Иллюзия. Цена – жизнь читать онлайн - Николай Лузан

Иллюзия. Цена – жизнь

Николай Николаевич Лузан

Мир шпионажа

В новой книге Н. Лузана «Иллюзия. Цена – жизнь» впервые раскрываются многие тайные механизмы, которые в течение нескольких столетий, а также в последние годы двигали и продолжают двигать драматическими событиями на Южном и Северном Кавказе. Политики и спецслужбы России, США, Германии, Великобритании, Турции и Грузии вели и продолжают вести жестокую, непримиримую, скрытую для многих борьбу за контроль над ресурсами и процессами, происходящими в этом регионе.

Автор рассказывает о деятельности российских спецслужб, опираясь на богатый фактический материал.

Книга будет интересна широкому кругу читателей.

Николай Лузан

Иллюзия. Цена – жизнь

Глава первая

От картлийских царей до меньшевистских вождей

08.08.2008 – эти цифры в человеческой памяти останутся не только годом выдающихся по своим масштабам и спортивным достижениям XXIX Олимпийских игр, многим они еще долго будут напоминать о вероломстве и подлости тбилисских правителей. М. Саакашвили и компания, вскормленные могущественными покровителями, попытались осуществить блицкриг – военную операцию «Чистое поле». Замышляя захват Южной Осетии, а затем Абхазии, циничные политиканы самонадеянно полагали, что в громе олимпийских фанфар не будут услышаны залпы орудий и зов о помощи осетинского и абхазского народов.

До открытия Олимпийских игр оставались считанные часы. В ту ночь миллиарды землян, независимо от цвета кожи, расы и языка, легли спать в предвкушении фантастического праздника красоты, силы и радости, что так щедро дарит Его величество спорт. С особой надеждой ждали этого события в затерянной среди суровых гор крохотной Южной Осетии, истерзанной непрерывными провокациями. В полуразрушенном Цхинвале и приграничных с Грузией осетинских селах впервые за последние месяцы уснули в надежде, что в ближайшие недели не придется вздрагивать от разрывов артиллерийских снарядов и искать спасения в подвалах.

Ночная мгла легла на горы. Густая россыпь ярких южных звезд высыпала на чернильном небосклоне. На дне глубоких ущелий клубился туман, за вершины гор косматыми языками зацепились облака. В густом кустарнике, соревнуясь друг с другом, стрекотали цикады. Все дышало миром и покоем. И только очень чуткое ухо могло уловить в обманчивой тишине приглушенный гул моторов и лязг гусениц. Грузинская армия заняла исходные позиции и ждала часа «Ч». А когда он пробил, море огня обрушилось на многострадальный Цхинвал.

То, что на следующий день россияне увидели на экранах своих телевизоров, не поддавалось пониманию. Пекин сиял феерическим шоу и купался в море счастливых улыбок, а крохотный Цхинвал корчился в нечеловеческих муках и умирал под огнем систем залпового огня «Град». Последовавшая после провала агрессии истеричная реакция правящей грузинской верхушки, пытавшейся свалить все с больной головы на здоровую – обвинить руководителей России во всех смертных грехах, вызвала в российском обществе сложные чувства.

У одних огонь этой вероломной войны сжег последние иллюзии относительно того, что многовековая культура, история и общая победа отцов в прошлой Великой Отечественной войне удержат их потомков – вероломных правителей Грузии – от новых безумств. Другие, экзальтированные поклонники песен Грузии печальной и вина «киндзмараули», уже не могли спокойно слышать голос некогда популярного соловья советской эстрады Бубы – В. Кикабидзе и зареклись когда-либо пить напиток вождя. Третьи отказывались верить собственным глазам и продолжали пребывать в плену обаятельных образов, созданных экранными героями в замечательных фильмах «Отец солдата» и «Мимино».

Вместе с тем, если отрешиться от эмоций и посмотреть на историю грузинского государства и стиль поведения его правящей элиты за последние столетия, то вырисовывается совершенно иная и далеко неблагостная для России картина. Старый миф о том, что Грузия на протяжении многих веков стойко стояла на страже российских интересов и была ее оплотом на Кавказе, окажется всего лишь мифом, который искусно формировался грузинской княжеской, а затем партийной знатью и охотно принимался в монархическом Петербурге, а позже в большевистской Москве.

Беспристрастный взгляд на недавние события и «предания старины глубокой» создают впечатление дежавю. Правители Грузии, будь то цари, партийные вожди или нынешние ультрадемократы, во все времена действовали одинаковым образом и демонстрировали одну и ту же модель поведения – искусную мимикрию под верного союзника очередного властителя Кавказа.

Формироваться она начала в конце XVI в., когда в схватке за этот стратегически важный регион сошлись два таких титана, как Персия и Турция. Территория, которая в настоящее время представляется как собственно Грузия, была поделена между ними. Имеретия и Мингрелия отошли к Турции, а Картли и Кахетия – к Персии. Этот раздел, а также потерю свободы и веры многие картвелы (грузины) отказались принять. В 1615 г. 6 тысяч монахов монастыря Давида Гареджи пытались сохранить приверженность христианству, но были жестоко убиты во время праздника Святой Пасхи. Грузинский священник К. Тевдори за пять лет до русского И. Сусанина совершил подобный подвиг. Он не изменил ни вере, ни Отечеству и вывел турецкие войска не к дворцу царя Луарсаба II (1592–1622, царь Картли в 1606–1614), а в труднопроходимые горы и там был зверски замучен.

Но наряду с этими великомучениками существовали и другие грузины – правители Картли, которые где льстивыми речами, а где щедрыми дарами искали покровительства могущественной Персии. Именно тогда и во многом их стараниями была заложена существующая и поныне модель поведения и правления грузинской правящей элиты. В своих отношениях с сильными мира сего она стала исповедовать известный принцип: «Не можешь победить – задуши в объятиях».

С течением времени он принес свои плоды: картлийская знать очень быстро и органично вошла в высшее сословие персидского общества. Большинство из князей были приняты на службу к шаху и получали не только солидное жалованье, но и щедро вознаграждались дарами и землями. В дальнейшем широкое распространение получили смешанные династические браки. В частности, мать основателя Тбилиси Вахтанга Горгасали (ок. 440–502) являлась знатной персиянкой.

Прошли годы, и выходцы из Картли и Кахетии стали не только своими в столице Персии, но и были допущены к решению важнейших государственных вопросов. Об их весе при персидском дворе лишний раз свидетельствует тот факт, что могущественный шах Аббас I (1571–1629, шах Ирана с 1587) хорошо владел грузинским языком. В истории непросто найти другой такой пример, когда властелин говорил бы на языке вассалов.

Еще одним подтверждением особого статуса грузинской знати во властной иерархии Персии может служить то, что проведение военной реформы в армии Аббас I поручил не кому-нибудь, а грузинскому князю Ундиладзе – Алаверди-хану. Другой выходец из Восточной Грузии, герой народного эпоса Великий Моурави – Георгий Саакадзе (около 1580–1629) возглавлял персидское войско во время походов в Индию и Турцию, где одержал ряд блестящих побед. Поразительно, но факт:

управление столицей Персии – Исфаханом в течение почти столетия осуществлялось выходцами из грузинских княжеских родов!

Как говорилось в одном известном кинофильме, «Восток – дело тонкое, Петруха».

В этом отношении Персии, вне всякого сомнения, принадлежала пальма первенства. Те интриги, что плелись при шахском дворе, вряд ли уступали интригам и тайнам знаменитого мадридского. Многие выходцы из знатных персидских родов пали их жертвами, но они не были грузинами. Выходцы из Восточной Грузии чувствовали себя в атмосфере изощренных интриг как рыба в мутной воде и проявляли чудеса изворотливости и изобретательности. Царь кахетинский и картлийский Теймураз (1589–1663, царь Кахетии в 1606–1648 и Картли в 1625–1632) со всем блеском продемонстрировал это искусство. Активно участвуя в подковерных играх шахского двора, он трижды терял и трижды возвращал себе трон и при этом каждый раз умудрялся избежать тюрьмы и сумы.

Особое положение грузинской знати при дворе персидского шаха отразилось и на состоянии ее подданных в Картли и Кахетии. По приказу шаха и на средства казны на территории грузинских княжеств содержалось постоянное войско, защищавшее их от набегов горских племен – лезгин и чеченцев. На Картли и Кахетию не распространялась часть податей, взимавшихся с других царств, покоренных Персией.

Так продолжалось до середины XVIII в. К тому времени оба «льва» Малой Азии, Персия и Турция, растеряли былую мощь. После смерти Надир-шаха (1688–1747) Персия распалась на несколько враждующих государств и уже не могла гарантировать грузинской элите сохранение прежнего, особого статуса. И здесь в схватку за обладание Кавказом вмешалась набирающая силу Российская империя. Грозная поступь русской армии звучала все отчетливее. Первой ее уловило чуткое ухо грузинской элиты. И посланцы царя объединенной Картли и Кахетии Ираклия II (царь Картли-Кахетинского царства в 1762–1798) тут же выстроились в очередь к императорскому трону в далекой Северной столице. Они просили о «величайшем покровительстве и защите света христианства от диких и кровожадных варваров». Но в Петербурге не спешили направлять полки в Картли и Кахетию. Российская империя была еще не настолько сильна, чтобы одновременно противостоять Персии с Турцией, и потому посылала собратьям по вере деньги, товары и укрывала беглецов от преследования.

Положение изменилось к концу XVIII столетия. Окрепшая русская армия начала теснить турок. Северная держава упорно пробивалась к теплым южным морям – Черному и Каспийскому. Это ее стремление искусно подогревал хитроумный царь Ираклий II и наконец добился своего. Холодный Петербург не устоял и растаял от его тонкой лести.

24 июля 1783 года в крепости Георгиевской светлейший князь Григорий Потемкин вместе с грузинскими князьями Иваном Багратионом и Герсеваном Чавчавадзе подписали знаменитый Георгиевский трактат, который в нынешнем Тбилиси предают анафеме. С того дня Восточная Грузия перешла под покровительство российской короны. Ей были гарантированы автономия во внутренних делах и защита от внешних врагов. Взамен царь Ираклий II отказывался от проведения самостоятельной внешней политики. Именно тогда он и правящая грузинская элита сыграли важную, если не сказать ключевую роль в событиях, которые в течение трех последних столетий потрясали и продолжают потрясать этот регион.

Россия протянула руку помощи братьям по вере и перешагнула через Кавказский хребет, оставив за спиной враждебно настроенных воинственных горцев. За этот шаг она была вынуждена заплатить огромную цену. Оттоманская, а вместе с ней Британская империя, которые усмотрели угрозу своим интересам, не смирились с потерей, и на Северный Кавказ хлынул поток денег, лазутчиков и оружия.

В 1820-1830-х годах под видом исследователей на Северный Кавказ проникли опытные британские разведчики Ж. Бэлл, Д. Лонгворт и Э. Спенсер. Мастера своего дела они где тонкой лестью, где деньгами умело подогревали амбиции местных князей и подбивали их и многочисленные племена горцев на выступление против прихода на Кавказ Российской империи. В этом Ж. Бэлл, Д. Логворт и Э. Спенсер оказались гораздо более искусными, чем их российские коллеги, которые только набирались опыта в понимании уникального менталитета горцев. О том, что британцы первыми нашли ключ к их сердцу и разуму, свидетельствуют документы. После выполнения своей миссии на Северном Кавказе Э. Спенсер в 1830 году опубликовал книгу «Путешествие в Черкесию». Вслед за ней в 1840 году увидело свет исследование другого разведчика Ж. Бэлла «Дневники пребывания в Черкесии: 1837–1839 годы». Их содержание свидетельствует о том, что свой «хлеб» они ели недаром. Многие положения их книг сохраняют свою актуальность и в наши дни. Это «ключ» в умелых руках Э. Спенсера, Ж. Бэлла и Д. Логворта позволил им открыть ящик Пандоры на Северном Кавказе. Горячие, свободолюбивые горцы, умело подогреваемые ими, другими разведчиками и их агентами влияния, вспыхнули, как порох.

Большая Кавказская война, в которую была втянута Россия, продолжалась свыше семидесяти лет. Завершилась она 21 мая 1864 года проведением совместного парада русских войск и грузинских ополченцев в абхазском урочище Губаадвы (ныне Красная Поляна). Кавказ был усмирен, и угроза с севера – набеги горцев на Грузию – ушла в прошлое.

9 июня в Тифлисе при огромном стечении народа предводитель местного дворянства Дмитрий Кипиани обратился с приветствием к наместнику на Кавказе великому князю Михаилу Романову:

«Ваше Императорское Величество! Мы довершили покорение Кавказа и тем внесли в историю неразлучное с вашим именем событие огромной важности. Избранные грузинским дворянством, приносим Вашему Императорскому высочеству поздравление от всего нашего сословия».

В те дни когда в Петербурге и Тифлисе гремели литавры и звучали торжественные речи, победители старались не вспоминать о другой стороне этой одной из самых длительных и кровопролитных войн в истории Российской империи. Она принесла неисчислимые страдания самому русскому народу и коренным народностям Северного Кавказа. По разным источникам, с 1783 по май 1864 года потери русской армии только убитыми составили свыше 200 тысяч человек. Данные по потерям среди горцев отсутствуют. Но, как полагает ряд экспертов, они могли превысить полмиллиона.

Большая Кавказская война привела и к другому страшному бедствию – массовому исходу горцев с исконных территорий в Турцию, Египет, страны Ближнего Востока, который сопровождался ужасными страданиями, гибелью детей, стариков и женщин, ставших жертвами голода, болезней и свирепых штормов, бушевавших на Черном море.

Поручик И. Дроздов, участвовавший в походе Пшехского отряда в феврале 1864 года по очищению верховьев Псекупса и долины Туапсе от остатков горцев, позже писал:

«…Поразительное зрелище представлялось глазам нашим по пути: разбросанные трупы детей, женщин, стариков, растерзанные, полуобъеденные собаками; изможденные голодом и болезнями переселенцы, едва поднимавшие ноги от слабости, падавшие от изнеможения и еще заживо делавшиеся добычею голодных собак. Живым и здоровым некогда было думать об умирающих; у них и самих перспективы была

неутешительные; турецкие шкиперы из жадности наваливали, как груз, черкесов, выбрасывали лишних за борт при малейшем признаке болезни. Волны выбрасывали трупы этих несчастных на берега Анатолии. Едва ли половина всех отправившихся в Турцию прибыла к месту. Такое бедствие и в таких размерах редко постигало человечество…»

Ныне о некогда могущественных и многочисленных племенах убыхов, шапсугов, дахов, абадзехов напоминают лишь названия рек и населенных пунктов: Абадзехская, Убыхская, Шапсугская. По данным абхазских историков С. Лакобы, О. Бгажбы, сегодня только в Турции проживают свыше 500 тысяч выходцев из Абхазии. В самой республике, согласно переписи 2003 года, их число составляет 94 606 человек. В целом так называемая зарубежная абхазо-абазино-черкесская диаспора насчитывает около 4 миллионов человек. Эта цифра приводится в выступлениях руководства Федерации абхазских дернеков в Турции. В Турции, Иордании и ряде других стран выходцы с Северного Кавказа составляют цвет военной элиты и занимают ведущие позиции в бизнесе.

Все это было еще впереди. А тогда, 3 ноября 1783 года, когда два батальона кавказских егерей: Горский – подполковника Мерлина и Белорусский – подполковника Квашнина-Самарина с четырьмя орудиями под общей командой полковника Бурнашева вступили в Тифлис, грузины ликовали. На всех церквях били в колокола, а под сводами храмов возносились благодарственные молитвы во славу русского воинства. Во дворце царя Ираклия II знать клялась в вечной дружбе и любви посланцам императрицы Екатерины II.

В Исфахане, столице Персии, от подобного вероломства потеряли дар речи. И было от чего. Ираклий II, выросший и получивший воспитание в Персии, пользовался особым расположением шаха. В качестве одного из командующих участвовал в походе персидских войск в Индию. Позже в знак благодарности он получил царский престол в Кахетии. В соседней области, Картли, правил его отец Теймураз. После его смерти в 1762 году Ираклий II получил из рук шаха в свое владение и эту территорию.

С того дня утекло много воды, и потому грозный рык терзаемого междоусобными войнами «персидского льва» уже не пугал Ираклия II. Он платил ему презрением. Персидские чиновники, находившиеся на территории Картли и Кахетии, подвергались обструкции и изгонялись. Всякое упоминание о прошлых, исторически сложившихся отношениях с Персией, вымарывалось из письменных источников и памяти народа. Теперь Ираклий II торопился засвидетельствовать преданность новому хозяину. В Тифлисе посланцы русской императрицы «таяли» от радушия грузинской знати, а в холодном Петербурге ее пылкие речи во славу России и заверения о самоотверженной борьбе Грузии за интересы империи на Кавказе согревали сердца Екатерины Великой и ее «сиятельного двора». При этом лукавые царедворцы Ираклия II стыдливо умалчивали о том, что новые приобретения осуществлялись русскими руками.

Предав своего прежнего хозяина – персидского шаха, Ираклий II первым делом принялся захватывать «лакомые куски» разваливавшейся империи.

Опираясь на мощь батальонов кавказских егерей, он совершил завоевательные походы на отколовшиеся от Персии Гянжинское, а затем и Эриваньское ханство. Аппетит, как говорится, приходит во время еды. Используя нарастающее соперничество между Россией и Турцией за господство над Кавказом, Ираклий II попытался прихватить кусок территории Мингрельского царства. Это явно не понравилось в Стамбуле. Турция, все еще крепко стоявшая на ногах, грозно забряцала оружием. И тогда Ираклий II, чтобы не дразнить грозного соседа, вступил с ним в тайные переговоры.

Закончились они тем, что в 1786 году Ираклий II в нарушение положений Георгиевского трактата заключил за спиной России договор с Турцией о ненападении. Казалось бы, он перехитрил всех. В Петербурге добился высокого покровительства и защиты от преданной Персии. В Стамбуле султан сменил гнев на милость и, более того, пообещал удерживать воинственных лезгин и чеченцев от набегов на Восточную Грузию. Но так казалось только Ираклию II.

В Петербурге, узнав о черной измене, пришли в страшное негодование. И было от чего. Мало того, что этим своим шагом неблагодарный грузинский царь перечеркнул основные положения Георгиевского трактата, так он еще нанес серьезный удар по российским планам, связанным с утверждением своего господства на Кавказе. В Петербурге рассматривали Восточную Грузию как надежного союзника, а ее территорию как важнейший плацдарм на пути к этой цели и потому потребовали от Ираклия II немедленной денонсации договора с Турцией.

Около года шли напряженные переговоры. Ираклий II, посчитав, что Санкт-Петербург далеко, а Стамбул рядом, ринулся в объятия Османской империи. Летом 1787 года в Стамбуле договор был ратифицирован. В Петербурге такого откровенного бесстыдства грузинскому царю простить не могли. Русские батальоны покинули земли неверного союзника.

Спустя четыре года, в 1791 году, турецкие войска потерпели серьезное поражение в войне с Россией, и Ираклий II остался один на один не только с потрепанной и озлобленной Турцией, но и с набравшей силу Персией. К тому времени шах Персии Ага Мухамед-хан Каджарский (1741–1797, шах Персии 1779–1797) железной рукой сумел собрать большую часть осколков бывшей империи и вспомнил о недавнем баловне – грузинском царе. Армия персов двинулась на Тифлис, и в Крцанисской битве 8-11 сентября 1795 года наголову разбила войска Ираклия II. Сам он с сыном Георгием вынужден был спасаться бегством. В наказание за его предательство около 20 тысяч мирных жителей Тифлиса поплатились своими жизнями или свободой – были обращены в рабство. По иронии судьбы на бывшем поле боя ныне находится резиденция президента Грузии.

После столь оглушительного поражения судьба династии Ираклия II и Восточной Грузии, казалось бы, была предрешена. Но удача в очередной раз лицом повернулась к ним. Россия возвратилась на Кавказ, чтобы закрепиться на берегах теплых морей – Черного и Каспийского. В 1796 году 30-тысячная русская армия под командованием генерал-поручика В. А. Зубова (брата Платона Зубова, последнего фаворита императрицы Екатерины II) выбила персов из Восточной Грузии и стала заслоном на южной границе. Дряхлеющий Ираклий II понял, что время его политических игр закончилось, и сделал свой последний хитрый ход, сохранивший династию на плаву. Он передал власть над Картли и Кахетией сыну Георгию XII (1746–1800, царь 1798–1800).

Прилежный ученик отца, тот сделал Петербургу предложение, от которого трудно было отказаться. Георгий просил уже не о покровительстве, а о принятии в российское подданство Картли и Кахетии. В 1801 году Восточная Грузия вошла в состав Российской империи. Спустя два года ее примеру последовала Мингрелия. А Имеретия, как перезревшая хурма, сама свалилась в «русскую корзину». Ее царь Соломон, уступавший умом своему знаменитому тезке и надумавший вести двойную игру с Петербургом и Стамбулом, в итоге переиграл самого себя и вынужден был бежать в Турцию. В 1804 году Имеретинское царство было упразднено и включено в состав Кутаисской губернии. С того времени начался новый отсчет в истории собственно Грузии.

Под надежным военно-политическим зонтиком могущественной

Российской империи и при самой активной поддержке ее войск осуществлялось собирание некогда утерянных правителями Картли земель: Ахалцихе, Саингило, Самцхе-Джавахетии и Аджарии. Одновременно с этим набирал силу и другой важный процесс. В сознании картвелов, кахетинцев и гурийцев началось формирование представления о себе как о единой, особенной нации, которая ныне известна как грузины.

Грузия как на дрожжах разрасталась территориально и приобретала в составе Российской империи особый статус, который ни тогда, ни позже, за исключением Великого княжества Финляндского, не имела какая-либо другая губерния или область. На территории с населением в 300 тысяч человек местных князей и дворян оказалось не меньше, чем во всей 50-миллионной России. От фамилий грузинской знати, князей Шервашидзе, Чавчавадзе, Церетели, Орбелиани, Мачабели, Абашидзе и других, находившихся в царской свите и гвардии, рябило в глазах и звенело в ушах. С космической скоростью она взлетела на орбиту высшей русской аристократии.

Прошло чуть больше десяти лет с момента вхождения Восточной Грузии в состав Российской империи, как потомок грузинских царей, герой Отечественной войны 1812 года князь П. Багратион встал в один ряд с великими полководцами М. Кутузовым и А. Суворовым. Его медальный профиль и пассионарный образ стали предметом поклонения для художников, скульпторов и поэтов. Вскоре не только грузинская речь, но и грузинская кровь разбавила кровь русскую великокняжескую. Позже она появилась и в жилах российской императорской семьи. Великий князь Георгий Романов на четверть оказался грузином. Его бабушка, великая княжна Леонида Георгиевна, происходила из известного рода Багратион-Мухранских. И если картлийским царям понадобилось столетие, чтобы стать своими при дворе персидского шаха, то их проворные потомки при российском престоле ухитрились пройти эту дистанцию всего за несколько десятилетий.

В верноподданическом припадке грузинская знать ударилась в русофильство. На этой почве многие ее представители пошли на шаги, несовместимые с горскими понятиями: они сменили свои фамилии на русские. Известный генерал Сулхан Баратов, командовавший в Первую мировую войну Иранским корпусом Кавказской армии, происходил из древнего грузинского рода Бараташвили. Из этого же рода происходил герой Первой мировой войны Николай Баратов. Другой генерал, Мазниев, когда-то носил фамилию Мазниашвили. Позднее, в 1918 году, когда Грузия, пользуясь разрухой в российском государстве, попыталась отхватить жирный кусок от Кубани, теперь уже грузинский генерал вспомнил, что он Мазниашвили, и возглавил захватнический поход на Сочи, а затем Туапсе. Некогда популярный писатель и литературовед, которого советская публика знала как Ираклия Андроникова, происходил из рода Андроникашвили, восходившего своими корнями к царице Грузии Тамаре.

С течением времени Грузия как-то незаметно стала этаким счастливым баловнем в Российской империи. Грузинская речь все чаще звучала в обеих столицах, а берущие за душу грузинские песни трогали даже каменные сердца. В русском обществе к грузинам и Грузии стало складываться особое отношение, которое не наблюдалось по отношению ни к какому другому народу и губернии. В нем смешались чувства восторженности, влюбленности и наивного представления о том, что более преданного союзника на Кавказе у России нет и быть не может.

Весьма образно и точно это отношение к грузинам выразил великий русский поэт: «И божья благодать сошла на Грузию! Она цвела». И эта благодать зачастую приобретала не поддающиеся разумному объяснению формы и проявления. Хорошо известно, с какой жестокостью в Петербурге 14 декабря 1825 года было подавлено восстание декабристов. Его организаторы П. Пестель, К. Рылеев, П. Каховский, М. Бестужев-Рюмин и С. Муравьев-Апостол, эти «господа голубых кровей», закончили жизнь на виселице в Петропавловской крепости. Многие другие участники того выступления, представители древнейших и известнейших княжеских родов, пошли по этапу в Сибирь.

Спустя семь лет, в 1832 году, очередной антигосударственный заговор был раскрыт в Тифлисе. Его участниками стали не турецкие или персидские наймиты, а обласканные русской властью князь В. Орбелиани, по линии матери внук Ираклия II, тут, как говорится, яблоко недалеко от яблони упало, его свояк Г. Орбелиани и другие представители местной аристократии. Суд над ними был скорый и, как это зачастую случается в русской действительности, неправый. В данном случае осужденным было грех жаловаться на приговор. Он оказался поразительно мягким. Они не только сохранили головы на плечах, но, пожалуй, не испытали и большого испуга, так как были сосланы не в суровую Сибирь, а в Центральную Россию. Через несколько лет государь их помиловал и восстановил во всех правах. Седую старость они встретили в достатке и почете. В. Орбелиани вышел в отставку в звании генерал-лейтенанта, а Г. Орбелиани не только стал генералом, но и одно время исполнял обязанности наместника царя на Кавказе.

Подобное отношение центральной российской власти наблюдалось не только к представителям грузинской аристократии, но и к простолюдинам. Для русских, украинцев, поляков, татар и прочих она не жалела ни розг, ни плеток, ни свинца и одновременно проявляла трогательную заботу «о добрых грузинах». В частности, император Николай II отклонил предложения правительства о разведении в Грузии чая под тем предлогом, что это «чрезвычайно трудоемкая плантаторская культура». Свое решение он мотивировал тем, что «…не хотел бы, чтобы грузины изнуряли себя на чайных плантациях». В 1900 году император не согласился с требованиями премьера графа С. Витте о повышении податей для Грузии, которые были значительно ниже, чем в остальной империи.

В ответ грузинская знать услаждала слух царедворцев льстивыми речами и песнями, берущими за душу широкую и щедрую славянскую натуру. Но не столько песни, чарующая природа и умение принять начальственного гостя вышибали из русских чиновников слезу умиления, сколько щедрые денежные вливания, растекавшиеся золотыми ручейками по карманам грузинских князей и вороватых петербургских чиновников.

Так продолжалось до 1917 года. Первая мировая война подорвала мощь Российской империи и еще больше обострила социально-экономические и политические противоречия. Народившаяся русская буржуазия и в целом все общество задыхались в трещавшем по всем швам кафтане восточной деспотии. Грянувшая Февральская революция легко, словно прошлогодние листья, смела с исторических подмостков сгнившую на корню царскую династию Романовых. А Октябрьский переворот вбил последний гвоздь в гроб канувшей в небытие одной из самых одиозных монархий.

Большевикам во главе с В. Ульяновым (Лениным) досталось государство с разваливающейся армией, умирающим флотом и полностью дезорганизованной системой политического сыска. Военно-революционный комитет и пришедший ему на смену Совет народных комиссаров (СНК), принявший на себя управление государством, властвовал, но не правил. Работа подавляющего числа государственных учреждений в тогдашней столице – Петрограде оказалась дезорганизованной, а их начальники и

сотрудники игнорировали распоряжения новой власти.

В армии положение было и того хуже. Атаманы А. Дутов и А. Каледин наотрез отказались подчиниться СНК, подняли восстания на Урале, Дону и отрезали голодающие Петроград и Москву от поставок сибирского, донского и кубанского хлеба. Россия все глубже погружалась в кровавый омут Гражданской войны.

В Лондоне, Париже и Токио, видимо, посчитали, что дни большевиков сочтены, и потому спешили урвать свой кусок от «лакомого русского пирога». На севере британо-французский экспедиционный корпус захватил Архангельск и начал продвижение к Петрозаводску. На востоке японские войска оккупировали Дальний Восток. Германские войска стояли у ворот Смоленска. Россия стремительно сжималась до размеров средневекового Московского княжества.

Новые правители Грузии, вчерашние меньшевики, тоже развели бурную деятельность. Перед лицом извечной угрозы со стороны не раз обманутых ею Персии и Турции грузинские вожди Н. Жордания, А. Чхенкели и Н. Чхеидзе принялись лихорадочно искать нового хозяина. В начале 1918 года они вступили в переговоры с Германией. Страх перед Турцией вынуждал их делать самые фантастические предложения. Они готовы были расстаться даже с суверенитетом, неожиданно свалившимся на них после Октябрьской революции в Петрограде, и просили принять Грузию в состав Германии в качестве федеральной земли.

Весной 1918 года в адрес МИД Германии ими было направлено послание. В нем говорилось: «…При определенных обстоятельствах Грузия обратится к германскому правительству с просьбой об инкорпорировании ее в германский рейх в качестве либо федерального государства, управляемого германским принцем, либо на условиях, подобных управлению британских доминионов, при контроле германского вице-короля».

Вскоре в Тифлис для консультаций с неожиданно объявившимся союзником в составе представительной германской делегации прибыл граф Фридрих фон Шуленбург. Но не обаяние грузинских вождей и сладкое вино, а запах бакинской нефти, к которой рвалась соперница Британия, заставил его форсировать переговоры. 13 мая 1918 года Грузия, заручившись поддержкой Германии, объявила о своем выходе из Закавказской Республики. Спустя два дня кайзеровские войска высадились в Поти и взяли под контроль основные стратегические объекты в городе, а затем в Тифлисе, Кутаиси, Батуми и Гори. 26 мая Грузия объявила о независимости, а 28-го ее признали в Берлине. В этот же день немецкий генерал фон Лоссов, находившийся в те дни в Грузии, в письме к меньшевистским вождям подтверждал, что готов приложить все усилия к тому, чтобы «…Германия оказала Грузии помощь в деле обеспечения ее границ».

В благодарность за защиту от Турции и от теперь уже Советской России грузинские вожди передали в эксплуатацию германским компаниям порт Поти сроком на 60 лет, чиатурские марганцевые рудники на 30 лет, а также железные дороги и многое другое. Такая их уступчивость пробудила у Берлина волчий аппетит. Там уже почувствовали запах вожделенной бакинской нефти и, позабыв об испытанном союзнике – Турции, рассчитывали добраться к ней через Грузию.

Позже известный германский военный и политический деятель генерал пехоты Э. Людендорф так вспоминал об этом: «Для нас протекторат над Грузией был средством независимо от Турции получить доступ к кавказскому сырью и эксплуатации железных дорог, проходящих через Тифлис. Мы не могли в этом отношении довериться Турции. Мы не могли рассчитывать на бакинскую нефть, если не получим ее сами».

Запах нефти, вероятно, настолько вскружил головы немцам, что они не заметили, как Грузия оказалась в их объятиях. Прошло всего несколько месяцев, и на грузинских вождей пролился дождь наград. Наград, о которых не могли мечтать офицеры, гнившие в окопах на Восточном фронте. По ходатайству Ф. Шуленбурга министр иностранных дел А. Чхенкели был награжден высшим военным орденом Германии – Железным крестом. Чуть позже он направил в Берлин представление о награждении другого бывшего заклятого врага Германии, главы правительства Н. Жордании. Всего год назад он, в то время входивший в так называемую группу оборонцев Государственной думы Российской империи, а также И. Церетели, возглавлявший в ней фракцию меньшевиков, и Н. Чхеидзе, руководивший при А. Керенском Петербургским советом, стояли за продолжение войны с Германией до победного конца. Теперь же от их ненависти к немцам не осталось и следа. Они взахлеб пели оду «немецкому порядку и просвещенной власти», а для России других слов, как «варварская», у них не осталось.

Такое вероломство поразило даже повидавшего всякого на своем долгом политическом веку видного большевистского вождя Л. Троцкого. Ошарашенный столь беспардонным поведением грузинских правителей, он писал: «Мы знали этих господ (Жорданию, Чхеидзе, Чхенкели, Церетели. – Авт.) раньше, и притом не как владык независимой демократической Грузии, о которой они сами никогда и не помышляли, а как русских политиков Петербурга и Москвы.

В качестве идеологов буржуазной республики Церетели – Чхеидзе, как и все их единомышленники, непримиримо отстаивали единство и неделимость республики в пределах старой царской империи. Притязания Финляндии на расширение ее автономии, домогательства украинской национальной демократии в области самоуправления встречали со стороны Церетели – Чхеидзе беспощадный отпор…»

И далее: «В качестве министров всероссийского правительства (Керенского. – Авт.) грузинские меньшевики обвинили нас в союзе с германским штабом и через царских следователей предали нас обвинению в государственной измене. Брест-Литовский мир, открывавший германскому империализму «ворота революции», они объявили предательством России. Именно под этим лозунгом они призывали к низвержению большевиков. А когда почва революции слишком нагрелась у них под ногами, они откололи Закавказье от России, затем Грузию от Закавказья и действительно настежь открыли ворота «демократии» перед войсками кайзера с самым низким поклоном, с самыми льстивыми речами».

О том, какова демократия по-грузински, первым узнал на себе народ Абхазии. Как и 150 лет назад, во времена правления царя Ираклия II, меньшевистские вожди Грузии, получив покровительство нового хозяина, занялись захватом соседних территорий.

Глава вторая

Маленький прожорливый хищник

Заполучив себе нового и такого могущественного покровителя, как Германия, 17 июня 1918 года грузинские войска при поддержке немецкого экспедиционного корпуса высадились в порту Сухума, свергли законно избранную власть и оккупировали Абхазию. Непокорных каратели усмиряли пулеметным огнем, плетьми и шашками. Члены Народного совета Абхазии абхазские социал-демократы М. Тарнава, К. Барциц, Д. Дзкуя, одно время поддерживавшие грузинских меньшевиков, возмущенные зверствами гвардейцев над мирным населением Бзыбской Абхазии, писали в Тбилиси: «Карательные действия гвардейцев под командованием полковника Тухарели превзошли жестокость царского генерала Алиханова-Аварского… Начальник грузинского отряда, поручик Капуния – бывший пристав г. Поти, избил целый сход в селе Ацы, заставил всех лечь под пулеметный огонь и прошелся затем

по их спинам, нанося удары шашкой плашмя».

Спустя шесть дней после оккупации Абхазии, 23 июня, генерал Г. Мазниева (Мазниашвили) объявил себя ее генерал- губернатором. И не просто Абхазии, а составной части Горской республики, которая была образована 11 мая 1918 года. В нее наряду с Абхазией входили Дагестан, Чечня, Адыгея и Кабарда. В учредительном съезде принимали участие представители Турции, Германии и Австро-Венгрии, а также делегаты из Грузии. Они подтвердили международно-правовой статус республики.

Поэтому агрессивные действия меньшевистских вождей и попустительская позиция Германии вызвали возмущение у руководства Горской республики. Ее МИД в лице министра Г. Баммата заявил протест правительству Грузии и главе дипломатической миссии Германии на Кавказе Ф. Шуленбургу по «…поводу вступления немецких войск в Сухум и нахождения грузинских банд в Абхазии». Позже, в августе 1918 года председатель правительства Горской республики Т. Чермоев заявил очередной протест Германии в связи с враждебными действиями грузинских войск в Абхазии.

В частности, он писал:

«…Я от имени моего правительства самым категоричным образом протестую против образа действий Грузии в Абхазии, составной части федеративной Республики Союза горцев Кавказа, во избежание тяжелых осложнений, могущих проистечь от указанной политики грузинского правительства, мое правительство полагает необходимым немедленно вывести из Абхазии грузинские войска, чиновников и эмиссаров».

Но дальше дипломатических демаршей руководство Горской республики не пошло. Вооруженных формирований, как это случилось после 1992 года, когда Грузия после распада СССР снова напала на Абхазию, и Конфедерация горских народов Кавказа направила в помощь абхазам отряды добровольцев, в 1918 году таких сил у руководства республики не нашлось.

И только Турция не осталась в стороне. В ночь на 27 июня 1918 года на территорию Абхазии в районе реки Кодор высадился военный десант. В его состав входили потомки махаджиров – тех, кто в XIX веке в результате Кавказской войны вынужден был переселиться в Турцию, а также группы добровольцев, прибывшие из Горской республики. Эта военная операция не получила развития. Германия по политическим и дипломатическим каналам воздействовала на своего союзника – Турцию. И та, скрипя зубами, вынуждена была официально отказаться от поддержки повстанцев.

А меньшевистские вожди, сменив покровителя, спешили использовать военные возможности Германии в решении своих узко национальных задач и одновременно создавая ему и соседям множество проблем. С основательными, прагматичными немцами этот номер у них не прошел. Мало того что они обложили правительство Н. Жордании кабальными договорами, закрепив за собой на десятки лет вперед лакомые куски экономики: марганцевые рудники, железные дороги, порты, так они еще принялись отстраивать под себя систему управления Грузией.

Вместе с немецким экспедиционным корпусом в Тбилиси, Поти, Рустави и Сухуме появились офицеры разведывательного отделения германского Генерального штаба. Их главной целью стало формирование позиций влияния в меньшевистском правительстве Грузии, а затем продвижение их на территорию Азербайджана и Северного Кавказа. Вожделенная бакинская нефть не давала покоя кайзеру и промышленникам Германии. По их замыслу, Грузия должна была стать трамплином для решающего прыжка к нефтепромыслам Баку. И здесь свою роль предстояло сыграть германским агентам, одних офицеры разведывательного отделения германского Генштаба вербовали непосредственно в Грузии, а других привезли с собой после обкатки в Германии.

Наиболее перспективным им представлялся Константин Гамсахурдиа – отец будущего первого президента Грузии Звиада Гамсахурдиа. Его биография, а главное – действия говорят сами за себя. В начале XX века честолюбивый, амбициозный юноша в поисках счастья и лучшей жизни уехал в Германию, там окончил Берлинский университет и десять лет прожил на Западе, а когда грянула Первая мировая война, попытался вступить добровольцем в армию, но не в русскую, а в кайзеровскую. Но не столько сильный акцент, сколько интересы германской разведки не позволили ему сражаться против ненавистных русских. У нее на ярого германофила К. Гамсахурдиа были другие виды. Она видела его перспективу на другом – тайном фронте борьбы с Россией за ее ресурсы и жизненное пространство. Бакинская нефть как воздух была необходима бурно развивающейся экономике Германии.

Ноябрьская революция 1918 года, сбросившая с исторических подмостков Германии одиозную монархию Габсбургов, нисколько не повлияла на интересы немецкой буржуазии. Запах дешевой бакинской нефти по-прежнему манил ее. Но теперь путь к ней прокладывали не штыками вермахта, а с помощью конфидентов. И они потянулись в Грузию. В 1921 году, оставив столь милую его сердцу Германию, К. Гамсахурдиа возвратился на историческую родину и с первых шагов развил бурную деятельность – основал литературный, прогерманской направленности кружок. Его участники агитировали за сближение с Германией и не жалели худых слов для «лапотной, варварской большевистской России». Но здесь К. Гамсахурдиа и его хозяева из германской разведки жестоко просчитались. Не прошло и месяца после возвращения в Грузию этого засланца, как меньшевистское правительство Н. Жордании пало под натиском большевиков.

Советская власть, закрепившись в Закавказье всерьез и надолго, принялась зачищать эти южные республики от ушедших в подполье контрреволюционеров и агентов иностранных спецслужб. В 1926 году антисоветская деятельность К. Гамсахурдиа, как говорится, вышла ему боком. Он был арестован органами ОГПУ, осужден на десять лет и направлен на «перековку» в Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН). Спустя всего год на основании постановления ЦИК СССР «германский шпион и антисоветчик» К. Гамсахурдиа вышел на свободу. Но вряд ли с чистой совестью. Такую милость большевистских вождей, не замеченных в сентиментальности, не так-то просто было заслужить. Они оценили по достоинству услуги теперь уже агента-осведомителя ОГПУ. Мастер слова и искусный лицедей К. Гамсахурдиа вывел на чистую воду многих так и «не перековавшихся» врагов советского режима. Этим он заслужил не только право безнаказанно хулить советскую власть в кругу диссидентов, но и покровительство высших чинов органов госбезопасности – самого Л. Берии и его подручных Б. Кобулова и С. Гоглидзе.

Летом 1942 года во время тяжелейших боев Красной армии против немецко-фашистских войск на Северном Кавказе, когда решалась судьба этого региона, советские органы госбезопасности, готовясь к худшему, создавали нелегальную сеть в Грузии. По предложению наркома НКВД Л. Берии на роль резидента был выдвинут К. Гамсахурдиа. При всех действительных и мнимых грехах, которые приписывались Лаврентию Павловичу, те, кто рядом с ним служил, отдавали должное его железной хватке и высокому профессионализму. Предложив К. Гамсахурдиа на роль резидента, он исходил из того, что у него имелось несколько явных преимуществ перед другими кандидатами. К. Гамсахурдиа был хорошо известен германской разведке по своим прошлым делам, за что и

пострадал от НКВД. А это был серьезный аргумент в его пользу для гитлеровского абвера. Другим фактором, который на Кавказе имел и имеет существенное значение и сегодня и определил этот выбор наркома, состоял в том, что он и К. Гамсахурдиа являлись земляками – оба по национальности были мингрелами.

Однако назначение К. Гамсахурдиа на должность резидента не состоялось. Основная причина заключалась в том, что руководитель легендарного разведывательно-диверсионного управления (4-го) НКВД – НКГБ СССР генерал-лейтенант Павел Судоплатов, непосредственно занимавшийся созданием нелегальных резидентур в Закавказье, заподозрил его в возможном двурушничестве. После изучения материалов дела осведомителя К. Гамсахурдиа и личной встречи с ним Павел Анатольевич убедил Л. Берию сделать выбор в пользу другого кандидата – В. Мачивариани. Причина отказа П. Судоплатова от кандидатуры К. Гамсахурдиа состояла в низкой надежности так и не состоявшегося резидента НКВД. Он заключил, что К. Гамсахурдиа скорее будет работать на старых хозяев, теперь уже в лице гитлеровского абвера, чем на советскую разведку.

Позже в своей известной книге «Спецоперации. Лубянка и Кремль 1930-1950-е годы» Павел Анатольевич так вспоминал об этом:

«…Опасения, что Тбилиси, да и весь Кавказ могут быть захвачены врагом, были реальны. В мою задачу входило создание подпольной агентурной сети на случай, если бы Тбилиси оказался под немцами. Профессор Константин Гамсахурдиа (отец Звиада Гамсахурдиа) был одним из кандидатов на пост руководителя агентурной сети в Грузии. Он являлся старейшим осведомителем НКВД. К сотрудничеству его привлек еще Берия после нескольких арестов в связи с инкриминировавшимися ему антисоветскими, националистическими заявлениями. По иронии судьбы перед войной он был известен своими прогерманскими настроениями: он всем давал понять, что процветание Грузии будет зависеть от сотрудничества с Германией. Мне захотелось проверить эти слухи, и я, заручившись согласием с Берией, вместе с Саджая (сотрудник аппарата НКВД. – Авт.) провел в гостинице «Интурист» беседу с профессором Гамсахурдиа. Мне он показался не слишком надежным человеком. К тому же весь его предыдущий опыт осведомителя сводился к тому, чтобы доносить на людей, а не оказывать на них влияние… В целом это был человек, склонный к интригам и всячески пытавшийся использовать в своих интересах расположение Берии».

Таков был К. Гамсахурдиа и десятки других агентов влияния, с помощью которых германская разведка, позже к ней присоединились британская, турецкая и американская, плели свои тайные сети и готовили в Закавказье негласные позиции на будущее.

И пока спецслужбы были заняты этим тонким, не терпящим суеты и огласки делом, военные действовали. Грузия – этот маленький прожорливый хищник, заполучив себе нового могущественного покровителя – Германию и почувствовав запах легкой поживы, тут же присоединилась к алчной своре стран Антанты, терзавшей едва стоявшую на ногах Россию. Под шумок Гражданской войны, заполыхавшей на бескрайних российских просторах, меньшевистские вожди вознамерились откусить значительный кусок Кавказа.

Одной Абхазии им показалось мало, и 2 июля 1918 года войска под командованием генерала Г. Мазниева (Мазниашвили), которого в 1916 году после ранения выхаживали в царскосельском лазарете великие княжны, перешли реку Псоу, вторглись собственно на территорию России и захватили Адлер.

Легкий успех прибавил нахальства Г. Мазниашвили. Грузинская армия, опираясь на мощь германских штыков, продолжила вторжение вглубь российской территории. 5 июля ее части вошли в Сочи, 27-го – в Туапсе, а затем, перебравшись через Гойтхский перевал, заняли станицу Хадыженскую и остановились в сотне километров от Екатеринодара (Краснодара) – столицы Кубанского казачьего войска. Ее потери составили несколько десятков человек. Связано это было отнюдь не с полководческим талантом Г. Мазниашвили, а с тем, что в далекой Москве, задыхавшейся в кольце фронтов, и в Ростове, где верховный главнокомандующий Добровольческой армией генерал А. Деникин готовился сокрушить большевиков, было не до него.

Возмущенные подобным вероломством вождей «демократической Грузии», кричавших на каждом углу о свободе и национальном самоопределении, лидеры Белого движения на юге России генералы А. Деникин, М. Алексеев и А. Лукомский требовали от правительства Н. Жордании прекратить агрессию. Эти призывы остались без ответа, и тогда А. Деникин попытался оказать давление на грузинских вождей через своих союзников – британского генерала Томпсона и полковника Стокса, состоявших при Ставке верховного главнокомандующего Добровольческой армией. Но те повели свою игру – торопили генерала А. Деникина с наступлением на Москву и в то же время позволяли генералу Г. Мазниашвили захватывать в тылу Добровольческой армии исконно русские земли.

Невольно эту позицию британской стороны выдал министр иностранных дел Грузии Е. Гегечкори (родной дядя жены Лаврентия Берии – Нины Гегечкори, сменившем на этом посту А. Чхенкели. – Авт.). На переговорах с русскими генералами, которые пытались добиться от него вразумительного ответа: на каком основании земли Сочинского округа должны отойти к Грузии, Е. Гегечкори, припертый ими к стенке, ничего другого в оправдание действий грузинской армии не мог сказать и твердил: «…англичане с этим согласны. Англичане согласны».

Деникин негодовал и требовал от грузинской стороны освободить незаконно занятые территории. И тогда Н. Жордания и Е. Гегечкори решили надавить на него с другой стороны. Ими было инспирировано повстанческое движение зеленых и красно-зеленых в тылу Добровольческой армии. Штаб повстанцев разместился в Гаграх, а его руководители пользовались полной военной и финансовой поддержкой грузинских правителей. Те не скрывали этого и бесцеремонно шантажировали А. Деникина тем, что, если он признает за Грузией Абхазию и территории от Сочи до Туапсе, помощь этому полуразбойничьему воинству будет прекращена. Русский генерал на такую сделку пойти не мог.

Уверенные в своей безнаказанности меньшевистские вожди после столь «блистательного» блицкрига на Черноморском побережье принялись «устанавливать демократию» у других соседей. У Армении они отвоевали ее исконные земли – Лори и Ахалкалаки, а потом позарилась на Борчалинский уезд Азербайджана. Собственных сил уже не хватало, и тогда они позвали на помощь германские войска.

С особой жестокостью грузинские карательные отряды бесчинствовали на территории нынешней Южной Осетии. Так называемая красная гвардия под командованием Д. Джугели, получившая в свое распоряжение значительную часть вооружения от бывшего Кавказского фронта русской армии и во главе которой стояло значительное число командиров с уголовным прошлым, со свирепостью восточных сатрапов обрушились на осетин. От многих сел они не оставили камня на камне. Около 15 тысяч человек, почти четверть тогдашнего населения Южной Осетии, были расстреляны или сожжены в собственных домах.

Свою захватническую политику меньшевистские вожди тут же попытались узаконить, выпустив карту «Великой Грузии», в которую,

помимо Абхазии с Южной Осетией, включили и исконно российские территории – земли Сочинского округа, и потом представили ее на Парижской мирной конференции. 1 мая 1919 года в ходе ее проведения генерал И. Одишелидзе, представлявший интересы правительства Н. Жордании, эти притязания Грузии на российские земли, помимо карты, обосновывал голословными заявлениями о том, что «…вся полоса побережья до Анапы и устья реки Кубань принадлежала в XI–XIII веках Грузии». В конце своей пламенной речи он договорился до того, что объявил Сочи «.чисто грузинским городом, а весь Черноморский округ – «древней грузинской провинцией» (Черноморский округ занимал площадь от Анапы до Гагры и до 1864 года был населен шапсугами, убыхами, адыгами и другими горскими племенами, позже эти земли осваивали колонисты: русские, украинцы, эстонцы, немцы. В исторических документах помимо этих племен упоминаются древние греки, римляне, византийцы, но никак не грузины. – Авт.).

25 сентября 1918 года в Екатеринодаре (Краснодаре) с участием командования Добровольческой армии, грузинской стороны – ее представлял министр иностранных дел Е. Гегечкори, абхазской – ее представляли члены высшего органа власти – Абхазского народного совета состоялось совещание. Оно было связано с действиями грузинских войск и германского экспедиционного корпуса в Абхазии и Черноморском побережье.

Грузинская делегация подверглась жесткой критике со стороны оппонентов. Более того, правительство Н. Жордании заподозрили в сговоре с большевиками и немцами. Генерал М. Алексеев заявил об этом с военной прямотой прямо в глаза Е. Гегечкори, «.а не участвует ли Грузия в союзе с немцами и большевиками в комбинации окружения армии» (Добровольческой армии. – Авт.).

Еще более категоричен был генерал А. Лукомский. Он обвинил грузинскую сторону в том, что «.грузинское правительство должно было действовать по указке немцев».

Под этим градом обвинений Е. Гегечкори, оправдываясь, вынужден был вертеться как уж на сковородке. Припертый к стенке своими оппонентами, он проговорился и кивнул на истинного хозяина Грузии – Германию. Отвечая генералу Алексееву, Е. Гегечкори заявил: «.Вопрос о взаимоотношениях Абхазии, Грузии и Кубани нужно решать не здесь, а в другом месте».

Поэтому русским генералам ничего другого не оставалось, как скрипеть зубами. Германия все еще находилась в силе. Правительство Н. Жордании самонадеянно полагало, что это продлится вечно, и не думало выводить армию с оккупированных территорий.

«Малая империя» – Грузия, как когда-то ее окрестил академик А. Сахаров, опираясь на мощь немецких штыков, уже было возомнила себя владычицей Южного Кавказа, но подкачал хозяин. В ноябре в Германии грянула революция. Она привела к краху монархии и капитуляции империи перед странами Антанты.

Грузия, в очередной раз оставшись один на один с озлобленными соседями, принялась срочно подыскивать нового покровителя. В Москве вожди большевиков В. Ленин и Л. Троцкий, на дух не выносившие Н. Жорданию и его компанию, не хотели о них даже слышать. И тогда меньшевистские вожди пали в ноги «британскому льву».

Лондон, как всегда, выжидал, чтобы загрести жар чужими руками. Война между красными и белыми («русские качели») шла с переменным успехом, и британцы не спешили очертя голову бросаться в этот котел. Им хватило одной вылазки на север России экспедиционного корпуса генерала Ф. Пуля, позже сменившего его У. Айронсайда, а с 1 августа 1919 года – генерала Г. Роулинсона. Под натиском Красной армии генерал Г. Роулинсон и его воинство в панике бежало из Архангельска.

А в Тбилиси лезли из кожи вон, стараясь доказать, что короткий и бурный роман с кайзеровской Германией, заклятым врагом Великобритании, был невинной шалостью. Н. Жордания и А. Чхенкели всячески обхаживали генерала Дж. Форестье-Уоккера, командующего группой британских войск в Закавказье, и пытались втянуть его во все конфликты, которые множились вокруг Грузии.

Слова, однажды сказанные Л. Троцким, что «…путь в Баку ведет через Батум – Тифлис. Этот последний пункт является стратегическим фокусом Закавказья… Борьба идет из-за нефти и марганца. Нефтепромышленникам все равно, как дорваться до нефти: через Деникина, через мусульманскую партию «Мусават» или через ворота «национального самоопределения».

Запах бакинской нефти вскружил головы даже холодным британцам. В Лондоне не заметили, как начали подыгрывать меньшевистским вождям. Искусство интриганства, позаимствованное Н. Жорданией, И. Церетели, А. Чхенкели у своего предшественника, царя Ираклия II, дало плоды. Под заклинания грузинских вождей о «маленькой демократической Грузии, стремящейся в цивилизованную Европу», Великобритания все активнее стала играть на их стороне.

Так, армяне, в ответном наступлении за две недели освободившие Ахалкалаки и Лори от оккупационных грузинских войск и находившиеся поблизости от Тифлиса (Тбилиси. – Авт.), вдруг оказались проигравшей стороной. Под давлением Великобритании – генералов Уоккера и Мильну – они вынуждены были оставить завоеванные позиции и отступить.

Эти невероятные метания меньшевистских вождей между сменяющимися властителями Кавказа весьма точно и образно выразил Л. Троцкий в работе «Между империализмом и революцией. Основные вопросы революции на частном примере Грузии» (1922). Так, он писал: «…25 сентября 1918 г. Жордания заверял фон Кресса: «Не в наших интересах умалять престиж Германии на Кавказе». А через два месяца пришлось уже открывать ворота великобританским войскам. Словом, при перемене германского подданства на антантовское вожди грузинского меньшевизма чрезмерно пренебрегли старым советом русского поэта: «Льстецы, льстецы, умейте сохранять и в самой подлости оттенок благородства».

К концу 1919 года ситуация на Северном Кавказе и вокруг Грузии, в частности, радикально изменилась. Большевики перешли в решительное наступление и разгромили Добровольческую армию, служившую буфером между Кавказом и Советской Россией. Ее остатки во главе с генералом А. Деникиным были прижаты к горам. Вопрос стоял только во времени и количестве жертв, чтобы уничтожить их окончательно.

В этой связи советское правительство предложило никем не признанной Грузии (кайзеровская Германия, признавшая ее 28 мая 1 918 года, спустя шесть месяцев сама приказала долго жить. – Авт.) военный союз для того, чтобы покончить с тем, что сохранилось от армии А. Деникина.

И здесь гордыня подвела меньшевистских вождей. 14 января 1920 года в Тифлисе в Учредительном собрании Н. Жор- дания в ответ на это предложение большевиков хвастливо заявлял: «Вы знаете, что Советская Россия нам предложила военный союз. Мы ей наотрез отказали в этом… Пути Грузии и России здесь разошлись. Наш путь ведет в Европу, путь России – в Азию. Предпочту империалистов Запада фанатикам Востока».

Но желания Н. Жордании так и остались желаниями. Любимые им «империалисты Запада» находились за тридевять земель, а «фанатики Востока» уже подобрались под бок и не дремали.

Весной 1920 года произошло то, что не могло присниться в самом кошмарном сне ни Н. Жордании с «компанией», ни правителям «владычицы морей» – Великобритании. Едва ставшая на ноги Каспийская

флотилия и Красный флот Азербайджана под командованием Ф. Раскольникова совершили дерзкий рейд и захватили иранский порт Энзели с 23 российскими судами – последними «осколками прошлой империи».

То, что последовало за этим, привело в шок командование английской 51-й пехотной дивизии, охранявшей порт и подступы к городу. Ф. Раскольников предъявил им ультиматум! Получив отказ, он высадил десант. В коротком бою англичане были разбиты, а их командир – коммодор Д. Фрайзер попал в плен. По иронии судьбы в годы Второй мировой войны он уже в чине адмирала Английского королевского флота отвечал за сопровождение союзных конвоев в Мурманск.

Вслед за удачно проведенной Энзелийской операцией началось триумфальное шествие советской власти по Закавказью. Большевики пришли к власти в Баку и Ереване.

В Тифлисе почувствовали, что после Азербайджана и Армении на очереди «демократическая Грузия». Ее вожди решили упредить приход большевиков. Тем более что на Западе, куда так рвались грузинские меньшевики, все больше считались с советской Россией и недвусмысленно кивали Н. Жордании и его компании на Москву. Тот быстро сменил тон. «Ясно было, что с Россией, хоть и ослабленной, очень считались, не хотели ее расчленения. Я решил начать с Москвой переговоры о признании», – позже признался он.

По его указанию в Москву был направлен спецпредставитель Г. Уратадзе. Выбор этой кандидатуры был далеко не случаен, здесь присутствовал тонкий расчет. Земляки И. Сталин и С. Орджоникидзе быстро набирали вес в партии большевиков. С одним из них, И. Сталиным, Г. Уратадзе был хорошо знаком еще со времен совместной подпольной борьбы. И чудо произошло! В большевистской России как будто забыли про все предыдущие выкрутасы грузинской стороны. Суровая диктатура рабочих и крестьян приняла «нежный цветок грузинской демократии».

7 мая 1920 года советская Россия признала Грузию де-юре и заключила с ней мирный договор. И здесь Н. Жордания то ли не заметил подвоха со стороны большевиков, то ли рассчитывал как-то выкрутиться в будущем: большевики признали псевдодемократическую Грузию в обмен на легализацию большевистских организаций. И только после этого Демократическую республику Грузия признали Германия (24 сентября 1920), Англия, Бельгия, Франция, Италия, Япония (27 января 1921), Польша (28 января 1921).

В Тифлисе тут же смекнули, что на Кавказе появился не новый, а старый хозяин. Не успели еще высохнуть чернила на договоре с советской Россией, как правительство Грузии указало британцам на дверь. Экспедиционный корпус генерала Форестье-Уоккера отправился восвояси. Но тут Н. Жордания и Г. Уратадзе совершили роковую ошибку. Они забыли, что на этот раз имели дело не с русским царем, а с пролетарским вождем – грузином И. Сталиным.

Спустя восемь месяцев, в начале 1921 года, Россия и Великобритания подписали торговое соглашение. В нем имелся один политический пункт, по которому британцы должны были воздерживаться от вмешательства во внутренние дела Грузии. В Москве не замедлили им воспользоваться. Тем более что правительство Н. Жордании снова дало повод для этого.

В тот период у советской России возникли временные трудности на Западном фронте с Польшей, а в Крыму – с армией барона Врангеля. Воспользовавшись ситуацией, меньшевистская Грузия тут же вильнула в сторону. Л. Троцкий достаточно точно определил сложившуюся тогда ситуацию и действия грузинских вождей: «…Меньшевистское правительство пережило весной 1920 года острый период страха и капитулировало. Когда же оно не без изумления убедилось, что занесенный кулак не опускается на его голову, оно решило, что переоценило опасность и стало по всей линии бить отбой».

В 1920 году советские вожди не стали, как писал Л. Троцкий, «…им наступать на ногу, т. к. они будут кричать на всех голосах демократической цивилизации», потому как были заняты ликвидацией группировки войск Врангеля в Крыму и войной с Польшей.

К февралю 1921 года последние противники советской власти в Крыму были повержены. За это время вышедшие из подполья большевистские организации Грузии развили бурную деятельность. Благодаря их агитации, а еще больше успехам Красной армии настроение большинства населения менялось не в пользу компании Н. Жордания, доставшего всех как в собственной стране, так и в Европе своими метаниями и моментальными предательствами. В Тифлисе, Батуми, Кутаисе и ряде других городов большевистские организации проводили акции протеста, которые быстро переросли в массовые волнения.

14 февраля 1921 года командование 11-й армии получило телеграмму В. Ленина: «Активно поддержать восстание в Грузии и оккупировать Тифлис, соблюдая при этом международные нормы».

Приказ был выполнен в кратчайший срок. Части Красной армии, почти не встречая сопротивления, приближались к Тифлису. Против большевиков меньшевистские вожди с горем пополам наскребли около 20 тысяч человек, да и те прошли не дальше окраин Тифлиса.

Позже об этом выступлении не без горькой иронии вспоминал один из участников «обороны» Тифлиса генерал И. Одишелидзе: «…Страна выставила 18 тысяч штыков (ранее в русскую армию, по данным грузинского историка Д. Вачнадзе, направлялись около 160 тыс. человек. – Авт.) при 46 орудиях и шести эскадронах. Вместо обещанных 1500 человек особый батальон народной гвардии вышел из Тифлиса на театр войны в составе 240 человек, но зато на его проводах было сказано 240 речей».

25 февраля 1921 года Красная армия вошла в столицу Грузии. С. Орджоникидзе телеграфировал в Москву: «Красное знамя реет над Тифлисом!»

Правительство Н. Жордании бежало. В Грузии установилась советская власть.

И снова история сыграла злую шутку с Грузией. 14 апреля 1921 года ее независимость признала далекая Мексика. Об этом решении можно только гадать: то ли ее руководители перепутали Грузию с американским штатом Джорджия, то ли сделали специально в отместку северному соседу за потерю части своих земель, вошедших в состав Калифорнии. Что же касается европейских тяжеловесов Великобритании, Германии и Франции, то они тут же предпочли забыть про Н. Жорданию и его правительство. Советская Россия с ее колоссальными сырьевыми ресурсами на весах расчетливых буржуа весила гораздо больше, чем псевдодемократическая Грузия, постоянно затевавшая международные свары.

Глава третья

Расцветай под солнцем, Грузия моя

После смерти в 1924 году В. Ленина И. Сталин в ожесточенной борьбе с основным соперником Л. Троцким за власть в партии и стране вышел абсолютным победителем. По мере усиления его позиций укреплялось и положение Грузии в «братской семье народов СССР». Одним росчерком пера вождя она приросла землями Абхазии и Южной Осетии. В частности, его решением была упразднена Конституция Абхазской ССР 1925 года, которая определяла ее отношения с Грузинской ССР как договорные. Статус республики был понижен, и она была включена в качестве автономии в состав Грузии. В течение восьми дней, с 18 по 26 февраля 1931 года, на общенациональном сходе в горном селении Лыхны народ Абхазии пытался добиться отмены этого решения. Но соратники Сталина в Тбилиси и Москве не захотели услышать голос абхазцев. Говоря о пролетарском интернационализме, они закрывали глаза на то, что

происходило на исконно грузинских и вновь присоединенных к ним территориях.

А там с конца 1920-х годов под руководством «верного сталиниста» Л. Берии, бывшего тогда вторым, а с ноября 1931 года ставшего первым секретарем ЦК КП(б) Грузии, был запущен так называемый процесс возрождения грузинской нации. Начался он с того, что из Тбилиси (до 1936 года – Тифлис) депортировали в Армению значительную часть армянского населения. В Южную Осетию и Абхазию в массовом порядке началось переселение грузин из Кахетии, Картли, а также жителей Мингрелии. Этот процесс не приостанавливался даже во время войны 1941–1945 годов. «Абхазпереселенстрой» продолжал работать как часы. В самом сердце Абхазии – в исторической области Бзыбской – словно грибы после дождя строились на государственные средства поселки для переселенцев из Грузии. С населением нынешних Гальского и Очамчырского районов вовсе не церемонились: в течение нескольких дней оно было записано как грузинское.

Ползучее завоевание земель Абхазии и Южной Осетии шло по всем фронтам. Закрывались абхазские, осетинские, а вместе с ними русские, греческие и армянские школы. На ключевые посты назначались, как правило, этнические грузины. Партийными функционерами активно поощрялись смешанные браки.

Свое право на земли осетин и абхазов руководство Грузии пыталось подкрепить «научными» изысканиями. Стараниями таких деятелей, как П. Ингороква, Г. Жоржолиани, Л. Тоидзе и А. Ментешашвили, абхазский и осетинский народы оказались пришлыми и жили на этих землях по милости грузинских царей. Ингороква и компания предпочли забыть о том, что столица Абхазского царства когда-то находилась на месте сегодняшнего Кутаиси, а легендарных аргонавтов на берегах реки Ингур встретили не «добрые картвелы», а «воинственные абазги» – предки нынешних абхазов.

Грузинизация присоединенных к метрополии территорий шла невиданными темпами. Если в конце XIX века, в 1886 году, коренное население Абхазии составляло 85,7 % от общей численности, а картвелы – 6 %, то к началу грузино-абхазской войны (1992–1993 гг. – Авт.) положение выглядело совершенно иначе: абхазы составляли 17,8 %, а грузины – 45,7 %. Спустя столетие абхазы на своей земле оказались в подавляющем меньшинстве. Согласно данным Всесоюзной переписи населения 1989 года, в республике проживали 93,2 тыс. абхазов и 273,6 тыс. грузин.

Одновременно с территориальными приобретениями правящая верхушка Грузии закрепляла свои позиции и в высших эшелонах власти, набирающей силу теперь уже советской империи. Но к середине 30-х годов С. Орджоникидзе, А. Енукидзе, И. Аллилуев, А. Сванидзе и многие другие, прошедшие через царскую каторгу и ссылки и принявшие самое деятельное участие в становлении советской власти в стране, стали помехой на пути Сталина к установлению единоличной власти. Большинство из них разошлись с ним во взглядах на пути и методы построения социализма. Вскоре они за это поплатились. Одни, как С. Орджоникидзе, Н. Лакоба, умерли при загадочных обстоятельствах, другие – отправились в Сибирь по знакомому с царских времен этапу. На смену им Сталин рекрутировал новые кадры земляков в этот особый, как он называл, «орден меченосцев» – партию.

Среди них самым, как сегодня принято говорить, эффективным менеджером, стал Л. Берия. В далеком 1915 году он вряд ли помышлял об этом. С отличием окончив сухумское начальное училище, 16-летний юноша «заболел» марксистскими идеями и включился в подпольную борьбу с царизмом. В ней он проявил недюжинный ум, изобретательность и железную хватку. Ему, еще мальчишке, опытные подпольщики поручили быть своим казначеем. Позже, в феврале 1919 года, он по заданию партийной организации «Гуммет» внедрился в мусаватистскую контрразведку. В апреле 1920 года его арестовали и после недолгой отсидки в кутаисской тюрьме выслали в Азербайджан. Спустя 43 года, в 1953-м, это освобождение из тюрьмы дало повод следователям МГБ для обвинений Берии в двурушничестве – сотрудничестве с мусаватистской контрразведкой.

Но в апреле 1921-го это не вызвало подозрений у соратников Берии по партии, и они рекомендовали его на службу в ЧК. Она для него началась с должности заместителя начальника секретно-оперативного отделения Азербайджанской ЧК. Через восемь лет, к началу 1929 года, он уже занимал пост заместителя председателя полномочного представителя ОГПУ в ЗСФСР.

Столь стремительному его росту способствовал председатель ЦИК небольшой республики Абхазии Нестор Лакоба. Несмотря на ее размер и не столь значительную должность, политическому весу Н. Лакобы могли позавидовать члены политбюро ВКП(б). Он был не только близок к Сталину по прошлым революционным делам, но и самым желанным собеседником, когда вождь приезжал на отдых в Гагру или Новый Афон.

Свидетельством этих отношений может служить письмо будущего секретаря Абхазского рескома партии В. Ладарии, написанное Лакобе в 1929 году: «Уважаемый и дорогой Нестор… Будучи в Сочи, видел Сталина в доме отдыха ЦИК, расспрашивал все время, где вы, приедете ли, да здравствует Абхазия кричал и пел абхазские песни».

Этой близостью Лакоба к вождю не преминул воспользоваться ловкий Берия. Он, несмотря на молодость, успел познать все тонкости функционирования советского партийного аппарата и прекрасно понимал, что личная встреча с земляком Сталиным могла вознести его с республиканского уровня на всесоюзный политический олимп, и принялся обивать пороги Лакобы. Делал это Берия с присущей ему хитростью и настойчивостью, которые умело оборачивал в тонкую лесть. Так, в одном из писем, исполненном не без задней мысли, на бланке полномочного представителя ОГПУ в ЗСФСР он писал: «Дорогой Нестор! Шлю тебе привет и наилучшие пожелания. Спасибо за письмо. Очень бы хотелось увидеться с т. Коба (партийный псевдоним И. Сталина. – Авт.) перед его отъездом. При случае было бы хорошо, если бы ты ему напомнил об этом. Т. Нодарая (полномочный представитель ОГПУ в ЗСФРС. – Авт.) приказал отозвать. Взамен приедет хороший чекист. Привет. Твой Лаврентий Берия. 29.09.31 г.».

Настойчивость Берии увенчалась успехом. Известный абхазский историк С. Лакоба в своем очерке: «Я – Коба, а ты – Лакоба», так пишет об этой, ставшей для Берии, знаковой встрече с вождем: «Перед отъездом из Абхазии Сталин по просьбе Нестора принял Берию. Лакоба намекнул, что пора бы выдвинуть на руководящую партийную работу этого молодого, энергичного чекиста. Через полтора месяца, 12 ноября 1931-го, Берия стал вторым секретарем Закавказского крайкома ВКП(б) и первым секретарем ЦК КП(б) Грузии.

Следующая встреча Берии со Сталиным произошла в 1933 году на госдаче «Холодная речка», была наполнена зловещими символами и оказала значительное влияние на ход развития СССР.

«Был ясный летний день. К холоднореченской даче близ Гагр подкатывали автомобили, – пишет С. Лакоба (очерк «Я – Коба, а ты – Лакоба»), – приехали товарищи из Москвы. Явился суетливый Берия. Все ждали Сталина на веранде. Но он неожиданно появился из глубины сада вместе с Лакобой. После короткой беседы и легкого завтрака гости пошли осматривать сад. (Нестор неоднократно рассказывал своим близким об этом эпизоде.)

– Ну, хватит бездельничать, – сказал Сталин. – Этот дикий кустарник надо

вычистить, он мешает саду…

Гости, так и не успев переодеться с дороги, взялись за работу. Колючки впивались в их пальцы, цеплялись за руки и рукава, а Сталин, довольный, попыхивал трубкой. «Слэпцы», – доверительно прохрипел он Нестору. Берии достались грабли. Они выводили его из себя. Ему требовалось другое орудие. Какой-то московский товарищ лупил топором по скользкому корню кустарника. Упругий корень подпрыгивал на месте, и ему ничего не делалось. Берия отбросил грабли, пихнул в бок москвича и, выхватив у него топор, громко, так громко, чтобы долетело до слуха вождя, прокричал:

– Мне под силу рубить под корень любой кустарник, который укажет хозяин этого сада Иосиф Виссарионович!»

И это не фантазии автора очерка. В личном архиве С. Лакобы, а позже, в 2003 году, в книге «Храм души» была опубликована фотография участников того субботника. На ней запечатлены: И. Сталин, Н. Лакоба, К. Ворошилов, Л. Берия и два телохранителя. В руках Берии – топор. Так, за несколько лет до начала большого террора в стране злой рок и воля вождя выбрали будущего всесоюзного палача.

Спустя 5 лет, после тех посиделок на госдаче «Холодная речка», в 1938 году еще один выходец из Грузии – Берия занял ключевую должность в советской иерархии власти – возглавил наркомат внутренних дел СССР. В условиях тоталитарного государства тайная полиция – НКВД и его руководитель имели неограниченную власть. Берия не преминул воспользоваться ею. Вслед за ним, подобно перелетным птицам с юга, из Грузии в столицу – Москву потянулись проверенные в кровавых делах и поднаторевшие в подковерных аппаратных играх соратники – чекисты по работе в Закавказье. Без лишнего шума и суеты Берия продвигал их на важные посты в системе государственной безопасности.

Вскоре его заместителем стал Б. Кобулов, оставивший после себя кровавый след в Грузии и Армении. Под стать ему был родной брат – А. Кобулов, занявший пост первого заместителя начальника управления ГУЛАГа. Другие соратники Берии по работе в Закавказье – В. Меркулов возглавил наркомат госбезопасности СССР, а Л. Цанава – наркомат госбезопасности Белоруссии. Тот самый Л. Цанава, который безжалостно уничтожал как реальных врагов советской власти, так и ни в чем невиновных людей. Тот самый Л. Цанава, который выбивал в наркомате СССР дополнительные разнарядки по первой категории на «врагов народа» – лиц, подлежащих расстрелу.

Без глаза Берии, а скорее без присмотра не остались и высшие руководители советского государства. В разное время в состав руководства 1-го отдела НКВД, с 1943-го по 1946 год 6-го управления НКГБ – МГБ СССР, с апреля 1946-го 2-го управления МГБ СССР (охрана руководителей партии и правительства) входили В. Меркулов, А. Егнатишвили.

Под особым, пристальным вниманием Берии находились армия и военная контрразведка. Один из самых преданных соратников Берии – С. Гоглидзе в 1952 году возглавил 3-е главное управление МГБ СССР (военная контрразведка), а после назначения первым заместителем министра госбезопасности СССР продолжал кураторство над ней.

Грузинская речь свободно лилась не только в кабинетах Лубянки, ее акцент был отчетливо слышен и в высотке на Смоленской площади – наркомате иностранных дел. Так, другой соратник Берии по работе в Закавказье – В. Деканозов не последнюю роль играл в решении внешнеполитических вопросов.

Дальнейшее пришествие выходцев из Грузии в высшие эшелоны советской власти закончилось 26 июня 1953 года с арестом Берии. Многие из них вслед за ним отправились в тюремные камеры. 23 декабря 1953 года специальным судебным присутствием Верховного суда СССР Берия был приговорен к высшей мере наказания – расстрелу. В тот же день приговор был приведен в исполнение. Та же участь постигла его ближайшее окружение. «Украинский клан» во главе с Н. Хрущевым в этой схватке не на жизнь, а на смерть за власть в партии и над страной одержал верх.

Проиграли выходцы из Грузии схватку и на другом, но уже на военно-политическом поле. Вожди фашистской Германии при разработке плана «Барбаросса» – вооруженного нападения на СССР – далеко не последнюю роль отводили грузинским эмигрантам, проживавшим в Западной Европе. Так же, как и в 1918 году, германские стратеги рассматривали Грузию в качестве важнейшего плацдарма для захвата бакинских нефтепромыслов.

В очередной раз сработала формула Троцкого: «Путь в Баку ведет через Батум – Тифлис. Этот последний пункт является стратегическим фокусом Закавказья».

Первыми проложить дорогу к бакинской нефти предстояло разведывательно-диверсионным подразделениям абвера. Для выполнения этой задачи по указанию руководителя германской военной разведки и контрразведки адмирала В. Канариса его подчиненные с марта 1941 года занялись поиском кандидатов среди выходцев из Грузии. В апреле был сформирован первый отряд численностью в 100 человек. На базе печально знаменитого полка специального назначения «Бранденбург-800», оставившего после себя кровавый след в Польше, Бельгии, Франции, Югославии и Греции, под командованием мастера тайных операций полковника Э. Лахузена началась интенсивная подготовка диверсантов и резидентов. С началом боевых действий против СССР планировалась их воздушная заброска в Грузию для проведения терактов против советских партийных и военных руководителей, осуществления диверсий на коммуникациях и в портах Поти, Батуми, а также восстановление связи со старой, еще времен кайзеровской Германии агентурой. Главная же задача этого отряда отборных головорезов состояла в инспирировании восстания на территории республики и подготовки условий для высадки на ее территории регулярных частей вермахта.

Накануне войны, 20 июня 1941 года, начальник отдела абвер-2 (подготовка диверсионно-террористической агентуры и заброска ее в тыл противника, организация диверсионных и террористических актов) полковник Лахузен издал распоряжение «О создании из числа грузинских эмигрантов диверсионно-подрывной организации «Тамара». Им предписывалось:

«Для выполнения полученных от 1-го оперативного отдела военно-полевого штаба указаний о том, чтобы для использования нефтяных районов обеспечить разложение советской России, рабочему штабу «Румыния» поручается создать организацию «Тамара», на которую возлагаются следующие задачи:

1. Подготовить силами грузин организацию восстания на территории Грузии.

2. Руководство организацией возложить на обер- лейтенанта доктора Крамера (отдел 2 контрразведки). Заместителем назначается фельдфебель Хауфе (контрразведка 2).

3. Организация разделяется на две оперативные группы:

а) «Тамара 1» состоит из 16 грузин, подготовленных для саботажа (С) и объединенных в ячейки (К). Ею руководит унтер-офицер Герман (учебный полк «Бранденбург-800», ЦБФ 800, 5-я рота);

б) «Тамара 2» представляет собой оперативную группу, состоящую из 80 грузин, объединенных в ячейки. Руководителем данной группы назначается обер-лейтенант Крамер.

4. Обе оперативные группы, «Тамара 1» и «Тамара 2» предоставлены в распоряжение 1-ЦА ОК (главного командования армий).

5. В качестве сборного пункта оперативной группы «Тамара 1» избраны окрестности г. Яссы, сборный пункт оперативной группы «Тамара 2» – треугольник Браилов –

Калараш – Бухарест.

6. Вооружение организаций «Тамара» производится отделом контрразведки 2.

С подлинным верно. Лахузен».

В течение осени 1941 года с аэродромов, расположенных в Румынии и захваченных вермахтом на территории Украины и Молдавии, воздушным путем производилась заброска разведывательно-диверсионных групп «Тамара» на территорию Грузии. Эту операцию абвер продолжал вплоть до середины 1944 года. Результат, на который рассчитывали Канарис и Лахузен, чтобы Грузия заполыхала в повстанческом огне, так и не был достигнут. Грузинский народ не только не откликнулся на призывы эмиссаров абвера выступить против советской власти, но и оказал большую помощь органам безопасности в поиске и уничтожении гитлеровских резидентов и агентов. Те из них, кто был захвачен в плен сотрудниками особого отдела Закавказского фронта (в последующем – управления Смерш), в большинстве случаев перевербовывались и затем использовались в радиоиграх с гитлеровскими спецслужбами. Через радистов, работавших под контролем советских контрразведчиков, до командования вермахта доводилась дезинформация и выводились на нашу территорию в заранее подготовленные ловушки новые группы террористов и диверсантов из абвера.

Победив в жестокой войне, которая стала Отечественной не только для русского, украинского, а также для грузинского и других народов СССР, Республика Грузия дала приют многим обездоленным. Позже, когда страна поднялась из руин, в ее замечательных здравницах залечивали свои физические и духовные раны десятки миллионов воинов армии и тружеников тыла.

Война все дальше уходила в прошлое, и советские люди все больше жили земными радостями. И где, как не на солнечном юге, в благословенной Грузии они могли получить их сполна. С наступлением курортного сезона, казалось, что огромная страна устремлялась к берегам Черного моря.

В те годы положение абхазского и осетинского народов в Грузии вряд ли привлекало внимание миллионов советских граждан. Все они жили в «братской семье народов», которая семимильными шагами стремилась к созданию единой общности – советский народ. Как всегда, впереди всех к этой цели неслась Грузия – житница, здравница и кузница интернационализма. Так об этом не уставали твердить на эпохальных партийных съездах коммунистические вожди Грузии. И хотя от приводимых в их докладах цифр собранных сотен тысяч тонн цитрусовых, чайного листа и миллионов литров игристого вина за версту несло запахом липы, в Политбюро ЦК КПСС снисходительно относились к ошибкам в арифметике хлебосольных за счет союзного бюджета и щедрых на обещания «грузинских товарищей».

Об этом отношении к баловням советской партийной номенклатуры поколениям советских людей того времени напоминали строчки из стихов известного поэта:

…Мчатся к морю электрички – просто благодать!

Едут сдобные москвички в Гагры отдыхать.

Там лимоны, апельсины, сладкое вино.

Там усатые грузины ждут давным-давно…

Сибиряки, уральцы, чукчи, вырвавшись из стылых, окутанных промышленным смогом суровых северных городов, были счастливы уже одним тем, что могли недельку-другую расслабиться под экзотическими пальмами на берегу теплого моря. Они пили лившееся рекой сладкое вино, с детским восторгом обрывали с деревьев лимоны и апельсины, которые усатый хозяин сада великодушно отдавал по копеечной цене. А бархатными вечерами в ресторанах и кафе вместе с инженерами из столичных «почтовых ящиков» и офицерами из таежных гарнизонов они умиленно слушали: «Расцветай под солнцем, Грузия моя», и стыдились напоминать величественным, как Будда, барменам и официантам о сдаче. А когда эта южная сказка подходила к концу, они с тихой грустью возвращались домой. Перед их глазами проплывали покосившиеся деревянные заборы, почерневшие от времени и непогоды русские избы, разбитые дороги. И у них невольно возникали вопросы: почему так щедро солнце светит только над Грузией? Почему под солнцем должна расцветать только она, а не Кировская или Костромская область? Почему роскошные особняки можно строить только в Грузии? Почему… Почему…

В Москве тоже испытывали некоторое беспокойство по поводу того, что по числу советских подпольных миллионеров и воров в законе Грузия уверенно занимала первое место в стране. Но заверения ее партийного вождя Э. Шеварднадзе в том, что «…солнце для Грузии восходит на севере», снимало все вопросы. Дотации из центра щедрой рекой продолжали литься во всесоюзную здравницу и житницу.

Так продолжалось до конца 80-х годов прошлого века. Начавшаяся в стране перестройка открыла шлюзы как свободе, так и пещерному национализму. Грузинская элита задолго до августа 1991 года почувствовала надвигающуюся на СССР катастрофу и, как бывало не раз в прошлом, поспешила первой покинуть борт тонущего корабля. Нет, не республики Балтии, которые, подобно пуговицам на кафтане, пристегивали к себе то Швеция, то Германия, то Россия, а «братская» Грузия в апреле 1991 года решительно заявила о своем суверенитете и выходе из состава СССР. Следующий шаг ее вождей был вполне предсказуем. Мечом и огнем они принялась устанавливать «демократию» сначала в Южной Осетии, а позже, в 1992 году в Абхазии, народы которых ранее на референдуме 17 марта 1991 года высказались за сохранение своих республик в составе СССР.

И снова, как это уже было во времена правления картлийского царя Ираклия II и меньшевистского вождя Н. Жордании, в деятельности и судьбе грузинского президента З. Гамсахурдиа, как и его отца К. Гамсахурдиа, словно в капле воды, отразились все зигзаги и метания правящей элиты Грузии.

В 1975 году К. Гамсахурдиа не стало. На старости лет у него слетела маска притворства, и за ней проглянуло злобное националистическое мурло. Он, не стесняясь, поносил все русское и твердил об особой исключительности грузинской нации и ее мессианской роли на Кавказе. По случаю и без него он демонстрировал это на встречах с российскими делегациями. С их представителями Гамсахурдиа говорил только на грузинском языке. В своей ненависти ко всему русскому он зашел так далеко, что назвал дворового пса Иваном.

Его антисоветскую, антирусскую эстафету подхватил сын Звиад. Став одним из организаторов нелегальной антисоветской организации, он принял активное участие в написании и распространении литературы националистического содержания, в которой говорилось об ущемлении грузинского народа тоталитарным советским режимом, а также инспирировал антиобщественные выступления сторонников этих взглядов. В 1977 году Гамсахурдиа был арестован органами КГБ и затем осужден по пресловутой 70-й статье «Антисоветская агитация и пропаганда». Но, как и отец, а ранее князья Орбелиани, «в местах не столь отдаленных» он не только не задержался, но даже не побывал.

Еще не успели высохнуть чернила на приговоре, как Гамсахурдиа выступил с публичным покаянием по всесоюзному, а потом и республиканскому телеканалу. В нем сын своего отца халуйски благодарил советскую власть за проявленное к нему милосердие и призывал оставшихся на свободе единомышленников последовать его примеру. За эту услугу власти он отправился в «ссылку» в солнечный Дагестан, где уральцы и сибиряки заряжались

энергией и здоровьем после долгой и холодной зимы.

В то время как «антисоветчики» и «узники совести» В. Буковский, А. Синявский, Ю. Даниэль и другие мотали сроки в лагерях Мордовии, как говорится, от звонка до звонка, или изгонялись за границу, Гамсахурдиа по выходным наезжал в Тбилиси. Советская власть, как и ранее самодержавие, по отношению к заговорщикам – Г. Орбелиани и В. Орбелиани, проявила к нему милосердие. За время ссылки в Дагестане он успел защитить докторскую диссертацию (1979) и стать старшим научным сотрудником Академии наук Грузинской ССР. И здесь невольно напрашивается аналогия с его отцом – осведомителем НКВД. Все эти милости в той советской системе власти З. Гамсахурдиа мог заслужить только одним путем – став агентом всемогущего КГБ. Подтверждением тому служат его действия уже в качестве президента независимой Грузии. На следующий день после избрания Гамсахурдиа президентом его доверенные лица ринулись в святая святых любой спецслужбы – архив. Вряд ли они искали в запылившихся делах руку Москвы – в те годы одряхлевшая, маразматическая партноменклатура уже не была хозяйкой в собственном российском доме. Более чем вероятно, что они занимались поиском и уничтожением доносов семейного тандема на тех, кто за воротами ГУЛАГа превратился в лагерную пыль.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/n-n-luzan/illuziya-cena-zhizn/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.