Одни несчастья читать онлайн - Карина Пьянкова

Одни несчастья

Карина Сергеевна Пьянкова

Одни несчастья #1

Можно сказать, что жизнь Джулии Беннет просто идеальна. Неплохая работа, любимый мужчина… Что еще нужно для счастья современной девушке? И пусть работает она всего лишь секретаршей, начальница как пить дать настоящая ведьма, напарница ее не выносит, а принять предложение руки и сердца нельзя по тысяче и одной причине, – но это же не повод для плохого настроения, не так ли? Ведь если в тебе течет кровь фейри, то жизнелюбие не оставит тебя в самой тяжелой ситуации! И стоит ли считать поводом для расстройства преследующего Джулию убийцу?

Карина Пьянкова

Одни несчастья

Глава первая

Цок-цок-цок.

Торопливая дробь шпилек по мраморному полу сопровождает каждый шаг, привычно складываясь в какой-то задорный и легкомысленный ритм, от которого на лице сама собой появляется счастливая улыбка.

– Привет, Джули, как жизнь?

– Лучше, чем рассчитывала!

Цок-цок-цок.

Автоматически поправляю выверенным кокетливым движением и без того идеально уложенные локоны. Говорят, когда девушка так делает, она пытается привлечь внимание мужчин. Я не пытаюсь. Хотя бы потому, что сейчас вокруг меня и мужчин-то нет, не считая тех двоих-троих, которые и сами на мужчин заглядываются. Но пусть обо мне думают именно так. Кокетка.

– Утро, Джули! Как думаешь, сама сегодня будет злобствовать больше обычного?

– Одному Богу известно. Я не Он.

Цок-цок-цок.

Изумрудная юбка-солнце закручивается вокруг бедер, когда я резко поворачиваюсь к новому собеседнику. Длина чуть выше колена открывает пусть не безупречные, но довольно привлекательные ноги в самом выгодном свете. Хотя секрет красоты вовсе не в совершенных формах, а в том, чтобы излучать радость.

В огромные окна нашего офиса щедро льется солнечный свет, и я чувствую себя его частью.

– Здравствуй, фея Джули! Зайди сегодня после обеда, заберешь макет!

– Обязательно заскочу!

Я порхала по офису, жизнерадостно стуча каблуками, и буквально купалась в любви, которую на меня изливал каждый встреченный мной человек. Когда тебя любят – это прекрасно. Вообще, быть нужной и обожаемой – это замечательное, ни с чем не сравнимое чувство. Особенно если работаешь в женском коллективе, который даже в самые мирные времена похож на серпентарий. А уж если в этом коллективе все поголовно личности творческие или мнящие себя таковыми, то работать с ними и вовсе дело, опасное для жизни.

– Джули, ты же позвонишь нам, если сама соберется нагрянуть?

– Разумеется.

И особенно хорошо, если в коллективе ты занимаешь то место, которое тебе на сто процентов подходит, и с удовольствием делаешь свою работу. Мне повезло сочетать и то и другое, пусть моя должность не является пределом мечтаний и не оплачивается так, как хотелось бы.

Я ассистент главного редактора. Это только звучит так красиво и заумно. На деле-то меня можно назвать обычным секретарем. В моем ведении находились расписание шефа, счета, координация работы отделов… ну и обязательные функции «принеси-подай-распечатай», от которых никуда не деться. Незавидное место для большинства моих знакомых, но, когда я получила степень магистра журналистики, в изданиях почему-то не ждали меня с распростертыми объятиями. Нет, пара журналов средней вшивости была готова принять в свои нестройные ряды репортером молодую и амбициозную девушку… Вот только ассистенту главреда «Фейри[1 - Фейри в кельтском и германском фольклоре – существа волшебной природы, обладающие необъяснимыми, сверхъестественными способностями, ведущие скрытый образ жизни и при этом имеющие свойство вмешиваться в повседневную жизнь человека под видом добрых намерений, нередко причиняя вред.] стайл» платили все же побольше, хотя и не слишком, и это стало решающим фактором. Призвание призванием, а есть на что-то надо. Любимые родители обеспечили дочь жилплощадью после выпуска и демонстративно умыли руки, давая понять, что кормить меня никто больше не намерен и справляться с жизненными трудностями с этого момента целиком и полностью придется самой. Я сравнила количество собственных накоплений с нулем, убедилась, что разница невелика, и, нацепив на лицо любезнейшую из имеющихся в арсенале улыбок, пошла устраиваться в логово кошмара и ужаса, от одного упоминания которого извилины в мозгу выпрямляются. То есть в редакцию одного из крупнейших модных журналов страны.

Большего культурного шока я не испытывала за всю свою жизнь. Мир глянца, на взгляд девушки молодой и неискушенной, казался самым настоящим кошмаром. Розовым сияющим кошмаром. Я в своей жизни не следовала всем веяниям моды, хоть и не игнорировала ее, но тут… тут… тут мне дурно стало, ей-богу. Непрекрающающаяся дробь каблуков. Чересчур любезный, чтобы быть естественным, щебет девушек, доносящийся из-за неплотно закрытых дверей. Запах безумно дорогого парфюма. И наряды, которые я считала неуместными в повседневной жизни. Нигде в мире я тогда не чувствовала себя настолько чужой.

– Джули, что скажешь, если на завтрашний корпоратив я пойду в оранжевом? Это писк сезона, – долетел до меня вопрос одной из многочисленных приятельниц-сослуживиц.

– Только если хочешь быть похожей на морковку! – ахнула я, даже замерев на месте, что в условиях жесткого графика в принципе делать нельзя. – Вив, оранжевый сейчас, конечно, в моде, но тебя он изуродует! Надень синее! В нем ты всегда прелестно выглядишь!

– Ну… Да, ты права, я понимаю, – покорно вздохнула рыженькая Вивиан, барышня из отдела красоты. – Но ведь оранжевый…

В голосе девушки звучало столько трагизма, что мне самой стало не по себе. И смотрела она так жалобно… Но что поделать, если ей и правда противопоказан оранжевый? Тем более мне было сложно представить себе оранжевое вечернее платье… Это же как минимум странно. Впрочем, возможно, это опять пережитки моей более чем «немодной» юности.

Я взглянула на часы, ойкнула и, не попрощавшись, зацокала в два раза быстрее к кабинету шефа. Если Дженнет Коллинз, Титановая Джен моды, не получит свой капучино и отчеты сразу, как войдет к себе, то день у нее не задастся, а значит, день не задастся у всех. Мой шеф – самое страшное чудовище из всех, которых я знаю, но правильное обращение делает ее неопасной для общества. Ну, в целом неопасной.

Когда я вошла в приемную, ко мне тут же кинулась Лил, младший ассистент и мое альтер эго. Истеричное и мнительное альтер эго. В каждом жесте Лиллен сквозил подлинный трагизм, достойный лучшей сцены Айнвара.

– Где ты пропадала? Она вот-вот придет! А если бы ты опоздала?!

Чтобы орать шепотом, определенно нужен талант. Большой талант. У Лиллен он имелся, но лучше бы у нее вместо этого были нервы покрепче.

– Дорогая, за все время, что я здесь работаю, а это, представь себе, два с половиной года, я ни разу не приходила позже Джен. С чего бы менять эту славную традицию? – пропела я с милой улыбкой, зная, как Лил бесят в моем исполнении «дорогая», «душа моя» и тому подобные обращения. Да. Я временами любила злить людей, особенно если они этого заслуживают и я точно останусь безнаказанной. – Подборка

прессы готова?

– Да, Джули, – мгновенно сдулась она, со всех ног кинувшись в кабинет шефа, перепроверять и без того десять раз проверенные журналы и газеты.

Лиллен Адамс считала, что умнее меня. И, разумеется, больше заслуживает места старшего ассистента миз[2 - Эта форма обращения к женщине употребляется в тех случаях, когда семейный статус женщины неизвестен либо когда подчеркивать ее семейное положение неуместно. Предшествует фамилии (а не имени). Используется и в том случае, когда вступившая в брак женщина сохранила девичью фамилию.] Коллинз. Пока это было мнение лишь самой Лил, поэтому я не испытывала ни малейших отрицательных эмоций от довольно частых полупопыток бунта. Пусть девушка развлекается. Все равно всем и каждому известно, что в этой приемной в первую очередь командую я. Не Лиллен Адамс и даже не наша высочайшая повелительница Дженнет Коллинз, а именно скромная Джулия Беннет, которая пока лучше всех знает, что и как делать для спокойствия миз Коллинз, а заодно и всего журнала.

Оставлять утренние приготовления на одну только Адамс я не хотела. Может, и справится. А может, и нет. Поэтому вошла в кабинет вслед за напарницей.

– «Фешен Ньюз», «Метрополис», «Кариер», «Риверсайд», – дотошно проверила я, проводя ладонью по поблескивающим обложкам. Приятное ощущение. И неприятное одновременно. Когда-то я мечтала работать именно в одном из таких изданий. А потом неожиданно стала своей в «Фейри стайл». И в ближайшее время эти стены я точно не покину. – Свежие. Отлично. Капучино. Достаточно горячий. Чайные розы уже стоят. А ваза не та. В эту мы ставим только лилии. Нужна из фарфора, с золотыми узорами. Сейчас сменю… Распечатка встреч… Минеральная вода без газа. Все идеально. Джен будет через… две минуты. Все готово.

При нашей работе часы должны быть так же точны, как у военных или разведчиков. Даже разница в десять – пятнадцать секунд может обернуться грандиозной выволочкой от шефа. Наша начальница не просто пунктуальна. Она маниакально пунктуальна, и любая задержка может вывести ее из себя до крайности.

Лиллен облегченно выдохнула и ушла от греха подальше в приемную. Она уже не хуже меня знала ежеутренний ритуал встречи босса и если и путалась, то в мелочах, которые Джен могла проигнорировать. Но успокаивалась Адамс все равно только после того, как я лично убеждалась в правильности приготовлений, да и при первом утреннем столкновении с Джен младший ассистент все еще начинала мямлить, чем дико выводила из себя миз Коллинз, не терпящую рядом с собой овечьего блеяния. Это лишний раз убеждало меня в собственной незаменимости. Если Адамс все еще боится Титановой Джен до косноязычия и дрожи в коленях, то она никак не может полноценно работать с ней.

Я отодвинула жалюзи и предсказуемо увидела серебристый автомобиль миз Коллинз, который подъехал к главному входу в здание. Отлично. Все как всегда. Я быстро вышла из кабинета шефа, мягко прикрыв за собой дверь, включила селектор на общий канал и привычно произнесла фразу, которую повторяла каждое утро уже много месяцев подряд:

– Дамы и немногочисленные господа, с добрым утром, желаю удачного дня и сообщаю, что миз Коллинз прошла через главный вход.

Даже находясь в приемной и не выглядывая из нее, я знала, что сейчас во всем офисе началась жутчайшая паника, какая бывает при эвакуации из заминированного здания. Совершенно обычное утро модного журнала. Ничего нового.

– Зачем ты это делаешь постоянно? – раздраженно прошипела Лил, когда я нажала на кнопку отключения.

На меня Адамс смотрела гадюкой, которой самым безбожным образом отдавили драгоценный хвост. Зла и вот-вот укусит. Она не выносила, когда я была милой. Да она меня в принципе если и выносила, то с большим трудом, так что я не особо переживала из-за этого.

– Дорогая, ты не представляешь, сколько всего в этом офисе не предназначено для взгляда нашего великого босса. А мое предупреждение хранит хрупкий покой в «Фейри стайл», – спокойно улыбнулась я, чувствуя законную гордость. Адамс определенно не знала о жизни того, что успела узнать я. Нужно нравиться людям. И нужно любить людей и помогать им. Так жизнь становится куда легче.

– Ты просто подлизываешься ко всем! – с видом превосходства продекларировала Лиллен, раздраженно отвернувшись.

Моим ответом было только пожатие плечами. Каждый трактует так, как может и хочет. И если тебя, красавицу с модельной фигурой и золотистыми локонами, люди не выносят, то куда проще сказать, что тот, кто окружающим нравится, просто к ним подлизывается. Каждая девушка имеет право быть стервой.

В отличие от меня, Лил Адамс и правда была невероятно красива в соответствии с нынешним каноном внешнего совершенства. Высокая худощавая блондинка с пшеничными волосами до лопаток, ослепительной улыбкой и неестественно длинными ногами, она куда уместней смотрелась бы на подиуме, а не в приемной. Впрочем, это же приемная «Фейри стайл»…

Стук каблуков, четкий, уверенный и чуть тяжеловатый, мы услышали еще из конца коридора. Я старательно разгладила манжеты, а младшая начала нервно поправлять прическу, то есть уродовать ее разом ставшими неуклюжими руками. Когда стук приблизился вплотную к двери приемной, мы одновременно заняли позиции у столов. Мне всегда эта сцена напоминала встречу главнокомандующего на параде.

Дверь резко распахнулась, и наш великий и ужасный босс вошла в свою вотчину. Вслед за ней вплыл шлейф тонкого холодного запаха. Грейпфрут, еле уловимая нота мяты и на самой грани восприятия – сандал. Духи шеф не меняла за все время, пока я работала в журнале. Судя по тому, что ни в одном парфюмерном магазине мне не удалось, несмотря на активные поиски, обнаружить что-то подобное, аромат для главного редактора «Фейри стайл» создавался на заказ. Миз Коллинз всегда говорила, что если женщина использует только одни духи, то ей просто нечего сказать… Когда я спросила босса, по какой же причине она сама никогда не меняет парфюм, Дженнет с полуулыбкой ответила, что она просто уже сказала все, что хотела.

– Доброе утро, Джен, – радостно улыбнулась я, что было не самой легкой задачей. Появление Дженнет Коллинз ни у одного человека в здравом уме не вызовет счастья, особенно с утра. Лично у меня при взгляде на шефа все внутренности сжимались в мелко дрожащий комок, который всеми силами прорывался к горлу… Но нужно было сиять, как солнце в мае. За время работы пришлось научиться…

– Джули, Лиллен, доброе утро, чудесно выглядите, – подозрительно любезно улыбнулась в ответ миз Коллинз, великолепная как всегда, от идеальных ногтей до безупречной прически волосок к волоску.

Возраст Дженнет опасно приблизился к пятидесяти, но выглядела она на сорок и ни днем больше. Ухоженная стройная синеглазая брюнетка с еле заметными ниточками мимических морщин, которые ее не портили, а скорее давали понять, что она принимает свои годы с достоинством и спокойствием. Я бы многое отдала, чтобы в ее возрасте выглядеть так же.

– Встреча с мистером Эштоном через полчаса, – привычно напомнила я, хотя миз Коллинз наверняка

не позабыла о том, с кем у нее на сегодня назначены встречи. Она вообще никогда и ничего не забывала, а если и говорила обратное, то явно с каким-то подвохом. – Материалы готовы. Совет директоров в обмороке из-за трат на последний номер.

В этом месяце гвоздем программы стал претенциозный проект с фольклорными элементами, причем заимствованы они были ни много ни мало из культуры фейри, дивного народа, который прежде выходил к людям. Правда, уже века полтора магические создания не совершают таких ошибок, по крайней мере никаких официальных свидетельств на этот счет не имеется. Наиболее смелые исследователи заявляют, что это говорит о гибели магии и тотальном исчезновении нелюдских меньшинств… Но заклинания, которые в быту, как известно, незаменимы, все еще действуют, а вампиры и оборотни и не думают никуда деваться. Разве что все чаще предпочитают городу деревню, где к их особым свойствам почему-то относятся куда терпимей. Несмотря на то что уже не дикие Темные века, когда вампирам забивали в сердце осиновый кол без лишних разговоров, а головами оборотней украшали гостиные в домах, все равно нелюдям жилось в мегаполисах далеко не так спокойно, как им бы того хотелось.

– Отлично. Насколько глобальна истерика в совете директоров? – с видом завоевателя, взирающего на вражескую крепость, спросила Джен. Трудности она не преодолевала, брала приступом, сметала с лица земли. А уж дизайнерский проект, связанный с народом Холмов, и вовсе стал ее любимым детищем, за которое она была готова сразиться не только с советом директоров, но и со всем воинством преисподней зараз.

– Она всеобщая, Джен, – развела руками я, беспомощно улыбнувшись.

Слушать по телефону вопли заместителя главы совета Канинга, которые плавно переходили в ультразвук, пришлось мне из-за вчерашнего отсутствия босса на рабочем месте. И я, и Канинг понимали полную бесполезность этого «разговора», поскольку уж я-то точно не имела к лишним тратам никакого отношения и ничего не решала, но в целом мы оба получили огромное удовольствие от общения. Я могла невозбранно повышать голос на одну из больших шишек, а эта самая «большая шишка» получила возможность спустить пар, потому что на саму Дженнет так точно не поорешь, если хочешь жить. Единственным, кто рисковал выяснять с миз Коллинз отношения не повышенных тонах, был мистер Ричард Дэниэлс, глава совета директоров, личность, легендарная для всех и мифическая для меня. Почему-то я его никогда не видела. Вообще, он ни разу не появился при мне. И, кажется, это стало одной из причин, почему Дженнет оставила меня у себя. Я была для Ричарда Дэниэлса чем-то вроде чеснока для вампира.

Ходили упорные слухи, что мой шеф – ведьма. Иногда в это даже верилось, порой начальница каким-то невероятным образом узнавала то, чего узнать в принципе не могла, но вот в офисе миз Коллинз никаких намеков на колдовство не было. До последнего времени. Сейчас я то и дело замечала некоторые странности. Хотя нет… Начни Дженнет колдовать на рабочем месте, я бы такого не пропустила, тут сомнений нет… Но кто-то же все-таки ведьмачит. Понять бы, кто…

– Утрутся! – воинственно тряхнула головой Титановая Джен. Синие глаза сверкнули боевым задором. Из высокой прически не выбился ни единый волосок. – Один «Фейри стайл» приносит больше, чем все остальные печатные издания, которые они тянут.

Сейчас, глядя на нашего главреда, никто бы не подумал, что эта очаровательная утонченная леди способна довести до истерики и суицида несколько десятков человек. Но, поверьте той, которая знает несравненную Дженнет Коллинз более двух лет, единоличная властительница «Фейри стайл» могла и не такое. И именно сейчас она собиралась начать зверствовать, это можно было понять и по милой улыбке, и по тому, как элегантно она поправляет и так безукоризненно лежащий воротник шелковой блузы.

– Разумеется, – с полной уверенностью согласилась я. Что бы ни устраивали в «Фейри стайл», это традиционно окупалось в дальнейшем. Потому что журнал был одним из законодателей мод. Напиши кто-то из наших барышень-авторов, что нужно вплетать в волосы живую треску, – и на следующий день после выхода номера так будет щеголять половина города, наплевав на вонь.

Миз Коллинз царственно удалилась в кабинет, дабы выпить традиционную чашку кофе и ознакомиться с прессой.

– Она сегодня злее обычного, – нервно передернула плечами Лиллен, прячась за монитор компьютера и испуганно съеживаясь. Монитор был большим, поэтому на роль укрытия годился как нельзя лучше.

Тут Адамс подметила верно: босс действительно в ярости. В ином состоянии она бы никогда не сказала ни единого слова о нашей с младшим ассистентом внешности… Как и всякая нормальная женщина, Джен делала комплименты другим представительницам слабого пола более чем редко. И только если после этого намеревалась устроить форменную трепку.

– О да, – безрадостно пробормотала я и ушла на кухню, чтобы выпить зеленого чая перед ежеутренним разбором полетов и хоть немного успокоиться. Миз Коллинз не будет интересовать, почему у ее помощницы вдруг началась истерика на ровном месте, она просто уволит меня без выяснений причин. И пока я приводила нервы в порядок чаем, пришло сообщение от горничной шефа, которая сообщила лишь то, что с утра дома у Джен произошла катастрофа. Какая – оставалось только догадываться.

Отлично. Катастрофа произошла у нее дома, а расхлебывать будем мы тут. Всем журналом. Будто нам не хватает собственных жизненных катастроф.

Я подошла к шкафу и быстро вытянула из коллекции шарфов один, в крупный горох.

– Ой-ё… – только и сказала Лил, узрев, какой я выбрала аксессуар.

Для всего офиса что-то в горох на мне было знаком высшей степени опасности со стороны шефа. Теперь каждый вошедший в приемную будет предупрежден об угрозе. И готов хотя бы морально.

– Дорогая, отправь уведомление по электронной почте, – безмятежно попросила я младшего ассистента. Кто бы знал, чего мне стоила эта безмятежность… – А я пойду на утренний разбор полетов. Если живой не вернусь, принесешь белые лилии на мою могилу.

– Как только, так сразу, – как всегда ворчливо отозвалась напарница, но послушно застучала по клавиатуре.

Традиционная утренняя беседа с начальством для меня означала, что одна Джулия Беннет, ничего не решающий в этой жизни ассистент, получит разом за все промахи, которые совершил штат журнала. И никого не интересует, причастна злосчастная мисс Беннет или нет к этим нежелательным эксцессам в жизни «Фейри стайл».

Поправив макияж и нацепив на лицо безупречно вежливую улыбку, я вошла в кабинет шефа, как входят в клетку с тиграми. Нельзя показать, что ты боишься. Иначе сожрет. Стоит миз Коллинз почувствовать слабину своего работника, и песенка того спета. Заест насмерть. Так, что вылетать из офиса будешь пулей, забыв про выходное пособие и оставив на бывшем рабочем месте все личные вещи. До Адамс со мной работали три девушки, и все закончили именно так. Лиллен с переменным успехом держалась уже три месяца и упивалась совершенно незаслуженной гордостью по этому

поводу. Ха! Что она может знать о нашем начальнике и обо всем «Фейри стайл» при таком смехотворном стаже работы в журнале?

Свет из окна бил прямо в глаза, как в фильмах о полиции. Готова поспорить на квартальную премию, что начальница специально подбирала кабинет для такого деморализующего эффекта. Солнце прямо в глаза – это же форменная пытка. Которую нужно было выдержать во что бы то ни стало. С улыбкой и безмятежным выражением на лице.

– Джулия, можно спросить, почему я должна ждать макет номера? – с ходу начала Коллинз, хлопнув ладонью по столу, что обозначало высшую степень злости. Должно быть, претензия сопровождалась гневным взглядом, но из-за утреннего света я видела лишь окруженный ореолом силуэт и уж точно не могла разобрать выражение лица начальницы.

Как видно, точка кипения уже была близка, раз главред пытается найти проколы именно в моей работе, а не во всем «Фейри стайл» в целом.

– Простите, Дженнет, но макет сдадут только после обеда, еще не подошел крайний срок, – ровно отвечала я, тоном противореча собственным словам и не позволяя себе даже намека на извинения в голосе. Первое правило: не извиняйся за чужие промахи. Иначе сам же за них и огребешь. С чего бы мне переживать? Вина тут не моя, так почему я должна стелиться?

– Встреча с Маккиноном!..

Ха! На этом меня уже давным-давно не поймать. Все встречи начальницы я держала в голове как в самом надежном органайзере и с без труда управляла графиком работы своей начальницы. Далась такая виртуозность не сразу и не легко, но в итоге оно того стоило.

– Уже перенесена на пятницу, – нарочито внимательно посмотрела я в блокнот, хотя, чтобы дать такой ответ, это мне вовсе не требовалось. Я не нуждалась в записях, ведя их только для галочки, ну или на тот случай, если потребуется перекинуть часть обязанностей на Лиллен.

Выражение лица главы журнала можно было перевести так: «Ну, пожалуйста, скажи, где ты накосячила, мне очень нужно на тебя наорать». Должно быть, тут дело не только в домашних проблемах. Миз Коллинз умела различать личное и рабочее и никогда особо не зверствовала из-за семейных или бытовых неурядиц.

– Я говорила, что нам нужна модель для фотосесии с «Ильмано»! – ударила в самую больную точку женщина. С этой проблемой мы бились уже неделю. И пока результат не устраивал никого, но сегодня я была готова ответить и на этот вопрос шефа.

Я, едва скрывая торжествующую ухмылку, выложила на стол шесть фотографий подходящих, по моему мнению, для фотосессии девушек, которые согласились на наши условия, и застыла, ожидая реакции.

– Проклятье! – полураздраженно-полувесело ругнулась Дженнет. – В такие моменты я понимаю, почему наняла тебя! Ты и впрямь великолепна, девочка. Хотя задница у тебя до сих пор тяжеловата.

Когда мы оставались наедине, миз Коллинз порой переходила на «ты», чего практически ни с кем себе не позволяла. Мне это казалось скорее проявлением некоторой степени доверия, чем фамильярностью. Пожалуй, когда к тебе так обращается личность подобного масштаба, то это даже лестно.

– Должна же я сохранить собственную индивидуальность в этом безликом обществе? – невозмутимо пожала плечами я, пропуская мимо ушей шпильку по поводу своей внешности.

Ну да, я не была в полной мере органичной частью этого мира высушенных диетами фигур и неестественно длинных ног. Я была всего лишь пропорционально сложена, не больше и не меньше. В иной ситуации никто бы не попрекнул меня моим внешним видом, но в этом глянцевом зазеркалье я внезапно для себя оказалась толстой. Чудовищно толстой. Вот только ни у кого уже давно не поворачивается язык сказать что-то подобное о «фее Джули», добром ангеле «Фейри стайл», первом эксперте в моде после Дженнет Коллинз и, как постановило общественное мнение, красивой девушке. Красивая. Ну-ну. Страшно сказать, сколько пришлось работать ничего не понимающей в индустрии красоты дурочке, чтобы не только себя подогнать под современные каноны красоты, но и каноны красоты слегка обыграть под себя.

– Не переборщи с самоуверенностью, Джулия! – усмехнулась босс, допивая свой кофе и отставляя чашку на край стола, чтобы я забрала ее после разговора.

– Разумеется, Джен, – согласно качнула головой я. – Вчера звонил Джеффри Уилсон, хотел узнать ваше мнение по поводу своей последней коллекции обуви, правда, эта коллекция еще не поступила на рынок. Алиса Шеннон отказалась сниматься в ближайшее время. Кажется, она и правда беременна. Ирвинг Стоун предложил сменить концепцию фотосессии, которая планируется через две недели, и да, я тоже думаю, что он сделал это очень вовремя. И это помимо уже составленного расписания.

– Хорошо. Я подумаю, – величественно изрекла миз Коллинз, устало прикрыв глаза. Должно быть, дома у нее и правда произошла настоящая катастрофа. – Это какой-то ад… Но мы же справимся?

– Да, Джен, – с полной уверенностью подтвердила я.

И не с таким справлялись. В принципе «Фейри стайл» всегда представлял собой один большой и бесконечный аврал, но ни разу за всю историю журнала, а исполнилось ему уже тридцать два года, редакция не опаздывала с выходом свежего номера.

– Так что за работу! – стукнула ладонью по столу Джен, давая понять, что утренняя пытка закончена, к обоюдному удовольствию сторон.

Подавив готовый вырваться вздох облегчения и забрав грязную чашку, я выпорхнула в приемную, готовясь к обычному в своей кошмарности рабочему дню, который еще и неизвестно когда закончится. Но фея Джули не могла позволить себе упадническое настроение, ведь мой позитивный душевный настрой дарит радость всей редакции, поэтому права на хандру у меня нет. Секретарь? Да, всего лишь. Но я на своем месте бесценна и обожаема, поэтому не готова в ближайшее время менять его на что-то другое.

И уже через минуту опять зазвонил телефон. Стоило поднять трубку, как меня едва не снесло истеричными женскими воплями, вычленить из них что-то связное было невероятно сложно даже для особы с таким огромным опытом, как я. Оказалось, что одна девочка-моделька, из молодых и ранних, которую неизвестно каким чудом к нам пристроили, подвернула ногу и теперь не сможет принимать участие в съемках. Разумеется, деточка из-за этого дико расстроилась. Вплоть до того, что требовала перенести съемки. Будто бы у нас еще с десяток перспективных барышень на это место в очередь не стоит. Меня интересовало только, кто повесил на эту модельку сглаз. Ведь совершенно точно в нашем офисе ее наградили невезением, я ясно различала следы чар, когда она выходила из редакции в последний раз. Ох, кто-то из девочек хулиганит… Дойдет до Дженнет – будет скандал. По-хорошему надо бы до ее вмешательства аккуратно поговорить с зарвавшейся ведьмой, чтобы больше такого никто не откалывал. Вроде бы великого вреда для журнала пока не было, но работе все-таки происходящие безобразия изрядно мешали.

– Лил, дорогая, не могла бы ты послушать, кто у нас в офисе балуется колдовством? – обратилась я ко второй ассистентке, не отрывая глаза от распечатки электронных писем. Какого черта Мэри Райт творит? Заявить, что студия

не будет готова к необходимому времени! А что это означает? Это означает, что нужно звонить этой вздорной женщине и устраивать безобразный скандал, иначе мы нарушим весь график и потеряем очень большие деньги.

– Что-то случилось, Джули? – чуть напряженно спросила Лиллен, поднимая взгляд от монитора.

Я отложила бумаги в сторону и повернулась к компьютеру, набирая ответ на срочное послание на имя босса. Один из тех вопросов, которые я могла решить, не отвлекая от куда более важных дел саму Дженнет.

– У нас слишком часто начали подворачивать ноги. Бог с ней, с этой Энн Лэнсон, но до этого были Рита Кросс и Стефи Рид, девочки очень хорошие. Не дело, чтобы в редакции кто-то ведьмачил. И хорошо бы разобраться до того, как об этом босс узнает, – спокойно пояснила я, нажав на «Отправить». Одной проблемой меньше. Осталось всего-то пара-тройка тысяч других. – Попробуй вытянуть это из наших, только поаккуратней, ладно? Ну, как ты можешь.

Если нужно собрать сплетни, подслушать, вызнать, лучше положиться на младшего ассистента. Я такого не умела совершенно.

Новость о том, что у нас в офисе орудует ведьма, напарница перенесла стоически, впрочем, давно канули в прошлое времена, когда женщины сторонились из-за того, что в ней проснулся колдовской дар. Современные ведуньи даже не прятались, выставляя свои способности чуть ли не на показ как некую пикантную деталь образа.

– О, так ты признаешь, что я в чем-то лучше тебя! – просияла Адамс, тут же подскочив из-за стола.

– Конечно, тут ты лучше меня, – совершенно спокойно подтвердила я. Будто одно маленькое превосходство Лил надо мной может сокрушить мое тотальное превосходство над ней по всем фронтам.

– Я обойду тебя! – воодушевившись, продолжила свою обычную песню девушка.

– О да, когда все остальные твои навыки, помимо сплетничества, будут на высоте. Как у меня, – щелкнула я напарницу по носу в профилактических целях. Нечего зазнаваться без весомых на то оснований. Хотя девушка она перспективная и даже очень, вполне возможно, через какое-то время действительно займет место повыше, чем младший ассистент.

– Джулия, почему никто не видит, что на самом деле ты – высокомерная засранка? – с какой-то детской обидой спросила девушка.

Высокомерная засранка? Хм… Ну, пожалуй, да. Я самоуверенная. Очень самоуверенная, но в большинстве случаев старательно скрываю от окружающих эту свою не самую привлекательную черту. Думаю, что высокомерная засранка – это вполне точное определение моей натуры.

– Потому что я профессиональная высокомерная засранка, – без тени раздражения пожала плечами я, – которая отлично выполняет свою работу. А еще я милая и хорошенькая.

– У тебя задница на два размера больше, чем надо! – возмутилась вторая ассистентка, счастливая обладательница модельных параметров. – И груди практически нет! И ноги короткие!

Вот Лиллен, в отличие от других, прекрасно знала, что моя внешность далека от идеала мира моды, и не уставала мне об этом напоминать каждый божий день. Видимо, надеясь задеть.

– Ну да, – даже и не подумала отрицать очевидное я. – Но это мне пока не мешает в жизни. И мало кто замечает эти мои недостатки.

Главное искусство каждой женщины – превратить свои недостатки в достоинства, а если это невозможно, то скрыть их. Думаю, в большинстве случаев мне удавалось успешно справляться с собственными проблемами. В принципе я была совершенна ровно настолько, чтобы быть привлекательной, приятной людям и успешной на работе. Почти идеально. Почти.

Что у меня находилось в совершенно плачевном состоянии, так это личная жизнь, а никак не внешность. Эта самая личная жизнь имелась, но сугубо набегами, на несколько часов в один-два месяца, а то и гораздо меньше. Да бесполезный обмен электронными сообщениями, который только растравливал душу… И эти несколько часов мы сидели там, где нас никто не мог увидеть, держались за руки и спорили до хрипоты. На большее не хватало ни времени, ни сил, да и воспитание что у меня, что у него было до тошноты хорошим. Моя личная жизнь желала стабильности, желала серьезных отношений, куда включались совместное проживание, дети… а не то, что у нас сейчас. Вот только я не могла предоставить ничего из вышеуказанного. Не потому что не хотела… Просто… Просто ситуация так сложилась. Вот и все.

Стоило только мыслям перейти к запретной теме, как эта тема напомнила о себе сама. Телефон издал мелодичную трель, сообщая о входящем сообщении, открыв которое я прочла долгожданное: «Буду послезавтра. Прилетаю в половине седьмого». Этот телефонный номер я давным-давно заучила наизусть, боясь сохранять в контактах своего мобильного, и старательно удаляла все сообщения сразу по прочтении. Потому что вычислить, кто же был тем самым таинственным несчастьем, общение с которым надолго выбивает меня из колеи, пытался весь журнал разом. У меня время от времени уводили мобильный телефон, взламывали почту… да чего только не делали в попытках раскрыть мой маленький секрет. Будто я такое позволю. Отвечать на сообщение на этот раз я ничего не стала. Как частенько и делала. Вот только на то время, пока Такео будет в городе, я всеми правдами и неправдами выбью себе отгулы. Даже если ради внеплановых выходных придется в пух и прах разругаться с Джен и это будет грозить «Фейри стайл» полнейшим разорением, а мне – потерей работы. Потому что потом мы еще долгое время не увидимся. И я буду каждые полчаса проверять свой телефон: не пришли ли новые сообщения и нет ли пропущенных вызовов. Даже если не стану отвечать или перезванивать.

– Ты выглядишь что-то уж больно мечтательной, Джули, – тут же заметила изменения в моем настроении Лиллен. – Неужто на свидание собралась?

Я только фыркнула. Вся редакция была уверена, что у меня никого нет (еще бы, ведь на работе я практически жила), впрочем, это не мешало окружающим регулярно предпринимать попытки подтвердить или опровергнуть данную гипотезу. Надо сказать, считали так коллеги не зря. Всех поклонников я с постоянством отвергала. И они с легким сердцем уходили к другим, которые зачастую оказывались не только сговорчивее, но и гораздо красивее. Найти привлекательных женщин в мире глянца было делом несложным, куда трудней отыскать в наших рядах дурнушку.

У меня никого нет уже очень долго… А это… Ну, не в счет. Несерьезно. Осталось только донести эту простую истину до одного упертого человека.

– Конечно нет. К родне надо съездить. Бабушка соскучилась, – привычно (и бессовестно) солгала я напарнице и, разумеется, не испытала ни малейшего стыда по этому поводу. – А ты же понимаешь, как необходимы старым людям забота и внимание.

Бабушка Верити, крепкая здоровая женщина, выглядящая гораздо моложе своих шестидесяти, была особой деятельной, занятой и в постоянном внимании внучки уж точно не нуждалась. Но, слава богу, в «Фейри стайл» об этом не знали, и визиты к дорогой моей бабуле стали отличным алиби, когда у меня возникала необходимость исчезнуть, не вызывая ненужных подозрений.

– Заведи уже себе, наконец, парня вместо бабушки! – фыркнула коллега, картинно тряхнув

золотистыми локонами, на которых была тонна лака для волос и две тонны пенки. Правда, средства для укладки Лил нанесла так умело, что только такая же посвященная, как одна из наших модных барышень, могла в полной мере оценить масштаб проведенных работ. Для иных прическа Адамс выглядела совершенно естественно. Сверкнули на свету довольно-таки крупные бриллианты в аккуратных ушках Лил.

Понятно. Не волосами трясла напарница моя, а новыми сережками, подарком последнего своего ухажера, на которого Лиллен имела очень большие виды. Кажется, он тоже не собирался ограничиваться легкой интрижкой. Состоятельному мужчине по статусу полагается иметь холеную красавицу-супругу. Лил была и холеной, и сказочно красивой, и при этом даже обладала умом, пусть и часть ее выводов оспаривалась до смешного легко.

– Когда у меня вдруг появится свободное окно в графике, обязательно так и сделаю. Увы, Лиллен, милая, не все настолько не заняты, чтобы находить время на личную жизнь, – как всегда подпустила шпильку по поводу лени и халатного отношения к работе я. Мне порой нравилось вот так нарочито ставить Адамс на место. Все-таки весомая доля стервозности в моей, по мнению большинства, беззлобной душе имелась.

– Да ты просто мне завидуешь! – тут же привычно вздернула нос Лил. Это был ее обычный аргумент при любой критике, но в данном случае в заявлении Лиллен имелась доля правды. Весомая. Девушка не бредила несбыточным, ее желания не выходили за рамки обыденного, и осуществить их не составляло особого труда. В отличие от моих. И да, я ей завидовала до безумия.

– Разумеется, а теперь шагом марш собирать сплетни! – стукнула я ладонью по столешнице на манер Дженнет. У миз Коллинз вообще было в арсенале множество характерных жестов, которые прилипали намертво к каждому, кто с ней общался. Ко мне пристало вот это раздраженно-понукающее постукивание. И, как говорила золотоволосая куколка, сидящая со мной в одной приемной, тяжелый взгляд профессионального инквизитора, которым я награждала тех, кто, по моему мнению, проявил недостаточное рвение.

Боже ж ты мой… Как все не вовремя… Совсем не вовремя… Через два дня пройдут важные показы, на которые приглашена Джен, и ей будет просто необходимо присутствие рядом ассистента, а мне придется пустить все на самотек, то есть оставить на Лиллен. Это порождение глянца обязательно сделает что-то не так… и Дженнет придет в ярость. В итоге я окажусь крайней. Но мне нужно это время.

И самое главное, что же мне надеть?..

Я должна выглядеть… по-особенному. И быть особенной. Проклятье! Я опять замечталась. Нельзя позволять себе такую роскошь на работе, если не хочешь этой самой работы лишиться. Особенно когда дел невпроворот. Но завтра в семь я буду ждать очередного сообщения.

И именно за это я себя больше всего ненавижу.

Лиллен явилась спустя час, за который я успела сделать пять звонков, причем во время трех пришлось безобразно ругаться, а еще подготовить документы для совещания, назначенного после полудня, отослать бессчетное количество электронных писем и даже выбрать примерно, в чем я буду послезавтра. У Лил успехи оказались немного скромнее.

– Что узнала? – рассеянно поинтересовалась я, подтачивая ноготь. В работе наметился небольшой перерыв, миз Коллинз закопалась в фото с последнего модного показа, так что я получила возможность немного расслабиться.

– Ничего, – покаянно вздохнула она, чуть ссутулившись, чего и Дженнет, и я терпеть не могли.

– Поясни, – отложила я пилку в сторону и уставилась в упор на Адамс.

– Джули, у нас вообще не ходит никаких слухов на эту тему. Все считают, будто это всего лишь случайность.

Блондинка беспомощно развела руками, признавая свое полнейшее поражение.

– У нас тут пакостит ведьма и она не поделилась своими успехами ни с одной закадычной подружкой? – опешила я. Картина происходящего в голове не укладывалась совершенно.

Нет, женщины, разумеется, могут хранить секреты, но исключительно небольшими группами по двадцать – тридцать человек, и никак иначе. По идее наша местная ведунья должна была растрепать все, начиная со своей родословной и заканчивая списком привороженных кавалеров. Что вообще происходит?

– Джули, мне кажется, ты просто ошиблась, – чуть натянуто улыбнулась Лиллен, в глазах которой мелькнула тень превосходства. И с этим нужно было срочно бороться. – Не было никакого сглаза. И ведьмы никакой нет.

– И это говорит та, на которой я разглядела венец безбрачия, – раздраженно фыркнула я. – Сняла его, разумеется, колдунья, но если бы не я, ты бы еще долгие годы не могла понять, что с тобой не так.

Так уж получилось, что я вижу магию. От простеньких наговоров на удачу до сложнейших заклятий. С самого детства у меня это выходит само собой, что-то вроде редкой особенности, при том что в самой колдовства ни на пенс. Мне порой кажется, что все из-за дедушки, но он всячески это отрицает. И ни разу в жизни я не ошибалась и не путалась, если дело касалось обнаружения чар. Поэтому если я увидела сглазы, значит, были сглазы и ничто иное. В редакции ведьма. Но почему это не отражено в личном деле?

– Джулия, вы мне нужны! – прозвучало из кабинета главного редактора, и мне пришлось отвлечься от проблем с нежелательной волшбой в офисе ради проблем более насущных. Ни одна ведьма не сможет сравниться по разрушительным последствиям с разъяренной Дженнет Коллинз.

Начальница безумно подняла мне настроение, отправив в три места, находящихся мало того что в разных районах города, так еще и в часе езды от высотки, где разместился «Фейри стайл». Что означало убитые несколько часов, но никак не отменяло дел, которые запланированы на сегодня. Опять заночую на рабочем месте… Но я все равно люблю свою работу. Я очень люблю свою работу. И мне нужно закончить все, чтобы получить вожделенные отгулы… Господи, ну зачем я только на все это подписалось, скажите на милость?

В девять часов вечера я чувствовала себя одновременно выжатой и пропущенной через мясорубку. Три раза. А следовало еще сделать столько всего, что ноги не держали. В кабинетах уже было темно, только у Энди Форест, одного из самых перспективных наших дизайнеров, горел свет, но тут не было ничего необычного, Энди всегда засиживалась допоздна, если вдохновение накрывало ее ближе к концу рабочего дня. Вот уж фанат своего дела. Хотя я тоже фанат «Фейри стайл», наш журнал держится на плечах многих, в том числе и на моих, так что я имею полное право гордиться собственной работой.

Желудок оскорбленно забурчал, сообщая, что совершенно необходимо что-нибудь перехватить, чтобы не умереть голодной смертью. Взять с собой пару бутербродов я во время дневных метаний успела, а чай можно было прекрасно заварить и в офисе, благо от визитеров начальницы чего только не оставалось, в том числе и элитные сорта чая. Есть в одиночестве всегда казалось мне верхом глупости, поэтому, поставив на поднос две чашки с черным чаем и тарелку с бутербродами, я пошла в кабинет Энди, еще одной несчастной, которой пришлось ночевать на работе. Не то чтобы мы с Форест приятельствовали,

просто она никогда не против перекусить в приятной компании. Ей тоже наверняка нужно сегодня чем-нибудь подкрепиться, ведь об обеде она имела вредную привычку забывать в приступе творческого вдохновения. Сегодня Энди может и до утра просидеть, злосчастный фейри-проект сдавать уже через несколько дней.

В темноте и тишине немного неуютно было слышать гулкий стук собственных каблуков, казавшийся таким жизнерадостным в начале дня, но и к этому привыкаешь, когда регулярно засиживаешься на рабочем месте до поздней ночи. Дверь в кабинет дизайнера пришлось открыть толчком ноги и протискиваться в комнату боком, поэтому-то я и не сразу увидела… А когда увидела, то поднос ко всем чертям полетел на пол. Лицо Энди, хохотушки Энди, было повернуто к двери. И на нем застыл первозданный ужас. И все бы ничего, если бы голова не лежала на столе, а тело в луже крови не валялось у окна.

– Господи ты боже мой… – потрясенно пролепетала я, прижавшись к уже успевшей закрыться двери. Ноги подкосились, и я по ней попросту сползла, не в силах отвести взгляд от жуткой картины. Но как? Кто? И почему я даже ничего не услышала? Приемная Джен, конечно, не ближайшее к этому месту помещение, но не настолько она и далеко, чтобы, находясь там, я не слышала, как у одной из наших сотрудниц… отрывают голову.

Нужно что-то сделать… Да, нужно что-то сделать. Убрать поднос. Нет, не то… Нужно позвонить. Нужно позвонить Дженнет. Да, точно… Нет, сперва в полицию. Потом – Дженнет. Именно так.

Дрожа как осиновый лист, я сломя голову побежала назад в приемную и, оказавшись в обманчивой безопасности своего рабочего места, тут же заперла за собой дверь… Хотя если убийца тут, то хлипкие офисные перегородки его вряд ли остановят.

Вызов полиции занял минуту, а вот звонок миз Коллинз несколько затянулся, бесподобная босс оказалась совершенно выбита из колеи появлением трупа посреди ночи на своей территории и с четверть часа вытрясала из меня самые подробные объяснения. Оно и понятно: что в этом мире никак не ассоциировалось с кровью и смертью, так это сияющий глянцем «Фейри стайл»…

Факт того, что в офисе мне придется остаться на всю ночь, дошел до меня, уже когда за окном раздались гудки полицейской сирены.

Нет ничего омерзительнее, когда тебя выдергивают звонком из постели на работу. Хотя нет, еще омерзительнее, когда в постели с тобой – любимая женщина… Диана любимой определенно была, поэтому можно сказать, что приятный во всех отношениях вечер оказался бесповоротно испорчен. Но трупы – они ждать не будут, раз уж появились. Хорошо хоть Билл, напарник, решил забрать друга на машине, и не пришлось самому ехать на место происшествия. Собственное средство передвижения уже неделю было в ремонте и могло пробыть там и дольше: старая колымага дышала на ладан и явно выбирала подходящее время для кончины.

– Что, не подфартило, старик? – насмешливо спросил Билл, темноволосый парень с неизменной улыбкой до ушей на простоватой физиономии, как только Генри О’Нил, инспектор специального отдела, сел в его автомобиль.

С Биллом Саммерсом Генри работал в одной связке уже третий год, и это время, пожалуй, было для инспектора самым веселым в его жизни. Напарник оказался парнем с легким нравом, в меру циничным чувством юмора и удивительно острым умом, правда, временами Билл казался чуть странным.

– Даже не представляешь насколько, – устало протянул О’Нил, откидываясь на сиденье. Вообще, чудовищно хотелось спать. И есть. Но рабочий день у полицейского всегда ненормированный, и если бы Генри так не любил свою работу, то давно бы нашел местечко потише, да и поприбыльней. – Только удалось выкроить вечер… Ди была так рада… И такое. Куда хоть едем?

– Не поверишь, в редакцию «Фейри стайл», – нервно хохотнул напарник, взлохмачивая мальчишеским жестом короткие темные волосы. Его происходящее явно веселило. Впрочем, сложно сказать, что вообще могло расстроить Билла.

Генри удивленно моргнул. Ему показалось, будто он ослышался. Убийство произошло в редакции крупнейшего журнала мод в стране, журнала, полного всей этой глянцевой дури, которая застит глаза слабой половине человечества. Слава богу, Диана была женщиной разумной и не пялилась в блестящие страницы таких сомнительных изданий. Мертвый человек в подобном месте… Как-то не вязался этот самый «Фейри стайл» с чем-то жутким. С тупым и бесполезным – да, но не с жутким.

– Секретарша засиделась допоздна, заметила в одном из кабинетов свет, зашла посмотреть и – вуаля! – расчлененный труп в обители высокой моды, – с кривой ухмылкой на чересчур крупных губах пояснил напарник, слишком резко выруливая на проспект. Машину, как всегда, занесло. Отчаянно завизжали шины. Если вероятность попасться дорожному патрулю была мала, Саммерс выжимал из своей колымаги все, что только можно, разгоняясь так, будто удирал от Дикой Охоты[3 - Дикая Охота – призрачные всадники-охотники со сворой собак. Упоминания о Дикой Охоте восходят к норвежской мифологии. В разных вариантах легенды Дикую Охоту возглавляли как мужчины, так и женщины. Нередко предводитель всадников ассоциировался с дьяволом.]. – Сейчас там только вызвавшая полицию кукла, но она клятвенно пообещала мне собрать весь штат в течение пары часов. Хотя я бы не стал надеяться на исполнительность таких цыпочек.

Напарник не надеялся на исполнительность женщин в целом. Диана так и вовсе в глаза называла Билла отпетым шовинистом. И он соглашался. Саммерс относился к тому типу мужчин, для которых приемлемо нахождение особы слабого пола только в пределах кухни. При этом в идеале она должна быть босой и беременной.

– Как зовут? – только и уточнил полицейский, сонно прикрывая глаза. Вечером в офисе журнала оставались только жертва и ассистент главного редактора. Логично предположить, что преступником является именно она.

– Секретаршу? Джулия Беннет, двадцать четыре года, не замужем, работает в журнале около двух лет. Больше ничего сказать не могу. Но вряд ли она была в состоянии оторвать кому-то голову.

– Оторвать голову? – ошарашенно переспросил Генри, тут же пытаясь прикинуть, какой силой должен обладать преступник, чтобы сотворить подобное. Честно говоря, инспектор надеялся, что насчет отрывания головы напарник просто неудачно пошутил… За Саммерсом такое иногда водилось.

– Девица говорит, что одному из их дизайнеров кто-то открутил голову прямо на рабочем месте.

– А я думал, что кто-то покойнице просто глаза пилочкой выковырял, – мрачно прокомментировал следователь. – Было бы как-то реалистичней.

Девушка, вызывавшая полицию, и правда оказалась классической гламурной куклой, какие обычно и работают в таких вот офисах. Шелковая белая блузка с глубоким вырезом, через которую просвечивало белье, короткая пышная юбка, шарфик какой-то, высоченные ходули, выдаваемые за каблуки, каштановые тщательно завитые локоны и бессмысленное фарфоровое личико, сплошь покрытое косметикой, причем наверняка такой, что всей зарплаты полицейского не хватило бы для покупки содержимого косметички секретарши.

Девица бестолково мяла в руках

белоснежный кружевной платочек, то и дело порываясь поднести его к глазам, но не пролила ни единой слезинки, только часто моргала. При этом мисс Беннет внятно и подробно отвечала на все вопросы и ровным, несрывающимся голосом говорила по телефону, когда обзванивала сотрудников редакции, которых нужно было вызвать на рабочее место.

– Миз Коллинз будет через четверть часа, – оповестила секретарша, прочтя сообщение, пришедшее на мобильный телефон. – Остальные сотрудники подъедут не ранее чем через час. Могу я предложить вам чаю?

Билл с Генри с удивлением переглянулись, но в конечном итоге согласились. Место происшествия они уже осмотрели, протокол был составлен, остальное – работа экспертов, так почему бы не выпить чаю, раз предлагают? Правда, сам факт, что Беннет пришло это в голову, когда еще не вынесли труп, заставлял задуматься о многом. Девушка с улыбкой заваривала чай, с улыбкой разливала его по идеально чистым фарфоровым чашкам и с улыбкой же подала напиток полицейским. Сама она тоже взяла себе чашку, но скорее грела руки, чем пила. За все это время у секретарши не дрогнул на лице ни единый мускул, а глаза так и вовсе оставались стеклянными и какими-то пустыми.

Ровно через пятнадцать минут дверь со стуком распахнулась, и в приемную вошла элегантная высокая женщина без возраста, при виде которой куколка тут же подскочила на ноги, чтобы принять плащ и сумку. И без представлений стало ясно: это и есть Дженнет Коллинз, главный редактор и полноправная властительница всего журнала.

– Джулия, отмените мои встречи, назначенные на утро, – тут же безо всякого вступления велела главный редактор своей секретарше, смерив служителей порядка ровным спокойным взглядом. Так же патологоанатом Стив Ленс смотрел на трупы во время работы.

Темные локоны миссис Коллинз были уложены в сложнейшую прическу, которая выглядела ненормально совершенной, учитывая, в каком часу подняли с постели главного редактора и что ей сообщили.

– Уже, Дженнет, – четко отрапортовала девушка, едва по стойке смирно не вытягиваясь перед начальством. Генри показалось, что у нее даже румянец на щеках проступил от зашкалившего служебного рвения, а во взгляде вместо пустоты появилась решимость, с которой, должно быть, летчики Ямато во время войны таранили самолеты противника.

Как она вообще могла о чем-то с кем-то договориться посреди ночи, у мужчин идей не было. Должно быть, модная индустрия жила по каким-то иным, нечеловеческим законам.

– И позаботься, чтобы работа Энди выполнялась, пока мы не подберем ей замену.

– Ее часть работы можно поручить Эрику и Мартине, если вы не возражаете, – мгновенно отозвалась Беннет, сверяясь с каким-то блокнотиком. – Думаю, эта неприятность не отразится на работе журнала в целом.

Как можно запросто обсуждать, на кого сгрузить обязанности только что погибшей сотрудницы, тоже оставалось для мужчин непонятным. Две женщины вели себя так, будто произошла действительно досадная неприятность, но ни в коем случае не трагичное событие, с последствиями которого нужно как можно быстрее разобраться.

– Хорошо, – с удовлетворением кивнула Коллинз помощнице и только потом повернулась к полицейским: – Господа, пройдемте в мой кабинет. Ах да, Джулия, пресса не должна быть в курсе всего этого.

– Да, Дженнет, – спокойно и уверенно кивнула Беннет и уселась за стол.

Генри оставалось только гадать, как одна секретарша будет закрывать рот всей прессе, зверю многоголовому и беспощадному, с которым даже силовые структуры не всегда могли справиться.

Когда полицейские и главный редактор вошли в кабинет, миссис Коллинз поистине царственно предложила визитерам усесться в глубокие кресла, а сама расположилась за письменным столом.

– Задавайте свои вопросы, господа, – холодно и хищно улыбнулась главред, затем нажала на селектор и произнесла: – Проследите, чтобы нас никто не беспокоил, пожалуйста.

– Да, Дженнет, – в очередной раз услышали полицейские.

Казалось, что словарный запас Джулии Беннет за последние несколько секунд сократился до двух слов.

– Кем работала погибшая? – начал Генри допрашивать главного редактора журнала. Билл уже успел достать и включить старый потрепанный диктофон, который исправно пахал, даже несмотря на две трещины в корпусе.

– Она была одним из наших ведущих дизайнеров. Девушка немного не от мира сего, но невероятно талантливая, – со вздохом начала Дженнет Коллинз, медленно вертя ручку. Наверняка баснословно дорогую. Здесь все было дорогое: ручки, мебель, напитки… женщины. Холеные, ослепительно красивые, высокомерные и нереально дорогие. Мало кто себе может позволить такую подругу… Не говоря уже о жене.

– У нее были враги? Недоброжелатели? – подключился, как обычно, Билл. Он всегда отличался словоохотливостью и частенько оттеснял напарника на вторые роли во время допросов, умудряясь вытягивать из собеседника всю подноготную.

Главный редактор коротко хохотнула и изящно – будто позировала для снимка – махнула рукой с явно недешевым маникюром.

– О да, из разряда тех, кто удаляет рабочие файлы на компьютере или подсыпает в чай слабительное накануне важного совещания. Это журнал мод, мистер О’Нил, сами понимаете, что ситуация с убийством… нетипична там, где собрались в основном женщины, помешанные на фешен-индустрии. Тут проблемы решают иными способами и с иным результатом. Хорошо бы сейчас выпить кофе, – устало произнесла она, прикрыв глаза. – Но если послать сейчас куда-то Джулию, она просто упадет от истощения, а пока в офисе больше никого нет.

– Упадет от истощения? – недоверчиво переспросил О’Нил. Лично он никаких признаков упадка сил в кукле из приемной не обнаружил, хотя проговорил с ней довольно долго. – Мне кажется, что мисс Беннет хорошо себя чувствует…

Женщина еле заметно усмехнулась:

– Мисс Беннет сутки на ногах, а вчерашний день для журнала был чрезвычайно тяжелым. Она обнаружила мертвое тело своей коллеги. Как, по-вашему, она должна себя чувствовать? Просто Джулия – ответственный и исполнительный работник.

В такую трактовку событий Генри верилось как-то слабо. Точнее, вообще не верилось.

– Она из тех, кто умрет на рабочем месте, но не покинет его. Но сейчас бедняжка уже наверняка даже соображает с трудом.

Наманикюренный палец вновь надавил на кнопку селектора.

– Джулия, как только появится Лиллен, отправляйтесь в комнату отдыха и поспите пару часов. К сожалению, сегодня я не смогу без вас обойтись.

На этот раз в «Да, Джен» отчетливо слышалось облегчение, которое практически не пытались скрывать. Может быть, и правда просто трудоголик в клинической стадии.

Из приемной раздался звук падения и звон. Кажется, что-то разбилось.

Миссис Коллинз тяжело вздохнула:

– Если моя помощница начала бить посуду, значит, скоро и сама свалится. Верная примета.

Кстати, об этой самой помощнице… Конечно, посмотрев на секретаршу собственными глазами, Генри и Билл не слишком верили, что такая особа могла кого-то собственноручно убить, к тому же способом неэстетичным и требующим большой физической силы. Но это

не означало, что Джулию Беннет целиком сбросили со счетов как возможного подозреваемого.

– Хотелось бы побольше узнать о самой мисс Беннет, в том числе и то, почему она оказалась в офисе в столь позднее время, – задал предсказуемый вопрос Билл.

Дженнет Коллинз только руками развела.

– Джулия работает в журнале уже около двух лет моим ассистентом. Пришла сразу после университета. Имеет степень магистра журналистики. Она с самого начала была очень многообещающей девушкой, хоть и немного не наших стандартов, но в жизнь редакции влилась очень быстро, – спокойным размеренным голосом рассказывала редактор о своем сотруднике. Будто перед ней были не полицейские, а другой работодатель, к которому переходит ее помощница. – Исполнительна, трудолюбива, энергична, умна, – принялась перечислять список достоинств Беннет ее начальница. – Неконфликтна… Пожалуй, она идеальна. По крайней мере именно такое мнение возникло у меня за то время, что она работала со мной.

– У нее были какие-то основания, чтобы завидовать убитой? – с надеждой уточнил О’Нил, стараясь не вестись на сияющий ангельский образ, который нарисовала Дженнет Коллинз. Куда проще было бы повесить труп на очевидного подозреваемого и больше не мучиться.

Главный редактор «Фейри стайл» только рассмеялась, взирая на своих незваных гостей как на умалишенных.

– Это невозможно. Энди была дизайнером. Для того чтобы Джулия могла претендовать на ее место, у нее должна быть совершенно другая квалификация. Они и общались-то довольно редко, насколько мне известно. При нашем графике сложно поддерживать близкие отношения с кем-то, чей стол не стоит напротив.

– То есть, чтобы получше узнать о мисс Беннет, нам стоит обратиться… Как зовут вашу вторую секретаршу? – вопросительно посмотрел на Коллинз Билл, ставший в тот момент похожим на гончую.

– Младшего ассистента, – чуть натянуто поправила его женщина. – Ее зовут Лиллен Адамс, и скоро она будет здесь. Впрочем, от нее вы скорее всего наслушаетесь о Джулии мерзостей. По какой-то причине Лиллен не может ужиться с Джулией. Но даже мой младший ассистент не сможет вам рассказать о Джулии что-то криминальное. Так что тут вы тратите время зря.

Возможно, и тратят. А возможно, и нет. В офисе допоздна засиделись двое: погибшая Энди Форест и секретарь главреда Джулия Беннет. Одну убили, другую не тронули. И как Беннет могла ничего не услышать, не заметить? В комнате обнаружены следы борьбы, а мисс Беннет в это время, ничего не подозревая, печатала что-то для своего начальства. Верилось с трудом.

– А чем конкретно занималась в журнале мисс Форест?

– Подбор одежды для съемок, обложки, развороты, разработка специальных проектов «Фейри стайл», в последнее время вела один важный проект… То, что вы вряд ли поймете и оцените. Но для журнала она была бесценна, – с явным высокомерием отозвалась женщина. Генри понял, что она относилась к тем, кто считал свое дело важнейшим в мире, а всех не разделявших ее точку зрения – недалеко ушедшими от обезьяны по пути эволюции.

Единственное, что в этой речи зацепило полицейского, так это факт бесценности убитой для «Фейри стайл».

– Ее смерть принесла неприятности журналу? – решил развить эту мысль инспектор.

– Разумеется, – с поистине скорбным видом кивнула миссис Коллинз. – Потеря Энди существенно затормозит работу, возможно, это повлечет значительные убытки… Но на судьбе «Фейри Стайл» в целом произошедшее никак не отразится.

Не отразится, стало быть… Не под журнал копали… Ну да, Коллинз же говорила, в их мире проблемы решаются иначе, без крови, хотя наверняка с литрами слез…

Дело вообще казалось О’Нилу каким-то слишком уж странным. Как убийца умудрился попасть на верхний этаж небоскреба, где такого уровня сигнализация, что ум за разум заходит, и круглосуточная охрана, причем днем на проходной дежурили оборотни, а ночью – вампиры, и ни мимо первых, ни мимо вторых так просто не проскочишь? Эта охрана, кстати говоря, даже полицию пропустила со скрипом, только после звонка Джулии Беннет, которая подтвердила, что да, она действительно вызывала стражей порядка на территорию «Фейри стайл».

Разве что оторвал голову дизайнеру кто-то уже находящийся в здании… Вот только, судя по записям охраны, здание к моменту убийства полностью пустовало. Лишь в редакции модного журнала продолжалась работа. Но как Беннет могла убить, да еще подобным способом?

Одни загадки…

О чем еще можно мечтать в двадцать шесть лет, когда у твоих ног практически весь мир? Ватанабэ Такео повезло вытянуть выигрышный билет еще при рождении. Он появился на свет в богатой семье, насчитывающей не одно поколение знаменитых предков, но не был старшим ребенком. Это, с одной стороны, давало обеспеченность, а с другой – не вынуждало посвящать свою жизнь семейному бизнесу. Природа тоже не обделила младшего сына рода Ватанабэ, наградив красотой, здоровьем и талантом. Все это в совокупности с родительскими деньгами привело однажды молодого человека на сцену в составе одной из многочисленных музыкальных поп-групп.

Родители посчитали: чем бы дитя ни тешилось, лишь бы было при деле, пусть его отец и надеялся, что, претерпев неудачу, любимый сын вернется под сень родительского дома и займется чем-нибудь серьезным. Однако группа In the Dark, к великому изумлению множества людей, в том числе и самих участников нового коллектива, не просто не прозябала в безвестности – занимала первые строчки чартов. Армия фанаток, мировая слава, баснословные гонорары свалились на молодых людей в одночасье, стоило им только дебютировать… Шестеро золотых мальчиков нежданно-негаданно стали звездами, когда ни одному из них не исполнилось и двадцати лет.

Что только не предрекали их шестерке… И падение в пучину порока и разврата (ну да, упали, было такое, затем все наскучило и снова вернулись в рабочую колею), и наркозависимость с алкоголизмом (тут ками миловали, пили умеренно и только по поводу, а когда в руках младшего участника, Мисаки, на одной вечеринке обнаружился косяк, то доступно объясняли ему, что он не прав, все вместе), и распад из-за повальных ссор (если учесть, что до этого звездная шестерка дружила с детского сада, то их самих не удивляло, что больших конфликтов между ними так и не наметилось). In the Dark упорно жили на радость поклонникам и на горе желтой прессе, которой все никак не удавалось навариться на каком-нибудь крупном скандале, связанном с поп-группой. Ну как-то не случалось у них скандалов. Да и могло ли быть иначе, если шестеро парней считали себя скорее даже братьями, чем друзьями? Ни ссор, ни секретов… До недавнего времени.

Как-то на гастролях Такео познакомился с девушкой. Обычное дело, вокруг молодых знаменитостей всегда крутилась орда фанаток, многие из которых были готовы на все без исключения. Но она фанаткой не была. Да и столкнулся Такео с ней случайно. Менеджер сообщила о том, что из одного глянцевого женского журнала пришла просьба об интервью. Идти никто особо не хотел, но Айко надавила как следует, заявляя, что это будет полезно и с «Фейри стайл» считаться

необходимо. Скрепя сердце, участники пошли.

Ватанабэ после думал, что бы случилось, если бы все же отказались…

Ее он встретил именно в редакции пригласившего их журнала. Сперва певец подумал, будто это просто еще одна из журнальных девиц, стройных, холеных, предельно милых. Они казались ему практически одинаковыми. Такие девушки довольно умны, обладают хорошим вкусом и безукоризненной по большей части внешностью. С ними не стыдно выйти в свет… Но они похожи друг на друга. А если и меняются, то тоже одновременно, следуя веяниям моды. Но она казалась другой, отличалась от всех. Может быть, сперва его привлек цвет волос. Она была шатенкой, в то время как девяносто процентов девушек, следящих за модными тенденциями, даже на родине самого Такео давно уже стали блондинками. Среди всего этого белого великолепия каштановые локоны привлекали внимание… Хотя нет, сильней всего бросалась в глаза ее улыбка. Не просто вежливая, а открытая, счастливая. Казалось, будто эта девушка сияла от радости и любви к миру.

Ватанабэ Такео не верил в любовь с первого взгляда. До того момента. Тогда же ему вспомнились слова из одной песни: «Мне не нужно было много времени, ведь в тебя я влюбился мгновенно…». Это такая глупость – потерять голову только из-за одной улыбки, не зная о девушке ничего, даже имени. Он всегда изумлялся собственным фанаткам, которые признавались ему в любви… Что они о нем знали, эти девочки, которые кричали его имя из темноты зала? И сам же попался в такую ловушку… Она могла быть совсем глупой или же, напротив, эгоистичной стервой… Нет, ерунда… Она совершенство, наверняка. Именно такой должна быть девушка, которая так улыбается…

В просторной комнате, где звездную шестерку допрашивала молодая женщина с собранными в пучок светлыми волосами, улыбчивая красавица появлялась лишь мельком, на пару минут, должно быть, чтобы что-то принести или передать. На нос интервьюер нацепила стильные очки, но Такео заметил, что стекла в них стояли обычные. Стало быть, просто аксессуар, призванный поддерживать образ. Почему-то это показалось глупым. А еще ему подумалось, что она бы никогда так не сделала, тоже посчитала нелепостью. Девушка с каштановыми волосами заходила несколько раз, что-то тихо обсуждала с фотографом и его помощниками, чиркала в блокноте и бесшумно исчезала. На приглашенных знаменитостей она смотрела только пару раз, да и то как-то устало и безразлично. Подойти к ней среди этого круговорота людей казалось невозможным… но случай выручил. Такео понадобилось отлучиться в туалет. И показать ему дорогу почему-то попросили именно ее.

Кошмарная ситуация.

Молодому человеку хотелось провалиться через все эти бессчетные этажи вниз, в подвал небоскреба, и там и остаться до конца своих дней. Заговорить запросто с незнакомой девушкой – это уже неприлично. А заговорить по дороге в туалет или из него и вовсе стыд. Но что делать, если уже на следующий день группа улетала назад, на родину, и, возможно, он никогда больше ее не увидит?

Когда на выходе из уборной Такео сперва спросил свою сопровождающую, что она делает сегодня вечером, а затем уже как ее имя, при этом запинаясь и смущаясь, она посмотрела на него с несказанным удивлением и даже не сразу нашла слова для ответа. За это время музыкант успел проклясть и свою нелепую, обрушившуюся на него как цунами влюбленность, и появившееся непонятно откуда косноязычие, и всю глупую ситуацию в целом. Но она все-таки согласилась встретиться. При этом выглядела настолько пораженной, будто и сама не понимала, какой бес дернул ее сказать «да» на его предложение. У парня разом отлегло от сердца. А еще ему показалось, что у нее удивительно приятный голос. Ровный, бархатный и очень глубокий.

Когда они шли назад, он искоса поглядывал на нее. Ошарашенное выражение так и не сошло с ее лица. И это изумление, по мнению Ватанабэ, ей тоже шло. Ей все шло…

Его любовь с первого взгляда звали Джулия Беннет, и она была ассистентом главного редактора журнала. А вечером они встретятся… Что еще нужно для счастья?

Друзья все спрашивали в тот день, почему у их лидера настолько пьяно-счастливый взгляд… Но что Такео мог им сказать? Что он потерял голову от первой встречной, да так, что не выдержал и купил кольцо спустя полчаса, пусть даже знал, что она наверняка откажет? Такие девушки никогда не бывают склонны к авантюрам и поспешным решениям. Ему хватило всего пары ее фраз, чтобы понять, какая она, Джулия… Добрая, обстоятельная, спокойная…. Может быть, даже чересчур обстоятельная. Она не сорвется за первым встречным в день знакомства… Но он все равно попробует. Иначе никогда себе не простит.

Всю ночь они бродили по городу, о чем-то говорили… Потом сидели в кафе, какой-то дешевой круглосуточной забегаловке, и Джулия растерянно сказала, что не понимает, почему сейчас сидит здесь с ним, тем более в три часа ночи, ведь завтра с утра на работу. Он только беспомощно улыбнулся и следом по неуклюжести опрокинул на Джулию чашку с кофе. Прямо на розовую юбку. Потом долго путано извинялся, чтобы в итоге услышать ее веселый смех.

– Странно, я не думала, что вы такой… – с изумлением покачав головой, произнесла она.

– Какой? – напряженно переспросил он, не ожидая услышать что-то приятное в свой адрес.

– Такой мальчишка, – мягко и как-то ласково улыбнулась Джулия. Это была та же светлая улыбка, из-за которой он и влюбился в нее. – Совсем не похожи на звезду…

У него загорелись щеки. Такео всегда был неуклюжим. Чудовищно неуклюжим и неудачливым. С ним постоянно что-то случалось. Упасть на ровном месте, разбить что-то, снести декорации – все это стало для Ватанабэ обычным делом.

– Ну… простите, – тяжело вздохнул он, с тоской понимая, что предстать перед девушкой прекрасным принцем как-то не получилось.

– Вы очень приятный человек, – как ни в чем не бывало, продолжала она. И Такео с изумлением понял, что принц ей был вовсе не нужен. Что он чем-то понравился ей именно таким вот, неуклюжим и неудачливым. Настоящим.

Он совершенно по-мальчишески широко улыбнулся в ответ.

– А еще у вас улыбка, как у счастливого первоклассника, – доверительно сообщила она, опустив глаза.

Ватанабэ смутился еще больше. Ну да… В повседневной жизни ему не слишком удавался образ рокового красавца. Да и на сцене, честно говоря, Такео соответствовал ему из последних сил… Но ее почему-то и это не смутило, скорее наоборот, в ее глазах светилось веселье и какой-то странный восторг.

В пять утра, провожая Джулию до работы, Такео сделал ей предложение. Вот так. Без раздумий, как прыгают с вышки в воду.

Она с суеверным ужасом взирала на кольцо в его руках и терла глаза, уничтожая остатки макияжа на лице и становясь еще красивей. Должно быть, думала, что попросту спит. А потом конечно же отказала. Но зато сработал эффект неожиданности, и благодаря ему Джулия выдала разом и номер телефона, и адрес электронной почты.

Так начался самый длинный и самый важный в жизни Ватанабэ Такео роман. Роман, о котором не знала ни единая живая душа.

Она отвечала обычно на одно письмо из трех. Сперва это

обижало… Потом он привык и смирился. Она почти никогда не снимала трубку, когда он звонил, – он принял это как данность. Нет, он не был святым. Просто как бы она ни игнорировала его, но если он писал, что приезжает, Джулия непременно появлялась на месте встречи, пусть даже ее при этом шатало от усталости, и проводила с ним столько времени, сколько он просил.

Значит, все-таки он нужен ей… Пусть вот так. На несколько часов… Он любил ее. Она?.. Она ничего не обещала, от нее нельзя было дождаться признаний… И при каждой встрече она говорила Ватанабэ, что они не пара, что такая, как она, ему не подходит, ни капли не подходит. Он кивал и твердил, что непременно приедет снова через три недели или, может быть, месяц… Да их музыкальная группа посещала этот злосчастный город чаще, чем любые другие места в мире. Ради прекрасных зеленых глаз, в которые хотелось смотреть, не отрываясь ни на секунду.

Глава вторая

О чем я думала, опускаясь на софу в комнате отдыха? Нет, не о том, что бедняжку Энди жестоко убили, вовсе нет. Этот кошмар как-то проходил мимо моего сознания, как кадр из плохого фильма ужасов. В голове вертелась одна-единственная мысль: сумею ли я вырваться до его приезда? А вдруг нет? Каждый раз удавалось как-то найти время, отпроситься с работы… А если не получится на это раз? Что он подумает тогда? Должно быть, что мне уже надоели наши игры в большую и светлую… Впрочем, они и правда мне до смерти надоели…

Господи, как же я запуталась в романтическом бреде, который он создал для меня. И как же я завралась… Каждый раз говорю, что он не должен приезжать, что все это глупо, на звонки не отвечаю принципиально… А в итоге являюсь на условленное место на пять минут раньше и жду, как собака ждет хозяина… Ведь на самом-то деле я вовсе не хочу окончания наших встреч… Ну почему кто-то наверху подшутил надо мной именно таким жестоким образом, сделав единственного мужчину, с которым хочется прожить жизнь… знаменитостью?

Я не выносила всю эту братию, деля исключительно на звездулек и звездунов. Оба типа казались отвратительными по-своему. Первые – напомаженные мальчики-девочки, которые манерно высказывали свои требования и претензии, задирая нос так высоко, будто надеются дотянуться им до неба. Вторые, успевшие покрыться позолотой за долгую карьеру, умудрялись общаться покровительственно со всеми подряд и несли себя, как знамя грядущей победы. Кого-то над кем-то. Эго и первых, и вторых было настолько огромно, что о него могли споткнуться неосторожные прохожие. А Ватанабэ, который был предметом грез половины девушек мира и половины звукозаписывающих компаний, выглядел просто мальчишкой. Чудовищно неуклюжим, постоянно смущающимся и невероятно восторженным, что ему почему-то безумно шло… Должно быть, в этой нелепой детскости пополам с изрядной долей обаяния я и запуталась, как муха в паутине. Без малейшего шанса вырваться.

Ну вот кто стал бы делать предложение на первом свидании? Лично я знала только одного такого сумасшедшего… Самое жуткое, не окажись Ватанабэ тем самым лидером знаменитой поп-группы, то велика бы была вероятность, что ответила бы согласием. Не в первый раз, так во второй, третий… Мне делали ровно дюжину предложений руки и сердца. Думаю, такому можно позавидовать.

Задремала я довольно быстро, и из забытья меня вырвал мобильный телефон очередным мерзким пиликаньем. На звонок я всегда реагировала, как собака на команду. Мгновенно и не раздумывая. Потому что чаще всего связывалась со мной шеф, а не ответить ей мгновенно – это верный способ бесславно закончить свою жизнь.

Сообщение. Автор неизвестен. И текст: «Ты же будешь ждать меня?» Я набрала свое: «Да», – и сохранила в черновиках. Отправлять не собиралась. Если он наконец-то не выдержит и бросит безнадежные попытки, то так тому и быть. То, что между нами, – это неправильно. Сказки о Золушке очень редко заканчиваются хорошо. Сколько уж я насмотрелась на похожие истории… Было безумно страшно столкнуться с подобным самой, не хотелось, чтобы образ прекрасного, пусть и чуточку нелепого принца, каким предстал передо мной Такео, разбился о реальность. Да. Я была безумно трусливой. А еще к тому же жадной и эгоистичной.

Как ни странно, но проснулась я после этого сообщения окончательно, причем почувствовала себя даже относительно прилично. Возможно, потому что перед глазами стояла до боли знакомая плоская физиономия со счастливой улыбкой до ушей.

Проглотив стакан растворимой бурды, которую почему-то именовали кофе, я и вовсе поняла, что снова могу называть себя полноценным человеком, и вернулась в офис, сияя, как новенький шиллинг. И вовремя, надо сказать, вернулась. Бедняжка Лиллен к тому времени уже зашивалась, пытаясь в одиночку выполнить работу, которая была по плечу только двоим. Глаза девушки, и без того большие, едва из орбит не вылезали, а губы мелко дрожали, будто бы она в шаге от истерики.

– Лил, привет, – с довольной улыбкой поприветствовала я напарницу, приземляясь за свой стол. Как раз в очередной раз зазвонил телефон, и, когда трубку сняла я, на лице Адамс отразилось облегчение, как у грешника, которого уже из самого преддверья ада отправили в райские кущи с отпущением всех грехов оптом. О да, отражать набеги на приемную в одиночестве – испытание не для слабых духом.

Пока я жизнерадостно щебетала по телефону, топя в позитиве очередного недовольного политикой журнала и нашего шефа, Лил приходила в себя после потрясений этого утра, нервно стуча на компьютере и быстрыми глотками хлебая кофе из здоровенной пол-литровой кружки, которая не имела ничего общего ни с имиджем журнала, ни с имиджем самой Лил. Да бедняжку совсем замучили в мое отсутствие. Слухи о том, что у нас в редакции произошло убийство, все же просочились наружу, но другого варианта тут и не могло быть, все же женщины – это женщины, не могли не поделиться со знакомыми. Приходилось созваниваться, опровергать, доказывать, угрожать… И не факт, что во всех случаях это сработало. Все же ассистент – фигура маленькая, незначительная до полного самоуничижения, так что со многими товарищами приходится иметь дело исключительно через нашу юридическую службу. Там сидели холеные дамы в районе тридцати, которые высокими тонкими шпильками заколачивали в гробы тех, кто покусился на благополучие «Фейри стайл».

– Так с самого утра, – вымученно пояснила Лиллен, включая динамики своего компьютера. По приемной растеклись томные мужские голоса, которые выводили рулады на иностранном языке, ну, разумеется, о любви. Конкретно эту песню я терпеть не могла. Перед записью у группы был затянувшийся тур по стране, который смертельно вымотал участников, а Такео так и вовсе едва голос не сорвал. Потом с месяц не вылезал из больниц и писал мне депрессивные письма об отсутствии смысла жизни. На которые я даже регулярно и оперативно отвечала, боясь, как бы он действительно не сотворил какой глупости. А сама подумывала, как вырваться в Ямато, если понадобится. Я не могла оставить свое самое дорогое несчастье наедине с бедой… Жить вне сцены Ватанабэ не мог,

да и не хотел, там он словно сиял… И именно в этой композиции я особенно четко различала, что в его голосе, обычно ясном и глубоком, слышится какая-то легкая хрипотца и надрыв.

А фанатки вопили, насколько это сексуально…

Заметив кислое выражение на моем лице, Лиллен тоже скривилась.

– Ну да, я знаю, что ты не выносишь всей это сладкоголосой заграничной попсы, – недовольно прокомментировала она, поджимая губы. – Могла бы, между прочим, и не изображать тут общественное порицание.

Оставалось только пожать плечами и молча заняться своими делами. Так удобно, когда все, что ты делаешь, трактуют по-своему. Это избавляет от множества неудобных вопросов.

– И вообще, я через два дня иду на их концерт, – с вызовом заявили мне, как будто мы продолжали эту беседу. – Посмотрю на то, как шесть привлекательных парней поют и танцуют на сцене! И обязательно возьму автограф! А может, даже… понравлюсь кому-то.

Фыркнула я на этот раз довольно выразительно и громко, чтобы Адамс уж наверняка услышала. Нет, Лиллен, бесспорно, очень красива, тут не поспоришь, к тому же в Ямато светлокожие высокие иностранки с иным разрезом глаз были сейчас, если так можно выразиться, в моде. Но на такой тип женщин покушались обычно либо состоятельные мужчины за сорок, которые желали получить красивую куклу в дом, либо легкомысленные гуляки, планирующие провести пару-тройку приятных ночей с очередной девушкой и пойти дальше. Жениться в Ямато предпочитали в большинстве случаев на своих, причем частенько вторую половину выбирали родители едва ли не в то время, когда будущие супруги ходили в детский сад. Внебрачные же связи, особенно если дело касалось людей знаменитых, общественностью порицались. А это в Ямато было чревато куда большим количеством неприятностей, чем в нашем прогрессивном Айнваре. Вплоть до краха карьеры. К тому же у всех участников группы, кроме Ватанабэ, уже были официальные девушки.

– Вот увидишь! – раздраженно воскликнула Адамс, зло сверкнув глазами. – Я красавица!

– Лиллен! – раздалось из кабинета шефа. – Как бы ни была хороша ваша мордочка, я выставлю вас вон, если не уйметесь!

Мое альтер эго еле слышно пискнуло, как перепуганная мышь, и тут же начало в совершенно невозможном темпе долбить по клавишам, да так сильно, что я боялась, как бы клавиатура не развалилась от этого ненормального энтузиазма.

Я со вздохом полезла проверять рабочий почтовый ящик, который официально числился за миз Коллинз. Хотя не думаю, что она сама отправила с этого адреса хоть одну строку. Свой личный без внимания я тоже не оставила. И не зря.

«Здравствуй.

Я знаю, ты сейчас недовольно хмуришься и закусываешь губу. Ты всегда так делаешь, когда говоришь со мной. А еще краснеешь. Потому что тебе приятно читать это письмо. Ты всегда рада моим письмам, можешь не убеждать меня в обратном. Мы совсем скоро снова увидимся, и ты даже не представляешь, насколько я счастлив от одной этой мысли. А вот сейчас ты смотришь снисходительно и думаешь: «Глупый романтичный мальчишка». Ты все время забываешь, что я старше тебя. Но мне нравится быть для тебя глупым романтичным мальчишкой.

Совсем скоро смогу увидеть твое лицо.

Такео».

Я прочитала послание несколько раз, а потом с огромным сожалением удалила. В этих нескольких строчках был весь Ватанабэ, взбалмошный, открытый и бесконечно романтичный. И да, совершенно точно мальчишка. Который действительно неплохо успел меня изучить. После прочтения письма я настолько глупо и счастливо улыбалась, что нарвалась на очередное язвительное замечание со стороны Адамс о выражении моего лица. Правда, в тот момент я испытывала полнейшее умиротворение и даже не вслушивалась как следует в ее ворчание. Вся работа выполнялась на автомате, практически без участия мозга, который просто отказывался функционировать из-за переизбытка гормона радости в крови. А убийство? Какое убийство? Я вас умоляю… Это совершенно вылетело из головы, забитой романтической чушью.

«Мне же нужен выходной», – с паникой подумала я, когда до обеда оставалось каких-то жалких полчаса. Даже просто выходной в «Фейри стайл» – что-то из области фантастики, а уж внеплановый… В свете последних событий выбить его у шефа будет куда как непросто, если совсем уж точно, то будет просто невероятным, если я сумею добиться желаемого. Дженнет ненавидит оставаться один на один с Лиллен, а уж в условиях такого вот форс-мажора и подавно отнесется к перспективе работать только с одним помощником с суеверным ужасом.

Но Такео будет в городе уже завтра вечером и вряд ли проведет здесь больше двух-трех дней… От одной мысли, что я могу на этот раз не увидеть его, на душе стало как-то безнадежно. На этого неуклюжего мальчишку я подсела, как на тяжелый наркотик… Главное, ему об этом не проболтаться.

До обеда я мучилась в раздумьях, как вымолить у шефа желаемое, а потом, убедившись, что начальница сыта и благостна, отправилась вымаливать себе отгулы. Но, в конце концов, мне же нужны только пятница и понедельник! Суббота и воскресенье – и так выходные… Иногда даже у нас. Если только не планируется что-то масштабное. Как раз в этот уик-энд я должна была работать…

Услышав о моей просьбе, миз Коллинз настолько выразительно подняла правую бровь, что в любом ином случае я бы предпочла испариться из ее кабинета и больше никогда не затрагивать эту тему.

– Мне очень необходимы эти дни, – твердо повторила я, глядя в пол и едва не шаркая ножкой, как нашкодившая первоклассница.

– Джулия, а не кажется ли тебе, что сейчас не время для таких разговоров? – вкрадчиво произнесла женщина, плавно поднявшись из кресла. – У нас не та ситуация, чтобы отдыхать.

Тон начальницы не сулил ничего хорошего, а уж то, что она подошла вплотную ко мне, так и вовсе было очень плохим признаком, хоть ретируйся назад в приемную и притворяйся мебелью.

– Я все понимаю, Дженнет, но я должна быть свободна в эти дни, – механически ответила я, так и не подняв на босса глаз. В голове билась паническая мысль: «Сейчас меня уволят», – но я упорно стояла на своем. Потому что в тот момент для меня не было ничего более важного, чем эти злосчастные выходные. Ведь он будет ждать.

Миз Коллинз медленно обходила меня, как тигр, который решает, с какого боку лучше начать пожирать свою жертву. Я мужественно держалась. Сделав пару кругов, начальница выдала:

– Джулия, я хочу познакомиться с этим мужчиной.

Слова главного редактора не звучали как предположение, она была твердо уверена, что говорит святую истину, и, надо признать, Джен действительно оказалась совершенно права. По спине побежали мурашки.

– О чем вы? – предельно честно хлопнула глазами я, изображая полное непонимание, без особой надежды на успех.

– Джулия, ты же не думаешь, будто я не пойму, зачем эти отгулы тебе понадобились? – довольно усмехнулась Дженнет Коллинз, отходя наконец в сторону. Дышать сразу стало куда как легче. – Мужчина, разумеется. Тот, по кому ты вздыхаешь уже больше года. Короткие визиты, во время которых ты вымаливаешь право не появляться на работе. При том, что все остальное

время ты готова находиться здесь едва ли не круглые сутки. Мужчина, который появляется тут лишь изредка и наездами. Неужели это именно то, что тебе нужно, Джулия? Я бы сказала, с его стороны это пренебрежение.

Я сжала зубы и упорно молчала, не желая давать больше ни одной подсказки шефу. Хватит и того, что она догадалась о моем романе с кем-то, кто иногда приезжает к нам в город. Дженнет всегда была необычайно умна и замечала любую мелочь не хуже сыщика. Выводы она делала обычно ужасающе верные.

Но так и подмывало сказать, что никакого пренебрежения ко мне нет и быть не может, не после двенадцати безнадежно нелепых и настолько же безнадежно романтичных предложений руки и сердца. И… да, если вдуматься, то это скорее я мучаю Такео постоянно, не лишая надежды, но и не спеша идти навстречу.

– Мне нужны эти отгулы, – снова упрямо повторила я, разглядывая узор на ковре, слишком уж шикарном, чтобы лежать на полу офиса. Но миз Коллинз всегда ценила комфорт и роскошь. – Очень сильно. Пожалуйста, Дженнет, потом – хоть в рабство.

Главный редактор «Фейри стайл» картинно развернулась на тонких высоких шпильках и вновь величественно опустилась в свое тронообразное кресло.

– Твои четыре дня. Можешь не появляться на показах в эти выходные, Джулия Беннет. Завтра отработаешь день – и будешь свободна. Надеюсь только, твой принц тебя не разочарует в конечном итоге.

Удержаться от облегченного вздоха не удалось.

– А почему принц? – не выдержала я, чуть растерянно уставившись на начальницу.

Та взирала на меня с улыбкой сфинкса, чью загадку не сумел разгадать очередной путешественник: сыто и чуть высокомерно.

– Интуиция, моя дорогая, – пожала точеными плечами миз Коллинз. – Да и на кого могла польститься наша местная фея? Только на принца. Иди, работай. Отдых твой начнется только завтра вечером.

На лице босса застыло выражение: «Выкладывай все немедленно», – но я мужественно проигнорировала этот безмолвный вопрос. Многие знания – многие печали. И вообще, у всех есть право на маленькие тайны, а личная жизнь не имеет к работе ни малейшего отношения.

– Спасибо, Дженнет, – благодарно выдохнула я и опрометью выскочила прочь из кабинета, пока начальница не передумала. Чтобы четыре следующих дня прошли в мое отсутствие без больших эксцессов, эти два придется и правда пахать, как представитель чернокожего населения планеты на плантации.

Но даже несмотря на то, что количество работы, которую спешно нужно было выполнить, удвоилось, а то и утроилось, я все равно сияла от счастья, предвкушая грядущую встречу, как дети предвкушают собственный день рождения или Рождество. Ватанабэ вообще как-то легко и непринужденно удавалось быть для меня праздником. Даже при том, что практически каждое его движение сопровождалось разрушением, а каждый шаг, который он делал не на сцене, мог завершиться падением.

Лиллен с подозрением поглядывала на меня, выстукивая на клавиатуре будто бы ритм похоронного марша, и очень выразительно молчала. Просто-таки очень выразительно. Так, что впору было бы объяснить и свою пьяно-счастливую улыбку, и небывалый трудовой энтузиазм.

А вот черта с два.

Забредшая к нам Вивиан только озадаченно почесала макушку, не понимая, почему я мечусь по приемной, да еще и – невиданное дело – безостановочно напеваю что-то себе под нос, выделывая легкомысленные танцевальные па. А я… я просто счастлива была в тот момент до умопомрачения, настолько, что хотелось поделиться той искристой, пьянящей как шампанское радостью, которая поселилась у меня в груди и грела мягким теплом. Если не с Лиллен поделиться, то хотя бы с Вив, с ней у меня были наиболее близкие к дружеским отношения. Слава богу, благоразумие в итоге победило. Ну, или меня просто пугал настороженный взгляд Адамс, которая следила за мной каждый миг.

Я носилась по офису, то и дело в кого-то врезаясь, и разве что стены не сносила на пути к своей цели. Но самое смешное, при том, что другим я создавала каждым движением кучу проблем, свои дела я как-то умудрялась выполнять куда быстрее и даже лучше обычного, а промахи мне всеми великодушно прощались. Видимо, за прошлые заслуги и за красивые глаза, которые просто лучились счастьем и ожиданием чуда. Своего персонального чуда.

Единственное, что не давало мне и дальше купаться в радости и предвкушении короткого, но полного счастья, – это красно-белые ленты в офисе и появление работников полиции, опрашивавших сотрудников. Но воспоминания о пережитом ужасе я решительно гнала от себя. Ну да, было безумно жаль бедняжку Энди, но, если вдуматься, то я ее даже и не знала толком, так что веских причин для траура у меня вроде бы даже и нет. Верно же?

Уже после обеда в приемной вновь появился один из тех полицейских, что приехали сразу после моего звонка. Память тут же услужливо подбросила мне имя. Генри О’Нил. Здоровенный мужчина, больше шести футов роста. Ширина плеч – две моих практически… И ежик волос морковно-рыжего цвета, в соответствии с последними веяниями моды. Второй полицейский был куда как симпатичней, несмотря на крупные черты лица… Зеленоглазый, худощавый и словно бы неземной. Не будь я безнадежно влюблена в Ватанабэ, мое сердце точно бы екнуло от такой пронзительной зелени и ясной, чуть плутовской улыбки.

Сияющее выражение моего лица копу совершенно точно не понравилось: служитель порядка как-то подобрался, напрягся и смерил меня тяжелым взглядом, будто гвоздями к полу прибивал, по-другому и не скажешь. Или заколачивал крышку гроба.

– Добрый день, – первой поздоровалась я, пытаясь проявить вежливость.

В ответ мне лишь сухо кивнули, да и то с огромной неохотой. Моя растерянность стала абсолютной. Еще утром этот человек не вел себя так отвратительно по отношению к скромной секретарше, хотя легкая нотка пренебрежения присутствовала в каждом его жесте и слове. Ну как же, суровый, умудренный жизнью мужчина – и глупая манерная девица из модного журнала, практически хрестоматийный случай, я сталкивалась с подобным не раз и не два, но все равно всегда становилось безумно обидно. Что могли знать обо мне все эти люди, считающие, что они выше меня?

– Простите, инспектор, но миз Коллинз нет на месте, – профессионально-любезным тоном сказала я, хотя о начальнице меня никто и не спрашивал.

– А я, собственно говоря, к вам, мисс Беннет, – как-то уж больно нехорошо произнес в ответ полицейский, взирая на меня с прямо-таки людоедским выражением лица.

Я недоуменно моргнула, уже совсем ничего не понимая. Ведь на все вопросы полицейских я ответила еще в первый их визит.

– Хорошо, инспектор, – со вздохом согласилась я, мрачно прикидывая перспективы журнала на выживание, если я второй раз за день оставлю свой пост. Напарница, конечно, уже крайне редко делает что-то не так… Но если уж делает, то по-крупному, да и после утра в одиночестве Лиллен все еще очень сильно не в форме. А потом мне иметь долгий и неприятный разговор с боссом на эту тему. И вот в чем закавыка: вообще-то я Адамс и не начальник, но получаю за ее промахи так, будто она мой непосредственный

подчиненный.

Я неохотно отложила в сторону срочные бумаги, которые немедленно нуждались в моем внимании, и встала из-за стола, готовая служить на благо правосудия и правопорядка в меру скромных сил своих. Вообще, закон я чтила свято, а к сотрудникам полиции так и вовсе относилась практически по-родственному. А как иначе, если уже третье поколение моей семьи служит на благо Айнвара в системе правоохранительных органов?

– Лиллен, должны позвонить от маэстро Ринальди по поводу последней коллекции сумок, скажи, что Джен согласна на статью на эту тему. Две полосы. Послезавтра в три она может встретиться с ним лично и переговорить. Если позвонит Джефферсон, передай, что концепция фотосессии утверждена самой Дженнет. Если снова позвонит Энн Лэнсон… смело посылай к черту и скажи, что «Фейри стайл» не будет с ней работать. Никогда. Все ясно?

– Да, босс, – злобно процедила сквозь зубы Адамс, кривя пухлые губы. Сразу из красавицы превратилась в ведьму из детских сказок.

Я снисходительно и мило улыбнулась, с удовольствием понимая, что лицо держу уж точно куда лучше. Хотя самой тоже хотелось от души оскалиться.

– Да, если что-то катастрофическое, то сразу звони мне на мобильный, я постараюсь вырваться в офис, – не забыла напомнить очевидное я и снова обратилась с лучезарнейшей из возможных улыбок к О’Нилу: – Пойдемте в зал для переговоров, инспектор. Сегодня он пустует, и можно будет побеседовать.

Генри начало казаться, что он попал в какой-то параллельный мир, который живет по собственным законам, отличным от законов всего остального мира. Ну просто зазеркалье. В редакции не было и намека на то, что тут произошло убийство. Манерные девицы и не менее манерные мужчины неопределенного возраста все так же суетились, выполняя свои повседневные дела, весело переговаривались, смеялись, хвастались новой одеждой или дорогими украшениями. И ни тени скорби ни на одном лице.

А эта… Джулия Беннет так и вовсе сияла идеальной рекламной улыбкой в тридцать два отбеленных зуба, излучая полнейшее счастье. Какая психологическая травма, о чем вы? Машина просто, а не живой человек… Причем скалится настолько искренне, что сперва даже непроизвольно начинаешь испытывать к ней симпатию. Пока не понимаешь, насколько ненормально быть настолько жизнерадостной в сложившейся ситуации.

Впрочем, обращаясь к другой девице, просиживающей юбку в приемной главного редактора «Фейри стайл», мисс Беннет была далеко не так мила и любезна, давая указания сухим четким тоном, заставляющим вспомнить об армейских офицерах и Дженнет Коллинз, у которой была сходная манера говорить.

Особенно же инспектора полиции поражала осанка и походка девушки, которая не спала толком последние сутки, а заодно обнаружила труп посреди ночи в пустом офисе. Секретарша не шла – плыла по коридору, хоть сейчас выпускай ее на подиум демонстрировать наряды от лучших кутюрье. Тончайшие шпильки еле слышно мелодично цокали, будто задавая ритм всему миру. Дорогая девушка. Слишком дорогая, не каждому по карману. Наверняка нашла себе состоятельного мужчину для достойного содержания и выхода в свет. Такие барышни требуют для себя только самое лучшее, следовательно, самое дорогое.

Зал для совещаний оказался просторной комнатой, окрашенной в бежевые тона, со стеклянными стенами и огромным панорамным окном. Безумно похоже на аквариум. И каждый пробегавший мимо считал своим долгом задержаться и посмотреть, кто же решил побеседовать тет-а-тет с ассистентом главного редактора. Полицейскому тут же стало не по себе, журнальная девица, напротив, вроде бы чувствовала себя просто прекрасно, когда каждый первый имел возможность пялиться на нее в свое удовольствие. Красивые девушки вообще рано привыкают быть на виду и через какое-то время начинают находить в навязчивом внимании странное и, по мнению О’Нила, даже извращенное удовольствие.

Выбирая, как же ему сесть, Генри, наплевав на привычки, устроился лицом не к выходу, а к стене, чтобы не видеть всех этих праздношатающихся и заинтересованных. И так на душе гадко.

Кукла уселась напротив, хлопая большими глазами и всеми силами выражая высшую степень любезности. Руки она чинно сложила на коленях, а лодыжки наверняка были скрещены – упаси боже закинуть ногу на ногу, ведь это вульгарно и вызывающе. Ну ни дать ни взять кронпринцесса Беатрис на пресс-конференции, а не простая секретарша из глянца.

– Скажите, мисс Беннет, у вас были причины недолюбливать покойную?

Губы секретарши, выкрашенные в гламурный розовый цвет, чуть дрогнули, но улыбка с них так и не исчезла. На лице девушки проступила лишь тень любопытства, но никак не тревоги.

– Вы имеете в виду, был ли у меня мотив? – буквально пропела она мягким бархатистым голосом, лукаво глядя на полицейского. Зеленые глаза с хитринкой, будто с девой дивного народа говоришь. Должно быть, многие не смогли вовремя оторвать глаз от таких очей. – Нет, инспектор. Мне совершенно нечего было делить с бедняжкой Энди, мы и встречались-то не слишком часто. Шантажировать она меня тоже не могла, если вас и это интересует. Моя жизнь ужасно скучна, у меня нет ни единой тайны, за которую можно убить.

Вся мимика, все жесты собеседницы буквально вопили о полной искренности. И это казалось еще подозрительней. Не может быть человек настолько откровенным, тем более с незнакомцем и уж совершенно точно с полицейским. Не существует людей с абсолютно чистой совестью, всегда есть какие-то грехи, которые заставляют виновато отводить взгляд. Полицейские у всех, даже самых законопослушных граждан вызывают опасения, а тут сидит эта холеная девица и демонстрирует полное спокойствие и благожелательность. Будто ей действительно не в чем каяться.

– А тайны, за которую нельзя убить, у вас случайно не завалялось? – поинтересовался О’Нил, выжидающе взирая на подозрительную свидетельницу.

– Завалялось, – мгновенно подтвердила Беннет. Легко и просто, с кокетством, но не избыточным. Убийственная смесь естественности и женского лукавства, которое не просто не скрывается – выставляется напоказ как некое собственное огромное достижение.

– И какая же?

Девушка засмеялась, прикрыв рот ладонью. Полицейский даже залюбовался тонкой кистью с изящными длинными пальцами. Очень музыкальные пальцы были у секретарши. Наверняка печатает она споро и умело.

– Не скажу, инспектор. Это же тайна! К тому же она не относится к убийству Энди. Это мой личный маленький женский секрет.

И щеки девушки окрасились легким румянцем смущения. Интересно, можно ли заставить себя краснеть по собственному желанию? Если да, то непонятно, что Джулия Беннет делает тут, в редакции «Фейри стайл». Привлекательная, харизматичная и с явными актерскими способностями – хоть сейчас на сцену выпускай и будет готовая звезда.

– Может быть, вы замечали что-то необычное в последнее время, мисс Беннет? – неохотно сменил тему Генри, понимая, что больше все равно ничего не узнает от секретарши по интересующему его вопросу. А слушать это милое чириканье уже не было ни сил, ни желания.

Она нахмурилась, закусив

губу. И вдруг резко из дивной райской пташки стала собранной и деловитой особой, точь-в-точь как ее босс.

– Кое-что было, – задумчиво протянула Джулия, потерев кончик носа. – Но я не уверена, что это как-то связано с убийством. Просто… странно.

Полицейский кивком попросил продолжать. Неизвестно, правду ли ему поведают или нет, как и неизвестно, имеют ли наблюдения Беннет хоть какое-то отношение к делу, но выслушать в любом случае стоит.

– У нас тут кто-то ведьмачить начал вот уже месяца полтора как, – со вздохом начала секретарша, поправив и без того аккуратно уложенные волосы. – То у кого-то компьютер сломается посреди рабочего дня, да так, что данные уже никак не восстановишь, то модель какую-нибудь сглазят…

– Так заявить надо, административное дело завести – и вытрясут из вашей ведьмы раскаяние и уверение, что больше она такого делать не будет, – махнул рукой с раздражением Генри.

И правда, пустышка. Да каждый день кто-то на кого-то порчу наводит. На соседей, более успешных сослуживцев, соперницу в любви… Книг по колдовству на любом книжном развале наберется столько, что на полгорода хватит, не все, конечно, что там пишут, работает, но встречаются и действенные рецепты.

– Нельзя, – тут же ужаснулась мисс Беннет. – Это дурно отразится на имидже журнала! Такие проблемы у нас решаются своими силами, без привлечения посторонних.

– То есть до этого кто-то уже баловался колдовством, и вы самостоятельно разбирались с проблемой? – с недовольством переспросил мужчина, глядя на свидетельницу как на законченную дуру.

– Раньше мне хватало пары часов, чтобы узнать, кто так хулиганит, и разобраться до того, как все дойдет до Дженнет. Женский коллектив, сплетни… Ну, словом, вы меня понимаете. Если кто-то провернул удачную шутку, то наверняка не сумеет удержать все в себе, захочет поделиться…

– А тут не поделились? – уточнил инспектор О’Нил, озадаченно почесав коротко стриженный затылок.

– Не поделились. Я специально даже Адамс засылала порасспрашивать – и ничего. А уж если Лиллен Адамс не сумела ничего вытянуть, стало быть, и правда тайна, покрытая мраком.

– Адамс – это та блондинка, еще один секретарь? – на всякий случай уточнил Генри, хотя уже один раз беседовал со второй дрессированной куклой Дженнет Коллинз. О Джулии Беннет блондинка говорила исключительно мерзости. Но при этом с каким-то завистливым уважением.

– Да, Лиллен Адамс, младший ассистент главного редактора, – задумчиво подтвердила Беннет, постукивая по стеклянной столешнице розовым наманикюренным ноготком. – А больше ничего странного и не происходило. Ну, кроме самого убийства.

– Спасибо за содействие, мисс Беннет, – привычно и заученно завершил допрос О’Нил и первым встал из-за стола.

– Я провожу вас, – улыбнулась секретарша, изящно поднимаясь следом.

Едва они вышли в коридор, как навстречу выскочила заполошная Адамс со стопкой бумаг наперевес.

– Джули, черновые варианты статей принесли, почитай их! Просмотри свежую информацию по совещанию, и надо всем написать о нем! А совещание уже послезавтра! Почему Дженнет так поздно обо всем сообщает?!

– Лиллен, это будешь делать ты, – прервала поток слов напарницы шатенка, выставив руки в защитном жесте.

Голубые глаза Адамс, и без того большие, стали еще больше, и в них застыл смертельный ужас.

– Но… как?! Одна?! Почему?! Я же не справлюсь!!!

Беннет с видом великомученицы вздохнула и твердо ответила:

– Я выхожу завтра, а потом у меня будут отгулы до вторника. Поэтому перекладываю великую миссию по организации совещания на твои сильные плечи. И ты справишься, Лил, ты же говоришь, что все умеешь не хуже меня. Вот твой шанс это доказать.

Младшая секретарша открывала и закрывала рот, будто выброшенная на берег рыба, а инспектор с подозрением рассматривал Беннет. В журнале, который, по словам всех опрошенных, Джулия просто боготворит, сложилась довольно тяжелая ситуация, наверняка требующая присутствия Беннет, а старший ассистент главного редактора вдруг резко берет себе выходные и срывается не пойми куда. И это-то трудоголик от мира моды? Как-то странно…

«Надо бы полюбопытствовать, где мисс Джулия Беннет решила провести такое количество свободного времени», – поставил себе в уме галочку полицейский. Улыбчивая секретарша Дженнет Коллинз теперь стала казаться ему еще более подозрительной, чем прежде.

Глава третья

Утро следующего дня для меня началось привычно рано. Я вскочила в половине седьмого утра и кинулась к шкафу одеваться. Времени, как всегда, не хватало… Все как всегда. Толком не проснувшись, зато все-таки успев позавтракать, я вылетела за порог. Автобус отходил от остановки без четверти восемь. И не успеть на него означало опоздать на работу и получить выволочку от миз Коллинз, которая причисляла опоздание к списку смертных грехов. А смертные грехи караются жестоко, вплоть до отмены договоренности об отгуле. Увы, зарплата ассистента не позволяла мечтать о собственном автомобиле, а поездки на такси были слишком уж большой роскошью…

Такео… Стоило вспомнить, что сегодня приезжает мое личное, самое дорогое несчастье, как на душе разом потеплело и даже спать стало хотеться не так сильно.

Такео прилетает вечером. На лице сама собой появилась мечтательная улыбка. Уже вечером мы увидимся… Как же я соскучилась за полтора месяца, страшно сказать. И ведь даже не поделишься ни с кем… Такео Ватанабэ, участник одной из самых знаменитых поп-групп Ямато, встречается с некоей Джулией Беннет, ассистентом главного редактора модного журнала «Фейри стайл». Ужас какой… Думаю, это не слишком положительно отразится на карьере Такео и жизни всей In the Dark. Да и на моей жизни в целом тоже.

В голове в который раз поселилась гаденькая мысль, что нужно завязывать с этими тайными встречами. Все, хватит уже нервы тянуть и из него, и из себя. Пусть найдет себе в Ямато милую девушку из хорошей семьи с солидным приданым и с хорошим характером… Это будет куда лучше, чем мотаться к безвестной секретарше через полмира без какой-либо надежды… Так будет правильней. Но как же сильно не хочется его отпускать…

Порвать с Такео я собиралась если не в каждый его приезд, то через раз точно. И никогда язык не поворачивался ему сказать об этом. Слишком уж его глаза сияли радостью…

Настроение мое от радужного быстро скатилось к полноценной хандре, которая тоже продержалась недолго. На телефон пришло сообщение: «Прошли регистрацию. Жди».

Не успев толком задуматься, зачем и что я делаю, набрала короткий ответ: «Жду», – и тут же отправила, позабыв обо всех своих зароках и обещаниях, которые давала себе во время нашего странного романа. Ну и черт с ними, с зароками. Пусть он сегодня будет счастлив.

Хотя всю дорогу до работы я с ужасом думала, что опоздаю, в приемной все равно как по волшебству появилась первой. В комнате была кромешная темень, жалюзи закрыты, ни одна лампочка на офисной технике не мигала. Сразу как-то стало немного жутко. Даже несмотря на то, что в соседних кабинетах уже давно кипела жизнь (в «Фейри стайл» любой «сове» приходилось

волей-неволей становиться «жаворонком» или менять работу. И это не считая постоянных задержек в офисе). Когда Энди убили, она тоже была не одна на этаже, как я сейчас. На работе оставалась еще и я как минимум. Может, и другой кто задержался, просто ушел, не заглядывая к дизайнерам. А причин убивать Энди, девушку не от мира сего, вечно витающую в своих творческих облаках, я вообще не видела. Она никогда ни во что не совалась, ни с кем не дружила и не враждовала, всегда думала об одной только работе… Да у нее даже с личной жизнью было еще хуже, чем у меня! И вот насолила же кому-то настолько, что теперь лежит в полицейском морге. По частям.

Стоило включить свет и раздвинуть жалюзи, как все идиотские параноидальные мысли тут же испарились, оставив после себя лишь послевкусие полузабытого кошмара.

Мерный гул включенного компьютера по идее должен был настроить меня на рабочий лад, но мысли в голове бродили о чем угодно, кроме работы. В основном на вечную тему «что надеть». Хотелось быть сегодня особенной… Для него мне всегда хотелось быть особенной.

Снова на душе стало тяжко. Замкнутый круг какой-то… Таких вот редких встреч я не хотела, а он вообще хотел официальных отношений со знакомством с родителями, свадьбой и последующим рождением детей, причем как минимум троих. И все бы ничего, я в целом тоже не против такого будущего, если бы он не был иностранцем – но это еще как-то можно пережить – и звездой мирового уровня. Ну что поделать, если мы с ним не ровня никаким боком? Да и узнать друг друга за все время толком не получилось. А как, если все общение сводится к редким письмам и еще более редким встречам?

Приступ моей хандры прервала своим появлением Лиллен, которая сегодня просто сияла, будто намереваясь переплюнуть меня по уровню позитива. Причина отличного настроения младшего ассистента обнаружилась достаточно быстро: Лил едва ли не тыкала ею мне в лицо. На безымянном пальце левой руки Адамс сверкало кольцо с солидным бриллиантом. Разумеется, от «Ренелли», эта девушка надевала на себя исключительно брендовые вещи, начиная с нижнего белья и заканчивая украшениями, поэтому неудивительно, что и обручальное кольцо ей подарили от знаменитого дизайнера.

Смотрелась блондинка ужасно забавно, все ее мысли были буквально на лице написаны. Крупно и четко.

«Смотри же, смотри! Я уже обручена! И мой жених очень богат! А ты, всеобщая любимица, все еще одна!»

– Я выхожу замуж через полгода! – все-таки не смогла в конечном итоге промолчать Лиллен. – И ты – подружка невесты!

Я в это время вставляла в принтер бумагу и от удивления просто уронила листы на пол. Какого, прошу прощения, черта, эта ненормальная решила, будто я на такое соглашусь?

– Лил, ты меня случайно ни с кем не перепутала? – недоуменно спросила я, слабо понимая, по какому поводу удостоилась великой чести. – Позови на эту почетную должность лучшую подругу или близкую родственницу.

Коллега скривилась так, будто я предложила ей отравиться.

– У меня не так уж много подруг. И еще меньше таких подруг, которым я бы позволила участвовать в организации собственной свадьбы.

Ну да. Отношения с женщинами у Лиллен обычно не складывались. Не умела она заводить друзей, зато поклонников – запросто. Может быть, потому что слишком многие потенциальные подруги остались без ухажеров по ее милости.

– А кузины мои или страшные, или терпеть меня не могут. К тому же они все как на подбор белобрысые! Зачем мне подружка невесты, которая на меня похожа?

Траекторию полета мыслей блондинки я так до конца и не уловила. Может быть, именно из-за цвета волос.

– Ну а я тебе зачем?

Она вздохнула с настолько мученическим видом, будто я была законченной идиоткой, которой приходится объяснять очевидные вещи.

– Ты красивая, ты хороший организатор и ты шатенка. Что тут непонятного-то?

Я вообще растерялась. Лиллен ни много ни мало сказала, что я красивая. Уму непостижимо! И просит быть подружкой невесты… А ведь мы с ней в более чем натянутых отношениях, причем по ее вине. Ну… в основном по ее вине.

Переварив все сказанное, я задумчиво изрекла:

– Очевидно, с подругами у тебя совсем все плохо…

– Это положительный ответ? – настороженно уточнила девушка, не сводя с меня цепкого взгляда.

– Черт с тобой, Адамс, я согласна угробить на тебя свое свободное время, – махнула рукой на напарницу я.

Спасибо мне, разумеется, и не подумали сказать. В этом вся Лиллен Адамс: выбьет то, что ей требуется, из человека и считает, что так и должно быть. Мир, по мнению Лил, существовал только для того, чтобы лежать у ее стройных ножек, обутых в туфли из последней коллекции очередного ультрамодного дизайнера. Поэтому, собственно говоря, с подругами у Адамс негусто. Зато ухажеров можно поганой метлой выметать, и все равно в углах парочка обнаружится. Даже когда на коллеге был венец безбрачия, она и то умудрялась крутить бурные, хоть и кратковременные романы, а уж стоило избавиться от проклятия, как ее личная жизнь забила уже не ключом, а полноценным фонтаном.

Дженнет явилась в офис с получасовым опозданием, и за эти тридцать минут с работниками журнала едва не случилась истерика. Нет, не потому, что шеф резко всем понадобилась, мы бы с легкостью весь рабочий день без нее протянули, просто это ужасно нервирует, когда приходится торчать у эшафота и ждать, когда же это палач соблаговолит явиться и все-таки отрубить твою повинную голову. Все время в ожидании начальницы штат «Фейри стайл» просидел как на иголках, не решаясь навести рабочий беспорядок на столах или хотя бы выпить традиционную утреннюю чашку кофе.

После этой пытки приход миз Коллинз был встречен едва ли не со слезами умиления, хотя она тут же навалила на подчиненных кучу работы.

В кабинет властительница журнала явилась с фразой:

– Чтоб разорвало совет директоров в полном составе!

Вопрос, почему главный редактор задержалась, отпал сам собой.

Лиллен тут же усиленно застучала по клавиатуре. Слишком быстро, чтобы предположить, что Адамс действительно набирает что-то осмысленное. Интересно, не застрянут ли когда-нибудь ее длинные наращенные ногти между клавиш?

– Что-то случилось, Джен? – уже привычно приняла огонь на себя я.

Главный редактор швырнула на стол Адамс замшевую сумку стоимостью в пять моих зарплат и мрачно ответила:

– Дэниэлс посмел отчитывать меня. Меня. Сопляк! Решил, что раз отец сидит в кресле главы совета, то ему тоже можно все!

Я вздохнула. Речь явно шла не о Ричарде Дэниэлсе, главе совета директоров, а об Артуре, его сыне, который успел изрядно достать всех своей въедливостью и манерой давать разной степени бесполезности советы тем, кто очевидно умнее его. «Фейри стайл» он тоже своим высочайшим вниманием не обошел, но до такого откровенного хамства прежде не доходил. И мое присутствие на него отвращающе, как на его батюшку, почему-то не действовало. А жаль.

– Он не стоит ваших нервов, Дженнет, – успокаивающе произнесла я и отправилась заваривать начальнице чай с мятой. Сегодня никакого кофе, это абсолютно точно. И чашка пол-литровая, совершенно

не совместимая с общим стилем журнала, зато отлично сочетающаяся с расшатанными нервами начальницы.

Миз Коллинз с благодарной улыбкой приняла из моих рук напиток.

– Джули, все-таки вы незаменимы. Ваши планы в силе?

– Да, простите, – виновато развела руками я, заливаясь краской.

– Надеюсь, оно хотя бы стоит того. – В голосе шефа слышалось сомнение.

– Стоит, Джен, – без раздумий кивнула я с, должно быть, идиотской в своей детскости улыбкой. Под стать Такео. Он так же глупо улыбается, когда мы видимся. Должно быть, дурость заразна. И передается воздушно-капельным путем.

– Ну смотри, Джулия Беннет, – как-то до странности тепло усмехнулась главный редактор, положив руку мне на плечо. – Не пожалей потом.

Моя улыбка осталась настолько же широкой и счастливой, как и до этих слов шефа. Вера в то, что жалеть потом не придется, была сильной, куда сильней всех возможных доводов рассудка.

Лиллен заинтересованно вынырнула из-за монитора. Будто ей это поможет лучше вникнуть в суть разговора. Ну-ну. Удачи ей.

Шеф удалилась в свой кабинет и подло закрыла за собой дверь, давая возможность Адамс учинить мне полноценный допрос. При открытой двери напарница редко рисковала открывать рот не по делу.

– Бе-э-эннет! А чего это ты у нас такая счастливая? – тут же выползла из-за стола с демонстративной кошачьей грацией блондинка и вплотную подобралась ко мне. Серебристая шелковая юбка так продуманно собиралась в складки при каждом движении Лил, что я начала подозревать наличие бытовой магии в ткани. Шелк настолько эстетически выверенно не морщится. Даже на самой лучшей фигуре.

Я немного нервно зыркнула на нее и на всякий случай откатилась на стуле в сторону, придумывая благовидный предлог, чтобы и вовсе сбежать куда подальше.

– Адамс, я всегда счастливая, если ты еще не поняла.

Такой ответ младшую ассистентку целиком и полностью не устроил, и она, уперев руки в бока, как сварливая жена при виде припозднившегося мужа, продолжила меня расспрашивать:

– Ну да, ты всегда выглядишь довольной. А вот счастливой идиоткой – лишь изредка. Так что колись, в чем дело? Мужик, да?

Мужик в моем понимании был чем-то большим, внушительным и временами дурно пахнущим. Так как ни одна из этих характеристик к Такео не относилась, то я совершенно честно дала ответ:

– Нет.

Физиономия Адамс выражала высшую степень недоверия. И сарказм. Откровенный.

– Врешь!

В голосе Лиллен звучала такая же жажда правды, как у старушки, которая решила вывести на чистую воду молодую соседку, ведущую, по мнению пожилой леди, аморальный образ жизни.

– Как пожелаешь.

Не желая продолжать изначально бессмысленную беседу, я принялась демонстративно просматривать электронную почту, полностью игнорируя возмущенное сопение Лил, прожигающей меня недовольным взглядом. Предлога унести ноги из приемной так и не нашлось… Среди множества полученных писем обнаружилось послание и от Дэниэлса-младшего, который, очевидно, посчитав, что не все сумел сказать Дженнет лично, еще и в письменном виде отправил свое мнение по работе нашего журнала. Будто специально на разговор нарывался, мерзавец невоспитанный… И что ему именно сейчас приперло портить нам жизнь? Весеннее обострение?

Отдать Джен сейчас или переждать? Письмо было откровенно хамским, обучение в лучшем университете страны положительно отразилось на слоге Дэниэлса, но – увы! – не на его чувстве такта и душевных качествах. Потому что писать подобным тоном женщине было просто неприлично, а уж Дженнет Коллинз – еще и опасно.

Я задумалась и все-таки решила, что еще раз бередить и без того уязвленное самолюбие шефа сегодня не следует и лучше отдать ей письмо уже тогда, когда я вернусь на работу после отгула. К тому времени Дженнет должна будет остыть достаточно, чтобы не убить Дэниэлса и еще кого-нибудь, например меня, принесшую дурную весть.

Но это надо было додуматься, в таких хлестких выражениях обвинить нашего босса в неумении управлять журналом и едва ли не в растрате. Да «Фейри стайл» именно Дженнет вывела на международный уровень! Еще пятнадцать лет назад это было издание средней руки, один из многочисленных местных глянцевых журналов, но именно миз Коллинз привела «Фейри стайл» к процветанию и славе, сделала светочем мира моды. И лезть в наши дела этот самый Дэниэлс не имеет ни малейшего права, пусть сперва у него молоко на губах обсохнет.

– Ну, Джули! – тем временем все никак не желала отставать от меня Адамс, для которой сплетни входили в десятку наиболее необходимых для жизни вещей и делили первое место с кислородом. – Ну с кем ты все-таки встречаешься, а?

– Но я сейчас ни с кем не встречаюсь, Лиллен, – упорно продолжала отпираться я.

– Да брось ты, так не бывает!

Я могла бы сказать, что очень даже бывает, более того, у меня был период в жизни, когда мужчины смотрели на меня с тем же выражением, что на табуретку на своей кухне. Это было еще до того, как я стала доброй феей «Фейри стайл». Потом… потом появились поклонники, но ничего серьезного. А затем произошло стихийное бедствие по имени Ватанабэ Такео, и рядом с ним все померкло, как ночные звезды исчезают с восходом солнца. Его любить оказалось настолько просто, что ни на кого другого смотреть желания больше не возникало.

От продолжения допроса меня спас телефон. Дэниэлс. Чего ему неймется? Этот несносный молодой человек попросту вопил. Если с миз Коллинз он еще пытался изображать, будто ему известно, что такое вежливость, то на меня, существо вроде бы как мелкое и незначительное, он орал как обычный базарный хам. И называл меня такими… эпитетами, что выскажи он подобное при личной встрече – врезала бы наглецу ровно так, как учил меня старший брат. Увы, врезать по телефону возможным не представлялось, поэтому я просто максимально холодно попрощалась, ответив Артуру Дэниэлсу что-то пространно-вежливое на тему, что главный редактор непременно с ним свяжется, и положила трубку.

Ну да, свяжется. Как только, так сразу. Обычно этой отмазки хватало часов на пять-шесть, после чего начинали звонить или вовсе являлись в офис. Второй случай был даже предпочтительней, потому что с мальчиками из охраны у меня имелись собственные договоренности, и если не пустить вовсе неугодного посетителя они не могли, то помотать нервы и подержать на входе подольше – запросто. И самое приятное, им за это никогда ничего не было, потому что в таких спорных ситуациях наши охранники всегда становились предельно вежливыми и действовали строго по инструкции. А я… я, например, могла не успеть выписать пропуск. И не отвечать на телефонные звонки из-за занятости. Мелочи, верно? Ну и, разумеется, начальница устраивает мне после показательные выволочки за такие промахи прямо перед возмущенным визитером, и я даже искренне и проникновенно извиняюсь. Но это происходит где-то спустя неделю, в течение которой враг к нам не проникает.

– Лил, если будет звонить этот… если будет звонить мистер Дэниэлс-младший, отправляй его куда подальше. В пределах приличий, разумеется, – чуток придя в себя, велела я Адамс.

– Так плохо? –

нервозно спросила та, разом потеряв интерес к моим гипотетическим поклонникам.

Я выразительно посмотрела на нее:

– Все просто отвратительно. Не допускать до Дженнет, пока меня нет, всеми правдами и неправдами.

Вот в таких критических ситуациях я становилась главной. Самой главной. Потому что одной из неписаных обязанностей ассистента было оберегать всеми законными и незаконными способами душевный покой своего начальства. Нервная Дженнет Коллинз – это не катастрофа. Это самый банальный конец света в одном конкретно взятом офисе.

– Постараюсь, – буркнула блондинка, явно прикидывавшая, каким способом она может избавиться от члена совета директоров, если он вдруг станет рваться в кабинет к нашему боссу.

А вот как хочет, пусть так и делает. В конце концов, для нас в порядке вещей исполнять неисполнимое. Либо так, либо увольняйся к черту. Пока Дженнет лично не уволила и не сказала на прощание пару ласковых.

– И вот понадобились тебе эти проклятые отгулы именно тогда, когда у сынка Дэниэлса крыша съехала, – раздраженно вздохнула Адамс и принялась строчить на компьютере. На лице ее расплылась такая довольная ухмылка, что я начала подозревать: не работает она, а сидит в соцсети. Контрольный заход на сайт подтвердил, что я оказалась права.

– Лил, я видела кольцо и красивей!

Например то, что Ватанабэ уже двенадцать раз пытался надеть мне на палец. Не знаю, от кого оно… Может, от дизайнера, может, нет, но подходит мне идеально.

– Что? – высунулась из-за монитора напарница.

Я поднялась, подошла к ней вплотную и ткнула пальцем в открытую страницу, которая не имела к работе ни малейшего отношения.

– Твой статус. «Самое красивое кольцо в мире». Я видела и красивей. А теперь займись делами, пока я Джен не пожаловалась.

Надпись «Джулия Беннет в сети» издевательски маячила на странице Адамс. Но Лил заметила ее слишком поздно.

– Мымра! – еле слышно прошипела мне в спину блондинка. Но из сети вышла тут же.

Я ухмыльнулась и сменила собственный статус на «Хорошо быть главной».

Никогда не думала, будто время может одновременно и нестись, как перепуганная лошадь, и плестись со скоростью черепахи. Я хваталась за каждое подвернувшееся дело, надеясь, что хоть тогда из головы вылетят посторонние мысли. Не вылетали. Я постоянно смотрела на часы. Хотелось, чтобы рабочий день закончился прямо сейчас. Или не заканчивался вовсе.

А вдруг… что-то случится с самолетом? Что тогда? На прошлой неделе самолет разбился, никто не выжил… И как я тогда смогу это выдержать? Такео такой неудачливый… На ровном месте споткнется и лоб расшибет… Не знаю, как пережила тот факт, что во время тура в прошлом году его и остальных ребят поднимали на тросах на три метра над сценой. Думала, сердце остановится, если он сорвется. Парни тогда перед каждым выступлением ходили в храм молиться об успехе. По официальной версии. Такео писал потом, что молитва у них была простая и лаконичная: «Только б не навернуться». Я тоже тогда сходила в церковь, хотя сто лет там не была и не собиралась. Неизвестно, кто ответил на мольбы, бесчисленные ли боги Ямато или наш Создатель, но домой Ватанабэ вернулся целым, невредимым и даже без обязательного растяжения.

Надо было и сейчас в церковь сходить. Попросить высшие силы, чтобы полет для группы In the Dark прошел без эксцессов.

– Беннет, а чего ты погрустнела-то? – прервала мои мучения Лиллен.

Я опомнилась и заставила лицо принять обычное счастливое выражение.

– Да так, Адамс, женские проблемы и все такое, – беззаботно пожала плечами я как ни в чем не бывало. – Даже я от них не застрахована.

Этим словам Лил неожиданно поверила и даже повеселела, приняв к сведению факт, что и у вечно довольной жизнью меня бывают самые обычные трудности. Как у всех.

Айдзава Айко уже полчаса внимательно разглядывала одного из своих шестерых подопечных, Ватанабэ, который смотрел на свой телефон, как будто тот осенен божественной благодатью. Все время с самой регистрации лидер группы вел себя очень странно. Выражение лица кумира миллионов заставляло думать как минимум о слабоумии, потому что у нормального человека не может на физиономии отражаться такое незамутненное счастье. Менеджер тяжко вздохнула и отвернулась, не имея сил видеть эту картину в тысячный раз. Такео завел себе девушку. И это само по себе нервировало Айко, потому что роман по-разному может отразиться на карьере молодого певца. К тому же Ватанабэ вообще ничего не рассказывал о своей пассии, хотя обычно в кругу своих был словоохотлив, стало быть, роман был потенциально проблемным. Кто являлся предметом воздыханий лидера группы, для всего мира являлось строжайшей тайной, впрочем, о влюбленности Такео уже давным-давно знали товарищи по группе и весь обслуживающий персонал. Врать и притворяться Ватанабэ не умел совершенно. Оставалось только выяснить, кто же эта интригующая особа, из-за которой In the Dark больше года вынуждены мотаться через полмира на гастроли. Такео уже умоляли прекратить изображать из себя шпиона и съездить к своей девушке как нормальный человек, без притянутого за уши повода, но тот упорно отказывался сознаваться в романе, даже после того, как ему совали в нос неопровержимые улики. Приходилось догадываться, кто же та самая загадочная возлюбленная и почему же музыкант так старательно ее прячет.

Рядом с мучающейся раздумьями девушкой приземлился Судзуки Хироши, которого в группе называли не иначе как «лидер лидера». С Такео они были неразлучны с трехлетнего возраста, и если нужно было вправить Ватанабэ мозги или вытащить из неприятностей, то за дело брался именно его самый близкий друг. На Хироши же официально сбросили решение проблемы с влюбленностью лидера.

– Ну как, вытряс из него что-нибудь? – тихо поинтересовалась Айко, хотя конспирация была не нужна вовсе. Сейчас Ватанабэ слишком уж глубоко ушел в свои грезы наяву и ничего не замечал вокруг себя.

– Все еще нет, – виновато развел руками Судзуки, тяжело и устало вздохнул. – Кто бы знал, как меня уже достали эти бесконечные айнварские гастроли…

Айко тоже утомили эти выезды за границу по нескольку раз в год.

– Я не понимаю, ну завел он себе девушку, пусть даже иностранку, так чего прятать ее от всех и добивать нас этими поездками? – простонал парень, взлохматив и без того стоящие торчком темные волосы. То, над чем трудились лучшие стилисты Ямато, теперь никто бы не смог назвать стрижкой. Веник – он и есть веник. Впрочем, это почему-то никак не портило внешнего вида молодого человека. Судзуки выглядел, как… самурай, забредший не в то время. Тонкие черты лица, миндалевидные карие глаза, таинственная полуулыбка и умение казаться стильным даже в лохмотьях превращали его в какого-то современного рыцаря, того, кто просто обязан спасать прекрасных девушек и побеждать злодеев. Хиро родился на месяц позже Ватанабэ, но выглядел так, будто был на пару лет его старше.

– Может, он уже успел папой стать? – пессимистично предположила менеджер, доставая из сумки бутылку минеральной воды. Айдзава относилась к тому типу людей, которые, надеясь

на лучшее, всегда готовятся к худшему. Поэтому Айко и смогла стать менеджером группы и, по мнению большинства, отлично справлялась с обязанностями, оберегая своих подопечных от тысячи бед. – Вот и прячет. Не хочет скандала.

Живительную влагу тут же отобрал музыкант, одним махом опорожнив сразу половину бутылки.

– Да Такео бы в жизни не бросил собственного ребенка! Он же всегда мечтал о большой семье, – тут же отмел эту версию как полностью несостоятельную Хироши. То, что у Ватанабэ мог быть внебрачный ребенок, у Судзуки просто в голове не укладывалось. Скорее уж друг мог тайно жениться…

«Резонно. Ватанабэ у нас парень хороший, ответственный и совершенно точно не бросил бы забеременевшую от него девушку. Ну, остается только надеяться на это…» – подумала Айко.

После паузы «лидер лидера» ответил:

– К тому же я уже таскал его в магазин выбирать подарки для племянника, делали, так сказать, контрольную закупку. У этого обалдуя ни один мускул на лице не дрогнул. Ребенком он еще точно не обзавелся.

– Вероятно, ты прав…

Скандал с внебрачной связью был бы весьма некстати для молодых звезд…

Генри в течение нескольких часов дежурил у выхода из высотки, где располагалось гнездо порока и разврата, то есть редакция модного журнала. Рабочий день закончился уже два часа как, а мисс Беннет так и не соблаговолила покинуть офис. Даже несмотря на то, что уже и ее начальница отчалила восвояси. И правда трудоголик на грани патологии.

В восемь часов секретарша все-таки соизволила выйти из здания. Лицо ее, к концу дня малость побледневшее, сияло ясной солнечной радостью вопреки тому, что сама девушка выглядела уставшей до полного измождения. И даже макияж не мог скрыть до конца измотанности Беннет.

Объект слежки поймал первое же такси и отправился в неизвестном для детектива направлении. Пока неизвестном. Но О’Нил имел намерение проследить за журнальной барышней и узнать абсолютно все ее секреты.

Конечным пунктом путешествия ассистента миз Коллинз оказался небольшой отель на окраине города. Такси притормозило у главного входа, и девушка выпорхнула из машины. Поездка подействовала на нее благотворно, и Беннет снова казалась бодрой и энергичной. Будто накачалась энергетиками по дороге. Но даже не прилив сил насторожил Генри, а то, что половину лица Беннет теперь скрывали здоровенные темные очки, которые носили поголовно все женщины, пытающиеся претендовать на звание модных. Полицейскому же это извращение напоминало исключительно глаза стрекозы. Или мухи. А насекомых он с детства ненавидел.

Иных мер конспирации мисс Беннет не использовала: на ней был надет темно-синий приталенный плащ с воланами, в котором она утром явилась на работу, вещь приметная, мало с чем перепутаешь.

И все-таки очки она напялила, чтобы лица не разглядели, или это просто дань моде? Возможно, свидание… Но все опрошенные хором твердят, что старший ассистент уже долгое время ни с кем не встречается и на работе буквально днюет и ночует, отдав всю себя делам журнала.

Генри поморщился. Он не мог представить, каково это – отдавать всего себя работе. В его жизни была Диана. Теплая, веселая, она создавала в доме уют, не позволяла полицейскому зарасти грязью или сдохнуть от голода, утешала… От мысли, что он может остаться один, становилось не по себе. Работа никогда не сможет заменить этого тепла, которое ждало О’Нила в квартире с появлением в ней одной журналистки.

А вот эта Беннет – одиночка. Молодая красивая девушка, о которой все отзываются подозрительно хорошо, – и никакой личной жизни. Странно все это.

Инспектор выждал четверть часа в машине. Объект из отеля не вышел, так что Генри счел возможным проявить наглость и любопытство и лично посмотреть, где и с кем свидетель убийства проводит свободное время.

Выбить у портье, в какой именно номер пошла девушка и ключ от этого номера, оказалось до странности сложно. Бесцветная девица в форменном жилете мялась, жалась и пыталась тянуть время, затравленно косясь на двери лифта. Однако рыжему и не таких приходилось продавливать, так что спустя некоторое время он все же получил желаемое и отправился на встречу к Джулии Беннет, предварительно пообещав портье, что он ее посадит, если та все-таки вздумает предупредить гостей отеля, что к ним вот-вот явится страж правопорядка.

Выйдя из лифта, полицейский со всех ног рванул к нужному номеру, открыл дверь, влетел внутрь и опешил.

Он был готов увидеть что угодно, вплоть до оргии или еще теплого трупа. Однако картина ему представилась на удивление приличная и даже пасторальная. В комнате на потертом диване сидели двое. Джулия Беннет и парень восточной наружности лет двадцати пяти на вид, физиономия которого О’Нилу почему-то была знакома. И эти двое просто держались за руки и смотрели друг на друга совершенно влюбленными глазами, как в сопливых фильмах пятидесятилетней выдержки о любви, где юбка по колено уже была верхом эротики. Джулия казалась такой… зачарованной. Да Генри поверить не мог, что на кукольном личике секретарши могло появиться настолько беззащитное мягкое выражение. Сколько раз ему ни доводилось видеть мисс Беннет, она всегда ослепляла улыбкой манекена – счастливой и вежливой. И неестественной.

Парень, увидев постороннего, тут же подорвался с места навстречу чужаку… споткнулся о ножку стоящего рядом с диваном журнального столика и упал. Хорошо еще на пол, а не на стеклянную столешницу.

Беннет издала поистине трагический стон.

– Такео-о-о! – тяжело вздохнула она и кинулась поднимать своего визави. Делала девушка это настолько спокойно и даже привычно, что становилось ясно: не первый раз ее кавалер вот так растягивается у нее на глазах.

Иностранец выглядел совершенно несчастным.

– Чем обязаны вашему появлению, инспектор? – мило и дружелюбно, прямо как в офисе, поинтересовалась девушка, укладывая голову жертвы собственной неуклюжести себе на колени и ласково проводя ладонью по лбу этого самого Такео. Иностранец блаженно прикрыл глаза. – Вообще-то это вторжение в частную жизнь. И я вроде бы свидетель, а не подозреваемая, так что не понимаю причин подобной бестактности.

– Инспектор? Свидетель? – с довольно сильным акцентом встревоженно переспросил парень, поднимаясь на ноги и подавая руку Беннет, чтобы помочь встать. Удивительная галантность, которая, по словам Дианы, совершенно несвойственна восточным мужчинам. А уж Диана, к грусти Генри, неплохо разбиралась в восточных мужчинах.

– У тебя неприятности? – со смесью тревоги и почему-то надежды продолжал расспросы иностранец. Все его внимание было отдано Беннет, и на заявившегося к ним без спроса полицейского даже и смотреть перестали, как только парню стало ясно, что незваный гость не представляет угрозы.

– Нет, вовсе нет, – поспешно заверила секретарша. – Просто… Меня тут, видимо, в чем-то подозревают, Такео… У нас в офисе произошло убийство, а я единственный свидетель. Все в порядке.

Узкие глаза молодого мужчины постепенно округлялись.

– Все в порядке? А если бы что-то случилось? Если бы убили тебя?

Джули…

Кукла сурово нахмурилась и оборвала его:

– Даже не начинай!

И тут до рыжего неожиданно дошло. Такео. Ватанабэ Такео, участник In the Dark, которым обычно разумная Диана проела Генри всю плешь. Настолько, что даже на билеты пришлось разориться, а это оказалось недешевым удовольствием. Концерт должен был состояться послезавтра.

– А вы… – растерянно заморгал инспектор, глазам своим не веря.

– Узнал, – мрачно констатировала Беннет, закусив губу от досады. Чуть более широкие, чем модно было сейчас, брови сошлись на переносице. – Не подозревала, что в рядах твоих поклонников есть и бравые стражи закона.

– У меня девушка – фанатка, – тут же стал оправдываться О’Нил. Генри совершенно не хотелось оказаться причисленным к легиону поклонников In the Dark, состоявшему по большей части из экзальтированных девиц или вполне взрослых женщин, которые почему-то решили, будто им прилично вести себя как тинейджеры. – Постоянно слушает.

Пойманные с поличным звезда и его пассия затравленно переглянулись, вздохнули и явно недобрым словом помянули девушку полицейского.

– Вы же понимаете, что это незаконное проникновение в частную жизнь? – пытаясь выглядеть грозно, спросил гражданин Ямато. – И я вас засужу, если вы хоть кому-нибудь что-нибудь скажете.

Если встрепанный певец и не мог вызвать благоговейного трепета, то его адвокаты – запросто. При таком количестве денег адвокатов у Ватанабэ наверняка свора, и все наверняка отличные. Поэтому Генри несколько нервно сглотнул.

– А могу я узнать, когда именно вы назначили встречу мисс Беннет? – решил все же выпытать все интересующие его сведения страж закона. Мало ли… Вдруг…

– Позавчера утром, – без раздумий ответил Ватанабэ. – Как только узнал, когда мы должны прибыть в Айнвар.

– Значит, время визита выбирали вы? – дотошно уточнил полицейский. Возможно, глянцевая кукла просто хотела организовать себе алиби или вовсе исчезнуть из страны при помощи богатого и знаменитого ухажера.

Музыкант согласно кивнул.

– Инспектор, Такео не проходит по вашему делу, – решительно вмешалась девушка, встав между двумя мужчинами. – И вам хорошо бы оставить его в покое. Прямо сейчас.

Это живое воплощение дружелюбия было рассержено и готово к бою, как кошка, на чей драгоценный выводок посягнули. Она совершенно точно защищала своего любовника. Рука певца тут же легла на плечо Беннет. Жест вышел покровительственным, успокаивающим. Он тоже собирался ее защитить.

– Джулия, не волнуйся. Если инспектору нужно что-то узнать, пусть узнает. В этом нет ничего страшного. А ты пока лучше отдохни.

Кумир миллионов выглядел спокойным и уверенным, как горы своей родины, будто не он только что самым нелепым образом пробороздил носом не самый чистый ковер в дешевом отеле. Генри даже почувствовал некоторое уважение к умению настолько хорошо держать себя в руках.

– Но… – смутилась секретарша, мигом растеряв всю свою напускную воинственность. В ее зеленых глазах светилась слепая вера в своего неуклюжего героя. Генри смотрел на Джулию Беннет и понимал: не все могут так верить в Бога, как она – в своего парня.

Ватанабэ на миг прижался носом к ее щеке, а потом подтолкнул девушку в сторону спальни:

– Поспи немного, ты же вся серая от усталости.

В голосе музыканта было столько нежности и тепла, что О’Нилу стыдно стало. И из-за того, что потревожил этих двоих в такой неподходящий момент, и из-за того, что сам он никогда не говорил с Дианой так.

Шатенка неохотно послушалась, но в спальню ушла. То ли действительно сильно устала, то ли просто в этой паре мужчине позволялась неслыханная по нынешним временам роскошь быть мужчиной во всех смыслах этого слова. Не у всех женщин хватает на это мудрости. Проклятая эмансипация.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/karina-pyankova/odni-neschastya-11612060/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Сноски

1

Фейри в кельтском и германском фольклоре – существа волшебной природы, обладающие необъяснимыми, сверхъестественными способностями, ведущие скрытый образ жизни и при этом имеющие свойство вмешиваться в повседневную жизнь человека под видом добрых намерений, нередко причиняя вред.

2

Эта форма обращения к женщине употребляется в тех случаях, когда семейный статус женщины неизвестен либо когда подчеркивать ее семейное положение неуместно. Предшествует фамилии (а не имени). Используется и в том случае, когда вступившая в брак женщина сохранила девичью фамилию.

3

Дикая Охота – призрачные всадники-охотники со сворой собак. Упоминания о Дикой Охоте восходят к норвежской мифологии. В разных вариантах легенды Дикую Охоту возглавляли как мужчины, так и женщины. Нередко предводитель всадников ассоциировался с дьяволом.