Режим чтения
Скачать книгу

Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне читать онлайн - Константин Закутаев

Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне

Константин Олегович Закутаев

Чеченская республика начала нулевых. Отгремели артиллерийские залпы и авиационные удары, но взрываются бандитские фугасы и разрывают тишину автоматные очереди. В кавказской командировке вологодским оперативникам порою приходилось раскрывать преступления в сложнейших условиях.

Никто не знал, что это – распутывать криминал в разрушенном городе. По каким законам: российским, шариата или военного времени? Да и криминал, собственно, тоже не определился на чьей он стороне. Оперативная работа в тогдашнем Грозном представляла собой адскую смесь крови, злобы, грязи, ненависти и смертельных интриг всех ее участников.

Временный отдел внутренних дел (ВОВД), куда были откомандированы вологодские опера не имел ни бронетехники, ни специальных технических средств, ни агентурных позиций. Наверное, поэтому цинковых гробов, вернувшихся из той чеченской командировки, было неоправданно много. Принцип «кровной мести» стал основной составляющей каждой разработки. Ломая чужие и собственные жизни, часто поступая по справедливости, а не по закону, парни из уголовного розыска раскрывали убийства, предотвращали теракты и освобождали пленных.

Данная книга – правдивый рассказ о трагических событиях чеченской войны, в основе которого увиденное, пережитое автором, Константином Закутаевым, в то время командированным оперативным сотрудником вологодской милиции, и его боевыми товарищами.

Константин Закутаев

Чеченский детектив. Ментовская правда о кавказской войне

Книга моего хорошего друга не наводит лоск на события начала 2000-х годов в Чеченской республике, но и не погружает читателя в атмосферу голливудских боевиков. Константин Закутаев честно рассказывает о событиях, участником которых стал по собственной воле.

Расследуя трагическую гибель своих товарищей вологодские опера сталкиваются с трусостью, предательством, бескорыстием и верностью своему делу.

Исполнять офицерский долг не всегда получается в белых перчатках, но другого выбора у нас нет.

Герой России,

майор ГРУ в отставке

Алексей Михайлович Чагин

Война без линии фронта, война за тех, кто стреляет тебе в спину. Русских парней, восстанавливавших в Чеченской республике законность и конституционный порядок, предавали и убивали, а затем просто забыли. Они выжили и вернулись, впрочем, далеко не все. Эта книга – об «охотниках за головами», за бандитами и террористами. Книга жесткая, потому как принципиально честная.

Довольно сложно объективно оценивать всякий литературный труд, будучи лично знакомым с автором. С Константином Закутаевым я встретился гораздо раньше, чем с рукописью его чеченских приключений. Судьба этого человека – отражение русского пути, исковерканного войной и тюрьмами, но прямого и верного в своей простоте и правде. Господь, сохранив жизнь Закутаеву в Чечне, готовил ему испытания в заключении и судах. После мучительных трех лет присяжные посчитали бывшего офицера невиновным – Константин был единогласно оправдан. Наверное, этот опыт и явился творческим детонатором, благодаря которому и родилась книга.

Автор живым, отточенным слогом, без приторной и напыщенной словесности, сумел отразить глубинную яркость пережитого, увлекая читателя интригой сюжета. К сожалению, современная литература скудна на подобные произведения. Под видом военной правды нам нередко преподносят фальшивки, скармливают читателю биографические суррогаты, высосанные из пальца скабрезные фельетоны и выдуманную войну. И все потому, что тот, кто героически сражался, чаще всего не может об этом рассказать, а современные рассказчики и сценаристы бесконечно далеки от своих героев. Но эта книга – вызов официальным хроникерам чеченских событий, ключ к пониманию русской души и офицерской чести, что неизменны во времени и обстоятельствах.

Иван Борисович Миронов

Кандидат исторических наук,

член Союза писателей России,

заместитель Председателя политической партии

«Российский общенародный союз»

Глава I

Все расскажем про восход и про закат

Горы сажи, да про горький мармелад

Что доели, когда закончили войну

Да как сели мы на Родине в плену

    Юрий Шевчук, «ДДТ»

«Сегодня из Вологды, в очередную служебную командировку направлен сводный отряд УВД для комплектования Фрунзенского Центра Содействия в городе Грозный Чеченской Республики. Это первая командировка подобного рода для наших милиционеров.

Как пояснил нашему каналу заместитель начальника УВД полковник Куликов, вологодские сотрудники милиции будут осуществлять широкий спектр мероприятий для наведения конституционного порядка в республике, в том числе и оперативно-розыскные мероприятия по линии особо тяжких преступлений: терроризма, нападений на федеральные силы, похищения людей…»

Из сообщений СМИ Вологодской области, апрель 2001 года.

* * *

Пить, в русском понимании этого слова, начали сразу же после Москвы. Грани дисциплины, ответственности, осознание того, что это поездка на войну и всё будет серьезно отошли на третий план. Рассказы «бывалых и битых», уже не приводили должного строго-страшного впечатления, да и присутствие живых – здоровых рассказчиков подсознательно оставляло лишь ощущение просмотренных фильмов, естественно, с разной режиссурой: от эмоционально-цветного до мычаще-черно-белого.

Как-то незаметно исчезла из проходов плацкартных вагонов мощная, увенчанная «афганской» панамой, фигура полковника Куликова. Вероятность появления филинообразного полковника Елина свелась к нулю, а вскоре совсем пропала. Правда не смыло с вагонного горизонта зама по тылу, но отношение к нему изначально не отличавшееся глубоким трепетом и уважением, через 300–400 километров и вовсе трансформировалось в восприятие его, как некоего «домового», а точнее, как в «Чародеях», «вагонного». Его, согласно табелю положенности, кругленькая, суетливо-деловитая фигурка периодически возникала из плотного, пропахшего несвежими телами, воздуха, что-то пытаясь учесть, записать, сосчитать и снова исчезала. Общего хождения отсеков к отсекам пока ещё не было, ввиду того, что пассажиры как следует не познакомились. Но всё, как говорится, впереди.

Катаев, бездумно листал «В августе 44-го» сидя на верхней полке. Ввалившись несколько часов назад в первый по счёту отсек, он, желая дистанцироваться от железнодорожной суеты, сразу же, закинул баул наверх и забронировал для себя «место под солнцем».

Вагонная жизнь меж тем входила в привычную колею. После очередного прохода «тыловика», в нескольких отсеках наступило заметное оживление. То от сотрудников по линии МОБ[1 - МОБ – милиция общественной безопасности.], то из купе КМ[2 - КМ – криминальная милиция.] на «продол» выглядывала голова и, воровато оглядевшись, шмыгала обратно. Затем, в отсеках негромко раздавались фразы, типа: «Давай», «Всё тихо» и слышался характерный звук соприкосновения горлышка со стаканом, растворявшийся в плацкартной какофонии звуков.

В купе, помимо Кости, расположился начальник отдела УР[3 - ур _ уголовный розыск.] майор Кутузов Михаил Анатольевич. Человек конкретной внешности, вызывающей ассоциацию с
Страница 2 из 39

каким-нибудь фельдфебелем Гансом из фильмов о войне. Причём не с тем, который присутствует в концлагерях, а скорее, которого пластуны-разведчики сняли с поста и приволокли в наш тыл в качестве «языка». Где и выяснилось, что он солдат, просто солдат, выполняющий приказы. Вот в Мише и сочеталась солдатская исполнительность с «дембельской» невникаемостью в детали. Если надо, значит надо, значит так и будет. Высокий, плотный, рыжий, хоть и не огненно, но несомненно. Словом, крепкий во всём. Такого, наверное, не замутишь, не собьешь. Уже второй час он стоял на выходе из отсека, поглядывая в проход, следя за внешними рамками соблюдения дисциплины.

Перед отправкой Кутузов встречался с руководством на самом высоком уровне, да и в эшелоне он некоторое время числился в свите Куликова и Елина, когда этот начальственный тандем, под охраной ОМОНовцев инспектировали вагоны и платформы с техникой перед отправкой. По какой-то причине, Мишу с мягким вагоном «побородили». Видимо был не до конца своим, а может по другой причине. Например, в силу отсутствия желания у руководства шляться по вагонам, не всегда озонирующими или благоухающими, когда можно в каждом подразделении определить старшего и с чистой совестью успокоить себя мыслью о наличии назначенца, с которого всегда можно спросить и, соответственно, на которого всегда можно перевести стрелки.

Михаил Кутузов, являясь тёзкой великого полководца, все эти вопросы в правильном спектре проанализировал и, помня, ещё в свою военно-морскую кубинскую бытность, золотое правило – «подальше от начальства – поближе к кухне – в выгодном свете отметил своё месторасположение.

Ещё одним обитателем отсека был Саша Лавриков, оформленный экспертом-техником. Высокий и представительный. Но как часто бывает с людьми, привыкшими к пиджакам и галстукам, в военной форме он больше напоминал участника сборов резервистов, в народе именуемых «партизанами». Отсутствие кондиционера и духота завершало образ мученика от милитаризма, набросив бисериновую сетку пота на лысеющую голову.

У Саши был самый большой багаж. Помимо автомата с боекомплектом, он тащил за собой две сумки. Одну, средних размеров дорожную и другую – объёмистую, которую бережно занесли в вагон двое его коллег. Бока этого кофра распирали предметы явно правильных геометрических пропорций, проглядывались мотки проводов и прочих неподдающихся идентификации объектов.

Саша, как и Миша, являлся представителем командного состава, несмотря на то, что его подразделение состояло из одного человека – его самого. Подразделение Лаврикова, было секретным, хотя правильнее было назвать его «секретно-полишенельным», по той простой причине, что все кому надо и не надо знали, что это за контора и чем она занимается. Структура носила, рекомендуемое к произношению шёпотом, наименование УСМ – управление секретных мероприятий. Однако в первые часы движения поезда оказалось, что не все секретно-грамотные. В силу засекреченности, Лаврикова не оформили в общий список сотрудников, направляемых в Грозный. Соответственно, каких-либо аттестатов на его персону не существовало. По крайней мере официально. Его командировка полностью проводилась через ГУСМ МВД. Поэтому когда в очередной раз в отсек сунулось «жало» тыловика Юры Бабаева зазвучали логичные, с точки зрения «сходится – не сходится» вопрос:

– А вот вы кто? Какое подразделение? У меня по бумагам получается вы лишний.

– Безбилетник – весело подкорректировал Костя.

– Да! Да! Где Ваши аттестаты? – ошибочно полагая, ввиду отсутствия чувства юмора, что его поддерживают, строго повысил голос «зампотыл».

– Я по линии КМ, всё нормально… – тихо, чтоб не привлекать внимание соседних купе и, соблюдая режим секретности, ответил Саша.

– По линии КМ у меня комплект… Все фамилии здесь! – тряхнув блокнотом громко объявил Бабаев.

– У меня отдельная командировка, через МВД – уже прошипел Лавриков.

Ощутив прилив административного оргазма, Бабаев заблажил:

– Я не знаю ничего про МВД! Я отвечаю только за УВД, дак-к-у-ументы!!

Пока Саша подбирал корректные матерные слова для отправки тыловика к соответствующему адресату, Миша, решив, что пора вмешаться, вздохнув, встал с полки и, прихватив майора за локоток, в прямом смысле слова «оттараканил» его к тамбуру. Привлеченные громкими фразами диалога из отсеков завыглядывали любопытствующие физиономии. Минуты через две вернулся Миша, показав глазами, что инцидент исчерпан, а за его спиной данные в проход, с видом оскорбленной добродетели, и просочился Бабаев.

Движимый обидой на то, что столкнулся с чем-то непонятным и ему неподконтрольным, он бормотнул:

– Секретные, специальные… хрен поймешь… икс-файлы, бля…

– Одна минута двадцать четыре секунды, нокаут! – прокомментировал со своей полки Катаев.

В военном училище он занимался боксом и поэтому частенько проецировал бытовые ситуации через призму спаррингов и поединков.

– Угомонился этот дятел? – в очередной раз, утеревшись платком, вопросительно глянул на Мишу Лавриков.

– Думаю да… Больше не появится.

Кутузов опёрся на столик своими крепкими, поросшими жёсткими рыжими волосами, кулаками и посмотрел сквозь стекло на темнеющие пейзажи Московской области. Переведя вопрошающий взгляд от окна на Сашу Лаврикова, по-турецки усевшегося на нижней полке, он многозначительно кашлянул.

Люди взрослые, в погонах, как правило, понимают друг друга без слов. Саша встал, после чего подняв полку, погрузился по локоть в свою дорожную сумку. Обещающе-гулко звякнув, на столе появилось 0,7 «Юрия Долгорукова», Миша же тем временем, кивнул головой вниз, читающему на верхней полке Катаеву и принялся расталкивать, спящего оперативника Сашу Долгова, четвертого пассажира первого купе:

– Давайте, мужики, поужинаем что ли?

При этом акцентированное окончание фразы необъяснимо улучшило аппетит. Костя спрыгнул с полки и, пока рундук был открыт, выволок из своей сумки пакет со снедью. Саша Долгов, приподнявшись на локте, одной рукой протер сонные глаза. Про такого парня, обычно, говорят стихами из далёкого советского детства: «среднего роста, плечистый и крепкий…». При непримечательной, типично ментовской, внешности он производил впечатление доброжелательного, спокойного и уверенного в себе человека. Саня уже бывал в «горячих точках» дважды, был награждён «Отвагой». В 1995 году вологодский ОМОН, где он служил бойцом, прорвался из осаждённой комендатуры в Гудермесе и вышел к позициям ВДВ в селении Курчалой. Правда, с потерями, как с «200»-ми, так и «300»-ми[4 - 200 – убитый. 300 – раненый.]. В любом случае человек, прошедший такое горнило и сохранивший радушие и душевное спокойствие, вызывал уважение.

Долгов тоже потянул свой «сидор» с третьей полки, но его остановил Кутузов:

– Сань, мы «подкидышем»[5 - Подкидыш – мини-состав или вагон, цепляемый к поездам попутного направления.] идём, а это дней пять, так что твоё сожрать ещё успеем… Садись давай…

Незаметно стемнело. Эшелон уже около получаса стоял где-то на запасных путях близ города Алексадров в ожидании, так называемого буксира, который потащит «подкидыша» дальше на юг.

Миша, вспомнив о своей, в некотором роде комадной функции, а скорее
Страница 3 из 39

убоявшись вероятного появления Куликова, деловито вышел на проход. Пройдя по вагону, он предупредил, пока ещё не успевших нажраться пассажиров о соблюдении техники безопасности: «наливать в чашки», бутылки не светить»; «в проходах не блевать» и так далее.

Вернувшись к своему купе и, бросив попутчикам:

– Я на минуту, на доклад… Начинайте без меня, – ушёл в командный вагон.

– Модная какая – повертел в руках «Юрия Долгорукого» Долгов.

– Подарок в дорогу, ещё две есть, – сказал Лавриков.

– М-м-м, – Долгов поставил бутылку на стол, – а я спирта фляжку литровую зацепил, реального, медицинского… Чтобы случаю соответствовать…

Поезд всё ещё стоял на запасных путях. Вагоны была закрыты, выходить никому не разрешалось. Некоторые представители МОБа предпринимали попытки выйти, однако проводница, высокая и дородная тётка, с выбеленной «а-ля Мерилин Монро» причёской, нагло врала в глаза, мол, ключи у неё забрал «ваш генерал».

Кое-кто, уже набравшийся, приглашал ее в гости, кто-то наоборот пытался прорваться к ней, но тоже терпел фиаско.

Где-то в вагоне забренчала гитара про «милую… солнышко лесное». Мотание по маршруту «Взад и назад» по вагонам участилось, при этом, хождение сопровождалось звуками ударов конечностей об углы и поручни. Периодически раздавались взрывы гомерического хохота и, кого, собственно, стесняться-то гогота.

– Ну, за знакомство! – произнес Лавриков и опрокинул содержимое эмалированной кружки в рот.

Синхронно поднялись и опустились кружки соседей, дёрнулись кадыки. После первой, начинающуюся теплоту забросали огурчиками и отварной картошкой, затем, по исконно русской традиции, сразу же пошла вторая. Теперь можно и поговорить. Так как первая половина пути была посвящена разговорам о том, кто кого знал, знает или общается, то разговор логично перешёл на стадию, что же будет по приезду.

– Я в Грозном был полтора года назад, на штурме, – на вопрос Долгова о конечном пункте их путешествия – ответил Костя, – я такое только в кино про войну видел… Про Сталинград… Минуты не проходило, чтобы по городу чем-нибудь не шарахнуло…

– Давай за тех кто не с нами… – Долгов разлил третью.

Трое мужчин, не сговариваясь, встали вокруг купейного столика, пытаясь поймать тишину. Её не было. Уже смелей и громче, хором нестройных голосов по вагону разливалась песня про задремавшего есаула, за перегородкой кто-то бубнил об автомобилях, привокзальный пейзаж протяжно озвучил тепловоз. Каждому хотелось думать о чем-нибудь своём. Миша вернулся часа через полтора. Обдал коньячным перегаром и сообщил, что цеплять будут под утро, поэтому уснуть под мерный перестук колёс не удастся.

– Олег Саныч уже не придёт, – знающе порадовал Михаил и, понизив голос, добавил, – они с Елиным третью давят, так что думаю до завтра будем без контроля…

Вздохнув, он встал и пошёл в народ рассказывать: «Аккуратней мужики», «Куликов по вагонам ходит»; «Не орите так», «Завтра поедем в 5 утра…».

– Я больше не могу жрать, лопну… – объявил Костя, вставая, – с вашего позволения, меня чего-то в сон потянуло.

– Отбой? – спросил Долгов.

– Попробую… – одним рывком Костя забросил своё тело на полку. Не раздеваясь, он вытянулся на одеяле и, вдыхая тёплый воздух, разбавленный креозотом, закрыл глаза…

* * *

Вагон жёстко дёрнуло. Костя проснулся.

«Я спал одетый, всё может быть, наверное, снова я начал пить…» Ни к селу, ни к городу вспомнилась дурацкая песенка. Как вчера забрался на полку, так и уснул в олимпийке и камуфляжных штанах.

На соседней полке, накрывшись одеялом с головой, спал Долгов. Свесившись головой вниз, Костя увидел умиротворённое сном лицо Кутузова и «услышал» крепкий сон Саши Лаврикова. Его раскатистый храп звучал в унисон с чьим-то сопением за перегородкой. Где-то дальше в вагоне ещё не закончились посиделки – слышался шум голосов, о чем-то негромко спорящих.

5.20 показывали часы. Осторожно спустившись, нащупал ногой кроссовки, обувшись, прошел в тамбур.

Лежать на верхней полке в спертом воздухе вагона расхотелось. Там тоже не удалось подышать свежим воздухом.

Около двери, затягиваясь сигаретой, стоял плотный, кряжистый мужик в светлой футболке и «афганских» штанах. Рассеянно кивнув, Катаев встал на противоположную сторону.

– Тебя Костя зовут? – раздался за спиной вопрос с утвердительной интонацией.

– Типа того… – повернулся Костя к соседу по тамбуру.

– Серёга Рябинин, – рукопожатие было сухим и жёстким, – Я слышал за тебя… Не первый раз едешь, вроде…

– Не первый… – Костя силился вспомнить, где он слышал эту фамилию, всматриваясь в лицо собеседника. Только сейчас он заметил, что тот слегка нетрезв, хотя применительно ко времени, эта формулировка вроде неуместна. К пяти утра «слегка» не подходит. Несмотря на это, взгляд Сергея был пытлив и изучающ.

– Табарик за тебя рассказывал, – произнёс Сергей, вдавив окурок в консервную банку-пепельницу, традиционно висящую на ограждении оконного проёма. Костя вспомнил заместителя начальника управления кадров Игоря Табарова. Тот, ещё в управлении рассказывал ему про этого Рябинина. Ничего конкретного, но что-то запало…

«Вы там обязательно состыкуетесь… Его как и тебя, несмотря на возраст, сносит малость… На грани тоже…»

– И мне про тебя говорил. Нормально отозвался… – ответил Катаев.

– Нормально… – усмехнулся Сергей, – ну, как и мне о тебе…

Поняв и, уже распознав, заочную схожесть, опера по-другому глянули друг на друга. Рябинин был старше Катаева лет на десять, но разница, в общем, не ощущалась.

– Мы тут приняли маленько… Я к парням присматриваюсь с кем, о чём можно… Ты-то в каком едешь?

– В первом… Чего-то вырубился вчера вечером… Стресс, наверное, – улыбнулся Костя.

– А мы и не ложились ещё…

Косте вспомнились спорщики из середины вагона. Крепко присели… А по Серёге и не скажешь, видно со здоровьем в порядке.

– Ты за выслугой едешь или за «боевыми»? – посмотрел в глаза Косте Рябинин.

– Не думал пока. Скучно просто стало, вот и завербовался. Взбодриться…

– Там насовсем можно взбодриться, – одними губами улыбнулся Серёга, – повоюем, что ли… Есть пара наработанных схем по пленным… В первой командировке я шестерых срочников вытащил… Опасно правда, малёхо…

– Там, так то, за угол поссать сходить опасно… А пленных с боем? Как во вторую мировую?

– He-а… Обмен, но тоже приятного мало. Шаг в сторону и тебя, и пленных, и посредника к Аллаху отправить могут… Дорога дальняя, расскажу как-нибудь… Людей надо присматривать уже сейчас… Пойдём к нам, дёрнем да спать завалимся…

– Это ты завалишься, а для меня день только начинается…

– Ну, тогда к вечеру словимся…

Оба опера вышли из тамбура. Шедший первым Рябинин вдруг остановился около купе проводников. Деликатно кашлянул. Костя, заинтересованный, тоже встал. Серёга обернулся:

– Бойца надо вызволить, – кивнул он на дверь. Костя до сих пор не понимал, что же происходит.

– Бес! – шёпотом позвал Сергей в стык двери и косяка: – Бес!

За дверью послышался шорох и снова всё стихло.

– Бля, Бес!.. – громче, сопроводил ударом кулака в пластик, свой призыв Рябинин.

– Мальчики здесь никого нет, – не открывая двери, далеко не сонным голосом отреагировала
Страница 4 из 39

проводница.

– Тьфу! – сплюнул Серёга и пошёл по проходу, – пусть сам на проверке отдувается…

Костя свернул в свой отсек и залез на полку. Было тихо в вагоне, соседи по-прежнему спали, даже Лавриков не храпел. Спать не хотелось, Костя, потянувшись к столу, взял яблоко и, лёжа на животе, захрустел.

Минут через десять, неслышно раздался тоненький скрип отодвигаемой двери купе проводников. Повернувшись, Костя увидел, как из него выскользнул блондин лет тридцати, раздетый по пояс, и, ступая на носочках, двинулся мимо первого отсека вглубь вагона.

– Бес! – желая проверить предположение, шепнул Катаев. Парень резко тормознул и вскинул на него глаза. По его лицу блуждала довольная ухмылка.

– Помаду со спины сотри, – улыбнулся Костя.

– Тьфу! – Совсем как Рябинин, сплюнул Бес и, уже не скрываясь, потопал в свой отсек, напевая Чижа:

«И все кругом говорили, добился-таки своего…»

* * *

Моздок. 5-ый день.

Снова запасные пути. На этот раз последние. Дистанция, которую обычный пассажирский поезд покрывает за 36 часов, для «подкидыша» растянулась на рабочую неделю. Из-за спрессованности поездного пространства, весь путь следования с мелкими происшествиями, бытовыми неурядицами и забавными случайностями слепился в единый пучок воспоминаний…

На одной из станции чуть не забыли зампотыла Бабаева. Произошло это следующим образом.

Имея на руках график с маршрутом следования и, подпитываемый чувством интендантского долга, Юра Бабаев, посчитал какую-то заброшенную станцию за крупный железнодорожный узел. Искренне полагая, что стоянка будет не один час, тыловик выскочил из вагона. Его интересовало, не разболтались ли крепежи на грузовых платформах, фиксирующие УАЗы и ЗИЛ-водовозку. Эту технику, автохозяйство, выволочив из «зелёного ряда»[6 - Зелёный ряд – списанная техника (сленг).] и, реанимировав двигатель с ходовой, в качестве бесплатного приложения, направило в Грозный.

Бабаев вскарабкался на платформу и, с видом завзятого слесаря, хмуря лоб, пошёл вдоль транспортных единиц, выборочно колупая хомуты и затяжки. Перелезая с одной эстакады на другую, ничего не успев понять, лёгким одномоторным истребителем, Юра спикировал на насыпь и покатился по гравию. Как оказалось, красный свет на путях сменился на зелёный и машинист, совершенно логично, двинул тепловоз дальше. Бабай вскочил на ноги и, хлопающими глазами, провожал набирающий ход состав. Ошибка в станции грозила самовольным оставлением эшелона, дезертирством и ещё чёрт знает чем, может быть даже расстрелом на месте, согласно законов военного времени. Все эти мысли хороводом протанцевали в мозгу начальника тылового обеспечения. И он рванул. Бегал Юра последний раз так давно, что не помнил когда.

Предполагаемые ежегодные зачёты, он, в силу статуса не сдавал, а если и приезжала комиссия из вышестоящих структур, то экзаменоваться приходилось в сауне, под водочку и балычок. Сейчас же его забег напоминал гон лося в период брачных игр, да и поезд, к его счастью, не набрал полного хода. Обогнав платформы с техникой, Юра поравнялся с дверьми последнего вагона. И ужаснулся – они были закрыты, задраены. Обезумевший зампотыл заметил чью-то фигуру за пыльным стеклом и, стараясь бежать вровень, отчаянно замахал руками. Человеком за стеклом был Саша Бескудников. Тот самый Бес, уболтавший в первый же день вагонную «Мерил ин Монро» на получасовое совместное проживание, а затем, протрезвев, трусливо гасившийся от её томных попыток продолжить начатое общее ведение хозяйства. Вот и сейчас, докуривая третью сигарету, он в тамбуре пережидал её увеличившуюся активность. Тыловика Бес увидел сразу же, но, обладая странным чувством юмора, решил поиздеваться над несчастным бегуном.

С белогвардейским выражением лица, выпуская дым в стекло входной двери, он демонстративно не замечал несвязных выкриков и нелепых прыжков, чемпиона мира по бегу среди тыловиков. Стараясь придать своему взгляду мудрость, уставшего после сложной операции, хирурга, Саша начал вальяжно отворачиваться от окна.

– А-а-а-а!!! – разорвалось сердце Юры Бабаева, в перерыве вдоха-выдоха Бескудников, туша сигарету в банку, «вдруг случайно заметил», уже потерявшего надежду зампотыла.

Всем своим видом, обозначая озабоченность и отзывчивость спасателя международного класса, Бес споро задёргал засовами и задвижками. Рывком открыл дверь и, посторонившись, пропуская засипевшую нижнюю полку перекрытия, заорал:

– Братуха-аа!! Давай руку-у!

Дернувшись в героическом прыжке, Бабаев ухватил протянутую ладонь. Натужно крякнув, Бескудников потянул на себя плотное тело с заплетающимися ногами. Совместными усилиями они ввалились в узкое пространство вонючего тамбура. Бес на ногах удержался, но Бабаев, по-бабьи охая, сел задницей на грязный пол. Грудь его от стремительного бега вздымалась, глаза налились влагой, в уголках рта пузырилась сухая пена. Саша, с трудом сдерживая гадливую улыбку, сочувственно спросил, на «вы»:

– Как у Вас? Нормально? Доктора быть может?

Понимая, что вызов доктора, предаст его конфуз огласке, тыловик отрицательно замотал головой, выставив потные ладони вперёд. Говорить он всё ещё не мог. Продолжая зарабатывать очки, Саня присел на корточки и участливо посмотрел на спасённого:

– Дверь закрыть? Или пусть обдует?

Утвердительный кивок. Понимай, как знаешь. Спустя минут пять, Бабаев обрёл дар речи, первым делом попросив Сашу не разглашать происшествие.

– … А то начнут лыбу давить… Ну, вы меня понимаете…

Просьбу тыловика подкрепил обещанием не остаться в долгу. Бес, ответствуя, прижимал руки к груди, давал слово аспиранта МГУ.

Словом, в присущей ему манере, при общении с руководством, кривлялся и позировал. Что, впрочем, принималось, неискушённым в оперских интригах Бабаевым за чистую монету.

Надо ли говорить о том, что к вечеру весь эшелон обсуждал эту гонку преследования.

Где-то в ростовской области вологодский «подкидыш» маневровый тепловоз спустил с горки. Это такой способ сцепки товарных вагонов, который не требует филигранной четкости стыковки, ввиду отсутствия каких-либо последствий для грузовых составов. Чего не скажешь про вагоны пассажирские. Мягкое, вкрадчивое движение степенно набирало ход. Вот за окнами проплыло здание товарной станции, затем переезд, опущенный шлагбаум… И вдруг жёсткий стык многотонного удара потряс эшелон. Загремела, сметаемая инерционным движением, посуда со столов, сумки, лежащие на третьих полках. Те, что потяжелее полетели вниз, на головы, полегче перескочили на соседние.

Кто-то из пассажиров, не успев ухватиться, повторил участь баулов, а один из мобовцев, бережно несший кружку с кипятком, обварил себя и парочку корешей.

В первом купе все только проснулись и сползли на нижние полки. Лавриков и Долгов получили на колени всё, что находилось на столе и, Катаева, сидевшего напротив. Миша Кутузов ударился грудью о край стола, но стоически переносил боль, морщась и потирая ушибленное место.

Много всего было за эти пять дней. Но по мере приближения к границам Чеченской республики личный состав всё-таки вынырнул из перманентного опьянения, нарушений дисциплины и мелких бытовых конфликтов.

Солнечный день в полной мере главенствовал в
Страница 5 из 39

атмосфере. Уезжая из Вологды, покрытой лишь проплешинами оттайки, здесь менты увидели набухающие почки и пробившуюся светло-зеленую травку. Искрились, зашлифованные миллиардами колёсных пар, железнодорожные рельсы. Существующие по ходу движения поезда, послабления закончились. Снова были задраены выходы, запущен приказ «не выходить» и «приготовиться к строевому смотру».

…Неровный повторяющий изгибы железнодорожной насыпи, строй замер вдоль вагонов.

… – Наш эшелон подошёл к границам Чечни. Детство закончилось. Дальнейшее продвижение будет проходить в условиях, приближённых к боевым – голос полковника Куликова то относило ветром, то возвращало обратно, усиливая характерное «р» – Бронепоезд «Кузьма Минин» проведёт нас до Ханкалы. Это крайняя точка нашей поездки. Дальнейшее продвижение в Центр Содействия Грозного будет осуществляться автотранспортом. Старшим подразделений проверить оружие и обмундирование! – отдал команду полковник.

Пока шла проверка, Куликов отошёл к вагону, из которого выпрыгнул связист и, с минуту поколдовав над трубкой спутникового телефона, подал его полковнику.

– Товарищ генерал! – донеслось до шеренги, но Куликов, повернувшись спиной к подчинённым, перешёл на полтона ниже. Дальнейшее, из его доклада расслышать не удалось.

Стоявший в конце строя, ближе всех к голове состава, Костя рассматривал бронепоезд. Само название было тяжело прилепить к этой конструкции. Ничего общего с аналогом гражданской войны, она не имела. Обычная железнодорожная платформа, усиленная бронелистами с ЗУ (зенитная установка), смотрящей в небо. Края платформы, также обваренные бронелистами, были обложены мешками с песком. За «рулём» ЗУ-шки сидел солдат-срочник, ещё двое пулеметчиков расположились с боков. Остальные бойцы желдорбата, ожидая начала движения, перекуривали, спрыгнув на щебень около состава.

– По вагонам! – разнеслась команда и строй, сломавшись, распался на две части, каждая из которых скучилась около своих вагонов. Железные коробки всасывали в себя человеческую змейку. Миша Кутузов в очередной раз обошёл по проходу личный состав. Все на месте. В его отсеке, облачённые в камуфляжную форму, попутчики, молча смотрели в окно. Раздался протяжный гудок тепловоза и состав качнуло. Поехали, прошелестело по вагону.

Через час поезд, на предельно малой скорости, катился по территории мятежной республики. Пейзаж изменился «в плюс» – ярче светило солнце, трава, раскинувшихся полей зеленела ещё веселей. Всё-таки по мере продвижения вперёд, близость военного положения ощущалась. На разъездах вместо будок мрачнели блокпосты, затянутые в массеть. На дорогах чаще мелькали зелёные кузова армейских «Уралов» и «Камазов». Да и в вагоне гогот и весёлые возгласы уступили место спокойным разговорам вполголоса, отчего стало непривычно тихо.

Саня Долгов с интересом, практически не отрываясь, смотрел на заоконные картины. Свежий ветерок через открытое окно врывался в купе, разряжая воздух, цепляя мыслями о весне и лете.

– Шесть лет не был… – повернувшись от окна, сказал Саша, – и не рассчитывал снова приехать… Довелось…

– Пока интересного мало, Саш… Вот в Грозный заедем, там будет, что посмотреть… – Костя вспомнил руины чеченской столицы.

– Когда я был в первой, там во многих жилых домах и окна-то целы были.

– Сейчас, наверное, и домов этих нет, – усмехнулся Катаев. Перед глазами всплыла картинка подрыва шестнадцатиэтажных «точек» вокруг «Минутки». Саша Лавриков подавшись вперёд, взял со стола бутылку минералки и, с хрустом, свернул крышку. Отпив глоток, спросил Мишу:

– Михаил, как всё-таки в дальнейшем будем?.. Что у боссов слышно?

Кутузов посмотрел на него, потом глянул в проход:

– Ладно, давай без передачи… – и, понизив голос, поделился служебной информацией.

По приезду в Ханкалу, эшелон самостоятельно начинает разгрузку. То, что на ПВД[7 - пвд – пункт временной дислокации.] осталось от предшественников, годится только для баррикад. Именно по этой причине, к основным вагонам состава, прицепили контейнера с мебелью. «Живых» автомобилей тоже не осталось, поэтому УАЗы, первоначально планируемые для передачи чеченским милиционерам, решено было придержать для своих нужд. Тем более по бумагам они вообще списаны. Центр содействия, куда направлялись вологодские сотрудники, именовался Фрунзенским, по району дислокации. Всего город был разделён на четыре участка: Фрунзенский, Куйбышевский, Фабричный и Староремесленный, имея, соответственно четыре РОВД и четыре Центра Содействия. Силовую поддержку всех спецопераций (если таковые будут) сотрудников КМ обеспечивают бойцы череповецкого ОМОНа, которые уже на месте. Охрану периметра ПВД будут осуществлять милиционеры ППС[8 - ППС – патрульно-постовая служба.], входящие в блок МОБ и едущие в соседнем вагоне. По мнению руководства УВД сорока человек на эти цели должно было хватить. В случае необходимости, задействуется комендантская рота.

В Ханкале, личный состав, весело и дружно, разгружает вагоны и, также, на бодряке, дождавшись «коробочек», пристраивает к ним в колонну, сгруженные УАЗы и «пилит» к ПВД. Просто и конкретно.

Поезд замедлил ход и практически остановился. В панораме обзора появилась неширокая линия реки. «Терек», понял Костя. Тут же, практически вплотную к вагонам, вырос пост охраны моста. За линией мешков с песком показалась чумазая солдатская физиономия. С детской непосредственностью воин в нахлобученной каске – угроза НАТО – помахал проходящему поезду. Вторую руку боец по-хозяйски положил на стоящий рядом пулемёт.

Осторожно, словно переступая шпалы моста, состав перебрался на другой берег. Вот теперь можно напрягаться. За Тереком уже немного другая ситуация. Катаев, Долгов и любой другой «второход» это точно знали.

Глава II

Город встречал апрельским солнцем, дорожной затхлостью и уличной торговлей. Лотки и их подобие попадались не реже одного на сто метров. Торговали тряпьём, продуктами, алкоголем и канистрами с рукописными табличками «Хороший бензин».

Нечастые прохожие, не желая попадать в облако автомобильного очарования, привычно сваливали с обочины. Чуть поубранные руины домов пока ещё не пугали, а тех, кто это видел впервые, лишь музейно заинтересовывали.

«Первоходы», очаровашками пялились по сторонам, изредка кто-нибудь знающе тыкал пальцем и авторитетно пояснял: «Кумулятив…» Те же, кто хоть каким-то краем своей жизни касался реальной, не полигонной стрельбы, мрачнея, сужали глаза в неконтролируемом напряге.

Романовский мост… Проспект Победы… Рынок… Драмтеатр… Площадь трёх дураков… Красный молот…

Эрмитажевским экспонатом, посреди оживающих местами руин, вынырнуло девственно-розовое здание «Грозэнерго». Ни одной пулевой выбоины или осколочной насечки, весёлые шары освещения на углах ограды и, важнопохаживающая по периметру прилегающей брусчатки, охрана в американской – «Буря в пустыне» – форме.

– Уважают Чубайса-то, – прочитав выложенное крупными буквами, название, хмыкнул в сторону здания водитель УАЗа Юра Окунев.

Договорить он не успел, впереди идущая машина резко заложила вираж влево. Юрка, сопровождая визг выворачиваемого рушц лёгким матерком,
Страница 6 из 39

повторил манёвр. Неширокая площадь упиралась в сдвоенное железными воротами проезда двухэтажное здание, примитивная, но эффективная от шахидских атак, змейка, бетонными блоками и мешками с песком, примыкала к воротам.

– Приехали, – не поворачивая головы, сообщил Кутузов, – выходим граждане.

Нотка облегчения в его голосе была неподдельна. Суматоха двух последних дней осталась позади. Как принято в любой силовой структуре задача поставленная – задача исполненная. Прибывшему личному составу необходимо было в максимально короткий срок разгрузить вагоны, согнать технику и, не мешкая, выдвинуться к месту прохождения службы.

Первым делом, в лучших традициях силового экстрима, было выброшено содержимое товарного вагона, затем, под руководством, семенящего вдоль полотна, тыловика были сгружены автомашины. Первая часть поставленной задачи была выполнена в рекордные сроки. По увещеваниям Куликова, вот-вот должны будут подойти «коробочки» сопровождения. И едем. Толкнув этот спич, Куликов, вместе с Елиным оставили старшим зампотыла и, загрузившись в «буханку», укатили в сторону палаточного городка.

За десять минут до убытия, в эту машину два дюжих омоновца, из пристяжи, затащили какие-то коробки. На въезде УАЗик ощутимо тряхнуло и, все, находившиеся около разгруженного барахла услышали предательский бутылочный звон.

Через пару часов пошёл дождь. Томительное ожидание затягивалось. Обещанных «коробочек» не было. Весь личный состав забрался в вагоны и, меланхолично, наблюдал как размокает под монотонным дождём, выволоченная из контейнеров мебель.

Только к середине следующего дня к эшелону подлетел бронированный УАЗик из которого вышло двое фуражко-камуфляжных. Бабаев понёсся к ним в надежде разрешить ситуацию, но приехавшие, с нескрываемым удивлением, слушали заявления тыловика. В итоге выяснилось, что товарищи просто искали Куликова и Елина, с которыми по их словам «в одном окопе сиживали». Уехали и они.

Лишь на следующий день, закидав в прибывшие «Уралы», потяжелевшую от влаги мебель, одуревшие от железнодорожных впечатлений, вологжане двинулись прочь от шпал, рельсов, стрелок и пластико-дермантинового ада плацкартных вагонов.

* * *

Личный состав отдела КМ насчитывал 12 человек, учитывая Лаврикова и Кутузова. Все опера, полным числом, уже второй час, забив собой некое подобие «ленинской» комнаты, в здании комендатуры, слушали речь руководителя Центра Содействия полковника Жоганюка. Прибывший дней за десять до подчинённых, он считал, что в полном объёме овладел оперативной обстановкой. Наверное, поэтому его речь часто сводилась к общим фразам и изложению статей центральных СМИ. Как-то незаметно всё это подавалось его личной точкой зрения, основанной на глубоком анализе предмета, десять дней – это срок. Схема работы, озвученная полковником, выглядела следующим образом.

Все источники, сиречь агенты, обязаны, предваряя свою деятельность по освещению оперобстановки, осуществить с ним контрольную встречу и, лишь потом, при положительном вердикте, приступить к работе, сиречь к «стуку». Любые ОРМ[9 - ОРМ – оперативно-розыскные мероприятия.], должны быть согласованы и только с его, Жоганюка, разрешения, проведены.

Основная цель КМ – оказание практической помощи местным отделам внутренних дел, при этом в общении с коллегами необходимо «следить за базаром». Ещё много чего было сказано, что можно было бы подытожить фразой: «В настоящее время командованием ОГВс введено положение «Стоп-колёса».

– Так что лазать нигде не получится, – строго оглядел, развалившихся в переднем ряду Бескудникова, Катаева и Долгова, суровый полковник.

После этой скомканной концовки, последовало традиционное для наших сборищ:

– Всё ясно? Вопросы?

Вопросов было миллион, но опера, собравшиеся в зале, людьми были бывалыми, поэтому, угадав в Николае Ивановиче, непрошибаемого догматика, благоразумно решили вопросов не озвучивать. В данный момент всем хотелось только одного – побыстрей разобрать сваленные в запыленном кубрике, сумки, умыться с дороги, обустроиться и банально пожрать. Поэтому слова Жоганюка: «Ну, коль скоро нет вопросов…» потонули в грохоте отодвигаемых стульев.

Выпроводив подчиненных, полковник Жоганюк присел за свой стол и, жестом бюрократа, сгрёб в аккуратную папочку свои бумаги. Ему был 51 год, командировку в ЧР, заместитель штаба УВД, рассматривал дембельским аккордом в своей карьере, начавшейся в райцентре – селе Вынога и, возможно, так бы и закончившейся, если бы не случайная встреча с земляком, выпускником Академии, ловко ввинтившемся в сложную структуру управленческого аппарата.

Загоревшийся желанием зарабатывать что-нибудь существенней «песочных наград», Николай Иванович, упросив своего приятеля, совершил карьерный кульбит, позволивший пройти согласование, сначала на должность в штабе УВД, а затем и начальника Фрунзенского Центра Содействия ЧР.

Рожи новых подчинённых ему очень не понравились наглостью нахальных глаз и субординационной развязанностью. Привыкший подавлять в родном райцентре любые попытки инакомыслия тяжестью полковничьих погон, он не ощутил у прибывших привычного трепета.

Раскрыв ежедневник, полковник Жоганюк сдвинул кустистые брови:

…Трудотерапия… – соскользнуло с его сухих губ, одно из любимых слов.

Пунктом номер один, на чистой странице появилась первая запись: «Обложить входы-выходы внутреннего двора, провести ПХД, наметить учебно-методическое занятие и пр.» Захлопнув блокнот, он вышел из-за стола и покинул кабинет, размышляя какими мероприятиями заполнить это самое «пр.».

* * *

Прошла первая неделя. Распоряжение «стоп-колёса» до сих пор не было снято. Все отделы Центра, как проклятые, ишачили на хозяйственных работах. Мобовцы под насмешливыми взглядами «контрабасов» комендантской роты таскали на своём горбу мешки с песком на крышу здания комендатуры. Там пэпэсники усиливали обороноспособность гнезда ЗУ[10 - ЗУ – зенитная установка.]. Отдыхающая смена дежурной части мела плац и дворы. Штабные «волкодавы», как муравьи, волокли всё что не приколочено (стулья, полки, сейфы) к себе в «офис», для придания рабочей обстановки.

Отдел КМ разместился в основном складском корпусе «Главчеченснаба». Здание было настолько большим, что в нём, как в голландском сыре, с нескольких сторон зияли входы для жилых помещений разведвзвода комендатуры, череповецкого ОМОНа, отделов КМ, штаба и ППС. В нём же присутствовала столовая и, с обратной стороны, пара помывочных помещений. Соответственно, весь корпус был разделён перегородками для удобства функционирования кубриков. Каждый вход, за эту неделю, привели к единому стилю – обложили мешками с песком стеной в человеческий рост, с возможностью только бокового прохода в помещения.

Отдел МОБ, заселившись на второй этаж комендатуры, добротной и снарядоустойчивой, как уже было сказано выше, тоже не избежал горькой участи рабочих лошадок. Обе двухэтажки – комендатура и прокуратура – фасадной частью выходили на площадь, с неизменными палатками, коробейниками и шашлычными. Подходы к территории с боков защищали неиспользуемые складские корпуса в кирпичном исполнении полметровой толщины стен. Замыкало
Страница 7 из 39

периметр оборонительных рубежей, притулившееся с задней части воинское подразделение МЧС. Посреди этой цитадели и располагался муравейник обжитых корпусов.

Солнце свалилось за края видимости, оставляя одноцветное лекало заката. Оперативники сидели в курилке и, ожидая вечерней поверки, лениво перекидывались фразами.

– Скоро отупеем с нашим руководством… Строем будем ходить и «Катюшу» петь перед сном, – выпустив сигаретный дым из ноздрей, сказал Рябинин.

– На следующей неделе Жоганюк пообещал встречу с сотрудниками УР Фрунзенского РОВД, – донёс до собеседников перспективу опер по линии НОН[11 - нон – незаконный оборот наркотиков.], Серёга Капустин, – так сказать, по обмену опытом и оперин-формацией…

– С поцелуями взасос и хлопаньем по булкам, – продолжил Бескудников и, вдруг взорвался, – как он задолбал меня!.. Сегодня залетает в кубарь, я лежу, сплю, никого не трогаю… Он, как заорёт: почему не на ПХД[12 - ПХД – парково-хозяйственный день.]!..

Все заинтересованно слушали Беса, по той причине, что тоже профилонили хозработы, прозагорав на крыше нежилого корпуса.

…Я лежу, он меня за плечо трясёт… я глаза рукой прикрываю и ой-й, бл..!.. – растягиваясь в ухмылку говорил Бес, – он, короче, отскочил… Я ему: кто здесь? Он мне, чего не видишь что ли? Я ему и говорю: а-а, это вы, товарищ полковник! Вот, мол, листы для укрепления ворот сваривал и «зайчика» поймал. Доктор отправил в темноте полежать… Говорит ослепнуть могу…

Бес выдержал почти мхатовскую паузу.

– А он? – ожидая очередной каверзы, чуть не хором, овопросили Беса опера.

– Что он? Пожелал здоровья и пошёл вон…

– Слышь, Сань, а откуда у нас сварочный аппарат взялся? – спросил Рябинин.

– Так вот, Жоганюк и вернулся это спросить…

– Ну?

– А я уже к Долгову и Катаеву в спортзал свалил. Пересидел там.

– Так один хрен спалился…

– Если бы спалился, то он бы уже с приказом о наказании бегал… Я же с ним базарил и рожу закрывал, он и не запомнил мой благородный профиль.

Опера дружно рассмеялись. Вынужденное безделье начинало тяготить. Наваленные Жоганюком, функции хозвзвода откровенно бесили. Обещания полковника завалить информацией и взвинтить масштабную практическую деятельность, так и оставались фикцией. В принципе, Николай Иванович был неплохой мужик, но его желание «пересидеть», не вязалось с мятежными натурами, рвущихся в бой оперативников. Из всего комплекса планируемых мероприятий в город выезжала лишь оперативная группа, да и то лишь на подрывы с человеческими жертвами или двойные-тройные убийства. Формат работы по этим происшествиям заключался в том, что опергруппа, включая водителя, занимала посты боевого охранения ближнего рубежа (дальний обеспечивали бойцы ОМОНа), а следователь горпрокуратуры спешно царапал протокол осмотра места происшествия. Местные менты, если потерпевшие не были их знакомыми, цокали языками, о чём-то между собой переговаривались и уезжали. В случае преступных посягательств на федералов, к месту нападения стягивались «коробочки», вэвэшники, СОБРы-омоны и в округе проводилась демонстративная «зачистка», никогда не приносящая результатов. Последний раз такие мероприятия проводились, когда на Староремесленном шоссе неизвестные расстреляли троих офицеров Центральной комендатуры. Выскочившие в числе первых – убийство произошло в двухстах метрах от ПВД – череповецкие омоновцы были встречены одиноким автоматчиком, атаковавшим бойцов из-под крыши трёхэтажного здания. Получив ответ из восьми стволов, «дух» ретировался. Однако один из парней, Лёха Драгунов выхватил пулю 7.62 в голень. Участие в этой перестрелке принимал Саня Таричев, с годовым стажем, опер отдела КМ, который и рассказал о произошедшей глобальной общевойсковой операции.

Решение что-то менять, в закаменевшей ситуации, нарастало с каждым днём. По этой причине, затянувшаяся сегодня, посиделка переросла в пленарное заседание. Ждали только некурящих Катаева и Долгова, задерживающихся в омоновском спортзале.

– Ваша бодрость раздражает уже, пионэры, – улыбаясь, встретил Бескудников недостающих оперов.

– Хочется быть похожими на тебя, – отшутился Костя.

Саша добавил:

– О, стройный как кипарис и прекрасный как гладиолус…

Курящие, раздвинув круг, впустили опоздавших. Те, не сговариваясь, присели на корточки.

На правах неформального лидера (майор Кутузов по приезду как-то сразу дистанцировался, поселившись у Лаврикова, в секретной «кондейке»). Серёга Рябинин начал:

– Пацаны, давайте сразу все моменты обговорим… Кому охота на шару протусоваться, без драйва и экстри-ма, хм… Можете сразу уйти… Без обид…

Рябинин обвёл взглядом молчаливых оперов. Никто не шевельнулся.

– Через месяц вернётся Куликов (сопроводив эшелон до места, полковник убыл в Вологду), – продолжил, удовлетворённо хмыкнув, Сергей, – спросит за результаты, причём не этого клоуна, – он мотнул головой в сторону комендатуры, – а с нас, сами знаете почему…

Парни знали. Полковник Куликов формировал оперское подразделение первой смены, только из тех, кого знал лично или о ком имел представление. К тому же не исключалась вероятность того, что через полгода, он возглавит Управление Мобильного отряда. Для того, чтобы быть в теме нужны оперативные позиции, набитые схемы и готовые разработки. Зная опыт и работоспособность этой команды в боевых условиях, в результатах он не сомневался. Как и в том, что, уезжая, они всё собранное замкнут на него.

– Так ты чего, Серый, предлагаешь? – не выдержал, самый молодой из собравшихся, Таричев.

– Мне надо свалить в Гудермес, у меня там «человек» информацию может подкинуть, – ответил Рябинин, – одному мне не с руки, нужна вторая машина, там нервничают иногда.

– Да и одному-то машину за ворота никто без разрешения не выпустит, – подал голос Ваня Поливанов, спортивный парень, лет двадцати пяти. До ментовки он служил по контракту в дивизии имени Дзержинского и не понаслышке знал что такое «стоп-колёса».

– Есть одна идея… Мы тут в спортзале с Луковцом пообщались, – переглянулся Катаев с Долговым, – правда полукриминальная…

В их глазах плясали весёлые огоньки.

– Что за идея? – задал вопрос Рябинин.

– Ну в общем так… через день, Серёга Луковец, как замкомандира отряда, посещает коменданта и тот выписывает ему одноразовые пропуска на случай экстренных выездов… Вот… У коменданта в столе их целая стопка, с печатями и подписями. Только число проставить… Короче, наш Жоганюк там же эти пропуска берёт…

– Ну это мы и так знаем… – Рябинин сдёрнул обёртку с новой пачки сигарет.

– Фишка в том, что Луковец может на пять минут выдернуть «Удава» из кабинета, при удачном раскладе можно занырнуть и спи…ть штук десять бланков… Всё равно их никто не считает…

«Удав» был позывным коменданта Фрунзенского района.

– Попалиться можно, – протянул осторожный Сергей Липатов, опер одного из райотделов, склонный к глубокому анализу любых событий.

– Можно, – Костя похлопал его по плечу, – да мы с Саней, вообще хотели вам сюрприз сделать… Сползать втихаря… Завтра как раз Луковца день…

– Ну, бляха, тихушники! – засмеялся Бескудников, – а братву по бороде! Я тоже участвую!..

– Ты приметный больно… – притормозил
Страница 8 из 39

его порыв Рябинин, – от нас то, Костя, чего?

От нас Луковцу два пузыря, только нашей, вологодской водки, обещание брать их на реализации и крепкое комсомольское рукопожатие.

– Говно вопрос! – усмехнулся, поднимаясь со скамейки Рябинин.

– Значит с вас завтра пропуска! – торжественно постановил Ваня Гапасько, опер по розыску, который ещё вчера укрепил титановыми листами старых бронежилетов, закреплённый за ним УАЗ. Больше всего ему хотелось опробовать машину на ходу.

– Такие светлые мысли надо обмывать, – весело брыкнул Бес – ну, после вечерухи, естественно…

Возражений не последовало.

На следующий день Долгов и Катаев с утра исполняли номер «непринуждённая беседа» в коридоре второго этажа, рядом с кабинетом коменданта, полковника с редкой фамилией Иванов.

– …Сергей Сергеич, буквально на минуту… Для нашей череповецкой газеты… – дверь заскрипела и в проёме показалась крепкая фигура замкомандира ОМОНа Луковца, – пару кадров.

– Может в кабинете? – выразил сомнение, уже стоящий в дверях комендант.

– Не будет фронтового очарования… Да и при естественном освещении лучше качество будет… – выйдя в коридор, взял под локоток полковника Сергей.

– Тогда пару номеров подаришь, – вальяжно удаляясь от незапертых дверей, поставил условие Сергей Сергеевич.

– Об чём речь! – с интонациями булгаковского Коровьева, вскричал Луковец, – хоть десять!

Дождавшись, когда офицеры скроются, Костя метнулся к дверям кабинета.

– В случае шухера свисти, – шепнул он, вставшему на «атас» Долгову.

– Я свистеть не умею, кашлять буду, – также шёпотом ответил Саша.

Костя махнул рукой и заскочил в кабинет. Секунды превратились в часы. Долгов, похаживал по коридору, прислушиваясь к шуму на улице. Второй этаж был пуст, вся мобовская свора облагораживала территорию, зам-коменданта со вчерашнего пережора маялся похмельем и никаких выходов на службу не планировал, Жоганюк гонял чаи в прокуратуре.

Дверь тихонько открылась. Долгов обернулся и увидел, слегка припотевшего, но утвердительно моргнувшего обоими глазами, Катаева. Еле сдерживаясь, чтобы не дунуть во весь опор, напарники спокойно пошагали на выход. В коридоре первого этажа, напротив дежурной части, Луковец из последних сил держал сфотографированного ракурсах в семи-восьми, коменданта.

– Эту газету всё руководство «Северстали» читает, – втирал он полковнику, а, увидев оперов, скруглил разговор, – ну, до свидания, не смею вас более задерживать…

За похитителями бланков хлопнула входная дверь.

Глава III

Уазик весело пылил по направлению к Ханкале. Первая попытка выехать по краденым пропускам увенчалась успехом. Равнодушно взглянувший на настоящую печать и, не совсем настоящий росчерк «комендач» дал команду записать в журнал данные автомобиля (номерок, конечно, левый, скрученный со сгоревшей машины, стоящей на заднем дворе). Ворота, тоскливо заскрипев, выпустили машину на оперативный простор. Выезд решили осуществить одной единицей, пробный, до Ханкалы, где на постоянной основе базировались ОСН[13 - ОСН – отряд специального назначения.], «Рось» или «Визирь», в комсоставе которых у Рябинина было достаточно знакомых, что при общении в рамках боевого содружества, лишним никогда не бывает.

Легко и непринуждённо проскочили улицы Грозного, таящие для любой федеральной техники потенциальную угрозу обстрела или подрыва, лишь на блокпостах сбрасывая скорость, чтоб бойцы могли разглядеть славянские рожи за стеклом. Остановка была лишь одна, на выезде. Бдительные бойцы Курганского СОМа, придирчиво осмотрели пропуска, удостоверения, вкладыши и, наконец, пожелав, сидящему за рулём Рябини-ну счастливого пути, подняли шлагбаум.

– Почаще поездим, примелькаемся, тормозить не будут, – выставляя на лобовое стекло табличку «Грозэнерго», сказал Рябинин.

Катаев, сидящий рядом, вытащил изо рта комок жвачки и укрепил картонку. Это была тактическая хитрость. Как правило, если по улицам города, где трудно разобрать кто боевик, а кто мирный житель, ехал УАЗ, увешанный на дверях бронежилетами, то сомнений не возникало – федералы. А тут как уж судьба-злодейка распорядится: фугас, автомат, гранатомёт.

Вполне мирного вида, вологодский УАЗ, без хлопающих, как уши спаниеля бронежилетов, с табличкой «Грозэнерго» или «Грозсвязь» на лобовухе, не возбуждал нездорового интереса охотников за скальпами.

Военную принадлежность автомобиля выдавала только снятая с петель дверца, так называемого «собачника», и то если удавалось разглядеть в его глубине, сидящих на прикрытии автоматчиков. Да и увидеть это можно было, лишь когда УАЗ, в клубах дорожной пыли, укатывал вдаль. То есть поздно.

В экспедицию выехали, помимо Рябинина и Катаева, ещё Поливанов, Долгов и Бескудников. Остальные оперативники должны были отсвечивать на виду, периодически, приставая к Жоганюку и Кутузову с дурацкими расспросами о ситуации в республике и подношением справок и отчётов.

– Найдёшь их палатки-то? – спросил Костя у Сергея, когда при въезде в Ханкалу, солдат-срочник, проверив документы и, стрельнув сигарету, пропустил их на территорию «Пыльного города».

– Да они их не меняют… Когда «Визирь» уезжает их «Рось» меняет, – притормаживая перед очередной ямой, сказал Рябинин.

– Серый, а с каких пирогов они информацией будут делиться, – развалившись на заднем сиденье, спросил Бес.

– Они здесь постоянно… Их все знают – они всех знают… – не поворачивая головы, ответил Сергей, – я с ними ещё в прошлой командировке работал… Семьдесят процентов информации они не реализуют, не успевают. А делиться… Нуты, понимаешь, только кому доверяют…

Бескудников понимающе кивнул. Катаев тоже согласно усмехнулся. Действительно, иной раз сведения, отданные в смежные структуры, не только не заканчивались реализацией, а, наоборот, увеличивали статистику убитых или пропавших без вести, по странному стечению обстоятельств, сотрудничавших с федералами. Поэтому иногда, информацию лучше похоронить без отработки, чем передав её, похоронить агента.

– К кому? – по-жлобски хмуро, спросил крепкосбитый солдат на въезде в расположение ОСН, не взглянув на документы.

Совсем мальчишеское лицо не вязалось с накачанной фигурой и строго насупленными бровями.

– К Щепёткину, – открыв дверь и, не выходя из-за руля, ответил Рябинин.

Боец отошёл в сторону и что-то спросил в рацию.

Рядок больших армейских палаток, скамейки, турники, курилка – кусок спецназовской территории огромным пазлом вписывался в картину военного города, вросшего в поле в паре километров от Грозного.

– Кто? Как представить? – видимо услышав ответ на запрос, подошёл к машине солдат.

– Краб – четвёртый, – назвал, свой позывной по первой командировке, Сергей.

Воин продублировал. Сразу же получив ответ, он мгновенно оттащил козлы, заменяющие шлагбаум, в сторону.

– За палатками налево, до конца, – махнул солдат, проезжающему УАЗу.

– Рябина!! – двухметровый детина, в свитере с погонами старшего лейтенанта, не дав Сергею выйти из машины, практически выдернул его наружу, – Опять здесь! Ты ж зарекался!

– Чего с пьяных глаз не скажешь, – отходя от дружеских, но увесистых хлопков спецназовца, улыбнулся Рябинин.

– Парни,
Страница 9 из 39

знакомьтесь – Саша Щепёткин… Человек-пароход, – представил старлея своим товарищам Сергей.

Минутная пауза, сопровождаемая рукопожатиями и обменом именами. Саша Щепёткин пригласил всех в палатку. Несколько кроватей, висящие на их дужках автоматы, стол, буржуйка с, выходящей в оконце трубой. Элементом цивилизации в дальнем углу виднелся моноблок.

– Из офицеров мы здесь втроём, – широким жестом, приглашая всех садиться, забасил Саша, – Лёха со своими на кроссе, а Андрюха ещё со вчерашних РПМ[14 - РПМ – разведывательно-поисковые мероприятия.] не возвращался.

– Мы с сопроводительными, – Рябинин выставил на стол две бутылки «Абсолюта» и одну сувенирную «От Деда Мороза».

Саша в задумчивости потёр подбородок.

– Пообщаться хочешь? – лукаво улыбнувшись, спросил он, – так я и без бухла, всё рассказать могу…

– Это от души… Нам ведь обратно возвращаться надо сегодня, – Серёга понял, что его жест превратно истолковали.

– Ну, пойдём, покурим… – Спецназовец первым вышагнул из палатки и, уже с улицы, – парни, чувствуйте себя как дома, включайте видик…

– Мы тоже покурим, – Бескудников с Поливановым, после минутной паузы, вышли за порог.

Долгов присел перед телевизором, перебирая стопку видеокассет около колченогой, явно откуда-то «зачищенной», тумбочки. Костя сев за стол осмотрелся повнимательней. Мягкий свет заливал внутрипалаточное пространство из ряда окошек с обеих сторон, купол палатки уходил вверх, создавая эффект шалаша из далёкого детства. Оружие и армейские ящики довершали картину военного уюта.

– …Моя попытка номер пять! – заорал динамик моноблока и на экране появилась ломающаяся красотка.

Саша присел за стол и, лишённые третью неделю женского общества, мужики вперились в телевизор. Зашли в палатку и присоединились к просмотру Поливанов с Бескудниковым.

– Долго они там ещё? – спросил Катаев, на секунду оторвавшись от экрана.

– Да там этот «Визирь» на турнике уже раз сто подтянулся, – хмыкнул Бес, – пока с Рябиной базарил…

Кассета с клипами закончилась, Саша полез её менять, как около входа в палатку послышался характерный басок Щепёткина.

– Ну, чего парни, пойдём к нам в жральню, – весело спросил он, переступив порог.

– Саш, мы же типа в самоходе, – ответил Рябинин и все заулыбались, – нам до обеда в часть, тьфу, бл… в контору вернуться надо…

Выйдя из палатки первым, Катаев, пользуясь тем, что опера решили курнуть по последней, завернул к турнику. Растрясти, сжавшийся от тяжести броника и разгрузки, позвоночник. Скинув амуницию, Костя запрыгнул на перекладину. Подтянувшись и пару раз повертевшись, он собрался уже к машине, как заметил около дальней палатки, непонятный акробатический этюд.

Двое солдат сидели по краям скамейки, спинами друг другу, а третий, стоял на сиденье между ними и вертел над головой солдатским ремнём. Лица у всех были серьёзные и сосредоточенные.

Ничего не поняв, Костя облачившись в броню, подошёл к УАЗу. Оперативники уже загрузились, а Щепёткин, стоя около открытой двери, говорил Рябинину:

– Серый, позывной знаешь… Трудно, конечно, на «боевом» докрикиваться… Лучше, будет если по личняку подъедешь… Мы под вас без проблем РПМ выпишем… По «барабану»[15 - Барабан – агент, секретный сотрудник, завербованный, конфидент.] я тебе схемку накидал… Да и тебя он вспомнит… Он, когда ему интересно, всё помнит…

Поймав паузу, Катаев спросил про семафорящих за палатками бойцов.

– Эх, мусора! Ни хрена вы не понимаете про поставленную бойцу спецназа задачу… – с улыбкой, вздохнул Саша, – Лёха, ну, командир… Поставил задачу воинам, чтобы, когда он вернётся, подогнать вертолёт… Ха… Ему домой, к жене на день рождения надо смотаться, в Балашиху… Вот они и стараются… Настоящего вертолёта не смогли достать…

Похлопав по капоту машины, с разулыбавшимися операми, старлей махнул в сторону КПП:

– Выпусти!

Рябинин, уже отъезжая, проорал в открытое стекло, как д’Артаньян:

– Мы ещё обязательно увидимся!

Суровый «капэпэшник» гораздо дружелюбнее, проводил взглядом, уезжающий УАЗ.

По дороге на базу, Рябинин поделился информацией, полученной от «Саши – «Визиря».

Его подразделение поменяло «росичей» не так давно. Месяц-полтора. Для них основное направление работы – горы. По мнению командования ОГВс[16 - ОГВс – объединённая группировка войск (сил).] то, что происходит в городе: подрывы-расстрелы – это совершают придурки, которыми рулят такие же придурки, только повыше. В прямом смысле. В горах. Финансирование идёт от арабов, шляющихся туда-обратно через перевал на российско-грузинской границе. В городе у «Визирей» есть пара стукачей, но пустые, как правило, работающие ещё на несколько структур. Как охарактеризовал их Саша «на ГРУ-спецназ-ДШБ-морпех»[17 - ДШБ – десантно-штурмовая бригада.]. Правда, есть один пассажир, но скользкий… И информационно плотный…

– И где его искать? По хавирам и притонам? – раздался полный скепсиса голос Беса с заднего сидения.

– Есть одна фишка… Вроде разок пацаны его через неё выдёргивали… Ох-е-ё… – прервался Рябинин, ухнув колесом в воронку. Сзади обиженно заголосили Долгов и Поливанов. Машина, на предельной для неё скорости, въезжала в город.

– На рынок около Первомайки завтра сходить надо будет… – продолжал Сергей.

– И чё? – снова брызги скепсиса долетели сзади.

– Хрен в очо! – раздражаясь, ответил Сергей, – других вариантов, все равно, нет…

Дальнейшую дорогу до Центра проделали молча. Враждебный город, несмотря на солнечный день, задавил улучшившееся после общения с «Визирями» настроение. Завернув на площадь перед ПВД, Рябинин тормознул около палатки шашлычника. По договорённости, Костя выскочил из машины и, краем пересекая площадь, двинулся на разведку. Оружие, бронник и разгрузку он, в целях конспирации, оставил в автомобиле. На минуту задержавшись около лотка, не обращая внимания на торговку, пытающуюся впарить ему весь ассортимент, купил пару лавашей. Для маскировки, держа их на виду, изобразил лёгкую походку, не глядя, «рожа кирпичом», миновал КПП.

Естественно, его никто не остановил. В кубрике тусовался только один Ваня Гапасько. Воровато оглянувшись на вошедшего Катаева, он продолжил, стоя к нему спиной, какие-то манипуляции около телевизора. Упреждая вопросы, Иван, не оборачиваясь, сказал:

– Пригрел видик из штаба, хе-хе… Всё равно у них два… Сейчас подключим и порнуху посмотрим.

– Где «Грач»-то? – вплотную подойдя к нему, негромко спросил его Костя. «Грач» был позывным Жоганюка».

Кошачья физиономия Ганасько сложилась в хитрую улыбку:

– До обеда, он пацанам у себя в кабинете, про жизнь свою героическую чесал… А сейчас его попросили устройство миномёта рассказать… Он всех на задок увёл, к батарее.

– А ты что?

– А я вот, пока он метлой мёл, видик раздобыл…

– Давно они там?

– Минут двадцать…

– Вернутся, наверное, скоро. Успеем заскочить-то?

– Да там надолго. Он у «Удава» какой-то ещё учебник взял… Хрен знает… Как хоть съездили? Не зря страдаем?

– Всё потом! – выбегая из кубрика, крикнул Костя.

Надо было успеть, не привлекая внимания, по тихой грусти, заехать на территорию.

На выезде, перед открываемыми воротами, рокотал двигателем, тентованный «Урал». Решив
Страница 10 из 39

проскочить в ворота, минуя КПП, Костя приблизился к грузовику. В это же время машина начала движение и облако отработанных газов, рванувшихся из выхлопной трубы, после перегазовки, окутало опера с ног до головы. Выбравшись из участка задымления, он полубегом обогнал выворачивающую на «змейку» технику. В опущенное стекло водительской двери Костя увидел веснушчатое лицо водителя-срочника. Сидящий рядом, не намного старше солдата, лейтенант, по-американски отдал честь, злобно глядящему на них Катаеву и пихнул в бок водилу.

– Извините пожалуйста! Я вас не увидел! – крикнул, виновато улыбаясь, солдат.

Костя махнул рукой и «ничего страшного» улыбнулся.

Поманеврировав по «змейке», «Урал» выехал на Староремесленное шоссе и повернул в сторону «Красного Молота». Катаев подошёл к стоящим у палатки парням. На кособоком пластмассовом столике дымилась тарелка с крупными кусками мяса. Рябинин, Долгов и Поливанов держали в руках пластиковые стаканчики, а Бескудников зубами терзал недетский шмат на косточке.

– Вы чего, парни расслабились-то? На хера я как угорелый бегаю-то? – стараясь не сорваться, спросил Костя.

– «Стоп-колёса» с обеда отменили, – сообщил Рябинин, – отмечаем, присоединяйся…

И, не дождавшись ответа, набулькал в пустой стаканчик из стоящей под столом бутылки.

– Вон, Кутузов, видишь, около пивного лотка, с Лавриком, болтается, – показал Долгов, – нас увидел, глаза выпучил…

– …и говорит, опять опера раньше всех про отмену «стоп-колёс» узнали, – оторвав наконец кусок мяса, с набитым ртом, подхватил Бескудников.

– …Ну, мы гривой махнули и разошлись, – закончил, дождавшись, когда Бес снова заработает челюстями, Саша.

Опера молча протянули свои стаканы. Катаев, вздохнув и, понял, что спорить бесполезно соприкоснулся встречным курсом.

Сначала показалось, что прогремел первый весенний гром, но почему-то все, находящиеся на площади привычно-машинально пригнулись.

– Бл… у «Красного Молота», по ходу… – сразу же прикинул Рябинин, – погнали, пацаны…

Бес вытащил из УАЗа пакет и, вытряхнув крошки, подставил его под сбрасываемое со стола куски мяса, зелень, лаваши и полупустую бутылку.

Катаев замер, прислушиваясь. Автоматно-пулемётной стрекотни не было слышно. Значит, просто фугас, без последствий.

Облако пыли стояло за лубочным зданием «Грозэнерго», где-то на Горьковской. Далеко-далеко завыла сирена, то приближаясь, то отдаляясь.

– «Керчь!» «Керчь!», ответь «Минску»! – Рябинин, вывернув громкость рации, вслушивался в переговоры Центра и Фрунзенского РОВД.

– «Минск!» «Минск!» У нас подрыв около «Красного Молота». «Как понял?!».

Рябинин, не слушая дальше, сунул говорящую коробочку в карман, полез за руль.

– Едем! – не спрашивая, а утверждая, сказал Катаев.

– Может наши, кто… – поворачивая ключ зажигания, ответил Сергей. Остальные уже сидели на своих местах. Развернув машину на пятачке около шашлычной и, пугая резким сигналом, без того ученый торговый люд, Серёга повёл её в сторону завода.

Староремесленное шоссе утыкается в Горьковскую улицу, образуя Т-образный перекресток. Вдоль целого квартала по Горьковской шёл глухой кирпичный забор, ограждавший территорию завода «Красный Молот». Эта стена, когда-то монолитноцельная, действительно выполняла свою функцию, но после двух войн зияла провалами, дырами и расколами. Для «духов» она была любимым местом по закладке фугасов во Фрунзенском районе.

Вот и сейчас, Костя увидел, когда их УАЗ свернул на Горьковскую, в оседающих клубах пыли, вывороченный, будто огромными щипцами, кусок стены и, усыпанную обломками кирпичей, улицу. На обочине, развернувшись от удара взрывной волны, поперёк проезжей части, стоял изуродованный «Урал».

Не подъезжая близко к месту подрыва, Рябинин остановил машину на обочине. Покинув салон, оперативники, держась противоположной от стены стороны улицы, укрывшись кто за чем, присели вдоль обочины. Сквозь пелену пыли было заметно движение с другой стороны от подрыва. Но кто и что пока не просматривалось. Вой сирены приближался. Из-за точечного шестнадцатиэтажного дома, вынырнула «девятка» гаишной расцветки, с панорамой на крыши. «Девятка» лихо перегородила дорогу, не отключая сирены с панорамой. Трое чеченских гаишников, с автоматами наперевес, цепью приблизились к УАЗу.

– Ваших? – спросил самый возрастной у вставшего к ним навстречу Бескудникова.

– Пока не знаем, – Бес посмотрел на Рябинина, запрашивающего «Точку».

«Точка» – позывной выносного поста, расположенного на крыше шестнадцатиэтажки. Там круглосуточно несли службу солдаты комендантской роты и череповецкие омоновцы, усиленные расчётом АГС[18 - АГС – автоматический гранатомёт станковый.]. Стратегическая важность поста была неоценима. С крыши дома открывался вид на весь город, в целом, и на промзону, в частности. Поэтому, прежде чем идти к подорванной машине, Сергей запрашивал обстановку места происшествия. Но так и, не дождавшись ответа, Рябинин сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:

– Надо идти, может живой кто есть…

К гаишной машине добавилась «буханка» Чеченского ОМОНа. Рослые парни в чёрных беретах и натовской форме стали выпрыгивать на полотно дороги. Вдали, из-за поворота, от площади «Трёх дураков» показалась курносая морда БТРа.

– Всё, идём! – скомандовал Рябинин.

Вытянувшись друг за другом, полуобернувшись спиной к заводу и, настороженно посматривая на проглядывающие из-за деревьев панельную пятиэтажку, опера двинулись к «Уралу». Чеченские омоновцы, видимо, кого-то ожидая, остались у машин. Гаишники, перекрывшие дорогу, занялись своим прямым делом – разворачивали, редкие гражданские автомобили. Очень часто, после подрыва, подъехавшие группы подверглись обстрелу, но в этом районе подобные форс-мажоры были редкостью. Слишком много огневых точек на зданиях, да и в округе дислоцируется несколько боевых подразделений. При такой постанове ввязываться в дополнительные боестолкновения чревато. Именно поэтому за короткий промежуток времени к месту подрыва подъехали следственно-оперативные группы Центра Содействия и Фрунзенского РОВД, машины ФСБ и прокуратуры. Под прикрытием БТРов, солдаты ВВ шерстили корпуса «Красного Молота» и прилегающие дома.

За десять минут до этих масштабных мероприятий вологодские опера производили первоначальный осмотр погибшей машины. Скорее всего, фугас был заложен за заводской стеной. Когда «Урал» поравнялся с местом закладки, адскую машину привели в действие. Взрывная волна, обильно сдобренная кусками кирпичей, отбросила грузовик, развернув его поперёк дороги. Замятая, словно картонная, лишённая всех стёкол, кабина была свёрнута на бок. Кое-где, местами, зияли рваные дыры от наиболее злых каменных осколков. Расхристанный тент кузова шевелился на лёгком ветерке лохмотьями брезента.

Катаев прошёл немного дальше по дороге, спину ему прикрывал Долгов. Навстречу, лёгкой трусцой бежали камуфляжные фигуры, за ними зеленел, вставший боком на дороге, БТР. Костя поднял руку:

– Свои!

Это не было излишним, в таких ситуациях, бывало, не разобравшись, бойцы разных ведомств открывали огонь друг по другу. Рябинин, заглянув в кабину, медленно отвернул посеревшее лицо. На полу под
Страница 11 из 39

панелью приборов, под заломленным вниз рулём, лежало то, что ещё несколько минут назад было человеком.

Закинутый бронежилет скрывал голову лежащего, всё остальное, никак не напоминавшее человеческую фигуру, бугрилось камуфляжной тканью, околками стекла и кирпича, выдранных кусков поролона. Бурые, от оседавшей пыли, брызги крови вперемешку с мозгами, вдоль и поперёк, разметили всё пространство кабины.

– Один только… – сказал операм Рябинин и, добавил ненужное – «двухсотый…»

Труп водителя первым обнаружил Саша Долгов, когда, обозначившись подходившим вэвэшникам, они с Катаевым возвращались к «Уралу». В пяти-семи метрах от обочины, в зарослях высокой дикорастущей травы что-то белело.

– Костян! – Саша вытянул руку по направлению к светлому пятну, не убирая пальца со спускового крючка автомата. Катаев, чуть сойдя с дороги, стволом раздвинул стебли. Тот самый рыжий солдатик, руливший «Уралом», обдавшим опера сизым выхлопом, лежал на краю осыпавшей ямы. В последний момент, словно нечеловеческим усилием, он пытался, вывернув шею, посмотреть назад. Штаны с трусами, сорванным ворохом застряли у него на щиколотках. Ободранные ноги, в полосах сукровицы, постепенно темнели налётом дорожной пыли. Внимательно глядя перед собой, во избежание встреч с миной или растяжкой, Долгов и Катаев подошли к изломанному телу. Рванувший фугас выбросил водителя в боковое стекло. Несмотря на крупные габариты, парень, вышибив собой проём, сломал шею – кровавая пена на губах застыла жуткой помадой. Разорванная форма, обнажая торс, отдельными местами взлохматилась.

– Группу сюда надо, – севшим голосом сказал Костя, – пойдём, Саня…

На дорожном полотне, опера наткнулись на Рябинина:

– Там уже следаки работают, – сообщил тот, – фэйсы с прокурорскими понаехали… Спасать уже, по ходу, некого…

И, зло бросив окурок, зашагал к УАЗу. Костя, отойдя в сторону, смотрел на удаляющегося Сергея. На Саню, подошедшего к двум, комитетского вида, мужикам. На, оцепивших место подрыва, солдат ВВ. Где-то вдали ему показалась фигура полковника Жоганюка, размахивающего, по обыкновению, руками.

«Я ведь хотел его выволочь из кабины и малость поучить» – не мог избавиться от тягучей навязчивой патоки в голове, Костя, – «пока остановил бы, вытащил… “Лещей”, может надавал… Летёха вылез рамсить. Минут десять ушло бы… Был бы кто-то другой…»

За всё время, проведённое на войне, Костя так и не успел привыкнуть к внезапной смерти. Именно к смерти, а не обнаруживанию «жмуров», как своих, так и чужих. Внешне это никак не проявлялось, панцирь цинизма надёжно скрывал эмоции. Однако, внутренняя, не до конца повзрослевшая сущность не могла смириться с тем, что человек, ещё минуту назад живший, дышавший, чувствовавший, вдруг превращается в манекен. Ощущение вины, которое от себя приходилось скрывать жалкой мыслью: «Ты всё равно ничего не мог изменить…» делало противным самого себе. Катнув желваками, Костя закинул автомат за спину и, загребая пыль, побрёл к своим.

Глава IV

На следующий день, уже официально, на двух машинах, оперативники выехали работать.

В начале улицы Первомайская, которая лет десять назад была двухполосной, с разделительной аллеей, транспортной артерией города, располагался стихийный рынок. Несколько лоточных рядов, пара обязательных мангалов, галдящие продавщицы, с десяток покупателей, большей частью военных. Стандартная картина рыночной экономики чеченской республики.

– Дедка видишь, усохшего, – показал на самый дальний лоток Катаеву Рябинин.

Они сидели в машине, рассматривая «толкучку». Остальные опера вышли к лоткам, глазея по сторонам и вяло общаясь с торговками. Сквозь запыленное лобовое стекло, Костя разглядел метрах в тридцати от их УАЗа, старую школьную парту, заставленную пивом и бутылками с более крепким алкоголем. За ней, ссутулившись, на перевернутом ящике, сидел действительно «усохший» аксакал, равнодушно смотревший на дорогу.

– Вижу… Это что и есть «барабан»? – недоверчиво покосился Костя на Рябинина.

– Да нет… Так… «человек – маяк»:

Сергей взял секундную паузу; закурив сигарету:

– Костян, ты сейчас подойдёшь к нему, спросишь есть ли пиво «Будвайзер»… Лучше пару раз переспроси… Если он врубится, а он должен, то скажет тебе, что скоро… Ну, там, назовёт день какой-нибудь, подвезут… Значит в этот день, тот, кто нам нужен выйдет на связь… Понял?

– Как всё сложно… Юстас – Алексу…

– Это не наше условие… – сплюнул табачную крошку Сергей, – да, вот ещё… – он, достав из-под бронежилета, протянул Косте «краповый» берет.

– Это ещё зачем? – не торопился брать тот, – вдруг меня настоящие «краповики» срисуют… Ещё сдавать заставят…

– Отмажем… – хохотнул Сергей, – а, дед, кому надо, тебя распишет… Молодой, крепкий, «краповый»… Быстрей нарисуются…

– Маскарад, бл… – Костя, скосил берет, по-визиревски, налево, – дай тогда твою СВУ[19 - СВУ – снайперская винтовка укороченная.], для завершения образа.

Когда Катаев, подошёл к прилавку, старик молча, ничего не предлагая, поднял на него глаза. Сзади Костину спину контролировал Долгов – обязательное условие безопасного чеченского шопинга.

– «Будвайзера» нет? – глядя в пустые старческие глаза, спросил опер. Вместо ответа, продавец встал со своего ящика и, слегка перегнувшись, осмотрел батарею бутылок. Потом отрицательно помотал головой. Думая, что его не понимают, Костя сделал ещё один заход:

– Брали у тебя уже… Неужели нету больше, а? «Будвайзер»…

Старик, малость ожил и окинул взглядом покупателя, на долю секунды, задержавшись на головном уборе.

– Дэнь-два… Назрань, там… Привэзут… – вернулся в исходное положение на ящик старик.

– Тогда «Оболонь» продай, – подал ему деньги Костя.

– Бэри с прилавка, – не глядя на номинал, засунул дедок, купюры за отворот куртки.

В разрезе лацканов, когда стариковская рука выскальзывала обратно, Костя успел разглядеть тычок антенны радиостанции.

Уходя от торговой точки, опер понял истинное значение безразличного отношения к выручке и пристального интереса к проезжающему транспорту. Действительно и нашим, и вашим.

– Сработало? – спросил Сергей, когда Костя сел на пассажирское сиденье.

– Дэнь-два – передразнил деда тот.

Сзади захлопали дверцы УАЗа. Парни занимали свои места.

– Ну, теперь в течение двух дней, трёх до пяти вечера около «трёх дураков» ждать, – Рябинин увидел, что во второй машине все расселись и запустил двигатель.

Весь этот день оперативники мотались по городу по заданиям руководства – отвезли отчёт в УВД ЧР, забрали в Мобильном отряде какие-то документы, закинули сухпайки, дежурившим на дальнем блоке, гаишникам. Когда время подошло к пяти вечера решили возвращаться на базу. До восьми часов вечера, до вечерней планёрки – поверки все расползлись по своим делам.

Ваня Гапасько, сдав, привезённые документы, отправился в ОМОН выклянчить пару видеокассет. Катаев и Долгов пропали в спортзале. Бескудников, Поливанов и Рябинин ушли на переговорный пункт. Серёга Капустин и Саня Кочур, оставшись в кубрике, продолжили, начатую ещё вчера, партию. Таричев, купив пару пива на «первомайском» рынке, свалив на задний двор к миномётной батарее, блаженствовал. Сидя на скамейке
Страница 12 из 39

и вытянув ноги, он маленькими глотками смаковал свежую горечь. Заходящий за горизонт, солнечный диск незаметно утягивал за собой ещё один день командировки. Никого не убили, не ранили, не подорвали. В зоне ответственности Фрунзенского Центра Содействия не произошло никаких ЧП. Посты сменились без проблем. В общем, жить можно.

* * *

В первый день к площади «трёх дураков» никто не приехал. Место так было в народе прозвано из-за скульптурной композиции, символизирующей дружбу трёх народов – русских, ингушей, чеченцев. Когда-то каменные фигуры возвышались над перекрёстком. Сейчас от этого памятника остался лишь фундамент, да элементы нижних конечностей. Новый архитектурный ансамбль – блокпост расположился в этой стратегически важной развязке.

Немного проехав за него, вологжане и остановили свои УАЗики, в ожидании «барабана». Каждый раз, когда мимо них проезжала гражданская легковушка, Рябинин пристально в неё вглядывался. Пока все они равнодушно проскакивали мимо.

Гапасько со своим экипажем сходил на блокпост. Там квартировал омский ОМОН. Парней омичи радушно приняли, напоили чаем, предложили разливного коньяка. Поставив их в известность о том, что придётся помозолить пару дней глаза, опера откланялись.

Так, ни о чём, и прошел день. Рябинин смотрел во все стороны, ожидая появления агента, парни периодически выходили на воздух покурить, особо неусидчивые исследовали местность в округе, благо блокпост готовый прикрыть, был рядом.

К вечеру вернулись на базу.

На следующий день опера вновь приехали на место встречи. В этот раз ждать пришлось недолго. Проезжающая мимо белая «шестёрка» сбросила скорость около стоящих на обочине УАЗов. С пассажирской стороны легковушки опустилось боковое тонированное стекло. В проёме показался профиль типичного представителя северо-кавказских народов, с, обязательно изломанным ухом, борца.

– Оставайтесь на месте, – бросил в радиостанцию Рябинин экипажу второй машины и добавил для своих, – едем за ними, Саня…

Сидящий за рулём Долгов, завёл двигатель и плавно вырулил за удаляющейся «шестёркой». Прокатившись метров сто, она свернула направо и съехала с дороги. Перевалившись через тротуар, заехала за заброшенный кирпичный гараж.

– Саня, движок не глуши… Бес, Ваня около машины пасите… Костя за мной, – распорядился Рябинин и, щелкнув затвором, поставил СВУ на предохранитель.

Вдвоём с Катаевым они пошли к гаражу. Из-за его угла, несколько напряжённо, но с улыбкой, вышел небольшого роста крепыш и, протянув руку для рукопожатия сказал:

– О-о, Сергей! Снова к нам приехал? Засасывает, да?

Рябинин, тоже улыбаясь, ответил:

– Так ведь дома скучно… Жена, дети, работа, пьянство… Кстати, Костя, – представил он Катаева.

Мазнув его взглядом, крепыш подал сухую крепкую ладонь:

– Иса.

– Тимур! – повернувшись к гаражу, крикнул он кому-то.

Оттуда сразу же вышагнул высокий худой парень лет двадцати-двадцати трёх, в, явно не по-размеру, куртке.

«Ствол под одеждой», – автоматически отметил про себя Костя.

– Атойдём, Сергей… Маладёжь спины прикроет, – предложил Иса.

– Давай, – согласился опер.

Неторопливо, словно на прогулке, Сергей и Иса ушли под тень деревьев, оставшихся от некогда красивой аллеи.

Тимур, внаглую, с интересом разглядывал Катаева.

– С «Визиря»? – не выдержав, первый нарушил он тишину.

– Не совсем… Из другой организации, – Костя усмехнулся. Тимуру, наверное, очень хотелось вживую рассмотреть бойцов «Визиря».

– Давно здэсь?

– Не очень…

– Надолго приэхали?

– На полгода…

«Или навсегда», подумалось не к месту Катаеву.

Полминуты помолчали.

– Права нужны? – неожиданно предложил Тимур, – «В» категория?

– В смысле? «Левак»? – не понял Костя.

– Да нэт, нармальные… По всем базам провэдённые, можешь правэрить.

– А кем выданы будут?

– ГАИ УВД МРЭО по Грозному! – гордо сказал Тимур.

Костя задумался. Вторые права не помешают. На всякий случай:

– И сколько?

– Сто пятьдэсят долларов…

– А сроки?

– Днэй дэсят… Палавину сразу, палавину патом…

«Да и «пассажира» этого подтянуть можно. Свои-то данные можно не давать. Да и повод для второй встречи есть…»

– Ты с Исой постоянно? Или сам по себе? – задвинул пробный шар Костя.

– Иса брэат мой, корочэ, машина мая…

– У меня сейчас ни денег нет, ни фотки… Когда словимся-то?

Теперь задумался Тимур. Поправив что-то тяжёлое под курткой, он присел на корточки.

– Чэрез два дня сможешь за «Грозэнерго» подъехать, – после короткого мыслительного процесса, вскинул глаза Тимур, – часам к двенадцати?

– Ты на своей будешь? – спросил Костя.

В принципе, место не плохое, безопасное, да и Центр рядом. Тимур кивнул.

– Ты в России-то где живёшь? – как о другом материке, задал вопрос чеченец.

– В Вологде…

– У-у-у, холодно… Там бэлые мэдведи?

– Да нет, до них далеко ещё… Холодней, конечно, чем здесь… У нас ещё снег…

– Может ещё чего надо? – с потаённой интонацией спросил Тимур.

– Ещё «чего», это что? – понимая о чём сейчас пойдёт речь ответил вопросом на вопрос Костя.

– Ну… «Травка»…

– Не боишься, я ведь федерал?

– Так Иса гарантировал… Да у меня, вон, и омские берут, – кивок в сторону блока, – и фэйсы, – неопределённый взмах руки в небо, – и ничего страшного… Она «вэсёлая», все довольны.

– Ну если весёлая… Давай на второй «стреле», – увидев возвращающихся, «старшаков», закончил Тимур, поднявшись с корточек.

– Давай…

«Старшаки» находились в стадии прощания.

– В следующий раз, таким же образом забивается? – пожимая руки, спросил у Исы Серёга.

– Ну да, вэлосипед изобретать не будэм… Да и паду-мать время будэть, – осклабился Иса, на что-то намекая.

Чеченцы ушли за гараж. Там заработал двигатель и его звук удалился. Видимо, за разбитым строением существовала проездная дорога. Думая каждый о своём, Костя и Сергей пошли к ожидающим операм.

– У нас всё спокойно? – доложился Долгов, – как у вас?

Все, включая Катаева, вопрошающе уставились на Рябинина.

– По дороге расскажу, хватит отсвечивать, – запрыгнув за руль, буркнул Сергей и поторопил:

– Цигель, цигель…

По дороге он рассказал, что Иса, с его слов, последнее время с федералами не контактирует. Что-то мутит со скважинами в пригороде. Типа, бизнес, всё хорошо. Но в то же время взял тайм-аут на размышление.

– Скорее всего, будет думать, что с нас выжать можно, – держа руль одной рукой, а другой пытаясь прикурить, говорил Сергей, – кого из «неугодных» сдать… «Кровников» или конкурентов…

– А на хрен нам его «кровники»? – спросил Костя, – мы что киллеры бесплатные.

– Он если сдаёт, то с оружием, «замазанных», охеревших… У тебя-то с молодым что? – уже Рябинин вопросительно посмотрел на Костю.

– Забились через два дня пообщаться…

– О чём?

– Обо всём… Наркота, ксивы левые…

– Что по нему думаешь?

– Хрен знает… Банкующий он. Будем разговаривать… За идею он точно «барабанить» не будет.

– К местным заезжать будем? – напомнил Бес о вчерашних планах. Вчера вечером на планёрке Жоганюк сообщил, что на начальника Фрунзенского РОВД было совершено покушение. Начальник тяжело ранен, водитель убит. Стреляли с двух автоматов где-то в Черноречье. Поэтому надо съездить в отдел, проявить,
Страница 13 из 39

так сказать, заинтересованность. Попросить ориентировки и, вообще, обозначиться. Одно ведь дело делаем. Сам полковник сослался на встречу проверяющих из Ханкалы и, оставив при себе Кутузова, засел с утра в кабинете, обложившись бумагами.

– Давай заедем, – Рябинин проскочил поворот на ПВД, – Сань, ты тогда Ваньке крикни по рации, что на «Минск» едем…

Фрунзенский РОВД располагался на тихой улочке, примыкавшей к седьмой горбольнице. Чеченские милиционеры сознательно сделали её тупиковой. Практически сразу после здания РОВД, перегородив проезд, вросли в землю фундаментные блоки. Сквозной проезд по улице исключался, как и возможность, проскочив мимо отдела пострелять из автомобиля. Да и сам непосредственный подъезд блокировался шлагбаумом, в который сейчас и упёрся УАЗик Рябинина.

Увешанный оружием, гранатами, ножами постовой с независимым видом направился к машине. Не ожидая вопросов, Сергей показал удостоверение и вкладыш, спросив начальника КМ.

– Машину здэс оставляйтэ… – указав в сторону парковки, постовой отошёл в тень кирпичной стены.

– Толпой, наверное, роиться не будем, – Катаев решил не выходить, свесив ноги в открытую дверцу, – кто пойдёт-то?

– Бес, сходи ты… Прорисуйся, – Рябинин забрал из рук Бескудникова незажжённую сигарету, – а мы покурим пока…

Саша нырнул в открытую дверцу и, порывшись в бардачке, выудил оттуда, слегка потрёпанный ежедневник:

– Для солидности… – пояснил он.

Сходить с ним вызвались Гапасько, Таричев и Капустин, подзаскучавшие от двухдневной тусовки, в ожидании «барабана»: Рябинин, присев на корточки, закурил. Остальные, проводив глазами «ходоков», наслаждались нежарким весенним солнцем. Разговаривать не хотелось, тяжесть бронежилетов хоть и создавала дискомфорт, но непривычная для Грозного тишина его компенсировала.

Вернувшиеся через полчаса опера, сославшись, что не с руки обсуждать, полученную от местных коллег информацию, под их же окнами, залезли в машины. В этот раз, никуда не заезжая, машины тронулись на базу. День уже переполз шестичасовую отметку, в восемь начинался комендантский час.

За вечерним чаем, для аппетита дополненного парой бутылок местной 30-градусной водки, Бескудников рассказал о первом опыте общения с местными операми.

– Всё они знают! – сокрушался он, размахивая кружкой, – только не говорят ничего… Бошками качают, да языками цокают…

Длинный стол, в небольшом помещении, отгороженном от спального пространства кубрика, собрал почти весь оперсостав. На огонёк завернул и Миша Кутузов, выкативший из своих запасов пузырь «Смирновской».

– … И чем мы должны им содействовать, если они глухарятся, – продолжал возмущаться Саша, – на хер такое взаимодействие!

Бес опрокинул в рот маявшуюся в кружке водку.

– Я по новому в отчётах отмечаю совместные выезды на место происшествия, обмен информацией, – возразил ему Кутузов, – руководству достаточно…

– Анатольич, но это же лажа! – вмешался Рябинин, выпивший триста и, «обидевшийся за державу», – кому на хрен эти отчеты нужны… «духов» хлопать дали бы…

– Тебя, Сергей, особо не трогают, не напрягают, – резонно оппонировал Миша, – что ещё надо-то? Полгода и домой…

– А-а-а! – Рябинин отмахнулся и принялся разливать водку по разномастным посудинам.

Костя выпил последнюю и встал из-за стола. Начинался пьяный диспут, а завтра дежурить, поэтому вступать в полемику и, соответственно, в продолжение пьянки не хотелось. Да и сонная доза звала на боковую.

В кубрике, привычно расположившись перед телевизором, сидели Гапасько и Липатов, опера по розыску, скорешившиеся в первые полчаса командировки, едиными взглядами на жизнь. На ночь, по словам Гапасько для профилактики застоя, мужики просматривали немецкую порнуху. Самое интересное, что они очень внимательно следили за её сюжетом. Минут пять постояв перед экраном, так сказать попрофилактировавшись, Костя ушёл к своей кровати. В силу возраста, ему было двадцать четыре года, пяти минут «профилактики» было достаточно. Засыпал Катаев под ритуальную ночную стрельбу. «Точка» или «Скала», а может какой-другой пост, на всякий случай, постреливали в ночь для острастки, а может чтобы самим не уснуть. Настоящих нападений на посты, как при штурме, год назад, давно не было. Так, дадут пару очередей по блоку и уходят. Ну а посты, потом по часу успокоиться не могут. Лупят от души, корректируют друг друга, направляющими трассерами…

Глава V

Первый выезд в дежурные сутки пришёлся на труп неустановленного мужчины славянской внешности. Обнаружили его вэвэшники и бойцы Западно-Сибирского СОБРа, зачищавшие заброшенные, не функционировавшие павильоны Центрального рынка.

Когда на место прибыла опергруппа ЦС, то там было уже достаточное количество народу в форменной одежде. Следователь прокуратуры Магомед, прикомандированный из Каспийска вологодским операм был знаком. Он-то с прибывшей опергруппой и занялся своим делом. Задействованные в спецоперации силы позволяли в полном объёме выполнить все необходимые следственно-криминалистические действия. Чуть позже подтянулись и местные менты, правда, не высказывая большого желания поработать.

Бывший мясной павильон находился за территорией Центрального рынка. Но и это обстоятельство почему-то не сделало его действующим. Бойцы череповецкого ОМОНа, всегда сопровождавшие опергруппу в качестве огневой поддержки, остались при входе в павильон, который и без их участия оцепили солдаты батальона ВВ. Поползав вокруг и, пообщавшись с сержантом, обнаружившем труп, Костя вошёл в здание. Сначала он немного потерялся в гулком пространстве пустого помещения. Когда-то здесь шла бойкая торговля, сейчас же каменные прилавки мясных рядов были украшены отметинами прошедших боёв, сквозь плиты проросла трава, крыша частично отсутствовала, пропуская через огромные прорехи солнечный свет. Голоса доносились откуда-то сверху.

Катаев, задрав голову, рассмотрел, щурясь от солнца, второй ярус, антресолью, проходящий под крышей.

– Кость, вон лестница, – Юра Окунев, тот самый водитель, вёзший их из Ханкалы и не усидевший в машине, показал на пристроенную к стене покорёженную винтовую лестницу.

Кроме них, в группе сегодня дежурили Саша Таричев и участковый Рома Крылов. Перед выездом к коллегам из службы МОБ, некстати для себя, зашёл начальник местного отдела участковых Фрунзенского РОВД и был, в рамках взаимодействия, прихвачен в состав следственно-оперативной группы. Роме хватило одной минуты, чтобы улыбчивый Сулейман оказался на заднем сиденье УАЗа.

– Это пожарная лестница, – пояснил он, поднимаясь вместе со всеми на второй этаж, – раньше при входе основная была… С деревянными перекрытиями… Сгорела…

Труп мужчины лет тридцати лежал практически около лестницы. Тление уже тронуло его и тошнотворный запах разложения ударил по обонянию. На корточках около трупа сидел судмедэксперт, он же патологоанатом из морга седьмой горбольницы. Задрав на теле майку-тельняшку и, спустив до колен джинсы с трусами, он монотонно диктовал следователю, пристроившемуся на «дипломате»:

– Огнестрельное ранение номер одиннадцать, расположенное…

Катаев и Таричев прошлись по второму ярусу. Окунев и Рома
Страница 14 из 39

остались на лестнице, а Сулейман решил поприсутствовать при осмотре трупа.

Узкий проход от лестничного марша расширялся. Стены павильонов на втором этаже были разделены на глухую и оконную часть. Стёкол в верхней половине, естественно, не было и по зданию гулял сквозняк. У перил стояло двое чеченских ментов, о чём-то вполголоса разговаривающих на своем. Ещё дальше в проходе маячило трое собровцев в масках, стенку напротив них фотографировал эксперт. Таричев прошёл к бойцам, а Катаев тормознул около чеченцев.

– Здравствуйте!

– Здравствуй, дарагой, – почти хором ответили ему.

Короткое представление друг другу. Шамиль и Руслан.

– Не ваш? – Костя мотнул головой назад.

– He-а, даже нэзнакомый, – Шамиль поправил, висящее на плече «весло» – АК-47, любимое всеми чеченцами оружие, – его у стены расстрэляли, а потом к лэстнице утащили, вон слэды…

Вдоль стены на вековом слое пыли, явственно виднелись следы волочения.

– Тут бывает кто-нибудь? – задал Костя очередной вопрос.

– Да нэт, как рынок перенесли, сюда никто нэ ходит, завалы большие. Можэт когда разгрэбут… А вы с Мабилника или Фрунзенские?

– Фрунзенские… Когда ехали сюда, по рации слышали, что начальство ваше здесь…

– Были… На рынок ушли… Мэропрыятие там…

– Толку-то от этих мероприятий, – Костя махнул рукой.

– Только «глухарэй» подбрасывают, – усмехнулся Руслан.

Отойдя от них, Костя присел возле стены, которую осматривал эксперт. Через минуту, пообщавшись с собровцами, подтянулся Таричев.

Картина получалась следующая. Человека расстреляли возле стены, с нескольких стволов (эксперт пособирал гильзы), затем, тело за ноги оттащили к лестнице. Там почему-то и бросили. Остальное стандартно. Ни мотива, ни причины. Впрочем, опергруппы, как местные, так и содействующие занимались лишь фиксацией преступления. Допустим, тем же Катаеву и Таричеву, чтобы провести подворный обход, для обеспечения собственной безопасности, пришлось бы привлекать пару «коробочек» с «комендантами», не говоря о каких-либо оперативно-следственных мероприятиях. Но всё равно это убийство выбивалось из ряда прочих.

Убитый не был похож на ингуша или чеченца, одет в «гражданку», да и способ убийства говорил о расстреле. Со своим расправились? Пленного расстреляли? Но почему здесь? Почти в центре города… Вообще-то для таких мероприятий существует «зелёнка» и руины по окраинам. А если он федерал, то убили бы на улице сразу, зачем сюда-то тащить?

Мысли ульем забивали голову Катаеву, пока он шёл до машины. Ничего не поделаешь, рефлекс.

Старший экипажа огневой поддержки Володя по прозвищу Малдер, встретил опергруппу словами:

– Чего так долго-то? Обед уже. На базу надо…

У ОМОНа всегда так: война войной, а обед по распорядку.

* * *

В кубрике было пусто. Весь оперсостав умотал на задержание, находящегося в розыске наркомана. Способ повышения показателей по розыску, скрывшихся преступников придумал Ваня Гапасько. Способ поражал своей гениальностью и простотой.

В производстве следственных подразделений Чеченской республики находилось большое количество, так называемых бытовых уголовных дел, мелких краж, хранений наркоты и нанесения телесных повреждений. Следаки местных РОВД избирали по этим делам в отношении фигурантов, как правило, подписку о невыезде, на которую те плевали с высокой колокольни и на вызова не являлись.

Следствие скидывало постановления на розыск сразу в два органа – в РОВД и Центры Содействия. В первых к этим поручениям подходили очень избирательно. Причиной этого выступали либо родственные узы, либо взятки. Предшественники вологжан из Центра Содействия, вообще розыском не занимались, справедливо рассудив, это птицы невелики и лишний раз раскатывать по стреляющим улицам не стоит.

Поэтому Ваня Гапасько, получив в нагрузку линию розыска, слегка удивился 100 % провалу в этом направлении. Не мудрствуя лукаво и никого особо не курсуя, он, взяв на борт Липатова, Кочура, Капустина и Поливанова, запрыгнул в УАЗ и прокатился к месту проживания одного из разыскиваемых. Поинтересоваться, где он может быть. Благо адрес был метрах в ста от ПВД. Велико же было удивление, когда, подъехав к частному дому, он увидел что-то мастерящего во дворе дома «беглеца». Не тратя времени на разговоры, опера закрутили ему ласты и увезли во Фрунзенский РОВД. Правда, отъезжающую машину атаковали какие-то пожилые чеченки, выскочившие на дорогу. Ваня, вспомнив многочисленные розыскные дела, добрая половина которых пестрела объяснениями типа: «…приехали военные и куда-то увезли…», остановил машину и громко объявил, за что их родственник задержан и куда его везут. Таким образом, была обеспечена законность мероприятия. Сдав задержанного в РОВД, Гапасько срубил первую палку и улучшил показатели. И это несмотря на то, что доставленный на следующий день уже снова что-то мастерил во дворе.

После этого случая стало ясно, что никто из «бытовиков» никуда не скрывается – их просто никто не ищет. Теперь мероприятие тщательно планировалось – адрес разведывался и при наличии жизнедеятельности накрывался ОМОНом и операми. В случаях потревожней, делалось это рано утром, до инженерки, часов в пять-шесть. Сегодняшний рейд к такой категории не относился. Катаев и Таричев бросили автоматы на койки в пустом кубрике и пошли в столовую.

– Патрон в патроннике? – усмехнувшись, спросил Костя.

– Нет… Даже на предохранителе, – с невесёлой улыбкой ответил Саша. Они оба помнили тот дурацкий случай.

Рябинин, абсолютно трезвый, приехав из Ханкалы, зашёл в кубрик. Саша Таричев, проснувшись, сидел на верхней койке, свесив ноги. Объясняя что-то Бескудникову, Сергей поставил автомат на находящуюся под Таричевым кровать, стволом вверх и, заговорившись, не отстегнул магазин. Или подумал, что отстегнул. Затем, в соответствии с инструкцией, дернул затвор и осуществил контрольный спуск. За полсекунды до этого, Таричев, зевнув, спрыгнул со второго яруса, а контрольный спуск бабахнул короткой очередью. Саша ещё не приземлился, а в тёплом от его задницы матрасе появилось две дырки.

Костя чётко помнил как оба и Таричев и Калинин, хлопая глазами, взбледнув, сглотнули слюну.

Народа в столовой, ввиду их опоздания на обед, было немного, в основном дежурная смена – помощник дежурного и омоновцы во главе с Малдером. Опера ещё не расправились с борщом, как к ним осторожно подошёл помдеж Витя, с чем-то вкусным в усах.

– Этта, парни… Там ещё полчаса назад сообщили… Самоподрыв около РОВД, – сказал он, глядя на остановившиеся ложки, – без пострадавших, кроме самого… Пообедаете, проедьте…

Ложки заработали:

– Без вопросов.

– Ну и чудненько.

Прапорщик ретировался.

– Окунь! Иди к нам! – махнул Таричев зашедшему в столовку водителю.

Юра присел к операм, с философским спокойствием выслушав сообщение о выезде, вздохнул:

– Ну, дак что… – приступил к супу.

* * *

Около Фрунзенского РОВД царило оживление. Небольшая толпа, состоящая преимущественно из женщин, волновалась перед цепочкой постовых, перегородивших улицу. Машины вологжан тоже не пустили.

– Сами поймёте почему, – ответил старший, – пешком пройдёте, там недалеко.

Пройдя кордон, Костя уже начал понимать причину перекрытия
Страница 15 из 39

улицы, а подойдя поближе, окончательно удостоверился в правильности своих предположений. Несколько человек, скорее всего сотрудников отдела, что-то собирали в резиновых перчатках по улице. Всё тот же следователь Магомед, стоя около входа в РОВД, беседовал с начальником криминальной милиции отдела. Его Костя пару раз видел у Жоганюка.

– Глянь! – идущий рядом Таричев, толкнул Катаева в бок.

Одиноко стоящий тополь был словно выкушен многорядной зубастой пастью. Стена дома, расположенного метрах в пятнадцати от него пестрела свежими осколочными зарубками. Такие же отметки присутствовали и на всей фронтальной стороне здания РОВД. На соседних, от пострадавшего тополя, кустах и деревьях, висели какие-то серо-сизые тряпки. Что-то похожее и собирали по улице люди в перчатках. Приблизившись ещё на несколько метров, Костя понял, что это элементы человеческого тела.

– A-а, совэтники… – растянул лицо в хищной улыбке начальник КМ, – слэдовател асмотр закончыл, тэррорист задэржан…

Он легонько пнул своей нубуковой туфлёй, стоящую рядом, всю в бурых разводах и кровавых пятнах, набитую чем-то грязную наволочку, больше напоминавшую картофельный мешок.

– Турпал Алиевич, сабрали вроде всё, кароче… Там на дэрэве осталось кышков нэмного… Высоко, нэ достать… – подошедший сотрудник, опустил в мешок что-то склизкое.

– А нога вторая гыдэ? – Турпал Алиевич строго посмотрел на подчинённого.

– Можэт за гаражи улэтэла, – пожал тот плечами и пошёл к заканчивающим сборы коллегам.

– Этого достаточно будет, – Магомед, подуставший за сегодняший суматошный день, больше задерживаться не планировал.

– Можэт савэтники апознают, – видимо, пытаясь проверить на «слабо», кивнул на мешок Турпал Алиевич.

Костя, успел повоевать да и в Вологде работал в уголовном розыске по линии «потеряшек» и неустановленных трупов, поэтому на браваду чеченца только мысленно усмехнулся. Присев на корточки, он спокойно заглянул в окровавленный мешок. Конечно, глупо было бы что-нибудь опознать. Вперемешку с кишками и внутренними органами лежала, вывалянная в грязи голова с куском ключицы и, чудом не оторвавшейся рукой. Из хаоса ливера тесно в материю мешка вжималась голень, с налипшими травинками. Ещё глубже, утрам-бованней, синела джинсовая ткань, прикрывая, судя по всему, ягодичные части. Смрадный запах нечистот ве-ерно пахнул в лицо. Заглянувший было, Катаеву через плечо, Таричев, отшатнулся и ушёл в сторону. У себя в Череповце, он в основном ловил карманников, а «жмуров» видел большей частью на ориентировках.

– Лицо знакомое, а фамилию не могу вспомнить, – шутейно покачал головой Костя и спокойно посмотрел в глаза начальника КМ.

Немного разочарованный Турпал Алиевич, тем не менее улыбнулся:

– «Убойщик», да?

– Типа того… – уклонился опер и повернулся к Магомеду, – мы нужны?

– Донести помогите до нашей «буханки», – ткнул пальцем в мешок следователь.

Саша Таричев торопливо зашагал в сторону цепи постовых, перекрывавших улицу. Костя, покачав головой, взялся за один конец наволочки, второй рукой, поправляя, сползающий за спину, автомат.

– Асламбек! – понявший ситуацию, по-чеченски, крикнул Турпал Алиевич кому-то из оперативников.

Один из них, среднего роста, плотный парень в спортивной куртке неторопливо направился к Катаеву. Пока они тащили мешок с останками к прокурорской машине, Асламбек рассказал, что, по словам очевидцев, молодой парень (тот, что в мешке), не доходя до шлагбаума, пытался повесить на тополь тяжёлую холщовую сумку. Внимания на него никто особо не обращал. Одет он был а-ля Гаврош, да и до отдела было далековато. Скорей всего, замысел был направлен на возможный проезд мимо заминированного дерева какой-нибудь федеральной техники или легковушек РОВД. Техническая неполадка или неосторожное обращение привели к взрыву. Закладывающий фугас, боевик был разорван на куски, но, слава Аллаху, больше никто не пострадал. Если не считать, посечённых осколками зданий.

По приезду на ПВД, Магомед почему-то заартачился и решение о судьбе останков возложил на опергруппу. Таричев и Катаев, попытались что-то вякнуть о процессуальных обязанностях следователя, но вместо ответа увидели лишь сутулую прокурорскую спину. Опера попытались сделать такой же ход, но водитель Магомеда, слышавший весь разговор, подрулил к входу в оперской кубрик и, свалив мешок, уехал.

Омоновцы, руководимые Малдером и напоминающие, палачей, прихвативших халтуру на дом, подволочив тяжёлую ношу к стене, тоже откланялись.

– Не хреново вы съездили, – вышедший покурить Рябинин, носком ботинка, приподнял край наволочки.

– Дай сигарету, – попросил Таричев.

– Ты ж не куришь, – удивился Сергей, протянув «эл эмину».

– Закуришь тут…

Таричев отдал Косте автомат и, вместе с Рябининым ушёл в курилку. Катаев, постояв ещё минуту над мешком, под которым натекала сизо-красная жижа, сплюнул и ушёл в кубрик. Сбросив оружие, броник, форменную куртку и, заглотив полбутылки минералки, он вышел обратно на воздух. Надо было попытаться принять решение по останкам подрывника. К этому времени, около входа уже клубилась небольшая тусовка. Несколько омоновцев, пара «комендачей», излишне громко разговаривая, рассматривали, распахнув края, содержимое наволочки. У одного из «комендачей» пару раз щёлкнул в руках фотоаппарат.

После возвращения Катаева из умывальни и оперов из курилки, площадка перед входом напоминала проходной двор. Кто-то подходил, кто-то отходил. Один пьяный «комендач», присев на корточки смачно плюнул в оторванную голову.

Другой попытался расстегнуть ширинку, но тут уже не выдержал Рябинин:

– Бл… хорош парни! На хер глумитесь-то!?

Что-то обиженно бормотнув, «псы войны» отошли.

Пошедший через десять минут дождь загнал всех под крышу. Раскрытый мешок остался тяжелеть под упругими струями весеннего ливня.

Чувство дурацкой ответственности не покидало Катаева. Как в детской повести «Честное слово». И дело вроде не твое, и «жмур» при удачном для него раскладе, мог бы рвануть закладку около, но смотреть на деланно веселящуюся толпу вокруг человеческого мяса и костей, было противно.

– Серый, – Костя отозвал из-за стола Рябинина, запаривающего пластмассовый бич-пакет, – на минуту…

Они вышли на «продол» и, не дойдя до шелестящего дождём, выхода остановились.

– Давай «жмура» закопаем, – глядя в сторону, предложил Костя, – а то завоняет на жаре…

– «Завоняет», – хмыкнул Сергей, – противно стало на контрачей смотреть?

– Не без этого…

– А если родня за ним приедет?

– Откопают…

– А он следакам понадобится?

– А если, а если… Откопают… – слегка раздражаясь ответил Костя, – в конце концов, Магомед нам его скинул…

– Ладно, – Рябинин, выглянув в проём, убедился, что мешок всё ещё у входа, – вечером…

По окончании дождя паломничество к «мощам» прекратилось. Только один из омоновцев, на полном серьёзе, попросил у оперов разрешения отрезать ухо трупа. Типа, трофей. Был вежлив, и на отказ, пожав плечами, спокойно удалился.

После вечерней поверки, труп был вывезен за миномётную батарею. Катаев, Долгов и Рябинин чередуясь, выкопали метровую яму и свалили туда человеческое месиво. На дне ямы мешок развалился и голова
Страница 16 из 39

выкатилась наружу. Дождь смыл всю кровь и грязь с лица погибшего и, забрасывая яму, сквозь мельтешащие порции земли, Костя понял, что боевику не больше семнадцати лет.

Заровняв могилу в уровень земли, опера уселись в машину. Стремительно темнело и желания болтаться у могилы ни у кого не было. Не родственника, в конце концов, закопали. Придумав, что ему надо зайти к миномётчикам, Костя не поехал с друзьями, а, дождавшись, когда стоп-сигналы завернут за здание, повернулся к захоронению. Не отдавая отчёта, зачем это делает, Костя мысленно трижды прочитал «Отче наш».

* * *

Встреча с Тимуром произошла на следующий день. Пунктуальность не является национальной чертой парней Северного Кавказа и, вместо обещанных 12.00, «шестёрка» Тимура завернула в проулок за «Грозэнерго», только когда стрелки часов расползлись на половине первого.

УАЗики оперативников были расположены таким образом, что с дороги их заметить никто не мог, а любой проходящий через проулок человек оказывался под наблюдением. Сам же проулок был тупиковым, небольшой проход между стенками домов позволял пройти лишь человеку. Буйная, неухоженная поросль, поросшая у подножия разбитых трёхэтажек, закрывала со стороны дороги всех там находящихся.

О подъезде Тимура Катаеву сообщил по рации Гапасько, стоящий со своим экипажем на подступах к «Грозэнерго». Сам же Тимур особо о конспирации не заморачивался. Бодро завернул к месту встречи, в машине был один, а когда Костя подошёл, распахнул дверцу, приглашая в салон.

– Давай лучше в теньке потележим, – опер показал рукой на небольшой закуток, образованный старой трансформаторной будкой и, невесть откуда взявшимися, бетонными плитами.

– Я только машину пэреставлю, – кивнул Тимур.

Парни остались около УАЗа контролировать обстановку. На разговор Костя ушёл один – всё по этике работы с источниками.

– Ну, что по правам-то? – с ходу взял быка за рога Тимур.

Его неуловимый акцент придавал голосу нахрапистость.

– У тебя для образца нет, посмотреть, пощупать… – Костя рассчитывал таким образом посмотреть права собеседника.

– He-а, нэту… Сам я вообще бэз прав езжу… – было непонятно вкурил он оперской финт или по жизни такой, – ты, что не довэряешь мне?..

– Тебе, Тимур, доверяю, потому что вижу… А тех кто ксивы мастырит не вижу, – Катаев не хотел обострять отношения, но и «левые» права ему были не нужны, – насчёт закурить-то как?

Тимур хитро сощурился:

– А косил под нэкурящего… Тэбе «грузильной» или «вэселильной».

– «Веселильную», наверное… Что по деньгам?

– 300 рублей… «Кораблик»…

– Однако… Сосиски по рубль двадцать, – процитировал Костя бессмертного Кису Воробъяникова.

– Шишки тоже будут… Позжэ… – Тимур явно не был знаком с творчеством Ильфа и Петрова.

– Это… я о своём… Задумался… – опер протянул деньги, – давай…

Расшелушив пальцами правой руки поданные купюры, Тимур левой, с ловкостью фокусника, сунул в разгрузку оперу спичечный коробок.

В целом сделка состоялась, но продавец уходить не собирался. Да и Катаев на эту встречу не за «кайфом» приехал.

– Спалиться не боишься, – Костя образно обвёл рукой вокруг, – вдруг увидит кто?

– Боюсь, но ничего не подэлаешь… Бизнэс есть бизнэс… Жить-то как-то надо…

– Может тебе бензина надо? У нас излишки бывают, – топливная проблема в республике была одной из самых острых и Костя попробовал заехать с этого конца.

– Па сколька? Можэт за «траву»? – оживился Тимур.

В голове у Кости, наконец, щёлкнула задвижка, открывая чеченское понятие бизнеса:

– Нет, не за траву… – деловито щёлкнул он пальцами, – за «тему»?

– Что за тэма? – сразу, словно ожидая, заинтересовался Тимур.

– Всем интересная… Ты мне цинканёшь, кто, на чём, когда повезёт партию «травы»; ну или ещё чего… Мы их хлопаем, половину оформляем, а то, что не впишем тебе за «информашку»…

Типа, бизнес, ничего личного…

Парень на минуту ушёл в себя.

– А бэнзина сколько сможете? Ты про бэнзин говорил? – этот вопрос волновал его гораздо больше.

– Если всё по-честному будет, вообще на постоянку поставим… Ну, литров 20–30 неделю…

Снова минутная пауза.

– Слышь, а тэбе только дурь интэресна, – очнувшись от своих мыслей, спросил Тимур.

– Нет, конечно… – дождался опер, – и перечислил сферу интересов: «стрелки», подрывники, схроны, снайпера… Наркота, на хер, вообще на последнем месте…

– Э-э, нет… С этими я нэ знаюсь, – с излишней поспешностью ответил тот, – Хотя…

Тимур, сунув руки в карманы кожаной куртки, прищурившись посмотрел Катаеву в глаза:

– Есть пара придурков. У них есть «стволы»… Каро-чэ… Там… Вродэ Стэчкин…

Костя его не перебивал, понимая, что избранная им манера ронять фразы, наигранная.

– … Но мне в Хатуни прокатиться надо… Дня чэрез два-три извэстно будет… Заправишь? – закончил Тимур.

От потери 20 литров, опера ничего не теряли:

– Канистра есть?

– Канэчно!

– Погоди немного, я в бак загляну…

– Катаев отошёл к своим.

– Ну, чего он? – спросил, сидящий за рулём Рябинин. Остальные рассредоточившись по проулку, «пасли поляну».

– Общаемся… Что с бензином у нас?

– Где? В баке? Литров тридцать…

– Надо слить ему «пятнашку».

– Надо так надо. Пусть канистру тащит.

Катаев, выйдя из машины, махнул рукой Тимуру. Тот, оглянувшись по сторонам, быстрым шагом прошёл к своей машине и, открыв багажник, вытащил оттуда шланг и канистру. Ещё раз оглянувшись, он захлопнул крышку багажника и просеменил к кустам с запарковавшимся УАЗом. Рябинин, повернув ключ зажигания, чтобы видеть показания бака, кивнул Тимуру:

– Давай… Я маякну когда «стоп»…

Со сноровкой, которая приходит только с опытом, парень пристыковал шланг к баку. Пока бензин журчал, перетекая, Тимур, подняв голову, сказал Косте:

– Нэ гоняй, Костян… Я нэ разводной… Эти клоуны меня кинули… Вот и накажем… И вы довольны будэте и мне хорошо…

Что-то непривычное в его словах цепануло слух:

– Ты не сказал, что хочешь…

– Скажу, скажу… За фыздабола пока прокатывать нэ хочу… А обманывать здесь нельзя.

– Да и с Исой, у нас проблем никогда не было, – поддержал разговор Рябинин и, глянув на шкалу приборов, рубанул ладонью, – всё стоп! А то до базы не доедем…

Тимур закрутил горловину и, распрямившись, протянул операм руку:

– Я буду около перэговорника, у вас который… Послезавтра… Где-то с часа до двух…

– Не палево?.. – немного нахмурился Рябинин. Костя же подумал, что лично им будет безопасней встречаться там. Кто знает этого Тимура, забьёт «стрелу» и сдаст с потрохами.

– Вы же клиенты! – Тимур с Костей, понимающе разулыбались.

– Давай, бизнесмен… – Рябинин пожал руку Тимуру, следом за ним попрощался Костя.

– Вы пэрвые выезжайте, я за вами, – Тимур, уходя, показал на выезд.

«Что ж меня зацепило-то?» – подумал, уткнувшись взглядом в уходящую спину, Костя и постучал по ручке на щитке приборов, – что-то не так….

– Уходим! – коротко скинул в рацию Сергей, усаживаясь за руль. Костя устроился рядом, с трёх сторон в машину запрыгнули Долгов, Поливанов и Бескудников.

– Ты, надеюсь, всё правильно делаешь… – сказал Рябинин Катаеву и тронул машину.

Последующие дни были вяло забиты незначительными событиями. То в одном, то в другом конце Грозного бабахали
Страница 17 из 39

взрывы, но, слава Богу, без человеческих жертв. На пересечении улицы, разграничивающей Фрунзенский и Фабричный районы, было совершено нападение на двух «комендачей-контрабасов», увязавшихся за молодыми, абсолютно их игнорирующими, чеченками. Будучи в лёгком подпитии, «солдаты фортуны» забрели слишком далеко от своей комендатуры. Возвращаясь обратно, дополнив пьяную эйфорию ещё двумя «полтарашками» пива, буквально метров за сто-пятьдесят до места их дислокации, из окон цокольного этажа бывшего универмага захлопали пистолетные выстрелы. От геройской смерти спасли бронежилеты, близость комендатуры и сточная канава, куда они, мгновенно протрезвев, схоронились. Одному из них прострелили ляжку, второму оторвало мизинец. На этом нападавшие скрылись.

Жоганюк и Кутузов, забрав с собой Рябинина, смотались в Ханкалу, на совещание в Мобильный отряд. Для прикрытия руководящей «буханки», Николай Иванович выпросил у «Удава» БРДМ[20 - БРДМ – боевая разведывательная десантная машина.], на который в приказном порядке, силком усадил Кочура, Липатова, Поливанова и Капустина. Готовилась широкомасштабная общевойсковая «зачистка» и поведение руководства отличалось повышенной демонстративностью. Кстати, приказ «на броню», касался и Бескудникова, но тот, буркнув: «на хер…», игнорировал поездку. Типа, опоздал. Прихватило живот.

Катаев с Долговым эти дни не вылезали из спортзала, а по вечерам играли с омоновцами в футбол.

Трава, к слову, оказалась так себе. Работавшие линию НОН, Капустин и Бескудников заверили что, бывает и получше. Тем не менее, курили со всеми наравне и пару раз истерично хохотали над незамысловатыми шутками Саши Кочура.

* * *

Переговорный пункт оказался закрытым. Как гласила, приклеенная к двери бумажка, «в связи с техническими неполадками». Переговорник располагался в здании прокуратуры, имея отдельный вход с торца и представляя из себя три, разделённые пластиком, кабинки.

Ввиду близости от входа на ПВД, Катаев и Рябинин не рядились в броню и не взяли с собой автоматов. На всякий случай, сунули в карманы по ПМу.

– Стоять нам тут с тобой, – настраиваясь на долгое ожидание, проворчал Рябинин, – до морковкина заговенья…

– Сидеть… – ответил ему Костя и, подстелив носовой платок, присел на ступеньки. Рябинин, собрался было последовать его примеру, как заметил, идущую к ним от торговых лотков, чеченку лет сорока. Напрягшись и, сжав в кармане рукоятку пистолета, Сергей сделал к ней шаг навстречу. Костя поднялся за его спиной.

Женщина подошла к ним и, сплёвывая шелуху семечек, показала на лоток с развешанными полотенцами:

– Он там ждёт… За полотенцами… Идите…

Костя и Сергей переглянулись и пошли через площадь. Пространство перед зданиями прокуратуры и комендатуры жило своей жизнью и никто не обращал на них внимания.

Справа, на «змейке» перед воротами тусили постовые и «комендачи», на крыльце курили двое прокурорских, на крыше, и за рулём ЗУ восседал, лениво развалившись, боец в скособоченной каске. У палаток мерно шла небойкая торговлишка, на дальнем конце торгового ряда дымил мангал. Поднырнув под паруса разноцветных полотенец, опера увидели сидящего на корточках Тимура.

– Здравие жэлаю, – приложил он к козырьку бейсболки два пальца.

– Здорово, – Костя с Сергеем поочерёдно пожали протянутую руку. Отдалённо ладошка Тимура напоминала скумбрию. Они отошли немного вглубь, к зарослям ивняка.

– Есть чего? – нетерпеливо спросил, обходя кавказские условности про дела и здоровье, Катаев.

– Да вот, по той же цене, – достал из кармана «пакет», сложенный несколько раз листок бумаги – Тимур.

– Ты во мне, что торчка разглядел? – стараясь говорить спокойно, но, не реагируя на протянутую руку, бросил Костя.

Тимур улыбнулся одними губами:

– Какой ты рэзкий… Дури купи… Там всё написано…

Сергей врубился быстрее:

– Триста?

И, дождавшись утвердительного кивка, протянул три сторублёвки.

– Всё здесь? – на порядок миролюбивее спросил Костя.

– Почти… Чэго там нэт, сейчас скажу и условие моё…

Рябинин, повертев в руках «пакет», не разворачивая, сунул его в карман.

Не сговариваясь, уже попятнаные одной темой, все трое присели на корточки.

Подняв с земли ивовый прутик, Тимур, соскабливая с кроссовок комочки грязи, выдал информацию.

– В Хатуни, карочэ, есть два ваххабиста, – он усмехнулся, – Турпал и Саламбек… Лэт по двадцать им… Когда вторая война началась, родня их отправила в Баку, карочэ, вроде в институт… Там дядя у кого-то… Балыиой чэловэк. Они в Баку в какой-то центр исламский паступили. Чэго дэлали там я нэ знаю, но нэдавно вэрнулись сюда. Я угощал их нэмного… Потом они накурились, карочэ, давай хвастать… Про эмиров, стволы у них гдэ-то закопаны, связь, кароч, есть… Эмира ждут какого-то, в общем… Машина у них есть… Вот, и…

– Какая? – притормозил его Серёга.

– А? Сэмёрка, новая…

– БМВ? – шутки ради уточнил Костя.

– He-а, наша… – не понял юмора Тимур, – в Махачкале брали… Эт-та, кароч, у них там постоянно «Стэчкин» и «эфка».

– За ними есть что? – отбросив игривый тон, серьёзней вцепился в информатора Катаев.

– Этого, клянусь, не знаю… Далжно быть… На листке, кароч, фамилии их и номер машины. Они послезавтра в город поедут, на базар… Можэте их хапнуть…

– А тебе бак авиационного бензина?

И Катаев, и Рябинин знали, что в его мире ничего просто так не делается, поэтому на вопрос Кости, глаза Тимура пыхнули натуральным интересом:

– He-а… Кароч, дайте слово. Стэчкин мнэ отдадите…

– А зачем тебе ствол ты ж не ваххабист? – закинул ему Костя.

– Так этих пид… сов знаешь сколька кругом? Мынэ вэдь тож жить ахота…

Прутик сломался в руках парня. Он в упор в глаза посмотрел на Катаева:

– Ну что, слово офицэра дашь?

Уголок его рта на секунду сполз в сторону, делая лицо ассиметричным, словно оскаливаясь. Но тут же вернулся обратно. Костю на секунду посетило чувство неуверенности, но тут же испарилось. Кадр для будущей работы был интересный.

– Слово даю, – улавливая боковым зрением, одобрительный кивок Рябинина, сказал Костя, – но только при условии, что ты не наплел…

– Я магу пошутить, Костя, но никогда не вру, – Тимур достал из заднего кармана джинсов ещё один вдвое сложенный лист бумаги, – вот там я пошутил, а здэсь, кароч, всё правильно.

И протянул его Катаеву.

Опера поняли, начни они менжеваться или, наоборот, мгновенно соглашаться, Тимур, как детектор лжи, сделал бы свои выводы – осталась у них лишь первая бумажка. Значит, они вели себя правильно.

– А как словимся, если у нас всё срастётся? – на этот раз, Костя развернул бумажку и, мельком глянув, засунул в карман.

– К Залпе подходите каждый день… Полотенца щупать, она скажет чего и как.

– Бензина-то надо? – прощаясь, вспомнил Рябинин о насущном.

– Я не на своей сегодня, а чужую не хачу заправлять… Потом…

Тимур надвинул кепку практически на нос и, в обход ивняка, ушел в сторону Староремесленного шоссе.

– Веришь ему? – спросил Костя Сергея, когда преодолев завесу полотенец, они выбрались на площадь.

– Сам же говорил за него… Бизнес-херизнес. Ну так-то Стечкин для них железная мотивация…

– У кого появляется АПС вырастает член на десять сантиметров. Как у этого, как его… Стингера, –
Страница 18 из 39

зло пошутил Костя.

Маленький человек с большим пистолетом. Этот ваххабисткий ублюдок наводил ужас на спальные, если так можно выразиться, микрорайоны Грозного. В основном, на переживших обе войны русских старух. Некоторое их количество ещё оставалось в Грозном. Почти всем им было далеко за 60, в город они приехали в сороковых, или родились уже здесь, после массовой сталинской депортации 1944 года чеченского народа в Казахстан. Коренные чеченцы, жители Грозного относились к этим старухам хорошо, чем могли помогали. Стингер же, в рамках идеологической пропаганды, пока ещё не изловленный и незаваленный, этих старух с настойчивостью маньяка, убивал.

Достоверно известно, как минимум, о четырёх убитых. Это тех, чьё убийство отличалось демонстративностью, как правило, прилюдной. Завалить эту мразь горели желанием как местные менты, так и федеральные.

– Сейчас сходняк соберём, порешаем, – подходя к КПП, сказал Рябинин, – такую информацию в унитаз сливать нельзя…

Костя рассеянно кивнул. Он опять завис, что-то в словах, интонациях Тимура ему не нравилось. И говорит вроде правильно, и интерес свой обозначает… Вот только акцент, вроде, иногда пропадает у него. Волнуется видать, тоже.

Оставив мысль без концовки, Костя еле успел поймать, отлетающую после прохода Сергея железную дверь. На вечерней планёрке Жоганюком было объявлено о совместной милицейско-военной операции, в народе именуемой зачисткой. Её проведение планировалось в Центральной части и, как раз в день, когда, судя по манускрипту Тимура, должны были приехать гости из Хатуни. По ходу пьесы пришлось сменить роли и приоткрыть карты.

– Товарищ полковник, – обратился Катаев, когда тот задал традиционное: «Есть вопросы?» – у нас имеется оперативная информация о приезде в этот день в город двух возможных участников НВФ[21 - НВФ – незаконное вооруженное формирование.]. Подчёркнутоофициальный тон очень нравился Николаю Ивановичу, избрав его, Костя ждал «добро» на ОРМ в рамках общевойсковой зачистки.

– Зачем? – посадка полковника, карикатурно напоминала маршала Жукова, при планировании Берлинской операции, – для террактов?

– Никак нет. По бытовой надобности, – держась избранной тактики, продолжил Костя, – информация касается их причастности к банде Аль Валида, при них возможно оружие, наркотики, поддельные документы, – на ходу импровизировал оперативник.

– Ваши предложения?

– Нам известны их данные, автомобиль и маршруты следования. Для задержания необходима Ваша санкция и машина ОМОНа. С Куренным согласовано, он выделил машину и экипаж, – сослался на командира череповецкого ОМОНа Катаев, – по нашим сведениям автомобиль прибудет в 8–9 часов утра и проследует в центральную часть города.

– Утром я вас до инженерной разведки не выпущу, – черкнув что-то в блокнот, вставил Жоганюк.

«Плевали мы на твоё “выпущу-не выпущу”», – подумал Костя, но вслух закончил:

– Именно поэтому, зная о местах их остановок, мы и планируем задержание в ходе «зачистки».

– Толково, – одобрил полковник, – а если ещё и изымем чего, то налицо и результат общей операции…

«Изымем, изымем», – мысленно спассировал Костя в голову полковника, – ты только гривой махни.

– Михаил Анатольевич будьте, так сказать, на общем руководстве, – обратился он к Кутузову, – детали обсудите с личным составом. У меня сеанс связи с УВД. Идти надо.

Присутствующие, поняв, что планёрка закончена, заподнимались со своих мест.

– Когда ко мне зайдёте? – спросил Миша Катаева и Рябинина, когда все вышли из административного здания.

– Анатольич, давай позже, мне в спортзал хотелось бы сгонять, – Костя посмотрел на Рябинина.

– А мне на переговорник.

Опера не торопились взахлёб делиться замыслом операции. Миша это понял. Переговорник уже не работал.

– Тогда на восемь тридцать, – глянул он на свой «Ориент» и пошагал к жилому корпусу.

– Договорились.

– Давай до пацанов сходим, в тему посвятим, – дождавшись, когда Кутузов уйдёт, дёрнул Костю за рукав Сергей.

Нюансы заключались в следующем. Конечно, никто не собирался производить задержание в рамках большой стирки, тьфу, зачистки, по банальной причине – как только фигуранты въедут в город, то сразу же узнают о мероприятиях ОГВс и, в лучшем случае, уберут весь компромат из машины. Даже скорее всего, тупо развернутся и уедут обратно. По этой причине, схому-тать подозреваемых планировалось на блокпосту, при подъезде к Грозному, засев там с раннего утра.

Для успешной реализации этого замысла, Катаев и Рябинин, втихаря, с вечера выберутся за ворота. Там, их на броню заберёт БТР «Визиря» и увезёт к себе на базу. Выставившись с утра на блоке, опера, совместно со спецназом, при удачном раскладе, вяжут нужных людей. По каракулям Тимура выходило, что выезжать из Хатуни они планировали рано утром. То же самое подсказывала логика, коль скоро, едешь на базар – делай это утром. «Визири» увезут задержанных к себе в Ханкалу, где те подождут своего генерального выхода, а оперов забросят к 9-10 утра по возможности до начала шоу, на ПВД. Откуда они, торжественно, со всей мощью тактической группировки и обрушаться на район, намеченный для наведения шороха.

Другой практической нагрузки эти «зачистки» не несли. Уже в ходе неё, доложившись руководству о начале своей игры, оперативники, как положено, на обеих машинах, с «буханкой» ОМОНа, на прикрытии спокойно сгоняют в Ханкалу, к «Визирям», где часок покурив, заберут пленных и доставят в Центр Содействия. В этом плане, разработанным интриганским мозгом Катаева, осталось обсудить чисто технический момент – как оставшиеся опера прикроют его и Сергея. Для этого и существовала курилка.

– Чёго там объяснять-то?.. Серый, нас с Саней пацаны ждут… В футбол поиграть, – Костя, торопившийся погонять мяч, не хотел тратить время, – расскажи пацанам нашим, а я Сашке… Да и день целый завтра есть. Успеем если что…

– Хрен с тобой, иди.

Через пару часов, вернувшись, Катаев и Долгов застали оперов за просмотром «Крепкого орешка». Кто-то тусил на кухне, там гремели посудой.

– Доклад Кутузову отменяется, – сообщил Рябинин, повернувшись к Косте, развешивающему сырое после душа полотенце, – его прокурорские на какую-то пьянку позвали… Я вкратце разжевал ему… Сказал, что в курсе держать его будем…

– А он за нами не увяжется? – Костя присел рядом.

– Нет, он на БРДМку полезет вместе с Жоганюком… В масках, бля…

– Во их прёт бабок по рынку гонять… – оторвался от экрана Бес, – «зелёные береты»…

– Нам лучше… Исчезнем по тихому…

На экране куражился Брюс Уиллис, шараша из всех видов и спасая испуганный люд от глобальной террористической угрозы. Вскоре, к стрельбе киношной, ненавязчиво пристроилась ежевечерняя пристрелка выносных постов.

Глава VI

…БТР, изредка цепляя бровку дороги, взрезал пустеющие улицы вечернего Грозного.

Исчезновение Рябинина и Катаева прошло как по маслу. Сначала опера всем кагалом вышли за ворота, где у поворота на шоссе дожидался БТР «Визиря». Накануне, ещё до обеда, опера одним экипажем смотались в Ханкалу, где их предложение поработать встретили с удовольствием, тем паче каких-либо затруднений оно не создавало. Рябинин ещё раз проговорил основные моменты с
Страница 19 из 39

Гапасько и Долговым, которые должны, в случае шухера создать алиби ему и Катаеву («только что были, сейчас придут») и, пожав всем руки, залез на броню. Костя, пройдя трогательную процедуру прощания, закрепился на броне и, в стиле товарища Сталина, помахал провожающим ладонью.

После этого БТР тронулся в Ханкалу, а орава оперативников прошла через КПП обратно. Никто, собственно, и не обратил внимания на то, что вернулось вместо десяти человек, восемь.

Кроме Кости и Сергея, на броне гнездилось ещё четверо бойцов и Саша Щепёткин. Все они были должным образом экипированы – в сферах, масках, горнолыжных очках. Оперативники же, до сих пор передвигавшиеся на УАЗиках, вероятность опыления не учли. Рябинин, натянув кепку на глаза, сидел опустив голову, а Катаев, развязав с шеи «ганзэндроузовскую бандану, с которой не расставался с первой командировки, повязал ее, став похожим на грабителя из старых ковбойских вестернов.

При подъезде к «романовскому» мосту, дорожное покрытие стало совсем никудышным. Воронки от взрывов, заглаженные и не очень, перемежались с гигантскими трещинами на останках асфальта.

Под самым тоннельным мостом стояла никогда не высыхающая огромная лужа. Её воды, неторопливо, сберегая трамблёр от залива, бороздила бежевая «шестёрка». Даже сквозь работу двигателя «бэтэра», Костя услышал как орёт из открытых окон «жигулей» арабская музыка. Водитель броневика это тоже слышал. Его музыкальные пристрастия явно не совпадали с идущей впереди легковушкой. Ускорив машину, он, ходом, пошёл по луже, обгоняя орущую «шестёрку». Многотонная масса, на скорости 50 километров в час прошла рядом с музыкальной шкатулкой. Костя, с высоты своего положения, успел увидеть жалкие попытки меломанов закрутить стёкла. Цунами грязной воды на секунду скрыла машинку из вида. Оскалившись, на вставшую посреди лужи «шестёрку», бойцы увидели, что музыка смолкла, двигатель заглох. Командир, сдерживая улыбку, лишь укоризненно покачал головой.

По приезду в расположение, Щепёткин, с ходу потащил Костю и Сергея к себе в палатку. На этот раз все проживающие были в сборе. Лёха, ворочавший кочергой в топке «буржуйки», с выбритой под «станок» головой, среднего роста, в форменных хаки-штанах и майке, в обтяжку сидящей на рельефной мускулатуре. Второй офицер, Андрей, в накинутой на голое тело «горке» вскрывал консервные банки, выставляя их на стол, где в тарелках развалились солёные огурцы и нарезанная колбаса. Гостей в палатке ждали.

– Пойдём, с дороги сполоснёмся, а то ты, Рябина, на дьявола похож, – бросив автомат, сферу и броник около своей койки, позвал Саша.

А мы как раз хлопотать по хозяйству закончим, – улыбнулся Ардрей. Его мягкая, почти детская улыбка не сочеталась с холодком серых глаз.

Когда освежившиеся опера и Саша Щепёткин вернулись в палатку, то оба «Визиря» уже сидели за столом. Композицию из нехитрых закусок венчала бутылка «Смирнофф». Отсвет заката, преломляясь в полиэтилене палаточных окошек, заполнял обжитой кусочек чеченской земли. В углу, на экране телевизора надрывалась Валерия, потрескивали дрова в печурке, вкусно пахло разогретой тушенкой. Фронтовая романтика, в общем…

Без разминки вмазали по первой. Обожжённые водкой желудки требовали жертв, поэтому следом полетели огурцы, колбаса, зелень.

– Кого завтра вяжем-то? – сглотнув ком жратвы, спросил Андрей.

– Молодых двоих… «Травокуров», – ответил Рябинин.

– Тут все «травокуры», – хохотнул Лёха, взявшись за бутылку, – даже мы…

– Хрен с этой травой, кому она нужна… Информашка, что эти пассажиры в Баку подготовку проходили, – подставил кружку под бутылочное горло Сергей.

– С возвратом берём? – покачивая водкой в кружке, задал необходимый вопрос Андрей.

– В смысле? – не понял Катаев.

Спецы заулыбались.

Опрокинувший очередную порцию внутрь, Рябинин, поморщившись, пояснил:

– Мочить будем или нет…

Костя пожал плечами. Запачканное кровью сознание допускало и такое развитие событий, но говорить об этом легко не получалось. При штурме Грозного до фильтров очень редко довозили задержанных, но там вроде как война была, со всеми вытекающими…

А если пустые окажутся? Понятно, что зарядить травы или патронов труда не составит и терзаться по этому поводу никто не будет, но если всё-таки реально боевики? Год условно по трём гусям[22 - Три гуся – ст. 222 УК РФ.]? И дальше продолжайте… Не по понятиям.

Отгоняя от себя эти мысли, Костя посмотрел на Серёгу:

– Сам-то как думаешь?

Тот, хмелея, обвёл всех сидящих за столом взглядом, тормознув на Щепёткине:

– К Сулейману потом хочу сгонять…

Все трое спецов, как по команде, не сговариваясь, хмыкнули. Саша спросил:

– Думаешь родня обмен потянет?

Костя пока не понимал о чём речь. Сооружая бутерброд, Сергей продолжил:

– Я думаю эти «чехи» за два месяца особо непофестивалили… Если криминал хороший будет в машине мы их сразу по официалке заберём. Если пустые будут попытаем, организуем криминал, а там видно будет… А родня… Учёбу в Баку потянула, думаю и обмен потянет.

– Что за Сулейман-то? – Костя, дождавшись, когда Серёга укусит бутерброд, спросил Сашу.

– Сулейман-то? – Саша усмехнулся, – это такой интересный типус, который меняет людей… И живых, и мёртвых…

– A-а, посредник… Ты что-то рассказывал, – Костя кивнул Серёге.

Лёха разлил водку:

– Давай, парни… Третий…

Все кто хоть раз побывал на войне, даже туристом, знают про традиционный третий тост. Обычно его и не произносят. Встали и выпили.

Щепёткин, не садясь, хрустнул огурцом и, выудив из пачки «Мальборо» сигарету, спросил:

– Курить пойдёт кто?

Андрей и Серёга вместе с ним вышли из палатки, в начинающий холодить вечер. Некурящие Костя и Лёха остались сидеть за столом.

– А что за посредник? А то я Рябину в полуха слушал, – поинтересовался Костя.

– Сулейман! – Лёха хрустно потянулся. – Это человек между жопами… То есть между ними и нами. Местные к нему не очень. Трупоедом зовут… Бизнесом специфическим занимается… давай дёрнем чуть-чуть для красноречия… Расскажу…

Намахнули. Закусили самой вкусной в мире армейской тушенкой.

«Плейбой рядом со мной, – скакала в углу Ветлицкая, обжимясь с гибким танцором.

– Во, бл… ь, потерянное поколение. Гомосеки… – прокоментировал появление танцора Лёха. – Так вот… Есть «чехи», которые похищают солдат и есть Сулейман, который помогает их вытащить.

– Каким образом?

– Очпростым. У него хорошие контакты с операми, типа твоего Рябины… Причём везде в Аргуне, Гудере, Грозном… Он пробивает, что кого-то где-то заловили, но есть возможность общаться… Он договаривается с операми, фэйсами или хрен знает с кем, а потом едет к родне «духа». Заряжает им схему – они через Сулеймана покупают солдата… Ну, пленного, который где-нибудь в яме сидит и он меняет его на родственника, который у нас…

– А как по делу решают, ну со следствием? – Костя ещё не до конца отошёл от ненужных условностей мирной жизни. Но тут же понял всю глупость вопроса. С уголовно-процессуальным кодексом здесь считаются как с остальными законами. Никак.

– Хрен знает как! – совершенно искренне ответил Лёха, – «Чеха» забирает Сулейман, а потом привозит солдатика.

– А его-то интерес какой? За идею?

– Он к цене
Страница 20 из 39

солдатика пару штук «зелени» цепляет и счастлив.

– Маржа, – вспомнил лекции по экономике Костя. – Так может он сам солдат и крадет?

– Может и сам… Есть другие варианты пленных вытаскивать? Предлагай.

– Охренеть, схема, – уткнулся бровями в переносицу Катаев. Что-то неприятно-липкое, как Лизун из «Охотников за Привидениями», ворохнулось в груди. Шняга какая-то… Из этого болотца его вывел Лёхин голос:

– Мы-то с ним только один раз пересекались. Около Шали, двое «духов» на «Ниве» пытались от нас свалить, их и догонять-то никто не стал, из КПВТ долбанули и всё. А утром, Сулейман этот прилетел… Саня с ним тёр…

Лёха встал с лавки и, сняв с «буржуйки» закипевший чайник, водрузил его на стол:

– … он предложил отдать трупы, а взамен, мол, готов сказать где наши, вроде десантура Ивановская, закопаны… ещё полгода назад убитые. Бляха! Горячо! – задев закопченный бок чайника локтем, вскрикнул он.

– Ну-ну. А Саня чего? – этот Сулейман хоть и отдавал трупным запахом, но притягивал.

– Саня, на свой страх и риск, поверил ему и «жмуров» отдал. Их же похоронить надо до захода солнца, завалили-то мы их ночью…

– Не напарил посредник?

– Нет. Как увёз своих «двухсотых», на, прикинь, дачном прицепе таком, так часа через три вернулся и говорит, поехали за мной. Ну, мы его из «шестерки» вытащили, и к нам в десантный отсек, чтоб рядом был если что…

Рассказывая Лёха лил в кружки кипяток, а Костя, вторым номером в тандеме, забрасывал туда пакетики «Липтона».

– Блин, до чего чайник неудобный, – поставил посудину к печке спецназовец, – ну вот… Всё по честному было, отъехали мы от Шали, к горам ближе, там у дороги почти могила и была… Копнули, завоняло… Вызвали сапёров, хоть Сулейман и кричал, что всё чисто… Прокуратуру там и прочую шлаебень…

– Трупов много было? – Костя почти физически ощущал процесс эксгумации.

– Трое, – коротко ответил Лёха, берясь за бутылку, – Огнестрелов не было. Горло перерезали… Давай!

Короткий тычок алкоголя пролетел по пищеводу без вкуса.

– Поэтому его «трупоедом» и называют, – запив горячим чаем, сказал Лёха.

– М-да… Бабло на «жмурах»… В натуре, деньги не пахнут.

– Ещё не всю водку выпили? Спортсмены? – весёлый громила Щепёткин ввалился в палатку первым. Менее пафосно зашли Серёга с Андреем.

– Осталось ещё… Я тут про твоего друга Сулеймана рассказывал, – подвинулся на скамейке Лёха.

– Таких друзей за хер да в музей, – Саня поболтал остаток в бутылке, – Лёш, достань там из тумбочки, тебе ближе…

– Андрюх, покажи кассету, про которую рассказывал, – Серёга на скамью не садился, согнув ногу в колене, опёрся на неё.

– Со свадьбой-то? Сейчас, погоди… – Андрей присел возле стопки видеокассет, сложенных около телетумбочки. – Мы её вместо песни года смотрим…

– А нашли мы её, Костян, в одном задроченном горном ауле, – добавил Лёха, сворачивая пробку с новой бутылки.

Пересев на кровать, чтобы лучше видеть, Катаев ждал, когда Андрей закончит процесс включения. Сидящие за столом тоже повернулись в сторону моноблока.

– Для остроты восприятия. – Саша быстро разлил водку, – по пятьдесят…

Не сговариваясь, дёрнули. Наконец, на экране показалась картинка. Съёмка велась на территории красивого особняка. В кадр периодически попадали широкие мраморные ступени входа, на которых, с бокалами в руках, тусовались дорого одетые мужчины и женщины. Входной марш венчали колонны светлого камня между которыми стояли фуршетные столики с бутылками «Асти», тарелками с канапе и ещё чем-то модным и красивым. На отдельном столе рядком выстроились хрустальные бокалы. Периодически между столиков летали официанты, вышколенные как срочники из кремлёвской роты. Кадр не дрожал – оператор явно был профессионалом – планы менялись с кинематографической постановкой. Группы людей о чём-то негромко переговаривались, потягивая шампанское. В большинстве своём это были мужчины в костюмах светлых тонов, некторые с шейными платками или галстуками оригинальных расцветок. Несколько раз, неуловимым эпизодом мелькали женщины, но как-то вскользь, оставив в памяти, лишь образ холёности и ухоженности. На некоторых кадрах, Костя, с удивлением отмечал, знакомые лица. Но кто и откуда врубиться не успевал.

Не узнаёте никого? – Саша кружкой помахал перед экраном.

– А это где? Здесь, до войны? – Серёга всмотрелся в экран. По фигурно выстриженным кустарником на заднем фоне не было понятно, где велась съёмка.

– He-а… В Москве. Скоро кортеж свадебный увидишь… О-о, Хасбулатов! – ткнул пальцем в лицо бывшего спикера, на несколько секунд укрупнённое оператором, – Тут ещё Кобзон где-то шлялся…

Костя теперь понял неуловимую узнаваемость многих лиц.

– А кого женят? – спросил он Лёху.

– Мы спрашивали, а он не говорил, – непонятно засмеялся тот, махнув рукой – потом…

Андрей потыкал в панель моноблока и, в ускоренном режиме погнал видеозапись.

– Вот, смотрите!

Экран вздрогнул и, на вставшей плёнке, пошла панорама Кутузовского проспекта, Костя узнал его по триумфальной арке. Съёмка чуть подрагивала, скорее, всего велась из машины.

Колонна белых «Хаммеров», сопровождаемая гаишниками – «мерсом» и «фордом» – по-хозяйски шла в третьей полосе. Первым пёр «Хаммер»-лимузин, в хвост ему пристроились одноклассники помельче – шесть, семь? Нет, Костя их сосчитать не успел, они слились в сплошную белую линию, не влезшую в кадр.

– По Москве полдня гонять будут, – Андрей снова врубил ускоренный режим просмотра. В калейдоскопе быстро меняющихся картинок пролетели: Поклонная гора, Воробьёвы горы, МГУ, метромосты, развязки-бабочки.

Дёрнувшись, картинка замерла на здании с крупной неоновой вывеской «LUXOR».

– Это кабак. Сейчас бухать здесь будут, – пояснил Андрей и картинки замелькали дальше.

– Ну вот, теперь для музыкального фона можно и оставить, – Андрей встал с корточек и пересел за стол. На экране, счастливо улыбаясь, семафорил руками Якубович. Перекрывая шум двигаемой посуды, из динамика лилась речь о здоровье молодых, будущих детях, родителях и прочую соответствующую случаю пургу. Катаев, взяв со стола кружку с водкой, всем корпусом развернулся к телевизору. Заметив его интерес, Саша ухмыльнувшись сказал:

– Мы тебе маякнём, когда интересное будет… Покато жрать, пить будут, да в дёсны хлопаться. Давай…

Кружки, сдвинувшись, глухо звякнули. В палатке, несмотря на алкогольные выхлопы, заметно посвежело. Наступавший вечер всё гуще затемнял картину за окошком.

– Пока не нажрались, давайте бабки подобьём, – улыбнулся Щепёткин, при его габаритах для «нажраться» необходимо ведро.

– Лёха, ты завтра с первым отделением, тусанёшь пацанов, – кивок на Рябинина, – на блок, ну на тот, перед отвороткой на Комсомольское, так?

Лёха с Сергеем переглянулись, Серёга поднял в знак согласия руку.

– Ждёте там жертву часов до 8.00-8.30. При удачном раскладе вяжете и к нам, так?

Рябинин, с улыбкой, поднял обе руки.

– Ты, Лёх, скинешь «духов» Андрею… Меня не будет, я сутра в штаб уйду… Потом ты в Джалку уезжаешь, так?

– Так, у меня РПМ до конца дня…

– Сань, если нам их попытать надо будет, – перебил его Рябинин, – местечко найдётся?

– У нас здесь «пытошная» есть своя… Не переживай.

– Нам же ещё к себе
Страница 21 из 39

заскочить надо будет, отсветиться…

– A-а, да… Лёха, закинешь пацанов домой, а потом в Джалку… Вроде всё?

Круг-вопрос обошёл сидящих за столом. По палатке гуляла Орбакайте: «Крепче обнимай-май-май-май…».

Щепёткин, повернулся к телевизору всем корпусом:

– Вот сейчас рожи знакомые будут. После Кристины…

Разогревшаяся публика, в основном дети лет двенадцати-тринадцати, танцевала перед сценой. До Орбакайте, Костя, краем глаза видел «Отпетых мошенников» и «Блестящих». Заканчивая песню, певица, сошла со сцены, галантно подхваченная под локоток, коренастым субъектом, который повёл её к столам.

Музыка доигрывала, а Орбакайте впаривала молодожёнам про какое-то счастье. Вокруг неё, хлопая в ладоши, вертелись танцующие девочки, видимо дети почетных гостей, а, немного отойдя в сторону, сопровождавший её бычок посматривал в угол.

– Вот видишь его, – Лёха пихнул Костя, – его мы спрашивали, что за свадьба, кто невеста…

– Знакомый?

Улыбки, какие-то нехорошие, разошлись по лицам всех трёх «визирей».

– Ага, – Это он с другом каким-то, в том домишке засел… К связнику в гости зашли, а там мы «совершенно случайно» мимо проезжали. Они – в дом, мы – сдавайтесь, они – нет, мы – ну на нет и суда нет… Там они и остались, насовсем.

– А кассета?

– Кассет там много было, да поплавились все. Эта отдельно лежала.

Следующих на сцену Якубович пригласил Варум и Агутина. Действительно, концерт по заявкам.

Курильщики опять потянулись на улицу. Алексей неторопливыми движениями убирал со стола лишнюю посуду, освобождая место для чайной церемонии.

– Долгий концерт-то? – зевнув и, поёжившись, кивнул на моноблок Костя.

– Час-полтора ещё… Там, базары всякие, конкурсы, торги… Ничего нового, кроме лезгинки и понтов миллионных… Пойдём умоемся холодянкой, а то чего-то прибило. Смотрю и тебя тоже…

Катаева действительно клонило в сон, да и вставать завтра в пять утра. Когда Костя с Лёхой вернулись, курящие всё ещё сидели на скамейке перед входом.

– Сань, мы, наверное, с Костяном баиньки. Вы долго ещё? – задержался Лёха, придержав полог рукой.

– Мы посидим ещё… Ночь послушаем… Торопиться некуда… Рябина старый, ему много спать вредно… – легонько похлопал Сергея по плечу Щепёткин.

– Старый конь борозды не испортит, – проворчал тот.

Где-то вдали, еле слышно, стрекотнула очередь.

– Яволь… – Лёха задвинул полог палатки за собой.

Внутри он указал Катаеву на одну из коек у входа:

– Костян, сюда падай… Я сейчас… Переноску вниз стащу…

Костя подтянул к своему новому лежбищу автомат, броник и, присев, сковырнул кроссовки. На экране бесновался великолепный и довольный жизнью Филипп Бедросович. Алкогольное опьянение, освежившись на воздухе зачугунило голову. Стянув куртку, Костя, с кайфом мазохиста, растянулся на кровати. Лёха, подложив под спину подушечный куль, полулёжа таращился в телевизор.

– Сотый раз смотрю, а всё равно интересно… У меня, блядь, жена с ребёнком в общажной клетухе тусит, которую я за свои деньги снимаю… А тут…

– А служебное жильё?

– Где? В казарме, от солдат отгородившись? – глядя на опера, Лёха махнул рукой, – а в перерывах между командировками я вот в таких кабаках халтурю… Может этому вот, «жмуру», двери открывал… Проходите пожалуйста… Херня какая…

– Боевые вам нормально закрывают? – решил затронуть, краеугольную тему всех разговоров в радиусе 100 километров, Костя.

– Хрен знает… Вначале стопроцентно, потом на двадцать дней… В эту, вроде десять дней, не больше… Как будто остальное время мы на солнышке клубни парим. «Росичи» говорили, мол, если грамотно к финику подъехать, то можно побольше закрыть…

– Это как?

– Хером об косяк! Через откат… У вас-то, у ментов, свой наверное… А наш вэвэшный сюда полтора года назад приехал на три месяца… Капитаном… Так воевать понравилось, что до сих пор командировку продлевает. Хрен знает как. Сейчас подпола досрочно получил… Круче него только Гагарин звания перепрыгивал.

– А других желающих нет в такую сладкую командировку съездить?

– Есть, как нет… Только на такую должность абы кто не попадает… У щегла этого папа в лампасах… В Москве…

– Нехреново… – Катаев и сам знал все эти схемы, по прошлой командировке. Не раз, бывая в ГУОШ[23 - ГУОШ – главное управление штабов.], в Кизляре наблюдал как нессыкливые парни из спецпод-разделений, угодливо улыбаясь, дожидались в коридоре какого-нибудь вертляво-уверенного клерка в офицерских погонах. При этом спецы частенько держали в руках пакеты с проставой, а иногда финики или другое штабное животное, от которого хоть что-то зависело, оборзев, заказывали что-нибудь (чем больше, тем лучше) из ваххабистских или армейских сувениров. Но чтоб опускаться до откатов… Это он слышал впервые. Хотя нет, ещё читал у Пикуля, в «Баязете».

Прикрыв глаза и, уже не слыша финального выхода Пугачевой, Костя мгновенно заснул.

Глава VII

Серое утро выбиралось на дорогу. Почти два часа опера, подёргиваясь и поёживаясь, поочерёдно выхаживали около шлагбаума. Державшие блокпост липецкие омоновцы, утренний холодняк переносили в бушлатах и вязаных шапках. Катаев с Рябининым, не учтя изменчивой погоды, вынуждены были меняться. Пока один высматривал нужную машину, другой сидел в БТРе, стоявшем за блокпостом.

Костя в сотый раз поглядел на листок бумаги, исписанный от руки, с чудовищными ошибками, печатным текстом. Читался номер и марка автомобиля, остальное – место тайника, данные – несущественно. Несмотря на ранние часы, движение на трассе присутствовало. В основном, это были расхристанные автобусы, иногда перегруженные «шестёрки». Проводив глазами очередной древний «Пазик», Костя чуть не проворонил показавшуюся за ним вишнёвую «семёрку». Ещё раз заглянув в бумажку, точно зная, что это та самая машина, опер быстрым шагом приблизился к старшему смены.

– Старшой, вон едут, давай как договорились – скороговоркой выпалил опер.

«Старшой» невозмутимо кивнул и направился к своим бойцам на другой конец поста. Чувствуя загулявший по венам адреналин, Катаев, пригнувшись за мешками с песком, забыв про рацию, подбежал к БТРу.

– Лёха! Серый! – сунулся он во входной люк, – едут!

Лёха, вылетев из машины, коротко свистнул и дал круга указательным пальцем. Бойцы, рассевшиеся на боевом охранении, сорвались по исходным.

– Работаем!

Спецы, залипнув друг за другом, приникли к боку БТРа.

Омоновцы тормознули «семёрку» перед шлагбаумом. В салоне было двое. Подойдя поближе, Костя успел увидеть гладковыбритые молодые лица. Водила спокойно смотрел на проверявшего документы бойца. Пассажир, круглоголовый, с ушами борца, настороженно щупал глазами серые стены блокпоста. Омоновец аккуратно посмотрел в сторону Катаева. Тот, чуть заметно кивнул. Второй боец, заметив движение, отдал документы. Старший наряда махнул рукой. Один из бойцов, стоящих подальше, поднял балку шлагбаума и легковушка, осторожно, стараясь не зацепить блоки, поползла по «змейке». Объехав последний блок, «семёрка», рыкнув первой передачей, переключилась на вторую. Из-за здания блокпоста выкатилось крокодилообразное тело БТРа. Реакция водителя была хорошая и «семёрка» резко, криком затормозила. Больше водила на ситуацию не влиял.

Выскочившие из
Страница 22 из 39

укрытия инопланетные фигуры в сферических шлемах, рванули дверцы и заученным движением ушли в сторону. Следующие за ними бойцы, словно тряпичных кукол, выдернули водителя и пассажира из салона на пыльную дорогу, Оказавшихся на земле людей, мгновенно обрядили в мешки на голову и затянули сзади запястья одноразовыми наручниками. Затем, не снижая темпа, волоком утянули в гостеприимно распахнутое брюхо БТРа.

Рябинин в три кенгуринных прыжка оказался у «семёрки» и нырнул за руль.

Костя, бросив омоновцам:

– Мы должны! – дёрнул вдоль змейки и через секунду оказался на пассажирском сиденье. БТР, зарычав, сорвался с места и «вспылил» по дороге в сторону Ханкалы. На броне, Лёха энергично махал рукой оперативникам:

– Быстрей! Быстрей!

Сергей дал газу и, жигулёнок, скакнув на второй передаче, погнался за «Визирями». Всё произошло очень быстро и, что ценно, без свидетелей. Омоновцы не в счёт. Это им на руку – у блока проблем не будет.

На территории «Визиря», опера, заглушив трофей, подошли к, довольно жмурившемуся и опершемуся о борт БТРа, Лёхе.

– Ну как? – упёр руки в бока спецназовец.

– Премьер лига, – отреагировал Катаев, – дальше что?

Лёха отлип от борта и жестом подозвал одного из солдат.

– Так! Сейчас «семёрку» за кухню и в брезент! Ничего не трогать! – повысив голос, приказал Лёха, – «чехов» как обычно, по нычкам… Выставить часовых, сам останешься со своими… Дождёшься, когда я из города вернусь, через полчаса где-то и на выезд вторую «коробку» готовь, уяснил? – отбарабанил скороговоркой офицер.

Боец молча кивнул зелёной сферой. Сергей протянул ему ключи от машины. Через минуту загнутых в дугу чеченцев выволокли из БТРа и увели к палаткам.

– Погнали? – Лёха резко, на выдохе, взлетел на броню.

– Погнали! – времени было мало, Костя и Сергей, не рассуждая, последовали его примеру. Через двадцать-тридцать минут должно было начаться построение на общевойсковую операцию.

* * *

Чуть не опоздали. Перед началом масштабной «зачистки» блокпосты работали в усиленном режиме. Для БТРа «Визиря» это препятствием, конечно, не являлось, но скопившиеся перед блоками автомобили блокировали скоростное преодоление этих участков. Совместными, с дежурившими на блокпостах, усилиями, БТР прорывался через кордоны, распихивая гражданский транспорт. Площадь перед Центром Содействия была забита «Камазами» и «Уралами» с солдатами ВВ и несколькими БМП.

Торопливо попрощавшись с Лёхой, опера бегом преодолели оставшееся расстояние до КПП. Сбавив скорость, чтобы не выглядеть запыхавшимися, степенно прошли территорию. Там также царило движение с элементами суматохи. На выезде стояла БРДМ комендантской роты, на котором, посреди «контрабасов», замотав платком, наманер банданы, голову, восседал Миша Кутузов. Ногой в колесо, отдавая в рацию, какие-то указания, весь затянуто-строгий, упёрся Жоганюк. Заметив подчинённых, не успевших проскочить незамеченными, он крикнул:

– Почему не в машине?!

– За минеральной ходили! – ответил Костя.

Ускорившись, они добежали до опер УАЗов.

– Детский сад, бл… ь! – донеслось в спину.

– Где вас черти носят!? – выпрыгнул из-за руля первого автомобиля Долгов, – чуть не спалились. Как дела-то?

– Нормально, нормально… По ходу расскажу, – Серёга полез за руль, – Костян, чеши к Луковцу… Разжуёшь ему…

Подмигнув Долгову, мол, срослось всё, Катаев, объе-жав здание, оказался на стороне череповецкого ОМОНа. Часть бойцов уже стояла в кузове бронированного «Урала». Ещё четверо находились рядом «буханкой». Увидев летящего опера, они оживились, засемафорили руками. С пассажирского сиденья выскочил Серёга Луковец.

– Какого хера!? – эмоции били через край. Серёга был натурой темпераментной, – где хорохоритесь-то?!

– Всё по плану! – Костя сунул ему ладонь для рукопожатия. Тот мгновенно отходя, пожал её, – команда уже прошла… Вас, бля, нету… Хрен знает брать буханку или нет?!

– Берём, берём. Всё нормально…

– Поехали! – по-гагарински махнул Сергей и бойцы ОМОНа полезли занимать места в УАЗе. Луковец вернулся на переднее место, Костя сел в салон, сразу за Сергеем, чтобы по дороге спокойно объяснить ситуацию.

Вся человеческо-железная масса, утрамбованная в расположении ПВД, подёрнулась первой подвижкой. Ворота открылись и головной БРДМ выкатился с территории, за ним выводком пошли УАЗы оперов, «Уралы» мобовцев, «буханка» Луковца. Замкнула колонну бронемашина огневой поддержки Череповецкого ОМОНа.

По ранее разработанному плану войсковые подразделения, оцепив городские кварталы, блокируют все передвижениями между ними. В блокированные районы входят ОМОНы, СОБРы, менты из ЦС, приданные им в качестве групп разбора. Подобного рода мероприятия необходимы для отчётности перед руководством, демонстрации в новостных сюжетах и, может быть, для морального удовлетворения командного состава среднего звена. Война, всё-таки. Какой-либо практической пользы они не приносили. Все кому надо, знали о проведении крупномасштабных действий ещё на стадии их планирования. Боестолкновения в ходе «зачисток», если и происходили, то, преимущественно с орущими, из-за срыва торгового процесса, тётками.

Когда колонна Фрунзенского ЦС, прогрохотав по улицам, тормознула около «сталинской» трёхэтажки, Катаев сразу же определил, что цепь оцепления проходит по этой улице. Через каждые 5–7 метров стояли солдаты в полной боевой, внизу по улице виделся БМП, а к прибывшей колонне, спешили высокий усатый майор и молоденький лейтенант, с несоразмерным артиллерийским планшетом.

Навстречу офицерам, молодцевато спрыгнув с брони, пошагали Жоганюк и Кутузов. Фигуры обоих выражали решимость тут же вступить в бой. Луковец, как командир штурмовой группы, не торопясь, вылез из «буханки» и тоже пошёл к месту рандеву.

С «Уралов» спрыгивали омоновцы и сотрудники ЦС. Сидящие в УАЗах оперативники выходить не торопились, ограничившись распахнутыми дверцами. Бойцы в «буханке» тоже не дёргались, они знали, что приданы к операм, для отдельной работы.

Пятёрка командиров, о чём-то договорившись, распалась на части. Кутузов пошёл к машине Рябинина. Луковец, вентилируя руками, что-то объяснял выстроившимся группам боевого порядка. Молодой лейтенант, зажав планшет под мышкой, побежал к БМП. Майор и Жоганюк остались на месте, что-то дотирая.

– «Краб-2», ответь «Краб-1»! – хрипнула рация у Катаева в верхнем кармане разгрузки.

– На связи, – не вынимая, нажал на манжету опер. Его вызывал Рябинин.

– Снимаемся двумя, вы за мной… Как понял?

Костя понял, что на псевдозадержание уходила машина оперов и «буханка» омоновцев.

– Понял тебя…

Выглянув из открытой двери, он лоб в лоб столкнулся с подошедшим Луковцом.

– Так я остаюсь, вы снимаетесь… Зомби ты за старшего, – заглянув в салон сказал он водителю, – Костян, рули куда-чего, – вернулся он к Катаеву.

– После Ханкалы – сразу на базу.

– С Богом! – Сергей захлопнул дверцу и пошёл к неровным шеренгам.

– Давай за ними, – показал водителю на разворачивающуюся машину Рябинина, Костя. Зомби молча кивнул и начал повторение манёвра.

Всё тот же боец на КПП «Визиря», завидев за пыльной лобовухой лицо Рябинина, поднял шлагбаум.

Сергей заворотил машину на привычное
Страница 23 из 39

место, подальше от лишних глаз. Зомби пристроил «буханку» рядом. Бескудников, Долгов и Таричев наконец-то поздоровались с Катаевым, пока Рябинин пошёл на поиски офицеров «Визиря». Минут через пять он появился вместе с Андреем. Офицер, оторванный от тренировки, был по пояс раздет, а всё его, увитое словно канатами тело, покрылось бисеринками пота.

– На всякий случай всем «здрасте», – не тратя времени на пожимание рук, поприветствовал прибывших Андрей.

– Где клиенты? – сразу перешёл к делу Рябинин.

– В «Хилтоне» – улыбнулся «Визирь», – машину с парковки заберёте или гостей?

Серёга задумался.

– Сейчас решим… Бес! Саня! – позвал он парней и, обращаясь к Косте, добавил: – пойдём в сторонку…

Опера, чуть отойдя в сторону, замкнулись в кружок.

Андрей, пользуясь паузой, ушёл в палатку переодеться, Омоновцы с интересом наблюдали тренировку «Визирей».

– Здесь работать будем или к нам повезём? – Рябинин оглядел всех присутствующих.

– Давайте машину прошманаем, заодно проверим на месте ли игрушка, – предложил Катаев.

– Есть что зарядить-то? – включился в тему, постоянно грешивший у себя в ОБНОНе, Бес.

– Да тут этого добра… – Костя обвёл рукой вокруг, – да у меня ещё «пакет» остался…

– Пошли вместе, – Бес снял с плеча автомат и протянул Таричеву, – подержи, Санчо… мастер-класс покажу…

Подошедший и переодетый Андрей протянул Рябинину пачку каких-то удостоверений.

– Глянь… Из карманов выгребли.

– Андрюх, где машина? – спросил Костя.

– Пойдём, – увлёк за собой Андрей. Рябинин, чтобы не терять время, по дороге рассовал часть документов Долгову и Таричеву.

– Посмотрим, чего там…

– Помоги, Костян, – Андрей взялся за угол брезента, накрывшего кузов «семерки», когда, вильнув пару раз между палатками, они оказались на «паркинге».

– Давайте в темпе, – кивнул на машину Рябинин, обращаясь к Бесу, – времени мало…

Костя принялся осматривать водительскую сторону, Бескудников пассажирскую.

– Давай пакет, – протянул он руку.

– Держи, – вытащил требуемое из бокового кармана штанов, Катаев, – нашёл куда?

– Здесь столько нычек, – усмехнулся бывалый борец с наркотиками.

Костя, вспомнив каракули Тимура о тайниках, достал нож и потыкал им в спину водительского кресла. На третий тычок остриё стилета, скребнув, соскользнуло с чего-то железного.

Не обманул, – хмыкнул про себя Костя и, взявшись обеими руками за подголовник, вытащил его из спинки. Так и есть. Верх сиденья, скрываемый подголовником, оказался с, еле заметной прорезью, ушитый редкими стяжками. Прорвав рукой швы, Костя просунул ладонь и нащупал рукоятку пистолета. Осторожно, словно хрустальную вазу, он вытащил из полости мечту каждого чеченца – АПС.

– Опа! – стоящий за спиной Рябинин, чуть не выронил из рук пачечку документов.

На его памяти так нагло, в глупом тайнике, оружие не возил.

– Ни хера себе! – прокомментировал, подняв голову, шарящий под бардачком Бес.

Бросив пистолет на сиденье и, прикрыв его снятым подголовником, Костя выпрямился и повернулся к Серёге.

– И что теперь? – спросил он, имея в виду обещание данное Тимуру.

– Обманывать нельзя, – протянул тот.

– Но и гарантий никто не даст, что из этого ствола уже навалено народа и ещё навалят…

– Это понятно… Бл… но обманывать…

– Может сказать, что ствола не было? Что с документами-то?

– Левак похоже… Права точно…

Формальные основания для задержания есть. Но и Катаев, и Рябинин прекрасно понимали, что передача пистолета Тимуру, как минимум, серьёзное должностное преступление. С другой стороны не сдержать слово возможно только один раз. После этого с тобой никто работать не будет. Тот же Тимур, это нельзя исключать, узнает, что ствол всё-таки был, а опера его банально кинули. Он-то со своей стороны обязательства выполнил – людей сдал. Разрешение дилеммы осложнялось ещё и непрояснённой фигурой самого Тимура. Может мелкий «пушер»[24 - Пушер – мелкий торговец наркотиками.], а может активный боевик.

– Короче, волыну по-любому «замылим», – объявил Рябинин о первоначальных действиях.

– В тайник давай что-нибудь другое зарядим.

Бескудников, закончивший возню под торпедой, вынырнул из салона:

– Парняги, прикиньте, у них «дурь» под бардачком… Барыги, по ходу, – и, подражая жителям Северного Кавказа, цокая языком, покачал головой.

Костя забрал оружие с сиденья и протянул Рябинину:

– Прибери тогда…

Серёга забрал ствол, спрятав его под разгрузку, а Костя продолжил осмотр своей стороны. Бес перешёл к багажнику. Дальнейший шмон больше ничего интересного не дал. Только в багажнике завалялась сапёрная лопатка, со следами ещё не засохшей земли.

«Как у Богомолова, – подумалось Косте, – супесь…»

– Трупы закапывали? – стоящий рядом Долгов, колупнул пальцем комок земли на кончике штыка лопаты, которую Бес держал в руках.

– И недавно, – он ещё раз повернув древко, бросил её в багажник.

– У меня тоже всё, – стягивая перчатки, отошёл от машины Костя.

Подголовник был возвращён на место, суровые нитки разреза стянуты, в тайнике, неравноценно, устроились две тротиловые шашки с электродетонаторами.

Рябинин с Таричевым, закончив сортировку прав, паспортов и удостоверений поднялись со скамейки.

– Распределимся так, – Серега был собран, как легкоатлет перед стометровкой, – Катай и Долг прыгают в «семёрку»… Номера, кстати, снять не забудьте.

– Уже… – вставил Долгов.

– Угу… Я с Бесом и Тарой в «козла», а «чехов» к Зомби… Всё, мы пошли. Костян, заводи ласточку, между нами пойдёте.

– Серый, мы по официалке работаем? В Центр едем?

Рябинин, как показалось Косте, с некоторым сожалением, вздохнул:

– Да… Будем по официалке… Потом объясню…

И, не дождавшись ответа, пошёл к УАЗику. Бес и Тара потянулись следом.

– Ты за руль? – Костя не любил езду на заднеприводных автомобилях.

– Давай… – Саня натянул перчатки и полез за руль.

Костя ещё раз обошёл машину, удостоверился, что номера действительно сняты и мирно покоятся под пассажирским сиденьем. Долгов завёл машину, Костя сел рядом. Скинув автомат с плеча, поудобнее устроил его около дверцы, с возможностью резкого извлечения.

– Тормозни, – попросил он, когда Долгов вырулил к офицерской палатке. Около неё стояли «буханка» ОМОНа и УАЗ оперов. Рябинин разговаривал с Андреем. Значит «духи» перегружены. Костя вышел из машины и подошёл к разговаривающим, правда, в стадии прощания.

– Спасибо… Пацанам скажи, что в ближайшее время заедем, – Сергей от души тряхнул руку Андрея.

– Всегда рады помочь, особенно по делу, – улыбнулся в ответ Андрей своей фирменной улыбкой.

– Готовы? – уже к Косте обратился Сергей.

– Всегда готовы! – ответил тот и, обнявшись с Андреем на прощание, прыгнул в машину. Автомобили один за другим выехали за КПП. Андрей постоял немного, глядя в след уехавшей колонны, и направился в спортгородок.

Никакие ведомственные приказы, инструкции или протокола комиссий по взаимодействию никогда не смогли бы способствовать столь быстро и чётко проведённой совместной операции. Скорее всего, на согласование с руководством ушли бы недели, было бы написано море справок, реки рапортов, которые слившись, закончились бы выводом о нецелесообразности проведения
Страница 24 из 39

мероприятия. Офицеры «Визиря» и опера уголовного розыска нарушили сразу несколько служебных положений, совершили ряд должностных преступлений. Если бы их кто-нибудь спросил ради чего? Ни те, ни другие не дали бы внятного ответа.

Награды? В случае неудачного исхода операции всё незаконное всплывёт и вместо наград можно выхватить реальные сроки лишения свободы.

Гораздо проще пару раз залить шары с кадровиком и подсунуть ему, самим на себя написанное, представление, как делали любители нагрудного железа.

Офицерский долг и служебное рвение? Тоже навряд ли. Никто из них, даже подспудно, не задумывался о красоте преподнесения своих действий. Да и такие опера как Рябинин и Бескудников, отпахавшие, «на земле» не меньше десятки, давно без иллюзий относились к этим понятиям. Слишком суровая школа – уголовный розыск, чтобы патриотично и пафосно отсвечивать мужественным профилем на фоне развёрнутого знамени.

Пусть руководство, да штабные с грохотом роняют слезы под «Господа офицеры». Скорее, причиной всему этому была банальная, как бы это громко не звучало, фронтовая солидарность, что ли… На войне, все чувства обнажены до неприличия, постоянное дыхание смерти позволяет за несколько минут, в режиме стерео, понять стоит или нет пойти с тем или иным человеком в разведку, на криминал, к «духам», на переговоры. Костя вспомнил случай, когда к ним, в Гудермес, с попутной колонной попал майор Дальневосточного СОБРа. Уральцы ожидали команды на Грозный и на несколько дней «зависли» в корпусах завода медицинских изделий. Майор Витя возвращался из Хасавюрта. При штурме Грозного он получил лёгкое ранение осколком подствольного заряда. В госпитале ему починили рассечённые ноги и он, не пожелав отъехать в родной Хабаровск, рванул обратно к своим. Ночевать его пристроили в помещение, где с тремя пермяками расположился и Костя.

«Челентано», именно такое прозвище было у Виктора, ввиду внешнего сходства. Несмотря на свои сорок пять лет, источал он, в купе с уникальным жизненным опытом, юношескую энергию. В шесть утра ему надо было запрыгнуть на броню какого-то БРОНа[25 - БРОН – бригада оперативного назначения.], уходящего в Старую Сунжу, где дислоцировался его отряд. Однако, всю ночь они с Костей, за бутылкой водки и парой банок тушняка, проговорили до самого утра. Ни капли фальши, какое-то исповедальное чувство не давало разговору затухнуть.

Двадцатидвухлетний Катаев пытался разглядеть в своём визави истинность выбранного пути. Сорокапятилетний Виктор без киношной показухи, с сильной, хоть и скрываемой эмоциональностью рассказывал про многочисленные командировки, награды, ранения, потерянную семью, погибших друзей. Слушая, Костя понимал, что интоксикация войной может зацепить и его. Кайф осознания жизни после двухмесячного сидения в горах или пятиминутного городского боя заставляет приезжать фанатов войны снова и снова. Вместе с тем, общение с такими людьми всегда доставляло Катаеву мощное, как от услышанной в детстве песни про десятый десантный, ощущение эмоционального подъёма. Когда Челентано уезжал, они попрощались, словно были знакомы лет двадцать и расставались навсегда.

Именно поэтому, а не после ночного боя на консервном заводе Грозного, Катаев и решил для себя больше в Чечню не ездить. Для того чтобы инъекции мужской, пропахшей потом, солярой и порохом дружбы не стали смыслом проживаемой жизни. А потом, как правило, к этой зависимости лепится остальная замануха: боевые, день за два, награды, звания.

Одного раза достаточно решил он тогда.

Но война, как и героин, умеет ждать. Особенно когда тебе 24 года, ты без жены, без детей и с принципами.

Поэтому сейчас, обернувшись сквозь заднее стекло на удаляющегося Андрея, Костя вновь почувствовал, как где-то внутри к вальяжно гуляющему адреналину пытается пристыковаться ощущение правильности такой жизни.

Потом, много лет спустя, он поймёт, что на войне и сформировались те жизненные понятия, которые не позволили ему азартно наворачивать позвоночником перед очередным «звёздным» тяжеловесом и наступать на чувство собственного достоинства, ввиду сложившейся конъюктуры. И последствия эти будут хуже любой адреналиновой ломки.

* * *

Зажатая спереди и сзади «семёра» была с блокпостов незаметна, поэтому до ПВД долетели без ненужных остановок. Большая часть городского населения, вкурив, что-то в «центрах» идёт «зачистка» благоразумно в эти районы не совались, соответственно, разгрузив блоки от пробок.

По дороге Рябинин доложил Жоганюку, что «всё в норме», «движение на базу». Там отхрипелись, что поняли.

На территории ПВД, Костя отогнал захваченную машину на задний двор, к миномётной батарее. Памятуя, что «комендачи» товарищи без принципов, Саню Долгова оставили на охране. Костя, подойдя к зданию комендатуры, застал там Рябинина и Бескудникова, остальные опера с омоновцами шмонали задержанных в коридоре первого этажа перед посадкой в камеры. К слову заметить, камер было всего две, одна из которых очень часто использовалась в качестве «губы» для бухих «контрабасов».

– Жогу ждать будем? – спросил Катаев Рябинина, – может приступим пока никто не мешает?

Практически весь личный состав находился на «зачистке», в Центре болтались лишь дежурные смены ментов и «комендачей». Опергруппа выехала на какие-то полуразложившиеся трупы, обнаруженные силами подразделений работающих «зачистку».

– Машину осмотрим, бумаги напишем… А как приедут отдадим на возбуждение, – решил Сергей.

– Я ничего писать не буду, – сразу открестился Бес, – почерк плохой, грамоте не обучен.

– Тогда ищи понятых, а Костян осмотр сделает…

– Пять минут… – растопырил пятерню Бес и ушёл к узлу связи.

По закону сотрудники милиции понятыми быть не могут, а жители Грозного на эти роли не очень охотно соглашаются. Логичный выход из этого тупика – военнослужащие, желательно срочной службы. Вроде и не менты, но и не совсем случайные люди. Тем более, для анкетной красоты, в графе место жительства можно написать не номер ВЧ, а город Суходрищев или какой-нибудь Усть-Ужопинск. И в протоколе комар носа не подточит, и попробуй найди этих понятых.

– Я в кабинет, за бланками, – взвалив на себя бремя писаки, Костя ушёл на второй этаж, в рабочий кабинет. Рябинин тормознул на выходе Таричева и отправил его за, успевшими свалить на обед, омоновцами. Из камеры надо было вытянуть хозяина авто для проведения следственных действий.

Процедура осмотра автомобиля ВАЗ-2107 ничем не отличалась от её аналогов в мирной жизни. Разве что ошалевшим хозяином – двадцатилетним, высоким худощавым чеченцем, в спортивном костюме, испуганно вертевшим всклоченной головой. После вопроса о наличии чего-нибудь запрещённого и отрицательного мотания головой, Катаев дал команду к осмотру. Двое омоновцев контролировали поникшего Саламбека (так звали хозяина), солдатики с любопытством следили за действиями оперов, Костя перебирал разложенные перед ним на капоте права и документы.

– Саламбек, документы твои, – показал Рябинин чеченцу его паспорт. Поглядев на документы, немного заторможено, Саламбек кивнул.

– А это удостоверение тоже твоё? – Сергей протянул ему ещё одну «корку». Саламбек молчал.

– Вот только
Страница 25 из 39

департамент судебных приставов в Чечне ещё не сформирован, – бросил обратно на капот ксиву опер.

Молчание.

– Ладно… Это ты при свете дня такой загадочный, вечером десантура тебя заберёт, – Рябинин от него отвернулся, – в Ханкалу…

Вот тут Костя заметил в глазах задержанного настоящий животный ужас.

Наверное, потому чеченец, окончательно потерявшись, вяло отреагировал на извлечение из машины пакета с анашой и двух тротиловых шашек. На побелевшем лице, читалось удивление, видимо, отсутствие того, что ожидалось, добавило сумятицы в его мозги. Он традиционно отказался подписывать протокол, что удостоверили своими закорючками понятые. Получил в ливер, загнулся рычагом руки и, с завязанными глазами, был отправлен в камеру.

* * *

Участники операции по задержанию в полном составе собрались в рабочем кабинете. Катаев дописывал необходимые документы: направления на экспертизу, сообщение прокурору, рапорт и прочую необходимую макулатуру Бескудников, вытянув ноги, полулежал на стуле, упёршись спиной в стену, Рябинин стоял, поглядывая Катаеву через плечо. Долгов надписывал запечатанные конверты с изъятым криминалом. Таричев пытался разложить, сваленные в кучу на большом сейфе, бронежилеты и разгрузки.

– Сань, ты волыну нормально заныкал? – вспомнив про АПС, обратился Рябинин к нему.

– Надёжно, враг не найдёт, – заверил его Саша, продолжая безуспешные попытки каталогизирования бронников.

– Сейчас боссы приедут, что втирать-то им будем? – скинув с себя паутину полудремы и подобрав ноги, очнулся Бескуд ников.

– Наметём пурги, делов-то… – хмыкнул Рябинин, сейчас Катай документы допишет, Кутузова в долю возьмём, сходим в прокуратуру, да возбудимся по 222-ОЙ ИЛИ 228-ой…

– Думаешь, арестует их прокурор? – Костя прекратил писать и посмотрел на Серёгу, – они ж в отказе…

– Ночью шоу устроим. Там видно будет, они же молодые, небитые.

– Шоу «злые десантники», – озвучил свою догадку Костя.

– Типа того… Покатаем их по территории, в крайний ангар, там до души и достучимся…

– Через печень?! – гоготнул Бес.

– Я воды пойду куплю, а то с похмела чего-то сушит, – Таричев, закончив борьбу с амуницией, поднялся со стула, – кто со мной сходит?

– Я, – Бес встал и потянулся, – пиваса возьму, для допинга.

– Не нажритесь… – напутствовал уходящих Рябинин.

Костя отложил ручку в сторону и вылез из-за стола.

Разминаясь, бросил «двоечку»:

– Думаешь пустые, а? Серёг?

– Хрен знает… У этого Саламбека я на морде ничего не увидел… Знаешь, типа, студента за «колесо» залетевшего.

– М-да и руки без следов… и плечи[26 - Следы на руках – от пороха либо от затвора.].

– И носки с трусами носит[27 - Трусы и носки – ваххабиты не носят.]…

– Но игрушка-то реальная… Чего с ней делать-то будем?

– Сначала их выпотрошим… Заодно может что и про Тимура прояснится…

Костя ещё раз перебрал бумаги:

– В принципе у меня всё готово. Даже постановление о возбуждении слепил… Экспертизы нет пока, я в материал объяснение сапёра омоновского сунул…

– Какое объяснение? – не понял Сергей.

– Ну что шашки тротиловые – настоящие.

– Так у него же и взяли… – опять не понял Рябинин.

– Вместо справки предварительной, – помахал бумажкой Катаев, – завтра в Мобильник сгоняем, за пузырь без очереди экспертизу сделаем и всё… Плюс трава…

– А-а-а… Серёга взглянул на часы, – сейчас где-то «чистильщики» должны вернуться… Пойдём на улицу, чего здесь дохнуть-то… Всё написал?

– Практически, – Катаев сгрёб бумаги и сунул их в стол.

Из комендатуры они, перекурив, отправились в столовую, благо время было послеобеденное, народу никого, относительный комфорт обеспечен. Там уже сидели Бескудников и Таричев.

– Стресс снимаем, – прокомментировал Бес, осушивший стакан с подозрительной пенной жидкостью.

– Вечером работаем, – напомнил ему Рябинин, принимаясь за еду.

– Слышь, Костян, – обратился к Катаеву Таричев, – мы на рынке этого видели, ну, худого, с которым ты тогда у блока базарил… Вроде он…

– Передал чего? – опустил ложку Костя.

– Да нет… Сделал вид что незнакомы. Ты нас не представлял.

«Значит Тимур уже знает, что мы повязали корешей. Надо что-то со стволом решать… Ай, нехорошо».

Снаружи послышался рокоток въезжающих машин.

– О-о-о, приехали, – Бес залпом опрокинул остатки пива, – валить надо, а то скоро здесь столпотворение будет…

Оперативники вышли из столовой и, немного пройдя по пандусу, остановились наблюдать за разгрузкой колонны.

– Всё нормально? – первым с вопросом подошёл к ним Луковец.

– По плану… – ответил Рябинин, – твои, наверное, после обеда отдыхают.

– Понял… – Луковец, на ходу, раздирая липучки бронника, скрылся в дверях кубрика.

Когда мешанина личного состава подрассосалась, машины разогнали со стоянками, кто-то сразу повалил в столовую, кто-то споласкиваться, – Рябинин пошёл докладываться Жоганюку. Катаев идти вместе с ним отказался, мол, доклад дело интимное, касается только двоих. На самом деле ему не хотелось лишний раз лицедействовать перед туповатым полковником. Да и приехавшую опербратву надо было посвятить в суть вечерне-ночного мероприятия.

А заключалось оно в следующем. Вечером, когда стемнеет, опера, те что покрупнее габаритами, напялив маски, грубо и матерно выражаясь, выводят задержанных из камер. Бьют по ливеру, надевают мешки на головы и засовывают в машину. Громко, чтобы задержанные слышали, лжедесантники сердечно прощаются с операми и, обещая, что закопают тела отдельно от голов, грузятся следом. Покатавшись минут десять по территории, заезжают за самый крайний и непользуемый ангар, куда и заволакивают пленников. Там и работают шоу с элементами рукопашного боя. Всё это Костя изложил операм, собравшимся в курилке, слегка утомленным общевойсковой операцией.

Зачистка, по их рассказам прошла без каких-либо очагов сопротивления. Голосящие на рынке торговки не в счёт, хоть их вопли и долетали до жилых кварталов за территорией рынка. Немного почудила штурмовая «двойка» ОМОНа, работавшая с Саней Кочуром. Саня, будучи фильтропунктом в единственном лице, тусовался у подъезда, который в две пары «чистили» омоновцы. Бойцы одной из двоек обнаружили закрытую дверь на третьем этаже. Было это очень подозрительно, так как дом жилым не являлся. Когда под мощным ударом ноги хилая фанерная дверь вылетела, то парни увидели в тёмной глубине захламлённого коридора две камуфлированные фигуры в масках и с оружием.

Обострённая реакция шарахнула в квартиру дуэтом автоматных очередей. Уже отскакивающие за стену бойцы услышали звон стекла. Все «работавшие» пятиэтажку, услышав стрельбу, рванулись к подъезду Кочура.

В район понеслись БМПэшки, а радиоэфир наполнился оглашенным матом.

Однако через минуту пришлось давать отбой. Бойцы, высадив дверь, с нервяка не успели толком понять, что боевики – это их собственные отражения в древнем кособоком трюмо, утонувшем в глуби коридора. Ни в чём неповинное зеркало было безжалостно расстреляно.

Через час пришёл Рябинин, сообщив, что с прокуратурой всё согласовано. Если завтра на столе прокурора лежит признанка или, на худой конец, заключение эксперта, что анаша – это анаша, а тротил – это тротил – на десять суток арест
Страница 26 из 39

гарантирован. Как раз на срок дознания, потом дело можно спихнуть в местный следственный отдел.

– Так что за десять дней надо и рыбку съесть и на хер не сесть, – подытожил Сергей.

В наступивших сумерках к входу в комендатуру подогнали две «буханки». Первый пенал камеры, где томился Саламбек, открыл Костя и за шкирку выволок его в коридор. Сороковатная лампочка слабо освещала пространство перед выходом, но и этого было достаточно, чтобы задержанный мог рассмотреть рослые фигуры в масках и камуфляже (для монументальности фигур, под куртки надели свитера в пару слоёв). Пару секунд Саламбек пялился на них, но жёсткий удар в солнечное сплетение согнул его пополам. Последовала обыденная процедура натягивания пакета на голову и фиксации рук одноразовыми наручниками. Правда, перед ней Катаев стянул с чеченца спортивную куртку с белой надписью «NIKE» во всю спину. Для реквизита.

– Документы по задержанию уничтожили? – глухим голосом над головой Саламбека спросила одна из «масок».

– А мы и не составляли, – подыграл Костя.

– Тогда по старой схеме. Башку в Сунжу, руки-ноги по колодцам, остальное в Алдах закопаем…

Задрожавший всем телом парень попытался, дёрнувшись, что-то вякнуть, но попытка была пресечена коротким «бл… ь!» и ударом по шее, Упихав куртку под сиденье УАЗа, Костя посторонился в сторону, увидев, что еще четыре «маски» волокут второго задержанного. Следом вышел Рябинин. Пассажир «семёрки» всхлипывал под целлофаном пакета, но в той же манере был успокоен и загружен во вторую машину. Схожий с первоначальным, диалог исполнился и для Турпала. Кочур, (одной из «масок» был он) правда, добавил какую-то отсебятину про отрезанные уши.

После этого машины поехали кататься по территории ПВД, а Катаев с Рябининым, не торопясь, пошли к дальнему ангару. Там их уже дожидались Таричев и Долгов. Исполнитель главной роли предстоящего водевиля Серёга Капустин бродил неподалёку, пробуя носком ноги качество прилегающей территории.

Минут десять покурив в ожидании пока автомобили наездят нужное время, для создания иллюзии дальней дороги, Рябинин и Катаев прошли в ангар.

– С кого начнём? – подсвечивая фонариком в захламлённом пространстве ангара, спросил Костя.

– Я думаю с борца… По ходу он готов уже… – отпинывая в сторону какие-то железяки, ответил Сергей.

– Хрен их поймёшь… Начнёт «мамой клянусь» да «ни за что ни про что…»

– Сейчас узнаем… О-о, кажись приехали, – услышав, как за стеной скрипнули тормоза, остановился Рябинин. В проёме показался Кочур и Гапасько, задравшие маски на макушки.

– Кого мочим-то? – спросил Ваня.

– Осечек не будет? – Рябинин дал шелобана по ствольной коробке ваниного автомата.

– Обижаешь… Полрожка выстрелял для проверки, всё нормально…

Всё оставшееся после приезда время, Ваня скрупулезно мастерил из боевых патронов холостые, необходимые для бутафорского расстрела.

– Ну погнали тогда…

УАЗы с включенными фарами, не глуша двигателей, стояли около входа. Не очень подходящие на роль зверских десантников Катаев, Рябинин, Долгов и Капустин отошли в сторону.

– Куртку взял? – обратился к Капустину Рябинин.

– Одевать? – продемонстрировал в руках куртку «NIKE» Капустин.

Ключевой сценой постановки должен был стать расстрел Саламбека на глазах Турпала. В роли Саламбека, с мешком на голове и в его куртке должен был выступить Капустин, имеющий схожую с оригиналом, худощавую фактуру.

– Давай ещё минут десять покурим, Турпал заодно погоняет…

Увидев огоньки сигарет, из машины вышел Бескудников.

– Ну что, всё как договаривались? – шёпотом спросил он, хотя до машины было метров десять.

– Для «гонок» постоим немного. Потом Ваня с Кочуром выйдут… Вы с Липатычем и Тарой выволочете «чеха», случайно порвёте пакет и в ангар. У входа тормозните немного, чтоб он мог видеть как Гапасько «расстреляет» Капусту…

– Дай затянуться… – Бес взял из рук Серёги окурок и пару раз глубоко затянулся. – Начали?

– Начали…

Капустин напялил себе на голову пакет и надел куртку Саламбека. Кочур, с замашками оператора, повертел его и, наконец, выбрав нужный ракурс, указал ему место падения. Тот опустился на колени. За его спиной встал Гапасько, нацелив в надпись «NIKE» ствол автомата. Рядом, решительно расставив ноги и воздев оружие, к стремительно темнеющему небу, замер Кочур. Со стороны смотрелось очень реалистично. Мощные фигуры, устрашающие маски, чёрные перчатки и – реальней некуда – автоматы Калашникова.

Настоящий Саламбек в это время лежал на заднем сиденье УАЗа, поддерживаемый заботливыми руками Долгова и Катаева. К слову сказать, ни Жоганюк, ни Кутузов в реалити-шоу участия не принимали. Первый потому что никогда в жизни не разрешил бы этого, второй банально слил бы всё мероприятие первому. Поэтому слепившийся за прошедшее время коллектив доверял только своим, понимая необходимость такого рода мероприятий. Короче, междусобойчик.

Серёга Липатов заглушил двигатель и потушил фары. Пора. Он и Таричев потянули из задней дверцы дрожащего Турпала, а Бес, «совершенно случайно», зацепив угол пакета дульным компенсатором своего АКМ, порвал его почти на половину, отворив для обзора правый глаз пленника. Конечно, никто этого «не заметил». Чеченца с завёрнутыми руками потащили к ангару. Тормознув у входа, Бес грубым голосом спросил в темноту:

– Ни хера?

– Да некогда, бл… с ним разговаривать!

Краем глаза, шедший следом за композицией Липатов – загнутый Турпал – Таричев, Бескудников увидел, повернувшуюся в сторону отвечающего, голову чеченца. То что надо. Треск короткой очереди и яркая вспышка расколола густеющую черноту наступающей ночи, осветив лейбл «NIKE» во всю спину «убиваемого» Саламбека. Натуралистично выгнувшись, словно от боли, Капустин с пакетом на голове, повалился лицом в специально подрыхлённую землю.

Таричев с Липатовым почувствовали как ходуном заходили конечности Турпала. Этой двухсекундной сцены должно было хватить для успеха всей тонко проработанной постановки. Тем более, главный зритель её оценил. Однако, на осознание всей полноты картины ему времени не дали. Жёстко втащив его в помещение ангара, опера швырнули его на грязный цементный пол.

– Бл… ь, у него мешок порван! – наконец «заметил» непорядок Бескудников.

– Я ничэго нэ видэл! – со всхлипом заблажил Турпал, но тут же заткнулся, выхватив от Таричева удар по почкам. Потом ещё один по печени от Липатова. Застонав, скорчился на полу.

– Мусора ведь сказали, что они в отказе, хрена с ними церемониться, – вступил в игру Липатов.

– Я скажу! Я всэ скажу! – глухо, задыхаясь под мешком от боли, выкрикнул Турпал.

– Что ты можешь сказать… – с вкрадчивой угрозой, присев рядом на корточки, спросил его Бес. – А?

– Я… Я… Я ничэго нэ знаю… нэ убивайтэ… – речь его была сбивчива и тороплива, как и желание жить.

– Мы про тебя, пидор, всё знаем… Что из Баку приехал, пацанов наших мочить… – потихоньку закинул удочку Бескудников, – у вас руки по локоть в крови…

– Нэт! Нэт! Я нэ усп… Я ничэго не сдэлал! Я в Баку учился просто…

– На хер… – Бес махнул рукой и встал, – на хер… Чего время терять, тащите его на улицу, видишь настоящий шахид…

И усталая обречённость принятого решения в
Страница 27 из 39

голосе опера достигла сознания чеченца.

– Я отдам!!! Отдам! Все расскажу! Нэ убивайтэ! – повиснув на руках оперативников, взмолился он.

– Что отдашь!? – рявкнул над его ухом Бес. – Что?! Сука! Что?!

Хлёсткая пощёчина мотанула голову Турпала.

– Оружиэ, автомат… Рацию… Высе! – тот снова сбился с дыхания.

Бескудников жестом показал, чтобы его опустили на пол.

– Сейчас мусора подъедут им всё расскажешь… От них сейчас жизнь твоя зависит, – голос звенел металлом и если они скажут, что ты пиздишь… Разговоров больше никаких не будет… К корешу поедешь…

* * *

Таричев и Липатов, натянув Турпалу остатки мешка на глаза, оттащили его вглубь ангара. Подстанывая от каждого вздоха-всхлипа тот успокаивался.

– Ну что? – шёпотом спросил Рябинин вышедшего на воздух Беса.

Тот молча показал большой палец и пошёл подальше от ангара. Сергей последовал за ним.

«Расстрелянный» Капустин, сидя на корточках и поливал водой на испачканные ладони, пытаясь оттереть промазученную землю. «Палачи», Кочур и Гапасько, забрались в УАЗ к Саламбеку, сменив Катаева и Долгова, ушедших к зданию.

– Клиент готов, – сообщил Сергей подошедшим, – минут пятнадцать ждём и мой выход…

– Со вторым-то, что будем делать? – спросил Костя.

– А он выстрелы слышал? – судя по загоревшимся глазам, у Беса родилась импровизация.

– В дежурке услышали. Вон, эфир оборвали, а он в пяти метрах в машине сидел – ответил ему Катаев.

– Сань, давай тебя в трупа нарядим? – азартно сверкнув зубами, обратился Бес к Долгову.

– Какого трупа? – не врубился тот.

– Под Турпала… Ты по фигуре подходишь, пакет на башку намотаем и у входа положим… Саламбек увидит, про стрельбу вспомнит и в штаны навалит…

– А под спину кетчупа нальём, для красоты… – Костя ухватил идею. Остальным она тоже понравилась. Рябинин, куснув кончики усов, развил тему:

– Значит так… Я сейчас общаюсь с Турпалом, если он в раскладах, я ему говорю, мол, надо форму одеть военную, чтоб без «палева» обратно вернуться. Ты, Саня, надеваешь его шмотки и валишься где-нибудь в углу…

– Я пока пойду, подготовлюсь ко второму отделению – вставил Бес, подразумевая под этим распитие очередной пивной порции.

– Мы тогда с Саней в кубарь сгоняем за кетчупом и курткой какой-нибудь… Ты ещё к нему долго «ехать» будешь? – кивнул на ангар с кающимся Костя.

– Ещё одну сигарету – Сергей вытряхнул из пачки «эл эмину».

Пока Катаев с Долговым бегали в кубрик, покуривший Рябинин буквально за три минуты проник в потёмки чеченской души Турпала Бадалаева. Разговор получился откровенным. Освобождённый от пакета и напившийся воды, Турпал рассказал следующее.

Он и Саламбек действительно учились в Баку, в каком-то исламском институте почти два года. Вроде хотели оставаться, но родня призвала вернуться. У него семья не очень богатая, но отец Саламбека, троюродный брат матери Турпала, оплативший учёбу, постановил им поднимать порушенное хозяйство на родине. Почти перед окончанием учёбы на них вышли «ваххабисты» и, запугав, а может, банально разведя, велели купить у них оружие и быть готовыми, по приказу шариата, выйти из подполья (возможно здесь Турпал наврал). В Баку они отдали деньги, а, приехав домой, в указанных местах обнаружили мешки с «калашами», разгрузками, гранатами и рациями (про АПС забыл, наверное). Оружие они с Саламбеком перепрятали и стали ждать приказа, но до сих пор с ними никто на связь не выходил.

Естественно, его сырая «покаянка» была сырая и трещала по швам, но он выдавал оружие и называл тех, кто вербовал его в Азербайджане. Фамилии были интересные. Перепроверить его слова предстояло в общении с Саламбеком. Однако, Сергей уже понял, исходя из своего оперского опыта, что крови на них пока нет. Тем проще будет отрабатывать, не вступая в сделку с совестью, второй, «немокрый» вариант.

В дверном проёме Рябинин разглядел силуэт кого-то из «десантников» и помахал ему рукой. Кочур (это был он) в маске, с закинутым за спину автоматом, похлапывая кулаком о ладонь, подошёл к беседующим. Турпал, на глазах, уменьшился в размерах и, сидя на полу, прижал голову к коленям.

– Парни, у вас «комка» лишнего не будет? – поднялся с корточек Рябинин, – а то в таком виде не хочу его обратно везти…

– Нам его не оставите? – Кочур всё ещё «работал» кровожадного палача, – первого-то закопали уже…

С пола раздался всхлип и явственная дробь застучавших зубов.

– Да он особо не при делах… Нет, если обманет тогда забирайте…

– Я нэ… я… эк… – Турпал вроде что-то хотел сказать, но, икнув, осёкся.

– Так что с формой-то? – напомнил Серёга.

– Сейчас посмотрим… – «десантник» тяжело ступая, удалился. За порогом его уже ждали. Пакет со старой камуфляжной курткой, оставшейся ещё от предшественников, и парой растоптанных «гадов», всунул ему в руки Саня Долгов.

– Короче, сейчас переодеваете его и в машину, – стоящий тут же Катаев ткнул в один из УАЗов, – Вань, – повернулся он к Гапасько, – покатай его минут десять и в камеру… Рябина с вами поедет, он его и сдаст…

– У меня второй выход? – швырнув опорожненную пивную тару, спросил Бес.

– Да. Как этого увезут и Саня заляжет, вы Саламбека из машины вытаскивайте. Фонарик возьмите, а то уже ни хера не видно.

– Бес, мне где лучше лечь-то? – спросил Долгов.

Тот на секунду задумался.

– Думаю, слева при входе, около стены. Мы перед входом внутри гильз набросаем, когда «духа» потащим, он и тебя увидит и гильзы почувствует. Стереоэффект, блин…

– Всё, Ваня, идите, время, – Катаев перебил Беса, – цейтнот.

Гапасько и Кочур скрылись в проёме входа. Долгов и Катаев отошли за угол здания, чтобы исключить возможность быть замеченными, когда будут выводить, пусть и с мешком на голове, Турпала. Бескудников ушёл в машину, где Таричев, Липатов и Поливанов, фиксировали Саламбека.

Минут через десять, придерживаемого за локотки, Турпала вывели из помещения. В камуфляжной форме, с пакетом на голове он осторожно перебирал ногами, обутыми в безразмерные «гады». Его одежда, с белыми кроссовками была оставлена в пакете при входе. Ваня Гапасько обогнав процессию, прыгнул за руль и распахнул дверцы.

Дождавшись когда машина уедет, Катаев и Долгов зашли в ангар. Там, бормоча на манер Ивана Грозного из известной комедии, «У-у бесовские одёжи…», Саша сноровисто напялил на себя куртку, штаны и белые кроссовки из мешка, оставленного уехавшими операми. Одевал прямо поверх формы, закинув свои берцы от входа подальше. Костя в это время, походив по зданию, прикинул место от входа для гильз и «трупа». Слева, на высоте метров трёх, зиял широкий пролом, через который проникал слабый сумеречный свет заканчивающего вечера. В этом подсветлённом месте Катаев и разлил, принесённый с собой, жидкий кетчуп из гуманитарии.

Закончив, он позвал Долгова полюбоваться творением.

– Как лучше лечь-то? На спину или на живот?

Саня сел на корточки около красной лужицы, зачем-то потрогав её мизинцем.

– Давай на живот, на голове всё равно пакет будет… Пыли не наглотаешься. А на спине я тебе дырок наделаю…

– На мне? – уточнил, усмехнувшись Долгов.

– В смысле на куртке… Сними на секунду… – Костя достал стилет.

– Лучше, конечно, её прострелить… – аккуратно, кончиком ножа, чтобы отверстия
Страница 28 из 39

напоминали пулевые, задырявил куртку на спине Катаев, – пяти попаданий хватит?

Саша, взяв куртку одной рукой, другой взлохматил дырки:

– Хватит, мы ж не звери…

– Ну, тогда всё, – Костя сунул клинок в ножны.

Долгов глубоко, даже трагически, вздохнул. Опустился перед лужей на колени и, вынув пакет из кармана, напялил его на голову.

– Только недолго возитесь, а то на цементе яйца застудить можно, – донеслось из-под полиэтилена.

Костя несколько секунд постоял над разложенным Долговым, поправил ему руку для естественности, удостоверился, что красное пятно вылезло из-под тела и пошёл к выходу. Отсчитав пять шагов, достал из кармана горсть гильз и высыпал на воображаемую линию прохода. Ещё раз бросил взгляд за спину. Если не знать, что это подстава, то в реальности картины не усомнишься. Опыт работы по «убоям» пригодился и в этой ситуации.

Спустя две минуты в здание вволокли второго задержанного. С его «головным убором» произошёл всё тот же конфуз. Надорванный как раз с левого края, он давал Саламбеку возможность некоторого обзора. Первым зашёл Бес и, размашисто шагая, поддел несколько зазвеневших по цементному полу автоматных гильз.

– Здесь шлепнем? – деловито повернулся к тащившим Саламбека «десантникам» в масках, Бескудников.

– А-а-а!!! Ы-и-и-и!! – забился в руках, схомутанный в пластиковые наручники, выпускник Бакинского института.

Увидел, стало быть, инсталляцию.

Несколько жёстких ударов в корпус и молот полива-новского кулака по шее оборвали начавшуюся истерику.

– В угол его! – Бес помог «десантникам» оттащить потерявшего сознание чеченца к стене. Безвольно повёрнутые друг на друга ступни в остроносых ботинках оставили за собой неровные борозды на пыльном полу заброшенного склада.

Костя сидел на корточках, прислонившись к стене здания в ожидании своего выхода.

В УАЗе, вытянув ноги, в полудрёме, лежал отмытый и переодетый Серёга Капустин. Костя напрасно напрягал слух, пытаясь уловить звуки работы с Саламбеком, кроме невнятного гула ничего не доносилось – его оттащили в самый конец корпуса.

То, что Катаев испытывал сейчас нельзя было назвать каким-нибудь философским терзанием. Однако вязкий осадок, от применяемого насилия всё-таки взбаламутился. Конечно, этих парней беззащитными не назовёшь, попади к ним, при других раскладах, нетрудно догадаться с чего начнут они «процесс обрезания».

Но эта покорность и несопротивляемость Турпала и Саламбека, не позволяла раскрутить моток злости, скатанный за все секунды, часы, дни и месяцы всосанного страха непонятной войны. Вытаскивая на простор памяти мёртвое лицо уральского собровца Коли Чудо, умершего пока всех вокруг «волокло» от радости спасения, матерящегося от боли, истекающего кровью пулеметчика Руслана, «мустафинную» улыбку комвзвода ВВ Рината Загидуллина, уезжающего на броне в свою последнюю разведку, других, потерянных в своей командировке товарищей, Костя не мог себя заставить прямо сейчас встать и пойти ломать рёбра и отбивать до отрыва селезёнку задержанным. Да и ни к чему это.

Не дать загнать себя этой ненавистью, не цеплять ассоциативную нить к этим двум конкретным людям. Один только выход есть. В условиях временного цейтнота, жестокости и безнаказанности необходимо отключить все эмоции, вынуть батарейки, выдернуть шнур, как угодно. Нужна работа, работа для оперского удовлетворения. Совсем просто утолить свою накрученную ненависть – вызвать пару омоновцев или собровцев потупей-попроще и поставить задачу. Всё. Минут через десять на «чехах» не будет живого места, скорее всего они даже не смогут говорить, но по приезду домой, за стаканом можно «ехать крышей», кричать «я отомстил!» или цинично кривить уголок рта.

Но нужен результат. Конкретный, в сводку, если хотите штучный. Чтобы никто не сказал в спину или «за глаза»: «Знаем, как вы там воевали – водку жрали, да по пьянке стреляли друг в друга».

Вот почему, оставив для себя «пресс» единственным способом к достижению этого конкретного результата, можно морально оправдать любые средства. В том числе и такие. Без ненужной драматургической полемики. Не для сводки, конечно, Бес и партнёры вышибали ливер из Саламбека, не из садизма врождённого, а для того, чтобы, ухватив еле заметный кончик нити, попробовать раскрутить что-нибудь более существенное, чем пара «калашей» и ценный «стечкин». Кстати, за эту вот возможность хвататься за кончики, скорее всего и придётся отдать один ствол непонятному пассажиру. Обманывать нельзя…

Костя, задумавшись, не услышал, как из входного проёма выплыл Бескудников. Задрав маску на лоб, вытащив зубами сигарету их пачки, он как-то тускло, без огонька, сообщил:

– Иди поговори с ним, «хороший»… Хотя он и «плохому» всё рассказал.

– Расхождения есть?

– Несущественные… Говорит, что в машине ствол был, а не тротил… Для понтов возил, мол. На мусоров грешит, что они замылили… У них спрашивайте. А про автоматы да институт один в один…

– Про наркоту спрашивал чего-нибудь?

– А на хера? – искренне удивился Бес.

– Да человечка надо прощупать.

– Ну иди… Чего расселся-то… Там Долг закаменел уже…

– Иду, – Костя встал и шагнул внутрь.

Общение Катаева с Саламбеком мало чем отличалось от варианта Рябинин – Турпал. Точно также, высадив фляжку воды, Саламбек испуганно поглядывая в темноту, где еле различимо распростёрлось «тело» Турпала, срывающимся голосом рассказал и про Баку, и про автоматы и про АПС. Купил он его отдельно от Турпала, оплатил там же в Баку, но где он сейчас не знает. Был в машине. Про тротил и наркотики признался, на всякий случай, что тоже его. Наркотики покупал пару раз у Тамерлана. Высокий, худой, на белой «шестёрке». С кем двигается не знает, вроде живёт где-то в Старой Сунже. Может и героин достать.

Катаев, понимая, что Долгову уже невыносимо на холодном бетонном полу, особо тему не развивал и «прогнав» Саламбека по ключевым моментам, свернул допрос. Разыграв перед задержанным финальную сцену: «Оставление жизни», Костя поднял его с колен и, в сопровождении «десантников», увёл в УАЗ.

Саша Долгов, услышав шум отъезжающей машины, испытал приступ почти наркотического прихода. Лёжа на бетоне, он «забронзовел» и сейчас с трудом разгибался, медленно вставая на ноги. Опер очень плохо отозвался о театральном искусстве, а разодрав пакет на голове, сделал нецензурный вывод, что сцена вообще не его стезя. Не дожидаясь команды, он содрал с себя опаскуженную куртку и похромал в кубрик.

Утром на планёрку-проверку смогли выйти лишь несколько человек. Большая часть оперативников закончила рабочую встречу по обсуждению первых результатов за полчаса до общего подъёма. Демонстрировавший своё хореографическое мастерство в ходе дебатов, Саша Бескудников уснул прямо на скамье, вытянувшись вдоль стола, уставленного пустыми бутылками, тарелками с остатками «бичей» и переполненными пепельницами-банками. Магнитофон, с поставленной на реверс кассетой, в дцатый раз воспроизводил: «А может просто снегом стать… Белым, белым…» Коромысло дыма разошлось, но камерная спёртость воздуха, несмотря на прохладное утро, ощущалась явственней сивушных выхлопов. В спальном отсеке кубрика разносился богатырский храп Рябинина, на бэк-вокале
Страница 29 из 39

у которого с присвистом сопел Ваня Гапасько.

От этого дуэта Костя и проснулся, с удивлением обнаружив у себя во рту недожёванное яблоко. Ввиду слабой алкогольной конституции он вырубился одним из первых. На соседней койке, прямо в форме и кроссовках, реквизированных у Турпала, под одеялом, счастливо чему-то улыбаясь дрых Саня Долгов. Со второго яруса свисала, налившись венами, рука Сереги Капустина. Сфокусировав, расплывающийся, даже не похмельный, а всё ещё пьяный взгляд на циферблате часов на его запястье, Костя с, отрешённостью камикадзе, отфиксировал время. Двадцать минут до планёрки. Годами выработанная привычка быть на поверке-планёрке-подъёме сдёрнула его с лежанки. Встав в полный рост, он увидел, на втором ярусе над своей койкой, лежащего на животе, с немигающе открытыми глазами Липатова.

– Чего не встаёшь? – другого вопроса Костя подобрать не сумел.

– Херово мне… – просипел тот.

Сил раздеться вчера хватило только до пояса. Костя натянул футболку и, покачиваясь, вышел на середину кубрика. Ещё раз оглядел алкогольные трупы, разбросанные по койкам. Он не досидел и до середины праздника, но, судя по общей обездвиженности, концовка была не хуже начала.

Пустыня Гоби, образовавшаяся во рту, направила его стопы в кухню, откуда навязчиво звучала музыка. За ним, покряхтывая, как баба на сносях, слез со второго яруса Липатов. На кухне Катаев допил остатки выдохшейся минералки и невероятным образом взбодрился, проще сказать окосел. Вчера была уничтожена фляжка со спиртом, которую Саня Долгов хранил как НЗ, поэтому эффект «ста грамм» не заставил себя ждать. Уже живее, Костя вернулся в кубрик. Единственный кого он смог растолкать был Саша Долгов, которому и одеваться-то не надо было. Вот втроём они и составили кворум утреннего совещания. Жоганюк, увидев отсутствие 80 % личного состава, впал в транс, но Костя вернул его обратно полученной накануне информацией. Добавив при этом, что работали всю ночь и только сейчас легли спать.

– Так, Михаил Анатольевич в курсе, – выразительно посмотрел Катаев на Кутузова.

Тот из чувства благодарности, что его взяли в долю по добытой информации, согласно кивнул. И тут же, продемонстрировав хорошую конъюнктурную хватку, внёс предложение.

– Я считаю необходимым в кратчайшие сроки, в рамках проверки, выехать в Хатуни и изъять из схрона оружие. Задокументировать и докладывать дальше по инстанции. Операцию по обнаружению схрона готов возглавить лично. Кроме этого, целесообразно участие в качестве документалиста майора Лаврикова.

Костя только подивился как ненавязчиво, но железобетонно Миша забрал всю тему под себя.

– Учись студент, – толкнув Долгова в бок, шепнул ему Костя.

Из-за абстинентной заторможенности Катаев, Долгов и Липатов к Мишиным фишкам отнеслись без эмоций. Миша банкует… Ну и хрен с ним…

– Когда планируете выезд? – забыв про отсутствие подчинённых, спросил Жоганюк у Кутузова.

– Сегодня в 13.30! – по-военному ответил тот.

– До комендантского часа успеете?

– Успеем, если не будет факс-мажорных обстоятельств, – Миша ориентировался по карте, но не был силён в русском языке.

– Приступайте к выполнению! – посуровев встал из-за стола Жоганюк. Опера давились от смеха, но, «сдвинув брови», также подорвались со своих мест. Планёрка была закончена.

– Миша ты ёб… ся! – Костя забыв про субординацию, накинулся на Кутузова, когда они вышли из комендатуры, – в кубаре все в коме валяются!

– Значит с ОМОНом поедем, ты сам всё слышал, это не от меня зависит! – раздражённо ответил Кутузов.

– Анатольич, если бы ты не погнал бы свою инициативу…

– То он попёрся бы в кубрик, – перебил Костю майор, – ты этого хотел бы?

Катаев заткнулся, понимая, что определённый резон в словах Кутузова безусловно имеется. Но всё равно красиво и на хер не сел и рыбку съел.

– Ладно, пойду, разбужу, кого смогу, – проворчал Костя, отрываясь от Миши.

Растолкать удалось лишь Гапасько и, что странно, Бескудникова. Остальные оказались неподъёмные. Рябинин, пробурчав: «на хер», перевернулся на другой бок и захрапел. Другие опера хоть и смогли поднять голову, но в дорогу не годились. Решено было оставить их на случай выезда опергруппы. Бескудников был соблазнён возможностью проветриться в компании с «Балтикой», а Гапасько выглядел выспавшимся.

Пока организмы Катаева и Долгова боролись с сивушной оккупацией, Миша Кутузов развил бурную деятельность. Вытащив задержанных, по очереди допросил их на протокол о схронах, наркотиках, вербовщиках. Самое интересное, по сложившейся традиции, ни один из них не заикнулся о ночном «расстреле» своего друга. Какую-то недосказанность Миша в их словоизлияниях всё же уловил – когда-то он был неплохим оперативником. Поэтому, встретив Костю в столовой, задал прямые вопросы, получив, правда, уклончивые ответы. Не совсем протрезвевший Катаев, борзея, посоветовал майору не забивать подобными мелочами такую светлую голову.

Выдвигаться решили на двух УАЗах, с Турпалом, так как он знал оба схрона, да и в случае проблем, с обузой в единственном числе будет проще. Первый УАЗ укомплектовали Бескудниковым, Лавриковым и Гапасько, за руль посадили водителя отдыхающей смены Юру Окунева. Его праздношатающаяся фигура попала в поле зрения майора Кутузова, понявшего, что Гапасько, с такими остаточными явлениями за руль пускать нельзя. Во вторую машину загрузили Турпала, Миша лично сел за руль, место рядом занял Катаев, Сзади, придерживая, смотанного по запястьям и щиколоткам, с неизменным пакетом на голове, Турпала разместился Липатов. Место прикрывающего с РПК[28 - РПК – ручной пулемёт Калашникова.] занял Долгов.

Все находились в машинах, в ожидании выхода Жоганюка, который по рации попросил Кутузова задержаться. Наконец вышел и он.

– Всё нормально? Допсил не надо? – сунулся полковник в салон.

– Не надо, – твёрдо ответил Миша. – Ехать недалеко, внимания привлекать не будем.

Катаев пожал плечами. Он давно всё понял, ещё когда увидел все протокола визированные Кутузовым. Допсилы – это ОМОН, а значит ещё чья-то руководящая роль в отчёте. А так стопроцентная палка в одно горло, ну не считая «и другие сотрудники милиции».

Плевать… – с пьяной ленцой подумал Костя, – нам не жалко, ещё навоюем…

– Ну, с Богом! – Жоганюк отошёл от машины и махнул в сторону КПП, – выпускай!

За десять минут без происшествий выстрелились из города и запылили в сторону Аргуна. Машина Кутузова ехала первой. Костя сидел на переднем сиденье с картой на коленях, выполняя функции штурмана. Посматривая назад, он изредка уточнял ориентиры у Турпала.

Съехав с главной дороги, попрыгивая на ухабах, двинули по просёлку. Оставшиеся в советской эпохе, тускло-уставшие сёла, контрастируя с редкими коттеджами, на короткое время возникали справа-слева, оставляя после себя ощущение выдоха. До предгория недоехали совсем немного, Турпал указал на отворотку, завилявшую между сопок.

– Давай ориентируй, – напряженно взглядывая по сторонам, бросил Костя, освобождённому от пакета Турпала.

– Ещё полкиломэтра, там два коровника заброшэнных будэт… За ними свэрнуть… – чеченец, поозиравшись как кот, которого принесли на кастрацию, уверенно указал скованными руками.

– Оба схрона
Страница 30 из 39

там? – строго спросил Миша, не отрывая глаз от дороги.

– Ну там, карочэ, рядом… Папит нэт ничэго? – облизнул Турпал пересохшие губы.

Липатов молча протянул ему полтарашку «Меркурия». Тот схватил её руками и сделал несколько жадных глотков.

– Эти? – ткнул в лобовое стекло на приближающиеся каркасы одноэтажных строений Кутузов.

– Да-да, сэйчас налэва, кароч… Там дароги нэт, пэшком нада… Нэдалэко…

– Сколько? – Костя убрал карту в карман двери и разложил приклад автомата.

– Мэтров сто…

Действительно сразу за коровниками дорога обрывалась. Дальше между двух зеленеющих холмов вниз уходил неглубокий, проросший весенней травой овраг. Ещё дальше, в низине угадывались очертания неширокого каньона, образовывавшего что-то типа хода, упираясь в склон сопки, которая в свою очередь уходила выше, теряясь в начинающей густеть «зелёнке».

Из второго УАЗа вышли Окунев и Гапасько. С небольшой задержкой вылетела пустая полторашка «Оболони» – с пьяной удалью выпрыгнули Лавриков и Бескудников. Видеокамера, висевшая на шее Лаврикова, моталась из стороны в сторону, стуча по пластине бронежилета. Бес же, положивший руки с закатанными рукавами на приклад и ствол, висящего на груди автомата, своей арийской внешностью напоминал пьяного немецкого оккупанта.

С неудовольствием взглянув на «вдетую» парочку, Кутузов, тем не менее, распорядился:

– Окунев и Липатов у машин! Остальные за мной!

– Анатольич, погоди в атаку поднимать, давай здесь выясним, где схрон, – Катаев не торопился выходить из-за холмов на обзор зеленеющей сопке.

– Куда, Турпал? – обратился к задержанному Костя.

Тот вытянул скованные руки (ноги ему освободили ещё по дороге) в сторону каньона:

– Там, кароч… В оврагэ, в том длинном… Рядом савсэм…

– Идёшь первым, Турпал. Мы за тобой, дёрнешься – сразу завалим, – опер лязгнул затвором автомата.

Миша понял, что его желание идти впереди неактуально, вдруг подход заминирован, да и «чехом» можно в случае шухера прикрыться, но инициативу решил не отпускать.

– Юра! Выдай ему лопату! – приказал он водителю.

Лавриков, отойдя немного в сторону, приступил к своим обязанностям. Повесив автомат на плечо, он снял с шеи камеру и начал пробную панорамную съёмку.

Неторопливо повернувшись от дороги, Саша навёл видоискатель на справляющего малую нужду Беса, но тот, с блаженной рожей даже не заметил, как попал в кадр.

Юра, погромыхав каким-то железом, выволок из-под сиденья сапёрную лопатку и воткнул её к ногам задержанного.

– Бери! Идём! – скомандовал Кутузов. Первым по оврагу двинулся Турпал, за ним, наставив в спину автомат, с видом командира расстрельной команды, шагал Кутузов. Следом, бормотнув: «Хронику пустите», пристроился Лавриков с видеокамерой. По бокам склона, на отдалении, пригибаясь, стараясь не высунуться из каньона, двигались Катаев и Бескудников. Замыкал шествие с РПК наперевес Саша Долгов. Липатов с Окуневым остались на охранении около машин. Метров через сто чеченец остановился и показал на правый склон каньона.

– Вродэ здэсь… – воткнул он лопату в осыпающую бурую стену.

– Так! Отойдите все! – В Лаврикове проснулся Спилберг. – А ты давай! Копай! Копай!

Чего же он так орёт-то? – зло подумал Костя, всматриваясь в поросли «зелёнки».

Кинув взгляд на Беса, он заметил, что, несмотря на пивной угар, тот заметно нервничает. Долгов с Кутузовым присели на колено. Только Саша Лавриков, не совсем понимая где находится, стоял в полный рост, поглощённый процессом съёмки. Через несколько минут вместо земельно-песочного чавканья, раздались звуки другого характера. Турпал обернулся на Лаврикова, мол, что далыне-то?

Кутузов вопросительно посмотрел на боковые склоны, на Беса и Катаева. Они, поочередно приподнявшись над краями оврага, каждый со своей стороны убедились в спокойствии обстановки. Правильнее было сказать в красоте. Голубое небо с мелкими барашками, звенящечистый воздух, щебетание птиц и, покато уходящие в возвышенность мохнатые сопки. Именно эта спокойная, благостная красота и угнетала больше всего.

Жестами обозначив что всё спокойно, Катаев и Бескудников уткнулись в свои сектора.

Турпал, получив разрешение на раскопки, уцепившись обеими руками, вывернул из отвесного склона несколько тяжело упавших свёртков.

– Давай говори! Добровольно, бл… ь! Выдаю! В камеру, на хер! – лёгкая степень алкогольного опьянения не отпускала Лаврикова из образа рулящего. Кутузов, видя, что чеченец без опаски распаковывает мешки, подошёл сзади к Лаврикову и шепнув: «Меня в кадре отфиксируй» направился к Турпалу. Деловито взрезал ножом упакованное и выложил перед видеокамерой в рядок: радиостанцию, четыре магазина, АКМС, 4 гранаты Ф-1, 2 – РГД и вывернутый раструбом мешок с жирно блеснувшей тусклой массой патронов.

– Где находится второй схрон? – подчёркнуто официально, работая на камеру, спросил задержанного Кутузов.

– Тут… Рядом… – повернулся тот в сторону.

– Пройдёмте… – Миша взял его за рукав, и они двинулись в направлении указанном главным действующим лицом.

Метров через пятнадцать Турпал остановился, заученно смотря в камеру.

– Зыдес, – он воткнул лопатку в склон и начал копать.

Процедуру вскрытия схрона, икая, снимал Лавриков. Турпал работал лопатой, рядом с ним, соответственно в кадре, с плакатно-мужественным выражением лица, с автоматом наперевес, монументился Миша Кутузов.

Махнув Бесу «смотри за двоих», Костя спустился в каньон, чтобы помочь Долгову уложить в сумку «мечта оккупанта» откопанное барахло.

– Мишаня, нормально рисуется, – негромко сказал Саша, уталкивая мешок с патронами.

– Главное в нужном месте и в нужное время, – ответил Костя, – о, смотри уже обратно идут.

Действительно, выкопав из второго схрона и, даже не распаковывая свёртки, делегация шла обратно. Пятидесятиметровое присутствие «зелёнки» напрягало даже «сурового» Кутузова и вмазанного Лаврикова. В местности, где закончилась война, но не начался мир не до романтических рисовок на фоне гор и лесов.

– Уходим? – поднялся Катаев навстречу Кутузову.

– Всё выкопали, пора уезжать, – чересчур поспешно, на ходу, не останавливаясь, ответил Миша, подталкивая рукой Турпала в спину. Полуобернувшись назад, отпустив повисшую на шее камеру и вцепившись в автомат, также торопливо за ним просеменил Лавриков. Костя затянул ремни баула и закинул сумку на плечо. Полминуты подождали Беса, подтащившего мешок с содержимым второго схрона.

Судя по глумливой улыбке на физиономии, скоростное отступление руководителя было напрямую связано с его очередной выходкой.

– Видали, как поскакали, – подмигнув Долгову и Катаеву, срифмовал он. Парни, не торопясь, шли к машине. Долгов, чуть отстав, страховал с пулемётом сзади.

– Мне надоел этот сериал, и я сказал, что в «зелёнке» какое-то подозрительное движение, – скалился во весь рот Бескудников, – мужчины плюнули на вторую серию и чесанули… а то меня уже в сон клонить стало.

Костя еле сдержал смешок – на них оглянулся Лавриков, пялившийся по сторонам с тревожным выражением лица.

У машин было всё спокойно. Быстро закидав трофеи и смотав ступни Турпалу, все расселись по своим местам. В последний момент Лавриков не выдержал. Или алкоголь
Страница 31 из 39

всё-таки пробил гол в раздевалку или Саша решил добавить этому выезду признак «боевого» – головная машина уже тронулась с места, когда он, вскинув автомат в задний проём, шарахнул в сторону лесистой сопки длинную очередь. Кутузов, сидящий за рулём отъезжающего УАЗа, услышал стрельбу, припал к рулю и дал газу. Катаев, также пригнувшись, завертел головой, а Долгов чуть не вывалился с заднего отсека скакнувшей машины.

– Краб-девятый! Что у вас?! – заорал в рацию Костя, вызывая Беса. Прыгая как мячики, УАЗы неслись по просёлку. Никто больше не стрелял.

– Краб-2, – это Краб-9, – зашипел динамик.

– Говори! – отрывисто бросил Костя.

– Случайный выстрел! Как понял?!

Позже Бескудников рассказал, что после эпатажной выходки на Лаврикова так заорал весь экипаж, что тот с виноватой улыбкой, моргая, лишь пару раз проблеял: «Я только “зелёнку” прострелять хотел…». В детстве Александр смотрел много фильмов про фашистов.

Всего этого экипаж первой машины не знал, основной тревогой после этих дурных выстрелов было одно – чтобы никто не обратил на них внимания. Не нужного. Поэтому Костя ещё раз повторил:

– Не понял? Повтори…

– Эксперт был пьян и фокус не удался, – абсолютно не уместная ирония Бескудникова лишь раздражала.

– Тьфу, бл…! – в сердцах сплюнул Костя, – ещё из-за такой херни нарваться не хватало…

– Бог даст, проскочим, – вздохнул Миша, – другой дорогой едем…

Классическое правило любой диверсии – возвращаются другим путём. Сверяясь с разложенной на коленях картой, Костя, продолжая демонстрировать штурманские способности, избрал направление через село.

Унылый пейзаж улиц чеченского села тридцатисекундной короткометражкой проскочил за бортом. Через несколько километров машины выскочили на дорогу, ведущую к трассе Хасавюрт – Грозный и увеличив путь домой на десять километров, без происшествий добрались до Пункта Временной Дислокации.

Глава VIII

До заявленного Кутузовым времени возвращения было ещё около часа, когда покрытые тяжелой дорожной пылью УАЗы вкатились в ворота комплекса. Однако триумфального возвращения не получилось. Через час после их отъезда, совместным решением начальника ЦС и коменданта Фрунзенского района, были сформированы группы для усиления выносных постов. Основанием для этого послужила очередная информация сверху об очередном готовящемся нападении на комендатуру.

Безопасность комплекса зданий обеспечивали выносные посты. «Точка», расположенный метрах в ста по прямой от штабного здания, на крыше 14-этажного точечного жилого дома. «Скала», обосновавшийся параллельно «Точке» на последнем этаже разбитого «Дома быта». Ранее на эти сообщения, к слову, поступавшие через день, плевали с высоты той же «Точки».

Однако, в этот раз планировался приезд межведомственной группы проверяющих. По этой причине, по-быстрому назначив допгруппы из числа незадействованных на дежурствах сотрудников Центра, полковник Жоганюк посчитал свою миссию исполненной. При обычном, неусиленном варианте несения службы на постах находилось двое «комендачей» – расчёт АТС и четыре череповецких омоновца. Смена, отдежуривших сутки, производилась с 15 до 16 часов. Заступающая смена дожидалась, когда меняемые бойцы, разминируя проходы, спустятся вниз. При встрече они обменивались впечатлениями от дежурства, уточняли схемы минирования и расставались. Новая смена, минируя за собой проходы, забиралась наверх, а старая грузилась в «Урал» и убывала отсыпаться.

Из-за того, что точное время приезда представителей командования не было известно, комендант безоговорочно, в срочном порядке выделил «Урал», куда и погрузилось усиление – четыре мента и два «контрабаса». При этом «синие», как называли ментов «контрабасы», даже не были проинформированы о сложных схемах минирования на постах.

Встретивший «усиливающих» у подножия «Точки» сапёр-«комендач», не взглянув на них, просто мотнул головой по направлению к лестнице. Находясь в состоянии сильного раздражения из-за того, что ему пришлось проснуться и «отключать» четырнадцать этажей ради нескольких мудаков усиления, он не удосужился сказать «синим», впервые заступающим на пост, о разминировании лишь прохода в пределах лестничных маршей.

Трое постовых из отдела обеспечения и майор Карнаухов, старший фингруппы, вызвавшийся добровольно, двинулись наверх. Сапёр шёл вслед за ними, осторожно и не спеша, восстанавливая минные заграждения. На девятом этаже майор решил посмотреть на панораму города, пока их группа, остановившись на площадке, дожидалась отставшего «комендача». Пройдясь по коридорному ходу к общему балкону, соединяющему лестницу и площадку лифта, Карнаухов зацепил ногой какую-то проволоку, неожиданно легко соскользнувшую с высокого ботинка. Негромкий щелчок за спиной, тихое шипение заставило его обернуться. Пытаясь рассмотреть, что же это такое, он подшагнул обратно.

Взрыв услышали везде: на рынке перед комендатурой, на «Скале», на «Точке», на территории Центра Содействия. Торгаши за лотками вскинули головы, ориентируясь где же рвануло, покупатели из числа военных поспешили по машинам или местам своих дислокаций.

А в дежурной части Центра Содействия Фрунзенского района радиоэфир раскололся срывающимся хрипом «Точки»:

– Ответь «Точке»! У нас подрыв! Есть «трёхсотые»!!

В кубриках отдыхающих смен, где носимые радиостанции были настроены на ту же волну, возникло броуновское движение, вытолкнувшее личный состав к воротам.

Командир ОМОНа Жора Куренной выскочил из своего кубрика по пояс раздетый, держа в руках рацию и бритвенный станок. Намылив подбородок, он собирался побриться. По ходу вслушиваясь в радиообмен, он дал отмашку «Жилеттом» Луковцу, на формирование группы для выдвижения к «Точке». Будучи профессиональным военным и кадровым офицером, не зная, что случилось – подрыв, нападение или неосторожное обращение, чётко усвоил, лучше перебдеть нежели недобдеть. А когда рация проорала, что на «Точке» есть тяжёлый «трёхсотый», он и сам побежал собираться на выезд.

Практически отстранив от руководства, суматошно мельтешащего Жоганюка, Куренной и Луковец за считанные минуты выгнали к воротам комендантский БРДМ и «буханку», в которую тут же запрыгнул фельдшер, а за ним и двое бойцов с носилками. Сам Куренной с Луковцом и ещё четырьмя бойцами «оседлали» броню, рванувшуюся за ворота.

Несмотря на чёткость сборов, личное мужество Карнаухова, который обколотый промедолом, удерживая руками разорванные, вперемешку с лохмотьями форменной куртки, внутренности, подпертый омоновцами, спустился к машинам, несмотря на скорость доставки в госпиталь Северный, первую помощь фельдшера Серёги, майор впал в коматозное состояние из которого ему не суждено было вернуться.

Приехавшая экспедиция распалась на части. Организационные вопросы по докладу, оформлению результатов и сеанс связи с Вологдой, естественно, взял на себя Кутузов, Долгов и Окунев сдавали Турпала в камеру, Бес ушел за пивом, а Костя разыскал в курилке Рябинина. По его тревожно-заторможенному взгляду Костя понял, что-то произошло.

– Серый, что случилось? – понимая, что рассказ о поездке вроде бы не к месту, спросил он.

– Финик на «Точке»
Страница 32 из 39

подорвался.

– «Двухсотый»?

– Пока нет, но к этому идёт. На «эфке»…

Первый погибший в отряде. Это всегда вышибает почву из-под ног, заставляет по-иному смотреть на всё, даже на совершённые поступки. Оставшаяся с детства, подсознательная уверенность, что с тобой этого точно никогда не произойдёт даёт очередную трещину.

– А на хер он туда попёрся?

– Команда пришла усилить посты, вот и усилили… А Карнаухов сам вызвался… У вас как?

– Нормально… Лаврик с ума посходил немного, а так откопали всё. Кутузов в кабинете рулит с оформлением и отчётами…

– А мы дрыхли до обеда, потом беготня началась, ну после взрыва… Выползли на улицу, тут и проснулись… Бл…

– В госпитале кто? Комендачи?

– Нет, Куренной с Луком… Вроде до сих пор там. Думаю, до упора будут…

– А пацаны где? – до сих пор Костя не видел ни одного опера.

– В столовую ушли чего-нибудь пожрать.

– Может в кубарь пойдём, я хоть переоденусь… Да и Бес с Долгом должны уже подтянуться.

– Ты, Кость иди, я покурю ещё… С бодуна что-то надышаться не могу…

– Затягивайся глубже – надышишься, – уходя, мрачно посоветовал Костя.

– Прокуратура санкции на арест Увалатова и Бадалаева не даёт! Даже на десять суток!

С этих слов Жоганюк начал утреннюю планёрку. Стоя над столом, за которым собрались оперативники, он похлопывал по полированной поверхности тонкой папкой собранного материала.

– А в чём проблема-то? – первым не выдержал Рябинин, – оружия вагон, признанка… Да ещё наркота…

– Наркоту можете себе оставить… Веса не хватило, – строго озирая подчинённых, сообщил полковник.

«Всё понятно… – подумал Костя, – наркоэкспертизу делали в местном РОВД… Я ж лично досыпал, там двойной тариф должен быть. Хорошо, что по тротилу в Мобильнике экспертизу делали, а то мылом бы признали».

– А что касается оружия, то там добровольная выдача, от ответственности освобождает, – продолжил Николай Иванович, – не хуже меня знаете. Поэтому завтра, в крайнем случае, послезавтра они уйдут на свободу…

Повисла гнетущая пауза, прерываемая лишь разговором постовых на «змейке».

– Товарищ полковник, – нарушил тишину Рябинин, – если «чехи» стопроцентно выходят на свободу, разрешите попробовать обменять их на пленных. В крайней командировке у нас получались такие варианты. Всё равно отпускать…

Все без исключения посмотрели на Жоганюка. Даже Миша Кутузов, последние десять минут изображавший сосредоточенную писанину в блокноте, поднял голову. Полковник хмыкнул и, повернув голову на вполовину заложенный квадрат окна, забарабанил по столешнице желтыми прокуренными пальцами. Прошло почти полминуты, прежде чем он принял соломоново решение.

– Законом подобного рода мероприятия не прописаны…

Рябинин невесело переглянулся с покривившимся Катаевым.

– … но если у кого-то появляется оперативная информация о местонахождении незаконно удерживаемых военнослужащих, запретить её реализацию я не могу. У вас, Рябинин, есть такая информация?

– В некотором роде… – криво улыбаясь, ответил Сергей.

Схема проста и стандартна. Хотите меняйте, но в случае проблем на мою поддержку не рассчитывайте.

– Докладывайте её, вон Михаилу Анатольевичу и решайте как реализовывать. Судя по первым результатам, вы сработались… – ненавязчиво подсунул Николай Иванович, руководящую составляющую, а вдруг срастётся…

Костя ближе всех сидящих к Кутузову не разглядел на его лице желания влезать в сомнительные махинации. Ещё минут пять пообсуждав работа вопросы и, напомнив состав опергруппы на сегодня, Жоганюк распустил личный состав. Когда все начали двигать стульями, он бросил классическое: «А вас, Михаил Анатольевич, я попрошу остаться…».

– Хера лысого они получат! – взорвался Рябинин, когда опера вышли на улицы, – как кому подставлять так мы! А как палки шинковать так они! Задолбали!

– Зачем ты вообще с этой темой вылез, один хрен времени нету… – нервно махнул рукой Катаев.

Они, отстав от всех, неторопливо или к жилому корпусу. Настроение явно не соответствовало теплу и солнцу первых майских дней.

Внезапно Сергей остановился.

– Хрен с ними! Надо попробовать, вдруг успеем, – лихорадочно что-то соображая, пробормотал он, – не знаешь, родня их какая-нибудь прибегала?

– Наверняка. Но скорей всего в прокуратуру. – Костя ждал чем разродится Рябинин.

– Надо срочно ехать в Гудермес. К Сулейману, сколько дней у нас есть?

– Сегодня-завтра, ну можно до послезавтра протянуть. Я уведомление прокурору не посылал, плюс комендантский час, обоснованный перенос времени освобождения, – быстро просчитав все варианты, ответил Костя.

– Поехали! – принял решение Рябинин, – прямо сейчас. Слетаем одной машиной туда-обратно… Если всё ровно, то Сулейман к вечеру уже до родственников доберётся…

– До «инженерки» могут не выпустить, – Костя посмотрел на часы, было около девяти утра.

– А на хрен ты пропуска воровал? – Рябинин уже почти бегом летел по коридору к оперскому кубрику.

В спальном помещении он сдёрнул со спинки кровати бронежилет и крикнул в сторону кухни, откуда доносились голоса мужиков:

– Ваня!

– Чего? – с поллитровой кружкой чая в руке выплыл Гапасько.

– Бес там? Долг? Позови их!

Однако, те, услышав зов, сами вышли из кухни.

– Ванька, прикройте нас, по старой схеме, – затягивая липучки на броннике попросил Серёга, – в Гудер до зарезу надо… Собирайтесь, – обратился он к Бескудникову и Долгову.

Костя, начавший облачаться в амуницию, вдруг вспомнил, что дежурит сегодня вторым номером.

– Слышь, Вань, кто там на кухне ещё есть? – спросил он выходя из прохода между кроватей и, давая возможность собраться Долгову.

– Всё почти… Капуста в дежурку ушёл, он же дежурит сегодня. Так и ты, вроде, вторым.

– Да знаю я! – Катаев, придержав Гапасько за локоть, чтобы не зацепить горячую кружку бронежилетом, ввинтился в кухонное помещение.

За столом резались в карты Липатов, Кочур, Таричев и Поливанов.

– Костян, я слышал… Езжай спокойно, я подежурю за тебя, – ближе всех сидящий ко входу Таричев, положив карты рубашкой вверх, развернулся к Катаеву, – до четырёх приедете? Я в спортзал хотел сходить…

– Я думаю до двух приедем… Пару часов перекрой… До одиннадцати, всё равно «инженерка».

– Ладно, не агитируй за советскую власть, – улыбнулся Саша и, взяв карты левой рукой, отмахнул на манер американских рейнджеров, двумя пальцами от бровей.

– С меня кабак! – пообещал Костя, – в крайняк чебуречная…

И выбежал из кухни. В спальном помещении, собравшись, его ждали Рябинин, Бескудников и Долгов. Ваня Гапасько, с видом Тараса Бульбы, провожающего сыновей, восседал на кровати и, щурившись, вещал:

…Я ему повторяю, мой личный видик… Он, сука, вцепился и тащит… Ну, тут Липатыч заходит и как заорёт на него…

– Я готов, – Катаев прервал рассказ Ивана об очередной битве за видеомагнитофон, который у него периодически пытались отжать сотрудники штаба, бездоказательственно утверждая (Ваня ободрал все опознавательные знаки и затёр инвентномер), что это их пропавший аппарат.

– Всё, Вано, мы погнали, – пожимая ему руку, сказал Рябинин, – давай, друг, не подведи.

– Не хай живэ нэзалежна Украйна! – согнув руку в позиции «Рот фронт» ответствовал
Страница 33 из 39

Гапасько.

Опера оглядели друг друга с ног до головы, попрыгали, прислушиваясь к неуставным звукам.

– С Богом! – Рябинин первым вышел из кубрика.

– Серый вы на машине выезжайте, а я пешком пройду, до рынка, – ответил у выхода Костя в сторону КПП.

– С «игрушкой» решил расстаться? – имея в виду АПС[29 - АПС – автоматический пистолет Стечкина.] Саламбека и данное «барабану» обещание, спросил Рябинин.

– Пока на встречу забьюсь, а там видно будет… Жаба душит немного. Ну всё, я пошёл.

В это раннее время рынок полупустовал, но Залпа уже вывешивала свои полотенца. Подождав когда её соседка отойдёт к своему лотку, Костя направился к разноцветным парусам. Залпа на шаги обернулась и, не мигая, уставилась на него.

«Ей не больше тридцати, – подумал опер, глядя на выбивающиеся из-под платка густые чёрные волосы, – а одета, как бабулька-марабулька».

– Здравствуйте, – поздоровался он первым.

Она, молча, немного настороженно, кивнула.

– Я денег с собой не взял, где-то после обеда подойду, ты здесь ещё будешь? – посмотрев в упор чёрных, ещё не потухших, но уже и несвежих здоровой молодостью глаз, – спросил Костя.

Она снова кивнула.

«Немая что ли…»

– После обеда будут новые… товары… Приходи, – практически без акцента ответила она.

«Ещё и мысли читает…». Теперь кивнул Костя. Отойдя от палаток, он увидел открытые ворота выезда и петляющий по «змейке» УАЗ Рябинина.

– После обеда, – сев на переднее сиденье, ответил Костя на вопрошающий взгляд Сергея.

На местах прикрывающих, как обычно, сидели Долгов и Бескудников, в этот раз нажёвывающий жвачку и в тёмных, а-ля Сталлоне, очках. Рейнджер…

В уже привычном, высокоскоростном режиме, чтобы не попасть в прицел снайпера, взрывника или автоматчика, вологодский УАЗик бодро проскакивал перекрёстки, блокпосты и разбитые участки дороги. Дорога от Грозного до Гудермеса в мирном понимании занимает немного времени. За несколько минут пролетело: Ханкала с бронемассой, вертолётами и километрами палаток, дымчатые предгорья Кавказа. Ещё немного и ты в Аргуне, когда-то типичном небольшом городишке с одной основной улицей – трассой. Утыканная лотками обочина, чередующаяся с пустырями развалин, проезжая мимо которых, палец неконтролируемо сдвигает планку предохранителя. Слева остался не так давно подвергшийся атаке смертника на грузовике, Центр Содействия, ныне усиленный тройным КПП и двойной «змейкой». Дальше, уже за городом, выросла громада печально известного элеватора.

В 1999 году одну из башен заняли вэвэшники, а в другой засели боевики, отчаянно отстреливающиеся от наседающих мотострелковых соединений. С «духами» решено было не церемониться и, поднятые в воздух вертолёты, расчехлили по башне несколько ракет. Вот только не по той где сидели «духи», а по «федеральной». Ко второму заходу матерно орущие в эфире вэвэшники, связались с летунами и те исправились. Правда, ошибка стоила нескольких «трёхсотых» и одного «двухсотого».

Последний отрезок дороги до Гудермеса пролегал через Джалкинский лес, самое нелюбимое всеми «федералами» место. Небольшой, но плотный район «зеленки» позволял с идеальных позиций атаковать движущийся по трассе транспорт и также идеально растворяться.

До сих пор, даже при снижении случаев нападений, придорожные обочины и канавы кариесно зияли воронками недавних взрывов.

Резко закончившаяся стена «зеленки» сменилась почти лубочной картинкой зелёных полей, а ещё через несколько километров на этом травяном покрывале появились красные заплаты распустившегося мака. Троим из четверых, находившихся в УАЗе, Гудермес был лично знаком. Катаев и Рябинин бывали в этом городе в предыдущих командировках, Саша Долгов в 1995, вырывался из окружения здесь, ещё, будучи бойцом вологодского ОМОНа. Он первым и сообщил свои впечатления от увиденного городского пейзажа, когда машина заехала в черту города.

– Смотрите, снесли нашу комендатуру-то, – махнул он рукой.

Скорость, с которой Рябинин гнал УАЗ не позволяла рассматривать мелкие детали. Вскоре перемахнув потрёпанный горбатый мост, машина закрутилась в узких улочках частного сектора.

– Тут как, нервные живут? – прикидывая как себя вести при встрече, спросил Костя Рябинин.

– Да нет, тут как раз спокойные… Знаешь такую поговорку: «деньги любят тишину», – приглаживая рукой волосы, ответил тот.

– Саньку на дороге с пулемётом можно не раскладывать? – улыбнулся Костя.

– Пойдём спокойно… Чаю попьём, Сулейман здесь в уважухе, – Рябинин наклонился к лобовому стеклу, – во, кажись, приехали…

Машина остановилась на небольшой, тихой, почти деревенской улочке. Справа растянулся высокий забор зеленого цвета, за которым, казалось, должен располагаться целый жилой комплекс. На другой стороне улицы забор был скромнее, за ним виднелись черепичные крыши двух домов.

– Я пошёл, – Сергей, не взяв автомат, вылез из машины, – можете около машины потусоваться, поосматривайтесь…

По привычке рассредоточившись друг от друга, контролируя улицу, опера вышли дожидаться Рябинина.

Сергей, постучав в калитку, что-то сказал ответившему женскому голосу. Потом сказал что-то ещё. В ожидающей позе, он прислонился к воротам. На вопрос Долгова кивнул головой: «Всё в порядке».

– Сэргэй, дарагой! – густой бас загудел, и калитка распахнулась, выпуская мужчину лет шестидесяти, с загорело-кирпичной кожей лица и контрастирующей на её фоне седой шевелюрой. Мохнатостью бровей он мог бы поконкурировать с Брежневым. Они с Рябининым обнялись как участники передачи «Жди меня».

– Сейчас заплачу, – покривился Бес, – возвращение блудного Будулая.

Тем временем, Сергей, обменявшись со своим знакомым какими-то фразами, замахал парням рукой.

– Костян, заводи машину, сейчас ворота откроют – заедешь!

– Рябина решил нас впарить вместо «чехов», – чернушно пошутил Костя, но за руль полез.

Широкие металлические ворота медленно открылись и Катаев только сейчас увидел напрягшуюся в упоре немолодую женщину. Он запустил «движок» и въехал во двор. Слева возвышался домина коттеджного типа в два этажа с цоколем, прямо за ним запарковался «Икарус», рядом притулились белая «шестёрка» и пятидверная «Нива». С правой стороны двора расположился небольшой, на манер крепенькой дачи, домишко, за ним торчали хозяйственные постройки. Весь двор с его домами, машинами, сараями заканчивался цветущим вишнёвым садом такого размера, что ограждения за ним лишь угадывались, но не просматривались.

Катаев, всё ещё внутренне напрягаясь, – не каждый день ходишь в гости к «чехам» маленькой компанией – выпрыгнул из-за руля. По деревянным мосткам, всем своим видом, излучая гостеприимство, хозяин повёл оперов к веранде.

– Сэйчас чай-май будэм пит, нэмного пагади… Отдахнитэ… – приговаривал он.

Бескудников с Долговым, видимо тоже были не в восторге от приглашения, чувствуя себя не в своей тарелке. Рябинин же, напротив, абсолютно без оружия, лыбился во все свои 32 зуба и кивал чеченцу.

– Вот Сулейман, это Константин, – представил он Катаева хозяину дома.

– Костя, да? Нэ бойся, – пожал руку Сулэйман, – зыдэс вы в безопасности… А то сматрю трэвожисься.

– Это я от сакуры впечатлений набрался, – ответил Костя, мысленно ругая
Страница 34 из 39

себя за проявление эмоций.

– Да… Сад хароший у нас… Ну, прашу за стол.

На веранде стол уже пестрил вазочками с вареньем, подносами с пряниками, печеньем, нарезкой фруктового кекса. Литровый фарфоровый чайник выстроил вокруг себя пять сервизных чашек. Как всё это оказалось на столе – никто не заметил.

– Парни, располагайтесь, я пока с Сулейманом поговорю, – Рябинин пропустил вперёд себя оперов на веранду, а сам с хозяином отошёл под тень цветущих деревьев.

Бес первым освоился за накрытым столом. Схватив чайник, разлил горячую черноту по кружкам.

– Чего зажатые-то такие? – вернув посудину на подставку, спросил он.

– Сейчас повяжут всех, уши отрежут, веселее будем, – зажимая пулемёт между ног, хмуро буркнул Долгов.

– Я так сразу деда этого хлопну, – с набитым ртом, кивнул в сторону сада Бескудников.

– Тогда ты предметом торга точно не станешь. Тебя опустят сначала, а потом голову отрубят, – негромко, чтоб не услышали домочадцы Сулеймана, пошутил Костя.

Гы-гы-гы, – Бескудников не утрачивая бодрости духа, продолжал жрать печенье с вареньем. Мальчиш-плохиш, классика жанра. Катаев с Долговым маленькими глотками пили чай, осматривая интерьер двора и дома.

– Пулемёт ничего там не отдавил? – кивнул Бес на зажатое между ног оружие Долгова.

– Нет, – Саша всё ещё не был настроен на игривый тон.

Давно забытые очертания Гудермеса шевельнули статичные картины воспоминаний десятидневного окружения и ощутимо влияли на восприятие окружающей действительности.

– А чего ты один? Где Сулейман-то? – спросил Костя Рябинина, когда тот минут через пять поднялся на веранду.

– Он с другой стороны в дом зашёл, собираться ему надо, – ответил Сергей, присаживаясь и торопливо наливая чай в кружку, – я ему вкратце ситуёвину обсказал. Времени нету практически.

– Ему интересно? – Саня Долгов, с приходом Сергея малость расслабившись, хрустнул пряником.

– Думаешь по нему понять можно, – хмыкнул Рябинин в ответ, – сказал, что до вечера их родню найдёт. Вы, кстати, закругляйтесь, уже ехать обратно надо…

Сглотав чай, оперативники спустились к УАЗу. Рябинин и Бескудников задымили. Ещё минуты через три из дома, уже со стороны веранды, облачённый в серый костюм и голубую тенниску, вышел Сулейман.

– Чай панравился, варэнье? – улыбаясь, как педофил-воспитатель, поинтересовался он.

Все дружно, как по команде, закивали головами.

– Ну, вроде всё, Сулейман. Мы поедем… – Рябинин протянул ладонь для рукопожатия, – тебя когда ждать?

– Думаю, завтра да абэда ынформация будэт, – он пожал Серёгину руку и добавил, вроде как для себя, – жаль врэмэни мало…

– Чего нет, того нет, – Сергей нырнул за руль и все остальные, раскланявшись, тоже полезли в салон.

Снова, появившаяся непостижимым образом, женщина отворила ворота и, сдав задним ходом, Сергей вывел машину на улицу.

Обратный путь до Грозного Катаев и Рябинин вяло прообсуждали перспективы затеваемого обмена. Человек, двигающийся по таким темам, не может внушать полного доверия, о чём Костя прямо и сказал Сергею.

– Понимаешь, Костян, – глядя в дорогу, ожидая препятствий, ям и ухабов, ответил Рябинин, – как раз в таком бизнесе и надо целиком доверять друг другу… Думаешь ему не страшно? Ещё как. Те к кому он с предложениями ездит тоже подставы не исключают. Да я, думаю, и мы, если он обманет, по головке не погладим…

– Значит бизнес стоит таких нервяков… Сколько интересно зарабатывает?

– Хм… В прошлый раз через него четверых махнули… Но за деньги он ни разу не заикнулся… Я, говорит, хочу мира, чтобы и ваши и наши возвращались домой…

– Пацифист, блин… – Костя не верил в этот дешёвый альтруизм, особенно, вспоминая его дома и автомобили, – а в те разы как меняли? По официалке?

– В те разы проще было… Война была, а не как сейчас, хер пойми чего… В яму посадим, попытаем, если «душара» голимый на «боевые» спишем, если что попроще, типа этих двоих, меняем… И болт забивали на прокуратуру и прочую шнягу…

– Нормально… Так ведь можно заехать в любое село да наловить там… Оптом…

– По беспределу работать нельзя. Даже здесь, – по интонации чувствовалось, что Сергей говорит искренне, – хотя беспредел каждый по-своему понимает…

Сзади, сквозь шум работающего двигателя и побрякивание подвески, донёсся голос Долгова:

– Серый, может ближе к Грозному тормознём, мяса похаваем…

– И хорошо бы! Пива! – докрикнул Бескудников. Катаев с Рябининым рассмеялись. Сергей, на секунду повернувшись, ответил:

– Пиво молоко мента!

Бес расплылся в улыбке, махнул рукой и откинулся на спинку сиденья.

– А пленные, которых меняли, как у «духов» оказывались? – продолжил Катаев тему.

– Да идиоты в основном! – ответил Сергей, – Из шестерых, ну, двоих я не через Сулеймана менял, только один с «боевого» попал. «Чехи» колонну обстреляли, он с «брони» слетел, его и прибрали… А остальные… – он в сердцах махнул рукой, – двое нажрались, баб по Гудеру пошли искать. Другой на посту уснул, ещё двое, ночью, в жопу пьяные, по-моему в Назрани, за бухлом попёрлись… Вроде, кого-то из них «чехи» поломали сильно…

– В общем, полное отсутствие дисциплины и соблюдения мер личной безопасности, – официальным тоном за него закончил Катаев.

Подъезжая к Грозному, около одного из блокпостов, Рябинин заметил в стороне от дороги, курившийся дымок мангала. Съехав на обочину, он остановил машину напротив хозяйства шашлычника.

– Эй, кишкоблуд! Приехали! – крикнул Катаев Бесу.

Тот, выпрыгнув со своего места, пошагал за Рябининым к палатке, а Долгов и Катаев, оставшись, расстелили на капоте УАЗа несколько листов ещё вологодских газет. После недолгих переговоров, шашлычник поменял четыре порции шашлыка на две канистры бензина, излишки которого присутствовали в баке. Чтобы господа офицеры не портили себе аппетит перед трапезой, услужливый торгаш сам отсосал бензин из бака в канистры. Через шланг, естественно. Бес попытался в эту цену впихнуть ещё пару пива, но продавец был непреклонен. В конце концов, Бескудников плюнул и, купив живительной влаги за свои деньги, присоединился к, расправляющимся с горячим мясом, друзьям.

– Парни, давайте не затягивать, мне в контору надо. Я же ещё и дежурю сегодня, – вспомнил Костя, глядя на вползающее в зенит солнце, – а то Тара за меня горбатится.

– Ничего Тара не переломится, ему лишний раз полезно поработать, – оторвав бутылку от губ, сказа Бес, – молодой он ещё, вся служба впереди…

* * *

– А Катай где? – зашедший на кухню, где шла игра в карты, удивлённо спросил Серёга Капустин. Одет он был по форме, в руках держал бронежилет.

– Я за него… – с интонацией Шурика из «Операции Ы», не оборачиваясь, ответил Таричев.

– Не, в натуре, где он? – надев броник через голову, Серёга подтягивал крепления.

– Я тебе и говорю, – Таричев, перекинул ногу через лавку, разворачиваясь от стола, – он отъехал, я заменил…

– Понятно… Тогда собирайся, на Жидовке «жмура» какого-то в форме «инженерка» обнаружила… Мобовцы уже загрузились нас ждут…

– Была лучшая комбинация, – Саша бросил карты на стол, – играйте, я погнал…

Через пять минут опера подошли к зданию комендатуры. Капустин зашёл внутрь, отметиться в дежурке, а Таричев двинул к УАЗу, около которого,
Страница 35 из 39

попинывая колёса, маялся лёгким похмельем, Юра Окунев.

– Ты опять работаешь, Окунь? – весело приветствовал его Саша.

– Да заколебали, отоспаться не дают, будто водил больше нету, – сплюнул в пыль Юра, – чего там опять? Не в курсе?

– Жмура какого-то нашли… Подъедем, минут пять тусанёмся… Если не «федерал» или мент уедем сразу, пусть местные работают…

Из-за жилого порпуса выехала омоновская «буханка». С переднего пассажирского места спрыгнул Зомби. Остальные бойцы огневого прикрытия остались в машине.

– Чего там? – здороваясь с Юрой и Сашей, спросил омоновец.

Таричев повторился про труп на «Жидовке», так назывался небольшой пятачок в конце Садовой, в обиходе, кстати, называемой Фугасной. Из дежурки вышел Капустин, за ним появились два мобовца: Рома Крылов и Валера Попов. Поняв по их решительным походкам, что ехать, всё-таки, придётся, Юра Окунев, матюгнувшись, полез за руль. Капустин, поздоровавшись с Зомби, сообщил для всех:

– Едем через четырнадцатый блок, на Садовую… Местные скоро будут, они где-то в городе на другом происшествии. «Инженерка» «жмура» осмотрела, без сюрпризов. Прошла дальше, там вроде БТР остался нас ждать.

– Ну, тогда поехали, – Таричев, ближе всех стоящий к переднему пассажирскому месту, открыл дверцу и полез в салон.

Зомби ушёл к своим, Капустин и Крылов залезли в задний отсек, на страховку, Валера уселся за Таричевым.

Первым номером, как обычно, пошёл УАЗ опергруппы, за ним «буханка» ОМОНа.

– Ты по городу ориентируешься? – повернулся Окунев к Таричеву, когда машина, преодолев лабиринт «змейки», выползла на дорогу.

– Так себе… – Саня неопределённо махнул рукой, – четырнадцатый блок на Жуковского вроде, значит налево сейчас.

– Да знаю я… Просто, вдруг там, где плутать придётся, – Юра, покручивая баранку, объезжал выбоины на дороге.

Выскочили на улицу Жуковского, прямая и длинная, она утыкалась в четырнадцатый блок, который был последним бастионом перед беспредельными микрорайонами с печально известными улицами Тухачевского, Косиора, Дудаева.

Слева от мчащихся УАЗов, летели заборы и частные дома. Именно к левой стороне, почти как в Англии, зная, что около домов подрывать не будут, и старался держаться Окунев, пользуясь пустынностью проезжей части.

Справа же, практически во всю длину улицы, тянулся, заросший сорной травой, избитый снарядами и деформированный гусеницами, пустырь, метров в сто-стопятьдесят шириной, образуя открытое пространство от улицы Жуковского до «олимпийского» района. Пяти-и девятиэтажные дома этого района, находясь на краю пустыря, образовывали сплошную параллель прямому отрезку проезжему участку улицы Жуковского.

Несмотря на солидное расстояние до этих домов, оперативники и омоновцы, напряжённо глазея, не выпускали их из поля зрения, пока не подъехали к блокпосту.

Вильнув между блоками «змейки», Юра притормозил и, приоткрыв дверцу, крикнул дежурившему бойцу:

– Слышь, братан! «Жидовка» направо или налево?

Тот махнул рукой и ответил:

– Направо, по «Фугасной», после таксопарка!

Садовая была одной из немногих улиц в городе, где асфальт мало-мальски сохранился. Этому покрытию, конечно, далеко было даже до обычных российских стандартов, но всё же оно позволяло разогнать УАЗ до максимальной скорости. Поэтому-то вывернув на Садовую, Юра и дал по газам. Замешкавшаяся на «змейке» блока «буханка» ОМОНа безнадёжно отстала.

По левой стороне дороги начался долгий кирпичный, весь в проломах и пробоинах, забор бывшего городского таксопарка. Справа к обочине жались нежилые руины частного сектора и заросшие ивняком пустыри.

– Что за херня? – удивлённо ткнул пальцем вперёд Окунев. На дороге, стремительно приближаясь, развалилась груда битого кирпича и бетонных обломков.

– Бл… ь!!! Разворачивайся!!! – заорал Таричев, поддёргивая автомат на уровень груди. Он всё понял.

Юра нажал на тормоз и, визжа колёсами, УАЗ юзом поволокло по пыльной дороге. До препятствия оставалось метров шестьдесят-семьдесят. Из пролома в кирпичной стене таксопарка, продираясь через дикий кустарник, выскочил человек в джинсах и спортивной куртке, в чёрной маске, с зелёным тубусом одноразового гранатомёта в руках. Припав на колено перед разбросанными на дороге каменными обломками, он вскинул гранатомёт на плечо. Юра, стараясь уйти с линии огня, вывернул руль влево, в надежде слететь в путаницу кустарников. Не успел.

Тубус коротко бахнул и заряд, прочертя дымным хвостом полосу, впечатался в правую фару. Ахнувший взрыв утроил пыльное облако на дороге, поднятое экстренным торможением. Брошенный взрывной волной капот, ударил по верхней рамке лобового стекла и, согнувшись почти пополам, улетел дальше. Множество осколков, мелких деталей и подкапотных внутренностей выхлестнули лобовое стекло, насытив пространство салона. Рыжий язык кумулятива пырнул его следом. Вывернутые колёса снесли УАЗ, с охваченной пламенем мордой, на обочину. Там, провалившись, он и замер. Саня Таричев, получив несколько осколков в лицо, грудь и шею умер мгновенно. Огненные лезвия ткнули водителя в голову и плечо, осколки раздробили ему ключицу и правую кисть, оторвав два пальца. Ударная волна, контузив, выбросила его из сознания. Но, всё же, цепляясь за исчезающую реальность, он, оттолкнувшись от руля, сумел вывалиться из подбитой машины.

Валера Попов, находясь за спиной Таричева, принявшего в себя почти всё летевшее железо, получил лишь несколько касательных ранений и, полетев вбок, от резкого виража, разбил о стойку голову. Оглушённый взрывом, чувствуя надвигающийся жар горящей машины, он, плохо соображая, пытался открыть заклинившую дверь.

Сидевший в заднем отсеке Серёга Капустин вылетел головой вперёд, ободрав в кровь лицо и ладони о дорожное покрытие. Видя перед собой слетевший с шеи автомат, утонувший наполовину в дорожной пыли, он, машинально, с гудящей как колокол головой, в режиме немого кино, медленно пополз к нему.

Ромка Крылов, сидевший напротив, жёстко впечатался головой в заднюю железную стенку и, согнувшись пополам, повалился, потеряв сознание, между сиденьями отсека.

Всё дальнейшее происходило единым движением смертельной карусели. Боевик в «маске», швырнув отработанную «Муху» в сторону, широкими шагами, вытянув вперёд руку с пистолетом ТТ (гильзы от патронов именно этой модификации найдут на месте происшествия) бежал на горящую машину. Пламя с, уткнувшегося в кусты, капота перекинулось внутрь – на панель приборов и переднюю часть салона.

Юра Окунев, без сознания, лицом вниз лежал на склоне канавы, разгрузка и бронежилет на его спине тихо тлели. Автомат, зацепившись ремнём за открытую дверцу, метрономно покачивался.

Всё полз, ничего не слыша, с залитым кровью лицом, продвигаясь по сантиметру, к своему оружию Серёга Капустин. Из пролома в заборе выскочил ещё один человек в маске, с «коротышём» АКСУ[30 - АКСУ – автомат Калашникова складывающийся укороченный.] в руках и, треща кустами, напролом, бросился к машине.

Задняя дверца, наконец, поддалась и Валера Попов выпал из горящего УАЗа. Встав на колени, он увидел набегающую на него, заслонившую солнце, огромную тёмную фигуру. Чугунея головой и понимая, что уже не успевает, Валера потянул к себе ремень лежащего
Страница 36 из 39

на полу автомобиля, автомата.

Бах! Бах! Бах! – трижды выстрелила «маска». Одна пуля попала в грудь, застряв в передней стенке бронежилета, вторая пробила трапецию навылет, третья попала, уже заваливающемуся на бок Валере в бедро.

Капустин последним броском дотянулся до пыльного цевья автомата. Услышав сзади себя выстрелы, он перевернулся на спину и, заорав что-то нечленораздельное, скинув предохранитель, длинной очередью полоснул в небо. Большего он сделать ничего не смог. Залитые кровью глаза не видели сквозь пыльную завесу дальше метра.

«Маска» – первая, услышав стрельбу, инстинктивно присел, и двумя прыжками скрылся в придорожных кустах.

Второй боевик среагировал по-другому. Не добежав до УАЗа, он от бедра, неприцельно двумя короткими очередями выстрелил по горящему автомобилю. Пули, выпущенные по стрелявшему Капустину, пробив тонкую обшивку кузова, попали в лежащего без сознания Крылова. Летевшие наугад, три из них, прошли вскользь по бронежилету, никакого вреда старлею не причинили.

Четвертая попала в затылок.

Автоматчик, видя, что напарник, отстрелявшись, уже бежит обратно к пролому, перешагнул через тело Окунева и, свободной рукой ухватился за ремень висевшего на дверце автомата.

Глава IX

Омоновская «буханка» только ещё выворачивала со «змейки», когда грохнул взрыв и умчавшаяся вперёд машина опергруппы, вспыхнув единым хлопком, пропала в облаке пыли и дыма. Отчаянно сипя тормозами, водитель Гена Русинов остановил машину.

– Сообщай на базу! – крикнул ему Миша Зомби и выпрыгнул на дорогу. Бойцы его группы знали что делать. Двое, пригнувшись, перебежали на другую сторону улицы, а Зомби с напарником Лехой Антоненко, по прозвищу Антонио, вскинув оружие в боевые позиции, двинулись по кустам своей стороны. До горящего в оседающей пыли, УАЗа было не больше стапятидесяти метров.

Первым желанием было свалить подальше от места нападения, вторым – помочь пострадавшим немедля ни секунды. Но каждый из них, кто-то и по собственному опыту знал, что очень часто прибывших на помощь шквально расстреливают при оказании помощи. Поэтому Антонио, продравшись сквозь заросли и прижавшись к кирпичной стене, мелкими шагами засеменил к месту засады. Зомби, параллельно ему, вдоль обочины, сощурив слезящиеся на солнце глаза, осторожно продвигался к оседающему облаку пыли на дороге. Пройдя почти половину пути, они услышали выстрелы. Шедшие по другой стороне, бойцы залегли, пытаясь понять кто и куда стреляет.

Зомби тоже бросился на землю, но не остановился, продолжив движение по-пластунски. Антонио, будучи от природы менее восприимчивым, при звуках выстрелов, просто пригнулся и, не сбавляя темпа, продвигался к машине. Когда до неё оставалось метров пятнадцать, он, через редеющий к обочине кустарник, увидел отползающего на спине, в крови и пыли, Капустина. Одновременно, впереди он услышал треск кустов.

Присев на одно колено, омоновец разглядел в разрыве ветвей человека в тёмном, отходящего от дверцы УАЗа. Ещё через полсекунды он понял, что «дух» тянет на себя за ремень, болтающегося на дверце автомата. Не раздумывая ни секунды, Леха ударил короткой очередью. Одна из пуль попала боевику в руку, развернув его корпус. Видимо, серьёзного вреда она ему не причинила, потому что Антонио, после короткого вскрика, услышал как впереди, ломаясь, затрещали кусты.

Дважды выстрелив вслед, сам он отбежал назад и влево, меняя позицию. Но всё было тихо. Рядом горел УАЗ, стонал Капустин, где-то рокотал «ураловский» или «камазовский» двигатель. Вот только времени не было. Огонь, каждую секунду мог добраться до баков и тогда спасать будет некого.

Рванувшись, прикрывая лицо рукой, чтобы не пораниться о ветки, Антонио оказался около Окунева. Ладонями сбив тлеющую на спине и ногах ткань, омоновец, подхватив водилу подмышки, потащил его от машины. Разглядев мелькающего в кустах напарника, Зомби, плюнув на осторожность, вскочил и бросился к сучащему ногами, в попытке отползти на спине от очага, Капустину.

– Свои, братан! Свои! – на всякий случай, крикнул он приближаясь.

Схватив за шиворот, ничего не понимающего опера, он волоком потянул его от уже горящего полным огнём, автомобиля. Ещё двое бойцов перебежав улицу, оттаскивали от УАЗа истекающего кровью, бессознательного Попова.

Гена, увидев, что около машины начались спасательные движения, воткнул передачу, держа на коленях автомат и приоткрыв дверцу, двинул «буханку» к мечущимся на фоне огня и дыма, фигурам. Информацию о нападении он передал в дежурку Центра и продублировал по «боевому» федеральному каналу. Понимая, что его «буханка» каждую секунду может стать мишенью, он всё равно тянул её вперёд, приготовившись к экстренному десантированию.

В этот момент взорвался бензобак. Не так как в кино, когда всё разлетается на части. Нет, просто раздался оглушительный хлопок и УАЗ окончательно потонул в рваных объятиях пламени.

Зомби, оттащивший Капустина на безопасное расстояние, автоматически пригнулся от взрыва. Но уже через секунду поняв, что в машине ещё должны оставаться люди, выпустил из рук куртку Капустина и распрямившись как пружина, метнулся к машине. Огненный всплеск сдетонировавшего бензобака схлынул и пламя, потирая обшивку, заполняло нутро автомобиля. Миша увидел лежащего на полу заднего отсека Ромку Крылова и, чувствуя, как жар огня съедает брови, ресницы, волосы и волдырит кожу на лбу, схватил за камуфляж неподвижное тело участкового.

– А-а-а! Бл… аа! – лопнувшим нервом, ощущая, что кожа на руках плавится, заорал омоновец.

Сумасшедшим усилием воли он выдернул из полыхающей машины, уже не нуждающегося ни в какой помощи, Рому Крылова. Боль от ожогов не позволяла удерживать ткань форменной куртки и он, повалившись, выпустил тело из рук. Подбежавший сзади здоровяк Гена Русинов, ухватил их обоих и, покраснев от натуги и огненного дыхания пламени, поволок прочь от машины. Антоненко, оттянувший к забору начавшего приходить в себя, Юру Окунева шепнул ему:

– Я сейчас… Доктора… – и поменяв рожок автомата, пошёл дальше вдоль стены.

Добравшись до пролома в стене, осторожно, выставил ствол автомата. Заглянул внутрь. Никого.

С той стороны, куда направлялась опергруппа, уже пылил БТР. Гена, оставив обожжённого Зомби и контуженого Капустина около «буханки», пытался автомобильным огнетушителем сбить пламя с горящего УАЗика. Один из бойцов, Андрей Поздеев, оттащивший Валеру Попова, вколол ему промедол и пытался затянуть жгут на бедре. Второй, Серёга Исмагилов, встав с колен, пошёл БТРу навстречу, обозначая себя взмахом руки.

Антонио, вернувшись к Окуневу, увидел, что тот открыл глаза. Присев на корточки омоновец осмотрел истерзанную руку и достал из кармана шприц-тюбик:

– Что хоть произошло-то? Помнишь?

Юра, разлепил ссохшийся рот и, превозмогая боль во всём теле, ответил:

– Хер знает… Пацаны подрались вроде…

– Понятно… – Антонио воткнул иглу водиле в бицепс прямо сквозь ткань.

Заметив, что тот закрыл глаза, встревожился:

– Э-э-эй, не пропадай, Юрик… Держись, скоро доктор будет…

Несколько солдат, выпрыгнув из подъехавшего БТРа, помогали тушить горящий УАЗ. Еще по одному, с каждой стороны дороги, выставились, испуганно таращась автоматами, в
Страница 37 из 39

охранение. Двое бежали с носилками к лежащим на дороге телам. Русинов бинтовал почерневшие от ожогов руки, еле сидящего на обочине, Зомби. От полученной контузии и дозы промедола того мутило, постоянно заваливая на бок. Антоненко, с помощью Поздеева, выволакивал слабосоображающего Окунева к БТРу.

Где-то далеко, по Жуковского, летели на помощь машины череповецкого ОМОНа и Фрунзенского ЦС. С четырнадцатого блока, труся вдоль дороги, пешим порядком направлялся десяток бойцов, с другой стороны, сопровождаемая ещё одним БТРом, подъезжала пожарная машина. Спасательная операция раскручивала маховик в предельно сжатые сроки.

Только лежащему в дорожной пыли, Ромке Крылову, как и, навсегда, оставшемуся в оперативной машине, Сашке Таричеву, это было безразлично.

Глава Х

– Вы меня на рынке выбросьте, – Катаев постучал по боковому стеклу, – посмотрю подошёл пассажир или нет…

По-быстрому насытившись жареным мясом, опера уже подъезжали к ПВД. На секунду остановившаяся машина, высадила Костю у палаток и, весело фыркнув, потарахтела к воротам Центра. Оперативник неторопливо прошёл вдоль рядов. Поравнявшись с Зал пой, он посмотрел ей в лицо и, также неспеша, пошагал дальше. Когда ряд закончился, он развернулся и увидел, что около её полотенец стоит Тимур и жизнерадостно лыбится в его сторону. Костя зашёл за лотки, возвращаясь к палатке с полотенцами.

– Можна паздыравить, – улыбаясь, Тимур протянул руку.

– Тебя тоже, – хмыкнул Костя, отвечая на рукопожатие.

Тимур нахмурился и тревожно взглянул на Катаева:

– В смысле?

Он явно нервничал, улыбка казалась вымученной, акцент опять округлился.

– Ну как бы всё срослось, мы должны…

– А-а-а… – улыбка стала шире, – у тебя с сабой?

– Конечно, нет… Заныкано там, – Костя кивнул в сторону комендатуры, – в надёжном месте.

– Я что-то тачки твоей не увидел, – продолжил он, – ты пешедралом или на метро?

– Нэт, с Бэкханом, на «дэвятке», – чуть раздвинув завесу полотенец, ткнул пальцем Тимур.

– Чего с рукой-то? – Костя обратил внимание, что кисть левой руки, которую до этого парень держал в кармане, забинтована.

– Да-а… Разборки на базарэ с акинцами, – беззаботно ухмыльнулся тот.

– Короче, давай я тебе завтра скажу где игрушка будет, – Костя решил не рисковать на личной передаче, – а ты заберёшь, когда посчитаешь нужным… И я не подставлюсь, и ты без претензий.

Тимур, на пару секунд улыбаясь, застыл, потом махнул рукой:

– Дагаварились! Я завтра к Залпе с абэда заеду, ты ей скажи…

– Доверяешь ей? – перебил его Костя.

– Там, кароч., – Тимур замялся, – давэряю, в общем… Проста скажи где… А я, там, найду, кароч…

– Договорились, – буркнул Катаев, слово офицера сдерживалось через усилие.

– Ещё-то темы какие есть? – отпускать «барабана» просто так не хотелось.

– Ну, завтра, кароч… Стрэлка с одним там, – что-то неопределённое изобразил забинтованной рукой, Тимур, – можэт что интэрэсное и праскочит…

Костя понял, что разговор закончен и продолжаться будет только после того как Тимур убедится в оперской честности. Слишком откровенно тот бил копытом на отход. Пока информации не будет.

– Я всё понял, – коротко бросил он и протянул руку для прощания, – послезавтра я тебя жду…

– Ну, там… Залпа, карочэ, скажэт тэбе всё… – пожимая руку ответил Тимур.

Костя вышел из-за лотка и, ссутулившись, пошёл к воротам. На душе лежал тяжёлый камень. Делать то, что пообещал, забетонированное офицерским словом, никак не хотелось. Автоматически отметил, юркнувшего на пассажирское сиденье светло-зелёной «девятки», Тимура. Машина, стоявшая около шашлычной с незаглушенным двигателем, сразу сорвалась с места. Понтовитые литые диски – «арбузы» прощально сверкнули на солнце.

Костя не успел дойти до КПП, как из ворот выехал их УАЗик. Чуть не вывалившись в открытую дверь, Рябинин заорал ему:

– Пацанов наших взорвали!!! Давай в машину!

Катаев, не понимая о чём идёт речь, понёсся к автомобилю. Перепрыгнув бетонные блоки ограждения, автомат больно ткнул в колено, он, рывком открыв дверцу, ввалился в кабину:

– Кого!? – разом охрип Костя.

– Тару… Капусту, по ходу… Бл… ь! – нервно вскричал Сергей, пугнув сигналом, зазевавшегося перед машиной подростка.

– Давно?! – Костя, решив не отвлекать Рябинина, повернулся к Бескудникову и Долгову.

– С час где-то. Там почти все кто на базе был, – сквозь шум бешено летящей машины, кричал Бес, – двое «двухсотых», три «трёхсотых».

– Кто «двухсотый»?! – холодея, окончательно севшим голосом, спросил Костя.

– Хер знает! – Бес отвёл глаза на дорогу. – Там вообще ты в списках на выезд прошёл… В дежурке…

Когда они приехали на место, обгоревший остов УАЗа грузил в кузов «Урала» военный автокран с эмблемой ВВ на дверях. Чёрное пятно на обочине и россыпь осколков вокруг красноречиво говорило о разыгравшейся трагедии. Два БТРа, один в начале Садовой, другой метров через сто после места происшествия, перегородили дорогу, заблокировав возможность дальнейшего проезда. По обочинам стояли «Уралы» и БРДМ, дальше, перед БТРом уткнулись в кусты УАЗики и «буханки». Весь личный состав, прибывший на место засады, прочёсывал территорию таксопарка и близлежащие развалины. У одного из УАЗов с ноги на ногу переминались Жоганюк, Кутузов и Лавриков.

Вплотную подъехав к БТРу, Рябинин остановил машину и все опера направились к руководящему кружку.

– Катаев?!! – Потерялся Николай Иванович. – Ты, ты… что… живой?!

Кутузов и Лавриков также оторопело уставились на шедшего впереди всех Катаева. Ситуация к юмору не располагала, но Костя еле сдержал улыбку, глядя на их вытянутые рожи.

– Я с Таричевым подменился, товарищ полковник, – упредив в ненужные вопросы, сказал он, – с утра тренировка была, вот он и поехал… Он… он жив? – сглотнул конец фразы.

Кутузов и Жоганюк переглянулись, качнув головами, как китайские болванчики. Лавриков стоял молча, поджав губы. Опера застыли, надеясь не услышать то, что они уже поняли.

– Значит Таричев… М-да… Он сгорел в машине… Обгорел до неузнаваемости… – нечётко ответил Кутузов, – Капустин контужен и ранен. Его в Северный увезли. Ещё Крылов погиб. Попов и Окунев тяжёлые, тоже в госпитале…

– Бл… ь… – за всех протянул Рябинин. Остальные молчали.

– Вам здесь делать нечего, – Жоганюк вновь сделался сух и официален, – мероприятия заканчиваются, скоро ОМОН и остальные поедут на базу. Вы поезжайте, всё обсудим в штабе… И ваше, Катаев, нарушение, и ваше, – жёлтый палец вытянулся в лицо Сергея, – Рябинин, отсутствие на ПВД… Свободны!

Дерзко посмотрев в глаза полковнику, Рябинин сплюнул в пыль, под ноги и, повернувшись, пошёл к машине. Остальные последовали за ним. Бескудников хотел ляпнуть, по обыкновению, какую-нибудь гадость, но в последнюю секунду передумал.

* * *

Траурная процедура утреннего построения напомнила Катаеву церковный ритуал. Три кадровика-штабиста с дежурно-печальными лицами профессионалов своего дела вышли перед строем, держа в руках, увеличенные со служебных удостоверений и, уже оформленные в рамочки, фотографии Таричева, Крылова и Карнаухова (ночью он скончался в госпитале Моздока).

Трагизм последних дней не нуждался в чьих либо комментариях, поэтому Жоганюк,
Страница 38 из 39

выступивший с речью о вечной памяти и офицерском долге, не произвел на, враз осунувшийся, личный состав никакого впечатления. Лишь, произнесённая в заключение, фраза о приезде, в связи с ЧП, полковника Куликова, для назначения виновных, вызвала пробежавший по рядам шёпот.

Построение закончилось. Всё ещё ощущая послевкусие вчерашнего разговора с Жоганюком, Костя не мог решиться и оставить в «закладке» АПС для Тимура. После приезда с места происшествия, Жоганюк собрал участников гудермесского вояжа у себя в кабинете. В лучших традициях СМЕРШа, он учинил допрос Катаева на темы: Причины невыезда? Что за тренировка? Кто может подтвердить? Где согласование с руководством? И многое другое.

Рябинина и остальных он заподозрил в трусости, толсто намекнув, что они не выехали вместе со всеми на помощь опергруппе, потому что банально прятались в кубриках. Вскочившего было рамсить, потемневшего лицом, Беса Рябинин удержал за портупею и усадил обратно. Ненужная, ничего не изменяющая, свара могла повредить предстоящему обмену пленными. Поэтому получив порцию безответных угроз, опера с, и без того тяжёлым, сердцем, свалили из кабинета. Желание с горя нажраться отсутствовало напрочь. Тихие вечерние поминки на оперской кухне только усугубили чувство вины. Костя одним из первых вышел из-за стола, стараясь не смотреть на товарищей, хотя ни у кого и в мыслях не было как-либо попрекать его этой дурацкой заменой.

Побродив в темноте, под аккомпанемент ночной стрельбы по территории Центра, Костя присел на скамью опустевшей курилки. Минут десять посидел, пытаясь раскачать душевные загоны. Голова была абортно пустой, тело неприятно слабым, мышцы, словно не зная физических нагрузок, мертвенно стыли. Представил себя со стороны. Скривился от киношности декораций – ночь, стрельба, погибшие друзья, силуэт ЗУ-шки на крыше. От позёрства главного героя – усталая сутулость, грязный камуфляж, опущенная голова, пистолет в набедренной кобуре, – зло сплюнул и ушёл спать.

* * *

А утром, ещё до планёрки-поверки, к Рябинину приехал Сулейман и сообщил, что родня задержанных к обмену готова.

Долг красен платежом. Зайдя в импровизированный спортзал, сооружённый омоновцами в одном из складов, пользуясь тем, что в утренние часы спортсменов нет, Катаев подошёл к старому, изодранному боксёрскому мешку, валяющемуся в углу и развязал затягивающие шнурки. Рука, прорвавшись сквозь требуху внутренностей нащупала тяжёлый свёрток. Вытащив его оттуда, Костя развернул грязную тряпку. Матово блеснувшее воронение магически притягивало взгляд. Катаев ещё раз, тщательно протёр поверхность оружия и запаковал его в специально прихваченный, непрозрачный полиэтиленовый пакет.

Хаос противоречий, царивший в голове из-за того, что придётся сделать, уткнулся в оправдательный тупичок:

«В конце концов жизнь двух солдатиков этого стоит…».

Стараясь более ни о чём не думать, он быстрым шагом вышел из спортзала и пошёл к воротам.

– Залпа! Привет! – панибратски, скрывая трясучку, почти вплотную подойдя, обратился он к женщине.

Та, повернувшись к нему, отступила назад и как в первый раз, не мигая, смотрела затравленной волчицей. Очевидно, она только что пришла на рынок, под прилавком стояли баулы, и товар ещё не был развешен.

– Тимура нет? – не церемонясь спросил Костя.

– Нэт, пока… – немного растерялась Залпа.

Катаев обошёл прилавок, зыркнул вправо-влево и, убедившись, что никто не смотрит в их сторону, вытащил свёрток из-за пазухи. Резким движением сунул его в баул, стоящий под прилавком.

– Привет ему передавай!

И не оглядываясь, быстро пошагал обратно. На душе повисла тряпка абстрактной унавоженной жижицы.

* * *

– Где тебя носит-то? – вопросом встретил вошедшего на кухню Костю, сидящий во главе стола, Рябинин. Тут же присутствовал практически весь личный состав.

– В Караганде! – грубо ответил Костя и прошёл к своему месту.

Все удивлённо посмотрели на обычно улыбчивого, Катаева.

– Отдал? – понял причину его раздражения Рябинин.

– Отдал, – отходя и жалея о срыве, ответил Костя, налив в кружку остатки гуманитарной минералки.

– Ладно… Короче, тоже послушай, – продолжил, видимо прерванный Костей разговор, Сергей, – сейчас рассаживаемся по машинам, берём Турпала и Саламбека, везём их к Сулейману. В доме у него оставляем и обратно…

– А он не шваркнет? – вставил Бескудников.

– Нет, – коротко ответил Рябинин. – Продолжим… Скорей всего «стрелку» забьют на завтра-послезавтра, сообщат место передачи. Возьмём ОМОН, нет, лучше «Визирей» и сгоняем… Всё просто.

Серёга окинул взглядом всех присутствующих рыцарей прямоугольного стола. Те, в свою очередь, понимали, что простота изложенного не всегда соответствует действительности.

– Я дежурю сегодня, – обозначился Кочур.

– И я… – поднял руку, сидящий на самом конце скамьи, Липатов.

– Если есть желание прокатиться в Гудер, я могу подменить, – ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Катаев.

– Костян, брось, гонево это, – положил руку ему на плечо Долгов, – ты, сейчас, что вечным дежурным решил заделаться?

Никто не улыбнулся.

Кочур, ближе всех сидящий к Косте, сказал:

– Давай поезжай, ты после Серёги второй человек в этой теме…

– Череповецкими будем доукомплектовываться? – прикинув количество свободных мест, спросил Рябинин, – а то нас пятеро всего… Капуста, кстати, неизвестно вернётся ли ещё с госпиталя?

– Может домой захочет, – поддакнул Гапасько.

– He-а, этот вернётся, – улыбнулся Бес, – чешежопица у него в постоянку…

– Ладно… К Луковцу надо идти, – продолжил планирование Рябинин, – одну машину ОМОНом забивать. Всё, собирайтесь по-тихому. Костян, сгоняй к Кутузычу, залепи его, мол, в город, на «стрелочку» надо…

– А если не залепится? – к Косте всё ещё не вернулась, после вчерашних смертей, присущая ему изящная наглость.

– Скажи, что по нашему УАЗику встреча…

– Ага, он на «хвоста» упадёт сразу, не знаешь что ли… – Костя почесал переломанный нос, – ладно, я ему про наркоту задвину, он один хрен героин от стирального порошка не отличит.

Костя встал и первым вышел из кухни. За ним по своим пунктам плана разошлись остальные.

К Мише Кутузову, в целом, Костя никаких отрицательных эмоций не испытывал. Пока ехали в поезде, как-то даже наладили отношения, но приезду, майор дистанцировался, но не насовсем, а вроде, как и нашим и вашим. Мог зайти в кубрик, по-свойски побазарить, засадить стакан, но в тоже время излишне преданно «тряс гривой» перед Жоганюком. Что, естественно, к доверию со стороны оперов не располагало. Вот и сейчас, когда Костя зашёл в их, с Лавриковым отдельную комнату, Миша чересчур приветливо и улыбчиво, хотя чего радоваться-то – у тебя опера «зажмурили», встретил Катаева:

– О, Константин! Заходи, дорогой. Чайку? Коньячку?

Костя сел на кособокую табуретку-самопал, посмотрел на заваленную каким-то радиобарахлом кровать Лаврикова и спросил:

– Спасибо, не пью с утра… А где Саня-то?

– В штабе кабеля прокладывает… Сегодня же, вроде, наших-то задержанных «нагоняют», вот он и решил пока камеры пустые «насекомых»[31 - Насекомые – скрытые микрофоны.] на «стационар»[32 - Стационар – система аудиоконтроля помещения со стационарным питанием.]
Страница 39 из 39

влепить…

– А-а-а, понятно… – протянул Костя, отметив про себя «наших задержанных», – слышь, Анатольич, у меня тут в городе «человечек» есть, ещё с первой командировки. Мне б с ним словиться, он по наркоте тут ориентируется, да и про вчерашние события заодно спросить можно. Он у меня такой, информированный…

– Ты хочешь, чтобы я с тобой прокатился?

– Нет, нет… Не царское дело-то… Прикрой меня перед Жоганюком, я с парнями выскочу, а то я в опале вроде как, после вчерашнего…

– Ну не наговаривай на себя-то, – добродушно, в усы усмехнулся Миша, – Иваныч, сам понимаешь, не железный, ему сейчас «полпиджака»[33 - Полпиджака – неполное служебное соответствие.] выписать могут, а то и покруче чего…

– Вот я и не хочу под горячую руку попадаться, а если, что интересное проскочит, я к тебе заскочу, порешаем как реализоваться, – запустил последнее средство Костя.

– Лады, действуй, только аккуратней там, – покровительственно кивнул Миша.

– Мы с ОМОНом, обижаешь…

– А я, если что, скажу, мол, ты по моим «пирогам» выскочил…

«Или не скажу… – улыбнувшись, подумал Катаев, – старая школа…» Пожав в знак благодарности руку, он, молча, покинул начальственный куток.

* * *

Двумя бортами стартанули на Гудермес. Первым шёл УАЗ, набитый операми, во второй, к омоновцам, для краткого посвящения в детали, пересел Катаев. Ценным грузом в головной машине ехал Саламбек, в омоновской – Турпал. Оба «чеха» были обряжены в камуфляж, с традиционными мешками на головах. Их собственная одежда, свёрнутой котомкой, была всунута в закованные руки.

Выслушав план предстоящих мероприятий по обмену, ещё не отошедший после нападения на опергруппу, Луковец, чуть помолчав, без своих обычных хохм, рассказал про странные совпадения нынешней командировки:

– Ты, прикинь, Костян, какая тема нездоровая, – перегнувшись через спинку сиденья, когда автомобиль вырвался из гнетущей атмосферы города – были у нас перед командировкой учения… Ну, обычные… Вот… Отрабатывали оборону при нападении на колонну… Там по сценарию трое раненых и один, тьфу-тьфу, убитый… От него, кстати, отказались, никто не захотел… Ага… Надо было их героически с поля боя выносить. Ну, вот, ласту забинтовали Драгунцу, Зомби – руки и голову. А Горынычу – ключицу, вроде левую. Потом на носилки и на вынос. Теперь такая херня: Драгун в голень пулю словил, домой уже уехал, Зомби с ожогами головы и рук в кубрике валяется…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/konstantin-zakutaev/chechenskiy-detektiv-mentovskaya-pravda-o-kavkazskoy-voyne/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

1

МОБ – милиция общественной безопасности.

2

КМ – криминальная милиция.

3

ур _ уголовный розыск.

4

200 – убитый. 300 – раненый.

5

Подкидыш – мини-состав или вагон, цепляемый к поездам попутного направления.

6

Зелёный ряд – списанная техника (сленг).

7

пвд – пункт временной дислокации.

8

ППС – патрульно-постовая служба.

9

ОРМ – оперативно-розыскные мероприятия.

10

ЗУ – зенитная установка.

11

нон – незаконный оборот наркотиков.

12

ПХД – парково-хозяйственный день.

13

ОСН – отряд специального назначения.

14

РПМ – разведывательно-поисковые мероприятия.

15

Барабан – агент, секретный сотрудник, завербованный, конфидент.

16

ОГВс – объединённая группировка войск (сил).

17

ДШБ – десантно-штурмовая бригада.

18

АГС – автоматический гранатомёт станковый.

19

СВУ – снайперская винтовка укороченная.

20

БРДМ – боевая разведывательная десантная машина.

21

НВФ – незаконное вооруженное формирование.

22

Три гуся – ст. 222 УК РФ.

23

ГУОШ – главное управление штабов.

24

Пушер – мелкий торговец наркотиками.

25

БРОН – бригада оперативного назначения.

26

Следы на руках – от пороха либо от затвора.

27

Трусы и носки – ваххабиты не носят.

28

РПК – ручной пулемёт Калашникова.

29

АПС – автоматический пистолет Стечкина.

30

АКСУ – автомат Калашникова складывающийся укороченный.

31

Насекомые – скрытые микрофоны.

32

Стационар – система аудиоконтроля помещения со стационарным питанием.

33

Полпиджака – неполное служебное соответствие.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя). Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.

Adblock
detector