Режим чтения
Скачать книгу

Мы – это музыка. Как музыка влияет на наш мозг, здоровье и жизнь в целом читать онлайн - Виктория Уильямсон

Мы – это музыка. Как музыка влияет на наш мозг, здоровье и жизнь в целом

Виктория Уильямсон

Музыка сопровождает нас от рождения до самой смерти. Она влияет на наше развитие в детстве, определяет нашу самоидентификацию в юности, постепенно меняет нас в течение жизни.

Прочтение этой книги, возможно, даст идеи, как правильно применить силу музыки в ваших обстоятельствах.

Эта книга будет интересна в первую очередь тем, кто интересуется влиянием музыки на человеческую психику и физиологию.

На русском языке публикуется впервые.

Виктория Уильямсон

Мы – это музыка. Как музыка влияет на наш мозг, здоровье и жизнь в целом

Victoria Williamson

You Are the Music

How Music Reveals What it Means to be Human

Издано с разрешения Icon Books Ltd и The Marsh Agency Ltd

Правовую поддержку издательства обеспечивает юридическая фирма «Вегас-Лекс»

© Victoria Williamson, 2014

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. ООО «Манн, Иванов и Фербер», 2016

* * *

Эту книгу хорошо дополняют:

Музыка мозга (http://litres.ru/8639379)

Аннет Прен и Кьелд Фреденс

Правила мозга (http://litres.ru/6890758)

Джон Медина

Введение

Вы – это музыка,

Пока она играет.

    Т. С. Элиот, «Четыре квартета»

Вы решили прочесть эту книгу – и я очень рада, поэтому рискну предположить, что это вызвано интересом к музыке: почему мы так ее любим и как она на нас влияет. Меня тоже увлекает музыка!

Обещаю: отныне вы не услышите о себе никаких выводов. Чтобы усвоить эту книгу, не нужны особые знания или образование в области музыки, психологии, наук о мозге или какой-либо другой учебной дисциплины. В нашем путешествии понадобится только желание побольше узнать о музыке.

Написать настоящую книгу, да и выбрать профессию, меня побудила страстная любовь к музыке. Я играю на любительском уровне; обожаю свою классическую гитару (называю ее «Профессор»), но сейчас редко занимаюсь из-за нагрузки на работе, так что мои музыкальные вкусы нельзя назвать предпочтениями профессионала. Кроме того, не могу сказать, что очень хорошо разбираюсь в предмете. Я не искушенный слушатель – скорее, музыкальный хамелеон: мне редко встречается произведение, которое хоть чем-то не понравилось бы.

В таком моем пристрастии, несомненно, «виноват» папа. Когда я родилась, он приобрел замечательную книгу – «Укрощение младенцев»[1 - Mayle, P. (1978), Baby Taming. New York: Crown.] (она так называлась, честное слово!), где утверждалось, что громкая музыка перед сном помогает ребенку спать крепче и реже просыпаться. Я понятия не имею, есть ли хоть капля правды в подобном перле популярной психологии – насколько мне известно, это заявление никогда не проверялось на практике, – но папу не нужно было долго уговаривать ежевечерне врубать колонки Celestion Ditton 66 и ставить очередную пластинку.

Благодаря этой книге о малышах и любви папы к винилу меня с первого дня жизни окружает музыка. Не столько занятия ею или исполнение, так как родители не умели ни на чем играть; скорее, сама атмосфера в семье была пропитана мелодичными звуками.

Мне повезло: в начальных классах школы предоставлялась возможность бесплатно брать уроки игры на любом инструменте; я выбрала гитару, хотя еще пробовала мандолину, экспериментировала с блок-флейтой и флейтой. Я брала уроки игры на классической гитаре у прекрасного учителя – Эндрю Форреста, привившего мне любовь к испанской музыке, особенно к Фернандо Сору, Франсиско Тарреге и Исааку Альбенису. Эти уроки вдохновляли меня до 18 лет, но экзамены по музыке я не сдавала: они вызывали слишком сильное волнение.

С возрастом я получала все больше доступа к любимым мелодиям благодаря стремительному развитию «сжатых» форматов звукозаписи и созданию портативных устройств. Эта революция в прослушивании звуковых файлов продолжается и сейчас благодаря таким событиям, как появление облачных хранилищ. В наши дни легко получить доступ к нужным произведениям, и я в полной мере пользуюсь этим преимуществом. Я пишу это введение, наслаждаясь пением великолепных трех теноров; сегодня по пути на работу слушала музыкальное радио BBC. А любимые папины колонки Celestion Ditton 66 теперь занимают почетное место в моей гостиной.

Но моя страсть – не только музыка. Я ищу и анализирую причины своей любви. (О таких, как я, говорят: «Им всегда нужно докопаться до сути!») На это меня вдохновил ряд ученых, которых посчастливилось встретить, – когда я изучала психологию человека, психологию музыки и, наконец, начала исследовательскую карьеру. Не могу назвать всех поименно, потому что их слишком много; но вдохновлявшие меня «ученые отцы» заслуживают особого упоминания – это профессора Алан Бэддели и Грэм Хитч.

Я посвятила свою карьеру изучению того, как и почему музыка настолько прочно вошла в нашу жизнь. Уже вышло много специализированных книг, где рассматриваются аспекты психологии музыки – молодой и активно развивающейся науки, которая исследует отношения между музыкой и умом, мозгом и телом. Есть также превосходные подборки материалов, сборники статей и методички для студентов, которым я как лектор очень рада. Но мне нужна была книга, которую можно было бы порекомендовать другу, желающему узнать о воздействии музыки на повседневную жизнь: человеку, который слушает iPod по пути на работу и не представляет себе долгой поездки на машине в тишине; маме или папе, которые водят ребенка в музыкальный кружок или оплачивают уроки музыки; человеку, который слушает радио даже в ду?ше, предвкушает поход на концерт, совершает покупки под музыкальный аккомпанемент и тщательно выбирает фоновое сопровождение для романтического вечера, чтобы создать максимально соблазнительную атмосферу; человеку, который помимо воли мысленно переносится в «тот прекрасный день», когда услышал «ту самую песню». Мне нужно было удобное руководство, где каждый мог бы найти ответы на повседневные вопросы музыкальной психологии. И я решила сама его написать.

Здесь подобран ряд теорий и данных, с помощью которых исследователи стремились раскрыть значение музыки в нашей жизни. Создавая эту книгу, я поставила цель – разобраться, почему мы так живем. Хочу попытаться раскрыть механизмы той власти, которую волшебные звуки имеют над нами.

Мы подробно рассмотрим теорию, что музыка в любом возрасте развивает мозг; этот факт связывают с повышением остроты слуха, более эффективным изучением языка и двигательным контролем. У детей уроки музыки связываются с улучшенным развитием многих физиологических навыков, навыков познавания и общения, а у взрослых, например, повышение спортивных показателей благодаря музыке может составить до 15 процентов. Музыка помогает общаться тем, кому трудно объясняться вербально, и способна значительно облегчать боль – как физическую, так и душевную. Она положительно влияет на выздоровление и восстановление в случае болезней и травм, поддерживает и ведет человека при переходе от одного жизненного этапа к другому. И наконец, музыка – основа вашего личного саундтрека, на котором запечатлеваются важные, судьбоносные мгновения.

Практически каждый вольно или невольно ежедневно контактирует с музыкой. Люди
Страница 2 из 8

посвящают время ее созданию, исполнению и прослушиванию. В разных странах празднуют национальные дни музыки, отдавая должное музыкальному наследию своей земли, талантам и пристрастиям. Поэтому не стоит задаваться вопросом, взаимодействуем ли мы с музыкой, – мы поглощаем ее огромными порциями. Секреты музыкальной психологии отвечают на вопрос, почему этот вид искусства так на нас влияет. Почему мы так любим музыку? Почему она повсюду? И в чем причина ее многостороннего воздействия на наши мозг, тело и поведение?

В основу книги положена концепция «музыка нашей жизни»: от рождения до поздней зрелости. Так я создаю последовательный рассказ, в котором, надеюсь, каждый найдет для себя что-нибудь полезное.

Но прежде чем пуститься в это путешествие, нужно рассмотреть несколько основных вопросов.

Что такое музыка

Однажды, когда мне пришлось отвечать на этот интригующий вопрос в радиопередаче профессора лорда Роберта Уинстона, меня заклинило намертво. Что же сказать? Имея за плечами больше десяти лет специализированных исследований, я так и не смогла сформулировать ни одного приличного ответа. Я ругала себя на всем пути домой со студии и потом еще несколько дней.

Позже я обдумала возможный ответ на превосходный вопрос профессора Уинстона с учетом накопленных знаний. Получилось такое определение: музыка – это универсальная человеческая динамическая система звуковых сигналов, имеющая многоцелевое назначение. Это не окончательная формулировка, работа над ней продолжается; пока же пусть послужит отправной точкой для путешествия, которое мы совершим в этой книге.

Откуда взялась музыка

Предположений о том, как музыка стала частью нашего мира, более чем достаточно. Выдвинутая Чарльзом Дарвином теория эволюционного отбора утверждает, что музыка развилась как способ демонстрации отличной формы для привлечения потенциальных партнеров. А может, она появилась как способ успокаивать и обучать своих малышей. Возможно, была ценным средством самоопределения и социального взаимодействия, которым могли воспользоваться племена и семьи. Или музыка развилась из праязыка, позволявшего передавать необходимые сигналы еще до того, как у людей появились слова и предложения.

На различных этапах своей карьеры я твердо верила в разнообразные гипотезы происхождения музыки. И это лучшее состояние для ученого. Нет ничего скучнее человека, который годами цепляется за одни и те же заезженные идеи, отказываясь отступить от них или признать, что они, возможно, нуждаются в пересмотре.

Сейчас, когда я пишу эту книгу, предпочитаю объяснение Марка Чангизи, размышляющего о происхождении музыки и языка в замечательной книге «Приручение»[2 - Changizi, M. (2011), Harnessed: how language and music mimicked nature and transformed ape to man. Dallas: Benbella Books.]. Он предполагает, что наше увлечение музыкой возникло, потому что она «приручила» бо?льшую часть природы вокруг и использовала существующие древние механизмы мозга в новых и увлекательных целях.

В этом смысле музыку можно считать неотъемлемой частью человеческой жизни не потому, что она – часть нашей души или «язык любви», как бы ни было заманчиво прибегнуть к таким романтичным понятиям. Чангизи убежден, что музыка – наша часть, потому что мы создали ее исходя из человеческой сущности и ежедневных потребностей. Развитие музыки определили особенности животного под названием «человек», эволюционные изменения нашего мозга и тела.

Мне нравится идея, что музыка – один из факторов, превративших нас в современного человека. Чангизи предполагает, что именно она, наряду с языком и чтением, превратила обезьян в людей. Согласно этому определению человек – музыкальное животное.

Мы – единственные музыкальные создания?

Мы не единственные, издающие музыкальные звуки, хотя можно утверждать, что склонны очеловечивать такие действия. Птицы, мыши и киты поют, гориллы исполняют дуэты, тюлени и слоны двигаются под ритмы и так далее (см. главу 6 (#litres_trial_promo)).

Несмотря на эти примеры, насколько я знаю, на Земле нет другого животного, которого так бы воодушевляли, увлекали и трогали звуки музыки. Никто не трудится так много, чтобы создавать или извлекать мелодичные ноты; мы тратим драгоценную энергию на изготовление инструментов, составление музыкальных ансамблей, производство музыки для легкого потребления и совершенствование сольного исполнения.

Я не утверждаю, что другим созданиям недоступны аспекты восприятия, создания музыки или получения удовольствия от нее. Было бы очень странно, если бы у людей развился навык, которого нет ни в каком виде у остальных животных; это означало бы, что мы – музыкальные инопланетяне. Я же в этой книге исхожу из предпосылки, что мы, бесспорно, самые музыкальные создания, которых когда-либо видела эта планета. В этом смысле наша музыкальная жизнь дает уникальный шанс получить представление о том, что такое быть человеком.

Часть I

Музыка в начале жизни

Глава 1

Первые шаги

Я родился с музыкой внутри.

Музыка была частью моего организма.

Как ребра, почки, печень и сердце. Как кровь.

Когда я появился на свет, сила музыки уже жила во мне.

    Рэй Чарльз

Вольфганг Амадей Моцарт был одним из самых плодовитых и знаменитых композиторов мира. Хотя он прожил всего 35 лет и умер два с лишним века назад, продажи его изысканных произведений регулярно возглавляют чарты классической музыки, а по результатам опросов он часто входит в пятерку лучших композиторов всех времен.

К пяти годам Моцарт уже исполнял и сочинял музыку, поэтому его нередко приводят в качестве яркого примера человека, который «родился с музыкальными способностями», причем гораздо бо?льшими, чем у остальных. Но правда ли это?

Музыкальная карьера композитора началась очень рано, и в этом активную роль сыграл его отец. Иоганн Георг Леопольд Моцарт входил в число ведущих музыкальных педагогов Европы, а в год рождения седьмого ребенка издал толстый учебник «Опыт основательной скрипичной игры». По некоторым данным, Моцарт-старший начал интенсивные занятия музыкой с малышом еще до того, как тот научился говорить.

Конечно, талант существует, как и вундеркинды, хотя нынешнее понимание обоих понятий – до сих пор тема горячих споров[3 - Ruthsatz, J., Ruthsatz, K., and Stephens, K.R. (2013), ‘Putting practice into perspective: Child prodigies as evidence of innate talent’, Intelligence, http://dx.doi.org/10.1016/j.intell.2013.08.003 (http://dx.doi.org/10.1016/j.intell.2013.08.003).]. Может быть, поэтому я склоняюсь к убеждению, что Моцарта в основном отличало от других его уникальное воспитание.

Мы все рождаемся с музыкальными способностями, потому что впервые контактируем с музыкой еще до рождения, так как мир вокруг материнской утробы наводнен похожими на музыку звуками: это плавные изменения высоты звука, мелодии и ритмы телодвижений, разные голоса, звуки природного и искусственного происхождения. В результате этого раннего воздействия новорожденные уже обладают впечатляющим арсеналом основных музыкальных способностей, играющих важную роль в общем развитии; научится ли ребенок со временем играть на фортепиано или скрипке – совершенно другой вопрос.

В развитии музыкальности
Страница 3 из 8

каждому, в том числе Моцарту, нужно было с чего-то начинать. И, как мы еще убедимся, у всех есть нечто общее с Рэем Чарльзом: мы все родились с музыкой внутри.

Музыка в материнской утробе

Я никогда не видела «беременнофона», но помню, как узнала о его существовании. Читая лекцию о музыкальной психологии в Открытом университете, я рассказывала о происхождении музыкальных способностей. Один из слушателей поднял руку и заметил, что можно улучшить музыкальные способности человека, если еще в утробе воспроизводить для него музыку через микрофон, приложенный к животу матери; это и был удачно названный «беременнофон» (prega-phone). Оказывается, в продаже уже есть целый ряд подобных устройств.

Зная о музыке и развитии мозга довольно много, я подумала, что вряд ли интенсивные пренатальные контакты с музыкой принесут пользу дальнейшему развитию музыкальности, но все равно начала изучать этот вопрос. По крайней мере тогда мой ответ на следующее подобное замечание мог бы стать немного полезнее для аудитории, чем голословные возражения.

Но прежде чем знакомиться с воздействием на развитие пренатального прослушивания музыки, рассмотрим важный физиологический вопрос: какой она кажется ребенку в утробе?

Музыка никак не воспринимается примерно до четвертого месяца беременности – этапа, на котором начинает функционировать слух ребенка. Затем проходит еще около двух месяцев, пока полностью не сформируются определенные структуры уха, распознающие частоты (например, улитка)[4 - Pujol, R., Laville-Rebillard, M., and Lenoir, M. (1998), ‘Development of sensory neural structures in the Mammalian cochlea’, in: E.W. Rubel, A.N. Popper and R.R. Fay (eds.), Development of the auditory system. New York: Springer Handbook of Auditory Research (pp. 146–193). Springer-Verlag.]. На этом этапе плод начинает воспринимать ряд слуховых стимулов из окружающей обстановки. Что же он слышит на самом деле – весьма спорный вопрос.

Ребенок окружен околоплодными водами, поэтому можно предположить, что он воспринимает звуки так, будто они раздаются под водой. Не зря бассейны, оборудованные подводными динамиками, встречаются редко: в этой среде, похожей на подводную лодку, вы, вероятно, ощутите изменения высоты в низком регистре, изменения в громкости и выраженный ритм, но мелкие подробности в основном будут потеряны. Разобрать отдельные инструменты или голоса может оказаться почти невыполнимой задачей из-за потери высоких частот, а уж тем более сложно будет уловить нюансы мелодии.

Развивающемуся плоду, видимо, еще труднее следить за всеми оттенками музыки на раннем этапе, так как лучше он слышит другие звуки, раздающиеся гораздо ближе к нему, – например, работу пищеварительной системы мамы, движение воздуха в ее легких и деятельность ее сердца и кровеносных сосудов.

На время написания этой книги неизвестны исследования проникновения музыкальных звуков в утробу матери (вообще-то запись возможна только во время родов), но с помощью записей у беременных овец было обнаружено ослабление внешних звуков в утробе как минимум на 10 децибел[5 - Abrams, R.M., et al. (1998), ‘Fetal music perception: The role of sound transmission’, Music Perception, 15, 307–317.], причем звуки низкой частоты ослаблялись меньше, чем высокие. Попытавшись разбирать слова в такой среде, вы, наверное, уловили бы около 40 процентов из них[6 - Smith, S.L., et al. (2003), ‘Intelligibility of sentences recorded from the uterus of a pregnant ewe and from the fetal inner ear’, Audiology and Neuro-Otology, 8, 347–353.].

Что все это означает применительно к нашему беременнофону? Я не увидела доказательств того, что специальные устройства для прослушивания звуков в утробе хоть чем-то в плане звукопередачи лучше обычных наушников, приложенных к животу, или места в кресле рядом с колонками, хотя, я уверена, с точки зрения эргономики беременнофон для матери удобнее. Однако нельзя отрицать, что развивающийся обычным образом плод способен слышать происходящее в мире вокруг него во время последнего триместра.

Хотя невозможно знать наверняка, что именно человечек слышит в утробе, можно изучать реакции его головного мозга на звуки с помощью специальным образом адаптированного типа магнитоэнцефалографии плода. Для такого исследования нужно, чтобы мама поместила живот на устройство, окруженное комплексом специальных датчиков (массив так называемых СКВИД-датчиков[1 - Сверхпроводящий квантовый интерференционный датчик. Прим. перев.]), которые улавливают мельчайшие изменения магнитных полей вокруг головы плода, вызванные активностью мозга.

С помощью СКВИД-датчиков исследователи продемонстрировали, что примерно с 28 недель беременности большинство плодов способны обнаруживать изменения частоты до 250 Гц, что соответствует пятой октаве клавиатуры фортепиано[7 - Draganova, R., et al. (2007), ‘Serial magnetoencephalographic study of fetal newborn auditory discriminative evoked responses’, Early Human Development, 83 (3), 199–207.]. Более того, исследования, проведенные во время родов с помощью гидрофона, выявили, что способность плода слышать достигает впечатляющих уровней; в некоторых исследованиях ее описывают как близкую к идеальной[8 - Richards, D.S., et al. (1992), ‘Sound levels in the human uterus’, Obstetrics & Gynecology, 80 (2), 186–90.].

Часто спрашивают, нравится ли музыка плоду в утробе; например, мне говорили, что ребенок пинается, потому что ему нравится какой-то звук. Вряд ли нужно объяснять, что определить эстетические предпочтения плода невозможно: если судить по его движениям и частоте сердцебиения, сон, вероятно, кажется похожим на скуку, а возбуждение – на раздражение (конечно, если исходить из того, что подобные эмоциональные состояния возможны для человека на такой стадии развития).

И хотя плод, несомненно, способен реагировать на музыку, нет подтверждений тому, что это как-то отличается от его реакций на всевозможные внешние слуховые стимулы, включая сирены или крики животных. Так что пока отложим вопрос музыкальных предпочтений.

Наличие или отсутствие у детей в утробе звуковых предпочтений почти не относится к вопросу, помнят ли они услышанное. Благодаря поведению младенцев после рождения мы уже давно знаем, что они способны вспоминать звуки, воспринятые в утробе. Новорожденные чаще и регулярнее реагируют на голос матери, который знаком им лучше всего, потому что передается непосредственно через ее тело.

Отличный пример запоминания плодом других звуков был продемонстрирован в ходе исследования с участием младенцев, чьи матери во время беременности жили возле международного аэропорта Осака, Япония. После их рождения записи шума самолетов не будили этих младенцев и не вызывали у них почти никакой заметной реакции мозговых волн. Однако их будил и тревожил музыкальный отрывок, по характеристикам схожий со звуками взлетающих самолетов[9 - Ando, Y., and Hattori, H. (1977), ‘Effects of noise on sleep of babies’, Journal of the Acoustical Society of America, 62, 199–204.].

Следовательно, плод может привыкать к музыкальным звукам и запоминать их, если слышит так же часто, как те дети слышали взлеты самолетов; но действительно ли новорожденные способны помнить сложную музыку, учитывая повышенные трудности из-за приглушенности звука?

На своей предыдущей должности, связанной с исследованиями, в перерывах на кофе я часто с радостью болтала с нашим главным техником Морисом – мы с ним очень подружились. Когда однажды упомянула, что пишу эту
Страница 4 из 8

главу, он рассказал историю об одной из беременностей его жены. Она тогда была поклонницей «Соседей», «долгоиграющей» австралийской мыльной оперы. У сериала была своя музыкальная тема с большими перепадами в высоте звука и четко выраженным ритмом, а эти два свойства имеют хорошие шансы «пробиться» к плоду. Морис рассказал, что после рождения малыш Мэтью активно реагировал на музыкальную тему «Соседей»: лицо оживлялось, он искал вокруг себя источник этой музыки и издавал воодушевленные звуки. Морис уверен, что Мэтью помнил мелодию из сериала со времени пребывания в утробе, ведь на другую музыку он так не реагировал.

Этот жизненный пример подтверждается наукой. В 2011 году Каролин Гранье-Деферр со своей командой включала для женщин новую для них нисходящую мелодию, исполняемую на фортепиано, два раза в день в течение 35-й, 36-й и 37-й недель беременности[10 - Granier-Deferre, C., et al. (2011), ‘A Melodic Contour Repeatedly Experienced by Human Near-Term Fetuses Elicits a Profound Cardiac Reaction One Month after Birth’, PLOS ONE, 6 (2): e17304.]. Когда их дети родились, в возрасте шести недель им во время сна опять включали эти мелодии, а также похожую контрольную мелодию – восходящую, а не нисходящую. Исследователи измерили частоту сердцебиения 25 младенцев и сравнили ее с реакциями 25 «контрольных» малышей, которые раньше не слышали ни одну из этих мелодий.

Все темы вызывали замедление сердцебиения малышей (примерно на пять-шесть ударов в минуту), но при этом знакомые мотивы в два раза лучше расслабляли тех 25 малышей, которые слышали их еще в утробе.

Это дополнительное замедление сердцебиения – замечательное открытие, если учесть, что малыши раньше слышали экспериментальные звуки не так уж часто – вероятно, реже, чем маленький Мэтью слышал музыкальную тему «Соседей» за время беременности мамы, и конечно, реже, чем дети из Осаки слышали взлетающие самолеты. Однако их реакции выдали тот факт, что они помнили этот музыкальный рисунок.

Да, воздействие музыки на ребенка в утробе ограниченно и он неспособен воспринимать ее целостно, со всеми подробностями, как мы; но то, что младенцы восприимчивы к музыкальным звукам и способны их узнавать, означает, что до рождения у малышей накапливаются контакты с рядом основных свойств музыки (ритмами и мелодическими рисунками), то есть у них есть месяцы возможностей познакомиться с музыкальными звуками.

Этот вывод влечет за собой ряд интересных вопросов, напоминающих о замечании моего студента в Открытом университете: «Влияют ли пренатальные контакты с музыкой на музыкальные способности в дальнейшей жизни?» Если увеличить контакты плода с музыкой, станет ли ребенок музыкальнее или – еще более спорный вопрос – умнее?

Основная масса исследований отрицает это. Пока что ни одно из них не продемонстрировало убедительно, что рост воздействия музыки на плод по сравнению с обычными контактами в повседневной жизни в дальнейшем улучшает восприятие музыки или ее сочинение. Например, если оба родителя – музыканты, у них не всегда рождаются дети с интересом к музыке или музыкальными способностями.

Сомневаюсь, что мы когда-нибудь увидим и доказательства непосредственного влияния музыки на детей до рождения, и на это есть веская причина: вероятно, события после рождения ребенка (как в случае с маленьким Моцартом) гораздо важнее для его музыкального развития, чем интенсивность контактов с музыкой в утробе.

Важно подчеркнуть, что все звуки, независимо от того, считаем ли мы их музыкальными, передают плоду «музыкальную» информацию из-за особенностей пребывания в утробе. В последнем триместре плод слышит звуки голосов, окружающей среды и природы как серию ударов и изменений высоты. Неясно, как или почему дополнительное музыкальное воздействие на плод могло бы что-то изменить; пожалуй, такая стратегия даже способна помешать ребенку воспринимать большое разнообразие полезных звуков, например знакомых голосов.

Итак, нет доказательств того, что пренатальные контакты с музыкой улучшают умственные способности новорожденных. И хотя вызвать у младенца музыкальное воспоминание, связанное с полезными реакциями расслабления, вполне возможно, сейчас известно, что оказать похожее воздействие может все что угодно. Однако звуки, которые дети слышат, находясь в утробе, все равно важны.

Вопрос о врожденных или приобретенных способностях младенцев всегда будет вызывать споры, но контакт с музыкальными аспектами звуков в утробе влияет на развитие «кирпичиков», из которых в дальнейшем будут выстраиваться музыкальные умения. И нужно учесть решающие свойства этих «кирпичиков»: они примитивны, и если не продолжать их использовать, уровень развития останется неизменным.

Новорожденные и ритм

У новорожденного еще нет восприятия мира как гармоничной совокупности потоков ощущений, аккуратно связанных в нить сознания, которое мы – взрослые – воспринимаем как должное. Широко известно заявление американского философа и психолога Уильяма Джемса о том, что новорожденный малыш воспринимает свой новый мир «как огромную мешанину цветов и звуков»[11 - James, W. (1890), The Principles of Psychology. Cambridge, MA: Harvard University Press (1981).]. Неудивительно, что младенцы плачут.

Несмотря на этот хаос ощущений, новорожденных привлекают уже имеющие для них некий смысл звуковые модели, они способны реагировать на них и помнить испытанные в утробе ощущения, особенно связанные со звуком.

Слух развивается у людей рано по сравнению с другими чувствами (например, зрением), и одно из последствий этого – в том, что люди рождаются с готовыми способностями, с помощью которых они могут знакомиться с музыкальными рисунками в окружающем мире. Одна из таких способностей – чувство ритма.

Возможно, ритмы – наиболее сильно выраженные и самые связные низкочастотные звуковые сообщения, которые плод воспринимает регулярно: ведь он слышит ритмы речи, музыкальных звуков и шумов окружающей среды, ритм ходьбы и сердцебиения матери. Поэтому можно предположить: раз уж мы рождаемся с музыкальными способностями, к ним должно относиться и представление о ритме. По-видимому, так оно и есть.

В 2009 году Иштван Винклер и коллеги опубликовали ставшую важной вехой работу «Новорожденные младенцы распознают ритм в музыке»[12 - Winkler, I., et al. (2009), ‘Newborn infants detect the beat in music’, Proceedings of the National Academy of Sciences USA, 106 (7):2468–2471; информацию и стимулы можно найти по адресу: http://www.mcg.uva.nl/newborns/ (http://www.mcg.uva.nl/newborns/).]. Они изучали музыкальные способности новорожденных, причем во время эксперимента малыши спали.

Ученые воспользовались особенностью реакций нашего мозга под названием «негативность рассогласования», или НР: она становится понятна в результате электроэнцефалографии (ЭЭГ). В ходе ЭЭГ измеряется мельчайшая электрическая активность на коже головы, вызванная активностью мозга; обычно для этого испытуемый надевает нечто похожее на купальную шапочку, покрытую проводами.

Негативность рассогласования – это особый вид мозговой волны, который появляется в ответ на изменение однообразной последовательности явлений в окружающей обстановке. Реакции в виде НР актуальны для всех чувств, но нас, конечно, интересует
Страница 5 из 8

слух. Если вы услышите десять гудков на определенной ноте, а на одиннадцатом нота сменится, ваш мозг выдаст реакцию в виде негативности рассогласования. НР – это «роспись» нервной системы в том, что мозг заметил нечто из ряда вон выходящее – отклонение от ваших ожиданий следующего события. Интересно, что реакция в виде НР произойдет вне зависимости от того, обращаете ли вы внимание на эти звуки; и это делает ее идеальной для изучения мозга у спящих младенцев.

Для измерения НР новорожденных Винклер и его коллеги использовали специально приспособленный аппарат ЭЭГ, меньшего размера и повышенной чувствительности по сравнению с версией для взрослых – из-за тонкой кожи и миниатюрности испытуемых. Исследователи надевали на крошечные головки необходимые приспособления и ждали, пока малыши плотно поедят и заснут.

Пока они спали, воспроизводились мелодичные последовательности, основанные на типичной для рока звуковой модели барабанного аккомпанемента с использованием малого барабана, большого и хай-хета[2 - Ударный инструмент из двух горизонтальных тарелок на стойке с педалью; при нажатии педали верхняя тарелка ударяет о нижнюю. Прим. перев.]. Время от времени в звуковой модели пропускалась сильная доля (первый сильный удар в такте), что взрослые воспринимают как перерыв в ритме или синкопу[3 - Смещение акцента с сильной доли такта на слабую. Прим. ред.]. Этот пропущенный удар создает отклонение в ритме. Осозна?ют ли это отклонение новорожденные и проявится ли у них реакция в виде НР?

Ответы оказались положительными. Даже во сне крохи реагировали на пропущенный удар негативностью рассогласования. И что важно, эту реакцию вызывал не любой пропуск ноты; выпадение нот, не нарушавшее ритма, не приводило к НР. Это свидетельствует о том, что новорожденные дети способны выделять ритм в музыкальных отрывках. Такое достижение мозга в возрасте двух дней весьма впечатляет и явно указывает на то, что люди рождаются с чувствительностью к ритмичным звукам.

Исследователи предположили, что способность новорожденных обнаруживать ритм частично приобретенная благодаря слышанию ритмов в утробе, а частично врожденная. Выходит, что младенцы, возможно, могут применять свою врожденную восприимчивость к моделям, чтобы составлять ритмы и формировать ожидания от звуковых последовательностей. То есть у них есть элементарное чувство музыкального ритма, которое, как мы увидим в главе 6, отсутствует почти у всех остальных созданий на планете.

Чувство музыкального ритма – пример элементарного музыкального «кирпичика», необходимого для более поздних действий, связанных с музыкой, например синхронной игры и танцев. По-видимому, этот «кирпичик» существует и готов к применению с самого начала нашей жизни.

«Угадай мелодию» для новорожденных

Музыкальные способности новорожденных не ограничиваются выявлением ритма и включают различение звуков по таким их свойствам, как громкость, длительность и высота[13 - Bull, D., Eilers, R.E., and Oller, D.K. (1985), ‘Infants’ discrimination of final syllable fundamental frequency in multisyllabic stimuli’, Journal of the Acoustical Society of America, 77 (1), 289–295.]. Более того, младенцы способны различать высотные контуры, что равносильно распознаванию двух мелодий, и они используют эту информацию, слушая речь.

Тьери Наззи и коллеги[14 - Nazzi, T., Floccia, C., and Bertoncini, J. (1998), ‘Discrimination of pitch contours by neonates’, Infant Behavior and Development, 21 (4), 779–784.] исследовали умение французских новорожденных различать два списка японских слов, которые отличались только по высотному контуру – восходящему или нисходящему. В этих целях они использовали естественное умение новорожденных сосать: младенцам дали специальную соску, которая измеряла каждое посасывание, отмечая его силу и время. В начале эксперимента малышей было 121, но, как часто бывает при изучении подобных крох, часть из них «выбыли»: 34 заснули (как трогательно!), 15 отказались от специальной соски, 17 совершили проступок в виде «нерегулярного или недостаточного сосания», а 15 не освоились в условиях исследования. Итак, осталось 40 младенцев, готовых и способных участвовать.

Для этих 40 крох в течение нескольких минут воспроизводился один из двух списков слов; в одном списке тон произношения повышался, в другом – понижался. Во время ознакомления ребенок привыкал к звуку, и его темп сосания становился равномерным. Затем половине младенцев – экспериментальной – воспроизводили второй список, а другая половина – контрольная группа – продолжала слышать тот же список, что и раньше.

Предполагалось, что если младенцы способны различать изменения высотного контура, то они будут сосать интенсивнее, восприняв новый звук и заинтересовавшись им. Ожидалось, что малыши из контрольной группы, которые слышали один и тот же звук, будут продолжать сосать в постоянном темпе.

Именно это и произошло. Младенцы в экспериментальной группе явно заметили изменение в высотном контуре японской речи, в мелодическом рисунке слов, прежде чем вернулись к знакомому темпу сосания.

Что важно, все дети были из франкоязычных семей; это почти исключило возможность реакций, вызванных предыдущими контактами с японским языком. Исследование показало способность новорожденных не только замечать различия в высотном контуре, но и делать это в незнакомой речи; это наводит на мысли о гибкой системе усвоения звуков, способной потенциально сформировать важное основание для развития речи ребенка.

Я уже упоминала, что особенности утробы передают музыкальные аспекты речи с потерей более высоких частот (речевых подробностей) и включают модель естественных ударений в родном языке. Получается, что новорожденные способны обнаруживать эти изменения высотного контура и в незнакомой речи. Младенцы также могут пойти на шаг дальше и применять знакомые аспекты мелодического рисунка речи, издавая свои звуки. Может быть, новорожденные даже кричат на родном языке[15 - Mampe, B., Friederici, A., Christophe, A., and Wermke, K. (2009), ‘Newborns’ Cry Melody Is Shaped by Their Native Language’, Current Biology, 19 (23), 1994–1997.].

Биргит Мампе и коллеги проанализировала модели плача 30 французских и 30 немецких новорожденных. Изучив их естественные крики на предмет изменения высоты, исследователи обнаружили, что французы издают больше восходящих тонов, тогда как у немецких младенцев при плаче больше нисходящих моделей. Такие же закономерности были выявлены относительно громкости: у малышей из Франции она менялась в сторону повышения, а у немцев – наоборот. Это различие между восходящим и нисходящим звуком отражает речевые особенности взрослых носителей французского и немецкого языков.

Исследование Биргит Мампе предполагает, что младенцы не только способны воспринимать и запоминать музыкальные рисунки речи, услышанные в утробе, но и подражают этим рисункам, издавая свои первые крики. Вероятно, это самое раннее свидетельство воздействия родного языка на произносимые нами звуки; а первыми развиваются именно музыкальные особенности общения.

Все эти эксперименты подтверждают идею, что младенцы рождаются с высоким уровнем чувствительности к музыкальным аспектам своего мира звуков, к ритмам и моделям, которые они
Страница 6 из 8

уже успели услышать в жизни. Эта чувствительность укрепляется и развивается благодаря обладающему уникальными музыкальными свойствами миру, где обитают наши дети.

«Мамин язык» – музыка для малышей

Когда у моей лучшей школьной подруги родился первый ребенок, я с нетерпением ждала его фото. Нас разделяют сотни километров, а времени на долгую поездку не было, так что я предвкушала радость от первых кадров с ее сокровищем. Когда наконец их увидела, была на седьмом небе: Изабель – просто прелесть, к тому же унаследовала мамины глазки.

А потом я стала говорить с ее фотографией: «Кто это у нас такая красавица? Боже мой, посмотрите, какие у тебя ручки! Какие пальчики! Ты мой ангелочек, совсем как мамочка, ты моя хорошая, да, моя красавица, да, моя красавица…» К счастью, со мной в комнате никого не было. Я говорила с фотографией, к тому же таким необычным тоном.

Начинала фразу на пониженных тонах, потом мой голос стремительно поднимался, произнося слова, и снова быстро опускался. Говорила намного быстрее, чем обычно, не считая долгих, энергичных пауз в начале и конце фраз («да» и «красавица»), на некоторых словах почти переходила на писк.

Вы наверняка узнали явление, которое я описываю, – мы все или делали это, или слышали. Его неформальное название – «мамин язык», а научное – «речь, обращенная к ребенку» (РОР); она значительно отличается от речи, обращенной к взрослому (РОВ).

Общеизвестно, что речь, обращенная к ребенку, есть во всех языках, исследованных на настоящий момент[16 - Falk, D. (2004), ‘Prelinguistic evolution in early hominins: Whence motherese?’, Behavioral and Brain Sciences, 27, 491–541.]. Уникальность такой речи придают главные звуковые свойства: более высокая основная частота (основной уровень высоты звука), более интенсивные и утрированные интонационные контуры и перепады высоты и больше повторяющихся и ритмичных элементов. РОР также часто сопровождается ритмичными телодвижениями в такт звукам речи – например, кивками или покачиванием головы, хлопаньем в ладоши или подпрыгиванием. Обращаясь так к взрослому, вы наверняка столкнулись бы с недоумением. Почему же мы так говорим с малышами?

Ставя подобный вопрос, мы сталкиваемся с проблемой «курицы и яйца»: кто первым начал использовать РОР и почему? Есть две возможности: либо взрослые стали подражать естественным звукам, которые умеют издавать малыши, и обнаружили преимущества такого обращения; либо младенцев естественным образом привлекала более музыкальная речь взрослых.

Как и с остальными спорными вопросами эволюции, мы вряд ли когда-нибудь раскроем секрет: доказательства происхождения РОР затеряны во мгле веков. Впрочем, разгадка этой тайны не так важна, как осознание того, что РОР устраивает и взрослых, и малышей (по разным причинам) и поэтому она до сих пор существует во всех известных формах человеческой культуры.

Младенцы предпочитают слышать РОР, а не РОВ, почти с самого рождения (выраженное предпочтение появляется в течение месяца)[17 - Cooper, R.P., and Aslin, R.N. (1990), ‘Preference for infant-directed speech in the first month after birth’, Child Development, 61 (5), 1584–1595.], независимо от того, кто так говорит – мужчина или женщина[18 - Werker, J.F., and McLeod, P.J. (1989), ‘Infant preference for both male and female infant-directed talk: A developmental study of attentional affective responsiveness’, Canadian Journal of Psychology, 43 (2), 230–246.]. Речь, обращенную к ребенку, предпочитали даже младенцы, рожденные глухими родителями[19 - Masataka, N. (2003), The onset of language. Cambridge: Cambridge University Press.]. РОР дает взрослым во всем мире надежный способ вызывать у своих малышей положительную ответную реакцию. С помощью этого метода мы можем привлекать их внимание и, возможно, менять их поведение на той стадии развития, когда словесные уговоры – заманчивый, но в основном бессмысленный метод.

Еще одно главное преимущество РОР для взрослых – в том, что малыш улыбается. Говоря с ребенком мелодичным тоном, мы часто видим положительную реакцию, и нельзя не признать, как это трогает. Малыши шире открывают глазки, машут ручками, пускают пузыри, хихикают и сучат пухленькими ножками.

У этой радостной реакции есть то преимущество, что ребенок не плачет. Согласно научным данным, когда родители слышат детский плач, в их мозгу выделяются гормоны стресса, приводя к учащенному сердцебиению, повышению кровяного давления и холодному поту[20 - Boukydis, C.F., and Burgess, R.L. (1982), ‘Adult Physiological Response to Infant Cries: Effects of Temperament of Infant, Parental Status, and Gender’, Child Development, 53 (5), 1291–1298. Swain, J.E., Lorberbaum, J.P., Kose, S., and Strathearn, L. (2007), ‘Brain basis of early parent-infant interactions: psychology, physiology, and in vivo functional neuroimaging studies’, Journal of Child Psychology and Psychiatry, 48 (3–4), 262–287.]. Поэтому чрезвычайно полезно иметь в запасе метод, способный минимизировать это негативное воздействие на наше физическое состояние.

Плач малыша и сейчас тяжело переносить и в эмоциональном, и в физическом плане, а когда-то он был просто опасен. Кричащий ребенок был серьезной помехой для наших предков, если они пытались спрятаться от хищников или устроить для своего племени ценный отдых, чтобы восстановить силы. Соответственно, крайне полезным для выживания стало умение успокоить ребенка не требующими больших усилий методами, для которых нужен только наш голос.

В нынешние времена этот успокаивающий метод остается полезным в ситуациях, когда естественная реакция малыша не всегда полезна или желательна, например если нужно сделать прививку или попробовать новую пищу. Такое применение РОР способно отвлечь младенца от возможных автоматических реакций, основанных на веских эволюционных принципах выживания (например, выплюнуть еду с незнакомым вкусом); на практике такие реакции могут оказаться невыгодными и для ребенка, и для взрослого в чистой белой рубашке.

Роль речи, обращенной к ребенку, в обучении

Я уже говорила, что выгоды от РОР взаимны, то есть малыши тоже кое-что выигрывают. Если внимательно рассмотреть эти преимущества, станет ясно, что младенцы получают непосредственную пользу от музыкальной речи, обращенной к ребенку; возможно, РОР развилась как крайне важное средство обучения на доречевых этапах человеческой жизни.

Первый очевидный плюс РОР – в том, что младенцы могут с помощью этих звуков реагировать на взрослых. Они еще не умеют говорить, но вскоре у них получается гулить, варьировать высоту звуков и выдавать ритмичные реакции. Когда мы взаимодействуем с малышом, он подражает нашей РОР и тем самым обеспечивает себе безопасные условия, где о нем заботятся, а угрозы сведены к минимуму.

Исследования даже предполагают, что располагающее к себе поведение ребенка в ответ на РОР может сделать его привлекательнее для взрослых, и даже не его родителей[21 - Werker, J.F., and McLeod, P.J. (1989), ‘Infant preference for both male and female infant-directed talk: A developmental study of attentional affective responsiveness’, Canadian Journal of Psychology, 43 (2), 230–246.]. Человеческому младенцу не выжить без помощи и поддержки взрослых, поэтому в его интересах привлекать, удерживать наше внимание и вызывать положительные реакции. Когда вы почти не способны передвигаться самостоятельно, голос – один из ваших лучших инструментов.

Учась подражать, младенцы также выстраивают один из своих первых навыков общения, который принесет большую пользу их поведению и речи: поочередное участие. Вы говорите, затем,
Страница 7 из 8

в ответ на ваше сообщение, говорю я. Так мы достигаем понимания, вырабатываем идеи и эффективно передаем информацию.

Вероятно, одной из старейших функций музыкальной РОР было извещение об эмоциональном состоянии. В речи, обращенной к ребенку, утрируются особенности собственной эмоциональной речи, такие как высокие, быстрые звуки – когда мы рады, и низкие, медленные звуки – когда мы грустны. Взрослые, заботящиеся о малыше, используют эти особенности РОР, чтобы не только передавать ему эмоциональную информацию, но и изменять его настроение[22 - Trainor, L.J., Austin, C.M., and Desjardins, R.N. (2000), ‘Is infant directed speech prosody a result of the vocal expression of emotion?’, Psychological Science, 11 (3), 188–195.].

В 2002 году Лорел Трейнор и Рене Дежарден определили еще одно лингвистическое преимущество РОР. Их заинтересовало то, что в речи, обращенной к ребенку, особо выражены «формантные частоты»: они возникают, когда мы с помощью речевого аппарата издаем гласные звуки[23 - Kuhl, P.K., et al. (1997), ‘Cross-language analysis of phonetic units in language addressed to infants’, Science, 277 (5326), 684–686.]. Трейнор и Дежарден выдвинули гипотезу, что эти особые высотные контуры в РОР могут подсказывать малышам, где в речи находятся гласные, и тем самым, возможно, помогают детям усваиваить и различать эти существенные звуки речи.

Одним из важных жизненных примеров, приведенных в поддержку этой идеи, было исследование, которое показало: речь, обращенная к домашним животным, содержит многие из особенностей РОР (таких как высокие звуки), но, в отличие от нее, не подчеркивает различий между гласными[24 - Burnham, D.K., Vollmer-Conna, U., and Kitamura, C. (2000), ‘Talking to infants, pets, and adults: What’s the difference?’, paper presented at the XIIth Biennial International Conference on Infant Studies, Brighton, UK.]. Ведь вряд ли имеет смысл пытаться научить говорить любимую собачку.

Трейнор и Дежарден провели эксперимент с 96 малышами в возрасте шесть-семь месяцев и рассмотрели их способность различать две английские гласные: i как в слове heed («внимание, осторожность») и I как в hid («спрятался»)[25 - Trainor, L.J., and Desjardins, R.N. (2002), ‘Pitch characteristics of infant-directed speech affect infants’ ability to discriminate vowels’, Psychonomic Bulletin and Review, 9, 335–340.]. Нас интересует сравнение между двумя версиями этих звуков: произнесенными без изменения высоты (как в речи, обращенной к взрослому) и с изменением высоты (как в речи, обращенной к ребенку).

Реакции детей измерялись с помощью методики «условного поворота головы». Ее предпосылка такова: когда малыш привыкает к какому-то звуку, то поворачивает голову, как только услышит отличающийся звук. Поэтому движение головы – признак того, что ребенок в состоянии различить два звука. В исследовании РОР на всех присутствующих, кроме малыша, были наушники, чтобы исключить влияние взрослых на его реакцию.

Исследователи выявили, что детям гораздо лучше удавалось распознать изменение в гласной, когда они слышали РОР, по сравнению с РОВ. Они заключили, что РОР содержит музыкальные особенности, помогающие младенцам знакомиться с различными типами гласных задолго до того, как они смогут использовать эту информацию. Поэтому, возможно, наша музыкальная речь помогает детям закладывать основы изучения языка.

Музыкальная смысловая нагрузка

Ознакомление с гласными – уже немалое достижение для шестимесячного малыша; но, возможно, при изучении языка музыкальная РОР выполняет функцию еще более высокого уровня: передачу смысла сообщения.

У взрослых для выражения смысла есть удобный инструментарий: синтаксис, семантика и просодия (изменения высоты, выделение важных моментов и ритм). Пытаясь общаться с малышами, еще не овладевшими речью, мы вынуждены ограничиваться просодическими средствами, при этом склонны их утрировать; отсюда – музыкальная РОР. Это позволяет быстро передавать элементарные сообщения о намерениях, такие как запрещающий жест («Нет, не трогай»), одобрение («Какой ты умница!»), указание («Ложись, пора спатеньки») и утешение («Тихо, все хорошо, папа здесь»).

Любовь детей к РОР имеет интересную траекторию развития, отражающую их умственное и физическое развитие в первый год жизни. Кристина Китамура и Криста Лэм исследовали малышей в возрасте три, шесть и девять месяцев, изучая их предпочтения относительно РОР с различными намерениями: мать пыталась утешить ребенка, сообщить ему свое одобрение или указание[26 - Kitamura, C., and Lam, C. (2009), ‘Age-specific preferences for affective intent’, Infancy, 14, 77–100.].

Исследователи обнаружили, что в своих предпочтениях младенцы проходят разные этапы: в самом раннем возрасте они предпочитают утешающие сообщения, потом сильнее реагируют на одобрение, и наконец, примерно в девять месяцев их больше привлекают сообщения с указаниями. По мере знакомства с языком малышей начинает больше привлекать речь, имеющая фонетическое и информативное содержание, а не простые, повторяющиеся звуки.

Но одно дело показать, что младенцы способны реагировать на смысл и намерения музыкальной РОР; и совсем другое – продемонстрировать, что эти намерения действительно были поняты.

Елена Саккалу и Меридит Гаттис изучили воздействие просодии на способность малышей (средний возраст – 16 месяцев) различать намеренные и случайные действия взрослых[27 - Sakkalou, E., and Gattis, M. (2012), ‘Infants infer intentions from prosody’, Cognitive Development, 27 (1), 1–16.]. В ходе их эксперимента взрослый выполнял два варианта действия, например ронял игрушку, причем один раз – намеренно («Вот»), а другой – со случайной речью («Ой»). Актер сохранял нейтральное выражение лица и позу, чтобы звук реплики был единственной подсказкой о его намерении. Оказалось, что малыши гораздо чаще реагировали на специально совершенное действие и подражали ему по сравнению со случайным; это свидетельствует, что они поняли основной смысл музыкальной РОР.

Напрашивается вывод, что у РОР есть ряд функций, в чем, несомненно, и заключается основная причина существования этого вида речи во всем мире. И хотя исследования усвоения языка младенцами заманчивы, будет, наверное, преувеличением заявлять, что РОР – жизненно важный инструмент изучения языка. Один аргумент против этой идеи – в том, что дети усваивают язык почти независимо от того, сколько с ними говорят взрослые[28 - Pinker, S. (1994), The Language Instinct: How the Mind Creates Language. New York: HarperCollins.] (кроме редких случаев крайней заброшенности ребенка). Однако, по моему мнению, представленное здесь исследование подтверждает идею, что музыкальные особенности РОР играют важную роль в нашем развитии в доречевой период.

Развитие речи не единственная возможность РОР. На предыдущих этапах нашей эволюции РОР, вероятно, стала ценным способом стимулировать развитие тесных связей в парах, облегчать освоение поведения и корректировать реакции на стресс. РОР также дает взрослым бесценный способ взаимодействия с детьми, пока те еще не научились говорить – в период их наибольшей физической уязвимости, когда нам важнее всего сообщать об основных намерениях и чувствах.

* * *

В этой главе я хотела опровергнуть некоторые частые заблуждения относительно того, что лишь немногие рождаются действительно музыкально одаренными. Мы увидели, что почти каждый ребенок появляется на свет с «кирпичиками» музыкальности благодаря раннему развитию системы слуха и способности воспринимать
Страница 8 из 8

немалую часть звуков из внешнего и внутреннего мира. Мне никогда не встречались убедительные доказательства того, что полезно наполнять среду обитания ребенка на этом раннем этапе дополнительной музыкой.

Младенцы усваивают и запоминают музыкальные образцы, услышанные в ходе развития в утробе, даже если мы не считаем эти звуки музыкой. Каждодневные мелодии после рождения ребенка вызывают у него реакции радости и расслабления, особенно «музыка», которую он слышал чаще всего: мамин голос и сердцебиение.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/viktoriya-uilyamson/my-eto-muzyka-kak-muzyka-vliyaet-na-nash-mozg-zdorove-i-zhizn-v-celom/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Сноски

1

Сверхпроводящий квантовый интерференционный датчик. Прим. перев.

2

Ударный инструмент из двух горизонтальных тарелок на стойке с педалью; при нажатии педали верхняя тарелка ударяет о нижнюю. Прим. перев.

3

Смещение акцента с сильной доли такта на слабую. Прим. ред.

Комментарии

1

Mayle, P. (1978), Baby Taming. New York: Crown.

2

Changizi, M. (2011), Harnessed: how language and music mimicked nature and transformed ape to man. Dallas: Benbella Books.

3

Ruthsatz, J., Ruthsatz, K., and Stephens, K.R. (2013), ‘Putting practice into perspective: Child prodigies as evidence of innate talent’, Intelligence, http://dx.doi.org/10.1016/j.intell.2013.08.003 (http://dx.doi.org/10.1016/j.intell.2013.08.003).

4

Pujol, R., Laville-Rebillard, M., and Lenoir, M. (1998), ‘Development of sensory neural structures in the Mammalian cochlea’, in: E.W. Rubel, A.N. Popper and R.R. Fay (eds.), Development of the auditory system. New York: Springer Handbook of Auditory Research (pp. 146–193). Springer-Verlag.

5

Abrams, R.M., et al. (1998), ‘Fetal music perception: The role of sound transmission’, Music Perception, 15, 307–317.

6

Smith, S.L., et al. (2003), ‘Intelligibility of sentences recorded from the uterus of a pregnant ewe and from the fetal inner ear’, Audiology and Neuro-Otology, 8, 347–353.

7

Draganova, R., et al. (2007), ‘Serial magnetoencephalographic study of fetal newborn auditory discriminative evoked responses’, Early Human Development, 83 (3), 199–207.

8

Richards, D.S., et al. (1992), ‘Sound levels in the human uterus’, Obstetrics & Gynecology, 80 (2), 186–90.

9

Ando, Y., and Hattori, H. (1977), ‘Effects of noise on sleep of babies’, Journal of the Acoustical Society of America, 62, 199–204.

10

Granier-Deferre, C., et al. (2011), ‘A Melodic Contour Repeatedly Experienced by Human Near-Term Fetuses Elicits a Profound Cardiac Reaction One Month after Birth’, PLOS ONE, 6 (2): e17304.

11

James, W. (1890), The Principles of Psychology. Cambridge, MA: Harvard University Press (1981).

12

Winkler, I., et al. (2009), ‘Newborn infants detect the beat in music’, Proceedings of the National Academy of Sciences USA, 106 (7):2468–2471; информацию и стимулы можно найти по адресу: http://www.mcg.uva.nl/newborns/ (http://www.mcg.uva.nl/newborns/).

13

Bull, D., Eilers, R.E., and Oller, D.K. (1985), ‘Infants’ discrimination of final syllable fundamental frequency in multisyllabic stimuli’, Journal of the Acoustical Society of America, 77 (1), 289–295.

14

Nazzi, T., Floccia, C., and Bertoncini, J. (1998), ‘Discrimination of pitch contours by neonates’, Infant Behavior and Development, 21 (4), 779–784.

15

Mampe, B., Friederici, A., Christophe, A., and Wermke, K. (2009), ‘Newborns’ Cry Melody Is Shaped by Their Native Language’, Current Biology, 19 (23), 1994–1997.

16

Falk, D. (2004), ‘Prelinguistic evolution in early hominins: Whence motherese?’, Behavioral and Brain Sciences, 27, 491–541.

17

Cooper, R.P., and Aslin, R.N. (1990), ‘Preference for infant-directed speech in the first month after birth’, Child Development, 61 (5), 1584–1595.

18

Werker, J.F., and McLeod, P.J. (1989), ‘Infant preference for both male and female infant-directed talk: A developmental study of attentional affective responsiveness’, Canadian Journal of Psychology, 43 (2), 230–246.

19

Masataka, N. (2003), The onset of language. Cambridge: Cambridge University Press.

20

Boukydis, C.F., and Burgess, R.L. (1982), ‘Adult Physiological Response to Infant Cries: Effects of Temperament of Infant, Parental Status, and Gender’, Child Development, 53 (5), 1291–1298. Swain, J.E., Lorberbaum, J.P., Kose, S., and Strathearn, L. (2007), ‘Brain basis of early parent-infant interactions: psychology, physiology, and in vivo functional neuroimaging studies’, Journal of Child Psychology and Psychiatry, 48 (3–4), 262–287.

21

Werker, J.F., and McLeod, P.J. (1989), ‘Infant preference for both male and female infant-directed talk: A developmental study of attentional affective responsiveness’, Canadian Journal of Psychology, 43 (2), 230–246.

22

Trainor, L.J., Austin, C.M., and Desjardins, R.N. (2000), ‘Is infant directed speech prosody a result of the vocal expression of emotion?’, Psychological Science, 11 (3), 188–195.

23

Kuhl, P.K., et al. (1997), ‘Cross-language analysis of phonetic units in language addressed to infants’, Science, 277 (5326), 684–686.

24

Burnham, D.K., Vollmer-Conna, U., and Kitamura, C. (2000), ‘Talking to infants, pets, and adults: What’s the difference?’, paper presented at the XIIth Biennial International Conference on Infant Studies, Brighton, UK.

25

Trainor, L.J., and Desjardins, R.N. (2002), ‘Pitch characteristics of infant-directed speech affect infants’ ability to discriminate vowels’, Psychonomic Bulletin and Review, 9, 335–340.

26

Kitamura, C., and Lam, C. (2009), ‘Age-specific preferences for affective intent’, Infancy, 14, 77–100.

27

Sakkalou, E., and Gattis, M. (2012), ‘Infants infer intentions from prosody’, Cognitive Development, 27 (1), 1–16.

28

Pinker, S. (1994), The Language Instinct: How the Mind Creates Language. New York: HarperCollins.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя). Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.

Adblock
detector