Секрет Ведьмака читать онлайн - Джозеф Дилейни

Секрет Ведьмака

Джозеф Дилейни

Ученик Ведьмака #3

Приметы сулят долгую и суровую зиму. Пора перебираться на вересковую пустошь Англзарк, в зимний дом наставника. Место это пользуется недоброй славой; как сам дом, так и окрестные болота хранят множество загадок – похоже, молодость Ведьмака была непростой. И вот теперь тайное становится явным, но не перестает от этого быть опасным. Уже нет никаких сомнений в том, что сила зла растет и древние боги, некогда забытые своими почитателями, зашевелились во сне… А стало быть, седьмой сын седьмого сына должен держаться поближе к учителю. Ведьмак – единственный настоящий друг. И никто, кроме него, не поможет в беде.

Джозеф Дилейни

Секрет Ведьмака

Посвящается Мэри

Joseph Delaney

The Spook's SECRET

© 2006 Joseph Delaney. Originally published by Random House Children’s Books, a division of the Random House Group

Illustrations copyright © 2006 David Wyatt

Оформление серии Дмитрия Сазонова

В оформлении обложки использована работа художника Сергея Шикина

Самый высокий холм в Графстве окутан тайной. Говорят, что однажды, когда бушевала гроза, там погиб человек, сражаясь со злом, которое угрожало всему миру. После битвы вершина снова покрылась льдом, а когда он сошел, изменились названия всех городов, долин и даже очертания холмов. Сейчас на этой самой высокой вершине не осталось ничего, что напоминало бы о тех событиях. Но имя осталось.

___________

Ее называют

____________

Каменный Страж,

или

Камень Уорда-защитника

Глава 1

Нежданный гость

Темной промозглой ноябрьской ночью мы втроем – я, Алиса и мой учитель Ведьмак – сидели у кухонного очага. С каждым днем на дворе становилось все холоднее, и я понимал, что не сегодня завтра Ведьмак может объявить, что пора перебраться в его зимний дом на унылой вересковой пустоши Англзарк.

Мне вовсе не хотелось приближать этот день. Я стал учеником Ведьмака минувшей весной и никогда не видел дома на Англзарке, но любопытство ни капельки меня не мучило. В Чипендене мне было спокойно, уютно, и, по мне, лучше было бы провести зиму здесь.

Я оторвался от книги латинских глаголов, которую усердно штудировал, и встретился взглядом с Алисой. Она сидела на низком стульчике возле самого очага, на ее лице играли теплые отсветы огня. Она улыбнулась мне, и я улыбнулся в ответ. Алиса – вот вторая причина, почему мне не хотелось покидать Чипенден. Если я кого-то и мог назвать другом, то это ее – ведь за прошедшие несколько месяцев она не раз и не два спасала мне жизнь. Было здорово, что Алиса живет с нами: она заметно скрашивала мое одиночество – неизбежное одиночество ведьмака.

Однако учитель сказал мне по секрету, что долго так продолжаться не будет. Он никогда не доверял ей до конца, потому что родом она из семьи ведьм. Ну и еще он считал, что из-за нее я не смогу сосредоточиться на учебе. По всему по этому, когда мы с Ведьмаком переберемся на Англзарк, Алиса с нами не пойдет. Бедняжка не знала об этом, а у меня не хватало мужества ей сказать. Так что пока я просто радовался ее обществу в один из последних наших совместных вечеров в Чипендене.

Но вышло так, что это оказался наш самый последний совместный вечер в этом году: когда мы с Алисой сидели и читали в свете огня, а Ведьмак дремал в своем кресле, тишину разбил звон колокола, возвещающий о том, что кто-то нуждается в помощи Ведьмака. Сердце у меня упало.

Дело в том, что к дому Ведьмака никто никогда не подходит – ведь домовой, охраняющий нашу землю, разорвал бы незваных гостей в клочья. Вот и выходило, что, несмотря на сумрак и холодный ветер, мне предстояло идти на перекресток, где в окружении ивовых деревьев висел колокол, чтобы выяснить, кто нуждается в нашей помощи. Это была моя обязанность ученика.

После раннего ужина я совсем размяк в тепле и уюте. Ведьмак, видимо, понял, что мне неохота идти, потому что с укоризной покачал головой и его зеленые глаза сердито вспыхнули.

– Не тяни, парень, ступай, – проворчал он. – Не следует заставлять людей ждать по такой скверной погоде!

Я встал и потянулся за плащом. Алиса сочувственно улыбнулась мне, но я понимал, что в глубине души она радуется, что останется здесь, в тепле, и ей не придется тащиться куда-то под порывами ледяного ветра.

Я плотно закрыл за собой заднюю дверь и с фонарем в руке зашагал сначала через западный сад, а потом вниз по склону холма. Ветер ярился, пытаясь сорвать с меня плащ. Наконец я добрался до перекрестка с ивами. Было темно, фонарь отбрасывал резкие, изломанные тени, причудливо изгибающиеся стволы и ветки своими очертаниями напоминали когти, лапы и физиономии гоблинов. Над головой вздрагивали и качались голые сучья, ветер завывал словно баньши – дух, предвещающий скорую смерть.

Однако все это меня не слишком беспокоило. Мне не впервой было ходить этой дорогой в темноте, а за время наших с Ведьмаком странствий я навидался по-настоящему жутких вещей – таких, что волосы становятся дыбом при одном воспоминании. Что мне после этого какие-то тени! Вот тот, кто меня вызвал, наверняка сейчас дрожит от страха, пока дожидается. Скорее всего, это просто парень с какой-нибудь фермы, которого послал отец: должно быть, их донимают привидения или призраки, вот фермер в отчаянии и отправил сына с просьбой о помощи. А пареньку небось и за полмили от дома Ведьмака стоять страшно…

Однако среди ив меня ждал вовсе не деревенский простофиля. От удивления я даже остановился. Там, под веревкой с колоколом, стоял высокий человек в темном плаще с капюшоном и с посохом в руке. Другой ведьмак!

Я подошел и остановился перед ним. Нас разделяла всего пара шагов. Он был широкоплечий, чуть выше моего учителя. Лица я не разглядел – его скрывала тень капюшона. Он заговорил прежде, чем я успел представиться.

– Так я и думал – сам он греется у огня, а на холод посылает тебя, – насмешливо произнес незнакомец. – Ничего не меняется!

– Вы мистер Аркрайт? – спросил я. – Я Томас Уорд, ученик мистера Грегори…

Я предположил это не просто так. До сих пор я не видел других ведьмаков, кроме своего учителя, но знал, что они есть. Ближайшего к нам звали Билл Аркрайт, он занимался своим ремеслом неподалеку от Кастера, в приграничных северных областях Графства. Вот я и подумал, что это он, хотя и гадать не пытался, зачем он пожаловал.

Незнакомец откинул капюшон, и я смог разглядеть черную, тронутую сединой бороду и буйную, тоже черную, посеребренную на висках шевелюру. Хотя рот его улыбался, глаза смотрели холодно и жестко.

– Кто я такой, тебя не касается, парень. Главное, что твой хозяин очень хорошо меня знает!

С этими словами он достал из-под плаща конверт и протянул мне. Я бегло осмотрел его – конверт был запечатан воском и адресован Джону Грегори.

– А теперь топай обратно, парень. Отдай ему письмо и предупреди, что скоро мы снова встретимся. Я буду ждать его на Англзарке!

Я был рад убраться восвояси, поскольку в присутствии незнакомца мне было как-то не по себе, а потому сунул конверт в карман штанов и послушно потопал своей дорогой. Однако, когда я отошел на несколько шагов, любопытство взяло надо мной верх и я оглянулся. И к своему удивлению, не обнаружил никаких признаков незнакомца – он уже растаял среди деревьев.

Ошеломленный, я ускорил шаг, желая как можно быстрее вернуться домой и

спрятаться от холода и режущего ветра. По дороге я размышлял о том, что могло быть в письме. В голосе незнакомца явно звучали угрожающие нотки – вряд ли его встреча с учителем будет дружеской!

Занятый этими мыслями, я миновал скамью, где Ведьмак в теплую погоду учил меня нашим премудростям, и добрался до первых деревьев западного сада, но тут услышал такое, что у меня перехватило дыхание.

Из-за деревьев раздался оглушительный, неистовый рев. В страхе я остановился. Перекатывающийся рык разнесся на много миль вокруг. Мне уже приходилось его слышать – так ревет прирученный домовой Ведьмака, защищая сады. Но от кого? Неужели кто-то шел следом за мной?

Я обернулся и поднял фонарь, с тревогой вглядываясь во тьму. Вдруг незнакомец прямо у меня за спиной? Ничего не увидев, я напрягал слух, стараясь уловить хоть малейший шум, но слышал лишь вздохи ветра среди деревьев и далекий лай фермерского пса. В конце концов, убедившись, что меня никто не преследует, я собрался продолжить путь.

Однако едва сделал шаг, как яростный рев послышался снова – на этот раз гораздо ближе. Волосы у меня на затылке встали дыбом, и я задрожал от страха, сообразив наконец, что домовой угрожает именно мне. Но с какой стати ему на меня злиться? Я же не сделал ничего плохого…

Я замер, не решаясь идти дальше, – он ведь и напасть может. Ощущение опасности усилилось, и, несмотря на холод, на лбу у меня выступил пот.

– Это всего лишь я, Том! – закричал я в сторону деревьев. – Опасаться нечего! Я просто несу письмо учителю…

Ответом мне был новый рык, на этот раз значительно тише и дальше. Я сделал несколько неуверенных шагов и снова пошел быстрее. Когда я добрался до дома, в проеме задней двери стоял Ведьмак с посохом в руке. Он тоже услышал рев домового и вышел разобраться, что происходит.

– С тобой все в порядке, парень?

– Да! – крикнул я в ответ. – Домовой рассердился, не знаю почему. Хотя сейчас он уже успокоился.

Ведьмак кивнул и вернулся в дом, оставив посох за дверью.

Когда я вошел на кухню, он стоял спиной к огню, грея ноги. Я вытащил конверт из кармана.

– Там был незнакомец, одетый как ведьмак. – Я протянул ему письмо. – Он не назвался, но велел отдать вам вот это…

Учитель шагнул вперед и выхватил у меня конверт. Внезапно свеча на кухонном столе замерцала, огонь в очаге почти погас, на кухне стало холодно – верные признаки того, что домовой по-прежнему сердится. Алиса, испугавшись, чуть не свалилась со стула. Ведьмак быстро вскрыл конверт и углубился в чтение.

Закончив, он нахмурился и, что-то пробормотав себе под нос, бросил письмо в огонь, где оно тут же вспыхнуло, начало закручиваться, почернело и рассыпалось пеплом. Я смотрел на Ведьмака, не веря своим глазам: он весь дрожал от ярости.

– Мы отправляемся в мой дом на Англзарк завтра утром, не дожидаясь, когда погода ухудшится, – рявкнул он, сердито глядя на Алису. – Но ты пройдешь с нами только часть пути, девочка. Я оставлю тебя неподалеку от Адлингтона.

– От Адлингтона? – переспросил я. – Это где живет ваш брат Эндрю?

– Верно, парень, но она останется не у него. В предместьях этой деревни живут фермер с женой, они мне кое-чем обязаны. У них было много сыновей, но, увы, выжил лишь один. Да еще недавно, как будто мало им было горя, утонула дочь. Сейчас сын в основном работает не дома, а здоровье матери начинает слабеть и она нуждается в помощи. Вот это и будет твой новый дом, девочка.

Алиса смотрела на Ведьмака, изумленно распахнув глаза.

– Мой новый дом? Это нечестно! – воскликнула она. – Почему я не могу остаться с вами? Разве я не слушаюсь вас во всем?

С тех пор как Ведьмак осенью позволил Алисе жить с нами в Чипендене, она вела себя примерно. Старательно копировала указанные книги из библиотеки Ведьмака и много рассказывала мне о том, что узнала от своей тетки, ведьмы по имени Костлявая Лиззи. Я же все услышанное записывал, обогащая таким образом наши познания о ведьмах.

– Верно, девочка, ты делала все, что я велел, тут тебя упрекнуть не в чем, – ответил Ведьмак. – Однако дело не в тебе. Учиться на ведьмака – трудная работа, и Тому меньше всего нужно, чтобы его отвлекала девица вроде тебя. В жизни ведьмака нет места женщине. Пожалуй это единственное, что объединяет нас со священниками.

– Но с чего вот так, вдруг? Я помогала Тому, а не отвлекала его! – запротестовала Алиса. – И работать усерднее я просто не могла. Вам написали обо мне что-то плохое?

Она сердито махнула рукой в сторону очага, где Ведьмак сжег письмо.

– Что? – Ведьмак удивленно вскинул брови, но потом понял, что она имеет в виду. – Нет. Конечно нет. Это личное письмо, к тебе оно не имеет никакого отношения. Как бы то ни было, решение принято. – Он вперил в нее суровый взгляд. – И больше никаких обсуждений. У тебя есть возможность начать жизнь с чистого листа. Это шанс не хуже любого другого, чтобы найти свое место в этом мире, девочка. И учти – это твой последний шанс!

Без единого слова, даже не глянув в мою сторону, Алиса развернулась и затопала вверх по лестнице. Я вскочил, чтобы догнать ее и попытаться успокоить, однако Ведьмак остановил меня:

– А ты сиди, парень! Нам нужно поговорить!

Я сел у огня.

– Я не изменю своего решения, что бы ты ни говорил! Смирись с этим, так будет легче для всех.

– Может, и так, – сказал я, – но разве нельзя было сказать ей об этом по-другому? Помягче?

– У меня есть заботы поважнее девчоночьих переживаний.

Когда он бывал в таком настроении, спорить с ним не имело смысла, и я не стал попусту тратить силы. Да, я был огорчен, но сделать ничего не мог. Я знал, что учитель принял это решение уже много недель назад и не собирался его менять. Лично я вообще не понимал, с какой стати перебираться на Англзарк. И тем более так неожиданно. Наверно, это как-то связано с незнакомцем и его письмом. И это странное поведение домового… Может, он почуял что-то в письме и поэтому пытался меня не пустить?

– Незнакомец сказал, что встретится с вами на Англзарке, – выпалил я. – Он показался мне не слишком дружелюбным. Кто он такой?

Ведьмак вперил в меня сердитый взгляд, и сначала мне показалось, что он и не думает отвечать. Но потом он покачал головой, пробормотал что-то себе под нос и заговорил:

– Звать его Морган, и когда-то он был моим учеником. И должен признаться, моей неудачей, хотя и проучился у меня почти три года. Как тебе известно, не все мои ученики стали ведьмаками. А он просто не годился для этой работы, ну и затаил на меня злобу. Надеюсь, тебе не придется встречаться с ним, когда мы переберемся туда, но если это произойдет, держись от него подальше. Это не человек, а ходячая угроза. Теперь ступай к себе: как я уже сказал, мы отправляемся в путь завтра рано утром.

– Зачем нужно на зиму перебираться на Англзарк? – спросил я. – Разве нельзя остаться здесь? Разве в этом доме нам не было бы удобнее?

Все это было выше моего разумения.

– Не много ли вопросов для одного дня? – раздраженно ответил Ведьмак. – Но так и быть, объясню. Мы не всегда делаем то, что хотим. И если ты озабочен удобством, тогда наше ремесло не для тебя. Нравится тебе это или нет, тамошний люд нуждается в нас; в особенности когда ночи станут длиннее. Мы нужны людям – вот почему перебираемся туда. А теперь марш в постель. Ни

слова больше!

Мне показалось, что он многого недоговаривает, но я знал: Ведьмак никогда ничего не делает без серьезных на то оснований. И в конце концов, я всего лишь ученик, которому еще учиться и учиться. Поэтому я просто кивнул и отправился в постель.

Глава 2

Прощание с Чипенденом

Алиса дожидалась меня, сидя на ступеньках около моей комнаты. Свеча рядом с ней отбрасывала на дверь колеблющиеся тени.

– Мне так не хочется уезжать, Том, – сказала она, вставая. – Здесь я была счастлива. И в его зимнем доме было бы не хуже. Старик Грегори несправедлив ко мне!

– Мне очень жаль, Алиса, но его не переубедишь. Тут я ничем не могу тебе помочь.

Я видел, что она плакала, но не знал, что еще можно сказать. Внезапно она схватила меня за руку и с силой сжала ее.

– Почему он такой? – спросила она. – Почему так ненавидит женщин и даже девочек?

– Думаю, дело в том, что в прошлом он сильно пострадал из-за них.

Совсем недавно я кое-что узнал о своем учителе, но до сих пор держал эти сведения при себе.

– Послушай, Алиса, я хочу кое-что тебе рассказать, но ты должна пообещать, что никому не проболтаешься и Ведьмак не узнает, что я тебе доверился!

– Обещаю, – прошептала она, широко распахнув глаза.

– Помнишь, как он едва не засадил тебя в яму, когда мы вернулись из Пристауна?

Алиса кивнула. Мой учитель укрощает злокозненных ведьм, сажая их живыми в яму, откуда они не могут выбраться. Какое-то время назад он чуть не засадил в такую яму и Алису, хотя на самом деле она этого не заслуживала.

– Помнишь, что я крикнул ему тогда? – спросил я.

– Я толком вообще ничего не слышала, Том, так была напугана и старалась вырваться. Но что бы ты ни сказал, это заставило его передумать. Я всегда буду благодарна тебе за это.

– Я просто напомнил ему, что Мэг он в яму не посадил. Значит, и с тобой не должен так поступать.

– Мэг? Кто это? Никогда не слышала ее имени.

– Мэг – ведьма. Я прочел о ней в дневнике Ведьмака. Как еще совсем молодым человеком он влюбился в нее. Похоже, она разбила ему сердце. И больше того – она до сих пор живет где-то на Англзарке.

– Мэг… а как дальше?

– Мэг Скелтон.

– Нет! Этого не может быть! Она явилась откуда-то из чужедальних краев, эта Мэг Скелтон. И уже давно вернулась домой. Это все знают. Она была ведьма-ламия и хотела снова жить со своим народом.

Из дневника Ведьмака я многое узнал о ведьмах-ламиях. В основном они родом из Греции, как и моя мама. Пока они дикие, они питаются человеческой кровью.

– Да, Алиса, ты права, Мэг родилась не в графстве, но Ведьмак говорит, что она все еще здесь, и мне предстоит встретиться с ней этой зимой. По всему, что я знаю, можно предположить, что она живет в его доме.

– Не будь дураком, Том. Разве такое возможно? Чтобы женщина в здравом уме стала с ним жить?

– Он не такой уж плохой, Алиса, – напомнил я ей. – Мы же с тобой прожили с ним счастливо несколько недель!

– Говоришь, Мэг живет в том его доме? Не удивлюсь, если он держит ее в яме, – с недоброй улыбкой на лице сказала Алиса.

Я улыбнулся в ответ:

– Ну, это выяснится, как только мы там окажемся.

– Нет, Том. Ты окажешься. Я буду жить в другом месте, забыл? Хорошо хоть, что Адлингтон не так уж далеко от Англзарка. Может, иногда будешь навещать меня, Том? Пообещай мне! Тогда мне будет не так одиноко…

Я отнюдь не был уверен, что Ведьмак позволит мне встречаться с Алисой, но очень хотел помочь ей. И вспомнил об Эндрю.

– Помнишь Эндрю? Он теперь единственный оставшийся в живых брат Ведьмака, и он живет и работает в Адлингтоне. Раз они теперь будут жить почти рядом, учитель наверняка захочет время от времени видеться с ним. И скорее всего, будет брать меня с собой. Значит, есть шанс, что мы сможем встретиться.

Алиса улыбнулась и отпустила мою руку:

– Уж постарайся, Том. Я буду ждать. Не бросай меня. И спасибо, что ты рассказал мне все это о старике Грегори. Влюбился в ведьму, надо же… Кто бы мог подумать, что он способен на такое…

С этими словами она подхватила свечу и поднялась к себе. На сердце у меня было тяжело: как бы я ни скучал по Алисе, найти предлог для встречи с ней может оказаться не так-то просто. Ведьмак наверняка этого не одобрит. Он не раз предостерегал меня насчет девушек. Я уже много чего выболтал Алисе о своем хозяине, возможно даже слишком много, однако в прошлом Ведьмака присутствовала не только Мэг. У него была еще одна женщина, Эмили Бернс, до того помолвленная с одним из его братьев. Сейчас этот брат уже умер, но скандал расколол семью и стал причиной больших неприятностей. Эмили вроде бы тоже живет где-то неподалеку от Англзарка. В любом деле всегда есть две стороны, и я не считал себя вправе осуждать Ведьмака, пока так мало знаю. Но все-таки: большинство мужчин графства живут всю жизнь с одной женщиной, а у Ведьмака их уже было вдвое больше!

Я пошел к себе в комнату и поставил свечу на стол рядом с постелью. По самому низу стены тянулись имена бывших учеников Ведьмака. Некоторые успешно завершили обучение, Билл Аркрайт, например. Его имя было тут же, в верхнем левом углу. Многие оказались непригодны для этого дела и ушли, не закончив обучение. Некоторые даже умерли. В другом углу было выцарапано имя Билли Бредли. Он был предыдущим учеником Ведьмака, прямо передо мной, но допустил промашку, и домовой откусил ему пальцы. Билли умер от шока и потери крови.

Я очень внимательно обшарил взглядом стену. Насколько мне было известно, все когда-либо жившие в этой комнате оставили здесь свои имена. В том числе и я. Мое имя было написано очень мелко, поскольку места осталось совсем немного, но оно тут было. И все же одно имя явно отсутствовало. Для уверенности я обыскал всю стену, но имени «Морган» так и не обнаружил. Интересно почему? По словам Ведьмака, он был его учеником – так почему же не вписал сюда свое имя?

Чем этот Морган отличался от прочих учеников?

На следующее утро, наскоро позавтракав, мы собрались в дорогу. Перед выходом я прошмыгнул на кухню, чтобы попрощаться с домовым Ведьмака.

– Спасибо за все, что ты для нас готовил, – сказал я в пространство.

Я не был уверен, что Ведьмак одобрил бы мое желание поблагодарить домового: он всегда старался не входить в слишком тесные отношения с «наемными помощниками».

Тем не менее я сразу понял, что домовой доволен, потому что не успел я договорить, как из-под кухонного стола послышалось басовитое мурлыканье, такое громкое, что задребезжали горшки и сковородки. По большей части домовой был невидим, но время от времени принимал облик большого рыжего кота.

Я собрался с духом и заговорил снова, совершенно не представляя, как отреагирует домовой, когда услышит мои слова.

– Прости, что разозлил тебя вчера вечером. Я просто делал свое дело. Это письмо тебя так расстроило?

Говорить домовой не умел, да я и не ждал словесного ответа. Я и спросил-то по наитию, но чувствовал, что поступил правильно.

Внезапно из очага со свистом вырвался воздух и слегка запахло сажей. Потом оттуда вылетел клочок бумаги и упал на коврик перед очагом. Я поднял его. Края обгорели и крошились у меня в пальцах. Видимо, это было все, что осталось от вчерашнего письма.

На подпаленном клочке бумаги уцелело лишь несколько слов, и я не сразу сумел разобрать их.

«Отдай то, что принадлежит

мне, а иначе пожалеешь, что появился на свет.

Ты содрогнешься, когда…»

Больше там ничего не было, но и этого хватило, чтобы понять: Морган угрожает моему учителю. Из-за чего весь сыр-бор? Ведьмак что-то отнял у Моргана? Что-то, принадлежавшее тому по праву? У меня в голове не укладывалось, чтобы Ведьмак мог что-то украсть. Это на него совсем не похоже. Бессмыслица какая-то.

Мои раздумья прервал оклик Ведьмака:

– Хватит валандаться, парень! Что ты там застрял? Только и знаешь в облаках витать, а у нас ведь каждая минута светлого времени на счету!

Я скомкал бумагу, бросил ее обратно в очаг, подхватил свой посох и побежал к двери. Алиса уже была снаружи, но Ведьмак стоял в дверном проеме с нашими дорожными мешками у ног и встретил меня таким взглядом, будто подозревал недоброе. Мы упаковали не так уж много вещей, но оба мешка предстояло нести мне.

К этому времени благодаря Ведьмаку у меня уже имелся собственный походный мешок, хотя заполнить его пока было особенно нечем. Серебряная цепь, которую подарила мне мама, трутница – прощальный подарок отца, мои записные книжки, немного одежды – вот и все. Некоторые носки были штопаны-перештопаны, зато Ведьмак купил мне зимнюю куртку из овчины, и я надел ее под плащ. Был у меня и собственный посох – новенький, учитель сам вырезал его из рябины, которая очень хороша против большинства ведьм.

И что бы там Ведьмак ни говорил про Алису, на одежду ей он не поскупился. На ней тоже был новый зимний плащ, черный, шерстяной, доходящий почти до щиколоток и с капюшоном – чтобы уши не мерзли.

Самого Ведьмака холод, похоже, не сильно беспокоил – он был все в том же плаще с капюшоном, в каком ходил весной и летом. В последние месяцы его здоровье слегка пошатнулось, но сейчас он вроде бы поправился и выглядел таким же крепким, как прежде.

Он запер за нами дверь и быстро зашагал, щурясь от зимнего солнца. Я подхватил оба мешка и двинулся следом, Алиса за мной.

– Кстати, парень, – бросил Ведьмак через плечо, – по дороге мы заскочим на ферму твоего отца. Он должен мне десять последних гиней за твое обучение!

Я очень грустил, покидая Чипенден. Мне все больше нравились дом и сады и огорчала мысль о расставании с Алисой. Но зато я смогу увидеться с мамой и отцом. Сердце в моей груди радостно затрепетало, я почувствовал прилив сил. Впереди меня ждал родной дом!

Глава 3

До?ма

Мы шли на юг, а я все время оглядывался на холмы. Я провел много времени так близко к облакам, что некоторые холмы воспринимал как старых друзей. В особенности Клин Парлик, самый ближний к летнему дому Ведьмака. Однако к концу второго дня пути эти высокие, хорошо знакомые холмы превратились всего лишь в лиловую полосу у горизонта, и я радовался, что на мне новая куртка. Ночь мы провели дрожа от холода в сарае без крыши, и хотя ветер унялся и светило скупое зимнее солнце, казалось, будто с каждым часом становится все холоднее.

Наконец мы добрались до моего дома, и с каждым шагом желание увидеть родных было все сильнее. Я очень волновался из-за отца. Когда я его видел в последний раз, он был серьезно болен; шансов на выздоровление почти не оставалось. Он собирался отойти от дел и передать ферму моему старшему брату Джеку с приходом зимы, однако из-за болезни это случилось раньше. Ведьмак сказал, что мы зайдем на ферму моего отца, но на самом деле она отцу больше не принадлежала.

Внезапно внизу я разглядел сарай и знакомый дом, из трубы которого поднимался дым. Пестрая мозаика полей вокруг и голые деревья смотрелись по-зимнему уныло, и мне страстно захотелось погреться у кухонного очага.

Учитель остановился в конце тропинки:

– Знаешь, парень, не думаю, что твой брат и его жена обрадуются, увидев нас. Не обижайся на них – то, чем занимаются ведьмаки, часто не по душе людям. Иди один и забери мои деньги, а мы с девочкой подождем здесь. Уверен, ты будешь рад повидаться с родными, но даю тебе не больше часа. Ты-то там будешь в тепле, а нам предстоит дрожать от холода!

Он был прав: моему брату Джеку и его жене не нравились все эти ведьмацкие дела. Они не раз предупреждали меня, чтобы я не тащил их в дом. Так что я оставил Ведьмака с Алисой и побежал по тропе к ферме. Когда я открывал ворота, залаяли собаки и из-за угла сарая вышел Джек. После того как я стал учеником Ведьмака, мы с ним не очень-то ладили, однако сейчас он вроде даже обрадовался мне и широко улыбнулся:

– Рад видеть тебя, Том. – Он похлопал меня по плечу.

– Я тебя тоже, Джек. Как там папа?

Улыбка на лице брата угасла:

– Нельзя сказать, чтобы лучше, чем когда ты здесь был в последний раз. Некоторые дни вроде бы ничего, но по утрам он так кашляет и захлебывается мокротой, что потом едва может отдышаться. Прямо сердце разрывается слышать все это. Мы и рады бы ему помочь, но не в наших это силах.

Я грустно покачал головой:

– Бедный папа. А я вот перебираюсь на зиму на юг, и Ведьмак прислал меня за деньгами, которые папа остался ему должен. Так что погостить у вас не могу, хотя очень хочется. Учитель ждет меня в конце вон той тропы. Я должен вернуться через час.

Об Алисе я не сказал ни слова. Джек знал, что она племянница ведьмы, и не жаловал ее. Я не хотел, чтобы они снова сцепились.

Брат бросил взгляд на тропу, после чего осмотрел меня сверху донизу.

– Одет ты подходяще, – с усмешкой сказал он.

Он был прав. Мешки я оставил с Алисой, но в своем черном плаще и с посохом выглядел как уменьшенная копия учителя.

– Смотри, какая куртка. – Я распахнул плащ, хвастаясь обновкой.

– На вид теплая.

– Мистер Грегори купил. Говорит, пригодится. У него дом на вересковой пустоши Англзарк, неподалеку от Адлингтона. Там проведем зиму, а в тех местах очень холодно.

– Да, зима там холодная, что верно, то верно! Ну, я, пожалуй, вернусь к своим делам. Не заставляй маму ждать. Она сегодня с самого утра прямо сияет. Наверно, чувствовала, что ты придешь.

С этими словами Джек пошел через двор, но, прежде чем скрыться за углом сарая, помахал мне рукой. Я помахал в ответ и зашагал к кухонной двери. Да, мама, скорее всего, знала, что я приду. Она всегда чувствовала такие вещи. Она повитуха и целительница, и предвидение часто ее выручает: мама заранее знает, когда потребуется ее помощь.

Я открыл дверь и увидел маму, сидящую около огня в своем кресле-качалке. Занавески были задернуты – мама очень чувствительна к солнечному свету. Увидев меня, она улыбнулась:

– Рада тебя видеть, сынок. Подойди, дай обнять тебя и расскажи мне все свои новости!

Я подошел, и она прижала меня к себе. Потом я отодвинулся и сел в соседнее кресло. С осени, когда я в последний раз видел маму, много чего произошло. Однако я отправил ей длинное письмо, где в подробностях рассказал обо всем, что случилось с нами в Пристауне, когда мы делали там свою работу.

– Ты получила мое письмо, мама?

– Да, Том, получила и очень жалею, что не сумела выкроить время и ответить тебе. Но я была очень занята здесь и знала, что ты непременно заглянешь к нам по дороге на юг. Как дела у Алисы?

– О, она определенно изменилась к лучшему, мам, и ей очень хорошо жилось с нами в Чипендене. Но знаешь, Ведьмак по-прежнему не доверяет ей. Мы перебираемся в его зимний дом, а Алису оставим на одной ферме, с людьми, которых она в глаза не видела.

– Суровое

решение, – ответила мама, – но уверена: мистер Грегори знает, что делает. Вот увидишь, все будет к лучшему. Что же касается Англзарка, то будь осторожен, сын. Этот верещатник – унылое, мрачное место. Так что, считай, Алисе по-своему повезло.

– Джек рассказал мне о папе. Что, ему так плохо, как ты и ожидала, мам?

В последний раз, когда мы с ней виделись, она не сказала Джеку о своих худших подозрениях, но мне намекнула, что жизнь папы подходит к концу.

– Очень надеюсь, что силы у него еще есть. Нужен заботливый уход, чтобы он пережил зиму, а она, скорее всего, будет такой же суровой, как все зимы, которые я пережила в графстве. Сейчас он спит наверху. Погоди минуту, скоро мы пойдем к нему.

– Джек, похоже, настроен совсем неплохо, – сказал я, пытаясь смягчить тяжелое впечатление от ее слов. – Может, он смирился с мыслью, что в семье будет ведьмак?

Мама широко улыбнулась:

– Так оно и должно быть, хотя, мне кажется, дело скорее в том, что Элли снова в тягости и на этот раз ждет мальчика, это я могу сказать наверняка. Сына, который когда-нибудь унаследует ферму.

Я порадовался за Джека. В таких вещах мама никогда не ошибается. Потом до меня дошло, что в доме как-то очень тихо. Слишком тихо.

– А где же Элли?

– Мне очень жаль, Том, но, боюсь, вы не увидитесь. По средам она, как правило, отправляется к своей матери и берет с собой малышку Мэри. Видел бы ты эту девочку сейчас! Для восьми месяцев она очень крупная и ползает так шустро, что нужно иметь глаза на затылке, чтоб уследить за ней… Ну, я знаю, учитель ждет тебя на холоде, поэтому пойдем, посмотришь на папу.

Отцу под спину подложили четыре подушки, так что он крепко спал почти сидя.

– В легких собирается много мокроты, – объяснила мама. – В таком положении легче дышать.

Дышал отец тяжело, с шумом; лицо было серое, на лбу выступил пот. Он выглядел совсем больным – тень того сильного, здорового мужчины, который когда-то в одиночку тащил на себе ферму и был добрым, любящим отцом для семи своих сыновей.

– Послушай, Том, я знаю, тебе хотелось бы перемолвиться с ним словечком, но он не спал всю прошлую ночь. Может, не стоит будить его? Что скажешь?

– Конечно, мам.

Хотя я, естественно, расстроился, что не довелось поговорить с папой. Он так сильно болен. Кто знает, может, я вообще больше его не увижу…

– Ну, тогда поцелуй его, сынок, и пойдем…

Я изумленно посмотрел на маму. Когда это было, чтобы я целовал отца? Я, во всяком случае, такого не помнил. Похлопать по плечу, пожать руку – вот это да, это бывало.

– Просто поцелуй его в лоб, Том, – настойчиво повторила мама. – И пожелай ему благополучия. Не смотри, что он спит, – какая-то часть его услышит твои слова, и ему станет лучше.

Я взглянул на маму; наши глаза встретились. Ее взгляд был тверд как железо. Какая же сильная у нее воля! Я сделал как она просила. Склонился над постелью и легко коснулся губами отцовского теплого влажного лба, почувствовав при этом странный запах. Вроде бы цветов – но каких?..

– Поправляйся, папа, – прошептал я. – Весной я снова загляну к вам, тогда и увидимся.

Внезапно во рту стало сухо. Я облизнул губы и почувствовал вкус соли с его лба. Мама с грустной улыбкой кивнула на дверь спальни.

Я пошел к выходу, но внезапно отец закашлялся. Я в тревоге обернулся, и в этот момент он открыл глаза.

– Том! Том! Это ты? – воскликнул он и снова закашлялся.

Мама метнулась мимо меня к постели, склонилась над отцом и стала нежно поглаживать его по голове. Вскоре кашель утих.

– Да, Том здесь, – сказала она. – Но не разговаривай слишком много, а то устанешь.

– Как работа, парень? Стараешься? Учитель доволен? – Голос у отца был слабый, хриплый, как будто что-то застряло в горле.

– Да, папа, все путем. Знаешь, отчасти поэтому я здесь. – Я подошел к постели. – Учитель оставляет меня у себя и хочет получить последние десять гиней, которые ты должен ему за мое ученичество.

– Отличные новости, сынок. Я очень доволен тобой. Как тебе работалось в Чипендене?

– Хорошо, папа, но зиму мы проведем в его доме на вересковой пустоши Англзарк.

Внезапно отец встревожился:

– Ох, не надо бы тебе туда, сынок. – Он бросил быстрый взгляд на маму. – Об этом месте ходят странные слухи, и все как один скверные. Там нужно иметь глаза на затылке. Держись поближе к учителю и слушайся каждого его слова.

– Не волнуйся, папа, со мной все будет хорошо. Я каждый день узнаю много нового.

– Не сомневаюсь, сынок. Должен признаться, сначала я не верил, что из этого будет толк – отдать тебя в ученики к ведьмаку, – но мама оказалась права. Дело это нелегкое, но кто-то же должен этим заниматься. Мама рассказывала мне о твоих успехах, и я горжусь тем, что у меня такой храбрый сын. Заметь, у меня нет любимчиков. Семь сыновей, все славные парни. Я люблю вас всех и горжусь каждым, но мне почему-то кажется, что ты можешь отличиться больше прочих.

Я молча улыбнулся, не зная, что сказать. Отец улыбнулся в ответ и закрыл глаза. Почти сразу же он задышал ровнее и снова погрузился в сон. Мама молча кивнула на дверь, и мы вышли.

Когда мы вернулись на кухню, я спросил маму о странном запахе.

– Раз ты сам спросил, расскажу как есть, – ответила она. – Ты не только седьмой сын седьмого сына, но кое-что унаследовал и от меня. Мы оба восприимчивы к тому, что называют приметами смерти. То, что ты почувствовал, – запах близкой кончины…

У меня перехватило горло, к глазам подступили слезы. Мама подошла и обняла меня:

– Ох, Том, постарайся не горевать слишком сильно. Это не означает, что папа непременно умрет через неделю, месяц или даже год. Однако чем сильнее этот запах, тем ближе смерть. Если человек поправляется, запах исчезает. Так и с твоим отцом. Иногда запах почти неощутим. Я делаю для папы все, что могу, и надежда еще не угасла. Вот, я все рассказала. Вроде как еще один урок для тебя.

– Спасибо, мама.

Пора было отправляться в путь.

– Не уходи в таком настроении, – нежным, ласковым голосом сказала мама. – Сядь у огня, а я приготовлю вам в дорогу бутерброды.

Я так и сделал, а она быстро наготовила целую гору бутербродов с ветчиной и цыпленком.

– Ты ничего не забыл? – спросила она, вручая мне сверток.

– Ох, да, деньги мистера Грегори!

– Подожди здесь, Том. Я поднимусь к себе и принесу их.

«К себе» не означало их с отцом спальню. Мама имела в виду всегда запертую комнату под самой крышей, где хранила свое имущество. Я был там лишь один раз. Тогда-то она и отдала мне серебряную цепь. Больше в эту комнату никто не входил. Даже отец.

Там стояли многочисленные коробки и сундуки, но я понятия не имел, что в них. Судя по тому, что мама сейчас сказала, видимо, там были и деньги. Наша ферма тоже была куплена на мамины деньги. Она привезла их из Греции, где родилась.

Вернувшись, мама отсчитала мне десять гиней. В ее глазах мелькнула тень беспокойства:

– Зима будет долгая, тяжкая и суровая, сын. Все приметы говорят об этом. Ласточки улетели на юг почти на месяц раньше обычного, а первые заморозки ударили, когда некоторые мои розы еще цвели, – такого я и не упомню. Так что будет трудно, и, как мне кажется, все мы выйдем из этой зимы немного другими. Но проводить такую зиму на Англзарке… хуже и не придумаешь. Папа волнуется из-за этого, сынок, и я тоже. Он все сказал правильно,

поэтому буду с тобой честна.

Тьма, без сомнения, становится все сильнее, и ее власть особенно велика на этой вересковой пустоши. Много лет назад там поклонялись древним богам, и зимой кое-кто из них начинает ворочаться во сне. Худший из них Голгоф, его еще называют Властелином Зимы. Так что старайся держаться поближе к учителю. Теперь он твой единственный настоящий друг. Вы должны помогать друг другу.

– А как насчет Алисы?

Мама покачала головой:

– Может, с ней все обойдется, а может, и нет. Видишь ли, на этом стылом верещатнике вы окажетесь ближе к тьме, чем в любом другом месте графства. Так что Алисе предстоит новое испытание. Надеюсь, она выдержит его с честью, но предвидеть, чем дело кончится, не могу. Поэтому, как я сказала, держись поближе к учителю. Это важнее всего.

Мы снова обнялись, я попрощался и зашагал по тропе.

Глава 4

Зимний дoм

Чем ближе к Англзарку, тем сильнее портилась погода.

Сначала пошел дождь, потом прямо в лицо задул холодный юго-восточный ветер. Тяжелые свинцовые облака висели почти над нашими головами. Позже ветер подул даже еще сильнее, а к дождю добавился снег с градом. Земля под ногами размякла, превратившись в грязь, и мы шли все медленнее и медленнее. Ко всему прочему мы то и дело натыкались на топи, сплошь заросшие мхом, и только умение Ведьмака позволяло миновать их.

Однако наутро третьего дня дождь ослабел, облака разошлись, и впереди показалась зловещего вида гряда холмов.

– Вот она. – Ведьмак ткнул посохом в сторону горизонта. – Пустошь Англзарк. А в четырех милях к югу от нее, – он сделал тот же жест, – Блэкрод.

Разглядеть деревню отсюда не представлялось возможным. Правда, мне показалось, что я увидел дымки, но это могли быть и облака.

– А Блэкрод – на что он похож? – спросил я.

Время от времени хозяин упоминал об этой деревне, и я подумал, что, может, именно туда мне придется еженедельно ходить за провизией.

– Там жители не такие дружелюбные, как в Чипендене, поэтому держись от этого места подальше. Люди не слишком обходительные, и большинство из них родственники. Я знаю, я там родился. Нет, Адлингтон гораздо приятнее, и до него уже всего ничего. Примерно в миле севернее Адлингтона мы тебя и оставим, девочка, – добавил Ведьмак, обращаясь к Алисе. – Ферма «У пустоши», так она называется. Хозяева мистер и миссис Хёрст, с ними ты и будешь жить.

Примерно час спустя мы добрались до фермерского дома, стоящего наособицу неподалеку от большого озера. Ведьмак пошел туда один. Собаки встретили его лаем. Вскоре он уже стоял во дворе и разговаривал со старым фермером, который, судя по выражению лица, был не слишком рад этой встрече. Спустя минут пять к ним вышла и хозяйка. Никто из троих даже не улыбнулся.

– Уверена, мне тут вовсе не рады. – Уголки губ Алисы поползли вниз.

– Может, все не так уж и плохо, – ответил я. – Не забывай, они потеряли дочь. Некоторые после такого до конца жизни не могут оправиться от горя.

Пока мы ждали, я разглядывал ферму. Она выглядела не слишком процветающей. Постройки почти все обветшали. Амбар сильно покосился – казалось, вот-вот рухнет на землю. И вообще вид фермы нагонял тоску. При взгляде на озеро становилось так зябко, что хотелось поежиться. Это был унылый серый водоем, дальний его топкий берег переходил в болото, на ближнем росли чахлые ивы. Интересно, это тут утонула их дочь? Если да, то, глядя в выходящие на озеро окна, Хёрсты, должно быть, каждый раз вспоминают о случившемся.

Спустя несколько минут Ведьмак повернулся, поманил нас к себе, и мы, чавкая по грязи, побрели во двор.

– Это Том, мой ученик, – представил меня Ведьмак.

Я улыбнулся и поздоровался. Фермер с женой кивнули мне, но без улыбки.

– А это юная Алиса, – продолжал Ведьмак. – Очень трудолюбивая, может хорошо помогать по хозяйству. Будьте с ней тверды, но добры, и она не доставит вам никаких хлопот.

Хёрсты, не проронив ни слова, окинули Алису взглядом. Она кивнула, попыталась улыбнуться, но потом понуро уставилась на острые носы своих туфель. Я видел, что она сильно расстроена; пребывание с Хёрстами ничего хорошего не сулило. Трудно было осуждать ее – хозяева имели жалкий вид людей, проигравших схватку с жизнью. Лоб мистера Хёрста был изборожден морщинами: похоже, он чаще хмурился, чем улыбался.

– Морган часто заглядывает? – спросил Ведьмак.

Внезапно услышав это имя, я вскинул глаза и увидел, как левое веко мистера Хёрста судорожно дернулось. Он явно занервничал. Может, даже испугался. О каком Моргане шла речь? О том самом, который передал Ведьмаку письмо?

– Очень редко, – угрюмо ответила миссис Хёрст, не глядя в глаза Ведьмаку. – Он иногда у нас ночует, но приходит и уходит когда пожелает. Сейчас его тут нет.

– Когда он был здесь в последний раз?

– Недели две назад. Может, и больше…

– Ну, когда он снова придет, передайте, что мне нужно с ним поговорить. Скажите, пусть приходит ко мне домой.

– Ладно, передам.

– Уж постарайтесь. Ну, нам пора.

Ведьмак развернулся и пошел со двора. Я подхватил посох, оба мешка и последовал за ним. Алиса догнала меня и схватила за руку, вынудив остановиться.

– Помни, что ты обещал, – прошептала она мне на ухо. – Приходи навестить меня. Хотя бы раз в неделю. Я на тебя полагаюсь!

– Не волнуйся, непременно приду. – Я улыбнулся ей.

Она вернулась к Хёрстам, и все трое направились к дому. Мне было жаль, что с Алисой так вышло, – но что я мог поделать?

Когда ферма скрылась из виду, я заговорил с Ведьмаком о том, что меня беспокоило:

– Они, похоже, не слишком обрадовались Алисе.

Я думал, Ведьмак начнет спорить, но, к моему удивлению и огорчению, он согласился:

– Да. По правде говоря, совсем не обрадовались. Однако это не важно. Видишь ли, Хёрсты должны мне кругленькую сумму. Я дважды прогонял с их фермы назойливых домовых, но до сих пор не получил ни пенни за свой нелегкий труд. Я сказал, что спишу им долг, если они возьмут к себе Алису.

Я просто ушам своим не поверил:

– Но это несправедливо по отношению к Алисе! А если они станут плохо обращаться с ней?

– Эта девочка, как тебе известно, в состоянии сама о себе позаботиться. – Ведьмак мрачно улыбнулся. – Кроме того, уверен, ты будешь то и дело бегать сюда, чтобы проверить, как ей живется.

Я открыл рот, собираясь возразить, и улыбка Ведьмака сделалась еще шире. Сейчас он больше всего напоминал голодного волка, раззявившего пасть перед тем, как откусить жертве голову.

– Ну что, я прав? – спросил он.

Я кивнул.

– То-то, парень. Я уже достаточно хорошо изучил тебя. Мой тебе совет – не стоит так уж беспокоиться об этой девочке. Думай лучше о себе. Зима, похоже, предстоит трудная. Настоящее испытание для нас обоих. Англзарк не терпит слабых и малодушных!

Однако меня мучила еще одна загадка.

– Вы спрашивали Хёрстов о человеке по имени Морган. Это тот самый Морган, что прислал вам письмо?

– Ну, от всей души надеюсь, что второго такого нет, парень. И с одним-то хлопот не оберешься.

– Выходит, он иногда останавливается у Хёрстов?

– Ничего удивительного в этом нет – ведь он их сын.

– И вы оставили Алису у родителей Моргана?! – изумленно воскликнул я.

– Да. И, как всегда, я знаю, что делаю, так что хватит вопросов. Давай-ка лучше прибавим шагу. Нам нужно добраться до места

задолго до сумерек.

Холмы Чипендена я полюбил с первого взгляда, но с вересковой пустошью Англзарк все было иначе. Не могу точно объяснить почему, но чем ближе мы к ней подходили, тем тяжелее становилось у меня на душе.

Может, все было из-за того, что я увидел эти места в конце года – мрачное, унылое время в преддверии зимы. Или, может, виноват был сам темный верещатник, который вырастал передо мной, словно гигантский дремлющий зверь; облака точно саван накрывали его мрачные кручи. Но скорее всего, дело было в том, что буквально все предостерегали меня насчет суровых местных зим. В чем бы ни была причина, я почувствовал себя еще хуже, увидев угрюмый дом Ведьмака, где мне предстояло провести ближайшие месяцы.

Мы приближались к нему, идя вверх по течению ручья, и в конце концов оказались в глубокой узкой долине с очень крутыми стенами с обеих сторон. Внизу склоны представляли собой каменную осыпь, но выше шли скалы с растущими из трещин пучками травы. Казалось, мрачные обрывы на краю расселины вот-вот сомкнутся над головой.

Минут через двадцать долина свернула влево и впереди показался дом Ведьмака, пристроенный прямо к скале. Отец всегда говорил, что первое впечатление самое верное, а при первом взгляде на этот дом сердце у меня упало. Тусклый свет клонящегося к закату дня тоже не прибавлял радости. Дом был больше и внушительней, чем в Чипендене, но сложен из гораздо более темного камня, что придавало ему зловещий вид. Окна маленькие, а поскольку дом стоял на склоне узкой расселины, это означало, что в комнатах очень темно. В общем, выглядел он на редкость негостеприимно.

И что хуже всего – здесь не было сада. Как я уже сказал, дом лепился прямо к скале; на расстоянии пяти-шести шагов перед ним тек ручей, не очень широкий, но на вид глубокий и холодный. Еще шагов тридцать по каменной осыпи – и вы упретесь в другой крутой склон, если, конечно, сумеете пересечь ручей по скользким камням, не свалившись в воду.

Из трубы не поднимался дым: значит, нас никто не ждал. В Чипендене домовой всегда знал о нашем возвращении. Нас встречало не только тепло, но и горячая еда на кухонном столе.

Склоны расселины почти смыкались над домом, оставляя лишь узкую полоску неба. Я дрожал – здесь было еще холоднее, чем на открытой местности; наверняка даже летом солнце заглядывает сюда не дольше чем на час. Вот теперь я по-настоящему оценил все, что осталось в Чипендене, – деревья, поля, высокие холмы и простор неба над головой. Там нам открывался весь мир – здесь мы оказались в ловушке в длинной, узкой, глубокой яме.

Я нервно посматривал вверх, на темные края расселины – кто угодно мог затаиться там, глядя на нас, и мы бы даже не догадались об этом.

– Ну, парень, вот мы и дома. Это мое зимнее жилище. И учти, устали мы или нет – у нас полно дел!

Ведьмак обошел дом и направился к задней двери. В трех шагах от нее возвышался каменный склон; с него стекала вода и свисали ледяные сосульки, похожие на зубы дракона, занимательную историю о котором когда-то рассказывал мой дядя.

Конечно, от жара драконьего дыхания эти «зубы» мгновенно превратились бы в ручейки, но здесь, в холодном закутке позади дома, они большую часть года останутся в целости и сохранности. А потом все вокруг завалит снегом, и тогда от них не избавиться до самой весны.

– Мы всегда входим сюда через заднюю дверь, парень.

Ведьмак достал из кармана ключ, сделанный его братом, слесарем Эндрю. Этим ключом можно было открыть любой не слишком сложный замок. У меня тоже был такой ключ, и я не раз им пользовался.

Дверь, казалось, не желала открываться. Наконец мы оказались внутри, и я расстроился еще больше, увидев, как там мрачно. Ведьмак прислонил посох к стене, достал из мешка свечу и зажег ее.

– Положи вещи вон туда.

Он кивнул на низкую полку рядом с дверью.

Я сделал как было сказано, тоже прислонил свой посох к стене и вслед за Ведьмаком пошел дальше в дом.

Хорошо, что моя мама не видела такую запущенную кухню. Стало ясно, что никакого домового тут не было и никто не приглядывал за домом после того, как в конце прошлой зимы Ведьмак покинул его. Повсюду лежала пыль, с потолка свисала паутина. В раковине громоздилась гора грязной посуды, на столе валялись заплесневелые куски хлеба и засохшая зелень. Вдобавок тут ощущался слабый сладковатый неприятный запах, как если бы что-то гнило в темном углу. Рядом с очагом стояло кресло-качалка вроде маминого, на спинке которого висела явно нуждающаяся в стирке шаль.

– Ну, парень, лучше сразу же приступить к делу, – сказал Ведьмак. – Прежде всего надо согреть этот старый дом, а потом займемся уборкой.

Рядом с домом стоял большой деревянный сарай с углем. Даже думать не хотелось, как трудно вверх по склону таскать сюда уголь. В Чипендене я раз в неделю ходил за провизией; оставалось лишь надеяться, что здесь мне не придется таскать тяжелые мешки с углем.

В сарае стояли две большие корзины для угля. Мы наполнили их и отнесли на кухню.

– Умеешь разжигать уголь? – спросил Ведьмак.

Я кивнул. Дома это было моей обязанностью – каждое утро растапливать кухонный очаг.

– Вот и хорошо, – кивнул Ведьмак. – Займись этим очагом, а я разожгу камин в зале. В этом старом доме в общей сложности тринадцать каминов и очагов, но для начала хватит и шести.

Примерно через час горели все шесть: один на кухне, один в зале, один в так называемом кабинете Ведьмака на первом этаже и по одному в каждой из трех спален наверху. Здесь было еще семь спален, причем одна на чердаке, но ими мы не стали заниматься.

– Ну, начало положено, парень, – сказал Ведьмак. – Теперь пойдем принесем воды.

Взяв по большому кувшину, мы вышли через заднюю дверь, обогнули дом и направились к ручью. Он и вправду оказался очень глубоким, поэтому наполнить кувшины не составило труда. Холодная чистая и прозрачная вода позволяла разглядеть камешки на дне. Течение было тихое, слышалось лишь слабое журчание.

Однако, едва наполнив кувшин, я скорее почувствовал, чем увидел движение где-то наверху; просто возникло ощущение чужого взгляда, но когда я посмотрел туда, где темный край обрыва выделялся на фоне серого неба, то никого не увидел.

– Не пялься наверх, парень, – досадливо рявкнул Ведьмак. – Не доставляй ему этого удовольствия. Сделай вид, будто ничего не замечаешь.

– Кому «ему»?

Я занервничал, быстро семеня за Ведьмаком к дому.

– Трудно сказать. Я сам толком не разглядел. – Ведьмак внезапно остановился, опустил кувшин и тут же сменил тему разговора: – Ну, как тебе дом?

Отец учил меня стараться по возможности всегда говорить правду, и я знал, что Ведьмак не такой уж ранимый человек.

– Я предпочел бы скорее жить на вершине холма, чем забиваться в щель, словно муравей – в трещину между булыжниками мостовой. Пока дом в Чипендене нравится мне гораздо больше.

– И мне тоже, парень, – сказал Ведьмак. – И мне тоже. Мы пришли сюда лишь потому, что так нужно. Здесь мы прямо на границе – на границе тьмы, и зимой лучше быть где угодно, только не в таком месте. На вересковых пустошах есть твари, о которых даже подумать тошно. Однако если мы не сможем противостоять им, то кто тогда сможет?

– Что за твари? – спросил я, вспомнив, как мама советовала мне проявлять интерес ко всему, что

говорит Ведьмак.

– Ох, и домовые, и ведьмы, и призраки, и привидения всякие, и много чего даже еще хуже…

– Вроде Голгофа?

– Ага, Голгоф. Уверен, ты узнал это от матери.

– Она лишь упомянула о нем, когда я сказал, что мы идем на Англзарк, но больше почти ничего не говорила. Только что он иногда ворочается зимой.

– Это точно, парень, и позже, в более подходящее время, я еще расскажу тебе о нем. А сейчас глянь-ка вон туда. – Ведьмак ткнул пальцем в сторону труб дымохода, из которых высоко в воздух валил густой коричневый дым. – Мы здесь для того, чтобы поднять флаг.

Я поискал взглядом флаг, но по-прежнему видел только дым.

– Я вот что имею в виду. Просто находясь здесь, мы заявляем, что эта земля принадлежит нам, а не тьме. Бросить вызов тьме, да еще не где-нибудь, а на Англзарке, – очень непросто, но таков наш долг, и дело того стоит. Как бы то ни было, – Ведьмак подхватил свой кувшин, – пойдем в дом и займемся уборкой.

Следующие два часа я скреб, мыл, чистил и вытряхивал из ковриков клубы пыли. В конце концов, перемыв и вытерев тарелки, Ведьмак сказал, чтобы я приготовил три постели в комнатах второго этажа.

– Три постели? – переспросил я, решив, что ослышался.

– Да, три, и когда закончишь, пойди и хорошенько промой уши! Давай шевелись! Нечего стоять тут разинув рот. У нас еще полно работы.

Ну, я и сделал как он сказал. Белье отсырело, но я развесил простыни, чтобы огонь подсушил их. Чувствуя себя вконец измотанным, я спустился вниз и как раз проходил мимо лестницы в подвал, когда услышал звуки, от которых волосы на голове зашевелились.

Снизу донеслось что-то вроде долгого, судорожного вздоха, а потом еле слышный вскрик. Внимательно прислушиваясь, я замер на краю темной лестницы, однако больше не уловил ни звука. Может, почудилось?

Я пошел на кухню; там Ведьмак мыл в раковине руки.

– Я слышал какой-то вскрик из подвала, – сообщил я. – Это что, призрак?

– Нет, парень, сейчас призраков в доме не водится – я разобрался с ними много лет назад. Нет, это Мэг. Надо полагать, только что проснулась.

И опять я подумал, что ослышался. Он говорил, что я встречусь с Мэг, ведьмой-ламией, и что она живет где-то на Англзарке. И я ожидал обнаружить ее в доме Ведьмака, но потом увидел, какой здесь холод и запустение, и отбросил эти мысли. Почему она сидит в промерзшем подвале? Меня распирало от любопытства, но я знал, как опасно приставать с вопросами в неподходящий момент.

Когда Ведьмак бывал в настроении, он усаживал меня, велел достать тетрадь, перо, чернильницу и приготовиться записывать. В других случаях он ссылался на неотложные дела, и сейчас в его зеленых глазах стыла характерная для таких минут сосредоточенность. Поэтому я прикусил язык.

Ведьмак зажег свечу и по каменным ступеням повел меня в подвал. Нельзя сказать, чтобы я боялся – ведь он знал, что делает, – но все равно было как-то не по себе. Никогда прежде я не видел ведьму-ламию и, хотя кое-что прочел о них, не знал, чего ожидать. И как она сумела пережить тут, в холоде и темноте, весну, лето и осень? Что ела? Слизняков, червей, насекомых и улиток – как те ведьмы, которых учитель держит в ямах?

За первым лестничным пролетом дорогу нам преградили железные решетчатые ворота. Ступеньки за ними внезапно заметно расширялись – по ним бок о бок смогли бы пройти четыре человека. В жизни не видел таких широких лестниц в подвал. Неподалеку за воротами видна была дверь в стене. Интересно, что за ней? Ведьмак достал из кармана ключ и вставил его в замок; это был не тот, обычный его ключ.

– Замок сложный, да? – спросил я.

– Верно, парень. Посложнее многих. Если тебе когда-нибудь понадобится этот ключ, знай, что обычно я держу его в кабинете, на ближайшей к двери книжной полке.

Когда он открывал ворота, они лязгнули так громко, что звук отдался звоном в камнях под ногами и над головой; казалось, весь дом превратился в огромный колокол.

– Железо остановит большинство из них, если они сумеют добраться до ворот. Но в любом случае мы наверху услышим этот звон. Такие ворота лучше любого сторожевого пса.

– Большинство из них? Это вы о ком? И почему ступеньки такие широкие? – спросил я.

– Давай все по порядку, – буркнул Ведьмак. – Вопросы и ответы могут подождать. Сначала нужно позаботиться о Мэг.

Мы продолжили спуск, и я услышал доносившиеся снизу тихие звуки: стон и что-то вроде царапанья. Все это заставило меня занервничать еще сильнее. Я довольно быстро сообразил, что под землей по крайней мере столько же этажей, сколько наверху: каждый раз, когда лестница сворачивала, в стене обнаруживалась деревянная дверь, а после третьего поворота мы оказались на маленькой площадке с тремя дверями.

Ведьмак остановился перед средней дверью и повернулся ко мне:

– Подожди здесь, парень. Проснувшись, Мэг всегда поначалу немного нервничает. Нужно дать ей время привыкнуть к тебе.

С этими словами он отдал мне свечу, повернул в замке ключ, шагнул в темноту и закрыл за собой дверь.

Я дожидался снаружи минут десять и, должен признаться, чувствовал себя неуютно. Во-первых, потому, что чем дальше вниз, тем становилось холоднее. И во?вторых, со стороны уходящих вниз ступеней, из-за следующего угла доносились жуткие звуки. В основном шепот, но однажды я уловил далекий стон, как если бы кому-то там было очень нехорошо.

Потом из-за двери, в которую вошел Ведьмак, послышался приглушенный шум. Казалось, учитель негромко, но жестко с кем-то говорит, потом до меня донесся женский плач. Правда, он длился недолго, и сразу перешел в шепот, как будто оба они не хотели, чтобы я слышал их разговор.

Наконец дверь со скрипом отворилась. Появился Ведьмак, но не один.

– Это Мэг, – сказал он и отступил в сторону, чтобы мне было лучше видно. – Она тебе понравится, парень. Стряпухи лучше ее в графстве нет.

Мэг оглядела меня сверху донизу и, похоже, удивилась. Я же пораженно таращился на нее. Дело в том, что она оказалась самой хорошенькой женщиной, которую мне когда-либо приходилось встречать, и была в остроносых туфлях. Когда я только пришел в Чипенден, во время самого первого урока Ведьмак предостерег меня насчет девушек в остроносых туфлях. «Сознают они это или нет, – сказал он, – но некоторые из них ведьмы».

Я не внял его предостережению и пустился в разговоры с Алисой, чем навлек на нас множество неприятностей, хотя в результате именно она помогла мне из них выпутаться. И вот нате вам: оказывается, мой учитель не следует собственным советам! Правда, Мэг не девушка – она женщина, и все в ней так совершенно, что насмотреться невозможно: глаза, высокие скулы, весь облик…

Хотя ее выдавали волосы – серебряные, какие бывают у людей много старше, – Мэг была ростом с меня и едва доставала Ведьмаку до плеча. Приглядевшись к ней повнимательнее, можно было понять, что она несколько месяцев проспала в холоде и сырости: к волосам пристали кусочки паутины, на выцветшем фиолетовом платье темнели пятна плесени.

Существует несколько разных типов ведьм, и страницы моих записных книжек полны рассказов о них Ведьмака во время наших уроков. Однако о ведьмах-ламиях я узнал только из его дневников, которые прочитал тайком, – мне было запрещено заглядывать в них.

Ведьмы-ламии пришли из-за моря и у себя дома питаются кровью людей.

В своем естественном состоянии так называемые дикие ведьмы-ламии мало похожи на людей: их тело покрыто чешуей, а длинные жесткие ногти скорее можно назвать когтями. Однако их облик может изменяться, и чем дольше они общаются с людьми, тем заметнее эти изменения. Постепенно они становятся тем, что называют домашними ламиями, – внешне почти обычные женщины, вот только вдоль позвоночника тянется тонкая полоска желто-зеленых чешуек. Некоторые из них со временем даже перестают творить зло. Может, и Мэг стала доброй? Иначе почему Ведьмак не посадил ее в яму, как Костлявую Лиззи?

– Ну, Мэг, – заговорил Ведьмак, – это Том, мой ученик. Он славный малый, и, думаю, вы прекрасно поладите.

Мэг протянула мне руку. Я подумал, что она хочет пожать мою, но не успели наши пальцы соприкоснуться, как она внезапно отдернула руку – будто обожглась. В глазах вспыхнуло тревожное выражение.

– Где Билли? – вкрадчиво, с оттенком неуверенности спросила она. – Мне нравился Билли.

Я понял, что она говорит о Билли Бредли, прежнем ученике, который умер.

– Билли больше нет, Мэг, – мягко объяснил Ведьмак. – Я ведь тебе уже говорил. Не стоит переживать. Жизнь продолжается. Теперь тебе нужно привыкать к Тому.

– Но ведь придется запомнить еще одно имя, – жалобно сказала Мэг. – Зачем все это, если эти парни такие недолговечные?

Мэг не сразу занялась ужином.

Сначала мне пришлось раз десять сбегать к ручью за водой. Когда воды, по ее мнению, стало достаточно, она начала ее греть сразу на двух очагах, но, к моему разочарованию, это не имело никакого отношения к стряпне.

Я помог Ведьмаку затащить на кухню большую железную ванну и наполнить ее горячей водой – для Мэг.

– Мы с тобой пойдем в зал, – заявил он. – Мэг много месяцев провела в подвале и хочет привести себя в порядок.

Я проворчал – мысленно, – что, если бы он не запер ее там, она могла бы содержать дом в чистоте до его возвращения с приходом зимы. И конечно тут же возникал другой вопрос: почему Ведьмак не брал Мэг с собой в летний дом в Чипендене?

– Вот это и есть зал. – Ведьмак отпер дверь и пригласил меня войти. – Тут мы обычно разговариваем и встречаемся с людьми, которые нуждаются в нашей помощи.

Иметь в доме зал – старая традиция графства. Это лучшая комната, шикарная, насколько это возможно, и редко используемая – чтобы здесь всегда было чисто и аккуратно для приема гостей. В Чипендене у Ведьмака зала нет, потому что он предпочитает, чтобы люди держались подальше от его дома. Именно поэтому они в случае нужды должны приходить на перекресток под ивами, звонить в колокол и ждать. Здесь, похоже, были другие правила.

У нас на ферме зала тоже нет: как-никак, семь сыновей – большая семья, и, пока мы жили в доме, все комнаты в нем были нужны. Кстати, мама, родившаяся не в графстве, считает, что это глупо – иметь зал, который большую часть времени простаивает. «Что толку от лучшей комнаты, которой почти не пользуются? – всегда говорит она. – С людьми можно встретиться где угодно».

Зал Ведьмака шикарным не назвать, но ветхий диван и два кресла выглядели удобными, и в комнате было тепло и уютно. Неудивительно, что, едва присев, я стал клевать носом. День выдался долгий – подумать страшно, сколько миль мы отмахали, если учесть всю беготню по хозяйству.

Я сдержал зевок, но обмануть Ведьмака не получилось.

– Я собирался заняться с тобой латынью, но для этого нужна ясная голова, – сказал он. – Сразу после ужина отправляйся в постель, однако поднимись пораньше и повтори глаголы.

Я кивнул.

– Теперь еще кое-что. – Учитель открыл буфет рядом с камином, достал оттуда большую коричневую бутылку и поднял повыше, чтобы я смог разглядеть ее как следует. – Знаешь, что это такое?

Я пожал плечами, но потом заметил наклейку на бутылке и прочел ее:

– Травяной чай.

– Никогда не доверяй наклейкам на бутылках, – сказал Ведьмак. – Я хочу, чтобы каждое утро ты первым делом наливал в чашку на полдюйма этой жидкости, доливал очень горячей водой, тщательно размешивал и давал Мэг. Я хочу, чтобы ты не отходил от нее ни на шаг, пока она не выпьет все до капли. Это займет какое-то время, потому что она любит пить маленькими глотками. Это будет самая важная твоя ежедневная работа. Всегда говори Мэг, что только от травяного чая суставы у нее гибкие, а кости прочные, и она будет довольна.

– А что это? – спросил я.

Ведьмак ответил не сразу.

– Как тебе известно, Мэг – ведьма-ламия, но благодаря этому снадобью она забывает об этом. Есть люди, для которых помнить, кто они есть на самом деле, очень опасно и огорчительно. Будем надеяться, парень, что ты до такого никогда не дойдешь. Но если Мэг вспомнит, кто она и на что способна, это плохо обернется для всех нас.

– Поэтому вы держите ее в подвале и не берете с собой в Чипенден?

– Да, так безопаснее. И нельзя, чтобы люди узнали, что она здесь. Они не поймут. Здесь еще живут те, кто помнит, на что она способна, – пусть даже сама она не помнит ничего.

– Но как она смогла прожить все лето без еды?

– В диком состоянии ведьмы-ламии могут продержаться без еды, не считая насекомых, червей и крыс, несколько лет. Даже для домашних ламий – вот как Мэг – поголодать несколько месяцев не проблема. Это питье не только погружает ее в сон, но содержит питательные вещества. Так что, по существу, пребывание в подвале не причиняет ей вреда. Как бы то ни было, парень, уверен, она тебе понравится. Она прекрасно готовит, в чем ты совсем скоро убедишься. Кроме того, она очень аккуратна и последовательна. Горшки и сковородки у нее всегда сверкают как новенькие, и у каждой посудины в буфете есть свое место. С ножами и вилками то же самое. Всегда чистые, всегда в выдвижном ящике, ножи слева, вилки справа.

Интересно, что бы она подумала при виде того беспорядка, который мы здесь застали? Наверное, поэтому Ведьмак первым делом начал наводить чистоту.

– Ну, парень, хватит разговоров. Пойдем взглянем, чем она там занимается…

После ванны чистое лицо Мэг окрасилось здоровым румянцем. Она выглядела моложе и еще красивее, даже со своими серебряными волосами, свидетельствующими о том, что на самом деле она не так уж молода. Сейчас на ней было чистое платье, коричневое, как и ее глаза, с белыми пуговками на спине. На взгляд точно не определишь, но по виду пуговки казались костяными. Эта мысль была мне неприятна: если это кости, то чьи?

К моему огорчению, ужин она не приготовила, хотя в доме из еды осталась лишь половина заплесневелой булки. Поэтому мы просто доели остатки сыра, который Ведьмак захватил с собой. Добрый сыр графства, приятно ломкий, бледно-желтый; вот только на троих его было маловато.

Мы сидели за кухонным столом и откусывали сыр маленькими кусочками, чтобы продлить удовольствие. Почти не разговаривали. Все мои мысли вертелись вокруг еды.

– Как только рассветет, я пойду и куплю провизию, – предложил я Ведьмаку. – Куда мне идти, в Адлингтон или Блэкрод?

– Держись подальше от обеих деревень, парень, – ответил он. – В особенности от Блэкрода. Здесь тебе не придется ходить за провизией. Не волнуйся. Все, что ты должен сделать, – это лечь пораньше, так что отправляйся-ка в постель. Твоя комната в передней части дома – иди и выспись хорошенько. Нам с Мэг еще нужно кое о чем

потолковать.

Ну, я так и сделал. Здесь комната у меня была гораздо больше, чем в Чипендене, но в ней стояли только кровать, кресло и очень маленький шкафчик с выдвижными ящиками. Если бы спальня располагалась в задней части дома, я бы видел лишь каменную стену. По счастью, она выходила в расселину, и, подняв окно, я услышал слабое журчание ручья и вой ветра. Небо очистилось от облаков, полная луна, отражаясь в ручье, отбрасывала в расселину серебристый свет. Ночь будет холодная, понял я, даже морозная.

Для лучшего обзора я высунул голову из окна. Луна как будто восседала прямо на обрыве передо мной и казалась невероятно большой. И на фоне ее я увидел четкий силуэт человека, который, стоя на коленях, глядел вниз. Миг – и он исчез, но я успел заметить капюшон!

Я несколько мгновений таращился на обрыв, но человек не появился. Холодный воздух начал заполнять комнату, и я опустил окно. Кто это был? Морган? И если да, то зачем он шпионит за нами? Это он подглядывал, когда мы носили воду из ручья?

Я разделся и забрался в постель. Меня одолевала усталость, но сон не шел. Старый дом стонал и поскрипывал; потом из-под кровати донеслись непонятные звуки. Скорее всего, это мышь бегала под досками пола, но, как седьмой сын седьмого сына, я вполне мог расслышать и звуки, издаваемые существом совсем другого рода.

Несмотря на все эти шумы, в конце концов я заснул – и вдруг пробудился посреди ночи. Лежал, охваченный тревогой и спрашивая себя, почему проснулся так внезапно. Было очень темно, разглядеть я ничего не мог, но просто чувствовал – что-то не так. Точно, какой-то шум.

И вот опять. Это были звуки двух видов; постепенно нарастая, они становились все громче и громче. Один – что-то вроде высокого тонкого жужжания, а второй – гораздо более низкий – глубокий рокот, как будто кто-то катал по каменному склону огромные валуны.

Казалось, будто что-то происходит прямо под домом – такие мощные, такие ужасные были звуки: даже оконные стекла дребезжали, а стены сотрясались и мелко дрожали. Мне стало страшно. Возникло чувство, что еще чуть-чуть – и дом развалится. Я понятия не имел, что происходит, но мелькнула мысль: а вдруг это землетрясение, от которого скалы обрушатся на дом и погребут его под собой?

Глава 5

Что cкpывaл пoдвaл

Землетрясения в графстве случались, но крайне редко. На памяти ныне живущих людей не было ни одного серьезного. И все же дом трясся так сильно, что я не на шутку перепугался. Быстро одевшись, я натянул сапоги и спустился по лестнице.

Первое, что я заметил, это открытая дверь подвала. Оттуда доносились негромкие звуки, и, не в силах сдержать любопытство, я сделал пару шагов вниз. Здесь рокот был еще сильнее, потом раздался отчетливый пронзительный вопль – скорее звериный, чем человеческий.

Сразу вслед за ним послышалось клацанье закрываемых ворот и скрежет ключа в замке. Внизу замерцала свеча, и я различил звук приближающихся шагов. От страха и неизвестности сердце у меня ушло в пятки, но оказалось, что это был Ведьмак.

– Что это? – спросил я охрипшим голосом.

Он удивленно уставился на меня.

– Что ты здесь делаешь в такое время? – спросил он. – Немедленно возвращайся в постель!

– Мне показалось, я слышал крик. И весь этот шум… Это землетрясение?

– Нет, парень, не землетрясение. И уж тебя никаким боком не касается! У меня есть сейчас дела поважнее, чем с тобой тут лясы точить. Скоро все закончится, поэтому просто возвращайся в свою комнату. Утром я тебе все объясню.

Он подтолкнул меня наверх и запер за собой дверь.

Когда он говорит таким тоном, спорить нет смысла. И я поднялся к себе, по-прежнему обеспокоенный тем, что дом продолжал ходить ходуном.

Но он не развалился, и, как обещал Ведьмак, вскоре все стихло. Я заснул, проснулся за час до рассвета и спустился на кухню. Мэг спала в кресле-качалке. Интересно, она провела здесь всю ночь или покинула свою комнату, когда поднялся шум? Нельзя сказать, что она храпела, но каждый ее выдох сопровождался негромким свистящим звуком.

Стараясь не шуметь, чтобы не разбудить ее, я подбросил угля в очаг. Когда огонь ярко разгорелся, я уселся на стул у очага и начал повторять латинские глаголы. Покидая Чипенден, я взял с собой две тетради: одну для занятий с Ведьмаком, а вторую для уроков латыни.

Благодаря маме я уже знал греческий, так что его мне учить не пришлось, но с латынью возникли проблемы, особенно с глаголами. Многие книги Ведьмака были написаны на латыни, так что, хочешь не хочешь, приходилось изучать этот язык.

Начал я с первого глагола, который вдалбливал мне Ведьмак. Он говорил, что важно усвоить общую схему, по которой строятся латинские глаголы: они различаются окончаниями – в зависимости от того, что вы хотите сказать. Также, говорил Ведьмак, очень полезно произносить их вслух: это помогает закреплению в памяти. Боясь разбудить Мэг, я понизил голос почти до шепота.

– Amo, amas, amat, – бормотал я, не заглядывая в тетрадь.

Это означает: «Я люблю, ты любишь, он, она или оно любит».

– Когда-то и я любила, – послышался голос с кресла-качалки, – вот только теперь не помню кого.

От неожиданности я чуть не выронил тетрадь и едва не свалился со стула. Мэг, однако, смотрела не на меня, а на огонь, со смешанным выражением недоумения и печали на лице.

– Доброе утро, Мэг. – Я ухитрился улыбнуться. – Надеюсь, ты хорошо спала этой ночью.

– Очень мило, что ты спрашиваешь, Билли, но я вообще толком не спала. Тут был ужасный грохот, и вдобавок я всю ночь пыталась припомнить что-то, что вертелось в голове, но все время ускользало, никак не поймаешь. Но я так легко не сдамся – буду сидеть здесь, у огня, пока не вспомню.

Меня охватила тревога: что, если Мэг вспомнит, кто она такая? Осознает, что она ведьма-ламия? Нужно срочно кое-что предпринять, прежде чем станет слишком поздно!

– Не думай об этом, Мэг. – Я отложил тетрадку и вскочил. – Я приготовлю тебе вкусное горячее питье.

Я быстро наполнил медный чайник водой и повесил его на крюк в очаге – как всегда делал отец, – чтобы огонь лизал дно. Взял чистую чашку и отправился в зал. Достал из буфета коричневую бутыль, налил в чашку на полдюйма микстуры. Вернулся на кухню, дождался, пока чайник закипел, долил воды в чашку почти до краев и тщательно размешал – все, как велел Ведьмак.

– Вот, Мэг, это твой травяной чай. От него суставы будут гибкие, а кости прочные.

– Спасибо, Билли.

Она с улыбкой приняла чашку, подула на нее и стала пить маленькими глотками, по-прежнему глядя на огонь.

– Очень вкусно, – сказала она немного погодя. – Ты и впрямь добрый мальчик. Это как раз то, в чем мои старые кости нуждаются по утрам…

Мне было грустно слышать это, и я вовсе не радовался тому, что только что сделал. Пытаясь припомнить забытое, Мэг почти не спала в эту ночь, и теперь от питья ее память ослабеет еще больше. Она продолжала прихлебывать свое зелье, а я зашел ей за спину, чтобы разглядеть то, что беспокоило меня еще со вчерашнего вечера.

Я вглядывался в тринадцать белых пуговиц, на которые было застегнуто ее коричневое платье от шеи до самого низа. Конечно, абсолютной уверенности я не испытывал, и все же…

Все пуговицы были сделаны из кости. Костяная магия не могла быть коньком Мэг; она ведьма-ламия, а это не тот тип магии, который

исконно присущ графству. Возможно ли, что это кости убитых ею жертв? И наверняка под этими пуговицами вдоль позвоночника, как у всех домашних ведьм-ламий, тянулась полоска желто-зеленых чешуек.

Немного погодя в заднюю дверь постучали. Учитель все еще спал после беспокойной ночи, и я пошел посмотреть, кто это.

Снаружи стоял мужчина в странной кожаной шапке с закрывающими уши клапанами. В правой руке он держал фонарь, а в левой – поводья маленького пони, нагруженного таким огромным количеством коричневых мешков, что я просто не мог взять в толк, как у бедной скотины не подломились ноги.

– Приветствую, молодой человек, я привез заказ мистера Грегори. – Он улыбнулся мне, не разжимая губ. – Ты, должно быть, новый ученик? Он был славный малый, этот Билли, жаль, что с ним такое произошло.

– Меня зовут Том, – представился я.

– Ну, Том, как поживаешь? А я Шанкс. Будь любезен, скажи своему хозяину, что я привез провизию и что буду доставлять вдвое больше каждую неделю, покуда погода совсем не испортится. Похоже, нас ждет суровая зима, и когда повалит снег, я вряд ли скоро сюда доберусь.

Я кивнул ему, улыбнулся и взглянул вверх. Только-только начинало светать, по небу быстро бежали серые облака. Тут за спиной у меня возникла Мэг. Шанкс увидел ее, можно не сомневаться, – глаза у него чуть не вылезли из орбит, и он так резко отступил назад, что едва не врезался в своего пони.

По-моему, он испугался, однако, как только она скрылась в доме, немного успокоился. Я помог ему разгрузить мешки, потом появился Ведьмак и расплатился с ним.

Когда Шанкс собрался уходить, Ведьмак пошел с ним. Отойдя на расстояние шагов тридцати, они остановились поговорить. Было слишком далеко, чтобы расслышать каждое слово, но не было никаких сомнений: речь шла о Мэг – до меня дважды донеслось ее имя.

Вроде бы Шанкс сказал:

– Вы же говорили, что разобрались с ней!

На что Ведьмак ответил:

– Не беспокойтесь, она не опасна. Я свое дело знаю. А вы, если понимаете, что для вас хорошо, а что плохо, будете помалкивать.

Когда учитель вернулся, вид у него был не очень довольный.

– Ты дал Мэг ее травяной чай? – подозрительно спросил он.

– Да, сделал все как вы говорили. Как только она проснулась.

– Она выходила наружу?

– Нет, но она подошла к двери и встала у меня за спиной. Шанкс видел ее, и, по-моему, это его напугало.

– Жаль, что так случилось, – сказал Ведьмак. – Обычно она не показывается людям. Во всяком случае, в последние годы. Похоже, нужно увеличить дозу. Как я вчера уже говорил, парень, из-за Мэг в графстве случилось много бед. Люди как боялись ее раньше, так боятся и теперь. И до сегодняшнего дня местные жители не знали, что она свободно расхаживает по дому. Если это выплывет наружу, уж и не знаю, чем все кончится. Народ здесь упрямый: раз вцепившись зубами, так легко свою жертву не выпустит. Однако уверен, Шанкс будет держать рот на замке – я достаточно хорошо плачу ему.

– Шанкс бакалейщик?

– Нет, парень, он здешний столяр и гробовщик. Единственный человек в Адлингтоне, у кого хватает мужества приезжать сюда. Я плачу ему за то, что он покупает и доставляет мне все необходимое.

Мы втащили мешки в дом. Ведьмак открыл самый большой, и Мэг взяла все, что требовалось для приготовления завтрака.

Бекон у Мэг получился лучше, чем у домового Ведьмака даже в самые его удачные дни. Еще она поджарила картофельные котлетки и омлет с сыром. Ведьмак не преувеличивал, когда говорил, что она прекрасная стряпуха. Мы набросились на завтрак точно голодные волки, и я опять спросил его о ночном шуме.

– Теперь уже можно не беспокоиться. – Он отправил в рот очередную картофельную котлетку. – Дом построен на лее, поэтому время от времени у нас могут возникать сложности. Иногда землетрясение, произошедшее даже на расстоянии многих тысяч миль, заставляет домовых сняться с насиженных мест, где они благополучно обитали долгие годы. Этой ночью под нами прошел домовой. Мне пришлось спуститься в подвал, чтобы посмотреть, не нарушилось ли там что-нибудь.

Еще в Чипендене Ведьмак рассказывал мне о леях. Это такие подземные линии силы, что-то вроде тропинок, по которым некоторые типы домовых могут быстро перемещаться с места на место.

– Запомни, парень, иногда после такого перемещения нас могут ждать неприятности, – продолжал он. – Оказавшись на новом месте, домовые часто начинают выкидывать всякие фокусы – иногда очень опасные, – и, значит, нам прибавится работы. Вот увидишь – неделя еще не закончится, как нам придется утихомиривать в этих краях какого-нибудь домового.

После завтрака Ведьмак повел меня к себе в кабинет заниматься латынью. Это была маленькая комната: пара деревянных кресел с прямой спинкой, большой стол, трехногий табурет и множество книжных полок из мореного дуба. Там было довольно прохладно: от вчерашнего огня осталась лишь зола.

– Садись, парень. Кресла жесткие, но для занятий в самый раз – ты не дремать сюда пришел. – Ведьмак вперил в меня цепкий взгляд.

Я пробежался глазами по книжным полкам. Тусклый свет из окна и пара свечей не могли разогнать полумрак, в котором тонула комната, и я не сразу заметил, что полки пусты.

– А где же книги? – спросил я.

– В Чипендене, где же еще… Нет смысла держать их здесь, в холоде и сырости. Книгам это вредно. Нам придется обойтись тем, что мы принесли с собой. Ну и конечно делать новые записи. В конце концов, нельзя все только читать и читать, кто-то и писать должен.

Я знал, что Ведьмак захватил с собой несколько книг – мешок у него был очень тяжелый. Я же взял только свои записные книжки.

Весь следующий час я сражался с латинскими глаголами. Это было нелегко, и я обрадовался, когда Ведьмак заявил, что пора отдохнуть.

Он подтащил деревянный табурет к стеллажу возле дверей, залез на него и зашарил рукой по верху шкафа.

– Ну, парень, откладывать больше нельзя. – Он с мрачным видом показал мне ключ. – Давай спустимся в подвал и осмотрим его. Но сначала глянем, как там Мэг. Я не хочу, чтобы она знала, что мы собираемся вниз, – еще разнервничается. Она не любит вспоминать об этой лестнице.

Мне и не терпелось пойти с учителем, и было жутко. Что там, внизу? Меня распирало от любопытства, и в то же время я почему-то был уверен – что бы я ни увидел в подвале, это мне не понравится.

Мэг все еще была на кухне. Посуду она уже вымыла и теперь снова дремала у огня.

– Ну, сейчас с ней все в порядке, – заметил Ведьмак. – Это снадобье не только на память действует – от него она больше спит.

Со свечами в руках мы начали спускаться в подвал – Ведьмак впереди, я за ним. На этот раз я внимательно ко всему приглядывался, стараясь запомнить расположение подземной части дома. Мне не однажды приходилось спускаться в разные подвалы, однако сейчас меня не покидало чувство, что здесь обнаружится что-то особенно необычное и пугающее.

Ведьмак отпер железные ворота и похлопал меня по плечу:

– Мэг редко заглядывает ко мне в кабинет, но если это вдруг произойдет, следи, чтобы ключ от ворот не попал ей в руки.

Я кивнул, глядя, как Ведьмак запирает за нами ворота, и спросил, почему ступени дальше такие широкие.

– Без этого нельзя, парень. По этим ступеням что только не приходится заносить. Нужно, чтобы работникам было где

развернуться…

– Работникам?

– Кузнецам и каменотесам, конечно, – с нашим ремеслом от них никуда не денешься.

Мы продолжали спускаться. Свечи отбрасывали тени на стену, и сквозь эхо наших шагов снизу начали пробиваться другие звуки – вздох, далекий задыхающийся кашель. Там явно кто-то был!

Под землей было четыре уровня. На каждый из двух первых вела дверь в каменной стене, потом мы добрались до третьего, с тремя дверями; их я уже видел вчера.

– Средняя, как ты уже знаешь, ведет в помещение, где обычно спит Мэг, пока меня тут нет, – пояснил Ведьмак.

Теперь, когда мы ее выпустили, Мэг спала в комнате по соседству с комнатой учителя, чтобы ему было проще приглядывать за ней, – хотя, похоже, она предпочитала спать в кресле-качалке у огня.

– Две другие комнаты редко бывают заняты, – продолжал Ведьмак, – и их можно использовать, чтобы надежно упрятать туда ведьм, пока я делаю необходимые приготовления…

– Вы имеете в виду яму?

– Ага, ее самую. Надо полагать, ты уже заметил – здесь не то что в Чипендене. Такой роскоши, как сады, здесь нет, вот и приходится использовать подвал.

Сам подвал, конечно, располагался на четвертом уровне. Мы еще не свернули за угол, и я пока ничего не видел, но пламя свечи стало колебаться от долетавших снизу звуков, отчего тень Ведьмака дико заметалась по стене.

Это были шепоты, стоны и, что самое неприятное, негромкое царапанье. Как седьмой сын седьмого сына, я способен слышать то, что недоступно слуху большинства людей, но так и не сумел к этому привыкнуть. Бывают дни, когда я храбрее других, – вот и все, что я могу сказать. Ведьмак выглядел спокойным – но, в конце концов, он занимается такими вещами всю свою жизнь.

Подвал оказался огромным, гораздо больше, чем я ожидал; фактически даже больше первого наземного этажа. Одна стена сочилась водой, и низкий потолок над ней тоже покрывала влага. Может, эта часть находилась под ручьем или, по крайней мере, где-то рядом?

Я таращился на стены и потолок, оттягивая момент, когда придется взглянуть на землю. Однако спустя несколько мгновений почувствовал пристальный взгляд учителя и заставил себя посмотреть вниз.

Я предполагал встретить здесь что-то похожее на то, что видел в садах Ведьмака в Чипендене. Однако там могилы и ямы были разбросаны среди деревьев и на земле вперемешку с тенями танцевали солнечные блики, а здесь, запертый между четырьмя стенами и затянутым паутиной потолком, я чувствовал себя в ловушке.

Всего в подвале я насчитал девять могил ведьм, все с могильными плитами; перед каждой плитой был квадрат земли шесть на шесть футов, выложенный камнями поменьше. Тринадцать толстых железных прутьев, прикрепленных к этим камням железными болтами, перекрывали огороженное пространство сверху. Они предназначались для того, чтобы не дать ведьмам процарапать себе путь на поверхность.

Вдоль стены лежали гораздо более крупные и тяжелые каменные плиты. Их было три, и на каждой вырезано одно и то же:

Греческая буква «дельта», перечеркнутая по диагонали, – знак того, что под этим камнем лежит связанный домовой. Под ней, внизу и справа, – римская цифра «один», означающая, что это домовой первой, самой высокой степени опасности, способный в мгновение ока убить человека. А ниже стояло имя «Грегори», указывающее на того, кто связал этого домового. В общем, ничего нового, мелькнула у меня мысль. Ведьмак свое дело знает, и сидящих здесь домовых можно не опасаться.

– Тут есть и две живые ведьмы, – заговорил Ведьмак. – Первая вон там, – он кивнул на темную квадратную яму, огороженную камнями и перекрытую тринадцатью железными прутьями. – Глянь-ка на угловой камень.

Я посмотрел и разглядел то, чего прежде никогда не видел – в Чипендене ничего похожего не было. Ведьмак поднес свечу ближе, чтобы мне было лучше видно. Здесь тоже оказался вырезан знак, гораздо меньше, чем на камнях домовых, и с именем ведьмы под ним.

– Греческой буквой «каппа» мы обозначаем всех колдуний. Точно классифицировать их трудно – слишком много типов, – объяснил мне Ведьмак. – Даже больше, чем у домовых, ведь свойства ведьм со временем могут изменяться. Поэтому нужно непременно учитывать их историю – полная история каждой ведьмы, связанной или несвязанной, хранится в библиотеке в Чипендене.

Я знал, что к Мэг это не относится – в библиотеке Ведьмака о ней очень мало записей, – но промолчал. Внезапно из темной глубины ямы послышалось слабое шевеление. Я испуганно отступил.

– Эта Бесси – ведьма первой степени? – занервничав, спросил я, зная, что они наиболее опасны и способны убивать. – По знаку на камне этого не понять…

– В этом подвале все ведьмы и домовые – первой степени, – ответил Ведьмак, – и всех их связал я, поэтому можно было избавить каменотеса от лишних хлопот и не заставлять вырезать все полностью. Однако не надо ничего бояться, парень. Старая Бесси в этой яме уже давным-давно. Мы потревожили ее, вот она и заворочалась во сне, только и всего. А теперь взгляни-ка вон туда…

Ведьмак подвел меня к другой яме. С виду она ничем не отличалась от первой, но меня вдруг пробрал озноб. Что-то подсказывало мне – тот, кто находится в этой яме, гораздо опаснее Бесси, которая просто ворочается во сне, стараясь устроиться поудобнее на холодной влажной земле.

– Ты должен как следует рассмотреть то, с чем нам приходится иметь дело, парень. Подними свечу и загляни внутрь, но держи ноги подальше от края.

Мне ужас как не хотелось этого делать, но голос Ведьмака звучал так жестко! Это был приказ. Я знал: раз уж я стал обучаться этому ремеслу, выбора у меня нет.

Держась подальше от металлических прутьев, я наклонился вперед и высоко поднял свечу, чтобы ее желтый свет упал в яму. В то же мгновение внизу послышался шум и что-то большое прошлепало по дну, стараясь укрыться в тени в углу. Оно явно было очень бодрым, и казалось, ему не составит труда в мгновение ока вскарабкаться по стене ямы!

– Держи свечу точно над прутьями и смотри в оба! – велел Ведьмак.

Я повиновался, вытянув руку на всю длину. Сначала я увидел лишь два глядящих на меня больших злобных глаза, в которых отражалось пламя свечи. Потом из полутьмы проступило костлявое лицо в обрамлении черных спутанных сальных волос и припавшее к земле чешуйчатое тело. Четыре конечности, больше похожие на руки, чем на ноги, с крупными вытянутыми ладонями, заканчивались длинными острыми когтями.

Рука у меня задрожала так сильно, что я чуть не уронил свечу между металлическими прутьями. Я шарахнулся назад и едва не упал, но Ведьмак удержал меня, схватив за плечо.

– Да, парень, не слишком приятное зрелище, это точно, – пробормотал он, качая головой. – Там, внизу, – ведьма-ламия. Когда двадцать лет назад я упрятал ее сюда, она гораздо больше походила на человека, но теперь снова стала дикой. Вот что происходит, когда сажаешь ведьму-ламию в яму. Лишенная общения с людьми, она медленно возвращается в свое прежнее состояние. И даже спустя столько лет она по-прежнему очень сильна. Вот зачем на лестнице железные ворота. Если ей когда-нибудь удастся выбраться отсюда, они хоть на время ее задержат.

И это еще не все, парень. Видишь ли, обычная яма для ведьм ее бы не удержала. И стены, и дно этой ямы тоже выложены

скрытыми под почвой железными прутьями. Можно считать, она сидит в клетке. А за прутьями вдобавок есть еще слой соли и железных опилок. Своими когтями на четырех руках она может копать быстро и глубоко, поэтому нет другого способа помешать ей выбраться отсюда. Кстати, ты понял, кто она такая?

Я посмотрел вниз и прочел имя на камне.

Видимо, Ведьмак расшифровал выражение моего лица, потому что мрачно улыбнулся:

– Верно, парень. Это сестра Мэг.

– Мэг знает, что она здесь?

– Раньше знала, но теперь не помнит; пусть так и остается. Пошли вон туда – мне нужно показать тебе еще кое-что.

Обходя камни, он повел меня в дальний угол. Похоже, это было самое сухое место подвала, и на потолке почти не было паутины. Там оказалась открытая яма, готовая к заселению. Крышка лежала рядом, на земле – хоть сейчас клади ее на место.

Только тут я понял, как изготавливается крышка для такой ямы. Внешние камни были сцементированы вместе в квадратную раму и от края до края скреплены между собой длинными болтами, не дающими им сдвинуться с места. Тринадцать стальных прутьев тоже представляли собой длинные болты; их удерживали утопленные в камни гайки. Довольно хитроумное устройство. Изготовить его могли лишь очень умелые каменотес и кузнец.

И тут я увидел такое, что глаза на лоб полезли. Никакого знака тут не было, но на угловом камне было вырезано:

МЭГ СКЕЛТОН

– Что, по-твоему, лучше, парень, – спросил Ведьмак, – травяной чай или вот это? Учти – третьего не дано.

– Травяной чай, – еле слышно ответил я.

– Правильно. Теперь ты понимаешь, почему нельзя забывать давать его Мэг каждое утро? Если забудешь, она все вспомнит, а сажать ее сюда мне совсем не хочется.

У меня тут же возник вопрос, но я не стал задавать его, зная, что Ведьмаку он не понравится. Мне хотелось понять, почему то, что хорошо для одной ведьмы, не может быть хорошо для всех. Впрочем, имел ли я право жаловаться, зная, как близко Алиса подошла к тьме? Так близко, что Ведьмак решил – лучше и ее держать в яме. Он смягчился лишь потому, что я напомнил ему о Мэг.

Ночью мне не спалось. Все, что я сегодня видел, никак не выходило из головы, да еще мысли о том, в каком месте я живу – в доме, в подвале которого могилы ведьм, связанные домовые и живые ведьмы. Сон никак не шел, и я решил спуститься на кухню, где оставил свои записные книжки. Полчаса таращиться на нудные латинские глаголы и существительные – этого вполне хватит, чтобы меня сморил сон.

Однако, спустившись по лестнице всего на пару ступенек, я услышал совершенно неожиданные звуки – негромкий плач на кухне и тихий голос что-то говорящего Ведьмака. Я подошел к кухонной двери, но входить не стал: она была слегка приоткрыта, и то, что я увидел, заставило меня остановиться.

У огня в кресле-качалке сидела Мэг, обхватив голову руками. Ее плечи сотрясались от рыданий. Ведьмак склонился над ней, негромко уговаривая и гладя по волосам. Такого выражения лица я у него никогда прежде не видел – нечто сродни той мягкости, которая вдруг появляется на грубоватом лице моего брата Джека, когда он смотрит на свою жену Элли.

И пока я смотрел на них, из глаза учителя выкатилась слеза и побежала по щеке.

Я понял – подсматривать дальше нехорошо. И вернулся в постель.

Глава 6

Мерзкий тип

Вскоре наши дни вошли в привычную колею.

По утрам я должен был разжигать огонь внизу и приносить из ручья воду. Через день – протапливать все очаги и камины в доме, чтобы в нем сохранялось тепло. Растапливая камины в спальнях, я по указанию Ведьмака минут на десять открывал окно, чтобы проветрить комнаты. Первым делом я очищал от золы решетки, для чего приходилось так много бегать вверх и вниз по лестнице, что я несказанно радовался, когда заканчивал эту работу. Больше всего мне досаждал камин на чердаке, поэтому я всегда начинал с него – пока ноги еще не устали.

Чердак представлял собой очень просторное помещение, самое большое в доме, не разгороженное никакими стенами. Свет сюда проникал через световой люк в крыше. Если не считать запертого на ключ секретера красного дерева, мебели тут не было. На медной пластине вокруг замочной скважины в ящике стола был вытиснен пентакль – пятиконечная звезда, заключенная в три концентрические окружности. Я знал, что колдуны обычно используют пентакль, чтобы защитить себя, когда вызывают демонов; естественно, мне стало любопытно, почему на этой пластине такой же рисунок.

Стол выглядел очень дорогим. Я ломал голову и над тем, что он в себе содержит, и над тем, почему Ведьмак не поставит его в свой кабинет, где ему самое место и где он использовался бы по назначению. Однако спросить об этом я так и не решился, а когда в конце концов мы о нем заговорили, было уже поздно.

Проветрив чердак, я спускался этажом ниже. В трех спальнях прямо под ним мебель вообще отсутствовала. Две выходили окнами на фасад, одна – на заднюю сторону. Эта последняя была самой темной в доме; ее единственное окно смотрело на отвесную скалу. Когда я поднимал окно и выглядывал наружу, влажный камень оказывался так близко, что я лишь чуть-чуть не дотягивался до него. На краю утеса виднелась тропинка. Казалось, запросто можно вылезти из окна и перескочить прямо на край обрыва. Разумеется, у меня хватило ума не предпринимать таких попыток – стоило поскользнуться, и я проломил бы себе череп о каменные плиты двора внизу.

Покончив с каминами, я давал Мэг ее травяной чай и до завтрака, гораздо более сытного, чем в Чипендене, зубрил латинские глаголы. Потом почти весь день шли уроки, но ближе к вечеру мы с Ведьмаком обычно совершали короткую прогулку, минут двадцать, до конца расселины. Несмотря на тяжелую возню с каминами, в целом я уставал меньше, чем в Чипендене, но со временем мной начало овладевать беспокойство. С каждым днем воздух становился все холоднее, и, по словам Ведьмака, совсем скоро должен был выпасть первый снег.

Как-то утром Ведьмак заявил, что отправляется в Адлингтон повидаться с братом Эндрю. Я попросил взять меня с собой, но он отказался:

– Нет, парень, кто-то непременно должен приглядывать за Мэг. Кроме того, мне нужно поговорить с Эндрю. Это дела семейные, касающиеся только нас. И еще я должен рассказать ему, что произошло.

Я решил, что хозяин имеет в виду события в Пристауне, когда по приказу квизитора его чуть не сожгли на костре. После того как мы вернулись в Чипенден, Ведьмак послал в Адлингтон письмо, где кратко сообщил, что он в безопасности. Наверное, теперь он решил рассказать брату все в подробностях.

Его отказ огорчил меня – ужасно хотелось узнать, как там Алиса, – но поделать я ничего не мог. Мэг действительно нуждалась в присмотре, несмотря на травяной чай. Ведьмак очень волновался, как бы она не вздумала уйти из дома и начать слоняться по окрестностям, поэтому я должен был следить, чтобы обе двери были заперты. Учитывая все эти предосторожности, предположить, что сделает Мэг, было просто невозможно.

Во второй половине дня я сидел в кабинете Ведьмака и записывал очередное задание в записную книжку. Примерно раз в четверть часа я ходил проверить, как там Мэг. Как правило, она дремала у огня – если не готовила ужин. Однако, заглянув на кухню в очередной раз, я ее там не обнаружил.

Прежде всего я

кинулся проверять двери, просто на всякий случай, но обе оказались заперты. Заглянул в зал, взбежал по лестнице, рассчитывая, что она в своей спальне. Постучал и, не получив ответа, открыл дверь. Комната была пуста.

Чем выше я поднимался, тем больше меня терзали дурные предчувствия. Убедившись, что и на чердаке ее нет, я едва не потерял голову от страха. Но потом взял себя в руки, сделал глубокий вдох и велел себе: «Думай! Где она еще может быть?»

Оставалось лишь одно такое место – лестница, ведущая в подвал. Хотя как-то не верилось. По словам Ведьмака, от одной мысли об этой лестнице Мэг начинала нервничать. Я бросился в его кабинет, встал на стул и зашарил рукой поверху книжной полки. Мэг никак не могла взять ключ без того, чтобы я этого не заметил, но мне хотелось лишний раз убедиться. Ключ лежал на месте. Облегченно вздохнув, я зажег свечу и начал быстро спускаться по лестнице.

И, не успев добежать до ворот, услышал их громкое клацанье, отдавшееся звоном по всему дому. Если бы не догадка, что там Мэг, я бы подумал, что кто-то выбрался из подвала и пытается вырваться наружу.

Конечно же, это была Мэг. Она стояла, вцепившись руками в железные прутья, слезы струились по ее лицу. По тому, как сотрясались ворота, было видно, что силы у нее еще есть.

– Пойдем наверх, Мэг, – мягко сказал я. – Здесь холодно и сыро, недолго и простудиться.

– Но там внизу кто-то есть, Билли. Кто-то, нуждающийся в помощи.

– Нет там никого, – солгал я.

На самом деле внизу в яме сидела ее сестра Марсия, дикая ламия. Неужели Мэг начала что-то вспоминать?

– Но я уверена, что есть, Билли! Имени не помню, но она там, и я нужна ей. Пожалуйста, открой ворота! Давай спустимся вниз и посмотрим.

– Не могу, Мэг. К тому же у меня нет ключа от этих ворот. Пожалуйста, пойдем. Просто вернись на кухню…

– А Джон знает, где ключ?

– Наверное… Почему бы тебе не спросить его, когда он вернется?

– Да, Билли, конечно. Так я и сделаю!

Мэг улыбнулась мне сквозь слезы и стала подниматься по ступенькам. Я отвел ее на кухню и усадил в кресло-качалку у очага:

– Посиди здесь, Мэг, согрейся, а я приготовлю тебе еще чашку травяного чая. Там внизу так холодно, так сыро…

Мэг уже выпила свою ежедневную дозу, и я опасался, как бы ей не стало плохо, поэтому налил в чашку совсем немного снадобья и добавил горячей воды. Она поблагодарила меня и вскоре выпила всю чашку. Ко времени возвращения Ведьмака она уже спала.

Я рассказал ему, что произошло. Он покачал головой:

– Не нравится мне все это, парень! С завтрашнего дня будешь наливать снадобья на три четверти дюйма. Не хочется так поступать, но другого выхода нет.

Мне редко приходилось видеть его таким понурым. Однако вскоре выяснилось, что дело не только в Мэг.

– У меня плохие новости, парень, – сообщил он, тяжело опустившись в кресло у очага. – Умерла Эмили Бернс. Уже месяц как она в холодной могиле.

Я не знал, что и сказать. Прошло много лет, как он расстался с Эмили. С тех пор женщиной его жизни стала Мэг. С какой стати так огорчаться?

– Мне очень жаль, – запинаясь, сказал я.

– И наполовину не так, как мне, парень. Эмили была добрая женщина. Ей выпала трудная жизнь, но она всегда выкладывалась из последних сил. Мир обеднел с ее уходом! Иногда знаешь как бывает? Умирает хороший человек, и зло, которое до этого удавалось держать на привязи, вырывается на свободу!

Я хотел спросить, что он имел в виду, но тут Мэг зашевелилась, открыла глаза, и мы смолкли. Больше об Эмили он не сказал ни слова.

На восьмой день после того, как мы сюда прибыли, Ведьмак за завтраком отодвинул пустую тарелку, похвалил стряпню Мэг и посмотрел на меня:

– Ну, парень, думаю, пора тебе пойти взглянуть, как там девочка. Найдешь дорогу?

Я кивнул, стараясь не улыбаться слишком уж широко, и спустя десять минут уже поднимался по склону расселины к открытому небу над головой. Оказавшись наверху, я зашагал на север от Адлингтона, к ферме «У пустоши», где жила Алиса.

Когда Ведьмак решил перебираться в свой зимний дом, я подумал, что перелом на зиму произойдет совсем скоро. И действительно, с каждым днем становилось заметно холоднее. Однако сегодня, казалось, погода изменилась к лучшему. Утро было морозное, но солнце сияло ярко, воздух был свеж, и местность просматривалась на много миль вокруг. В такое утро особенно остро чувствуешь, как это хорошо – быть живым.

Алиса, наверно, заметила мое приближение, потому что вышла мне навстречу. Сразу за границей фермы росли деревья, в их тени она меня и ждала. Судя по ее мрачному виду, жизнь в этом доме ее не радовала.

– Это нечестно, Том! Хуже места старик Грегори не мог для меня подыскать! Жить с этими Хёрстами просто невыносимо!

– Что, так плохо, Алиса?

– На Пендле и то лучше было, если это о чем-то тебе говорит.

На холме Пендл жила семья Алисы, все сплошь ведьмы, и она ненавидела это место.

– Они плохо обращаются с тобой? – встревоженно спросил я.

Она покачала головой:

– Даже пальцем не трогают. Но и почти не разговаривают со мной. Я сразу поняла, почему они такие пришибленные и несчастные. Все дело в их сыне – Моргане, том самом, о котором расспрашивал старик Грегори. Противный и злой, вот он какой. Мерзкий тип. Какой сын способен ударить собственного отца и довести мать до слез своей руганью? Он даже не называет их матерью и отцом. «Старик» и «старуха» – и это еще самые мягкие слова. Они боятся его и потому соврали старику Грегори – на самом деле он бывает здесь часто. Они просто трясутся от страха! Меня это все вроде как и не касается, но я больше не могу выносить всего этого. Если понадобится, я с ним разберусь, так или иначе.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/dzhozef-genri-dileyni/sekret-vedmaka/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.