Рыцарь читать онлайн - Юрий Корчевский

Рыцарь

Юрий Григорьевич Корчевский

Фельдъегерь #2

Бывший офицер фельдъегерской службы России Алексей Терехов вновь с помощью загадочного артефакта отправляется в далекое прошлое. На этот раз он попадает в одиннадцатый век, в эпоху крестовых походов. Облаченный в рыцарские доспехи, он сражается под знаменами английского короля Ричарда Львиное Сердце. Ведь хорошие воины нужны во все времена…

Юрий Корчевский

Фельдъегерь. Кн. 2. Рыцарь

Пролог

Сколько себя помнил Алексей, всегда был парнем, по-сибирски крепким и телом и духом. Оттого учеба в военно-командном училище и служба в армии, где дорос до старшего лейтенанта, давалась легко. Однако в последнее время стал видеть сны, не всегда приятные, связанные с воспоминаниями.

То страшная авиакатастрофа, в которой выжили только двое – он и девушка Наталья, ставшая впоследствии его женой. Алексей, как наяву, слышал крики пассажиров, потом сильный удар о землю. Встретившиеся в тайге беглые зэки попытались изнасиловать Наталью. Тогда он поступил как мужчина, защитник. Одному свернул голыми руками шею, другого убил ножом, третьего застрелил из дробовика. Убил людей впервые в жизни. Военное училище – не Смольный институт благородных девиц, фактически там готовят профессионалов, способных убивать врагов разным оружием. Но одно дело выстрелить во врага, скажем, из пушки, когда неприятель далеко и зачастую простым глазом не виден, а другое – свернуть ему шею, услышав хруст ломающихся позвонков.

После таких снов просыпался со стоном, с криком, в холодном поту. И забылось бы со временем происшествие, тем более что трупы не нашли. Однако в кармане одного зэка обнаружились в грязном носовом платке камни, невзрачные с виду, оказавшиеся алмазами. Среди них был один, с полустертыми рунами. Камень оказался редкой, диковинной вещью, явно очень старой, скорее древней, обладавшей магической силой.

Неосторожно потерев руны на камне, Алексей оказался в Древнем Риме, а самое худшее – гребцом на галере.

Ухитрившись выжить, сбежал во время боя, с передрягами добрался до Константинополя, столицы византийской. Как выжить, если умеешь только воевать, да и то в современной армии? Алексей был вынужден стать наёмником в пехоте императора. И – невиданное дело для империи, за четыре года прошёл все ступени армейской иерархии, от рядового гоплита до трибуна, не минуя ни одной. Сначала гоплит, потом декарх, лохаг, кентурион, хилиарх.

Ни о чем впоследствии не жалел, перенесшись почти на тысячелетие назад, поскольку посчастливилось побрататься с командующим легионом, варваром Острисом. Что может быть крепче мужской дружбы, замешанной на крови?

Многое пришлось пережить вместе, рисковать жизнью. Тонули на корабле, но посчастливилось спастись, и в Москву попали неожиданно, благодаря артефакту. Почудил маленько Острис в столице, но удалось отправить его в своё время. А вот Алексей остался…

Глава 1 «КРЕСТОНОСЦЫ»

По возвращении в Москву на Алексея буквально обрушилась лавина неотложных дел. Во-первых, требовалось искать работу – ведь деньги имеют свойство заканчиваться. А жить, пусть и недолго, на зарплату жены ему просто претило, он мужчина, а не альфонс. И во-вторых, нужно было покупать новую квартиру, в однокомнатной квартире Натальи было тесновато. А если ребёнок появится? Алексей побаивался одного – как бы их не кинули при покупке, как бы им не попасть в число обманутых дольщиков. Едва ли не каждую неделю по телевизору показывали этих несчастных людей, обманутых жуликами.

Посоветовавшись, они решили брать квартиру не новую, а в обжитом районе, и, по возможности, недалеко от метро. Правда, стоили двухкомнатные квартиры просто бешеные деньги, но Алексей рассчитывал продать в Питере алмазы. По его расчётам, вырученных денег на квартиру должно хватить, а на мебель и бытовую технику можно заработать. А своей однокомнатной квартирой Наталья пусть распоряжается сама: это её жильё, у него же на её квартиру видов нет, как нет и никаких прав.

– Лёш, а сколько у нас денег? – как-то спросила его Наталья. – Ты свадьбу делал, на Крит, на отдых летали. Всё это немало стоит, а ты ведь не миллионер?

Алексей стушевался. Что он мог ответить? Камни у него есть, а наличности нет. Не расплачиваться же алмазами? В первую очередь надо конвертировать камни в валюту, а потом, сообразно деньгам, уже искать жильё.

Вечером он созвонился с питерским ювелиром и договорился о встрече.

– Наташ, мне нужно на денёк в Питер, завтра.

– Езжай.

Алексей открыл свою спортивную сумку, в которой хранил алмазы, достал маленький пакетик, взвесил его в руке и усмехнулся: надо же, весу – всего ничего, а за них квартиру купить можно!

Однако поездка затянулась на три дня. Подпольный ювелир не ожидал целой партии камней, и чтобы найти крупную сумму, ему требовалось время. Двести пятьдесят тысяч евро – не шутка. Да ещё полдня ушло на то, чтобы покупатель взвесил и оценил камни; потом Алексей должен был пересчитать купюры.

Ювелир только руки потирал:

– Такую сделку обмыть надо. По коньячку?

– Увольте, – несколько церемонно склонил голову Алексей, – и так задержался. С удовольствием бы – но дела. Давайте в следующий раз.

– С превеликим удовольствием. С вами приятно иметь дело, молодой человек. Как ваше имя, позвольте полюбопытствовать?

– Зовите Василием.

Старый жулик сразу понял, что это не настоящее имя Алексея, и вздохнул:

– О времена, о нравы! Никто никому не доверяет!

– К сожалению, такова реальность. Всего хорошего.

Ювелир посмотрел в глазок, отпер замки и выпустил Алексея из квартиры. Они расставались навсегда: говоря о следующей встрече, Алексей блефовал – камней у него больше не было.

– Твой день растянулся на четыре, – укорила его Наталья, когда Алексей вернулся в Москву.

– Зато у меня наличность на руках.

– Ты кого-то ограбил в Питере?

– Я криминалом не занимаюсь.

– Ну да, деньги у бабушки в чулане хранились, в чулке.

Алексею очень не хотелось рассказывать Наталье, откуда взялись у него деньги. Пусть думает, что хочет, но это останется на его совести.

– Лёш, а сколько у нас денег?

– Двести пятьдесят тысяч.

– Долларов?

– Евро.

Наталья на несколько минут замолчала, пересчитывая в уме по курсу, потом вздохнула.

– Ты чего?

– Таких денег только на «однушку» хватит.

Алексея прошиб холодный пот. Блин горелый, а он надеялся! Надо было по риелторским конторам походить, узнать масштаб цен.

Хорошее настроение быстро улетучилось.

– Лёш, двухкомнатную можно взять, но не в центре, а на окраине. Или мою продать и добавить.

– Это твоя квартира, тебе и решать.

– Но ведь мы с тобой семья?

– Конечно!

– Тогда можно попробовать обмен. Обменяем однокомнатную на двухкомнатную с доплатой.

– Какой дурак захочет?

– Проще, чем ты думаешь. Люди разъезжаются чаще, чем съезжаются. Разводы, разъезд с взрослыми детьми – да мало ли. У меня завтра свободный день, можно посидеть в Интернете.

– Идёт, посмотрим вместе.

Они нашли несколько вариантов, созвонились – даже убили послеобеденное время на смотрины.

«Двушка» понравилась. Дом старый, сталинской постройки, с высокими потолками, и стены толщиной в полметра. Звукоизоляция отличная.

Наталья, коренная москвичка,

знала о «квартирном вопросе» значительно больше Алексея.

А потом наступила суета: пришли смотреть их квартиру, начали бегать по различным конторам, от которых голова шла кругом. И как апофеоз суеты – сам переезд.

Когда грузчики расставили мебель и ушли, Наталья с Алексеем рухнули без сил. Однако впереди их ждала новая беготня: регистрация, перенос телефона, разные жилконторы. Алексей и не подозревал, что переезд – столь суетное и затратное мероприятие. Не зря в народе говорят, что два переезда равны одному пожару. И времени, и нервов уходит много.

Месяц пролетел, как один день, зато в паспорте красовался штамп московской регистрации, и можно было думать о работе.

Алексей начал просматривать газеты с объявлениями, даже по Интернету искал работу. Ему хотелось бы и по душе, и с приличной зарплатой, хотя он понимал, что новичку много платить не будут, приглядеться захотят.

По вечерам у него вошло в привычку поглаживать золотую фигу, подарок Остриса – это как-то его успокаивало. А перстень с бриллиантом, подаренный Острисом после его освобождения из полицейского участка, и камень-талисман он хранил в шкатулке, в тумбочке. Иногда доставал, любовался.

С работой Алексею помогла Наталья. Позвонив, она попросила приехать в редакцию.

– Слушай, Лёш. Рядом с нами коммерческий банк, там инкассатор нужен. Есть перспектива роста – у них скоро начальник отдела безопасности на пенсию уйдёт.

– Ты-то откуда знаешь?

– Подруга у меня в банке работает. Иди к ней прямо сейчас, вот реквизиты, – Наталья протянула Алексею визитку.

Так довольно неожиданно для себя Алексей стал инкассатором. Работа непыльная, но рискованная – в Москве на инкассаторов периодически происходили нападения. А что бронежилет и автомат – так это дело привычное. Зато зарплата была в три раза выше, чем та, которую он получал на службе фельдъегерем.

Так он отработал месяц-другой. Вроде бы всё наладилось – жена, квартира, работа, жизнь столичная суетная, но и выйти в выходные есть куда.

В пятницу он пришёл с работы раньше жены. У неё в редакции день ненормированный: то целыми днями на диване лежит с ноутбуком, а то по выходным с утра до вечера занята. Несколько непривычно, но раз Наталье нравится – это её дело. Как говорится – волка ноги кормят, и это относится к журналистам в полной мере.

Едва он закрыл в прихожей дверь, как раздался звонок:

– Привет, Лёш. Я в срочную командировку, в Вологду. Может быть, потом в Питер, не знаю, как сложится. Не волнуйся, поездом.

– Надолго?

– Дня на три. Думаю, без меня не умрёшь. В холодильнике суп, котлеты.

– Ну хорошо, если так. Удачи. Целую и жду.

– Взаимно.

Ну вот, называется, отдохнули вместе на выходных. А ведь планы совместные строили, Наталья хотела показать ему Абрамцево.

Алексей вздохнул, переоделся, подогрел котлеты с картошкой, поужинал. Чем бы заняться? Впереди выходные, а он один. В голове мелькнула шальная мысль – а не посетить ли Остриса? В тот раз он пробыл в Византии пять лет, а здесь, в этом времени прошло всего два дня. Вполне реально! Камень исправно закинул его в те века, потом вернул с Острисом. И Остриса вернул – ведь получил же Алексей назад и камень, и золотую фигу, как привет от легата.

Сначала он прогнал от себя эту мыслишку. Вдруг Наталья позвонит, а он не ответит – она волноваться будет. Но чем дальше он гнал от себя мысль о переносе, тем навязчивей она становилась.

Потом он уже устал бороться с собой, плюнул. В конце концов – денёк-другой ведь, не больше. А Наталье на всякий случай он напишет записку. Если она раньше вернётся, успокоится. А звонить и беспокоить её сейчас не стоит, зачем попусту волновать? У неё в командировке и так забот полно.

Решив так, он стал суетливо готовиться. Так, сперва одежда. Он надел чёрные джинсы и однотонную тёмно-синюю рубашку, поскольку она не будет бросаться в глаза. Клетчатых, полосатых и в горошек тканей византийцы в то время не носили. После некоторых раздумий надел на ноги добротные полуботинки. Они были разношены по ноге, не натирали, должны были выдержать не один длительный переход, если придётся. В карман сунул складной нож с фиксируемым лезвием бритвенной остроты. Больше ничего брать не стоит: предметы могут быть восприняты необычно и вызовут вопросы. Сотовый телефон выключил – брать его с собой не имело смысла.

Открыв шкатулку, Алексей достал из неё камень. Ох, и вовремя он заменил истлевший кожаный мешочек с ремешком! Любовно погладил золотой кукиш. Ха! Будет о чём посмеяться с Острисом. Только удастся ли его найти? Ведь легион вполне могли перебросить в другую провинцию или фему, где обстановка погорячее. Вот балбес-то! Нет, чтобы в Интернет залезть, почитать, чем знаменательны годы, какие серьёзные события предстоят? А сейчас уже поздно, слишком много времени это займёт.

Алексей проверил краны на газовой плите, закрыл форточки, уселся в кресло и сосредоточился. Пальцем, на котором красовался перстень с бриллиантом, подаренный Острисом, потёр камень. Ничего! Он перевернул его другой стороной, рунами вверх, и потёр снова.

Раздался треск, как при электрическом разряде, голова закружилась, и Алексею показалось, что он на миг лишился сознания.

Он открыл глаза и прямо перед собой увидел доски. Ощущалась тряска, были слышны скрипы тележных колёс. Он приподнял голову. Точно! Он лежит на повозке, на облучке восседает человек в чёрной рясе и с выбритой на темечке тонзурой – так может выглядеть католический священник. Повозка была накрыта пологом, и потому в стороны, назад и вверх видимости не было никакой.

Алексей кашлянул. Священник обернулся, всмотрелся в полумрак и на чистейшем латинском воскликнул:

– Очнулся! Славься, святая Мария! Я уж думал, что не придёшь в себя.

– И давно я так?

– Второй день, как нашли.

Хм, вот уж странно! По-прежнему лёжа, он согнул и разогнул ноги, руки и ощутил, что левая его рука мёртвой хваткой сжимала камень. Алексей вложил камень в кожаный мешочек, висевший на шее. Чувствовал он себя вполне прилично, потому уселся и приподнял полог крытой повозки. Слева тянулись возделанные поля, а поодаль, километрах в двух, высились холмы. Судя по виду и температуре, похоже на Фракию.

Приподняв задний край полога, Алексей высунул голову и немало удивился. Что за странное шествие? Сзади, за крытой повозкой, двигалось множество людей, повозок, конных, причём на многих были белые одежды.

Алексея пробил холодный пот. Куда он попал? Что за странное шествие пилигримов? И какой год на дворе, в конце концов?

Через пару часов колонна остановилась на ночёвку у какого-то селения. Священник спрыгнул с козел и стал разминать затёкшие руки и ноги.

Выбрался из повозки и Алексей.

– Собери хворост для костра, будем ужин готовить, – распорядился капеллан. Похоже, это был священник, сопровождающий воинство. И это были не пилигримы, как сначала подумал Алексей. Теперь они ходили совсем рядом, и он разглядел на белых накидках нашитые на левом плече красные кресты, а у многих – и мечи на поясных ремнях.

Какая-то странная ассоциация возникла в мозгу Алексея. Похоже на крестоносцев – какими их показывали в кино, только в фильмах кресты побольше. Он что, не в Византию попал, не в пятый век? Вопросы так и вертелись на языке, но Алексей

решил дождаться ужина. Известное дело, после еды люди становятся добрее и разговорчивее.

Он собрал хворост, сломал сухостоину, сложил всё в кучу. Капеллан набрал сухого мха и поджёг его от небольшой походной лампадки. Карманным ножом Алексей срезал две рогулины и вбил их в землю. Священник кивнул и достал из повозки закопчённый котелок.

– Ищи воду, сын мой.

В сотне шагов нашёлся ручей. Алексей искал бы его дольше, но он просто увидел, откуда идут с котелками и вёдрами крестоносцы. Кто-то из них был бритым, другие с бородами, и разговаривали на разных языках. Алексей слышал и английскую, и немецкую, и французскую речь, а ещё – итальянскую и вовсе непонятную, видно – из старых языков, на слух неведомых. Прямо Вавилон какой-то!

Священник подвесил котелок над костром и, когда вода закипела, высыпал туда пшено, бросил кусочки сушёного мяса и щепотку соли.

Вскоре котелок стал источать соблазнительные запахи.

Капеллан попробовал и одобрительно кивнул:

– Лепёшек бы сейчас, даже ржаных – да нет их. Вознесём Господу нашему молитвы за пищу, что он нам послал, и примемся за трапезу.

Капеллан повернулся лицом к востоку и начал читать молитву. Читал он скороговоркой, быстро, периодически отбивая поклоны и крестясь.

Алексей молитв не знал, он просто шевелил губами и крестился.

Они уселись ужинать. Священник протянул Алексею оловянную ложку.

Кулеш немного остыл, но был вкусен. Алексей не раз замечал, что еда, приготовленная на костре, на свежем воздухе всегда вкуснее, чем сваренная на газовой плите дома. То ли потому что она с привкусом дымка, то ли просто потому, что есть хочется до колик в животе?

– Помой котелок, сын мой.

За угощение можно котелок вымыть – не дворянин, чай. Алексей не просто вымыл котелок – он надраил его с песочком так, что тот засверкал.

Священник увидел начищенный до блеска котелок, цокнул языком и кивнул головой:

– Вижу – стараешься, не ленив. Ну, коли оклемался, сам решай – пешком пойдёшь или со мной поедешь.

– Ехать сподручнее.

– Тогда прислуживать будешь: костёр, кашу сварить, котелок помыть.

– Согласен.

– Тогда давай спать. Я в повозке, ты под ней – на случай дождя.

– Как зовут тебя, святой отец?

– Павел. Я из Пьемонта.

– А меня Алексеем. Скажи, падре, какой сейчас год?

– Одна тысяча сто девяносто первый. Неужели забыл?

– Выскочило из головы.

Священник залез в повозку, немного там повозился и вскоре затих. Алексей же сидел, задумавшись.

Как-то неладно получилось. Он думал, впрочем, без всяких на то оснований, что память перенесёт его в пятый век, в Византию, а он попал на семьсот лет позже. Ведь он лелеял надежду встретиться с Острисом, вместе с ним посмеяться над его золотой фигой и продолжить службу в своей хилиархии.

Алексей постучал по доскам подводы:

– Отец Павел, прости за беспокойство, но не подскажешь ли мне – где мы сейчас?

– Должно быть, недалеко от Константинополя. Не мешай, я уже засыпать начал.

Ага, всё-таки Константинополь. Может, он как-то не так камень потёр? Ведь никаких инструкций к нему не было, не электронный гаджет. А сколько раз он тёр камень – два или три? Да сейчас это уже и неважно. Он попал в эпоху Крестовых походов, вот только в какой именно? Сидя за компьютером, можно прочитать. Однако у него такой возможности не было, и как он ни вспоминал, припомнить решительно ничего не мог – ну не историк он.

Эпоха Крестовых походов началась в 1095 году решением римского папы Урбана II по просьбе византийского императора Алексея I Комнина – для защиты земель византийских, освобождения Иерусалима и Святой земли от мусульман. Предыстория вопроса такова.

В 1071 году армия византийского императора Романа IV Диогена была разбита султаном турок-сельджуков Алп-Арсланов в битве при Манциперте. В дальнейшем Романа свергли, и Византия на долгих десять лет погрузилась в гражданскую войну, когда на трон взошёл Алексей I Комнин. К этому времени турки захватили значительную часть Анатолийского плато.

Алексею I Комнину пришлось вести войну на два фронта: на западе – против норманнов Сицилии, на востоке – против турок. Империя была ослаблена.

Но и мусульманский лагерь страдал от распрей. Ближний Восток оказался между султанатом Великих сельджуков с мусульманами-суннитами и государством Фатимидов Египта, где правили шииты. Христианское меньшинство на Ближнем Востоке защищать было некому.

Разрушение храма Воскресения в 1009 году и переход в 1078 году Иерусалима во власть турок стали двумя фактами, глубоко и сильно подействовавшими на религиозное настроение народов христианской Европы. Папа, призвав к походу на мусульман, объявил об отпущении грехов, прощении долгов и защите жилищ и церковного имущества для участников крестовых походов. По предложению Урбана на одежды освободителей Гроба Господня нашивались красные кресты.

Первый поход состоялся под предводительством Петра Пустынника и был плохо организован. В поход шли крестьяне, ремесленники и преступники, выпущенные из тюрем. По свидетельству современника Комнина, француза Шаландона, «…крестоносцы – разбойники, дикие звери, без разума и человечности».

Константинополь оказался в тяжёлом положении. Мало того, что город вёл борьбу на два фронта, так ему ещё и угрожали печенеги, пришедшие с севера и почти дошедшие до византийской столицы. Их удалось разбить с помощью подкупленных половцев. В Мраморном же море, как и в проливе Босфор, бесчинствовал турецкий пират Уска, постоянно беспокоивший побережье набегами. С приходом крестоносцев Комнину предстояло решить несколько проблем. Он опасался, и причём обоснованно, что крестоносцы займут города империи – ведь численность их была больше, чем численность армии империи, к тому же разбросанной по многим фемам. Но ему удалось уговорить предводителей крестоносцев принести Комнину вассальную присягу – отдавать ему, как сюзерену, отвоёванные ими области на востоке.

Поход, в который угодил Алексей, был третьим. Возглавляли его три самых могущественных правителя. Немцев вёл Фридрих V Барбаросса, французов – король Филипп II Август и англичан – король Ричард I Львиное Сердце. Фактически Ричард остался единственным руководителем похода, после того как 10 июня при переправе через реку Селиф утонул Фридрих Барбаросса. Сильный поток опрокинул коня, Фридриха подхватило мощным течением, и он утонул на глазах многочисленной свиты. Фридрих был великолепным пловцом, но доспехи потянули его на дно.

Филипп II Август решил оставить поход и вернуться. Нарушив клятву, данную Ричарду, он хотел отвоевать земли английской короны, пока Ричард был в походе.

Утром, пока готовилась каша, Алексей успел в ярком свете рассмотреть воинство. Оно было разномастным. Не меньше половины – простолюдины, неважно одетые, с плохим оружием.

Однако другая половина представляла грозную силу – рыцари и их оруженосцы в белых накидках с крестами, из-под которых была видна добротная одежда; да и мечи на поясах внушали уважение. Хотя лезвий не было видно, но Алексей понимал, что к плохому клинку великолепную рукоять и украшенные ножны никто не приладит. Рыцари и вели себя подобающе: они ходили важные, с серьёзным видом и общались только с себе подобными. Даже с оруженосцами

разговаривали сквозь зубы, а на простолюдинов смотрели свысока, с пренебрежением. Как же, белая кость, дворянство, у каждого в багаже – королевская грамота о возведении в дворяне его самого или предков; да ещё и рыцарские грамоты. И обращаться к ним следовало не иначе как «сэр», по крайней мере – к англичанам.

Как-то неожиданно быстро все поели, и колонна тронулась в путь. Рыцари и оруженосцы верхом, люди попроще – на повозках, а уж вовсе простолюдины – пешком. Шум, пыль столбом от тысяч ног и копыт. Шли медленно, но почти без остановок.

Алексей стал узнавать знакомые места. Местность изменилась, но не настолько, чтобы её совсем нельзя было узнать. Деревья разрослись, поменялось русло речушек, но в целом всё было узнаваемо.

Ещё не начинало темнеть, но колонна уже расположилась на ночлег. Уже потом святой отец сказал, что будут ожидать переправы через Босфор на кораблях. Ну конечно, какой человек, тем более – император, пустит в город массу вооружённых людей? Они ведь и переворот устроить могут, и грабежи учинить.

Несколько кораблей подошли на следующий день, и воинство стали переправлять через пролив. Невелик пролив, а всё же преграда.

Корабли курсировали весь день, пока все крестоносцы не очутились на другом берегу.

Алексею хотелось посмотреть на королей Филиппа и Ричарда, на императора Барбароссу – когда ещё представится такая возможность? Однако Павел охладил его желание:

– С нами идёт только часть воинства. Оба короля и император добираются морем. А Ричард, насколько я наслышан, сейчас на Кипре. «Да-и-нет» вроде там воюет.

– А кто такой «Да-и-нет»?

– Так Ричарда называют, прозвище у него такое. Он может несколько раз на дню менять своё мнение.

– Забавно.

– Но в бою храбр, как лев – не зря же его называют Львиное Сердце. Ты его когда-нибудь видел?

– Нет.

– Ох и тёмен ты, Алексей! Увидишь – узнаешь сразу. Очень высокий – выше двух ярдов, глаза голубые, светловолос. И меч старинной работы.

Святой отец ещё не знал, что 12 мая король Ричард обвенчался с Беренгорией Наваррской. К сожалению, брак оказался бездетным. Сам же Кипр стал своего рода перевалочной базой для крестоносцев.

Уже 8 июня 1191 года король Ричард с рыцарями на кораблях вошёл в залив святого Иоанна Акрского. Два года крестоносцы безуспешно осаждали Акру: крепость была с мощными стенами и бастионами, защитники упорны.

Проделав долгий путь, пешая и конная колонна крестоносцев подошла к Акре, где воссоединилась с рыцарством Ричарда. Не затягивая время, Ричард отдал приказ на штурм – он опасался подхода войск Салах-ад-Дина, который был близок. Среди крестоносцев его называли Саладином.

Рыцари из числа осаждавших Акру ранее рассказали Ричарду о толщине стен. Особенно досаждала штурмующим башня Проклятия.

Не раздумывая долго, английский король провозгласил, что каждому, кто принесёт камень из стены этой башни, он вручит слиток золота.

И в крестоносцах взыграла алчность. Хотя все, как один, заявляли о том, что шли в поход для освобождения Иерусалима и Святой земли, каждый в душе мечтал поживиться трофеями, обогатиться.

На кораблях, с которыми прибыл король с рыцарями, доставили огромную деревянную осадную башню в разобранном виде. Часть людей начала её сборку, простолюдины же принялись засыпать землёй тройное кольцо рвов вокруг крепостных стен – иначе подкатить осадную башню было невозможно. Они подбегали ко рву с мешками, набитыми землёй, и сбрасывали эту землю в ров. Туда же бросали фашины – связанные пучки веток и хвороста. Работа не только тяжёлая, но и опасная, сарацины на стенах не дремали, и немалое число крестоносцев полегло под стенами Акры от стрел и камней.

Алексей к стенам не приближался. Он воин, а не грузчик, и его дело – воевать. А вот с этим было туго, главное – у него не было оружия. Белой накидкой с крестом на плече он обзавёлся благодаря отцу Павлу. Но оружие стоило дорого, а денег у Алексея не было. И пока он был сторонним наблюдателем.

Всё решил случай. В лагере крестоносцев началась эпидемия – её называли «леонардией». Человек, заболевший ею, начинал слабеть, у него появлялась лихорадка, выпадали ногти, волосы, зубы, воспалялись дёсны, шелушилась кожа. Вроде бы и незаразная болезнь, но с каждым днём больных становилось всё больше. Болезнь напоминала цингу и причиной её была нехватка витаминов – ведь в лагере питались однообразно, не хватало воды, фруктов не было вовсе. К тому же скученность и антисанитария приводили к дизентерии. Каждый день от болезней гибли люди. Смерть не щадила никого – ни рыцарей, ни простолюдинов. По утрам обнаруживали мёртвые тела и относили их поодаль, в братскую могилу.

Алексей сидел в тени повозки, когда проходивший мимо рыцарь вдруг покачнулся, схватился за край повозки и рухнул навзничь. Алексей подскочил к лежащему, пощупал пульс. Сердце билось неровно, а потом пульс пропал, и рыцарь испустил дух. Изо рта его дурно пахло, кожа была покрыта струпьями.

Воровато оглянувшись, Алексей расстегнул на мёртвом рыцаре пояс с мечом и кинжалом и забросил его в повозку, под тент. Потом пошарил под накидкой, выудил скрученный трубочкой пергамент с сургучной печатью и тоже отправил его в повозку – почитать можно и потом. Кто он, откуда? Сам пришёл или с войском короля? Теперь мало вероятности узнать всё это.

Алексей подозвал простолюдинов, и на импровизированных носилках из двух жердей рыцаря вчетвером отнесли к братской могиле. Там почти постоянно находился кто-то из священников, отпевавших усопших.

По возвращении Алексей забрался под тент повозки, уселся поудобнее, развернул пергамент. Текст был на латыни. В Византии к этому времени перешли на греческий язык, но католики ещё вовсю использовали латынь в официальных документах.

Алексей вчитался в слова, написанные замысловатыми рукописными буквами:

«Король Франции Филипп II Август… – потом не очень разборчиво, с завитушками… – посвящает в рыцари маркиза де Кост из Бургундии Анри Саваж». Далее – о праве ношения меча, участия в рыцарских турнирах и обязанности верно служить королю.

Алексей усмехнулся. Филиппу он служить не собирается, но и встречаться с королём опасно. Впрочем, лагерь крестоносцев размещён на холмах, воинство постоянно перемещается, и реши кто-нибудь найти Анри – сделать это будет непросто. Итак, отныне он Анри Саваж из Бургундии – Алексей несколько раз повторил своё имя. Потом вытащил из ножен меч – довольно тяжёлый, длиннее римского или византийского. Лезвие меча было не прямое, а сужающееся к острию.

Алексей постучал ногтем по металлу, послушал звон, срезал несколько волосков на руке и удовлетворённо кивнул – рыцарь или его оруженосец за оружием ухаживал. Клинок был смазан и остр. Ближе к рукояти по лезвию просматривалась надпись, и Алексей с трудом прочитал: «Пьющий кровь». Эка сурово и воинственно! Хотя по сути верно. Меч – оружие убийства.

Вернув меч в ножны, он взялся за рукоять кинжала и вытащил его из ножен. Без малого почти в локоть длиной, неплохая сталь. Видимо, и кинжал и меч стоили изрядных денег.

Теперь бы коня. Понятно, что на штурм крепости пойдут пешими – но потом-то? Одна надежда была: при штурме поляжет не один рыцарь, а о простолюдинах и говорить нечего. Вероятно, и кони лишними

будут, и сёдла. Вот только щита у него нет, а нужен.

Меж тем рвы вокруг крепости засыпали, осадную башню собрали. Она стояла в двух сотнях шагов от Акры, возвышаясь над её стенами и повергая защитников крепости в ужас – они страшились нового штурма.

И приступ состоялся – пока без участия башни. Король Ричард был болен и в бою не участвовал. Штурмом руководил король Филипп, и в бою участвовали в основном его люди.

Французам почти удалось ворваться на стены. Рыцарь Обри Клеман, держа в руках знамя, взобрался по лестнице до верха стены, но лестница обрушилась, покалечив нескольких воинов. Защитники же втянули рыцаря на стену железными крючьями, знамя изорвали, а рыцаря пленили.

Штурм захлебнулся, чему король Ричард в душе был рад. В Акре находились лучшие военачальники Саладина, знатные эмиры, богатые люди. Ричард не хотел резни, он жаждал захватить их в плен и обменять их жизни на часть земель и выкуп от Саладина. За спиной Филиппа он вёл тайные переговоры с Саладином, и отношения между двумя военачальниками сложились уважительными. Сарацин, узнав о его болезни, даже посылал Ричарду свежие овощи и фрукты.

Но всё тайное когда-нибудь становится явным. О переговорах за его спиной узнал Филипп. Он пришёл в ярость, обвинил Ричарда в измене, но внезапно сам слёг с «леонардией».

А Ричард стал выздоравливать, и это вызвало у Филиппа и его окружения подозрение. Обстановка между двумя королями становилась напряжённой.

Между тем крестоносцы окружили Акру земляным валом и установили на него метательные орудия – катапульты и требюше. Англичане назвали свою машину «Большая праща», французы – «Злая соседка». Особенно мощной была машина рыцарей-тамплиеров – она за один раз бросала на стены и в город до двенадцати больших валунов. Хлопки этой машины слышали во всём лагере. Валуны били по стенам, разбивая камень, и летели в город, убивая и калеча людей, разрушая дома.

Акру обуял страх. Жители выслали к Ричарду переговорщиков, но он предложил сдать город без всяких условий, обещая сохранить жизнь всем горожанам. Защитники отказались и выслали гонца к Саладину, чувствуя, что пришёл их последний час, и слёзно прося помощи. Метательные орудия били без перерыва днём и ночью.

С крестоносцами пришли трубадуры, поэты, воспевшие потом штурм в песнях, стихах и балладах. В лагере были и маркитанты, продававшие провизию за изрядные деньги.

Наступил решающий час 6 июля 1191 года. Часть стены крепости была разрушена. Король Ричард отдал приказ на штурм. Защитники пытались заложить пролом мешками с землёй, но требюше метали и метали камни, не давая заделать пробоину и убивая сарацинов.

Неожиданно из пролома вырвалась большая группа сарацинов и, вмиг перерубив немногочисленных крестоносцев первой линии, принялась крушить осадную башню.

От увиденного Ричард пришёл в ярость. Ведь вокруг – ни деревца, и отремонтировать башню будет невозможно. Он возопил:

– Мои славные рыцари! Вперёд! Взять проклятый город!

Обгоняя пеших, блестя на солнце доспехами, вперёд ринулись конные рыцари. За ними бежали рыцари пешие – кто победнее или те, кто думал ворваться через пролом в город. А уж потом, третьей волной – простолюдины.

Алексей, поддавшись общему порыву, бежал во второй линии. Он жалел лишь о том, что не имел защиты – ни шлема, ни кольчуги или лат, ни даже щита.

– А… а… а… – накатывалась волна крестоносцев на сарацинов.

Конные рыцари сразу смяли группу защитников, изрубив их. До пролома успели добежать лишь несколько человек. Рыцари спрыгивали с коней и лезли напролом.

Горожане оборонялись яростно. Сверху, со стены стреляли по набегающим крестоносцам лучники, лили вниз кипящую смолу и воду, бросали камни. Штурмующие несли потери.

Но и крестоносцы смогли подкатить осадную башню вплотную к городским стенам. С неё сбросили перекидные мостики. Десяток лучников с осадной башни дали залп, очистив стену от сарацинов. Размахивая мечами и боевыми топорами, крестоносцы хлынули на стену крепости.

Защитники дрогнули, побежали, но навстречу им уже спешила подмога. На каменной лестнице они столкнулись, образовалась свалка. А рыцари напирали сверху, рубили направо и налево, сбрасывая мёртвые тела вниз и расчищая себе дорогу.

Вместе со всеми Алексей ворвался в пролом стены. Бой уже кипел в двух десятках шагов от неё, и он тут же врубился в сечу.

Напротив него стоял худощавый бородатый сарацин в богатых доспехах, размахивающий саблей. Видно было, что боец он опытный, вёрткий. Только оружие в его руках неровное. Сабля лёгкая, и действовать ею можно было быстрее. А меч тяжелее, и отбить его саблей тяжело. И клинок у меча длиннее сантиметров на пятнадцать-двадцать, что в ближнем бою давало преимущество.

Звенела сталь, высекая искры. Сарацин не мог подступиться ближе. Сейчас он защищался от ударов и явно выжидал удобный момент – ведь видел, что у Алексея под белой накидкой нет никакой защиты. Но Алексей держался настороже, упреждая каждый выпад сарацина.

Противник постарался нанести рубящий удар, однако Алексей подставил лезвие, сабля скользнула вниз, и Алексей сильно ткнул врага остриём. Меч – оружие рубящее, но толчок был сильным. Доспехи сарацина он не пробил, но тот качнулся назад, и Алексей успел ударить его по выставленной вперёд правой ноге.

Бедро противника окрасилось кровью, лицо перекосило от боли. Теперь бы измотать врага, пустить ему кровь ещё раз. Тогда он долго не продержится, будет больше беспокоиться о защите.

Левое плечо обожгло болью. Алексей скосил глаза. Чёрт! На левом плече набухал кровью порез. Успел-таки зацепить его сарацин, но кровит не сильно. Как щита не хватает!

Алексей сделал выпад мечом в живот врагу, сарацин отбил лезвие в сторону, и Алексей ударил сарацина ногой в коленную чашечку. Тот взвыл от боли, отступил на шаг. Алексей же, выписывая кончиком меча слева направо восьмёрки, мелкими шагами шёл вперёд. Он видел, что в двух шагах за сарацином лежит убитый. Ещё немного натиска, и враг должен споткнуться – ведь на затылке у него глаз нет.

Так и получилось. Сарацин медленно отступал. Вот ещё один шаг – и он споткнулся.

Алексей ждал этого момента и случая не упустил.

Сарацин взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие, и Алексей ударил его мечом по левой ноге. Хлынула кровь, и сарацин упал, взвыв от боли в перерубленной ноге и от предчувствия близкой смерти.

Алексей уже готов был нанести последний, завершающий удар. Нельзя оставлять раненого противника с оружием в руках – можно поплатиться своей жизнью. Но сбоку налетел полубезумный сарацин без доспехов – явно простолюдин. Он делал короткие выпады небольшим копьём по типу римского пехотного. Алексей только успевал отбивать его атаки. Но потом он улучил момент и рубанул мечом по древку, перерубив его. Сарацин остался без оружия, и Алексей ударил его мечом сверху вниз, разрубив едва ли не до пояса.

А слева и справа кипел бой. На место убитых с той и с другой стороны вставали новые бойцы.

Алексей отошёл назад – с непривычки устала правая рука. Меч был тяжёл, и чтобы работать им долго, нужен был навык.

На его место тут же встал другой крестоносец с огромной секирой. Оружие больше норманнское, чем рыцарское. Секира описывала сверкающие полукружья,

слышались звучные удары.

Алексей подобрал белый щит с геральдическим знаком, лежавший рядом с убитым рыцарем. Теперь будет попроще, на щит можно принимать удары атакующей стороны. А то приходилось мечом нападать и им же защищаться. Неудобно.

В пролом стены лезли всё новые крестоносцы, рвались в бой. Конечно, первые ряды обычно гибнут, там самые крепкие и храбрые воины. Остальные спешат не столько помочь, сколько успеть к трофеям. Уже сейчас простолюдины срывали с убитых, и рыцарей и сарацинов, оружие, шлемы, пояса с кинжалами. Едва схватка сдвинется в глубь города, начнут снимать брони – латы, кольчуги, поножи и наручи.

Жёсткая защита в виде кирас была у немногих – в этом жарком климате в ней неудобно, жарко, как в консервной банке, тело не дышит. Потому большинство было в кольчугах. Живой человек кольчугу снимет легко: наклонился сильно вниз – и она сама под своим немалым весом стечёт с тела. А с мёртвого попробуй сними – втроём замучаешься.

Алексей отобрал у простолюдина снятый им с рыцаря шлем. Ему в бой идти, ему шлем нужнее. Нахлобучил его на голову, застегнул ремешок под подбородком. Шлем был тяжёлый, стальной и закрывал лицо, оставляя только прорези для глаз и щель напротив рта. Сектор обзора сразу сузился, но вперёд видно хорошо. Усталость и тяжесть в руке уже прошли. Алексей повернулся и быстрым шагом направился к схватке.

Впереди здоровенный рыцарь размахивал мечом – враги только расступались. Рядом с ним сражалось ещё несколько рыцарей. Чувствуя себя значительно увереннее со щитом и шлемом, Алексей врубился в схватку. Роста он тоже был выше среднего, то есть на голову выше других, но тот, что был справа от него, бойцов через пять, на полголовы превышал и его.

Улица была узкой, тянулись, вдоль неё в основном двухэтажные дома, и Алексею приходилось смотреть не только вперёд, но и почаще поднимать голову вверх, потому что сарацины бросали из окон в наступающих камни, предметы мебели вроде столиков на коротких ножках и стулья. Если в окне появится лучник, цели будут как на ладони.

Очень медленно, но тем не менее удавалось продвигаться вперёд. Высокий рыцарь напирал, как ледокол, был на острие своеобразного клина. Вот он повернул голову влево, и Алексей почувствовал, как в его душе волной поднялся восторг. Ба! Да это же сам король Ричард! Только узнать его можно было с большим трудом. Поднятое забрало шлема показывало грязное, потное лицо, накидка забрызгана кровью, и только рост позволял заподозрить в нём самого короля.

Сарацины тоже опознали его по этой примете, и к королю стали пробиваться самые сильные, самые свирепые из них, однако долго боя они не выдерживали. Король был силён, а главное – у него были длинные руки и он не подпускал к себе противников на расстояние удара, разя их своим мечом. «Прямо берсерк какой-то! – невольно подумал Алексей. – Настоящий шайтан!»

Слева из окна первого этажа высунулось копьё, и Алексей тут же рубанул по его древку изо всей силы, перерубив его.

Как только появилась калитка, ведущая во двор дома, Алексей ударил в неё всем телом. Калитку сорвало с петель, и он влетел во двор. За ним вбежал рыцарь с секирой. Он был среднего роста, но кряжист и силён, про таких говорят – поперёк себя шире.

Из-за угла выбежало двое сарацинов. Один кинулся с саблей на Алексея, второй – на рыцаря с секирой. Алексей успешно оборонялся, подставляя под удары щит. Второй же рыцарь взмахнул секирой, и сарацин упал с разрубленной головой.

Алексей улучил момент, когда сарацин попытался нанести ему очередной удар, подставил под удар щит и из-за щита ударил мечом по ноге. Сарацин закричал, приоткрылся, и Алексей мечом снёс ему голову.

Сзади раздавались крики. Алексей обернулся. Рыцарь с секирой рубил вжавшихся в угол домочадцев – женщин и старика.

– Остановись! – вскричал Алексей. – У них нет оружия!

Рыцарь повернулся к нему.

– Мерзкое отродье, их надо убить всех, – прорычал он.

– Но они не угрожают тебе!

– Папа сказал – убивать всех. Бог узнает своих, – одним ударом он зарубил ребёнка.

Алексею стало противно: он в первый раз видел, как рыцарь убивает безоружных. Раньше он был о крестоносцах более высокого мнения.

– Что встал, французишка? Идём в дом – ведь мы его взяли на меч! Сейчас набежит чернь, растащит всё!

В общем-то, трофеи были нужны – на коня, на кольчугу, на еду. Не будет же отец Павел всё время его кормить даром, надо и совесть иметь.

Оба прошли в дом. Рыцарь с секирой стал осматривать первый этаж, Алексей поднялся на второй.

В комнате справа не было ничего, что могло бы его заинтересовать – не брать же трофеем низкую софу, обитую дорогим бархатом.

За дверью налево от лестницы была расположена женская половина дома, и в спальне он сразу наткнулся на шкатулку, полную золотых украшений. Обернув шкатулку шёлковым покрывалом с лежанки, он привязал её к поясу. В остальных двух комнатах – только серебряные кувшины. Они его не заинтересовали. Цену, конечно, кувшины имели, но размерами они были немаленькие. А он решил сразу – если и брать трофеи, то небольшие. Подводы у него нет – куда складывать?

Алексей уже собрался уходить, но вдруг передумал. Он связал оба кувшина валявшимся тут же кушаком и перекинул их через плечо – отдаст отцу Павлу за кормёжку.

Спустился вниз. Со двора раздавались какие-то удары. Он вышел из дома, и от увиденного зрелища его едва не стошнило. Рыцарь секирой отрубал убитым пальцы и стягивал с них кольца и перстни.

– Проклятье! Не снимаются, пришлось рубить, – посетовал он, увидев Алексея.

Того от омерзения передёрнуло.

– А тебе повезло, я смотрю – кувшины взял. В следующем доме я буду смотреть второй этаж. Идём.

Он затолкал окровавленные пальцы и перстни за пазуху и направился к выходу.

Схватка уже ушла по улице на полсотни шагов. Справа приближалась толпа простолюдинов, забегавшая во дворы и дома в поисках трофеев.

– Вовремя мы, поторопимся, – пробурчал рыцарь, оглянувшись на Алексея.

Рыцарь с секирой перебежал на другую сторону улицы и выбил ногой калитку, ведущую во двор. Алексей побежал за ним – не стоило быть белой вороной.

В доме было пусто, видимо, жители сбежали в последний момент, потому что на жаровне ещё дымился казан с пловом.

– О! Сейчас подкрепимся!

Рыцарь с секирой достал из ножен широкий кинжал, подцепил кончиком рис с мясом, подул на него, остужая, и положил в рот.

– Он готов, клянусь святой Марией! Садись!

Алексей вернул меч в ножны. Хоть бы ложку какую. Он обернулся.

– Ты чего вертишься? Ножом ешь, не впервой.

Пришлось есть ножом.

Есть хотелось сильно. Перед штурмом Алексей, как и многие другие, не ел – при ранении в живот это смертельно. Хотя шансов выжить при таком ранении в этом климате и так не много.

Во двор ввалилась толпа простолюдинов в поисках трофеев. Рыцарь взялся за секиру, и простолюдины, толкая друг друга, мгновенно вернулись на улицу.

– Пусть эти шакалы пользуются объедками. Кто воевал, тот и заберёт лучшее. Тебя как зовут?

– Маркиз Анри Саваж, рыцарь из Бургундии.

– А меня – Рыжий Патрик, я ирландец.

Вдвоём они осилили полказана.

– Ох, я и наелся! Идём в дом. Только я теперь – на второй этаж.

Как только они вошли, сразу увидели золотое блюдо. Патрик мгновенно ухватился за

него.

– Так нечестно, твой этаж второй, – запротестовал Алексей.

– Ладно, не будем ссориться.

Патрик с явной неохотой отпустил блюдо и стал подниматься по лестнице. Вскоре оттуда раздался шум и грохот – он переворачивал мебель.

Алексей обыскал первый этаж. Улов был невелик – серебряный кумган и золотое блюдо, за которое первым схватился Патрик. Алексей увязал их в покрывало.

Сверху спускался довольный ирландец, за спиной его висел здоровый узел.

– Теперь не пропадём! – ухмыльнулся он.

Едва они вышли со двора, как среди простолюдинов, заполнивших улицу, Алексей увидел отца Павла.

– Иди сюда! – призывно махнул он священнику.

Когда тот подошёл, Алексей вручил ему связанные кувшины и узел с блюдом и кумганом.

– Это тебе, отец Павел, за твоё доброе отношение.

– Да поможет тебе Бог! – священник осенил Алексея крестным знамением.

Алексей уже повернулся уходить, как в узел, что держал отец Павел, вцепились двое оборванцев. Алексей взялся за рукоять меча:

– Кому надоело носить головы на плечах?

Простолюдины в страхе затерялись в толпе.

– Отец Павел, я провожу тебя до пролома в стене, иначе тебя ограбят. А уж дальше – сам.

– Помоги тебе Господь!

Алексей шёл впереди, и толпа перед ним расступалась – кто решится на драку с рыцарем? Священник семенил следом. Его лицо было довольным – вес трофеев настраивал на безбедную жизнь. Он благодарил Господа, что тот надоумил подобрать в свою повозку этого парня. Всякое добро воздастся сторицей!

За городской стеной Алексей отдал ему свою шкатулку:

– Это моё, сбереги. В город не ходи, оборванцы убить могут. Будь при повозке, и я принесу тебе что-нибудь ещё!

– Ах, добрый человек, Господь не забудет тебя за твои щедроты!

Алексей вернулся в город. Акра была велика, а захвачена только малая часть. Чем дальше придётся продвигаться вглубь, тем сильнее станет ощущаться сопротивление. Ведь у сарацинов много воинов, помогают горожане, и отступать им некуда – город окружён крестоносцами.

В занятых домах уже бесчинствовали мародёры. Они снимали с убитых всё, что представляло хоть какую-нибудь ценность, обшаривали дома, как голодные волки, съедали все припасы. Поистине безумцы!

Алексей шёл по улице к центру – бой сместился туда. И только он повернул за угол, как попал в самую гущу сражения. Шум, крики, звон оружия, стоны раненых – всё слилось в сплошную какофонию звуков. В шлеме все звуки приглушались, но даже в нём он едва не оглох.

Алексей постоял несколько секунд, пытаясь разобраться. Сражающие перемешались. Белые накидки рыцарей смешались с белыми бурнусами сарацинов, и Алексей понял, что лучше всего определять сражающихся по головам. На сарацинах шлемы другой формы, и то не на всех. У большинства платки, как защита от солнца.

Он врезался в толпу сражающихся и тут же получил удар саблей по шлему – аж в ушах зазвенело. Рубанул мечом сарацина по спине и обернулся, почуяв кожей – всем нутром – движение сзади. Он едва успел подставить под удар сабли щит.

Перед ним был атлетического сложения сарацин в кожаном нагруднике с приклёпанными стальными пластинами. Сабля так и мелькала в его руках.

Алексей решил выждать, подставляя под удары то щит, то меч. Чёрт, да когда же он устанет?!

Сарацин работал саблей без устали, как механический. Вдруг он замер, изо рта его хлынула кровь, и он упал. За ним с окровавленной секирой стоял Рыжий Патрик.

– Вот так их надо! – И ринулся на сарацинов, нанося удары налево и направо.

Сразу несколько человек упали замертво, остальные попятились – уж слишком грозное оружие было в руках у ирландца. Ни саблей нельзя защититься – легка слишком, не сдержит удар, ни щитом – расколется.

Щиты у сарацинов круглые, лёгкие и небольшие. От меча прикроет – но не от секиры. Алексей даже позавидовал ирландцу: для ближнего боя секира – самое то!

Группу сарацинов перебили, но часть успела убежать в переулки. А время, судя по положению солнца, было далеко за полдень – часа четыре пополудни. Обе стороны устали, выдохлись, и бой затих как-то сам по себе.

Алексей зашёл в ближайший двор – сильно хотелось пить. Колодца в небольшом дворике он не обнаружил и зашёл в дом.

В первой же комнате он увидел женщину. Она со страхом смотрела на вошедшего рыцаря.

– Дай воды! – Алексей показал жестом, что хочет пить. Сарацинка от испуга не поняла, стала снимать с пальцев кольца, перстни, с шеи – золотую цепь, и всё это протянула Алексею. Он поколебался, но взял золотые украшения, сунув их в карман брюк. Если он не возьмёт – другие снимут, и хорошо, если с живой.

– Вассер, аква, буль-буль! – попытался объяснить ей Алексей.

Женщина перестала трястись, поднялась, вышла и вскоре вернулась с глиняной кружкой, полной воды. Алексей расстегнул ремешок, стянул шлем, напился. Ох, хорошо-то как! В бою потел, да ещё и жирного плова наелся – пить хотелось ужасно. Хм, в этом доме можно заночевать, пока его не разграбили.

Он поднялся по каменной лестнице на второй этаж. Ящерицей мимо него проскользнула сарацинка и встала у дверей женской половины. Алексей отодвинул её в сторону и откинул полог. Так вот почему она кинулась сюда!

На низком ложе, застеленном ковром, испуганно прижимались друг к другу две девочки-подростка – лет по четырнадцать-пятнадцать. Ну да, сейчас бы сюда Рыжего Патрика! Он бы и мониста с них снял, и браслеты, да, скорее всего, и изнасиловал бы.

Алексей спустился вниз. Убивать слабых и беззащитных мирных жителей не в его правилах, душа претила. Внизу тоже вполне уютно, есть лежанка широкая, можно выспаться. Он положил на низкий столик щит.

Женщина тоже спустилась и стояла в дверном проёме, как будто ожидая приказаний. А чего ей приказывать? Он сыт, жажду утолил, и тело требовало одного – отдыха. Давненько он так активно не разминался, не работал мечом. Вот умыться бы не помешало. Накидка кровью забрызгана, руки в грязи и крови. Наверное – страшен он с виду.

Однако женщина успокоилась, хотя глаза у неё были по-прежнему испуганные.

Алексей показал, что хочет умыться, и провёл руками по лицу. Тьфу ты, опять не так! Женщина сделала удивлённый вид и принесла маленький молельный коврик. Да не мусульманин он, не намаз хочет совершить!

Алексей взял женщину за руку и вывел во двор. Та упиралась, но поскольку деваться ей было всё равно некуда, шла.

Алексей снова провёл руками по лицу – даже фыркнул.

Женщина кивнула, зашла в дом и вынесла медный кумган. Алексей подставил руки, женщина полила ему. Он вымылся и вытерся полотенцем, которое женщина держала перекинутым через руку.

Не успел он войти в дом, как во двор ввалилась ватажка простолюдинов:

– О! Дом целёхонек! Будет, чем поживиться! – За плечами грабителей уже были узлы.

Алексей вернулся во двор:

– Дом занят на постой мной, маркизом Саважем. Марш отсюда!

Один из грабителей, вероятно – предводитель, злобно сверкнул глазами:

– А мне плевать! Мы тоже хотим свою долю трофеев. Парни…

Договорить он не успел – Алексей вырвал из ножен меч и ударил грабителя. Но не рубил – ударил по плечу клинком, плашмя.

И всё равно удар вышел сильным. Предводитель закричал – тонко, как раненый заяц, присел от боли и схватился за плечо.

– Положи узел на землю, – спокойно, не повышая голоса, скомандовал Алексей, –

теперь он мой. И считаю до трёх. Кто не успеет убежать – встретится с апостолом Петром прямо сейчас.

Разбойники бросились в калитку. Последним уходил предводитель. Только теперь он уже растерял всю наглость и напор и только оглядывался, как бы не попасть под ещё один удар.

Алексей занёс в дом узел, развязал его. Хм, грабители неплохо где-то поживились! Серебряные подносы, золотые браслеты, золотые же монеты. Сгодится! Подносы можно отцу Павлу отдать, остальное оставить себе.

Он бросил узел в угол, положил рядом с собой обнажённый меч и улёгся на низкую лежанку. Славно! Глаза закрывались сами собой. Сейчас он просто немного передохнёт.

Сон сморил неожиданно.

Глава 2 «АКРА»

Алексей проснулся от лёгкого прикосновения к руке. Было по-прежнему темно, и он сразу схватился за меч. В следующую секунду он понял: рядом стояла женщина, она приложила палец к губам: «Тс-с-с…» Рукой она показывала в направлении двора.

Алексей сообразил, что во двор вошёл кто-то чужой. Ничего удивительного! Калитка ведь не запирается.

Он надел шлем, застегнул ремешок и взял в левую руку щит. Неужели сарацины решили сделать ночью вылазку и вырезать спящих? Вполне вероятно!

Стараясь ступать тихо, он подошёл к двери и прислушался. За дверью шептались, но разговор шёл не на арабском. Не грабители ли вернулись, желая отомстить за унижение предводителя и утрату части добычи?

Алексей изо всей силы пнул дверь. Она распахнулась, кто-то вскрикнул, и тут же по двери ударила палица – оружие бедняков. Точно не сарацины!

Алексей сделал шаг вперёд и ударил мечом вправо, откуда били палицей. Раздался короткий вопль, и к ногам Алексея рухнул человек. В темноте видно было плохо, да ещё и шлем мешал нормальному обзору.

Однако сверху, со второго этажа во двор свалился горящий факел, осветив нападавших. Их было двое, если не считать упавшего. Точно, давешние грабители!

Алексей рубанул мечом того, кто был ближе, и тот молча рухнул. Да и как в его положении кричать, когда шея наискосок перерублена? Зато другой, воспользовавшись секундной передышкой, рванул со двора. Вот же козлы безрогие!

Алексей вернул нож в ножны, взял одного убитого за ноги и выволок его на улицу. Так же он поступил со вторым – чего им тут смердеть? За ночь их обглодают до костей голодные псы. Вовремя ему помогла с факелом хозяйка! Слух у неё хороший или ночью стерегла? А ведь он ей жизнью обязан… Выходит – на добро ответила добром. Хотя, если бы грабители убили его, женщинам тоже бы не поздоровилось. Ограбили бы и убили – это точно, иначе им пришлось бы отвечать за рыцаря.

Алексей снова улёгся, но сон не шёл, и он беспрестанно ворочался.

Послышались тихие шаги, и Алексей понял, что через дверь в коридор кто-то вошёл. Он встал, взял в руки меч. Неужели снова грабители?

Внезапно он услышал мужской голос:

– Фатима?

– Стоять! – крикнул Алексей. Он подскочил к тёмной фигуре, возникшей в дверном проёме, и приставил меч к груди незнакомца.

– Нет! – с криком сверху по лестнице сбежала – почти слетела хозяйка. Она вцепилась в левую руку Алексея и повисла на ней. Хм, родственник он ей, что ли?

– Зажги факел! – приказал Алексей.

Неизвестный что-то сказал по-арабски хозяйке. Та принесла зажжённый факел.

Перед Алексеем стоял мужчина зрелых лет, опоясанный саблей. Враг!

Алексей протянул руку:

– Саблю!

Мужчина помедлил. Но как сопротивляться, когда меч кончиком лезвия касается груди? Он расстегнул пояс с ножнами и протянул его Алексею.

– Иди туда, – левой рукой Алексей указал на дверь своей комнаты. Сам же медленно начал отступать назад, готовый применить оружие – вдруг у незнакомца кинжал в рукаве?

– Сядь на пол.

Женщина тоже вошла – она держала факел.

Мужчина явно понимал латынь.

– Ты кто?

– Я муж Фатимы, хозяин дома.

Алексей растерялся. Что с ним делать? Он был с оружием, и его следовало убить. Но он пришёл в свой дом, беспокоясь за своих женщин, и не сделал Алексею ничего плохого.

– Зачем пришёл?

– За дочерей боялся. Ваши люди бесчинствуют в городе.

– Это чернь, отбросы.

Незнакомец заговорил с Фатимой по-арабски. Он спрашивал, она отвечала. Алексей не понимал их и решил прервать разговор.

– О чём говорите?

– Она сказала, что ты их не обижал.

– Я не дикий зверь. Ты бы лучше остался здесь, будешь моим пленным. Всё равно вам конец. Рассветёт – и бой продолжится. Часом раньше, часом позже, но исход предрешён.

– Я сын своего народа. Попасть в плен постыдно.

– Зато ты сохранишь жизнь. Король Ричард обменяет пленных на выкуп у вашего Саладина, только и всего.

Мужчина прикрыл глаза, подумал, но потом отрицательно покачал головой:

– Выведи меня из города, рыцарь, я уйду к Салах-ад-Дину. И ты больше обо мне не услышишь.

– Хм, так ты же возьмёшься за оружие снова!

– Скажи, рыцарь, а ты бы защищал свой дом, свою семью?

– Глупый вопрос. Конечно!

– Тогда почему ты мне отказываешь в этом священном праве?

– Вы захватили Святые земли. Верните святыни христианам, и война закончится. Никто не хочет посягать на ваши земли – ведь Акра, как и Яффа, не ваши.

– Наш спор может продолжаться до утра, рыцарь. Но с рассветом тебе не удастся вывести меня из города.

– Ты думаешь, я сделаю это?

Алексей задумался. Из истории он знал, что король Ричард, не получив от Саладина выкуп, казнит две тысячи семьсот пленных, отрубив им головы на виду у войска Саладина. Не попадёт ли хозяин дома в их число? И он решился:

– Хорошо, вставай. Делай, что велю, не дёргайся. Изображай пленного.

– Позволь перемолвиться с женой и повидать дочерей.

– Иди.

Хозяин поднялся наверх, на женскую половину, и прошло не менее четверти часа, когда он вернулся.

– Я готов, рыцарь.

– Тогда идём. Путь к пролому знаешь?

– Я его защищал, – горько усмехнувшись, ответил хозяин.

По тёмным улицам бродили простолюдины, грабили дома. Грызлись собаки.

Алексей довёл хозяина до пролома, сопроводил его вдоль крепостной стены, и они вышли в степь.

Когда отошли за лагерь крестоносцев, хозяин сказал:

– Дальше я сам. Благодарю тебя, рыцарь. Если Аллах даст нам возможность свидеться ещё раз – я твой должник.

– Ступай.

Фигура мужчины исчезла в темноте.

Алексей вернулся в дом. Он понимал, что уснуть больше не сможет – слишком беспокойной выдалась ночь. В общей сложности, за ночь ему удалось вздремнуть часа два-три.

Город не спал. По тёмным улицам бродили толпы оборванцев, рыцари в белых накидках, заметных в темноте. Все перемешалось, и Алексей не удивился бы, если бы встретил сарацинов.

Часть кварталов была занята христианами, но большая часть – пока ещё защитниками города. Впрочем, исход всё равно был предрешён, и обе стороны это понимали.

Когда Алексей вошёл в дом, он почувствовал запах съестного. Сглотнул слюни, ощутив сильное чувство голода – в последний раз он ел плов с Рыжим Патриком вчера пополудни. Но в ту же минуту, как будто почувствовав его голод, появившаяся Фатима с поклоном поставила на низкий столик чашку с похлёбкой. Наверное, не отравит.

Алексей поел бараньего супчика, обгрыз косточки. Довольно вкусно, только специй много. Ну да, Восток, у них это принято.

За окном рассвело. Алексей вышел на улицу, нашёл брошенный щит крестоносца и прибил его на калитку, обозначая этим, что дом занят

рыцарем. Видел он такие на некоторых домах, когда, проводив за город хозяина, возвращался назад.

К утру убитых крестоносцев с улиц уже убрали похоронные команды во главе со священниками. Мёртвых сарацинов убрали жители под покровом темноты. В жарком климате трупы разлагаются быстро, вот обе стороны во избежание эпидемий и очистили улицы.

Мёртвых убрали, но на мостовых всё равно валялась разбитая мебель, мусор, и город оставлял впечатление неприглядного.

Около десяти утра раздался цокот копыт. По улицам ехали конные рыцари, скорее всего – свита Ричарда. Ведь на конях вести бой в тисках тесных улиц затруднительно.

Один из сопровождающих, глашатай, громко выкрикивал:

– Рыцари! Король Ричард призывает к оружию!

Из домов выбирались заспанные крестоносцы и тянулись следом за свитой. Пошёл и Алексей, хотя, честно говоря, большого желания у него не было. Когда он, неожиданно для себя, попал к крестоносцам, то примкнул к ним по собственной воле. Всё-таки святое дело – освободить Иерусалим от иноверцев. Но на деле он видел, что каждый преследует свои интересы.

Король Ричард со взятием Иерусалима обретёт в христианском мире славу освободителя Гроба Господня, укрепит политический вес среди государей Европы.

Рыцари в большинстве своём желают воинской доблести и трофеев.

Простолюдины хотят одного – обогатиться, побесчинствовать. Они грабили, убивали, насиловали – ведь папа заранее отпустил им все грехи.

Алексей же начал понимать, что он попал как кур во щи – на чужую для него войну. Однако взялся за гуж – не говори, что недюж. Самовольное оставление места боевых действий во всех армиях мира является дезертирством, осуждается и сурово наказуемо. Он хоть и не давал клятвы, не приносил присягу, но покидать воюющий город не собирался.

За ночь сарацины на многих улицах устроили завалы – нечто вроде баррикад, перегородив их камнями, мебелью, сорванными с петель дверями. А за завалами лучники и копейщики: попробуй возьми с ходу!

Первая шеренга рыцарей попробовала и откатилась назад, потеряв двух убитыми и четырёх ранеными. Рыцари решили обойти завал по переулкам, но и те оказались перегорожены. Пока рыцари ночью отдыхали, жители воздвигли завалы. Собственно, они только время тянули, увеличивая потери с обеих сторон. Саладин всё равно не пришёл на помощь, хотя защитники надеялись.

У сарацинов и крестоносцев силы были примерно равны, но у Саладина конница лёгкая, приспособленная к маневренной войне в пустынно-степной местности. А у рыцарей – броневая защита у людей и коней. Саладин понимал, что в прямом столкновении рыцари возьмут вверх, и рисковать не хотел.

После очередного безуспешного штурма завалов рыцари стали совещаться. Алексей предложил издалека забрасывать железные «кошки» на верёвках и с их помощью растаскивать завалы. Нового он ничего не придумал – сапёры так обезвреживали минные поля с противопехотными минами.

Рыцари сначала предложение отвергли, но сами ничего лучше выдумать не смогли. Верёвки нашлись в домах, а пару железных «кошек» изготовили в походной кузнице. Времени потеряли изрядно, но метод оказался эффективным. Камни «кошками» растащить не получилось, а вот мебель, двери, мусор – запросто.

В завале образовалось два узких прохода, и рыцари пошли на штурм. Впереди шли несколько рыцарей в латах с головы до пят и с большими немецкими щитами на манер римских скутумов. Получились своеобразные группы-тараны. Ни стрелой, ни копьём за таким щитом не поразишь.

Рыцари прорвались на баррикады, а дальше уже – бой на холодном оружии.

Алексей тоже бился, не жалея сил, убил двух противников.

Рыцари продвинулись на два квартала. Через переулки было видно, что и по параллельным улицам продвигаются крестоносцы.

Кольцо вокруг сарацинов неумолимо сжималось. Защитники не получали подмоги, и силы их таяли.

Часа в два началась самая жара. В броне было неимоверно душно, и с непривычки двоих крестоносцев хватил тепловой удар. У нескольких пошла носом кровь.

Бой затих сам собой – стороны решили отдохнуть, перевести дух.

Алексею было легче – на нём не было защиты. Он направился к дому, где квартировал, взял узел, отобранный им у грабителей, и отправился за город, в лагерь – искать отца Павла. Обнаружил его мирно спящим в повозке.

– Жарко, сморило, – смущённо оправдывался священник. – Давай рану перевяжу.

Отец Павел ловко – чувствовался опыт – сменил повязку на левом плече Алексея.

– Есть хочешь? У меня сухари есть.

– Давай.

Сухари были каменными, и Алексей едва разгрыз их. А где возьмёшь свежих лепёшек? У крестоносцев запасы муки закончились, а сарацины в городе не пекли из-за боевых действий.

– Вот. Узел принёс, как обещал.

Отец Павел живо развернул узел и достал из него золотое блюдо.

– В самый раз для даров. В храме поставлю.

– Не обижают? А то простолюдины в городе бесчинствуют.

– Здесь не тронут. С обеих сторон оруженосцы рыцарские стоят, помогут. Как в городе дела?

– Продвигаемся понемногу с Божьей помощью. Думаю – половину города освободили.

– Не оставит Господь своим призрением, богоугодное дело вершите.

Алексей пообещал навестить священника и пошёл в город.

По улицам бродили только собаки и грабители. Все попрятались от жары в тень – по ощущениям было не меньше сорока градусов в тени. Металлические предметы на солнце нагревались так, что обжигали руки.

Дом оказался цел. Хозяйка встретила его с поклоном и поднесла кружку воды. Алексей выпил, кивнул в благодарность и с наслаждением растянулся на лежанке. Тело, мышцы ныли, как после тяжёлой физической работы. Да, собственно, так и было. Меч килограмма три весит, попробуй непрерывно им помахать, принимая удары. И непрерывно надо двигаться, прикрываясь щитом. Никакой фитнес не сравнится, за день можно сразу сбросить пару килограммов.

Когда жара немного спала, снова послышался топот копыт и призывы:

– К оружию!

Эх, как не хотелось вставать с лежанки! Впрочем, боевые действия в самой Акре велись ещё вполне в комфортных условиях – с перерывами на отдых. Алексей не мог припомнить, что ещё когда-нибудь он воевал так же. То ли мир изменился, то ли сами природные условия подталкивали к такому распорядку?

Теперь пришлось идти дальше. На воротах многих домов или на калитках красовались щиты крестоносцев или мелом было написано что-то вроде «граф Клермонт». В этом случае дом был под защитой и грабить его не позволялось.

Чёрт! Пока рыцари отдыхали, сарацины снова соорудили баррикаду.

Взгляд Алексея упал на вывеску небольшой лавчонки. Там на нескольких языках было написано: «Масло».

Масло в этих краях было только одно – оливковое. На нём готовили пищу, христиане заливали его в лампады, им же смазывали детали метательных машин или оружия.

Он нырнул в распахнутые двери – пусто. Бочки с маслом укатили ещё до него, и сделали это явно горожане. Грабителям бочки зачем? Однако пару небольших глиняных кувшинов с маслом он под прилавком обнаружил.

Прихватив с собою кувшины, Алексей нашёл рыцарей и договорился с ними.

План был прост, как всё гениальное. Один из рыцарей, прикрывшись щитом, идёт впереди, за ним Алексей несёт кувшины с маслом. Когда они приблизятся к баррикаде, Алексей метнёт на неё кувшины. Глина

разобьётся, масло вытечет. Под прикрытием щита рыцарь с Алексеем отходят, а к баррикаде точно так же подходит вторая пара. Укрываясь за щитом идущего впереди рыцаря, второй рыцарь зашвырнёт на баррикаду горящие факелы.

Один из рыцарей засомневался:

– Как бы город не поджечь! Нам ведь не пепелище нужно, а пленные и трофеи!

Его тут же перебили другие:

– Дома из камня или глины – не деревянные. Авось не загорятся!

Так они и сделали. Под прикрытием немца с большим щитом они приблизились к преграде. По щиту с тупым стуком били стрелы, но ни одна из них не причинила вреда.

– Стой! – скомандовал Алексей. Он поставил один кувшин на землю, второй раскрутил за ручку и метнул на баррикаду. Упав на камни, кувшин разбился, и масло растеклось по мостовой.

За первым кувшином последовал второй, только улетел он дальше, за баррикаду.

Прикрываясь щитом, Алексей и немец отошли, а к баррикаде прошла другая пара: один рыцарь – со щитом, а другой – с двумя горящими факелами.

Сарацины сразу поняли, что их сейчас поджарят, и бросились убегать. На баррикаду полетел один факел, затем – другой. Под палящим солнцем масло вспыхнуло едва видимым чадящим пламенем, потом повалил дым от загоревшейся мебели. Затем пламя взметнулось вверх, наверное – добралось до содержимого второго кувшина. Ведь тот разбился на мостовой за баррикадой, и площадь разлива масла была велика.

Теперь из-за баррикад никто не стрелял. Оставался узкий проход, не занятый огнём – между каменным домом и баррикадой. Подняв меч, Алексей побежал туда. За ним, топая и гремя оружием, неуклюже бежали другие рыцари.

Бегать в броне – ещё то занятие, больше шума, чем бега. Мало того, что тяжело, так ещё и неудобно, броня сковывает движения.

Преодолев преграду, они сразу попали под обстрел лучников. Вперёд выдвинулись рыцари с большими щитами – за ними укрывались от стрел остальные. Мелкими шажками продвигались вперёд.

Вскоре стрельба из луков прекратилась, но навстречу им шагнули сарацины с саблями наголо. Рыцари сразу рассыпались в шеренги – вот это боевая работа для них.

Сегодня среди крестоносцев выделялся большого роста рыцарь с двуручным мечом. Он размахивал им, как мельница ветряком, и сарацины шарахались в стороны, боясь попасть под эту «косу смерти». Чтобы владеть в бою таким мечом, требовалась немалая физическая сила. И вес у меча изрядный, и длина. К такому противнику с сабелькой не приблизишься, только алебарда или копьё могут остановить храбреца. Рыцарь буквально ломился вперёд, напоминая Алексею танк. За ним шли и все остальные, прикрывая его с флангов.

Сарацины, потеряв несколько человек убитыми, дрогнули и отступили. Крестоносцами было занято ещё два квартала.

Король Ричард подослал подмогу – пехотинцев. Одеты они были одинаково, с алебардами – явно воинство какого-то европейского дворянина.

Рыцари к тому времени утомились и с удовольствием уступили улицу подошедшему подкреплению.

– Только не давайте сарацинам строить преграду, не то завтра придётся её отвоёвывать, – предупредили рыцари.

В последующие дни Алексей сражался, как и другие рыцари. Он нападал, оборонялся, уклоняясь от атак, и убивал. И 11 июля, на пятый день штурма, Акра была взята.

По такому случаю крестоносцы устроили бы попойку, да вина не было.

Каждый рыцарь занял приглянувшийся ему дом. Король Ричард занял самый большой и помпезный.

А на следующий день Алексей стал свидетелем неприятного инцидента.

Король со свитой не спеша ехал по захваченному городу и вдруг остановился. Он увидел на одном из домов вывешенный флаг.

– Это что такое? – указал он рукой.

– Флаг, ваше величество.

– Я и сам не слепой. Чей это флаг?

– Герцога Австрийского Леопольда, – подсказали из свиты.

Герцог был сторонником французского короля, и Ричард Леопольда недолюбливал.

– Разве заслуги герцога во взятии Акры столь велики?

Король приподнялся на стременах, сорвал флаг с флагштока и бросил его на землю. Свита подобострастно стала топтать флаг, причём всё это происходило на глазах у герцога.

Да, силы герцога были невелики, но он тоже внёс посильный вклад в захват города. И потому герцог был оскорблен в лучших чувствах, обижен и разъярён.

У Леопольда хватило ума и выдержки не вступать в спор и выяснение отношений. Но он поклялся отомстить, собрал своих людей и покинул Акру.

Если бы Ричард знал, чем ему откликнется его выходка! В дальнейшем, когда он получит известие о готовящемся перевороте, во главе которого стоял его брат, ему придётся возвращаться в Англию. Корабль его был застигнут бурей в Адриатическом море и выброшен на берег – в октябре море в этих краях неспокойно.

На беду Ричарда эти земли принадлежали Леопольду.

Ричард переоделся, изменил внешность и в сопровождении единственного слуги отправился пешком: он хотел пройти неузнанным через владения Леопольда на соседние земли, во владения герцога Баварского – Льва. Но 21 декабря 1192 года в деревне близ Вены его слугу опознали, пытали и узнали, где располагается дом, в котором укрывался Ричард.

Короля схватили спящим, и он не успел оказать сопротивления. Леопольд заточил своего обидчика в один из замков на Дунае, под усиленную охрану. Но это будет потом.

Всем пленным сарацинам Ричард пообещал сохранить жизнь и отпустить после выплаты двухсот тысяч золотых динаров и освобождения двух с половиной тысяч христиан. По договору с Саладином выкуп должен был быть произведён 9 августа, а 10 августа – отпущены пленные христиане.

Саладин условия договора не выполнил, выпросив отсрочку до 20 августа. Но и сей срок минул, а Саладин вновь не сдержал слова, не исполнил условия договора.

Разъярённый обманом король приказал связать пленников и вывести их из города, что и было исполнено. Конные разъезды войск Саладина издалека наблюдали за происходящим. Рядом с каждым пленником стоял рыцарь.

У Алексея появилось нехорошее предчувствие. Да и пленные чувствовали неладное; но они надеялись, что король сдержит данное им слово, и их связали для того, чтобы произвести обмен.

Король, выехавший с немногочисленной свитой, привстал на стременах:

– Приказываю рубить пленных!

Алексей подумал вначале, что он ослышался. Одно дело – убить противника в бою, и совсем другое – связанного, безоружного. Он воин, а не палач.

На мгновение все замерли.

– Приступить! – закричал Ричард.

Началась массовая казнь. Рыцари рубили пленным головы. Алексей, так же как и несколько других рыцарей, даже не обнажил меч.

Стоящие целёхонькими пленные сразу обратили на себя внимание короля. Из свиты поскакали царедворцы. Алексея обезоружили, сняв пояс.

– Иди к королю.

Его и ещё четырёх рыцарей подвели к Ричарду.

Король был грозен.

– Почему ослушались моего приказания?

Тон его не предвещал ничего хорошего, и Алексей подумал, как бы ему не встать в один ряд с пленными.

– Ты! – король показал рукой на Алексея.

– Я воин, ваше величество, а не палач, и меч мой служит правому делу.

Король побагровел от негодования.

– Назовись!

– Маркиз Бургундский Анри Саваж, рыцарь.

– Французишка! – хмыкнул король. – Мне знакомо твоё лицо.

Кто-то из свиты наклонился к королю и что-то прошептал ему на ухо.

– Так это ты сражался недалеко от меня в

первый день штурма?

– Да, ваше величество! У вас хорошая память, ваше величество!

Король секунду раздумывал.

– Ты хорошо бился, рыцарь, и только поэтому я не стану тебя наказывать. Верните ему оружие!

Алексею вернули пояс с мечом и кинжалом, он опоясался.

– Вы все свободны.

Алексея и четырёх рыцарей отпустили. Крестоносцы смотрели на них кто осуждающе – всё-таки они ослушались короля и предводителя похода, а кто-то – ободряюще. Не всем рыцарям понравился приказ и то, что король не сдержал данного пленникам слова. Для рыцарей, как и для дворянства, не сдержать данного слова или клятвы – позор.

Ещё два дня войска стояли в городе. При встрече с Алексеем на улице горожане раскланивались. Рыцари же вели себя по-другому. Кто-то при виде его плевал в его сторону; другие же подходили и жали руку, похлопывали по плечу. Но в любом случае Алексей стал среди горожан и крестоносцев личностью известной.

Войско отдохнуло от штурма, отъелось, зализало раны, и 22 августа Ричард отдал приказ выступать на Хайфу по берегу моря. Параллельным курсом следовали корабли.

Алексей же этим утром пошёл к маркитантам. Он долго торговался, но всё же купил крепкую рыцарскую лошадь с седлом и сбруей, отдав за неё перстень с изумрудом. В Европе такой конь стоил втрое, а то и вчетверо дешевле.

Но Алексей брал коня не для того, чтобы следовать с войском – он твёрдо решил покинуть крестоносцев и Ричарда. Король низко пал в его глазах, приказав убить пленных.

Рыцари ушли. За ними тянулась пехота, замыкали длинную колонну повозки священников, маркитантов, а также слуг с трофейным барахлом. В городе конфисковали все подводы.

Из курса истории Алексей помнил, что 7 октября крестоносцы нанесут Саладину поражение в битве при Арсуфе, но это будет уже без него. Он по горло сыт всеми теми мерзостями, которые видел.

Алексей проехал в город. После того как крестоносцы покинули его, город сразу ожил. На улицах появились люди, открылись лавки.

Он купил сушёного мяса, пару лепёшек и оседлал коня. Плохо ехать одному, но с войском идти ещё хуже. Он решил идти тем же путём, каким пришёл сюда, чтобы достигнуть Константинополя. А там будет видно, что делать. В какой-то момент даже мысль мелькнула – не потереть ли камень, не вернуться ли домой? Но мысль эту, как малодушную, он тут же отбросил.

К хозяйке дома заезжать не стал. Кто он ей? Захватчик, враг.

Выехав из города, он остановился и обернулся.

Город стоял с брешью в стене, с распахнутыми воротами. Возродится ли он? Алексей тронул коня. Впереди долгий и опасный путь.

Ехал он не торопясь, мерным шагом. Зачем гнать животину, если в этом нет необходимости?

Ничто вокруг не настораживало Алексея, однако какое-то интуитивное ощущение опасности заставило его обернуться. Его догонял десяток всадников, судя по одежде – сарацинов. Как некстати!

Алексей стал нахлёстывать коня – но куда там! Рыцарский конь не приспособлен для скачки, его дело – везти тяжеловооружённого рыцаря.

Лёгкие арабские кони настигали.

Алексей остановился и развернул коня. Лучше встретить врага лицом к лицу.

Он вытащил меч, повесил на руку щит. Конным да с мечом он ещё не сражался. Сарацинов десяток, он без брони, похоже – это его последний бой. Одному против столь превосходящих сил долго не продержаться.

А сарацины всё ближе, вопят воинственно, размахивая саблями.

И вдруг всё изменилось. Скакавший первым сарацин резко осадил коня, поднял вверх саблю и что-то крикнул по-арабски. Остальные опустили сабли, остановили коней.

Алексей не мог понять, в чём дело.

Предводитель спрыгнул с коня, подошёл к нему. Остальные сарацины смотрели настороженно.

– Приветствую тебя, рыцарь!

Алексей вложил меч в ножны. Непохоже, что его будут убивать.

– Ты меня не узнаёшь?

– Прости, нет.

– Я муж хозяйки дома, в котором ты квартировал. Ты ещё вывел меня из города, хотя вправе был убить.

– Было.

Алексей спрыгнул с коня, протянул для пожатия руку. Предводитель помедлил мгновение, но потом протянул свою.

– Как видишь, рыцарь, мы снова свиделись. Я помню добро, ты вёл себя достойно. И я отпускаю тебя.

Сарацины вложили сабли в ножны. Вдруг один из них заговорил горячо, показывая то на Алексея, то в сторону Акры.

– О чём он лопочет? – Арабского Алексей не знал.

– Мой воин говорит, что он был в дозоре, когда казнили наших людей. Не ты ли тот рыцарь, что не стал убивать пленного?

– Я. И вместе со мной не исполнили приказ ещё четыре рыцаря.

– В городе об этом только и говорят. Ты благороден и смел, если не убоялся гнева короля.

– Немного же нужно смелости, чтобы убить связанного и безоружного.

– Да, ты прав. А вот король не сдержал данного им слова.

– Так же, как и Салах-ад-Дин.

– Не будем об этом. Я дам тебе двоих сопровождающих, и они проводят тебя. В степи наши дозоры, они могут убить тебя. Но вечером сопровождающие должны вернуться.

– Благодарю тебя.

– Сочтёмся – вдруг придётся ещё встретиться?

Сарацин вскочил на коня, что-то сказал, и все, кроме двоих, повернули в сторону города. Ну что же, и на этом спасибо.

Ехали молча, поскольку языков друг друга ни Алексей, ни сарацины не знали. К темноте они успели довести его до какой-то долины или аула – Алексей затруднялся определить. Как только показались первые жилища, провожатые крикнули «Хоп!», развернулись и ускакали.

Ну, и то хорошо, что добрался. За день он удалился от Акры километров на тридцать, и встретить здесь разъезд Саладина было уже маловероятно. Они следовали за войском Ричарда, беспокоили его наскоками, вели разведку.

Алексей подъехал к самому приличному дому и, постучав, вошёл. Ба! На лавке сидел один из рыцарей, вместе с ним отказавшийся участвовать в казни пленных.

– Приветствую тебя, брат!

– Кого я вижу! Маркиз Анри Саваж! Рад видеть тебя! Честь имею представиться – Конрад Бюллов, Саксония, – рыцарь встал и церемонно поклонился.

– Знакомству рад, в городе не успели познакомиться. Зато перед королём вместе стояли. Я уж, грешным делом, подумал – конец нам. А ты молодец, перед Ричардом не стушевался.

– Так ведь и у тебя, как и трёх других, хватило смелости и чести отказаться участвовать в постыдной казни.

– Вот именно, правильное словечко – постыдной. Я рыцарь, дворянин, а не палач. А другие запятнали бесчестьем свой род.

– Мне кажется, ты покинул армию?

– Мне с Ричардом не по пути. Боевые действия кончились, я не дезертир, а свободный человек, и потому принял решение уйти. Причём сразу.

– Как же ты добрался? Пешком?

– На лошади. За домом стоит, у коновязи.

– Тогда и я свою рядом поставлю. А хозяин не против?

– Я ему отдал кольцо из трофеев, так что, считай, за обоих заплатил, с лихвой.

Алексей завёл лошадь во двор, привязал к коновязи и снял седло.

Во двор выбежал хозяин.

– Дай коню овса и воды.

– Нет овса, и сена нет. Как войско прошло, ничего нет.

– Ну, ржи тогда, ячменя – что-нибудь есть? Вон у соседней лошади в кормушке зерно.

– Ячменя дам немного, но больше ничего нет, не взыщи. А воды не жалко.

Алексей вернулся в дом.

– Раздевайся, – пригласил его рыцарь, – хозяин обещал покормить.

– Мне снимать нечего, я без брони.

У Конрада удивлённо вскинулись брови.

– Тогда мне помоги. Был единственный оруженосец – в Акре убили стрелой. А ты зря без

защиты.

– В Константинополе куплю.

Алексей помог Конраду снять накидку. Рыцарь наклонился, Алексей потянул за ворот кольчуги, и она с железным шелестом упала на пол.

– Фу, как будто тяжесть с души сняли.

Они поели рисовой каши, сдобренной оливковым маслом, закусили лепёшкой. Мясца бы сейчас, но Алексей и этим был доволен. Через эти места прошёл сначала Саладин, применявший тактику выжженной земли, потом армия Ричарда и Филиппа. У жителей отобрали все съестные припасы.

Спать улеглись на пол. Оба положили рядом с собой обнажённые мечи.

– Ты куда думаешь направиться? – спросил Конрад.

– Сначала надо до Константинополя добраться, а там видно будет.

– И я так же думаю. Меня дома никто не ждёт, я не женат. Земли, которые моему отцу принадлежали, забрали за долги. Так что я теперь как перекати-поле – есть в этих краях такое растение. Как ветер подует, ихний самум, так оно само по полю катится – как шар. Говорят, его верблюды любят.

– И у меня такая же ситуация: ни дома, ни жены, ни земли.

– У нас с тобой всего поровну, в смысле – нет ни черта. Ха! Даже действуем одинаково – я про казнь.

– Я же сразу тебя поприветствовал – «брат». Выходит, не только во Христе.

– Давай спать, я что-то устал.

После скудного завтрака из лепёшки и воды они оседлали коней и отправились в путь. Вдвоём ехать было и безопаснее, и веселее. По мере приближения к византийской столице местность становилась более привычной. Сначала появились низкорослые кустарники, потом деревья – было где укрыться в тени в самое полуденное пекло. И селения пошли побогаче, кормили сносно.

За десять дней они добрались до пролива. На другом берегу был виден Константинополь. Но видит око, да зуб неймёт. Переправиться надо, а не на чем, только лодки рыбацкие. Как на них коней переправить? Алексей своего бы продал, если бы на него покупатель нашёлся, но Конрад и слышать об этом не хотел.

– Как же я без коня? Я с ним три года уже. Он меня спасал не раз, из таких передряг выносил! Он мне как друг, а друзей не предают. Будем ждать корабль. Или ты торопишься?

– Нет, в общем-то.

Корабля пришлось ждать три дня. К исходу третьего дня к берегу пристало венецианское судно. Сговорились с владельцем, завели коней по трапу в трюм. Сами расположились на палубе. Хорошо! Насыщенный солью морской ветерок, покачивает слегка, солнце… Одним словом – благодать, жалко – плавание недолгим оказалось, плыть недалеко.

И так же, как в первый раз, на причале к ним подошёл вербовщик – хитрый и льстивый, как лиса.

– О! Храбрые рыцари! Рад приветствовать вас на нашей благословенной земле!

– И тебе привет.

Алексей шепнул на ухо Конраду:

– Держи с ним ухо востро, это вербовщик.

– Не желают ли рыцари проявить свою доблесть и храбрость, покрыть себя славой, служа императору?

Воистину – всё возвращается на круги своя.

Вербовщик, почуяв в свободных рыцарях своих клиентов, буквально вцепился в них, как клещ. У рыцарей и кони есть, и оружие, и опыт боевой – не новички. Как таких упустить?

Империя, как и всегда, нуждалась в воинах. Понемногу она сдавала позиции, утрачивала блеск и величие. Были потеряны многие провинции, поток золота в казну иссякал, со всех сторон враги. Императору удалось быстро пропустить через свои земли поток крестоносцев, избежав больших грабежей и потрясений.

Но мир изменился. Вместо гуннов, вандалов и варваров пришли новые угрозы. С запада – сицилийские норманны, с востока – сарацины, с севера – печенеги. И если мусульман, идущих с востока, сдерживали крестоносцы, то печенеги захватывали и грабили Фракию и Силистрию, доходили до самой столицы. И свирепостью и жесткостью печенеги не уступали гуннам. Только их было меньше. Но и войска у императора тоже уже такого не было.

Пока вербовщик расписывал Конраду прямо-таки райские условия, Алексей раздумывал – наняться ему или путешествовать в одиночку? Пройти повторно жизнь в Византии? Но не зря древние говорили – нельзя дважды войти в одну и ту же реку.

Однако вербовщик предлагал неплохие условия: оплата золотом за коня и оружие, денежное довольствие – тоже золотом. Зачисление в тяжёлую конницу, хорошее питание.

– У меня брони нет, – сразу сказал Алексей.

– Подберём по размеру, – широко, как старому знакомому, улыбнулся ему вербовщик.

Конрад посмотрел на Алексея:

– Что скажешь, брат?

– Я – как ты.

– Тогда мы согласны.

– О, славные рыцари, вы не пожалеете. Пожалуйста, пройдите ко мне вон в то здание, надо подписать бумаги.

Вербовщик суетился, поддерживая стремя, пока рыцари слезали с коней. Он провёл их в маленькую комнатушку и сразу налил по кубку вина:

– За счёт казны, угощайтесь!

Рыцари подписали бумаги, обязываясь верой и правдой служить императору, защищать его и все его земли. Договор был на год.

– А накидки ваши с крестами придётся снять. Вы теперь не крестоносцы, а воины великой империи.

Алексей стянул с себя белую накидку, помог снять её Конраду – в кольчуге ему самому сделать это было затруднительно.

Получалось, они пошли в тяжёлую конницу, в прежние времена называвшуюся катафрактами. Вот только копий у них не было.

– Вот вам деньги за коней и оружие, – вербовщик отсчитал золотые монеты.

– Придётся немного посидеть, отдохнуть. За вами подойдут, покажут дорогу в лагерь.

Рыцари уселись на лавку недалеко от заведения вербовщика.

– Как думаешь, мы правильно сделали? – спросил Конрад.

– Не знаю. Полагаю, в других землях воины такие нужны – сейчас воюют все. Вопрос в другом – сколько платят?

– Вот, в самую точку! Ты знаешь, я нанимался к немецким баронам в разных землях, и везде было одинаково. А Византия – страна богатая.

– Была. И слава и богатство империи уже в прошлом. Ты же сам шёл сюда по её землям. Там, где побывал Саладин, жители нищие. А если народ беден, то и страна бедная.

– Так то окраины.

– Ладно, поживём – увидим. Одного только не хочу – снова в пустыню.

– Неужели пошлют?

Подбежал вербовщик:

– Господа рыцари, прибыл провожатый. Прошу следовать за ним.

Провожатый оказался пешим, и рыцари, усевшись на коней, поехали за ним.

Алексей постоянно крутил головой по сторонам. Места эти должны быть ему знакомы. Правда, давно это было, всё изменилось. Появились новые дома, разрослись деревья. Но, к своему удивлению, он увидел старые казармы, в которых когда-то стояла его хилиархия. Как в отчий дом вернулся после долгой разлуки!

Только провожатый шёл мимо.

Они вышли из города. Лагерь оказался рядом, слева от дороги. Император старался держать войска рядом с городом, на случай военных нападений и бунтов горожан. В последние годы перевороты происходили с пугающей регулярностью.

Конницы в лагере было немного – один друнгарий, около четырёх сотен тяжеловооружённых катафрактариев, основной ударной силы византийской армии. Командовал ею друнгарий, офицер среднего звена.

В свою очередь, друнгарий делился на две банды по 200 человек, те – на кентурии, сотни, состоящие из десяти контуберний – десятков.

Когда проводник привёл их к друнгарию, тот вчитался в договоры и поднял на рыцарей глаза. Вид у него был ошарашенный.

– Из крестоносцев? – удивился он.

– Да, – дружно ответили рыцари.

– В первый раз вижу. И небось дворяне?

Рыцари кивнули.

– Что же мне

с вами делать? Дворяне несут офицерскую службу. – Друнгарий спросил в шутку, а получилось всерьёз.

Дворяне-офицеры назывались скафариями. На рядовую службу поставить дворянина – значит обидеть. А с другой стороны – перед ним стояли новички, не испытанные в бою.

– Кони свои? И оружие?

Рыцари опять кивнули.

Друнгарий явно был в растерянности. Затем он решил проблему, и с его точки зрения – гениально:

– Вот что! Назначаю обоих кентархами.

Кентарх – первое звание после рядового катафракта, и командовал он пятью всадниками авангарда. Вроде и не рядовой, нет повода дворянам обидеться, и в то же время – риска никакого. Друнгарий даже руки потёр, радуясь, что нашёл разумный компромисс.

Он вызвал писаря, и тот внёс фамилии рыцарей в списки друнгарии. Да, столько лет прошло, а делопроизводство Византии оставалось на высоте. Ранее на восковых табличках, затем – на бумаге фиксировалось абсолютно всё. Эту черту византийцы переняли у римлян.

Покончив с формальными делами, они получили обмундирование, кирасы и копья. Свои шлемы тоже поменяли на форменные.

Далее писарь отвёл их к командиру кентурии, представил.

– Ну что же, пополнению я только рад. Пойдёмте, проверим, на что вы способны.

В лагере были установлены «сарацины» – так называли своего рода тренажёры для копейных ударов. Вертикально стоящий обрубок бревна имел перекладину, изображавшую руки. В левой был щит, а к правой была привязана цепь, к которой крепился мешочек с песком. Столб мог вращаться. Когда катафракт недостаточно быстро проезжал мимо сарацина и копьём бил в щит, увесистый мешочек с песком ударял воина, и иногда так, что он вылетал из седла.

Первым на деревянного «сарацина» поскакал Конрад. У него был опыт рыцарских турниров, и в седле он держался уверенно. Алексей не сводил с него глаз: как держит рыцарь копьё, куда целит, пригибается или нет – для него всё было важно. Мечом он владеть умел, а вот копьём да ещё на скаку ему не приходилось работать.

Конрад ударил в щит, пригнулся, и мешочек с песком пролетел мимо.

Кентарх удовлетворённо кивнул и ткнул пальцем в Алексея.

Тот взгромоздился в седло. Чёрт, как неудобно в седле с копьём наперевес и щитом в руке! Он тронул коня и, на скаку постаравшись ударить наконечником копья в край щита «сарацина», пригнулся. Мешочек только едва коснулся его спины, но не ударил.

Кентарх криво улыбнулся, вроде того, что сойдёт.

Рыцарям вручили деревянные мечи для учебного боя. Первым снова дрался Конрад. В противники ему кентарх выставил опытного воина. Алексей сразу отметил, как ставит ноги катафракт, как передвигается.

Конрад кинулся в атаку, деревянный меч так и мелькал в его руках. Он наносил удары почти беспрерывно, и катафракт только успевал защищаться, подставляя под удар то меч, то щит. А Конрад пёр напролом, как кабан сквозь кусты. Катафракт не успел нанести ни одного удара, в то время как Конрад ухитрился ударить его по руке и выбить меч. Оба тяжело дышали, пот ручьями струился по лицам.

– О, неплохо! – одобрил кентарх.

Против Алексея выставили другого воина. Остальные встали поодаль полукругом – им было интересно, как сражаются рыцари.

Только какой из Алексея рыцарь? Ни опыта рыцарских боёв, ни конной выучки. На лошади-то он в деревне ездил, но копьём – длинным и тяжёлым, а не лёгким, пехотным – не владел вовсе, первый раз держал в руках. На мечах дрался, но вся наука его в Византии сводилась к бою слитным строем. Армия империи была сильна строем и давила им противника, каждый гоплит защищал себя и товарища справа. Воспринимать же всерьёз опыт уличных боёв в Акре Алексей не желал. И он сразу решил делать ставку в учебном бою не на напористость и атаку, как Конрад, а на хитрость. Врага надо убить или ранить, вывести из строя, а как он это сделает – не суть важно.

Катафракт, выставленный против Алексея и видевший бой с Конрадом, ожидая и от Алексея чего-либо подобного, решил защищаться и поднял щит.

Они сошлись.

Алексей сделал ложный выпад мечом и ударил снизу ногой по щиту катафракта. Тот не ожидал обманного движения, не сумел удержать щит, и он больно ударил катафракта в подбородок. Алексей тут же нанёс ему удар мечом по открывшемуся колену. Катафракт невольно вскрикнул от боли, прикрыл щитом ногу, и Алексей нанёс ему сверху рубящий удар по голове. Звякнул шлем.

Всё! Катафракт пропустил два серьёзных удара. Если бы мечи были стальными, шансов у него не было бы.

Бой завершился за несколько секунд. Кентарх расстроился, вырвал из рук воина деревянный меч, взял его щит и сам встал напротив Алексея. Ему было очень обидно. Вокруг катафракты стоят, даже кентарх из чужой банды подошёл, а тут – такой позор на глазах у всех… Оба новичка, хоть и рыцари, одержали чистую победу.

Кентарх обладал боевым опытом, прошёл офицерскую школу и теперь желал во что бы то ни стало взять реванш, одержать победу. Для него это было делом чести подразделения. Он был сосредоточен: губы плотно сжаты, глаза – как щёлочки.

Алексей усмехнулся: в бою злость – плохой помощник.

Он остался стоять на месте. Кентарх, немного выставив вперёд меч, пошёл на него. Алексей только поворачивался на месте, ожидая нападения.

Кентарх сделал один выпад, другой, но Алексей легко отразил нападения мечом. Меч хоть и был деревянным, но из дерева твёрдых пород, довольно тяжёлый, и удар, если попадал по телу, получался чувствительным.

Алексей решил позлить кентарха, сделал резкий выпад и ударил его по запястью правой руки – ведь гарды на деревянном мече не было.

Кентарх меч удержал, но руку отдёрнул. Ага, больно!

Алексей сделал несколько ложных выпадов, потом нанёс сильный удар по щиту. Кентарха качнуло вправо, он едва удержался на ногах, и Алексей ударил его в приоткрывшийся левый бок. Всё, победа!

Конечно, оба рыцаря были выше и тяжелее стоявших перед ними катафрактов, потому имели преимущество, но в бою противников не выбирают.

Один из катафрактов забрал щиты и учебные мечи, остальные стали расходиться – зрелище закончилось.

Кентарх негодовал, однако новичками остался доволен – пополнение крепкое и опытное.

Оба рыцаря попали в одну палатку – вместе со своими катафрактами. Перезнакомились с воинами. Поскольку день уже заканчивался, все отправились в харчевню рядом с лагерем – рыцари угощали.

Пили вино, но меру знали; закусывали жаренным на вертеле барашком.

К Алексею подсел один из катафрактов:

– Вроде вы оба рыцари, а манера боя разная. Он, – катафракт показал на Конрада, – всё больше силой берёт, напором, ты – умом и хитростью.

– Он германец, из саксонских земель, его так учили.

– Вот оно что. Понятно.

– А я из галлов, Франция. Слыхал?

– А как же! А к какому ордену принадлежишь?

Вот привязался! Названия рыцарских орденов Алексей знал, но вот чем они отличаются друг от друга? Вдруг ляпнешь не то невзначай?

– Был в госпитальерах, а сейчас сам по себе.

– Вы же Акру воевали? А почему дальше с крестоносцами не пошли?

– Акру брали, верно. Только ведь сэр Ричард рыцарям пленных казнить приказал. Без малого три тысячи зарубили – связанных и на виду у сарацинов.

– И что? Он король! Какая разница – убили бы их в бою или отрубили головы как пленным?

– Он слово давал, что все будут живы, и он их обменяет на выкуп.

Нарушить же слово, данное благородным дворянином, – низко. Я не палач, я рыцарь. Зазорно!

– М-да! У вас, у рыцарей, свои заморочки. По мне, если приказали – руби! Начальник лучше знает. А король и вовсе только перед Богом одним ответ держит.

– Ты забыл упомянуть о чести.

– И много вас нашлось таких честных, кто приказ не исполнил?

– Вместе со мной – пятеро.

– Ха! Вот видишь! Из нескольких тысяч рыцарей разных, заметь, народов только пятеро нашлось.

– Остальным – Бог и совесть судья.

Катафракт с изумлением, как будто только что его увидел, посмотрел на Алексея.

– Тот, второй, что из немецких земель, тоже отказался рубить пленным головы?

Алексей кивнул.

– Странные вы парни, рыцари. Но, чёрт меня побери, вы мне нравитесь. Меня зовут Бешеный Свенссон.

– Норманн, что ли?

– Угадал. Из датских земель.

– Далеко тебя занесло. А почему Бешеный?

– В бою от вида крови дурею, голову совсем сносит. Стыдно признаться – берсерком становлюсь. Так что в бою держись от меня подальше.

Алексей усмехнулся. Ну и признание! А впрочем – это не его дело. Норманны верили в Вальхаллу и своих богов – вроде воинственного Тора. Пусть его, лишь бы в бою не предал, не бросил в самый страшный момент.

Свенссон притянул для пожатия руку. Алексей ответил. Кожа на ладони у потомка викингов была грубой, шершавой, натёртой древком копья и рукоятью меча.

– Выпьем за знакомство, – предложил Свенссон.

– Давай.

Они выпили по кубку. Алексей помнил ещё те времена, когда византийцы пили разбавленное вино – нынче же все пили цельное. Меняются нравы… Да и не только с вином. Как он успел заметить, коренным византийцем был только друнгарий. А каунты, кентархи, не говоря уже о катафрактах – все наёмники, варвары. И речь больше слышалась разноязыкая. А писарь и друнгарий вели записи на латыни и греческом. Греческий он понимал – приходилось с греками общаться, но писать не мог и говорил медленно, с акцентом, подбирая слова.

Самое интересное – по прошествии времени порядки в армии не изменились.

К вечеру катафракты изрядно набрались, но не бузотёрили. А и случись такое, прислуга попросту разбежалась бы по углам. В катафракты брали только рослых, физически крепких и выносливых мужчин. Связываться с такими – себе дороже.

Конрад и Алексей заплатили за попойку.

С утра построение, развод. Алексей подошёл к кентарху:

– Мне бы кольчугу или латы. И копьё.

– Да, я уже заметил. Вон в том углу лагеря оружейный склад, там же кузнец. Подбери под себя.

Копьё нашлось сразу – оно было стандартным. А вот с кольчугой пришлось повозиться. По местным меркам, Алексей был высок, плотен, и кольчуги на него попросту не налезали. Они ведь железные, как рубашку, их не растянешь, а сидеть должны свободно, не сковывая движения. Одна почти подошла, но была коротка и тесна, и Алексей не мог дышать в ней полной грудью.

– Это ничего, – успокоил его кузнец, – надставлю низ на две пяди и расширю. У меня две разрубленные есть, после боёв. Зайди через неделю.

Алексей уже собрался уходить, когда вдруг увидел в углу сваленное кучей оружие. Он и ушёл бы, да показалось – лезвие широкое узрел.

– Это что у тебя?

– А, трофеи.

– Можно посмотреть?

– Гляди, не жалко.

Алексей сразу вытянул секиру. Видел он, какое это страшное оружие в сече – ещё в Акре, в руках у Рыжего Патрика. Лезвие из неплохой стали. Есть, правда, несколько мелких зазубринок. Рукоять крепкая – из дуба или лиственницы, такую мечом или саблей не перерубишь.

Он сделал несколько взмахов. Оружие тяжёлое, но прикладистое, работать им удобно.

– Отдашь?

– Оно денег стоит.

Сговорились о цене.

– Только в порядок секиру приведи, зазубрины убрать надо. И ещё: чехол бы какой-нибудь, на худой конец – кожаную петлю к седлу приторочить.

– Кентарх увидит – не одобрит.

– Ему-то какое дело? Я же не амфору с вином с собой возить хочу.

– Мне всё равно, я кузнец.

Через неделю Алексей уже красовался в кольчуге. Секиру в чехле до поры до времени хранил в полотне – зачем командира раньше времени дразнить? А увидит в походе – так там уже поздно будет.

Тренировки, учебные бои шли каждый день, и к вечеру люди выматывались от усталости.

Глава 3 «ПЕЧЕНЕГИ»

Незаметно прошёл месяц, другой. Алексей сблизился с Конрадом. Оба рыцари, обоих связывали бои в Акре, уход из армии крестоносцев. Да и катафракты были единым целым только днём, на учениях. А после ужина разбивались на группки, чаще всего – по национальным признакам. Фракийцы льнули к своим, греки образовали своё сообщество. А ещё были сирийцы, армяне, даже русы. Алексей сначала попытался с ними сблизиться, но у него не получилось.

Под русами подразумевали всех, кто жил в степях севернее Понта Эвксинского. А племен там было – не счесть. Венды, словене, вятичи, кривичи… И у каждого – свой язык и свои обычаи. Язык этих русов Алексей не понимал. По виду похожи: белобрысые, со светлой кожей и серыми или голубыми глазами, но в языке – ни одного знакомого ему словца.

Зато Конрад оказался парнем компанейским. Прямой, как его собственный меч, он признавал только чёрное и белое, то есть хороший человек или плохой. Был упрям, резок в суждениях, но Алексей-то знал, что у Конрада свои представления о чести, совпадающие с его представлениями. Стало быть, на него можно положиться.

Похоже, и Конрад это понял. Понемногу они стали всё свободное время проводить вместе. Если катафракты видели одного из рыцарей, стало быть – где-то рядом другой. Так их и прозвали – наши рыцари.

А между тем слухи до катафрактов доходили нехорошие. Начиная с середины одиннадцатого века на империю волнами накатывались печенеги. Откуда они взялись, не знал никто, но поговаривали – с востока. Это был союз кочевых племён, состоящий из тринадцати родов-племён, говорящих на языке тюркской группы. Выглядели они как европейцы – небольшого роста, худощавые, с узким лицом и светлой кожей. Бороды они брили. Верховного правителя у них не было, каждое племя имело своего князя и подчинялось только ему.

Печенеги пришли с востока, теснимые половцами – народом, им близкородственным. О печенегах писал Феофилакт: «Их набег – удар молнии. Их отступление – тяжело и легко одновременно. Тяжело от множества добычи, легко – от быстроты бегства. А главное – они опустошают чужую страну, а своей не имеют. Они прячутся в скалах, скрываются в густых лесах. Жизнь мирная для них – несчастье, верх благополучия – когда имеют удобный случай для войны. Самое худшее – множеством своим превосходят весенних пчёл, число их бесчисленно. Волчьи обычаи воспитали этих людей. Дерзкий и прожорливый, волк легко обращается в бегство, когда появится что-нибудь страшное. Они не имеют ни городов, ни сёл, оттого за ними следует зверство».

Печенеги, как и половцы, вели кочевой образ жизни. Жили они в войлочных юртах, хлеба не знали, поскольку не хлебопашествовали. Ели рис и просо, сваренные в молоке, а также сыр. Пили кобылье молоко. Были дальнозорки, поскольку не употребляли в пищу соли. Отлично стреляли из лука, убивая птицу на лету. При переездах юрты и прочее имущество укладывали на телеги. Кораблей не имели, но с лёгкостью преодолевали даже крупные реки. Они сшивали вместе по десять лошадиных кож, пускали по краю кругом верёвку. Садились на

кожи, ставили туда же телеги и стаскивали на воду. Шили столь умело, что через швы не просачивалась вода. Потом привязывали верёвки к хвостам своих лошадей и, пользуясь ими, как буксирами, переплавлялись на другой берег. При атаке на них неприятеля излюбленным приёмом их было ставить телеги кругом вокруг стана и, хоронясь за ними, пускать стрелы.

Императору Алексею I Комнину приходилось туго. Под ударами многочисленных врагов земли империи съёживались, как шагреневая кожа. С юга – турки-сельджуки, с запада – норманны Сицилии, с севера – печенеги. Он пропускал через свои земли крестоносцев в их походах, сдерживая на юге мусульман.

Печенегов пытались задобрить дарами. Однако многие земли отошли от империи, налоги уменьшились, казна опустела. К тому же печенеги договор не соблюдали, а алчности и вероломству их князей не было предела.

Алексей Комнин искал союзников по всей Европе. Откликнулся граф Роберт Фриз из Фландрии, приславший на помощь пятьсот рыцарей и полторы сотни отборных лошадей в подарок. Но рыцарей пришлось перебросить на юг, перенацелив их на сарацин.

Меж тем печенеги остановились на зиму недалеко от Адрианополя, под Таврополем. Их дозоры иногда добирались до самого Царьграда.

Алексей Комнин сформировал из сыновей погибших воинов особый отборный полк – архонтопулов, числом две тысячи, вооружил, дал коней. Но в первой же схватке от стрел степняков погибло более трёхсот юношей.

В первые дни сентября в лагерь катафрактов въехали несколько всадников в богатых доспехах. По тому, как забегали кентархи, каунты и друнгарий, воины поняли – прибыло высокое лицо. И только пробегающий мимо кентарх второй центурии внёс ясность – прибыл сам император. Катафракты сделали вид, что усердно занимаются воинскими упражнениями, однако они больше смотрели на императора. Большинство видели Алексея Комнина впервые и хотели его разглядеть.

Подбежал их кентарх Визалий и скомандовал: «Собраться в поход, выступаем!»

Долго ли рыцарю надеть кольчугу, шлем и опоясаться поясом с мечом?

Их центурия выступала в сопровождении императора. Путь был недалёк: двадцать лье на север, в городок Чуруле.

Как и положено, вперёд выехал авангард – им командовал Конрад. За ним следовала колонна катафрактов из пяти контуберий с бандофором-знаменосцем, потом – император со свитой. А за ним уже – вторая половина центурии. Замыкал колонну Алексей. Ведь и он, и Конрад были назначены кентархами, командирами над пятью всадниками.

Последним двигаться было спокойней, но уж больно пыльно. Ветра не было, и вся пыль поднятая копытами, висела облаком над дорогой, оседая на лошадей и одежду.

Они двигались рысью, и до вечера прошли половину пути до Чуруле, заночевав в селении. Император расположился в самом приличном здании. Половина же катафрактов встала на охрану. В другое время хватило бы и десятка всадников, но не сейчас – всё-таки император. В середине ночи сменились: завтра предстояло продолжить путь и следовало отдохнуть.

После завтрака сухим пайком двинулись дальше. Вдалеке мелькали небольшие отряды, скорее дозоры, по-видимому – печенежские. Но ввиду своей малочисленности напасть они не решались.

И только к вечеру уставшие люди и кони добрались до городка. Он имел крепкие крепостные стены и располагался на холме.

Алексей Комнин сразу распорядился закрыть городские ворота, а ключи забрал себе, не без основания опасаясь измены. Подкупленные горожане ночью могли впустить печенегов в город.

Утром кентарх был вызван к императору и вернулся обескураженный:

– Император приказал собрать все телеги из окрестных сёл.

– Нам? – не поверили своим ушам декархи. – Пусть жители сами доставят.

– Они боятся печенегов.

Каждому декарху и его десятку были выделены сёла. Посмеиваясь над нелепым приказом, катафракты поехали по селениям. Кое-где повозки пришлось отбирать силой.

– Налоги платим, – возмущались жители, – а защиты от грабителей нет. Так теперь ещё и катафракты разбойничают, не хуже печенегов!

Обратная процессия вызывала улыбку. Верхом на лошадях ехали воины. На боевых конях – сбруя, хомут, и каждый влачил по две-три телеги. То ещё зрелище!

По приказу декархов перед крепостными стенами телеги связали между собой верёвками. Те и сами не могли понять – зачем? Жители же стали загружать повозки камнями и всяким хламом.

На небольшой городской площади император собрал всё воинство. Вместе с городской стражей, ополчением и сотней катафрактов едва набралось полтысячи способных носить оружие.

– Граждане! – обратился к ним сам Комнин. – В ваш город должны были приехать переговорщики от печенегов. Однако лазутчики доложили, что к городу идёт войско в три тысячи всадников. Выбора нет, придётся обороняться, может быть – выдержать осаду. На открытый бой сил у нас не хватит. И да поможет нам Господь!

Гражданами и в Риме, и в Византии назывались только свободные люди – не пленные, не рабы, не дети.

На месте императора Алексей ушёл бы из города назад, в Константинополь – слишком уж неравны силы. В Чуруле вместе с катафрактами всего полторы сотни всадников. Только они могут на равных биться с печенегами, пешие воины хороши лишь для обороны крепости. В открытом же бою всадники просто порубят пеших. Ещё тогда, в первый свой перенос, Алексей говорил Острису, что армия империи немобильна, что нужна конница, но его не послушали. Шестьсот лет прошло, из степей приволжских и причерноморских нахлынули степняки – и все сплошь конные. А империи нечего было им противопоставить. Были, конечно, легковооружённые всадники из наёмников, в основном для разведки и дозора. А тяжеловооружённых катафрактов, которых печенеги побаивались, катастрофически не хватало, впрочем – как и коней. Ведь Комнин выкупил у рыцарей всех запасных коней, которых прислал ему Роберт Фриз. Не каждый конь способен нести катафракта или рыцаря. Низкорослые степные лошадки печенегов на ногу были легки, зимой и летом питались подножным кормом, не зная сена и овса, и были неприхотливы. Всем вроде хороши, затрат на своё содержание не требовали, и для печенегов они и транспорт, и мясо, и молоко. Но для катафрактов они слабы. Потому захваченных у печенегов лошадей можно было использовать только для сельскохозяйственных работ или как тягловую силу для их повозок.

В маленьком городке сразу стало тесно за счёт прибывших воинов. Город располагался на холме, колодцы были глубокие, но к вечеру они вычерпывались до дна, и большая часть воды уходила на лошадей – каждой по два ведра в день.

На третий день лазутчики из местных донесли, что печенеги уже рядом. И точно: с высоты крепостных стен было видно, как из леса выбралось целое войско печенегов. Никого и ничего не боясь, они расположились на равнине под холмом, развели костры. Вели они себя как хозяева. Местные, глядя, как вытаптываются их посевы, зубами скрипели от злости, только поделать ничего не могли.

Коней печенеги отпустили пастись. Такой табун за пару дней запросто мог выщипать и вытоптать весь луг.

Ночь прошла спокойно, а утром печенеги решили идти на приступ. Свистом они подозвали коней. Катафракты, глядя на всё это со стены, только удивлялись – кони по свисту безошибочно находили своих хозяев.

Всего-то четверть часа прошло, а печенеги уже в сёдлах.

Вот конная масса начала разбег по дороге к холму, к крепости.

Алексею стало смешно. Как они собираются штурмовать крепостные стены? Ведь они каменные, высокие, а стенобитных орудий у печенегов нет.

Прозвучала команда:

– Приготовиться!

Катафракты сели на лошадей, выстроились колонной по четыре перед воротами – как раз по ширине проёма. Ворота распахнулись, и за стены выбежали пешие воины из местного ополчения. Их декарх закричал:

– Руби верёвки, ребята! Толкай телеги вниз!

Удерживающие тяжёлые телеги верёвки были мигом перерублены топорами, и связки повозок, подталкиваемые ополченцами, медленно двинулись вниз, с каждой секундой всё более и более разгоняясь под уклон.

Печенеги ещё не видели сотни катящихся на них телег и не осознали надвигающейся опасности. И только грохот тележных колёс заставил их посторониться. Передние ряды уже узрели надвигающиеся повозки, но задние ряды напирали. Первые в панике попытались уйти в стороны, но только смешали строй.

Комнин сам наблюдал за склоном холма – ведь фокус с телегами придумал он. Может, кто-то из царедворцев подсказал, но приказы исходили от него. И теперь, видя удачу, он крикнул:

– Катафракты! Вперёд, в атаку! Убейте их всех!

Катафракты выехали из крепости и начали разгоняться. Дорога шла под уклон, и лошади неслись легко.

– В копья! – закричал кентарх Визалий.

Но катафракты уже и сами достали копья из петель и взяли их на изготовку.

Печенегов было намного больше, но после тележного удара они смешались, потеряв много людей убитыми и ранеными. Видя несущихся на них катафрактов, они попытались развернуться, чтобы избежать столкновения. Но – поздно! Удар! Сшибка!

Алексей скакал во втором ряду и едва увернулся от перевёрнутой телеги. Тут же перед ним возник печенег с копьём, пытающийся прикрыться круглым щитом. Но у Алексея копьё было длиннее, мощнее, тяжелее. Он ударил им в край щита, пробив его и печенега. От сильного удара копьё вырвало у него из рук, а вернуться и вытащить его из вражеского тела уже было невозможно. Сзади напирали другие ряды, и можно было самому оказаться наколотым на копьё.

Он выхватил меч.

Слева от него печенег замахнулся саблей. Алексей отбил удар и ударил сам, почти отрубив печенегу руку. Как-то получилось, что со всех сторон его окружили враги. Он рубил налево и направо, не различая лиц. Меч так и летал в его руках. И лошадь, и кольчуга, и шлем оказались забрызганы чужой кровью, поскольку он не чувствовал боли от ран.

Слева раздался поистине звериный рык, громогласный рёв. У Алексея мурашки побежали по коже и по спине прошёл холодок. Он повернул голову – это был Бешеный Свенссон. Меч сверкал в его руках, описывая блестящие круги. Он пёр напролом, буквально сметая печенегов со своего пути. «Странно, – подумал Алексей, – ведь он был в пятой шеренге…»

А Бешеный Свенссон продвигался вперёд, как бронированный линкор в каше битого льда. Остальные катафракты бились поодаль, боясь приблизиться к нему.

Рукоять меча стала скользкой от крови, рука начала уставать. Воспользовавшись секундной передышкой, Алексей кинул меч в ножны и выхватил из чехла секиру – у неё и вес другой, и балансировка. Тяжёлая. Стоит только поднять её над головой, а дальше сама рубит, и никакая сабля или щит для неё не преграда – только хруст костей и противное чавканье от разрубаемой плоти.

Печенеги дрогнули. Один из катафрактов и правда бешеный, меч – как мясорубка. Второй – здоровенный, секира так и летает, не давая никакой возможности защититься.

Печенеги стали пятиться, потом вторые и последующие ряды и вовсе стали поворачивать и нахлёстывать коней, удирая. Многие бежали, побросав повозки с награбленным добром, другие сдались, бросив оружие и тем самым сохранив себе жизнь. Несколько десятков не пожелавших сдаться были быстро вырублены. Получилось прямо как в пословице: «Пошли по шерсть – вернулись стрижеными».

Катафракты в запале бросились за печенегами, рассыпаясь широкой лавой. Было взято в плен около трёхсот печенегов. Пленных связали, раненых врагов тут же добили. Подошедшие ополченцы собрали оружие, сложили его на телеги и покатили в крепость.

Кентарх Визалий с удовольствием обозревал поле боя.

Вскоре подъехал император со свитой:

– Славно поработали, богатыри. Всегда бы так. А главное – воинов бы побольше, тогда разбили бы печенегов наголову. Салют, мои славные катафракты!

Приподнявшись на стременах, всадники заорали во всё горло:

– Виват, Алексей!

Пленных построили колонной и, не возвращаясь в Чуруле, направились в столицу. Впереди ехал авангард, за ним – заметно приосанившийся император Алексей Комнин со свитой. Следом двигались связанные пленные, конвоируемые катафрактами.

На ночёвку император остановился в селении, а пленные и катафракты – в поле, за селением. И следующим днём, ближе к вечеру, они уже вступали в предместья Константинополя.

Жители приветствовали императора криками. Не каждый день удаётся увидеть пленных печенегов как зримое доказательство победы императорской армии.

Пленных отвели в специальный лагерь. Печенеги обменивали их один к одному на пленных византийцев.

А катафракты отправились в свой лагерь – отмываться, отстирывать одежду, приводить в порядок оружие. У половины катафрактов копья оказались утеряны в бою или сломаны. Кроме того, два последних дня они питались скудно и всухомятку, поэтому в первую очередь кинулись на кухню, а немного подкрепившись – к лошадям: чистить, кормить, поить. Ведь сразу после марша поить лошадей нельзя – запалятся.

Уже потом стали приводить себя в порядок. Почти вся одежда пришла в негодность: где посечена, где порвана, а в общем – вся залита кровью. Попробуй её отмыть!

Алексей поглядел на свет сквозь рубашку, вздохнул и выкинул: на такую рвань даже последний нищий не позарится. Потом уселся около палатки – оттирать меч и секиру от сгустков крови, точить и смазывать. Кто знает, когда придёт приказ выступать? Не исключено, что уже завтра.

В палатке разговаривали. Алексей не прислушивался, но всё равно было слышно.

Судя по голосу, говорил Амвросий:

– Конрад, ну и товарищ у тебя! Мы думали, бесшабашнее Бешеного Свенссона катафрактов в нашей центурии, а то и в банде нет никого. Но маркиз и его переплюнул. Когда мечом работал, был как все – нормальный воин. А как за свою секиру взялся – ужас! Мало того, что печенегов рубил, как капусту, так и своим урон едва не нанёс. У меня щит задел – так он вдребезги, одна рукоять в руке осталась. Ты бы его как-то контролировал, что ли?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/uriy-korchevskiy/rycar/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.