Чертова Мельница читать онлайн - Александр Бушков

Чертова Мельница

Александр Александрович Бушков

Сварог #6

Талар под угрозой. Тонут голубые небеса в отсветах Багряной Звезды. Собираются в стаи и спешат в неизвестность летающие острова. И только король королей – Сварог Барг граф Гэйр – уверен, что ему предстоит новый подвиг. Но ждет ли слава короля королей?.. Легендарный герой русского фэнтези – Рыцарь из ниоткуда, 17 лет назад отправившийся в долгий дивный путь, возвращается в новом романе цикла.

Александр Бушков

Чертова Мельница

Исключительное право публикации книги Александра Бушкова «Чертова Мельница» принадлежит ЗАО «ОЛМА Медиа Групп». Выпуск произведения без разрешения издателя считается противоправным и преследуется по закону.

© Бушков А., 2011

© ЗАО «ОЛМА Медиа Групп», 2013

* * *

Идти по жизни вообще нелегко.

    Мэрилин Монро

Глава I

Высокое искусство дипломатии

За все время подводного пути по могучему полноводному Ителу Сварог ни разу не поднимал перископ. Вовсе не оттого, что по реке в обоих направлениях буквально сновало превеликое множество кораблей, судов и суденышек, дворянских яхт и лодок, прочих плавсредств, любое из которых могло в неведении своем заехать по перископу днищем. Просто-напросто не было нужды в перископе. Аппаратура «Рагнарока» позволяла и без него обойтись. Специальный экран по левую руку от главного прилежно показывал, что творится над головой, фиксировал все плавучее в радиусе двухсот уардов – даже купальщиков, пару раз попадавшихся. Соответственно, другие приборы постоянно прощупывали рельеф дна, так что не было ни малейшей опасности налететь на какую-нибудь подводную скалу или, скажем, затонувший корабль – такие тоже порой попадались. Одним словом, пока что плавание напоминало скучную прогулку, Сварогу ничего не нужно было делать – ни отдавать указаний, ни прикасаться к чему бы то ни было на пульте.

Трудами Элкона, юного компьютерного кудесника, Сварогов трофей, если можно так выразиться, ассимилировался в нынешних временах, на нынешней планете. Всю прежнюю систему навигации Элкон убрал, точнее, скачал для последующего изучения, а взамен заложил новую, современную, ту, что использовалась нынешними моряками-речниками: карты звездного неба, траектория прохождения Солнца по небосводу, подробнейшие лоции для морей и рек и прочее необходимое. Обошлось, фигурально выражаясь, без насилия: возможность подобных операций явно была заложена в Главный компьютер заранее, и он нисколечко не сопротивлялся процедуре. Правда, по ее завершении принялся, раз уж такие дела, требовать и новые координаты навигационных спутников. Элкон кратенько объяснил, что отныне электронному навигатору предстоит жить и работать так, словно навигационных спутников не существует вовсе (как оно и обстояло). Человек-штурман непременно стал бы удивляться и задавать вопросы, но компьютер, как ему и полагалось по жизни, лишь принял к сведению новые правила игры, не вступая в дискуссии.

Сварог отправился в рейд (называя вещи своими именами, в набег) в полном одиночестве. С «Рагнароком» без труда мог управляться один-единственный человек, так что не стоило подвергать риску кого-то еще. Неизвестно, был ли риск и что он собой представлял – но это все-таки Горрот с его необъяснимыми погаными сюрпризами…

Ну что же. Сварог уже давным-давно плыл в горротских пределах. Он предусмотрительно держался центральной трети Итела, издревле носившей статус международных вод. Хотя… Инициаторы помянутых поганых сюрпризов, есть такое впечатление, вряд ли стали бы, обнаружив они подлодку и решив что-нибудь против нее предпринять, соблюдать Конвенцию о международных водах. Не те субъекты, как показывают наглядные примеры. Поди выясни, что там произошло в глубинах Итела, и кто в том виноват…

Но пока что обходилось. Все системы активной обороны в полной боевой готовности, все датчики работают на пределе возможностей – никто не попытался атаковать лодку каким бы то ни было образом, ничто не свидетельствовало, что она замечена.

И все-таки – Горрот…

Сварог изучил все, до чего только мог дотянуться в качестве хозяина секретных служб нескольких королевств и начальника девятого стола. Вряд ли осталось что-то, чего он не знал о Горроте – точнее выражаясь, он теперь знал все, что знали выше означенные службы. И никак нельзя сказать, чтобы это приблизило разгадку хоть на шажок…

Ну, а точной даты внезапно нагрянувших перемен не знал вообще никто. Если она существовала в виде конкретного дня и часа, ее никому не удалось зафиксировать. Просто-напросто с некоторого времени начало твориться неладное. Два с лишним года назад, вот вам и вся точность. «Лишнее», насколько можно судить, насчитывало пару-тройку недель. А то и поболее.

Первыми встревожились гланцы, для которых постоянной угрозой и вечным противником как раз и был Горрот – а потому они и держали в Горроте в несколько раз больше агентуры, чем любое другое королевство (для Ронеро Горрот, хоть и сосед, был не столь уж и серьезной угрозой, а Балонг по своему статусу и вовсе не испытывал ни малейшей тревоги, хотя шпионов для порядка в Горроте держал, а как же иначе?)

И завербованные гланцами в Горроте источники, и засланные туда гланские «кроты», прижившиеся, отлично законспирированные, нераскрытые, вдруг перестали выходить на связь и слать донесения в установленные сроки. И не то чтобы один, два, а семь… двенадцать… пятнадцать… двадцать… двадцать два. Именно тогда, доверительно признался глэрд Баглю Сварогу, он и заметил у себя первые седые волоски. Шпионаж – ремесло специфическое, со своими давным-давно сложившимися порядками и традициями. Нет ничего удивительного в том, что время от времени какой-нибудь агент, как бы ловок ни был, все же проваливается. Дело житейское, учено выражаясь, статистическая вероятность. Случается, что провал одного тянет за собой сложившуюся сеть. Это так же неизбежно, как боевые потери.

Но что прикажете думать профессионалу, когда в массовом порядке начинает сыпаться агентура, никоим образом меж собой не связанная? Даже не подозревающая о существовании друг друга? Когда один за другим бесследно исчезают люди, посланные выяснить судьбу пропавших? Недели через две стало окончательно ясно, что Баглю лишился всей своей агентуры в Горроте: восемьдесят два человека оседлых и одиннадцать направленных для выяснения. И он перестал посылать новых, уже заведомо зная, что лишь погубит их понапрасну…

Точно так же обстояло и с агентами других, подвластных отныне Сварогу государств – разве что потери были поменьше гланских. Как удалось установить чуть позже, с лоранскими шпионами все произошло точно так же.

В те же недели территорию Горрота, постепенно сгущаясь, полностью накрыла некая зона помех, сделавшая слепыми и глухими все средства наблюдения, какими располагал восьмой департамент. Имперский наместник в Горроте (в отличие от иных своих коллег, человек весьма неглупый и дельный), лишь разводил руками: он ничего не мог понять, сам лишился всей своей агентуры, а кое-какие хитрые приборы, имевшиеся в его резиденции, не зафиксировали каких бы то ни было перемен либо изменений в окружающем мире. Ни единого проявления новой, неизвестной магии. Ни

следа новых техногенных явлений. Внешне все остается, как прежде: с господином имперским наместником обращаются с прежним почтением, он ведет прежний образ жизни, присутствуя на тех церемониях, которые его обязывает посещать этикет – вот только агентуры у него больше нет, ни единого человека. Работавшие на него придворные исчезли из дворца. Окольными путями удается выяснить, что кто-то оказался в тюрьме, а кто-то казнен (кстати, именно так обстоит и с теми, кто был завербован во дворце Стахора земными разведками). Всех своих людей в Горроте лишился и восьмой департамент. Никому не удается не то что восстановить прежнюю сеть, а хотя бы завербовать одного-единственного нового агента – вербовщики исчезают, разведчики, засланные с расчетом на оседание и внедрение, исчезают, несмотря на их безупречные «легенды».

Тупик. Глухая стена.

Хватаясь за соломинку (и, естественно, не сговариваясь), главы тайных служб всех заинтересованных королевств пытаются объяснить все пресловутой «изменой в рядах». Остается предполагать лишь, что агенты Стахора проникли во все без исключения соседские разведки и вычислили засланную в Горрот агентуру.

Эту версию отбрасывают очень быстро. Так попросту не бывает. Испокон веков случались и предатели, и двойные агенты, и проникшие в разведслужбы противника «кроты» – но ни один из таких не способен провалить всех. Даже если «кротом» окажется, скажем, глава ронерского «туманного кабинета», он попросту не может знать, кого именно заслали в Горрот Морское министерство, Пограничный корпус, наконец, сам король. И наоборот… Это в патриархальном Глане существует одна-единственная тайная служба, а в других государствах их несколько. И наконец, представить невозможно, что люди Стахора внедрились в восьмой департамент, точно так же потерявший всю свою агентуру, в том числе и двух благородных ларов (один исчез бесследно, а второй третий год покоится в фамильном склепе в виде золотой статуи. Как ни изучали ее наверху, ничего понять не смогли: все внутренние органы на месте, все крохотные жилочки, но все это непонятно почему стало чистейшим золотом).

Баглю (его интересы происшедшее задевало больше, чем чьи-либо другие) очень быстро придумал интересный ход. Лучшая из его бабок-ведуний, какую удалось отыскать, проплыла пассажиркой на рейсовом речном паруснике из Латераны в Балонг, причем выбран был тот рейс, что задерживается на сутки в Акобаре. Ничем не примечательная купеческая вдовушка, благообразная, несуетливая, неприметная, как кулек крупы на полке бакалейной лавки…

Бабка вернулась живехонькой и здоровехонькой. И решительнейше заявила: ни за все время следования в пределах Горрота, ни за сутки пребывания в акобарском порту она не почуяла ни тени, ни отзвука черной магии. Вообще ни капли чего-то нового, прежде неизвестного, не почуяла. В чем клянется своими сединами, уменьями и репутацией.

Баглю был подозрителен. И назначил самое тщательное исследование. Однако дюжина собранных им ведуний заверила: перед ним та же самая бабка Сбарри, что отплыла из Латераны. И никакой она не подменыш, и никаких посторонних воздействий на нее не оказывалось.

Баглю был упрям – и еще две бабки-ведуньи совершили путешествие за казенный счет по тому же маршруту. Сделав по возвращении точно такие же доклады. Тем временем та же идея осенила кое-кого в других королевствах – и через Горрот с задержкой в Акобаре поплыли ронерские ведуньи, снольдерские маги и даже харланский деревенский колдун. С тем же результатом. Тем же маршрутом проследовали с полдюжины безобидных на вид речных корабликов, от носа до кормы набитых аппаратурой восьмого департамента, пытаясь выявить уже не магию, а нечто техногенной природы. Безуспешно.

Так оно с тех пор и продолжалось: чьи бы то ни было агенты, проследовавшие через Горрот водой либо сухопутьем, все до единого возвращались невредимыми (правда, ни один из них не узнал ровным счетом ничего, что могло бы помочь в разгадке). Чьи бы то ни было агенты, пытавшиеся в Горроте осесть, опять-таки все до единого пропали бесследно. Попытки стали хоть и регулярными, но редкими – с целью убедиться, что ничего не изменилось. Ничего не изменилось.

В силу той самой статистической вероятности во всех странах порой вылавливали горротских агентов – но ни один из них ровным счетом ничего не прояснил касательно странностей. Хотя допрашивали их весьма пристрастно, не ограничиваясь словесами. Полное впечатление, что они попросту не понимали, чего от них хотят. Никаких таких изменений в жизни своего королевства они не усматривали. В конце концов их даже перестали вздергивать на дыбу – не по доброте душевной, просто поняли, что бесполезно…

Кое-какие перемены имперский наместник все же прилежно отметил. За пару месяцев во дворце сменилось примерно три четверти придворных, и добрая половина министров потеряла свои посты. Однако подобное сто раз происходило в других королевствах. Как ни анализировал «кадровые чистки» восьмой департамент, никакой логики в них не усматривалось. Кто-то казнен, кто-то оказался за решеткой, но большинство просто-напросто угодили в опалу классического типа – когда опальному высочайше повелевают удалиться в свое имение и носа оттуда не высовывать (а при отсутствии имения перебраться на жительство куда-нибудь в глушь). Все, работавшие на иностранные разведки, оказались на виселице либо в тюрьме – но среди казненных и заключенных хватало и тех, кто в жизни в иностранных агентах не состоял. Среди изгнанных в отставку министров имелись как важные, так и третьестепенные – и тут ни логики, ни системы. Все это выглядело опять-таки насквозь житейским делом. Вспомнили кстати, что Конгер Ужасный, войдя в свое время на престол, разогнал весь прежний двор и всех прежних министров, причем кое-кто угодил на Монфокон, а кое-кто за решетку. Один из великих герцогов Харланских лет триста назад пошел еще дальше – он, взявши бразды, вообще перебил всех придворных и министров покойного батюшки. Одним словом, не счесть случаев, когда короли перетряхивали приближенных, министров, генералов и высоких чиновников еще почище, чем Стахор. Так что к этому никак нельзя было прицепиться, поскольку происшедшее нисколько не заслуживало наименования «странностью».

Показалось, что кое-какая надежда замаячила после истории с подменой принцессы Делии бесплотным мороком. На очередной большой королевский прием воспрянувший было духом имперский наместник отправился, скрывая под пышным церемониальным нарядом несколько хитроумных компактных аппаратиков и детекторов. Увы, после тщательнейшего изучения записей оказалось: и король Стахор, и королева Эгле – самые обычные люди из плоти и крови, не мороки, не магические подменыши…

Четырежды во время визитов во дворец наместник ухитрялся пристроить в незаметных местах крохотные микрофончики – от безнадежности пришлось обратиться к этой архаике. Однако ни разу не удалось ничего услышать, ни словечка, словно микрофоны сразу после ухода наместника изымались и уничтожались – хотя наместник ручался чем угодно, что всякий раз проделывал это незаметно.

По чьему-то предложению из пыльных кладовых извлекли еще одно архаическое

приспособление: довольно громоздкое по современным меркам устройство лазерной подслушки. Невидимый луч упирался в оконное стекло, которое во время ведущихся в комнате разговоров испускало тончайшие вибрации, превращаемые означенным устройством в членораздельную речь.

Наместник лично взобрался с этой штуковиной на чердак своей резиденции. И не услышал ни словечка, хотя прощупал лучом не менее двадцати находившихся в прямой видимости окон королевского дворца. Хотя в некоторых он ясно различал фигуры беседующих, даже невооруженным глазом, без бинокля. То ли устройство вдруг отказывало, оказавшись в Горроте (хотя все индикаторы вроде бы свидетельствовали, что аппарат в полной исправности), либо был поставлен некий барьер – но его не смогла бы не обнаружить кое-какая другая аппаратура, которой наместник располагал. А она не обнаружила.

С тех пор наместник дважды подавал в отставку, и дважды его с превеликими трудами уговаривали остаться. Последние года полтора… Нет, никак нельзя сказать, что земные тайные службы и восьмой департамент махнули рукой на Горрот. Просто-напросто все поневоле смирились с ситуацией, не имевшей разумного объяснения – тем более что внешне сохранялась полная обыденность, и не имелось никаких законных возможностей для каких бы то ни было санкций. С каковым обстоятельством был вынужден примириться столь великий знаток законов, как Костяная Жопа. Месяца полтора назад Гаудин заводил со Сварогом крайне дипломатичный разговор, пытаясь склонить его отправить на разведку в Горрот Караха («Что, если на них все эти поганые странности не действуют?»). Сварог решительно отказал без всякой дипломатии – не было никаких гарантий, что ушастому сподвижнику, министру и барону удастся вернуться…

Правда, он приблизительно в то же время никак не смог отговорить старуху Грельфи, которой приспичило, изволите ли видеть, самолично произвести разведку на месте. Впрочем, ничего с ней не случилось – подобно своим многочисленным предшественницам и предшественникам совершила речное путешествие на борту корабля, часов десять отстаивавшегося в Акобаре – и вернулась невредимой, вдобавок чуточку сконфуженной. По ее собственным словам, там ничегошеньки не чуялось…

И только у Сварога имелся сейчас один-единственный козырь – хотя он еще не знал, козырь ли это, а если все же козырь, то выйдет ли от этого какая-нибудь польза…

Он встрепенулся, услышав приятный, бесстрастный женский голос:

– При сохранении прежней скорости субмарина через пять минут окажется в пределах Акобара, о чем напоминаю согласно вашим указаниям.

Сварог выпрямился в кресле. Он был собран и спокоен – настолько, что показался сам себе каким-то механизмом. Вот странность, он не испытывал сейчас никаких человеческих чувств, ни малейших эмоций, а ведь следовало бы…

– Замедлить ход до двух единиц, – распорядился он ровным голосом. – По достижении Эриса повернуть туда, сбросив ход до ноль три.

– Принято.

– Боевая тревога, – продолжал он столь же холодно. – Вторая батарея правого борта – шесть ракет в готовности, цель прежняя. Вторая батарея левого борта – шесть ракет в готовности, шесть – для второго залпа, цель прежняя.

– Приказ принят, – откликнулся мелодичный бесстрастный голос.

Только теперь он улыбнулся – криво, скупо. Горротские неведомые затейники от многого сумели себя обезопасить неведомым образом – от чужих разведчиков, от наблюдения, даже, как показал унылый пример, от вторжения соседской армии. И ничего нельзя было с этим поделать до появления «Рагнарока».

Зато теперь… Сидя в командирском кресле идущей малым ходом на глубине двадцати уардов субмарины, он прекрасно знал, где у Горрота ахиллесова пята.

Карты.

Обычные географические карты и планы городов. Горротцы могли закрыться от шпионажа, подглядывания и подслушивания. Могли загадочным образом обрушить на вторгшуюся армию скопище каменных глыб. Вполне возможно, держали в загашнике до лучших времен еще какие-то эффективные и убойные сюрпризы. Они, наконец, столкнулись с токеретами и сумели с их помощью захватить Батшеву.

Одного они сделать не в состоянии: собрать и уничтожить подробнейшие карты Горрота и точные планы своих городов, в том числе и столицы. Таковых за пределами Горрота имеются даже не сотни, а, надобно полагать, тысячи: у разведчиков, у военных, да просто в самых что ни на есть мирных географических атласах и учебниках для университетов. До вступления в игру «Рагнарока» это обстоятельство не способно было нанести Горроту ни малейшего ущерба. Но когда отыскалось Копье Морских Королей…

– Справа по борту Эрис, – прозвучал женский голос. – Выполняю поворот, скорость сброшена до ноль три.

Сварог покосился вправо – крохотная алая точка, ползущая по разветвленной зеленой линии, свидетельствовала, что маневр, о котором докладывает Глаин, выполняется в точности. Медленно-медленно, едва ли не со скоростью пешехода, «Рагнарок» поворачивал в приток Итела. Все. Международные воды покинуты несколько минут назад, за бортом – суверенная территория Горрота. Где горротцы, собственно говоря, имеют полное право разнести, как бог черепаху, любое проникнувшее сюда иностранное судно, хоть паршивый шестипушечный шлюп, хоть «Рагнарок» – в данную минуту закон не делает меж ними никакого различия. И никто их даже на пару грошей не оштрафует, они в своем праве…

Если у них найдется чем разносить. Даже если и так, Сварог исходил не из авантюрных побуждений, а из точного расчета. Вряд ли за неделю, прошедшую с момента захвата Сварогом субмарины, в Горроте успели просчитать все возможные его действия и установить какие-то надежные ловушки. Все их прежние каверзы – и разрушившая гланский королевский дворец исполинская капля воды, и летающие глыбы камня, и атака на Батшеву – несомненно, требовали какого-то времени на подготовку. А вот способны ли они заранее упредить задуманную Сварогом ответную акцию, вообще предугадать таковую?

Очень сомнительно. Хотя полной гарантии нет. Ну, в любом случае отступать поздно… Попала собака в колесо – пищи, да беги…

Судя по отметкам на крайнем левом экране, судоходное движение над головой едва ли не прекратилось полностью. Специфика места, знаете ли. Если Ител – своеобразная большая дорога, этакая трансконтинентальная магистраль, то Эрис, шириной уардов в сто и глубиной в пятнадцать, больше похож на тихий тупичок. Не зря у горротского простонародья его протекающий через Акобар участок именуется «барской речкой». Отсюда и до конца города по обоим берегам располагаются лишь министерства, дворянские усадьбы (главным образом титулованных персон, магнатов), прекрасные парки и увеселительные заведения, опять-таки предназначенные исключительно для благородного сословия. Соответственно, и Эрис – нечто вроде «благородной улицы», которую не положено паскудить своим присутствием всяким там торгашам и простолюдинам. Спокойную гладь Эриса украшают лишь дворянские яхты, на которых господа изволят совершать увеселительные прогулки – но сегодня будний день, нет никакого праздника на воде, и потому за то время, что «Рагнарок» преодолел полторы лиги, локатор зафиксировал один-единственный кораблик,

да и тот не плыл, а причаливал к берегу – судя по карте, там располагалось именно что богатое поместье. И все равно, перископ поднимать не стоит пока что, мало ли кто глазастый обнаружится на берегу…

– Стоп, – распорядился Сварог. – Лодку удерживать ходами на месте. Карту на экран.

– Принято.

Только теперь нахлынули чувства и эмоции: напряжение, азарт, боевая злость… На втором справа экране вспыхнула карта: на бледно-кофейном фоне черными линиями нанесены контуры зданий, зелеными пятнами – сады и парки.

– Цель левого борта подтверждаю, – сказал он спокойно.

Три алых концентрических кольца, крест-накрест пересеченных прямыми линиями, легли на одно из зданий левого берега, в плане больше всего напоминавшее полумесяц с отрезанными концами.

Это было Морское министерство, пристанище горротских адмиралов. После долгих размышлений, планируя операцию, Сварог пришел к выводу, что именно его можно считать этакой символической целью для ответного удара. Стрелять по королевскому дворцу – пошлость. Пусть горротцы и снесли замок в Клойне, явно рассчитывая раз и навсегда прикончить Сварога, мы, господа, люди благородные и не станем уподобляться всякому быдлу, нарушающему рыцарские правила ведения войны. Мы, господа, выше этого…

Неизвестно точно, в каком именно государственном учреждении обретаются те, кто разрушил Клойн и обрушил каменные глыбы на его доблестные войска. Зато военно-морской флот себя как раз засветил в противоборстве со Сварогом. Батшеву и заняли господа военные моряки из-под «кляксы», они же устроили и экспедицию к Хай Грону, пытаясь завладеть «Рагнароком». Конкретный, персонифицированный враг. Которому и предстоит получить ответную плюху…

– Цель правого борта подтверждаю.

Перекрестье прицела легло на правый берег, на здание причудливой формы – скопище не соединенных меж собой квадратов, прямоугольников, кругов и полукружий, трапеций. Располагалось оно посреди обширного парка, судя по карте, усеянного множеством небольших павильонов и беседок.

Эта цель не имела ни малейшего отношения к военным объектам. Всего-навсего одно из тех самых роскошных – увеселительных заведений для высшей знати: ресторации и бордели, театрики и цирковые манежи, арены для петушиных боев и травли медведей собаками, игорные заведения и тому подобные местечки для развлечения пресыщенной, набитой золотом публики. В уничтожении этого шикарного вертепа Сварогу виделась некая циничная ирония, которую в Горроте, хочется верить, оценят по достоинству: одновременно взлетают на воздух серьезнейшая контора, Морское министерство, и один из дюжины роскошных бардаков. Ну, разве в этом нет циничной иронии? Да навалом!

Те, на правом берегу, в общем, насквозь непричастны… а разве во дворце в Клойне погибли солдаты или разведчики? Да нет, самый мирный народ, дворцовая прислуга: лакеи, горничные, печники и полотеры, ламповщики и поварята. Они тоже были ни к чему не причастны… Главное, в этом бардаке не окажется детей – их в это заведение водить не принято. Да и особого наплыва посетителей нет, до вечера еще далеко. Ну, что же… Иные вещи, приводящие обычного человека в ужас, короли проделывают, не моргнув глазом. Должность такая, господа…

– Левым бортом – залп и тут же – повтор, – отчеканил Сварог, не чувствуя ни малейшего душевного неудобства. – Правым бортом – залп. Пуск!

– Принято. Пуск.

Лодка едва заметно содрогнулась, самую чуточку, если бы не ожидал этого легчайшего сотрясения, мог бы и не заметить… Несколькими мгновениями позже красные круги исчезли, на их месте зажглись красные точки – двенадцать слева и шесть справа. Как и следовало ожидать, ракеты все до единой легли в цель. Наверху сейчас жуткий грохот, но под водой его не слышно…

– Подвсплыть под «зеркало»! Поднять перископ!

Замелькали красные циферки, число, каковое они обозначали, становилось все меньше, справа вспыхнула короткая, широкая зеленая стрелочка – лодка шла вверх, пока не остановилась так, что перила рубки от поверхности воды отделяло не более пары локтей. Вспыхнул огромный, вогнутый дугой экран перископа. Не беспокоя Глаин, Сварог сам легонько крутанул влево никелированное рубчатое колесико.

Покривил губы, по-прежнему ни о чем не сожалея и уж тем более не терзаясь угрызениями совести, отнюдь не приличествовавшими королевскому ремеслу. Подумал, что давно уже стал настоящим королем – вот только что-то безвозвратно пропало в душе, и это, конечно же, навсегда…

Слева, за острой крышей какого-то роскошного длинного особняка, над откосами темно-коричневой черепицы, над золочеными флюгерами и вычурными чугунными карнизами все выше и выше поднимался к небу исполинский столб тяжелого черного дыма, его клубы грузновато, можно бы даже сказать, солидно сворачивались, сливались в лениво вздымавшиеся струи, и в этом зрелище имелась своя жуткая прелесть – ну, понятно, для того, кто сидел в командирском кресле выпустившей ракеты субмарины…

По набережной, то и дело выскакивая на тротуар, промчался простоволосый, совершенно ошалевший всадник на совершенно ошалевшем коне, судя по богатому платью, не из простых свиней свинья. Несся он как раз в противоположную сторону, подальше от тянувшегося к облакам дыма.

Хмыкнув, Сварог развернул перископ влево. Как и следовало из плана города, бывшее увеселительное заведение оказалось в прямой видимости: меж двумя далеко отстоящими друг от друга зданиями Сварог прекрасно видел медленно распространявшееся во все стороны буйство багрово-золотистого пламени – горели деревья в обширном парке, свечками вспыхивали павильоны и балаганы, а посреди ширившегося огненного круга тянулись в небо полдюжины дымных струй – для этой цели не требовалось точности, ракеты, выпущенные «по площадям», обрушились вразброс…

Ну, хватит, налюбовался. Вспоминая классику, в нашем деле главное – вовремя смыться. Мало ли что может быть пущено в ход против нахального визитера…

В узком потоке Эриса «Рагнарок» ни за что не смог бы развернуться нормальным образом, места не хватало – но Сварог, прекрасно знавший об этом заранее, не медля ни секунды, распорядился:

– Задним ходом – в Ител! Ход – три единицы!

Перископ он не убирал еще секунд пять. Казалось, лодка осталась на месте, а красиво облицованные набережные, роскошные здания и два исполинских пожарища уносятся назад с приличной скоростью.

– Убрать перископ!

– Принято. Лодка сейчас достигнет Итела… – и приятный женский голос замолчал в ожидании необходимых команд.

– Уходим вверх по течению в сторону Глана, – распорядился Сварог. – Полный маршевый ход. Глубина – двадцать.

– Принято.

Заплясавшие красные циферки теперь изображали растущее число – «Рагнарок» быстро выходил на полный маршевый, превышавший полсотни морли[1 - Морли – морская лига, примерно 1500 м. Прим. автора.] в час. Ничего опасного не было в том, чтобы нестись на такой скорости: подводного движения по Ителу не существует, разумеется, если не считать старых знакомых, крохотных поганцев, но шансы на встречу невелики, а пределы Горрота следовало покинуть как можно быстрее. На месте Стахора он сам не на шутку обиделся и рассердился бы и непременно пустил в ход хоть что-то,

способное догнать и качественно достать нахала… если только оно у Стахора есть…

Резко заверещал звонок. Один из экранов слева зажегся, на нем горело три алых точки, выстроившихся почти правильным треугольником. И тут же заговорил Глаин:

– Три подводных объекта встречным курсом. Скорость – до двадцати морли. Расстояние – семьдесят два морли… семьдесят одна…

– Отставить звуковой отсчет, – распорядился Сварог. – Ограничиться цифровым.

Он уставился на зеленые цифры в левом верхнем углу экрана. Число уменьшалось неспешно, но неуклонно, размеренно, словно работал часовой механизм: шестьдесят восемь… шестьдесят семь… шестьдесят шесть…

Он ничуть не сомневался, с кем встретился – больше тут оказаться просто некому… Но все же спросил:

– Размеры?

– От десяти до двенадцати уардов. Масса…

– Отставить!

– Принято. «Рагнарок» в зоне действия локаторов объектов, частотные характеристики излучения…

– Отставить! – рявкнул Сварог, мысленно выругав чересчур уж обстоятельную и педантичную дуру. – Боевой части три – боевую готовность.

– Принято.

Они сближались – «Рагнарок» и три подлодки токеретов. Правда, «крохи» наполовину сбросили ход, треугольник на несколько секунд увеличился в размерах чуть ли не вдвое, потом вернулся к прежним размерам. Впечатление такое, что они растеряны, ошарашены, не сразу и сообразили, какие маневры выполнять…

Что же, застава? Но имело ли смысл эту заставу держать? По дороге в Акобар Сварог никаких токеретов не встретил. Просто плыли по своим делам? Сбавили ход, но по-прежнему идут встречным курсом…

Сварог лихорадочно искал решение. Торпеды токеретов в силу маленького размера ядерный заряд нести никак не могут, а обычная их взрывчатка для внешнего корпуса «Рагнарока» никакой опасности не представляет по причине малого количества. Для деревянных здешних кораблей они, как Сварог видел собственными глазами, смертельно опасны, но супротив «Рагнарока» – шалишь… Все равно что палить из пистолета по танку.

Что же делать-то, ч-черт? Боевая часть три – это как раз и есть торпедные аппараты, в том числе противолодочные. Достаточно отдать приказ – и эту троицу разметет в клочки…

Следствием чего непременно будет нешуточное загрязнение Итела радиацией – ведь в клочки разлетятся и ядерные реакторы подлодок. Заканчивайся Ител в Горроте, оно бы и наплевать с высокой колокольни – но несущая смерть радиоактивная вода в конце концов непременно достигнет Балонга, отравит залив Даглати, а там и пойдет в океан…

– Курс прежний, скорость прежняя, – почти крикнул он. – В самый последний момент – маневр расхождения, вверх или вниз, судя по их курсу… Все понятно?

– Принято, – откликнулся Глаин.

Зажав в зубах незажженную сигарету, Сварог не отрывал глаз от экрана. Тридцать восемь морли, тридцать семь… тридцать шесть… они не стреляют, но это еще ничего не значит, быть может, хотят пустить торпеды с короткой дистанции…

Треугольник красных точек вдруг превратился в прямую линию – и тут же линия эта буквально провалилась вниз, на миг исчезнув с экрана, и тут же появившись вновь.

– Объекты идут на экстренное погружение, – доложил Глаин. – Сбрасывают скорость до нуля… ложатся на грунт…

Сварог весело оскалился. Ну да, никакая это не застава, они, безусловно, и знать не знают о происшедшем в Акобаре, они плыли по своим делам. Оценили размеры «Рагнарока», прикинули его возможности, сравнили со своими – и, не пытаясь глупо геройствовать, юркнули в кусты, переждать, полагая, должно быть, что за правильное поведение не получат по морде… И ведь не получат, лилипуты хреновы, их счастье…

«Рагнарок» пронесся высоко над улегшимися на грунт лодками, словно… Да черт с ними, с высокопарными аналогиями, просто пронесся. Лишь когда он отдалился морли на полсотни, Глаин доложил, что лодки начали потихонечку подниматься над дном. Вполне вероятно, в Токеранге уже знали, что «Рагнарок» отыскался, и знали, кто его нашел. Там, возле Хай Грона, Сварог не стал добивать третий горротский фрегат, качественно подшибленный капитаном Зо – и эти поганцы наверняка дотащились уже домой. Даже если они не посвящены в тайны экспедиции Тагарона, всего-навсего получили приказ эскортировать и охранять, не могли не видеть, как Сварог разнес ракетами в щепки остальные два фрегата. В Горроте наверняка имеется человек, который из рассказа моряков моментально сделает единственно верный вывод или уже сделал… Есть такой человек, а то и не один, не может его не быть, Тагарон не бескорыстным научным поиском озаботился, а шел к ясной, конкретной цели, горротцы точно знали, за чем идут…

Как бы там ни было, у них определенно не нашлось средств хоть что-то сотворить с «Рагнароком» – быть может, средства и имелись, но, чтобы пустить их в ход, требовалось больше времени, чем хватило Сварогу, чтобы покинуть пределы Горрота. Так и не обнаружив за собой никакой погони, он пересек ничем не отмеченную водную границу двух держав – о чем узнал только из сообщения Глаина и движения красного огонька по зеленой линии.

Предосторожности ради он прошел два десятка морли по родной гланской земле (то есть воде), не всплывая на поверхность. Судоходство здесь было оживленным, не следовало смущать умы речников, демонстрируя им «Рагнарок». Как справедливо выразился один умный еврей (кстати, коллега по ремеслу, то бишь король), во многом знании – многие печали…

Морли через полторы он приказал сбросить ход до самого малого, вскоре «Рагнарок» тихонечко свернул налево, в один из притоков и через несколько минут всплыл посреди окруженного поросшими лесом горами озера – продолговатого, глубокого, самой природой идеально созданного для потайной гавани. Здесь «Рагнарок» преспокойно мог развернуться, а положи его на грунт – ни один человеческий глаз не усмотрит лодку в темной воде.

Он видел на экране, как кучка людей с конями в поводу, стоявших уардах в ста от берега, возле бомбардировщика с хелльстадским флагом на хвостовом оперении, торопливо полезла в седла. Распорядился спокойно:

– Причаливаем. Выпустить трап. Когда я покину лодку, уйдешь на главную базу. Там отстаиваться до моего появления.

– Принято, – откликнулся приятный женский голос.

Какое-то время Сварог еще посидел, откинувшись на спинку кресла, медленно выпуская дым и лениво поругивая себя за то, что ввязался, называя вещи своими именами, в весьма рискованную авантюру. Он еще до отплытия знал, что это рискованная авантюра (мало ли какие сюрпризы могли сыскаться у горротцев), так что самобичевание получилось каким-то вялым и несерьезным. Главное, что риск не был глупым, а все остальное перемелется. Главное, что Стахор получил чувствительную оплеуху, и это лишь прелюдия, если события будут разворачиваться так, как Сварог предположил, то сегодняшняя рисковая вылазка окупится десятикратно…

Уже привычно, ловко пройдя по трапу, он ступил на каменистую землю. Глэрд Баглю и четверо его спутников из Медвежьей Сотни стояли верхами уардах в двадцати от берега. Не то чтобы благородные и лихие гланские вояки боялись «Рагнарока»… Просто не успели еще свыкнуться с этакой вот штуковиной, за что не стоит их упрекать.

За спиной Сварога тихонько стукнул

втянутый трап, захлопнулся люк, шумно забурлила вода – винты заработали. Он не оглянулся. На компьютер, обладавший приятным женским голосом, можно было полагаться на все сто. Все приказы будут выполнены скрупулезнейше. Главная база располагается в Хелльстаде – так оно надежнее будет. Никто еще не высказал ему этого вслух, но кое-кто наверху страстно желал заполучить субмарину в свое полное распоряжение, так что предосторожность нелишняя…

Баглю прямо-таки в седле ерзал от жгучего любопытства, но, превозмогши неуместные в его солидном положении порывы, спросил степенно и чуть ли не равнодушно:

– Все в порядке, государь?

– Для кого как, – ухмыльнулся Сварог. – У нас с вами все в порядке, а вот в Акобаре сейчас переполох не на шутку. Вы только представьте себе, их Морское министерство отчего-то взлетело на воздух, и то, что от него осталось, сейчас наверняка уже догорело…

– Ох ты ж, незадача какая… – сокрушенно сказал Баглю, переглянувшись со своими ухмылявшимися молодцами. – Чего только на свете не бывает… Какие будут приказания, государь?

– Возвращайтесь в Клойн, – сказал Сварог. – Объявите боевую готовность пограничной страже и приграничным войскам, да и вообще поглядывайте в оба – мало ли что нам могут в отместку устроить, эти господа из Акобара, как мы уже убедились, способны на самые невероятные фокусы… А я лечу в Латерану: делу время, потехе – час…

Он кивнул и, пройдя мимо отсалютовавших ему гвардейцев с крайне довольными усатыми рожами, направился к самолету. Взбежал по лесенке, нажал кнопку, и лесенка тут же втянулась, дверь захлопнулась.

Пульт, за который он уселся, был посложнее имевшихся на снольдерских самолетах. Весьма даже сложнее. Поскольку, говоря по секрету, это был вовсе и не самолет, а вимана, выполненная в виде самолета и способная развивать сверхзвуковую скорость…

Это была не шалость, а жизненная необходимость. Очень уж широко раскинулись его нынешние владения. Даже пользуясь обычными самолетами, он терял кучу времени в разъездах – а вимана как раз массу времени экономила. Ну, а поскольку это была вимана благородного лара (обремененного к тому же серьезными воинскими и придворными званиями, а также должностями), ей, понятное дело, разрешалось бороздить небеса на тех высотах, что земным самолетам запрещены. И при необходимости отправляться прямиком в любой летающий замок, включая Келл Инир. Благородный лар вправе придавать своей вимане любой вид, никто ж не виноват, что у остальных не хватает фантазии, и они пользуются готовыми образцами. А местные… То бишь обитатели земли… Ничего они не заподозрят. Поскольку подавляющее их большинство о самолетах только слышало, в глаза не видя, откуда им сообразить, что пробег при взлете и посадке у этого самолета неправильно короток, а скорость неправильно велика? Вот разве что в снольдерской столице и паре-тройке других городов, где имелись и аэродромы, и авиаторы, и самолетостроители, приходилось, чтобы не возбуждать излишне умы, притворяться самым обычным самолетом – и пробег в этом случае «правильный», и скорость подозрений не вызывает, и винты прилежно вертятся, и моторы шумят…

Сварог посмотрел вправо. Всадники, коротким галопом удалившиеся уже лиги на две, не оборачивались. А потому ради экономии времени он не стал применять маскировочные приемчики – взмыл с места вертикально, со скоростью, от которой обычный здешний самолет моментально развалился бы. Ну, а грохот, возникающий при преодолении звукового барьера, непременно примут за отзвук далекой грозы, и не более того…

Настроение было превосходным.

Горротская дипломатия дала о себе знать даже раньше, чем он прикидывал – уже через сутки из снольдерской столицы в Латерану сообщили, что посол Горрота в Снольдере, выполняя волю своего монарха, просит короля Сварога о немедленной аудиенции. И просит, если только это возможно, предоставить ему самолет, чтобы как можно быстрее до Латераны добраться.

Ожидавший именно такого развития событий Сварог не тянул время – не тот случай, когда из соображений государственного престижа посла маринуют в королевской приемной когда часы, а когда и недели. А потому он велел немедленно исполнить просьбу высокоуважаемого господина посла.

(Истины ради нужно уточнить, что сформулировано это было несколько иначе. Сварог, ухмыляясь, произнес: «Ладно, быстренько посадите эту старую обезьяну в самолет, и пусть чешет. Только предупредите пилотов, что ли, чтобы бадейку припасли, а то он еще по неопытности всю кабину заблюет…». Статс-секретарь заверил его, что королевская воля будет исполнена в точности, хихикнув не из подобострастия, а совершенно искренне – Сварог знал, что молодой маркиз горротцев терпеть не может с тех пор, как на войне с Горротом погиб его старший брат).

Тонкая ирония судьбы заключалась в том, что при других обстоятельствах данный господин посол ничуть не стремился бы в Латерану. Как и его многочисленные коллеги из других стран…

Вот уже недели две многочисленная дипломатическая братия, никаких сомнений, в узком кругу доверенных лиц, где среди своих можно не стесняться, поминала короля Сварога последними словами, какие ни один дипломат, будучи в здравом уме, при официальных обстоятельствах вслух не произнесет. «Но обижаться на них за это не следовало, – думал Сварог, ухмыляясь. – Трудно им сейчас. Нелегко. Можно понять и быть снисходительным…»

Две недели назад он с соблюдением должного дипломатического протокола уведомил все сохранившие пока что суверенность державы, что именно Латерану намерен отныне избрать своей Резиденцией. То есть единственным местом, где намерен принимать послов, откуда только и будут исходить королевские указы. Ничего нового он не придумал и никаких правил не нарушал – испокон веков любой земной король имел право при желании оставить свою столицу столицей, но Резиденцию перенести куда ему вздумается. Вот именно, куда ему вздумается – лишь бы в подвластных монарху пределах. Еще не забыли, как король Гитре, самодур и сатрап, для пущего удобства перенес резиденцию в крохотную деревушку и обосновался там на мельнице, с прекрасной хозяйкой каковой состоял в самых что ни на есть тесных отношениях. Два года иностранные послы, стоически подавляя эмоции, ютились в походных шатрах на берегу речушки, камергеры двора обитали в курятниках, а первый министр за неимением других помещений обосновался на чердаке у старосты, и ему еще многие завидовали: просторный был чердак: светлый, чистый. И никто не мог ничего поделать, даже Костяная Жопа – поскольку все было по закону. Имел король такое право, и точка, правда, через два года мельничиха королю наскучила, и он вернулся в Андалу, но это уже другая история…

В отличие от незабвенного Гитре, прославившего себя не государственными свершениями, а множеством причудливых чудачеств, Сварог не собирался ни развлекаться, ни шутить.

Соображения были насквозь практические: общаться с иностранными послами приходится довольно часто – но не королю же шастать ради таких встреч по своим многочисленным столицам, словно молочнику по клиентам? Кроме шуток, такое подрывало бы королевский престиж.

Опять-таки, случалось в прошлом, что король

королей, то бишь монарх, располагавший двумя коронами (рекорд поставил триста лет назад король Самтеро, обладавший тремя, но это единственный случай, и побил рекорд только Сварог) именно из помянутых практических соображений собирал послов и министров, если можно так выразиться, в одно лукошко. Так что дипломаты могут втихомолку возмущаться сколько им угодно, но параграфы на стороне Сварога, а значит, извольте, господа мои хорошие, как писал классик, лопать, что дают…

Ну да, нелегко им, конечно. Во-первых, когда-то еще посольства восстановят надежный контакт со своими шпионами, каковых любой дипломат в стране пребывания имеет немало. Во-вторых, безнадежно рвутся налаженные за долгие годы связи в высшем обществе и влиятельных кругах, не имеющие ничего общего со шпионажем. Ну и, наконец, расходы на достойное обустройство на новом месте немалые. Ничего, похнычут, поматерятся, а там и привыкнут. При случае можно деликатно напомнить, как их предшественники тридцать с лишним лет назад по воле Гитре ютились в армейских шатрах, а к высочайшей аудиенции отправлялись на ту самую мельницу…

Ситуация, конечно, исполнена своеобразного юмора, который несомненно повеселит не одного Сварога, а еще многих – разумеется, за исключением господ дипломатов. Есть от чего посмеяться: в Латеране будут отныне обитать пять Горротских послов, пять шаганских, пять лоранских, пять отцов-посланников Святой Земли, а также пять послов по делам Вольных Маноров и пять посланников к Ганзе. Будет весело и многолюдно. Пусть еще скажут спасибо, что Сварог пока что не требует скрупулезно выполнять параграфы и назначить послов в Хелльстад, а также в Три Королевства – потому что это уже были бы не практические соображения, а дурацкая шутка во вкусе Гитре…

А впрочем… Особой веселости Сварог как-то не чувствовал. Потому что другие обстоятельства дела могли только удручать.

Согласно тем же строжайшим, незыблемым и скрупулезно изложенным параграфам, не допускавшим юридических лазеек и двойного толкования, король королей не имел права собрать свои державы в одно. Даже если бы завладел всеми без исключения государствами Харума. Они обязаны были оставаться порознь – с прежними названиями, границами, флагами и гербами, орденами и армиями и многим, многим другим. В каждом из них Сварог (как и его предшественники, короли королей) пользовался всеми правами владыки и самодержца – но они оставались порознь. Этакое ненавязчивое воспоминание о том, что ничто не вечно, в том числе и короли королей…

Наткнувшись в свое время на это препятствие, Сварог очень быстро убедился, что уперся лбом в непрошибаемую стену – чересчур уж подробно и недвусмысленно все расписано, и порядок этот установлен в незапамятные времена, чуть ли не сразу после Шторма. Очень похоже, тут была не чья-то прихоть, а продуманное решение какого-то весьма неглупого государственного мужа Империи, всерьез (и справедливо, рассуждая с позиций высокой стратегии) озабоченного тем, чтобы земные державы, не дай бог, не усилились чрезмерно. Очень многое в государственных делах крайне упростилось бы для Сварога, стань его королевства единым целым – но как раз этого ему и не полагалось. Даже помаленьку заселявшиеся Три Королевства повинны быть скрупулезнейшим образом восстановленными в прежних границах, что Костяная Жопа особо подчеркивал во время их последней беседы. Вот здесь, Сварог прекрасно понимал, его заранее обыграли… нет, не так. Заранее и давным-давно приняли меры, чтобы какой-нибудь шустрый деятель, появись он рано или поздно (что в лице Сварога и имело место быть) не усилил земные державы сверх некоего установленного предела…

О чем он с бессильной злостью и размышлял в ожидании горротского посла. Утешало лишь то, что касаемо личности горротского посланца он ничуть не ошибся, заранее просчитал, кого именно Стахор к нему отправит.

По давным-давно сложившейся неписаной, но свято соблюдавшейся традиции посол той или иной державы в Снольдере считается как бы старейшиной среди своих коллег-земляков. Поскольку именно Снольдер, как ни крути – самая большая, богатая и сильная держава континента. Соответственно, легко догадаться, что почетное место занимает не просто особо знатный или удостоенный особых королевских милостей субъект, а прожженнейший карьерный дипломат, не одну собаку съевший на этом поприще. Даже не особенно и блещущие умом либо обожавшие почудачить монархи, как правило, оставались жесткими прагматиками в том, что касалось дипломатии – жизнь заставляла. Послом в Вольные Маноры и Сегур, в Харлан и Глан еще можно попасть непрофессионалу – в виде королевской милости. Но что касается более крупных и серьезных держав – шалишь, тут уж требуются знатоки этого нелегкого ремесла…

Сварог вдумчиво изучил принесенное Интагаром досье и утвердился в прежних догадках – горротцы отправили к нему матерого волчару. Сорок три года на дипломатической службе, начинал еще при дедушке Стахора с незавидного поста, какой только в посольстве существует – с канцелярского секретаря. До посла поднялся за девять лет, не имея особенной протекции и связей, исключительно за счет головы на плечах. За время службы, кроме многочисленных орденов, удостоен титула герцога и звания камергера двора. Имелась подробнейшая справка с перечислением его многочисленных побед в заседаниях Виглафского Ковенанта, дипломатических конгрессах, переговорах о мире, переговорах о торговых и шпионских делах, деликатных миссиях. Одним словом, этому палец в рот не клади – чего доброго, и голову откусит…

Когда секретарь Королевского Кабинета (дурак уникальный, но Сварогу на этой должности мало-мальски умный человек был и без надобности) с соблюдением должного церемониала доложил о прибытии господина посла, Сварог все же задержал его в приемной минут на десять. Во-первых, этикет именно этого и требовал (в конце концов, кто посол и кто король?), во-вторых, Сварог предварительно впустил через малозаметную дверь в глубине кабинета неприметного человечка средних лет, одетого отнюдь не по-придворному – снольдерского шпика из службы графа Рагана, сопровождавшего посла на самолете под видом лакея.

– Ну, и как там старый хрен? – спросил Сварог с искренним любопытством. – Не блевал?

– Ни попыточки, – верноподданнически склонившись, доложил шпик. – Весь полет просидел с каменным лицом, только трубочку потягивал, даже в окно он смотрел с таким видом, словно сто раз летал. Осмелюсь доложить, ваше величество, крепкий старикан… Зараза та еще, прошу прощенья за просторечие, болтало нас пару раз, а он сидит себе, как статуя и даже келимас ухитряется не расплескать… Я дюжину раз летал, и то мутило, а этому хоть бы хны. Зараза, – повторил он не без уважения.

Сварог уже вошел в образ (точнее, в один из образов монарха – суровый король принимает посла не самого дружественного государства), а потому не мог себе позволить откровенной ухмылки. Проделавши это лишь мысленно, он отработанным взглядом отправил низко кланявшегося шпика обратно в неприметную дверь, легонько хлопнул ладонью по золоченому шпеньку звонка, придал себе горделивую осанку и непроницаемый, насколько удалось, вид.

Аудиенция, как и просил

посол, характер носила неофициальный, так что обошлось без обычных церемониальнопротокольных помпезностей, сопровождавших официальные приемы: ни парочки раззолоченных фанфаристов, ни усыпанной самоцветами свиты, в общем, все по-спартански, без излишеств…

Правда, для посла все равно распахнули обе створки двери – что полагалось даже при неофициальном визите. Секретарь, стоя навытяжку, громко провозгласил приличествующие церемониальные глупости – мол, такой-то и такой-то, посол такого-то монарха прибыл к такому-то королю королей. Все это и без него прекрасно известно, но так уж испокон веков полагалось.

Не столь уж и большое расстояние, три четверти пути от двери до королевского стола, посол проделал крайне неторопливо – дело тут было не в старческой немощи, а в достоинстве посла, как-никак представлявшего сейчас персону своего короля. Да уж, до старческой немощи безусловно далековато: высокий жилистый старикан, хотя и доживший без малого до семидесяти, широкоплечий, с длинным бесстрастным лицом индейского вождя, дряхленьким никак не выглядел, хотя сед, как лунь. По данным тайной полиции, до сих пор регулярно пользуется услугами веселых девиц, каковые доставляются с родины и в посольстве обретаются под видом служанок – конечно же, достаточно хитер, чтобы не связываться с местными, прекрасно понимает, что они, к бабке не ходи, стопроцентно окажутся подставой контрразведки…

Посол остановился с бесстрастным видом. И он, и Сварог хорошо знали, что наступил самый щекотливый момент дипломатического протокола. Любой король или иная владетельная особа рангом ниже имеет полное право во все время аудиенции продержать посла на ногах, а послу не положено этим возмущаться и просить хотя бы табуретку. Правда, случается такое редко, всегда предшествует либо разрыву дипломатических отношений, либо войне. Сварог не намеревался подставляться и выглядеть агрессивной стороной, наоборот, он твердо решил быть белым и пушистым образцом воспитанности и миролюбий – чтобы агрессия и неприязнь всегда исходили от горротцев.

А посему, он сделал жест, и раззолоченный камер-лакей торжественно внес предназначенное для посла седалище. Не особенно и порадовавшее посла. Мебель для придворных церемоний делилась на девять разрядов: три вида табуреток, три вида стульев, три вида кресел. Собственные придворные накрепко знали, кто на что имеет право и при каких обстоятельствах – а вот с иностранными послами допустим любой из девяти вариантов…

Так вот, послу принесли низкий разряд стула – жесткий стул со спинкой, но без подлокотников. Что на дипломатическом языке означало крайне холодный прием…

Однако дипломатический волчара, как и следовало ожидать, и бровью не повел, опустился на стул так, словно ему предложили кресло высшего разряда – с мягкими сиденьем, спинкой и подлокотниками, вычурными гнутыми ножками, обивкой в золотых узорах.

«Сволочной дедушка», – мысленно заключил Сварог. И, поскольку посол не имел права первым завязать разговор, спросил вежливо:

– Как здоровье моего венценосного брата Стахора Четвертого?

– Его величество чувствует себя прекрасно, – церемонно ответил посол.

– Рад слышать, – сказал Сварог.

И произвел давно уже отработанное «милостивое наклонение головы» – вступительные церемонии закончились, пора было переходить к делу.

– В Акобаре случалась нешуточная беда, ваше величество, – произнес посол, честное слово, не без театральной скорби. – Неожиданные взрывы едва ли не до основания разрушили Морское министерство, а также большую часть увеселительного парка Ганимат. Разрушения обширны, и жертвы велики…

Он сделал паузу, определенно ожидая вопросов вроде: «Ну, и какого черта вы ко мне приперлись с этим, почтенный?» Однако Сварог молчал, глядя с величайшей готовность слушать далее – и, как он надеялся, с детским простодушием. Понявши в конце концов, что вопросов не дождаться, сволочной дедушка продолжал с той же наигранной скорбью:

– Как ни печально и неприятно мне это произносить, но именно вас, ваше величество, мы считаем виновником происшедшего. Удары были нанесены пущенными из-под воды ракетами невероятной мощи, каких не имеется на вооружении ни в одной державе Харума. У нас есть немало свидетелей, видевших, как по реке Эрис буквально у самой поверхности воды двигалась подводная лодка исполинских размеров…

Сварог вежливо, но непреклонно поднял ладонь, вынудив посла умолкнуть. Усмехнулся:

– О да, конечно… Я не сомневаюсь, что у вас в Горроте сыщется немало людей, привычных к созерцанию подводных лодок. В отличие от прочих держав, где столь экзотических средств передвижения отроду не видывали…

– Я вас не понимаю, ваше величество, – не моргнув глазом, сказал посол.

– То есть как? – картинно изумился Сварог. – Вы хотите сказать, что ничегошеньки не знаете про обретающиеся в Горроте подводные лодки?

– Совершенно не понимаю, о чем вы, ваше величество, – твердо произнес посол.

Сварог мысленно расхохотался, да что там – жизнерадостно заржал, простите за вульгарность. Как и следовало ожидать, посол не мог не угодить в нехитрую ловушку: теперь Сварог совершенно точно знал, что раззолоченный прохвост брешет, как сивый мерин, что о подлодках токеретов он знает. На лбу посла, если зорко присмотреться, появились мельчайшие бисеринки пота: человек его возраста, профессии и жизненного опыта наверняка знал, что любой лар моментально определит, когда ему говорят правду, а когда врут беззастенчивым образом. Прекрасно понимает, что угодил в капкан – но ничего поделать не может, вынужден разыгрывать свою партию до конца…

– И при чем же здесь я? – с младенческой наивностью спросил Сварог. – Ни в одном из моих военных флотов нет ни единой подводной лодки. Сами посудите: ну откуда им взяться?

– Насчет флотов я не сомневаюсь, ваше величество, – сказал посол. – Однако в вашем личном распоряжении находится подводная лодка… боевой подводный корабль былых времен, добытый вами на Хай Гроне…

– У вас и этому есть свидетели? – поднял брови Сварог.

Интересно, как на сей раз старичок вывернется? Никаких посторонних очевидцев быть не может. Моряки с третьего горротского фрегата, кое-как дотащившиеся до родных берегов, даже если и видели, как остальные два потопили вылетевшие из-под воды ракеты, свидетелями считаться не могут, поскольку никаким чудом не могли узреть остававшуюся на глубине подлодку…

– Свидетелей нет. Но мы совершенно точно знаем, что вы, как бы это выразиться, вступили во владение лодкой…

– Да, действительно, – сказал Сварог. – Вступил, не стану отрицать. Вступил во владение деревянной подводной лодкой, снабженной запрещенным имперскими законами движителем, сиречь толкающим винтом. И была эта лодка на корабле под названием «Радуга», плававшим под горротским флагом. Корабль захвачен моими людьми, при этом погибли лишь те, кто сопротивлялся с оружием в руках, зато в наших руках оказались все без исключения инженеры и рабочие, обслуживавшие подводную лодку, а также некий ученый муж, именующийся мэтр Тагарон…

– И вы так спокойно об этом говорите? Употребляя слова «захвачен моими людьми»? Насколько я знаю, в нашем военноморском флоте

попросту нет судна под названием «Радуга», это не военный корабль, а гражданское судно. Имевшее право, как любое другое, невозбранно плавать в водах Хай Грона, никоим образом не входящего в состав ваших владений. Вы откровенно признаетесь, что совершили…

– Пиратские действия? – понятливо подхватил Сварог. – Полноте, какое же это пиратство? Означенное судно везло категорически запрещенное имперскими законами устройство, эту самую подводную лодку, в таких условиях любой лояльный подданный империи вправе, если у него есть такая возможность, захватить нарушителей закона и сдать их властям. На этот счет существуют недвусмысленные правила… я не помню точно названия документа и номера параграфов, но при желании их нетрудно отыскать.

Теперь уже он сделал паузу, но посол промолчал. Сварог продолжал:

– Таким образом, в руках компетентных инстанций оказалось изрядное количество ваших подданных, дающих интересные показания…

Посол отчеканил:

– Судно «Радуга» не приписано к нашему военному флоту и не принадлежит к какой-либо государственной службе. Оно находилось в частной собственности помянутого мэтра Тагарона, опять-таки не состоящего на коронной службе в каком бы то ни было качестве. Мэтр Тагарон – сугубо частное лицо. Официальные инстанции не могут нести за него ответственность. Мы предоставили убежище Тагарону, как предоставляем его другим беженцам от тирании… и, естественно, не интересовались, чем он занимается, поскольку он, как я уже говорил, вел жизнь сугубо частного лица. У вас есть какие-либо доказательства, опровергающие мои слова?

– Никаких, – честно признался Сварог. – Как и у вас нет никаких доказательств касаемо моей вины в случившихся у вас несчастьях…

– И, тем не менее в нашем с вами положении есть существенная разница, – сказал посол – Что ж, вы и в самом деле себя вели, как лояльные подданные империи… но у вас нет никаких оснований подавать официальную жалобу на Горрот в Канцелярию земных дел. А вот у нас есть все основания принести таковую и потребовать расследования. Расследование таковое, как вы, должно быть, понимаете, очень быстро выявит истину и, боюсь, приведет к неприятным для вас последствиям…

Самое смешное, что Сварог ничуточки на него не злился, даже раздражения не чувствовал. Скорее уж по королевской своей должности испытывал едва ли не восхищение оборотистостью и здоровым житейским цинизмом горротцев. Положительно, хваткие ребята: устроив кучу поганых сюрпризов и не оставив при этом улик, собрались официально жаловаться на Сварога за столь же предосудительные развлечения…

– Неприятная может получиться история, – сказал посол.

– Для исключительно земного короля – согласен, – сказал Сварог. – Но вы ведь, должно быть, знаете, что у меня есть, как бы точнее выразиться, еще одна ипостась… Прелюбопытнейший казус, на котором нет ни малейшего прегрешения перед законами. Я не только земной король, но, в то же самое время…

– Наслышан, ваше небесное великолепие.

– Вот видите, – сказал Сварог. – Причем ситуация пикантнейшая – нет никаких законов, установлений, регламентов, которые обязывали бы меня определенный срок… или при определенных обстоятельствах непременно пребывать в каком-то одном качестве. Все исключительно на мое усмотрение. Я сам определяю, кем мне в данную минуту быть, – простодушно улыбнувшись, он спросил: – Удобно я устроился, вы хотели бы сказать?

– В дипломатической практике избегают вульгарностей и просторечия, – отрезал посол.

Не было никаких сомнений, что про себя-то он думает именно так – а то и более нецензурными формулировками.

– Что поделать, так уж сложилось… – пожал плечами Сварог. – Вам нужно учитывать эти сложности…

– Я их учитываю, – сказал посол. – И тем не менее… Ваше величество, то есть ваше небесное великолепие… вы ведь хотите сказать, что именно в этой ипостаси сейчас изволите пребывать?

– Предположим, – сказал Сварог.

– По роду деятельности мне не однажды приходилось бывать в Канцелярии земных дел. Я немного разбираюсь не только в земном, но и в имперском законодательстве, в той его части, что касается поведения благородных ларов на земле. Есть некие пределы, коих недозволительно преступать даже наделенному нешуточными вольностями благородному лару. Вы, очень может быть, считаете иначе? Что ж, ваше право. Остается передать решение на усмотрение соответствующих имперских учреждений…

Особенного вреда этот тип, примись он кляузничать на Сварога не только в Канцелярию земных дел, но и в другие имперские инстанции, не причинил бы. Однако определенный резон в его деликатно высказанных угрозах был. В любом случае, история с рейдом на Акобар непременно повлечет за собой бюрократические разбирательства – долгие, запутанные, способные отнять у Сварога немало времени и сил. Учитывая, что за облаками у него хватает недоброжелателей, причем иные облечены некоторой властью… Есть нешуточный риск увязнуть в этих разборках надолго. Никто и слова бы не сказал, снеси Сварог с лица земли хоть весь Акобар – но исключительно усилиями положенной графу Гэйру согласно его положению дружины. Но когда был использован боевой корабль, созданный до Шторма… Нервы могут трепать долго и качественно, отвлекая он насущных дел…

– Иными словами, вы твердо намерены жаловаться? – спросил Сварог невозмутимо.

– Его величество Стахор Четвертый непреклонен… думаю, вы на его месте поступили бы так же?

– Возможно, – сказал Сварог. – Хотя… Предварительно я бы попытался договориться миром и прийти к некоему согласию…

– Я не говорил, что мы такое полностью исключаем…

– Тогда? – спросил Сварог небрежно. – Мы хотели бы получить убедительные гарантии, что более не повторится подобных… трагедий. Мне было бы достаточно вашего королевского слова… и слова вашего небесного великолепия. Я и мысли не допускаю, что вы можете в том или ином качестве нарушить слово, это было бы против всех правил чести…

– Продолжайте, – сказал Сварог.

– Я, собственно, все сказал…

– То есть, я должен просто-напросто торжественно поклясться, что в будущем никогда больше не произойдет… печальных инцидентов? И ничего не получить взамен? – Сварог ухмыльнулся… – Любезный посол, всякое соглашение должно быть взаимовыгодным, не правда ли? Мы с вами взрослые люди и в политике, согласно своему положению, должны разбираться… Односторонние выгоды, будем чуточку циничны, наличествуют лишь в тех соглашениях, что сильный заключает со слабым. Не будем притворяться неопытными либо идеалистами – именно так в дипломатии всегда и обстояло. Вот уж чего я никогда не признаю, так это того, что я слабее Горрота. Реальность этому противоречит, рискну предположить…

– Чего вы хотите? – без малейшего удивления спросил посол.

– Хороший вопрос, – сказал Сварог. – Резонный, деловой… Ничего невыполнимого я от вас не потребую. Мои условия состоят всего-навсего из двух пунктов. Первое. В последнее время произошли весьма загадочные и крайне неприятные… необъяснимые явления. Мой замок в Клойне был уничтожен обрушившейся с неба водой. На мою армию рушились неведомо как обретшие способность летать и падать каменные глыбы…

– Я слышал

об этих загадочных природных феноменах, – сказал посол с абсолютно бесстрастным лицом. – Но не понимаю, какое мы можем иметь к этому отношение. Или вы располагаете…

– Не располагаю, – сказал Сварог.

– При чем же здесь тогда?..

– Я вас ни в чем не обвиняю, – сказал Сварог. – Я просто хотел бы, чтобы в будущем подобных… феноменов не происходило. Никогда и никаких. Я не к вам обращаюсь, я просто высказываю вслух свои желания… Второе. Ваши войска должны уйти из крепости Батшева.

– Вот на это мой повелитель вряд ли пойдет, – едва дождавшись паузы, сказал посол. – Ваш второй пункт, думается мне, бесполезно и рассматривать. Могу сказать это со всей уверенностью даже без консультаций с моим королем. Мы ведь даже не воевали против вас. Мы просто-напросто заняли пустующее укрепление, где не осталось никого живого. Почему так случилось, нам и самим решительно непонятно. Однако эта ситуация не нарушает никаких законов, ни земных, ни имперских, и не может быть поставлена нам в вину. В конце концов, вы вправе отвоевать крепость назад… разумеется, традиционными, законными способами…

– И вы нисколечко не опасаетесь, что там, – Сварог небрежно показал пальцем на потолок, – будет проведено расследование?

– Со мной департамент Канцелярии земных дел уже проводил расследование загадочного феномена, в результате коего погиб весь гарнизон крепости, – сказал посол. – Мне доподлинно известно, что нас никто не обвиняет в причастности к этой таинственной трагедии. Загадка, конечно… но мы здесь ни при чем. К нам нет ни малейших претензий со стороны каких бы то ни было имперских инстанций.

– Это вы так полагаете, – с благожелательной улыбкой сообщил Сварог. – Должен вас огорчить – все обстоит совершенно иначе.

– Вот как? Не соизволите ли пояснить?

– Охотно, – сказал Сварог, испытывая нешуточное злорадство.

Он имел дело с опытным игроком – но ни один игрок не в состоянии выиграть, если у противника обнаружилась пригоршня лишних козырей, которые можно выбросить на стол совершенно законно.

Он держал паузу. Посол напряженно ждал, несомненно, чутьем угадывая наличие в рукаве у противника каких-то козырей.

– В силу вашего положения вы, несомненно, регулярно читаете из Кабинетов императрицы и канцлера некоторые официальные бюллетени… (посол настороженно кивнул). Прекрасно. Тогда вы, быть может, обратили внимание, что некий граф Гэйр недавно назначен начальником девятого стола Кабинета императрицы?

– Мне доводилось это читать…

– А известно ли вам, какие функции выполняет означенное учреждение?

– Нет, – сознался посол. – В бюллетенях об этом ни словечка.

– Ох уж эта секретность… – вздохнул Сварог. – Ничего, вы человек высокопоставленный, ответственный и лояльный, вас можно ознакомить с некоторыми подробностями… Прошу.

Он выдвинул ящик стола и положил перед послом два листочка гербовой бумаги с печатным текстом. Отставив их на вытянутой руке (как свойственно страдающим дальнозоркостью) посол, судя по движению его глаз, сначала бегло пробежал текст, потом прочитал медленно, вдумчиво, не упуская ни единой строчки.

– Надеюсь, никаких неясностей? – вежливейшим тоном, любезно улыбаясь, поинтересовался Сварог.

Лицо посла неуловимым образом изменилось. Сохранило прежнюю индейскую бесстрастность – но в глазах все же явственно полыхнула нешуточная тревога. Сварог продолжал столь же дружелюбно:

– Вы, любезный посол, не можете не знать, что Кабинет императрицы – и, соответственно, все его столы – безусловно, стоят выше на иерархической лестнице, нежели Канцелярия земных дел со всеми своими департаментами…

– Мне это известно, – сухо сказал посол.

– Прекрасно, – сказал Сварог. – В таком случае ситуация не содержит для вас каких-либо загадок или неясностей. Никто не вправе вам запретить подавать в Канцелярию земных дел любые жалобы… И никто не вправе мне запретить начать собственное расследование разнообразных… природных феноменов и прочих загадочных событий. Более того. Я не исключал бы, что следствие по поводу случившихся в Горроте загадочных взрывов будет передано не восьмому департаменту, а подчиненному мне столу. Разумеется, это вовсе не означает, что я непременно начну расследование… Быть может, мы все-таки вернемся к тем двум пунктам, на которых я настаиваю? Я готов заключить соглашение, но непременно при соблюдении вами обоих пунктов. Итак?

– Я… Мне нужно изложить все королю.

– Ну разумеется, – сказал Сварог без всякого недовольства. – Именно так вам и надлежит поступить. Я готов подождать… но не особенно долго.

…Горротцы стали покидать Батшеву уже через три дня. Пилот посланного на разведку истребителя (по которому на сей раз не сделали ни единого выстрела, хотя он под конец долго кружил на бреющем полете, едва ли не касаясь колесами верхушек мачт), доложил, что солдатня грузится на корабли в страшной спешке, подгоняемая суетящимися офицерами, а горротский флаг уже спущен с флагштока на вершине самой высокой крепостной башни.

К вечеру из разведки вернулся второй самолет. Пилот доложил, что горротская эскадра уходит на всех парусах, а в крепости, насколько он рассмотрел, не осталось ни единой живой души. Можно было посылать в Батшеву корабли адмирала Амонда с новым гарнизоном.

В ответ на восхищенно-изумленный крик Амонда: «Как вам это удалось, ваше величество?!» Сварог скромно ответил:

– Всего-навсего не особенно и хитрый дипломатический маневр, дорогой адмирал, только и всего. Великая все же вещь – дипломатия. Отличных результатов можно добиться добрым словом…

И постарался не думать, насколько теперь возросла к нему ненависть горротцев.

Глава II

Иные небеса

Увы, иные победы недолговечны – точнее, не победы сами по себе, а радость от таковых.

Уже на другой день Сварог, вернувши Батшеву под хозяйскую руку, не испытывал ни триумфа, ни даже особенной радости. Вспомнил очень быстро, что победа эта, рассуждая нелицеприятно, выглядит мелко по сравнению с главной заботой, колючим багряным огоньком, пылавшим над горизонтом. К тому же обнаружилась вдруг очередная загадка, опять-таки мелкая, но маленькие неприятности порой досаднее больших. О токеретах речь на сей раз не идет, так что никаких каламбуров.

Неприятностью это, в общем, не назовешь. Но в любом случае дурное настроение обеспечено…

Загадка пришла из прошлого, в тот момент, когда Сварог ее и не ожидал вовсе, он-то полагал, что вдова Гуродье и ее скромный домик на улице Зеркальщиков никогда уже не напомнят о себе.

Вдова в свое время оказалась не пожилой грымзой, а весьма даже симпатичной особой слегка за тридцать, так что осталось подозрение: покойный барон в домик наведывался не только по служебным надобностям – но кого это сейчас интересует…

Агентура барона Гинкера, личная агентура, которую Сварог с удовольствием бы прибрал под свою руку для собственных надобностей (барон не держал у себя нерасторопных дураков) после его безвременной кончины, как и следовало ожидать, дружно канула в небытие, несомненно (Интагар соглашался) выполняя заранее данные инструкции. С личной агентурой обычно так и случается. Вдовушка была не только хранительницей баронских бумаг, но еще и

«почтовым ящиком», на ее адрес, как она сама призналась, приходило немало писем от орудовавших за пределами столицы агентов. «Почтовый ящик», и не более того. С агентами Гинкер никогда у нее не встречался. Для этого, конечно же, у него были свои явки. И, надо полагать, не одна. Понять, как разворачивались события после смерти барона, было нетрудно: те, кто работал в столице, сначала убеждались в отсутствии условного сигнала – как часто бывает, задернутая либо откинутая портьера, горшок с цветами на подоконнике либо, наоборот, пустой подоконник – и прочие нехитрые, но эффективные уловки. Ну, а потом, узнав о гибели принципала, агенты вмиг оборачивались самыми обычными обывателями, найти их нечего и пытаться, не дашь же в газеты объявление – а если и пойдешь на такую глупость, все равно ни один не явится…

С теми, кто пребывал где-то далеко, обстояло, конечно, чуточку иначе. Смерть людей, подобных Гинкеру, никакой огласки не получает, разве что в официальных бюллетенях, рассылаемых губернским гражданским властям и полицейскому начальству, появляется новое имя на должности протектора столицы – но эти новости остаются в узком кругу, да и не служат предметом обсуждения в провинции, которой, в общем, все равно, кто там нынче возглавляет столичные учреждения…

За полгода, прошедшие после смерти барона, на улицу Зеркальщиков пришло шесть писем, от четырех агентов (двое посылали донесения дважды). Всякий раз они представляли собой несколько совершенно бессмысленных строчек – хаотичный набор букв, не складывавшийся в нечто осмысленное.

Поначалу подчиненные Сварога полагали, что здесь необходима «сетка» – квадрат с вырезами. Сначала он накладывается на бумагу, в вырезах пишется донесение, потом промежутки заполняются набором букв – ну, а адресат, как легко догадаться, накладывает свой квадрат и читает.

Однако строчки содержали неравное количество букв – и вскоре Интагар предположил, что они имеют дело с хитрушкой, именуемой «прыг-скок». Пишется донесение. Потом внизу, под буквами, ставится заранее условленное число – и, отсчитав в алфавите столько букв, сколько требует та или иная цифра, составляется этот кажущийся бессмыслицей текст. Если под буквой «б» стоит, к примеру, тройка, то либо отсчитываются три буквы и ставится «е», либо буква берется третья по счету, и тогда появляется «д». Число желательно выбирать длинное – тогда земные дешифровальщики, не располагающие соответствующей техникой, окажутся совершенно бессильными. Даже если они будут точно знать, каким способом депеша зашифрована, жизни не хватит, чтобы произвести вычисления пером на бумаге. А потому этот шифр заслуженно считается самым надежным.

Но у Сварога имелись и мощные компьютеры, и, что важнее, заведовавший ими Элкон… Которому понадобилось всего-то четыре часа. Оказалось, донесение и в самом деле зашифровано «прыг-скоком», по системе «через столько-то букв», а ключ представляет собой восьмизначное число. Как только стало ясно, в чем тут хитрость, последующие шифровки компьютер уже щелкал, как орехи, тратя не более пяти минут. Элкон считал, что эти восьмизначные ключи представляют собой даты жизни каких-то известных людей – гораздо проще держать в памяти какое-то известное имя, нежели длинное число. Тем более что один из ключей совпадал с датой жизни Асверуса, если написать оную без черточки: 35533581.

Загвоздка в том, что сплошь и рядом верно расшифрованное донесение оказывается совершенно бесполезным…

Они попросту не понимали, о чем идет речь. Полдюжины шифровок оказались одинакового содержания: агенты доносили, что и на этот раз не достигли цели, ссылались на имена, географические названия и встречи, ничего не говорившие тем, кто не посвящен в суть дела. А примерно через полгода письма перестали приходить вовсе – определенно, агенты, добравшись до столицы, узнав, что барона больше нет, последовали примеру своих столичных собратьев. Единственное, что удалось установить, изучая почтовые штемпеля – вся четверка орудовала в провинциях Полуденного Ронеро. Прошел год с лишним, новых писем больше не приходило, и Сварог, распорядившись сдать бесполезные донесения в архив (пока что невеликий), начал помаленьку о вдове забывать.

И нате вам, внезапно в ничем не примечательный полдень возле дома вдовушки остановилась повозка, и почтарь вручил ей упакованную со всем тщанием посылку: обшитый холстиной и украшенный парой сургучных печатей лубяной ящичек, кроме надлежащих штемпелей, украшенный еще знаком, означавшим, что внутри находятся стеклянные предметы, а потому с посылкой следует обращаться особенно бережно – что по соответствующим тарифам оплачено. Недешевое удовольствие, между прочим.

Вдовушка, женщина неглупая и ответственная, помчалась к Интагару, а тот моментально связался со Сварогом. Сварог объявился в Латеране уже через полчаса.

Спешка оказалась ни к чему. Очередная головоломка, к которой и подступаться бесполезно, не зная заранее, в чем, собственно, дело…

Внутри ничего стеклянного не оказалось. Там, самым тщательным образом обложенный изрядным количеством утрамбованной пакли и ваты, пребывал самый обыкновенный глиняный горшок, внутри коего напихана та же пакля – а еще там сыскалось свернутое в трубочку донесение, подписанное «Шестой» (предшественники Шестого тоже значились под номерами, Гинкер, наверное, не любил кличек, предпочитая обходиться именно номерами).

Донесение Элкон щелкнул буквально за пару минут – никаких сюрпризов, снова «прыг-скок» с некоей датой, непонятно к какому известному в истории персонажу относящейся – но такие подробности никого и не интересовали.

Ну вот, изволите ли видеть… Неведомый Шестой то ли оказался пронырливее своих нумерованных коллег, то ли ему попросту свезло, что в разведке тоже случается. Он докладывал, что после долгих трудов и многочисленных подходов, потратив уйму денег и времени, все же «вышел на нужных», «долго входил в доверие» и, наконец, «побывал». Он очень извинялся за то, что трофей оказался столь зауряден и прост – но уверял, что ничего поинтереснее попросту не видел и не мог заполучить. Впрочем, по его глубокому убеждению, сам факт того, что удалось наконец «найти и побывать», невероятно ценен, «с чем господин барон, питаю надежду, быть может, согласится».

Вот такие дела. Самый обыкновенный на вид глиняный горшок – такие в большом ходу у крестьян, небогатых градских обывателей и даже не особенно зажиточных дворян. Низкий и пузатый, с широким горлышком. В таких держат разнообразнейшие съестные припасы – молоко, сметану, варенье, смалец, масло… да много чего.

Сразу можно сказать, что предназначалась эта посудина для человека с определенными средствами: если крестьянин, то, безусловно, зажиточный, если гильдейский мастеровой или градский обыватель – то не знающий нужды. Да и для дворянина средней руки ничуть не унизительно держать такой горшок в кладовой: ничуть не похож на дешевейшую посуду для бедняков, необожженную порой, кособокую. Изготовлен очень старательно, формы ласкают глаз, горшок покрыт светлокоричневой глазурью, широкое горло украшено орнаментом в три краски, а на боку, опять-таки тремя красками, изображены цветущие яблоневые ветви.

Очень качественная подглазурная роспись – как это назвал один из консультантов (у Интагара их было немало, на все случаи жизни). В лавке или на ярмарке такой, как заверил тот же консультант, стоит не меньше семивосьми медных сестерциев, беднота такие деньги на утварь тратить не будет – ей сойдет и товар ценой в пару грошей… Вот только где его сделали, установить так и не удалось – на донышке обнаружилось выдавленное клеймо мастера, но безусловно, как заверил, пожимая плечами консультант, не столичное – а провинциальных мастеров слишком много, чтобы вот так, с ходу назвать имя или хотя бы местность. Если начальство желает копать глубоко, он должен предупредить, что понадобится не одна неделя – пока изображение клейма получат начальники полиции провинций, пока они станут перебирать многие десятки зарегистрированных на доверенной им территории клейм…

Не особенно и раздумывая, Сварог все же приказал копать глубоко. Завернув горшок в ту же, снятую с посылки холстинку, взял его под мышку и полетел за облака, где его подчиненные могли продолжить изучение, пользуясь недоступными Интагару методами. Благо подчиненных у него прибавилось: с недавних пор образовался и самый натуральный научнотехнический отдел, и магический. Он переманил на службу в девятый стол трех молодых инженеров из Магистериума и двух их ровесников, магов из Мистериора. Люди были толковые, к тому же честолюбивые, нацелившиеся не только на благородное познание, но и на карьеру – на чем Сварог их, собственно, и подцепил. В силу заоблачной специфики, то есть нешуточного долголетия ларов, продвижение по карьерной лестнице шло неспешно и туговато, что, конечно же, раздражало массу молодых честолюбцев, не имевших никакой возможности из этой системы выломиться. Ну, а у Сварога с его престижным и страдавшим от жуткого кадрового голода учреждением любой новобранец моментально прыгал на пару ступенек вверх – и быстро соображал, что здесь гораздо скорее продвигаются в чинах и должностях, вдобавок работа интересная, лишенная рутины. Так что он не сомневался: пройдет не так уж много времени, и примеру этих рекрутов последуют другие, главное, вовремя определять среди кандидатов стукачей, работающих на иных облеченных властью персон. Пока что таковых не выявлено, но они, конечно же, будут…

Первыми на горшок накинулись инженеры – и очень быстро развели руками, скучнея на глазах. Как они заверяли, это самый обыкновенный горшок, изготовленный на самом обыкновенном гончарном круге, расписанный самыми обычными красками и обожженный в самой обыкновенной печи. Химический состав глины и красок ничем практически не отличается от контрольных образцов, по распоряжению Сварога моментально купленных в латеранских лавках. Возраст – около года. Все. Больше сказать нечего. Скучнейшая вещь.

Потом за дело принялись маги – и очень быстро так же поскучнели, не обнаружив ни следа магии, чар, заклинаний и прочего, входившего в круг их профессиональных обязанностей. Скучнейшая вещь.

Из Латераны незамедлительно доставили старуху Грельфи – в самом дурном расположении духа, так как ее, оказалось, оторвали от чего-то важного. Поворчав вдоволь, ядовито фыркая: «Вы бы мне еще урыльник подсунули!», бабка, получив от Сварога необходимый в таких случаях ворох комплиментов и уверения в том, что она – последняя надежда, помягчела и с гордым видом, исполнившись приятного сознания собственной значимости, взялась за дело.

Через четверть часика заметно погрустнела, заявив, что ее все же оторвали от настоящего дела ради каких-то пустяков. Ничего она не обнаружила. Правда, по ее словам, горшок содержал в себе некую странность – но вроде бы неопасную и ничем не угрожающую. Легонькая странность, и все тут, а точнее она сказать не может, потому что описать свои впечатления и ощущения правильнее нет способа, случается так иногда, светлый король, сами должны знать, что я не всезнающая и не всевидящая…

Чуть поругавшись с магами (которые никакой такой «странности» не усматривали), бабка отбыла в Латерану завершать начатое. Сварог остался у разбитого корыта. Он и без Грельфи знал, что тут скрыта некая странность – касавшаяся не самого горшка, а обстоятельств его появления. Что-то это должно было означать – и серьезное, потому что глупостями покойный барон никогда не маялся. Чтобы заполучить эту «скучнейшую вещь», неведомый Шестой, без сомнений, та еще проныра, не менее полутора лет торчал в Полуденном Ронеро, старательно выполняя полученное задание, представления не имея, что барона уже нет на свете… И добился своего… чего? Поди догадайся…

В данную минуту клятый горшок стоял у пилотского кресла, на обитом роскошной ковровой тканью полу. Понурив голову, не глядя на приборную доску (автопилот браганта работал исправно), Сварог долго на него смотрел, прокручивая в памяти отчеты, пытаясь усмотреть хоть какую-то зацепку. Не усмотрел, о чем догадывался заранее.

Лежавший за его креслом Акбар пошевелился, опустил громадную голову к локтю Сварога, толкнул носом.

– Вот кстати, – сказал Сварог уныло. – Что скажешь?

Наклонился, взял левой рукой горшок и подсунул его под нос псу. Тот шумно втянул воздух носом, лениво фыркнул и отодвинулся с видом полнейшего равнодушия.

– Ну что же, – сказал Сварог. – Толковое экспертное заключение, если подумать, мало чем уступающее предшествующим…

Акбар пару раз стукнул по полу тяжелым хвостом. С некоторых пор он стал откровенно назойливо тереться возле Сварога, сопровождая его где только возможно и не всегда подчиняясь командам отвязаться. Чем это вызвано и что означает, Сварог и представления не имел – но он о многом не имел представления. Вот почему, например, небосклон сегодня, как он только что отметил, вынырнув из тягостной задумчивости, не вполне обычный, и безмятежная лазурь словно бы отливает багрянцем? Весь небесный купол напоминает полусферу из синего прозрачного стекла, то и дело озаряющуюся снаружи багряным свечением. Это никак не может иметь отношения к той самой багряной летучей дряни, находящейся еще довольно далеко – но прежде такого что-то не наблюдалось…

Переливчато закурлыкал сигнал. Увидев на пульте косую зеленую стрелочку, Сварог посмотрел в ту сторону, заметил совсем не далеко, слева, почти прямо по курсу, но уардов на сто пониже трассы полета – очередной летающий остров, на сей раз нешуточных размеров. И тут же заговорил автопилот, не женским, как на «Рагнароке», а самым что ни на есть мужским голосом, тоном предупредительного лакея:

– Слева по курсу – замок Келл Инир.

Рехнулся он, что ли? Императорскому замку здесь попросту неоткуда взяться – потому что он остался за кормой, в десятке лиг позади, Сварог его давно миновал, о чем совсем недавно прилежно сообщал тот же автопилот…

Вопросы задавать бесполезно: стандартный автопилот браганта в сто раз тупее Глаина и двустороннее общение с ним невозможно, он всего-навсего способен при необходимости какой-либо из пары десятков фраз продублировать показания приборов да выполнить опять-таки строго определенное, не такое уж большое число звуковых команд. Глаин по сравнению с этим безмозглым ящиком – сущий Сократ…

Сварог никуда не спешил, и потому, не

колеблясь, быстрым движением руки отключил автопилот, потом резко сбросил скорость. Заложил вираж, по дуге пошел влево, к неведомо откуда здесь объявившемуся Келл Иниру, на довольно малой скорости, чтобы рассмотреть все хорошенько.

Очень быстро он пришел к выводу: как ни удивительно, но он и в самом деле неспешно приближается к главной императорской резиденции: длинное пятиугольное здание с башнями, обширный парк донельзя знакомых очертаний, сбившиеся в три группы домики поменьше, озеро…

Вот только издали можно было понять, что Келл Инир выглядит как-то неправильно, необычно…

Повсюду почему-то лежал снег – на крышах и кронах деревьев. Толстый слой снега покрывал весь летающий остров, полностью скрыв от глаза паутины парковых дорожек и мощеных тропинок. Озеро, сплошь затянутое льдом, представало округлым белым пятном. Равнина меж замком и закатным краем острова покрыта многочисленными разноцветными пятнами, да и замок, теперь можно с уверенностью сказать, выглядит как-то иначе: неведомо куда подевалась Жемчужная башня, вовсе не обрушилась, не рассыпалась, на ее месте ровный слой снега, нигде ни единого кирпичика, никаких развалин. Башня попросту пропала, как не было… Да и Коронная башня выглядит как-то непривычно, словно стала гораздо тоньше в диаметре, а крыша – гораздо выше, острее, да и крыта не знакомой темноянтарного цвета черепицей, а зеленой, напоминающей чешую… Что же это творится-то? Это не тот Келл Инир, вдобавок совершенно заметенный снегом, что само по себе удивительно: Келл Инир, как и любой замок, плывет в небесах выше, чем идет дождь или падает небывалый для Талара снег. Да и среди летающих островов снег имеется только на двух. Один – это тот, на котором с исполинской елкой празднуют Новый год. Второй принадлежит известному чудаку графу Кайстелу, большому любителю сильванских снежных зим, пожелавшему, чтобы каждый год его манор[2 - Манор (от англ. manor) – средневековое феодальное поместье. – Прим. ред.], в полном соответствии со сменой времен года на Сильване, укутывался снегами точно так, как это в природе происходит…

За его спиной Акбар шумно приподнялся и сел, его горячее дыхание ерошило Сварогу волосы на затылке. Акбар вдруг заворчал грозно и недобро.

– Бог ты мой! – вырвалось у Сварога.

Он рассмотрел с небольшой высоты, что это за разноцветные пятна по всей равнине.

И повел брагант на посадку, мимолетно зачем-то коснувшись открытой кобуры, прохладной рубчатой рукояти бластера. Никакого шевеления, ничего живого – но рука сама хваталась за оружие. И неудивительно…

Брагант опустился в снег, на секунду окутался до половины взметнувшимся белым вихрем. Не дожидаясь, когда он уляжется, Сварог ударил по клавише и, едва прозрачный верх, разделившись надвое, исчез в фюзеляже, распахнул дверцу и выскочил наружу, моментально оказавшись в снегу. Ноги тут же словно бы облило нешуточным холодом.

Рядом, слева, у самого локтя метнулась широкая темная полоса – это Акбар со своим всегдашним проворством перемахнул через борт, широко расставив передние лапы, встал в снегу, заслоняя Сварога неведомо от чего, низко опустил голову, на загривке встопорщилась шерсть высотой в добрый локоть, из глотки рванулось злобное рычание. Он готов был рвать на куски… но ведь некого! Колючий холод, тягостная тишина, ни шевеления вокруг. И тела, лежащие в самых разных позах, припорошены снегом…

Сварог и сам не заметил, когда у него в руке оказался бластер. Временами налетал порывами леденящий ветер, мелкая снежная крупка противно стегала по лицу. Шагнув вправо, он обошел недобро рычавшего пса, проваливаясь в слежавшийся снег, кое-где поднимавшийся косыми застругами.

Не было ни удивления, ни страха, все обычные человеческие чувства куда-то пропали. Сделав всего несколько шагов, он опустился на колени, в снег, не чувствуя холода. Кажется, он сейчас и меча в спине не почувствовал бы.

Где-то в глубинах сознания разгорался самый настоящий ужас. Показалось, волосы встают дыбом.

Наполовину занесенная снегом Яна, в незнакомом ему зеленом платье с белой вышивкой, лежала на спине, нелепо разбросав руки, широко раскрытыми глазами смотря в небо. Лицо с застывшей на нем судорогой страха казалось восковым, глаза заволокла тонюсенькая пленка льда, быть может, замерзшие слезы. Золотистые пряди волос застыли скопищем нелепых сосулек, припорошенные снегом. Не в силах верить тому, что видит, Сварог осторожно протянул руку, коснулся одной из прядей – и она сломалась у него под пальцами, как сухая веточка. Сделав над собой нешуточное усилие, он приложил ладонь к щеке девушки – казалось, касался куска гладкого, промерзшего насквозь дерева.

Мысли мельтешили в столь паническом хаосе, что ни одну из них не удавалось осознать. Ужас помаленьку охватывал его, словно подступающая к горлу ледяная вода. Совсем близко раздался тягучий, протяжный вой, жалобный и словно бы растерянный. Акбар, задрав голову, закрыв глаза выл так, что все внутри переворачивалось, хотелось опрометью бежать куда-то прочь, спасаться неведомо от чего, забиться куда-нибудь как мышь под метлу…

Невероятным усилием воли кое-как взяв себя в руки, он закричал что было сил:

– Да замолчи ты!

Акбар умолк, уставился на него, жалобно, совершенно по-щенячьи повизгивая. Пса била крупная дрожь.

В три шага преодолев разделявшее их расстояние, Сварог опустился на колени над лежащим вниз лицом, неизвестно когда замерзшим насмерть человеком в мундире Бриллиантовых Пикинеров. Именно его только что трогал лапой Акбар, слава богу, переставший выть. Ледяной ветер неприятно посвистывал над усеянной промерзшими трупами равниной.

Собрав все силы, понатужившись, Сварог взял покойника за холодные твердые плечи, с усилием перевернул.

И увидел собственное лицо, искаженное навечно застывшей гримасой, восковое, оскаленное.

Все, что с ним случалось прежде, оказалось все же не настоящим ужасом. Только теперь он ощутил настоящий.

Пошатываясь, всеми силами удерживая себя от того, чтобы сорваться в панику, в безумие, выпрямился во весь рост. Огляделся, унимая молотящее сердце. Акбар визжал и скулил. Ветер посвистывал как-то злорадно.

Растерянно вертя головой, Сварог, наконец, увидел.

Повсюду, куда ни глянь, небо приобрело багряный отлив, кое-где одолевший лазурь… только в той стороне, откуда он прилетел, виднелось обширное пятно безмятежной синевы, круглой формы, с неровными краями… и оно на глазах съеживалось, становилось меньше, поглощаемое багрянцем.

Справа, над заснеженными крышами и кронами, появилось неторопливо ползущее по странному небу овальное пятно тускловатого багряного свечения, казавшееся плотным, твердым, материальным. Лазурное пятнышко уменьшалось, уменьшалось…

Движимый не человеческими чувствами и догадками, а скорее уж инстинктом насмерть перепуганного зверя, он кинулся к браганту, вопя во всю глотку:

– Ко мне! Ко мне!

Его обогнала темная полоса, достигнув кабины браганта, вновь обернулась хелльстадским псом – в страхе прижавшимся к земле, стиснувшим морду лапами. Точно так же перемахнув через борт, Сварог рухнул в кресло, обеими руками ударил по клавишам, кнопкам и блестящим рычажкам. Брагант взвился над царством ледяной смерти,

разворачиваясь на девяносто градусов, холодный ветер бил в лицо, Сварог наконец-то сообразил нажать нужную клавишу, поднимая верх. На предельной скорости, обогнав бы любой снаряд, несся в центр спасительного лазурного пятна, уменьшавшегося быстрее, быстрее…

Проскочил словно бы в дыру в багряной стене. И, заполошно оглянувшись, ее уже не увидел сзади – до горизонта простиралось безмятежное синее небо, нигде не видно иного Келл Инира. Только руки и лицо все еще сводило от холода. Понемногу возвращалась способность мыслить и рассуждать – покуда еще вяло, заторможенно, словно он боролся с кем-то нешуточно могучим.

Значит, вот так… Вероятнее всего, это Соседняя Страница, некий параллельный мир из множества невидимых неощутимо пребывающих и рядом, и в неизмеримой загадочной дали. И Яна там в точности такая, и он там есть, и чуточку иной Келл Инир, вот только там никто не спасся, все погибли… и он тоже. Глупо гадать, что их погубило, и так ясно, а почему, вряд ли узнаешь и уж никак не догадаешься.

Он скорчился в кресле, обхватив себя за плечи – трясло так, что зубы порой постукивали, мороз, царивший в мертвом дворце, словно бы успел проникнуть внутрь, выстудить тело под кожей…

Глава III

Милые детские забавы

По свойственной ему (точнее, иногда обуревавшей) скромности Сварог устроился в уголке огромной приемной главы Канцелярии земных дел, украшенной с той чрезмерной, пошлой, дурной роскошью, что из всех имперских учреждений свойственна лишь означенной Канцелярии – для должного воздействия на земных королей. Все эти золотые чеканные пластины, россыпи самоцветов по стенам, яшмовые колонны в три человеческих роста, фонтан посередине, бьющий в малахитовой чаше тончайшей работы… Пошлость невероятная, но, поскольку заведена из практических соображений, пусть себе красуется…

Он представления не имел, почему его маринуют здесь вот уже добрых четверть часа – то ли его императорское высочество Диамер-Сонирил и в самом деле занят неотложными делами, то ли попросту хочет показать, что всегда главнее Сварога, в каком бы качестве оный Сварог сюда ни являлся. Сейчас Сварог, о чем свидетельствовал мундир Бриллиантовых Пикинеров, пребывал в облике графа Гэйра, однако согласно этикету принц короны вправе мариновать в приемной любого лара, сколько душе угодно. Субординация-с.

Думать над этим не хотелось – хватало более насущных и более неприятных дел. Вместо того чтобы лететь сюда, получив просьбу о встрече от Костяной Жопы, следовало бы поспешить в Магеру, в Балонг… или его личное присутствие там совершенно ни к чему? Пожалуй что. Пусть своим делом занимаются профессионалы, не стоит пока что путаться у них под ногами. Профессионалы, впрочем, ошарашены еще больше, чем он сам: Интагар сказал, что последний раз, уж он-то точно знает, главу секретной службы государства убивали прямо в кабинете лет сорок назад – когда к начальнику морской разведки Лорана заявилась в кабинет взбешенная отставкой последняя (точнее, теперь уже предпоследняя) любовница, и, разыгрывая ангелочка, украдкой сыпанула в бокал адмиралу надежный яд из перстня. А если не считать этого случая, не имеющего ничего общего с хитросплетениями тайной войны, то он, Интагар, второго и припомнить не может, тут уж нужно старинные архивы поднимать…

Ну вот не убивают в своих кабинетах руководителей секретных служб! Как-то это не принято, что ли. И тем не менее патриция Альдората, возглавлявшего вторую канцелярию Провизориума (то есть, специально для несведущих, тайную полицию Балонга), вчера посреди дня обнаружили в собственном кабинете бездыханным, и из груди у него торчала рукоять всаженного в сердце по самое перекрестье стилета. Судя по безмятежному лицу покойника, он даже удивиться не успел – и, вполне вероятно, хорошо знал убийцу, никак от него подобного не ожидал. Разъяренные женщины, конечно, способны на многое – но все же удар определенно мужской. Женщина, схватившись порой за кинжал, все же действует иначе, истерически пыряет железкой куда ни попадя – разумеется, если ее зовут не Мара. Здесь же, говорили профессионалы, чувствуется мужской почерк – кто-то, обладавший немалой наглостью, сноровкой, крови ничуть не боявшийся, вошел в кабинет, молниеносно нанес удар и исчез. И никто его даже не видел. Когда обнаружили труп, подняли тревогу, приказали охране перекрыть все выходы из здания и сгоряча изрядно пометались по этажам во все растущем количестве, но никакого постороннего злоумышленника так и не обнаружили. То ли он успел благополучно покинуть канцелярию, то ли, нельзя исключать, никуда и не уходил и даже старательно помогал искать и ловить самого себя, поскольку числился своими подозрений не вызывал ни малейших…

Второе никак нельзя исключать: убийца должен прекрасно ориентироваться в здании, мало того, знать, как функционирует приемная покойного патриция. Вероятнее всего, он отирался на полукруглом балкончике по другую сторону коридора и улучил момент, когда секретарь Альдората приемную покинул и отправился в архив. Пробыл он там минут десять, и этого убийце хватило с лихвой.

Секретаря, естественно, тут же на всякий случай арестовали и водворили в одну из имевшихся здесь же камер. Он мог, конечно, оказаться и сообщником – но это еще не факт. Функций телохранителя он никогда не исполнял – чисто секретарские обязанности. И за бумагами, которые вдруг потребовались начальству, порой ходил по десять раз на дню. Ни уличить его, ни оправдать не получится до тех пор, пока не появится Сварог и не спросит в лоб, знает ли тот что-то об убийце. А пока что, как доложили Сварогу, секретарь дал интересные показания. Он был типичнейшей канцелярской крысой – высокого полета, в хорошем смысле. И упорно твердил: войдя в кабинет и обнаружив начальника убитым, он по многолетней въевшейся привычке окинул взглядом бумаги на столе. Так вот, одной недоставало, той, что лежала перед патрицием, когда секретарь уходил. Содержания он не знал, лично он ничего подобного начальнику не передавал – однако настаивал, что более всего эта бумага походила на постороннюю: она не была гербовой, лишена как синего квадратного штампа канцелярии в левом верхнем углу, так и тех писарских отметок, какие непременно появляются на всякой казенной бумаге, прежде чем она официальным путем попадает к начальнику в кабинет. Эта, секретарь клялся, была совершенно чистая. Но теперь она исчезла. Ни в кабинете, ни в карманах мертвеца и впрямь не нашли исписанного листа, отвечавшего бы описанию секретаря. Может быть, уловка, а может, и чистейшая правда – к чему выдумывать эту историю, если она никоим образом секретаря не реабилитирует, и в его пользу нипочем не говорит…

Неприятная была история. Заграничной разведкой в Балонге занимались другие, а тайная полиция, как ей и положено, ведала чисто внутренними делами. Если сходу выдвигать версии (пусть и не настаивая пока что особо на их истинности), то картина могла изобразиться классическая: скажем, Альдорату поступил донос об очередном заговоре, и замешанные в нем люди оказались настолько влиятельны, что успели принять надлежащие меры. Не такая уж и фантазия, если учесть, что за последний год Альдорат вскрыл два заговора, в которых

замешаны были весьма высокопоставленные фигуры, в том числе и патриции из тех, кто не мог примириться с нешуточным кровопусканием, учиненным Сварогом главной сокровищнице Балонга – что поделать, если освоение Трех Королевств требовало немалых денег. Сварог, честно пытаясь как-то компенсировать ущерб, дал банкирским домам кое-какие привилегии в своих королевствах и даже помог протиснуться на Сильвану, что было давней несбыточной мечтой господ банкиров – но иные все равно простить не могли, что нынешний Первый Патриций (к тому же получивший власть над Балонгом не вполне джентльменскими методами) вычерпывает золото из Круглой Башни прямо-таки ведрами, кадушками и ушатами. Главы первого заговора собирались вернуть отчизне прежнюю независимость путем классического мятежа – что было с их стороны довольно неумно, поскольку в Балонге давно уже расквартированы два снольдерских пехотных легиона, полк ронерских драгун и ронерская же морская пехота (деньги требуют надлежащей охраны, не правда ли?) Главари второго оказались поопаснее, эти всерьез прикидывали, как бы избавиться от наглого расхитителя посредством стали, свинца или яда…

Что бы за этим ни таилось, а утрата серьезная. Покойный Альдорат, человек умный и хваткий, своей должности как нельзя лучше соответствующий, был верен по-настоящему. Ему, как и многим другим и на земле, и за облаками, именно Сварог устроил нешуточный карьерный взлет, какого при других обстоятельствах ни за что не дождаться так быстро. Две категории людей бывают самыми преданными: исключительно благородные и те, кто всецело зависит только от тебя, причем точно знает, что с твоей смертью теряет все. Без Сварога Альдорат стал бы начальником тайной полиции и патрицием в лучшем случае лет через двадцать – и слишком много у него появилось врагов, чтобы он мог себе позволить черную неблагодарность, так что…

Заслышав, как отворяется дверь, он поднял голову – но это открылась другая дверь, из комнаты ожидания, и оттуда степенно выходили осанистые господа в годах: раззолоченные камергеры, два генерала в парадной форме, усыпанная бриллиантами дебелая пожилая дама со знаком главной фрейлины на пышной груди. Земные сановники, ага, причем мундиры, что характерно, лоранские. Похоже, его высочество вовсе и не выдерживал Сварога в приемной чванства ради, а был по-настоящему занят…

Завидев его, лоранские высокие господа отвесили довольно низкие поклоны, как и полагалось при встрече с его небесным великолепием, к тому же состоявшем в самом привилегированном императорском гвардейском полку. Дама церемонно присела. Судя по любопытным взглядам искоса, кое-кто из них его определенно узнал – ну-ну, любуйтесь, островитяне, мы за погляд денег не берем…

Как и подобало благородному лару, он ответил сухим кивком, не вставая, разумеется, небрежно отвернулся. Они ему и в самом деле были совершенно неинтересны: препустой народец, надо полагать, вульгарные дворцовые прихлебатели… По-настоящему интересных людей, вроде начальника разведки или талантливого вояки генерала Кадульфа, заочно знакомых ему по снимкам, среди этой братии что-то не усматривалось.

Золоченые двустворчатые двери кабинета принца распахнули изнутри два давно знакомых Сварогу великана-лакея в усыпанных самоцветами зеленых ливреях. На сей раз он, не мешкая, встал и поклонился – с одной стороны, этикет его нисколечко не обязывал, можно было и дальше сидеть, развалясь, с другой же, всякий галантный кавалер считает своим долгом приветствовать благородную даму стоя, тем более что она не просто земная дворянка, а целая королева. Ее величество Лавиния Лоранская, ага… Очаровательная стерва тридцати с небольшим годочков – прекрасная фигура, невероятно горделивая осанка, темные волосы, уложенные в затейливую прическу, холодные синие глаза, бриллиантовое сияние на уард вокруг. Спеси преисполнена несказанной – хотя, как многим известно, по происхождению всего-то дочка убогого королька из Вольных Маноров, древнего родом, но убогого владениями. Как сплетничают, в детские годы чуть ли не босиком бегала, чуть ли не в домотканом, быть бы ей супружницей столь же убогого персонажа в тех же Манорах, да случилось так, что Гастольд Лоранский, к тому времени вдовец, охотясь в Каталауне и проезжая через убогое королевство без всяких намерений нанести визит вежливости тамошнему венценосцу, увидел семнадцатилетнюю принцессу и воспылал – хороша, чертовка, этого у нее не отнимешь. Ну, честным пирком да за свадебку, коронованный папаша чуть от радости не помер… А самое интересное, господа мои, в том, что, когда Гастольд лет через пять скончался совершенно естественной смертью в давней и ожесточеннейшей борьбе с зеленым змием, молодая порфироносная вдова проявила нешуточный ум и хватку, каких от нее, в общем, и не ожидали, привыкнувши считать «замарашкой из Маноров». Сумела быстро отыскать надежных сподвижников, очень быстро оттерла от престола раскатавшую было губы родню покойного (к сегодняшнему дню поголовно вымершую в результате череды несчастных случаев) – и давно уже сидела на троне прочно, опираясь на тех, кто всем обязан был лично ей. Регентша, конечно – но, зная ее нрав, начинаешь всерьез сомневаться, что лет через десять ее сынок, родная кровиночка, ставши совершеннолетним, сумеет стать полновластным монархом. Не та баба…

Она чуть присела перед Сварогом, на миг склонив голову. Когда выпрямилась, где-то в глубине сапфировых глаз по-прежнему светилась холодная, рассудочная ненависть – не к благородному лару, понятно, к удачливому земному королю. Сварог церемоннейшим образом раскланялся. Четыре раза убийц подсылала, чертовка неукротимая, и вряд ли на этом остановится, краса ненаглядная… Ладно, переживем…

Сварог не смотрел ей вслед, когда она неторопливо удалялась в сопровождении свиты. Нетерпеливо повернулся к золоченой двери. Одна ее половинка захлопнулась, вторую лакей держал открытой. Бесшумно вынырнул кабинет-секретарь, поклонился:

– Граф Гэйр, его высочество вас просят…

Хорошо все же иногда побыть простым графом Гэйром, а не королем королей. Никакой дурацкой помпезности: и запропал куда-то великан-глашатай, так что обойдется без истошных церемониальных воплей, и кабинет-секретари исчезли, никто под руки не поддерживает, будто столетнего деда…

– Ваше высочество… – сказал он, остановившись перед огромным столом с позолоченными углами.

Принц-директор кивнул:

– Рад вас видеть, граф. Простите, что продержал в приемной, но вы сами, должно быть, видели посетительницу…

– Конечно, – сказал Сварог.

– Садитесь.

Сварог уселся. Справа из-за прозрачнейшего невидимого стекла исполинского аквариума тупо пялились на него огромные белоснежные карпы.

– Согласно этикету, следует предложить вам вино, фрукты, закуски. Быть может, мы обойдемся без скрупулезного соблюдения этикета? Конечно, если вы голодны или хотите вина…

– Ни то, ни другое, ваше высочество, – сказал Сварог не без настороженности.

– Прекрасно. У меня к вам срочное и серьезное дело. Можно бы сказать, не к вам, а к королю королей…

Черт его знает, что он там задумал, но на всякий случай следовало поостеречься. Сварог произнес твердо:

– Тысяча

извинений, ваше высочество, но у меня столько дел, что в ближайшее время я никак не могу выступать в качестве короля королей…

– Ваше право, – сказал принц, недовольно морщась.

– Что-нибудь случилось? – спросил Сварог вежливо. – Быть может, на меня… то есть на короля королей снова поступили жалобы?

Очаровательная Лавиния уже дважды катала на него телеги – вульгарное определение, но очень точно отражающее суть дела. Оба раза требовала повлиять на короля королей, дабы вернул земли, некогда входившие в состав Лорана. И оба раза получала вежливые отписки: принц не питал ни малейшей симпатии к помянутому королю королей, но так уж карта легла: согласно незыблемым параграфам, Лоран, в свое время спустивший королевский штандарт над помянутыми землями, убравший оттуда всю администрацию и эвакуировавший население, добровольно отказался от своих прав, и земли перешли в разряд бесхозных…

– Да нет, с чего вы взяли?

– Я разминулся в приемной с очаровательной королевой Лорана…

– Да, очаровательная женщина, – кивнул принц. – И к вам, в самом деле, отчего-то не питает симпатий… Но разговор не об этом. Никаких жалоб пока что нет. Мне бы о другом хотелось поговорить. Вы сейчас, разумеется, остаетесь начальником девятого стола – и в этом качестве все же вынуждены поддерживать разговор о земных делах… Не так ли?

– Да, конечно, – сказал Сварог, пытаясь угадать, что за неприятный сюрприз ему на сей раз подготовили.

– Я слышал, вы крайне серьезно относитесь к Багряной Звезде?

– Да, – сказал Сварог.

– Могу вас заверить, я тоже, – сказал принц, поглядывая на него с непонятным выражением лица. – Милорд Гаудин по молодости лет может себе позволить откровенный скептицизм… но у меня есть кое-какие основания относиться к Багряной Звезде со всей серьезностью. Я всерьез опасаюсь, что она, как иные предсказывают, способна вызвать на Таларе катаклизм, не уступающий Шторму и Вьюге. Я пока что не знаю, как этому воспрепятствовать, но считаю, что мы обязаны приложить все силы…

Сварог выругал себя последними словами. Об этой стороне дела следовало подумать заранее – и сообразить, что у него сейчас нет более надежного и решительного союзника, нежели его императорское высочество Диамер-Сонирил…

Причины, конечно, лежат на поверхности. Сварог изрядно урезал полномочия господина директора, добившись, чтобы из его земель выставили имперских наместников, но здесь другое, похуже. Если грянет катаклизм и отбросит Талар в первобытное состояние, принц в одночасье станет никем и ничем. Пост свой, свою контору он, разумеется, сохранит, но не одна сотня лет пройдет, прежде чем на земле возродятся прежние государства. Слишком многое будет развалено по кирпичикам, в прямом и переносном смысле. Невелика честь управлять насмерть перепуганными, оборванными, голодными толпами, скитающимися по превращенному в груду развалин Харуму… Мотивы у принца, конечно же, насквозь шкурные – но какая разница? В политике никто не обращает внимания на этакую вот лирику. Главное, у принца есть причины встать плечом к плечу со Сварогом, когтями и зубами драться за спасение нынешнего своего положения…

Принц подался вперед, прямо-таки буравя Сварога взглядом, он вроде бы оставался вялым, расслабленным, но уже немного изучивши его Сварог с уверенностью мог сказать: для принца это означает примерно то же самое, что для человека более темпераментного – маханье руками, бурная жестикуляция…

– Вы нашли какой-нибудь способ повлиять на ситуацию? Какое-нибудь средство?

– Пока нет, – сказал Сварог со вздохом. – Как ни стараются мои люди…

На лице принца появилось откровенное разочарование.

– Ну что же вы так… – произнес он печально. – У вас репутация человека, способного горы свернуть…

Сварог молча пожал плечами. Нечего тут сказать.

– Ну, хорошо, будем надеяться на лучшее… – сказал принц. – А пока что я хотел бы с вами посоветоваться. Мои люди раздобыли интересную и крайне загадочную информацию…

Ну разумеется. Имперских наместников, называя вещи своими именами, выставили – но созданные ими агентурные сети остались. Да и мощные средства наблюдения за земной поверхностью никто у Канцелярии земных дел не отбирал. Из агентов этих, кстати, в дружеские объятия тайных полиций Сварога пока что попали считанные экземпляры, рядовые шпики, ни одного серьезного резидента пока что заполевать не удалось…

– Вам известно, что на земле кое-кто знает о существовании Багряной Звезды? О том, что она приближается? О том, какие последствия это может вызвать? О том, что знающие сплошь и рядом не держат язык за зубами?

– Ну, разумеется, – сказал Сварог. – Кто-то что-то такое прочитал в древних книгах, а кто-то обладает способностями. Пока что идут шепотки, не получившие большого распространения. Тех, кто попытался выступать в классической роли бродячих пророков, вещающих массам, мои люди отловили вовремя. Надеюсь, будут отлавливать и впредь… Конечно же, мои службы запускают в оборот другие слухи – противодействующие, дискредитирующие. Они это умеют.

– Вот в этой связи у меня есть вопрос… Что вы можете сказать о ронерской провинции Гартвейн?

– Да ничего особенного, – произнес Сварог после короткого раздумья. – Провинция как провинция, ничем особенным не выделяется. Средней величины, граничит со Снольдером, Гланом и Горротом. Патриархальная глубинка, фабрик и мануфактур практически нет, деревни в основном фригольдерские, хватает охотников и речников… Очень спокойная провинция, прямо-таки сонная глушь, мне, как королю, она ни малейших хлопот пока что не доставляла… Даже не знаю, что еще и добавить…

Он старался, чтобы выглядело так, будто он отвечает, не задумываясь – но тщательнейшим образом подбирал слова.

Даже если принц решит его прощупать с помощью той, во многом неизвестной магии, которой располагают члены императорской фамилии, он ни за что не сможет уличить Сварога во лжи. Сварог ему нисколечко не лгал – он только лишь не сказал всей правды…

Что-то там, в означенной провинции, таилось. Именно из Гартвейна поступили четыре донесения из шести, отправленных Третьим и Одиннадцатым, именно оттуда Шестой прислал загадочный горшок. Покойный Гинкер крайне интересовался Гартвейном, а сие неспроста…

– Вы, случаем, не составили карту распространения по Харуму разговоров о Багряной Звезде?

– Вот чего нет, того нет, – сказал Сварог опять-таки чистую правду. – Девятый стол – учреждение новорожденное, у меня чертовски мало людей и совсем нет аналитиков. На земле же… Никто об этом как-то не задумывался. У меня есть более серьезные дела. В конце концов, я не представляю, чем мне помогла бы такая карта…

– Я, признаться, тоже, – кивнул принц. – И тем не менее мои аналитики карту таковую составили. Она заставляет задуматься и поломать голову… Не угодно ли?

Он сделал небрежное движение, и слева от Сварога вспыхнул огромный экран с картой Харума. Очертания континента изображены черным цветом, реки синим, государственные границы изумрудно-зелеными пунктирами. Еще через пару секунд территорию Ронеро покрыла тусклая паутинка бледнооранжевых пунктирных линий – ага, границы провинций… Повсюду на карте – алые,

пронзительно-колюче вспыхивающие огоньки.

– Острова я не стал принимать в расчет, – пояснил принц. – Вся информация туда поступает с континента. За исключением разве что Стагара, там аномально большое количество выявленных случаев. Но это и не удивительно – как-никак Стагар с его магами… Не о том речь. Присмотритесь хорошенько и постарайтесь вывести закономерности, которые здесь, конечно же, есть…

Сварог смотрел внимательно, с нешуточным интересом. Закономерности, конечно же, имелись. Возможно, к ним следовало применить какое-то иное название…

Если не считать Ронеро, повсюду алые точки мерцали хаотичной россыпью, в которой никаких закономерностей, пожалуй что, и не усматривалось, как не усматривается их в расположении звезд на ночном небосклоне.

Что до Ронеро – там обстояло гораздо интереснее…

Провинция Гартвейн представляла собою сплошное алое зарево, распространявшееся на часть как двух примыкающих провинций, так и приграничные районы трех смежных держав. Именно из Гартвейна тянулись во все стороны густые полосы алых точек, напоминающие уже не звездную россыпь, а Млечный Путь, с расстоянием они понемногу исчезали, превращались в скопище редких огоньков – но сам Гартвейн пылал, словно груда углей не прогоревшего костра.

– Что скажете? – спросил принц напряженно. – Есть основания утверждать, что все разговоры, все знания о Багряной Звезде распространяются из Гартвейна, или это моя стариковская фантазия разгулялась?

– Да нет, никаких фантазий, никаких случайностей… – медленно произнес Сварог. – Оттуда главным образом все и распространяется. Я ни о чем подобном и представления не имел…

– Вот я и говорю – молодо-зелено, – тоном строгого, но справедливого папаши сказал принц. – Одно дело – наподобие героев древнего эпоса и рыцарских баллад носиться на коне со сверкающим мечом наголо, что-то там захватывать, присоединять… И совсем другое – кропотливая аналитическая работа, учитывающая все аспекты и подробности. Здесь мы, старшее поколение, дадим сто очков вперед романтичной молодежи…

Его взгляд не оставлял сомнений, кого он в данный момент подразумевает под романтичной молодежью. Сварог уныло молчал. Следовало признать, что его, выражаясь высоким штилем, чувствительно приложили мордой об стол. Не станешь же вновь вспоминать о жуткой кадровой нехватке и недостатке техники – это, конечно, чистейшая правда, но выглядит очень уж жалко…

Избегая встречаться взглядом с принцем, он спросил:

– Я смогу получить эти материалы?

– Ну разумеется! – воскликнул принц. – Какие угодно. Все, что поможет. Вы уж постарайтесь, граф, иначе дело может кончиться ох как скверно…

… Элкон спросил с нескрываемым любопытством:

– Что там, в Балонге?

– Ничего, что позволило бы продвинуться хотя бы на шажок, – рассеянно ответил Сварог. – Советника пришлось с извинениями выпустить. Он совершенно ни при чем, абсолютно непричастен. Что же, ищут…

Он с превеликим облегчением снял патрицианскую накидку, синюю, с пышными рукавами, расшитую золотыми пчелами, символом банкирской бережливости и неустанных трудов. Движением пальца отправил ее в полет, она пролетела через всю комнату и повисла на вешалке. За ней последовала корона с зубцами в виде Круглой Башни. Сунув в рот сигарету, Сварог расположился в кресле недалеко от рабочего стола Элко-на, сплошь заставленного самыми современными образчиками здешней электроники – одних компьютерных экранов горело три штуки, да вдобавок мигала куча разноцветных лампочек, что-то посвистывало, что-то курлыкало, что-то создавало полупрозрачные цветные фигуры, то исчезавшие сразу, то надолго повисшие над столом. Не без уважения поглядывая на всю эту во многом до сих пор загадочную премудрость, вакханалию передовых технологий, Сварог спросил:

– Ну, а у вас что стряслось, Элкон? Не вызвали же вы меня просто так? С дисциплиной вы дружите… хотя и нарушаете ее порой, откровенно говоря…

Юноша смотрел на него с каким-то непонятным выражением, словно бы колеблясь. Потом, побуждаемый властным взглядом Сварога, все же решился:

– Командир, я это изучал четыре дня… Пожалуй, пора и докладывать. Хотя я по-прежнему ничегошеньки не понимаю… Какая-то компьютерная загадка…

– Интересно, – сказал Сварог. – Весьма. Компьютерная загадка, в которой вы ничего не понимаете… Что-то я такого прежде не помню.

– Я тоже…

– Тогда выкладывайте.

– Я чисто случайно все это обнаружил, – сказал Элкон, развернувшись на вращающемся стуле лицом к Сварогу и уже не обращая внимания на свою сверкающую огнями беспокойную машинерию. – Вовсе и не собирался заходить в Детскую, что мне там делать…

– Детская – это что? Побольше конкретики, ладно?

– Детская – это специальная компьютерная сеть, – сказал Элкон. – Связывающая нашу детвору – именно что малышню не старше шести-семи лет. Те, кто постарше, уходят в другие сети, считают уже выше своего достоинства общаться с «младенчиками». Сетей таких несколько: Детская, Лужайка, Горная Беседка… В Беседке уже подростки, там и легкий флирт, и более-менее серьезные темы… Ну, а Детская… Малышня болтает на своем уровне развития, загадки друг другу загадывает, головоломки выкладывает… Словом, резвится незатейливо, как умеет. Я бы туда и не заходил, да недавно показал младшей сестренке пару полезных при компьютерном общении вещей, хотел посмотреть, усвоила она их, или урок был впустую. Оказалось, усвоила. Я от нечего делать задержался… и наткнулся на эту Бетту…

– Я вас умоляю, поконкретнее, – сказал Сварог нетерпеливо.

– Есть, командир, как раз и пошла конкретика… Понимаете ли, никак нельзя сказать, что в Детской многолюдно, там их всего-то человек сорок. Далеко не все у нас интересуются компьютерной сетью общения, увы… Всякий новый пользователь вызывает живейший интерес, как это всегда у детишек бывает. Они как раз, фигурально выражаясь, столпились вокруг новенькой, вокруг Бетты, засыпали ее вопросами, именно этот момент я и застал. И долго не уходил, пробило меня хорошенько… – Элкон покрутил головой. – Естественно, первое, что в таких случаях мелкие спрашивают – из какого ты манора, какой у тебя титул? Бетта – это имя или ник? Она очень общительная, судя по всему, отвечала быстро, ничего не скрывая… со свойственным малышне простодушием. Что такое ник, она не понимает вовсе, ее попросту так зовут – Эль-Бетта, Бетта… Живет она не в маноре, а «в доме». Титула у нее нет. Взрослый моментально удивился бы не на шутку – сеть предназначена исключительно для детей благородных ларов, все просто обязаны носить какой-то титул. Но малыши – народ бесхитростный и нелогичный, они как-то даже и не удивились вовсе, без титула, так без титула, они ж еще не уяснили накрепко, что титул непременно должен быть… Как-то эту тему проскочили, болтай дальше. У них там куча дежурных вопросов, один такой вскоре и прозвучал: над какими местами сейчас летит твой замок? Бетта с тем же простодушием отвечает: она живет не в замке, а в доме, и он нигде не летает, а крепко стоит на земле, как дому и положено, вот уже лет сто стоит, еще прадедушка строил…

– Что? – Сварог едва не выронил сигарету. – На земле стоит?

– Так и отвечала, – пожал плечами Элкон. –

Я рассказываю все, как было. Малышня и этому не успела удивиться – как у них частенько бывает, вмиг переключились на другую тему, кто-то предложил поиграть в «трех гусят и лису», они и кинулись взапуски. Бетту, правда, пришлось учить, она об этой игре и представления не имела, что опять-таки предельно странно: это самая любимая игра малышни, в жизни в нее играть начинают, едва научившись ходить и говорить, я по себе и по друзьям прекрасно помню… Ну, а когда кончили играть, Бетту уже ни о чем особенно и не расспрашивали, приняли в компанию. Одним словом, я там проторчал четыре дня, как только выдавалась свободная минутка. Можно делать выводы, материала накопилось достаточно. Бетта там вполне освоилась, ее приняли, как свою, но она безусловно не отсюда. Порой обнаруживается, что она не знает самых очевидных вещей, которые у нас знает любой малыш. Она единственная, кто не выставила на аватарку ни собственного изображения, ни какой-нибудь картинки. Единственная, кто ни разу не выкладывала снимков, картинок, игр, требующих собственного графического оформления. Когда кто-то это подметил и спросил, Бетта ответила, что не может. Ее тут же попытались учить, но она твердила: дело не в том, что она не умеет или не знает, как, она просто не может… И в некоторые игры она не может играть опять-таки в те, что требуют от игрока посылать картинки… Полное впечатление, что ее компьютер гораздо примитивнее наших. Но, несмотря на это, она, я уже говорил, прижилась. Она веселая, общительная тараторка, с ней охотно общаются, и она общается без малейшей неловкости. Очень непосредственное создание… и я голову могу прозакладывать, что это именно что обыкновенная шестилетняя соплюшка. Но она – с земли. Командир, что вы так смотрите?

– Будь на вашем месте человек постарше и поопытнее, ох, я б сказал… – протянул Сварог. – И вы это носили при себе четыре дня?!

– Нужно же было разобраться в этой странности…

– Это не странность, – сказал Сварог, с величайшим трудом поборов желание высказаться простыми моряцкими или драгунскими словечками. – Это, любезный мой Элкон, Белая Тревога, и никак иначе. Я серьезно. На земле вдруг обнаруживается компьютер, способный входить в нашу сеть… Черт, у меня слов нет… У вас же на столе, вон там, справа, крохотная такая черная панелька с тремя разноцветными клавишами, вы давным-давно обязаны были нажать белую… или, в крайнем случае, попытаться засечь самостоятельно, откуда эта Бетта вещает…

– Командир… – произнес Экон с ноткой укора. – Почему вы считаете, что мне это не пришло в голову? Даже если бы я не служил здесь, из чистого любопытства постарался бы отследить… но я прекрасно помню, где служу. В первый же день, когда они еще не успели наболтаться и разойтись, я врубил поиск… Бесполезно.

– То есть?

– Я просто-напросто не могу определить, откуда она выходит, – уныло сообщил Элкон. – Адрес не фиксируется, хотя любой наш адрес я бы определил довольно скоро. Я врубил автопоиск и обшарил все без исключения диапазоны. Ничего.

– А может она как-то… маскироваться? – спросил Сварог. – Я все же не силен в этой технике, честно признаюсь… Но вы понимаете, что я имею в виду?

– Понимаю, командир. «Замаскироваться» тут невозможно, ручаюсь. Как ни маскируйся, сам радиосигнал не спрячешь. Любую передачу, конечно, можно зашифровать… но наличие сигнала не спрячешь. А его нет. Я задействовал нашу наблюдательную станцию – безрезультатно.

– Ну, она у нас пока что одна-единственная, универсальностью и совершенством не блещет, – пожал плечами Сварог. – В Магистериуме наш заказ на дюжину «Филинов» выполняют лениво…

– Я знаю. А потому входил в наблюдательные сети восьмого департамента и Канцелярии земных дел, дал им парочку своих заданий. Вы же мне этого не запрещали…

– И не собираюсь, – сказал Сварог. – Соблюдайте закон, не лезьте в сети Канцелярии императрицы, Императорского кабинета и Канцлера. Все остальное меня не интересует, знать ничего не знаю, представления не имею… – он ухмыльнулся: – Лишь бы вы не запоролись. Теребить будут меня…

– Смею заверить, я ни разу не запоролся, – скромно улыбнулся Элкон. – Они ничего не подозревают, а если даже что-то и зафиксировали, в жизни не сумеют отследить и опознать…

– И что вышло?

– Опять-таки никаких результатов, – грустно признался Элкон. – Одно и то же: Бетта преспокойно болтает в сети, но ни одна из многочисленных станций не фиксирует идущего с земли радиосигнала. Бетты как бы и не существует… но она есть. У меня от безнадежности рождаются самые фантастические идеи: а что, если ее компьютер работает на каких-то других принципах? Которые мы сами не используем, а потому и не можем отследить?

– И на каких же?

– Не знаю, – понурился Элкон. – Но ведь должно же быть какое-то объяснение? Бетта есть…

– Выбор у нас, знаете ли, невелик, – сказал Сварог. – Радиоволны, инфракрасное излучение, магия…

– Проверено, – решительно сказал Элкон. – Не фиксировалось.

– Ну, давайте уж, если предались полету фантазии, добавим гравитационные волны и колебания земного магнетизма, – сказал Сварог, морщась.

– Вы серьезно?

– Серьезно, – молвил Сварог, – от безнадежности. Теперь-то уж все возможные виды излучений рассмотрели.

– Что же, мне попробовать и…

– А попробуйте, – сказал Сварог. – Чтобы окончательно убедиться. Нет – так нет. Зато мы все испробовали.

– Есть, – сказал Элкон, пожимая плечами и крутя головой. – Я, правда, решительно не представляю, как можно использовать в компьютерной связи гравитационные волны или земной магнетизм… Но если вы приказываете… Как только она опять появится… Сейчас-то ее нет, я давно уже поставил программу и держу Детскую под постоянным присмотром…

– А как она вообще ухитряется выходить в нашу сеть, эта загадочная соплюшка?

– Представления не имею, – сказал Элкон. – Но ведь выходит же. У меня младшая сестренка, я уже говорил, так что я немного изучил эту мелкоту. Вот не сойти мне с этого места – это именно что шестилетняя соплюшка…

– Которая без спросу включила папин компьютер…

– Да запросто, – сказал Элкон. – В прошлом году я оставил компьютер без блокировки, Бари его включила и ушла с него в Детскую, – он смущенно отвел глаза. – Хорошо еще, не стала лезть в «кладовку».

– Так то здесь, – сказал Сварог. – А откуда на земле оставленный без присмотра папин компьютер?

– Но она…

– Ладно, я уже уяснил суть проблемы, – прервал Сварог. – Она есть. И у меня нет оснований вам не верить, когда вы на службе… Впрочем, когда вы не на службе, тоже… А что, если все вульгарнее и проще? Какой-то земной черный маг ухитрился влезть в Детскую.

– А зачем?

– А он извращенец, – сказал Сварог. – Всякие, знаете ли, встречаются извращенцы. Может, ему доставляет удовольствие общаться с малышней, выдавая себя за шестилетнюю Бетту… Теоретически такое можно допустить?

– Теоретически – да. Практически – нет. Любое вторжение в наши системы с помощью черной магии было бы моментально зафиксировано.

– Я знаю, – сказал Сварог. – То я от безнадежности всякую чушь выдумываю… В конце концов, любой взрослый человек должен бы понимать, что его присутствие быстро засекут…

– Вот это как раз далеко не факт, – сказал

Элкон. – Автоматически фиксируется появление черной магии, вообще присутствие чего-то необычного. Но специально никто за Детской не присматривает, там нет никаких наставников, учителей, общение как-никак чисто виртуальное. В систему, правда, изначально заложены программы-надсмотрщики. Если кто-то из малышни начнет нецензурно выражаться или затрагивать иные сугубо взрослые темы – вот тут виновника моментально выловят и будут воспитывать. Но когда нет никаких нарушений, малышня может общаться и играть без присмотра, сколько душе угодно. Как бы ни вошла Бетта, она вошла незаметно. При обстоятельствах, которые ничуть не встревожили охранные системы. Я ведь по чистой случайности оказался в Детской, да еще в то время, когда Бетта только что появилась, и ей задавали кучу вопросов…

– Может, нам проверить и Лужайку с Беседкой? – спросил Сварог. – Вдруг и там обнаружатся… престранные гости? Это сложно? Долго?

– Да нет, не сложно и не долго. Нужно только ввести программу… но и это не сложно и не долго. Вот только я серьезно сомневаюсь, что мы и там обнаружим непрошеных гостей. Те, кто постарше, быстро определят несообразность, не успокоятся, пока не выяснят, в чем тут дело. Это малышня над подобными странностями не задумывается совершенно. Бетта есть, с ней интересно, и этого достаточно.

– И если развивать тему… – задумчиво произнес Сварог. – То же самое касается и земли. Думается мне, что у тамошнего подростка будет достаточно ответственности… или просто страха перед родительским гневом, чтобы не лезть к компьютеру без спроса и никуда не выходить… А здесь… Что же, это и в самом деле чертовски напоминает жизненные реалии: шестилетняя соплюшка в простоте своей лезет куда не надо, а настрого ей запретить никто не догадался, потому что никто такого от нее и не ожидал… Ладно, я пошел. Ко мне собирается в гости милорд Гаудин, чую, разговор предстоит тяжелый… Есть предпосылки… Сообщите мне немедленно, как только появится Бетта. Даже если я буду говорить с Гаудином. Компьютер на земле – это поважнее любых бесед…

– Что-то придумали, командир?

– Придумал, знаете ли, – ухмыльнулся Сварог. – Если там и в самом деле шестилетняя девочка, она попадется… Точно, попадется. Черт, лучше заранее… У вас сейчас есть какие-то неотложные дела?

– Неотложных нет, одна рутина.

– Рутину – побоку, – решительно распорядился Сварог. – Идите в Детскую. Только не в своем истинном облике, конечно. Мне тут пришло в голову… Если они без уточнений так легко приняли Бетту, если их, как вы говорите, человек сорок… Они же не могут знать всех своих ровесников?

– Конечно, нет, – сказал Элкон. – Малышня…

– Значит, если там вдруг появится какой-нибудь гость лет шести, титулованный житель манора… пусть и несуществующего, никому и в голову не придет его проверять?

– Безусловно, не придет.

– А системы контроля?

– Вы же видите, они никак не реагируют на Бетту, – ухмыльнулся Элкон с крайне заинтересованным видом, кажется, начиная что-то соображать. – Если только гость не начнет непристойно ругаться или затрагивать взрослые темы…

– То бишь эротику?

– Ага.

– Ну, будем как можно неприметнее, – сказал Сварог. – Создайте этого сопляка, Элкон. По всем правилам: с портретом, с картинками… ну, вы лучше знаете. Потратьте часок, чтобы внедриться и стать своим. Получится?

– Да запросто.

– Вот и займитесь немедленно. Стыдно подобным образом поступать с детишками, но мы же не извращенцы, нас вынуждают обстоятельства…

– Ага! А потом…

– Вот именно, – сказал Сварог, вставая. – Когда появится Бетта, именно этот сопляк, поганец этакий, расставит ей ловушки, в которые она, может статься, быстро попадет…

Глава IV

Печальная необходимость

Когда на обширную зеленую лужайку плавно и бесшумно опустилась знакомая вимана – светло-коричневый с желтым изящный домик под темно-коричневой черепичной крышей, Сварог стоял в коридоре верхнего этажа, смотрел в щелочку меж высоченных портьер из тяжелого темно-вишневого шелка. Он видел, как по ступенькам невысокого, в три ступеньки крылечка с витыми перилами спустился Гаудин – издали видно, невозмутимый, спокойный, как всегда, несуетливый в движениях, уж безусловно, уверенный в себе. Никто не показался следом, начальник восьмого департамента прошел к парадному крыльцу в полном одиночестве, неторопливо поднялся по лестнице, исчез под козырьком.

И тут же появился комендант летающего острова, преисполненный служебного рвения, воинственно топорщивший усы. В здешнем штатном расписании такой должности не имелось, но не было и параграфа, запрещавшего бы Сварогу завести у себя коменданта. Он и завел. Комендант иногда необходим, как воздух. Большим умом этот ретивый усач не блистал, но от коменданта подобных достоинств вовсе и не требуется, лишь бы был рьяным в службе да исполнительным – а вот с этим у бывшего лейтенанта-антланца обстояло прекрасно.

– И что? – спросил Сварог небрежно.

– Кроме пилота, там двенадцать человек с оружием.

Сварогу стало грустно: ситуация сама подталкивала его к намеченному, решительного объяснения по душам просто не избежать, как ни печально…

– Все по плану, – сказал он решительно.

Кивнул вытянувшемуся с решительным видом коменданту и направился к лестнице, без всякой спешки. Спустился на этаж ниже, вошел в собственную приемную, где по случаю визита высокого гостя сидел секретарь – в обычное время располагавшийся в комнате перед рабочим кабинетом Сварога. Этот кабинет и эта приемная были чисто парадными, служившими исключительно для приема сановных гостей, а потому отделанными роскошнее служебных помещений. Конечно, без той аляповато-дурной роскоши, что свойственна Канцелярии земных дел. Вообще-то за пару месяцев бытия этого здания Сварог с секретарем появлялись тут второй раз, их контора не принадлежала к тем, куда знатные посетители тянутся вереницами. В первый раз здесь побывал Канцлер – без всякого дела, хотел посмотреть, как Сварог обустроился. Вряд ли Гаудин явился с теми же целями, простым любопытством тут и не пахнет…

Ни единого слова не было произнесено – они с Гаудином обменялись лишь вежливыми кивками. Лицо визитера на сей раз было особенно бесстрастным – до нарочитости. Так что Сварог, увы, не ошибался…

Вежливо пропустив гостя вперед, он закрыл за собой дверь кабинета – успев еще увидеть, как в приемной появился комендант и, перехватив его взгляд, выразительно кивнул.

– Садитесь, милорд, – сказал Сварог, усаживаясь за роскошный пустой стол (с пустыми же ящиками). – Вино? Что-то еще?

– Нет, благодарю…

Они молчали, не встречаясь взглядами. Напряжение ощущалось прямо-таки физически, словно предгрозовая духота. Чтобы не оттягивать неизбежное, Сварог заговорил первым:

– Подозреваю, вас сюда привели крайне серьезные дела…

Свистела первая стрела холодной былью…

Словно бы с некоторым облегчением Гаудин взглянул ему в глаза:

– И, к сожалению, не особенно приятные…

– Случается… – сказал Сварог, и бровью не поведя. – Быть может, в таком случае побережем время друг друга? И не станем его тратить на дипломатические экзерсисы?

– Согласен, – ответил Гаудин бесстрастно. – К вам появились серьезные

претензии, лорд Сварог…

– Вот совпадение, – сказал Сварог. – У меня тоже есть к вам серьезные претензии, давайте их друг другу выскажем… Разумеется, вам, как гостю, говорить первым…

– Благодарю за честь… Лорд Сварог, вы уже дважды игнорировали просьбу Магистериума передать им для изучения «Рагнарок»…

– Просьбы порой именно что игнорируют, – сказал Сварог совершенно спокойно. – Потому что это не более чем просьбы. Законных оснований для требований у них нет. Поскольку «Рагнарок», согласитесь, великолепно подпадает под параграф «О находках» из Кодекса Вольностей. Надеюсь, вы не станете это отрицать?

– Не стану, – согласился Гаудин. – Однако бывают ситуации, когда не следует цепляться за букву закона. «Рагнарок», знаете ли, имеет мало общего с простыми находками, сделанной в старые времена дребеденью. Даже Топор Дорана, если рассудить – не более чем занятная безделушка. А вот «Рагнарок»…

– И тем не менее позвольте уж когтями и зубами уцепиться за букву закона. Милорд Гаудин, я исхожу из насквозь житейских соображений. Мы оба с вами прекрасно понимаем, что «Рагнарок» в руках тружеников Магистериума послужит всего-навсего удовлетворению их безудержного любопытства… которое обычно ради благозвучия именуется «стремлением к познанию». Лично я, простите великодушно, этакую страсть поименовал бы просто – рукоблудие… Мне подлодка необходима по насквозь практическим соображениям. В океане преспокойно плавают две гигантских змеюки, одна из которых…

– Воплощение Чего-То Там, – кивнул Гаудин. В его голосе звучала легкая насмешка. – Я никогда не верил в легенду о Четырех Воплощениях. Старинные монахи отличались безудержным полетом фантазии и неприкрытой любовью к жутким легендам.

– Вы и в Багряную Звезду не верили до самого последнего момента.

– Ну, это другое… Значит, вы твердо настроены удерживать «Рагнарок» и далее?

– Настроен, – сказал Сварог. – До тех пор, пока у меня его не отберут законным образом.

– А подлодка Тагарона? Этот предмет никак не подпадает под Параграф «О находках». Подлодка, как и сам Тагарон – это уже моя юрисдикция.

– И моя тоже, – сказал Сварог. – Никак не поверю, что вы не читали сопутствовавшие указу императрицы нормативные документы, определяющие обязанности и права девятого стола. Тагарон у меня под арестом, я веду официальное следствие, его подлодка – вещественное доказательство. Опять-таки все по закону.

Гаудин легонько поморщился:

– Официальное следствие… Вы, конечно, отгрохали тут чуть ли не настоящий городок, но во всей этой громадине, – он небрежно повел рукой вокруг, – лишь горсточка людей. Простите, если задеваю ваше самолюбие, но здесь пока что – пародия на серьезную разведслужбу…

– Дело наживное, – сказал Сварог. – Самолюбия моего вы не задеваете ничуточки. Расширяемся помаленьку, богатеем людьми и техникой. В любом случае у меня достаточно сил, чтобы провести полноценное расследование – зачем здесь орава следователей? Я сам веду следствие – как и вы на моем месте поступили бы… А для выяснения второстепенных деталей, для черновой работы у меня хватает людей на земле. Да и здесь кое-какие квалифицированные кадры имеются…

– Не сомневаюсь, – тон Гаудина стал вовсе уж ядовитым. – Ваши юные компьютерные гении… На протяжении последних трех дней кто-то посторонний трижды проникал в наблюдательные системы восьмого департамента, и вдобавок загружал их какими-то своими заданиями.

«Молодчина Элкон», – подумал Сварог. И произнес тоном опытного дипломата:

– Слова «кто-то» и «какими-то» подразумевают, что вы не знаете конкретного виновника. Не так ли? Молчание – знак согласия. При чем тут я?

– Мы оба прекрасно понимаем, чьих это рук дело.

– Предположим, – сказал Сварог. – Именно что предположим. Но и здесь ни один закон не нарушен. Закон прямо запрещает проникать в архивы Канцелярии императрицы, Императорского кабинета и Канцлера. В остальном же любой благородный лар имеет право получать любую информацию, где ему заблагорассудится. Другое дело, что подавляющее большинство наших высокородных бездельников то ли забыли о некоторых своих правах, то ли совершенно ими не интересуются, кружась в вихре светских увеселений, как выражаются романисты. Закон забыт, но он действует…

– Ну, если вы такой уж законник… – недобро усмехнулся Гаудин. – В этом случае могу напомнить, что согласно тем же действующим законам я имею право вас арестовать.

– Арестовать? Не имеете. Есть строго определенный список прегрешений, за которые благородный лар может быть арестован. Не соблаговолите ли разъяснить, какие именно за мной числятся? Сам я ничего такого за собой не знаю…

– Ну хорошо… Арестовать я вас не могу. А подвергнуть временной изоляции – вполне. Если уж вы такой знаток законов, должны знать, что Канцлер в связи с приближением Багряной Звезды объявил чрезвычайное положение. Внешне это, в общем, никак не проявляется, большинство наших светских бездельников на это и внимания не обратило, потому что их это никак не затрагивает. Однако положение действует. Я имею право без письменного приказа императрицы подвергнуть временной изоляции любого – кроме Канцлера, министров и приравненных к ним лиц, а также членов Тайного Совета. Вы в эту категорию не входите…

– Ага, – сказал Сварог. – То-то вы притащили дюжину вооруженных до зубов молодчиков… Только не торопитесь их вызывать, ладно? Может получиться невесело…

– То есть?

– Милорд… – хмыкнул Сварог. – Это у вас не самомнение и уж ни как не недостаток ума. Просто-напросто вы чересчур уж привыкли за долгие годы к существующему положению вещей. И как-то подсознательно не можете смириться с новыми реалиями… Никакой сверхчеловеческой проницательности тут и не нужно, все лежит на поверхности. Вы меня… временно изолируете, а сами тем временем попытаетесь захватить «Рагнарок», подлодку Тагарона, самого Тагарона… быть может, и порыться вдоволь в памяти здешних компьютеров. Потом вам, конечно, придется доложить императрице, она немедленно прикажет меня выпустить, но дело будет сделано. Ведь так? Нехитрая комбинация, тут и голову ломать нечего, моя тайная полиция на земле и похитрей порой крутит… Вот только одно вы как-то упустили. Указ о чрезвычайном положении и мне дает полное право временно изолировать любого, кто не входит в перечисленные вами категории… Вы сами тоже в них не входите, не так ли? – увидев, как правая рука Гаудина плавным движением потянулась к браслету на левом запястье, поднял ладонь и быстро сказал: – Милорд, я вас умоляю, не губите людей зря… Ваша вимана давно уже под прицелом пары десятков серьезных стволов, там даже есть парочка «драконьих вздохов» и пара «гремящего огня». Комендант получил приказ, а мои приказы он выполняет исправно…

– Откуда у вас «драконий вздох» и «гремящий огонь»?

Картинно пожав плечами, Сварог громко вздохнул, уставясь в потолок:

– Милорд, вы меня удивляете… Где же ваш блестящий ум? Откуда? Из арсенала, конечно. Мне, как и вам, полагается отряд спецназа, я подал заявку, ее удовлетворили… Повторяю еще раз: у меня точно такая же разведслужба, как и у вас, и, если подумать, стоящая даже на ступенечку повыше: вы

подчиняетесь Канцелярии земных дел, а я Императорскому кабинету, каковой согласно известным вам законам стоит на бюрократической лестнице на пару ступенек повыше… Давайте бросим эти забавы, а? Несолидно как-то, право. Вы можете арестовать меня, а я с тем же успехом – вас. Только позиция у меня лучше. У вас одна-единственная вимана, давно попавшая на прицел. Никакого воздушного подкрепления поблизости не обретается, иначе мне уже доложили бы. Если кто-то дернется, если ваши молодцы попробуют выскочить наружу, мои люди вмиг разнесут на атомы и их, и виману. И тогда уж я буду просто вынужден вас… временно изолировать. Если так произойдет, это хоть кому-то пойдет на пользу? Не говоря уж о том, что «Рагнарок» и лодка Тагарона – в Хелльстаде, самого Тагарона вам быстро ни за что не найти, а мои компьютеры подготовлены к чужому вторжению… Поиграли – и будет. Давайте считать, что этой по-мальчишески дурацкой демонстрации мускулов попросту не было. Согласны?

– Да, – обронил Гаудин.

– Я могу полагаться на ваше слово?

– Вы прекрасно знаете, что можете, – высокомерно выпрямившись, отрезал Гаудин. – Хорошо. Это было… не вполне продуманной глупостью.

– Рад слышать, – кивнул Сварог.

Гаудин, как всегда, великолепно держал удар – и лицо, и даже глаза оставались спокойными, бесстрастными, не отражавшими ни малейших эмоций. Хотя эмоции и чувства его, конечно же, переполняли. Любой тут рассвирепеет…

– Я не считаю, будто одержал какую-то победу, – сказал Сварог. – Просто-напросто я вас неплохо изучил и смог рассчитать на пару ходов вперед… У вас есть еще какие-то серьезные претензии?

– Конечно, – сказал Гаудин с прежней невозмутимостью. – С тех пор, как существует ваша служба, меж нами так и не наладилось полноценного сотрудничества. Нет законов, которые бы нас к этому обязывали, но этого, согласитесь, требует сама житейская практика. Вы достаточно пробыли в роли земного короля, должны прекрасно понимать: такое сотрудничество необходимо.

– Вербовочные подходы тоже в это понятие входят? – спросил Сварог безмятежным тоном.

– Простите?

– Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Поскольку занимались этим лично. Именно вы пытались вербовать моих юных сотрудников – маркиза Аркейна и баронессу Ролатан. Милорд, честное слово, я в полной растерянности. Куда подевался ваш ум и почему молчал ваш богатый опыт? Это уж, простите…

Гаудин холодно осведомился:

– Неужели вы намерены читать мне мораль?

– Ни в коем случае, – заверил Сварог. – Я не собираюсь давать вашим действиям каких бы то ни было оценок, и уж тем более не намерен примешивать мораль и прочие высокие материи. Разведка, само собой подразумевается – не пансион для благородных девиц… Я просто-напросто констатирую, что вы совершили грандиозную ошибку. Мои юные сотрудники из числа ларов – именно что юные. Их отличают присущие именно этому возрасту идеализм, романтика, благородство и прочие юношеские достоинства, в более зрелом возрасте, согласен, не всегда и уместные. А тут появляетесь вы и начинаете их вербовать, чтобы они на меня стучали… Вы бы видели их лица, когда они ко мне пришли… – он ухмыльнулся: – Томи Ролатан клянется, что влепила вам пощечину, и я ей верю…

Гаудин пожал плечами:

– Получить пощечину от дамы – не позор. Вот именно, очаровательная Томи… Она, часом, с вами не спит?

– Не надо пошлостей, – поморщился Сварог. – Она совсем молоденькая.

– Совершеннолетняя, – уточнил Гаудин. – Между прочим. Мара была гораздо моложе, когда вы… подружились.

– Это другое. И вы это прекрасно понимаете.

– Ну, как бы там ни было… Положительно, она в вас тайком влюблена. Видели бы вы, как она на меня бросилась дикой кошкой… Вам бы следовало воспользоваться случаем…

– Интересно, вы хотите меня оскорбить или просто вывести из равновесия? – спокойно сказал Сварог. – Не получится ни то ни другое. Вы безмерно упали в глазах этих молодых людей, простите за откровенность…

– Если откровенно, то их оценки моей скромной персоны меня не особенно интересуют… Давайте вернемся к главной теме.

– Давайте, – сказал Сварог. – Полноценное сотрудничество… Вот только его никак нельзя будет таковым назвать. Полноценное сотрудничество означает, что партнеры обмениваются полезной и взаимовыгодной информацией, и никак иначе. Вы же намерены только брать, ничего не давая взамен. Это ваше «полноценное сотрудничество» означает, что я должен буду передать вам массу ценной информации, не получив ничегошеньки взамен. А это просто-таки нелепо с практической точки зрения. Зачем мне быть смиренным поставщиком информации, зачем мне сообщать вам о делах, с которыми моя служба в состоянии справиться сама? Повторяю, здесь нет ничегошеньки от чванства. Один голый житейский практицизм. Сотрудничеством и не пахнет.

– Уверены?

– Увернен, – сказал Сварог решительно. – Потому что у вас нет абсолютно ничего, что могло бы меня интересовать в данный момент. Полная откровенность, так полная… Мои юные романтики, быть может, и не гении, но незаурядные мастера. Они проникли и за Серебряную Изгородь, и в Крепость, и даже, простите, в Камору. Не смотрите на меня так, мы уже поднимали эту тему. Никакие законы не нарушены. Защита у вас, конечно, стояла серьезная, но она, как выяснилось, не была рассчитана на юных компьютерных гениев. Видимо, в те времена, когда городилась защита, таковых попросту не было? В общем, все ваши архивы оказались для меня доступны. И это не принесло ничего, кроме унылого разочарования, честное слово… Вы намерены продолжать этот разговор?

– Да.

– Жаль, – сказал Сварог. – Мне искренне жаль. Потому что очень уж болезненно бывает порой расставаться с прежними иллюзиями, переоценивать жизнь и людей…

– Можно без этих красивостей?

– Это не красивости, – возразил Сварог. Вздохнул тяжко и непритворно. – Знали бы вы, как мне было грустно и больно в вас разочаровываться… Но я разочаровался в вас напрочь. Когда я здесь появился, когда делал первые, вот уж действительно младенческие шаги, я смотрел на вас снизу вверх с нешуточным уважением, да что там, с почтением. Как я вас уважал, вы бы знали… Нечто сродни юношеской влюбленности, право. Я всерьез верил: вот человек, который знает все тайны мира и способен справиться с любой угрозой… Так юный лейтенантик смотрит на седого рубаку в шрамах и орденах… А оказалось, вы совершенно не такой. Вы в сто раз мельче, слабее и беспомощнее. Ваша служба, если откровенно, кое в чем уступает иной земной тайной полиции. Добрая половина вашей агентуры занята исключительно тем, что бдительно надзирает за состоянием дел в земной науке, технике, инженерии, следит за университетами, книжниками, даже антикварами. Другая половина сплошь и рядом ничуть не превосходит уровнем и ценностью тех, кого вербуют земные разведки и тайная полиция.

– Как вы легко все ниспровергаете, – сказал Гаудин, пытаясь безмятежно улыбаться, что не вполне получалось. – Жаль, что в свое время, при создании службы, обошлось без ваших ценных советов… Вот только это было сотни лет назад, когда и ваших прадедов на свете не было…

– Да я и сейчас не даю оценок, – сказал Сварог. – Всего-то и хочу мотивировать свои мысли и поступки… Я не

собираюсь вас критиковать. Я просто уверен, что в нынешней ситуации ваша служба абсолютно бессильна, бесполезна и, я бы даже рискнул выразиться, никчемна. Не торопитесь возмущаться, давайте с фактами в руках… Вы хоть что-нибудь знаете о Багряной Звезде? Вы способны оказать ей противодействие? Нет… Вы можете хотя бы поверхностно, общими словами объяснить, что происходит в Горроте? Нет… Меж тем это и есть две моих главных тревоги на сегодняшний день: Багряная Звезда и горротские загадки. Я бы с кем угодно сотрудничал, чтобы одолеть эти опасности или хотя бы узнать о них побольше… но какой смысл делиться с вами уже имеющейся информацией, если вы не в состоянии ничем быть полезным? Вы бы на моем месте вели себя иначе? Позвольте усомниться. Рассуждая с позиций жесткого практицизма, вы мне бесполезны, милорд… а возможно, не только мне. Чисто опереточная контора. Разубедите меня, если можете. Я был бы счастлив, честное слово, если бы вы меня переубедили. Скажите, что моим ребятишкам еще учиться и учиться, что есть другие, гораздо более надежно защищенные архивы… Дайте мне что-нибудь по Багряной Звезде и по Горроту, чего я не знаю сам. И уж я, со своей стороны… Молчите? Разубедите меня, черт возьми! – он почти кричал. – Я бы ничего так не хотел!

– Знаете, в чем ваша беда? – спросил Гаудин почти спокойно. – Вы чересчур увлеклись земными делами… хотя по положению своему должны думать в первую очередь об интересах империи. Так вот, могу вас заверить: что бы ни случилось, интересы империи не пострадают. Давным-давно существуют планы действий на случай… не приближения Багряной Звезды, конечно – на случай некоей глобальной угрозы. Ничего особенно и не пришлось придумывать, оставалось лишь проработать мелкие детали. Канцлер одобрил план «Журавлиный клин». Вы, быть может, не удосужились вникнуть в иные тонкости, но каждый замок, да будет вам известно, способен в считанные минуты стать…

– Межпланетным кораблем, – кивнул Сварог. – Я знаю. Защитное поле, удерживающее кислород и не пропускающее космических излучений, очистка воздуха, резервные движители…

– Вот именно. Если угроза придвинется достаточно близко, а воспрепятствовать ей так и не удастся, понадобится менее часа, чтобы абсолютно все замки, дворцы, маноры собрались в единую эскадру. Вам, как и всем прочим, давно уже должны были доставить манорпакет с точными инструкциями – но вы, я полагаю, давненько не бывали дома… Флотилия уйдет к Сильване и переждет на ее орбите пару недель. Сильвану эта напасть совершенно не затронет, она далеко в стороне. Когда Звезда удалится достаточно далеко, мы вернемся. Вот и все. Вероятнее всего, исчезнет и эта ваша вторая «главная проблема» – горротские тайны.

– Но ведь на Таларе, вероятнее всего…

– Разразится нешуточный катаклизм, – кивнул Гаудин. – Да, вероятнее всего. Но тут уж ничего не поделать. В конце концов, это всего лишь Талар. Согласно заслуживающим полного доверия расчетам, Шторм пережило около пятидесяти процентов населения земли, а Вьюгу – и вовсе семьдесят. Конечно, разрушения, подозреваю, будут нешуточными… но это всего лишь Талар.

Самым жутким были даже не его слова, а то, что произнесены они спокойно, даже чуть небрежно, с чрезмерным равнодушием, без тени злобы, удовлетворения, сожаления. Таким тоном зажиточный крестьянин встречает известие о том, что у него пала одна-единственная корова из пары дюжин: неприятно, конечно, но их еще полный хлев. Только теперь Сварог осознал по-настоящему, какая пропасть разделяет небеса и землю. Ни капли жестокости и зла – одно безмерное равнодушие…

В голосе Гаудина зазвучали покровительственные нотки:

– Постарайтесь смотреть на проблему, как вам в вашем положении и подобает. Тогда очень многое оцените иначе.

– Нет, – медленно выговорил Сварог, глядя ему в глаза. – Вася буду оценивать по-прежнему. Вы оказались убоги и бессильны, вы – балаганный фигляр, всю жизнь игравший во всемогущего и всезнающего начальника разведки. Вы не смогли проникнуть во многие земные тайны не потому, что они были неважны для империи – оттого, что не смогли и не сумели. Я говорил с людьми из Магистериума и Мистериора. На земле именно что есть множество тайн, представляющих большой интерес для империи: хотя бы древние дороги. Да многое… Вот только вы не потянули. Сотню с лишним лет занимались ерундой, кукольными домиками, балаганом. И в конце концов проиграли Талар – по мелкоте своей и никчемности. – Он подался вперед, унимая ярость. – Я, в отличие от вас, намерен драться до конца. Я здесь попадал в переделки и почище, когда самому вот-вот можно было остаться без головы. И ничего, барахтался… И теперь побарахтаюсь. Не будет никакого сотрудничества. Вы мне бесполезны. И огромная просьба: не путайтесь под ногами. Если попробуете что-нибудь выкинуть…

– Даже так? – спросил Гаудин, сидевший с каменным лицом.

– Даже так, – спокойно сказал Сварог. – У меня мало времени, и я не могу себе позволить такой роскоши – отвлекаться на грызню с вами. Действовать буду жестко.

– Ого… А удастся?

– Удастся, – сказал Сварог. – Карты на стол, раз уж пошла такая игра… Кто предупрежден – тот вооружен. Позвольте напомнить, что юридически ваш департамент числится в составе Канцелярии земных дел, и его высочество имеет законное право отправить вас в отставку в любой момент. Об этом все как-то подзабыли, но законное право он имеет. Я приму все меры, чтобы моя… временная изоляция, если вы на это все же пойдете, не затянулась надолго, чтобы императрица о ней узнала как можно быстрее. К тому же я пользуюсь, так уж вышло, некоторой популярностью в Серебряной Бригаде, с которой вас связывают лишь сухие и формальные служебные отношения. Наконец, Бриллиантовые Пикинеры, капралом коих я являюсь, скверно относятся к обидчикам со стороны. Вы, конечно, можете меня убить… Вы наверняка это можете…

– Не придавайте своей персоне такое уж величие, – без улыбки сказал Гаудин. – Какая пошлость… Уменя нет причин вас убивать, честное слово. Будь у меня такие причины, можете не сомневаться, я сделал бы все возможное… Но причин попросту нет. Так что барахтайтесь, сколько вашей душе угодно, это ничему не мешает, не нарушает никаких законов и не представляет ни малейшей угрозы для интересов империи. Я всего-навсего хотел выстроить с вами нормальные отношения…

– Да кому вы нужны, – кривя губы, сказал Сварог. – Пользы от вас ни на грош…

– Дальнейший разговор бесполезен, я вижу, – сказал Гаудин, вставая. Достал из-за обшлага небольшой пухлый конверт, зеленый, с золотой эмблемой Канцелярии земных дел, положил перед Сварогом. – Ознакомьтесь на досуге, вам будет небезынтересно. Честь имею откланяться.

– Честь имею, – повторил Сварог деревянным голосом.

Он подозревал что-то вроде пресловутой парфянской стрелы. И не ошибся: Гаудин, уже взявшись было за причудливую, сиявшую чистым золотом дверную ручку, обернулся, проговорил спокойно:

– Я не намерен с вами… грызться, и уж тем более, вот смех, вас убивать. Вы сейчас мало чем отличаетесь от ваших юных романтиков и попросту смешны.

– Что до меня, то я вас презираю, – сказал Сварог спокойно. – И если вы хорошенько подумаете над всем, что я говорил, быть может, и

поймете, почему…

Легонько пожав плечами, не без усилий – не без усилий! – изобразив ироничную ухмылку, Гаудин распахнул дверь и вышел, аккуратно притворив дверь за собой и даже ею не грохнув – хотя Сварог ничуть такому не удивился бы. Все-таки бездна хладнокровия…

Он остался в одиночестве, сгорбился за обширным парадным столом. Тоска навалилась нешуточная: тяжело было все это говорить, еще тяжелее напрочь разочаровываться в человеке, когда-то казавшемся обладателем всех мыслимых тайн и недосягаемым образцом для подражания….

Аккуратно вскрыв конверт золотым ножом с рукоятью в виде грациозно изогнувшейся русалки, вытряхнул на девственно чистый стол пачечку листов с печатным текстом, щедро украшенных алыми надписями, синими и черными знаками, означавшими высшую степень секретности. Ну, предположим, не самую высшую (которая именуется «Только для глаз императрицы»), но все равно, с украшенными таким вот образом документами могли знакомиться человек тридцать сановников империи. В том числе и он согласно служебному положению.

Бегло пробежав взглядом их все, вскочил, размашистыми шагами пересек кабинет, рванул дверцу изящного шкафчика, где красовался впечатляющий набор разноцветных бутылок всех форм, какие только известны здешним виноделам – это богатство предназначалось главным образом для неофициальных визитов его императорского высочества принца Элвара. Не раздумывая, ухватил за горлышко пузатую черную бутылку с узенькой желто-синей этикеткой, вынул верхний золотой стакан из полудюжины вложенных друг в друга.

Вернувшись за стол, наполнил стакан до краев и осушил единым махом, не почувствовав крепости выдержанного келимаса одного из лучших сортов. Уставясь в пространство, прошептал, неизвестно к кому обращаясь:

– А дела-то скверные, ребята…

Глава V

Чертова Мельница

Смущаться Мара не умела совершенно, как и ревновать. Сварог ее успел узнать за эти два промелькнувших года – насколько можно знать женщин. Однако сейчас и человек посторонний, впервые в жизни ее видевший, заподозрил бы игру. Чересчур уж картинно она конфузилась: водила носком красного сафьянового сапога по старинному паркету, склонила голову, старательно хлопая ресницами, руки держала за спиной… Ужимки в лучшем стиле провинциального театрика.

– Ну, ладно, – сказал Сварог терпеливо. – Вижу, как тебя смущение корежит… Излагай. Надеюсь, не прикончила очередного моего царедворца за попытку вульгарно поухаживать? А то на тебя не напасешься…

– Твои царедворцы уже давно знают, кто я такая и чего от меня ожидать, – сказала Мара, подняв голову, но продолжая ковырять паркет. – Почему меня сразу начинают подозревать в каких-то прегрешениях? Я к тебе просительницей пришла, и мне ужасно неловко…

– Верю, – сказал Сварог. – Тебя в роли просительницы и впрямь как-то трудно представить… Я даже и не помню… И что нужно?

– Пару горстей алмазов из твоих вентордеранских закромов. Не обязательно твоих пригоршней, можно моих. У тебя там все равно мешками пылятся… А мне для дела.

– Садись, – сказал Сварог, подавая пример. – Рассказывай. Что-то я не помню, чтобы тебе когда-нибудь требовались алмазы горстями и вообще приличные суммы…

– Раньше я была сама по себе, – оживившись, Мара присела к столу, выложила на него то, что держала за спиной – оказалось, свернутые в трубку бумаги. – А теперь я королева, и у меня государственные дела. А казна сегурская такие задумки не потянет… Короче говоря, собираюсь отобрать у горротцев остров Дике. Сам знаешь, какое это сокровище, там пещерный жемчуг, рубиновые копи, разные полудрагоценные минералы…

– Красное дерево, аметисты и много чего еще… – кивнул Сварог. – Дело, конечно, хорошее, но… Тебе не кажется, что ты пытаешься угрызть кусок не по зубам? Дике для Горрота – то, что именуется «жемчужиной в короне». Именно по причине тамошних сокровищ.

– И эту жемчужину вот уже тридцать восемь лет никто не пытается завоевать, – сказала Мара, разворачивая на столе верхний свиток, оказавшийся большой и подробной картой Дике с прилегающими водами. – Только всякие отчаянные головушки украдкой высаживались на безлюдных берегах, чтобы пробраться в пещеры, жемчугом поживиться, рубины поискать и все такое прочее… Главное, гарнизон там не особенно и большой, всего-то две роты в крепости Картан, пехотный полк и драгунский. Есть еще несколько сотен конной стражи, но она всю жизнь гоняется за теми самыми ловцами удачи, прекрасно знает это ремесло, но никакого опыта военной службы не имеет. Да и армейцы в основном пороха не нюхали, мои шпионы постарались на совесть, немало полезного выведали, да вдобавок за хорошие денежки прикупили полезной информации. Стоит взять Картан – и полдела сделано. Да что там полдела, считай, кампания выиграна.

– Интересно, чем ты ее собираешься выигрывать? – с любопытством спросил Сварог – Сегурской армией из двух сотен человек?

– Я бы к тебе не пришла, если бы все не было тщательно продумано, – сказала Мара уверенно. – Ты король королей, тебе не годится вникать во всякие мелочи… Знаешь один из побочных эффектов того, что ты нахапал столько корон? Ты же не сошел с ума, чтобы воевать сам с собой – а потому образовалась масса безработных Вольных Топоров и оставшихся не у дел пиратов. Ну, кто сейчас будет выдавать каперские ронерские патенты, чтобы топили снольдерские корабли? И наоборот… Мои люди уже провели кое-какие предварительные беседы. Безусловно согласятся Бугас с «Невестой ветра», Варатан с «Беспутной русалкой», Лумис со своей флотилией из четырех вымпелов и еще человек шесть высокого полета, не считая дюжины-другой менее прославленных. Я могу рассчитывать не меньше чем на две тысячи Вольных Топоров. Суда для перевозки войск можно арендовать у ганзейцев, – она ткнула пальцем в карту – Топоры высаживаются здесь, здесь и здесь, пока корабли лихим налетом штурмуют Картан – то есть часть притворяется, будто ожесточенно штурмует, а остальные высаживают десанты вот здесь и здесь. Кроме того, сотню головорезов можно заслать в порт заранее, под видом мирных путешественников, искателей работы и прочего привычного, неопасного народа. С суши крепость защищена хуже, чем та ее часть, что обращена к морю, прикрывает бухту и порт. Топоры несколькими конными отрядами ударяют сюда и сюда. Ударяем по драгунам, окружаем пехоту, поджигаем казармы конной стражи и дело сделано.

– Интересно, кто тебе помогал? Ведь без советчиков, есть подозрение, не обошлось…

– Конечно, помогали, – сказала Мара. – Два полковника Топоров, один отставной генерал из Ронеро – обосновался у меня на Сегуре, там у него поместьице, а жизнь у нас дешевая – и, наконец, капитаны. Меня уверяли, что здесь ничего нет от авантюры, вполне успешное предприятие может получиться. Я же говорю, тридцать восемь лет никто не пытался высаживаться на Дике, они там разленились и зажирели… Большие шансы на успех.

– Не спорю, – сказал Сварог. – А потом в Горроте с этим ни за что не смирятся. Любой бы на их месте разозлился. Они пошлют флотилию…

– Уж это непременно, – кивнула Мара. Развернула второй свиток, оказавшийся морской картой в три краски. – Мои капитаны эту флотилию будут встречать

здесь и здесь. Есть все шансы чувствительно ее потрепать. А на Дике уже будут готовы к осаде. И, кроме того… – она уставилась на Сварога с проказливым лукавством. – Сдается мне, что кто-нибудь из земных королей с большим удовольствием вступит с Сегуром в союз и пошлет эскадры топить горротцев…

– Вообще-то ты неплохо просчитала, – сказал Сварог. – Я даже знаю, кто из земных королей моментально в эту баталию ввяжется. Адмирал Амонд, вот взять, спит и видит, как бы отплатить горротцам за ту историю с Батшевой… Да и моряки из других держав горротцев топить возьмутся охотно… А если флотилия будет идти под прикрытием подводных лодок токеретов? Тебя не было, когда они топили эскадру Амонда у Батшевы, ты не видела…

Мара прищурилась:

– А если объявятся токереты, против них можно бросить кое-что посерьезнее их лодочек… Или ты не решишься?

– Решусь, – мрачно сказал Сварог. – Займусь ими лично и с превеликим удовольствием, сама догадываешься… Должен признать, ты неплохо все просчитала. Взрослеешь…

– Положение обязывает, – скромно сказала Мара.

– Рад за тебя…

– Значит, одобряешь? И алмазов дашь?

Сварог тяжко вздохнул. Отведя взгляд, продолжал:

– План хороший. Шансов на успех немало. В другое время я бы тебе моментально отсыпал хоть целую кадушку алмазов и сыграл боевую тревогу на полудюжине эскадр… Я бы даже послал Гарайлу с парочкой полков – уж он-то быстренько наведет на острове порядок… Вот только время ты выбрала самое неподходящее. К нам, если ты запамятовала, идет Багряная Звезда. Меньше месяца осталось, утверждают знающие люди…

– Но ты же что-нибудь придумаешь? – передернула плечиками Мара. – У тебя всегда получалось. Сколько ты уже приложил всякой нечисти.

Ее лицо было столь безмятежным, что Сварог ощутил приступ тоскливой, беспомощной ярости – злился на весь мир, на себя и чуточку на нее. Она не понимала, как все серьезно, но от этого не легче…

Пытаясь успокоиться, он выдвинул ящик стола, достал тот самый зеленый конверт, бросил на стол перед Марой:

– Я тебе этого не давал, а ты этого не читала… Ознакомься вдумчиво…

Встал, подошел к высокому окну и равнодушно уставился на стоявшее в строительных лесах восточное крыло дворца – еще при отце Конгера пришедшее в запустение. У предшественников как-то руки не доходили все там отремонтировать, пришлось заниматься этим Сварогу. По косым лесенкам проворно сновали строители, работа спорилась, все прекрасно знали, что король в любой момент может на них глянуть из окон малого кабинета…

За его спиной едва слышно шелестели бумаги. Мара читала секретнейшие рапорты, сообщавшие, что две виманы Магистериума, отправленные на разведку к Багряной Звезде, внезапно и одновременно оборвали связь, а потом исчезли с экранов радаров следовавшей за ними на приличном расстоянии третьей, после безуспешных попыток как связаться, так и отыскать локаторами, во исполнение инструкций повернувшей назад. Багряную Звезду, кстати, не брал ни один радар, словно там ничего не было, или она поглощала лучи, как губка воду. Очень быстро (опять-таки выполняя заранее разработанные планы) к Багряной Звезде пошел брагант Серебряной Бригады, защищенный всеми достижениями науки и техники от любых возможных опасностей.

Оказалось, не от всех. Брагант, приблизившись на то же расстояние, что пропавшие виманы, замолчал и исчез.

Тогда за дело взялся военный министр – ради благолепия, конечно, именовавшийся гораздо более нейтрально, безобидно и благозвучно. Он прекрасно понимал, что шутки кончились, а потому не мелочился. Одна из орбитальных автоматических станций, о которой знал не всякий императорский министр, выпустила по Багряной Звезде три ракеты с ядерными боеголовками. Ракеты словно канули в космические бездны, ни единой вспышки взрыва не зафиксировано. Направленная на сближение до дистанции прямого удара космическая платформа с каким-то загадочным, но безусловно могучим излучателем разделила судьбу ракет. Военный министр, человек решительный, распорядился пустить в ход «Белый шквал». Что это за установка, Сварог до сих пор не вполне понимал, ему достаточно стало и объяснения, что ничего сильнее, страшнее и убойнее на вооружении просто не имеется.

Несущая этот непонятный «Белый шквал» станция пропала вместе с экипажем, а двумя часами спустя то же произошло с ее автоматическим систершипом.

Больше никто ничего не предпринимал. На Багряную Звезду ничто не действовало. Она летела той же трассой с той же скоростью – и нельзя было приблизиться к ней настолько близко, чтобы посмотреть, что же это, собственно, такое…

Решив, что прошло достаточно времени, Сварог обернулся. Прочитанные бумаги лежали на столе аккуратной стопочкой. Лицо Мары было строгим и серьезным.

– Вот так, – сказал он глухо. – Нечем на нее воздействовать. А я понятия не имею, что это такое и чем это можно разнести в пух и прах. Архивы восьмого департамента обшарены до донышка, и ничего полезного там не найдено. То же самое с архивами Магистериума… да вообще всеми, какие только есть. По чисто техническим причинам нам недоступен личный архив императрицы… правда, принц Элвар мне как-то доверительно сообщил, что помещается он в одной-единственной, не особенно и большой комнате и на три четверти состоит из того, что смело можно назвать хламом, интересным лишь самой фамилии. Он, как обычно, лыка не вязал, но я склонен ему верить: если бы там что-то было, эти знания давно пустили бы в ход. Уж оба дядюшки постарались бы в первую очередь, они тут лица заинтересованные: в случае катаклизма Диамер-Сонирил теряет свое положение, а Элвар – привычный образ жизни… Значит, и там ничего нет.

– Плохо, – сказала Мара с застывшим лицом.

– Куда уж хуже, – отреагировал Сварог. – Счет пошел на недели. А потому… Все свои планы насчет Дике, вообще все свои планы отложи-ка подальше. Лети на Сегур и перетряхни свои архивы. У тебя там сотни лет не было ни войн, ни мятежей, я слышал краем уха, архивы сохранились богатые. Вверх дном все переверни. Ничего другого я пока что придумать не в состоянии. Леверлин сидит в архивах Ремиденума. Бони с Паколетом носятся по Вольным Манорам и копаются в тамошних архивах. Тетка Чари в Фиарнолле, пытается хоть что-то узнать у пиратов… вот кстати, нужно потрясти Бугаса, он со своими учеными занятиями мог на что-нибудь натолкнуться… Шедарис в Глане – с той же задачей. Все спецслужбы роются в архивах… Что еще делать? Поэтому, не откладывая…

Он замолчал, поднял бровь. В приемной, отсюда слышно, явно разворачивался неуместный и непристойный в королевском дворце скандал: там чуть ли не в голос орали… Судя по звукам, опрокинулось одно из стоявших там массивных кресел. Это, по крайней мере, ничуть не походило на вторжение банды заговорщиков, иначе там давно раздался бы лязг клинков и пальба. И на том спасибо… Но какого черта?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/aleksandr-bushkov/chertova-melnica-3/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney,

Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Сноски

1

Морли – морская лига, примерно 1500 м. Прим. автора.

2

Манор (от англ. manor) – средневековое феодальное поместье. – Прим. ред.