Режим чтения
Скачать книгу

Темный мастер читать онлайн - Анна Степанова

Темный мастер

Анна А. Степанова

Как бы ни был ты успешен в воровском ремесле, рано или поздно не повезет. Вот и от Лаи удача отвернулась: жертвы ее очередного подвига оказались далеко не беспомощны, а уж к готовности прощать вовсе не склонны… И теперь страшнейший из темных мастеров – загадочных убийц Гильдии – отправлен по ее душу. И хорошо бы сбежать, да только как скроешься, если прошлое крепко угнездилось за плечами и тянет назад – прямо под нож смерти в черной маске? Прямо в руки к тому, кто искал нахальную воровку, а нашел собственные, давно потерянные воспоминания…

Анна Степанова

Темный мастер

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru (http://www.litres.ru/))

* * *

Пролог

Легкий снежный пух запутался в ресницах, ласково коснулся щеки, холодной капелькой побежал к губам, всё еще хранящим тепло его губ, смешался с тоненькой кровавой струйкой, застывающей в уголке рта. Снежные хлопья заплясали вокруг, наполняя собою весь мир. Опустились на кожу, выпивая нежно болезненный жар, пронзивший все естество, когда серебристая острая игла остановила сердце. Замерли в волосах, сплетаясь сверкающей ледяной паутинкой с темными локонами, сливаясь своею белизной с одинокой седой прядью.

Пальцы разжались, не в силах больше удержать его ладоней, и серое низкое небо с улетающим ввысь хороводом снежинок закружилось в угасающем сумраке зеленых глаз. Безысходное темное небо, какое бывает лишь в последний, четвертый, месяц бесконечной северной зимы…

Глава первая,

в которой происходит кража, а убийцу терзает любопытство

Охотник за тайнами – ремесло не из легких. Не всякому искателю приключений оно по плечу. Но уж если ты ловок да удачлив, умеешь изворачиваться да выкручиваться, проныривать и пролезать, способен к тому же постоять за себя, но главное – ноги унести, коли в том нужда, быстро да вовремя, то работенка эта как раз для тебя.

И пусть досужий обыватель отвернется ханжески и назовет тебя «вором», пусть презрительно скривит губы благородный лорд, пусть шлют громы и молнии на твою голову праведные чиновники да благоверные прихожане – рассмейся им всем в лицо. Ибо если и вор ты, – то вор высочайшего класса, потому как добыча твоя не в кошельках да ларцах, не в сундуках зарытых, а в самых недрах людских душонок, в самых темных и грязных, скрытых и тайных их глубинах.

Тяжелые замки, свирепая охрана – четвероногая и двуногая – ничто для тебя, коли истинный ты охотник. Блюстители порядка в бессилии перед тобою разведут руками, а насмешники и гонители твои первыми придут к тебе просить об услуге. И денежки в награду принесут немалые…

Ибо ничто не трогает и не пугает тебя, настоящего охотника. И одному только, не приведите боги, попасться на твоем пути.

Темному мастеру.

Убийце Гильдии, не знающему боли, страха или жалости. Тому, у кого нет лица, нет прошлого – лишь маска да черная одежда, лишь знаки имени, клеймящие пустую, проклятую душу.

Все знают: коли есть у тебя заклятый враг и никакого золота за смерть его не жалко, – подавай прошение в Гильдию. И, если повезет, если выберут твою бумагу среди сотен, если деньги твои примут, – можешь спать спокойно. Уйти от темного мастера – дело неслыханное! А убить его – и подавно!

Если же случится такое – немалое возмещение спросит Гильдия с заказчика, и вряд ли у того во второй раз прошения слать охота возникнет…

Потому-то и удивлялась так Лая – один из лучших (без ложной скромности!) охотников в Империи, – стоя над мертвым телом второго убийцы. Что ж там за тайна такая – в тяжелом прямоугольном пакете, замотанном в толстое черное полотно и накрепко веревкой обвязанном? Три ночи всего-то прошло, как она пакетик у замороченной охраны умыкнула, а уж второй человек Гильдии по душу ее прийти не постеснялся… Даже не знала Лая, чего сейчас было в ней больше – законного страха или совсем неуместного любопытства.

Но хочешь дожить до счастливой старости – никогда не заглядывай в чужие секреты! Первое правило хорошего охотника. И уж его-то девушка усвоила давно и накрепко…

«Пусть лучше Реми с этим разбирается», – благоразумно и чуточку злорадно рассудила она, спеша убраться из зловонного, скользкого от помоев и крови переулка, пока кто-нибудь из местных обитателей не вылез на звуки недавней потасовки.

«Обычное дельце, ничего особенного!» – ярясь все больше, передразнивала Лая сочный баритон почтенного Реми – постоянного при ее темных делишках советника и посредника, – пока пробиралась городскими трущобами к небольшой, развалившейся от недосмотра часовенке. Там, под одной из плит алтаря, ждал преспокойно ее пакет, издевательски завернутый поверх черной ткани в ярко-желтую бумагу да веселенькой тесемочкой сверху повязанный.

Вспоминалась девушке и охрана усиленная, и амулетики защитные всякие, от которых до сих пор голова болит, и замочки непростые – с ловушками да секретами. И ларец сам очень живо вспоминался, в особенности же – значки на нем странные, подозрительно смахивающие на те, что грудь ныне покойного ее соперника украшали… Ох, нехорошо это было! Чуяла Лая, что вляпалась…

Пакет был на месте, никуда, родимый, не делся, и ровно через час из городских ворот потихоньку вышла женщина в скромном храмовом одеянии, волоча за спиной тяжелую сумку, из которой терпко, почти неприятно, пахло целебными травами. Под взглядом грязного, страдающего похмельем привратника «монашка» вначале понурилась, но затем затопала вполне бодро, спеша к загородным домишкам, что сгрудились на узкой полоске земли между морем и городскими стенами.

Доблестному стражу у ворот пялиться ей вслед быстро наскучило – он только нос поморщил от резкого травяного запаха, перебившего даже его собственный, и вновь грустно уткнулся глазами в землю. «Храмовых» привратник уже насмотрелся: доходу с них никакого, зато проблем, если что, не оберешься. Купчихи и знать городская без них никак – все лето почтенные имперцы на прибережье торчат, телеса в целебных песках греют, а эти, в хламидах, им кремы для красоты носят да всякие снадобья.

Когда покосившиеся ворота Крама – грязного портового городишки – скрылись из виду, Лая сменила семенящий монашеский шаг на уверенную, быструю поступь. Вскоре безлюдная, пыльная дорога привела ее к обвалившейся каменной изгороди, а от нее – к порогу неказистого прибрежного дома. Стены его, кое-как слепленные из морского камня и дерева, утопали в дремучих ветвистых зарослях запущенного сада, а сквозь гравий дорожки давно уже пробивались сорняки.

В доме охотницу, похоже, ждали: не успела она даже как следует забарабанить в дверь, а та уж отворилась, являя взору пожилую даму с отвисшими щеками и брезгливо сжатым ртом. Гостью впустила без особой радости, но и Лая не стала раскланиваться. Не оглядываясь, взбежала наверх, остановившись лишь в знакомой комнатушке – грязной, заваленной вещами, заставленной
Страница 2 из 23

тарелками со всяческой снедью прямо поверх брошенной с прошлого обеда немытой посуды. Здешнего хозяина и разглядишь-то не сразу – настолько сам он казался частью этого хлама: лысый, расплывшийся на всю ширину немаленького кресла старичок в неряшливом домашнем балахоне.

– А, Лая, девочка! – радостно прогудел он, вытер о полу своего балахона жирные руки и будто попытался даже привстать навстречу. – Ну, как там наше маленькое дельце?

Лая молча вытащила из недр сумки пакет и шлепнула на стол перед толстяком, брезгливо сдвинув посуду.

– Дельце оказалось не таким уж и «маленьким», господин Реми! – многозначительно протянула она, скосившись на украшавший толстый палец драгоценный перстенек.

– Ну, в нашем деле всегда нелегко, уж тебе ли не знать, малышка? – понимающе вытянул толстые губы в ухмылке Реми. – Зато и награда очень достойная. В пределах оговоренного, конечно…

– О да! Нож темного мастера – как раз то, о чем мечтает каждая девушка! Не помню только, чтоб это оговаривалось…

Массивные подбородки толстяка встревоженно колыхнулись, глазки остро и опасливо впились в охотницу.

– Особенно когда уважаемых господ мастеров двое! – не без злорадства добавила она.

– Двое? – нахмурился Реми. – Два темных мастера? Давно уж о таком не слыхивал…

– Первый – в ту же ночь, а сегодня – второй. Такое вот выдалось веселье!

– Но раз ты здесь, значит, уже все в порядке? – перебил старик. – Сама подумай: кем должна быть обиженная сторона, чтобы позволить себе еще одного темного мастера! Расценочки в Гильдии ой-ой!

Лая вспомнила странные значки на ларце, но деликатно решила промолчать, сохраняя свое и стариковское спокойствие.

– Ничего, – уже совсем расслабившись, продолжал успокаивать ее и себя Реми, – пакет у нас, передам кому следует поскорее. Награду вдвойне получишь – и забудем обо всех несчастьях, как о сне дурном!

Уверенность толстяка несколько усыпила неприятные Лаины предчувствия. Потому и рассказывать обо всем случившемся принялась она легко, почти весело, как всегда у нее это было заведено.

Но только господин Реми, слушая, все сильнее хмурился да все больше выпытывал:

– Выходит, усиленная охрана? Странная, на обычных стражей непохожая? И на фокусы твои не попалась? А ты подпаивала? Соблазняла? Заморачивала? Глаз отводила, или как там это у тебя называется?

Лая в ответ только плечами пожимала: мол, что я тебе – первый день в охотниках?

– Да еще охранные амулеты сильные, какие в обычной лавке не купишь, – еще больше мрачнел он. – Сундучок с тремя ловушками и замками хитрыми? И хватились в ту же ночь, подмену обнаружили? Не говорю уже о твоих двух… гм… встречах… Да, о-очень любопытно, что же мы все-таки украли!

«И главное, у кого?» – добавила про себя Лая. Подозревала она, что Реми этим вопросом тоже немало озабочен, но раз молчит – значит, что-то уже надумал и делиться не собирается. Ну и ладно! Она тоже зря болтать не будет!

Как завороженные смотрели девушка и старик на пакет, борясь с растущим любопытством да искушением. Реми очнулся первым. Ткнув толстым пальцем в издевательские тесемочки, прорычал:

– Твоя работа? Остроумно! Еще бы карточку поздравительную прицепила… Все-то тебе шуточки, Насмешница!

Покряхтел недовольно себе под нос, прикладываясь к огромной пивной кружке да аппетитно зажевывая ее содержимое сочной конечностью какого-то местного морского жителя. Выдал примиряюще:

– Ладно, с передачей я сегодня же все улажу. Переночуешь пока у меня. Да тряпки эти монашеские сними – смотреть противно! Я все-таки заслужил немного уважения к своему чувству прекрасного!

Лая ухмыльнулась, кивнув красноречиво на грязный его балахон.

– На служанку мою становишься похожей, – проворчал в ответ толстяк. – В моем кабинете я одеваюсь как мне угодно!

«Вот уж за сравнение спасибо!» – вспомнив бульдожью физиономию почтенной Канны, возмутилась Лая, не забыв весело хлопнуть на прощанье дверью хозяйского кабинета.

Час спустя из окна отведенной ей комнатушки девушка с любопытством наблюдала за скрытой плащом человеческой фигурой, опасливо трусящей со знакомой ношей через сад. «Быстро же ты, господин Реми, управился! – думала она с растущим опасением. – Видать, пакетика этого клиент с утра еще здесь дожидался, а ты мне про то ни слова! Ох, хитришь!»

История Лае нравилась все меньше. А тут еще поспешная возня у конюшен! Не иначе, как Реми, старый негодяй, решил убраться поскорее, а ее оставить на съедение. Ладно, его это дело. Каждый сам дрожит за свою шкуру – таково правило. Только вот и ей задерживаться совсем не обязательно. С принесенным ужином давно покончено, полученные в сегодняшней схватке ранения тщательно обработаны лечебным снадобьем, так что остается лишь одеться и выпрыгнуть через окошко в сад… Проклятье! Кто же додумался посадить здесь эту колючую гадость!

Наступающая тьма скрыла охотницу от посторонних глаз…

Той же ночью желтый пакет попал в руки заказчика, но не успел еще тот изучить его содержимое, как погиб – преждевременно и жестоко, а предмет, ставший причиной стольких несчастий, вернулся к своим законным владельцам. Господин Реми и его верная Канна в это время как раз въезжали в одну захудалую деревеньку далеко к северу от Крама, Лая же повстречалась с третьим убийцей…

– Семерых! Гильдия потеряла уже семерых! Это просто позор! И о чем только мастера думают? – говорил рыжий веснушчатый паренек собравшейся вокруг него группке подростков.

– А чего им думать, за них Гильдмастер думает, – съязвил приятель рыжего.

– …И, как назло, захворал, – подхватил тот, но компания его не поддержала: наоборот, задергали, зашикали, испуганно отпрянули.

Мальчишка оглянулся, едва не подпрыгнув от неожиданности: за его спиной, на расстоянии шага, застыл высокий человек в темном дорожном плаще – мешковатом от въевшейся грязи, чересчур плотном для нынешней жаркой и сухой погоды. Широкий капюшон плаща был откинут, открывая испуганным ученическим взглядам молодое, почти мальчишеское лицо в обрамлении длинных светлых волос – лицо, обманчиво прекрасное, словно с храмовых светлых фресок, но с жесткой, неприятной усмешкой на безупречных губах.

Лицо, которое любой ученик предпочел бы встретить лишь на портрете в зале для парадных церемоний…

Не то чтобы стоявший перед ними молодой человек имел какое-то отношение к здешним ученическим проблемам. Но слишком уж страшная слава окружала его.

Рыжий побледнел.

Узкие синие глаза заставшего их врасплох юноши вцепились в незадачливых болтунов с неприкрытым, выжидающим интересом. И от этого странного, смущающего взгляда, бесцеремонного и проницательного одновременно, те съежились, почти втянув головы в плечи.

– Высокий м-мастер Огнезор! – выдавил из себя рыжий. – С возв-вращением!

– Не болтать лишнего – золотое правило здешней жизни! – назидательно заметил тот, мгновенно нацелив свои пугающие глаза на мальчишку. – Вот вы, оболтусы, правил не знаете, и что теперь?

– Что? – заметно напрягся ученик.

– Придется мне вместо заслуженного отдыха искать дежурного наставника, чтоб доложить о вашем прискорбном поведении. – Голос и взгляд юноши уже вовсю сочился насмешкой, но «оболтусы» не спешили
Страница 3 из 23

расслабляться. – А вам теперь, – продолжал мастер, – голову ломать над достойной отговоркой! Тебе вот, рыжий, особенно: я тебя запомнил!

– Как прикажет господин высокий мастер! – уныло вздохнул рыжий, стараясь изобразить раскаяние.

– Ну-ну, – ничуть не поверил юноша.

И вдруг всякое веселье исчезло с его лица.

– Еще хоть слово о Гильдмастере услышу в подобном тоне, – холодно отчеканил он, – язык укорочу!

Ученическая стайка дрогнула, синхронно зажимая ладонями любящие поболтать рты.

– Как прикажет господин высокий мастер, – с трудом удержавшись от того же жеста, тихо, но твердо повторил рыжий, не в силах все же поднять глаз.

Потому и не увидел он, как дернулись напоследок губы мастера в довольной усмешке – услышал только (или показалось?) негромкое хмыканье, когда тот уже неторопливо шагал к длинной лестнице на верхние этажи, в роскошный, ученикам недоступный мир.

– И надо же было нам именно ему попасться! – нарушив повисшее было молчание, с досадой зашипел рыжий.

– Я слышал, живых после него не остается, – понижая голос до шепота, встрял незадачливый его приятель. – А тебя вот, Огнеглав, он запомнил…

– Заткнись! – зло перебил тот. – Врут половину! Я сам подмастерью Ледославу байки сочинять помогал!..

– И все-таки жуткий он, – отозвалась тоненькая сероглазая девчушка, все время прятавшаяся за спиной рыжего. – Красивый, конечно, как и говорят. Но страшный…

Старший подмастерье Слава, не знай она Огнезора так давно, с мнением своей ученицы, наверное, согласилась бы: уж слишком ярким представлялось, даже для тщеславной ее души, завораживающее Огнезорово сияние. И дело здесь было даже не в удивительных чертах лица его, не в глазах его странных – то холодно-серых, то бесконечно-синих, не в упоительной игре тонких пальцев с острым, смерть несущим лезвием, не в улыбке, умеющей быть такой чарующей. Не столько внешним блеском поражал он неприметную, по-мальчишески худощавую, да еще и стриженную совсем коротко девушку, сколько непревзойденным талантом своим, неизменным во всем успехом. Про таких говорят, что одной они с Первым Богом крови, что подарено всего им щедро и идти им дорогой величия, но и боли нескончаемой, ибо любит их Первый Бог, как детей своих, и ненавидит так же… Давно, еще в пору своего ученичества, исходила за все это Слава на Огнезора злой черной завистью, теперь же восхищалась им безгранично и любить была готова до безумия.

Но казалось, что ему это все равно, будто и не было в загадочном Огнезоровом мире ни зависти тщеславной, ни любви уж тем более – одна только ледяная безупречность, да смерть еще, давно уж ставшая обыденной…

От этого-то безразличия и решилась однажды Слава: пришла да призналась во всем. Прямо говорила, без смущения, почти холодно, словно чувство ее забавной подопытной зверушкой было, предложенной пытливому глазу собрата-ученого.

Огнезор не выказал удивления, лишь досадливо нахмурился. «Я не доложу об этом, потому что ты мой друг, – ответил, даже не взглянув на нее. – Но… ты ведь знаешь правила?» Слава знала. И от подобной реакции ничуть не расстроилась. Наоборот, ей легче даже стало, будто часть ее греха Огнезор на себя взял. С тех пор редкие их совместные ночи – невольная дань извечным инстинктам и одиночеству – навсегда ушли в прошлое. Вот только то, что он невзначай дружбой назвал, осталось. По крайней мере очень хотелось Славе в это верить…

Потому-то, прослышав о возвращении мастера, она без долгих колебаний свернула в Южное крыло большого Общего Дома Гильдии, где находились три его комнаты. По лестнице девушка почти взлетела, вызвав потаенные смешки у пары встречных подмастерьев. У тяжелой двери Огнезоровой комнаты застыла на минуту – затем легко, но решительно постучала костяшками пальцев. Впрочем, стук был скорее данью вежливости.

– Заходи, Слава, – немедленно откликнулся из-за двери знакомый голос. Хозяин здешнего жилища всегда знал, когда и кто приходит…

Обнаружился он в мягком кресле у незажженного камина: ноги вытянуты на холодной решетке, голова устало откинута, глаза закрыты. Дорожные сапоги, плащ и куртка валяются грязной грудой на полу, угрожая белоснежной чистоте длинного коврового ворса.

На гостью Огнезор даже не взглянул.

– И как тебе удается всегда знать, кто за дверью? – притворно возмутилась девушка.

– Бесполезно объяснять. Может, и сама поймешь со временем… Ты что-то хотела?

Он выглядел раздраженным, неприветливым и явно не хотел никого видеть, но когда это Слава считалась с чьими-то желаниями, кроме собственных?

– Вот забежала поздороваться, узнать, как твое задание, – нависая над его креслом, пропела она ласково.

Огнезор поморщился:

– Ну да, зачем я спрашиваю… Не давать мне покоя – это твое призвание, маленькая злючка…

– Еще бы! – ослепительно улыбнулась она.

Глядящие на девушку синие глаза тоже постепенно загорались смехом.

– Садись, раз пришла. Ты и правда хотела спросить о задании?

– Зачем? – искренне удивилась Слава. – Ты здесь – значит «великий мятежник» Парга остался гнить в землях Южного континента. Сложно было?

– Скорее изнурительно, – пожаловался Огнезор. – Месяц в море и почти три – в болотах да лесных дебрях. Солдат Парги скосило лихорадкой уже на вторую неделю. Когда я нагнал их, от всей сотни в живых осталось две трети. Увязался за ними, как обычно, потихоньку убирая отставших. Парга с личной дружиной огрызался дольше всех. Сволочь! Прикрывался чужими спинами до последнего. Вылез бы раньше – сохранил бы людей…

– Подумаешь, наемники! – презрительно скривилась подмастерье. – Толку от них…

– Завидую я иногда твоему цинизму…

– Ты просто устал, вот и думаешь о глупостях. – Она осторожно придвинулась к юноше, коснулась его висков, мягко пробежалась пальцами.

Славе вовсе не хотелось продолжать этот давний, бессмысленный спор.

– Вспомни лучше, сколько ты не спал, Огнезор. Две ночи? Три?

– Да все в порядке, – досадливо вывернулся он из-под ее рук. Резко встал – будто стряхнул с себя слабость, сразу преобразившись. – Лучше скажи мне, о чем толкуют ученики в коридорах Общего Дома? Что случилось, пока меня не было?

– Вот зачем тебе сразу в это лезть! Отдохнул бы с дороги…

– Говори сейчас!

– Ладно, как хочешь! Месяц назад охотница за тайнами украла Малую Книгу Гильдии. Доволен?

На лице Огнезора отразилось изумление, сменившееся неподдельным интересом и… предвкушением?

«Так и знала! – помрачнела Слава. – Когда это он пропускал что-то настолько… интересное? Не зря говорили, что Совет с этим приказом только его и дожидается».

– Уж не знаю, как ей это удалось, – сердито заговорила она. – Мастера возвращали книгу после ежегодной сверки из провинций в столицу, но сюда ее так и не довезли: исчезла из гостиницы в Краме. Уже потом выяснилось, кто украл и для кого. Саму книгу вернули дня через четыре, нашлась у одного придворного лорда, не помню имени… Да и не нужно ему больше имя, разве что на надгробии написать… А вот охотница жива: семерых наших людей, зараза, на тот свет отправила!

– О! – восхитился Огнезор. – Так, и что мы знаем о воровке?

По тому, как подобрался он, пружинисто зашагав по комнате, как засветился его взгляд, Слава поняла: дела этого высокий
Страница 4 из 23

мастер точно не оставит.

– Практически ничего, – уныло вздохнула она, стараясь убедить себя, что довольная Огнезорова ухмылка, блеснувшая при этом ответе, ей просто привиделась. – В гостинице вспоминают девушку лет двадцати – двадцати пяти, вот только точного портрета ее никто дать не может, даже с помощью наших мастеров памяти. Покойному лорду посредником (небезызвестным в определенных кругах Реми) обещана была некто Лая.

– Лая? – еще больше восхитился Огнезор.

– Ну, Лая, что такого-то? – не выдержав, рассердилась девушка.

– О-о, Слава, почаще бы тебе надо выходить за школьные стены! – поддразнил ее мастер. Задумался на минуту, что-то припоминая, затем напевно продекламировал:

Жирдяй-купец и лорд-наглец

От страха замирают

Над золотишком над своим,

Когда смеется Лая…

– Неужто об этой Лае идет речь? – Он тут же сам выразил сомнение. – До сих пор я считал, что это скорее плод народного воображения, чем живой человек. Слишком уж много подвигов ей приписывают.

– Надеюсь, этот «подвиг» будет последним, – зло заметила Слава. – Тело седьмого мастера, кстати, она оставила прямо под стенами Приемного Покоя Гильдии здесь, в столице. Такое явное издевательство не может остаться безнаказанным! О нас уже куплеты поют на улицах!

К ее негодованию, Огнезор выдал что-то, подозрительно напоминающее смешок:

– Да уж, это шутка, достойная той славы, что идет о ней! Не старше нас с тобой, а уже какое признание у простонародья! Кто же из наших мастеров, интересно, такой талант прохлопал? Пригодилась бы она Гильдии!

Явный восторг от неизвестной этой девушки так раздосадовал Славу, что она тут же решила неприятную тему закрыть при первой же возможности. Но не так-то просто увильнуть от Огнезора: уже через пару минут подмастерье поймала себя на том, что оживленно выкладывает все известные ей подробности ненавистной истории.

– По свежему следу, – говорила она, – воровку в ту же ночь вычислили. Незнакомка, что вертелась вокруг, у охраны еще раньше вызывала подозрение; потом ту же барышню «припомнили», не без нашей помощи, гостиничные девицы, завсегдатаи соседней таверны и хозяин нищего постоялого двора, в котором ее и поймал один из наших. Подмастерье, кажется. Дурак-мальчишка! Думал, если у него способности Разума почти тройка и талант к выслеживанию, то это компенсирует весьма средние боевые навыки… В общем, после первой победы охотница расслабилась, видно не ожидая больше преследования, так что выследить опять ее несложно было. На этот раз за дело взялись двое местных. Тело первого их них нашли в припортовых трущобах, в одном из переулков. У сторожа с кладбища неподалеку вытащили образ женщины в монашеском балахоне, выходящей из заброшенной часовни (бедняга так перепугался этому появлению, что к приходу мастеров уже был в стельку пьян). В памяти привратника тоже смутно отпечаталась какая-то монашка, идущая в пригород. Третий убийца нашел ее там. После его смерти поднялись все, кто был тогда в Краме, прочесали городские окрестности. В результате – еще три трупа. Итого шесть. Ну и последний, седьмой, – в столице. Потом след пропал окончательно. А позже говорили…

Когда все факты, что Слава об этом деле знала, закончились, она как-то для себя незаметно и при активном собеседника поощрении перешла ко всяким сплетням да россказням, которыми происшествие уже обрасти успело, а там – и к желчным замечаниям о некоторых особенно отличившихся «умельцах» из Гильдии. Поистине Огнезор мог разговорить кого угодно!

Вот так и затянулась их беседа до поздней ночи, и не смог ее прервать ни мальчишка-ученик, принесший скромный ужин да немедленно отправленный с запиской в Архив Гильдии за всеми имеющимися о Лае сведениями, ни быстро подступающий к окнам сумрак. И лишь когда Огнезор заметил, как слипаются глаза у его собеседницы, позволил наконец ей уйти.

– Сам охотницей займешься? – уже зная ответ, спросила напоследок подмастерье.

Юноша лишь многозначительно ухмыльнулся, закрывая за ней дверь.

– Все ясно, – мрачно выдохнула Слава и побрела к себе, вглядываясь в пустые ночные коридоры в тщетной надежде сорвать злость на попавшемся под руку дежурном.

Очень удивилась бы девушка, так близко в свое время столкнувшаяся с привычным Огнезоровым безразличием ко всему, кроме дел Гильдии, знай она, какие сны одолевали мастера той ночью.

А виделось ему, как и всегда после долгой бессонницы, слепящее мелькание весенних пятен солнца на ледяной, вскипающей на камешках воде мелкой горной речушки. И слышалось веселое журчание да легким колокольчиком звенящий, смутно знакомый девичий смех. И сам он виделся – пятнадцатилетний мальчишка, замерзший и растрепанный, тонущий безнадежно в сиянии больших зеленых глаз, дрожащий от касания травой болотной пахнущих ладоней и чьих-то теплых, мягких губ… Лица вот только он никак не мог увидеть, сколько ни старался.

Сон появился год назад. И понимал Огнезор, что это прорываются через поставленный мастерами Гильдии заслон его прошлые воспоминания – из того неизвестного времени, когда он носил совсем другое имя и еще чувствовал, как и все, при ранениях боль (ни того ни другого сейчас он уже не помнил). И знал он, что должен сообщить немедленно о проявившейся памяти кому следует – чтоб навсегда закрыть ей доступ в свое сознание, сохранив привычное, необходимое убийце равновесие. Знать-то он знал, но упорно искал отговорки – ни к кому не шел и ничего не делал. Потому что в глубине души хотел видеть этот сон снова и снова: чтоб упиваться им, заполнив отупляющую пустоту внутри, чтоб просыпаться по утрам с дурацкой улыбкой, вроде сегодняшней.

История с охотницей пробудила в нем острое любопытство, почти азарт. Не было здесь ничего общего ни с лордами-интриганами в укрепленных, охраняемых за?мках, ни с мятежными генералами с их крохотными, но вооруженными до зубов и злыми от безысходности армиями. Ничего общего с обычной грязной, изнуряющей, кровавой рутиной.

Зато была загадка, дразнящее обещание хитрой игры, равного, нелегкого поединка, в котором, возможно, не он даже будет победителем…

Приказ на охотницу принесли рано утром – аккуратно, дотошно оформленный, со всеми печатями и датой двухнедельной давности. Сразу видно, заждались здесь высокого мастера! С прошением даже по этому делу обращаться не пришлось. При виде плотной, с вензелями бумаги не смог Огнезор сдержать язвительной усмешки.

К приказу прилагалась смехотворно тоненькая книжица с описанием обстоятельств кражи да материалами на охотницу. А вскоре подоспел и вчерашний ученик со стопкой коряво исписанных листков из Архивов – всю ночь бедняга там просидел, что ли? В их изучение юноша погрузился с удовольствием. Через час он уже знал с полсотни забавнейших историй с Лаиным участием, безнадежно проигнорировав завтрак и три настойчивых приглашения на беседу от других мастеров. Через два, отбросив откровенные нелепицы, отобрал из этих историй все наиболее вероятное и полезное, тщательно создавая в своем сознании образ предстоящей соперницы. К полудню Огнезорово восхищение Насмешницей переросло почти во влюбленность, так что он даже начал подумывать отказаться от приказа (в конце концов, кто-то, кто так
Страница 5 из 23

отчаянно борется за свою жизнь, вполне имеет на нее право!), но вспомнил затем, что именно она украла, и тут же погасил в себе всякую благожелательность. Ибо человек, способный стащить у Гильдии одну из самых тайных ее вещей, просто не имеет права на существование.

– Прости, Лая, но чтобы жить, тебе придется и со мной справиться, – мрачно заметил он тоненькой книжице с «делом», отодвинув на этом все размышления об исходе его новой «охоты», собственно, до момента этого исхода.

Когда гонг созывал учеников к обеду, и с постным выражением лица да подносом, полным всяческой снеди, к нему вошла Слава, юноша, погруженный в изучение бумаг, даже не поднял глаз.

– Ты совершенно забыл о еде, – укоризненно заметила она, сгребая в кучу разбросанные на столе листки, чтоб освободить место для подноса.

– Я получил приказ на Насмешницу, – довольно сообщил мастер.

– Кто бы сомневался! – не сдержала девушка ядовитого фырканья. – Опять идешь по следу?

– Все лучше, чем сидеть на месте и глупеть от скуки, – отмахнулся от ее сарказма Огнезор. – К тому же это совершенно особый случай. Вот посмотри!

Он стал показывать ей свои выписки, пичкая фрагментами историй, дурацкими песенками вперемешку с цитатами из прежнего расследования. Слава была непроницаема. Она сохраняла на лице каменное выражение и лишь недоуменно пожимала плечами в каждой вопросительной паузе из его тирады.

– Расскажи толком, ты нашел что-то интересное? – перебила она наконец раздраженно.

– Еще бы! История эта с самого начала вызывала у меня множество вопросов. Например, зачем Лая задержалась в Краме на целых три или четыре дня? Почему кружила на месте, не слишком даже скрываясь? Не верится как-то, что человек, способный выкрасть Книгу у Гильдии, может так вести себя просто из беспечности!

– И почему? – переспросила Слава.

– Думаю, она ждала от кого-то весточку. А поскольку Книга, как мы знаем, была передана заказчику, разумно предположить, что этим «кто-то» был ее посредник. Охотники никогда не действуют напрямую. А если так, то и в пригород она к посреднику выбиралась – оттуда ведь дорога только в море или назад, к городским воротам… Потому и стал мне интересен еще вчера тобою упомянутый Реми. Следующий вопрос: что мы знаем о загадочной этой личности, и куда она подевалась? В этом смешном отчете, – он указал Славе на тонкую черную книжицу, – о почтенном господине Реми неизвестного происхождения и рода деятельности всего две строчки: «Полезный человек при императорском дворе, по ходатайству высоких чиновников преследование вестись не будет. В просьбе о прямом, принудительном взаимодействии отказано».

– Чего удивляться-то? – покосилась на книжицу девушка. – Скользкий господин со связями всегда с имперскими бумагомарателями договориться сможет! Если, конечно, на него связей посильнее не найдется…

Она со значением посмотрела на Огнезора, но тот лишь отрицательно покачал головой:

– Рано мне еще открыто влезать в свару Домов и Гильдии. Сейчас роль мелкого лорда при дворе куда полезнее. – Брови его недовольно сдвинулись, пальцы затеребили книжицу, загибая-разгибая уголок кожаной обложки. – Хотя то, что этот Реми знает, очень пригодилось бы – ведь он к охотнице единственная ниточка! Надо бы, конечно, его поспрашивать. Кто эта Лая, куда могла направиться, что ей в столице понадобилось? Ведь не сунулась бы она сюда только ради шуточки с трупом под нашими окнами! А самое интересное: почему же все-таки мастера, что работали с памятью свидетелей, не смогли ни у кого выудить ее точного портрета? А ведь видели ее – вплотную и многие!

Слава могла только еще раз пожать плечами. История охотницы, и без того запутанная, в изложении Огнезора начинала выглядеть почти сверхъестественно.

– Это все и правда странно, – словно отвечая ее мыслям, спокойно продолжал мастер. – Но, с другой стороны, вполне согласуется с байками о Насмешнице, что ходят среди городской черни. А отсюда, по-моему, следует, что не все в них вранье и что наша охотница действительно обладает некоторыми, скажем так, «талантами». Умением становиться незаметной даже в самых людных местах. Способностью очаровывать и внушать кому угодно дружелюбие. Талантом не оставлять по себе воспоминаний, наконец. Ничего не напоминает?

– Самые распространенные психические воздействия, – недоверчиво хмыкнула Слава. – Прости, Огнезор, но уж это никак не возможно! Такие вещи нельзя освоить самостоятельно, это я говорю тебе как учитель мастерству Разума. Да ты и сам знаешь – вспомни свои первые уроки!

– Невозможно? Как же быть тогда с амулетами, Слава? И сундук и книга были утыканы ими, но ни один не сработал!

– Умелые воришки – не такая уж редкость, – уже не столь уверенно буркнула девушка.

– Только не тогда, когда амулеты лучшие мастера Гильдии заряжали! – отрезал он. – Сама охотница, конечно, обучиться не смогла бы. Но ведь не всех же людей с даром собрала в себя Гильдия! Я слышал, например, что есть некоторые племена на Северном континенте…

– Это же просто выдумки! – фыркнула Слава.

– Такие же выдумки, как сама Лая-Насмешница? – Огнезор небрежно сгреб со стола пачку одинаковых листков, помахал ими у собеседницы перед глазами. – Взгляни-ка сюда! Здесь сто пятьдесят восемь прошений на ее устранение только за последние пять лет! И пусть до сих пор не было ничего настолько серьезного, чтобы Гильдия сочла необходимым вмешаться, но подписи под некоторыми из этих бумажек весьма впечатляют! Чересчур для вымышленного персонажа народных баек, ты не находишь?

Слава растерялась. Коряво исписанные бумажки-прошения насмешливо пялились на нее всеми ста пятьюдесятью восьмью своими подписями. Огнезор же, наоборот, вообще не смотрел в ее сторону – опять кружил легкими шагами по комнате, думая о «своей» феноменальной охотнице и совсем забыв об остывающих на подносе обеденных лакомствах. Славе почему-то за них и за себя стало обидно.

«Чтоб он тебя скорее выследил!» – пожелала она в сердцах неизвестной воровке, злорадно представляя себе перечеркнутый красным лист исполненного приказа. Один цветной чернильный крест – одна жизнь, еще один возмутитель имперского спокойствия. И, может, скорее настанет день, когда высокому мастеру Огнезору не надо будет ни за кем гнаться. Может, обратит он тогда и на нее, Славу, высокомерное свое внимание…

– Эй, Слава, – будто в насмешку прозвучали рядом его слова. – Думаю, все же стоит начать с этого Реми. Я отправляюсь сегодня же!

Глава вторая,

в которой один старик переживает множество потрясений, а Огнезор блуждает улочками ночного города

Долголетие – удовольствие сомнительное. Особенно если в молодости городскому уюту ты предпочитал все радости жизни, полной приключений: ночевки под проливным дождем и в болотной сырости, падения с деревьев и скал, нестерпимый зной, обмораживающий холод, укусы насекомых и тварей покрупнее, не говоря уже о стрелах, кинжалах и ядах. Но вот по какой-то нелепой случайности все эти неприятности не причинили тебе немедленного и вполне заслуженного вреда. Считаешь, тебе повезло? Бессонница, ломота и боль, десяток болезней, половину из которых затрудняются определить лекари, старые раны… Добавь сюда
Страница 6 из 23

одиночество в сочетании с невыносимой скукой – и получишь полную картину справедливого возмездия за все твои выходки, которое приносит старость.

Такие невеселые мысли одолевали старика Сенара – бывшего охотника за тайнами, а ныне – образцового столичного жителя. Была полночь, а он все еще кряхтел и вертелся в своей постели, напрасно пытаясь прогнать бессонницу. Вдруг черная тень в углу комнаты привлекла его внимание. Старик даже встал и протер глаза: тень не исчезла, наоборот – приблизилась и обрела контуры человеческой фигуры.

– Темный мастер! – удивленно воскликнул Сенар. – Давно люди из Гильдии не навещали мое скромное обиталище.

– Значит ли это, Сенар, что ты забыл о той маленькой услуге, что оказала тебе Гильдия, и о долге перед ней? – Голос был на удивление молодой и – что уж вовсе не вязалось со зловещими темными очертаниями, – завораживающе-приятный.

Человек теперь уже стоял у самой кровати, и старик мог видеть в тусклом лунном свете его скрытую дорогим тяжелым плащом фигуру, длинные светлые волосы, выбивающиеся из-под капюшона, и легкое мерцание двух массивных, закрывающих всю фалангу, перстней на тонких, почти девических пальцах. Лицо незнакомца скрывала маска, так что рассмотреть можно было лишь подбородок, сомкнутые губы да светлую полоску кожи на лбу.

«Мальчишка и франт, – мысленно удивился Сенар. – Ему бы дамочек богатых охмурять, а не с гильдийными делами путаться». Вслух же он с некоторой долей осторожности сказал:

– Я-то помню обо всех своих долгах, но не слишком ли ты молод, чтобы напоминать мне о них?

Пришельца, однако, замечание старика ничуть не смутило.

– Тебя интересуют знаки моего ранга? – спокойно спросил он.

– Я могу давать информацию лишь мастерам Гильдии, таков был наш уговор, – как бы извиняясь за грубость, пояснил Сенар.

Незнакомец в ответ только молча кивнул. А затем… зажег свечу на прикроватном столике.

Одним лишь касанием пальцев. Старик недоуменно уставился на мерцающий огонек: хоть и повидал он на своем веку немало темных мастеров, но о таком фокусе раньше не слыхивал. Недоумение его сменилось крайним удивлением, когда ночной гость отвернул правую манжету своей рубашки и показал вышитую с обратной ее стороны густую вязь символов.

– Высокий мастер Огнезор! – выдохнул старик. – Я много слышал о тебе, но…

– Не думал, что я так молод? Гильдия нашивает знаки отличия не за возраст, Сенар. Но хватит обо мне. Я здесь по делу.

Старик уселся на кровати поудобнее и приготовился слушать. Как ни странно, но вид он при этом приобрел весьма деловитый, несмотря на одеяло, накинутое на тощие плечи для пущего приличия, и ночной колпак.

– В свое время ты показал себя как человек весьма осведомленный, – начал Огнезор. – Так ли это до сих пор?

– Я, конечно, уже не столь хорош, как раньше, но еще не все связи растерял, – ответил Сенар не без гордости.

– Вот и отлично, – невозмутимо продолжал ночной гость. – Меня интересует некто господин Реми. Слышал о таком?

– Ну кто же не слышал о старике Реми! Он фигура весьма известная! Весь императорский двор свои сомнительные делишки через него обделывает. А что конкретно тебе хотелось бы узнать?

– Все, что возможно: кто он, откуда, с чем и с кем имеет дело, какие охотники на него работают, а главное – где его найти. Очень хотелось бы пообщаться лично.

Последнее было сказано таким тоном, что Сенар понял – не повезло старику Реми. Но жалости к старому проныре он не испытывал, к тому же своя шкура, хоть и не менее старая, все же была дороже. А потому и выложил он темному мастеру все, что знал, хотя знал, как оказалось, очень немного.

– Откуда он и где его главное логово, – говорил Сенар, – этого тебе, высокий мастер, никто, кроме самого Реми, не скажет. Хитер старый змей и осторожен. А всяких домов и домиков у него по всей Империи хватает – чуть ли не в каждом городе: понаделал там приемных на манер Гильдии. Охотник-то из него был неважный, а вот посредник при их делах вышел отменный, так что людей своих он обычно не обижает и не выдает. Наоборот, помогает им при всяком случае. И тайну клиента бережет – не подкопаешься. Ему-то совсем не интересно, у кого и что именно его охотники воруют: сам не любопытствует и им не советует. Зато и деньги берет с заказчика немалые. Правда, не за всякое дело берется, но уж как он выбирает, за что взяться, а за что – не стоит, чтоб в неприятности не влезть, – этого я тебе тоже сказать не могу. Наверное, на свое чутье полагается. Где он сейчас, я, конечно, не знаю. Но вот встретиться с ним могу помочь: пущу слушок через старых знакомых, будто справлялся о нем один богатый клиент, а там он и сам на тебя выйдет.

– Что ж, идея неплохая, – одобрил темный мастер. – Только учти, времени у меня мало.

– Вести быстро находят людей нашего ремесла, – криво усмехнулся Сенар.

– Вот как? – протянул Огнезор, как бы решая, что эту мысль стоит запомнить. – В таком случае я буду ждать вестей в течение недели. Найдешь меня в Краме, в «Королевском заезде».

На этом ночной гость предпочел разговор закончить, мягко скользнув к окну, через которое, похоже, и вошел. Но старика Сенара после упоминания о Краме одолело такое любопытство, что он, не сдержавшись, воскликнул:

– Так это правда, что в Краме охотник украл нечто очень важное у самой Гильдии!

Шш-ш-урх! Черная тень нависла над стариком, тонкие пальцы больно сжали дряблый подбородок, из перстней с сухим щелчком выскочили тонкие лезвия, слегка оцарапав кожу. Сенар опасливо скосил на них взгляд.

– Очень не советую проявлять лишнее любопытство в подобных вопросах, – угрожающе прошипел Огнезор. И через миг уже растворился в темноте за окном.

«Когти выпустил, кошак», – растерянно подумал старик.

Затем пришел запоздалый страх, пробрал озноб. Сенар втянул голову в плечи и закутался поплотнее в одеяло. Остаток ночи он просидел, неподвижно уставившись на догоревшую свечу.

Крам к северо-востоку от Небесного города, имперской столицы, испокон веков был грязным портовым поселеньицем, неуютным и никчемным, но с очень выгодным местоположением на главном имперском тракте. Любой, кто хотел из столицы попасть на роскошные восточные курорты, или отправиться в бедные Северные провинции, или, сев на третьесортный корабль, пуститься покорять малонаселенный Южный континент, должен был проехать через здешние ворота. Потому-то и стекались в Крам богатые столичные оболтусы, важные торговцы, обнищавшие крестьяне и просто головорезы всех мастей. Слава о городке шла недобрая, так что неясно было, как Император вообще терпит такую мерзость под самым боком у своей столицы. Но как-то так получалось, что, сколько ни метали громы и молнии высокие чиновники и благочестивые проповедники в адрес беспутного поселения, сколько ни палили его пожары и ни затапливали океанские пучины, а городишко все жил и даже вполне процветал. Кипела жизнь на загаженных его улочках, весело переругивались матросы и грузчики в порту, шумели переполненные трактиры и гостиницы, толпились путники у всех трех городских въездов.

Вот и сегодня, несмотря на вечернее время, у юго-западных, или «столичных», как прозвали их местные, ворот было людно. Потому и пришлось Огнезору придержать коня, чему он вскоре
Страница 7 из 23

только обрадовался: у самой городской стены, привалившись к нагретому за день камню, мирно беседовал с каким-то нищим оборванцем Сенар собственной персоной.

– Проклятый старикан! – прошипел юноша. – Лично выслужиться решил или, наоборот, вынюхивает?

Возможность столкнуться с этим господином нос к носу никак не радовала: очень уж примечательна внешность у молодого всадника, даже для обычных глаз – не то что для цепкого взгляда бывшего охотника! Запомнит, сволочь, и наверняка узнает! А что с ним делать потом? Убивать, как по правилам положено? Пощадить как ценного осведомителя? Так он ведь не только Гильдии «помогает»…

Раскроешься вот так один раз – а потом следующие десять лет расхлебывать…

Въезжать в город при полном параде – в маске, форме и со всеми регалиями Гильдии – Огнезору тем более не улыбалось: и трех часов не пройдет, как об этом уже весь Крам судачить будет. А Реми не дурак – туда, где Гильдия зашевелилась, не сунется…

Нагнать Сенара, что ли? Пока он этого не ждет?

Очень уж не любил мастер работать на чужих условиях…

Недолго думая он свернул с дороги, спешился, поманив за собой сидевшего у обочины мальчишку.

– Ну, чего надо? – нахально уставился тот. И неохотно добавил, похоже, оценив далеко не бедный вид незнакомца: – …Господин?

Огнезор ловко извлек из кошеля серебряную монетку, задумчиво поиграл ею перед враз загоревшимися глазами малолетнего проходимца.

– Коня моего отведешь? В «Королевский заезд»?

Монетка, блеснув, перелетела мальчишке в ладонь. Тот с оскорбительной ухмылкой попробовал ее на зуб и, прищурившись, спросил:

– А не боишься, господин, что лошадка того… не дойдет?

– Можешь, конечно, рискнуть, – послал ему Огнезор многообещающе-грозную усмешку, снимая с коня свои вещи и передавая поводья.

И хотя ответный – кристально честный – мальчишкин взгляд только укреплял подозрение, что уж этот непременно «рискнет», мастер лишь махнул ему рукой: иди, мол, поскорее!..

Коня, конечно, жалко было. Но беседа с Сенаром сейчас важнее… И потом, кто сказал, что юному проходимцу так просто удастся исчезнуть?

Когда мальчишка скрылся из виду, Огнезор достал из заплечного мешка темный плащ с капюшоном, накинул его так, что в сгущающихся сумерках его лица не стало видно, и, слившись с уныло бредущими у обочины пешими путниками, спокойно направился к воротам.

Сенар как раз распрощался с оборванцем и, по всему, намеревался отправиться в город на поиски ночлега. На быстро темнеющие улочки он ступал с явным опасением, стараясь держаться прохожих, все более редеющих. Наконец старик свернул в мрачного вида переулок, нервно огляделся и поспешно, но с видимым облегчением, зашагал навстречу огням постоялого двора, гостеприимно сияющим впереди. Он уже прошел полпути, когда на плечо ему легла рука с поблескивающим в приближающемся свете перстнем, и знакомый молодой голос произнес:

– Приветствую тебя, Сенар!

Старик дернулся, его пальцы сами собой сложились в знак против злых духов, что, похоже, неожиданного спутника весьма позабавило.

– И тебе привет, высокий мастер, – хрипло ответил Сенар, совладав с испугом. Теперь он с любопытством косился на фигуру в темном плаще, безуспешно пытаясь разглядеть лицо под капюшоном.

Огнезор как ни в чем не бывало продолжал вышагивать рядом, даже не трудясь убрать руку с плеча спутника. Со стороны они напоминали парочку подгулявших приятелей. Переулок был почти позади, окна постоялого двора светились у них над головой, оставалось только обогнуть длинную глухую изгородь, чтобы попасть ко входу.

– Не дергайся, Сенар, – наконец произнес юноша. – За тобой тут очень интересные ребята увязались, еще от ворот. Мое появление их, правда, озадачило. Так что тебе же лучше со мной пока не расставаться. Тем более и поговорить есть о чем! Как там наше дельце, кстати?

Сенар открыл было рот, чтоб ответить, как вдруг сзади послышались весьма характерные звуки: зловещий топот и решительное сопение. Затем что-то просвистело у старика над самым ухом, и он с ужасом отметил краем глаза неприятного вида дубинку, явно целившую в бедную его голову, но вдруг завалившуюся назад вместе с держащей ее рукой. Возня за спиной сменилась хрипом, бульканьем, звуком падающего тела и поспешно удаляющимися шагами.

– Эх, хороший был нож, – сокрушенно вздохнул даже не обернувшийся Огнезор, разминая кисть свободной руки. – Жаль доставать, пачкаться неохота…

Старый охотник дернул было головой назад, в сторону переулка, но пальцы темного мастера сдавили железной хваткой.

– Ну чего ты там не видел, Сенар? – невозмутимо сказал его спутник, выталкивая старика за угол забора. – Зрелище скучное и малоприятное. Пусть с ним поутру караульные разбираются…

Вот теперь Сенару сделалось по-настоящему страшно, почти дурно! Изящная рука на его плече давила, сковывала все тело, не давая отделаться от мысли, что лишь легкое движение этих пальцев, возможно, отделяет бывшего охотника от заслуженной встречи с заждавшимися уже дьяволами… Плечо мгновенно одеревенело, лицо покрылось капельками пота, а язык неслышно заворочался, повторяя давно забытые молитвы Светлым Богиням…

Наконец нога старика ступила на освещенное тусклым фонарем крыльцо, а Огнезор отодвинулся в сторону, чтобы остаться в тени.

– Погоди, Сенар, давай сначала закончим наш разговор, – остановил мастер своего спутника, готового уже забарабанить в дверь. – Я, кажется, спрашивал тебя о нашем деле.

– Да-да! – нервно зачастил тот. – Я уже оставил весточку в «Королевском заезде», но раз случилась такая встреча… В общем, господин Реми заинтересован. А значит, встретится с тобой. В Краме, через три дня.

– Что ж, я в тебе не сомневался. Надеюсь, не стоит предупреждать, чтоб ты помалкивал?

Сенар энергично закивал.

– Вот и прекрасно. Возьми за заботы, – бросил ему Огнезор увесистый кошель, за который старик ухватился так поспешно, что даже перестал на время дрожать. – Да, и не исчезай пока: у меня есть предчувствие, что мы еще пригодимся друг другу.

Прощальный жест рукой – и вот уже темный мастер растворился в черноте давешнего переулка, а Сенар с облегчением выдохнул и принялся неистово колотить в дверь.

Расставшись с охотником, Огнезор вернулся к городским воротам. Ночь только начиналась, а сон – это бесцельнейшее из времяпровождений – юношу нисколько не прельщал.

Привратник громко храпел в своей каморке, не дождавшись полуночной смены. Одолеть нехитрый запор на двери Огнезору не составило труда. Подойдя к доблестному стражу, он осторожно прикоснулся кончиками пальцев к его виску – и брезгливо поморщился. Лезть в чужие сны – дело несложное, но далеко не приятное. Особенно если спящий – столь грубая скотина и к тому же – пьян…

Впрочем, чтобы найти то, что нужно, много времени Огнезору не понадобилось.

Сегодняшний малолетний проходимец оправдал все его ожидания: через ворота ни он, ни доверенный ему конь не проходили.

«Что ж, – нехорошо ухмыльнулся юноша, – значит, быть охоте!»

Покинув привратника на милость судьбы – и начальства, как раз спешащего на ночную проверку, – он скользнул в черную тень городской стены чуть в стороне от ворот и, закрыв глаза, прислушался…

Бесплотные
Страница 8 из 23

образы…

Призраки мыслей…

Легкие тени чужих присутствий…

Даже лучшие из мастеров Разума не могут слышать, о чем думают люди вокруг – слишком уж неуловимо, хаотично и насыщенно это происходит. Воспоминания – другое дело, в них куда меньше болезненной яркости и куда больше порядка. Эмоции – тем более, их способен ощущать даже человек без дара.

Но есть еще тени. Остатки мыслей, воспоминаний и эмоций. Едва заметный шлейф присутствия – словно запах, оставленный на камнях мостовой, стенах домов, в самом воздухе…

Стоит лишь немного прислушаться – и вот уже ночь наполнена бесплотным шелестом. Сотней летучих шепотов.

Как он мог? Собственный отец?..

Неплохо бы выпить. А та милашка…

Радость! Радость! Радость!..

Вот сволочь этот привратник – только бы денег слупить…

Больно-то как! Дьяволы бы забрали этих…

Слезы… слезы… слезы…

Интересно, ждет она меня или нет? А если с этим уже?..

Правильно, господин, спешить некуда. Вот постой еще так, пока я до твоего кошелечка доберусь…

Украли! Воры! Держи-и-и!..

Надо же, «имперский серебристый»! И откуда у оборванца малолетнего такая лошадка?..

Дюжина яиц за какое-то вонючее зелье…

Стоп!

«Имперский серебристый?»

Вот ты и попался!

След начинался далеко в стороне от ворот, у неприметной дыры в городской стене, забранной ржавой решеткой с давно погнутыми, выломанными прутьями, и уводил в самые дебри припортовых трущоб.

Что ж, мальчишка отлично знал все здешние норы!

Моряки, нищие попрошайки, оборванные ребятишки, недовольно ворчащие старухи – след прошел через каждого из них, осев в едва прогретой за день скупым осенним солнцем дорожной пыли.

Вот уж отличная скотинка!..

Цок-цок-цок…

У-у-у, везучий ты, мелкий!..

Кла-си-вая ласадка! Мама, я тозе хосю…

Цок-цок…

А немало ему Агр отвалит за такого зверя! Подкараулить бы потом… Жаль, малец увертливый…

Значит, Агр? Местный главарь? Тем лучше! Дерзкий мальчишка был Огнезору чем-то неуловимо симпатичен – жаль губить такого. А вот здешние крысы – совсем другое дело!..

Обиталище Агра найти было нетрудно – похоже, он личность в этих краях известная. И уже к полуночи юноша стоял у покосившейся стены сарая – когда-то, наверное, портового склада, а сейчас большой развалюхи весьма темного назначения.

Сарай, конечно, охранялся: четверо крепких мужчин коротали время у небольшого костерка – расслабленные, до отвращения уверенные в своей безопасности. Огнезор долго прислушивался к их ленивому переругиванию, сливаясь с ночными тенями всего в дюжине шагов от костра, пока ехидная улыбка на его лице не сменилась выражением полнейшей скуки. Знаменитые на всю страну головорезы Крама разочаровали. Да в любом деревенском леске сидят ребята потолковей!

Делать здесь больше было нечего, так что, легко вскарабкавшись за спинами горе-охранников на светящую прорехами крышу, мастер осмотрелся и бесшумно скользнул внутрь – чтобы приземлится перед самым носом раскормленного увальня с неопрятно торчащей бородой и шрамом через всю физиономию.

– Господин Агр? – уточнил юноша, уже и так зная ответ.

– Мм… – Агр, столь дерзко оторванный от подсчета дневной добычи, даже не нашелся, что сказать.

Огнезор, впрочем, и не собирался терять время на объяснения. Одной рукой он ловко выудил кинжал из ножен на поясе опешившего бандита, а другой сжал ему щеки так, что широкие губы уморительно сложились в трубочку, словно у маленького ребенка.

И хотел-то юноша всего лишь слегка заморочить голову: немного благосклонности да невнимательности – и застигнутый врасплох соперник сам отдаст все, что только мастер пожелает. Не то чтобы Гильдия одобряла подобное, но и не совсем запрещала. А тут к тому же повод был…

Однако касаться Агра голыми пальцами было серьезной ошибкой. Эхо случайных образов, даже издали достаточно гнусных, тут же болью отдалось в несчастной Огнезоровой голове. Будь противник чуть проворнее – эта оплошность могла бы дорого обойтись…

– Ох, ну и сволочь ты! – прошипел Огнезор, с трудом подавив подкатившую к горлу тошноту да вовсю проклиная недавно возросшую свою восприимчивость.

Как же жалел он иногда, что убивать темному мастеру без приказа или угрозы для собственной жизни запрещено строго-настрого!

«Но в мыслишках-то его покопаться никто не запрещает!»

Лишь немного подтолкнуть… Человеческий разум – штука хрупкая, так легко срывающаяся в безумие. Один несильный, но разрушительный удар – и бедняга Агр уже расползается в блаженной улыбке, умильно выпуская из уголка рта тоненькую струйку слюны…

Наверное, убить его было бы куда милосердней.

Три Агровых сотоварища, как раз подоспевшие на подмогу, неуверенно замерли в двух шагах, опешив от увиденного.

– Ну что вы стали! Не видите – господину плохо! Помогли бы, что ли! – прикрикнул на них юноша.

Двое тут же подхватили начавшего оседать Агра, а третий принялся заботливо хлопотать вокруг него. Огнезор же спокойно прошел к дальней стене сарая, где неохотно жевали сено две разномастные лошадки да презрительно похрапывал в их сторону знакомый серебристо-серый жеребец, расседлать которого новые владельцы так и не сумели – уж больно зловредного характера оказалось нежданное приобретение.

Появление хозяина конь отметил раздраженным фырканьем – мол, явился наконец! – но сразу же смилостивился, склонил голову для небрежной ласки, позволив затем вести себя на поводу.

Тут уж хлопочущая возле Агра троица опомнилась окончательно, но, видно, внезапный недуг главаря все же посеял в них опасения. Напасть на пришельца немедленно они не решились – зато принялись громко вопить, вызывая на подмогу тех, кто был снаружи. Ворота распахнулись, и влетели четверо знакомых, настроенных весьма воинственно.

– О! Теперь-то, кажется, ситуация и впрямь становится угрожающей для жизни! – весело сообщил Огнезор своему коню. – Постой-ка тут, милый, – добавил он успокаивающе. Затем сбросил плащ и сделал первый прыжок, на ходу выпуская из перстней два лезвия…

Когда через пять минут створки ворот вновь приоткрылись и мастер вышел, ведя за собой возмущенно всхрапывающего жеребца, позади остался лишь обрюзгший увалень с улыбкой идиота да семь залитых кровью тел.

Глава третья,

где старый мастер сетует на судьбу, а Реми встречает опасного молодого человека

«Королевский заезд» в Краме считался гостиницей самой роскошной, хотя по столичным меркам местечко это было довольно убогое: непривлекательное каменное здание с красной черепичной крышей и крохотными окошками, кичливо выставившее напоказ огромную безвкусную вывеску. Его небольшие, заставленные мебелью комнаты на двух этажах и мансарде представляли собой весьма своеобразное понимание уюта по отнюдь не умеренным ценам. Однако, несмотря на множество неудобств, откровенно плохую кухню и весьма невежливую прислугу, слава о гостинице летела по всей Империи, ибо предприимчивые ее хозяева, вовсю используя скверную репутацию Крама, умело завлекали сюда богатых разгильдяев, оболтусов и просто охотников до развлечений, превратив свое скромное заведение в место постоянных и далеко не всегда праведных увеселений.

Распорядок дня в «Королевском заезде» был таков: в шесть утра падающая с ног от усталости
Страница 9 из 23

прислуга разводила по номерам уснувших – кто на столе, а кто и под столом – постояльцев. Ровно в семь просыпались три горничные и кухарка – первые принимались за уборку, вторая отправлялась на кухню растапливать огромную печь и стряпать завтрак для ранних гостей. В восемь, когда большой зал был приведен наконец в порядок, спускалась из своих покоев в мансарде хозяйка. Она бесцеремонно обходила номера, выясняя, все ли постояльцы добрались туда, куда надо, и нет ли среди них какой пропажи; затем осматривала кухню, распекая кухарку, и большой зал, ругая горничных. После этого непременного ритуала почтенная дама начинала подсчет вчерашних убытков. Сюда входили: разбитая посуда, разломанные столы, скамьи и стулья, побитые оконные стекла, а также счета лекаря, осматривавшего пострадавших в потасовке слуг, и небольшая мзда местному блюстителю порядка. Когда час спустя подсчеты, сопровождаемые горестными вздохами, заканчивались и хозяйка в компании слуги отправлялась на рынок, спускался наконец хозяин, важно становился за конторку, открывал большую книгу записей и начинал подсчитывать вчерашнюю прибыль. К этому времени просыпались первые постояльцы, выходили из номеров заспанные гостиничные девочки, приходил главный повар. В десять утра в большом зале подавался первый завтрак.

К полудню жизнь в «Королевском заезде» уже кипела вовсю. Суетились разносчики и горничные, подъезжали и отъезжали экипажи, здоровались, вымученно улыбаясь друг другу, проснувшиеся гости, настраивали инструменты местные музыканты, а из кухни постепенно распространялись сомнительные запахи. Пик всей этой суматохи приходился на время обеда, когда в большом зале собирались не только окончательно пришедшие в себя постояльцы, но и богатые горожане, в том числе и дамы, питающие надежду соблазнить какого-нибудь проезжего лорда. Но если обед проходил в атмосфере веселья еще довольно чинного, то уж потом начинался настоящий разгул, и к полуночи большой зал гостиницы мало чем отличался от припортового кабака, где благородные господа запросто могли сойти за подгулявших матросов, а дамы, не успевшие улизнуть вовремя, – за гостиничных шлюх, в обнимку с коими они распевали весьма неприличные куплеты.

Это время более всего не любил мастер Ночебор – глава местного отделения Гильдии. Очень уж хлопотно было в подобном беспорядке уследить за всем, что происходит! Недаром именно в такой час увела воровка Малую Книгу прямо из этой самой комнаты, которую, получив известие о приезде столичного высокого мастера, охранял ныне Ночебор сам лично и при полном параде – в форме со знаками Гильдии, в маске и при оружии. Воровство это больно ударило как по его немногочисленной провинциальной Гильдии (четверо из семерых погибших были его людьми), так и по личной репутации самого мастера Ночебора. Потому-то и не сулила ничего хорошего весть о прибытии человека из столицы. И тем более обеспокоился старый мастер, когда посланный к воротам в условленное время ученик вернулся один, без высокого гостя. Нет, обвинений в причастности к пропаже Ночебор не боялся – ни он, ни его люди к истории с книгой отношения не имели и обязанности свои исполняли добросовестно. Но дополнительное расследование было чревато кучей других неприятностей, ибо, в маске или без нее, Ночебора в Краме, без преувеличения, знала каждая собака.

Оно и неудивительно – городок небольшой, а мастер жил здесь уже более пятидесяти лет. Конечно, лет сорок назад он пришел в неописуемый ужас, когда обнаружил вдруг, что личность его не является секретом ни для кого в городе. Но постепенно свыкся с этой мыслью и вскоре оставил маску лишь для официальных приемов в Гильдии и для всяческих проверок, только во время которых население Крама неожиданно переставало его узнавать, впрочем хитро ему подмигивая за спиной у проверяющих.

Более того, среди местных жителей Ночебор явно пользовался заметным влиянием. На всех городских торжествах вместе с градоначальником да прочими высокими чинами обязательно и темный мастер присутствовал, еще и с супругой (не то чтобы они венчались – такому, как он, даже входить в храм заказано! – но иначе как мужем и женой никто в городе их назвать бы не осмелился). Ночебор к тому же нередко привлекался к решению различных городских проблем и даже был избран мировым судьей, что, конечно, совсем уж ни в какие ворота не лезло. Но такая жизнь ему, чего уж скрывать, нравилась, и вот теперь ей должен был прийти конец. Оттого и тосковал старый мастер, стоя на своем ночном посту у пустой опечатанной комнаты в «Королевском заезде».

– Что-то совсем ты загрустил, дружище! – вывел Ночебора из задумчивости голос толстяка Шоффа, хозяина гостиницы и, кстати сказать, родного брата его дорогой супруги. – Вот, мастер Ночебор, принес тебе стаканчик для поднятия настроения и укрепления сил.

– Спасибо за заботу, – благодарно улыбнулся мастер. – Мне, похоже, здесь всю ночь торчать. А может, и не одну.

– Что, начальство прибывает? – сочувственно покачал головой Шофф, рассматривая официальное убранство Ночебора.

Тот ничего не ответил, лишь вздохнул тяжело и устало присел на скамью в нише у двери. Старые ноги ныли немилосердно, да и сон одолевал – не то что в молодости. Толстяк-хозяин уселся рядом.

– Эх, господин Шофф, плохи мои дела. Это ведь не то что чины из ратуши: если проворуется кто или там начальству не угодит – так уволят, и дело с концом. От нас же так просто не уходят. Одна дорога – на тот свет… Если сразу не отправят, так сгноят где-то в болотах. – Ночебор даже всхлипнул горестно, так ему себя жалко стало. И подумал тут же, что не тот уж он совсем, расслабила спокойная жизнь, размягчила. – Я-то что, – как бы устыдясь своей слабости, продолжил он. – Вот Крустина моя как же и доченька наша Марита. Не пожалеют же…

– Ты это брось, не надо! – быстро заговорил Шофф. – Еще ничего не стряслось, а там, глядишь, и обойдется. А о дочке ты правильно подумал: я тебе как раз сказать хотел, что здесь твоя красавица, совсем стыд потеряла!

– Здесь?! Вот негодница! Никакого сладу с ней не стало! – за праведным отцовским гневом тут же позабыл все свои терзания Ночебор. Мысль о том, что единственная его дочурка – милый ребенок, кровиночка, мерзавка негодная, розга по ней плачет! – пока он здесь комнату пустую неизвестно от кого стережет, там с приезжими хлыщами выплясывает (если не что похуже!), стала для него последней каплей.

Мастер беспокойно поерзал на скамье, затем встал, гневно засопев, окинул взглядом совершенно пустой коридор и решительно ухватил Шоффа под локоть:

– Ох и получит она у меня! Пошли!

Хозяин только одобрительно поддакивал, ведя Ночебора к боковой дверце, выходящей в скрытый за спинами музыкантов закоулок большого зала. Где, к слову сказать, сегодня царило особо рьяное и шумное веселье!

Уже откупорены и выпиты были два лучших бочонка хозяйского вина, причем пьяны были все – от гостей до путающихся в ногах разносчиков и весело отплясывающих в обнимку с разодетыми кавалерами горничных. Музыканты явно не попадали не то что в ноты, но даже по струнам, а обычно такой строгий и солидный гостиничный повар заплетающимся языком пытался что-то спеть, но ему никак не удавалось первое
Страница 10 из 23

слово.

– Да что же здесь творится, господин Шофф? – в изумлении выпучил глаза Ночебор.

Хозяин и сам открыл рот от удивления.

– Такое, мастер, и правда не часто увидишь! – выдохнул он, но быстро, как и полагается бывалому трактирщику, пришел в себя, в уме уже подсчитывая прибыль. – Подожди-ка здесь!

Шофф углубился в толпу гуляк и через минуту выбрался оттуда, волоча за собой отчаянно упирающуюся, ругающуюся девицу. Увидев Ночебора, девица тут же умолкла и сникла.

– Ну, Марита, объясни-ка нам, как ты здесь оказалась и что вообще тут творится? – грозно призвал ее к ответу мастер.

– Ничего такого не творится, папочка, – подавленно залепетала изрядно струхнувшая девица, впрочем ловко пропуская первую часть отцовского вопроса мимо ушей. – Это новый постоялец дяди Шоффа развлекается! Такой кра-асивый! А-ах! А денег сколько! И по всему видать – настоящий лорд, а не какой-то там из торговых! Вон, вон, смотри, за большим столом у окна!

Ночебор вытянул шею, чтобы взглянуть на подстрекателя такого необузданного разгула – и увидел молодого человека, и впрямь весьма привлекательного, да к тому же одетого с завидной роскошью. Местные дамы кружились над ним, как мухи над блюдцем с медом – так и жужжа вокруг от предвкушения, так и стараясь подлететь поближе. Но усилия их, отметил мастер с явным злорадством, вряд ли могли принести хоть какой-то результат, ибо юноша уже был настолько пьян, что с трудом отличал одну «любительницу сладкого» от другой…

И тут, словно почуяв Ночеборов к себе интерес, молодой человек чуть заметно повел головой в их сторону, скользнул синими глазами по лицу мастера, будто ненароком, но подозрительно цепко и холодно, заставив старика вздрогнуть – и сразу же обругать себя за разыгравшееся воображение. Ибо загадочный взгляд незнакомца исчез, словно его и не было, а лицо расплылось вдруг в совершенно бессмысленной, хоть и потрясающе очаровательной, улыбке, от которой глупая Марита так и затряслась, изо всех сил пытаясь вырваться из отцовской хватки.

– Очередной благородный сыночек? – зло вопросил Ночебор у господина Шоффа, еще крепче сжимая локоть дочери.

– А кто его знает! – пожал плечами тот. – Явился на рассвете, без свиты, правда. Хозяйке моей даже не представился: сказал только, что приехал инкогнито по личным делам да спросил, не оставлял ли кто у нас весточку на тайное слово, до востребования… Ну, зашифрованное письмецо мы ему, как водится, передали – обычное дело. А он тут же, словно на радостях, давай кошельком трясти – и номер ему лучший подавай, и вина, и музыкантов… Тьфу!

– В войско бы всех их, гаденышей! – не удержался старый мастер. – Только и знают, что под юбки заглядывать да батюшкины деньги просаживать!

– И не говори! – довольно согласился Шофф. – Смотри: лучшим моим вином лакеев поит, мерзавец! Последний раз я такое видел, когда сынок бывшего первого министра к нам заезжал… Но этот, пожалуй, не хуже будет: еще и суток нет, как он в городе, а уж вся здешняя публика о нем только и судачит. Таких сказок насочиняли, что теперь и сам Первый Бог не поймет, с кем мы дело имеем!

Богатый гость в их сторону больше не смотрел – кому-то из незадачливых менестрелей как раз удалось извлечь из стонущего своего инструмента пьяное подобие музыки, и теперь юноша выплясывал с двумя гостиничными дамами, угрожающе пошатываясь и время от времени повисая на своих хихикающих партнершах.

Вдоволь наглядевшись на такое безобразие, Ночебор яростно сплюнул и потащил Мариту к выходу из зала, где сдал ее на руки госпоже Шофф с твердым наказом отвести негодницу домой и запереть в комнате. Исполнив таким образом родительские обязанности, мастер смог наконец вернуться к месту своего ночного дежурства.

Обшитый потемневшим деревом коридор был по-прежнему пуст, так что Ночебор присел на скамью и, кажется, даже задремал в неровном мигании коптящих светильников.

Очнулся он от какого-то шума на лестнице. Возня, хихиканье, звуки нетвердых шагов – и вот в конце коридора показался давешний молодой человек в обнимку с двумя девицами.

– Дв… Девш…Тьфу! Дамы! – заплетающимся языком провозгласил он. – Прошу меня пр-ростить. Что-то я устал сегодня. Давайте отложим нашу врс… встр-речу до утра.

Девушки неохотно от него отлипли и, продолжая хихикать, скрылись на лестнице. Юноша же решительно, хоть и не слишком твердо, направился к комнате, охраняемой Ночебором.

– Господин, ты, должно быть, ошибся, – преградил ему дорогу старый мастер. – Это место опечатано, и вход сюда воспрещен!

Незнакомец, глазом не моргнув, продолжил свое движение к двери. Тогда, уже порядком разъяренный, Ночебор схватил нахала за плечо, для подкрепления своих доводов вытаскивая из-за пояса кинжал…

Но юноша вдруг обернулся – и руку старого мастера крепко сжали его тонкие, оказавшиеся на удивление сильными пальцы, нож выпал, а глаза Ночебора встретил совершенно трезвый и крайне насмешливый взгляд.

– Мастер Ночебор, если не ошибаюсь? – без малейшего намека на недавние затруднения речи произнес молодой человек.

Пальцы на Ночеборовой руке разжались, и старый мастер отпрянул, растирая онемевшую кисть.

– Почему твоих людей не было на воротах? – холодно вопросил юноша, и все еще растерянный старый мастер почувствовал, как что-то обрывается внутри от страшной догадки.

– Мы… эмм… ожидали более… официального визита, – только и смог выдавить он, разглядывая заботливо подсунутые ему незнакомцем под самый нос нашивки Гильдии и все сильнее ощущая себя полным (полнейшим!) идиотом. – Уче… мм… посланец получил приказ встретить у ворот человека Гильдии и сопроводить его сюда, но…

– Можешь не продолжать! – иронически перебил его юноша. – А украсить своего… мм… «посланца» знаком Гильдии ты не потрудился? «Ученик», ты хотел сказать? Не тот ли это проходимец, что увел моего жеребца?

– А-а-а? – утратил дар речи старик.

– Забудь, мастер. Об этом мы потом поговорим… А сейчас не провел бы ты меня в столь «заботливо» охраняемое тобой помещение?

Сам не свой, Ночебор торопливо извлек большой медный ключ, сорвал мудреную восковую печать с замка и открыл злосчастную комнату.

Пока молодой человек тщательно в ней осматривался (и, кажется, даже принюхивался?), подолгу кружа у каждой детали обстановки – перевернутого деревянного стула с отломанной ножкой, закопченной глиняной чаши для обогрева, опрокинутой вместе с треногой и засыпавшей весь пол золой, распахнутого сундука для вещей и многочисленных свечных огарков – старик молча стоял у двери, опасаясь лишний раз пошевелиться. Наконец осмотр был окончен, и юноша, отбросив ворох постельного белья, оставшегося еще с той злополучной ночи, расслабленно и совсем не церемонясь растянулся на кровати. Ночебор прямо задохнулся от такого вопиющего неуважения к месту преступления.

– Да успокойся ты, мастер! – сонно и примирительно проурчал молодой человек, отвечая на возмущенный взгляд Ночебора. – Из этой комнаты даже мое чутье ничего уже не вытянет! Так что можешь снимать охрану. – Он привстал, как показалось старику, весьма неохотно и уселся поперек кровати, упершись спиной в стену. Приглашающе махнул рукой. – Присядь, давай, поговорим спокойно.

Ночебор не слишком
Страница 11 из 23

уверенно пристроился на краешек единственного уцелевшего в ту злосчастную ночь стула, но не смог почему-то выдавить из себя ни слова. Зато вдруг с неуемным, неизвестно откуда взявшимся любопытством вытаращился на столичного мастера.

Тот в ответ сохранял любезное молчание, позволяя себя разглядывать, и лишь иногда насмешливо приподнимал узкую светлую бровь, словно спрашивал: ну и как? Хорош?

Наконец старик хрипло сглотнул и решился заговорить:

– Твои методы работы все же, высокий мастер Огнезор, несколько… мм… необычны…

– Зато как эффективны! – засверкал юноша издевательской ухмылкой. – Даже ты, человек опытный и осторожный, не принял меня всерьез!.. А мне для предстоящей встречи с неким господином репутация легкомысленного благородного сыночка как раз кстати. Притворство ведь – оружие ничем не хуже других. Тебе ли не знать, мастер Слова Ночебор!

Старик важно закивал, почувствовав себя в своей стихии. Вот только рано он расслабился! Всякая насмешливость вмиг исчезла из Огнезорова тона, когда он продолжил:

– Давай начистоту, мастер. Твои местные дела меня сейчас не волнуют. И про супругу твою я знаю, и на дочь сегодня посмотрел… И что полгорода тебя в лицо видели – уверен!.. Думаешь, ты один такой? Да в любом провинциальном городишке та же картина! Серьезных жалоб на тебя пока не было, правда, и об особых заслугах не слышно… Но ты ведь, в конце концов, не боевой мастер… Так что писать доносы в Гильдию я не собираюсь – не мое это дело, да и времени нет! Поэтому заканчивай трястись да увиливать! Небольшое содействие и честность – все, что мне нужно. И мы останемся довольны друг другом! Договорились?

Ночебор, в начале этой речи сидевший как на иголках, бледнее бледного (только что за сердце не хватался!), к концу немного оттаял, даже головой затряс с облегчением, готовый согласиться на что угодно.

– Вот и отлично, – улыбнулся Огнезор. – Тогда сейчас – спать! А завтра в шесть утра жду тебя здесь. – Его взгляд оценивающе прошелся по фигуре Ночебора, отмечая потрепанный, побитый молью официальный наряд. Кончики губ дернулись в насмешливой ухмылке. – Только, прошу тебя, оденься по-человечески! Не хватало нам еще лишнего внимания!..

И старый мастер ощутил себя вдруг до того неловко, что даже не нашел сил возмутиться такой очевидной нелюбезностью. Лишь молча кивнул и покинул комнату.

Когда следующим утром Ночебор открыл знакомую дверь, юноша уже ждал его – все в той же позе, будто и не думал прерываться на сон, а просидел вот так всю ночь, задумчиво листая потрепанную черную книжицу да иногда замирая, словно вслушиваясь во что-то далекое.

Сбивающий с толку, пугающий, странный…

Из множества определений, возникших после вчерашнего знакомства, именно эти почему-то въелись в сознание старика, вызывая сейчас новый приступ любопытства.

Как знаменитым Огнезором – единственным за последние полторы сотни лет трижды мастером; человеком, чье имя вызывало вокруг почти ужас, – мог оказаться этот язвительный, самоуверенный мальчишка, поутру, вдали от всех ночных страхов, вызывающий лишь глухое раздражение?! И почему, чем он так напугал вчера Ночебора – уверенного, опытного управителя, пережившего не один начальственный визит?

Вчерашней растерянности теперь и след простыл – ее сменила досада, спрятанная за деловым спокойствием.

– Высокий мастер, – сухо кивнул он вместо приветствия.

– И тебя с добрым утром, Ночебор! – насмешливо прищурился юноша. – Предпочитаешь сразу к делу?

– Судя по тому, что я видел вчера, на «не сразу» у меня просто средств не хватит, – раздраженно буркнул старик. Как оказалось, достаточно громко, ибо Огнезор вдруг фыркнул, с трудом сдерживая смешок.

– К счастью, Гильдия ценит успехи своих людей, Ночебор, и в деньгах я давно не стеснен.

– Не сомневаюсь, – хмуро покосился старик сначала на шелковую Огнезорову рубашку, а затем – на синюю с серебряной вышивкой куртку и мягкий плащ, небрежно брошенные в изножье кровати. Денег от их продажи среднего достатка семье вполне хватило бы на полгода.

Юноша заметил этот взгляд, что добавило его кривой ухмылке изрядную долю самодовольства.

– Так какие будут распоряжения? – дернулся старик, еще больше раздражаясь.

– Ближе подойди, – пальцем поманил его молодой мастер. И вдруг, поймав взгляд Ночебора, бесцеремонно схватил за руку.

– Ох, – только и успел выдохнуть Ночебор, когда в глазах потемнело и вместо собеседника перед собой он увидел пожилого лысого толстяка в нелепом бархатном костюме нежно-лилового цвета.

– А-а? – заморгал старик от неожиданности, и видение тут же схлынуло, оставив почти ощутимый неприятный привкус.

– Ты что, впервые получаешь мысленный образ? – удивился его реакции Огнезор.

– Да уж лет семьдесят не приходилось, с ученичества еще, – опасливо отстранился мастер, до сих пор ненавидящий подобные штучки.

– Ну, хоть запомнил, надеюсь? – без особой надежды вздохнул юноша. – Или повторить?

– Людям моим повторишь, – еще дальше отодвинулся Ночебор. – Это тот господин, с которым ты должен встретиться?

– Да, некто Реми. Встреча завтра. Уж что у нас там выйдет – не знаю, но в любом случае приставишь к нему человека: пусть наблюдает и доклады шлет в Гильдию. Не хочу терять его из виду.

– Как скажешь, – согласился старик.

– Еще посты выставь у обоих городских ворот – нужно знать, здесь ли уже наш гость или прибудет позже, откуда появится и один ли…

– Понятно.

– Подчиненных своих присылай через час: получат образ Реми – и пусть приступают. У меня же на сегодня… – Лицо Огнезора скривилось в ироничной усмешке, – еще одно «выступление» перед здешней публикой: надо как-никак поддерживать репутацию! Так что до полуночи не увидимся. Где моя комната, знаешь?

– Угу, – кисло кивнул Ночебор. – Это все? Я могу идти?

Он перевел взгляд с юноши на дверь, но тот не спешил его отпускать, словно выжидая.

– Еще что-то? – неуверенно спросил старый мастер.

Огнезор, как и вчера, растянулся на кровати, поглядывая на собеседника из-под прикрытых век.

– Про «учительство» свое ничего рассказать не хочешь?

Этот вопрос, заданный вполне невинным тоном, на миг вышиб из Ночебора весь воздух. Вчерашний страх, за утро уже надежно забытый, вдруг вылез наружу, разливаясь по щекам предательской бледностью.

– Тебе вроде местные дела были неинтересны? – наконец смог хрипло вдохнуть старик.

– Это мне твоя личная жизнь неинтересна, а вот нелегальные ученики – очень даже, – холодно отрезал Огнезор. – Я слушаю!

– Просто пара местных мальчишек, – с деланой небрежностью повел старый мастер плечами. – Родители их – городское отребье, но живы, к несчастью… Из-за них и тут житья ребятам нет, и в Военную школу их не забирают. Ну и я…

– Пожалел? – перебил юноша. – А что ж ты их ремесленникам не отдал в обучение? Служками к богатею какому не пристроил?

– Да кто ж их возьмет? – возмутился старик. – С такими-то талантами…

– Воруют? – понимающе прищурился собеседник.

– Дисциплины им не хватает… – опустил Ночебор глаза и, подумав, спросил нерешительно: – Доклад писать будешь?..

Резко скрипнула кровать – Огнезор вскочил и теперь стоял перед старым мастером, впервые позволив своему лицу
Страница 12 из 23

исказиться настоящей эмоцией – пылающим, искренним гневом.

– Чтоб я из-за тебя, дурака, детей на смерть отправил?! – зло выдохнул он.

Ночебор даже отпрянул.

– Но и так, как сейчас, оставлять нельзя, – мгновенно успокоившись, задумался высокий мастер. – Не я, так кто другой сообщит – слишком много после истории с Книгой к тебе внимания… И долго «учишь» уже?

– Три года. Немного бою, но в основном – мастерству Слова. Языки у них подвешены, а в законах, налогах да политике уже лучше самого градоначальника разбираются… – Он посмотрел на юношу с робкой надеждой.

– Эх, счастье твое, Ночебор, что я такой же дурак, как и ты! – угрюмо выдавил Огнезор. Выдернул из черной книжицы чистый листок и поспешно, оставляя кляксы, набросал несколько строчек с коротким знаком имени вместо подписи в конце.

– Отправишь Ледогору, – передал он старому мастеру сложенное письмо. – Он сам приедет за твоими «учениками», как только сможет. Я просил его поторопиться… Ребят к полуночи приводи сюда: устрою им посвящение.

– Что? – удивился Ночебор.

– Память сотру, имя дам – все, как положено. Подержишь их взаперти и Ледогору передашь с рук на руки. Он часто запоздавших учеников уже осенью привозит – никто не удивится…

– Спасибо, – кивнул старик. Тихо и с достоинством.

– Не за что, – помрачнел Огнезор. – Благодарить будешь, если они Испытание Боли пройдут и живы останутся… А так… Искать их, надеюсь, никто не будет? Родственники? Соседи?

– Да плевать на них всем! За три года, что они при местной Гильдии живут, никто даже не спрашивал – я проверял…

– Хоть это радует…

Весь день Ночебор прокручивал этот разговор в голове, все еще удивляясь и не веря.

Его люди, получив образ Реми, давно уже дежурили на воротах; мальчишки-ученики сидели под замком, старательно переписывая какой-то исторический труд в Приемном покое Гильдии, от «Королевского заезда» отделенном лишь стеной.

Огнезор занимался в общем зале гостиницы «укреплением репутации». Судя по доносящимся оттуда вскрикам, визгам и взрывам хохота, «работой» он наслаждался…

«Вот интересно, – думал старый мастер, пробираясь в полночь к Огнезоровой комнате, – он и правда весь день пил или только притворялся? А если правда, судя по тому, что рассказал старина Шофф, – то говорить со мной он хоть сможет?»

Однако дверь перед Ночебором открылась по первому же стуку, а юноша встретил его полностью одетым, собранным и… совершенно трезвым.

На сбитых простынях кровати за Огнезоровой спиной непристойно раскинулась спящая девица. Старик застыл, не зная, как себя повести, и с минуту ее просто разглядывал, нескромно пялясь на обнаженную грудь. Затем взгляд его переместился к лицу…

– А-а-а, – почти всхлипнул он, нелепо тыча в девицу пальцем.

– Что? – удивился юноша. – Было бы странно, если б я за два дня никем из местных дам не соблазнился.

– Но это же… племянница градоначальника! – искренне вознегодовал Ночебор. – Милая девушка с храмовым воспитанием!

Оскорбительный смешок молодого мастера ясно дал понять, какого он об упомянутом воспитании мнения.

– Ты не мог себе шлюху найти? – еще больше возмутился старик.

– Шлюху? В Краме? – презрительно скривился Огнезор. – Мне здоровье дороже! И потом, не я первый у этой милой барышни! Подозреваю даже, что в «Королевском заезде» она с ведома и полного согласия дорогого дядюшки отирается. Где же еще, как не в этом кабаке, местной девице богатого жениха ловить? У градоначальника уже, наверное, и письмецо жалобное к Императору готово: мол, обесчестил благородную девицу лорд такой-то, обяжите жениться и признать наследника… Ждет только случая!

Ночебор, такого циничного отпора не ожидавший, растерялся.

– Там это… ученики уже ждут, – пытаясь сменить тему, промямлил он.

– Пошли, – вздохнул юноша и захлопнул дверь комнаты, даже не взглянув на предмет недавнего спора.

Мальчишки беззаботно сопели прямо на доверенном их старанию историческом опусе. От книги их сонные головы оторвал звук отпираемого замка.

– Ну наконец-то! – заворчал было старший, пятнадцатилетний Сиг, но вдруг стремительно слетел с лавки, побледнел и забился в угол.

– Ты чего? – уставился на него приятель.

– Ну-ну! – послышалось от двери. – Какая встреча! А я ведь предупреждал тебя, мальчик!..

Старый мастер вопрошающе обернулся к Огнезору, на губах у которого расцветала мстительная улыбочка.

– Сиг? – перевел он взгляд на выдавшего себя с головой мальчишку.

– А что я? – нахально вскинул глаза тот. – Не знаю я ничего!

Огнезорова улыбка стала вдруг почти восхищенной.

– Это не важно уже, – остановил он готовые посыпаться с языка старого мастера вопросы. – Стрелокрыл мой в конюшне «Королевского заезда», там, где ему и положено. А вот господину Агру и его почившим друзьям можно только посочувствовать…

Говорил он это, конечно, не для растерянного Ночебора, скорее для Сига – дьявольски испуганного, но старательно не подающего виду.

Храбрый мальчик!

– Раз не важно, значит, давай к делу, Огнезор, – недовольно хмурясь, предложил старик.

У парнишки, кажется, случился приступ удушья. Юноша отметил его реакцию глумливым поклоном: мол, он самый, прошу любить и жаловать!

Кажется, им с мальчишкой все лучше удавалось понимать друг друга без слов…

– К делу так к делу, – не стал возражать он Ночебору. – Сиг? Так тебя зовут? Иди-ка сюда!

– Зачем это? – опасливо покосился тот.

– В Гильдию хочешь? Или так и будешь до конца дней втайне от наставника чужих коней воровать?

Мальчишка стиснул зубы и гордо шагнул вперед, бросая на Огнезора уже вовсе не испуганные – скорее возмущенные взгляды.

– Сам виноват, – буркнул он оскорбленно. – Какой дурак такого зверя первому попавшемуся оборванцу доверит?

– А какой дурак на такую явную подставу поведется? – парировал высокий мастер, и юный нахал лишь уязвленно засопел, не находя достойного ответа.

– Готов? – дотронувшись до его щеки, сочувственно заглянул Сигу в глаза Огнезор.

Тот лишь сердито вздернул подбородок.

– Не дергайся только, – предупредил юноша, отпуская свой дар на волю, погружаясь в черноту расширившихся мальчишкиных зрачков.

Чужой мир. Чужие воспоминания…

Лезть в них всегда отвратительно – словно проталкиваешь себя сквозь ядовитую слизь и битое стекло.

Забирать их – еще хуже.

Нельзя тянуть наугад или все без разбору. Нельзя с корнем вырвать из памяти что-то важное, не разрушив остального.

Ключевые воспоминания – как якорь для связанных с ними знаний о мире и полезных умений. Якорь, который нельзя уничтожить без вреда для личности, но зато можно спрятать, сделать невидимым. Навсегда…

«Конечно, если он не вернется к тебе в виде снов», – горько усмехнулся Огнезор, отрываясь от мальчика.

Перед ним теперь стояло совсем другое существо. Человек, прекрасно знающий все тридцать заповедей мастерства Слова, историю Гильдии и Большую Книгу Имперских Домов, но понятия не имеющий, где он находится, не способный даже назвать своего имени…

– Приветствую тебя, рожденный заново, – произнес ритуальную фразу юноша. – Прими имя Легконог и носи его в знак твоего служения.

Легконог, еще недавно бывший Сигом, невидяще осмотрелся, и, повинуясь безмолвному
Страница 13 из 23

приказу, медленно опустился прямо на пол. По-детски свернулся калачиком, подложил руку под голову и сонно засопел…

Младший его приятель, увидев такое, начал пятиться, разливая вокруг себя густую панику.

– Держи его, Ночебор, – устало приказал высокий мастер.

Вскоре на полу сопели уже двое…

Рассвет был уже близок, когда Огнезору наконец удалось вернуться к себе. Его тело молило об отдыхе, к горлу подступала тошнота, а в голове до сих пор кружил хоровод из черных пятен и битого стекла.

Обычные последствия чрезмерного обращения к дару. Когда пытаешься прыгнуть выше головы….

Поиски, Агр, три бессонные ночи, вино, которое никогда не пьянило его, но все же вызывало усталость. Мальчишки еще эти…

В этот раз он явно перестарался.

Видел бы Ночебор его сейчас – готового рухнуть на кровать, даже не сняв сапог!

Затуманенный взгляд скользнул по смятой постели и замер на девичьей фигуре.

Дьяволы, он совсем забыл о ней!

Придется довольствоваться креслом.

Что ж, его тело непривередливо. Достаточно лишь немного расслабиться, закрыть глаза – и темнота с готовностью утащит его, завлекая все глубже, навстречу неизменному, уже привычному сну.

Смех, темные зрачки зеленых глаз, неразличимое бледное пятно… Лицо?

Окаменевшее, белое, с густой черной струйкой в уголке рта… Аромат травы тягуче сдавливает горло, сливаясь с терпким ржавым запахом. Кровь? Когда этот проклятый сон успел превратиться в кошмар?

Чье-то легкое прикосновение вырвало Огнезора из мрака. Он вскочил, сжимая потянувшуюся к нему руку, готовый к защите…

Это была лишь вчерашняя девица. Стояла и таращилась с глупым испуганным выражением на заспанном, припухшем лице.

– Ты еще здесь? – скривился юноша, отдергивая пальцы с поспешной брезгливостью. Мертвое белое пятно из сна все еще стояло перед глазами, а на губах остался солоновато-ржавый привкус.

– Ты сделал мне больно! – плаксиво скривилась девушка, потирая покрасневшее запястье. Его неприязненный тон пробуждал в ней тягу к выяснению отношений. – Вчера ты не был так груб!

– Вчера? Правда? – взвел брови Огнезор, прекрасно разыгрывая смесь замешательства и изумления. – Выходит, проклятое здешнее вино не только испортило мне настроение с утра, но и порядочно изрешетило память! Благоразумная женщина, – добавил он уже совсем по-другому: приглушенно, с мягкой, почти соблазнительной вкрадчивостью, – вряд ли станет докучать мужчине в таком расположении духа. Может, продолжим наше милое знакомство в другое время?

– Но ты даже имени своего мне не сказал! – возмутилась гостья, запоздало сообразив, что ее оттесняют к выходу, даже не дав как следует одеться.

– Ну, твоего имени я тоже не знаю, дорогая, – легкомысленно заметил юноша, затем решительно распахнул дверь и, небрежно коснувшись губами ее губ, выставил градоначальникову племянницу в коридор.

– Сегодня у меня много важных дел, так что, может, увидимся завтра, – обворожительно улыбнулся он ей в след, конечно не имея ни малейшего намерения оставаться в Краме до завтра.

У него еще оставалась пара часов на сон…

Стук в дверь разбудил его около девяти утра – гостиничный слуга принес теплой воды для умывания и долгожданную записку:

«Если ты, господин, тот самый человек, которому нужны мои услуги, приходи в полдень в таверну «Побитый пес». Один.

С уважением, Реми».

Несмотря на полумрак таверны, Огнезор увидел Реми сразу: толстяк в зеленом, еще более нелепом, чем лиловое, облачении сидел в углу у задней двери. Однако виду мастер не подал и принялся осторожно кружить по маленькому грязному залу, изо всех сил изображая растерянность, брезгливость, а то и испуг. Минут пять Реми наблюдал за маневрами юноши, явно потешаясь, затем привлек его внимание:

– Эй, господин, не меня ли ты ищешь?

Огнезор уселся на предоставленный ему стул, весьма натурально разыгрывая облегчение:

– Ты господин Реми? Ну и местечко же здесь! Я уж думал, те головорезы у окна не дадут мне уйти!

– Да, местечко не очень подходящее для такого изысканного молодого человека, – понимающе закивал Реми. – Но что поделаешь! В моем деле нужна осторожность. К тому же кормят здесь лучше, чем в «Королевском заезде».

– Но там мне было бы куда спокойнее! – возразил юноша, все еще настороженно поглядывая на компанию возле окна и подозрительного типа за соседним столиком.

Реми мысленно хмыкнул весьма презрительно. Вслух же сказал:

– Ты ли тот, господин, о ком говорит весь город и вздыхают все барышни?

Вид юноша при этих словах приобрел крайне самодовольный, и Реми уже почти решил, что перед ним человечек очень подходящий: родовитый самовлюбленный мальчишка с большими деньгами, изнеженный роскошью и вниманием дам. Слишком привлекательный, чтобы быть на что-то годным, слишком спесивый, чтобы замечать хоть что-то, кроме собственной особы. Словом, идеальный клиент!

– Ты ли тот господин, – продолжал спрашивать Реми, уже потирая руки в предвкушении выгодного дельца, – которому нужны услуги охотника?

Молодой человек закивал, горячо и с облегчением:

– А я все думаю, как спросить тебя об этом, господин Реми, а то вдруг ты не тот человек, которого мне рекомендовали!

– Я именно тот! – благодушно произнес Реми и приготовился выслушать какую-нибудь дурацкую историю о похищенном письме возлюбленной или надоевшем придворном конкуренте.

История, рассказанная юношей, и правда была дурацкая – богатый дядюшка, заставляющий единственного наследника жениться, спрятанное завещание, которое может добыть лишь ловкая особа женского пола, поскольку «старый хрыч подозрителен, как все десять дьяволов, но, к счастью, бегает за каждой юбкой», и так далее, и тому подобное. Таких историй Реми слышал тысячи, и с этой историей все было в полном порядке.

Вот только что-то не так было с самим юношей… Старик все больше и больше чувствовал это. Чуял, потому что никаких разумных доводов в пользу этого своего ощущения Реми не находил: и выглядел, и говорил его собеседник точно так же, как и любой столичный оболтус. Только очень уж не нравился толстяку пронзительный, будто ищущий что-то взгляд юноши. Холодный. Умный. Слишком проницательный. Реми даже поймал себя на том, что изо всех сил пытается отвести глаза, не смотреть собеседнику в лицо, и это открытие заставило толстяка нервничать, что совсем уж было плохо.

– Так что мне нужна очень ловкая охотница, и я слышал, ты можешь с этим помочь, господин, – закончил свою историю Огнезор, будто случайным жестом протягивая пальцы к полной ладони собеседника.

– Извини, господин, но тебя обманули, – сухо ответил Реми, резко отдернув руку. – Я никогда не работал с женщинами, от них одни проблемы.

– Я слышал другое, – теперь что-то неуловимо изменилось уже и в тоне, и во внешности юноши: появилась некая твердость, так что старик забеспокоился еще больше. – Может быть, сумма, которую я готов предложить, изменит твое мнение?

– Я буду честен с тобой, господин, – произнес Реми, внутренне содрогаясь, но все же вставая из-за стола решительно и с достоинством. – За годы работы я привык полагаться на свое чутье: оно не раз помогало мне избегать опасных людей. А ты, уж не знаю почему, кажешься мне человеком очень опасным. Я не намерен иметь с
Страница 14 из 23

тобой никаких дел.

– Может, тебе стоит подумать получше? – очень тихо проронил Огнезор, каждым словом подчеркивая угрозу в голосе, с каждым звуком проталкивая наружу невидимую густую пелену.

Где не помогали уговоры – язык могла развязать паника, а паническим воздействием мастер, хоть и терпеть его не мог, владел в совершенстве.

Старик напрягся. Впрочем, не он один – унылая компания через стол забегала вокруг глазами, недавний посетитель попятился к выходу, хозяйка уронила поднос с посудой, и та разлетелась на черепки. Проклятая штука действовала на всех!

– Все, что хотел, я сказал! – почти крикнул Реми. Последние остатки напускного достоинства покинули его, а в голосе прорезались истерические нотки. – Никто из Сообщества не скажет тебе бол…

Захлебнувшись на полуслове, он быстро отступил к приоткрытой задней двери – испуганный, уже жалеющий о невольно сказанном. Огнезор проводил старика взглядом, сохраняя на лице вежливую улыбку. Когда Реми вышел, высокий мастер кивнул человеку в углу. Тот молча встал и последовал за ушедшим.

– Хитрый змей! – задумчиво проговорил Огнезор, вспоминая слова Сенара. – Хитрый! Но ты все же дал мне кое-что…

След неуловимой охотницы, прежде размытый до смутного ощущения, теперь протянулся крепкой ниточкой – осталось только выяснить куда.

Глава четвертая,

в которой Огнезор вынужден вернуться к тому, с чего начал, чтобы найти след

Привычка темного мастера появляться в самое неподходящее время словно из ниоткуда сильно раздражала Сенара и, чего уж скрывать, пугала не на шутку.

«Интересно, – мрачно раздумывал он, – чего во всем этом больше: продуманного расчета или обычного позерства?»

Но вслух, конечно, ни о чем подобном не заикнулся – наоборот, рот его при нынешней нежданной встрече привычно, будто сам по себе, выдал отменно вежливое и даже чуточку подобострастное приветствие, пока глаза шарили с видимым сожалением по высокой пивной кружке и аппетитно зажаренному цыпленку, сиротливо забытому на кривом грязном столике у окна.

– Я рад, что ты послушался моего совета и не стал покидать Крам, – игнорируя все любезности, просто сказал Огнезор.

– Разве я мог поступить иначе, – обиженно буркнул охотник, с трудом отрываясь от разглядывания несостоявшегося ужина.

Темный мастер лишь хмыкнул в ответ. Его фигура угрожающе нависала над Сенаром: руки скрещены на груди, глаза сквозь прорези в маске внимательно осматривали собеседника – будто диковинного зверя, сумевшего прикинуться обычным дворовым псом. Но вот обман раскрыт – и удивленный хозяин теперь гадает, кто же перед ним такой и есть ли у этой твари клыки? А может, подходящая для воротника шкура?..

Последняя мысль почему-то совсем старику не понравилась.

– Так чем обязан, высокий мастер? – поежившись, спросил он.

– Обязан, обязан, – зловеще пообещал Огнезор. – Что ты там Гильдии врал насчет охотников?

– Не понимаю, о чем ты, – осторожно отозвался Сенар, все силы прилагая, чтоб голос его не сорвался и не дрогнул.

Лицо в маске вдруг склонилось к нему – так близко и стремительно, что старик отпрянул, вжимаясь в неудобное кресло. И застыл как завороженный под тяжелым, обжигающим, вынимающим душу взглядом.

– Не играй со мной, охотник! – тихо предупредил Огнезор. – Знаешь, что может сделать с человеком мастер Разума? Я получу ответы, так или иначе. Лучше будет, если ты скажешь сам…

– Чего ты хочешь? – затравленно пробормотал Сенар.

– Пару ответов. Всего лишь.

– Я и так рассказал об охотниках все, что знаю!

– Да-а? – Издевка в Огнезоровом голосе промораживала до костей. – И не соврал ни разу? Что ж ты тогда мастерам, что тебя раньше допрашивали, сказал, будто у охотников каждый сам по себе? И нет над вами никакого руководства? И чиновники да стража имперская вас только из-за подкупов не трогают? Что ж ты про лицензию второй степени, что у тебя на шее болтается, ничего не сказал?..

Рука Сенара невольно потянулась к серебряной монетке, висящей на шнурке у него под рубашкой.

«Как он узнал?»

– Думаешь, я тогда, в твоей спальне, только твой ночной колпак и разглядывал? – словно отвечая на его мысли, говорил темный мастер. – Думаешь, не понял, что это за серебрушка такая?

Белые его пальцы теребили краешек темной маски, невольно (а может, с умыслом) привлекая стариковский взгляд к опасно поблескивающему металлу перстня, голос все больше наливался льдом…

– Раз лицензии у вас есть, – продолжал давить юноша, – значит – и контакты с имперскими службами, значит – и представлять вас кто-то должен официально! Не о том ли «Сообществе» проболтался Реми?..

– Я! НЕ ПОНИМАЮ! О ЧЕМ ТЫ! – почти закричал старик.

На миг повисла тишина.

– Очень… зря… – обронил темный мастер.

Синие глаза в прорезях маски вдруг выцвели до прозрачного, обдавая холодом. Рука Огнезора потянулась к Сенаровой щеке, похлопала, будто ободряюще, и вцепилась внезапно в сухую стариковскую кожу. Сердце охотника подскочило и замерло, отозвавшись горячим перебоем в висках. Но он не мог отвести взгляда. Словно мышь перед змеей. Мышь, сгорающая в ледяном пламени!

«Вот за что ему, проклятому, это имя дали!» – еще успел подумать Сенар перед тем, как его будто вывернули наизнанку.

Он всхлипнул от боли, страха, отвращения – и вдруг понял, что говорит. Вслух. И как раз то, что никогда, ни за что человеку перед ним не сказал бы…

– Сообщество… охотников… – Тяжело ворочался сам по себе его язык, к бесконечному ужасу хозяина. – Членов… немного… лишь те, кто достоин… знака неосудимости… У всех… лицензия… второй степени. Позволение на… воровство и… убийство… для самозащиты… Есть… место, где можно… оставить… весточку…

– Где оно? – спрашивал властный, безразличный голос.

И Сенар продолжал говорить – вновь и вновь, как в дурном сне, называя улицу в столице, дом, условные знаки, позволяющие войти, людей, к которым нужно обратиться… И еще какие-то имена, которых он и сам уже не вспомнил бы, какие-то новые знаки и цифры… И про лицензию, доступ ко многим сомнительным делишкам и людям подозрительным открывающую, говорил что-то. И про то, как получить ее трудно, но лишиться – просто, коли правила охотничьи негласные нарушишь. И про правила эти самые, про то, к примеру, что каждую тайну, мало-мальски важную, на всех делить надобно…

Казалось Сенару, что говорит он уже целую вечность. Так долго, что собственный язык его, совсем чужим ставший, закрутится вот-вот во рту да изогнется по-змеиному, а слова и вовсе сами по себе покатятся, зазвенят по полу монетками. Старик даже картинку эту живо представлять начал, почти монетки ловить приготовился, когда Огнезор убрал вдруг руку, позволив всё-таки замолчать.

«Вот странно! Тихо-то как стало!» – удивился он в первый миг, непонимающим взглядом обшарив темную комнату и юношу в маске – неожиданно сгорбившегося, с устало потухшим взглядом, с тяжело опущенными, дрожащими кончиками сжатых губ…

– Ты… хоть представляешь, идиот упрямый, как это… гадко? – Голос Огнезора походил на шипение.

– Ох, прости, что причинил тебе неудобства! – все еще задыхаясь, вызверился Сенар. Теперь, когда ужас почти прошел, дикая ярость переполняла его. – Я не преступник и не пленный! Ты не имел права
Страница 15 из 23

проделывать… такое!

– Ах, конечно, господин бывший охотник! – ядовито выплюнул юноша. – Если тебя что-то не устраивает, можешь написать жалобу в Имперскую канцелярию! То-то посмеются они, читая!

Старик открыл было рот для ответа – но тут же захлопнул. Проклятый мальчишка прав: его гнев совершенно бессилен! Гильдия живет лишь по своим собственным законам, и единственное, что тут можно сделать, – не попадаться на ее пути…

– Но, знаешь ли, – словно угадывая его мысли, уже спокойно заметил Огнезор, – у меня есть нечто, очень даже способное тебя утешить!

Сенар уставился на пожелтевший свиток, извлеченный из-под плаща темным мастером, с плохо скрываемым недоверием.

– Что это?

– Твой «договор» с Гильдией, – обворожительно улыбнулся юноша. – Жизнь за определенные услуги, так, кажется? Думаю, твой долг теперь выплачен сполна…

– Ты хотел сказать, что я исчерпал свою полезность и Гильдии больше без надобности, – саркастически поправил старик.

– Можно и так, если тебе больше нравится, – равнодушно пожал плечами темный мастер. – Не думаю, что ты откажешься от такого подарка из-за тонкостей определения. Забирай – и люди Гильдии тебя больше не побеспокоят.

– А как насчет той, за которой ты охотишься? – приняв свиток, с внезапно нахлынувшей горечью проговорил старик. – Слухи расходятся быстро, а я не такой дурак, как ты мог подумать…

– Тогда ты должен понимать, что это вовсе не твое дело! – холодно отрезал Огнезор.

– Она ведь не заслужила такого! – почему-то продолжал упорствовать охотник. – Глупая девчонка, лишь чересчур хорошо выполнившая свою работу… Да она не знала даже, что ворует!

– Уж не пытаешься ли ты воззвать к моей совести? – едко перебил его мастер. – Разве ты не слышал: «Ни совести, ни души – только маска и путь Проклятого Бога»? Тебе надо чаще внимать менестрелям!..

Сенар поник и будто еще сильнее постарел. Повисло молчание.

Больше на него не взглянув, Огнезор шагнул к окну – похоже, спешил покинуть комнату излюбленным своим способом.

Но остановился на миг, словно колеблясь, и почти неслышно прошептал:

– Единственное, что я могу обещать, – это честный поединок. Как знать, может, это даст ей шанс.

– Другим не давало, – буркнул старик, но собеседник его уже давно растворился в ночных тенях.

Рассвет застал Огнезора в дороге. Всю ночь он понукал своего Стрелокрыла, наслаждаясь скачкой, подставляя лицо встречному ветру, очищая разум от болезненной сумятицы, оставшейся после Крама. Первые лучи солнца осветили шпили Небесного города на горизонте, и уже через час копыта Стрелокрыла бодро выцокивали по булыжной мостовой, привлекая внимание сонных караульных и недовольных дворников.

Столица только-только пробуждалась: шумели телеги ранних торговцев, спешащих на городской рынок; плелась, позевывая, служанка с корзиной свежих овощей, которые ее привередливая госпожа пожелала на завтрак. Внушительная почтенная дама тащила домой совершенно пьяного своего супруга, ругаясь при этом весьма непочтенно, но все так же внушительно… Где-то звонили, созывая верующих к утренней молитве, храмовые колокола.

Огнезор спешился у помпезного здания Морской Канцелярии и, следуя подсказкам, полученным от Сенара, свернул на боковую улочку. Нужное юноше здание нашлось почти сразу: Сообщество охотников приютилось за серыми облупленными стенами ветхой общественной библиотеки. Когда-то много было таких по всей Империи, ныне же всеобщая ученость больше не в моде, вот и осталась от былого хранилища знаний умирающая развалина. Зажатая между процветающей ювелирной лавкой и домом какого-то чиновника, она изо всех сил боролась за выживание – и даже, кажется, еще работала. Не знай Огнезор, что в действительности прячется за фасадом здания, удивлению его не было бы предела.

Во всяком случае, тяжелая дверь здания поддалась легко, хоть и с натужным скрипом, а в пыльном полутемном холле юношу встретила кучка нищих студентов. Появление Огнезора привело их в совершенное замешательство: студиозы то и дело поглядывали ему за спину, будто ожидая увидеть там целый строй охраны, непременно полагающейся человеку, одетому столь роскошно.

Подчеркнуто игнорируя любопытные взгляды, высокий мастер направился к столику в углу зала, за которым дремала сморщенная старушка-смотрительница. За ее спиной обнаружилась запертая дверь, ключ от которой старушка, даже не проснувшись, протянула Огнезору в ответ на сказанные им кодовые слова. Войдя, мастер оказался в огромном темном зале, заставленном высокими – под самый потолок – полупустыми книжными полками. Вместо драгоценных фолиантов паутина и труха покрывали их. Где-то в конце зала едва тлел огонек свечи – на его свет и направился, петляя, юноша.

Полки громоздились то в ряд, то под углом друг к другу, образуя запутанный темный лабиринт, заблудиться в котором было не сложнее, чем в подземельях императорского дворца. Хотя образы, вырванные у Сенара, каждый раз безошибочно указывали нужный поворот, на преодоление огромной комнаты ушел почти час. Но Огнезор запасся терпением. Нет сомнений: поспеши он и поверни не туда, обязательно влез бы в какую-нибудь малоприятную ловушку – в деле хитроумного и тайного умерщвления себе подобных охотники ничуть не хуже мастеров Гильдии.

Наконец юноша вышел к маленькой дверце, в неровном мигании свечного огонька более похожей на закрытое ставней высокое окно. В кресле у двери дремал старичок, не менее сморщенный, чем его подруга на входе. На голос Огнезора старик встрепенулся, и маленькие темные глаза его загорелись злым подозрением. Дверцу он отпер лично, скрипя ключами, кряхтя и ругаясь. Затем вновь уселся в кресло, смежил веки и уже через минуту опять клевал носом, напрочь позабыв о подозрительном визитере.

За дверцей же обнаружился лестничный пролет: ступеньки появлялись откуда-то из темноты снизу и поднимались, должно быть, под самую крышу высокого двухэтажного здания. Как глубоко они уходили под землю, Огнезору, знающему не понаслышке столичные подземелья, думать не хотелось.

Лестница, скупо освещенная сочащимся сквозь решетчатые отверстия в стене дневным светом, упиралась в очередную дверь, на этот раз незапертую, за которой была еще одна комната: без окон и небольшая, но вполне жилого вида – с двумя застеленными кроватями, натопленным камином, заставленным яствами столом… И совершенно безлюдная. Будто хозяева, приготовившиеся сытно поужинать и уютно отдохнуть, вдруг просто растворились в воздухе, оставив все это для случайного гостя.

Все стены, кроме той, в которой горел камин, покрыты были множеством деревянных ящичков со знаками староимперского алфавита над истертыми медными ручками.

Огнезор со вздохом огляделся, отыскивая нужный значок, увидел его на ящике у себя за спиной, осторожно открыл, опасаясь, что старое дерево рассыплется. Что ж, стоит отдать охотникам должное! Костяные библиотечные пластинки как способ связи – весьма остроумно!

На гладких пластинах двумя вертикальными полосками выделялись колонки все тех же старинных знаков, аккуратно выцарапанных и обведенных краской. К счастью, юноша отлично в них разбирался, хотя со знаниями, вырванными у Сенара, расшифровать их мог бы и
Страница 16 из 23

полный неуч.

«Первая полоса – имя охотника, вторая – месторасположение Книги Посланий», – вспоминал Огнезор, перебирая пластинки. Большинство из них либо были пусты, либо потемнели от времени так, что разобрать вытертые надписи представлялось почти невозможным. И только изредка попадалась сверкающая полированной белизной и свежей краской: охотников за тайнами в последнее время было не так уж много.

Наконец нашлась нужная пластина. Запомнив шифр на ней, мастер вернулся на лестницу, а оттуда – в комнату со стеллажами.

Старичок вроде бы спал по-прежнему. Огнезор забрал у него потухшую свечу, зажег ее касанием пальцев и вновь углубился в книжный лабиринт, считая повороты и полки. У одной из них он остановился, осветил неаккуратно нацарапанный номер и солидный фолиант над ним.

Книга имела вид довольно почтенный, хоть и потрепанный, а на первой, сильно пожелтевшей странице еще явственно читалась сделанная аккуратным чиновничьим почерком надпись: «Лая из Таркхема. Год рождения 862 с основания Империи. Номер императорской лицензии 59978 (получена в первый месяц осени года 881), степень неосудимости – вторая. Постоянное место жительства отсутствует. Основной посредник – господин Реми из Малаша». Следующие страницы были исписаны довольно небрежно, чаще других встречались два почерка: в одном Огнезор узнал руку Реми, другой, видимо, принадлежал самой Лае. Одно из первых посланий гласило: «Четвертый месяц весны, 883. Кому: всем (продублировано в Общей Книге). Если кому попадется серебряный медальон с двумя портретами, один из которых – мой, сообщите или доставьте немедленно, это очень важно, хорошее вознаграждение гарантирую. Лая».

Огнезор перелистал несколько страниц, просматривая сообщения. Затем вернулся к началу и стал внимательно перечитывать все подряд, то и дело удивленно приподнимая брови. Перечень «подвигов» Лаи действительно был потрясающим, как и указанные под некоторыми «делами» гонорары. Прошел почти час, и свеча уже догорала, когда юноша добрался до последней страницы. Открывало ее довольно корявое и ужасно безграмотное послание: «Сколька ты будеш мучать меня, красавитса! Прихади вечерам в «Тихий двор», угасчаю! Бор-воин». Далее шел короткий насмешливый ответ: «Вот еще! (продублировано в книге Бора)». Затем запись полуторамесячной давности, сделанная рукою Реми: «Последний день лета, 887. Лая, девочка, есть хорошее дело. Жду в обычном месте». И еще одно послание, датированное неделей позже: «Солнце мое, я нашел твой медальончик! Если тебе все еще интересно, жду в Оллане на восьмой день второго месяца осени, трактир «Спиногрыз». Денег не надо, мы с тобой по-другому поладим. Уже предвкушаю. Храш из Оллана».

Последняя запись была сделана рукой Лаи. Прочитать ее Огнезору удалось не сразу – очень уж небрежно, словно в спешке, свивались в слова корявые буковки. Сообщение гласило: «Для Реми и всех. Меня все еще преследуют люди Гильдии. Сегодня был седьмой. Сколько еще будет, не знаю. Для безопасности Сообщества и своей собственной связь прерываю. Если кто-нибудь сумеет помочь, помогите. Лая». Смазанную подпись едва можно было разобрать. Дальше книга была пуста.

Свеча догорела, и к выходу Огнезор добрался почти на ощупь, считая повороты. После затхлой библиотечной пыли прохладный осенний воздух приятно освежал кожу и легкие. Молодой мастер огляделся в поисках своего коня, щурясь от яркого солнца: Стрелокрыл спокойно ждал там, где его оставили, а рядом, вытянувшись и потея от усердия, стоял караульный.

– Приветствую, господин! – бодро прокричал он подошедшему Огнезору. – Вот, берегу твою лошадь от посягательств всякого сброда! Разве можно оставлять такое отличное животное без присмотра?

– Как же без присмотра? Я верю в усердие, доблесть и бдительность нашей городской охраны, – с нескрываемой иронией ответил юноша, вручая пару монет караульному. Тот довольно засопел в ответ на сей весьма сомнительный комплимент и принялся нескладно кланяться, потихоньку удаляясь.

Огнезор же, отложив размышления обо всем увиденном и прочитанном на потом, поспешил к Черному переулку, где располагался тайный вход в Общий Дом Гильдии: уже некоторое время его не оставляла мысль о еде и недолгом отдыхе.

– Огнезор! Ты вернулся? – поставив поднос, Слава заторопилась ему навстречу.

Ученики, спешно поглощающие завтрак за длинными общими столами, завертелись и с любопытством уставились на появившегося в дверях трапезной высокого мастера.

Огнезор поморщился. Затем молча кивнул девушке и слабо, будто нехотя, улыбнувшись, указал на отделенные тонкими плетеными перегородками столики для мастеров.

Слава тут же засуетилась: наградила подзатыльником подвернувшегося некстати дежурного, не слишком старательно скребущего пустые столы; за шиворот поймала какую-то ученицу, отправив ее за блюдами для «господина высокого мастера»; поспешно и грубо отказалась от общества девушки-подмастерья, с которой прежде собиралась разделить трапезу…

Странно и неприятно было видеть, как эта тщеславная, циничная гордячка ведет себя так… заискивающе.

Огнезор старался не смотреть.

Не зря, видно, прижилось в народе выражение «любить, как темный мастер»… Когда у тебя нет прошлого, не за что зацепиться в этой жизни и вряд ли есть во что верить, да ты притом еще и недостаточно глуп, чтоб с чистой совестью и фанатичным блеском в глазах исполнять чью-то волю, – пустота, безразличие ко всему грозятся переполнить тебя, и за любое сильное ощущение хватаешься с жадным интересом, со слепой одержимостью голодного, с нелепым упрямством законченного психа. И не важно, за что именно хвататься – лишь бы ярко, по-настоящему, будто и правда жизнь твоя не бессмысленна… Потому и выражение «ненавидеть, как темный мастер» было тоже.

Славе просто не повезло.

Он успокаивал себя этой мыслью, стараясь быть терпеливым ради их прошлой дружбы. Но терпения недоставало все больше…

– Ты, должно быть, ужасно голоден, если сразу пришел сюда, – не подозревая о его мыслях, говорила девушка, устроившись уже за низким столиком. – Когда ты вернулся?

– Сегодня на рассвете. Я потом расскажу, Слава, – отмахнулся Огнезор от ее расспросов.

Сзади тихо зашуршала, отодвигаясь, перегородка, зашаркали неуверенные шаги. Застыл, уткнувшись юноше в спину, чей-то, сначала робко-удивленный, а потом зудяще-любопытный, взгляд.

Мастер резко обернулся – но успел схватить лишь тонкий огонек, едва различимую тень эмоции, тут же поспешно схороненной в почтительно потупленных глазах. Перед ним, с трудом удерживая нагруженный снедью поднос, стояло тощее некрасивое существо – бледное до синевы, с острым личиком, водянисто-серыми глазами, кривыми, будто насильно срезанными, прядями грязно-русых волос, по привычке все еще зачесанных так, чтобы закрывать лицо, но не достигающих и середины лба…

Девчонка, совсем еще ребенок. Боги, сколько же ей? Двенадцать? Тринадцать? Да ей до ученицы еще расти пару лет!

Огнезор нахмурился. Конечно, иногда Гильдия забирала особенно талантливых и раньше положенного возраста – действие, по мнению юноши, совершенно бессмысленное, поскольку даже не всякий крепкий, подготовленный подросток переживал здешнее «ученичество». Что уж говорить
Страница 17 из 23

о ребенке?

Но девочка вроде держалась – на ногах стояла твердо, в истерику не впадала. Глядела, правда, исподлобья, с диковатой ненавистью часто битого волчонка, но это и неудивительно – при ее-то малоприятной внешности и… «специализации».

Лекарскими подвалами от нее так и разило – издалека, до отвращения крепко. Как, впрочем, и целительским даром – на удивление мощным, ощутимым даже на расстоянии.

В храме на такую молились бы!

Вот только Гильдия добралась до нее первой…

А здесь у лекарей были совсем иные обязанности (не зря же их искусство прозывалось мастерством Боли!). И репутация совсем иная…

Проще говоря, ненавидели их здесь все и люто. Даже Огнезор, почти не подверженный предубеждениям, с трудом сдержал себя от внезапного приступа враждебности.

– В чем дело? – демонстративно прикрывая нос рукой, жестко спросила Слава. – Я разве тебя за едой посылала?

– Велели… мне, – хрипло, не глядя на них, произнесла ученица.

Огнезор вновь поморщился. Понятно: свои же девчонку сюда выперли! Испугались «страшнейшего из мастеров» – вот и нашли крайнюю.

Невольно в нем всколыхнулось сочувствие.

Ученица меж тем неловко опустила поднос на столик перед ними и принялась старательно расставлять посуду.

Мастер с интересом всмотрелся в корявую вязь символов у нее на воротнике, едва удержавшись от нехорошего смешка. Человек, посвящавший девчонку, явно обладал нездоровым чувством юмора. Кто еще мог дать этому страшненькому, злому на весь мир зверьку нежное имя «Мила»?

Будто уловив его насмешку, ученица бросила на Огнезора быстрый косой взгляд – и, сцепив зубы, под немигающим взором высокого мастера дрожащими руками схватилась за кувшин горячего, с пряностями вина.

– Долго еще?! – недовольно прошипела Слава, как раз когда девочка наклоняла кувшин над бокалом.

Мила дернулась – и, конечно, расплескала вино, безжалостно обжигая себе пальцы и, словно в насмешку, заливая густой темной жидкостью расшитые знаками Гильдии манжеты Огнезора.

Мастер на расплывающиеся по ткани пятна и быстро краснеющую кожу на кистях рук даже не взглянул: боли он, конечно, не чувствовал, а вот Славина реакция вызвала у него недоумение.

– Ах ты, тварь Темнословова! – закричала в ярости та, награждая неуклюжую ученицу звонкой пощечиной. Отчего вино в руках Милы, конечно, разлилось еще больше, покрывая белые, все в шрамах, пальцы розовыми волдырями.

На впалой щеке девочки краснел теперь яркий отпечаток ладони.

«Хорошо хоть пощечина, а не излюбленный Славин удар, способный и крепкому мужику сломать челюсть!..» – отрешенно подумал мастер, тут же отметив, что подруга его на этом не успокоилась и уже вновь занесла руку.

– Слава! – прикрикнул он. – Хватит!

Слава сердито застыла, посматривая то на юношу, то на сдерживающую злые слезы девчонку.

– Тебе разве не пора к ученикам? – холодно осадил ее Огнезор. – Я и сам здесь разберусь.

Побелев от ярости, девушка встала – неторопливо, с подчеркнутым высокомерным достоинством.

– Заходи ко мне после обеда, тогда и поговорим, – попытался он смягчить резкость своего тона примиряющей полуулыбкой. С излишней, впрочем, поспешностью отодвигая перед Славой перегородку.

Спиной он снова ощущал на себе взгляд жадных, ненавидяще-любопытных глаз, и рассерженная Слава, честно говоря, занимала его сейчас куда меньше, чем маленькая обладательница этих глаз.

– Итак, – обернулся Огнезор, – ученица второй группы, будущая целительница Мила…

Девочка напряглась, сжалась, вновь ожидая удара.

– Может, присядешь? – указал на низкую скамью мастер. – Стол в конце концов на двоих накрыт…

– Что? – непонимающе выдохнула она.

– Сядь, говорю! Есть хочешь?

Мила сглотнула, но упрямо помотала головой.

– Ну и дура, – вновь усаживаясь на скамью, тихо пробормотал Огнезор. – Еле стоишь ведь! Я бы отличал гордость от глупости…

Девчонка посмотрела на него с удивлением – и как-то чудно?, щурясь, будто на свет. Затем молча села за стол.

Пару секунд жадно пожирала глазами аппетитные, золотистые обжаренные растительные побеги с кусочками мяса под пряным соусом, румяные хлебцы с сырной корочкой и тонкие ломтики засахаренных фруктов (блюда, не слишком изысканные, но все же на порядок лучше скудной ученической каши на рыбном бульоне), затем схватила первое, до чего рука дотянулась, и, не глядя больше на мастера, с рвением голодного звереныша принялась запихивать это в рот.

Огнезор устроился напротив, со вздохом покрутил в руках маленький столовый нож и затейливо изогнутую вилочку, втайне ощущая зависть к изголодавшейся ученице, которая могла совершенно не думать о манерах. И где только Гильдия набралась этих глупостей? Мало ему при дворе мороки…

Какое-то время оба молча жевали.

– Что ж ты так смотрела на меня, Мила? – нарушил молчание мастер.

– Как? – мгновенно взъерошилась та.

– Необычно, – попытался облечь свои ощущения в слова Огнезор. – Без страха, без… хм… восхищения… Без удивленного разочарования. Вообще, не как на человека, – скорее как на странную… вещь.

– Так ты и есть странный, – неохотно и совсем нелюбезно отозвалась она.

– Это я и без тебя знаю, – хмыкнул юноша. – Мне просто любопытно, что такое «странный» в твоем понимании?

Ученица с усилием подняла на него взгляд – точнее попыталась, тут же вновь потупившись. И даже, кажется, зажмурилась?

Удивленный, Огнезор протянул руку, неумолимо притягивая Милу за подбородок, принуждая ее смотреть глаза в глаза.

Она дернулась, пытаясь вырваться, вскрикнула – затем лицо ее потускнело, смялось, как скомканный бумажный лист, сощуренные глаза отчаянно заслезились.

– Пожалуйста, пожалуйста! – с мольбой выдохнула она. – Смотреть на тебя так близко… больно.

Разговор больше не выглядел просто любопытным. И уж никак не был забавным. Разжав пальцы на ее подбородке, Огнезор нахмурился.

– Почему? – очень серьезно спросил он.

– Слышал сказку? – поспешно уткнувшись в тарелку, хрипло заговорила девчонка. – Сказку о богине, что захотела свить кружево из всех судеб мира? Чтоб сплетались они в красоте и гармонии? Но только отвлеклась богиня, вылез из-за очага маленький дух-проказник и спутал все нити, да так беспорядочно и крепко, что никто уже не смог их разделить.

– Слышал, – осторожно кивнул юноша, потихоньку прикидывая, похожа ли Мила на ненормальную. Вообще-то очень даже! Правда, не больше, чем он сам…

Впрочем, о нормальности любого из обладателей дара можно еще ой как поспорить! Все они безумны. Так или иначе. В той или иной степени. Этот факт мастер Вера накрепко вбила когда-то в его ученическую голову, оставив гадать, какого же рода безумие поразит его самого…

– Иногда мне видится, – продолжала между тем ученица, – будто все люди состоят из таких вот спутанных нитей: своей и чужих. Всех цветов. Но если у других они тусклые, то твоя горит, как солнце. Так ярко, что слепит глаза… Ни у кого прежде я не видела такого. Разве это не странность?

– Да уж, странность, – сквозь зубы процедил Огнезор, не в силах сдержать раздражения. – Не чувствуй я, что не врешь, решил бы, что тебя кто-то из этих негодяев-подмастерьев подослал… Приятели, чтоб их, ученичества! С дурацкими шуточками!..

Девчонка не отвечала, еще ниже
Страница 18 из 23

опустив голову.

– А слышала ли ты, Мила, – все больше распаляясь, продолжал юноша, – что у сказки твоей есть продолжение? Легенда о Первом Боге и его кровных? И знаешь ли ты, что я просто ненавижу эту проклятую историю?!

– О! – догадливо выдохнула ученица, мгновенно осмелившись поднять на Огнезора расширившиеся в изумлении глаза. – Вот, значит, что это… почему ты… горишь!

Куда только подевался злой настороженный волчонок! Теперь девчонка благоговейно сияла, будто узрев божественное откровение. И пялилась, пялилась, пялилась! Даже несмотря на явную боль в ее покрасневших слезящихся глазах!..

Маленькая ненормальная!

Неудивительно, что другие ученики так к ней относятся!

– Да хватит уже! – в сердцах ударил по столу Огнезор.

Мила будто из транса вышла, поспешно отведя взгляд.

– Говорил же, ненавижу эту суеверную ересь!

– Прости, – обреченно поникла девочка. – Ты теперь… убьешь меня?

– Что-о? – Разговор становился настолько нелепым, что мастер чуть не рассмеялся. – Убить тебя? Извини, милая, но мои услуги в этой области стоят слишком дорого! Тебе уж точно не по карману! Так что, если жить надоело, поищи себе более… хм… доступный способ самоубийства.

– Да что ты вообще знаешь о желании умереть! – вдруг зло выкрикнула она.

И теперь уже Огнезор опустил глаза.

– Больше, чем ты думаешь, – обронил он тихо.

Юноша и сам не понимал, что на него нашло. Откуда такая откровенность? Ведь даже Славе никогда не говорил…

Но сейчас почему-то закатал залитый вином рукав, обнажая запястье, демонстрируя сумасшедшей ученице длинный белый шрам, рассекающий его вдоль вены.

Девочка пораженно уставилась на тонкую светлую линию.

– Я думала, после исцеления шрамов не остается, – только и смогла хрипло выдавить она.

– О, этот мне специально оставили! – со значением усмехнулся мастер. – На память и в назидание. Чтобы знал, что в Гильдии даже умереть нельзя без позволения… Вернись к реальности, Мила! В этой жизни нет места божественным чудесам – только собственной силе и упрямству…

Он встал из-за стола, желая прекратить этот безумный разговор.

– Мне пора, – бросил сухо вместо прощания.

– Мастер! – Девочка вдруг подскочила к нему с какой-то отчаянной решимостью на угловатом лице.

– Ну что еще?

– Возьми меня к себе! У тебя же нет личного ученика, я знаю!

– Что за чушь! – фыркнул Огнезор. – Мила, я ничего не знаю об исцелении! И вряд ли у тебя есть хоть шанс продвинуться в мастерстве Сражения, Слова или Разума! Ну чему я могу научить тебя?

Ее решительность погасла, уступив место глухой безучастности.

– Да, конечно…

Неожиданно это встревожило юношу.

– У тебя неприятности с мастером Темнословом? – напрямик спросил он.

Ученица напряженно подобралась, сверкнула глазами, вновь живо напомнив сердитого звереныша.

– Наставник, кажется, хочет убить меня, – с деланым равнодушием сказала она.

– То есть больше, чем всех остальных? – уточнил Огнезор, не удержавшись от иронии. – Даже несмотря на уникальную силу твоего дара?

Мила насупилась, понимая, что ей не верят.

– Он боится, мастер! – бросила она с вызовом. – Недавно я предсказала ему скорую смерть…

– Очень прискорбно… – сострадательно поглядывая на ученицу, покачал головой юноша. – Прискорбно, что ты сама веришь в подобную ерунду! Впрочем, зная мастера Темнослова, допускаю, что он достаточно ненормален, чтобы поверить тоже…

На лице у Милы впервые за их разговор появилось ехидное подобие улыбки.

– Ладно, – сдался Огнезор. – Я поговорю о тебе кое с кем.

– С кем? – тут же осмелела девочка.

– Я бы сказал, что это пока не твое дело, но так уж и быть… Высокого мастера Веру знаешь?

– Мастер Боли и Разума?

– У нее редчайший двойной дар, способность воздействовать на тело и душу. И уж поверь, в исцелении она куда лучше Темнослова!

– Но, говорят, она давно не берет учеников. – В голосе Милы пробилось сомнение.

– Не берет кого попало. Но ей всегда интересны… необычные случаи.

Юноша не стал уточнять, что для Веры одинаково «необычны» и выдающиеся способности, и какой-нибудь особый вид… сумасшествия. Мила сама, похоже, догадалась. Может, она и ненормальная, но вовсе не дура. Впрочем, чего в ней больше – таланта или безумия, – Огнезор не стал бы ручаться.

Удары гонга неожиданно прервали их странный разговор, возвещая о начале нового часа, напоминая о множестве дел и полном отсутствии времени.

Со вздохом облегчения мастер отодвинул перегородку.

– Только учти, – не удержавшись, предупредил он напоследок. – Вера отличный наставник, но терпеть не может двух вещей. Слабости и глупости. Не справишься – пожалеешь, что не осталась с Темнословом.

– Я справлюсь! – мрачно пообещала Мила, и Огнезор подумал, что уж в ближайшие годы высокому мастеру Вере точно не придется скучать.

Глава пятая,

где темному мастеру сулят большое будущее, он же торопится покинуть столицу

Дойти до своих комнат Огнезору не удалось: весть о его прибытии как всегда разлетелась слишком быстро. В коридоре Южного крыла его уже ждал посыльный из Верхних покоев – тридцатилетний подмастерье, нынешний и, видно, последний ученик Гильдмастера.

– Господин желает видеть тебя, – неприязненно сообщил он.

– Прямо сейчас? – переспросил Огнезор, бросив быстрый взгляд на безнадежно испорченные рукава своей рубашки. – Не хотелось бы появляться перед ним в таком виде…

– Мне сообщили об инциденте в столовой. Мастер Слава взяла на себя смелость передать тебе кое-что из твоего гардероба, – сдержанно ответствовал посыльный, протягивая юноше белый сверток, оказавшийся его собственной чистой рубашкой.

– Что ж, Слава как всегда предусмотрительна, – улыбнулся Огнезор. Затем переспросил удивленно: – Погоди-ка, ты сказал МАСТЕР Слава? Когда она успела пройти испытание?

– Насколько я знаю, три дня назад. А звание ей присвоили лишь вчера, – равнодушно сообщил подмастерье, с подчеркнутым неодобрением наблюдая за поспешным – прямо на лестнице – переодеванием юноши.

– Что ж, это хорошая новость. Жаль, что Слава не успела сообщить мне об этом сама, – весело проговорил Огнезор, вручая спутнику залитую вином рубашку.

Тот брезгливо скривился, но взял – какой бы сильной ни была ревнивая неприязнь нынешнего ученика к ученику бывшему и любимому, забыть, чей ранг выше, он не мог.

Возле высокой черной арки, ведущей в Верхние покои, провожатый поспешил отговориться делами, не без облегчения передав юношу под надзор почтенного мастера Мечеслова – бессменного Гильдийного секретаря и личного помощника Гильдмастера. Впрочем, в чьем-либо присмотре Огнезор как раз не нуждался – знакомый, заставленный потемневшей мебелью и стопками книг кабинет, где прошло так много часов его жизни, он мог найти и с закрытыми глазами.

Там, у распахнутого в сырой осенний день окна, в глубоком кресле, вместо уверенного, властного мужчины, много лет державшего в кулаке половину Империи, полулежал теперь дряхлый, болезненного вида старик, настолько слабый, что, увидев вошедших, он не смог даже приподнять руку в обычном приветственном жесте – лишь слегка шевельнул пальцами.

Огнезор застыл на пороге, не в силах осознать увиденное. Сколько же времени прошло? Они виделись
Страница 19 из 23

перед его отъездом на Южный за головой Парги. Всего четыре месяца назад. Как же так?

Поистине никогда не знаешь, сколько протянет темный мастер! Он может дожить до ста лет без единого седого волоса, чтобы потом всего за неделю пройти весь путь от дряхления до смерти…

– Огнезор! – поняв причину его замешательства, успокаивающе, тепло улыбнулся старик, отчего глаза его вновь засветились прежним молодым, ироничным блеском. – Паршиво выгляжу?

– Паршивей некуда! – отозвался юноша с печальной улыбкой.

– Ну хоть один честный человек в нашем маленьком черном муравейнике! Бери пример, Мечеслов!

Пожилой секретарь неодобрительно покосился на Огнезора, но промолчал. Присел в сторонке, деловито закопошился в каких-то бумагах, и впрямь напомнив большого черного муравья.

– Ждал меня, мой мастер? – тихо спросил юноша, опускаясь на колени возле кресла. Теперь ему не приходилось смотреть на Гильдмастера сверху вниз, и оттого стало немного легче.

– Ждал, мой мальчик. Рад, что дождался, – опять улыбнулся старик. – Знаешь, о чем говорить будем?

Огнезор хотел было качнуть головой, но затем решил – к чему обманывать? – и нехотя кивнул.

Он знал. Разговора не будет – будет прощание.

– От старости нет лекарства даже у наших целителей, – будто извиняясь, прошелестел Гильдмастер. – А мне как-никак уже сто двадцать девять лет!

– Не самый большой срок для темного мастера! – упрямо возразил Огнезор.

Старик почти весело фыркнул:

– Ты все такой же упертый мальчишка, не желающий признавать очевидного! Уж поверь, сорок с лишком лет во главе Гильдии кого угодно превратят в развалину! – Голос его вдруг потерял всякую веселость, зашелестел серьезно и грустно: – Видят боги, Огнезор, я делал все возможное, чтобы вытащить нас из оставленного предшественниками упадка. Ты же слышал, каким был Гильдмастер Тихогар? Недалеким, одержимым властью глупцом… При нем здесь почти не осталось учеников. За много лет посвятили лишь нескольких человек с даром. Гильдия и до Тихогара была уже не та, что прежде, но при нем… Даже столичные мастера обленились, превратились в изнеженных, мелочных подхалимов. Обзавелись семьями, домами, погрязли в жизни, достойной торговцев, но никак не идущих за Первым Богом…

– В провинциях до сих пор так, мой мастер, – угрюмо отозвался юноша. – Некоторые вещи, наверное, уже не исправить…

– Ты прав, Огнезор. И… надо ли исправлять? Для многих спокойная жизнь в тихом городке – это выход. Не все сильны достаточно…

– Я знаю.

– Да и нельзя нам больше идти прямым путем! Непреклонно следовать традициям так же гибельно, как и отречься от них вовсе. Гибкость и умение вовремя повернуть по ветру – вот что сейчас важнее…

– Это я тоже знаю, – кивнул молодой мастер.

– Прошли те времена, когда Гильдия диктовала условия всей Империи, – будто и не слыша его, продолжал говорить старик. – Так много сил пришлось потратить мне, чтобы восстановить хоть крохи нашего былого влияния. И все же вот мы – по-прежнему цепной пес на службе у Правящего Дома! Зарвавшиеся лорды, мятежники всех мастей, преступники, сбежавшие от имперского правосудия, да и просто неугодные короне – скольких я перевидал за все эти годы! Нынешний Император куда мудрее предыдущего, но и он порой трактует нас как простых наемников, забывая, что его Золотой Трон тверд лишь тогда, когда его держит наш Тайный Престол… Хотя нет, все этот старый интриган помнит! Его ход еще за ним…

Гильдмастер надолго замолчал, погрузившись в свои мысли. Глаза его были прикрыты, а губы кривились в хитроватой усмешке.

Огнезор покорно ждал.

– Знаешь, – не открывая глаз наконец проговорил старик, – я отдал распоряжение портному Гильдии приготовить для тебя Белые Одежды…

Молодой мастер вздрогнул, ощущая смесь горечи, испуга и – самую малость – ликования.

– Что? – боясь поверить, переспросил он. – Правильно ли я понял тебя, мой мастер?

Старик насмешливо выгнул брови, вновь живо вызывая в памяти себя прежнего.

– Неужто ты действительно сомневался, высокий мастер Огнезор, что мой выбор падет на тебя? После всех тех усилий, что я приложил, чтоб ты был достоин этого? – Он издал многозначительный смешок, будто вспомнил нечто забавное. – К тому же, – поспешил он пояснить, – ты единственный, чью кандидатуру вряд ли осмелится открыто оспорить кто-либо из нашего склочного Совета. Как ни бился я когда-то над отменой глупейшей и опаснейшей из традиций – смертельного поединка, – но серьезные разногласия у нас все еще решаются лишь с его помощью! Что ж, они сами виноваты! Хотел бы я увидеть смельчака, что решится выступить против тебя!..

– Я не сомневаюсь в своих силах, – уверенно проговорил Огнезор. – Но моя молодость в глазах других мастеров и Императора могла бы стать помехой.

– Ну, это уж от тебя зависит! – возразил старик. – Но, знаешь, я вот возглавил Гильдию в возрасте весьма преклонном, а врагов от того приобрел не меньше. Да еще и жалел все прошедшие годы о том, как мало мне отпущено времени. Ничтожно мало! У тебя же будет впереди целое столетие. Подумай, сколько всего можно сделать!

Голос Гильдмастера вдруг сорвался, он закашлялся – хрипло, по-старчески. С трудом перевел дыхание, продолжил с извиняющейся улыбкой:

– Я знаю, тебе вовсе не по душе оседлая жизнь. С самых первых лет ученичества ты, как никто, искал свободы. Один твой побег чего стоит!

– Что? – удивился Огнезор. – Какой побег?

Старик вмиг замолчал, будто сболтнул лишнее, и, не знай юноша так хорошо своего наставника, мог бы действительно поверить, что слова сорвались у того с языка случайно.

– Какой побег? – повторил он. – Я не помню никако… Дьяволы! – Догадка пронзила его. – Конечно, не помню! Они ведь стерли это, наставник? Мою память стирали дважды?

– Трижды, Огнезор, – тихо поправил Гильдмастер. – Трижды.

Пораженное молчание было ему ответом.

– Думаю, тебе пора узнать об этом, – все так же тихо продолжал говорить старик. – Ты вспоминал свое прошлое дважды. Никто не знает почему. Вера объясняет это исключительной силой твоего дара, Ледогор уверен, что все дело лишь в завидном упрямстве. Может быть… После второго раза мастер Темнослов пришел ко мне за разрешением на твое устранение, но я… все мы, твои наставники, втроем, не позволили. Мастер-лекарь тогда получил предупреждение насчет твоего Испытания Боли. Но мы все равно боялись, что он отыграется…

– Он и отыгрался, – прошептал Огнезор. – Не на мне, на моем друге…

– Да, – поник Гильдмастер.

Они надолго притихли, отдавая молчаливую дань.

– Темнослов до сих пор зол на меня, – наконец нарушил мрачное молчание юноша. – Не скажу, что это чувство не взаимно.

– Но, в отличие от него, ты достаточно умен, чтобы не позволить своей ненависти принимать за тебя решения, ведь так? – Старик взглянул на него испытующе, строго – так когда-то смотрели его колючие зеленые глаза на Огнезора-ученика, провалившего задание.

– Мастер Гильдии убивает лишь по приказу или для самозащиты, но никак не с иными целями, – твердо отчеканил юноша, и собеседник его довольно расслабился.

– Никогда в тебе не сомневался, мой мальчик. С тобой Гильдию ждет большое будущее.

Затем устало откинулся в своем кресле и тихо окликнул
Страница 20 из 23

Мечеслова.

Огнезор встал.

– Вот что, Мечеслов, передай-ка высокому мастеру ключ и разрешение на доступ к Малой Книге. И посвяти в последние дела Гильдии. Пора ему вникать в свои будущие обязанности.

Мечеслов кивнул и сделал жест следовать за ним.

– Мой мастер? – Огнезор вопросительно взглянул на старого наставника, не решаясь просто взять и уйти, но и не зная, что сказать.

– Иди, – слабо махнул рукой тот. – Чего ждешь? Слезного прощания?

Юноша поклонился и молча вышел, лишь за дверью замерев на мгновение, чтобы бросить в пустоту короткое неслышное «Прощай».

Он чувствовал, он знал, что это их последняя встреча.

Следующие часы протекли в нескончаемой суете и беготне. Вместе с Мечесловом Огнезор обошел чуть ли не все уголки Гильдии, начиная от Архива и Библиотеки, где его провели в запертую заднюю комнатушку, оставив один на один с Малой Книгой; и заканчивая Приемным покоем на Дворцовой площади, куда они вошли при плащах и масках, пугая и без того шарахающихся обывателей. Завершив обход и попрощавшись с пожилым секретарем, Огнезор отыскал мастера Веру, долго говорил с ней – о делах, о себе, о Гильдмастере… Затем вызвал и представил ей Милу, а сам спустился в лекарские подвалы, где ему предстоял разговор с Темнословом. Оскорбления, невразумительные угрозы, откровенная уличная брань… Делать нечего – выдержал.

Потом было собрание Совета высоких мастеров, где обсуждался какой-то новый императорский налог и его влияние на дела Гильдии. И куча каких-то отчетов да сотня бумаг, оставленных Мечесловом…

Словом, когда Огнезор отправился к себе, за окнами уже смеркалось.

У двери его комнаты ждала, присев на ступени, Слава. Небольшая, сутулая фигурка в черном, с жесткими, торчащими, несмотря на все усилия, темными волосами. С виду тонкая, но жилистая, сильная – и яростная, колючая до невозможности.

Маленькая злючка!

Огнезор вдруг увидел ее совсем такой, как когда-то в ученичестве. Будто и не было прошедших лет, не было его холодного одиночества и ее нелепой влюбленности, так мешающей жить обоим…

Сегодня, похоже, выдался день воспоминаний.

Завидев юношу, Слава встала, улыбнулась вымученно и покорно. От маленькой злючки из прошлого вмиг не осталось и следа.

– Долго ты здесь? – спросил Огнезор, скрыв за вежливым сочувствием разочарование. – Почему не вошла, ты же знаешь код замка.

– Это было бы не слишком деликатно, – пожала плечами девушка, отходя в сторону, чтоб Огнезор мог открыть тяжелую деревянную дверь.

Он слегка повернул три серебряных колесика, набирая нужную комбинацию. В двери что-то щелкнуло, кожу защекотала струя теплого воздуха: отключился хитроумный охранный амулет.

Они вошли в небольшую гостиную. Огнезор указал Славе на свое любимое кресло у камина, сам же принялся разводить огонь. Вскоре мягкие блики заплясали по затянутым бело-серебряным шелком стенам комнаты, темному витражу окна и светлой резной мебели. Стало тепло и уютно.

– Скоро принесут ужин, – сказал Огнезор, устраиваясь прямо на мягком белом ковре, покрывающем пол. – Я уже отправил дежурного ученика.

– Это очень кстати. Слышала, у тебя был тяжелый день, – полувопросительно произнесла девушка, не скрывая любопытства.

Молодой мастер усмехнулся:

– Похоже, слухи расходятся по Гильдии мгновенно. И что же на этот раз обо мне болтают в коридорах?

– Говорят, будто Гильдмастер передавал тебе дела. Это правда?

– Что ж, можно и так сказать, – пожал плечами юноша.

– Надо же! – воскликнула Слава, не скрывая восхищения. – Передо мной будущий глава Гильдии!

– Давай не будем об этом! – поморщился мастер. – Как-то не выходит у меня тешить самолюбие, когда речь идет о скорой смерти наставника!..

Слава притихла, уважая его желание, но явно не понимая. Еще бы! Огнезор до сих пор помнил, как неприкрыто злорадствовала девушка – тогда еще новоиспеченный подмастерье, – узнав о кончине собственного наставника. Не всем здесь повезло попасть в руки к таким, как Вера, или мастер Ледогор, или старик Златодар – нынешний Гильдмастер, кото-рому так немного осталось…

– Кстати, я так и не успел тебя поздравить, – прервал собственные, вгоняющие в тоску размышления юноша. – Слышал, ты стала мастером Разума.

Слава улыбнулась ему радостно, слегка смущенно. И выставила напоказ новенький, только что расшитый воротник со знаками мастера.

– Что думаешь делать дальше? – спросил Огнезор, приподнявшись, чтоб рассмотреть вышивку, и затем вновь усаживаясь на прежнее место.

– Ты же знаешь, лучше всего у меня получается работать с учениками. Надеюсь остаться при школе. Если, конечно, я еще не надоела тебе своей болтовней настолько, что ты отправишь меня в какой-нибудь провинциальный городишко, – шутливо закончила она.

– Вопросы распределения я пока что не решаю, а то вполне мог бы, – в тон ей ответил молодой мастер. Затем уже серьезно добавил:

– Почему бы тебе не попробовать себя в испытании на мастера Сражения? Могла бы войти в Совет высоких мастеров.

– Думаешь, смогу? – польщенно загорелась девушка.

– Конечно! А мы с Ледогором, если что, поможем подготовиться. – Огнезор подкрепил свои слова особенной улыбкой, той, что, как он знал, сбивает женщин с толку, а то и сводит с ума.

Какой бы неприятно-назойливой ни становилась порой Слава, она все еще была ему нужна. Свой человек в Совете. Это тот случай, когда дружба уже ни при чем…

Девушка мгновенно залилась краской. Он знал, какое впечатление производит, – и пользовался этим, бесстыдно, расчетливо, как и положено будущему Гильдмастеру.

Пока Слава полезна, она будет рядом, даже если для этого ему придется потерять единственного друга…

Но это в будущем. А сейчас – легкий стук в дверь, возвестивший о принесенном ужине. И щупленький ученик-второгодка с тяжелым подносом да сердечком, заходящимся в испуге, косится на Огнезора, вжимая голову в плечи, бочком семенит к столу, чтоб поставить поднос, торопливо, стараясь не поворачиваться к мастеру спиной, зажигает свечи в серебряных подсвечниках по всей комнате…

Яркий свет растворил остатки уютной домашней атмосферы, созданной камином. Зато благородная роскошь обстановки проявилась сразу и со всей очевидностью. Несчастный мальчишка, осмотревшись, затрясся еще больше, закапал воском дорогую мебель, беспомощно ковырнул застывшее пятно ногтем – и стал пятиться к двери. Молодец, хоть подсвечник поставить догадался перед тем, как вывалиться в коридор! Судя по гулким звукам, не останавливался он до самых ученических подвалов…

– Все-таки это раздражает! – хмуро проводил его взглядом Огнезор. – У меня что, рога и клыки торчат?

Слава расхохоталась.

– Ой, слышал бы ты их сказки, «страшнейший из темных мастеров»! – всхлипнула сквозь смех она. – Как-нибудь перескажу парочку…

– Уж уволь! – поморщился юноша. – Мне достаточно и того кошмара, что поют обо мне на улицах!

Слава состроила понимающе-сочувственную физиономию и уже серьезно заметила:

– Думаю, ситуация изменится, когда ты решишь наконец взять себе личного ученика: в местных школьных россказнях станет меньше выдумки и больше правды. Пора бы уже!

– Я подумаю об этом, – ухмыльнулся Огнезор, ясно давая понять, что обременять себя учеником он конечно же не
Страница 21 из 23

собирается.

Но спорить на эту тему девушке совсем не хотелось. Особенно когда рядом испускал аппетитнейшие ароматы долгожданный ужин.

Уже сидя за столом при ярком свете множества свечей, Слава заметила на лице молодого мастера следы крайней усталости. Не только физической, но и такой, какая бывает от чрезмерного использования дара. Его кожа побелела, натянулась до прозрачности, глаза выцвели и скользили с предмета на предмет, словно не в силах зацепиться за что-либо надолго, губы чуть заметно подрагивали и кривились, будто от горечи…

Истощение. Опять.

Славино веселье тут же испарилось, сменившись беспокойством и растущей досадой.

– Как твое расследование? – хмуро спросила она. – Ведь ты не просто так вернулся в столицу.

– Я виделся с Реми в Краме, – изо всех сил изображая бодрость, ответил Огнезор. – Тот еще проныра. Из него почти ничего не удалось вытащить.

– Тебе – и не удалось?

– Ну я ведь не волшебник из сказки, Слава! – раздраженно огрызнулся он. – Мне, чтобы влезть кому-то в мозг, как и тебе, нужен как минимум контакт глаза в глаза, а еще лучше – взгляд и прикосновение. Старый плут не дал мне ни шанса: будто чувствовал. Конечно, если бы не протекция высших чинов, я мог бы узнать все, что мне надо, насильно… Но тут уж Реми повезло. В отличие от старика Сенара…

– Очень неприятно было? – сочувственно спросила Слава, с содроганием вспоминая свой единственный опыт такого рода.

Огнезор оставил этот риторический в общем-то вопрос без ответа. Вместо этого кратко рассказал о своей поездке, опуская, конечно, особо примечательные детали – вроде учеников Ночебора или истории с Агром. Некоторые вещи даже Славе знать не стоило…

Новоиспеченный мастер внимательно слушала, стараясь не перебивать. Лишь иногда у нее на лице появлялось какое-то странное выражение – то ли осуждающее, то ли обеспокоенное.

– И что ты об этом думаешь? – спросил наконец Огнезор, завершая рассказ.

– Это очень любопытно, но вряд ли многое дает, – как-то уж слишком мрачно подытожила девушка. – Куда ты намерен направиться дальше?

– В Оллан, повидать этого Храша, а затем – в Таркхем.

– Где это?

– Городишко на севере, в горах. Есть у меня ощущение, что наша охотница может в родные места наведаться…

Пальцы Огнезора задумчиво потерли заросший за последние дни подбородок, глаза скользнули по лицу собеседницы и вдруг сузились, наливаясь колючим раздражением.

– У тебя есть что сказать мне, Слава? Я же вижу – очередная нотация так и просится тебе на язык!

Девушка вспыхнула.

– А раз видишь, значит, и сам должен знать! – не сдержавшись, выдохнула она. – Ты сейчас изнурен и почти на грани! Не думаю, что только в Сенаре здесь дело!.. Можешь не рассказывать, что там еще было. Но… зачем ты это делаешь, Огнезор? Что пытаешься доказать? Ты хоть понимаешь, что запросто мог сойти с ума?

– Прекрасно понимаю. Мастерством Разума я владею не хуже тебя! – ядовито парировал он.

– Я просто не могу на это спокойно смотреть! – никак не успокаивалась Слава. – Рисковать собой непонятно ради чего! И это ведь не в первый раз! О чем ты вообще думаешь?!

– Я не собираюсь выслушивать такое от тебя! – зло осадил ее Огнезор. – Истеричных влюбленных дур мне и за этими стенами хватает!

Громыхнув резными деревянными ножками стула, зазвенев серебряной посудой, он резко вскочил из-за стола, обжег девушку гневным взглядом, будто желая добавить еще нечто столь же оскорбительное, но, вдруг сдержавшись, отвернулся к темному витражному окну.

Слава умолкла, задохнувшись от обиды и гнева. Безуспешно попыталась она придать лицу безразличное выражение и нервно завертела в руках пустой бокал, яростно поглядывая то на дверь, то в спину Огнезору, раздумывая, стоит ли вообще здесь оставаться.

Юноша видел ее колебания – отраженные в темном оконном стекле, искаженные цветными витражами. Легкое чувство вины пробилось вдруг сквозь его усталость и раздражение.

– Извини, Слава, – тихо произнес он, не оборачиваясь. – Знаю, это было… грубо. Я не хотел. Правда извини…

Она все так же молчала, и Огнезор, окончательно с собой справившись, решился обернуться, чтоб одарить Славу просительным взглядом.

Ответом ему было настороженное, вытянувшееся в изумлении блеклое лицо, темные, подозрительно суженные глаза, рука, почти взметнувшаяся в попытке пощупать его лоб: нет ли жара?

Не очень приятно, когда на тебя смотрят, как на умалишенного.

– Я совсем перестаю узнавать тебя, – глухо проговорила девушка. – Высокий мастер Огнезор никогда ни перед кем не извиняется.

– Ну, все бывает впервые, – хмыкнул он, делая вялую попытку вернуться к недавнему непринужденному тону. – Наверное, я устал больше, чем думал.

– Усталостью я бы объяснила твою раздражительность, – ничуть не утратила своей подозрительности Слава. – Такое ведь и раньше бывало. Но вот некоторые поступки в последнее время… – Она не стала уточнять, о чем именно идет речь. – Спасибо за ужин. Доброй ночи! – добавила просто и, не дожидаясь ответа, поспешила сбежать из комнаты.

«Все-таки обиделась, – как-то отстраненно подумал Огнезор, глядя ей вслед. – Может, и права ты, Слава. Может, я и правда изменился». Мгновение он прислушивался к себе, пытаясь ощутить привычную пустоту внутри, теперь почти желанную. Однако сосредоточиться никак не удавалось. Вспомнилось вдруг, как после убийства Парги зачем-то тащил на себе через южные болота к ближайшему поселению малолетнего его сынишку, поил его горьким зельем от тропической лихорадки да после, уже на окраине одной из четырех южных деревенек, память стирал… Лезли в голову и несчастные Ночеборовы «ученики», и ненормальная Мила с ее «видениями», и Славино изумленное лицо.

А ведь еще год-полтора назад подобные вещи его вряд ли бы озаботили! Может, и мальчишку генеральского бросил бы – в конце концов не он же его на край света приволок, а папаша родной, до власти жадный. Может, и на старика Ночебора доклад бы написал по всей форме, за «ученическую» его самодеятельность. И уж точно перед Славой с раздражающим, навязчивым ее вниманием в то время он не извинялся бы. Такое мог позволить себе (и позволял когда-то) Огнезор-подмастерье, глупое, слабое существо вроде неловкой сегодняшней Милы, но уж никак не высокий мастер, самый молодой и успешный в Совете Семерых.

«Бессмыслица какая-то! Еще эти сны проклятые…»

Связывать странные свои видения, похоже бесповоротно обратившиеся после Крама кошмарами, с неожиданными для него самого поступками последних месяцев как-то… не хотелось. Потому что это значило бы, что сны мешают выполнению его обязанностей, а отсюда был только один путь – обратиться к другим мастерам, и притом немедленно. Огнезор представил, как признается высокому мастеру Вере в своей… гм… привязанности к призрачной незнакомке из снов, представил выражение ее строгого лица – и ему сделалось смешно. И чуточку дурно.

Он попробовал проделать ту же мысленную операцию, поместив на место Веры Славу (верную, хоть и не всегда умеющую держать язык за зубами, Славу) – результат вышел еще хуже.

«Значит, придется самому выкручиваться», – раздраженно пожал он плечами и направился в ванную, надеясь, что древний водопровод здания – предмет большой
Страница 22 из 23

гордости и еще большей мороки всей Гильдии – как раз сегодня работает.

Когда на следующее утро Слава вновь постучалась в его дверь, никто не ответил, а вскоре ученик принес скрепленный печатью Огнезора листок бумаги.

«Отправляюсь на рассвете, – писал он. – Если тебе все еще не выделили личные апартаменты, присмотри пока за моим скромным обиталищем – жилище не может долго оставаться без хозяина, а тебе теперь не пристало оставаться в общей спальне с подмастерьями. Удачи, мастер!»

Слава трижды перечитала записку, затем тяжело вздохнула и вернулась к своим ежедневным заботам. Огнезор же в это время во весь опор мчался к далекому западному Оллану.

Глава шестая,

где появляется медальон и выясняется, зачем он был нужен Лае

Второй месяц осени принес и без того унылым западным селениям мелкую морось, туман да слякоть, вполне оправдывая свое местное название – «грязник». Убогие деревянные домишки, так живописно смотревшиеся летом, а ныне потемневшие и неуютные, являли собою поистине жалкое зрелище. Дороги раскисли, местами превратившись в сплошную бурую жижу, которая неприятно липла к ногам и чавкала. Серое небо, затянутое сплошной темной мутью, нависало над грязными, отчаянно бранящимися людьми, потерявшими всякую надежду добрести когда-либо в нужное им место.

В такую-то пору, плотно завернувшись в тяжелый кожаный плащ с капюшоном, бодро месила грязь у обочины олланской дороги Лая, время от времени отпуская весьма язвительные насмешки возницам застрявших экипажей под дружный одобрительный гогот таких же, как она, пеших путников. Несмотря на сомнительные прелести погоды, настроение у охотницы было самое радужное. Уже которую неделю люди Гильдии не попадались на ее пути, давящее ощущение затравленности потихоньку отпускало. Да и ниточка, которую она так давно искала, скоро окажется у нее в руках.

«Ну, Храш, если ты и правда нашел его, я тебя самолично расцелую!» – весело размышляла Лая, вытаскивая утонувшую в грязи по щиколотку ногу и всматриваясь в высоченное деревянное заграждение далеко впереди, за которым прятались плохенькие олланские строения. Лужа издала возмущенный чмокающий звук, неохотно отпуская сапог. Лая весело погрозила ей пальцем и заторопилась к темной громадине, лавируя между застрявшими телегами, испуганно ржущими лошадьми, истошно вопящими детьми и ругающимися взрослыми – в Оллане, очевидно, намечался базарный день.

– Ну как же ты, олух, барышню тащишь! – выкрикнула она в адрес очередного возницы, пытающегося вытащить из роскошного экипажа, застрявшего в огромной грязной луже, разодетую даму внушительных размеров. – Она же сейчас вывалится и тебя придавит!

Возница зло обернулся, собираясь ответить, его нога поплыла, и он с размаху плюхнулся в грязь, приняв на себя вес всех пышных прелестей своей спутницы. Их отчаянные проклятия заглушил громкий хохот окружающих.

– Спасибо, спасибо! – раскланялась Лая перед такой же, как она сама, грязной и потрепанной публикой, запрудившей подступы к городишке.

– Эй, насмешница! Куда путь держишь? – прокричал ей в ухо простоватый сельский паренек, хватая под руку. – Может, проводить, а то еще обидит кто?

– Я сама кого хочешь обижу, так что не попадайся! – беззлобно огрызнулась девушка, высвобождая локоть.

– Ну, как знаешь, – так же беззлобно ответил паренек, немного поотстав. – Вдруг передумаешь, так я с папашей весь завтрашний день на ярмарке торчать буду, у кожевенных рядов. Подходи, пирожным угощу.

Лая рассмеялась, легонько щелкнула незадачливого ухажера по носу, другой рукой незаметно сунув ему в карман серебряную монету, и, развернувшись к нему спиной, бодро затопала к городским воротам.

Ступив на грязную деревянную мостовую, девушка закрутила головой по сторонам, выискивая более-менее приличное пристанище. Внимание ее привлекла неброская, но вполне солидная вывеска в конце улицы: «Дорожный приют: пристойный ночлег, горячая ванна, домашняя кухня». Сюда направлялась в основном вполне достойная публика: зажиточные окрестные фермеры, торговцы, пожилые мамаши с чадами – все люди уважаемые, хоть и не сказочные богачи, но сразу видно – при деньгах. Народишко пооборванней да победнее предпочитал и заведения попроще: «Грязный боров» или там «Дохлая псина», «Спиногрыз» опять же. Ну а совсем богачи в Оллан уж давно не захаживали – может, та дама, в грязи искупавшаяся, первой лет за десять будет. Если еще доедет.

Хозяин «Дорожного приюта» – полноватый лысоватый мужичок – Лаю оглядел пристально, с ног до головы, и совершенно ей не обрадовался. Что ему больше не понравилось – поношенный плащ, заляпанные штаны, растрепанная мокрая шевелюра или же сапоги с налипшими комками грязи, сильно испортившие вощеный хозяйский пол, – сказать сложно. Но вид он принял весьма высокомерный, глазами сверкнул грозно и негодующе завопил:

– Чего тебе, оборванка? А ну убирайся, а не то ребят своих покличу!

Бородатые, плечистые «ребята» расположились тут же, перекрывая неугодным постояльцам отход к двери. На слова хозяина они радостно оскалились и начали неуклюже приближаться к охотнице.

– И не подумаю! – нахально ответила Лая. – Лучше я сначала накостыляю твоим мальчикам. – Она врезала ближайшему кулаком по носу, так что тот взвыл и пошатнулся, затем нанесла второму бесчестный удар коленом ниже пояса. – Потом, возможно, накостыляю тебе: за грубость и в назидание. А затем преспокойно отправлюсь искать себе более подходящее место для ночлега. Однако возможен и другой вариант, – щедро высыпая на стол перед хозяином горсть серебра, добавила она. – Я получу ванну, чистую одежду, ужин и теплую кровать, а ты – солидное вознаграждение за труды и заботы. Ну как?

Судя по всему, хозяин быстро оценил ситуацию.

– Да заткнитесь вы, идиоты! – прикрикнул он на дружно завывающих и страшно бранящихся охранников, сгребая монеты. – Не видите, что ли, госпожа изволила позабавиться. Воля клиента – для нас закон!

– Вот и славненько. – Лая потрепала его по щеке и развернулась к вынужденным бездействовать, а оттого совершенно озверевшим детинам: – Мальчики, проводите даму в ее номер!

Охранники ошалело воззрились на хозяина, грозно демонстрирующего им за спиной у Лаи сжатый кулак, и уныло поплелись «провожать».

Комнатушка оказалась так себе, хоть и чистая: стол со свечой, стул, надбитая глиняная чаша с угольями, кровать да сундук при ней – для одежды и прочих вещей. Ванная не намного лучше – большое деревянное корыто в нише за занавеской. Зато вода в нем была горячая («ребята» старались, таскали ведрами, злобно сверкая на девушку выпученными глазищами). И мыло прилагалось – на удивление мягкое и ароматное. Так что Лая плескалась с огромным удовольствием, пытаясь смыть с себя порядком надоевшую грязь последней дождливой недели.

Когда, завернувшись в старое покрывало, выполняющее здесь роль полотенца, она вылезла наконец из воды, оказалось, что вся ее одежда если и не измазана, то уж точно вымокла насквозь, так что выйти к ужину решительно не в чем. Этот факт, однако, ничуть не смутил Лаю: выскочив на лестницу все в том же покрывале – к неописуемому ужасу пары пожилых постояльцев, – она громко позвала хозяина. Когда же тот, улыбаясь и
Страница 23 из 23

почтительно раскланиваясь, явился, попросила позаботиться об ее одежде, а затем потребовала ужин в номер и несчастных «мальчиков» в качестве обслуги. Насмешливый бесенок в ней просто ликовал.

Сейчас, когда Лая так близка была к долгожданному следу, сдерживать это пакостливое чудовище, толкающее ее на глупости, наперекор всяким правилам, а порой и здравому смыслу, казалось особенно трудно. Даже зная, как это не по-взрослому. Даже понимая, что в такие моменты больше всего походит она на девчонку-подростка – такую, какой была когда-то. Словно память о себе прежней позволит вернуться в прошлое. Или хотя бы помнить о том, кто дорог, из года в год подпитывая ее неизменную, неразумную одержимость…

«Ребята» явились с физиономиями уже не столько злобными, сколько кислыми, так что Лае их даже стало жалко, тем более что вид ее особы в мокром покрывале с кокетливо выставленным голым плечиком убил их окончательно.

– Ладно уж, садитесь, что ли, – примиряюще сказала она, указывая на стул и сундук, сама же устраиваясь на кровати. – Голодные небось? С вашим-то скупердяем не сильно наешься.

Ужин оказался на удивление вкусным, а «мальчики», после того как Лая вылечила им пострадавшие части тела, налила по кружечке и пригласила разделить с ней трапезу, – на удивление компанейскими и вполне дружелюбными. Уже через час, когда унылая служанка принесла еще один поднос с едой и бутыль вина, они вразнобой гоготали над очередной шуткой охотницы, по очереди восхищенно приговаривая: «А ловко ты нас! Ух, ловко!», неуклюже тыча при этом своими кулачищами девушке под ребра или похлопывая, не без вожделения, ее по оголенному плечику.

Выдворить вконец пьяных и сильно повеселевших «ребят» из комнаты удалось не сразу, но у Лаи был огромный опыт в таких делах, так что окончательно распустить руки им так и не удалось – сами не поняв как, они оказались за дверью. Девушка же, вспоминая их недоумевающие физиономии и весело посмеиваясь, нырнула в постель и уже очень скоро погрузилась в крепкий, счастливый сон.

Утро восьмого дня второго месяца осени выдалось таким же дождливым, как и предыдущие. Лаю разбудила служанка, принесшая ее выстиранную, сухую и даже заштопанную одежду. Девушка бодро вскочила, сунула ворчащей что-то про «ночные дебоши» и «спящих в совершенно непристойном виде молодых особ» женщине монетку и тут же принялась одеваться, выбирая из своей порядком поизносившейся одежки вещи поприличнее.

«Да, гардеробчик обновить уж пора», – думала она, критически разглядывая две рубахи одинаково жалкого вида. Как, получая такое приличное вознаграждение за разные темные делишки, Лая ухитряется выглядеть такой оборванкой, оставалось загадкой для всех ее знакомых, да, впрочем, и для нее самой. Объяснение тут могло быть одно – ей просто было наплевать на свой внешний вид и уж тем более наплевать на то впечатление, которое производит он на окружающих.

– Ну, ничего, зато чистая, – пробормотала Лая, наконец выбирая из двух рубашек одну.

Затем то же самое проделала она и с двумя парами черных плотных штанов и двумя шерстяными безрукавками. Вышитое деревенское платье с корсетом она засунула на дно вещевого мешка, даже не глядя. Туда же последовали пара шелковых чулок, легкие летние туфли, кое-какое белье, забракованные штаны, рубашка и безрукавка, фляга с водой, какая-то металлическая посудина для приготовления еды, еще что-то из вещей, крайне необходимых в путешествии, а также всякие воровские штучки одной ей известного назначения. Деньги и прочие ценности она распихала по карманам своей единственной куртки, короткий острый кинжал сунула в ножны на поясе. Затем еще раз внимательно оглядела комнату, закинула за плечи мешок с вещами, подхватила плащ и вышла в коридор.

Внизу Лая, завернувшись поплотнее в плащ и весело подмигнув напоследок унылым охранникам за спиной у хозяина, который как раз распекал их за вчерашнюю пьянку, выскользнула на улицу.

«Дьявольская погодка!» – выругалась она, ежась под проливным дождем и безуспешно пытаясь не попасть при каждом шаге в очередную лужу.

Трактир «Спиногрыз» отыскался не сразу. Идти-то к нему было недолго, если знаешь куда. Вот только спросить было не у кого – по такой погоде местные жители все больше по домам сидели. Наконец Лае на глаза попалась потрепанная вывеска между двумя не менее потрепанными дверьми, одна из которых, несомненно, вела в трактир, а вот другая заставила девушку невольно отпрянуть и выругаться: там красовалась неприметная, очень скучная табличка самого заурядного вида – «Приемный покой Гильдии. Олланское отделение. Прошения принимаются ежедневно с девяти утра до семи вечера».

«Выбрал же Храш местечко!» – подумала Лая с неожиданной для самой себя иронией и, подавив совершенно неуместное желание заглянуть за дверь с табличкой, вошла в тесный, душный зал трактира.

Кормили тут не слишком хорошо, но Лая была непривередлива, а потому подгоревший омлет с какими-то корешками съела бодро и даже не без удовольствия, запивая его отвратительным на вкус, но весьма полезным при такой погоде травяным отваром. И хотела было уже перейти к сладкому ягодному пирогу, когда услышала знакомый рыкающий бас, исходящий от крепкого бородатого гиганта, только что с трудом втиснувшегося во входную дверь.

– Храш, котеночек! – весело воскликнула она, вскакивая ему навстречу.

«Котеночек» приветственно зарычал, сотрясая ветхие стены трактира, схватил Лаю в охапку и пару раз восторженно встряхнул. Вновь оказавшись на земле, несколько помятая после таких своеобразных дружеских объятий, Лая слегка пошатнулась и поспешила сесть.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/anna-stepanova-2/temnyy-master/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя). Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.

Adblock
detector