Великолепная пятерка. Мыслительные стратегии, ведущие к успеху читать онлайн - Говард Гарднер

Великолепная пятерка. Мыслительные стратегии, ведущие к успеху

Говард Гарднер

Мы живем во времена кардинальных перемен, интенсивной глобализации, роста потока информации, которую необходимо адекватно воспринимать и интерпретировать. Мы наблюдаем все более острое столкновение цивилизаций и культур при одновременном их взаимопроникновении и взаимовлиянии. Эти перемены требуют новых форм обучения и мышления в школе, бизнесе, профессиях. Известный психолог Говард Гарднер описывает типы мышления, обязательные для человека нового века. Люди, не научившиеся мыслить по-новому, будут вынуждены сдаться на милость сил, которые они не в состоянии осмыслить. Это значит, что они не смогут добиться успеха в профессиональной, общественной и личной жизни. Человек же, овладевший данными типами мышления, будет полностью готов к встрече с будущим – даже с тем, которое он не может предвидеть. Книга предназначена для студентов и преподавателей высших учебных заведений, специализирующихся на психологии, менеджменте и других гуманитарных науках. Книга будет интересна руководителям и менеджерам прогрессивных компаний, а также всем, кто интересуется современными тенденциями в образовании, психологии и бизнесе.

Говард Гарднер

Великолепная пятерка. Мыслительные стратегии, ведущие к успеху

Редактор Ю. Быстрова

Технический редактор Н. Лисицына

Корректор Е. Чудинова

Компьютерная верстка Е. Сенцова

Дизайн обложки Ю. Гулитов

© Howard Gardner, 2006

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина Бизнес Букс», 2008

Издано по лицензии Harvard Business School Press (USA) и литературного агентства Александра Корженевского (Россия)

Все права защищены. Никакая часть электронного экземпляра этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

* * *

Благодарности

Я выражаю искреннюю благодарность людям и организациям, которые внесли вклад в создание этой книги. В первую очередь это коллеги, с которыми я работаю многие годы. Это мои соратники по «Проекту Зеро» Гарвардского университета, которые помогли мне разобраться в дисциплинарном, синтезирующем и креативном типе мышления, и исследователи, участвовавшие в проекте «Достойная работа», без которых не были бы созданы концепции респектологического и этического типов мышления. Также я благодарю моих испанских издателей Клаудиа Кассанова и Карме Кастеллоса из издательства Paidos; Холлис Хеймбаух, моего редактора в Harvard Business School Press. Мне бы также хотелось упомянуть ее замечательных коллег: Элизабет Болдуин, Эрин Браун, Дэйзи Хаттон, Сьюзан Минио, Зиинат Потия, Брайан Суретт, Сандра Топпинг, Кристина Тернер-Валлесилло и Дженнифер Уорринг. Я благодарен нескольким фондам и спонсорам, которые поддерживали исследования, ставшие основой этой книги. И, наконец, я необычайно ценю тот вклад, который внесли в создание книги мои ассистенты Кристиан Хассолд, Кейси Меткалф и Линдси Петтилинг, мой литературный агент Айк Уильямс и его ассистент Хоуп Деникамп. Я признателен моей жене Эллен Уиннер, которой всегда удается найти золотую середину между критикой и похвалой.

1. Типы мышления в глобальной перспективе

От автора

Я психолог-исследователь и несколько десятилетий изучал человеческое мышление. Я стремился понять, как интеллект развивается, как он организован, как использовать его в полную силу. Меня интересовало, как люди учатся, творят, руководят, изменяют образ мышления – свой и других людей. По большей части я исследовал работу интеллекта в его наиболее типичных проявлениях – задача, признаюсь, не очень интересная. Но часто я задумывался и о том, как нам следует использовать свой интеллект.

В книге «Великолепная пятерка: мыслительные стратегии, ведущие к успеху» я пошел дальше. Не претендуя на роль провидца, я попытался предположить, какие типы мышления станут обязательными для людей, если они хотят жить на этой планете еще многие тысячелетия. Большая часть моего труда описательна – я подробно рассказываю о мыслительных процессах, которые будут нам нужны. Но я также расставляю приоритеты: я уверен, что без описанных типов мышления нам не обойтись в будущем.

Зачем переходить от описаний к предписаниям? Мы живем в мире, где все взаимосвязано, поэтому отдельному человеку или группе мало выжить в собственной сфере влияния. В перспективе ни один регион не сможет процветать, если другие будут пребывать в бедности. Вспомните слова Бенджамина Франклина: «Либо мы будем держаться вместе, либо болтаться на виселице порознь». Более того, мир будущего – с его вездесущими поисковыми системами, роботами и компьютерами – потребует технологий, о которых до сих пор можно было лишь мечтать. Чтобы говорить с новым миром на его языке, нам нужно начинать создавать эти технологии уже сегодня.

По ходу повествования выступлю в нескольких ролях. Как психолог, изучающий мышление, я буду говорить о работе интеллекта и мозге человека с научной точки зрения. Но люди отличаются от животных тем, что имеют историю и предысторию, сотни и сотни разных культур и субкультур и возможность осознанного выбора. Поэтому я буду обращаться к истории, антропологии и другим наукам о человеке. Я буду говорить о будущем нашего общества и планеты, поэтому не смогу обойти вниманием политические и экономические проблемы. И, повторюсь, научные изыскания в данной книге будут сопровождаться размышлениями о человеческих ценностях.

Но довольно прелюдий. Пора выводить на сцену пять действующих лиц этой пьесы. Каждое из них важно с исторической точки зрения, и станет еще важнее в будущем. Пользуясь этими «типами мышления», как я называю их, человек сможет смело смотреть в будущее и в случае необходимости – справиться с трудностями, предвидеть которые невозможно. Без этих моделей мышления человек будет отдан на милость сил, которые он не в состоянии понять, не говоря уже о том, чтобы контролировать. Я кратко опишу каждый тип, а затем объясню, как он работает и как им овладевать.

Дисциплинарный тип предполагает, что человек освоил по крайней мере одну модель мышления – способ восприятия, который необходим для конкретной учебной дисциплины, ремесла или профессии. Многие исследования подтверждают, что на освоение дисциплины может уйти и десять лет. Дисциплинарный тип мышления помогает человеку постоянно совершенствовать навыки и углублять понимание дисциплины. Данная модель очень важна, поскольку, не изучив хотя бы одну дисциплину человек не сможет действовать самостоятельно и полноценно в какой бы то ни было сфере.

Синтезирующий тип позволяет извлекать информацию из самых разных источников, понимать и оценивать ее объективно, и главное – сводить ее воедино так, чтобы результат имел самостоятельную ценность и принес затем пользу. Способность синтезировать, ценная и в прошлом, становится все важнее, поскольку количество информации растет с головокружительной скоростью.

Дополняющий дисциплинарный и синтезирующий, креативный тип мышления открывает перед человеком новые

горизонты. Он предполагает рождение новых идей и ставит вопросы, ответы на которые до сих пор неизвестны. Вторгаясь на территорию, не ограниченную правилами, человек, развивший в себе творческую модель мышления, стремится двигаться на шаг впереди самых современных компьютеров.

Сегодня никто не может прятаться в своей раковине, границы нашего взаимодействия с миром постоянно расширяются. Поэтому человек, овладевший респектологическим типом мышления, признает и приветствует различия между людьми и их группами, пытается понять других и эффективно работать вместе с ними. В современном мире, где все мы связаны между собой, нетерпимость или неуважение уже не имеют права на существование.

Поднявшись на более высокий уровень, человек овладевает этическим типом мышления – размышляет о природе людей, потребностях и желаниях общества, в котором живет. Этот тип формирует представление о том, как сотрудники компаний могут служить целям, выходящим за рамки их собственных интересов, и как граждане могут трудиться на благо всех окружающих, а не только ради себя.

Вы можете задать резонный вопрос: почему именно эти пять типов? Нельзя ли изменить или расширить список? Я коротко отвечу так: данные пять типов особенно актуальны в сегодняшнем мире и будут еще важнее завтра. Они связаны с когнитивными способностями человека и его стремлением преобразовывать мир – в этом смысле они всесторонни и глобальны. Моя же цель – рассказать о том, как развивать в себе эти типы мышления. Конечно, можно предложить и другие «кандидатуры». Проводя исследования, которые легли в основу этой книги, я рассматривал множество вариантов. Я думал о технологическом и цифровом, эластичном и эмоциональном, стратегическом и духовном типах мышления. Но тем не менее я выбрал эти пять типов и далее объясню, почему.

Здесь стоит сказать несколько слов о том, что может ввести читателя в заблуждение. Предмет моей гордости – это теория множественных интеллектов (МИ), которую я разработал несколько лет назад. В соответствии с теорией МИ, все люди обладают некоторым количеством сравнительно автономных когнитивных способностей, каждую из которых я считаю отдельным интеллектом. Люди отличаются друг от друга параметрами интеллекта, и это существенно влияет на их обучение и работу. Разрабатывая свою теорию, я мыслил как психолог и пытался понять, как действует каждый интеллект.

Пять типов мышления, которые легли в основу этой книги, – это не то же самое, что восемь-девять интеллектов человека. Они не являются отдельными мыслительными способностями, а скорее представляют собой обширную когнитивную деятельность, умения, которые можно развивать в школе, в ходе профессионального обучения, на рабочем месте. Пять типов мышления, несомненно, задействуют все наши интеллекты. Например, уважения невозможно добиться, не используя межличностные интеллекты. Поэтому теория МИ нам пригодится. Но эта книга скорее о политике, чем о психологии, и я советую читателю смотреть на типы мышления с позиции политика, а не психолога. Другими словами, я стремлюсь убедить вас в том, что эти типы мышления необходимо развивать. Моя цель – показать, как делать это наиболее продуктивно, а вовсе не описывать специфические перцепционные и когнитивные способности, лежащие в основе этих типов.

Чтобы проиллюстрировать теорию практикой, я расскажу немного о собственном опыте использования этих типов мышления. Я пишу эту книгу как ученый и писатель, работающий в области социальных наук и образования, как человек, имеющий немалый опыт управления группами исследователей. Однако задача генерирования типов мышления выходит за рамки ответственности преподавателей и ученых. Это задача любого, кто работает с людьми. Итак, краткий обзор типов мышления я дополню описаниями того, как они работают в различных областях профессиональной деятельности и бизнеса.

Дисциплинарный тип мышления

Еще ребенком я любил излагать свои мысли на бумаге и занимаюсь этим всю свою жизнь. Это помогло мне в моей писательской и преподавательской деятельности: я научился эффективно планировать, воплощать в жизнь и оценивать свою работу. И я постоянно совершенствуюсь, руководствуясь вторым значением слова «дисциплина»: обучение для совершенствования навыков.

Формально дисциплиной, которую я изучал, является психология, и десять лет у меня ушло на то, чтобы научиться думать как психолог. Когда я сталкиваюсь с противоречивостью человеческого разума или поведения, то сразу задумываюсь: как исследовать эту проблему опытным путем, какие контрольные группы подбирать, как анализировать данные и, когда понадобится, проверять гипотезы.

Что касается навыков управления, в течение многих лет я руководил группами научных сотрудников, перед которыми ставились самые разные задачи. Это помогло мне набраться опыта и получить много полезных уроков. За последние пятнадцать лет я стал лучше разбираться в управлении, поскольку наблюдал успешных и не очень деканов и заведующих кафедрами в университете; взаимодействовать с корпорациями и консультироваться с их представителями; изучать лидерство и этику в науке и бизнесе. Нет сомнений в том, что управление и лидерство – это дисциплины. Хотя мы можем рассматривать их и с научной точки зрения, правильнее считать их сферами профессиональной деятельности. Справедливо и то, что любой профессионал – юрист, архитектор, инженер – должен обладать определенным объемом знаний и основными умениями, позволяющими ему причислять себя к соответствующей «гильдии». И все мы – ученые, лидеры корпораций, представители любой профессии – должны постоянно совершенствовать свои навыки.

Синтезирующий тип мышления

Еще студентом я любил читать и с удовольствием учился у замечательных и интересных лекторов. Затем я пытался извлечь главное из полученной информации, сводя ее воедино так, чтобы получалось что-то новое для меня. Когда я писал работы и готовился к экзаменам, я использовал отточенный мной навык синтеза. Первые мои статьи и книги были по большей части результатами синтеза. Я писал учебники по социальной психологии и стал автором книги, в которой впервые был дан анализ науки о мышлении[1 - Howard Gardner, The Mind’s New Science: The History of the Cognitive Revolution (New York: Basic Books, 1985).].

В университете, в юридической фирме или в любой другой компании работа менеджера требует умения синтезировать. Менеджер одновременно решает несколько задач и учитывает множество различных факторов: объем работы, которая должна быть выполнена, число сотрудников, необходимых для выполнения работ, и их профессионализм; он должен уметь правильно ставить задачи и контролировать их решение, а также расставлять приоритеты в рабочем процессе. Хороший менеджер обязательно оглядывается назад, на то, что было сделано за прошедшие месяцы, и пытается заранее найти оптимальное решение будущих задач. Начиная разрабатывать новые идеи, знакомить с ними сотрудников, обдумывать, как реализовать эти инновации, он действует уже как стратегический лидер и креатор. И, конечно, синтез существующего корпуса знаний, объединение их с новыми открытиями, концепциями и идеями, а также выявление новых дилемм – неотъемлемая

часть работы любого специалиста, который стремится к высоким стандартам в своей профессии.

Креативный тип мышления

Поворотным моментом в моей научной карьере стала публикация работы «Структура разума: теория множественного интеллекта»[1 - Гарднер Г. Структура разума: теория множественного интеллекта. – М.: Вильямс, 2007.] в 1983 году[2 - Howard Gardner, Frames of Mind: The Theory of Multiple Intelligences (1983; repr., New York: Basic Books, 2004).]. Тогда я считал эту работу синтезом того, что я воспринял из многих дисциплин. Позже я понял, что «Структура разума» отличается от моих более ранних работ. Я бросил прямой вызов устоявшейся точке зрения на интеллект и выдвинул собственные новаторские идеи, которые, в свою очередь, были готовы для дальнейшей критики. С тех пор мою научную работу можно охарактеризовать скорее как серию попыток сказать новое слово – стремление развивать знания в области креативности, лидерства и этики, – а не как синтез существующих идей. Между тем я должен отметить, что такая последовательность необычна. В науке молодые ученые чаще совершают творческие прорывы, а более зрелые занимаются лишь синтезом. Как правило, мы ищем примеры креативности у лидеров, а не у менеджеров. Лидер-преобразователь создает вдохновенные заявления о миссии своей организации. Его жизнь является воплощением этой миссии, он может убеждением и личным примером изменить мысли, чувства и поведение тех, кем он руководит.

А какова же роль креативности в рабочих буднях профессионала? Большие творческие прорывы сравнительно редки в бухгалтерском или инженерном деле, в юриспруденции или медицине. Не зря мы с подозрением относимся к заявлениям о том, что кто-то придумал совершенно новый метод бухгалтерской отчетности, строительства мостов, хирургии, судебного обвинения или получения энергии. Однако все чаще признание получают те, кто вносит небольшие, но важные изменения в профессиональную практику. Я с готовностью применю прилагательное творческий к человеку, который поймет, как проводить аудит в стране, где законы изменились, а валюта претерпела ревальвацию три раза в течение года. Креативным можно считать и юриста, который придумает, как защищать интеллектуальную собственность в условиях политической нестабильности.

Респектологический и этический типы мышления

Два последних типа мышления требуют других методов анализа. Первые три типа по большей части связаны с формами познания, последние же два действуют в области наших взаимоотношений с другими людьми. Один из них (респектологический) более конкретен, второй (этический) более абстрактен. Для этих типов менее важны различия в профессиональной области: они обращаются к тому, как люди – будь они учеными, художниками, менеджерами, лидерами – думают и действуют на протяжении всей жизни. Поэтому здесь я буду обращаться ко всем сразу и говорить от лица всех нас.

Респектологическая модель предполагает, что человек избегает стереотипов или карикатурности во всем, что бы он ни делал – писал, исследовал или управлял. Он должен понять людей такими, как они есть, демонстрировать доверие к ним, стремиться к взаимопониманию и быть достойным их доверия. Это не значит, что он не следует собственным убеждениям или что он безоговорочно принимает все, с чем сталкивается (респектологическая модель не предполагает оправдания, например, террористам). Однако он должен попытаться понять другого, а не пребывать в уверенности, что его взгляд на то или иное явление единственно правильный.

Термин «этика» я также использую для описания отношения к другим людям, но в более абстрактном смысле. Этика говорит, что человек должен стремиться к осознанию своей роли как работника, гражданина, своей принадлежности к нации и религии, к планете в целом. Я сам спрашиваю себя, каковы мои обязательства как ученого и исследователя, писателя, управленца, лидера? Я ставлю себя на место человека, который занимает другое положение в обществе, и спрашиваю, чего бы я мог ожидать от нас – тех, кто исследует, пишет, управляет, ведет вперед? Я думаю о нашей планете и спрашиваю себя, в каком мире я хотел бы жить? Что я могу сделать, чтобы такой мир стал реальностью? Не каждый читатель в состоянии ответить на подобные вопросы, но ставить их перед собой должны все.

Более десяти лет я был занят широкомасштабным исследованием, посвященным «достойной работе» – результативной, интересной и соответствующей принципам этики. Позже я приведу результаты своих исследований, касающиеся респектологического и этического типов мышления.

Общий взгляд на образование

Начинать разговор о развитии типов мышления следует с образования. Такой подход обусловлен рядом причин. Безусловно, профессиональные педагоги и образовательные учреждения играют значительную роль в распознавании и развитии типов мышления у молодого поколения. Но нам не следует ограничиваться рамками традиционного образования. В нашей сегодняшней – и завтрашней – культуре семья, окружение и средства массовой информации играют не менее важную роль, чем преподаватели и вузы. Все больше детей получают домашнее образование. Справедливость же слов о том, что учиться нужно всю жизнь, давно признана всеми. Компаниям требуются люди, обладающие необходимыми знаниями, навыками и интеллектом. И все они, в моей терминологии, должны владеть дисциплинарным, синтезирующим, креативным, респектологическим и этическим типами мышления. Но менеджерам, лидерам, специалистам и преподавателям необходимо продолжать развивать все пять типов мышления и в самих себе, и в тех, за кого они несут ответственность.

Итак, эту книгу следует воспринимать с двух позиций. Нам следует думать о том, как развить описанные типы мышления в молодом поколении, в тех, кто сегодня получил образование и завтра станет лидером. Но нельзя забывать и о тех, кто работает уже сегодня: необходимо, чтобы знания и навыки наших сотрудников позволяли им идти в ногу со временем сегодня и в будущем.

Старое и новое в образовании

Теперь обратимся к формальному образованию. По большей части образование довольно консервативно. Это не всегда плохо. За прошлые столетия педагоги консолидировали огромное количество практических знаний. Я помню, как двадцать лет назад я разговаривал с профессором психологии в Китае. Мне казалось, что ее урок в колледже, простой пересказ студентами семи законов, по которым работает человеческая память, – это пустая трата времени. Десять минут через переводчика мы обсуждали «за» и «против» разных методов преподавания. В конце концов моя китайская коллега прекратила дискуссию словами: «Мы столь долго делаем так, потому что знаем, что это правильно».

Я могу привести две причины, объясняющие, почему нужно учить по-новому. Первая состоит в том, что нынешние подходы на самом деле не работают. Например, мы можем считать, что достигли успеха, научив молодых людей читать и писать, привив им интерес к гуманитарным наукам, преподав им основы построения научных теорий, приучив терпимо относятся к иммигрантам и вложив в них навыки разрешения конфликтов. Но если мы видим, что наши усилия не приносят успеха, нам следует подумать об изменении подхода… или целей.

Вторая причина в том, что мир

сильно изменился. Из-за этих перемен невозможно точно рассчитать учебную нагрузку, а также правильно определить цели и методы образования – те же, что существуют сейчас, вскоре могут оказаться бесполезными. Например, до изобретения печатных изданий, когда книг было очень мало, людям было важно развивать надежную и емкую вербальную память. Сегодня, когда книги (и компьютеры размером с блокнот) доступны всем, эта цель – и соответствующие практики – уже не являются первостепенно важными. С другой стороны, способность осваивать огромные объемы информации – в печатном и электронном виде – и организовывать эту информацию полезным образом становится важнее, чем когда-либо. Изменение условий может привести и к новым ожиданиям относительно обучения. Так, когда ни одна группа не может существовать в изоляции от остального мира, жизненно важным становится уважение, а не просто вежливое отношение к людям разного происхождения и разных культур. Управляя классом, клубом или корпорацией, нам нужно постоянно думать о том, какие типы мышления важнее, какие из них выдвинуть на первый план, и как объединить их в одной организации.

Мы живем в период невероятных изменений, поэтому все, что происходило в прежние времена, кажется незначительным. Мы можем говорить об этих изменениях как о результатах развития науки и технологий и неумолимого наступления глобализации. Эти изменения требуют новых форм и методов обучения. Типы мышления учеников необходимо формировать и развивать в пяти направлениях, которые до сих пор не были настолько важны. Какими пророческими были слова Уинстона Черчилля: «Империи будущего будут империями разума»[3 - «The Battle for Brainpower,» The Economist, October 7 2006, 3.]! Тем не менее мы продолжаем держаться за некие привычные навыки и ценности, которые скоро исчезнут, в то время как нужно думать о том, какие знания и умения понадобятся нам в новом мире.

Наука и технологии

Истоки современной науки лежат в эпохе Ренессанса. Вначале возникли теории о физическом мире. Идеи о том, как движутся планеты и какова структура Вселенной, выдвинутые Галилео Галилеем, понимание природы света и гравитации Исааком Ньютоном создали совокупность знаний, которые продолжают накапливаться со все большей скоростью. В биологии подобная тенденция наблюдается последние 150 лет, и основана она на теории эволюции Чарльза Дарвина и более поздних открытиях Грегора Менделя, Джеймса Уотсона и Фрэнсиса Крика в генетике. Хотя ученые работают в разных лабораториях и странах, на разных континентах, существует лишь одна математика, одна физика, одна химия, одна биология в качестве научных дисциплин. (Мне бы хотелось добавить «одна психология», но в этом утверждении я не настолько уверен.)

В отличие от науки технологиям в последние 500 лет не пришлось ждать специальных открытий и новых научных концепций. Именно поэтому Китай 1500 года был более развитой страной, чем европейские страны или государства Ближнего Востока того же времени. Можно сделать вполне функциональные (и даже совершенные) приспособления для письма, часы, оружие, компасы и медицинские инструменты даже в отсутствие убедительных научных теорий и экспериментов. Однако с тех пор, как наука начала свое шествие по Земле, ее связь с технологиями стала более тесной. Невозможно представить, что без современной науки у нас были бы ядерное оружие, атомные электростанции, сверхзвуковые самолеты, компьютеры и лазеры, что медицина достигла бы таких высот. Общества, в которых наука не развивается, вынуждены либо жить без технологических инноваций, либо копировать уже существующие.

Несомненная гегемония науки и технологий создает новые требования. Для того, чтобы понимать современный мир и участвовать в его жизни, молодежи приходится осваивать научный образ мышления. Не разбираясь в научных методах, человек не в состоянии принять разумное решение о том, какое лечение выбрать из нескольких вариантов, как оценить разные подходы к воспитанию детей, психотерапии, генетическому тестированию, уходу за пожилыми людьми. Не освоив компьютер на уровне хотя бы обычного пользователя, человек не сможет получить необходимую информацию, не говоря уже о том, чтобы продуктивно использовать ее, синтезировать так, чтобы извлечь из нее максимум пользы, подвергать ее сомнению с полной уверенностью в своих знаниях. И, безусловно, без знакомства с науками и технологиями люди не смогут внести свой вклад в развитие этих жизненно важных областей. Более того, какая-либо обоснованная точка зрения по таким спорным вопросам, как исследования в области стволовых клеток, атомные электростанции, генетически модифицированные продукты, глобальное потепление, невозможна без базовых знаний в области науки и технологий.

Разрешив основные загадки физики и биологии, ученые не так давно обратились к изучению человеческого разума и мозга. За последние пятьдесят лет было получено больше знаний в области психологии и нейробиологии, чем за всю предыдущую историю человечества. Сегодня у нас есть четкие, подтвержденные опытным путем теории интеллекта и креативности – а также инструменты, программное и аппаратное обеспечение, в основу которых легли (или предположительно легли) эти научные открытия. Педагоги, профессионалы в разных областях, менеджеры и лидеры бизнеса должны быть в курсе того, что человек знает о природе, использовании, потенциале и ограничениях человеческого сознания, куда движется эта область знаний. Учебные программы, созданные пятьдесят или сто лет назад, уже неактуальны. Но нельзя рубить сплеча, решив, что ничто в традиционном образовании нам не подходит. Очень просто – но опасно – решить, что все образование в будущем должно сосредоточиться лишь на математике, науке и технологиях. Еще проще – и не менее опасно – заключить, что глобализация должна изменить все вокруг.

Наука и технологии не всесильны: два предупреждения

«Образование издавна и неизбежно зависит от целей и ценностей человека». Жаль, что эта фраза не висит в рамке над рабочим столом каждого чиновника от образования. Невозможно даже приступить к разработке системы образования, не имея представления о знаниях и навыках, ценных для людей. Однако довольно странно, что многие чиновники, принимающие решения в области образования, действуют так, будто цели его и так совершенно очевидны. Как часто я встречал абсолютно бессодержательные заявления о том, что следует «эффективно использовать возможности мышления», «помочь людям реализовать свой потенциал», «ценить наше культурное наследие», «иметь навыки, которые дадут возможность конкурировать». Недавно, говоря с чиновниками от образования, я услышал об особенно бессмысленной цели: «лидировать в мире по сравнительным международным оценкам результатов тестирования». Очевидно, что по этому критерию победителем может стать лишь одна страна. Цели образования сегодня непросто сформулировать, и одна из задач этой книги – поставить несколько более ясных целей на будущее.

Первое предупреждение: образование не исчерпывается изучением научных дисциплин. Научные дисциплины не подскажут вам, как действовать в реальных условиях – на работе или, предположим, в

университетской аудитории. Почему? То, что вы делаете как учитель или менеджер, должно определяться вашей собственной системой ценностей – а ни наука, ни технологии не обладают такой встроенной системой. Рассмотрим следующий пример. Предположим, что вы согласны с научным утверждением о том, что сложно повысить результат психометрического тестирования умственных способностей (IQ). Из этого утверждения можно вывести два диаметрально противоположных заключения: 1) не стоит и пытаться; 2) нужно приложить к этому все усилия. Мы столкнулись с тем, что одно и то же научное заключение имеет два противоположных вывода с точки зрения педагогики и психологии.

Второе, но связанное с первым, предупреждение состоит в том, что наука – даже вкупе с инжинирингом, технологиями и математикой – не единственная, и даже не единственно важная область знаний. (В эту ловушку попадают многие приверженцы глобализации. Почитайте, например, речи и статьи двух гуру нашего времени Билла Гейтса и Томаса Фридмана.) Среди других важных областей знаний – социальные и гуманитарные науки, искусство, гражданское право, этика, здоровье, безопасность, физическое развитие. Они заслужили свое место и в образовательных программах. Сегодняшнее господство точных наук угрожает существованию других дисциплин. Не менее пагубно и распространенное убеждение, что к другим областям знаний нужно подходить с методами и ограничениями точных наук. Это огромная ошибка. Разве можно понять смысл величайших произведений искусства или литературы, важнейших религиозных или политических идей, разгадать загадку смысла жизни и смерти в рамках научного подхода? Разве это поддается измерению? Сможет ли политический или деловой лидер завоевать доверие людей во время кризиса, воззвав не к их сердцам, а к математическим построениям? Как с иронией сказал великий физик Нильс Бор: «Есть два вида истины, глубокая истина и истина, лежащая на поверхности, и функция Науки – уничтожить глубокую истину».

Предупреждения эти касаются всех, в том числе сотрудников и руководителей компаний самых разных сфер бизнеса. Конечно, важно отслеживать и учитывать научные и технологические открытия, однако лидер должен смотреть на вещи шире. Политические потрясения, миграция населения, новые формы рекламы, связей с общественностью или убеждения, тенденции в религии и филантропии – все это может влиять на организацию, приносить или снижать доход, учить нас мудрости. Человек, слишком сильно сосредоточившийся на науке и технологиях, напоминает страуса, спрятавшего голову в песок.

Глобализация

Глобализация включает в себя ряд процессов, ослабляющих или даже уничтожающих отдельные государства, иногда этот феномен называют «детерриторизацией». Историки отмечают различные периоды глобализации. В древности ей способствовали завоевания Александра Великого, и, несколько столетий спустя, римлян; в более поздние времена – трансконтинентальные открытия и торговля в XVI веке, колонизация XIX века. Все эти процессы считаются примерами частичной глобализации.

Сегодня, после двух мировых войн и долгой холодной войны мы вступили в эпоху окончательной, объединившей все страны мира, глобализации. Сегодняшнее ее воплощение отмечено четырьмя беспрецедентными тенденциями: 1) движение капитала и других рыночных инструментов по всему миру, причем немалая часть ежедневно циркулирует в виртуальном пространстве; 2) миграция людей через границы, в каждый момент времени в мире границу пересекают 100 миллионов человек; 3) движение всех видов данных в киберпространстве, когда мегабайты данных доступны любому человеку, умеющему пользоваться компьютером; 4) миграция элементов поп-культуры – таких как модная одежда, еда и музыка. Эти элементы пересекают любые границы, и теперь подростки всего мира выглядят практически одинаково. Не исключено, что вкусы, убеждения и ценности их родителей также в скором времени сблизятся[4 - See Jagdish Bhagwati, In Defense of Globalization (New York: Oxford University Press, 2005); Thomas Friedman, The World Is Flat (New York: Farrar, Straus and Giroux, 2005); and Marcelo Suarez-Orozco and Desiree Qin-Hilliard, Globalization and Education (Berkeley, CA: University of California Press, 2004).].

Нет нужды говорить о том, что отношение к глобализации разных государств и их граждан сильно разнится. Даже самых ярых ее приверженцев потрясли недавние события, в том числе представляющие собой еще один глобальный феномен под названием «терроризм, не имеющий гражданства». Справедливо и то, что даже самые громкие критики глобализации извлекают несомненное преимущество из технических новшеств – коммуникации по электронной почте и мобильным телефонам, использования коммерческих символов, признанных во всех странах мира, организации массовых протестов и возможность привлечь к ним внимание широкой общественности. Хотя дело не обходится без всплесков изоляционизма, маловероятно, что основные перечисленные здесь тенденции повернутся вспять.

Образовательные программы во всем мире становятся похожими, а лекции преподавателей полны одинаковых терминов («мировые стандарты», «междисциплинарное обучение», «экономика знаний»). Однако я уверен, что сегодня формальное образование все еще обращает студентов в мир прошлого, а не в «империю разума» будущего. Отчасти это отражает естественный консерватизм образовательных институтов – явление, к которому я раньше испытывал некую симпатию.

Я полагаю, что политики и общественность всего мира еще не осознали основных факторов, описанных на этих страницах.

В частности, вместо того, чтобы открыто объявить о требованиях нового времени, мы продолжаем пребывать в уверенности, что цели и ценности обучения совершенно очевидны. Мы признаем важность науки и технологий, но не учим научному мышлению, не говоря уже о том, чтобы развивать умения людей в области синтеза и креативности, которые необходимы для постоянного научного прогресса. Мы по-прежнему считаем науку основой всех знаний, а не еще одним мощным средством, дополняющим художественную, гуманитарную и духовную составляющие. Мы признаем глобализацию, однако мы не в состоянии подготовить молодое поколение к тому, чтобы оно выжило и добилось успеха в мире, который будет сильно отличаться от известного нам.

Можно сказать, что сотрудники современных компаний гораздо лучше, чем в образовательных учреждениях, понимают необходимость продолжения образования. Однако корпоративное обучение большей частью сосредоточено в изолированных исследовательских отделах предприятий, «кабинетах скунса», а вопросы этики поднимаются лишь изредка в рамках рабочих совещаний. Мало кто в нынешних компаниях придерживается либеральной, гуманистической точки зрения на современные процессы. Исключение составляют, может быть, руководители, у которых хватает времени и средств на то, чтобы посещать специальные семинары. Мы недостаточно глубоко продумываем, какие качества следует развивать в сотрудниках, чтобы люди различного происхождения могли эффективно взаимодействовать друг с другом. Мы не знаем, как сделать так, чтобы люди не просто заботились о собственных интересах, а реализовывали главную миссию, следуя своему призванию. Не знаем, как воспитывать граждан, неравнодушных к обществу, в котором они живут, и

планете, которую они оставят своим наследникам.

Сам я неоднозначно отношусь к глобализации. Несомненно, мы должны мыслить глобально, но при этом следует учитывать особенности страны, в которой мы живем, ее религию и культуру. Человек, размышляющий исключительно об общемировых проблемах, столь же слеп, как и тот, кого заботит лишь его маленький мир. Какими бы ни были глобальные процессы, мы по-прежнему в обычной жизни взаимодействуем с теми, кто живет рядом, и большинство наших проблем связано с нашей страной и культурой. Мы не можем позволить себе пожертвовать локальным ради глобального. Точно так же мы не должны жертвовать искусством и гуманитарными дисциплинами в попытке угнаться за последними достижениями в области естественных наук и высоких технологий.

Я рассказал о пяти типах мышления, которые необходимы нам в будущем, если мы хотим воспитать профессионалов, лидеров и граждан, способных двигать нашу планету вперед. Я надеюсь, мне удалось убедить вас в том, что данные типы мышления очень важны. Чтобы более четко обрисовать свою точку зрения, еще раз подчеркну следующее.

• Люди, не овладевшие хотя бы одной дисциплиной, не смогут добиться успеха ни на одном серьезном поприще и будут вынуждены решать лишь мелкие задачи.

• Люди, не обладающие способностью к синтезу, будут погребены под огромным количеством информации и не смогут принимать разумные решения в личных и профессиональных вопросах.

• Людей без креативных способностей и навыков вскоре заменят компьютеры, такие люди будут тормозить развитие тех, в ком горит креативная искра.

• Люди, не уважающие других людей, сами недостойны уважения, они будут создавать негативный климат вокруг себя.

• Без этики люди будут жить в мире, лишенном достойных работников и ответственных граждан; никто из нас не захочет жить на такой заброшенной планете.

Не существует проверенных способов создать новую образовательную систему, которая сформирует людей, владеющих дисциплинами, способных к синтезу, креативных, уважительно относящихся к окружающим и высоконравственных. Однако я убежден, что выживание нашей планеты зависит от пяти описанных типов мышления. И действительно, отсутствие уважения друг к другу разрушает нас, без этики мы рискуем вернуться в первобытный мир, в котором нет понимания добра и зла. Но я уверен, что различные типы мышления следует развивать не только из соображений выживания. Как вид мы, люди, обладаем огромным созидательным потенциалом – история знает множество примеров, демонстрирующих, на что способен человек, развивший в себе этот потенциал и овладевший одним или несколькими типами мышления. Это дисциплинарное мышление Джона Китса или Марии Кюри; способность к синтезу Аристотеля или Гете; креативность Марты Грэхам или Билла Гейтса; достойные уважения примеры тех, кто прятал евреев во время Второй мировой войны; этический подход эколога Рэйчел Карсон, которая предупредила нас об опасности пестицидов, и политического деятеля Жана Монне, который помог Европе адаптироваться к мирной жизни после Второй мировой войны. Образование в широком смысле должно помогать человечеству как виду реализовать свои самые выдающиеся способности.

2. Дисциплинарный тип мышления

Самое важное научное открытие последних лет, связанное с обучением, сделали специалисты в области когнитивной психологии, когда исследовали природу мышления студентов. В ходе исследования учеников средней школы и студентов колледжа просили объяснить неизвестное им открытие или явление, которые, однако, поддавались объяснению в рамках концепции или теории, которую они уже изучали. Результаты оказались неожиданными и разочаровывающими. Большинство школьников и студентов, в том числе те, кто получал самые высокие оценки и учился в самых престижных учебных заведениях, не смогли объяснить предложенный им феномен. Еще больше удручает то, что объяснения, которые давали многие студенты, были идентичны ответам людей, которые никогда не изучали соответствующие предметы и, возможно, никогда не сталкивались с концепцией, необходимой для того, чтобы дать правильный ответ. Если использовать терминологию, которую я более подробно объясню позже, студенты получили много фактических или предметных знаний, но не овладели дисциплинарным типом мышления.

Рассмотрим несколько примеров из разных областей знаний. Студенты, прослушавшие курс физики, продолжают считать, что такие величины, как сила гравитации или ускорение, зависят от параметров конкретных объектов. Другими словами, они не понимают, что эти силы одинаково воздействуют на все типы предметов и существ. Поэтому, если их просят определить, какой из предметов упадет на землю быстрее, студенты исходят из их веса («кирпич тяжелее, чем ботинок, поэтому он упадет на землю первым»), а не из законов ускорения («в вакууме трения ускорение всех предметов одинаково»). Знакомые с биологией ученики либо не принимают идею эволюции как таковую, либо считают ее телеологическим процессом, в ходе которого невидимая рука постепенно направляет организмы к более совершенным формам. Оказывается, что концепция естественного отбора как совершенно неуправляемого процесса им недоступна независимо от того, знакомы ли они с идеями креационизма или теорией разумного начала. Студентов, изучавших искусства, знакомили с современными его формами, однако они продолжают судить о произведениях визуальных искусств в терминах классического реализма, а о поэзии – с точки зрения ритмики и чувств, которые с ее помощью выражены. Когда студентов-историков, которых учили выявлять комплексные причины событий прошлого, попросили прокомментировать современные события, например, Первую мировую войну, их ответы свелись к упрощенным однозначным объяснениям: «Она началась из-за того плохого парня» – причем имя его варьировалось от Адольфа Гитлера, Фиделя Кастро, Муаммара Каддафи до Саддама Хусейна и Усамы бен Ладена. Студенты, изучавшие в ходе курса по психологии то, насколько поведение человека определяется подсознательной мотивацией или неподконтрольными внешними факторами, продолжают считать, что главную роль в поведении играет воля и намерения отдельного индивидуума.

Важно, что речь идет не об отдельных случаях: описанные мной результаты были получены неоднократно, проверены во многих странах мира на предметах от астрономии до зоологии, экологии и экономики. Ни американцам, ни жителям Азии или Европы не удалось избежать подобных недоразумений. Более того, с ключевыми идеями в таких областях, как биологическая эволюция, ученики сталкивались на уроках по нескольким предметам. Несмотря на это, отвечая на поставленные вопросы, они придерживались концепции ламаркизма («шея жирафа такая длинная, потому что его родители тянутся к самой высокой ветке») или их ответы тяготели к библейскому объяснению эволюции биологических видов («на пятый день…»). Очевидно, причины, мешающие ученикам мыслить в дисциплинарной манере, должны быть достаточно серьезными.

Можно констатировать один важнейший для данной ситуации фактор, который взят из теории эволюции. Цель человеческого развития заключалась не в том, чтобы получить

достоверные объяснения физических, биологических или социальных явлений.

Вернувшись к примерам, отметим, что сегодняшние знания о физическом мире по большей части восходят к открытиям Галилея, Ньютона и их современников, а теория эволюции появилась в результате пятилетнего путешествия Чарльза Дарвина и десятилетий, которые понадобились ему на осмысление и синтез своих идей. (Очень интересно представить, каково было бы нынешнее состояние знаний о мире, если бы не родились эти три титана). Понимание истории, искусства и гуманитарных наук меньше зависит от исторического периода, места и конкретных ученых, но, тем не менее, во многом обусловлено многолетним развитием научной мысли и прорывных идей. Причем эти идеи могли не возникнуть вовсе, могли принять другую форму, а также измениться по сути. С точки зрения теории эволюции же наше существование зависит от способности каждого нашего предшественника выжить и оставить потомство – не больше и не меньше.

Оставив в стороне школьные предметы, отметим такое же неадекватное или не соответствующее ситуации мышление у представителей разных профессий. Студенты-первокурсники юридических факультетов, например, считают, что решение, которого достигли стороны, должно соответствовать нормам морали. Преподаватели же учат их, что решения следует принимать, основываясь на прецедентном праве, а не в соответствии с моральными установками того или иного человека. Журналисты-новички готовят связные, но безликие материалы, как будто пытаются завоевать интерес столь же безликой аудитории. Они не в состоянии продумать и написать статью так, чтобы она немедленно привлекла внимание читателя, не нуждалась в правке редактора и соответствовала формату издания. Сотрудник, только что назначенный менеджером, ведет себя с коллегами так, как будто ничего не изменилось. Он не понимает, что теперь ему нужно не просто приятельски болтать с подчиненными, а добиться их уважения, заставить их прислушаться к себе. Новый член совета директоров не осознает, что теперь он должен на равных общаться с генеральным директором или президентом, и продолжает вести себя, как их подчиненный.

Аналогичные примеры можно найти в любой сфере деятельности. Люди приходят на новое место со старыми привычками и подходами, которые до сих пор служили им верой и правдой. Недостаточно просто сказать себе: «С этого момента обращай особенное внимание на прецеденты», или «Развивай в себе инстинкт редактора», или «Соблюдай дистанцию с сотрудниками». От старых привычек трудно отказаться, и новые виды мышления и действий даются с трудом. Честолюбивый, стремящийся вверх по карьерной лестнице профессионал должен понимать причины, по которым стоит действовать так, а не иначе, избавляться от старых, уже не функциональных привычек, постепенно создавать модель поведения, подходящую для новой жизни.

Взгляд из прошлого в настоящее

Большую часть своей сравнительно недолгой истории (несколько тысяч лет) формальное обучение было связано с религией. Учителя обычно имели отношение к религиозным институтам, тексты для чтения и изучения брались из священных книг, на уроках проповедовались нравственно-религиозные принципы. Целью школы было научить грамотности, чтобы ученик смог читать священные тексты. Часто было достаточно того, чтобы он выучил эти тексты наизусть и умел декламировать. При этом никто не требовал, чтобы он понимал их и умел анализировать. Любой разговор о познании мира казался экзотикой. Фольклор, здравый смысл, случайное слово мудреца – этого было достаточно. (Некоторые варианты исламского образования до сих пор придерживаются такого видения.)

Семьсот лет назад в Китае и Европе образованная элита должна была овладеть несколькими умениями. По завершении образования ученик-конфуцианец должен был преуспеть в каллиграфии, стрельбе из лука, музыке, поэзии, верховой езде, ритуальных церемониях, освоении важных текстов. Его современник в Европе должен был усвоить тривиум (грамматику, риторику и логику) и квадривиум (музыку, геометрию, астрономию и арифметику). От учеников не требовали, чтобы они понимали и применяли полученные знания, хороший студент просто повторял – часто дословно запоминая – мудрость интеллектуальных наставников – Конфуция или Мен-цзы на Востоке, Аристотеля или Фомы Аквинского на Западе. Возможно, именно об этом говорила та китайская преподавательница психологии, о которой я упоминал в предыдущей главе: «Мы столь долго делаем так, потому что знаем, что это правильно».

Профессионального образования, каким мы знаем его сегодня, не существовало. Обычно молодые люди учились своему ремеслу у старших членов семьи или их отдавали в подмастерья к мастеру: «У молодого Джонса хорошие руки, его нужно послать учиться к цирюльнику Катеру, чтобы он научился стричь волосы и вскрывать нарывы». Лишь духовенство пользовалось более формальным механизмом отбора, обучения и посвящения в духовный сан.

Ренессанс положил начало медленным, но неотвратимым переменам в западном образовании. Хотя образование сохраняло религиозную направленность – которая имеет место до сих пор, – оно стало более светским.

Сегодня большинство учителей не имеет религиозного образования, религиозные тексты утратили свое значение, а нравственное воспитание считается обязанностью семьи, сообщества и церкви, а не бременем, лежащим на плечах учителя. (Отметим, что когда другие общественные институты терпят неудачу в деле нравственного воспитания, ответственность за нее вновь перекладывается на школу. Подобная тенденция проявляется и сейчас, особенно в США, где популярна идея возвращения религии в общеобразовательные школы.) Изучение накопленных человечеством знаний, устное повторение и письменное конспектирование все еще очень важны, однако сейчас уже многие признают, что не все знания пришли к нам из прошлого и обучение лучше всего строить на основе опыта, а научные теории, особенно в естественных науках, со временем меняются.

В прошлом веке начали активно развиваться профессиональные специализированные учебные заведения. Теперь никто просто не «изучает» закон, сегодня человек идет в юридическую школу. Медицинское образование уже нельзя получить на заочных или вечерних курсах – чтобы стать профессиональным врачом, нужно учиться в вузе около десяти лет. Лишь соответствующие институты могут выдать (или аннулировать) необходимую лицензию. Все чаще будущие менеджеры и руководители учатся в бизнес-школах, на разнообразных семинарах и в самих корпорациях, создавших у себя учебные центры.

Все эти усилия в области образования направлены на приобретение необходимых дисциплинарных знаний, мыслительных навыков, моделей поведения. Изучает ли человек естественные науки в младших классах, физику элементарных частиц в средней школе, принципы гражданского права в юридической школе, или основы маркетинга в бизнес-школе, цель обучения одна: искоренить неправильный или непродуктивный образ мышления, заменив его мышлением, свойственным профессионалу.

Почему же, несмотря на все усилия, столько студентов мыслит непродуктивно? Основная причина, по моему мнению, состоит в том, что ни

преподаватели, ни ученики, ни политики, ни обычные граждане не понимают разницы между предметом и дисциплиной. Как правило, люди изучают предметы. Так же, как большинство их учителей, они полагают: задача в том, чтобы запомнить определенное количество фактов, формул и цифр. Изучающие естественные науки студенты знают наизусть определения основных терминов, формулу ускорения, количество планет, атомные веса или лицевые нервы. Математики учат ключевые алгебраические формулы и геометрические доказательства. На уроках истории ученики копят в памяти названия и даты основных событий и эпох. Они знают, кто и когда создал самые важные произведения искусства. Знакомясь с науками, они запоминают специфику конкретных экспериментов и термины основных теорий. В юридической школе усваивают факты судебных дел. В медицинских вузах запоминают названия костей человеческого тела. В бизнес-школе вязнут в крупноформатных таблицах и учатся использовать терминологию продаж и коммерческой деятельности. Затем студентов экзаменуют и, если они прилежно учились, считается, что они с успехом прошли курс. Как показано в пьесе (и снятом по ней фильме) Алана Беннета «Любители истории» (The History Boys), подобные подходы практикуются даже в Оксфорде[5 - Alan Bennett, The History Boys (London: Faber & Faber, 2004).].

Дисциплина представляет собой совершенно другой феномен. Она предполагает характерный способ мышления, видения мира. Наука наблюдает за миром, создает концепции, теории, экспериментально проверяет их, развивает в свете новых открытий, и затем, вооружившись новыми знаниями, проводит дальнейшие наблюдения, создает новые классификации, ставит новые опыты… Люди, овладевшие научным способом мышления, знают, как трудно выявить причину того или иного явления, они не путают корреляцию (А произошло до В) с причинно-следственной связью (А вызвало В). Они знают, что любое научное убеждение будет рано или поздно подвергнуто сомнению, поскольку появится новое открытие или революционная теория.

Такие же примеры можно привести в отношении множества дисциплин. Например, историки пытаются реконструировать прошлое из отрывочных и часто противоречивых источников, по большей части письменных. В отличие от естественных наук историю невозможно подвергнуть экспериментам или проверке конкурирующими гипотезами. Чтобы писать историю, нужно воображение, этот процесс отсылает историка в прошлое и заставляет влезть в шкуру участников событий. Каждое поколение обязательно переписывает историю в соответствии с текущими потребностями, пониманием, доступными данными. Литературоведы опираются на художественные тексты, лишь опосредованно связанные с историческим периодом и реальными событиями. Например, Бернард Шоу мог писать и о своем времени, о временах Жанны д’Арк, о таинственном прошлом, о воображаемом будущем. Литературоведы используют свои инструменты, в первую очередь собственное воображение, чтобы войти в мир слов, созданный автором, и объяснить этот мир читателю. Историки создают различные, зачастую конфликтующие теории о прошлом (например, теории Великого человека, утверждающей ключевую роль личности в истории, противостоит теория, согласно которой ход истории обусловлен такими факторами, как экономика, демографическая ситуация или географическое положение страны). Точно так же литературоведы по-разному анализируют и интерпретируют биографию автора, его эстетическую концепцию, литературный жанр, в котором он работает, исторический период, в котором живет автор и его герои.

Очевидно, что для занятий естественными науками, историей, литературой, любой дисциплиной, человеку нужна информация. Но без связи друг с другом, без основополагающих вопросов, без дисциплинарного метода объяснения этого свода информации, факты остаются просто «инертными знаниями» – как коротко охарактеризовал их философ Альфред Норт Уайтхед. На самом деле, с точки зрения структуры, следующие три фразы совершенно одинаковы: «Земля находится в 93 миллионах миль от Солнца, вокруг которого она вращается»; «В 1860-х в США четыре года продолжалась гражданская война Севера и Юга»; «Драматург Уильям Шекспир в одноименной пьесе изобразил великого римского полководца Юлия Цезаря». Это просто констатация фактов. Смысл такие утверждения обретают, лишь когда их помещают в нужный исторический, культурный либо же научный контекст.

Профессионалов в любом деле отличает особый тип мышления, и формируется он, при удачном стечении обстоятельств, на основе практического опыта. Преподаватель Ли Шульман описал «характерные педагогические приемы», которые применяются в обучении каждой профессии[6 - Lee S. Shulman, «Signature Pedagogies,» Daedalus, Summer 2005, 52–59.]. В юриспруденции преподаватель ведет со студентами своеобразный «сократов диалог». Каждый раз, когда студент предлагает некое решение, преподаватель выдвигает контраргумент, и так происходит до тех пор, пока студент в замешательстве не сдается. Студент-медик сопровождает руководителя на обходах, изучает истории болезни каждого пациента, его состояние в настоящий момент, и старается поставить диагноз и дать рекомендации по курсу лечения. В школе дизайна студенты создают физические или цифровые варианты дизайна, а преподаватель наблюдает за процессом, делая одобрительные или критические замечания. В бизнес-школе студенты ищут решения сложных ситуаций, когда у них нет полной информации по всем аспектам проблемы. Однако им приходится составлять сценарии развития событий и действий, которые могут вывести компанию из кризиса или же привести ее к банкротству. Ни один из этих педагогических подходов не дает возможности реконструировать реальную рабочую ситуацию, однако с их помощью преподаватели стремятся как можно лучше подготовить студента к профессиональной практике. Нет сомнений в том, что подобные обучающие модели все чаще будут применяться в будущем и использовать специальные инструменты, такие как виртуальное конструирование реальных рабочих ситуаций.

Специальные обучающие методики учитывают, что деятельность профессионала в корне отлична от жизни студента. И чтобы обучение было эффективным, студенты и преподаватели должны уйти как можно дальше от уровня, на котором велось преподавание до появления профессиональных школ. Другими словами, студенты должны воспринимать информацию не как самостоятельную ценность, не как стартовую площадку для получения более сложной информации («я изучал арифметику, чтобы подготовиться к изучению алгебры»), а как средство, которое поможет эффективно действовать, опираясь на знания. Со своей стороны преподаватели – действующие в том числе и как наставники – должны добиваться от студентов отклика, направлять их способности в нужное русло, чтобы учащиеся выработали в себе профессионализм в области мышления и поведения. Однако до тех пор, пока студентам для успешной сдачи экзамена необходимо будет продемонстрировать как можно больше фактических знаний, подготовиться к профессиональной практике им не удастся.

В этой книге я мало говорю о традиционных ремеслах. Однако я должен подчеркнуть, что каждое из них – от плетения ковров до починки электропроводки – включает в себя, по крайней

мере, одну дисциплину. Темой же данной работы являются именно учебные дисциплины, которыми человек должен овладеть к тому времени, когда повзрослеет. Быть эффективным работником в обществе невозможно, не владея одной или более профессиональными дисциплинами.

Как развить дисциплинарный тип мышления

Многие годы преподаватели изобретали методы, с помощью которых можно вложить знания в умы людей. Никаким иным способом не удается обеспечить постоянный приток ученых, математиков, художников, историков, критиков, юристов, руководителей, менеджеров и профессионалов в иных видах деятельности. Чтобы начать обучение, необходимо выявить цели и интересы человека («у тебя есть талант ученого / историка / литературного критика / юриста / инженера / руководителя»); затем следует смоделировать способ мышления («вот так мы будем доказывать такие теоремы»). И наконец наступает этап выполнения конкретных заданий («вы успешно проанализировали Сонет 23, посмотрим, сможете ли вы аналогично проанализировать Сонет 36»). Здесь важно указать учащемуся на взаимосвязь нового задания с предыдущими («вы успешно проанализировали эти данные, но в следующий раз прежде, чем начинать эксперимент, обратите больше внимания на условия, в которых он проводится»; или, в бизнес-школе, «не забывайте, что эти данные могли подтасовать, чтобы составить лучшее впечатление о состоянии дел в компании»). Также нужно учитывать важность последовательного прохождения этапов обучения («вы научились писать хорошее вступление к статье, теперь вам нужно научиться компоновать материал так, чтобы самое важное осталось, даже если текст сократят в два раза»).

Но большинство молодых людей не собирается посвящать все свое время одной конкретной дисциплине. Поэтому педагоги должны выбрать обучающую модель: возможно, стоит познакомить студентов с основами знания, дать некий базис, а потом отпустить их в «свободное плавание» самостоятельных занятий. А может, имеет смысл просто предоставить им так называемый «пороговый опыт»[7 - David Perkins, «Education for the Unknown» (paper presented at Harvard Project Zero, Cambridge, MA, March 5, 2006).], дать им почувствовать, каково это – мыслить, как того требует дисциплина.

По моему мнению, для людей будущего очень важно уметь мыслить способами, характерными для основных областей знаний. Что касается среднего образования, то здесь речь идет о естественных науках, математике, истории и, по крайней мере, одном виде искусства (например, рисовании, игре на музыкальном инструменте, написании небольших пьес). Я выбрал эти дисциплины, поскольку они суть основа: одна естественно-научная дисциплина вводит методы, используемые в других; прослушанный курс истории открывает путь для множества гуманитарных наук; один вид искусства помогает овладеть другими. Не научившись мыслить в рамках данных дисциплин, человек не сможет составить собственное мнение ни о каком мало-мальски важном вопросе, будь то политическая ситуация, новое произведение искусства, экономические перспективы, воспитание детей, прогнозы на будущее и т. д. Эти формы мышления будут служить человеку, какую бы профессию он в конце концов ни выбрал. Без них человек станет легкой добычей мошенников и демагогов. Овладение основными навыками профессии – необходимое, но не достаточное условие. Знать факты полезно, однако это не значит мыслить в дисциплинарной манере.

Конечно, когда человек поступает в университет или идет работать, выбранная профессия требует от него знания одной или нескольких дисциплин. Факты и цифры – полезные украшения, однако структура и процессы дисциплины – это та новогодняя елка, на которую их повесят.

Как развить дисциплинарный тип мышления? Что бы человек ни стремился изучить – историю, юриспруденцию или менеджмент – ему придется пройти четыре ступени.

1. Определить самые важные вопросы или концепции в рамках дисциплины. Одни будут содержательными – например, природа гравитации, ход гражданской войны, развитие романа, уголовный кодекс страны, законы спроса и предложения. Другие будут методологическими: как поставить научный эксперимент, как правильно интерпретировать аутентичный документ прошлого, как проанализировать сонет Шекспира, классическую сонату, средневековый триптих, недавнее решение Верховного суда США, балансовый отчет.

2. Не жалеть времени на обучение. Если дисциплина нужна вам, стоит изучить ее глубоко, с использованием разнообразных примеров и методов анализа.

3. Рассматривать каждую тему с различных точек зрения. Именно здесь задействуется способность человека овладевать знаниями и навыками разными путями. Любую концепцию проще понять, если рассматривать ее под разными углами зрения. В обучении можно использовать рассказы, логические объяснения, споры, диалог, юмор, ролевые игры, графические изображения, видео– или кинопрезентации. Сказанное не означает, что каждую тему нужно объяснять тремя или тридцатью способами – скорее каждая тема, которую стоит изучать, открыта для плюралистического подхода.

Между прочим, именно здесь один из типов мышления – дисциплинарный – сталкивается с моей теорией множественных интеллектов. Хотя одна дисциплина считает приоритетным один тип интеллекта, хороший педагог привлечет несколько типов для того, чтобы вложить в умы студентов ключевые концепции или процессы. Изучение архитектуры задействует в первую очередь пространственное мышление, но хороший преподаватель может сделать акцент на аналитическом, естественно-научном и коммуникативном интеллектах.

Разнообразие подходов позволяет достичь двух важных целей. Во-первых, так педагог сможет донести знания до большего количества студентов, поскольку одни лучше усваивают материал, изложенный в форме лекции или рассказа, другие – в рамках дискуссии, а кто-то – примеряя на себя роль опытного профессионала. Во-вторых, данный способ обучения раскрывает природу истинного понимания предмета. Каждый человек, глубоко вникнувший в тему или метод, может осмыслить их по-разному. И, наоборот, способность осмысливать вопрос односторонне говорит об ограниченности человека. Человек не сможет овладеть дисциплиной без живости осмысления. Как я покажу в следующих главах, разные методы осмысления также важны для синтезирующего и креативного типов мышления.

4. Самое важное – установить «показатели осмысления» и дать студентам максимум возможностей продемонстрировать свое понимание предмета в различных условиях. Мы по привычке думаем, что понимание возникает глубоко в сознании – и на самом деле так и происходит. Однако ни студент, ни преподаватель не могут быть уверены в том, что по-настоящему осмыслили предмет, если они не в состоянии доказать это на практике. Педагогу и студентам следует проявлять свое понимание. Обучение должно включать в себя множество упражнений, формирующих понимание, и задача преподавателя – подробно объяснять, хорошо ли выполнил их студент, чего ему не хватает и что можно сделать, чтобы улучшить результаты.

Почему так важны показатели осмысления? Пока мы проверяем знания людей, предлагая им решать проблемы, с которыми они уже сталкивались, мы не можем быть уверены, что они действительно разобрались в вопросе.

Возможно, они все поняли, но вероятно и то, что дело ограничилось простым запоминанием. Единственный надежный способ определить, достиг ли человек настоящего понимания, это задать ему совершенно новую задачу и посмотреть, справится ли он с ней. Так, понимание причин гражданской войны не то же самое, что знание исторических дат. Оно подразумевает, что человек сможет решить, следует ли считать конфликт во Вьетнаме 1960-х или Руанде 1990-х примерами гражданских войн, и если нет, то почему. Понимание того, как вести себя в кризисных для компании ситуациях, не равнозначно знанию истории о том, что произошло с General Motors пятьдесят лет назад. Такое понимание предполагает, что человек может предложить путь решения проблемы в ситуации, если, например, всех потребителей какого-то продукта внезапно свалит болезнь, или прибыль компании неожиданно снизится. Часто бизнес-школы критикуют за то, что там преподают слишком много теории. При этом обычно имеется в виду, что студенты не понимают, как использовать полученные знания, и их не учат применять информацию, почерпнутую из книг, лекций или дискуссий. Именно из-за отсутствия практики большинство стандартных методов преподавания не приносят пользы. Они не выявляют, действительно ли студент, покинув стены учебного заведения, в состоянии использовать усвоенный материал.

Однако, требуя практического применения знаний, мы можем зайти слишком далеко. Так, я не приветствую популярную сегодня модель собеседования при приеме на работу, когда кандидатов заставляют выдавать якобы креативные решения в условиях стресса. На будущей работе кандидату вряд ли нужно будет придумывать по десять торговых марок каждые две минуты, поэтому такие тесты помогают проявить себя человеку скорее нагловатому и самоуверенному, чем тому, кто действительно глубоко понимает дисциплину или обладает большим творческим потенциалом.

Наконец, мы подошли к объяснению печальных примеров, которые были приведены в начале этой главы. Студенты могут успешно решать задачи, которые они уже проходили, однако не справляются, когда их просят объяснить явление, о котором они не читали в учебнике. Поэтому мы попросили студентов, изучающих физику, рассказать, что произойдет с предметами, когда их запустят в открытый космос. Мы предложили студентам-историкам объяснить, какие причины вызвали гражданскую войну в Чечне, что привело к недавним террористическим актам. Студентам, изучающим литературу, мы предложили проанализировать стихотворение поэта, недавно получившего одну из литературных наград. Мы просили будущих врачей предложить курс лечения очередной вспышки гриппа, а студентов бизнес-школы – порекомендовать, как действовать новой авиакомпании, которой угрожают забастовкой. Мы не ожидаем, что студент будет отвечать на наши вопросы как выдающийся знаток дисциплины – этого можно достичь лишь за долгие годы обучения и практики. Но если его ответ практически неотличим от ответов тех, кто никогда не учился соответствующим предметам, – если в его подходе вообще не задействуются методы, которыми пользуется эта дисциплина, – мы должны признать печальную истину: массив фактических знаний не обеспечивает более глубокого понимания дисциплины.

Отсутствие дисциплинарного мышления не проходит даром. Не овладев им, человек остается, по сути, необразованным. В своих рассуждениях о физическом и биологическом мире, искусстве, коммерции он не отличается от необразованного человека. Ему не извлечь реальных преимуществ из достижений прогресса, хотя он в состоянии оценить модную новинку или поверхностно побеседовать о новом открытии. Люди, не овладевшие дисциплинарным мышлением в ходе интеллектуального развития, недалеко ушли от варваров. Они не способны проанализировать текущие события, новые научные открытия, оценить технологические прорывы и новые законы. Поэтому они не могут составить объективное мнение о событиях дня, года, столетия. Они чувствуют себя одиноко – или, что еще хуже, они проявляют агрессию и неприятие, сталкиваясь с действительно знающими и мыслящими людьми.

Вы можете возразить, что люди, не овладевшие той или иной дисциплиной, все-таки могут прожить интересную и даже счастливую жизнь. Я не буду спорить с этим утверждением. (Конечно, я тоже читаю журналы о знаменитостях – хотя, как и вы, лишь у кассы в супермаркете.) Возможно, это так, однако такие люди полностью зависят от других, когда им приходится принимать важные решения, касающиеся их жизни. Более того, все меньше остается сфер деятельности, в которых можно добиться успеха, не обладая, по крайней мере, минимальными знаниями естественных наук, математики, коммерции, гуманитарных дисциплин. Научные дисциплины позволяют людям понимать законы, по которым живет планета, и во всеоружии встречать новые задачи и трудности, а профессиональные дисциплины помогают добиваться успеха в работе.

И еще одно замечание: дисциплинарное мышление – вещь хорошая, но без фактов, цифр и других типов информации применять его невозможно. Фактические знания необходимы, и люди, способные держать в голове большой объем информации, безусловно, вызывают уважение. Однако умение мыслить все же важнее.

Во-первых, в эпоху Интернета, множества печатных и виртуальных энциклопедий, все более мощных компьютеров почти всю нужную информацию можно получить практически моментально. Когда-то появление книг сделало фотографическую память излишней, при сегодняшнем же распространении компьютеров способность запоминать множество сведений уже не является необходимостью. И сегодня учить что-либо наизусть можно лишь для собственного удовольствия – практическая польза подобных упражнений невелика.

Во-вторых, в ходе обучения дисциплинарному подходу люди так или иначе запоминают полезную информацию. Они узнают об относительном расположении других планет и расстоянии до них, знакомятся с важными историческими датами и событиями, литературными приемами, которыми Шекспир или Пиранделло пользовались для создания сильных характеров и драматического конфликта, управленческими моделями известных компаний и т. д. Подобные «интеллектуальный базис» или «культурная грамотность» будут более прочными и более гибкими, поскольку они получены в процессе обучения типу мышления и не являются просто набором фактов.

Есть еще одна важная причина для развития дисциплинарного мышления. Как и любой яркий жизненный опыт, процесс обучения дисциплинарному мышлению хочется повторить. Как только человек начинает хорошо разбираться в чем-то – в драматургии, истории, физической, биологической или управленческой концепции, – у него «разыгрывается аппетит», он стремится еще глубже проникнуть в суть вопроса, ему хочется продемонстрировать свои знания окружающим. Человек, глубоко разобравшийся в той или иной области, уже не удовлетворится поверхностным пониманием предмета. Напротив, вкусив плода познания, он будет возвращаться к волшебному древу вновь.

Подчеркивая важность – и обязательность – дисциплинарного мышления, я приведу в пример учеников гуманитарной школы[2 - В учебную программу гуманитарных школ и колледжей входили гуманитарные науки – языки, философия,

история, литература и так называемые основы научных знаний, изучаемые в рамках общего или гуманитарного образования. Этот вид образования был весьма популярен до 1970-х, но к концу 1980-х степень бакалавра по гуманитарным наукам (Ph. B.) получали только 13 % выпускников колледжей. – Прим. ред.]. Программа таких школ подходит для начального овладения методами естественно-научного, математического, исторического и художественного мышления. Меня радует, что многие профессиональные школы, принимая решение о приеме студентов, отдают предпочтение претендентам, достигшим успеха в этих дисциплинах, а не тем, кто окончил подготовительные курсы по юриспруденции, медицине, бизнесу, инженерии. В конце концов целью профессиональной школы является обучение конкретной профессии, а лучший способ подготовиться к этому – научиться мыслить в духе основных научных дисциплин.

При переходе к профессиональному обучению – в высшей школе (например, юридической или медицинской) или к стажировке (как происходит во многих консалтинговых фирмах, издательствах, журналистике) – акцент в обучении меняется. Теперь человеку предстоит изучать меньше теории, выполнять меньше заданий, основанных просто на учебниках и лекциях. Его весьма резко вовлекают в мир, больше напоминающий реальную жизнь. Можно сказать, что обучение сосредоточено на дисциплине в действии. Студенту уже недостаточно думать как юрист, инженер или менеджер. Войдя в роль адвоката, инженера или менеджера, человек должен и действовать соответствующе. Мышление и действия здесь связаны как никогда тесно. Тот, кто не способен овладеть практическими навыками, или, как сказал Дональд Шон, стать «мыслящим практиком»[8 - Donald Schon, The Reflective Practitioner (New York: Basic Books, 1983).], вынужден будет уйти из профессии, или, позвольте мне сострить, ему придется стать профессором.

Возможно, когда-то человек мог получить диплом, и затем почивать на лаврах тридцать и даже пятьдесят лет. Я не знаю ни одной профессии – от менеджера до министра, о которой сегодня можно так сказать. На самом деле чем более важной считается профессия человека, тем важнее для него продолжать образование в широком смысле этого слова. Иногда люди повышают свою квалификацию на специальных курсах, однако, как правило, это происходит в рамках неформальных семинаров, где они делятся опытом. Разумеется, обучение дисциплинам включает в себя овладение новыми навыками – например, связанными с технологическими или финансовыми инновациями, однако почти так же важно постоянно совершенствовать уже существующие знания. В результате студент начинает осознавать, как развиваются и распространяются знания. Руководитель начинает понимать, какие управленческие методы следует применять в конкретной ситуации, как следует реагировать на изменения рыночных условий. Можно попытаться учить этим навыкам в профессиональных школах, но результат скорее всего будет разочаровывающим. Необходимо признать: чтобы быть успешным в профессии, нужно составить себе учебный план на всю жизнь.

Еще об одном определении дисциплины

Все описанное подводит нас к другому, не менее важному, пониманию дисциплины. Можно сказать, что человек «дисциплинирован» настолько, насколько он способен течение всей жизни осваивать навыки, умения, знания. Мы привыкли считать, что детей как нельзя лучше дисциплинируют спорт и искусство. Дисциплинированный ребенок ежедневно приходит на баскетбольную площадку или теннисный корт, постоянно работает над скрипичными упражнениями, рисунком или балетными па. Ученик начальной школы ежедневно практикуется в чтении, арифметике и письме (в воскресенье мы разрешаем ему погулять!). Ученик старших классов честно трудится над опытами в лаборатории, доказывает геометрические теоремы, анализирует исторические документы. Ребенком я каждый день играл на пианино, сегодня с той же регулярностью я стучу по клавишам компьютера. О том, насколько взаимосвязаны ли эти формы дисциплины, единого мнения нет. Несмотря на усилия родителей, педагогов и некоторых психологов, человек может быть дисциплинирован в одном виде деятельности и совершенно несобран в других.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/govard-gardner/velikolepnaya-pyaterka-myslitelnye-strategii-veduschie-k-uspehu/) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Сноски

1

Гарднер Г. Структура разума: теория множественного интеллекта. – М.: Вильямс, 2007.

2

В учебную программу гуманитарных школ и колледжей входили гуманитарные науки – языки, философия, история, литература и так называемые основы научных знаний, изучаемые в рамках общего или гуманитарного образования. Этот вид образования был весьма популярен до 1970-х, но к концу 1980-х степень бакалавра по гуманитарным наукам (Ph. B.) получали только 13 % выпускников колледжей. – Прим. ред.

Комментарии

1

Howard Gardner, The Mind’s New Science: The History of the Cognitive Revolution (New York: Basic Books, 1985).

2

Howard Gardner, Frames of Mind: The Theory of Multiple Intelligences (1983; repr., New York: Basic Books, 2004).

3

«The Battle for Brainpower,» The Economist, October 7 2006, 3.

4

See Jagdish Bhagwati, In Defense of Globalization (New York: Oxford University Press, 2005); Thomas Friedman, The World Is Flat (New York: Farrar, Straus and Giroux, 2005); and Marcelo Suarez-Orozco and Desiree Qin-Hilliard, Globalization and Education (Berkeley, CA: University of California Press, 2004).

5

Alan Bennett, The History Boys (London: Faber & Faber, 2004).

6

Lee S. Shulman, «Signature Pedagogies,» Daedalus, Summer 2005, 52–59.

7

David Perkins, «Education for the Unknown» (paper presented at Harvard Project Zero, Cambridge, MA, March 5, 2006).

8

Donald Schon, The Reflective Practitioner (New York: Basic Books, 1983).