Приключения Алисы в Стране Чудес, Или Странствие в Странную Страну по страницам престранной пространной истории читать онлайн - Льюис Кэрролл

Приключения Алисы в Стране Чудес, Или Странствие в Странную Страну по страницам престранной пространной истории

Льюис Кэрролл

В этой книге вы встретитесь с девочкой Алисой и попадете вместе с ней в удивительный, загадочный мир чудес Льюиса Кэрролла.

«Алиса в Стране Чудес», бессмертное произведение классика английской литературы Льюиса Кэрролла, – это сказка, написанная для детей и повествующая о чудесных приключениях главной героини. Но тем удивительнее, что это, пожалуй, единственная сказка, которую с не меньшим удовольствием читают и взрослые.

Сказка «Алиса в стране чудес» появилась более века назад, но сразу же стала одной из известнейших во всем мире. Она переведена почти на все языки мира, ее любят дети самых разных стран и национальностей.

Действие «Алисы в стране чудес» происходит во сне. Маленькая девочка попадает в странный и подчиненный своим законам мир, состоящий из одних чудес. Но если присмотреться внимательнее, то можно в этой стране чудес увидеть наш настоящий мир. Кэрролл действительно описал окружающий мир детям в «чудесной» форме. Книга построена на игре слов и разума. Например, произнося многие фразы в обыденной жизни, мы никогда не задумываемся об их истинном значении и происхождении, а Кэрролл придумал красочные и увлекательные объяснения, а главное – логичные. Поэтому эта сказка так интересна детям, а взрослым она позволяет посмотреть на обыденные вещи с другой стороны, задуматься об их смысле и значении. При этом самое простое и привычное может показаться таким удивительным и необычным.

Льюис Кэрролл

Приключения Алисы в Стране Чудес Или Странствие в Странную Страну по страницам престранной пространной истории

Пересказ М. С. Блехмана

От автора пересказа: моя «Алиса»

В 15 лет я начал писать пародии – на Пушкина, Маяковского, на других, менее выдающихся авторов. Когда мне было 16, написал пародию-перевод «Евгений Онегин». Это была, так сказать, двойная пародия – на великий роман в стихах Александра Пушкина и потрясающий перевод на украинский Максима Рыльского. Моя пародия была задумана – и, кажется, получилась – не злой, а доброй и потому – вроде бы смешной. И, кажется, именно тогда я начал понимать то, что сформулировал для себя только сейчас: перевод – это и есть пародия. Только – добрая.

Теперь расскажу вам вкратце (полный рассказ занял бы) историю моего перевода «Приключений Алисы в Стране Чудес» Льюиса Кэрролла. Точнее говоря, это не совсем перевод, а скорее пересказ, потому что перевести эту книгу – в изначальном, «непародийном» смысле слова «перевод», – наверное, невозможно. История эта – длинная, long and sad tale, то есть наоборот, совсем даже не печальная, но очень длинная. Попробую сократить, не выплеснув главного.

Началось всё, когда я учился в университете. Было мне лет 20, и мы изучали английский язык и теорию перевода. Преподавателем теории у нас был умнейший человек – Владимир Лазаревич Юхт. Он, и преподаватель английского языка Раиса Васильевна Погорелова (моя лучшая учительница в университете и один из лучших учителей в жизни), каким-то непонятным мне до сих пор образом внушили мне немыслимую страсть к лингвистике и переводу. Иначе говоря, развили во мне то, что заложили родители: я по природе «клинический» лингвист. Язык для меня – самодостаточная ценность, а в литературе едва ли не главное – стиль. На языке и стиле я помешан, – но это предмет отдельного разговора, не будем отклоняться, хотя и очень хочется отклониться.

Владимир Лазаревич как-то рассказал нам об Иринархе Введенском, о его переводах Диккенса. В частности, о том, что Введенский, считавший (это и стало моим кредо в переводе-пересказе «Алисы»), что переводить следует не букву, а дух, перевёл вроде бы элементарную английскую фразу He kissed her примерно так – в полном соответствии с контекстом: «Он запечатлел поцелуй на её пурпурных устах». Ясно, что в другом контексте та же фраза должна была бы быть переведена иначе, например: «Он впился губами в её тощие губёнки» или – тривиально (иногда нужно тривиально) – «Он поцеловал её».

В то же время – так Бог дал (и это для меня оказалось чудом!) – я прочитал в журнале перевод «Алисы» Бориса Заходера. Заходер стал ещё одним моим учителем, и я жутко захотел сначала прочитать «Алису» по-английски, а потом – перевести её – лучше, чем Заходер.

Сказано, что ученик не может быть лучше учителя, но я хотел не сам считаться лучше (хотя, чего греха таить, и это было и есть), а – лучше перевести. Сначала думал – «ещё лучше», а когда повзрослел – просто «лучше». Нет – просто «намного лучше».

Для краткости опускаю рассказ о том, как и где, живя в СССР, достал оригинал «Алисы» – книгу, изданную в Англии. А прочитав «Алису» и перевод Н. Демуровой, понял, что просто обязан перевести сам. Тем более что моей старшей дочке Оле было 6, потом 7 лет – возраст Алиски, а младшая – Марина – была на 6 лет младше, т. е. понемножку дорастала до этого важного возраста.

Главной моей идеей была вот какая. Я считал и считаю, что все маленькие девочки – ну, лучшие из них, скажем так, хотя этих лучших – очень, к счастью, много, – в принципе одинаковые: умненькие, хитренькие, смешливые, и с громадным чувством юмора. А играть в слова – это для них просто величайшее наслаждение. Перекручивать, переделывать, переиначивать, пере… смешивать. Потому-то Алиска Лидделл и попросила заику До-до рассказать им сказку – чтобы было необычно, весело и смешно. Она-то, как и её сёстры, была нормальной, то есть викторианской, девочкой, и похохотать было для неё первейшим делом. При этом, ясная речь, Алиска была примерной ученицей и ребёнком цивилизованным, – как я сказал, нормальной, то есть викторианской девочкой. Из тех, которые вырастали не в «зрителей», а в «артистов» – я об этом написал пьесу «Синдром зрителя», о феномене зрителей и артистов, который меня очень тревожит. Но, снова-таки, не буду отклоняться. И о викторианской культуре – как я её понимаю – тоже пока не буду. Лучше как-нибудь напишу об этом рассказ.

Итак, я взялся переводить «Алису», и было это в начале 80-х. Процесс был такой: приходил вечером с работы, обедал, жена одевала младшую Марину, укладывала её в коляску, и мы с ребёнком отправлялись на пару часов гулять. Было уже холодно, морозно, ребёнок спал, а я в голове переводил. На вечер у меня было задание: перевести одну игру слов или одно имя. Но – перевести, а не вымучить. Ведь перевод – это не вымученность, а… – пародия. Только не злая, а добрая, в этом секрет.

Возвращался, передавал Марину жене Наде, а Оля ждала меня в коридоре. Она не знала, что я перевожу «Алису», я умышленно держал это в секрете. Чтобы проверить, получился ли перевод, я говорил найденную шутку Оле. Если она улыбалась, перевод годился, если нет – я на следующий вечер придумывал новый и проверял аналогично. Вот, например, Кот без Сапог, но с юмором был принят на ура моментально. Аналогично – Божья коровка с Божьим Бычком. Есть хочется… сыро – она тут хитро, совершенно понимающе улыбнулась.

Очень важно, чтобы перевод был рассказом от лица девочки. Чтобы говорил не я, а именно девочка, то есть чтобы Алиса по-русски рассказала о своих диковинных приключениях. А для этого мне нужно было стать ею, Алиской, – да,

собственно, любой нормальной 6-7-летней девочкой. Не подражать ей, а именно стать ею. Как заметил Флобер, «Госпожа Бовари – это я». Ведь пародия – это не подражание, это говорение устами того, кого пародируешь. И поскольку Алиса по-русски говорить не умеет, мне пришлось помочь ей и сделать это за неё.

Поэтому взрослые, а также девочки, к сожалению, не наученные этими взрослыми играть в свой родной язык, не всегда понимают язык моей «Алисы». Вот вам примеры – уж вы-то меня поймёте.

Английская Алиска говорит по-французски O? est ma chatte? Это фраза из её учебника французского языка. Я бы, конечно, мог попросить её сказать по-взрослому, скучно и обыденно: «Где моя кошка?» Но я хотел разговаривать с детьми так, чтобы им захотелось если не в разведку пойти с Алиской, то уж во всяком случае – прыгнуть вместе с нею в заячью норку. И тогда сам собою вопрос сформулировался так: «Куда запропастился мой кот?» Моей Оле эта фраза безумно понравилась. Она ходила по квартире, мудро подняв сложенные щепоткой пальцы правой руки (признак, я думаю, неординарности момента) и, понимающе улыбаясь, повторяла: «Куда запропастился мой кот?» Она смаковала слово «запропастился» – в сочетании со словом «кот» оно для неё было совершенно великолепным. Кстати, вот что пишет мне одна из взрослых читательниц, Алёна Кучерова:

Со словом «запропастился» была смешная история. Я рассказывала маленькой дочке сказку и сказала: «Куда-то запропастился Ёжик, не найти его ночью, – решили друзья…» На что дочь моя изрекла: «Мам. а, на глобусе всё-всё нарисовано? И пропасти тоже? Если да – то нужно по глобусу найти пропасть, а за ней уже и Ёжик найдется!» Не сразу сообразила я, но когда поняла – долго смеялась над такой трактовкой слова. И с тех пор специально искали в словах множество значений, правильных и неправильно-смешных.

Или вот ещё. В начале книги Алиска сидит на берегу реки, возле своей старшей сестры, и делать ей совершенно нечего. Сестра читает книгу, причём книгу без картинок и разговоров. А что это за книга без картинок – в ней же читать нечего – сказал я по-русски за Алису, и моя Оля, а затем и подросшая Марина, полностью с нею согласились. Так вот, Алиске нечего было делать, день был ленивый, и ей постепенно начало хотеться спать. Именно так – начало хотеться, любая девочка меня поймёт – и поняла. А взрослый сказал бы просто – «захотелось спать». Ну, так взрослый на то и взрослый, он и во фразе «Кот наплакал» не заметит ничего смешного. А моя Оля рассказывает, что когда её прадедушка впервые сказал «Кот наплакал», ей стало безумно, гомерически смешно: кот не просто плачет (это уж куда ни шло), а ещё и что-то наплакивает.

У меня растут года,

Скоро старой стану.

Кем же стану я тогда,

Если не устану?

Я до неба доросла,

Задеваю тучи.

В лилипуты б я пошла,

Пусть меня научат.

До чего же я мала!

Как любить такую?

В Гуливеры бы я пошла,

Пусть меня надуют!

А как достать диковинный фрукт? Разумеется, путём надкусывания пирога. И два ёжика, разумеется, не закончили драться, а – додрались. И не Дину напущу на вас, мелюзгу, а – Динищу.

Я сравнивал свои находки с переводами Заходера и Демуровой, с грандиозным переводом Раисы Бушиной на украинский язык. Анализировал переводы Соловьёвой и Набокова. А печатал – ввиду отсутствия в те годы персональных компьютеров – на пишущей машинке.

По окончании прочитал перевод Оле. Она хохотала, и я понял, что – получилось. Потом отнёс на работу, и там женщины перепечатывали мой перевод для своих и других детей на машинках с закладкой до 8 листов (горжусь этим жутко!) папиросной бумаги. Потом олина подружка Маша нарисовала потрясающие – не сохранились, жаль! – рисунки, мы переплели книгу в типографии в красном твёрдом переплёте и подарили в детский дом. А в «Порт-Фолио» «Алиса» вышла с чудесными рисунками харьковской художницы Дарьи Раковой. Опубликовать же мой перевод в виде «нормальной» книги не удалось тогда, не удаётся и сейчас. Увы, в издательствах не работает ни одной нормальной девочки.

Ну, что ж, как бы там ни было, а благодаря моим родителям, учителям и Льюису Кэрроллу мне удалось сделать лучший перевод «Алисы», точнее – пересказ. Перевод, над которым бы хохотали девчонки, сделать невозможно.

То, что я сказал, не имеет к хвастовству ни малейшего отношения, даже наоборот. Человек я, хотя и весёлый, но сильно комплексующий по поводу своих «способностей» и «талантов». Но «Алису» перевести был обязан, подчёркиваю – обязан. Сделал это, и моей заслуги тут намного меньше, чем моих родителей и учителей, Льюиса Кэрролла и Алиски Лиддэлл. Потому эпитет «лучший» – не похвала себе, а благодарность им.

Крошка сын к отцу пришёл,

И спросила кроха:

«Что такое хорошо»

И что такое «плохо»?

– Если мальчик стёкла бьёт

И баклуши тоже,

Слава о таком идёт:

Очень он хороший!

– Если в лужу он полез,

Замочил трусишки,

Говорю я: Молодец!

Так держать, детишки!

– Если маме нагрубил,

Бабушке и деду,

Мне такой мальчишка мил,

Дам ему конфету!

– Если ж учится на «пять»,

Слабому поможет,

Про такого говорят:

Очень нехороший!

Если он цветы полил

И сварил картошку,

Я б такого отлупил

И подставил ножку!

Мудрый папа спать пошёл,

И сказала кроха:

«Плохо делать хорошо!

Лучше делать плохо!»

Да, чуть не забыл. В этой книге опубликован мой рассказ «Старшая сестра». О ней нет пересказа, поэтому пусть будет рассказ.

Глава 1. Кубарем в кроличью норку

Алиска вконец устала всё сидеть и сидеть без дела рядом с сестрой на берегу речки. Сестра читала книжку, Алиса разок-другой заглянула в неё, но книжка была без картинок, а что это за книжка без картинок – в ней же читать нечего!

День был жаркий, ленивый, голова становилась всё тяжелее, а мыслей в ней – всё меньше. И никак не могла Алиска решить, что же лучше – сидеть вот так и сидеть или, может быть, сплести венок из ромашек, – но ведь для этого же надо встава-ать… и вдруг, откуда ни возьмись, прямо перед её носом пробежал Белый красноглазый Кролик.

Ну, в этом ещё не было ничего чудесного. Не очень удивилась Алиска и тогда, когда Кролик пробормотал: «Ой, мамочки, опоздаю, и всё тут! (Уже потом, когда вся эта история закончилась, она подумала, что удивиться стоило, но сейчас она совсем не удивилась). А вот когда Кролик взял и вынул из жилетного кармана часики на цепочке, да ещё и посмотрел на них, а посмотрев, припустил со всех ног, Алиса вдруг вспомнила, что ещё не видала у кроликов кармашков на жилетках, да не пустых, а с часами, и, подумав так, она вскочила на ноги и, сгорая от любопытства, побежала через поле за Кроликом. Ей повезло: она успела заметить, как он юркнул в большую кроличью норку под живой изгородью.

Алиса тут же прыгнула вслед, даже не подумав, как же она выберется обратно.

Кроличья нора вела куда-то вперёд подобно туннелю, а потом вдруг провалилась – да так неожиданно, что Алиска и ахнуть не успела, как упала в глубокий-преглубокий колодец.

То ли колодец был слишком глубок, то ли она медленно летела, но у неё оказалось достаточно времени, чтобы оглядеться вокруг и подумать: «Ой, что же теперь будет?» Первым делом она попыталась рассмотреть, куда же она падает, но внизу было совсем темно. Потом она разглядела стенки колодца: на них было множество

шкафчиков и полочек, а на крючочках висели картинки и карты. Алиска взяла со встречной полки банку, на которой была наклейка «Апельсиновое повидло», но, к огромному сожалению, банка была пуста. Бросить её было страшно (а вдруг внизу кто-нибудь есть?), и Алиска ухитрилась поставить её в один из встречных шкафчиков.

«Вот здорово!» – подумала Алиса. – Теперь и с лестницы скатиться не страшно! Такой смелой стану – дома все позавидуют. А как же? Я и с крышу упаду – не пикну! (Да уж, пикнуть ей бы не удалось).

Вниз, вниз, вниз. Когда же это кончится?

«Интересно, сколько километров я пролетела? – вслух подумала Алиска. – Наверно, уже долетела до центра Земли. Ну-ка, посмотрим: если я пролетела 6 тысяч километров…» Алиска кое-что в этом роде учила в школе; сейчас, правда, было не самое время демонстрировать свои познания – похвалить-то ведь было некому, но почему бы не попрактиковаться? «Да, точно, шесть тысяч. Тогда на какой же я широте и долготе?» – Алиска не знала, что такое «широта» и «долгота», но зато слова такие красивые!

«Интересно, а что если я пролечу всю Землю насквозь? Вылечу – а там люди ходят вверх ногами, вот интересно! Кто под нами вверх ногами? Перевёртыши их называют, кажется…» (Хорошо, что её никто сейчас не слышал – слово-то вроде бы совсем не то).

«Да, надо же узнать, в какую страну я прилетела. Тётенька, скажите, пожалуйста, это у вас Новая Зеландия или Австралия?» – И она попыталась сделать реверанс (представляете – вверх тормашками! Попробуйте – сможете?).

«Нет, спрашивать нельзя: люди подумают, что я двоечница. Может, найду какую-нибудь вывеску или указатель?»

Вниз, вниз, вниз. Делать было совсем нечего, и Алиса снова принялась размышлять вслух:

«Диночке без меня будет вечером так грустно!» (Диночка – это её кошка).

«Хоть бы не забыли ей молока дать на полдник. Солнышко моё! Как мне тебя здесь не хватает! Правда, я, сколько ни летела, ни одной мышки не встретила, зато летучие тут обязательно должны быть, а они на вид почти совсем как обычные, да? Вот только какие они на вкус?»

Тут Алиске стало хотеться спать, она закрыла глаза и уже сквозь сон бормотала:

«Кошки-мышки…»

Потом —

«Мышки-кошки…» (а какая, собственно, разница?).

Она чувствовала, что засыпает, и вот уже её начал сниться сон: идёт это она под лапу с Диной и так строго у неё спрашивает:

– Скажи-ка, Дина, приходилось ли тебе лакомиться летучей мышью?

И вдруг – трах, бах! – она шлёпнулась на кучу хвороста и сухих листьев. Наконец-то долетела!

Алиска совсем не ушиблась. Вскочив на ноги, она посмотрела туда, откуда прилетела, но там было совсем темно. Прямо перед собой она увидела длинный ход, а в конце его ещё виднелся Белый Кролик. Нельзя было терять ни секунды.

Алиса стремглав бросилась за Кроликом, и как раз вовремя: Кролик уже сворачивал за угол.

– Опоздаю! – пробормотал он. – Клянусь ушами, опоздаю!

Кролик был, кажется, совсем рядом, но, выбежав из-за угла, Алиса остановилась: Кролик исчез. Она очутилась в длинном зале с низким потолком, с которого свисала вереница ламп, слабо освещавших помещение.

В зале оказалось множество дверей, но все они были заперты. Алиска обошла зал в оба конца, подёргала все ручки и, наконец, вышла на середину, с грустью размышляя, как же она выберется наружу.

И тут она увидела прямо перед собой стеклянный столик на трёх ножках. На нём не было ничего, кроме крошечного золотого ключика. Алиса подумала, не подойдёт ли он к одной из дверей, но, увы, наверно, замки на дверях были слишком большими, а может, ключик – слишком маленьким, только ей не удалось отпереть хотя бы одну дверь.

Зато на этот раз Алиска набрела на портьеру, свисавшую до пола: за портьерой открывалась малюсенькая дверца – ей по колено. Она вставила ключик в замок, и – ура! Он подошёл!

Алиса открыла дверцу и увидела, что та ведёт в узкий ход, не шире мышиной норки. Она стала на четвереньки, заглянула в эту норку и увидела красивый-прекрасивый сад. До чего же ей захотелось выбраться из полутёмного зала и погулять среди клумб с диковинными цветами и журчащих фонтанов, но ей никак не удавалось просунуть голову в дверцу.

«А если бы голова и пролезла, – с грустью подумала Алиса, – она же у человека должна быть на плечах. Вот если бы я умела складываться и раскладываться, как подзорная труба.

Думаю, я бы смогла, вот только бы мне рассказали, как это делается».

Ну и вправду, с ней уже сегодня случилось так много необычного, что всё необычное казалось совсем обычным.

Бесполезно было ждать у дверцы погоду. Алиса вернулась к столику в надежде, что на нём найдётся ещё один ключик или, по крайней мере, какая-нибудь волшебная книга, где будет написано, как человеку сложиться в три погибели.

Но на этот раз на столике обнаружилась маленькая бутылочка («Раньше её точно не было», – подумала Алиса), а на горлышке у неё висела этикетка, а на этикетке было напечатано крупными буквами: ВЫПЕЙ МЕНЯ.

Какая хитренькая! «Выпей меня». Алиска была умной девочкой. Разве можно так сразу взять и выпить?

– Нет, – сказала она, – посмотрим сначала – может, тут где-нибудь написано «Яд».

Ей доводилось читать занимательные истории о том, как непослушные дети сгорали дотла, и как их съедали живьём дикие звери, и как с ними случались другие неприятности. А всё почему? Да потому, что они забывали, чему их учили взрослые: не держись слишком долго за раскалённую кочергу – можешь обжечься; не разрезай себе палец ножом слишком глубоко – может пойти кровь.

И ещё она крепко-накрепко запомнила: если напиться из бутылки, на которой написано «Яд», то чего доброго разболится живот.

Нет, на этой бутылочке не было написано «Яд», и Алиска рискнула попробовать капельку. Было вкусно – что-то среднее между пирожком с вишнями, кремом, ананасом, жареной индюшкой, ирисками и гренками с маслом, – и она залпом выпила всё до дна.

* * *

– Ой, как интересно! – воскликнула Алиса. – Я, кажется, складываюсь, как подзорная труба.

Так оно и было. Она теперь была себе ниже колена и с радостью подумала, что сможет, наконец, пройти через дверцу в чудесный сад. Но сначала она немножко подождала – посмотреть, не уменьшится ли она ещё больше. Это её беспокоило.

– Если так пойдёт дальше, – сказала Алиска, – я ведь могу совсем закончиться, как свечка. Интересно, куда я тогда денусь?

И она попыталась представить себе задутое пламя свечи – она ведь раньше видела только горящее.

Нет, больше она не уменьшалась; значит, можно идти в сад. Но увы – подойдя к двери, Алиска вспомнила, что забыла золотой ключик, а когда вернулась за ним к столу, ключика было не достать: она его видела снизу через стекло, несколько раз пробовала взобраться на стол по ножке, но соскальзывала вниз.

Вконец измучившись, бедняжка села на пол и расплакалась.

– Ну-ка, перестань плакать! – строго приказала она себе. – Я кому сказала!

Она часто давала себе мудрые советы (правда, не всегда им следовала), а иногда ругала себя, да так строго, что начинала плакать. Однажды она даже попыталась надрать себе уши – за то, что сама себя обхитрила, играя в крокет. Алиса была большая фантазёрка и обожала играть, как будто она – два человека сразу.

– Нет, – рассудила бедная Алиска, – сейчас не получится быть двумя. Меня ведь и на одну не

наберётся!

Внезапно её взгляд упал на маленькую стеклянную коробочку под столом. Она открыла её; в коробочке оказался малюсенький пирожок, а на нём смородинками были выложены слова: СКУШАЙ МЕНЯ.

– Вот и хорошо, – сказала Алиса. – Если я его съем и вырасту, то достану ключ, а если уменьшусь – смогу пролезть под дверью. Будь что будет!

И она откусила кусочек, приговаривая озабоченно:

– Вверх или вниз? Вверх или вниз?

А сама в это время держала руку на макушке, чтобы определить, растёт голова или уменьшается.

К её удивлению, она осталась, какой была. Собственно, от пирожка можно только поправиться, но сегодня с Алиской уже приключилось так много чудес, что было ужасно досадно, когда они переставали приключаться.

Алиска снова принялась за дело, и вскоре от пирожка не осталось ни крошки.

Глава 2. Море слёз

– Вот так чудо! – воскликнула Алиса. – Не чудо, а чудище! (Это она от удивления). – Я же раздвигаюсь, как самый большущий подзорный телескоп! Прощайте, ножки!

Представляете, взглянув вниз, на свои ноги, она увидела, что они всё удаляются и удаляются и почти уже скрылись из виду.

«Бедные мои ножки! Кто теперь будет надевать на вас туфельки и чулочки, солнышки вы мои! Мне уж никак, я ведь буду так далеко, придётся вам самим управляться…»

«Надо к ним подлизаться, – подумала Алиса, не то они возьмут, да и пойдут туда, куда не надо. Придумала! Подарю им на Новый год новые туфельки».

И она принялась фантазировать, как пошлёт туфельки с доставкой на дом.

– Ой, как смешно – дарить подарки собственным ногам! Да ещё и открытку вложу:

Глубокоуважаемая Правая ножка! Поздравляю Вас с Новым годом! Желаю здоровья, счастья, успехов в личной жизни. Ваша Алиса.

– Ой, мамочка, что же это я болтаю?!

В ту же секунду Алиска упёрлась головой в потолок: она уже выросла раза в три. Схватив золотой ключик, она бросилась к двери, ведущей в сад.

Бедняжка! Теперь она только и могла – лёжа на боку, заглянуть одним глазищем в сад, пробраться ж туда было невозможно. Алиска села на пол и снова расплакалась.

«Как тебе не стыдно! – пристыдила она сама себя. – Такая большущая девочка» (и верно – куда уж больше), а плачешь, как маленький ребёнок. Сейчас же перестань, слышишь?!»

Но слёзы не останавливались и всё текли ручьями, пока, наконец, не наплакалась большая лужа – по щиколотку взрослому человеку, и не растеклась до середины зала.

Через некоторое время послышались чьи-то негромкие шаги, и она поспешно вытерла глаза – посмотреть, кто идёт. Это возвращался Белый Кролик. Был он изысканно одет, в одной руке держал белые шерстяные перчатки, в другой – большой веер. Кролик быстро семенил, приговаривая:

– Ой, что будет, ой, что будет! Герцогиня меня съест, если я опоздаю!..

Алиска чувствовала себя такой беспомощной, что готова была обратиться за помощью к первому встречному. И вот, когда Кролик пробегал мимо неё, она обратилась к нему – тихонько, с дрожью в голосе:

– Простите, дяденька…

Того как током ударило. Он вздрогнул, уронил перчатки и веер и бросился наутёк.

Алиска подняла их и принялась обмахиваться веером – в зале было жарковато. Обмахиваясь, она говорила:

– Ой, мамочка, до чего же всё непонятно сегодня! А ведь ещё вчера всё было как обычно!.. Может быть, меня во сне подменили? Ну-ка, припомню, какая я была, когда утром встала? Кажется, я уже была капельку другая… Но если меня и вправду подменили, то к т о же я т е п е р ь? Вот в чём вопрос!

И она принялась перебирать в памяти всех своих подружек, размышляя, не подменили ли её на кого-нибудь из них.

– Я точно не Ада, – решила она, – потому что у неё волосы кудряшками, а у меня прямые. И, конечно же, я не Молли: я ведь столько всего знаю, а она – ой, да она почти ничегошеньки! И вообще, она – это она, а я тогда – это… ой, ну до чего же это всё непонятно!

– Надо попробовать вспомнить всё, что я раньше знала. Ну-ка: четырежды пять – двенадцать, четырежды шесть – тринадцать, четырежды семь… ой, мамочка, я так и до двадцати не доберусь!

– Ну, ладно, таблица умножения не считается. Попробуем лучше географию. Лондон – столица Парижа, Париж – столица Рима, Рим… нет, нет, всё неправильно!

– Попробую лучше рассказать на память какое-нибудь стихотворение…

Она выпрямилась, положив руки, как примерная ученица, и принялась декламировать. Но голос у неё был чужой и хриплый, а слова получились какие-то не те:

У меня растут года,

Скоро старой стану.

Кем же стану я тогда,

Если не устану?

Я до неба доросла,

Задеваю тучи.

В лилипуты б я пошла,

Пусть меня научат.

До чего же я мала!

Как любить такую?

В Гуливеры бы я пошла,

Пусть меня надуют!

– Нет, это совсем не то, – проговорила Алиса, и на глазах у неё снова выступили слёзы. – Значит, я всё-таки Молли. И буду я теперь жить в её крохотном домишке, и игрушек у меня почти совсем не будет, а вместо них – сплошное домашнее задание!..

– Нет, если уж я превратилась в Молли, лучше мне навсегда остаться здесь! И пусть старшие не заглядывают сюда и не упрашивают меня: «Ласточка, вернись назад!» Я только взгляну на них строго снизу вверх и скажу: «А кто я такая? Ответьте сначала: в кого я превратилась? Если мне понравится быть ею, тогда выйду, а если нет – останусь тут, пока не подменюсь на кого-нибудь другого…

– Ой, мамочка моя! – запричитала Алиска, и слёзы брызнули у неё из глаз. – До чего же хочется, чтобы сюда хоть кто-нибудь заглянул! Как тяжело быть одной-одинёшенькой!

Сказав это, она взглянула на свои руки и с удивлением обнаружила, что сама не заметила, как надела одну из Кроличьих перчаток.

«Как же мне это удалось? – подумала Алиска. – Неужели я снова уменьшилась?»

Она подошла к столику, чтобы измериться, и увидела, что стала себе до пояса и продолжает быстро уменьшаться. Оказывается, всё дело было в веере, который она держала в одной руке. Алиска поспешно бросила его, и правильно сделала, а то совсем бы исчезла.

– Чуть было не испарилась! – проговорила она с испугом, но довольная, что от неё хоть что-то осталось. – Ну, а теперь – в сад!

И она подбежала к заветной дверце, – но – увы! та снова была заперта, а золотой ключик лежал на столе, как и прежде.

– Вот беда! – горько вздохнула бедняжка. – Я теперь совсем крохотная. Ужасно, говорю я вам, просто ужасно!

Сказав это, Алиска вдруг поскользнулась и – плюх! – оказалась до подбородка в солёной воде. Сначала она подумала, что упала в море. «Тогда обратно доберёмся поездом», – решила она. Алиска была на море всего один раз и при слове «море» представляла себе кабинки для переодевания, малышей с лопатками, играющих в песочке, вереницу дачных домиков, а за ними – железнодорожную станцию. Но тут было не море, вернее – это было море слёз. Она сама его наплакала, и получилось оно таким глубоким, что в нём не достал бы до дна самый высокий человек.

Алиса принялась плавать туда-сюда в поисках выхода, а плавая, приговаривала:

– Нельзя было столько плакать. Вот утону в собственных слезах – буду знать! Такого чуда ни с кем ещё не случалось! Что и говорить: сегодня со мной приключаются одни чудеса!

И тут она услышала, как что-то невдалеке шлёпает по воде. Алиска подплыла поближе – посмотреть, что это такое. Сначала она подумала, что это морж или бегемот, но вовремя вспомнила, какая она

теперь крошечная, и сообразила, что это – всего-навсего мышь. Должно быть, она тоже поскользнулась и упала в море.

«Заговорить с ней, что ли? – подумала Алиска. – Тут так всё необычно, что, наверно, и мыши умеют разговаривать. Ну, попытка не пытка».

– О Мышь! – сказала она. – Не знаете ли вы, как выбраться из этой лужи? Я так устала плавать, о Мышь!

Алиска считала, что именно так надлежит обращаться к мышам. Конечно, раньше ей с ними разговаривать не доводилось, зато у брата был учебник латинского языка, а там было ясно сказано: именительный – «мышь», родительный – «мыши», дательный – «мыши», творительный – «мышью», звательный – «о мышь!».

Мышь с любопытством посмотрела на неё и, кажется, подмигнула одним глазком, но ничего не сказала.

«Наверно, она иностранка, – подумала Алиса. – Скорее всего, француженка. И приплыла она к нам с войсками Вильгельма Завоевателя». (Алиска не была сильна в истории и постоянно путала имена и памятные даты). Подумав так, она сказала:

– O?e est ma chatte? – это было первое предложение из её школьного учебника французского языка. В переводе оно означает: «Куда запропастился мой кот?»

Мышь в ужасе дёрнулась, выпрыгнула из воды, плюхнулась обратно и задрожала всем телом.

– Ой, простите, пожалуйста! – затараторила Алиска: надо же так оскорбить бедное животное! – Я совсем забыла, что вы недолюбливаете кошек.

– Недолюбливаю?! А вы бы их любили, окажись вы на моём месте?

– Конечно, конечно, – примирительным тоном ответила Алиска. – Пожалуйста, не сердитесь на меня. А всё-таки, жаль, что вы не знакомы с нашей кошечкой Диной. Думаю, после неё вы полюбили бы всех остальных кошек. Она такая ласточка! – И Алиса принялась рассказывать, плавая по морю туда и обратно:

– Такая хорошенькая! Сидит себе у огня и мурлычет. Лапку облизывает, личико умывает… А какая она мягенькая, пушистенькая – так приятно её гладить! А как она мышей ловит!.. ой, простите, пожалуйста! – закричала она снова: на этот раз Мышь так рассердилась и оскорбилась, что её затрясло от усов до кончика хвоста. – Давайте не будем о Дине, если вы против!

– Хорошенькое дело! – воскликнула Мышь, продолжая содрогаться. – Можно подумать, что это я завела такой разговор! Все члены нашей семьи

котов, этих мерзких, подлых, грубых

, в которых нет ничего человеческого! Не произносите в моём присутствии это бранное слово!

– Не буду, честное слово, не буду! – пообещала Алиска и поспешила переменить тему. – Скажите, а как вы относитесь… к собакам?

Мышь промолчала, и Алиска радостно продолжала:

– По соседству с нами живёт ужасно симпатичный пёсик! Вы бы его только видели! Маленький такой терьерчик. Глазки блестящие, шёрстка коричневая – длинная, волнистая. Если что-нибудь бросить, он принесёт, и служить умеет, да и вообще он такой умный – всего и не упомнишь. Живёт он у фермера. А фермер говорит, что он приносит большую пользу в хозяйстве, и за него предлагают огромные деньги. Он и крыс умеет убивать, и… ой, мамочка! – закричала она извиняющимся тоном. – Простите меня, я вас снова обидела!

На этот раз Мышь бросилась наутёк, оставляя за собой след, как моторная лодка.

Алиска позвала её ласковым голоском:

– Мышенька, дорогая! Пожалуйста, вернитесь! Давайте не будем о кошках и собаках, если вам не хочется.

Услышав эти слова, Мышь развернулась и медленно подплыла к Алисе. Лицо её было бледнее мела («от негодования!» – подумала Алиса), и она сказала с дрожью в голосе:

– Выберемся на сушу! Я расскажу вам о природе своей ненависти к котам и псам.

Выбираться было самое время – в море становилось тесновато: пока они беседовали, в воду нападало множество зверей и птиц. Тут были Попка-Чудак и Летучий Голландец, Мокрая Курица с Мокрым Петухом и много других диковинных созданий. Алиска поплыла к берегу, а за ней – все остальные.

Глава 3. А ну, не догони!

Общество на берегу собралось пёстрое и несчастное. У птиц размокли крылья, у зверей отсырел мех, со всех капало, всем было сыро и грустно.

Первым делом нужно было обсохнуть – но как? Принялись они совещаться, и вскоре Алиска уже была со всеми на «ты», как будто всю жизнь только и делала, что совещалась с птицами да зверушками. А с Попкой она даже поспорила, да так, что тот в конце концов нахмурил брови и сказал:

– Не спорь со мной, а почитай! Я редкий экземпляр. Таких Попок нигде больше не сыщешь!

Алиса осведомилась, где он, собственно, бывал, но Попка-Чудак ничего ей на это ответить не мог, поэтому она не стала его почитать.

Наконец Мышь, которую все здесь уважали за мудрость, обратилась к присутствующим:

– Садитесь все и слушайте! Сейчас вам станет сухо!

Все уселись в кружок вокруг Мыши. Алиска приготовилась внимательно слушать, от напряжения у неё даже в горле пересохло, но всё остальное оставалось мокрым. «Ещё немножко, – подумала она, – и начнётся воспаление лёгких!»

Мышь откашлялась и торжественно произнесла:

– Лекция начинается. Явка обязательна!

А как раз накануне папа говорил о какой-то лекции, что в ней – сплошная вода. «Как бы мы не промокли ещё больше!» – с тревогой подумала Алиска.

– Предлагаю вашему вниманию лекцию о сухой, вкусной и здоровой пище! – начала Мышь. – Приготовление диковинного пирога. Диковинный пирог делают с начинкой из ломтиков диковинного фрукта.

– Ик! – икнул Попка-Чудак.

– Вы хотели что-то сказать? – строго осведомилась Мышь.

– Это не я! – поспешно отозвался Попка.

– Вопросы попрошу подавать в письменном виде. Итак, продолжим. Готовое тесто раскатать слоем в полсантиметра, положить на противень, обрезать лишнее тесто, положить ломтики диковинного фрукта и загнуть края…

– Простите, – робко вмешался Мокрый Петух, – но ведь достать ломтики диковинного фрукта будет непросто!

– Очень даже просто, уважаемый! – хмуро ответила Мышь. – Это можно сделать путём надкусывания пирога.

– Да, но как же они

в пирог? – засомневался Мокрый Петух. – Для этого ведь нужен целый диковинный фрукт.

– Целый ананас не поместится в пирог! – сказала Мышь и быстро продолжала, пока Мокрый Петух не спросил чего-нибудь ещё:

– Из остатков теста нарезать узкие полоски и сделать… Как вы себя чувствуете, дорогая? – обратилась она к Алисе.

– Мокрее мокрого, – печально ответила Алиска. – Мне этот рецепт не помогает…

– Тогда попробуем другое средство!.. – без спросу взял слово Летучий Голландец.

– Не мешало бы с народом посоветоваться, гражданин! Вы не у себя дома! – перебил его Божий Бычок. – Может, с вами не согласятся!

При этих словах остальные птицы хихикнули.

– Я же хотел как лучше… – обиженно проговорил Летучий Голландец. – Поверьте, лучшее средство для согревания – «А ну, не догони!».

– А что такое «А ну, не догони!»? – спросила Алиса, не столько из любопытства, сколько для того, чтобы разредить обстановку.

– О, лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать, – ответил Летучий Голландец.

Может быть, в морозный зимний день вам тоже захочется поиграть в эту игру, поэтому послушайте, как в неё играют.

Первым делом Летучий Голландец нарисовал беговую дорожку – что-то вроде круга («Необязательно, – сказал он, чтобы было совсем кругло») и выстроил всех вдоль этого круга. Никто не кричал «на старт, внимание, марш!»,

никто никем не командовал, просто каждый побежал, когда ему захотелось, и бежал, пока ему не надоело. И не было у «А ну, не догони!» ни начала, ни конца.

Спустя полчаса, Летучий Голландец вдруг скомандовал: «Игре конец!», и все окружили его, отдуваясь и наперебой спрашивая: «Ну как, кто победил?»

Это был сложный вопрос. Летучий Голландец сел, приставил палец ко лбу, как великий учёный, и надолго задумался. Воцарилась тишина. Наконец он подумал, подумал и сказал:

– Главное не победить, а участвовать! Всем причитаются призы.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/litagent-strelbickiy/luis-kerroll/priklucheniya-alisy-v-strane-chudes-ili-stranstvie-v-strannuu-stranu-po-stranicam-prestrannoy-prostrannoy-istorii/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.