Сокровища конкистадоров читать онлайн - Андрей Низовский

Сокровища конкистадоров

Андрей Юрьевич Низовский

Антология кладоискательства

Что влекло за горизонт первых поселенцев Нового Света? Бескорыстная жажда географических открытий, познание мира или все-таки меркантильные соображения? «Золото, слава и – но не менее прочего – Бог!» – таков был девиз Колумба. Богатства ацтеков и инков хлынули в Европу… История покорения горсткой испанских конкистадоров огромных территорий Нового Света поражает воображение и читается как детективный роман.

Андрей Низовский

Сокровища конкистадоров

© Низовский А. Ю., 2007

© ООО «Издательский дом «Вече», 2007

* * *

Пролог

«Была полночь 11 октября 1492 года. Еще каких-нибудь два часа – и свершится событие, которому суждено изменить весь ход мировой истории. На кораблях никто полностью не осознавал этого, но буквально все, от адмирала до самого молодого юнги, пребывали в напряженном ожидании. Тому, кто первым увидит землю, обещана награда в десять тысяч мараведи, а теперь уже всем было ясно, что долгое плавание близится к концу… Сутки были на исходе, и в светлой звездной ночи три суденышка, подгоняемые попутным ветром, стремительно скользили вперед…».

Таким в описании американского историка Дж. Бейклесса предстает волнующий миг, предшествовавший открытию Америки. За два месяца до этого, 3 августа 1492 года, три небольших каравеллы – «Санта-Мария», «Пинта» и «Нинья» – вышли в открытое море из порта Палос на атлантическом побережье Испании и взяли курс на запад. На борту – около 100 человек команды, минимум продовольствия и снаряжения. Во главе экспедиции стоял незаурядный человек, одержимый мечтой пересечь с востока на запад Атлантический океан и добраться до сказочно богатой Индии. Его звали Христофор Колумб (испанский вариант имени – Кристобаль Колон), и был он уроженцем Генуи, состоявшим на испанской службе.

День проходил за днем, неделя за неделей, а океанской пустыне, казалось, не будет конца. Запасы продовольствия и пресной воды подходили к концу. Люди устали. Адмирал, часами не сходивший с мостика флагманского корабля, все чаще слышал за своей спиной возгласы недовольства и угрозы со стороны матросов.

Христофор Колумб

В ту последнюю ночь впереди маленькой флотилии шел капитан Мартин Пинсон на «Пинте», а вахтенным на носу судна был матрос Родриго де Триана. Именно он и увидел первым землю, вернее – отблески призрачного лунного света на белых песчаных холмах. «Земля! Земля!» – закричал матрос. Спустя минуту прозвучал гром орудийного выстрела, возвестивший о том, что долгожданная земля за океаном – Индия? – наконец-то обнаружена. На кораблях убрали паруса и стали с нетерпением ждать рассвета.

Утром в пятницу, 12 октября 1492 года, первые лучи солнца осветили загадочно темневшую впереди землю. «Этот остров, – записывает Колумб в своем дневнике, – очень большой и очень ровный, здесь много зеленых деревьев и воды, а посредине расположено большое озеро. Гор же никаких нет».

С кораблей спустили шлюпки. Ступив на берег, адмирал водрузил королевское знамя и объявил открытую землю владением Испании. Все здесь казалось необычным и новым: природа, растения, птицы, животные. И, к радости испанцев, эта земля оказалась обитаемой! Ее населяли веселые и добродушные люди со смуглой, красноватого оттенка кожей. «Все они ходят нагие, в чем мать родила, и женщины тоже, – записывает Колумб, – И люди, которых я видел, были еще молоды, всем им было не более 30 лет, и сложены они были хорошо, и тела и лица у них были очень красивые, а волосы грубые, совсем как конские, и короткие… Черты лица у них правильные, выражение приветливое… Цветом же эти люди не черные, а такие, как жители Канарских островов».

Туземцы называли свой остров Гуанахани. Колумб окрестил вновь открытую землю именем Сан-Сальвадор (Спаситель). И хотя в то знаменательное утро 12 октября 1492 года жизнь огромного Американского континента внешне ничем не была нарушена, появление трех каравелл у берегов острова Гуанахани (из группы Багамских островов) означало, что Америка вступила в новую, полную драматических событий эру.

Колумб ступает на американский берег

Возвращение Колумба в Испанию в марте 1493 года превратилось в подлинный триумф великого мореплавателя. Он был осыпан почестями и многочисленными наградами. И хотя из своего первого плавания Колумб привез лишь горсть жалких побрякушек из низкопробного золота, яркие перья диковинных птиц да нескольких полуголых туземцев, главное было сделано: этот генуэзец нашел на западе, далеко за океаном, новые земли. Испанский двор уже грезил в мечтах будущими сокровищами «Западных Индий», и в предвкушении будущих баснословных прибылей адмиралу был открыт щедрый кредит.

Во втором плавании Колумба через Атлантику участвовало уже 17 кораблей и более чем 1500 человек. Были открыты новые крупные острова – Ямайка и Гаити, населенные многочисленными индейскими племенами. Однако золота, пряностей, драгоценных камней – словом, всего того, к чему стремились участники экспедиций и те, кто их финансировал, – отыскать не удалось. Звезда Колумба стремительно покатилась вниз. Он еще сумел организовать два похода в Западное полушарие, открыл часть Центральной Америки (Никарагуа, Коста-Рика, Панама), где (в основном у панамских индейцев) получил довольно значительное количество золота. Но вожделенных сокровищ он так и не нашел, и королевский двор не простил Колумбу этого «обмана». Великий мореплаватель умер 20 мая 1506 года в полном забвении и нищете. Современники, как это нередко бывало в истории, не сумели по достоинству оценить истинное значение сделанных Колумбом открытий. Да и сам он так и не понял, что обнаружил совершенно новый, дотоле неизвестный европейцам континент, до конца жизни считая открытые им земли Индией. Лишь после экспедиций В. Н. де Бальбоа, Ф. Магеллана и А. Веспуччи стало очевидно, что за просторами Атлантики лежит совершенно новая, неведомая земля. Эту землю позже назвали Америкой – по имени Америго Веспуччи, а не Колумбией, как того требовала справедливость. Вся значимость открытий Колумба была понята и подтверждена лишь в 20–30-е годы XVI века, когда после завоевания богатых царств ацтеков и инков в Европу хлынул широкий поток американского золота и серебра. То, что великий мореплаватель так упорно искал в «Западных Индиях», оказалось не утопией, не бредом безумца, а самой настоящей реальностью…

Золотой мираж Индии

Закованный адмирал

Христофор Колумб был, без сомнения, выдающимся моряком и обладал массой положительных качеств, благодаря которым он навсегда останется в памяти человечества. Однако было бы неверно и антиисторично рассматривать его образ вне тех конкретных условий, в которых жил и совершал свои подвиги этот великий мореплаватель. При всех своих достоинствах Колумб был сыном своего века. И тянула его за горизонт, увы, не бескорыстная жажда познания, а вполне меркантильные соображения. Целью каждого из четырех его плаваний было золото.

Испанцы в Новом Свете

Еще за два года до открытия Америки, в 1490 году, Колумб написал: ««Золото – чудесная вещь. Из золота делаются деньги, а с деньгами, если они есть у кого, можно сделать, что угодно; можно

даже извлечь души из чистилища в рай». 17 апреля 1492 года, отправляясь в свой первый рейс к берегам таинственной Индии, он заключил соглашение с королем Фердинандом и королевой Изабеллой, согласно которому Колумбу причиталась десятая часть всех сокровищ, которые будут найдены, куплены, выменены или добыты в ходе этой экспедиции – будь то золото, серебро, драгоценные камни, жемчуг или пряности – в то время как остальные девять частей отходили испанской короне. Ни в этом, ни в других документах, относящихся к подготовке Колумбом его исторического плавания, нет ни слова о географических открытиях, познании мира и прочей ерунде. «Золото, слава и – но не менее прочего – Бог!» – таков был девиз Колумба. Он написал это своей собственной рукой в 1490 году. Очень изящная оговорка: Бог ставится всего-навсего на третье место, но при этом он все же «не менее прочего»! Впрочем, в дневнике, который Колумб вел во время плавания, он уже все реже вспоминает о Боге и делает такую запись: «Я иду далее исключительно ради золота и пряностей». Золото становится для него навязчивой идеей: «Наш Господь в своем милосердии направляет мой путь туда, где я открою золотые россыпи».

Вернувшись в марте 1493 года в Испанию, Колумб уже 24 сентября того же года вновь вышел в море. На этот раз в составе экспедиции насчитывалось 17 кораблей, а на их борту – около 2000 человек, многим из которых предстояло стать первыми испанскими поселенцами в Новом Свете. 22 ноября 1493 года Колумб основал колонию Исабель на северо–западном побережье острова Эспаньола (ныне Гаити), где испанцы впервые нашли золото. Месторождение, однако, оказалось очень бедным, и спустя три года Бартоломе Колумб, брат великого мореплавателя, перенес колонию на южный берег острова, где 4 августа 1496 года был основан город Санто-Доминго – первая столица Нового Света.

Между тем Христофор Колумб упорно разыскивал Индию. 30 апреля 1494 года он достиг Кубы, 5 мая открыл Ямайку. Он исследовал южное побережье Кубы и решил, что это полуостров, возможно, принадлежащий огромному материку (Индии?). Курсируя вдоль берегов новооткрытых островов, Колумб – на основании сведений, почерпнутых из описания путешествия Марко Поло, – усиленно искал Малаккский полуостров, известный под именем «Золотого Херсонеса». Но его надежда не оправдалась. 20 августа Колумб вернулся на Эспаньолу, и, оставив губернатором колонии своего брата Бартоломе, отплыл в Испанию. А 10 апреля 1495 года король Фердинанд и королева Изабелла опубликовали указ, разрешающий любому испанцу совершать путешествие в Индию, селиться там, исследовать и осваивать новые земли и торговать с аборигенами.

30 мая 1498 года Колумб в третий раз отправился к берегам Индии – на этот раз с шестью кораблями. 31 июля он высадился на острове Тринидад, в течение первой половины августа исследовал побережье Венесуэлы, обнаружил устье реки Ориноко и описал открытые им земли как часть неизвестного нового континента, по-видимому, представляющего собой южную часть Китая. 19 августа Колумб прибыл на Эспаньолу. В колонии назревал бунт: многие поселенцы были недовольны, считая, что Колумб ввел их в заблуждение относительно богатств Нового Света. Нескольких особо рьяных бунтовщиков пришлось повесить. Однако колонисты, вернувшиеся в Испанию, и моряки – участники плаваний Колумба – завалили королевский суд жалобами на самоуправные действия адмирала, обвиняя его и его братьев в деспотизме и неумелом руководстве. В октябре 1499 года Колумб был вынужден обратиться к королю с просьбой назначить в колонию специального королевского уполномоченного, чтобы помочь ему в управлении.

Этим уполномоченным стал Франсиско Бобадилья, рыцарь ордена Калатрава; однако данные ему полномочия оказались значительно шире тех, о чем просил Колумб: королевский двор, затрачивая огромные средства на подготовку новых экспедиций, до сих пор не получил от адмирала ничего существенного, кроме донесений о предстоящих находках золотых россыпей, и испытывал к Колумбу все меньшее доверие. В 1499 году Бобадилья был назначен губернатором новых заокеанских владений Испании. Прибыв в Санто-Доминго в августе 1500 года, он немедленно выдвинул против Колумба и его братьев Бартоломе и Диего обвинения в злоупотреблениях. Как пишет испанский историк Консуэло Варела, «даже те, кто любили его [Колумба], должны были признать, что злодеяния имели место». Арестовав адмирала, Бобадилья отправил его в Испанию. Впервые Колумб пересекал океан в цепях…

Первые сокровища, первые жертвы

Между тем в октябре 1500 года – в то время, когда скованный цепями первооткрыватель Америки ждал решения своей участи в тюрьме Санто-Доминго, – из испанского порта Кадис к берегам Америки на двух небольших кораблях отправилась экспедиция, возглавляемая предприимчивым испанским авантюристом Родриго Бастидасом. Каравеллы достигли побережья Венесуэлы и взяли курс на запад. Пройдя мыс Ла Вела, Бастидас обнаружил и исследовал удобную бухту – позже здесь будет построен знаменитый «золотой порт» Картахена. Далее к западу расстилалось довольно неприветливое побережье, которое испанцы назвали Тьерра Фирме (Tierra Firme) – «сухая земля» (северо-западное побережье Колумбии и южная часть Панамского перешейка). Несмотря на кажущуюся неприветливость, «Сухая Земля» оказалась довольно богатой. Повсюду, где высаживались испанцы, они обнаруживали у индейцев жемчуг и золотые безделушки и выменивали драгоценности на всевозможные пустяковины.

Родриго де Бастидас

Идя вдоль побережья Тьерра Фирме, Бастидас достиг Дарьенского залива. При виде его испанцы решили, что это пролив, ведущий к заветной Индии. Однако продолжать плавание было невозможно: оба корабля были до такой степени источены морским червем (teredo navalis), что вот-вот готовы были пойти ко дну. Из-за плохого состояния судов Бастидас решил повернуть к берегам Эспаньолы. С большим трудом, борясь со встречными ветрами, испанцы добрались до острова Контрамаэстре, где были вынуждены встать на ремонт – источенные червями корпуса кораблей заливала вода. Ремонт, предпринятый в походных условиях, не дал заметного результата, и в течение всего рейса члены экипажей обоих судов не впускали из рук помпы и ведра, борясь с прибывающей водой. Они смогли добраться только до бухты Харагуа на юго-западном побережье Эспаньолы. Оба корабля затонули прежде, чем их успели разгрузить. На дно пошли и многие моряки, и скованные цепями рабы-индейцы, захваченные Бастидасом в Колумбии и Панаме. Впрочем, испанцы сумели спасти большую часть золота и жемчуга. Бастидас разделил всех уцелевших на три группы и приказал каждой из них своим путем и на свой страх и риск добираться по суше до Санто-Доминго. Каждой группе досталась своя доля сокровищ – на них в пути предстояло выменивать пищу у местных индейцев…

По прибытии в Санто-Доминго Бастидас был арестован губернатором Эспаньолы Франсиско Бобадильей и обвинен в незаконной торговле с индейцами без лицензии. Хотя Бастидас и располагал грамотой за подписью короля, разрешавшей ему торговать с жителями всех стран, которые он обнаружит в ходе своей экспедиции, на Бобадилью эта бумага впечатления не произвела: он придрался к тому, что об Эспаньоле в

этом документе речь не идет. Напрасно Бастидас оправдывался тем, что его люди покупали у индейцев Эспаньолы только пропитание, чтобы не умереть с голода, – все было втуне. Бобадилья видел в удачливом первооткрывателе лишь источник пополнения своего собственного кармана. Сокровища Бастидаса, привезенные из далекой Тьерра Фирме, были конфискованы в пользу губернатора, а сам моряк брошен в тюрьму в ожидании отправки в Испанию.

Четвертое плавание Колумба (11 мая 1502 – 7 ноября 1504 гг.) и гибель первого «золотого флота»

В октябре 1500 года арестованный Христофор Колумб высадился в Кадисе, а спустя два месяца его приняла в Альгамла и его слезами, их величества милостиво обошлись с Колумбом. Он был освобожден, но королева уже никогда не вернула ему прежние полномочия. Адмирал искал справедливости. 3 сентября 1501 года по жалобам Колумба испанская корона наконец сместила губернатора Бобадилью со своего поста.

Золотая испанская монета с изображением короля Фердинанда и королевы Изабеллы

Новый губернатор Эспаньолы Николас Овандо (1460–1518) был выходцем из благородного семейства, опытным солдатом и рыцарем ордена Алькантара. 13 февраля 1502 года он отплыл из Испании во главе армады из тридцати судов. Это был самый большой флот, уходивший когда-либо к берегам Нового Света. Отправлявшиеся с ним 2500 новых колонистов должны были пополнить испанское население Эспаньолы. В отличие от предыдущих поселенцев, эта группа была целенаправленно отобрана, прекрасно организована и представляла собой настоящий срез тогдашнего испанского общества – здесь были представлены все социальные слои. На одном из судов находился молодой священник Бартоломе де лас Касас, позже прославившийся как «Защитник индейцев».

15 апреля 1502 года Овандо прибыл в Санто-Доминго – как раз в то время, когда остров оказался охвачен пожаром индейского восстания. Новый губернатор был безжалостен; современные историки полагают, что администрация Овандо на Эспаньоле была одна из наиболее жестоких по отношению к индейцам. Несчастных туземцев принуждали работать на плантациях, а избыток невольников направляли целыми партиями в Испанию. Кроме того, каждого туземца заставляли в определенные сроки вносить точно установленное количество золота. Когда испанцы в 1492 году прибыли на остров местное население насчитывало около 500 тыс. чел.; в 1507 году, согласно испанской переписи, численность индейцев составляла уже 60 тысяч.

11 мая 1502 года Колумб отправился в свой последний, четвертый рейс к берегам Америки на четырех небольших кораблях с экипажем в 150 человек. Целью этого плавания был поиск Малаккского пролива, ведущего в Индийский океан, – адмирал продолжал упрямо верить в то, что он нашел морской путь в Индию. Сопровождаемый братом Бартоломе и 13-летним сыном Фернандо, 15 июня 1502 года Колумб высадился на острове Мартиника. Надвигался ураган, обычный в этих широтах. Колумб поспешил на северо-запад, надеясь найти защиту на Эспаньоле. 29 июня он подошел к Санто-Доминго и обратился к губернатору Овандо с просьбой разрешить ему войти в гавань, чтобы укрыться от приближающегося шторма. Однако губернатор самонадеянно заявил, что никакого шторма не будет, и отказал адмиралу в его просьбе. Колумб был вынужден отвести свои корабли в устье реки Хаина.

Тем временем из порта Санто-Доминго к берегам Испании готовился отправиться первый в истории Нового Света «золотой флот». Он должен был пополнить королевскую казну первыми реальными сокровищами «Индии», в число которых вошли и золото Кубы и Эспаньолы, и жемчуг и золотые украшения, доставленные экспедицией Бастидаса с берегов Тьерра Фирме. Губернатор Овандо придавал особое значение этому рейсу: добыча, доставленная из-за океана, должна была послужить зримым свидетельством успехов колониальной администрации и новым стимулом к дальнейшему освоению Нового Света.

Основу первого «золотого флота» составили корабли, за несколько месяцев до этого доставившие на Эспаньолу Николаса Овандо и группу новых переселенцев. На борту одного из них находился экс-губернатор Франсиско Бобадилья, на другом – закованный в цепи Родриго Бастидас, злосчастный первооткрыватель Панамы. Напрасно Христофор Колумб предостерегал испанцев о надвигающемся шторме – и Овандо, и капитаны кораблей пренебрегли предсказаниями опытного адмирала. 30 июня эскадра подняла паруса и вышла в открытое море.

Катастрофа разразилась уже на следующий день. «Золотой флот» оказался в самом эпицентре урагана. Небывалой силы ветер рвал снасти, огромные волны захлестывали корабли. Одно за другим испанские суда исчезали с поверхности бушующего моря. Вскоре из тридцати кораблей остался только один. Пошел на дно вместе со всем экипажем своего корабля недруг Колумба, экс-наместник Эспаньолы Франсиско Бобадилья; погибли несколько десятков скованных индейцев-рабов, которых везли в подарок королю. Более пяти сотен человеческих жизней отнял ураган. На морском дне осталась лежать большая часть первых сокровищ Нового Света – королевская доля и частные капиталы, всего на сумму более чем 200 тысяч кастеллано золотом[1 - Кастеллано (от лат. – castellanus) – базовая денежная единица кастильской монетной системы, введенной в 1497 г., одна пятидесятая часть кастильской золотой марки. 1 кастеллано (кастильский дукат) весил 4,6 грамма (1/5 унции) золота. Курс золота к серебру колебался в XV – первой половине XVI в. от 1:7 до 1:8. В среднем 1 кастеллано был эквивалентен 11 серебряным реалам.].

Одно-единственное уцелевшее судно «золотого флота», «Агуха», вырвавшееся из тисков смерти, сумело достичь берегов Испании. На его борту находились четыре тысячи золотых песо, принадлежавших лично Колумбу, золото и жемчуг, доставленные из Панамы Родриго Бастидасом, и… сам Родриго Бастидас, хотя и скованный, и измученный тяжелым путешествием, но все-таки живой и здоровый.

Испанская корона оправдала первооткрывателя Панамы и вернула ему его сокровища. Бастидас сделал щедрые пожертвования в королевскую казну, а король распорядился, чтобы во время возвращения Бастидаса в его родной город Триану перед ним торжественно везли три открытых сундука, наполненных золотом и жемчугом, – пусть каждый встречный увидит, сколь богаты заокеанские земли…

Открытие Тьерра Фирме вызвало большой интерес и было оценено по достоинству: король назначил Бастидаса губернатором открытых им земель и назначил ему ежегодную пенсию в 50 тысяч мараведи. В свою очередь, Бастидас горел желанием вернуться в Новый Свет – в отличие от многих испанских идальго, еще раздумывавших, стоит ли им сниматься с насиженных мест, его душа уже навсегда была отравлена богатствами Индии. По существу, Родриго Бастидаса можно считать первым испанским конкистадором в Новом Свете. Вскоре он, захватив с собой жену и детей, вернулся в Санто-Доминго, где стал владельцем огромного ранчо, распоряжаясь стадом в 8000 голов крупного рогатого скота. В 1504 году Бастидас на двух кораблях совершил набег на Тьерра Фирме и захватил в плен 600 аборигенов, которых потом выгодно продал в рабство на Эспаньоле.

Индия где-то рядом

Между тем пока скованный цепями Бастидас еще пересекал Атлантический океан в трюме чудом уцелевшей «Агухи»,

Христофор Колумб продолжал свои безуспешные поиски Малаккского пролива. Оставив Эспаньолу, он, после краткой остановки на Ямайке, 30 июля 1502 года достиг побережья Центральной Америки. В течение двух месяцев корабли Колумба исследовали берега Гондураса, Никарагуа, и Коста-Рики. 14 сентября адмирал высадился близ мыса Грасиас-а-Дьос (Никарагуа) и исследовал область, которой он дал название Серабора. Здесь Колумб наткнулся на многочисленные выходы золотой руды и, расспросив местных индейцев, установил, что драгоценный металл в больших количествах добывается в районе, лежащем далее на восток, и носящем название Верагуа. Колумбу удалось собрать множество образцов золотой руды и получить приблизительное описание золотых копей.

Продолжая идти на юго-восток, Колумб достиг северного побережья Панамы и 2 ноября 1502 года высадился на берег в районе лагуны Чикири. После двух недель отдыха и исследования окрестностей адмирал приказал поднять паруса и взять курс на Санто-Доминго, но спустя три дня из-за сильной бури был вынужден вернуться к побережью Панамы. Место своей второй высадки Колумб назвал Ретрете – «место отступления». Здесь он оставался до 5 декабря, пока море, наконец, не успокоилось, и сильно потрепанные за время долгого плавания корабли снова подняли паруса.

7 января 1503 года испанцы достигли устья большой реки, которую индейцы называли Кебира и которую Колумб окрестил испанским названием Рио-Белен. Аборигены рассказывали смутные вещи – будто там, дальше к западу, земля кончается и за ней снова расстилается безбрежное синее море… Можно ли выйти в это море на кораблях? Ведет ли туда какой-нибудь пролив или протока? Индейцы не знали. Всматриваясь в горизонт, адмирал видел на западе только голубеющие в туманной дымке горы.

Колумб назвал эту горную цепь Сан-Кристобаль. Неужели там, на западе, лежит Индийский океан, на поиски которого он потратил столько долгих лет и положил столько сил? Неужели судьба вновь окажется к нему немилостивой, и он не сможет найти пролив, ведущий к заветной Индии?

Колумб резко меняет свои планы и лихорадочно начинает искать проход к лежащему на западе океану. Он бесплодно рыщет туда-сюда вдоль побережья Панамы, пересекает залив Сан-Блас, лавируя между островами архипелага Мулато, в нескольких местах подходит к берегу – все напрасно… Панамский перешеек лежит между ним и Западным океаном непреодолимым барьером. Прохода нет. Истрепанные долгим плаванием, изъеденные морским червем корабли еле держатся на воде. Пора возвращаться…

16 апреля 1503 года Колумб взял курс на Эспаньолу.

Золотая Кастилия

Известие о золотоносных полях Верагуа, доставленное Колумбом в Испанию при возвращении из четвертого (последнего) плавания адмирала, заставило испанскую корону пристальней всмотреться в открытую Бастидасом Тьерра Фирме. Огромная земля, лежащая далеко к западу от Эспаньолы и Кубы, как это показали исследования Бастидаса и подтвердило плавание Колумба, была, по-видимому, чрезвычайно богата! Очевидно, что именно туда необходимо было направить первостепенные колонизационные усилия.

Таким образом, современная Коста-Рика, а в особенности – современная Панама первыми стали известны европейцам как «страны золота». Колумб во время своего четвертого путешествия восхищался золотыми изделиями здешних индейцев, особенно их прекрасными золотыми нагрудными пластинами. И подобно тому, как Колумбия стала для испанцев Эльдорадо – страной «золотого короля», так и Панама получила на старых испанских картах название Кастилия дель-Оро (Castilla del Oro), что означает «Золотая Кастилия», а Коста-Рика – свое нынешнее имя (Costa Rica), которое в переводе с испанского означает «Богатое побережье». Земли, лежащие к востоку от реки Атрато (северное побережье Колумбии и Венесуэлы), стали называться Новой Андалусией (Nueva Andalusia).

Испанская карта Карибского моря

Золото обрабатывали не только коста-риканские, но в еще большей степени – и панамские индейцы, создатели культур верагуас, чирики и особенно кокле. С золотыми изделиями культуры кокле испанцы встретились на южном побережье западной части Панамы, прежде всего на обширном полуострове Асуэро, омываемом водами залива Парита. Создатели этой культуры широко торговали своими изделиями, золотые предметы культуры кокле были обнаружены даже в прославленных колодцах-сенотах городов майя на Юкатане. Гонсало де Бадахос, один из первых испанцев, проникших в эту страну золотых дел мастеров, получил в дар от местного «короля» обтянутую оленьей кожей пятидесятикилограммовую корзину, доверху наполненную золотыми предметами. Другой испанский конкистадор, Фернандес де Овьедо-и-Вальдес, вспоминает, что видел у индейцев золотые наконечники, прикрывавшие детородный член, и какие-то «бюстгальтеры» из пластин чистого золота, которые и в самом деле служили для того, чтобы поддерживать грудь женщин. Те, что видел Фернандес, имели величину более полутора человеческих ладоней в диаметре и весили, по его словам, 150–200 песо, то есть примерно около килограмма.

И король, и испанский Совет по делам Индий были крайне заинтересованы в скорейшей колонизации Золотой Кастилии, однако из-за внутренних неурядиц в самой Испании первая попытка в этом направлении была предпринята только в 1508 году, спустя четыре года после возвращения Колумба из своего последнего рейса.

Человека, затеявшего это небезопасное, но сулившее немалые прибыли предприятие, звали Алонсо Охеда. Он был одним из тех испанских дворян, что первыми откликнулись на призыв Фердинанда и Изабеллы свободно осваивать открытые Колумбом заокеанские земли, опубликованный 10 апреля 1495 года. Охеда участвовал во втором плавании Колумба, отличился в сражении с аборигенами и был известен своим резким и мстительным характером и неудержимой отвагой. 20 мая 1499 года он возглавил собственную экспедицию в составе четырех кораблей, исследовавшую северо-восточное побережье Южной Америки от современной Бразилии до Венесуэльского залива и озера Маракаибо, и первым из европейцев обнаружил устье реки Амазонка. В июне 1500 года Охеда вернулся в Испанию с большим количеством жемчуга и захваченных в плен индейцев, которых он продал в рабство в Севилье. В этой экспедиции Охеду сопровождал еще никому не известный в ту пору Америго Веспуччи – позже его именем назовут весь огромный, открытый Колумбом континент: Америка…

При всех своих недюжинных способностях Алонсо Охеда не был настолько богат, чтобы в одиночку осваивать земли Золотой Кастилии. Однако довольно быстро ему нашелся партнер и, увы, соперник – дон Диего Никеса, пользовавшийся весомой поддержкой при королевском дворе. Назначая первого губернатора Золотой Кастилии, король долго колебался: опыт и способности Алонсо Охеды не могли перевесить в его глазах богатство и связи Диего Никесы. В итоге король пошел на компромисс: он назначил сразу двух губернаторов, разделив земли Тьерра Фирме на две провинции: дону Диего Никесе досталась северная часть, от мыса до Грасиас-а-Дьос приблизительно до границы Новой Андалусии, Алонсо Охеде – южная часть, приблизительно от границы Новой Андалусии до мыса Ла Вела. При этом, однако, король не позаботился точно

провести линию раздела между провинциями, что в дальнейшем послужило причиной многих споров.

Осенью 1509 года оба губернатора встретились на Эспаньоле и сразу же вступили в конфликт. Вспыльчивый Охеда даже вызвал Никесу на поединок. При посредничестве друзей кровопролитие было предотвращено, и в итоге губернаторы согласились считать реку Дарьен (Атрато) границей между двумя областями. Впрочем, перемирие это оказалось очень шатким. Оба противника затаили друг на друга зло и тайно – а порой и явно – продолжали строить друг другу козни. На стороне Никесы были богатство и связи, и это позволяло ему лучше организовывать и вести дела; на стороне Охеды были опыт и блестящая репутация, и под его знамена стекались лучшие и наиболее способные из молодых конкистадоров. Достаточно назвать только два имени: Эрнан Кортес и Франсиско Писарро, громкая слава которых была еще впереди…

В числе сторонников Охеды оказался и бакалавр права Мартин Фернандес Энсисо. Этот молодой стряпчий, прослужив несколько лет в колониальной администрации, успел сколотить изрядный капиталец, но Охеда сумел убедить его, что богатство гораздо легче приобрести в далеких неизведанных землях, сражаясь с аборигенами, а не сидя за пыльной конторкой в Санто-Доминго. Подобно многим другим, Энсисо подпал под обаяние Охеды, который пообещал сделать его верховным судьей Новой Андалусии.

12 ноября 1509 года Охеда на четырех кораблях покинул Эспаньолу и взял курс на юг. С ним отправились около трехсот испанцев, в числе которых был Франсиско Писарро. Другой знаменитый в будущем конкистадор, Эрнан Кортес, не смог принять участия в этой экспедиции из-за раненого колена. Как показали дальнейшие события, Кортеса ждала иная судьба…

Высадившись в восточной части залива Ураба, Охеда основал колонию Сан-Себастьян. Слухи о богатствах «Золотой Кастилии» подтвердились довольно быстро, однако задержаться надолго губернатору здесь не удалось: местные индейские племена оказали испанцам ожесточенное сопротивление. Предчувствуя недоброе, Охеда поспешил покинуть Сан-Себастьян и вернуться в Санто-Доминго, назначив лейтенантом Франсиско Писарро и поручив ему управление колонией. Все сокровища, добытые и захваченные у аборигенов – золото и жемчуг, – Охеда предусмотрительно захватил с собой.

Неудачей закончилась и экспедиция второго губернатора «Золотой Кастилии», несмотря на то что она была снаряжена гораздо лучше. Диего Никеса покинул Санто-Доминго 14 ноября 1509 года на пяти кораблях, в сопровождении семисот человек, большинство которых недавно прибыло из Испании и было плохо знакомо с местными условиями. На подходе к Панамскому перешейку буря разметала корабли Никесы, часть из них погибла, около 400 человек пошли ко дну. Уцелевшие высадились в разных местах перешейка: одна группа – в устье реки Рио-Белен, другая – в устье реки Чагрес. Собрав своих людей, Никеса повел их в бухту Бастименто. Разбив здесь лагерь, губернатор твердо сказал: «Мы останемся здесь во имя Божье!» Так была основана колония Номбре-де-Диос (исп. – «Имя Божье») – первое испанское поселение на Панамском перешейке. Его основатель дон Диего Никеса вскоре погиб вместе с большей частью своих последователей.

Легендарные страны и реальные сокровища

Герой из бочки

Судьба испанских колоний в Золотой Кастилии висела на волоске. Дальнейший успех или неуспех предприятия во многом зависел теперь от миссии «верховного судьи» Мартина Эрнандеса Энсисо: на двух кораблях с припасами и новыми колонистами он спешил на помощь жителям Сан-Себастьяна, осаждаемым полчищами индейцев. И каково же было его удивление, когда на его глазах из бочки с провиантом неожиданно вылез… человек!

Этим «безбилетным пассажиром» оказался Васко Нуньес де Бальбоа (ок. 1475–1517), хорошо известный в Санто-Доминго. Отчаянный сорвиголова, участник знаменитой экспедиции Бастидаса, он вот уже несколько лет сиднем сидел на Эспаньоле, пытаясь заниматься несвойственным ему делом – сельским хозяйством. В итоге Бальбоа наделал так много долгов, что вынужден был скрываться от преследовавших его кредиторов. Бежать с острова он не мог – всем капитанам судов, отправлявшихся с Эспаньолы, было строжайше запрещено принимать на борт несостоятельных должников. Тогда Бальбоа забрался в пустую бочку и вместе с грузом попал на корабль дона Энсисо, которому поневоле пришлось содействовать побегу отважного искателя приключений.

Первым желанием «верховного судьи» было немедленно вышвырнуть Бальбоа за борт, однако он удержался от этого опрометчивого шага. Этот беглый должник, несомненно, являлся ценным приобретением для экспедиции: помимо своего неуемного характера, он был еще и знатоком здешних мест, известных ему еще со времен плавания с Бастидасом. Этим нельзя было пренебрегать!

Высадка в заливе Ураба прошла неудачно: один из кораблей дона Энсисо потерпел крушение, все припасы, лошади и свиньи пошли ко дну. Основанная Охедой колония Сан-Себастьян оказалась сожжена индейцами, колонисты частью были убиты, частью рассеяны: возле устья реки Магдалена Энсисо встретил судно Франсиско Писарро с 25–30 людьми на борту.

Васко Нуньес де Бальбоа

Что делать? Неустрашимый Бальбоа посоветовал Энсисо высадиться на западном берегу залива, где легко можно было бы основать новую колонию; кроме того, живущие там индейцы не имели привычки пользоваться отравленными стрелами. Это предложение было принято, и испанцы благополучно высадились на земле индейского вождя по имени Семанко, которого они победили и взяли в плен в первом же бою. На месте деревни этого вождя конкистадоры основали город Санта-Мария-Ла-Антигуа-дель-Дарьен – в честь глубоко чтимого образа Девы Марии, хранящегося в Севилье.

Первые шесть месяцев колонисты были заняты строительством города. Они заложили первую христианскую церковь на всем Американском континенте (она сохранилась до сих пор). Разведывательные партии, разосланные по окрестностям, приносили обнадеживающие новости: золото есть! В довольно больших количествах золотые самородки и золотой песок были найдены в ручьях, стекающих с гор Серрания, всего-навсего в полутора десятках километрах от нового города. Это было первое золотое месторождение, найденное испанцами на Южноамериканском материке.

Вскоре дон Энсисо был вынужден покинуть колонию. Уезжая в Испанию, он назначил вместо себя губернатором колонии 35-летнего Васко Нуньеса де Бальбоа. Перед «героем из бочки» открылись небывалые перспективы: вся «Золотая Кастилия» лежала у его ног…

Впрочем, в распоряжении Бальбоа имелось лишь около трех сотен колонистов, из которых не больше половины могло держаться на ногах – здоровье остальных было подорвано лишениями и тропическими болезнями. Этих ничтожных сил для покорения огромной страны было явно недостаточно. Но Бальбоа и не собирался идти напролом. Умело пользуясь враждой между местными племенами, заключая союзы с одними, нападая на других, он сумел обеспечить покой и процветание колонии.

Бальбоа ищет золотой храм

Поздней весной 1511 года Бальбоа был готов приступить к поискам золота. Первая снаряженная им экспедиция отправилась вдоль побережья на северо-запад, в

область Карета. Здесь, у подножия гор Серрания, испанцы действительно нашли золото – пока, правда, только в качестве дани, полученной от покоренных индейцев. Впрочем, в полной мере это нельзя было назвать покорением: местные индейцы добровольно согласились стать союзниками испанцев в надежде, что те помогут им в борьбе с заклятым врагом – вождем области Понка, лежащей выше в горах. Бальбоа действительно помог своим новым друзьям: враг был разбит, его деревня сожжена.

Отсюда отряд испанцев, сопровождаемый союзными им индейцами, двинулся в земли другого индейского вождя, Комогре – самого могущественного среди местных аборигенов. Его власть распространялась на всю плодородную равнину, начинающуюся в тридцати лигах от Дарьена. Комогре жил в роскошной по местным меркам хижине, в окружении мумий предков, облаченных в богатые одежды, унизанные жемчугом, драгоценными камнями и золотыми украшениями. Хотя в его распоряжении имелось около трех тысяч воинов, он встретил отряд Бальбоа очень миролюбиво. Гостям был устроен торжественный прием в обширном доме вождя, с каменными стенами, резными потолочными балками, орнаментированным полом и глубокими подвалами, где хранились большие глиняные кувшины с вином, сделанным из юкки, сладкого картофеля, кукурузы и плодов пальмы. Высушенные тела предков в золотых масках, закрывающих лица, свисали со стропил.

Старший сын Комогре по имени Панкиако очень быстро перешел на короткую ногу с Бальбоа – отважный испанец произвел на него впечатление. Сделав Бальбоа поистине царский подарок – 4000 унций золота и 60 женщин-рабынь, захваченных во время набегов на соседние племена, Панкиако рассказал испанцу, что за линией гор, виднеющихся на горизонте, лежит богатая и могущественная индейская империя. Эти люди строят суда с парусами, подобно испанцам, и бороздят на них огромный океан, лежащий на западе. А в сорока лигах от Дарьена, на берегу большой реки, впадающей в залив Ураба (речь шла о реке Атрато. – Примеч. авт.), стоит золотой храм, посвященный древней богине Дабейбе – матери богов, повелительнице стихий, создавшей солнце, луну и звезды…

Бальбоа был крайне взволнован этими рассказами. У него не было никаких оснований не верить рассказу Панкиако, так как по большому счету индеец не рассказал ему ничего сверхъестественного. Единственное, что вызвало у Бальбоа некоторый скепсис, – это о сообщение о «судах с парусами», наподобие испанских. Впрочем, если Западный океан – это Индийский океан, то эти суда вполне могут быть арабскими…

Индейцы приносят в дар Бальбоа золотые изделия

Что же касается золотого храма, то в это Бальбоа поверил легко и сразу. Он своими глазами видел золотые маски на лицах страшных индейских мумий, тяжелые золотые украшения, которыми был обвешан вождь Комогре. Если индейский вождь живет в окружении такого богатства, то можно представить себе, какие сокровища накопились за века в святилище Матери богов!

Сегодня, задним числом, мы можем предположить, что Панкиако передал Бальбоа первые отдаленные слухи о могучей империи инков – Тауантинсуйу, о знаменитом «доме сокровищ» инкских императоров в Куско. Эти слухи, более или менее искаженные, распространялись от племени до племени, достигнув в конце концов Дарьена. Существует версия и о том, что «золотой храм богини Дабейбы» – это первое упоминание об Эльдорадо, стране «золотого человека». Сам Панкиако, судя по всему, лично не видел ни «золотого храма», ни океана, ни судов под парусами. Бальбоа же принял все за чистую монету – за что, впрочем, нет оснований его упрекать.

Вернувшись в Антигуа, Бальбоа начал деятельно готовить экспедицию на поиски «золотого храма». Направление поисков было ясно обозначено в рассказе сына вождя: река Атрато, приблизительно в 90 милях вверх по течению. Начав движение от устья реки, Бальбоа во главе отряда из 150 человек поднимался все выше и выше, пока не достиг Черной реки – Рио-Негро, названной так из-за темного цвета воды. Никаких признаков существования золотого храма пока не было. Впрочем, захваченный в плен индейский вождь по имени Абенмаке рассказал, что далее вверх по реке Атрато лежит богатая золотом земля. В «столице» Абенмаке – обширной индейской деревне, насчитывавшей приблизительно 500 домов, – испанцы нашли некоторое количество золота, но оно не шло ни в какое сравнение с тем, на что рассчитывали конкистадоры. Индейцы предприняли попытку защитить своего вождя, но их копья, деревянные мечи и луки со стрелами были бессильны перед закованными в латы испанцами, вооруженными огнестрельным оружием.

Вождя следующего индейского селения звали Абихейба (Абибейба). Это было немножко похоже на «Дабейба», но никакого золотого храма в его деревне не было. Бальбоа был разочарован. Еще некоторое время испанцы рыскали вдоль течения реки Атрато, безуспешно пытаясь отыскать золотой храм. На пути им попадалось множество индейских селений – почти все они были оставлены, туземцы бежали в сельву, боясь испанцев. Бальбоа и его людям даже удалось раздобыть немного золота. Но золотого храма не было…

Оставив в селении Абенмаке 30 солдат под командой своего друга Бартоломе Уртадо и поручив им продолжать поиски золотого храма, Бальбоа вернулся в Дарьен. В письме королю Испании, датированном 20 января 1513 года, он подробно описал всю кампанию, присовокупив к этому ряд соображений. Бальбоа считал, что дальнейшей целью поисков должны стать «золотые города», по слухам, расположенные где-то на юге, откуда индейцы Панамы получают львиную долю своих золотых украшений, а также загадочный океан, лежащий где-то на западе. Может быть, именно через этот океан пролегает дорога в заветную Индию?

Золотая страна Дабейба

В своем письме к королю Бальбоа сообщает о том, что идя вдоль «большой и красивой реки», текущей с востока, можно в течение двух дней попасть к вождю Дабейбы. «Его власть распространяется на очень большую территорию, населенную многими людьми. Он владеет огромным количеством золота – у него его столь много, что любой, кто не знаком с истинным благосостоянием этой земли, едва ли поверит этому. Я знаю это из верных источников. Из дома этого касика[2 - Касик – индейский вождь.] Дабейбы происходит все то золото, которое мы нашли в заливе Ураба и которым владеют касики прибрежных областей. Есть много индейцев, которые видели у касика Дабейбы целые сундуки золота. Этот касик забирает себе все золото, которое находят в горах, а способ, которым он получает это, следующий. В двух днях пути от этой прекрасной земли, называемой Кариб, живут злобные туземцы, которые едят людей, если им удается заполучить их. У них нет правителя, и они не повинуются никому. Это воинственные люди; каждый их них живет, как пожелает. Они – владельцы золотых копей, которые, как говорят, являются самыми богатыми в мире. Эти копи находятся в стране, где, как рассказывают, расположены самые высокие в Новом Свете горы (Центральная Кордильера. – Примеч. авт.). Найти там золото очень легко, и его добывают двумя способами. В первом случае туземцы ждут, пока реки в узких горных долинах не разольются, а когда паводок спадет, идут собирать золото, что было принесено потоком из ущелий Сьерры. При этом попадаются

самородки очень значительных размеров – как говорят индейцы, размером с апельсин или с кулак; встречается также золото в виде плоских пластин. Имеется и другой способ добычи золота: они ждут, когда высохнет травянистая растительность в горах, и затем поджигают сухую траву. Когда она сгорит, они идут искать на выжженных плато золото и собирают большое количество прекрасных самородков. Эти индейцы, кто собирают золото, приносят его, чтобы торговать с касиком Дабейбы. В качестве платы за золото он дает им индейских мальчиков и девочек, которых дикари съедают, и индейских женщин, которые служат им как их собственные женщины; этих они не едят. Он дает им также свиней, которых много в этой земле. Он дает им много рыбы, одежды из хлопка и соли. Те индейцы торгуют только с этим касиком Дабейбы, и ни с кем больше. Этот касик имеет большое количество золота в своем доме и сотню людей, непрерывно изготавливающих золотые украшения. Все это я знаю от надежных людей… Я узнал это от многих касиков и индейцев, и видел многие предметы, полученные от этого касика Дабейбы, находя это многими путями, подвергая иных пытке, обращаясь с другими с любовью, третьим раздавая подарки».

Из этого письма следует, что уже к январю 1513 года загадочная Дабейба из селения с «золотым храмом», посвященным одноименной богине, разрослась до размеров целой страны, изобилующей золотом, которой правит могущественный вождь-касик. Название «Дабейба» вошло в обиход и стало легендой намного ранее Эльдорадо и так же как Эльдорадо, на многие годы стало золотым миражом, к которому стремились многие десятки искателей сокровищ.

Рассказывая о «золотой стране», Бальбоа ссылается только на свидетельства индейцев; ни один испанец этой страны не видел. Получив первые сведения о сокровищах Дабейбы на побережье Дарьенского залива, Бальбоа в дальнейшем продолжал тщательно собирать сведения о касике Дабейбы и его земле. Из рассказов индейцев вытекало, что Дабейба представляет собой всхолмленную равнину или плато, расположенное в окружении горных цепей Кордильер к востоку от реки Сан-Хуан. Бальбоа даже пытался добраться до этой таинственной земли, но в двух днях пути от заветной цели (как говорили ему проводники) был вынужден повернуть обратно. И все же испанцы достаточно близко подошли к Кордильерам и видели издалека покрытые туманной дымкой горные плато. Проводники объяснили, что эта земля – не та Дабейба, где добывают золото, а та, где из золота делают украшения и статуэтки, которые потом привозят на побережье Дарьенского залива. В этой Дабейбе нет золотых рудников, зато там живут искусные ремесленники; кроме того, это крупнейший центр обширной торговли золотом и золотыми изделиями. Бальбоа с бессильной яростью смотрел на голубеющие вдали огромные горы – у него нет ни людей, ни средств, чтобы вторгнуться в эту страну, лежащую далеко от моря и населенную враждебными племенами…

Слухи, которые собрал Бальбоа, были истинны в главном. Восточные склоны Западной Кордильеры, с которых в реку Каука стекают многочисленные горные ручьи, населяли очень отличающиеся друг от друга, но при этом одинаково свирепые племена аборигенов. Золото здесь добывали во все времена. В колониальную эпоху этот район стал одним из главных центров золотодобычи, и здешние золотоносные месторождения эксплуатируются до сих пор.

Не располагая достаточными силами, Бальбоа разумно решил отсрочить завоевание Дабейбы. Следующая попытка добраться до сокровищ «золотой страны» была предпринята им только летом 1515 года. С двумя сотнями солдат он поднялся по реке Рио-Гранде, в верховьях которой встретился с ожесточенным сопротивлением индейцев. Потратив целый месяц на безуспешные попытки пробиться вглубь «золотой страны», отряд Бальбоа вернулся на побережье залива Дарьен. В письме к королю, датированном октябрем 1515 года, Бальбоа пишет о том, что ему удалось узнать от пленных индейцев: «Мы захватили нескольких туземцев, которые рассказали нам о золотых шахтах, расположенных в глубине страны, и о том, как вождь Дабейбы получает золото. Они с уверенностью говорят о том, что в десяти днях пути отсюда располагаются большие рудники, откуда поставляется золото касику Дабейбы». По мнению Бальбоа, причиной враждебности индейцев явились действия некоего испанского капитана, который сумел пробраться в пределы страны Дабейба и своей алчностью возбудить неприязнь у аборигенов. Впрочем, так и осталось неизвестным, сумел ли этот капитан заполучить хотя бы один грамм драгоценного металла.

Последняя попытка добраться до богатств Дабейбы была предпринята богатым торговцем по имени Санта-Мария Хуан-Тавира, возглавившим большую партию конкистадоров. В этом предприятии участвовал и Франсиско Писарро, будущий завоеватель Перу. Индейцы блокировали течение реки Рио-Гранде своими боевыми каноэ и вступили в бой с испанцами. Тавира и несколько его солдат погибли, остатки отряда во главе с Писарро бесславно вернулись в Дарьен. После этого конкистадоры надолго утратили интерес к «золотой стране» на севере Колумбии и обратили свои взоры к Тихому океану. Лишь в 1536 году, четверть века спустя после первых попыток Бальбоа, испанцы сумели установить свой контроль над золотоносными полями в бассейне реки Каука и «золотой страной».

Несостоявшееся открытие страны золота

Интуиция Васко Нуньеса де Бальбоа была безошибочна: он абсолютно правильно почувствовал, что главные сокровища Нового Света таятся к югу от Дарьенского залива, за горными цепями Кордильер. Он, однако, не предполагал да и не мог предполагать истинных масштабов этих сокровищ; не знал и не мог знать, что здесь, на горных плато, раскинулась настоящая «золотая страна», богатейшая страна золота и изумрудов…

В древности территорию современной Колумбии населяло множество индейских племен – мусо и панче, пихао и кимбайи, риама и колима, мотилоны и катио, чибча, муиски и тайроны. Все эти народы отличала беззаветная храбрость, неукротимая любовь к свободе и – творческий гений, удивительный по силе и своеобразию. Еще в доколониальную эпоху здешние индейцы умели добывать изумруды и делать из них замечательные украшения. А что касается золота, то оно давно и прочно вошло в арсенал местных ремесленников в качестве главного поделочного материала.

Владение навыками металлургии и техникой металлообработки распространялось в доколумбовой Америке с юга на север. Около 2000 года до н. э. индейцы Колумбии научились плавить золото; к началу новой эры это искусство достигло Мексики – причем пришло уже вполне сложившимся, без стадии предшествующего экспериментирования. Очевидно, что эти навыки были принесены мастерами с юга. Колумбия, Панама и Коста-Рика являлись главным историческим центром металлургии золота в доколумбовой Америке; именно отсюда это искусство распространилось по всему континенту – наряду с великолепными изделиями местных мастеров.

Самыми замечательными ювелирами – не только древней Колумбии, но и вообще всей индейской Америки – бесспорно были кимбайи, настоящие кудесники работы по металлу, непревзойденные в умении, в технике, тонком вкусе, ни в совершенстве создававшихся их мастерами украшений из золота. С

этими украшениями кимбайи хоронили умерших, завернув их в прекрасные ткани. Благодаря такому обычаю кимбайи – как и пихао, и другие племена, придерживавшиеся сходных верований, – оставили в местах захоронений богатейшие сокровища. Разнообразие и обилие золотых украшений, сохранившихся в их могилах, трудно себе вообразить. Обычными атрибутами такого захоронения являются подвески для носа, ожерелья, браслеты, пекторали, щипчики для выдергивания волос, топо (броши), тембиты (украшения для нижней губы), ложки, булавки, проколки, статуэтки людей и животных, сосуды, амфоры, чаши и диадемы… Почти все, что кимбайя давали своим мертвым, отправляя их в последний путь, было из золота! Сегодня в этих погребениях археологи находят золотые бутыли, золотые колокольчики, золотые шлемы, тяжелые нагрудные пластины из золота и прекрасные золотые статуэтки.

Характерной чертой украшений кимбайев является то, что их делали из сплава золота и меди. В зависимости от соотношения частей этих металлов в сплаве кимбайи умели придавать своим изделиям различные оттенки, чередуя их таким образом, что цвета плавно переходили из одного в другой, без заметных изменений или явных различий. Этот прием, чрезвычайно эффектный, сослужил, однако, плохую службу многим прекрасным изделиям, выполненным из сплава золота и меди: в 1519 году испанский король Карл V издал указ, предписывающий отправлять их на переплавку. В нем, в частности, говорилось: «…Признавая, что много золотых изделий индейцев продолжает переходить к испанцам в счет уплаты податей, вознаграждений и доходов от торговли в различных изделиях и украшениях в форме медальонов, ожерелий, канителей, узких полосок, браслетов, нагрудных и других украшений, а сплав, из которых они сделаны, в былые времена называли не иначе как низкопробным золотом, и поскольку содержание его в этих изделиях очень низкое, а меди – высокое и без того, чтобы их расплавить, нельзя ни узнать пробу золота, ни определить его стоимость, повелеваем, чтобы это золото и изделия из него были очищены, переплавлены и пятая часть их поступала в казну». Но, хотя испанцы предпочитали игнорировать художественные достоинства изделий индейских мастеров, предпочитая видеть золото в форме слитка, небольшая часть этих изделий, попав в Европу, вызвала бурю восторга у самых выдающихся художников того времени. Альбрехт Дюрер, познакомившийся в 1520 году с произведениями индейских ювелиров, писал: «Я за всю свою жизнь никогда не видел ничего подобного – так восхитили мое сердце эти предметы. Они поистине удивительны. Меня поражает тонкая изобретательность этих людей, живущих в столь отдаленных странах». Знаменитый Бенвенуто Челлини, когда ему показали индейские золотые изделия, привезенные из Мексики, признался, что он был бы не в состоянии сделать ничего подобного.

Помимо кимбайев, обработкой золота прославились тайроны – индейцы, жившие на севере Колумбии, у подножия гор Сьерра-Невада-де-Санта-Марта. Уже само название этой индейской народности свидетельствует об их излюбленном ремесле: «тайрон» в буквальном переводе означает «золотых дел мастер». Своих вождей и жрецов тайроны хоронили в роскошных гробницах. В одной из них, например, археологами было найдено восемь тысяч великолепных бусин из сердолика, агата и других полудрагоценных камней. И повсюду в огромных количествах – золото…

Еще больше прославились муиски – индейское племя, с которым, собственно, и связана знаменитая легенда о стране «золотого короля», Эльдорадо. Эта страна «золотого короля» находилась в самом сердце Колумбии, на горном плато, расположенном на высоте 2600 метров над уровнем моря, в бассейне рек Богота и Согамосо. Именно здесь, высоко в горах, лежит священное озеро Гуатавита, на дне которого, как говорят, покоятся несметные сокровища муисков…

В обработке золота муиски достигли исключительного мастерства. Они же первыми из индейских племен начали добывать и обрабатывать изумруды – на их территории находились десятки изумрудных шахт. Неизменное восхищение вызывают серьги, пекторали, подвески, которые носили в носу, и другие украшения, с которыми индейцы пихао хоронили умерших; большие пекторали, диадемы и брошки колима; фигурки идолов, покрытые золотыми пластинами, – им поклонялись в храмах, где собиралось более тысячи паломников из долин рек Сину, Сан-Хорхе и Нечи.

Золото очень редко обрабатывалось непосредственно в местах добычи. Обычно ювелиры работали на привозном сырье. Индейские центры горной промышленности, как правило, были сосредоточены исключительно на добыче золота и торговле им, обработка драгоценного металла в данном случае являлась – если вообще имела место – вторичным видом деятельности. Основная часть золотых месторождений была сосредоточена на реках Западной и Центральной Кордильер. Наиболее известным и важным центром золотодобычи являлась Буритика – крупное индейское поселение в горах на севере современного колумбийского департамента Антиокия. Здесь добывалось и жильное, и аллювиальное золото; во все стороны от Буритики расходились оживленные торговые маршруты, по которым драгоценный металл и изделия из него доставлялись не только в самые отдаленные районы страны, но и в Панаму, Коста-Рику, Мексику, Венесуэлу, Эквадор, Перу. Много золота поступало отсюда в области кимбайев и муисков, но основная его часть экспортировалась на север, в Дабейбу, а оттуда – в Центральную Америку и Мексику. Впрочем, торговля золотом велась в обоих направлениях: золотые изделия кимбайев и тайрона найдены археологами на севере Панамы и в Коста-Рике, а характерные золотые амулеты панамских мастеров, сделанные в виде лягушек, сегодня находят на территории современной Колумбии.

Индейские ремесленники создавали свои удивительные творения не просто ради удовольствия. Каждое их изделие всегда имело цель – религиозную или светскую. Фигурки людей, изображения птиц и животных очень часто несут следы намеренной стилизации. Символика этих произведений, возможно, уходит корнями в древнюю мифологию индейцев, а может быть, навеяна видениями погружавшихся в наркотический транс мастеров. В любом случае они отражают жизнь и религиозные верования индейских племен древней Колумбии. Чарующая красота этого удивительного искусства редко кого может оставить равнодушным – даже при том, что мы порой не в состоянии понять смысл и назначение этих предметов. Они навсегда останутся для нас тайной…

Бальбоа открывает Тихий океан

После возвращения из неудачной экспедиции на реку Атрато Бальбоа обратил свой взор на запад. В его письме королю, датированном январем 1513 года, содержатся некоторые детали его дальнейшего плана действий. Бальбоа просил прислать с Эспаньолы пять сотен или более людей, чтобы с ними он мог «углубиться во внутренние пределы страны и достичь другого моря, лежащего на юге». При этом Бальбоа, разумеется, не думал ни о каких географических открытиях: его страшно интересовали богатые страны, лежащие по ту сторону гор, о которых он услышал во время своего пребывания у гостеприимного вождя Комогре. «В тех горах вожди племен имеют много золота, которое хранят в своих домах. Индейцы говорят, что те касики

держат золото в амбарах, подобно кукурузе, потому что его у них так много, что они не желают хранить золото в корзинах. Они говорят, что все реки в горах несут золото и что там находят большие самородки в немалом количестве. Далее на юг простираются равнины, и индейцы говорят, что другого моря можно достичь за три дня. Все касики и индейцы, которые служат вождю Комогре, сообщали мне, что там так много золота, чтобы можно сойти с ума. Они говорят, что золото в большом количестве и в больших самородках можно найти на всех реках того побережья. Они говорят, что индейцы с берегов другого моря приплывают в дом касика Комогре на каноэ, чтобы торговать золотом… Я полагаю, что в море имеется много островов и жемчуг в большом количестве; говорят, что касики имеют сундуки, полные жемчугом. Эта река, которая течет из страны касика Комогре к другому морю, разделяется на три рукава, каждый из которых отдельно впадает в море».

Бальбоа подробно расспросил индейцев о том, каким путем короче и безопасней всего можно добраться до другого моря. Отправной точкой путешествия должна была стать резиденция вождя Комогре. Расстояние от страны Комогре до ближайшей точки побережья на той стороне гор (речь шла о заливе Сан-Мигель. – Примеч. авт.) составляло около пятидесяти сухопутных миль.

Бальбоа отправился в путь l сентября 1513 года во главе отряда из 190 испанцев, в число которых входил Франсиско Писарро. Экспедицию сопровождали около тысячи индейцев-носильщиков и свора борзых. Панамский перешеек, который предстояло пересечь, чтобы добраться до берега неизвестного моря, имеет не более шестидесяти миль в ширину, но зато он перерезан на всем протяжении цепями высоких гор, подножия которых поросли буйной тропической растительностью.

Из Антигуа экспедиция вышла морским путем, на бригантинах и каноэ. Высадившись 6 сентября на земле дружественных индейцев области Карета и получив от местного вождя Куарека указания относительно дальнейшего пути, испанцы отслужили мессу и, испросив у Бога благословение на дальнейший путь, двинулись дальше. 18 сентября экспедиция достигла резиденции другого индейского вождя, Понка, с которым Бальбоа пришлось воевать пару лет назад. Впрочем, на этот раз вождь был настроен миролюбиво, и конкистадоры узнали от него первые действительно достоверные сведения о большом море на юге. Понка показал встающие на горизонте вершин гор и объяснил, что море откроется сразу после того, как испанцы минуют эту горную цепь. Он также подарил Бальбоа несколько очень любопытных, грубо сделанных золотых украшений, которые, по его словам, были доставлены в его страну с побережья «другого моря».

20 сентября отряд Бальбоа продолжил поход. Идти было неимоверно тяжело: местность была сильно пересечена и изобиловала ручьями. В некоторых местах отряду пришлось прорубаться через непроходимые чащи, преодолевать вязкие болота с тучами москитов. Ядовитые испарения болот, желтая лихорадка и дизентерия, свирепствовавшие в этих местах, изматывали силы и убивали энергию самых здоровых людей. За четыре дня испанцы смогли пройти всего около тридцати миль. Но главное испытание ожидало их в конце этого утомительного пути: Порке, вождь горного индейского племени куракуа, вступил в жестокий бой с пришельцами. После кровавого сражения, в котором погибло около шестисот индейцев во главе с вождем, испанцы овладели селением Куракуа, расположенном у подножия последней горы, закрывающей путь к южному морю. 26 сентября, преодолев это последние препятствие, около десяти часов утра Бальбоа и его спутники увидели на горизонте огромное океанское пространство…

Все опустились на колени. Священник экспедиции, отец Андрес Вара, пропел Te Deum[3 - «Тебя, Бога, хвалим…»]. В память об историческом событии испанцы соорудили на этом месте деревянный крест, обложив его основание камнями. На кресте были вырезаны имена испанских королей.

Бальбоа открывает Тихий океан

Спускаясь с гор, отряд Бальбоа должен был пройти через владения воинственного индейского вождя по имени Чьяпес. Индейские воины преградили путь, и испанцам вновь пришлось сражаться. Враг был разбит, но Бальбоа милостиво отнесся к побежденным и сумел убедить вождя в своем миролюбии. В конце концов Чьяпес пошел на мировую с испанцами и даже подарил им 500 фунтов золота.

29 сентября Бальбоа в сопровождении 26 человек из своего отряда, индейского вождя Чьяпеса и нескольких индейцев достиг заветного берега. Так как в этот день отмечался праздник святого архангела Михаила, испанцы окрестили бухту, где они впервые вышли на побережье Южного моря, заливом Сан-Мигель. С крестом в одной руке и со знаменем Леона и Кастилии в другой Бальбоа вошел по колено в воду и торжественно объявил все открытые им земли и моря владением испанской короны: «…Вступаю во владение для кастильской короны… этими южными морями, землями, берегами, гаванями и островами со всем, что в них содержится… И если иной царь или вождь, христианин или сарацин… заявит свои притязания на эти земли и моря, то я готов во всеоружии оспаривать их у него и воевать с ним во имя государей Кастилии, как настоящих, так и будущих. Им принадлежат и власть, и господство над этими Индиями, острова, как Северный, так и Южный материки с их морями от Северного полюса и до Южного, по обе стороны экватора, внутри и вне тропиков Рака и Козерога… и ныне и во веки веков, пока будет существовать мир, до Страшного суда над всеми смертными поколениями».

Бальбоа жадно всматривался в бескрайнее пространство Южного океана. Где-то там, на юге, по словам индейцев, лежала таинственная страна Биру, сказочно богатая золотом. Из золота там даже делают орудия повседневного труда… Бальбоа был уверен, что речь идет о легендарной империи Чипангу, о которой писал Марко Поло. Он все еще не мог поверить, что находится не в Азии, а в совершенно неизвестной европейцам земле, богатства которой тысячекратно превышают богатства Индии. Он не знал, что «страна Биру» – это не мифическая «империя Чипангу», а грозная и могущественная индейская империя Тауантинсуйу, или Перу. Бальбоа так никогда и не увидел этой страны. Спустя несколько лет после его смерти на завоевание Перу отправится другой конкистадор – Франсиско Писарро.

Жемчуг невероятного размера

Разбив лагерь на берегу залива Сан-Мигель, Бальбоа отправил одного из своих людей по имени Алонсо Мартин во главе небольшого отряда испанцев и индейцев на каноэ с задачей исследовать побережье. Таким образом, Алонсо Мартин стал первым европейцем, совершившим плавание в водах Тихого океана.

Бальбоа очень интересовали видневшиеся на горизонте зеленые острова. Индейцы рассказывали, что на этих островах испокон века добывается жемчуг. Его использовали как украшение и предмет торговли. Тамошний вождь по имени Тумако очень богат – даже весла его каноэ были инкрустированы жемчугом.

Завороженный этими рассказами, Бальбоа в сопровождении нескольких десятков спутников поспешил высадиться на заветном архипелаге. Индейцы не обманули – острова оказались действительно сказочно богаты жемчугом. Нигде в мире никто не видел ничего подобного! Некоторые жемчужины поражали воображение: они были размером с перепелиное

яйцо! Местные индейцы украшали жемчугом свои одежды, и даже хижины и каноэ; их вождь Тумако был обвешан жемчугом с головы до ног. Бальбоа дал открытому им архипелагу название острова Жемчуга (Islas las Perlas), а его главный остров окрестил Богатым – Исла-Рика (Isla Rica). Именно здесь были собраны основные сокровища индейцев.

Взяв с местных касиков, Кокуа и Тумако, обширную дань в виде золота и жемчуга, Бальбоа вернулся в Антигуа. Отсюда он отправил королю донесение о своем открытии, приложив к нему «королевскую пятину» – пятую часть добычи. Бальбоа был крайне заинтересован организацией новой колонии на берегу залива Сан-Мигель и некоторое время спустя отправил туда двух своих лейтенантов – Писарро и Моралеса. Они пересекли перешеек менее трудным маршрутом, чем это сделал Бальбоа, и достигли побережья Тихого океана без всяких инцидентов. Экспедиция Писарро и Моралеса исследовала побережье океана и вновь высадилась на островах Жемчуга. После четырех кровопролитных схваток с индейцами испанцы подчинили себе весь архипелаг, насчитывающий более ста островов, и взяли с местных вождей дань в виде нескольких корзин жемчуга. Одна из жемчужин была просто невероятна: она весила 25 карат и позже была продана за 4000 золотых дукатов (более 100 тыс. долларов в современных ценах). Вождь острова Исла-Рика обязался в дальнейшем платить испанцам ежегодную дань жемчугом.

Писарро и Моралес одержали серьезную победу: их экспедиция открыла первый крупный источник пополнения королевской (и не только королевской) казны сокровищами Нового Света. В последующие годы через Панамский перешеек была проложена так называемая «Королевская дорога» (Camino Real), по которой к побережью Дарьенского залива регулярно отправлялись транспорты с жемчугом. Драгоценный груз складировался на берегу в ожидании «Черного корабля», раз в год отправлявшегося из Испании в Панаму, чтобы забрать годовой «урожай» с островов Жемчуга и доставить его испанскому королю. Почти каждое возвращение этого корабля из далекого рейса сулило сенсацию: в Европе никогда не видели сокровищ подобных тем, что привозились с этого далекого архипелага, лежащего в Панамском заливе. На протяжении многих лет основная часть жемчуга поступала в европейские страны именно отсюда. Отдельные жемчужины были столь огромны и прекрасны, что получили собственные имена и имеют собственную историю.

Наиболее известна история жемчужины «Ла Перегрина» («Пилигримка»). Огромная, белоснежная, размером с голубиное яйцо и массой 112 гран (более 7 г), она имеет овальную форму и выглядит почти прозрачной. Эта жемчужина была найдена в 1560 году черным рабом-ныряльщиком у побережья островов Жемчуга. Испанские колониальные власти сочли находку столь ценной, что даровали рабу свободу. Дон Диего Темес доставил жемчужину в Испанию и преподнес ее королю Филиппу II, который, в свою очередь, отправил ее в качестве свадебного подарка своей невесте, английской принцессе Марии Тюдор. После ее смерти жемчужина вернулась в Испанию. «Ла Перегрина» оставалась в числе драгоценностей испанской короны до 1813 года, когда ее вывез во Францию Жозеф Бонапарт. Позже она совершила настоящее странствие по королевским дворам Европы, побывав в руках и Наполеона III, и королевы Виктории. Предпоследним ее владельцем был герцог Аберкромби. В 1969 году он продал историческую жемчужину на аукционе Сотбис в Нью-Йорке за 37 000 долларов; его владелицей стала известная киноактриса Элизабет Тейлор.

Последняя экспедиция Бальбоа

Итак, в январе 1514 года Бальбоа с триумфом возвратился в Антигуа – не потеряв в походе ни одного солдата и доставив с собой огромный груз жемчуга, хлопковых тканей и 40 тысяч песо золотом. Отправив в Испанию положенные по закону двадцать процентов добычи – «королевскую пятину» – и присовокупив к ней 250 фунтов самого лучшего жемчуга – подарок королю, он разделил остальное между всеми участниками экспедиции, не забыв и тех, кто оставался в Антигуа. Часть добычи была отложена для нужд колонии.

Отважный конкистадор уже обладал вполне адекватным знанием топографии, населения и ресурсов восточной части Панамского перешейка и горел желанием применить эти знания на практике. Бальбоа рассчитывал вернуться на берега Южного моря, построить в заливе Сан-Мигель несколько каравелл и отправиться на поиски «золотой страны» Биру. Однако его планам не суждено было осуществиться.

Успехи Бальбоа были, по существу, первыми реальными успехами испанцев в Новом Свете, что не могло не возбудить зависть недоброжелателей. Сельскохозяйственная колонизация Эспаньолы и разработка ее жалких по масштабам золотых месторождений (к тому же почти мгновенно иссякших) не шли ни в какое сравнение с сокровищами, регулярно отправлявшимися Бальбоа с берегов Тьерра Фирме. Недруги Бальбоа активно плели интриги при королевском дворе. Их результатом явилось назначение нового губернатора Золотой Кастилии. Им стал 65-летний полковник Педро Ариас Давила, известный также под именем Педрариас – жестокий, склочный, мстительный и подозрительный старик, опытный солдат, сражавшийся с маврами в Гранаде в 1490-х годах и в Северной Африке в 1508–1511 годах Говорили, что своему назначению в Новый Свет он был обязан протекции епископа города Бургоса, имевшего большое влияние при дворе, в то время как многие вельможи возражали против этого: их смущали преклонный возраст кандидата (впрочем, как оказалось, напрасно – Педрариас дожил до 91 года), его сомнительный моральный облик и слабые интеллектуальные способности. Но по тем или иным причинам король все же остановил свой выбор именно на нем.

Индейское золотое украшение

Педрариас прибыл в Антигуа 30 июня 1514 года на 19 судах во главе огромного отряда числом около 2000 тысяч человек – в большинстве своем опытных, прекрасно экипированных солдат. По указу короля город Антигуа получил официальный статус столицы Золотой Кастилии, а монах Хуан Кеведо стал первым епископом области. Все это ясно указывало на то, что усилия Бальбоа и его предшественников не пропали даром: испанская корона правильно оценила роль Тьерра Фирме в деле дальнейшей колонизации Нового Света.

Новые поселенцы Антигуа – а их было больше, чем старожилов, – принесли в жизнь колонии новые веяния. Пока испанцев было мало, они старались обходиться с индейцами по возможности мирно, чтобы не восстановить против себя окрестное население. Вновь прибывшие, среди которых было немало ветеранов многочисленных войн с маврами, вели себя гораздо более бесцеремонно. Собственно, и сам тип испанского конкистадора – профессионального солдата (от conquista – «завоевание»), отважного и стойкого в бою, предприимчивого, инициативного, выносливого в походах, приученного действовать на свой страх и риск и жить за счет военной добычи, – выработался в эпоху многовековой борьбы с маврами (реконкисты). Наслушавшись рассказов старых колонистов, воочию увидев сокровища Нового Света, новички алчно рвались к добыче, немилосердно грабя индейские селения. Бальбоа писал королю, что его люди в одночасье превратились «из ягнят в лютых волков». Кровопролитные стычки с индейцами – результат которых, как правило, был заранее известен – происходили все чаще и

чаще.

В руководстве колонии тоже назревал конфликт. Едва прибыв в Антигуа, Педрариас немедленно начал против Бальбоа тайное следствие. В то же время он сохранял любезность в отношениях с удачливым конкистадором и даже именем короля поручил Бальбоа продолжать открытия в Южном море, выделив ему для этого крупный отряд и дав разрешение построить корабли в Панамском заливе. Впрочем, оказалось, что технически это невозможно, и корабли для Тихого океана пришлось строить на карибском побережье, а потом волоком перетаскивать их через Панамский перешеек – задача фантастической сложности! В целом вся экспедиция оказалась плохо спланированной и снаряженной, но Бальбоа не видел препятствий – перед ним была только цель. Король дал ему высокий титул адмирала Южного моря и потребовал проложить «самым коротким и наименее трудным путем» дорогу от Антигуа к заливу Сан-Мигель, где предстояло основать новое поселение, – открытие островов Жемчуга со всей остротой поставило вопрос о постоянном присутствии испанцев на побережье Тихого океана.

В августе 1517 года Бальбоа приступил к постройке кораблей и дороги через Панамский перешеек. В его распоряжении имелось около двух сотен испанцев, тридцать негров-рабов (испанцы только-только начали завозить их из Африки) и множество согнанных со всех сторон индейцев – главным образом из области Карета. Работа по заготовке деревьев, постройке судов и их транспортировке к месту назначения заняла несколько месяцев и оказалась необычайно изнурительной. Более двух тысяч индейцев погибло от непосильных тягот. Однако в итоге Бальбоа удалось совершить невероятное, и первые испанские суда были спущены на воды Панамского залива.

Казалось, что судьба всегда была благосклонна к удачливому конкистадору. Однако, как это часто бывает, именно час его триумфа стал его последним часом. Уже несколько лет губернатор Педрариас и его приспешник, лиценциат права Гаспар Эспиноса, плели вокруг Бальбоа сеть истинных и ложных доказательств его преступлений. Педрариасу были хорошо известны честолюбивые планы Бальбоа, и это знание возбуждало в нем ревность, ненависть и желание быстрее покончить с гораздо более молодым и успешным конкурентом. Из Панамского залива Бальбоа во главе своего флота замышлял отправиться на поиски золотой страны Биру, и в случае успеха – а он казался более чем вероятным – акции Педрариаса упали бы до нуля, а Бальбоа стал бы некоронованным королем Нового Света. Губернатор решил, что медлить более нельзя тем более что Хуан Кеведо, епископ Золотой Кастилии и близкий друг Бальбоа, как раз уехал в Испанию, и заступиться за адмирала Южного моря было некому.

Арестовать Бальбоа было поручено лейтенанту Франсиско Писарро – талантливому, но абсолютному беспринципному соратнику адмирала. Суд вылился в настоящий фарс. Бальбоа был обвинен в государственной измене, приговорен к смерти и в том же 1517 году поспешно казнен в Дарьене. Так на 42-м году под топором палача оборвалась жизнь одного из наиболее выдающихся покорителей Нового Света. Открытие европейцами Перу задержалось на целых пятнадцать лет.

Плоды трудов Бальбоа пожали следующие поколения конкистадоров. В 1519 году Педрариас построил на южном берегу перешейка город Панаму – первый испанский город на Тихом океане, и перенес туда административный центр Золотой Кастилии. Проложенная Бальбоа дорога через перешеек была благоустроена, расширена на всем своем протяжении до 7 футов (ок. 2,1 м) и получила название «Камино Реал» (Camino Real) – Королевская дорога. В последующие годы по этому пути будут переправлены в Испанию десятки тысяч тонн золота и серебра, добытых испанцами в Перу и Боливии. На карибском побережье драгоценный груз ожидали десятки тяжелых галеонов, готовых доставить его в Испанию. Важность Панамского перешейка и Королевской дороги возрастала с каждым годом. После завоевания Перу через эту дорогу хлынул такой поток драгоценных металлов, что дорога с трудом справлялась с нагрузкой, и уже в 1530-х родилась идея постройки канала, который соединил бы Атлантический и Тихий океаны. Эта затея была окончательно отложена в долгий ящик лишь в середине XVI столетия. Подводя итог долгим спорам, испанский король Филипп II (1556–1598) заключил: «Если бы Бог хотел, чтобы этот канал существовал, Он бы сам создал его».

Сокровища Монтесумы

С именем легендарного конкистадора Эрнана Кортеса (1485–1547) связано множество легенд о несметных сокровищах, бесследно пропавших или спрятанных в тайниках. Одна из наиболее известных историй подобного рода – легенда о сокровищах Монтесумы, императора ацтеков.

Город орла и змеи

Племена ацтеков вторглись в цветущую долину Мехико около 1160 года. Они довольно быстро восприняли от соседних народов высокую культуру, происходящую по прямой линии от древней цивилизации Теотиуакана. Это благотворное воздействие позволили ацтекам за 200–300 лет совершить стремительный скачок от варварства к могучей империи, столицей которого стал прекрасный Теночтитлан…

…По преданию, покинув свою прародину, легендарный Астлан, находившийся где-то на севере Мексики, ацтеки долго шли на юг в поисках «земли обетованной», направляемые указаниями своего верховного бога Уицилопочтли. Наконец, передовые отряды ацтекских воинов вышли к берегам обширного озера Тескоко. Здесь они увидели странную картину: на высоком кактусе-нопале сидел орел со змеей в клюве. Это было расценено как долгожданное предзнаменование, указывавшее, что ацтеки достигли наконец «земли обетованной». Здесь, на двух пустынных островах в юго-западной части озера Тескоко, была основана новая столица ацтеков – Теночтитлан. Было это в 1325 году (орел, сидящий на кактусе и терзающий змею, ныне является государственным гербом Мексики).

Теночтитлан

Первоначально на озере Тескоко существовали два самостоятельных города, созданных двумя родственными ацтекскими племенами: на севере – Тлателолько, на юге – Теночтитлан. Оба они были тесно связаны между собой и поддерживали постоянные экономические связи до тех пор, пока более сильный Теночтитлан в 1473 году не подчинил себе своего северного соседа. В 1519 году город занимал уже площадь около 12 кв. км и в нем проживало, по разным оценкам, от 120 до 300 тысяч человек. Это был самый большой в то время город Америки, столица огромной империи с населением 5–6 млн человек, границы которой простирались от Северной Мексики до Гватемалы и от Тихоокеанского побережья до Мексиканского залива.

Теночтитлан был расположен на соединенных между собой островах посреди озера, а некоторые его здания стояли на сваях. С материком этот озерный город был связан тремя (по числу городских ворот) большими каменными дорогами-дамбами, пересекавшими озеро. Здесь имелась и целая флотилия каноэ. Чтобы обеспечивать город основными продуктами питания, ацтекские земледельцы изобрели чинампы – плавучие огороды.

Центр ацтекской столицы занимали «священный квартал», дворец правителя «текпан» и центральный рынок. «Священный квартал» был застроен храмами, посвященными важнейшим богам ацтекского пантеона, жилищами жрецов и их слуг. От остального города его отделяла высокая стена, образовывавшая квадрат

размером 400 ? 400 м. За ней находились главные городские храмы-«теокалли» – храм верховных богов Уицилопочтли и Тлалока, храм Кецалькоатля, жилища жрецов, школы, площадка для ритуальной игры в мяч. Главный храм города – Темпло Майор, как его называли испанцы, представлял собой пирамиду высотой примерно 30 метров, на вершине которой находились два святилища. В одном стояла огромная статуя Уицилопочтли, украшенная цепью из золотых и серебряных сердец.

Отдельно от ритуального комплекса стоял дворец императора – «тлатоани». Он включал в себя личное святилище правителя, его жилые помещения, склады, арсеналы, комнаты для охраны и слуг и т. д. По словам очевидцев, дворец в общей сложности насчитывал до 300 комнат, имел большой сад, зоопарк, купальни. Площадь этого комплекса занимала площадь около 2,4 га.

На огромной площади Тлателолько располагался самый грандиозный из всех многочисленных рынков древней Мексики – тиангис. Здесь велась торговля местными и привозными продуктами и изделиями. О гигантских размерах рынка можно судить лишь по одному штриху в описании Берналя Диаса дель Кастильо, солдата из отряда Кортеса: «Только шум и гул голосов оттуда был слышен на расстоянии более лиги…» Своей «организованностью, порядком, большими размерами и изобилием людей» Теночтитлан поразил испанских конкистадоров, многие из которых успели побывать «во многих местах мира, в Константинополе, по всей Италии и в самом Риме».

Подобно Венеции, Теночтитлан был прорезан правильной сетью каналов и улиц. Весь город был разделен на четыре больших квартала, образованных четырьмя улицами, которые, начинаясь у ворот «священного квартала», шли точно по странам света. В каждом из таких районов имелся свой крупный храм.

Четыре района ацтекской столицы, в свою очередь, подразделялись на более мелкие территориальные единицы – кальпулли, каждая из которых объединяла членов одной общины. Каждый такой квартал имел свой храм, где находилась статуя божества – покровителя квартала, школу («дом юношей»), дом главы квартала – «кальпуллека» и центральную площадь, служившую местом для совершения ритуальных обрядов и общих собраний жителей, и одновременно рынком. Общую панораму великолепной ацтекской столицы передают слова очевидца и участника драматических событий конкисты, Берналя Диаса. Стоя на вершине высокой ступенчатой пирамиды, конкистадор с изумлением взирал на бурлящую жизнь огромного индейского города:

«И мы увидели огромное количество лодок, одни приходили с различными грузами, другие… с разнообразными товарами… Все дома этого великого города… находились в воде, а из дома в дом можно было попасть только по висячим мостам или на лодках. И видели мы… языческие храмы и часовни, напоминавшие башни и крепости, и все они сверкали белизной и вызывали восхищение».

Таким был Теночтитлан в пору своего расцвета.

Монтесума

В 1502 году трон империи ацтеков унаследовал Монтесума II. Все 17 лет его правления государство процветало, пока не произошло событие, ставшее причиной падения государства ацтеков, известного не только культурным наследием, развитой медициной и астрологией, но и своими богатствами.

Дети Кецалькоатля

В один из солнечных дней 1519 года посыльные Монтесумы сообщили о странной группе чужестранцев, движущейся через горы. Разведчики ацтеков не спускали глаз с ползущей по горной дороге колонны из 400 солдат, 15 кавалеристов, семи орудий на конной тяге, 1300 индейских воинов и 1000 носильщиков. Во главе отряда на рослом жеребце ехал бородатый светлокожий человек в блестящих на солнце доспехах. Этим всадником был Эрнан Кортес, посланный губернатором Эспаньолы на запад с задачей исследовать центральноамериканское побережье…

За два года до этих событий Франсиско Эрнандес Кордоба впервые открыл и исследовал побережье полуострова Юкатан. Хотя культура индейцев майя в ту пору уже давно находилась в глубоком упадке, древние города майя очень впечатлили исследователя. Раненный в сражении с индейцами, он вернулся на Кубу с новостями относительно всего того, что ему пришлось повидать.

Губернатор Кубы Диего Веласкес быстро сообразил, что он мог бы извлечь немалую выгоду из открытий, сделанных Кордобой. Он отправил к побережью Юкатана новую экспедицию под командой Хуана Грихальвы. Грихальва не только подтвердил информацию, полученную Эрнандесом Кордобой, но и сделал открытие, еще более важное: пройдя на север вдоль мексиканского побережья и вступив в контакт с туземным населением, он узнал, что эта обширная область (территория современного мексиканского штата Веракрус) находится во власти богатой империи, которую боялись и ненавидели все местные народы.

Неужели эта богатая империя и есть та самая заветная Индия, которой безуспешно пытался достичь Колумб? Или, может быть, это Китай? Как бы то ни было, судьба давала в руки губернатору Веласкесу поистине исторический шанс. Он мобилизовал все свои ресурсы, и 18 февраля 1519 года огромный – по тогдашним колониальным меркам – флот в составе 11 кораблей, с семью сотнями солдат и матросов на борту, отправился от берегов Кубы к побережью Мексики. Командовал флотом Эрнан Кортес (1485–1547) – небогатый дворянин из Эстремадуры, с 1504 года живший в испанских колониях в Новом Свете. За это время Кортес успел составить компанию Веласкесу в нескольких предприятиях, и губернатор Кубы, хорошо зная аппетиты своего делового партнера, не без оснований опасался, что Кортес в случае успеха попытается присвоить львиную долю добычи себе. Поэтому он дал экспедиции Кортеса предписание лишь исследовать побережье Мексики и, не пытаясь проникнуть в глубь материка, завязать торговые отношения с жителями прибрежных районов.

Кортес, однако, имел другие намерения. Высадившись в Веракрусе и подробно расспросив местных жителей, он понял, что богатства загадочной империи огромны и что порабощенные ею народы весьма недовольны владычеством ацтеков. И тогда Кортес без колебаний решил идти в глубь неизведанной страны.

Высадка Кортеса в Мексике

Действуя в соответствии с испанскими законами, он объявил о создании новой колонии Вилла Рика ла Вера Крус, организовал ее муниципалитет (из числа собственных офицеров), и свежеиспеченная власть тут же назначила Кортеса генерал-капитаном новой колонии. Таким образом, отныне он повиновался только королю Испании, а не губернатору Кубы.

Двинувшись вглубь неизвестной им страны, Кортес и его солдаты были радушно встречены местными жителями – индейцами-тотонаками и тласкала. Они были уверены, что эти белокожие и бородатые чужаки – дети покинувшего их бога Кецалькоатля. Согласно ацтекской легенде, Кецалькоатль – божество с белой кожей и бородой – прибыл с востока несколько веков назад. Он также сошел с корабля на берег в том же самом месте, где и Кортес. Познакомив индейцев с началами цивилизации, Кецалькоатль исчез, пообещав, что вместе со своими многочисленными детьми обязательно вернется на корабле, который придет со стороны утренней зари. Индейцы всегда помнили его обещание и при виде белокожих и бородатых воинов Кортеса решили, что древнее пророчество наконец сбылось.

Другая причина гостеприимства индейцев крылась в

зверских обычаях ацтеков, широко практиковавших человеческие жертвоприношения. Ацтекским жрецам ежедневно требовалось принести в жертву как минимум одного человека, чтобы умилостивить своих жестоких богов. Подавляющее большинство жертв избиралось (а точнее – насильно захватывалось) из числа представителей покоренных ацтеками племен. Индейцы тласкала и тотонаки давно стремились избавиться от господства кровожадных потомков Пернатого Змея…

Эрнан Кортес

Местный вождь Теутлитль гостеприимно предоставил чужеземцам жилище, снабдив их провизией и припасами, и послал быстрых гонцов в столицу Теночтитлан (Мехико), чтобы сообщить Монтесуме о прибытии Кортеса. Примерно через неделю процессия, состоящая из представителей ацтекской знати и более чем 100 слуг, несущих подарки от Монтесумы, достигла индейского лагеря. Послание Монтесумы было кратким: «Не углубляйтесь дальше в Мексику. Это хорошо не кончится ни для вас, ни для нас». Носильщики выгрузили поклажу: гигантские жемчужины, драгоценные камни, бесценные вазы, богато расшитые покрывала, серебряную посуду и два огромных диска размером с колесо от повозки: один – из чистого золота, другой – из серебра. Монтесума явно осторожничал с непрошеными гостями, а потому послал такое богатство в качестве выкупа. Он надеялся, что испанцы возьмут его и уедут. Но он просчитался. Для честолюбивого Кортеса подобные подарки могли означать только одно: за туманными голубыми вершинами гор раскинулась земля Бог знает каких еще сокровищ! «Я прибыл не для того, чтобы со мной обращались как с чернью! – возмущенно бросил он. – Я пришел найти золото!»

Не долго думая, испанцы свернули свой лагерь и поспешили к Теночтитлану. Они проходили через индейские города, один краше другого. Некоторые из них сдались без боя, другие, включая Чолулу – священный город Кецалькоатля, были преданы огню и мечу. Более 2000 индейских воинов разных племен перешли на сторону испанцев, видя в них освободителей от ацтекского ига. Завороженные небывалым богатством, которое они находили повсюду, конкистадоры продолжали продвигаться вглубь империи Монтесумы.

«Монтесума, ты баба!»

8 ноября 1519 года отряд Эрнана Кортеса вступил в Теночтитлан. Можно только представить себе настроение испанских солдат, когда они достигли наконец великолепной столицы ацтеков! Император Монтесума – все без исключения источники, и испанские, и индейские, характеризуют его резко отрицательно, подчеркивая такие черты характера, как трусость, суеверность и чудовищную жестокость (ежегодно по приказу Монтесумы умерщвлялось до пятидесяти тысяч человек, включая детей), – пригласил испанцев в свою резиденцию в качестве гостей и устроил им небывало помпезную встречу.

Кортес и его люди были ошеломлены. Теночтитлан поистине представлял собой сказочный город, своими богатствами несомненно стократно превосходящий «столицу великого хана», которую безуспешно разыскивал бедняга Колумб. У ворот Теночтитлана испанцев встретила процессия, возглавляемая Монтесумой. Императора, облаченного в яркую хлопчатобумажную мантию, несли на носилках четыре знатных ацтекских вельможи. Сойдя с носилок, он торжественно возложил на Кортеса ожерелье из золота и драгоценных камней. Ответным даром испанца стало ожерелье из жемчуга и ограненного стекла. Двое вельмож вежливо, но настойчиво оттеснили Кортеса, когда он попытался дружески обнять императора.

Кортес и Монтесума

Ацтеки уже были наслышаны о резне, которую испанцы устроили в Чолуле, и смотрели на конкистадоров со смешанным чувством страха и удивления. У многих было ощущение того, что в их роскошный город вползает холодная и безжалостная змея, гипнотизируя всех своим леденящим взглядом. Много позже один из индейских участников событий вспоминал, что люди Теночтитлана «как будто наелись одурманивающих грибов… Ужас царил в сердцах. Люди словно впали в беспокойную дремоту…»

Человеческое жертвоприношение у ацтеков

Монтесума предоставил в распоряжение Кортеса и его людей дворец своего предшественника, Ашайакатля. На третий день пребывания во дворце испанцы обнаружили в одной из комнат свежую кирпичную кладку. Не долго думая, они проломили стену и оказались в обширном зале, буквально набитом несметными богатствами! Здесь лежали тысячи золотых и серебряных предметов, слитки золота, дорогие ткани, драгоценные камни, золотые столовые приборы… Все эти сокровища некогда принадлежали императору Ашайакатлю.

Кортес благоразумно сделал вид, что ему ничего не известно об этом тайнике. Он приказал своим солдатам вновь замуровать «золотую комнату» и хранить молчание. Его расчет оказался верен: втайне стремясь поскорее избавиться от пришельцев, Монтесума сам подарил всю эту сокровищницу испанскому королю Карлу V, предложив Кортесу как можно скорее доставить драгоценный дар в Испанию (то есть, говоря недипломатическим языком, – убраться побыстрее).

Но Кортес вовсе не спешил в Испанию. Он прекрасно видел, что помимо «золотой комнаты» в Теночтитлане есть еще немало другой добычи и нет никакого резона оставлять это золото и серебро дикарям. Правда, до того, как овладеть этими богатствами, ему предстояло гораздо более сложное и неприятное дело: разрешить давний спор с губернатором Кубы Диего Веласкесом. Завидуя успехам Кортеса, Веласкес отправил в Мексику военную экспедицию, которая должна была захватить знаменитого конкистадора и доставить его в Гавану. Оставив в Теночтитлане большую часть своих солдат во главе с Педро де Альварадо, Кортес выступил в поход против людей Веласкеса.

В мае ацтеки отмечали большой праздник, посвященный божеству Уицилопочтли, сопровождавшийся песнопениями, танцами и человеческими жертвоприношениями. Ацтекские вожди обратились к Альварадо с просьбой разрешить им устроить праздник и в этот раз. Альварадо дал согласие, но с двумя условиями: во-первых, ацтеки должны отказаться от жертвоприношений, а во-вторых, в храм Уицилопочтли все должны явиться безоружными. Индейцы приняли эти условия. Со всех концов страны на праздник в Теночтитлан собрались знатные ацтеки, с головы до пят увешанные золотыми и серебряными украшениями, украшенные драгоценными камнями. Пришли на празднество и испанцы. Но в противоположность ацтекам – не безоружные…

По знаку Альварадо испанцы обнажили мечи и обрушили их на головы ацтеков. Почти все участники ритуала были перебиты. В руки конкистадоров попало множество золотых украшений и драгоценных камней. Однако вероломство испанцев вызвало возмущение индейцев, и весь Теночтитлан восстал. Положение спасло лишь возвращение Кортеса.

Сражение, как повествуют хроники индейцев, началось в тот момент, когда Кортес вступал во дворец. Штурм следовал за штурмом, силы испанцев таяли. Сражаясь подобно диким зверям, разъяренные ацтеки вынудили конкистадоров отступить за каменные стены домов. В этой критической ситуации на помощь испанцам пришел Монтесума. В торжественном облачении он вышел на крышу дворца, и ацтеки мгновенно пали ниц перед своим повелителем. Все ожидали, что скажет император, который давно уже должен был появиться перед своим народом.

«Почему я вижу здесь моих

людей с оружием в руках, направленным против дворца моих отцов? – сильный голос Монтесумы пронесся над толпой. – Или вы думаете, что ваш правитель в плену, а вы желаете освободить его? Если так, то вы действовали справедливо. Но вы ошибаетесь. Я не узник, а чужестранцы мои гости! Я пребываю с ними только по собственной воле и могу покинуть их, когда захочу. Вы пришли, чтобы выгнать их из города? Этого делать не нужно. Они уйдут сами, если вы откроете им путь. А потом возвращайтесь домой, уберите оружие и покажите ваше повиновение мне – тому, кто имеет на это полное право! Чужестранцы возвратятся на свои земли, и в стенах Теночтитлана снова все будет хорошо!»

Речь императора вызвала волну возмущения. «Ты баба, ты позорище ацтеков, Монтесума!» – кричали индейцы. В ничтожного императора полетели камни и стрелы. Несколько больших осколков попали Монтесуме в голову, сбив его с ног. Монтесума был тяжело ранен и вскоре умер.

Ацтеки продолжали атаковать испанцев. Кортес понял, что ему не устоять. В полночь 1 июля 1520 года он отдал приказ отступать. Наступила ночь – несомненно, самая тяжкая в жизни Кортеса. Позже участник этих событий Берналь Диас назовет ее «ночью печали». Единственным путем отступления для испанцев служила дамба через искусственное озеро, которую ацтеки успели разрушить в нескольких местах. Солдатам Кортеса приходилось переправляться вплавь. С кровель дворцов, с берегов озера, с дамбы на испанцев сыпался град стрел и камней. Десятки испанцев пошли ко дну. Та же судьба постигла и караван мулов, нагруженных сокровищами Монтесумы. Выбравшись на берег, Кортес понял, что вся его добыча лежит на дне…

После того как конкистадоры оставили Теночтитлан, ацтеки подняли драгоценный груз со дна озера, присовокупили к нему сокровища столичных дворцов и храмов и отправили все это золото и серебро на север Мексики. Сама древняя история ацтеков указывала индейцам то заветное место, где должны были быть спрятаны сокровища. Предания ацтеков говорили о том, что их предки вышли на свет из семи горных пещер. Легендарная местность, где находились эти пещеры, называлась Чикомосток и располагалась на севере, в горах за рекой Рио-Гранде, где-то на территории современных американских штатов Аризона или Юта. Именно туда, к священному месту «рождения ацтеков», и следовало отправить сокровища Теночтитлана. Праотцы ацтекского народа, духи которых обитают в древних пещерах, позаботятся о том, чтобы эти сокровища не попали в руки белокожих чужеземцев. И многие годы спустя индейцы Аризоны рассказывали легенду о том, как однажды большой караван бронзоволицых носильщиков с тяжелым грузом на плечах проследовал через горные перевалы на север, к реке Колорадо. Его сопровождали воины, украшенные перьями, с кожаными щитами и копьями в руках. Обратно не вернулся ни один человек…

В первых числах июня 1521 года отряд Кортеса, пополнившийся новыми бойцами и подкрепленный отрядами союзных индейских племен (говорят, что общее число воинов в них достигало 100 тысяч человек), снова подступил к Теночтитлану. Осада столицы ацтеков продолжалась около двух месяцев. 13 августа 1521 года, когда силы оборонявшихся были уже истощены, испанцы захватили на озере спасавшийся бегством челн, в котором оказались предводитель обороны Теночтитлана – последний ацтекский правитель Куаутемок, его жена – она же младшая дочь Монтесумы, и несколько знатных вельмож. С пленением Куаутемока завершилось сражение за Теночтитлан. Город лежал в развалинах, десятки тысяч его жителей были убиты. Кортес пытался выведать у Куаутемока тайну сокровищ Монтесумы, но индейский вождь наотрез отказался сообщить, где спрятано золото. Его жестоко пытали, но и под пытками Куаутемок ничего не сказал.

Триумф Кортеса

Сокровища Монтесумы искали многие годы. Но на территории Мексики их так и не нашли.

Чокнутый Фредди

Историй об укрытых где-то в горах сокровищах Монтесумы ходило немало, но вплоть до 1914 года никаких конкретных свидетельств о реальном существовании легендарного ацтекского клада не было. Летом того года на ранчо Оскара Робинсона, расположенного в окрестностях города Канаб, что в штате Юта, объявился некий потрепанный жизнью старик бродяга. Бронзовый от загара, вечно жующий табачную жвачку и поминутно сплевывавший желтую слюну, он назвался Фредди Кристэлом. Чем-то он приглянулся Робинсону, и тот приютил его. Хотя люди на ранчо относилась к старику более чем сдержанно, считая, что проку от него нет никакого, соседские дети быстро нашли в нем источник своего интереса. В свободное время Кристэл на радость детворе травил байки «про испанца Кортеса», про его «жаждущих золота» конкистадоров, свергнувших некогда могучую империю ацтеков. Сдвинутая назад шляпа, кусок табачной жвачки за щекой и бесконечная болтовня о сокровищах – в этом был весь Фредди Кристэл. «Когда это случилось, – рассказывал он со светящимися глазами, – Монтесума выслал своих людей из Мехико с грудой сокровищ на горбу. Таких сокровищ, которые вам и не снились! Испанцы, конечно, свое не упустили, но эту партию они не получили никогда!»

Каждый раз, говоря это, Фредди запускал руку в карман и вынимал смятый листок – вырезку из какой-то старой мексиканской газеты. «Видите эту бумажку? – усмехался он, – это ключ к тому месту, где спрятаны все сокровища!» И он разворачивал истертый листок перед навострившими уши ребятишками, являя их взору прорисовку каких-то индейских петроглифов – наскальных рисунков. «Ацтеки должны были оставить точно такие же там, где скрыли свои сокровища, – пояснял Кристэл. – Почему? Да Бог их знает! Так вот, я облазил весь юго-запад в поисках чего-нибудь вроде того, что вы видите, но любая наскальная мазня, которую мне удавалось отыскать, всегда оказывалась нацарапанной нашими, северо–американскими индейцами». В этом месте после непременной паузы его голос повышался: «И вот недавно в каньоне Джонсона я натолкнулся на нужный мне ацтекский знак – изображение каменного козла!»

Трудно сказать, откуда Кристэл взял, что именно каменный козел был тем самым тайным знаком, которым пользовались ацтеки. Однако он уверял, что нашел изображения козла и каких-то человечков на одной из скал в каньоне Джонсона, что находился приблизительно в 20 милях от Канаба. Старик был убежден, что скрытое сокровище лежит где-то поблизости. Он посвятил в тайну и владельца ранчо, Оскара Робинсона. По словам Кристэла, «клад Монтесумы» стоит не менее десяти миллионов долларов, и состоит из золотых и серебряных слитков, дисков, пластин и ювелирных украшений с изумрудами и рубинами. Он предложил Робинсону долю в этом прибыльном бизнесе – если, конечно, сокровище будет найдено – в обмен на всяческую помощь в поисках. В конце концов Робинсон согласился.

В течение двух лет Кристэл – иногда в компании кого-нибудь с ранчо Робинсона, но чаще в одиночку – обшарил все окрестности каньона и близлежащие ущелья в поисках сокровищ Монтесумы. А одним ранним утром он исчез, оставив в сарае только неубранную постель. Никто не знал, куда он подевался. «Небось, где-нибудь свернул себе шею в поисках этих чертовых сокровищ, – поговаривали рабочие, крутя пальцем у виска. – «Нет, он точно

чокнутый!»

Возвращение чокнутого Фредди

Прошло два года после исчезновения Фредди Кристэла. На ранчо Робинсона о нем уже начали забывать. Но однажды вечером Фредди неожиданно заявился снова. Где он был? «В Мексике», – коротко ответил он с непонятной усмешкой. Все тот же старый Фредди – вроде и не изменился совсем. Только вот жевать табак перестал и болтать стал поменьше…

Несколькими днями позже, когда Оскару Робинсону и Кристэлу случилось остаться наедине, Фредди выложил перед хозяином очень странную историю.

«Я все-таки отправился в Мексику, – начал Кристэл, – чтобы раз и навсегда разузнать все про это сокровище. И я нашел, что хотел!»

Как оказалось, Кристэл сумел побывать в Мехико – столице Мексики. Там как раз в это время рабочие приступили к разборке построек одного старого монастыря колониальной эпохи, на месте которого предполагалось выстроить новый современный квартал. Монастырь, по словам Кристэла, уже стоял частично разобранный, практически никем не охранялся, и любому прохожему не составляло труда проникнуть внутрь и взять что-нибудь себе «на память» из еще остававшейся в его стенах рухляди. Фредди Кристэл тоже не удержался от этого искушения. В одном из помещений монастыря его внимание привлекла большая куча старых бумаг. Начав рыться в ней, Кристэл наткнулся на несколько очень старых рукописей, возможно, относящихся еще ко временам Кортеса. Их листы были источены червями, изгрызены мышами и настолько заскорузли, что напоминали кору какого-то дерева. Когда Кристэл начал перелистывать изъеденные временем страницы, из одной книги выпал обрывок старого пергамента. Подняв и рассмотрев его, Кристэл понял, что это какая-то карта. Очертания изображенных на ней рек и гор показались ему странно знакомыми. Не веря своим глазам, Кристэл внимательно всматривался в извилистые линии… Ну конечно же, это юг современного штата Юта, а точнее – окрестности Канаба, того самого городка, близ которого находится ранчо старины Робинсона! Значит, он был прав, ища сокровища Монтесумы в каньоне Джонсона! Но где искать ключ к этой карте? Очевидно, в той самой рукописи, из которой выпал этот пергамент!

Кристэл с волнением погрузился в изучение текста. Как оказалось, он был написан испанским монахом-францисканцем, жившим в Мехико в первые годы после завоевания испанцами ацтекской столицы. На страницах своего сочинения монах рассказывал о том, как Кортес и его люди, захватив Теночтитлан, с разочарованием обнаружили, что большая часть сокровищ, первоначально находившихся в городе, исчезла. Тогда Кортес распорядился хватать и жестоко пытать всех, кто хотя бы теоретически мог знать тайну сокровищ Теночтитлана – придворных Монтесумы, жрецов, воинов, даже мелких служителей двора. Далеко не все выдержали мучения, но из их показаний испанцы мало что смогли выяснить – им стало известно лишь, что сокровища вывезены куда-то на север и спрятаны на дне какого-то озера. По приказу Кортеса было осмотрено ни много, ни мало – 5 тысяч озер на близком и дальнем расстоянии от Мехико, но все безрезультатно. Однако один из индейцев под пытками дал другие показания: сокровища не утоплены, они вывезены на север и спрятаны в горах, там, где их надежно стерегут праотцы народа ацтеков…

Прочитав рукопись, Кристэл заключил, что найденная им карта вычерчена со слов того самого индейца, который если не принимал сам участия в захоронении сокровищ, то, по крайней мере, знал об этом со слов непосредственных участников этой операции. Таким образом, в руках Кристэла оказался ключ к разгадке тайны сокровищ Монтесумы! Нимало не медля, он пустился в обратный путь, в Штаты…

В доказательство своих слов Кристэл предъявил Робинсону искомую карту (тут свидетельства историографов расходятся: одни говорят, что это был подлинник карты, другие – что копия, сделанная Кристэлом, а подлинник якобы остался в Мехико). На довольно грубо нарисованной схеме был изображен большой каньон, по сторонам которого ответвлялись четыре узких ущелья. Каньон окружали семь гор: четыре – на севере, и по одной – на западе, юге и востоке. «Сокровища Монтесумы скрыты в большом каньоне, – уверенно сказал Кристэл, ткнув костлявым пальцем в листок, – который окружают эти семь вершин. С тех пор как я нашел ацтекские знаки в вашем каньоне Джонсона, я знаю, что и этот большой каньон должен быть где-нибудь поблизости!»

Тайник у Белой скалы

В течение нескольких месяцев после возвращения Кристэл бродил по окрестностям с картой в руках, выискивая приметы и пытаясь сопоставить особенности местного ландшафта с теми, что имелись на карте. Рабочие с ранчо давно уже махнули рукой на «старого дурака». Один только Оскар Робинсон в глубине души чувствовал, что старый Фредди не лжет.

Ландшафты южной части штата Юта выглядят сколь сурово, столь же и однообразно, так что Кристэлу потребовалось немало времени на то, чтобы точно определить область, обозначенную на карте. И, в конце концов, ему удалось наконец найти то, что он так долго искал! В тот день – воскресенье, 26 ноября 1922 года – Кристэл, как обычно, с утра оседлал лошадь и в очередной раз отправился на поиски заветной цели. Его маршрут лежал по направлению к каньону Джонсона – месту, которое, сколько бы раз он ни проверял, никак не напоминало то, что было изображено на карте. Он ухлопал на этот каньон уйму времени, но единственным плодом его усилий оказался лишь высеченный на камне странный символ, напоминающий утку. Что же касается изображенных на карте гор, то здесь их не было. По крайней мере, тех семи вершин – точно.

В этот раз, повинуясь какому-то наитию свыше, он впервые решил подъехать к каньону с юга, ведя лошадь по самому краю горы, почему-то названной Овечьей. Поднявшись наверх, Кристэл вынул карту, повертел ее в руках, вглядываясь в окружающий ландшафт, и…

Крик, вырвавшийся из груди Кристэла, наверное, можно было слышать на многие мили окрест. Сначала он глазам своим не поверил и даже зажмурился. Но нет – все точно, как на рисунке! Четыре горы – на севере, одна – на западе, одна – на востоке, а Овечья гора, где стоял он сам, стало быть, являлась той, которая смотрела на юг!

«Это то самое место, где сокровище…» Кристэл пытался сохранять спокойствие, хотя внутри его все бурлило. Наконец-то! После стольких лет! Опомнившись, он погнал свою лошадь вниз, в каньон. Спустя десять минут тем же бешеным галопом Кристэл уже поднимался вверх по каньону. Неожиданно он, резко дернув поводья, осадил коня: «Ступени! Здесь ступени!» По склону скалистой вершины вверх уходила цепочка выбитых в камне отверстий, специально проделанных под стопу человека, чтобы с их помощью можно было подняться по наклонной плоскости высотой около 500 футов.

Спешившись, Кристэл начал карабкаться наверх. Подъем оказался тяжелым, но сознание того, что сокровища где-то рядом, придавало ему силы. Однако на вершине его ждало разочарование: Кристэл оказался на площадке перед… абсолютно ровной глухой поверхностью уходящей вверх скалы. Кладоискатель был готов броситься на нее с кулаками. В ярости Кристэл вынул карманный нож и начал ковырять им скалу. И… поверхность стала на глазах крошиться! «Это же просто песчаник! – осенило Кристэла. – Бьюсь об

заклад, что под ним находится вход в пещеру!» Он оказался прав: через некоторое время ему удалось проделать приличное отверстие. Кристэл остановился только лишь когда стемнело, а между тем до окончания работы было еще далеко. Кладоискателю пришлось вернуться домой.

Весь следующий день он провел у Белой скалы. Его предположения оказались верны: за дверью из мягкого песчаника скрывался вход в подземную галерею. Однако в одиночку справиться с таким объемом работ Кристэлу было не под силу. Пришлось обращаться за помощью к Робинсону. На следующий день Кристэл в сопровождении нескольких рабочих с ранчо Робинсона вернулся на место раскопок. Они начали копать в 8 часов утра, и спустя два часа песчаниковая стена была разобрана. Однако за ней неожиданно открылось новое препятствие: большая гранитная плита шириной в пять ярдов. Кладоискатели осмотрели камень. Он явно выглядел чужеродным: гранит весьма редок в этих краях. Несомненно, этот камень попал сюда неслучайно, и вряд ли здесь потрудились силы природы – скорее речь могла идти о человеческих руках…

После нескольких часов усилий плита наконец рухнула под ударами кирок. За ней открылся длинный темный коридор. По обеим сторонам его стояло (как уверяли позже очевидцы) несколько статуй – возможно, это были изображения предков ацтеков, божеств или демонов, призванные защищать вход в подземелье. В глубине коридора, в нескольких футах от входа, валялась пара старых полусгнивших кожаных сандалий; и сандалии и статуи, казалось, были весьма древнего происхождения.

«Чокнутый Фредди» полагал, что наконец-то сорвал долгожданный куш. Однако пройдя около 60 футов вглубь подземной галереи, он и его люди опять натолкнулись на гранитную плиту. По всей видимости, это была еще одна ложная стена. Очевидно, размеры подземелья гораздо больше, чем это можно было предположить!

Возиться со второй плитой кладоискателям пришлось гораздо дольше, чем с первой, – ведь на этот раз они работали в довольно узкой галерее, в недрах горы. Однако в конце концов и это препятствие было преодолено. Кристэл и его люди оказались в обширном гроте, от которого в разных направлениях расходились несколько подземных галерей…

День клонился к закату, и было очевидно, что ни завтра, ни даже послезавтра исследование таинственного подземелья не закончится. Однако как бы то ни было, неутомимому «чокнутому Фредди» удалось все-таки, что называется, взять след! Впрочем, сил даже нескольких рабочих для продолжения исследований явно не хватало, и Кристэл решил обратиться за помощью к местным властям. Он отправился в Канаб. В муниципалитете с большим интересом отнеслись к его сообщению, и вскоре работы у Белой скалы уже были поставлены на широкую ногу. Городские власти обратились к населению, приглашая добровольцев посвятить хотя бы несколько часов в неделю раскопкам на месте предполагаемого нахождения сокровищ Монтесумы. На этот призыв откликнулись сотни людей (по некоторым оценкам, в поисках сокровищ участвовало около 75 % населения Канаба и окрестностей). В каньоне Джонсона был разбит палаточный лагерь. Продовольствие для кладоискателей поставлялось со склада бакалейщика Джудда, а вода – с ранчо Робинсона.

Раскопки у Белой скалы продолжались два года. В их ходе были разрушены еще несколько ложных стен, обнаружено и исследовано большое количество подземных комнат, коридоров и боковых ответвлений. Но, к великому разочарованию кладоискателей, никаких сокровищ не было и в помине. В обширном подземном лабиринте они не нашли ничего, кроме костей оленей и кроликов да древесных угольков. Шли месяцы, и люди все более теряли интерес к дальнейшим поискам. К тому же работать в подземных туннелях было чрезвычайно опасно, а средства, выделенные муниципалитетом на раскопки, подошли к концу. Наконец, устав от бесплодных поисков, жители Канаба и окрестностей начали потихоньку расходиться по домам. В конце концов Фредди Кристэл снова остался лишь с маленькой группкой наиболее последовательных приверженцев, кто все еще не терял надежду найти легендарные сокровища Монтесумы.

Размышляя над причинами неуспеха, Кристэл пришел к неожиданному выводу: похоже, он пошел по ложному следу. Вся эта хитроумная система галерей сооружалась, возможно, лишь для отвода глаз, а реальный тайник находится у самого подножия Белой скалы! К сожалению, за два года работ основание скалы оказалось засыпано целой горой отвалов. Три следующих года Фредди и несколько его единомышленников потратили на то, чтобы заново перекидать эту огромную кучу земли и скальных обломков, однако к тому времени, когда поиски были окончательно прекращены, эта куча выглядела все еще довольно внушительной. Работы у Белой скалы окончательно прекратились в 1922 году. Фредди Кристэл оставил Канаб и исчез в неизвестном направлении – никто так и не знает, что случилось с ним в дальнейшем, а единственным многолетним результатом бесплодных поисков стали истлевшие кожаные индейские сандалии. Впрочем, отвалы у подножия Белой скалы громоздятся до сих пор, и предположение Кристэла о том, что именно под ними скрывается вход в тайник с сокровищами Монтесумы, пока никто не опроверг…

Если не под землей, то под водой – точно!

С годами небольшой городок Канаб в штате Юта все-таки приобрел широкую славу, но совсем по другому поводу. Его окрестности облюбовали киношники из Голливуда, открывшие для себя местные пейзажи: причудливые скалы, пещеры, кратеры потухших вулканов, древние скальные жилища индейцев и шесть квадратных миль песчаных дюн (отсюда родилось современное прозвание Канаба – «маленький Голливуд»). Пещеры и следы работ, оставленные Фредди Кристэлом у Белой скалы, тоже принадлежат к числу местных достопримечательностей. Время от времени сюда наведываются кладоискатели-любители, но каждый раз уходят ни с чем. А в округе продолжают рассказывать истории о пропавших сокровищах ацтекского императора. Интересно, что порой даже всплывают новые, вроде бы вполне правдоподобные подробности этой давней истории. Так, один из энтузиастов отыскал в архивах мексиканского военного ведомства сведения о том, что огромное количество золота, серебра и драгоценных камней было вывезено из Теночтитлана во время восстания ацтеков против испанцев. Хранители сокровищ в течение многих дней несли их, пока не достигли безлюдного горного района, расположенного в пустынном регионе на севере. Там они и спрятали императорские богатства…

В очередной раз легенда о сокровищах Монтесумы вызвала всплеск интереса к себе весной 1989 года. В 6 милях от Канаба лежит каскад из трех озер, и в том году некий Брандт Чайлд обнаружил на берегу самого нижнего озера высеченный на скале знак: круг со стрелой, указывающей вниз, в воду. Тони Турбер, друг Чайлда, по его просьбе предпринял погружение в озеро. Следуя за указанием стрелки, он обнаружил подводный туннель шириной приблизительно четыре фута и семь футов высотой, который, казалось, был создан человеческими руками. Пройдя по туннелю расстояние около 30 футов, ныряльщик неожиданно столкнулся с сильным течением и поспешил вернуться и подняться на поверхность, опасаясь, что его затянет глубоко под скалы. Было решено предпринять

еще одну попытку. На этот раз Турбера страховал прицепленный к поясу трос, однако в итоге ныряльщик все равно очень скоро оказался на поверхности. Как оказалось, в какой-то момент Турбер почувствовал, что страховочный конец ослаб и провис. Решив, что трос оборвался, он поспешил вернуться. Между тем человек, страховавший Турбера на берегу, уверял, что трос все это время был натянут и ни разу не провис!

Чайлд и Турбер были уверены, что напали на след сокровищ Монтесумы. 22 июня 1989 года их группа возвратилась на озеро. На этот раз в ее составе было три профессиональных водолаза. Им удалось исследовать загадочный подводный туннель на протяжении 70 футов. Эхолот показал, что общая длина туннеля составляет 100 футов, и он заканчивается круглым гротом диаметром 80 футов.

Ночью одному из водолазов, Рассу, приснился странный сон: он плыл по туннелю по направлению к пещере, но неожиданно из грота появился ацтекский воин и метнул в водолаза копье… На следующее утро погружения были возобновлены. Первым ушел под воду Расс. Где-то посредине туннеля ныряльщик испытал странный приступ удушья – как он рассказывал впоследствии, ему показалось, будто кто-то сзади схватил его за горло, – и, насмерть перепуганный, вернулся назад. Когда его вытащили из воды, он был белым, как мел. С отправившимся вслед за ним под воду вторым водолазом произошло то же самое. Экспедиция была вынуждена приостановить свою работу и вернулась на озеро лишь спустя две недели. Однако повторная попытка пройти через туннель и попасть в загадочный грот тоже окончилась неудачей: при каждом погружении водолазы испытывали то же самое загадочное удушье и всякий раз в панике возвращались на поверхность.

После этого попытки исследовать таинственный подводный туннель больше не предпринимались. Вместо этого группа Чайлда и Турбера решила осушить озеро. Однако осуществление этого дерзкого проекта натолкнулось на неодолимое препятствие: оказалось, что водоем является единственным известным местом обитания канабской янтарной улитки и находится под охраной Службы охраны живой природы США. Впрочем, на всякое действие, как известно, найдется противодействие: в декабре 1991 года на озере неизвестно откуда появилось 11 гусей, охотно поедавших янтарных улиток. Служба охраны живой природы была вынужден «арестовать» водоплавающих. Требовать гусей назад почему-то никто не явился…

Поиски сокровищ Монтесумы в окрестностях Канаба продолжаются, хотя этот район – не единственное возможное место нахождения легендарного клада. В легендах называются и другие «адреса», разбросанные на огромном пространстве от Нью-Мексико до Аризоны, хотя чаще всего клад ацтеков связывают все же с землями современного штата Юта. Искусно скрытые в горах, сокровища ацтеков вот уже более четырех с половиной столетий продолжают тревожить воображение кладоискателей. Рассказывают даже, будто бы клад этот давно уже найден: американский исследователь Джон Холленхорст лично встречался и разговаривал с двумя персонажами, каждый из которых утверждал, что ему таки посчастливилось отыскать сокровища Монтесумы (при этом назывались два совершенно различных места), однако извлечь их из тайника – чрезвычайно тяжелая задача, поэтому они-де ведут сейчас на этот предмет переговоры с правительством США. О результатах этих переговоров что-то пока не слышно, а между тем кладоискатели продолжают обшаривать каньон за каньоном в надежде, что кому-то из них наконец реально повезет…

Золото инков

Звездный час Франсиско Писарро

Знаменитому конкистадору Васко Нуньесу де Бальбоа так и не удалось добраться до сказочно богатой «страны Биру» (Перу). Покорить крупнейшее индейское государство Южной Америки выпало на долю сподвижника Бальбоа, предавшего его в решающий час, – Франсиско Писарро. Будучи, как и Кортес, уроженцем Эстремадуры, Писарро отправился в Америку в 1502 году. Удача долго отворачивалась от него: в течение двадцати лет Писарро без большой пользы для себя участвовал во многих опаснейших предприятиях, служил на Эспаньоле и Кубе, осваивал побережье Тьерра Фирме, совершал походы вместе с Бальбоа. За все это он сумел выслужить лишь небольшое поместье в окрестностях Старой Панамы да репутацию отчаянного и опасного человека.

В глазах ежегодно прибывающих в Америку все новых и новых поселенцев Писарро выглядел закаленным в походах ветераном и при этом – хроническим неудачником. В ту пору до Панамы уже дошли слухи о сказочных сокровищах Теночтитлана, которыми с относительной легкостью завладел небольшой отряд конкистадоров во главе с Кортесом. «Если это мог сделать Кортес, то почему не смогу я?» – этот вопрос, вероятно, не раз задавали себе испанские поселенцы в Панаме. Задавал себе этот вопрос и Писарро. Он хорошо помнил о том, что рассказывали виденные им индейцы во время походов с Бальбоа: о таинственных золотых странах Дабейба, Сину, Биру, лежащих где-то на юге. В планах Бальбоа был поход в «Биру» – эти планы, кстати, сорвались не без его, Писарро, участия… Что ж, если именно его руками Бог остановил Бальбоа в одном шаге от сокровищ страны Биру – так, может быть, для того, чтобы эти сокровища достались ему, Франсиско Писарро?

Франсиско Писарро

Но Бальбоа действовал своим именем, как губернатор Панамы и Тьерра Фирме; Кортеса снаряжал в путь губернатор Кубы. Что же касается Писарро, то он мог рассчитывать только на сомнительную поддержку старого скряги и склочника Педрариаса, губернатора Панамы. Без его согласия организовать экспедицию было невозможно. Но губернатор, как всегда, соглашался участвовать только в прибылях, но отнюдь не в расходах на экспедицию.

Писарро находит себе сотоварища: низкорослого, молчаливого Диего де Альмагро, опытного и бесстрашного бойца. Священник Эрнандо де Луке, одаренный немалым коммерческим талантом, становится третьим членом компании: он ведает денежной стороной предприятия. Все трое отправились к нотариусу и в его присутствии подписали договор, которым взаимно обязались разделить между собой поровну все золото и вообще все, что найдут в стране, о которой они еще ничего не знали.

Не располагая большими средствами, компания могла навербовать только сотню солдат и снарядить два корабля. Луке остался в Панаме, чтобы заготовлять провиант и защищать их общие интересы перед испанскими колониальными властями. А Писарро и Альмагро подняли паруса и вышли в свое первое плавание к берегам Перу. Шел 1524 год от Рождества Христова. Приблизительно за сто лет до этого инки – многочисленный индейский народ, говоривший на языках группы кечуа, – возглавили союз нескольких племен и подчинили себе соседние народы, из которых самым многочисленным был народ аймара в Центральных Андах. К 1438 году инки создали крупнейшее из всех индейских государств, когда-либо существовавших. Оно простиралось к югу от реки Патии до реки Мауле более чем на 4000 километров и занимало площадь около 2 миллионов квадратных километров с населением около 6 миллионов человек. Эта государство называлось Тауантинсуйу – «Земля четырех частей [света]». Власть в стране принадлежала Верховному инке, опиравшемуся на узкую господствующую касту своих соплеменников. Столицей

империи инков был город Куско, лежащий в высокогорной долине реки Урубамбы.

Ничего этого испанцы еще не знали. Их первая попытка достичь «страны Биру» закончилась неудачей: следуя вдоль побережья современной Колумбии, Писарро и Альмагро дошли только до устья реки Сан-Хуан. Экспедиция вернулась практически ни с чем – несколько золотых индейских украшений не могли окупить все издержки. Вдобавок Диего де Альмагро лишился в этом походе глаза, выбитого индейской стрелой, а около сорока человек погибло от голода и лишений.

Писарро и Альмагро

В 1526 году Писарро и Альмагро повторили попытку. Они снова высадились на берег близ устья реки Сан-Хуан и отправили на юг, в разведывательное плавание, корабль под командой Бартоломе Руиса. Тот продвинулся вдоль берега приблизительно на 800 км, пересек экватор. Испанские моряки захватили в плен нескольких перуанцев, встреченных ими у побережья: туземцы смело бороздили океан на большом бальсовом плоту. Пленники подтвердили предположения конкистадоров: далее на юг действительно лежала громадных размеров и неслыханно богатая золотом страна, управляемая могущественными вождями!

Итак, слухи о «золотой стране» Биру подтверждались. Писарро и Альмагро были уверены, что на этот раз удача не уйдет от них. Их главными врагами отныне становились огромное расстояние и, увы, хроническое безденежье: на имевшиеся в распоряжении компании скудные средства невозможно было ни снарядить достаточно многолюдную экспедицию, ни обеспечить ее необходимыми припасами и снаряжением.

В следующем, 1527 году, Писарро и Альмагро в третий раз отправились к берегам Перу, и вновь потерпели неудачу. Дойти до экватора им не удалось: кончился провиант. Писарро с частью людей разбил лагерь на прибрежном островке Гальо, а Альмагро отправился обратно в Панаму за подкреплениями и новыми припасами.

К тому времени в Панаме произошли перемены. Старый Педрариас Авила уступил свою должность молодому преемнику, и новый губернатор Педро де лос Риос решил положить конец «безумным» попыткам Писарро и Альмагро достичь «золотой страны». Губернатор послал за Писарро и его людьми корабль с категорическим приказом немедленно вернуться в Панаму. И тогда на островке разыгралась сцена, вошедшая во все классические труды по истории конкисты, но которую некоторые историки считают неправдоподобной.

Выслушав приказ губернатора, Писарро выступил вперед, извлек меч из ножен, провел им черту на песке и сказал, обращаясь к своим товарищам:

– Кастильцы! Путь на юг ведет к золотой стране и богатству, путь на север – к прежней нищете. Выбирайте. Я выбираю юг!

Последовать за Писарро отважились только тринадцать человек…

Приняв на борт тех, кто отказался продолжать дальнейший путь, корабль ушел. Писарро и его люди остались фактически брошенными на произвол судьбы. Они построили плот и перебрались на лежащий в 50 километрах от берега необитаемый остров Горгона. Семь месяцев провели они там в качестве добровольных робинзонов, добывая себе пищу охотой на птиц и сбором съедобных моллюсков. За это время компаньоны Писарро снарядили еще один корабль, но губернатор не разрешил послать на нем ни солдат, ни припасов. Корабль должен был только доставить Писарро и его людей в Панаму.

Однако Писарро распорядился по-другому: по его приказу корабль двинулся в южном направлении. Спустя двадцать дней плавания, когда берег круто повернул на юго-восток, перед испанцами открылся обширный, далеко вдающийся в сушу залив Гуаякиль (нынешнего Эквадора). На берегу виднелись хорошо возделанные поля, а на южном берегу залива лежал большой индейский город Тумбес.

Этот город уже находился на землях, подвластных императорам Тауантинсуйу. Когда жители заметили в заливе удивительный корабль, они послали к нему плот с воинами. Переводчики Писарро убедили их, что белые люди пришли к ним сюда как друзья. Тогда на корабль явились местный вождь-курака со множеством даров и один из членов правящей в империи касты, как раз в это время находившийся в Тумбесе. Писарро попотчевал его вином, которое очень понравилось родственнику императора, и подарил ему железный топор. Это было первое железо, с которым познакомились инки!

Жители Тумбеса, в свою очередь, позвали испанцев в гости. В первый день Писарро послал в город двух своих людей – бородатого испанца Альфонсо де Молино и негра. Необыкновенный облик обоих посланцев вызвал настоящий ажиотаж среди жителей Тумбеса. Многие горожане пробовали стереть с лица негра черную краску, а когда это им не удалось, удивились еще пуще. В целом пришельцы очень понравились местным жителям и вызвали к себе глубокое уважение, так что когда встал вопрос о золоте, то никаких трений не возникло. В итоге Писарро и его люди увезли из Тумбеса не только золото и изумруды, но и запасы провизии, живых лам и нескольких индейцев, которым в дальнейшем предстояло стать переводчиками.

Желая убедиться в обширных размерах империи инков, Писарро продолжил плавание дальше на юг. Природа побережья резко изменилась: вместо влажного леса, характерного для всей приморской полосы от Панамского залива, к югу от залива Гуаякиль тянулись покрытые скудной растительностью берега, чередовавшиеся порой с совершенно бесплодными. Вдали виднелись высокие горы (Западная Кордильера Перуанских Анд), подходившие все ближе к берегу. Но даже среди этих засушливых земель то и дело попадались настоящие земледельческие оазисы. С борта корабля испанцы видели искусственно орошаемые поля, расположенные террасами, малые и крупные селения, связанные мощеными дорогами. В окрестностях селений паслись ламы. Высаживаясь на берег, люди Писарро выменивали у индейцев тонкие шерстяные ткани из шерсти вигони, золотые и серебряные сосуды. Сомневаться в существовании золотой страны Перу уже не было никаких оснований.

Тем не менее, вернувшись в Панаму, Писарро не нашел понимания у губернатора Педро де лос Риоса. Он и слышать не хотел о новой экспедиции в Перу. И тогда Писарро отправился за океан – к самому королю…

Он вернулся из Испании, облеченный высоким званием вице-короля Новой Кастилии (так была названа еще не завоеванная страна), с королевским патентом на завоевание Перу в руках и в сопровождении навербованных в Испании солдат.

В январе 1531 года Писарро вышел из Панамы на трех кораблях с отрядом в 180 человек. Первым делом экспедиция направилась в гостеприимный Тумбес, но здесь перед взорами испанцев открылась ужасающая картина: прекрасный город был разрушен. Как оказалось, на Тумбес совершили набег индейцы с расположенного неподалеку острова Пуна. Вся огромная империя Тауантинсуйу, покой и благополучие которой, как казалось еще три года назад, ничто не могло поколебать, кипела, как разворошенный муравейник. Причиной тому стала междоусобная война, начавшаяся между законным наследником престола принцем Уаскаром и узурпатором Атауальпой, его братом. После смерти отца, Великого инки Уайна Капака, Атауальпа, командовавший отборными инкскими войсками, поднял мятеж против брата. Он сумел нанести Уаскару поражение и победоносно вступил в столицу страны Куско. Но огромное государство признавало своим правителем плененного Атауальпой

Уаскара. Брат свергнутого Великого инки, Манко, сумел убежать из Куско и теперь разжигал пламя восстания против узурпатора…

Понимая, что ситуация благоволит к нему, Писарро в мае 1532 года решает идти на юг. В южной части перуанского побережья он закладывает крепость Сан-Мигель – первый европейский город на территории Перу, которому суждено будет стать основной базой для действий конкистадоров. А 21 сентября 1532 года отряд Писарро – 62 кавалериста и 102 пехотинца, из которых только 23 имели огнестрельное оружие (аркебузы и мушкеты), – уходит в опасный поход в горы. Где-то там, в горном индейском городе Кахамарка, расположенном на одном из верхних притоков рек Мараньон, в это время находился узурпатор Атауальпа, окруженный своими лучшими, отборными войсками…

Отряд Писарро подошел к Кахамарке 15 ноября 1532 года.

«Пусть также воздастся тому, кто так со мной поступает!»

Золото – «пот божественного Солнца». В этом были убеждены инки – индейское племя, создавшее в XII столетии самую могущественную доколумбову империю. С инками древнеперуанская культура, прошедшая путь чрезвычайно сложного развития, достигла своей блестящей вершины.

Империю инков называли не только «империей Солнца», но и «империей золота». Согласно представлениям инков, между золотом и ними, «сыновьями Солнца», существовала особая, мистическая связь. Золото было своеобразным тотемом владык империи Тауантинсуйу. Именно поэтому правители этой империи – Великие инки – объявили золото своей собственностью. Все золото, независимо от того, находилось ли оно еще в земле или же было из нее извлечено, принадлежало только одному человеку – императору.

Золото украшало храмы Солнца и дворцы всесильных владык огромного государства. «Миролюбивые» инки так же старались обладать золотом, как «алчные» испанские конкистадоры. Ведя непрерывные захватнические войны, инки расширили пределы своей империи до невероятных пределов, и повсюду на захваченных ими территориях взимали с покоренных племен дань золотом. Самую большую добычу «сыновья Солнца» получили после захвата государства индейцев чиму, занимавшего прибрежные территории Северного Перу. Награбленное в городах и храмах чиму золото инки вывезли в Кахамарку: по иронии судьбы именно в этот город Франсиско Писарро будет свозить захваченные им сокровища инков…

На заре истории инков золото имело в их глазах сакральный характер и служило доказательством исключительности инков и символом их сверхъестественной связи с Солнцем – небесным отцом. В последующие века золото стало символом головокружительного богатства «сыновей Солнца», самовластно объявивших себя воплощением солнечного божества, владыками всего мира. С помощью золота они демонстрировали свою мощь, безграничное богатство и… столь же безграничную спесь, алчность и жестокость.

Испанцы, ступившие на землю Перу, в глазах тринадцатого Великого инки Атауальпы были ничтожествами, чем-то вроде блох. Сын и наместник божественного Солнца вряд ли бы снизошел до встречи с этими жалкими червяками, если бы не настойчивость Франсиско Писарро и дипломатический талант и опыт Эрнандо де Сото. Долгожданная для испанцев встреча началась с того, что перед Атауальпой предстал монах-доминиканец Винсенте де Вальверде. Слова, с которыми он обратился к инкскому вождю, были темны и непонятны: монах говорил о Боге-Отце, сотворившем мир, о его единородном сыне Иисусе Христе, который страдал за людей и умер на кресте…

Атауальпа слушал пришельца с недоумением, постепенно сменявшимся яростью: о каком Боге толкует этот странный человек, когда он, Атауальпа, и есть бог? Что это за Бог такой, который мог воплотиться в человека, пожертвовать собой и умереть мученической смертью ради спасения людей? Это он, Атауальпа, одним мановением руки отправляет на смерть тысячи людей! Только что по его приказу были зверски умерщвлены тысячи жителей Куско, поддержавших его мятежного брата Уаскара. 35 братьев Уаскара (бывших вместе с тем и сводными братьями самого Атауальпы), 80 детей ненавистного соперника, его многочисленные жены и наложницы, включая беременных, были посажены на колья или живьем забиты камнями. Палачи Атауальпы сдирали кожу с живых людей, еще не родившихся детей вырывали из чрева матерей…

Самого Уаскара милосердный бог Солнца пощадил: он просто посадил его, связанного по рукам и ногам, смотреть на то, в каких страшных муках умирают его дети. Уаскар молча наблюдал за этим кошмаром, и лишь запекшиеся уста пленника еле слышно шептали молитву: «О Виракоча, творец вселенной! Пусть также воздастся тому, кто так со мной поступает. И пусть когда-нибудь ему самому придется увидеть своими глазами то, на что я должен теперь смотреть…»

И вот этот час, о котором молил Уаскар, наступил. 170 испанцев стояли перед 50-тысячной ордой «сыновей Солнца», в то время как само «божество» с нарастающим гневом слушало речи Вальверде. Конфликт цивилизаций был неизбежен: эти люди жили в разных мирах и в прямом, и в переносном смысле слова. Пожалуй, их роднило только одно: неутолимая жажда золота…

Первые же выстрелы двух испанских пушек вызвали панику в рядах армии Атауальпы. Поражение «сыновей Солнца» было полным. «Божество», восседавшее на носилках из чистого золота, в мгновение ока было свергнуто с пьедестала своего величия, превратившись в жалкого пленника.

Атауальпа предложил за себя выкуп: в обмен на жизнь и свободу он обещал наполнить золотом на высоту поднятой вверх руки весь огромный зал, в котором содержали пленника. Писарро дал «богу Солнца» два месяца сроку. Во все концы страны были разосланы гонцы с узелковыми письмами-кипу: узлы разной формы и размера говорили, сколько золота должна доставить в Кахамарку та или иная провинция. Выкуп был собран, однако принц Уаскар, содержавшийся по повелению императора под стражей, сумел отправить к Писарро своего посла с предложением: он заплатит испанцам еще больший выкуп, если те помогут ему вернуть престол. Атауальпа заволновался: жестокий и малодушный трус, он боялся Уаскара больше, чем всех испанцев, вместе взятых. Он отдал своим подчиненным приказ немедленно убить Уаскара.

Приказ императора инки выполнили без промедления: Уаскар был утоплен. Легкость, с которой «божество» отправило на смерть своего сводного брата, покоробила даже видавших виды испанцев, среди которых отнюдь не было смирных овечек. Атауальпу предали суду трибунала, который приговорил императора к смертной казни. В числе выдвинутых против него обвинений на первом месте стояло убийство Уаскара. 19 августа 1953 года Атауальпа был задушен. Новым императором при поддержке испанцев стал Манко II, брат убитого Уаскара.

Куско – город из камня и золота

Первый Великий инка – верховный правитель страны, по преданию, был сыном самого бога солнца Инти, поэтому его потомки именовали себя «сыновьями солнца». А символом солнца у инков служило золото, и из этого металла, как рассказывают, и была построена столица империи – город Куско, о котором испанский хронист Сьеса де Леон написал: «Если бы я захотел описать и перечислить все чудеса Куско, то не смог бы закончить свой рассказ до конца дней своих».

Куско, столица инков

Куско был

настоящим городом золота: здесь в прямом смысле слова сосредоточивалось все золото Южной Америки. Инки под страхом смертной казни запрещали выносить из города желтый металл, хоть раз побывавший в Куско. Ежегодно со всех концов империи в Куско поступало 15 тысяч арроб золота (1 арроба – 11,4 кг). Таким образом, можно подсчитать, что во время правления инков в столицу их империи было доставлено совершенно невообразимое количество золота: от 50 до 100 тысяч тонн!

Но, конечно, Куско возводили не столько из золота, сколько из камня. Во время строительства шесть тысяч человек ежедневно доставляли в Куско огромные стотонные каменные блоки из Майунских каменоломен, расположенных за многие километры от города. Этот груз приходилось волоком тащить через скалы.

Основателем Куско, по преданию, был первый инка Манко Капак, пришедший сюда в конце XII века откуда-то с берегов озера Титикака (по другой версии – из Эквадора). В ту пору на месте будущей столицы стояла убогая индейская деревушка, с хижинами из необожженного, высушенного на солнце кирпича, которая ничем не отличалась от других таких же затерянных в Андах деревушек. Тогда здесь проживало не более двух сотен людей.

Большие строительные работы в Куско вели девятый правитель инков, Пачакути (1438–1471), и его сын Тупак Юпанки (1471–1493) – десятый инка. В 1534 году, в год прихода конкистадоров, Куско уже был одним из пяти крупнейших городов тогдашнего мира – в нем насчитывалось около 200 тысяч жителей и 20–25 тысяч домов. Это был настоящий «Рим» древней Америки, причем Рим высокогорный: Куско располагается на высоте 3400 метров над уровнем моря.

Для инков Куско являлся «пупом земли». Они сравнивали свой главный город с телом пумы – животного, которое они чтили за его силу и отвагу. «Головой» пумы была крепость Саксауаман, «хвостом» – река Вилькамайо. Город делился на две части: северную – Ханан Куско (Верхнее Куско), и южную, называвшуюся Хурин Куско (Нижнее Куско) – именно здесь, по преданию, когда-то поселился легендарный основатель империи, первый инка Манко Капак. Позднее в этой части города позже были воздвигнуты все главные святыни инков, здесь же высились дворцы правителей. Каждый новый инка возводил для себя новую резиденцию, а дворец его предшественника и дворцы всех других ранее умерших правителей превращались в святилища, места почитания обожествленных императоров.

Центром Нижнего Куско была площадь, называвшаяся Уакапата («Священная терраса»). От нее расходились дороги, соединявшие с четырьмя «частями света», то есть с четырьмя провинциями империи. Ко времени прихода испанцев на площади возвышались три дворца. Два из них – дворец инки Виракочи и дворец инки Тупак Юпанки – были уже превращены в святилища.

Главную гордость Куско составлял великолепный ансамбль храмов, носивший название Кориканча (Золотой двор). Он был возведен на том месте, где, по преданию, основатель города инка Манко Капак построил первую хижину. Центральным сооружением Кориканчи являлся храм бога солнца – Инти Уаси, «золотое изумленье», как называли его испанские хронисты. Он был сооружен в XV веке. Строительство храма начал инка Пачакути Юпанки, а завершен он был уже при его сыне и преемнике Тупак Юпанки.

Это было чудо, равного которому не было в веках, «самое большое и величественное здание, выказывавшее доблесть и могущество инков», – как написал в 1609 году испанский хронист Гарсиласо де ла Вега. Перуанский археолог Луис Лумбрерас, посвятивший много лет изучению Куско, так описал храм Инти: «Храм состоял из шести святилищ, каждое из которых было посвящено одному из небесных божеств. Поэтому он и включал в себя шесть частей, в которых ныне расположены христианская церковь и монастырь ордена доминиканцев. Длина его внешних стен составляет примерно 68 на 59 м. Со стороны его юго-восточного крыла на 34 м отходила закругленная апсида. Внешняя сторона стены в ее центральной части была украшена фризом, состоявшим из золотой пластины почти метровой ширины. Пространство перед входом в храм также было покрыто золотом. В просторном центральном дворе, если верить преданиям, находился сад – наполовину естественный, наполовину искусственный. Вода в него поступала по желобам, выложенным золотом, в центре сада находился каменный фонтан восьмиугольной формы, полностью покрытый этим же драгоценным металлом».

В храме находился алтарь с изображением Солнца-Инти. Это был огромный, диаметром в несколько метров, диск из чистого золота, украшенный крупными изумрудами, от которого во всех направлениях исходили золотые лучи. Диск был установлен в западной части храма с таким расчетом, чтобы на него падали первые лучи восходящего солнца, отчего золото в полумраке храма вспыхивало тысячами огней.

Золотые украшения инков

Вдоль стен храма на золотых тронах восседали мумии «сынов солнца» – инкских правителей. Их троны стояли на возвышении, которое было покрыто ковром, сотканным из золотых нитей. Рядом с каждой мумией возвышалась статуя почившего инки в натуральную величину.

Доступ в храм Инти имел только сам инка – «сын солнца». Окна и двери святилища были усыпаны драгоценными камнями, стены внутри облицованы листовым золотом, и даже снаружи портал храма украшала полоса из чистого золота. Потолок святилища был покрыт искусной резьбой по дереву, пол устилали прошитые золотыми нитями ковры. Вся утварь в храме Инти тоже была из чистого золота. Испанские конкистадоры, увидав в первый раз эти сокровища, долго не могли поверить собственным глазам.

Всего на строительстве храма работало около двадцати тысяч человек. Работы длились почти полвека. Однако это чудо света простояло недолго. После падения империи Тауантинсуйу испанцы использовали храм как огромную каменоломню и постепенно разобрали его до основания.

К храму Солнца-Инти примыкал дворец верховного жреца – Вильяка Уму. Этот дворец и пять других великолепных построек, в которых жили помощники верховного жреца, были покрыты белой соломой с вплетенной в нее золотой проволокой.

Второй по значению храм Кориканчи был посвящен Мама Килье – Луне. Лунный металл – это серебро, поэтому в отличие от храма Солнца, где все было из золота, в храме Луны все убранство было из серебра. Так же как золотой диск украшал алтарь храма Солнца, на алтаре храма Луны сверкал массивный серебряный диск.

Образ луны в империи инков, как и у всех древних народов, был связан с представлением о женщине. Поэтому храм Луны был предназначен для койи – жены инки. Здесь покоились и мумии умерших жен инков. Ни одна женщина, кроме койи, не имела доступа в этот храм.

В комплекс храмов Кориканчи входили храмы Венеры – Утренней звезды, Радуги, Грома и Молнии. Здесь же находился жертвенник. Его узкие желоба, по которым стекала кровь жертв, сохранились до сегодняшнего дня.

Храм Инти, храм Луны и остальные храмы обрамляли внутренний двор, называвшийся Интипампа – «Солнечное поле». Европейские авторы чаще именуют его «Золотой сад». Это было величайшим чудом из всех чудес, когда-либо созданных индейцами доколумбовой Южной Америки, и, вероятно, самым фантастическим произведением, когда-либо созданным человеческой культурой. «Золотой сад» представлял собой

модель империи Тауантинсуйу, выполненную… целиком из чистого золота.

Здесь были отражены все стороны жизни огромной страны. По золотому полю бродили золотые олени, ползали золотые змеи, на ветвях золотых деревьев сидели золотые птички и бабочки, сновали золотые жуки. Ветер раскачивал золотые стебли кукурузы, росшей на золотых полях. Двадцать золотых лам с детенышами, поедая золотые стебли травы, паслись под присмотром золотых пастухов, изваянных в натуральный рост. Золотые девушки срывали золотые плоды с золотых яблонь…

Стоимость золота, пошедшего на создание этого волшебного сада, была неслыханна. А выдающееся художественное мастерство его творцов делала «Золотой сад» просто бесценным. Конкистадоры увидели в нем, однако, прежде всего большое количество драгоценного металла. В перечне золотых и серебряных изделий, свезенных инками со всех концов страны в Кахамарку в качестве выкупа за плененного конкистадорами императора Атауальпу, фигурируют удивительные предметы: гигантский золотой фонтан, статуи лам в натуральную величину, сосуды в виде кондоров и орлов, золотые барабаны… Вся эта уникальная коллекция индейского ювелирного и декоративно-прикладного искусства была обращена в 5,5 тонны золота и 12 тонн серебра в слитках.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/andrey-nizovskiy/sokrovischa-konkistadorov/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

1

Кастеллано (от лат. – castellanus) – базовая денежная единица кастильской монетной системы, введенной в 1497 г., одна пятидесятая часть кастильской золотой марки. 1 кастеллано (кастильский дукат) весил 4,6 грамма (1/5 унции) золота. Курс золота к серебру колебался в XV – первой половине XVI в. от 1:7 до 1:8. В среднем 1 кастеллано был эквивалентен 11 серебряным реалам.

2

Касик – индейский вождь.

3

«Тебя, Бога, хвалим…»