Плесните любви, пожалуйста! читать онлайн - Джеки Коллинз

Плесните любви, пожалуйста!

Джеки Коллинз

Amore. Зарубежные романы о любви

Эта книга, по мнению критиков, – один из лучших образцов иронической и любовной прозы. Вы найдете в ней сходство даже со знаменитым романом «Пятьдесят оттенков серого».

Все начиналось так солнечно, радужно, безмятежно. Герои – мировые знаменитости – поднялись на палубу роскошной яхты, чтобы провести незабываемые каникулы вдалеке от надоедливых папарацци. Вышколенные официанты, готовые исполнить любой каприз, ласковый океан, общество избранных… Рай, подумаете вы? Не стоит расслабляться – никто пока не в курсе, что вскоре блистательным гостям предстоит встреча с мафией и настоящими пиратами.

Джеки Коллинз

Плесните любви, пожалуйста!

Посвящается моим читателям во всем мире.

Любовь…

Страсть…

Дружба…

Могущество.

Испытайте все.

Живите полной жизнью!

Jackie Collins

The Power Trip

Copyright © Chances Inc., 2012. All rights reserved

© В. Гришечкин, перевод на русский язык, 2017

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2017

Приквел

Париж

Где бы ни появлялся Флинн Хадсон, он неизбежно привлекал к себе всеобщее внимание. Женщины с восхищением смотрели ему вслед, мужчины гадали, кто это – известный актер, певец или спортсмен. Главным в облике Флинна была окружавшая его аура искренности, силы и опасности, способная вскружить голову любой женщине. Впрочем, и чисто внешне он выглядел на редкость привлекательно. Высокий, подтянутый, с атлетическим телом, чуть вьющимися светлыми волосами, серо-голубыми, словно стальными, глазами и короткой щетиной, густо покрывавшей красиво очерченный подбородок, он был похож на потомка викингов, какими их изображают в кино. Именно эта мужественная, немного варварская красота и делала его похожим на звезду экрана, хотя, в отличие от большинства знаменитых актеров, Флинн не славился самомнением и самовлюбленностью. Напротив, он был человеком достаточно скромным и непритязательным и легко соглашался на уступки – если только речь не шла о принципиальных вопросах.

Флинн был популярным журналистом и писателем. Большую часть своей жизни он проводил в дороге, путешествуя из одной «горячей точки» планеты в другую. В Париж, служивший ему чем-то вроде временной базы, Флинн вернулся сравнительно недавно. Почти две недели он работал в Афганистане, где по поручению издателя собирал материалы для цикла серьезных статей. К несчастью, эта командировка обернулась трагедией – на глазах Флинна погиб его коллега, французский фотограф Люсьен. Его угораздило оказаться в самом центре боестолкновения между афганскими пограничниками и боевиками-смертниками, которые на начиненной взрывчаткой машине прорывались в страну из Пакистана. Взрывом бедняге оторвало голову, и эта мрачная картина накрепко запечатлелась в памяти Флинна. Как ни старался он забыть об ужасном происшествии, у него ничего не получалось.

Возвращение в Париж стало для него не менее шокирующим. На улицах Флинн то и дело встречал людей, которые куда-то спешили по своим делам, смеялись, целовались, и никто из них даже не подозревал, какие ужасные вещи происходят, быть может, в этот самый момент, в других уголках земли. Флинну это казалось совершенно неправильным и бесконечно раздражало, хотя он и понимал, что окружающие ни при чем. Уж скорее, это с ним творится что-то не то.

Сразу по приезде его навестила хозяйка дома и потребовала плату за аренду. Как и большинство парижан, она недолюбливала англосаксов, хотя к Флинну была более или менее снисходительна. По-видимому, она считала, что этот красавчик нисколько не виноват в том, что появился на свет в англоговорящей семье.

Флинн всегда пользовался успехом у женщин. Они любили его, а он любил их – если только они не начинали требовать больше, чем он был способен дать. Флинн давно решил, что сколько-нибудь длительные отношения не для него. Однажды он обжегся, и ему хватило этого надолго. Повторения неприятного опыта Флинн ни в коем случае не желал.

Домовладелице Флинн выписал чек, а про себя решил, что вечером – после визита к вдове погибшего француза Сьюзи – попытается как следует напиться. Обычно он не злоупотреблял спиртным, но сейчас был особый случай. Флинн от души надеялся, что алкоголь поможет справиться с засевшими в голове страшными воспоминаниями.

Оказавшись у себя в квартире, он бросил на кровать дорожную сумку и проверил сообщения, скопившиеся на автоответчике и на сервере электронной почты за время его отсутствия. Многие издатели хотели заполучить его статьи по самым актуальным вопросам политической жизни – правдивые, резкие, зачастую очень резонансные и востребованные. Его веб-сайт и блог тоже пользовались широкой популярностью, но сейчас Флинн чувствовал себя не в силах отвечать ни редакторам, ни читателям, засыпавшим его острыми, злободневными вопросами. Только одно сообщение заинтересовало его – это было электронное письмо от Ольги Санеевой, личного секретаря и персональной помощницы знаменитого русского миллиардера Александра Касьяненко. С Александром Флинн был знаком давно – несколько лет назад он оказал ему одну очень важную услугу. Тогда-то он и переспал с Ольгой, однако с тех пор они ни разу не общались.

И вот теперь она прислала ему сообщение… Интересно, что ей вдруг понадобилось?

Флинн почувствовал себя настолько заинтригованным, что немедленно позвонил в Москву.

Ольга говорила по-английски свободно и практически без акцента. Кроме того, она была очень красива – Флинн до сих пор помнил ее округлые славянские скулы и полный, чувственный рот. В Америке она могла бы стать успешной моделью или актрисой, но, насколько он знал, Ольгу вполне устраивало положение личного секретаря могущественного олигарха.

После обмена приветствиями Ольга сказала:

– Я хотела предупредить, что скоро ты получишь от Александра одно очень важное приглашение. Если можешь – не отказывайся.

– Приглашение куда? – уточнил Флинн.

– Мистер Касьяненко, – Ольга заговорила почти официальным тоном, – планирует пригласить несколько очень важных персон в круиз на своей новой океанской яхте. Тебя в том числе.

– Вот как? – удивился Флинн. – С каких это пор я стал «очень важной персоной»?

– С тех пор как Александр принял такое решение, – отрезала Ольга. – Возможно, он просто хочет тебя видеть… или разбавить тобой общество высокопоставленных зануд, – добавила она с тихим смешком. – Вот я и решила предупредить тебя заранее. От таких приглашений не отказываются, Флинн.

– Спасибо, Оля, я подумаю, – ответил он. На самом деле Флинн ничуть не стремился оказаться в так называемом вип-обществе. Как верно заметила Ольга, большинство «очень важных персон» были просто надутыми, самовлюбленными болванами, и находиться с ними даже на очень роскошной яхте наверняка невероятно скучно.

– Позвони, когда в следующий раз будешь в Москве, – сказала Ольга. – Увидимся.

– Обязательно, – с готовностью откликнулся Флинн. В Москву он пока не собирался.

Потом он выключил телефон, накинул пиджак и отправился к Сьюзи. Этого визита Флинн почти боялся, но другого выхода у него не было. Вдова его друга должна была знать, как погиб ее муж, а Флинн был единственным, кто мог ей

об этом рассказать. Когда раздался взрыв, унесший жизнь коллеги, Флинн стоял от него в считаных ярдах. Ему невероятно повезло, что он сам остался в живых и даже не получил ни царапинки.

Ему повезло, а его друг погиб.

Что ж, такова, видно, журналистская судьба.

Париж

Ухоженная, сексуальная, изящная Бьянка была на вершине славы. Ее экзотическая красота находилась вне конкуренции. Среди темнокожих звезд подиума она по праву считалась королевой. Глянцевые журналы ее обожали. Кожа цвета кофе с молоком, по-кошачьи мягкая походка, длинные ноги и страстные зеленые глаза были ее своеобразным фирменным знаком, прекрасно известным в мире моды – и не только.

Бьянка родилась в Нью-Йорке. Париж, Милан и Рим были ее игровой площадкой. Сейчас она жила в Москве со своим любовником – широко известным русским миллиардером Александром Касьяненко.

Впрочем, куда бы ни приехала Бьянка, повсюду у нее отыскивались поклонники и друзья, и она проводила с ними время приятно и весело. Обычно в поездках, особенно если с ней не было Александра, ее сопровождал целый штат преданных и верных сотрудников: француз-гример Жан-Жак по прозвищу Жо-Жо, стилист Пьер, очаровательная Си-Си, консультировавшая ее по вопросам моды, и персональный помощник Правильный Джефф, получивший свое прозвище благодаря тому, что он единственный среди ее спутников придерживался традиционной сексуальной ориентации. Джеффу исполнилось двадцать два года, и он работал у Бьянки сравнительно недавно, но уже был в нее страстно и безнадежно влюблен. Бьянка об этом хорошо знала, но не придавала его чувствам никакого значения. Она привыкла к любви, обожанию и всеобщему преклонению.

На этот раз она приехала в Париж на показ новой коллекции одного из своих любимых дизайнеров. Как и всегда, Бьянка прекрасно провела время, однако, несмотря на это, ей все равно хотелось как можно скорее вернуться к Александру. Такого мужчины у нее не было еще никогда. Их сексуальная жизнь складывалась на редкость гармонично, и Бьянка ни секунды не сомневалась, что они просто созданы друг для друга. Александр был невероятно богат, хорош собой и обладал сильным, властным характером. Последнее обстоятельство нравилось Бьянке едва ли не больше всего – жить с человеком, который умеет принимать важные решения и исполнять их, было легко и приятно. Все ее прежние любовники – а их у Бьянки было немало – казались по сравнению с ним просто инфантильными слабаками, и она быстро в них разочаровывалась. Только с Александром Бьянка чувствовала себя как за каменной стеной.

О большем она не осмеливалась и мечтать.

Их совместную жизнь омрачало только одно не слишком приятное обстоятельство: Александр был женат. Он, правда, хотел развестись, но его жена оказалась порядочной стервой и не хотела давать мужу развод, пока он не выполнит все ее условия.

Александр пытался решить этот вопрос, а Бьянке пришлось запастись терпением. Она, впрочем, не возражала – в случае необходимости Бьянка умела терпеть и ждать.

Да и дело того стоило.

Александр всегда добивался того, чего хотел.

Буквально на днях он сказал Бьянке, что великолепная красавица яхта, построенная по его заказу в Голландии, наконец готова и по завершении ходовых испытаний он планирует совершить на ней небольшое путешествие, чтобы в компании нескольких общих друзей отпраздновать тридцатилетие любимой. Услышав эти новости, Бьянка пришла в восторг. До ее тридцатого дня рождения оставались считаные недели, и она тут же принялась составлять список тех, кого ей хотелось бы пригласить на праздник. В том, что это должны быть самые крупные мировые знаменитости, Бьянка не сомневалась. Только в этом случае их путешествие прогремит на весь мир.

Кого же ей выбрать? Кто из ее друзей подходит для участия в звездном турне, а кто – не очень? Может, пригласить знаменитого киноактера Ника Энджела? Он достаточно известен и к тому же настоящий душка.

Нет. Когда-то она с ним спала, так что его присутствие вряд ли обрадует Александра.

А как насчет ее близкой подруги, бразильской фотомодели Рио?

Тоже нет. Рио – слишком сильная конкурентка.

Окончательного решения Бьянка так и не приняла, но времени у нее еще оставалось достаточно, так к чему забивать себе голову? Почему бы не оттянуться как следует с друзьями, пока она в Париже? В конце концов жизнь и предназначена для того, чтобы развлекаться.

Разве не так?

Москва

Александр Касьяненко тоже раздумывал над тем, кого лучше пригласить в круиз на новой яхте. Он наметил несколько кандидатур, но хотел обсудить их с Бьянкой, прежде чем рассылать приглашения. Насколько он знал, сама она собиралась пригласить Эшли и Тея Шервин – широко известную в Англии супружескую пару. Чернокожий Тей был звездой британского футбола – агрессивным, техничным нападающим популярного футбольного клуба и национальной сборной. Очаровательная миниатюрная Эшли пробовала себя в художественном дизайне интерьеров и уже добилась кое-каких успехов.

Еще одной парой, которую Бьянка хотела бы видеть в числе гостей, были работавший в латиноамериканском стиле певец Люка Перес, сравнительно недавно объявивший о своей гомосексуальной ориентации, и его партнер, британец Джероми Мильтон-Голд.

Александр не был гомофобом, но ему казалось, что его список гостей выглядит более внушительно.

Первым номером в нем значился известный американский политик, сенатор Хэммонд Паттерсон с женой. В последнее время он явно шел в гору, и не исключено, что рано или поздно Хэммонд станет президентом США.

Кроме того, Александр собирался пригласить в круиз знаменитого американского киноактера Клиффа Бакстера с его нынешней подружкой по имени Лори.

И наконец, третьим – и самым желанным – гостем Александра был его старый друг журналист Флинн Хадсон. Флинн не был ни богатым, ни знаменитым, зато он был умным и интересным человеком, способным поддерживать разговор на любую тему. С кем он приедет на яхту, Александр не знал, но не сомневался, что спутница Флинна вряд ли окажется безмозглой красивой куклой, неспособной связать и двух слов.

Пожалуй, подумал Александр, путешествие в такой компании запомнится им надолго. Бьянка пока не знала, что он решил назвать новую яхту в ее честь. Он, однако, не сомневался, что она будет довольна, и с удовольствием предвкушал радостное изумление, которое испытает Бьянка, когда увидит свое имя, выведенное крупными буквами на борту белоснежной океанской красавицы.

Кроме того, именно во время предстоящего путешествия Александр собирался сделать Бьянке предложение руки и сердца. То обстоятельство, что формально он все еще оставался женатым человеком, его не смущало. Развода он в конце концов добьется – в этом у него никаких сомнений не было. Ничто не могло остановить Александра – ведь речь шла о том, чтобы быть с Бьянкой, прекрасной и переменчивой Бьянкой.

С Бьянкой, которую он желал всем сердцем…

Париж

От своего плана Флинн так и не отказался и после посещения двух баров был уже изрядно пьян. Визит к Сьюзи оказался серьезным испытанием. Смотреть ей в глаза и рассказывать ужасные подробности того, что ему довелось увидеть, было невероятно тяжело.

Сьюзи – невысокая, светловолосая женщина,

беременная вторым ребенком, – прилагала колоссальные усилия, чтобы не сломаться, но полностью обуздать свое горе и боль ей не удавалось.

Едва покинув ее квартиру, полную семейных реликвий и фотографий, Флинн направился в ближайший бар и опрокинул несколько порций текилы подряд.

Несколько позднее – то ли в этом баре, то ли уже в следующем – он подцепил молодую француженку с большими, густо обведенными сурьмой глазами и короткими черными волосами, которые выглядели так, словно их кромсал ножницами безумный парикмахер. Но Флинну было все равно – он был уже хорошенький. Кроме того, он смутно помнил, что это не неряшливость, а какой-то молодежный стиль, и что подобная стрижка как-то называется, но как – этого он вспомнить не мог. Да и не в прическе дело… Главное, девчонка вцепилась в него, словно пиявка, и исчезать не собиралась. Флинн несколько раз пытался ее прогнать, но она буквально повисла на нем, предлагая сказочный секс любого вида, какой он только пожелает.

К этому моменту Флинн был уже в таком состоянии, что не мог сказать, чего он хочет. Секс?.. Почему бы нет. Сейчас он был настроен плыть по течению, и ему годилось абсолютно все, лишь бы не вспоминать наполненные болью глаза Сьюзи.

– Меня зовут Марта, – шепотом сообщила ему на ухо девица; при этом ее остренький язычок на несколько мгновений скользнул ему в ушную раковину. – А тебя?

– Это не важно, – пробормотал Флинн и опрокинул в себя еще бокал текилы.

– Идем к тебе, – решила Марта. – У меня хороший товар, тебе понравится.

– Товар? – рассеянно уточнил он.

– Секс, – объяснила она. – Отличный секс за разумные деньги.

– А?.. – переспросил Флинн, но тотчас забыл о своем вопросе. В эти минуты его разум заполняли совсем другие мысли и видения. Взрыв, кровь, отделившаяся от тела голова друга, которая подкатилась почти к самым его ногам… На своем веку Флинн видел много смертей, но так близко – никогда.

Марта вытащила его из бара, усадила в такси и назвала водителю адрес. Как только машина тронулась, она взобралась на Флинна и принялась оглаживать его промежность, нашептывая на ухо, что именно она собирается с ним делать.

Но он едва ли ее слышал. Точнее, слышал, но слова почти не доходили до его сознания. Какая разница, что и как они будут делать? Никакого значения это не имело. Ничто не имело никакого значения. Завтра все может исчезнуть. Весь дерьмовый мир может исчезнуть – погибнуть в пламени взрыва, который оторвет головы всем.

Как Люсьену.

Никто не знает, что будет на следующий день, на будущей неделе.

И никому нет до этого никакого дела.

Как только они оказались в его квартире, Марта принялась деловито расстегивать его брюки. Спустив их до лодыжек, она встала на колени и взяла в рот.

Тело отреагировало сразу, но совершенно машинально. Возбуждение. Эрекция. Оргазм.

Добившись своего, Марта начала раздеваться.

К этому времени Флинну хотелось только одного – поскорее завалиться на кровать и отключиться, но у девушки, по-видимому, имелись свои планы. Схватив его за руку, она потащила Флинна в спальню; при этом он запутался в спущенных штанах и едва не упал. Флинн следовал за ней бездумно, как сомнамбула, не понимая, кто и куда его ведет.

И зачем.

В спальне Марта толкнула Флинна на кровать, сбросила с себя последнюю одежду и легла сверху, обхватив его тело руками и ногами, словно проворная обезьянка.

И снова его организм не подвел, отреагировав как положено. Спустя несколько секунд Флинн испытал еще один механический оргазм и ухитрился столкнуть девицу с себя.

– Все, пока… – пробормотал он.

– Эй, а как же я?! – возмутилась Марта. – Я еще не кончила!

– Продолжения не будет, – выдавил Флинн. – Не сегодня. Ступай домой.

И он закрыл глаза.

Утром Флинн проснулся с сильнейшей головной болью и сразу пожалел о вчерашнем. Зачем он так напился? И зачем ему понадобилось снимать эту полусумасшедшую девицу?

Вскоре он обнаружил, что Марта, уходя, захватила с собой его бумажник.

«Вот черт! – подумал Флинн. – Впрочем, я сам виноват. Так мне и надо».

Париж

Показ новой коллекции прошел крайне успешно; Бьянка была очень довольна и порядком возбуждена. Эмоции переполняли ее, настроение было самым праздничным, и, несмотря на сравнительно ранний час, она решила поехать в какой-нибудь шикарный клуб. Ее свита не возражала – они обожали Бьянку и готовы были исполнить любой ее каприз, любое желание.

Сначала вся компания отправилась в «Безмятежность», где Бьянку встретили как королеву и сразу проводили в вип-зал – в отдельный кабинет, отделанный красным бархатом и кожей. Шампанское лилось рекой, а вскоре на столах появились и белые кокаиновые дорожки. Александр не одобрял наркотики, и Бьянка никогда не употребляла их при нем, но без него позволяла себе понюшку-другую.

Даже сейчас она немного скучала по своему русскому любовнику – большому, сильному и властному. Ей очень нравилось, когда он ложился на нее, буквально вдавливая в постель своим крупным, тяжелым телом. Александр был настоящим мужчиной во всех смыслах, и это выгодно отличало его от абсолютного большинства ее прежних любовников – рок-звезд, актеров и прочих. Все эти знаменитости оказывались на поверку слишком инфантильными и слабыми, а размер их члена, казалось, был обратно пропорционален до предела раздутому самомнению. Нет, встречались и среди них достойные экземпляры (в чисто физическом смысле), однако далеко не каждый мог бы выступать в одной лиге с Томми Ли.

После нескольких бокалов шампанского Бьянке захотелось танцевать. Танцевать она очень любила, поэтому они с Си-Си вскочили сначала на диван, а потом на стол и принялись отплясывать под доносящуюся из колонок музыку.

Правильный Джефф, оставшийся сидеть за столом, смотрел на эти танцы с некоторым смущением, которое, впрочем, очень скоро оказалось вытеснено растущим желанием. Бьянка была в короткой юбке от Азаддина Алайя, а поскольку трусиков она не носила, открывшееся ему зрелище могло бы возбудить и евнуха. Впрочем, Правильный Джефф уже почти научился считать подобные вещи одной из привилегий своего места личного секретаря звезды.

Си-Си тем временем настолько увлеклась (впрочем, она выпила куда больше Бьянки), что нежно погладила свою работодательницу по блестящим черным волосам, а потом вытянула губы для поцелуя.

Но Бьянка возражать не стала. Когда Александра не было поблизости, она частенько позволяла себе быть дикой, неуправляемой, безумной Бьянкой… такой, какой она была до него.

В конце концов, чего Александр не знает, того он и не узнает…

Москва

– Ты все еще живешь с этой своей чернозадой американской шлюхой? – требовательно спросила жена Александра и выпятила губу, подчеркивая свое презрение.

– Не надо называть Бьянку чернозадой и шлюхой, – нахмурился Александр. – Особенно при детях. Девочки слышат твои слова, а это… неправильно. Я не хочу, чтобы они заразились твоей злобой и разочарованием.

Рузанна пожала плечами.

– Нет уж, пусть они тоже ненавидят тебя, как я, ведь ты и их предал!.. Впрочем, мне наплевать на твою чернозадую… Скоро она тоже исчезнет, как все твои прочие девки.

– Сколько раз тебе повторять: не было никаких «прочих», – устало возразил Александр. – С чего ты взяла,

что у меня кто-то был?

Рузанна недобро прищурилась.

– Можешь врать сколько угодно. Я знаю правду.

– Нет, не знаешь! – прогремел Александр, начиная раздражаться. – Так что лучше помалкивай, ясно?

Они сидели в конференц-зале крупной адвокатской конторы. Это был обязательный еженедельный визит, во время которого их адвокаты пытались договориться об условиях разводного соглашения. Александр готов был отдать жене все, что бы она ни захотела, пойти на любые уступки, любые условия, но ей все казалось мало. Главное, к чему стремилась Рузанна, – это вернуть себе мужа. На меньшее она не соглашалась, и Александр начинал терять терпение. Он собирался жениться на Бьянке, но, если Рузанна будет и дальше упрямиться, в обозримом будущем это его желание вряд ли осуществится.

Вот если Рузанна внезапно умрет…

Это была подлая и грязная мысль, но Александр помимо своей воли возвращался к ней снова и снова. Его жена могла утонуть в ванне, могла попасть под машину или оступиться на лестнице и сломать себе шею…

Нет, одернул себя Александр, он не должен так думать о ней. В конце концов, Рузанна – мать его детей, трех его несовершеннолетних дочерей, которых он обожал.

С другой стороны, если она так и не даст ему развода…

Вечером он повез дочерей ужинать и за десертом (торт-мороженое и очень много шоколада!) сообщил им, что скоро отправится в далекое путешествие.

– Куда, папа? Куда ты поедешь? – тут же спросила младшая, Маришка, успевшая вся перемазаться шоколадом.

– В Мексику, – ответил он. – Я поеду на своей новой яхте.

– Ух ты! – вздохнула средняя дочь Полина. Ей недавно исполнилось тринадцать, но она уже была настоящей красавицей. – А свою американскую шлюху ты с собой возьмешь?

Александр резко поднялся. Рузанна… как же он ее ненавидел! Всего за год она сумела отравить своим ядом неокрепшие души его маленьких дочерей, и этого он ей никогда не простит!

– Что с тобой, папа? – озабоченно спросила Маришка.

– Ничего, дочка, ничего… – ответил он, крепко стискивая зубы. Внутри все кипело. – Просто я вдруг вспомнил одну важную вещь, которую должен сказать вашей маме. – Он слегка перевел дух. – А ты, Поля, – строго добавил он, глядя на свою среднюю дочь, – постарайся впредь обходиться без подобных слов, договорились?

– Каких слов? – Полина надулась.

– «Шлюха»… – выдавил Александр. – Это… это очень плохое слово, дочь.

– Хорошо, папа. – Поля опустила глаза. – Я больше не буду, но… Просто мама все время его повторяет.

– Все время?! – Гнев Александра вспыхнул с новой силой.

Рузанна должна исчезнуть.

Так или иначе, но он должен стать свободным человеком.

Париж

Нет, решил Флинн, больше он пить не будет. Алкоголь вовсе не решает проблемы, как утверждают многие. Напротив, он только добавляет новые.

За примерами далеко ходить не нужно. Вчера он позволил себе расслабиться – и оказался в постели с проституткой, с воровкой… в общем, неизвестно с кем. Флинн смутно помнил, что ее звали Марта. Кажется. «Сказочный» секс тоже не оставил в памяти почти никаких следов, зато Флинн отлично помнил, что пренебрег элементарными мерами безопасности и не воспользовался презервативом.

Что ж, если эта Марта его чем-нибудь наградила – поделом ему. Дураков надо учить.

Выпив пару банок колы из холодильника, Флинн немного пришел в себя и попытался вспомнить, о чем он вчера разговаривал с личной секретаршей Александра Касьяненко Ольгой. Кажется, она упоминала о путешествии на новой яхте и о том, что он скоро получит от старого друга официальное приглашение. А почему бы и нет, внезапно подумалось ему. Быть может, неделя, проведенная в роскоши и комфорте, – это именно то, что нужно, чтобы проветриться и выкинуть из головы мрачные воспоминания. Вчерашние возлияния, как и случайный секс с похожей на обезьянку Мартой, явно был ошибкой. С глупостями нужно заканчивать.

Зазвонил мобильник, и Флинн ответил на вызов. Звонил его старый приятель Арт, с которым он когда-то учился в колледже. Теперь Арт жил в Нью-Йорке и был весьма успешным адвокатом, специализировавшимся на налоговом законодательстве. Виделись они довольно редко, но перезванивались регулярно.

– Привет, я в Париже, – с ходу заявил Арт. – А ты где?

– Странное совпадение. Я тоже, – ответил Флинн. Он был рад звонку старого друга.

– Поужинаем вместе? – предложил Арт. – Устроишь мне экскурсию по здешним злачным местечкам?

– Конечно, – сказал Флинн, думая о том, что обстоятельства, похоже, вновь оказались сильнее его благих намерений держаться подальше от пьяных кутежей и неизвестных девчонок.

Они договорились, где и когда встретятся. Несмотря на то что его добродетель должна была подвергнуться серьезному испытанию, Флинн радовался, что на вечер у него есть какой-то план, какое-то занятие. Корпеть над статьями у него не было ни желания, ни настроения, хотя некоторые из них были заказаны довольно давно и срок сдачи неумолимо приближался.

Ничего, подождут, подумал Флинн. Если сегодняшний вечер он проведет с Артом, воспоминания о трагической афганской командировке отдалятся еще на один день.

Париж

Бьянка считала себя глубоко сексуальной женщиной, и не только в смысле внешности. У нее имелись свои особые устремления и фантазии, которые она тщательно скрывала от Александра. Ей казалось, он не тот человек, который в поисках удовольствия готов переступить черту и выйти за рамки традиции. Физиологически Александр ее полностью удовлетворял, однако этого не всегда оказывалось достаточно, чтобы утолить ее потаенные желания. Бьянка, впрочем, была уверена, что любит Александра по-настоящему и никогда не позволила бы себе изменить ему с другим мужчиной, но разве будет изменой, если она позволит себе реализовать одну-две из своих вычурных фантазий с женщиной? Да и как тут удержаться, когда шампанское льется рекой, а голова приятно кружится от кокаина?!

Си-Си была изящна и очаровательна, как и ее прозвище (в полном, несокращенном виде оно звучало как Сахарные Сливки). Стройная, со светлыми, подстриженными в форме шара кудряшками, большими, абсолютно натуральными грудями и чуть выступающими вперед передними зубами, делавшими ее улыбку особенно обольстительной, она отличалась редкой чувственностью. Губы Си-Си были мягкими и теплыми, а от запаха духов голова так и шла кру€гом. Ее поцелуи очень быстро возбудили Бьянку, и подруги продолжали танцевать на столе, время от времени заключая друг дружку в объятия, чтобы поцеловаться взасос.

Правильный Джефф следил за обеими словно зачарованный. Он был не в силах оторваться от разворачивавшегося на его глазах спектакля. Неужели сбылись его самые смелые, самые бесстыдные фантазии? Неужели ему посчастливилось стать свидетелем того, что, без сомнения, назовут самым сенсационным соитием столетия? Кто назовет?.. Газеты, журналы, Интернет – да все! Чтобы это произошло, ему нужно только достать свой навороченный телефон и сделать встроенной камерой несколько снимков.

Посмеет ли он?..

Нет, никогда!

Или все же…

Сколько может стоить один такой снимок? А серия?.. Да за фотографии Бьянки с другой женщиной можно запросить несколько тысяч долларов. Даже несколько сотен тысяч…

Но ведь он влюблен в Бьянку. Больше того,

он – ее личный секретарь, и его работа заключается в том, чтобы оберегать и защищать Бьянку от всего, что способно повредить ее репутации.

Не разнимая губ, Бьянка и Си-Си улеглись на низкий и широкий диван, обтянутый красной кожей.

Правильный Джефф с надеждой перевел взгляд на Пьера и Жо-Жо, но они успели поссориться и теперь увлеченно обменивались колкостями, не замечая ничего вокруг.

Тем временем Си-Си спустила с плеч Бьянки бретельки топика, обнажив небольшие, идеальной формы грудки с острыми, торчащими сосками. Правильный Джефф машинально отвел взгляд, потом не утерпел и снова взглянул – и опять отвернулся. Какое счастье, что их никто не видит, подумалось ему. Бархатные портьеры, закрывавшие вход в кабинет, были задернуты, да и в вип-зале, насколько он успел заметить, почти никого не было.

Потом Джефф почувствовал, что и сам порядком возбудился, – и возненавидел себя за это. Он должен остановить Бьянку, твердил он себе. Остановить, вывести из клуба и доставить обратно в отель, где они с Си-Си смогут ублажать друг друга без помех. Но ведь если он так поступит, то лишится места в первом ряду и не увидит, как Бьянка, расстегнув на Си-Си кофточку, ласкает языком ее огромные груди и крупные, темные соски.

А-ах!..

Не в силах и дальше выносить это в высшей степени соблазнительное зрелище, Джефф быстро поднялся и чуть не бегом бросился в мужской туалет. Там он заперся в одной из кабинок и с помощью нескольких энергичных движений сбросил лишнее напряжение.

После этой гигиенической процедуры к нему отчасти вернулись рассудительность и здравый смысл, и Правильный Джефф решил как можно скорее вернуться в кабинет, чтобы убедить Бьянку уехать, пока ее кто-нибудь не увидел. Да, сказал он себе, именно так он и должен поступить. Завтра Бьянка сама скажет ему спасибо.

И все же он медлил. Сначала Джефф вымыл руки, потом долго смотрел на свое отражение в зеркале. Он ведь красив, не так ли? Конечно, он не Райан Гослинг, но ведь не урод же, правильно? Неужели Бьянка не видит в нем мужчину, или он для нее просто секретарь – человек, который всегда находится рядом, чтобы выполнять ее поручения?

«Ты для нее слишком мал ростом», – сообщил ему внутренний голос.

Ну, рост – это не главное, подумал Джефф.

«Ты беден».

Не так уж и беден, мысленно возразил он. Просто мне иногда не хватает наличных, а так…

«У тебя прыщи!»

Но ведь они появляются только после стрессов! – беззвучно возопил бедняга Джефф. Прыщи были проклятьем всей его жизни.

Закончив рассматривать себя в зеркале, он поспешил обратно в кабинет.

Но там уже никого не было. Бьянка, Си-Си, Пьер и Жо-Жо – все куда-то исчезли.

Уехали.

Без него!

Как они могли?!!

Москва

Касьяненко разговаривал с крупнейшим московским ювелиром – сухоньким старичком с удивительно густыми для его возраста, хотя и совершенно седыми волосами. Пучки этих волос торчали у него даже из ушей, что придавало ему некоторое сходство с рысью. На столе, на куске черного бархата лежало дюжины две золотых и платиновых колец и перстней с изумрудами и бриллиантами. Александр брал кольца по одному, внимательно рассматривал и клал обратно. Ему хотелось подобрать для Бьянки что-нибудь эксклюзивное, но ничто пока не привлекло его внимания.

– Неужели вам не нравится? – проговорил ювелир хриплым, каркающим голосом.

– Это действительно лучшее, что у вас есть? – с сомнением спросил Александр.

– Конечно.

– Ширпотреб! – нетерпеливо бросил Александр. – То, что я ищу, должно быть совершенно… особенным. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?..

Старик кивнул.

– Понимаю. Безусловно, понимаю.

– И что? Вы ничего не можете мне предложить?

– Ну, за ту цену, которую вы готовы платить… – Ювелир не договорил, но Александру все стало ясно и так.

– Разве я называл вам предельную сумму? – рявкнул он. – Когда?!

– Вы не называли, но… Ваша секретарша…

– Какого черта вы слушаете мою секретаршу и не слушаете меня? – проворчал Александр, немного остывая. – Мне нужно самое лучшее кольцо, какое вы только сумеете найти. Цена не имеет значения.

Старый ювелир снова кивнул и стал собирать кольца, аккуратно укладывая каждое в небольшой замшевый мешочек.

– Я заеду к вам завтра, – пообещал он. – Думаю, у меня найдется то, что вы ищете.

Александр утвердительно хрюкнул и нажал кнопку вызова секретарши. Через пару секунд та вошла в кабинет.

– Проводите господина Петрова. Завтра он снова придет в это же время, – коротко сказал Александр, но тон у него был недовольный.

Ольга кивнула. Она подслушала беседу босса с гостем и знала, в чем причина недовольства Александра. Это она, разговаривая с ювелиром, невзначай назвала максимальную цену, надеясь таким образом помешать Александру истратить на кольцо слишком много денег. Она была уверена, что пятисот тысяч долларов будет вполне достаточно, но ошиблась. Темнокожая американская модель словно околдовала Александра, и он тратил деньги налево и направо, лишь бы сделать ей приятное.

В глубине души Ольга испытывала сильнейшее разочарование. Когда-то она надеялась, что, как только Александр разведется с женой, – а это было неизбежно, поскольку Рузанна вела себя как самая настоящая ведьма, – он обратится за утешением к ней. И тогда она одарит его своей любовью, которой он заслуживал больше, чем любой другой мужчина.

Увы, все произошло совсем не так, как рассчитывала Ольга. Не успел Александр развестись, как ему подвернулась эта раскованная, развратная американка, и он сразу на нее запал. Нет, Александра Ольга ничуть не винила, хотя он вел себя как ребенок, который в первую очередь хватает то, что ярче раскрашено и сильнее блестит. Она, однако, знала, что так поступают девяносто девять мужчин из ста, и только от нее самой зависит, сумеет ли Александр по достоинству оценить ее скромность, красоту и огромные запасы нерастраченной нежности. Это, впрочем, не мешало ей всем сердцем ненавидеть знаменитую соперницу, которая заманила Александра в свои сети.

Неужели он не понимает, думала Ольга, что для Бьянки он просто очередная игрушка?

Александр – умный человек, но он всего лишь мужчина, к тому же сейчас его ослепила страсть… точнее – самая обычная похоть и желание обладать знаменитой моделью.

Именно поэтому он не замечал, как глубоко предана ему Ольга.

Именно поэтому он не понимал, что это она любит его по-настоящему.

Ольга не страдала от ложной скромности; она знала, что красива, и не сомневалась, что босс рано или поздно сумеет оценить все ее незаурядные достоинства. Ему нужно было только немного помочь, подтолкнуть в правильном направлении. Именно ради этого Ольга и переспала с его другом, американским журналистом Флинном Хадсоном. Она была уверена, что Александр узнает об этом и станет ревновать, а от ревности до любви, как известно, рукой подать. К сожалению, ее расчет не оправдался. Флинн оказался слишком джентльменом и ничего не рассказал Александру о своем приключении, а она-то надеялась…

Но это было давно. Теперь у Ольги появился другой план. Для участия в круизе Александр собирался пригласить несколько знаменитых пар – и Флинна, и Ольга подумала, что, если она предупредит журналиста заранее, он, быть может, выберет своей спутницей ее.

И тогда у

нее появится еще один шанс обратить на себя внимание Александра.

– Мне говорили, что этот господин Петров – крупнейший в Москве специалист по ювелирным изделиям, – ворчливо сказал Касьяненко, когда Ольга, проводив гостя, вернулась в его кабинет за новыми указаниями.

– Так и есть, – спокойно ответила она. – Можете не беспокоиться, завтра он доставит вам именно то, что вы хотите.

– Ну-ну, поглядим… – Александр с сомнением покачал головой. – Сегодняшний его ассортимент что-то не произвел на меня впечатления.

Ольга ничего не ответила. Любовь по-прежнему пылала в ее сердце, и она не сомневалась, что когда-нибудь ее верность будет вознаграждена.

Александр будет принадлежать ей.

Париж

Арт всегда был изрядным шалопаем, а теперь и вовсе не знал никакого удержу. Флинн знал, что приятель женат и живет с женой достаточно счастливо, но сегодня он как с цепи сорвался. Впрочем, так вели себя многие женатые мужчины, опьяневшие от свалившейся на них свободы. Арта можно было понять: он находился в чужой стране и от жены – успешной телепродюсерши – его отделял целый океан. Так почему бы не расслабиться на полную катушку? Одно-два приключения ничего не испортят – не зря же говорят, левак укрепляет брак, а чего не узнает его маленькая женушка, того, считай, и не было…

Внешне Арт несколько напоминал Флинну не то принарядившегося агента ЦРУ, не то провинциального политика, которому за отсутствием общепризнанных достоинств приходится полагаться исключительно на собственную внешность. Его темные волосы были аккуратно подстрижены и тщательно уложены, улыбка казалась широкой и искренней, к тому же он был одет в отличный костюм, что, безусловно, располагало к нему окружающих. В целом он напоминал, скорее, Брэдли Купера, нежели Джорджа Клуни, и мог бы без помех срывать цветы удовольствий… но только до тех пор, пока рядом не было Флинна. Стоило ему появиться, и Арт сразу превращался просто в «еще одного парня».

Так было всегда, и сам Арт отлично это знал. Еще в колледже он, бывало, жаловался: я, мол, в поте лица «окучиваю» девчонок покрасивее, а потом приходит Флинн, и они бегут за ним сами, стоит ему только пальцем поманить. Как и во всякой шутке, в этих словах была доля правды – и тогда, и сейчас Флинн мог бы без труда заполучить любую девчонку.

Вот только ему самому хотелось этого все реже и реже.

Сегодня, например, Флинну хотелось спокойно поужинать вдвоем с приятелем и пораньше лечь спать, но приятель, похоже, был настроен кутить всю ночь. Перекусив в ближайшем бистро, где Флинн обычно столовался, Арт, перехвативший несколько стаканов вина, решил, что настало время «культурной программы».

– Ну, куда двинем для начала? – поинтересовался он с энтузиазмом неофита.

Флинн, который до последнего надеялся, что после ужина он просто доставит Арта обратно в отель, а потом вернется к себе и завалится спать, тяжело вздохнул. За едой они подробно вспомнили старые добрые времена, поговорили о спорте, политике и работе, так почему бы не закончить вечер на этой высокой ноте? Увы, Арт жаждал развлечений. В конце концов, он же был во Франции, а не в какой-нибудь арканзасской глуши, где даже пивные закрываются в десять вечера. Арт много слышал о «ночной жизни Парижа» и рассчитывал, что старый приятель его с ней познакомит.

«Черт, – подумал Флинн, – неужели за вчерашнее мне мало похмелья и украденного бумажника? Сколько я еще буду расплачиваться за свою минутную слабость?»

Он был искренне рад видеть Арта, но шататься по ночным клубам терпеть не мог.

– Хочешь верь, хочешь нет, – сказал он, – но я довольно редко бываю в ночных клубах и не знаю, который из них хороший, а куда лучше не соваться.

– Это не беда, – жизнерадостно заявил Арт. – Консьерж-менеджер в моем отеле рекомендовал побывать в «Мистик» и даже заказал для нас с тобой столик. По его словам, это одно из самых лучших заведений подобного рода.

– Вот как? – переспросил Флинн, стараясь, чтобы голос не выдал овладевшего им уныния.

– Думаю, парень не соврал, – кивнул Арт. – Ведь далеко не в каждом кабаке заказ столика на двоих стоит пятьсот баксов, правда? Или у вас во Франции дело обстоит иначе?

Флинн только пожал плечами. Вскоре оба уже сидели в такси, а еще через несколько минут входили «Мистик», где их сразу провели в вип-зал. (Консьерж-менеджеру в отеле Арт наплел, что пойдет в клуб с близким другом, знаменитым американским киноактером, и поэтому рассчитывает на обслуживание на самом высшем уровне. О своей невинной лжи Арт, впрочем, предпочел не распространяться, зная, что друг вряд ли ее одобрит.)

В вип-зале их встретил управляющий клубом, который лично провел гостей на лучшие места, благо Флинн действительно был похож на звезду американского кино или, по крайней мере, телевидения. К счастью, управляющего вскоре сменило соблазнительное видение в облегающем серебристом платьице и коротком паричке в тон.

– Bonjour, – поздоровалось видение, – я – Камилла. Сегодня вечером я буду вас обслуживать. Что желают джентльмены?

Камилла говорила по-английски совершенно правильно и лишь слегка грассировала, что придавало ее облику особый «французский» шарм.

– Джентльмены желают что-нибудь вроде тебя, – ухмыльнулся Арт и двусмысленно подмигнул. – Обслужишь меня, крошка?

Флинн про себя застонал. Все происходящее слишком живо напомнило ему их буйные студенческие вечеринки, хотя он и был уверен, что та эпоха закончилась много лет назад. Увы, вырвавшись на свободу, приятель совершенно забыл, что он – взрослый мужчина, у которого есть жена и ребенок.

– Она просто куколка, – заметил он, когда Камилла отправилась за их заказом. – Видал, какая попка?

– Вот речь не мальчика, но… женатого мужчины, – сухо заметил Флинн.

– Брось, я женатый, а не мертвый! – расхохотался Арт.

Флинн понял, что скандала не избежать.

Париж

Бьянка разошлась не на шутку, и в клубе «Мистик» стены в буквальном смысле слова ходили ходуном. Можно было подумать, что все вокруг принадлежит лично ей, и в каком-то смысле так и было – и управляющий, и метрдотель, и даже многие клиенты хорошо ее знали, бесконечно обожали и готовы были простить ей любую выходку. Бьянка могла безобразничать как угодно и выкидывать самые дикие номера – ей все сходило с рук, потому что она, как-никак, была одной из самых известных и красивых женщин планеты.

Настоящим знаменитостям позволено если не все, то, во всяком случае, гораздо больше, чем простым смертным.

Свита от Бьянки не отставала. Отсутствия Правильного Джеффа, который остался в «Безмятежности», так и не заметили. Оглушительно ревела музыка, из колонок доносились сумасшедшие ритмы Бейонсе, Дрейка и Ашера, снова лились рекой вино и шампанское, кокаин разлетался по коврам белой пылью. Легкие кисейные занавеси, которыми были отгорожены от общего зала вип-кабинеты, то и дело распахивались, когда кто-то из посетителей выбирался на танцпол, представлявший собой круглую прозрачную площадку над бассейном, где в подсвеченной голубым светом воде кружили обалдевшие от топота и громкой музыки мелкие акулы.

Пока Жо-Жо и Пьер рассыпали по столу кокаиновые дорожки, Бьянка и Си-Си снова начали целоваться.

– Я хочу тебя, – шепнула Си-Си. – Хочу целовать

тебя туда, моя принцесса!..

Бьянка обожала куннилингус, но еще никогда не занималась этим с женщиной. Интересно, подумала она, каково это?..

Лучше, чем с мужчиной?

Она не знала.

Иначе?

Безусловно.

Противоестественно?

Ну, может быть, совсем чуть-чуть…

Сексуально?

Да! Да! Да!!..

– Что же тебе мешает? – промурлыкала она, откидываясь на мягкую спинку кожаного дивана. Об Александре она в эти минуты совершенно забыла.

Си-Си не нужно было просить дважды. Упав на колени, она задрала подол коротенькой юбки Бьянки и, раздвинув ей ноги пошире, низко наклонила свою кудрявую головку, прильнув губами к ее горячей, истекающей соком промежности.

Пьер и Жо-Жо обменялись заговорщицкими улыбками. Си-Си была широко известна в определенных кругах как непревзойденный мастер орального секса, и они не сомневались, что очень скоро Бьянка начнет стонать и корчиться от наслаждения.

* * *

Когда Арт сначала шлепнул официантку по попке, а потом попытался облапить за грудь, Флинн понял, что им пора уходить.

Он немного опоздал. Камилла ловко вывернулась и отвесила Арту звонкую пощечину.

– Ах ты, сука!.. – выкрикнул тот, вне себя от пьяной злобы. – Ну, теперь ты распрощаешься со своей работой, тварь. Я п-пожалуюсь на тебя уп… управляющему – скажу, что ты сама липла ко мне весь вечер!

Флинн знал, что это ложь. На самом деле это Арт пытался заигрывать с девушкой и отпускал двусмысленные замечания каждый раз, когда заказывал очередную порцию спиртного, а заказывал он много.

– Счет, пожалуйста, – сказал Флинн. – И прошу вас, извините моего друга. Он сегодня… немного не в себе.

– Cochon! Свинья! – выкрикнула Камилла, сдерживаясь из последних сил. Арт довел ее чуть не до слез.

– Ладно, в-вы тут поболтайте, а мне нужно отлить… – пробормотал Арт и, пошатываясь, поднялся. – Только н-не нужно за меня извиняться… Я и сам могу – я уже большой мальчик…

И он качаясь вышел из кабинета.

– Еще раз извините, – повторил Флинн. – Я очень сожалею… Мой друг не рассчитал силы.

Официантка пожала плечами.

– Бывает… – сказала она, слегка успокаиваясь.

– Бывает, – согласился он. На мгновение их взгляды встретились, и Флинну вдруг почудилось, что ему девушка готова дать зеленый свет. Вот только Арту это вряд ли понравится…

Флинн быстро поднялся.

– К сожалению, мне пора, – сказал он, нашаривая в кармане несколько крупных купюр. – Вот, этого должно хватить и на оплату счета, и на чаевые, – добавил Флинн, протягивая деньги официантке. – До свидания.

И он, не оглядываясь, вышел.

* * *

На обратном пути Арт по ошибке вломился в кабинет, где отдыхала Бьянка.

Открывшаяся ему картина превосходила все, о чем он только осмеливался мечтать. Париж явно оправдывал свою репутацию.

– Найдется местечко для приятного во всех отношениях незнакомца? – проговорил Арт, широко осклабясь.

– Пошел вон, пьяный кретин! – отозвалась Си-Си, на секунду отрываясь от своего занятия.

Бьянка только улыбнулась медленной, мечтательной улыбкой. Чего Александр не знает…

* * *

Флинн вышел на улицу и с наслаждением вдохнул прохладный ночной воздух. Он нисколько не чувствовал себя виноватым за то, что оставил Арта одного. Как и сказал его приятель, он был взрослым человеком и мог сам о себе позаботиться.

Шагая по направлению к стоянке такси, Флинн подумал, что, когда придет приглашение Касьяненко, отказываться он не станет. Перемена обстановки – это именно то, что ему нужно в его нынешнем угнетенном состоянии. Быть может, путешествие на яхте по далеким южным морям поможет ему забыть о пережитых ужасах.

Аризона

Женщина была крепко привязана к стулу. Она оказалась несговорчивой и упрямой, но Сергей Жуков – главарь русской наркомафии, умел задавать вопросы и добиваться нужных ответов. Для этого ему даже почти не понадобилась помощь двух головорезов, которых он прихватил с собой в качестве охраны на случай каких-либо осложнений.

От женщины Сергей надеялся узнать имя мерзавца, который стоял за убийством его брата Бориса – авторитетного «вора в законе» и единственного человека, которого он любил по-настоящему. Борис вырастил Сергея: он защищал брата, воспитывал и заботился о том, чтобы у него было все необходимое. Когда он погиб, при довольно странных обстоятельствах, Сергей поклялся отомстить убийцам.

Эту женщину – бывшую любовницу брата – он разыскивал несколько лет. Она исчезла из Москвы на другой день после смерти Бориса, и у Сергея были все основания подозревать, что она не только видела непосредственных исполнителей, но и догадывалась, кто может быть заказчиком убийства. Она сменила имя, внешность, гражданство, но в конце концов ему все-таки удалось напасть на ее след.

Конечно, сначала она упиралась, говорила, что ничего не знает, но Сергей сумел ее разговорить, хотя на это и понадобилось несколько часов. Уходя из ее дома, он точно знал имя ненавистного врага.

Его месть будет быстрой и ужасной.

Александр Касьяненко еще пожалеет, что родился на свет.

Пролог

Парочка на узкой койке трахалась с таким исступлением, что можно было подумать – больше в их жизни ничего подобного не будет.

И для одного из партнеров этот раз действительно был последним.

Ни женщина, ни мужчина, не услышали, как отворилась дверь.

Ни женщина, ни мужчина не видели темную фигуру, возникшую в дверном проеме. Отдавшись страсти, они не замечали ничего вокруг, пока не стало слишком поздно.

Грохнул выстрел.

Хлынула кровь.

Смерть и оргазм наступили одновременно.

Жизнь – странная штука. Порой она преподносит человеку такие сюрпризы, каких он не может представить даже в самом страшном сне.

Это как раз и был один из таких случаев.

Часть I

Приглашение

Глава 1

Москва

Русский миллиардер Александр Касьяненко любовался своей подругой, которая не спеша выходила из бассейна в цокольном этаже его московского особняка. На девушке ничего не было, но она нисколько этого не стеснялась. Звали ее Бьянкой, и она была всемирно известной топ-моделью.

«Господи, да она – само совершенство! – думал Александр. – Прекрасная и гибкая, как пантера, да и движется уверенно и грациозно, как большая кошка, а в постели и вовсе превращается в тигрицу. Похоже, с ней мне крупно повезло».

Бьянка принадлежала к смешанной расе. Своей экзотической красотой она была обязана матери-кубинке и чернокожему отцу, от которых – в смысле внешности – она взяла все самое лучшее. Бьянка выросла в Нью-Йорке; в семнадцать ее «открыл» представитель одного из модельных агентств, и к двадцати девяти годам она превратилась в самую известную и популярную супермодель планеты. Высокая, стройная, от природы очень подвижная и грациозная, она была наделена безупречной кожей кофейного оттенка, тонкими чертами, полными, правильной формы губами, пронзительными зелеными глазами и иссиня-черными прямыми волосами, которые доставали ей до талии. Внешность Бьянки буквально завораживала и мужчин, и женщин. Первые находили ее неотразимо сексуальной, вторые восхищались безупречным чувством стиля и откровенным юмором, который знаменитость демонстрировала всякий раз, когда появлялась в полуночных ток-шоу.

Бьянка отлично знала, как вести себя перед объективами фотоаппаратов, но еще лучше она

умела правильно себя подать. В результате за годы работы в модельном бизнесе ей удалось создать свою маленькую империю, которая включала производство фирменных солнечных очков, дизайнерских ювелирных украшений, парфюмерную линию и косметические наборы для цветных женщин. И все это, объединенное широко известным брендом «Бьянка», очень неплохо продавалось.

Искусством торговать своим именем она овладела в совершенстве, и это приносило ей неплохую прибыль. Скоро, однако, Бьянке должно было исполниться тридцать, и она решила, что хватит ей быть одинокой женщиной, которая вынуждена сама зарабатывать себе на жизнь. Пора найти богатого и влиятельного человека, который сумеет о ней позаботиться и заодно превратит накопленные ею деньги в настоящий капитал.

И такой человек вскоре нашелся. Им оказался Александр Касьяненко – сверхбогатый русский бизнесмен, наделенный крепким характером и стальной волей.

Бьянку к этому времени уже тошнило от бесконечной череды партнеров разной степени крутизны, с которыми она встречалась все эти годы. Знаменитые актеры кино, рок-звезды, известные спортсмены, несколько политиков высокого ранга… Никто из них ей на самом деле не нравился, не затронул ее душу, и никто ее не удовлетворял – ни в постели, ни вне ее. Каким бы ни был характер ее отношений с тем или иным мужчиной, в них Бьянка всегда играла ведущую роль, всегда была доминирующей, направляющей силой, но, как она ни старалась, «перевоспитать» очередного партнера, приспособить его под себя ей не удавалось. Кинознаменитости были переменчивы, почти по-женски капризны и чересчур заботились о том, какое впечатление произведет на публику тот или иной их поступок, высказывание или просто новый костюм. Рок-звезды слишком увлекались наркотиками и спиртным, оставаясь при этом тщеславными и самовлюбленными эгоистами, да и как мужчины большинство из них оставались ниже всякой критики. Спортсменов интересовала только собственная слава, к тому же они готовы были изменить ей – даже ей! – с первой попавшейся девчонкой из группы поддержки. Что же касалось политиков, то их сексуальное поведение трудно было назвать корректным, что не могло понравиться Бьянке, так что, несмотря на обилие поклонников, никакого выбора у нее на самом деле не было.

И тут – будто в сказке – на ее горизонте возник Александр: немногословный, волевой, мужественный, и Бьянка почти сразу подпала под очарование исходившей от него ауры молчаливой, но грозной силы.

Существовала только одна проблема: Александр Касьяненко был женат.

* * *

Впервые они встретились в Москве, куда Бьянка приехала для съемок на обложку итальянского издания «Вог». А поскольку эта поездка как раз совпала с ее двадцать девятым днем рождения, Антонио – фотограф-итальянец, жизнерадостный жуир и гомосексуалист, который, казалось, знал в Москве буквально всех, – решил устроить для нее роскошную вечеринку в одном из лучших отелей.

Вечеринка вышла очень многолюдной и шумной. Где-то в ее середине Бьянке представили Александра.

Увидев его, Бьянка почувствовала, как у нее перехватило дух. Он был сногсшибательно красив, к тому же от него исходил пьянящий аромат власти и денег. Крупный, широкоплечий, темноволосый и темноглазый, Александр отличался каким-то особым магнетизмом, которому она была не в силах сопротивляться. Один взгляд – и Бьянка оказалась на крючке.

Александр не сказал ей, что женат.

Она не спрашивала.

Спустя какой-нибудь час после знакомства они уже катались по ковру в ее номере в отеле. Их соитие было по-животному грубым, яростным, самозабвенным. Вспыхнувшее в обоих желание оказалось столь всепоглощающим, что они едва успели добраться до спальни и сорвать друг с друга одежду. После этого страсть накрыла охваченные огнем тела, и все дальнейшее Бьянка помнила довольно смутно. В памяти осталось только наслаждение, какого она не испытывала еще никогда в жизни, хотя в сексе Бьянка была далеко не новичком.

Эта первая совместная ночь определила многое. Взаимное влечение охватило обоих с такой силой, что отныне они могли думать только друг о друге и мечтать о следующей встрече. Так начался их громкий роман – роман, состоявший из множества коротких встреч в разных уголках огромного мира.

И вот теперь, год спустя, они по-прежнему были вместе, несмотря на то что формально Александр оставался женатым мужчиной.

Он, впрочем, заверил Бьянку, что уже начал бракоразводный процесс и не сумел завершить его только потому, что хотел сначала довести до конца несколько крупных сделок, от результатов которых зависело, какая часть его имущества достанется бывшей жене и какие алименты ему придется платить. Кроме этого, он хотел учесть интересы своих несовершеннолетних дочерей, которых у Александра было трое.

– Всему свое время, любимая, – говорил он. – Я хочу сказать, что даже для развода следует выбирать наиболее подходящий момент. Не беспокойся, я обязательно разведусь, и это случится очень скоро. В конце концов, я тебе это обещал – и я сдержу слово.

Бьянка и не беспокоилась. Она знала, что Александр уже сейчас живет отдельно от жены; это по всем канонам было весьма обнадеживающим признаком, и все же ей хотелось, чтобы развод состоялся как можно скорее. Бьянке не терпелось стать миссис Касьяненко, и она считала, что чем раньше это произойдет, тем будет лучше.

Тем временем Александр собирался с большим размахом отметить грядущее тридцатилетие своей любовницы. Некоторое время назад он приобрел новую яхту – роскошное четырехсотфутовое судно, которое построили в Голландии в полном соответствии с его пожеланиями. Яхта еще ни разу не ходила в море, и Александру казалось, что отпраздновать день рождения Бьянки во время первого рейса огромной морской красавицы – весьма удачная идея. Недельный круиз по тропическим морям в обществе нескольких самых близких друзей должен был запомниться надолго, да и Александр готов был приложить значительные усилия, чтобы во время этой поездки Бьянка и гости пользовались всем самым лучшим, что только можно купить за деньги.

Когда Александр сообщил о своем плане Бьянке, она пришла в восторг и тотчас начала прикидывать, кого она пригласит в это захватывающее путешествие.

– Сколько человек вмещает твоя яхта? – спросила она.

– Много, – отозвался Александр с суховатым смешком. – Но мне кажется, что пять супружеских или любовных пар будет самым оптимальным числом.

– Почему только пять? – несколько разочарованным тоном протянула Бьянка.

– Потому что, – загадочно ответил он. – Давай поступим вот как: ты составь свой список гостей, я составлю свой. Потом мы их сравним и… ну и решим, кого мы пригласим, а кого – нет.

Бьянка ухмыльнулась.

– Это будет интересно, – проговорила она.

– Еще бы! – согласился Александр.

Глава 2

Лондон

Эшли Шервин уже добрых десять минут разглядывала свое отражение в резном зеркале над раковиной, когда в отделанную мрамором и светильниками из горного хрусталя ванную комнату, спроектированную одним из самых модных лондонских дизайнеров Джероми Мильтон-Голдом, вошел ее муж Тей.

– На что смотришь, Конфетка? – приветливо спросил он, не удержавшись, впрочем, чтобы не бросить поверх ее плеча

самодовольный взгляд на свое собственное лицо, которое, разумеется, было в полном порядке.

Как и всегда…

– Новый макияж, – коротко отозвалась Эшли, крайне недовольная тем, что Тей застал ее врасплох. Напрасно она понадеялась, что он не станет совать свой нос в ванную, и не заперла дверь. В словаре Тея просто не было таких понятий, как «уединение» или «личная жизнь». Да и откуда им взяться? Ведь он, звезда британского и мирового футбола, привык чуть не ежедневно находиться в центре внимания сотен и тысяч болельщиков и болельщиц, которые смотрели игры с его участием на стадионах и по телевидению.

Болельщиц Эшли ненавидела лютой ненавистью. Эти грязные, беспринципные, доступные маленькие шлюшки готовы были преследовать любую знаменитость. А главное, они всегда оказывались под рукой, и какая-то из них – самая наглая или самая пронырливая – вполне могла рассчитывать на взаимность.

– Новый макияж? – переспросил Тей, поднимая руки над головой. – По-моему, ты и без него выглядишь прекрасно. И дьявольски сексуально!

Эшли только головой покачала. У нее не было ни малейшего желания выглядеть «дьявольски сексуально», как выразился муж. Больше всего на свете ей хотелось выглядеть элегантно и модно, являть собой образец стиля и вкуса, служить примером, на который могли бы равняться остальные. Нет, Тей определенно ничегошеньки не понимает! Конечно, он собирался сделать ей комплимент, но, как всегда, сказал нечто прямо противоположное.

Эшли вздохнула. Даже после шести лет супружества Тей не знал, чего она желает и к чему стремится на самом деле. Неужели он не видит, что она больше не легкомысленная и очаровательная двадцатидвухлетняя блондинка-телеведущая, на которой он когда-то женился? Теперь Эшли ощущала себя более мудрой и более зрелой женщиной, матерью семейства (у них с Теем было двое детей, двойняшки Эйми и Вульф), которая хорошо знает, что ей нужно и чего она хочет. А меньше всего на свете Эшли хотелось до седин оставаться «статусной женой», еще одним блестящим трофеем, завоеванным знаменитым Теем Шервином.

Да, в свое время им пришлось пожениться, потому что Эшли забеременела. Это было не совсем то, о чем она мечтала, но все же лучше, чем оставаться матерью-одиночкой. Да и Тей, если на то пошло, был завидной добычей. Высокий, чернокожий, привлекательный, плюс – живая легенда национального спорта. Герой футбольных площадок. Машина для зарабатывания денег (щедрый клубный контракт удачно дополняли многочисленные рекламные договоры). Ну и конечно, его слава мировой спортивной знаменитости.

Они познакомились на ток-шоу, которое Эшли вела со своей коллегой Хармони Джи, та когда-то пела в девчачьей группе «Карамельки». Хармони и намазывалась на Тея, как горячая карамель, однако всем было ясно, что чернокожий красавец атлет замечает только Эшли.

Довольно скоро они стали постоянными героями британской прессы, которая без всякого стеснения называла их «новой звездной парой», хотя, строго говоря, сама Эшли никогда не была звездой – просто достаточно популярной телевизионной ведущей. Газеты даже придумали им прозвище-акроним, составленное из их имен, – Тэшли, и хотя подобное панибратство ей не слишком понравилось, она не могла не признать, что прозвище получилось звучным и запоминающимся. И это было весьма кстати, так как последние полгода ее карьера развивалась не слишком хорошо: все важные интервью доставались Хармони, тогда как Эшли неизменно оказывалась в тени, но теперь все переменилось, и она вовсю наслаждалась вниманием, которое отныне уделяли ей средства массовой информации и широкая публика. Чудесным образом обретенная известность заставила даже телевизионных боссов относиться к ней с большим уважением, так что Хармони оставалось только зубами скрипеть в бессильной злобе.

Увы, Эшли недолго упивалась своим новым положением. Она ухитрилась залететь от Тея, а это означало конец ее едва начавшейся телевизионной карьеры.

Прощай, слава.

Здравствуй, семейная жизнь.

К счастью, Тей, несмотря на свой звездный статус, оказался человеком до смешного порядочным. Едва узнав о ее беременности, он настоял, чтобы они поженились официально. О своем плейбойском прошлом Тей ничуть не жалел – он считал, что поступает совершенно правильно, заключая этот брак, и ничто не могло его переубедить. Кроме того, он любил Эшли. Ему она казалась идеалом. Настоящая английская девчонка, считал он, должна быть именно такой, как его молоденькая жена, – с голубыми, широко расставленными глазами, светлыми, как лен, волосами, с безупречной кожей и стройной фигурой. В ней одной воплотились все его мечты, и он был страшно доволен тем, что сумел ее заполучить.

Его мать Анаис – коренастая и темнокожая уроженка Ямайки – была, однако, не слишком довольна выбором сына.

– Тебе нужна нормальная жена, Тей! – без устали ворчала она, выговаривая даже самые простые слова с чудовищным акцентом, от которого так и не избавилась, хотя жила в Лондоне уже довольно давно. – Черные должны жениться на черных, понятно? А из этой твоей Эшли никогда хорошей жены не получится. Она же вертихвостка, актерка!..

– Твоя ма права, – поддерживал жену отец Тея. – Выбрал бы ты себе, сынок, одну из наших женщин с островов! У них, по крайней мере, хватает мяса на костях – есть за что подержаться!

Впрочем, в последний раз родители Тея были на Ямайке лет сорок назад, поэтому сын предпочел пропустить их советы мимо ушей. Вместо этого он начал готовиться к свадьбе, которая, по его задумке, должна была стать в жизни Эшли запоминающимся событием.

Мать Эшли, Элис – увядшая блондинка, работавшая в универмаге в отделе косметики, – тоже пребывала в растерянности. С одной стороны, Тей, конечно, богат и знаменит, но с другой – он же черный!.. Элис не считала себя расисткой, однако ее воспитали в уверенности, что люди с иным цветом кожи являются низшими существами, и она ничего не могла поделать со своим предубеждением против «цветных».

К счастью, Эшли отличалась от своей матери тем, что никогда не задумывалась, какого цвета у человека кожа, и то, что Тей – черный, нисколько ее не беспокоило. К тому же он любил ее сильнее, чем любой другой мужчина, какие у нее были. Тей буквально боготворил Эшли, и это не могло ей не польстить. Быть объектом слепого обожания мужчины, да еще такого знаменитого, – что может быть приятнее? Она-то знала, что Тея желали тысячи женщин, и все-таки он выбрал именно ее.

Как и ожидалось, их свадьба, которая была по-настоящему шикарной, попала на первые полосы газет и в выпуски телевизионной светской хроники. Не менее широко освещала пресса и рождение двойняшек, которое произошло через три месяца после свадьбы. К этому времени Тей приобрел для них огромный особняк в Хэмпстед-хит, куда они и перебрались вскоре после рождения Эйми и Вульфа. Казалось, все складывалось просто отлично, если бы не одно «но»: после родов у Эшли развился сильнейший постнатальный синдром, из-за которого в первые полгода после появления двойняшек она наотрез отказывалась к ним даже приближаться. В конце концов Тею пришлось переселить в особняк сначала своих родителей, а потом и мать Эшли, что оказалось с его стороны серьезной ошибкой. Две бабки сразу же возненавидели друг

друга – особенно после того, как Анаис обвинила трижды разведенную Элис в том, что она якобы заигрывает с ее мужем (что Элис, естественно, отрицала).

В результате обстановка в доме с каждым днем становилась все напряженнее. Эшли почти не выходила из хозяйской спальни, целыми днями просиживая перед зеркалом. Между тем дети требовали внимания и постоянной заботы, но Элис и Анаис вот-вот готовы были начать открытые боевые действия. Тей прилагал огромные усилия, чтобы сохранить хотя бы видимость семейного мира, но это было нелегко, а поскольку Эшли упорно уклонялась от исполнения своих супружеских обязанностей, его внутреннее напряжение тоже росло не по дням, а по часам.

В итоге Тей все-таки изменил Эшли – не мог не изменить. Насколько он знал, другие мужчины делали это постоянно – и оставались безнаказанными, однако ему не повезло. Девчонка, с которой он переспал (снимавшаяся для третьей страницы «Сан» модель, чьим единственным достоинством была чудовищного размера грудь), на следующий же день обратилась в таблоиды, спеша продать им сенсационный материал.

Заголовки в желтой прессе были убийственными. «МОЯ ЖАРКАЯ НОЧЬ С ТЕЕМ ШЕРВИНОМ… ЗВЕЗДА ОСТАЕТСЯ ЗВЕЗДОЙ ДАЖЕ В ПОСТЕЛИ!.. ЭШЛИ – ПРОЙДЕННЫЙ ЭТАП?..» Читая их, Тей попеременно испытывал то унижение, то стыд, то ярость. Что же было говорить об Эшли, которая пережила настоящий шок? Ради того, чтобы высказать неверному мужу все, что она о нем думает, Эшли даже покинула спальню, в которой она так долго скрывалась от всего мира.

Что мог сказать в свое оправдание Тей? Да почти ничего. Полное отсутствие секса в течение нескольких месяцев. Пребывающая в глубокой депрессии жена. День и ночь плачущие дети. Непрекращающаяся война между его собственной матерью и тещей. Конечно, имея все это, так сказать, в активе, он был просто обязан сказать свое твердое «нет», когда после съемок рекламы лосьона для бритья грудастая красотка буквально набросилась на него.

Нет, Тей Шервин был сделан не изо льда и не из камня. Он был всего лишь мужчиной, поэтому, когда прямо перед его носом возникли эти гигантские, призывно подпрыгивающие груди, он повел себя, словно измученный голодом человек при виде сочного куска мяса. Тей буквально ухватился за них обеими руками. Он долго наслаждался прикосновениями к упругой женской плоти, а потом трахнул обладательницу роскошной груди – и сразу же об этом пожалел, но было уже поздно.

Появившаяся в газетах история заставила Эшли выйти из ступора, в котором она пребывала. Первым делом она наняла для детей двух нянь, потом отправила по домам мать и свекровь и решительно взялась за свою депрессию, пытаясь перебороть постнатальный синдром и вернуться в прежнюю форму.

Тей, со своей стороны, преподнес ей кольцо с десятикаратным бриллиантом и поклялся на Библии, что ничего подобного впредь не повторится. Ему, однако, пришлось оплатить маммопластику, которую потребовала Эшли; только после этого в особняке на Хэмпстед-хит возобновилось что-то похожее на нормальную жизнь.

Увы, только похожее. Мужа Эшли простила, но она ничего не забыла и забывать не собиралась.

По мере того как дети подрастали, Эшли все чаще задумывалась о собственном будущем – о том, что она может предпринять, чтобы стать чем-то большим, чем просто женой знаменитого футболиста. Для начала она настояла, чтобы впредь все его рекламные съемки включали и ее, и Тей согласился. Он понимал, что едва не погубил их семейный корабль, и не собирался рисковать вновь. Эшли значила для него все, и ему не хотелось ее потерять.

Постоянно снимаясь в рекламе, они со временем образовали очень неплохую команду. Вскоре Тей и Эшли Шервин стали востребованным рекламным брендом. Он – высокий, мускулистый, с наголо бритым черепом и улыбкой, которая разила наповал, она – с роскошным телом, потрясающей грудью, голубыми, как у ребенка, глазами и вьющимися светлыми волосами. Рекламные агентства буквально гонялись за ними, наперебой предлагая контракты один соблазнительнее другого. Супруги уже могли выбирать, что именно и за какую сумму будут рекламировать, но Эшли не сомневалась, что свой потенциал бренд «Тэшли» еще не исчерпал. Стараясь добиться большего, она усиленно работала над своим телом. Косметические процедуры, солярий, бассейн, тренажерный зал и сауна прочно поселились в ее расписании. С их помощью Эшли успешно сгоняла лишние фунты, которые набрала после родов, накачивала мускулы и вскоре стала выглядеть такой же тренированной и подтянутой, как Тей.

Свои новые груди она просто обожала. С ними она чувствовала себя гораздо увереннее, да и Тею они тоже очень нравились.

Казалось, все шло прекрасно, но Эшли по-прежнему спрашивала себя, что будет, если муж снова ей изменит?

Про себя она решила, что, если это все-таки случится, она уйдет от Тея и заберет детей, а его жизнь превратит в ад.

В том, что она это сумеет, Эшли ни секунды не сомневалась.

* * *

Примерно полтора года назад Эшли Шервин решила, что сниматься в рекламе со знаменитым мужем может любая идиотка и что для нее это слишком мало. Пора было задуматься о карьере. Дети подросли, скоро они должны были пойти в школу, а значит, у нее появится время, чтобы заняться чем-то таким, что будет только ее делом. Сказано – сделано, а поскольку Эшли всегда считала, что из нее мог бы получиться превосходный дизайнер по интерьеру, она позвонила Джероми Мильтон-Голду – тому самому, который когда-то занимался оформлением их особняка, и спросила, не мог бы он включить ее в свою команду. Джероми тотчас согласился – он постоянно искал способы повысить свою популярность и заполучить новых клиентов. Сам Джероми – стареющая «королева»?[1 - «Королева» – женоподобный мужчина, пассивный гомосексуалист. (Здесь и далее – прим. переводчика.)], постоянный партнер знаменитого латиноамериканского поп-певца Люки Переса – мечтал о процветающем бизнесе. Появление в его команде такой известной женщины, как Эшли Шервин, было настоящим даром небес, однако Джероми все-таки сказал, что будет еще лучше, если Тей согласится вложить в его дело определенную сумму.

Недолго думая, Эшли отправилась к мужу и попросила инвестировать требуемую сумму в фирму Джероми Мильтон-Голда. Не желая расстраивать жену, Тей не посмел отказать, хотя его бизнес-консультант и заявил, что он просто сошел с ума.

Эшли была в восторге от того, что Джероми готов с ней работать.

Прошло совсем немного времени, и в городе появился новый модный бренд – Эшли и Джероми, «звездные интерьеры для звезд». Оба имели знаменитых партнеров. Оба были бесконечно амбициозны и полны надежд. С самого начала это был весьма многообещающий союз, и до недавнего времени дела действительно шли очень неплохо.

Увы, в последние пару месяцев фирма Джероми столкнулась с совершенно необъяснимыми трудностями.

* * *

– Я должен кое-что тебе показать! – заявил Тей, помахивая в воздухе большим конвертом кремово-розового оттенка.

– Что именно? – сухо поинтересовалась Эшли и, оторвавшись наконец от зеркала, не спеша двинулась в спальню.

– Ну, признайся, тебе ведь очень хочется узнать, правда? – рассмеялся Тей, следуя за нею по пятам. Ему нравилось дразнить жену – это давало ему ощущение власти. А в данном случае он держал в руке

действительно нечто весьма важное, ибо в розовом конверте лежало напечатанное изысканным шрифтом на дорогой бумаге приглашение, которое – если только Тей знал свою жену – способно было заставить Эшли испытать самый настоящий оргазм.

– Ну ладно, что там у тебя? – спросила она все еще несколько раздраженно.

– Поцелуешь – тогда скажу! – Муж обнял ее сзади.

– Не сейчас, Тей!.. – пробормотала Эшли, привычно уклоняясь от его объятий.

– Да что с тобой?! – с досадой воскликнул он. – Дети у мамы, мы одни. Когда же, если не сейчас?

– Ты что, забыл, что нас пригласили на ужин? Нам скоро выходить, а я не хочу испортить прическу или макияж.

– А мы быстренько, – пообещал Тей.

– Прекрати! – отрезала она. – То, что ты говоришь, просто… просто отвратительно! Если уж заниматься этим, то не «быстренько», а в постели, как делают все нормальные люди. Понятно?

Тей, несколько ошарашенный таким отпором, только головой покачал. Порой Эшли вела себя как какая-нибудь принцесса-недотрога. И что означает это ее замечание насчет «нормальных людей»? Она что, имела в виду, что он не нормальный?.. Тей вздохнул. Время от времени высказывания жены живо напоминали ему бестактные выходки расистки-тещи, которую он едва терпел.

– То есть даже на минет можно не рассчитывать? – поинтересовался он, придвигаясь ближе.

Выражение крайнего неодобрения, появившееся на лице Эшли, подсказало ему, что именно так – на минет можно не рассчитывать.

Интересно, задумался Тей, что случилось с раскованной, предприимчивой девчонкой, на которой он женился шесть лет назад? Тогда Эшли была совсем другой – она готова была экспериментировать, пробовать любые разновидности секса, любые позы и позиции, и они трахались буквально везде, при каждом удобном и неудобном случае. Теперь Тею приходилось буквально умолять Эшли о близости, и это ему решительным образом не нравилось. В этом было что-то совершенно неправильное.

И все же Тей продолжал любить Эшли. Несмотря ни на что, она оставалась его женой, а проблемы… Рано или поздно их наверняка удастся как-то решить.

– Может, потом, после ужина? – спросил он с надеждой.

– Посмотрим, – холодно заявила Эшли. – А сейчас – марш переодеваться, да пошевеливайся. Завтра Джероми летит в Майами, поэтому нам никак нельзя опаздывать. Ты же сам знаешь, насколько он пунктуальный человек.

– Твой Джероми – просто зануда. Другого такого скучного человека я в жизни не встречал. Неужели нам обязательно идти?

– Да, Тей, обязательно. Если ты еще не забыл, я с ним работаю, поэтому перестань со мной пререкаться. Иди одеваться, живо!

– О’кей, уже иду.

Эшли уже забыла о загадочном конверте, и Тей решил не напоминать ей о нем до тех пор, пока они не вернутся домой. Он был уверен – как только Эшли узнает, что написано в приглашении, она будет на седьмом небе от счастья. Еще пара бокалов вина – и он без труда добьется того, о чем мечтал.

Тей Шервин знал, как нужно обращаться с женой.

Деликатно.

Осторожно.

Бережно.

Главное, правильно выбрать момент.

В этом-то и заключалась главная трудность.

Глава 3

Париж

Флинну Хадсону часто хотелось, чтобы в сутках было не двадцать четыре часа, а больше. Впрочем, наверное, и тогда он не успевал бы сделать все, что хотел и что запланировал. Будучи весьма популярным журналистом-фрилансером, Флинн постоянно находился в поисках нового материала, без конца переезжая с места на место или направляясь туда, где разражалась очередная катастрофа или военный конфликт. Только за последний год он побывал в Эфиопии, на Гаити, в Индонезии, Японии и Афганистане, писал о цунами, землетрясениях, наводнениях и терактах. Именно умение своевременно оказываться в самой гуще событий и делало его столь востребованным. Флинн отлично знал, какие проблемы волнуют читателей, и писал блестящие, острые статьи, посвященные военным преступлениям, коррупции, нарушениям прав человека. А будучи независимым журналистом, он мог работать без оглядки на власть и начальство, поэтому, когда на его веб-сайте появлялась очередная злободневная статья или эссе, поклонники его таланта, которых, кстати сказать, насчитывалось несколько миллионов по всему миру, могли быть уверены, что перед ними – настоящие новости, а не выдумки, которыми кормили доверчивую публику большинство газет и новостных агентств.

Несмотря на свою растущую популярность, Флинн Хадсон не стремился к славе. Он регулярно отказывался от телевизионных интервью и не любил фотографироваться. В промежутках между поездками из одной «горячей точки» в другую Флинн чаще всего жил в небольшой съемной квартирке в Париже, причем жил один. Нет, с женщинами он встречался – можно было даже сказать, что их у него немало, однако ни одну из них он не подпускал достаточно близко, ни перед одной не раскрывал душу.

Флинн Хадсон был убежденным индивидуалистом.

И это вполне его устраивало.

Флинну было тридцать шесть лет. Он родился в Англии; его мать была американкой, а отец – британским дипломатом, поэтому школу Флинн посещал в самых разных странах мира. Его родители часто переезжали с места на место и погибли в Бейруте от взрыва заминированной автомашины, когда ему едва исполнилось двенадцать. Сам Флинн остался в живых только чудом. У него на теле до сих пор сохранились страшные шрамы от осколков, но самая серьезная рана осталась в душе.

После смерти родителей Флинн жил то со своими американскими родственниками в Калифорнии, то с отцовской родней, которая обосновалась в английской глубинке. Летать с континента на континент ему даже нравилось – каждый раз это было самое настоящее приключение, снабжавшее подростка новыми впечатлениями. После школы Флинн поступил в один из британских университетов, но по окончании первого курса перевелся в Калифорнийский университет Лос-Анджелеса, который благополучно окончил в возрасте двадцати одного года. С этого момента и началась его бродячая репортерская жизнь. Флинн пешком пересек всю Азию, поднимался на неприступные горные вершины в Непале, изучал боевые искусства в Китае, служил матросом на рыболовном сейнере в Марселе, работал телохранителем некоего колумбийского миллиардера, оказавшегося самым настоящим наркобароном. К двадцати пяти годам Флинн обладал жизненным опытом, которого с избытком хватило бы и на десяток обычных парней его возраста. Историю своих похождений он изложил в книге, которая сделала его знаменитым.

Флинн Хадсон мог бы стать настоящей звездой средств массовой информации. Для этого у него было все: и литературный талант, и внешность. Высокий, сильный, голубоглазый, с длинными вьющимися волосами и мужественной щетиной на упрямом подбородке, он был неотразим, и женщины его обожали. И Флинн платил им взаимностью, но только до тех пор, пока они не начинали претендовать на более или менее постоянные отношения.

Правда, когда-то давно у него была женщина, которую он считал единственной. С ней одной он был готов прожить всю жизнь и умереть в один день, но судьба распорядилась иначе. Они расстались, и с тех пор Флинн никогда не рассматривал свои связи с женщинами всерьез. Одного раза для него было достаточно.

Впрочем, несмотря на это, к женщинам он относился уважительно и вполне по-рыцарски.

Ему нравилось с ними общаться, но лишь при условии, что это общение не продлится долго, не будет иметь последствий и не потребует от него каких-либо обязательств. Вместе с тем Флинн никогда не пытался манипулировать своими партнершами. Напротив, он старался сделать для них все, что было в его силах, – в особенности это касалось его временных подруг из стран третьего мира, которым приходилось буквально бороться за то, чтобы выжить. Флинн помогал им чем мог; никаких крупных сбережений у него, разумеется, не было, зато он мог писать о местах, где ему довелось побывать, разоблачая коррупцию и привлекая внимание общественности к бедственному положению населения в том или ином районе, что часто влекло увеличение потоков гуманитарной помощи. Флинн не чурался и лично собирать денежные средства для помощи тем, кому повезло в жизни меньше, чем ему. С его известностью и репутацией человека кристально честного это было сравнительно легко. И хотя через него проходили порой сотни тысяч долларов пожертвований, к рукам Флинна не прилипло ни цента.

Деньги всегда имели для него только одно значение: они были средством для помощи другим.

* * *

Проворно, будто обезьянка, девчонка вскарабкалась на Флинна и уселась верхом. Она и внешне напоминала маленькую тропическую обезьянку – своими тонкими ногами, цепкими руками, маленькими грудками, торчащими во все стороны коротко подстриженными волосами и огромными, подведенными сурьмой глазами. Звали ее, кажется, Марта, но Флинн не был в этом вполне уверен. Иногда ему казалось, что он вообще ни в чем не может быть уверен после того кошмара, которому ему довелось стать свидетелем.

Пару дней назад Флинн вернулся из Афганистана. Там, во время одной из вылазок в поисках материала, его коллега-фоторепортер оказался в самой гуще перестрелки между афганскими пограничниками и шахидами-смертниками, которые пытались прорваться на территорию страны в начиненном взрывчаткой автомобиле. Злосчастному репортеру в буквальном смысле оторвало голову, когда, надеясь сделать снимок крупным планом, он подобрался чуть не вплотную к машине смертников.

Эта картина до сих пор стояла перед глазами Флинна. Подбитый автомобиль превратился в пылающий огненный шар, а еще через мгновение обезглавленное тело репортера покатилось по земле, орошая ее кровью. От шахидов вообще не осталось ничего, кроме горстки праха.

С тех пор, как ни старался Флинн избавиться от мучительных воспоминаний, у него ничего не получалось. Не помогал даже алкоголь. Флинн вообще-то пил мало, но после возвращения в Париж не просыхал два дня подряд, однако желанное забытье так и не наступило. На исходе второго дня появилась Марта (или как там ее звали на самом деле), но и это не подействовало. Теперь Флинн жалел, что вообще с ней связался, да еще зачем-то притащил домой. Одному ему было даже легче.

Кое-как достигнув оргазма – чисто физиологического и не принесшего ожидаемой разрядки, – Флинн спихнул Марту с себя.

– Comment c’est fini??[2 - Comment c’est fini? (франц.) Здесь: «И это все?»]– недовольно спросила она.

– Продолжения не будет, – пробормотал он. – Не сегодня. Иди домой.

Девчонка нехотя подчинилась.

Утром, страдая от сильного похмелья, Флинн обнаружил, что Марта прихватила с собой и его бумажник.

Хватит пить, решил он. И со случайным сексом тоже надо завязывать.

В том, что его обокрали, виноват был только он сам.

Тем не менее собственное состояние продолжало его тревожить. В последнее время Флинн чересчур близко к сердцу принимал вещи, о которых писал, а это было как минимум непрофессионально, но он ничего не мог с собой поделать. Флинн просто не мог не вспоминать недавнюю поездку в Китай, где в некоторых районах новорожденных девочек было принято топить, словно котят. Точно так же ему никак не удавалось выкинуть из головы путешествие в Боснию, где он пытался организовать помощь подвергшимся насилию женщинам. Вскоре после этого журналистская судьба забросила его в Пакистан, где он по заказу «Нью-Йорк таймс» делал материал об американском туристе, которого местная проститутка опоила каким-то наркотиком. Очнувшись, американец обнаружил, что, пока он валялся в отключке, кто-то удалил у него одну почку. История была жуткая, но Флинн считал, что парню повезло – он остался жив, а ведь дело могло закончиться куда печальнее.

И об этом Флинн тоже постоянно размышлял.

Словом, ему необходим был перерыв.

Просматривая поступившую за время его отсутствия почту – в основном это были различные счета, – Флинн наткнулся на дорогого вида конверт, адресованный «Мистеру Хадсону лично». Вскрыв его, он пробежал глазами текст приглашения и задумался.

Флинн никогда не любил «звездные» тусовки и не стремился общаться со знаменитостями и сильными мира сего.

С другой стороны… Почему бы нет? Все же какое-никакое, а разнообразие.

В конце концов, разве он сам только что не думал о том, чтобы сменить обстановку?

Глава 4

Лос-Анджелес

Лори Уолш была не в особенном восторге от своего нынешнего статуса подружки знаменитого киноактера. Ну да, с одной стороны, это выглядело достаточно круто. Теперь Лори и сама была хорошо известна и репортерам, и другим знаменитостям, которые держались с ней вполне дружелюбно и любезно. Ее фотографии регулярно появлялись во всех модных журналах – вот она нежится на пляже в Малибу, а вот выгуливает двух черных лабрадоров своего знаменитого друга. Да и на премьерных показах и торжественных церемониях вроде вручения разного рода наград она всегда была с ним рядом – преданная, любящая, симпатичная девчонка.

Но почему ее имя знала вся страна? Почему богатые и знаменитые были с ней так вежливы и милы?

Почему?!!

Да по тому самому – вот почему!

На самом деле все было предельно просто.

Лори была подружкой самого Клиффа Бакстера.

Того самого Клиффа Бакстера, который давно заткнул за пояс и душку Джорджа Клуни, и очаровашку Джека Николсона.

Он обладал сногсшибательной мужественной внешностью и к тому же был неплохим актером.

Клифф был Суперзвездой.

Этот факт не вызывал сомнения даже у недоброжелателей и завистников.

Мистер «Целуйте меня в задницу».

Мистер «Все меня обожают».

Мистер «Передо мной никто не устоит».

Лори и сама была не самой бездарной актрисой, но, к ее огромному разочарованию и недовольству, средства массовой информации чаще называли ее бывшей официанткой. С Клиффом она была уже почти год, что вполне могло считаться своеобразным рекордом. Об этом ей сообщили друзья актера, да еще с таким видом, словно она ухитрилась одержать победу в каком-то трудном и сложном состязании. «Должно быть, в тебе есть что-то особенное», – озадаченно шептали ей их жены. Озадаченно – потому что в глубине души каждая была уверена: Клифф Бакстер мог бы найти себе девчонку и получше.

Да, у Лори был секрет, и имя ему – терпение. Терпение да еще способность не замечать, что время от времени ее знаменитый бойфренд приглашает элитную девочку по вызову для полуночного минета в домике у бассейна или полночи сидит за компьютером, путешествуя по порносайтам.

Очевидно, предыдущие девушки Клиффа такой способностью не обладали. Они возражали – и очень скоро становились бывшими девушками.

Лори была умнее. С самого

начала она решила, что пойдет на все, лишь бы завоевать главный приз – обручальное кольцо на безымянном пальце. Она была осторожна, предусмотрительна, благоразумна и терпеливо дожидалась своего часа.

Клифф Бакстер никогда не был женат, а между тем скоро ему должно было исполниться пятьдесят. Самой Лори было двадцать четыре, то есть она была вдвое его моложе, что, по голливудским меркам, считалось практически идеальной разницей в возрасте. Кроме того, Лори по-своему любила Клиффа; во всяком случае, с ним ей было хорошо и спокойно. А иногда она даже чувствовала, что и он тоже испытывает к ней теплые чувства.

Стать миссис Бакстер ей хотелось даже больше, чем сделать карьеру в кино, хотя когда-то она мечтала повторить успех Эммы Стоун. Они были даже немного похожи: обе стройные и гибкие, у обеих запоминающаяся, чуть зубастая улыбка, хотя Лори считала себя даже более сексуальной, чем прославленная актриса. Клиффа, во всяком случае, неизменно заводили ее огненно-рыжие волосы – в особенности волосы на лобке, которые она специально не стала сбривать. Однажды она спросила Клиффа, не сделать ли ей «бразильскую стрижку», но он строго-настрого запретил ей предпринимать что-либо подобное. Женщина должна быть естественной, заявил Клифф, к тому же голый лобок – это давно не модно. «Пусть все будет так, как определено природой, детка».

Что ж, «пусть» так «пусть». Клифф привык получать все, что захочет, и она не собиралась ему перечить. Да и самой Лори не особенно хотелось проходить через мучительную процедуру депиляции, которую проводила хмурая, вечно недовольная полька, так и норовившая причинить клиентке боль.

Лори, однако, понимала, что оставаться просто «подружкой» звезды слишком рискованно. Для Клиффа Бакстера год действительно был довольно большим сроком. Что, если она ему надоест? Или он убедится, что для удовлетворения собственных сексуальных желаний ему достаточно девушек по вызову и интернет-порнухи?

О том, что будет тогда, Лори боялась даже думать. Меньше всего на свете ей хотелось снова стать обычной голливудской старлеткой, рыщущей в поисках хоть какой-нибудь роли. О нет, только не это!.. Совсем не так представляла Лори свое будущее.

Чтобы обезопасить себя, она постаралась выведать о Клиффе как можно больше. Грязные маленькие секреты и факты, которых больше никто не знал, могли очень пригодиться, если что-то пойдет не так. Кроме того, ей и самой необходимо знать, каков Клифф на самом деле. Все знали его экранный образ ироничного, мужественного героя, но что представляет собой не актер Бакстер, а человек Бакстер, оставалось загадкой даже для нее, и Лори твердо решила проникнуть в эту тайну.

Разумеется, действовать ей предстояло с максимальной деликатностью и осторожностью, но как раз это никакой сложности не представляло. Еще в ранней юности Лори научилась этому у своей матери Шерин, которая не считала зазорным выведывать чужие слабости и секреты, а потом обращать их к своей выгоде. Именно за счет этого ее умения они выжили после того, как их бросил отец, который в один прекрасный день просто взял и исчез. Тогда они не умерли с голода только благодаря Шерин, которая прекрасно владела искусством манипулировать окружающими – начиная с изменявшего жене домовладельца и кассира в супермаркете, который частенько подделывал счета покупателей, и заканчивая сотрудником компании кабельного телевидения, который был не прочь подработать на стороне, хотя это строго запрещалось правилами.

Шерин с большим толком использовала собранную ею информацию: они ничего не платили за жилье, набивали холодильник бесплатными продуктами и смотрели сериалы по бесплатным кабельным каналам. Кроме того, Шерин регулярно меняла бойфрендов, каждый из которых неизменно вносил свою лепту в дело выживания семьи.

Правда, с матерью Лори не виделась и не разговаривала уже лет восемь – с тех самых пор, как Шерин узнала, что дочь встречается с одним из ее дружков. Лори тогда едва исполнилось шестнадцать, а дружку матери – двадцать шесть, и он был настоящим жеребцом – могучим и ненасытным. Самой Шерин было тогда всего тридцать пять, поэтому она здорово разозлилась на дочь, вышвырнув ее из своего дома и из своей жизни.

Первые несколько недель Лори жила у любовника, но потом познакомилась со Стэнли Эббсоном – довольно пожилым бизнесменом, который ездил на сверкающем «бентли» и питал слабость к несовершеннолетним девочкам.

Эббсону было семьдесят пять лет, но благодаря виагре он все еще оставался вполне дееспособным. Познакомились они в Венисе?[3 - Венис – один из пригородов Лос-Анджелеса на берегу Тихого океана.], когда Лори, катавшаяся на скейтборде по знаменитому дощатому променаду, случайно врезалась в Эббсона, едва не сбив его с ног. Пожилой джентльмен, впрочем, нисколько не рассердился. Он даже пригласил Лори пообедать с ним в ресторане. Несколько раз они встречались за обедом или за ужином, после чего Эббсон предложил ей переселиться в квартиру, где уже жили две другие девочки-подростки. Квартира была очень хорошей, с видом на океан, и Лори не верила своему счастью.

Стэн (старик просил, чтобы она называла его именно так) жил в собственном большом особняке в другой части города. Своих малолетних любовниц он обеспечивал всем необходимым и не скупился на деньги и подарки. Взамен Стэн требовал, чтобы девочки время от времени устраивали для него небольшое представление вдвоем или втроем. Ничего страшного Лори в этом не видела, пока Стэн не стал приглашать на шоу своих друзей-бизнесменов – таких же старых извращенцев, каким был сам. Эти не только смотрели, но и пытались участвовать в спектакле, и в конце концов Лори решила, что это не для нее. В один прекрасный день она собрала свои вещички и отчалила, прихватив массивные золотые часы Стэна и толстую пачку наличных, которые он хранил в тайнике в их квартире. На эти деньги Лори сняла в Венисе полуразвалившуюся хижину близ побережья, где и прожила последующие четыре года, посещая курсы актерского мастерства и подрабатывая официанткой в ресторане. Изредка она даже оказывала эскорт-услуги, и, хотя Лори бралась только за те заказы, которые не подразумевали интимной близости, оплачивалась эта работа весьма неплохо, так что в общем и целом денег ей хватало.

С мужчинами Лори никаких проблем не испытывала. Торговец подержанными автомобилями. Вышедший в тираж артист разговорного жанра. Несколько безработных актеров. Третьесортный импресарио, который предлагал ей сниматься в порно, от чего Лори вежливо, но твердо отказалась. Ей было уже двадцать два, когда она сообразила, что этот путь никуда не ведет, и решила перебраться в Вегас.

Благодаря своим ярко-рыжим волосам, длинным ногам и сияющей улыбке Лори почти сразу получила место официантки в коктейль-баре роскошного отеля «Кавендиш». Платили, правда, немного, но чаевые от очарованных ее внешностью клиентов бывали достаточно щедрыми. Посетителям коктейль-бара очень нравилась очаровательная, жизнерадостная официантка. Управляющий баром тоже был доволен, поскольку Лори всегда удавалось убедить посетителей заказать самое лучшее шампанское или самый дорогой коктейль, а на закуску взять крошечные канапе с икрой, которые, однако,

стоили словно золотые. Довольно скоро Лори повысили до «хозяйки» – именно так называлась должность старшей официантки коктейль-бара, в обязанности которой входило рассаживать клиентов на лучшие места и развлекать самых важных из них.

Именно так она и познакомилась с Клиффом. Как-то вечером он уже слегка навеселе явился в коктейль-бар в сопровождении целой свиты из поклонников-прихлебателей и подружки – типичной модели. Высокая, манерная, болезненно худая, она то и дело присаживалась к Клиффу на колени и норовила забраться языком к нему в ухо, отчего тот слегка морщился. По-видимому, слюнявые ласки модели его уже порядком пресытили.

При виде знаменитого киноактера Лори постаралась скрыть охватившее ее почтительное замешательство. Она отлично помнила, как в возрасте десяти или одиннадцати лет мать водила ее на один из фильмов с его участием, причем на протяжении всего сеанса Шерин не уставала повторять дочери, что Клифф Бакстер – один из самых сексуальных мужчин в мире. Соответственно, сейчас Клиффу должно было быть далеко за сорок, однако Лори не могла не признать, что он отлично сохранился и до сих пор выглядел дьявольски привлекательно.

Как бы там ни было, она решила держать себя в руках и ничем не выдавать своего восхищения. Лори отлично знала, что в общении с мужчинами это самая лучшая тактика.

Клифф, разумеется, сразу заметил, что рыжеволосая официантка почти не реагирует на его чары. Это его озадачило, и он принялся с ней заигрывать. Его подружка-модель напрасно бросала на соперницу негодующие взгляды – Лори не обращала на эту драную кошку никакого внимания и продолжала гнуть свою линию.

Когда Клифф и его спутники наконец отбыли, Лори обнаружила, что он оставил ей на чай целую тысячу долларов наличными. Деньги она спрятала за лиф своего более чем открытого платья, даже не подумав поделиться с остальными официантками, хотя это и противоречило существующим правилам.

Актер снова появился в коктейль-баре «Кавендиша» две недели спустя. На этот раз он пришел один и к тому же был совершенно трезв. Вызвав Лори к своему столику, Клифф без обиняков спросил, есть ли у нее бойфренд. Лори ответила отрицательно, хотя как раз в это время она жила с симпатягой барменом из соседнего отеля «Ключи».

Клифф пригласил ее поужинать.

Лори отказалась.

Он пригласил ее зайти к нему в гости, когда она будет в Лос-Анджелесе.

Она снова сказала «нет».

Он позвал ее в свой номер.

Лори отрицательно покачала головой.

Что-то словно подсказывало ей, что Клифф Бакстер – это ее шанс начать новую жизнь, и она твердо решила не упустить представившуюся возможность. Вот почему она отвечала отказом на все его заманчивые предложения, прекрасно зная, что от этого желание Клиффа только усилится. Знаменитый актер слишком привык получать по первому требованию все, что захочет, и ее неуступчивость должна была его как минимум заинтриговать. Клифф действительно прилетал в Вегас еще несколько раз, и каждый раз Лори держала себя с ним так, словно он ничем не отличался от остальных клиентов. Только почувствовав, что актер готов отступиться, она приняла его приглашение поужинать вместе.

Ужин в одном из лучших ресторанов Вегаса закончился в апартаментах актера, где Лори сделала ему лучший в его жизни минет.

Один минет. Ничего больше.

Но меньше чем через две недели она уже жила с Клиффом в его огромном лос-анджелесском особняке.

* * *

– Мистер Бакстер? Вас ждут на площадке, – проговорила молоденькая помощница режиссера, заглядывая в трейлер после того, как на стук в дверь никто не отозвался. Ответом ей снова была тишина, и девушка, набравшись смелости, вошла внутрь. Клифф был тут. Он спал на удобном кожаном диване и к тому же громко храпел. Халат, в который он был одет, распахнулся, обнажая крепкие загорелые бедра и шоколадного цвета белье.

Девушка в растерянности сощурилась. Она не знала, что делать. Ассистентом режиссера она работала недавно, поэтому в присутствии звезды столь крупного калибра робела, как школьница. Выручило ее появление персональной помощницы Клиффа Энид – серьезной пожилой женщины, одетой в строгий брючный костюм а-ля

Хиллари Клинтон и беговые кроссовки.

– Что здесь происходит? – сурово осведомилась Энид, окидывая взглядом смущенную девушку и полуобнаженное тело патрона. – В чем дело?

– Мистеру Бакстеру пора на площадку, – торопливо объяснила та. – Меня послали, чтобы я его позвала, он… он спит!

– Так разбуди его, – сухо посоветовала Энид, швыряя на стол объемистую сумку, битком набитую разными бумагами.

– Но… как? – Девушка, казалось, растерялась еще больше.

– Вот так. – С этими словами Энид наклонилась к Клиффу и несколько раз с силой тряхнула его за плечо.

– Что?.. Кто?!. – Клифф резко сел, и ассистентка в замешательстве попятилась. – Где я? Какого черта?!.

– Ты на студии, – спокойно пояснила Энид. – Тебе пора на съемочную площадку, так что пошевеливайся.

– На репетицию, – храбро добавила девушка.

– Я, кажется, немного задремал… – пробормотал Клифф и зевнул. – Вчера один приятель пригласил меня на холостяцкую вечеринку, и мы, гм-м… немного припозднились. Водитель привез меня прямо сюда.

– И как это понравилось маленькой Мисс Рыжие Кудряшки? – едко поинтересовалось Энид.

– Перестань, Эни… – Клифф ухмыльнулся и встал. – Лори – очень милая девочка, которая ничего тебе не сделала. Не пойму, почему ты все время пытаешься ее унизить?

Состроив высокомерную гримасу, Энид принялась доставать из сумки бумаги и раскладывать их на столе.

– Так я скажу мистеру Стирлингу, что вы уже идете, о’кей? – пискнула ассистентка, стараясь не смотреть на мелькающее под распахнутым халатом обнаженное тело актера.

– Да, скажи Маку, что я буду через пять… нет, через десять минут. И передай ему, чтобы впредь меня предупреждали пораньше – скажем, за четверть часа или около того, а сейчас… Скажи там кому-нибудь, пусть мне приготовят чашку кофе. Без молока. И побольше сахара. Только пусть принесут не сюда, а на площадку.

– Хорошо, мистер Бакстер.

Клифф развязно подмигнул девушке.

– Ну, беги, если ты, конечно, не хочешь посмотреть, как я буду тут скакать голышом.

Ассистентка режиссера залилась краской и поспешно покинула трейлер, а Клифф снова расхохотался.

– Такое ощущение, – задумчиво пробормотал он, сбрасывая халат на пол, – что девчонки на студии с каждым днем становятся все моложе и моложе. А может, это просто я становлюсь старше, а?.. Если так, то это довольно хреново. Ты как считаешь?

– Мы все не молодеем, – сухо ответила Энид. – Так что перестань жалеть себя, Клифф, и, ради всего святого, оденься. На почте я только что видела несколько мужиков, которые оснащены куда круче тебя.

– Какая же ты бываешь злюка, – притворно вздохнул Клифф. – Не понимаю, как я до сих пор тебя терплю!

– Все очень просто, – откликнулась Энид. – Я работаю на тебя уже почти двадцать лет, и я – одна из немногих, кто может заставить тебя работать в полную силу, не рискуя быть уволенной. И оденься ты наконец, эксгибиционист несчастный! Хватит трясти у меня перед носом своими шариками.

Актер ухмыльнулся.

– Трясти шариками – это моя работа.

– Тогда не понимаю, почему ты не снимаешься в

порно.

– А тебе бы этого хотелось? – Клифф снова усмехнулся и, сняв со спинки дивана брюки, быстро их натянул.

– Нет, – твердо ответила Энид. – Должно быть, я – одна из тех немногих женщин, которым не хотелось бы видеть твой член, твои шарики и прочее.

– Старая лесба!

– Да, дорогой. И нисколько этого не стыжусь. Больше того, я люблю женщин почти так же сильно, как ты.

– За исключением Лори.

– Она – не женщина, она – хищница, – резко сказала Энид. – И к тому же она тебе не подходит. Я уверена, что Лори…

– Ради бога, Энид!.. – Клифф покачал головой.

– Только не женись на ней, и все будет в порядке. Это единственное, о чем я тебя прошу.

– Жениться на Лори?! – воскликнул Клифф и презрительно фыркнул. – Кто говорил о женитьбе? Да с чего ты вообще взяла, что я собираюсь же… совершить что-либо подобное?

– Ты, возможно, и не собираешься, но малютка Лори может иметь на сей счет собственные планы, – заявила Энид, складывая руки на груди. – И вообще – тебе пора. Это непрофессионально заставлять людей ждать.

– Правда, что ли? – Клифф заозирался в поисках майки.

– Правда. Кстати, когда у тебя будет свободное время, я хочу, чтобы ты ответил мне на пару вопросов, – добавила она, помахивая перед его лицом розовым конвертом из плотной дорогой бумаги.

– Что это? – спросил Клифф, натягивая свежую футболку с абстрактным рисунком на груди.

– Приглашение. Думаю, ты будешь доволен.

– Приглашение? О, нет!.. – простонал Клифф. – Меня тошнит от всех этих официальных и полуофициальных приемов. Я уже на стольких побывал – на всю жизнь хватит! Знаешь что, Энид, придумай-ка какой-нибудь предлог, чтобы отказаться, о’кей? Здесь, в Лос-Анджелесе, что ни день – то прием, церемония или еще какое-нибудь шоу. Ходить на все – никакого времени не хватит, так что я пас. Определенно.

– Это совсем другое, – пояснила Энид и, видя, что Клифф протягивает руку, проворно отдернула конверт и спрятала его за спину. – Я все тебе расскажу, когда ты вернешься. А сейчас – марш на площадку, ты и так уже опаздываешь.

– Слушай, это уже чересчур! – возмутился актер. – Ты разговариваешь со мной, как с двенадцатилетним мальчишкой!

– А что делать, если ты ведешь себя как двенадцатилетний? – парировала Энид.

– Когда я вернусь, – «страшным» голосом произнес Клифф и зловеще нахмурил брови, – мне, наверное, все-таки придется тебя уволить! Ты совершенно не уважаешь человека, который платит тебе деньги! Огромные деньги!

– Поговорим об этом, когда вы вернетесь, мистер Бакстер, – отрезала Энид ледяным тоном. – А сейчас – поторопитесь, сэр!

– Вот так-то лучше! – ухмыльнулся Клифф и вышел из трейлера.

Глава 5

Майами

Люка Перес с удовольствием вытянулся в полосатом шезлонге, подставляя лучам солнца стройное, тренированное тело тридцатилетнего мужчины, пребывающего в отменной физической форме. Из одежды на нем были только голубые плавки и солнечные очки, гладкая смуглая кожа, смазанная специальным питательным кремом, блестела от проступившего пота. На столике рядом стояли высокий бокал с охлажденным мохито и хрустальное блюдо со спелыми вишнями; лежали несколько развлекательных журналов, айфон последней модели, часы «Шанель» в платиновом корпусе и дюжина серебряных распятий на тонких кожаных ремешках. Глаза Люки под очками были прикрыты, но он не спал, точнее – не совсем спал. Было очень приятно лежать вот так, ничего не делая, то погружаясь в приятную полудрему, то снова пробуждаясь и давая мыслям свободно блуждать. Ничто не беспокоило Люку, ничто не тревожило и не смущало. Позабыв о делах, он полностью отдался праздному времяпрепровождению, совершенствуя загар и размышляя о вещах легких и приятных. Погода располагала к блаженному ничегонеделанию. Небо было ясным, солнце – теплым и ласковым, а налетавший с океана ветерок – прохладным. О чем-то подобном Люка и мечтал все время, пока переезжал из страны в страну с мировым турне, первая половина которого оказалась несколько напряженнее, чем он рассчитывал. Сейчас в гастролях был перерыв, и он имел полное право наслаждаться жизнью в своем флоридском особняке.

Впрочем, уже завтра из Лондона должен был прилететь его постоянный партнер Джероми Мильтон-Голд, а это означало, что с тишиной и покоем придется распрощаться. Джероми обожал разного рода тусовки и не пропускал ни одного мероприятия в гей-барах и клубах. Сам Люка не особенно любил вращаться в гей-сообществе, хотя именно на вечеринке фетишистов, состоявшейся в Лондоне два года назад, они и познакомились.

Встреча с Джероми круто изменила жизнь Люки. До этого момента он скрывал свою нетрадиционную сексуальную ориентацию, боясь, как бы о ней не пронюхали миллионы его поклонниц во всем мире. Да, Люка Перес был настоящим «горячим латино», предметом обожания множества женщин, которые любили его не только за зажигательные хиты, но и за внешность. Для многих и многих Люка был эталоном латиноамериканского мачо, и это в немалой степени способствовало росту его популярности в мире.

В свое время Люка даже был официально женат, и у него рос сын, что служило еще одним доказательством его мужественности.

Сейчас его сыну, Люке-младшему, было девять лет, и певец души не чаял в мальчишке. К сожалению, его брак с мировой знаменитостью, латиноамериканской поп-исполнительницей Шоколадкой, или Шакой, как прозвали ее поклонники, – с той самой Шакой, которая когда-то разглядела в нем певческий талант, которая вышла за него замуж, которая родила ему ребенка и которая сделала Люка тем, кем он был сейчас, – прекратил свое существование.

Шака была на двадцать лет старше Люки, однако, несмотря на это, она до сих пор оставалась красавицей и продолжала пользоваться бешеным успехом в Латинской и Южной Америке. Тот факт, что ее супруг оказался геем, она восприняла с добродушным юмором и… с пониманием. Развод? Нет проблем!.. «Только не обижайся, дорогой, но Шаке ты достался в лучшие свои годы, – шутила она. – Я тобой попользовалась, нужно и другим дать такую возможность. Ну а если серьезно, я хочу только одного: чтобы ты был счастлив, так что поступай, как считаешь нужным».

Шака была необыкновенной женщиной, и Люка до сих пор сохранял с ней самые близкие дружеские отношения. Они часто общались и вместе воспитывали сына, который рос настоящим красавцем, унаследовав все лучшее от обоих родителей.

Только Шака поддержала его, когда, вопреки советам всех своих импресарио, менеджеров, продюсеров и специалистов по связям с общественностью, Люка решился объявить о переходе в «голубой» лагерь. «Если Рики Мартин смог сделать это и ничего не потерял, – говорила она, – ты и подавно сможешь».

Дальнейшие события показали, что Шака была права, а все его советчики ошибались. Его фаны сохранили ему верность: Люку они обожали, и для них не имело никакого значения, гей он или не гей. Люка Перес был их божеством, а божество не подлежит ни критике, ни осуждению.

Сам Люка, впрочем, не бравировал своим новым статусом, не желая подвергать преданность поклонников лишним испытаниям. Он не устраивал ни оргий, ни скандальных вечеринок, стараясь как можно реже появляться в публичных местах в обществе партнера. Лишь изредка он позволял Джероми устроить в особняке «прием»

для своих и при этом строго следил, чтобы никто из приглашенных ничего не снимал даже на камеру мобильного телефона.

В глубине души Люка прекрасно понимал, что Джероми Мильтон-Голд – не совсем тот выбор, которого ожидала от него публика. Джероми был чересчур высоким и худым и к тому же слишком напоминал хрестоматийного англичанина – консервативного сноба с аристократическим итонским выговором, с белой, как у покойника, кожей и начинающими редеть темными волосами. Кроме того, по всем меркам, он был слишком стар: Джероми исполнилось сорок два, и он был на двенадцать лет старше атлетически сложенного, светловолосого, загорелого «солнечного мальчика», как часто называли Люку в прессе. Вместе они выглядели более чем странно, однако, несмотря на разницу во внешности и в характерах, их отношения оставались нежными и доверительными, а это, считал Люка, единственное, что имеет значение.

* * *

Конверт, адресованный мистеру Люке Пересу и мистеру Мильтон-Голду, пришедший на адрес дизайнерской фирмы Джероми в Лондоне, выглядел весьма и весьма интригующе. Дорогая бумага, золотое тиснение, изящный шрифт – за всем этим стоял не только безупречный вкус, но и несомненное богатство. Интересно, что там внутри?..

Джероми потянулся за серебряным ножом для корреспонденции. Аккуратно вскрыв конверт, он извлек оттуда сложенный лист бумаги с текстом приглашения.

Джероми прочел его дважды. Прочел очень внимательно.

Потом по его лицу скользнула довольная улыбка. От этого приглашения они с Люкой не откажутся.

Ни в коем случае!

Джероми аккуратно убрал бумагу обратно в конверт, потом открыл средний ящик своего антикварного стола работы Дэвида Армстронга и положил письмо рядом с паспортом. Завтра он покажет письмо Люке и постарается убедить его принять приглашение.

Партнер Джероми был неплохим парнем, но порой он начинал упрямиться буквально на пустом месте. Вот только на этот раз Джероми не собирался уступать.

В конце концов, такие шансы выпадают раз в жизни.

А иногда не выпадают вовсе.

Глава 6

Нью-Йорк

Сенатора и его очаровательную жену часто приглашали на самые разные мероприятия – как официальные, так и частные. В Нью-Йорке они были одной из самых известных и красивых супружеских пар. Он – широкоплечий шатен с аккуратной стрижкой, правильными чертами открытого, мужественного лица и прямым, честным взглядом человека, готового служить своим избирателям и днем и ночью. Она – изящная, но сильная, с густыми золотисто-каштановыми волосами до плеч и привлекательным лицом с широко расставленными карими глазами. Ее имя – Сьерра Кэтлин Сноу. Сенатора звали Хэммонд Паттерсон-младший. Впрочем, попав в большую политику, он очень скоро отказался от приставки «младший». Его отец был этим весьма расстроен, но Хэммонд заявил, что это дополнение к фамилии звучит не слишком удачно и даже как-то унизительно.

«Нет ничего унизительного в том, чтобы пользоваться именем и репутацией семьи! – возражал отец. – Можно подумать, ты стыдишься своих предков».

Но его отпрыск продолжал стоять на своем. Отец Хэммонда на протяжении многих лет был конгрессменом. «Всего лишь конгрессменом», – мысленно добавлял сын. Сам он считал, что способен на большее. Сразу после колледжа Хэммонд поступил в юридическую школу, потом некоторое время работал адвокатом. Адвокатская карьера стала для него первым шагом к намеченной цели: когда настал подходящий момент, он очень ловко использовал ее для того, чтобы баллотироваться в сенат. Семейное состояние и связи – свои и отцовские – пришлись очень кстати, и в тридцать шесть Хэммонд стал одним из самых молодых сенаторов Соединенных Штатов. Представляя в сенате Нью-Йорк, он был полон честолюбивых планов и амбиций. Хэммонд не сомневался, что со временем станет губернатором, а там – чем черт не шутит! – можно выставить свою кандидатуру и в президентской гонке!

Почему бы, собственно, и нет? Хэммонд был уверен – у него есть все, чтобы занять высший государственный пост. Упорство, желание, а главное, уверенность в своих силах – что еще требуется, чтобы стать президентом? В том, что рано или поздно он своего добьется, молодой сенатор не сомневался.

Эта идея овладела им полностью. Хэммонд начал готовить плацдарм для решительного наступления.

В его планах нашлось место и для жены. Сьерра была человеком мягким, душевным, отзывчивым, и это располагало к ней и мужчин, и женщин. Кроме того, она была неглупа и умела искренне сопереживать чужому горю, а сенатор знал, что именно это качество люди ценят едва ли не больше всего. Такая жена могла бы привлечь на его сторону тысячи и тысячи потенциальных избирателей, и он собирался использовать ее на всю катушку. Сьерра была идеальной женой для набирающего силу политика.

Собственно говоря, именно поэтому Хэммонд ее и выбрал.

К сожалению, в последние полгода его стремительное восхождение по карьерной лестнице неожиданно замедлилось. И причиной этого было не слишком приятное открытие – оказывается, у него росла дочь. Должно быть, в ранней юности Хэммонд случайно обрюхатил одну из своих многочисленных подружек, а та оказалась достаточно глупа, чтобы выносить и родить ребенка – девочку, которая получила странное имя Рэдикал.

В один не слишком прекрасный день пятнадцатилетняя Рэдикал появилась на пороге его офиса и потребовала встречи с родным отцом.

Сказать, что Хэммонд был в ярости, значит ничего не сказать. Он буквально рвал и метал, однако к его досаде примешивалась изрядная доля потрясения. Такого сюрприза он ожидал меньше всего. Когда Рэдикал пробилась наконец в его кабинет и заявила, что она – его дочь, Хэммонд ей не поверил. Точнее, он никак не мог поверить, что такое происходит с ним. Это было невероятно, невозможно, абсурдно!

Но Рэдикал предъявила свидетельство о рождении, в котором в графе «отец» значилось его имя. И добавила, что, поскольку ее мать недавно «склеила ласты» от передозировки героина, она, типа, не прочь пожить с папашкой, поскольку ей, мол, все равно больше некуда деваться.

Хэммонд не собирался сдаваться, однако два генетических теста на установление отцовства однозначно показали: эта неуправляемая пятнадцатилетняя мерзавка с ядовито-зелеными прядями в иссиня-черных крашеных волосах, с многочисленными татуировками, кольцами и пуссетами в носу, ушах и в других частях тела действительно его дочь.

Так сказать, плоть от плоти и кровь от крови.

Сьерра, будучи женщиной доброй и чуткой, настояла, чтобы Рэдикал жила с ними.

– Мы должны принять ее в семью, – сказала она назидательно. – В конце концов, она – твоя дочь, поэтому у тебя просто нет выбора. Кроме того, сам подумай: если ты ее прогонишь, это может повредить твоей репутации в обществе.

И Хэммонд нехотя согласился, хотя и боялся, что наличие незаконнорожденного ребенка может подорвать тщательно культивируемый им образ глубоко порядочного человека.

Но Сьерра оказалась права. Общественность продолжала любить сенатора и его жену, а мужество, с которым он признал ошибки молодости, только добавило ему уважения. Сексуальные скандалы с участием политиков уже давно навязли у всех в зубах, поэтому тот факт, что у Хэммонда вдруг обнаружилась почти взрослая дочь, никого

особенно не взволновал. Свою роль сыграла и публичная поддержка, которую Сьерра демонстрировала супругу каждый раз, когда они вместе появлялись на собраниях избирателей или на различных ток-шоу. Эта поддержка служила своего рода гарантией того, что сенатор не совершил ничего слишком предосудительного, поэтому общественное мнение довольно скоро успокоилось и вопрос о бурном прошлом Хэммонда Паттерсона больше не возникал.

Но на самом деле все шло совсем не так гладко, как хотелось Хэммонду. Рэдикал оказалась на редкость трудным подростком. Своевольная, упрямая, отвратительно воспитанная, точнее – никак не воспитанная, она буквально притягивала неприятности. Своего отца Рэдикал возненавидела с самого первого дня, и Хэммонд платил ей той же монетой. Да и то сказать – терпеть ее выходки не было никакой возможности, поэтому довольно скоро он отправил ее в Швейцарию, в частную школу-пансион, предварительно убедив Сьерру, что для девочки так будет лучше.

В конце концов Рэдикал все же поехала в Европу, хотя и без особой охоты.

Скандал, который она на прощание закатила родному папочке, Хэммонд вспоминал долго.

* * *

Когда секретарь принесла Хэммонду только что поступивший розовый конверт с приглашением, он не колебался ни секунды. Не посоветовавшись с женой, сенатор велел секретарю тотчас отправить положительный ответ. От конверта буквально разило богатством, а Хэммонд отлично знал, что большие деньги – это щедрые пожертвования на избирательную кампанию, которые придутся очень кстати, когда он начнет борьбу за президентское кресло. Деньги и связи решали все, и, приняв приглашение, Хэммонд получал отличную возможность приобрести и то и другое и таким образом обеспечить себе легкое и быстрое восхождение к вершинам власти.

Только полный кретин мог отказаться от подобного шанса.

* * *

Сьерра Кэтлин Сноу родилась в богатой и респектабельной семье. Ее отец Арчибальд Сноу был знаменитым историком, почетным профессором нескольких университетов и обладателем престижной Пулитцеровской премии. Ее мать Фиби Сноу принадлежала к сливкам нью-йоркского общества и слыла одним из его столпов, недаром ее родословная восходила чуть не к самим отцам-основателям.

У Сьерры была также старшая сестра Клер, которая вышла замуж за педиатра и написала целую серию популярных книг о том, как правильно растить и воспитывать детей. Сейчас Клер вместе с мужем и тремя малышами жила в Коннектикуте.

Кроме сестры, у Сьерры имелся и младший брат Шон, который жил на Гавайях с женщиной, с которой познакомился то ли прямо на местном пляже, то ли в одном из прибрежных кабаков.

В семействе Сноу Клер считалась любимицей, а Шон – черной овечкой. Что касалось Сьерры, то она занимала довольно неопределенное положение где-то между сестрой и братом, и не только в смысле возраста. Ей уже исполнилось тридцать два, но она до сих пор не определилась, кто она в этом мире.

С одной стороны, все довольно просто. Сьерра была дочерью Арчибальда и Фиби Сноу, женой Хэммонда Паттерсона и сестрой Клер Сноу. Но кем она была на самом деле?

Чуть не каждое утро, едва проснувшись, Сьерра задавала себе один и тот же вопрос:

«Кто я?»

Жена сенатора? Или, может быть, любящая дочь? А может, сегодня она – заботливая сестра?

Кто?!!..

Этот вопрос не давал ей покоя, и ответа на него Сьерра до сих пор не нашла.

Ее родители не одобряли Хэммонда. Они, правда, никогда не говорили об этом прямо, но Сьерра все равно чувствовала, что мать и отец считают зятя человеком второго, а то и третьего сорта. Когда же на сцене возникла Рэдикал, только безупречное воспитание помешало Фиби Сноу заявить дочери – мол, мы всегда подозревали, что твой Хэммонд мерзавец, а теперь убедились в этом окончательно. Впрочем, все невысказанные слова были написаны у нее на лице так ясно, словно она произнесла их вслух. И Сьерра знала, что мать права.

Беда была в том, что этот мерзавец вознамерился стать президентом Соединенных Штатов, а она была вынуждена ему в этом помогать.

При одной мысли об этом Сьерра вздрагивала как от ледяного ветра. Она была замужем за Хэммондом уже восемь лет, но никакой любви друг к другу они никогда не испытывали. Поначалу, правда, Сьерра питала на сей счет некоторые иллюзии, однако довольно скоро ей стало ясно: за Хэммонда она выскочила по глупости и только лишь затем, чтобы излечиться от разбитого сердца. Он же со своей стороны женился на ней только из-за ее безупречного происхождения и обширных семейных связей, которые рассчитывал использовать.

Со временем Сьерра узнала, что Хэммонд совсем не таков, каким кажется.

А еще некоторое время спустя она поняла, что он – настоящий психопат.

Очень хитрый психопат.

Широкой публике было хорошо знакомо его улыбчивое, честное лицо «своего парня», способного хорошо понимать заботы и проблемы, которые обременяют простых смертных. И со стороны действительно могло показаться, будто сенатор Паттерсон – весь как на ладони. Но реальный Хэммонд отличался от своего публичного образа, как небо и земля. В частной жизни он был совсем другим. Злобный расист и убежденный женоненавистник, он к тому же ненавидел геев, о которых отзывался исключительно в уничижительном ключе. Жестокий и самовлюбленный эгоист, Хэммонд даже с близкими родственниками разговаривал свысока. Собственного отца он презирал и не раз высказывал вслух пожелание, чтобы «старик наконец сдох».

Поначалу Сьерра делала попытки разобраться в его характере, выяснить, откуда берутся эти жгучая ненависть и презрение к окружающим, но вскоре отступилась. Привлекательный, заботливый и мягкий мужчина, за которого она выходила замуж, на поверку оказался жестоким чудовищем, и единственная причина, по какой Сьерра все еще оставалась его женой, заключалась в том, что она до смерти боялась собственного мужа.

Примерно на втором году брака, когда до нее наконец дошло, что представляет собой Хэммонд на самом деле, Сьерра попросила развода, на что Хэммонд преспокойно ответил: если она хотя бы попытается от него уйти, он изуродует ее на всю жизнь или расправится с ее родителями.

Никаких сомнений в том, что он свое слово сдержит, у нее не возникло. Потрясенная до глубины души, Сьерра даже хотела обратиться в полицию, но вовремя сообразила, что ей никто не поверит.

Еще бы, ведь все нью-йоркские полицейские считали Хэммонда Паттерсона подающим надежды политиком и преданным борцом за гуманитарные ценности – в том числе за права женщин и сексуальных меньшинств!

Положение казалось безвыходным. Ситуацию усугубляли постоянные супружеские измены Хэммонда, который просто не мог спокойно пройти мимо юбки. Он спал буквально со всеми женщинами, каких ему только удавалось заполучить, а надо сказать, что в этом отношении возможностей у него хватало. Когда Сьерра попыталась упрекнуть его в неверности, муж только высмеял ее. «А что мне прикажешь делать? – спросил он, злобно оскалившись. – Ведь спать с тобой – все равно что лежать в постели рядом с замороженной макрелью».

Нет, расстаться с ним было необходимо, но Сьерра слишком боялась его угроз, боялась, что Хэммонд исполнит то, что обещает. Нужен был решительный шаг, но для этого ей не хватало мужества. Каждый раз, когда она была

почти готова броситься в бой, ее останавливала мысль о том, что будет с ее родителями, с ее родными? Хэммонд был способен на все – Сьерра знала это твердо.

Вот почему она до сих пор оставалась его женой. А чтобы хоть как-то отвлечься от мрачной действительности и при этом не потерять уважения к себе, Сьерра с головой ушла в благотворительность. Она посещала детские больницы и приюты для престарелых, создала группу предотвращения насилия, выступала за соблюдение прав женщин и делала еще многое другое, что помогало ей не думать о собственном жалком положении.

Хэммонд был очень доволен ее общественной работой. Он не ошибся на ее счет – для политика, который действительно хочет чего-то добиться, Сьерра Сноу была идеальной женой. Красивая, великодушная, приятная в общении, она делала людям много добра и тем самым укрепляла позиции мужа.

Для человека, который вознамерился покорить политический олимп, это было именно то, что надо.

Глава 7

На ходу оборачивая тонкую талию полотенцем, Бьянка шагнула к Александру.

Он плотоядно заурчал и, взмахнув рукой, отбросил полотенце в сторону.

– Ты прекрасна! – пробормотал он. – О, как ты прекрасна!..

Другой рукой Александр погладил ее торчащие соски.

– Такая сногсшибательная женщина, и – моя!..

Бьянка почувствовала, как по ее телу пробежала крупная дрожь. Она была почти готова. Так случалось каждый раз, стоило Александру ее захотеть, и Бьянке казалось – это еще одно подтверждение того, что они созданы друг для друга.

Когда их отношения только начинались, Александр обмолвился, что его жена фригидна и что вскоре после свадьбы она объявила, что его прикосновения не вызывают у нее ничего, кроме отвращения. Только к деньгам Александра миссис Касьяненко относилась иначе, но в этом не было ничего нового. Обычная история, особенно в том мире, в котором вращался русский олигарх.

Самой Бьянке было наплевать на огромное состояние любовника. В принципе, ей хватало своих денег, но если бы Бьянке понадобились дополнительные средства, она всегда могла найти подходящего спонсора. С Александром ее связывали подлинные чувства – так, во всяком случае, ей хотелось считать. Он ей очень нравился, нравился настолько, что Бьянка порой не по-детски заводилась от одного взгляда его темно-серых, будто стальных глаз, брошенного из-под тяжелых век. Этот взгляд ее буквально гипнотизировал. Его прикосновения были на удивление нежными, объятия – крепкими и страстными, что же касалось его мужской «оснастки», то Бьянка еще никогда не встречала ничего подобного. А главное, Александр прекрасно знал, что и как нужно делать в постели, и это выгодно отличало его от подавляющего большинства «богатых и знаменитых», для которых эректильная дисфункция стала практически нормой.

Пока Бьянка размышляла обо всем этом, Александр заставил ее опуститься на пол и сбросил брюки. Нижнего белья он никогда не носил – еще одна черточка, которая была у них общей.

Прижимаясь спиной к холодной мраморной плитке, Бьянка снова вздрогнула и пошире развела ноги, принимая в себя любовника. Ее брошенный на потолок взгляд невольно зацепился за красный огонек работающей камеры видеонаблюдения, и Бьянка мимолетно задумалась о том, видит ли их сейчас кто-нибудь? Записывает ли?.. Впрочем, это было совершено не важно. Она знала, что Александр умеет держать обстоятельства под жестким контролем и никогда не допустит, чтобы с ней случилось что-то плохое. К примеру, человека, который попытался бы заработать на подобных записях, он, наверное, разорвал бы собственными руками.

Крепкое, мускулистое тело Александра с силой прижало ее к полу, и Бьянка тихонько застонала от удовольствия. Ее любовник был большим и сильным мужчиной, но когда он, как сейчас, ложился сверху, ей никогда не становилось тяжело или неудобно.

Бьянка глубоко вздохнула, вбирая в себя его терпкий мужской запах.

– О-о, какой большой! Какой твердый!.. – пробормотала она.

– Я рад, что тебе нравится, котик.

– Да. Очень… – отозвалась она, поворачиваясь так, чтобы ему было удобнее. – Знаешь, ты – единственный, кто способен меня по-настоящему удовлетворить.

Александр ничего не ответил, только сильнее прижал ее к полу своим телом, но Бьянка не возражала. Секс с ним был восхитительным, головокружительным, пьянящим, и она не обращала внимания на мелкие неудобства. Скорее наоборот – они добавляли ощущениям остроту, а именно это Бьянка ценила в отношениях с Александром больше всего. Особенно ей нравилось, как он входил в нее, словно желая подчинить, слиться с ней в одно, овладеть ею безраздельно и полностью.

В глубине души Бьянка всегда гордилась тем, что никогда и никому не принадлежала. По характеру она была человеком самодостаточным и крайне независимым, и только с Александром Бьянка напрочь об этом забывала. Больше того, ей хотелось, чтобы он обладал ею, обнимал, прижимал к себе, до боли стискивал ее гру

ди, пронзал ее длинным и твердым пенисом.

Как-то на заре их отношений Бьянка предприняла попытку утвердить свое главенство в сексе. Так она привыкла и не видела в этом ничего предосудительного, но с Александром этот номер не прошел. Человек волевой и властный, он и в постели предпочитал контролировать ситуацию. Они будут вести себя по его правилам – или расстанутся. Александр дал ей это понять совершенно недвусмысленно, и Бьянка не стала возражать. Она настолько привыкла командовать мужчинами, что подобное разнообразие было ей даже приятно, а вскоре она обнаружила, что, передав контроль Александру, выиграла больше, чем предполагала. В сексе он не был ни эгоистом, ни тираном, а его главенство означало фактически только то, что все заботы о ее удовольствии он брал на себя, тогда как раньше Бьянке частенько приходилось самой заботиться о собственном оргазме.

Застонав от наслаждения, она слегка напрягла мускулы бедер, и Александр одобрительно крякнул. Он умел сделать так, чтобы она почувствовала себя испорченной, развратной девчонкой, а Бьянку это, в свою очередь, здорово заводило.

Одним словом, Александр Касьяненко был для нее идеальным партнером, и она не видела причин, по которым они могли бы расстаться.

Глава 8

Иногда Тей Шервин позволял себе помечтать. Чаще всего он предавался этому занятию в моменты, когда Эшли вдруг принималась корчить из себя Леди Надменность, что, по странному стечению обстоятельств, происходило каждый раз, когда они встречались с Джероми Мильтон-Голдом на званом ужине или приеме. Тею было не очень-то приятно смотреть, как его жена изо всех сил старается держаться так, будто она родилась где-нибудь в Мэйфере?[4 - Мэйфер – фешенебельный район лондонского Уэст-Энда.], а не в скромном приморском Брайтоне. Казалось, Эшли не смущало даже то, что буквально всем вокруг было известно: среди ее родственников нет ни аристократов, ни знаменитостей. А между тем ее упорное желание выдавать себя за кого-то, кем она не являлась, причиняло Тею почти физическую боль – он не мог спокойно смотреть, как его жена предает своих предков, пусть они и были простыми крестьянами или ремесленниками. Сам Тей всегда гордился тем, что его детство прошло близ площади Слон и Замок?[5 - Слон и Замок – площадь в юго-восточной части Лондона – место

пересечения шести оживленных улиц.] – в районе не слишком благополучном и, уж во всяком случае, не богатом. Для выходца из тех мест Тей Шервин добился фантастического успеха, поэтому он никогда не стеснялся говорить о своем босоногом – в буквальном смысле – детстве и о своих иммигрантских корнях.

В какой семье появился на свет Джероми Мильтон-Голд, Тей не знал. Ему было известно только, что парень не прочь щегольнуть близким знакомством с сильными мира сего (во всяком случае, он упоминал их имена с таким видом, словно все они были его закадычными приятелями), и вообще вел себя как шишка на ровном месте. Или как хрен с горы. Хотя какой же он хрен, если он гомик, да еще «королева», подумал Тей и усмехнулся.

– Чему ты улыбаешься? – требовательно спросила Эшли, которая как раз в этот момент повернулась в его сторону.

– Да так… вспомнил анекдот, который рассказал мне один из парней, – туманно ответил Тей.

– Какой же? – поинтересовалась она, нервно постукивая тонкими пальцами по ножке своего бокала.

– Тебе не понравится, – быстро ответил Тей. Сейчас ему больше всего хотелось послать к черту этот помпезный ресторан и отправиться с Эшли домой, где он мог бы продемонстрировать ей содержимое розового конверта, а потом – оттрахать ее так, чтобы, как говорили его прежние уличные приятели, шерсть клочьями летела.

Одна мысль об этом настолько возбудила его, что он снова широко улыбнулся.

– Ага, понятно!.. – Эшли презрительно фыркнула. – Знаю я эти ваши мужские шуточки – сексистские и совершенно не смешные!

– Не могу не согласиться с тобой, дорогая, – манерно протянул Джероми. – Эти мужские анекдоты… Чаще всего они действительно очень глупые и абсолютно не смешные, но большинство из тех, кто их слушает, чувствуют себя просто обязанными смеяться. Из так называемой «мужской солидарности», я полагаю…

– А я считаю, люди начинают рассказывать анекдоты, когда им не о чем говорить, – заявила Эшли, бросая на мужа презрительный взгляд. – И в большинстве случаев любители анекдотов действительно не могут сказать ничего умного.

– Ну-у, Конфетка, к тебе-то это не относится. У тебя всегда наготове новая потрясающая сплетня, – парировал Тей, по-приятельски подталкивая Джероми локтем. – Когда она дома, то буквально не слезает с телефона, представляешь? Все шу-шу-шу да шу-шу-шу с какими-то подружками.

Джероми выпятил нижнюю губу. Он поступал так всякий раз, когда не знал точно, что ему следует сказать.

Эшли наградила Тея еще одним откровенно злобным взглядом.

– Мы с Люкой отправляемся в совершенно фантастическое путешествие, – сообщил Джероми, заполняя неловкую паузу.

– Это очень мило, – неискренне сказала Эшли, доставая из сумочки зеркальце и губную помаду. – А куда? – проговорила она, сосредоточенно подправляя макияж.

– Я полагаю, куда-нибудь в теплые тропические моря, – проговорил Джероми, сопроводив свои слова неопределенным движением руки. – Нас пригласил Александр Касьяненко, он собирается опробовать свою новую морскую яхту. Ну а делать это, понятно, приятнее в хорошей компании.

Рука с помадой замерла в воздухе, глаза Эшли округлились от изумления и зависти.

– Это потрясающе! Как вам повезло! – вздохнула она.

Что касалось Тея, то он вовсе утратил дар речи. Чертов Джероми испортил сюрприз, который он приготовил для Эшли. Интересно, что ему теперь делать? Заявить, что их тоже пригласили, и получить свою порцию упреков от жены, которая, конечно, очень разозлится на него за то, что он ничего не сказал ей раньше?

– Должен сказать, что это приглашение пришлось весьма кстати, – продолжал разглагольствовать Джероми, поглядывая на своих собеседников с легкой покровительственной улыбкой. – Мне совершенно необходим хотя бы небольшой перерыв. Надеюсь, дорогая, ты присмотришь за нашим лондонским салоном, пока я буду отсутствовать? – добавил он, поворачиваясь к Эшли.

Та кивнула и, в свою очередь, посмотрела на мужа.

– Ты ведь, кажется, знаком с этим… как его… с Касьяненко?

– Ну да. – Тей кивнул. – Мы с ним пару раз встречались. Он большой любитель футбола. Ходят слухи, что этот русский собирается приобрести один из британских футбольных клубов.

– Люка хорошо знает Бьянку, – небрежно проговорил Джероми, делая небольшой глоток вина из своего бокала. – Они познакомились несколько лет назад в Милане. Люка выступал там с концертом, а Бьянка демонстрировала новейшие коллекции во время недели высокой моды. С тех пор они дружат. А Бьянка уже год регулярно встречается с Касьяненко, – пояснил он.

– Поня-ятно… – протянула Эшли. – Я уверена – это будет просто сказочное путешествие.

– Безусловно. – Джероми величественно кивнул. – Я в этом не сомневаюсь.

* * *

Домой Эшли и Тей возвращались в угрюмом молчании, которое с каждой минутой становилось все более тягостным. Тей не выдержал первым – он терпеть не мог, когда его жена пребывала в подавленном настроении.

– Что с тобой, Конфетка? – проговорил он нарочито бодрым тоном и, удерживая руль одной рукой, положил свободную руку ей на колено. – Ты за что-то на меня сердишься?

– Не понимаю, почему ты всегда пытаешься унизить меня перед Джероми? – сердито отозвалась Эшли, и ее лицо покраснело от гнева. – Если ты не забыл, мы с ним – деловые партнеры, но ты сделал все, чтобы он считал меня круглой дурой!

– О чем ты, Конфетка?! – изумился Тей.

– А то ты не знаешь! – огрызнулась Эшли и добавила, подражая его голосу: – «Все шу-шу-шу да шу-шу-шу…». Как будто я сплетница какая-то!..

– Но ведь я ничего не выдумал, – кротко возразил Тей и даже убрал руку с ее колена. – Ты действительно довольно много болтаешь по телефону со своими знакомыми и…

– А вот и нет! – отрезала Эшли. – То есть я хочу сказать – я вовсе не сплетничаю. И даже если я иногда… разговариваю с кем-то о пустяках, об этом вовсе не обязательно рассказывать всем и каждому.

– Ну ладно, Конфетка, перестань. Только давай не будем ссориться, о’кей?

– Нет, это ты перестань! – огрызнулась Эшли. – Я просто ненавижу, когда ты относишься ко мне без должного уважения. В конце концов, я – твоя жена!

– Ну извини, солнышко. Виноват. Больше не повторится, – сказал Тей самым покаянным тоном, на какой был способен. Ему очень не хотелось злить Эшли еще больше. – Кстати, я приготовил тебе один сюрприз. Угадай – какой?..

– Я не собираюсь ничего угадывать, – отчеканила она. – И твои сюрпризы меня не интересуют. – Эшли демонстративно отвернулась и стала смотреть в окно.

– Думаю, этот сюрприз тебе все-таки понравится.

– Господи, какой же ты бываешь нудный! – в сердцах воскликнула она. – И потом, почему ты все время пытаешься сменить тему?

– Потому что я люблю тебя, Конфетка, и не хочу расстраивать.

Эти слова прозвучали достаточно искренне, но Эшли была слишком раздражена и не смогла оценить его предложение мира.

– Если бы ты действительно меня любил, – едко сказала она, – то не стал бы трахаться с этой шлюхой с огромными сиськами!

– Но, Эшли, это ведь было давно!.. – простонал Тей. – К тому же я извинился. Сколько мне еще вымаливать у тебя прощение? Эта девчонка ничего для меня не значила – я говорил тебе это, наверное, уже тысячу раз!

– Думаешь – извинился, так уже все? – не

отступала Эшли. – Хотела бы я знать, как бы тебе понравилось, если бы это я переспала с каким-нибудь парнем, а потом заявила, что он, мол, ничего для меня не значит. Что бы ты на это сказал?

– Я уверен, ты никогда бы не сделала ничего подобного. И потом, я тебе доверяю, поэтому если бы ты сказала, что он для тебя – ничто, значит, так оно и есть.

– А я доверяла тебе… – Эшли недобро усмехнулась. – И что я в результате имею? Мужа, который спит с кем попало – со шлюхами, которые «ничего для него не значат»… А если тебе попадется кто-нибудь, кто будет что-то для тебя значить, ты что – вовсе от меня уйдешь?

Тей только плечами пожал. Он понятия не имел, как и когда их разговор принял столь опасный оборот. Эшли довольно часто вспоминала его единственную измену, но почему она вдруг заговорила о ней именно сейчас?.. Что касалось последнего обвинения, то ему было что возразить, но Тей решил, что гораздо умнее с его стороны будет прикусить язык и дать жене возможность выговориться.

Так сказать, стравить пар.

И надо отметить, что Эшли не преминула воспользовться представившейся ей возможностью. Она пилила Тея всю дорогу до Хэмпстеда, не замолкая буквально ни на секунду.

Что ж, этого следовало ожидать…

Глава 9

Никаких особых дел у Флинна Хадсона не было. Ему нужно было только закончить пару статей да позвонить в пару мест, и он мог считать себя абсолютно свободным.

Правда, он еще не решил, как ему поступить.

Александр Касьяненко был его старым другом. Сейчас он приглашал Флинна в путешествие, которое обещало быть достаточно приятным и запоминающимся. Проблема заключалась в том, что Александр ждал приятеля не одного, а с подругой, и теперь Флинн не знал, кого именно ему взять с собой.

А главное, хочется ли ему вообще кого-то приглашать?

Он, разумеется, не собирался брать в эту поездку ни одну из своих случайных подружек. Приятно провести время – вот все, для чего они были ему нужны. Об этом Флинн, кстати, честно предупреждал каждую новую знакомую прежде, чем с ней переспать. Он не собирался отягощать свою совесть сознанием того, что кому-то он разбил сердце, а кому-то – поломал жизнь. О том, какие страдания способно причинить разбитое сердце, Флинн знал на собственном опыте. Боль, отчаяние, одиночество – все это он испытал на себе, и хотя это было довольно давно, горечь потери не оставляла его до сих пор.

Да, теперь Флинн точно знал, что «разбитое сердце» – не просто фигура речи, поэтому всегда предупреждал женщин, с которыми встречался, чтобы они не рассчитывали ни на что, кроме короткого романа.

Размышляя о том, с кем же все-таки он отправится в путешествие на новой яхте Касьяненко, Флинн неожиданно вспомнил о Хван – миниатюрной китаянке, которая была умна, красива, изысканна и к тому же увлекалась главным образом женщинами, а не мужчинами, что в данном случае было весьма кстати.

Флинн не сомневался, что Хван получит удовольствие от поездки, а он, в свою очередь, неплохо проведет время в ее обществе. С ней ему всегда было интересно и приятно.

Как и он, Хван была журналисткой. В свое время ей буквально чудом удалось бежать из коммунистического Китая, когда ее родителей обвинили в государственной измене и расстреляли после короткого показательного процесса. Произошло это одиннадцать лет назад. Теперь, как и Флинн, Хван писала в основном о жестокости и несправедливости мира, который, по ее глубокому убеждению, окончательно сошел с ума. За прошедшее десятилетие они много раз сталкивались в самых разных уголках мира и довольно быстро стали близкими друзьями, причем их дружба была чисто платонической.

И это более чем устраивало обоих.

Флинн хорошо знал историю нелегкой жизни Хван. Когда после гибели родителей она в первый раз пыталась покинуть страну, какие-то мерзавцы перехватили ее у самой границы и подвергли групповому изнасилованию. Спас ее офицер-пограничник, который, впрочем, сам держал Хван под замком и регулярно избивал до потери сознания. После выкидыша, случившегося с нею через несколько месяцев такой жизни, Хван предприняла еще одну отчаянную попытку побега. В течение нескольких месяцев она шла пешком по самым диким и пустынным районам своей страны, не имея почти никакого запаса продовольствия. Хван не умерла с голода только потому, что просила милостыню в редких деревнях, попадавшихся по пути. В конце концов ей удалось добраться до Гонконга, где ее приютили дальние родственники, но она еще долго болела, пытаясь прийти в себя после нервного и физического истощения.

В конце концов, однако, воля и характер победили; Хван полностью оправилась и решила строить свою жизнь заново. На этом пути она снова столкнулась со множеством трудностей – и снова характер не позволил ей отступить, сдаться. Хван сумела добиться своей цели, став блестящей журналисткой, – неподкупной и абсолютно бесстрашной. Флинн бесконечно уважал ее как человека и профессионала, поэтому, подумав еще немного, он отправил Хван пространное смс-сообщение, в котором сообщал о приглашении Касьяненко. Ему казалось, что наблюдать своими глазами частную жизнь людей невероятно богатых и могущественных – наблюдать вблизи – будет интересно обоим. Как минимум и он, и Хван приобретут некий жизненный опыт, который пригодится им в дальнейшем.

Или не пригодится.

Впрочем, особого значения это не имело. В любом случае путешествие на роскошной яхте по южным морям даст им с Хван неплохую возможность отдохнуть от всех тех жестокостей и ужасов, с которыми они постоянно сталкивались в своей повседневной работе.

Флинн надеялся, что Хван согласится. Оставалось дождаться ответного сообщения.

* * *

Лежа на растерзанной постели в номере небольшого сайгонского отеля, Хван и ее партнер Деси отдыхали после короткого, но бурного любовного акта. В комнате было жарко и душно, насыщенный влагой воздух почти не двигался, несмотря на лениво вращавшийся под потолком вентилятор. Удовольствие Хван, впрочем, получила, хотя сексу с Деси недоставало той страсти, которую она испытывала, когда оказывалась в постели с другой женщиной. К счастью, Деси был довольно умным мужчиной, а главное – он владел кое-какой любопытной информацией о деятельности вьетнамского правительства, которая весьма интересовала Хван. Работая в одном из государственных учреждений, Деси мог стать весьма ценным источником закрытой информации.

Информации, которую она собиралась сделать открытой.

В общем, Хван почти не жалела о том, что переспала с Деси; сведения, которые он ей передавал, того стоили, хотя в глубине души она бы предпочла, чтобы он оказался женщиной.

Мобильный телефон Хван, лежавший на прикроватной тумбочке, негромко пискнул, сигнализируя о поступившем сообщении. Приподнявшись на локте, она потянулась к нему, слегка коснувшись небольшими грудями покрытого испариной живота любовника. Деси воспринял это прикосновение как намек на продолжение постельных утех, но его ждало разочарование.

Сосредоточенно сдвинув брови, Хван читала эсэмэску Флинна. Ей было очень приятно получить от него весточку. Из всех ее знакомых мужчин он, несомненно, был самым привлекательным и умным. У них были общие взгляды и общие ценности, к тому же Флинн всегда отличался склонностью к

головокружительным авантюрам, и Хван это тоже в нем нравилось.

Друг, коллега, но не любовник. С ее точки зрения, это был идеал мужчины.

Когда они познакомились, Хван первым делом сообщила ему о своей бисексуальности, но предупредила, что предпочитает женщин. Таким образом она постаралась заранее исключить возможные недоразумения, которые могли бы раз и навсегда испортить зарождающуюся дружбу, выглядевшую столь многообещающей. Впоследствии Хван убедилась, что поступила совершенно правильно – секс ни разу не омрачил их отношений, которые год от года становились более тесными и доверительными.

И вот теперь Флинн приглашал ее в морское путешествие.

Это было очень мило с его стороны.

И конечно, Хван весьма заинтересовалась, узнав, кому принадлежит замечательная яхта, на борту которой им предстояло отправиться в путь. О том, кто такой Александр Касьяненко, было известно буквально всем. Русский миллиардер, стальной король, бойфренд знаменитой Бьянки…

Несомненно, и его гости будут не менее известными и богатыми.

Очень, очень любопытно.

«Ехать или не ехать?» – спросила себя Хван.

– Что-то важное? – спросил Деси, внимательно наблюдавший за выражением ее лица.

– Ничего такого, что не может подождать, – спокойно откликнулась Хван. Она действительно не считала нужным торопиться с решением.

Сначала нужно было все как следует обдумать.

Глава 10

Клиффа Бакстера любили многие, и не только потому, что он был знаменитостью и кинозвездой. Разумеется, у него имелись и недостатки, но это не мешало ему быть крепким профессионалом. К примеру, Клифф никогда не забывал о людях, с которыми ему приходилось работать на съемочной площадке, и внимательно следил за тем, чтобы они были довольны, накормлены и получали достойную оплату за любые сверхурочные. Своего постоянного дублера Бонара Клифф и вовсе считал близким другом. Как-никак они работали вместе уже больше двадцати пяти лет – с тех самых пор, когда в 1987 году Клифф сыграл заглавную роль в фильме «Марафонец», в котором рассказывалась история блестящего спортсмена, происходившего из весьма и весьма проблемной семьи.

Эта роль была не первой в послужном списке Клиффа, но именно после нее он проснулся знаменитым. И именно она дала его карьере столь необходимый толчок, после которого его известность стала расти не по дням, а по часам.

В те времена Клифф Бакстер был молод, энергичен и дьявольски сексуален. Кроме того, он действительно умел играть. То, как Клифф справлялся с ролью, понравилось режиссеру, и он буквально заставлял молодого актера выжимать из каждого эпизода максимум возможного. Результатом их совместных усилий стало то, что за роль в «Марафонце» Клиффа номинировали на «Оскар». Награды он, правда, в тот раз не получил, но это его не сильно расстроило. Главное, его заметили, о нем заговорили, и Клифф был уверен, что у него еще все впереди.

С тех пор его еще трижды выдвигали на главную награду Американской киноакадемии, но золотую статуэтку он получил лишь однажды. Однако и это тоже было завидным результатом, к тому же лучше выиграть раз, чем не выиграть вообще.

В «Марафонце» Клиффа дублировал Бонар. Именно тогда они познакомились и подружились и с тех пор оставались достаточно близки. Актер и его дублер были ровесниками, сейчас оба понемногу приближались к пятидесяти, но у Бонара были жена и трое детей, а у Клиффа – только его блистательная карьера.

Он, однако, нисколько не горевал по этому поводу. Брак представлялся ему чем-то вроде ловушки, из которой нет выхода, если, конечно, ты не готов отдать за свою свободу большую половину того, что тебе удалось заработать за много лет. «Хорошее дело браком не назовут», – шутливо повторял он, однако истина заключалась в том, что Клиффу нравилось чувствовать себя человеком, который может пойти куда хочет, и делать, что ему нравится, ни у кого не спрашивая разрешения и ни перед кем не отчитываясь. Указывать ему, что делать, могли только его агент или менеджер, да и тех он обычно не слушал, предпочитая поступать по-своему. Друзей-мужчин, которых у Клиффа хватало, он делил на две категории: «подкаблучники» и «разведенцы». Последних он почти жалел, ибо свою свободу они купили дорогой ценой: каждый из них ежегодно выплачивал бывшей жене астрономические алименты и к тому же мог видеться с собственными детьми только по выходным.

В том, что эти несчастные завидуют ему черной завистью, Клифф Бакстер ни секунды не сомневался. Да и как им было не завидовать, если из всех них только он жил нормальной, полноценной жизнью?

За годы Клифф Бакстер встречался с десятками, вернее, с сотнями очаровательных женщин. Самые красивые и сексуальные из них даже жили у него некоторое – но не слишком долгое – время. Клифф всегда очень тонко чувствовал, когда нужно дать отставку очередной любовнице. Главным было – не пропустить момент, когда девчонка в твоей постели становится слишком требовательной и начинает качать права. Поэтому стоило его подружке только заикнуться о браке, как она оказывалась бывшей подружкой, ибо жениться Клифф Бакстер не собирался. Он твердо знал, что никогда не совершит подобной глупости.

Из всех его женщин Лори продержалась дольше других, поставив своеобразный рекорд. Она была веселым, легким в общении и совершенно бесконфликтным человеком, и Клифф чувствовал себя с ней совершенно свободно и непринужденно. Кроме того, Лори делала ему просто феерические минеты! Можно было подумать, она прошла полный курс в Академии Глубокой Глотки?[6 - «Глубокая глотка» – название нашумевшего в 1970-е годы порнографического фильма.], если бы таковое учебное заведение действительно существовало.

А если даже не существовало, его непременно нужно было создать.

Как бы то ни было, Лори столь умело работала язычком и губами, что Клиффу хотелось еще и еще.

Бывало, некоторые его подружки не решались заняться с ним каким-то особым видом секса. В этих случаях Клифф обычно полагался на профессионалок по вызову, но с тех пор, как Лори поселилась с ним, он прибегал к их услугам все реже и реже, да и порно по Интернету уже не казалось ему столь захватывающим.

Казалось, для Лори нет ничего невозможного или запретного.

* * *

Лори обожала бегать трусцой.

Она делала это вовсе не потому, что ей нужно было бороться с целлюлитом или поддерживать хорошую физическую форму – нет. Ей просто нравилось ощущение свободы, которое охватывало ее во время забегов, – свободы сродни той, которую чувствует летящая в небе птица. Именно поэтому она никогда не бегала по скучным, респектабельным улицам Беверли-Хиллз. Большинство ее маршрутов пролегало по близлежащим холмам, где почти не было людей, если не считать таких же, как она, бегунов, протоптавших по живописным склонам извилистые тропы.

Главное, в холмах не было папарацци. Никто не следил за ней, никто не нацеливал на нее объектив в надежде, что она сделает что-нибудь не то или не так.

Сегодня Лори была одна. Поднявшись высоко в холмы, она мчалась изо всех сил: на поясе – айпод, в ушах – наушники, в наушниках – «Дрейк» и «Питбуль», которые развлекали ее и помогали выдерживать темп.

А потом случилось непридвиденное. Запнувшись о валявшийся на тропе древесный сук, Лори не удержала

равновесия и довольно чувствительно грохнулась на землю.

Почти сразу она села и, все еще оглушенная падением, заозиралась по сторонам. К счастью, поблизости никого не было и никто не видел, как она свалилась буквально на ровном месте. Когда головокружение немного отступило, Лори попыталась подняться, но сразу же вскрикнула от боли и снова повалилась на землю. Похоже, она потянула лодыжку, а может, просто ушиблась. Как бы там ни было, на ногу Лори встать не могла.

Ну и что ей теперь делать, подумала она, вытягивая больную ногу перед собой. Звонить Клиффу и просить, чтобы он приехал и забрал ее отсюда? Вот только он сам не приедет – как раз сейчас Клифф был занят на съемках, а это значит, что он пришлет кого-то вместо себя. А те, кого он отправит к ней на помощь, почти наверняка сольют информацию газетам, так что не позже чем через четверть часа холмы будут кишеть папарацци. Мало того что они сфотографируют ее как она есть – в промокшей от пота майке, с растрепанными волосами и с испачканными землей ладонями, что само по себе было не слишком хорошо. Главное, после опубликованных в таблоидах «сенсационных» репортажей всему городу станет известно, где любит бегать подружка знаменитого киноактера, так что уже очень скоро в холмах будет не протолкнуться от любопытных и зевак.

И что ей тогда делать? Бросить свои любимые тренировки или потеть на «бегущей дорожке» в каком-нибудь тупом фитнес-клубе?

Ну уж нет!

Глаза Лори невольно наполнились слезами. И надо же было такому случиться! А все этот дурацкий сучок!

Но делать было нечего. Достав из кармана спортивных шортов мобильный телефон, Лори уже готова была набрать номер Клиффа, как вдруг кусты неподалеку зашуршали и раздались в стороны. Из-за ветвей появилась какая-то серая тень.

Это был койот. Довольно облезлый (Кстати, почему облезлый? Может, он больной или линяет?) зверь с опаской выбрался из кустов и замер, подозрительно и злобно глядя на Лори своими маленькими янтарно-желтыми глазками.

Лори сделалось не по себе. Недавно она читала, как стая койотов разорвала сразу двух немецких овчарок, причем случилось это практически в этих же местах. Уж если овчарки не смогли спастись, то что говорить о ней?

Тут кусты снова зашуршали, и рядом с первым койотом появился второй, еще более крупный зверь.

* * *

Сразу после репетиции очередного эпизода Клифф Бакстер вернулся в свой трейлер и застал там Энид, которая, сбросив кроссовки, с удобством расположилась на его диване. Все ее внимание было приковано к экрану орущего телевизора, по которому шел какой-то бесконечный сериал.

– Тебе удобно? – поинтересовался Клифф самым саркастическим тоном. – Может, принести тебе кофе или что-нибудь покрепче? Если хочешь, я вообще могу уйти.

Энид с невозмутимым видом села и сунула ноги в свои стоптанные кроссовки.

– Что-то ты долго репетировал, – спокойно сказала она. – Я едва не заснула.

– В таком-то шуме? – Клифф с сомнением покачал головой. – Впрочем, прости, что заставил тебя ждать. Виноват. Больше не повторится.

– Мне нужно возвращаться в городской офис, – сказала Энид, протягивая ему стопку каких-то бумаг. – Подпиши-ка вот это и вот это… и вот это тоже.

– Что это?

– Если я буду все объяснять, на это уйдет целый день, – хмыкнула Энид. – Эту макулатуру прислал твой бизнес-менеджер. Насколько я поняла, речь идет о твоих последних вложениях в недвижимость.

Клифф доверял Энид и не сомневался – она не станет обманывать его, прокручивая какие-то делишки за его спиной и за его счет.

– Если я подпишу, можно мне будет снова пользоваться моим диваном?

– Да ради бога! – Энид фыркнула. – Тоже мне, сокровище! К тому же твой диван насквозь провонял несвежими носками, так что…

– Слушай, разве так полагается разговаривать с кинозвездами? Когда ты наконец усвоишь, что от знаменитостей не может пахнуть носками? Впрочем, если на моем диване будет валяться кто попало, тогда конечно…

– А с этим что делать? – спросила Энид, проигнорировав его последнее замечание, и протянула Клиффу лист плотной, дорогой бумаги, который она достала из красивого розового конверта.

Актер пробежал глазами приглашение.

– Ого!.. – вырвалось у него. – От таких приглашений не отказываются. Ответь, что я согласен.

– Ты поедешь один? Да неужели?!

– Хватит вредничать, Энид. Напиши, что я буду с Лори. Уверен, ей это путешествие понравится.

Энид вздохнула. Она знала, что Лори задержалась при патроне намного дольше, чем все ее предшественницы. Похоже, у девчонки были скрытые таланты, о которых знал только Клифф.

– Как будет угодно моему господину и повелителю, – хмыкнула она.

Клифф усмехнулся.

– Ладно, проваливай, пока я не выгнал тебя пинками.

Собрав бумаги, Энид ушла.

Спустя примерно четверть часа Клифф выглянул из трейлера и осмотрелся по сторонам. Он надеялся, что поблизости окажутся несколько парней, с которыми можно будет сыграть в софтбол?[7 - Софтбол – широко распространенная в США спортивная игра, разновидность бейсбола.] и тем самым скоротать оставшееся до вечера свободное время. Увы, в поле его зрения никого не оказалось, если не считать…

О, черт!..

Из-за угла показался его партнер по съемкам Билли Мелина – молодой и дьявольски амбициозный киноактер, который мог бы потягаться популярностью с самим Клиффом. Билли был широко известен своими любовными похождениями и несколькими удачными киноролями. Это был настоящий жеребец в самом расцвете сил, который трахал все, что шевелится, хотя предпочитал, естественно, богатых и знаменитых. «Совсем как я в его годы», – с кривоватой усмешкой подумал Клифф.

С Билли он снимался всего в нескольких эпизодах, поэтому друзьями их назвать было нельзя. Скорее, они были просто хорошими знакомыми.

Глядя на приближающегося актера, Клифф невольно спросил себя, станет ли Билли таким же долгожителем в кино, каким стал он сам. Скорее всего, нет, рассудил он, и не потому, что у Билли Мелины не было никаких особых способностей. Просто тридцать лет назад, когда начинал сниматься Клифф, все было совершенно по-другому. Теперь от самого актера, от его способностей и таланта мало что зависело. Бал правили папарацци, газеты писали все, что им вздумается, а среди директоров студий и импресарио почти не было людей достаточно решительных и могущественных, которые могли бы защитить актеров от выдумок наемных писак. Желтая пресса буквально набрасывалась на каждую знаменитость, которая отваживалась всего лишь высунуть нос из собственного дома.

Нет, решил он, лет через десять, когда Билли стукнет сорок, он будет давно и прочно забыт, тогда как сам Клифф все еще будет сниматься в главных ролях, потому что… да просто потому, что именно такие парни, как он, остаются востребованными во все времена. Как Роберт Редфорд, как Де Ниро. К тому же Клифф вовсе не планировал уходить на покой. В этой гонке он будет держаться до конца.

– Привет! – окликнул его Билли. Бронзовокожий мускулистый красавец с чуть растрепанными грязно-русыми волосами, он являл собой классический тип идеального серфингиста, покорителя женских сердец. – Как делишки?

– Нормально, – кивнул Клифф. – А у тебя?

– По-прежнему, – небрежно отозвался Билли, поигрывая мускулами. – Приходится

напрягаться, чтобы не засунули в массовку, а так все в порядке.

– Мне это знакомо, – кивнул Клифф, думая о том, что Билли все-таки чертовски красивый сукин сын. Некоторое время он колебался, не пригласить ли Билли к себе в трейлер, чтобы опрокинуть по стаканчику и немного потрепаться, или все-таки не стоит?..

«Пусть идет куда шел, – предупредил Клиффа внутренний голос. – Неужели тебе действительно так хочется знать все подробности его недавнего развода со знаменитой Винус? Или ты слишком мало знаешь о недавнем скандале с убийством в Вегасе, в котором оказался замешан этот красавчик?»

Нет, твердо ответил Клифф. У меня найдутся дела поинтереснее.

– Ладно, увидимся на площадке, – проговорил он, поворачиваясь, чтобы вернуться в трейлер.

– Угу, – откликнулся Билли. – Увидимся.

Оказавшись внутри, Клифф снова улегся на освободившийся диван и потянулся к мобильнику. Надо узнать, что поделывает Лори. Быть может, он даже предложит ей приехать к нему на площадку.

И заодно расскажет о приглашении.

Малышка Лори будет на седьмом небе.

Глава 11

– Ага! Вот и ты! – воскликнула Шака, обрушиваясь на Люку словно ураган. В ней все было большим или, по крайней мере, внушительным: спутанные светлые локоны напоминали стог сена, а щедрые груди и могучие бедра так и рвались на свободу из низко вырезанного эластичного комбинезона ядовитой оранжево-зеленой расцветки. Только ноги, обутые в лубутеновские «небоскребы», были на удивление маленькими и изящными, как у Дюймовочки.

– Как поживает мой любимый мальчик?

Шака была роскошной женщиной и очень известной певицей, наделенной к тому же сильным, волевым характером. Казалось, она способна справиться с любым препятствием, возникшим у нее на пути. Ничто не могло остановить Шаку, когда она двигалась к цели. Многочисленные поклонники ее буквально боготворили.

Люка встал с шезлонга, и бывшая жена тотчас заключила его в свои щедрые объятия. Как и всегда, от нее пахло ее фирменными духами, и этот запах разбудил в Люке множество приятных воспоминаний. Он до сих пор помнил тот день, когда она открыла его певческий талант и буквально за руку вытащила из безвестности. В памяти запечатлелось и то, как они впервые занимались любовью, и – самое главное – как он записал в ее студии свой первый сингл, который принес ему деньги и славу.

Шака так крепко обняла Люку, что он едва мог дышать; одновременно она осыпала его горячими, влажными поцелуями, которые ему когда-то очень нравились, но теперь Люка был только рад, что рядом нет Джероми и он не видит всего этого безобразия. Его партнеру очень не нравилось, что Шака до сих пор так много для него значит, но ничего менять Люка не собирался. Он по-прежнему чувствовал себя обязанным Шаке за все, что она когда-то для него сделала. Если бы не она, Люка никогда бы не стал тем, кем он был сейчас: поп-идолом испаноязычных (и не только) слушателей, которые обожали его зажигательные хиты и исполненные страстного томления баллады.

Кроме того, у них с Шакой был общий ребенок, в котором оба души не чаяли.

– Что-то ты рано вернулась, – заметил Люка, не без труда выбираясь из страстных объятий бывшей жены и переводя дух. – Мне казалось, твой концертный тур должен продолжаться еще как минимум неделю. Ты не заболела?

Шака состроила недовольную гримасу.

– Мой представитель отменил концерт в Сан-Паулу. Билеты продавались не слишком хорошо, так что пришлось собирать вещички и лететь в Штаты.

– Должно быть, это экономический кризис виноват, – тут же нашелся Люка. – Насколько я знаю, сейчас у всех дела идут неважно, особенно за границей.

– Только не у тебя, mi amor?[8 - Mi amor (исп.) – любовь моя.]. – Шака нежно потрепала его по щеке.

– У всех, говорю тебе!.. – не сдавался Люка, пытаясь хоть немного утешить бывшую жену, хотя он и подозревал, что кризис совершенно ни при чем. Во всяком случае, во время его турне по странам Латинской Америки билеты на концерты разлетались как горячие пирожки. Его собственный импресарио даже сказал, что продажи еще никогда не были столь высоки, так что, скорее всего, дело было в другом. Похоже, звезда Шаки начинала клониться к закату, как ни неприятно было Люке это признавать. А хуже всего то, что он понятия не имел, что тут можно сделать, чем помочь.

– А где еще одно мое tesoro??[9 - Tesoro (исп.) – сокровище, счастье, золотце.] – подбоченившись, спросила Шака. – Куда ты его дел? Дай-ка мне поскорее обнять моего сыночка, моего любимого Люку-младшего!

– Его сейчас нет, – пояснил Люка. – Он с друзьями пошел играть в футбол.

– Жаль, – покачала головой Шака. – А позвать его никак нельзя?

– Я бы не стал этого делать, – поспешно возразил Люка. – Парню уже девять, и если ты появишься на футбольном поле и начнешь его целовать… Словом, это может поставить его в неловкое положение.

– В неловкое положение?! – фыркнула Шака. – Как это?! Ведь я – его мать!

– Не переживай. – Люка положил руку ей на плечо. – Дети растут, и с этим ничего не поделаешь. К тому же он скоро вернется, и вечером мы поужинаем все вместе. Хочешь – здесь, а хочешь – пойдем в ресторан… – Он очень старался успокоить Шаку и удержать от немедленного похода на стадион. Ее привычка демонстрировать сыну любовь и нежность невзирая на обстоятельства действительно могла смутить мальчика.

– Si? – уточнила Шака, приподнимая искусно подведенную бровь. – Втроем? А где этот твой Мистер Жо… Жореми?

– Если ты имеешь в виду Джероми, то он в Лондоне и прилетит только завтра.

– Me vuelves loco!?[10 - Me vuelves loco! (исп.) – Ты меня с ума сведешь!]– вздохнула Шака. – Вокруг бродит столько красивых мальчиков – ты мог бы выбрать любого, но ты почему-то держишься за этого старого… старика!

– Ты просто его не знаешь, – спокойно возразил Люка. – Вот если бы мы проводили вместе больше времени и чаще общались, ты бы поняла, какой Джероми замечательный!

– Вряд ли, любовь моя, – возразила Шака, решительно тряхнув кудрями. – Твой Джероми меня недолюбливает. Мне, честно говоря, он тоже не нравится.

– Не понимаю, почему вы двое никак не можете поладить?

– Потому, что Джероми – не тот человек, который тебе нужен. – Она выдержала многозначительную паузу. – Вот погоди, сам увидишь. И поймешь.

Люка пожал плечами.

– Мне нечего понимать. Я и так знаю о нем все, что мне нужно.

Шака улыбнулась, потом чуть подалась вперед и слегка коснулась сквозь плавки его «хозяйства».

– Мне бы не хотелось, чтобы ты растратил себя впустую, carino. Ты еще слишком молод и слишком красив… И, боюсь, – на свою беду.

– Ты думаешь? – Люка ухмыльнулся.

– Ах, tesoro mнo?[11 - Tesoro mнo (исп.) – мое сокровище, счастье мое.], я-то знаю, – проворковала Шака. – И ты тоже знаешь, что я редко ошибаюсь.

* * *

Достигнув оргазма, Джероми Мильтон-Голд издал хриплый стон наслаждения. Впрочем, едва закончив, он грубо оттолкнул от себя голову юноши, который продолжал ласкать губами и языком его обмякший пенис.

Юноша – лет восемнадцати, если не меньше – поинтересовался, не хочет ли Джероми теперь отсосать у него.

– Нет, – отрезал Джероми с таким негодованием, словно сама мысль о чем-то подобном была ему отвратительна. – Забирай свои деньги и проваливай.

– Но я подумал…

– Я плачу тебе не за то, чтобы ты думал, паршивец эдакий! – сердито

перебил Джероми. – Проваливай, ты больше не нужен.

– Сволочь! – вполголоса пробормотал парень. К несчастью, Джероми его услышал.

– Что ты сказал? – переспросил он и с угрозой прищурился.

Не отвечая, юноша схватил со столика деньги и бросился к выходу.

Сначала Джероми хотел его догнать и проучить как следует, но потом подумал: а стоит ли? Парень мог оказаться боксером или каратистом, а Джероми не хотелось появиться в Майами с подбитым глазом.

Ах, если бы только он мог совладать со своим увлечением случайными партнерами!

Увы, это вряд ли было осуществимо. Кроме того, после длинного вечера в компании Эшли и ее нудного супруга (хотя как мужчина он, бесспорно, был очень сексапильным) ему требовалась своего рода разрядка, компенсация. А о чем Люка не знает, того, считай, и не было…

Джероми отлично умел заглушить в себе голос совести, изобретая для этого самые разные доводы, которые, впрочем, могли бы показаться убедительными разве что ему самому. Сейчас, например, Джероми припомнил, что никогда не обещал Люке быть верным ему одному, поэтому, если в отсутствие партнера он изредка позволял себе мальчика-другого, это вовсе не означало, что он превращается в проститутку. Напротив, Джероми считал, что таким образом он поддерживает молодые дарования, которые остро нуждаются в деньгах. Ведь если мальчиками, от чьих объявлений буквально ломится Интернет, никто не будет пользоваться, они в конце концов уйдут из бизнеса, и тогда плохо придется всей гомосексуальной тусовке, верно? Главное, не привязываться к мальчикам по вызову, не устанавливать с ними никаких отношений, относиться к ним спокойно и отстраненно, как к обслуживающему персоналу. Он так и делает, а значит, перед Люкой он ни в чем не виноват. Ну, перепихнулся с молоденьким «карандашиком», ну и что? Нужно же ему как-то снять напряжение и расслабиться? Зато завтра утром он сядет на рейс в Майами и спустя несколько часов снова упадет в объятия своего звездного дружка.

Джероми, впрочем, очень надеялся, что, когда он окажется во флоридском особняке Люки, там не будет его бывшей жены Шаки с ее громким голосом, висящими до пупа сиськами и огромным жирным задом. Сам он считал Шаку просто пародией на женщину и заявлял, что Люке пора окончательно с ней расстаться, но, к сожалению, друг не желал его слушать.

При одной мысли о том, что его юный и изящный партнер когда-то был близок с этой грудастой коровой, Джероми начинало в буквальном смысле слова тошнить. Он старался об этом не думать, однако по временам просто не мог удержаться, чтобы не представить себе, как эта жирная сука взгромождается на Люку, как прижимается к его великолепному телу своими огромными баллонами, как раздвигает для него ноги или берет в рот его безупречной формы пенис. Эти картины вставали перед его мысленным взором во всех омерзительных деталях и были непереносимы.

Чего Джероми не понимал, так это почему Люка продолжает поддерживать теплые отношения со своей бывшей женой, почему не вычеркнет ее из своей жизни раз и навсегда. Правда, у них был общий сын, Люке-младший, но, с точки зрения Джероми, это не могло быть таким уж серьезным препятствием. Пока мальчик был совсем маленьким, ему, возможно, нужна была мать, но теперь-то?.. Люке-младшему было уже лет девять или около того, он уже многое понимал, а Джероми был уверен, что женщина – любая женщина, а не только Шака – ничему хорошему мальчика научить не сможет.

Нет, подумал он, нужно что-то срочно предпринимать, чтобы Шака перестала вмешиваться в жизнь его любовника. Вот только как это сделать? Ведь особняк певицы в Майами был всего в пяти минутах ходьбы от особняка бывшего мужа и переезжать оттуда она не собиралась. Ситуация сложилась крайне неудачная, но как ее исправить, Джероми не знал.

Впрочем, кое-какая возможность у него была. Когда они будут путешествовать на яхте этого русского медведя Касьяненко, он должен убедить Люку продать особняк в Майами и перебраться куда-нибудь на Западное побережье – подальше от Мисс Шоколадные Сиськи, как Джероми называл про себя бывшую жену любовника. Он, впрочем, не был уверен, что Шака не достанет Люку и в Калифорнии, но, с другой стороны, на Лос-Анджелесе свет клином не сошелся. Есть в мире и другие города и места, где не стыдно жить даже такой знаменитости, как Люка. К примеру, они могли бы приобрести старинный викторианский особняк в Бельгрейвии – престижнейшем лондонском районе. Уж Джероми перестроил бы их новый дом как следует, превратил бы его в настоящий рай для двоих, лишь бы его молодой любовник поскорее забыл про свою латиноамериканскую мокрощелку.

При мысли о том, как будут завидовать его лондонские знакомые, если он сумеет убедить Люку перебраться на Британские острова, Джероми улыбнулся. Имея такого душку-партнера, он сразу вернет себе утраченное положение в гей-тусовке и снова начнет править там всем и вся. Тогда-то он и поквитается с теми, кто поспешил списать его в тираж, как только Джероми стукнуло сорок. Он покажет им, что никакой он не старик. Разве смог бы действительно старый человек подцепить такого южного красавчика, как Люка? Ах, только бы певец согласился на переезд – тогда все увидят, что Джероми Мильтон-Голд не какой-нибудь неутыка, что он еще о-го-го!..

Джероми твердо верил, что и впрямь добился нешуточного успеха, завоевав богатого и знаменитого партнера, – приз, который не каждому по зубам. А ведь это было только начало: с помощью Люки он открыл собственный бизнес, который, как Джероми точно знал, принесет ему новый успех и новые перспективные знакомства.

Перспективные в обоих смыслах.

Тогда он будет настоящим «царем горы».

И пусть все его враги утрутся!

Глава 12

Хэммонд взмахнул приглашением перед самым лицом Сьерры, словно это было оружие.

– Мы поедем в это путешествие оба, – отрывисто сказал он. – И ты должна выглядеть наилучшим образом. Александр Касьяненко – очень богатый и невероятно влиятельный человек, и мне необходимо, чтобы он был на моей стороне. Имей это в виду! Александр может нам очень пригодиться.

– Ты хочешь сказать, он может пригодиться тебе, – слабо возразила Сьерра, жалея, что не может оказаться в эти минуты где-нибудь в другом месте. Ей не хотелось приезжать к мужу в офис, но он настоял, чтобы Сьерра была у него как можно скорее, и она, как всегда, подчинилась.

Сейчас ее мучила сильная головная боль, от которой буквально разламывались виски. Впрочем, в последнее время это случалось почти каждый день.

– Не умничай! – прорычал Хэммонд. – В последнее время ты ведешь себя как записная стерва. Да и выглядишь почти на свой возраст. Возьми себя в руки, иначе мне придется принять меры!

– Что, разведешься со мной? – спросила Сьерра, в которой на мгновение проснулась ее былая гордость. – Найдешь себе новую модель или актрису – я уверена, что в желающих недостатка не будет. Хотя бы даже эта молодая стажерка, которую я видела в приемной, когда вошла… думаю, она будет только рада!

– Заткнись, – холодно бросил Хэммонд. – Ты – моя жена, вот и постарайся вести себя соответственно. Пусть все думают, будто ты заслуженно занимаешь то место… которое занимаешь.

Сьерра собиралась сказать что-то резкое, но тут в кабинет вошел старший помощник и

доверенный секретарь сенатора Эдди Марч. Этот еще сравнительно молодой человек был полной противоположностью Хэммонда – безукоризненно вежливый, деликатный, отличный профессионал, все еще полный какого-то совершенно мальчишеского энтузиазма. Его искренность подкупала, и Сьерра считала его хорошим человеком. По-настоящему хорошим.

Увидев помощника, Хэммонд мгновенно преобразился, превратившись в сенатора Паттерсона – спокойного и уверенного в себе политика, на которого каждый может положиться.

– Ну, тебе пора бежать, дорогая, – проговорил он елейным голосом и, повернувшись к жене, поцеловал ее в щеку. – Купи себе все, что нужно, чтобы быть самой красивой во время нашего путешествия. Вот, возьми… – добавил он, доставая из кармана черную кредитку «Америкэн экспресс». – Я знаю, у тебя безупречный вкус, а цена пусть тебя не смущает.

Сьерра только кивнула. Ее муж был самым настоящим двуликим Янусом, доктором Джекилом и мистером Хайдом, человеком-хамелеоном, который превосходно умел прятать от окружающих свой подлинный характер.

– Как это великодушно с вашей стороны, сенатор, – заметил Эдди, с обожанием глядя на своего патрона. – Если бы я дал своей подружке такую карточку, она бы в тот же день сбежала из города, и я бы никогда больше ее не увидел!

Сьерра вежливо улыбнулась, а сама подумала: «Хотелось бы и мне покинуть этот город, чтобы никогда не возвращаться». Увы, она слишком хорошо знала, что сбежать из тюрьмы, в которой оказалась, невозможно. Хэммонд держал ее слишком крепко. Стоит ей взбунтоваться, и он непременно осуществит свои страшные угрозы, а в том, что ее муж способен зайти достаточно далеко, Сьерра не сомневалась.

– Вы выглядите очаровательно, миссис Паттерсон, – сказал Эдди и улыбнулся ей. – Как и всегда, впрочем. Не понимаю, как вам это удается?

– Поосторожней с комплиментами, Эд! – вмешался Хэммонд, глядя на жену с показной нежностью. – Иначе от твоих похвал у нее закружится голова и это обойдется мне в лишнюю пару тысяч…

Сьерра, не сдержавшись, поморщилась. Она не выносила, когда Хэммонд начинал разыгрывать перед посторонними Идеального Мужа.

– Кажется, мне действительно пора, – произнесла она.

– Заходите еще, мы всегда рады вас видеть, – совершенно искренне сказал Эдди. В ответ Сьерра изобразила приветливую улыбку и поспешила уйти. Утром она приняла два ксанакса и выпила стакан виски, пытаясь заглушить боль и пустоту нового дня. Сейчас ей нужна была еще одна таблетка, чтобы дожить до вечера.

В офисе Хэммонда имелось много кабинетов, и все они были заняты людьми, которые работали на него, подготавливая его триумф. Секретари, помощники, референты и прочие – его команда, благодаря которой Хэммонд стал сенатором. Интересно, задумалась Сьерра, что скажут все эти люди, когда узнают, что за чудовище скрывается под личиной улыбчивого, добродушного парня, каким любил притворяться Хэммонд. И узнают ли?..

Вряд ли… Ее муж очень ловко скрывал свои подлинные мысли и интересы, а интересовала его только власть – отнюдь не избиратели.

На выходе из офиса Сьерру остановила старшая секретарша Хэммонда Надя.

– Миссис Паттерсон, – сказала она, – наша новая стажерка – ваша большая поклонница. Вы не против, если я вам ее представлю? Она будет просто счастлива познакомиться с вами.

– Конечно, я не против. Я всегда за, – ответила Сьерра, и Надя знаком подозвала девушку к себе.

Стажерка казалась совсем юной, но уже вполне оформившейся девушкой – немного полноватой, с большими мягкими грудями и улыбкой во весь рот.

– Познакомьтесь, миссис Паттерсон, это Скайлер, – сказала Надя. – Она будет работать в нашей команде все лето, а потом снова вернется в колледж.

«Бедная дурочка, – подумала про себя Сьерра. – Хэммонд слопает ее и не подавится, он очень любит таких, как эта Скайлер, – молодых, неопытных, наивных. Скоро, очень скоро бедняжка утратит все свои иллюзии – и что тогда с ней будет?»

– Очень приятно, Скайлер, – улыбнулась она. – Добро пожаловать в команду.

– Спасибо, миссис Паттерсон. – Скайлер улыбнулась во все тридцать два зуба – должно быть, так ее учили на курсах «Как понравиться окружающим и сделать карьеру». Впрочем, она, похоже, действительно была счастлива познакомиться с женой великого человека – с женщиной, которая и сама была достаточно популярна. – Для меня большая честь работать у сенатора Паттерсона. Вы просто не представляете, как я обрадовалась, когда меня пригласили в его предвыборный штаб.

«Напротив, я очень хорошо это представляю, – подумала Сьерра. – Хотела бы я только знать, что ты запоешь, когда мой муженек начнет хватать тебя за пухлую задницу или потребует, чтобы ты взяла в рот? Неужели и ты влюбишься в него, как делали до тебя десятки глупых, наивных девчонок?»

– Надеюсь, ты проведешь это лето приятно и с пользой, Скайлер, – пробормотала Сьерра. «Мало приятного, – думала она, – день за днем отсасывать у Хэммонда, не получая ничего взамен. И все же это неизбежно случится, что бы мы с тобой ни делали. Такова неприкрашенная правда жизни, моя дорогая Скайлер. Ты просто не сможешь устоять, когда он пустит в ход свою обаятельную и честную улыбку. Могу только пожелать тебе не слишком расстраиваться, когда Хэммонд использует и бросит тебя, как использовал и бросал уже многих».

Выбравшись наконец на улицу, Сьерра буквально рухнула в ожидавшее ее такси. Черную карточку Хэммонда она все еще держала в руке. Некоторое время Сьерра смотрела на нее, не понимая, что с ней делать.

Отправляться по магазинам, что же еще!.. Отправляться по магазинам и потратить столько денег, чтобы Хэммонд пришел в ярость, ведь эту карточку он вручил ей только для того, чтобы покрасоваться перед Эдди, показать ему, как он щедр и как любит свою маленькую женушку. Но на самом деле все это было просто представлением, способом пустить пыль в глаза. Ну ничего, она ему покажет…

– Сначала в «Барниз», – сказала она водителю. – А потом, я думаю, было бы неплохо заглянуть в «Бергдорф».

– Хорошо, миссис Паттерсон, – кивнул водитель, запуская мотор, и Сьерра откинулась на спинку сиденья. Как ей быть? Что делать? Сумеет ли она когда-нибудь вырваться из клетки, в которую посадил ее Хэммонд?

Ответов на эти вопросы Сьерра Сноу не знала.

Глава 13

Наконец все приглашения были разосланы, и Бьянка с нетерпением ждала ответов. Впрочем, скучать ей было некогда. Оставив Александра в Москве, она вылетела в Мадрид, чтобы сняться для обложки «Вэнити фэр». Бьянка понимала, что именно сейчас ей, наверное, не стоило оставлять любовника одного, но фотография на обложке журнала служила своеобразной иллюстрацией к развернутой статье о ее головокружительной карьере, которая должна была появиться аккурат к ее тридцатилетию, так что пропустить съемку было никак нельзя. Да и то сказать, добиться лишь мимолетного упоминания в столь престижном журнале считалось большим успехом, что уж говорить о статье на несколько разворотов!

Бьянка была топ-моделью уже почти тринадцать лет – с тех самых пор, когда в семнадцать лет ее заметил сотрудник одного из крупных модельных агентств. Произошло это в Квинсе, в принадлежавшей ее родителям закусочной, где Бьянка работала официанткой. Тот человек просто

сказал, что у нее есть потенциал, и сунул ей свою визитную карточку.

Бьянке потребовалось добрых два месяца, чтобы собраться с мужеством и, сняв телефонную трубку, набрать напечатанный на визитке номер. Отправляясь на первое собеседование, Бьянка попросила своего тогдашнего бойфренда – главаря одной из местных латиноамериканских банд – пойти с ней. Это очень не понравилось агенту, который настоял, чтобы парень дожидался ее в приемной, что, в свою очередь, пришлось не по душе бойфренду. Когда после собеседования они возвращались в Квинс, он только ругался и строил страшные гримасы.

Пару недель спустя они расстались, и на первую пробную съемку Бьянка отправилась с матерью – все еще не старой и довольно привлекательной женщиной, экзотическая красота которой, впрочем, уже слегка поблекла от тяжелой работы. В юности мать Бьянки сама мечтала стать моделью, но на Кубе, откуда она была родом, это было невозможно. Когда же она наконец перебралась в Штаты, ей пришлось слишком много трудиться, чтобы заработать на кусок хлеба, поэтому о своей мечте она никогда никому не рассказывала.

Во время съемки Бьянка держалась совершенно раскованно и естественно. Она инстинктивно чувствовала, как надо себя вести, как позировать, словом, делала именно то, что профессиональные фотографы называли «заниматься любовью с камерой». Агент остался очень доволен результатами съемки и сразу же предложил ей первый контракт.

Так началась ее блестящая карьера. Нельзя сказать, что Бьянка не знала неудач, и все же удач было больше, поэтому с каждым годом она поднималась все выше.

Когда Бьянка только начинала работать моделью, она была молода, красива, но главное – у нее был характер. Очень скоро она сделалась любимицей нескольких самых популярных и модных дизайнеров одежды. Этот факт изрядно разозлил других топ-моделей, считавших ее наглой и напористой выскочкой, которая слишком задирает нос. Больше других негодовала маленькая, но очень сплоченная группка темнокожих моделей, неформальным лидером которой была некая Уиллоу Прайз. Эта Уиллоу делала все, чтобы сорвать фотосессии и модные показы с участием Бьянки. Положение усугублялось тем, что между двумя соперницами было много общего: обе потрясающе красивые мулатки, обе наделены сильным, неуступчивым характером, поэтому Уиллоу считала, что в модельном бизнесе найдется место только для одной из них. Вынужденная защищаться, Бьянка, в свою очередь, нанесла сопернице несколько чувствительных ударов. В конце концов Уиллоу поняла, что Бьянка не собирается в обозримом будущем покидать подиум и что она в любом случае не сдастся без борьбы. В результате обе модели заключили своего рода вооруженное перемирие, которое со временем переросло в тесную дружбу. Однажды они даже снимались вместе для обложки «Вог», после чего всякая вражда была окончательно забыта.

Вскоре обе стали самыми знаменитыми цветными женщинами в модельном бизнесе наряду с Наоми Кэмпбелл, Тайрой Бенкс и Биверли Джонсон.

Бьянке очень нравилась ее новая жизнь. Она начала увлекаться наркотиками, мужчинами и вечеринками. Бьянка спала с кем хотела, и вообще делала все, что только пожелается. В эти веселые времена ее день начинался с понюшки кокаина, а заканчивался клубной тусовкой далеко за полночь. Как ни странно, подобный стиль жизни нисколько не сказывался на ее работе, и Бьянка наслаждалась каждой минутой, проведенной в мужских объятиях или в наркотическом дурмане. Ее романы с богатыми, знаменитыми, наделенными властью и подчас даже с титулованными особами были излюбленной темой таблоидов. Истина, однако, заключалась в том, что Бьянка использовала мужчин для своего собственного удовольствия, когда же они ей надоедали, она бросала их без всякого сожаления и двигалась дальше.

К двадцати пяти годам Бьянка подсела на героин. За это следовало «благодарить» ее тогдашнего бойфренда – знаменитого рок-певца, которому было наплевать на всех и на вся. Она погибала на глазах, и ее родные и друзья – включая Уиллоу Прайз – решили вмешаться. В результате Бьянка оказалась в частной реабилитационной клинике, где провела шесть мучительных месяцев.

Именно во время лечения от наркотический зависимости Бьянка по-новому взглянула на свою жизнь и попыталась понять, чего же ей хочется на самом деле. Что может сделать ее по-настоящему счастливой? Это была не слава, потому что славы она уже добилась, и не деньги, потому что за несколько лет Бьянка сумела сколотить вполне приличное состояние. Ей хотелось чего-то большего, и в конце концов она решила, что счастье ей могут принести нормальные прочные отношения – не такие, о каких писали когда-то все таблоиды, а другие, настоящие…

А значит, ей нужен кто-то, кто будет любить ее саму, а не тот воображаемый образ, который регулярно появлялся на обложках глянцевых журналов.

Тут и появился Александр, и Бьянка словно заново родилась на свет.

Вспоминая о нем, она невольно улыбалась.

Александр никогда не пробовал наркотики, да и на фото в журналах ему было плевать. Он даже признавался, что не любит, когда его снимают. Александр предпочитал держаться в тени, однако ему пришлось примириться с тем фактом, что, появляясь где-либо с Бьянкой, он будет привлекать к себе внимание и репортеров, и просто зевак.

Они были вместе уже довольно давно, и за это время Бьянка успела убедиться, что Александр – настоящий мужчина, причем во всех отношениях. А главное, он любил ее такой, какой она была на самом деле. Публичный образ знаменитой топ-модели, который Бьянка старательно создавала и который не имел практически ничего общего с ней настоящей, был ему, как он сам выражался, «до фонаря».

Кроме того, Александр умел делать ей приятное. Так, он пригласил несколько известных и влиятельных людей совершить небольшое путешествие на своей новенькой яхте, чтобы отпраздновать ее тридцатилетие, и Бьянка была в восторге. Правда, они немного поспорили, кого именно стоит пригласить, однако в конце концов Бьянка согласилась почти со всеми его предложениями. Александр не хотел видеть на борту яхты тех, кого он презрительно именовал дешевками. По его мнению, им следовало пригласить только цвет общества, элиту. Оставалось лишь решить, кого именно они относят к элите.

В этом вопросе последнее слово снова осталось за Александром. Бьянке, впрочем, удалось убедить его пригласить ее старого приятеля, звезду латиноамериканской эстрады Люку Переса и Эшли Шервин, которая пару лет назад обставляла ее лондонские апартаменты. Против Эшли Александр нисколько не возражал – он был давним поклонником ее мужа-футболиста, и Бьянка не без легкого чувства вины припомнила времена, когда она сама встречалась с Теем. Это, правда, было очень давно – еще до того, как он женился на Эшли, да и переспали они только раз, после одной довольно бурной вечеринки, когда оба были на хорошем взводе, так что, строго говоря, о том, что они «встречались», смешно было даже говорить. Если откровенно, Бьянка сомневалась даже, что Тей ее вспомнит, и все же признаваться в столь близком знакомстве с футболистом она не собиралась ни Александру, ни тем более Эшли.

Честность, конечно, лучшая политика, однако в данном случае от нее следовало ожидать только

неприятностей, так что Бьянка благоразумно промолчала.

Выбор Александра был вполне продуманным и ожидаемым. Он предложил пригласить на яхту знаменитого киноактера Клиффа Бакстера с его нынешней подружкой, известного политика, сенатора Хэммонда Паттерсона с женой Сьеррой, а также писателя и журналиста Флинна Хадсона. Об этом последнем Бьянка ничего не знала, хотя Александр всегда отзывался о нем очень хорошо.

Иными словами, компания подбиралась вполне звездная, и Бьянка не сомневалась, что путешествие непременно выйдет увлекательным и запоминающимся.

А что, вполне достойный способ отпраздновать свое тридцатилетие.

Разве не так?..

Глава 14

Эшли не могла оторвать глаз от приглашения. Оно выглядело на редкость элегантно и в то же время достаточно незатейливо, но Эшли хорошо знала, что подобную кажущуюся простоту могут позволить себе только очень богатые люди. Получить такое приглашение мечтала любая женщина, и ей не терпелось рассказать Джероми Мильтон-Голду о том, что они с Теем тоже будут на яхте. Мистер и миссис Шервин… Во время встречи в ресторане Джероми, по обыкновению, попытался пустить им пыль в глаза, но теперь все переменилось. Они были на равных.

Эшли жалела только о том, что Тей не показал ей приглашение Касьяненко до того, как они отправились ужинать с Джероми. Увы, по какой-то причине муж предпочел промолчать и достал большой розовый конверт с золотыми буквами, только когда они вернулись домой.

И после этого у него еще хватило наглости требовать от нее близости!

Но Эшли была не в настроении, и Тей остался ни с чем.

В последнее время он вообще стал чересчур настойчив в своих требованиях, и Эшли это возмущало до глубины души. Секс – это, конечно, хорошо, но нельзя же заниматься им каждый день! Эшли даже пожаловалась подружкам на назойливые домогательства мужа и была очень удивлена, когда в ответ услышала – она, мол, должна быть счастлива, что у него вообще встает. Судя по всему, после пяти-шести лет брака сексуальная жизнь у большинства мужчин понемногу сходила на нет. Во всяком случае, к сексуальной жизни с собственными женами это относилось в полной мере.

Эшли, однако, вовсе не чувствовала себя счастливой. К примеру, ее бесконечно раздражало, что, когда они ложились спать, Тей так и норовил ее облапить; ее же эти прикосновения совершенно не возбуждали. В последнее время Эшли стала относиться к сексу намного прохладнее – теперь она воспринимала его как некую докучную и довольно противную обязанность, которую ей приходится исполнять, только чтобы удовлетворить примитивные желания мужа. Тей, в свою очередь, казался совершенно ненасытным, такому сколько ни дай – все будет мало. И все же порой Эшли буквально заставляла себя отвечать на его ласки, так как прекрасно понимала, что ее муж – знаменитый футболист, и, если она не станет исполнять свои супружеские обязанности, замена ей найдется очень быстро. Многие молодые и зрелые женщины мечтали переспать с национальной звездой, и даже цвет кожи Тея их не остановил бы. Особенно это касалось так называемых болельщиц из «групп поддержки». Эти юные и совершенно бесстыдные девчонки в коротких юбках и девственно-белых трусиках, глубоко врезавшихся в тугие, круглые задики, представляли собой серьезную опасность, несмотря на переизбыток макияжа и исключительную интеллектуальную неразвитость. Каждая из них только и ждала возможности запрыгнуть в койку к одному из «мальчиков», как они называли спортсменов между собой.

А Тей был не просто одним из «мальчиков». Он был лучшим и едва ли не самым знаменитым из них, поэтому болельщицы охотились за ним с особым рвением. Бывало, они даже дрались из-за того, кому достанется главный приз.

Правда, в глубине души Эшли очень сомневалась, что Тей посмеет изменить ей снова. Инцидент с грудастой моделью едва не разрушил их брак, а она знала: муж обожает и ее, и двойняшек и не станет рисковать, благо Эшли предупредила его совершенно ясно и недвусмысленно: еще одна измена, и она от него уйдет – заберет и детей, и половину его денег в придачу. При этом она нисколько не шутила, и Тей, кажется, это понял. Во всяком случае, в ближайшее время за него можно было не волноваться – никуда он от нее не денется. Что же касалось более отдаленного будущего, то Эшли считала – все как-нибудь утрясется само собой.

Продолжая разглядывать приглашение, Эшли подумала, что печать такого наверняка стоила очень дорого. Интересно, спросила она себя, сколько еще человек приглашено и кто именно? А вдруг, кроме Люки и Джероми, Александр Касьяненко отправил приглашения кому-то из членов королевской семьи? Например, принцу Уильяму и Кейт?[12 - Кэтрин Элизабет Маунтбаттен-Виндзор, герцогиня Кембриджская, урожденная Кейт Миддлтон – супруга принца Уильяма, герцога Кембриджского.]… Это было бы потрясающей удачей – совершить путешествие по южным морям в обществе особ королевской крови! Пожалуй, стоит даже отправить Бьянке смс-сообщение и уточнить, кто еще будет на яхте, – ведь должна же она подготовиться к общению со столь важными персонами. Или это все-таки будет дурной тон?..

Скорее да, чем нет, так что…

К письму была приложена открытка для ответа – проштемпелеванная и оплаченная, оставалось только написать на ней несколько слов и отправить. Впрочем, от такого приглашения мог отказаться только полный кретин, а Эшли себя к таковым не относила. О Касьяненко она знала только то, что писали в газетах, но была искренне рада за Бьянку, которая отхватила себе настоящего миллиардера. Со знаменитой моделью Эшли подружилась пару лет назад, когда та заказала ей оформление своего лондонского пентхауса. Обговаривая отдельные детали будущего интерьера, обе женщины быстро обнаружили, что у них есть нечто общее: Бьянка была знаменита, а Эшли – замужем за знаменитостью. Несколько раз они вместе ужинали, и Бьянка много рассказывала ей о мужчинах, с которыми когда-то спала. Это были очень интересные, а главное – уникальные сведения из самого что ни на есть первоисточника, благодаря которым Эшли сумела еще больше укрепить свой авторитет самого осведомленного человека в лондонском высшем свете. В последнее время, правда, они с Бьянкой почти не виделись – только перезванивались или обменивались мейлами, и теперь Эшли очень гордилась тем, что топ-модель не забыла о ее существовании.

Ей даже не пришло в голову, что на самом деле на яхту приглашали не ее, а Тея, и сделала это не Бьянка, а Александр Касьяненко, который был известным поклонником футбольного таланта ее мужа.

Отложив в сторону приглашение (хотя расстаться с ним ей было очень трудно), Эшли потянулась к телефону, чтобы позвонить матери. Она просто должна была поделиться своей радостью хоть с кем-нибудь! Кроме того, ей не хотелось, чтобы на время их отсутствия к ним в особняк переехали родители Тея, которых Эшли недолюбливала. Пусть лучше за детьми присмотрит ее мать, решила она, хотя в доме постоянно жила наемная гувернантка.

Элис, впрочем, не слишком обрадовалась звонку дочери.

– Ты звонишь мне, только когда тебе от меня что-нибудь нужно! – пожаловалась она.

«Ну и что? – подумала Эшли. – Разве не для этого существуют матери?»

* * *

– Взгляни-ка!.. – сказал Тею один из его

товарищей-футболистов, протягивая мобильный телефон. – У меня еще много таких. Правда, красотка что надо?..

Тей взял телефон и стал с вожделением разглядывать фото обнаженной, на редкость грудастой брюнеточки, которая, широко расставив ноги, сидела на стуле лицом к камере. Личико у нее было довольно милое, хотя и несколько вульгарное, однако куда больше Тея заинтересовали груди девушки. Они были просто огромными, с торчащими темными сосками – совсем не такими, как у Эшли, хотя после того, как она сделала маммопластику, ее грудки тоже выглядели на редкость аппетитно. Тей, во всяком случае, не жаловался, но с другой стороны…

В штанах зашевелился Слонопотам (так он называл свой пенис примерно лет с тринадцати), и Тей невольно смутился. Не хватало еще, чтобы кто-нибудь заметил, как у него встает от одного вида неизвестной обнаженной красотки.

– Кто она? – спросил он небрежно.

– Одна болельщица из группы поддержки, – объяснил приятель. – Она каждую неделю присылает мне свою новенькую фотку и обязательно – голышом. Ничего себе баллоны, а?

– Только жене не показывай, о’кей? – шутливо сказал Тей.

– Моей жене начхать. К тому же это ты у нас под каблуком, а не я.

– Эй, полегче на поворотах! – предупредил Тей.

– Да ладно, не заводись, – усмехнулся приятель. – Всем давно известно, что малышка Эшли вертит тобой как хочет.

– Сделай одолжение – попридержи язык, о’кей? – пробормотал Тей, сердито глядя на приятеля.

– Это ты сделай одолжение себе и всем нам – сходи в туалет, погоняй шкурку. Похоже, тебе это необходимо, – насмешливо заметил игрок.

Недовольно фыркнув, Тей поднялся и действительно отправился в туалет. Приятель был прав – Слонопотам не желал успокаиваться, и Тею пришлось принять меры. Увы, в последнее время ему довольно часто приходилось изображать из себя «однорукого бандита», и все потому, что Эшли не подпускала его к своей драгоценной киске ближе чем на десять футов. Это было нехорошо и несправедливо, поскольку таким образом она лишала Тея его законных супружеских прав. Он отчаянно нуждался в сексе, он жаждал секса, но Эшли раз за разом говорила «нет» и поворачивалась к нему спиной. Что же остается делать парню, чья жена как будто дала обет безбрачия?

Будь он проклят, если знает!

Тей любил свою жену и не хотел ей изменять, но Эшли держала его на голодном пайке, и этот голод уже начинал понемногу подтачивать его решимость хранить супружескую верность. Неужели, спрашивал себя Тей, она действительно думает, что он будет и дальше соблюдать установленное ею правило «одного раза в месяц»?

Как бы не так. В конце концов, он – знаменитый Тей Шервин, а не какой-нибудь затюканный клерк из городской службы очистки канализации. Самые красивые женщины страны сотнями заходили на его страничку в «Фейсбуке» и «Твиттере», забрасывали его письмами и сообщениями с предложениями о сексе, дожидались у ворот стадиона или тренировочной базы в надежде, что когда-нибудь им повезет. Если бы он захотел, то мог бы заниматься сексом по десять, двадцать раз на дню – в этом у него не было никаких сомнений. И только Эшли, похоже, этого не понимала и продолжала стоять на своем.

Пора что-то менять, подумал Тей. Предстоящее путешествие на яхте Касьяненко давало ему прекрасную возможность раз и навсегда объясниться с Эшли.

Кажется, он наконец-то созрел для решительного разговора.

Глава 15

Эсэмэска Хван была короткой и лаконичной, вполне в ее стиле. «Согласна, – писала она. – Где и когда?»

«Через десять дней, – написал Флинн в ответ. – Я в Париже. Приезжай, поедем дальше вместе».

Он был очень рад, что Хван отправится с ним в это путешествие. В ее обществе Флинн всегда чувствовал себя бодрее, деятельнее, и ему почему-то казалось, что Александр тоже обретет в лице Хван умную и интересную собеседницу.

Наконец-то в жизни журналиста появилось нечто, чего он мог ожидать с нетерпением, и это была не работа и не очередная командировка в «горячую точку». Свою работу Флинн любил, но в последнее время чувствовал себя слишком усталым, слишком полным не самых приятных впечатлений. В таких условиях перемена обстановки могла пойти ему только на пользу.

С Александром Касьяненко Флинн познакомился несколько лет назад, когда приезжал в Москву, чтобы написать статью о деятельности международной преступной группировки. Главарь банды Борис Жуков жил под Москвой в роскошном особняке со своей тогдашней подружкой – французской стриптизершей, которая прочно подсела на наркотики и готова была в обмен на героин или деньги сливать информацию о кое-каких делишках своего любовника и его подручных. У Флинна в Москве был доверенный человек, который и вывел его на француженку. В ходе нескольких крайне интересных и информативных интервью Флинн узнал, что, кроме торговли оружием и наркотиками, группировка Жукова намерена похитить одну из трех дочерей Касьяненко в надежде вынудить олигарха расстаться с контрольным пакетом акций крупной сталелитейной компании, которая давно интересовала бандитов. Насколько было известно Флинну, полгода назад Жуков и его люди уже похитили дочь другого крупного бизнесмена, и, хотя тогда все их требования были выполнены, ребенок погиб.

Оценив полученную информацию, Флинн не стал обращаться в полицию, а отправился непосредственно к Касьяненко. Как оказалось впоследствии, это был верный шаг: люди Жукова сумели проникнуть и в правоохранительные структуры, поэтому от полиции в данном случае было бы мало прока. Русский олигарх, напротив, располагал необходимыми средствами и возможностями, чтобы не только помешать похищению, но и принять ответные меры. Ровно через сутки после того как Флинн побывал у Касьяненко, Борис Жуков выпал из окна своей шикарной городской квартиры на двадцать четвертом этаже и разбился насмерть.

Его смерть была официально признана несчастным случаем. Звучало это не слишком правдоподобно, но докапываться до истины никто особенно не стремился. Единственным, кто не поверил в официальную версию, был брат Бориса Сергей – также известный криминальный авторитет. Когда полиция закрыла дело, он пришел в ярость, но сделать ничего не смог – смерть Жукова-старшего была выгодна правоохранительным органам, которым больше не нужно было возиться с изворотливым и дерзким преступником.

После этого Флинн пришел к выводу, что Александр Касьяненко – человек, который не только способен быстро и эффективно решать самые сложные проблемы, но и умеет делать это так, чтобы окружающие видели: связываться с этим парнем себе дороже. Это было завидное качество, и Флинн проникся к олигарху самым искренним уважением и восхищением.

За последующие годы они встречались еще несколько раз и подружились, как могут подружиться только двое сильных, уверенных в себе мужчин. Друг от друга они ничего не хотели, и это только укрепляло их отношения.

В последний раз, впрочем, они встречались около двух лет назад, и сейчас Флинну очень хотелось снова повидаться с Александром и посмотреть, не изменился ли он за то время, что они не виделись. Когда-то журналист знал его как человека безжалостного, но, безусловно, честного. Это было довольно редкое сочетание, особенно среди сильных мира сего, и Флинн получал от

общения с Касьяненко самое искреннее удовольствие.

Он был очень удивлен, когда узнал из Инета, что Александр встречается со знаменитой супермоделью Бьянкой. Флинну всегда казалось, что его друг вполне счастлив в браке. По-видимому, он ошибался, а может, за прошедшие два года что-то переменилось.

В этой связи ему даже вспомнилось, как в его последний приезд в Москву Касьяненко повел его в фантастически дорогой ночной клуб, расположившийся неподалеку от Кремля, и предложил купить любую из женщин, которые сидели там за столиками или у стойки бара. Клуб был полон потрясающе красивых, роскошно одетых женщин; мужчин, напротив, почти не было, и Флинн поначалу растерялся.

– Это что, бордель? – спросил он наконец.

– Если бы это был бордель, его бы давно закрыли, – усмехнулся Александр. – Это частный ночной клуб. Здесь, если кому-то из гостей захочется ненадолго снять комнату наверху, ему всегда пойдут навстречу. Ну а об остальном джентльмен и леди договариваются исключительно в частном порядке.

Флинн рассмеялся.

– Я никогда за это не платил и не собираюсь начинать, – сказал он. – Но ты, если хочешь, – вперед. Я подожду.

– Я женат, – отозвался Касьяненко довольно прохладным тоном. – И своей жене я не изменяю. В конечном итоге это всегда обходится слишком дорого и к тому же чревато слишком большими осложнениями.

По-видимому, теперь Александр Касьяненко не боялся осложнений.

* * *

Дальний перелет не пугал Хван – она полжизни провела в самолетах, перемещаясь между странами и континентами. Летать ей даже нравилось. Когда-то она мечтала окончить специальные курсы и получить лицензию пилота, и хотя это желание ей пока осуществить не удалось, Хван твердо пообещала себе, что когда-нибудь в будущем она сделает все, как задумала.

Марта – ее подруга, которая жила в Амстердаме, – как-то предлагала Хван все, что та пожелает, если только она перестанет метаться по всему миру и переедет к ней. Все, включая уроки пилотирования, добавляла Марта, но Хван только отшучивалась. «Может быть, позже, – говорила она. – Когда мне стукнет семьдесят или около того».

Марте было пятьдесят. Разведенная, состоятельная, все еще очень привлекательная, она была очень неплоха в постели, но Хван не соблазнилась. Свою свободу и независимость она ценила слишком высоко и не собиралась менять на сапфические утехи.

Расставшись с Деси, Хван остановила такси и отправилась на окраину Сайгона, чтобы посетить недавно образованную – не без ее помощи – женскую коммуну. Эти женщины жили с детьми в самых настоящих трущобах, но, несмотря на вопиющую нищету, держались бодро и были готовы продолжать борьбу за лучшую жизнь. Хван привезла им деньги, продукты и кое-что из одежды, побеседовала с руководством коммуны, а потом потратила еще немного времени, играя с детьми. В целом она осталась довольна состоянием дел, хотя ей и было очевидно, что без помощи со стороны этим женщинам придется очень и очень нелегко. Впрочем, они были азиатками, а Хван по себе знала, что азиатская женщина способна выжить в таких условиях, в которых европейка или американка давно вскрыли бы себе вены.

Вернувшись в отель, Хван снова задумалась о Флинне и о предстоящем путешествии на яхте русского миллиардера. В принципе, идея ей пришлась не слишком по вкусу – особенно после посещения сайгонской коммуны. Хван очень сомневалась, что сумеет достаточно долго выносить общество до отвращения богатых людей, отдыхающих среди изобилия и роскоши, которые не снились большинству жителей земли. Впрочем, ради Флинна она согласна была попробовать. Если же ей станет совсем невмоготу, никто и ничто не помешает ей взять и уехать.

Вот что значит не иметь привязанностей. Когда ты чувствуешь, что пора двигаться дальше, ты просто снимаешься с места и отправляешься куда хочешь.

И никаких проблем…

Глава 16

Кое-как совладав с первоначальным испугом, Лори постаралась взять себя в руки и даже пообещала, что не поддастся панике. Кому-кому, а ей кое-что известно о непростой науке выживать, значит, она разберется и с этим. Подумаешь, койот!.. То есть два койота, но все равно… Ведь это же самые обычные животные, наверняка довольно осторожные и пугливые.

Так чего же ей бояться?

Вспомнив все, что она когда-либо читала про диких животных, Лори попыталась «переглядеть» койотов, но, когда это ни к чему не привело, принялась кричать и размахивать руками как безумная.

– Пошли прочь! Прочь! – вопила она. – Убирайтесь! Пшли!

Должно быть, добрый ангел все же следил за ней с небес, поскольку койоты вдруг развернулись и бесшумно исчезли в кустах. Секунда – и дорожка опустела.

– Круто! – восхитилась Лори. – Я справилась!

Она как раз собиралась воспользоваться мобильным телефоном, чтобы все-таки вызвать помощь, когда из-за поворота тропы показался еще один бегун. Он выглядел довольно молодо и был одет в короткие коричневые шорты и футболку с эмблемой Южнокалифорнийского университета. Длинные светлые волосы парня были подвязаны широкой махровой лентой, которая не давала поту попадать в глаза.

Бегун остановился всего в паре шагов от нее, и Лори на протяжении нескольких мгновений как зачарованная рассматривала его мускулистые, загорелые бедра. Наконец она сумела отвести взгляд. Не стоило смущать парня, которому на вид было едва ли больше восемнадцати.

– Я услышал крики, – сказал молодой человек, продолжая гарцевать на месте. – С вами все в порядке, мисс?

– Теперь – да, – честно ответила Лори. – Проклятые койоты… они меня напугали. У них был такой вид, словно они собирались мной позавтракать.

– Черт, не повезло! – Молодой человек поскреб пальцем подбородок. – Вы не пострадали?

– Жить буду. Вот только я, кажется, потянула лодыжку.

– Могу я чем-нибудь помочь?

– Пожалуй, да, – кивнула Лори, пытаясь встать.

– Вот… – Молодой человек протянул руку и помог ей подняться. – Вам не следовало бегать в холмах одной. Я своей маме то же самое говорю, но она не хочет меня слушать.

Маме!.. Лори негодующе фыркнула. Сколько, он думает, ей лет?.. Лори было двадцать четыре, и она никак не могла понять, почему парню вздумалось сравнить ее со своей мамочкой, которой вряд ли могло быть меньше сорока. Неужели она выглядит такой старой? Или это общение с Клиффом так на нее повлияло?

– Я все время бегаю одна, и до сих пор со мной ничего не случалось. Только сегодня… – проговорила она, с удовольствием вдыхая исходящий от него запах свежего пота. – Впрочем, не совсем одна… Обычно я беру с собой своих собак.

– У вас большие или маленькие? – поинтересовался молодой человек. – Потому что маленьких койоты не испугаются. Они их просто съедят.

– Большие, – ответила Лори, всей тяжестью повисая на его плече, хотя больная нога чувствовала себя вполне сносно.

– Большие – это хорошо, – сказал он.

Интересно, подумала Лори, сколько девушек говорили ему эти слова, потому что его короткие, тесные шорты не оставляли никакого простора для воображения. Парнишка был оснащен что надо.

– Д-да, вы совершенно правы, – выдавила Лори и поморщилась. – Нога болит, – пожаловалась она.

– Я мог бы понести вас на руках, если вы не против, – предложил он, наконец-то перестав приплясывать на месте. Как видно, парень уже

смирился, что сегодняшней тренировке пришел конец.

Понести? На руках?.. Лори задумалась. Она была совсем не против. Так она сможет наслаждаться запахом его пота всю дорогу до парковки.

– Это очень мило с вашей стороны, – проговорила Лори как можно любезнее. Ей, однако, вовсе не хотелось, чтобы юноша надорвался и пал бездыханным, хотя весила она не так уж и много. – Впрочем, если вы позволите мне опереться на ваше плечо, я думаю, что как-нибудь доковыляю сама.

– Конечно. С удовольствием.

– Тогда пошли? Если, конечно, вы не против… Я, кажется, слегка нарушила ваши планы на сегодня.

– Я все равно собирался поворачивать обратно, так что ничего вы не нарушили.

– А как вас зовут?

– Чип. А вас?

– Лори.

– О’кей, Лори, идемте, – сказал молодой человек, забрасывая ее руку к себе на плечо. Сам он обнял Лори за талию. – Вам удобно? Тогда – вперед.

* * *

Клифф несколько раз набрал знакомый номер, но Лори почему-то не отвечала. «Голосовая почта», правда, включалась исправно, но ему очень хотелось рассказать ей о приглашении Касьяненко лично. Должен же он видеть, как она задрожит от восторга. А в том, что Лори будет очень рада, Клифф не сомневался.

Но где же она, черт возьми? Где она прохлаждается, в то время как он в поте лица зарабатывает свои миллионы?

А-а, подумал он, знаем мы эти девчачьи штучки. Небось пошла по магазинам, маникюр-педикюр, пилатес-фигатес и прочее…

Клифф хорошо знал: Лори очень хочется, чтобы он достал ей какую-нибудь роль, но ему всегда было очень неловко, когда приходилось использовать свою репутацию и положение звезды, чтобы пристроить в кино одну из своих подружек. Не то чтобы он никогда этого не делал, и все-таки… Почему-то это казалось Клиффу неправильным, хотя с чисто практической точки зрения ничего сложного он не видел. Ему достаточно было сказать пару слов режиссеру, и тот, конечно, пошел бы ему навстречу. С другой стороны, Лори тоже не могла этого не знать, и Клифф боялся, что она начнет таким образом использовать его. Наконец, ему не особенно хотелось, чтобы она становилась актрисой. Ведь кто такие актрисы? Просто эгоистки, которые способны думать только о форме собственных сисек и зада да еще о стилистах-визажистах. Несколько раз Клифф встречался с актрисами, с которыми снимался, поэтому знал это точно.

Нет, такого счастья ему не нужно. Хватит с него актрис. В конце концов, в постели ему нужна женщина, а не кинозвезда.

Достаточно того, что он сам был звездой.

И, позвонив Энид, Клифф попросил ее зарезервировать для него на вечер отдельный столик в саду ресторана «Поло лонж». Он уже решил, что угостит Лори изысканным ужином, а потом расскажет о приглашении Касьяненко, а уж она отблагодарит его своим особенным способом.

Именно такой сценарий Клифф составил на сегодня, и он его более чем устраивал.

Клифф Бакстер никогда не делал того, что ему не нравилось.

Глава 17

Стоило только Джероми перешагнуть порог флоридского особняка Люки, как прислуга тотчас отреагировала на это, начав двигаться с удвоенным проворством и показной старательностью. Уборщики, горничные, садовники и прочие отлично знали – Джероми Мильтон-Голд любит порядок и не выносит лентяев. Главная беда, однако, состояла в том, что у Джероми было свое собственное представление о том, что такое порядок, а поскольку правила он устанавливал сам, соблюдать их было невероятно трудно. Его мелочность не знала границ. К примеру, Джероми требовал, чтобы посуда на кухне не только была вымыта и вычищена до блеска, но и чтобы бокалы, тарелки и приборы были разложены именно в том порядке, какой он считал единственно возможным, и горе тому, кто положит ножи в один ящик с вилками или повесит шумовку слева, а не справа от плиты. Почему именно справа, для всех оставалось загадкой, поскольку Джероми никогда не готовил, а на кухню заходил только для того, чтобы уличить посудомойку в том, что она оставила на тарелках мыльные разводы.

Казалось, от его взгляда не может укрыться и случайная пылинка, осевшая на его любимый бокал.

Люка был совершенно другим. Ему было наплевать, где висят чайные полотенца и в каком порядке разложены подушки на площадке возле бассейна, чисто ли выметены дорожки и какого цвета белье постелила ему горничная. Когда он был в особняке один, жизнь текла неспешно и мирно. Стоило появиться Джероми, как сам воздух вокруг начинал потрескивать и искрить, словно перед грозой.

Люку прислуга обожала.

Джероми – презирала и ненавидела.

Впрочем, на этот раз обошлось без обычного разноса, который Джероми устраивал нерадивой прислуге. Едва приехав в особняк из аэропорта, он потребовал мохито и, устроившись в шезлонге возле бассейна, предъявил Люке приглашение в розовом конверте.

– Мы просто обязаны согласиться! – безапелляционно заявил он, хотя Люка и не думал возражать. Пробежав глазами письмо, он спросил только, кого еще Касьяненко пригласил на борт своей яхты.

– Откуда мне знать? – ответил Джероми, небрежно пожимая плечами. – С уверенностью можно сказать только одно: это будет высший свет. Самый высший! Никаких случайных людей.

Люка недовольно поморщился. С его точки зрения, слова «самый высший свет» были бессмысленными и не особенно грамотными. В последнем он, впрочем, не был уверен – все же Мильтон-Голд был англичанином и владел языком Шекспира и Байрона куда лучше его, мальчишки из трущоб.

– Поедем, если хочешь, – мягко согласился он, плавным движением откидываясь в своем шезлонге. – В ближайшие две-три недели я свободен – у меня, кажется, даже не запланировано ни одной студийной записи. В общем, я не против. Абсолютно не против.

– Какой ты милый! – Джероми даже подскочил от восторга. – Ну, раз ты не против, нам нужно срочно заняться шопингом, – добавил он, и его глаза невольно заблестели при мысли о новом гардеробе. – Ты видел последнюю коллекцию одежды для отдыха от Валентино? Это что-то божественное! Нам обоим обязательно нужно подобрать себе что-нибудь по вкусу. А как насчет смокингов? Белых смокингов для тебя и для меня? Мы будем выглядеть совершенно потрясающе, когда вместе выйдем на верхнюю палубу полюбоваться закатом!..

– Не вижу, почему бы нет? – сказал Люка, пожимая печами. – Смокинги так смокинги.

– Точно, так и сделаем! – Джероми кивнул, продолжая представлять себя и своего партнера на фоне знойных южных ночей.

– Пожалуй, позвоню-ка я Бьянке, спрошу, кто еще будет, – сказал Люка. – Быть может, на яхте найдется местечко и для Шаки с Люкой-младшим.

Услышав эти слова, Джероми так резко выпрямился, что едва не опрокинул свой мохито. Неужели он не ослышался и его любовник действительно собирается тащить с собой бывшую жену, эту долбаную «двустволку», эту разжиревшую гетерастку? Он что, с ума сошел? Или он действительно надеется уговорить Касьяненко пригласить на яхту Шоколадные Сиськи и ребенка?

Не-ет, только не это! Люку нужно было остановить во что бы то ни стало.

– Вряд ли… вряд ли это возможно, – запинаясь, пробормотал Джероми. – К тому же мне… в общем, я буду чувствовать себя довольно двусмысленно.

– Двусмысленно? – удивился Люка. Он знал, что Джероми не выносит Шаку, но старался думать об этом поменьше, не зная, как примирить любовника с существованием бывшей жены. – Но

почему?!

– Да потому что ты был на ней женат! – выпалил Джероми. – И мне будет очень неловко, если придется постоянно с ней сталкиваться. Ведь на яхте, какой бы большой она ни была, нам всем придется постоянно контактировать друг с другом, и гораздо лучше, если эти контакты будут приятными или хотя бы нейтральными… – Поняв, что проговорился, Джероми быстро добавил: – Кроме того, приводить гостей, на которых хозяин не рассчитывал, – дурной тон. Несомненно, мистер Касьяненко сам выбирал тех, кого он хотел бы видеть на борту, и я не знаю, как он отнесется к этой твоей… к Шаке. Она, конечно, очень милая женщина, но вдруг этот русский не любит ее песни?

Люка пожал плечами.

– Об этом я не подумал. Мне просто хотелось сделать Шаке приятное. Сейчас ей нелегко, и я должен ее подбодрить.

«Подбодрить, вот как? – с горечью подумал Джероми. – Да Шака и так бодрая – вон как скачет по сцене да трясет своей необъятной задницей! А фальшивых улыбочек у нее хватит, чтобы обклеить ими всю Пиккадилли!»

– Подбодрить? – переспросил он вслух. – А что с ней случилось?

– Ей пришлось прервать концертный тур, – пояснил Люка. – Билеты продавались не слишком хорошо, расходы не окупались. И конечно, это повлияло на ее самооценку… Шака боится, что начинает терять популярность, и я хотел бы показать ей, что это не так.

«Ну, чтобы эта самовлюбленная старуха наконец поняла, что ей давным-давно пора на пенсию, потребуются средства посильнее, чем прерванный тур, – неприязненно подумал Джероми. – У нее такое эго – из пушки не прошибешь!»

– Мне, э-э… очень жаль, – процедил он сквозь зубы. – Но я думаю, тебе стоит подыскать какой-то другой способ, чтобы ее… подбодрить.

– Какой, например? – заинтересовался Люка.

«Оплати ей содержание в доме престарелых», – хотел сказать Джероми, но сдержался.

– Откуда мне знать… Впрочем, давай подумаем об этом вместе, – добавил он, спеша воспользоваться возможностью укрепить их связь. – Вместе мы обязательно найдем какой-нибудь выход.

Люка кивнул, хотя и сомневался, что партнер действительно собирается ломать голову над тем, как помочь Шаке. В этом отношении полагаться на него не стоило.

А Джероми и в самом деле не собирался ничего придумывать. Проблемы Шаки – это ее личные проблемы, думал он. Пусть сама решает, что ей делать. Главное, чтобы Люка пореже вспоминал о своей бывшей жене и о ее так называемых несчастьях. Самого Джероми совершенно не трогало то обстоятельство, что знаменитая поп-дива заработала на пару миллионов меньше, чем рассчитывала.

Потом ему пришло в голову, что они и так слишком долго разговаривают о проблемах, о которых и вспоминать-то не стоило, и решил сменить тему. Наклонившись к Люке, он игриво ущипнул его за сосок.

– А как себя вел мой мальчик, пока меня не было? Надеюсь, ты скучал обо мне, Люка?

– А ты? – парировал Люка. Он знал, что Джероми искренне любит его, однако это не мешает ему искать развлечения на стороне. Люка, впрочем, не слишком беспокоился, зная, что Джероми питает слабость к особым разновидностям секса, от которых сам певец предпочитал держаться подальше. Мешать партнеру расслабляться сообразно его вкусам и наклонностям Люка не собирался, единственное, чего он опасался, – это как бы Джероми не подцепил какую-нибудь болезнь.

– Я никогда тебе не изменю, мой помидорчик, – проворковал тот, осторожно лаская кончиками пальцев мускулистый живот Люки.

– Так я тебе и поверил, – ухмыльнулся певец. Пальцы Джероми опускались все ниже, и Люка почувствовал нарастающее возбуждение. Ему, однако, вовсе не хотелось, чтобы любовник взялся за него прямо у бассейна, где их могла увидеть прислуга, поэтому он торопливо поднялся.

– Пойдем в дом, – предложил Люка.

– Уже иду, – проблеял в ответ Джероми, думая об оставшемся в Лондоне юноше – стройном, мускулистом юноше с круглой попкой и талантливым язычком. Жаль только, что он оказался такой букой…

Отношения с Люкой складывались таким образом, что «играть на флейте» чаще всего приходилось именно Джероми, а значит, это он оказывался в подчиненном положении, обслуживая партнера по первому требованию и почти ничего не получая взамен.

Увы, это был чуть ли не единственный вид секса между мужчинами, который признавал Люка. А поскольку из них двоих именно он был богат и знаменит, он и заказывал музыку.

Джероми приходилось подчиняться, но он не терял надежды изменить сложившееся положение.

Глава 18

– Неужели ты не понимаешь, что у тебя есть все, о чем только может мечтать женщина? – вздохнула сестра Сьерры Клер. Она выглядела по-своему миловидной, но до сестры ей было далеко: волосы у Клер были заурядного темно-русого цвета, а карие глаза казались чересчур близко посаженными, тогда как у Сьерры они были широко расставлены, а ее густой золотисто-каштановой гриве могла позавидовать любая голливудская красавица. Клер, впрочем, была образованнее сестры и до сих пор продолжала повышать свой интеллектуальный уровень, к тому же ей удалось выйти замуж за очень достойного человека, так что в семейной жизни она была счастливее Сьерры. И трое детей были тому наглядным подтверждением.

– Кроме того, – добавила Клер, – тебя с мужем пригласили в путешествие, которое ты никогда не забудешь. Поверь мне, это будет нечто сказочное!..

«Хороша сказка!.. – подумала Сьерра. – Провести целую неделю в одной каюте с Хэммондом – такое действительно не скоро забудешь!»

– Если бы ты знала, как я тебе завидую! – продолжала Клер. – Но ни меня, ни Майкла никогда не пригласят в такую поездку. В общем, когда ты вернешься, тебе придется мне обо всем рассказать. Было бы очень хорошо, если бы ты вела дневник, в котором записывала бы все подробности, чтобы ничего не забыть. Мне ужасно хочется знать все! Все детали! – Она снова вздохнула. – Какая же ты счастливица, Сьерра!

«А вот я бы с тобой поменялась, – хмуро подумала Сьерра. – Правда, нехорошо желать зла родной сестре, и все же… Чего тебе не хватает, Клер? У тебя собственный дом в Коннектикуте, твой муж – настоящий душка, к тому же у тебя трое отличных сыновей, не говоря уже о карьере… Ведь быть популярным автором тоже дорогого стоит!»

– Ладно, – вяло согласилась она. – Обещаю, что буду вести записи.

– Ты точно не знаешь, кого еще пригласил этот русский миллиардер? – спросила Клер, наваливаясь грудью на ресторанный столик, за которым они сидели. Ей очень хотелось хотя бы прикоснуться к высшему свету, в котором вращалась ее сестра, и сейчас она жаждала свежих сплетен о знаменитостях.

– Понятия не имею, – честно ответила Сьерра и сделала большой глоток мартини из бокала. Откровенно говоря, для мартини было еще рановато, но она подозревала, что будет чувствовать себя куда лучше, если основательно напьется. Хэммонду, конечно, это не понравится, ну и черт с ним!.. Она хихикнула, представив себе, какие фото могут появиться в желтой прессе. Известный политик и его пьяная в стельку жена, которая разоделась точно на прием к президенту, а сама лыка не вяжет…

– Над чем ты смеешься? – требовательно поинтересовалась Клер.

«Над своей безумной, безумной жизнью… Если только это можно назвать жизнью», – подумала Сьерра, а вслух сказала:

– Ни над чем. Просто так…

– Только,

пожалуйста, не надо кукситься – я ведь знаю, это с тобой бывает. По временам на тебя словно находит что-то такое… странное. И что это ты пьешь чуть ли не с утра? В чем дело, Сьер?!

– Дело в том, – ответила Сьерра с преувеличенной важностью, – что я тебе не просто так… Я – жена политика. Мы не ходим по магазинам, а занимаемся шопингом, не пьем, а освежаемся, не здороваемся, а обмениваемся рукопожатием, не заглядываем в гости, а навещаем… Вот что мы делаем.

Клер с неодобрением покачала головой.

– Что с тобой сегодня? – спросила она и нахмурилась. – Какая муха тебя укусила? Я тебя просто не узнаю.

– Хорошо бы, – тихонько проговорила Сьерра.

– Что?

– Ничего, – покачала головой Сьерра, залпом допивая мартини.

– А как у вас с Хэммондом насчет детишек? – Этот вопрос Клер задавала сестре с тех самых пор, как та вышла замуж.

– Никак. Наверное, я бесплодна, – ответила Сьерра. Ей не хотелось рассказывать сестре, что они с мужем никогда не спали вместе, за исключением одного или двух раз, но это было очень давно. Хэммонду она была нужна в другом качестве – отнюдь не в качестве матери его детей, да и сама Сьерра никогда не хотела его по-настоящему. Теперь она знала это совершенно точно.

– А может, проблема в нем? – предположила Клер. – Так часто бывает. Чаще, чем готовы признать мужчины.

– Разве ты забыла – у Хэммонда уже есть ребенок, – возразила Сьерра.

– Это ничего не значит. С тех пор прошло много времени, многое могло измениться. В общем, я считаю – он тоже должен сдать… сдать анализы.

– Честно говоря, я не уверена, что мне хочется иметь ребенка, – покачала головой Сьерра. Она не стала добавлять «от Хэммонда» – это породило бы новые вопросы.

– Не говори ерунды! – твердо сказала Клер. – Каждая женщина хочет иметь ребенка. И ты не исключение.

Сьерра нахмурилась. Она начинала понемногу терять терпение. Каждый раз, когда они встречались, разговор непременно сворачивал на детей. Неужели Клер больше нечего ей сказать?

– Знаешь что… – начала она.

– Что?

– Я была бы тебе очень благодарна, если бы мы поговорили о чем-нибудь другом.

Клер кивнула. Ей и в самом деле показалось, что она слегка перегнула палку.

– Я получила эсэмэску от Шона, – проговорила она, слегка понизив голос, хотя единственным, кто мог их слышать, был пожилой официант, который как раз убирал соседний столик. Ему, впрочем, вряд ли могли быть интересны их семейные тайны.

– И что ему от тебя понадобилось? – спросила Сьерра, хотя уже знала ответ – ведь речь шла об их непутевом двадцатидевятилетнем братце, который жил с сорокадвухлетней разведенной пуэрториканкой на одном из Гавайских островов – жил прямо на берегу, чуть ли не в тростниковой хижине или, во всяком случае, в какой-то полуразвалившейся постройке, которую и домом-то было трудно назвать.

– А ты как думаешь? – спросила Клер и сама же ответила: – Денег, конечно.

Сьерра машинально покачала головой – Шон был в семье паршивой овцой, однако в глубине души она все чаще и чаще завидовала брату. У него-то точно не было никаких проблем: сиди себе на песочке да жди, пока сердобольные родственники пришлют тебе деньжат.

– Я только на прошлой неделе послала ему пятьсот долларов, – сказала она.

Клер нахмурилась.

– Мне кажется, мы с тобой договорились: больше никаких денег. Почему же ты…

– Он написал, что у него очень сильно разболелись зубы и что ему нужно идти к врачу. Не могла же я оставить его без всякой помощи!

– Зубы?.. И ты поверила?! Ах, Сьерра, нельзя же быть такой… наивной! – Клер презрительно фыркнула. – Или ты не знаешь нашего братца? Да другого такого лжеца и обманщика еще поискать.

– Но ведь он наш брат! – возразила Сьерра. – Должны же мы оказывать ему снисхождение?

– Ты как хочешь, но лично я не дам ему больше ни цента. – Клер упрямо качнула головой. – И не важно, зубы у него болят или ему просто не хватает денег на очередную порцию травки. Шон – взрослый, абсолютно здоровый мужчина, и ему давно пора вести себя соответственно. В общем, я тебя прошу – перестань посылать ему деньги, иначе он решит, что сможет сидеть у нас на шее до бесконечности. Зубы у него болят! Да он просто лентяй, каких свет не видывал, а ты его только поощряешь.

– Я его не поощряю, – возразила Сьерра. – Я ему помогаю.

– Никакая это не помощь, – отрезала Клер. – Это… это просто баловство.

Сьерра не стала спорить. Она вдруг почувствовала себя смертельно усталой, и ей захотелось поскорее вернуться домой, забраться в постель и уснуть. Казалось, будто даже на солнце вдруг наползла тень и дневной свет померк, а ведь когда-то будущее представлялось ей таким солнечным и ярким, а жизнь – такой многообещающей! Увы, теперь картина самым решительным образом переменилась, и будущее не сулило ничего доброго.

Но почему, почему это произошло?

Может быть, потому, что она вышла за Хэммонда?

На все эти вопросы Сьерра могла бы найти ответы. Могла, если бы захотела. Вот только забыть и не думать было куда как проще.

* * *

– Сколько тебе лет, детка? – спросил Хэммонд, откидываясь на мягкую спинку высокого офисного кресла. Взгляд его с одобрением скользил по фигуре стажерки, которая только недавно присоединилась к его команде.

Скайлер растерянно захлопала ресницами. Ей все еще не верилось, что она стоит перед самим сенатором и что он в самом деле знает о ее существовании. Настоящий сенатор! Пару часов назад ее представили знаменитой миссис Паттерсон, а теперь это!.. Скайлер была вне себя от восторга.

– Я… Мне скоро исполнится девятнадцать. На будущей неделе… сэр, – ответила она, в волнении переступая с ноги на ногу. – Я хотела сказать… для меня огромная честь работать в вашей команде, сэр. Я ваша большая поклонница, сенатор… Вы – мой идеал… Вы и ваша жена, конечно.

– Очень мило с твоей стороны, – сказал Хэммонд, слегка приподнимая брови. – Только не надо называть меня «сэр», – добавил он, улыбаясь немного усталой, по-отечески мудрой улыбкой. – Для тебя я просто «сенатор». Мы все здесь – единомышленники, которые делают одно большое, важное дело, а значит, можем обойтись без церемоний.

– Хорошо, сенатор.

Его взгляд, словно рентген, проникал под одежду Скайлер, лаская каждый дюйм ее упругого молодого тела. Особо он отметил большие, абсолютно натуральные груди и широкие бедра. Не красавица, как Сьерра, к тому же слегка полновата, подумал он, но в целом – очень и очень ничего. Главное, Скайлер была молода, а Хэммонд обожал неопытных, юных девушек, которых можно обучить всему, что ему так нравилось.

На мгновение он представил, как зажимает свой пенис между ее большими, теплыми грудями, как двигает им назад и вперед – и кончает прямо ей в лицо. Поначалу Скайлер, наверное, будет потрясена, может быть, даже испугается, но потом… Потом ей непременно понравится. Всем нравится, почему же Скайлер должна быть исключением?

– Ну что ж, Скайлер, – проговорил Хэммонд, складывая руки перед собой, – добро пожаловать в… в команду. Как я уже говорил, мы здесь делаем большое дело, так что иногда нам всем приходится задерживаться допоздна. – Он выдержал небольшую паузу. – Тебя это не смущает?

– Простите, что? – переспросила Скайлер и снова моргнула.

– Ты не против, если иногда тебе придется

задержаться на работе? – отчетливо выговаривая слова, повторил Хэммонд. Кажется, подумалось ему, она не слишком умна. Впрочем, это было даже к лучшему.

– Нет, что вы! Конечно, нет! – с подъемом воскликнула Скайлер. – Я здесь именно для того, чтобы работать!

«Ничего подобного, – мысленно поправил Хэммонд. – Ты здесь для того, чтобы отсасывать у меня, когда я захочу. И ты будешь это делать, когда придет твой черед. Нужно только немного подождать, а пока – побегаешь с бумажками. Может, заодно немного похудеешь».

Глава 19

Развод при любых обстоятельствах – дело непростое, а когда разводятся богатые люди – в особенности. Александр Касьяненко прожил со своей женой Рузанной семнадцать лет и готов был отдать ей практически все, что она захочет. К несчастью, ей хотелось оставаться женой миллиардера, поэтому она и ее адвокат всячески тормозили официальную процедуру, выдвигая требования одно нелепее другого.

Александра такое положение дел безмерно раздражало. Снова и снова он шел на уступки, но каждый раз возникало что-то еще, что мешало довести развод до конца.

Сам Александр не считал себя виноватой стороной. Во всяком случае, он не планировал влюбляться в Бьянку, но это случилось, и Рузанна должна была понять и принять это как данность.

Про себя Александр уже решил, что сделает Бьянке предложение в день ее тридцатилетия вне зависимости от того, успеет ли он к этому времени официально развестись или нет. Он даже заранее купил кольцо с редким по красоте изумрудом, окруженным россыпью мелких бриллиантов. Кольцо обошлось ему в полтора миллиона долларов, но Александр считал, что оно вполне достойно женщины, на которой он собирается жениться. Ему казалось – Бьянке оно понравится.

Еще никогда он не встречал такой, как она. Бьянка была изумительно красивой, хрупкой и в то же время – независимой и сильной.

И страстной.

В постели она удовлетворяла его полностью, но Александр любил ее не за это. Вернее, не только за это. Ему нравилось в ней все, за исключением, пожалуй, одного – ее известности. Нет, он нисколько не ревновал к ее славе, но ему были глубоко противны и назойливые фоторепортеры, следовавшие за Бьянкой буквально по пятам, и поклонники, которым зачастую не хватало воспитания и такта, чтобы держаться от своего предмета на достаточном расстоянии, и окружавшие ее нахлебники, которые днем признавались ей в вечной дружбе, а потом публиковали в Интернете выдуманные истории, одну отвратительнее другой.

За тот год, что они были вместе, Александр научился более или менее мириться с тем содомом, который неизменно сопутствовал Бьянке. Главное, считал он, – это то, что она принадлежит ему, а все остальное не так уж и важно. И все же он покривил бы душой, если бы сказал, будто не испытывает совершенно никакого облегчения, когда любовница уезжает по делам и оставляет его одного. Когда Бьянки не было рядом, Александр мог спокойно гулять по улицам, не боясь оказаться в объективах направленных на него фотокамер.

Впрочем, даже во время таких прогулок его всегда сопровождал личный телохранитель Кирилл, который оберегал патрона от возможных неприятностей. Предосторожность эта была вовсе не лишней, поскольку у Александра, как у всякого крупного бизнесмена, хватало врагов и недоброжелателей. Конкуренты, завистники, просто психопаты, даже жадные братья жены – каждый из них мог посчитаться с ним за реальные или вымышленные обиды. Обоим шуринам, кстати, Александр купил по особняку и дал высокооплачиваемую работу, но они с ней не справились, ибо это требовало усилий, а эта парочка явно предпочитала проводить время в ночных клубах, а не на рабочих местах. После этого Александр отказался и дальше содержать ленивых братьев Рузанны (хотя и мог себе это позволить), чем нажил себе еще двух врагов.

Он, впрочем, надеялся, что развод освободит его от всех обязанностей перед алчной родней жены.

Единственное, о чем Александр сожалел, это о том, что теперь он не может видеться со своими тремя дочерьми так часто, как ему хотелось бы. Девочки еще не достигли совершеннолетия и поэтому оставались с матерью, а поскольку Рузанна жила теперь в его бывшем особняке в двадцати пяти километрах от Москвы, Александру было непросто выкроить время, чтобы их навестить.

Ему еще предстояло познакомить дочерей с Бьянкой, и он твердо решил сделать это в самое ближайшее время. Подтолкнул его к этому вопрос младшей дочери Маришки, которая в один из его визитов неожиданно спросила:

– Папа, а что такое «лахудра»?

– Откуда ты узнала это слово, милая? – поинтересовался Александр.

– Это мама говорила, что ты связался с черножопой американской лахудрой. А черножопая – это какая?..

Александр пришел в такую ярость, что едва не ударил Рузанну. Чудом сдержавшись, он, как мог, объяснил жене, что впредь она должна следить за своим языком – «пока он его не вырвал».

Оскорблять свою любимую женщину Александр Касьяненко не собирался позволять никому.

* * *

Из Мадрида Бьянка отправилась в Париж, чтобы прикупить новые сногсшибательные наряды. Она знала всех самых модных парижских кутюрье, а они знали ее и были счастливы услужить, поскольку каждый раз, когда Бьянку фотографировали в одном из их платьев, продажи тотчас взлетали до небес. Разумеется, последние произведения парижских дизайнеров обходились недешево, однако Бьянка умела хорошо торговаться, добиваясь значительных скидок, а многие вещи ей и вовсе доставались бесплатно. И дело было даже не в деньгах, которых у нее было больше чем достаточно. Переговоры с фирмами были для Бьянки своего рода спортом, в котором она достигла значительных успехов. Переговорщиком она была упорным и агрессивным, и Александр не раз говорил, что готов доверить ей ведение своих самых дорогостоящих контрактов.

Сейчас, впрочем, Бьянка больше думала о предстоящем круизе, чем о цене того или иного наряда. Почему-то ей казалось, что во время этого путешествия непременно произойдет нечто значительное и важное – такое, что изменит всю ее жизнь. Что именно – она не знала, зато она знала Александра, который ничего не делал просто так.

В мире высокой моды у Бьянки было множество друзей и подруг, в основном – геев и лесбиянок. Уже накануне своего возвращения из Парижа в Москву она собрала самых близких из них в «Плаза Атеней», чтобы опрокинуть по коктейлю, после чего вся компания перекочевала в ее любимое бистро – старинное «Л’Ами Луи», где подавали совершенно изумительный картофель, жаренный в утином жиру, и нежнейшую телятину-гриль. На десерт заказали лесную землянику со сливками и лучшее вино.

Обычно Бьянка соблюдала строгую диету, но сегодня она решила дать себе волю.

После ужина ее стилист Пьер предложил поехать в клуб. В результате все отправились в «Амнезию» – элитный гей-клуб, который к тому же славился потрясающей акустикой.

В клубе Бьянка танцевала как заведенная. Выходя куда-то с Александром, она чувствовала, что должна держать себя в рамках, чтобы не компрометировать его, но сегодня вокруг были только свои. Папарацци тоже не подозревали, что знаменитая Бьянка находится в Париже, и ничто не мешало ей расслабиться как следует. Свобода ударила в голову посильнее, чем выпитое за ужином вино, и Бьянка

отрывалась по полной.

Увы, она не учла, что в мобильном телефоне у каждого из ее так называемых друзей имеется цифровая фото- или видеокамера с высоким разрешением. И пока Бьянка оттягивалась на танцполе, кое-кто потихоньку делал снимки, которые можно было продать за хорошие деньги.

Да, Пьер был геем, но об этом было известно отнюдь не всему миру. И фотографии, запечатлевшие, как Бьянка обнимает и целует своего стилиста или как она в ультракороткой юбке отжигает у стриптизерского шеста (а нижнего белья Бьянка никогда не носила), могли озолотить любого, кто предложил бы подобные фото средствам массовой информации.

А поскольку время – это тоже деньги, в Интернете компрометирующие снимки должны были появиться уже через несколько часов.

Но Бьянка об этом пока не подозревала, как не подозревала она и о том, что ее тайком фотографируют. Она танцевала неистово и самозабвенно и улыбалась, улыбалась, улыбалась всем вокруг.

У нее было такое ощущение, словно она вновь вернулась в свою буйную юность.

Глава 20

Если Эшли что-то и ненавидела, так это когда ее мамочка пыталась давать ей «полезные» советы – в особенности если советы эти касались вещей, о которых сама Элис не имела ни малейшего представления. Трижды разведенная продавщица универсального магазина – что могла понимать в жизни эта неудачница?..

Себя Эшли считала куда более развитой и опытной – главным образом потому, что ей-то удалось вскарабкаться достаточно высоко, оторвавшись от своих более чем скромных корней. Она не только была женой известного футболиста, но и работала в успешной и модной фирме, которая занималась дизайном интерьеров для самых богатых и знаменитых людей. То, что ей удалось сделаться деловой партнершей Джероми Мильтон-Голда, Эшли считала своим едва ли не самым главным достижением. Джероми пользовался широкой известностью среди знаменитостей, и она теперь тоже вращалась в тех же заоблачных сферах.

Единственное, что продолжало угнетать Эшли, так это то, что они с Джероми не были равноправными партнерами, хотя Тей по ее просьбе и инвестировал в фирму солидную сумму. Когда они только начинали работать вместе, Джероми назначил ее всего лишь художественным консультантом. Эшли это не слишком понравилось, однако со временем она почти успокоилась. Каждый раз, когда Джероми работал со знаменитым клиентом, он непременно спрашивал ее совета, причем делал это не просто для проформы. Эшли сама видела, что он активно использует ее идеи, и это ей даже нравилось, но потом она стала замечать, что клиентам Джероми непременно представляет ее как миссис Эшли Шервин, жену Тея Шервина.

И это ее бесконечно раздражало. Быть придатком к своему знаменитому мужу казалось Эшли унизительным. Ей хотелось, чтобы имя Эшли Шервин что-то значило само по себе. Какого черта Джероми то и дело повторяет, что она, мол, жена того самого Тея, звездного парня, лучшего игрока своего клуба и первого номера национальной сборной? Какое все это имеет отношение к ее талантам и способностям?

После того как одна и та же история повторилась несколько раз, Эшли не выдержала и решила поговорить с Джероми начистоту и предупредить, что ему вовсе не обязательно каждый раз упоминать Тея.

Когда она высказала свои претензии, Джероми как будто даже смутился и бросился извиняться.

– Прости, детка, больше не буду, – мурлыкал он. – Я вовсе не хотел тебя огорчить.

После этого Джероми прекратил сообщать всем и каждому, чья она жена, – Эшли, во всяком случае, ни разу не слышала ничего подобного, однако клиенты все равно откуда-то знали, что дизайнерша, которая обставляет их спальни, кабинеты и ванные комнаты, – жена того самого Тея Шервина.

Когда она решилась поговорить с Джероми еще раз, тот отреагировал куда прохладнее.

– Разве я виноват, что ваши с Теем фотографии то и дело появляются в самых популярных журналах? – парировал он, величественно выпятив нижнюю губу. – Люди знают тебя в лицо, детка, и тут уж ничего не попишешь. Не понимаю только, почему тебя это так расстраивает? Для нашего бизнеса это лишь на пользу. Привыкай, детка, или же старайся не попадать на страницы журналов.

Возразить было нечего – их с Теем снимки появлялись в журналах достаточно регулярно. «Хит» и «Клоузер» часто публиковали их фотографии на обложке, «Хелло» и «О’кей!» делали о них целые фоторепортажи, а уж в Интернете их снимки можно было найти вообще без какого-либо труда. Миллионы поклонников ежедневно посещали страничку Тея в «Фейсбуке» и «Твиттере», где он частенько вывешивал домашние фото, сделанные им собственноручно с помощью подаренного ему Эшли ко дню рождения дорогущего «Никона». Об этом подарке она успела тысячу раз пожалеть, поскольку Тей так и норовил застать ее врасплох. Он снимал ее полуодетую, спящую, непричесанную, а потом выставлял эти глупые фото на всеобщее обозрение.

Иными словами, Джероми был прав: лицо Эшли действительно можно было увидеть во всех популярных журналах, и это действительно было полезно для бизнеса, так что в конце концов она перестала жаловаться.

И все равно Эшли хотелось добиться чего-то самостоятельно.

* * *

Элис переехала к ним в дом чуть не в тот же день, когда Эшли предупредила ее об их с Теем отъезде, хотя никакой особой необходимости в подобной спешке не было.

– Но, мама, мы же уедем только через неделю! – восклицала она, но все было тщетно. Элис была только рада выбраться из своей крошечной квартирки.

– Я знаю, дорогая, – отвечала она, – но я хочу, чтобы детки ко мне привыкли. Ты ведь не возражаешь, Тей?.. – добавляла Элис, жеманно улыбаясь своему красавцу зятю, которого, преодолев свои расистские комплексы, она теперь просто обожала.

Тей кивал. Ради мира в доме он был готов на многое.

Сейчас они все вместе сидели за ужином в столовой особняка, и Элис снова и снова повторяла, как им следует себя вести во время предстоящего путешествия.

– Вам придется как минимум трижды в день менять туалеты, то есть переодеваться, – вещала она. – К завтраку, к обеду и к ужину полагается выходить в разной одежде. Я читала, что так поступают все состоятельные люди, когда путешествуют на своих роскошных яхтах.

– В самом деле? – недоверчиво протянула Эшли. – И где ты это читала, мама?

– В Интернете, – не моргнув глазом, ответила мать и тут же поделилась с ними еще одной вычитанной в Сети мудростью: – И не берите с собой рваное или ношеное нижнее белье. На яхте наверняка есть специальные люди, которые будут заниматься стиркой. Вы же не хотите, чтобы они потом болтали – мол, супруги Шервин экономят на трусах и прочем?

– Черт побери, с моими трусами им придется повозиться! – грубовато пошутил Тей. – Там полно отпечатков.

Эшли недовольно нахмурилась.

– Не поощряй ее, – резко сказала она. – И потом, ты же знаешь – я не переношу твоих двусмысленных шуточек.

– Не сердись, Конфетка, я ведь просто шучу, – ответил Тей, гадая, каковы его шансы получить свое сегодня вечером.

– Ты шутишь, а она – нет, – прошипела Эшли. – Мама верит всему, что находит в Сети.

– Думайте как хотите, – величественно промолвила Элис, – но я знаю, что говорю. Я сама читала, как нужно себя вести.

– А где именно, позволь спросить? – поинтересовалась Эшли.

– Я ввела в

поисковую строку «правила этикета для яхтсменов», – ответила мать. – И «Гугл» выдал мне несколько очень полезных ссылок. Кстати, вам известно, что по окончании путешествия непременно нужно дать обслуживающему персоналу на чай?

– Спасибо, что предупредили, – весело сказал Тей. – Придется разбить мою глиняную копилку.

– Это не шуточки, – возмутилась Элис и погрозила супругам пальцем. – Прислуга любит болтать. Вам же не хочется, чтобы вас считали скрягами?

Тей самодовольно ухмыльнулся.

– Еще не было такого человека, который назвал бы меня жмотом.

Эшли почувствовала, что с нее достаточно.

– Я иду спать, – объявила она, вставая.

– Но ведь еще нет и девяти, Конфетка, – возразил Тей.

– Я устала.

Устала? А как насчет перепихнуться по-быстрому?

Не знаю. Может быть. А может быть, и нет.

– Тогда я с тобой, – сказал Тей и тоже поднялся.

– Эй, а как же я? – обиженно пробормотала Элис. – Мне-то что делать?

– Не знаю, – пожала плечами Эшли. – Залезь в «Гугл», может, сумеешь выкопать еще какую-нибудь бесполезную информацию.

– Я только хотела помочь, – возразила ее мать. – Но если вы и без меня все знаете…

– Ты права – я знаю все, что мне нужно, – отрезала Эшли и быстро вышла из столовой.

Элис повернулась к зятю.

– Ну вот, обиделась… Разве я что-то сказала не так? – растерянно спросила она.

Тею стало ее жалко. Когда Эшли была не в настроении, доставалось обычно и правым, и виноватым, и вообще всем, кто попадался под руку.

– Я думаю, у нее просто болит голова, – дипломатично сказал он. – С ней это бывает.

– Не понимаю, почему Эшли думает, что она может вымещать свое плохое самочувствие на мне? – проворчала ее мать. Почувствовав поддержку, она несколько приободрилась. – Я воспитывала ее практически одна, я жертвовала для нее всем, и что я получила взамен? Ее отец оставил нас, когда Эшли было шесть, но я не сдалась, не опустила руки! Я продолжала работать и делала для нее все!.. – У нее задрожали губы. – Моя маленькая девочка никогда ни в чем не нуждалась. Уроки пения, танцевальный кружок, музыкальная школа – у нее было все. Я сама возила ее на прослушивания. Если бы Эшли не вышла за тебя, она могла бы стать звездой. Настоящей, большой звездой!

– Не сомневаюсь, – кивнул Тей, прикидывая, как бы повежливее прервать поток тещиного красноречия и пробраться в спальню, пока Эшли еще не заснула. – Но знаете что? Эшли – звезда для меня, а это главное, верно?

И с этими словами он поспешил за женой.

Глава 21

«Буду в Париже рано, – писала Хван в смс-сообщении. – Будь добр, зарезервируй для меня номер в отеле».

«Никаких отелей! – ответил Флинн. – Будешь жить у меня. Напиши точнее, во сколько прилетишь».

Получив еще одну эсэмэску с указанием примерного времени прилета, Флинн отправился в аэропорт, чтобы встретить Хван и отвезти к себе.

Он приехал слишком рано. Какое-то время Флинн убил, просматривая журналы в киосках, потом купил номер «Ньюсуик» и, устроившись в общем зале, стал ждать.

Рейс из Сайгона опоздал почти на час. Когда Хван, двигавшаяся решительным, целеустремленным шагом, появилась из ворот таможни, Флинн заметил ее сразу. Не заметить ее было трудно – куда бы Хван ни направилась, она повсюду привлекала к себе внимание. Несмотря на небольшой рост и хрупкое телосложение, она была настоящей красавицей. Блестящие черные волосы, большие миндалевидные глаза, полные губы и упругая попка так и притягивали к себе мужские взгляды.

Да и женщины тоже поглядывали в ее сторону.

«Ничего удивительного, – подумал Флинн и помахал Хван рукой. – От нее буквально исходят «розовые сигналы», не почувствовать которые просто невозможно».

Заметив Флинна, Хван все тем же решительным шагом направилась в его сторону. Путешествовать она предпочитала налегке – никакого багажа у нее с собой не было, если не считать большой спортивной сумки через плечо, в которой, по-видимому, находилось все необходимое.

– Ты без вещей? – на всякий случай уточнил Флинн, приветственно чмокнув ее в щеку.

– Это все, – ответила Хван, показывая на свою сумку. – Ты же знаешь, мне много не нужно.

Флинн все же попытался взять у нее сумку, но она лишь насмешливо взглянула на него.

– Ты действительно думаешь, что я не в состоянии донести до машины собственные вещи?

Флинн только головой покачал, но в глубине души был доволен. За то время, что они не виделись, Хван нисколько не переменилась и по-прежнему пользовалась любой возможностью, чтобы утвердить свою независимость и самостоятельность. Даже когда они вместе бывали в «горячих точках», районах катастроф и в других опасных местах, Хван настаивала, чтобы к ней относились так же, как к любому из журналистов-мужчин.

Что ж, раз она так хочет – так тому и быть.

В город они вернулись на такси. Собственной машины у Флинна не было – он никогда не задерживался в Париже слишком надолго, чтобы это имело какой-то смысл. Квартира, которую он снимал уже много лет, тоже была небольшой, с одной спальней, и он заранее решил, что уступит ее Хван, а сам будет спать на диване в гостиной. Но когда он рассказал о своих планах гостье, она рассмеялась ему в лицо.

– Нет, Флинн, это твоя кровать, вот ты на ней и спи. Диван меня вполне устроит.

– Ну ты и упрямая, – покачал головой Флинн. – Впрочем, как всегда.

– Вот именно, – подтвердила она с легкой улыбкой.

Оставив вещи в квартире, они снова вышли в город, чтобы пообедать в ближайшем бистро, где Флинн всегда питался, когда наезжал в Париж. Хван пила красное вино и рассказывала о своих вьетнамских делах – о детях, которых она навещала, о женщинах, которым приходится преодолевать невероятные трудности, чтобы просто выжить.

– Ты не представляешь, в какой нищете они живут! – восклицала она с горячностью.

Флинн представлял, но все равно кивал в знак сочувствия. В мире было много нищеты и много страданий, о которых никто не знал до тех пор, пока кто-нибудь – он сам, Хван или кто-то из коллег-журналистов – не исследовал проблему, чтобы подробно о ней написать.

Потом заговорили о нем, о его последнем задании. Когда Флинн рассказал, где побывал и что видел, Хван сказала:

– Тебе следовало бы написать книгу!

При этом она не переставала с жадностью поглощать спагетти с острым томатным соусом, который струйками стекал по ее изящному остренькому подбородку.

– Я уже написал книгу, – напомнил Флинн. Сам он, честно сказать, позабыл, говорил он об этом Хван или нет. Скорее всего – нет, поскольку Хван удивилась совершенно искренне.

– Вот как? – переспросила она. – Какую же?

– Боюсь, не слишком хорошую, – ответил он, несколько смутившись. – Что-то вроде путевых заметок. Впрочем, это было довольно давно, когда я был моложе.

– Я хотела бы ее прочитать.

– Она не в твоем стиле.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что тебе она вряд ли понравится.

– Почему?

– Повторяю, я написал ее, когда был совсем молодым.

– Ага! – Глаза Хван ярко сверкнули. – А теперь ты, значит, совсем старый?

Флинн рассмеялся.

– Если кому-то из нас и следовало написать книгу, так это тебе, – сказал он и, наклонившись через стол, попытался вытереть ее испачканный подбородок салфеткой, но Хван резко отстранилась и даже выхватила салфетку у него из рук.

– Что

с тобой, Флинн? Что это на тебя нашло?

– Извини. – Он поднял обе руки в примирительном жесте. – Совсем забыл, что ты не любишь, когда к тебе прикасаются, если только речь не идет о сексе.

– Между нами никогда ничего подобного не будет, – отчеканила она с таким видом, словно изрекала что-то давно и хорошо известное.

– Не возражаю, – быстро ответил Флинн.

Некоторое время оба молчали, потом к ним подошла дочь хозяина бистро Май, которая обслуживала их столик. Май была прелестной молоденькой девушкой, которая давно положила глаз на Флинна. Она только никак не могла понять, почему он не обращает на нее внимания и не приглашает на свидания. Видеть Флинна в обществе очаровательной китаянки ей было неприятно: обычно журналист приходил в бистро один, и Май привыкла считать, что он свободен.

– Хотите что-нибудь еще? – спросила Май, бросая на Хван неприязненный взгляд.

– Принеси нам еще вина, – попросил Флинн. – И десертное меню, если не трудно.

– Oui, monsieur. – Май ни с того ни с сего перешла на французский. – Tout de suite?[13 - Oui, monsieur. Tout de suite (фр.). – Да, месье. Одну минуточку.].

Флинн сразу уловил прозвучавшие в ее голосе холодные нотки. Хван тоже.

– Ты ей нравишься, – сказала она, как только Май отошла.

– А она нравится мне, – согласно кивнул Флинн. – Май – очень милая девушка. Почему бы ей мне не нравиться?

– Ты смотришь на нее просто как на еще одну симпатичную девушку, каких много, – пояснила Хван свою мысль. – А она смотрит на тебя как на мужчину, к которому ей хотелось бы забраться в постель.

– Ну, это вряд ли, – покачал головой Флинн. – Мы просто друзья.

– Ты же умный человек, Флинн. – Хван откинула назад свои длинные волосы. – Не понимаю, почему ты сразу глупеешь, когда речь заходит о женщинах?

– Я не глупею, просто соблюдаю осторожность, – возразил Флинн. – Или тебе не известно правило – не сорить, где живешь?

– Ты имеешь в виду – не ср…ть? – едко уточнила Хван.

– Я просто хотел быть вежливым.

Хван снова улыбнулась.

– Ты продолжаешь соблюдать правила после всего, через что мы с тобой прошли? Или ты забыл, что я ничем не хуже тебя? Что я – просто еще один из парней?..

– Ну да, конечно. Кто же спорит… – Флинн почел за благо переменить тему. – А тебе не пришло в голову, что, быть может, Май понравилась ты?

– Не смеши меня.

– Почему? Разве ты не чувствуешь исходящие от Май флюиды? – поддразнил он.

– Нет. – Хван небрежно пожала плечами. – Не чувствую.

– А я говорю, Май на тебя запала. – Флинн усмехнулся. – Так что, если хочешь, моя спальня в твоем полном распоряжении.

Хван покачала головой.

– Я давно заметила, что в отношениях с женщинами ты действительно очень осторожен, – сказала она.

– Да? И в чем это выражается?

– Если тебе нравится какая-то женщина, ты спишь с ней не больше одного раза. А потом вы расстаетесь навсегда.

– Можно подумать, ты ведешь себя иначе, – парировал он.

– Я – одинокая волчица. И всегда была такой.

– Я тоже.

Вернулась Май, она принесла вино и меню. Изучая его, Флинн думал о том, что они с Хван еще никогда не вели столь личных, почти интимных бесед. И это ему не слишком нравилось. Как бы хорошо он ни относился к Хван, ему не хотелось обсуждать с ней свою личную жизнь.

– Что тебе заказать? – спросил он.

– Кофе, – ответила Хван. – Просто крепкий черный кофе, без всего. Даже без сахара.

– Ты не заснешь, – предупредил Флинн.

– Пусть тебя это не волнует, – отрезала Хван.

Май, стоя рядом со столиком, нетерпеливо притопнула каблуком.

– Один черный кофе без сахара, Май, – сказал Флинн, поглядев на девушку. – И кстати, не осталось ли у вас на кухне одного из тех чудесных пирогов, которые вы держите для постоянных клиентов?

Поняв своим женским чутьем, что между Флинном и этой странной азиаткой ничего нет, Май немного смягчилась.

– Только для вас, – ответила она негромко. – Bien sыr?[14 - Bien sыr (франц.) – разумеется, само собой.].

– Спасибо, Май, – сказал Флинн, невольно задумавшись о том, что говорила ему о девушке Хван. Май была хороша собой, к тому же, насколько он мог знать, она была милым, добрым и честным человеком. Почему бы ему и в самом деле не переспать с ней? Это, наверное, будет очень приятно, к тому же…

Нет, прервал он самого себя. Ничего не выйдет. Через пару недель он все равно разорвет с ней всякие отношения, и Май будет очень, очень больно, а она ни в коем случае не заслуживала подобного отношения. Кроме того, Флинн планировал и дальше бывать в этом бистро, где он чувствовал себя почти как дома. «Не гадь где живешь», – напомнил он себе слова, которые еще недавно говорил Хван. Этого правила Флинн придерживался всю жизнь, не собирался он отступать от него и теперь.

Глава 22

– Ты кончила? – спросил Клифф, откатываясь на свою половину кровати. На самом деле этот вопрос не особенно его волновал, однако он считал себя обязанным хотя бы показать Лори, что ему не все равно. И разумеется, Клифф был не прочь получить еще один восторженный отзыв о своих мужских способностях.

– Кончила ли я?! – воскликнула Лори, в свою очередь изображая неподдельное воодушевление и энтузиазм. – Еще как! Ты просто супер, Клифф!

Она не любила лгать без крайней необходимости, но, с другой стороны, зачем сообщать одному из самых известных в мире киноактеров, что он в очередной раз не преуспел?

Нет, в постели Клифф все еще был довольно ничего, хотя назвать его суперменом язык не поворачивался. Во-первых, ему было уже под пятьдесят, и это сказывалось, даже несмотря на виагру, которую он принимал тайком от нее. Во-вторых, особой изобретательностью в сексе Клифф также не отличался, всякий раз действуя словно по учебнику: короткая прелюдия, интроитус, трехминутная копуляция, после чего Лори должна была взять в рот. И горе ей, если она не глотала! В этих случаях Клифф начинал буквально выходить из себя, а потом долго не успокаивался.

Лори знала, в чем дело. Клифф сам рассказал ей историю об одном знаменитом теннисисте, который подцепил в ресторане какую-то женщину и позволил ей отсосать у себя под столом. Его случайная партнерша, однако, оказалась достаточно хитра. Вместо того чтобы проглотить сперму, она сплюнула в бумажный стаканчик, а потом поспешила к знакомому врачу, который специализировался на искусственном оплодотворении. Результатом этой аферы стал иск о признании отцовства, который завершился полной победой предприимчивой дамы, сумевшей отсудить у чемпиона чуть не половину его огромного состояния.

Вот почему Клифф Бакстер желал точно знать, что происходит с его драгоценными капельками. И по большому счету, Лори его в этом не винила.

После инцидента с ушибленной лодыжкой и койотами прошла уже целая неделя, Лори полностью оправилась и не хромала. О случившемся она почти забыла – Клифф сообщил ей о приглашении, об удивительном путешествии, которое им предстояло совершить на яхте Касьяненко, и даже отправил по магазинам со своей персональной стилисткой, чтобы Лори приобрела соответствующие случаю наряды.

Лори, однако, это известие повергло в самое настоящее смятение. Она не сомневалась, что гости на яхте русского миллиардера будут либо старыми и до неприличия богатыми, либо как минимум невероятно знаменитыми. Каково-то ей придется в такой компании, ведь

она – всего-навсего подружка звезды. Всем было хорошо известно, что Клифф Бакстер – убежденный холостяк. Он сам повторял это чуть не в каждом интервью, словно заранее предупреждая всех потенциальных любовниц о безосновательности их тайных надежд.

Между тем Лори уже начинало надоедать быть просто подружкой Клиффа. Ей хотелось если не стабильности, то по крайней мере какой-то определенности, а между тем она знала, что Клифф может бросить ее в любой день и увлечься кем-то еще, как он поступал на протяжении всей своей жизни. Это было более чем реально и пугало Лори не на шутку. Что ей тогда делать? Куда податься? Как заработать себе на жизнь?

Покуда она была с Клиффом, он оплачивал все ее прихоти, однако никаких денег старался не давать. Правда, он вручил ей кредитную карточку с пятитысячным лимитом, но Лори не сомневалась, что, как только они расстанутся, Клифф тотчас заблокирует ее счет. Фактически это означало, что она снова останется без гроша, ибо за время, что длились их отношения, Лори почти ничего не приобрела. Клифф, правда, дарил ей кое-какие ювелирные украшения, но все они были не слишком дорогими. И даже машина, на которой ездила Лори, была записана не на нее, а принадлежала компании Клиффа.

Что она могла предпринять, чтобы как-то упрочить свое положение?

Практически ничего, разве только и дальше угождать любовнику и надеяться на лучшее.

Вот почему в последние дни Лори все чаще вспоминала Чипа – молодого человека, который пришел ей на выручку, когда она подвернула ногу. Его сильные бедра, крепкие мускулы и белокурые волосы произвели на нее неожиданно сильное впечатление, и Лори казалось, с ее стороны не будет таким уж большим преступлением мечтать о Чипе, пока Клифф, взгромоздившись на нее, пытается довести себя до оргазма.

Право, это было довольно странно – спать с человеком, которого страстно желали миллионы женщин во всем мире и которого она, как ей казалось, любила, – и при этом не чувствовать ничего, или почти ничего.

Ни желания, ни какого-то особого возбуждения.

Да что с ней вообще происходит?!

Наверное, ничего. Должно быть, она просто разочаровалась в человеке, который был старше ее почти на четверть века и который к тому же обращался с ней как с предметом обстановки.

Интересно, почему никто из журналистов, которые так много писали об их союзе, ни разу не упомянул об этой поистине убийственной разнице в возрасте?

Да просто потому, что никто из них не хотел ссориться со знаменитым Клиффом Бакстером.

* * *

Клифф довольно скоро заметил, что Лори как-то не слишком радуется возможности совершить путешествие на роскошной яхте Касьяненко. Он, честно говоря, ожидал другой реакции. Он ожидал восторга, энтузиазма, фейерверка эмоций. Вместо этого Лори только сказала: «Звучит отлично!» – и тут же заговорила о чем-то другом.

Может быть, она начала воспринимать окружающую ее роскошь как должное?

Или она уже пресытилась его обществом и ее больше не увлекают те блестящие возможности, которые открывают перед ней близкие отношения с мегазвездой?

Нет, невозможно. С ним Лори жила жизнью, о которой раньше могла только мечтать. Кроме того, она была с ним, а Клифф не сомневался – тысячи женщин готовы пожертвовать многим, лишь бы оказаться на ее месте. Разве не его журнал «Пипл» дважды называл Самым Сексуальным Мужчиной Года? Разве не он был обладателем «Оскара» и нескольких «Эмми»??[15 - Премия «Эмми» – самая престижная премия на телевидении. Вручается ежегодно за выдающуюся исполнительскую и творческую работу по более чем 30 номинациям.] А его блестящая многолетняя карьера? А три дорогих автомобиля? А апартаменты в Нью-Йорке? Особняк в Беверли-Хиллз и вилла в Италии? Разве все это ничего не значит??!

Найдется ли что-то такое, чего бы у него не было?

Нет, нет и нет.

У него есть все, чтобы наслаждаться жизнью.

И ничего другого он для себя не желал. У Клиффа хватало женатых друзей, чей пример окончательно убедил его в том, что оставаться холостяком – единственный приемлемый для него вариант. Клифф был очень богат, но эти деньги он заработал собственным трудом и не собирался отдавать их просто так, а между тем многие его знакомые вынуждены были расставаться с доброй половиной своего имущества, уступая заработанное чрезмерно жадным бывшим женам, которые так и норовили заполучить все, до чего только могли дотянуться их загребущие ручонки.

Одно дело, когда речь идет о детях. Клифф был убежден, что мужчина – если только он настоящий мужчина – обязан содержать своих детей, по крайней мере до тех пор, пока они не начнут зарабатывать самостоятельно. И совсем другое, когда детей нет, но ты все равно должен подарить половину своего состояния какой-то алчной бабе просто потому, что имел неосторожность официально зарегистрировать свои с ней отношения.

Ну уж нет. Он такой глупости не совершит.

Неужели Лори уже достигла той стадии, на которой многим из его прежних подружек начинало хотеться большего?

Например, брака…

Ну уж нет. Малейший намек на подобную возможность Клифф Бакстер всегда расценивал как сигнал о необходимости перемен. В этот раз он тоже принял решение, какое принимал уже бессчетное число раз.

С Лори придется расстаться.

Вопрос только в том, когда и как.

Пожалуй, он все-таки возьмет ее с собой в этот круиз и позаботится, чтобы Лори прекрасно провела время. И только после возвращения в Лос-Анджелес он мягко, но недвусмысленно даст ей понять, что ее время истекло.

После этого Клифф Бакстер снова будет совершенно свободен.

Свободен и готов к новым приключениям.

Глава 23

На следующий день Люка и Джероми отправились по магазинам и потратили целую кучу денег. Точнее, Люка тратил, а его партнер советовал, что лучше купить. Они приобрели новую одежду, новое белье, новую обувь и новые чемоданы, чтобы было, куда все это сложить. Под конец они заглянули к Картье, и там Люка купил и подарил Джероми новые часы «Ситаймер-паша» с черным циферблатом для ношения в светлое время суток (по вечерам оба обычно надевали свои золотые «ролексы»). Джероми, правда, рассчитывал на более дорогую модель, но Люка не внял его намекам. Вместо этого он приобрел для Шаки украшенный бриллиантами браслет, надеясь, что это как-то утешит ее после не слишком удачного мирового турне.

Джероми очень старался не показывать обиду, но в глубине души был крайне раздосадован. И когда только Люка перестанет тратить деньги на эту старую жирную корову? Неужели этот чудесный день когда-нибудь настанет?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=23123720&lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

1

«Королева» – женоподобный мужчина, пассивный гомосексуалист. (Здесь и далее – прим. переводчика.)

2

Comment c’est fini? (франц.) Здесь: «И это все?»

3

Венис – один из пригородов Лос-Анджелеса на берегу Тихого океана.

4

Мэйфер – фешенебельный район лондонского

Уэст-Энда.

5

Слон и Замок – площадь в юго-восточной части Лондона – место пересечения шести оживленных улиц.

6

«Глубокая глотка» – название нашумевшего в 1970-е годы порнографического фильма.

7

Софтбол – широко распространенная в США спортивная игра, разновидность бейсбола.

8

Mi amor (исп.) – любовь моя.

9

Tesoro (исп.) – сокровище, счастье, золотце.

10

Me vuelves loco! (исп.) – Ты меня с ума сведешь!

11

Tesoro mнo (исп.) – мое сокровище, счастье мое.

12

Кэтрин Элизабет Маунтбаттен-Виндзор, герцогиня Кембриджская, урожденная Кейт Миддлтон – супруга принца Уильяма, герцога Кембриджского.

13

Oui, monsieur. Tout de suite (фр.). – Да, месье. Одну минуточку.

14

Bien sыr (франц.) – разумеется, само собой.

15

Премия «Эмми» – самая престижная премия на телевидении. Вручается ежегодно за выдающуюся исполнительскую и творческую работу по более чем 30 номинациям.