Работа для рыжих читать онлайн - Юлия Фирсанова

Работа для рыжих

Юлия А. Фирсанова

Рыжее братство #3

Веселая жизнь пошла у магевы Осы! То боги в плащах на голое тело по дорогам преследуют с деловыми предложениями, то с ножом к горлу странные типы требования выдвигают. И все бы ничего, если бы не Колодец Желаний, отправивший девушку с друзьями вперед, к новым приключениям.

Каким?

Ничего особенного, очередная работа для рыжих! Всего-то спасти Артаксар, восстановить гибнущую магию мира, заодно уладить с десяток местных проблем, да и помочь кое-кому по-родственному. Зато по пути Ксении удастся окончательно помириться с Силами и отыскать свое женское счастье!

Юлия Фирсанова

Работа для рыжих

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru (http://www.litres.ru/))

* * *

Моему дорогому дедушке Тарасову Евгению Федоровичу, с нетерпением ожидавшему третью книгу этого цикла, – с любовью

С благодарностью Ольге Рыжановой, Валерию и всем читателям сайта «Самиздат» за ловлю «блох»!

Рассказ-пролог

Все, что нам нужно, все, чего мы пожелаем

Говорят, от дивных эльфийских вин похмелья не бывает. Врут! Нагло врут! А может, у эльфов его и не случается, а вот у людей, особенно у обыкновенно не пьющих магев… О-ох, грехи мои тяжкие! Голова гудит, будто в ней какая-то зараза в Царь-колокол бьет и из Царь-пушки палит. Интересно, а эльфийские жеребцы (это я на Дэлькора, коня своего верного, прозрачно намекаю) сей недуг не врачуют? Или он у меня только по физическим травмам специалист? Ладно, проверим, главное – не выпасть из седла, продержаться еще хоть чуток, чтобы понять, становится мне лучше или не становится, а если нет, так упасть в травку у обочины и валяться, пока не полегчает.

Мы ведь больше никуда не торопимся. Никого срочно спасать не надо. С Силами, чтобы в жизнь и судьбу мою не лезли, пакт заключили, хвала водице волшебной из Черного озера. Свадьбу Лаксову, то есть ныне князя Карниалесского Лаксанрэномириэля, вчера после коронации отыграли. И вовсе не обидно мне и не больно, нет, нельзя обижаться на того, кто так счастлив! Видела я его избранницу: красивая и такая милая, что даже вознамерься я бороться за бывшего кавалера – отступилась бы, глянув, какими глазами он на нее смотрит, и как она в ответ ему улыбается; как их руки друг друга касаются, словно хрустального или из сновидений сотканного чуда! Даже непроходимой тупице стало бы ясно: у Лакса впереди своя жизнь с целой кучей княже-эльфийских обязанностей и новой любовью, а у меня свои дорога и судьба. Все правильно, все так, как и должно быть. Я отпустила! Одним словом – до свиданья, Лакс, еще непременно увидимся, и здравствуй – свобода! Отдыхай, магева, гуляй по миру, а что голова болит – это мелочи, пройдет. Главное, перетерпеть, а то таблетку проглотишь, боль стихнет, но такая мерзкая сонливость накатит, что и жизнь не в радость будет.

А вот Фалю хорошо! Спит малютка у меня на плаще, поперек седла перекинутом, и в ус не дует. Нет у него усов! Налопался эльфийских деликатесов от пуза за те дни, что мы в краю Дивных гостили. Столько ел, что я все боялась – лопнет деточка или понос заработает, но нет, только крылышки ярче сиять стали и, кажется, кроха-сильф сделался капельку выше…

– Что, магева, головушка болит? – подъехал сбоку и сочувственно спросил Кейр. Заботливый у меня телохранитель, ну точно папа-брат и дядя-опекун в одном флаконе.

– Болит, – ответила я хмуро. Улыбаться через силу сроду не была приучена.

– Да еще и голос хриплый, – озабоченно покачал головой мужчина. – Перебрала ты малость вчера.

– Голос у магевы оттого хриплый, что она вчера весь день и всю ночь песни свои с эльфами горланила, – язвительно встрял мой второй телохранитель Гиз откуда-то из-за спины. Наверное, специально спрятался, чтобы в глаз не получить за шуточки!

– Не мои, а из моего родного мира, – поправила я его сипло.

Да, голос у меня и впрямь хрипловат. Мы ведь – русские – так загадочно устроены: если застолье, надо петь. Я, правда, неправильная русская, потому что ни «Обниму коня, напою жену», ни «Шумел камыш» меня голосить не тянет, все больше песни из кинофильмов или мультиков начинаю исполнять. А что делать, если Лаксовы подданные на меня насели, стоило одну песенку напеть? Вот вчера и состоялся концерт по заявкам. Если бы кто из моих бывших знакомых это видел и слышал, точно решил бы, что глючит. Полный сюр! Одна Ксюша Рой и несколько десятков эльфов в лучших одеждах, в том числе и сама невеста, рассевшись на ветках (они-то сами туда заскочили, как белки, а вот меня Гиз подсадил!), хором пели «Дружба начинается с улыбки». А уж «Песенка мамонтенка» среди остроухих меломанов и вовсе произвела фурор. Я им только объяснила, кто такие слоны и мамонты. Кажется, они даже плакали, когда пели. Но голос я точно сорвала. Ладно, вылечусь, зато как представлю, какие песни в Карниалессе теперь эльфы станут петь, меня такой смех разбирает, что начни смеяться – голос точно непоправимо сорву.

– Отвара бы травяного тебе заварить, тепленького, с медком, – цокнул языком Кейр, машинально кладя руку на дорожный мешок, где у него хранились неистощимые запасы снеди, травок и прочих нужных вещей. – В обед непременно сделаю!

– Или холодной колодезной водицы, – мечтательным голосом то ли хроника-алкоголика, то ли больного фарингитом-ларингитом поправила я и снова ненадолго задумалась: а не вылечит ли мне горло гениальный эльфийский коник, это ведь точно физическая травма, не похмелье!

– Как найдем колодец, поднесу, магева, – насмешливо пообещал экс-киллер, а если в этой профессии «экс» не бывает, значит, просто киллер Гиз.

Знает, зараза, что ни одной деревеньки у нас на пути еще несколько дней не попадется, если только напрямик через лес дорогу не срезать, вот и насмешничает, но я обернулась, поймала взгляд, поняла: насмешничает только для вида. На самом-то деле даже чуток хмурится, волнуется за меня, не меньше Кейра. Приятно!..

И вообще, кажется, боль начала потихоньку-потихоньку отступать. Так, сейчас самое главное не сосредотачиваться на процессе, а то боль решит, что ее очень ждут, и с ходу вернется обратно! Лучше полюбоваться пейзажем. Погодка сегодня выдалась так себе, солнышко то и дело за облачками прячется, зато дождика нет. Тепло, и пахнет хвоей. Как я люблю этот запах, накрепко связанный у меня в памяти с летом, речкой и беззаботными каникулами в Алесинке. А тут лес смешанный. Из того, что знаю, серебристые ели, пихты, дубы, каштаны, вальсиноры, в подлеске в основном незнакомые кустарники с кожистыми зелеными листиками, чем-то напоминающими листья апельсинов и помело.

Выращивала я как-то эти цитрусовые дома в горшке, чтобы глянуть, что из этого выйдет. Эксперимент оказался удачным, из семечек вымахали такие молодые деревца, что я уж и не знала, куда их девать. Выбросить жалко, а на подоконнике тесно! К счастью, разговорилась как-то с соседкой, оказалось, она у себя на балконе целую оранжерею завела,

прививает дички, чего-то творит. Ей все и отдала, а мне в благодарность стали периодически перепадать маленькие лимончики к чаю. Есть я их не люблю, но запах! Так бы и нюхала, как токсикоман клей «Момент». Обоюдная выгода получилась!

Потянулась я к кустику, сорвала листик, растерла в ладони, принюхалась. Свежий, терпкий аромат, цитрусом если и отдает, только самую капельку. Но ничего у своих спутников спрашивать не стала, моя голова сейчас не то что лекций, даже короткой справки не удержит. Лучше просто смотреть! Зелень темная, зелень серебристая, зелень цвета яркого изумруда… сочетания красивые, глаз отдыхает. А еще говорят, зеленый цвет для нервной системы полезен, значит, и голове моей бедной вреда не будет. Можно ехать, осматриваться, слушать птиц, лесные шорохи, издаваемые мелкой живностью, не видной глазу. Почувствовав, как подо мной напрягся Дэлькор в ответ на какое-то слишком шумное шебаршение слева, я жалобно попросила:

– Охотиться нам не нужно, а если побегать захочешь, я тебя на стоянке отпущу, резвись, как бог твой лошадиный на душу положит, хоть кувыркайся!

Четвероногий хулиган скосил на меня хитрый глаз, моргнул, то ли подмигивая, то ли сочувствуя, и снова пошел мягко, оберегая бедную магеву, впервые в жизни страдающую птичьей болезнью. Нет, даже не просите, не уговаривайте, больше я напиваться не буду! Моего мужества на то, чтобы сносить последствия таких праздников, не хватает!..

Через час пути, просыпаясь, завозился в своем уютном гнездышке Фаль. Встрепетнул крылышками, расправил их, потянулся всем телом, открыл зеленые глазищи и расплылся в улыбке. Правильно, именно так надо встречать каждое утро жизни, как говорят психологи. Ты жизни улыбнись, и она тебе в ответ тоже! У Фаля получается. Взлетел рыжик мне на плечо и поинтересовался:

– Я ничего интересного не пропустил?

– Если и пропустил, то мы тоже, поскольку ничего не заметили без твоих зорких глаз, наш доблестный разведчик! – честно ответила я, любуясь рыжим маленьким чудом.

– Сейчас проверю! – То ли дружок принял мои слова за чистую монету, то ли ему поразмяться захотелось, только Фаль взметнулся с аэродрома и понесся.

Мелькнул сильф цветной кометой, будто бенгальский огонек кто-то перемешал с радугой, скатал в шарик и от души запустил вдоль заброшенной или просто малохоженой дороги (хорошо хоть такой путь из эльфийских владений отыскался!).

Вернулся он спустя пяток минут, сияя от возбуждения, как маленький фонарик. Приземляться не стал, завис, как колибри, перед лицом, затараторил, захлебываясь словами и, кажется, слюной:

– Оса! Оса! Там недалеко от поворота сундук с сокровищами, трюфелями и булочками!

– Что, вот так все и сразу?! – не поверила я и захлопала глазами.

Нет, насчет сокровищ и даже булок все возможно, но чтобы трюфели, которые на Вальдине не делают? Тут вообще, насколько я знаю, какао не растет в принципе! Во всяком случае, на этом материке. Так откуда бы взяться шоколадным конфетам, которые Фаль до этого всего раз в жизни отведал, да и то, когда я их случайно прихватила с Земли?

– Да! Да! Трюфели! Давай я тебе принесу! – великодушно предложил сильф.

Значит, трюфелей много, было бы чуток, малыш не стал бы так легко делиться деликатесами.

Сейчас он разрывался между двумя противоположными желаниями: снова мчаться вперед и пробовать-пробовать сладости, дожидаясь всех нас, чтобы показать замечательную находку лично, погордиться, выслушать слова восторга и комплименты.

– Стой! – опережая меня, резко велел Гиз, напружинившись в седле. Неужели какую-то опасность почуял? Я-то пока просто чуть-чуть озадачилась.

– Ловушка какая? – нахмурился Кейр, вынимая один меч из заплечных ножен.

– Магева? – бросил вопрос киллер, передоверяя мне магическое сканирование местности на предмет потенциальной опасности.

– Не знаю, давайте чуть-чуть ближе подъедем, чтобы увидеть, о чем Фаль толкует. Тогда я магию призову и смогу сказать точнее – или не смогу, что, конечно, чуть менее вероятно, – честно предложила я, машинально погладив гриву Дэлькора. А краем сознания отметила, что головная боль почти исчезла, наверное, ее любопытство пинками вытолкало, а то в тесноте не поместишься, оно ж у меня большое. Голос, правда, все еще скрипел как несмазанная телега. Но я не Монтсеррат Кабалье, в Ла Скала завтра не петь, как-нибудь переживу.

Сказано – сделано. Фаль завис в голове отряда, Гиз с Кейром чуть выдвинулись вперед, прикрывая меня от гипотетических опасностей, но не отрываясь от коллектива – на тот случай, если и мне придется их защищать магией. Лошади шли мирно до тех пор, пока дорога не вильнула в сторону, открывая вид на очередной участок пути. Тут одновременно Фаль звонко воскликнул: «Вот он!» – и как вкопанный встал Дэлькор. Конь мой при этом издал звук, копытному племени абсолютно несвойственный и слышанный мной до этого всего разок. Дэль тихо зарычал, злобно раздувая ноздри, и забил копытом.

– Надо ж, правда, сундук, деньжата, камушки. – Кейр почесал щеку свободной рукой. – Вот только где ты булки и трюфели нашел, не пойму?

Гиз положил руку на грудь, туда, где у него со времен официального пребывания в рядах Тэдра Номус хранился амулетик, и бормотнул что-то неразборчивое (наверное, регулировал интенсивность действия через голосовую команду), а потом четко и тихо приказал:

– Это морок, все назад. Медленно отступаем. Конь у магевы не зря рычит.

Я же смотрела на то место, куда показывал Фаль. Буквально на секунду мелькнула горка чего-то мелкого и желтого, повеяло лимончиками, а в следующий миг я уже не видела ничего, кроме грязно-серого плотного облака тумана, извивающегося так, словно его поймали в ловушку и привязали к участку дороги, подобно воздушному змею.

– Погодите, – попросила я телохранителей, – хочу рассмотреть получше.

– Что, Оса, неужто камушки блазнятся? – жестко удивился Гиз.

Сильф, озадаченный и, пожалуй, чуток испуганный, перебрался на плечо киллера, поближе к правде жизни и подальше от искуса иллюзорными трюфелями.

– Нет, конечно, сначала будто лимонами повеяло, но теперь у меня вообще только кусок тумана перед глазами, поэтому хочется понять, что он такое и зачем кажет народу провокационные видения! – объяснила я, каково положение дел.

– Заманивает, – мрачно предположил худшее Кейр. Не то что бы он был пессимистом, но как телохранитель выдвигал самую опасную теорию, чтобы легкомысленная я не полезла на рожон.

Но все же при явной внешней суровости мужчины была в его позе немалая озадаченность. Если это просто кусок тумана, то есть морок, то как с ним бороться, а если где-то поблизости затаились создатели этого морока (читай – враги), то где и как их обнаружить, чтобы защитить магеву?

«Кано!» – шепнула я одними губами, вызывая руну огня, знак того света, который рассеивает не только ночной, но и колдовской мрак. И пожелала увидеть истину. Руна с готовностью полыхнула серебром, обостряя зрение. Ой, увиденное было таким странным и отвратительным, что я невольно потянула повод и велела Дэлькору отступить подальше, как советовал разумный Гиз.

Там, где только что клубился кусочек внешне невинного тумана, сейчас лежал здоровенный шмат какой-то бугристой, серо-бурой, покрытой большими

ядовито-алыми наростами дряни, живой, чуть заметно подрагивающей, точно крутое желе. Она пульсировала в такт странному, очень-очень медленному ритму. И от этого комка тянулся под землю толстый (где-то метр в диаметре) канат. Я решила посмотреть ниже. А там, под землей, почти доставая до нашей стоянки и до леса по обеим сторонам дороги, раскинулось что-то громадное и еще более омерзительно-чуждое, чем эта «приманка» наверху. Меня мгновенно замутило, как от поворотов в старинной игре-стрелялке, и стало не до подробностей – пришлось отвести взгляд. Тварь, а что это «нечто» – живое, я поняла сразу, была громадна и очень-очень стара. Наверное, не младше черепахи, подарившей мне кинжал Серое Пламя, и храма Змеи, ушедшего под землю во владениях леди Ивельды. Там мы искали чудовище, а нашли бедолагу зомби. Тварь была стара и голодна. Похоже, в ее желудок (или что там его заменяло) давно уже не попадало хорошей добычи. Но это странное создание все еще пребывало в полусне-ожидании желанного мига, который наступит, когда алчущая халявы жертва коснется сундука-миража.

– Брр! – Я затрясла головой. Теперь точно обедать не буду, а может, даже и ужинать. Вот сильфу радость! Но какая мерзость, однако! Сглотнула подступивший к горлу комок и постаралась коротенько, чтобы чужой аппетит не портить, описать увиденное спутникам.

Ни капельки не испугавшийся Фаль аж задохнулся от негодования. Как какая-то гадина осмелилась притворяться его любимыми трюфелями, денежками и булочками?! Мог бы, ножонками запинал! Кейр и Гиз переглянулись, словно безмолвно сверяли план действий, и первый спросил почти утвердительно:

– Отступаем? Обойдем лесом?

– А если завтра по этой дороге пойдет кто-то другой? – Я отрицательно покачала головой. – Так нельзя!

– Оставим предупреждение, – нашел рациональный выход бывший палач.

Я представила огромный плакат на дороге с грозным предупреждением: «Осторожно, чудовище!» – и какой-нибудь картинкой соответствующей тематики для неграмотных, после чего против воли хихикнула. В нашем мире после такого предупреждения народ точно полез бы смотреть на обещанного монстра, увеличив шансы животинки решить проблему собственного питания. Какая гарантия, что здесь люди мудрее или хотя бы осторожнее? Сдается мне, нулевая.

– Что ты сможешь сделать, Оса? Ты же сама сказала, тварь огромна, – педантично напомнил Гиз, явно не желавший отпускать меня на смертный бой. – Она спит, но неизвестно, что произойдет, начни ты колдовать, чтобы убить ее или даже как-то обезопасить дорогу. Проснувшиеся монстры куда опаснее спящих.

Мужчина замолчал, решив ничего не советовать: успел уже понять, насколько я упряма, начни только на меня давить, непременно упрусь всеми копытами и постараюсь все сделать с точностью до наоборот. Сейчас же вроде Гиз и мнение свое высказал, и выбор за мной оставил: думай, магева, осторожно, но выбирай.

– Что делать? Не знаю… – Я почесала нос, раздумывая. – Во-первых, не знаю, смертное ли это создание в нашем понимании, во-вторых, не ведаю, смогу ли я его убить, и в-третьих и самых главных, не понимаю, должна ли я вообще убивать.

– Ты слишком добрая, – не укорил, скорее, констатировал мужчина.

– Добрая, злая, не в этом суть, – вздохнула я, пытаясь объяснить, что и как чувствую. – Если бы тут в лесах какой-то серийный маньяк-убийца или педофил орудовал, так и рассуждать бы не пришлось, нашли бы и наказали по всей строгости. Это же создание всего лишь хочет есть и питается теми дурнями, которые слетаются на ее приманку, как мошкара на свет. По большому счету право на жизнь имеет любой, и убивать странное существо, не соответствующее моим эстетическим вкусам, только потому, что его угораздило дожить до поры, когда по охотничьим угодьям проляжет дорога, – неправильно. Вот если бы можно было куда-нибудь его переправить или усыпить получше, чтобы спало до той поры, покуда снова не проснется среди дикого леса, и чтобы никакой разумный (пусть даже относительно разумный!) олух не угодил в сеть…

Гиз только выгнул бровь, Кейр промолчал, но промолчал неодобрительно. Они были не согласны со мной, да я и сама не знала, стоит ли мне соглашаться со странными мыслями, забредшими в шальную магевскую голову. Только что-то глубоко внутри противилось стремлению попробовать магию рун на этом создании. Так не хотелось мне когда-то идти по дорожке вдоль дома зимой – и в следующую минуту с крыши загремела гигантская сосулька. Сделай я шаг, и была бы не Ксенией Рой, а шашлыком на ледяной палочке. Однако же спутники мои правы в одном: что-то надо решать. Вот только – что?

Я машинально потерла запястье и вздрогнула, ощутив в ответ пожатие. Подняла рукав эльфийской рубахи, нежно-зеленой, как лужок по весне, и посмотрела на браслет-змейку, так привычно обхватывавший руку, что я уже успела почти позабыть о нем. Черно-зеленое с золотом стильное украшение, самостоятельно перебравшееся ко мне на руку из храма Змеи, успело стать привычным и родным. Я не снимала его даже на ночь. Мне показалось или змейка приоткрыла черные веки и мигнула изумрудными глазками? Почудилось или мое запястье сжали еще разок?

– Если ты знаешь, что делать, подскажи, – шепотом попросила я змейку, поднеся запястье к губам.

Черные веки змеи теперь точно открылись. Крохотные глазки-изумруды засияли ярче, и словно в ответ что-то вспыхнуло у меня в голове, будто свежий ветерок пронесся, выгоняя остатки утренней хвори. Потом браслетка разжалась и, юркой живой змейкой скользнув с запястья, стекла по крупу Дэлькора в дорожную пыль. Устремилась к туманной приманке, заползла на один из ярких наростов на серо-буром возвышении, замерла на мгновение. Издалека я не могла разглядеть точно, но, кажется, мелькнули в красной пасти язычок и серебряные клыки, головка змейки ударила в середину нароста. Потом дивное создание грациозно заскользило назад. Все происходящее заняло едва ли больше полутора-двух минут. И вот на моей руке снова серебрился чуть запыленный теплый браслет из неведомого материала. Изумруды глазок блеснули в последний раз и скрылись за черными веками.

А там, на дороге, туман исчез, и остался только огромный, будто принесенный прошедшим в незапамятные времена ледником, валун экзотической формы и расцветки. Буро-красно-серый. Да мало ли какие камни и где встречаются? Теперь, во всяком случае, в конкретном «здесь и сейчас», это больше не было кончиком языка-присоски гигантского доисторического монстра, готового проглотить замечтавшуюся добычу. Волшебная змейка, исполняя мою просьбу, превратила тварь в камень. Я благодарно погладила украшение и снова почувствовала в ответ легонькое, едва уловимое пожатие. Маленькая частичка древнего волшебства, столкнувшаяся с чем-то близким своей эпохе, защитила спутницу, заставила чудовище замереть в каменном сне на долгое время, сравнимое для недолго живущих людей с вечностью.

Кстати, магевская интуиция оказалась права: убивать это необычное создание (да, оно все-таки было смертным, хоть и умертвлялось с трудом) действительно не стоило. Крик умирающей твари (а испустила бы она его непременно), хоть его огнем кано жги, хоть исой морозь, перебудил бы во всех окрестных лесах уцелевших современниц. Кроме того, монстр

в своем глубоком сне со странным ритмом жизни каким-то образом регулировал магические потоки Вальдина, чистил их от метафизического шлака, что ли…

Теперь, благодаря краткому мигу ментального контакта со своим чудесным талисманом из забытого храма, я понимала больше, чем могла объяснить, и только радовалась тому, что не поспешила с действиями.

Диковинная штука справедливость, еще более странная вещь милосердие, но куда загадочнее иной раз своевременность и необходимость. А выбрать между ними и сказать наверняка – где что, подчас вовсе невозможно. Вот так-то!

– Конфеты исчезли и булочки… – На плече Гиза разочарованно вздохнул Фаль, подтверждая, что странные чары-манок, рефлекторно превращавшиеся в желанные каждой жертве иллюзии, больше не действуют.

– Да, никаких сокровищ нет, – кивнул Кейр и уточнил: – Ты все-таки магию сотворила, Оса?

– А вы разве не видели? – удивленно спросила я друзей и поняла прежде, чем услыхала ответ: нет, не видели. Ни сильф, сам создание магическое по своей сути, ни Кейсантир с медальоном моей работы, ни бдительный Гиз с амулетом от межмировой мафии не видели выкрутасов моей уникальной браслетки. – Я не колдовала, но моя спутница, – я снова чуть подняла рукав и кивнула на украшение, – сочла нужным помочь и утихомирила нашего голодного иллюзиониста. Кажется, у них были старые счеты. Мы спокойно можем ехать дальше.

– А другие? – убирая в ножны оружие и не вдаваясь в мои магические дела, уточнил телохранитель, чтобы знать наверняка и, возможно, предупредить путников, буде таковые встретятся.

– И другие в ближайшую пару тысяч лет, полагаю, тоже, – сверившись со своими внутренними ощущениями, сказала я, придержав поводья. Конь мой рычать давно прекратил, нетерпеливо переступал копытами и требовал продолжать путь. – Никого развлекать чудесными видениями из области драгметаллов и кулинарии тут больше не будут. Кстати, Гиз, что тебе виделось, не скажешь? Очень любопытно!

– Оружие, очень хорошее оружие, и защиты, каковым тут не место и не время, – дал информацию мужчина. Из его рук уже исчез темный клинок, незаметно для меня извлеченный из ножен.

– Оса, а почему ты ничего, кроме тумана, не видела? Потому что магева, да? – не утерпев, полюбопытствовал сильф, спикировав мне на плечо и умильно заглядывая в глаза.

– Не знаю, может, потому, что магева, а может, все, что мне нужно, вернее, вообще все у меня и так есть, – подмигнула я Фалю и посмотрела на Кейра, потом на Гиза. Первый весело рассмеялся, погладил мою шею ладошками, защекотал крылышками, второй польщенно хмыкнул, а третий (клянусь, не вру!), третий покраснел!

Я метнула на него лукавый взгляд и чуть тронула ногой бок коня. Дэлькор словно ждал этого знака. Птицей понесся по дороге, перемахнул через безобидную теперь крупную каменюку и ринулся дальше. Следом за мной, тщетно взывая к магевскому благоразумию, поспешили телохранители.

Так и скакали мы до очередного поворота лесной дороги под веселый смех Фаля, осыпаемые его разноцветной пыльцой. До поворота… А за ним, стоя на обочине, этак по-скромному, у сосенки, нас поджидал… Гарнаг! Местный авторитет в ювенальной и иных областях юстиции, или попросту бог Справедливого Суда. Чего же ему понадобилось, неужто успел соскучиться? «Не верю!» – как говаривал Станиславский.

По мере приближения сосенка становилась все больше и наконец превратилась в здоровенную корабельную орясину, а мужская фигура, кажется, уменьшилась, чтобы соответствовать нашим людским габаритам и эстетическим запросам. На сей раз бог был одет в неизменный жилет (мужик, бог он там или нет, явно гордился своим торсом) и кожаные штаны довольно грубой выделки, напоминавшие походное шмотье Кейра. А еще Гарнаг оказался бос. Старался показать свою простоту или оделся так, как захотелось его левой пятке? А Творец его знает!

Кони и без нашего руководства остановились то ли в силу животного уважения к божеству, то ли повинуясь какой-то Гарнаговой силе, неведомой мне, простой магеве. Он-то бог Справедливого Суда, а я, можно сказать, погулять вышла – с Земли до Вальдина. Спешившись, подошла к Гарнагу и хрипловато (горло пока першило, пусть и не столь зверски, как поутру) скаламбурила с невольным смешком:

– Здравствуй, о боже!

– Привет тебе, служительница, – с благосклонной улыбкой отозвался Гарнаг, довольно посверкивая желтыми глазищами марки «сигнальный семафор для адептов» и со снисходительной благожелательностью кивнул Кейру, своему истово верующему последователю.

– Ты по нам, великолепным, успел несказанно соскучиться, просто тут гуляешь для аппетита или по делу нагрянул? – поинтересовалась я с ходу, привычно игнорируя опостылевшую «служительницу».

– У меня просьба, магева. Неподалеку есть одна деревня, где случилось нечто странное. Я ничем не могу помочь людям, взывающим ко мне в молитвах, но, возможно, тебе это окажется по силам, – начал интригующе бог, скрестив руки на груди и поигрывая мускулами.

Интересно, он сам такой умный уродился или ему кто-то намекнул, что меня проще всего ловить на любопытстве, попутно отвлекая прелестями мужского тела? Каюсь, грешна, на такую приманку клюю легче легкого. Вот спрашивается, чего такого он сказал-то? Да ничего, а мне уже жуть как интересно стало! Но я постаралась не подать виду, хотя, если уж Гиз меня со всеми моими хитростями насквозь видит, то Гарнаг и подавно.

– А что случилось? – будто между делом, небрежно поинтересовалась я.

– Если скажу что-то большее, то невольно могу помешать тебе увидеть истину и отыскать решение, магева, – ловко увильнул от ответа бог.

– Где она, эта деревня, нам по пути? – уже понимая, что мне слишком любопытно, чтобы отступить, обреченно уточнила я.

– По пути, и коль ты согласишься помочь, я обрету власть сгладить дорогу своей волей, – деловито предложил бог, почему-то глянул не на меня, а на Кейра, и прибавил: – На три полных дня вы сократите путь.

– Ладно, посмотрим, что можно сделать, – согласилась я.

Сделка вроде выходила взаимовыгодная. Зачем бы богу меня накалывать, не торговец же он с базара, втюхивающий платье на три размера больше? Для репутации урон и никакого навара. Планов конкретных пока у нашей компании не было, а задачка могла оказаться занимательной. Да и Гарнаг ходатайствовал. Не могу я в лицо плюнуть и отвернуться, если просят, и не важно, кто: человек или бог. Первому, пожалуй, даже с меньшей вероятностью откажу, потому что бог – сильный, как-нибудь и сам справиться сможет, а вот людям помощь бывает до зарезу нужна. А тут, выходит, оба случая разом выпали. Вряд ли бог Справедливого Суда будет просить о пустяках…

– Быть по сему, – рассиялся Гарнаг, будто я ему подарок на именины сделала, и звучно хлопнул в ладоши. Взметнулся пахнущий хвоей вихрь, а когда он утих, мы (я имею в виду людей, коней и Фаля впридачу) оказались на совершенно другом участке дороги. И изгиб ее был плавнее, и тех кустов с кожистыми листиками не имелось в наличии, зато посредине стоял бородатый детинушка.

– Сгладить дорогу?! – вполголоса хмыкнул Гиз, не то удивляясь, не то злясь на божественные выкрутасы. Мы даже через сильфовы круги так быстро двигаться не могли, их еще пойди отыщи, да и найдешь – переместиться все

равно сможешь лишь туда, где есть другой круг. Фаль – наш живой пропуск к системе магических телепортов – нового в одиночку на раз-два сотворить не способен.

Завидев нас, детинушка с бородой-лопатой и такими плечами, что оглоблю вместо прутика носить впору, кинулся сломя голову – нет, не в лес, а буквально под копыта коней – и заревел басом:

– Магева, спаси!

Рухнул в пыль, не щадя домотканых штанов, рубахи, расшитой по вороту какими-то не то петухами, не то скелетами (ну не понимаю я ничего в схематичных узорах!), и принялся головой мотать. То ли поклоны странные бил, то ли от мошкары отмахивался.

– Эй, ты что, а ну-ка вставай, орать прекращай и рассказывай, от чего надо спасать! – закашлявшись, попросила я, чуть отступив от буйного челобитчика. А то вдруг этот человекомедведь меня за колени обнять пожелает, так ведь сломает, если вообще ненароком ноги не оторвет!

– От проклятия! – севшим голосом прошептал мужик и разрыдался как ребенок. Слезы текли по его искаженному гримасой муки лицу, прокладывали в пыли мокрые дорожки, а он и не думал их стирать или скрывать.

Когда плачет ребенок, его утешаешь, когда женщина, сочувствуешь, можешь даже поплакать с ней заодно, но, когда вот так открыто рыдает здоровенный дядя, поневоле чувствуешь растерянность и неловкость.

– Я сделаю все, что смогу, – твердо пообещала ему, так как с трудом могла перенести такое зрелище.

– Ты давай говори толком, – кашлянув, нарочито грубо посоветовал Кейр, видать испытывавший точно такие же чувства.

– Проклял нас покойник-маг, – почему-то шепотом, звучно хлюпнув носом и чуть успокоившись, пояснил мужик, однако с земли не поднялся, так и остался сидеть в пыли, глядя на нашу компанию скорбным взглядом бродячего, битого жизнью пса. – Всю деревню проклял! За что – не ведаем, не чинили мы ему зла, а только теперь жить совсем невмоготу стало, хоть в петлю лезь!

– Проклял покойник или проклял маг? – деловито уточнил Гиз, будто ему и с теми, и с другими приходилось иметь дело. А что удивляюсь, скорее всего, в самом деле приходилось. По пустякам элитных киллеров Тэдра Номус не нанимают! Страшно, сложно и оч-ч-чень дорого. Многого наш спутник о прошлом не рассказывал, вернее, он вообще почти ничего не рассказывал, но по людским разговорам в дороге и по случайно оброненным словам это я уяснить смогла.

– Маг проклял, а помер-то он уж потом… после, – печально поправился бородач.

– Странно, со смертью магов обычно чары развеиваются, – припомнила я ликбез, проведенный одним знакомым с собачьей кличкой Лорд и патологической страстью к кружевам. – А как именно проклял-то? Рассказывай, да поподробнее!

– Страшно! – будто под током передернулся всем телом несчастный, меся пудовым кулаком пыль, точно тесто для пельменей из нее делать собрался. – Стали мы все в деревне нашей, в Осинке, слышать, что в головах друг у друга творится. Ты и подумать не успел, а вся деревня, почитай, слыхала. От меня самого женка ушла к сестре, детишек забрала. Знает ведь, что люблю, а не может простить того, что я со вдовой соседкой по пьяному делу того самого на сеновале в позапрошлом годе. Да что, не один я такой! Драки пошли, ссоры между родичами, между соседями, моченьки уже нет и нет спасения. Мы, как такое приключилось, сразу к магу ринулись, а он уж того… холодный лежит, улыбается. Есть у нас писарь бывший, так пробовали в вещах покойничка, в записках глянуть, чего ж он учинил, так письмена полыхнули огнем и стали пеплом. Хотели другого мага сведущего сыскать, да только деревня наша глухая, пришлых хорошо коли пара в год наберется, а с тех пор как Умнар одарил нас проклятием, вообще никого не было. Мы же теперь далеко за околицу отлучиться не можем, ноги сами заворачивают, ходока не снарядишь. Идешь вроде по дороге напрямки, а все равно в деревне оказываешься. Только один путь и остался – к богам отправляться. Там-то все, поди, примиримся….

«Да-а-а, ну и отчебучил покойный чародей, если это его работа. Сделал подарочек! Телепатия для неподготовленных деревенских мозгов – просто кошмар!» Я покачала головой. Прав Гарнаг, этим бедолагам, пока они друг друга не поубивали, помощь нужна, но почему же он сам их божественной силой не спас? Или решил магеве работу подкинуть, чтобы не скучала и на сласти сильфу подзаработала? А тут еще Фаль на ухо завздыхал: «Странные они, эти люди, Оса, но мне их жалко. Ты ведь расколдуешь, правда?» – «Попробую!» – шепнула одними губами в ответ.

– А ну-ка. – Я привычно призвала руну кано в качестве рентгена – определителя заклинания и не увидела ничего. Все чудесатее и чудесатее, как говаривала Алиса! Магии нет, но не мог же у всей деревни разом открыться столь странный дар?

– Эй, тебя как звать-то? – сочувственно крякнув, спросил Кейсантир бедолагу.

– Дамидон, – прогудел жалобщик, – кузнец я здешний.

– Очень приятно, меня зовут Оса, это мои телохранители Кейр и Гиз. Будем знакомы, – как можно более приветливо (мужику и так в жизни изрядно досталось!) улыбнулась я и предложила: – Может, встанешь, а то разговаривать неудобно.

Мужик поднялся с дороги и принялся отряхивать пыль с одежды. Да, жена ушла, так никто вещицу не постирает, не погладит, лучше поберечь. Таких «скелетопетухов» еще поискать! Все юдашкины от зависти к деревенской этнике на одной веревке удавятся!

– И что это именно маг на вас проклятие навел, вы видели в его голове? – задала я первый важный вопрос, нащупывая ниточку решения проблемы.

– Да, почтенная магева, а только пошто он над нами такое учинил, разобрать не успели, я ж говорил, когда мы к нему пришли, Умнар уже остывать начал…

«Значит, все-таки какая-то магия, пусть мне и не видная!» – положила я данный факт на полочку в голове и уточнила диспозицию, вдруг не углядела магии только потому, что она пока не действовала?

– Ты и сейчас слышишь, что и кто в деревне думает?

– Слышу, – обреченно кивнул кудлатой головой проситель. Борода, казалось, тоже кивнула, отдельно от него. – Вас мне не слыхать, а их всегда….

«Первоначальная версия отпадает, – резюмировала я. – Значит, надо изучить предполагаемое место преступления».

– Ваш маг жил в деревне?

– Не-э, – удивленно протянул Дамидон. Так изумился, что даже хлюпать носом прекратил. – В лесу у него дом, стало быть, стоял… стоит… – поправился человек. – Недалече, затворенный. Ладный дом, только кто ж в него заместо мага селиться станет, особо после такого…

– Проводить сможешь? – поймав на лету мою мысль, потребовал Гиз.

– А то! – приободрился мужик, сообразив, что магева и К° немедленно начинают работу.

Гарнаг переправил нас в удачное местечко. На местного жалобщика сразу напоролись, и домик мага, наведшего на деревню странное проклятие (или не наведшего, пока преступление не доказано, человек считается невиновным), располагался буквально в семи минутах ходьбы по лесной тропинке. Даже деревню огибать не пришлось. Дамидон привел нас к поляне в сосновом бору, где стоял бревенчатый скромный домик в два оконца, прикрытых ставнями, с резным крылечком, засыпанным хвоей и шишками. Рядом с домиком виднелся круглый каменный колодец с журавлем. Милый такой, уютный пейзаж, даже в облачный денек уютный – совсем не похоже на жилище злобного мага. Впрочем,

где гарантия, что покойник выставлял свою злобу напоказ? И чего я вообще ждала? Черной башни, колючек и летучих мышек в качестве декора?

– Дом как дом, – вторя моим мыслям, согласился Кейр. – Добротный дом.

Я покосилась на Дэлькора, зарекомендовавшего себя детектором зла. Конь мирно наклонил голову и принялся за травку под ногами. Хорошая травка, мягонькая, на такой поваляться хорошо, а для лошадей небось еще и вкусная. Значит, все спокойно. Да и Фаль вспорхнул с моего плеча, полетел осматриваться, не застыл, вцепившись намертво в шею, как делал, когда чуял подвох. Гиз со своим амулетом и не менее уникальным чутьем на опасность тоже был спокоен.

– Отлично! Спасибо, Дамидон, как я понимаю, вся деревня теперь знает о нашем прибытии. Не волнуйся, это не помешает, только пока пусть сюда не ходят, мне и дом, и округу осмотреть хорошенько надо. А сам к людям возвращайся. Потребуется, я в деревню приду, как только выясню, что к чему, – попросила человека, решив создать простор для следственных действий. Да и просто посоветоваться с друзьями без посторонних ушей не помешало бы.

– Спасибо, магева, только помоги, мы что хошь для тебе сделаем, отблагодарим, как пожелаешь! – пылко принялся обещать крестьянин, возбужденно сопя и чуть ли не разрывая на груди рубаху. Борода его, и та радостно распушилась вдвое против прежнего!

– Ступай, – подтолкнул человека Кейр.

Тот, кланяясь и то и дело оглядываясь, не исчезнут ли спасители, как тот сундук-морок, пошел прочь, а мы остались на полянке перед домом в относительных тишине и одиночестве.

– На этом человеке я не вижу заклятий, – поделилась самым главным, машинально перебирая косички Дэлькоровой гривы. Даже в праздники сильф не бросил холить и лелеять жеребца. Так что рыжий шкодник (я о жеребце) выглядел куда импозантнее всадницы в скромных коричневых штанишках и зеленой рубашке.

– Как же так? – озадачился телохранитель, направившийся к колодцу. Разговор разговором, а дел по хозяйству никто не отменял. Лошадей напоить, фляги наполнить, да и самим напиться не во вред будет, если водица добрая. – А как с ними думаешь обойтись?

– Для начала действительно надо думать и смотреть, – пожала я плечами и вслух прикинула возможный план действий. – Поброжу здесь, а если ничего не соображу, значит, попробую вызвать дух покойного мага. Пусть объяснит, что к чему. Даже если он вопреки очевидному ни при чем, может, расскажет, что тут за эпидемия повальной телепатии вкупе с нарушением пространственной координации.

– Стало быть, ночевать здесь будем? – практично осведомился Кейр, беря деревянное ведро с приступки в нише, образованной каменной кладкой колодца, цепляя его к крюку журавля и опуская вглубь. За магевой и Гиз присмотрит, пока он хозяйничает.

– Не исключено, – согласилась я и, не торопясь, побрела по тропинке, огибающей дом, мимо сарая, который вполне можно было приспособить под конюшню для наших скакунов. А пока пусть на травке погуляют.

В движении мне всегда думалось легче, какие-то аксоны дополнительные подключались, что ли, или настрой нужный создавался, а может, проще было поймать разбегающиеся из-под ног идеи. Кейр тем временем выплеснул воду в каменное корыто, стоящее тут же у колодца, и начал орудовать у крыльца. Раздобыл под камнем здоровенный ключ, отпер едва слышно скрипнувшую на массивных петлях дверь, оставил дом открытым свежему ветерку и перешел к ставням, начал снимать навешенные крючки. Гиз же как привязанный следовал за мной. Ну что, спрашивается, может приключиться в десятке шагов от друзей? Украдут, что ли? Так ведь с приплатой вернут, ей-богу! Умолять будут, чтобы взяли назад!

– Оса, а тут еще один колодец, а под крышей совиное гнездо! – поделился информацией Фаль, с разгону врезавшись мне в плечо. Торопился небось, пока я не обнаружила все достопримечательности лично. Хорошо еще легкий, а то бы точно синяк набил, отомстил бы за тот первый фингал, что я ему в день знакомства поставила ненароком.

– Совиное гнездо – это круто. Маг оканчивал Хогвартс?! Но зачем два колодца? – удивилась я, поскольку теперь уже и сама увидела не каменный, как перед домом, а деревянный сруб с воротом, заботливо прикрытый навесом.

– Причуда или вкус воды разный, – предположил Гиз и вдруг сверкнул быстрой улыбкой: – Я ведь тебе обещал водицы колодезной поднести, магева!

Крутанул ручку ворота, опрокидывая ведро на просмоленной веревке в утробу сруба. Где-то глубоко внизу раздался сочный бульк. Одной рукой (а ведь по виду не скажешь, что сильный!) Гиз ловко выкрутил полное ведро, не пролив ни капли, отпил первым, наверное, в качестве дегустатора, и протянул мне на вытянутых руках:

– Испей, и пусть горло побыстрей проходит, певица, – с мягкой насмешкой пожелал киллер.

– Спасибо. – Я благодарно улыбнулась и отхлебнула пронзительно свежей вкусной водицы.

После пыльной дороги лучше всяких чаев, соков и вин (особенно вин!) пошла простая вода! Замечательно вкусная оказалась, не чета бутилированной затхлой жидкости из магазина или хлорированному нечто из-под крана. Как присосалась я к ведру, так оторвалась, когда внутри начало ощутимо булькать. Один бульк прозвучал особенно громко, и я звонко рассмеялась. А ведь помогла водица, сдобренная благими пожеланиями, в горле больше не першило, будто наждака наелась.

– Очень вкусная вода, – шепнула я Гизу, отпуская край ведра, отирая капли с подбородка и на несколько мгновений приникая к теплому телу мужчины. – Ты, наверное, в нее что-то добавил!

– Если бы я в нее что-то плеснул, ты бы, магева, сейчас не водицу хвалила, – прижав меня к себе, низким голосом, будто это он вконец осип от вчерашнего концерта, шепнул в ответ Гиз.

– Да? А что бы я делала? – заинтересовалась, даже не думая вырываться. Так уютно было в кольце его рук, надежно, но, конечно, вовсе не спокойно, скорее, наоборот. Мы ведь не смогли по-настоящему уединиться с той ночи на Черном озере. На шумном эльфийском празднике эта роскошь полагалась только коронованным новобрачным.

– Провоцируешь, Оса? – жарко выдохнул мне в ухо киллер.

– Провоцирую? – Я сделала вид, что задумалась, и спустя секунду гордо согласилась: – Да!

Наши губы, влажные от колодезной воды, встретились в поцелуе. Кажется, всего лишь на миг, потому что буквально в следующую секунду из-за угла дома раздался звонкий голосок Фаля:

– Вот! Вот колодец! Это я его нашел!

Гиз сквозь зубы высказал нечто явно нецензурное и отстранился от меня. Кейр, сопровождаемый сильфом, присоединился к нашему обществу. Штатный телохранитель и завхоз тут же опустил в ведро прихваченную кружку, сделал несколько глотков.

– Эта лучше, чем в первом колодце. Ту небось для животины и хозяйства держали, а отсюда сами пили, – заключил мужчина, осушил кружку до дна и чуть сощурил глаза под резко вынырнувшим из-за облаков солнышком. Весь день светило блудное пряталось от нас, а тут нате, показало сначала краешек, как игривая красотка ножку, а потом и весь диск явило, расщедрилось. – Эх, красота! – запрокинув голову, мечтательно выдохнул Кейсантир, разом превратившись из рачительного хозяина в неистребимого романтика, каковым (я точно знаю!) оставался в душе. – Свет солнечный, небушко скоро совсем ясным будет,

сосны макушками облачка щекочут. Взмыть бы туда, летать вместе с ветерком….

Устыдившись, я хотела в ответ пообещать поработать над заклятием левитации, едва свободная минутка выдастся, но резко захлопнула говорливый рот, когда увидела нечто невероятное. Ноги Кейра, еще минуту назад твердо стоявшие на траве у колодца, оторвались от земной тверди, и наш спутник довольно быстро, хоть и не на первой космической скорости, начал подниматься вверх. Сам он все еще мечтательно жмурился, разглядывая чашу небосклона, зато Гиз трезво заметил:

– Взмыть? Ты уже летишь. Далеко ли собрался?

– А? – ахнул бывший палач, закрутил головой по сторонам и закрутился вокруг своей оси. На лице застыло ошарашенно-блаженное выражение неверия вперемешку с восторгом. Глаза сияли, как у двухлетнего карапуза, получившего в подарок вожделенный воздушный шарик. – Оса! Как же это здорово! Спасибо тебе! Спасибо! Я уж и не думал, что когда-то сподоблюсь полетать, наяву-то! Словно во сне! Сам будто пушинка! Как легко-то, как здорово!! – сумбурно вывалил на нас впечатления пополам с благодарностями Кейр, мимолетно погладил ветку сосны и поднялся еще выше, к самым макушкам, где и остался: человеческая фигура с широкой блаженной улыбкой на лице, залитая золотым светом. Фаль, заливисто хохоча, взмыл к нему и принялся носиться вокруг, как маленький спутник, рассыпая разноцветную пыльцу. Красиво!

– Долго я летать смогу, магева?

Этим вопросом наш воздухоплаватель озадачился через несколько минут, в процессе которых я, изо всех сил напрягая ленивые извилины, пыталась сообразить, что же тут происходит. Гиз только зыркнул на меня разок, но никаких вопросов задавать не стал и с комментариями под руку не полез. Я обожаю этого мужчину: он не только классно целуется, но и умеет говорить, когда надо, а самое главное, молчит, когда требуется! Такое не каждому дано. Чаще крайности встречаются: либо болтуны – не заткнуть фонтана, либо молчуны – не разговорить.

– А когда ты мечтал, хотел только раз взлететь или навсегда обрести способность к полету? – ответила я провокационным встречным вопросом, запрокинув голову вверх, чтобы видеть собеседника, теперь мягкими скачками перемещавшегося по самым верхним веткам сосен, росших вокруг колодца. Ветерок игриво трепал пряди, выбившиеся из завязанных в хвост волос воина.

– Навсегда, конечно, Оса, только разве такая магия бывает? – смутился и сразу же жадно понадеялся Кейр.

– Сдается мне, бывает, – философски проронил Гиз, дернув уголком рта.

– Спускайся, обсудим, – осторожно предложила я на всякий случай.

Нехотя, с очевидным разочарованием от необходимости прерывать чудесную забаву, ставшую воплощением его детских мечтаний, телохранитель спланировал на бренную землю. Довольный Фаль все крутился вокруг собрата по покорению воздушных просторов.

– Я не накладывала на тебя заклятий для полета, – объявила ему и продолжила прежде, чем на меня обрушились закономерные вопросы: – Думаю, все дело в воде. Именно поэтому у дома мага два колодца. Полагаю даже, в них может таиться секрет проклятия!

– Вода? Она что – проклятая и если да, почему я летал? – удивился телохранитель, с запоздалым недоверием косясь на колодец и начиная прислушиваться к внутренним ощущениям, только руками себя ощупывать не стал. Не знаю уж, что рассчитывал найти или чего боялся. Крыльев у него точно не выросло, да и хвоста тоже. А если бы выросли, то вряд ли бы Кейр долго переживал, сразу бы к делу приспособил.

– Мне кажется, это природная магия самого Вальдина. Вода здешнего колодца, как и вода Черного озера, обладает необычными свойствами. Только этот источник исполняет желания, – почесывая в раздумьях нос, озвучила я рабочую версию. – Гиз выпил и пожелал, чтобы у меня выздоровело горло, Кейр захотел летать. Оба желания исполнились без явных признаков магии. Возможно, покойный маг захотел получить дары телепатии и уединения и чего-нибудь не рассчитал с масштабами исполнения.

– Тогда я хочу тот сундук с трюфелями, булками и сокровищами, только настоящий! – провозгласил наш скромный в потребностях крошка-сильф и с разгону бултыхнулся в ведро, чтоб уж напиться-выкупаться наверняка для пущей действенности.

Мы приготовились увидеть очередное чудо, но не тут-то было! Приняв ванну, малютка вылетел из ведра кометой и как наскипидаренный завертелся по сторонам, выискивая вожделенный клад. Ничего! Ни одной конфетки, медной монетки или черствого сухарика не появилось. Фаль, обманутый в лучших надеждах, состроил разочарованную мордашку, фыркнул (а не больно-то и хотелось!), встряхнулся так, что брызги полетели веером, и уже сухим уселся на свой привычный насест – мое плечо.

– Ошиблась, магева? – поднял бровь Гиз, глаза смотрели настороженно, ждали подвоха.

– Или существуют какие-то ограничения на исполнение желаний, – пожала я плечами, уж очень не хотелось отказываться от удачной и стройной версии. – Ладно, пойдемте в дом. Я попробую вызвать Умнара.

Если существуют Силы (очевидные доказательства имеются!) и боги (тоже факты сами за себя говорят!), значит, тонкий мир, то есть привидения и духи, тоже должны наличествовать, хоть и не попадались на моем пути. Влюбленный чудак, изображавший из себя зомби или привидение, не в счет. Но, кстати, Фаль что-то о духах в тюрьме говаривал, стало быть, он их видел. Значит, призвать можно!

– Прямо сейчас? – удивился Кейр, метнув взгляд на пока еще высоко стоящее солнце.

– Чего откладывать? Для рун время дня и ночи значения не имеет, да и Умнару, полагаю, уже все равно, ибо науке ничего доподлинно не известно о распорядке дня у душ и покойников, – пожала я плечами, на ходу прикидывая, каким будет основной комплекс рун для занятий некромантией. – Чем быстрее разберемся в происходящем, тем бедолагам деревенским лучше. И не надо хмуриться, опасности никакой, защитный рунный круг, который я держу, охраняет почти от любой беды.

Сказано – сделано. Дом, стараниями телохранителя частично успевший избавиться от затхлого запаха нежилого строения, встретил нас тишиной. Лишь когда мы входили внутрь, едва слышно поскрипывали доски крыльца и пола. Там оказалось всего две комнаты. Первая – кухня с очагом и столом, где маг, по-видимому, готовил, да еще с большим топчаном для сна, застеленным какой-то коричневой шкурой. Второе помещение было рабочим – с подвесными книжными полками во всю стену и еще одним здоровенным столом у окна. Там тоже наличествовали стопка книг, принадлежности для письма, а еще имелся обгоревший кусок столешницы, где, полагаю, когда-то лежали записи мага, в которые сунули нос крестьяне. Да, если в подполе нет пещеры Али-Бабы, деревенский проклинатель жил очень просто и скромно.

Как кошка, выбирающая место, я потопталась по комнатам и, определившись, села прямо на пол где-то посередине между столом и кроватью, на плетенную из сухого тростника дорожку. Вот оно! Почему, не знаю, но именно здесь мне захотелось остановиться. А раз захотелось, значит, так тому и быть. Скрестив ноги (не для медитации, а просто потому, что так удобнее), я призвала рунную магию. Рисовать красками ничего не стала, если призраки и духи – тонкий мир, не видимый невооруженному глазу, значит, и руны не должны

быть явными!

– Эвайз, эйваз, альгиз, – прошептала я тихо, мысленно воображая переплетение этих рун: ключа к потустороннему миру, движения между миром материальным и незримым, и руны воздуха, руны речи, обещающей контакт. Потом я позвала: – Умнар, давай поговорим!

– Ой, – даже не сказал, а тихо выдохнул где-то позади Кейр.

Они с Гизом, ну и Фаль (куда ж без сильфа, если намечается самое интересное!), тоже были в комнате, только остались ближе к двери, чтобы не мешать моим брожениям и колдовству.

Я открыла крепко зажмуренные глаза и едва не повторила Кейрово «ой!». Прямо перед носом у меня маячил чуть прозрачный сухонький мелкий старикашка с большой головой, забавными клочковатыми бровями, длинным носом, тонкими и длинными, какими-то лягушачьими губами и абсолютно лысой черепушкой. А вот глаза призрака никак не соответствовали такой препотешной внешности. Они были такими печальными и мудрыми, что я почему-то сразу решила: «Если этот Умнар и проклял деревню, то совершенно не нарочно, такого взгляда у мелкого или даже по-крупному мстительного мерзавца не бывает».

– Извини, что потревожила твой покой, – первым делом сказала я, обращаясь к призраку. – Но мне очень нужно знать точно, что и почему в деревне творится.

Я намеренно, как и Гарнаг, не стала вдаваться в подробности, чтобы Умнар говорил, как пожелает и что пожелает, если, конечно, вообще пожелает. Старичок, однако, отпираться не стал, мелко затряс головенкой и как на духу печально ответил:

– Какой уж тут покой, магева, мог бы спать, так сон потерял и только жалеть могу о глупом желании своем да о кончине несвоевременной! Сами боги послали тебя в помощь!

«Вообще-то да», – подумала я скромно, но шокировать бедное привидение подобными откровениями не стала. А то еще заикаться начнет, беседовать станет неудобно. Чувствовать себя в роли милиции, выспрашивающей у несчастного с логопедическими проблемами, на какой улице лежит дохлая лошадь, не хотелось.

– Поведай, что приключилось и как помочь, – тактично попросила я еще разок печального старичка и приготовилась слушать.

– Совсем я из ума на старости лет выжил, – вздохнул дедок, видать, по смертной привычке, хоть дышать ему теперь не требовалась, и печально повесил нос. – Раньше-то на отшибе жить нравилось, одиночество любо было, а как к последней черте приближаться стал, такая жаль меня взяла и обида. Столько для людей делал, любую просьбу олухов этих деревенских уважить старался, а они все одно меня сторонились, нет чтобы просто к старику зайти, навестить – увы, без дела не шли. Видел, боятся, тогда и решил я водицы колодезной испить. Ты правильно, магева Оса, угадала, желание она исполняет, но не всякое. Только заветное и бескорыстное, если душа воистину чего желает и выгоды в том для себя не видит! Вот я, дурак старый, захотел соседям своим великое благо понимания принести, чтобы не надо было слов, чтобы от сердца к сердцу сразу мысль и чувство тянулись, да чтобы тихо и укромно мы жили, без пустого беспокойства пришлых. Сотворил магию, успел понять, что на самом-то деле не радость, кошмар принес, а исправить ничего не успел. Срок вышел! Так и маюсь по сей день, жду, чтобы поправить беду кто-нибудь смог, людей жалко! Они ж, горемычные, измаялись совсем! Только они к дому моему будто дорогу забыли! Сделай милость, магева, испей из колодца, захоти, чтобы все стало по-прежнему, как до желания моего! Сердце доброе у тебя, водица не откажет! А как исправится все, так мне покой придет!

– Хорошо, попробую, – согласилась я с такой очевидной возможностью выхода.

Зачем изобретать велосипед, если есть простой путь решения проблемы? Это только нормальные герои всегда идут в обход, а я ж больная на всю голову! Почему больная? А какая здоровая будет шляться по дорогам в обществе палача, киллера, обжорки-сильфа и хулиганистого коня? Нет, точно, я чокнутая – и (вот ужас-то!) мне это нравится! Значит, будем пить (благо что воду, а не эльфийское вино) и загадывать желание! Я ведь уже из колодца хлебала, и ничего ужасного не случилось, даже кое-что приятное произошло, пусть дело было и не в загаданном желании. Жаль только, мало «произошло». Ну, ничего, если мы эту проблему решим, значит, в домике сможем на ночь со спокойной совестью оставаться, а топчан тут широкий, хороший такой топчан, двое легко поместятся!

И мы дружной компанией (призрак в том числе, он только бледнее стал при свете, но исчезать даже не подумал) отправились к колодцу номер два. А хорошо, что Умнар остался, в его присутствии мои друзья никаких сомнений в умственной полноценности магевы Осы не высказывали, то ли верили, что я права (сомнительная версия), то ли опасались помешать ритуалу (что более вероятно).

Для верности вылив остатки волшебной воды на траву (мало ли, может, выдохлась уже), Кейр снова опустил ведро в колодец и извлек новую порцию ценной влаги. Степенно поставил ведро на сруб.

– Будешь пить? – принялся спрашивать неугомонный сильф, перепорхнувший к волшебному источнику поближе и сейчас прохаживающийся по колодезному вороту. Небось решал, какое бескорыстное желание поможет ему обрести тот заветный сундук с трюфелями.

– Уже пью! – объявила я, наклонила голову и глотнула водицы.

К счастью, для ритуала нужен был только глоток, а не целое ведро. Столько я даже ради спасения деревни не вместила бы! И, как поняла из сумбурного рассказа пожилого мага, педантично точной формулировки тоже не требовалось, важна была сила намерения. Вот я и пожелала, чтобы исстрадавшийся от повальной телепатии (лучше бы они, бедолаги, все гриппом переболели!) деревенский народ утратил дар и обрел прежнюю свободу перемещения, а к этому большому желанию добавила еще одно, поменьше. Так, на всякий случай, во избежание рецидивов. Я пожелала, чтобы никто другой без крайней нужды и того желания, которое должно сбыться, не нашел магического колодца.

– Спасибо, магева, – умиротворенно улыбнулся старичок-призрак. Даже лицо его страшненькое – признаться честно, будь я простой деревенской бабой, к такому магу ходить просто так в гости не решилась бы, даже к трижды доброму и одинокому – стало почти приятным. – Ты все поправила! Чую! Вот теперь я могу спокойно уйти, только еще одна малость осталась.

– Какая? – насторожилась я, соображая, не угораздило ли нас оказаться в роли золотой рыбки, которую своими запросами задолбали старик со старухою до полного аута.

Старичок-призрак смущенно пояснил:

– Сбережений у меня малость было припрятано, помер-то я, никому рассказать не успел. Зачем денежкам в земле мертвым грузом лежать? Вот хочу их отдать.

– О, Оса, тебе опять клад! – весело зазвенел предвкушающий наживу Фаль.

– Нет, не магеве, господина Кейра, коль не откажет, проведу лесочком и место укажу, – неожиданно заявил дух и даже объяснил: – Очень уж мне его желание по нраву пришлось! Это ж надо, летать захотеть! Я такого и удумать не мог…

– Отличная идея! – поскорее, пока наш щепетильный, а временами и чересчур щепетильный друг не начал отпираться, бодро согласилась я за телохранителя и подтолкнула того в сторону призрака. – Ступайте за кладом, деньги лишними не бывают, а мы вас тут, в избушке, подождем!

– Я с тобой, Кейр! – тут же разохотился рыжий мотылек, со

времен раскопок в эльфийских развалинах заразившийся жуткой бациллой кладоискательства.

Ох уж эта неискоренимая и вечная страсть к халяве! От нее не застрахован никто, а уж тем более азартные по своей природе сильфы! Эк глазищи зеленые засверкали!

Короче, приперли мы бедолагу-палача со всех сторон: дух умоляюще смотрит, Фаль мельтешит, магева велит, да и деньги, к чему уж спорить, Кейр найдет куда потратить или на трактир – мечту свою материальную – отложит. Прихватил телохранитель лопатку из сарайчика (призрачный маг подсказал, где и что взять), и отправились они в лес по клады! А мы с Гизом вдвоем у колодца остались. Хорошо, как раз то, что нужно! Гиз, видно, тоже так подумал, потому что снова ко мне подступил, не слепая, заметила, снова насчет «провокаций» спрашивать собрался. Я сделала шаг чуть назад, ближе к ведерку, и предложила, стараясь, чтобы голос звучал как можно спокойнее и равнодушнее:

– А ты не хочешь воды выпить и чего-нибудь загадать?

– Например? – подозрительно нахмурился мужчина.

– Например, чтобы твоя жизнь и карьера не пошли псу под хвост из-за проваленного задания, чтобы твои боссы переменили решение и позвали назад, чтобы и у тебя все было, как прежде, – сказала я, глядя в сторону, чтобы по глазам моим ничего нельзя было прочесть.

На секунду повисла тишина, только птичка где-то тенькнула, сосна скрипнула, да сердце у меня в груди сжалось испуганным птенцом. Что, если и правда пожелает? Но не спросить я не могла, нельзя, ни к чему и никогда нельзя принуждать в любви, иначе это и не любовь уже выйдет, а рабство. Неправильно так! Если пожелает, так тому и быть, и не важно, что я хочу другого. Вот губу прикусила почти до боли…

– Поздно, магева. Поздно. Оно-то станет как прежде, только я другой и прежним становиться не пожелаю, – усмехнулся мой киллер, но усмехнулся без горечи, и резким взмахом руки отправил ведро назад, в колодец, а потом снова обнял меня крепко-крепко и шепнул, нежно целуя в висок: – А того, чего хочу, магией добиваться не буду!

– Клад далеко, наши его долго выкапывать будут, а в доме топчан был… – протянула я тихонько, обвивая руками талию мужчины.

Гиз коротко рассмеялся, подхватил меня на руки и понес…

Да, этого мы оба на воде не загадывали, однако ж сбылось!..

Глава 1

Острые ощущения, или Утро добрым не бывает

Все в мире относительно! Точно! Не зря умные люди такую присказку придумали. Она вернее всяких научных теорий с одноименными названиями. Вот, скажем, вчера, охрипшая и похмельная, я жаловалась на жизнь и думала, что хуже утра не было и быть не может. «Нет, может, может!» – как говаривал идиот-оптимист из анекдота.

Короче, я проснулась на топчане в доме Умнара, того самого покойного мага-благодетеля, проклятие коего мы накануне сняли с деревенских бедолаг. Проснулась от смутного ощущения дискомфорта. Нет, матрац был в меру мягким, одеяло теплым, подушка удобной, зато к горлу прижималась холодная полоска стали, и равнодушно-суровый, почему-то неуловимо знакомый голос рекомендовал мне:

– Не дергайся, девочка.

– Это чтобы тебе сподручнее было меня убивать? – поинтересовалась я, искренне недоумевая, почему не сработал охранный периметр из рун и куда подевались все остальные члены нашего маленького, но сплоченного коллектива. Вроде вчера на ужин была только каша с мясом, молока с селедкой никому не давали. А хоть бы и давали, Фалю-то без разницы, в каких сочетаниях лопать, желудок все примет с благодарностью, лишь бы вкусно было.

– Освободи Гиза от служения и останешься жива, – сухо распорядился голос, не убирая лезвия, потому запрокинуть голову посильнее и разглядеть шантажиста в лицо не получалось. Он даже не пах ничем, вот точно как мой личный киллер. Только жесткий рукав терся о щеку, давая понять, что кроме ножа присутствует и его владелец.

– Никого не удерживаю насильно, если захочет, пускай уходит, – охотно поделилась я несекретной информацией, не желая поддерживать увлекательную игру в допрос несгибаемого разведчика.

– Без проклятий вслед и иных санкций? Слово служительницы? – недоверчиво уточнил шантажист.

– Мое личное слово.

И тут кто-то попытался открыть дверь в комнату. Судя по застенному погромыхиванию, шантажист чем-то предусмотрительно заложил дверь. Чтобы процессу «дипломатических переговоров» посторонние не мешали. Заложил на совесть, если судить по встревоженным ругательствам, перемежающимся взволнованно-злобным требованием открыть немедленно и сообщить, что со мной, магевой Осой, все в порядке. Может, ножку стула в дверную ручку вставил?

Но одного любитель устраивать невинным девушкам побудки с железными аксессуарами не учел – наличие в дома сильфа. Нет, на раз-два малыш колдовать еще не научился, а вот влететь в комнату через печную трубу сообразил.

Сначала в дымоходе что-то подозрительно зашуршало, потом посыпались хлопья сажи, потом взметнулось темное облако, и из него, как повелитель демонов-лилипутов, взметнулась черно-серая фигурка. Фаль! Скитания в человеческой компании не прошли для сильфа даром. Обстановку в комнате он успел оценить мгновенно и почти адекватно. Засверкал зелеными глазищами – единственным, что оставалось цветным в его нынешней темной ипостаси – и ринулся на врага в полете-пике, заверещав так, что у меня сразу заложило уши:

– Немедленно отпусти Осу! Негодяй, зверюга! Осел! Отпусти, а не то я не знаю, что с тобой сделаю! Как дам!

Вот оно, интеллигентное воспитание сильфова круга, никаких ругательств покрепче малютка не знал. Моральное же воздействие употребленных выражений оказалось весьма слабым. Неизвестный, радеющий за свободу отставных киллеров, не то хрюкнул, не то фыркнул, и ничего больше предпринимать не стал. А это уже зря! Видя, что воздействие словом не помогло, Фаль разобиделся окончательно и так интенсивно вострепетал крыльями, что сажа с них облетела вместе с радужной пыльцой, оседая на лежащей с ножом у горла мне и на владельце холодного оружия. На нем – большей частью.

Одновременно с опылением шантажиста взломщики-спасители доломали-таки дверь, вернее, снесли ее с петель, открыв доступ к моему недвижимому в целях сохранения целостности кожных покровов телу.

– Киз, не навреди магеве! – рявкнул мой киллер, обычно не повышавший голоса даже в самых критических ситуациях.

Тяжелое не столько в весовом, сколько в моральном плане, ощущение лезвия у горла исчезло. Шантажист торжественно, кажется, гордясь собой великолепным, объявил:

– Гиз, пойдем, она отпускает тебя без услови-я-иа-иа!

На последнем слове отчет о проделанной работе смазался странной сменой тембра голоса и интонации. Словно начал говорить один, а закончил фразу другой человек.

Мигом вскочив с топчана, разумеется, по другую сторону от опасного типа, я жутко пожалела, что под рукой нет фотоаппарата.

Возмущенный перепачканный Фаль нарезал круги над головами арьергарда спасителей. Кейр замер у стенки рядом с выломанной топором дверью.

Почему топором? Потому что неопровержимая улика – орудие товарища Раскольникова – валялась неподалеку. И не стал бы даже в кризисной ситуации никто из моих телохранителей тупить великолепные клинки о древесину, когда под рукой имелся более подходящий

инструмент.

Болт в арбалетном ложе бывшего палача выразительно смотрел на шантажиста, а доброе-доброе выражение глаз обещало продемонстрировать навыки стрельбы по живым мишеням в самом ближайшем времени. Мой киллер взирал на своего спасителя со странной смесью растерянности и досады, медленно переходящей в крайнюю степень изумления.

Я покосилась на типа, домогавшегося свободы для Гиза с ножом в руках, и самым банальным образом, подрывающим магевский авторитет, раззявила рот.

«Где-то я об этом уже слышала. Кажись, у старины Вильяма», – мелькнула в голове почти посторонняя мысль, пока я изучала типа, обеспечившего мне столь приятное пробуждение.

С ног до шеи мужчина был жилистым, одет в нечто весьма напоминающее тот прикид, в какой любил рядиться Гиз: темное, неприметное, очень практичное, прячущее кучу смертоубийственных штучек. А вот с шеи до гм… макушки незнакомец представлял собой натурального осла. Да-да, того самого, серенького, с длинными ушками врастопырку, короткой щеткой жесткой гривы, широкими ноздрями и крупными белыми зубами.

Неужто такие странные оборотни теперь пошли? Не в волков, как в традиционном западном фольклоре, и не в лисиц, как у узкоглазых жителей Поднебесной, – частично стали в ослов превращаться? Хотя нет, красноречиво-ошарашенное выражение на морде животного (мультяшный осел из «Шрека» со своей эксцентричной мимикой нервно курит в углу) четко указывало на то, что сии причудливые трансформации не в порядке вещей. Значит, не по своей воле парень перекинулся. Мои дорогие спасители пришли к тем же выводам, правда, немного промахнулись в предположениях.

– Ха, хорошо ты его приложила, магева, – одобрительно ухмыльнулся Кейр, когда незадачливый шантажист, отложив колюще-режущее орудие производства, пытался на ощупь определить глубину постигшей его трагедии.

– Это не я, – пришлось ответить справедливости ради, уступив честь бескровной победы над врагом истинному герою. – Это Фаль.

– Магия сильфов не блокируется нашими защитными амулетами, – криво усмехнулся Гиз и попросил осломордого: – Киз, не дергайся. Давай поговорим, если ты, конечно, сможешь.

– Ты его знаешь? – уточнил уже почти установленный факт Кейр, скорее, не для того, чтобы еще разок получить однозначно утвердительный ответ, а чтобы решить, стоит ли использовать болт по назначению или лучше сэкономить ценные боеприпасы.

– Это мой брат, – просто ответил киллер и устало вздохнул.

Н-да, не всем и не всегда везет с родственниками. Хотя это с какой колокольни смотреть. Гизу, скорее всего, все-таки повезло, ведь ради брата Киз решился пойти супротив колдуньи и сурового наказа работодателей. Готова об заклад биться, брательник тоже на Тэдра Номус пашет, а не добровольцем-целителем на безвозмездной основе работает в приюте для брошенных младенцев или престарелых. У целителей таких инструментов и обмундирования не бывает, хотя тоже, конечно, встречаются циничные живодеры, способные дать сто очков вперед любому киллеру.

– Значит, братец решил, что ты попал в жуткую кабалу к коварной колдунье и, рискуя навлечь на себя немилость всей Тэдра Номус, рванул на выручку, – озвучила я свое логическое предположение.

– Именно, – согласился Гиз и спокойно сказал родичу, сочтя первоочередной именно эту ценную информацию: – Поначалу служба была приказом и единственным способом избежать смерти, но теперь я следую за магевой по доброй воле.

– Ты уверен? – Осел испытующе прищурился, ненадолго отставив в сторону заботы о морде лица.

– Совершенно, она дала мне право выбирать. Да ты и сам видишь, я не околдован, – подтвердил киллер с так хорошо знакомой мне кривоватой усмешкой.

Пока шел первый этап переговоров, я умудрилась натянуть на себя брючки, полусапожки, рубашку – точно нормативы на пожарного сдавала. И теперь могла, если будет нужда, присоединиться к дискуссии в совершенно презентабельном виде. Даже Фаль, неимоверно гордый своей диверсией, привычно опустился мне на плечо, завершая экипировку.

Решив, что прямо сейчас смертоубийства не предвидится, я констатировала:

– Отбой воздушной тревоги, Кейр.

– Тогда пойду завтраком займусь. Огонь в летнем очаге уже, поди, на совесть разогрел камни. Эльфийских разносолов не обещаю, но из деревеньки поутру кое-что нам на угощенье притащили. Яички свеженькие, масло, хлеб, соты медовые… Так что яичницу поджарю. Не против? – рационально определился с программой утренних действий телохранитель.

Скорее всего, Кейр в отличие от магевы-сони встал давненько, успел провести ревизию съедобных даров, а может (и даже скорее всего), устроил спарринг с Гизом. Только поэтому мужчин не было дома, а Фаль, мелкий негодник, обожал глазеть на поединки, вот меня и застали поутру врасплох.

Кстати-кстати, а защитная рунная магия не сработала потому, что убивать или калечить меня парень из Тэдра Номус не собирался. Нет, разумеется, вовсе не из благих побуждений или по доброте душевной. Просто поднять руку на магеву – не сымитировать сей момент, а именно попытаться причинить вред той, которая записана в реестре межмировой мафии как неприкосновенная особа, – не лучший метод сохранения целостности организма.

– Я буду яичницу, и мед буду! – моментально отозвался Фаль, плотоядно облизываясь.

– Никто в этом даже не сомневался, особенно насчет меда, – заулыбалась я закономерному заявлению. – Ты и диета понятия несовместимые.

– Что такое диета? – заинтересовался наивный сильф.

– Страшно строгие правила, по которым люди едят одни продукты и не едят другие, – попробовала сформулировать покороче и попонятнее то, в чем не видела особого сакрального смысла.

– Это как я мухоморы ем, а вы не едите? – уточнил Филь, пытаясь выяснить, не наклевывается ли возможность полакомиться чем-нибудь в одиночку, чем-нибудь таким, что людям кушать категорически не рекомендуется, если не хотят сделать трапезу финальным аккордом жизни.

– Что-то вроде того. Или ты можешь слопать целую кучу сладкого, а человек нет, – улыбнулась я, не вдаваясь в медицинские дебри и не стремясь испортить собственный аппетит живописным повествованием об анорексии и булимии. Никогда не могла понять девчонок, пытавшихся походить на вешалки.

– С этим что делать будешь, Оса? – уже с порога уточнил Кейр с нехорошей профессиональной улыбочкой палача.

– Ничего, – пожала я плечами. – Человек хотел «как лучше» и не виноват, что по Вселенскому закону Великого Западло у него «как всегда» получилось. Если желает, пусть с Гизом словечком перекинется и идет своей дорогой.

– Пусть сильф вернет мне лицо, я ухожу, – попросил Гизов братец и обратился к моему киллеру: – Хочешь быть дураком на побегушках у колдуньи, будь.

– Не могу, – беспечно отозвался Фаль, весело показав Кизу язык. – Моя магия сама колдуется, когда пожелает, а сейчас не желается.

– М-да, интересный момент, – мстительно заухмылялась я. А нечего на беззащитных девушек с утра пораньше с холодным оружием кидаться! – Ну что ж, зато теперь внутреннее содержимое вполне соответствует внешнему образу. И никакие маски не нужны! Очень полезная в работе модификация! Вот будут свидетелей преступления опрашивать, а те на вопрос: «Кто убил?» –

отвечать хором станут: «Какой-то осел».

– Я не оставляю свидетелей, – мрачно буркнул «осел» и попытался торговаться: – Что ты затребуешь за снятие заклятия, магева?

– А я тоже не умею снимать заклятия сильфов, – ответила уже без интонаций стервы, жаждущей расправы с негодяем, и сделала акцент на научном аспекте проблемы. – Рунная и природная магия духов воздуха плохо совместимы. Разбираться надо, и без экспериментов, на раз-два все равно ничего сделать не смогу.

– Ему теперь ходить ослом? – уточнил Гиз, разглядывая поникшие уши брата.

– Мм, могу предложить один вариант, – плюхнувшись на топчан и выискивая в сумке у изголовья расческу, оживилась я, ибо намеревалась выдвинуть сногсшибательную идею, годную для того, чтобы одним махом решить ослиную проблему и поставить научно-магический опыт.

– Какой? – мрачно, словно не ждал от моих слов ничего хорошего (вот недоверчивый!), спросил Киз.

– Сходи во двор, погуляй, воздухом подыши… Место там одно есть, волшебное… – начала я, а Фаль, взвившись над моим плечом, радостно заголосил:

– Ты про колодец, Оса? Про колодец?

– Это ты про колодец, а я еще не успела сказать и не знаю, смогу ли теперь успеть, потому как, кажется, совершенно оглохла на одно ухо и к диалогу не способна, – сварливо пожаловалась, пытаясь «выковырнуть» мизинцем звон из головы.

– Извини, – мигом раскаялся непоседа и тут же принялся ласковым котенком тереться о щеку, всячески выражая раскаяние в совершенной диверсии.

– Так вот. У дома есть колодец, нет, не тот, что перед крыльцом, – поймав направление взгляда Киза, я поторопилась внести ясность. – Другой. Вода из него обладает удивительным свойством. Если ты сможешь отыскать тот сруб, набрать воды и испить ее, желая вернуть себе человеческий облик, вновь станешь прежним. Но! – Я наставительно воздела палец. – Хотеть надо очень сильно, а иначе колодец тебе вовсе не поможет.

Киз вопросительно уставился на Гиза: «Что городит эта сбрендившая магева, какие колодцы?» Мой киллер только медленно опустил голову: «Все так и есть, верь».

– Ладно, пойду поищу ваш колодец, – недоверчиво согласился осел, ибо иных альтернатив не имелось, и отправился во двор.

Ушел кухарить Кейр. Умчался со всех крыльев и Фаль, возжелавший присутствовать при поисковых действиях братца-киллера то ли из благих побуждений (подсобить чего), то ли из еще более благих (проследить, чтобы вражина диверсию какую не провернул под шумок).

Гиз остался. Подошел ко мне поближе, осторожно взял за подбородок, внимательно осмотрел, не порезали ли меня в самом деле, и крепко прижал к себе на несколько мгновений. Ткнулся носом в волосы, втянул запах, словно собрался делать глубокую ингаляцию. Ну что он в самом деле? Неужели испугался? Пришлось мягко пошутить:

– Цела я, цела, ни синяка, ни царапины, честное пионерское, можно с лупой не осматривать, ваш с Кейром телохранительский долг не нарушен.

– Я рад. Ты отпустишь Киза? – Равнодушие (опять это извечное равнодушие, за которым мужчина привык прятать эмоции, как лицо за забралом) сковало голос, а взгляд не выражал ничего, глаза стали походить на пустые стекляшки. Должно быть, он смотрел так и на очередную жертву, когда отстранялся перед ударом: ничего личного, только заказ.

– Нет, только сделаю вид, чтобы успокоить твою совесть и братские чувства, а ночью наложу на всех вас сонные чары, отправлюсь в погоню за оскорбителем, порву на клочки и испепелю, – сварливо отозвалась я и показала Гизу язык.

– Так порву или испепелю? – заинтересовался мой киллер. Равнодушие в голосе сменилось хорошо знакомой мрачноватой иронией.

– Сначала одно, потом другое. Если сначала пепелить, то потом порвать не получится, – поделилась я страшным секретом. – Пепел на клочки почему-то не рвется, я, когда маленькая была, пробовала.

– С врагами? – «ужаснулся» Гиз.

– Не-а, с газетной бумагой! – ностальгически вздохнула я и похвасталась: – Знаешь, какие костры мы с ребятами во дворе зажигали! Дворник потом за нами с метлой бегал и к родителям жаловаться ходил! А врагам я честно выдирала волосы и раздавала синяки!

Киллер тихо рассмеялся и еще тише сказал:

– Спасибо.

– Было бы за что… – пожала я плечами. – Надеюсь, у твоего брата хватит желания на то, чтобы отыскать колодец и попить водички. Если он такой же упрямый, как ты, должно хватить. Ну а если нет… я буду пробовать действовать рунами, только сразу предупреждаю, с магией превращений у меня туго. Нет, идейки кое-какие вертятся в голове, но чтобы на живом пробовать… нет, я бы не рискнула. Птичку жалко!

– Какую пти… – начал было спрашивать Гиз, не знакомый с творчеством Гайдая, но тут земля содрогнулась.

Нет, кажется, содрогнулся весь мир, и не просто содрогнулся – подумаешь, землетрясение, где не бывает! Он (мир) куда-то дернулся, выгнулся и… Не знаю, как вернее описать… Впечатление было такое, что ты вишневая косточка, которую после обгрызания мякоти выплюнули изо рта. Словом, меня выплюнуло на хилую серовато-зеленую траву лужайки. Рядом приземлились Гиз и Кейр со шкварчащей сковородкой в руке. Бешено работая крыльями, затрепыхался в воздухе Фаль, изо всех сил стараясь не вмазаться в куст. Сзади что-то забарабанило. Бац, бух, бамц, трямц, бабах! Словно приземлилось несколько относительно легких и один тяжелый объект. Потом раздался краткий непечатный комментарий по поводу происходящего, исполненный голосом нашего нового знакомца – Киза.

Поднимаясь для начала на колени, а потом на ноги, я первым делом поглядела по сторонам и присвистнула: а домика-то и соснового бора не было! Зато имелись наша компания, наши сумки и один чужой, вернее Гизов, брат, вернувший себе человеческое обличье. Ничего так, симпатичный мужик оказался, очень похожий на моего киллера, только волосы чуть светлее, больше рыжины, и глаза темной, почти до черноты, зелени, а не серо-голубые, как у родственника. Ну, по крайней мере, убивать меня ходят красивые мужчины. Хотя все равно, помирать в ближайшие лет сто не собираюсь даже от руки Мистера Вселенная! Отравлять своим бытием жизнь другим гораздо интереснее!

– Где это мы и почему, а, магева? – моментально вскочив на ноги как был, со сковородой в одной руке и котелком с проектирующимся чаем в другой, уточнил Кейр.

Кажется, телохранитель решил, что я имею прямое отношение к происходящему или вообще являюсь его причиной. Вот так всегда, как что из ряда вон, так магева виновата, а еще, между прочим, существует такая штука, как обстоятельства непреодолимой силы. Я где-то читала, ага!

Ведя расспросы об обстоятельствах непредвиденной телепортации, Кейсантир быстро опустил котелок с потенциальным напитком на траву и заменил его мечом. Сковородку с омлетом-гигантом в другой руке, однако, оставил. Перестраховывался, чтобы коварные враги не украли, или счел предмет годным к употреблению в качестве оружия массового поражения? А чего, не одним же дамам его в ход пускать?

– Где и почему? Понятия не имею, – разочаровала я мужика и машинально подцепила из нежно-желтой массы, посыпанной для аппетита какими-то сухими травками, кусочек бекона. Уммм, вкуснотища! Все-таки Кейр кулинарный гений, не зря он в трактирщики пойти хочет!

– Сизянка-эндемик, растет только на

Нертаране, – тихо проронил Гиз, указывая на низкий кустик с серо-зелеными кожистыми листиками, густо усыпанный круглыми белыми ягодами.

– Она вкусная? – тут же деловито уточнил Фаль, не дожидаясь ответа, отправил в рот одну ягодку, сморщился в куриную гузку и принялся отплевываться.

– Черная? Нет, сизая, а почему белая: а потому, что зеленая, – я припомнила и процитировала с незначительными искажениями старую детскую загадку про смородину, которую не раз проверяла на взрослых, и не каждый отгадывал.

– Вкусная, когда спелая, темно-лиловая с сизым отливом. Только долго ей зреть надо, зеленая – яд для человека, а от белой животом маяться дня три, – прочел короткую лекцию Гиз во избежание несанкционированных дегустаций и объяснил, прикинув что-то: – Сейчас лишь конец весны, через пару лун можно рвать.

– Так, стоп! Гастрономия и ботаника потом, сначала надо разобраться, почему нас зашвырнуло на этот самый Нертаран, – озвучила я ключевой вопрос дня. – Есть идеи?

Первые несколько секунд после вопроса все многозначительно молчали, признаваясь в отсутствии соображений по поводу изменения пространственных координат. Только Гиз неохотно добавил:

– Мы были рождены на Нертаране.

– Ага, есть от чего отталкиваться! – оживилась я и, наведя палец на Киза, строго спросила, пытаясь ухватить за хвост кончик ускользающей мысли:

– Ты воду из колодца пил?

– Пил, – признался тот с некоторым почти брезгливым удивлением насчет придурочных магев, страдающих глубокими провалами в памяти. – Ты же сама меня туда посылала.

– Чего желал? – продолжила я допрос с пристрастием.

– Человеком стать, – пожал плечами киллер, чья мина стала кислее незрелой сизянки. – Как ты и советовала, магева.

– Она тебе другого советовала желать, – мрачно вмешался Гиз и процитировал дословно: – Вернуть человеческий облик!

– Да какая разница? – возмутился придурочный киллер, решивший, что крыши у девки и братца поехали в коллективное турне. – Что так, что эдак. Какое отношение это имеет к перемещению без порталов?

– Возможно, никакого, а может быть, самое прямое, – вздохнула я. Что толку теперь рычать, сама Балда Ивановна. Надо было изначально про точность формулировок предупреждать.

– Ну-ка, кано, я хочу разобраться, почему мы все здесь очутились, в чем причина?! – попросила я вслух, призывая руну огня как факел истины и очень надеясь получить ответ от своих верных помощников.

Руна запылала перед внутренним взором ярким золотом с оранжевыми отблесками по краям, но несла она не жар огня или тепло, а пламя истины. И через призму этого магического костра, особенно высоко взметнувшегося при взгляде на Киза, я увидела еще одну руну – виньо (руну исполнения желаний, руну радости) и странные метаморфозы, происходящие с лицом мужчины. То оно было вполне себе человеческим, то опять становилось ослиной мордой. А потом костер погас, давая понять: «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить».

– Виновник найден! Это, доложу я вам, друзья, гражданин Киз, – провозгласила я приговор и, отвечая на скептическое, недоверчивое изумление киллера при исполнении, объяснила подробнее: – Человеческий облик может носить любое чудовище, а вот в понятие «быть человеком» каждый вкладывает свой эксклюзивный смысл. Ты загадал желание, вода из волшебного колодца его исполнила, как умела. Зачем для этого было перемещать нас всех и тебя в придачу на Нертаран, я понятия не имею, однако, боюсь, пока мы этого не выясним и не исполним загаданного, обратно никому дороги не будет. Жалко только, что лошадки в другом мире остались. Дэлькор, конечно, не пропадет, да и о других позаботится…

В мои рассуждения, смешанные с печалью о себе любимой, разлученной с единственной лошадью, пардон, конем, который умел ездить так, чтобы на нем умела ездить я, вклинилось хорошо знакомое призывное ржание.

Ну как я могла забыть? Ведь эльфийский проказник сам был обучен скакать не только через сильфовы круги, но и из мира в мир. Смог же он прийти за мной туда, откуда я не могла выбраться!

– Дэлькор! – оглушительно завопив от восторга, я со всех ног помчалась в сторону перелеска, из которого слышался голос четвероногого друга. – Я иду!

Все остальные, разумеется, припустили за шальной магевой. А ну как потеряется, ищи ее потом, сапоги стаптывай, а они не казенные. Если только у Киза. Вот интересно, кстати, в Тэдра Номус спецодежду выдают или они на свои покупают? Исходя из практичной похожести одежды киллеров, я бы поставила на версию типового обмундирования. Хотя… может, они одеваются как братья потому, что братья и есть. Додумать эту условно ценную мысль я не успела, добежала до цели раньше.

Ну вот чего бы мне было не остаться на месте и не позвать умнейшего коня к себе? Нет, потребовалось нестись через луг и высокий кустарник, чтобы выбраться на поляну к весело пожирающему дровишки костру. Близ огня стоял весь наш табун в полном составе: красавчик Дэлькор, массивный Бурас, неприметная безымянная или снабженная секретным именем лошадка Гиза. И не только табун. Н-да, рядом сидел темноволосый мужчина в плаще. Очень знакомый мужчина. Из уст моих вырвался невольный риторический возглас:

– О боже, это опять ты!

Глава 2

Маленький, но очень ответственный поручений, или Снова начало пути

– Я, – скромно улыбнулся Гарнаг и повернулся к нам вполоборота.

При этом плащ бога Справедливого Суда несколько распахнулся, демонстрируя свое содержимое в полной красе. Ну, вы поняли, кроме самого мужчины в натуральном виде, под роскошным золотым черноузорчатым полотнищем ничего не было.

– А что, перемещение лошадок из мира в мир сожрало весь энергоресурс и на создание одежды ничего не осталось? – беспечно посочувствовала я, делая вид, что и не интересен мне вовсе этот культурист, и ничего-то я под его накидкой высматривать не собираюсь, и вообще, у меня Гиз есть. Вот! Да, Гиз, между прочим, тоже думал, что он у меня есть, и потому взирал на бога с натурально настороженным неодобрением.

На морде лица Киза было все то же плюс куча недоверия и опаски. Зато Кейр благоговел за пятерых и, наверное, не кинулся на колени и не начал молиться только потому, что молиться с мечом, котелком и сковородой в руках несподручно. Атрибутика не настраивает на богомольный лад.

Положение спас Фаль. Зависнув между богом и нашей кодлой, сильф жалобно потребовал:

– Завтракать будем?

Устами малышей глаголет истина! Правильно-правильно! Боги богами, а завтрак по расписанию!

Золотоглазый на сильфа насмешливо так зыркнул, но ругаться или молниями швыряться с целью испепеления не стал. Может, и хотелось, но по должности не положено, ибо справедливый.

– И правда, давайте поедим, а потом уже разборки устраивать будем, – обреченно согласилась я, чуя… хм… нутром, что опять из-под меня Гарнагу чего-то понадобилось. Вот ведь ушлый, и в другом мире откопал. Или… эй, а может, он беспокоился, как бы чего с нами не случилось, на помощь ринулся, а я про хорошего человека, вернее бога, плохо подумала. Надо исправляться. Поругаться всегда успеем. – Эй, о боже, – позвала я плащеносца, – ты омлет кушать будешь? Кейр всегда с двойным запасом готовит, тут на всех хватит.

– Буду, служительница, – усмехнулся

Гарнаг, – за едой и о делах потолкуем.

– А после твоих рассказов о делах от аппетита у меня что-то останется? – скептически уточнила я у бога.

– Если нет, то мне больше достанется, – оптимистично заверил этот стервец и милостиво кивнул Кейру, дескать, давай, раскладывай уже, дозволяю.

– Если ты кушать не захочешь, я за тебя доем! – отважно пообещал мне Фаль, совершая круг почета у моей миски, содержимое которой мы с сильфом привычно делили по-братски, то есть один к трем, и не подумайте, что мне доставалась большая часть.

Гиз и Киз, сохраняя настороженное молчание, присоединились к трапезе. Благо в вещах моего киллера нашлась запасная миска для брата, а Кейр пожертвовал от щедрот одну из ложек. Откуда Гарнаг вытащил свою посудину с отколотым краешком и ложку с черенком, обгрызенным кем-то зубастым, я как-то проглядела.

Чай в котелке заваривался над костерком, пока мы ели омлет. Вернее, я ковыряла, Фаль лопал, киллеры питались, а Кейр давился, потому что смотрел только на своего бога. Хорошо еще, что тут омлет не принято есть вилками, а то мой драгоценный телохранитель вполне мог бы заработать тяжелую бытовую травму, ненароком ткнув себе острыми зубьями мимо рта.

После уничтожения порции омлета, милостивого кивка повару и пары глотков горяченного травяного взвара Гарнаг изрек:

– Вы воистину оказались на Нертаране магией колодца желаний.

– Ну, что я тебе говорила?! – подмигнула задумчивому Кизу.

Каким-то он заторможенным стал или, вернее сказать, затаенным. Ну и правильно, если не знаешь, как вести себя с незнакомыми богами, лучше не высовываться лишний раз, чтобы не огрести по полной программе. Это я мудро поступать не умею, наверное, магевам не положено или в далеком детстве объяснить забыли, что таких вот дядек в плащах на голое тело положено бояться и обходить за три версты.

– Ага, а какой тебе интерес? Лошадок привел в рамках благотворительной акции «помоги магеве» или что-то другое? – бойко спросила я у бога.

– Другое, – перестав улыбаться и выпендриваться, глуша обаянием, промолвил Гарнаг. – Вам не вернуться назад, пока загаданное желание не исполнится, эта очень странная и древняя магия вод не от истоков Вальдина, но от течений Вселенной.

– Чего-то ты, Герасим, недоговариваешь, – пробормотала я одно из своих любимых присловий, изо всех сил дуя на горячий настой в кружке.

– Я, Гарнаг, известный на Нертаране как Гар Справедливый, прошу тебя, служительница, помочь Артаксару.

Гиз и Киз синхронно вздрогнули, будто одним этим словом им вогнали по клинку в сердце, точно по рукоять, да еще и в ране повернули.

– Это кто такой? – залюбопытничал Фаль, беспечно болтая ногами у меня на плече.

– Страна. Помогая ей, вы, по всей видимости, исполните и желание, загаданное у колодца, – коротко ответил бог, почесал гладкую щеку и почти пожаловался: – У меня плохо с предвидением, но на этот раз зов судьбы был настолько сильным, что ошибиться невозможно.

– Не могу ни согласиться, ни отказаться, – ответила я на острый выжидательный взгляд Гарнага. С его фирменной желтоглазостью получался натуральный двуногий Тигра в засаде. – Слишком мало информации. Расскажи для начала, что происходит, какой такой помощи ты ждешь от нас?

– Спаси Артаксар, магева, он погибает, – просто сказал бог.

– А разве спасение в таких масштабах не божественная задачка? – сам собой нарисовался острый вопрос. Запила я его глотком взвара, перешедшего из состояния «крутой кипяток» в «очень горячо, но в рот брать можно».

– Нертаран мир особенный, – посетовал собеседник. – Тут очень мало магии, есть лишь творцы артефактов, потому божественные явления, если мы не хотим необратимо пошатнуть равновесие, опасны.

– А чего ты тогда явился, весь такой эффектный? – удивилась я, поводя в воздухе руками, но в детали вдаваться не стала. Пусть сам гадает, какие именно атрибуты явки подпадают под эту характеристику.

– Вы – не жители мира, и перед вами я могу предстать во плоти без риска стать разрушителем реальности. Кстати, не язви насчет моего одеяния, магева, я предстаю в том обличье, какое принято для моей ипостаси здесь, и менять его опасно.

– Ладно, разъяснения приняты. Хорошо, что тебя не в бикини тут рисуют. И давай, как говорили когда-то в телевикторине, – дальше, дальше, к сути.

– Я не могу изъявлять волю напрямую и не могу помочь Артаксару тайно, ибо страна ограждена от высшего вмешательства древним договором. Некогда я был его посредником и свидетелем. Король – основатель династии Артаксарад заключил договор крови с землей, получившей имя Артаксар. Он клялся защищать и беречь этот край, а в ответ было обещано: пока потомки древнего короля правят страной, мир и процветание будут царить на земле.

– В чем под… э… подвох? Где лажанулись с договором, почему страна гибнет? Правители-потомки закончились? – почесала я нос, стараясь вникнуть в ситуацию.

– Алларий – последний в роду, немощен телом и бесплоден, – со вздохом признал бог. – Он несколько лет не встает с ложа.

– А в договоре не прописаны мелким шрифтом форс-мажорные обстоятельства и методы «перерегистрации» по причине недееспособности с одной правящей династии на другую? – задумчиво уточнила я, не надеясь, впрочем, на лучшее.

– Нет, – категорически отрезал бог, и в чем-то он, конечно, был прав.

Если одного правителя можно играючи заменить на другого, то какие бы мир и процветание ни царили в стране (с жиру, что ли, люди никогда не бесились?), как бы благополучно все ни складывалось, всегда найдется кто-то охочий до власти и стремящийся ее захапать, зачастую любой ценой.

– Чем поможет магева? Вылечит правителя? – тихо спросил Гиз.

– Служительнице назначено Силами прозревать суть и избирать правильный путь, – изрек Гарнаг так торжественно, что аж скулы свело. – Ее магия не нарушит баланса в мире.

– Н-да уж, правильный, – поморщилась я. Терпеть не могу, когда он эту шарманку насчет избранности заводит. Поди разберись, какой правильный путь для целой страны, если я даже рубашку в собственном гардеробе подчас выбрать не могу. – Тут вариантов масса: вылечить этого паралитика, провести искусственное осеменение для появления наследника, расторгнуть древний договор или найти-таки какого-нибудь другого короля-наследника, которого земля Артаксара признает добровольно и с музыкой как представителя династии Артаксарадов.

– Вот видишь, – выпятив мускулистую грудь колесом, загордился бог, будто это он у меня в папашах ходил. – Ты уже ищешь пути!

– Давай так, – выпив залпом чай, я так энергично хлопнула ладонью по коленке, что Фаль едва не свалился с моего плеча. – Пока мы находимся тут из-за Киза и всем дружным коллективом исполняем его желание, нам все равно придется иметь дело с местными реалиями. Я пригляжусь. Если смогу, помогу Артаксару. Но если не сумею, а сила желания, удерживающая нас здесь, иссякнет, то мы возвращаемся на Вальдин, и никаких претензий ты к нам не имеешь.

– Договорились! – просиял Гарнаг и, считая разговор законченным, не вставая с травы, усиял куда-то в неизвестность. Вот они, небожители: заглянул на огонек, все сожрал, нагрузил работой и свалил.

Кейр выдохнул удерживаемый где-то в глубинах организма воздух,

пересел поближе и принялся исследовать место, где сидел бог. Наверное, надеялся найти там какую-нибудь реликвию. И ведь нашел: ложку с погрызенным черенком, и с превеликим благоговением засунул ее за пазуху. Вот тебе и святыня! Невзрачная, конечно, зато точно известно, что не подделка, и никто из конкурентов-верующих претендовать не будет.

– Почему ты ничего не попросила у Гарнага взамен? – бросил Киз почти презрительно, то ли не одобряя мое идиотское бескорыстие, то ли еще из-за чего-то.

– Потому что ничего не обещала, – пожала я плечами и задумчиво прибавила, разглядывая пустую кружечку: – Ну и потому, наверное, что мне от него ничего не нужно. Все, что требуется, у меня и так есть.

Киллер пренебрежительно фыркнул и заржал. Или, как это у ослов зовется, заорал. Морда у него изменилась в один момент: вот человек был – и снова серый ушастик, не подумайте, что заяц.

– А ты опять осел! – поделился с Кизом радостной новостью Фаль и подлетел, чтобы поподробнее рассмотреть второй раунд превращения.

Рука киллера метнулась к голове, нащупала жесткий волос, изменившиеся очертания, и глаза, такие в общем-то милые, зеленые глазки с длинной щеткой ресниц налились красным.

– Отчего бы? – задумался Гиз, не выказывая очевидных признаков сочувствия брату. Так, бросил косой взгляд на морду и занялся перетряхиванием седельной сумки.

Умница Дэлькор, во время всего переговорно-божественного процесса смирно (что для проказника было верхом воспитанности) объедавший ближайший куст, выбрал именно этот почти драматический момент, чтобы прошествовать через всю поляну ко мне. В процессе пересечения местности красавец-жеребец небрежно помахивал хвостом. Очередной весьма энергичный мах пришелся на морду осла. И ведь злого умысла не докажешь, что взять с бессловесной скотины? Киз скрежетнул зубами и смолчал.

– Отчего? – задумалась я, нежно поглаживая коня. – Ну, может, у него теперь, пока желание целиком не исполнится, так и будет лицо меняться. А может, тут закономерность есть. Сделал шаг к человеческому обличью – лицо сохраняется, оступился – морда снова скотская. Вот!

– И как это проверить? – отвлекшись от благоговейного любования ложкой, уточнил Кейр.

– Только на практике. Думаю, Киз мог ослом стать, потому как что-то нехорошее про меня подумал или неправильное, вредное для души, – ответила я и обратилась к Гизову брату: – Послушай, ослик, у каждого свои желания и цели, потому и потребности разные. Со мной рядом верные друзья, – я указала на приосанившегося Кейра и рассиявшегося Фаля, – любимый, – моя раскрытая ладонь повернулась к Гизу, – в сумке достаточно денег, чтобы не нуждаться в куске хлеба, а впереди дорога, которую я выбираю сама. Я владею магией, свободна и потому счастлива! Если для тебя счастье в другом, не смей охаивать моего, а то, – закончила я с хулиганской усмешкой, – как дам больно по носу и не посмотрю, что ресницы длинные!

Длинные ресницы озадаченно моргнули, морда животного замерцала и снова превратилась в человеческую физиономию. Озадаченную физиономию. Гиз улыбнулся одними глазами и хлопнул брата по плечу. Кажется, недовольным метаморфозами остался один Фаль. Сильфу двуногий ослик понравился куда больше вредного человека.

– Какие планы, Оса? – задал вопрос, ожидая распоряжений, Кейр.

– А на этот вопрос нам ответит товарищ Киз! – торжественно объявила я и ткнула пальцем в главного кандидата на должность компаса.

– Почему я? – набычился киллер и только челюсть агрессивно выпячивать не стал.

– Потому что, повторюсь, мы тут из-за тебя, а значит, выбирать маршрут и цель будем, руководствуясь твоими ощущениями! – дала я «подсказку из зала».

– Что ты предлагаешь, колдунья? – признал свою беспомощность перед громадьем поставленной задачи киллер. Ага, это тебе не клиентов бездумно мочить!

Вопрос «ты совсем дурак или притворяешься?» не прошел цензурной проверки сознания как точный, но не совсем вежливый. Даже замена «дурак» на «альтернативно одаренный» не помогла. Пришлось идти длинным путем и объяснять настолько очевидное, что, как мне казалось, оно вообще никакого объяснения не требовало.

– Я предлагаю нам всем довериться твоей интуиции. Скажи, куда тебе хочется отправиться, и мы двинемся туда.

– Вот так просто? – опешил Киз и состряпал на физиономии очередную мину из разряда «вселенское недоверие».

«Хочешь обоснования моего предложения? Так сейчас получишь и потом не жалуйся!» – решила я и с самым благожелательным видом выдала:

– Есть такой методологический принцип, называется «бритва Оккама», он гласит: «Не следует множить сущее без необходимости». Ну или в более развернутой формулировке: «Если существует несколько логически непротиворечивых определений или объяснений какого-либо явления, то следует считать верным самое простое из них». А если еще проще, то: «Самое простое объяснение – самое верное».

– То есть следовать в пути моему желанию и есть самое простое? – задумчиво нахмурился Киз, что-то решая для себя, и все-таки согласился: – Хорошо, я хочу навестить Иллордан – столицу Артаксара.

– Значит, навестим, а пока не худо бы обзавестись для воплощения идеи еще четырьмя ногами, – рассеянно почесывая подставленный Дэлькором лоб, провозгласила я.

– Чего? – опешил бывший палач и так округлил глаза, что сразу стало ясно, он или представил меня шестиногой зверушкой, или решил, что я собираюсь сделать четвероногое животное из ядовитого на язык Киза, чтобы воду в коллективе не мутил. А что? Ослиная морда есть, добавить конечностей – и красавец получится всем Слейпнирам[1 - В германо-скандинавской мифологии волшебный конь Одина. – Здесь и далее примеч. авт.] на зависть. Н-да, почему бы благородной магеве не почудить, а?

– Наверняка окончательно стать человеком, не сходя с этой полянки, у Киза не получится. А он в нашей компании единственный безлошадный тип. Значит, для начала придется раздобыть лошадь или животину, ее заменяющую. Не знаю уж, на чем тут ездят.

– На лошадях, – дал короткую справку Гиз.

– Ну, вот и ладушки, а то пришлось бы наших лошадок маскировать под местных скакунов, – провозгласила я, потирая руки. – Тогда моем посуду и выдвигаемся!

Небольшой родничок звенел левее нашего бивуака. К нему-то я и направилась с кружкой и миской, успев услышать задумчивый, но уже не злой вопрос Киза, адресованный брату:

– Ты позволяешь командовать собой девчонке?

– Ксения очень молода, но в отличие от тебя и меня умеет чувствовать верный путь и следовать ему. Это дар служительницы, а мой долг позаботиться о том, чтобы на ее пути не встретилось непреодолимых препятствий, – тихо промолвил Гиз, успевший уже не только пободаться со мной по поводу путей и избираемых стратегий, но и по-настоящему мудро понять: спорить, когда я решаю и выбираю, все равно бесполезно. Если знаю, что так надо, то делать как лучше не стану, хоть убей. А убивать ему меня даже в Тэдра Номус запретили, потому оставалось бедняге только терпеть вздорную девицу.

Неопределенное хмыканье стало ответом на философскую сентенцию бывшего киллера, и занимательное обсуждение закрылось, как я понимаю, без достижения консенсуса. Хотя ослом Киз снова не стал, неужели что-то

понял?

Собрались мы быстро и выдвинулись в противоположную от леса сторону в надежде обнаружить искомое четвероногое. Новичок ехал на одной лошади с Гизом. Если животное и думало нечто нелицеприятное о резком утяжелении ноши, то благоразумно оставило мнение при себе. Вот это, понимаешь, воспитание! Обленившаяся я для пущего сосредоточения тихонько бормотала под нос немудреный стишок собственного гениального сочинения: «Где лошадку нам сыскать, руны могут подсказать!»

И одновременно вызывала к жизни маленькое рунное заклинание поиска. Ничего сложного: только тейваз – для задания направления, эвайз – собственно знак лошади как таковой и науд – как обозначение нужды.

Руны откликались на зов с привычной легкостью, никаких изменений в их работе при перемене мира я не заметила. То ли перемен не было, то ли особой чувствительностью для различения их я не обладала. Не важно, как бы то ни было, а руны работали! Вот наш маленький, но гордый отряд выехал из леса на опушку, тот самый лужок – эпицентр приземления или, если плясать от названия мира, принертаранения. А с него, повинуясь мягкому притяжению заклинания, я направила Дэлькора в северо-западном направлении. Фаль, не дожидаясь раздачи ответственных поручений, яркой искоркой умчался в разведку.

Буквально через пяток минут мирного путешествия (не то что драться, даже поскандалить никто не успел!) сильф примчал обратно и отрапортовал:

– Поблизости есть дорога, широкая. Если свернуть налево, приведет в большое село, там трактир имеется! Там мясо жарят!

Н-да, самое важное – это мясо. Будто кое-кого крылатого завтраком и не кормили. Выслушав дружка, я сказала спасибо и двинулась вперед, забирая вправо.

– Ты куда, Оса? Село там! – горестно взвыл сильф, зависнув перед носом и настойчиво тыча пальцами влево.

– Я поняла, малыш, – подтвердила, убеждая приятеля в том, что глухотой не страдаю. – Только чары поиска направо ведут, и очень настойчиво, значит, цель совсем близко. Давай сначала с лошадью для Киза разберемся, а уж потом с трактиром и мясом.

Сообразив, что никто заведение общепита игнорировать не намерен, Фаль мигом утешился и умчался на разведку по направлению к предполагаемой лошадиной дислокации.

Руны не обманули. Вороной жеребец с роскошной гривой при одном белом носке на левой задней нашелся на дороге в паре сотен метров от нас. К означенной скотинке прилагалось двуногое недораз… э-э-э… дополнение. Поджарый мужчина средних лет на чем свет стоит поносил животное, хромал вокруг и пытался угомонить злобно рыка… то есть ржущего зверя.

– Эй, дяденька, почто зверика тиранишь, лучше продай! – спешиваясь и встряв в процесс назревающей экзекуции, бодро предложила я, беззастенчиво переврав цитату из любимого мультика. Говорила быстро, пока конфликт человека и животного не перешел в стадию кровопролития. А то ведь могло и не остаться лица, способного вести переговоры, или самого копытного объекта купли-продажи.

Человек, щедро информирующий коника о нелицеприятных подробностях биографии оного и «достоинствах» его родственников до седьмого колена, сделал паузу и изволил наконец заметить нашу небольшую компанию.

Утерев со лба трудовой пот, товарищ разразился прочувствованной речью:

– Тварь эту только если на колбасу продать можно. Не желает, скотина, под седлом ходить! Нет, и чего я возрадовался, когда барышник так легко уступил в цене?..

Горе-наездник, одетый на средневековый манер в нечто, почему-то жутко напоминающее своей прилизанностью костюмчик современного юриста или менеджера, оказался представителем процветающего в любом из миров отряда «болтун обыкновенный». Нельзя сказать, что я была в восторге от таких индивидуумов, но сейчас, в мире незнакомом, с радостью ухватилась за бесценного поставщика информации и мотала на несуществующий ус все, чем щедро делился с нами кор Маллоник.

«Л» в середине имени оказалось длинным и каким-то нежным. Вообще местная речь звучала занятно: раскатистые «р» и звонкие «з» частенько перемежались смягченным и протяжным «л». Я не только вслушивалась в звучание и содержание речи, заодно еще и изучала внешность обывателя. Нестарый, коротко стриженный тип был рыхловат, но узок в кости, черноволос и темноглаз, с кожей смугловатой то ли от природы, то ли от весеннего загара. Интересно, Киз и Гиз тоже темноволосые, но с рыжиной, а радужка глаз светлая, хотя оттенок кожи такой же, как у встреченного нами мужчины. Поглядим, какие тут еще индивидуумы встречаются. Надеюсь, цвет глаз и волос не являются отличительными чертами местной аристократии, а то с путешествием инкогнито могут возникнуть проблемы.

…Итак, представился трепач между делом, а из дальнейшего словоизвержения мне удалось выяснить, что «кор» – это что-то вроде уважительного обращения к мужчине, типа «мистер» или «сударь», а Маллоник – собственное имя незадачливого седока. Он (угадала! Угадала! Сто баллов за интуицию!) действительно являлся юристом или, вернее, бродячим нотариусом, носителем личного ара, и следовал в Дальний Торг с важной миссией.

Произнеся слова «личный ар», человек гордо положил руку на небольшую вещицу, кажется, стилизованный свиток с угловатыми символами на цепочке. Аксессуар из какого-то странного серого дерева болтался у него на груди и никакого отношения к единице измерения площади не имел. Омоним, стало быть! Я втихую призвала кано и насладилась созерцанием золотистого ореола вокруг деревяшки. Магический, стало быть, предмет. А почему личный? Его собственный, не арендованный и не служебный? А может, тут другое? Личный ар как-то связан узами с владельцем, чтобы никто чужой не мог воспользоваться? Досконально разбирать сеточку золотистых ниточек, пронизывающих свиток, я не стала, достаточно оказалось приглядеться чуть внимательнее, чтобы заметить, что малая часть «пряжи» с «катушки» перекинута и на Маллоника. Стало быть, пока буду считать личный ар персональным артефактом нашего нового знакомца.

Кстати, пока седок трепался, временно прекратив экзекуцию, жеребец заинтересованно прядал ушами, косился главным образом в сторону Дэлькора и бежать не пытался. Наверное, в крайнем случае рассчитывал запинать нас всех гуртом.

Бедолага-владелец закончил живописать плачевные плоды несросшихся отношений с конем очень резким движением верхней конечностью. Темперамент и жестикуляция до добра не довели. Господин юрист скривился от острой резанувшей боли и схватился за бок. То ли умудрился до нашей встречи свалиться с беспокойного коника, то ли сподобился огрести от него же, родимого, копытом.

– А конь, видать, бешеный! От Выселков спокойно шел, а теперь будто подменили! – напоследок пожаловался бедолага-нотариус.

Фаль пренебрежительно фыркнул и прокомментировал мне на ухо:

– Я бы тоже взбесился, если бы меня упокойницей опоили!

– Мм, чем? – заинтересовалась я, потребовав «продолжения банкета», то есть снабжения бесценными данными.

– Травка такая есть, сладкая, – пояснил сильф и обиженно прибавил: – Только после нее спать хочется и в голове шумит.

– Грудь болит и нога? – принимая информацию об интоксикации лошадиного организма к сведению, сочувственно уточнила я у продолжающего

кривиться Маллоника.

– Нога сильно ушиблена, два ребра сломаны, одно треснуло, – очень тихо, так, чтобы слышала только я, дал справку Гиз.

Каким-то образом он был способен определять степень повреждения организма. Может, какой-то из амулетов Тэдра Номус заныкал при увольнении? Так ведь Кейр вроде говорил, что его почти без ничего вышвырнули нам на поруки. Или на всякий пожарный случай у моего киллера еще на Вальдине был оборудован схрон с необходимыми вещами? Но как бы то ни было, а штука эта полезная, профессионалу завсегда полезно знать: добит клиент или только притворяется.

– Болят, добрая кори, – согласился дяденька. – Придется в селе целительницу искать с аром, в моем деле ждать, пока само заживет, – время и клиентов терять!

– Давай полечу, – щедро предложила я, рассчитывая, что после медицинских процедур нотариус будет более склонен к заключению договора купли-продажи на льготных условиях.

– О, так ты носительница ки-ара, – гордясь своими аналитическими способностями, предположил мужчина, одарив меня еще одним новым словечком. Но если «ар» не переводился никак, то «ки» чиркнуло по сознанию ассоциацией «не свой». Это что же получается, меня приняли за обладательницу магической вещи, данной во временное пользование? – То-то я смотрю, охрана немалая! Такую ценную вещь хранить надо от лихих людей! Сделай милость, полечи, в долгу не останусь!

Я подошла поближе к пациенту, призвала самый часто используемый набор рун и наложила руки на пострадавший бок и бедро нотариуса. Тот во все глаза уставился на мои пальцы, буквально обшарил руку взглядом, а когда разглядел браслет-змейку на запястье, просиял. Кажется, мою маленькую подружку сочли тем самым ки-аром. Чуть позже, когда руны успешно залечили повреждения, Маллоник обратил внимание и на восседающего на моем плече сильфа. Неужто увидел?

– Милая пташечка, кори! Из ксарийского леса, да? Там такие пестрокрылые щебечут! Птенцом подобрали или прикормили?

При упоминании невинного слова «прикормили» со стороны Гиза и Кейра послышалось какое-то сдавленное хрюканье, а Фаль возмутился:

– И вовсе я не птица! Слепая ты тетеря!

– Ишь, как дивно чирикает! – заслушался оскорблением кор, окончательно убедив меня в том, что здешний люд вместо сильфа видит и слышит то, что хочет видеть и слышать, то есть какую-то милую птичку экзотной расцветки.

– Мы просто подружились, – расплывчато ответила я Маллонику, благо что тот не ждал географических и зоологических подробностей. – С вашим конягой тоже подружиться хотим, вон Киз из охраны без коня остался, прикупить в селе хотели, а тут вас на дороге встретили. Продадите?

– Он же бешеный?! – опешил нотариус от того, что я уперто продолжала настаивать на заключении провальной сделки.

– Ничего, мы тоже не совсем нормальные, – рассмеялась я. – Идеально впишется! А чтобы не бузил, Дэлькор за ним присмотрит и к порядку призовет. Правда, милый? Предложи-ка этому красавчику место в команде. – Ласковое почесывание шеи заставило эльфийского проказника на несколько секунд блаженно прикрыть глаза и проржать нечто согласно-ласковое в ответ.

Потом Дэль повернул голову к буяну об одном носке, и интонации ржания, дополнившегося пофыркиванием, изменились, стали какими-то властно-деловитыми. Вот и говори после этого, что лошади глупы и к членораздельной речи не способны. Может, лошади и не способны, а вот эльфийские жеребцы еще как! Мой конь сказал, черногривый скандалист услышал и, что важнее, понял. Он склонил голову набок, поразмыслил и буквально напролом, практически сквозь своего бывшего владельца (тот успел-таки отскочить) прошествовал к нашей группе. Конь сделал выбор! Причем прошествовал он аккурат к Кизу, делившему лошадь с братом.

– Так ты носительница двух ки-аров? Еще и зверями-птицами повелевать способна? – Нотариус изумился настолько, что даже не стал заявлять протест насчет лошадиной самоволки. Зашарил было по мне глазами, выискивая артефакт, пуговички на эльфийской рубашке осмотрел, но так до конца – оно или не оно – определиться не смог.

– Наша Оса никому не приказывает, она лишь предлагает и просит, но так, что и отказываться не с руки. Вот и зверье это понимает, – задумчиво заметил Кейр.

Интересный все-таки у меня телохранитель. Телохранит-телохранит, кухарит-кухарит, а потом вдруг как отмочит чего-нибудь философское, и у любого желание спорить со мной и задавать лишние вопросы напрочь пропадает. Талант!

– Зачем повелевать, если можно договориться? – пожала я плечами, соглашаясь с Кейром, и полезла в кошель. – Так сколько ты за коня хочешь?

– Я его за пятнадцать золотых тронов взял, – потер шею, замотанную жестким галстуком, юрист и переступил с ноги на ногу. – Так ведь ты, кори, меня исцелила, а это не меньше десяти тронов выйдет, да и конь буйный. Так что два золотых, и он ваш по закону!

Буйный? Да уж, будешь тут буянить. Представила я себя в шкуре норовистого жеребца, волю которого сковало подлое зелье. Представила и момент, в который конь осознает, что он не просто куда-то движется, а еще и покорно везет кого-то неизвестно куда. «Блин! – думает конь. – Какого… это делает на моей спине?! А ну слезай!» – и взбрыкивает всеми четырьмя. По его, по-лошадиному, все справедливо, а если с точки зрения всадника, так сразу и буян.

– Но тебе ведь надо будет нового коня покупать, – нахмурилась я и, вытряхнув из кошеля монеты из Вальдина, предложила: – Давай так! Я издалека еду, местных денег не имею, но золото оно везде золото, я тебе пятнадцать монет отсчитаю, а ты их, пусть даже по чистому весу металла, где-нибудь продашь. В убытке не останешься!

– Часто она такие благоглупости творит? – негромко, почти меланхолично уточнил у брата Киз, решивший, похоже, что угодил в кочевой приют безумных, а родич его тут работает кем-то вроде смотрителя.

– Она служительница, – в очередной раз тихо упомянул столь же ненавистный, сколь и загадочный титул, данный мне Силами, Гиз, разочаровав брата относительно собственного душевного здоровья. – То, что нам кажется идиотизмом, оборачивается к ее выгоде. Всегда. Постепенно поймешь, а сейчас садись на коня.

Пока отряд распределялся по коням, мне удалось уломать Маллоника и уговорить его принять денежки. Кейр, добрая душа и практичный мужик по совместительству, предложил нотариусу место на своем Бурасе-тяжеловозе. Вот и правильно! Конь десятерых вывезет, не вспотеет, а с проводником из местных в Дальний Торг сподручнее будет ехать.

Юрист отказываться не стал, и вот мы впятером или, если считать Фаля, вшестером поехали в сторону села, прямиком на постоялый двор. Там собирались провести рекогносцировку и уяснить, куда вообще нам надо ехать, чтобы попасть в столицу здешнего края. Радостный сильф чирикал над ухом о том, что пообедать в трактире будет не лишним. Маллоник был доволен, потому как именно туда – на постоялый двор – ему и надобно было прибыть с важным поручением по наследственным делам.

Глава 3

Дальний Торг, или Денежный вопрос

Село было зажиточным. Вот именно, акцент на слове «было». Что-то неуловимое, воспринимаемое больше на уровне интуитивных впечатлений – облупившаяся краска наличников, щербины в каменных фундаментах деревянных

домов, неказистость более поздних домишек по сравнению со своими старшими собратьями, – говорило о том, что некогда Выселки процветали, а сейчас медленно, но верно скатывались к состоянию выживания. Но пока застряли где-то на отметке «жизнь» и старались закрыть глаза на нерадостные перспективы.

Здесь, по всему видать, со времен процветания, когда большое село гудело, как деловитый улей, остался не только постоялый двор, но и лавка менялы. Я бы ни за что не признала в этом приземистом деревянном доме с узкими, как бойницы, окошками, расположенном посереди запущенного сада, заведение нужного толка. Маллоник же сразу указал на крохотный значок над калиткой: колосок и рыбки в круге.

Озадаченная странной символикой, я безропотно последовала за проводником, Гиз и Кейр составили компанию, а Киз остался с лошадьми. Мы бы их и с Дэлькором могли оставить, однако я ничего не знала не только об особенностях бизнеса менял, но и о привычках здешних конокрадов. Вдруг лошадки без человека автоматически зачисляются в ничейные и подлежат угону? Конокрадов жалко, и времени лишнего трупы прикапывать нет.

Дверей у дома было две: одна справа с небольшим крылечком, вторая слева. Маллоник выбрал ту, что левее, – ага, на ней красовался тот же рыбно-колосковый символ. Мужчина остановился на пороге и дернул колокольчик за веревку.

Дверь открыла не больная бабушка Красной Шапочки, а щуплый черноволосый босой человечек в застиранной серой рубашонке и столь же непрезентабельных портах. Если это меняла, то бизнес явно в упадке. Почему-то Гиз едва заметно напрягся при появлении домовладельца. Чего он опасался? Что этот тип прямо на пороге умрет голодной смертью, свалится на нас и наградит синяками?

Но нет, человечек решил подзадержаться на белом свете еще маленько. Смерив группу клиентов оценивающим взглядом, босяк безмолвно посторонился, пропуская в большую и неожиданно светлую (ага, во внутренний двор окно широкое выходит!) комнату.

Всей мебели в ней было здоровенный стол с огромным каменным, цвета деревенского сыра колесом посередке, стул и пара лавок по сторонам. Еще имелась другая дверь, наверное, ведущая внутрь дома. Через миг-другой из нее шагнул, нет, даже не шагнул, а выдвинулся и воздвигся здоровенный мужик поперек себя шире. О, секьюрити пожаловал? А рубашка-то у него чуток понаряднее будет, чем у босяка.

Но тут невзрачный и тощий, бомжеватого вида привратник слился с местностью – то есть комнатой – настолько, что сразу стало ясно: вот эта охрана и есть истинный профи в своем деле. Я лопухнулась, а Гиз рассчитал правильно. Правильно, меняла – работа денежная, а легкие деньги всегда влекут к себе воров и грабителей, готовых поспорить с хозяином за право обладания дивными звонкими монетками. Вот охрана у здешнего дяди нехилой комплекции, способного самостоятельно переломить о колено средних размеров березку, была хорошая. Даже на первый внимательный взгляд. А чтобы посмотреть второй раз, охранника еще надо было постараться вычленить из обстановки.

Только я этим заниматься не стала. Если Кейру с Гизом интересно как профессионалам, пускай развлекаются. Меня же куда больше занимал сам хозяин. Особо его роскошные черные бакенбарды, легко превосходящие густотой то, что на моей голове носило гордое звание «волосы». Так что внимание разделилось между супербаками менялы и здоровенным колесом на столе, напоминающим один из гигантских жерновов эпохи какого-нибудь палеолита. Загадочная конструкция не выглядела случайно брошенной, к тому же, бросить нечто такое между делом не смог бы даже богатырского телосложения меняла. Нет, этот круг был гордо водружен – уж больно точно размещался его центр, ровнехонько посередине большого стола.

– Дня счастливого, кор, и звонких монет! Нам бы денежки поменять! – взял переговоры в свои руки Маллоник, одарив меня между делом покровительственным взглядом.

Я выступать с возражениями не стала. Все-таки бедняга-юрист сегодня едва не покалечился и испытал серьезное моральное унижение, когда со взбесившимся жеребцом справилась не то что какая-то девчонка, а конь девчонки. Теперь надо было дать ему возможность для самоутверждения, чтобы благодарность не переросла в досаду и потаенную злость.

– Отчего ж не поменять, поменяю, – степенно согласился здоровяк и извлек из-под ворота рубахи каменный диск на цепочке, уменьшенную копию своего настольного собрата-великана. Причем из точно такого же желтоватого камня.

Маллоник, следуя, похоже, устоявшемуся обычаю, выложил на стол у жернова одну из врученных мною золотых монет.

Меняла снял диск с цепочки и вложил его в маленькую круглую выемку в центре, а потом подобрал и, не глядя, бросил монету юриста на большой круг. Та закрутилась, подпрыгивая, Фаль восторженно заверещал. Изнывая от любопытства по поводу творящегося, я призвала руну зрения и прибавила руну магии. Кано и лагу – огонь и вода – сплелись в красивый образ, через который я увидала узоры, выплетенные, выдолбленные, нарисованные на большом и малом камнях. Именно они, вспыхивая и мерцая, как дорогущая елочная гирлянда с десятком режимов, целенаправленно гнали монетку в предназначенную для нее ячейку.

Я так залюбовалась, что едва не пропустила мимо ушей слова оглашающего вердикт менялы:

– Золото полновесное, почище, чем наши троны, и тяжелее на четверть. Монета иномирная, потому один к одному менять буду.

Острый взгляд из-под кустистых бровей скользнул по юристу и зацепился за меня. Может, ждал возражений или объяснений? Я просто кивнула, соглашаясь. Мужик огладил бакенбарды и достал из ящика стола мешочек. Маллоник выложил все свои монеты и получил за них по счету десять золотых с изображением большого кресла по центру круга.

Настал наш черед. Кейр-казначей выделил из нашей казны два десятка золотых, причем выискал такие, чтобы не разнились с отданными юристом. Вряд ли случайно выбирал, скорее, не хотел светить пестрой коллекцией запасов и дорогим серебром.

Каждую монетку меняла подвергал проверке на круге. Только теперь он высыпал их не по одной, а целой горстью – на то самое место, где осталась после испытаний первая монетка. Денежки с места не тронулись, никаких фокусов откалывать не стали, и это менялу полностью устроило. Наверное, попадись среди денег фальшивка, результат был бы другим.

Так что из дома с колоском и рыбками над калиткой мы выходили, обогащенные некоторыми запасами местной валюты. Предусмотрительный Кейр еще и пару золотых поменял на шестнадцать рыбок, пошли они один к восьми, а пару рыбок в свой черед – на горсть колосков. Бронзовые монеты с этой самой пучеглазой рыбиной на аверсе на реверсе имели сеть. Кстати, у колосков из незнакомого на вид серо-синего металла на обороте красовалась до боли знакомая картинка – загогулинка серпа. Да, воистину идеи блуждают по мирам! Ладно хоть молотка сбоку не присобачили.

Маллоник, решивший, что теперь, после удачного обмена, он первый парень на селе и должен указывать дорогу к постоялому двору, попрощался с менялой за всю компанию витиеватым пожеланием, касающимся неумолчного звона монет (от такого звукового сопровождения свихнешься раньше, чем обрадуешься!), и первым вышел из дома.

Оставшихся догнал тихий вопрос:

– Неужели врата между мирами у подножия Гаранских гор снова открыты, коры?

– Не знаю, мы пришли иным путем, и вряд ли кто-то пройдет следом, – честно ответила я не столько даже из любви к правде как таковой, сколько из-за мизерного багажа информации, касающейся местных реалий. Чтобы врать, надо знать, о чем врать, а то от самого, казалось бы, выгодного или безобидного вранья будет куда хуже, чем от зловещей на первый взгляд правды.

Меняла приуныл, его жадный (нет, не до денег, до новостей) взгляд потух, даже роскошные баки поникли. Надежда на денежный ручеек, текущий от сделок с иномирянами, не оправдалась.

– С вратами работы больше было? – полюбопытствовала я, прощупывая почву.

– А как же! Пока-то перевалы в Каринзар проходимыми станут, еще с пол-луны караваны ждать, а от врат гости, хоть год от года их все меньше становилось, нет-нет, а шли, да все вышли! – Мужчина ахнул, махнул рукой и прибавил полушепотом, будто делился если не совсем тайной, то тем, о чем не принято заявлять во всеуслышание: – Я ж депешу в гильдию о позапрошлом годе направил. Из Артефа аж трое приезжали, сначала селезнями ходили, а потом проверку учинили, всю спесь разом растеряли. Сказали, узоры на камнях не повреждены, но ары силы вдосталь больше не дают. Если только весь портал сызнова переставить, да кто ж за такое в нашей глуши возьмется. Одна работа артефская в груду тронов влетит, село никак не потянет подобного заказа. В Иллордан наш наместник писал, а только по сию пору нету ответа. То ль не до нас, то ль еще чего… Может, на той дороге, какой вы, кори, прошли, полегче через врата пройти будет, и, коль ары переставить, их мощи хватит? Я бы гильдейским отписал…

«Ого, а дядя не просто меняла с непереносным артефактом по имени ар, а еще и что-то вроде наблюдателя, поставленного тут», – отметила я факт хорошо отлаженной системы и быстрого реагирования центра (некоей гильдии Артефа) на сигналы с окраин.

– Нет, это был разовый билет, – окончательно разочаровала я бедолагу.

– Ничего, ты все поправишь, – убежденно прокомментировал уверенный в моих способностях Фаль, но, к счастью, меняла не услышал ничего, кроме мелодичного чириканья, и заметил напоследок:

– Забавная пташка, говорливая.

– Не то слово, – с ухмылкой буркнул себе под нос Кейр.

Кажется, временами мой телохранитель жалел, что обрел-таки способность не только видеть, но и слышать Фаля. Ой, недаром говорят: бойтесь своих желаний!

Гримасу Гиза можно было истолковать либо как преувеличенное согласие с мнением Кейра, либо как первый болевой симптом острой желудочной колики.

– Боги не оставят Артаксар, – поведя плечом, нашел, чем утешить человека, мой палач-телохранитель. Ну не мог он не заступиться за своего обожаемого покровителя.

– Вы говорите так, будто сам Гар обещал нам помощь, – грустно усмехнулся меняла, но не со скепсисом атеиста, а скорее как человек, совершенно точно знающий, чего можно, а чего нельзя ждать от богов в силу имеющихся у них полномочий.

– Он тоже постарается подсобить, чем сможет, – озвучила я свое согласие с версией. Нет, я не трепло, но чем больше народа будет верить в помощь Гарнага, тем проще нам будет искать решение подкинутого богом «элементарного» вопроса.

– Посланники? – сделав несколько неуверенных шагов из-за стола, пробормотал меняла, словно хотел броситься к нам, тряхануть за плечи и добиться согласия, что мы и есть эти самые «посланники», и в то же время жутко боялся услышать «нет».

– Не знаю, – выбрала я не предусмотренный опросником вариант ответа. – Но нам не помешала бы кое-какая информация. Кажется, вы именно тот человек, который способен ее дать. Мы остановимся на постоялом дворе, приходите вечерком, как освободитесь, там и побеседуем.

– Кого мне спросить?

– Магева Оса со спутниками, – по привычке отозвался Кейр и тут же виновато покосился на меня, не сболтнул ли чего лишнего.

Я пожала плечами. По части молчания у нас Гиз специалист – вон за все это время ни слова не сказал, только наблюдал и записывал на корочку. А я так… находка для шпиона. Сама уже привыкла к тому, что магевой зовут, и откликаюсь рефлекторно. Не принципиально это, если вспомнить про незабвенные печку и горшок. Вот спрашивается, чего я тогда злюсь, когда меня служительницей именуют? А потому, что не только именуют, но и норовят «в печку запихнуть». Трудовой договор требует не только подписи работодателя, но и согласия работника, а иначе какой-то рабовладельческий строй получается. Пришли бы по-хорошему, поговорили, предложили, я бы, может, и согласилась. Но когда меня без меня женить пытаются, начинаю свирепеть и упираться всеми четырьмя копытами, как Кизов конь, хоть сама и не лошадь.

– Мы придем, – степенно заверил нас меняла, как-то резко успокоившись. И проявившийся в заднем левом углу хрупкий бодигард едва заметно наклонил голову, показывая, что это не мания величия одолела нашего собеседника, а просто он имеет в виду двоих.

Вышли во двор, где от нетерпения приплясывал Маллоник, но самолично ни на одну лошадь взгромоздиться не решался. Животные его игнорировали так ловко, словно в совершенстве освоили на каких-нибудь специальных курсах искусство бойкота. Наверное, им Буян (так Киз успел окрестить четвероногого) много чего понарассказал о бывшем владельце.

Сам киллер при исполнении (но, наверное, в очередном отпуске) так близко стоял к двери, что, гарантирую, слышал всю беседу с менялой. Теперь вот задумчиво изучал меня, как гм… какую-то аномалию вроде северного сияния или стаи пингвинов в Сахаре – странную и очень неуместную штуку. С оскорблениями не лез, но вряд ли от поспешно взращенного в душе уважения ко мне великой, скорей уж из опасения снова перейти в зооморфный облик. Тогда нас точно никто никакими посланниками не посчитает, а вот бродячим цирком запросто. Кстати, неплохая, как это говорят у шпионов, легенда. Девицу-фокусницу с дрессированными лошадьми, птицей и ослом точно всерьез никто воспринимать не станет! А Кейр и Гиз будут показывать номера с оружием.

Представив себе нашу теплую компанию в расписном фургоне балаганщиков, я не удержалась и, хихикая, поделилась шуткой с друзьями. Взгляд Киза стал еще на несколько градусов холоднее. Почему-то ему не понравилась идея поработать экспонатом в передвижном паноптикуме. Нет, все-таки этот тип невыносимо серьезно относится к жизни, вон даже совершенно невинных шуток не понимает! Фаль, к примеру, вслух пожалел, что на самом деле нельзя ненадолго стать компанией балаганщиков. Кажется, малютке пришлись по душе кочевая жизнь, вызывающая пестрота одеяний и обычай оснащать себя кучей ювелирных изделий со звеняще-сверкающим эффектом.

Нотариус оказался весьма полезен не только по части перекупки лошадей, но и в качестве проводника-наводчика. В селе он как-то уже бывал по долгу службы, здешний постоялый двор знал неплохо, и уж точно догадывался, с какого именно конца большого населенного пункта он расположен.

Удивительно, но здешняя сфера обслуживания шагнула далеко вперед по сравнению со знакомыми мне по Вальдину трактирами. Большой двухэтажный каменный дом, крытый черепицей интересной листообразной формы, окружали не только подсобные

постройки типа конюшни и мыльни. Здесь была летняя веранда – нет, правда, своего рода беседка впереди, с правого бока дома. Но аншлага не наблюдалось, так, пяток местных бездельников, если судить по виду, тянул из кружек пиво. Пара мальчишек конюших бросилась к нашей большой компании наперегонки, чуть ли не толкаясь локтями.

Я сразу подумала о взаимоотношениях туристов и коренных обитателей золотых местечек вроде Черноморского побережья или Азова. В начале сезона там вот так же боролись за клиентов хозяева пансионов или кафешек, а потом, когда желающих отдохнуть становилось на несколько порядков больше, местные посматривали на гостей свысока.

Если меняла прав насчет неких врат и караванных путей, то мы умудрились угодить в идеальную точку, в которой хозяева во всеоружии ждут-пождут клиентов, не успев пресытиться их количеством.

В любом случае нам предстояло проверить эту занимательную теорию. Солнце перевалило за полдень, и отправляться в следующий пункт назначения, если мы все-таки определимся с направлением, пока не имело смысла. Ночевать по весне в лесу мне совершенно не улыбалось.

Коней увели, пообещав обиходить, как родных маму с папой. А мы прошли внутрь здания, где в зале за стойкой хозяйничала юркая бабуся махонького росточка. Здоровенный паря как раз выносил на веранду поднос с очередным пивным заказом, а между столов внутри помещения сновала крутобедрая темноглазая деваха с улыбкой ярче солнышка.

Мы сели за большой стол у окошка, а Маллоник прошел к стойке и важно осведомился:

– Могу ли я видеть почтенную кори Галльиру по прозванию Пичуга, владелицу постоялого двора «Лесной уголок»?

– Можешь, если присмотришься ко мне, кор, – усмехнулась старушка.

– Тогда, почтенная кори, у меня есть к вам дело. Последняя воля Заррана по прозванию Бобыль.

– И что же велел передать тебе мой брат? – насторожилась Галльира.

– Под плащом Гара пребывает ныне Зарран, и я прибыл сюда как носитель его последней воли, – ответил наш нотариус, демонстративно коснувшись нагрудного знака-артефакта. Тот – маленькая подвеска в виде свитка с печатью – на миг блеснул золотым фонариком и погас.

– Алльза, присмотри за залом, – повелела старушка и увела Маллоника за дверь слева от стойки. Не сказала бы я, что выглядела она (это я про бабусю) до глубины души опечаленной вестями, скорей задумчивой и, если выражаться поэтично, исполненной смутных сожалений.

За всеми этими бытовыми наблюдениями я как-то упустила из виду момент, когда у нашего стола оказалась черноволосая подавальщица с уложенной вокруг головы косой, украшавшей милую девушку лучше всяких королевских корон.

А Гиз уже отвечал на ее вопрос об обеде и комнатах. Так, стоп, а почему Гиз вместо привычно берущего на себя все хозяйственные вопросы Кейра? Потому что палачу-телохранителю было не до прозы жизни. Покраснев как спелый помидор сорта «эфиоп», мужчина пялился (слово «смотрел» было несопоставимо с действием) на девушку так, словно видел что-то несказанно чудесное, и слова застревали у него в горле, выходя хрипами туберкулезника.

Киллер успел кратко уведомить темноглазку, что нам действительно требуются три комнаты и комплексный обед. И сейчас как раз решался вопрос с меню. Слово «солянка» вызвало легкую настороженность, но альтернативы не было. Ладно, придется дегустировать. Мясное блюдо было озвучено как «тушеная тырага». Хорошо хоть из безалкогольного пития имелся честный компот из сушеной сизянки. Урра! Вот и попробуем здешний эндемик на зубок, или, вернее, на глоток. Не будут же тут компот насыпать?

Оставив в стороне кулинарную тему, я мельком задумалась: а зачем нам три комнаты? Одна мне и Гизу, вторая Кейру и Кизу – получается ровным счетом две. Или надменный братец пожелал поселиться отдельно? Или… гм… сыграли роль взгляд Кейра и зарумянившиеся у подавальщицы яблочки щек? У женщин свои секреты, у мужчин свои потребности. Девушка статная, как раз во вкусе телохранителя, вот только раньше он дара речи при виде предъявляемых для осмотра прелестей не терял. Все когда-нибудь бывает в первый раз.

Алльза приняла заказ и умчалась, одарив напоследок нас всех (но больше все-таки экс-палача) улыбкой, а я тихонько прошептала, наклонясь к уху моего задумчивого друга:

– Девушка красивая, в гостиничном бизнесе сведуща, деньги на обзаведение тебе призрак подкинул, давай женись и открывай свое дело!

Кейр вздрогнул всем телом, выходя из созерцательного транса, и брякнул:

– А как же ты?

– Ну… я в трактирном деле ни бельмеса не смыслю, типичный потребитель, поэтому буду продолжать реализовывать себя в качестве магевы. А ты давай, вон Гарнаг тебе уже ложку с намеком подкинул!

– Думаешь, это знамение было?! – вместо того чтобы подхватить шутливый тон разговора, не то испугался, не то обрадовался, а может, и в равной мере испытал оба чувства телохранитель. Он так вцепился пальцами в крышку стола, будто хотел выдрать доску на сувенир.

– Не знаю, – шепотом отозвалась я. – Знамение-то если и было, то для тебя.

– И я не знаю, – неуверенно отозвался Кейр.

– Тогда подожди и присмотрись, знамения обычно по одному не ходят! Скоро следующее явится! – предложила я телохранителю, коварно намекая на то, что выбора вообще-то за него делать не буду. Пусть решает сам.

Обед принесла все та же темноглазка Алльза. Руки ее, сноровисто метавшие на стол тарелки с заказом, в один из моментов сбились и как бы случайно задели руку Кейра, почти погладили, а я невольно зажмурилась. Не от внезапно вспыхнувшего некстати смущения – от столь невинной формы заигрывания. Свет руны одаль, вспыхнувшей пусть малой, но ослепительной искрой, был ярче солнышка. Одаль, иначе зовущаяся отила… знак семьи померцал и исчез, стоило рукам разомкнуться.

Пока девушка выгружала на стол наш обильный, вызывающий слюноотделительный рефлекс заказ – солянка пахла как тушеная картошка с мясом, а тырага как хорошая говядина, – организм потребовал уединения в срочном порядке. Так что я, не дав красотке вдоволь напереглядываться с Кейром, подхватила ее под локоток и прошептала жизненно важный вопрос. Недовольная гримаска тут же сменилась сочувствующей, и меня даже проводили до места, именуемого в отдельных случаях комнатой размышлений. Не знаю, у кого как, а меня действительно именно там посещали самые гениальные озарения по части решения каких-нибудь зубодробительных алгебраических задачек.

Что удивительно, комнатка, пусть косвенным образом, помогла и сейчас. Я как раз собиралась углубиться в «раздумья», когда совсем рядом с наружной стенкой деревянного домика удобств раздался голос того самого парня-разносчика.

– Алльза! Вот ты где! Послушай, что скажу!

– Намир, мне в общий зал надо, потом поболтаем.

– Да стой же, сестренка, я под окном случайно подслушал, куда мать с тем приезжим ушла…

– Случайно?

– Ну ладно, нарочно, – не стал запираться шпион. – Ее братец, с которым она два десятка лет не разговаривала после смерти родителей, бобылем помер. Он ей постоялый двор в Выселках оставил с тем условием, чтобы кто-то из нас туда жить и содержать его уехал в три света Феа, а коль нет, так предать постоялый двор огню!

– Сволочь! – прочувствованно высказалась

Алльза и, похоже, притормозила. Сплетня, принесенная братом, оказалась настолько интересной, что перекинуться словечком стоило.

– Так и я о том же, сволочь! Меня-то, младшего, мать точно от себя не отпустит, а вот ты, если бы Сарана не отшила, уже мужней женой была бы и свой дом с хозяйством могла бы зачинать.

– С этим бараном пусть овцы дом зачинают! – вспылила Алльза. – У него лишь пиво на уме и то, как ко мне под юбку залезть!

– Зато и денежки на обзаведение имеются, не зря же он с караванами десять лет ходил, – намекнул братец.

– И не надейся, я за твоего дружка не пойду не то что ради собственного постоялого двора, а даже ради спасения жизни! – гордо объявила девушка и, судя по треску и оханью, куда-то толканула настойчивого братца-благодетеля.

– Дурища ты, Алька, я ж как лучше хотел, – обиделся Намир, и звуки стали удаляться.

Я поняла, что вот оно – то самое знамение, пусть и поданное не в самое подходящее время, не в самом подходящем месте и совсем неподходящему человеку. Ну вот что стоило самому Кейру восхотеть прошвырнуться до ветра? Эх, ладно, обещала, конечно, не лезть не в свое дело, но разве могут счастье и судьба друга быть чужим делом? Эгоизм, пошел вон! Живот, заткнись со своими причитаниями: «Кто нас кормить будет?» И без вас тошно!

Я выбралась из домика задумчивости вовремя. Алльза еще бурно дышала, пытаясь успокоиться, и мотала головой. Осторожное покашливание заставило ее вздрогнуть. Кажется, девица вообще забыла и о том, почему тут оказалась, и о том, что посторонний человек находится неподалеку.

– Кори Алльза, прости, я случайно подслушала…

– Да чего уж прощать, мы так орали, глухой услышал бы, – дернула головой красавица, не собиравшаяся корчить из себя оскорбленную невинность.

– Я про одного из своих друзей, Кейсантира, Кейра, поговорить хотела. Высокий такой, волосы в хвост завязаны, – почти издалека начала рассказ, очень надеясь, что успею не только морально подготовить девушку, а и закончить изложение сути вопроса до того, как кому-то другому приспичит сходить до ветра и выйти во двор.

– Что, он муж твой иль жених? – с ходу напряглась Алльза, кажется решив, что я собираюсь сделать потенциальной сопернице последнее китайское предупреждение.

– Нет. – Я невольно рассмеялась. – Скорей названый старший брат. Речь о другом, ты ему очень по сердцу пришлась.

– А у самого братца названого язык отсох и сказать о том он не может? – ехидно поддела девушка, уперев руки в бока.

– Все он может и скажет, я к другому веду. Ты не сердись только, выслушай до конца, а там уж решай. Кейру давно бродяжничать постыло, он деньги подкопил, чтобы осесть где-нибудь и трактир или постоялый двор держать. Кухарить страсть как любит. Нрав у мужика спокойный, но за себя и того, кто дорог, встанет стеной. Да жениться он мечтает на девице вроде тебя, чтобы вдвоем хозяйство вести.

– И ты нас свести решила? – не задиристо, скорей уж задумчиво поинтересовалась девушка.

Сие мне очень понравилось: гордость – гордостью, любовь – любовью, а здоровый практицизм имеется и амбиции тоже. У мамки под крылом, кто же спорит, хорошо, а своего гнезда хочется, не вечно же с братом локтями пихаться. Не прогонит, но ведь и ему настанет пора в дом хозяйку приводить. Две голубки под одной крышей живо в ворон обернутся.

– Не совсем. Выбирать и решать только вам двоим, но у меня дар особый есть…

– Личный ар? – жадно переспросила Алльза.

– Что-то вроде того, – согласилась я, изучая заросли лопухов вдоль дорожки, забивающие зеленью весь возможный хлам. – Когда руки ваши сегодня соприкоснулись, знак был, что из вас двоих семья благополучная сложится, если вместе быть пожелаете.

Вызываемые и возникающие собственной волей руны не слишком походили на артефакты, во всяком случае, на те из них, на которые я успела поглядеть у менялы и юриста. Но если трактовать ары как еще одно проявление магии, то почему бы и нет? Пусть я носитель личного ара, так сказать, внутривенно. Я начала смутно подозревать, что артефакты тут служат чем-то вроде преобразователей и накопителей энергии, своего рода трансформаторов вкупе с батарейками, без которых у здешнего народа творить чудеса не выходит. Разница же в личных арах и тех, которые подходят любому, состоит лишь в том, что первые каким-то образом настроены на персону носителя, потому и ценятся дороже, и вообще престижнее, а другими способен воспользоваться любой.

– Что ж ты мне, кори, а не Кейру обо всем говоришь? – задала очень верный вопрос девушка и снова чуть склонила голову к плечу.

– У меня, так уж случилось, в здешних краях дело есть важное. Кейр обязательно помочь захочет. Одной мне его не убедить в том, что справлюсь, если он уйти и свою судьбу устроить захочет. Ты присмотрись к нему и подумай, кори Алльза, пожелаешь ли удержать, – закончила я переговоры, искренне надеясь, что не наделала ошибок, действуя по извечному принципу благостных идиотов: «Хотели как лучше, а получилось как всегда». Впрочем, где-то в той глубине души, до которой не доставали сомнения и жила какая-то мудрая частица почти неизвестной меня, за последние месяцы пустившейся в буйный рост, я была уверена, что права. А потом добавила уже от себя самой, ничуть не мудрой, зато искренней:

– Кейр – очень хороший человек. Мы до завтрашнего утра здесь пробудем.

– Я тебе верю, спасибо, – кивнула Алльза и больше не стала лезть с расспросами. Бросила последний взгляд, нет, не на меня или на сортир, а в залитое расплавленным солнцем небо и, подхватив юбки, поспешила назад, к трактиру.

Мысленно я довольно потерла руки. Вот и отыскалась еще одна общая черточка между двумя. Кажется, теперь знаю, каким образом мой дорогой телохранитель может завоевать руку и сердце Алльзы всего одним словом, подкрепленным делом. Слово это будет вопросом: «Полетаем?»

Довольная улыбка поселилась на губах, когда я чуть ли не вприпрыжку спешила к друзьям и едва не налетела на Киза.

– Смена караула? – подкинула веселый вопрос.

Непонимание в чуть прищуренных темно-зеленых глазах было столь же явственным, как и неодобрение.

– Шутка с моей родины, – объяснила я со вздохом. – Если двое неплохо знакомых людей сталкиваются у заведения определенного типа, то можно обменяться этим комментарием, нивелируя чувство неловкости.

– Не смешно, – безапелляционно оценил Киз.

– Наверное, тут дело в настрое и контексте, – задумчиво поведала я.

– Я не буду подчиняться тебе, – продолжил нашу содержательную беседу киллер.

– А я тебя под ружье ставила? – только и оставалось, что удивляться. – Киз, я же не слепая, превосходно вижу, что я тебе не нравлюсь, и та ситуация, в которую ты угодил, тебя по меньшей мере бесит. Но в данный момент ни ты, ни я к обоюдному удовольствию разбежаться в стороны не можем, а значит, придется как-то решать проблему совместными усилиями. Ах да, кстати, о птичках, и это я не о Фале. Тебя по основному месту работы не хватятся?

– Нет, считается, что я отдыхаю, – снизошел до некоторой откровенности киллер.

– Ага, полный социальный пакет и гарантии для персонала. Если бы не их цели, я бы Тэдра Номус даже зауважала, – кивнула своим мыслям, обрадованная уже тем, что с этой стороны очередного раунда репрессий не

предвидится.

Обратно мы с Кизом шли в молчании если не дружественном, то почти мирном. Каждый остался при своем, но бросаться на меня с претензиями мужчина явно передумал, впрочем, и вставать грудью на защиту не рвался. Когда на тропе к святому месту показалась ощутимо покачивающаяся фигура могучего клиента, перебравшего пенного напитка, мужик даже не подумал сместиться так, чтобы оказаться между девушкой и крупной помехой.

Просчитав примерную траекторию движения пьяницы, я резко отпрыгнула назад, а алкаш, не найдя предполагаемой опоры, полетел в роскошную зелень. Раздался возмущенный рев разбуженного медведя. Ого! А лопухи-то здесь щедро сдобрены жгучей крапивой! Судя по воплям, очень жгучей. Интересно, а как похмельное средство крапива сойдет? Окончательного ответа на вопрос из области народной медицины я дожидаться не стала. Может, трезвость и норма жизни, но насильственное принуждение к ней никого еще в хорошее настроение не приводило. Лучше вернуться за стол.

Глава 4

Трактирные истории, или О судьбах, родине и любви

Солянка, мясо и компот пошли замечательно. Кейр не столько ел, сколько озадаченно хмурился и отчаянно краснел, стоило только темноглазой красе с толстой косой-короной оказаться в пределах видимости. Фаль в образе птицы, нахально уплетающей с моей тарелки все, что под руки подвернется, имел оглушительный успех у немногочисленных посетителей постоялого двора.

Пока мы ели, я эдак невзначай обмолвилась о потенциальном наследстве, обломившемся Алльзе, и о трудностях его принятия. Живой иллюстрацией к моему докладу и прямым доказательством его правдивости было лицо старой хозяйки постоялого двора. Совершенно очевидно чело ее омрачалось раздумьями и вполне закономерно извечными человеческими противоречиями: некоторой жадностью, застарелой обидой и одновременно досадой из-за необходимости перемен. Сама пожилая дама явно срываться с обжитого места не хотела, однако и выпускать из-под крыла любимых деток не рвалась. Алльза, тишком поглядывающая на мать и Кейра, тоже весельем не лучилась, но ее задумчивость была скорее романтического толка. До глазок, подернутых поволокой, еще не дошло, но тут, как мне показалось, все было в руках телохранителя.

Я старательно игнорировала философскую задумчивость бывшего палача и большей частью трепалась с исполнившим профессиональный долг Маллоником. Довольный юрист пыжился и хвастал напропалую, впрочем, при этом умудрялся избегать конкретики и ни одного факта, касающегося его профессиональной миссии в здешних краях, нам не выдал. А потом и вовсе ушел на «летнюю веранду», где клиенты затеяли игру. Не-а, не в кости или карты. Если судить по круглой доске и грубоватым деревянным фигуркам, просматривающимся из окна, это больше походило на шахматы-мутанты с пазами как у мозаики, чтобы не смахнуть ненароком с доски, и называлось «керфор». Причем количество игроков варьировалось от трех до пяти.

Об этом, прежде чем отправиться сыграть партейку-другую, охотно поведал Маллоник. Пока я интересовалась правилами керфора, Киз громко предложил брату взять по кружке пива и направился к стойке. Старая хозяйка охотно нацедила клиентам пенного. Пряча губы в поднесенной ко рту посуде, мужчины завели тихую беседу.

Нет, я не любопытная, я очень любопытная, поэтому вслух озадачилась:

– Интересно, к чему это ослик склоняет нашего Гиза?

– Он у него денег просит, – прозвенел Фаль, на мгновение отвлекшись от выуживания из солянки особо пришедшихся по вкусу кусочков копченостей.

– О как! – Я озадаченно почесала висок. – А зачем так тайно? Если чего купить надо, мы бы и так дали.

– Оса! – Кейр покосился на меня с нежной жалостью старшего родственника и по совместительству санитара из местечка с мягкими стенками. – Мало кто из людей настолько беспечно относится к деньгам, как ты, и, хвала Гарнагу, не все знают о таком твоем отношении, а то бы ты с сумой по дорогам пошла!

– С сумкой я и так по дорогам мотаюсь, тут не поспоришь, только не пешкарусом, а верхом на Дэлькоре. Но к деньгам я правильно отношусь, это вы чего-то над ними трясетесь вместо того, чтобы наслаждаться жизнью! – чуть обиженно ответила я, включаясь в ставший привычным дружеский спор.

Что удивительно, сегодня Кейр возражать не стал, нахмурился на мгновение и ответил:

– Может, ты и права. Я столько монет до того, как с тобой связался, и не видел, не то чтобы в руках держать.

– А Гиз говорит, что у него денег нет, все у тебя да у Кейра на сохранении, – наябедничал Фаль, продолжив первую серию доноса.

Я виновато вздохнула. Знаю, куда мой киллер вбухал все свое жалованье. Во всем эльфы виноваты! Ну не то чтобы прямо вот так виноваты, но косвенно точно они, остроухие! Когда мы гостили на свадьбе в Карниалессе, Гиз прикупил кое-что для себя из вещей да амуниции. Ведь лучше, чем дивный народ, на Вальдине ремеслами никто не владеет, а тут наверняка с праздничными скидками продавали. Да еще Гиз приобрел кулон, который сейчас висит у меня на шее вместе со знаком Друга. На первый взгляд крохотная цветущая веточка: серебро темное и светлое, камушки. А приглядись получше, так два профиля проступают: мужской да женский. Штучка крохотная, работы ювелирной и цены явно немалой. Но не взять такой дар я просто не могла.

Что прикажете делать? Сказать: извини, дорогой, это очень дорого, поэтому не приму! Или давай я тебе расходы оплачу? Если бы смертельно хотелось поссориться с Гизом, я бы, конечно, так и сделала. А поскольку намерения у меня были прямо противоположные, подарок приняла со смущенной радостью, только дала себе зарок в ближайшем будущем исхитриться пополнить финансовые запасы Гиза. Но подходящего случая за несколько суток не подвернулось, зато очень вовремя подвернулась другая идея, которой стоило поделиться с Кизом.

Я засемафорила обеими руками секретничающим мужчинам, причем так активно, что оба тут же двинулись в мою сторону. Гиз, кажется, немного забеспокоился, а братец его так и вовсе, похоже, решил, что у меня какой-то трясуче-падучий приступ.

– Мне тут захотелось спросить, – нахально глядя прямо в темно-зеленые глаза Киза, я начала вещание на сумасбродной волне. – Ты не хотел бы подработать телохранителем, пока не выберемся с Артаксара? Недельное жалованье плачу авансом.

– Зачем тебе третий телохранитель? – заподозрил что-то недоброе мужчина, ну будто я ему в пиво крысиного яда сыпанула.

– Для симметрии, – ответила с апломбом, не посчитав нужным раскрывать личные матримониальные планы, касающиеся палача, и искушающе воздвигла на столе столбик, позаимствованный из обменной кассы у Кейра. – Ну и для того, чтобы ты халтурку по дороге брать не вздумал.

– Халтурку? Это запрещено, – усмехнулся одними глазами Киз, сочтя предположение забавным и почти приятным.

– Тем более! Если по профилю запрещено, а ты, скажем, кому-то дрова рубить надумаешь или на огороде помочь, то дело это, конечно, хорошее, только задержки в пути не всегда возможны и от цели отвлекают, – начала шутливо рассуждать я. Фаль захихикал, а в темной зелени глаз «подсобного работника» закружился гневный вихрь. Пришлось наступить на горло собственной песне, пока его не сдавил профессионал, и закончить: – Так что

соглашайся на временную должность секьюрити. Заработок стабильный, а покушаются на меня не так чтобы часто. Где-то раз в полтора-два месяца.

Кейр, бедный, кажется, подавился своей солянкой и истово закашлял в кулак. Киз скривил нижнюю губу, ухитрившись при этом держать верхнюю неподвижно, отрывисто кивнул и взял монеты. Мой палач-телохранитель, сочтя, что теперь, пусть даже временно, киллер номер два вошел в наш маленький дружный коллектив, прокашлялся и счел возможным начать расспросы:

– Вы нам с магевой о стране своей рассказать сможете?

– Почти ничего, – односложно заметил Гиз. – Нас двухгодовалыми сопляками забрали, когда исполнялся заказ. Личных воспоминаний почти не осталось.

– Заказ? – не понял Фаль. Взмахнул крылышками, прошелся по столу и задрал голову в ожидании объяснений.

– Наш род был заказан, и заказ выполнен, выглядело все как смерть от несчастного случая, – проронил вместо брата Киз. – Якобы сбой в работе огненного заклятия охранного и теплового артефакта замка на зимнем празднике. Не выжил никто.

– Почему тогда вас не убили? – удивился Кейр. – Неужто пожалели? Эти?

– Нет, конечно, – спокойно (то ли переболело уже, то ли по младости лет и болеть толком было нечему) отозвался Гиз. – Нас сочли хорошим материалом. Тем более что ко времени исполнения заказа мы с братом уже были сиротами. О родителях позаботился раньше кто-то из здешних заказчиков.

– И вы не пытались ничего выяснить? – не поверил Кейр такому воплощенному спокойствию.

– Нас связывала клятва, одно из ее условий – не ворошить прошлое, – помедлив, все-таки раскрыл одну не слишком страшную тайну мой киллер. – Киза связывает и теперь, а для меня былое стало не важным.

– Ага… – Я задумчиво вздохнула.

– Ты чего, Оса? – забеспокоился Фаль, перепорхнув мне на плечо и нежно погладив крылом щеку.

– Ничего, – мотнула головой, оставив размышления о важном, но не так чтобы сверхсрочном вопросе на потом. Время есть, обдумаем и найдем выход. Он ведь, как говорит мудрая пословица, есть всегда, даже если сразу не виден или выглядит несколько неприглядно.

– Мы знаем лишь, что род был древним и могущественным, ты почти угадала, магева, когда говорила о герцогах. Думаю, именно из-за его ставшего опасным влияния наших предков и извели под корень. Артаксар – монархия, но есть Собрание Грайолов, с каждым годом все более набирающее силу. Род, стоящий между дворянством и троном и не примкнувший ни к кому, мог мешать многим, – выложил свои соображения Гиз.

– Значит, монарх, дворянское собрание, гильдия артефакторов – это уже три полюса силы, – подсчитала я, переходя с дел минувших и скорбных к современным реалиям. – Ты в курсе, чем живет страна?

– Рыбный промысел, сельское хозяйство (зерно и корнеплоды), изготовление артефактов. Последнее – уникально. Лишь в Артаксаре можно делать предметы, обладающие могуществом. Ими торгуют с соседними странами. Граница с Каринзаром проходит по крутой горной цепи, перевалы свободны от снега лишь краткий период с конца весны и до середины лета. Потом ветры, дожди и снег перекрывают возможность сообщения. Граница с Шагрой идет по полноводной реке весьма вольного нрава. Даже паромная переправа не всегда надежна. Граница с Баррой морская – это островное королевство. Но крупное судоходство развито слабо, слишком причудливый рельеф морского дна. В прибрежных водах даже опытный лоцман не застрахован от встречи с блуждающими мелями.

– Странно. – Теперь нос у меня чесался с удвоенной силой.

Мой киллер выгнул бровь, а Фаль зачирикал:

– Чего-чего странно?

– По словам Гиза выходит, что страна находится чуть ли не в географической изоляции. Неужели это последствие древнего договора первого короля и земли – своего рода страховка от забугорных недоброжелателей, восхотевших приобщиться к могуществу страны? – постаралась я, как могла, изложить свои мысли, не делая из этого умозаключения далеко идущих выводов. Сначала надо побольше поболтать с местными, а потом уже, коли Гарнаг попросил, попытаться решить, откуда вообще дует ветер проблем. Изнутри или все-таки снаружи.

Порассуждать мы не успели. В зал постоялого двора втиснулся уже знакомый мне меняла. За ним тенью скользнул его секьюрити. Сметливая Алльза, не дожидаясь заказа (видать, вкусы у постоянных клиентов не менялись), выставила перед ними по миске тушеного мяса с овощами – той самой солянкой, где мяса было на порядок больше условного гарнира, и по кружке пива.

За неспешной едой, прикрываясь пирогами, как светские щеголи бокалами вина или дамочки веерами, мы продолжили разговор, начатый в лавке.

– Скажите, а иных проблем, кроме ослабевшей магии врат, у вас в стране не случалось? С соседями мир? Урожай хорош? В Артаксаре мир и достаток?

Меняла призадумался, машинально расчесал пятерней левую бакенбардину, потом правую. Знаю-знаю, нельзя вопросы на людей кучей вываливать, но зато, если их кучка, отвечающий выберет то, что его сильнее тревожит, или, коли в перечне этого не сыщет, свою тревогу назвать не постесняется. Так что дядя нам ответил:

– На границах покойно все, как обычно, а вот урожаи, это ты, кори, верно отметила, год от года все плоше. Нет, до голода еще далеко, но прежде так было, что и с поля все увезти не могли, а теперь чуть ли не до колоска и клубенька подбирать приходится. А хуже то, что артефакты, увезенные из Артаксара, быстро силы терять стали, цены на них все ниже.

«Стало быть, плавное движение по нисходящей», – мысленно отметила я и, ориентируясь на озабоченность Гарнага, решила, что в словах менялы может таиться кончик ниточки, ведущей к клубочку проблем. Так, так, так… Ага, вон оно!

– Не артефакты, а земля силу теряет? – выпалила я.

– Да где ж такое видано, чтоб землица слабела, – покачал головой мужчина, ошарашенный, почти шокированный кощунственным предположением. Однако же не отмел с ходу, попыхтел и спросил: – Только ведь не проверить этого никак иль все же есть способ?

Я в ответ только пожала плечами, дескать, думать надо. Пока выходило, что сопредельные страны если и действовали против Артаксара, то очень искусно или опосредованно, ибо прямых возможностей для вредительства не имели. Значит, будем пока плясать от версии, что неладно что-то в здешнем королевстве по сугубо внутренним причинам. Я выбила задумчивую дробь по столешнице и поморщилась.

– Не сердись, посланница, – тихо прогудел меняла, и прежде чем озадаченно принялась выяснять, почему он вообще решил, что я злюсь, и на кого я окрысилась конкретно, собеседник принялся обстоятельно рассказывать печальную историю:

– Неркан человек хороший и лучший кузнец в округе, только пьет и буянит сильно с тех пор, как на позапрошлую луну Иррза померла от удушья. Надо ж такой нелепости приключиться: жена сельского старшего с дочкой к лекарке Меринзе прыщи сводить отправились, да та на них всю силу ара и извела. А тут как раз у Иррзы приступ случился. Неркан мигом Меру приволок, да толку? Так и померла страдалица, не дождалась, пока сила вернется к ару.

Меняла тяжело вздохнул и многозначительно покосился на горланящего разухабистую песню и долбящего кулаками по столу мужика. Того самого, с которым мы едва разминулись на тропе к

удобствам.

– Бедняга! – посочувствовал пьянице-вдовцу сердобольный Фаль. – Оса, ты ему поможешь?

– С Лаксом у тебя хорошо получилось, – фыркнул Кейр, и даже Гиз усмехнулся, вспоминая мокрого как мышь полуэльфа, протрезвившегося от кувшина ледяной воды с примесью рунной магии.

– Рада бы, да чем? Водные процедуры делу не помогут. А некромантию я не практикую, тем паче воскрешения. Такое горе только время сгладит или новая любовь вкупе с заботами о близких, – ответила я другу, машинально рисуя пальцем на столешнице рунные знаки зова и путешествия в загробный мир. Не для колдовства, скорее для облегчения мыслительного процесса, творить такую магию я совсем не собиралась. Мух прицельным выстрелом из гранатомета не бьют.

– Твоя правда, кори, да только пропадает человек, – крякнул меняла, не слышавший вопроса сильфа, но согласившийся с моими словами.

– А он зверей любит? – спросила я, припоминая роскошных пятнистых пушистиков, похожих на короткохвостых котов, которые в изобилии оккупировали местные заборы.

– Пожалуй, – задумчиво признал собеседник.

– Подбросьте ему под дверь котенка, да чтобы мяукал пожалостливее. Вдруг сработает? – внесла я единственное пришедшее в голову предложение, не содержащее никакой магии, кроме естественной магии чувств.

Безмолвный спутник носителя королевских бакенбардов издал задумчивое хеканье, символизирующее согласие с идеей. Киз (другого я и не ждала) скептически скривился. Н-да, этого и сотней котят не проймешь.

Левая рука под браслетом невыносимо зачесалась, намекая на то, что мне, как ежику из анекдота, пора мыться всей. Я потихоньку опустила конечность под стол и расстегнула сумку, намереваясь снять змейку и всласть поскрести запястье. Прилюдное почесывание выглядело бы не совсем прилично. Но почесаться не получилось, вернее, получилось совсем не то, чего хотелось. Каким-то образом браслетка на миг расширилась и уцепилась за толстый карандаш. Не припомню, чтобы такие брала с собой, но в сумке моей есть много чего, даже такого, про что я забыла. Настоящая женская сумочка! Пришлось опозориться и вытащить на столешницу руку вместе с прицепом. Тот упал и покатился с деревянным стуком.

– Дуделочка Фокмы! – обрадовался Фаль дудочке, издающей дикие звуки, подобные завыванию неприкаянной души.

С помощью этого незатейливого предмета один крестьянин имитировал явление привидения, чтобы напугать до смерти симпатичную вдовицу и завоевать ее любовь. В Ланце милая вещица, реквизированная у находчивого мужика, помогла нам изобразить нашествие призраков и нагнать страху на начальника тюрьмы, а потом под видом охотников за привидениями проникнуть в застенки ради спасения невиновного.

Прежде чем я начала разработку нового плана применения заслуженной дуделочки ради психологического воздействия на алкоголика, Фаль, позабыв, что он вообще-то находится в трактире на птичьих правах, подскочил к дудке и дунул в нее.

Нет, нельзя же так поступать с хорошо покушавшими магевами! Я же несварение заработаю, солянку жалко, особенно маленькие колбаски в ней!

Мы-то с компанией оказались уже привычными, а вот весь трактир, где сильфу вздумалось давать первый духовой концерт на Артаксаре, слаженно задрожал и заозирался. Вслед за местными хором вздрогнули и мы с братьями-киллерами да Кейром, ибо сварливый женский голос грянул а капелла:

– Неркан, опять как кабан нажрался! Уж и помереть нельзя, как ты за старое!

– Иррза? – враз протрезвевшим голосом тихо-тихо просипел пьяница, но в лакуне трактира голос прозвучал четко.

Меняла громко икнул и уставился на меня с суеверным ужасом. Ну еще бы не пялиться. Только что говорила, что некромантией не занимаюсь, а потом вдруг – раз! – и покойная супруга мужа по кочкам нести начинает.

– Иррза, Иррза, пьянь ты окаянная, – сердито подтвердила идентификацию личности бой-баба. К голосу прибавились призрачные очертания крупного тела, увенчанного головой с по-сталински сурово сведенными бровями. Поза «руки в боки» и нога, неслышно притоптывающая сапожком, прилагались. – Ясный день на дворе, а он пиво глушит. Неужто дел иных нет? Ты котлы все Гарзале починил? Изгородь у нас позади свинарника залатал? Зубья на граблях наточил? – Кажется, задания для вдовца-алконавта бодрая покойница, ничуть не жаловавшаяся на память, готова была перечислять до бесконечности.

Бедолага Неркан только повинно мотал головой, вынужденно признаваясь в постыдном бездействии. Один раз попытался было вякнуть:

– Но, Иррза, ты же померла или как?

– Так померла ведь, а не память потеряла, – сварливо фыркнула призрачная супруга и, смягчившись, почти ласково велела своей живой половине: – Ступай работать, а в кабаке чтобы я тебя больше не видела!

Кузнец мелко-мелко закивал, бормоча под нос уверения в готовности незамедлительно приступить к исполнению работ согласно перечню, и пулей вылетел за дверь. Только створка о косяк грохнула. Призрачная супруга с усмешкой проследила за бегством Неркана, повернулась в сторону нашего стола, признательно склонила голову и растворилась в воздухе.

Меняла прокашлялся, снова почесал правую бакенбардину и задумчиво присовокупил:

– Эвон как обернулось, а говорили, что помочь не в силах.

– Случайно получилось, – честно ответила я, но, кажется, мне опять никто не поверил, даже Кейр.

– Но котейку я ему все же принесу для компании, – прибавил собеседник.

Трактир гудел, люди жарко обсуждали явление призрака народу. Как оказалось, сие тут не в порядке вещей. А мы вновь вернулись к своим баранам, то есть к общегосударственной проблеме, и стали гадать… Нет, не как нам обустроить Артаксар, а как точно определить, что именно разладилось в стройной системе благополучной страны. Когда озадаченный меняла узнал, что мы направляемся в столицу, его осенила блестящая мысль. Он предложил завернуть по дороге к его старинной приятельнице, создающей артефакты. История страны была личным хобби женщины, а профессионально Фегора занималась не столько сотворением артефактов, сколько натаскиванием молодого поколения, проходящего обучение в сфере этой общественно полезной деятельности.

Оказывается, мастера не были кустарями-самоучками, объединенными в гильдию Артефа ради уплаты налогов и общего учета магически одаренного поголовья. Обучение артефактному делу носило централизованный характер. Существовала академия, где обучались люди со всего Артаксара – потенциальные носители дара созидания магических предметов, отобранные странствующими артефакторами. А вот традиционных выпускных экзаменов не существовало. Отучившихся кандидатов по жребию отправляли к нескольким заслуженным мастерам, которые проверяли профпригодность молодых или не очень дарований. Выдержавшие испытания и выжившие после них получали звание мастера гильдии Артефа, официальный знак и право на создание артефактов.

Причем, что занятно, самоучек и подпольных деятелей на Артаксаре действительно не имелось. Гильдия бдительно следила за порядком и пресекала подобные явления весьма жестко. И дело тут было не только и не столько в нежелании делить барыши. Неправильно сотворенный артефакт мог стать (и в прошлом такое случалось не раз)

причиной гибели не только горе-мастера или решившего сэкономить заказчика, но и многих случайных людей, мог даже вызвать катастрофу, последствия коей зачастую оказывались похлеще природных бедствий.

Жила сия достойная женщина уединенно, но нам были обещаны рекомендательная записка и детальное объяснение пути до дома, укрытого на окраине леса Ксарий, мимо которого шла дорога в столицу.

За беседой о житье-бытье вечер подкрался незаметно, настала пора отправляться по отдельным комнатам, выделенным не на традиционном втором, а на первом этаже.

Алльза вызвалась проводить дорогих гостей. Кейр, пока шли до дверей, пару раз открывал и закрывал рот, будто выброшенный на берег налим, и краснел. Вот уж от кого не ожидала такого приступа стыдливости. Нет, надо спасать мужика, а то так всю жизнь холостяком будет кантоваться или на какой-нибудь козе безрогой женится.

– Эй, Алльза, а ты с Кейром вечерком погулять, село показать не хочешь? – небрежно поинтересовалась я у трактирщицы.

– Отчего бы не показать, да только мне сначала на кухне убраться надобно, – отозвалась девушка и метнула на экс-палача цепкий взгляд.

– Я помогу, – тут же предложил внезапно обретший голос Кейр, а я поддакнула:

– Соглашайся, Алльза, никто не моет сковородки с котелками быстрее и чище! Как уж ему это удается, мы не знаем, но что есть, то есть!

Алльза тихонько прыснула и кивнула, явно польщенная экстравагантным предложением нового знакомого. А что? Возможно, путь к сердцу трактирщицы начинается с чистой посуды? Носить на руках и звезды небесные обещать может любой дурак, органически неспособный хорошенько вымыть за собой тарелку, а вот практически помочь навести порядок – это уже голову на плечах и руки, нужным концом приставленные, иметь надо. Дорога к свадьбе начинается с кастрюли! Должно помочь! Если не прокатит, завтра попрошу телохранителя приготовить фирменный омлет с травками, тогда уж девушка точно не устоит!

Комнаты наши вроде как считались лучшими на постоялом дворе, но никакой улучшенной планировки в доставшемся мне «номере» я не заметила, да и не приглядывалась особо. Кровать, стул, стол, умывальник. Чисто – и ладно. Хорошо, что тут женщины хозяйство держат. Они поаккуратнее мужчин, хотя из любого правила есть исключения. Видала я в жизни таких нерях, в сравнении с которыми Федора из сказки Чуковского записная чистюля, а вот Кейр, к примеру, своей чистоплотностью любой даме сто очков вперед даст.

Пока размышляла об относительности, Гиз, первым вошедший в комнату и осмотревший ее на предмет вражеской засады, бросил на меня какой-то почти неуверенный взгляд.

– Слушай, поговори с Кизом, – предложила я киллеру. – Объясни, что не собираюсь я его нещадно третировать, а то он так щетинится, что в любую минуту может начать огрызаться. Мне по большому счету не важно, пусть ерепенится, но, если вдруг посреди дороги наш спутник снова застрижет длинными ушками, трудно будет для всех встречных-поперечных оправдания подыскивать.

– Спасибо, я скоро, – моментом расколол Гиз мое тайное желание дать братьям перекинуться словечком без посторонних ушей.

– Я подожду, – пообещала в ответ и получила на прощанье благодарный и очень горячий взгляд. Если бы меня в дрему клонило, сон как рукой сняло бы.

Я присела у раскрытого в сгущающиеся сумерки окна. Подивилась еще, что оно распахнуто, будто и нет в здешних краях никаких кровососуще-вездесущих, отравляющих настырным зудением жизнь всех романтиков. А вдруг в самом деле нет? Фаль тихонько посидел со мной рядышком, а потом заявил о своем желании прогуляться. Судя по возбужденно посверкивающим глазенкам, личная преданность проиграла любопытству, и малыш полетел на разведку. Вот только не знаю, за кем именно он хотел пошпионить в первую очередь: Кейр и Киз представлялись лично мне одинаково привлекательными объектами. Было интересно, что сейчас происходит, но, увы, приходилось ждать информации из вторых рук, а в том, что малютка не преминет поделиться сведениями, я была абсолютно уверена. Такие интригующие секреты хранить в одиночку совершенно невозможно.

Минуло около часа. Ни один комар за это время на мое бесценное здоровье не покусился, лишь заполошный серокрылый мотылек зачем-то попытался прорваться в комнату – буквально пошел на таран. Я посторонилась, давая авиации дорогу. Насекомое пометалось по комнате и, то ли уверившись, что «здесь рыбы нет»[2 - Присказка, родившаяся из такого анекдота:Собрался как-то зимой один мужик на рыбалку. Пришел, начал лед долбить, вдруг какой-то голос и говорит:– Здесь рыбы нет!Мужик не понял, пошел в другое место, начал долбить, снова голос:– Здесь рыбы нет!Мужик опять перешел, а ему снова:– Здесь рыбы нет!!! – Да кто ты такой???– Директор катка!], то ли напротив, найдя все, что нужно, мирно вылетело в окно.

Сиреневые сумерки отвоевывали краски у закатного неба, голоса вокруг мало-помалу стихали. Все-таки село есть село. Это в городе народ готов хоть всю ночь напролет кутить, а местные расползались по домам затемно. Даже собачий перелай, доносящийся с западного конца селения, сошел на нет. Похоже, четвероногие пришли к консенсусу или отложили разборки на светлое время суток.

Положив подбородок на скрещенные руки, я отдыхала. Вот вернулся Гиз, подошел неслышно, бережно опустил руку на плечо. Я покосилась на его ладонь и невольно отметила, какие у моего киллера длинные пальцы. Сильная мужская рука, коротко отстриженные ногти, а все равно имелся в ней отнюдь не нарочитый природный аристократизм. Мой герцог без герцогства. Накрыла его руку своей, пальцы сразу переплелись так просто и привычно, будто всегда делали это, и как-то тепло и пушисто стало на душе.

Переговорить мы не успели. Ничего драматического или трагического не произошло и тихую прелесть романтических сумерек не разрушило, скорее наоборот. Под окнами со стороны густых цветущих кустов, по виду напоминавших лиловую сирень, но запахом схожих с вишней, послышались знакомые голоса. Тихие, слов не разобрать, но интонации мирные. Кажется, Кейр и Алльза нашли общий язык. Что я говорила? Совместное мытье кастрюль сближает! А теперь – от трудов праведных к романтическим прогулкам, а там (чем черт не шутит!) к ведению общетрактирного хозяйства методом семейного подряда.

Голоса зазвучали еще тише, а потом раздался удивленный женский вскрик, почти сразу перешедший в восторженный вздох: над кустами «сирени» возносился ввысь Кейр с совершенно обалделой восторженной физиономией. Точно такое же выражение лица было для комплекта у Алльзы. Она крепко вцепилась в плечи поднимающего ее кавалера, они парили и медленно кружились. Молодцы, даже намекать на общность хобби в области воздухоплавания не пришлось!

Я еще несколько мгновений полюбовалась на две фигуры в закатной выси и отвернулась, почувствовав некоторую неловкость. Все-таки Кейр тут не шоу устраивает, а собственную судьбу, не стоит больше подглядывать. У меня и так есть чем заняться. Вернее, кем или с кем.

Глава 5

Призрачные проблемы, или Беспокойное утро

Сдается мне, где-то в вышних сферах руководство побудками одной шляющейся по мирам девицы передали какому-то не в меру инициативному и охочему до выдумок сотруднику.

Вчера был нож у горла, сегодня оглушительный (пароходная сирена отдыхает!) вопль: «Не пущу-у-у!»

Проснулись не только я и Гиз. Возмущенно заверещала в кустах под раскрытым окном пернатая братия, наверное, еще и полсела нервно затряслось в постелях. Если, конечно, к этому времени уже не было на ногах. Баловни городские шесть утра почитают бессовестно ранним утром, а в сельской местности это, почитай, уже разгар дня. Но, думаю, даже не спящие сельчане прониклись таким воплем, а особо чувствительные схватились за сердце.

Дверь в нашу комнату открылась, на пороге нарисовался хмурый Киз и душевно поинтересовался у меня как у официальной (с вечера вчерашнего дня) работодательницы:

– Если я ее бесплатно убью, это договор не нарушит?

– Не смей трогать будущую тещу нашего Кейра! Пусть сам убивает, если сочтет нужным! – строго, если бы не зевок во весь рот, попыталась приказать я, присев на кровати. Гиз промолчал, но в глазах затанцевали смешинки. Прежде редкие гостьи, теперь они появлялись почаще.

Спать вроде бы так уж душераздирающе не хотелось, а ложиться дремать было рискованно. Если в самом деле получится заснуть, то проснусь уже после десяти с тяжелой головой. Ладно, коль разбудили, придется подниматься. И вообще, вдруг там Кейру и Алльзе потребуется помощь в уговаривании трактирщицы? Готова спорить, речь идет о переезде и вступлении в наследство.

– Плохо спал? – спросил Гиз брата.

Тот отмолчался, неопределенно пожав плечами. Я тоже промолчала. А чего влезать, если и так ясно. Столько всего случилось, что никакая самая крепкая психика за раз не переварит. Потому минимум полночи крутился Киз на кровати или бродил призраком по селу, а под утро стоило ему вырубиться, как такой вдохновляющий подъем сыграли, что лишь цитировать оставалось: «Хочешь, я убью соседей, что мешают спать?»

Ладно, буду вставать. Еще раз от души зевнув, я попросила:

– Киз, выйди, будь другом.

– Зачем?

– Да как тебе сказать, чтобы не обидеть? Я, конечно, девушка современная и маниакальной скромностью не страдаю, но одеваться предпочитаю без посторонних глаз, если, конечно, это не глаза любимого мужчины, – пространно объяснила я ситуацию.

Киллер насмешливо фыркнул, но как-то странно покосился на брата, то ли с сочувствием, то ли с толикой зависти, и вышел.

– Любимого? – тихо переспросил Гиз в спину, так тихо, что я при желании могла сделать вид, будто не услышала.

– А ты сомневаешься? – лукаво улыбнулась я, повернулась в кровати, присела и провела пальцами по темно-рыжим волосам, заглянула в серо-голубую бездну глаз.

– Хочу верить. Все-таки я лишь убийца, а ты… – запнулся, затруднившись с признанием, мой киллер, правда, руки оказались куда бодрее его слов. А может, действовали, не дожидаясь решения вышестоящей инстанции, когда обвивали мои плечи и спускались на талию.

– Никогда не слышала, чтобы профессия, тем более бывшая профессия, была определяющим фактором в избрании кавалера.

Я вовремя прикусила язык, чтобы не добавить: «А уж исходя из моих экзотических вкусов, убийца звучит ничуть не хуже вора». Все-таки упоминание бывших сердечных привязанностей – не лучший способ сохранить отношения. Сравнения и сопоставления в такой области унижают как ничто другое. Собравшись с мыслями, я заключила:

– А теперь, кроме шуток, Гиз, я не продажная девка, чтобы лечь в постель с мужчиной в обмен на защиту или ради пустой забавы, не затронувшей сердце. Я приняла тебя в свою жизнь. Может, это и случилось быстро, но что случилось, то случилось, и я ничуточки не жалею. Скорее напротив! А еще мне откровенно плевать, кем ты был, честно! Я просто рада, что сейчас ты рядом со мной, и все прочее не имеет ни малейшего значения.

Я коснулась нежным поцелуем виска мужчины, ловившего каждое слово как высшее откровение, вдохнула его запах. Легкий-легкий, едва уловимый и такой желанный. Кончиком языка лизнула кожу, вырывая сдавленный вздох, и шепнула, потянувшись за одеждой:

– С наслаждением продолжила бы и подвела под слова обстоятельную доказательную базу, но, увы, придется отложить ее построение до вечера.

– Я подожду, – нехотя согласился Гиз, горячим взглядом обещая мне ударные темпы строительства.

«Утро красит нежным светом» только стены – лохматые, заспанные и неумытые девушки должны приводить себя в божеский вид. Потому лишь спустя четверть часа я заглянула в зал трактира. Как и ожидалось, владелица местного «отеля», Алльза и Кейр сидели за столом у окна. Дискуссия шла бурная, правда, тон чадолюбивая старушка все-таки сбавила. Но нервничать не прекратила. Натруженные руки так мяли платье и метались по столешнице, что даже без взгляда на лицо становилось понятно: мама волнуется за родимое чадушко. Для иных родителей, будь ты хоть трижды взрослым, все равно ребенок – навсегда дитя. Вот и Алльзе «повезло несказанно».

На меня Кейр глянул, как грешник на икону, то есть физиономия его отражала странную смесь стыдливой радости, надежды, вины и молчаливой просьбы о помощи.

– Доброе утро! Кейсантир, надеюсь, ты как честный человек после всего, что было между вами нынче ночью, сделал девушке предложение и она согласилась?

Мама начала хлопать ртом как выброшенная на бережок рыбка, Алльза очаровательно порозовела, а Кейр закашлялся и попытался пробормотать одновременно: «Ничего недозволенного между нами не было!» и: «Сделал, да, согласилась!»

– А в чем тогда проблема? Почему почтенная кори негодует? – Я изобразила самое искреннее недоумение.

– Да проводить-то он ее проводит, коль обещался, но как она там одна хозяйничать будет, покуда этот жених дела станет улаживать? – всплеснула руками старушка, смерив Кейра ревниво-недоверчивым взглядом. Вроде и кровиночку пристроить хотелось, и выглядел мужчина представительно, и денежку за душой имел, и доченьке по нраву в кои-то веки пришелся, а боязно!

– Ага! – уяснила я суть вопроса, опустившись на лавку подле бабушки-старушки. Гиз сел за соседний стол. Дескать, я рядом, но не вмешиваюсь, пока не понадобится. – А почему только проводить? И какие дела?

– Но, Оса, как я… мы же… – начал телохранитель, верный профессиональному долгу.

– Кейр, я тебя как старшего брата люблю и очень не хочу расставаться. Только ведь больше того, чтобы ты рядом был, я хочу, чтобы ты был счастлив. Вот Алльза, я же вижу, обе твои мечты разделила, а не только радость полета, – выпалила я, отчаянно пнув в дальний угол души эгоистку-привычку. – Я буду очень скучать по тебе и твоим кулинарным талантам, но сказать, что без тебя пропаду, не могу. Гиз с Кизом помогут и в обиду не дадут. Так что езжайте трактирное хозяйство поднимать, а мы всем кагалом к вам попозже заглянем – пробу с кулинарных шедевров снять! Кстати, а свадьба-то когда?

– Ом, – выдал буддийскую мантру Кейр и сменил смущенно-розовый цвет на пунцовый. Алльза поспешила присоединиться пунцовому цвету избранника.

– Это чего, в переводе – «уже»? – даже не удивилась я очередной поспешной процедуре бракосочетания в стане друзей.

– Эм, – сменил пластинку мой уже почти бывший защитник и оправдался: – Тут вроде как почти случайно вышло.

Я всем своим видом выразила крайнюю заинтересованность техникой процесса. Как случайно можно порвать колготки или

пятно посадить на белую блузку – хоть сейчас в красках поведаю, а вот чтобы замуж выскочить ненароком – о таком никогда не слыхала.

Все оказалось проще пареной репы. Наши летуны так увлеклись эквилибристикой в воздухе, что не заметили, как с ног Алльзы свалились обе туфли разом. Кейр как джентльмен вынужден был взять даму на руки и приземлиться для розыска обуви. Словом, туфельки все-таки нашлись, и кавалер лично водрузил их на ножки не особо возражающей дамы. Потом они продолжили полет, в процессе коего телохранитель нашел в себе силы признаться в пробудившихся чувствах и своих благородных намерениях, а также робко осведомиться о возможности ответного чувства. Тут его Алльза и удивила, подметив, что в общем и целом она ему уже ответила. Ибо коль ухажер даме туфельки снял да надел, а та не возразила, то их отныне можно считать супругами, а все прочее лишь формальности.

– И после всего этого ты собрался покинуть жену? – сдерживая здоровый смех, укорила я молодожена, заполучившего свою половинку по новаторской методике Золушки. – Даже думать не смей! А не то я тебе сама бойкот объявлю!

Похоже, таких душераздирающих подробностей мать-старушка еще не слыхала, а как только узнала, что дело дошло до туфель, сдулась, как воздушный шарик, и сдалась. Машут после драки кулаками лишь подлюки и маньяки. Тем более что трактирщица убедилась: ее кровиночку, попользовавшись и обобрав, никто на произвол судьбы бросать не собирается, намерения у Кейра серьезные, и мужик он, внушающий доверие, состоятельный. В этом я не преминула еще раз заверить мамашу. Дескать, подъемные у молодых будут неплохие.

Телохранитель все еще пытался слабо отбрыкиваться, но слишком слабо, чтобы счесть попытку сопротивления чем-то большим, чем ритуал усмирения чуткой зверушки по кличке совесть. Заручившись моим клятвенным обещанием скоро нанести визит и обещанием Гиза беречь меня как зеницу ока, Кейр успокоился окончательно и полностью сосредоточился на планировании совместного обустройства трактирного хозяйства с красавицей Алльзой. Мама и дочка дружно включились в процесс, да так активно, что и я, и маячивший на периферии братец Кейровой избранницы почувствовали себя лишними. Тот в затылке почесал да на кухню подался, я думала последовать его примеру и попросить чего-нибудь на завтрак, но в залу влетел Фаль.

Малютка-шпион, развлекавшийся ночной слежкой за летунами, спал так крепко, что даже не высунул носа из гнездышка на стуле, когда мы болтали с Кизом, одевались и уходили.

Теперь сильф имел вид заспанный и слегка обалделый. Он добрался до моего плеча, тяжело плюхнулся на посадочную площадку и сообщил:

– Оса, а тебя обворовали!

– Чего-о-о? – удивленно переспросила я.

– Пришла какая-то тетка, схватила со стола дуделочку Фокмы и убежала, – задумчиво поведал сильф, поведя крылышками.

– Клептоманка? – выдвинула я самую примитивную версию, не особенно расстроившись из-за потери.

Отвлекшись от строительства бизнес-плана, Кейр включился в разговор, наскоро объяснив собеседницам суть того, что мне одна птичка напела на ушко.

– Да кто бы мог? У нас воров на селе нет, – засомневалась старая трактирщица. – Может, птичка напутала чего…

Фаль понял вопрос буквально и описал:

– Тетка толстая, коса у нее черная вокруг головы обвязана и булавками с круглыми зелеными камешками подколота. А платье вроде и новое, а грязное, в разводах.

После дословного цитирования описания особых примет опасной преступницы Алльза выпалила, не задумываясь:

– Мера! Только у нее такие заколки и платье в соках трав, стирай, не стирай, не выводятся пятна! Но дудка-то ей зачем?

И тут из приоткрытого окна, откуда доносились по большей части лишь птичьи трели, лай и беканье-меканье разной скотины, послышалось дикое завывание, запросто перекрывшее по силе утренний клич: «Не пущу-у-у!» Звучало оно, правда, попроще, всего лишь:

– А-А-А-А-В-В-А-А!

– Мера голосит, – с ходу опознала старушка и заохала: – Уж не двинулась ли умом, болезная, как Иррзу схоронили, она сама не своя стала.

– Ну пошли глянем, – предложила я, заинтригованная происходящим и очень рассчитывающая на то, что в моих силах отключить живую пожарную сирену. А звук-то все приближался и не думал смолкать!

На пороге трактира в нас (вышли всей компанией, даже Киз снизошел и братец Алльзы из кухни вывернул) на полном скаку врезался завывающий шар с зелеными набалдашниками. Будь мы бильярдными шариками, разлетелись бы от порога трактира по кустам, а так как замедленной реакцией никто не страдал, все уцелели.

Хвала Гизу! Умница-киллер умудрился не только перехватить бабенку, но и заткнуть ей рот чем-то вроде кожаной перчатки. Теперь бледная как мел и трясущаяся как осина-мутант пышечка лишь мычала и вращала выпученными глазами. А мужчина аккуратно придерживал ее, незаметно фиксируя руки. Я отметила без злости или досады, просто как свершившийся факт, что в первую очередь от живого пушечного ядра Кейр пытался заслонить свою невесту, а не меня. Значит, правильно все решилось. Движимый долгом, он пойдет на поводке данного слова без охоты и может оступиться в самый неподходящий момент.

– Тише, тише, расскажи, что случилось, мы во всем разберемся, – заговорила я тихо и ласково, как с бешеной собакой. – Что ты дудочку мою украла, знаем. Если понравилась, оставь себе, дарю.

Это незатейливое, сделанное от чистого сердца предложение почему-то вызвало у лекарки новый приступ тряски и мычания, из глаз покатились слезы, а нос захлюпал.

– Гиз, придется кляп вынуть, а то задохнется, – внесла я необходимые коррективы в методику удержания.

Киллер послушался, рот лекарке освободил и приказал коротко и властно:

– Рассказывай!

– Там! Там! Они в доме! Призраки! А-а-а! Спаси! – весьма информативно возопила бедная пышечка, едва ей дали свободу слова.

– Пошли, по пути и расскажешь, в чем дело. И зачем тебе дудка и призраки потребовались. А Кейр с дамами тут дозор нести будут, вдруг, если это массовое явление, сюда по вчерашнему следу тоже кто явиться надумает.

Таким нехитрым образом устранив Кейсантира, в которого с обеих сторон намертво вцепились невеста и теща, я отправилась в очередной, на сей раз пеший поход по селу в компании Гиза и Киза. Кстати сказать, местная общественность нами не особенно интересовалась. Мало ли по какой надобности приезжим потребовалось заглянуть к целительнице.

Безжалостно комкая юбку и подвывая, нестарая еще и не сказать чтобы неряшливая, просто какая-то взъерошенная женщина сбивчиво, то бледнея, то краснея, теребя одежду и утирая ладонью льющиеся слезы, принялась объясняться. Если выкинуть из речи оправдания, всхлипы и междометия, выходило, что лекарка стала жертвой слухов.

Сплетники, впечатленные приключившимся вчера вечером явлением призрака народу, растрезвонили по всему селу о происшедшем. Описания были красочными, кое в чем противоречивыми, но в одном сходились четко: у пришедшей в село кори имелся мощный ар, способный вызвать душу умершего. Дух Иррзы и ее сердечный разговор с кузнецом слышали все.

Меринза, хоть и не заливала моральные страдания вином, не меньше вдовца переживала о том, что не успела помочь несчастной покойнице. Потому решила явиться

поутру в трактир и просить меня сыграть на дудке, чтобы вызвать безвременно ушедшую на разговор и испросить прощения.

Входила «кающаяся грешница» тайком, через заднюю дверь. Сынок трактирщицы подсказал, где я остановилась, туда-то Мера и направилась. А как вошла да разглядела в пустой комнате на столе вожделенную дудку, так точно разум помрачился. Решила, не дожидаясь меня, все сделать сама. Схватила дудочку и побежала домой. Там, очень надеясь, что в руки ей попал не личный ар, громко пожелала, чтобы явился дух, и задудела.

Ну что сказать, результат превзошел все ожидания. В маленьком домике травницы, если верить ее словам (а не верить у нас резона не было), на данный момент призраков набилось, как сельдей в бочке, и каждый тарахтел о чем-то своем.

Бедная лекарка едва не помешалась, когда оказалась в толпе привидений. Вне себя от страха она рванула из дому прочь – просить помощи у законной владелицы артефакта.

Пока мы шли до края села, где на отшибе, окруженный не то садом, не то огородом со всякой растительной всячиной, ютился домик Меры, я как раз так и эдак покрутила в голове рассказ, но подобрать объяснений тому, какого рожна дудка сработала тем, а не иным образом, не смогла.

И вряд ли сообразила бы что-то, если бы не Киз, мимоходом спросивший у проводницы:

– А что за пирамидки из камешков в поле?

– Так погост, – нервно всхлипнула Мера, и я подавила рвущийся наружу смешок. Да уж, места для больничного офиса лучше, чем по соседству с кладбищем, сыскать трудно. Или практичные лекари руководствовались циничным принципом: зарыл и забыл? Но как бы то ни было, а нынче такая географическая близость сыграла с женщиной злую шутку. Похоже, зов дудки поднял всех мертвых соседей и собрал их под одной крышей, не оставив места живым.

Галдеж над скромным домиком лекарки стоял страшный. Не вызывающий инстинктивный ужас, а всего лишь настолько громкий, что хотелось убавить звук или заткнуть уши. Призраки – мужчины, женщины, дети, старики и старухи – галдели как стая ворон, бестолково, азартно, яростно, однако попыток выйти в народ из-под крыши не делали. То ли не могли передвигаться по утреннему солнышку, то ли оказались плотно привязаны к оставшейся в доме дудке как к центру вызова.

– Что будешь делать? – спросил Гиз не потому, что не доверял мне, а чтобы определиться с тактикой действий.

– Рисовать, – бодро провозгласила я и подобрала в гуще травы случайную хворостинку.

Право слово, выяснять, что надо каждому индивидууму из инфернальной орды, у меня не было ни малейшего желания, да и не чувствовала я подобной необходимости. Вот бывает такое, понимаешь, что неохота, а делать надо, и делаешь, перешагивая через себя; а тут я совершенно четко знала: общаться с этими горлопанами не следует.

Потому с чистой совестью присела на корточки у домика Меры и нацарапала палочкой рунное заклятие: всего несколько знаков, означающих врата, путешествие в потусторонний мир и оборотную руну движения.

Налетевший неизвестно откуда порыв ветра подхватил пыль и сдул ее в сторону жилища лекарки. Одуряющий гомон мгновенно смолк. Отбросив веточку, я поднялась, отряхнула руки и улыбнулась:

– Все, осталось только дудочку забрать.

С облегчением, судорожно заколыхавшись всем телом, Мера вздохнула и отпустила на свободу истерзанную ткань юбки. Губы скривились в жалкой попытке вежливо улыбнуться, но несчастный взгляд портил пристойный портрет. И зачем притворяется? Боится, ругать начну, компенсацию требовать или еще чего? Да ну тоже мне, нашла полицию нравов! Никогда не любила скандалов, выяснений отношений и претензий.

Фаль первый (наверное, чувствовал толику вины за то, что не воспрепятствовал хищению моей собственности) метнулся в приоткрытую дверь, подхватил с пола дудочку и торжественно опустил в протянутую ладонь.

Да уж, вот тебе и дуделочка-пугалочка! Странные дела творятся на Артаксаре, если обычная вещица из другого мира превратилась в артефакт. А может, виной тому намеренное или случайное воздействие одного атлетически сложенного типа с хронической тягой к справедливости и немереным могуществом? Посмотрел не под тем углом зрения на мой скарб, и вот вам побочный эффект. Получите и распишитесь! Музыкальный инструмент легким движением божественной силы превращается в ки-ар – предмет-артефакт, который может использовать любой. Н-да, мочь-то может, а вот отвечать за последствия кому? Ясное дело, владелице, то есть мне. Сломать, что ли, от греха подальше? Я покрутила в пальцах дудочку из светлого, теплого на ощупь дерева и призналась: нет, не сломаю! Жалко, все-таки сувенир и память, лучше засуну подальше в сумку, чтобы здешним спиритам в руки не попадалась, а пока в кармане полежит.

– Проверено, мин, то есть призраков, нет, – объявила я, обведя взглядом чистую горенку с кучей всяких мешочков, горшочков и веников из травы да корешков на полках, столах, лавках и даже на подоконнике.

Выходит, Мера не только артефактом своих пациентов пользует. Одобряю! На силу надейся, а сам не плошай. Жаль, для жены кузнеца не нашлось подходящего природного лекарства.

– Спасла ты меня, кори, спасибо! – всколыхнулась грудь смущенной лекарки.

– Пожалуйста! Счастливо! – попрощалась я и развернулась к двери.

– А плату какую назначишь? – полетел в спину вопрос.

«Что? Опять? Здесь же нет магев! Так чего она твердит о расчетах?» – мысленно взвыла я и подчеркнуто вежливо ответила:

– Пустяки, дело житейское, ничего ты мне не должна. Если только… – неожиданно вспомнились здешние ароматные ягодные напитки. – Я смотрю, у тебя тут травки развешаны. Целительные, да?

Женщина затрясла головой, соглашаясь, и среди полного сумбура чувств проглянула гордость профессионала.

– Если среди этого богатства какой-нибудь сбор для приятного пития отыщется, буду рада получить в подарок, – назначила я первую пришедшую в голову вкусную цену и улыбнулась.

Целительница заметалась по комнатке с такой скоростью, будто дом уже охватило незримое пламя и счет шел на секунды, за которые, собственно, требовалось найти и вынести из огня священное знамя в виде травяных сборов. Кулек за кульком мне в руки опускалась добыча, горка в секунду поднялась до подбородка. Пока меня не похоронили под грудой растительного сырья, я робко взмолилась:

– Хватит, хватит!

Мера приостановилась и принялась тараторить, объясняя, какой холстяной мешочек какой сбор содержит: что бодрость дает, что успокаивает, что согревает. Вон даже кузнец ее травки пьет с удовольствием. При упоминании кузнеца женщина осеклась и перескочила на описание очередного тонизирующего полуфабриката. Нет, она явно чего-то боялась и старалась своей болтовней «по делу» заглушить страх. Один Фаль жмурился довольным котенком. Еще бы! Несколько минут проката дудочки, и получай запас концентратов для приготовления напитков на месяц! Братья-киллеры стояли парой этаких самодвижущихся столбов и помогать не собирались.

– Спасибо, будем пить и тебя добрым словом поминать, – вклинилась я в речь целительницы, отступив к двери.

– Смеешься, кори? – вспыхнул на щеках лихорадочный румянец, и в глазах снова начали набухать слезы.

– Нет, не смеюсь, – ответила я и, поняв, что просто так Мера не

успокоится, продолжила: – Не смеюсь, не издеваюсь. И тебе терзать себя из-за Иррзы не советую.

– Так ведь виновата! – с каким-то ожесточением вперемешку с надеждой (ну скажи, что это не так!) вскинулась женщина.

– Гар тебе судья, – перефразировала я поговорку из моего мира, подогнав ее под здешние божественные реалии. – Только теперь, кто бы и насколько ни был виноват в смерти той женщины, уже ничего не поделаешь, время назад не отмотаешь и по-другому историю не повернешь. Нет таких ки-аров.

– Если б я знала… – вновь заплакала Мера, уже не скрываясь и не стесняясь слез, и вновь принялась заламывать руки.

– Знал бы, где упасть, солому бы настелил, – согласилась я и присела на лавку у двери, понимая, что просто не могу уйти от бедолаги, истерзавшей воспоминаниями о случившемся несчастье всю душу. Вроде бы не девочка уже, целительница, а так из-за одной покойницы убивается… Значит, пусть и не давала клятвы Гиппократа, а совестливей будет многих врачей из моего мира. – Давай поговорим. Скажи, Иррза умерла потому, что травами ее недуг не лечился, а силы в ки-аре у тебя, когда ей дурно стало, не было?

– Так, все так! – Слезы катились по лицу лекарки. – Только я же не думала, что ей так плохо станет, не далее как на прошлом темном обороте приступ был, а у нее они раз в три-четыре оборота случались. Я же только кожу Умане и Равеле почистила. Ленивые курицы при монетах! Настоем протираться не захотели, а я, дурища, на уговоры польстилась, новую ступку мне из камедрана захотелось, а трех рыбок не хватало. Да лучше б я в своей каменной все долбить продолжала! И не должен был ар так быстро опустеть тогда, силы-то из него малую долю зачерпнула, а уж глянь – и донышко. Никогда прежде так быстро запас не кончался! – Выплеснув из себя беду, Мера замолчала, закрыв лицо ладонями.

– Ты хотела помочь Иррзе и не смогла из-за неодолимых причин. Случилось слишком много неудачных для жены кузнеца совпадений. Приступ не вовремя, опустевший слишком быстро артефакт, недуг, не излечивающийся травами. Знаешь, там, откуда я пришла, есть такое понятие – смягчающие обстоятельства. Это я о том, что для вины твоей действительно имеются оправдания. Ты не желала смерти Иррзе и не должна терзать себя, загоняя под каменную пирамидку. Вина есть, но лучшее, что ты можешь сделать, это в память о случившемся никогда не использовать артефакт по пустякам и всегда по возможности сохранять резерв силы для таких вот трагических случайностей. Подумай, о чем я сказала, и прощай, целительница, спасибо за травки, – поблагодарила я напоследок и вышла из горницы, оставив затихшую лекарку на скамье. Кажется, рыдать она перестала и глубоко задумалась. Буду надеяться, никаких глупостей не надумает.

– Ловко ты дуру успокоила, – цинично одобрил Киз, покусывая мимоходом сорванную травинку.

– Я лишь сказала ей то, что думала, – отозвалась с легким недоумением.

– Ты еще скажи, что никогда не врешь, – жестко усмехнулся киллер.

– Я всегда говорю то, что думаю и как думаю, а врать не люблю или просто не умею. Если понимаю, что правду говорить нельзя, тогда молчу, – откровенно ответила я брату Гиза.

– И до сих пор жива? Странно, – сильно удивился Киз.

– Телохранители у меня хорошие, – заулыбалась я и тут же замерла на месте, осененная идеей. Вот теперь все сходилось, вот теперь все получило логичное объяснение.

– Не-эт, не Мера дура, а я, – огласила не слишком приятный вердикт. – И как сразу не сообразила! Но еще не поздно!

– Эй! – окликнула первую попавшуюся селянку, чинно шествующую куда-то с огромной корзиной. – А где дом кузнеца?

Женщина смерила меня глубоко озадаченным взглядом и указала головой на ближайший забор из ровных, одно к другому, бревнышек:

– Так вот его подворье.

– Могла у меня спросить, Оса! – чуток обиделся Фаль, поерзав на плече, и тут же полюбопытствовал: – А зачем нам кузнец?

– Прости, дружок, совсем у меня из головы вылетело, что ты вечером на разведку по селу прошвырнулся, – повинилась я перед представителем сил дружественной авиации и толкнула калитку. – А что и зачем, сейчас увидишь!

Кузнец нашелся между домом, свинарником и кузней. Как и обещал жене, дядя в закатанных до колен штанах, с подвернутыми до локтей рукавами рубахи старательно заделывал дыру в заборе, судя по габаритам, образовавшуюся в результате соприкосновения тела, полного хмельной жидкостью, с физическим препятствием. Работал он так старательно, что не сразу заметил посетителей. Попросив своих телохранителей подождать чуть в стороне, подошла ближе.

– Доброе утро, – вежливо покашляла я. – Оторву вас от дела на пару минуток разговора?

– Что, лошадок перековать надобно? – отложив могучий молоток (забыла, как называются такие штуки, которыми в землю опоры вбивают), благожелательно уточнил мужчина.

От вчерашнего горького пьяницы и буяна этот вполне себе трезвый, вежливый человек отличался как небо от земли. Смотрел спокойно, как слон на тявкающую где-то в ногах мелкую моську. С учетом того, что моя макушка доставала ему до пояса, имел право.

– Нет, я по личному вопросу, – отказалась от предложения и, поскольку возражений не последовало, продолжила: – Я насчет Меры.

– А что с ней? Случилось что? – озадаченно или даже обеспокоенно сдвинул брови богатырь.

– Убивается не меньше тебя по Иррзе, виноватой себя считает, – начала объяснять я.

– Она-то с чего? Это ж я поздно супружницу притащил к лекарке, думал, обойдется, отдышится. А оно эвон как обернулось, – горько вздохнул кузнец и подергал себя за кудлатую бороду. – Мера-то всегда на помощь щедра была, вон сборами чайными нас с Иррзой баловала. Бывало, намахаешься в кузне, а в кувшин с травяной водой прут каленый опустишь, изопьешь – и усталость словно птица крылом снимет. И поясницу мне когда скрючило, тут же прибежала, жиром сыгачьим растерла, пуще Иррзы хлопотала, за два дня с лавки подняла.

Подробный рассказ о благодеяниях пухленькой медички лишь поставил последнюю точку в моих выводах, потому дальше я продолжила уже почти открытым текстом:

– Мера себя винит оттого, что нравишься ты ей, всегда нравился. И теперь, как Иррза померла, целительница тебя сторониться будет, себя наказывая. Ты мужчина достойный, подумай, может, у тебя запас сборов травяных к концу подошел и надо бы зайти за добавкой или вот спину опять прихватило? Думаю, Иррза твоя такие действия одобрила бы.

– Эмм. – Кузнец открыл и закрыл рот, переваривая услышанное. Похоже, сегодня в селе выдался день буддийских мантр, а я и не знала, а то тоже что-нибудь припомнила бы, чтобы не отрываться от коллектива. Как там, кажется, «ом-мане-падме-хум»? Точно! В следующий раз буду в ответ цитировать!

Не дожидаясь лишних расспросов (все, что нужно, уже было сказано, теперь пусть сами разбираются), я кивнула кузнецу и ушла со двора. Попритихший Фаль и не раскрывшие ртов телохранители-киллеры последовали за мной.

Оставленные на хозяйстве трактирщица со товарищи позаботились о завтраке для спасителей от нашествия призраков. Каша-размазня, конечно, никогда не была моим любимым блюдом, тем паче вездесущая овсянка. Ну откуда она еще и тут взялась? Может, Гар Справедливый в минуту крайнего раздражения приволок ее с Вальдина в качестве

кары для особо злостных преступников? Однако голод победил извечную неприязнь. Художественно украсив блюдо местным вареньем из сизянки (эдакая лилово-синяя абстракция на сером фоне), я взялась за еду. Фаль принялся рьяно помогать.

Мать семейства, Кейр с невестой и деверь уселись рядом. Вот правильный народ – трактирщики! Если мы вернулись спокойным шагом и без панических воплей на устах, стало быть, дело в шляпе, то есть все улажено. А значит, дорогих и единственных (не считая до сих пор дрыхнущего нотариуса) постояльцев надо накормить досыта, а потом уже выспрашивать подробности. Я сегодня была добрая, потому решила совместить приятное с полезным. То есть рассказ с завтраком. Когда разговариваешь, невкусная еда как-то быстрее и проще глотается. Кстати, сизянка сделала кашу действительно съедобной, хотя ничто (ну если только божественное чудо трансформации!) не могло обратить ее во вкуснятину. Испорченное дитя своего времени, люблю бутерброды всей душой, особенно с твердым сыром и копченой колбасой. Нет, от красной икры, конечно, тоже не откажусь, но все-таки колбаса и сыр привычнее. Словом, отправляя в рот ложку за ложкой, я отчиталась:

– Мера, бедолага, хотела Иррзу вызвать и извиниться, а подняла все кладбище разом. Пришлось призраков убрать, пока они по селу прогуляться не надумали, родственников навестить.

– Откуда ж в простой дудке такая сила взялась, чтобы духов зазывать? Раньше-то такого не водилось, – почесал щеку Кейр, удивленный странными свойствами предмета не меньше меня.

– А Гар его знает, – пожала я плечами. – Может, дело в мыслях и отпечатках эмоций, что впитались в дуделочку за эти дни? Все же истории с ней вокруг призраков крутились, вот намерение и воплотилось в жизнь. А может, мы каким-то образом ухитрились случайно превратить предмет в ки-ар, вложив в него силу, и сами того не заметили. Думаю, нам обязательно следует побеседовать с приятельницей здешнего менялы.

– Как же можно ки-ар случайно создать-то? – перестав подкладывать зятю кашу, удивленно ахнула старушка-трактирщица и всплеснула руками. – В Артефе искусству этому годами учатся, великое умение для того надобно, чтобы ары творить, не каждому дано!

– Мы, как вы уже догадались, не местные, через врата из другого мира пришли, там магия своя, и действует она на Нертаране иначе, чем на Вальдине, – коротко объяснила я, сняв с души Кейра тяжесть из-за необходимости таиться от новых родственников.

Признательный взгляд друга был мне наградой. Ой палач! Значит, действительно молчал, не свою тайну раскрывать не стал. Хорошо, что случай подвернулся! А закрутилась бы, позабыла, и достойный человек нашел бы себе бонусные трудности к жизни молодожена. Не дело это, если двое полюбивших друг друга с таких секретов совместную жизнь будут начинать.

– Но ведь твои руны действуют! – задумчиво ввернул Гиз, методично поглощавший порцию овсянки.

– Да, но они для меня и на Вальдине действовали, а для местных нет. Так что руны не отменяют возможности случайного воздействия некой магии, преобразовывающей предметы в ки-ары, – рассудила я, помахав ложкой. – Или это воздействие касается только тех вещей, которые прошли через границу миров. Не могу пока сказать и экспериментировать до разговора с образованным артефактором тоже не стану.

– Разумно, – согласился киллер. – Мы же вроде как помочь обещали, а не портить последнее…

– Да уж.

Невинное напоминание о деле подстегнуло процесс поглощения завтрака, после которого я объявила об отбытии.

– Уже? – растерялся Кейр.

– Пора, – улыбнулась я другу и спутнику, поднимаясь из-за стола. – Записку для Фегоры нам еще вчера вечером передали, припасы ты собрал, подковы у лошадей целы, погода хорошая, так что задерживаться в селе не с руки. Ну что хмуришься, Кейр? Не на века расстаемся, я же обещала заглянуть в гости и оценить новое хозяйство, значит, непременно загляну. Не выйдет у самой, найду кого попросить.

Кейсантир только кивнул, сын трактирщицы пошел готовить коней. А я отправилась за вещами. Подумала оставить палачу на обзаведение еще монет из походной кассы, да не стала, не возьмет, потому что клад ему приличный перепал в наследство, а нахапать только для того, чтобы нахапать, Кейр никогда не стремился.

Наши деньги он, кстати, пойдя за мной следом, вручил Гизу, и тому же досталось еще одно сокровище: походная посуда хозяйственного Кейра. Врученная, пожалуй, более трепетно, чем священная реликвия или боевое знамя. С другой стороны, польза от этих предметов была куда более ощутимой, чем от многих стягов и ценностей. К примеру, такого замечательного мяса, какое получалось на заслуженной сковороде палача, я никогда не едала.

Гиз отказываться не стал, принял вещи вполне серьезно и ответственно. Кейр почесал шею, вздохнул, хлопнул киллера по плечу, а потом неожиданно обнял меня крепко-крепко, чмокнул в лоб и попросил:

– Береги себя, магева.

– Да меня никто красть не собирается, – пошутила я, обнимая друга в ответ.

– Береги, – серьезно посоветовал мужчина. – Ты – замечательная девушка. Может, не всегда как надо головой думаешь, но сердце у тебя правильное, оно верную дорогу подсказывает. Гиз, присмотри за ней!

– Обязательно! – торжественно ответил киллер, и слова его почему-то прозвучали серьезнее клятвы верности.

Н-да, клятва верности на сковороде и котелке! Звучит!

– И я присмотрю! – поклялся Фаль, рассеивая драматичность обстановки.

– Если и ты, тогда я спокоен. Буду в гости ждать, – кривовато усмехнулся Кейр, отводя взгляд, в котором снова затлели искры вины. Поднес руку к голове и тут же уронил, словно не знал, куда ее девать и куда деваться самому.

– Кейр, все хорошо! – позвала я друга. – Правильно! Я вижу, что наши дороги расходятся, пришло тебе время исполнить свою мечту, и не смей чувствовать себя виноватым! Не смей! Ты судьбу свою и любовь нашел. Каждому ли так везет? Так радуйся, а не цепляйся за призраки обычаев и долга. Не трави чашу своего счастья! Если бы я знала, что без тебя мне не обойтись, не отпустила бы. Я буду скучать, но расстаюсь с тобой с легким сердцем именно потому, что оставляю моего друга собственной судьбе и мечтам, ради свершения которых предстоит тяжелый и упоительный труд. Ты вот только что говорил, что сердце у меня правильное, тогда поверь моим словам, идущим оттуда. Поверь и пожелай нам удачи!

Глава 6

Дорожные видения, или Указания к действию

Сборы вышли недолгими, поелику распаковываться основательно ради одной ночи в селе мы вчера не стали. Очень скоро остающиеся и отъезжающие уже стояли у оседланных лошадей. Проводить нас вышли все члены новой семьи Кейра. Алльза, только сейчас до конца поверившая, что ее молодой супруг с друзьями отбывать не собирается, успокоилась и одарила меня благодарной и счастливо-шалой улыбкой. Ее брательник смотрел с очевидной завистью. Похоже, мечтал о приключениях, да кто ж его от трактирного хозяйства дальше ближайшего города за покупками отпустит? Не всем выпадает такое счастье, как мне или Кейру – жить, как велит сердце.

– Удачи! – от всей души громыхнул Кейсантир и еще раз обнял меня так крепко, что кости затрещали. – Спасибо тебе за все, магева!

– И тебе, я буду очень скучать, особенно по

твоему жаркому, – прочувствованно попрощалась я.

Животик согласно заурчал, Фаль, мелкий обжорка, столь же синхронно завздыхал.

– Вот приедете в гости, накормим по-королевски, и не только жарким! – искренне улыбнулся мужчина, укрывая довольную Алльзу в объятиях.

Та согласно покивала. За то, что я оставляю ей мужа, готова была пообещать все что угодно, от луны с неба до сокровищ со дна морского.

Застоявшиеся лошади бойко вынесли седоков за границы села. Дорога ложилась под копыта не сказать чтобы совсем уж гладкая да ровная, но вполне себе приличная. Может, и не ухаживали за ней с превеликим тщанием, но поддерживали, а наплыв туристов-торговцев, которые могли раздолбать ее подводами в пух и прах, лишь ожидался или даже предвкушался.

Фаль привычно умчался вперед на разведку, а я обернулась назад, хоть и знала, что меня все равно не увидят – еще разок махнула Кейру на прощанье.

– Быстро же телохранитель тебя на харчи и бабу поменял, – вставил язва Киз эдак между прочим – потешался, только сквозь зубы не насвистывал. – Да и ты играючи с верным другом простилась.

– Сменял? Играючи? – Мое удивление было искренним. Как-то в таком диком ключе я о Кейре не думала и думать не собиралась, настолько нелепым было суждение киллера, что я даже злиться не стала. – Ты же все видел, но, если не понял, толку-то объяснять? – пожала плечами и отвернулась.

Ругаться настроения не было, а объяснять очевидное слепцу, вернее упрямому слепцу (ну не зря же его личина прорастала ослиными ушами), не хотелось. Сердце и без того ныло, а место за левым плечом, где обычно ехал Кейр, ощущалось как неправильная пустота. Я смахнула ладонью навернувшиеся слезы и постаралась подставить лицо легкому ветерку. Теплый, но все равно освежает.

Проклятый киллер углядел-таки мои слезы и недоуменно буркнул:

– Во девка дает, сама отпустила, а теперь ревет.

– Ксения, объясни? – мягко попросил Гиз и, понимая, что он прав, что не зря его братца-осла именно в нашей компании отправили от колодца желаний прямым рейсом на Нертаран, значит, не в одиночку он что-то усвоить должен, я собралась с духом и ответила:

– Вставать поперек чужой судьбы неправильно, потому и отпустила, потому и настояла, чтобы ушел. А что расставаться больно, так как же иначе? Если полюбила и привязалась, без боли не обойтись.

– И ты так отпустишь любого? А если завтра захочет уйти Гиз?

Я снова вздрогнула как от удара. Весенняя солнечная дорога показалась стылой, как сугроб зимой, и все равно, сцепив зубы до хруста, сказала то, во что верила и за что уже честно платила болью разлуки:

– Отпущу. Никого дорогого и любимого нельзя держать на привязи. Если любишь, отпусти, вернется – твое, нет – никогда твоим не было, – повторила я то, что говорила когда-то прежде.

– Сама придумала? – уколол Киз.

– Нет, это сказал один из писателей моего мира, Гарсия Маркес, я тоже верю, что именно так – правильно, – отозвалась, перебирая пальцами мягкую гриву Дэлькора. – Жизнь – дорога и здорово, когда бок о бок с тобой по ней идут те, кто дорог. Но и разлуку никогда не сочту мечом, разрывающим узы. Если кому-то из друзей понадобится помощь, приложу все силы, чтобы прийти и помочь!

Конь, будто понимая серьезность темы, обернул ко мне голову и проржал что-то ласковое.

– Слишком ты правильная, – задумчиво хмыкнул скептик.

– Думаешь, я тебе вру?

– Нет, думаю, считаешь, что говоришь правду, но поживешь подольше – станешь решать и думать иначе, – хмуро буркнул киллер.

– Очень надеюсь, что не доживу до такого, – искренне заверила я собеседника и удивленно выпалила: – Какая странная штука!

– Не дожить? – почти удивился братец Гиза, а вот тот завертел головой, пытаясь определить, что именно кажется мне странным.

Но ничего не увидел, а вот мой любимый конь-добытчик углядел привлекший мое внимание предмет, свернул совершенно самостоятельно с дороги, подошел, обнюхал, метко вмазал копытом в районе земли. Раздался отчетливый хруст. Потом конь подхватил «предмет» зубами, как пес поноску, и чинно, будто никуда и не сворачивал, вернулся на дорогу с добычей.

– Думаешь, оно нам нужно? – уточнила растерянно.

Дэлькор только гривой тряхнул.

– И как нам эту ценную вещь нести? – задумалась я.

Физиономии моих киллеров-хранителей тоже стали весьма озадаченными. Еще бы, не каждый день магева сначала вопит не пойми что, а потом ее чокнутая лошадь выдирает из земли сухой куст и таскает во рту.

– Почему оно тебе показалось странным, Оса? – первым делом уточнил Гиз.

– Ну-у, – начала я, – знаешь, я краем глаза видела, как по стволу и веткам какие-то огоньки, словно светлячки или искорки, проскакивали. Теперь они то есть, то нет. Только зачем нам эта светлячковая икебана, ума не приложу.

– Тогда вели своему жеребцу выплюнуть дрянь, и поедем дальше, – рационально предложил Киз.

– Можно, конечно, только дело в том, что Дэлькор никогда ничего просто так не делает. Сдается мне, от этого сухостоя должен быть какой-то прок, – поделилась я своими соображениями. – Но какой?

Фаль, подлетевший к нашему сделавшему внеплановую стоянку отряду, совершил круг почета и вынес здравую идею на мой суд:

– А этот куст в твою шкатулку-сундук не влезет? Сейчас спрячь, доедем до местных, спросим, зачем его Дэлькор прихватил.

– Просто, как все гениальное! – одобрила я рацпредложение малютки, настолько привычного к магии, что в первую очередь он подумал именно о ней, а не о технике связывания и прифигачивания куста к крупу того копытного бедолаги, которому повезет больше. Исходя из логики «кто добыл, тому и тащить», счастливчиком был бы Дэлькор.

Представив себе красавца-жеребца с разлапистым кустом в качестве дополнительного элемента декора на попе, я заулыбалась и спешилась. Такого осквернения эльфийских лошадей допустить никак нельзя! Пошарила в сумке и достала шкатулку. Милая, маленькая такая вещица, будто стилизованная под сундучок. На самом деле именно этим предметом она и являлась. Чтобы убедиться, стоило лишь проделать одну нехитрую манипуляцию.

Я аккуратно поставила шкатулку на траву и трижды постучала по крышке. Уникальный сундук-шкатулка – дар богини, Гарнаговой сестры, – вмещал в себя весь мой гардероб, прочие, жизненно необходимые каждой девушке штучки, и еще оставалось изрядно свободного места.

– Хватит? – поинтересовался Гиз.

– Должно, если не хватит, попросим Киза попрыгать сверху, утрамбовать!

– Считаешь, я самый тяжелый? – почему-то нашел такой вывод оскорбительным братец Гиза и смерил родича очень схожих габаритов чуть ли не ревнивым взглядом.

– Конечно, самый тяжелый! – подмигнула я новому телохранителю и «таинственным» шепотом пояснила: – Мы тебя хорошенько подразним, до ослиных ушей. И все, чего не в силах примять вес физический, довершит груз раздражения.

– Чур я первый дразнюсь! – приняв мои слова за чистую монету, сильф под наши с Гизом смешки тут же с энтузиазмом внес свою кандидатуру на рассмотрение.

Киз фыркнул и отвернулся, но краем глаза продолжил наблюдать за волшебным сундуком.

Постелив сверху плащ, чтоб ненароком ничего не запачкать, я заполнила карликовым деревцем с переливчато-серой корой незанятое пространство. Не влез, продолжая упрямо

топорщиться из-под крышки, только кончик одной веточки. Недолго думая я его отломила, захлопнула крышку и вернула сундучку миниатюрный вид.

Так и ехала дальше – одной рукой придерживала поводья, во второй крутила теплую, гладкую на ощупь деревяшку, как перламутровая раковина, играющую под пальцами цветными бликами. Любуясь этакой красотой, я подняла ее повыше к солнцу и банально раззявила рот до состояния «сейчас залетит птичка, модель кондор».

Не вызывая никаких рунных заклятий, всего лишь глядя поверх палочки на родные для моих киллеров просторы, я видела совсем не то, что полагалось зреть среднестатистическому обывателю. Впереди и справа вдоль дороги шли поля какой-то вяло зеленеющей культуры около четверти метра высотой с забавными желтыми метелками на концах. По межам двигались крестьяне, как мужчины, так и женщины с ребятишками, и, отщипывая эти самые метелки, бросали их в корзины за плечами. Работа не то чтобы непосильная, но пойди нагнись столько раз подряд, к вечеру небось спина отвалится. Так вот, эти самые люди пели нечто заунывно-ритмичное, слов не разобрать, а в такт песне над полем колыхалось прозрачно-желтое марево, прошитое более яркими нитями. Толстые, как канаты, нити шли от людей вниз, к земле с культурными насаждениями, но в землю вбиралась лишь часть энергии, остальное растекалось вокруг, как вода по промасленной бумаге. Гораздо более тонкие, больше напоминающие штрихпунктирную линию, применяемую для центровых и осевых линий на чертежах, поднимались от поля к людям.

– Ой, – тихо прошептала я, пытаясь сообразить, что именно ухитрилась увидеть. Отложила деревяшку – марево и ниточки исчезли. Призвала руну кано, наложенную на лагу, – картинка в желтых тонах возникла снова.

– Ты чего, Оса? – забеспокоился Фаль, шлепнувшись мне на плечо.

– Сдается мне, Гарнаг глубоко прав насчет Артаксара, – вздохнула я и коротко описала увиденное. – Сила людей пытается питать землю, та не может вобрать ее в себя, а отдача настолько слаба, что едва заметна. И причиной такого низкого КПД вполне могут быть истончившиеся узы древнего договора.

– Ты уверена, что видела именно это? – уточнил Киз, придержав Буяна.

Конь его хоть и признал главенство Дэлькора, а нет-нет да и порывался вырваться вперед, показать молодецкую удаль. Или это он так впечатление на нового хозяина производил?

– Глупый человек, я вижу то же самое, – негодующе (как кто-то, а тем паче какой-то осел, посмел сомневаться в моих словах!) прозвенел Фаль, в очередной раз частично лишив меня слуха.

– Так что молчал? – буркнул киллер, не зная, расценивать слова маленького члена отряда как истину или всего лишь как попытку встать на защиту моего утверждения.

– Так я не знал, что вы этого не видите, – с непосредственной обидой оправдался сильф, передергивая плечиками.

Вот ведь я сдурила, не взяла в расчет того, что наш малютка хоть и похож на крохотного человечка с крылышками, хомо сапиенсом ни разу не является, он сильф и воспринимает мир иначе. Говорил же еще в первые дни знакомства, что видит руны и мою энергию, так почему бы малютке не видеть и других, незримых для смертных, потоков сил? Значит, на Нертаране сильф с Вальдина тоже обладает несомненным преимуществом перед не ориентирующимися в магическом пространстве людьми.

– Мы не видим, если специально не колдовать, – просветила я друга. – Ты уж, пожалуйста, Фаль, если заметишь что-то непривычное, нам рассказывай.

– Ладно, – запросто согласился гордый новым поручением сильф и упорхнул на разведку.

– Значит, палка с куста заменяет заклинание? – вычленил из нашей беседы Гиз один любопытный момент. Разговаривать о договоре с землей и прочих высоких материях он не спешил, предпочел для начала все обдумать.

– Значит. Для меня, – сделала я маленькое уточнение и предложила проверить эффективность палки-детектора на братьях-телохранителях, пока мы не уехали далеко от поля с метелками.

Оказалось, если держать деревяшку между лицом и объектом, на который устремлен взгляд, энергетические потоки превосходно просматриваются и не проявлявшими прежде талантов к магии мужчинами. Марево и ниточки сил оба видели вполне отчетливо. Причем в качестве специфического бинокля достаточно было использовать даже не весь сучок, а кусочек деревяшки сантиметров шести-семи длиной. Так что мои спутники разделили палочку по-братски и оставили при себе.

– Молодец, Дэлькор! Добытчик ты мой! – похвалила я коня и погладила по шее.

Кстати, созерцание полевых работ послужило не только прямым доказательством нарушения энергетического баланса Артаксара (если вы-ливается больше, чем в-ливается, а значительная часть просто про-ливается, то, готова спорить, это ненормально), но и прямым свидетельством еще одной моей ошибки по части наблюдений за деревенской жизнью. Я-то посчитала: тамошний люд неспешно просыпается, потому так мало народа на улицах, а они уже все метелки обрывать подались. Интересно все-таки: их обрывают, чтобы вон то, мелкое и зеленое, лучше росло (так наши садоводы помидоры прищипывают), или, наоборот, как раз эти самые метелки и есть предмет сбора?

Ответ на свой мысленный вопрос я получила весьма скоро. Мои телохранители еще не успели насмотреться через «бинокль-палочку» на магические явления, когда от основной массы работающих отделилась мелкая детская фигурка. Если судить по ласковому мужскому подзатыльнику-напутствию, она была делегирована к притормозившим путешественникам вполне сознательно.

Когда малявка подошла ближе, я убедилась в этом на сто процентов. Девочка в светло-зеленом платье, с аккуратным фартучком и копной кудряшек на головке, моментально напомнила мне маленького лемурчика из мультика «Мадагаскар». Помните, был там такой с умилительными глазищами, глядя в которые собеседник был готов согласиться на все что угодно, только не допустить, чтобы крошка огорчилась.

Перехватив тяжеленную корзинку двумя руками, малышка как-то смешно подпрыгнула и присела. Наверное, нам был продемонстрирован местный вариант реверанса.

А потом, наставив на трех всадников глазки и похлопав ресничками, девочка заявила:

– Солнечного утра, благородные коры! Не угодно ли купить свежей капилы?

– Зачем? – уточнила я, рассчитывая получить ответ на свой вопрос о назначении метелок.

– Нет ничего вкуснее супа со свежей капилой, кори! – убежденно ответила малявка, нахмурилась и продолжила, мечтательно облизнувшись: – А мясо, тушенное с капилой, – блюдо, достойное самого короля Артаксара!

– Если короля, то давай, – неожиданно вмешался в беседу Киз и сам(!), нагнувшись, протянул девочке бронзовую рыбку.

И откуда только мелкую монету взял? Я ведь ему золотом платила, а красть вряд ли стал бы. Неужели вчера еще и в местный обменный пункт успел смотаться? Похвальная предусмотрительность. Однако зачем ему эта трава?

Корзина перекочевала в руки киллера, монетка исчезла в кулачке девочки. Видимо, рыбка – это было много за корзину капилы, но не чрезмерно много, поэтому вздох со стороны маленькой торговки вышел удивленно-довольный, но не шокированный. Она снова подпрыгнула, подхватила юбочки и, просияв улыбкой, умчалась к родне хвастаться законным заработком.

– И

зачем тебе трава? – озвучила я назревший вопрос.

– Ты же слышала, ее едят, – повторил Киз тоном, каким детям объясняют азбучные истины.

– Если приготовить. А я ее ни тушить, ни варить не умею, – внесла некоторые уточнения.

Кулинария никогда не была моим коньком. Сделать что-то точно по рецепту я еще была способна, но стоило начать импровизировать или работать с незнакомыми продуктами, как «произведение гастрономического искусства» получалось таким, что есть его могла лишь я сама, да и то с трудом. И то только потому, что выкидывать еду, на которую потратила деньги, силы и время, было жаль.

– Велика хитрость, – небрежно пожал плечами киллер, пересыпая зелень в какую-то сумку и вешая у седла.

– Значит, ты и будешь на всех готовить! – предложила я мужчине, закономерно ожидая ехидной отповеди, а он, вместо того чтобы возмутиться, лишь небрежно кивнул и ответил:

– Если ты мне как повару доплачивать станешь.

– Не вопрос! Если Фаль твою стряпню одобрит, я тебе двойное жалованье положу! – вдохновенно пообещала киллеру под энергичную трель сильфа.

Неужели есть на свете чудеса и мне на жизненном пути с минимальным интервалом попались сразу двое мужчин, не считающих приготовление пищи чем-то зазорным? Эта магия куда сильнее рунной!

Впечатленная героическим обещанием спутника, я даже не стала выяснять, каким будет меню обеда. Пусть станет сюрпризом! Да что я, даже сильф перестал поглядывать в сторону Киза как Ленин на буржуазию и стал каким-то задумчивым. Один раз даже облизнулся и погладил животик.

Больше ничем и никем не прерываемое движение по намеченной трассе продолжалось еще часа четыре. Дорога пылила, впрочем, зелень окрестных кустов и леса невдалеке все еще была яркой и свежей, такой пронзительно-чистой, какая бывает лишь весной, до поры зрелости, граничащей с увяданием. Оглушительно пели похваляющиеся перед подругами и пытающиеся перекричать соперников птицы, яркие бабочки с причудливыми резными и узкими, больше подходящими для стрекоз крылышками порхали целыми стайками над разнотравьем. Здесь и сейчас не наблюдалось ни малейших следов опасности, нависшей над миром, и разлада в энергетических потоках.

Вот так мирно мы ехали, никого не трогали, кроме досужих мошек, и тут ни с того ни с сего раздался треск. Зеленое, чем-то похожее на тощий дуб дерево опасно накренилось и завалилось в траву.

Если бы поперек пути падало, я бы о разбойниках подумала, а так, ничего не понимая, призвала рунный бинокль и уставилась на странное зрелище: золотистая канитель, тянущаяся от дерева, соприкоснулась с черной ниточкой, протянутой сверху, и растение рассыпалось в труху. Ой-ой! Неладно что-то в Артаксарском королевстве. Это чего, земля уже силу начала забирать из живых растений? Мужчины, пряча в карманы индикаторы из добытого Дэлькором куста, мрачно переглянулись.

Разговор не клеился. Что языком трепать, если и так понятно, что почти ничего не понятно, кроме одного: Артаксару плохо. Я вздохнула и отпустила руны. Расстроенный Фаль в утешение погладил мне щеку крылом и убежденно прозвенел: «Ты найдешь чем помочь, Оса!»

Как нам объяснили в селе, по той дороге, которую мы выбрали, чтобы ехать в столицу, да еще при этом побеседовать с артефактчицей, жилья встречалось мало. Следующая небольшая деревня Подкаменная ожидалась по курсу лишь к вечеру. А посему обед из прихваченных с собой припасов следовало готовить самим.

Отпустив лошадей пастись на небольшом лужке между дорогой и лесом, убедившись для порядка, что со здешними деревьями никаких аномалий не наблюдается, мы с Гизом взялись за разведение костра. Я в качестве подсобного рабочего (подай-принеси), мой киллер за главного. Киз, властно изъявший у брата посуду, как и уговаривались, погрузился в сотворение обеда.

Мамочки! Что он делал?! Нож летал туда-сюда, руки порхали так быстро, что казались не двумя среднестатистическими пятипалыми конечностями, а веером, отливающим сталью. Миска наполнялась всякой всячиной, которую Киз небрежно скидывал в общую кучу, будто собирался готовить не обед, а компост.

Вода из фляги (ручья близ дороги нам не встретилось, а искать с лозой и копать мы пожалели времени) вылилась в котел. Киллер-повар недовольно покосился на языки пламени, бодро лизавшие днище и прохладную воду. Перевел зеленый взгляд на меня и почти скомандовал:

– Согрей воду, а то лишних полчаса ждать будем.

Обижаться на грубость я не стала, самой кушать хотелось, а пуще грызло нетерпеливое желание узнать, что именно натворил наш маэстро от гастрономии. Без споров призвала руну огня и погрузила ее в воду. Поверхность тут же запузырилась.

– Хватит! – удовлетворенно провозгласил Киз и принялся бросать из миски в котел то ли на глаз и небрежно, то ли четко и выверенно, пригоршни своей разложенной на кучки нарезки. Выжидал чуток, бросал одно, потом другое, добавлял какого-то желтого порошка, потом зеленого, следом – ой! – синего. А под конец вывалил нашинкованную, успевшую чуть подвянуть капилу. Перемешал, кивнул сам себе и объявил:

– Обед через семь минут.

Я опасливо посматривала на радужные разводы, кружащиеся по поверхности яства, пребывающего на границе консистенции супа и каши, и принюхивалась. Пахло не то чтобы противно, скорее приятно, вот только никакая знакомая мне еда так никогда не пахла и не выглядела. Словно не замечая моего замешательства, Киз снял котелок с огня и невозмутимо зачерпнул и бухнул варево большой ложкой-половником в наши миски.

Отважный Фаль спланировал на край моей посудины и, не щадя рта и живота своего, начал снимать пробу. Остановился он, когда от порции осталась только половина. Как я понимаю, сие свидетельствовало в пользу кулинарных талантов киллера. ОТК он прошел.

Зачерпнув ложкой кашесуп, я подула и аккуратно пригубила. Вкус действительно был ни на что не похож, так же как и запах, но, без сомнения, продукт оказался не только съедобен, скорей он проходил по категории «пальчики оближешь». Кейр готовил вкусно, но привычно, что ли. А вот братец Гиза… Наверное, так должны были бы творить настоящие маэстро от кулинарии, те, что возвели свою работу в ранг высокого искусства. Этот странный суп таял во рту, оставляя только одно желание: попросить добавки!

– Спасибо! Это бесподобно! – совершенно честно признала я и заглянула в котелок, проверяя объем остатка. Не будет ли большой наглостью черпануть себе еще или надо оставить мужчинам. Вроде бы объем позволял, и следовало поторопиться с просьбой, пока не тратящий времени на похвалы Фаль не занырнул в котелок и в единоличном порядке не очистил посуду.

Ноздри расширились, втягивая становящийся все соблазнительнее по мере остывания пищи запах, а потом небо упало на землю. Или кто-то просто выключил солнце, чтобы пустить кино.

Густые сумерки подступали к порогу большого дома. Алльза лежала на земле жалким безвольным кульком. Из боковых окон гостеприимно лился свет, доносились веселые крики, а над жертвой, бешено вращая совершенно безумными глазами и сжимая в руке окровавленный камень, стоял бородатый грузный мужчина. Потом лицо его исказилось еще больше, и он, отшвырнув камень от себя, точно ядовитую гадину, скачками понесся прочь, в темноту.

Следующий кадр

показал резное каменное кресло, светлое, как свежий сыр моцарелла, если судить по жалким остаткам истинного цвета на задней стороне спинки, а ныне заляпанное какими-то грязными бурыми и серыми пятнами. Да еще и дополненное жгутом толстого ремня.

На сиденье изгаженного предмета мебели, засунутого в темный и сырой (судя по непрерывной капели где-то вне зоны видимости) каменный мешок, какие-то крепкие парни силой громоздили отчаянно вырывающегося голого человека. Ора не было слышно только потому, что рот закрывал грубый кляп. Вчетвером они впечатали бедолагу, предпочитающего стоять, на роскошный стульчак и привязали ремнем. Проворно отскочили. Секунду, другую, третью ничего не происходило, только ходила ходуном грудь пленного да рвались из заткнутого горла судорожные всхлипы. А потом кресло объял ярчайший янтарный свет, и, когда он погас, там, под ремнем, уже никого не было. Только серых пятен на кресле стало больше, а к бурым добавилось несколько свежих алых и багряных мазков.

Я еще не успела даже осмыслить увиденное, испугаться или преисполниться негодования, как снова сменился кадр.

Берег моря. От барашков волн, набегающих на тонкую полоску песка, шла ввысь истерзанная ветрами узкая, высеченная прямо в скале и почти загибающаяся спиралью лестница. А там, наверху, открытая всем дождям и солнцу, лежала здоровенная, где-то на сотни метров в диаметре, плита в форме почти идеального овала. Никакие Стонхенджи не годились ей в подметки. Конечно, идеальной плита казалась лишь издалека, а если посмотреть ближе, то сетка трещин, мелкие кустики растений и кляксы от птичьих меток пятнали светлую, по цвету похожую на известняк, громаду. От плиты вверх и вниз из неизмеримой высоты тянулись жгуты силы, ярко-золотые или запятнанные какой-то грязью, такие же потоки реками струились по самому камню, в его толще и на поверхности. А в центре плиты беспокойным сигнальным маячком вспыхивал какой-то прихотливый знак. Изучить подробно мне его не дали.

Кадр видения померк от оглушительной затрещины, совпавшей с прохладным водопадом, обрушившимся на темечко, и с ощущением цепкой, как клещи, руки на плече. Отплевываясь, смахивая с лица влажные прядки и потирая горящую щеку, я заморгала и возмущенно зафыркала:

– Вы чего деретесь? Я душа не заказывала!

– Лучше затрещина и душ, чем падение в костер, – сухо ответил Киз и опустил кружку.

«Это что же получается? Бил меня Гиз? А зачем?» Растерянно-вопросительный взгляд мокрой меня, видно, был достаточно красноречив, и киллер чуть виновато, с заботой и тревогой объяснил:

– Нам показалось, ты сознание потеряла. Глаза закрылись, вперед начала валиться.

– Да-да-да! Оса! Ты заболела? – запорхал вокруг испуганный Фаль, позабыв про еду.

– Нет, я в норме, – вздохнула, держась рукой за полыхающую огнем часть лица. Знакомый уже запах капилы пощекотал ноздри и вспыхнул послевкусием на нёбе. Снова мгновенно промелькнули перед мысленным взором все три чуть было не позабытые из-за бытовых неудобств и болевых ощущений видения. – Ага, в ней самой, в норме, специфической для магических миров. У меня не обморок был, а видения. Похоже, здешняя деликатесная травка с неповторимым вкусом подействовала на меня как стимулятор.

– Что видела?

Кажется, Киз не слишком поверил в заявление о снизошедшем откровении.

Откуда ему знать, что у меня такое бывает и что я способна толковать откровения? К пророкам на Земле, к примеру, не слишком много доверия. Ажиотажа и интереса хоть отбавляй, а настоящей веры кот наплакал, потому как проверки практикой она не выдерживает. Я вот каждый новый год с искренним удовольствием изучала в газетке очередной глобальный прогноз, чтобы в следующий год убедиться в том, что сбылось все с точностью до наоборот. А взять прославленных древних пророков. Их видения зашифровывались столь изощренно, что любой мой современник теперь мог толковать пророчество как угодно. Нет, я не возражаю, вполне вероятно, они что-то на самом деле предсказывали верно и старательно извращались с аллегориями исключительно из страха перед процедурами иглоукалывания в подвалах, проводимых инициативными дядечками в рясах. Однако же в моем случае видения о грядущем касались ближайших событий, прямо или косвенно затрагивающих лично меня, и не требовали могучего интеллекта для толкования. Наверное, хреновый из меня пророк, нетипичный, к метафорическим изыскам не способный. Ну и пусть! Зато из-за конкретной направленности первого видения я способна была внятно объяснить друзьям все, что мне транслировали по спецканалу без абонентской платы.

– Возвращаться надо, – озвучила я самую первую и главную новость. – Ехать в ту деревню, куда Кейр с Алльзой на пээмже подались. Должны успеть! В видении у меня был вечер, и ощущение вечера именно сегодняшнего.

– Оса, с Кейром что-то плохое случилось? – встревоженно затрепыхался сильф, готовый сию минуту мчаться спасать друга.

– Его жене угрожает опасность! – Я честно, с максимальными подробностями постаралась рассказать показанный мне триллер.

– Едем! Лучше срезать путь лесом, будем на месте раньше, успеем осмотреться. – Гиз был целиком на моей стороне. Он весь вечер расспрашивал менялу и нотариуса о здешних местах и путях сообщения, так что, куда двигаться, представлял и примерный маршрут проложил моментально.

– Вы оба принимаете на веру видения, произошедшие от травы? – все еще сопротивлялся общественному мнению скептик Киз и недовольно кривил губы.

В таком контексте я свое кино не рассматривала, а потому, несмотря на серьезность ситуации, невольно прыснула и начала объяснять:

– Знаешь, так уж получилось, что пробовать галлюциногенные препараты мне в жизни не довелось, потому эффекта сравнить не могу. Зато на Вальдине я несколько раз сознательно вызывала видения, и ощущения были очень похожими. Поэтому давай временно считать, что мои глюки не плод наркотического бреда, а истинное предсказание. Но если мы все-таки ошибаемся, я первая порадуюсь и попрошу у тебя прощения за задержку в пути к стольному граду Артаксара. Договорились?

– Договорились, – хмыкнул киллер под негодующий перезвон Фаля, доверявшегося и доверявшего мне всецело. Похоже, самолюбие Киза грела мысль о грядущих извинениях. У меня же обиды не было. Кто я такая этому незнакомому мужчине, чтобы он верил каждому слову без убедительных доказательств? Правильно, никто и звать меня никак, подумаешь, магева. Мало ли таких в мирах? Штампа «предсказанному верить» на мне не стоит. А дискутировать впустую, горячиться, пытаясь доказать недоказуемое, – только нервы и время зазря переводить. К чему трепаться, когда надо действовать.

Гиз тоже спорить с братом не стал, то ли понимал, что переубедить упрямца не получится, то ли не хотел из-за мелочей портить отношения с единственным живым родственником.

Вкусный супчик, к которому я больше не притрагивалась из опасения перед неконтролируемым провидческим трансом, в темпе вальса навернул Фаль. Мы быстро собрали вещи, я худо-бедно вытерла мокрую голову, и все тронулись в путь.

Дорогой, разумеется, то место, по каковому пытались проехать, именовалось чисто условно. Но, честно сказать, иные официальные дороги в России бывали и

похуже звериных тропинок, которыми ухитрялись пробираться лошади. Во всяком случае, здесь не попадалось таких колдобин, где мог сломать ноги конь, и кюветов, в которых наши живые средства передвижения утонули бы по уши, тоже еще не вырыли. А ветки… Что ветки, есть же руки, чтобы их отвести, а от особо крупных и уклониться можно.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/uliya-firsanova/rabota-dlya-ryzhih/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Сноски

1

В германо-скандинавской мифологии волшебный конь Одина. – Здесь и далее примеч. авт.

2

Присказка, родившаяся из такого анекдота:

Собрался как-то зимой один мужик на рыбалку. Пришел, начал лед долбить, вдруг какой-то голос и говорит:

– Здесь рыбы нет!

Мужик не понял, пошел в другое место, начал долбить, снова голос:

– Здесь рыбы нет!

Мужик опять перешел, а ему снова:

– Здесь рыбы нет!!! – Да кто ты такой???

– Директор катка!