Записки о Галльской войне читать онлайн - Гай Юлий Цезар

Записки о Галльской войне

Гай Юлий Цезарь

Уникальная летопись военных походов, написанная гениальным полководцем, – ценный исторический документ, отмеченный подлинным литературным талантом.

Юлий Цезарь не только описывает свои походы и сражения, он сообщает бесценные сведения, касающиеся культуры Галлии, Германии, Британии I века до н. э., и подробности собственной жизни, которые тем более интересны, поскольку речь идет о великом государственном деятеле. Его культурологические замечания, безусловно, подчинены трактовке военных вопросов, но тем не менее дают наиболее полное представление о землях, которые завоевали римляне под предводительством Цезаря, о вождях кельтских и германских племен той эпохи.

Гай Юлий Цезарь

Записки о Галльской войне

Вступление

ДАТЫ ЖИЗНИ ЮЛИЯ ЦЕЗАРЯ

До н. э.

100 г. Родился 12 июля – в месяц, названный впоследствии его именем. Сын С. Юлия Цезаря и Аурелии.

86 г. Избран жрецом Юпитера (главным жрецом) при помощи дяди С. Мария.

84 г. Женился (1-й раз) на дочери Л. Цинны Корнелии.

80 г. Удостоился награды «дубовый венок» за спасение жизни римлян при штурме Митилены.

78 г. Подвергся преследованию Долабеллы за вымогательство.

76 г. Захвачен пиратами. Избран военным трибуном.

74 г. Набрал отряд добровольцев на Родосе и поддержал Карию против Митридата.

68 г. Послан квестором в Испанию поправить финансы страны.

67 г. Женился (2-й раз) на кузине Помпея Помпее. Помог провести Закон Габиния, ставивший Помпея во главе борьбы со средиземноморскими пиратами.

66 г. Поддержал Закон Манилия, ставивший Помпея во главе борьбы с Митридатом.

65 г. На должности эдила организовал пышные народные зрелища.

63 г. Избран Главным понтификом. Выступил в сенатских дебатах вокруг сообщников-заговорщиков Катилины.

62 г. Претор: временно отстранен сенатом от выполнения обязанностей за оппозицию, но немедленно восстановлен в должности с соответствующими извинениями.

61 г. Наместник, в качестве пропретора Дальней Испании. Нанес несколько поражений лузитанам.

60 г. Сформировал с Помпеем и Крассом первый триумвират.

59 г. Консул (впервые) вместе с Бибулом. Назначен наместником в качестве проконсула Цизальпинской Галлии, Нарбонской Галлии (Провинция) и Иллирии на пять лет, то есть с 1 марта 59 по 28 февраля 54 г. Женился (3-й раз) на Кальпурнии, дочери Л. Кальпурния Пизона. Дочь Цезаря Юлия выходит замуж за Помпея.

58–51 гг. Военные походы в Галлии, Германии и Британии.

56 г. Встреча триумвиров в Лукке: наместничество Цезаря продлено на пять лет, то есть до конца февраля 49 г.

55 г. Помпей и Красе – консулы.

54 г. Смерть Юлии.

53 г. Гибель Красса после битвы с парфянами при Каррах.

51–50 гг. н. э. Споры в Риме вокруг наместничества Цезаря и второго консульства.

49 г. Сенат постановил, чтобы Цезарь распустил свою армию. Однако он пересек реку Рубикон, что означало гражданскую войну. Диктатор (впервые) на одиннадцать дней.

48 г. Консул (повторно). Нанес поражение Помпею в битве при Фарсале в Фессалии. Диктатор (повторно) до конца 46 г.

47–48 гг. Гибель Помпея. Усмирение Египта: Цезаря едва не убили в Александрии. Усмирение Малой Азии после победы Цезаря при Зеле («Пришел, увидел, победил») в сражении против боспорского царя Фарнака (сына Митридата VI Евпатора).

46 г. Консул (в третий раз). Война в Северной Африке: в битве при Тапсе Цезарь побеждает сторонников Помпея. Диктатор (в третий раз) на десять лет.

45 г. Единоличный консул (в четвертый раз). Диктатор. Война в Испании. В битве при Мунде Цезарь побеждает сыновей Помпея (Гнея и Секста) и их войска. Триумф Цезаря. Дальнейшие почести и должности. Звание «император», звание «отец отечества». Пожизненный диктатор и трибун. Пожизненный префект (цензор).

44 г. Диктатор. 15 февраля на луперкалиях, празднествах в честь Фавна (бог Фавн, покровитель стад, имел прозвище Луперкус, то есть защитник от волков) отверг корону. Убит 15 марта.

Вышеприведенная хронология жизни Цезаря помогает понять, как он выдвинулся в лидеры в 60 году до и. э. и в течение девяти полных лет занимался покорением Галлии, как пять последних лет (49–44 гг. до и. э.) он правил полновластным монархом. В сорок лет он приобрел опыт руководства целым рядом общественных учреждений и в 59 году до и. э. был избран консулом. Он показал себя энергичным защитником народа в последовательной оппозиции сенату. Патриций из древнего рода Юлиев, он набирал опыт как наместник в Испании, успешно командовал войсками. Он стал ведущей силой первого триумвирата, хотя римлянам казалось до поры, что Помпей является величайшим деятелем из троих. Помпей творил чудеса в Азии, но при всех своих достижениях, как военных, так и дипломатических, принимавшихся ворчливо сенатом, он завидовал народной партии. По возвращении в Рим он оказался практически совершенно беспомощным. В истинно гражданском духе Помпей распустил армию, а без нее он утратил шанс на верховную власть. Несомненно, еще до возвращения Помпея Цезарь понял, что возвышение к власти его самого лежит через военные победы, которые расширили бы границы Римской державы. Помпей отправился на Восток. Цезарь искал удачу на Западе. Его дядя Марий сдерживал вторжения варваров в Нарбонской и Цизальпинской Галлии. Опасность опять же угрожала из-за Альп, и Цезарь понимал, что его долг и шанс отличиться находились там. Трибун собственной партии Цезаря, Ватиний, предложил назначить его на пять лет наместником в Цизальпинскую Галлию и соседнюю Иллирию – провинцию на северо-восточном углу Адриатики. Сенат прибавил к этому Нарбонскую Галлию. Помимо квестора Цезарь имел при своем военном совете десять легатов. В его экспедиционные силы отрядили четыре легиона.

Очередность и взаимосвязь походов, в ходе которых Цезарь завоевал Галлию, легко определить, прочитав краткое содержание каждой книги с привлечением карт Галлии. После оборонительных операций против гельветов и Ариовиста (книга 1) на юго-востоке Цезарь перешел в наступление. Вначале были покорены белги (книга 2) на севере, затем венеты и аквитаны (книга 3) на западе и юго-западе. Потом, для предотвращения новых вторжений в Галлию, были использованы легионы, форсировавшие Рейн и пролив между Европой и Британскими островами (книга 4). Вторая экспедиция в Британию (книга 5) обезопасила северо-запад Галлии от нападений из-за моря, но уже наблюдались грозные признаки разложения армии – убийство двух полководцев своими солдатами, яростные атаки на военные лагеря двух других. Военные операции следующего года (53 г. до н. э., книга 6) были направлены против северных племен, для чего следовало форсировать Рейн еще раз. Книга 7 полностью посвящена описанию грандиозного восстания галлов под предводительством Верцингеторига, в ходе которого племена Центральной Галлии, ведомые арвернами и даже поддержанные эдуями, осуществили отчаянную, но безуспешную попытку освободиться от власти Рима. В начале книги 8 нам сообщают, что «вся Галлия покорена», но было бы правильнее сказать (как в § 24), что «наиболее воинственные племена подчинены», поскольку еще оставалось несколько центров сопротивления и несколько вождей, которых следовало усмирить. Последние главы

книги показывают, что в 50 году до н. э. в Галлии воцарилось спокойствие, но в Италии события стремительно и неотвратимо развивались в направлении гражданской войны. В январе 49 года Цезарь перешел реку Рубикон.

Полководцами не рождаются, но становятся, благодаря учебе и опыту. Едва ли можно сомневаться, что Цезарь присовокупил к изучению театра военных действий детальное знакомство с недавними военными походами римских полководцев, таких как Серторий (ок. 123–72 гг. до н. э., римский политический деятель, в ходе гражданской войны боровшийся против Суллы. Организовал в Испании центр сопротивления верховной власти с сенатом и боеспособной армией, которая успешно сражалась с посланной в 77 г. до и. э. в Испанию армией Помпея. В 72 г. до и. э. Серторий был убит во время пира одним из своих приближенных, изменившим правителю. После этого Помпей разбил серторианцев и вернул Испанию Риму. – Ред.), Лукулл и Помпей. Он знал толк в военных делах и до Галльской войны, но для него, как и для Оливера Кромвеля, возможность командовать большой армией явилась как бы случайно, когда ему было уже за сорок. Ключ к пониманию полководческого искусства Цезаря, что констатируют и подразумевают все комментаторы его труда, заключался в скорости, быстроте. Он быстро делал расчеты и принимал решения, быстро передвигался, чтобы сохранять инициативу, брать противника врасплох и дробить его силы. Он был скор в бою, чтобы воспользоваться тактическими возможностями, исправлять ошибки. Он всегда быстро преследовал, хорошо понимая, что лишь преследование противника до конца обеспечит решающую победу. Такая быстрота Цезаря в ходе боевых действий не была подарком судьбы – она была обусловлена его личными качествами и военной обстановкой. Он обладал всесокрушающей энергией, был храбр, не зная страха и презирая опасности, но не был безрассудным[1 - Шекспир. Юлий Цезарь. «Ц е з а р ь. Нет, Цезарь выйдет: ведь всегда опасность ко мне крадется сзади, но, увидев мое лицо, тотчас же исчезает. <…> Скотиною без сердца Цезарь был бы, когда б из страха дома он остался. Не будет этого: опасность знает, что Цезарь поопаснее ее» (Акт 2. Сцена 2).].

Он сочетал в военных походах смелость и осмотрительность. Он не только планировал свои сражения, но пользовался удобным случаем[2 - Светоний. Юлий. § 58.].

Сильный телом, душой и характером, он тем не менее сохранил столько человечности, что завоевал любовь военачальников и искреннее восхищение солдат. В книге Цезарь предстает как человек, столь же великодушный в поощрении, сколь мягкий в порицании, столь же заботящийся о своих воинах, сколь равнодушный к собственным нуждам, склонный к тому, чтобы вести, но не подгонять, ясно видящий и упорно преследующий главную цель сквозь перипетии войны. Он был снисходителен к промахам сподвижников, даже к ошибкам своих командиров, но относился беспощадно к подлинным порокам солдата: трусости, своеволию и дезертирству. Дисциплина, в представлении Цезаря, покоилась в действительности на взаимопонимании и взаимоуважении. Любовь к нему армии, как к человеку и солдату, росла. Воины верили в его полководческий дар.

Цезарь понимал, что значит моральный дух армии, – он знал, как его поднять и поддерживать на высоком уровне. Обученные и ведомые подобным образом, войска пойдут куда угодно и сделают все, что надо.

Но одно превосходство в боевом духе не даст военного успеха. Солдаты тоже люди, и армия не может существовать и успешно воевать без продовольствия и вооружения, без организации передвижения, средств транспорта. Мудрый полководец отличается тем, что оценивает и предвидит материальные потребности войск. Совершенно ясно также, что быстрота Цезаря на поле боя и на театре военных действий была возможной только благодаря самому пристальному и постоянному вниманию к мельчайшим деталям управления войсками. И достижения легионов Цезаря в Галлии в ратном труде не менее примечательны, чем выигранные сражения. С поразительной быстротой и находчивостью римляне строили боевые корабли, средства передвижения, мосты, укрепления, осадные орудия. И всегда и везде проявлял себя выдающийся ум Цезаря. Он подбирал нужных командиров для руководства работами. Проявлял горячую заинтересованность в их успешном осуществлении, несмотря на всю сложность[3 - Описание первого моста через Рейн содержит столько технических терминов, что вполне могло быть составлено опытным инженером – возможно, самим Балбом, смотрителем работ у Цезаря (книга 4, § 17).]. Цезарь планировал и добивался успеха, вопреки самым трудным условиям.

В завоевательных войнах, какой была кампания Цезаря в Галлии, не меньше, чем военная, требовалась государственная мудрость, чтобы заставить завоеванные народы примириться с новой властью. Цезарь справился с этой двойной задачей. В самом деле, он действовал как государственный деятель и воин одновременно. С истинно имперской прозорливостью он поставил правление за Альпами в Галлии на столь справедливый и прочный фундамент, что лишил врагов желания мстить (ограбив Галлию, продав в рабство около миллиона ее жителей и еще столько же убив. – Ред.). Он обратил их в лояльных и законопослушных подданных. На многие годы на территории Галлии воцарился мир. Жители Галлии перешли на гражданскую и военную службу Римской державе, хозяином которой в скором времени должен был стать Цезарь. Триумвират, возобновившийся в 56 году до и. э., прекратил свое существование в 53 году, когда погиб Красе. Связь между Помпеем и Цезарем ослабла со смертью Юлии в 54 году. Теперь осталось два соперника, и мечу было суждено решить, какой из них выживет и будет править.

То, как публиковались записки Цезаря о Галльской войне, – вопрос открытый. Некоторые ученые считают, что первые семь книг были написаны зимой 52/1 года до и. э. и опубликованы в 51 году. Их выход в свет в это время, несомненно, представлял особую ценность, как указание римлянам на преимущество стратегии и политики Цезаря и как оправдание в сенате его кампании и завоеваний для Римской державы (тогда еще республики). Эти семь книг объединены стилистически, что подкрепляет версию об их одновременной публикации. Но из того, что они опубликованы вместе, вовсе не следует, что они были написаны в одно время. При чтении их и переводе трудно избежать впечатления, что эти книги представляют собой в действительности популярное издание с предисловиями, примечаниями и отступлениями – иными словами, комментарием к посланиям Цезаря в сенат в конце каждого года военной кампании. Нет нужды предполагать и доказывать по отдельным фрагментам текста, что комментарии Цезаря содержат реальные слова докладов и донесений, полученных от военачальников и штаба. Но он вполне мог использовать эти доклады и донесения как материал для собственных депеш в сенат, а вставлять фрагменты из них дословно в свои комментарии. Депеши в сенат были в наличии, когда Светоний[4 - Светоний. Юлий. § 56.] описывал жизнь Цезаря. Сам биограф отмечает, что они были представлены в виде тетрадей с тщательно пронумерованными страницами. Записки – что подразумевает само их название – воспринимались Цицероном[5 - Цицерон. Брут. § 75.] и Гирцием[6 - Гирций. Предисловие к 8-й книге Галльской войны.] в качестве

материала скорее для историка, чем для самой истории.

Современники Цезаря и деятели более поздних времен – Цицерон, Асиний Поллион, Светоний, Тацит, Квинтилиан, Авл Гелий – считали его знатоком латинского языка. Как оратор он уступал только Цицерону. Литературный стиль «Записок о Галльской войне», простой, непосредственный, лишенный витиеватости, понравился самому Цицерону[7 - Цицерон. Брут. § 75.]. Даже Асиний Поллион со свойственным ему стремлением находить неточности в «Записках», которые, как он полагал, будут учтены автором, не имел ничего против их стиля. Популярность книги видят в отдельных проявлениях риторики – блестящих в своем роде – и редкости технических подробностей.

Текст «Записок о Галльской войне» доставляет некоторые трудности, но они ничем не похожи на трудности текста рукописи «О гражданской войне». Рукописи входят в две основные группы, имеющие общий первоисточник. В первой группе (состоящей только из рукописей «Записок о Галльской войне») наиболее важными являются рукописи литеры А (в Амстердаме) IX–X веков, литеры В и М (в Париже) IX и XI веков соответственно и литеры R (в Ватикане) X века. Во второй группе (состоящей из всей совокупности рукописей Цезаря) – это рукописи литеры Т (в Париже) XI века и литеры U XII века. Ниппердей, который выделяется среди придирчивых издателей наследия Цезаря, основывал текст своего издания (1847 г.) на первой группе рукописей, но вторая группа получила солидную поддержку ученых позднего времени, особенно X. Мойзеля. Текст, вышедший в настоящем переводе, опирается на примечания Ниппердея и Р. дю Понте (к Scriptorum Classicorum Bibliotheca Oxoniensis), но в нескольких фрагментах учтены поправки, предложенные доктором Райсом Холмсом в его переработанном издании 1914 года.

Перевод сделан большей частью самостоятельно, с учетом переводов Голдинга (1565), В.А. М’Девитта и B.C. Бохна (1851), Т. Райса Холмса (1908) и Ф.П. Лонга (1911). В переводе военных терминов – воинских званий, технических средств, войсковых формирований, относящихся к передвижению войск, и т. п. – было взято за правило давать ближайшие современные эквиваленты.

Книга 1

(58 г. до н. э.)

1. Вся Галлия делится на три части, одна из которых заселена белгами, другая – аквитанами, третья – народом, который зовется на своем языке в Латинской Галлии кельтами. Все они отличаются друг от друга языком, учреждениями и законами. Галлы отделены от аквитанов рекой Гарумна (Гаронна), от белтов – Матроной (Марной) и Секваной (Сеной). Из всех этих народов белги – наиболее отважны, потому что дальше других отстоят от культуры и цивилизации Провинции[8 - То есть римской провинции Нарбонская Галлия, учрежденной около 121 г. до н. э.]. Их меньше всего посещают купцы, доставляющие товары, которые способствуют изнеженности. Белги отважны еще и потому, что располагаются ближе всех к германцам, живущим за Рейном, с которыми постоянно сражаются. По этой же причине гельветы превосходят в доблести остальных галлов, поскольку почти ежедневно воюют с германцами, либо стремясь защитить от них территорию галлов, либо совершая агрессивные вылазки на территорию германцев. Отдельная часть страны, которая, как уже было сказано, населена галлами, начинается от реки Родан (Рона) и граничит с Аквитанией (по реке Гаронна) и океаном (на западе и северо-западе. – Ред.) и территорией белтов (на севере. – Ред.). Со стороны секванов и гельветов Галлия соприкасается с Реном (Рейном). В общем страна вытянута на север. Белги селятся от границ территории галлов до низовьев Рейна в северном и восточном направлении. Аквитаны располагаются от Гарумны (Гаронны) до Пиренеев и далее до части океана, что омывает Испанию. Их территория расположена к северо-западу (по отношению к Нарбонской Галлии. – Ред.).

2. Среди гельветов самым знатным и богатым был Оргеториг (Оргеторикс). Во время консульства Марка Месаллы и Марка Пизона[9 - 61 г. до н. э.] стремление к верховной власти побудило его организовать заговор знати. Он уговорил племя покинуть свою территорию в полном составе, убедив его, что, раз гельветы превосходят всех в доблести, они смогут достаточно легко овладеть территорией всей Галлии. В этом Оргеторигу нетрудно было убедить гельветов, поскольку их территорию ограничивали сами природные условия. С одной стороны землю гельветов отделял от территории германцев Рен (Рейн), чрезвычайно широкий и глубокий в этом месте, с другой стороны между землями гельветов и секванов пролегал хребет Юра, весьма высокий. С третьей стороны находились озеро Леман (Женевское) и река Родан (Рона), по которой (в верхнем течении Роны. – Ред.) проходила граница между Римской провинцией (Нарбонской Галлией. – Ред.) и гельветами. Подобные условия ограничивали маневренность гельветов и их возможности вести войны с соседями. Это их крайне угнетало, поскольку они были весьма воинственны. Увы, они не могли не считать, что населяемая ими территория – протяженностью почти 340 километров в длину и более 250 – в ширину – была слишком тесной для них, отличающихся боевой отвагой.

3. Движимые подобными соображениями и подстрекаемые Оргеторигом, гельветы решили мобилизовать все, что необходимо для войны, закупить возможно больше рабочего скота и телег, посеять как можно больше зерна, чтобы не нуждаться в нем в походе, заключить соглашения о мире и дружбе с соседними племенами. Они сочли, что хватит двух лет для осуществления этих целей, и поклялись священным обетом начать войну в третий год. Для осуществления этих целей избрали Оргеторига. Он взял на себя миссию дипломатических переговоров с другими племанами. В ходе своих поездок Оргеториг уговорил Кастика, сына Катаманталеда, правившего многие годы секванами и признанного римским сенатом «другом римского народа», захватить верховную власть в своем племени, принадлежавшую отцу. Оргеториг уговорил поступить таким же образом и Думнорига, из эдуев, брата Дивитиака, в то время бывшего предводителем этого племени и любимцем простого народа, и отдал Думноригу в жены свою дочь. Оргеториг заверил их в легкости подобных предприятий, поскольку он сам (так он говорил) намерен встать во главе своего племени. Без сомнений, увещевал Оргеториг, гельветы являются наиболее могущественным племенем во всей Галлии. Он обещал Кастику и Думноригу помочь взять верховную власть в своих племенах, употребив для этого собственные ресурсы и силы. Под влиянием таких речей они взяли на себя взаимные обязательства, подтвержденные клятвами. Они надеялись, что после захвата верховной власти смогут усилиями трех наиболее могущественных и стойких племен овладеть всей Галлией.

4. Об этом заговоре донесли гельветам. В соответствии со своими обычаями они заставили Оргеторига предстать перед судом в оковах. Если бы его осудили, то карой ему послужило бы сожжение живьем. В назначенный для суда день Оргеториг собрал отовсюду всех зависимых от него общинников, числом около десяти тысяч человек, а также своих клиентов и должников, которых было множество, и таким образом избежал суда. Когда разгневанная этим знать общины решила отстоять справедливость силой оружия и стала собирать людей из разных мест проживания гельветов, Оргеториг умер, как подозревают, в результате

самоубийства.

5. Тем не менее после смерти Оргеторига гельветы попытались осуществить его замыслы за пределами их собственной территории. Когда гельветы сочли в конце концов, что готовы для этого, они подожгли все свои укрепления[10 - Слово oppidum, означающее «город», в случае с Галлией имеет значение «крепость», «укрепление».] общим числом около двенадцати, свои деревни, числом около четырехсот, и остальные частные строения. Они сожгли все свое зерно, кроме того, что взяли с собой. Это подразумевало, что, отказываясь от всякой надежды вернуться домой, они становились более готовыми подвергаться любым опасностям. Они велели каждому общиннику брать с собой из дома трехмесячный запас провизии. Они уговаривали соседей, рауриков, тулингов и латобригов, принять их план, сжечь свои укрепления и деревни, пойти вместе с ними. Гельветы вовлекли в свой союз и бойев, которые жили за Реном (Рейном), но переправились через реку (Данувий – Дунай. – Ред.) в Норик и осаждали город Норея.

6. Имелись всего лишь две дороги, по которым гельветы могли уйти со своей территории. Одна пролегала по земле секванов между горным хребтом Юра и рекой Родан (Рона). Это была узкая и неудобная дорога, где едва проезжали телеги в один ряд. Над дорогой нависали высокие скалы, так что движению телег могла помешать даже небольшая группа людей. Другая дорога проходила через римскую провинцию Нарбонская Галлия. Она гораздо легче и удобнее, поскольку река Родан (Рона) течет здесь по границе между землями гельветов и аллоброгов, которые позднее были принуждены к миру[11 - 60 г. до н. э. Выражение «принуждены к миру» равнозначно выражению «были покорены».] и в некоторых местах переходится вброд. Ближайшим городом аллоброгов к границам Гельвеции является Генава (Женева), где переброшен мост через реку к гельветам. Предполагалось, что гельветы либо уговорят аллоброгов пропустить их (считая, что те еще не наладили отношения с римлянами), либо силой заставят их терпеть проход чужих войск по своей территории. Словом, приготовившись к походу, гельветы назначили день сбора на берегу Родана (Роны). Этим днем стало 28 марта, в консульство Луция Пизона и Авла Габиния[12 - 58 г. до н. э.].

7. Когда Цезарю сообщили, что гельветы намереваются двинуться через Римскую провинцию (Нарбонская Галлия), он срочно покинул Рим и, поспешив возможно быстрыми переходами в Дальнюю Галлию, прибыл в окрестности Женевы. Он собрал возможно большее количество войск со всей Провинции (в Дальней Галлии стоял всего один легион) и приказал разобрать мост, ведущий в Женеву. Узнав о его прибытии, гельветы прислали к нему депутацию из самых знатных людей общины. Депутацию возглавили Наммей и Веруклетий с поручением сообщить, что целью гельветов является проход через Провинцию без нанесения вреда, поскольку у племени нет другого пути, и спросить, могут ли они сделать это, рассчитывая на добрую волю Цезаря. Помня, что консул Луций Кассий был убит[13 - 107 г. до н. э.] и что его войска были разгромлены гельветами и пленные обращены в рабство, Цезарь решил отказаться от уступок. Не верил он и тому, что недружелюбное племя, получив возможность прохода через Провинцию, воздержится от насилия и бесчинств. Тем не менее, чтобы выиграть время для мобилизации своих сил, он сказал депутации, что ему требуется время на размышление. Если гельветы не утратят интереса к предприятию, то им следует прийти за ответом 13 апреля.

8. Между тем Цезарь воспользовался силами легиона, который имел при себе, и войсками, собранными в Провинции, чтобы построить протяженный вал высотой почти пять метров, а также ров от Женевского озера, впадающего в Рону, до хребта Юра, который отделяет секванов от гельветов, протяженностью почти тридцать с половиной километров. По завершении этих работ он расставил по укреплениям вдоль рва отдельные подразделения солдат, чтобы иметь возможность легко расстроить попытки противника переправиться через ров вопреки его воле. Когда в назначенный день к нему вернулась депутация, Цезарь сказал, что, следуя обычаям и прецедентам Рима, он не может предоставить кому-либо право прохода через Провинцию (Нарбонская Галлия). Он дал ясно понять, что воспрепятствует любой попытке совершить этот проход силой. Разочаровавшись, гельветы попытались, порой днем, а чаще по ночам, прорваться на римскую территорию. Эти попытки предпринимались либо на плотах из связанных друг с другом лодок, либо вброд через Родан (Рону) в тех местах, где ее глубина была наименьшей. Но, встретив отпор со стороны линии укреплений и быстро сосредотачивающихся войск, использовавших метательные снаряды, гельветы отказались от своих попыток.

9. Оставался еще один маршрут – через территорию секванов. По нему гельветы не могли пройти без согласия секванов из-за узости дорог. Не сумев уговорить секванов сами, они послали послов к эдую Думноригу, чтобы осуществить свою цель при его посредничестве. Теперь Думнориг имел большое влияние на секванов, поскольку был популярен и щедр. Он относился дружелюбно к гельветам, так как взял в жены дочь Оргеторига из этого племени. Томимый жаждой верховной власти, он стремился изменить положение и заставить служить своим интересам как можно больше племен. Поэтому он принял цели гельветов близко к сердцу и принудил секванов уступить просьбе гельветов относительно пересечения их границы. Условились, что стороны обменяются заложниками. Секваны отдадут заложников в знак того, что не станут препятствовать пересечению гельветами их границы, гельветы – в знак того, что пройдут по территории секванов без бесчинств и насилия.

10. До Цезаря дошла весть, что гельветы замыслили выйти по территории секванов и эдуев к границам сантонов (приморское племя галлов, жившее в Аквитании севернее Гарумны (Горонны). – Ред.). Те располагались недалеко от толосатов, которые были одним из племен в Провинции (Нарбонская Галлия). Цезарь понял, что замысел гельветов представляет большую опасность для Провинции. Ведь ее территории, пока не защищенной и богатой хлебом, придется соседствовать с воинственным племенем, враждебным Риму. Вот почему он отправил своего легата Тита Лабиена командовать войсками на построенных по его приказу укреплениях, а сам поспешил в Италию. Там он набрал два легиона и, сняв с зимних квартир в окрестностях Аквилеи три других легиона, как можно быстрее двинулся с этими пятью легионами по кратчайшему пути в Дальнюю Галлию через Альпы. В этой области движению его войск попытались помешать центроны, грайокелы и катуриги, захватив господствующие высоты. В нескольких боях они были разбиты, и на седьмой день Цезарь достиг Окела, последнего города Ближней Галлии, и выступил в сторону воконтиев в Дальней Галлии. Оттуда он повел войска в земли аллоброгов, а от них – к сегусиавам, первому племени за Роданом (Роной), живущему вне территории Провинции.

11. К этому времени гельветы, проведя свои силы по узким проходам через земли секванов, вышли к землям эдуев и занялись их опустошением. Не в силах защитить людей и имущество от агрессоров, эдуи отправили депутацию к Цезарю просить о помощи. Послы говорили, что эдуи слишком высоко ценили римлян, оказывая им важные услуги, чтобы

заслужить разорение своих земель, угон в рабство своих детей и захват своих городов почти на глазах римских воинов. Одновременно амбарры, близкие союзники и родственное эдуям племя, сообщили Цезарю, что их земли разорены и что они с трудом отбиваются от врагов в своих городах. Прибегали к Цезарю и аллоброги, проживавшие в деревнях и поселениях на другом берегу Родана (Роны). Они сказали ему, что потеряли все, кроме опустошенной земли. Благодаря этим событиям Цезарь пришел к выводу, что не следует ждать, когда гельветы, разграбив земли союзников Рима, вторгнутся на территорию сантонов.

12. Река Арар (Сона) впадает в Родан (Рону), пересекая земли эдуев и секванов. Ее течение здесь настолько медленно, что иногда невозможно определить его направление. Через эту реку гельветы переправлялись на плотах и связанных челнах. Когда разведчики доложили Цезарю о том, что три четверти сил гельветов уже переправились, а около одной четверти остались на этом берегу реки Арар (Соны), он в последнюю треть ночи вышел из лагеря с тремя легионами и приблизился к тем силам противника, которые еще не переправились. Внезапно он атаковал их и многих перебил. Остальные обратились в бегство и скрылись в ближайших лесах. Этот кантон или паг (округ, область. – Ред.) гельветов назывался Тигуринским. Все же племя гельветов делится на четыре пата. При жизни этого поколения лишь воины данного пата покидали свои дома, чтобы убить Луция Кассия, а его войско обратить в рабство. И вот, то ли случайно, то ли по воле бессмертных богов, эта часть племени гельветов, принесшая в прошлом беды римлянам, заплатила за свои злодеяния сполна в первую очередь. Здесь Цезарь отомстил за себя и римское общество в целом. Ведь в той самой битве с Кассием тигуринцы убили и полководца Луция Пизона, деда тестя Цезаря Луция Пизона.

13. Завершив этот бой, Цезарь приказал соорудить мост через Арар (Сону) и послал свои войска преследовать оставшиеся силы гельветов. Встревоженные неожиданным появлением римлян – ибо они осознали, что для переправы через реку, осуществленной ими с большим трудом за двадцать дней, Цезарю понадобился всего один день, – гельветы направили к нему делегацию. Ее возглавлял Дивикон, командовавший гельветами в войне против Кассия. Он повел себя в общении с Цезарем так: если римляне заключат с гельветами мир, то его соплеменники уйдут и поселятся там, где Цезарь определит или пожелает, но если, с другой стороны, Цезарь продолжит боевые действия, то ему следует помнить о прошлом несчастье римлян и извечной доблести гельветов. Он неожиданно напал на один кантон (пат), когда гельветы, переправившиеся через реку, не могли оказать помощь своим соплеменникам, но это не должно порождать у него соблазн переоценки своей доблести или пренебрежения гельветами. От своих родителей и предков гельветы научились сражаться отважно, без хитростей и уловок. Поэтому Цезарю не следует придавать излишнее значение их желанию вести переговоры с ним и усугублять память о трагедии римлян и поражении их войск.

14. На их слова Цезарь дал такой ответ. Поскольку он хорошо помнил события, о которых говорили послы гельветов, то не испытывал нужды в каких-либо колебаниях. И его негодование было тем большим, что римляне не заслуживали поражения. Если бы римляне руководствовались сознанием людей, совершивших какие-нибудь бесчинства, было бы нетрудно принять меры предосторожности. Но их ввели в заблуждение. Ибо они считали, что не совершили чего-либо предосудительного, способного внушить опасения. Они полагали, что им не следует чего-либо опасаться без причины. Даже если бы он хотел забыть старую обиду, мог ли он стереть в памяти недавние правонарушения – попытки гельветов силой пробиться через территорию Провинции, их преступления по отношению к эдуям, амбаррам, аллоброгам; их оскорбительное хвастовство своей победой и удивление тем, что их злодеяния остаются безнаказанными так долго?[14 - То есть зовут к отмщению.] Ибо в обычае бессмертных богов жаловать временное благоденствие и долгую безнаказанность людям, которых они задумали наказать за их преступления, чтобы заставить их тяжелее страдать от перемены судьбы. Однако, несмотря на это, Цезарь заключит мир с гельветами при условии, что они дадут ему заложников в знак того, что выполнят свои обещания и возместят эдуям и их союзникам, а также аллоброгам нанесенный ущерб. Дивикон ответил, что в обычае предков и потомков гельветов брать, а не выдавать заложников. Римляне сами были свидетелями этого. С этими словами он отбыл.

15. На следующий день лагерь гельветов пришел в движение. Цезарь поступил так же, выслав вперед всю свою конницу общим числом 4 тысячи всадников, которых собрал во всей Провинции (Нарбонская Галлия), а также в землях эдуев и их союзников, для наблюдения за тем, в каком направлении движется противник. Конница Цезаря, следуя за арьергардом противника слишком резво, ввязалась в бой с конницей гельветов на невыгодной позиции, в результате чего погибли несколько наших всадников. Воодушевленные исходом боя, когда пятьсот их всадников нанесли поражение гораздо большему количеству наших, гельветы осмелели, провоцируя своим арьергардом римлян на бой. Цезарь уклонялся от боя, считая достаточным на данный момент препятствовать тому, чтобы противник грабил, разорял селения и запасался фуражом. Продвижение двух армий продолжалось около двух недель с интервалом между арьергардом противника и авангардом римлян не более восьми – десяти километров.

16. Между тем Цезарь ежедневно требовал от эдуев поставок зерна, которые обещало их племя. Из-за холодного климата (Галлия, как упомянуто выше, расположена на севере) скудные урожаи на полях здесь могут не вызревать и достаточным фуражом запастись невозможно. В то же время возможности Цезаря использовать зерно, доставлявшееся на лодках по реке Арар (Сона), сократились из-за того, что гельветы отклонились в своем движении от реки, а он не хотел терять с ними контакт. Эдуи морочили его день за днем, говоря, что зерно собирается, что оно находится в пути и уже заготовлено. Он решил, что его морочат слишком долго, и уже приближался день, когда придется ограничить выдачу войскам хлеба. В связи с этим Цезарь собрал вместе вождей эдуев, коих немало пребывало в его лагере. Среди них были Дивитиак и Диск, который являлся верховным правителем у эдуев. Такой правитель, называвшийся вергобрет[15 - То есть раздатчик решений.], избирался у них ежегодно и располагал правом казнить и миловать своих соплеменников. Цезарь решительно потребовал от них отчета, потому что в напряженный период времени, когда противник был рядом, они ничем не помогали. Невозможно было ни закупить зерно, ни собрать в полях. И именно потому, что он повел войну главным образом по их просьбе, Цезарь жестко попенял им за нерадивость.

17. Тогда, именно тогда слова Цезаря побудили Лиска раскрыть то, что прежде скрывалось. Имеются определенные люди, поведал он, оказывающие сильное влияние на простых общинников и располагающие большей властью, чем верховные вожди. Эти люди, подстрекая и дерзя, настраивали общинников против требовавшегося сбора зерна, внушая им, что для эдуев лучше, даже если они сейчас

и не могут жить под верховной властью галлов, хотя бы подчиняться указаниям галлов, а не римлян. Ибо они не сомневались, что если римляне одолеют гельветов, то лишат эдуев свободы вместе с остальными галлами. Опять же это были люди, которые сообщали противнику о планах римлян и обо всем, что происходило в их лагере. Лиск признался, что не может их обуздать. Более того, он сознает, какому подвергается риску, сообщая это Цезарю под давлением суровой необходимости. По этой причине он и молчал сколько мог.

18. Из сообщения Лиска Цезарь догадался, что тот имел в виду Думнорига, брата Дивитиака. Но поскольку он не мог обсуждать эти вопросы в присутствии других вождей, то быстро распустил собрание. Цезарь задержал Лиска и в приватной обстановке задал ему несколько вопросов по поводу заявления, сделанного им на собрании. Теперь Лиск говорил более свободно и смело. Цезарь расспросил тайком об этом же других и выяснил, что был прав в своих догадках: Думнориг был именно тем человеком, который, обладая несравненной смелостью и сильным влиянием на соотечественников благодаря своей щедрости, пожелал совершить переворот. Цезарю рассказали, что Думнориг брал на откуп в течение нескольких лет под низкую цену таможенные и налоговые сборы эдуев по той простой причине, что никто не мог здесь конкурировать с ним (страшась его силы и влияния). Благодаря этому Думнориг быстро умножил свое богатство и приобрел большие возможности для подкупа. Он имел в своем распоряжении большие табуны лошадей для личного пользования и распространял свое влияние не только на эдуев, но и на соседние племена. Для упрочения своего влияния Думнориг отдал свою мать в жены самому знатному и могущественному представителю битуригов, сам взял в жены гельветку и отдал в жены единокровную сестру и других родственниц за мужчин из других племен. Подобные связи сделали его ревностным сторонником гельветов. Более того, он питал личную неприязнь к Цезарю и римлянам, потому что их присутствие уменьшало его влияние и укрепляло его брата Дивитиака в исконном статусе влияния и чести. Если бы римляне потерпели неудачу, он бы осуществил свою наиболее лелеемую надежду захвата верховной власти при помощи гельветов. Именно Цезарь и римляне приводили его в отчаяние не только в отношении планов обретения верховной власти, но и в отношении влияния, которым он обладал. В ходе расспросов Цезарь обнаружил также, что неудача римлян в кавалерийском бою несколько дней назад была вызвана бегством с поля боя Думнорига и его всадников (он был командиром вспомогательного конного отряда, присланного Цезарю эдуями) и что это бегство породило панику среди остальной конницы.

19. Все, что узнал Цезарь, подтверждалось бесспорными фактами, исключающими сомнения. Думнориг провел гельветов через территорию секванов, он предложил им обменяться заложниками. Он совершил это не только без указания своего племени или Цезаря, но даже без ведома каждой из сторон. Теперь его обвинял сам верховный правитель эдуев. Цезарь счел это достаточным поводом для наказания Думнорига самостоятельно или посредством поручения сделать это самим эдуям. Против этого был один контрдовод: сознание того, что Дивитиак, брат Думнорига, проявил столь горячую симпатию к римлянам, такую добрую волю в смысле лояльности, справедливости и благоразумия, замечательных в равной степени, что у Цезаря возникли опасения, как бы наказание Думнорига не обидело Дивитиака. Поэтому перед тем, как что-либо предпринять, Цезарь приказал вызвать Дивитиака в свою резиденцию. Удалив штатных переводчиков, он переговорил с ним при помощи Гая Валерия Процилла, ведущего деятеля Провинции и своего близкого друга, которому во всем доверял. Цезарь сообщил Дивитиаку все, что было сказано в его присутствии о Думнориге на собрании галлов, и привел то, что говорили эдуи о его брате по отдельности. Цезарь попросил Дивитиака без обиды принять то, что он сам рассмотрит этот вопрос и либо сам вынесет приговор его брату, либо поручит это сделать самим эдуям.

20. Дивитиак со слезами обнял Цезаря и стал умолять его не выносить брату слишком суровый приговор. «Знаю, – говорил он, – сведения о нем верны, но никто больше не страдает от этого, чем я. Ибо именно в то время, когда я пользовался очень большой властью в племени, а он, по причине юного возраста, значил мало, произошло его постепенное возвышение. Теперь же Думнориг пользуется своим богатством и силой, чтобы не только уменьшить мое влияние, но чуть ли не совсем меня уничтожить. Несмотря на это, я руководствуюсь братской любовью и силой общественного мнения. То есть, если брата постигнет слишком суровая участь по твоей воле, никто, зная, что я нахожусь с тобой в дружеских отношениях, не подумает, что это произошло без моего согласия. Все галлы отвернутся от меня». В то время как он со слезами продолжал свои мольбы, Цезарь держал его за руку и успокаивал. Цезарь уговаривал Дивитиака прекратить стенания, доказывая, что Дивитиак настолько пользуется расположением Цезаря, что тот, принимая во внимание его добрую волю и просьбы, готов простить нанесенный Риму и ему лично вред. Затем Цезарь вызвал в свою резиденцию Думнорига и в присутствии брата изложил все обвинения. Цезарь, помимо своих претензий, изложил и жалобы племени эдуев. Он рекомендовал Думноригу не давать в дальнейшем поводы для подозрений и сказал, что простил ему прошлые прегрешения ради его брата Дивитиака. Цезарь приставил к Думноригу своих людей, чтобы знать, что он делает и с кем общается.

21. В тот же день разведчики сообщили Цезарю, что противник сделал остановку у возвышенности примерно километрах в двенадцати от лагеря римлян. На разведку был послан отряд воинов, чтобы выяснить, насколько труден будет подъем в гору для обхода противника. Цезарю доложили, что такой маневр совершить будет нетрудно. Тогда он приказал Титу Лабиену, легату с правами претора, выступить в последнюю треть ночи с двумя легионами и проводниками, хорошо знающими маршрут, и подняться на возвышенность. Цезарь ознакомил его со своими намерениями. Сам он начиная с последней четверти ночи быстро двинется по той же дороге, что выбрал противник, выслав вперед всю кавалерию. Публий Консидий, завоевавший в прошлом славу искусного военачальника и служивший в войсках Луция Суллы и Марка Красса, был отправлен в разведдозор.

22. На заре Лабиен совершал подъем на вершину возвышенности, а Цезарь находился не более чем в двух с половиной километрах от вражеского лагеря. И, как он позднее узнал от пленных, ни его маневр, ни маневр Лабиена противник не обнаружил. В это время к Цезарю прискакал галопом Консидий, чтобы доложить, что горой, которую было приказано захватить Лабиену, владеет противник. Он опознал галлов по их оружию и эмблемам. Цезарь отступил со своими войсками к ближайшему холму и выстроил их в боевой порядок. Лабиену было приказано не вступать в бой, пока войска Цезаря не приблизятся к лагерю противника так, чтобы атаковать противника одновременно и со всех сторон. В соответствии с приказом он, заняв высоту, должен ждать подхода основных сил и воздерживаться от боя. Наконец, по истечении значительной части дневного времени, Цезарь

узнал от разведчиков, что высотой владеют на самом деле его войска и что гельветы переместили свой лагерь. Следовательно, запаниковавший Консидий докладывал ему то, чего не видел. В этот день Цезарь преследовал противника на обычной дистанции и разбил свой лагерь примерно в пяти километрах от него.

23. Утром, когда оставалось не более двух дней до раздачи солдатам последних хлебных пайков и когда Цезарь находился не более чем в 27 километрах от Бибракте, самого крупного и лучше других снабжаемого города эдуев, он решил, что следует пополнить запасы зерна. Поэтому Цезарь повернул в сторону от гельветов и двинулся ускоренным маршем на Бибракте. Об изменении маршрута противнику сообщили дезертиры из галльской конницы, которой командовал Луций Эмилий. Теперь гельветы, видимо, подумали, что римляне в панике бегут, тем более что днем раньше они уклонились от боя, даже захватив господствующую высоту. Возможно также, им показалось, что они в состоянии отрезать римлян от базы снабжения. Как бы то ни было, гельветы изменили свой план и маршрут движения. Они начали преследовать римский арьергард и беспокоить его.

24. Как только это обнаружилось, Цезарь отвел свои войска к ближайшему холму и послал конный отряд сдерживать атаки противника. Между тем сам он выстроил четыре легиона опытных воинов в три ряда на середине холма. Двум же легионам, набранным в Ближней Галлии, а также всем вспомогательным войскам он приказал оставаться на вершине холма с тем, чтобы склоны его заполняли люди. Между тем снаряжение надо было собрать в одном месте, где следовало закрепиться войскам, выстроенным в ряд на возвышенности. Гельветы двигались на своих телегах, оставив свой обоз в одном месте. Их воины плотным строем смяли римскую кавалерию, затем, образовав фалангу, двинулись в гору на нашу первую линию.

25. Цезарь приказал увести первым своего коня, а затем и коней остальных воинов, чтобы все уравнялись в опасности и исчезло малейшее поползновение к бегству. Затем, подбодрив войска, он начал бой. Солдаты легиона на вершине холма легко расстроили фалангу противника тучей тяжелых метательных копий (пилумов. – Ред.) и после этого обнажили мечи и атаковали его. Галлам было очень трудно сражаться, потому что брошенные пилумы вонзались в их щиты, а так как длинное острие пилума загибалось, они не могли ни выдернуть его из щита, ни действовать эффективно левой рукой. (Пилум – короткое (ок. 2 м), тяжелое (4–5 кг) метательное копье. Древко пилума заканчивалось длинным железным наконечником с крючком. Пилум бросался на расстоянии 7–10 м с расчетом попасть в щит противника. Вонзившийся пилум своей тяжестью оттягивал щит и лишал противника возможности прикрываться от ударов. Пилум был метательным оружием тяжелой пехоты. – Ред.) Поэтому многие из них предпочитали после ряда попыток освободиться[16 - То есть вырвать из щитов пилумы.] отбросить щит и сражаться без защиты. Наконец, израненные, они начали отступать к высоте в полутора километрах от поля боя. Они поднимались все выше. Так как римляне их преследовали, то бойи и тулинги, находившиеся в количестве 15 тысяч человек в тылу гельветов и составлявшие их арьергард, развернулись для атаки с марша открытого фланга[17 - То есть правого, незащищенного фланга.] римлян и частично обошли его. Заметив это, гельветы, отступавшие к вершине горы, перестроились для возобновления боя. Римляне разделились на две колонны, чтобы первая и вторая линии вели бой против разгромленного и отброшенного противника, а третья линия сдерживала новую атаку.

26. Так римлянам пришлось сражаться на два фронта, сражаться яростно и долго. Когда противник больше не мог сдерживать наши атаки, одна его колонна продолжила отход в гору, другая же сосредоточилась на защите обоза. До победы было еще далеко, ведь в ходе боя, хотя он длился с семи часов утра до вечера, противник не обнаружил желания обратиться к бегству. Даже вокруг обоза битва продолжалась до поздней ночи. Воины противника укрылись за телегами, как за валом, и бросали сверху копья в ряды наступающих римлян. В то же время некоторые из них бросали дротики и из-под телег, нанося раны нашим солдатам. Однако после продолжительного боя наши войска овладели обозом и лагерем гельветов, где пленили дочь Оргеторига и одного из его сыновей. Около ста тридцати тысяч галлов уцелели в этом бою и продолжили двигаться всю ночь. Их марш не встречал помех, и они беспрепятственно достигли границ лингонов, потому что наши войска не смогли их преследовать, сделав трехдневный привал, чтобы заняться ранеными и похоронить убитых. Цезарь отослал лингонам письма и послания с требованием не снабжать пришельцев продовольствием и фуражом, иначе он будет обращаться с ними так же, как с гельветами. Сам же он после трехдневного перерыва начал преследовать их всеми своими силами.

БИТВА С ГЕЛЬВЕТАМИ

27. В связи с отсутствием провизии гельветы были вынуждены послать к Цезарю своих гонцов для переговоров о капитуляции. Гонцы застали его в походе и решили, бросившись к его ногам, вымолить у него мир. Цезарь через гонцов велел гельветам подождать его в том месте, где они остановились. Гельветы подчинились. По прибытии Цезарь потребовал от гельветов заложников и сдачи оружия, а также рабов, которые к ним переметнулись. Пока искали и собирали залог, наступила ночь. Около шести тысяч жителей кантона (пата) Вербигене покинули в полночь лагерь гельветов и направились к Рейну, к границам германцев. Вероятно, они опасались, что в случае сдачи оружия будут казнены, или, надеясь ускользнуть, полагали, что при таком большом количестве пленных их побег останется незамеченным.

28. Как только Цезарь узнал об этом, он приказал вождям племен, через земли которых прошли беглецы, отыскать их и вернуть обратно, если они не хотят, чтобы он посчитал их сообщниками. Когда беглецов вернули, он принял их как врагов, все же остальные после передачи ими заложников, оружия и дезертиров были признаны солдатами, сдавшимися в плен. Цезарь велел гельветам, тулингам и латобригам вернуться в места своих прежних поселений, откуда они выступили в поход. Так как они утратили всю свою провизию и не располагали запасами для борьбы с голодом, Цезарь попросил аллоброгов поставить им некоторое количество зерна. Он также приказал воинам сдавшихся племен восстановить собственными руками города и деревни, которые они сожгли. Главный мотив таких действий Цезаря состоял в том, что район, покинутый гельветами, не следовало оставлять незаселенным. Иначе эти плодородные земли могли побудить германцев, живших за Рейном, совершить вторжение на земли гельветов и стать опасными соседями для галльской провинции (Нарбонской Галлии) и аллоброгов. Цезарь удовлетворил петицию эдуев с просьбой поселить на своих границах бойев, известных своей отвагой. Эдуи наделили бойев пахотными землями и уравняли их с собой в отношении свобод и привилегий.

29. В лагере гельветов были обнаружены и доставлены Цезарю записи, сделанные греческими буквами[18 - Возможно, усвоенными через греческую колонию Массалия (она же стала римской Массалией. Ныне – Марсель). Ср. с § 14 книги 6.]. В них приводилось количество людей, вышедших из мест прежнего

поселения, которые могли носить оружие, а также отдельной строкой дети, старики и женщины. Согласно всем этим подсчетам, гельветов было 263 тысячи, тулингов – 36 тысяч, латобригов – 14 тысяч, рауриков – 23 тысячи и бойев – 32 тысячи. 92 тысячи человек из общего списка были способны носить оружие. Общее число представителей племен составляло 368 тысяч человек. По повелению Цезаря были составлены списки людей, вернувшихся на родину. Их число равнялось 110 тысячам (то есть потери галлов – 248 тысяч. – Ред.)

30. По окончании кампании против гельветов в лагере Цезаря собрались посланцы почти со всей Галлии, вожди разных племен, чтобы поздравить его с победой. Они считают, говорили они, что, хотя Цезарь благодаря этой кампании взял реванш за прошлые поражения от гельветов, понесенные римлянами, итог кампании оказался для Галлии столь же благоприятным, как и для Рима. Ибо гельветы оставили свои дома в период наибольшего процветания с явной целью ввергнуть в войну всю Галлию и добиться власти над страной. Они стремились выбрать на ее обширной территории место для поселения, которое должно было быть, по их мнению, наиболее удобным и плодородным во всей Галлии, а другие племена сделать своими данниками. Посланцы спрашивали, будет ли им позволено – с согласия Цезаря – объявить в какой-то из дней на всю Галлию, что они располагают петициями, которые после всеобщего согласования хотели бы ему вручить. Разрешение было дано, и они назначили день для съезда, клятвенно заверяя, что никто из его участников ни вымолвит публично ни слова о его решениях, кроме людей, уполномоченных на это с общего согласия.

31. Съезд был созван и затем распущен. Те же предводители племен вернулись к Цезарю с просьбой обсудить с ними в приватном порядке вопрос об их личном и общем благополучии. Прошение было удовлетворено, и они бросились в слезах к ногам Цезаря со словами, что они столь же заинтересованы в том, чтобы их желания не предавались огласке, сколько в том, чтобы эти желания осуществились. Ибо они сознают, что огласка этого чревата для них опасностью жестокой мести. От имени всех вождей выступил эдуй Дивициак. «Во всей Галлии, – говорил он, – имеются две партии. В одной из них верховодят эдуи, в другой – арверны. В течение многих лет между ними велась ожесточенная борьба за преобладание. Затем случилось так, что арверны и секваны призвали на помощь германцев за определенную плату. Сначала через Рейн переправились около пятнадцати тысяч германцев. Затем, когда эти свирепые варвары приобрели вкус к пахотным землям, цивилизации и богатству галлов, их появилось еще больше. В настоящее же время их насчитывается в Галлии около ста двадцати тысяч.

Эдуи и зависимые от них племена постоянно воевали с германцами и секванами. Поражение эдуев повлекло за собой большое несчастье, уничтожение их знати, сената и сословия всадников. Именно эти войны и несчастья подорвали влияние людей, которые прежде верховодили в Галлии благодаря собственной доблести, а также дружбе с Римом. Их заставили передать секванам в заложники самых знатных людей племени и связать все племя клятвой не требовать возвращения заложников, не оказывать поддержки Риму, не противиться вечному подчинению власти секванов. Я – единственный человек из всего племени эдуев, которого нельзя было заставить дать такую клятву или передать в заложники своих детей. Вот почему я бежал из племени и отправился в сенат Рима за помощью, ибо я был единственным человеком, не связанным клятвой или заложниками. Но судьба победоносных секванов оказалась хуже, чем судьба побежденных эдуев. Ариовист, вождь германцев, поселился на их территории и захватил треть их земель, лучших земель во всей Галлии. Теперь же он велит им уйти с еще одной трети их земель, потому что несколько месяцев назад к нему присоединились 24 тысячи гарудов, которым он должен обеспечить условия для жизни. Через несколько лет из Галлии будут выдворены все ее коренные жители, а все германцы переправятся через Рейн, потому что нет никакого сравнения между Галлией и землями германцев, между нашим и их уровнем жизни. Одолев галлов в битве у Магетобриги, Ариовист установил высокомерную и жестокую тиранию. Он требует в заложники детей самых знатных лиц и подвергает их самым жестоким пыткам, если что-нибудь делается вопреки его повелениям или желаниям. Он необузданный и отважный варвар, мы больше не можем сносить его тиранию. Если не будет получена поддержка со стороны Цезаря и римлян, все галлы совершат то, что сделали гельветы, – уйдут искать новые места обитания вдали от германцев, несмотря на риск встретить большие невзгоды. Если о моих словах сообщат Ариовисту, то не сомневаюсь, что он подвергнет жестоким наказаниям заложников, находящихся в его распоряжении. Ты, Цезарь, благодаря своему влиянию и военной силе, благодаря недавней победе и во имя народа Рима можешь предотвратить переправу через Рейн еще большего количества германцев, а также защитить Галлию от разорения Ариовистом».

32. Когда Дивициак закончил свою речь, все присутствовавшие вожди стали громко стенать, моля Цезаря о помощи. Он заметил, однако, что из всего собрания одни секваны вели себя не так, как остальные, но, опустив голову, тупо смотрели в землю. Цезарь спросил в удивлении, в чем причина этого. Секваны не ответили, но продолжали пребывать в том же немом молчании. Повторные вопросы не извлекли из них ни слова. За них отвечал эдуй Дивициак. «Большинство секванов, – сказал он, – находятся в еще более жалком и бедственном состоянии, чем остальные. Ведь они одни даже не смеют тайком жаловаться или просить о помощи, опасаясь жестокости Ариовиста в его отсутствие, как и в его присутствии. Представители других племен, при всех своих страданиях, хотя бы имеют возможность скрыться, секваны же, принявшие Ариовиста в свои пределы, чьи поселения попали под его власть, вынуждены выносить всяческие мучения».

33. Услышав это, Цезарь успокоил галлов, пообещав, что займется этим вопросом. Он сказал, что очень надеется побудить Ариовиста прекратить свои бесчинства посредством дипломатии и авторитета римской власти. С этими словами он распустил собрание. И сразу же многие соображения привели его к выводу, что ему следует хорошо обдумать и решить этот вопрос конкретными действиями. В первую очередь Цезарь принял во внимание, что эдуи, часто превозносимые в римском сенате как союзники и братья, были поставлены в рабскую зависимость и подчинение к германцам. Он также знал о заложниках, переданных Ариовисту и секванам. Это обстоятельство, учитывая величие Римской державы, он счел крайне унизительным для себя и для государства. Далее, он учитывал, что германцы постепенно привыкли переправляться через Рейн, а появление их в массовом количестве в Галлии чревато большой опасностью для народа Рима. Не сбрасывал Цезарь со счета и то, что столь свирепые варвары не остановятся перед захватом одной Галлии, но, подобно кимврам и тевтонам, действовавшим до них, прорвутся в Провинцию (Нарбонскую Галлию), а оттуда в Италию, особенно в связи с тем, что секванов отделяла от Провинции одна лишь Рона. Все это, по его мнению, требовало немедленного реагирования. Что касается

самого Ариовиста, то он повел себя так высокомерно, что стал невыносимым.

34. Цезарь решил поэтому направить посольство к Ариовисту с предложением выбрать какой-либо промежуточный пункт для переговоров, поскольку он желает обсудить с ним вопросы чрезвычайной важности – для Рима и обеих сторон. Ариовист ответил посланцам, что если бы он нуждался во встрече с Цезарем, то прибыл бы к нему, если же Цезарь нуждается во встрече с ним, то ему следует прибыть к нему. Более того, он не отважился бы прибыть на ту территорию Галлии, которую занимает Цезарь, без войск, а собрать эти войска он не может без большого напряжения ввиду необходимости обеспечить их снабжение. Его также удивляло, какое дело Цезарю и народу Рима до той части Галлии, которую он завоевал силой.

35. Когда Цезарю доставили ответ Ариовиста, он послал к нему новых гонцов с нижеследующим посланием: «Поскольку в ответ на чрезвычайную обходительность самого Цезаря и римлян (ведь это был год консульства Цезаря[19 - 59 г. до н. э.], когда ему оказывали почести, как консулу и другу сената) Ариовист ответил вместо благодарности отказом на приглашение провести переговоры и узнать что-либо, затрагивающее интересы сторон, Цезарь выставляет следующие требования. Во-первых, Ариовист больше не должен осуществлять массовые переправы-переселения людей через Рейн в Галлию. Во-вторых, он должен вернуть заложников, взятых у эдуев, и предоставить секванам свободу действий в возвращении заложников, которыми они владеют. Далее, он не должен наносить ущерб эдуям или вести войны против них и их союзников. Если он удовлетворит эти требования Цезаря и римлян, то обеспечит себе их прочную дружбу и добрые отношения. Если же требования Цезаря не будут удовлетворены, то тогда, так же как во время консульства Марка Месаллы и Марка Пизона[20 - 61 г. до н. э.], когда римский сенат решил, что наместник провинции Нарбонская Галлия должен защитить, насколько это позволяют возможности государства, эдуев и других друзей римского народа, Цезарь не оставит без внимания беды, причиненные эдуям».

36. На это Ариовист дал такой ответ: «По закону войны победители диктуют что хотят побежденным. Римляне тоже имеют привычку диктовать тем, кого покорили, не по повелению третьей стороны, а по собственному выбору. Если он, со своей стороны, не предписывал, как римляне должны осуществлять свое право, то и римляне не должны мешать ему пользоваться его собственным правом. Эдуи, сознавая превратности войны и потерпев поражение в вооруженном конфликте, сделались его данниками. Цезарь наносит Ариовисту большой вред, поскольку экспансия римлян ограничивает его доходы. Он не вернет заложников эдуям и не станет воевать с ними и их союзниками без причины, если они будут выполнять свои обязательства и платить ежегодную дань. Если же они нарушат обязательства, то им не поможет даже звание «друзей римского народа». Что касается заявления Цезаря о том, что он не оставит без внимания беды, причиненные эдуям, то никто в битве с Ариовистом не достигал большего, чем собственной гибели. Цезарь сможет убедиться в этом, когда захочет. Он узнает, на что способны благодаря своей доблести непобедимые германцы, весьма искусные в пользовании оружием и в течение четырнадцати лет воевавшие за пределами своей родины».

37. В тот же час, когда это послание было доставлено Цезарю, прибыли гонцы от эдуев и треверов. Эдуи пришли жаловаться на гарудов, которые, переправившись недавно в Галлию, разоряли их земли, и на то, что не смогли купить мир у Ариовиста даже ценой заложников. Треверы сообщили, что сотня кантонов свевов, населявших берега Рейна, пытается переправиться через реку под командованием двоих братьев, Назуа и Кимберия. Эти вести чрезвычайно обеспокоили Цезаря и привели к заключению, что ему следует действовать очень быстро. Он опасался того, что если новые силы свевов присоединятся к прежним войскам Ариовиста, то противостоять им будет очень трудно. Поэтому, обеспечив себя, возможно быстрее, продовольствием, он форсированным маршем двинулся навстречу Ариовисту.

38. Через три дня похода Цезарю сообщили, что Ариовист со всеми своими силами движется на захват Везонтиона (Безансона), крупнейшего города секванов, и уже проделал три дня пути от своих границ. Цезарь понял, что от него потребуются огромные усилия, чтобы предотвратить захват германцами города. Ведь в Везонтионе хранились большие запасы продовольствия и амуниции, необходимые для войны. Сама природа позаботилась об укреплении города, что позволяло выдерживать длительную осаду. Река Дубис (Ду) окружает город почти по окружности, проведенной с помощью циркуля. Небольшой участок протяженностью около пятисот метров, куда не доходит река, прикрывается большой возвышенностью. Она расположена так, что соприкасается подножием с рекой с двух сторон. Эту возвышенность венчает вал, образующий городскую крепость. К этому месту и двигался Цезарь день и ночь ускоренным маршем. Заняв город, он поставил в нем гарнизон.

39. Во время привала, сделанного близ Везонтиона для пополнения запасов зерна и других поставок, в наших войсках явился страх из-за расспросов солдат и ответов галлов и торговцев, которые утверждали, что германцы выглядели воинами мощного сложения, обладали невероятной отвагой и искусно владели оружием. Сами рассказчики, по их уверениям, при встречах с германцами не могли выдерживать их пронзительных взглядов. Страх был так велик и внезапен, что охватил всю армию, затронул в серьезной степени воинов всех рангов. Он начался с военных трибунов, командного состава легионов (военные трибуны, tribuni militari – высший командный состав легиона. На каждый легион полагалось сначала 4, затем 6 и, наконец, 10 военных трибунов – по числу когорт в легионе. – Ред.), а также с тех, кто последовал за Цезарем из Рима, чтобы найти его расположение, без серьезного военного опыта. Выдвигая различные предлоги, которые, по их заявлениям, вынуждали их покинуть войска, некоторые из них просили на это разрешение, другие оставались, потому что стыдились того, что их заподозрят в трусости. Они не могли скрыть свою тревогу, временами даже плакали. Они прятались в своих палатках, жалуясь на личную горькую судьбу или переживая вместе с близкими друзьями угрозу возможного поражения. Повсюду в лагере писали завещания. Пораженческие настроения постепенно захватывали даже опытных бойцов, солдат, центурионов, командиров кавалерийских отрядов. Те из них, которые не хотели казаться робкими, заявляли, что не боятся врага, но опасаются узких проходов и обширных лесов, которые отделяли их от Ариовиста, или того, что не найдется достаточного количества повозок для снабжения войск зерном. Некоторые же заходили так далеко, что предупреждали Цезаря о возможности неподчинения из-за страха солдат его приказам двигаться дальше с поднятыми штандартами. (Это прежде всего значки легионов – серебряные орлы, укрепленные на древках. Командующий всем войском имел красное знамя. Особые значки были и в низших подразделениях, например, каждая манипула имела свой значок – древо с серебряными украшениями, иногда с кусочком материи. – Ред.)

40. Видя это, Цезарь собрал военный совет и вызвал на

него центурионов всех рангов. Он сделал им резкий выговор в первую очередь за то, что они сомневались в том, куда и зачем их ведут. «Ариовист, – говорил Цезарь, – в мое консульство искал дружбы с римлянами весьма настойчиво. Зачем делать вывод, что он откажется от этого при всех условиях? Что касается меня, то я убежден, что, когда мои требования будут рассмотрены и понята справедливость моих условий, Ариовист не отвергнет мою и римлян добрую волю. Даже если он в припадке ярости или безумия начнет войну, то с какой стати вам бояться? Почему вы сомневаетесь в собственной отваге и моей компетенции? Мы испытывали этого врага еще во время своих отцов, в обстоятельствах, когда в победах Гая Мария над кимврами[21 - 101 г. до н. э.] и тевтонами[22 - 102 г. до н. э.] армия заслужила не меньшей славы, чем сам главнокомандующий. Мы продолжили это испытание недавно в Италии во время восстания рабов[23 - Спартака – 73 или 74–71 гг. до н. э.], а ведь рабы восприняли от нас опыт и военную подготовку, которые им в определенной степени помогли. Из этого вы можете судить о пользе настоящей отваги, потому что тех самых людей, которых долгое время без причины боялись, когда у них не было оружия, теперь вы покорили, хотя они взялись за оружие, и одержали победы. Наконец, германцы – те самые люди, с которыми часто сражались гельветы. И гельветы часто побеждали их не только на своей территории, но и на территории Германии. Тем не менее гельветы не идут ни в какое сравнение с нашей армией. Если бы нашлись люди, внимательно рассмотревшие причины поражения и бегства галлов, они бы обнаружили, что, когда галлы были уже измучены продолжительной военной кампанией, Ариовист, укрывавшийся много месяцев в своем лагере среди болот и уклонявшийся от боя, неожиданно напал на них, когда те рассредоточились, потеряв надежду на битву. Он одолел их ловкостью и хитростью, а не отвагой. Даже сам Ариовист не ожидает, что сможет одолеть нашу армию своей тактикой, которая имела успех только против необученных варваров. Те, кто прикрывают свою трусость нарочитой тревогой по поводу поставок зерна или трудных проходов на пути дальнейшего наступления войска, заставляют предположить, что они либо не верят в способность главнокомандующего выполнить свой долг, либо подталкивают его к этому. Эти вопросы – в моей личной компетенции. Зерно поставляется секванами, леуками и лингонами. Урожай на их полях уже созрел. Об особенностях нашего дальнейшего маршрута вы сможете судить в ближайшее время. Что касается опасений о неподчинении солдат и их отказе двигаться дальше, то меня это не беспокоит ни в малейшей степени. Армия не подчиняется своему полководцу либо в случае, когда его оставила военная удача из-за ряда серьезных просчетов, либо в том случае, когда раскрылось серьезное преступление и его обвиняют в корысти. Мое бескорыстие на протяжении всей жизни очевидно всем, военную удачу продемонстрировала война с гельветами. Вот почему я намерен выполнить немедленно то, что мог отложить на более поздний срок, и выступить из лагеря в последнюю четверть ночи с желанием узнать то, что руководит вами: честь и долг или трусость. Даже если за мной никто не последует, я пойду вперед с одним-единственным X легионом, в преданности которого не сомневаюсь. Он станет эскортом главнокомандующего». Цезарь особенно благоволил этому легиону и возлагал на него особые надежды ввиду его храбрости.

41. После этой речи боевой дух легионов изменился замечательным образом. Возродились энергия и жажда боя. X легион первым выразил через своих трибунов благодарность Цезарю за высокую оценку и подтвердил свою полную готовность к боевым действиям. Затем и другие легионы прислали своих трибунов и центурионов высокого ранга для разъяснения Цезарю, что они не ощущают ни сомнений, ни страха и что они считают осуществление плана военной кампании прерогативой полководца, а не их собственной. Их разъяснение было принято. При помощи Дивициака (к которому Цезарь питал абсолютное доверие) был намечен маршрут движения армии по открытой местности с окружным путем более чем на 75 километров. Поход начался, как уже сказал Цезарь, в последнюю четверть ночи. На седьмой день марша разведчики доложили, что силы Ариовиста расположились на расстоянии от 6 до 30 километров от наших войск.

42. Узнав о подходе войск Цезаря, Ариовист послал к нему гонцов, чтобы сообщить о своей готовности выполнить прежние требования Цезаря, касающиеся переговоров, поскольку римский полководец приблизился и Ариовист находил свое положение менее рискованным. Цезарь не стал пренебрегать предложением Ариовиста. Он был склонен думать, что германский вождь наконец одумался, поскольку по собственной инициативе предлагал то, что ранее с порога отвергал. Более того, Цезарь надеялся на то, что Ариовист, поняв очевидные выгоды, которые сулили ему Цезарь и римский народ, перестанет упрямиться, когда узнает о требованиях Цезаря. Переговоры были назначены на пятый день. Между тем стороны общались друг с другом посредством гонцов. Ариовист потребовал, чтобы Цезарь не брал с собой на переговоры пехотинцев, поскольку опасался внезапного нападения. Пусть каждая сторона прибудет в сопровождении всадников, иначе он не явится вовсе. Цезарь не хотел, чтобы переговоры были сорваны под таким предлогом. В то же время он не отважился доверить свою безопасность одной лишь галльской коннице. Цезарь пришел поэтому к выводу, что самым лучшим решением было бы воспользоваться лошадьми галльских всадников и посадить на них солдат X легиона, которым полностью доверял. Таким образом, в случае возникновения необходимости боя он имел бы при себе самых надежных друзей, каких только можно было найти. Когда поступил соответствующий приказ, один солдат X легиона остроумно заметил, что Цезарь поступает лучше, чем обещает, поскольку он обещал относиться к X легиону как к эскорту главнокомандующего и теперь зачисляет его во всадники[24 - В этом высказывании содержится некоторая ирония. Со времен Мария кавалерия, придававшаяся легиону, обычно формировалась из представителей лояльных племен. Поэтому превратить легионеров в кавалеристов, строго говоря, не делает чести. Но имеется также аллюзия в отношении кавалерии раннего времени, когда она формировалась из знатных и богатых граждан, сословия всадников, которое в то время было влиятельной силой в политике Рима.].

43. На широкой равнине возвышался земляной курган значительного размера. Это место находилось на равном расстоянии от лагерей Цезаря и Ариовиста. Туда, как было условлено, они прибыли для переговоров. Цезарь расположил свой легион, пересаженный на коней, в двухстах шагах от кургана. На таком же расстоянии от него остановились всадники Ариовиста. Последний потребовал, чтобы переговоры велись верхом на лошадях и каждый из участников имел при себе по десять всадников. Когда стороны оказались в месте переговоров, Цезарь начал свою речь с перечисления привилегий, дарованных Ариовисту им самим и римским сенатом. Со стороны сената Ариовисту было дано звание короля и друга (римского народа), ему были присланы щедрые подарки. Такие привилегии, указал Цезарь, выпадают немногим и обычно даруются в знак больших

личных заслуг. Хотя Ариовист и не пользовался правом присутствия в сенате, и даже не имел реального предлога претендовать на это, тем не менее он получил эту привилегию по милости и великодушию Цезаря и сената. Цезарь продолжил свою речь разъяснением того, какими давними и справедливыми были причины близких отношений между Римом и эдуями. Он рассказал об особенностях многих декретов римского сената в отношении эдуев, о том, что эдуи имели преобладающее влияние во всей Галлии еще до установления дружеских отношений с Римом. По традиции римляне сохраняют заинтересованность в том, чтобы их союзники и друзья не только не теряли своих приобретений, но пользовались растущим влиянием, достоинством и известностью. С другой стороны, как можно примириться с тем, спрашивал Цезарь, что они лишены того, чем заслужили дружбу римского народа? Затем он изложил те же требования, что выдвигали по его поручению римские гонцы. То есть Ариовист не должен затевать войны с эдуями или их союзниками, он должен вернуть им заложников. Если же он не в состоянии отослать домой часть германцев, то, во всяком случае, не должен позволять переправляться через Рейн в Галлию новым своим соплеменникам.

44. На требования Цезаря Ариовист дал краткий ответ, но он произнес пространную речь о своих достойных качествах. По его словам, он переправился через Рейн не по своей воле, но по просьбе и призыву галлов. Он оставил свой дом и родных не ради больших наград. Поселения, которые он занимает, предоставлены ему коренными жителями, заложники предоставлены ему с их согласия. Дань он получает по праву войны, обычно она налагается победителями на побежденных. Не он воевал с галлами, но они с ним. Все племена Галлии собрались для нападения на него и стали лагерем против него. Их силы были разбиты и побеждены им в одном-единственном бою. Если они пожелают вновь помериться с ним силами, он готов воевать снова. Если они желают мира, то было бы несправедливо отказываться от дани, выплачиваемой ими по собственному согласию. Дружба с римлянами должна означать для него почет и безопасность, но не быть помехой. Он стремится к ней с такой надеждой. Если бы усилиями римлян выплата дани была прекращена, а сданные заложники возвращены, то он бы отверг дружбу с римлянами с не меньшей страстью, чем искал ее. Что же касается масс германцев, которые он переправляет в Галлию, то цель этого заключается в обеспечении его безопасности, а не в нападении на Галлию. Доказательством же этого является то, что он пришел сюда по просьбе коренных жителей, что он вел оборонительные, а не наступательные войны. Он пришел в Галлию раньше римлян. Никогда раньше армия римлян не пересекала границы галльской провинции (Нарбонской Галлии). Каковы замыслы Цезаря? Почему он вторгся в область, занятую германцами? Это его галльская провинция, в то время как другая территория является галльской провинцией римлян. Так же как у римлян не было бы оснований уступать ему, если бы он напал на римскую территорию, так и у римлян нет оснований препятствовать его юрисдикции на своей территории. Что касается заявления Цезаря о том, что эдуи его «братья», то Ариовист не настолько варвар, не настолько невежда, чтобы не понимать того, что эдуи не оказывали бы помощь римлянам и в последней кампании против аллоброгов, и в спорах с ним самим и секванами, если бы не пользовались поддержкой римлян. Он вынужден подозревать, что Цезарь, несмотря на провозглашаемую на словах дружбу, привел в Галлию армию с целью его разгрома. До тех пор, следовательно, пока Цезарь не повернет обратно и не выведет свою армию из данной местности, он будет считать его не другом, но врагом. И если бы он предал Цезаря смерти, то оказал бы услугу многим знатным особам и лидерам римлян – об этом он точно знает от них самих благодаря посланцам всех тех, чье расположение и дружбу он мог бы купить ценой гибели Цезаря. Если бы, однако, Цезарь повернул обратно и оставил в покое занятую им территорию Галлии, то он отплатил бы ему большим вознаграждением и осуществил бы, без всякого напряжения и опасений, любую военную кампанию, которую пожелал бы вести римский полководец.

45. Цезарь произнес длинную речь, чтобы разъяснить, почему не может отступиться от своей цели. Его собственная миссия, говорил он, и миссия римлян не позволяют ему ни бросить союзников, сослуживших добрую службу, ни признать, что галлы принадлежат скорее Ариовисту, чем римлянам. Арверны и рутены были покорены в ходе кампании Квинта Фабия Максима[25 - В 121 г. до н. э.]. Римляне простили их и не стали ни формировать провинцию на территории их расселения, ни налагать на них дань. Если критерием должен служить приоритет во времени, то суверенные права римлян на Галлию полностью обоснованны. Если соблюдать решение сената, то Галлия должна быть свободной, ибо после покорения страны римский сенат пожелал, чтобы она управлялась по собственным законам.

46. В ходе ведения переговоров Цезарю сообщили, что всадники Ариовиста приблизились к кургану, подъехав к нашим войскам, бросали камни и дротики. Цезарь, прервав переговоры и возвратившись к своим воинам, приказал им не отвечать ни единым броском копья в сторону противника. Ибо, хотя он понимал, что бой со всадниками германцев не представляет опасности для отборного легиона, тем не менее не считал правильным, чтобы из-за стычки с противником распространились сообщения, что, несмотря на обещания Цезаря, германцы были окружены его войсками во время переговоров. Как только простые солдаты узнали, с какой наглостью Ариовист отказывал римлянам в правах на Галлию, как его всадники совершили нападение на наши войска и как их нападение сорвало переговоры, армия прониклась боевым духом и стремлением сразиться с врагом.

47. Через два дня Ариовист прислал к Цезарю гонцов. По его словам, он хотел обсудить с Цезарем вопросы, которые были подняты на переговорах, но не решены. Пусть Цезарь поэтому назначит новый день переговоров, а если не хочет, пусть пошлет к нему одного из своих соратников. Цезарь полагал, что смысла в переговорах больше нет, тем более что предыдущим днем германцы не удержались от нападения на наших воинов. Он считал, что было бы опасным послать к Ариовисту одного из своих приближенных и подвергнуть его опасности в стане свирепых германцев. Самым лучшим показалось послать к Ариовисту Гая Валерия Процилла, сына Гая Валерия Кабура. Это был молодой человек исключительной храбрости и такта. Его отцу Гай Валерий Флакк предоставил римское гражданство. Цезарь остановил на нем свой выбор из-за его преданности и знания галльского языка (на котором Ариовист благодаря своей долгой практике мог говорить свободно), а также из-за того, что у германцев не было оснований гневаться на него. Кроме Гая Валерия Процилла Цезарь выбрал Марка Меттия, который пользовался расположением Ариовиста. Им было поручено выяснить настроения Ариовиста и доложить о них Цезарю. Когда же Ариовист увидел их рядом в своем лагере, то громко спросил в присутствии своих воинов: «Зачем вы пришли ко мне? Шпионить?» Не дав им объясниться, он заковал их в цепи.

48. В тот же день Ариовист продвинулся вперед и разбил свой лагерь на склоне холма в 10 километрах от

лагеря Цезаря. На следующий день он прошел с войсками мимо лагеря Цезаря и стал лагерем в трех с половиной километрах позади с целью отрезать Цезаря от поставок зерна, которые доставлялись из страны секванов и эдуев. Пять дней подряд Цезарь выстраивал свои войска перед лагерем и держал их в боевом строю с тем, чтобы не лишать Ариовиста шанса сразиться. Все эти дни Ариовист держал войска в лагере, совершая ежедневные вылазки кавалерией. Этот вид боя, в котором германцы имеют большой опыт, состоял в следующем. У них было 6 тысяч всадников и такое же количество пехотинцев, столь же быстрых, как и храбрых. Пехотинцы отбирались из состава всех сил по одному на каждого всадника для его защиты. Они вместе совершали вылазки. К ним всадники отступали, а пехотинцы быстро сосредотачивались в случае осложнения обстановки. Они окружали тяжело раненного воина, упавшего с лошади, и в случае необходимости двигались вперед в каком-либо направлении или отступали с необычайной быстротой. Тренировка придавала германским пехотинцам такую быстроту, что они могли бежать вровень с лошадьми, ухватившись за их гривы.

49. Видя, что Ариовист стремится пресечь поставки зерна римлянам, Цезарь выбрал удобное место для своего лагеря за лагерем германцев на дистанции около шестисот шагов. Туда он совершил переход в боевом порядке в три линии. Первой и второй линии Цезарь велел отражать, если надо, врага, третьей же линии укреплять лагерь. Как было сказано, место для лагеря находилось примерно в шестистах шагах от врага. Сюда Ариовист послал около шестнадцати тысяч легковооруженных воинов со всей кавалерией в качестве сил, призванных завязать бой с нашими войсками и помешать фортификационным работам. Тем не менее Цезарь держался своего прежнего решения, приказав двум линиям отбросить противника, а третьей – завершить работы. Когда лагерь был оборудован, он оставил в нем два легиона и часть вспомогательных сил. Остальные четыре легиона Цезарь отвел к большому лагерю.

50. На следующий день в соответствии с выбранной тактикой Цезарь вывел свои войска из обоих лагерей и, продвинувшись немного вперед от большего лагеря, сформировал боевой строй, чтобы предоставить противнику шанс сразиться. Поняв, что германцы даже еще не выступили, он отвел свои войска около полудня назад к лагерю. Наконец Ариовист послал часть своих сил атаковать меньший лагерь, и стороны с воодушевлением сошлись в бою, сражаясь до вечера. На закате дня, после больших потерь с обеих сторон, Ариовист отвел свои войска в лагерь. Допросив захваченных пленных с целью узнать, почему Ариовист уклоняется от решающего сражения, Цезарь выяснил причину. Среди германцев существовал обычай, что их замужние женщины должны объявить после жеребьевки[26 - Жребием служили кусочки дерева, помеченные знаками. См. ниже § 53. Ср. с очерками «Германия» Тацита § 10, а в отношении этих женщин, занимающихся ворожбой, § 8, также с его «Историей», книга 4, § 61.] и ворожбы, имеет ли смысл давать бой или нет. Женщины объявили, что небесные силы не дадут германцам победы, если те обеспечат решительное сражение до новолуния.

51. На следующий день Цезарь оставил в каждом лагере по достаточному, как он полагал, гарнизону. Перед меньшим лагерем он выстроил на виду у противника все союзные (вспомогательные) войска с целью произвести демонстрацию силы. Потому что общая численность его легионов была невелика по сравнению с многочисленными войсками противника. Сам он, построив римское войско в три линии, двинулся прямо на вражеский лагерь. Наконец германцы были вынуждены вывести свои войска из лагеря и выстроить воинов племен с равными промежутками. В строю находились гаруды, маркоманы, трибоки, вангионы, неметы, седусии и свевы. Они поставили позади своей линии фургоны и телеги, чтобы лишить себя надежды бегства. В телеги и фургоны были посажены женщины, которые, раскинув руки, со слезами умоляли мужчин, идущих в бой, не предавать их на рабство у римлян.

52. Цезарь поручил легатам и квестору[27 - В данном случае квестор командовал одним легионом, легаты – пятью другими.] командовать легионами, чтобы каждый солдат видел в них свидетелей своей доблести. Сам он занял место на правом фланге, заметив, что неприятельский строй здесь слабее других, затем подключился к битве. По сигналу наши войска повели атаку на противника столь яростно, а неприятель ринулся вперед столь резко и быстро, что применить против него копья не было возможности. Поэтому противники отбросили копья в сторону и принялись рубиться в рукопашном бою. Но германцы по обычаю быстро построились в фалангу и встретили атакующих римлян. Многие наши солдаты оказались достаточно отважными, чтобы налетать на фалангу врагов, выбивать из их рук щиты и наносить разящие удары сверху. Левый фланг противника был разбит и обращен в бегство, однако его правый фланг теснил линию римлян явным превосходством в численности. Молодой Публий Красе, командовавший нашей кавалерией, заметил это и, так как имел большую свободу для передвижения по сравнению с командирами боевой линии, двинул третью линию на помощь нашим сражающимся войскам.

53. Таким образом соотношение сил было восстановлено, и противник всеми силами развернулся и побежал. Он не прекратил своего бегства, пока не достиг реки Рен (Рейн) в 8 километрах[28 - Доктор Райс Холмс полагает, что в 24 километрах, а не в 8, или автор принял реку Иль за Рейн.] от этого места. Там лишь очень немногие германцы, полагаясь на свою силу, бросались в воду, чтобы переплыть реку, или спасались на лодках. Среди них был Ариовист, который нашел лодку, пришвартованную к берегу, и на ней спасся бегством. Всех остальных настигла наша конница и изрубила. У Ариовиста было две жены, одна происходила из свевов, которую он взял с собой из дома. Другая жена происходила из Норика (область между Дунаем и Альпами). Она была сестрой царя Воккиона, который послал ее в Галлию, выдав замуж за Ариовиста. Обе жены погибли в ходе отступления германцев. Из двух дочерей Ариовиста одна погибла, другая была взята в плен. Гая Валерия Процилла, скованного тройной цепью, стражники во время беспорядочного бегства тащили за собой, когда ему посчастливилось встретить самого Цезаря, преследующего врага с кавалерией. Возможность вырвать из рук врага весьма почтенного в Провинции человека, своего близкого гостеприимного друга, воистину доставила Цезарю не меньше удовлетворения, чем сама победа. Он почувствовал удовлетворение и признательность судьбе за то, что она была не менее благосклонна к его другу, когда тот оказался в беде. Процилл рассказывал, что в его присутствии трижды бросали жребий, чтобы выяснить, следует ли его сжечь на костре немедленно или приберечь для другого раза. Он обязан сохранением жизни удачному жребию. Марка Меттия также обнаружили и привели к Цезарю.

54. Когда вести об исходе битвы проникли за Рейн, свевы, прибывшие на его левый берег, стали возвращаться на родину. Племена же галлов, такие как убии, почувствовали страх свевов и принялись преследовать их и истреблять в большом количестве. Таким образом, в один летний сезон были проведены две крупные военные кампании. Поэтому Цезарь отвел свои войска зимовать в

землях секванов несколько раньше обычного срока, оставив командовать ими Лабиена. Сам же он отправился в Ближнюю Галлию провести судебные разбирательства[29 - Цезарь был наместником и Нарбонской, и Цизальпинской Галлии и посещал их по меньшей мере раз в год.].

Книга 2

(57 г. до н. э.)

1. Пока Цезарь находился в Ближней Галлии, о чем уже упоминалось выше, до него дошли слухи, а также депеши Лабиена о том, что белги (которые, как я уже указывал, занимают северную треть Галлии) замышляют заговор против Рима и обмениваются заложниками. Утверждалось, что причины заговора состояли в следующем. Во-первых, белги опасались, что, когда вся Галлия[30 - То есть кельтская часть Галлии.] будет умиротворена (то есть покорена римлянами. – Ред.), они окажутся лицом к лицу с римской армией. Во-вторых, мятежные настроения возбуждали в них определенные представители галльских племен, которые не желали как длительного присутствия германцев в Галлии, так и зимовавшей теперь там римской армии, или их влекло к смене власти явное непостоянство и изменчивость характера. В определенных случаях возбуждение было также вызвано тем, что в Галлии отдельные могущественные предводители и такие, которые располагали средствами для вербовки наемников, обычно стремились сделаться царями (вождями. – Ред.). А этого они не могли осуществить в условиях нашего правления.

2. Эти сообщения и депеши заставили Цезаря набрать два новых легиона в Ближней Галлии. В начале лета он поручил легату Квинту Педию вести эти легионы во Внутреннюю Галлию[31 - То есть Дальнюю Галлию.]. Сам Цезарь, как только начались поставки фуража, прибыл в армию. Он обязал сенонов и другие галльские племена, жившие по соседству с белгами, выяснить, что те затевают, и доложить ему. Все они, не противореча друг другу, сообщили, что белги собирают отряды войск, а их армия сосредоточилась в одном месте. В связи с этим Цезарь решил выступить против них без колебаний. Обеспечив войска зерном, свернув военный лагерь, он достиг через две недели границ расселения белтов.

3. Цезарь прибыл туда неожиданно, с быстротой, которую никто не предполагал. Ремы, ближайшее к галлам племя белтов, отправило к нему в качестве послов Иккия и Андекумбория, самых влиятельных членов племени, сообщить, что они и их соплеменники отдаются под защиту и власть Рима, что они не сотрудничают с другими белгами и не причастны к заговору против Рима. Они сообщили о своей готовности передать римлянам заложников, выполнять повеления Цезаря, принимать его в своих поселениях, помогать снабжению его войск зерном и выполнять другие обязанности. Все другие племена белтов, говорили они, вооружены. Германцы, живущие на ближней стороне Рейна, присоединились к ним. Их возбуждение так велико, что ремы не смогли отговорить даже свессионов от соучастия в заговоре, хотя это родственные племена, соблюдающие те же законы и обычаи, имеющие одни с ремами властные органы и одного вождя.

4. Цезарь расспросил их о том, сколько племен вооружено, какова их численность и военная мощь. Он выяснил, что большинство белтов германского происхождения, много лет назад они переправились через Рейн и расселились на нынешних землях по причине их плодородия. Они изгнали галлов, живших в этих местах. Белги утверждают, что были единственным народом, который в свое время не пустил в свои пределы тевтонов и кимвров. Поэтому они используют память об этих событиях для обретения большей значимости и веса в военных делах. В отношении численности белтов ремы подтвердили, что владеют точной информацией об этом во всех деталях, поскольку связаны с ними родственными и брачными связями. Они знали численность воинских контингентов, обещанных каждым вождем на общем собрании белтов для ведения войны. Белловаки пользовались среди белтов наибольшим влиянием благодаря своей отваге, авторитету и численности. Они могли выставить 100 тысяч вооруженных соплеменников и из этого количества обещали выделить 60 тысяч отборных воинов, требуя для себя верховного руководства при ведении войны. Ремы сообщили, что свессионы являлись их непосредственными соседями и занимали земли столь же обширные, сколь плодородные. Еще недавно царем у них был Дивициак, наиболее могущественный правитель во всей Галлии, власть которого распространялась и на эти территории, и даже на Британию. Нынешним царем белтов является Гальба. С учетом его рассудительности и проницательности ему передано, с общего согласия, верховное командование всеми силами. У Гальбы 12 укрепленных поселений, он обещал выставить 50 тысяч воинов с полным вооружением. Такое же количество воинов обещали выделить нервии, считающиеся среди белтов самым свирепым племенем и проживающие дальше всех. 15 тысяч обещали атребаты, 10 тысяч – амбианы, 25 тысяч – морины, 7 тысяч – менапии, 10 тысяч – калеты, столько же – велиокассы и виромандуи, 19 тысяч – адуатуки. Кондрусы, эбуроны, кересы и пеманы (которых без разбору называют германцами) обещали, как полагают, около 40 тысяч воинов. (Итого 246 тысяч. – Ред.)

5. В своей речи Цезарь ободрил ремов. Затем он повелел, чтобы весь их сенат собрался у него в резиденции, а дети их вождей были доставлены туда в качестве заложников. Все эти повеления были скрупулезно выполнены. Цезарь обратился лично к эдую Дивициаку, энергично доказывая, как выгодно для Рима и благотворно для обеих сторон разобщить силы врагов во избежание необходимости биться с ними одновременно со всей их совокупностью. Это было бы возможно, если бы Дивициак повел свои силы к границам белловаков и стал разорять их земли. С этими рекомендациями он и отпустил Дивициака. Как только Цезарь узнал, что все силы белтов собрались и выступили против него, а разведчики и ремы сообщили, что сейчас белги находятся не так далеко, он поспешил форсировать вместе с войсками реку Аксону (Эну), протекающую вдоль дальних границ ремов, и стал там лагерем. Этим маневром он обезопасил одну из сторон лагеря берегами реки, а также свой тыл, обеспечив безопасность необходимых поставок со стороны ремов и других племен. На мосту через реку он выставил охрану, а на другой стороне реки оставил легата Квинта Титура Сабина с шестью когортами. Свой лагерь Цезарь приказал ему укрепить валом высотой 3,7 метра и рвом шириной 5,5 метра.

6. В 13 километрах от этого лагеря располагался город ремов Бибракте. Белги прямо с марша повели энергичный штурм города[32 - На латинском языке «штурмовать прямо с марша», видимо, означает «организовать штурм города частью сил, не прекращая основного марша». Ср. с § 12 этой книги.]. В этот день оборона города с трудом устояла. Галлы и белги используют один и тот же способ штурма. Множество воинов располагается вокруг вала, и, когда со всех сторон в защитников начинают метать камни, а те оставляют стены, штурмующие воины, сформировав «черепаху»[33 - То есть прикрыв головы сомкнутыми щитами.], бросаются к воротам и под стены. В данном случае сделать это было легко. Когда камни и дротики метало так много людей, никто не мог оставаться на стенах. Когда ночью штурм прекратился, знатный и популярный среди соплеменников рем Иккий, бывший в это время комендантом города и одним из членов делегации к Цезарю для переговоров о

мире, послал депешу с предупреждением, что не выдержит долго осаду без подкреплений.

7. Воспользовавшись гонцами, доставившими депешу от Иккия, как проводниками, Цезарь направил в полночь в Бибракте на помощь осажденным нумидийских и критских лучников, а также пращников с Балеарских островов. Их прибытие не только подняло боевой дух защитников города, но подвигло их к вылазкам и, с другой стороны, лишило противника надежды на взятие города. Поэтому, постояв короткое время у города, белги, опустошив земли ремов, предав огню их деревни и сельскохозяйственные постройки, куда только смогли дойти, отправились к лагерю Цезаря. В трех километрах от него они разбили свой лагерь. Судя по дыму и кострам, их лагерь тянулся по ширине более чем на двенадцать километров.

8. Вначале Цезарь решил уклониться от решительного сражения, учитывая многочисленность противника и его воинственность. Однако он ежедневно стремился определить посредством кавалерийских стычек, какова сила противника и на что способны наши войска. Затем, почувствовав, что наши воины ни в чем не уступают, Цезарь нашел территорию перед лагерем удобным и пригодным по своим естественным условиям местом для построения боевого порядка. Ведь холм, на котором был разбит лагерь, отстоял немного от равнины, представляющей для развертывания войска в боевой порядок настолько широкий фронт, насколько необходимо. На флангах склоны холма круто обрывались, но по фронту полого спускались до уровня равнины. На флангах холма Цезарь приказал вырыть под углом[34 - К боевому порядку.] оборонительные рвы протяженностью четыреста шагов, а в конце рвов – построить укрепления, оборудованные тяжелыми метательными орудиями. Таким образом, неприятель не мог благодаря своей многочисленности обойти с флангов сражающуюся боевую линию римлян. Сделав это, Цезарь оставил в лагере два недавно набранных легиона, чтобы их можно было бы в случае необходимости использовать в качестве резерва. Остальные шесть легионов он построил в боевой порядок перед лагерем. Неприятель также вывел свои войска из лагеря и построил их.

9. Между нашими и неприятельскими войсками располагалось небольшое болото. Противник выжидал, будут ли наши воины преодолевать его. Но они не трогались с места, готовые немедленно атаковать неприятеля, как только он окажется в трудном положении, пытаясь сам перебраться через болото. Между тем происходил кавалерийский бой между сторонами. Ни одна из армий не входила в болото, кавалерийский же бой складывался в нашу пользу. Поэтому Цезарь повел свои войска назад в лагерь. Противник немедленно двинулся со своего места к реке Аксона (Эна), которая, как упоминалось, находилась позади от нашего лагеря. Белги обнаружили броды и попытались перебросить часть своих войск на другой берег, намереваясь, если представится возможность, взять штурмом укрепление под командой легата Квинта Титурия и уничтожить мост. В случае же отсутствия такой возможности они хотели опустошить территорию ремов, весьма выгодную для нас в военном отношении, и таким образом лишить нас подвоза продовольствия и фуража.

БИТВА НА РЕКЕ АКСОНА (ЭНА)

10. Об этом Цезарю сообщил Титурий, и Цезарь поспешил со всей кавалерией и легковооруженными нумидийцами, пращниками и лучниками через мост навстречу врагу. Там произошел яростный бой. Наши войска атаковали противника, оказавшегося в трудном положении, в реке, и перебили множество вражеских воинов. Остатки войск противника, пытавшиеся с беспримерной отвагой переправиться через реку по трупам своих товарищей, они отбросили тучей дротиков. Первый отряд вражеских воинов, уже переправившийся на другой берег реки, был окружен кавалерией и уничтожен. Теперь противник осознал, что обманулся в надеждах взять штурмом укрепление ремов и переправиться через реку. Он понял, что наши войска пришли биться отнюдь не в неблагоприятной обстановке. Более того, снабжение продовольствием войск белтов стало ухудшаться. Поэтому они созвали совет и решили, что участникам совета следует разъехаться по домам и мобилизовать силы для защиты своих племен, на земли которых римляне могут послать свою армию, чтобы драться на своей собственной, а не чужой территории и использовать ресурсы племен для снабжения своих войск продовольствием. К такому решению, помимо прочих причин, их подтолкнула весть о том, что к землям белловаков приближаются Дивициак и его эдуи. Белловаки не могли больше медлить, иначе они потеряли бы возможность оказать помощь соплеменникам.

11. Приняв такое решение, они снялись во вторую четверть ночи с лагерной стоянки в обстановке грохота и суматохи, без определенного приказа и без всякого руководства. Воины каждой общины старались выйти первыми на дорогу и так спешили домой, что их отступление выглядело бегством. Цезарь сразу узнал об этом от своих разведчиков, но, опасаясь засады, поскольку еще не представлял себе причину их отступления, держал пехоту и кавалерию в лагере. На рассвете, когда информацию подтвердила рекогносцировка, он послал всю свою кавалерию настичь арьергард отступающих войск. Командовать кавалерией он назначил легатов Квинта Педия и Луция Аврункулея Котту. Цезарь приказал Титу Лабиену следовать за конниками с тремя легионами поддержки. Кавалерия напала на арьергард и гнала его многие километры. Во время бегства противника было перебито множество его воинов. Ведь пока воины хвоста колонны, на которых нападали конники, отчаянно оборонялись, храбро отражая нападение, впереди идущие воины, полагая, что они в безопасности, и не обращая внимания ни на какие призывы и команды, нарушали порядок следования, заслышав воинственные кличи, и спасались бегством. Так, наши воины, пока позволял дневной свет, перебили множество солдат противника. Они закончили преследование на закате и согласно приказу вернулись в римский лагерь.

12. На следующий день не давая противнику оправиться от страха и разгрома, Цезарь повел свои войска на земли свессионов, соседствовавших с ремами. Совершая форсированный марш, он осадил город Новиодун. Цезарь попытался взять город штурмом прямо с марша[35 - См. примеч. 1, с. 59.], услышав, что город не защищен, но, оценив ширину окружающего город рва и высоту его вала, понял, что не сможет взять город штурмом таким образом, даже если в нем осталось мало защитников. Поэтому Цезарь укрепил лагерь и начал подводить к стенам щиты, защищавшие осаждавших, и готовить приспособления, необходимые для штурма. Между тем много свессионов, бежавших с поля боя, вернулись следующей ночью в город. Когда щиты-мантелеты были быстро подведены к городу и насыпан вал[36 - Или, согласно другим копиям текста, «забросали землю», то есть в ров.], сооружены осадные башни, галлов поразили размах осадных работ, которые они прежде никогда не видели, и сноровка римлян. Они прислали к Цезарю гонцов для переговоров о сдаче города. При помощи ремов, посредничавших в спасении, их просьба была удовлетворена.

13. В качестве заложников были взяты знатные люди племени и два сына самого царя Гальбы, из города было передано римлянам все вооружение. После этого Цезарь принял капитуляцию свессионов и повел армию на территорию

белловаков. Представители этого племени собрались вместе со всей знатью в городе Братуспантий. Когда Цезарь с войсками оказался в восьми километрах от города, из него вышли старейшины племени. Они простирали руки к Цезарю и провозглашали громко, что отдадутся под его защиту и власть и не предпримут против Рима никаких военных действий. Подобным же образом, когда Цезарь подошел к городу и разбил лагерь, женщины и дети белловаков с распростертыми руками вымаливали, по их обыкновению, со стен мира от римлян.

14. От их имени Дивициак (который после отступления белтов распустил силы эдуев и вернулся к Цезарю) сказал следующее: «Белловаки всегда пользовались защитой и дружбой общины эдуев. Вожди, заявлявшие, что эдуи доведены Цезарем до рабского состояния и терпят разного рода унижения и оскорбления, подстрекали их как к бунту против эдуев, так и к войне против римлян. Руководители заговора, осознав, какое большое несчастье они навлекли на племя, сбежали в Британию. Не только белловаки, но и эдуи от их имени просят проявить присущее вам милосердие и доброту по отношению к ним. Сделав это, вы поднимете авторитет эдуев среди всех белтов, а именно благодаря их помощи и ресурсам эдуи ранее вели все войны».

15. Цезарь отвечал, что из уважения к Дивициаку и эдуям он примет белтов под свою защиту и сохранит им жизнь. Так как племя белловаков пользовалось большим авторитетом среди белтов и являлось самым многочисленным, Цезарь потребовал от них 600 заложников. Они были переданы римлянам, а во всех городах собрали оружие. Затем Цезарь уехал отсюда и прибыл в пределы амбианов, которые сдались вместе с их знатью без промедления. Их соседями были нервии. Когда Цезарь справился об их природе и характере, то выяснилось следующее. Купцы к ним не допускались, поскольку нервии не позволяли себе ни употребления вина, ни ввоза каких-либо изделий роскоши. Они полагали, что это может ослабить их боевой дух и отвагу. Это были свирепые и храбрые варвары. Они осуждали и обвиняли других белтов за капитуляцию перед Римом и забвение доблести своих предков. Со своей стороны они подтвердили, что не будут посылать гонцов и принимать какие-либо условия мира.

16. После трехдневного перехода в пределах нервиев Цезарь узнал от пленников, что река Сабис (Самбра) находится в не более чем пятнадцати километрах от его лагеря и что за рекой стоят в боевом порядке нервии, ожидая подхода римлян вместе с соседними племенами, атребатами и виромандуями (которых нервии уговорили испытать военную судьбу). И, кроме того, они ожидали подхода сил адуатуков, которые уже выступили в поход. Женщины же и все, кто по возрасту считался непригодным для битвы, были собраны в недоступном из-за болот месте.

17. Узнав об этом, Цезарь послал вперед разведчиков и центурионов для выбора подходящего места для лагеря. Теперь Цезаря сопровождало значительное число сдавшихся белтов и других галлов. Некоторые из них, как впоследствии выяснилось из признаний военнопленных, запомнив обычный порядок следования в эти дни наших войск на марше, пробрались ночью к нервиям. Они сообщили им, что между легионами у нас помещается большой обоз и что, когда первый легион достигнет лагеря, а другие еще находятся в отдалении, легко напасть на него, пока он не перестроился на марше. И если напасть и отбросить этот легион, а также разграбить обоз, другие легионы не смогут этому помешать. План, предложенный теми, кто пробрался к нервиям, отвечал давней боевой практике этого племени. Не располагая собственной кавалерией (они и доныне не уделяют этому роду войск никакого внимания, но рассчитывают на силу пехоты), нервии для успешного противодействия атакующей неприятельской кавалерии подрезают и наклоняют молодые деревца, цепляя их друг за друга толстыми сучьями и перевивая колючим кустарником. Они полагают, что эти плетни, стоящие стеной, послужат для них укреплениями, которые не только невозможно преодолеть, но сквозь которые нельзя даже разглядеть что-либо. Так как подобные засеки находились на пути движения нашей колонны войск, нервии решили воспользоваться предложенным планом.

18. Местность, выбранная нашими центурионами для лагеря, характеризовалась следующими особенностями. На ней возвышался холм, полого спускавшийся к упомянутой реке Сабис (Самбра). На другом берегу реки располагался, напротив первого, еще один холм с похожим склоном. Он был лишен деревьев примерно на двести шагов от основания, в верхней половине порос лесом, так что не просматривался со стороны. Среди этих деревьев укрылся в засаде противник. На открытой поверхности холма вдоль реки виднелось несколько всадников. Глубина реки достигала около метра.

19. Цезарь выслал вперед конницу и следовал за ней со всеми войсками. Но построение колонны было не таким, каким его представили нервиям белги. Теперь Цезарь, по своему обыкновению (когда сближался с неприятелем), двигался шестью легионами впереди без обоза. И уже за этими легионами находился весь войсковой обоз. Далее, в арьергарде колонны, следовали два недавно сформированных легиона, прикрывавшие обоз с тыла. Наша кавалерия перебралась через реку вместе с пращниками и лучниками, завязав бой с всадниками неприятеля. Они последовательно отступали в направлении соратников, прятавшихся в лесу, чтобы те, выйдя из укрытия, атаковали наших воинов. Но наши конники не осмелились преследовать противника выше уровня открытой поверхности холма. Между тем шесть легионов, прибывших к этому месту первыми, оценили объем работ и приступили к сооружению лагеря. Когда наш первый обоз оказался в поле зрения противника, прятавшегося в лесу, в момент, предназначенный для атаки, неприятель внезапно бросился вперед всеми силами, уже построившимися в лесу в боевой порядок, подбадривая друг друга в нападении на нашу кавалерию, которую они смяли и отбросили. Неприятель ринулся вниз к реке с невероятной быстротой, так что почти одновременно его можно было видеть на опушке леса и у самой реки. Затем с той же быстротой враг ринулся вверх по холму в направлении нашего лагеря и войск, занимавшихся его сооружением.

БИТВА НА РЕКЕ САБИС (САМБРА)

20. Цезарю нужно было все сделать одновременно – велеть поднять знамя (красное знамя. – Ред.) и трубить сигнал общего сбора к оружию, отозвать войска, занятые сооружением лагеря, а также тех, которые удалились за материалом для вала, построить воинов в боевой порядок, обратиться к войскам с речью, дать сигнал к наступлению на врага. Осуществлению большей части этих действий мешали дефицит времени и атака противника. В столь кризисной ситуации выручают две вещи: боевая подготовка и опыт войск. Ведь опыт, который воины приобрели в предыдущих битвах, позволил им сориентироваться самим в том, что следовало делать, не хуже, чем по приказам. Кроме того, Цезарь запретил нескольким легатам прекращать работы по сооружению лагеря и оставлять свои легионы, пока лагерь не будет готов. Эти легаты, заметив приближение и быстроту действий противника, не дожидались команды Цезаря, но взяли на себя ответственность за то, какие шаги предпринять.

21. Цезарь отдавал необходимые распоряжения войскам там, где их заставал, и оказался в X

легионе. Его обращение к войскам не содержало в себе ничего, кроме напоминания о необходимости не забывать свою прежнюю доблесть, не падать духом и смело отражать натиск неприятеля. Затем, когда противник приблизился на дистанцию броска копья, Цезарь дал сигнал к сражению. Немедленно он отправился в другие легионы, чтобы произнести такую же речь, но обнаружил, что там уже сражаются. Времени было так мало, а напор врага так силен, что становилось некогда не только прикрепить на свои места знаки отличия, но даже надеть шлемы и снять чехлы со щитов. Куда бы ни прибегал воин, оставивший фортификационные работы, какой бы первый штандарт он ни заметил, он становился сражаться под этот штандарт, чтобы не терять времени на поиски своего подразделения.

22. Войска располагались скорее в соответствии с рельефом местности, покатостью склона холма и остротой момента, чем согласно тактическим боевым построениям. Легионы не имели непосредственной связи друг с другом, каждый из них сражался с врагом на своем участке. Между тем видимости по фронту мешали, как указывалось выше, очень плотные засеки. Поэтому нельзя было с определенностью рассчитывать на помощь, нельзя было предвидеть, что следует предпринять дальше, нельзя было командиру контролировать выполнение команд. В такой тяжелой обстановке сражение развивалось по непредсказуемому сценарию.

23. Солдаты IX и X легионов, которые образовывали левый фланг римского войска, пустив в ход свои копья и овладев участком местности, возвышавшимся над противником, быстро загнали часть атребатов (которая противостояла им) в реку. Те запыхались от бега вверх по склонам и ослабели от ран. Наши солдаты преследовали с мечами в руках атребатов, пытавшихся перебраться на другой берег, и многих из них перебили, несмотря на трудные условия. Не колеблясь римляне перешли на другой берег сами и, встретив на твердой почве врагов, которые возобновили сопротивление, вновь обратили их в бегство. Аналогичным образом на другом участке местности два отдельных легиона, XI и VIII, прорвали ряды виромандуев, с которыми бились, спустились с холма и продолжили сражаться у самого берега реки. Но в связи с этим – хотя на правом фланге сражался XII легион, а неподалеку от него VII – почти вся фронтальная и левая сторона римского лагеря остались неприкрытыми. В этом месте[37 - То есть в направлении неприкрытого угла лагеря. Часть нервиев атаковала его, другая часть попыталась обойти правый фланг XII и VII легионов. Эти два легиона, следовательно, подвергались угрозе окружения и разгрома.] нервии во главе с Бодуогнатом, их предводителем, повели наступление большой массой в сомкнутом боевом порядке. Часть их начала окружать легионы с фланга, часть – атаковать место расположения лагеря наверху.

24. В этот момент наша конница и легковооруженная пехота, которые сопровождали легионы и которые, как я упоминал, были отброшены назад в ходе первого натиска противника, отступив к лагерю, встретились с неприятелем лицом к лицу и попытались снова уйти от него в другом направлении. Также и маркитанты, заметившие из задних ворот лагеря на гребне холма переправу через реку наших победоносных войск и вышедшие в поисках добычи, оглянувшись, увидели неприятеля, окружавшего лагерь, после чего пустились в бегство сломя голову. В то же время возникло смятение в отрядах, сопровождавших обоз, их солдаты стали разбегаться в панике в разных направлениях. Все эти события напугали некоторых всадников из племени треверов, отличающихся исключительной отвагой среди галлов. Племя треверов послало их Цезарю в качестве вспомогательных войск. Когда же эти треверы увидели, что наш лагерь занят множеством неприятельских воинов, что наши легионы подвергаются атаке и почти окружены, что маркитанты, всадники, пращники, нумидийцы рассеяны и бегут в разных направлениях, то, разуверившись в победе, поспешили домой. Беглецы доложили в племени, что римляне отброшены и разбиты, а неприятель овладел их лагерем и обозом.

25. Ободрив X легион, Цезарь отправился на правый фланг. Там он увидел, что его войска отброшены, а воины XII легиона, собрав штандарты в одном месте, сгруппировались настолько тесно, что мешали друг другу сражаться. Все центурионы четвертой когорты погибли, знаменосца постигла та же участь, штандарт был утерян. Почти все центурионы других когорт были либо ранены, либо убиты и среди них – главный центурион, храбрейший из храбрых, Публий Секст Бакул, который получил много серьезных ран. Он не мог больше стоять на ногах. Остальные воины изнемогали, те из них, которые занимали самые задние ряды, не участвующие в бою непосредственно, отступали, чтобы избегнуть попаданий метательных снарядов. Противник не прекращал натиск вверх по склону, оказывая мощное давление на оба фланга римлян. Обстановка, по оценке Цезаря, была критической, неоткуда было взять подкрепления. Поэтому, взяв у солдата из задних рядов щит, так как пришел туда без щита, Цезарь двинулся в первую линию, выкрикивая по именам центурионов и подбадривая солдат. Он звал их в наступление и призывал рассредоточиться, чтобы быть в состоянии свободнее действовать мечами. Его прибытие внушило войскам надежду и подняло их боевой дух. Каждый воин в присутствии главнокомандующего старался сделать все возможное, каким бы отчаянным ни было его положение. Таким образом удалось несколько сдержать натиск неприятеля.

26. Заметив, что VII легион, стоявший рядом, также подвергается натиску врага, Цезарь велел трибунам постепенно сближать легионы, а затем, разворачиваясь, теснить противника. Так и сделали. И теперь, когда не только солдаты в строю, но и фланги легионов поддерживали один другого и исчезло опасение удара неприятеля с тыла, воины стали сражаться и отбивать врага более смело и нападать более отважно. Между тем воины двух легионов, которые прикрывали обоз в арьергарде, получили известие о бое. Бросившись со всех ног на помощь, они быстро оказались на гребне холма на виду у противника. Тит Лабиен, овладевший лагерем противника и наблюдавший с возвышенности, что происходило в нашем собственном лагере, послал на помощь нашим войскам X легион. Когда его солдаты узнали от наших бежавших всадников и маркитантов о положении дел и о серьезной опасности, которой подвергался главнокомандующий, они поспешили на помощь с максимально возможной скоростью.

27. Прибытие новых сил изменило ход битвы. Даже те солдаты, которые упали на землю от ран, поднялись, опираясь на щиты, и продолжили биться. Маркитанты, видя панику в рядах врагов, отражали их нападение даже без оружия. Наконец, конница, смывая храбростью позор своего бегства, стремилась на всех участках поля сражения превзойти отвагой легионеров. Противник же, даже когда утратил надежду на спасение, демонстрировал необычайную смелость. Когда падали сраженными его передние шеренги, на их тела становились другие бойцы и вступали в бой. Когда и они падали бездыханными и росли груды трупов, те, которые выжили, стояли на них, бросая в наших солдат дротики, перехватывая и бросая в нас наши копья. Не будет преувеличением, следовательно, сказать, что только воины большой отваги осмелились переплыть очень широкую реку,

взобраться на весьма высокий берег и пробиваться вверх в крайне неблагоприятных условиях местности. Это была задача чрезвычайной трудности, но она оказалась по плечу тем, кто отличался большим мужеством.

28. Это сражение привело почти к полной гибели племени и самого названия нервиев. Узнав об исходе битвы, старейшины племени, которые, как упоминалось, вместе с женщинами и детьми укрылись среди лагун и болот, решили, что больше не осталось ничего, что могло остановить победителей и спасти побежденных. Поэтому, с общего согласия, они отправили к Цезарю гонцов с предложением капитуляции. Рассказывая о несчастье, которое постигло их племя, они сообщили, что из шестисот их сенаторов осталось трое, а из 60 тысяч воинов способных носить оружие – только 500. Проявляя милосердие к их мольбам, Цезарь основательно позаботился о сохранении их племени. Он позволил им сохранить свою территорию и укрепления, а также приказал соседям воздерживаться от насилия и вреда по отношению к нервиям.

29. Адуатуки, о которых я писал выше, шли во всеоружии на помощь к нервиям, но, узнав об исходе битвы, прервали поход и повернули домой. Оставив все свои крепости и укрепления, они собрали все имущество и вооружение в городе, великолепно укрепленном самой природой. По всему периметру крепость окружали крутые скальные обрывы, и лишь с одной стороны оставался покатый склон шириной не более шестидесяти метров. Крепость имела довольно высокую двойную стену, на ней хранились тяжелые камни и заостренные бревна. Это племя происходило от кимвров и тевтонов, которые, совершая поход в Провинцию (Нарбонскую Галлию) и Италию, оставили часть своего имущества, которую не могли везти с собой, на ближнем (то есть западном) берегу Рейна. Для охраны своего добра и в качестве гарнизона крепости было выделено 6 тысяч человек. Это поселение германцев, после уничтожения тевтонов и кимвров, многие годы подвергалось нападениям со стороны соседей. Германцы порой защищались, порой нападали сами. Затем, с общего согласия поселенцев и соседей, был установлен мир, а данная крепость была выбрана местом обитания пришельцев.

30. Сначала, когда подошли наши войска, адуатуки совершали частые вылазки из крепости и устраивали стычки с нашими солдатами. Впоследствии, когда вокруг них соорудили вал в четыре с половиной километра в окружности и с укреплениями через короткие промежутки, они укрывались внутри крепости. Когда к крепости были подведены наши мантелеты, насыпана стена, а в отдалении выросла осадная башня, они сначала смеялись над нами со стены и громко выговаривали нам за сооружение такой большой конструкции на столь отдаленном расстоянии. Как могут, говорили они, малосильные люди такого роста (ведь галлы презирают нас за то, что мы, как правило, уступаем им в росте) вручную переместить столь тяжелую башню к стене?

31. Когда же они увидели, что башня движется и приближается к стенам, то изумились этому необычному и поразительному зрелищу и послали к Цезарю гонцов вести переговоры о мире. По словам гонцов, они полагают, что римляне ведут войну с помощью свыше, раз они способны передвигать с большой скоростью огромную конструкцию такой высоты, а посему они подчинятся власти Рима. Они просят лишь одного, если Цезарь проявит в отношении них ту же милость и доброту, которые, как они слышали, он оказывал другим, и оставит их в живых, то пусть не лишает их оружия. Почти все их соседи враждуют с ними и завидуют их доблести. Они не смогут защититься, если сдадут все оружие. В этом случае для них будет лучше испытать все несчастья под властью Рима, чем пытки и гибель от людей, которых они привыкли держать в подчинении.

32. На это Цезарь ответил, что сохранит жизнь их племени скорее по своему обыкновению быть милосердным, чем из-за какой-то заслуги с их стороны, если они сдадутся до того, как таран коснется их стены. Но, кроме сдачи оружия, не может быть других условий мира. Он поступит с ними так же, говорил Цезарь, как в случае с нервиями, и прикажет соседям не чинить вреда людям, сдавшимся Риму. Гонцы от адуатуков сообщили об этом соплеменникам, и те согласились выполнить приказ Цезаря. Со стен крепости в ров перед ней было брошено большое количество оружия. Горы оружия почти достигали высоты стен крепости и вала. Несмотря на это, как выяснилось позже, треть этого количества было утаено в крепости. В конце концов адуатуки распахнули ворота и в этот день пользовались всеми благами мира.

33. Вечером Цезарь приказал закрыть ворота крепости и вывести из нее войска, чтобы ее жители не понесли от них ночью ущерба. В уверенности, что после капитуляции крепости наши войска покинут свои позиции или, по крайней мере, станут менее бдительными, ее обитатели, очевидно, решили осуществить составленный заранее план. Часть из них располагала припрятанным оружием, часть имела щиты, сделанные из обработанной коры дерева или сплетенных ивовых прутьев и наспех покрытых (в условиях дефицита времени) кожей. В третью четверть ночи они совершили всеми силами внезапную вылазку из крепости со стороны, где подъем к нашим полевым укреплениям можно было осуществить по менее крутому склону. Однако очень быстро, как предусмотрел заранее Цезарь, был подан световой сигнал, и к месту нападения прибыли подкрепления. Неприятель бился яростно, как и следовало ожидать от отважных воинов в отчаянном положении, когда надежду на спасение давала лишь одна доблесть. Его воины сражались в неблагоприятных условиях местности против солдат, которые метали в них разные снаряды с вала и башен. Погибли около 4 тысяч неприятельских воинов, остальные бежали снова в крепость. Утром ворота разбили, так как у них больше не было защитников, и наши войска вошли в крепость. Затем Цезарь продал разом все трофеи (в том числе людей), взятые в крепости. Купцы заплатили ему за 53 тысячи человек.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/gay-uliy-cezar/zapiski-o-gallskoy-voyne/6493648/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

1

Шекспир. Юлий Цезарь. «Ц е з а р ь. Нет, Цезарь выйдет: ведь всегда опасность ко мне крадется сзади, но, увидев мое лицо, тотчас же исчезает. <…> Скотиною без сердца Цезарь был бы, когда б из страха дома он остался. Не будет этого: опасность знает, что Цезарь поопаснее ее» (Акт 2. Сцена 2).

2

Светоний. Юлий. § 58.

3

Описание первого моста через Рейн содержит столько технических терминов, что вполне могло быть составлено опытным инженером – возможно, самим Балбом, смотрителем работ у Цезаря (книга 4, § 17).

4

Светоний. Юлий. § 56.

5

Цицерон. Брут. § 75.

6

Гирций. Предисловие к 8-й книге Галльской войны.

7

Цицерон. Брут. § 75.

8

То есть римской провинции Нарбонская Галлия, учрежденной около 121 г. до н. э.

9

61 г. до н. э.

10

Слово oppidum, означающее «город», в случае с Галлией имеет значение «крепость»,

«укрепление».

11

60 г. до н. э. Выражение «принуждены к миру» равнозначно выражению «были покорены».

12

58 г. до н. э.

13

107 г. до н. э.

14

То есть зовут к отмщению.

15

То есть раздатчик решений.

16

То есть вырвать из щитов пилумы.

17

То есть правого, незащищенного фланга.

18

Возможно, усвоенными через греческую колонию Массалия (она же стала римской Массалией. Ныне – Марсель). Ср. с § 14 книги 6.

19

59 г. до н. э.

20

61 г. до н. э.

21

101 г. до н. э.

22

102 г. до н. э.

23

Спартака – 73 или 74–71 гг. до н. э.

24

В этом высказывании содержится некоторая ирония. Со времен Мария кавалерия, придававшаяся легиону, обычно формировалась из представителей лояльных племен. Поэтому превратить легионеров в кавалеристов, строго говоря, не делает чести. Но имеется также аллюзия в отношении кавалерии раннего времени, когда она формировалась из знатных и богатых граждан, сословия всадников, которое в то время было влиятельной силой в политике Рима.

25

В 121 г. до н. э.

26

Жребием служили кусочки дерева, помеченные знаками. См. ниже § 53. Ср. с очерками «Германия» Тацита § 10, а в отношении этих женщин, занимающихся ворожбой, § 8, также с его «Историей», книга 4, § 61.

27

В данном случае квестор командовал одним легионом, легаты – пятью другими.

28

Доктор Райс Холмс полагает, что в 24 километрах, а не в 8, или автор принял реку Иль за Рейн.

29

Цезарь был наместником и Нарбонской, и Цизальпинской Галлии и посещал их по меньшей мере раз в год.

30

То есть кельтская часть Галлии.

31

То есть Дальнюю Галлию.

32

На латинском языке «штурмовать прямо с марша», видимо, означает «организовать штурм города частью сил, не прекращая основного марша». Ср. с § 12 этой книги.

33

То есть прикрыв головы сомкнутыми щитами.

34

К боевому порядку.

35

См. примеч. 1, с. 59.

36

Или, согласно другим копиям текста, «забросали землю», то есть в ров.

37

То есть в направлении неприкрытого угла лагеря. Часть нервиев атаковала его, другая часть попыталась обойти правый фланг XII и VII легионов. Эти два легиона, следовательно, подвергались угрозе окружения и разгрома.