Режим чтения
Скачать книгу

Молодой маг Хедин читать онлайн - Ник Перумов

Молодой маг Хедин

Ник Перумов

Тысяча лет Хрофта #2

Всё тот же переплёт из гномьей стали, обтянутый драконьей кожей. Разномастные страницы – пергамент, береста, листовое золото… По-прежнему на переплёте дощечка с выжженной чёрной руной Феах, означающей рождение и смерть, начало и конец…

…Боргильдова битва закончилась, Отец Дружин покинул на время Хьёрвард, пощажённый Молодыми Богами-победителями. Немало лет проведя за пределами Митгарда, он в конце концов вернулся, отказавшись от мысли идти с войной на Ямерта и далее.

Вместо этого Старый Хрофт вписал в свою книгу два новых слова: «Истинный Маг»…

Ник Перумов

Тысяча лет Хрофта. Кн. 2 Молодой маг Хедин

Продолжение вступления: книга как она есть

Всё тот же переплёт из гномьей стали, обтянутый драконьей кожей. Страницы тонковыделанного дорогого пергамента. Угловатые рубленые руны, порой выведенные с преувеличенной аккуратностью, порой – набросанные в явной спешке, чуть ли не лихорадочно.

Снаружи, на переплёте, прикреплена небольшая дощечка с выжженной на нею чёрной руной Феах.

Книга, частично написанная Старым Хрофтом, а частично составленная из написанного другими – о нём.

И если поднять тяжёлую крышку и пролистнуть уже прочитанную первую часть – что могла бы носить название «Боргильдова битва», – если перевернуть пластину чёрного железа, за ней вновь потянутся страницы. Самые разнообразные.

(Комментарий Хедина: Боргильдова битва закончилась, Отец Дружин покинул на время Хьёрвард, пощажённый победителями – Молодыми Богами; немало лет проведя за пределами Митгарда, он в конце концов вернулся, отказавшись от мысли идти на Ямерта и иже с ним открытой войной. Взамен он написал два слова – «Истинный маг».

Тот, кто являет собой великий предел меж светом и тьмой, движением и покоем, созиданием и разрушением, жизнью и смертью – всеми великими дуальностями сущего.

Как мы вообще пришли в мир? Откуда взялись? Были ли мы всегда, или были сотворены? Или, подобно Древним Богам, мы возникали из некоего первотолчка, дарованного Творцом?

Чем дольше я пребываю в ранге «Нового бога», «Хранителя равновесия», тем больше меня тянет к изначальным дням, к началу моей родни и даже раньше, к Древним (не Богам, что сродни Хрофту, но предшествующим нашему Поколению) – и так до момента, когда, по логике вещей, должны были возникнуть первомаги. Самые первые, осознавшие себя именно Истинными Магами, не богами, не чародеями, но именно магами и именно истинными.

Теми, что есть Великий Предел.

Наставники всегда толковали, что Истинные Маги как раз никем не созданы, и потому «истинны» – в том числе и истинно свободны. Что мы – орудие познания миром самого себя, в широком смысле слова – орудие Упорядоченного, его первый рубеж обороны. Против чего? – против любых угроз, начиная с Хаоса, чьи океаны плещутся за рубежами сущего, и кончая возмущениями, пертурбациями изначальной силы, текущей через всё Упорядоченное и отделяющей живое от не-живого. Живое эта сила как раз и делает живым.

И именно живая вечнотекущая сила и создала Истинных Магов. Природа не терпит пустоты, толковали наши учителя.

Так, во всяком случае, говорили птицеголовые наставники. Старое, уходящее Поколение, Поколение, «выслужившее свой срок», как бросил как-то циничный Макран. Однако даже осознавая свою неизбежную трансформу – гибель ли, переход ли в состояние «мелких духов», природных хранителей скал, лесов и водоёмов – то есть утрату самой сути Истинных Магов, они, тем не менее, учили нас на совесть.

Я написал эти слова и остановился. Ах, Хедин, хитроумный Хедин, Познавший Тьму! Теперь, в роли Бога Равновесия, твой долг – всё подвергать сомнению. А почему, собственно говоря, ты решил, что тебя и других учили именно «на совесть»? Что старое Поколение, волей Молодых Богов, или Упорядоченного, или Орлангура, или Демогоргона – неважно кого, но, уступая своё место нам, не попытается отомстить? Не постарается, «выполняя последний долг перед сущим», послать этому сущему прощальное проклятие?

Я бросил перо, встал, долго ходил по кабинету. Стена… поворот… стена. И всё вновь. Всё начинается со стены и ею же и заканчивается. Стена – это загадка, которую сейчас не разрешить и которая мучит, вонзается в сознание и память, словно раскалённый клин, расталкивая слои воспоминаний.

Вернувшись к столу, проведя пальцами по любовно изукрашенной гномами спинке кресла, я мрачно подумал, что уж коль скоро мы прозывались Великим Пределом, то как раз пределы мы и должны ставить. В том числе – пределы сомнениям и колебаниям, пределы недоверию и привычке полагаться лишь на собственные глаза.

Я перестал просто верить в хорошее. Слишком привык искать всюду ловушки, хитроумно расставленные западни, попытки обмануть и ударить в спину. Может, для Истинного Мага, погружённого в привычные интриги Поколения – зачастую измысливаемые просто для того, «чтобы скучно не было», такое простительно и понятно, но для Бога, Бога Равновесия…

Впрочем, я отвлёкся.

Итак, потерпев неудачу с армиями и воинствами, проиграв Ямерту в поединке, Отец Дружин вспомнил о нас. Об Истинных Магах. И тут я начинаю восстанавливать всю историю нашего Ордена, с самой зари сущего – осознавая, что никогда не пытался взглянуть на неё сам, никогда не задумывался, чтобы докопаться до истоков, приняв на веру всё то, чему нас учили.

Как появилось самое первое Поколение? Когда именно? Как – в точности – случилось подчинение Истинных Магов Молодым Богам? Потому что тем же Богам Древним, вроде Старого Хрофта, мы точно никогда не подчинялись. Нет никаких следов этого в дошедших до нас сагах, не сохранилось барельефов или хотя бы просто картин в катакомбах уцелевших храмов, молчат каменные летописи, куда труд тысяч рабов занёс всё, хоть сколько-нибудь достойное упоминания.

Можно перебить свидетелей, сжечь книги, разрушить святилища. Но никакой бог, если только это не сам Творец, не сумеет проделать это во всех мирах всего Упорядоченного. Что-то где-то непременно отыщется. Рано или поздно.

А мои ученики искали. Искали ещё в те времена, о которых даже я стараюсь вспоминать пореже, во времена Ночной Империи.

Ученики, бывшие до Хагена.

О да, мы занимались тогда самыми странными и необычными делами. Не только войной, не только созиданием «величайшей империи, что знал Хьёрвард».

И началось всё это уже после наших долгих бесед со Старым Хрофтом. Долгих бесед павшего бога с «молодым магом Хедином».

А я опять забегаю вперёд…

Вопросы-то оставались всё теми же, прежними.

Когда и кем воздвигнут Столп Титанов? Кто возводил Замок Всех Древних? Я чувствую, что ухожу далеко от повествования Отца Дружин, но без этого, боюсь, будет непонятно, почему же Старый Хрофт, потеряв всё, решился-таки возложить все надежды на одного-единственного мага, пусть даже и Истинного?

И был ли этот маг именно что «молодым магом Хедином» или столь же молодым магом Ракотом?

И случилось ли подобное вообще?

Само собой сложилось и почиталось единственно допустимым, естественным, как восход солнца, что каждое следующее Поколение начинает если и не с чистого листа, то свободным от долгов Поколения предыдущего. Конечно, с долгами вместе исчезал и ценный, порою бесценный
Страница 2 из 14

опыт, но… все привыкли. По-иному и быть не могло.

Мы вступали в сущее счастливыми, задыхающимися от счастья. Тайна нашего собственного происхождения отступала куда-то в тень, мы упивались свалившимся из ниоткуда могуществом, загадками, секретами, «страшными приключениями и ужасными опасностями», мы жадно, алчно, ненасытно тянулись к новому, всё хотелось попробовать, всё ощутить, всё познать – и не когда-то там потом, а сейчас, немедленно!

Познавать. Самая сильная страсть, владевшая нами тогда. Сильнее того, что потом стали называть «простыми человеческими радостями», сильнее жажды единения с той, кто всего дороже. Знание, идущее за ним следом могущество, состязание, захватывавшее всех нас, как самые ловкие, умелые, хитроумные и находчивые пробивались в Совет Поколения, а превзошедший всех остальных становился главой этого самого Совета.

Так с чего же оно началось? И что было ещё раньше?

В рукописи Старого Хрофта есть упоминание Лунного Зверя как «первомага», от которого научились чародейскому искусству жители Ванахейма – и ни слова о том, что обитатели Асгарда позаимствовали у него хоть что-нибудь. Отец Дружин создавал – или открывал – свои собственные руны. У кого училось волшебству самое первое Поколение Истинных Магов?

Память моя шагает через годы, века и тысячелетия человеческого счёта. Мы, не имеющие формы, приняли именно человечность как то мерило, без которого «не измеришь бездну». Разрушен Замок Всех Древних, пал Столп Титанов, утрачены безвозвратно накопленные библиотеки, но даже сейчас я могу сказать точно – «утра магов» в них не отразилось. Словно из ниоткуда взялись и Столп, и сам Замок – словно возникли по слову Творца, подобно остальным солнцам и мирам.

В истории Истинных магов, в самом её начале зияло огромное белое пятно, совершенно непонятно почему возникшее. Напрашивающийся ответ – что оно, это знание, кому-то «угрожало», например, Молодым Богам, и они, допустим, уничтожили бесценные записи – меня не устраивал. Не только потому, что был самым напрашивающимся.

Молодые Боги, с какой стороны ни взглянуть, победили тогда, едва появившись в Упорядоченном. Старый Хрофт и подобные ему не уступали без борьбы – «боргильдовых битв» было несколько, и в дальних уголках Упорядоченного я, уже ставши Богом Равновесия, отыскал их следы. Они были тогда сильны, Ямерт и его братья с сёстрами, действительно сильнее всех. Какой смысл прятать свидетельства своего величайшего триумфа – триумфа над всеми, богами, магами, смертными?

Так или иначе, Первое Поколение оставалось сокрытым. Больше того, никто не мог сказать, сколько в точности их сменилось.

Нельзя сказать, что мы не искали. Мирные передышки всё же случались, когда удавалось отбросить тварей Неназываемого и отразить очередной натиск Дальних (вернее, существ, ими науськанных, как не сомневался Ракот); это если не вспоминать всякую мелочь, с которой справлялись мои подмастерья.

Мало-помалу из мглы веков начинали проступать смутные очертания – словно скала сквозь туман. Впрочем, туман как раз имелся – в шарах Читающих. Бездушные и не ведающие высоких чувств создания, оказывается, хранили в своих сферах следы «всех заклятий, когда-либо сотворённых в Упорядоченном».

Так, во всяком случае, утверждали Читающие.

Врали, конечно же. Но кое-что ценное найти и в самом деле удалось. Искажения первичных потоков магии, животворной силы, пронзающей всё сущее. Где-то она течёт быстрее, где-то медленнее, где-то мчится стремглав, подобно горной реке, вся в бурунах и водоворотах; и порой в ней сохраняются следы давно отзвучавшего грома.

Не все. Не всегда. Их очень трудно найти – надо знать, что, где и как именно искать. Читающие, кстати, никогда ничего и не искали, им хватало собственной слепой уверенности в обладании «всеми тайнами всех чародеев». Каковую уверенность они вполне успешно и продавали внешнему миру, вернее, тем немногим, кто знал, кто они такие и с чем к ним стоит идти. Успешно – потому что до сих пор оставались живы, здоровы и даже весьма состоятельны.

Мы нашли следы вспышки. Или, наверное, всё же Вспышки. Резкого и острого возмущения, ураганом пронёсшегося по незримым рекам Упорядоченного незадолго до появления Молодых Богов. Никогда, ни до ни после, ничего похожего отыскать не удалось.

И стоило мне вслушаться, вникнуть, пропустить через себя это дальнее эхо… как отозвалось что-то из глубины даже не памяти, самого естества. Больше никаких доказательств мне уже не требовалось. Я знал, что это оно, эхо, след, далёкая волна, докатившаяся до наших времён, это свидетель рождения Истинных Магов.

Сейчас, когда я пишу эти строки, прочитав приведённый Старым Хрофтом рассказ о Гулльвейг, я не могу отделаться от мысли, что странная чародейка дала начало не только «роду ведьм», но каким-то образом причастна и к появлению Истинных Магов, хотя звучит это странно и строго доказать это прямо сейчас я не могу.

Однако одной «волны» мало. Что было дальше, как появился наш Орден, объединивший Поколение, как получилось, что Истинные Маги подчинились Молодым Богам, подчинились якобы безо всякой борьбы, добровольно, «осознав, что именно требуется для блага Упорядоченного»?

Эту строку я помню со школьных времён. С нашей школы и наших же птицеголовых наставников. Подробностей они не сообщали, и сейчас я со стыдом сознаю, что никто из нас никаких подробностей и не желал. Слишком увлекала сила, слишком кружилась голова от собственного всесилия, как тогда казалось. Ведь мы могли творить! Джибулистан, Голубой город, юность Поколения, дружба и вражда, соперничество, страсть – всё вместе. Кому какое дело, как оно всё начиналось! Мы – вот они, здесь и сейчас, и желаем тоже всего, здесь, сейчас и сразу!

Сейчас мне горько писать всё это. Но ничего не поделаешь, такова правда.

Однако комментарий мой становится куда как протяжённым. Пора и честь знать. Слово Старому Хрофту.)

I

Возвращаться на пепелище – всегда тяжко, горестно и зачастую ни к чему не ведёт. Отец Дружин так и не появился на развалинах Асгарда. Ненависть и жажда мести и без того поселились в нём до самого конца, пока не свершится намеченное.

Он знал, что ему нужно совсем иное, нежели чем блистающие рати. Воинства ничего не сделают против Молодых Богов, те просто бросят на чашу весов ещё более многочисленные отряды. Всё Упорядоченное в их власти, и…

Всё ли? Может, где-то ещё сопротивляются такие же, как он, одиночки?

Нет, сказал Старый Хрофт сам себе. Никто не знает, остались ли они или нет. Упорядоченное поистине огромно, даже его божественного срока может не хватить на поиски – ибо всё, имеющее начало, имеет и конец, пусть даже в отдалении.

Что остаётся из ве?домого? Ничего, кроме лишь Великого Предела, Истинных Магов, оставшихся в стороне от Боргильдовой битвы. Сражались ли они на стороне Семерых, нет ли – Отец Дружин не знал. Но, во всяком случае, больше искать было негде.

Конечно, оставался Лунный Зверь, загадочный Первомаг. Ваны получили чародейство именно от него, и свой поиск Великого Предела владыка Асгарда решил начать именно с него.

(Комментарий Хедина: Чем дальше я читаю написанное Старым Хрофтом, тем сильнее чувство, что «всё было совсем не так». И ещё сильнее уже мой собственный
Страница 3 из 14

стыд, что мы, орудие познания мира, столь многое принимали на веру, как нечто естественное, раз и навсегда заданное и столь банальное, что на изучение его нет смысла тратить ни время, ни силы. Что может оказаться загадочнее, таинственнее и величественнее, чем странная, неведомая фигура Первомага, существа, «первым» научившегося управлять свободно текущей через Упорядоченное животворной силой? Однако моё Поколение приняло всё именно так. Ну да, Лунный Зверь. Ну… Зверь. Лунный. И что?

Ребёнок играет возле ручья, лазает по деревьям, заглядывает в дупла, ищет гнёзда – но каждый день встающее над миром солнце для него есть просто солнце. Оно просто есть.

Вот такими примерно детьми мне сейчас и представляется наше Поколение в пору своей юности.

Но откуда сам Отец Дружин узнал про Истинных Магов и почему не позвал их на Боргильдово Поле? Почему умолчал в первой части своего повествования? Щадил меня? И, кстати, при каком Поколении начался этот его поиск?)

Что знали боги Асгарда о так называемых Истинных Магах? Никем не рождённых, никем не сотворённых – якобы; но возникших, мол, сами собой.

Знали, но, увы, немного. Потому что первая же встреча Старого Хрофта с ними обернулась для владыки Асгарда конфузом, о котором он не слишком любил вспоминать. Честно говоря – совсем не любил. А началось всё с одного дальнего путешествия Тора и Локи, бывших в ту пору едва ли не закадычными друзьями.

Они забрались далеко на восток, за восходные рубежи Ётунхейма, где столкнулись с неким странным великаном Скримиром, настолько огромным и могущественным, что даже Мьёлльнир не смог причинить ему никакого вреда. Скримир и поведал старшему сыну Отца Дружин про удивительную страну Утгард, где правит всесильный чародей Утгард-Локи – имя, конечно же, вымышленное.

Тор не снискал там славы, как он сам решил. Испытания, предложенные Утгардом-Локи, супругу Сиф не задались. Поднимал кошку – а оторвал от пола одну только лапу. Пил из рога, да так и не осушил его. Боролся со старухой по имени Элли – и она едва не одолела. Хотя потом, уже провожая незваных гостей, правитель Утгарда всячески восхвалял силу Тора – мол, то была не кошка, а Мировой Змей, рог был соединён с бездонным океаном, а Элли – Старость – укладывает на лопатки любого, бог же грома упал перед ней только на одно колено[1 - Это известная по Эдде история «Путешествие Тора в Утгард».]. Простодушный Ас остался этими объяснениями премного доволен – но не хитроумный Локи. Именно бог огня рассказал потом Отцу Дружин всю правду.

Никто из гримтурсенов никогда не обладал столь исполинской, невероятной чародейской силой. Ни они, ни троллквинны. Если всё увиденное Тором и Локи было иллюзией, то какова же должна быть мощь её творца, чтобы сам бог грома не смог с ним справиться?

Впервые Асы столкнулись с силой, столь превосходящей их собственную.

(Комментарий Хедина: если сравнивать мою собственную силу в момент первой встречи со Старым Хрофтом и его собственную – я, пожалуй, взял бы верх, но едва ли «столь превосходил бы».)

Отец Дружин едва ли мог оставить подобное без внимания.

Вместе с хитроумным Локи они, не медля, отправились в путь, никому ничего не сказав об истинной цели их странствий: все Асы думали, что Отец Богов и сын Лаувейи, как обычно, что-то затеяли в Ётунхейме.

Вместо этого, оседлав Слейпнира (а Локи вновь одолжил у Фрейи её волшебное оперенье), они помчались далеко на восток, оставив позади всю страну великанов.

Там, где Тор и Локи повстречались со Скримиром, конечно, никого не было. Здесь кончались привычные тропы, сюда забредали лишь редкие ётуны-охотники.

– Нас вела магия, – бог огня постоянно озирался, не спуская руку с эфеса. – Утгард появился словно бы ниоткуда…

– Вам открыли тропу, подобную той, что ведёт к источнику Урд, – отозвался Отец Богов. Было холодно, колючий жёсткий снег летел в глаза, зима, казалось, обосновалась в этих краях навечно.

– Почему ты так уверен? – Локи продолжал оглядываться, словно огромный и мрачный замок должен был вот-вот свалиться им на головы.

– Что ещё позволит оставить за спиной множество поприщ за ничтожный срок? – Старый Хрофт ответил вопросом на вопрос. – Готов отдать свой последний глаз, что никакого Утгарда здесь, у нас, в Хьёрварде, никогда не было. Ты прав, вас вели чары, и вели они прочь из нашего мира.

– Очень хорошо. Что же нам делать теперь, старший брат?

– Искать, – Отец Дружин взял наперевес Гунгнир, словно собираясь сражаться. – Надо найти след того чародейства. Тогда отыщем и сам Утгард.

На висках бога огня блестел пот.

– Мне страшно, Один. И я не стыжусь. По-моему, нас с Тором ясно предупредили в прошлый раз – не суйте нос в наши владения.

– Если это «их владения», то не худо бы убедиться в том, – хмыкнул Старый Хрофт.

– Убедимся, не сомневайся, – мрачно бросил Локи.

Глухая чаща, кружащийся снег, пар от дыхания двух названых братьев-богов. Тишина, безмолвие вечной зимы.

О?дин застыл, вскинув Гунгнир наперевес. Он единственный сейчас видел и чувствовал сокрытое даже от изворотливого и хитрого бога огня – след того, что называлось вслух словом «Утгард».

Тяжкое «бу-ум-м!» разнеслось по чаще. Ломая деревья, взметая облака снежной пыли, с небес тяжело грянулась наземь огромная рукавица, впору лишь настоящему великану ростом с десяток гримтурсенов. Самая настоящая рукавица, слегка поношенная, с меховой опушкой и расшитая чуть выцветшим узором.

– Это, наверное, вместо приветствия? – попытался съязвить Локи, но получилось у него это не слишком убедительно.

– Асы! Здорово, коль пожаловали! – загремело над верхушками деревьев. Из внезапно сгустившегося снега выступил гигант, чья голова поистине «подпирала тучи». Был он румян, светловолос, на усах и бороде лежала изморозь.

– Скримир, – прошептал бог огня; судя по виду, Локи очень хотелось оказаться сейчас где-нибудь в совсем ином месте, однако он держался. – А ты ничуть не изменился, старый приятель! – крикнул он уже во весь голос.

– Маленькие преимущества, мелкие радости, – не без самодовольства поведал гигант, осторожно опускаясь на колени. – Приветствую тебя, могучий О?дин. Тебя, хитроумный Локи. Вижу, вы на сей раз без носителя неотразимого Мьёлльнира?

– Приветствую столь же могучего Утгарда-Локи, – Отец Дружин заставил себя кивнуть. – Благодарю, что не заставил нас долго блуждать по сиим негостеприимным местам.

– Я знал, что вы вернётесь, – кивнул великан. – И догадывался, что на этот раз свижусь с тобой, владыка Асгарда. Что ж, приглашаю в гости. Хитроумный Локи подтвердит, что пировать в моём замке умеют, и гостей я потчую на славу.

– Да, только если не вспоминать о всяческих состязаниях, – проворчал самолюбивый бог огня. Скримир – или, вернее, Утгард-Локи, неведомый чародей, – весело расхохотался.

– Прости меня, о Находчивый Ас. Я больно ранил твою гордость. Но что поделать, не говори, что силён, встретишь более сильного. Идёмте, я открою короткий путь. Это за пределами твоих владений, могучий О?дин, как ты легко догадаешься, конечно же. Прошу! – и великан небрежно взмахнул огромной ручищей, взметнув целую тучу снежной пыли. Заблистала алмазными огнями высокая стройная арка, белые колонны увиты невозможным среди
Страница 4 из 14

ледяной зимы плющом; изменился и сам Скримир. Вместо подпирающего небеса русоволосого исполина О?дину и Локи предстал хоть и высокий, но не выше их самих человек с острым, хищным лицом, горбоносый и с пронзительным неприятным взглядом.

– Прошу, – повторил он, кланяясь не без лёгкой усмешки.

Ни Старый Хрофт, ни бог огня ничего не ответили. Только молча поклонились, по извечному обычаю благодаря хозяина за приглашение. Точно так же они поблагодарили б любого, неважно, смертного или бессмертного, человека или бога, владыку роскошного дворца или хозяина маленькой лесной хижины.

За аркой их встретило тепло, ласковое весеннее солнце, щебет ярких птиц, шум недальнего водопада и ароматы готовых кушаний, теснившихся на столе, что накрыли на большой открытой веранде, нависавшей над уютной зелёной долиной, перечёркнутой в небольшом отдалении голубой речною лентой. За верандой поднимались ажурные фасады богатого особняка, ничуть не напоминавшего мрачную крепость, напротив – никакого намёка на крепостные стены, башни, рвы, подъёмные мосты и прочее. Наигрывали незримые арфы, аромат роз распространялся повсюду – а Отец Дружин лишь крепче стиснул древко Гунгнира.

Они лезли прямо в пасть Фенриру, как сказали бы скальды.

Кубки с вином. Над очагом сама собой крутится насаженная на вертел кабанья туша.

– Отведайте, – широко развёл руки Утгард-Локи. – Негоже беседовать, не утолив голод.

Бог огня присел на самый край вычурного сиденья, покрытого резьбой, и ни к чему не протянул руки.

– Досточтимый О?дин, – хозяин утвердил оба локтя на столе, сплёл пальцы, положил на них подбородок. – Чем обязан я сему посещению? Казалось мне, что посредством могучего Тора я передал послание, не могущее…

– Хозяин, – Отец Дружин взял как по волшебству появившийся перед ним кусок мяса, идеально прожаренного, источавшего густой, настоящий аромат, – я, бог О?дин, хотел бы знать, кто ты таков, какова твоя сила и чего потребно тебе в Хьёрварде? Никогда ещё обитатели Асгарда не сталкивались с подобными тебе. Храбрый Тор вернулся, однако не желает говорить о случившемся. Хитроумный Локи…

– Оказался даже смелее твоего старшего сына, хотя его не упрекнёшь в трусости, – перебил Утгард-Локи. – Но тебе не стоит тревожиться, бог О?дин, – мне не нужен ни твой мир, ни даже власть над ним. Хотя и то, и другое я мог бы заиметь играючи.

Взор Отца Дружин потяжелел.

– Благодарю за прямой ответ, достойный хозяин. Спрошу тогда также – кто ты есть?

– Истинный, – последовал немедленный ответ. – Истинный Маг, вершина творения, тот, посредством кого великое сущее познаёт себя. Наше Поколение раскрывает тайны бытия, через нас становится явью великий план неназываемых иерархий, незримых, но воплощённых…

– Темны слова твои, – Старый Хрофт заставил себя проглотить мясо. – Что есть «великое сущее»? И что такое «неназываемые иерархии»? Ибо никогда никто здесь не слыхал о них.

– Долог будет рассказ мой, – рассмеялся чародей, удобно устраиваясь в кресле и поднимая кубок. – Но внимайте и слушайте, ибо не в моих правилах отказывать взыскующим знания…

(Комментарий Хедина: этот маг мог оказаться из любого Поколения. Нашего в том числе. Узнаю этот тон, эту позу, эту уверенность в себе, переходящую в самодовольство. Отец Дружин, увы, ни в чём не погрешил против истины.)

Он говорил долго и красно, этот странный и пугающий маг из исчезающего Утгарда. И от услышанного начинала кружиться голова даже у самого Отца Богов.

Великое сущее было всегда. Ему благоугодно принимать различные формы и обличия, становиться видимым или же делать себя неощутимым для смертных. Великое сущее бессмертно, неуничтожимо, всеобще. Оно не имеет ни начала, ни конца. Не будучи неизменным, меняя облик, оно, тем не менее, везде, всюду и во всём.

– Мы – это оно, – напыщенно изрекал чародей. – А оно – это мы. Великие же иерархии – это последовательности восходящих к истине сознаний, способных мыслить, неважно, наделены они плотью или нет. Древние боги, смотрители миров, не приблизились даже к основанию этой необозримой, невероятной пирамиды. А что на вершине её – с трудом могут представить себе даже Истинные Маги. Слова слишком слабы и неопределённы, чтобы передать всю полноту понятий. Истинные Маги, великий предел меж всеми противоположностями мира…

– Это как? – перебил Локи. Богу огня явно наскучили высокопарные рассуждения, тем более не касавшиеся его, Локи, личной судьбы.

– Великий предел, – снисходительно пояснил чародей, элегантно поднеся к губам кубок и не забыв промокнуть их белейшей салфеткой, – есть граница. Меж светом и тьмой, днём и ночью, теплом и холодом, льдом и пламенем. Меж всем, где есть различие, есть и мы, Истинные Маги. Мы не добро и не зло, мы никому не служим, кроме лишь великого сущего. Когда нам нужна сила, мы вращаем миры…

– Это как? – вновь не выдержал бог огня. – Прости, хозяин, но поистине туманны твои слова, и я…

– Сущее никогда не пребывало в покое, – терпеливо, но не без назидательности начал Утгард-Локи. – Оно в вечном движении, имеющем источник в нём самом. Мы, Великий Предел, помогаем его движению. Мы творим новое и обретаем в нём силу. Представь себе незримую ось, наподобие тележной…

– Как же это тележная ось может оказаться незримой? – не уступал хитроумный ас, разыгрывая простачка. – Тогда и телега-то ехать не сможет!

– Я же сказал – незримую! Как незрим огонь, пока не родится в твоих ладонях, смелый Локи. Так вот, создав, начертав силою мысли подобную ось, мы поворачиваем вокруг неё миры, обретая новую силу…

– Ничего не понимаю, – очень натурально схватился за голову Локи. – Как можно «повернуть миры»? Какая ж мощь требуется тут! И откуда тогда возьмётся «новая сила»?…

Хозяин вздохнул.

– Оставим это, Локи, ибо есть вещи, что выше твоего понимания. Не сочти это за обиду, ибо многое в сём мире непонятно и мне самому. Это не стыдно. Стыдно сидеть, погрязнув в невежестве, и считать, что так и надо.

Бог огня только ухмыльнулся.

А Старый Хрофт продолжал спрашивать, но ответы хозяина оставались всё так же надменны и туманны. Мол, вы, Древние Боги – всего лишь мелкие распорядители обычных миров и мирков, где ничего не делается и ничего не происходит. Не стоит гневаться и обижаться, ибо это истина, а на неё обижаются только глупцы. Ибо смысл сущего – в гармонии, в нахождении каждого на своём месте, в обретении мирового порядка.

– Вот почему мои братья и сёстры созидают сейчас Столп Титанов. Великую рукотворную ось, вкруг которой станет обращаться сущее, даруя Истинным Магам великую, невообразимую силу. Тогда мы сможем устроить всё, как до?лжно, как подобает.

– Столп Титанов? Рукотворная ось?

– Неудивительно, что трудно тебе осмыслить сие, бог О?дин, – снисходительно уронил хозяин. – Ибо мы замыслили упорядочить само движение всего в сущем, сделать его размеренным, подчинённым строгому закону. Возмущения в движении миров и светил сойдут на нет, установится поистине вечный порядок. Вы тоже можете сему споспешествовать, если, конечно, на то будет ваша добрая воля.

– Споспешествовать? Как же?

И хозяин поведал, что для возведения Столпа Титанов ему нужна помощь, помощь немалая. Потребны тысячи и тысячи работников,
Страница 5 из 14

тягловых животных, корма и пропитания для всех. Магия может многое, но не всё. Зато когда Столп будет закончен и великий двигатель небес начнёт своё вращение – вот тут-то всего будет вдоволь и для всех! Несомненно, владыкам мира под названием Хьёрвард не составит труда послать каменщиков с носильщиками. Разве они не боги? Разве слово их не закон?..

(Комментарий Хедина: этот рассказ Отца Дружин – единственное свидетельство, пусть и весьма пристрастное, о самом начале Истинных Магов. Столп Титанов всегда оставался загадкой, одной из тех, что, как я уже говорил, «не подлежат разгадыванию», они просто есть. Столп Титанов, Замок Всех Древних – во времена нашего Поколения они тоже были из числа «вечных, неизменных», и даже прославленная любознательность Истинных Магов не простиралась так далеко, чтобы задаваться вопросами об их начале.

Значит, «великий двигатель небес»… Любопытно. У них бы ничего не получилось – и на самом деле не получилось! – но попытка была дерзкая, что и говорить. Неудивительно, впрочем, что Отец Дружин смотрел на неё совсем по-иному.)

Нет, Утгард-Локи не получил ни работников, ни тягла, ни даже кормов. Дослушав его до конца, О?дин молча поднялся, поклоном поблагодарив хозяина за гостеприимство.

– Ищи другой мир, где б тебе помогли. У нас нет покорных слуг. Мы никому не приказываем. Люди и не-люди живут по заповеданному нами, но сообразуясь с собственным законом; мы никого и никогда не станем принуждать.

Глаза хозяина сузились, однако он ничего не ответил, не унизившись до угроз или тому подобного. Терраса и всё, на ней бывшее, исчезло, а О?дин с Локи обнаружили себя стоящими на том самом месте, где впервые завидели огромную рукавицу фальшивого Скримира.

Разумеется, самой рукавицы и след простыл.

И потом, уже собираясь на Боргильдово поле, Отец Дружин не думал о «строителях Столпа». Ясно было, что они договорятся с любыми, кто объявится в мире и окажется более сильным. Великому Пределу всё равно, что именно разделять, главное – чтобы сохранялось то самое вожделенное различие.

(Комментарий Хедина: здесь в словах Старого Хрофта явно сквозит обида. Как раз можно было б предположить, что Молодые Боги решат силой подчинить себе Истинных Магов, как они проделали это с сородичами Отца Дружин, но…

Но он оказался прав. Наш Орден не враждовал с Ямертом. А если такие безумцы до Ракота и находились, летописи Замка Всех Древних не оставили о них никакого упоминания. По сути, Молодые Боги оказались очень… удобны. Поколения занялись чистым познанием, опытами с магией, ну, и не в последнюю очередь – интригами. Каковые, впрочем, никогда на моей памяти – если не считать Ракота – не выходили за пределы самого Поколения.)

II

Но почему же именно Истинный Маг? Ведь они же никогда не восставали против Молодых Богов? – можно спросить с полным правом.

Вот именно потому. От них не будут ждать удара. Они, насколько мог понять Отец Дружин, не враждуют с Молодыми Богами. Приняли их владычество, скорее всего, в обмен на богатства, покровительство, свободу в мелких делах. Так понятно и так непростительно. Потому что действительно великая сила Предела не могла гнить под спудом, не могла оставаться невостребованной или же – в лучшем случае – растрачиваемой на пустяки.

(Комментарий Хедина: а с чего это бог О?дин решил, что Поколения растрачивали силу именно на пустяки? В конце концов, мы сотворили Джибулистан, мы с Сигрлинн возвели Голубой город… Там жили весело и счастливо, хотя бы малой толике смертных мы помочь смогли, причём самым настоящим образом!)

Но огромная, великая сила Предела сама не ведает собственного могущества. Дело за малым – найти такого Истинного Мага, что сам захочет рискнуть.

(Комментарий Хедина: не верю!)

Однако как же найти их, где вновь отыскать дорогу к таинственному замку Утгарда-Локи? Отец Дружин направил Слейпнира на восток, через пустой Ётунхейм, через заснеженные равнины и горы – дальше и дальше, навстречу солнцу.

Интересно, кто теперь присматривает за ним?..

Миновал день, и миновала ночь, утренняя заря занималась прямо перед несущимся по воздуху всадником. Внизу лежала земля, молчаливая и тёмная, укрытая одеялом вечных снегов, пронзённых копьями мрачных елей, ухитрявшихся выживать даже здесь, среди не знающей конца зимы. Эти ели казались Старому Хрофту такими же вечными и одинокими, как он сам, – семена не прорастут на снегу, новая поросль не взойдёт, но старые деревья стоят, неподвластные времени, пока не встретят смерть под топором дровосека.

Впрочем, рубить здесь было некому – ни зверя, ни человека. Один застывший навсегда лес, куда в некий час явилась стужа, засыпала землю снегом, да так всё и оставила.

Да, это было здесь. Память бога О?дина не слабеет с годами, цепко держится за каждый день, за каждый миг настоящей жизни.

Вот торчат из-под снега обломанные, потемневшие пни – не сюда ли рухнула тяжеленная рукавица ложного Скримира? Но… это ж невозможно, немыслимо, с той встречи миновали века!

Старый Хрофт долго стоял на краю лесной прогалины. Нет, никаких следов. Забыл вечномятущийся воздух, забыла быстротекучая вода, забыла даже твёрдая хмурая земля. Если когда-то тут и оставался след чужой магии, его давно нет. Его убрали.

Убрали? – сощурился Отец Дружин.

Да, убрали, – сказал он себе несколько мгновений спустя. Земля помнит боль ожога, заменившего следы иномирового волшебства. Убирали новые хозяева Хьёрварда.

И наверняка неспроста.

Здесь нечего больше делать, надо возвращаться в Ас…

Стой. Нет никакого Асгарда. Некуда возвращаться, сперва нужен новый дом, подобный тому, что он уже возвёл один раз. Но на сей раз – здесь, в Хьёрварде, невдалеке от границ пустого Ётунхейма, чтобы всегда напоминал о прошлом, чтобы не давал зарасти ранам, не дал утихнуть ненависти.

Кто не отомстил – тот не муж и не воин.

И уж конечно, не бог.

Мрачным возвращался в Восточный Хьёрвард Отец Дружин. То, на что он надеялся – отыскать след былой магии Истинных, – не удалось. Слишком самонадеянно, корил он себя. И потом… просящего в этом новом прекрасном мире презирают. Просящий слаб, он отдаётся во власть того, кого просит. Просимого. В его дни и века всё было по-иному, люди ещё назовут те времена Золотым Веком. «Просящего – одари и прими как лучшего друга; сторицею вернётся отданное от чистого сердца».

(Комментарий Хедина: нет, времена Древних Богов так и не назвали Золотым Веком. Не надо обманываться, время идёт вперёд, сильный черпает силу в прошлом, но смотрит в будущее.)

О?дин поворотил Слейпнира назад к населённым областям – искать место дому.

Но – никак не мог остановиться. Хотелось смотреть и смотреть, жадно замечать всё изменившееся, вспоминать, сравнивать.

На дальнем севере, невдалеке от Гнипахеллира, на безжизненном некогда Рёдульсфьёлльском камне, поднялись густые леса – настоящий сад, невольно подумал Старый Хрофт, приближаясь к ним с востока. За его спиной вставала заря, нежно-розовая, бестревожная, мягкая – словно и не случилось ничего, словно и не лилась кровь на Боргильдовом поле.

Что-то заставило О?дина оглянуться – наверное, давняя привычка, «чтобы за спиной всё чисто было».

В рассветных лучах мелькнула тонкая точёная фигурка, почти
Страница 6 из 14

тонущая в розоватом сиянии. Мерно взмахивали белоснежные крылья, грациозно и почти лениво, но неведомое существо неслось с такой быстротою, что уже настигало самого Слейпнира.

Волшебный жеребец тоже почуял неладное, выгнул шею, тревожно захрапел, словно норовя остеречь седока.

– Остановись, – похлопал его Старый Хрофт. – Жаждущему беседы – ответь. Даже если потом он окажется врагом.

(Комментарий Хедина: Отец Дружин наверняка приукрашивает…)

Прикрывая глаза ладонью, О?дин следил за стремглав нёсшейся фигуркой.

Та резко взмыла вверх, сложила крылья – и замерла рядом с восьминогим жеребцом, стоя на воздухе так же свободно и спокойно, как он сам.

Девочка, или очень юная девушка, по людским меркам на вид – лет тринадцать. Чуть курносый нос, веснушки, ямочки на щеках, большие глаза цвета молодого янтаря и поток ничем не обременённых волос – точно вороново крыло. Белейшая туника до середины икр, блистающие тонкие браслеты охватывают запястья и лодыжки. Она вся словно светится изнутри, и свет её не обжигает, не слепит, он мягок и умиротворяющ.

– Здравствуй! – звонко говорит девушка и улыбается, на щеках играют ямочки.

Мрачно и угрюмо смотрит Отец Дружин, невольно вспоминая собственных дочерей и самую младшую из всех, Рандгрид…

Но заговоривший первым и приветствовавший тебя благословен, ему надлежит ответить со всем вежеством.

– Привет и тебе, крылатая дева. Быть может, ты нуждаешься в помощи? Быть может, преследует тебя враг или кто иной, задумавший причинить тебе ущерб? – отвечает бог О?дин додревней обрядовой фразой, и девушка звонко смеётся.

– Благодарю тебя, странствующий на восьминогом жеребце, но нет, никто не грозит мне и не задумывает причинить мне ущерб, – она хихикает, в глазах пляшут весёлые искры. – Я просто хотела глянуть… а можно его погладить? – тонкая ладонь протягивается к подозрительно косящемуся на незнакомку Слейпниру.

– Только если он позволит, – говорит Старый Хрофт, изо всех сил стараясь сохранить достойную изгнанника мрачность. – Слейпнир своенравен, и даже я не могу сказать, кого он примет, а кого и куснёт. Но прости мне, что не назвал своего имени тебе, крылатая дева, я…

– Ой! – щёки девушки заливает стремительный густой румянец. – Древний бог О?дин, я не желала обидеть тебя. Но… Ярмина имя мне, владыка солнечного света великий Ямерт – отец мне, а хранительница звёзд Явлата – мать. Я же управляю утренними и вечерними зорями, таков мне поставлен урок.

– Дочь пресветлого Ямерта, но разве не знаешь ты, что я был врагом отцу твоему? Разве можешь ты говорить со мной? Разве не разгневается на тебя твой родитель, коего должно почитать?

– Ой, нет, конечно! Ведь всё то когда было! Кому нужна та война? Подрались да помирились, так всегда бывает, – дочь Ямерта глядела большими ясными глазами прямо в лицо Старому Хрофту, и Отец Дружин понимал – она не лжёт и не притворяется.

– Нет больше никакой вражды, – убеждённо повторила Ярмина. – Мой великий родитель правит мирами мудро и справедливо. Все любят его и почитают.

Правильно учили тебя, девочка, подумал О?дин. Но вслух, конечно же, ничего не сказал. И уж конечно, ему нет никакого дела до дочери своего главного врага. Она ведь и в самом деле ничего не знает…

– Была ли ты, – откашлялся Старый Хрофт, – была ли ты, прекрасная, на Боргильдовом поле? Знаешь ли, что это такое?

– Конечно, знаю, – искренне изумилась Ярмина. – Там, где силы добра и света победили зло.

Ни тени сомнения в чистых янтарных глазах.

– Ярмина, дочь могучего Ямерта, – титулования врага выговариваются с трудом, но Отец Дружин ломает себя, – я бился там. Я сражался с твоим отцом и другими, явившимися с ним. Ты всё ещё хочешь говорить со мной?

– Конечно, – повторяет девушка. – Мой великий отец победил зло в тебе самом. Ты теперь тоже добрый. Я вижу.

Бог О?дин лишился дара речи.

(Комментарий Хедина: Ярмина исчезла вместе с остальными Молодыми Богами после их поражения в Обетованном. Правда, она исчезла, а вот с вечерними и утренними зорями ничего страшного не случилось. Видать, жалел пресветлый Ямерт дочурку, поручив то, что и без неё прекрасно работало.)

И, пока Отец Дружин молчал, Ярмина, верно, приняв это за согласие, принялась гладить пофыркивающего Слейпнира. Жеребец пристально глядел на крылатую деву, однако не противился.

– Какой хороший, – восхитилась девушка, глядя коню в глаза. – Где твой дом теперь, древний бог О?дин? Я могу навестить тебя?

Она добра, угрюмо подумал Старый Хрофт. Добра сама по себе, наивна, но добра.

– Если на то будет твоё желание, прекрасная дева. А где мой дом… ему ещё предстоит появиться.

– Когда появится, позови, – простодушно улыбнулась дочь Ямерта. – Выйди на заре, посмотри на восход или закат и произнеси моё имя. Я услышу. Счастливо, восьминогий, я скоро тебя снова увижу. Принесу чего-нибудь вкусного, обещаю! В Обетованном много всего растёт… До встречи, Древний Бог!

– Пусть будут легки твои крылья, прекрасная, – ответил Отец Дружин, нимало не покривив душой.

Она действительно прекрасна. И пусть её полёт действительно остаётся лёгок.

(Комментарий Хедина: эту историю Отец Дружин записал сам, собственной рукой. Что хотел он сказать? Что дочь Ямерта за отца не отвечает? Что и среди Молодых Богов были не только враги? – так это мы с Ракотом знаем и так, на примере Ялини. Может, ему просто надо было избавиться от наваждения? Выплеснуть на пергамент, отделить от себя, чтобы потом было легче ненавидеть и мстить?)

Дом получился на славу. Отец Дружин, как он понял сам, питал привязанность к огромным дубовым брёвнам, положенным на дикий камень.

Жилище Отца Дружин словно врастало в холм, окружённое со всех сторон лесистыми склонами, точно на дне природной чаши. Глушь и пустота, но Старый Хрофт искал сейчас именно уединения. Его планы больше не требовали ни учеников, ни последователей.

Всякое дело спорится, если приложить к рукам ещё и сердце. Руны по-прежнему повиновались Отцу Дружин, хотя лишь на малую долю их прежней силы. Однако, чтобы двигать тяжеленные стволы, обрубать с них ветви, ошкуривать – хватило и этого.

Ярмина не появлялась, а Старый Хрофт, конечно, звать её не стал. В то, что Ямерт одобрил бы этакое гостевание собственной дочери, бог О?дин не верил, разумеется, ни на грош.

Но даже богу, даже Древнему, нужно какое-то обзаведение. Одежда и утварь, оружие и прочее. Раньше Отец Дружин часто пировал в Асгарде, но никогда не ощущал настоящего голода – а теперь пришлось узнать, что это такое.

Что ж, ему, богу О?дину, не привыкать странствовать. Посмотрим, на что годятся мои руны…

Так началась дорога Старого Хрофта. Он шёл куда глаза глядят и помогал, как мог. Лечил, учил, наставлял, подсказывал. Предсказывал – погоду, когда и что сеять, предупреждал об опасностях. Принимал с благодарностью то, что ему давали, усмехаясь в густые усы.

И отчего-то руки тороватых купцов сами тянулись к кошелю, чтобы заплатить побольше.

Появились в доме у Хрофта и глиняные чаши, и серебряные кубки, и меха, чтобы покрыть постель, и прочее. На поясе же висел меч доброй работы гномов из Кольчужной горы; живи да радуйся, бог О?дин! Чего тебе не хватает? Семьи? – но ты всё равно был одинок, никто не знал всей глубины
Страница 7 из 14

твоих помыслов. А если пожелаешь, то легко найдёшь ту, что согласится согреть твоё ложе.

Но Отец Дружин оставался один.

Он помнил их с Локи разговор в Утгарде, помнил надменного хозяина. И знал, что просителем являться нельзя, ни в коем случае. Нужно искать встречи, но той, что поистине подарит судьба.

(Комментарий Хедина: да уж. Являться к магам Поколения и в открытую предлагать им восстать против Молодых Богов – с такой просьбой являться и в самом деле нельзя. Потому что Великий Предел оставался Великим Пределом – как я теперь понимаю; разделяй, но не враждуй. Это оставалось девизом Древних, это относилось и к нам. Потребовался неистовый Ракот, Ракот Восставший, что дерзко посягнул на незыблемость этой истины…)

Но время подтачивает, подобно текучей воде, самую тяжкую, самую неизбывную, казалось бы, ненависть. Ждать бесконечно Старый Хрофт не мог. Годы и века не властны над ним – пока не властны! – но что, если вместе с голодом не явится в один прекрасный день и смерть? Смерть от старости?

(Комментарий Хедина: не явилась. Отец Дружин бодр, крепок, чего и всем желает.)

И в один прекрасный день Старый Хрофт отправился на север.

Он долго стоял на Гнипахеллире, возле распахнутого и ничуть не изменившегося зева приснопамятного Чёрного Тракта. Нет правительницы Хель, но страна её осталась, остались залы мёртвых. И остался Гарм, чудовищный пёс, первый страж мрачной страны. Дочь Локи не взяла его с собой на Боргильдово поле, а Молодые Боги, очевидно, не озаботились найти иного охраняющего.

Всё так же влекутся караваны мёртвых к тёмному зеву пещеры. Безразличные ко всему, глаза их смотрят вглубь собственной памяти, горько печалясь о навсегда ушедшем. Им не на что надеяться – нет больше Валгаллы, нет зала храбрых, не выпить больше хмельного мёда на пиру бога О?дина, коротая время в ожидании Рагнарёка.

Всех, всех тянет к себе гнилая тёмная яма Хель. Кто правит там теперь? Или никого нет? Но так не бывает, в страну мёртвых по доброй воле не отправятся даже мертвецы.

Старый Хрофт заставил себя поворотить коня. Соблазн казался слишком велик – промчаться вновь по тёмному тракту, взглянуть на того, кто теперь распоряжается с трона дочери Локи, – и воздать по заслугам.

Нет, нельзя. Ярмина, может, и наивна, но если слова её правдивы – древний бог О?дин и в самом деле более не занимает никого в этом мире.

Что ж, отсюда, с полей Гнипахеллира, начиналась дорога, о которой Отец Богов размышлял ещё в самые ранние свои годы, в начале начал, когда только возводился Асгард.

Дорога к Лунному Зверю, Первомагу, даровавшему великое искусство народу Ванахейма. Асы не взяли у Великого Древнего ничего, довольствуясь рунами, открытыми самим О?дином, и тем, что постигли сами, отталкиваясь от них.

В час, когда кажущиеся безжизненными лабиринты скалистых ущелий заливает ледяной лунный свет, а меж камней сверкают добела очищенные кости, Старый Хрофт звал лунных волков – чтобы они показали ему дорогу.

(Комментарий Хедина: а вот тут скорее всего всё верно. Потом бог О?дин научит этому приёму и меня, только я пойду куда дальше.)

Казалось бы, чего легче! Луна – вот она, в небесах. Солнце мёртвых, волчье светило – по-разному называют её, а суть одна: недобра Луна и частенько враждебна человеку. Или не человеку, но принимающему его облик Древнему Богу.

Первомаг пребывал как бы и в Хьёрварде, и вне его. Луна Внутренняя, загадочная сестра-близнец королевы ночного неба, но невидимая никому, кроме лишь магов, – там дом Зверя.

(Комментарий Хедина: Отец Дружин вновь ошибся. Луну Внутреннюю могли увидать – в бытность мою Истинным Магом – и простые сметные колдуны, шаманы, знахари, травники и вообще все, кто знал, как отделить сознание от тела.)

Тропа к Лунному Зверю вилась змеёй меж невиданных пропастей и бездн, меж провалов, где дышала, глядя вверх тысячами жадных глаз, живая темнота. Звёзды над головой Старого Хрофта то исчезали, то появлялись вновь, вспыхивая новыми, причудливыми созвездиями, то исчезали, растворяясь в чернильном мраке. Здесь всё дышало магией, всё из неё состояло. Огромная иллюзия, морок, раскинувшийся на тысячи лиг… а может, напротив, туго свёрнутый клубок путей на крошечном пятачке меж скал Восточного Хьёрварда.

Первомаг постарался на славу.

(Комментарий Хедина: тропа к Лунному Зверю в мои времена всегда была настоящей, протянувшейся через Межреальность.)

Слейпнир мчался во весь опор, нагнув голову, словно от сильного ветра. Блистающие равнины росли, приближался и исполинский агатово-чёрный утёс, на котором распростёрлось огромное жемчужно-серое тело.

Он и в самом деле походил на волка, старого полярного волка с густой сероватой шкурой и опалово-золотистыми глазами. Но если смотреть на него пристально и взглядом не смертного колдуна или Истинного Мага, а Бога, пусть даже и лишившегося трона, – то увидишь совсем иное.

(Комментарий Хедина: что там мог увидеть такого Древний Бог, что оставалось сокрыто от моего Поколения? Должен признаться, потом, уже после битвы в Обетованном, я никогда не беспокоил великого Древнего. Пусть пребывает в покое. Он крепко помог мне в своё время, дав воспользоваться своей магией, причём воспользоваться не просто так, а для войны, для противостояния с моим же Поколением. Мне тогда удалось серьёзно расстроить планы тех же Макрана и Эстери; и после этого, уже сделавшись Богом Равновесия, я к Первомагу не обращался. Как и не использовал никогда очень многое из того арсенала, коим отнюдь не брезговал ни во времена Ночной Империи, ни позже, когда воплощал свой План и старался освободить Ракота.)

Ты увидишь множество обличий под вроде бы волчьей шкурой. Мелькнёт драконья чешуя, янтарный глаз хищной птицы, пасть левиафана, оперенное крыло. Словно под обликом великого волка кроется ещё тьма совсем иных существ.

Отец Дружин услыхал глубокий вздох. Огромное тело шевельнулось, лобастая голова поднялась от передних лап, совсем не волчьи, по-драконьи разумные глаза в упор воззрились на бога О?дина.

«С чем ты пришёл, Павший?»

Старый Хрофт склонил голову. Первомагу не требовалось ни прятать собственную силу, ни выставлять её напоказ. Он сам был силой, чистой силой – и ничего больше.

«Ты ведь никогда не попросишь о помощи, бог О?дин. Я ждал тебя, когда ты собирал полки на Боргильдову битву. Но ты не пришёл, явив тем, что нуждаешься в истинной победе, не просто в победе, но в своём исконном праве на неё. Я редко говорю, бог О?дин, но тебе скажу словами: в чём твоя нужда?»

Тысячи тысяч вопросов. Самых разных, начиная с…

С появления Гулльвейг. С магии ванов. С самого начала начал.

Но вместо этого Отец Дружин лишь вновь склоняет голову.

– Первейший, я ищу Истинных Магов. Кто, как не ты, исток магии, можешь указать к ним дорогу?

Волк словно бы слегка усмехнулся.

«Я не исток магии. Исток магии лишь один – Творец, истинное первоначало. Я только отражение тени его теней. Породивший меня распорядился так».

– Породивший тебя? – не удержался Старый Хрофт. – Кто же твой отец, Первейший?

«Великий Дракон, – последовал ответ. – Великий Дракон, чьё призвание – знать и помнить. Но ты спрашивал об Истинных Магах, – вдруг переменил тему Зверь. – Знай, их дом – Замок Всех Древних, что
Страница 8 из 14

на вершине Столпа Титанов. Дорога туда далека и опасна даже для тебя, бог О?дин».

– Я не страшусь ничего, – сухо уронил Отец Дружин.

«Мне это ведомо. Как и то, что ты не остановишься ни перед чем, чтобы отомстить, бог О?дин. Но берегись, та сила, что позволит тебе отмстить, тебя же и поглотит».

Взгляд многосущностного волка пронзителен и прям.

– Я не стра… – вновь начал было Старый Хрофт, но Лунный Зверь внезапно перебил:

«Ты не страшишься, и зря. Потому что дело не в тебе, а в живущих на смертных равнинах. Отвечать им, а не тебе. А они не знают, почему и за что должны отвечать».

– Живущие на смертных равнинах? – озадаченно переспросил вчерашний хозяин Асгарда. – Должны отвечать?

«На кого обрушат Молодые Боги свой гнев, когда догадаются о твоих замыслах, владыка О?дин?»

– На меня, конечно же, – пожал плечами Отец Дружин. – На кого же ещё?

Зверь долго смотрел на него в упор диковинными, не человеческими и не звериными очами.

«Они придут, чтобы карать. Нет, не тебя, бог О?дин. И тогда ты вспомнишь мои слова. Но всё равно, магии нужно движение. Без него падёт всё, и само сущее перестанет быть. Ты найдёшь Истинных Магов… или они сами найдут тебя. Найдут, когда реки Хьёрварда потекут кровью».

Единственный глаз Отца Дружин тяжело смотрел прямо в зрачок Первомагу.

– Ведомо ли тебе имя Гулльвейг?

«Ведомо».

– Кто она?

«Первоначало, как и я».

– Чего?!

Но Зверь безмолвствовал. Миг – и он начал отдаляться, отдаляться, отдаляться, словно неведомая сила мягко, но неуклонно толкала Отца Богов вместе со Слейпниром прочь, вниз по их тропе, обратно в Митгард и землю смертных.

(Комментарий Хедина: старые подозрения оправдались. Лунный Зверь в рассказе Старого Хрофта называет себя отпрыском Великого Орлангура. Называет своими собственными словами. Странно – Первомаг никогда не снисходил до разговора, скажем, со мной. Делился собственной магией, да, но говорить – ни за что. Признаюсь, в тот миг я даже ощутил нечто вроде зависти.

Тем не менее Лунный Зверь не стал помогать Старому Хрофту впрямую. Не открыл, где дорога к Столпу Титанов, не сказал, как отыскать Истинного Мага по творимой им волшбе. Говоря по-простому, Отцу Дружин пришлось отправиться несолоно хлебавши. Но сам он, похоже, этого просто не понял. Про «реки», что «потекут кровью», – несомненно, не больше, чем красивые слова. Лунный Зверь никогда не занимался предсказаниями или пророчествами.

А вот «первоначало» Гулльвейг… Сказать по правде, я слегка встревожился. Старые, давно забытые «начала» имеют неприятное свойство проявляться в самый неподходящий момент.)

Лунный Зверь помог. Помог несказанно – бог О?дин возвращался от него с мрачной, угрюмой радостью, подобно берсерку, предвкушающему последний кровавый бой и вознесение в Валгаллу, столь часто видимую им во снах или в извивах тумана, поднимающегося над полем битвы.

Первомаг указал, где искать. Дал понять, что делать, что должно случиться, чтобы не он, Отец Богов, явился к порогу этого их «Замка Всех Древних» жалким просителем, нет. Они, Истинные Маги, должны сами найти его, они должны просить его, не он.

Как и положено богу О?дину.

(Комментарий Хедина: я читал это с улыбкой. Старый Хрофт оставался всё тем же О?дином, хотя в дни перед падением Ямерта и компании он сам яростно это отрицал.)

Что ж, он может подождать. «Реки потекут кровью», х-ха! Рано или поздно это случится, и скорее рано, чем поздно – потому что узурпаторы остаются узурпаторами. Кого-то они купят, кого-то запугают, кого-то убьют – но всех они не смогут ни купить, ни запугать, ни даже убить.

(Комментарий Хедина: что-то за моими записями уже начинает исчезать исходный текст. Но что поделать, если Старый Хрофт стал заговариваться, утверждая какие-то совершенно наивные, если не сказать безумные вещи? Упорядоченное прекрасно себе признало Молодых Богов! Потребовались века и тысячелетия, пока наконец мой План… (зачёркнуто) Судьба не распорядилась к их падению. Ямерт и его присные именно что купили одних, запугали других, а третьих убили. Правда, я бы добавил, что громадное большинство их правление просто устраивало – до поры до времени. Пока само Упорядоченное, как поведал нам Великий Дракон в день решающей битвы, не отвернулось от них.)

И рано или поздно, но простые смертные сами пойдут войной на захвативших власть над их мирами. Потому что Древние Боги понимали живущих под их рукою, а Ямерт не поймёт никогда. Потому что бог О?дин и другие асы родились от соприкосновения исходной искры Творца с тёмной плотью безжизненных до срока миров, они несли в себе правду сущего, а Молодые Боги явились, сотворённые из ничего, из мысли и света. Они несли с собой не правду, а слепой Закон.

(Комментарий Хедина: Старому Хрофту, наверное, просто очень хотелось так думать. Сотворение Ямерта и его родичей «из мысли и света» ниоткуда не следует. Очевидно, Отец Дружин слишком впечатлился увиденными на Боргильдовом поле призраками.)

Богу О?дину, Одинокому Богу, теперь оставалось только запастись терпением и ждать. Но… не слишком долго. Месть не может обратиться в ледяной монумент вечности. Где бы ни пребывали сейчас Фригг, Фрейя, Тор, Локи, Хеймдалль – они не могут не страдать, пока их смерть не отомщена. Именно таков естественный порядок вещей, и по-другому быть даже и не может.

III

(Комментарий Хедина: пергамент исчезает. Тонкие листки чистого золота, в нём выдавлены ряды элегантных причудливых рун, вихрящиеся завитки, резкие росчерки, тщательно отделанные «точки» – в виде ромбиков или пятиугольников. Составители манускрипта не пожалели на него ни сил, ни материалов, ни времени, а вдобавок ещё и зашифровали текст. Даже мне пришлось попотеть, прежде чем получилась осмысленная история.

Писали её, разумеется, альвы. Впрочем, их я подозревал с самого начала – они испытывали поистине магическую тягу к роскошной отделке своих летописаний, как и к придумыванию невообразимых алфавитов и систем письменности. Здесь я столкнулся с какой-то их сектой, или исчезнувшей ко времени моего с ними знакомства, или полностью изменившейся. Причём текст был зашифрованной копией не дошедшей до нас эльфийской рукописи, явно позаимствованной альвами у хозяев, причём с их собственными «комментариями» в адрес создателей-эльфов.)

«Внемли, ибо деяния Богов, записанные Аннтиэ, драгоценны для нашего дела. Аннтиэ расточительны, превыше всего ставя довольство и удовольствия, как разума, так и тела. Сей манускрипт Аннтиэ весьма важен, Великая Работа сможет благополучить от него. Потому внемли.

Так говорит Леммиальфи, называвший себя перворождённым из Кора Серебряного, каковой Кор непременно будет превзойдён мастерами нашего народа:

“В день Звенящих Кристаллов, в месяц Пламени, в год Чёрного Змея, ушёл правитель Кора Аэтин Аэртаммо. Скорбь охватила всех, ибо правил он мудро, справедливо и, хотя имел детей, срок его тронного времени ещё не истёк. Однако с Боргильдовой Битвы, куда повёл он немалый отряд нашего народа, правитель Аэтин пребывал в глубокой неизбывной печали. Неустанно оплакивал он бессмысленную гибель множества славных воителей и, хотя нам, Перворождённым, это несвойственно, копил чёрную злость на того, кто повёл их к верной гибели, –
Страница 9 из 14

павшего бога О?дина, что обманул всех нас и обрёк на ужасную смерть.

Серебряный Кор облачился в траур. Серые туманы, собранные лучшими мастерами ветра и воды, закрыли его блистающие улицы. Перворождённые закрыли лица, надели белые одежды и погрузились в туман, давая волю слезам. Старший сын ушедшего правителя, Синноэме, наотрез отказался наследовать своему отцу, заявив, что отныне посвятит себя оплакиванию его безвременного ухода.

Печаль и безысходная тоска овладели тогда Серебряным Кором, а за печалью, не находящей утешения, как всем известно, приходит гнев”.

(Комментарий Хедина на отдельном листке пергамента, тщательно прикреплённом крохотными заклёпками к золотому листу: эльфы остаются эльфами. Хлебом не корми, дай поиспытывать возвышенные и трагические чувства. Кои вдобавок так легко оборачиваются «гневом».)

“Нежный розовый свет озарил тут крыши дворцов Серебряного Кора, и крылатая дева, прекраснее самой любви, вдруг опустилась на площади. Столь удивительно совершенным казался её лик, что обитатели Кора едва не забыли о собственной скорби; а осознав, что едва не забыли, разгневались. Ибо не должно в день скорби и траура обнажать красоту без надобности, оскорбляя душу ушедшего.

Красавица воскликнула – почему же закрыты туманом скорби просторы чудесного Кора, прославленного далеко за пределами ведомого его хозяевам? Не зная, кто она, но понимая её могущество, жители города ответили сдержанно, поведав крылатой деве о своей скорби и почтительно прося удалиться, не нарушая их печали. Но дева лишь рассмеялась, сказав, что она – Ярмина, дочь великого Ямерта, и что она полюбила красоту прекрасного Кора, а его жителям надлежит не печалиться, а радоваться – ибо тот, кто сражался против её великого отца, владыки сущего, раскаялся в собственных деяниях и, освободившись от тягости свершённого, теперь, конечно, должен будет провести искупительное время в подземном царстве, откуда будет в своё время освобождён самим Ямертом. Сейчас же они все, все обитающие в Коре, должны помнить, что великий бог солнечного света в своей несказанной милости простил им их войну против него, ибо зло, бывшее в них от древних лжебогов, побеждено также. И что в Коре надо бы возвести достойный храм в честь доброго Ямерта, а также и других истинных богов, пришедших с ним. И этот храм, добавила крылатая дева, должен стать прекраснее всего, что довелось построить каменщикам Кора за все времена.

И после этого она взмыла вверх, мгновенно скрывшись из глаз.

Слова прекрасной Ярмины породили немалое смущение и раздор. Иные стали говорить, что, раз Боргильдова Битва была проиграна, надо слушать волю новых владык Хьёрварда, построить затребованный ими храм и совершать там поклонения.

Однако другие, более крепкие сердцем, рекли, что, явившись незваной в день скорби, дева Ярмина оскорбила всех жителей Кора и память их доблестного правителя, а потому ничего строить нельзя, ибо эльфы никогда не были ничьими рабами, а бог О?дин, хоть и повёл их на битву, никогда не требовал никаких храмов, довольствуясь тем, что они предлагали ему сами, по велению сердца.

Третьи, споря с первыми и вторыми, утверждали, что надлежит прибегнуть к хитрости – храм возвести, но не вкладывать в работу никакого старания и поклонений в нём не совершать, а, собираясь там, напротив, укреплять свои сердца, обращаясь к памяти храброго правителя Аэтина.

Четвёртые вообще решили, что пора бежать куда глаза глядят, пока гнев новых владык не стёр прекрасный Кор с лица земли. Пятые же просто плакали, и рвали на себе одежды, и бросались лицом вниз на роскошные покрывала, обильно орошая их слезами.

И так возникла великая замятня в Серебряном Коре, а в сердцах его жителей родился гнев на думающих инако, и сперва они стали называть друг друга обидными именами, а потом дело дошло даже до дуэлей.

В конце же концов возобладали именовавшие себя «Рассудительными», твердившие, что сладить с волей новых богов у Перворождённых нет никакой возможности, и если они хотят жить, то следует покориться.

Но твёрдые духом ответили, что ни за что они не станут делить прекрасный и гордый Кор с такими трусами, и, взяв своё имущество, они покинули град, выбрав добровольное изгнание. Покидая же Кор, Неукротимые, как прозвали они себя, говорили, что не успокоятся, пока не увидят конец власти Ямерта, ибо подобное оскорбление смыть можно только кровью.

Своим предводителем Неукротимые избрали младшего сына ушедшего правителя, Тионнаро, давшего клятву во что бы то ни стало дожить до того дня, когда, как он рёк, небеса Хьёрварда вновь станут свободны.

Неукротимые покинули Кор и с тех пор, по слухам, странствуют по землям смертных, побуждая их к неповиновению Молодым Богам, как стали именоваться Ямерт и пришедшие с ним”.

Так повествует Леммиальфи из Кора, и слова его должно запомнить нам, альвам».

(Комментарий Хедина: дальше в книге идёт драконья чешуя – не настоящих драконов, драконейтов, недодраконов, отринутых самим драконьим племенем как неспособных достичь высот силы дракона истинного. Такую использовали гномы Кольчужной горы, когда одолели нападение целого их выводка – в дни задолго до моего Поколения. Чешуя недодраконов не пригодилась подземным мастерам ни для доспехов, ни для чего иного, зато оказалась отличным писчим материалом.)

«Я, Дарбран, мастер мечей, гном Кольчужной горы, пишу здесь. Мой рассказ о боге О?дине, Отце Дружин, каким мы запомнили его в преддверии Дня Гнева. Он появлялся внезапно и внезапно исчезал, но мне казалось, что наша Гора чем-то влечёт его, даже больше, чем неведомый нам дом.

В те годы о Древних Богах помнили куда крепче, чем сейчас, когда само их прозвание стремительно уходит в небытие. Память народа гномов цепко хранила рассказы о наших мастерах, украшавших залы Асгарда; статуи их навечно остались в покоях Кольчужной Горы.

Бога О?дина я увидал впервые совсем ещё молодым, голощёким гномом, кому не можно открывать рта на советах старших, а в кузне дозволяется только подтаскивать уголь к горну да выгребать прогоревший шлак. Ну, ещё мести пол, конечно же. Был я тогда в учениках у знатного мечника Браддара, редкостного умельца и столь же редкостного ворчуна и придиры. У него всякая вина оказывалась виновата, а в углу мастерской стояла отполированная увесистая палка со следами срезанных сучков. Сколько раз она погуляла у меня по спине, сейчас даже и не упомнить…

В общем, к моему мастеру бог О?дин прискакал тогда заказывать меч. У него уже был один, но когда старому воину достаёт того оружия, что у него уже есть? Тем более что в тот раз бог О?дин привёз кое-что, потому что простого клинка ему уже не хватало. Привёз он магические ингредиенты, какие – мне тогда знать не полагалось, старый мой мастер делиться секретом не стал, так и помер, не сказавши ни слова.

Но переполох в мастерской тогда случился преизрядный, как сейчас помню. Верно, бог О?дин послал весть к Браддару заранее, и тот, согнав всех нас, младших учеников, голосом скрипучим, как у человеков тележная ось, кои они вечно ленятся смазывать, приказал, «чтоб пол и вообще всё, что есть, языками вылизали!» – и внушительно этак помахал дубинкой. Делать нечего – пока у тебя борода до кадыка не доросла, ты
Страница 10 из 14

только с такими же говорить и можешь; взялись мы за дело. Был у нас один гном, Дантар именем, сильный, как три драконейта, и столь же глупый – он, бедолага, и впрямь пол вылизывать принялся. Мы, конечно, дурака останавливать не стали – за тупость собственную только ты сам в ответе.

Сам мастер Браддар куда-то убежал, а другие его ученики, постарше нас, уже с бородами, накрывали тем временем стол. Кабана, целиком жаренного, притащили, пива аж три бочки – мы чуть слюнями не захлебнулись, нам-то, голоротым, только хлеб, конина да разбавленное ячменное бродило и полагалось в ученичестве. Мол, сытое брюхо к ученью глухо. Ага, выучишься тут, когда в пузе бурчит громче, чем жернова на крупорушке.

Одним словом, стол накрыли такой, что Дантара нам аж держать вчетвером пришлось, пока он чего не слопал. Потом гляжу – дверь открывается, и входит старик, высокий, спина прямая, совершенно седой, синий плащ на плечах да шляпа с широкими полями. Как вошёл – меня мало что не обожгло. Это бог О?дин слова на приветствия не тратил, дал нам увидать часть своей силы. Мы все оцепенели сперва, потом, конечно, стали кланяться. А Браддар только что пол бородой не вымел, подхалим этакий.

Сели они за стол, стали разговоры разговаривать – про окрестные земли, про людей, про эльфов и альвов, кто чего покупает, где какие цены на оружие, на броню, куда выгоднее готовое сбывать, а кто оптом дешевые заготовки для клинков возьмёт, какие у нас самые начинающие ученики куют. Мы стоим, глаза в пол, потому что Браддар нет-нет, да как зыркнет на нас и палку исподтишка покажет.

И вот как беседа у них шла, так выходило, что дела у всех – хуже не придумаешь. Старые пути, понятные, какими магия ходила, переплело, запутало, иные заклятия не работают, иные работают, но так, что лучше б и нет; беда за бедой, где неурожаи, где сушь, где ливни да гниль, где разбой, где чудища неведомые лезут. Понастроили всюду храмов да святилищ, однако что-то не очень эти Молодые Боги пока помогают. Жрецы говорят, мол, плохо хозяев молим, без истинного прилежания, без души, без огня. Бубним заученное, да и только. А многие, рёк мой мастер, вспоминают добрым словом богов Древних, о которых от родителей слышали, а те – от дедов-прадедов, где память хранят, как у нас, гномов. У мастера Браддара, оказывается, пращур, прапрапрапрадед туда ходил, на битву великую, ходил, да не вернулся. Стал я тогда считать, сколько ж лет прошло – нас, голощёких, до летописей тогда не допускали, – да сбился. Раньше-то, сказывают, гномы куда дольше жили, и пятьсот годков, и шестьсот, а случалось, и через семь веков переваливали; но три тысячи самое меньшее у меня выходило.

Словом, плохо всё. Нас, в Кольчужной горе, общее горе меньше затронуло, хотя покупатели дорогое оружие, князьям да королям впору, куда меньше брать стали. Ну, нам-то хорошо, мы на подземном тепле давно уже грибы навострились выращивать, мхи съедобные, водоросли из подгорных прудов, рыбу опять же разводить научились; а многим гномам куда горше пришлось. Золото с каменьями есть не будешь, пошли в люди, работать кузнецами за прокорм, подковы да топоры с лемехами ковать.

Слово за слово, однако поднялся потом бог О?дин и говорит: мол, брал я у вас в горе Кольчужной уже один меч, сослужил он мне добрую службу, а теперь ещё лучший надобен. Что ж, отвечает мастер Браддар, скажи только, гость дорогой, всё сделаем. Чем эфес украсить, а чем – оголовок? Красными рубинами, синими сапфирами иль зелёными изумрудами?

Засмеялся тогда бог О?дин так, что стены затряслись. Славно пошутил ты, мастер Браддар, говорит. Не нужны мне ни рубины, ни сапфиры, ни даже зелёные изумруды. Взгляни-ка ты сюда, мастер Браддар, да хорошенько взгляни! Взгляни, что я тебе привёз, и скажи, что с этим сотворить сможешь?

Достал небрежно из-под плаща синего что-то, завёрнутое в мягкую кожу, да и бух на стол. Мала вещица, а весила явно немало, даже богу О?дину пришлось поднатужиться. Разворачивай, говорит, мастер Браддар. Взгляни да и скажи мне: что ты с ним сотворить можешь?

Мы все, конечно, шеи вытянули, замерли, пошевелиться боимся. Мастер Браддар кожу развернул неспешно, да и застыл, рот разинув. И было от чего!

Заплясало по стенам мастерской дивное золотое сияние, мягкие закатные волны покатились туда-сюда, и так всё это переливалось, так светилось да блистало, что все мы едва рассудка не лишились. Хорошо, мы, гномы, к магии устойчивы, не сразу и не вдруг поддадимся, даже очень сильной.

Недолго смотрел мой мастер на неведомую вещицу, запахнул скорее кожу и лицо руками закрыл. А бог О?дин смотрит так на него пристально, да и говорит, мол, что это ты, кователь, что смутило тебя? Власть злата? Так ведь эта вещица не просто так, не на дороге найдена, но с боя взята. Взята у самой ведьмы Гулльвейг, если слыхал ты это имя.

(Комментарий Хедина: вот так так! Ай да Старый Хрофт, ай да Отец Дружин. А молчал, молчал всю книгу, ни словом не обмолвившись, что, верно, искал эту самую Гулльвейг, искал и в конце концов нашёл-таки. Нашёл и заполучил некий амулет или талисман, а может, кольцо – но явно какой-то могущественный артефакт. Молодец, что и говорить. Но почему же не написал об этом сам ни слова?)

Сделался мастер Браддар белее мрамора и говорит, мол, слыхал, слыхал, как же не слыхать? Среди тех, кто работает с магией, кто куёт настоящие мечи, имя её в ходу. Говорят, что под разными обличьями ходит она меж людей, ищет способных к волшбе девчонок, собирает да на ведьм учит. От тех ведьм бывает людям и вред, и польза, в равных долях. Но, болтают, если кто из мужей встанет у неё на пути, несдобровать и ему, и всей родне, и селению…

Усмехнулся тогда бог О?дин, да так, что меня словно ледяной водой окатило от страха. Глаз его единственный на меня смотрел, да не смотрел, насквозь прожигал! Тут-то я и услыхал, как он говорит, мол, у меня с той Гулльвейг давние счёты, не знал, что снова свидеться с ней придётся, не гадал, а тут понял, что без древней магии мне никак, вот и стал разыскивать. Оказалось, что мутят народ сильно её ученицы, ведьмы, даже на жрецов пресветлого Ямерта нападают, даже святилища их жгут.

Покачал тогда головой мой мастер и говорит, дескать, как бы не пришлось за те выкрутасы нам всем расплачиваться. Не вернулся мой пращур с Боргильдова поля, зато сын его много потом рассказал о первых днях власти Ямерта в Хьёрварде. Гневен бог солнечного света, ой, гневен и не терпит прекословия, а уж если его святилище чем оскорбить… а тут жечь вздумали!

Вздохнул тогда бог О?дин. Сказал, дескать, я с Гулльвейг при встрече о том же речи вёл, да только она меня не послушалась. Вот только всего и добыл, что эту фибулу, которой она плащ застёгивала.

Небось, говорит мастер Браддар, бились вы крепко, ты и она? Распахнулся, наверное, плащ её, фибула и слетела?

Ничего не сказал на это бог О?дин, только усмехнулся криво. Возьми, говорит, вещицу, да и кинь в расплав. Посмотри, может, на что и сгодится для моего нового меча.

Сгодится, кивнул мой мастер. Отсюда вижу, не может не сгодиться!

Ну, а как мы богу О?дину его Золотой Меч ковали, это уже совсем другая история…

(Комментарий Хедина: Старый Хрофт не стал ничего писать о встрече с Гулльвейг, и я думаю, неспроста. Что-то случилось меж ними такого, чего он не дерзнул доверить даже этой донельзя откровенной
Страница 11 из 14

книге. К тому же, полагаю, рассказ гнома сюда попал не из-за Гулльвейг, а поскольку говорилось в нём о разгорающейся в Хьёрварде войне против новых владык. Так или иначе, недовольные зашевелились, ропот стал нарастать…

Однако не всё выходило так просто. Эльфы Серебряного Кора поднялись и разделились из-за события хоть и не рядового, но никак истинной причиной раскола, разделения и рассеяния послужить не могущего; люди Хьёрварда страдали от засух или наводнений и в прошлые времена, особенно если вспомнить, что гримтурсены частенько прорывались из Ётунхейма, насылая на людские области ледяные шторма и ураганы, на корню губившие посевы, обрекая целые области на лютый голод. Однако против бога О?дина никто не восставал. Что-то тут не сходилось, что-то совершенно новое вступило в игру – и никак не Старый Хрофт.

Драконья чешуя кончается. Вновь пергамент и твёрдая рука Отца Дружин.)

Теперь он часто носил оба меча. Для Золотого клинка гномы сработали удивительные ножны из чистого горного стекла, выплавленного по тайным рецептам мастеров Кольчужной Горы; меч мог бы освещать всё вокруг собственным сиянием, но Отец Дружин прятал его под верным плащом, обычно довольствуясь своим старым оружием.

Точно старый ворон, он кружил и кружил по Восточному Хьёрварду, изредка покидая его, чтобы отправиться в Северный, Западный или Южный. Но Восточный оставался его домом. Он смотрел – как устроили всё Молодые Боги, как заменили они его самого и остальных Асов. Видел тянущиеся в Хель караваны мёртвых, видел странных и уродливых существ, суетившихся теперь вдоль Чёрного Тракта, прислушивался к злобному всхрапыванию спящего Гарма.

В Западном Хьёрварде стоял на кручах, диких и безжизненных, над морем засыпанных снегом лесов, что катилось к дальнему северу, смотрел на редкие дымки, поднимавшиеся в морозный полдень, вспоминая равнины Иды и девственные чащи, где они частенько охотились с другими асами.

Вдыхал аромат диких джунглей, следил за танцами огромных, в ладонь, бабочек, слушал всхлипы попрятавшихся мелких лесных божков, оставленных без внимания Молодыми Богами, – и ничего не предпринимал.

Старый Хрофт слушал Митгард. Слушал, как в былые времена, когда всё в мире обладало собственным голосом и могло говорить с ним – побуждаемое, если надо, его рунами.

Разговоры, нахмуренные брови, сжатые кулаки. Брошенные поля, или сожжённые засухой, или залитые водой, где погибло всё посеянное. Чёрные от отчаяния, голодные люди, бредущие куда глаза глядят. Тела вдоль обочин, и кружащие стервятники в небесах.

Нарыв набухал гноем, а Старый Хрофт всё равно не мог понять почему. Рука часто ложилась на золотой меч под тёмно-синим плащом, брови хмурились – Отец Дружин вспоминал Гулльвейг и скрежетал зубами.

Первоначало, сказал Лунный Зверь. Да, но первоначало чего? Ведьм? Этого мало, чтобы понять.

…Он не искал встречи с загадочной чародейкой. Прошлое умерло, Гулльвейг не сражалась на Боргильдовом поле ни за, ни против него, а с такими богу О?дину говорить было не о чем. Не друг и не враг – про что с ним толковать? Сделать его другом? – но в час отчаяннейшей нужды он уже не встал с тобой рядом.

Однако с Гулльвейг их свёл, наверное, сам рок.

Нет, он не хотел вспоминать о случившемся и всё-таки вспоминал. Тонкую белокожую руку, небрежно уронившую на холодный песок, омываемый прибоем, тяжёлую золотую фибулу, над которой сразу же поднялось золотое сияние.

Он ненавидел собственную жадность, свои пальцы, алчно впившиеся в кипящую магией безделушку.

Как, как эта бессмертная Гулльвейг способна творить подобное?! Кто – и, главное, зачем?! – ей помогает?!

Вопросы оставались без ответов.

Фибула умерла в тиглях Кольчужной горы, чтобы возродиться в Золотом клинке. Дотянуться бы теперь ещё этим мечом до кого следует…

А потом всё началось – как всегда, и внезапно, и ожидаемо.

IV

Отец Дружин торопился. Что-то висело в осеннем воздухе, что-то расползалось по облетевшим лесам, цеплялось за нагие ветки, хоронилось по овинам и амбарам, сторожко выглядывало из-за стрех, из-за вязанных в прочную «лапу» бревенчатых углов.

Этим «чем-то» был страх. Бог Один не мог ошибиться, он чувствовал его безошибочно – со времён Боргильдовой битвы. Именно тогда он впервые испытал его по-настоящему и уже не мог забыть никогда.

Дорога вела его холмами и неглубокими долинами к северу от Бирки, и он невольно вспоминал свою встречу с Суртом, приключившуюся где-то в этих краях. Сколько ж воды утекло, сколько всего случилось… не найти теперь уже тот двор, где Древний Бог и огненный великан, правитель Муспелля, играли в тавлеи, попивая свежее доброе пиво. Не найти ни двора, ни даже селения – там поднялся густой лес. Почему люди ушли отсюда, Старый Хрофт не знал – скорее всего, деревню сожгли, а уцелевшие жители сочли за лучшее не возвращаться.

Сейчас впереди тоже виделось селение, не слишком большое и обширное, может, две дюжины дворов. Хрофт сощурился, поправил широкополую шляпу, одёрнул старый тёмно-синий плащ. Восьминогий Слейпнир остался в лесном убежище, былой владыка Асгарда шёл пешком, как обычно, если желал остаться неузнанным.

Запах страха смешивался с запахом дыма. Здесь что-то горело, и совсем недавно. Отец Богов сощурился – дым поднимался с околицы, но поднимался лениво, пламя уже отбушевало, сейчас уныло подъедая остатки.

Возле огнивища никого не было, никого не осталось и на улице, словно весь народ попрятался кто куда.

Из почерневший земли торчат обглоданные огнём основания деревянных столбов, меж ними навалены остатки прогоревшей и обвалившейся кровли. Здесь было что-то вроде капища или святилища – Молодые Боги и служившие им строили подобное в каждой деревеньке, чуть ли не на каждом хуторе, куда только могли добраться. Выстроившиеся кругом сваи подтверждали догадку.

Но даже если б их и не было, Старый Хрофт ни за что бы не ошибся. Ему казалось, он наяву ощущает чуть сладковатый запах, запах, неотступно преследовавший его с того самого мига, как он вернулся в Хьёрвард; его не было раньше, этого запаха, он пришёл вместе с Молодыми Богами, и особенно сильным он становился подле их храмов и святилищ.

Но кто же сжёг капище, кто дерзнул, кто поднял руку?

Нет, нельзя сказать, что Отец Дружин «ничего не знал» и «ничего не слышал». Как раз напротив. Он с болезненной остротой ловил все недовольные речи, всё раздражение против новых хозяев мира – хотя в Хьёварде утекло немало воды, пока Старый Хрофт странствовал во тьме внешней, и Молодые Боги мало-помалу становились уже хозяевами старыми.

Нет, о Владыке Асгарда по-прежнему помнили. Хотя нельзя сказать, что Молодые Боги как-то особенно яро старались «стереть саму память о нём». Правда, храмы и святилища оказались разрушены, но чего-то подобного Хрофт и ожидал. Победители всегда старались выбить основу, знамя, вокруг чего смогли бы собраться побеждённые. Уничтожения этого Отец Дружин не застал, но, думал он, оно, пожалуй, и к лучшему.

Частенько новые храмы Молодых Богов возводились на старых фундаментах, там, где высились скромные и суровые святилища владык Асгарда.

Так и здесь. Под слоем углей и золы, под землёй прятались дикие камни, на которых некогда высился посвящённый ему, Одину, столп. Отец
Страница 12 из 14

Дружин тяжело усмехнулся. Что ж, эту чашу ему предстоит испить до дна, но тем слаще будет месть.

Он оглянулся. Село казалось зажиточным – вернее, когда-то оно и впрямь было зажиточным. Высокие бревенчатые срубы, есть в два этажа; но сейчас всё покосившееся, просевшие крыши, повалившиеся овины, многие дома угрюмо пялятся пустыми глазницами чёрных окон, ничем не закрытых. И едва ли над половиной труб поднимается дым.

Последние бедствия, разруха и голод, не миновали и этих мест.

И, наверное, у селян лопнуло терпение.

Последнее время гнев и отчаяние прорывались всё чаще и чаще. Всё чаще попадались Старому Хрофту истерзанные тела в жёлтых одеждах – жрецов Ямерта не защитило ничто.

И бог О?дин с мрачной тоской думал, отчего же владыка солнечного света медлит, отчего не спешит на помощь своим адептам, почему не пошлёт хотя бы те полки, что имелись у него в изобилии на Боргильдовом поле?

Неизвестность тяготила сильнее всего, высасывала силы. Иногда становилось совершенно нестерпимо, когда больше всего хочется вцепиться врагу в глотку, забыв о собственной жизни. Чего ждали Молодые Боги? Их слуги не вмешивались, ну или почти не вмешивались. Где-то раздавали зерно и солонину из храмовых запасов, но и там голодные, получив долю, отходили, мрачно и дико глядя на сытых, лоснящихся жрецов. Слов благодарности почти не звучало.

Но нигде, нигде ещё никто не дерзнул покуситься на сам храм, на само святилище. Жрецов, случалось, убивали и прежде, но по причинам обычным, вполне понятным – разбойников занимали кошели, а не месть.

Старый Хрофт стоял у края пепелища, ветер слабо шевелил тонкие лепестки золы.

Началось, стучало в висках, хотя он сам ещё не мог поверить, что и впрямь – началось то, чего он разом и ждал, и страшился.

Не зная, на что решиться, медленно прошёл по селению, остановился у первых попавшихся ворот, громко постучал.

Ответили не сразу. Заливались злым лаем псы, отрабатывая хозяйский хлеб; Отец Дружин чувствовал на себе злые, недоверчивые взгляды, но стоял спокойно, как всегда.

– Добрые люди! – громко воззвал он. – Я просто странник и хотел лишь спросить, что здесь случилось? Я не обременю вас просьбами ни о пропитании, ни о ночлеге.

Скрипнула дверь. К воротам медленно, бочком, выбрался крепкий и широкоплечий – гному впору – бородатый мужичок, с доброй секирой в руках.

– Чаво те? Чаво шумишь, колготишься?

– И тебе привет, радушный хозяин, – сверкнул единственный глаз Старого Хрофта. – Надеялся проведать, что тут приключилось, ничего больше.

– И хлеба клянчить не станешь? – недоверчиво воззрился мужичок. О Старом Хрофте он, скорее всего, никогда ничего не слышал, приняв за обычного странника, пусть и не слишком обычного вида. – Нету у нас хлеба! Сами с голоду пухнем, на лебеде сидим…

– Ничего клянчить не стану, напротив, своим поделюсь, – Отец Дружин полез в суму, извлёк внушительного вида ковригу. – Твоя. За правдивый рассказ.

Мужичок аж икнул, увидев хлеб.

– Ну, слухай, коль так… Замятня у нас вышла со жрецами, чаво уж там таить. Прошёл слух, што зерно они прячут, не делятся, мол, плохо мы Ямерта ихнего славили.

– А вы плохо славили?

Мужичок пожал плечами, но глаза его как-то хитровато потупились.

– А хто ж яво знае… Шоб словес не тратить много, так скажу: подступили мы, значить, ко храму со слезами да покорствованиями, мол, поможите, чем можете, детишки мрут, сами еле ноги таскаем, скоро некому в этот храм ваш ходить станет…

– И что же жрецы? Отказали?

Бородатая физиономия сконфуженно поморщилась.

– Да не так, шоб сразу… Мол, мало у нас зерна, в другие храмы отправляли, хде оно ещё хужее… Ага, так мы им и поверили! Сами всё и сожрали, точно грю! Ыщщо рекли, дескать, послано ужо за помощью, ждите, придёт обоз с хлебом, за морем якобы куплено… Мы к ним, когда ж придёт-то? Не перемрём-то все к тому сроку? А они – того не ведаем, мы люди маленькие, давайте вот все вместе пресветлого Ямерта молить, шоб пособил, значить… Ну, тут у нас ретивое-то и взыграло… Поучили мы их малёха, поучили да переборщили слегонца. Хлипкие они оказались, жрецы-то, с полусотни дрынов по спинам-то и померли, болезные. Тут-то у народа и того, всё и помутилось. Чаво уж теперь терять-то, самое жуткое уж сделано… так хоть погуляем напоследок. Перетрясли мы храмину-то ихнюю, сверху донизу перетряхнули, малёха хлеба нашли, поделили, всё честь честью, по едокам. Потом подпалили. Гулять так гулять!

– Славно погуляли, – Старый Хрофт оглянулся на пепелище, слабо точившее тонкие струйки дыма.

– Угу, славно, – подтвердил мужичок. – Веселуха была, чаво уж там… Вот теперь сидим, гадаем, шо дальше-то будет…

– Что будет, – мрачно сказал Отец Дружин, глядя прямо в глаза мужичку, – то будет, что надо вам отсюда убираться всем, пока не поздно.

– Кудысь это убираться? – не понял хозяин. – Мы отсюда – никуда! Земля тут наша, дома, скотина вся, обзаведение… Не-ет, дурней нема. Пересидим, авось пронесёт, как всегда проносило. Голодухи-то и так случались, да проходили, бесконечных не бывает, это всякому знамо.

Старый Хрофт промолчал. Не убедить, не поверит. Да и как ему поверить-то? Где тот Ямерт, где те боги? Там, далеко, за небом, а может, и ещё дальше.

Но… Страх служил ему верно. Словно старый преданный пёс, он поднимал тревогу, когда, казалось бы, ничто ничему не угрожает.

– Сотворят тут землю пусту, – проговорил Старый Хрофт.

– Ась? Чавось?

– Ничавось, – отвернулся Отец Дружин. – Беги отсюда, говорю тебе, дурачина. Детей в охапку и беги. Куда глаза глядят. Проклято это место.

– А ты не каркай! – взъерошился мужичок. – Место ему тут проклятое, вишь, чаво удумал!..

Старый Хрофт, не отвечая, повернулся спиной к нахохленному и что-то гневно бурчащему хозяину. Пошёл прочь, обратно к руинам святилища.

Голыми руками размёл легкий пепел. Хорошо жгли местные мужички, спалили всё, даже головней не осталось, только зола.

Вот и почерневшие старые камни, покрытые копотью, но под нею – высеченные навечно руны. Древние руны, времён Асгарда.

Не обращая внимания на вздымающиеся облачка пепла, Старый Хрофт переходил от камня к камню, касаясь каждой из рун, проводя пальцами по её извивам: знаки спят, но вложенная когда-то в них сила не ушла до конца.

Но что дальше? Буря собирается, она уже совсем рядом, хотя небо чисто по-прежнему, и нет никаких признаков, что…

Стой, бог О?дин. Признаки есть, просто ты боишься признаться в них даже самому себе.

Похоже, новые хозяева сущего решили не размениваться по мелочам.

Он медленно поклонился рунам. Они сделали всё, что смогли, предупредили и предостерегли. Оставалось только воспользоваться этим предостережением.

Возле умерших окончательно руин делать было нечего. Отец Дружин решительно зашагал обратно к домам, глядя перед собой невидящими глазами и вслушиваясь, вслушиваясь, до боли напрягая слух – и страшась того, что тщился услышать.

Это начиналось словно низкий, басовитый звук, родившийся и умерший где-то в заокраинном далёке, но для Отца Дружин это вновь открывались врата миров, вновь шли те, кому предстояло сражаться за Ямерта и его родню.

Старый Хрофт полуприкрыл глаза. Да, всё точно. Прошедшие Боргильдову битву тут ошибиться не могут. Приближались слуги Молодых Богов, приближались во
Страница 13 из 14

множестве… и приближались сами хозяева Хьёрварда. Хьёрварда и всего сущего.

Почему здесь? Почему именно сюда, на эту несчастную деревеньку оказался обращён их гневный взор? Отец Богов не знал. Быть может, они следили за ним? Быть может, он сам навлёк на здешних поселян эту злую судьбу?

Рука сама потянулась к левому боку, где всегда висел меч, – однако встретила лишь пустоту. Крепкий дубовый посох – вот и всё твоё оружие сейчас, Отец Дружин.

Сам он оставался стоять, как стоял, на перекрёстке двух дорог, проходивших через селение, там, где получилось нечто вроде маленькой торговой площади и где по-прежнему зазывно ухмылялся громила с пенящейся пивной кружкой на облупившейся вывеске постоялого двора.

Осеннее небо быстро темнело, облака поднимались от горизонта прямо вверх, словно занавес. Кто-то закричал, крик подхватили, он катился от двора ко двору, от дома к дому, словно морская волна. Хлопнула дверь, другая, взвыл пёс, протяжно замычала корова. Всхлипнув, мимо Старого Хрофта пробежала женщина в поношенной юбке и наспех накинутом кожушке, волоча за руку мальчугана лет четырёх и прижимая к себе совсем ещё крохотную девчушку.

На стиснувших посох ладонях Отца Дружин побелели костяшки.

Это будет похлеще Боргильдова поля, вдруг подумал он.

На фоне тёмных сгущающихся туч заблистали тысячи и тысячи летучих искорок, послышалось басовитое нарастающее гудение, словно множество пчёл устремлялось к улью.

Вокруг метались и вопили люди, мужчины хватали оружие, женщины – детей, кто-то выводил скотину, но бежать было некуда: тёмное кольцо замкнулось, завыл ветер, в лицо и словно разом со всех сторон, так что даже не повернёшься спиной.

«Женщин и детей», – подумал Отец Дружин. И сразу же одёрнул себя: «Нет. Что они станут делать без мужчин? Только погибнут зря. Нет, выводить, так всех…»

Легко сказать, но как?

– Люди! – загремел Старый Хрофт, резко вскидывая голову. Голос его услышали во всех без исключения концах селения, даже те, кто прятался в погребах и подвалах. – Все сюда! Немедля! Надо уходить, скорее!

Бегущие, суетящиеся, толкающиеся и спотыкающиеся обитатели безымянной деревушки останавливались, замирали, с изумлением глядя на Хрофта, словно впервые заметив.

Никто даже не спросил: «Кто ты?»

Тёмно-синий плащ развевался за плечами Отца Дружин, безжалостно треплемый свежим ветром. Одной рукой придерживая широкополую шляпу, Старый Хрофт поднял посох, указывая на вытянувшийся язык леса.

– Туда! Все туда! Я – последним!

Ни одного возражения, ни единого даже взгляда, где читалось бы сомнение.

Но со всех сторон, без малейших просветов, надвигается целая туча летающих огоньков, и острый глаз Старого Хрофта видит уже не огоньки, не отблески, а громадных, чуть ли не с волка величиной, ос, полупрозрачных, светящихся изнутри.

Откуда Молодые Боги выдернули их, из какого мира – кто ведает? Но не приходилось сомневаться, что для мечущихся людей их появление означает отнюдь не весёлый праздник с пляшущими в небе разноцветными огнями.

Что осталось у него, Старого Хрофта? Нет Гунгнира, нет Золотого меча, зато есть посох, а им очень удобно чертить руны, старые добрые руны Хьёрварда. Руны, что победители то ли забыли отобрать или сломать, то ли просто пренебрегли ими. Нет, они не совершили ошибки, силы в тех рунах почти не осталось, Митгардом владели теперь новые хозяева. Но следы старой памяти ещё оставались, невозможно оказалось вытравить её полностью из костей земли и корней древних гор, из ключей и сбегавших к морю потоков.

Р-раз – проводит посох в дорожной грязи первый росчерк рождающейся руны.

Два – словно старый друг положил Отцу Дружин руку на плечо. Знакомая сила, вернее, её отзвук, толкнулась в грудь, согревая кровь. Знакомая ярость, память, пришедшая с Боргильдова поля, – ты вновь встаешь на пути силы, сожравшей всех, кто был тебе дорог, сжёгшей Асгард, и вот теперь, похоже, решившей покарать и эту деревушку, где обратилось в пепел уже их собственное святилище.

Три – последняя черта, и руна оживает, отделяется от земли, отрясая с себя прах вещественности, распускается, подобно цветку молний, воспаряет, плывёт, набирая разбег, прямо на приближающуюся стену насекомых.

– Быстрее! – рявкнул Хрофт, видя замешкавшихся селян: те наконец рассмотрели летучих страшилищ.

И такая сила полнила сейчас его голос, что повиновались ему мгновенно, без колебаний.

Руна плыла, не видимая сейчас ни для кого, кроме самого Хрофта; пальцы его вновь сжались, так, что захрустел даже матёрый дубовый посох в руках.

Ведь если в руне не сыщется достаточно сил…

Тем же временем в небе одна за другой проявлялись, словно выступая из невидимости, до боли знакомые призрачные фигуры – те самые, что явились некогда на Боргильдовом поле. Но на сей раз их было уже только шестеро. Четверо мужей и двое жён. Только шестеро, потому что вдогонку за Старым Хрофтом от обречённой деревни бежал некто в сияющих золотистых доспехах, явно из сородичей Ямерта, и память мгновенно подсказала его истинное прозвание: Ястир.

Отец Дружин остановился, напоследок гаркнув спасавшимся людям: «Бегите, бегите!» – и повернулся навстречу Ястиру, вскинув посох наперевес.

Враг одинок, пусть даже и вооружён до зубов. Посмотрим, чему научили его, бога О?дина, и Боргильдова битва, и последующие странствия.

Но Ястир не выхватил меча, не размахнулся. Он бежал прямо на Старого Хрофта – в то время как созданная владыкой Асгарда руна столкнулась с надвигавшейся живой стеной летучих тварей.

Отец Дружин не смог сдержать злой ухмылки. Он всё сделал правильно, руна сработала именно так, как должно. Руна разрушения и смерти, руна уничтожения, гниения, распада. Руна молний и ураганов, руна пожаров и вихрей, всего, чем умеет убивать природа – она ударила в густое облако летящих ос, словно таран в крепостные ворота.

Она успела разрастись, распуститься гигантским парусом, с изгибов её линий во множестве срывались призрачные молнии, оплетая оказавшихся слишком близко чудовищ. Тёмные воронки смерчей раскрывали жадные пасти, засасывая ос и перемалывая их, несмотря на отчаянно бившие воздух крылья.

Прямо в воздухе вспыхивали огненные клубки, языки пламени тянулись к полупрозрачным телам чудовищ, и те тоже вспыхивали, хитин горел весело, ярко и быстро, вниз, к земле, устремился настоящий огненный ливень стремительно сгоравших тел.

А руна плыла дальше, разнося и обращая во прах насланные на деревню полчища, но мало того, под её натиском стал подаваться в стороны, трусливо отступая, тёмный туман, взявший в кольцо обречённое селение.

Высоко над горизонтом колыхались безмолвные призраки Молодых Богов, бесстрастно взиравших на происходящее.

Ястир всё так и бежал прямо на Отца Дружин. Губы О?дина стянулись в жестокую усмешку. Пусть идёт. Грудь на грудь, как в старые времена.

Сородич Ямерта облачился в роскошную сияющую броню, испускавшую мягкий золотистый свет – опять же, заставляющий вспомнить Гулльвейг. О?дин тряхнул головой, отгоняя некстати нахлынувшие воспоминания.

Но где меч Ястира? Почему не наготове? Чем он собирается биться, голыми руками?

Посох Отца Дружин начал чертить прямо в воздухе новую руну – в точности, как тогда, в день роковой
Страница 14 из 14

битвы.

– Остановись, О?дин! – выкрикнул Ястир, замирая и вскинув обе руки в жесте, что мог бы показаться и умоляющим, не знай Старый Хрофт, с кем он имеет дело. – Остановись, я не желаю драться!

Никогда не верь врагу, тем более такому. Руна, голубоватая, словно небо Митгарда, очерченная по краям белейшим, слепящим светом молний, рождалась прямо на глазах.

Как же этот хлыщ самоуверен, мелькнула мысль. Ничего, улыбаться тебе недолго, если, конечно, не вмешается сам Ямерт.

– Я не желаю драться, – повторил Ястир, замирая в пяти шагах от Отца Дружин. Бледный, глаза блуждают, словно у безумного. Руки трясутся, кулаки то сжимаются, то разжимаются безо всяких смысла и цели. – Я тут, чтобы помочь.

Никогда не разговаривай с врагом. В своё время Старый Хрофт нарушил этот древний закон – и поплатился.

– Я пришёл спасти людей! – уже с яростью и болью выкрикнул молодой сородич Ямерта. – Твоя руна хороша, О?дин, но её не хватит.

– Это ещё почему? – не выдержал Отец Дружин.

– Потому что ты больше не владыка мира сего! – с отчаянием выкрикнул Ястир. – Ты знаешь, что началось? Что сейчас творится в Хьёрварде?!

– Ещё нет, но если ты мне скажешь…

– День Гнева! – Глаза Ястира расширились от ужаса. – День Гнева, справедливая кара для всех, кто совершал преступления и бесчинства, кто убивал наших жрецов, вся вина которых в том, что они служили нам!

– Раз убивали – значит, поделом, – сплюнул Отец Дружин.

– Я… я не спорю…

– Что?!

– Я не спорю, – повторил Ястир, облизнув губы и тревожно оглядываясь через плечо на качающиеся в вышине призраки сородичей. – Людские дела сложны, и зачастую нельзя понять, кто прав, кто виноват… но… мои братья и сёстры думают по-иному.

– Нет времени разглагольствовать! – оборвал его Отец Дружин. Руна, разросшаяся в исполинский, на полнеба, парус, уже теряла силу. Она пробила коридор для беглецов, но со всех остальных сторон всё нарастало и нарастало басовитое гудение: осы надвигались сплошной сверкающей стеной, и точно так же надвигались стены тёмного тумана.

– Что они задумали, твои братья?! – взревел Старый Хрофт, надвигаясь на Ястира. Страх умер, оставалась только ярость.

– Н-не знаю, – побелел Ястир. – Покарать… преступивших закон… Но… я боюсь… я не могу… я усомнился… а потом – мы все увидали тебя…

– И твой брат решил, что я стою за всем этим? – с мрачным достоинством осведомился Отец Дружин. – А потом устроил всё это?.. Именуемый Ястиром, мне надо спасти людей. Я ненавижу тех, кто выпускает орды чудовищ на человеческие селения. Мы дрались с ётунами сами, лицом к лицу. Ты можешь помочь? Пусть эти несчастные спасутся! Они и так остались безо всякого имущества, без скотины, без тёплой одежды. Зиму переживут немногие.

– Я… я не знаю… – колебался Ястир.

– Ты примчался сюда, даже не зная, что станешь делать?!

– Я… я… я только вижу, что так нельзя…

– Где слабое место у этих ос?! Вторую такую руну мне не набросить.

– Я… отвлеку их, – Ястир дрожал, как в лихорадке. – Мой брат ошибается… но он же не может ошибаться! Я…

– Отвлекай! – гаркнул Старый Хрофт. – Немедля! Придётся мне постараться…

Ястир мелко закивал.

«Совсем голову потерял», – с презрением подумал Отец Дружин.

Однако, едва дошло до дела, брат Ямерта словно забыл про собственные страхи. Старого Хрофта обдала волна жара, волны света покатились во все стороны, а над головой юного бога стала подниматься витая колонна, словно девичья коса, сотканная тоже из света, но теперь слепящего и режущего. Словно выпущенная стрела, она рванулась ввысь, пробивая стянувшиеся тучи, открывая дорогу солнечным лучам.

Осы замерли на месте, головы их задирались вверх, фасеточные глаза уставились прямо на солнце.

– Скорее, О?дин, долго их это не удержит!

Никакая руна не уничтожит такое множество тварей, Отец Дружин не обманывался. Он не смог бы перебить их всех и в расцвете собственного могущества.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/nik-perumov/molodoy-mag-hedin/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

1

Это известная по Эдде история «Путешествие Тора в Утгард».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя). Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.

Adblock
detector