Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г. читать онлайн - Иван Кривушин

Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г.

Иван Владимирович Кривушин

В монографии профессора НИУ ВШЭ доктора исторических наук И. В. Кривушина впервые в отечественной историографии проводится комплексный анализ геноцида 1994 г. в Руанде, его исторических предпосылок и причин, выявляются способы его проведения, основные организаторы и участники, роль в геноциде СМИ и христианских церквей. Исследование, основанное на большом массиве источников, показывает, как формировался «дискурс геноцида», как традиционные административные структуры трансформировались в механизмы массового истребления «врагов» и их «сообщников», как менялось сознание вовлеченных в него людей, в каких формах осуществлялось сопротивление геноциду и какими способами оно было подавлено, каковы были стратегии уничтожения и стратегии выживания, каковы были причины индифферентности ООН, зарубежных государств и мирового общественного мнения.

Для широкого круга читателей, прежде всего политологов, историков, этнологов, специалистов-международников, психологов, социологов и журналистов.

И. В. Кривушин

Сто дней во власти безумия. Руандийский геноцид 1994 г.

© Кривушин И. В., 2015

© Издательский дом Высшей школы экономики, 2015

Список сокращений

AFP – Agence France-Presse

AP – The Associated Press

BBC/Africa – BBC Monitoring Service: Africa

Blocage – Le blocage des institutions ? la fin mars 1994.

С/с – Outgoing code cable

CNI/Rapport – La Commission nationale indеpendante chargеe de rassembler les еlеments de preuve montrant l’implication de l’Еtat fran?ais dans le gеnocide perpetrе au Rwanda en 1994. Rapport. 15 novembre 2007

CR 6/7 avril 1994 – Compte rendu de la rеunion des officiers du Haut Commandement de l’Еtat-major et du Minadef (nuit du 6 au 7 avril 1994).

СR/Dallaire – Compte rendu du gеnеral Romеo Dallaire (dеposition, proc?s Bagasora et alii, 19 janvier 2004) // CR 6/7 avril 1994

D/sitrep – Daily situation report

English/Radio Rwanda English translation of a recording from Radio Rwanda broadcast.

English/RTLM – English translation of a recording from RTLM broadcast for UNICTR tape.

Fran?aise/Radio Rwanda – Translation fran?aise de la Cassette de Radio Rwanda

French/RTLM – French translation of a recording from RTLM broadcast for UNICTR tape.

HRW/1992 – Rwanda: Talking Peace and Waging War, Human Rights since the October 1990 Invasion: Human Rights Watch Short Report. Vol. 4. No. 5. Washington; New York; London, 1992

ICTR/Bagosora – The prosecutor v. Thеoneste Bagosora, Gratien Kabiligi, Aloys Ntabakuze, Anatole Nsengiyumva. Case No. ICTR-98–41-T. Judgement and sentence. 18 December 2008

ICTR/Kayishema – The prosecutor versus Clement Kayishema and Obed Rusindana. Case № ICTR-95–1-T. Judgement. 21 May 1999.

ICTR/Nahimana – Le Procureur c. Ferdinand Nahimana, Jean-Bosco Barayagwiza et Hassan Ngeze. Case № ICTR-99–52-T. Jugement et Sentence. 3 dеcembre 2003

ICTR/Ndindiliyimana – The prosecutor v. Augustin Ndindiliyimana, Augustin Bizimungu, Fran?ois-Xavier Nzuwonemeye, Innocent Sagahutu. Case No. ICTR-00–56-T. Judgement and sentence. 17 May 2011

ICTR/Rutaganda – The prosecutor versus Georges Anderson Nderubumwe Rutaganda. Case № ICTR-96–3-T. Judgement and sentence. 6 December 1999

Itw/Albright – Interview with Madeleine Albright. 25 February 2004.

Itw/Bushnell – Interview with Prudence Bushnell. 30 September 2003.

Itw/Gambari – Interview with Ibrahim Gambari. 15 January 2004.

Itw/Leader – Interview with Joyce Leader. 30 September 2003.

Itw/Rawson – Interview with David P. Rawson. 5 October 2003.

Itw/Shattuck – Interview with John Shattuck. 16 December 2003.

MI/CR 6 mai 1998–3 juin 1998 – Mission d’information sur le Rwanda: Sommaire des comptes rendus d’auditions du 6 mai 1998 au 3 juin 1998.

MI/CR 24 mars – 5 mai 1998 – Mission d’information sur le Rwanda: Sommaire des comptes rendus d’auditions du 24 mars au 5 mai 1998.

MI/CR 9 juin 1998–25 juin 1998 – Mission d’information sur le Rwanda: Sommaire des comptes rendus d’auditions du 9 juin 1998 au 25 juin 1998.

MI/Rapport – Rapport d’information par la Mission d’information de la Commission de la Dеfense nationale et des Forces armеes et de la Commission des Affaires еtrang?res sur les opеrations militaires menеes par la France, d’autres pays et l’ONU au Rwanda entre 1990 et 1994. Rapport. T. 1.

Mutsinzi report – Rapport d'enqu?te sur les causes, les circonstances et les responsabilitеs de l'attentat du 6 avril 1994 contre l'avion prеsidentiel rwandais Falcon 50 N? 9XR-NN. Kigali, 2009.

Note/Prеsident – Note ? l’attention de Monsieur le Prеsident de la Rеpublique (Paris)

Prot-1 – Protocoles d’accord entre le Gouvernement de la Rеpublique rwandaise et le Front patriotique rwandais sur le partage du pouvoir dans le cadre d’un gouvernement de transition ? base еlargie, signеs ? Arusha respectivement le 30 octobre 1992 et le 9 janvier 1993.

Prot-2 – Protocole d’accord entre le Gouvernement de la Rеpublique rwandaise et le Front patriotique rwandais sur l’integration des Forces Armеes des deux parties, signе ? Arusha, le 3 ao?t 1993.

Report/5.01.1994 – Le report de l’installation des institutions de transition le 5 janvier 1994.

SB/CE. Auditions – Sеnat de Belgique. Session ordinaire de 1996–1997. Commission d'enqu?te parlementaire concernant les еvеnements au Rwanda: compte rendu analytique des auditions

SB/CE. Rapport – Sеnat de Belgique. Commission d'enqu?te parlementaire concernant les еvеnements du Rwanda. Rapport. 6 dеcembre 1997.

Sitrep – Situation report

Synth?se – Synth?se des activitеs du Gouvernement intеrimaire et de ses membres ? partir du 8 avril 1994.

АМАСАСУ – Союз военных, возмущенных коварными действиями унаристов во все времена

АНС – Армия национального сопротивления

БФРТ – Бельгийское франкоязычное радио-телевидение

ВБГ – Врачи без границ

ВСР – Вооруженные силы Руанды

ГЗБ – Гуманитарная зона безопасности

Госдеп – Государственный департамент США

ГC – Гражданская самооборона

ГША – Главный штаб армии (Руанда)

ГШЖ – Главный штаб жандармерии (Руанда)

КВК – Кризисный военный комитет

КДП – Командно-диспетчерский пункт

КЗР – Коалиция защиты республики

КСО – Командование специальных операций (Франция)

ЛП – Либеральная партия

МИД – Министерство иностранных дел

МКК – Международный Красный Крест

МО – Министерство обороны

МООНПР – Миссия ООН по оказанию помощи Руанде

МТ – Международный уголовный трибунал по Руанде

МФР – Международное французское радио

НРДДР – Национальное республиканское движение за демократию и развитие

НРДР – Национальное революционное движение за развитие

ООН/СБ – Организация Объединенных Наций. Совет Безопасности. Сорок девятый год

ОС – Оперативный сектор

ОТУ – Официальное техническое училище

ПНС – Переходное национальное собрание

ППШО – Переходное правительство на широкой основе

РДД – Республиканское демократическое движение

РПА – Руандийская патриотическая армия

РПФ – Руандийский патриотический фронт

СБ ООН – Совет Безопасности Организации Объединенных Наций

СДП – Социал-демократическая партия

СТМК – Свободное телерадио «Миль колин»

Упрона – Партия движения за эмансипацию бахуту

ХДП – Христианско-демократическая партия

Вместо пролога

14 апреля 1994 г. в Ньямате, городке в Южной Руанде в префектуре Сельское Кигали, произошло событие, которое торговец Марселен Квибука никогда не сможет забыть. Квибука был хуту, а его жена Франсуаза, только что родившая ему четвертого ребенка, тутси. Трижды к его дому приходила толпа милиционеров и местных жителей и требовала выдать им Франсуазу, однако каждый раз Квибуке удавалось от них откупиться; при этом он утверждал, что жена уехала из Ньяматы. Но 14 апреля эти люди явились к нему снова, и они были настроены гораздо более решительно. «Найдем ли мы ее сегодня или не найдем, – заявил Квибуке Самюэль Никобали, предводитель местной милиции, – мы все равно убьем тебя. Мы больше не возьмем твоих денег». Франсуаза

пряталась в соседней банановой роще, но, услышав эти слова, она вышла оттуда и сказала: «Не убивайте его. Это я вам нужна». Милиционеры поняли, что Квибука обманывал их, и пришли в ярость, один из них ударил торговца дубинкой по голове. Франсуаза держалась очень спокойно, она лишь попросила разрешения войти в дом и проститься с детьми. Когда Франсуаза вернулась, она сказала Никобали: «Убейте меня здесь», – и начала молиться. Один мужчина спросил, кончила ли она молиться, а затем нанес ей скользящий удар по голове мачете, и Франсуаза упала. Остальная толпа хотела последовать его примеру, но тут Никобали пронзительно закричал: «Стойте! Квибука должен убить ее сам», – и протянул Марселену мачете. «Или помоги нам, – заявил ему Никобали, – или мы убьем тебя, твоих детей и сожжем твой дом». «Моя рука окоченела, и я выронил мачете, – вспоминал Квибука, – я думал о всех трудностях, через которые мы прошли вместе, и о том, какую страшную смерть она примет от моих рук. Я услышал, как кто-то крикнул: “Пошли, возьмем детей и сожжем дом”. В этот момент Франсуаза стала говорить мне: “Почему ты так медлишь?.. Сделай это. Бог знает, что это не ты убиваешь меня. Я не буду жить, если ты умрешь”. Внезапно я нашел силы пройти через это. Они дали мне мотыгу, и она повернулась лицом к земле. Когда она молилась, я ударил ее по левой стороне головы. “Ударь ее еще раз”, – завопили люди. Я ударил ее снова, и она умерла»[1 - Nelson C. Rwanda: 10 years later. Ethnic atrocities fester in nation // The Atlanta Journal-Constitution. 4 April 2004. P. 1.]. «Я должен был убить ее, – объяснял 10 лет спустя свой поступок Марселен. – Они все равно убили бы ее, потому что она была тутси»[2 - Ibid.].

Трагедия семьи Квибуки, произошедшая двадцать лет назад, была не единственной и не исключительной в этой небольшой стране в самом сердце Африки. За сто страшных дней с 7 апреля по 17 июля 1994 г. в Руанде было убито, согласно официальной оценке, не менее 937 тыс. человек, в подавляющем большинстве – тутси[3 - Les dеcomptes officiels des victimes du conflit.]. Этот геноцид тутси, который традиционно сравнивают с Холокостом, был «самым концентрированным актом геноцида в истории человечества»[4 - Gourevitch Ph. We Wish to Inform You That Tomorrow We Will Be Killed With Our Families: Stories from Rwanda. New York, 1998. P. 3.]: его повседневная интенсивность «по меньшей мере, в пять раз» превосходила темпы уничтожения жертв в немецких лагерях смерти[5 - Prunier G. The Rwanda Crisis: History of a Genocide. London, 1995. P. 261.].

Кто такие тутси и почему они стали объектом массового уничтожения? Почему международное сообщество не смогло ничего сделать, чтобы предотвратить или остановить геноцид? Как могла произойти трагедия такого масштаба в самом конце XX столетия, когда холодная война уже закончилась и когда казалось, что мир вступает в совсем новую эпоху – эпоху мира, демократизации, экономического сотрудничества, сближения народов и цивилизаций? Руандийский геноцид показал, сколь призрачны эти надежды, какой разрушительный потенциал таится в современном обществе и во что может в соответствующих обстоятельствах превратиться homo sapiens. И не только в Африке, которую многие до сих пор считают континентом, населенным дикарями, но и в просвещенной Европе, как показывает совсем недавний пример Сребреницы.

Исторические предпосылки геноцида

Хуту и тутси в доколониальный и колониальный периоды

Общим местом в историографии стало объяснять руандийскую катастрофу 1994 г. противостоянием двух этносов – хуту и тутси. Однако в действительности, когда речь идет о тутси или хуту, можно говорить только о «мнимых этносах» или о «навязанной этничности», да и то с большими оговорками. Во всяком случае, к ним не применим ни один из ключевых признаков «этноса», поскольку они не разделяются ни по лингвистическим, ни по культурным, ни по религиозным, ни по территориальным критериям. Тутси и хуту являются этносами только в качестве групп, идентифицирующих друг друга на основе предполагаемого различия своего происхождения (даже в расовом отношении). Каково бы ни было подлинное расовое и этническое происхождение «тутси» и «хуту»[6 - Наиболее дискуссионным остается вопрос о происхождении тутси. См.: Ben Hammouda H. Burundi. Histoire еconomique et politique d'un conflit. Paris, 1995. P. 21–22. В целом см.: Arianoff A. d’. Origines des clans hamites au Ruanda // Za?re. Vol. 5. 1951. No. 1. P. 45–54; Kagame A. Les organisations socio-familiales de l’ancien Rwanda. Bruxelles, 1954. P. 39–60; Vansina J. L'еvolution du royaume Rwanda des origines ? 1900. Bruxelles, 1962.], в XIX в. и те и другие говорили на общем языке, имели общие традиции и культ, жили в одних и тех же общинах («холмах»), вступали между собой в браки и брали одни и те же имена[7 - См. об этом: Des Forges A. «Leave None to Tell the Story»: Genocide in Rwanda. New York, 1999. P. 31–34; Destexhe A. Rwanda and Genocide in the Twentieth Century. London, 1995. P. 36; Prunier G. The Rwanda Crisis… P. 3; Rennie J. K. The precolonial kingdom of Rwanda: A reinterpretation // TransAfrican Journal of History. Vol. 2. 1972. No. 2. P. 11–53.]. По сути дела, в тот период тутси и хуту являлись профессиональными категориями: первые были преимущественно скотоводами и воинами, вторые – земледельцами и жрецами[8 - Так, в своей последней работе Ян Вансина связывает происхождение различий с традиционной хозяйственной ориентацией тутси на скотоводство, а хуту на земледелие и с той ролью, которую скотоводство сыграло в процессе концентрации власти и политической централизации. См.: Vansina J. Antecedents to Modern Rwanda: The Nyiginya Kingdom. Madison (WI), 2004. См. также: Des Forges A. Op. cit. P. 31–32; Newbury C. The cohesion of oppression. Clientship and ethnicity in Rwanda 1860–1960. New York, 1988. P. 12.]. При этом, во-первых, руандийское общество не представляло собой жесткую социальную систему и ни в коей мере не могло рассматриваться как «кастовое общество»; оно характеризовалось относительной социальной мобильностью, и был возможен переход из одной социальной категории в другую – kwihutura («перестать быть хуту»)[9 - См.: Gahama J. Le Burundi sous administration belge. La pеriode du mandat 1919–1939. Paris, 1983. P. 288; Newbury C. The cohesion… P. 12–13 Shyaka A. The Rwandan Conflict. Origin, Development, Exit Strategies. Kigali, 2005. P. 11.]. Во-вторых, клановые различия в руандийском обществе в XIX в. оставались гораздо более значимыми, чем профессиональные[10 - Hertefelt M. d'. Les clans du Rwanda ancien: Elеments d'ethnosociologie et d'ethno histoire. Tervuren, 1971. P. 49–71; Newbury D. The clans of Rwanda: An historical hypothesis // Africa. Vol. 50. № 4. 1980. P. 389–403; Newbury C. Ethnicity in Rwanda: The case of Kinyaga // International African Institute. Vol. 48. No. 1. 1978. P. 17–29.]. В-третьих, содержание понятия «тутси» и «хуту» варьировалось по регионам и менялось со временем[11 - Newbury D. Kings and Clans: Ijwi Island (Za?re) c. 1780–1840. Madison (WI), 1979; Newbery C. The cohesion… P. 10–11.]. И, наконец, даже придворная элита не была этнически однородной: в окружении короля были не только тутси, но и несколько хуту.

Важным моментом в трансформации прежних чисто профессиональных различий между тутси и хуту в более жестко иерархизированную систему отношений стала централизация руандийского королевства во второй половине XIX в. при короле Кигели IV (1860–1895)[12 - См.: Des Forges A. Op. cit. P. 32–33.]. «Линии различия, – считает Кэтрин Ньюбери, – изменились и стали более четкими, поскольку категории “тутси” и “хуту” приобрели новое иерархическое значение, связанное с близостью к центральной власти. Позже, с расширением политического пространства и интенсификацией политической деятельности, эта классификация приобрела более стратифицированный и жесткий характер. Идентичность хуту стала связываться и в конечном итоге определяться более низким статусом»[13 - Newbury C. The cohesion… P. 51.]. Этому способствовала и активная внешнеполитическая экспансия Руанды, в ходе которой термин «хуту» стали

переносить на покоренные руандийскими королями племена[14 - Завоевание способствовало укреплению самоидентичности и самих покоренных хуту, как показали, например, Лэртен Дорси и Дэвид Уоллер, на примере северных хуту в районе Рухенгери, подчиненных руандийцами в 1910–1912 гг. См.: Dorsey L. Historical Dictionary of Rwanda. London, 1994; Waller D. Rwanda: Which way now? Oxford, 1993.].

Социальному размежеванию тутси и хуту, несомненно, также способствовало введение Кигели IV своеобразной «феодальной системы», точнее системы патронатных отношений (ubuhake), распространенной в том числе и на сферу землепользования: исполнение отработочных повинностей (uburetwa) в пользу и по требованию назначаемых королем вождей (как правило, тутси) за право пользования земледельцем (обычно хуту) своим наделом[15 - Cм.: Newbury C. The cohesion… P. 82–96; Nkurikiyimfura J.-N. Le gros bеtail et la sociеtе rwandaise. Evolution historique d?s XII?me – XIV?me si?cles ? 1958. Paris, 1994. P. 132–140. Антуан Лема доказывает, что реформа имела большое значение для «этнического размежевания» тутси и хуту (Lema A. Africa divided. The creation of «ethnic groups». Lund, 1993). Большинство ученых, однако, сомневается в этом. См.: Vidal C. Situations ethniques au Rwanda // Au cCur de l'ethnie / Ed. J.L. Amselle et E. M'Bokolo. Paris, 1985. P. 167–184; Newbury C. The clans of Rwanda… P. 49ff.; Pottier J. Re-Imagining Rwanda. Conflict, Survival and Disinformation in the Late Twentieth Century. Cambridge, 2002. P. 13; Prunier G. The Rwanda Crisis… P. 14, 20.]. Правда, реформа эта коснулась только Центральной Руанды: на севере и юго-западе страны контроль над системой землепользования остался в основном в руках хуту[16 - См.: Vansina J. L'еvolution… Р. 58. О разных вариациях системы ubuhake см.: Codere H. Power in Rwanda // Anthropologica. Vol. 4. 1962. No. 1. P. 54–55.]. Даже административный аппарат королевства не состоял из одних тутси: при том что они почти монополизировали высшие должности (как гражданские, так и военные), а также управление провинциями, на среднем (районы) и низшем («холмы») уровнях присутствовали хуту («глава земли», в отличие от «главы пастбищ», всегда тутси)[17 - См.: Kagame A. Un abrеgе de l'histoire du Rwanda de 1853 ? 1972. Butare, 1975. Vol. 2.]. Социально-профессиональный критерий продолжал доминировать.

Итак, можно констатировать, что хотя в доколониальный период процесс социального разделения тутси и хуту значительно продвинулся, он далеко не завершился. И, конечно, едва ли есть основания говорить о существовании накануне прихода немецких колонизаторов этнических или «племенных групп» тутси и хуту[18 - Huntington S. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. New York, 1996. P. 28.]. «Рассматривать тутси и хуту как “племена”, – говорит Рене Лемаршан, – значит только запутать дело. В отличие от практически всех других африканских обществ, где “племена” противопоставлены друг другу в горизонтальном плане, в Руанде и в меньшей степени в Бурунди этнические отношения вращаются вокруг вертикальной системы стратификации, в которой тутси и хуту находятся в ранжированных взаимоотношениях друг с другом, когда меньшинство (тутси) притязает на львиную долю богатства и статуса, а большинство (хуту) занимает более скромное положение на традиционном тотемном столбе. Мы имеем дело не с “племенами” в обычном (и ошибочном) смысле этого слова, но со статусными группами, чьи различия подкрепляются различием занятий между тутси-скотоводами и хуту-земледельцами»[19 - Lemarchand R. Patterns of State Collapse and Reconstruction in Central Africa: Reflections on the Crisis in the Great Lakes // Afrika Spectrum. Bd. 32. 1997. No. 2. S. 176.].

Завершение процесса социальной и возникновение этнической идентификации тутси и хуту относится уже к колониальному периоду. Немцы, а затем бельгийцы, обнаружив, что большая часть руандийской элиты называет себя «тутси» и что многие из тутси обладают «европеизированными чертами», избрали их в качестве административных «посредников» в системе косвенного управления Руандой – Урунди[20 - См.: Des Forges A. Op. cit. P. 36.]. «Используя физические характеристики как ориентир: тутси были, как правило, высокими, худощавыми и более “европейскими” по своей внешности, чем менее рослые, более коренастые хуту, колонизаторы, – пишет Жерар Прюнье, – решили, что хуту и тутси были двумя разными расами. Согласно расовым теориям конца XIX – начала XX в., тутси с их более “европейской” внешностью были восприняты как “господствующая раса”»[21 - Prunier G. Rwanda's Struggle to Recover from Genocide.]. Теоретическим обоснованием для «расовой» селекции стала «хамитская концепция», согласно которой носителями цивилизации в доколониальной Африке были хамитские племена, ответвление кавказской расы[22 - См.: Des Forges A. Op. cit. P. 36–37.]. Тутси («европейцы с черной кожей») были отнесены к хамитам[23 - См.: Ben Hammouda H. Op. cit. P. 51–53; Hertefelt M. d’. Mythes et idеologies dans le Rwanda ancien et contemporain // The Historian in Tropical Africa / Eds J. Vansina, R. Mauny and L. Thomas. London, 1964. P. 219–220.]. История Руанды и соседнего королевства Бурунди (тогда Урунди) рассматривалась как чередование миграционных волн, причем каждая последующая приносила племена, более «цивилизованные», чем предшествующая[24 - См.: Linden I., Linden J. Church and revolution in Rwanda. Manchester, 1977; Gahama J. Op. cit. P. 275–288.].

В 1930-х годах бельгийцы провели тутсификацию системы управления, установив монополию тутси на занятие административных должностей[25 - См.: Ben Hammouda H. Op. cit. P. 57; Reyntjens F. Pouvoir et droit au Rwanda: Droit piblic et еvolution politique, 1913–1973. Tervuren, 1985.], а католическая церковь стала проводить дискриминационную политику при приеме детей-хуту в католические школы[26 - См.: Gatwa T. The Churches and Ethnic Ideology in the Rwandan Crises. 1900–1994. Ph.D. Thesis. University of Edinburgh, July 1998; Linden I., Linden J. Op. cit. P. 163–164; Mbonimana G. Christianisation indirecte et cristallisation des clivages ethniques au Rwanda (1925–1931) // Enqu?tes et Documents d’Histoire Africaine. Vol. 3. 1978. P. 138–144; Newbury C. The cohesion… P. 115–116.]. Положенный в ее основу заявительный принцип идентификации тутси и хуту показывает, что до этого момента не существовало никаких четких критериев их разделения: в 1933 г., когда была произведена регистрация местного населения по расовому признаку, каждому руандийцу по сути дела предложили самому определить свою «расовую принадлежность»; 14 % идентифицировали себя как тутси, 85 % как хуту и 1 % как тва[27 - См.: Des Forges A. Op. cit. P. 37.]. В дальнейшем некоторые хуту пытались изменить свой «расовый» статус и перейти в категорию тутси, однако после 1933 г. это оказалось сделать – в отличие от предшествующего периода – весьма сложно. Тот же самый процесс имел место и в Бурунди[28 - См.: Gahama J. Op. cit. P. 101–117, 257–260.], где ситуация была похожей: правящую династию и основную часть элиты составляли тутси, большую часть остального населения – хуту. В итоге «расовая» и этническая структура Руанды, как и Бурунди, стала жестко структурированной реальностью. Фактически имел место искусственный этногенез, ибо именно такая регистрация в сочетании с установлением монополии тутси на управление и образование способствовала возникновению «этнического самосознания» у каждой из этих двух групп: одной – привилегированной, другой – дискриминируемой в социальном, политическом и культурном отношениях[29 - Cм.: Ben Hammouda H. Op. cit. P. 54.].

Последующий период колониальной истории стал свидетелем прогрессировавшей «этнической самоидентификации» тутси и хуту: и те и другие все больше воспринимали себя как особые группы, имеющие совершенно различное происхождение. Процесс этот, который по ряду причин шел в Руанде гораздо более интенсивно, чем в Бурунди, достиг кульминации во второй половине 1950-х годов, когда – в значительной мере под влиянием внешних обстоятельств (нарастание волны деколонизации) – на повестку дня встал вопрос о национальном

самоопределении. Именно в этот момент этнический протест со стороны хуту обрел политическую и идеологическую форму[30 - См.: Newbury C. Cohesion… P. 182–194.]: в первом случае, в виде «этнических» политических партий хуту (Партия движения за эмансипацию бахуту, или Пармехуту, и Ассоциация за социальную поддержку масс), во втором – в виде особой историко-политической теории, которая в сущности отталкивалась от старой расистской теории хамитского происхождения тутси, но выворачивала ее наизнанку. Идеологи национального движения хуту трактовали модель последовательных волн исторических миграций «племен» не с точки зрения нарастания «цивилизационного сегмента», а с точки зрения деградации исторической справедливости: в такой перспективе тутси выступали не в благородной роли культуртрегеров, а в роли «безродных» завоевателей, незаконно узурпировавших власть у коренного населения (хуту). Тот факт, что хуту в численном отношении в несколько раз превосходили своих «угнетателей», объясняет, почему для них национальное освобождение мыслилось как ликвидация господства не только белых колонизаторов, но и их пособников (тутси), и почему это освобождение рассматривалось в непосредственной связи с демократизацией руандийского общества, понимавшейся в данной ситуации исключительно как обеспечение права на власть этнического большинства. Националистический и политический «проект хуту» был одновременно и консервативным (восстановление исторической справедливости, некоего исконного положения, нарушенного чужеземцами тутси), и революционным (ликвидация существующих политических и социально-экономических институтов и механизмов, обеспечивающих сохранение этой несправедливости: монархии тутси, административной монополии тутси, системы патроната в сфере землепользования)[31 - См. особенно «Манифест бахуту», составленный в начале 1957 г. (Le Manifeste des Bahutu. 24 mars 1957.).].

«Этнизации» социального по своей природе конфликта между тутси и хуту способствовало также и то, что идеологи и политики тутси приняли предложенные их оппонентами правила игры. Они также создали свои «этнические» партии (Национальный руандийский союз, Руандийское демократическое объединение) и продолжали всячески поддерживать идеологическую основу своей власти – теорию расового превосходства, сочетая ее с идеей владычества по праву завоевания.

Политическая этнизация оказалась столь глубокой, что в Руанде не могло возникнуть и не возникло влиятельного политического течения, способного выступить в качестве «общенациональной» объединительной силы, подобной партии Упрона в Бурунди. Не нашлось в Руанде и авторитетных фигур общенационального масштаба, таких как бурундийский принц Луи Рвагасоре, которые могли бы сыграть роль «примирителей» или хотя бы посредников между все более отдалявшимися друг от друга «этносами». Фактически отсутствовали какие-либо преграды, способные предотвратить эскалацию «межэтнического» противостояния по мере движения Руанды к независимости.

Внутриполитические последствия Социальной революции 1959 года

В истории региона Великих озер ключевое значение имела Социальная революция 1959 г. в Руанде[32 - См.: Newbury C. Cohesion… P. 194–198.]. Эта первая вспышка межэтнического насилия, переросшая в восстание хуту, прежде всего крестьян, против тутси, преимущественно администраторов (вождей и т. д.), и сопровождавшаяся первой резней руандийских тутси и первым их «исходом» из страны, привела к утрате последними политической монополии. Сначала бельгийцы, решившие поддержать дискриминируемое «этническое» большинство (которое в прошлом сами и конституировали) в надежде сохранить свое влияние и после предоставления Руанде независимости, передали половину административных постов от тутси к хуту[33 - См.: Ibid. P. 197.] и создали полицейский корпус, формально состоявший на 86 %, а на самом деле на все 100 % из хуту[34 - Полковник Гийом Ложьест, бывший командующий бельгийскими войсками в Руанде, говорил в своей книге «Миссия в Руанде»: «Я считал необходимым быстро создать местный корпус, официально составленный на 14 % из тутси и на 86 % из хуту, но практически на 100 % из хуту». См.: Origine et еvolution de l’armеe burundaise 5 janvier 2004.]; затем победа Пармехуту на местных (лето 1960 г.) и парламентских (сентябрь 1961 г.) выборах обеспечила полное преобладание хуту на коммунальном и общенациональном уровнях власти; референдум 25 сентября 1961 г. покончил с последним политическим бастионом тутси – монархией; и, наконец, нападение группы беженцев тутси из Бурунди на руандийский военный лагерь в Бугесере в декабре 1963 г. и последовавшая резня тутси привели к физическому уничтожению политических лидеров общины тутси и прекращению деятельности партий, представлявших ее интересы.

Главным внутриполитическим последствием Социальной революции 1959 г. стало формирование в Руанде этнократического государства – государства, выражающего и обеспечивающего господство одного этноса, в данном случае хуту. Особенность руандийской этнократии заключалась в том, что доминировавший этнос составлял подавляющую часть населения страны. Поддержание этнократического режима осуществлялось несколькими способами:

1. Сохранение колониальной системы этнической регистрации; в 1970-х годах она дополнилась ограничением права руандийцев менять место своего проживания.

2. Фактическое исключение тутси из политической жизни, начиная с декабря 1963 г.; формально партии, выражавшие интересы тутси, были запрещены в 1964 г.

3. Юридическое ограничение участия тутси как в политической, так и во всех остальных сферах общественной жизни Руанды: в начале 1970-х годов была введена 9 %-ная этническая квота для тутси в школьном и университетском образовании, в государственном аппарате, во всех отраслях производства и даже в частном бизнесе. В армии тутси не могли стать офицерами, а солдатам-хуту запрещалось вступать в брак с женщинами-тутси.

4. Периодическое проведение массовых репрессий (этнических чисток) против тутси (декабрь 1963 г., начало 1973 г.).

5. Поддержание через пропагандистские механизмы атмосферы этнической конфронтации: в официальных и частных СМИ тутси изображались как люди, совершенно чуждые Руанде, как ее главные враги (в одном из памфлетов партии Пармехуту в 1972 г. говорилось: «Власть тутси – это причина всех бед, которые испытывали хуту испокон веков»[35 - Цит. по: Meredith M. The State of Africa: A History of Fifty Years of Independence. London, 2005. P. 489.]).

Результатом политики исключения и сопровождавших ее массовых убийств и волн эмиграции стало сокращение численности общины тутси в Руанде. Если в 1952 г. они составляли 17,5 % населения страны, то в 1991 г. только 8,4 %[36 - См.: Des Forges A. Op. cit. P. 40.].

Другим результатом этой политики явилось то, что система власти хуту, утвердившейся прежде всего путем внедрения в руандийскую политическую жизнь демократических механизмов, довольно быстро эволюционировала в сторону однопартийного президентского авторитаризма. Особенно интенсивно концентрация власти началась после государственного переворота 1973 г., когда президент Грегуар Кайибанда был свергнут генералом Жювеналем Хабьяриманой. Важно, что политика исключения, чьим первым объектом оказались тутси, постепенно

распространялась и на другие линии различия, прежде всего на региональные. По мнению некоторых исследователей, «этнический» конфликт тутси и хуту, особенно в первый период правления Хабьяриманы (до 1990 г.), был вытеснен на задний план региональными противоречиями. Уже при Кайибанде (1962–1973 гг.) власть оказалась сосредоточенной в руках выходцев из Гитарамы (родного города президента), опиравшихся в основном на кланы хуту из Южной Руанды. При Хабьяримане источник рекрутирования политической элиты переместился на север Руанды, прежде всего в префектуру Гисеньи, родину нового диктатора[37 - См.: Reyntjens F. L'Afrique des Grands Lacs en crise. Rwanda, Burundi: 1988–1994. Paris, 1994. P. 33–34.]. Опора на «своих» – в первую очередь в родственном, региональном или этническом отношении, а не в политическом или идеологическом – обусловила особо интенсивный характер проникновения в государственный аппарат клиентельных сетей. Так, в середине 1980-х годов уроженцы Гисеньи занимали ? всех высших постов в государстве. В начале 1990-х годов почти половина из 68 руководителей государственных предприятий составляли выходцы из Гисеньи (19) и соседней префектуры Рухенгери (14)[38 - Osabu-Kle D.T. Compatible Cultural Democracy: The Key to Development in Africa. Peterborough (Ont.); Orchard Park (NY), 2000. P. 230.]. Пока экономическое положение страны оставалось стабильным[39 - См.: Des Forges A. Op. cit. P. 45.], благодаря высоким ценам на главный экспортный продукт Руанды – кофе – и постоянно возраставшей иностранной помощи[40 - Если в 1973 г. она составляла 5 % национального дохода, то в 1991 г. уже 22 %.], режим не испытывал трудностей при оплате клиентельных услуг и распределении ресурсов среди властных элит и даже (хотя и в гораздо более скромных размерах) среди населения: с 1976 по 1990 г. ВВП на душу населения возрос почти втрое. В условиях, когда правящая группа пользовалась (конечно, в разной степени) поддержкой основной массы хуту, маргинализованное этническое меньшинство – тутси – не представляло для нее значительной опасности. Хабьяримана даже обеспечил, в первую очередь для создания позитивного имиджа Руанды за рубежом, представительство (чисто фиктивное) тутси в высших органах власти: появился один министр тутси, один посол тутси, два депутата парламента тутси, два члена центрального комитета правящей партии Национальное революционное движение за развитие (НРДР) тутси.

Предыстория и непосредственные причины руандийского геноцида

Руандийские беженцы тутси, начавшие прибывать в Уганду с конца 1959 г., селились преимущественно на юге страны, где они были благожелательно встречены этносом бахима, с которым имели давние исторические связи, и враждебно – этносом байру. Став новым элементом сложной угандийской этнической мозаики, они постепенно превратились и в фактор политической жизни Уганды. В начале 1980-х годов режим Милтона Оботе, опиравшийся на «северян» (этносы ланго и ачоли) и проводивший политику дискриминации южных и северо-западных регионов, попытался осуществить принудительную репатриацию руандийских тутси. Эта политика, потерпевшая полный провал (тутси, выдворенные в Руанду, массами возвращались обратно в Уганду[41 - Cм.: Des Forges A. Op. cit. P. 48.]), превратила руандийских беженцев в союзников вооруженной оппозиции режиму Оботе. Значительное число тутси вступило в Армию национального сопротивления (АНС) Йовери Мусевени, опиравшуюся преимущественно на сельские районы юга и юго-запада, населенные в основном банту. К началу 1986 г., когда АНС захватила Кампалу и свергла режим «северян», тутси составляли уже четвертую часть ее бойцов, а один из них – генерал Фред Рвигема – занимал пост заместителя командующего. После победы АНС община беженцев тутси стала на время одним из столпов режима Мусевени. В первые годы его правления бойцы тутси активно участвовали в подавлении антиправительственных мятежей на севере (ачоли) и востоке (тесо). В июле 1986 г. Мусевени предоставил всем руандийским беженцам, прожившим в стране более 10 лет, угандийское гражданство[42 - См.: Meredith M. Op. cit. P. 491–492.].

Тем не менее – факт, доказывающий, что не только политика прежних угандийских режимов препятствовала интеграции тутси в местное общество, – руандийские беженцы, превратившись во влиятельную политическую силу Уганды, не отказались от надежды вернуться на родину, а, наоборот, консолидировали свои усилия в этом направлении, тем более что многие из них были теперь хорошо вооружены и приобрели военный опыт. В 1987 г. в Кампале они создали с этой целью военно-политическую организацию – Руандийский патриотический фронт (РПФ) во главе с Рвигемой. Его активизации способствовали два обстоятельства. Во-первых, постепенное дистанцирование Мусевени под давлением местных политических сил от лидеров тутси (отставка Рвигемы в 1988 г.); и, во-вторых, прогрессировавшее ослабление позиций этнократического режима в Руанде.

Причиной этого ослабления оказался экономический кризис, вызванный падением мировых цен на основные продукты африканского экспорта (полезные ископаемые и сельскохозяйственные культуры), который затронул большинство стран Черной Африки в 1980-х годах. В Руанду кризис пришел в конце 1980-х годов с обвалом мировых цен на кофе, обеспечивавшего 75 % валютных поступлений страны[43 - См.: Des Forges A. Op. cit. P. 46.]. Ситуация осложнилась природными бедствиями (засуха) и растущим демографическим давлением, тем более что плотность населения в Руанде оставалась самой высокой в Африке. В 1989 г. ВВП сократился на 5,5 %, а доходы крестьян упали вдвое[44 - См.: Meredith M. Op. cit. P. 492.]. В то же время этнократический режим все более и более проявлял тенденцию к концентрации власти в руках президента и его непосредственного окружения, формировавшегося по семейно-региональному принципу, и его политическая база постепенно сжималась, как шагреневая кожа. Сокращение государственных доходов уже не позволяло режиму компенсировать материальные потери населения и смягчить обострявшийся земельный голод[45 - См.: Gasana J.K. La Guerre, La Paix et La Dеmocratie au Rwanda // Les Crises Politiques au Burundi et au Rwanda / ed. A. Guichaoua. Lille, 1995. P. 214–215.], а также, что не менее важно, в прежних масштабах оплачивать клиентельные сети, на которые он опирался[46 - Как пишет Лемаршан, «…демографический рост фокусирует внимание на дефиците земли как главном элементе этнической борьбы (особенно в Руанде, но также и в Восточном Заире) и на неспособности государства проводить политику эффективного и справедливого перераспределения земли, причиной чего отчасти было то, что земля неизбежно стала главным ресурсом в арсенале государства при выстраивании лояльных клиентел привилегированных социальных групп» (Lemarchand R. Op. cit. P. 182).]. Результатом стали рост социального недовольства и ослабление патронатно-клиентельных связей. Активизация оппозиционных группировок внутри общины хуту, особенно «южан», все громче требовавших введения многопартийности, совпала с давлением западных стран, которые после завершения холодной войны перестали нуждаться в авторитарных режимах Черной Африки как в своих политических и военных союзниках и теперь все чаще требовали проведения демократических реформ в качестве условия предоставления финансовой и материально-технической помощи (например, речь Франсуа Миттерана в Ла Боле в 1990 г.).

В конце сентября 1990 г. 4000 тутси,

дезертировав из угандийской армии и захватив оружие на местных военных складах, осуществили вторжение в Руанду. Это вторжение, потенциально опасное для слабевшего этнократического режима, однако, быстро потерпело неудачу. В ситуацию вмешались внешние игроки: Бельгия, продолжавшая выступать как исторический покровитель Руанды, Заир, не желавший победы сил, связанных с враждебным ему угандийским режимом, и особенно Франция, решившая усилить свое влияние в этой пограничной зоне франкофонного мира[47 - О политике Франции по отношению к режиму Хабьяриманы см.: Des Forges A. Op. cit. P. 116–122.]. Их прямое военное вмешательство позволило правительственным войскам оттеснить отряды РПФ (Руандийскую патриотическую армию, или РПА) в пограничные районы и тем самым на время локализировать их рейды.

Вторжение РПФ оказалось подарком судьбы для режима Хабьяриманы. Оно позволило ему укрепить свои позиции, разыграв этническую карту. Практически сразу же он развернул кампанию репрессий против тутси. Аресты начались уже 2 октября[48 - См.: HRW/1992. P. 11–12.]. Тысячи людей оказались заключенными на стадионе в столичном квартале Ньямирамбо, где многим из них пришлось провести по нескольку месяцев[49 - Rapport de la Commission internationale d'enqu?te sur les violations des droits de l'Homme au Rwanda depuis le 1er octobre 1990 (7–21 janvier 1993). Paris, 1993. P. 91–92.]. Этих людей рассматривали как заложников: им заявили, что если войска мятежников подойдут к Кигали, все они будут убиты[50 - См.: Melvern L. Conspiracy to murder: the Rwandan genocide. London, 2004. P. 15.]. Общее число арестованных, согласно правительственному заявлению в середине апреля 1991 г., составило 8047[51 - HRW/1992. P. 9.], однако реальное их число, по-видимому, достигало 13 тыс.[52 - Des Forges A. Op. cit. P. 49.], причем 8 тыс. из них них были схвачены в Кигали и его окрестностях. Люди арестовывались без предъявления обвинений, просто по подозрению в симпатиях к мятежникам. Хотя правительство утверждало, что репрессии не проводились по этническому признаку, тем не менее приблизительно 75 % арестованных составляли тутси, в том числе многие представители элиты (врачи, бизнесмены, священники)[53 - HRW/1992. P. 8.]. «Меня привели сначала в президентский дворец, – вспоминал один из арестованных, – где чиновники спросили солдат, которые привели меня: “И он тоже?”, потому что я не был похож на тутси. Военные сказали: “Да!”, так как в моем удостоверении личности было написано, что я тутси»[54 - Ibid. P. 10.]. По словам схваченной 6 октября женщины тутси, солдаты, пришедшие к ней в дом, решили не арестовывать ее служанку, узнав, что она – хуту[55 - Ibid. P. 11.].

Под давлением западных стран и международных правозащитных организаций власти в конце 1990 г. – начале 1991 г. освободили 3 тыс. заключенных – тех, кому прежде никогда не предъявлялись какие-либо обвинения; остальные же вышли на свободу в конце марта – апреле 1991 г.[56 - Ibid. P. 9.] Однако, по крайней мере, несколько десятков человек погибли в результате пыток и избиений[57 - Ibid.]. «Каждую ночь, – утверждал один арестованный, – произвольно выбирали двух мужчин и двух женщин, уводили и пытали. Сначала они кричали, но затем мы слышали лишь звуки ударов хлыста»[58 - HRW/1992. P. 10.]. «<Полицейские>, – свидетельствовала женщина, находившаяся в лагере жандармерии в Гикондо, – угрожали уморить нас голодом и приказывали нам глотать экскременты… Не было ни еды, ни питья, ни воды. Мы чувствовали себя так, будто мы уже покойники. Это было общее чувство. <…> В Гикондо был один мужчина, которого привязали к дереву, как козла, и ранили пулей. Он умер два дня спустя после ужасных страданий. Мы слышали его крики»[59 - Ibid. P. 12.].

Некоторые из арестованных, как интеллектуалы, так и крестьяне, и даже один десятилетний мальчик, были преданы Суду по делам государственной безопасности и приговорены к смертной казни (заменена в апреле 1991 г. пожизненным заключением) или различным срокам тюремного заключения (от 2,5 до 20 лет). Среди обвинений – вербовка в ряды РПФ, недонесение о случаях вербовки, запись в ряды РПФ, хранение кассет с песнями РПФ; некоторые из подсудимых заявляли, что их избивали, и они были вынуждены дать признательные показания[60 - Ibid. P. 9.].

Этническое насилие быстро распространилось и на региональный уровень. Уже в октябре 1990 г. в районе Кибирира в префектуре Гисеньи при поощрении властей местные хуту напали на тутси, убив около трехсот человек и вынудив несколько тысяч оставить свои дома, которые были разграблены и разрушены[61 - Ibid. P. 13.]. В конце января 1991 г. в Рухенгери полиция, военные, гражданские чиновники и простые хуту устроили «акцию возмездия» против багогве, одной из подгрупп тутси, в результате которой погибли более трехсот человек; многие багогве были ранены и ограблены[62 - Ibid. 13–14.].

В то же время наступление отрядов РПФ в северной и северовосточной Руанде в сочетании с правительственной пропагандой, муссировавшей тему зверств повстанцев, привело к массовому бегству хуту в лагеря для перемещенных лиц в центральной части страны. Число беженцев приблизилось к 300 тыс. человек[63 - Prunier G. The Rwanda Crisis… Р. 136.]. В этой ситуации неудивительно, что режим легко получил поддержку огромного большинства руандийцев. Однако власти сделали ошибку, направив репрессии не только против тутси, но и против критиков режима из числа хуту, что увеличило пропасть между режимом и политической оппозицией. Репрессии стали причиной возникновения новых правозащитных организаций (Христианская лига защиты прав человека и др.) и активизации недавно созданных (Руандийская ассоциация защиты прав человека и др.). Требования обеспечить гражданские и политические свободы, все громче звучавшие из уст правозащитников, в сочетании с нажимом государств-доноров принесли свои плоды. Хотя в июле 1990 г. Хабьяримана обещал изучить вопрос о многопартийности в течение двух лет, ему пришлось уже в июне 1991 г. инициировать включение соответствующей поправки в Конституцию. Это привело (даже до принятия поправки 10 июня 1991 г.) к началу интенсивного партийного строительства на оппозиционном фланге. В течение нескольких месяцев возникло 16 партий, самыми влиятельными из которых стали созданные в июле 1991 г. Республиканско-демократическое движение (РДД) во главе с Фостэном Твагирамунгу и Дисмасом Нсенгийяремье, объединившее сторонников Первой республики и наследницу партии Пармехуту; Либеральная партия (ЛП) во главе с Жюстеном Мугензи и Ландоальдом Ндасингве, в рядах которых было немало тутси (в том числе и сам Ндасингве); Социал-демократическая (СДП) во главе с Фредериком Нзамурамбахо и Христианско-демократическая партии (ХДП) во главе с Жаном Найинзирой.

Появление оппозиционных политических структур способствовало укреплению оппозиционного движение и усилению его давления на режим. Главным лозунгом оппозиционеров стало создание коалиционного правительства. Президент противился их требованиям несколько месяцев, но после массовых демонстраций в январе 1992 г. в Кигали и Бутаре, организованных оппозиционными партиями, был вынужден начать с ними переговоры. В ответ экстремистское крыло НРДДР[64 - 5 июля 1991 г. НРДР (Национальное республиканское движение за развитие) было переименовано в НРДДР (Национальное республиканское движение за демократию и развитие).] откололось от него и создало в феврале Коалицию в защиту Республики (КЗР)[65 -

Зарегистрирована как политическая партия в марте 1992 г. См.: ICTR/ Nahimana. P. 83–84.] во главе с Мартэном Бучьяной и Жаном-Боско Бараягвизой, которая провозгласила своей целью «защиту завоеваний Социальной революции 1959 г.» и подвергла критике правящую партию и самого главу государства за уступки оппозиции. По мнению ее идеологов, было необходимо объединить всех хуту – независимо от партийной принадлежности – для защиты республики против тутси, которые «хотят захватить власть с помощью силы и насилия»[66 - Ibid. Р. 92.]. Существует ряд свидетельств того, что КЗР, несмотря на свои словесные нападки на НРДДР, на самом деле тайно контролировалась правящей партией и была создана для выражения истинных настроений руководства страны, которые оно не могло высказывать публично и официально[67 - Ibid. Р. 109.].

Однако, несмотря на нажим экстремистов, 13 марта 1992 г. было заключено межпартийное соглашение, на основе которого 16 апреля было сформировано коалиционное правительство во главе с вице-председателем РДД Нсенгийяремье, куда вошли представители четырех оппозиционных партий: из 19 министерских постов НРДДР сохранила 9, в том числе ключевые портфели министров внутренних дел и обороны, тогда как оппозиции досталось 10 постов (по три – РДД, ЛП и СДП, один – ХДП), а также пост премьер-министра.

Получив частичный доступ к рычагам управления, оппозиционные партии усилили давление на правящий режим. Они быстро заполнили возглавляемые ими министерства своими сторонниками, а в начале июля добились раздела власти и на префектуральном уровне: РДД получила пост префекта Гитарамы, ЛП – Бутаре, ХДП – Кибуйе, а СДП – Кибунго. Оппозиция настояла на проведении 9 июня реорганизации высшего командования ВСР, в результате которой своих постов лишились самые высокопоставленные «твердолобые» – начальники ГША (Лоран Серубуга), ГШЖ (Пьер Селестэн Рвагафилита) и Высшего военного училища (Бонавантюр Бурегейя), а также командующий военного лагеря Каномбе Теонест Багосора. Все они были уволены с военной службы, за исключением Багосоры, которого переместили на пост директора кабинета министра обороны. Их места заняли относительно умеренные Деогратьяс Нсабимана (ГША), Леонидас Русатира (Высшее военное училище), Марсель Гацинзи (Школа унтер-офицеров в Бутаре) и Фелисьен Муберука (лагерь Каномбе). Особую важность приобретало назначение Нсабиманы, который, по свидетельству одного из его подчиненных, «лучше знал проблемы военных, чем другие офицеры, жившие в Кигали, как Багосора. Нсабимана имел иное, чем они, представление о том, как решать конфликты. В этом отношении он был препятствием для тех, кто не хотел искать мирных путей, чтобы окончить войну»[68 - Mutsinzi report. P. 34.]. Однако жандармерию возглавил сторонник жесткой линии полковник Огюстэн Ндиндилийимана[69 - Decisions taken at the cabinet meeting held on 9 June 1992. P. 1.]. Такой состав высшего командования ВСР не менялся до начала геноцида.

В середине апреля 1992 г. РПА, которую после гибели Рвигемы возглавил Поль Кагаме, предприняла новое наступление на северо-востоке Руанды, захватив ряд населенных пунктов префектуры Бьюмба, что привело к бегству в центральную Руанду около 350 тыс. хуту. Коалиционное правительство проявило готовность к переговорам с повстанцами. В результате визита в Кампалу 21–24 мая министра иностранных дел Руанды Бонифаса Нгулинзиры РПФ согласился на прямые переговоры[70 - Talks with rebels to be held in Paris: Uganda to act as mediator // BBC/Africa. 26 May 1992.], а президент Мусевени предложил выступить в качестве посредника. 29 мая солдаты правительственной армии, которая во время войны увеличилась с 10 до 40 тыс., устроили беспорядки в Рухенгери и Гисеньи, опасаясь демобилизации в случае заключения мирного соглашения с РПФ[71 - Nsengiyaremye Th. Mutiny in North Rwanda kills at least 27 // Reuters News. 1 June 1992; Army mutinies and rumours of coup reported // BBC/Africa. 3 June 1992.]; 1 июня волнения распространились на Кибуйе, Чьянгугу и Бутаре[72 - Nsengiyaremye Th. Soldiers on rampage in three more Rwandan towns // Reuters News. 2 June 1992.]. Но оппозиция была твердо намерена прекратить войну, которая, как она считала, используется режимом для сохранения своих позиций. На встрече в Брюсселе с эмиссарами РПФ, состоявшейся 3 июня, РДД, ЛП и СДП высказались за достижение мирного соглашения[73 - Rwandan Patriotic Front and three opposition parties agree on need for ceasefire // BBC/Africa. 6 June 1992.]. 6–8 июня в Париже представители правительства и повстанцев договорились о проведении переговоров о прекращении огня[74 - Rwanda agrees to peace talks // Financial Times. 9 June 1992.]. Переговоры прошли в танзанийском городе Аруше 10–13 июля и завершились успехом; одновременно стороны постановили перейти в дальнейшем к обсуждению политических проблем[75 - Mseteka B. Rwanda government and rebels sign peace pact // Reuters News. 13 July 1992.].

Это усилило беспокойство руандийских военных. 27 июля 1992 г. начальник одного из отделов ГША Анатоль Нсенгийюмва обратился к Нсабимане с письмом, в котором выразил взгляды «твердолобых» в военном руководстве[76 - Note confidentiel de A. Nsengiyumva, Lt-Col BEMS, G2 EM AR, au Chef EM AR. 27 juillet 1992.]. Письмо заканчивалось такими словами:

«Население недовольно и деморализовано действиями правительства, которое сочувствует врагу. Военные деморализованы в ожидании увольнения. Они не готовы сосуществовать с инкотаньи («храбрые воины» – самоназвание бойцов РПА. – И. К.).

Климат в целом нездоровый, большое число людей требуют изменений вплоть до того, что просят военных сделать что-нибудь для спасения страны.

Соглашение в Аруше, которое повсеместно критикуется, означает подливать масло в огонь.

Враг получает выгоду от этой политической ситуации, которая создает благоприятные условия для давления, как в территориальном, так и в политическом плане, и у него появляется возможность нас завоевать»[77 - Ibid. P. 9.].

Несмотря на реакцию военных, оппозиционные партии продолжали проводить свою линию. После прекращения 31 июля военных действий в Аруше 10 августа начались политические переговоры при посредничестве ОАЕ[78 - Rwandan government and RPF rebels to meet in Arusha for more talks // BBC/Africa. 11 August 1992.], результатом которых стало соглашение, подписанное 18 августа Нгулинзирой и эмиссаром РПФ Пастером Бизимунгу. Оно предусматривало формирование многопартийного временного правительства с участием Фронта, реформу судебной, законодательной и исполнительной ветвей власти и формирование органа по мониторингу нарушений прав человека, а также консультации по вопросу интеграции РПА в состав национальной армии[79 - First round of peace talks comes to an end in Arusha // BBC/Africa. 20 August 1992.]. Третий раунд переговоров 7–17 сентября завершился провалом, поскольку его участники не согласились с требованием РПФ передать на время переходного периода (до выборов) президентские полномочия многопартийному президентскому совету[80 - Mseteka B. Rwanda says rebels to blame for talks failure // Reuters News. 19 September 1992.]. В октябре в ходе нового раунда стороны пошли на компромисс: 12 октября они договорились в принципе о передаче власти на этот период многопартийному временному правительству при сохранении за президентом ограниченных полномочий[81 - Idem. Rwanda, rebels agree to shift presidential powers // Reuters News. 12 October 1992.], а 31 октября заключили пакт о разделе власти[82 - Rwandan government and rebels sign partial agreement on power-sharing // BBC/Africa. 2 November 1992.].

Сделка между оппозиционными партиями и РПФ за счет президента вызвала крайнее раздражение среди сторонников Хабьяриманы. 13 ноября НРДДР в блоке с КЗР и тремя небольшими партиями

создало Альянс за укрепление демократии[83 - Rwanda's political parties form alliance // Reuters News. 13 November 1992.]; оппозиция расценила этот акт как попытку увековечить монополию на власть «этнического большинства»[84 - Rwandan parties protest against Hutu coalition // Reuters News. 15 November 1992.]. 15 ноября, выступая в Рухенгери, Хабьяримана назвал Арушское соглашение «клочком бумаги»[85 - Ijambo Perezida Yuvenali Habyarimana yavugiye muri Mitingi ya MRND yabereye mu Ruhengeri ku itariki ya 15 usushyingo 1992. P. 8.]. В ответ оппозиционные партии организовали 19 ноября массовую демонстрацию в Кигали в поддержку мирного процесса, которая вылилась в ожесточенные столкновения с приверженцами президента[86 - Demonstration against Habyarimana in Kigali; support for Arusha talks // BBC/Africa. 21 November 1992.].

После нового неудачного раунда 26 ноября – 4 декабря[87 - Mseteka B. Rwanda peace talks deadlocked // Reuters News. 4 December 1992.] переговоры в Аруше (под давлением Танзании и Уганды[88 - Rwandan peace talks resume in Tanzania // BBC/Africa. 19 December 1992.]) возобновились 16 декабря и привели 9 января 1993 г. к заключению окончательного соглашения о составе временного правительства и временного парламента[89 - Rwandan government, rebels agree to share power // Reuters News. 10 January 1993.]. Однако 10 января НРДДР, которой по соглашению отводилось всего 6 министерских постов из 22, не признало его и отказалось участвовать в переходных институтах[90 - Power-sharing agreement signed; ruling party rejects it // BBC/Africa. 12 January 1993.], а 23 января публично обвинило Нгулинзиру в «предательстве» и потребовало отставки премьер-министра Нсенгийяремье[91 - Rwanda party calls foreign minister «traitor» // Reuters News. 23 January 1993.]. Во второй декаде января сторонники президента в знак протеста несколько раз перекрывали дороги из столицы в Кибунго, Рухенгери и Гитараму[92 - Protesters again block main Rwanda roads // Reuters News. 19 January 1993.] и вступали в стычки со сторонниками оппозиции, что заставило правительство ввести 20 января в Кигали комендантский час[93 - Rwandan authorities impose curfew in capital // Reuters News. 20 January 1993.]. 25 января Хабьяримана заменил Нгулинзиру на посту руководителя руандийской делегации в Аруше министром обороны Джеймсом Гасаной, умеренным членом НРДДР[94 - Top negotiator at Rwanda peace talks replaced // Reuters News. 25 January 1993.]. Пытаясь торпедировать мирный процесс, сторонники президента устроили серию нападений на активистов оппозиции и на тутси; в результате погибло более 100 человек[95 - Campagne J.-P. Regime stirring up unrest to torpedo talks // AFP. 27 January 1993.]. Когда 29 января переговоры в Аруше возобновились, РПФ потребовал положить конец насилию, угрожая в противном случае отъездом своей делегации[96 - Rwandan peace talks resume, rebels demand end to massacre // AFP. 29 January 1993.]. В тот же день с аналогичным требованием обратились к президенту послы стран ЕС[97 - The Twelve approach Rwanda over ethnic upheavals // Agence Europe. 30 January 1993.]. 31 января оппозиция устроила в Кигали 50-тысячную демонстрацию против этнических и политических убийств[98 - 50 000 Protest Political, Ethnic Violence // A P. 31 January 1993.].

Хабьяримана оказался загнанным в угол. Он испытывал давление с трех сторон: военное со стороны РПФ, легитимизировавшего благодаря соглашению о прекращении огня свое присутствие на крайнем севере страны, и политическое со стороны как внутренней оппозиции, которая в той или иной степени блокировалась с РПФ, так и со стороны стран-доноров, требовавших демократических реформ. Чтобы справиться с ситуацией, власти прибегли к испытанному методу: внести раскол в ряды противников. С этой целью режим решил разыграть этническую карту. Уже в январе 1993 г. в правящих кругах стала циркулировать идея созыва межпартийной «национальной конференции» и создания политического фронта всех партий хуту против РПФ. По словам Элисон Дефорж, «некоторые радикалы почувствовали, что смогут привлечь на сторону НРДДР членов оппозиционных партий, особенно РДД»[99 - Des Forges A. Op. cit. P. 111.]. Идея эта так и могла остаться идеей, если бы не изменение тактики РПФ.

В начале февраля нападения на тутси возобновились, и за неделю число жертв достигло 400 человек[100 - Nsengiyaremye Th. France to send troops to Rwanda, clashes rage on // Reuters News. 9 February 1993.]. 8 февраля 1993 г. РПФ предъявил властям ультиматум, потребовав «остановить этнические убийства», и предпринял широкомасштабное наступление[101 - Mseteka B. Ethnic massacres spark Rwanda clashes // Reuters News. 8 February 1993.].

Правительственный войска не сумели организовать сопротивления и стали в беспорядке отступать, что позволило повстанцам осадить Рухенгери и начать поход на юг, на столицу. Военные успехи РПА вызвали беспокойство в Париже, который уже 9 февраля отправил в Руанду дополнительно 150 французских военнослужащих (операция «Химера»), доведя численность своего контингента до 300 человек[102 - French send more troops as tribal clashes continue // AFP. 9 February 1993.]. К тому времени отряды повстанцев заняли большую часть префектур Рухенгери и Бьюмба и дошли до Рулиндо в 30 км к северу от Кигали[103 - Goretti Uwibambe M. Hundred thousand flee fighting as rebels 30 km from capital // AFP. 10 February 1993.]. РПФ, не сумев овладеть Рухенгери и опасаясь прямого столкновения с французскими войсками, объявил 10 февраля об одностороннем прекращении огня[104 - Rebels declare cease-fire; government says it controls Ruhengeri // BBC/ Africa. 12 February 1993.], однако бои продолжались, и только 9 марта было подписано соглашение о перемирии[105 - Bisanga H. Rwandan government and rebels agree to end fighting // AFP. 7 March 1993.]. 12 марта СБ ООН одобрил отправку группы миротворцев для наблюдения за прекращением огня[106 - Резолюция 812 (1993), принятая Советом Безопасности на его 3183-м заседании 12 марта 1993 года. С. 2.], и 15 марта военные действия прекратились[107 - Nsengiyaremye Th. Guns fall silent for Rwanda peace talks // Reuters News. 15 March 1993.]. 16 марта возобновились переговоры в Аруше. 20 марта правительство согласилось на создание объединенной армии с участием повстанцев[108 - Bisanga H. Rwanda government, rebels agree to form joint army // AFP. 20 March 1993.], и в этот же день завершился их вывод с занятой в феврале территории[109 - Rwandan rebels withdraw from conquered territory // AFP. 20 March 1993.].

Неожиданная для оппозиционных партий военная акция РПФ вызвала у них серьезные сомнения относительно истинных намерений повстанцев. Действительно ли их лидеры стремятся к установлению демократии и ликвидации этнического неравенства, или же они просто хотят заменить одну этнократию, диктатуру этнического большинства, другой – диктатурой этнического меньшинства? Военные преступления РПФ (убийство более двухсот гражданских лиц, числа, многократно преувеличенного экстремистскими СМИ[110 - Багосора в своем интервью в камерунской тюрьме утверждал, что РПФ убили 150 тыс. хуту, не пожелавших сотрудничать с ним, чтобы «свергнуть демократически установленное правительство» (Aboganena J.-M. De sa prison de Yaoundе, Bagosora s'explique // Africa International. No. 296. 1996. P. 19).]) и бегство около миллиона человек, преимущественно хуту, с севера в центральные районы Руанды[111 - Up to a million flee fresh Rwanda fighting // Reuters News. 24 February 1993.] способствовали росту меж этнической напряженности, что привело к распространению националистических настроений среди политических противников режима Хабьяриманы. И он поспешил воспользоваться этим.

2 марта Хабьяримана созвал «национальную конференцию», в которой приняли участие некоторые видные деятели оппозиционных партий, в том числе лидер консервативного крыла РДД Донат Мурего, министр юстиции и второй заместитель председателя ЛП Станислас Мбонампека, член ЦК СДП Поль Сечьюгу и министр туризма и окружающей среды Гаспар Рухумулиза из ХДП[112 - Prunier G. The Rwanda crisis… P. 181.]. Конференция призвала все политические партии, президента и правительство оставить разногласия и сплотиться против общего врага – РПФ[113 - Communiquе issued by political parties on 2 March 1993.]. Хотя этот призыв был на

следующий день дезавуирован официальным руководством РДД, ЛП и СДП, которое осудило своих членов, присутствовавших на конференции, и заявило, что они не имели никаких полномочий[114 - Morel J. La France au coeur du gеnocide des Tutsi. Paris, 2010. P. 252.], режим не отказался от своих попыток в этом направлении. У него просто не было иного выбора.

Согласие президента на новое перемирие с РПФ сделало его мишенью для критики со стороны радикалов: 9 марта КЗР выступило с заявлением о том, что это согласие является «актом государственной измены» и что Хабьяримана более не защищает национальные интересы. Еще больше возмутило экстремистов одобрение президентом плана политического урегулирования, предполагавшего интеграцию повстанцев в ряды ВСР. 27 марта в знак протеста КЗР покинула ряды Альянса за укрепление демократии[115 - Coalition for defence of republic withdraws from ruling alliance // BBC/ Africa. 30 March 1993.]. 31 марта Хабьяримана был вынужден заявить о своем отказе от поста председателя НРДДР[116 - President resigns from leadership of his party // BBC/Africa. 1 April 1993.]; 4 июля съезд партии избрал на этот пост дипломата и бывшего министра юстиции Матье Нгирумпаце[117 - MRND congress ends. New appointments made // BBC/Africa. 7 July 1993.]. Политическая база режима все более сужалась. Непрямые частичные коммунальные выборы в конце марта и в сентябре 1993 г. показали, что правящая партия сохранила поддержку только на севере страны: в префектурах Гисеньи и Рухенгери. На мартовских выборах бургомистров из 40 коммун, в которых проходило голосование, она завоевала только 15 мест, тогда как РДД – 18, СДП – 4, ЛП – 2, а КЗР – 1. НРДДР выиграла на севере и на востоке, в префектурах Гисеньи, Рухенгери, Бьюмба и Кибунго, тогда как РДД успешно выступила в центральной Руанде (префектура Гитарама), а ЛП и СДП – на юге страны (префектуры Бутаре и Гиконгоро). Ограничение зоны политического влияния НРДДР северным регионом подтвердили коммунальные выборы в сентябре (в демилитаризованной зоне), на которых она добилась успеха во всех 8 коммунах[118 - Le renouvellement partiel des conseils communaux de mars et septembre 1993.]. В том же году часть бургомистров покинула ряды правящей партии и присоединилась к оппозиции. Лозунг сплочения хуту против общего врага был единственным, который мог спасти стремительно терявший популярность режим и переформатировать сложившуюся к этому времени конфигурацию руандийской политики.

Эта конфигурация, начиная с весны, основывалась на четырех элементах: правящий режим и его партия (НРДДР), умеренная оппозиция (РДД, ЛП, СДП, ХДП), радикальная опозиция (КЗР) и повстанцы-тутси (РПФ). Стратегия Хабьяриманы заключалась в том, чтобы максимально радикализировать руандийскую политику на этнической основе: во-первых, способствовать росту радикальных настроений среди оппозиционеров-хуту и добиться раскола умеренных партий, во-вторых, радикализировав саму правящую партию, снова привлечь в ее ряды сторонников КЗР и тем самым сделать режим центром политического притяжения для всей общины хуту.

Выполнить эту задачу оказалось не так-то просто, прежде всего потому, что критический настрой умеренных хуту по отношению к президенту оставался достаточно высоким. Весной 1993 г. умеренный лагерь попытался консолидироваться в рамках созданного молодым амбициозным политиком Эмманюэлем Гапьиси, лидером центристского крыла РДД, движения «Форум мира и демократии». Целью его было объединение всех политических сил, оппозиционных и Хабьяримане, и РПФ. Главная опасность для режима была в том, что к этому движению присоединился ряд националистически настроенных диссидентов в оппозиционных партиях, которых он рассматривал как своих потенциальных союзников: один из них, Мбонампека, стал вице-председателем Форума. Однако это движение просуществовало недолго. В ночь с 18 на 19 мая 1993 г. Гапьиси был убит в Кигали у дверей своего дома, нападавшие выпустили в него целую обойму в упор. Убийство Гапьиси вызвало волну покушений как на его союзников (Мбонампеку), так и противников из правящего лагеря (Селестэна Хигиро, лидера КЗР, и министра обороны Джеймса Гасану, члена НРДДР), но самое главное – оно открыло новую страницу в истории Руанды: четырехполярная модель начала превращаться в биполярную.

Тем временем переговоры в Аруше продолжались. 9 июня при посредничестве президента Танзании Али Мвиньи было достигнуто соглашение о репатриации в Руанду беженцев тутси[119 - Agreement reached on repatriation of refugees at Arusha talks // BBB/Africa. 11 June 1993.], десять дней спустя – о принципах интеграции частей РПА в общую национальную армию[120 - RPF radio reports agreement at talks on participation of RPF in army // BBB/ Africa. 21 June 1993.]. Однако намеченное на 24 июня 1993 г. подписание окончательного варианта мирного плана было в самую последнюю минуту сорвано из-за отказа Хабьяриманы одобрить формулу раздела командных постов в армии поровну между ВСР и РПА[121 - Rwanda peace pact signature postponed indefinitely // AFP. 24 June 1993.]. Тогда Мвиньи предложил изменить соотношение на 60 % к 40 % в пользу ВСР – принцип, который Хабьяримана и правительство приняли 10 июля[122 - Rwandan government asks for UN troops before transitional government is set up // BBC/Africa. 10 July 1993.]; они также обратились к СБ ООН с просьбой направить в Руанду контингент миротворцев еще до создания переходных институтов[123 - Rwandan government asks…]. Но подписание соглашения, запланированное на 15 июля, вновь было отложено[124 - Signature to Rwandan peace accord postponed // AFP. 13 July 1993.].

6 июля 1993 г. истекал срок полномочий премьер-министра Нсенгийяремье. По коалиционному соглашению это пост был зарезервирован за РДД, и кандидатура главы правительства должна была получить одобрение участников национального съезда партии. Поскольку НРДДР, ЛП, СДП выступили против продления полномочий Нсенгийяремье, председатель РДД Твагирамунгу, сторонник сотрудничества с РПФ, предложил делегатам съезда кандидатуру Агаты Увилингийиманы, министра начального и среднего образования; консерваторы же во главе с Донатом Мурего и Фродуальдом Карамирой выдвинули Жана Камбанду, регионального политика из Бутаре. Их поддержала центристская фракция Нсенгийяремье, и в целом за Камбанду проголосовало большинство участников съезда. Однако 16 июля Твагирамунгу представил президенту кандидатуру Увилингийиманы, получившую одобрение других оппозиционных партий. Желая еще больше углубить раскол между сторонниками и противниками Твагирамунгу, Хабьяримана согласился назначить ее премьер-министром[125 - New prime minister appointed to oversee conclusion of Arusha talks // BBC/ Africa. 19 July 1993.]. 17 июля политбюро РДД приостановило членство в партии Твагирамунгу, Увилингийиманы, а также поддержавших ее министров Анастаса Гасаны и Жана-Мари Вьянне Мбонимпа[126 - Rwanda: Opposition party near collapse // Inter Press Service Global Information Network. 22 July 1993.]. Тем не менее Увилингийимана сформировала 18 июля 1993 г. второе коалиционное правительство без националистов-диссидентов из ЛП и РДД. 24 июля чрезвычайный съезд РДД исключил Твагирамунгу, Увилингийиману и трех министров (Гасана, Мбонимпа и Фостэн Рукогоза) из партии[127 - Rwandan party expels prime minister // Reuters News. 25 July 1993.]. РДД раскололась на умеренную и националистическую группировки.

Главной задачей второго коалиционного правительства стало заключение мирного соглашения с РПФ. В результате нового раунда переговоров в Кинихире (в демилитаризованной зоне) 19–25 июля все спорные вопросы были окончательно урегулированы, и 25 июля оно было формально одобрено и президентом, и

министрами[128 - Peace talks end in agreement. President says he will sign agreement personally // BBC/Africa. 28 July 1993.]. В конце июля страны – доноры Руанды, в том числе Франция, и Всемирный банк ультимативно потребовали от Хабьяриманы под угрозой прекращения финансовой помощи подписать соглашение до 9 августа[129 - Des Forges A. Op. cit. P. 124.]. В этой ситуации президент капитулировал. 4 августа в Аруше он парафировал выработанный проект документа вместе с председателем РПФ Алексисом Каньяренгве[130 - Rwandan peace accord signed in Arusha // BBC/Africa. 5 August 1993.].

По Арушскому соглашению планировалось создать до проведения свободных парламентских выборов «переходные институты»: на этот период Хабьяримана оставался президентом, но был должен отдать значительную долю исполнительной власти «переходному правительству на широкой основе» (ППШО)[131 - Prot-1. P. 2–7, 12–14.]; в частности, право назначения и прекращения полномочий префектов, супрефектов и бургомистров переходило к премьер-министру[132 - Prot-1. P. 9.], а ППШО поручалось провести чистку провинциальной администрации от некомпетентных кадров, виновников «социальных беспорядков» и противников «демократического процесса и национального примирения»[133 - Prot.-1. P. 23.]. В ППШО представительство НРДДР уменьшалось с девяти до пяти портфелей из двадцати одного, за РПФ резервировалось такое же число мест (один из министров от Фронта должен был одновременно являться вице-премьером); четырем оппозиционным партиям предполагалось отдать одиннадцать портфелей: четыре (вместе с постом премьер-министра[134 - На этот пост планировалось назначить лидера умеренной РДД Твагирамунгу (Accord de paix d'Arusha entre le Gouvernement de la Rеpublique Rwadaise et le Front Patriotique Rwandais. 4 ao?t 1993. P. 7).] и министра иностранных дел) – умеренной РДД, по три – ЛП и СДП, один – ХДП[135 - Prot-1. P. 28–29.]. В ходе переговоров РПФ потребовал передать ему один из двух ключевых силовых министерств: внутренних дел или обороны, находившихся в руках НРДДР. Представители правящей партии в Аруше склонялись к тому, чтобы оставить за собой Министерство внутренних дел, однако военные члены делегации во главе с Багосорой и Муберукой добились, чтобы НРДДР сохранила контроль над Министерством обороны. В переходном парламенте – Переходном национальном собрании (ПНС) – из 70 мест по 11 отводилось пяти основным политическим силам – НРДДР, РПФ, РДД, СДП и ЛП, а ХДП – 4 места; девять небольших партий получили по одному мандату каждая; посты председателя и вице-председателя ПНС резервировались за ЛП и СДП[136 - Prot-1. P. 31–32.].

Что касается силовых структур, то в соглашении предполагалось сформировать армию численностью 13 тыс. человек[137 - Prot.-2. P. 3.] и жандармерию численностью 6 тыс.[138 - Prot.-2. Р. 48.], исходя из соотношения 60 % военнослужащих из ВСР и 40 % из РПА. Командные же посты делились поровну; причем пост начальника ГША предназначался для офицера ВСР, а начальника ГШЖ – для представителя повстанцев[139 - Prot.-2. P. 41, 77–78.]. Принятая формула была выгодна для РПА, насчитывавшей около 20 тыс. военнослужащих, тогда как в составе правительственной армии было около 35 тыс. солдат.

Кроме того, была достигнута договоренность о репатриации беженцев и возвращении «внутренне перемещенных лиц» в места прежнего проживания[140 - Protocole d’accord entre le Gouvernement de la Rеpublique rwandaise et le Front patriotique rwandais sur le rapatriement des rеfugiеs rwandais et la rеinstallation des personnes dеplacеes, signе ? Arusha, le 9 juin 1993.].

Арушское соглашение вызвало сильную оппозицию в Руанде, прежде всего из-за принятого варианта реорганизации армии, который рассматривался и военными, и многими политиками как полная капитуляция властей перед РПФ. Этот вариант означал, что более ? ВСР грозит увольнение, однако не предусматривалось никаких программ профессиональной переподготовки и интеграции военных в гражданскую жизнь, что неизбежно вело к значительному увеличению числа безработных. В то же время тутси, составлявшим всего 15 % руандийцев, предоставлялась половина постов в армии. Даже умеренные хуту считали это несправедливым, не говоря уже о военных. Ряд высших армейских офицеров из окружения Багосоры, например, командир парашютного батальона Алоис Нтабакузе, даже заявлял, что предпочитают эмигрировать, чем жить вместе с инкотаньи[141 - ICTR/Bagosora. P. 54.].

Для радикалов хуту и правящей клики Арушское соглашение явилось безусловным доказательством невозможности достижения удовлетворяющего их политического решения «этнической проблемы». С точки зрения экстремистов, это соглашение не оставляло им иного выбора, кроме насильственного и конфронтационного. Для окружения президента его реализация подразумевала полную утрату власти. Однако Арушское соглашение было негативно воспринято и многими умеренными хуту, и оно таким образом способствовало дальнейшей радикализации этнического большинства. По утверждению Багосоры, «чрезвычайно невыгодные переговоры <в Аруше>, навязанные Руанде извне, предопределили изменение политического пейзажа в Руанде и раскол руандийского общества на две части»[142 - Aboganena J.-M. Op. cit. P. 19.].

В этих условиях давление западных кредиторов Руанды и оппозиционных политиков-хуту, имевшее целью добиться демократизации, только усугубляло ситуацию, обостряя у этнократической системы инстинкт самосохранения и усиливая позиции наиболее экстремистских групп в общине хуту. В 1991–1993 гг. постепенно активизировались силы, призывавшие к «окончательному решению» этнической проблемы[143 - По мнению Прюнье, идея такого решения возникла среди экстремистского крыла политической элиты в 1992 г., а соглашение в Аруше только увеличило число его сторонников и их влияние (Prunier G. Rwanda's Struggle…).]. Формировались организационные структуры, дающие возможность реализовать это «окончательное решение»: одни исполняли функцию организационных центров, другие – исполнителей[144 - Подробно см.: Кривушин И. В. Подготовка Руандийского геноцида 1994 го да: организационные центры и инструменты // Исторический журнал: научные исследования. 2012. № 4 (10). С. 88–98.]. Основными центрами, помимо КЗР, легальной политической партии радикально-националистического толка, стали два тайных общества «Аказу» и АМАСАСУ, тесно связанные с правящим режимом президента Хабьяриманы.

«Аказу» (двор, круг) представляло собой группу, объединявшую экстремистски настроенных военных и политических деятелей из ближайшего окружения президента, в том числе его ближайших родственников[145 - См.: Mfizi Ch. Le Rеseau Zеro (B), Fossoyeur de la Dеmocratie et de la Rеpublique au Rwanda (1975–1994): Rapport de consultation rеdigе ? la demande du Bureau du Procureur du Tribunal Pеnal International pour le Rwanda. Arusha, 2006.]. Центральной ее фигурой была первая леди страны, супруга Хабьяриманы Агата Канзига («мадам Агата»). Самыми влиятельными членами «Аказу» являлись Проте Зигираньиразо («господин Зед»), шурин президента, префект Рухенгери в 1974?1989 гг.; Эли Сагатва, шурин и личный секретарь президента; Серафэн Рвабукумба, шурин президента и крупный бизнесмен; Лоран Серубуга, бывший начальник ГША; Жозеф Нзирорера, бывший министр и национальный секретарь НДДРД[146 - Report of the International Commission of Investigation on Human Rights Violations in Rwanda since October 1, 1990: Final Report. London, 1993. P. 83. См. также: Mfizi Ch. Op. cit. P. 22, 76–79.]. «Аказу» контролировало не только армию (прежде всего через Серубугу), правящую партию и административный аппарат (в первую очередь с помощью Сагатвы), но и имело сильные позиции в финансово-экономической сфере (в

немалой степени благодаря Рвабукумбе): в Национальном банке Руанды, в Африканском континентальном банке, в Коммерческом банке Руанды, в Банке Кигали, в государственных предприятиях, занимавшихся экспортно-импортными операциями, производством и продажей кофе («Сантраль», «Рвандэз», «Агротек»)[147 - Mfizi Ch. Op. cit. P. 22; Des Forges A. Op. cit. P. 44.]. Они также финансировали деятельность наиболее влиятельных радикально-националистических СМИ.

Тайное общество АМАСАСУ[148 - Союз военных, возмущенных коварными действиями унаристов во все времена (Alliance des Militaires Agacеs par les Sеculaires Actes Sournois des Unaristes). Унаристы – члены Руандийского национального союза (UNAR), партии, выступавшей за восстановление в Руанде монархии тутси в эпоху Социальной революции 1959 г.] возникло в армии в начале 1992 г. Членами его стали офицеры-экстремисты, сторонники непримиримой борьбы с РПФ. Самыми влиятельными из них были Багосора, Серубуга, Нтабакузе, начальники отделов ГША и МО Грасьен Кабилиги и Атанас Гасаке, начальники отделов ГШЖ Теофиль Гакара и Поль Рваракабиже, префект Кигали Тарсис Рензахо, командующий ОС Гисеньи (с июня 1993 г.) Анатоль Нсенгийюмва; офицер, а с апреля 1994 г. командир батальона президентской гвардии Протэ Мпиранья, начальник полиции Кигали Эмманюэль Ньямухимба[149 - О составе АМАСАСУ см., в частности, показания младшего лейтенанта Жана де Дье Туйисенге на процессе Кабилиги: Transcript of the hearings of s/lt Jean de Dieu Tuyisenge. P. 5.]. Эти офицеры в большинстве своем были выходцами из северо-западных префектур и имели тесные связи с окружением президента. Целью АМАСАСУ, свидетельствовал бывший майор военно-инженерной роты Бернар Ндайисаба, было «…энергично бороться против Арушских соглашений. В него входило большинство командиров батальонов и соединений из лагеря Каномбе… Эти люди не стеснялись публично называть президента Хабьяриману “предателем” только за то, что он подписал это соглашение. Они обвиняли его в том, что он продал страну РПФ. Эта группа организовывала утечку такого рода информации в газету “Kondiga”, чтобы распространять ее среди населения. Они разбрасывали листовки на улицах и особенно в военных лагерях, чтобы настроить военных против Хабьяриманы. Они писали в них имена офицеров, подозреваемых в сотрудничестве с РПФ.

АМАСАСУ даже организовал покушение на премьер-министра Дисмаса Нсенгийяремье, которого он обвинял в поддержке РПФ, как раз после подписания протокола о слиянии двух армий. Майор Нтабакузе отправил солдат с поручением убить премьер-министра Нсенгийяремье, но это дело не было доведено до конца из-за вмешательства генерала Нсабиманы… <…> Эти люди могли, не колеблясь, устранить Хабьяриману, чтобы сорвать выполнение Арушских соглашений. Багосора открыто говорил, что Хабьяримана больше неспособен править и что нужно найти иное решение»[150 - Mutsinzi report. P. 111–112.].

Что касается исполнителей, то на эту роль предназначались полувоенная милиция партий президентского лагеря, «эскадроны смерти» и силы гражданской самообороны (ГС). В декабре 1991 г. НРДДР приступило к созданию милиции интерахамве с отделениями в центре и на местах[151 - ICTR/Bagosora. P. 110.]; она имела вертикальную структуру, во главе которой находился национальный комитет из пяти человек во главе с Робером Кажугой[152 - Comitе national provisoire des Interahamwe.]. Главным источником пополнения для интерахамве являлась безработная молодежь столицы и ее окрестностей, среди которых было немало беженцев[153 - ICTR/Bagosora. P. 110.]. Первый взнос в кассу организации сделал сам президент Хабьяримана, выделивший на покупку униформы и транспортных средств 500 тыс. руандийских франков[154 - Ibid.]. В 1992 г. свою милицию импузамугамби, хотя и значительно уступавшую интерахамве по численности, создала также КЗР. Интерахамве и импузамугамби были вооружены, проходили военную подготовку и рассматривались как вспомогательная сила руандийской армии. Военные и гражданские власти по всей стране контролировали обучение милиционеров, в том числе в военных лагерях, и обеспечивали их оружием[155 - Ibid.]. Интерахамве и импузамугамби тесно сотрудничали: они вместе участвовали в акциях против тутси и оппозиционных политических деятелей, правозащитников и журналистов.

«Эскадроны смерти» действовали в Руанде с 1991 г.[156 - Umurava. № 10. August 1992. См.: Prunier G. The Rwanda Crisis… P. 168.] Руководила ими группа, именовавшая себя «драконы» («абакози»)[157 - ICTR/Bagosora. P. 129.], которые, по всей видимости, были членами «Аказу», но возможно также, что «эскадроны» представляли собой одно из подразделений АМАСАСУ, поскольку главными «рулевыми» этой сети, которая насчитывала более 76 членов, являлись радикально настроенные офицеры – Багосора, Кабилиги, Нтабакузе, Нсенгийюмва, Серубуга, Сагатва, Рвагафилита, командующий президентской гвардией Леонард Нкундийе и др[158 - О составе руководящей группы см.: Reyntjens F. Donnеes sur les escadrons de la mort au Rwanda. Antwerp, 9 October 1992.; ICTR/Bagosora. P. 154 n. 715.]. По данным, полученным руководством Миссии ООН в Руанде в начале 1994 г., именно Багосора был ее «сердцем»[159 - ICTR/Bagosora. P. 149.]. Задача таких «эскадронов» заключалась в том, чтобы ликвидировать наиболее опасных противников этнократического режима, создать атмосферу страха на всех уровнях руандийского общества, углубить противоречия между оппозиционными группировками, сорвать и дискредитировать процесс демократизации.

В отличие от АМАСАСУ, «эскадроны смерти» представляли собой небольшие группы хорошо обученных людей, которые должны были исполнять приказы «драконов»[160 - Ibid. P. 148.]. Они существовали не только в столице, но и в других городах страны. По некоторым данным, рядовой состав «эскадронов» рекрутировался, по крайней мере частично, из солдат парашютного батальона и членов президентской гвардии; в них также входили отдельные интерахамве[161 - Ibid. P. 155.]. Одной из форм деятельности «эскадронов» стали похищения и пытки противников режима. Оппозиционно настроенного журналиста и музыканта Бонифаса Нтавуйирушинтеге били молотком по коленям и плетью по ступням ног так, что с них сошла кожа[162 - Ibid. P. 148.]. Одну журналистку в присутствии Багосоры пытали током, чтобы вырвать у нее обещание не писать статей с критикой режима[163 - Ibid. P. 148 n. 687.]. Политиков умеренного толка убивали чаще всего в результате террористических актов, используя яд или инсценируя грабеж со стрельбой. Но самый главный вклад «эскадронов смерти» в подготовку геноцида 1994 г. заключался в разжигании этнической ненависти к тутси и провоцировании кровавых вспышек этнического насилия. Именно «эскадроны», действовавшие по указаниям «драконов», организовали нападения на тутси в Мурамби в конце 1991 г., в Бугесере в марте 1992 г., в Кибуйе в августе 1992 г. и «микрогеноцид» багогве в январе – феврале 1991 г.[164 - Ibid. P. 147.]

В феврале 1993 г. Багосора предпринял первую попытку создания сил ГС из женатых мужчин, «которым есть, что защищать», а также заслуживших доверие людей из числа беженцев. Они должны были получать военную подготовку по месту жительства/пребывания, а в качестве инструкторов планировалось использовать или коммунальных полицейских, или отставных военных. В каждой коммуне предполагалось создать отряд из шестидесяти ополченцев. Треть личного состава сил ГС следовало вооружить ручными гранатами, винтовками и автоматами Калашникова, остальных (ввиду

нехватки огнестрельного оружия) – копьями, луками, стрелами и мачете. Однако министр обороны Гасана воспротивился этому замыслу. Но накануне заключения Арушского соглашения экстремисты активизировались и вынудили Гасану 20 июля 1993 г. уйти в отставку[165 - La dеmission et la fuite ? l'еtranger de James Gasana, ministre de la Dеfense, le 20 juillet 1993.], что позволило членам АМАСАСУ в конце 1993 – начале 1994 г. развернуть деятельность по созданию ГС[166 - ICTR/Bagosora. P. 112.]. К весне 1994 г. она распространилась на префектуры Кигали, Сельское Кигали, Бьюмба, Рухенгери и Гисеньи[167 - Organisation de l’auto-dеfense civile // La structuration de l’autodеfense civile ? Kigali ? la fin mars 1994. P. 10–11.], которые рассматривались как наименее защищенные от нападений РПФ и происков его агентов. Главными задачами сил ГС были: 1) обеспечивать безопасность населения; 2) вдохновлять его на защиту страны от нападений отрядов РПФ; 3) охранять государственную инфраструктуру и собственность; 4) получать информацию о действиях и присутствии врага в каждом населенном пункте; 5) доносить об агентах и сообщниках врага; 6) нейтрализовывать любую вражескую акцию до вмешательства вооруженных сил; 7) исполнять функцию «антенн» для армии и национальной жандармерии[168 - Ibid. P. 5.]. ГС имела вертикальную иерархическую структуру, которая пронизывала все территориально-административные уровни от национального до секторального; руководил ею Национальный координационный комитет во главе с министром внутренних дел; в него также входили министр обороны и начальник ГША[169 - Ibid. P. 6, 12–13.]; фактическим ее главой был Багосора. Основным источником формирования сил ГС были «молодые люди из политических партий с республиканскими убеждениями» и добровольцы; их подготовкой занимались жандармы, коммунальные полицейские и резервисты[170 - Ibid. P. 10.]. Члены ГС рассматривали себя как теневую армию, создаваемую ввиду «разоружения» официальной армии в результате Арушского соглашения. Система ГС позволяла АМАСАСУ и «Аказу» координировать деятельность интерахамве и импузамугамби и осуществлять массовую военно-политическую мобилизацию гражданского населения[171 - ICTR/Bagosora. P. 116?117.]. Основным их оружием были мачете, которые в больших количествах закупались за границей. С января 1993 по март 1994 г. в Руанду под непосредственным патронатом «Аказу» (особую роль в этом играл родственник президента Фелисьен Кабуга) была импортирована приблизительно 581 тыс. мачете – количество, достаточное для вооружения одной трети взрослых мужчин хуту[172 - Des Forges A. Op. cit. P. 127.]. Тот факт, что силы самообороны имели преимущественно традиционные виды оружия, возможно, указывал не только на нехватку огнестрельного оружия, но и на то, что главной их мишенью считались гражданские противники внутри страны, а не боевые подразделения РПФ[173 - ICTR/Bagosora. P. 117?118.].

Таким образом, к весне 1994 г. в Руанде уже был создан разветвленный механизм с целью массовой мобилизации хуту, который мог быть использован для физической ликвидации нелояльных политических групп (полицида) и для геноцида тутси. Одновременно разворачивалась идеологическая подготовка геноцида. Были созданы новые СМИ, нацеленные на разжигание этнической ненависти[174 - Подробно см.: Кривушин И. В. СМИ как инструмент подготовки геноцида (на примере Руанды) // Исторический журнал: научные исследования. 2012. № 2 (6). С. 65–74.]. Еще в мае 1990 г. появился радикальный журнал «Kangura». Его создателем и главным редактором стал один из основателей КЗР Хасан Нгезе. В финансировании «Kangura» принимали участие военная разведка, а также ряд деятелей правящей партии – лидер интерахамве Кажуга и генеральный секретарь НРДДР Нзирорера. Журнал имел тесные связи и с «Аказу» (через Нзирореру и Рвабукумбу), и с АМАСАСУ (через Багосору). 8 апреля 1993 г. по инициативе Фердинанда Нахиманы, бывшего директора Руандийского информационного агентства, была основана радиостанция «Свободное телерадио “Миль колин”[175 - Миль колин (Тысяча холмов) – традиционное название Руанды.]» (СТМК), которая начала вещание в июле того же года. Среди 50 основателей станции было 39 членов НРДДР и 2 члена КЗР. Руководящий комитет из шести членов возглавил Фелисьен Кабуга. Главным редактором в июле 1993 г. был назначен Гаспар Гахиги. Самыми крупными акционерами СТМК являлись президент Хабьяримана, Кабуга, Нзирорера и Багосора. Роль главных идеологов выполняли Нахимана и Жан-Боско Бараягвиза.

Главная задача, которую выполняли «Kangura» и СТМК – демонизация образа тутси. В декабре 1990 г. «Kangura» опубликовала «Десять заповедей хуту»[176 - Кривушин И. В. СМИ как инструмент… С. 66–67.] – своеобразный «Символ веры» экстремистов хуту, носивший открыто расистский характер. Одним из его мотивов стала идея о недопустимости расового смешения хуту и тутси и любых иных отношений с тутси. «Ключевые посты – политические, административные, экономические, военные и в органах безопасности, – говорилось там, – должны доверяться бахуту»[177 - Там же. С. 66.]. «Вооруженные силы Руанды должны состоять исключительно из хуту»[178 - Там же.]. Начиная с февраля 1991 г. на титульном листе «Kangura» фигурировало заглавие: «Голос, который будит и защищает народ-большинство» (people majoritaire); сам Нгезе называл свою газету «Голос хуту».

«Kangura» внушала читателям мысль, что тутси готовят геноцид хуту, причем такого масштаба, чтобы «не осталось выживших». «Kangura» уверяла, что тутси – истинные правители Руанды: «…50 % правительственных чиновников – тутси. В частных компаниях и корпорациях они составляют 70 %, в международных организациях и посольствах их более 90 %, причем на самых важных постах, тогда как их число не превышает 10 % всего населения»[179 - Ndekezi B.Uwabaza generali impamvu asumbakaza Abatutsi // Kangura. No. 25. Novembre 1991. P. 3.]. Журналисты СТМК в духе нацистской антиеврейской пропаганды также постоянно говорили о несправедливом распределении богатства и экономических привилегий в пользу тутси и в ущерб хуту. 25 октября 1993 г. Ноэль Хитимана сообщил в эфире: «Сегодня утром мне позвонили, кстати, это была женщина. Она просила меня не говорить по нашему радио СТМК, что тутси владеют 70 % такси в этой стране… Я ответил ей, что никто не может помешать тому, чтобы эти данные стали известны». 17 декабря 1993 г. Кантано Хабимана восклицал: «Хотя они [тутси] говорят, что с ними обращаются несправедливо, именно они богаты. Некоторые люди видели список клиентов Сберегательного банка, и они утверждают, что большинство из них как раз тутси или даже женщины тутси»[180 - French/RTLM 314. 1993–12–17. P. 14.].

В месяцы, непосредственно предшествовавшие геноциду, «Kangura» стала активно муссировать идею о том, что новое нападение РПФ неизбежно спровоцирует резню невинных тутси внутри страны, ответственность за которую ляжет на инкотаньи. «Если инкотаньи начнут убивать нас, – писал Нгезе, – истребление станет взаимным»[181 - Kangura. No. 55. Janvier 1994.]. Благодаря своему экстремистскому и сенсационному характеру сообщения «Kangura», по выражению одного очевидца, «распространялись, подобно огню»[182 - ICTR/Nahimana. P. 76.]. Столичный прокурор Франсуа-Ксавье Нсанзувера даже назвал ее «колоколом смерти»[183 - Ibid. Р. 77.].

Те же мотивы доминировали в передачах СТМК. Его сотрудники активно развивали тему о намерении тутси вернуть власть, утраченную в 1959 г. – 16 % содержания всех передач[184 - Yanagizawa-Drott D. Propaganda and Conflict: Theory and Evidence from the Rwandan Genocide. 6 December

2010. P. 7.]. В эфире периодически звучала печально знаменитая песня популярного эстрадного певца Симона Бикинди «Я ненавижу хуту», ставшую «гимном массовых убийств»: в ней о хуту, сотрудничавших с РПФ, говорилось как о «хуту, которых купили, чтобы убивать». СТМК проповедовало необходимость организации самообороны большинства (хуту) и предупреждала РПФ, что в случае возобновления им военных действий пострадают мирные тутси.

Кристаллизации образа тутси как исконных врагов хуту способствовали, однако, не только пропагандистские усилия правящей элиты – они падали на благоприятную социально-психологическую почву, канализируя глубокое социально-экономическое недовольство рядовых хуту против мнимых «виновников» их бедствий. Следовательно, в нарастании конфликта «этносов» свою роль сыграли и потребность правящего режима в политическом выживании, и потребность основной массы населения в физическом выживании.

Демонизация тутси в общественном сознании хуту сочеталась с демонизацией их «сообщников» (ibyitso), в роли которых выступали хуту – сторонники оппозиции. И «Kangura», и СТМК периодически публиковали списки «инкотаньи и их пособников», фактически призывая население самостоятельно «разобраться» с «врагами нации». Особые усилия экстремистские СМИ направляли на дискредитацию лидеров умеренной оппозиции, в том числе Твагирамунгу, Увилингийиманы и Ндасингвы. Именно в этот период генетическая связь между авторитаризмом и этнократией проявилась наиболее отчетливо. По сути дела, «этнический критерий» утратил монополию при определении понятия «враг», давая место другим критериям – политическому и отчасти социально-экономическому. В образе врага соединялись и «этнический» враг всей общины хуту – тутси, и политический враг правящей элиты – оппозиция, и социальный враг фрустрированных групп – имущие. Расширение образа врага, наличие в нем разных, порой противоположных характеристик, безусловно, способствовали дерационализации насилия и выходу его из-под контроля и за рамки «социально приемлемой» модели. Однако до определенного момента потенциальная возможность этнического взрыва сдерживалась рядом социально-политических «предохранителей», и прежде всего самой природой этнократии: полная ликвидация подавляемого этноса, этноса-врага, наличие которого позволяет постоянно поддерживать самоидентификацию господствующего этноса, была чревата разрушением этнократического порядка, ибо уничтожалась сама основа (и политическая, и идеологическая) его существования.

Тем не менее уже в конце 1990 – конце 1993 гг. страну захлестнула волна пока еще локальных погромов и убийств, направленных против тутси, самые крупные из которых можно назвать «микрогеноцидами» (17, по подсчетам Дефорж[185 - Des Forges A. Op. cit. P. 87.]); число их жертв превысило 2 тыс. человек[186 - Rapport de la commission international… P. 49.]. Наиболее массовыми стали резня тутси в коммуне Кибилира (Гисеньи) в середине октября 1990 г. и в регионе Бугесера в марте 1992 г., а также багогве (одна из подгрупп тутси) в нескольких коммунах префектур Гисеньи и Рухенгери в конце января – середине марта 1991 г.[187 - Подробно см.: Ibid. P. 18–48.] Эти «микрогеноциды», однако, были ограничены районами, где были сильны позиции НРДДР, велика доля тутси и высока плотность населения[188 - См.: Verwimp Ph. The 1990–1992 Massacres in Rwanda: A Case of Spatial and Social Engineering? (Households in Conflict Network Working Paper. No. 94). February 2011. P. 27.]; 14 из них произошли в Рухенгери и Гисеньи[189 - Des Forges A. Op. cit. P. 87.]. Как правило, «микрогеноциды» осуществлялись по одной и той же модели: распространяется слух, что тутси убили или намереваются убить хуту; появляются «идеологи», подстрекающие местных хуту к резне тутси; экстремистски настроенные представители власти организовывают «митинги ненависти»; молодежь и интерахамве отправляются грабить и убивать тутси, не щадя ни женщин, ни стариков, ни маленьких детей. Убийства совершались как форма «умуганды» – обязательного коммунального труда, который был институционализирован в 1975 г. Хабьяриманой, что позволяло местным властям проводить оперативную мобилизацию крестьянского населения[190 - Verwimp Ph . The 1990–1992 Massacres… P. 30.]. Обычно нападения на тутси были согласованы с центральной властью, с окружением президента[191 - Ibid. P. 26.]. «Военные руководители, – считает Дэвид Ньюбери, – вынесли два урока из этого опыта: что такие акции осуществимы и что они не вызывают серьезной реакции со стороны зарубежных государств»[192 - Newbury D. Understanding Genocide // African Studies review. 1998. Vol. 41. No. 1. P. 79.].

В соседней Бурунди, где в июне 1993 г. на свободных многопартийных выборах впервые в истории страны президентом был избран умеренный политик хуту Мельхиор Ндадайе, в октябре того же года процесс демократизации был прерван: группа офицеров тутси убила президента хуту. Это убийство спровоцировало массовые нападения местных хуту на тутси и ответные репрессии против хуту со стороны бурундийской армии. Итогом стала гибель 150–200 тыс. человек и эмиграция около 700 тыс.; 400 тыс. хуту бежали в Южную Руанду.

Бурундийская трагедия 1993 г. оказалась для Руанды тем ключевым событием, которое сделало этнополитический раскол руандийского общества неизбежным. Она стала неожиданным подарком для экстремистских кругов. Крах мирного процесса в Бурунди стал для них последним доказательством невозможности мирного выхода из гражданской войны на основе компромиссного политического соглашения между хуту и тутси: тутси нельзя доверять, ибо их единственной целью является получение безграничной власти. Поэтому хуту остается только одно – объединиться, забыв все межпартийные разногласия, и действовать, пока не стало поздно.

Идеи эти интенсивно пропагандировались «патриотическими» СМИ и оказывали все большее воздействие на руандийское общество и на умеренную оппозицию. Президентский лагерь умело использовал усиливавшиеся фобии среди «этнического большинства», чтобы объединить его вокруг президента, ослабить и расколоть оппозиционные партии. 25 октября, два дня спустя после гибели Ндадайе, один из лидеров националистической РДД Карамира на митинге на столичном стадионе Ньямирамбо, где присутствовали представители НРДДР, КЗР, РДД и даже ЛП, призвал к созданию единого политического движения хуту – Хуту-Пава[193 - От англ. power – власть.] (Власть хуту): «…мы должны прежде всего понять, – заявил он, – что нам необходимо объединиться, ибо у нас есть проблемы, большое число которых рождено нашими собственными ошибками. <…> Вы будете драться с тем тутси, которого встретите на улице, как будто он совершил преступление, и вы сразу забудете болезнь, которая нас грызет, нас – хуту. Перестаньте развлекаться уничтожением имущества ваших соседей, терроризируя друг друга, ибо, делая это, вы рискуете открыть им брешь. <…> Враг прежде всего среди нас. Мы не собираемся обманывать себя, что события в Бурунди затрагивают только Бурунди и пощадят Руанду… когда враг уже внутри наших стен. Да, враг среди нас! Действительно, враг просочился в наши ряды. <…> Не допустим раскола хуту, где бы они ни находились. Не позволим ослабить себя расколом в момент нападения. Не допустим проникновения предателей, которые украдут у нас власть». И он закончил призывом: «Хуту-Пава!»[194 - French/RTLM 198. 1993–10–26. Р.

1–6.]

Присутствие на митинге членов оппозиционных партий и их выступления свидетельствовали о новой политической реальности, в которой этническая солидарность превосходила партийную принадлежность. Через несколько недель после митинга произошел раскол в ЛП по вопросу об отношении к РПФ, как это случилось раньше и в РДД. Националистическая часть партии объединилась вокруг ее председателя и министра торговли, промышленности и ремесел Жюстена Мугензи, умеренная – вокруг первого вице-председателя партии и министра труда и социальных дел Ндасингвы. Мугензи при поддержке Мбонампеки и министра юстиции Аньесы Нтамабьялиро попытался превратить ЛП в партию одних хуту и даже объединить ЛП с НРДДР[195 - Kameya A. Alerte aux Dеmocrates en gеnеral et aux “Liberaux” en particulier // Le Partisan. No. 19–20. 15 novembre 1993. P. 14.]. Сторонники Ндасингвы 13 ноября провели съезд в отеле «Меридьен» и избрали новое руководство во главе с Шарлем Каирангой[196 - Ngilinshuti D. Les partis se disloquent // Imvaho. No. 1026. 22–28 novembre 1993. P. 6.]. Приверженцы Мугензи сделали то же самое 11–12 декабря.

Таким образом, политическая картина на первый взгляд еще более усложнилась, поскольку на сцене появились две новые группировки, получившие название РДД-Пава (Карамира) и ЛП-Пава (Мугензи), но на самом деле она, наоборот, упростилась, поскольку обе группировки вступили с НРДДР в коалицию Хуту-Пава, смысл создания которой четко сформулировал Багосора: на митинге НРДДР 27 октября на стадионе Умуганда в префектуре Гисеньи он решительно отверг Арушское соглашение и заявил, что власть никогда не будет разделена с инкотаньи, которые хотят поработить хуту[197 - ICTR/Bagosora. P. 60.]. В результате политическая жизнь Руанды стала центрироваться вокруг двух противостоящих этнических полюсов. Размежевание внутри политического лагеря хуту становится четким, как никогда раньше: какие-либо промежуточные оттенки исчезают, конфликт между «патриотами» и «пособниками врага» (любая оппозиция) максимально кристаллизуется[198 - См.: Des Forges A. Op. cit. P. 111–116.]. Хуту, выступавшие против сплоченности всех хуту, рассматривались как враги. Любой, кто собирался сотрудничать с тутси в переходном правительстве, считался марионеткой тутси.

Биполярность политического противостояния делала перспективу насильственной развязки борьбы за власть все более и более реальной. В этой ситуации единственным способом спасти мирный процесс и обеспечить выполнение Арушского соглашения могло стать внешнее вмешательство. Однако ни Бельгия, несшая как бывшая метрополия «историческую ответственность» за судьбу Руанды, ни Франция, покровительствовавшая режиму Хабьяриманы и спасшая его в октябре 1990 г. и в феврале 1993 г., не были готовы отправить в страну значительные силы, чтобы и гарантировать сохранение власти за правящей верхушкой, и эффективно контролировать реализацию основными политическими факторами формулы ее раздела, принятой в Аруше. Они предпочли предоставить решение этой задачи ООН. 5 октября СБ принял Резолюцию № 872, санкционировавшую создание на шестимесячный срок Миссии ООН по оказанию помощи Руанде (МООНПР)[199 - Резолюция 872 (1993), принятая Советом Безопасноcти на его 3288-м заседании 5 октября 1993 года. С. 2–3.]. Ее главой стал Жак-Роже Бо-Бо, бывший министр иностранных дел Камеруна, а командующим миротворческим корпусом – канадский генерал Ромео Даллэр. Численность МООНПР была определена в 2548 человек (2217 военнослужащих и 331 военный наблюдатель). Переброска воинских контингентов в Руанду растянулось на пять месяцев: только к концу марта 1994 г. численность корпуса приблизилась к установленной Резолюцией № 852 (2434 солдата); основную часть военнослужащих поставили Бангладеш (833 человека: пехотный батальон и инженерная рота), Гана (815 человек: пехотный батальон), Бельгия (418 человек: пехотный батальон) и Тунис (60 человек: тыловая рота). Однако мандат МООНПР был весьма ограниченным, поскольку основывался на Главе VI, а не на Главе VII Устава ООН, позволявшей «голубым каскам» применять силу для сохранения мира, – они имели право использовать оружие только в целях самозащиты. В задачи Миссии входило «способствовать обеспечению безопасности в городе Кигали», «осуществлять контроль за соглашением о прекращении огня», за «процессом репатриации руандийских беженцев и размещением перемещенных лиц», следить за выполнением Арушского соглашения и демилитаризацией.

В конце декабря 1993 г. в Кигали для участия в формировании переходных институтов прибыла группа лидеров РПФ с вооруженной охраной (600 солдат); они разместились в здании парламента в квартале Кимихурура. К этому времени в столице уже находилось почти 1300 миротворцев – гарантов безопасности политического процесса. Казалось, был сделан важный шаг на пути создания ППШО. Однако президент и его окружение, добившись раскола основных оппозиционных партий – РДД и ЛП, начали политические маневры, чтобы обеспечить сторонникам Хуту-Пава большинство в переходных институтах: для это было необходимо, во-первых, заменить представительство в них умеренных РДД и ЛП на РДД-Пава и ЛП-Пава, а во-вторых, расширить состав ПНС за счет КЗР.

В преддверии назначенной на 5 января 1994 г. церемонии создания переходных институтов директор кабинета президента Энош Рухигира от имени Хабьяриманы 3 января обжаловал в Конституционном суде решение премьер-министра Агаты Увилингийиманы о включении в список кандидатов в депутаты ПНС представителей умеренной ЛП, потребовав заменить их членами ЛП-Пава, однако суд отверг это требование, и 4 января председатель суда Жозеф Каваруганда представил премьер-министру «окончательный и финальный» список: в нем от ЛП фигурировали лишь сторонники Ндасингвы, а представительство РДД было разделено почти поровну между умеренной РДД (шесть мандатов) и РДД-Пава (пять мандатов); на должность председателя и вице-председателя рекомендовались тутси Венанси Кабагени (умеренная ЛП) и хуту Фелисьен Нганго (СДП)[200 - Liste «dеfinitive et officielle» des dеputеs de l'Assemblеe nationale de transition dеsignеs dans le cadre de la mise en place des institutions et devant thеoriquement ?tre installеe le 5 janvier 1994 // Report/5.01.1994. P. 2–4.]. Такой вариант совершенно не устраивал политиков из лагеря Хуту-Пава, поскольку в этом случае они не имели в ПНС даже блокирующего меньшинства, чтобы ветировать решение об импичменте президента. Поэтому Хабьяримана торпедировал процесс создания ППШО и ПНС.

«5 января 1994 г., – вспоминает Джеймс Гасана, – все было готово для присяги президента республики… членов Переходного национального собрания, премьер-министра и членов Переходного правительства… Церемонию открыл Жозеф Каваруганда, председатель Конституционного суда. Президент республики дал клятву и поставил подпись. После своей клятвы, вопреки всякому ожиданию, президент республики взял слово и объявил присутствовавшим, что утренняя церемония заканчивается и пригласил собраться в 15:00 для присяги членов Переходного национального собрания. Заседание было закрыто. Он не сказал ничего о присяге премьер-министра и членов правительства. Маневр Хабьяриманы состоял в том, чтобы создать Переходное национальное собрание, а создание правительства перенести на более поздний срок. Это позволяло ему председательствовать на первом заседании Собрания и избрать в его президиум верных ему людей»[201 -

Цит. по: Gasana J. Rwanda: du parti-еtat ? l'еtat-garnison. Paris, 2003. P. 239.]. Опасаясь демарша со стороны кандидатов в депутаты от умеренной ЛП, Хабьяримана приказал президентской гвардии не допускать их в здание парламента; когда они попытались попасть туда, то были избиты интерахамве. В ответ РПФ и оппозиционные партии бойкотировали дневное заседание; на него явились только кандидаты в депутаты от НРДДР, РДД-Пава и мелких партий. Сославшись на отсутствие кворума, Хабьяримана отменил церемонию присяги членов ПНС[202 - Ibid. P. 239–240; Tеmoin protеgе, ex-dirigeant Interahamwe, audition, TPIR // Report/5. 01.1994. P. 21.].

Акция президента привела к конституционному кризису. В тот же день Агата Увилингийимана решительно осудила Хабьяриману и заявила, что, поскольку с присягой президента начался переходный период, прежнее правительство слагает с себя полномочия – позиция, которую 6 января отверг Рухигира[203 - Lettre du directeur de cabinet du prеsident Habyarimana, Enoch Ruhigira, au Premier ministre, Agathe Uwilingiyimana. 6 janvier 1994 // Report/5.01.1994. P. 5–8.], а 14 января и большинство министров (девять от НРДДР, Нтамабьялиро и Мугензи от ЛП-Пава и Рухумулиза от ХДП)[204 - Lettre des ministres du MRND et des ministres proches de la mouvance prеsidentielle ? Agathe Uwilingiyimana. 14 janvier 1994 // Report/5.01.1994. P. 9.]. В свою очередь, оппозиционные партии 8 января поддержали премьер-министра. 16 января в обращении к народу Увилингийимана подтвердила, что кабинет министров перестает функционировать[205 - Communiquе de presse du Premier ministre, Agathe Uwilingiyimana. 16 janvier 1994 // Report/5.01.1994. P. 10–13.]. Она отказалась созывать его заседания, и деятельность правительства была парализована.

Политическая ситуация накалилась до предела. В январе – феврале имели место покушения на ряд видных руандийских политиков – Нсенгьяремье, Мбонампеку, Мугензи и саму Увилингийиману. В ночь с 21 на 22 февраля у ворот своего дома в Кигали был убит исполнительный секретарь СДП Фелисьен Гатабази, а 23 февраля группа сторонников СДП в отместку расправилась с лидером КЗР Мартеном Бучьяной, когда тот ехал из Кигали в Чьянгугу. Убийство Гатабази привело к расколу последней сохранявшей единство партии умеренной оппозиции. Его сторонники, среди которых 5 из 11 кандидатов в депутаты, образовали партию СДП-Пава; другие, в том числе 6 кандидатов в депутаты, остались в составе умеренной СДП.

Руководство МООНПР и Танзания попытались вмешаться в ситуацию в качестве посредников. По инициативе Бо-Бо в феврале – марте 1994 г. состоялись переговоры руандийских политических партий и РПФ. 25 и 27 февраля они достигли компромисса по вопросу о представительство ЛП в ПНС по формуле 5+6 (5 мандатов для ЛП-Хуту и 6 для умеренной ЛП), но не смогли договориться о разделении министерских постов: каждая фракция требовала предоставления ей двух из трех зарезервированных для ЛП портфелей, в том числе самого важного – министра юстиции. 19 марта Увилингийимана обнародовала «окончательный» список кандидатов в члены ПНС и ППШО, включив в число депутатов пять представителей ЛП-Пава; однако состав правительства был определен на основе предложений умеренной ЛП, причем Министерство юстиции предназначалось тутси Алоису Нийойите; ЛП-Пава получала лишь портфель министра торговли и промышленности (Мугензи)[206 - C/c Booh-Booh to Annan/Goulding/Kittani. 19 March 1994.]. 21 марта Хабьяримана высказался против назначения министром юстиции тутси из умеренной ЛП и потребовал от премьер-министра провести дополнительные переговоры с ЛП-Пава, а также выделить по одному депутатскому месту КЗР, которая наконец признала Арушское соглашение, и небольшой Исламской демократической партии. Но РПФ и умеренные партии отвергли эти требования.

Ситуация снова зашла в тупик, и окружение Хабьяриманы решило разрешить ее с помощью насилия. По свидетельству Жана Бирары, управляющего Национальным банком Руанды, убийства «…должны были начаться в полночь 23 марта и продолжаться до 6:00 27 марта; приказ не был отдан президентом, который принимал зарубежные делегации до половины второго ночи (24.03.1994). Все было отложено»[207 - Mutsinzi report. P. 34.]. По словам Бирары, главную роль в переносе срока резни сыграл начальник ГША Нсабимана, противник крайних мер[208 - Ibid.].

Назначенная на 25 марта присяга министров и депутатов вновь не состоялась[209 - C/c Booh-Booh to Annan/Goulding/Kittani. 25 mars 1994.], а проведенные вечером того же дня пятичасовые переговоры между РПФ и КЗР не принесли успеха, хотя КЗР и согласилась подписать «кодекс политической этики». В то же время все остальные партии выступили за выделение КЗР одного депутатского места, а 28 марта к ним присоединились Бо-Бо и представители дипломатического корпуса[210 - Lettre de transmission de la Dеclaration des reprеsentants de la communautе internationale par le reprеsentant du secrеtaire gеnеral des Nations unies au prеsident de la Rеpublique. 28 mars 1994 // L'isolement du FPR par rapport ? tous les reprеsent ant s de la communautе i nternat iona le et la f in du processu s de nеgociat ion des accords de paix. P. 5.], поскольку за уступку в вопросе о КЗР Хабьяримана пообещал снять все остальные свои условия для создания переходных институтов[211 - Booh-Booh J.-R. Le patron de Dallaire parle. Paris, 2005. P. 114; Nshimiyimana V. Prеlude du gеnocide rwandais. Enqu?te sur les circonstances politiques et militaires du meurtre du prеsident Habyarimana. Bruxelles, 1995. P. 49–51.]. Однако 5 апреля РПФ в письме к Генеральному секретарю ООН Бутросу-Гали заявил о невозможности включения КЗР в эти институты, поскольку она ответственна за этнические чистки и расистскую пропаганду. Фронт также потребовал отставки Бо-Бо, обвинив его в поддержке президентского лагеря, и фактически вышел из переговорного процесса[212 - Le dеsaveu et la demande de retrait du reprеsentant spеcial du secrеtaire gеnеral des Nations unies par le FPR appuyе par le commandant de la Miniar (lettre du prеsident du FPR au secrеtaire gеnеral des Nations unies du 5 avril 1994) // L'isolement du FPR… P. 15–20.].

Казалось, что Хабьяримана добился немалого внешнеполитического успеха. В результате своих политических манипуляций он сумел расколоть умеренную оппозицию, обеспечить президентскому лагерю блокирующее меньшинство в ПНС и политически изолировать РПФ. Перспектива импичмента уже больше не грозила президенту, и учреждение переходных институтов уже не означало для него утрату реальной власти. С другой стороны, президент подвергался постоянному внешнему давлению. 14 января 1994 г. Бутрос-Гали в телефонном разговоре с ним предупредил, что «если не будет достигнуто прогресса», ООН уйдет из Руанды[213 - Доклад комиссии по проведению независимого расследования деятельности Организации Объединенных Наций в период геноцида в Руанде в 1994 го ду. 15 декабря 1999. С. 13.]. 1 марта Генеральный секретарь повторил свою угрозу во время встречи с министром транспорта Андре Нтагерурой, видным деятелем НРДДР[214 - Там же. С 15.]. В том же духе от имени ЕС высказался и посол Германии: «Поддержка Европейского Союза будет отныне зависеть от реализации Соглашений»[215 - Mutsinzi report. Р. 28–29.].

В этой ситуации президент решил уступить, тем более что он уже не считал такую уступку слишком серьезной. 3 апреля он встретился в своей частной резиденции в Гисеньи с Бо-Бо, который призвал его «проявить политическую волю» для создания переходных институтов. В ответ Хабьяримана пообещал провести церемонию присяги ППШО и ПНС 8 апреля 1994 г. после возвращения с саммита центральноафриканских лидеров в Дар-эс-Саламе и попросил Бо-Бо передать эту информацию Бутросу-Гали[216 - С/с Booh-Booh to Annan/Goulding/Kittani. 8 May 1994. P. 3.].

Намерения президента вызвали раздражение экстремистских кругов, и так недовольных его «податливостью» к внешнему давлению и предшествующими дипломатическими

маневрами, в том числе визитом 9 марта 1994 г. в Уганду; его встречу с Мусевени Нгирумпаце назвал «тяжелой политической ошибкой»[217 - Mutsinzi report. Р. 28.]. Отношение этих кругов к готовности президента открыть путь к реализации Арушского соглашения оказалось еще более враждебным. Присутствовавший на встрече с Бо-Бо 3 апреля Нзирорера резко сказал Хабьяримане: «Не стоит нами помыкать, господин президент»[218 - Ibid. P. 29.]. Позиция военного командования оставалась непримиримой. 25 марта Нсабимана и Кабилиги заявили главе группы бельгийских военных советников Андре Венсану, что «они, возможно, и согласились бы на досрочные выборы, но если им захотят навязать Арушу в полном объеме, то они смогут ликвидировать РПФ и тутси, и это займет максимум две недели»[219 - Ibid. P. 107.].

4 апреля Хабьяримана поручил Рухигире подготовить церемонию присяги на 8 апреля. Узнавшие об этом члены АМАСАСУ срочно вызвали в столицу Багосору, отдыхавшего в Гисеньи. На следующий день Багосора приехал в Кигали и вечером на дипломатическом приеме заявил, что он против визита президента в Дар-эс-Салам и что «если он туда отправится, то у него будут проблемы»[220 - Ibid. P. 113.]. Расхождения экстремистов с Хабьяриманой стали очевидны. Но президент не отказался от своих планов.

Роковой день руандийской истории

Утром 6 апреля Хабьяримана отправился в Дар-эс-Салам на встречу глав африканских государств по поводу ситуации в Бурунди и Руанде[221 - События 5–6 апреля реконструированы на основании следующих источников: SB/CE. Rapport; MI/Rapport. P. 224–262; Brugi?re J.-L. Dеlivrance de mandats d'arret internationaux. 17 novembre 2009; Mutsinzi report; Enqu?te sur le crash du 6 avril 1994 de l’avion Dassault Falcon 50 immatriculе 9XR-NN transportant ? bord l’ancien prеsident Juvеnal Habyarimana. 27 fеvrier 2009. Подробный анализ см.: Morel J. La France au coeur… P. 261–475.]. Правительственная делегация состояла из обычного набора лиц, сопровождавших президента в поездках такого рода. Однако незадолго до отъезда министра обороны Огюстена Бизиману заменили Нсабиманой, что оказалось полной неожиданностью как для самого Нсабиманы, так и для Хабьяриманы. Инициатором этой замены был Багосора. Существует свидетельство бывшего шофера Багосоры, что тот «решил послать Нсабиману, потому что он… выступал против идеи всеобщего геноцида… Багосора и офицеры-экстремисты устроили так, чтобы Нсабимана сопровождал Хабьяриману, намереваясь ликвидировать обоих и воспользоваться вакуумом, вызванным их гибелью для реализации плана геноцида». Кроме того, в последний момент в состав делегации был включен Эли Сагатва. Прежде ни начальник ГША, ни личный секретарь президента не участвовали в краткосрочных поездках главы государства.

Президентский лайнер «Фалькон-50», подарок Миттерана, вылетел из Кигали рано утром 6 апреля. Команда состояла из трех французских летчиков; на борту находилось 11 пассажиров. Вскоре лайнер благополучно приземлился в столице Танзании.

Саммит региональных лидеров в Дар-эс-Саламе оказался весьма представительным. На нем присутствовали президенты Уганды, Танзании, Руанды, Бурунди и вице-президент Кении. Саммит открылся в 12:00. Хотя в повестку дня были включены два вопроса – политическая ситуация в Руанде и Бурунди, – фактически рассматривалась только бурундийская проблема, поскольку Хабьяримана сразу же заявил, что все препятствия для реализации Арушского соглашения и создания переходных институтов устранены.

Хабьяримана собирался остаться в столице Танзании до 7 апреля, однако по неизвестным причинам к концу встречи переменил свое решение. Мвиньи предложил ему отложить отъезд на следующий день, но тот выразил желание уехать в тот же вечер. Президент Бурунди Сиприен Нтариамира, также спешивший вернуться на родину, попросил руандийского лидера взять его с собой, «учитывая поздний час и плохое состояние его самолета». Хабьяримана согласился. Было решено, что «Фалькон-50», сделав посадку в Кигали, затем доставит Нтариамиру в Бужумбуру.

«Около 16:00 нам сообщили, – вспоминает Салатьель Сенкери, агент службы безопасности, дежуривший в аэропорту, – что президент должен вот-вот приехать. Незадолго до его прибытия один из <французских> пилотов подошел к нам и попросил передать нашему президенту, что слишком опасно лететь в это время. Я спросил его, на чем основан этот риск, и он ответил, что располагает информацией о возможной атаке на самолет. Я сказал ему тогда, что не имею никаких полномочий обращаться к президенту, и посоветовал сообщить об этом майору Магезе, шефу протокольной службы. Пилот вернулся к своим коллегам… Тогда я решил сам передать информацию майору Магезе. Во время нашего разговора члены экипажа подошли к нам. Я отошел в сторону, чтобы уступить им место. Я не слышал, о чем они говорили, но понимал по жестикуляции Магезы, что возвращение в Руанду было неизбежным. Вскоре прибыл президент Хабьяримана, и обсуждение закончилось». По другим данным, пилоты обращались также к Сагатве, но с тем же успехом.

Когда Хабьяримана уже находился в салоне, произошел необычный инцидент. «Обычно, – свидетельствует Сенкери, – когда мы путешествовали с президентом, он входил в самолет последним; так было и тогда, когда мы улетали из Дар-эс-Салама. Войдя в самолет, он не увидел там генерала Нсабиману и доктора Акингенейе, своего личного врача. Оба скрывались у одного из крыльев самолета. Президент Хабьяримана вышел из самолета, чего никогда не случалось, и громко спросил: “Где Акингенейе?” Тот вышел. “Где Нсабимана?” Тот тоже вышел. Он спросил у них: “Почему вы не входите в самолет?” Оказывается, они думали, что из-за бурундийцев в нем не осталось свободных мест. Президент Хабьяримана сказал им: “Быстро садитесь и полетели”». Самолет поднялся в воздух и взял курс на Кигали.

Помимо экипажа, двух президентов, Нсабиманы и Акингенейе, на борту находились Сагатва, адъютант Хабьяриманы Тадде Багарагаза, его политический советник Жювеналь Рензахо и два бурундийских министра. Остальные члены делегации покинули Дар-эс-Салам полчаса спустя после отлета «Фалькона-50» на «Бичкрафте», самолете президента Бурунди; вместо того чтобы лететь прямо в Бужумбуру, как планировалось ранее, «Бичкрафт» должен был теперь сделать сначала посадку в Кигали, чтобы доставить туда тех членов руандийской делегации, которые уступили свои места в «Фальконе-50» высокопоставленным бурундийцам.

А в это время в Кигали происходили весьма необычные вещи. Еще 5 апреля Нтабакузе перебросил часть своих парашютистов в лагерь президентской гвардии, заявив им, что РПФ готовит на него нападение. Вечером того же дня бельгийский ооновский патруль не был пропущен на территорию лагеря парашютистов Каномбе, куда он прибыл для обычной инспекции военных складов. Утром 6 апреля военные внезапно переменили радиочастоты для своей внутренней связи и «централизовали» передачу всех сообщений. Обычно радисты различных подразделений ВСР могли связываться между собой и прямо передавать друг другу необходимую информацию. Теперь же они были обязаны сначала посылать ее в ГША, которой решал, кому следует ее направить. 6 апреля были отменены запланированные учения парашютистов в долине Ньяндунгу под столицей, а их самих привели в состояние полной боевой готовности.

Тревога чувствовалась и в других военных частях в Кигали. «6 апреля

днем, – свидетельствует старший прапорщик разведывательного батальона, – я видел, что мои непосредственные начальники майор Нзувонемейе (командир батальона. – И. К.) и капитан Сагахуту вели себя необычно. Я видел, как оба они курсировали туда и обратно по лагерю в джипе, словно речь шла о подготовке к военной операции. Другие офицеры… вели себя так же. <…> Во всяком случае Сагахуту в тот день утратил свою обычную уравновешенность».

Беспокойство проявлялось даже на линии фронта, хотя никаких военных действий не было. «Я помню, – рассказывает лейтенант Салатьель Макуза, – что в течение 5 и 6 апреля 1994 г. некоторые офицеры были явно возбуждены. Мы догадывались, а некоторые из нас чувствовали, что в эти дни что-то должно произойти, не зная, что точно. Мы думали, что, возможно, Кигали будет взят приступом. Была объявлена тревога первой степени».

Около полудня 6 апреля неожиданно был закрыт «Большой рынок» близ Каномбе – традиционная ежемесячная ярмарка, которая обычно продолжалась до вечера. Эта акция была осуществлена не коммунальной полицией, а президентской гвардией и парашютистами, одетыми в гражданское платье. По некоторым данным, ее провели по указанию Багосоры. Кроме того, торговцам на окрестных улицах приказали закрыть лавки, а населению – не выходить из дому с наступлением темноты. Примерно за час до предполагаемого возвращения президента гвардия блокировала район Кимихурура и установила блокпосты на дорогах, что крайне удивило жителей: «Это было необычно. Такого никогда не было».

А в это время в аэропорту Каномбе ждали прибытия президентского лайнера. Днем военные из президентской гвардии и официальные лица несколько раз звонили в командно-диспетчерский пункт (КДП), «чтобы получить информацию о времени возвращения “Фалькона-50”, и каждому из них отвечали, что тот еще не вылетел». Только в 19:21 в КДП поступило сообщение, что самолет планирует приземлиться в Кигали в 20:26. В 20:08 экипаж «Фалькона-50» сообщил в КДП план полета лайнера из Кигали в Бужумбуру с президентом Бурунди на борту и предположительное время вылета – 20:40. В 20:21 экипаж проинформировал о своем приближении к столице, и КДП передал ему параметры посадки.

Согласно некоторым свидетельствам, когда «Фалькон-50» появился в небе над Каномбе, «сигнальные огни на взлетно-посадочной полосе внезапно погасли».

В 20:25 сработал аварийный радиобуй президентского лайнера. И тут же раздался шум взрыва. «Я посмотрел туда, откуда летел президентский самолет, – вспоминает диспетчер, – и увидел перед ним пламя. Я сразу же вызвал пилота, но он не отвечал. Мой помощник сказал мне тогда, что видел полет трех огненных снарядов. Первый прошел под бортом, второй – над ним, а третий поразил его».

Один из членов президентской гвардии, находившихся на балконе командно-диспетчерского пункта для наблюдения, рассказывает: «Мы увидели, как он [“Фалькон-50”] приближался в небе над Масакой. Первый выстрел прошел под самолетом. Второй зацепил за его левое крыло, а третий попал в кабину пилотов. Эти три выстрела, выпущенные из одного места, были направлены прямо на самолет, который шел на посадку над Ньяндунгу, уже пролетев некоторое расстояние после Масаки. Снаряды поднимались прямо вертикально и делали поворот к самолету. Самолет разбился не сразу, при падении он сначала загорелся, а затем рухнул на кирпичную ограду <близлежащей резиденции президента> и на бугенвиллеи. Одно крыло упало за ограду и повалило дерево за бассейном». Другой гвардеец уточняет: «Второй выстрел задел крыло, а третий расколол самолет на две части, он загорелся и упал на резиденцию. Выстрелы производились с интервалом приблизительно в пять секунд». Военный медик Силас Сиборурема вспоминает: «Как только самолет потерпел крушение, президентская гвардия открыла стрельбу в сторону Масаки. Позже среди ночи в зоне Каномбе перестрелка возобновилась и не прекращалась до утра».

Практически сразу после падения самолета гвардейцы, ожидавшие в аэропорту возвращения президента, получили приказ блокировать его «со всем тем, что там было, и приготовиться к бою». Было выключено электричество, начиная с центральной электростанции. Наступила полная тьма, никто не имел права покидать аэропорт (служащих удерживали там целый месяц). Свободно могли передвигаться только военные. Для блокирования взлетно-посадочной полосы подогнали автобусы и грузовики. Аэропорту запретили принимать какие-либо самолеты. Пилот «Бичкрафта», летевшего вслед за «Фальконом-50», попросивший разрешение на посадку, получил грубый отказ. Такой же ответ был дан и экипажу бельгийского С-130, собиравшегося приземлиться в Кигали в тот же вечер. Около полуночи генеральный директор руандийской авиации Стани Симбизи вместе с гвардейцами явился в КДП и забрал все записи, касавшиеся полета президентского лайнера.

Несколько минут спустя после гибели президента Нтабакузе послал на место падения роту для его охраны, а гвардейцы взяли под контроль оба главных входа в резиденцию президента. Туда приехал и сам Нтабакузе, а также три французских военных. Они произвели осмотр места крушения и собрали разбросанные повсюду документы. В тот же вечер Даллэр, узнав о трагедии, поручил Люку Маршалу, командующему силами ООН в Кигали, немедленно отправить солдат с приказом оцепить зону падения «Фалькона-50» для будущего международного расследования, но отряд президентской гвардии преградил им путь. Несмотря на то что во время ночного заседания в ГША командование ВСР согласилось с предложением Даллэра передать место крушения под охрану миротворцев, из-за сопротивления Багосоры это обещание так и не было выполнено. В последующие три месяца, пока столица оставалась под контролем ВСР, руандийские власти не делали попыток расследовать обстоятельства крушения президентского самолета, более того, не позволяли сделать это представителям ООН, хотя в апреле – мае СБ дважды включал соответствующее требование в свои резолюции.

8 апреля бурундийцы увезли на родину останки своих соотечественников. Тела руандийских руководителей были эвакуированы в Заир во время исхода хуту в июле 1994 г. Хабьяримана был похоронен в Гбадолите, остальные – в Гоме.

До сих пор остается тайной вопрос о виновниках покушения. В те дни сразу же возникли две основные версии, которые сохраняют свою популярность и поныне. Представители президентского лагеря уже вечером 6 апреля возложили ответственность за гибель Хабьяриманы на РПФ. В наиболее развернутом виде эта версия была изложена в политическом памфлете, опубликованном Багосорой в изгнании в 1995 г., в котором он заявил: «…нужно рассматривать теракт против президентов Руанды и Бурунди как последнюю провокацию, которая разоблачила всех тех, кого логика войны, продолжавшейся четыре года, привела в лагерь РПФ, т. е. тутси и их сообщников из числа хуту»[222 - Bagosora Th. L'assassinat du Prеsident Habyarimana, ou L'ultime opеration du Tutsi pour sa reconqu?te du pouvoir par la force au Rwanda. Yaoundе, 1995. P. 17–18.]. Такой версии придерживался и определенный круг французских политиков. В меморандуме Миттерану 7 апреля 1994 г. его советник по африканским делам Брюно Деле сообщил, что «покушение приписывается Руандийскому патриотическому фронту»[223 - Delaye B. Note/Prеsident. 7 avril 1994.]. В тот же

день генерал Кристиан Кено, начальник личного штаба президента, информировал своего шефа о «правдоподобной гипотезе покушения, <устроенного> РПФ»[224 - Quesnot Сh. Note/Prеsident. 7 avril 1994. P. 1.]. «Покушение, которое стоило жизни президенту Хабьяримане и которое является непосредственной причиной событий, которые сегодня переживает Руанда, – писал 25 апреля 1994 г. посол Франции в Руанде Жан-Мишель Марло, – вероятно, дело рук РПФ»[225 - Marlaud J.-M. Note du minist?re des Affaires еtrang?res. Attentat du 6 avril 1994. 25 avril 1994.]. Это мнение разделял ряд исследователей и журналистов, таких как Стефен Смит[226 - Smith S. Le rеcit de l’attentat du 6 avril 1994 par un ancien membre du «Network commando» // Le Monde. 10 mars 2004. P. 2–3; L'assassinat du prеsident Habyarimana a еtе programmе en 1993 // Le Monde. 7 mai 2004.], а также французский судья Жан-Луи Брюгьер, выдавший в 2006 г. ордер на арест Кагаме, которого он обвинил в организации убийства Хабь яриманы с целью спровоцировать геноцид тутси и получить тем самым предлог для захвата власти[227 - Brugi?re J.-L. Op. cit.].

По другой версии, виновником трагедии была экстремистская часть правящей верхушки, о чем неоднократно заявляли руководители РПФ. Так считали и многие бельгийцы, свидетели событий в Кигали в первые часы после падения самолета. Один из них, Кристиан Жозеф Дефрень, член бельгийской миссии по военно-техническому сотрудничеству, вспоминает: «Что меня поразило, так это стремительность действий ВСР. Не прошло и 20 минут после покушения, как весь город был разделен на участки блокпостами и блокирован. Мне показалось, что все эти военные были в курсе того, что произойдет и что должно произойти, еще до покушения»[228 - Mutsinzi report. P. 126.] (курсив мой. – И. К.). Эту версию поддерживает большинство ученых и представителей прессы – Жан-Франсуа Дюпакье, Колетт Брекман, Жерар Прюнье, Жак Морель и многие другие[229 - Braeckman C. L'avion rwandais abattu par deux Fran?ais? // Le Soir. 17 juin 1994; Dupaquier J.-F. Rеvеlation sur un accident d’avion qui a co?tе la vie ? un million de personnes // L'Еvеnement du Jeudi. 1–7 dеcembre 1994; Prunier G. The Rwanda Crisis… P. 213–228; Morel J. La France au coeur… P. 261–475.].

Однако кто прав в этой дискуссии, не столь важно. «Спор по поводу покушения, – справедливо замечает французский социолог Андре Гишауа, – вращается вокруг одной ложной посылки: знать, кто его совершил, – значит знать, кто несет ответственность за события, которые за ним последовали. <…> Но покушение как таковое не может рассматриваться как причина геноцида»[230 - Guichaoua A. Le Rwanda dеnonce la “manCuvre” du juge Brugui?re, l’attentat ne peut ?tre considеrе comme la cause du gеnocide // Le Monde. 23 novembre 2006.]. Важно другое: кто бы ни стоял за убийством Хабьяриманы, оно было использовано экстремистскими группами руандийской элиты, чтобы укрепить свои политические позиции, физически уничтожив лидеров оппозиции хуту и проведя ограниченную этническую чистку тутси, прежде всего в столице. Тем самым, как казалось этим группам, они обеспечили бы политическое сплочение хуту перед лицом РПФ, лишив его возможности играть на разногласиях внутри «этнического большинства», и уменьшили бы число его реальных и потенциальных сторонников. Однако всего за несколько дней раскручивание спирали насилия привело к тому, что запланированный полицид неизбежно перерос в широкомасштабный геноцид.

Первые дни: от полицида к геноциду

Смерть была банальной вещью, было тотальное равнодушие…

    Один из руководителей интерахамве

Ночное совещание в Главном штабе армии

Со смертью президента наступил час Багосоры. Начальник ГША погиб, министр обороны и два руководителя ГША Алоис Нтивирагабо (начальник отдела G-2[231 - Отдел разведки и связи.]) и Грасьен Кабилиги (начальник отдела G-3[232 - Оперативный отдел.]) находились за пределами страны. Сразу же после катастрофы «Фалькона-50» Багосора на правах самого старшего функционера МО созвал в здании ГША собрание 16 высших офицеров «для обсуждения вопросов военно-политического характера», которое продолжалось с 21:00 до 4:00 следующего дня[233 - См.: СR/Dallaire. P. 12.]. В нем участвовали глава ГШЖ Ндиндилийимана, командир батальона разведки Франсуа-Ксавье Нзувонемейе, начальник управления финансовых служб МО Сиприен Кайюмба, начальники отделов G-1[234 - Отдел кадров.]и G-4 ГША[235 - Отдел материально-технического снабжения и финансов.] Жозеф Мурасампонго и Огюстэн Рваманюва, начальники отделов ГШЖ Теофиль Гакара и Поль Рваракабиже, командир базы Кигали-Каномбе Жан-Мари Ндахимана, ответственный за связь МО с МООНПР Ефрем Рвабалинда и др.[236 - В полночь к ним присоединился начальник Высшего военного училища Леонидас Русатира.] На встрече, однако, отсутствовали самые влиятельные союзники Багосоры в военном руководстве – Протэ Мпиранья и Алоис Нтабакузе. В то же время на него были приглашены Даллэр и Маршал; первый появился в 22:00, второй – около полуночи.

Багосора в гражданской одежде играл на собрании ведущую роль. «Во время совещания, – вспоминает Бальтазар Нденгейинка, советник министра обороны по техническим делам, – телефон звонил беспрестанно. Багосора попросил перенести его в другую комнату. С этого момента он выходил каждый раз, когда там звонил телефон. <…> Как только гибель президента и начальника Главного штаба были официально подтверждены, полковник Багосора предложил, чтобы армия взяла все в свои руки, однако другие офицеры, не принадлежавшие к близкому окружению президента, придерживались иного мнения. Кайюмба же согласился с Багосорой, получив телефонные сообщения от офицеров»[237 - Mutsinzi report. P. 130–131.].

Судя по свидетельствам участников, решающую роль в провале плана передачи власти военным сыграл Даллэр, что подтверждается многими. «Когда Даллэр прибыл к 22:00, – рассказывает Ндиндилийимана, – Багосора объяснил ему ситуацию. Подтвердив, что президент действительно погиб в авиакатастрофе, он сказал ему, что мы создадим кризисный комитет, чтобы контролировать ситуацию. На вопрос Даллера, что конкретно мы намереваемся предпринять, Багосора не дал ясного ответа. Тут вмешался я и объяснил, что если речь идет о захвате власти военными, то нужно сначала измерить температуру международного сообщества, чтобы знать, поддержит ли оно нас в наших проектах. Все сразу согласились с моим предложением»[238 - Ibid. P. 129.]. Даллэр же высказался вполне определенно; по словам Нденгейинки, он заявил, что «если мы примем предложение Багосоры, ООН уйдет из страны»[239 - Ibid. P. 130.].

Вопрос о власти обсуждался в крайне жестком ключе. Спор велся в основном между Багосорой и Даллэром. Перед совещанием у Даллэра состоялся телефонный разговор с Агатой Увилингийиманой, которая сообщила ему, что не может связаться с частью министров, в том числе с министрами от правящей партии («некоторые, может быть, были убиты»); она сказал, что должна приложить все силы для недопущения гражданской войны[240 - СR/Dallaire. P. 11.]. Даллэр был убежден, что Увилингийимана имела все основания занять пост первого лица в государстве. Багосора думал иначе. Он заявил, что «во имя страны и во имя мира» власть должна перейти к присутствующим здесь представителям армии и жандармерии и попросил Даллэра поддержать его предложение[241 - Major Brent Beardsley, audition, exhibit DB 72 B, TPIR, 14 septembre 1999 // CR 6/7 avril 1994. P. 13.]. Тот не согласился с ним, ссылаясь на то, что погиб лишь глава государства, но осталось легитимное правительство под руководством премьер-министра Агаты. «Ответ последовал незамедлительно, – вспоминает Даллэр. – В нем сквозила

враждебность, смешанная с нетерпимостью». Багосора упрекал «госпожу Агату» в том, что с 1 января она фактически не находилась у власти, что «она не тот человек, который должен принимать решения», что у нее не было никакого авторитета, что «нация не признавала ее как руководителя» и что невозможно даже представить ее в этой роли[242 - СR/Dallaire. P. 11.]. Правительства, по словам Багосоры, просто не существовало, о чем он прямо сказал Даллэру[243 - Mutsinzi report. P. 130.].

На совещании никто не поднял вопроса о возможности передачи полномочий другим высшим должностным лицам – председателям ПНС, Конституционного суда или Верховного суда. Значит, идея о вакууме верховной власти уже глубоко проникла в среду военных; лишним доказательством этого стала грубая реплика в адрес Агаты Увилингийиманы, оброненная одним из офицеров. Тем не менее Даллэр продолжал настаивать на легитимности правительства Руанды, возглавляемого премьер-министром, а его оппонент – утверждать, что такого правительства нет. Когда зашла речь о том, кто должен обратиться к народу, Даллэр назвал Агату, но Багосора отверг ее кандидатуру, заявив, что она «не пользуется никаким доверием». Даллэр попытался убедить Багосору собрать политических руководителей и выслушать их мнение, но тот отказался звонить премьер-министру[244 - Major Brent Beardsley… P. 13–14.].

Другим важным вопросом был вопрос о назначении временного начальника ГША. Багосора предложил кандидатуру полковника Огюстэна Бизимунгу, командующего оперативным сектором Рухенгери, однако она была отклонена, ибо по выслуге лет и званию он занимал лишь девятую позицию в военной иерархии; первая была у полковника Леонидаса Русатиры, вторая у Ндиндилийиманы, третья у Марселя Гацинзи[245 - См.: Le classement des officiers promouvables ? la t?te de l'еtat-major des FAR (Forces armеes rwandaises) selon le crit?re de l’anciennetе.]. Кандидатура Русатиры не была поддержана из-за противодействия Багосоры, который опасался его авторитета в военных кругах, Ндиндилийимана являлся главой ГШЖ, и поэтому было решено назначить на этот пост Гацинзи, не столь сильного конкурента для «северной клики», хотя он и не был дружен с Багосорой[246 - «Мы не были друзьями», – вспоминал Гацинзи (Audition de Marcel Gatsinzi, minist?re de la Justice, Kigali, PV 0142, 16 juin 1995. P. 3–5 // La nomination du colonel Marcel Gatsinzi comme chef d’еtat-major la nuit du 6 au 7 avril 1994. P. 1.)]; тем не менее он был близок к руководству НРДДД и особенно к ее председателю Матье Нгирумпаце[247 - La mise en place du Gouvernement intеrimaire selon Еdouard Karemera (dеposition d’Еdouard Karemera, proc?s Karemera et alii, 19 mai 2009) // Les versions des еvеnements du 6 au 9 avril 1994, selon Mathieu Ngirumpatse et Еdouard Karemera. P. 30–31.]. «Выходец из Кигали, – объясняет Филип Рейнтьенс, – он не принадлежал к внутреннему кругу могущественных офицеров с северо-запада и едва ли мог получить поддержку, достаточную, чтобы бросить вызов Багосоре и его группе»[248 - Reyntjens F. Rwanda: Trois jours qui ont fait basculer l'histoire. Paris, 1995. P. 53.].

В 23:00 Багосора, Даллэр и Рвабалинда прервали заседание и отправились за рекомендациями к специальному представителю Генерального секретаря ООН[249 - По воспоминаниям Бо-Бо, он узнал о покушении спустя пять – десять минут после «двух взрывов» от Эноша Рухигиры, однако не получал никакой другой информации до звонка Даллэра, попросившего его принять представителей ВСР; ему звонили премьер-министр, Твагирамунгу, представитель РПФ Сендашонга, чтобы узнать, что происходит, но он не мог ничего им сообщить. См.: Dеposition de Jacques-Roger Booh-Booh, Proc?s Bagosora et alii, TPIR, 21 novembre 2005. P. 1.]. «Он [Багосора], – вспоминает об этой встрече Бо-Бо, – сказал, что они выбрали главу[250 - Багосора имел в виду начальника ГША.] и что их целью было поддерживать порядок и успокоить население, а МООНПР вместе с политиками займется выполнением мирного соглашения. Тут я его сразу же прервал: “Так это означает, что вы совершили государственный переворот?” Он мне ответил: “Никоим образом, мы не совершали государственного переворота, это не входит в наши планы, однако необходимо иметь людей, которые успокоят население”. Я заявил ему, что огорчен. Присутствие МООНПР в Руанде не соответствует этой схеме. Мы пришли, чтобы работать с гражданскими, с политиками. Так что его слова, что они собираются создать какой-то комитет или что-то в этом роде, нас не интересуют. Меня поддержал генерал Даллэр: “В демократической стране, – сказал он, – управляют гражданские. Военные же у них на службе и подчиняются приказам гражданских”. <…> Я рекомендовал <Багосоре> встретиться с премьер-министром, потому что, по моему мнению, согласно и старой конституции, и новой конституции, выработанной в Аруше, она обладала легитимностью. Я им сказал также, что нужно, как мне представляется, установить контакты со всеми. Я имел в виду НРДДР, потому что президент должны был быть избран от этой партии. Мирное соглашение предусмотрело случай исчезновения президента. Кроме того, я заявил ему, что, с моей точки зрения, и РПФ должен участвовать в разрешении этой трудной ситуации. Полковник ответил мне, что не исключает никакие контакты, но открыто продемонстрировал, что официально отказывается иметь дело с госпожой Агатой. Он сказал, что не хочет. Эта женщина была, по его словам, отвергнута ее собственным правительством, ее народом и вооруженными силами. Он дал понять, что армия ее не хочет. <…> Я сказал себе: “Если военные не примут мою идею контакта с политиками, с премьер-министром, то, возможно, после разговора с западными послами они изменят свою позицию”. <…> И я позвонил послу США, быстро объяснил ему сложившееся положение и предложил организовать у него встречу. Он дал согласие и обещал связаться со всеми послами: Франции, Бельгии и Германии. <…> Я сообщил об этом полковнику; тот мне ответил, что согласен и что придет в американское посольство вместе с другими офицерами, которых не было на ночном заседании. <…> Я рекомендовал ему сохранять контроль над событиями, не совершать шагов, которые сделали бы ситуацию неуправляемой, и не принимать решений, которые могут взорвать ее, до нашей встречи у американского посла»[251 - Entrevue entre Jacques-Roger Booh-Booh et le colonel Thеoneste Bagosora au cours de la nuit du 6 au 7 avril // CR 6/7 avril 1994. P. 15–16. На суде Багосора признал, что его позиция в этом вопросе была бескомпромиссной. «Я категорически заявил ему [Бо-Бо], что представляю вооруженные силы и что предложение поставить вооруженные силы под пастушеский посох, под колпак личности, известной как агент РПФ, не подлежит обсуждению, не подлежит никакому обсуждению» (Commission rogatoire internationale siеgeant au Tribunal pеnal international pour Rwanda. 18 mai 2000 // CR 6/7 avril 1994. Р. 118).].

При таких обстоятельствах Бо-Бо и выдвинул идею назначения главы государства из числа членов НРДДР, но только в рамках Арушских соглашений, установившего порядок замещения поста президента, если он окажется вакантным (ст. 48): факт вакантности должен подтвердить Верховный суд (ст. 48 п. 1), и тогда временное исполнение обязанностей главы государства передается председателю ПНС (ст. 48 п. 2); в случае, если до окончания Переходного периода остается более трех месяцев, ПНС вместе с ППШО через месяц избирают нового главу государства из двух кандидатов, выдвинутых партией бывшего президента (ст. 48 п. 3. А – В); если эта партия отказывается сделать это, тогда по одному кандидату могут выдвинуть другие партии, представленные в Собрании (ст. 48 п. 3. С)[252 - La succession de Juvеnal Habyarimana selon l'article 47 du Protocole d'accord sur le partage du

pouvoir.]. Багосора согласился с этим предложением.

После полуночи Багосора, Даллэр и Рвабалинда вернулись в ГША и информировали высокое собрание об итогах переговоров с Бо-Бо. Присутствующие поддержали инициативу представителя Генерального секретаря ООН организовать встречу с дипломатами в американском посольстве; участвовать в ней выразили желание Багосора, Рвабалинда и Ндиндилийимана. Багосоре было поручено связаться с высшими функционерами НРДДР по поводу выборов нового президента из числа его чле нов, как это следовало из рекомендаций Бо-Бо»[253 - Mutsinzi report. P. 129.].

Даллэр заявил, что «войска ВСР должны оставаться в своих казармах, солдаты президентской гвардии – в предназначенных для них казармах»[254 - Major Brent Beardsley… P. 14.]; он также считал необходимым, чтобы представители МООНПР участвовали во всех совещаниях по вопросу военных операций в стране. Было решено проводить в Кигали совместное патрулирование сил МООНПР и национальной жандармерии. Багосора обещал обеспечить «все необходимое сотрудничество» и просил МООНПР усилить наблюдение за отрядом РПА, размещенном в здании парламента[255 - Ruhorahoza J.-B. Compte-rendu de la rеunion (Directeur de Cabinet – Chef EM GdN, Offr Cabinet MINADEF – EM AR et EM GdN). Nuit du 06 au 07 avril 1994 // CR 6/7 avril 1994. Р. 6.]. Поэтому полной неожиданностью стало его предложение о необходимости вывода из страны бельгийских «голубых касок». «Багосора попросил меня, – пишет Даллэр, – ссылаясь на слухи о виновности бельгийцев в крушении президентского самолета, подумать над тем, не будет ли разумнее, если они покинут МООНПР и Руанду. <…> Надеялся ли он, что лучшее подразделение МООНПР оставит свое поле деятельности? Во всяком случае, впервые я услышал из уст одного из руководителей правительства Хабьяриманы, что присутствие бельгийцев было нежелательным»[256 - Dallaire R. Shake Hands with the Devil: The Failure of Humanity in Rwanda. London, 2004. P. 324]. На совещании также было принято решение организовать в 10:00 собрание высшего руководства ВСР с участием командующих оперативными секторами.

После ночного совещания Багосора в сопровождении Ндиндилийиманы, Рвабалинды и Кайюмбы отправился на встречу с четырьмя руководителями правящей партии: ее председателем Нгирумпаце, его заместителями Эдуардом Каремерой и Фердинандом Кабагемой и генеральным секретарем Жозефом Нзирорерой. Оно началось в 7:30 и проходило в здании МО. Багосора сообщил руководству НРДДР, что военные хотели взять на себя ответственность за безопасность в стране и приостановить деятельность политических партий, но представители ООН выразили опасение, что международное сообщество негативно отнесется к этой идее и что необходимо оставаться в рамках Арушских соглашений; по мнению Багосоры, Бо-Бо «нашел решение», позволяющее МООНПР остаться в стране, – нового президента должно назначить НРДДР[257 - Proc?s-verbal de la rеunion de membres du «comitе de crise» avec les dirigeants du MRND le 7 avril au matin (transcription et copie des manuscrits) // Les rеunions de membres du «comitе de crise» du 7 avril 1994 avec les dirigeants du MRND, le matin, avec le gеnеral Romеo Dallaire dans l’apr?s-midi et avec la tenue de la premi?re assemblеe plеni?re du Comitе militaire de crise (CMC), le soir. P. 8.]. Однако руководители НРДДР высказались против[258 - Основания: 1. Арушское соглашение не предусмотрело процедуры избрания нового президента в случае смерти действующего до создания Переходного правительства. 2. Если следовать прописанной для Переходного периода процедуре, то необходимо собрать съезд партии (это не мог сделать Исполнительный комитет) и избрать на нем двух кандидатов, что сопряжено с затратой времени и организационными трудностями. 3. Эти кандидатуры должны быть обсуждены с другими политическими силами, в том числе РПФ, но это также требовало времени и было чревато попытками блокирования процесса, прежде всего со стороны РПФ.] и предложили два варианта действий: или ВСР берет власть в свои руки, или для поиска решения созывается совещание партий, входящих в правительство[259 - Ibid. P. 9–11.]. При этом они не упомянули о возможном участии действующего правительства и премьер-министра[260 - Le rеcit de la rеunion du 7 avril par Joseph Nzirorera (dеposition, proc?s Bagosora et alii, TPIR, 16 mars 2006) // Les rеunions… P. 24]. Багосора никак не отреагировал на эти предложения и прервал заседание (было 8:30), поскольку спешил на встречу в посольстве США[261 - Ibid. P. 24; Le rеcit de la rеunion du 7 avril par Mathieu Ngirumpatse (dеposition, process Bagosora et alii, TPIR, 5 juillet 2005 // Les rеunions… P. 29.].

«Я помню, – свидетельствует Ндендейинка, – что слышал, как Багосора говорил, несомненно, до собрания командующих оперативными секторами, что НРДДР было проинформировано о рекомендациях Бо-Бо, но проявляет некоторые колебания, и у меня сложилось впечатление, что оно тянет с ответом. После убийства Агаты НРДДР приняло предложенный вариант»[262 - Mutsinzi report. P. 132.].

Резня началась…

Двадцать минут спустя после падения «Фалькона-50» президентская гвардия блокировали отряд МООНПР в аэропорту Каномбе. Уже в начале десятого она начала устанавливать блокпосты в ключевых пунктах столицы[263 - C/c Dallaire to Baril. 7 April 1994. P. 1.]. Час спустя после крушения самолета президентская гвардия и разведывательный батальон окружили дом премьер-министра, через два часа (между 22:00 и 23:00) они эвакуировали всех министров, сторонников движения Хуту-Пава, лидеров НРДДР и их семьи (Полину Ньирамасухуко, Андре Нтагеруру, Казимира Бизимунгу, Фердинанда Нахиману и др.[264 - См., напр.: ICTR/Bagosora. P. 187.]) из квартала Кимихурура, некоторых даже в ночном белье, в лагерь президентской гвардии. На следующий день их перевезли в посольство Франции, куда также доставили других проправительственных политиков (Проспера Мугиранезу, Даниэля Мбангуру, Мугензи). В то же время оппозиционным политикам было приказано не покидать их жилища. К 2:30 военные полностью блокировали центр города, установив плотную цепь блокпостов[265 - Бердсли из-за этого не смог попасть в ГША (Major Brent Beardsley… P. 14).].

Жандармский подполковник Инносан Бавугаменши, командир службы, обеспечивавшей безопасность политических деятелей, послал полицейские подкрепления к дому премьер-министра и напрасно пытался получить помощь от МООНПР и ГШЖ (Ндиндилийимана был на совещании в ГША, и с ним никак не удавалось связаться). Около полуночи он получил сообщение о первом политическом убийстве: был убит руководитель административного аппарата Министерства иностранных дел Деогратьяс Хавугимана.

Еще до полуночи на улицы столицы вышли интерахамве и импузамугамби, которые начали патрулировать город и сооружать свои блокпосты (как правило, один блокпост охраняло около десяти человек, но в ряде случаев – несколько десятков)[266 - Audition d’un ex-dirigeant Interahamwe, tеmoin protеgе, Arusha, 2006 // L'Opеration «Pacification» des 10–12 avril 1994. P. 4–5. (далее: Exdirigeant Interahamwe-1).]. Уже после 23:00 они установили контроль над некоторыми кварталами, в том числе Ньямирамбо и Чьяхафи[267 - The prosecutor v. Tharcisse Renzaho. Case № ICTR-97–31-T. Judgement and sentence. 14 July 2009. P. 31.], хотя ряд других районов в течение ночи все еще оставался свободным. По свидетельству Даллэра, он мог беспрепятственно продвигаться между его штаб-квартирой и Кийову: «В секторе, через который я проезжал и который вел прямо к административному центру столицы, я не видел ни одного блокпоста…»[268 - Audition du gеnеral Romеo Dallaire, proc?s Bagosora et alii, TPIR, 22 janvier 2004 // L'еrection de barrages ? Kigali au cours de la nuit du 7 avril 1994. P. 2.] Но, по всей видимости, к часу-двум часам ночи 7 апреля милиция уже контролировала значительную часть Кигали. Камбанда признался

судьям Международного трибунала: «Это факт, что они [интерахамве] были на улице с первых часов после объявления о смерти президента Хабьяриманы. Это факт, что они приняли участие в резне, во всяким случае, в первые часы резни, это тоже факт. Но от кого они получали приказы, этого я не знаю»[269 - Les ordres donnеs aux milices Interahamwe selon Jean Kambanda, Premier ministre du Gouvernement intеrimaire. P. 1.].

Дефорж считает, что приказ милиционерам был отдан их непосредственными руководителями – председателем Национального комитета интерахамве Робером Кажугой и вторым вице-председателем Жоржем Рутагандой; она также полагает, что это могли сделать лидеры НРДДР и КЗР Матье Нгирумпаце и Жан-Боско Барайягвиза[270 - Des Forges A. Op. cit. P. 199.]. По мнению же Камбанды, такое решение едва ли было принято единственно вождями интерахамве; он намекает на особую роль Нгирумпаце, которого он называет «политическим мошенником»[271 - Les ordres donnеs aux milices Interahamwe… P. 1–2.], а также на определенную согласованность действий между руководством НРДДР и командованием ВСР: «…и она была на достаточно высоком уровне <…> на самом верху»[272 - Ibid. P. 1.]. Однако, вполне вероятно, к мобилизации милиции были причастны и гражданские власти, поскольку, как правило, милиционеры, а также сторонники проправительственных партий выходили на улицы во главе с коммунальными советниками, в числе которых Роза Карушара, руководитель сектора Кимисагара, «известная как сильная личность с авторитарным характером. На блокпосту в ее руках было ружье и вокруг сорок милиционеров»[273 - Ex-dirigeant Interahamwe-1. Р. 5.].

Факты показывают, что с самых первых дней в убийствах была задействована вся столичная административная вертикаль. Уже 8 апреля префект Кигали Тарсис Рензахо объехал многие блокпосты, приказывая находившимся на них людям «продолжать работу» и обещая обеспечить их оружием[274 - The prosecutor v. Tharcisse Renzaho. P. 29–30.]; в тот же день[275 - Ibid. P. 34–35. По другим данным, 9 или 10 апреля (Ibid. P. 32).] он провел собрание в здании префектуры с бургомистрами, коммунальными советниками, руководителями ячеек, главой военной разведки Рутайисире, жандармскими офицерами, представителями проправительственных партий и их партийной милиции[276 - Сам Рензахо отрицал, что на собрании присутствовали представители партий (Ibid. P. 34–35).]. «Рензахо открыл собрание заявлением, что инкотаньи убили президента Хабьяриману. Советники информировали префекта об убийствах, грабежах и изнасилованиях тутси и о том, что партийные функционеры возвели блокпосты. Он поручил им устроить дополнительные блокпосты там, где их еще не было, чтобы бороться против их врага, тутси»[277 - Ibid. Р. 30.]. Он также потребовал ввести ночное патрулирование, чтобы помешать проникновению инкотаньи в Кигали[278 - Ibid. P. 31.]. Хотя сам Рензахо на суде МТ утверждал, что не отдавал приказа установить блокпосты в Кигали[279 - Ibid. P. 34.], очевидно, что вывод на улицы города милиции в первые часы после гибели Хабьяриманы был, по крайней мере, согласован как с гражданскими, так и с военными властями. Неудивительно, что охрану части блокпостов интерахамве осуществляли вместе с военными или с жандармами. Кроме того, существуют данные, что именно префект был ключевой фигурой в проведении резни в столице, при этом получая указания непосредственно от Багосоры. Представительница одной международной организации сообщила МТ, что вечером или 8 или 9 апреля она перехватила разговор по радио между Багосорой, Рензахо и Нзирорерой по поводу «ликвидации» военными 8 апреля[280 - The prosecutor v. Tharcisse Renzaho. P. 236.] банкира тутси Огюстэна Махарангари:

Багосора: Вы уже убили директора Руандийского банка развития?

Рензахо: Да, мой полковник.

Нзирорера: Вы уверены?

Рензахо: Именно так[281 - ICTR/Bagosora. P. 236–237.].

Убийство премьер-министра

Агата Увилингийимана уже спустя полчаса после крушения президентского самолета обратилось за защитой в ГША и ГШЖ. Но отряд жандармов, отправленный Бавугаменши, так и не прибыл. Около 1:00 Бо-Бо сообщил ей, что военные отказываются признавать ее полномочия, однако она отказалась бежать. Увилингийимана попросила выделить ей для охраны солдат МООНПР, чтобы добраться до Национального радио и выступить с обращением к народу о том, что гражданские власти продолжают действовать и что они привержены Арушским соглашениям. Это приблизило трагическую развязку. Около 2:00 Даллэр, находившийся в ГША, приказал Маршалу отправить патруль к дому Увилингийиманы, чтобы доставить ее на радиостанцию. Маршал командировал туда отряд из десяти бельгийских и пяти ганских миротворцев, но из-за постоянных задержек на блокпостах они смогли добраться до цели только к 5:30. Когда они прибыли туда на четырех джипах, руандийские солдаты открыли по ним огонь. Нденгейинка воспоминает:

«Около 5 часов я только разделся у себя дома, как услышал выстрелы совсем рядом. Я жил на углу проспекта Павла VI и улицы Ньяругунга по соседству с Русским домом. Я позвонил дежурному в штаб. Подполковник Кайюмба сказал мне: “Это мы хотим помешать премьер-министру пойти на радиостанцию”. Я понял тогда, что это происходило у дома Агаты»[282 - Mutsinzi report. P. 130.].

В начале шестого часа утра представитель МООНПР сообщил руандийским военным, находившимся на радиостанции, что Увилингийимана вскоре прибудет туда, чтобы сделать радиообращение, но получил ответ: «Премьер-министр больше не работает». Другая группа военных заявила миротворцам, что премьер-министр сможет выступить по радио только с разрешения МО, т. е. Багосоры.

В результате стрельбы два из четырех джипов вышли из строя. Не имея возможности увезти Увилингийиману, миротворцы были вынуждены укрыться в доме и ждать подкреплений. Не дождавшись их, Агата и ее муж решили бежать. Незадолго до 8:30 они попытались перебраться через стену, отделявшую их резиденцию от соседнего дома Джойс Лидер, заместителя главы американской миссии, но их заметили дежурившие на улице интерахамве. Тогда они направились к дому одного из сотрудников ООН, находившемуся по другую сторону.

Как раз в это время Багосора и Ндиндилийимана встречались с послом США. Ндиндилийимана свидетельствует:

«К 08:45 я отправился к послу <США>, где встретил Багосору и Даллэра. Посол спросил нас по поводу стрельбы, которая слышалась в это время со стороны холма Кимихурура, т. е. квартала, в котором был расквартирован батальон президентской гвардии. Багосора ответил, что это стреляет в воздух президентская гвардия, которая таким образом выражает свое возмущение по поводу гибели президента. Посол спросил нас, почему мы помешали премьер-министру Агате Увилингийимане выступить с речью. Лично я не знал об этом, а у Багосоры не нашлось ответа»[283 - Ibid. P. 131.].

После бегства Увилингийиманы миротворцы сдались с условием, что их доставят в расположение МООНПР, однако их разоружили и отправили в военный лагерь Кигали. Там их разделили на две группы: ганские солдаты были помещены в безопасное место, а десять бельгийцев оказались в руках разъяренной толпы солдат, которые набросились на них и стали их избивать. Большинство бельгийцев было забито до смерти, но уцелевшие сумели вырваться и укрыться в небольшом здании у ворот лагеря. Они убили одного руандийского солдата и некоторое время отстреливались от нападавших из его оружия.

В 10:00 в Высшем военном училище

прошло собрание высших руководителей ВСР, на котором обсуждался вопрос о власти. На нем присутствовали Багосора, Ндиндилийимана, Русатира, префект Кигали Рензахо, командующие оперативными секторами, коменданты военных лагерей и батальонов (за исключением Мпираньи), главы отделов МО, ГША и ГШЖ. Багосора, который вел совещание, вновь предложил создать военное правительство, однако предложение это опять было отвергнуто другими офицерами, настаивавшими на принципе невмешательства армии в политику. Было, однако, принято предложение Багосоры о создании Кризисного военного комитета (КВК), которому поручалось «тщательно отслеживать ситуацию с безопасностью в стране и оказывать поддержку политическим руководителям»[284 - Communiquе des FAR signе par le colonel Thеoneste Bagosora // Communiquе des Forces armеes rwandaises diffusе suite ? la rеunion du Commandement des FAR et des commandants OPS et d’unitеs du 7 avril 1994 au matin. P. 2–3.]. В коммюнике, обнародованном по итогам собрания, говорилось, что действующее правительство должно продолжать выполнять свои функции, а политическим институтам следует ускорить создание переходных органов, предусмотренных Арушскими соглашениями. В нем также звучал призыв к населению «…оставаться спокойным и отказываться от любых попыток разжигать какую бы то ни было ненависть и насилие. Граждане, особенно молодежь, должны воздерживаться от актов вандализма под страхом сурового наказания»[285 - Ibid.]. Это коммюнике, подписанное Багосорой, было зачитано по радио в 17:20.

Около 10:30 комендант военного лагеря Кигали сообщил Багосоре и Ндиндилийимане о нападении на бельгийских солдат, однако они не приняли никаких мер, даже после того как услышали звуки выстрелов, доносившихся из лагеря.

Даллэр приехал на собрание позже, к 11:00. По дороге к училищу, проезжая мимо ворот лагеря Кигали, он увидел тела нескольких солдат ООН, лежавших на земле. Даллэр попытался войти внутрь лагеря, но этому воспрепятствовали сопровождавшие его солдаты руандийской армии. После того как Даллэр прибыл на совещание, Багосора предоставил ему слово:

«Я начал с того, – вспоминает Даллэр, – что выразил свои соболезнования в связи с гибелью президента и начальника Главного штаба. Затем я сказал им очень категорично, что МООНПР не планирует уходить и что мы останемся здесь для оказания им нашей помощи в реализации Арушских соглашений. Я добавил, что главное – это восстановить контроль над их войсками, чтобы избежать какой бы то ни было гражданской войны. Я также сказал, что по информации, полученной этим утром, РПФ остается на своих позициях и не проявляет никаких признаков агрессивности и желания атаковать. Я пожелал им успеха и спустился с подиума»[286 - Compte rendu de la rеunion par le gеnеral Romеo Dallaire (dеposition, proc?s Bagosora et alii, TPIR, 19 janvier 2004) // Communiquе des Forces armеes rwandaises… P. 5.].

Даллэр ничего не сказал ни о судьбе премьер-министра, ни о находившихся в лагере Кигали телах миротворцев. Только после окончания собрания в 12:30 он обратился к Ндиндилийимане, сообщив ему о телах и о хаосе, который царит в городе. Глава жандармерии пообещал этим заняться[287 - Ibid. P. 6.]. Весь день Даллэр пытался получить разрешение попасть в лагерь, но Багосора отказал ему в этом.

Согласно данным Филипа Рейнтьенса, после собрания Багосора провел краткий инструктаж с Нтабакузе, Нзувонемейе и подполковником Леонаром Нкундийе, командующим ОС Мутара, сказав им: «Начинайте с одной стороны»[288 - Reyntjens F. Rwanda: Trois jours… P. 58.] – фраза, которую использовали руандийские крестьяне, когда приступали к корчеванию буша[289 - ICTR/Bagosora. Р. 173.].

Все это время рядом с Высшим военным училищем солдаты под командованием капитана Гаспара Хатегекиманы из президентской гвардии продолжали разыскивать премьер-министра. После полудня они обнаружили ее тайное убежище. Увилингийимана вышла оттуда сама, возможно, потому что хотела сохранить жизнь своим детям, прятавшимся в том же месте. Она попыталась уговорить солдат отправить ее в военный лагерь. Мнение их разделилось: выходцы с юга были согласны, но другие хотели убить ее здесь. Солдаты стали спорить между собой, однако подоспевший Хатегекимана отдал приказ о казни, который исполнил лейтенант жандармерии, выстреливший Агате в левую часть лица. Палачи надругались над ее телом, засунув в влагалище пивную бутылку. Муж и еще двое находившихся в убежище мужчин были также убиты, однако пятерых ее детей не тронули. Это произошло еще до конца совещания в Высшем военном училище.

После его завершения Багосора отправился в военный лагерь, и вскоре солдаты атаковали здание, где оборонялись уцелевшие бельгийские миротворцы; они ворвались туда в начале первого и перебили всех. Вечером Багосора и Ндиндилийимана заявили Даллэру: «События в лагере Кигали показывают, что бельгийским солдатам из МООНПР лучше убраться из Руанды».

Резня становится массовой

7 апреля около 4:00 президентская гвардия блокировала квартал Кимихурура[290 - ICTR/Bagosora. Р. 184.]. В 5:00 Радио «Руанда» передало призыв всем жителям Кигали сохранять спокойствие и оставаться дома, однако уже на рассвете (свидетели называют разное время – от 4:00 до 6:00[291 - Ibid. P. 184–185. Багосора, однако, утверждал на суде, что убийства начались только в 7:00 (La reconnaissance du gеnocide par Thеoneste Bagosora devant la chambre 1 du TPIR le 10 novembre 2005. Р. 3.).]) Кимихуруру огласили выстрелы: солдаты президентской гвардии и парашютисты приступили к охоте за ведущими оппозиционерами[292 - ICTR/Bagosora. Р. 184–185.]. Это было начало организованной резни. Первой их жертвой стал глава Конституционного суда член РДД Каваруганда, который должен был приводить к присяге новое правительство[293 - По словам Багосоры, «Каваруганда подвергся нападению 7 апреля в 7 часов утра. А другие уже после» (La reconnaissance du gеnocide par Thеoneste Bagosora… Р. 4).]. Предвидя, что его попытаются или похитить, или убить, Каваруганда около 6:00 связался с представителями МООНПР, которые посоветовали ему не выходить из дома. Судья с женой Аннонсьятой Мукарубиби спрятались в ванной комнате. Вскоре в дом ворвались солдаты во главе с капитаном Кабрерой, которые нашли детей Каваруганды. «Один из них приставил ружье к голове дочери Каваруганды, когда та просила отца открыть дверь ванной. Каваруганда и его жена вышли из убежища, и солдат опустил ружье. Солдаты заявили, что они – члены президентской гвардии и батальона парашютистов. Они посадили Каваруганду, его жену и двоих детей в красный пикап с надписью “MINADEF”[294 - Министерство обороны.] на одной стороне и поехали к лагерю президентской гвардии. Проехав 200 метров, капитан Кабрера приказал Мукарубиби и ее детям выйти из грузовика. Они вернулись домой около 6:30 и застали там солдат, грабивших их имущество. Солдаты спросили, есть ли у Мукарубиби деньги. Она ответила им, что другие солдаты уже взяли деньги у ее мужа. Несколько минут спустя капитан Кабрера вернулся с Жозефом Каваругандой, который попытался передать жене свое удостоверение личности и 5000 руандийских франков. Солдаты взяли деньги, а удостоверение бросили на пол. Затем Кабрера уехал вместе с Жозефом Каваругандой…»[295 - ICTR/Bagosora. Р. 184–185.] Судью доставили в лагерь президентской гвардии, где он был убит[296 - Ibid. P. 186.].

«В ночь на 6 апреля, – свидетельствует капрал президентской гвардии Жан-Батист Кигереке, – специальные рейды, во время которых убивали людей, проводились ротой “Главный штаб”,

которой командовал майор Мудачумура при содействии сержанта Этьена Рурикужишо родом из Гисеньи. Именно солдаты этой роты привели в лагерь старого судью. Я сам видел Каваруганду тем вечером в гвардейском корпусе. Солдаты передали его старшему сержанту Ндереримане и сержанту Рурикужишо, которые затем приказали убить его. Тех, кого приводили в лагерь президентской гвардии, передавали в руки Рурикужишо, который пытал их, а потом отдавал приказ о казни, совершавшейся в лагерном лесу напротив жилого района Ругандо»[297 - Mutsinzi report. P. 111–112.].

Солдаты, разграбив дом Каваруганды и избив его жену и детей, разделились на небольшие группы, одна из которых направилась к соседнему дому председателя СДП и министра земледелия и скотоводства Фредерика Нзамурамбахо[298 - ICTR/Bagosora. P. 185.]. По совету жандармов, охранявших министра, он спрятался на соседнем кукурузном поле. Около 7:00 солдаты вошли в дом, избили и расстреляли остававшихся там восьмерых членов его семьи, а затем нашли самого министра и убили выстрелом в голову[299 - Ibid.; The prosecutor v. Protais Mpiranya. Case No. MICT-12–02. Second amended indictment. Р. 11.].

Одновременно[300 - По свидетельству Маршала и Бердсли, расправа над Ндасингвой и его семьей произошла ближе к полудню, поскольку они разговаривали с ним и его женой по телефону не раньше 11:00 (ICTR/Bagosora. P. 187).] группа гвардейцев численностью 20 человек, стреляя из ружей и бросая гранаты в двери и окна, ворвалась в дом лидера умеренной ЛП, министра труда и коммунальных дел тутси Ландоальда Ндасингвы, который должен был занять пост вице-председателя ПНС. Нападавшие сначала потребовали у Ндасингвы деньги, а затем собрали всю его семью в ванной комнате и застрелили сначала самого политика, затем его мать, детей и слугу[301 - Ibid. P. 186.].

Около 10:00 в лагерь президентской гвардии доставили другого видного оппозиционера – члена политбюро умеренной РДД, министра информации Фостэна Рукогозу вместе с женой и двумя детьми. Один из военных, охранявших их, кричал: «Убить собаку!» Все они были расстреляны, а тела брошены в канаву[302 - Ibid.].

Еще одной жертвой стал вице-председатель СДП Фелисьен Нганго, назначенный на пост председателя ПНС. Группа из 25 гвардейцев, парашютистов и жандармов помешала военнослужащим ООН войти в дом Нганго и эвакуировать его в безопасное место[303 - Ibid. P. 185 n. 887.]. Они убили жену и детей Нганго, а его самого привели в лагерь президентской гвардии, где Мпиранья допросил его, а затем приказал расстрелять в соседнем лесу[304 - The prosecutor v. Protais Mpiranya. Р. 11.].

Таким образом были устранены все те, кто мог стать легитимным преемником погибшего президента, а также ведущие оппозиционные политики, из числа которых МООНПР удалось спасти только Фостэна Твагирамунгу[305 - С/с Booh-Booh to Annan/Goulding/Hansen/Kittani. 8 April 1994. P. 1.]. В тот же день погибли многие другие политические и общественные деятели, журналисты, священники и правозащитники. Эти расправы были, безусловно, заранее спланированной акцией, призванной ликвидировать всю политическую оппозицию и обеспечить развитие событий по нужному для правящей группировки сценарию. «Убийства оппозиционных политических деятелей, – говорится в приговоре Международного трибунала, – представляли собой организованную военную операцию, особенно если рассматривать их вместе с данными об убийстве премьер-министра Агаты Увилингийиманы… и учитывать причастность к ним элитных воинских соединений. <…> По мнению суда, приказ о такой акции мог исходить только от самого высшего военного руководителя, которым в то время являлся Багосора»[306 - ICTR/Bagosora. P. 189.].

Позже Багосора пытался доказать, что утром 7 апреля жертвой расправ были преимущественно оппозиционные лидеры хуту, а не тутси, и эти расправы не имели никакого отношения к последовавшей резне; он квалифицировал их «как политические убийства или сведение счетов»[307 - La reconnaissance du gеnocide par Thеoneste Bagosora… Р. 1.].

Однако в те часы объектом расправы оказались не только лидеры оппозиции хуту или видные общественные и религиозные деятели. Вскоре после крушения президентского самолета в лагере Каномбе состоялась встреча Нтабакузе с подполковником Лораном Баранзарице, начальником медицинской службы руандийской армии, майором Огюстэном Нтибихорой, командиром роты военных строителей, и майором Алоисом Мутаберой, командиром батальона полевой артиллерии[308 - ICTR/Bagosora. P. 203, 207. Участие в этой встрече Багосоры сомнительно (см.: Ibid. P. 214–215).]. Нтабакузе открыл ее словами, ставшими впоследствии непременным компонентом любых собраний – тутси убили президента и нужно отомстить за его смерть; в ответ офицеры изъявили готовность устроить резню как оппозиционных политиков, так и тутси[309 - ICTR/Bagosora. P. 203, 207.]. Сразу после полуночи 7 апреля (по другим данным, позже, между 2:00 и 3:30 или даже утром около 7:00[310 - Ibid. P. 205–206.]) Нтабакузе собрал весь личный состав батальона парашютистов в лагере Каномбе, где снова заявил, что инкотаньи и их пособники сбили самолет президента и что нужно убить «людей, которые против правительства, включая тутси»[311 - Ibid. P. 201, 205–206.]. С этим заданием он послал около шести утра (по другим данным, около четырех часов) своих солдат в район Акажагали и в кварталы Кабеза и Ремера[312 - Ibid. P. 201, 207.]. Когда парашютисты покидали лагерь, к ним присоединились интерахамве. Они начали обходить дом за домом, входя внутрь по двое или по трое и требуя предъявить документы. Если им попадались тутси, они убивали их на месте; иногда насиловали женщин. Только в Акажагали число жертв составило 1–1,5 тыс. человек. В Кабезе, преимущественно населенном тутси, парашютисты силой взламывали двери домов и поджигали их. 8 апреля в квартале остались лишь обгорелые развалины[313 - Ibid. P. 227–229, 231.].

Подчиненные Нтабакузе врывались не только в частные дома, но и в общественные здания. В районе 7:00 шестеро парашютистов явились в иезуитский «Сантр Кристюс» в Ремере, собрали всех, кто находился там (6 иезуитов, 7 монахинь, 22 гостя), проверили их удостоверения личности, а затем отделили руандийцев и закрыли тех в отдельной комнате. Между 9:00 и 10:00 туда прибыл грузовик с другими парашютистами, которые сначала заперли в общем зале иностранных граждан, а затем расстреляли 17 руандийцев, как мужчин, так и женщин, в том числе тутси Крисолога Махаме, главу организации «Волонтеры мира»[314 - Ibid. P. 219–220.]. Отвечая судьям Международного трибунала по поводу нападения на «Сантр Кристюс», Багосора сказал, что оно «было направлено против иезуита Махаме и некоторых его коллег, но, к сожалению, в том месте оказались случайные люди, которым не посчастливилось остановиться там на ночь»[315 - La reconnaissance du gеnocide par Thеoneste Bagosora… Р. 5] (курсив мой. – И. К.).

Резня в кварталах, прилегающих к лагерю Каномбе, продолжалась до 16:00, после чего парашютистов из Акажагали и Кабезы пришлось перебросить в Ремеру, где отряд РПА атаковал президентскую гвардию. Приказ Нтабакузе командиру первой роты звучал так: «Если операция завершена и здесь больше нет тутси, собери солдат и отправь их в Ремеру… чтобы попытаться отразить нападение РПФ»[316 - ICTR/Bagosora. P. 201.].

Массовые убийства происходили не только в Акажагали, Кабезе и Ремере. По всему городу военнослужащие элитных подразделений и интерахамве установили блокпосты и приступили к физическому истреблению тутси и «неблагонадежных» хуту по

заранее составленным спискам, которые раздали командам убийц, и те принялись за работу. «<Около половины восьмого утра 7 апреля> я увидел, – вспоминает один свидетель, – десять солдат из батальона парашютистов и президентской гвардии и какого-то гражданского, который руководил ими. Он держал в руках список имен. Это был список людей, которых должны были убить. Они пошли к соседскому дому, бросили гранаты и разбили дверь выстрелами. Они убили людей, находившихся в нем. Они <…> стреляли еще по нескольким домам»[317 - Цит. по: Des Forges A. Op. cit. P. 206.].

В Ньямирамбо, Кийову и Гикондо главную роль в резне играли не парашютисты, а гвардейцы в тесном взаимодействии с милицией. Около семи часов утра десятки солдат президентской гвардии вошли в Гикондо, деловой квартал столицы, где были сильны оппозиционные настроения и где проживало немало тутси. Они обходили дома политически «неблагонадежных» горожан, приказывали жителям выходить наружу и расстреливали их. Когда около десяти часов утра военные подошли к дому Николя Харелиманы, тот быстро вывел из него свою жену и двух малолетних сыновей, посадил в машину и отвез в отель «Миль колин» («Тысяча холмов»). Оттуда он начал звонить соседям, убеждая их покинуть свои дома, однако к тому времени, как сообщили ему соседи, было уже поздно, ибо весь квартал был окружен военными, которые «начали убивать всех». «Они убили всех за шесть часов, – свидетельствует Харелимана. – Все было хорошо организовано»[318 - Matthews M. After the killing frenzy, Rwandan capital a shell // The Baltimore Sun. 17 May 1994.].

Слухи о систематической резне быстро распространились по городу, и многие жители начали оставлять свои дома в поисках безопасного убежища. Немалое число обитателей квартала Гатенга бежали в Официальное техническое училище (ОТУ)[319 - ICTR/Rutaganda. P. 110, 114, 145.], потому что там размещался отряд миротворцев, многие жители Ньяругенге – в Больничный центр Кигали[320 - Ibid. Р. 74.]. К утру 8 апреля в полевом госпитале ООН нашло убежище 5000 человек, на стадионе Амахоро[321 - C/c Booh-Booh to Annan/Goulding/Hansen/Kittani. 8 April 1994. P. 1.] – 400; в штаб-квартире МООНПР – 150 жителей Ремеры; среди них были как тутси, так и хуту. Но, как правило, люди пытались укрыться в храмах[322 - См., напр.: ICTR/Rutaganda. 110.], как, например, жители Ремеры в мечети Кибагабага[323 - ICTR/Bagosora. Р. 224.] или жители Ньямирамбо в церкви Св. Шарля Лванги, коллеже Св. Андрея, Центре Св. Иосифа, монастыре Бенеберика и монастыре кармелитов[324 - Ibid. Р. 233–234.]. Правда, не всегда даже храмы могли обеспечить им безопасность. К мечети Кибагабага, где укрылось 170 хуту и 130 тутси, около 11:00 прибыл отряд милиции под предводительством лидера КЗР и потребовал выдать всех тутси, угрожая в противном случае взять здание штурмом. После отказа отряд из 30 милиционеров предпринял три атаки на мечеть, которые были отбиты беженцами с помощью камней[325 - Ibid. P. 224–225.].

Тем, кто пытался или покинуть Кигали, или найти какое-либо убежище в самом городе, приходилось проходить через блокпосты, которые порой становились площадкой для массовых убийств. Так, утром 8 апреля группа беженцев из Ремеры численностью от 100 до 200 человек, направлявшаяся в сектор Карама в коммуне Рубунго к северо-востоку от столицы, была остановлена в квартале Кибагабага на блокпосту, охранявшемся военными, которые отобрали по удостоверениям личности и по внешнему виду около 100 тутси, а затем убили большую часть из них; спаслось лишь двадцать человек[326 - Ibid. P. 240–241.]. Тем, кто сумел добраться до цели, удалось сделать это прежде всего потому, что они сумели обойти блокпосты, рядом с которыми валялись тела убитых[327 - ICTR/Rutaganda. P. 74.].

Точка невозврата

Таким образом, 7 апреля в столице начались политические чистки двух категорий населения – оппозиционных политиков, прежде всего хуту, и «неблагонадежных» граждан, прежде всего тутси. Первая проводилась силами президентской гвардии, вторая – силами гвардии и милиции при поддержке жителей, симпатизировавших Хуту-Пава. Однако группировка Багосоры не сумела добиться главных целей – установления военного режима и назначения своего ставленника на ключевой пост начальника ГША. Гацинзи, выдвинутый на этот пост, не являлся сторонником экстремистов, и поэтому существовала угроза, что реальный контроль может ускользнуть из их рук.

Когда 7 апреля в 2:00 было принято решение о назначении Гацинзи, Багосора позвонил ему в Бутаре и приказал явиться в Кигали к 6:00. Гацинзи ответил, что не может отправиться ночью туда из-за беспорядков в столице. Багосора уверил его, что никакой опасности нет, хотя в телефонной трубке слышались звуки выстрелов. Гацинзи указал ему на это, и тот перенес встречу на 8:00, обещая выслать для его охраны разведывательный отряд. Тем не менее Гацинзи решил подождать. Утром он переговорил по телефону с майором Нзувонемейе, который сообщил ему, что стрельба в городе не утихла. Гацинзи звонил в Кигали каждый час. Ситуация не улучшалась; в квартале Кимихурура военные в форме стреляли по домам, бесчинствовали и убивали. Только после полудня, к 14:00, стало спокойнее, и он решил ехать. Вместе с ним отправились председатель парламента Теодор Синдикубвабо и младший сын Хабьяриманы. «Мы прибыли, – вспоминает Гацинзи, – в 16:10 или в 16:15. Еще не было застав на дороге, если не считать обычных военных постов, в основном жандармских. Позже я узнал, что за другими командующими, которые находились за пределами Кигали, был послан вертолет, чтобы доставить их на совещание в восемь утра. Из этого я сделал вывод, что Багосора, вероятно, не хотел, чтобы я воспользовался таким же транспортом. Я попал под обстрел при въезде в Кигали. Среди сопровождавших меня были раненые»[328 - Audition de Marcel Gatsinzi… P. 1–2.]. Кто обстрелял нового руководителя ГША, осталось невыясненным.

Гацинзи прибыл в столицу слишком поздно. Ибо как раз в те минуты, когда он въезжал в Кигали, произошло то, чего не предусмотрела группировка Багосоры, когда инициировала резню в столице: РПФ начал действовать.

Начиная с полудня Поль Кагаме бомбардировал Даллэра сообщениями об убийствах тутси и тех, кто им симпатизировал; он предупредил, что не может ждать, пока ситуация отрегулируется[329 - L'еchec des nеgociations apr?s la sortie des troupes du FPR du CND le 7 avril 1994 dans l’apr?s-midi par le gеnеral Romеo Dallaire // Les rеunions… Р. 32.]. Даллэр, который провел всю середину дня[330 - Он уехал оттуда около пяти часов вечера на совещание КВК в ГША (Ibid.).] в МО вместе с Багосорой и Ндиндилийиманой, ответил ему, что власти ничего не предпринимают и что резня продолжается[331 - Ibid. Р. 32–33.]. Багосора уверял Даллэра, что он не контролирует ситуацию и что нужно подождать. Правда, Багосора и Ндиндилийимана обсудили с Нзувонемейе идею отправить его разведывательный батальон в город, чтобы заставить солдат президентской гвардии вернуться в казармы, однако, по мнению Даллэра, такая мера не могла быть эффективной. Командующий силами ООН попытался устроить в начале четвертого часа телефонный разговор между руководством ВСР и Сетом Сендашонгой, представителем РПФ, находившимся в здании парламента, но из этого ничего не получилось: «общение» Багосоры и Сендашонги заняло не более минуты. По словам Даллэра, это был разговор из трех-четырех слогов без какого-либо желания и без какого-либо энтузиазма[332 - Ibid.]. После него Кагаме сообщил Даллэру, что не видит со стороны властей

никаких серьезных усилий, чтобы «положить конец этому хаосу». «Я не могу больше продолжать в том же духе, – сказал он, – и поэтому должен предпринять наступательную военную акцию»[333 - Ibid.].

Вечером, в начале пятого[334 - Согласно показаниям Даллэра, в 16:10 (Ibid.).], приблизительно 150–200 повстанцев из отряда, расквартированного в здании парламента, вышли из него и вступили в бой с президентской гвардией[335 - C/c Annan to Secretary-General. 7 April 1994. P. 1; D/sitrep Booh-Booh to Annan. 8 April 1994. P. 2.]. В квартале Ремера они убили минимум 121 человека, в том числе отставного полковника Понтьена Хакизиману, бывшего министра юстиции Теонеста Мужьянаму, ряд видных интеллектуалов хуту – экономиста Даниэля Рваманийе, юриста Фелисьена Мбанзаругамбу, агронома Алоиса Хабиману, адвоката Поля Бизиману, – а также семьи майора Нухабы и супрефекта Фостэна Секагины[336 - Reyntjens F. Rwanda: Trois jours… Р. 62 n. 110.]. «После полудня, – заявил Багосора Международному трибуналу, – именно РПФ произвел нападение. Он атаковал лагерь президентской гвардии, он атаковал лагерь жандармерии в Качьиру, он атаковал бригаду жандармерии в Ремере… Именно он, РПФ, был первым, по крайней мере в городе Кигали, кто начал убивать хуту систематически и целенаправленно»[337 - La reconnaissance du gеnocide par Thеoneste Bagosora… Р. 1.].

Даллэр немедленно связался с Кагаме; тот информировал его, что подразделения РПА двинутся из Мулинди на Кигали в 18:00, чтобы оказать поддержку их отряду в столице и «остановить резню невинных людей»[338 - D/sitrep Booh-Booh to Annan. 8 April 1994. P. 2.]. Такое развитие событий было чревато крахом мирного процесса и возобновлением гражданской войны.

Действия РПФ оказались для военного командования неприятным сюрпризом. Гацинзи, прибывший в Кигали, попытался вместе с Русатирой и Ндиндилийиманой взять контроль над ситуацией в свои руки, но это не входило в планы Багосоры. Вечером на первом заседании КВК, на котором присутствовало 14 высших военных, вспыхнул конфликт между ним и группой умеренных:

На том собрании 7 апреля, вспоминает Гацинзи, «я почувствовал антагонизм между Багосорой и остальными участниками из-за того, что Багосора хотел возглавить кризисный комитет, хотя это была военная структура. Мы были против того, чтобы он стал председателем, потому что он был отставным военным и, занимая пост директора кабинета, являлся на данный момент политической фигурой[339 - Об этом заявил Русатира.]. Мы хотели, чтобы это был военный с бо?льшим стажем и с более высоким чином, например Огюстэн Ндиндилийимана. <…> Багосора убеждал нас, что как представитель министра, который объединяет две силы – армию и жандармерию, – он должен быть председателем, но собрание категорически отказало ему. Тогда он обрушился на некоторых офицеров, в том числе на полковника Леонидаса Русатиру, говоря, что когда Русатира был главой кабинета министра обороны, он обладал преимуществом в служебной иерархии по отношению к руководителям Главных штабов. Мы возразили, что тогда сам министр делегировал <такие полномочия> главе своего кабинета. В итоге председателем комитета был избран Ндиндилийимана. Багосора обиделся и больше не принимал активного участия в обсуждении. Собрание перешло к вопросам, требовавшим неотложного решения: как восстановить дисциплину в президентской гвардии и как облегчить контакт между представителями высшей власти, политическими деятелями и РПФ через посредничество МООНПР, чтобы создать Переходное правительство в рамках реализации Арушских соглашений. <…> Багосора покинул заседание в ярости»[340 - Premi?re assemblеe plеni?re du Comitе militaire de crise du 7 avril 1994 au soir // Les rеunions… P. 34–35.]. Завершая встречу, ее участники даже поручили Гацинзи выразить соболезнования послу Бельгии по поводу гибели 10 миротворцев[341 - Ibid. P. 35.].

Не получив поддержки командования ВСР, группировка Багосоры решила укрепить свои позиции с помощью экстремистской части политической элиты. Поэтому она постаралась ускорить формирование нового правительства. Вечером 7 апреля Багосора сообщил лидерам партий проправительственного блока о назначенном на следующее утро межпартийном совещании в МО. Перед совещанием лидеры НРДДР Нгирумпаце, Каремера и Нзирорера (Кабагема оказался в квартале Качьиру, окруженном солдатами РПА) посетили председателя парламента Синдикубвабо, уроженца Бутаре, врача по профессии, жившего напротив здания МО; они предложили ему стать временным президентом и получили от него предварительное согласие[342 - La mise en place du Gouvernement intеrimaire selon Еdouard Karemera… P. 30–31.].

В межпартийном совещании, помимо трех руководителей НРДДР, приняли участие вице-председатель РДД-Пава Карамира и его генеральный секретарь Мурего, председатель ЛП-Пава Мугензи и ее генеральный секретарь Нтамабьялиро, лидеры ХДП Жан-Мари Вьянней Сибомана, Селестэн Кабанда и Гаспар Рухумулиза; трудность возникла с представителями от СДП, поскольку практически все члены ее руководства были или убиты, или скрылись; удалось обеспечить участие только двоих – Франсуа Ндунгуце и Ясента Нсенгийюмвы Рафики.

По инициативе НРДДР было решено, исходя из того, что Арушские институты еще не созданы, остаться в юридическом пространстве Конституции 1991 г. Президентом был назначен престарелый Теодор Синдикубвабо, а премьер-министром – более молодой и энергичный Жан Камбанда, который летом 1993 г. уже выдвигался на пост главы правительства от пропрезидентского крыла РДД. Кандидатура Камбанды была предварительно согласована Багосорой и Карамирой еще 7 апреля, когда Камбанда укрылся в военном лагере рядом со своим домом. Если верить его показаниям на процессе Багосоры, это предложение сделал ему сам Карамира: «Я задал ему вопрос: “Вы говорите, что собираетесь назначить меня премьер-министром, но ведь есть премьер-министр”. Он ответил мне, что с ней все кончено, что она мертва». Камбанда утверждал, что принял это предложение вопреки своему желанию[343 - Des Forges A. Op. cit. P. 197.].

На совещании был также согласован состав Временного правительства, который формально отвечал межпартийному соглашению 16 апреля 1992 г.: распределение постов между партиями осталось прежним. Правительство было названо «временным», поскольку в будущем его должно было заменить Переходное правительство «на широкой основе». Синдикубвабо сформулировал три главных задачи, требовавшие неотложного решения: 1) восстановление порядка; 2) возобновление переговоров с РПФ с целью формирования Переходного правительства в течение шести недель; 3) борьба с голодом. Однако в действительности Временное правительство было лишь формальным прикрытием для группировки Багосоры, и оно состояло исключительно из сторонников движения Хуту-Пава. Показательно, что все прежние министры от НРДДР сохранили свои посты, как и представитель ХДП Рухумулиза, а персональные изменения затронули только бывшие главные оппозиционные партии, находившиеся в состоянии раскола, – РДД, ЛП и СДП, причем состав министров от РДД и СДП сменился полностью. Из числа восьми «выбывших» членов правительства пятеро были убиты, причем четверо – 7 апреля. И, конечно, в правительстве больше не было ни одного тутси.

Утром 8 апреля выяснилось, что повстанцы захватили район между парламентом и отелем «Меридьен», а также между парламентом и аэропортом Каномбе. Именно там

находились главные пункты базировании МООНПР, в том числе и стадион «Амахоро», где уже собралось около 3000 беженцев[344 - D/sitrep Booh-Booh to Annan. 9 April 1994. P. 2.]. Запланированная по инициативе Даллэра на девять часов встреча между представителями ВСР и РПФ не состоялась, так как на нее не явились представители ни той, ни другой стороны[345 - Ibid. P. 3.]. Хотя РПА все еще не начала масштабного наступления по всему фронту, тем не менее такая перспектива становилась все более и более реальной. Воспоминания об успехах РПА в феврале 1993 г. побуждали командование ВСР к поискам возможностей избежать военной конфронтации с повстанцами. Но для этого было необходимо выполнить главное требование Кагаме – остановить резню.

Именно этот вопрос стал один из главных на совещании КВК ближе к полудню, на котором присутствовало семь его членов (Ндиндилийимана, Гацинзи, Муберука, Нденгейинка, Русатира, Рвабалинда и майор Эпифан Ханьюрвимана в качестве секретаря). КВК поручил Муберуке, командующему ОС Кигали, провести собрание всех офицеров и унтер-офицеров, чтобы отговорить их от участия в убийствах. Гацинзи предложил провести такие собрания в каждой части, а Нденгейинка посоветовал воспользоваться этой ситуацией и разоружить население; при этом Ндиндилийимана высказался против вмешательства ООН. Было также решено организовать встречу с представителями СТМК, чтобы убедить его умерить свой пыл[346 - «Rеunion de concertation» de membres du CMC du 8 avril 1994 en fin de matinеe // Proc?s-verbaux des rеunions du Comitе militaire de crise (CMC) du 8 avril 1994. Р. 3–4.].

В полдень РПФ информировал командующего силами ООН, что один батальон повстанцев приближается к Кигали, чтобы «помочь правительственным войскам удержать мятежные соединения от убийства невинных людей»[347 - D/sitrep Booh-Booh to Annan. 8 April 1994. P. 2.]. Кагаме также выразил готовность лично прибыть в столицу для переговоров. Даллэр заявил в ответ, что появление в Кигале новых повстанческих войск может привести к ухудшению ситуации, однако приветствовал возможный приезд военного лидера РПФ в столицу[348 - Ibid.].

С 12:50 до 14:05 состоялось совместное совещание КВК с руководством МООНПР (Даллэр и Маршал), где Ндиндилийимана так охарактеризовал обстановку: утром произошли столкновения РПА с президентской гвардией и парашютистами, прежде всего в квартале Ремера[349 - В районе стадиона Амахоро.]; в целом в городе царит спокойствие, за исключением квартала Ньямирамбо, где имели место грабежи, однако там вмешалась жандармерия; на юге страны спокойно, волнения произошли в Гисеньи, Бугесере и Кибунго, но жандармерия пытается восстановить порядок; ГША послал в президентскую гвардию офицера связи, чтобы выяснить, контролирует ли Мпиранья своих подчиненных, и предложил РПФ провести встречу, чтобы договориться о возвращении президентской гвардии в казармы, а бойцов РПА в здание парламента. Даллэр согласился передать это предложение руководству РПФ, но потребовал немедленного освобождения бельгийских миротворцев, блокированных в КДП аэропорта Каномбе, и проведения расследования убийства 10 их товарищей. Ндиндилийимана обещал все это выполнить. Даллэр также потребовал к 15:30 вернуть все войска в казармы, а оружие на склады. Начальник ГШЖ согласился, но заявил, что сначала РПА должна сделать то же самое. Русатира предложил прекратить огонь в 17:00, для контроля за соблюдением перемирия сформировать отряд из МООНПР, ВСП и РПА, а на следующий день в течение первой половины дня осуществить отвод войск[350 - Нденгейинка, правда, заявил, что солдатам будет психологически трудно участвовать в совместных патрулях с бойцами РПА.]. Даллэр ответил согласием, потребовав при этом, чтобы прекращение огня касалось также милиции политических партий[351 - Протокол совещания см.: Rеunion du CMC et de la MINUAR du 8 avril 1994 ? midi 50’ // Proc?s-verbaux des rеunions du Comitе militaire de crise… Р. 5–16.].

Однако бесчинства в Кигали продолжались. Около 10:30 группа военных начала селекцию и уничтожение беженцев тутси в школе в квартале Карама, которая продолжалась до наступления темноты; некоторых тутси бросали в выгребные ямы, а затем швыряли туда гранаты, других заставляли самих копать себе могилы[352 - ICTR/Bagosora. P. 241.]. После полудня дюжина гвардейцев и полсотни милиционеров вынудили беженцев покинуть мечеть Кибагабага и после проверки документов отобрали 20 мужчин тутси. Затем командир гвардейцев приказал своим подчиненным отойти в сторону, и тогда милиционеры зарубили отобранных мачете[353 - Ibid. P. 225.]. Примерно в 15:30 интерахамве при поддержке 20 гвардейцев ворвались в Центр Св. Иосифа, где собралась толпа беженцев, и убили около 85 тутси; перед смертью некоторые девушки были изнасилованы[354 - Ibid. Р. 233.]. Вот какой предстает картина резни в столице днем 8 апреля в показаниях одного из руководителей интерахамве: «При въезде в населенный квартал Бирього… у первого поста, охранявшегося интерахамве, лежало три, четыре или пять тел. И далее от поста к посту до НСОТ[355 - Национальная служба общественного транспорта.] снова трупы в канавах. Их стало еще больше, когда мы поехали по дороге от НСОТ к Гитеге и Гакинжиро по направлению к СТМК. Там количество убитых было просто ошеломляющим <…> когда я возвращался обратно в Кивугизу, это были уже груды тел; среди них останки кого-то, почти полностью сожженного на старых шинах. Люди рассказали нам, что это был боец РПФ, которого поймали и который не хотел отвечать на вопросы. <…> В Кивугизе, Ньямирамбо, Сен-Шарль Лванга, квартале, именуемом Ибереши, Гитеге, Гакинжиро улицы были завалены мертвыми. <…> …мужчин гораздо больше, чем женщин; совсем немного детей, старики… Восьмого числа я видел несколько сотен трупов только на своем пути, который я проделал в двух направлениях, но особенно много у церкви Сен-Шарль Лванга и в Ньямирамбо, там их было невозможно сосчитать. <…> Это делали интерахамве и некоторые военные, молодежь и практически все население; все население находилось на блокпостах. <…> Ясно, что на 95 % убитыми были тутси и, вероятно, хуту, которых считали сообщниками врага»[356 - Dеposition d’un ex-dirigeant Interahamwe, tеmoin protеgе, proc?s Karemera et alii, TPIR, 24 mai 2006.].

Вечером, с 17:00 до 20:00, прошла встреча КВК с лидерами пропрезидентских партий и кандидатами в члены Временного правительства; в нем приняли участие Рензахо, Багосора и его единомышленники из МО Кайюмба и полковник Деогратиас Ндибвами (начальник управления административных и юридических дел МО); отсутствовали самые влиятельные противники Багосоры – Русатира и Гацинзи. Собрание открыл Багосора, представивший политикам членов КВК. Затем он дал слово Ндиндилийимане, который отчитался о ситуации в стране (все в целом благополучно) и о мерах, принятых КВК; глава ГШЖ сообщил, что есть признаки подготовки РПА к наступлению, однако она еще не нарушила границ демилитаризованной зоны; он призвал политиков взять управление страной в свои руки. В ответ Нгирумпаце указал на то, что в рамках Арушских соглашений невозможно легально разрешить кризис, поэтому необходимо создать временные институты власти, обозначил задачи правительства и представил кандидатов на ми нис терские посты[357 - Протоколы совещания см.: Rеunion du CMC avec les responsables des partis politiques et les membres dеsignеs du Gouvernement intеrimaire du 8 avril 1994 en fin d’apr?s-midi // Proc?s-verbaux des rеunions du Comitе militaire de crise… Р. 17–24.]. КВК одобрил новый состав высших органов

исполнительной власти, после чего Ндиндилийимана объявил о прекращении его деятельности. Противники Багосоры в руководстве ВСР, ознакомившись со списком министров, пришли к выводу, что тот «сам выбрал этих людей, что противоречит решениям, принятым предыдущей ночью»[358 - Цит. по: Des Forges A. Op. cit. P. 197.]. Недаром сам Багосора называл новое правительство «моим правительством»[359 - Gеnеral Marcel Gatsinzi, еchanges personnels, 29 juin 2009 // Le transfert «inopinе» et prеcipitе du Gouvernement intеrimaire ? Murambi (Gitarama) le 12 avril 1994. Р. 11.]. Однако к этому моменту настроения в военном ведомстве изменились в свете активизации действий РПА и отсутствия решительной реакции на происходящее ООН и зарубежных держав.

В 22:00 члены КВК, среди которых на этот раз оказался Гацинзи, вновь встретились с Даллэром и Маршалом. Даллэр сообщил, что РПФ согласен на прекращение огня, но очень болезненно воспринимает происходящие убийства, поэтому выдвигает условия: 1) прекращение резни и создание совместной комиссии по конт ролю за ситуацией; 2) прекращение стрельбы по позициям РПА; 3) разоружение президентской гвардии; и что РПФ также требует разъяснений относительно КВК и судьбы исчезнувших политиков. Ндиндилийиимана информировал руководство МООНПР о создании временных политических институтов и о прекращении деятельности КВК. Он заявил, что вопрос о совместной комиссии нуждается в серьезной проработке и что меры против президентской гвардии следует предпринимать только после объективного расследования. Он также обещал выяснить обстоятельства гибели и исчезновения оппозиционных политических деятелей. Было решено провести на следующий день после отвода войск трехстороннюю встречу, в которой от ВСР должны были участвовать Ндиндилийимана, Гацинзи и Рвабалинда[360 - Протокол совещания см.: Rеunion du CMC et de la MINUAR du 8 avril 1994 au soir // Proc?s-verbaux des rеunions du Comitе militaire de crise… P. 35–40.].

Однако на следующий день последние надежды на то, что возобновление гражданской войны удастся предотвратить, рухнули. Рано утром 9 апреля, начиная с 4:00, от командующих оперативных секторов Рухенгери, Бьюмба и Мутара поступили срочные сообщения о начале общего наступления РПА на севере страны. В девять часов утра Временное правительство в Отеле дипломатов принесло присягу перед вице-президентом парламента Иммакюле Ньирабизейиманой и заместителем секретаря парламента Сиприеном Муньямпунду. Затем состоялось первое заседание правительства, которое показало, что Багосора и лидеры НРДДР не ошиблись в своем выборе.

Цели экстремистов были достигнуты. Они ликвидировали умеренную оппозицию, физически истребив ее лидеров и многих активистов, и добились создания правительства, все члены которого разделяли идеологию Хуту-Пава, при этом формально не нарушив Арушские принципы организации властных институтов. Теперь РПФ не мог найти союзников в общине хуту и в случае реализации Арушских договоренностей неизбежно оставался на вторых ролях. Полицид сделал свое дело, и теперь необходимость в нем исчезла, тем более что его продолжение угрожало помешать достижению последней задачи: заставить РПФ признать новую политическую ситуацию. Военные действия повстанцев в столице и приближение к ней войск РПА с севера были тревожными симптомами. Новому режиму не была нужна масштабная конфронтация с Фронтом, которая могла спутать все расчеты экстремистских лидеров. Кроме того, формальное возвращение в Арушское пространство и прекращение резни давало ему возможность получить международное признание. Вот почему в своей инагурационной речи Камбанда заявил, что правительство продолжит переговоры с РПФ и что его цель – создать «переходное правительство на широкой основе» по согласованной в Аруше формуле в течение шести недель; он также пообещал восстановить порядок в двухнедельный срок. «Министры, ответственные за безопасность, – сказал новый премьер-министр, – сделают все, чтобы вернуть мир как можно скорее»[361 - New Rwandan premier calls for talks with rebels // AFP. 9 April 1994.]. Вот почему на своем первом заседании правительство поручило министру торговли и промышленности Мугензи обратиться к лидерам НРРДР, чтобы те убедили интерахамве прекратить резню[362 - Mugenzi Justin (Transcripts, TPIR, audience du mardi 1er novembre 2005) // Synth?se. P. 39; Justin Mugenzi, ministre du GI (tеmoignage, TPIR, 8 novembre 2005) // Synth?se. P. 41.], а премьер-министру – осуществить аналогичный демарш перед военным командованием, чтобы вернуть президентскую гвардию в казармы[363 - Justin Mugenzi, ministre du GI… P. 40.]. Правда, некоторые министры понимали, что шансы на это невелики. Так, Мугиранеза, хотя и поддержал на заседании 9 апреля идею «умиротворения», тем не менее заметил, что ее будет трудно реализовать, поскольку РПФ уже осуществил нападение[364 - Le carnet de notes de Pauline Nyiramasuhuko (9 avril – 27 mai 1994). Р. 4.]. Мугензи предложил «легитимное» обоснование взрыва насилия в Кигали: «…это не акт варварства, но ярость руандийцев. Это нормальная реакция»[365 - Ibid.]. А министр финансов Эмманюэль Ндиндабахизи (СДП) намекнул, что перед лицом угрозы необходимо объединение всех хуту: «Есть хуту, у которых проблемы. Их также надо успокоить»[366 - Ibid.].

Но расчеты режима не оправдались. РПФ отказался признать Временное правительство. Представительница РПФ в Кампале назвала его «нелегитимным и неприемлемым»: «Мы не согласны с такого рода правительством, которое поставило себя у власти после убийства тысяч невинных людей»[367 - Civil war edges closer as rebels advance on calm Kigali // AFP. 9 April 1994.]. Два дня спустя эту позицию подтвердил председатель РПФ Алексис Каньяренгве: «Это правительство убийц, которое было объявлено руандийцам, не обладает легитимностью внутри страны и было отвергнуто за рубежом. Мы, РПФ, поклялись бороться против него»[368 - Rwandan rebels vow to fight «government of killers» // AFP. 11 April 1994.]. «Новое правительство, – говорились в официальном заявлении РПФ, – едва ли добь ется успеха, потому что все его члены были ярыми противниками Арушского мирного соглашения. <…> Так называемое правительство состоит из людей, которые упорно борются за сохранение политической власти в руках той клики, которая правила последние двадцать лет»[369 - RPF radio says new government is opposed to peace and «unlikely to succeed» // BBC/Africa. 11 April 1994.].

Бо-Бо, внимательно отслеживавший события этого дня, сообщил ООН, что «жандармы, ВСР и президентская гвардия только наблюдают за убийствами, творимыми интерахамве, которые контролируют некоторые районы Кигали: Ньямирамбо, Бийого и Кимисагара»[370 - С/с Booh-Booh to Annan/Goulding/Hansen. 9 april 1994. Р. 1.], и что «убийства продолжаются как раз в контролируемых правительством районах. Жертвы – в основном тутси или хуту с юга или из других (не НРДДР и КЗР) партий»[371 - Ibid. P. 2.]. Бо-Бо находил обоснованным решение РПФ не принимать новых правил игры, поскольку «несмотря на просьбы о прекращении огня и <предложение> о формировании нового переходного правительства с участием РПФ (но не с участием других оппозиционных партий, так как те были уничтожены или прячутся), эта группа (КВК. – И. К.) не подтверждает свои слова делами. РПФ осудил эту группу и новое правительство как ее марионетку…»[372 - Ibid. Р. 3.]

Действительно, в тот же день, 9 апреля, когда Временное правительство заявляло о необходимости приложить все усилия для прекращения резни, в столице произошла очередная трагедия[373 - События резни в Гикондо реконструированы на основе материалов процесса Багосоры:

ICTR/Bagosora. Р. 243–244.]. С рассветом парашютисты блокировали все доступы в квартал Гикондо и начали методически обыскивать его, приказывая тутси идти в местную католическую церковь, где 7–8 апреля уже собралось немалое число беженцев, или силой приводя их туда. К 7:00 в приход явилось десять человек в униформе (по одним данным, парашютисты, по другим – жандармы); трое из них вошли в храм и приказали всем выйти наружу. Услышав крики, доносившиеся из церкви, священники и два находившихся в приходе польских наблюдателя из состава ООН поспешили туда, чтобы выяснить, что происходит, однако военные схватили их и поставили у стены, держа стволы ружей прямо у их горла. Затем они проверили у беженцев удостоверения личности и сравнили их со списком, который у них был, после чего разрешили хуту уйти, а тутси приказали вернуться в церковь; их удостоверения они сожгли. Проезжавший мимо на военном джипе офицер посоветовал солдатам не тратить боеприпасы, потому что скоро прибудет милиция. Так и случилось. Около 11:00 появились интерахамве, вооруженные ружьями, гранатами и традиционным оружием; они свистели в свистки и били в барабаны. Они приказали тутси снова выйти из церкви и, когда те начали выходить, стали убивать их. Поняв, что происходит, беженцы отхлынули к дверям, но милиционеры ворвались внутрь здания и устроили там резню, которая продолжалась несколько часов. «У беременных женщин, – свидетельствовал Бердсли, побывавший в храме в ночь на 10 апреля, – было рассечено чрево, зародыши валялись на полу. Один из них был разрублен на куски. Я… увидел одну мать с младенцем. Она была мертва, ее одежда сорвана. Ребенок был еще жив и пытался сосать ее грудь. По их убеждению, убивать сразу – это не значит убивать; нужно убивать медленно. Они отрезали мачете грудь и вагину у женщин, половые органы у мужчин. У мужчин были подрезаны ахилловы сухожилия, чтобы они не могли двигаться, а только смотреть, что делали с их семьями. Перед убийством насиловали…» Убийц не смущало присутствие двух польских наблюдателей из состава МООНПР, находившихся в приходе, более того, они заставили их вместе со священниками смотреть на то, что творилось внутри церкви. Вместе с интерахамве было несколько жандармов, которые, по словам Бердсли, «били их прикладами винтовок, когда те отворачивались, чтобы не видеть убийств». Вечером убийцы ушли, и тогда польские наблюдатели прислали в штаб-квартиру МООНПР сообщение: «Приезжайте быстрее; они здесь убивают». Получив разрешение Даллэра, Бердсли срочно прибыл в церковь с группой миротворцев. Они обнаружил более 150 трупов внутри здания, а также большое количество мертвых снаружи. В живых осталось 15 человек, но все тяжело ранены. Ночью миротворцам пришел приказ вернуться в штаб-квартиру, но в бронетранспортере не оказалось места для раненых. Священники решили побыть с тутси до утра, пока за ними не приедет машина, как пообещали миротворцы. Однако утром священники связались по радио с МООНПР и сообщили, что интерахамве возвратились и убили оставшихся.

«Город, – вспоминал Даллэр, – погружался в хаос. Большие массы людей двигались к предместьям Кигали, неся узлы со своим скарбом. На улицах валялись тела в больших лужах крови, которая стала черной на солнечной жаре; от этого тела казались обугленными»[374 - Dallaire R. Shake Hands… Р. 277.].

10 апреля утром в начале десятого войска РПФ достигли окраин Кигали[375 - D/sitrep Booh-Booh to Annan. 10 April 1994. Р. 2.]; четверть часа спустя руководство Фронта согласилось на заключение 48-часового перемирия для эвакуации иностранцев; через 50 минут свое согласие дал и министр обороны Временного правительства[376 - Ibid. P. 3.], однако перемирие так и не было реализовано. На проходившем в те же часы заседании правительства Камбанда сообщил о намерении властей достичь соглашения с РПФ о прекращении огня[377 - Le carnet de notes de Pauline Nyiramasuhuko… P. 7.] и информировал присутствующих о том, что удалось убедить СТМК «сбавить тон»[378 - Ibid. P. 8.]. В свою очередь министр информации Элиезер Нийитегека заявил, что армия должна арестовать тех, «кто убивает, кто грабит и наказать их в соответствии с законом»[379 - Ibid.]. В тот же день Радио «Руанда» обнародовало совместную декларацию всех правительственных партий с призывом к своим сторонникам «…приложить усилия, чтобы восстановить безопасность в стране, независимо от их партийной принадлежности и этнического или регионального происхождения», и к местной администрации – принять меры, «чтобы прекратить беспорядки, убийства и грабежи по всей стране, но особенно в городах»[380 - English/Radio Rwanda 0060. 10 April 1994. Р. 6–7.].

10 же апреля в 10:00 в Отеле дипломатов, где расположились правительство и главы проправительственных партий, состоялась встреча лидеров НРДДР (Нгирумпаце, Каремеры и Нзирореры) и Мугензи с частью руководства интерахамве; правда, трое их главных вождей (Кажуга и оба его заместителя Фенеас Рухумулиза и Рутаганда) отсутствовали[381 - Ex-dirigeant Interahamwe-1. P. 2; Tеmoignage d’un dirigeant national des jeunesses Interahamwe // L'Opеration “Pacification”… Р. 8.]. «Первым взял слово Нгирумпаце, – вспоминает один из участников. – Он упрекнул Национальный комитет <движения> за то, что интерахамве убивают и выставляют напоказ трупы и что международное сообщество по этой причине против правительства[382 - По свидетельству другого участника совещания, Нгирумпаце сказал: «У вас нет достаточного контроля над вашими людьми, которые убивают и выставляют трупы на виду у всего мира, и из-за этого международное сообщество село на шею правительству. Нужно прекратить убийства». См.: Audition d’un ex-dirigeant Interahamwe, tеmoin protеgе, TPIR // L'Opеration “Pacification”… P. 10 (далее – Еx-dirigeant Interahamwe-2).]. Жюстен Мугензи продолжил упреки, говоря, что мы нападаем на простых и бедных тутси, тогда как важные персоны, ни о чем не беспокоясь, устраиваются в отеле “Миль колин» (курсив мой. – И. К.). <…> Власти потребовали от нас провести рейд по ”умиротворению” в Кигали с приказом интерахамве, находившимся на блокпостах, “прекратить убийства и положить трупы на краю дороги, чтобы их могли собрать грузовики Министерства общественных работ”. Нужно было также “предостеречь интерахамве”, что, во-первых, нарушившие эти инструкции “подвергнутся преследованию” и что, во-вторых, “контроль за исполнением этих приказов будет осуществляться членами правительства”, которые в свою очередь приедут туда»[383 - Ex-dirigeant Interahamwe-1. P. 2–3.].

По просьбе лидеров интерахамве, опасавшихся негативной реакции простых милиционеров, Нзирорера добился от Багосоры выделения для этой миссии военного эскорта[384 - Ibid. P. 3–4.]. На военном джипе в сопровождении трех парашютистов[385 - По другим данным, гвардейцев (Tеmoignage d’un dirigeant national… P. 8).] они в тот же день[386 - По другим данным, на следующий день, 11 апреля (Еx-dirigeant In terahamwe-2. Р. 10–12).] дважды объехали основные блокпосты в городе, передавая находившимся на них интерахамве требование правительства, а по возращении отчитываясь перед Мугензи и руководством НРДДР[387 - Описание этого рейда см.: Ex-dirigeant Interahamwe-1. P. 4–7; Еx-dirigeant Interahamwe-2. P. 11.]. В своих выступлениях ораторы в первую очередь ссылались на негативную реакцию международного сообщества, при этом подчеркивая, что сами блокпосты должны сохраняться. Простые милиционеры относились к их призывам по-разному. По словам одного из выступавших, «общей

реакцией обычно было удивление… “Правительство вместо того, чтобы предоставить нам оружие для защиты от врага, требует, чтобы мы опустили руки и позволили РПФ и его сообщникам убивать нас”, – говорили они. Мы отвечали: “У правительства есть проблемы с международным сообществом, если так будет продолжаться, люди не смогут ходить даже на рынок. В любом случае, когда-нибудь <это должно прекратиться>”. Одни были чересчур непримиримы, и тогда приходилось использовать угрозы. <…> …другие относились с пониманием и выражали согласие, третьи ворчали; было ясно, что они подчинялись формально». На блокпостах в юго-западной и западной части Кигали (Гитега, Ньямирамбо, Ньякабанда, Ньябугого) интерахамве, как правило, выслушивали своих лидеров спокойно и без возражений, однако в некоторых случаях они открыто выражали свое несогласие, утверждая, что постоянно сталкиваются с агентами РПФ. «Те, кто любит друг друга, – заявили милиционеры на одном блокпосту в Ньякабанде, – уходят вместе», намекая, что тутси, которых любил Хабьяримана, должны отправиться вслед за ним. Сильное недовольство продемонстрировали интерахамве в Кимисагаре на нескольких блокпостах, охрану которых возглавляла Роза Карушара: они назвали указание правительства «бессмысленным», так как его выполнение означало отдать себя на растерзание РПФ, и потребовали, чтобы власти «прислали оружие для защиты». Как свидетельствует один из участников этого рейда, «существовал риск, что нас линчуют милиционеры, которые могли принять нас за “сообщников”». Еще большее раздражение призывы правительства вызвали у интерахамве в северо-западных кварталах, находившихся недалеко от зоны боевых действий РПА (Мухима, Гацата, Гисози). Они были «очень нервозны» и также требовали оружия. На одном блокпосту в Мухиме милиционер задал своим приехавшим руководителям вопрос: «Кто вы на самом деле?», добавив, что «у сообщников много личин».

Недоверие к «миссии умиротворения» объяснялось общим недоверием к власти. Участвовавший в ней высокопоставленный интерахамве признается: «Миссия, которую нам поручили 10 апреля, проводилась только ради формы. Тот факт, что в ней не были задействованы ни армия, ни жандармерия, показывает, что эти приказы не отдавались тем структурам, в компетенции которых должны были находиться операции такого рода»[388 - Ex-dirigeant Interahamwe-2. P. 10.]; «…это была двусмысленная миссия и лишь для видимости. Это все равно, что пускать пыль в глаза»[389 - Ex-dirigeant Interahamwe-2. P. 13.].

Свою лепту в дискредитацию операции внесли и руандийские СМИ. С одной стороны, с призывами к умиротворению вышли в эфир первые лица государства: президент[390 - French/RTLM 204. 1994–04–11. Р. 12; Fran?aise/Radio Rwanda 0062. 11 avril 1994. P. 14–15.], премьер-министр[391 - French/RTLM 204. 1994–04–11. P. 19–22; Fran?aise/Radio Rwanda 0062. 11 avril 1994. P. 19–22.], председатель правящей партии. 11 апреля Камбанда давал по радио рекомендации префектам: «Объясняйте то, что произошло, что смерть главы государства, что беспорядки, которые имели место в городе Кигали, как и возобновление военных действий инкотаньи, не должны побуждать руандийцев сражаться друг против друга. Убедите их, что в стране есть три этнических группы, а именно хуту, тутси и тва, и несколько регионов и что эти этнические группы и регионы являются составными частями нации и никто не может исключить одну из них. Скажите им <…>, пусть они избегают того, что разделяет людей, – зависти и сегрегации, основанной на региональном, но особенно на этническом критерии, потому что кажется, что именно она превалировала в последнее время»[392 - French/RTLM 204. 1994–04–11. Р. 19–20.]. В тот же день Нгирумпаце обратился к членам своей партии с требованием «заняться безопасностью других людей»: «Пусть воры перестанут воровать. Пусть убийцы перестанут убивать. Я хотел бы в моем качестве председателя НРДДР потребовать от всех активистов партии, особенно от молодежи, чтобы они вместо того, чтобы причинять зло, лучше бы обеспечивали безопасность других <людей>, особенно беззащитных. <…> Мы призвали жителей кварталов освободить улицы. <…> Я думаю, что мы должны бороться против тех, кто на нас нападает, но мы не должны бороться против людей, которые не вооружены… Наши активисты должны знать, что тот, кто покушается на их права, тот, кто на них нападает, это инкотаньи. А не обычный гражданин, который живет у себя на холме»[393 - French/RTLM 204. 1994–04–11. P. 13–14; Fran?aise/Radio Rwanda 0062. 11 avril 1994. P. 12–13.].

С другой стороны, СТМК, наперекор «миссии умиротворения», продолжало разжигать ненависть среди населения, называя тех, кого надо убить[394 - French/RTLM 204. 1994–04–11 P. 13–14.]. Даже во время рейда оно «рассказывало о преступлениях, совершенных РПФ, о людях, убитых в кварталах, занятых РПФ»[395 - Ex-dirigeant Interahamwe-2. P. 11–12.]. «Поэтому, – вспоминает один из лидеров интерахамве, – люди все меньше хотели нас слушать»[396 - Ibid. P. 12.]. Когда РПФ начал обстреливать столицу, добавляет другой, «люди там, где мы проходили, сказали: “Нет, нельзя останавливаться, потому что это начинается снова, они начинают нас бомбардировать”. И тогда начали убивать всех тутси, которые были в Кигали»[397 - Tеmoignage d’un dirigeant national… P. 9.].

Руководители НРДДР также находились в состоянии неуверенности. Чтобы понять бессмысленность кампании, им хватило нескольких часов после ее начала. В обстановке активизации военных действий РПФ партийным бонзам становилось все труднее и труднее объяснять своим сторонникам целесообразность усилия по наведению порядка в городе. Тем не менее они не остановили эту «игру». Когда вожди интерахамве сообщили им о трудностях, с которыми они столкнулись, те обязали их продолжить рейды. «Но было видно, – вспоминает один из них, – что они сами не верили этому. Они говорили: “Слушайте, продолжайте настаивать на том, что те, кто умер, уже умерли, а те, кто не умер, это их шанс; продолжайте распространять послание, обещая тем, кто требует оружия, что правительство пойдет в этом вопросе им навстречу”»[398 - Ex-dirigeant Interahamwe-2. P. 12.]. Однако в словах Нзирореры сквозило равнодушие, смешанное с некоторым сарказмом, а у Каремеры – уныние с оттенком обреченности[399 - Ibid. P. 12.]. «Климат, который царил в Отеле <дипломатов>… резко контрастировал с тем, что происходило за его стенами. У меня было чувство, что… они [министры] отстранились от проблемы интерахамве, чтобы иметь, возможно, чистую совесть. На них, вероятно, давило международное сообщество, и правительство переложило ответственность на НРДДР, считая, что интерахамве – это дело НРДДР, и они нашли эту формулу: “Идите, распространяйте послание”»[400 - Ex-dirigeant Interahamwe-2. P. 12–13.].

Хотя 11 апреля объезд блокпостов продолжился, а грузовики Министерства общественных работ приступили к уборке трупов на улицах столицы, руководители режима уже не обманывали себя в том, что оказались лицом к лицу с перспективой масштабной военной конфронтации с РПФ с неопределенным исходом. На заседании правительства Камбанда сказал: «Я не представляю себе моментов, более драматических, чем те, которые мы в настоящее время переживаем»[401 - Le carnet de notes de Pauline Nyiramasuhuko… P. 10.], и снова выступил с требованием к РПФ «прекратить боевые действия и уважать Арушские соглашения, ибо именно он их первым нарушил»[402 - Ibid.] (курсив мой. – И. К.), после чего многозначительно добавил, что «неизбежная ярость

народа обострилась из-за нападений РПФ»[403 - Ibid.]. Его выступление по радио с осуждением инкотаньи отражало всю степень общей растерянности: «Они возобновили военные действия в городе Кигали под тем предлогом, чтобы наказать членов президентской гвардии, которые, по мнению инкотаньи, посеяли беспорядки среди населения… ничто не доказывает, что члены президентской гвардии пошли сеять смуту среди населения. Хотя, возможно, некоторые военные из этого подразделения, как и военные из других частей, были в той или иной степени ответственны за эти преступные акты. Мы уже констатировали, что именно нападение инкотаньи нарушило безопасность в Кигали. <…> Узнав, что военные действия возобновились в зоне боев, мы потребовали, чтобы этим военным действиям был положен конец. Мы доводим до вашего сведения, что война не может решить политическую проблему, с которой столкнулась Руанда. <…> Политические проблемы должны решаться переговорами. Даже если военные действия возобновляются, переговоры должны продолжаться. <…> Мы должны показать, что эти переговоры необходимы… Мы еще раз подтверждаем, что правительство признает Арушские соглашения. Правительство никогда, хотя некоторые утверждали обратное, не отказывалось от этих соглашений. Оно считает, что Арушские соглашения должны быть реализованы. Мы просим инкотаньи понять, что военные действия не могут разрешить проблем, которые переживает страна»[404 - French/RTLM 204. 1994–04–11. P. 15–16.].

В ситуации нараставшего военного давления со стороны РПА политики из лагеря Хуту-Пава и экстремистски настроенная часть военного командования во главе с Багосорой и Огюстэном Бизиманой решили, что единственным выходом для них является консолидация всех хуту на основе разжигания ненависти к тутси и превращения организованной резни оппозиционеров хуту и тутси в столице, имевшей характер полицида, во «всенародный геноцид» тутси, тем более что убийства тутси уже распространились на ряд районов Руанды, прежде всего на традиционно лояльные Хабьяримане северозападные префектуры. «Багосора и его сторонники, – пишет Дефорж, – начали переориентировать насилие на особые этнические цели, чтобы, с одной стороны, разорвать связи между хуту и тутси, а с другой – привлечь на свою сторону хуту, не являвшихся приверженцами НРДДР и КЗР, которые опасались, что новые правители захватили власть только в интересах этих партий. Они прежде всего дистанцировались от “серьезных беспорядков”, которые привели к убийству политических лидеров хуту, таких как премьер-министр Агата Увилингийимана, и возложили вину за эти преступления на неуправляемых солдат, действовавших вопреки приказам. Затем 11 и 12 апреля политические деятели и руководители правительства начали более активно создавать коалицию против тутси, которая носила межпартийный и межрегиональный характер»[405 - Des Forges A. Op. cit. P. 201–202.]. Позже на суде Багосора признал, что геноцид тутси начался именно 12 апреля[406 - La reconnaissance du gеnocide par Thеoneste Bagosora… P. 6.].

К утру 12 апреля военная ситуация в Кигали резко изменилась в пользу РПФ: два их батальона вторглись в северные предместья столицы; кроме того, отряд РПА захватил холм Реберо на юге города; складывалось впечатление, что столица обречена и что повстанцы могут отрезать дорогу на Гитараму[407 - D/sitrep Booh-Booh to Annan. 12 April 1994. P. 2; Dеposition d’Еdouard Karemera, proc?s Karemera et alii, TPIR, 19 mai 2009 // Le transfert «inopinе»… Р. 2–3, 5.]. Распространился слух, источником которых оказалось французское посольство, что Кигали падет в ближайшие 48 часов. Рано утром командование ВСР (Гацинзи и Ндиндилийимана) сообщило Бизимане, что армия не может обеспечить безопасность высших должностных лиц; втроем они отправились к президенту, который принял решение о переезде правительства в Гитараму[408 - Dеposition d’Еdouard Karemera… P. 5. Гацинзи, однако, утверждает, что это было решение одного Багосоры или совместное решение Багосоры и Ндиндилийиманы (Gеnеral Marcel Gatsinzi, еchanges personnels… P. 11).]. Между 8:30 и 9:00 утра колонна министров и лидеров проправительственных партий покинула Отель дипломатов и к 12:00 достигла Гитарамы[409 - Ibid. P. 3–4.]. Они разместились в селении Мурамби к северо-западу от города. Семьи министров были тем же утром собраны во французском посольстве, а потом эвакуированы в Бужумбуру, откуда они перебрались в заирский город Букаву[410 - Mugenzi Justin (dеposition, TPIR, 9 novembre 2005) // Synth?se. Р. 53.].

Правительство не предупредило об эвакуации даже руководителей интерахамве, которые в соответствии с полученными ими инструкциями пытались продолжать «миссию умиротворения», по словам одного из них, «в условиях неописуемой нервозности населения». «Каково же было наше разочарование, – рассказывает он, – когда около двух часов <пополудни>, вернувшись для отчета, мы узнали, что правительство смылось – извините за выражение. Мы нашли только Нзирореру, который сказал нам, когда мы отчитались перед ним: “Ничего не поделаешь, увы, я сам должен уехать”»[411 - Ex-dirigeant Interahamwe-2. P. 14.]. Политика «умиротворения», таким образом, умерла естественной смертью, а оружие ВСР по настоянию руководства НРДДР было передано интерахамве[412 - Ibid.]. Одновременно начался исход столичного населения: «Из-за возраставшего давления РПФ жители Кигали бежали из города. Можно было даже увидеть, как некоторые военные грузовики перевозили семьи военных»[413 - Ibid. P. 13.]. «Война окончена?» – задался вопросом Бо-Бо в первых строках своего отчета в Нью-Йорк утром 13 апреля. «ПРФ проник в Кигали со всех сторон, – продолжал он, – и совершил в шесть утра 13 апреля прорыв в направлении городского центра. Правительственные и военные функционеры покинули страну – некоторые по воздуху, некоторые сухопутным путем»[414 - D/sitrep Booh-Booh to Annan. 13 April 1994. Р. 2.].

И именно тогда – в условиях общей паники – режим приступил, по выражению Дефорж, «к мобилизации всенародной поддержки геноцида»[415 - Des Forges A. Op. cit. P. 202.]. В интервью Радио «Руанда» лидер РДД-Пава Карамира призвал сторонников своей партии и всех руандийцев «не убивать друг друга» и поддержать усилия ВСР в борьбе против РПФ; он также опроверг «слухи», что ВСР преследует «тутси и людей с юга»[416 - Fran?aise/Radio Rwanda A/909. 12 avril 1994. P. 1–2.] (курсив мой. – И. К.). Выступая в тот же день на СТМК, он подчеркнул необходимость политического единства членов правительства и заявил о его полной поддержке[417 - French/RTLM 4. 1994–04–12. P. 3–4.]. А журналист СТМК Кантано Хабимана так выразил новое «боевое» политическое настроение: «Они [повстанцы] все будут уничтожены, и не выживет никто, кто бы рассказал эту ужасную историю. Путь они приходят, руандийцы ждут их с мачете и другим оружием, которое они получили в достаточном количестве. По всей стране юноши и девушки записываются и надевают униформу, воспламененные желанием идти и сражаться с инкотаньи до конца, чтобы полностью разгромить их»[418 - Ibid. P. 16.]. На улицах Кигали в тот день люди пели «песню убийц»: «У нас один враг, мы знаем его, это – тутси»[419 - Des Forges A. Op. cit. P. 203.].

В ситуации истерии, вызванной страхом перед РПФ, нагнетавшимся властями и СМИ, и пропаганды «единства всех руандийцев», т. е. хуту, умеренные круги были обречены на политическое поражение. Поскольку умеренная гражданская оппозиция была разгромлена уже в первые дни после крушения президентского самолета, оставалась только умеренная

фракция в руководстве ВСР во главе с Гацинзи и Русатирой. Русатира, обладавший наибольшим авторитетом в армии и обеспокоенный расширением масштабов резни, решил перехватить инициативу у Временного правительства и группы Багосоры. «Вечером <12 апреля>, – вспоминает он, – я имел телефонный разговор с майором <Огюстэном> Чьизой, который позже прибыл ко мне домой. Из нашего разговора выяснилось, что было бы наилучшим выходом попытаться вступить в переговоры с РПФ, чтобы прекратить резню и военные действия. Я отправился в армейскую штаб-квартиру, где нашел Марселя Гацинзи, главу штаба армии. Я хотел попросить его начать переговоры с РПФ, чтобы остановить убийства гражданских лиц. Он согласился с этой инициативой. Мы пришли в операционный зал армейской штаб-квартиры, и находившаяся там группа офицеров поддержала это предложение. Там было десять старших офицеров[420 - В том числе командующий ОС Кигали полковник Фелисьен Муберука, начальники отделов ГША полковники Жозеф Мурасампонго и Алоис Нтивирагабо и подполковник Огюстэн Рваманюва, командир авиационной эскадрильи полковник Андре Каньяманза, начальник отдела военного сотрудничества МО полковник Эдуард Хакизимана.]. Именно эти десять старших офицеров подписали <тогда же> составленное ими коммюнике <командования ВСР>, которое призывало к прекращению убийств невиновных гражданских лиц и военных действий и к перемирию с 13:00 следующего дня. Впервые мы выразили сожаление об убийстве десяти бельгийских “голубых беретов”»[421 - Witness Statement: Leonidas Rusatira. 27 November, 3 Deсember 1998, 18 & 20 February 1999. Р. 12.]. Более того, авторы этого документа назвали убийство бельгийцев «подлым»[422 - Communiquе du Commandement des Forces armеes rwandaises. 12 avril 1994.]. Они также предложили провести срочную встречу между командованием ВСР и РПФ с целью обсудить способы умиротворения страны и быстрейшего установления «переходных институтов на широкой основе»[423 - Ibid.].

«Это коммюнике, – продолжает Русатира, – было обнародовано без ведома Временного правительства, которое немедленно отреагировало, заявив, что само будет вести переговоры с РПФ вместо нас. Временное правительство неофициально осудило коммюнике от 12 апреля[424 - В своей книге воспоминаний Русатира пишет: «…правительство первым громко и решительно осудило нашу инициативу…» (Rusatira L. Rwanda, le droit ? l'espoir. Paris, 2005. P. 56).], хотя и захотело извлечь из него выгоду. После того как коммюнике было передано по радио[425 - 13 апреля по Радио «Руанда». См.: Fran?aise/Radio Rwanda A/910. 13 avril 1994. P. 1–2.], военный из президентской гвардии, не имевший офицерского звания, уроженец Рухенгери и один из моих близких друзей сержант Рвамакуба позвонил мне по телефону и сказал следующее: “Будьте осторожны, потому что мы придем за вами вечером”. Я немедленно связался с моим соседом, поверенным в делах посольства Китая, который был <мне> добрым другом. Я спросил его, могу ли я найти на время убежище в его резиденции. Он согласился, и я прятался в его доме три дня[426 - До 15 апреля.]. Когда солдаты пришли в мой дом – без сомнения, солдаты президентской гвардии, – посол сказал мне об этом, потому что из его резиденции можно было видеть, что происходило в моем доме. В те немногие дни моего исчезновения полковник Багосора сообщил Временному правительству, что я покинул страну. Я узнал об этом от политиков в Гитараме, которые удивились, увидев меня[427 - Русатира приехал в Гитараму 15 апреля и в тот же день после полудня встретился с президентом и премьер-министром (Les tentatives de promotion et de rеintеgration d'officiers retraitеs avant le remaniement de l'еtat-major du 16 avril 1994. Р. 5–6.). По другим данным, 16 апреля он встретился с премьер-министром и министром обороны (Des Forges A. Op. cit. P. 268).]. Они сказали мне, что Багосора уверил их, что я покинул страну. Это убедило меня, что Багосора знал об операции президентской гвардии против меня»[428 - Witness Statement: Leonidas Rusatira. P. 12–13.].

В конечном итоге Временное правительство не рискнуло подвергнуть членов умеренной фракции в командовании ВСР репрессиям. 16 апреля оно обсудило вопрос, что делать с «группой Русатиры»[429 - Nyiramasuhuko Pauline (Agenda, TPIR, 1er et 2/02) // Synth?se. P. 62.]. Министры решили отстранить ее членов от руководящих постов, однако сделать это так, чтобы не создавать впечатления какого-либо раскола в армии. В первую очередь они сместили Гацинзи на том основании, что он не пользуется доверием командиров фронтовых соединений и «проявляет колебания», и заменили его ставленником Багосоры Огюстэном Бизимунгу, которого они предпочли Грасьену Кабилиги, предложенному Мугензи, единственному из начальников отделов ГША, не подписавшему «Коммюнике командования ВСР»[430 - Nyiramasuhuko Pauline (Agenda, TPIR, 1er et 2/02) // Synth?se. P. 62.]. Однако выступивший в тот же день по Радио «Руанда» министр информации Нийитегека выразил от имени правительства особую благодарность Гацинзи за его деятельность на посту начальника ГША. «Он столь хорошо выполнял свои обязанности, – сказал он, – что сумел отбросить врага»[431 - Fran?aise/Radio Rwanda 0071. 16 avril 1994. Р. 18.]. Министры также оставили за Русатирой должность начальника Высшего военного училища. Кроме того, Гацинзи и Русатире, как и Кабилиги, присвоили звание бригадного генерала, правда, Бизимунгу получил более высокий чин генерал-майора[432 - Ibid. Р. 18–19.]. Тем не менее с этого момента умеренная группа в высшем командовании полностью утратила возможность влиять на принятие политических и военно-стратегических решений. Последним неэкстремистом в военном руководстве Руанды остался только осторожный Ндиндилийимана, на которого, однако, во второй половине мая экстремисты предприняли атаку. Они представили президенту список из двенадцати офицеров – «сообщников» РПФ, в который включили и главу жандармерии[433 - ICTR/Ndindiliyimana. Р. 504.]. 1 июня правительство решило снять Ндиндилийиману и отправить его послом в ФРГ[434 - Nyiramasuhuko Pauline (Agenda, TPIR, 1er, 3–4/06) // Synth?se. P. 144. Формальная отставка генерала произошла 5 июня (ICTR/Ndindiliyimana. P. 25, 504).], после чего все рычаги власти окончательно оказались в руках экстремистов.

Геноцид в провинции

Роль армии: Гисеньи

Резня начала быстро распространяться по всей стране. В первую очередь она охватила префектуры Гисеньи и Рухенгери, являвшиеся политическими бастионами правящей партии. Главным организатором насилия в Гисеньи – и в этом его особенность – стал 43-летний подполковник[435 - Звание подполковника Нсенгийюмва получил в октябре 1988 г.] Анатоль Нсенгийюмва, командующий местным оперативным сектором с 13 июня 1993 г., адъютант Хабьяриманы в 1974–1976 гг., начальник военной разведки в 1976–1981, 1984–1988, 1988–1993 гг. и член АМАСАСУ[436 - Анализ резни в Гисеньи основывается на материалах процесса Багосоры и его окружения. См.: ICTR/Bagosora.]. Приказ организовать резню тутси поступил от Нсенгийюмвы, и информацию о ходе операции руководство МО (Багосора) получало непосредственно от него.

По свидетельству очевидцев, вечером 6 апреля Багосора сообщил Нсенгийюмве о гибели президента. Сразу после этого между 21:00 и 22:00 в военный лагерь Бутотори были вызваны командиры рот. Начальник лагеря лейтенант Бизумуремьи, член АМАСАСУ[437 - Он был ответственным за привлечение в состав АМАСАСУ младших офицеров, единственным лейтенантом ВСР, которого оппозиционные газеты называли членом эскадрона смерти.], информировал их о случившемся. После этого появился

Нсенгийюмва и отдал приказ Бизумуремьи: «Ты должен немедленно начать работу, чтобы покончить с этими иньензи («тараканами» – пейоративное обозначение повстанцев тутси. – И. К.) в кратчайшие сроки». Командиры рот построили своих солдат на плацу и приказали им находиться в боевой готовности. Затем в лагерь прибыл руководитель импузамугамби в коммуне Рубаву Барнабе Самвура и имел с Нсенгийюмвой длительную беседу. Тогда же перед толпой милиционеров (около 200 человек), собравшейся перед лагерем, выступил Бизумуремьи, который по поручению Нсенгийюмвы заявил: «Военные отправились делать свою обычную работу. Что касается вас, то и вы должны приступить к “работе”… к вашей “работе”. Обойдите всех; не щадите никого, даже младенцев. Делайте это очень быстро, так чтобы к утру уже все было кончено». Милиционеры сразу отправились в город, а за ними спустя некоторое время и Бизумуремьи. В ту ночь Нсенгийюмву еще трижды вызывал по телефону Багосора. Во время разговора в 2:30 Нсенгийюмва заявил, что «апокалипсис» вот-вот начнется. Действительно, уже ночью с 6 на 7 апреля город Гисеньи и родное селение погибшего президента Рамбура стали ареной нападений на тутси и отдельных хуту. Около четырех часов утра в лагерь вернулся Бизумуремьи и сообщил, что запланированные операции в Рубаву уже закончились и теперь работа будет продолжена в сельских зонах. Эту информацию Нсенгийюмва во время следующего разговора передал Багосоре. После нового разговора в 6:00 Нсенгийюмва сказал Бизумуремьи, что Багосора настаивает на аресте Альфонса Кабилиги, члена СДП, главы отделения Экономического сообщества стран Великих озер в Гисеньи, уроженца префектуры Бутаре, наполовину тутси[438 - Еще в 1991 г. «Кangura» обвинила Кабилиги в том, что во время своих постоянных поездок за границу он передавал информацию РПФ. С этого времени он постоянно получал угрозы.].

К утру Гисеньи был покрыт блокпостами интерахамве и импузамугамби. На рассвете Нсенгийюмва проехал по городу, спрашивая милиционеров на блокпостах, как продвигается их «работа». Затем он снова собрал их в военном лагере и приказал выдать им оружие. Нсенгийюмва говорил каждому, что необходимо истребить тутси за то, что они убили президента. После этого интерахамве разделились на 10 групп, к каждой из которых присоединилось несколько солдат в гражданской одежде, и отправились в город продолжить свою «работу».

Ряд очевидцев сообщает, что весь день 7 апреля Нсенгийюмва проявлял большую активность. Вместе с Самвурой и лидером местных интерахамве Бернаром Муньягишари он разъезжал по Гисеньи на джипе, обращался с призывами к группам милиционеров и местных жителей и организовывал раздачу оружия. Есть свидетельства о двух его выступлениях у автостанции Гисеньи: утром 7 апреля он сказал толпе: «Отец нации умер! Нужно обеспечить ему спокойный сон. Он был убит тутси. Идите убивать, и если вам нужна подмога, то я дам ее вам»; во второй половине дня Нсенгийюмва сообщил, что враг уже предпринял нападение и его необходимо выявить; он также пообещал передать оружие Муньягишари для распределения его среди местного населения. Существует информация и о том, что около 15:00 в военном лагере в присутствии милиционеров, прибывших сюда с блокпостов по приказу Бизумуремьи, и 20 лидеров интерахамве Нсенгийюмва потребовал от двух советников сектора Бьяхи не допустить бегства тутси в Заир, после чего проинструктировал милиционеров, как во время проверки документов следует выявлять «врагов». Кроме того, есть данные, что в этот день Нсенгийюмва побывал также в ячейке Маженго близ Гисеньи, где выступил на собрании местной милиции. У многих были копья, мачете, мечи и дубины; среди них находилось и трое солдат. С Нсенгийюмвой были Самвура, Муньягишари, а также советник сектора Бьяхи и глава интерахамве ячейки. Нсенгийюмва заявил: «Вы знаете, что нашего президента убили. Это сделали иньензи, и у них есть много сообщников среди нас. Таким образом, каждый хуту должен немедленно встать на свою защиту, потому что если вы упустите время, они придут и уничтожат вас так же, как они уничтожили президента Республики». Он продолжил, показывая на небольшой листок бумаги, который держал у руке: «Здесь список главных иньензи, которые любой ценой должны быть уничтожены», а затем зачитал его. Милиционеры просили у него оружие, и Нсенгийюмва обещал позаботиться об этом. Не обошлось и без угроз в адрес тех местных политиков, кто не торопился принять участие в резне. Он обратился к одному из лидеров интерахамве Омару Серушаго с таким вопросом: «Почему же ты еще не начал убивать? Ведь твои друзья, твои товарищи уже принялись за работу. Чем ты здесь занимаешься?»

Эффект такой агитации и усилий Нсенгийюмвы вскоре стал более, чем очевидным.

Уже утром 7 апреля на улицах города валялось множество мертвых тел: одни были застрелены, другие зарублены мачете. Убийцы врывались в дома и расправлялись как с тутси, так и с хуту, подозревавшимися в пособничестве РПФ, а затем принимались за грабеж. Некоторые хуту погибли, пытаясь защитить своих жен тутси. Кому-то удалось бежать или откупиться. Так, у одной семьи тутси солдаты потребовали деньги и, получив их, сказали: «Можете уходить. Найдутся другие, чтобы убить вас». В ряде случаев убивали мужчин, а девочек и женщин отпускали, но зачастую не щадили и их, даже беременных.

Нсенгийюмва выполнил указание Багосоры по поводу Альфонса Кабилиги. Кабилиги, зная о готовящейся расправе, попросил убежища в местном отеле «Меридьен», однако получил отказ. Он забаррикадировался в своем доме, но вечером 7 апреля интерахамве сломали ворота и, угрожая бросить гранату внутрь жилища, если им не позволят войти, заставили открыть дверь. Дюжина милиционеров во главе с одним военным ворвались в дом. Они избили Кабилиги и стали требовать секретные документы РПФ. Он ответил, что у него ничего нет, и тогда один милиционер отрубил ему руку мачете. Кабилиги попросил не убивать его на глазах у детей. Его вывели во двор и расстреляли[439 - После их ухода находившаяся в доме близкая приятельница Кабилиги спряталась с его детьми в саду; в ночь с 8 на 9 апреля они были переданы представителям одной из ооновских организаций, работавших в этом регионе, которые затем вывезли их в Заир, получив на это разрешение Нсенгийюмвы.].

Убийства в городе продолжались до 21:00. Вечером Нсенгийюмва похвалил интерахамве за их работу и предложил разойтись по домам. Но только на ночь.

День 7 апреля стал также началом массового кровопролития и в других районах префектуры Гисеньи. С раннего утра толпы тутси устремились к церковному комплексу Ньюндо. Традиционно церкви и монастыри в Руанде гарантировали неприкосновенность людям, оказавшимся объектом нападений. Так было и во время этнических чисток в 1991 и 1993 гг., когда гонимые обретали в их стенах убежище и надежду на спасение. Но в 1994 г. религиозные учреждения утратили свой статус легального безопасного пространства и превратились в гигантские ловушки для жертв.

Одной из первых таких ловушек в истории геноцида оказались католический церковный комплекс (собор, резиденция епископа, сиротский приют) и семинария на холме Ньюндо в коммуне Канама в 12 км к востоку от города Гисеньи. 7 апреля там

укрылось не менее 800 беженцев, большинство из них тутси: основная масса – в церкви (600–700 человек), остальные (80–100 человек) – в семинарии. Кроме того, там находилось большинство священнослужителей диоцеза, которые съехались на ежегодную встречу со своим епископом Венцесласом Калибуши[440 - Глава диоцеза Ньюндо с 27 марта 1977 г. Калибуши был известен тем, что 28 декабря 1993 г. публично осудил раздачу оружия гражданскому населению в префектуре и призвал власти объяснить цель этих действий (ICTR/Bagosora. Р. 112). См.: Longman T. Christianity and Genocide in Rwanda. Cambridge, 2010. P. 184.].

Первым объектом нападения стала семинария, расположенная в нижней части холма, где проходила встреча клира и где разместилось несколько священнослужителей. Около пяти часов пополудни 7 апреля в нее ворвалась толпа из приблизительно 200 вооруженных традиционным оружием интерахмве. Увидев священника тутси Адриена Нзанану, вышедшего из комнаты в коридор, они закричали: «Убейте это животное! Убейте этого таракана!» – и зарубили его, а затем с криками «Убейте их и уходите!» убили еще нескольких прихожан и покинули здание. После их ухода жандармы убедили женщин и детей перейти в часовню при семинарии, пообещав, что обеспечат их безопасность. Однако по окончании обедни интерахамве вломились в часовню и устроили там страшную бойню. Школьный учитель Исайя Сагахуту, спрятавшийся на чердаке, слышал крики и стоны детей; его жена была ранена, а четверо детей убиты. Всего в тот день погибло 50–60 человек, в том числе двое священнослужителей. Ночью жандармы перевели оставшихся в живых беженцев и всех духовных лиц в церковный комплекс Ньюндо, расположенный выше на холме, снова пообещав им безопасность. На следующий день – 8 апреля – рано утром беженцы, предупрежденные одним священником о неизбежном приходе интерахамве, укрылись в соборе. Епископ Калибуши обратился к ним с такими словами: «Нужно умереть, как мужчины. Не умирайте, как трусы. Возьмите все, что может служить оружием, все, что найдете пригодным для сопротивления, и защищайтесь, потому что тогда хотя бы один выживет, чтобы рассказать правду».

В 10:00–10:30 интерахамве во главе с младшим лейтенантом Эсташем Дусабейезу вошли в собор, приказали укрывавшимся там выйти и отняли у них деньги. Туда же прибыли представители местных властей, чтобы эвакуировать иностранных граждан и нескольких членов религиозных орденов и перевезти их в городской отель. Покидая приход, Дусабейезу увел с собой епископа и, уходя, выстрелил в воздух, что послужило сигналом для атаки. Жандармы, присоединившиеся к интерахамве, начали стрелять по собору, а те забрасывали его камнями. Беженцы забаррикадировались изнутри и смогли отбить нападение. Около 17:00 атакующие ретировались, потеряв одного из своих; ни один из оборонявшихся не погиб. Что касается Калибуши, то интерахамве отвезли его на кладбище «Красная коммуна», чтобы там покончить с ним, но туда неожиданно приехал Нсенгийюмва[441 - Существует версия, что своим спасением епископ был обязан Багосоре, который опасался дипломатических осложнений в случае его гибели. По словам же самого Калибуши: «Нсенгийюмва не спас меня. Он меня убил бы, но он боялся вышестоящих властей».В июне Калибуши получил разрешение уехать за границу. На суде Международного трибунала Нсенгийюмва уверял, что именно он добился от правительства соответствующего решения. В записной книжке Каремеры есть такая запись: «Проблема епископа Калибуши и его священников: обещанная охрана не была предоставлена; их не обеспечивают продовольствием; <плохой> медицинский уход. <…> Они пожелали уехать в Гому. Правительство решило, что нужно позволить им уехать с эскортом. Министерству труда и социальных дел поручено вступить в контакт с префектом и с командующим оперативным сектором Гисеньи».], который не допустил расправы с прелатом.

«В субботу 9 апреля, – вспоминает очевидец, – милиционеры вернулись <к собору> к восьми часам утра. Так как они не смогли войти в резиденцию епископа, то в полдень ушли за подкреплением. К 13:00 они возвратились с группой интерахамве и импузамугамби из Гисеньи и Караго. Это было самая ужасная и самая кровопролитная атака. С ружьями и гранатами, взятыми у солдат, они разбили двери и окна соборной ризницы, где в два предыдущих дня нашли убежище многие раненые. Они ворвались туда и убили всех. Оттуда они проникли в резиденцию епископа. Там тоже было много беженцев. Нападавшие говорили друг другу: “Сначала убиваем, а затем грабим”. Этот приказ был осуществлен в точности. Было убито много людей всех возрастов. Среди них – восемь священников»[442 - Des rescapеs du dioc?se de Nyundo tеmoignent // Dialogue. No. 177. Ao?t– septembre 1994. P. 65.]. Всего погибло около 300 человек, в основном тутси; из числа укрывавшихся в ризнице и резиденции епископа удалось спастись лишь немногим[443 - ICTR/Bagosora. Р. 294.]. Одна из выживших рассказывала: «Я лежала распластавшись на земле… они резали младенцев и бросали тела на меня, так что я вся была в крови. Я притворилась мертвой. Они разрубили надвое моего племянника, который своей ручкой обнимал меня, а также разрубили мачете мою золовку, которая находилась рядом со мной. Когда же нападавшие ушли, я сняла с себя ручку моего племянника и не шевелилась».

Проведя «успешный» штурм ризницы и резиденции епископа, милиция, однако, не смогла взять собор – ее атака вновь была отбита. После 17:00 туда приехали бургомистр коммуны Канама и командующий местной жандармерией майор Аполлинер Биганиро, которые приказали прекратить атаку и пообещали защиту оставшимся в живых. 10 апреля Биганиро и лейтенант Бизумуремьи вернулись в приход, чтобы эвакуировать монахов по списку, составленному епископом Калибуши. Эвакуация была санкционирована Нсенгийюмвой; власти, опасаясь негативной международной реакции, поспешили отделить от жертв две статусные группы: сначала иностранцев, затем – священников и монахов. 11 апреля тела жертв были зарыты в землю[444 - «Убитые в Малой семинарии – на помойке у семинарии; убитые в резиденции епископа – в отхожих местах рядом с площадью» (Des rescapеs du dioc?se… P. 65).]. После этого атаки временно прекратились, чтобы возобновиться в конце апреля: 27–28 апреля были убиты 430 тутси, остальные – 1 мая. Общее число жертв в приходе Ньюндо составило около 800 человек.

8 апреля стало кровавой трагедией и для 400 беженцев, в большинстве своем тутси, собравшихся в Центральноафриканском адвентистском университете Муденде (коммуна Мутура), куда они пришли 7 апреля утром, спасаясь от насилия в соседних районах. Узнав об этом, почти сразу в кампус ворвались интерахамве, которые убили нескольких студентов-тутси, в том числе Эдмона Нзамурамбахо, сына министра земледелия и председателя СДП. Вице-ректор Университета Уиллард Мунгер, гражданин США, немедленно сообщил об этом в американское посольство, которое связалось с жандармским управлением Гисеньи, прося о вмешательстве. В тот же день после полудня в коммунальном офисе Мутуры на совещании активистов и членов НРДДР и КЗР было зачитано послание председателя КЗР Бараягвизы, содержавшее призыв к уничтожению тутси, убивших президента; лидер местного НРДДР Жан-Дамасен Нтамахерезо сообщил, что есть «работа» в Университете Муденде. 8 апреля около 6:00 Мунгер приказал студентам разойтись по

спальням и запер их двери на ключ; хотя многие юноши отказались подчиниться, большинство, особенно девушки, повиновались. В 8:00 младший лейтенант руандийской армии Ндувайезу приказал толпе, хуту, собравшейся у коммунального офиса Мутуры, идти в Муденде; к ней присоединились 11 военнослужащих. Жандармский сержант Рукара, один из тех, кому было поручено охранять кампус, сообщил Ндувайезу, что число беженцев в нем увеличилось до 2000. Около 9:00 толпа погромщиков напала на кампус и начала убивать всех, кто там находился. Военные стреляли по дверям аудиторий и выламывали их, после чего туда врывались крестьяне хуту и расправлялись с беженцами. Около 11:00 прибыл автобус с солдатами с военного поста Каньюндо, которые окружили университет. Через 20 минут туда приехал Нсенгийюмва и приказал эвакуировать студентов-хуту. Солдаты выломали двери спален, заставили студентов выйти, отделили тутси от хуту и эвакуировали последних. После отъезда Нсенгийюмвы военные и вооруженная толпа действовали безо всякой пощады; они стреляли в беженцев и студентов-тутси и бросали в них гранаты. Резня продолжалась до 17:00; всего было убито около 600 тутси. Затем, однако, прибыли жандармы и остановили кровопролитие. В 20:00 вновь появились погромщики и военные в масках, которые выстроили беженцев и студентов и стали проверять их документы; они громко зачитывали имена из списков, которые у них были. Если оказывалось, что человек уже мертв, его вычеркивали. Они хотели забрать с собой уцелевших тутси, но жандармы не позволили военным сделать это и на следующий день вечером перевезли их на стадион Гисеньи.

События в префектуре Гисеньи показывает, что здесь расправа над тутси осуществлялось совместными усилиями армии и милиции. Основным же инструментом геноцида являлись интерахамве, которых местные военные руководители мобилизовали лично или через их лидеров, а также обеспечивали оружием. Для интерахамве не существовало никаких ограничений – ни нравственных, ни религиозных: они убивали и женщин, и маленьких детей, и священников и делали это и в часовне, и в резиденции епископа. Несмотря на кажущуюся спонтанность бесчинств, в них просматривалось некое организующее начало; создавалось впечатление, что они проводились под контролем властей. Ведущая же роль в этих событиях принадлежала военным, прежде всего высшему армейскому чину в регионе Анатолю Нсенгийюмве, который, по словам епископа Калибуши, «был верховным руководителем “эскадронов смерти” в префектуре Гисеньи. Ему следовало бы спасать людей от резни, но вместо этого он стал ее вдохновителем. Он поставлял оружие интерахамве, чтобы убивать тутси. Он произносил речи на стадионе, призывая интерахамве “завершить работу”, что означало “идите туда и убивайте всех тутси”… Во время геноцида в Гисеньи он обладал властью и средствами, чтобы делать то, что хотел. Этот человек был убийцей…»[445 - ICTR/Bagosora. Р. 303 n. 1342.]. Военнослужащие, его подчиненные – или в форме, или переодетые в гражданскую одежду, – непосредственно участвовали в резне, что едва ли было бы возможно без приказа их командиров.

Роль в событиях в Ньюндо и Муденде другой силовой структуры – жандармерии – представляется не столь однозначной. Жандармы, безусловно, оказываются не в первых рядах организаторов и участников геноцида, порой они присоединяются к милиции, но порой делают попытки сохранить порядок и даже спасти кого-то из обреченных. 7 апреля в семинарии Ньюндо жандармы обещали защитить беженцев и сначала убедили их собраться в часовне, а затем эвакуировали в собор. Трудно сказать, были ли эти действия согласованы с интерахамве и имели ли целью сконцентрировать всех потенциальных жертв в одном месте, или же жандармы на самом деле стремились найти для них относительно безопасное убежище. 8 апреля жандармы участвовали в нападении на собор, однако в то же время, по крайней мере некоторые из них, оказывали помощь беженцам. Так, они вырвали из рук одного интерахамве ту самую женщину, которая притворилась мертвой, когда тот обнаружил обман и намеревался расправиться с ней. Именно жандармам был обязан своей жизнью и учитель Сагахуту. Один жандарм по просьбе местного священника разрешил Сагахуту сесть в машину, на которой из прихода эвакуировались духовные лица. Когда же на блокпосту на дороге, ведущей к Гисеньи, интерахамве попытались высадить Сагахуту, не увидев его имени в списке эвакуируемых, один из жандармов сам вписал его в список, и тот благополучно добрался до отеля «Меридиан». Через две недели опять-таки с помощью жандармов – за деньги – Сагахуту удалось бежать в Заир, в Гому. По всей видимости, достаточно позитивную роль на этой ранней стадии геноцида в Гисеньи сыграл командующий жандармерией майор Биганиро. Именно он по просьбе Калибуши организовал эвакуацию монахов и священников из прихода Ньюндо. Именно он вечером 9 апреля заставил интерахамве прекратить атаку на собор. Действия жандармов в Муденде по спасению студентов тутси также едва ли могли произойти без его приказа.

Что же касается гражданских властей, то они или играли сугубо маргинальную роль (в частности, исполнявший обязанности префекта супрефект Андре Баньюрвабуке, не принимавший сколько-нибудь заметного участия в событиях), или, так или иначе вовлекаясь в них, меняли свой статус: например, некоторые коммунальные советники, активно участвовавшие в резне, выступали не как должностные лица, не как политические функционеры, а как члены неформальных структур по организации геноцида, в первую очередь как предводители местной милиции. Показательна роль коммунального офиса Мутуры как места, где состоялась организационная встреча милицейских лидеров перед нападением на Университет Муденде и рядом с которым собралась толпа, жаждавшая убивать.

События в префектуре Гисеньи 8–9 апреля демонстрируют важную особенность геноцида 1994 г.: сил интерахамве было недостаточно, чтобы осуществить массовую резню тутси. Когда тутси оказывались в достаточно большом количестве, они имели возможность эффективно сопротивляться: укрепившись в стенах собора Ньюндо, они дважды отражали нападение милиции. Это обстоятельство указывает на то, что без помощи властных структур геноцид не мог бы принять такого размаха, какой он приобрел в те страшные сто дней. Какова бы ни была эта помощь – прямое участие, предоставление оружия, разоружение беженцев, концентрация их в наиболее удобных для массового истребления местах, – именно она стала решающим фактором превращения микрогеноцидов в геноцид общенациональный. Это касается и морально-психологического воздействия: именно власть предержащие сумели сломать в сознании милиционеров и простых граждан хуту все этические заслоны, которые могли бы помешать им совершать убийства «сообщников инкотаньи» любого пола и возраста в любом месте, даже в церкви. 8 апреля перед нападением интерахамве на приход Бусасамана в коммуне Реверере перед ними выступили Нсенгийюмва и Хасан Нгезе. Собравшиеся танцевали и пели: «Уничтожим этих иньензи, инкотаньи!» Нсенгийюмва обратился к ним с 20-минутной речью, в которой в частности сказал: «Вам придется напасть на святое место. Нужно быть осторожными и не разрушить церковное

здание». Позиция властей по отношению к резне в этих словах была сформулирована максимально ясно: церковь – святое место, но его святость не распространяется на тутси; они – за гранью добра и зла.

Роль неформальных лидеров: Рухенгери

Резня тутси в соседней префектуре Рухенгери началась так же, как и в Гисеньи, утром 7 апреля 1994 г. Но здесь, в отличие от Гисеньи, основную роль в событиях сыграли местные политические лидеры, в первую очередь Жювеналь Кажелийели, бывший бургомистр Мукинго[446 - Он занимал этот пост с августа 1988 г. по февраль 1993 г.] и влиятельный член НРДДР, который руководил геноцидом тутси в юго-западной части префектуры – коммунах Мукинго, Нкули и Киниги[447 - Анализ геноцида в этом регионе основывается на материалах процесса Кажелийели. См.: The prosecutor v. Juvеnal Kajelijeli. Case No. ICTR-98–44A-T. Judgment and sentence. 1 December 2003.]. Кажелийели являлся неформальным главой группы, куда входили его младший брат Гацимбаньи (бургомистр соседней коммуны Нкули), лидер местных интерахамве Мишель Нийигаба и главы коммунальных отделений НРДДР и КЗР Шадрак Сендугу и Бамбонье. Кажелийели пользовался поддержкой Жозефа Нзирореры, уроженца Мукинго, а также был связан с командиром расквартированного поблизости батальона коммандос Рухенгери Лораном Бизабариманой и начальником юридического отдела МО Ефремом Сетако[448 - The prosecutor v. Ephrem Setako. Case No. ICTR-04–81-T. Judgment and sentence. 1 December 2003. P. 28, 33ff.], членом АМАСАСУ. Помимо поддержки военных, Кажелийели имел в своем распоряжении почти 700 интерахамве из коммун Мукинго и Нкули, из которых 80 прошли военную подготовку и были вооружены огнестрельным оружием и гранатами. Располагая такой внушительной силой, он мог игнорировать местную власть в лице бургомистра Мукинго Эмманюэля Харериманы, члена РДД, в подчинении у которого находилось всего девять коммунальных полицейских.

Поздно вечером 6 апреля между 22:00 и 23:00, практически сразу после получения известия о гибели Хабьяриманы, Кажелийели собрал в коммунальном офисе Нкули лидеров НРДДР и КЗР и нескольких местных функционеров и заявил им: «Вы хорошо знаете, что это тутси убили <президента>, что они сбили президентский самолет. Чего же вы ждете, чтобы уничтожить врага?» Когда встал вопрос о том, что оружия для нападения недостаточно, Кажелийели связался с Бизабариманой, который рано утром 7 апреля (между пятью и шестью часами утра) прислал из военного лагеря Мукамира к коммунальному офису партию автоматов Калашникова, патронов и гранат. Кажелийели раздал оружие местным милиционерам, после чего отбыл в свою коммуну, заявив: «О’кей, джентльмены… теперь ваша очередь действовать. Я уезжаю в Мукинго, чтобы отслеживать ситуацию, вечером мы встретимся снова, и вы сообщите мне о том, что вы сделали». Интерахамве (их было примерно сто человек) под предводительством Сендугу вместе с группами молодых хуту из обеих коммун, вооруженные мачете, копьями и дубинами, около 9:00 начали резню тутси в ячейке Киньябаба (Киниги). Эта резня продолжалась до 16:00 или 17:00 и стоила жизни восьмидесяти человек. По ее завершении погромщики послали Кажелийели часть добычи (ведро с мясом убитой коровы) и сообщение: «Жювеналь, единственное, что осталось здесь, – это гарь. Мы уничтожили все».

Прибыв в Мукинго с семью интерахамве, Кажелийели явился в коммунальный офис и потребовал от бургомистра Харериманы передать в его распоряжение коммунальных полицейских, однако бургомистр заявил, что те получили приказ оставаться дома. Между 8:00 и 9:00 Кажелийели в сопровождении Бамбонье отправился на рынок Бьянгабо на холме Бусого, где встретился с группой интерахамве во главе с Нийигабой и обратился к ним с такими словами: «Другие уже выполнили свою работу, а вы все еще здесь. Быстро отправляйтесь. <Потом> встретимся в моем баре. Убейте и уничтожьте всех этих людей в <ячейке> Рванкери». Его спутник добавил: «Убейте их всех, включая тех, кто еще в утробе матери». Тут же интерахамве набросились на молодого тутси Рукару, подстрекаемые, по некоторым свидетельствам, находившимся здесь же лейтенантом парашютного батальона Мбурубуренгеро, и стали избивать его металлическими трубами. Коммунальный советник Асьель Ндисеце попытался вмешаться, но интерахамве начали угрожать ему смертью, говоря, что он – сообщник тутси и получал от них подарки в виде скота. Советнику пришлось спасаться бегством; бургомистр отказал ему в помощи, ссылаясь на то, что ничего не может сделать и что на него самого ведется охота.

Нийигаба зарубил топором Рукару, а его подопечные забили до смерти палками старшего брата Рукары Люсьена Рудасингву. Затем толпа погромщиков, увеличившаяся до 300–400 человек за счет местных хуту (особенно молодежи), беженцев и нескольких отставных военных, двинулась в ячейку Рванкери на холм Бусого, распевая: «Уничтожим иньензи! Уничтожим сообщников <врага>! Уничтожим Кагаме!» Однако когда они явились в Рванкери, то обнаружили, что местные тутси успели вооружиться луками и стрелами. Кажелийели попросил Бизабариману обеспечить своих людей огнестрельным оружием, и тот прислал на помощь отряд солдат с винтовками и гранатами, которые открыли стрельбу, вынудив тутси укрыться в их домах, после чего толпа, численность которой возросла уже до 700 хуту, стала врываться в жилища тутси и бросать внутрь гранаты. Людей, пытавшихся бежать, забивали мачете, палками и дубинками. Бойня, начавшаяся между 8:30 и 9:00, продолжалась почти весь день, до 16:00 или 17:00, поскольку нападавшие последовательно атаковали дом за домом и, кроме того, немало времени тратили на грабеж. Количество жертв составило несколько сотен[449 - В Рванкери накануне геноцида проживало 80 семей тутси средней численностью 12–15 человек каждая.].

В тот же день произошла трагедия в женском монастыре в пятистах метрах от холма Бусого, в котором утром около 6:00 укрылось до полутора тысяч тутси из окрестных селений. Узнав об этом, группа интерахамве отправилась туда из Рванкери и около 9:00 ворвалась в монастырь, перебив более 300 человек.

Вечером Кажелийели, Нийигаба и другие интерахамве отпраздновали «победу над тутси» на террасе бара на рынке Бьянгабо, принадлежавшего Кажелийели. Они распевали: «Мы закончили то, что должны были сделать». Однако это был еще не конец. 8 апреля охота на тутси продолжилась в разных секторах коммун Нкули и Мукинго. Нападавшие не щадили ни женщин, ни детей, даже от смешанных браков. В секторе Гитва (Нкули) была убита женщина тутси, жена одного хуту, и пятеро их детей. В тот же день Кажелийели попросил бургомистра Харериману организовать погребение тел убитых, но тот заявил, что прежде необходимо сообщить обо всем властям префектуры. Отказ стоил Хареримане жизни: он был приглашен в бар Кажелийели, а по возращении в коммунальный офис скоропостижно скончался; очевидно, его отравили. Это открыло Кажелийели путь, правда, не прямой, к посту бургомистра, который ему удалось официально занять только 26 июня. Но фактически коммуна находилась под его полным контролем уже с 7 апреля. В условиях геноцида Кажелийели быстро превратился в политическую фигуру, с помощью которой Временное правительство реализовывало «окончательное решение» в рамках всей префектуры Рухенгери. Когда группа тутси из южной коммуны Ндусу была перевезена в соседнюю

коммуну Кигомбе и размещена в здании Апелляционного суда Рухенгери, местные интерахамве атаковали их, но были отбиты. Узнав об это, Нзирорера позвонил Кажелийели и намекнул, что беженцев «можно легко оттуда извлечь». 14 апреля Кажелийели отправил в Кигомбе отряд милиционеров из Нкули и Мукинго, которые разбили двери Апелляционного суда, ворвались внутрь и убили около 300 человек.

Земля убитых тутси в Нкули и Мукинго была разделена между интерахамве; скот зарезали, а мясо раздали участникам погромов; остальное имущество было расхищено. После нападения на здание Апелляционного суда Кажелийели создал комитет по продаже собственности тутси, прежде всего недвижимой. Когда участники резни выразили недовольство малыми размерами выделенных им земельных участков, Кажелийели предложил им отправиться на рынок и взять «контрибуцию» со всех местных торговцев хуту, не принявших участия в резне, каждому из которых пришлось заплатить по 5 тыс. руандийских франков.

События 7–8 апреля 1994 г. в юго-западных коммунах префектуры Рухенгери очень напоминают события, происшедшие в эти же дни в префектуре Гисеньи, с той лишь разницей, что если в Гисеньи, этническими чистками руководил представитель военного ведомства, то в Рухенгери им оказался местный неформальный лидер.

Операция по уничтожению тутси развивается по единому шаблону, как если бы ее план был кем-то заранее составлен, и все было готово для его реализации: и люди, и организационная сеть, и средства истребления. Это проявляется даже в деталях. Инициаторы геноцида в Гисеньи и Рухенгери начинают действовать практически одновременно. Кажелийели созывает своих единомышленников 6 апреля между 22:00 и 23:00, Нсенгийюмва – между 21:00 и 22:00. Дискурс един, даже терминологически: «Чего же вы ждете, чтобы уничтожить врага?» (Нсенгийюмва: «Ты должен немедленно начать работу, чтобы покончить с этими иньензи в кратчайшие сроки»). Кажелийели (как и Нсенгийюмва) объезжает коммуны, рекрутирует население, раздает оружие, инструктирует палачей. Используется одна и та же тактика массового убийства: нападение на места скопления беженцев. В последующие недели такой порядок резни будет воспроизведен с теми или иными вариациями во многих коммунах Руанды.

Штаб по борьбе с «врагом» состоял из сторонников правящего режима; часть из них занимала административные должности, другие не имели никаких официальных постов, но были тесно связаны с видными политическими и военными деятелями из лагеря Хуту-Пава и возглавляли неформальные властные структуры, которые или сливались с формальными, или превращались в параллельные органы власти.

Основной группой, осуществлявшей убийства, являлись, как и в Гисеньи, члены вооруженной милиции, интерахамве. Опора на вооруженную милицию правящей партии (и ее союзника КЗР) позволила организаторам геноцида в провинции игнорировать и при необходимости подавлять сопротивление руководителей местных администраций (бургомистров, префектов), которые располагали несравнимо меньшими возможностями для сохранения порядка и прекращения кровопролития. Как показывают события в Мукинго, сотрудничество местных властей было для организаторов резни желательным, но далеко не условием sine qua non. В поведении бургомистра Мукинго проявилась достаточно типичная форма реакции коммунальной администрации на происходящее: пассивность и бездействие, напрасное ожидание помощи от вышестоящих инстанций и в итоге полный ее паралич. В северо-западных префектурах, где влияние НРДДР и КЗР было достаточно велико, попытки противодействия геноциду блокировались с особой легкостью.

Однако при этнических чистках милиционеры никогда не действовали в одиночку – им активно помогали простые хуту. История первых дней геноцида в префектуре Рухенгери показывает, что наиболее восприимчивыми к призывам его организаторов оказывались отставные военные, имевшие опыт боевых действий против повстанцев, а также беженцы хуту из районов, пострадавших от нападений РПФ, т. е. участники или жертвы гражданской войны 1990–1993 гг. Она также показывает, что основной мотив, побуждавший обычных хуту убивать своих соседей тутси, лежал в социально-экономический сфере, и именно он в особой степени поддерживал этноцентристскую идеологию и этноненавистническую психологию. Поведение многих хуту определялось борьбой за экономические ресурсы – скот и землю. Грабеж имущества тутси, как свидетельствует бойня на холме Бусого, был для участников важнее их физического истребления. Ведро с говядиной, подаренное Кажелийели теми, кто 7 апреля устроил погром в ячейке Киньябаба, лучше всего символизирует социально-экономическую составляющую руандийского геноцида как специфического способа передела собственности. Убийство давало право на собственность, тогда как уклонение от участия в нем это право подрывало, как показывает факт сбора с торговцев особой контрибуции, долженствующей компенсировать новые имущественные претензии, возникшие вследствие геноцида.

События на юго-западе префектуры Рухенгери говорят также о важной роли военных в погромах. Офицеры расквартированных поблизости частей были причастны как к планированию геноцида на местном уровне, так и к его осуществлению. В ходе резни армия выполняла две основные функции: во-первых, она обеспечивала гражданских участников резни необходимым оружием и, во-вторых, непосредственно вмешивалась в нее в том случае, если тутси оказывали сопротивление. Но военные, как свидетельствует поведение лейтенанта Мбурубуренгеро на рынке Бьянгабо в начальный момент погрома, могли также открыто подстрекать население хуту к насилию и даже руководить его действиями. Произошедшее на холме Бусого указывает на то, что без участия армии геноцид никогда не достиг бы таких масштабов и, скорее всего, трансформировался бы повсеместно в гражданскую войну между интерахамве (и их сторонниками) и отрядами сопротивления тутси. В префектуре Рухенгери, как и во многих других местах, для значительной части рядовых хуту поддержка военных оказалась ключевым фактором, определившим их участие в геноциде: теперь они были уверены, что вместе с солдатами плечом к плечу борются против «извечного врага» (тутси), стремящегося лишить их жизни и имущества, и отныне линия фронта проходит через каждую руандийскую деревню. Иначе говоря, эта поддержка формировала у рядовых участников геноцида ощущение причастности к некоему «общенародному делу», финальному акту национального освобождения, каким бы кровавым он ни был.

В таком контексте разрушались все моральные преграды для убийств и погромов. Но эта поведенческая и психологическая трансформация участников геноцида не ограничивалась «фактом данного случая», она создавала новую систему отношений, которая утверждалась в самых разных сферах политической и социальной жизни и которая по сути дела отрицала прежние типы отношений как между административными единицами, так и между членами общины. Физическое устранение бургомистра Харериманы, пытавшегося робко дистанцироваться от действий погромщиков, с одной стороны, показывает, что геноцид превращался в форму политической борьбы, в способ восстановления позиций

правящей партии, которые она утратила в период многопартийности. Но, с другой стороны, тот факт, что смерть Харериманы не стала предметом полицейского расследования и не сопровождалась никакими уголовными, административными или политическими санкциями для Кажелийели, наиболее вероятного ее виновника, свидетельствует о принципиально новой ситуации, когда прежние юридические и иные нормы полностью перестали действовать. Об этом же говорит и произвольное наложение контрибуции на торговцев, не принявших участие в резне. Дело скорее не в том, что Кажелийели получил в итоге формальные властные полномочия, а в том, что кардинально изменился сам характер властных отношений, и легитимность власти отныне определялась не избранием снизу или назначением сверху, а степенью участия ее носителей в истреблении тутси. Эта трансформация в конечном итоге станет причиной краха руандийского этнократического государства три месяца спустя после начала геноцида.

Геноцид и местная гражданская администрация: устранение последнего препятствия

Наиболее распространенным в ходе геноцида оказался, однако, третий вариант, когда главным организатором резни становились местные гражданские власти – префекты, супрефекты и бургомистры. В ряде случаев местные администраторы, прежде всего представители партий президентского лагеря, тесно связанные с партийной милицией, приступали к организации резни сразу после гибели Хабьяриманы. Однако для большинства из них требовался внешний толчок, сигнал из центра (от правительства или руководства их партии), дающий им уверенность, что они не понесут никакой ответственности за свои действия и что эти действия соответствуют общему курсу национальной политики.

В префектуре Гиконгоро первые убийства тутси произошли в трех коммунах – Рвамико, Мудасомва и Муко, – где были весьма сильны позиции пропрезидентских партий. Их инициатором стал супрефект Мунини[450 - Cупрефектура Мунини занимала южную часть Гиконгоро. В нее входили коммуны Рвамико, Киву, Мубуга и Ншили.] Дамьен Бинига[451 - О нем см.: A Welcome Expression of Intent: The Nairobi Communique and the Ex-FAR/Interahamwe. Kigali, 2007. P. 50–51.], радикально настроенный деятель НРДДР, лидер местных интерахамве. Хотя бургомистры Рвамико и Мудасомвы принадлежали к оппозиционному РДД, экстремистские настроения были весьма распространены среди населения, особенно среди рабочих местных чайных фабрик в Мата (Рвамико) и в Китаби (Мудасомва)[452 - Des Forges A. Op. cit. P. 312.]. Что касается Муко, то она была родной коммуной Биниги и ее возглавлял тесно связанный с ним бургомистр Альбер Кайихура[453 - Ibid.]. Утром 7 апреля, два часа спустя после сообщения о смерти президента, Бинига явился с жандармами на чайную фабрику в Мата и выступил там на собрании, продолжавшемся около двух часов. Сразу после этого в Рвамико начались поджоги домов тутси. Час спустя Бинига провел митинг в Рурамбе, на котором задал вопрос присутствовавшим хуту: «Чего вы еще ждете? Они убили вашего президента, а вы стоите тут, скрестив руки на груди. Начинайте работу. Поджигайте дома тутси и убивайте их»[454 - A Welcome Expression of Intent… P. 51.]. Бургомистры Рвамико и Мудасомвы присоединились к организаторам резни. 8 апреля бургомистр Мудасомвы организовал погромы в в собственной коммуне, в результате которых погибло около 2 тыс. человек, большинство из них тутси.

8 апреля бургомистр коммуны Бикумби (Сельское Кигали) Жювеналь Ругамбарара, член НРДДР, и его предшественник на этом посту (в 1973–1993 гг.) Лоран Семанза, член ЦК правящей партии и руководитель префектурального ее отделения, организовали резню тутси, после чего утром 10 апреля Семанза заявил по радио: «Работа в Бикумби выполнена. И все, что остается сделать, – это стереть пыль»[455 - Witness says ex-mayor brought elite guards to help kill.].

8–11 апреля местные администраторы возглавили нападения на тутси и в ряде других коммун Руанды. Однако в этот период такие нападения еще не стали повсеместным явлением. Серьезным препятствием для кампании массовых убийств тутси явилось то обстоятельство, что в префектурах и в коммунах, в которых НРДДР не обладала полнотой власти, возможности организации полномасштабного геноцида были ограничены. Его развертывание в значительной степени зависело от позиции местных гражданских властей.

НРДДР полностью контролировала префектуры Гисеньи, Рухенгери, Бьюмбу, Сельское Кигали, а также Чьянгугу (префект Эмманюэль Багамбики и 8 из 11 бургомистов). Однако Гитарама находилась под полным контролем РДД. Оппозиционные партии доминировали в префектуре Бутаре (префект Жан-Батист Хабьялимана, тутси, принадлежал к ЛП, а из 20 бургомистров девять были членами СДП, два – РДД, один – ЛП и только шесть – НРДДР). Хотя пост префекта Гиконгоро находился в руках правящей партии (Лоран Бучьябарута), но среди 13 бургомистров префектуры было лишь четыре ее представителя (четыре принадлежали к РДД, четыре – к СДП). В Кибунго и Кибуйе, где НРДДР преобладало на коммунальном уровне (все бургомистры Кибунго и 6 из 9 бургомистров Кибуйе), посты префектов занимали социал-демократы Годфруа Русиндана и Клеман Кайишема.

До 11 апреля нападения на тутси и умеренных хуту в провинции еще не приняли характер массовой резни. Оставались относительно спокойными префектуры Бутаре и Гитарама, где префекты и подавляющее большинство бургомистров прилагали усилия для сохранения порядка. В Гиконгоро в граничившей с севера с Мудасомвой коммуне Мусебейя бургомистр Вьятор Хигиро, представитель СДП, организовал тутси и хуту на сопротивление насилию. «Когда люди стали убивать других людей, он не позволял им убивать, говоря: “Не убивайте!” Он проводил собрания в секторах, чтобы не допустить нападений»[456 - Witness says ex-mayor brought… P. 318.]. Активно боролись с погромами бургомистры двух других коммун Гиконгоро – Киву и Киньямакары – Жювеналь Мухитира (РДД) и Шарль Муньянеза (НРДДР), а также супрефект Кадухи Жоакен Хатегекимана[457 - Ibid. P. 327–328.]. Противником насилий был и глава жандармерии Гиконгоро майор Кристоф Бизимунгу.

В этой ситуации критическую важность приобретал вопрос, окажет ли центр давление на региональные власти или же он предоставит им свободу действий. Уже на первом заседании Временного правительства утром 9 апреля было решено вызвать префектов в столицу и провести с ними встречу. Она состоялась утром 11 апреля (с 9:00 до 12:00) в Отеле дипломатов. В Кигали приехали только 5 префектов из 11: Русиндана, Бучьябарута, Кайишема, Тарсис Рензахо (город Кигали) и Фидель Увизейе (Гитарама); Рухенгери и Сельское Кигали представляли супрефекты Селестэн Нтарванда и Франсуа Карера (НРДДР); отсутствовали Хабьялимана и Багамбики[458 - Четыре поста были вакантны (Сельское Кигали, Гисеньи, Бьюмба и Рухенгери). Префект Рухенгери Сильвестр Балиянга (НРДДР) был убит бойцами РПА в столице 7 апреля, префект Сельского Кигали Сом Бизимунгу (НРДДР) 25 мая 1993 г. получил отставку, а префект Бьюмбы Огюстен Бизимана 18 июля 1993 г. стал министром обороны, но преемники им так и не были назначены.]. Заседание открыл премьер-министр[459 - Ход заседания и выступления участников реконструированы по записям Полины Ньирамасухуко. См.: Nyiramasuhuko P. Notes personnelles: 9 avril 1994–27 mai 1994. P. 9–10. См. также материалы процесса Ньирамасухуко и ряда должностных лиц префектуры Бутаре: The

prosecutor v. Pauline Nyiramasuhuko, Ars?ne Shalom Ntahobali, Sylvain Nsabimana, Alphonse Nteziryayo, Joseph Kanyabashi, Еlie Ndayambaje. Case No. ICTR–98–42–T. Judgment and sentence. 24 June 2011. P. 111–115.], который заявил, что местные власти должны организовать по всей стране собрания по умиротворению, что нельзя допустить раскола по этническому признаку, что люди не должны брать дело правосудия в собственные руки и что в культуре руандийцев приходить на помощь своему соседу[460 - Текст речи см.: The prosecutor v. Pauline Nyiramasuhuko… P. 114 n. 1073.]. Затем каждый префект отчитался о ситуации в своей префектуре. Первым взял слово Увизейе, принявший всерьез речь Камбанды и сообщивший о грабежах, которые совершают в Гитарама люди из Кигали. Однако выступивший следом Рензахо указал на факты проникновения в его префектуру агентов РПФ и представил убийства тутси как результат самообороны городского населения.

Карера подхватил тему агентов РПФ, утверждая, что благодаря потоку беженцев для их проникновения сложились весьма благоприятные условия. В то же время Русиндана призвал правительство восстановить в первую очередь военный порядок. Но остальные вновь вернулись к теме опасности, которую представляют беженцы. Бучьибарута потребовал установить контроль над лагерями для перемещенных лиц, «потому что две тысячи человек, собравшись вместе, могут организоваться и напасть на тех, кто остался на холмах». Его поддержал Кайишема, который, ссылаясь на то, что «люди боятся инфильтраций», предложил установить наблюдение за озером Киву. Нтарванда высказал опасение, что «восстановление мира будет трудным делом, поскольку РПФ продолжает атаки». Выслушав мнения префектов, Камбанда предложил для контроля за беженцами создавать блокпосты и принять все меры, чтобы не допустить бегства населения в случае продолжения военных действий. Он согласился установить надзор за озером Киву и заявил, что правительство требует от РПФ «прекращения огня и соблюдения Арушских соглашений, ибо именно он первым их нарушил». Тут же было сообщено присутствовавшим, что префект Бутаре Хабьялимана не признает нового правительства. Префекты же выразили сожаление по поводу «ярости народа, неизбежно обострившейся из-за нападений РПФ». В итоге заседания было принято решение разоружать беженцев и осуществлять надзор за ними, прежде всего с помощью блокпостов, а также ввести оплату для руководителей ячеек. Что касается вопроса о префекте Бутаре, директор кабинета министерства внутренних дел Калликст Калиманзира пообещал составить доклад о его связях с РПФ.

Таким образом, главной темой на заседании оказался вопрос о беженцах, прежде всего тутси[461 - На суде МТ Ньирамасухуко пыталась доказать, что термин «беженцы» в равной мере относился как к тутси, так и к хуту. Однако дальнейшие события показали, что он носил более ограниченный этнический смысл.]. Насилие первых дней после гибели президента привело к тому, что именно они были вынуждены оставлять свои дома. Противопоставляя беженцев и «тех, кто остается на холмах», участники заседания в действительности противопоставляли тутси и хуту в том смысле, что первые представляют опасность для вторых. Этот мотив сплетался с опасениями по поводу возможного «проникновения» агентов РПФ. Стремление представить Хабьялиману, единственного тутси среди префектов, как «врага» усиливало разделение на «своих» и «чужих» по псевдоэтнической линии. Показательно, что принятые решения касались только мер контроля за беженцами, создания блокпостов, сыгравших столь трагическую роль в охоте на тутси, и финансовой поддержки местных функционеров, которые должны были реализовывать эти меры. В то же время пожелания по поводу прекращения насилия, в той или иной форме высказанные префектами Кибунго и Гиконгоро, были по сути дела проигнорированы. То есть позиция правительства оказалась весьма двусмысленной: оно не транслировало региональным руководителям ни своего намерения организовать общенациональный геноцид тутси, ни своей решимости противостоять ему. Однако при этом правительство постаралось обеспечить материально-технические условия для его осуществления (блокпосты, оплата руководителям ячеек) и способствовало усилению истерии по поводу деятельности агентов РПФ среди беженцев.

Показательна реакция на итоги совещания тех префектов, которые до этого времени не были сторонниками массовой резни или проявляли определенные колебания: в отношениях со своими подчиненными они использовали тот же метод коммуникации, что и правительство. Так, префект Гиконгоро Бучьибарута по возвращении из Кигали провел 13 апреля совещание с супрефектами и бургомистрами по вопросу безопасности. Те сообщили ему о положении на подчиненных им территориях, в том числе и о количестве жертв насилия и погромов, однако префект не дал им никаких указаний, предлагая, таким образом, самостоятельно решать эту проблему. Административная вертикаль в условиях нарастания геноцида как таковая фактически переставала действовать: одни администраторы активно вовлекались в резню, другие становились ее участникам из страха потерять свой пост и свою жизни, третьи, как Бучьибарута, старались оставаться нейтральными, четвертые пытались оказать нарастающей волне убийств хоть какое-то сопротивление. С расширением масштабов геноцида деградирующая институционализированная система управления замещалась иными, неформальными структурами, обретавшими все больше реальной власти. Вот свидетельство одного бургомистра: «Супрефект, который был моим непосредственным начальником и которому я посылал сообщения, ничего не делал. Командующий жандармерии в Гиконгоро, который нес ответственность за безопасность, ничего не делал. В итоге система, которой я подчинялся, ничего не делала, чтобы помочь мне»[462 - Цит. по: Des Forges A. Op. cit. P. 331.].

Совещание правительства с префектами развязало руки тем провинциальным функционерам, которые являлись сторонниками «окончательного решения». Уже 11 апреля состоялась встреча бургомистров коммун префектуры Кибунго с полковником Пьером Селестэном Рвагафилитой, который выделил каждому из них для борьбы с «врагом» определенное число ящиков с гранатами, мачете и другим холодным оружием[463 - The prosecutor v. Sylvestre Gacumbtsi. Case No. ICTR-2001–64-T. Judgement. 17 June 2004. Р. 9, 24–25.]. Именно теперь геноцид начинает обретать черты общенационального: он охватывает всю страну, тогда как зоны относительного спокойствия сокращаются, как шагреневая кожа, и превращаются в отдельные анклавы. Наступает новая фаза – фаза массового геноцида в провинции.

14 апреля его ареной стала префектура Гиконгоро. К этому дню тысячи беженцев укрылись в различных церковных центрах: в приходах Кибехо на юго-востоке, Чьяника на востоке и Кадуха на севере префектуры, а также в Техническом училище в Мурамби (коммуна Ньямагабо). Первыми жертвами массовой резни оказались беженцы, собравшиеся в католическом приходе городка Кибехо коммуны Мубуга[464 - Об этой резне и роли в ней Дамьена Биниги см.: Damien Biniga: a genocide without borders (Witness to genocide. No. 10). London, June 1999. P. 23–32.]; уже к вечеру 11 апреля их число достигло 30 тыс.; 2,5 тыс. женщин и детей укрылись в церкви. Главными организаторами резни стали супрефект Бинига, местный бургомистр Шарль Ньилиданди (НРДДР) и бургомистры соседних коммун

Мудасомва, Рвамико и Ньямагабе. Руководитель прихода аббат Жан-Пьер Нгога, интеллектуал тутси, отказался сотрудничать с Бинигой и делал все возможное, чтобы помочь беженцам: он находил для них пищу, утешал и призывал к обороне. Ненависть к аббату, «возможно, стала одной из причин, по которой Бинига сделал Кибехо первым объектом геноцида <в Гиконгоро>». 11 апреля Бинига поставил около прихода шестерых жандармов с приказом не выпускать из него тутси и, пообещав последним защиту со стороны властей, конфисковал все имевшееся у них традиционное оружие. В тот же день вечером и два следующих дня местные милиционеры атаковали приход, но беженцы, используя камни, кирпичи и черепицу, отбивали нападение за нападением. 13 апреля в приход приехал Бинига, вновь пообещав тутси безопасность, поскольку опасался, что те рассеются в разных направлениях. Утром 14 апреля он вновь вернулся туда, на этот раз в сопровождении трех грузовиков с солдатами, интерахамве из соседних коммун и даже священниками и учителями, вооруженными гранатами, ружьями, мачете и палками с гвоздями. Около 11:00 началась резня, которую возглавили Бинига и аббат Тадде Русингизандекве. Первыми шли солдаты, стрелявшие по беженцам и проложившие остальным путь к церкви; затем в действие вступили интерахамве и простые крестьяне, вооруженные холодным оружием. Гранаты и оружейный огонь быстро подавили попытки тутси оказать сопротивление. Аббат Русингизандекве приказал проломить дверь церкви[465 - Согласно одному свидетельству, он приказал также пустить в церковь слезоточивый газ.], убийцы ворвались внутрь и набросились на безоружных людей. Одна из уцелевших вспоминает общее чувство обреченности и отчаяния: «Мы предпочитали бежать под пули, которые лились дождем… чем попасть под удары мачете в церкви».

Резня прекратилась только с наступлением темноты. К тому времени в живых осталось около 2,5 тыс. беженцев, многие из которых были ранены. Вечером Нгога собрал уцелевших и посоветовал им немедленно покинуть Кибехо. Часть тутси последовала его совету, но другие остались, прежде всего раненые. На следующее утро около 7:00 Бинига вновь прибыл к приходу с солдатами и интерахамве. Беженцы заперли двери церкви, но убийцы подожгли их, а затем ворвались внутрь и перебили оставшихся в живых. Согласно отчету самого Биниги на совещании супрефектов и бургомистров префектуры Гиконгоро 26 апреля, жертвами резни стали 17,5 тыс. тутси[466 - The prosecutor v. Aloys Simba. Case No. ICTR-01–76-T. Judgement and sentence. 13 December 2005. P. 16 n. 81.].

Дальнейшая история массовых убийств тутси в Гиконгоро показывает нам, как в условиях геноцида трансформировалась система местной власти и как рождалась новая конфигурация властных отношений. Политические функционеры, пытавшиеся сопротивляться геноциду или оставаться в стороне от него, отстранялись от власти или игнорировались. Так случилось с бургомистром Мусебейи Хигиро, который до конца пытался защищать тутси, но вскоре усилиями отставного подполковника Алоиса Симбы, главы префектурального отделения НРДДД и бывшего депутата парламента (1989–1993 гг.), и учителя Жана-Кризостома Ндизихиве, лидера экстремистов в коммуне, оказался в полной изоляции. Его перестали приглашать на совещания в столицу префектуры, четверо находившихся в его распоряжении коммунальных полицейских были отозваны. Он стал объектом постоянных оскорблений и угроз и наконец в конце мая был смещен под предлогом симпатий к РПФ и злоупотребления служебным положением. На его место был назначен его главный оппонент Ндизихиве[467 - Подробно см.: Des Forges A. Op. cit. P. 329–330, 335–336, 344–345, 350–351.]. Префекта Бучьибаруту и майора жандармерии Бизимунгу оттеснили на задний план их подчиненные, супрефекты Бинига и Жозеф Нтегейинтвали и жандармский капитан Фостэн Себухура; все – сторонники геноцида. Когда Бизимунгу попытался в конце апреля призвать Себухуру к порядку, между ними вспыхнул конфликт, который в начале мая завершился отставкой Бизимунгу. В результате Бинига, Нтегейинтвали и Себурура вместе с подполковником Симбой стали ведущими политическими фигурами на уровне префектуры, и именно они оказались главными вдохновителями массовой резни тутси 21 апреля в Техническом училище Мурамби (Бинига и Себухура), где было убито около 45 тыс.[468 - О резне в Техническом училище Мурамби см.: The prosecutor v. Aloys Simba. P. 22–30.], в приходе Чьяника в коммуне Карама (Нтегейинтвали), где погибло более 10 тыс.[469 - О резне в приходе Чьяника см.: Ibid. P. 31–33, 64.], и приходе Кадуха (Симба и местный бургомистр Огюстэн Гашуги), где были уничтожены почти 20 тыс. человек[470 - О резне в приходе Кадуха см.: Ibid. P. 35–44, 64.].

Показательно в этом плане карьерное возвышение Симбы. На совещании, созванном 26 апреля Бучьибарутой по поводу правительственных инструкций об «умиротворении», на котором присутствовали, помимо префекта, супрефекты, бургомистры и другие местные чиновники, Симба был единственным участником, не занимавшим никакого официального поста. Тем не менее именно он обратился к Биниге, Себухуре и Нтегейинтвали с просьбой сообщить о количестве убитых в Кибехо, Мурамби и Чьянике, после чего сам представил информацию о числе погибших в приходе Кадуха, атакой на который он руководил. Кроме того, Симба потребовал от бургомистров принять все необходимые меры для уничтожения тутси, укрывавшихся в коммуне Рухашья в префектуре Бутаре. Доминирование на собрании этого персонажа не вызывало осуждения у присутствующих, ибо он был главным организатором геноцида в Гиконгоро и позиционировал себя таковым. Назначение Симбы 18 мая советником по делам гражданской самообороны в префектурах Гиконгоро и Бутаре уже и формально подтвердило его ведущую роль в политической жизни региона.

Тем не менее отношение к геноциду префектуральной и коммунальной администрации и отдельных ее представителей оставалось критически важным на ранних его этапах, ибо если местные власти, прежде всего префект, глава префектуральной жандармерии и бургомистры, вдруг выступили бы единым фронтом, это стало бы серьезной помехой для массовой резни, и в этом случае они имели бы необходимые средства и авторитет среди населения. Но позиция правительства на совместном заседании с префектами 11 апреля, оставившего решение вопроса о соблюдении законности и прекращении насилия на их усмотрение, выпустила джинна из бутылки и дезорганизовала сопротивление геноциду административных структур в большинстве регионов Руанды. В таких условиях попытки противодействия со стороны отдельных функционеров, таких, например, как префект Кибунго Русиндана или бургомистр Хигиро, были обречены на провал. После 11 апреля только в двух префектурах, находившихся под контролем оппозиционных партий, местная политическая элита в целом выступила против «окончательного решения». В Бутаре префект Хабьялимана, глава жандармерии Сирьяк Хабьярабатума и почти все бургомистры объединили свои усилия для предотвращения убийств и насилий. Бургомистры западных коммун Руньиньи и Мараба создали смешанные отряды хуту и тутси, чтобы дать отпор бандам погромщиков из соседней префектуры Гиконгоро; в северной коммуне Нтьязо были размещены подразделения жандармов, чтобы не допустить проникновения таких же банд из Гитарамы и

Сельского Кигали[471 - Des Forges A. Op. cit. P. 439.]. Лишь в коммуне Ньякизу экстремистски настроенный бургомистр Ладислас Нтаганзва (РДД) уже 14 апреля спровоцировал кампанию погромов и убийств тутси, как беженцев, так и местных жителей, а с 15 апреля осуществлял руководство атаками на католическую церковь в Чьяхинде, где к тому времени укрылось около 20 тыс. человек[472 - О геноциде в Ньякизу подробно см.: Ibid. P. 353–431.]. В Гитараме противниками этнической чистки были префект Увизейе и большинство бургомистров, которые организовали оборону префектуры от рейдов милиции из соседних регионов – из Кигали, Гисеньи, Рухенгери и Кибуйе.

Сломить сопротивление геноциду в этих префектурах с помощью местных его сторонников или отрядов из соседних регионов оказалось невозможным. Решить эту задачу могла только центральная власть, которая 11 апреля формально заняла позицию невмешательства, транслировав ответственность за поддержание порядка на провинциальных руководителей. То, как 16–21 апреля Временное правительство отреагировало на попытки не допустить резни в Бутаре и Гитараме, не оставляет никаких сомнений в его истинных намерениях.

На заседании правительства 16 апреля было принято решение о персональных изменениях в составе руководителей префектур; соответствующий указ огласил на Радио «Руанда» утром следующего дня министр информации Нийитегека[473 - English/Radio Rwanda AV/920. 17 April 1994. Side B. P. 2–3.]. Было решено оставить на своих постах действующих префектов города Кигали (Рензахо), Гитарамы (Увизейе), Гиконгоро (Бучьибарута), Чьянгугу (Багамбики) и Кибуйе (Кайишема) и сместить префектов Кибунго и Бутаре. Этот выбор весьма красноречив. Сохранили свои должности те префекты, которые или с самого начала активно участвовали в организации резни (Рензахо), или приняли новые правила игры (Бучьибарута), тогда как оба смещенных префекта активно противодействовали кампании массовых убийств. Показательно также назначение на вакантные посты префектов Сельского Кигали и Бьюмбы экстремистов – супрефекта Франсуа Кареры и члена КЗР Эли Ньиримбиби. Иначе говоря, послание Временного правительства местным властям было вполне очевидным: центр намеревается опираться при проведении своего политического курса не на противников, а на сторонников этнических чисток.

Среди префектов, сохранивших свои посты, лишь Увизейе оставался твердым противником геноцида, однако его отставка была сочтена политически нецелесообразной, поскольку руководители режима не желали раздражать РДД, чье участие в правительстве символизировало единство всех хуту. Правительство избрало в его отношении иную тактику – тактику давления. Когда утром 18 апреля Увизейе созвал бургомистров, церковных функционеров и местных политических лидеров в Гитараму для обсуждение ухудшавшейся ситуации с безопасностью, премьер-министр Камбанда приказал им прибыть в резиденцию правительства в Мурамби. Там состоялось совещание с участием Камбанды, ряда министров и вождей НРДДР Эдуарда Каремеры и РДД-Пава Доната Мурего и Шингиро Мбоньюмутвы. Ход совещания довольно сложно восстановить, поскольку записи Полины Ньирамасухуко, министра по делам семьи и женщин, – единственный наш источник – обрывочны и не всегда разборчивы[474 - Synth?se. P. 63–67.]. Очевидно, однако, что епископ Онесфор Рвайе из Епископальной церкви Руанды, а за ним практически все бургомистры просили увеличить число полицейских и обеспечить их оружием, хотя мотивация выступивших была различной. По мнению супрефекта Руханго и бургомистров Рунды и Мусамбиры, главная опасность исходила от агентов РПФ и тутси; бургомистр Рунды показал присутствовавшим списки людей, которые якобы давали деньги РПФ[475 - См. протокол допроса свидетеля R на процессе Акайезу:.]. Бургомистр Мусамбиры призвал следить за теми, «кто приходят в коммуны под предлогом поиска пищи, <…> разыскивать врага и не проходить мимо него». С другой стороны, бургомистр Ньякабанды рассказал о беззаконных убийствах и о трупах, плывущих по Ньябаронго, бургомистр Кайензи сообщил, что его коммуна подвергается нападениям из соседней Мусасы (Сельское Кигали), бургомистр Мурамы призвал «убивать убийц», а бургомистр Табы осмелился заявить: «Сделайте же что-то конкретное, чтобы спасти тутси». При том что многие бургомистры не являлись сторонниками истребления тутси, некоторые из них находились в растерянности[476 - «Просьбы бургомистров, – замечает по поводу этих записей Гишауа, – кажутся совершенно разрозненными на фоне глобальной радикализации на национальном уровне и в некоторых коммунах префектуры» (Guichaoua A. Rwanda 1994: Les politiques du gеnocide ? Butare. Paris, 2005. Р. 384).]. Бургомистр Нтонгве говорил: «Есть беженцы тутси, которые знают тех, кто с ними плохо обращался и кто находится в тюрьме (президентская гвардия и интерахамве). Что делать?»

После этого выступил премьер-министр. По воспоминаниям Увизейе, он не отреагировал на просьбы бургомистров, но зачитал части из заранее подготовленной речи[477 - The prosecutor versus Jean-Paul Akayesu. Case No. ICTR-96–4-T. Judgement. 2 September 1998. Р. 55.], где говорилось, что целью правительства являются восстановление мира и победа в войне и что долг каждого призывать народ к его поддержке. Увизейе попросил Камбанду дать конкретные ответы на проблемы, обозначенные местными руководителями. За премьера ответил один министр, сторонник интерахамве, заявивший, что хорошо знает, кто из руководителей коммун в Гитараме является сообщником инкотаньи, и пригрозил, что, если они продолжат действовать в том же духе, это будет иметь для них очень серьезные последствия. Приглашенные вернулись к себе в подавленном состоянии.

Это совещание оказало сильное влияние на позицию бургомистров Гитарамы, как и судьба бургомистра Мугины Калликста Ндагижиманы. Калликст организовал население коммуны на борьбу с насилием и помогал сотням беженцам, укрывавшимся в местном приходе, снабжая их продовольствием и всем необходимым. Он не изменил своей позиции, когда Мугину наводнили интерахамве из соседних коммун и стали возбуждать ее жителей против тутси, и продолжал лично защищать беженцев вместе с отрядом коммунальной полиции. 21 апреля бургомистр был убит экстремистами, и в тот же день в коммуне началась резня тутси[478 - Rakiya Omaar. The Leadership of Rwandan Armed Groups Abroad with a Focus on the FDLR and RUD/URUNANA. December 2008. P. 295–296.]. Одна из уцелевших, Консилия Кампире, позже скажет: «Калликст умер, даже не оставив ребенка, чтобы сохранить о нем память. Он был таким мужественным. Я думаю, был ли кто-нибудь еще в префектуре Гитарама, кто мог сделать то, что сделал он? Он отдал за нас жизнь. Мы можем только просить правительство поставить его имя рядом с именами национальных героев, потому что он умер ради любви к своим согражданам и ради своей страны»[479 - Rwanda: Tribute to courage. Kigali, 2002. P. 6–7.].

В конце апреля были смещены со своих постов противники геноцида супрефект Руханго Пласид Колони и бургомистр Мусамбиры Жюстен Ньяндви. Другие же бургомистры кардинально изменили свои взгляды, как, например, бургомистр Табы Жан-Поль Акайезу, превратившийся после 18 апреля в активного участника массовых убийств[480 - В решении Международного трибунала по делу Акайезу, в частности, говорится: «…было представлено значительное количество данных, указывающих, что поведение

обвиняемого значительно изменилось после собрания 18 апреля» (The prosecutor versus Jean-Paul Akayesu. Р. 55).]. Префект Увизейе, пытавшийся хоть как-то ограничить масштабы резни, оказался в изоляции, тем более что, по его утверждению, пять из шести супрефектов действовали в противоположном направлении[481 - Des Forges A. Op. cit. P. 277.]. В конце мая, убедившись в тщетности своих усилий, Увизейе бежал в Кибуйе, и 4 июня его место занял майор Жан-Дамасен Укурукийезу, советник по гражданской самообороне в префектуре[482 - Kambanda J. Carnets de notes. P. 280.].

После подавления оппозиции в префектуре Гитарама остался только один регион, еще не затронутый массовой этнической чисткой, – Бутаре. Реальная опасность резни существовала там только в коммуне Ньякизу, где большая группа беженцев была осаждена в приходе Чьяхинда. 16 апреля группы интерахамве совершили несколько нападений на приход. Атаки продолжались с 7:00 до 17:00, но нападавшие не смогли приблизиться к церкви. Утром 17 апреля около 7:00 они вновь собрались у прихода, но во второй половине дня возникла «пауза», поскольку в коммуну прибыли префект Хабьялимана и командующий жандармерией префектуры Хабьярабатума, которые встретились с беженцами. «Он [Хабьялимана] пришел и говорил с толпой. Он объявил, что отправит солдат для защиты тутси и что он пришлет продовольствие… Убийства ненадолго прекратились после его визита. Но очень скоро они возобновились». Дело в том, что тем же утром Радио «Руанда» объявило о смещении префекта Хабьялиманы. К тому времени некоторые бургомистры, уже чувствуя изменение ситуации, например, бургомистр Марабы Жан-Мари Вьянне Хабинеза[483 - См.: Des Forges A. Op. cit. P. 449–452.], превратились в сторонников геноцида. На следующий день насилие стало охватывать различные части префектуры. Утром приход Чьяхинда был полностью блокирован. На этот раз нападавшим удалось ворваться в приходские здания и устроить широкомасштабную резню. Тем же утром интерахамве с согласия бургомистра Хабинезы атаковали церковь Симби в коммуне Мараба и медицинский центр, где укрылись, как минимум, 3 тыс. тутси, и убили бо?льшую часть из них. В коммуне Ньярухенгери местных хуту заставили участвовать в нападении на церковь Канси: «Отставные солдаты или военные в гражданской одежде пришли побудить хуту напасть на тутси у ограды близ церкви. Сначала хуту колебались, но затем начали бросать камни в тутси, которые отвечали им тем же. Ночью вооруженные люди атаковали церковный комплекс и убили некоторых тутси»[484 - Ibid. P. 453.].

19 апреля президентская гвардия установила контроль и над городом Бутаре. Тем же утром (с 10:00 до 14:00) в Салль Поливалэн («дворце съездов» НРДДР) состоялась церемония приведения к присяге нового префекта – социал-демократа Сильвэна Нсабиманы. Присутствовали президент Синдикубвабо[485 - По одной версии, он прибыл в концу церемонии. См.: The prosecutor v. Pauline Nyiramasuhuko… Р. 148–150.], премьер-министр Камбанда, министры Мугензи, Нийитегека, Нтамабьялиро, Ньирамасухуко, Мурего, Мбонампека, Карамира, Калиманзира, а также все бургомистры префектуры.

В нарушение традиции бывшему префекту Хабьялимане не позволили выступить. Церемонию открыл премьер-министр, который закончил свою речь прямой угрозой: «Я обращаюсь к тем бургомистрам, которые, как я сказал, получили некоторую подготовку у инкотаньи, чтобы они передали им, что правительство полно решимости, государство, армия, народ – все полны решимости вести эту войну и выиграть ее»[486 - Ibid. P. 148–149.].

В конце церемонии с 10-минутной речью выступил Синдикубвабо. Ее главной идеей стала опасность, которую беженцы (тутси) представляют для обычных людей (хуту): «…кто они такие в настоящее время? Я проехал по коммуне Мараба, и мне удалось встретиться с бургомистром этой коммуны и также несколькими местными жителями; затем я отправился в коммуну Ньякизу. Я не смог увидеться с бургомистром, который уехал по какому-то другому делу. Там я встретился с местными жителями. Они сталкиваются с той же самой проблемой беженцев, которые, как они говорят, скрываются в приходе Ньюмбы. Я увидел, что жители были испуганы, ибо им казалось, что те были очень хорошо вооружены ружьями и гранатами. Мне также показали холм напротив коммуны, который виден из коммунального офиса. Рассказывают, что толпа, собравшаяся там, имела ружья и гранаты. Часть ее находилась на вершине холма; у них такая тактика (как нам объяснил один министр) – одни находятся внутри церкви, тогда как беззащитные люди внизу ходят то туда, то сюда». «О каких же беженцах идет речь? – задал вопрос президент. – Идет ли речь о хуту, которые бежали? Или же речь идет о тутси, которые бежали? Кто же эти беженцы? От чего они бежали? В этом весь вопрос».

Президент заявил, что обеспечение безопасности – дело не только жандармов, но каждого рядового гражданина. «<Префект Гиконгоро и другие> говорили: “Дайте нам жандармов, дайте нам как можно больше жандармов”. Я ответил им, что правительство располагает небольшим числом жандармов, которые выполняют иные задачи, что у них иные функции… <…> Я спросил <вчера> у одного человека: “Где мужчины в этой коммуне?”».

Синдикубвабо несколько раз подчеркнул, что наступило время решающей битвы с врагом, поэтому никто не может оставаться в стороне: «…мы находимся в состоянии войны. <…> Эта война – дело истинно катастрофическое. Те, кто находится в эти дни в Кигали, знают об этом, эта война – настоящее бедствие. Поэтому не воспринимайте такие вещи легкомысленно, говоря, что если, благодаря Богу, война вас доселе обходила, эти вещи касаются только жандармов. Нет, будьте бдительны, защищайте вашу префектуру. Каждому бургомистру надлежит взять на себя ответственность, чтобы защищать коммуну, ту коммуну, за которую он отвечает».

Эти призывы чередовались с плохо завуалированными угрозами и зловещими намеками. «На самом деле я думаю, – заявил президент, – что вы не поняли директив, которые мы дали, вы не поняли то, что мы от вас потребовали делать, или вы это понимаете очень хорошо, но отказываетесь делать по причине, которую мы не можем понять». Он обрушился на тех, кто хочет оставаться в стороне: «Я говорил также о тех, кто говорит: “Я все знаю”. <…> …кроме того, существуют те, кто <говорит>: “Это не мое дело”. Я сказал это префекту Гиконгоро и его окружению. У нас есть такие же “это-не-мое-дело” в Бутаре, как и “я-все-знаю”».

Синдикубвабо повторил также обвинение премьера в адрес бургомистров: «К несчастью, меня проинформировали об одном факте, который я не знал, а именно что среди руководителей в Бутаре есть такие, кто вступили в борьбу против нас. К счастью, премьер-министр заявил, что мы в свою очередь будем бороться с ними. Что касается меня, то хотелось бы знать, кто действительно эти люди».

Президент призвал жителей Бутаре «поработать» («Шутки, смех, ребячество и капризы должны уступить место работе») и при этом освободиться от тех, кто «работать» не хочет: «…те, кто ждет, что другие будут за них работать, кто думает, что это их не касается, пусть они объявятся и позволят нам работать и пусть они посмотрят, как мы работаем, хотя они и не участвуют в работе вместе с нами. Если кто-то хочет сказать: “Меня это не касается, это меня не касается, я боюсь”, пусть он убирается подальше от нас. Те, кто имеет право освободить

нас от него, пусть сделают это как можно скорее, потому что есть другие хорошие работники, желающие работать для своей страны».

Синдикубвабо специально остановился на значении слова «работа» и объяснил аудитории, почему политические руководители страны избегали, говоря о происходивших событиях, ясных и определенных формулировок и предпочитали эзопов язык и намеки: «Я хотел бы, чтобы вы смогли проанализировать наше послание, понять его и проанализировать термины, которые мы используем; вы должны понять, почему мы выбираем для использования именно этот термин, а не другой. Это потому, что мы переживаем необычное время». И хотя высказывание президента было столь же иносказательным, тем не менее суть «работы» была сформулирована им довольно четко в последующем тексте: «Тех предателей, которые пошли обучаться владению оружием, чтобы нас уничтожить, вы их знаете, но я их не знаю. Пусть тот, кто их знает, скажет нам, и пусть нас избавят от них. Как сказал премьер-министр: “Мы должны сражаться и выиграть эту войну”. Таким образом, мы обязаны ее выиграть, ибо она – последняя. <…> Мы ее выиграем, если вы освободитесь от “это-меня-не-касается”… ищите “это-меня-не-касается”, находите этих людей, которые отправились обучаться нас убивать, и освободите нас от них. Что же касается остальных руандийских граждан, всех нас, кто принял решение, то мы будем продолжать борьбу до окончательной победы»[487 - Discours de Thеodore Sindikubwabo et autres personnalitеs prononcеs le 19 avril 1994 ? la prеfecture de Butare. P. 248–251.].

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/ivan-krivushin/sto-dney-vo-vlasti-bezumiya-ruandiyskiy-genocid-1994/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

1

Nelson C. Rwanda: 10 years later. Ethnic atrocities fester in nation // The Atlanta Journal-Constitution. 4 April 2004. P. 1.

2

Ibid.

3

Les dеcomptes officiels des victimes du conflit.

4

Gourevitch Ph. We Wish to Inform You That Tomorrow We Will Be Killed With Our Families: Stories from Rwanda. New York, 1998. P. 3.

5

Prunier G. The Rwanda Crisis: History of a Genocide. London, 1995. P. 261.

6

Наиболее дискуссионным остается вопрос о происхождении тутси. См.: Ben Hammouda H. Burundi. Histoire еconomique et politique d'un conflit. Paris, 1995. P. 21–22. В целом см.: Arianoff A. d’. Origines des clans hamites au Ruanda // Za?re. Vol. 5. 1951. No. 1. P. 45–54; Kagame A. Les organisations socio-familiales de l’ancien Rwanda. Bruxelles, 1954. P. 39–60; Vansina J. L'еvolution du royaume Rwanda des origines ? 1900. Bruxelles, 1962.

7

См. об этом: Des Forges A. «Leave None to Tell the Story»: Genocide in Rwanda. New York, 1999. P. 31–34; Destexhe A. Rwanda and Genocide in the Twentieth Century. London, 1995. P. 36; Prunier G. The Rwanda Crisis… P. 3; Rennie J. K. The precolonial kingdom of Rwanda: A reinterpretation // TransAfrican Journal of History. Vol. 2. 1972. No. 2. P. 11–53.

8

Так, в своей последней работе Ян Вансина связывает происхождение различий с традиционной хозяйственной ориентацией тутси на скотоводство, а хуту на земледелие и с той ролью, которую скотоводство сыграло в процессе концентрации власти и политической централизации. См.: Vansina J. Antecedents to Modern Rwanda: The Nyiginya Kingdom. Madison (WI), 2004. См. также: Des Forges A. Op. cit. P. 31–32; Newbury C. The cohesion of oppression. Clientship and ethnicity in Rwanda 1860–1960. New York, 1988. P. 12.

9

См.: Gahama J. Le Burundi sous administration belge. La pеriode du mandat 1919–1939. Paris, 1983. P. 288; Newbury C. The cohesion… P. 12–13 Shyaka A. The Rwandan Conflict. Origin, Development, Exit Strategies. Kigali, 2005. P. 11.

10

Hertefelt M. d'. Les clans du Rwanda ancien: Elеments d'ethnosociologie et d'ethno histoire. Tervuren, 1971. P. 49–71; Newbury D. The clans of Rwanda: An historical hypothesis // Africa. Vol. 50. № 4. 1980. P. 389–403; Newbury C. Ethnicity in Rwanda: The case of Kinyaga // International African Institute. Vol. 48. No. 1. 1978. P. 17–29.

11

Newbury D. Kings and Clans: Ijwi Island (Za?re) c. 1780–1840. Madison (WI), 1979; Newbery C. The cohesion… P. 10–11.

12

См.: Des Forges A. Op. cit. P. 32–33.

13

Newbury C. The cohesion… P. 51.

14

Завоевание способствовало укреплению самоидентичности и самих покоренных хуту, как показали, например, Лэртен Дорси и Дэвид Уоллер, на примере северных хуту в районе Рухенгери, подчиненных руандийцами в 1910–1912 гг. См.: Dorsey L. Historical Dictionary of Rwanda. London, 1994; Waller D. Rwanda: Which way now? Oxford, 1993.

15

Cм.: Newbury C. The cohesion… P. 82–96; Nkurikiyimfura J.-N. Le gros bеtail et la sociеtе rwandaise. Evolution historique d?s XII?me – XIV?me si?cles ? 1958. Paris, 1994. P. 132–140. Антуан Лема доказывает, что реформа имела большое значение для «этнического размежевания» тутси и хуту (Lema A. Africa divided. The creation of «ethnic groups». Lund, 1993). Большинство ученых, однако, сомневается в этом. См.: Vidal C. Situations ethniques au Rwanda // Au cCur de l'ethnie / Ed. J.L. Amselle et E. M'Bokolo. Paris, 1985. P. 167–184; Newbury C. The clans of Rwanda… P. 49ff.; Pottier J. Re-Imagining Rwanda. Conflict, Survival and Disinformation in the Late Twentieth Century. Cambridge, 2002. P. 13; Prunier G. The Rwanda Crisis… P. 14, 20.

16

См.: Vansina J. L'еvolution… Р. 58. О разных вариациях системы ubuhake см.: Codere H. Power in Rwanda // Anthropologica. Vol. 4. 1962. No. 1. P. 54–55.

17

См.: Kagame A. Un abrеgе de l'histoire du Rwanda de 1853 ? 1972. Butare, 1975. Vol. 2.

18

Huntington S. The Clash of Civilizations and the Remaking of World Order. New York, 1996. P. 28.

19

Lemarchand R. Patterns of State Collapse and Reconstruction in Central Africa: Reflections on the Crisis in the Great Lakes // Afrika Spectrum. Bd. 32. 1997. No. 2. S. 176.

20

См.: Des Forges A. Op. cit. P. 36.

21

Prunier G. Rwanda's Struggle to Recover from Genocide.

22

См.: Des Forges A. Op. cit. P. 36–37.

23

См.: Ben Hammouda H. Op. cit. P. 51–53; Hertefelt M. d’. Mythes et idеologies dans le Rwanda ancien et contemporain // The Historian in Tropical Africa / Eds J. Vansina, R. Mauny and L. Thomas. London, 1964. P. 219–220.

24

См.: Linden I., Linden J. Church and revolution in Rwanda. Manchester, 1977; Gahama J. Op. cit. P. 275–288.

25

См.: Ben Hammouda H. Op. cit. P. 57; Reyntjens F. Pouvoir et droit au Rwanda: Droit piblic et еvolution politique, 1913–1973. Tervuren, 1985.

26

См.: Gatwa T. The Churches and Ethnic Ideology in the Rwandan Crises. 1900–1994. Ph.D. Thesis. University of Edinburgh, July 1998; Linden I., Linden J. Op. cit. P. 163–164; Mbonimana G. Christianisation indirecte et cristallisation des clivages ethniques au Rwanda (1925–1931) // Enqu?tes et Documents d’Histoire Africaine. Vol. 3. 1978. P. 138–144; Newbury C. The cohesion… P. 115–116.

27

См.: Des Forges A. Op. cit. P. 37.

28

См.: Gahama J. Op. cit. P. 101–117, 257–260.

29

Cм.: Ben Hammouda H. Op. cit. P. 54.

30

См.: Newbury C. Cohesion… P. 182–194.

31

См. особенно «Манифест бахуту», составленный в начале 1957 г. (Le Manifeste des Bahutu. 24 mars 1957.).

32

См.: Newbury C. Cohesion… P. 194–198.

33

См.: Ibid. P. 197.

34

Полковник Гийом Ложьест, бывший командующий бельгийскими войсками в Руанде, говорил в своей книге «Миссия в Руанде»: «Я считал необходимым быстро создать местный корпус, официально составленный на 14 % из тутси и на 86 % из хуту, но практически на 100 % из хуту». См.: Origine et еvolution de l’armеe burundaise 5 janvier 2004.

35

Цит. по: Meredith M. The State of Africa: A History of Fifty Years of Independence. London, 2005. P. 489.

36

См.: Des Forges A. Op. cit. P. 40.

37

См.: Reyntjens F. L'Afrique des Grands Lacs en crise. Rwanda, Burundi: 1988–1994. Paris, 1994. P. 33–34.

38

Osabu-Kle D.T. Compatible Cultural Democracy: The Key to Development in Africa. Peterborough (Ont.); Orchard Park (NY), 2000. P. 230.

39

См.: Des Forges A. Op. cit. P. 45.

40

Если в 1973 г. она составляла 5 % национального дохода, то в 1991 г. уже 22 %.

41

Cм.: Des Forges A. Op. cit. P. 48.

42

См.: Meredith M. Op. cit. P. 491–492.

43

См.: Des Forges A. Op. cit. P. 46.

44

См.: Meredith M. Op. cit. P. 492.

45

См.: Gasana J.K. La Guerre, La Paix et La Dеmocratie au Rwanda // Les Crises Politiques au Burundi et au Rwanda / ed. A. Guichaoua. Lille, 1995. P. 214–215.

46

Как пишет Лемаршан, «…демографический рост фокусирует внимание на дефиците земли как главном элементе этнической борьбы (особенно в Руанде, но также и в Восточном Заире) и на неспособности государства проводить политику эффективного и справедливого перераспределения земли, причиной чего отчасти было то, что земля неизбежно стала главным ресурсом в арсенале государства при выстраивании лояльных клиентел привилегированных социальных групп» (Lemarchand R. Op. cit. P. 182).

47

О политике Франции по отношению к режиму Хабьяриманы см.: Des Forges A. Op. cit. P. 116–122.

48

См.: HRW/1992. P. 11–12.

49

Rapport de la

Commission internationale d'enqu?te sur les violations des droits de l'Homme au Rwanda depuis le 1er octobre 1990 (7–21 janvier 1993). Paris, 1993. P. 91–92.

50

См.: Melvern L. Conspiracy to murder: the Rwandan genocide. London, 2004. P. 15.

51

HRW/1992. P. 9.

52

Des Forges A. Op. cit. P. 49.

53

HRW/1992. P. 8.

54

Ibid. P. 10.

55

Ibid. P. 11.

56

Ibid. P. 9.

57

Ibid.

58

HRW/1992. P. 10.

59

Ibid. P. 12.

60

Ibid. P. 9.

61

Ibid. P. 13.

62

Ibid. 13–14.

63

Prunier G. The Rwanda Crisis… Р. 136.

64

5 июля 1991 г. НРДР (Национальное республиканское движение за развитие) было переименовано в НРДДР (Национальное республиканское движение за демократию и развитие).

65

Зарегистрирована как политическая партия в марте 1992 г. См.: ICTR/ Nahimana. P. 83–84.

66

Ibid. Р. 92.

67

Ibid. Р. 109.

68

Mutsinzi report. P. 34.

69

Decisions taken at the cabinet meeting held on 9 June 1992. P. 1.

70

Talks with rebels to be held in Paris: Uganda to act as mediator // BBC/Africa. 26 May 1992.

71

Nsengiyaremye Th. Mutiny in North Rwanda kills at least 27 // Reuters News. 1 June 1992; Army mutinies and rumours of coup reported // BBC/Africa. 3 June 1992.

72

Nsengiyaremye Th. Soldiers on rampage in three more Rwandan towns // Reuters News. 2 June 1992.

73

Rwandan Patriotic Front and three opposition parties agree on need for ceasefire // BBC/Africa. 6 June 1992.

74

Rwanda agrees to peace talks // Financial Times. 9 June 1992.

75

Mseteka B. Rwanda government and rebels sign peace pact // Reuters News. 13 July 1992.

76

Note confidentiel de A. Nsengiyumva, Lt-Col BEMS, G2 EM AR, au Chef EM AR. 27 juillet 1992.

77

Ibid. P. 9.

78

Rwandan government and RPF rebels to meet in Arusha for more talks // BBC/Africa. 11 August 1992.

79

First round of peace talks comes to an end in Arusha // BBC/Africa. 20 August 1992.

80

Mseteka B. Rwanda says rebels to blame for talks failure // Reuters News. 19 September 1992.

81

Idem. Rwanda, rebels agree to shift presidential powers // Reuters News. 12 October 1992.

82

Rwandan government and rebels sign partial agreement on power-sharing // BBC/Africa. 2 November 1992.

83

Rwanda's political parties form alliance // Reuters News. 13 November 1992.

84

Rwandan parties protest against Hutu coalition // Reuters News. 15 November 1992.

85

Ijambo Perezida Yuvenali Habyarimana yavugiye muri Mitingi ya MRND yabereye mu Ruhengeri ku itariki ya 15 usushyingo 1992. P. 8.

86

Demonstration against Habyarimana in Kigali; support for Arusha talks // BBC/Africa. 21 November 1992.

87

Mseteka B. Rwanda peace talks deadlocked // Reuters News. 4 December 1992.

88

Rwandan peace talks resume in Tanzania // BBC/Africa. 19 December 1992.

89

Rwandan government, rebels agree to share power // Reuters News. 10 January 1993.

90

Power-sharing agreement signed; ruling party rejects it // BBC/Africa. 12 January 1993.

91

Rwanda party calls foreign minister «traitor» // Reuters News. 23 January 1993.

92

Protesters again block main Rwanda roads // Reuters News. 19 January 1993.

93

Rwandan authorities impose curfew in capital // Reuters News. 20 January 1993.

94

Top negotiator at Rwanda peace talks replaced // Reuters News. 25 January 1993.

95

Campagne J.-P. Regime stirring up unrest to torpedo talks // AFP. 27 January 1993.

96

Rwandan peace talks resume, rebels demand end to massacre // AFP. 29 January 1993.

97

The Twelve approach Rwanda over ethnic upheavals // Agence Europe. 30 January 1993.

98

50 000 Protest Political, Ethnic Violence // A P. 31 January 1993.

99

Des Forges A. Op. cit. P. 111.

100

Nsengiyaremye Th. France to send troops to Rwanda, clashes rage on // Reuters News. 9 February 1993.

101

Mseteka B. Ethnic massacres spark Rwanda clashes // Reuters News. 8 February 1993.

102

French send more troops as tribal clashes continue // AFP. 9 February 1993.

103

Goretti Uwibambe M. Hundred thousand flee fighting as rebels 30 km from capital // AFP. 10 February 1993.

104

Rebels declare cease-fire; government says it controls Ruhengeri // BBC/ Africa. 12 February 1993.

105

Bisanga H. Rwandan government and rebels agree to end fighting // AFP. 7 March 1993.

106

Резолюция 812 (1993), принятая Советом Безопасности на его 3183-м заседании 12 марта 1993 года. С. 2.

107

Nsengiyaremye Th. Guns fall silent for Rwanda peace talks // Reuters News. 15 March 1993.

108

Bisanga H. Rwanda government, rebels agree to form joint army // AFP. 20 March 1993.

109

Rwandan rebels withdraw from conquered territory // AFP. 20 March 1993.

110

Багосора в своем интервью в камерунской тюрьме утверждал, что РПФ убили 150 тыс. хуту, не пожелавших сотрудничать с ним, чтобы «свергнуть демократически установленное правительство» (Aboganena J.-M. De sa prison de Yaoundе, Bagosora s'explique // Africa International. No. 296. 1996. P. 19).

111

Up to a million flee fresh Rwanda fighting // Reuters News. 24 February 1993.

112

Prunier G. The Rwanda crisis… P. 181.

113

Communiquе issued by political parties on 2 March 1993.

114

Morel J. La France au coeur du gеnocide des Tutsi. Paris, 2010. P. 252.

115

Coalition for defence of republic withdraws from ruling alliance // BBC/ Africa. 30 March 1993.

116

President resigns from leadership of his party // BBC/Africa. 1 April 1993.

117

MRND congress ends. New appointments made // BBC/Africa. 7 July 1993.

118

Le renouvellement partiel des conseils communaux de mars et septembre 1993.

119

Agreement reached on repatriation of refugees at Arusha talks // BBB/Africa. 11 June 1993.

120

RPF radio reports agreement at talks on participation of RPF in army // BBB/ Africa. 21 June 1993.

121

Rwanda peace pact signature postponed indefinitely // AFP. 24 June 1993.

122

Rwandan government asks for UN troops before transitional government is set up // BBC/Africa. 10 July 1993.

123

Rwandan government asks…

124

Signature to Rwandan peace accord postponed // AFP. 13 July 1993.

125

New prime minister appointed to oversee conclusion of Arusha talks // BBC/ Africa. 19 July 1993.

126

Rwanda: Opposition party near collapse // Inter Press Service Global Information Network. 22 July 1993.

127

Rwandan party expels prime minister // Reuters News. 25 July 1993.

128

Peace talks end in agreement. President says he will sign agreement personally // BBC/Africa. 28 July 1993.

129

Des Forges A. Op. cit. P. 124.

130

Rwandan peace accord signed in Arusha // BBC/Africa. 5 August 1993.

131

Prot-1. P. 2–7, 12–14.

132

Prot-1. P. 9.

133

Prot.-1. P. 23.

134

На этот пост планировалось назначить лидера умеренной РДД Твагирамунгу (Accord de paix d'Arusha entre le Gouvernement de la Rеpublique Rwadaise et le Front Patriotique Rwandais. 4 ao?t 1993. P. 7).

135

Prot-1. P. 28–29.

136

Prot-1. P. 31–32.

137

Prot.-2. P. 3.

138

Prot.-2. Р. 48.

139

Prot.-2. P. 41, 77–78.

140

Protocole d’accord entre le Gouvernement de la Rеpublique rwandaise et le Front patriotique rwandais sur le rapatriement des rеfugiеs rwandais et la rеinstallation des personnes dеplacеes, signе ? Arusha, le 9 juin 1993.

141

ICTR/Bagosora. P. 54.

142

Aboganena J.-M. Op. cit. P. 19.

143

По мнению Прюнье, идея такого решения возникла среди экстремистского крыла политической элиты в 1992 г., а соглашение в Аруше только увеличило число его сторонников и их влияние (Prunier G. Rwanda's Struggle…).

144

Подробно см.: Кривушин И. В. Подготовка Руандийского геноцида 1994 го да: организационные центры и инструменты // Исторический журнал: научные исследования. 2012. № 4 (10). С. 88–98.

145

См.: Mfizi Ch. Le Rеseau Zеro (B), Fossoyeur de la Dеmocratie et de la Rеpublique au Rwanda (1975–1994): Rapport de consultation rеdigе ? la demande du Bureau du Procureur du Tribunal Pеnal International pour le Rwanda. Arusha, 2006.

146

Report of the International Commission of Investigation on Human Rights Violations in Rwanda since October 1, 1990: Final Report. London, 1993. P. 83. См. также: Mfizi Ch. Op. cit. P. 22, 76–79.

147

Mfizi Ch. Op. cit. P. 22; Des Forges A. Op. cit. P. 44.

148

Союз военных, возмущенных коварными действиями унаристов во все времена (Alliance des Militaires Agacеs par les Sеculaires Actes Sournois des Unaristes). Унаристы – члены Руандийского национального союза (UNAR), партии, выступавшей за восстановление в Руанде монархии тутси в эпоху Социальной революции 1959 г.

149

О составе АМАСАСУ см., в частности, показания младшего лейтенанта Жана де Дье Туйисенге на процессе Кабилиги: Transcript of the hearings of s/lt Jean de Dieu Tuyisenge. P. 5.

150

Mutsinzi report. P. 111–112.

151

ICTR/Bagosora. P. 110.

152

Comitе national provisoire des Interahamwe.

153

ICTR/Bagosora. P. 110.

154

Ibid.

155

Ibid.

156

Umurava. № 10. August 1992. См.: Prunier G. The Rwanda Crisis… P. 168.

157

ICTR/Bagosora. P. 129.

158

О составе руководящей группы см.: Reyntjens F. Donnеes sur les escadrons de la mort au Rwanda. Antwerp, 9 October 1992.; ICTR/Bagosora. P. 154 n. 715.

159

ICTR/Bagosora. P. 149.

160

Ibid. P. 148.

161

Ibid. P. 155.

162

Ibid. P. 148.

163

Ibid. P. 148 n. 687.

164

Ibid. P. 147.

165

La dеmission et la fuite ? l'еtranger de James Gasana, ministre de la Dеfense, le 20 juillet 1993.

166

ICTR/Bagosora. P. 112.

167

Organisation de l’auto-dеfense civile // La structuration de l’autodеfense civile ? Kigali ? la fin mars 1994. P. 10–11.

168

Ibid. P. 5.

169

Ibid. P. 6, 12–13.

170

Ibid. P. 10.

171

ICTR/Bagosora. P. 116?117.

172

Des Forges A. Op. cit. P. 127.

173

ICTR/Bagosora. P. 117?118.

174

Подробно см.: Кривушин И. В. СМИ как инструмент подготовки геноцида (на примере Руанды) // Исторический журнал: научные исследования. 2012. № 2 (6). С. 65–74.

175

Миль колин (Тысяча холмов) – традиционное название Руанды.

176

Кривушин И. В. СМИ как инструмент… С. 66–67.

177

Там же. С. 66.

178

Там же.

179

Ndekezi B.Uwabaza generali impamvu asumbakaza Abatutsi // Kangura. No. 25. Novembre 1991. P. 3.

180

French/RTLM 314. 1993–12–17. P. 14.

181

Kangura. No. 55.

Janvier 1994.

182

ICTR/Nahimana. P. 76.

183

Ibid. Р. 77.

184

Yanagizawa-Drott D. Propaganda and Conflict: Theory and Evidence from the Rwandan Genocide. 6 December 2010. P. 7.

185

Des Forges A. Op. cit. P. 87.

186

Rapport de la commission international… P. 49.

187

Подробно см.: Ibid. P. 18–48.

188

См.: Verwimp Ph. The 1990–1992 Massacres in Rwanda: A Case of Spatial and Social Engineering? (Households in Conflict Network Working Paper. No. 94). February 2011. P. 27.

189

Des Forges A. Op. cit. P. 87.

190

Verwimp Ph . The 1990–1992 Massacres… P. 30.

191

Ibid. P. 26.

192

Newbury D. Understanding Genocide // African Studies review. 1998. Vol. 41. No. 1. P. 79.

193

От англ. power – власть.

194

French/RTLM 198. 1993–10–26. Р. 1–6.

195

Kameya A. Alerte aux Dеmocrates en gеnеral et aux “Liberaux” en particulier // Le Partisan. No. 19–20. 15 novembre 1993. P. 14.

196

Ngilinshuti D. Les partis se disloquent // Imvaho. No. 1026. 22–28 novembre 1993. P. 6.

197

ICTR/Bagosora. P. 60.

198

См.: Des Forges A. Op. cit. P. 111–116.

199

Резолюция 872 (1993), принятая Советом Безопасноcти на его 3288-м заседании 5 октября 1993 года. С. 2–3.

200

Liste «dеfinitive et officielle» des dеputеs de l'Assemblеe nationale de transition dеsignеs dans le cadre de la mise en place des institutions et devant thеoriquement ?tre installеe le 5 janvier 1994 // Report/5.01.1994. P. 2–4.

201

Цит. по: Gasana J. Rwanda: du parti-еtat ? l'еtat-garnison. Paris, 2003. P. 239.

202

Ibid. P. 239–240; Tеmoin protеgе, ex-dirigeant Interahamwe, audition, TPIR // Report/5. 01.1994. P. 21.

203

Lettre du directeur de cabinet du prеsident Habyarimana, Enoch Ruhigira, au Premier ministre, Agathe Uwilingiyimana. 6 janvier 1994 // Report/5.01.1994. P. 5–8.

204

Lettre des ministres du MRND et des ministres proches de la mouvance prеsidentielle ? Agathe Uwilingiyimana. 14 janvier 1994 // Report/5.01.1994. P. 9.

205

Communiquе de presse du Premier ministre, Agathe Uwilingiyimana. 16 janvier 1994 // Report/5.01.1994. P. 10–13.

206

C/c Booh-Booh to Annan/Goulding/Kittani. 19 March 1994.

207

Mutsinzi report. P. 34.

208

Ibid.

209

C/c Booh-Booh to Annan/Goulding/Kittani. 25 mars 1994.

210

Lettre de transmission de la Dеclaration des reprеsentants de la communautе internationale par le reprеsentant du secrеtaire gеnеral des Nations unies au prеsident de la Rеpublique. 28 mars 1994 // L'isolement du FPR par rapport ? tous les reprеsent ant s de la communautе i nternat iona le et la f in du processu s de nеgociat ion des accords de paix. P. 5.

211

Booh-Booh J.-R. Le patron de Dallaire parle. Paris, 2005. P. 114; Nshimiyimana V. Prеlude du gеnocide rwandais. Enqu?te sur les circonstances politiques et militaires du meurtre du prеsident Habyarimana. Bruxelles, 1995. P. 49–51.

212

Le dеsaveu et la demande de retrait du reprеsentant spеcial du secrеtaire gеnеral des Nations unies par le FPR appuyе par le commandant de la Miniar (lettre du prеsident du FPR au secrеtaire gеnеral des Nations unies du 5 avril 1994) // L'isolement du FPR… P. 15–20.

213

Доклад комиссии по проведению независимого расследования деятельности Организации Объединенных Наций в период геноцида в Руанде в 1994 го ду. 15 декабря 1999. С. 13.

214

Там же. С 15.

215

Mutsinzi report. Р. 28–29.

216

С/с Booh-Booh to Annan/Goulding/Kittani. 8 May 1994. P. 3.

217

Mutsinzi report. Р. 28.

218

Ibid. P. 29.

219

Ibid. P. 107.

220

Ibid. P. 113.

221

События 5–6 апреля реконструированы на основании следующих источников: SB/CE. Rapport; MI/Rapport. P. 224–262; Brugi?re J.-L. Dеlivrance de mandats d'arret internationaux. 17 novembre 2009; Mutsinzi report; Enqu?te sur le crash du 6 avril 1994 de l’avion Dassault Falcon 50 immatriculе 9XR-NN transportant ? bord l’ancien prеsident Juvеnal Habyarimana. 27 fеvrier 2009. Подробный анализ см.: Morel J. La France au coeur… P. 261–475.

222

Bagosora Th. L'assassinat du Prеsident Habyarimana, ou L'ultime opеration du Tutsi pour sa reconqu?te du pouvoir par la force au Rwanda. Yaoundе, 1995. P. 17–18.

223

Delaye B. Note/Prеsident. 7 avril 1994.

224

Quesnot Сh. Note/Prеsident. 7 avril 1994. P. 1.

225

Marlaud J.-M. Note du minist?re des Affaires еtrang?res. Attentat du 6 avril 1994. 25 avril 1994.

226

Smith S. Le rеcit de l’attentat du 6 avril 1994 par un ancien membre du «Network commando» // Le Monde. 10 mars 2004. P. 2–3; L'assassinat du prеsident Habyarimana a еtе programmе en 1993 // Le Monde. 7 mai 2004.

227

Brugi?re J.-L. Op. cit.

228

Mutsinzi report. P. 126.

229

Braeckman C. L'avion rwandais abattu par deux Fran?ais? // Le Soir. 17 juin 1994; Dupaquier J.-F. Rеvеlation sur un accident d’avion qui a co?tе la vie ? un million de personnes // L'Еvеnement du Jeudi. 1–7 dеcembre 1994; Prunier G. The Rwanda Crisis… P. 213–228; Morel J. La France au coeur… P. 261–475.

230

Guichaoua A. Le Rwanda dеnonce la “manCuvre” du juge Brugui?re, l’attentat ne peut ?tre considеrе comme la cause du gеnocide // Le Monde. 23 novembre 2006.

231

Отдел разведки и связи.

232

Оперативный отдел.

233

См.: СR/Dallaire. P. 12.

234

Отдел кадров.

235

Отдел материально-технического снабжения и финансов.

236

В полночь к ним присоединился начальник Высшего военного училища Леонидас Русатира.

237

Mutsinzi report. P. 130–131.

238

Ibid. P. 129.

239

Ibid. P. 130.

240

СR/Dallaire. P. 11.

241

Major Brent Beardsley, audition, exhibit DB 72 B, TPIR, 14 septembre 1999 // CR 6/7 avril 1994. P. 13.

242

СR/Dallaire. P. 11.

243

Mutsinzi report. P. 130.

244

Major Brent Beardsley… P. 13–14.

245

См.: Le classement des officiers promouvables ? la t?te de l'еtat-major des FAR (Forces armеes rwandaises) selon le crit?re de l’anciennetе.

246

«Мы не были друзьями», – вспоминал Гацинзи (Audition de Marcel Gatsinzi, minist?re de la Justice, Kigali, PV 0142, 16 juin 1995. P. 3–5 // La nomination du colonel Marcel Gatsinzi comme chef d’еtat-major la nuit du 6 au 7 avril 1994. P. 1.)

247

La mise en place du Gouvernement intеrimaire selon Еdouard Karemera (dеposition d’Еdouard Karemera, proc?s Karemera et alii, 19 mai 2009) // Les versions des еvеnements du 6 au 9 avril 1994, selon Mathieu Ngirumpatse et Еdouard Karemera. P. 30–31.

248

Reyntjens F. Rwanda: Trois jours qui ont fait basculer l'histoire. Paris, 1995. P. 53.

249

По воспоминаниям Бо-Бо, он узнал о покушении спустя пять – десять минут после «двух взрывов» от Эноша Рухигиры, однако не получал никакой другой информации до звонка Даллэра, попросившего его принять представителей ВСР; ему звонили премьер-министр, Твагирамунгу, представитель РПФ Сендашонга, чтобы узнать, что происходит, но он не мог ничего им сообщить. См.: Dеposition de Jacques-Roger Booh-Booh, Proc?s Bagosora et alii, TPIR, 21 novembre 2005. P. 1.

250

Багосора имел в виду начальника ГША.

251

Entrevue entre Jacques-Roger Booh-Booh et le colonel Thеoneste Bagosora au cours de la nuit du 6 au 7 avril // CR 6/7 avril 1994. P. 15–16. На суде Багосора признал, что его позиция в этом вопросе была бескомпромиссной. «Я категорически заявил ему [Бо-Бо], что представляю вооруженные силы и что предложение поставить вооруженные силы под пастушеский посох, под колпак личности, известной как агент РПФ, не подлежит обсуждению, не подлежит никакому обсуждению» (Commission rogatoire internationale siеgeant au Tribunal pеnal international pour Rwanda. 18 mai 2000 // CR 6/7 avril 1994. Р. 118).

252

La succession de Juvеnal Habyarimana selon l'article 47 du Protocole d'accord sur le partage du pouvoir.

253

Mutsinzi report. P. 129.

254

Major Brent Beardsley… P. 14.

255

Ruhorahoza J.-B. Compte-rendu de la rеunion (Directeur de Cabinet – Chef EM GdN, Offr Cabinet MINADEF – EM AR et EM GdN). Nuit du 06 au 07 avril 1994 // CR 6/7 avril 1994. Р. 6.

256

Dallaire R. Shake Hands with the Devil: The Failure of Humanity in Rwanda. London, 2004. P. 324

257

Proc?s-verbal de la rеunion de membres du «comitе de crise» avec les dirigeants du MRND le 7 avril au matin (transcription et copie des manuscrits) // Les rеunions de membres du «comitе de crise» du 7 avril 1994 avec les dirigeants du MRND, le matin, avec le gеnеral Romеo Dallaire dans l’apr?s-midi et avec la tenue de la premi?re assemblеe plеni?re du Comitе militaire de crise (CMC), le soir. P. 8.

258

Основания: 1. Арушское соглашение не предусмотрело процедуры избрания нового президента в случае смерти действующего до создания Переходного правительства. 2. Если следовать прописанной для Переходного периода процедуре, то необходимо собрать съезд партии (это не мог сделать Исполнительный комитет) и избрать на нем двух кандидатов, что сопряжено с затратой времени и организационными трудностями. 3. Эти кандидатуры должны быть обсуждены с другими политическими силами, в том числе РПФ, но это также требовало времени и было чревато попытками блокирования процесса, прежде всего со стороны РПФ.

259

Ibid. P. 9–11.

260

Le rеcit de la rеunion du 7 avril par Joseph Nzirorera (dеposition, proc?s Bagosora et alii, TPIR, 16 mars 2006) // Les rеunions… P. 24

261

Ibid. P. 24; Le rеcit de la rеunion du 7 avril par Mathieu Ngirumpatse (dеposition, process Bagosora et alii, TPIR, 5 juillet 2005 // Les rеunions… P. 29.

262

Mutsinzi report. P. 132.

263

C/c Dallaire to Baril. 7 April 1994. P. 1.

264

См., напр.: ICTR/Bagosora. P. 187.

265

Бердсли из-за этого не смог попасть в ГША (Major Brent Beardsley… P. 14).

266

Audition d’un ex-dirigeant Interahamwe, tеmoin protеgе, Arusha, 2006 // L'Opеration «Pacification» des 10–12 avril 1994. P. 4–5. (далее: Exdirigeant Interahamwe-1).

267

The prosecutor v. Tharcisse Renzaho. Case № ICTR-97–31-T. Judgement and sentence. 14 July 2009. P. 31.

268

Audition du gеnеral Romеo Dallaire, proc?s Bagosora et alii, TPIR, 22 janvier 2004 // L'еrection de barrages ? Kigali au cours de la nuit du 7 avril 1994. P. 2.

269

Les ordres donnеs aux milices Interahamwe selon Jean Kambanda, Premier ministre du Gouvernement intеrimaire. P. 1.

270

Des

Forges A. Op. cit. P. 199.

271

Les ordres donnеs aux milices Interahamwe… P. 1–2.

272

Ibid. P. 1.

273

Ex-dirigeant Interahamwe-1. Р. 5.

274

The prosecutor v. Tharcisse Renzaho. P. 29–30.

275

Ibid. P. 34–35. По другим данным, 9 или 10 апреля (Ibid. P. 32).

276

Сам Рензахо отрицал, что на собрании присутствовали представители партий (Ibid. P. 34–35).

277

Ibid. Р. 30.

278

Ibid. P. 31.

279

Ibid. P. 34.

280

The prosecutor v. Tharcisse Renzaho. P. 236.

281

ICTR/Bagosora. P. 236–237.

282

Mutsinzi report. P. 130.

283

Ibid. P. 131.

284

Communiquе des FAR signе par le colonel Thеoneste Bagosora // Communiquе des Forces armеes rwandaises diffusе suite ? la rеunion du Commandement des FAR et des commandants OPS et d’unitеs du 7 avril 1994 au matin. P. 2–3.

285

Ibid.

286

Compte rendu de la rеunion par le gеnеral Romеo Dallaire (dеposition, proc?s Bagosora et alii, TPIR, 19 janvier 2004) // Communiquе des Forces armеes rwandaises… P. 5.

287

Ibid. P. 6.

288

Reyntjens F. Rwanda: Trois jours… P. 58.

289

ICTR/Bagosora. Р. 173.

290

ICTR/Bagosora. Р. 184.

291

Ibid. P. 184–185. Багосора, однако, утверждал на суде, что убийства начались только в 7:00 (La reconnaissance du gеnocide par Thеoneste Bagosora devant la chambre 1 du TPIR le 10 novembre 2005. Р. 3.).

292

ICTR/Bagosora. Р. 184–185.

293

По словам Багосоры, «Каваруганда подвергся нападению 7 апреля в 7 часов утра. А другие уже после» (La reconnaissance du gеnocide par Thеoneste Bagosora… Р. 4).

294

Министерство обороны.

295

ICTR/Bagosora. Р. 184–185.

296

Ibid. P. 186.

297

Mutsinzi report. P. 111–112.

298

ICTR/Bagosora. P. 185.

299

Ibid.; The prosecutor v. Protais Mpiranya. Case No. MICT-12–02. Second amended indictment. Р. 11.

300

По свидетельству Маршала и Бердсли, расправа над Ндасингвой и его семьей произошла ближе к полудню, поскольку они разговаривали с ним и его женой по телефону не раньше 11:00 (ICTR/Bagosora. P. 187).

301

Ibid. P. 186.

302

Ibid.

303

Ibid. P. 185 n. 887.

304

The prosecutor v. Protais Mpiranya. Р. 11.

305

С/с Booh-Booh to Annan/Goulding/Hansen/Kittani. 8 April 1994. P. 1.

306

ICTR/Bagosora. P. 189.

307

La reconnaissance du gеnocide par Thеoneste Bagosora… Р. 1.

308

ICTR/Bagosora. P. 203, 207. Участие в этой встрече Багосоры сомнительно (см.: Ibid. P. 214–215).

309

ICTR/Bagosora. P. 203, 207.

310

Ibid. P. 205–206.

311

Ibid. P. 201, 205–206.

312

Ibid. P. 201, 207.

313

Ibid. P. 227–229, 231.

314

Ibid. P. 219–220.

315

La reconnaissance du gеnocide par Thеoneste Bagosora… Р. 5

316

ICTR/Bagosora. P. 201.

317

Цит. по: Des Forges A. Op. cit. P. 206.

318

Matthews M. After the killing frenzy, Rwandan capital a shell // The Baltimore Sun. 17 May 1994.

319

ICTR/Rutaganda. P. 110, 114, 145.

320

Ibid. Р. 74.

321

C/c Booh-Booh to Annan/Goulding/Hansen/Kittani. 8 April 1994. P. 1.

322

См., напр.: ICTR/Rutaganda. 110.

323

ICTR/Bagosora. Р. 224.

324

Ibid. Р. 233–234.

325

Ibid. P. 224–225.

326

Ibid. P. 240–241.

327

ICTR/Rutaganda. P. 74.

328

Audition de Marcel Gatsinzi… P. 1–2.

329

L'еchec des nеgociations apr?s la sortie des troupes du FPR du CND le 7 avril 1994 dans l’apr?s-midi par le gеnеral Romеo Dallaire // Les rеunions… Р. 32.

330

Он уехал оттуда около пяти часов вечера на совещание КВК в ГША (Ibid.).

331

Ibid. Р. 32–33.

332

Ibid.

333

Ibid.

334

Согласно показаниям Даллэра, в 16:10 (Ibid.).

335

C/c Annan to Secretary-General. 7 April 1994. P. 1; D/sitrep Booh-Booh to Annan. 8 April 1994. P. 2.

336

Reyntjens F. Rwanda: Trois jours… Р. 62 n. 110.

337

La reconnaissance du gеnocide par Thеoneste Bagosora… Р. 1.

338

D/sitrep Booh-Booh to Annan. 8 April 1994. P. 2.

339

Об этом заявил Русатира.

340

Premi?re assemblеe plеni?re du Comitе militaire de crise du 7 avril 1994 au soir // Les rеunions… P. 34–35.

341

Ibid. P. 35.

342

La mise en place du Gouvernement intеrimaire selon Еdouard Karemera… P. 30–31.

343

Des Forges A. Op. cit. P. 197.

344

D/sitrep Booh-Booh to Annan. 9 April 1994. P. 2.

345

Ibid. P. 3.

346

«Rеunion de concertation» de membres du CMC du 8 avril 1994 en fin de matinеe // Proc?s-verbaux des rеunions du Comitе militaire de crise (CMC) du 8 avril 1994. Р. 3–4.

347

D/sitrep Booh-Booh to Annan. 8 April 1994. P. 2.

348

Ibid.

349

В районе стадиона Амахоро.

350

Нденгейинка, правда, заявил, что солдатам будет психологически трудно участвовать в совместных патрулях с бойцами РПА.

351

Протокол совещания см.: Rеunion du CMC et de la MINUAR du 8 avril 1994 ? midi 50’ // Proc?s-verbaux des rеunions du Comitе militaire de crise… Р. 5–16.

352

ICTR/Bagosora. P. 241.

353

Ibid. P. 225.

354

Ibid. Р. 233.

355

Национальная служба общественного транспорта.

356

Dеposition d’un ex-dirigeant Interahamwe, tеmoin protеgе, proc?s Karemera et alii, TPIR, 24 mai 2006.

357

Протоколы совещания см.: Rеunion du CMC avec les responsables des partis politiques et les membres dеsignеs du Gouvernement intеrimaire du 8 avril 1994 en fin d’apr?s-midi // Proc?s-verbaux des rеunions du Comitе militaire de crise… Р. 17–24.

358

Цит. по: Des Forges A. Op. cit. P. 197.

359

Gеnеral Marcel Gatsinzi, еchanges personnels, 29 juin 2009 // Le transfert «inopinе» et prеcipitе du Gouvernement intеrimaire ? Murambi (Gitarama) le 12 avril 1994. Р. 11.

360

Протокол совещания см.: Rеunion du CMC et de la MINUAR du 8 avril 1994 au soir // Proc?s-verbaux des rеunions du Comitе militaire de crise… P. 35–40.

361

New Rwandan premier calls for talks with rebels // AFP. 9 April 1994.

362

Mugenzi Justin (Transcripts, TPIR, audience du mardi 1er novembre 2005) // Synth?se. P. 39; Justin Mugenzi, ministre du GI (tеmoignage, TPIR, 8 novembre 2005) // Synth?se. P. 41.

363

Justin Mugenzi, ministre du GI… P. 40.

364

Le carnet de notes de Pauline Nyiramasuhuko (9 avril – 27 mai 1994). Р. 4.

365

Ibid.

366

Ibid.

367

Civil war edges closer as rebels advance on calm Kigali // AFP. 9 April 1994.

368

Rwandan rebels vow to fight «government of killers» // AFP. 11 April 1994.

369

RPF radio says new government is opposed to peace and «unlikely to succeed» // BBC/Africa. 11 April 1994.

370

С/с Booh-Booh to Annan/Goulding/Hansen. 9 april 1994. Р. 1.

371

Ibid. P. 2.

372

Ibid. Р. 3.

373

События резни в Гикондо реконструированы на основе материалов процесса Багосоры: ICTR/Bagosora. Р. 243–244.

374

Dallaire R. Shake Hands… Р. 277.

375

D/sitrep Booh-Booh to Annan. 10 April 1994. Р. 2.

376

Ibid. P. 3.

377

Le carnet de notes de Pauline Nyiramasuhuko… P. 7.

378

Ibid. P. 8.

379

Ibid.

380

English/Radio Rwanda 0060. 10 April 1994. Р. 6–7.

381

Ex-dirigeant Interahamwe-1. P. 2; Tеmoignage d’un dirigeant national des jeunesses Interahamwe // L'Opеration “Pacification”… Р. 8.

382

По свидетельству другого участника совещания, Нгирумпаце сказал: «У вас нет достаточного контроля над вашими людьми, которые убивают и выставляют трупы на виду у всего мира, и из-за этого международное сообщество село на шею правительству. Нужно прекратить убийства». См.: Audition d’un ex-dirigeant Interahamwe, tеmoin protеgе, TPIR // L'Opеration “Pacification”… P. 10 (далее – Еx-dirigeant Interahamwe-2).

383

Ex-dirigeant Interahamwe-1. P. 2–3.

384

Ibid. P. 3–4.

385

По другим данным, гвардейцев (Tеmoignage d’un dirigeant national… P. 8).

386

По другим данным, на следующий день, 11 апреля (Еx-dirigeant In terahamwe-2. Р. 10–12).

387

Описание этого рейда см.: Ex-dirigeant Interahamwe-1. P. 4–7; Еx-dirigeant Interahamwe-2. P. 11.

388

Ex-dirigeant Interahamwe-2. P. 10.

389

Ex-dirigeant Interahamwe-2. P. 13.

390

French/RTLM 204. 1994–04–11. Р. 12; Fran?aise/Radio Rwanda 0062. 11 avril 1994. P. 14–15.

391

French/RTLM 204. 1994–04–11. P. 19–22; Fran?aise/Radio Rwanda 0062. 11 avril 1994. P. 19–22.

392

French/RTLM 204. 1994–04–11. Р. 19–20.

393

French/RTLM 204. 1994–04–11. P. 13–14; Fran?aise/Radio Rwanda 0062. 11 avril 1994. P. 12–13.

394

French/RTLM 204. 1994–04–11 P. 13–14.

395

Ex-dirigeant Interahamwe-2. P. 11–12.

396

Ibid. P. 12.

397

Tеmoignage d’un dirigeant national… P. 9.

398

Ex-dirigeant Interahamwe-2. P. 12.

399

Ibid. P. 12.

400

Ex-dirigeant Interahamwe-2. P. 12–13.

401

Le carnet de notes de Pauline Nyiramasuhuko… P. 10.

402

Ibid.

403

Ibid.

404

French/RTLM 204. 1994–04–11. P. 15–16.

405

Des Forges A. Op. cit. P. 201–202.

406

La reconnaissance du gеnocide par Thеoneste Bagosora… P. 6.

407

D/sitrep Booh-Booh to Annan. 12 April 1994. P. 2; Dеposition d’Еdouard Karemera, proc?s Karemera et alii, TPIR, 19 mai 2009 // Le transfert «inopinе»… Р. 2–3, 5.

408

Dеposition d’Еdouard Karemera… P. 5. Гацинзи, однако, утверждает, что это было решение одного Багосоры или совместное решение Багосоры и Ндиндилийиманы (Gеnеral Marcel Gatsinzi, еchanges personnels… P. 11).

409

Ibid. P. 3–4.

410

Mugenzi Justin (dеposition, TPIR, 9 novembre 2005) // Synth?se. Р. 53.

411

Ex-dirigeant Interahamwe-2. P. 14.

412

Ibid.

413

Ibid. P. 13.

414

D/sitrep Booh-Booh to Annan. 13 April 1994. Р. 2.

415

Des Forges A. Op. cit. P. 202.

416

Fran?aise/Radio Rwanda A/909. 12 avril 1994. P. 1–2.

417

French/RTLM 4. 1994–04–12. P. 3–4.

418

Ibid. P. 16.

419

Des Forges A. Op. cit. P. 203.

420

В том числе командующий ОС Кигали полковник Фелисьен Муберука, начальники отделов ГША полковники Жозеф Мурасампонго и Алоис Нтивирагабо и подполковник Огюстэн Рваманюва, командир авиационной

эскадрильи полковник Андре Каньяманза, начальник отдела военного сотрудничества МО полковник Эдуард Хакизимана.

421

Witness Statement: Leonidas Rusatira. 27 November, 3 Deсember 1998, 18 & 20 February 1999. Р. 12.

422

Communiquе du Commandement des Forces armеes rwandaises. 12 avril 1994.

423

Ibid.

424

В своей книге воспоминаний Русатира пишет: «…правительство первым громко и решительно осудило нашу инициативу…» (Rusatira L. Rwanda, le droit ? l'espoir. Paris, 2005. P. 56).

425

13 апреля по Радио «Руанда». См.: Fran?aise/Radio Rwanda A/910. 13 avril 1994. P. 1–2.

426

До 15 апреля.

427

Русатира приехал в Гитараму 15 апреля и в тот же день после полудня встретился с президентом и премьер-министром (Les tentatives de promotion et de rеintеgration d'officiers retraitеs avant le remaniement de l'еtat-major du 16 avril 1994. Р. 5–6.). По другим данным, 16 апреля он встретился с премьер-министром и министром обороны (Des Forges A. Op. cit. P. 268).

428

Witness Statement: Leonidas Rusatira. P. 12–13.

429

Nyiramasuhuko Pauline (Agenda, TPIR, 1er et 2/02) // Synth?se. P. 62.

430

Nyiramasuhuko Pauline (Agenda, TPIR, 1er et 2/02) // Synth?se. P. 62.

431

Fran?aise/Radio Rwanda 0071. 16 avril 1994. Р. 18.

432

Ibid. Р. 18–19.

433

ICTR/Ndindiliyimana. Р. 504.

434

Nyiramasuhuko Pauline (Agenda, TPIR, 1er, 3–4/06) // Synth?se. P. 144. Формальная отставка генерала произошла 5 июня (ICTR/Ndindiliyimana. P. 25, 504).

435

Звание подполковника Нсенгийюмва получил в октябре 1988 г.

436

Анализ резни в Гисеньи основывается на материалах процесса Багосоры и его окружения. См.: ICTR/Bagosora.

437

Он был ответственным за привлечение в состав АМАСАСУ младших офицеров, единственным лейтенантом ВСР, которого оппозиционные газеты называли членом эскадрона смерти.

438

Еще в 1991 г. «Кangura» обвинила Кабилиги в том, что во время своих постоянных поездок за границу он передавал информацию РПФ. С этого времени он постоянно получал угрозы.

439

После их ухода находившаяся в доме близкая приятельница Кабилиги спряталась с его детьми в саду; в ночь с 8 на 9 апреля они были переданы представителям одной из ооновских организаций, работавших в этом регионе, которые затем вывезли их в Заир, получив на это разрешение Нсенгийюмвы.

440

Глава диоцеза Ньюндо с 27 марта 1977 г. Калибуши был известен тем, что 28 декабря 1993 г. публично осудил раздачу оружия гражданскому населению в префектуре и призвал власти объяснить цель этих действий (ICTR/Bagosora. Р. 112). См.: Longman T. Christianity and Genocide in Rwanda. Cambridge, 2010. P. 184.

441

Существует версия, что своим спасением епископ был обязан Багосоре, который опасался дипломатических осложнений в случае его гибели. По словам же самого Калибуши: «Нсенгийюмва не спас меня. Он меня убил бы, но он боялся вышестоящих властей».

В июне Калибуши получил разрешение уехать за границу. На суде Международного трибунала Нсенгийюмва уверял, что именно он добился от правительства соответствующего решения. В записной книжке Каремеры есть такая запись: «Проблема епископа Калибуши и его священников: обещанная охрана не была предоставлена; их не обеспечивают продовольствием; <плохой> медицинский уход. <…> Они пожелали уехать в Гому. Правительство решило, что нужно позволить им уехать с эскортом. Министерству труда и социальных дел поручено вступить в контакт с префектом и с командующим оперативным сектором Гисеньи».

442

Des rescapеs du dioc?se de Nyundo tеmoignent // Dialogue. No. 177. Ao?t– septembre 1994. P. 65.

443

ICTR/Bagosora. Р. 294.

444

«Убитые в Малой семинарии – на помойке у семинарии; убитые в резиденции епископа – в отхожих местах рядом с площадью» (Des rescapеs du dioc?se… P. 65).

445

ICTR/Bagosora. Р. 303 n. 1342.

446

Он занимал этот пост с августа 1988 г. по февраль 1993 г.

447

Анализ геноцида в этом регионе основывается на материалах процесса Кажелийели. См.: The prosecutor v. Juvеnal Kajelijeli. Case No. ICTR-98–44A-T. Judgment and sentence. 1 December 2003.

448

The prosecutor v. Ephrem Setako. Case No. ICTR-04–81-T. Judgment and sentence. 1 December 2003. P. 28, 33ff.

449

В Рванкери накануне геноцида проживало 80 семей тутси средней численностью 12–15 человек каждая.

450

Cупрефектура Мунини занимала южную часть Гиконгоро. В нее входили коммуны Рвамико, Киву, Мубуга и Ншили.

451

О нем см.: A Welcome Expression of Intent: The Nairobi Communique and the Ex-FAR/Interahamwe. Kigali, 2007. P. 50–51.

452

Des Forges A. Op. cit. P. 312.

453

Ibid.

454

A Welcome Expression of Intent… P. 51.

455

Witness says ex-mayor brought elite guards to help kill.

456

Witness says ex-mayor brought… P. 318.

457

Ibid. P. 327–328.

458

Четыре поста были вакантны (Сельское Кигали, Гисеньи, Бьюмба и Рухенгери). Префект Рухенгери Сильвестр Балиянга (НРДДР) был убит бойцами РПА в столице 7 апреля, префект Сельского Кигали Сом Бизимунгу (НРДДР) 25 мая 1993 г. получил отставку, а префект Бьюмбы Огюстен Бизимана 18 июля 1993 г. стал министром обороны, но преемники им так и не были назначены.

459

Ход заседания и выступления участников реконструированы по записям Полины Ньирамасухуко. См.: Nyiramasuhuko P. Notes personnelles: 9 avril 1994–27 mai 1994. P. 9–10. См. также материалы процесса Ньирамасухуко и ряда должностных лиц префектуры Бутаре: The prosecutor v. Pauline Nyiramasuhuko, Ars?ne Shalom Ntahobali, Sylvain Nsabimana, Alphonse Nteziryayo, Joseph Kanyabashi, Еlie Ndayambaje. Case No. ICTR–98–42–T. Judgment and sentence. 24 June 2011. P. 111–115.

460

Текст речи см.: The prosecutor v. Pauline Nyiramasuhuko… P. 114 n. 1073.

461

На суде МТ Ньирамасухуко пыталась доказать, что термин «беженцы» в равной мере относился как к тутси, так и к хуту. Однако дальнейшие события показали, что он носил более ограниченный этнический смысл.

462

Цит. по: Des Forges A. Op. cit. P. 331.

463

The prosecutor v. Sylvestre Gacumbtsi. Case No. ICTR-2001–64-T. Judgement. 17 June 2004. Р. 9, 24–25.

464

Об этой резне и роли в ней Дамьена Биниги см.: Damien Biniga: a genocide without borders (Witness to genocide. No. 10). London, June 1999. P. 23–32.

465

Согласно одному свидетельству, он приказал также пустить в церковь слезоточивый газ.

466

The prosecutor v. Aloys Simba. Case No. ICTR-01–76-T. Judgement and sentence. 13 December 2005. P. 16 n. 81.

467

Подробно см.: Des Forges A. Op. cit. P. 329–330, 335–336, 344–345, 350–351.

468

О резне в Техническом училище Мурамби см.: The prosecutor v. Aloys Simba. P. 22–30.

469

О резне в приходе Чьяника см.: Ibid. P. 31–33, 64.

470

О резне в приходе Кадуха см.: Ibid. P. 35–44, 64.

471

Des Forges A. Op. cit. P. 439.

472

О геноциде в Ньякизу подробно см.: Ibid. P. 353–431.

473

English/Radio Rwanda AV/920. 17 April 1994. Side B. P. 2–3.

474

Synth?se. P. 63–67.

475

См. протокол допроса свидетеля R на процессе Акайезу:.

476

«Просьбы бургомистров, – замечает по поводу этих записей Гишауа, – кажутся совершенно разрозненными на фоне глобальной радикализации на национальном уровне и в некоторых коммунах префектуры» (Guichaoua A. Rwanda 1994: Les politiques du gеnocide ? Butare. Paris, 2005. Р. 384).

477

The prosecutor versus Jean-Paul Akayesu. Case No. ICTR-96–4-T. Judgement. 2 September 1998. Р. 55.

478

Rakiya Omaar. The Leadership of Rwandan Armed Groups Abroad with a Focus on the FDLR and RUD/URUNANA. December 2008. P. 295–296.

479

Rwanda: Tribute to courage. Kigali, 2002. P. 6–7.

480

В решении Международного трибунала по делу Акайезу, в частности, говорится: «…было представлено значительное количество данных, указывающих, что поведение обвиняемого значительно изменилось после собрания 18 апреля» (The prosecutor versus Jean-Paul Akayesu. Р. 55).

481

Des Forges A. Op. cit. P. 277.

482

Kambanda J. Carnets de notes. P. 280.

483

См.: Des Forges A. Op. cit. P. 449–452.

484

Ibid. P. 453.

485

По одной версии, он прибыл в концу церемонии. См.: The prosecutor v. Pauline Nyiramasuhuko… Р. 148–150.

486

Ibid. P. 148–149.

487

Discours de Thеodore Sindikubwabo et autres personnalitеs prononcеs le 19 avril 1994 ? la prеfecture de Butare. P. 248–251.