Проект Данте. Врата Ада читать онлайн - Сергей Извольский

Проект Данте. Врата Ада

Сергей Извольский

WarGamesПроект Данте #2

Никто прежде не возвращался из Седьмого Круга, но ему это удалось. Вот только ни в одну реку не войти дважды – жизнь уже не играет яркими красками, дом пугающе пуст, красавица невеста теперь просто красавица, а друзья…

Впрочем, у него осталось право на месть. Правда, цена за возможность платы по счетам оказалась слишком высокой, да и право на месть не только его прерогатива…

Он вернулся из Седьмого Круга. Лишь для того, чтобы вернуться обратно в Ад…

Сергей Извольский

Проект Данте. Врата Ада

© Извольский С.

© ООО «Издательство АСТ», 2015

Пролог

Рай оказался совсем не таким, каким его можно было представить.

Рай оказался осязаемым. Именно это ощущение она выделила в первую очередь – мягко принимал в себя босые ступни бархатный белый песок, ласкали ноги набегающие волны, легкий ветерок то и дело ерошил волосы и заставлял трепетать полы легкого сарафана. Рай был вокруг, его можно было трогать руками.

Пасмурный рай – второе по яркости впечатление. Небо уже который день было затянуто серой пеленой облаков, сквозь которую солнце проглядывало очень редко. А когда проглядывало, днем в основном, Даша старалась не выходить из кондиционированных помещений огромной виллы.

Влажно и жарко. Теплый рай – это было еще одно ощущение; здесь не было холодно. Даже дожди, которые иногда обильно, но недолго изливались с неба, были теплыми. Любой, кто пережил хоть одну зиму в России, замерз раз и навсегда, и Даша сейчас открыто недоумевала, не в силах поверить, что здесь круглый год не холодно. И еще она очень расстраивалась, глядя на воды океана и манящую небесную лазурь бассейна, что ей пока не рекомендовано купаться. За всю свою жизнь Даша была на пляжах лишь небольших водоемов, только «ходила купаться на пруды». Здесь же на нее будто обрушилась прелесть бескрайних океанских пляжей и нереальная яркость лазури бассейна прямо за порогом комнаты.

Но где это – «здесь», Даша пока представляла смутно. Когда ее забрали из хмурого здания с высокими зеркальными окнами, немногословный сопровождающий сразу отвез ее в аэропорт, где они вместе сели в небольшой, почти игрушечный самолет. Лететь Даша очень боялась и, оставшись наедине со своими страхами, испытала нешуточный стресс. Ни обходительно вежливая стюардесса, ни серьезный сопровождающий не вызывали у нее доверия и желания с ними разговаривать, но эти двое хотя бы находились рядом, поэтому Даше было легче переносить невероятно долгий перелет.

С того момента уже минуло несколько недель жизни на огромной и пустынной вилле, и сейчас Даша, совершая ставшую традиционной утреннюю прогулку, неровно шла по линии накатывающихся на песок пляжа волн, подставляя лицо свежему ветерку и наслаждаясь каждым мгновением. Вскоре путь ей преградила низко склонившаяся над водой пальма. Перепрыгивать, как и нагибаться, проходя под деревом, девушка не стала – резкие движения ей тоже пока были противопоказаны.

Обойдя пальму по широкому кругу, Даша не удержалась и обернулась. «Я такие раньше только в рекламе “Баунти” видела», – подумала девушка, вернувшись и легко проведя рукой по склонившемуся над песком пляжа стволу, чувствуя под пальцами неровности коры.

Рай был реальным.

Осязаемый, пасмурный, теплый. И реальный. Это было самое главное ощущение.

Даша сделала несколько шагов в сторону и присела, опустив ладони на белый песок. Накатившая волна тут же обдала их водой с пеной, а залитый песок поддался почти невесомому нажиму, обволакивая кожу. Накатилась еще одна волна и, неожиданно громко хлопнув, замочила девушке края сарафана.

Отстраненно Даша поднялась, стряхивая с пальцев капли воды. Наслаждаться мгновеньем больше не получалось – мысли о рекламе «Баунти» вернули ее в прошлое и перед глазами встал большой, кредитный телевизор, своим вызывающим глянцем и современным видом подчеркивающий убогость убранства квартиры. Наслаждаться мгновеньем у девушки получалось только тогда, когда с ней не было мыслей о прошлом. И о будущем. Воспоминания о прошлом противно отдавали гнусностью и предательством. Мысли о будущем заставляли замирать сердце опасением неведомого.

«Теперь все будет хорошо», – как вживую, появилось перед внутренним взором лицо Максима, в тот момент, когда он прощался с ней. Вот только взгляд его в тот момент был… как будто уже с другой стороны.

Еще Макс тогда сказал ей ничего не бояться. Пока его слова сбывались – она в раю, вокруг доброжелательные, улыбчивые люди и ничего ей вроде не угрожает. Но Даша все же не могла спокойно думать о будущем. Ее пугала пустота.

– Дарья Александровна, – раздался позади негромкий голос.

Вокруг доброжелательные, улыбчивые люди.

«Все, кроме этого цербера», – подумала Даша, оборачиваясь к своему телохранителю, с которым за все время перекинулась едва ли десятком слов. Впрочем, цербером она его называла про себя безо всякой враждебности и неприязни. Человек просто выполняет свою работу, причем очень хорошо – несмотря на постоянное присутствие рядом, Даша его практически не видела.

– Извините, а вас как зовут? – неожиданно для самой себя спросила она.

На мгновенье телохранитель удивился. Его глаз за солнцезащитными очками видно не было, но по лицу Даша увидела. Точно, удивился.

– Михаил, – ответил он, впрочем, практически сразу.

– Очень приятно, – машинально произнесла девушка.

Михаил на реплику ничего не ответил, лишь склонился в полупоклоне.

– Дарья Александровна, – произнес он, подержав склоненной голову несколько мгновений, – через час прибудет Андрей Семенович, вам необходимо с ним встретиться.

Даша едва не спросила, кто это, но сдержалась, лишь кивнула.

Успеется. Сейчас и узнает, кто такой этот Андрей Семенович.

Жизнь в аду научила ее терпению.

Глава 1

– Никанорова Дарья, возраст на момент вынесения приговора восемнадцать полных лет. Осуждена по статье сто пятой, часть вторая – убийство двух и более лиц. Отбывала наказание в исправительной колонии общего режима, где и скончалась по прошествии трех недель с момента прибытия от острой сердечной недостаточности.

Особого удивления Даша не высказала. Не сказать, что услышанное ее совсем не задело – что-то подобное она и предполагала. Особенно после того, как ей в закрытой клинике сделали несколько пластических операций как на лице, так и по коррекции фигуры. В той клинике, где она и познакомилась с Максимом.

Но одно дело предполагать свою официальную смерть, а совсем другое слушать это из уст незнакомого человека. Который сейчас внимательно смотрел на Дарью, наблюдая за ее реакцией. Девушка в свою очередь тоже его разглядывала. Отстраненно. Невысокий – она успела это заметить до того, как он сел на плетеный стул за столом; грузный, если не сказать толстый. Одет просто – светлые штаны и белоснежная майка поло, в расстегнутом вороте которой виден золотой крест на широкой цепочке.

– После того как родственники отказались от тела, похороны были проведены за счет государства, – заглянул мужчина в глаза Даше, поправив очки.

Некоторое время она сидела, просто прислушиваясь к себе.

Что ж, зарплаты ее матери – нянечки в детском саду – на такое дорогое

удовольствие, как похороны, точно бы не хватило. Даже несмотря на то, что мать подрабатывала сторожем в ночные смены.

А если бы хватило? Какое тело ей бы тогда подсунули, интересно?

Даже легкий интерес не смог всколыхнуть какие-то чувства – пусто было внутри. И едва-едва, совсем немного, обидно. Впрочем, последние несколько лет Даша уже не тешила себя надеждой, что мать ее любит. Мать никого не любила, только жалела. Себя.

– Максим просил меня о тебе позаботиться.

Смысл слов собеседника до погруженной в свои мысли девушки дошел не сразу.

– Где он сейчас? – нейтральным голосом спросила Даша, и после некоторой паузы добавила, почти жалобно: – Вы знаете?

Собеседник молчал.

– Зачем вы меня позвали?

– После того, как… – заговорили они одновременно. Прервавшись, собеседник пристально посмотрел на девушку и продолжил: – После того, как Михаил тебя забрал, Максим каким-то образом убил всех, кто был в кабинете. И практически всех, кто был на этаже. Даже эти сведения я раздобыл с большим трудом. И совершенно точно, что на этом акция Максима не закончилась, но вот что произошло дальше, мне сейчас сложно узнать. И еще, – собеседник чуть склонил голову, – судя по имеющимся у меня из нескольких источников сведениям, Максим был убит.

Даша чуть прикрыла глаза, выдохнула и опустила взгляд. Невольно шмыгнула носом.

– Откуда ты его знаешь? – неожиданно спросил собеседник.

– Мы познакомились в камере, где он ждал результатов вашего расследования, а меня готовили к пластическим операциям, – безэмоционально, пустым голосом ответила девушка.

– Он тебе рассказал? Про меня?

– Нет, – покачала головой Дарья. – Он говорил, что был в аду за убийство, которого не совершал. Именно про вас он не говорил, но это же вы его туда упрятали? – подняла голову Дарья и посмотрела в глаза собеседнику. Впрочем, без интереса – она почти тут же опустила взгляд, и снова уставилась в пространство.

– Несложно догадаться, что вы это вы, – произнесла она чуть погодя, вздохнув.

– В то время, когда вы с ним познакомились, мне также сообщили, что он убит, – неожиданно проговорил мужчина.

Подняв глаза, Даша снова встретилась с внимательным взглядом.

– Тела я не видел, – покачал собеседник головой, – и здание до сих пор опечатано. Слишком уж все там…

Не договорив, Андрей Семенович опустил взгляд, но вдруг неожиданно снова посмотрел в глаза Дарье.

– Зачем тебе делали пластические операции?

– Прямо мне никто не говорил. Но думаю, чтобы улучшить мое тело, потом убрать из него сознание в вирт и попробовать отдать тело кому-нибудь другому. Как органы пересаживают, понимаете? – посмотрела девушка на собеседника. – Только целиком.

– Расскажи мне про Ад.

Даша впервые удивилась вопросу. Удивилась, но ненадолго. Одновременно вспоминая нахождение в камере клиники, она начала рассказывать, облекая в слова обрывочные картинки воспоминаний виртуальной преисподней. Рассказывала долго, не всегда связно и часто задумываясь. Собеседник, впрочем, внимательно слушая, не переспрашивал и не торопил ее.

А Даша рассказывала. Совершенно откровенно – ей уже было все равно.

Когда она замолчала, поведав почти без эмоций о том, как пережив долгие экзекуции, после спонтанного бунта заключенных оказалась в клинике, мужчина довольно долго молчал.

– Ты убила отчима, его брата и участкового.

Даша ничего не сказала, просто плечами пожала, даже взгляда не подняв.

– И хотела убить инспектора по делам несовершеннолетних, о чем призналась в суде.

Снова легкое движение плеч.

– А почему ты не сказала, за что убила?

– Это что-то бы изменило в приговоре? – внимательно, будто пелену стряхнув, спросила Даша у собеседника.

– В твоей ситуации вряд ли, – кивнул тот, не отводя взгляд. – При возможности, ты завершила бы начатое?

Даша задумалась и через пару секунд неуловимо пожала плечами.

– Знаете, мне все равно сейчас, – ответила она, все еще в задумчивости, – с одной стороны, я вроде перегорела. Но с другой мне кажется, что, наверное, надо. Ведь к этой с… к этому инспектору может еще одна Даша прийти.

Девушка закончила говорить и невольно сглотнула. Кто его знает, это толстого, что так внимательно на нее сейчас смотрит. Вдруг выгонит сейчас? Хотя мысль о том, что неизвестный Андрей Семенович ее выгонит, Дашу совершенно не пугала. Она просто предполагала про себя, без особых эмоций. Собеседник между тем чуть выпятил губу, покивав слегка, и его взгляд тоже улетел в неведомые дали.

– Да и вообще… просто, надо, – подытожила Даша неожиданно для себя.

Мужчина сморгнул наваждение и внимательно глянул на девушку, а та в ответ только плечами пожала.

– В принципе, правильно, – кивнул он. – Еще Господь завещал нам не прощать обиды, – добавил он через некоторое время, опять уйдя в свои мысли.

– Хм, – не удержалась Дарья и, столкнувшись взглядом с собеседником, невольно ткнула пальцем вверх, – вы про того? Ну, в смысле вы говорите про того бога, про которого я сейчас думаю?

– Про того, про того, – кивнул собеседник, усмехнувшись. Видя внимательный взгляд девушки, он кивнул и, поднявшись, подошел к стойке бара, налил себе что-то в высокий стакан.

– Режьте всех, а там наверху разберутся, кто не еретик? – не удержавшись, произнесла вдруг Дарья.

– Нет, – хмыкнув, покачал головой собеседник. – Православная? Крещеная? – неожиданно спросил он, вернувшись за стол.

– Не знаю, – Даша пожала плечами и машинально притронулась ладонью к ямочке на шее. – Наверное, да, – вспомнила она, как давным-давно, еще в начальной школе, носила простой крестик на белой веревочке.

– Давно в церкви была? Тебе стоит сходить, гораздо легче станет.

Даша в ответ ничего не сказала – на собеседника сейчас старалась просто не смотреть, спрятав глаза, – ей стало даже немного неудобно за вроде столь взрослого человека, который так серьезно рассуждает о религии. Церковь для девушки была чем-то игрушечным, далеким. Как зеленые человечки инопланетяне – вроде они и есть, но никто их не видел. Неожиданно Даша почувствовала на себе взгляд и, подняв голову, встретилась с внимательными глазами за чуть дымчатыми стеклами очков.

– Историю, смотрю, знаешь? – совершенно другим тоном поинтересовался собеседник.

– Немного, – пожала плечами Даша и добавила неожиданно для себя, опустив глаза: – Я пыталась хорошо учиться, чтобы уехать и поступить куда-нибудь.

Вдруг ей стало стыдно за тогдашние свои желания, которые сейчас показались ей наивными. Но девушка, сглотнув, подняла глаза и резко отбросила непослушный локон, будто этим жестом и ненужные эмоции в сторону откидывая. Была еще одна причина ее приличных знаний по истории средневековья и античности, но о ней Даша говорить сейчас не хотела.

– Моя дочь была отличницей, училась в десятом классе, – неожиданно столкнулась девушка со ставшим жестким взглядом, – восемь лет назад ее изнасиловали и убили. По версии следствия, подтвержденной показаниями свидетелей, сделали это залетные гастролеры. Четверо.

Мужчина замолчал и отвел взгляд. Даша тоже замерла, глядя на него.

– Так я думал последующие годы, – продолжил тот после паузы, – и недавно их нашел. По золотой печатке нашел, которую один из них год назад в ломбард

сдал. Этот сейчас там, где и ты была – в Аду. От надсмотрщиков сбежал. Я потребовал его найти, и мне даже обещали. Но вряд ли кто всерьез сейчас этим занимается, хотя мне и льют на уши, что работают – после того как Максим истребил почти весь руководящий состав проекта, у них там проблем пока достаточно и без этого. Третьего найти пока не могу – скрывается, на дно ушел. Но найду, надо парня успокоить. Четвертый в Африке потерялся, и даже пока не знает, как ему повезло.

Они тогда, восемь лет назад, были в Сочи. В то время я был еще чиновником средней руки. Сейчас, как ты можешь догадаться, положение в табели о рангах у меня на порядок выше и влияние с возможностями несоизмеримо больше. А тогда я безоговорочно принял версию следствия, как единственно верную. И восемь лет искал тех, кого сделали крайними. А не тех, кто напоил нескольких девчонок алкоголем с подмешанной туда какой-то дрянью, чтобы после их трахнуть.

Как я узнал совсем недавно, скорее всего моя дочь умерла от алкогольного отравления. Но, возможно, просто захлебнулась рвотой, – собеседник замолчал, отвернувшись в сторону и глядя на золотившуюся лучами солнца полоску рассвета вдали.

– Вы… уже отомстили? – сглотнув невольно, спросила Даша.

– Не всем, – почти сразу же последовал ответ. Но взгляда от поверхности океанской глади за окном Андрей Семенович не оторвал.

– Зачем? – после довольно долгой паузы спросила Дарья, щурясь от ярких солнечных лучей. – Зачем вы мне все это рассказали?

Глава 2

Проснувшись, полежал несколько секунд, не открывая глаз.

Да, с пивом вчера явно перебрали, если даже как сыграли, не помню. И как к девушке своей ехал. А ехал?

В голове вдруг замелькали мысли и будто из мешка вывалили воспоминания – тревожный звонок Баса, метро, встреча… а дальше?

«Вот приснится же», – подумал я, открывая глаза.

– Оп-па, а почему я не дома? – смотря в неровные, грубые доски потолка, спросил сам себя. И сразу поднял голову, пытаясь осмотреться.

Отказываясь понимать и принимать то, что происходит нечто из ряда вон выходящее, я осматривал грубые булыжники неровных стен, дощатый пол, на который было брошено несколько охапок соломы, решетчатую дверь. Совсем небольшое помещение, метров семь квадратных. Едва больше ванной у меня в квартире. При мысли об уюте дома изнутри ожгло тоской плохого предчувствия. Которое я пока отказывался воспринимать, стараясь сморгнуть как плохой сон картинку окружения перед глазами.

В камере было очень темно, лишь отсветы от магических светильников в коридоре через решетку двери проникали.

«Чего? Каких светильников?» – встряхнувшись, спросил я сам себя, вскакивая с кровати. Впрочем, соскочив на пол, замер, удивленно оглядывая свой наряд. Было с чего удивляться – грубые, будто из мешковины штаны чуть ниже колен без признаков карманов или ширинки, а на плечах клочьями висит изорванная кольчуга.

– Это что за дрянь? – не удержался я от вопроса, поводя рукой по когда-то монолитной металлической чешуе черного цвета, которая, несмотря на неприглядный вид, довольно плотно прилегала к телу, болтаясь всего в нескольких местах, и совершенно не собиралась спадать. Да и дискомфорта от негодной кольчуги совсем не ощущалось, я ведь ее даже не чувствовал, когда на лавке лежал.

Лавке?! Резко развернувшись, увидел не кровать, а действительно лавку. Лавка, нары, шконка – как можно еще назвать грубую деревянную скамью? На которой ни подушки, ни одеяла, а матрас заменяла охапка сена. Тоже странность – совсем не замечал отсутствие постельного белья. К тому же я почти раздет, а сено обычно колется.

Развернувшись, в несколько шагов подошел к двери и, схватившись за железные прутья, попытался выглянуть наружу. Не удалось – слишком близко были перекладины, даже голову просунуть не получалось.

– Эгей!!! Есть кто?! – крикнул я негромко. Поначалу было желание закричать изо всех сил, но мрачность обстановки меня удержала.

Несколько секунд ничего не происходило. И еще несколько секунд. Даже когда прошло около минуты, по-прежнему ничего не происходило и на мой возглас никакой реакции не последовало.

– Эй! Есть кто?! Ау! – уже громче заорал я и попытался потрясти решетку. – Эй! Эгей!!! Выпустите меня!!! – продолжал кричать я, по инерции дергая за прутья.

Орал довольно долго, но ответом на все мои вопли была тишина. Морально выдохшись, замолк и просто стоял, всматриваясь в небольшой видимый кусок коридора.

Черт, да где это я? И что со мной такое?

В мыслях царил сумбур, вопросы сменяли друг друга, но ни на один из них ответов не было. Периодически внутри колыхалась надежда, что сплю, может, брежу – мало ли, может, кто из парней пошутил, в пиво мне что подмешал, – но эти надежды сразу таяли, натыкаясь на реальность происходящего. Неожиданно откуда-то сверху раздался резкий скрежещущий хлопок, и после заскрипело несмазанными петлями.

«Дверь открылась!» – мелькнула мысль, всколыхнувшая надежду, но ее тут же заменило собой волнение. Все же антураж места такой, что вряд ли здесь прекрасная фея может появиться. Если только зубная. Зубной фей.

Судя по отголоску скрипа, дверь открылась массивная, тяжелая. И почти сразу раздались шаги. «Стук сапог», – мелькнуло в голове определение. Те, кто ко мне приближались, шли не летящей походкой, а шагали тяжело, грузно. Приземляя ступни в поверхность всем весом своего тела, а не скользя по ступеням, едва их касаясь, как сам я по лестнице сбегаю.

Гулкие звуки ударов подошв в камень пола сопровождались бряцаньем. Объемным, как будто далеко не одна металлическая застежка болталась. Попытавшись успокоиться, я не отрывал взгляда от видимой мне части коридора, замерев в ожидании. Судя по звукам, доносившимся одновременно со стороны и сверху, визитеры спускались с лестницы.

Но вот звук топающих подошв будто споткнулся, замерев, и шаги начали раздаваться более размеренно, уже не так бухая, когда спускались по лестнице. По коридору идут – сглотнул я, осознав это, вцепился в решетку и бросил короткий взгляд на побелевшие костяшки своих кулаков. В этот момент появились стражники, и при виде них я ничего вымолвить не смог, лишь рот приоткрыл удивленно.

Да, реально стражники. Даже не тюремщики, ни конвоиры, а именно стражники. Больше всего они походили на воинов легионов Римской Империи, но именно что походили. Грубые, бесформенные сапоги, кожаная броня, составными частями закрывающая плечи, а также пах, образуя своеобразную юбку, штаны и округлые шлемы без гребней, но с характерными щитками на щеках.

Эти двое были не такими яркими, как на картинках. Потертая кожа курток, коричневая от застарелой грязи, не знающая стиральной машинки ткань одежд, поблекшее и местами черное железо грубых доспехов. Лица у стражников тоже были грубыми, неаккуратными, будто впопыхах изваянными в камне скульптурами. На поясе у каждого висело по короткому мечу, а в руках визитеры держали…

– А!!! – от неожиданности вскрикнул я, когда мелькнула дубинка в руках одного из стражников, и на лицо мне брызнуло кровью. Одновременно с хрустом костей пальцы прострелило болью, и я машинально отпрыгнул от решетки, обхватив окровавленную кисть.

– Ты чего творишь, придурок?! – не удержался я от невольного возгласа, бросив взгляд

вниз, на изувеченную руку.

Один из стражников мне ответил, застучав словами как пулемет. И говорил он точно не на русском языке. Дробные, быстрые слова, сплетающиеся в причудливо плавную вязь речи.

Но, даже не понимая слов, что говорил мне стражник, общий смысл я уловил – ошибкой было думать, что если начну шуметь, мне это сойдет с рук. С рук действительно не сошло – еще раз глянул я на изувеченную кисть.

Подняв взгляд, я в безмерном удивлении посмотрел на стражника. Тот, реагируя на вопросительный взгляд, плюнул каким-то вопросом.

– Спик инглиш? – поинтересовался в свою очередь я, бросив еще один изумленный взгляд на свою руку.

Стражник не ответил, а покачал головой и плюнул. В этот раз буквально. И не демонстративным «тьфу» белого воротничка, а со всем смаком окружающей меня сейчас сюрреалистической картины древней темницы.

– Барбаро, – презрительно произнес он, обращаясь к спутнику, и уже обернувшись ко мне, жестами показал, что если я буду орать, то зубами подавлюсь.

Когда лязг амуниции и перестук деревянных подошв стихли, хлопнув напоследок по нервам закрывающейся дверью, я на негнущихся ногах дошел до койки и присел. Внутри бушевали эмоции, но на первый план выходило изумление от того, что рука моя уже была в полном порядке. И я ведь явственно, каждой клеточкой, прочувствовал сочный удар по пальцам округлой, часто используемой дубинкой. А сейчас напоминанием об этом служили только заскорузлые полосы засохшей крови на тыльной стороне ладони. Невольно я осторожно, а после все усиливая нажим, провел по пальцам. Нормально все, даже никаких отголосков боли от ушиба. Нереально как-то.

«А может, я сейчас… в виртуальности?» – тут же молнией мелькнула догадка. Всего полгода назад первая игра с полным погружением появилась, вызвав небывалый ажиотаж, совсем недавно – еще несколько, рекламы навалом.

Я, если честно, сам чуть не попробовал, но решил пока погодить. Точно, как есть виртуальность – в реальном мире от такого удара я бы еще долго руку баюкал, боясь до изувеченных пальцев дотронуться.

«Он меня Барбарой назвал?» – вдруг облеклась в вопрос еще одна мысль, подспудно не дававшая покоя. И сразу, вкупе с догадкой о реальной нереальности происходящего как цепочкой ассоциации мелькнули – виртуальная реальность, компьютерные игры, старое Дьябло на английском, класс Барбариан. Варвар, если по-русски.

«Ну, прекрасно, хоть что-то прояснилось, – невесело усмехнулся я, – стражник, мимоходом мне пальцы поломавший, меня не девкой обозвал, а варваром».

Первая радость в новом мире. И ведь, судя по обращению, совершенно игнорирующему нормы международных правил по содержанию заключенных, оказался я здесь точно не на привилегированном положении.

Внутри между тем уже угнездилось ясное ощущение того, что оказался не на минутку. И не на две. И точно в ближайшее время не вспыхнут яркие софиты, освещая мрачную полутьму вокруг, и прилизанный ведущий не расскажет мне, что это программа «Розыгрыш». Сквозь мрачно-агрессивное настроение, под стать хмурой камере, пытались пробиться лучики надежды, но я тут же отсекал их за бесперспективностью робких предположений.

– Ну почему, почему время нельзя назад отмотать? – неожиданно не удержавшись, застонал я от накатившей гаммы чувств из злости, бессилия и тоски. – Почему вот так – раз, и все? Любимая, дом, манящие ласковые пляжи Крита, работа, друзья… Раз – и все закончилось… А ведь еще недавно для меня был очень важен результат финала Лиги Чемпионов!

– Все, хорош! – произнес я, пытаясь взять себя в руки. Внутри все еще клокотала беспросветная тоска, но, глубоко вздохнув несколько раз, я вроде бы пришел в себя.

«Ладно, будем вспоминать ролики на ютубе», – подумал я, пытаясь воспроизвести жест вызова игрового меню, который видел в одном из демонстрационных видео о виртуальной реальности.

Поднявшись, оттягивая момент начала экспериментов, походил по камере, пристально изучив все углы и внимательно просмотрев и прощупав особо крупные щели в каменной кладке. Никаких скрытых камер, к глубокому сожалению, не обнаружил, как ни старался. Вернувшись обратно на койку-лавку, которую я даже в мыслях избегал называть нарами, присел и попробовал сделать резкое движение кистью, как в одном из подробных демонстрационных роликов видел.

Не получилось. Попробовал еще раз. И еще раз. Хм, а может так? – собрал я пальцы горстью, напрягая кисть.

– Вау! – тут же не удержался от комментария – в темноте камеры яркими цветами засверкали 3D-плашки меню, из ниоткуда появившиеся передо мной. Самой первой строка с надписью «Начинающим». Далее следовали пункты: Персонаж, Карта мира, Достижения, Настройки, Связь с администрацией, Выход.

Выход?!

Не удалось. Еще когда рукой тянулся к интерактивной надписи в воздухе, уже понял, что попытка обречена на неудачу. Эта плашка с надписью, в отличие от остальных, была тусклой, неактивной. Мои пальцы прошли сквозь нее, будто сквозь дым, разрывая буквы, которые тут же сомкнулись, стоило только отдернуть руку.

Плохо. Очень плохо.

Закусив губу, уставился на будто саму тянущуюся ко мне строку с надписью: «Связь с администрацией». Палец немного задрожал, и медленно-медленно я убрал руку.

– Что-то я очкую, Славик, – сказал сам себе, не отрываясь, глядя на заманчивую табличку.

Хорошо, нажму я ее сейчас. И?

– И что? Спрошу, как в библиотеку пройти, – ответил своим мыслям и резко ткнул в надпись. В этот раз буквы не разошлись дымно, ощутив совсем легкое сопротивление, как в случае с неактивной функцией выхода, а я утопил строку меню.

Внимание! Активировав связь с администрацией проекта, вы вызываете орден смотрителей! Напоминаем о том, что ганг не является поводом для вызова представителей администрации, а за ложный вызов налагаются штрафные санкции.

Вызывайте орден смотрителей лишь в случаях, оговоренных в подписанном соглашении, либо если точно уверены в том, что сотрудникам администрации необходимо вмешаться в игровой процесс!

Продолжить? Да/Нет.

«Сломанные без причины пальцы наверняка являются», – решил я про себя, подтверждая вызов.

Ваш вызов принят в обработку, ожидайте.

Появившаяся перед глазами надпись ярко вспыхнула, но не ослепив, и тут же стала полупрозрачной, постепенно истончаясь. Я даже поднялся в трепетном нетерпении и замер, ожидая. Потянулись томительные минуты – и ничего не происходило.

Вообще ничего – вжатая кнопка меню тускло поблескивала, и все.

«Ладно, зато попробовал», – подумал я, немного расслабившись. Впрочем, где-то в глубине душе все еще теплилась надежда.

Может, они заняты. Может, они обедают. «Может, сейчас ночь и… и даже ночью в любой популярной браузерке служба поддержки работает», – мелькнула злая мысль. Злая, потому что злился сам на себя. Злился оттого, что поддавался мягким и теплым обнадеживающим мыслям.

Нельзя так. Нельзя.

Тешиться надеждой – это как брать потребительский кредит. Ну, или как мочиться в штаны на морозе – тоже вначале тепло и приятно, а после начинаются некоторые проблемы.

Рассчитывать всегда надо на худшее. Всегда. А там как пойдет.

С трудом уняв тянущую дрожь нетерпения, я постарался отвлечься от нахлынувших мыслей и нажал планку «Персонаж».

Тут же все

виртуальные кнопки с названиями меню плавно прыгнули в стороны, оставшись на периферии зрения, а перед глазами появилось объемное, панорамно выгнутое изображение окна персонажа. Сразу я уставился в надпись с именем под своим изображением.

Хм.

«Велунд».

Еще и шрифт какой-то готический, отличный от остальных надписей.

И кстати. Стражники разговаривали на иностранном языке. Скорее всего, на итальянском – я вспомнил быстрое и дробное, но в тоже время плавное произношение, сопоставив его с характерной формой, отдаленно напоминающей облачение римских легионеров. Интересно, если обитатели здешние не русскоязычные, почему у меня русифицированное меню?

Вопросы, вопросы. Одни вопросы.

Все же странное имя – продолжал я всматриваться в надпись. Сам себе точно такое придумать бы не смог, но что-то в нем определенно знакомое.

Да и на объемном изображении был я. Немного отличающийся от себя в реальности – черты лица неуловимо изменены, да и мышцы под рваной кольчугой очень уж развитые. А так все реально похоже – среднего роста, короткие темные волосы. Изображение на картинке, так же как и я, сейчас было облачено в лохмотья кольчуги и грубые серые подштанники.

Особо себя не рассматривая, интуитивно сделав жест рукой, приблизил блок с описанием персонажа:

Велунд.

Раб Кания.

Раса: Имперец.

Специализация: Воин.

Класс: Гладиатор; Димахер.

Героический класс: Симбионт.

Уровень: 24.

Опыт: 1288/4800.

Здоровье: 390/390.

Ярость: 0/100.

Мана: 0/0.

Энергия: 0/0.

Черт, как прекрасно и удивительно! Я еще и раб, охренеть не встать! Но ниже, в противовес социальному статусу понизу шла очень удивительная надпись:

Тип аккаунта: платиновый.

Вот это нормально. Даже не знаю, в чем эта платиновость проявляется, но уже ложка меда. В бочке с говном. Раб! Раб, етиж твою!!!

«Ладно, хватит слюной брызгать», – оборвал я себя, посмотрим, что у меня с характеристиками:

Сила: 34(11+0+23).

Ловкость: 43(20+0+23).

Выносливость: 39(16+0+23).

Интеллект: 9(8+0+1).

Дух: 9(8+0+1).

Свободных очков характеристик к распределению: 0

Ничего себе, это как? Меня что, сразу в прокачанного персонажа запихнули? И класс и специализация сразу. И даже героический класс, надо же.

Так, с гладиатором все ясно. А вот с димахером нет. Но знакомое что-то. Не очень красивое слово, слух режущее, но что-то крутится в голове, только не вспомнить. Гладиатор-димахер, кто же это такой? Ретриария помню, с сетью. Секутора помню и мурмиллона. От двоих последних только названия, ну еще, вроде, мурмиллон с рыбой на шлеме сражался. И все, больше не помню.

С симбионтом еще хуже, чем с димахером. Если со вторым хотя бы понятно – класс гладиаторов, то с симбионтом… кого с кем-то соединили, единственная ассоциация.

Раб, еще и симбионт. Привет ГМО.

Черт, черт, черт. Черт!!!

– Все, слышь, ты! – рявкнул я сам на себя и закусил губу. Посидел немного, успокаиваясь. Вроде помогло.

Странно, но ладно, разберусь еще – выдохнув, пожал плечами. И, заинтересовавшись, полез изучать систему начисления очков, а то странное что-то с этими тремя параметрами. Не сразу, но нашел, разобрался – по расе я был обычным жителем Империи, а они изначально предполагались как универсальные персонажи. Просмотрев в доступной игровой энциклопедии описания нескольких рас – орков, ицилийцев, дроу и еще парочку по диагонали – обратил внимание, что у других рас с каждым уровнем кроме одной свободной автоматически прибавлялось по одной единице к определенной способности, будь это сила, выносливость, и далее. Каждой расе что-то свое. У жителей Империи же каждый уровень автоматом прибавлялась единица ко всем параметрам по очереди – на втором уровне плюс один к силе, на третьем к ловкости, на четвертом к выносливости и так далее.

Со скобками в характеристиках тоже немного ясно стало. Первый показатель – свои приобретенные характеристики от роста уровней. Вторая цифра в скобках – бонус с вещей. Кроме подштанников и лохмотьев, на мне вещей не было. Бонуса тоже. А вот что за третья цифра в скобках, так и осталось для меня загадкой – по поводу этого параметра вообще нигде упоминаний не нашел.

Кстати, что за лохмотья? Я быстро открыл окно персонажа и уставился на слоты для вещей, большинство из которых были сиротливо пустыми.

Подштанники как подштанники, а вот лохмотья доспеха удивили. Несказанно:

Кольчуга Кенмайра.

Класс предмета: Редкий.

Предмет требует починки.

Дополнительно: Проклятый предмет.

Снять невозможно.

– Ха, – даже вырвалось у меня. – Ха еще раз, – произнес я, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую, рассматривая информативное окно, появившееся в воздухе рядом с изображением рваной кольчуги в окне персонажа.

Замечательно.

Несколько минут ушло на то, чтобы попробовать ее снять с себя. Не получалось – ни путем команд интерфейса, ни грубой физической силой. Стоило просто потянуть сильнее, как металлическая чешуя просто невесомо выскальзывала из пальцев.

Ладно, разберемся – махнув рукой, отложил я вопрос на потом. В очередной уже раз.

Тут же, проверяя мелькнувшую догадку, в поисках хоть каких-то ответов открыл меню настроек.

Нашел.

– Что за… – выдохнул я, глядя на дату отображения серверного времени.

Последнему моменту в моих воспоминаниях соответствовал только текущий год. Здесь и сейчас, судя по отображению даты и времени, было первое августа. А памятный звонок Баса, вырвавший меня с ним на встречу, по моим воспоминаниям состоялся в конце апреля. Май, июнь, июль – три месяца куда делись? Или здесь ошибка?

Вздохнув и даже помотав головой от удивления, продолжил ревизию имеющихся сведений. Кстати, что у нас с достижениями? Ну-ка, посмотрим боевой путь моего предшественника – заметался я в раздумьях между картой мира и достижениями.

Не успел.

Сверху грохнула открываемая дверь, и по лестнице забухали подошвы. Причем гораздо чаще и агрессивнее, чем это происходило совсем недавно. Буквально через несколько секунд у двери появились трое воинов, один из которых подошел к двери, полоснув по мне злым взглядом, и длинным ключом начал отпирать дверь.

Решетка с диким скрипом отворилась, и стражники гурьбой ввалились в комнату.

– Парни, вы…

Договорить я не успел – слева мелькнуло, и в голову мне полетел удар дубинкой. Машинально я уклонился, отдернув голову, но тут же сверху на затылок мне обрушился еще один удар. В глазах поплыло, движения замедлились, и, упав от толчка, я почувствовал сразу град ударов.

Вскрикнув, от боли и злости, я попытался сгруппироваться, но тут руки будто в захваты попали и зазвенели цепи кандалов. Тут же, под возгласы непонятного мне языка меня подняли, дернув за скованные сзади руки так, что хрустнули суставы, и поволокли по коридору.

Шли мы недолго.

Вернее, стражники шли, а я болтался на цепях и орал благим матом, уже не сдерживаясь. Меня тащили, вывернув руки, и никак не получалось принять более-менее вертикальное положение – босые ступни лишь чертили по камню, совсем не помогая вывернутым рукам поддерживать вес всего тела.

Резкий рывок, сопровождаемый прострелившей болью, и меня закинули в небольшой каменный мешок, потолок которого был даже ниже среднего роста. Склонившийся стражник рванул цепи и закрепил их на невысоком потолке.

Хрустнули

напоследок хрящи носа, после удара тяжелого кулака, и дверь каменного мешка захлопнулась, оставляя меня в полной темноте.

Несколько секунд я повисел на цепях, которые держали меня на выгнутых назад руках, в то время как ноги касались пола, и, извернувшись, встал.

«Да, вызвать смотрителей было явно плохой идеей», – подумал я, слизывая с губы кровь, текущую из носа. Крепко зажмурившись, я даже зашипел, а когда открыл глаза – дернулся от удивления – темнота вокруг начала отступать, будто истончаясь и играя серыми красками. Постепенно, но довольно быстро я уже хорошо различал все вокруг.

Впрочем, особо рассматривать было нечего. Каменный мешок два на два метра, с очень низким потолком, так что толком было не выпрямиться, и стоять можно было только в полусогнутом положении.

Немного пошевелившись, до меня дошла мучительская изощренность моего положения здесь. В полный рост не встать, а на пол даже не присесть – цепь на кандалах была не настолько длинной.

В каменной норе. В полусогнутом положении или с болью в вывернутых плечах.

И сколько мне здесь сидеть?

– С-суки-и-и!!! – против воли рванулся из горла крик.

Глава 3

Это было непереносимо.

Стоять, упираясь затылком и плечами в потолок, долго было сложно – затекали ноги. Лечь было невозможно, даже на корточки сесть не получалось – цепь была слишком короткая и руки выворачивало назад, дергая плечи болью. Поорав немного, поминая всех кого ни попадя по матушке, я успокоился и уперся загривком в потолок, полностью выпрямив ноги. И замер, тяжело дыша, пытаясь справиться с одолевающей меня злобой. На тюремщиков злость направить больше не получалось – ясно, что это просто механизм обеспечения деятельности темницы. А вот кто меня сюда засунул? Какая тварь и за что?

Четкого представления о том, кто и за что, у меня не было. Да даже нечеткого не было. Поэтому и клокотавшая внутри бессильная ярость бесформенно растекалась, не давая спокойно мыслить и сжимая тиски на висках.

Снизу что-то тоненько заскрипело. Дернув головой, я присмотрелся и вздрогнул от отвращения: крысы. Из угла, попискивая, на меня смотрело сразу несколько тварей, чьи глаза угольками горели в темноте.

Выдохнув, я сделал несколько глубоких вдохов, пытаясь успокоиться. Успокоиться не получалось, но все же я смог как-то собраться, сфокусировавшись на внимательно рассматривающих меня тварях.

Это были неправильные крысы. Размером с хорька, наверное, и с клыками сантиметра в два, явно торчавшими даже при закрытой пасти. Глубоко вздохнув, я на мгновенье прикрыл глаза. И едва не дернулся от удивления – несмотря на то, что глаза я закрыл, перед взором остались красноватые силуэты, которые и не думали исчезать.

В этот момент несколько крыс змейкой скользнули от стены, приближаясь ко мне. Не открывая глаз, я перенес вес тела на левую ногу, расслабив правую. И, отбросив все ненужные сейчас мысли и эмоции, наблюдал, как медленно приближается ко мне первая крыса.

Вдруг мелькнуло, но я оказался быстрее – зубы даже не успели вцепиться в кожу, как послышался треск костей, почти одновременно с чавкающим звуком – всю свою злость я вложил в удар, размозживший голову бросившейся на меня крысы, припечатав ее к полу.

Открыв глаза и передернув плечами от отвращения, кое-как отбросил тушку в угол.

– Фу, мразота, – беззвучно выдохнул я, снова передернув плечами, когда к убитой крысе бросились остальные и в камере раздались короткие и резкие чавкающие звуки.

Это хорошо, что здесь были крысы. Даже несмотря на то, что ни одна больше ко мне подходить не осмеливалась, всего одним ударом я выплеснул агрессию. И сейчас просто стоял, согнувшись, тяжело дыша сквозь зубы и пытаясь упорядочить мысли, чтобы попробовать хоть что-то понять.

Изредка я посматривал в угол, где остался дочиста обглоданный скелет, а остальные крысы разошлись по норам, с интересом и ожиданием глядя на меня.

Ждут. Реально ждут.

Интересно, ждут, пока я засну или пока я сдохну?

Мысль обожгла испугом, и я едва не выругался. Здесь же виртуальность, и с тюремщиков станется подождать, пока я здесь не умру. И где я потом воскресну? А если не воскресну?

Воображение помогло поскакавшим галопом мыслям, нагоняя страху, и я даже замотал головой, пытаясь успокоиться.

Поздравляем! Вы уже более часа подвергаетесь телесным и моральным пыткам, ни разу не закричав!

Дух: + 1!

Возникшая из ниоткуда надпись закачалась вместе со мной.

– Вау! – не сдержался я. Теперь ведь можно – параметр уже повысил.

Напоминание о виртуальности реальности меня встряхнуло. Осторожно присев, я потянулся немного.

В школе, помню, связывали друг другу руки и на спор их развязывали. А чтобы развязать, надо было сначала извернуться так, чтобы руки впереди оказались. Помню, как то, что я научился это делать, очень помогло мне в пионерском лагере во время игры в зарницу. Классно тогда поиграли – несколько выбитых зубов у участников, растяжение мышц у парня, которому ноги шпагатом растащили, пытаясь выведать, где штаб, куча ушибов, синяков и ссадин. И скандал потом реальный после нашей игры. Несколько родителей даже чад своих тогда забрали. Детство – это было непередаваемо прекрасно.

«Да куда мне?» – мелькнула пораженческая мысль в тот момент, когда я дернулся, оттолкнувшись ногами от пола и подтягиваясь на руках. Но тело все сделало само – неожиданно я обнаружил себя сидящим на корточках с вытянутыми вверх руками.

– Ух ты, красавчик! – не удержался я от восклицания и повел плечами, разминая мышцы. Но долго радоваться успеху не стал – сделал резкий жест и открыл игровое меню, сразу посмотрев в параметры характеристик.

Сила: 34(11+0+23).

Ловкость: 43(20+0+23).

Выносливость: 39(16+0+23).

Интеллект: 9(8+0+1).

Дух: 10(8+0+2).

Две единицы в последних параметрах было, точно помню – у интеллекта и духа. А теперь у духа восемь плюс два – заметил я различия с тем, что было в первый раз, когда я смотрел свои параметры.

Все ясно: третий параметр определяет очки характеристик, полученные в ходе тренировки. А нормально так, кстати, кто-то мне персонажа прокачал – глянул я еще раз на внушительные цифры натренированных умений. Кто-то деньги вкладывает и увеличивает силу персонажа донатом, а кто-то время свое тратит. И силы, и нервы – тут же подумал я, вспомнив о той мучительной беспросветности, в которой еще десять минут назад висел.

Так, а что у нас вообще с характеристиками – я развернул пункты меню, читая пояснения:

– Сила: повышает силу атаки оружия ближнего боя. Увеличивает вероятность блокирования. Увеличивает показатель пробивания брони.

– Ловкость: повышает силу атаки оружия дальнего боя, силу атаки ближнего боя определенных классов. Увеличивает вероятность нанесения критического удара всеми видами оружия. Увеличивает вероятность парирования.

– Выносливость: от количества очков выносливости зависит здоровье персонажа (1 единица выносливости = 10 единиц здоровья). Собственная* выносливость повышает переносимый вес и влияет на возможность ношения доспехов персонажем.

– Интеллект: повышает силу заклинаний. Увеличивает вероятность нанесения критического урона заклинанием. Собственный интеллект влияет на возможность использования магических предметов. От очков интеллекта

зависит количество маны персонажа (1 единица интеллекта = 10 единиц маны).

– Дух: влияет на скорость регенерации здоровья и маны персонажа. Для определенных классов дух увеличивает силу заклинаний.

*Собственная характеристика подразумевает единицы характеристик персонажа, полученные в ходе увеличения опыта, а не добавленные бонусами от заклинаний, благословений и предметов.

Дальше была возможность еще более расширить описание, но я не стал, а, свернув меню, крепко задумался. Судя по отношению стражи, вряд ли меня в оздоровительный санаторий по путевке отправили. Поэтому чувствую, что расплющенные пальцы и каменный мешок в первый же час нахождения здесь далеко не самое страшное, что может произойти.

Неожиданно я содрогнулся от страха перед ближайшей перспективой, но, передернув плечами, взял себя в руки. Пришлось даже головой потрясти, чтобы избавиться от замелькавших панических мыслей и вернуться к дальнейшим рассуждениям.

Итак, я точно не в санатории, лечить и ублажать меня тут вряд ли будут. Скорее, наоборот. Следовательно, что? Следовательно, мне надо стать сильнее. А как я могу стать сильнее?

– А вот так! – хрипло произнес я и быстро, чтобы не успеть одуматься, открыл меню и, зайдя в настройки, сделал так, чтобы на периферии зрения было видно отображение времени, а после резко кувырнулся, пробежав ногами по потолку, кульбитом нырнув в прежнее положение.

«Неплохо у меня получается», – подумал я, удивленный своей гибкостью.

Уже минут через десять идея снова помучиться, чтобы поднять характеристику духа, показалась мне не очень дельной. Несколько раз даже приходилось сдерживаться, чтобы не вернуться в прежнее положение и не начать изучать меню. Хоть и висели передо мной объемные изображения, руки-то были сзади, и никак нажимать интерактивные кнопки было нельзя.

Можно ведь энциклопедию прочитать, карту мира посмотреть… хотя что ее смотреть – я здесь не был нигде, наверняка темный экран.

«Да хотя бы статью какую открыть, чтобы перед глазами висела, почитать», – вновь загудел внутренний голос.

Минут через сорок я уже все губы себе искусал в предчувствии.

В пятьдесят минут начал ногой мелко подергивать нервничая, не в силах сдерживаться.

В пятьдесят пять минут думал лишь о том, что как только характеристика поднимется, можно будет кувырнуться и, отдохнув немного, вдумчиво игровое меню изучить.

В пятьдесят девять минут противно затянуло все тело, вкупе с ощущением того, что я даже нескольких секунд выдержать больше не смогу.

По прошествии одного часа десяти минут меня накрыла волна раздражения. Я не люблю равномерность пошаговых инструкций. Мне бы чего резкого, летящего.

Умом понимая, что время получения дополнительной характеристики просто увеличилось, я по-прежнему стоял, раскорячившись, пытаясь сдержать раздражение на себя. Получалось это только потому, что я уважительно думал о том, кто, возможно, прокачивал до меня этого персонажа. Это ж сколько надо было прыгать, бегать или там бревно на плечах таскать, чтобы настолько увеличить параметры силы, ловкости и выносливости?

Немного душевных терзаний, и вроде получилось слегка успокоиться – раз час отмучился, значит надо потерпеть еще немного, а после можно расслабиться. Можно даже будет попробовать поспать.

Кстати, а что там со сном? Можно здесь сон по таймеру настроить, или только как в реальной жизни?

И все же этот час прошел гораздо легче, чем предыдущий.

Поздравляем! Вы уже более двух часов подвергаетесь телесным и моральным пыткам, ни разу не закричав!

Дух: + 1!

– Ай какой я молодец! – не удержался я от восклицания, быстро крутанувшись на цепи и принимая более естественное положение. Выдохнув, облегченно покачав головой, собрался было посмотреть в меню, есть ли здесь возможность сна, но услышав посторонние звуки, напрягся.

Свернув меню, снова совершил кульбит, принимая положение с вывернутыми назад руками. Вовремя – заскрипело, и сквозь открытую дверь в помещение ворвался яркий свет факела. Каменная комната сразу же перекрасилась из серых оттенков в естественные цвета.

Пригнувшийся стражник сноровисто снял меня с цепи и вытолкнул наружу. Здесь, взятый в коробочку еще двумя воинами, я двинулся по коридору. Но шли мы не в ту камеру, где я очнулся – поднявшись по лестнице, миновали галерею и оказались в большом внутреннем дворе.

Удивленный, я осмотрелся – квадратное помещение, огороженное высокими желтоватыми стенами, под ногами утоптанная земля, а над головой синий четырехугольник неба. Судя по всему, сейчас раннее утро – солнца даже не видно еще. Свежо.

На мгновенье я поразился реальности окружающей виртуальности, но только на мгновенье – во дворе начали появляться обитатели.

«Твою медь, это что?» – подумал я, уже догадываясь, куда попал.

Да, ошибки точно быть не могло. Реальный гладиаторский двор во всей красе – полуголые тела рабов-гладиаторов, хмурые рожи многочисленной стражи по периметру, деревянные манекены для тренировки, решетка ворот, за которой, впрочем, ничего не видно – лишь закрытые стены своеобразного каменного мешка на манер предбанника.

Внутри же двора выделялась терраса для наблюдения за происходящим, вернее, две – по правую руку от меня, огороженная декоративным заграждением комната на уровне первого этажа, а поверху и вовсе шла сплошная галерея. И там и там было пусто, ни единого человека – утро, спят еще все, наверное. А, нет – на верхней террасе я увидел закутанного в плащ седоволосого старца, прислонившегося к колонне в тени и не обращающего внимания на происходящее во дворе.

Сзади гавкнуло возгласом, и, повинуясь грубому толчку, я пошел вдоль стены, старательно обходя местных обитателей – как стражу, так и разбирающих тренировочное оружие гладиаторов.

Глава 4

Обойдя по периметру весь двор, понукаемый жесткими тычками, оказался у небольшой двери, из которой выходили гладиаторы. Здесь как раз появилось несколько рабов с небольшой переносной жаровней, из которой торчала длинная металлическая ручка.

Восклицания сзади дословно я даже не расслышал, но по-любому это был приказ встать на колени. Для большего понимания мне добавили подгибающим ноги ударом древка, и я больно воткнулся в утоптанную землю.

Когда раскаленный прут с навершием для нанесения клейма приблизился, нацеливаясь в прореху кольчуги на плече, я попытался было дернуться, но сильные руки сноровисто меня удержали. Еще и пару ударов добавили, а после раздалось шипение кожи.

Внимание! Изменение социального статуса!

Статус «Раб Кания» сменен на статус «Гладиатор Кания».

Отныне вы – гладиатор Школы Кания!

Я реально делаю успехи! Мало того, что даже не закричал, когда раскаленное железо жгло кожу плеча, выжигая грубое изображение собачьей морды, так еще и карьера какая! Ого-го – всего-то за пару часов от раба до гладиатора! А то ли еще будет!

Не закричал, но зубами заскрипел, сдерживаясь – больно было по-настоящему. И все же я начинал понимать, что ощущения здесь не настолько сильные, как в реальности. Нет, действительно больно, и мясом паленым пахнет, когда железка с шипением в кожу вдавливается, но все равно чего-то не хватает. И боль отступила почти сразу же, едва железо убрали, а вместо

болезненной раны с прожженной плотью уже через некоторое время остался красный, свежего вида шрам. Не простой, к тому же – скосил я глаза. «Магия», – мелькнула догадка, когда я заметил, что изображение ощеренной гротескной морды будто светится изнутри. Ну да, куда же здесь без магии-то?

Долго разглядывать клеймо не дали – совершенно невежливо подняли на ноги и тычками направили в угол площадки, где меня поджидал кряжистый наставник. Этот даже заговорить не удосужился – ткнул свернутым змеей хлыстом сначала в меня, потом в одно из бревен в куче у стены.

– А по-человечески сказать? – машинально произнес я, глядя на бронзовое лицо наставника.

– Барбаро, – произнес один из сопровождавших меня стражников.

– Барбара, барбара, – эхом откликнулся наставник насмешливо, буравя меня взглядом.

Полдня я таскал деревянную колоду по кругу. Наставнику до меня демонстративно не было дела – он прикрикивал на своих подопечных, которые увлеченно мутузили противников или манекены. Сразу трое тренировались с сетями – набрасывали их на вкопанные в землю бревна с поперечинами, обозначавшие противника, и кололи потом эти бревна трезубцами. С оружием друг друга дубасили всего шесть человек, три пары – рассмотрел я, остальные, около десятка, монотонно били по манекенам, разучивая определенные удары и стойки.

Постепенно солнце показалось из-за высоких стен и начинало ощутимо припекать. Вдруг рядом гул тренировки стих и послышался дружный перестук глухих ударов – погруженный в свои мысли я посмотрел на площадку и увидел, что все гладиаторы побросали тренировочное оружие и неспешно тянутся к выходу.

«Что я, рыжий, что ли?» – мелькнула у меня мысль и бревно, сброшенное с плеч, гулко ударило в утоптанную землю.

– Поднял! – вдруг резануло ухо криком.

– Чё?! – изумленно уставился я на закричавшего наставника.

Неожиданно мелькнуло, и росчерком метнувшийся хлыст обвился вокруг шеи, больно ужалив, и сразу же земля прыгнула мне в лицо, обжигая тупой болью.

Было бы реально больнее и обиднее, если бы не то изумление, которое я испытал, услышав русскую речь.

– Поднял! – давление на шею между тем ослабло, и хлыст уже изготовился к следующему удару, свернувшись в руке наставника.

Сжав зубы, я посмотрел на него исподлобья, даже прищурившись от гнева, и тут же широко открыл глаза, в очередной раз столкнувшись с вывертом виртуальности – очень четкая надпись, стоило мне прищуриться, появилась над головой наставника:

Таскер.

Наставник Школы Кания.

Уровень: 35.

Вызванная удивлением заминка стоила мне дорого – мелькнул хлыст, ударив по спине, почти одновременно наставник что-то выкрикнул, тут же подбежавшие стражники подхватили меня под руки, резко зафиксировав захватами, и буквально через несколько мгновений сильный удар спиной об стену выбил из меня дух. Лязгнуло железо вмурованных в стену цепей, и тут же после сильного удара в живот дубинкой я повис на них, задыхаясь.

К моему удивлению, больше на меня внимания не обращали. Подняв голову, наставника я рядом не увидел, а замкнувшие кандалы на моих руках стражи уже удалялись, переговариваясь между собой. Глубоко вздохнув, с облегчением чувствуя, как вернулось дыхание, я осмотрелся.

Двор теперь был почти пуст, только два стражника стояли у решетки ворот.

Ясно. Война войной, а обед по расписанию.

Я, прищурившись, присмотрелся к ним – стражники были оба тридцать пятого уровня, но надписи с именами над ними появились на латинице. А у Таскера по-русски ведь было написано, кстати – только сейчас дошло до меня.

Меню вызвать, хотя бы время посмотреть, не получалось – слишком высоко были подняты руки, но судя по ощущениям, пока висел, обед продолжался побольше часа. Когда двор вновь наполнил гомон, я не то чтобы задремал, а провис на цепях, погруженный в свои мысли. Тягостные надо сказать, буквально рвущие душу мысли. Картинки прошлого возникали перед глазами, вызывая тоску, и я едва сдерживался, чтобы не закричать, требуя мне все объяснить, или не начать просто и беззастенчиво крыть всех по матушке. Хотя последний вариант точно повлечет за собой не лучшие последствия.

Вновь начавшиеся занятия позволили мне отвлечься. Снова раздались уханья, сопровождаемые глухим стуком ударов деревянных мечей. Но в этот раз были изменения – те гладиаторы, что просто отрабатывали приемы, теперь работали в парах. А шестерки бойцов, сражавшихся друг с другом, во дворе видно не было. Может, на бои увезли? Хотя вряд ли – наставник же здесь, а какой он наставник, если не видит, как его подопечные сражаются?

Еще изменения в прежней картине – утром, когда часть бойцов сражалась друг с другом, Таскер давал им указания негромко, часто останавливая поединки, указывая и что-то объясняя. Сейчас же он действовал более грубо – часто свистел хлыст, и после следовали резкие выкрики. И на русском языке тоже, кстати. Впрочем, большая часть ударов хлыста предназначалась утоптанной земле.

«Ёпть, куда я попал?!» – мысленно выругался я и в отчаянии глянул на небо.

Это очень плохо, когда ограничивают твою свободу. Вот вроде бы над тобой красивое, голубое небо, но одни могут на него смотреть, сколько захотят и когда захотят, а другие зависят от чужой воли. Я едва не застонал, сжав зубы, а лицо непроизвольно скривилось в гримасе.

Таскер в очередной раз что-то резко крикнул, но я даже внимания не обратил, пытаясь совладать с нахлынувшей злостью. Но очевидно, обращался он ко мне, потому что уже через несколько мгновений меня обожгло болью – метнувшаяся змея хлыста прошлась по плечу.

– Не гримасничай, животное! – с каменным лицом бросил наставник.

Даже не по его взгляду, по намеку на взгляд, я перевел глаза в сторону и заметил, что на верхней террасе появились зрители. Зрительницы – две молодые дамы в туниках.

Наблюдательницы стояли близко друг к другу, и одна что-то нашептывала второй на ухо, смотря при этом на меня. На мое внимание к ним дамы не отреагировали, все так же продолжая перешептываться. Пока стояли, склонившись друг к другу, над ними мерно вздымали опахала двое чернокожих рабов, которых я даже сразу не заметил, настолько их практически неподвижные фигуры напоминали своей отстраненностью мебель.

В этот раз удар хлыста прилетел мне в лицо, хорошо, металлический кончик, разорвавший кожу на щеке, по глазам не попал.

– Ты куда пялишься, животное!

«Да твою ж то мать, а?!!» – мысленно взъярился я, закрыв глаза и опустив голову. Крупные капли крови, срываясь из разорванных краев раны на лице, падали вниз. Но буквально несколько секунд – и кровотечение прекратилось, а пульсирующая боль ушла.

Клянусь, кто-то за это заплатит. Если это шутка, смеяться будет долго, зубами отплевываясь. А если не шутка…

«Стоять, стоять, – мысленно оборвал я сам себя, – разбушевался тут, Фантомас».

Успокоиться не получалось, внутри все так же клокотала с трудом сдерживаемая ярость, но получилось не тешить себя мыслями о том, что я сделаю с теми, кто меня сюда запихнул. Смысл? Вот когда смогу хотя бы узнать, кто это, тогда и можно будет подумать. Только не помечтать, а рассчитать.

Еще один удар хлыста буквально взорвал сознание злостью. А этот урод Таскер, похоже, сильно наслаждался происходящим.

– Ты сюда спать

пришел, животное?! Смотри, как тренируются настоящие гладиаторы, а не виси куском говна!

Вот урод.

Нет, кто-то за это точно ответит – выдохнув, я бросил быстрый взгляд на небо, призывая его в свидетели, а после перевел взгляд на площадку.

Пять пар. Три пары составляли ретриарии, бившиеся против вооруженных мечами и щитами бойцов, остальные две пары просто мутузили друг друга мечами, периодически закрываясь щитами. Оружие все было учебным, деревянным и довольно тяжелым, судя по виду. Практически все бойцы были только в набедренных повязках, доспехи были лишь у четверых, хотя какие это доспехи – так, больше для видимости. У одного поножи на обеих ногах, у двоих щитки, закрывающие только одну руку.

Офигительная защита.

Несмотря на незавидное положение, у меня получилось кое-как отвлечься и с интересом наблюдать за ходом поединков. Места для полноценных схваток во дворе было мало, и пары с ретриариями отрабатывали лишь момент броска. Ретриарии тренировали бросок, мечники – уход от сети, соответственно. Остальные две пары пытались достать друг друга тяжелым учебным оружием, довольно, кстати, однообразным набором атак. Периодически, после резких окриков наставника, бойцы менялись, образуя новые пары.

Новички. По-любому новички – подвел итог я своим наблюдениям. Хотя в первой половине дня я не особенно внимательно присматривался к действу на тренировочном дворе, но бойцы, бившиеся парами утром, двигались намного более умело. И как-то резче, задорнее даже. Эти же – будто механизмы, понукаемые криками наставника. Он, кстати, по-прежнему на русском указания давал.

Когда солнце, появившееся утром из-за стены с террасой, скрылось за противоположной стеной, общая часть занятия закончилась и бойцы потянулись на водопой. Глядя на то, как сгрудившись в углу, они утоляют жажду, я почувствовал, как пересохло в горле. Пить мне хотелось уже давно. Есть тоже хотелось, но на фоне жажды даже тянущее чувство голода было не очень заметно. Напившись, бойцы начали с фырканьем поливать себя, смывая пот и причиняя этим зрелищем мне почти физическую боль – глядя, как крупные потоки воды падают вниз, разбиваясь о твердую землю и растекаясь, смешиваясь с пылью и превращаясь в грязь под босыми ногами, я едва не застонал от жажды.

Даже появившаяся подпись о том, что дух у меня увеличился еще на одну единицу, страдания не облегчила. Наоборот, еще больше злость нахлынула – ведь каждое очко характеристик приближает меня к возможности вырваться отсюда.

Хотя бы попробовать.

После небольшого отдыха начались одиночные поединки. Бойцы образовали полукруг, и теперь по команде наставника выходили поочередно друг против друга. Особого впечатления на меня схватки, если честно, не произвели. Какие-то они зажатые были, что ли. Таскер, кстати, был со мной солидарен, почти беспрерывно сыпля потоком ругательств. Около двух часов продолжались тренировочные схватки, после чего, повинуясь резкой команде, гладиаторы побросали на землю оружие и потянулись со двора. Стражники, которых после обеда стало поменьше, тоже ушли, а через какое-то время по двору забегали несколько рабов, собирая оружие.

Когда ушли рабы, над квадратом двора повисла непривычная тишина.

Один лишь я как висел, так и остался. Пока висел, появилась очередная надпись об увеличенной характеристике духа.

Какой я вскоре буду… одухотворенный.

Никто ко мне не подходил, никто моей персоной не интересовался. Пить хотелось все сильнее, горло пересохло так, что глотать не получалось – даже слюны не было. Хотя солнце скрылось, воздух был тяжелым, еще дневным, горячим.

Неожиданно я почувствовал на себе чей-то взгляд. Но уже наученный горьким опытом, лишь слегка повернул голову, скосив глаза в сторону террасы. Не ошибся – на меня сейчас оттуда пристально смотрела совсем молодая девушка, облаченная в белоснежное платье, обхватывающее гибкую фигуру и закрывающее тело вплоть до горла, но оставляя открытыми плечи и руки в перчатках, тоже белоснежных.

Невольно выпрямившись на цепях, я широко открытыми глазами посмотрел на девушку. А та в свою очередь смотрела на меня, чуть наклонив голову. Буквально утонув во взгляде огромных голубых глаз, я почувствовал стыд за свой оборванный вид, потеки крови на груди, босые ноги, лохмотья обрывков кольчуги…

– Бедный, – неожиданно протянула девушка негромко, – издеваются над тобой здесь, да?

«Да нет, все здорово», – ответил бы я, если б не так в горле пересохло.

– Тебе, наверное, хочется пить?

Не отвечая, я просто слабо кивнул.

– Сейчас попрошу, чтобы тебя напоили, – небесной музыкой прозвучали для меня слова белоснежной девушки, и она удалилась.

Через несколько томительных минут скрипнула решетка, и во дворе появился Таскер, который, держа что-то в руках, пошел в мою сторону. Следом за ним появились два стражника, но ко мне не подошли, остались у открытой решетки, внимательно глядя на меня.

Честно, когда я увидел в руках наставника гладиаторов миску с водой и большой, пышущий румяным жаром поджаренной корочки окорок на кости, я совсем не обрадовался. А надежду, что это мне, постарался запихнуть поглубже. Очень глубоко, так чтобы даже мысли не появлялось о воде, часть которой выплескивалась через края заполненной миски, разбиваясь каплями об утоптанную поверхность земли и обозначая путь наставника ко мне.

– Пить хочешь? – поинтересовался подошедший Таскер, приподнимая миску.

От резкого движения миска дернулась, и еще немного воды выплеснулось.

Не отвечая, я кивнул, глядя в глаза Таскеру.

– Жрать тоже хочешь? – с интересом глянул на меня наставник и, приблизив окорок к себе, шумно втянул ноздрями ароматный воздух. При этом капелька жира осталась на кончике его носа, которым он неосторожно коснулся мяса.

Невольно попытавшись сглотнуть, я слегка кивнул, но как ни старался, глаза все время косились на миску с водой в руке Таскера. Тот вдруг обернулся к двоим стражникам и рукой с окороком сделал жест, после которого они кивнули и удалились со двора.

– Ладно, мы ж тут не совсем звери, – дружелюбно произнес наставник и поставил миску на землю, подойдя к стене рядом со мной. Я покосился на него, чуть повернув голову, но постаравшись сделать это незаметно, чтобы не вызвать гнева Таскера. Тот заметил, но внимания не обратил – засунув руку в углубление, он резко выдернул металлический штырь, и неожиданно цепи, на которых я почти висел, ослабли, со змеиным шелестом опадая рядом. Тут же и я упал на колени, едва не ткнувшись лицом в землю, но вовремя справился с телом.

Пошевелив руками, разрабатывая непослушные мышцы, я покосился на наставника.

– Попей, – кивнул он на стоящую неподалеку на земле миску.

Стараясь выглядеть невозмутимо и в то же время не сорваться в прыжке к воде, я поднялся с колен и сделал неуверенный шаг вперед, не в силах поверить, что это действительно происходит.

«Может, я ошибся, плохо о нем думая? – мелькнула мысль, когда я приблизился к миске. – А хлыстом он на публику работал?»

– С-сука, – одними губами выдохнул я, когда цепи лязгнули, остановив руки в десятке сантиметров от миски.

– Ох ты, далеко поставил, да? – участливо поинтересовался Таскер, отступая от стены.

Нет, давать волю надежде и в этот раз не

стоило – мелькнул сапог, и опрокинувшаяся миска покатилась в мою сторону. Вода выплеснулась на землю, и сейчас растекалась по нескольким углублениям. Отдельные язычки даже до моих ног докатились, постепенно истончаясь и обволакиваясь пылью выжженной солнцем, щедро истоптанной земли.

– Попей, – кивнул на лужу Таскер и рванул мясо окорока зубами, – я пока пожру. Как напьешься, скажи, – мелькнул окорок в воздухе полукругом, – кость погрызешь…

Когда раздался его искренний в своем наслаждении весельем смех, я прикрыл глаза.

Но перед веками все равно остался четкий красный силуэт.

Глава 5

Дворик был небольшой, зеленый и уютный. Несмотря на то, что находился он в самом центре, гул большого города слышался в нем негромко. И тем неожиданней ворвался в неторопливую безмятежность истошный скрип тормозных колодок – отразившись от стен, резкий звук вспугнул кота рядом с подвальным крыльцом вип-сауны, двух ворон на раскидистой липе и заставил вздрогнуть, даже чуть ли не подпрыгнуть сидящих у подъезда бабушек. Стоило им только обернуться, как к еще не успевшему утихнуть скрипу, отголоски которого все еще метались между стенами сталинских пятиэтажек, присоединился рев мотора и во двор бодро вкатил автомобиль «ВАЗ» модели 2108. Старая, потрепанная жизнью «восьмерка» с почти насквозь прогнившими крыльями и кузовом, испещренным разъевшими краску жучками коррозии.

Опять истошно заскрипели тормоза, но этот звук уже не смог выйти на первый план – с похрипыванием колонок во двор вместе с машиной въехала музыка. Но в понимании старушек у подъезда музыкой это не было – скорее, тупая долбежка, равномерными ударами проникающая в мозг.

Пока бабушки вразнобой, но в то же время единодушно осуждающе комментировали водителя заехавшей во двор машины, тот, снизив скорость и деланно лениво высунув одну руку в окно, не торопясь рулил через двор, вертя головой едва ли не на все триста шестьдесят градусов. Медленно-медленно проползла мимо старушек машина и остановилась напротив одного из парадных, продолжая громыхать басами, от которых, казалось, даже воздух упруго вздрагивал.

– Бочка-бас-колбасит-соло-колбасер-по-пояс-голы-ый! – вслед за сильным голосом девушки из магнитолы, подпевающей в такт долбежке наигрыша, ритмично повторил водитель, открывая дверь и вылезая из машины. После того как дверь распахнулась, равномерные удары колонок окончательно разрушили тихий и уютный мирок двора.

– Голый! – снова повторил приехавший немудреный напев за исполнительницей, которая едва не со взвизгом произнесла окончание слова.

Рассмотрев водителя, старушки еще активнее завозмущались – тот оказался совсем молодым парнем, даже юнцом. Восемнадцать лет на вид ему можно было дать с очень большой натяжкой, но, скорее всего, так оно и было – за рулем ведь.

Молодой паренек между тем, даже не подозревая о бурном обсуждении (и осуждении!) своей персоны, отошел на пару шагов от машины и стал немного расстроенно ее рассматривать. Расстроенно – потому что красивых девушек во дворе не увидел, и, соответственно, ни на одну красавицу не смог произвести впечатления. А немного, потому что не уставал радоваться покупке железного коня. К тому же ехал он с автомобильного рынка, где только что установил купленные брызговики ярко-красного цвета с надписью «Sparco» и приобрел наклейку «KUPCHINO», которая уже заняла положенное ей место на заднем стекле.

Почувствовав руку на своем плече, юноша вздрогнул от неожиданности и развернулся, едва не подпрыгнув.

– А?! – глянул он в непроницаемое лицо высокого и широкоплечего мужчины, подошедшего к нему сзади.

Губы мужчины шевельнулись, но паренек не расслышал, что тот сказал – настолько громко звучала музыка. Тронувший молодого водителя за плечо снова что-то сказал, но теперь, даже не расслышав, можно было понять, что он выругался и тут же развернулся к своему спутнику, который в это время подходил к «восьмерке».

– Да выруби ты на… – расслышал теперь молодой водитель, что кричит подошедший к нему мужчина своему спутнику.

– …уй эту шарманку! – довольно громко разнеслось по двору, в котором воздух будто сиротливо сжался, едва замерли колонки в машине, повинуясь нажатию кнопки выключения магнитолы.

– Эй, вы что делаете?! Ваша, что ли? – возмущенно произнес водитель, обращаясь к тому, кто выключил музыку. Не сказать, что парень не заволновался – товарищи к нему подошли серьезные, судя по виду, но юный водитель продолжал хорохориться, даже не показывая легкого мандража. В свободной стране живем, чего бояться?

Между тем, последние мгновенья музыки, когда она еще разносилась по двору, скрыли пронзительно прозвучавший бы в тишине двора писк замка домофона, и поэтому трое у машины даже не заметили, как открылась дверь ближайшего подъезда. Но показавшийся из-за нее молодой человек, слегка запыхавшийся, пока сбегал по лестнице, как в стеклянную стену уткнулся, увидев, кто стоит рядом с его другом. Зажмурившись на мгновенье, выглянувший из подъезда парень помотал головой и снова открыл глаза. Все еще силясь поверить, он чуть вытянулся, неспособный сделать шаг вперед и выйти из-за защищающей его от посторонних взглядов полуоткрытой двери. Но стоило молодому человеку повести взглядом по сторонам, как он моментально отдернул голову и полностью спрятался за дверью, которую начал медленно, чтобы не привлекать внимания, закрывать.

Увиденное напомнило ему о происшествии, которому он стал свидетелем не так давно. Стоило только хлопнуть двери, прижатой магнитным замком, как испуганный парень моргнул, и перед глазами возникла картинка воспоминаний. Как будто вчера было.

* * *

Стоя поздним вечером в тени остановки, Сергей собирался с мыслями – перед ним высилась хмурая громада новостройки, подсвеченная многочисленными огоньками окон. И идти туда надо, хотя и не особо хотелось.

Надо, надо идти – дернулся было юноша, но, закусив губу, остановился. Разговор с родителями предстоял тяжелый – сложно будет объяснить причину, по которой деньги на оплату института были потрачены не по назначению, но никуда от разговора не денешься. В попытке потянуть время, он достал телефон, посмотрев на часы. Убрав мобильный в карман, Сергей огляделся – в ночи раздавался настойчивый вой сирены, все приближавшийся. Или удалявшийся?

Ладно, не до ночи же здесь стоять – дернулся парень было вперед, но услышав резкий взвизг от трения резины по асфальту, замер. С прилегающей улицы, на пределе вкладываясь в поворот, появилась потрепанная «четверка», а за ней неслись сразу две полицейских машины. Преследуемая «четверка» завиляла на дороге, даже чуть на два колеса не встала, но в последний момент водитель сумел справиться с управлением, и машина стрелой пролетела мимо Сергея.

Резко повернув голову вслед пытающемуся скрыться беглецу, он в ярком свете уличного фонаря увидел, что как раз в этот момент на пешеходный переход как ни в чем не бывало выходит девушка, на голове которой были огромные наушники.

– Стой!!! – невольно закричал Сергей, вскидывая руки и делая шаг вперед.

Поздно – за миг перед столкновением он просто закрыл глаза в испуге. И тут же открыл – судя по раздавшимся звукам, неподалеку упал с неба мусоровоз,

загремев пустым контейнером.

Девушка в наушниках стояла на дороге. Целая и невредимая, ошарашенно глядя в ту сторону, где стоял окутанный дымом автомобиль. Рядом засверкало красно-синим отсветом – подъехали полицейские машины. Приоткрыв рот, Сергей взволнованно наблюдал за происходящим – клубы пара над искореженной машиной рассеивались, неподалеку по дороге были разбросаны куски металла – бамперы вроде, и передний, и задний, покореженный оторвавшийся капот, брызги стекла фар. А Сергея грызло болезненное любопытство – выжил кто?

Водитель «четверки», видимо, пытаясь объехать девушку, дернул руль в сторону и, не справившись с управлением, врезался в стоящую на обочине «Газель», после чего «четверку» раскрутило, и сейчас машина остановилась посреди улицы на покосившихся колесах.

Тут Сергей даже вздрогнул, увидев на асфальте шевеление.

– Живой… – с удивлением выдал он и сделал несколько шагов вперед, всматриваясь – один из пассажиров лежал на полотне асфальта, видимо, вылетев через стекло при ударе. Картина аварии раскинулась перед Сергеем полностью, поражая своей реальностью, но взволнованно осматривая раскуроченную машину, он даже не знал, что делать. Если только «скорую» вызвать – молодой человек потянулся к телефону. Хотя какая «скорая», – остановилась его рука на полпути, – патрульные наверняка вызвали.

Улица вокруг вся сияла красно-синими отсветами беззвучных маячков, а рядом с покореженной машиной уже стояло два офицера, один из которых заглядывал в салон.

Телефон в руке завибрировал. Глянул на экран – мама.

– Да, – коротко произнес Сергей, отвечая на звонок, все еще рассматривая место аварии.

– И где ты? – недовольным голосом спросила мать.

– Мам, сейчас я подойду, – наблюдая за тем, как один из полицейских фонариком светит в салон, ответил Сергей, – подожди пять минут, тут авария просто, можешь в окно выглянуть…

Отвечая на последовавшие вопросы заинтересованной матери, он наблюдал за тем, как на другой стороне улицы неподалеку скапливается народ – зеваки подтянулись. Между тем к красно-синим проблесковым маячкам прибыло подкрепление – на удивление неспешно подъехала «скорая», но две фигуры в синей униформе со светоотражающими полосами очень быстро выскочили и сноровисто побежали к покореженной машине.

И тут же снова раздался короткий взвизг тормозов – с противоположной стороны на улицу вывернул черный фургон и, резко ускорившись, оказался рядом с машиной «Скорой помощи». От остановившегося микроавтобуса, марки которого было не разобрать, веяло уверенностью силы – широкие колеса, блестящий металл кузова, массивная и хромированная радиаторная решетка. И непроглядной тонировки стекла, в которых отражались проблески синих маячков.

Появившиеся из фургона несколько темных фигур двигались степенно и не торопясь. Но… уверенно? Слаженно? Один из них широким шагом подошел к медику у машины, о чем-то спросил, а потом резко рванул дверь покореженной «четверки» на себя. Та не поддалась, и он рванул второй раз, буквально отодрав изуродованный ударом металл от кузова. Несмотря на громкие возгласы работника «скорой», темный выволок пострадавшего водителя из машины и грубо потащил его за собой в сторону фургона. Медик шел рядом, что-то быстро и возмущенно говоря, бессильно размахивая руками.

– Живой! – в это время раздался короткий возглас со стороны лежавшего на асфальте. Кричал еще один вышедший из черного фургона. Глянув туда, Сергей почувствовал тянущее чувство страха под ложечкой – темный держал пострадавшего за волосы, просто приподняв тело над землей. А парень в это время скреб руками по асфальту, что-то мыча. Тут раздался его вскрик – темный резко рванул руку вверх и лежащий оказался на ногах. Темный неожиданно отпустил его волосы и подтолкнул пострадавшего в спину. Мелькнуло – вроде бы оглушенный в аварии парень неожиданно выбросил руку вперед, и темный резко согнулся, прижав руки к лицу. А Сергей в этот момент сжался от страха.

Ударивший неизвестного парень попытался броситься бежать, но… именно попытался – и броситься, и бежать. Один из пассажиров фургона его сразу догнал, буквально скакнув вперед, резкой подсечкой сбив с ног. И тут же потащил к фургону, заломив руку. Водитель «четверки» был уже там, в микроавтобусе.

Внутри у наблюдавшего Сергея все просто холодом сковало – пока одного из пострадавших волокли, он не кричал даже, а просто несвязно выл от боли. Но недолго – глухо хлопнула боковая дверь, сразу отсекая отзвуки человеческой боли внутри темного фургона.

Неподалеку, поднявшийся с колен темный провел рукой по лицу и пошагал в сторону машины. Вдруг, заметив кое-что, он изменил траекторию движения, подходя к забытой всеми девушке в наушниках, и что-то ей сказал.

Девушка – молодец, бесстрашная – даже не отреагировала, а просто отошла на несколько шагов. Она снимала все происходящее на телефон, и Сергей, мысленно выругавшись на себя за недогадливость, подумал, что скоро это видео будет хитом на… Не будет – неуловимым движением выхватив из рук девушки телефон, темный с ним что-то сделал, а после бросил трубку на асфальт и припечатал ногой. Так резко и быстро, что Сергей дернулся от испуга.

– Ты что делаешь, баран?! – вскрикнула девушка, срывая с головы наушники. Но темный и внимания не обратил – быстро развернувшись, пошагал к машине.

– Стой, ты куда! – крикнула девушка, побежав следом. Темный шел, а девушка бежала, но догнать не успела – боковая дверь микроавтобуса захлопнулась прямо перед ее носом. Сразу же неожиданно басовито и раскатисто рыкнув мотором, фургон поехал задом, одновременно разворачиваясь. Девушка попробовала пробежать за ним, стуча по стеклу, но ее легко зацепило крылом. Когда она отшатнулась, микроавтобус будто прыгнул вперед с короткой пробуксовкой колес и, мгновенно ускорившись, скрылся за поворотом.

Уже переходя улицу, Сергей посматривал на то, как девчонка что-то возмущенно говорит гаишникам. А от тех словно аура неуверенности исходила, даже в темноте и даже издалека это было видно.

* * *

Бросив последний взгляд на голый металл двери подъезда, Сергей вздохнул и сглотнул ком страха в горле: микроавтобус у въезда во двор стоял тот самый. Тот самый, в котором примерно полгода назад на его глазах увезли двух парней из разбитой потрепанной «четверки», пытавшейся уйти от полицейского преследования. Развернувшись и стараясь двигаться неслышно, Сергей забежал по ступеням на второй этаж и, присев, сквозь мутное и треснувшее стекло наблюдал, как Арчи на своей «восьмерке» отъехал в сторону, припарковался и под присмотром одного из темных залез в пугающий зев микроавтобуса.

Снова громко сглотнув, Сергей бегом поднялся на свой этаж, зашел в квартиру и, не закрывая дверь, принялся мерить шагами прихожую. Не зная, что предпринять, он снова вышел на лестницу, и аккуратно, маленькими шажочками подойдя к окну, выглянул.

Микроавтобуса во дворе не было.

«В полицию позвонить?» – подумал Сергей, но тут же отбросил эту мысль, вспомнив, как переглядывались патрульные у разбитой «четверки». Весенние воспоминания приобрели четкость, картинка до сих пор стояла перед глазами – как будто вчера было.

Приняв решение, юноша во

второй раз за последние несколько минут сбежал по лестнице и уже без раздумий вышел во двор. Подойдя к «восьмерке», он деланно удивленно убедился, что внутри никого нет, а после достал телефон, набирая номер. На звонок никто не отвечал. Сергей звонил долго и настойчиво, но Арчи трубку так и не взял.

О том, что видел, Сергей решил никому не рассказывать. Забыть.

Но потрепанная «восьмерка», оставшаяся во дворе, служила ему напоминанием.

Машину со двора так никто и не убрал. Арчи на телефон больше не отвечал, а после вообще барышня механическим голосом начала рассказывать всем пытавшимся дозвониться, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Сергей через пару дней даже нашел в социальной сети одного из друзей Арчи, который вместе с ним последнее время в виртуальной реальности зависал, но тот сообщил, что Бугульдиса последние дни точно никто не видел. Как будто тот сквозь землю провалился.

Глава 6

Глубоко вздохнув, с трудом сдерживаясь, я присел и поднял миску, в которой оставалось еще чуть-чуть воды – на дне чудом сохранилось на маленький, очень-очень маленький глоток. Выпив который я понял, что такого наслаждения, наверное, никогда в жизни не испытывал.

С тоской мазнув взглядом по лужицам обволоченной пылью воды на земле, я поднялся и сделал шаг к стене, прислоняясь к ней спиной. И быстро стрельнул глазами в сторону террасы. Пустая.

– Так значит, да? – голос Таскера не предвещал ничего хорошо. Не торопясь, он подошел, под звон металла подтянул цепь, избавив ее от свободного хода, и все так же неспешно закрепил на месте удерживающий ее штырь.

– Животное, ты думаешь, твой хозяин – Каний? – оторвав зубами достаточно большой кусок мяса, проговорил наставник не очень внятно.

О том, что мой хозяин – какой-то неизвестный Каний, я совершенно не думал. Впрочем, Таскеру об этом говорить не стал – просто опустив взгляд, смотрел сквозь его ноги в пространство.

Раздался мерзкий звук – Таскер выплюнул кусок плохо пережеванного мяса вперемежку с сухожилиями, который влажно ударился мне в голень.

– Ты ошибаешься, скот! – раздалось вдруг совсем рядом – сделав быстрый шаг вперед, Таскер приблизился ко мне. Изо рта у него пахло погано, надо сказать, и, отвернувшись, я коротко глянул в сторону.

Терраса была по-прежнему пуста.

– Твой настоящий хозяин я! Я буду тебя драть утром, днем и вечером! Я смешаю тебя с дерьмом, которое ты будешь слизывать с моих ступней! Ты понял, отродье? Я заставлю тебя сожрать твои уши, ты будешь просить меня, скулить и…

«Ёпть, какая-то виртуальная херня собралась меня с говном мешать!»

Внутри поднялась волна злости, и я поднял голову, встретившись взглядом с Таскером. Даже то, что я прикован и нахожусь в заведомо проигрышном положении, меня не удерживало – внутри заклокотала ярость, и я уже открыл было рот, чтобы без прикрас и без оглядки на последствия высказать этому уроду все, что думаю. Но, встретившись с наставником взглядом, я невольно будто рванулся мысленно к нему, чувствуя, как почти физически передаю ему мое желание растоптать его.

И я, уже приоткрыв было рот для ругательства, замер – с Таскером произошло что-то странное. Наставник стоял будто загипнотизированный, невидящим взглядом глядя в пространство сквозь меня. Но задумываться я об этом не стал – поддавшись ярости, даже не полностью осознавая, что делаю, я подпрыгнул и, обхватив шею Таскера ногами, рванул его к себе, выгибаясь всем телом.

Голова наставника с глухим стуком колотушкой ударила в стену, а я, расцепив захват ног, дернулся, приподнимаясь на руках, и изо всех сил приземлился подошвами ему на шею. Больше не прыгая, но не в силах остановиться и обуздать свою ярость, я начал раз за разом бить ногой сверху вниз по голове и шее оглушенного Таскера. Хотя, если и были бы силы остановиться, не стал бы.

Кровь на ступни брызгала по-виртуальному щедро и по-настоящему горячо. Неожиданно наставник дернулся, стряхивая с себя оглушение, попытавшись подняться. Хрипло заорав, я снова рванулся, приподнимаясь на руках и в прыжке обеими ногами вбивая Таскера обратно вниз. Правая нога скользнула с шеи, босой ступней ударившись в землю, влажную и липкую от крови, а левая нога осталась на голове. Не убирая, я перенес вес тела на нее и правой ударил в лицо Таскеру, будто по футбольному мячу.

Досталось и мне – по косточке зубами зацепило, но боли я даже не заметил – музыкой прозвучал хруст шейных позвонков, и обмякшее тело Таскера замерло, перекрученное, с откинутой в сторону рукой и застывшим в последней гримасе мерзким лицом.

– Урод, – с ненавистью выдохнул я, плюнув на труп.

Удовлетворение от состоявшейся мести сейчас перевешивало беспокойство о последствиях.

«А я ведь человека убил», – мелькнула на задворках сознания мысль, от которой я отмахнулся. Виртуальность же.

О том, что и в реальности, завалив такого, грустить бы не стал, думать не хотелось.

Напрягшись, ногой отпихнул тело как можно дальше от себя. Получилось не очень – труп откатился едва на полметра, а дальше я не доставал – цепи держали.

«Ладно, скажу, что он сам таким пришел», – с бесшабашной, но не очень радостной веселостью и удовлетворением подумал я.

«Если спросят», – ожгла беспокойством мысль.

«Завтра будет завтра», – попытался успокоить я сам себя, провиснув на цепях и полуприкрыв глаза.

Когда становилось совсем плохо, посматривал на поверженного Таскера.

А круто я исполнил, красавчик! Нормальный мне персонаж достался, вполне, вполне себе… Вот только имя: Велунд… Интересно, это со смыслом или просто от балды?

В очередной раз глянув на тело Таскера, я подобрался. Догадка появилась неожиданно, но принесла нешуточное волнение – вдруг он воскреснет? Или его воскресят – виртуальность же?

Вот мне весело-то станет, а… виртуальность виртуальностью, а телесные пытки здесь вполне себе реальные…

Поздравляем! Вы уже более четырех часов подвергаетесь телесным и моральным пыткам, ни разу не закричав!

Дух: + 1!

Поздравляем! Подвергаясь телесным и моральным пыткам, укрепляя свой дух, вы получили достижение «Стойкость духа»!

Изучена новая способность: «Медитация»!

В ходе тренировки духа и тела вы приобрели возможность отрешиться от всего земного, перестав обращать внимание на телесные муки!

Прекрасно, дайте две! Вот только как эту медитацию включить?

Разбирался недолго. Даже показалось, что появилось интуитивное знание, как включать эту медитацию. Всего-то надо было два раза глубоко вздохнуть, а на третий вздох способность активировалась, отстраняя сознание от тела. Отстраняя, но от тела не отпуская, впрочем, – просто уходила боль, жажда и голод, оставляя меня наедине с собой и своими мыслями. Но от душевных мук медитация не избавляла, поэтому я выдержал недолго, снова вернулся к обычному состоянию.

Теперь висеть было не так комфортно – мысли о том, что Таскера могут воскресить, тревожили. Если этот урод с ходу меня так невзлюбил, как же он на меня после воскрешения будет реагировать?

Стремно, блин. Одна надежда теперь на новоприобретенную способность.

Пока висел на цепях, добавилась еще одна единица к духу. Через пять часов.

* * *

Утром, несмотря на мое откровенное желание рассказать о том, что Таскер

сам таким пришел, никто спрашивать и не собирался. Решение было вынесено даже без доследственной проверки – появившиеся с рассветом во дворе стражники удивленно посмотрели на безжизненное тело наставника гладиаторов, после чего скрылись там, откуда пришли. Минуты две царила тишина, а после гладиаторский двор будто ожил – где-то заголосили, послышалась рявкающая череда выкриков, и вокруг сразу все загремело дверями, затопало бегущими подошвами. На плац из решетки главного входа вывалилось сразу десятка два стражников, один из которых тащил внушительный крест из двух железных полос.

Цепи кандалов, держащие меня, стравили с предосторожностями – двое стражников цепко держали мои руки, а несколько едва кожу мне на груди остриями копий не протыкали, напряженно всматриваясь, ловя взглядами каждое мое движение. Стоило только разомкнуться наручникам на руках, как стражники меня в позу ласточки поставили, еще и кто-то древком припечатал сверху. Снова защелкнулись кандалы, но в этот раз не только на запястьях – меня прикрепили к принесенной железке в форме ровного креста, к двум из концов которого пристегнули запястья, на одном был специальный обруч для шеи, а к ногам от последнего, ткнувшегося мне в поясницу, просто кольца на цепях провели.

Небольшим утешением служило то, что когда один из воинов подошел к трупу Таскера, поднимаясь, он сделал характерный жест «все», обернувшись к кому-то в стороне. В стороне и наверху. «На террасе, наверное», – подумал я, но удостовериться не смог – голову уже было не повернуть.

Обратно в камеру меня волокли довольно грубо, несколько раз чувствительно приложив об углы коридора. Когда конструкцию со мной забросили обратно в каменный мешок, один из стражников шагнул следом и пристегнул свободную цепь к крюку на стене. Хлопнула массивная дверь, отсекая меня от ровного света магических светильников в коридоре. И снова почти сразу мрак вокруг начал тускнеть, играя серыми тонами. Несколько мгновений, и я опять хорошо различил очертания стен каменного мешка, где очутился.

Попытавшись выпрямиться или присесть, с большим трудом удержался от стона – время-то идет, дух тренируется. Если бы не это, точно бы плевался долго – положение, в котором оказался, было не хуже первого визита сюда, но гораздо неудобнее и унизительнее: железка в форме креста, к которой я был пристегнут, разводила руки в стороны, не давая им сгибаться. Шею также притягивало обручем, а перекладина вдоль позвоночника не давала спине согнуться.

Цепь, которая от поясницы поднималась вверх, к крюку, также была длиннее, чем в первый раз. Я даже лечь мог. На живот, так что лицо елозило бы по каменному полу, устланному обрывками соломы и крысиным дерьмом. А вот для того чтобы перевернуться на спину, длины цепи не хватало.

Кое-как усевшись на корточках, я чуть поерзал и вдруг интуитивно подогнул ноги и уселся в позе лотоса. Как раз еще и спина прямая, руки в стороны, только жесты особые делай, как в йоге принято. Самое то для медитации.

При мысли о том, что можно отключиться сейчас от всего сущего, не чувствовать неудобств и, самое главное, так никуда не девшейся жажды, я зажмурился. Все же плоть слаба – последние сутки для меня были слишком насыщенными событиями, унижениями и мучениями. И даже такая неожиданная победа над Таскером не давала иллюзий по поводу того, что мучения мои вскоре кончатся.

Я сдался.

Несколько раз глубоко выдохнув, прикрыл глаза и отрешился от тела, что подтвердила едва видимая табличка, появившаяся перед глазами. Сразу стало легко и свободно, причем было ощущение, что захоти – и сознанием можно вырваться из тела, отправившись на прогулку.

Я хотел, но чего-то не хватало.

«Может быть, еще пяти единиц духа и очередного достижения?» – появилась в голове догадка. Мысли сейчас текли легко и приятно, и мне даже доставлял наслаждение их ничем не сдерживаемый полет.

Так, до этого у меня была одна единица духа, заработанная предшественником тренировкой. Еще четыре я сегодня за сутки заработал, перед получением достижения и способности к медитации. Еще одну единицу совсем недавно. Значит: шесть плюс семь плюс восемь плюс девять – прикинул я количество часов еще на четыре единицы. Тридцать часов.

«Да ну на фиг!» – мысленно удивился я. Тридцать часов подвергать себя телесным и моральным пыткам. Не, это реальный дзен будет по окончании такого марафона, пусть даже и разделенного на четыре отрезка. И после такого я наверняка смогу летать бесплотным духом по округе.

Тридцать часов еще. Херня, как два пальца об асфальт.

Обязательно сделаю. Но потом.

Непроизвольно, пораженный перспективой и убегая от действительности, я погрузился в воспоминания. Дом, работа, любимая… Яркие, ласкающие теплотой картинки совсем недавнего прошлого. Или не недавнего – я вспомнил дату серверного времени.

От разных мыслей, приятных и не очень, меня отвлекли красные брызги перед темнотой внутреннего взора. Такие бывают, когда на свет посмотришь и после глаза закроешь, только сейчас огоньки появлялись строго на периферии и были ярко-алыми. И почти сразу все тело пронзило тянущей усталостью, вернулась жажда, снова ощущалась сухость в горле и саднящая боль от крепких пут. Не открывая глаз, я едва-едва повернул голову, чувствуя, как опадает с меня пелена отрешенности, возвращая полную гамму ощущений. Опустив вниз взгляд закрытых глаз, заметил красный силуэт у моей ноги. Крыса. Крыса меня жрет.

«Вот сволочь!» – рванулась внутри злость. Но не только к грызущей меня твари – добавилось еще и разочарование от того, что физический урон снимает эффект медитации.

Несмотря на периодические укусы, я остался спокойно сидеть, пока не дергаясь и наблюдая. Лишь едва-едва глаза приоткрыв, чтобы не спугнуть. Крыса была похожа на ту, которую я убил не так давно – большая, почти с кошку размером. У этой так же ярко светились в темноте угольки глаз, настороженно глядящих на меня. Кусала она меня наскоком – резкий скачок, боль в ноге, в которую вонзались серьезные клыки, и почти сразу же прыжок обратно.

Снова мое тело смогло меня удивить. В тот момент, когда крыса, выждав несколько мгновений, видя, что я по-прежнему не шевелюсь, бросилась, я под звон цепей взвился вверх, и припечатал ногой к полу не успевшую остановиться тварь. Хрустнуло, крыса протяжно запищала – моя пятка опустилась ей на спину, ломая позвоночник.

– Еще кто? – открывая глаза, хрипло от пересохшего горла спросил я, поворачиваясь к стене, откуда тянуло теплом тел. Зашуршало, и больше в углу никого не было. Поверженная мною крыса между тем продолжала пищать, скребя передними лапами по полу, пытаясь скрыться. Преодолевая брезгливость, я придвинул ее ногой поближе к себе, не давая уползти.

– Решением военно-полевого суда за попытку меня сожрать приговариваю тебя к высшей мере наказания, – попытавшись хмыкнуть, произнес я, глядя в единственный видимый сейчас глаз извернувшейся крысы. Язык от жажды уже двигался с трудом, губы пересохли и потрескались.

Я поднял ногу, готовясь нанести удар. Крыса, будто что-то почувствовав, вдруг истошно запищала. А оттого, что это была довольно большая крыса, ее визг разносился весьма громко, пробирая до дрожи.

– Боишься, – обратился я к

заметавшейся твари, которая судорожно перебирала передними лапами, извиваясь всей верхней половиной тела. Нижняя в это время оставалась неподвижной, понемногу волоком передвигаясь за панически пытающейся уползти крысой.

– Я тоже боюсь, – хрипло произнес я, выпрямившись и резко ударив ногой. Хрустнуло, и писк затих, как отрезало. В этот момент на меня кинулось сразу несколько тварей – резко, одновременно. Зубы впились в меня со всех сторон – ожгло болью руки, ноги, одна крыса повисла у меня на загривке, впившись когтями в спину, пытаясь добраться до шеи. Заорав от неожиданности и испуга, я попытался извернуться, схватить хоть одну, но получалось плохо, ведь я мог свободно двигать только кистями – браслеты на запястьях железных полос держали вытянутые руки крепко. Рвали меня уже штук шесть крыс – взъярившись, я заметался, увидев красную пелену, застилавшую глаза. Одну тварь смог стряхнуть и припечатал к полу ногой, на вторую упал всем телом, придавив бедром. Крыса попыталась выскользнуть, но я извернулся, стараясь не дать ей уйти, и в этот момент перед глазами оказалась та, которая по-прежнему грызла мою шею. Я интуитивно дернул рукой, но только кожу на запястье под железным обручем дернуло болью, и тут же почти не думая вцепился в крысу зубами.

Короткая шерсть хрустела под сомкнутыми зубами, забивалась в рот, мешая добраться до кожи. Зажмурившись, я что было сил сжал зубы, чувствуя на губах горячую жидкость, и камеру огласил пронзительный визг умирающей крысы, настолько громкий, что даже от стен отражался, гуляя эхом.

Поздравляем! Получено достижение «Утонченный гурман»!

Если бы это было в реальном мире – точно бы вытошнило. А здесь – противно, неприятно, но никаких позывов совершенно. И бонусом – приятное ощущение влаги, наполняющей рот. Если бы кровь была прохладной, было бы гораздо вкуснее. Но и так ничего оказалось на удивление – почти как вишневый сок, только не такая сладкая.

За всю оставшуюся ночь ни шороха не раздалось с той стороны, где из стены выходили крысиные норы. Ни шороха, ни шевеления и ни одного намека на постороннее присутствие. Даже за трупами бесславно погибших товарищей никто не пришел, хотя напившись кровью, я тушки отбросил от себя. А после, рывками пытаясь раскачать цепь, забил их ногами как можно дальше.

Надеюсь, когда меня отсюда заберут, убитых крыс никто не будет рассматривать: так-то ладно – не поделили камеру, бывает, но мне очень не хотелось, чтобы кто-то другой узнал о том, как я неожиданным образом утолил жажду. Даже самому хотелось об этом забыть и никогда больше не вспоминать.

Глава 7

Вытащили меня утром, все так же грубо и вновь без попыток поговорить и что-либо выяснить. Сняв цепь с потолочного крепления, стражники потащили меня по коридорам, ухватившись за цепи, даже не давая мне ногами пола коснуться. На улице мы миновали пустой сейчас тренировочный двор, и вышли из открытой решетки главных ворот. Почти сразу же меня неаккуратно бросили в повозку, так что лицом проехался по дощатому полу.

Я оказался в клетке. Большая деревянная клетка, установленная на повозке, запряженной одной лошадью. Заскочивший следом за мной один из стражников прикрепил цепь на верхней решетке, так что я почти повис, едва касаясь пальцами пола. После стражник спрыгнул на землю, хлопнула дверь, лязгнул замок, закрываясь, и послышался щелчок кнута возницы. Повозка с запрыгнувшими в нее двумя стражниками тронулась.

Поначалу мы ехали по извилистой накатанной грунтовой дороге. Большие, сплошные деревянные колеса повозки неторопливо крутились – лошадь шла шагом. Стражники беззаботно переговаривались о чем-то на своем басурманском, возница сидел молча, изредка приподнимая поводья и причмокивая, понукая лошадь. Вокруг раскинулись пологие холмы с красноватой, выжженной солнцем землей и желтой, выцветшей травой.

После примерно четверти часа езды грунтовка закончилась, и мы выехали на широкий, мощенный брусчаткой тракт, о чем я сразу же пожалел – рессор у повозки не было, и хотя дорога была довольно ровная, качественная, мелкая вибрация повозки сильно напрягала и нервировала. На широком тракте начали попадаться различные встречные повозки – фургоны, груженные фруктами и овощами открытые тележки, один раз встретился даже решетчатый автозак вроде того, на котором я ехал. Окружающий пейзаж оставался прежним – все те же пологие холмы, вот только теперь часто по сторонам отходили дороги, упираясь в богато изукрашенные ворота. Не иначе жилища богачей в предместьях большого города.

Через некоторое время, подтверждая мою догадку, дорога в очередной раз вильнула, и передо мной открылся завораживающий вид – с вершины холма, на котором мы сейчас были, открывалась панорама города, раскинувшегося в широкой бухте, вода которой блестела золотом под лучами восходящего солнца. Прямо передо мной виднелись предместья – разбросанные то тут, то там белоснежные строения загородных вилл, а всю остальную часть долины занимал город, будто обнимая вклинившееся в землю море. И даже отвоевывая часть водной глади – возведенные прямо на воде полукругом стены будто двумя клешнями охватывали гавань, в которой возвышался лес корабельных мачт.

Сам город также был огорожен стеной, за которой сплошной чешуей, разрываемой лишь ровными линиями улиц, шли черепичные крыши домов. Но к центру панцирь будто раскрывался, виднелись проплешины площадей, высокие здания, господствующие над улицами и кварталами, но ни одно из них не могло поспорить величием с кажущейся огромной даже на таком удалении арены, находящийся почти в самом центре. Еще дальше, за городом, уже на пределе видимости, я смог рассмотреть несколько скальных мысов на другом конце огромной бухты, на одном из них возвышался белоснежный дворец.

Наслаждался картиной я недолго – дорога все больше спускалась вниз по холмам, и целиком панораму теперь было не рассмотреть. Зато увеличилось количество повозок и людей на дорогах, двигающихся как в город, так и из него. Процокав подковами, проехал даже разъезд всадников человек из десяти, один из которых гордо нес на древке копья какой-то металлический знак, блеснувший на солнце. Всадники были облачены в доспехи, отдаленно напоминающие те, которые были на стражниках – такие же полукруглые пластины панцирей на плечах, похожие шлемы со щитками. Вот только брони всадников были не в пример богаче, и не кожаными, как у стражников, а металлическими, блестевшими на солнце там, где их не закрывали плотные фиолетовые плащи.

Еще около получаса езды по оживленному тракту, и телега со мной подкатила к городским воротам, где нас пустили в обход очереди, едва один из моих сопровождающих подошел к начальнику караула. Стоило только въехать в арку ворот, как со всех сторон на меня обрушился равномерный гул большого города. Улочка оказалась узкой, дома жались друг к другу, наползая один на другой и закрывая небо выдающимися вперед балконами. Практически в каждом доме на первом этаже располагались какие-то лавки, выставленные лотки с товаром закрывали тротуары, выдавливая на огороженную высоким бордюром проезжую часть людской поток, который тек, не обращая внимания на повозки. И, похоже, оказался я в каком-то

аналоге города Римской Империи – настолько характерна была одежда прохожих. Но здесь все было очень яркое, и даже однотонные желтые стены домов и пыльная мостовая не могли сбить это очарование насыщенных цветов.

По мере приближения к центру города улица расширялась, да и дома уже не так тесно жались друг к другу, несколько раз даже мелькнула зелень садов. Людей стало больше, однако было уже не так тесно. Окружающие вокруг выглядели по-разному, но почти все были одеты в туники и будто сошли со старинных картин. В основном преобладали темные цвета – рабы или слуги, по всей видимости. А может, рабы-слуги. Много было и праздношатающихся граждан, блестящих лысинами на солнце и степенно шагающих по своим делам, кутаясь в тоги. Но блестели не только лысины – сверкали на солнце и многочисленные украшения матрон, периодически появляющихся в толпе. У многих одежда характерная: поверх разноцветных туник хитоны (или они столы называются?) – подобие тоги у мужчин. Изредка можно было заметить воинов в доспехах, при этом их облачения были совершенно разными, и большинство – абсолютно не типичны для эпохи Империи.

Несколько раз нашу повозку, возница которой уже стоял на ногах и громкими криками пытался разогнать лезущих прямо под копыта лошади прохожих, обгоняли паланкины, которые несли в основном темнокожие рабы. Длинные, жилистые, очень выносливые по виду. Перед одним из паланкинов даже следовало несколько бугаев, расталкивающих толпу. Жизнь здесь била ключом – катились мимо тележки развозчиков продуктов, бегали водоносы, жалась к стенам всякая шантрапа. Эти как раз, как и большинство праздношатающихся граждан, обращали на меня пристальное внимание, кто-то показывал пальцем, жестикулируя. Между делом в меня прилетело несколько огрызков и прочей дряни.

Мда. Иногда, еще в прошлой жизни, я очень хотел оказаться где-нибудь в Римской Империи. Оказался. Можно наслаждаться.

Неожиданно стены домов расступились, и передо мной возникла Арена. Именно так, с большой буквы – величественное здание поражало, возвышаясь над городом, подсвеченное восходящим солнцем.

После щелчка кнута возницы телега ускорилась и, прогрохотав по брусчатке, подъехала к одной из сводчатых арок в высокой, точно не ниже десятиэтажного дома, стене, окружавшей арену. После переклички моих сопровождающих со стражниками, ворота в арке отворились, и снова клетка со мной двинулась вперед, резко подрагивая на неровностях покрытия.

Заехав внутрь, возница на небольшом пятачке развернул телегу, после чего стражники, сопровождавшие меня, соскочили на землю. Со стороны подошло еще несколько, держа наготове оружие, пока меня вытаскивали, не особенно церемонясь.

Мелькнула открытая дверь, темный коридор под уклоном, заполненный грохотом деревянных подошв, и я оказался в большой камере, вдоль стен которой было приковано несколько человек. Помещение было полуподвальное – возле одной из стен вверх поднималась лестница, ведущая к решетке, сквозь которую проникал яркий солнечный свет.

Здесь были не только заключенные – в камере присутствовало несколько стражников, которые под расписку на небольшой дощечке приняли меня у сопровождающих. Местные стражники подвели меня к свободному месту и, освободив от креста на спине, заковали в кандалы, висящие на стене. Действовали они сноровисто, уверенно и без затаенной боязни. Я присмотрелся к одному из них:

Страж Арены.

Уровень: 35.

Да, серьезные ребята. Но кроме них в помещении был еще и седобородый старец, которого я не сразу заметил. Он пристально наблюдал за мной, но когда я попытался в свою очередь присмотреться к нему, ничего не вышло. Вернее, к нему-то я присмотрелся, вот только имени и уровня над его головой не появилось.

Между тем, забрав металлическое приспособление, к которому я был прикован последнее время, двое стражников, проделавших со мной весь путь на телеге, вышли, неторопливо переговариваясь. А я остался висеть на цепях, приглядываясь к решетке выхода, сквозь частые прутья которой виднелся краешек трибуны.

Сомнений в том, что выходить я буду точно не через ту дверь, сквозь которую зашел в камеру, у меня не оставалось. Но время шло, а внимания на меня никто не обращал.

Вообще никто. Остальные постояльцы – трое оборванцев типа меня, смиренно висели по стенам. Кто-то, как я, осматривался по сторонам, часто поглядывая в сторону решетки выхода на арену, кто-то просто обвис на цепях, безвольно повесив голову. Стражники тоже не докучали – двое изваяниями встали у решетки, двое у входной двери, а облаченный в балахон старец присел на небольшой стул в углу и читал объемный фолиант, вовсе ни на кого внимания не обращая.

Около часа томительного бездействия, и по коридору вновь забухали шаги. Грохнула дверь, открываясь, и в камеру завели еще одного постояльца.

«Ух ты», – мысленно удивился я. Удивился, потому что в камеру привели не человека. Орка.

Невысокий, широкоплечий. Кожа у него была светло-коричневая, как у лягушки, только без глянцевого блеска. Большие, прижимающие верхнюю губу клыки выступали из нижней челюсти, чуть-чуть не доходя до линии носа.

Его приковывали к стене грубо, наградив несколькими ударами. Да, орков здесь явно не любят. Или, может, конкретно этого.

Гашризз.

Уровень: 27.

Прикованный орк не шевелился, а на мой пристальный взгляд даже не повернулся.

После пришествия орка время вновь потянулось томительным ожиданием. Постепенно на грани слуха вклинивались какие-то посторонние звуки. Совсем негромкие, но реально отвлекающие меня от попыток решить – мучаюсь я сейчас с зачетом времени для тренировки духа, или нет.

Но постепенно звуков, природы которых я не понимал, как ни старался идентифицировать, становилось все больше. Равномерные, мягкие. Как будто шаги.

Шаги? – я вскинул голову вверх. Точно – шаги. Высокий потолок камеры тонул в темноте, но не для меня – несколько мгновений, и в полумраке я различил будто ступени наоборот.

Вот оно что – камера находится под трибуной арены, на которую поднимаются люди. А для чего они поднимаются, догадаться совсем не сложно.

Постепенно сквозь мягкие и глухие, отдаленные потолочным перекрытием звуки шагов пробился гул большого количества людей. Теперь потолок как будто зажил своей жизнью – периодически едва-едва вибрировал, иногда даже поплевывая из щелей пылью. Вот что за люди? Время едва десять утра, а они уже собрались на зрелища смотреть. И не спится им.

– Дорогие жители Витиаса! Я приветствую вас здесь и сейчас! Здесь, где сегодня утром, услаждая ваш взыскательный взор, гладиаторы Императорской школы отточат свои клинки и умения, совершая при этом общественно полезные дела! Да-да, сегодня на Арене найдут свою смерть закоренелые преступники и отбросы общества, те, чьи ноги не достойны даже ступать на нашу благословенную землю!

Глашатай говорил что-то еще, но меня в это время слегка заколбасило.

Нет, я понимаю, виртуальность конечно, но смерть… Может, меня здесь без права на ошибку оставили? А может… Может, стоит мне погибнуть на арене, и я увижу перед собой профессора в белом халате, который попросит прощения и отлистает мне денежку за участие в эксперименте? Действительно, ведь последние воспоминания у меня за

апрель, а сейчас август… может, я подписался на участие в какой-нибудь исследовательской программе….

«В исследовательской программе Луны, – оборвал я свои мысленные метания. – Да и Бас мне звонил зачем?» – последним мысленным вопросом прекратил я свои поиски соломинки. И некоторых усилий стоило, чтобы удержаться от дальнейших размышлений на тему, что может держать в руках профессор, которого я увижу в момент появления в реальном мире. Не просто же так меня сюда запихнули. Вот только за что? И кто? Неужели действительно за того порезанного парня тогда, в Сочи, о котором упоминал Бас?

Стражники уже расстегнули кандалы на руках одного из прикованных к стене оборванцев и вели его к решетке.

– Уважаемая публика Витиаса! Перед тобой исчадие Геттских лесов, разбойник из недавно разгромленной нашими доблестными воинами банды…

На исчадие каких-то лесов разбойник, которого сейчас древком копья ударили в поясницу, выкидывая на арену, не походил совсем. А походил он на оборванца, который долгое время много работал и очень мало ел. Судя по всему, публика Витиаса думала так же, потому что конец речи представления глашатая сопровождал недовольный гул и свист.

– Обязанность умертвить разбойника, тревожившего покой жителей Империи, досталась всем известному Хоргосу! Витиас, встречай гладиатора, который сегодня послужит клинком правосудия…

Неизвестного мне Хоргоса приветствовали. Знают, любят. Наверное.

Даже минуты не прошло с момента представления «исчадия лесов» и его будущего убийцы, как толпа сверху ухнула одобрительным выдохом.

Ясно, первому по списку пришел конец.

Второй оборванец оказался домушником. Невысокий, щуплый паренек, со слов ведущего представление оратора, обчистил виллу какого-то богатея. Несмотря на побитый вид, этот продержался дольше минуты. Хотя, может, его просто убивали долго – по крайней мере, удовлетворительный гул длился гораздо дольше, чем когда лесной разбойник на арену вышел.

– Эй, Змееглазый! – отвлек меня чей-то негромкий голос, когда я собрался послушать оратора, представляющего третьего посетителя арены.

Удивленно повернув голову, я посмотрел на орка. Хм, ну да: тот на меня уставился.

– Я? – спросил его одними губами.

– Ты можешь выполнить мою последнюю просьбу?

Интересно, а почему он меня змееглазым назвал? У меня что, взгляд какой-то особенный? Не замечал вроде раньше.

Трибуны в это время громко загудели, даже несколько раз ахнув. Видимо, третий приговоренный к смерти дорого пытался продать свою жизнь, заодно развлекая публику.

Черт, а… «симбионт» – неожиданно вспомнил я озадачившее меня название героического класса в описании персонажа. Брр – сразу же содрогнулся я, едва плечами не передернув: ненавижу змей. Неужели у меня действительно глаза такие?

Орк по-прежнему выжидательно смотрел на меня, и я кивнул, отбросив посторонние мысли.

– Если ты выживешь, сообщи моим родичам из клана Багрового Топора, что я умер достойно, – покосившись на стражников, которые не обращали на нас внимания, наблюдая за происходящим на арене, произнес Гашризз.

– Хорошо, сообщу, – удержавшись от лишних вопросов, произнес я.

– Я сделаю все, чтобы тебе было легче, – посмотрел мне в глаза орк. – Ты только исполни просьбу, – добавил Гашризз, кивнув и сразу отворачиваясь. Больше он на меня не смотрел, даже тогда, когда к нему подошли стражники, освобождая от цепей.

Сутулящегося Гашризза подхватили под руки и повели к решетке выхода. В тот момент, когда от удара древком орк дернулся и почти пробежал пару шагов, появляясь на арене, гулу толпы будто громкости прибавили.

Точно не любят здесь орков – хотя фон стоял почти однородный, но в криках читались злоба, ненависть, насмешки. Но больше всего в равномерном гуле было предвкушения. Предвкушения чужой крови. И даже пыль с потолка камеры пологом посыпалась – люди на трибунах от возбуждения затопали ногами.

– Витиас! Не все жители степей одинаково лояльны Империи! Перед вами сын орочьего племени, поправший законы нашего города! – сильным голосом начал говорить оратор, перекрывая улюлюкающие крики.

– Честь исполнить правосудие пред вашими глазами выпала…

«Я что тут, за хэдлайнера, получается?» – подумал я, осматривая пустые стены камеры, с которых только цепи с кандалами свисали. «Получается так», – тут же ответил сам себе. Ну да. Змееглазый, изюминка утреннего представления.

Трибуны надо мной заходились в экстазе. Видимо, Гашризз дает жару, выполняя данное мне обещание сделать все, чтобы мне легче было. Если бы еще знать, что это означает. Вдруг невидимые мне зрители на миг замерли, а после слитно выдохнули. Снова миг затишья – и сверху раздался многоголосый рев, через несколько секунд снова сменившийся нестройным гулом толпы.

Судя по тому, как зрители продолжали топать надо мной ногами, наблюдая за зрелищем, орк был еще жив. Неожиданно сверху снова яростно забухало ногами, и опять миг тишины взорвался выдохом ахающих криков.

– Waaagh!!! – значительно перекрывая гул Арены, раздался интернациональный орочий клич, и я по вибрации потолка почувствовал, даже будто наяву увидел, как отпрянули назад зрители на своих местах.

Следом за орочьим кличем выдохнули и трибуны, но испуганные и удивленные возгласы вдруг сменились радостным ревом.

Получено задание «Смерть Гашризза. Весть клану Багрового Топора».

Так, орк выступление закончил. И, судя по гулу трибун, сумел удивить публику.

По моему телу прошла легкая дрожь мандража – несложно догадаться, чья теперь очередь выходить на арену.

Глава 8

Я настолько прислушивался к эмоциям и крикам толпы на трибунах, переживая по отголоскам эмоций перипетии невидимой мне схватки, что даже не обратил внимания, что стражники уже рядом, снимают с меня цепи кандалов.

Да, верно, пора уже.

Когда приблизился к решетке, заметил, что на песке арены довольно много людей. Двое из них точно были гладиаторами. Я скользнул взглядом по стоящим в стороне полуобнаженным фигурам; один из них был с большим, едва ли не в полный рост прямоугольным щитом, в металлических блестящих поножах и в закрытом шлеме, а второй, вовсе без доспехов, сжимал в руке огромную кувалду. Можно сказать, кузнечный молот.

Я присмотрелся к ним, прищуриваясь. С молотом – Хоргос, тот самый, который первого по списку, «исчадие леса», завалил. Второй, со щитом и в закрытом шлеме – Ратгер. Оба были двадцать седьмого уровня. Гладиаторы стояли спокойно, а на большой, ненамного меньше футбольного поля площадке арены мельтешили и суетились люди: двое рабов, судя по их забитому виду, крючьями тащили к стене поверженного Гашризза, еще несколько человек грузили на тележку тела сраженных орком гладиаторов.

Несправедливость – гладиаторов на тележке, а орка крючьями. Неуважение какое.

Еще несколько человек как раз в этот момент подбежали с ведрами к большому кровавому пятну на месте, откуда орка поволокли, и принялись посыпать все песком. Молодец, Гашризз – сразу двоих гладиаторов с собой забрал.

Так, получается, их четверо было? – глянул я на оставшихся гладиаторов и теперь заметил отметины от ударов на плече у того, кто с молотом, и кровавые брызги на щите у второго. Да, значит, получается четверо – как раз

по количеству выведенных преступников. И, судя по тому, что оратор представлял каждый раз и преступника, и гладиатора, мне сейчас еще одного персонально подгонят.

Всю картину на арене я осмотрел, оценивая, за несколько мгновений и сейчас, когда стражники меня подвели к открытой решетке, нутром почувствовав момент, рванулся вперед и на песок вышел, даже выбежал, сам. Хоть и торопливо дернувшись, сохраняя равновесие, но без унизительного удара древком в поясницу, заставляющего выгибаться и пузатым увальнем выскакивать на песок.

Песок горячий, кстати. Еще не настолько нагретый солнцем, чтобы обжигать, но чувствительно горячий. Пробежав несколько шагов, выпрямляясь и поднимая голову, я обомлел, застыв на месте от открывшегося зрелища – Арена будто дохнула на меня своими эмоциями, заставив даже чуть голову в плечи вжать перед заполненными людской массой трибунами.

Глубоко вдохнув и выдохнув, я постарался вернуть себе невозмутимый вид и, не обращая внимания на волнение, осмотрелся. Прямо за мной располагались трибуны, на которых теснились зрители, рассевшиеся на лавках. Чернь, как есть чернь – грязные и рваные одежды, отвратные рожи. На следующем, более высоком уровне трибун публика почище – одежды не такие грязные, гримасы не такие страшные. Но тоже орут, многие даже с мест повскакали.

В этот момент я напрягся, видя побежавшего ко мне раба. А у того, когда он увидел мой пристальный взгляд, едва ноги не подкосились, мне это хорошо было видно. С расширенными от страха глазами раб бросил мне под ноги щит с мечом и кинулся наутек.

Внимание! Вы находитесь в режиме «Смертельная схватка»! В данном режиме смерть на Арене действительна и влечет за собой полные штрафы по опыту!

– Витиас! Перед тобой перевертыш из Гиблой Топи! Место, само название которого говорит нам о том, что….

Меч был плохоньким. Не меч даже, а кинжал какой-то – длиной не более полуметра, с широким лезвием, постепенно сужающимся к острию. Металл грубый, с многочисленными зазубринами и изъеденный ржавчиной. Да ладно ржавчиной, но черт, как таким сражаться только?! Он же короткий! Да у меня бита, которая в багажнике лежит, длиннее, чем этот ковыряльник! – с расстройством глянул я на клинок, поднимая его с песка.

Ржавый Гладиус.

Урон: 7—10.

Прочность: 77/150.

Подпись у клинка появилась неожиданно, но сразу исчезла, когда я недоуменно махнул головой.

– …это порождение болотного мрака покусилось на жизнь свободного гражданина!

Неправильное правосудие тут какое-то. «Когда это, интересно, я покусился на жизнь свободного гражданина и когда мне приговор уже вынесли?» – отстраненно подумал я, но отмахнулся от этих мыслей, присматриваясь к щиту.

Щит был ненамного лучше гладиуса. Небольшой, едва закрывающий руку от кулака до локтя. Металлический, но тонкий и уже погнутый, так что кисть с трудом в ремни пролезла.

Внимание! На вас наложен штраф за использование щита!

Ловкость: – 9!

Предупреждение появилось, стоило только сомкнуть пальцы на ремне. Черт, и что теперь с ним делать?

Обгрызенная кость куриной ноги выдернула меня из процесса удивленного и разочарованного созерцания оружия. Следом еще объедки какие-то полетели. Обернувшись, я посмотрел на красные, перекошенные лица толпы. Настолько мерзкие гримасы, что с первого взгляда и не разобрать, мужик это или женщина орет, слюной брызгая.

Пока смотрел, отступил в сторону, уворачиваясь еще от нескольких летевших в меня объедков. Так, ясно, нас здесь не любят. Но хорошо хоть бананом не кинули.

Меня вдруг пронзило ощущением, что это все уже было. Причем настолько явно, что, когда я обернулся вокруг с узнаванием, даже под ложечкой потянуло. Конфабуляция – всплыло в памяти название эффекта ложных воспоминаний.

– Исполнить волю правосудия предстоит прекрасно знакомому вам Эглаю, мастеру мечей! Витиас, встречай своего кумира! – сильно закончил голос.

Вернее, не голос уже, а низкорослый мужичок, закутанный в желтую тогу, стоящий за парапетом террасы в стороне. И там трибуны весьма разнились – в отличие от двухуровневых за моей спиной, там был один уровень, и зрители располагались гораздо более комфортно. Вип-ложа, ясно.

Внимание! Поединок начнется через 10… 9… 8…

Пока шел отсчет, я кинул взгляд на противника.

Эглай.

Имперская школа.

Уровень: 29.

Красавец. Реально красавец – без шлема, так что всем видны волевые черты лица с выступающим вперед подбородком, голую грудь пересекают два ремня крест-накрест, идущие от плеч к поясу. Металл наплечников блестит на солнце, щерясь чеканными львиными мордами, а закрывающие ноги поножи тоже украшены оскалами разъяренных львов. В каждой руке Эглай держал по мечу.

Выдохнув, я быстро взмахнул гладиусом.

Небольшой, короткий. Куцый какой-то. Стремный.

Снова взмахнув мечом, я повел плечами и слегка попрыгал. Привычка еще с давних пор, когда готовлюсь к чему-то.

Резко ударил гонг, прерывая все посторонние мысли.

Бой начался!

Эта табличка была нестандартной – появившись, она мгновенно истончилась и исчезла. И хорошо – не надо тратить время, чтобы ее смахнуть. Толпа на мгновенье замерла, потом снова зашлась в подбадривающих и требующих зрелища криках.

Щит в левой руке мешал. Реально мешал. Да и штрафы. Но без него страшно, ведь эта железка – единственная реальная защита от мечей Эглая, который уже усмехался, внимательно глядя на меня. Но с места пока не двигался.

Решившись, я слегка освободил руку из ремней и резко дернул, стряхивая щит на песок. Этот жест трибуны встретили нестройными криками.

Вздохнув, я закрыл глаза и снова взмахнул гладиусом. Ощущение, как будто чего-то не хватает в левой руке. В момент, когда гладиус со свистом рассекал воздух, левую руку буквально тянуло, ей реально не хватало действия.

«Тоже меч надо?» – удивился я про себя, открывая глаза.

Трибуны уже гудели от недовольства, и в этот момент Эглай прекратил их гул – мой противник громко и весело засмеялся, развернулся вокруг своей оси, взмахнув четыре раза мечами, приветствуя каждую из трибун. Недовольного гомона больше не было, теперь ответом были сплошь приветственные крики.

Молодец, публика его любит. Публика вообще любит красивые жесты.

Эглай между тем, завладев вниманием толпы, вдруг пошел в мою сторону, все ускоряя шаг, и неожиданно перешел на бег. Бежал он интересно, хотя и быстро, но не как спортсмен-бегун – его ноги взметали песок, все как надо, а вот корпус был повернут вполоборота, и руки не двигались: левая с мечом была выставлена вперед, а правая отведена назад, для удара.

Противнику оставалось пробежать совсем немного, и тут начало происходить непонятное. Эглай, я четко видел, бежал все быстрее, набирая скорость. Но странно – для меня он двигался все медленнее. Вернее – пришло понимание – это я начал воспринимать все быстрее.

– Уааа!!! – страшно выкрикнул Эглай и взвился в прыжке, готовясь обрушиться на меня. Взметнулись мечи, и в этот момент меня непроизвольно кинуло вниз, желтый песок с насаженной на него чашей арены перекрутился перед глазами, и, резко выпрямившись, я по инерции пробежал несколько шагов. Тут же, впрочем, остановился как вкопанный и поспешно обернулся, еще до конца не понимая, что же сейчас сделал.

Ничего особенного

не сделал – постфактум пришло понимание, – лишь нырнул под удар и кувырком ушел влево, после взвившись в прыжке и отбежав в сторону. Это даже не я сделал, это тело само сделало. Будто по памяти.

«Как не насадился еще», – с удивлением посмотрел я на гладиус, который по-прежнему оставался у меня в руке. И тут же снова отпрыгнул в сторону, а потом еще и еще – развернувшийся, и вновь бросившийся на меня Эглай с напряженной гримасой на лице наносил удар за ударом, со свистом разрезая воздух. Один из них, казалось, сейчас все же достанет меня – я даже голову вскинул, следуя взглядом за клинком и открывая рот в испуганном крике. Но падающий клинок до меня не дотянулся – снова желтая площадка арены закрутилась перед глазами и, сделав сальто назад, я покатился по песку, опять прытко отскакивая в сторону.

Гладиус в правой руке сидел как влитой, а вот левая по-прежнему была как чужая – даже кисть тянуло слегка, как будто от ощущения утраты. С удивлением я начинал понимать, что у меня довольно легко получается уходить от атак Эглая, причем не убегать, а именно уходить от ударов, еще и практически не поворачиваясь спиной к противнику.

В очередной раз отпрыгнув, уходя от свистнувшего клинка, спиной почувствовал опасность и вовремя присел – над головой тяжело пронесся молот. Огромный, устрашающий – попал бы, голову в кашу разбарабанило. Но из ритма я выбился и рядом уже мелькнул змеей меч Эглая, устремляясь ко мне. Звук столкнувшихся клинков прозвучал для меня громом.

Опять за меня тело все само сделало – направленный в меня клинок я отбил, и тут же крутанувшись волчком в сторону, ударил сам. Но не Эглая, а Хоргоса, гладиатора с кувалдой. В тот момент, когда мой гладиус полоснул по плечу молотобойца, левая рука машинально сама метнулась к нему ударом. Правда, зря – в ней должен был быть клинок, вскрывший бы бок Хоргосу, но сейчас это было просто движение в начале каскада ударов, помогающее удержать равновесие.

Ударов, разрывающих чужую плоть, должно было быть в два раза больше. «Мне не хватает второго меча», – отстраненно понял я, когда отскочил в сторону. У Хоргоса же на несколько мгновений будто красные крылья выросли – щедрые потоки крови из широких ран еще не успели опасть на землю.

Развернувшись, я побежал прочь. И только сейчас снова услышал оглушительный гул арены.

Оказывается, все это время крик вокруг стоял неимоверный, но я на него просто внимания не обращал – слушая лишь свое дыхание и думая только о том, чтобы в меня агрессивными железками не ткнули.

Зрители даже завыли от возмущения, но тональность гула приобрела иной оттенок, когда толпа поняла, куда я бегу. Пока меня гонял по арене Эглай, мы переместились к одной из стен, там, где в ожидании стоял Хоргос с молотом, который не пренебрег возможностью попытаться меня вырубить.

Сейчас я бежал к противоположному краю. Туда, где стоял в ожидании Рутгер, гладиатор со щитом. И мечом. Он, видя мое приближение, было двинулся вперед, но когда я приблизился, остановился, закрывшись своим большим щитом и застыв в стойке с отведенным назад оружием. Меня в это время уже понесло – планку сорвало качественно, и я действовал сейчас в состоянии боевого бешенства. Хотелось кого-нибудь убить.

До последнего мгновенья не знал, что буду делать, когда добегу до Рутгера. Но опять все получилось само – приблизившись на расстояние нескольких шагов, уже видя блеск глаз в узкой прорези глухого забрала, я взвился в прыжке, перепрыгивая противника. Песок мягко ударил в ступни босых ног, взметнувшись при моем приземлении за спиной Рутгера, и я мгновенно развернулся, нанося удар.

«Второго меча очень не хватает», – отстраненно наблюдая, как лезвие гладиуса оставляет за собой широкую красную полосу на спине гладиатора, думал я. Левую руку тянуло желанием сжать в ладони рукоять, через которую можно ощутить, как клинок рвет чужое тело.

Успел нанести два удара, прежде чем Рутгер начал оборачиваться. Был бы второй меч, ударов было бы четыре. Или пять.

Нырнув под широкий взмах меча, я перекатился, вновь оказавшись за спиной гладиатора, и в этот раз, выпрямляясь, обрушил удар ему на шею, после чего толкнул ногой в спину. Не медля, тут же снова набросился на противника, как коршун. Еще четыре удара, и под слитный выдох трибун гладиатор упал.

Уже ощущая дефицит времени, буквально кожей чувствуя приближение Эглая, я прокатился вперед, подхватывая с земли меч поверженного Рутгера. После всех этих перекатов и кувырков почти все мое тело покрывал песок, прилипающий к потной коже.

Когда поднялся, пробежал еще несколько шагов и резко развернулся. Два меча, уже два меча в моих руках слаженно метнулись, отражая выпад примчавшегося Эглая. Отбив один из его падающих клинков, второй я отвел в сторону, еще ногой добавив следом, и, проводив взглядом пролетевшего мимо по инерции гладиатора, прыгнул к только что добежавшему сюда Хоргосу.

Молотобоец двигался тяжело, песок взметался вверх от его тяжелых шагов. Но когда гладиатор встретился со мной глазами, лицо его перекосила гримаса и он, заревев, поднял молот.

Опять я удивил сам себя – поймав взгляд Хоргоса, подался всем телом вперед, одновременно отведя широко расставленные руки с мечами назад. Невольно сделал то, что еще вчера проделал с Таскером – мысленно метнувшись вперед, своей волей и жаждой убийства буквально смял, растоптал, растерзал в клочья сознание Хоргоса. Он замер с искаженным гримасой лицом и со вскинутым молотом да так и остался стоять.

Внутри меня уже поднялась волна ярости, красной пеленой заслонив взор, и я кинулся навстречу поднявшемуся на ноги Эглаю, раскручивая мечи стальной мельницей. Несколько мгновений гремело и скрежетало железо, когда наши клинки встретились, но почти сразу же противник оказался смят, и я начал просто кромсать его, не обращая внимания на несколько встречных ударов, нанесенных из последних сил.

Последний широкий взмах, и веер крови развернулся, подобно крылу, опав на несколько мгновений позже, чем тело Эглая упало на песок. Небрежно отбросив в сторону меч поверженного Рутгера, я перекинул гладиус из правой руки в левую и подобрал один из мечей Эглая – длинный, слегка изогнутый клинок.

В уши сейчас словно затычку вставили, и меня как будто накрыло вакуумным колпаком.

А, нет – я обернулся – просто Арена затихла, затаив дыхание.

– Вы хотите крови?! – неожиданно для самого себя заорал я, вскинув вверх руки с мечами.

Некоторые зрители на ближайшей трибуне даже отпрянули от неожиданности. А кто-то, наоборот, подался вперед.

– Ну что вы заткнулись, а?!! – снова заорал я что было сил. – Молчите?!!

В этот момент очнулся Хоргос. Заревев, он опустил свой молот и двинулся ко мне, снова замахиваясь. С легкостью скользнув мимо него, уклонившись от тяжелой кувалды, я разворотом ударил молотобойца под колено. Гладиатор что-то возмущенно крякнул и грузно упал на песок, не удержавшись на ногах.

– Я спрашиваю, вы хотите крови?!! – вновь обернулся я к зрителям, медленно идя кругом, переступая с ноги на ногу и осматривая трибуны.

Только сейчас донеслись первые робкие выкрики. Да, кто-то хотел крови.

– Так дайте мне достойных противников, а не это мясо! – вновь заорал я, скомкав окончание фразы – поднявшийся

Хоргос вновь развернулся ко мне. Предвосхищая даже намек на удар, я скользнул вперед и взмахнул мечами, нанеся слитный удар клинками плашмя, оглушив гладиатора.

– Дайте мне противников, а не жертв, бл… – развернувшись, я даже чуть подпрыгнул от возбуждения, снова взмахивая клинками.

Черт! На мгновенье я испугался – мне это реально начинало нравиться: буквально каждой клеточкой я сейчас чувствовал, как постепенно усиливающийся гул толпы подхватывает меня, словно огромная волна.

– Ну?!! Где?!! – что было сил выдохнул я, даже вперед наклоняясь с каждым криком. В этот раз откликов было больше. «Ну и где?» – вместе со мной спросила хором толпа, и взревела, когда я вновь оглушил попытавшегося превратить меня в кашу ударом молота Хоргоса.

– Витиас! Теперь ты видишь, какие создания выходят из недр Гиблой Топи? – послышался над гулом толпы сильный голос оратора в желтой тоге. – Но слава богам, что у нас есть магическая стража, и сейчас…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/sergey-izvolskiy/proekt-dante-vrata-ada/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.