Режим чтения
Скачать книгу

Женщина, которая легла в кровать на год читать онлайн - Сью Таунсенд

Женщина, которая легла в кровать на год

Сью Таунсенд

В тот день, когда дети покинули родной дом, Ева легла в постель, да так там и осталась… на целый год. Хватит с нее домашнего хозяйства, мужского эгоизма, черствости детей и глупости окружающих. Отныне она будет лежать и думать о приятном, а остальные пусть позаботятся о себе сами. Ее муж Брайан, незадачливый астроном, расстроен столь возмутительным поведением Евы. Кто будет готовить ужин? Носиться по магазинам в поисках подарков на Рождество? Кто вымоет унитаз? Да кто угодно! Все, с Евы хватит.

Эксцентричный поступок Евы становится спусковым крючком для смешных и трагичных событий, что начинают твориться в семействе Бобер. А что же Ева? А Ева проводит дни в кровати, заводит новых друзей, становится звездой, переживает трагедии, переосмысливает все, что с ней случилось в жизни, и… меняется.

Великая английская писательница Сью Таунсенд написала мудрый, до одури смешной и печальный роман о нас и наших тайных желаниях. Ева осуществляет то, о чем мечтает почти каждый из нас, – забраться в кровать и забыть обо всем на свете.

Именно за это мы и любим Таунсенд: ее герои, балансируя на грани полной нелепости, умудряются оставаться живыми и невероятно правдоподобными. Сью Таунсенд как никто в литературе умеет показать поразительную абсурдность нашей каждодневной жизни. Но при этом она никогда не позволит читателю почувствовать себя угнетенным или оскорбленным.

Это последний роман самой остроумной писательницы нашего времени, ставший волею судьбы романом-завещанием.

Сью Таунсенд

Женщина, которая легла в кровать на год

THE WOMAN WHO WENT TO BED FOR A YEAR by Sue Townsend

Copyright © 2012 by Lily Broadway Productions Ltd

Книга издана с любезного согласия автора и при содействии Marsh Agency Ltd

© Ласт Милинская, перевод, 2014

© Фантом Пресс, оформление, издание, 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru (http://www.litres.ru/))

* * *

Будь добрым, ведь каждый на твоем пути ведет трудный бой.

    Приписывается Платону и много кому еще.

Глава 1

После отъезда мужа и детей Ева заперла дверь и отключила телефон. Она любила оставаться дома одна. Она бродила по комнатам, наводя порядок, собирая чашки и тарелки, брошенные домочадцами где ни попадя. На сиденье любимого стула Евы – того самого, что она обивала в вечерней школе, – валялась грязная ложка. Ева быстро прошла в кухню и принялась изучать содержимое шкафчика с моющими средствами.

Чем же удалить с расшитого шелка пятно от консервированного томатного супа? Роясь среди коробок и бутылок, Ева бормотала:

– Сама виновата. Надо было держать стул в спальне. А ты из тщеславия выставила его в гостиной на всеобщее обозрение. Мол, нахваливайте, гости дорогие, мою красоту, на которую я ухлопала целых два года, вдохновляясь шедевром Клода Моне «Плакучая ива и пруд с водяными лилиями».

Да на одни только деревья год угрохола.

На полу кухни поблескивала лужица томатного супа, которую Ева не замечала, пока не наступила на пятно и не разнесла повсюду оранжевые следы. На плите в тефлоновой кастрюльке все еще булькало с полбанки того же томатного супа.

Даже кастрюлю с плиты не снимут, подумала Ева. И тут же вспомнила, что отныне близнецы – проблема Лидского университета.

Краем глаза она поймала свое отражение в дымчатом стекле духового шкафа и быстро отвела взгляд. А если бы задержала, то увидела бы милую женщину лет пятидесяти, с правильными чертами лица, внимательными голубыми глазами и губами как у звезды немого кино Клары Боу, плотно стиснутыми бантиком, будто она сдерживает рвущиеся наружу слова.

Никто, даже ее муж Брайан, ни разу не видел Еву с ненакрашенными губами. Ева считала, что красная помада идеально сочетается с ее черными нарядами. Иногда она позволяла себе разбавить гардероб оттенками серого.

Однажды Брайан, вернувшись с работы, застал Еву в саду – в черных галошах на босу ногу и с выдернутой из грядки репой в руках.

– Боже, Ева! Ты вылитая послевоенная Польша, – сказал он.

Ее тип лица нынче в моде. «Винтажное лицо», как говорит девушка в отделе «Шанель», где Ева покупает помаду (никогда не забывая выбросить чек – муж не одобрит столь легкомысленные траты).

Ева сняла с плиты кастрюлю, вынесла ее в гостиную и расплескала томатный суп по обивке своего драгоценного стула. Затем поднялась в свою спальню и, как была, в обуви и одежде, легла в постель, где и оставалась весь следующий год.

Тогда Ева еще не знала, что проведет в постели целый год. Она легла на полчасика, но в постели было так уютно, да и свежие белые простыни пахли только что выпавшим снегом. Ева повернулась к открытому окну и загляделась на то, как клен в саду сбрасывает пламенеющие листья.

Ей всегда нравился сентябрь.

Проснулась Ева, когда уже начало темнеть, услышав, как на улице кричит муж. Запел мобильный. На экране высветилось имя дочери – Брианна. Ева не стала отвечать, нырнула с головой под одеяло и затянула песню Джонни Кэша «Стараюсь быть безупречным».

В следующий раз, когда она высунула голову из-под одеяла, за окном звучал громкий голос соседки Джули:

– Так не годится, Брайан! Беседовали в палисаднике.

– Между прочим, я ездил в Лидс и обратно, – ответил Брайан, – мне в душ нужно.

– Да-да, разумеется.

Ева обдумала услышанное. С чего бы после поездки в Лидс так рваться под душ? Неужели воздух на севере особо грязен? Или же Брайан вспотел на трассе, проклиная грузовики? Вопя на не соблюдающих дистанцию водителей? Злобно понося погоду?

Ева включила ночник.

С улицы донесся новый залп криков и требований «перестать дурачиться и отпереть дверь».

Ева и рада была бы спуститься и открыть мужу дверь, но просто не могла выбраться из постели. Она будто угодила в бочку с теплым бетоном и теперь не в состоянии пошевелиться. Прислушавшись к восхитительной слабости, что разлилась по всему телу, Ева подумала: «Ну глупо же покидать такое уютное место».

Вслед за звоном бьющегося стекла с лестницы донесся топот.

Брайан выкрикнул ее имя. Ева не ответила.

Муж открыл дверь спальни:

– А, вот ты где.

– Да, я тут.

– Заболела?

– Нет.

– Тогда почему валяешься в постели в одежде и обуви? Что еще за игры?

– Не знаю.

– А я знаю. Это синдром пустого гнезда. Я слышал про такую штуку по радио в «Женском часе».

Ева промолчала, и Брайан спросил:

– Ну так что, ты собираешься вставать?

– Нет, не собираюсь.

– А как же ужин?

– Нет, спасибо, я не голодна.

– Я про мой ужин. Что у нас на ужин?

– Не знаю, посмотри в холодильнике.

Он затопал вниз. Ева слушала, как Брайан ходит по ламинату, который неумело настелил в прошлом году. По скрипу половиц она поняла, что муж прошел в гостиную. Вскоре он опять загрохотал на лестнице.

– Что, черт возьми, случилось с твоим стулом?

– Кто-то оставил на сиденье столовую ложку.

– Оно все измазано супом!

– Знаю, я сама это сделала.

– Ты что, облила стул супом? Ева кивнула.

– У
Страница 2 из 20

тебя нервный срыв, Ева. Я звоню твоей матери.

– Нет!

От ее яростного тона Брайан вздрогнул.

По его потрясенному взгляду Ева догадалась, что после двадцати пяти лет брака в домашней вселенной мужа наступил конец света. Брайан ретировался вниз. До Евы донеслись его проклятия по поводу отключенного телефона, а спустя секунды послышалось клацанье кнопок. Сняв трубку с параллельного аппарата, Ева узнала голос матери, тараторящий ее номер телефона:

– 0116 2 444 333, говорит миссис Руби Сорокинс. Затем голос Брайана:

– Руби, это Брайан. Мне нужно, чтобы вы немедленно приехали.

– Никак не могу, Брайан. Мне как раз делают химическую завивку. Что стряслось?

– Ева… – он понизил голос, – мне кажется, она заболела.

– Так вызови «скорую», – раздраженно распорядилась Руби.

– Физически с ней все нормально.

– Ну, значит, все хорошо.

– Я сейчас приеду за вами, вы должны сами ее увидеть.

– Брайан, я не могу. Мне делают химическую завивку, и через полчаса с меня должны смыть раствор. Если вовремя не смыть, я стану вылитая Харпо Маркс, как барашек. Вот, поговори-ка с Мишель.

В трубке зашуршало и раздался голос молодой женщины:

– Привет… Брайан, да? А я Мишель. Объяснить вам популярно, что произойдет, если миссис Сорокинс прервет химическую завивку на этой стадии? Страховка-то у меня есть, но мне не улыбается мотаться по судам. Мое время расписано по часам аж до Рождества.

Телефон снова оказался у Руби:

– Брайан, ты меня слышишь?

– Руби, ваша дочь лежит в постели. В одежде и обуви.

– А я тебя предупреждала, Брайан. Помнишь, как мы в день свадьбы стояли на церковном крыльце, а я повернулась к тебе и говорю: «Наша Ева – темная лошадка. Она неразговорчива, и ты никогда не будешь знать, что у нее на уме». – Повисла долгая пауза, а затем Руби сказала: – Позвони-ка ты своей маме.

И дала отбой.

Еву потрясло открытие, что ее мать, как выясняется, в последнюю минуту попыталась расстроить свадьбу дочери. Она подтянула к себе сумку, валявшуюся на полу, и пошарила в ней, надеясь отыскать что-нибудь съестное. Ева всегда держала в сумке провиант – привычка, оставшаяся с младенческой поры близняшек, вечно они были голодные, поминутно распахивали ротики, словно птенцы – клювики. Ева нащупала пакет раздавленных крекеров, сплющенный батончик «Баунти» и початую пачку мятных конфет.

А Брайан внизу снова щелкал кнопками.

Звоня матери, Брайан всегда немного трусил, от страха даже начинал слова коверкать. Мать вечно заставляла его почувствовать себя виноватым, и неважно, о чем они говорили.

Ева снова взяла параллельный телефон, осторожно прикрыв микрофон ладонью.

Трубку свекровь сняла мгновенно и рявкнула:

– Да?

– Это ты, мама? – спросил Брайан.

– А кто еще? Сюда больше никто не заходит. Сижу одна-одинешенька семь дней в неделю.

– Но… э-э… ты… гм… не любишь гостей.

– Гостей не люблю, а выпроваживать их люблю. Не тяни, что случилось? Я «Ферму Эммердейл» смотрю.

– Прости, мама, что помешал, – проблеял Брайан, – может, перезвонишь мне во время рекламы?

– Нет, – отрезала она. – Давай разберемся сейчас, что бы там ни было.

– Это Ева.

– Ха! Отчего-то я не удивлена. Она тебя бросила? Как увидела эту вертихвостку, так сразу поняла, что она разобьет тебе сердце.

Брайан задумался, а разбивали ли ему сердце. Он никогда толком не мог сказать, что чувствует. Когда он принес домой диплом бакалавра естественных наук с отличием, чтобы предъявить свое достижение матери, ее тогдашний сожитель заметил: «Наверное, ты очень счастлив, Брайан». Брайан кивнул и натужно улыбнулся, хотя чувствовал себя ничуть не счастливее, чем днем раньше. А мать взяла тисненый диплом, пристально его изучила и нахмурилась: «Тебе придется попотеть, чтобы получить работу астронома. Люди с опытом побогаче твоего не могут трудоустроиться».

– Ева легла в постель в одежде и обуви, – скорбно сообщил Брайан.

– Не скажу, что потрясена, Брайан. Она всегда желала быть в центре внимания. Помнишь, как мы все вместе поехали отдыхать на Пасху в восемьдесят шестом? Твоя жена притащила с собой целый чемодан нелепого битниковского тряпья. Нельзя разгуливать в обличье битника по Уэллс-Некст-зе-Си[1 - Курорт в Уэльсе. – Здесь и далее примеч. перев.]. Все от нее шарахались.

– Вы не должны были выбрасывать в море мою чудесную черную одежду! – заорала наверху Ева.

Брайан никогда не слышал, чтобы жена кричала.

– Кто это там орет? – удивилась Ивонна Бобер.

– Телевизор, – соврал Брайан. – Кто-то выиграл кучу денег в викторине «Яйцеголовые».

– Она весьма достойно выглядела в тех вещах, что я ей купила.

Ева вспомнила, как достала из пакета кошмарные тряпки. От них пахло так, будто они годами тухли на сыром складе где-то на Дальнем Востоке, а цветовая гамма выедала глаза: сплошь лиловое, розовое и желтое. А еще в пакете лежала пара сандалий, с виду мужские, и старперская куртка цвета беж. Облачившись в этот ужас, Ева увидела в зеркале особу лет на двадцать старше себя.

Брайан жаловался матери:

– Я не знаю, что делать, мамуля.

– Наверное, она наклюкалась. Пусть проспится, – посоветовала Ивонн.

Ева отшвырнула телефонную трубку и завопила:

– В Уэллс-Некст-зе-Си она купила мне мужские сандалии! Я видела там мужиков в таких же, да еще в белых носках! Ты должен был защитить меня от нее, Брайан! Должен был сказать, что твоя жена скорее умрет, чем наденет эти опорки!

От крика у Евы даже горло заболело. Она крикнула Брайану, чтобы тот принес стакан воды.

– Секундочку, мамуля, – сказал Брайан. – Ева просит воды.

Мать зашипела в трубку:

– Не смей таскать ей воду, Брайан! Собственными руками выроешь себе могилу, если пойдешь у нее на поводу! Скажи, пусть сама себе воду наливает!

Брайан не знал, что делать. Он нерешительно топтался в холле с трубкой в руке, из которой неслось ворчание матери:

– Только этого не хватало. Колено опять разболелось – сил нет. Даже хотела врачу позвонить, чтобы отрезал мне ее напрочь.

Так и не положив трубку, Брайан прошел на кухню и открутил кран с холодной водой.

– Мне кажется или у тебя там вода течет? – спросила мать.

– Просто решил сменить воду в вазе с цветами, – снова соврал Брайан.

– Цветы! Вот вы, негодяи, можете позволить себе цветы.

– Это цветы из сада, мама. Ева их из семян выращивает.

– Негодяи, у вас там садик есть! – нашлась Ивонн. И бросила трубку. Матушка Брайана не имела привычки прощаться.

Налив в стакан холодной волы, Брайан поднялся в спальню. Протянул его Еве, та отпила глоток и поставила стакан на захламленную прикроватную тумбочку. Брайан переминался в изножье кровати. Никто не мог подсказать ему, что делать дальше.

Еве стало почти жаль мужа, но не настолько, чтобы покинуть постель.

– Почему бы тебе не спуститься и не посмотреть телевизор? – предложила она.

Брайан обожал реалити-шоу, где призом была недвижимость. Его героями были Керсти и Фил. Втайне от Евы он написал Керсти, что она всегда такая красавица, и спросил, замужем ли она за Филом или это просто деловое партнерство. Три месяца спустя ему пришел ответ: «Спасибо за проявленный интерес» за подписью «С любовью, Керсти». В конверт была вложена фотография – Керсти в красном платье с внушительным декольте, обнажающим большую часть груди.
Страница 3 из 20

Брайан хранил фото между страниц старой Библии. Он знал, что там снимок будет в целости и сохранности: книгу никто никогда не открывал.

Вечером мочевой пузырь согнал-таки Еву с кровати. Она переоделась в пижаму, которую, следуя совету матери, купила специально на случай, если угодит в больницу. Мать Евы считала, что пациент, экипированный халатом, пижамой и несессером с добротными туалетными принадлежностями, вызовет у врачей и медперсонала больше симпатии, чем замарашка, заявившаяся в больницу с целлофановым пакетом, набитым дешевым тряпьем.

Приведя себя в порядок, Ева снова забралась в постель, гадая, чем занимаются ее дети в свой первый студенческий вечер. Ей представилось, что они сидят рядышком в комнате, плачут и просятся домой, – именно так они вели себя в первый день в детском саду.

Глава 2

Брианна находилась в общежитской кухне-гостиной. Войдя туда, она наткнулась на парня, одетого как женщина, и девушку, одетую как мужчина. Они болтали о неведомых ей клубах и музыкантах.

На миг сконцентрировавшись на бессмысленной для нее беседе, Брианна очень быстро перестала слушать, но кивала и время от времени вставляла «Круто!». Брианна была девушкой высокой, широкоплечей, длинноногой и с крупными ступнями. Лицо ее почти полностью скрывала спутанная черная челка, которую Брианна убирала с глаз, только если по-настоящему хотела что-то разглядеть.

В кухню скользнула девушка в платье до пят леопардовой расцветки и коричневых уггах – вылитая побродяжка. В руках она держала объемистый пакет из «Холланд и Барретт», который целиком запихала в холодильник. Половина головы у нее была выбрита, и лысину украшала татуировка в виде расколотого сердца. С другой стороны головы, закрывая один глаз, свисали беспорядочные и плохо прокрашенные зеленые пряди.

– Чудесная прическа, – похвалила Брианна. – Сама сделала?

– Попросила брата, – ответила девушка. – Он педик.

Фразы она заканчивала, повышая тон, точно к концу предложения задавалась вопросом, а правда ли то, что она говорит.

– Ты из Австралии? – спросила Брианна.

– Боже!? Нет!? – выкрикнула девушка.

– Я Брианна, – представилась Брианна.

– А я Поппи?.. Брианна? Никогда не слышала такого имени.

– Моего отца зовут Брайан, – безучастно пояснила Брианна. – Сложно ходить в таком длинном платье?

– Не-а, – отозвалась Поппи. – Попробуй, если хочешь. Оно тянется, так что, наверное, налезет на тебя.

Она тут же стащила платье через голову, оставшись в стрингах и лифчике. Белье казалось сотканным из алых паутинок. Похоже, комплексов у Поппи не имелось. В отличие от Брианны. В себе она ненавидела все: лицо, шею, волосы, плечи, руки, кисти, ногти, живот, грудь, соски, талию, бедра, ягодицы, колени, ляжки, лодыжки, щиколотки, ступни, ногти на ногах и голос.

– Примерю в своей комнате, – сказала она.

– У тебя чудесные глаза, – похвалила Поппи.

– Серьезно?

– Носишь зеленые линзы? – спросила Поппи, отвела косматую челку и всмотрелась в лицо Брианны.

– Нет.

– Отпадный зеленый цвет.

– Серьезно?

– Охренительный.

– Мне нужно немного похудеть.

– Есть такое. Я, кстати, эксперт по диетам. Научу тебя, как надо блевать сразу после еды.

– Не хочу стать булимичкой.

– Лили Аллен[2 - Английская певица, автор песен, актриса, телеведущая, модельер и филантроп. Долгое время страдала булимией.] это здорово помогло.

– Терпеть не могу болеть.

– Но разве худоба того не стоит? Помнишь поговорку: «Нельзя быть слишком богатой и слишком худой»?

– И кто это сказал?

– Да вроде Винни Мандела[3 - На самом деле, это сказала вовсе не Винни Мандела, женщина, достойная во всех отношениях, а Коко Шанель.].

Как была, в почти невидимом белье, Поппи последовала за Брианной. В коридоре они встретили Брайанамладшего, который закрывал дверь своей комнаты. Он посмотрел на Поппи, и та ответила внимательным взглядом. Самый симпатичный парень из всех, что ей пока здесь встретились. Поппи закинула руки за голову и соблазнительно изогнулась в надежде, что красавчик восхитится ее грудью третьего размера.

– Как вульгарно, – пробормотал он, пусть и себе под нос, но достаточно громко.

– Вульгарно? – возмутилась Поппи. – А поконкретнее? Хочу знать, какие именно части моего тела вызывают у тебя отторжение.

Брайан-младший неловко переступил с ноги на ногу. Поппи прошлась мимо него взад-вперед, крутанулась и, положив руку на костлявое бедро, выжидательно прищурилась. Брайан молча открыл только что закрытую дверь и скрылся в своей комнате.

– Дитя, – посетовала Поппи. – Грубое, но охренительно привлекательное дитя.

– Нам обоим по семнадцать, – сказала Брианна. – Экстерном сдали экзамены второго уровня сложности.

– Я бы тоже сдала досрочно, но в тот момент переживала личную трагедию… – Поппи замолчала, предоставляя Брианне возможность спросить, какую трагедию. Брианна ничего не сказала, и Поппи продолжила: – Ох, до сих пор не могу об этом говорить. Но я все равно умудрилась получить четыре высших балла. Меня зазывали в Оксбридж. Я поехала на собеседование, но, по правде сказать, не смогла бы жить и учиться в таком ископаемом университете.

– А куда ты ездила на собеседование, в Оксфорд или в Кембридж? – заинтересовалась Брианна.

– У тебя со слухом проблемы? Я же сказала, в Оксбридж.

– И тебе предложили место в университете Оксбриджа? – уточнила Брианна. – Напомни, пожалуйста, где находится Оксбридж?

– Где-то в центральной части страны, – промямлила Поппи.

Брианна и Брайан-младший проходили собеседование в Кембриджском университете, и обоим предложили места. Негромкая слава близнецов Бобер опередила их появление. В колледже Святой Троицы их попросили решить до невозможности сложную математическую задачу, посадив Брайана-младшего вместе с наблюдателем в отдельной от сестры комнате. Когда спустя пятьдесят пять минут все листы формата А4 были исчерканы, абитуриенты отложили карандаши, и приемная комиссия принялась читать их решения, точно захватывающий роман. Брианна педантично двигалась прямиком к правильному ответу, а Брайан-младший крался к результату более извилистыми тропками. Комиссия не сочла нужным расспрашивать близнецов об их хобби и предпочитаемом досуге. Легко догадаться, что эти соискатели не увлекались ничем кроме выбранной специализации. После того как близнецы отказались от лестного предложения, Брианна объяснила, что они с братом желают учиться у знаменитого профессора математики Лены Никитановой в университете Лидса.

– Ах, Лидс, – вздохнул председатель комиссии. – Там выдающийся математический факультет мирового уровня. Мы пытались переманить очаровательную Никитанову к нам, предложив ей возмутительно щедрый оклад, но она написала, что предпочитает учить детей пролетариата – такого выражения я не слышал со времен Брежнева – и вполне удовлетворена местом лектора в Лидском университете! Типичное донкихотство! И теперь, стоя в коридоре студенческого общежития Сэнтинел-тауэрс, Брианна сказала:

– Я примерю платье в одиночестве. Стесняюсь своего тела.

– Нет, я с тобой, – возразила Поппи. – Я тебе помогу.

Брианне казалось, что Поппи ее душит. Она не хотела впускать эту девушку в свою комнату, не хотела с ней дружить,
Страница 4 из 20

но все же открыла дверь и позволила Поппи войти.

На узкой кровати лежал открытый чемодан. Новая знакомая сразу же принялась разбирать его и складывать одежду и обувь Брианны в шкаф. Заикнувшись: «Поппи, я сама могу», Брианна беспомощно села на кровать. Она решила, что разложит вещи по своему вкусу, оставшись одна.

Поппи залезла в шкатулку, оклеенную крохотными перламутровыми ракушками, и принялась примерять украшения. Вытащила серебряный браслетик с тремя подвесками: луной, солнцем и звездой.

Этот браслет Ева купила дочери в конце августа, чтобы отметить пять высших баллов Брианны на экзаменах второго уровня сложности. Брайан-младший уже посеял запонки, подаренные матерью в честь его шести высших оценок.

– Возьму поносить, – объявила Поппи.

– Нет! – вскрикнула Брианна. – Только не это! Он мне очень дорог. – Она забрала браслет у Поппи и застегнула на собственном запястье.

– О мой бог, какая ты собственница, – фыркнула Поппи. – Остынь!

А в это время Брайан-младший мерил шагами свою на удивление крошечную комнату. От окна до двери было три шага. Брайан гадал, почему мать не позвонила, как обещала.

Он уже разобрал чемодан и аккуратно разложил вещи. Его ручки и карандаши располагались в ряд по цвету, начиная с желтого и заканчивая черным. Для Брайана-младшего было очень важно, чтобы красный карандаш лежал точно в центре ряда.

Сегодня, когда Боберы принесли чемоданы близнецов из машины, зарядили ноутбуки и подключили к сети новые чайники, тостеры и лампы из «Икеа», Брайан, Брианна и Брайан-младший сели рядком на кровати Брианны, не зная, что сказать друг другу.

Брайан несколько раз начинал: «Итак…»

Близнецы ждали, что отец продолжит, но он умолкал.

В конце концов тот кашлянул и решился:

– Итак, этот день настал, а? К ужасу для нас с мамой и, наверное, к еще большему ужасу для вас двоих, ведь пора начинать новый путь, знакомиться с новыми людьми. – Он встал перед близнецами. – Дети, попытайтесь проявить хоть капельку дружелюбия к другим студентам. Брианна, представляйся им, пытайся почаще улыбаться. Возможно, они не так умны, как ты и Брайан-младший, но ум – это еще не все в жизни.

– Мы здесь ради учебы, папа, – спокойно возразил Брайан-младший. – Если бы мы нуждались в друзьях, то сидели бы в Фейсбуке.

Брианна взяла брата за руку:

– Возможно, иметь друга неплохо, Бри. Ну, знаешь, кого-нибудь, с кем я смогу поговорить о…

– Об одежде, мальчиках и прическах, – подсказал отец.

«Фу! – подумала Брианна. – Прически! Нет, поговорить о чудесах мироздания, о загадках Вселенной…»

– Обзаведемся друзьями, когда получим докторские степени, – резюмировал Брайан-младший.

– Да расслабься, Би-Джей, – засмеялся отец. – Напейся, переспи с кем-нибудь, опоздай со сдачей курсовой хоть разок. Ты же студент, так укради дорожный конус! Брианна оценивающе посмотрела на брата. Нет, невозможно вообразить его ни пьяным с дорожным конусом на голове, ни танцующим румбу в ярко-зеленом трико на идиотской телепередаче «Танцы со звездами». Перед отбытием отца младшие обменялись с ним неловкими объятиями и похлопываниями по спине. Вместо губ и щек целовали в носы. Боберы наступали друг другу на ноги, спеша покинуть тесную комнатушку и добраться до лифта. Оказавшись на площадке, они бесконечно долго ждали, пока лифт поднимется на шестой этаж. Кабинка скрипела и скрежетала.

Когда двери лифта открылись, Брайан почти впрыгнул в кабину. Он помахал детям на прощанье, и они помахали ему в ответ. Брайан нажал на кнопку первого этажа, двери лифта закрылись, и близнецы хлопнули друг дружку по ладоням.

И тут двери лифта снова разъехались.

Близнецы испугались, увидев, что отец плачет. Они уже собирались шагнуть в кабину, но тут лифт дернулся и со стоном пополз вниз.

– С чего это папа плачет? – спросил Брайан-младший.

– Думаю, ему грустно, что мы покинули дом, – предположила Брианна.

– И это нормальная реакция? – удивился Брайан-младший.

– Наверное.

– Мама не плакала, когда мы прощались.

– Мама бережет слезы на случай настоящей трагедии.

Еще несколько минут они стояли у лифта, проверяя, не вернется ли отец, а потом разошлись по своим комнатам и попытались связаться с матерью, но безуспешно.

Глава 3

В десять часов Брайан-старший вошел в супружескую спальню и начал раздеваться.

Ева закрыла глаза, слушая скрип ящика комода, где муж хранил пижаму. Она дала Брайану минуту, а затем, не оборачиваясь, сказала:

– Брайан, я не хочу, чтобы ты сегодня спал в этой постели. Почему бы тебе не лечь в комнате Брайана-младшего? В ней гарантированно чисто, опрятно и сверхъестественно аккуратно.

– Тебе плохо? – спросил Брайан и быстро добавил: – Физически?

– Нет, – ответила Ева. – Все нормально.

– Знаешь, Ева, в некоторых медицинских учреждениях пациентам запрещено употреблять выражение «все нормально», – поучающим тоном сказал Брайан. – Потому что их состояние в любом случае не нормально. Признай, ты сильно расстроилась, что дети уехали из дома.

– Нет, я была рада посмотреть им вслед. Голос Брайана задрожал от злости:

– Такие слова – большой грех для матери. Ева повернулась к мужу:

– Мы воспитали их из рук вон плохо. Брианна позволяет всем подряд вытирать об себя ноги, а Брайан-младший впадает в панику, если ему нужно с кем-то заговорить.

Брайан присел на краешек кровати:

– Близнецы очень чувствительны, с этим я согласен.

– Подходящее слово – «невротики», – возразила Ева. – В детстве они часами сидели в картонной коробке.

– Я об этом не знал! – удивился Брайан. – И что они там делали?

– Просто сидели и молчали. Иногда поворачивались и смотрели друг на друга. Если я пыталась вытащить их из коробки, они кусались и царапались. Малыши хотели быть вместе в своем картонном мирке.

– Они одаренные дети.

– Но счастливы ли они, Брайан? Не решусь утверждать. Я слишком их люблю, а любовь слепа.

Муж подошел к двери и помедлил, словно собирался сказать что-то еще. Ева надеялась, что он обойдется без театральных заявлений. Этот день эмоционально высосал ее. Брайан открыл рот, но затем, очевидно, передумал, так как молча вышел из комнаты и закрыл за собой дверь.

Ева села в постели, откинула одеяло и с некоторым потрясением обнаружила, что до сих пор не сняла черные туфли-лодочки. Она бросила взгляд на прикроватную тумбочку, заставленную почти неотличимыми тюбиками и баночками с увлажняющим кремом.

«Мне достаточно одного», – подумала она, выбрала «Шанель» и по очереди принялась метать остальные склянки в мусорную корзину у дальней стены. Бросала она метко. Давным-давно она представляла Лестерскую женскую школу в соревновании по метанию копья на Играх графства.

В тот день, поздравляя ее с новым школьным рекордом, преподаватель античной литературы негромко сказал:

– Вы настоящая Афина, мисс Сорокинс. И божественно выглядите.

Еве понадобилось в туалет. Хорошо, что она заставила Брайана пробить стену кладовки и устроить при спальне санузел. На их улице эдвардианской застройки они были последними, кто так поступил.

Дом Боберов был построен аж в 1908 году. Так было написано под венчающим его фасад портиком. Номера эдвардианских домов обрамляли выгравированные в камне стилизованные плющ и
Страница 5 из 20

жимолость. На свете не слишком много покупателей, выбирающих недвижимость из чисто романтических соображений, и Ева принадлежала к числу таких чудаков. Ее отец курил сигареты «Жимолость», и зеленая пачка с узором из дикой жимолости была неотъемлемой частью детства Евы. К счастью, до Боберов в доме жил наследник диккенсовского скупердяя Эбенезера Скруджа, не поддавшийся модернизационной истерии шестидесятых. Дом не затронули новшества: просторные комнаты, высокие потолки, лепнина, камины и крепкие дубовые двери и полы остались неизменны. Брайан ненавидел дом. Он представлял себя в стерильно-белой кухне у кофемашины в ожидании утреннего кофе. Что за радость жить почти в центре города? Он мечтал о коробке из стекла и стали в духе Ле Корбюзье с видом на природу и чистое небо. Брайан объяснил агенту по недвижимости, что он астроном и его телескопы не справятся с загазованным городским воздухом. Агент, глядя на Брайана и Еву, спрашивал себя, как две столь полные противоположности умудрились пожениться.

В конце концов Ева поставила Брайана перед фактом, что не сможет прозябать в минималистской модульной постройке вдалеке от уличного освещения, что ей требуется настоящий дом. Брайан возразил, что не желает задыхаться в древней рухляди с клопами, блохами, крысами и мышами, где поколениями умирали люди. Впервые увидев эдвардианский дом, он пожаловался, что прямо-таки чувствует, как «легкие заполняются вековой пылью».

Еве же понравилось, что дом расположен на перекрестке. Из красивых больших окон виднелись высотные здания центра города, а за ними – лес и убегающие вдаль холмы.

Так и не найдя подходящего модернового жилища в сельской местности Лестершира, супруги купили стоящую особняком эдвардианскую виллу номер пятнадцать по Боулинг-Грин-роуд за сорок шесть тысяч девятьсот девяносто девять фунтов. Брайан и Ева переехали в собственный дом в апреле восемьдесят шестого, после трех лет совместного проживания с Ивонн, родительницей Брайана. Ева ни разу не пожалела, что не уступила натиску Брайана и свекрови в вопросе покупки жилья. Этот дом стоил трех последовавших после переезда недель угрюмости.

Включив в ванной свет, Ева столкнулась со множеством своих отражений. Худощавая женщина средних лет со стрижеными светлыми волосами, высокими скулами и по-французски серыми глазами. По ее указанию – Ева полагала, что так комната будет казаться больше, – строитель вмонтировал в три стены ванной большие зеркала. Почти сразу же после этого Ева захотела избавиться от зеркал, но не осмелилась попросить мастера, и с тех пор садилась на унитаз под взглядом целой толпы Ев.

Она разделась и встала под душ, избегая глядеть в зеркала.

Не так давно мать сказала:

– Неудивительно, что у тебя совсем нет мяса на костях, ты же постоянно на ногах. Даже ужинаешь стоя.

И это правда. Подав ужин мужу и близнецам, Ева возвращалась к плите и проверяла, как там мясо и овощи, томящиеся в кастрюлях и сотейниках. Она вечно переживала, удалась ли ей еда; старалась подать очередное блюдо минута в минуту; чтобы ничего не остыло; беспокоилась, как бы разговор за столом опять не вылился в спор, – все это словно стимулировало выработку в ее желудке кислоты, делавшей еду пресной и безвкусной.

На полках в углу душевой кабины теснились шампуни, бальзамы для волос и гели для душа. За несколько секунд Ева отобрала свои любимые, а все остальные отправила в ведро под раковиной. Затем быстро оделась и сунула ноги в выходные туфли на высоких каблуках. Шпильки добавляли ей девять сантиметров роста, а этой ночью она хотела чувствовать себя на высоте. Ева прошлась по комнате, мысленно репетируя, что скажет Брайану, если тот вернется и попытается лечь в супружескую постель.

Придется действовать быстро, пока ее не сковала нерешительность.

Она вспомнила, как муж подводил ее на людях. Как представлял ее друзьям, говоря: «А это клингон»[4 - Клингоны – вымышленная инопланетная цивилизация гуманоидов-воинов из научно-фантастической вселенной «Звездного пути».]. Как купил ей на последний день рождения лотерейных билетов на двадцать пять фунтов.

Но потом Ева вспомнила другое – как быстро сдулось высокомерие Брайана и как он опечалился, стоило попросить его лечь в другой комнате. Она несколько секунд постояла у двери спальни, обдумывая возможные последствия, и забралась в постель, оттянув начало потенциального сражения.

Проснулась Ева в пятнадцать минут четвертого от крика Брайана, затеявшего борьбу с одеялом. Щелкнула кнопка ночника. Когда Ева сумела сфокусировать взгляд, то увидела, что муж скачет по ковру на одной ноге, держась за правую лодыжку.

– Судорога? – спросила она.

– Нет, не судорога! А твои долбаные шпильки! Ты продырявила мою долбаную ногу!

– Тебе следовало остаться в комнате Брайана-младшего, а не пробираться в мою.

– В твою? – переспросил муж. – Она всю жизнь была нашей.

Брайан не слишком умел справляться с болью или кровью, и вот посреди ночи столкнувшись вдруг и с тем и с другим, он завопил во весь голос. Окончательно проснувшись, Ева увидела, что в пострадавшей ноге действительно дыра.

– Столько крови… Промой рану, – простонал он. – Нужно полить ее дистиллированной водой с йодом.

Ева не собиралась покидать кровать. Она дотянулась до стоящего на тумбочке флакона «Шанель № 5», направила распылитель на ссадину Брайана и нажала на пульверизатор. Брайан взвизгнул, зайцем запрыгал по бежевому ковру и выскочил за дверь.

«Я все сделала правильно», – удовлетворенно подумала Ева, снова проваливаясь в сон. Всем известно, что в чрезвычайной ситуации «Шанель № 5» – отличный антисептик.

Около половины шестого Ева снова проснулась. Брайан хромал по комнате, выкрикивая:

– Больно! Больно!

Когда Ева села в постели, он пожаловался:

– Я позвонил в неотложку. Там сплошные идиоты! Придурки! Болваны! Дебилы! Слабоумные! Бестолочи! Кретины! Переворачиватели гамбургеров! Планктон! Да африканский знахарь соображает лучше!

– Брайан, пожалуйста, – утомленно сказала Ева. – Ты не устал бороться с миром?

– Нет, мир мне нравится все меньше.

Еву захлестнула волна жалости к полуголому мужу, стоявшему у кровати с продырявленной ногой, обмотанной белой полотняной салфеткой, с крошками от тоста в бороде. Она отвернулась.

В этой комнате, отныне ставшей ее личной спальней, он был лишним элементом.

Брианна в который раз спросила себя, сколько еще Поппи будет рыдать. За стенкой не умолкали всхлипы.

Девушка посмотрела на будильник, который у нее был с младенчества. Барби указывала на четыре, а Кен – на единицу. Не такого она ждала от первой ночи в университете.

«Эта ужасная истеричка затащила меня в мыльную оперу “Жители Ист-Энда”», – раздраженно подумала Брианна.

Около половины шестого ее беспокойный сон был прерван громким стуком в дверь. Услышав хныканье Поппи, Брианна замерла. С шестого этажа общежития от соседки никак не убежать, да и окно открывалось всего на несколько сантиметров.

– Это я, Поппи! Впусти меня!

– Нет! – закричала Брианна. – Иди спать, Поппи!

– Брианна, помоги мне! – взмолилась Поппи. – На меня напал одноглазый мужик!

Брианна открыла дверь, и Поппи ввалилась в комнату.

– На меня
Страница 6 из 20

напали!

Брианна окинула взглядом коридор. Пусто. Дверь комнаты Поппи была распахнута, и оттуда неслись звуки песенки «Почти любовник» эмо-группы «Fine Frenzy», пластинку Поппи явно запилила. Брианна заглянула в комнату незваной гостьи. Никаких признаков яростной борьбы. Даже покрывало нетронуто.

Вернувшись в комнату, Брианна, к своему неудовольствию, обнаружила, что Поппи облачилась в ее любимую фланелевую ночную рубашку, забралась под одеяло и теперь всхлипывает в подушку. Брианна не знала, что делать, поэтому включила чайник и спросила:

– Мне позвонить в полицию?

– Тебе не кажется, что меня уже достаточно осквернили? – с новой силой зарыдала Поппи. – Я просто посплю сегодня в твоей постели вместе с тобой.

Спустя полчаса Брианна притулилась на краю кровати, обещая себе с утра пораньше пойти в университетскую библиотеку и отыскать книгу о том, как перестать быть бесхребетной.

Глава 4

На второй день Ева проснулась, откинула одеяло и свесила ноги с кровати.

Затем она вспомнила, что нет нужды вставать и готовить на всех завтрак, будить детей, опустошать посудомойку, закладывать вещи в стиральную машину, гладить кучу белья, тащить наверх пылесос, перебирать содержимое шкафов и ящиков, чистить духовку, протирать пыль на всех поверхностях, включая горлышки бутылок с кетчупом и соевым соусом, полировать деревянную мебель, мыть окна и полы, чистить ершиком загаженные туалеты, собирать испачканную одежду и складывать ее в корзину, менять лампочки и рулоны туалетной бумаги, носить оказавшиеся не на своем месте предметы с первого этажа на второй и наоборот, идти в химчистку, пропалывать газон, ехать в садовый магазин за луковицами и однолетниками, начищать обувь или нести ее в ремонт, возвращать библиотечные книги, сортировать мусор, оплачивать счета, навещать мать и корить себя, что не заглянула к свекрови, кормить рыбок и чистить аквариум, отвечать на звонки за двоих подростков и передавать им сообщения, брить ноги и выщипывать брови, делать маникюр, перестилать белье на трех кроватях (если на календаре суббота), стирать вручную шерстяные джемперы и сушить их на банном полотенце, покупать еду, которую она не станет есть сама, везти тяжелые пакеты на магазинной тележке к машине, загружать в багажник, ехать домой, убирать покупки в холодильник и в шкафчики, расставлять консервные банки и бакалею на полке, до которой ей не дотянуться, а вот Брайан доставал без труда.

Сегодня она не будет резать овощи и поджаривать мясо для рагу. Не будет печь хлеб и торты, которые всегда пекла из-за того, что Брайан предпочитал домашние магазинным. Не будет косить траву, подрезать растения, подметать дорожки и собирать листья в саду. Не будет мазать креозотом новый забор. Не будет рубить дрова, чтобы растопить настоящий камин, рядом с которым устраивается Брайан, придя зимой домой с работы. Не будет укладывать волосы, принимать душ и в спешке краситься.

Сегодня она не станет делать ничего из перечисленного.

Не станет беспокоиться, что ее вещи разложены как попало, потому что не знает, когда снова начнет носить одежду. В обозримом будущем ей понадобятся только пижама и халат.

Пускай другие люди кормят ее, обихаживают и покупают для нее еду. Она не знала, кто возьмет на себя роль феи-крестной, но верила, что большинство окружающих пожелают продемонстрировать свою врожденную доброту.

Ева знала, что скучно ей не будет – столько нужно обдумать.

Она поспешила в ванную, умылась, поплескала под мышками, но вне постели ей было некомфортно. Пожалуй, стоя на полу, легче поддаться чувству долга и спуститься вниз. Возможно, в будущем она попросит мать привезти ведро. Она помнила фарфоровый горшок под провисшей бабушкиной кроватью – в обязанности Руби входило опорожнять посудину каждое утро.

Ева откинулась на подушки и тотчас уснула, но Брайан вскоре разбудил ее вопросом:

– Куда ты подевала мои чистые рубашки?

– Отдала их проходившей мимо прачке, – ответила Ева. – Прачка отнесет их к журчливому ручью и отобьет на камнях. Вернет в пятницу.

Брайан, по обыкновению не слушавший жену, закричал:

– В пятницу?! Так не пойдет! Мне нужна рубашка сейчас!

Ева отвернулась к окну. С клена, кружась, падали золотые листья.

– Ты вполне обойдешься без рубашки. У вас же нет дресс-кода. Профессор Брэди одевается так, словно играет в «Роллинг Стоунз».

– И это чертовски конфузит, – проворчал Брайан. – На прошлой неделе к нам приезжала делегация из НАСА. Все они были в блейзерах, рубашках и галстуках, а экскурсию проводил Брэди в скрипучих кожаных штанах, футболке с Йодой и ковбойских казаках! И это при его-то зарплате! Все космологи одним миром мазаны. Когда они собираются в одной комнате, это похоже на встречу наркоманов в реабилитационном центре! Говорю тебе, Ева, если бы не мы, астрономы, эти пустозвоны уже давно по миру пошли бы.

Ева повернулась к мужу и сказала:

– Надень синюю рубашку-поло, брюки и коричневые броги.

Она хотела, чтобы он поскорее ушел. Пожалуй, имеет смысл попросить свою необразованную мать показать ученейшему Брайану Боберу, бакалавру естественных наук, магистру естественных наук, доктору философии с дипломом Оксфорда, как запускать простейшие программы на стиральной машине.

Прежде чем муж ушел, Ева спросила:

– Как думаешь, Брайан, Бог существует? Он сидел на кровати и завязывал шнурки.

– Ох, только не говори, что ты внезапно ударилась в религию, Ева. Это обычно заканчивается слезами.

Судя по последней книге Стивена Хокинга, Бог не соответствует целевому назначению. Это сказочный персонаж.

– Тогда почему в него верят миллионы людей?

– Слушай, Ева, статистика говорит обратное. Что-то действительно может появиться из ничего. Принцип неопределенности Гейзенберга допускает, что пространственно-временной пузырь надувается из ничего… – Брайан помолчал. – Но, признаю, с точки зрения частиц все несколько сложнее. Сторонникам теории струн и суперсимметрии действительно необходимо открыть бозон Хиггса. И коллапс волновой функции – та еще проблема.

Ева кивнула и сказала:

– Ясно, спасибо.

Брайан расчесал бороду Евиной расческой и поинтересовался:

– Итак, как долго ты собираешься лежать в постели?

– Где кончается Вселенная? – парировала Ева. Брайан затеребил кончик бороды.

– Можешь мне объяснить, почему решила податься в затворницы, Ева?

– Я не знаю, как жить в этом мире, – вздохнула она. – Я даже с пультом не умею обращаться. Мне больше нравилось, когда было три канала и нужно было нажимать переключатели – щелк, щелк, щелк.

Она пощелкала воображаемым тумблером на воображаемом телевизоре.

– Значит, ты собираешься валяться в постели, потому что не научилась обращаться с пультом?

Ева пробормотала:

– Я не умею обращаться и с новыми духовкой, грилем и микроволновкой. И не могу разобраться, сколько в квартал мы платим энергетической компании «E.ON» по счету за электричество. Мы должны им денег, Брайан, или все-таки они задолжали нам?

– Не знаю, – признался муж. Взял ее за руку и сказал: – Увидимся вечером. Кстати, а секса в меню тоже не осталось?

Глава 5

– Мы со Стивом больше не спим вместе, – пожаловалась Джули. – Он замкнулся в каморке с игровой приставкой и сборником
Страница 7 из 20

хитов «Guns and Roses».

– Ты по нему скучаешь? Физически? – поинтересовалась Ева.

– Нет, сексом-то мы занимаемся! Внизу, когда дети уже спят. Раньше нам приходилось втискивать перепих в рекламные паузы – ты же знаешь, как я люблю свои сериалы, – но теперь серии можно посмотреть в записи. Следовало прибегнуть к новым технологиям после того, как я пропустила сцену, когда Фил Митчелл впервые попробовал героин. Итак, почему ты все еще валяешься в постели?

– Мне здесь хорошо, – ответила Ева. Ей нравилась Джули, но уже хотелось, чтобы соседка ушла.

– У меня волосы выпадают, – призналась соседка.

– Это ведь не рак?

– Стресс на работе, – засмеялась Джули. – У нас новая начальница, миссис Дэмсон. Бог знает, откуда она взялась. Из тех начальников, которые считают, что сотрудники головы не должны поднимать все восемь часов. Когда у нас начальствовал Бернард, мы не слишком напрягались. Приходили в восемь, я ставила чайник, а потом мы с девочками устраивались в комнате отдыха и болтали, пока клиенты не начинали барабанить в дверь. Иногда, смеха ради, мы притворялись, что не слышим, и не открывали дверь до половины девятого. Да, с Бернардом было приятно работать. Жаль, что его уволили. Он же не виноват, что наш филиал не приносил прибыли. Просто клиенты перестали приходить.

Ева закрыла глаза, притворяясь спящей, но Джули продолжала:

– А миссис Дэмсон всего три дня как появилась, а у меня уже аллергия. – Соседка закатала рукав джемпера и показала Еве руку: – Смотри, я вся покрылась сыпью.

– Ничего не вижу, – отозвалась Ева. Джули вернула рукав на место.

– Уже проходит. – Она встала и обошла спальню. Взяла тюбик крема от морщин «Олэй», обещающего вернуть коже молодость, усмехнулась и поставила баночку на туалетный столик.

– У тебя нервный срыв, – заключила она.

– Да неужели?

– Это первый симптом. Когда у меня поехала крыша после рождения Скотта, я пять дней из постели не вылезала. Стиву пришлось экстренно возвращаться на берег. Я ужасно волновалась, как он там в вертолете, ведь вертушки то и дело падают. Я не ела, не пила, не умывалась, а только ревела и ревела. Мне так хотелось девочку. У меня ведь уже было четверо мальчишек.

– Значит, у тебя была причина впасть в депрессию. Джули продолжила, не обратив внимания на ее слова:

– Я ведь была совершенно уверена. Накупила розовой одежды. Когда выкатывала коляску на улицу, люди заглядывали в нее и говорили: «Какая красотка, как малышку зовут?» – а я отвечала: «Амелия», потому что именно так я бы назвала дочку. Думаешь, поэтому наш Скотт стал геем?

– Ему всего пять, – успокоила соседку Ева. – Он еще слишком мал, чтобы определяться с ориентацией.

– На прошлой неделе я купила ему кукольный чайный сервиз. Чайник, молочник, сахарница, две чашечки с блюдцами и крохотные ложечки – все такое красивенькое, повсюду розовые розочки. Скотт играл с ним весь день, а потом Стив пришел домой и все раскидал. – Джули нервно хохотнула. – А потом он расплакался.

– Скотт?

– Нет, Стив! Следи за нитью повествования.

– А Скотт что сделал? – спросила Ева.

– То же самое, что и всегда, когда в доме неприятности. Пошел в мою гардеробную и принялся трогать одежду.

– Разве это не…

– Не – что? – спросила Джули.

– Немного странно?

– Думаешь? Ева кивнула.

Джули тяжело села на кровать Евы.

– Если честно, Ева, я как-то отстала от своих парнишек. Они неплохие ребята, но я не знаю, что делать со всей этой кодлой. Они такие шумные и грубые друг с другом. Ужасно топочут, поднимаясь по лестнице, чавкают за столом и постоянно дерутся за пульт, а их кошмарная одежда и жуткие ногти… Мы со Стивом подумываем еще раз попытаться зачать девочку, когда он снова сойдет на берег в увольнительную. Как думаешь?

– Нет, я запрещаю! – воскликнула Ева. И обе поразились ее неистовости.

Ева выглянула в окно и увидела, как на клен в ее саду взбирается мальчишка. Кивнув в сторону окна, она спокойно спросила:

– Это не твой пытается залезть на дерево?

Джули обернулась и кинулась к окну. Распахнув, закричала:

– Скотт! Слезай оттуда немедленно, а то шею свернешь!

– Он же мальчишка, Джули. Убери кукольный сервиз подальше.

– Да. Лучше попытаюсь еще раз зачать девочку. Уходя, Джули думала: «Как бы мне хотелось оказаться на ее месте в кровати».

Глава 6

Брианна посмотрела на часы. Одиннадцать тридцать пять. Она не спит с половины шестого, спасибо Поппи за хроническую жажду внимания.

Та уже почти час трепалась по мобильнику Брианны с кем-то по имени Маркус.

«Она надела мой браслет и говорит по моему телефону, а у меня смелости не хватает попросить – нет, потребовать – вернуть мои вещи», – думала Брианна.

Поппи тараторила в трубку:

– Значит, не одолжишь мне жалкую сотню фунтов? Ты такой жмот! – Она встряхнула мобильник, затем бросила его на узкую кровать. – Чертовы деньги закончились! – рассерженно воскликнула она, уставившись на Брианну, словно та виновата.

– Мне нужно было позвонить маме, – сказала Брианна.

– Тебе повезло, что у тебя есть мама. У меня-то никого нет, – огрызнулась Поппи. И тут же запричитала на гротескном кокни: – О, бедняжулечка Поппи, одна-одинешенька на всем-всем белом свете. Никто ее не лю-юбит, никто не пожале-ет.

Брианна выдавила улыбку.

– Я классная актриса, – обычным голосом сказала Поппи. – Разрывалась между поступлением сюда или в Королевскую академию драматического искусства. Если честно, мне не нравится, как выглядят здешние студенты. Такие провинциалы. И я не вижу смысла начинать здесь учить американистику – нам даже не дадут съездить в Штаты. Думаю перевестись на твою кафедру. Как там она называется?

– Астрофизика.

В дверь робко постучали. Брианна открыла. На пороге стоял Брайан-младший. Его внешний вид по утрам точнее всего описывался словом «знойный». Припухшие веки и соблазнительно взлохмаченные после сна волосы.

– Эй, Бри! – крикнула Поппи. – Чем ты там занимался в своей комнате все это время, грязный ты мальчишка?

Брайан-младший покраснел и пробормотал:

– Я зайду попозже… когда…

– Нет, – отрезала Брианна. – Говори сейчас.

– Да ничего особенного. Звонил папа и сообщил, что после нашего отъезда мама легла в постель при полном параде, даже туфли не сняла, и до сих пор не встает.

– Я постоянно ложусь в постель в туфлях, – вклинилась Поппи. – Ни один мужчинка не откажется полюбоваться на женщину на шпильках. – Растолкав близнецов, она протиснулась в коридор и постучала в дверь соседней комнаты, где жил Хо Лин – китайский студент-медик.

Тот вышел – в белой в синюю полоску английской пижаме.

– ЧП, дорогой! – затрещала Поппи. – Можно воспользоваться твоим телефоном? – Не дожидаясь ответа, она вломилась в комнату Хо Лина и закрыла за собой дверь.

Брианна и Брайан-младший переглянулись. Ни он, ни она не хотели говорить, что Поппи – чудовище, и признавать, что ей в одиночку удалось обратить их первый глоток свободы в кошмар. Их воспитали в убеждении, что если не упоминать о неприятности вслух, то ее и не существует. Их мать – сдержанная женщина, и она передала эту сдержанность своим детям.

– Вот что случается с женщинами при приближении к пятидесяти, – сказала Брианна. – Это называется «менопауза».

– И что они творят? –
Страница 8 из 20

спросил Брайан-младший.

– О, сходят с ума, воруют в магазинах, бросаются с ножами на мужей, ложатся на три дня в постель… и все такое прочее.

– Бедная мама, – покачал головой Брайан-младший. – Позвоним ей после смотра первокурсников. Брат с сестрой двинулись в клуб математиков. Пробравшись сквозь толпу пьяных студентов, подошли к стенду, увешанному большими ламинированными листами с уравнениями.

Паренек в тесной вязаной шапке ахнул:

– Иисусе, да это же близнецы Бобер! Уважуха! Вы, ребята, реально крутые! Нет, нет, вы – легенды! У каждого золотая медаль Международной математической олимпиады. – Он посмотрел на Брайана-младшего: – И особый приз. Уважуха! «Выдающееся своим изяществом решение». Сможешь мне его объяснить? Буду польщен.

– Ну да, смогу, если у тебя найдется пара свободных часов, – сказал Брайан-младший.

– Слушай, да в любое время, где угодно. Мастер-класс Брайана Бобера-младшего будет внушительно смотреться в моем резюме. Сейчас, только ручку достану, обождете?

Вокруг Брайана-младшего и Брианны уже собралась небольшая толпа. Прошел слух, что близнецы Бобер здесь. Вспоминая доказательство, появившееся как по волшебству из ниоткуда, – экзаменаторы даже не представляли, что ответ можно вывести таким путем, – Брайан-младший услышал, как сестра бормочет:

– Вот дерьмо!

К ним протискивалась Поппи с криком:

– Нашлись!

Оказавшись рядом, она, игриво грозя близнецам пальчиком, сказала:

– Вам не помешало бы привыкнуть ставить меня в известность, куда вы отправляетесь. В конце концов, вы же мои лучшие друзья. – Поверх черной рубашки-поло она надела потертое вечернее платье из тафты. Повернулась к пареньку в шапке и просюсюкала: – Ну пожалуйста, могу я к вам присоседиться? Хотя я не слишком хорошо соображаю, но придам вашему маленькому хмурому кружку чуточку гламура. И я не буду мешать вам рисовать всякие формулки, а сяду на заднем ряду и буду держать свой хорошенький ротик на замке, пока не въеду в тему.

На время позабыв о легендарном Брайане-младшем, студент с пылкой улыбкой протянул Поппи форму заявления.

Глава 7

Ева сожалела о том дне, когда «Маркс и Спенсер» представил эластановые мужские пижамы. Увы, они не льстили телам мужчин средних лет. Гениталии Брайана, обтянутые безжалостной тканью, походили на мешочек с гаечным ключом.

После трех ночей беспокойного сна Брайан умолил жену допустить его на супружеское ложе, ссылаясь на больную спину.

Ева уступила неохотно.

Брайан проводил обычный ритуал перед отходом ко сну: булькал и плевался в ванной, заводил будильник, слушал прогноз погоды для судоходства, проверял каждый уголок и даже залезал под кровать в поисках пауков, держа наготове детский сачок, который специально хранил в шкафу, выключал то, что называл «большим светом», открывал форточку, садился на кровать и снимал тапочки, всегда начиная с левого.

Ева не могла вспомнить, в какой момент Брайан превратился в мужчину средних лет. Возможно, когда начал покряхтывать, вставая со стула.

Обычно муж с утомительными подробностями рассказывал о прошедшем дне и о людях, которых она никогда не встречала, но сегодня молчал. Оказавшись в постели, он лег на самом краешке кровати, и Ева тут же представила человека, балансирующего на краю змеиного гнезда.

– Спокойной ночи, Брайан, – сказала она ровным голосом.

Он отозвался из темноты:

– Не знаю, что говорить, когда меня спрашивают, почему ты не встаешь с постели. Это меня конфузит. Не получается сосредоточиться на работе. А мать и теща забрасывают вопросами, на которые у меня нет ответов. А ведь я привык, что знаю все ответы, – черт возьми, я ведь доктор астрономии! И планетоведения.

– Ты ни разу мне четко не ответил на вопрос, существует ли Бог.

Брайан откинулся на подушку и простонал:

– Господи! Думай своей чертовой головой!

– Я так долго не пользовалась мозгом, что бедняжка забился в угол и ждет, когда его покормят.

– Ты постоянно смешиваешь концепцию рая с чертовым космосом! А если твоя мать еще раз попросит меня составить ей гороскоп, я не знаю, что сделаю! Я объяснял разницу между астрономом и астрологом чертову уйму раз!

Муж вскочил с постели, ударился ногой о тумбочку, еще раз чертыхнулся и захромал из комнаты. Ева услышала, как хлопнула дверь спальни Брайана-младшего.

Покопавшись в ящике прикроватной тумбочки, где держала самое ценное, Ева вытащила свои старые школьные тетради, которые берегла больше тридцати лет, и принялась листать страницы. Лунный свет мерцал на золотых звездочках, полученных за работы, выполненные на «отлично».

Она была очень умной девочкой, чьи сочинения в классе всегда зачитывали вслух, и учителя твердили ей, что упорная учеба и стипендия, возможно, позволят ей поступить в университет. Но Еве пришлось пойти на работу, чтобы приносить домой зарплату. А что поделать, если Руби было не по карману купить школьную форму в специализированном магазине на пособие по потере кормильца?

В 1977 году Ева ушла из Лестерской женской школы и устроилась телефонисткой в «Джи-Пи-Оу». Руби забирала две трети зарплаты дочери за жилье и питание. Когда Еву уволили, потому что она слишком часто неправильно соединяла абонентов, она так боялась сказать об этом матери, что уходила утром из дома и весь рабочий день сидела в небольшой библиотеке, оформленной под слесарную мастерскую, и читала английскую классику. А спустя две недели после увольнения Евы главный библиотекарь – интеллектуал без способностей руководителя – вывесил объявление о вакансии помощника библиотекаря: «Необходимые навыки и умения…» У Евы не было навыков, но в ходе собеседования с главным библиотекарем выяснилось, что он считает ее весьма квалифицированным специалистом, так как своими глазами видел, что она прочла «Мельницу на Флоссе», «Счастливчика Джима», «Холодный дом» и даже «Сыновей и любовников».

Ева объявила матери, что сменила работу и теперь будет зарабатывать немного меньше, трудясь в библиотеке.

Руби сказала, что дочь дура, а книги перехвалены и негигиеничны.

– Ты же не знаешь, кто и что делал с этими страницами.

Но Ева любила свою работу.

Открывая тяжелую входную дверь и заходя в тихий зал, где утренний свет лился из высоких окон на поджидающие ее книги, она так радовалась, что работала бы даже бесплатно.

Глава 8

На пятый день, около полудня, в комнату заглянул Питер, мойщик окон. Ева спала по двенадцать часов в сутки. Она не раз обещала побаловать себя такой роскошью с тех самых пор, как близнецов извлекли из ее утробы и вручили ей семнадцать лет назад.

Брианна много болела, была бледной и капризной, с взъерошенными черными волосиками и вечно хмурым личиком. Спала она урывками и просыпалась от малейшего шума. Ева, заслышав тонкий писк малышки, бежала к ней, пока скулеж не перешел в нарастающий вой. Брайан-младший спокойно спал всю ночь, а просыпаясь утром, часами пересчитывал пальчики на ногах и улыбался фигурке Скуби-Ду над головой. Руби говорила, что этот ребенок попал к Боберам прямиком из рая.

Когда Брианна плакала у Евы на руках, Руби советовала добавить в ее бутылочку несколько капель бренди. Мол, так делала ее мать и никакого вреда это не причинило.

Ева бросала взгляд на красноватое лицо
Страница 9 из 20

Руби и вздрагивала.

Последние десять лет она раз в месяц общалась с мойщиком окон, но почти ничего о нем не знала, кроме того, что его зовут Питер Роуз, он женат и растит дочь-инвалида по имени Эбигейл. Сейчас она слышала, как лестница Питера царапает стену дома, прежде чем упереться в оконный карниз. Ева вполне успела бы укрыться в ванной, но предпочла прикинуться ветошью – этот любимый фразеологизм дочери Ева трактовала как «улыбаться в лицо неловким ситуациям».

Ева улыбнулась и приветственно помахала, наблюдая, как за окном появляется голова Питера. Щеки мойщика заалели от смущения. Он спросил в открытое окно:

– Желаете, чтобы я зашел позже?

– Нет, – мотнула головой Ева, – можете мыть сейчас.

Питер облил стекло мыльной водой и поинтересовался:

– Заболели?

– Просто вставать не хочется.

– Именно так я мечтаю провести выходной, – кивнул он. – Расслабиться и отдохнуть. Но не могу. Не с Эбигейл…

– Как она? – спросила Ева.

– Как всегда, – ответил Питер, – только хуже. Не может говорить, не может ходить, ничего не может сделать сама… – Он замолчал, яростно протирая окно. – Четырнадцать лет, а до сих пор в памперсах. Она даже не симпатичная. Жена красиво ее одевает. Одежда всегда подобрана по цвету, и волосы прибраны безупречно. Эбигейл повезло, наверное. У нее лучшая мама в мире.

– Я бы так не смогла, – сказала Ева.

Щеткой, похожей на автомобильный «дворник», Питер собирал со стекла воду.

– Почему это? – напряженно спросил он, словно желал услышать правдивый ответ.

– Это же адский труд. Нести такую тяжкую ношу и ничего не получать взамен. Я бы не смогла.

– Вот и я о том же, – кивнул Питер. – Она никогда не улыбается, не благодарит, если сделаешь ей приятное. Иногда мне кажется, что она издевается. Симона говорит, что грешно так думать. Мол, это все моя дурная карма. Говорит, что это из-за меня Эбигейл такая. Может, она и права. Я много гадостей натворил в детстве.

– Уверена, что дело не в вас, – возразила Ева. – Эбигейл родилась не просто так.

– И зачем же? – спросил Питер.

– Возможно, чтобы дать вам проявить себя с хорошей стороны, Пит.

Собирая инструменты, перед тем как спуститься на землю, мойщик сказал:

– Теперь Эбигейл спит в нашей постели, а я – на койке в гостевой комнате. Я живу как старик, а мне всего-то тридцать четыре. Еще немного, и начну отращивать волосы в ушах, напевая «Долог путь до Типперери».

Он исчез, а спустя несколько секунд исчезла и лестница.

Еву ошеломила грустная история Питера. Она представила, как он проходит мимо комнаты, где лежат в постели жена и дочь, заходит в гостевую комнату и ложится на койку. Она заплакала, и слезы лились и лились, без остановки.

Наконец Ева заснула, и ей приснился сон, будто она застряла на последней перекладине лестницы.

Беспроводной телефон на хлипкой базе испугал ее резким механическим чириканьем. Ева с отвращением посмотрела на устройство. Она ненавидела эту штуковину. Никак не могла запомнить комбинацию бежевых кнопок, которые нужно нажать, чтобы ответить на звонок. А если вовремя не снять трубку, включался голос:

«Ева и Брайан не могут ответить на ваш звонок. Оставьте сообщение после сигнала». Ева обычно выбегала из комнаты и закрывала дверь, а позже прослушивала сообщение, изнемогая от стыда за свою бестолковость. Вот и сейчас, попытавшись ответить, Ева активировала непрослушанное сообщение с автоответчика. Оказавшись в ловушке постели, сбежать она не могла и лишь спрятала голову под подушку. Но голос матери прорывался даже сквозь преграду.

– Ева! Ева?! О, как же я ненавижу эти чертовы автоштуки! Звоню рассказать, что миссис Как-ее-там, которая держала магазин шерсти, ну, ты ее знаешь, худая дылда с большим кадыком и всегда вяжет, вяжет, вяжет, у нее еще мальчик-даун, которого она усыновила и назвала Саймоном, что довольно жестоко, если призадуматься… Вылетело из головы ее имя, начинается на Б… А, вот! Памела Оукфилд! Так вот, она умерла! Тело нашли в магазине. Упала на собственную спицу! И та воткнулась прямо в сердце. Вопрос, кто же будет управлять магазином? Саймон этого делать не сможет. Короче, похороны в четверг. Пойду в черном. Знаю, что сейчас модно одеваться разноцветно как клоун, но я слишком стара для перемен. Ну, в общем… О, ненавижу эти автоштуки. Никогда не знаю, что сказать! Ева представила себе мальчика с синдромом Дауна в роли управляющего магазином. А потом задумалась, почему это Саймон и его товарищи по несчастью обладают лишней хромосомой? А может, у обыкновенных людей не хватает хромосомы? Может, природа чуток не рассчитала пропорцию? Неужели этим добродушным увальням с раскосыми глазами, короткими языками и способностью влюбиться и разлюбить в течение одного дня предначертано править миром?

Сообщение Руби проигрывалось две минуты, но даже когда закончилось, телефон продолжал трезвонить. Ева выпростала руку из-под одеяла и выдернула провод из розетки. И тут же вспомнила о детях. Как они ей дозвонятся в случае чего? Мобильник сел, и она не собиралась его заряжать. Ева снова воткнула вилку в розетку. Телефон снова зазвонил. Она взяла трубку и подождала, пока на другом конце линии не заговорят.

Наконец раздался чей-то голос с аристократическими интонациями:

– Здравствуйте, меня зовут Никола Форестер. Это миссис Ева Бобер дышит в трубку или домашнее животное?

– Это Ева.

– О, дорогая, у вас такой приятный голос. Боюсь, я собираюсь развеять иллюзию вашего счастливого брака.

«И почему люди с безупречной дикцией всегда озвучивают плохие новости?» – подумала Ева.

Голос продолжал:

– У вашего мужа интрижка с моей сестрой вот уже восемь лет.

Несколько секунд превратились в вечность. Ева никак не могла постичь смысл услышанных слов. Сначала ей захотелось рассмеяться при мысли, что Брайан резвится в чужом доме с чужой женщиной. Невозможно даже вообразить, что у Брайана существует другая жизнь помимо работы и дома.

– Прошу прощения, вы не могли бы перезвонить через десять минут? – попросила она.

– Понимаю, это ужасное потрясение, – довольно констатировала Никола.

Ева поставила трубку на базу. Свесила ноги с кровати и подождала, пока не убедилась, что сумеет дойти до ванной. Там она тяжело привалилась к раковине, чтобы удержаться на ногах. Затем принялась модернизировать лицо с помощью косметики, хранившейся в недрах видавшей виды косметички «МАС». Нужно было чем-то занять руки. Закончив, Ева вернулась в постель и стала ждать.

Когда телефон снова зазвонил, Никола сказала:

– Мне ужасно жаль, что я вот так вас огорошила. Это все потому, что я ненавижу ссоры, вот и приходится долго собираться с духом, а в итоге вываливаю все на неподготовленную почву. Я звоню вам именно сейчас, потому что ваш муж годами удерживал мою сестру, обещая ей счастливую совместную жизнь, и теперь обвиняет вас в том, что не может уйти из семьи.

– Меня? – переспросила Ева.

– Да. Очевидно, раз вы лежите в постели, он чувствует, что должен остаться и заботиться о вас. Моя сестра в смятении.

– Как зовут вашу сестру?

– Титания. Я жутко на нее сержусь. Эта дурочка проглатывала одну отговорку за другой. Сначала он не мог оставить семью, потому что дети получали аттестаты средней школы, потом в ход пошли аттестаты о
Страница 10 из 20

полном среднем образовании, потом он помогал им выбирать университет. Титания думала, что в день, когда близнецы уедут в Лидс, они с Брайаном наконец совьют любовное гнездышко, но этот сукин сын снова ее облапошил.

– Вы уверены, что она встречается именно с моим мужем, с доктором Брайаном Бобером? Он ведь не из таких.

– Но он же мужчина?

– Вы его видели?

– О да, – ответила Никола. – Много раз. Не сказать, что лакомый кусочек, но моей сестре всегда нравились умники, и она с ума сходит от мохнатости на лице. Пульс Евы участился. Она словно пьяная сделалась.

Понимая, что в глубине души ждала чего-то подобного, она спросила:

– Они вместе работают? Как часто видятся? Любят ли друг друга? Он собирается уйти от нас и поселиться с вашей сестрой?

– Он собирается уйти от вас со дня их первой встречи. Они видятся по меньшей мере пять раз в неделю, а иногда и по выходным. Они вместе работают в Национальном космическом центре. Титания физик, хотя закончила докторантуру только в прошлом году.

– Господи! Сколько же ей лет?

– Отнюдь не Лолита. Ей тридцать семь.

– А Брайану пятьдесят пять, – сказала Ева. – У него варикоз. И двое детей. И он любит меня!

– Вообще-то он вас не любит. И сказал моей сестре, что знает, будто вы не любите его. Это так?

– Когда-то любила, – вздохнула Ева и грохнула телефон в мерзкое пластиковое гнездо.

Ева и Брайан познакомились в университетской библиотеке Лестера, где Ева работала помощником библиотекаря. Из-за любви к книгам она смирилась с тем, что работа ее, по большей части, состоит в отправке строгих писем студентам и преподавателям, не вернувшим книги вовремя или сдавшим их испорченными. Однажды ей попался большой латексный презерватив, использовавшийся в качестве закладки в раннем издании «Происхождения видов».

Брайан получил одно из ее писем и пришел общаться.

– Я доктор Брайан Бобер, – сказал он. – И я получил от вас официальное письмо, в котором вы утверждаете, будто я не вернул примитивный опус доктора Брэди «Изложенная Вселенная».

Ева кивнула.

Посетитель определенно был рассержен, его лицо и шею скрывали густая черная борода, всклокоченная шевелюра, очки в массивной роговой оправе и ворот черной водолазки. Выглядел он очень-очень умным и походил на француза. Ева запросто могла представить Брайана швыряющим камни в проклятую жандармерию во время студенческой майской революции, бросившей вызов обрыдлой общественной косности.

– Я не верну книгу Брэди, – продолжал заросший посетитель, – ибо она пестрит теоретическими ошибками и текстуальным шутовством. Я швырнул ее в речку Соар, дабы подобная профанация не попала в руки моих студентов.

И доктор Бобер пристально посмотрел на Еву, ожидая ее реакции. Позже, на втором свидании, он скажет, что в тот момент счел ее внешность вполне годной. Бедра чуточку полноваты, конечно, но он быстро сгонит с нее лишний вес.

– У вас-то есть степени? – спросил он.

– Нет, – ответила Ева и добавила: – Извините.

– Курите?

– Да.

– Сколько в день?

– Пятнадцать, – солгала она.

– Придется бросить, – сказал Брайан. – Мой отец сгорел до смерти из-за сигареты.

– Одной-единственной сигареты?

– Наш дом отапливался лишь парафиновым обогревателем, который папа включал, когда температура падала ниже нуля. Он наполнял обогреватель парафином и пролил немного на брюки и туфли. Потом зажег сигарету, уронил спичку и… – Голос Брайана сорвался. Веки задрожали.

– Вам вовсе не обязательно… – начала Ева.

– Дом еще много лет пах воскресным жарким, – закончил Брайан. – Это расстраивало больше всего. Я похоронил себя в книгах…

– Мой отец умер на работе. Никто даже не заметил, пока куриные пироги не стали сходить с конвейера без грибов.

– Он раскладывал грибы в «Пирогах Пакка»? Я сам там несколько смен отработал в студенческие годы. Клал лук в пироги с луком и говядиной.

– Да, – кивнула Ева. – Папа был умным, но бросил учебу в четырнадцать. У него была библиотечная карточка, – добавила она в защиту покойного отца.

– Нам повезло, – сказал Брайан. – Мы, бэби-бумеры, получили выгоду от благоденствия государства. Бесплатное молоко, апельсиновый сок, пенициллин, бесплатные медицина и образование.

– Бесплатное высшее образование, – добавила Ева и продолжила с карикатурным бруклинским акцентом: – Я могла иметь врагов[5 - Цитата из фильма «В порту» (1954); герой Марлона Брандо говорит: «Вы не понимаете! Я мог иметь занятие. Я мог иметь врагов. Я мог быть кем угодно вместо бродяги, какой я сейчас».].

Брайан оторопел. Он видел мало фильмов.

Ева откладывала свадьбу с Брайаном все три года тягомотных ухаживаний, потому что продолжала надеяться, что он зажжет в ней сексуальную искру и заставит страстно возжелать его, но щепки для растопки отсырели, а спички закончились. Да и вдобавок она не могла представить себе, что будет зваться не Ева Сорокинс, а Ева Бобер. Она восхищалась Брайаном и его академическим статусом, но, увидев его у алтаря с остриженными волосами и без бороды, поняла, что этот мужчина ей чужой.

Встав рядом с ним, она услышала громкий женский шепот:

– В эту ночь она, похоже, не будет страстной бобрихой.

И по холодной церкви разнесся сдавленных смех. Ева поежилась в белом кружевном свадебном платье, окаменев от вида ужасной прически Брайана. Желая сэкономить, он откромсал волосы посредством купленных по каталогу ножниц с зеркальцем, позволяющим видеть затылок.

Семейство Бобер занимало ряды с правой стороны. Все они не отличались привлекательностью. Было бы преувеличением сказать, что эти люди похожи на бобров, но имелось нечто такое в их передних зубах и гладко зализанных каштановых волосах… Совсем несложно представить, как Боберы рассекают воду и подгрызают основание молодой сосенки.

Слева сидели Сорокинсы. Все в нарядах с пайетками, перьями, рюшами и блестящими украшениями. Все оживленно смеялись и ерзали. Некоторые листали Библии, лежавшие перед ними на подставках. Эта книга была не слишком хорошо знакома Сорокинсам. Курильщики рылись в карманах и сумочках в поисках жевательной резинки.

Когда Брайан расписывался, Ева смогла полюбоваться его стрижкой под другим углом, а заодно поразительной шеей – совершенно точно самой тонкой в мире, ну если не считать женщин племени падаунг[6 - Девочки племени падаунг, проживающего на территории современных Таиланда и Бирмы, начиная примерно с пятилетнего возраста, носят на шее медные спирали. Постепенно количество оборотов спирали увеличивается, отчего девочки вырастают с очень длинными и тонкими шеями.]. Шагая с доктором Бобером по алтарному проходу уже в качестве жены, Ева отметила, до чего маленькие у него ступни, а когда Брайан расстегнул пиджак, под ним оказался шелковый жилет с ракетами, спутниками и планетами. Ева любила лошадей, но и в мыслях не держала облачаться в свадебное платье, расшитое галопирующими рысаками.

Еще не выйдя на церковное крыльцо, где их уже поджидал фотограф со своей треногой, Ева полностью распрощалась с остатками любви к Брайану.

Они были мужем и женой всего одиннадцать минут. После речи новобрачного на свадебном завтраке, в которой он не упомянул добрым словом ни жену, ни подружек невесты, а в основном понуждал
Страница 11 из 20

недоумевающих гостей всецело поддержать развивающуюся британскую космическую отрасль, Ева перестала питать к Брайану даже симпатию.

Обычно никого не удивляют слезы новоиспеченных жен – некоторые плачут от счастья, некоторые от облегчения, – но когда новобрачная всхлипывает целый час, мужу вполне позволительно легкое раздражение. А если он интересуется у жены, что является причиной ее слез, и получает в ответ: «Ты. Прости», как тут, спрашивается, мужчине поступить?

Глава 9

Вернувшийся вечером Брайан появился на пороге комнаты Евы с подносом, на котором стояли чашка чая с молоком и блюдце с двумя печеньями. Ставя поднос на прикроватную тумбочку, он вздохнул. Чай пролился на печенье, но Брайан, казалось, не заметил, что выпечка быстро превращается в месиво.

Ева окинула мужа новым взглядом, пытаясь представить, как он занимается любовью с незнакомкой по имени Титания. Использует ли он с ней ту же технику, что и раз в неделю с Евой, – немного поглаживаний по спине, немного покручивания сосков? Считает ли он по ошибке малые половые губы Титании клитором, как у Евы? Кричит ли: «Кончи для большого папочки!» за секунду до семяизвержения, как всегда вопил с женой?

«Спасибо тебе, Титания, – подумала Ева. – От всей души спасибо. Мне больше не придется проходить через эту еженедельную напасть».

– Почему ты пятишься, Брайан? – рассмеялась она. – Ты будто только что возложил венок к Кенотафу.

А Брайан просто-напросто больше не чувствовал себя в безопасности, поворачиваясь к ней спиной. Ева больше не была той покладистой женщиной, которую он взял в жены, вдобавок он боялся, что, как только он повернется спиной, Ева выставит пальцы в издевательской виктории. А он такого глумления не вынесет, особенно после недавнего унижения на работе, когда миссис Хордерн, уборщица, застукала его с Титанией за сексом с привлечением в качестве подсобного орудия модели Большого адронного коллайдера.

– Рад, что ты находишь это забавным, – скорбно сказал Брайан. – Разве ты не заметила, что мое здоровье пошатнулось? И, что особенно невыносимо, профессор Лихтенштейн раскритиковала мою работу о Горе Олимп[7 - Гора Олимп – потухший вулкан на Марсе, самая высокая гора в Солнечной системе (27 км в высоту).]. Я на грани, Ева.

– По мне, ты выглядишь вполне нормально. Энергичен, маскулинен… буквально кипишь от тестостерона.

Брайан в ужасе посмотрел на жену.

– Маскулинен? Да я совершенно вымотался. И почему примитивная работа по дому отнимает столько времени?

– Тебя утомляет вовсе не работа по дому, – заметила Ева.

Супруги уставились друг на друга. Наконец Брайан потупился и сказал:

– Я почти не бываю в сарае, – и агрессивно продолжил: – Но сейчас пойду прямо туда. Глажка может подождать!

Он протопал по лестнице и вышел через заднюю дверь.

При доме имелся необычайно большой сад. Первый собственник, некий мистер Тобиас Гарольд Эддисон, воспользовавшись трудным финансовым положением соседей, в котором те оказались после Первой мировой войны, постепенно уговорил их продать ему небольшие участки и, накопив со временем достаточно земли, разбил на ней фруктовый сад, декоративный пруд с рыбками и соорудил, редкий для тех времен, детский домик на дереве.

Сараи Брайана располагались в самом дальнем уголке сада, скрытые рядом падубов, на которых зимой созревал богатый урожай красных ягод.

Много лет Брайан в самом первом из сараев мастерил модель Солнечной системы. В ход шли коктейльные соломинки, шарики для пинг-понга и прочие сферические предметы – например, фрукты, которые он покупал на лестерском рынке и покрывал несколькими слоями лака, пока плоды не становились твердыми как камень. С Юпитером возникли сложности, – впрочем, огромные размеры Юпитера всегда доставляли сложности. Брайан попытался задействовать фитбол для аэробики, предварительно отрезав от него рожки и наложив прочные заплатки, но Юпитер все равно мало-помалу терял атмосферное давление, или, как сказал бы недоучка с улицы, сдувался.

Трехмерная модель Брайана постепенно сменилась сетью компьютеров и проекционных экранов, с помощью которых он пытался виртуально моделировать видимую Вселенную, но он частенько ностальгировал по тем ночам, когда разрисовывал планеты гуашью под бубнеж Радио-4.

В Космическом центре Брайан был одним из специалистов по компьютерам и закодированной информации. Но сердце его принадлежало сараям. По мере того как расширялась известная Вселенная, рос и первый сарай Брайана, теперь объединенный с тремя поменьше. Брайан построил двери и коридоры, проложил из дома электрический кабель. А четыре года назад, после жалоб Титании, что из-за секса на компьютерном столе у нее болит спина, Брайан купил две тяжелые напольные подушки – розовую для нее и голубую для себя. А подушки, в свою очередь, сменила стандартная двуспальная кровать, тайком доставленная в сарайный комплекс, пока Ева была на работе.

Первый сарай был оборудован раздвижной крышей, чтобы с помощью самодельного телескопа Брайан мог изучать ночное небо. Соседи жаловались. Грохот, с которым крыша раздвигалась и задвигалась, «мог раздражать», признавал Брайан, как и лязг механизма, поворачивающего телескоп при разглядывании неба. Но разве эти интеллектуальные пигмеи не понимают? Они живут бок о бок с Брайаном Бобером, истинным исследователем космоса. На Земле больше нечего искать – ведь теперь даже примитивные народы Южной Америки курят «Мальборо лайтс».

Брайан хотел, чтобы в честь него что-нибудь назвали, и простая далекая звездочка не подойдет. Ведь звезду можно назвать в чью-то честь за пятьдесят фунтов и подарить сертификат на Рождество. Брайан вручил Еве такой сертификат на ее сороковой день рождения. Презент восхитил жену не так сильно, как надеялся Брайан, особенно после того, как он сообщил, что звезда Ева Бобер, более известная как САО 101276, потухла 380 миллионов лет назад и сейчас представляет собой лишь призрачный свет, видимый с Земли.

Нет, Брайан хотел, чтобы в честь него назвали что-то выдающееся, способное завоевать уважение международного астрономического сообщества. В десятилетнем возрасте он с матерью смотрел церемонию награждения нобелевских лауреатов, и мать говорила:

– Если ты будешь упорно заниматься наукой, Брайан, то сможешь получить Нобелевскую премию и мама будет очень счастлива.

Брайан выучил на шведском языке фразу: «Я бы не открыл [вставить нужное] без поддержки моей матери, Ивонн Бобер».

Шведский язык оказался очень сложным. Брайан несколько сомневался в правильности своего произношения, а проверить возможности не представлялось. В Лестере почти не встречались настоящие шведы.

Брайан так упорно трудился в школе, что стал изгоем среди соучеников, но в учебе преуспел. А сейчас, на пороге старости, достиг своего потолка и пришел к жестокому осознанию, что больше не является особо одаренным, а превратился в одного из многих ученых, чьи имена никогда не станут известны широкой публике, и что он был дураком, воображая, как получает Нобелевскую премию.

Брайан нырял в сараи каждый вечер в половине девятого и после обеда по выходным.

Брианна как-то раз сказала Еве:

– Я годами думала, что папа уходит в какое-то место под
Страница 12 из 20

названием «Явсарай».

Совсем недавно – без ведома Евы – Брайан объединил два сарая поменьше и установил там новую, невероятно удобную кровать королевского размера, два кресла, холодильник и небольшой обеденный стол, устроив скромную, но стильную квартирку в саду.

Титания часто присоединялась к нему, открывая садовую калитку, ведущую в проулок, и прокрадываясь на цыпочках в приотворенную сарайную дверь. Близнецы и Ева не смели беспокоить Брайана, когда над дверью первого сарая горел красный огонек и отец семейства «работал».

Ева лежала в темноте.

«Работал, – сказала она себе. – Все эти часы, все эти годы… и он предпочел провести их с чужой женщиной по имени Титания».

Глава 10

Брайан-младший ждал у дверей семинарского зала, где профессор Никитанова назначила встречу со своими новыми студентами.

– Соберись, малыш, – сказала Брианна вполголоса. – Пообещай, что не убежишь после моего ухода.

– Малыш? – переспросил Брайан-младший. – Почему ты заговорила как персонаж «Улицы Коронации»?

Еще больше понизив голос, Брианна пояснила:

– Бри, нам нужно нормализоваться. Хотя бы использовать чуть больше разговорных оборотов. Ну, знаешь, вроде «клево», «походу», «отвали», «чувак», «перетереть», «круто», «тошнилово»…

Брайан-младший согласно кивнул.

Брианна направилась было на встречу с собственным куратором, но брат схватил ее за рукав кожаной куртки и заныл:

– Брианна, останься со мной, у меня руки-ноги одеревенели. Думаю, я переоценил свою нервную систему и начинается серьезный срыв.

Брианна уже привыкла к подобным приступам паники, что одолевали брата перед лицом нового опыта. Она посоветовала:

– Посчитай простые числа[8 - Простые числа – это натуральные числа, которые делятся только на единицу и самое себя.], Бри, и постарайся расслабиться.

Вокруг зашумели, в конце коридора появились люди. Профессор Никитанова шествовала к своим студентам на двенадцатисантиметровых каблуках, за ней семенили ректор и ее команда ассистентов.

Брианна оглядела светлые локоны, черный комбинезон, алые губы, к которым прилипла запрещенная дымящаяся сигарета, и восхитилась. Она уже успела повидать остальных преподавателей факультета астрофизики. Его возглавлял профессор Партридж – мужчина в кардигане, связанном женой из шерсти многочисленных домашних питомцев.

Никитанова вручила Брайану-младшему ключи и, пока тот неуклюже торопился отпереть замок, добродушно прокомментировала:

– Дорогой, притормози! У нас два года впереди, если я от тебя не устану.

Она рассмеялась, и Брайан-младший вспомнил циркулирующий по интернету слух, будто муж Никитановой – отмывшийся олигарх, а его умную, красивую и добрую жену охраняют спецагенты бывшего КГБ. Оперативники знали, что если с хозяйкой случится хоть что-нибудь – что угодно – неподобающее, они умрут в мучениях (но с благодарностью, что их мытарствам пришел конец).

Вечером Брайан лежал в постели и решал задачу, поставленную Никитановой перед группой – «пошевелить мозгами», – когда кто-то забарабанил в дверь.

Поппи. Брайан вскочил.

Она начала болтать еще до того, как оказалась в комнате.

– Не могу заснуть, поэтому пришла потрепаться с тобой… Иисусе сладчайший, ну и жарища тут!

На ней была фланелевая ночная рубашка вроде той, в которой обычно изображают волка в «Красной Шапочке». К ужасу Брайана-младшего, гостья наклонилась, взялась обеими руками за подол, стянула с себя ночнушку и отбросила ее в угол.

До этого момента Брайан-младший наблюдал обнаженных женщин только в порножурналах и интернет-роликах, где их тела были цвета слегка поджаренной курицы и лишены волос, и потому для него стали потрясением буйные черные заросли меж синюшно-белых ног Поппи и кустики под мышками.

Брайан-младший опустился на краешек кровати и принялся перечислять в уме потенциально бесконечный ряд простых чисел:

2, 3, 5, 7, 11, 13, 17, 19, 23, 29, 31, 37, 41, 43, 47, 53, 59, 61, 67, 71, 73, 79, 83, 89, 97, 101, 103, 107, 109, 113, 127, 131, 137…

Аккуратные груди Поппи качались, пока она хозяйничала в комнатушке, передвигая туалетные и письменные принадлежности Брайана-младшего на его столе.

Брайан-младший не мог придумать, что сказать. Ему хотелось лечь и уснуть. Крепло предчувствие, что предстоит нечто ужасное.

Поппи подошла и села по-турецки на пол у его ног.

– А ты девственник, не правда ли, дорогой?

Брайан-младший отполз к другому краю кровати и принялся переставлять предметы на столе, выкладывая в линеечку ручки, карандаши и маркеры. Рядом с ноутбуком и учебниками лежала прозрачная коробочка скрепок, и он задержал над ней руку, пытаясь придумать им подходящее место. Высыпал скрепки из коробочки и принялся раскладывать рядами по десять штук.

Поппи подползла к нему, обняла его ноги и заплакала.

– Я полюбила тебя, как только увидела твое лицо. У Брайана-младшего осталась одна-единственная скрепка. Плохо. Одинокой скрепки не должно существовать. Она не подходила ни к одной группе и отнимала все внимание – эгоистка, думающая только о себе. Брайан-младший бросил взгляд на свое отражение в зеркале. Он знал, что чрезвычайно красив. И это его чрезвычайно раздражало. А еще он знал, что Поппи украла и переврала признание в любви из песни Роберты Флэк, одной из любимых композиций его матери. Ева пела эту песню ему и Брианне, когда они были младенцами.

Он посмотрел на Поппи и сказал, переведя взгляд на стену:

– Юэн Макколл сочинил эту песню в пятьдесят седьмом. Роберта Флэк записала ее в семьдесят втором. «Колдкат» задействовали ее в «Семидесяти минутах безумия», Джоанна Лоу исполнила ее а капелло. Микс Люка Слейтера и Гарольда Бадда.

Поппи нетерпеливо ждала, когда он перестанет талдычить о глупой песне.

Брайан-младший снова опустил на гостью взгляд и с некой живостью в голосе добавил:

– Это лучший альбом миксов всех времен.

Поппи эта тягомотина надоела. Она взяла руку Брайана-младшего и приложила к своей левой груди. Уставилась ему в глаза и простонала:

– Моя любовь похожа на трепещущее горлышко заключенной в клетку птицы.

Брайан-младший оттолкнул ее, быстро отдернув руку. К верхней губе Поппи прилипла прядка волос. Брайану было невыносимо смотреть на это безобразие. Он подцепил пальцем завиток и убрал за левое ухо Поппи.

Она промурлыкала:

– Думаю, наша радость наполнит землю и будет жить до конца времен.

– Я знаю, что будет не так, – заявил Брайан-младший.

– Что будет не так?

– Наша радость. У нас нет радости, чтобы наполнить ею землю и дать ей жить до конца времен. Вдобавок и то и другое невозможно. Радость не может ни наполнять землю, ни жить до конца времен. Потому что время бесконечно.

Поппи преувеличенно зевнула.

Брайан-младший хотел попросить ее уйти, но не знал как. Он не собирался причинять ей боль, но предпочел бы забыться сном, и поэтому встал, высвободившись из объятий Поппи, и поднял с пола ее ночную рубашку.

Он вручил рубашку гостье со словами:

– Я хочу тебя кое о чем спросить. Поппи мигом перестала сочиться слезами.

Он протянул ей руку, помог подняться и махнул на ровные ряды по десять скрепок, затем показал единственную оставшуюся и спросил:

– Куда бы ты ее положила?

Поппи посмотрела на скрепки, потом перевела взгляд на Брайана-младшего. И пронзительно
Страница 13 из 20

выкрикнула:

– Воткнула бы в твою гребаную задницу! И голая вышла в коридор.

Брайан слышал, как она забарабанила в дверь соседней комнаты, где жил китайский студент Хо. Брайан обменялся с ним нервной улыбкой в первый день, когда они складывали еду в большой холодильник и пожитки в записанные за ними шкафчики. Потом до него донесся звук открываемой двери, и тут же всхлипы Поппи. Брайан-младший вернулся в постель, но уснуть не мог.

В руке оставалась одинокая скрепка, и он развернул ее, превратив в прямое крошечное копье. Он знал, что если не найдет для этой штуки верное место, то не сможет уснуть до рассвета. Открыв окно как можно шире, он зашвырнул искореженную скрепку в холодную ночь. Прежде чем закрыть окно, посмотрел в чистое небо на сотни мерцающих звезд и быстро отвел взгляд, пока не начал идентифицировать их или задумываться о миллиардах небесных тел, что не увидеть невооруженным глазом.

Брайан-младший проснулся на рассвете в весьма взволнованном состоянии. Он вскочил и отправился на улицу искать скрепку. Экспедиция не заняла много времени. Вернувшись к входной двери, он не смог попасть внутрь – забыл ключ, что случалось с ним по меньшей мере дважды в неделю с тех самых пор, как ему исполнилось тринадцать.

Он сел на холодные бетонные ступеньки и принялся ждать.

Его впустил Хо, поделившись, что спешит по поручению Поппи за завтраком для нее.

– Двойной латте и «завтрак ранней пташки». И в газетный киоск за пачкой «Силк кат» и номерами «Хелло» и «Сан». Я пошутил над Поппи. Сказал, что не могу купить «Солнце». Она спрашивает: «Почему же?» А я – вот шутка – и говорю: «Никто не может купить солнце, потому что оно слишком далеко и очень горячее!»

Круглое лицо Хо прямо-таки сияло.

Китаец радовался собственному остроумию, пока не услышал крик Поппи из приоткрытого окна своей комнаты:

– Эй, Хо! Шевели задницей!

Хо впустил Брайана-младшего в здание и помчался в сторону магазинов.

Глава 11

Когда Ева пролежала в постели неделю, Руби вызвала доктора Бриджеса.

Ева слышала, как мать и доктор беседуют, поднимаясь по лестнице.

– Она с детства ужас какая дерганая. Еще ее отец говаривал, что на ее нервах можно сыграть скрипичный концерт. А у меня совсем плохо с ногами, доктор. Вены на внутренней стороне бедер прямо как виноградные гроздья. Может, у вас получится по-быстрому взглянуть на них перед уходом?

Ева не могла решить, остаться лежать или сесть. Вдруг доктор Бриджес сочтет визит к ней бесполезной тратой времени?

– А вот и доктор, милочка. Когда Еве было десять и она болела менингитом, вы добирались к нам сквозь метель, помните, доктор Бриджес?

Ева понимала, что доктор Бриджес уже давно устал от того, что Руби считала его почти членом семейства Сорокинс. Она села и прижала к груди подушку.

Доктор Бриджес навис над Евой. В твидовом кепи и стеганой куртке он больше походил на фермера, чем на терапевта. Гулким голосом он произнес:

– Доброе утро. Ваша матушка говорит, вы уже неделю не встаете с постели, это так?

– Так, – кивнула Ева.

Руби присела на краешек кровати и взяла дочь за руку.

– Она всегда была здоровенькой девочкой, доктор. Я ведь кормила ее грудью до двух с половиной лет. Совсем испортила свои бедные сисечки. Теперь они точь-в-точь как воздушные шары, которые сдулись в тряпочки. Доктор Бриджес окинул Руби профессиональным взглядом. «Гиперактивная щитовидка, – подумал он, – и красное лицо. Наверное, выпивает. И эти черные волосы в ее-то возрасте! Кого она надеется обмануть?»

– Мне бы хотелось вас осмотреть, – сказал он Еве, а затем обратился к Руби: – Позвольте нам потолковать наедине, пожалуйста.

Руби обиженно встала – она-то собиралась подробно изложить доктору весь анамнез дочери – и неохотно вышла в коридор.

– Когда закончите, вас будет ждать чашечка чая, доктор.

Бриджес вновь переключился на Еву:

– Ваша мать утверждает, что с вами все в порядке… – Он замялся и добавил: – Физически. – Затем продолжил: – Перед визитом я посмотрел вашу карту и обнаружил, что вы уже пятнадцать лет не обращались за консультацией. Можете объяснить, почему вы неделю не встаете с постели?

– Нет, не могу, – вздохнула Ева. – Я чувствую себя уставшей, но все, кого я знаю, такие же «выжатые лимоны».

– И как давно вы чувствуете усталость? – спросил доктор.

– Семнадцать лет. С тех пор, как родились близнецы.

– Ах да, – сказал он, – двойняшки. Одаренные дети, верно?

– Вы бы видели мою гостиную, – донесся с лестницы голос Руби, – она вся заставлена чудесными математическими призами, которые они выиграли.

Доктор не удивился такой новости: он всегда считал, что близнецы Бобер страдают расстройствами аутического спектра. Но Бриджес строго придерживался презумпции неболезни. Если пациенты не жаловались, он оставлял их в покое, причисляя к здоровым.

Руби, делая вид, что протирает от пыли перила, заглянула в приоткрытую дверь и зачастила:

– А еще у меня ужасное давление. Когда в последний раз его мерила, врач в больнице – чернокожий такой – сказал, что никогда ничего подобного не видел, мол, мое давление ниже, чем задница у многоножки. Он даже сфотографировал показатели на свой телефон. – Руби пошире распахнула дверь и продолжила: – Простите, но мне необходимо сесть. – Она качнулась в сторону кровати. – Чудо, что я еще на этом свете. Я ведь уже умирала два или три раза.

Ева раздраженно перебила:

– Так сколько же раз ты умирала? Два или три? Нельзя так наплевательски относиться к собственной смерти, мама.

– Смерть не так плоха, как ее силятся представить, – убежденно сказала Руби. – Просто летишь, летишь по длинному туннелю к золотистому свету… не так ли, доктор? – Она повернулась к Бриджесу, который готовился взять кровь на анализ из вытянутой руки Евы.

Начав набирать кровь в шприц, доктор объяснил:

– Туннель – это иллюзия, вызванная гипоксией головного мозга. Кислородное голодание обеспечивает вам белый свет и чувство умиротворения. – Он поднял глаза на недоумевающее лицо Руби и добавил: – Мозг не хочет умирать. Считается, что яркий свет – сигнал тревоги.

– Значит, на самом деле, пока я была в туннеле, я вовсе не слышала, как Джеймс Блант пел «Ты красива»?

– Остаточные воспоминания, скорее всего, – пробормотал доктор. Он перелил кровь Евы из шприца в три маленькие пробирки, наклеил на каждую ярлык и положил в сумку. Затем спросил у Евы: – На этой неделе у вас что-нибудь болело?

– Сама я физической боли не испытываю, нет, – покачала головой Ева. – Но, пусть это звучит безумно, я словно впитываю в себя страдания и печали других людей, и это сильно выматывает.

Бриджес слегка рассердился. Его кабинет находился неподалеку от университета, вследствие чего у него хватало придерживающихся современного оккультизма пациентов, которые верили, будто кусок лунного камня или хрусталя способен вылечить их бородавки на гениталиях, мононуклеоз и многие другие болячки.

– С ней не происходит ничего особенного, доктор, – встряла Руби. – Это тот самый синдром. Который пустого гнезда.

Ева отшвырнула подушку и закричала:

– Да я считала дни до их отъезда из дома с момента их рождения! Меня словно захватили в плен двое инопланетян! Единственное, о чем я мечтала все эти годы, –
Страница 14 из 20

улечься одной в постель и оставаться там сколько захочется!

– Ну, это не противозаконно, – рассудил Бриджес.

– Доктор, возможно ли, чтобы послеродовая депрессия длилась аж семнадцать лет? – спросила Ева.

На доктора Бриджеса внезапно нахлынуло острое желание уйти.

– Нет, миссис Бобер, такое невозможно. Я оставлю рецепт на лекарство, оно снизит уровень тревоги, и советую вам носить компрессионные чулки все время вашего… э-э… – Он оглянулся в поисках подходящего слова и выпалил: – Отпуска.

– Ну в этом же нет ничего страшного, а, доктор? – не унималась Руби. – Я бы и сама не отказалась лечь в эту кровать.

– А я бы не отказалась, чтобы ты легла в свою собственную кровать, – пробормотала Ева.

– Хорошего вам дня, миссис Бобер, – кивнул доктор Бриджес, защелкнул портфель и, следуя за медленно спускающейся Руби, зашагал вниз по лестнице.

До Евы донесся оживленный голос матери:

– У ее отца мелодрама была в крови. Каждый вечер после работы он врывался в кухню с какой-нибудь аффектированной историей. Обычно я ему говорила: «Почему ты рассказываешь о каких-то незнакомых людях, Роджер? Мне неинтересно».

Когда доктор уехал на своем внедорожнике, Руби снова поднялась к Еве и сказала:

– Я схожу в аптеку с твоим рецептом.

– Все нормально, я уже позаботилась о рецепте. – Ева разорвала писульку и положила клочки на прикроватную тумбочку.

– Об этом могут узнать, и тогда тебя накажут, – осуждающе поджала губы Руби. Потом включила телевизор, оттащила стул от туалетного столика возле кровати и села. – Я согласна каждый день приходить и составлять тебе компанию. – Она пощелкала пультом, и на экране появился Ноэль Эдмондс. Он быстро вскрывал большие коробки под вопли бьющихся в истерике участников конкурса. Вопли зрителей в студии и беснующихся конкурсантов резали Еве уши.

Руби уставилась в экран, слегка приоткрыв рот.

В шесть часов начались новости. Сестер восьми и десяти лет похитил со двора их дома в Слоу мужчина на белом пикапе. Женщина в Дербишире прыгнула в разлившуюся реку, чтобы спасти своего пса, и утонула, а целая и невредимая собака вернулась домой четыре часа спустя. В Чили произошло землетрясение, тысячи людей оказались под обломками. Осиротевшие дети бродили по руинам, оставшимся от родных домов. Малыш кричал:

«Мама! Мама!» В Ираке шахидка-подросток взорвала самодельную бомбу, убив себя и пятнадцать полицейских-стажеров. В Южной Корее четыреста молодых людей погибли в давке, когда в ночном клубе начался пожар. Женщина в Кардиффе подала в суд на тату-салон, откуда ее пятнадцатилетний сын вернулся с татуировкой «ШЛЯПА» на лбу.

– Что за паноптикум человеческих несчастий, – прокомментировала Ева. – Надеюсь, этот чертов пес благодарен провидению.

– Наверное, они грешили.

– Думаешь, Бог их за что-то покарал? Защищаясь, Руби сказала:

– Я знаю, что ты не веришь в Бога, Ева. Но я верю и думаю, что все эти люди каким-то образом его обидели.

– Ты веришь в того самого старомодного Бога, мама? – спросила Ева. – С длинной белой бородой и штаб-квартирой над облаками? Всезнающего и всевидящего? А прямо сейчас он смотрит на тебя с небес, мама?

– Слушай, я не собираюсь по новой начинать наш спор о Боге, – ответила Руби. – Я лишь знаю, что он за мной присматривает, и если я сойду с праведного пути, то он меня накажет.

– Но он же не уберег тебя от потери сумочки, билетов и паспорта в аэропорту Ист-Мидлендс? – вкрадчиво спросила Ева.

– Бог не может быть везде одновременно, а в пик сезона, должно быть, и вовсе замотался, – парировала Руби.

– И он не воспрепятствовал появлению у тебя онкогенной меланомы?

– Нет, не воспрепятствовал, но она же не убила меня, верно? – горячо отозвалась Руби. – А шрама почти не видно.

– Ты можешь представить мир без Бога, мама? На секунду Руби задумалась:

– Тогда мы все разом вцепились бы друг другу в глотки, разве не так? А под его присмотром мы мирно сосуществуем.

– Ты думаешь только об Англии, – возразила Ева. – А что насчет остального мира?

– Ну, они же в основном язычники, да? У них свои, неправильные, верования.

– Так почему же Бог спас собаку и утопил женщину? Может, он больше любит собак? – Ева ухватилась за возможность сострить и спросила у матери, какую, по ее мнению, породу Бог избрал бы для содержания в Царствии небесном.

– Не представляю себе Господа с одной из этих задиристых корги, как у королевы. И с мелкой шавкой, которую можно таскать в сумочке, тоже его не вижу. Думаю, Бог выбрал бы нормальную собаку, вроде золотистого ретривера.

– Да, я прямо-таки вижу Бога с золотистым ретривером у престола. Пес рычит и тянет хозяина за подол белой мантии, просясь на прогулку. – И Ева усмехнулась.

– Знаешь, милая, иногда мне не терпится попасть в рай, – мечтательно сказала Руби. – Я устала от жизни земной – уж слишком она усложнилась.

– Но та женщина, которая утонула… Готова поспорить, она не устала от жизни земной, – заметила Ева. – Спорим, когда вода сомкнулась над ее головой, она боролась за жизнь изо всех сил. Итак, почему же твой Бог предпочел ей собаку?

– Не знаю. Наверное, она чем-то прогневила его.

– Прогневила? – засмеялась Ева.

– Да, Господь гневлив, и мне это нравится, – кивнула Руби. – Это ограждает рай от всякого отребья.

– Отребья вроде прокаженных, проституток и нищих? – подколола Ева.

– Не приплетай Иисуса, – поправила Руби. – Это совсем другой коленкор.

Ева отвернулась от матери, голос ее звенел:

– А твой Бог смотрел, как его единственный сын умирает в мучениях на кресте, и пальцем не шевельнул, когда тот кричал: «Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» – Ей не хотелось плакать, но сдержать слезы не получилось.

В восьмилетнем возрасте она упала в обморок на школьном собрании, когда директриса в подробностях описывала процесс распятия.

Руби собрала свои вещи, надела пальто и шляпу, обмотала вокруг шеи ярко-розовый шарф и сказала:

– Должно быть, Иисус как-то согрешил. А если ты не веришь в Бога, Ева, то почему так разволновалась? Ева успокоилась достаточно, чтобы суметь объяснить:

– Все дело в жестокости. Когда Иисус крикнул:

«Жажду!» – ему поднесли уксус.

– Я иду домой в свою постель, – подытожила Руби. Ее дом располагался на перекрестке, парадная дверь выходила на тихую улочку. Руби жила всего в километре с небольшим от Евы, но дорога к дочери казалась ей далеким путешествием. По пути ей несколько раз приходилось останавливаться из-за боли в бедре и на что-нибудь опираться.

Толстый черный кот Бобби уже поджидал хозяйку. Пока Руби отпирала замок, он терся об ее ноги и громко мурлыкал, и Руби подумала, что он рад ее возвращению.

Когда оба зашли в безупречно чистую гостиную, Руби сказала Бобби:

– Хотелось бы мне быть тобой, Боббикинс. Не знаю, как долго я смогу присматривать за нашей девочкой. Руби положила три таблетки трамадола на язык и запила их глотком финиковой настойки. Зашла в кухню, взяла две чашки с узором из плакучих ив, потом опомнилась и вернула одну чашку на место. Пока чайник закипал, она просмотрела свой настенный календарь с изображением Ангела Севера. Рядом с ним висел перечень христианских праздников годового круга, написанный черной ручкой: «Святки, Рождество, Крещение,
Страница 15 из 20

Покаянный вторник, Великий пост, Страстная неделя, Чистый четверг, Страстная пятница, Пасха, Троица, Успение Богородицы, День всех святых».

Руби проговорила список вслух, будто литанию. Эти дни были вехами ее жизни. И она пожалела Еву.

Ведь без праздников-указателей непонятно, как жить.

Глава 12

Вечером, посмотрев два комедийных шоу и ни разу не улыбнувшись, Ева поднялась и нехотя поплелась в ванную. Ставить ноги на пол казалось ей опасным, точно ковер обратился в лагуну, кишащую пираньями, готовыми обглодать ее пальцы.

Увидев жену выходящей из ванной в белом полотенце, Брайан сказал:

– А, Ева, чертовски рад, что ты встала. Не могу открыть дверцу стиральной машины.

Ева присела на кровать и проинструктировала:

– Надо дважды сильно ударить по защелке ребром ладони, словно ты профессиональный убийца.

Брайан расстроился, когда жена переоделась в розовую льняную пижаму и залезла обратно в постель.

– Стиральная машина, – напомнил он.

– Яремная вена, – парировала Ева и два раза рубанула воздух ладонью.

– Еда закончилась, – посетовал Брайан.

– Еда продается в «Сэйнсбери», – откликнулась Ева. – А когда пойдешь туда…

– Пойду? Я? – перебил муж.

– Да, – кивнула Ева. – Когда ты пойдешь в «Сэйнсбери», купи, пожалуйста, большую воронку, двухлитровую пластиковую бутылку и коробку больших пакетов для заморозки. И теперь собирай, пожалуйста, полиэтиленовые пакеты из супермаркета для меня, ладно? Мне все это понадобится, чтобы избавляться от отходов.

– Каких еще отходов?

– Отходов жизнедеятельности моего организма.

Брайан потрясенно воскликнул:

– Да вот же в двух шагах гребаный санузел! Ева повернулась на бок лицом к мужу:

– Я не в состоянии пройти эти несколько шагов до туалета, Бри. Надеюсь, ты не откажешь мне в помощи.

– Ты омерзительна! – воскликнул он. – Я не стану сливать твою мочу и выкидывать твои какашки!

– Но я больше не могу вставать с кровати, Брайан. Не могу преодолеть даже это маленькое расстояние до ванной. И что прикажешь делать?

Когда муж ушел, Ева еще какое-то время слушала, как он ругается и колотит по стиральной машине. Она все размышляла о заботах, связанных с кишечником и мочевым пузырем, и гадала, почему в ходе эволюции не возникло чего-то более удобного для избавления от отходов жизнедеятельности.

Итогом раздумий стала эффективная безотходная схема. Нужно перестроить организм на безотходную технологию. Ева прикинула, что это вполне осуществимо, найдись где-нибудь в пищеварительной системе лишний орган. Вот, к примеру, аппендикс – тянет соки и ничего не делает. Он абсолютно бесполезен, так как люди больше не едят ветки и коренья. Брайан упоминал, что перед первым полетом космонавтам обычно удаляют аппендикс. А вдруг его можно заставить всасывать каждую капельку мочи и каждую крошку фекалий?

Ева не полностью представляла конструкцию переделанного организма, но дополнительный усовершенствованный орган предназначался бы для внутреннего сжигания отходов, пока не будет усвоена вся пища и жидкость. Возможно, образуется немного газов, но они смогут выходить через анус и поглощаться угольным фильтром, закрепленным в трусах с помощью липучки. Потребуется улучшить одну-две детали природной концепции, но разве британские ученые не впереди планеты всей в области биотехнологий? Вот было бы чудесно, избавься человеческая раса от бремени испражнений.

«А пока что, – думала Ева, – мне придется избавляться от собственных отходов очень неэстетичным способом. Как приловчиться приседать над воронкой, не ставя ноги на пол? Неизбежно сколько-то будет проливаться на кровать, а чтобы покакать в пакет для заморозки, понадобится еще более замысловатая гимнастика. Даже если удастся привыкнуть постоянно лежать рядом с собственными выделениями, все равно нужен человек, который регулярно выносил бы бутылку и пакеты из комнаты. Кто достаточно любит меня, чтобы на это согласиться?»

Ева помирилась с матерью на следующий день, когда Руби принесла крестьянское жаркое.

Доев вкуснятину до последней крошки, Ева сказала:

– Мама, я хочу тебя кое о чем попросить.

Услышав продуманный монолог о воронке, бутылке и пакетах для заморозки, Руби перепугалась. Ее затошнило, и она понеслась в ванную, где нависла над унитазом, прижимая ко рту горсть салфеток.

Вернувшись в комнату, бледная и трясущаяся Руби сказала:

– Зачем человеку в своем уме писать в бутылку и какать в пакет, когда у него под боком есть чудесный совмещенный санузел?

Ева не смогла ответить.

– Скажи мне, почему! – закричала Руби. – Дело во мне? Неужели я слишком рано приучила тебя к горшку? Или чересчур сильно шлепала, когда ты писалась в постель? Помню, ты боялась шума в бачке унитаза. Неужели из-за этого у тебя развился комплекс, синдром или как там это сейчас называют?

– Я не должна покидать постель, – упорствовала Ева. – Если встану, то я пропала.

– Пропала? – вопросительно повторила Руби. Она поочередно ощупала свои золотые украшения – сережки, цепочку с медальоном, кольца.

Это было поистине поклонение – Руби боготворила свое золото. В ящике комода она хранила два корсета со вшитыми в них десятью крюгеррандами[9 - Крюгерранд – золотая южноафриканская монета, впервые выпущенная в 1967 г. для продажи южноафриканского золота на международном рынке.]. Если в Англию вторгнутся французы или инопланетяне, Руби сможет по меньшей мере год кормить и вооружать всю семью.

По мнению Руби, скорее нападут инопланетяне, чем французы. Однажды вечером она видела космический корабль, когда снимала белье с веревки. Нечто тарелкообразное ненадолго зависло над соседним домом, а потом полетело дальше, в сторону гипермаркета «Кооп». Руби во всех подробностях расписала свое видение Брайану, надеясь, что тот заинтересуется, но зять сказал, что она, должно быть, хлебнула слишком много бренди, которое хранила в шкафчике для экстренных медицинских нужд.

А Ева все говорила:

– Мама, если я спущу ноги на пол, то мне придется сделать шаг, а потом еще один, а потом я сойду по лестнице в сад и так и буду идти, идти и идти все дальше и дальше, и вы меня больше никогда не увидите.

– Нет, ну почему эта дурь должна сойти тебе с рук? – возмутилась Руби. – Почему я, которой в январе исполнится семьдесят девять, должна вновь ухаживать за тобой, как за младенцем? Честно говоря, Ева, я никогда не получала особого удовольствия от материнства. Именно поэтому я не родила еще одного ребенка. Не надейся, что я соглашусь убирать за тобой. – Она взяла тарелку и скомканную в шар пленку и проворчала: – Дело в Брайане?

Ева покачала головой.

– Я же советовала тебе не выходить за него замуж. Твоя проблема в том, что ты хочешь все время быть счастливой. Тебе уже пятьдесят – неужели ты до сих пор не поняла, что большую часть времени каждый из нас просто устало тащится по жизни? Счастливых дней немного, и они случаются крайне редко. А если я потрачу оставшиеся мне дни, чтобы подтирать задницу своей пятидесятилетней дочери, то счастья мне точно не видать, поэтому больше не смей ни о чем таком просить!

Встав поздно ночью в туалет, Ева словно ступала по раскаленным углям.

Спала она плохо.

Неужели она действительно сходит с ума? Неужели она
Страница 16 из 20

узнает о своем безумии последней?

Глава 13

За окном ветер раскачивал ветви клена. Ивонн сидела на стуле, который перетащила поближе к кровати.

Она принесла Еве сборник продвинутых головоломок, «Чтобы время скоротать».

Под руководством свекрови Ева принялась соединять точки на первой картинке. За пятнадцать бесконечно скучных минут она закончила рисунок поезда «Летучий шотландец» у сельской платформы в окружении багажной тележки, кассы и смотрителя вокзала со свистком и поднятым флажком.

– Наверное, вам необязательно тут сидеть, – сказала Ева.

– Нельзя же бросать тебя совсем одну, раз ты болеешь, – фыркнула Ивонн.

Внутри Евы клокотала ярость. Ну почему они никак не могут понять, что она говорит чистую правду? Она не больна, а просто не хочет покидать постель!

– Понимаешь ведь, что твое лежание похоже на симптом душевной болезни? – уточнила Ивонн.

– Да, – вздохнула Ева, – как и одержимость взрослого человека бесполезными дурацкими головоломками. Безумие относительно.

– Ну нет, ни один из связанных со мной людей не безумен! – рявкнула Ивонн.

Ева не стала спорить. Она устала и хотела спать. Разговор с Ивонн выматывал. Еве казалось, что свекровь нарочно превратно трактует все слова и живет от одной ссоры до другой. Ивонн гордилась своей прямолинейностью, хотя люди именовали ее исключительно «несносной», «беспардонной» и «занозой в заднице».

– Можно я скажу без экивоков? – спросила Ева. Ивонн позволила.

– Мне нужно кое о чем вас попросить… но это сложно…

– Давай же, говори все как есть, – поощрила Ивонн.

– Я больше не могу пользоваться туалетом. Не могу поставить ноги на пол. И я подумала, не поможете ли вы мне избавляться от выделений.

Ивонн выдержала паузу, переваривая информацию, оскалила зубы и вызверилась:

– Ты просишь меня убирать за тобой мочу и говешки? Меня? Женщину настолько брезгливую, что я за неделю извожу большую бутыль «Доместоса»?

– Ладно. Я попросила, вы отказали, – кивнула Ева.

– А я ведь предупреждала Брайана, чтобы он на тебе не женился! С первого взгляда что-то такое предвидела. Сразу поняла, что у тебя с психикой не в порядке. Помню, как вы с Брайаном позвали меня отдохнуть на Крит, а ты все время сидела на пляже, завернувшись в полотенце, потому что зациклилась на «пунктиках» насчет своего тела.

Ева покраснела. Ей хотелось сообщить Ивонн, что Брайан последние восемь лет спит с другой женщиной, но она слишком устала для неизбежных последствий такого признания.

– После рождения близнецов вы были довольно жестоки ко мне, Ивонн. Вы смеялись над моим животом и говорили, что он похож на трясущееся желе.

– Знаешь, в чем твоя проблема, Ева? – скривилась свекровь. – Ты не понимаешь шуток. – Она взяла сборник головоломок и ручку. – Пойду вниз, приберусь в твоей заброшенной кухне. Там наверняка повсюду кишит сальмонелла. Кишмя кишит! Мой сын заслуживает женщины получше тебя.

После ухода свекрови Еве показалось, будто мебель надвигается на нее. Она натянула одеяло на голову и постаралась успокоиться.

У меня нет чувства юмора? – думала она. А что смешного в том, что кто-то угодил в лужу или опростоволосился? Что, гоготать вместе с Брайаном и его мамашей? Или я должна была расхихикаться, когда Брайан представил меня: «А вот мой позор и несчастье, транжирит мои деньги подчистую, но зато моя собственность на всю жизнь»?

Вот и хорошо, что свекровь отказала в помощи. Ивонн наверняка стала бы критиковать цвет и консистенцию фекалий невестки – перспектива просто невыносимая. Ева почувствовала, что чудом избежала кошмарной участи, и внезапно рассмеялась, да хохотала так долго, что одеяло целиком сползло на пол.

В ту ночь миссис Бобер приснилась Золушка, бегущая по красной ковровой дорожке к своей карете из тыквы. Проснувшись, Ева представила, что дорожка белая и ведет от кровати до ванной. Воображение мигом нарисовало снежно-белую простыню, сложенную в извилистую тропку от кровати к туалету. Если не сходить с белой дорожки, то можно притвориться, будто и не выбиралась из кровати. Ева встала на колени, вытащила заправленную под матрас нижнюю простыню и бросила ее на ковер, затем сложила верхнюю и засунула край под матрас, спустив остальное на пол. Ступив на этот трап, она аккуратно соединила обе простыни, загнув края с перехлестом. Хлопковый путь примерно на тридцать сантиметров не дотягивал до туалета. Ева сняла с крючка в ванной белое полотенце, сложила его и пристроила на полу как дополнение к дорожке.

Ей казалось, что, оставаясь на простыне, она будет защищена, хотя не понятно, от чего именно.

Облегчившись, Ева нагнулась к умывальнику и ополоснула тело теплой водой. Почистив зубы, выдернула пробку, опорожнила и заново наполнила раковину, чтобы вымыть голову. А потом аккуратно прошла по белой тропке в безопасную постель.

Глава 14

В субботу Ева проснулась поздно и первым делом увидела Брайана, который ставил чашку чая на прикроватную тумбочку.

Следом она уставилась на огромный шкаф. Он нависал над кроватью, подобно темному зловещему горному утесу, и будто высасывал из комнаты воздух и свет. Когда мимо дома проехал грузовик, шкаф затрясся. Ева чувствовала, что это лишь вопрос времени, – но в конце концов махина обрушится на кровать и расплющит бренное тело хозяйки дома.

Она как-то заикнулась о своих страхах Брайану и предложила приобрести два белых шкафа-купе, но муж лишь смерил ее недоуменным взглядом.

– Это же фамильная вещь, – сказал он. – Мама отдала нам этого красавца, когда делала ремонт в гардеробной. Отец купил его в сорок седьмом году, и он отлично служил моим родителям.

– И почему же, в таком случае, твоя мать сплавила этот раритет нам? – пробормотала тогда Ева.

Из воспоминаний ее выдернул телефонный звонок.

Звонили Брайану.

– Алекс, корефан! – закричал муж в трубку. – Все путем, братан? – И беззвучно прошептал Еве: – Это Александр, мужик с фургоном.

Ева не понимала, с чего это Брайан вдруг заговорил на каком-то странном сленге. Из последующих реплик она так и не взяла в толк, какие отношения связывают Брайана с «братаном» Александром. Стало ясно лишь то, что Александр заедет чуть позже и поможет Брайану убрать что-то из его сараев. Ева гадала, достаточно ли дружище Алекс силен, чтобы разобрать и вынести тяжеленный шкаф из ее комнаты без посторонней помощи. Она попросила Брайана проводить Александра наверх, когда тот закончит в сараях.

– Я хочу кое-что передвинуть.

Чуть позже она услышала, как перед домом тормозит машина. О ее приближении она знала за минуту до того: автомобиль издавал в точности те же звуки, что и транспортные средства в мультфильмах, – словно выхлопная труба скребла по асфальту, а двигатель заходился в предсмертном кашле. Водительской дверью хлопнули четырежды, прежде чем та наконец закрылась. Ева встала на кровати на колени и выглянула в окно.

Высокий и худощавый мужчина в хорошо сидящей одежде приглушенных тонов, с тронутыми сединой дредами, доходящими до середины спины, доставал из фургона инструменты. Он повернулся к дому, и Ева увидела, что Алекс очень красив. По ее мнению, он выглядел точь-в-точь как африканский царь. Этот грузчик мог бы стать натурщиком для скульптора,
Страница 17 из 20

оформляющего витрину этнического магазина в центре города.

Раздался дверной звонок.

Ева услышала голос Брайана, громкий и жизнерадостный. Муж предложил Александру обогнуть дом, чтобы войти через боковую дверь, и добавил:

– Не обращай внимания на бардак, братан, моя хозяйка прихворнула!

Когда Александр скрылся из виду, Ева запустила пальцы в волосы и попыталась соорудить подобие прически, добавив шевелюре объема. Потом быстро встала, сбросила на пол простыню и проследовала по хлопковому пути в ванную, где накрасилась и надушилась «Шанелью № 5».

Затем вернулась к кровати, застелила простыню, легла и затаилась.

Услышав голос Александра в прихожей, Ева закричала:

– Поднимайтесь наверх, пожалуйста, вторая дверь справа!

Увидев ее, грузчик приветливо улыбнулся:

– Я правильно попал?

– Да, – кивнула Ева и указала на шкаф. Александр глянул на громаду и расхохотался.

– Да уж, понимаю, отчего вам неймется от него избавиться. Это же деревянный Стоунхендж. – Он открыл дверцы и заглянул внутрь.

Шкаф был набит одеждой и обувью Брайана и Евы.

– Вы будете разбирать запасы?

– Нет, – покачала головой Ева. – Я должна оставаться в постели.

– Простите, я не догадался, что вы больны.

– Я не больна, – ответила Ева. – Просто отдыхаю от мира… как мне кажется.

– Серьезно? Ну, все мы делаем то же самое – каждый по-своему. Так вы останетесь в постели?

– Иначе никак, – кивнула она.

– И куда мне сложить всю эту одежду и обувь?

На то, чтобы разобрать ее половину шкафа, ушли часы.

Ева и Александр разработали систему сортировки. Александр принес из кухни четыре огромных мусорных мешка для вещей: один – для одежды на помойку, второй – для благотворительных базаров, третий – для продажи на онлайн-аукционе, а четвертый предназначался магазину винтажной одежды во вновь модном Дептфорде, что держала сестра Александра. Для обуви отвели отдельный пакет.

Быстро раскидать не получилось, потому что каждый предмет вызывал воспоминания. Последняя школьная форма Евы, которую она носила до окончания школы, – серая плиссированная юбка, белая блузка и зеленый блейзер с фиолетовой каймой. При виде этого наряда Ева испытала потрясение. Ей снова было шестнадцать, и одно ее плечо придавливала рука неудачи, а другое – ремень увесистой сумки с учебниками и тетрадями.

Форма отправилась в аукционный мешок.

Александр вытащил из шкафа вечернее платье. Крой на одно плечо, черный шифон, расшитый стразами.

– Вот это мне нравится, – одобрил он, протягивая платье Еве.

– Мой первый летний бал с Брайаном в университете. – Ева понюхала корсаж, слабо пахнущий пачули, потом и сигаретами. Она не могла решить, в какую кучку отправить наряд.

Александр принял решение за нее – положил платье в мешок для винтажного магазина. И продолжил сам сортировать одежду.

Из шкафа появились сарафаны с воротниками-хомутами, которые Ева носила на море. Целый ворох джинсов – прямых, расклешенных, белых, синих, черных. Александр отказался отправить в помоечный пакет вечернее платье из кремового шифона, которое Ева надевала на ужин в честь сэра Патрика Мура. Она указала на большое красное пятно на корсаже – печальные последствия неуклюжести Брайана, который устроил ночной перекус со свекольным сэндвичем.

– Не рубите сплеча, миссис Бобер, моя сестра гений по части краски и швейной машинки. Она буквально творит чудеса, – сказал Александр.

– Делайте с ним, что хотите, – Ева не стала спорить. Дальше последовали нарядные туфли от Кристиана Диора, которые Брайан купил Еве в магазине беспошлинной торговли во время их первой поездки в Париж.

– Слишком они хороши, чтобы их выбрасывать! – воскликнул Александр. – Вы только посмотрите на стежки! Кто их шил? Стайка эльфов?

Ева поежилась при воспоминании о том, как ей пришлось в чулках-паутинках расхаживать взад-вперед по грязной выстуженной мансарде на правом берегу Сены, разнашивая тесные новые туфли.

– Возможно, я неточно объяснила, – поморщилась она. – Я должна избавиться от всей своей одежды. Начинаю новую жизнь.

– Думаю, аукцион, – вздохнул Александр и продолжил сортировку.

– Нет, отдайте эти туфли сестре.

– Это слишком щедро, миссис Бобер. Я не собираюсь наживаться на вас.

– Я хочу, чтобы они попали к человеку, который оценит их по достоинству.

– А не хотите долю прибыли?

– Мне больше не нужны деньги, – отрезала Ева. После того как одежда Брайана, сплошь темных и болотных оттенков, была сложена в отдельные пакеты и вынесена в коридор, шкаф опустел. С помощью шуруповерта Александр снял дверцы и полки.

Из-за шума беседа увяла. Когда же вновь стало тихо, Ева сказала:

– Простите, что не могу угостить вас чашечкой чая.

– Не беспокойтесь. Я пью только травяной, и у меня всегда при себе термос.

– Как Брайан вас нашел? – спросила Ева.

– Мы с детьми прошлись по улицам, бросая рекламки в почтовые ящики. Вы мои первые клиенты. Вообще-то я художник, вот только никто не хочет покупать мои картины.

– А что вы рисуете? – поинтересовалась Ева.

– Пейзажи. Зе-Фенс. Лестершир. Люблю английскую глубинку.

– В детстве я жила в деревне. А на ваших пейзажах есть люди?

– Я пишу спозаранку, когда вокруг ни души, – ответил Александр.

– Любите рассветы?

– Нет, – покачал он головой. – Люди волнуются, увидев чернокожего мужчину в поле. Я уже свел близкое знакомство с лестерширской полицией. Надо полагать, евреи не катаются на лыжах, а чернокожие не рисуют.

– А что вы еще умеете? – спросила Ева.

– Плотничать. Ну и обычные навыки разнорабочего: малярка, отделка, уборка в саду, перевозка вещей. Свободно говорю по-итальянски и лет десять пробыл плохим мальчиком, вампиром-банкиром.

– И что же произошло?

– Первые пять лет все шло отлично, – усмехнулся Александр. – Мы жили-поживали в просторном особняке в Ислингтоне, матери я купил маленький домик с садом на родине, в Лестершире. Ей нравится возиться в земле. Но про следующие пять даже не спрашивайте – слишком много нюхал наркоты, мой холодильник был забит до жути дорогим шампанским. Я убивал себя. Пропустил первые пять лет жизни своих детей. Думаю, я умирал, но никто этого не замечал, потому что со всеми вокруг творилось то же самое. Я работал в «Голдман Сакс». Жена меня больше не любила. Однажды мы ехали домой в новом автомобиле, который я два дня как купил. Машина была для меня слишком большой и мощной. Жена начала ныть, что я уже неделю не видел детей и что никто не работает по шестнадцать часов в сутки. – Он посмотрел на Еву и сказал: – Но я действительно работал. Это было безумие. Я начал орать о расходах, жена закричала в ответ о моих тратах на кокаин, я потерял управление, мы вылетели в кювет и врезались в дерево – не слишком высокое, скорее даже куст. Жена сидела как живая, только вот замолчала. А потом я взял детей и уехал домой в Лестер.

Повисла напряженная тишина. Затем Ева попросила:

– Пожалуйста, больше не рассказывайте мне таких печальных историй.

– Обычно я себе такого не позволяю, – вздохнул Александр. – Если вы составите список работ, которые готовы мне поручить, я оценю их стоимость и представлю вам калькуляцию. Но мне нужно забирать детей из школы… – Он замялся. – Миссис Бобер, не возражаете, если я
Страница 18 из 20

поделюсь своими соображениями? В вашей одежде нет гармонии.

– Да какая может быть гармония в одежде, когда я не знаю, кто я вообще такая? – возмутилась Ева. – Иногда мне жаль, что мы не вынуждены носить форму, как китайцы во времена культурной революции. Им не приходилось в смятении раздумывать, что надеть с утра. На все про все одна форма – мешковатые штаны и туника. Мне бы этого вполне хватило.

– Миссис Бобер, знаю, мы только познакомились, – сказал Александр, – но когда вам станет лучше, я с удовольствием пройдусь с вами по магазинам и отговорю вас от юбок-брюк и блузок без рукавов.

– Спасибо, – усмехнулась Ева. – Но я планирую оставаться в этой постели год.

– Год?

– Да.

– Зачем?

– У меня есть чем заняться. Что разобрать. Александр присел на самый край кровати. Ева подвинулась, освобождая для него место. Она с удовольствием изучала лицо нового знакомого. Оно светилось здоровьем и жизнелюбием. «Этот мужчина мог бы сделать мир приемлемым для какой-нибудь везучей женщины, – подумала она. – Но не для меня». Один из его дредлоков чуточку расплелся. Ева машинально коснулась выбившейся пряди и вспомнила, как каждое утро заплетала Брианне косы перед школой. Она отправляла дочь в школу с косами и лентами, а днем Брианна возвращалась без лент и с растрепанными волосами.

Александр осторожно остановил Еву, сжав ей запястье:

– Миссис Бобер, лучше не начинайте того, что не сможете закончить.

Ева уронила руку.

– Это занимает больше времени, чем вы думаете, – тихо объяснил он. – А мне в четыре забирать детей. Они на дне рождения.

– У меня в голове до сих пор этот будильник «пора забирать детей», – понимающе кивнула Ева.

Когда Александр вынес на улицу все детали разобранного шкафа, Ева спросила, сколько она должна ему.

– О, накиньте пятьдесят фунтов сверх того, что ваш муж уже мне заплатил за вынос двуспальной кровати, и довольно.

– Двуспальной кровати? – переспросила Ева. – Откуда?

– Из его сарая.

Ева лишь приподняла брови.

– Позволите мне забрать доски? – спросил Александр. – Натуральное крепкое красное дерево. Я мог бы из него что-нибудь смастерить.

– Да сделайте же одолжение, хоть на растопку пустите.

Перед уходом Александр спросил:

– Могу я быть вам чем-то полезен?

Отчего-то они оба покраснели. На секунду. Еве исполнилось пятьдесят, но выглядела она лучше, чем думала.

– Можете вынести остальную мебель, – сказала она.

– Всю? – уточнил он.

– Всю.

– Что ж… ариведерчи, синьора.

Ева засмеялась, услышав, как заводится фургон. Однажды она была в цирке, и автомобильчик клоуна заводился очень похоже. Она откинулась на подушки и напрягала слух, пока кашель фургона не затих вдали. Теперь, когда шкафа не стало, комната казалась огромной. Ева с нетерпением ждала следующей встречи с Александром. Она попросит его привезти какие-нибудь из его картин.

Любопытно посмотреть, стоящие они или нет.

Глава 15

Растянувшись на кровати Брианны, Поппи мазала черной тушью короткие ресницы. Брианна сидела за столом, пытаясь дописать сочинение. Сдать нужно было в два пополудни, а часы показывали час сорок семь.

Поппи уронила щеточку, и та прокатилась по ее белой футболке.

– Черт, черт, черт! – прорычала Поппи. – Ну почему ты не купишь себе приличную тушь? – Она примирительно хихикнула, зная, что далеко заходить не стоит. У нее осталось крайне мало друзей на этаже. Особенно после нескольких инцидентов с воровством еды и сигарет.

Брианна смотрела в окно, пытаясь сформулировать финальный абзац эссе на заданную лектором тему: «Бесконечность: разговор без конца?» Из окна открывался вид на одинаковые корпуса общежития, саженцы деревьев и свинцовые грозовые тучи. Она находилась здесь уже две недели и все еще скучала по маме. Во многом потому, что не знала, как создать уют без всех тех милых пустяков, которыми ее с детства окружала мать.

– Косметику мне купила мама, но я никогда всем этим не пользовалась, – сказала Брианна.

– А стоило бы, – не смолчала Поппи. – Ты же уродина. Наверное, тебя страшно бесит, что твой брат такой красавчик. Как же это жестоко, да? Кто-нибудь уже намекал тебе на пластическую хирургию?

Руки Брианны замерли на клавиатуре ноутбука. Она знала, что не красотка, но и конченой уродиной себя не считала.

– Нет, – пробормотала она, – никто не говорил, что мне необходимо хирургическое вмешательство. – Глаза ее наполнились слезами.

– Эй, подруга, не включай эмо! Я должна быть откровенной с тобой из дружеского участия. – Поппи положила руку на плечо Брианны: – Я скажу, что тебе нужно.

Срок сдачи сочинения наступил и миновал, пока Поппи увлеченно перечисляла недостатки, которые испортят будущее Брианны, если та не «ляжет под нож».

– Мужикам без разницы, есть ли мозги у женщины в кукундере. Ну, по крайней мере, всем достойным мужикам. Их заботит только наша внешность. Ну-ка, со сколькими я переспала с первого дня в универе?

– С кучей, – ответила Брианна. – Их было слишком много.

– Заглохни, не смей меня осуждать! – заорала Поппи. – Ты же знаешь, я не могу спать одна с тех пор, как над моим телом надругался тот одноглазый монстр! Брианне было неинтересно слушать про мифического «монстра». Она-то знала, что в реальности циклопа не существовало.

Поппи бросилась на кровать и принялась завывать, как ближневосточная старуха над свежевырытой могилой.

Раньше Брианна думала, что лишь самую малость привязана к матери, но в эту минуту ей отчаянно захотелось поговорить с Евой. В расстроенных чувствах Брианна вышла в коридор и набрала номер мобильного, но абонент оказался недоступен, и она открыла дверь комнаты Брайана-младшего.

Брат сидел за столом с закрытыми глазами, зажав руками уши.

– Мамин телефон не работает! – воскликнула Брианна. – А мне нужно посоветоваться с ней о Поппи!

Брайан-младший открыл глаза и сказал:

– И мне нужна мама, Бри. Поппи беременна и говорит, что отец – я.

Близнецы посмотрели друг на друга и обнялись.

Они попытались дозвониться на стационарный домашний телефон. Гудки все тянулись, и тянулись, и тянулись.

– Мама всегда отвечает на звонки! – всхлипнула Брианна. – Надо позвонить папе на работу. Но Поппи все равно пока не может наверняка знать, что беременна. Ты же с ней познакомился всего две недели назад!

– Я тоже не думаю, что она беременна от меня, – сказал Брайан-младший. – Хотя она как-то залезла ко мне в постель. Была чем-то расстроена.

Двойняшки слышали истерический плач, несущийся из комнаты Брианны. В коридоре уже раздавались обеспокоенные голоса.

После восьми гудков отцовского мобильного включился автоответчик: «Доктор Бобер не может ответить на ваш звонок. Пожалуйста, оставьте сообщение после сигнала. Или напишите мне на доктор-брайан точка бобер собака лест точка ак точка ю-кей. Если я сочту, что разговор с вами достаточно важен, то свяжусь с вами».

Вернувшись в свою комнату, Брианна обнаружила там группу студентов. Хо сидел на кровати, баюкая в объятиях зареванную Поппи.

– Брианна, я думаю, ты нехороший человек! – упрекнул ее Хо. – Ты сказала Поппи, что она шлюха и потаскуха?! В день, когда ее мама и папа попали в авиакатастрофу и сейчас в реанимации?!

Все студенты сочувственно ахнули и осуждающе
Страница 19 из 20

уставились на виновную.

– У нее нет родителей. Она сирота! – воскликнула Брианна.

– Как ты можешь так говорить? – взвыла Поппи. – Они были для меня лучше любых биологических родителей! Они ведь меня выбрали.

– Пожалуйста, немедленно выйди из комнаты! – приказал Брианне Хо.

– Но это моя комната, а Поппи носит мой браслет и красится моей тушью, – робко возразила Брианна. Студент-кореец с ровной челкой и американским акцентом подошел вплотную к ней и сказал:

– Поппи так много пережила, ее приемные родители сейчас борются за жизнь, а ты ее без конца оскорбляешь…

Поппи высвободилась из объятий Хо и пролепетала голосом маленькой девочки:

– Я прощаю тебя, Брианна. Я знаю, тебе не хватает эмпатии. Постараюсь тебе с этим помочь, если разрешишь.

Глава 16

Брайан сердито водил группу детей-инвалидов по Космическому центру. Он был уверен, что некоторые из них специально толкают колясками его многострадальные лодыжки. С каждым ребенком приехал сопровождающий. Перед экскурсией Брайан обратился к детям и их проводникам со вступительным словом.

– Я доктор Брайан Бобер, работаю здесь, в Космическом центре, астрономом и математиком. Я собираю всю статистику, связанную с космосом, например, фиксирую расстояния между космическими телами, тем самым я защищаю вас от внезапной гибели из-за космических объектов, приближающихся к Земле. Сегодня я буду вашим экскурсоводом. Надеюсь, что хотя бы некоторые из вас достаточно сообразительны и способны воспринимать информацию. Остальным же придется попытаться следить за ходом экскурсии по мере сил. Мне очень поможет, если вам удастся не сильно размахивать руками. И пожалуйста, постарайтесь держать головы прямо. А те из вас, кто издает странные звуки, пожалуйста, прекратите – это очень отвлекает.

Воспитатели переглянулись. Стоит ли им что-то втолковывать этому пережитку прошлого, который, похоже, понятия не имеет, что нынче используется совсем другая терминология?

Воспитательница мисс Болль в серых валенках-уггах и арафатке не смогла промолчать. Она с нажимом сказала:

– Движения детей и издаваемые ими звуки неконтролируемы. У большинства из них церебральный паралич. Боюсь, ваш лексикон совершенно неприемлем!

В свою защиту Брайан ответил:

– Я с самого начала сказал, что не буду особо нянчиться с этими несчастными детьми, и я на самом деле не буду этого делать. И поверьте, мэм, им ни капельки не поможет подушка из политкорректных слов, которую вы пытаетесь им подложить. Так что, можно наконец приступать? После вашего ухода меня ждет весьма важная работа.

– Вашему заведению стоит переписать рекламный буклет, доктор Бобер, – парировала мисс Болль. – А то там говорится, будто бы школьные экскурсии приветствуются.

Один из лифтов не работал, и ушло больше получаса, прежде чем все оказались на нужном этаже.

Вернувшись домой, Брайан обнаружил на кухне двух чернокожих детей – мальчика и девочку – в форме начальной школы. Они сидели за столом, жевали тосты и делали уроки.

Первым побуждением доктора Бобера было развернуться и помчаться к входной двери: очевидно, он ошибся домом. Потом он заметил свое пальто и куртку Евы на вешалке в прихожей. Но кто эти дети? Неужели мальчик – грабитель, а девочка – его подельница?

Затем он увидел спускающегося по лестнице подсобника Александра.

– Томас, Венера, поздоровайтесь. Школьники повернулись и хором пропели:

– Здравствуйте!

Брайан отправился наверх в комнату Евы. Спальня выглядела больше и казалась светлее. Туалетный столик, стул и комод исчезли, как и занавески.

– Эта была фамильная мебель, – сказал Брайан. – Я хотел передать ее детям!

– А я попросила Александра унести эту рухлядь. Он выкрасит стены, пол и потолок в белый цвет.

Брайан открыл рот – как золотая рыбка. Затем закрыл. Снизу донесся крик вошедший Руби – она увидела негра, намазывающего маслом тост.

– Не бейте меня! – взмолилась она. – Я пенсионерка с ангиной и больными ногами.

– О, как досадно, – сказал Александр. – Не желаете чашку чая?

– Ну, пожалуй.

Руби уставилась на детей. Александр представил их, и старуха грузно уселась за стол.

– Я миссис Сорокинс, мама Евы. А вы «друг» Евы? – поинтересовалась она.

– Новый друг, – кивнул негр. – Я ее человек с фургоном.

– А, так это вы! – воскликнула Руби. – Дочка мне про вас рассказывала. Только не говорила, что вы из цветных.

Александр разрезал два тоста по диагонали и выложил треугольнички на тарелку с геометрическим узором. Нашел белую салфетку и небольшой поднос. Налил чай в фарфоровую чашку и молоко в молочник из того же сервиза.

– Не много ли суеты ради чашки чая и тоста, а? – спросила Руби.

– Основное внимание стоит уделять мелочам жизни, миссис Сорокинс. Ведь с глобальными вещами мы ничего поделать не можем.

– Справедливо, – кивнула Руби. – Все мы заложники судьбы. Посмотрите, к примеру, на Еву. Неделю назад она была счастлива, как карапуз на пляже. А взгляните на нее сейчас! Разлеглась в постели, точно царица Савская, и твердит, что не знает, когда соизволит подняться! Я воспитывала дочку не для того, чтобы она стала ленивой коровой. Моя девочка должна была встать и одеться к половине восьмого в будни и ровно к восьми в выходные!

– Мир был бы скучен, если бы все мы были одинаковыми и оправдывали ожидания, – заметил Александр.

– А меня бы вполне устроило, если бы все были одинаковыми, – отрезала Руби. Она закусила верхнюю губу, не зная, что мать Александра делала в точности такое же выражение лица, когда хотела показать свое неодобрение.

Войдя в комнату Евы с подносом, Александр столкнулся с напряженной тишиной. Брайан и Ева словно фехтовали невидимыми рапирами.

Брайан примостился на подоконнике, притворяясь, будто смотрит в окно. Разглядывать там было нечего, разве что прогуливающих уроки школьников да изредка проползающие машины, соблюдающие скоростной режим пятьдесят километров в час. Еще там росли деревья, но Брайан никогда не причислял себя к любителям деревьев. Он даже подписал петицию за вырубку зеленых насаждений в пользу дополнительных парковочных мест.

– Этим деревьям две сотни лет, – сказал он тогда Еве. – Они уже вполне окупили затраченные на них деньги.

Синоптики обещали дождь и сильную облачность, а это значило, что вечером Брайану не удастся посмотреть на звезды. В Англии ненастная погода в порядке вещей, и Брайан часто досадовал, что Ева не соглашается переехать в австралийскую пустыню, где небо всегда чистое, без докучливых английских туч.

Александр спросил Брайана, не принести ли ему чего.

– Чай? Кофе?

– Нет! – рявкнул Брайан. – Я лишь хочу, парень, чтобы ты и твои исчадия убрались из моего дома.

– Простите его, – обратилась к Александру Ева. – За последнюю пару недель ему многое пришлось пережить.

– Я работаю на Еву, – спокойно уведомил хозяина дома Александр и вернулся к своему делу: принялся выдергивать крепящие ковер скобы.

В комнате был слышен лишь хруст тоста, который жевала Ева. Брайану захотелось выбить хлеб у жены изо рта. Она поднесла к губам чашку и вульгарно хлюпнула. Брайан больше не мог сдерживаться. Он заметался по комнате, огибая Александра, сидевшего на корточках.

– Во что обходится это
Страница 20 из 20

чертово помешательство на напитках? Вы знаете, сколько энергии тратится на приготовление одной чашки чая? Вы, естественно, не сможете назвать цифру, но я вам точно скажу – немало! Умножьте это количество на шестьдесят четыре миллиона человек, то есть на население Великобритании, а ведь это только официальные цифры! И я даже не говорю о долгих минутах, потраченных на ожидание того, чтобы чайник вскипел, чтобы напиток остыл, и на само чаепитие! А ведь в это время станки на заводах простаивают, полки супермаркетов некому наполнять, фуры томятся в доках. А как насчет профсоюзных работников? Их перерывы на чай вообще закреплены законом! Кто знает, сколько небесных тел было упущено в нашем Космическом центре из-за того, что какой-то чертов оператор телескопа отвернулся от экрана как раз в тот момент, когда мимо пролетал важный космический мусор! И все это потому, что кому-то приспичило похлебать настой листьев или зерен в рабочее время! Чай – это позор нации!

– Значит, вы не хотите горячего напитка? – перебил лектора Александр.

– Чашка чая – это больше, чем листья и кипяток, – сказала Ева. – Ты кошмарный упрощенец, Брайан. Помню твои слова как-то ночью: «Не знаю, почему людей так волнует секс. Это же всего лишь впихивание пениса в ближайшую вагину».

Собирая инструменты, Александр рассмеялся:

– Приятно убедиться, что романтика не умерла. Завтра мне зайти, Ева?

– Пожалуйста.

Ева подождала, пока смех Александра не затих внизу, и спросила мужа:

– Брайан, ты все еще любишь меня?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/su-taunsend/zhenschina-kotoraya-legla-v-krovat-na-god/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Сноски

1

Курорт в Уэльсе. – Здесь и далее примеч. перев.

2

Английская певица, автор песен, актриса, телеведущая, модельер и филантроп. Долгое время страдала булимией.

3

На самом деле, это сказала вовсе не Винни Мандела, женщина, достойная во всех отношениях, а Коко Шанель.

4

Клингоны – вымышленная инопланетная цивилизация гуманоидов-воинов из научно-фантастической вселенной «Звездного пути».

5

Цитата из фильма «В порту» (1954); герой Марлона Брандо говорит: «Вы не понимаете! Я мог иметь занятие. Я мог иметь врагов. Я мог быть кем угодно вместо бродяги, какой я сейчас».

6

Девочки племени падаунг, проживающего на территории современных Таиланда и Бирмы, начиная примерно с пятилетнего возраста, носят на шее медные спирали. Постепенно количество оборотов спирали увеличивается, отчего девочки вырастают с очень длинными и тонкими шеями.

7

Гора Олимп – потухший вулкан на Марсе, самая высокая гора в Солнечной системе (27 км в высоту).

8

Простые числа – это натуральные числа, которые делятся только на единицу и самое себя.

9

Крюгерранд – золотая южноафриканская монета, впервые выпущенная в 1967 г. для продажи южноафриканского золота на международном рынке.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя). Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.

Adblock
detector