Режим чтения
Скачать книгу

Психология доверия и недоверия читать онлайн - Алла Купрейченко

Психология доверия и недоверия

Алла Борисовна Купрейченко

Книга является первым отечественным исследованием соотношения психологических феноменов доверия и недоверия – особенностей их формирования, детерминации, структуры и социально-психологических функций. Впервые доверие и недоверие рассматриваются как свойства самоопределяющегося субъекта в контексте более общей проблемы нравственно-психологической регуляции социальной активности личности и группы. В ходе исследования определено место доверия и недоверия в системе феноменов и понятий, в частности, описана роль доверия в формировании психологической дистанции.

Предметом эмпирических исследований являлись личностные и групповые факторы доверия другим людям. Изучались также детерминанты и основания доверия и недоверия потребителей рекламе и рекламным персонажам. В специальной главе представлены результаты исследований организационного доверия, посвященных особенностям доверия личности разным группам работников и организации в целом, а также взаимосвязям доверия и недоверия с другими организационно-психологическими феноменами – корпоративной культурой, психологической атмосферой и социально-психологическим климатом. Монография представляет интерес для специалистов в области социальной, экономической, организационной, педагогической психологии, психологии личности, труда и управления, а также для широкого круга исследователей социогуманитарных отраслей знания, в частности, философов, социологов, экономистов, культурологов, политологов.

А. Б. Купрейченко

Психология доверия и недоверия

Психология доверия и недоверия: теория, эмпирика и практика

Феномен доверия «вошел» в предметное поле многих социогуманитарных наук фактически молниеносно: в середине 1990-х годов появились первые крупные публикации отечественных авторов, скорее теоретического и гипотетического характера, а в конце того же десятилетия уже оформилось научное направление исследований, причем в экономической науке и политологии, социологии и психологии практически одновременно. Причиной тому, по нашему мнению, явился ярко выраженный общественно-психологический феномен, получивший наименование «дефицит доверия» и сформировавшийся в российском обществе к середине 90-х годов ХХ в. Он стал одним из негативных следствий тех радикальных экономических и политических преобразований, которые имели место в России в начале 1990-х годов. Дефицит доверия остро чувствовался во многих слоях общества того исторического периода и в большинстве сфер жизнедеятельности людей, особенно в экономике, политике и социальной сфере. Таким образом, подлинным источником формирования научного интереса к проблемам доверия, по нашему мнению, были именно практические потребности, благодаря которым и возникла общественная атмосфера высокой востребованности знаний о доверии, позволяющих не только его описывать, но и объяснять, прогнозировать и, по возможности, воздействовать на него, управлять им.

Именно после такого вывода целесообразно задаться историко-научным вопросом: а сами социогуманитарные науки могли бы дойти путем своего естественного развития до исследования интересующих нас феноменов? Ответ безусловен: конечно, но для этого потребовалось бы значительно большее время. И одна из важных причин этого заключалась бы в том, что соответствующие науки методически не были готовы к исследованиям столь сложных феноменов доверия и недоверия.

В связи с содержанием анализируемого предмета следует сказать еще об одной важной детали. В психологии известны также феномены, которые получают от исследователей разного рода образную квалификацию «категория повышенной сложности», «тончайшие психологические явления» и т. п., что свидетельствует, прежде всего, о чрезвычайной трудоемкости их исследования из-за высокой динамичности, многофакторной зависимости и т. д. Феномены доверия и недоверия относятся именно к такой особой категории. Практика изучения подобных психологических явлений показывает, что при отсутствии внешне обусловленной востребованности знаний о таких явлениях имеет место очень медленное продвижение в их разработке и понимании. Об этом же свидетельствует и тот исторический факт, что первое и очень интересное исследование доверительного общения, выполненное В. С. Сафоновым под научным руководством Е. В. Шороховой во второй половине 1970-х в Институте психологии АН СССР, продолжительное время оставалось малозаметным «островком» среди достаточно интенсивно умножающихся социально-психологических исследований. Работа В. С. Сафонова, по нашему мнению, значительно опередила свое время и, к сожалению, не стимулировала тот мощный поток исследований, который наблюдался ровно через 20 лет в совершенно другой исторический период развития российского общества.

«Дефицит доверия» как феномен не столько по своим причинам и детерминантам, сколько по механизмам формирования и изменения (динамике), по многообразным своим проявлениям традиционно относится к категории социально-психологических, так как он возникает и проявляется, прежде всего, во взаимоотношениях и взаимодействии людей. Его изучение, а тем более практический учет или воздействие на него принципиально невозможно без психологических знаний и участия психологов, причем самых разных специализаций. За короткий срок сформировалась целая когорта специалистов, выполнивших интереснейшие и теоретические, и эмпирические исследования. Среди них следует выделить психологические работы И. В. Антоненко, Л. А. Журавлевой, В. П. Зинченко, В. П. Познякова, Т. П. Скрипкиной, В. А. Сумароковой, П. Н. Шихирева и мн. др. авторов. В этом ряду очень достойное и заметное для специалистов место всегда занимали исследования А. Б. Купрейченко, результаты которых, подробно изложенные, обобщенные и систематизированные, представлены именно в этой монографии.

Безусловный интерес вызывают ведущие теоретические основания данного исследования. На них не только строятся концептуальные представления автора монографии, но они реально трансформируются в векторы их теоретического развития. Первым таким основанием, о котором открыто заявляется в самом начале авторского введения, является психосоциальный подход к анализу интересуемых явлений доверия и недоверия. Дело в том, что сами эти явления по своей природной сущности не могут квалифицироваться только как психологические или как социальные, как бы этого ни хотелось представителям соответствующих наук, психологам или социологам, так как реально они имеют психосоциальную природу. И это адекватно понимается автором, несмотря на его психологическую специализацию как исследователя. Чрезвычайно значимыми поэтому становятся организованные А. Б. Купрейченко эмпирические исследования в естественных социальных условиях жизнедеятельности людей – реальных «носителей» многочисленных социальных и психологических признаков, качеств, свойств и т. п. Именно в соответствии с психосоциальным подходом на стадии разработки программы и организации исследования был заложен учет важнейших факторов: образовательного и профессионального, семейного
Страница 2 из 36

статуса и наличия детей, этнического и регионального, исторического, социокультурного и др. В данной работе особое значение и смысл придается проектированию и учету таких экономико– и организационно-психологических факторов, как: экономический (или имущественный) статус, род занятий, тип экономической активности, корпоративная культура организации и т. д., на изучении влияния которых в том числе и на характеристики доверия и недоверия фактически специализируется автор монографии как исследователь.

В работе убедительно показано, что совсем не учитывать и тем более игнорировать перечисленные и некоторые другие факторы практически невозможно, так как в зависимости от их качественного состояния в исследовании получаются принципиально разные данные. В этом смысле усредненные и никак не дифференцированные показатели доверия и недоверия становятся не только неточными, но и неадекватными, не соответствующими изучаемым психологическим реальностям.

Как второе теоретическое основание – источник концептуальных представлений автора – рассматривается субъектный подход в психологии, наиболее плодотворно разработанный в трудах С. Л. Рубинштейна и его учеников и последователей К. А. Абульхановой, А. В. Брушлинского и др. В теоретической опоре А. Б. Купрейченко на данный подход главное состоит в том, что доверие и недоверие рассматриваются в качестве свойств или состояний человека как субъекта, т. е. активного, относительно независимого, социально ответственного, способного к саморефлексии и произвольной регуляции, самостоятельно принимающего решения, имеющего собственную позицию и т. п. Характеристики феноменов доверия и недоверия человека многообразным социальным объектам (себе, людям, организациям, обществу, миру и т. п.) становятся принципиально разными, если он обладает различными субъектными свойствами. В анализируемом исследовании автора интересует не просто субъект, а субъект самоопределяющийся, находящийся в состоянии поиска и выбора, формирования и созидания своего неповторимого способа жизнедеятельности, собственной позиции в системе отношений и взаимодействии с людьми и окружающим миром в целом. Для самоопределяющегося субъекта доверие и недоверие могут становиться не только необходимостью, каким-либо жизненным функционалом или следствием определенных жизненных условий, обстоятельств и т. п., но и результатом его самостоятельного выбора, самим принятого решения, осознаваемым жизненным правом и т. д. В этой связи уже при построении исследования доверия и недоверия должен предусматриваться поиск далеко не случайных их характеристик, а именно тех, в которых и проявляется самоопределяющийся субъект со всем сложнейшим комплексом своих свойств.

В данной работе фактически конкретизируются и развиваются научные представления, сформулированные А. Б. Купрейченко в ранее изданной в соавторстве монографии (А. Л. Журавлев, А. Б. Купрейченко «Экономическое самоопределение: теория и эмпирические исследования». М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2007. 480 с.). В новой книге такая конкретизация заключается, с одной стороны, в выяснении роли феноменов доверия и недоверия в структуре и динамике самоопределения индивидуального и группового субъекта, а с другой – в изучении и систематизации многообразных проявлений содержательных и формально-динамических характеристик самоопределения и не менее многочисленных – самоопределяющегося субъекта в его доверии и недоверии различным социальным объектам (себе, другим людям, разным группам и т. д.).

Третьим теоретическим основанием исследования А. Б. Купрейченко является научное направление, которое пока лишь условно обозначается как проблема нравственности в психологии, этическая психология или духовно-нравственная психология. Автора монографии наиболее интересует содержание различных нравственных факторов (принципов и идеалов, норм и правил, свойств и качеств, состояний и симптомокомплексов и т. п.), которые характерны как для самого субъекта, так и для его партнеров по взаимодействию и которые выступают детерминантами возникновения и развития, трансформации и разрушения доверия и недоверия. Фактически речь идет об изучении регуляторной роли нравственных факторов в анализируемых в книге феноменах, и, в соответствии с теоретическими представлениями А. Б. Купрейченко, это включается в более общее научное направление, сформулированное ею как «проблема нравственно-психологической регуляции социальной активности личности и группы» (см. также ранее изданную монографию: А. Л. Журавлев, А. Б. Купрейченко. «Нравственно-психологическая регуляция экономической активности». М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2003. 436 с.).

Эта проблема сама по себе чрезвычайно сложна, однако ситуация исследования дополнительно усложняется еще и тем, что феномены доверия и недоверия являются нравственно-психологическими по своей сути, особенно такие их виды, как доверие и недоверие себе, другим людям, обществу в целом и т. п., т. е. таким социальным объектам, которые предполагают людей. Поэтому доверие и недоверие могут выступать полноправными детерминантами, с одной стороны, многообразных нравственно-психологических феноменов, а с другой – еще более многочисленных феноменов межличностного и межгруппового взаимодействия и социального поведения (активности) в целом. В конкретных исследованиям, результаты которых подробно изложены в книге, показана регуляторная роль доверия/недоверия в процессах категоризации личностью социального окружения, в частности, в распределении (группировании) людей по «кругам» психологической дистанции, в готовности субъекта к соблюдению разной строгости социальных (в том числе и нравственных) норм и правил в отношениях и взаимодействиях с людьми, в оценке разных видов неэтичной рекламы и др.

Четвертым и не менее важным теоретическим основанием работы является известная концепция психологического отношения, разрабатываемая в работах отечественных психологов А. Ф. Лазурского, В. Н. Мясищева, Б. Ф. Ломова, К. К. Платонова, Е. В. Шороховой, П. Н. Шихирева, А. Л. Журавлева, В. П. Познякова, И. Р. Сушкова и др. В рамках соответствующего исследовательского подхода А. Б. Купрейченко сформулированы определения ключевых понятий: доверия и недоверия, а также психологической дистанции как психологического отношения с характерной для него трехкомпонентной структурой.

Пятую теоретическую основу исследования, безусловно, составляют положения системного подхода. Его реализация в данной работе заключается в самой организации изучения системных связей различных видов и форм доверия и недоверия, в системном анализе критериев их выделения, а также детерминант, следствий и психологических функций. Системный характер носит и выбор совокупности социальных объектов, по отношению к которым изучается доверие и недоверие интересуемых субъектов.

Данная книга в целом характеризуется некоторыми особенностями, на которых следует специально остановиться, представив их в виде нестрогой, но связанной совокупности.

Во-первых, содержание монографии полностью соответствует основным требованиям, предъявляемым к исследованиям,
Страница 3 из 36

получающим квалификацию фундаментальных, – это крупная, тщательно продуманная, логично выстроенная, основательно прописанная работа, заслуживающая высокой положительной оценки и т. д. Основательность в изложении материала характеризует также выделенные разделы и главы, которые выстроены в единой логике, каждая в отдельности представляет относительно законченный научный продукт, обоснованный в предыдущей главе и обсуждаемый в следующей.

Во-вторых, выполненное многолетнее исследование характеризуется многоуровневостью психологического анализа феномена доверия, дифференцированым изложением результатов изучения доверия личности принципиально разным социальным объектам: себе, конкретному другому человеку и другим людям в целом, отдельному подразделению и организации в целом, конкретному обществу и окружающему миру. Перечисленные и некоторые другие социальные объекты (например, малые и большие группы и т. п.) положены в основу выделения различных видов доверия, предпринятого А. Б. Купрейченко наряду с другими основаниями (или критериями) их группирования. Разные виды доверия представлены в книге во всем их многообразии, однако при этом они строго соотносятся друг с другом в соответствии с принципом их уровневой иерархической организации.

В-третьих, в целом многоаспектное исследование А. Б. Купрейченко выстроено в логике изучения не единого феномена доверия, а фактически дифференцированного анализа двух феноменов – доверия и недоверия, которые рассматриваются как относительно самостоятельные. Именно это получило в работе многостороннее и наиболее подробное обоснование. Необходимо прямо отметить, что наиболее крупный и явно бесспорный научный вклад в разработку психологических проблем вносит А. Б. Купрейченко результатами теоретических и эмпирических исследований одновременно доверия и недоверия. До настоящей работы феномен недоверия был практически неизученным, тем более в таком объеме и так глубоко, как это сделано в описываемом здесь исследовании. Однако, несмотря на высокую актуальность именно совместного изучения доверия и недоверия как независимых феноменов, которые выполняют разные функции в регуляции жизнедеятельности людей, автор исследования при этом не занимает каких-то крайних позиций, действительно настаивая лишь на оптимальном балансе их исследования и обнаруживая у этих феноменов общие характеристики, сходные выполняемые функции и т. д. А. Б. Купрейченко даже на понятийном уровне смогла вполне диалектично решить вопрос о разделении дифференцированного и интегрированного видов анализа феноменов доверия и недоверия. Когда эти явления рассматриваются в работе как взаимосвязанные, то она предлагает использовать понятие «доверие/недоверие», а когда как относительно автономные, то словосочетание «доверие и недоверие». Разработанные ею отдельные структуры критериев доверия и недоверия достаточно убедительны, и выглядят они очень внушительно (глава 2, схемы 2 и 3).

В связи с интенсивным становлением дифференцированного анализа доверия и недоверия, характерным для современных психологических исследований, хочется сделать один комментарий исторического содержания. Логично было бы предположить, что возникший к середине 1990-х годов общественно-психологический феномен «дефицит доверия», о котором говорилось выше, должен был бы вызвать научный интерес исследователей к изучению недоверия в том числе. Однако этого не произошло, и, казалось бы, логично вытекающие исследования инициированы не были. Потребовалось еще примерно 7–9 лет, чтобы данная задача была профессионально отрефлексирована, сформулирована как относительно самостоятельная, а для ее выполнения были организованы специальные эмпирические исследования. Это и было сделано под научным руководством А. Б. Купрейченко одной из ее учениц С. П. Табхаровой. Так сложившиеся обстоятельства в истории зарождения и развития конкретных исследований недоверия пока остаются трудно объяснимыми.

В-четвертых, содержанием своей монографии А. Б. Купрейченко продемонстрировала удачное сочетание трех основных методов анализа феноменов доверия и недоверия: теоретического, эмпирического и практического. Книга включает интересные теоретические разработки, прежде всего модели, описывающие изучаемые феномены и выполняемые ими функции, упоминавшиеся структуры их критериев и др., что существенно продвигает профессиональное научное знание о доверии и недоверии. Теоретические модели, в свою очередь, проверяются эмпирическим путем, через специально организованные конкретные исследования, результаты которых не существуют сами по себе, а именно теоретически осмысливаются и используются для порождения новых теоретических моделей, положений и гипотез. В то же время и теоретические положения, и данные, полученные эмпирическим путем, ориентированы на решение важных практических задач, возникающих прежде всего в деловых межличностных и межгрупповых отношениях, в трудовых организациях, рекламном бизнесе и т. д.

Одной из таких практических задач является оценка психологической эффективности различных форм социального влияния и взаимодействия, в частности, психологической эффективности рекламы (глава 5) и психологической эффективности жизнедеятельности организации (глава 6). Автором предложены специальные методические разработки, позволяющие решать практические задачи психологической диагностики этих феноменов. Практическое значение имеют также выявление особенностей отношения (в том числе доверия) представителей различных социальных и демографических групп к отдельным категориям их социального окружения (глава 3), описание социально-психологических и социально-демографических характеристик представителей эмпирически выделенных типов доверия/недоверия личности другим людям (глава 4) и др. Реализация в исследованиях принципа единства теории, эмпирического анализа и практики – характерная особенность представляемой монографической работы.

В-пятых, для данного теоретико-эмпирического исследования характерно использование богатого и по своему содержанию разнообразного методического инструментария, что в изучении новых явлений само по себе заслуживает профессиональной поддержки и высокой оценки. Однако автор пошел значительно дальше, заметно продвигая методические разработки в исследовании доверия и недоверия. С одной стороны, в социогуманитарных науках утвердилось мнение о том, что метод вторичен, а главное – это концептуальные представления, предваряющие его разработку, а с другой – правомерны и слова И. П. Павлова, ставшие для исследователей крылатыми, о том, что новый метод реально движет науку… Что бы ни говорилось, но новые методики и приемы психологического исследования, особенно недостаточно изученных явлений, к которым относятся доверие и недоверие, всегда вызывают большой интерес специалистов. Такое же отношение будут вызывать и оригинальные разработки, выполненные А. Б. Купрейченко индивидуально или совместно со своими учениками, среди которых целесообразно выделить авторские методики исследования структуры психологической дистанции у студентов
Страница 4 из 36

(приложение 3), оценки доверия/недоверия личности другим людям (приложение 8), коллегам и руководителям организации (приложение 15) и др.

Методические новинки автора характеризуются достаточно высоким уровнем культуры как разработки, так и изложения. В книге приводится подробное описание процедур и технологий создания методического инструментария, его тщательной валидизации, создания некоторых экспресс-вариантов, всевозможных дополнительных проверок, сопоставления данных, полученных с помощью различных методик, и многое другое – все это представляет безусловный интерес для специалистов. Использованные в эмпирических исследованиях методические средства, в том числе и авторские, результаты их адаптации к изучению разных социальных объектов приведены в богатом приложении к книге, причем вместе со всеми дополняющими методики элементами (протоколами, «ключами» и т. п.).

Автор данной монографии и ранее, причем неоднократно, проявлял себя как продуктивный и творческий исследователь-методист, предложивший инновационные технологии изучения отношения личности к соблюдению нравственных норм, конфликтного отношения к деньгам, экономического и нравственного самоопределения личности и т. д. Такая квалификация автора фактически подтвердилась в очередной раз. При этом чрезвычайно заметно то, что каждый раз речь идет о новых методических разработках для исследования именно недостаточно известных в психологии явлений.

Одной из сильных сторон состоявшегося исследования А. Б. Купрейченко является чрезвычайно солидный объем тщательно обработанных, проанализированных и обобщенных его результатов, полученных в конкретных эмпирических исследованиях. Фактически сделан очень мощный шаг, приближающий нас к тому сформулированному самим же автором условию, когда будет в наличии большой массив эмпирических данных о доверии и недоверии, который только и может позволить, с одной стороны, их группировать, обобщать, систематизировать и т. п., а с другой – оценить полноту и правомерность тех или иных теоретических моделей доверия и недоверия, существующих в настоящее время. В этот, образно говоря, «банк» научных данных А. Б. Купрейченко своей монографией вносит фундаментальный вклад, который неизбежно будет наращиваться все новыми и новыми результатами, полученными ею, а также теми, кто будет использовать разработанные ею методики. Как обычно показывает практика, такого времени не приходится ожидать долго, если есть готовые и добротные методики исследования. В этой связи уже достаточно хороший пример показан в настоящей монографии, когда многочисленные эмпирические исследования, в том числе выполненные совместно с учениками, проводились как согласованные и сопоставимые части единой и заранее разработанной программы. Именно это во многом определило, что реализованные части работы оказались взаимодополняющими, а все исследование – очень цельным. Конечно, такие характеристики работы стали возможными также благодаря тщательно продуманным концептуальным представлениям автора об изучаемых феноменах. В профессиональном психологическом сообществе хорошо известно, что эти теоретические взгляды и результаты эмпирических исследований неоднократно обсуждались на научных конференциях и симпозиумах, большое число раз выверялись, корректировались и уточнялись прежде, чем они были включены в данную книгу.

В психологии уже достаточно давно вызывают интерес особые пары явлений, которые концептуально рассматриваются как полярные и традиционно изучаются как взаимосвязанные, но с противоположными знаками: совместимость и несовместимость, удовлетворенность и неудовлетворенность, способность и неспособность, профессиональные пригодность и непригодность, конформность и нонконформность, терпимость и нетерпимость и т. д. Однако в последние десятилетия накопились убедительные эмпирические (и экспериментальные) данные о том, что перечисленные и многие другие пары явлений могут находиться в принципиально разных состояниях или обладать принципиально разными качествами, в том числе и относительно самостоятельными и даже автономными, в зависимости от многих условий, обстоятельств и т. п. Реально же получается так, что чаще всего они исследуются односторонне: лишь как полярно взаимосвязанные. В результате их исследования, в частности, получены заслуживающие внимания данные о том, что отмеченные выше полярные феномены характеризуются разными совокупностями признаков, свойств, качеств, факторов и т. п., а отсутствие одного из феноменов не приводит автоматически к появлению второго, противоположного. Поэтому изучаться они должны в том числе и как несвязанные, независимые, самостоятельные, автономные, самодостаточные и т. п. Сейчас очень трудно как-то однозначно квалифицировать соотношение этих явлений. Конечно же, в будущем исследователям придется отвечать на этот вопрос и приходить к какой-то согласованной его трактовке. Феномены доверия и недоверия также относятся к данной категории явлений, причем изучаться они стали значительно позже тех пар, которые были перечислены выше. Однако именно благодаря конкретным исследованиям и монографии А. Б. Купрейченко в настоящее время ничто так полно и глубоко не разработано из выделенных пар явлений, как доверие и недоверие, несмотря на относительно короткую историю их исследований.

Можно с уверенностью заключить, что своими теоретическими, эмпирическими и ориентированными на практику разработками, изложенными в представляемой монографии, А. Б. Купрейченко фактически обосновала новое научное направление исследований – дифференцированного и интегрированного психологического анализа закономерностей возникновения, функционирования и развития сложнейших феноменов доверия и недоверия, их признаков и критериев, структуры и динамики, различных форм и видов, общих и специфических функций в жизнедеятельности человека и его групп и т. д. О наличии соответствующего научного направления свидетельствуют веские аргументы: большая совокупность глубоко проанализированных и выстроенных в систему научных проблем, составляющих это направление; разработанные теоретические модели, получившие свое обоснование в результатах выполненных конкретных исследований; предложенная автором крупная целостная программа, в соответствии с которой проводятся взаимосвязанные эмпирические исследования; разработанный оригинальный методический инструментарий, позволяющий получать сопоставимые и взаимодополняющие данные; наличие учеников, совместно с которыми выполняются научные работы и т. д. Все это в совокупности позволяет квалифицировать данное научное направление исследований, с одной стороны, как уже состоявшееся и достойно представленное в фундаментальной монографической работе, а с другой – как чрезвычайно перспективное и имеющее интересное будущее.

Необходимо отметить наиболее важные и конкретные итоги работы А. Б. Купрейченко в соответствии со сформированным ею научным направлением. Во-первых, это обобщенные результаты уже упоминавшегося дифференцированного анализа двух тесно взаимосвязанных психологических феноменов – доверия
Страница 5 из 36

и недоверия. Во-вторых, обоснование места доверия и недоверия в ряду близких феноменов, как частных (их структурных составляющих – надежность и ненадежность, тождественность и различие и т. д.), так и более общих (психологическая дистанция, социально-психологическое пространство и т. п.), а также выявление взаимосвязей с рядом других феноменов (психологические атмосфера и климат, корпоративная культура организации и др.). В-третьих, определение широкого исследовательского проблемного поля, в том числе описание различных видов и типов доверия и недоверия, анализ специфики их формирования и ролей в регуляции жизнедеятельности личности и группы. В-четвертых, выявление групповых и личностных факторов доверия и недоверия, что позволит в дальнейшем построить развернутую и эмпирически обоснованную систему детерминант этих феноменов.

Несмотря на значительный объем полученных теоретических и эмпирических результатов, перечисленные исследовательские проблемы будут сохранять свою актуальность еще достаточно долго. Большие перспективы открываются через развитие дифференцированного анализа доверия и недоверия, в частности, одной из важных и конкретных его задач должно стать изучение различных психологических типов амбивалентного отношения субъекта – одновременного доверия и недоверия объекту и др.

Можно отметить еще ряд проблем, имеющих особую значимость для развития заявленного А. Б. Купрейченко научного направления. В первую очередь, это анализ динамично протекающих процессов доверия и недоверия, т. е. выявление закономерностей их становления и формирования, функционирования и развития, а также угасания и преодоления, разрушения и восстановления и т. д. Особое место в этих исследованиях должно занимать изучение внутренних и внешних условий, в которых происходит социальное взаимодействие, поскольку решающее значение могут иметь такие переменные, как влияние социального окружения, значимость/незначимость доверия и недоверия для партнеров, оценка ими ситуации, а также основные цели и смыслы конкретного взаимодействия и жизнедеятельности в целом. В этой связи наиболее перспективным является анализ доверия и недоверия как компонентов самоопределения, жизнедеятельности или бытия субъекта, а ситуации взаимодействия и отдельных ее элементов (участников) как составляющих социально-психологического пространства субъекта. Изучение процессов доверия и недоверия особенно сложно еще и по той причине, что фактически должны изучаться, взаимоотношения, а это, в свою очередь, предполагает анализ динамики состояний и отношений всех участников взаимодействия.

Еще одним перспективным направлением исследований выступает установление взаимосвязей различных видов доверия и недоверия, в частности, себе, другим людям, обществу, миру. Возможным теоретическим результатом может быть построение иерархической или с какой-то иной организацией системы этих видов доверия и недоверия.

Особое значение для современной социальной психологии имеет поиск социокультурных детерминант доверия и недоверия, а также анализ массовых феноменов – доверия и недоверия в больших социальных группах. Существующие в этом направлении философские, социологические и экономические работы, в том числе изучение доверия и недоверия отдельных групп российского населения различным социальным институтам и явлениям, должны получить психологическое обоснование и интерпретацию именно в ходе эмпирических исследований, а также в результате исторической реконструкции интересующих социально-психологических феноменов. Некоторые другие перспективы исследования доверия и недоверия подробно описаны автором в заключительной части данной монографии.

В целом представленная книга вызывает закономерный интерес, прежде всего, у исследователей традиционных областей социальной и организационной, экономической и политической, этнической и кросскультурной психологии, а также психологии личности, труда и управления и др. Ее содержание, безусловно, вносит заметный вклад в становление новейших отраслей психологической науки – этической (нравственной) и духовной психологии, что предстоит еще по-настоящему осмыслить только в будущем. Книга, по-моему, будет полезна для представителей многих социогуманитарных специальностей: социальной философии и социологии, экономической науки и менеджмента, политологии и социальной работы, межкультурной коммуникации и др. В ней содержится также много конкретных материалов, имеющих самое непосредственное отношение к практической работе с людьми в таких многообразных сферах общественной жизни, как экономика и политика, бизнес и реклама, организация и управление, обучение и воспитание, работа СМИ и PR-сфера и т. д., где изложенные в монографии результаты могут быть успешно использованы.

Член-корреспондент РАО,

доктор психологических наук, профессор

А. Л. Журавлев

Введение

Социальные и политические трансформации современного общества, взаимопроникновение и столкновение различных культур обуславливают высокую социальную релевантность исследований доверия как явления, лежащего в основе мирного сосуществования и сотрудничества людей. Само доверие (его содержание, виды, основания и функции, которые оно выполняет в обществе) культурно и социально обусловлено, а потому динамично. Неизменным остается лишь высокое значение доверия в регуляции жизнедеятельности различных индивидуальных и групповых субъектов.

В последние годы интерес исследователей стало вызывать также и недоверие как относительно самостоятельный феномен. В связи с этим следует отметить, что психологический анализ доверия и недоверия, проводимый с позиций психосоциального подхода, несомненно, должен учитывать их социокультурную и историческую специфику. Одно из проявлений этой специфики состоит в том, что в условиях бурного культурного, социального, экономического и информационного обмена на фоне процессов глобализации и антиглобализации все большее распространение и значение в межгрупповых, внутригрупповых и межличностных отношениях получает особый вид доверия/недоверия. Он возникает между субъектами, для которых характерны различия, а зачастую и противоречия целей и ценностей, норм и правил поведения. Взаимодействие таких субъектов нередко проходит в условиях высокой неопределенности, в отсутствии регламентации и возможности контроля. Их объединяет, по сути, лишь заинтересованность в кооперации и мирном сосуществовании, которая и становится основанием доверия. Однако противоречие целей, а также непринятие и несопоставимость систем ценностей требует специальных гарантий безопасности партнеров. В таких условиях все более перспективной формой взаимоотношений становится баланс оптимальных уровней доверия и недоверия. Подобные тенденции общественной жизни определяют высокую актуальность совместного анализа доверия и недоверия как относительно независимых феноменов, выполняющих специфичные функции в регуляции жизнедеятельности личности и группы. В реализации такого совместного их исследования состоит первая особенность выполненной работы.

Вторая особенность
Страница 6 из 36

исследования заключается в том, что доверие и недоверие рассматриваются как свойства самоопределяющегося субъекта, т. е. активного и динамичного, относительно автономного и ответственного, целенаправленно ищущего и осознанно выбирающего, формирующего и отстаивающего собственную позицию в сообществе людей и мире в целом. При таком подходе предметом анализа являются не только традиционно изучаемые возможности и способности субъекта к доверию и недоверию, но также его ориентация и психологическая готовность к этим видам отношения. Например, в определенных ситуациях доверие и недоверие могут восприниматься не как необходимость, а как право личности. Таковым по своей сути является доверие самым близким людям или представителям определенных профессий (врачам, спасателям, священнослужителям и т. д.). Личность оставляет за собой право доверять этим людям, считая их обязанными оправдывать возложенное доверие. Доверие может восприниматься субъектом и как долг. В этих случаях он вступает в открытое взаимодействие с неизвестными и небезопасными социальными объектами, для того чтобы продемонстрировать добрую волю и преодолеть существующую отчужденность или враждебность. Аналогичные роли в регуляции жизнедеятельности может выполнять и недоверие. Согласно данному подходу в доверии и недоверии проявляется стремление личности выразить свое отношение к окружающему миру, а сами отношения есть осознанно выбранная позиция субъекта. Различные виды доверия и недоверия имеют специфические основания, психологические механизмы формирования, функционирования и развития. Специальный анализ этих особенностей позволит обогатить и расширить научные представления о закономерностях возникновения и регуляции исследуемых феноменов.

Третьей особенностью работы является рассмотрение доверия и недоверия в контексте более общей проблемы нравственно-психологической регуляции социальной активности личности и группы. Выполненный анализ структуры исследуемых феноменов показал, что нравственные характеристики как самого субъекта, так и партнеров по взаимодействию и общению (реальных или вымышленных, например, рекламных персонажей) являются наиболее значимыми детерминантами формирования, развития или разрушения доверия и недоверия. Кроме того, сформировавшийся их уровень оказывает влияние на категоризацию личностью социального окружения, определяя тем самым ее отношение к разным категориям людей. В частности, как показано в ходе исследования психологической дистанции, ее величина определяет отношение личности к соблюдению нравственных норм. Существуют также и обратные закономерности нравственно-психологической регуляции активности субъекта посредством доверия и недоверия. Например, принадлежность к психологически близкому социальному окружению определяет высокий уровень оценок доверия партнеру и его нравственности, а также готовность субъекта к более строгому соблюдению нравственных норм в отношениях с ним.

На фоне высокой актуальности социально-психологического изучения доверия и недоверия сдерживающее влияние на эмпирические исследования оказывает отсутствие согласованной теоретической позиции, сопоставимых концептуальных моделей и методических разработок, позволяющих достаточно полно и всесторонне анализировать эти феномены и сравнивать результаты их изучения. Исследование доверия и недоверия как социально-психологических феноменов представляет высокую степень трудности главным образом по причине их многоуровневости и многообразия. Можно выделить значительное число видов доверия и недоверия: личностное и межличностное, групповое и межгрупповое, общественное, а также персонифицированное и неперсонифицированное, формальное и неформальное и т. д. Различные уровни одного и того же вида, в частности, доверие и недоверие личности или группы другой личности, группе, обществу, людям вообще, отдельным социально-психологическим объектам, явлениям и миру в целом, характеризуются особенностями феноменологии и динамики. Кроме того, содержательные и формально-динамические характеристики доверия и недоверия специфичны для различных сфер жизнедеятельности субъекта, разных типов его отношений с людьми, этапов жизни и социальных ситуаций. В каждой из сфер человеческой активности и на каждом этапе возможны специфические формы и виды доверия и недоверия, различающиеся по своему происхождению, основаниям, детерминантам, механизмам и выполняемым функциям. Доверие и недоверие способны возникать и развиваться в процессе взаимодействия или вне него, могут иметь или не иметь институциональную основу, складываться стихийно или целенаправленно формироваться. Многообразие изучаемых феноменов позволяет считать современное состояние исследований доверия и недоверия начальной стадией их изучения. Действительно, пока не будет накоплен, проанализирован и обобщен солидный массив эмпирических данных, собранных с помощью содержательно различных методических приемов, трудно оценить правомерность и полноту существующих на сегодняшний день теоретических моделей доверия, ни одна из которых не может быть признана универсальной.

Таким образом, данная работа является первым отечественным исследованием особенностей и доверия, и недоверия, а также их соотношения. Проведенный теоретико-эмпирический анализ позволил выявить общие и отличительные характеристики формирования, детерминации, структуры и социально-психологических функций этих феноменов. Как отмечалось выше, впервые доверие и недоверие рассматриваются как свойства самоопределяющегося субъекта. В ходе исследования определено место доверия и недоверия в системе феноменов и понятий, в частности, определена роль доверия в формировании психологической дистанции. Этим проблемам посвящен первый раздел монографии.

Второй раздел представляет результаты исследования доверия и недоверия в различных сферах жизнедеятельности человека. Предметом анализа являлись личностные и групповые факторы доверия другим людям. В ходе исследования изучались также детерминанты и основания формирования доверия и недоверия потребителей рекламе и рекламным персонажам. В специальной главе представлены результаты взаимодополняющих исследований организационного доверия. Рассмотрены, в частности, особенности доверия личности разным группам работников и организации в целом, а также взаимосвязи доверия и недоверия с другими организационно-психологическими феноменами – корпоративной культурой, психологической атмосферой и социально-психологическим климатом.

Общая выборка исследования составила более 2700 человек, представляющих различные социально-экономические, демографические и организационные группы, что позволяет считать достаточно надежными разработанный методический инструментарий, полученные эмпирические результаты и сформированные на их основе выводы. Несмотря на это, представленные в монографии основные направления исследований сохраняют свою научную и практическую актуальность, поэтому работа по каждому из них будет продолжена в ближайшие годы. Остается также большая совокупность научных
Страница 7 из 36

проблем, которые еще не получили достаточного развития в психологических исследованиях. Весьма перспективной является и задача дальнейшей разработки новых методических подходов и приемов исследования. Вышесказанное позволяет считать данную работу необходимым этапом в изучении доверия и недоверия как социально-психологических феноменов.

Автор выражает глубокую признательность всем, кто способствовал появлению этой книги. В первую очередь своим учителям и тем, чьи работы вдохновили на проведение исследований доверия и недоверия, – А. Л. Журавлеву, В. А. Сумароковой, П. Н. Шихиреву. Особую благодарность хочется выразить сотрудникам Института психологии РАН за полезные замечания в ходе обсуждения результатов исследования, а также всем, кто оказывал помощь и поддержку при подготовке монографии – аспирантам, соискателям, студентам ИП РАН, ГУГН, МосГУ, ВШП при ИП РАН.

Раздел I

Доверие и недоверие как социально-психологические феномены

Глава 1

Концептуальные основы исследования феноменов доверия и недоверия

Введение

В настоящее время исследование доверия является одним из самых востребованных направлений в общественных науках [6, 35]. Оно также одно из наиболее характерных междисциплинарных проблем. Можно сказать, что особая востребованность исследований доверия и недоверия, а также культурная и историческая обусловленность этих феноменов определяют довольно интенсивный обмен знаниями специалистов различных научных отраслей. Насыщенность философских, социологических, экономических, политологических, исторических и других работ психологическими, социальными и культурными переменными не позволяет провести четкую границу между исследованиями доверия в рамках отдельных отраслей знания. В этой связи А. Л. Журавлев прогнозирует формирование такого направления исследований, которое бы занималось психологическими проблемами управления нравственным поведением как отдельного человека, так и различных общностей, отмечая при этом принципиальное сближение (или интегрирование) психологических исследований и исследований в других отраслях науки [11, с. 361]. По его мнению, наиболее интенсивно это сближение в настоящее время происходит в практических сферах управления, экономики, бизнеса и т. п. [11, с. 23].

Многие современные исследователи придерживаются близкой точки зрения. По мнению П. Штомпки, логика развития социальных наук определяет переход от «жестких переменных» (таких, как «класс», «статус», «технологическое развитие») к более «мягким» (таким, как «символ», «ценность», «дискурс») [75]. Ю. В. Веселов отмечает в этой связи, что современная социология больше опирается на социокультурные факторы в объяснении развития общества, чем на социоструктурные [6, с. 7]. Наряду с рассмотрением традиционных объектов экономическая наука решает такие проблемы, как этика бизнеса, мораль и рынок, справедливость и распределение богатства и т. д. Таким образом, в экономике и социологии происходит смещение интересов в пространство отношений между экономическими субъектами, а одним из наиболее важных показателей качества этих отношений является доверие [6, с. 7]. Все это определяет высокую степень открытости к обмену знаниями и диалогу специалистов различных общественных наук и оказывает позитивное влияние на развитие исследований доверия и недоверия, хотя и усложняет задачу разработки универсальной теоретической модели.

Предлагаемая глава посвящена анализу проблем доверия и недоверия, наиболее значимых в контексте социальной психологии. Особое внимание в ней отведено пониманию феноменов доверия и недоверия, их месту в системе понятий, социально-психологическим функциям, видам, формам и типам, т. е. тем вопросам, которые составляют теоретическую основу для разработки собственного подхода к их эмпирическому исследованию и теоретическому осмыслению.

1.1. Основные направления исследований доверия и недоверия

Обстоятельный анализ состояния исследований в области психологии доверия выполнен рядом авторитетных авторов в крупных работах последних лет и специальных обзорных публикациях [2, 3, 7, 10, 15, 22, 27, 28, 36, 39, 41, 47–49, 50, 53, 55, 57, 64–66, 67, 72, 73, 76–80, 82 и др.]. Стремясь избежать повторов, остановимся кратко на наиболее значимых направлениях исследования доверия и недоверия. Углубленный анализ исследований по конкретным проблемам представлен также в других главах монографии, в частности, в главах 2 и 4 проведен анализ исследований содержания и структуры доверия и недоверия, в главе 5 – доверия и недоверия рекламе, в главе 6 – организационного доверия и недоверия и т. д.

Проблемой, которую не обошел вниманием, пожалуй, ни один исследователь доверия и недоверия, является понимание сущности и содержания этих феноменов. Это понимание тесно связано с принадлежностью авторов к определенным отраслям общественных наук и научных направлений. На протяжении всего периода исследований доверия и недоверия формулированы их разные определения, выделены специфические структурные элементы, основания и критерии. Исторически более ранние работы посвящены анализу феномена доверия. Недоверие как отдельное понятие привлекло внимание исследователей позднее, и ему посвящено значительно меньшее число работ. Следует отметить, что различаются взгляды исследователей не только на содержание доверия, но также и на то, к какому классу понятий оно относится. В различных исследованиях доверие рассматривается как ожидание, установка, отношение, состояние, чувство, процесс социального обмена и передачи информации и других значимых благ, личностное и групповое свойство и т. д. Исследователи также говорят о культуре доверия, нередко доверие понимается как компетенция субъекта. В определенных условиях можно рассматривать доверие или недоверие как общественное и групповое настроение, климат, социальную ситуацию и социальную проблему. Единства нет не только в научной мысли, но и в обыденных представлениях о доверии. В исследовании А. Л. Журавлева и В. А. Сумароковой было установлено, что в имплицитных представлениях современных российских предпринимателей существуют следующие типы понимания доверия: как отношения (оценки), как процесса передачи значимого, как реального поведения, как группового состояния [14].

Согласно одному из наиболее распространенных подходов, доверие определяется в терминах когнитивных процессов. Понимаемое таким образом доверие есть осознание человеком собственной уязвимости или риска, возникающих в результате неопределенности мотивов, намерений и ожидаемых действий людей, от которых он зависит (Д. Левис и А. Вейгерт, С. Робинсон). Р. Левицки, Д. МакАлистер и Р. Бис отмечают, что в рамках теории социальных выборов можно выделить две противоположных модели доверия [57]. Одна, истоки которой обнаруживаются в социологической (Дж. Колеман), экономической (О. Уильямсон) и политической (Р. Хардин) теории, объясняет доверие в относительно рациональных, расчетливых терминах. В этой связи Х. Шрадер отмечает, что традиция рассмотрения доверия как результата рационального выбора и расчета полезностей является наиболее распространенной в теории принятия решений и теории игр [37].
Страница 8 из 36

Другая модель больше склоняется к социальным и психологическим основам выбора в затруднительных ситуациях (М. Дойч).

Особое место в понимании основ доверия занимают теории общественного и социального обмена. Однако и здесь существуют два принципиально различных взгляда на природу возникновения этого феномена. Согласно первому из них, доверие является результатом кооперации сторон и основано на взаимном ожидании эквивалентного обмена (Л. Мум и К. Кук, Л. Молм, Н. Такаши и Г. Петерсон и др.). Этому виду социального обмена противостоит так называемый всеобщий (генерализированный) обмен, в его случае реципрокность носит обобщенный характер, т. е. не относится непосредственно к двум взаимо действующим партнерам (А. Селигмен, Н. Такаши, Н. Такаши и Т. Ямагиши, Ф. Фукуяма).

В традициях эпигенетического подхода Э. Эриксона многие авторы рассматривают доверие человека к миру как базовую социальную установку личности. Доверие и недоверие являются фундаментальными установками, которые определяют дальнейшее развитие всех других видов отношений личности к миру, себе и другим (В. П. Зинченко, Р. Левицки, Д. Макалистер и Р. Бис, Т. П. Скрипкина и др.). Б. Ф. Поршнев называл доверие исходным психологическим отношением между людьми. И. В. Антоненко понимает доверие как метаотношение, указывая, что «метаотношение формируется как обобщение опыта взаимодействия, но с момента, когда оно сформировалось, начинает играть роль детерминирующего фактора поведения, деятельности, других отношений» [2, с. 196]. «Основные особенности метаотношения и доверия как метаотношения – обобщение и сокращение других отношений, отсутствие специфической потребности, фоновый характер для других отношений, наличие потенциала предвидения, детерминация других отношений» [2, с. 196].

Другие авторы понимают доверие как общее отношение или ожидание от окружающих людей, общественных систем, социального порядка (Б. Барбер, Х. Гарфинкел, Н. Луманн и др.). Согласно Н. Луману, доверие часто рассматривается как механизм, способствующий сокращению ненадежности и риска в сложном жизненном мире [59]. Позитивные ожидания являются основным элементом многих подходов к пониманию сущности доверия (Р. Левицки, Д. Макалистер и Р. Бис, Д. Руссо и С. Ситкин, Г. Хоманс, Л. Хосмер и др.). Л. Хосмер определяет доверие как оптимистическое ожидание человека, группы или фирмы в условиях уязвимости и зависимости от другого человека, группы или фирмы в ситуации совместной деятельности или обмена с целью облегчения взаимодействия, ведущего к обоюдной выгоде.

Многие современные исследователи справедливо утверждают, что доверие нужно понимать как более сложное, многомерное психологическое явление, включающее эмоциональные и мотивационные компоненты (П. Бромилей и Л. Камингз, Р. Крамер, Д. Левис и А. Вейгерт, Д. Макалистер, Т. Тайлер и П. Дегой). Как отметили Г. Файн и Л. Холифилд, когнитивные модели доверия отражают необходимое, но недостаточное представление о доверии. Они полагают, что доверие включает в себя также аспекты «культурных значений, эмоциональных реакций и социальных отношений… Необходимо не только осознавать доверие, но и чувствовать его» [52, с. 25]. Эта позиция, которую разделяют и многие социологи (Г. Зиммель, А. Гидденс), наиболее близка к социально-психологическому пониманию доверия как психологического отношения, включающего когнитивный, эмоциональный и конативный компоненты.

В ряде подходов акцентируется внимание на этическом аспекте доверия. В философской традиции доверие часто рассматривается как нравственное понятие, выражающее такое отношение одной личности к другой, которое исходит из убежденности в ее добропорядочности, верности, ответственности, честности, правдивости (Б. А. Рутковский, Я. Янчев). В психологических исследованиях это подход разделяют Дж. Рэмпел и Дж. Холмс, П. Ринг и А. Ван де Вен, Дж. Батлер и др. Порядочность в доверительных отношениях подчеркивают Дж. Брэдех и Р. Г. Эклс, П. Бромили и Л. Камингс.

В контексте проблемы социально-психологического внушения (В. М. Бехтерев, Б. Ф. Поршнев, К. К. Платонов, В. С. Кравков, В. Н. Куликов, А. С. Новоселова) доверие понимается как предрасположенность к внушению и зависимости от другого человека. Как форма личностной зависимости рассматривается доверие и некоторыми зарубежными авторами (Б. Барбер, Д. Занд, Д. Гамбетта и др.). В процессе исследования закономерностей социально-психологического внушения была эмпирически выявлена особая форма психологической защиты, которая противостоит нежелательным для личности внушениям – контрсуггестия (недоверие) (В. Н. Куликов). В ходе экспериментальных исследований было установлено, что личность контрсуггестивна прежде всего к тем внушениям, которые расходятся с ее взглядами и убеждениями. Таким образом, сходство или различие ценностных ориентаций – одно из условий возникновения доверия или недоверия. На основании этого можно высказать предположение, что доверие и недоверие имеют ценностно-смысловую основу.

Несмотря на то, что имеется целый ряд исследований, посвященных соотношению доверия и недоверия, факторам возникновения и условиям их одновременного сосуществования, недоверие по-прежнему понимается в содержательном плане как противоположное доверию (М. Дойч, Г. Меллингер, Р. Левицки, Д. Макалистер и Р. Бис, Н. Луманн, Р. Крамер и др.). Его понимают как контрсуггестию (Б. Ф. Поршнев, В. Н. Куликов и др.), негативные ожидания (И. В. Антоненко, Р. Левицки, Д. Макалистер и Р. Бис, В. Н. Минина и др.) и т. п. В главе 2 мы постараемся выявить особенности основных факторов, критериев формирования, социально-психологических функций доверия и недоверия, стремясь таким образом содержательно развести эти феномены.

Понимание сущности доверия и недоверия тесно связано с проблемой их места в системе понятий. Наиболее часто исследователи останавливаются на соотношении доверия с такими феноменами, как: вера, доверчивость (личностное свойство), доверительность (характеристика отношений и общения), уверенность, расчет (И. В. Антоненко, В. С. Сафонов, Т. П. Скрипкина, А. Селигмен, Т. Ямагиши и М. Ямагиши, Р. Левицки и др.). Этот анализ, дополненный соотношением доверия и недоверия с рядом других более общих феноменов (психологическая дистанция, социально-психологическое пространство и самоопределение), представлен ниже в специальном параграфе, как и анализ различных видов, типов и форм доверия и недоверия. Можно выделить ряд работ, авторы которых анализируют специфические виды доверия, выделенные по различным основаниям [10, 27, 28, 39, 57]. Особое место в их ряду занимают проводимые Т. П. Скрипкиной и ее учениками исследования доверия личности к себе. Отдельный параграф также будет посвящен еще одной важной проблеме – социально-психологическим функциям доверия и недоверия. Несмотря на то, что функции доверия рассматриваются во многих современных психологических, социологических и экономических работах (И. В. Антоненко, В. П. Зинченко, Д. М. Данкин, В. С. Сафонов, Т. П. Скрипкина, Ю. В. Веселов, Э. Эриксон и др.), их социально-психологический анализ далеко не завершен, в частности, не проведено разграничение функций доверия и недоверия как относительно независимых феноменов.

Практически все
Страница 9 из 36

исследователи обращаются к рассмотрению по следствий и эффектов доверия и недоверия. Анализируя зарубежные исследования Р. Левицки, Д. Макалистер и Р. Бис отмечают, что ученые воспринимают доверие как важное условие здоровья личности (Э. Эриксон и др.), как основание межличностных отношений (Дж. Ремпел, Дж. Холмс и М. Занна и др.), как основание взаимодействия (П. Блау и др.), как базис стабильности социальных институтов и рынков (О. Вильямсон, Л. Цукер и др.) [57]. В последние годы возрос поток работ, рассматривающих доверие как результирующий показатель качества внутриорганизационных отношений (Р. Крамер, Р. Майер, Дж. Дэйвис и Ф. Шурман, С. Ситкин и Н. Рос, Л. Хосмер и др.). Авторы подчеркивают неопределенность, комплексность, и изменчивость сегодняшнего быстро развивающегося глобального экономического окружения и стратегическое влияние доверительных и недоверительных отношений на конкурентоспособность (Р. Д’Авени, Г. Хамел и С. Прахалад и др.). Доверие повышает такие показатели конкурентоспособности, как скорость (С. Эйзенхард и Б. Табризи) и качество координированных действий в стратегических инициативах (В. Шнайдер и Д. Боувен), направленных, например, на разработку новых продуктов, улучшение качества потребительских сервисов, товаров и услуг. Современные конкурентные вызовы к организационному росту, глобализации и расширению стратегических альянсов определяют высокую значимость способности эффективно развивать стратегические партнерства среди соперников (Г. Хамел и С. Прахлад), создавать межкультурные/межъязыковые альянсы (Т. Кокс и Р. Танг), а также формировать доверительные отношения в кросс-функциональных командах, временных группах и других видах искусственно созданных партнерств (Б. Шеппард).

В качестве современной тенденции понимания последствий и эффектов доверия и недоверия следует отметить следующее. На смену однозначным оценкам высокого доверия как позитивного фактора эффективности совместной жизнедеятельности, а недоверия – как негативного приходит анализ неоднозначного влияния этих феноменов на успешность взаимодействия. Все больше работ посвящено позитивному влиянию умеренного недоверия и нежелательным последствиям чрезмерно высокого доверия (Р. Крамер, К. Кук, Р. Хардин и М. Леви, Р. Левицкий, Д. Макалистер и Р. Бис и др.). Анализу этой проблемы мы уделим особое внимание в главах 2 и 6.

Эффективность доверительного и недоверительного взаимодействия рассматривается также в контексте проблемы взаимосвязи доверия и недоверия с различными феноменами жизнедеятельности личности и группы. В их ряду наиболее часто предметом исследований становились дружба, общение, сотрудничество, солидарность, социальный капитал и др. Особенностям доверия в разных видах дружеских отношений посвящены работы А. Селигмена, Дж. Ремпела, Дж. Холмса и М. Занны, Р. Чалдини, Д. Кенрика и С. Нейберга и др. Исследования взаимосвязи доверия с сотрудничеством М. Дойча как и более поздние исследования Т. Ямагиши показали, что те, кто высоко доверяет другим, через некоторое время сами показывают высокую степень сотрудничества по сравнению с теми, кто испытывает низкое доверие к другим. Доверие и недоверие выступали центральными темами исследований управления переговорами и конфликтами (М. Дойч, Р. Левицкий и М. Стивенсон). Общая идея многочисленных социологических исследований заключается в том, что доверие есть базисный элемент социального капитала (Д. Гамбетта, А. Ковэлайнен, С. М. Кониордос, Дж. Коулман, Р. Путнам, Дж. Саливан и Дж Трэнсуэ, Г. Фаррелл, Ф. Фукуяма, Х. Шрадер и др.). В последние годы этим явлением заинтересовались российские исследователи – экономисты, социологи и социальные психологи (И. Е. Дискин, В. В. Радаев, Т. П. Скрипкина, Л. В. Стрельникова, П. Н. Шихирев и др.). Недавнее исследование Ф. Вельтера, Т. Каутонена, А. Чепуренко и Е. Мальевой посвящено влиянию различных видов доверия на структуры межфирменных отношений и на управление социальными межфирменными сетями в секторе малого предпринимательства в Германии и России [5]. На наш взгляд, особая значимость концепции социального капитала состоит именно в том, что она рассматривает нравственно-психологические феномены (доверие, поддержку, надежность, взаимопомощь, терпимость, отношение к соблюдению норм и т. д.) как экономические ресурсы. Близкой проблемой занимаются исследователи доверия как фактора благоприятной репутации, эффективного имиджа и т. д. (Ф. Буари). Одновременно изучается репутация участников взаимодействия в качестве одного из условий, способствующих возникновению доверия (Б. Лано, Е. Чанг, Ф. Хусейн и Т. Диллон, Р. Шо и др.). Доверие рассматривается также как одно из слагаемых авторитета – особого вида ценностного отношения (В. К. Калиничев). Доверие в статусных межличностных отношениях изучал И. В. Балуцкий.

Высоко актуальной является проблема динамики феноменов доверия и недоверия (в том числе в онтогенезе и филогенезе). Предметом ряда социологических и психологических исследований, большей частью теоретических, являются детерминанты и этапы формирования или разрушения доверия/недоверия. Один из наиболее интересных разделов книги А. Селигмена посвящен эволюции доверия на протяжении истории человечества. Сходные идеи высказывали также и отечественные психологи, в частности, Б. Ф. Поршнев. Ряд исследований посвящен динамике общественного доверия в различных странах (Т. Ямагиши и М. Ямагиши, П. Штомпка, Ю. В. Веселов, Е. В. Капусткина и др.). Как показывают эти исследования, изменения культуры доверия в отдельных обществах могут проходить скачкообразно. Так, анализируя динамику доверия на постсоветском пространстве, П. Штомпка выделяет два последовательно существовавших феномена [38]. Первый феномен, названный «экстернализацией» доверия, состоит в том, что объектом доверия становятся «внешние» объекты, например, импортные товары, технологии, специалисты и т. д. Второй феномен – «интернационализация» характеризует противоположный процесс и обозначает приписывание позитивных качеств, обеспечивающих высокое доверие только «своим» (социально близким, отечественным) объектам.

Анализируя динамику межличностного доверия, П. Штомпка выделяет первичный и вторичный уровни этого феномена [75, с. 71–79]. Изначально доверие к человеку формируется на основе первичного импульса доверия. Определяющее значение на этом этапе принадлежит характеристикам внешности и поведения, в том числе статусным и социально-ролевым. В дальнейшем «подключаются» такие факторы, как репутация, отзывы других и рекомендации. Первичный импульс доверия зависит также от социальных представлений, установок, стереотипов и предубеждений в отношении различных социальных групп. Вторичный уровень в структуре доверия зависит от контекстуальных и ситуативных факторов, которые способствуют или препятствуют доверию. Важными факторами являются также полнота и доступность информации об участниках взаимодействия, например, ясный и четкий статус другого человека, прозрачность структуры и деятельности организации. П. Штомпка отмечает, что следующий (третичный) уровень в структуре доверия уже будет строиться не на впечатлениях или импульсах, а на рациональной
Страница 10 из 36

оценке действий индивида, оправдывающего или не оправдывающего доверие [75].

Изучая динамику организационного доверия Г. Файн и Л. Холифилд проводили исследования вхождения новых членов в культуру доверия организации [52]. Особая роль в этом отводится опытным сотрудникам, которые обучают новичков чувству ответственности. Другой способ формирования доверия состоит в воздействии стимулирующих доверие правил. Дж. Марч и Дж. Олсен отмечают, что в этом случае организация действует, подобно «помощнику режиссера», делая «подсказки, которые вызывают идентичность в определенных ситуациях» [60, с. 72]. Г. Миллер предлагает пример самоукрепляющейся динамики социально созданного доверия в организации. При обсуждении основ сотрудничества в компании «Хьюлет-Паккард», он отмечает, что оно поддерживается политикой «открытых дверей» для сотрудников, которая не только допускает инженеров ко всему оборудованию в лабораториях, но и одобряет, если они берут его домой для личного пользования [61, с. 197].

Предметом ряда эмпирических исследований отечественных психологов выступает доверие на разных стадиях онтогенеза и развития субъектности. Доверие к себе как внутриличностное образование старших подростков является предметом исследования О. В. Голубь. Особенности взросления при разных моделях доверительных отношений у подростков изучала А. А. Чернова. Доверительные отношения личности как детерминанту восприятия индивидуальности анализирует С. И. Достовалов. Исследование Е. П. Крищенко посвящено доверию к себе как условию становления субъектности на этапе перехода из школы в вуз.

Многие положения, сформулированные в теоретических работах, были подтверждены в рамках прикладных исследований доверия и недоверия. В их ряду можно выделить несколько хорошо оформившихся направлений исследований. Первое их них – экономико-психологическое. Эмпирические исследования А. Л. Журавлева и В. А. Сумароковой, В. П. Познякова посвящены анализу доверия современных российских предпринимателей различным видам организаций и деловых партнеров. Доверие в коммерческой деятельности и деловых отношениях изучали Г. А. Агуреева, И. А. Антоненко, А. Я. Кибанов, Т. А. Нестик, А. В. Филиппов и В. А. Денисов, П. Н. Шихирев и др. Как показывает анализ, работы социальных и экономических психологов тесно переплетаются с проблематикой и методами исследований экономистов и социологов (Ю. В. Веселов, А. К. Ляско, Е. В. Капусткина, Б. З. Мильнер, В. В. Радаев, М. В. Синютин и др.). В частности, Б. З. Мильнером изучается роль доверия в социально-экономических преобразованиях в обществе. Ряд исследований посвящен формированию доверия в массовом инвестиционном поведении (В. А. Дулич, О. Е. Кузина, Р. Б. Перкинс и др.), а также доверию населения к российской банковской системе (Н. Ермакова, Д. А. Литвинов и др.).

Сходная проблематика характерна и для зарубежной экономической психологии (Дж. Кокс, Д. Коэн, Дж. Пикслей, Т. Чайлс и Дж. Макмаклин и др.). В то же время, западными исследователями большое внимание уделяется экспериментальному изучению доверия и недоверия с применением так называемых инвестиционных или доверительных деловых игр (С. Баркс, Дж. Карпентер и Е. Верхуген, Н. Бачан, Е. Джонсон и Р. Кросон, Дж. Берг, Р. Бойль и Р. Бонасич, Ф. Болл и Д. Кэхлер, Р. Кросон и Н. Бачан, М. Виллингер с соавт., Дж. Дикхаут и К. Маккаб и др.). Еще одно признанное направление – анализ доверия потребителей (С. Гудвин, Р. Морган и С. Хант, Е. Фоксман и П. Килкойн и др.). В связи с развитием Интернет-торговли и электронных баз данных потенциальных потребителей высокую актуальность приобретают проблемы доверия и конфиденциальности информации в этой сфере (Е. Кадилл и П. Мэрфи, П. Лунт, Г. Милн, А. Нотеберг с соавт., Н. Оливеро, Ф. Тэн и др.). Высоко развитым направлением является исследование доверия/ недоверия потребителей медицинских услуг – доверие/недоверие пациентов медицинскому персоналу и лечебным учреждениям (Дж. Бэрифут и К. Майнард, Г. Вашингтон, Дж. Вэлкер и соавт., К. Вэлтстон с соавт., Д. Гибсон, К. Гифид, Дж. Джонс, А. Као с соавт., Д. Механик, Л. Ньюкомер, Р. Нортхаус, Д. Том с соавт. и др.). В последние годы российские психологи также обращаются к этой теме (И. В. Изюмова, Д. Р. Сагитова и др.). Доверие рекламе также является одной из востребованных и социально значимых тем экономической психологии. Ее анализ проведен в главе 5 настоящей монографии. Наиболее развитым на сегодняшний день направлением в зарубежной психологии является организационное доверие, на анализе состояния исследований которого мы остановимся подробнее ниже, а также в главе 6.

В качестве отдельного научного направления можно выделить изучение доверия как компонента политического и общественного сознания (В. Е. Бодюль, И. К. Владыкина и С. Н. Плесовских, В. П. Горяинов, Д. М. Данкин, В. Н. Дахин, К. Ф. Завершинский, Г. Л. Кертман, А. В. Комина, Ю. Н. Копылова, Ю. В. Левада, Н. Н. Лобанов, Д. У. Ловелл, В. Н. Лукин, Б. З. Мильнер, В. Н. Минина, В. А. Мирошниченко, Т. М. Мозговая, Д. В. Ольшанский, Т. П. Скрипкина, Г. У. Солдатова, Н. Ю. Тишкова, Н. Н. Ямко и др.). В частности, проблеме политического доверия в международных отношениях посвящены труды Д. М. Данкина. Предметом анализа Ю. Н. Копыловой является доверие населения как фактор повышения социального статуса органов государственной власти. В исследовании А. В. Коминой анализируются авторитет, ответственность, доверие как императивы власти. Факторы недоверия институтам государственной власти и управления исследовала В. Н. Минина. Доверие и недоверие как общественную и социальную проблему рассматривают Т. Говир, Ю. В. Левада, Т. А. Праворотова, А. Б. Рузанов и др. Проблеме политического и общественного доверия посвящены также и зарубежные исследования (П. Браун, Д. Левис и А. Вейгерт, Дж. Капелла и К. Джемисон, Д. Карневейл, С. Митчелл, С. Паркс и С. Коморита, А. Селигмен, Ф. Фукуяма, М. Хезирингтон, Р. Эбрамсон и др.).

Формирование доверия в детских коллективах и в системе учитель-ученик является предметом исследований В. А. Бормотовой, Н. Е. Гульчевской, В. А. Дорофеева, С. Г. Достовалова, А. А. Кокуева, О. В. Марковой, А. В. Сидоренкова, Т. П. Скрипкиной, Г. В. Тигунцевой и др. А. В. Роженко изучала особенности эмоциональной, социальной и личностной адаптации к школе детей с депривацией доверительных отношений, а Т. П. Скрипкина и А. В. Полина – особенности психического развития дошкольников с депривацией доверия.

Актуальной в современных условиях проблемы доверия как фактора повышения адаптационных возможностей в экстремальных ситуациях посвящено исследование О. Г. Фатхи. Кризис доверия как причину дезадаптации старшеклассников-мигрантов анализируют в своей работе И. С. Ломаковская и Т. П. Скрипкина. В. И. Лебедев исследовал психологию изолированных групп и динамику отношений в них, в том числе в экстремальных условиях. Доверие к руководителю и доверие/недоверие к членам коллектива особо значимы для таких групп.

В настоящее время востребованными на практике являются исследования доверия в психотерапии и психологическом консультировании (В. В. Козлов, Р. Кочюнас, А. Н. Моховиков, Г. Н. Раковская, А. В. Скворцов, Н. Г. Устинова, С. Файн, С. Д. Хачатурян и др.). Особенностью многих современных прикладных работ, за исключением
Страница 11 из 36

исследований межличностного и организационного доверия/недоверия, заключается в том, что чаще всего оценивается только уровень доверия или недоверия (высокий или низкий) и, соответственно, не анализируется структура этих отношений.

Можно также сказать, что независимо от сферы приложения исследований их основным предметом являются условия и факторы доверия и недоверия. Эти факторы специфичны для различных уровней и видов доверия. Согласно модели, которую предложили Д. Макнайт, Л. Куммингс и Н. Червани, первоначальное доверие личности формируется под влиянием следующих факторов: 1) личностных: существования предрасположенности к доверию, готовности доверять (disposition to trust) у кого-то из участников взаимодействия; 2) институциональных: «институционального» доверия (institution based trust); 3) когнитивных: процессов категоризации и иллюзий контроля [22, 73]. Многие исследователи отмечают особую значимость следующих групп факторов: специфика и значимость ситуации взаимодействия, характеристики объекта доверия, личностные особенности субъекта доверия (И. В. Антоненко, А. И. Донцов, В. С. Сафонов, Р. Хардин и др.). Среди личностных факторов, оказывающих влияние на готовность доверять, наиболее изученными являются общая установка на доверие другим людям и миру, а также уровень субъективного контроля (Д. Макнайт, Л. Куммингс и Н. Червани, К. Паркс и Л. Халберт, Дж. Роттер, М. Розенберг и др.). Общительность личности наряду с другими личностными детерминантами доверия исследовала Л. А. Журавлева [15]. Ею было установлено, что общий уровень доверия положительно коррелирует со стеничностью, осмысленностью, предметностью, субъектностью, социоцентричностью, эгоцентричностью, личностно-значимыми целями. Отрицательные связи выявлены между высоким уровнем доверия и операциональными трудностями в общении.

Исследования по развитию доверия показали, что восприятие людьми надежности других и их желания вступать в доверительные отношения большей частью зависят от имеющегося опыта взаимодействия (С. Бун и Дж. Холмс, М. Дойч, С. Линдсколд, М. Пилисук и П. Сколник, Л. Соломон и др.). Предыстория взаимодействия дает информацию, позволяющую оценивать установки, намерения и мотивы других людей. Эта информация создает основу для умозаключения по поводу надежности партнера и для планирования поведения (Р. Бойль и П. Бонасич, Р. Левицки и В. Банкер, Д. Шапиро, Б. Шепард и др.). Множество исследований подтвердили, что взаимность в отношениях увеличивает доверие, в то время как ее отсутствие или нарушение ослабляет доверие (М. Дойч, С. Линдсколд, М. Пилисук, М. Пилисук и П. Сколник и др.).

Существуют специальные исследования, посвященные разнообразным факторам, которые подрывают доверие, увеличивают недоверие и подозрение в современных организациях, включая диспозиционные и ситуативные факторы (П. Браун, П. Зимбардо, С. Инско и Дж. Шоплер, Д. Карнвейл, Р. Крамер и Р. Тайлер, Р. Крамер и К. Кук, Дж. Най, Дж. Пфеффер, Г. Файн и Л. Холифилд, А. Фенигштайн и П. Винейбл и др.). Многие ученые отмечают, что доверие легче разрушить, чем создать (Б. Барбер, Р. Джанофф-Булман, Д. Меерсон). Хрупкость доверия аргументируется существованием ряда когнитивных факторов, которые определяют асимметрию процессов создания и разрушения доверия (П. Словик). Во-первых, отрицательные (разрушающие доверие) события больше заметны, чем позитивные (создающие доверие). Во-вторых, события по разрушению доверия приобретают больший вес в суждениях. Для подтверждения асимметричного принципа П. Словик оценивал воздействие гипотетических событий на доверительные суждения людей [71]. Он обнаружил, что отрицательные события имеют большее влияние на доверие, чем позитивные события. Асимметрия между доверием и недоверием может быть укреплена тем, что источники плохих новостей (разрушающие доверие) воспринимаются как более правдоподобные, чем источники хороших новостей [71].

В дополнение к когнитивным факторам, исследователи интересуются организационными факторами, способствующими проявлению асимметрии в суждениях относительно доверия и недоверия. Р. Барт и М. Кнез изучали, как позиция в структуре организации и социальная динамика влияет на оценку доверия и недоверия [46]. В том же исследовании менеджеров в фирме высоких технологий они выявляли влияние третьих сторон на распространение недоверия. Было установлено, что это влияние особенно значимо в отношении недоверия. В объяснении таких явлений Р. Барт и М. Кнез утверждают, что третьи стороны более восприимчивы к отрицательной информации и часто предрасположены к отрицательным слухам. Соответственно косвенные связи увеличивают недоверие, связанное со «слабыми» отношениями больше, чем увеличивают доверие среди «сильных» отношений [46]. Р. Крамер отмечает, что эмпирические результаты этих исследований согласуются с точками зрения таких теоретиков, как Р. Хардин и Д. Гамбетта [55].

Спектр факторов, влияющих на доверие/недоверие в обществе, по мнению П. Штомпки, включает также группу структурных факторов [74]. К ним относятся: определенность норм, которая порождает доверие, и нормативный хаос (аномия), который порождает недоверие; прозрачность социальной организации, приводящая к распространению доверия, и непрозрачность, секретность деятельности, приводящие к распространению недоверия; стабильность социального порядка, укрепляющая доверие, и изменчивость социального порядка, непредсказуемость изменений, укрепляющие не доверие; подотчетность власти, определяющая доверие ей, и произвольность, безответственность власти, определяющая недоверие ей; узаконивание прав и обязанностей, следование установленным правилам игры, которые воспроизводят доверие, и отсутствие установленных правил игры, беспомощность, которые воспроизводят недоверие; строгое соблюдение принятых на себя обязательств и обязанностей, которые вызывают чувство доверия, и необязательность, вседозволенность, которые вызывают чувство недоверия; признание и охрана достоинства, неприкосновенности и автономности каждого члена общества [74]. В свою очередь, В. Н. Минина выявила следующие основные факторы, которые способствуют распространению и укреплению недоверия в нашем обществе: неопределенность, двусмысленность правил взаимодействия рыночных агентов, устанавливаемых государством; распространение коррупции в системе государственного управления; неразвитость демократических институтов в системе государственного управления; противоречие между формальной и неформальной структурами отношений, исторически сложившихся в системе государственного управления [19, с. 159–161]. Эти исследования демонстрируют значимость институциональных регуляторов доверия/недоверия, в частности, особую роль формально-динамических (структурных) характеристик социальных отношений, определяющих атмосферу и культуру доверия/недоверия в современном российском обществе.

Отдельный пласт исследований, органически связанный со всеми перечисленными направлениями, образуют методические работы, посвященные разработке подходов, инструментов и приемов оценки доверия. Их анализ представлен в параграфе 4.1 главы 4. Следует отметить, что важнейшей задачей этого направления выступает
Страница 12 из 36

выделение параметров, позволяющих количественно оценить различные характеристики доверия/недоверия личности и группы, а также доверия/недоверия между индивидуальными или групповыми субъектами.

Некоторые из перечисленных выше научных проблем особо важны в контексте нашего исследования, поэтому на них необходимо остановиться подробнее.

1.2. Соотношение доверия и близких феноменов

Анализ места доверия в системе понятий чаще всего ограничивается однокоренными и близкими по смыслу, а именно, феноменами доверчивости, доверительности, веры и уверенности. Многие авторы, отмечают несомненную смысловую близость понятий доверие и вера. В русском языке они близки также этимологически. Как считает Т. П. Скрипкина, определения понятий «вера» и «доверие», приводимые в толковых и даже философских словарях, не позволяют четко разграничить их смысл [28, с. 54]. С. Л. Франкл отмечал, что «вера – это убеждения, истинность которых не может быть доказана с неопровержимой убежденностью» [30, с. 222]. Также и по мнению В. Г. Галушко «вера в нерелигиозном смысле означает субъективную уверенность при отсутствии объективных оснований для ее оправдания, т. е. без возможности удостовериться в ее истинности [9, с. 141]. Проводя анализ соотношения доверия с близкими понятиями, М. В. Синютин отмечает, что «вера, как более возвышенное моральное благо, чем доверие, не нуждается в постоянном практическом подтверждении и требует более сильную человеческую волю. А доверие утилитарнее по своей природе и более чувствительно к взаимности отношений» [26, с. 143]. На основании работ М. Бубера [4] Т. П. Скрипкина делает заключение о том, что «в основе веры лежит акт принятия, в основе доверия – специфическое состояние (или переживание), связанное с отношением, возникающим при взаимодействии (соприкосновении) субъекта и объекта… Подлинная вера, основанная на акте принятия, не нуждается в опытной проверке (верю и все)» [28, с. 70]. По мнению Т. П. Скрипкиной, в отличие от веры важнейшая функция доверия – это соотнесение субъективного и объективного [28, с. 74].

Еще одну близкую по смыслу пару образуют доверие и уверенность. Их соотношению уделяли внимание И. В. Антоненко, А. Селигмен, Т. П. Скрипкина и др. Социально-психологическую характеристику личности «уверенность в себе» и ее соотношение с доверием изучал В. Г. Ромек. Он отмечает, что результаты многочисленных исследований привели авторов к выводу о том, что уверенность является предпосылкой и составной частью социальной компетентности [23]. Т. П. Скрипкина предполагает, что «доверие к себе является обобщенным внутриличностным коррелятом уверенного поведения» [28, с. 31]. А. Селигмен считает, что в отличие от доверия уверенность есть результат взаимоподкрепляемых ожиданий [25, с. 59]. По нашему мнению, уверенность также может быть следствием особенностей ситуации, например, иметь место в условиях низкой неопределенности.

Существует еще ряд близких к доверию феноменов. Так, исследователи психологического направления сходятся на том, что доверие нельзя путать с расчетом, который строится на объективной информации, предполагающей возможность контролировать ситуацию и снижающей неопределенность и уязвимость. Кроме того, доверие и контроль – разные, но взаимодействующие процессы, отмечают Т. Дас и Б. – С. Тенг [22, 73]. И, наконец, многие авторы (Л. Хосмер, Д. Занд и др.) сходятся в том, что доверие следует отделять от наивности, альтруизма и т. д.

Большинство из рассмотренных понятий, близких к доверию, можно расположить в пространстве двух факторов, описывающих ситуацию взаимодействия партнеров: возможность контроля и наличие неопределенности. Это позволяет графически отобразить место доверия в системе наиболее близких к нему понятий: веры, расчета, контроля и уверенности (рисунок 1).

Представленная модель не включает многие другие факторы социальной ситуации, влияющие на формирование доверия. По мнению большинства исследователей, для возникновения доверия необходимы следующие обстоятельства (обязательные условия):

1) наличие значимой ситуации, характеризующейся неопределенностью или связанной с риском;

2) оптимистическое ожидание субъекта относительно исхода события;

3) уязвимость субъекта и зависимость его от поведения других участников взаимодействия;

4) добровольность взаимодействия;

5) отсутствие контроля.

Рис. 1. Доверие в системе других понятий

В контексте данного исследования важно, что большинство перечисленных условий доверия также являются и условиями возникновения недоверия. Поскольку недоверие так же, как и доверие, возникает в ситуации неопределенности, уязвимости, отсутствия контроля. Ниже в главе 2 мы остановимся более подробно на анализе условий формирования доверия и недоверия.

Следует также отметить, что вера, расчет, контроль и уверенность – явления, которые в определенных условиях заменяют подлинное доверие. Можно предположить, что они также предшествуют формированию подлинного доверия на начальном этапе взаимодействия. По какому пути пойдет личность в ситуации, когда доверие еще не сформировано: по пути веры, основанной на эмоциональном принятии, или по пути трезвого расчета и контроля – зависит от множества факторов. В частности, это во многом зависит от индивидуально-психологических и социально-психологических свойств личности, от особенностей ситуации (например, ее значимости) и, конечно, от характеристик партнера по взаимодействию.

Не менее важной по сравнению с задачей разграничения синонимичных понятий является задача анализа места доверия и недоверия в системе более общих социально-психологических феноменов. Интерес представляет выделение и анализ явлений, по отношению к которым доверие может выступать одним из структурных компонентов (составной частью), основополагающим критерием (необходимым условием возникновения), производной (одним из измерений) и т. д. К таким феноменам относятся, в частности, отношение к миру, себе, другим людям; социально-психологическая дистанция; социально-психологическое пространство; самоопределение субъекта и др.

В главе 3 монографии, посвященной анализу доверия как одного из критериев социально-психологической дистанции, проведен анализ структуры психологической дистанции, дано ее определение и выявлены особенности доверия личности представителям различных социальных категорий. Эти исследования подтверждают предположение о том, что доверие выступает одним из наиболее значимых критериев категоризации социального окружения по величине психологической дистанции. Полученные данные, однако, указывают на то, что в отношении психологически равнодистантных категорий людей, относящихся к различным сферам жизнедеятельности личности, могут быть значимы разные основания доверия. Для исследования этих нюансов доверия наиболее перспективным конструктом является социально-психологическое пространство [13]. В общем виде социально-психологическое пространство человека есть сформированная субъектом система позитивно или негативно значимых социальных объектов или явлений (включая его самого), занимающих конкретные позиции в структуре, находящихся в определенных связях друг с
Страница 13 из 36

другом и выполняющих специфические функции или роли в соответствии с некоторыми нормами, правилами, стандартами и закономерностями. Значимые социальные объекты или явления могут как существовать, так и не существовать в реальном окружающем мире, могут восприниматься разными людьми принципиально различным образом и выполнять в их жизни совершенно особые функции. В главе 3 (параграф 3.2) изложено авторское представление о видах и структуре психологического пространства и о соотношении феноменов «психологическая дистанция» и «психологическое пространство».

Мы предполагаем, что одним из основных измерений социально-психологического пространства, критерием психологической близости или удаленности его элементов, а также детерминантой других составляющих отношения субъекта к значимым объектам выступают доверие и недоверие. Например, доверие и/или недоверие могут вызывать не только определенные люди или группы, но также сферы жизнедеятельности и системы ценностей. В то же время отсутствие доверия к одному их них может свидетельствовать о стремлении личности сменить свое окружение, вид деятельности и жизненные цели. По сути, в доверии или недоверии проявляется направленность субъекта на сохранение или изменение существующей структуры социально-психологического пространства. Доверие является показателем и критерием взаимоотношений различных элементов социально-психологического пространства между собой. Особенности этих взаимоотношений также могут послужить причиной изменения социально-психологического пространства субъекта. Например, если два объекта проявляют высокое недоверие и антагонизм друг по отношению к другу, субъект может быть вынужден пожертвовать своими отношениями с одним из них. Однако возможны и обратные процессы – потребность в сохранении позиции объекта и стабильности социально-психологического пространства в целом обуславливает необоснованно высокие оценки доверия представителям ближайшего социального окружения и заниженные оценки доверия «чужакам». Доверие и недоверие могут выступать детерминантами других составляющих отношения субъекта к значимым объектам. Например, оказывать влияние на формально-динамическую составляющую этого отношения и на содержательные элементы отношения, также выступающие измерениями социально-психологического пространства (уважение, взаимная ответственность и т. д.). Т. е. отдельные измерения социально-психологического пространства в определенной степени взаимосвязаны и взаимозависимы, а одними из ключевых измерений, в наибольшей степени взаимосвязанных с другими, являются доверие и недоверие.

Таким образом, доверие и недоверие к определенным людям, группам, сферам жизни, системам ценностей, нормам, идеям и т. д. выражает не только текущее состояние отношений с этими объектами, но и направленность субъекта на интенсификацию, углубление отношений, сближение с ними или, напротив, на дистанцирование, избегание, уничтожение. В то же время отсутствие доверия к одному из них может свидетельствовать о намерении личности сменить свое окружение, вид деятельности или жизненные цели. По сути, в доверии или недоверии проявляется направленность субъекта на сохранение или изменение существующей структуры социально-психологического пространства. По нашему глубокому убеждению, доверие и недоверие часто выступают выражением определенного отношения субъекта к миру, человечеству, окружающей социальной среде, отдельным группам или людям, а также выражением его позиции в системе ценностей и норм общества. Это позволяет предположить, что доверие и недоверие тесно связаны с феноменом самоопределения субъекта.

Под самоопределением мы понимаем поиск субъектом своего способа жизнедеятельности в мире на основе воспринимаемых, принимаемых или формируемых (создаваемых) им во временной перспективе базовых отношений к миру, другим людям, человеческому сообществу в целом и самому себе, а также на основе собственной системы жизненных смыслов и принципов, ценностей и идеалов, возможностей и способностей, ожиданий и притязаний [12]. Частными составляющими самоопределения являются: основные ценности субъекта, идеалы и жизненные принципы, цели и мотивы; базовые отношения к миру, другим людям (например, общая установка на доверие и недоверие); оценка своих способностей и возможностей; ожидания; опасения; представления о жизненной перспективе и о возможных изменениях системы ценностей и смыслов на протяжении жизни и т. д. Поскольку доверие и недоверие – интегральные показатели отношения субъекта к окружающему миру и поскольку они являются проявлениями направленности субъекта на сохранение или изменение своего социально-психологического пространства, можно сказать, что в широком смысле основные социально-психологические функции доверия и недоверия, состоят в обеспечении социального самоопределения субъекта, его сосуществования и взаимодействия с окружающим миром.

Анализ места доверия и недоверия в системе понятий несомненно должен включать также и конструкты, выступающие основаниями (критериями, компонентами) доверия и недоверия. Это относится к таким феноменам, как приязнь, нравственность, единство, надежность, предсказуемость, неформальность, зависимость и т. д. Важно также оценить влияние на доверие и недоверие феноменов, представляющих антонимичные понятия: неприязнь, безнравственность, чуждость, враждебность, ненадежность, предательство, непредсказуемость, формальность, независимость и т. д. Этот анализ, результаты которого представлены в главах 2 и 4 настоящей монографии, может оказаться весьма продуктивным, поскольку разные виды и формы перечисленных характеристик сознания и поведения личности могут оказывать различное по силе и направленности влияние на доверие и недоверие представителей отдельных личностных типов, а также социальных групп.

Соотношению основной пары понятий нашего исследования, проблеме сходства и различий, взаимосвязи и автономности доверия и недоверия посвящена глава 2. В ней представлены результаты эмпирического исследования, подтверждающего относительную независимость этих феноменов, а также предложены концептуальные модели их критериев и детерминант. Многие исследователи в последнее время все больше склоняются к тому, что доверие и недоверие не являются антонимичными и взаимоисключающими феноменами. Они определяются частично совпадающей, но не идентичной системой критериев и могут сосуществовать одновременно по отношению к одному и тому же объекту. В главе 2 будут определены общие и отличительные признаки этих феноменов, условия их одновременного существования, а также социально-психологические функции, которые они выполняют. Сейчас же мы остановимся на понимании сущности этих феноменов – как у других авторов, так и собственном.

1.3. Понимание феноменов доверия и недоверия

Как было отмечено выше, в зависимости от философских оснований исследования, научного направления, социальной позиции и политических убеждений авторов ими предлагаются различные подходы к пониманию сущности доверия. Приведем некоторые наиболее распространенные формулировки.
Страница 14 из 36

Например, Д. Левис и А. Вейгерт характеризовали доверие как «совершение рискованного действия на основе уверенного ожидания, что все, кто вовлечен в это действие, будут действовать компетентно и с сознанием долга» [56, с. 971]. Подобным образом определил доверие и С. Робинсон как «ожидания, предположения или веру (убеждение) в вероятность того, что будущие действия другого будут выгодными, благоприятными и, по крайней мере, не наносят ущерба интересам другого» [69, с. 576]. Дж. Рэмпел, Дж. Холмс и М. Занна указывают на особую значимость предсказуемости, надежности и отзывчивости, заботы о благосостоянии другого человека [67]. П. Ринг и А. Ван де Вен определяют доверие как уверенность в подтверждении ожиданий и доброжелательности другого [68]. В свою очередь, П. Бромили и Л. Камингс дают определение доверия как ожидания того, что индивид или группа честно попытаются вести себя в соответствии с любыми обязательствами, и явными, и подразумеваемыми; будут честными в каких бы то ни было переговорах, предшествующих этим обстоятельствам; и чрезмерно не станут обманывать других, даже если представиться такая возможность [45]. Т. Ямагиши и М. Ямагиши определяют доверие как убежденность в том, что люди не будут эксплуатировать добрую волю других [81]. Некоторые итоги дискуссии, посвященной проблеме доверия в сфере бизнеса, приводятся в тематическом выпуске журнала «The Academy of Management Review» [73]. Во вводной статье Д. Руссо, С. Ситкин, Р. Берт и К. Камерер предлагают следующее определение: доверие есть психологическое состояние, включающее намерение принять собственную уязвимость и основанное на позитивных ожиданиях относительно намерения или поведения другого [70].

Другие важные определения объясняют доверие как более общее отношение или ожидание от других людей и общественных систем (Б. Барбер, Х. Гарфинкел, Н. Луманн). Например, Б. Барбер описывал доверие как совокупность «социально обоснованных и социально подтвержденных ожиданий в отношении других людей, организаций, учреждений и естественных, моральных и социальных порядков, которые составляют фундаментальное содержание жизни» [42, с. 164–165]. Таким образом, в качестве основополагающих признаков доверия упоминаются эмоциональная близость, социальная идентичность, обмен, договор, социальные добродетели и др. Действительно, в разных культурах доверие опирается на ролевые ожидания, моральные добродетели, договорные обязательства. Имеет место также точка зрения о том, что доверие выступает следствием «спонтанной социабельности» (spontaneous sociability) [31]. Под этим Ф. Фукуяма понимает способность индивида «создавать новые объединения и новые рамки взаимодействия» [31, с. 54]. С точки зрения психологии, за этой способностью стоит основополагающая социальная потребность в совместности, общности и близости, на которой базируются потребности в принадлежности и принятии, уважении и признании, кооперации, заботе о других и т. д. Исходя из такого понимания можно говорить о существовании специфической потребности человека доверять окружающим людям и миру.

На представления о природе возникновения, основаниях, критериях, функциях доверия и недоверия оказывает влияние также эволюция в истории человечества их преобладающих форм и видов [8, 17, 20, 21, 25, 38]. Исторически самой древней формой доверия, характерной для так называемых «традиционных обществ», исследователи считают доверие, основанное на принадлежности объекта к социальным группам, наделенным особым психологическим статусом. В традиционных обществах это, как правило, кровнородственные связи. Принадлежность к «своей» группе наделяет ее членов высоким кредитом доверия, который также допускает нарушение норм совместной жизнедеятельности в виде шуток, поддразнивания, заимствования чужих вещей без разрешения, т. е. все то, что от постороннего человека будет восприниматься как оскорбление или преступление. Как отмечает А. Селигмен, это «вовсе не доверие, а уверенность в существовании хорошо репрезентированных (и санкционированных), акриптивных по своей природе ролевых отношений» [25, с. 35]. В данном случае доверие выполняет подчиненную функцию в регуляции совместной жизнедеятельности – оно сохраняет и воспроизводит существующую социальную структуру. Такая роль доверия существенно отличается от роли доверия в современном обществе, когда новые системы социальных связей и отношений формируются на основании доверия или недоверия, которое вызывают друг у друга участники в ходе взаимодействия. В традиционных обществах высокий уровень доверия к «своему» сочетается с недоверием к представителю других групп и особенно к так называемому «чужаку» (Г. Зиммель).

Исследователи отмечают, что «традиционное доверие» – это доверие прошлому; доверие известному и недоверие новому, неизведанному; доверие догмам, а не рациональному знанию; доверие обществу, общине, а не индивиду (как правило, чужому и чуждому); это вера в бога и доверие церкви [8, с. 115]. Анализируя динамику сущности и роли доверия в обществе и ссылаясь на работы шотландских моралистов XVIII в. (Шефтсбери, Миллар, Фергюсон, Блэр и др.) А. Селигмен в качестве следующей за «традиционным доверием» исторической формы выделяет «доверие как естественную симпатию», «естественную благожелательность» [25]. А. Селигмен связывает такое понимание доверия с появлением в указанный период дружбы в ее современной форме. Эта форма социальных отношений чужда мотивам личной корысти и рационального расчета [25, с. 29–30]. Она чрезвычайно сильно отличался от ритуализированной дружбы (кровное братство и т. д.) более ранней исторической эпохи, цель которой состояла в том, чтобы сделать личные отношения частью системы родственных обязанностей, системы, опирающейся на традиции [25, с. 33]. Подлинная дружба и связанное с ней доверие опирается на духовную близость, эмоциональную привязанность, понимание, поддержку и нравственность партнеров.

По мнению А. Селигмена, на протяжении последних двух столетий в центре общественной мысли и политической теории находилась идея поддержания общности людей, базирующаяся исключительно на взаимном выполнении обещаний. Их зарождение А. Селигмен связывает с идеей Э. Дюркгейма о договорных началах (т. е. о необходимости правил, регулирующих рынки и управляющих исполнением договоров) [25, с. 15]. Экономическое и социальное развитие общества увеличивало интенсивность и частоту взаимодействия с людьми, представляющими чужие социальные группы. Кроме того, взаимодействие все чаще становилось обезличенным. Со ответственно, отмечает Ю. В. Веселов, трансформировалось и доверие, произошел переход от «традиционного доверия» к доверию смешанного типа и далее – к «рациональному» и «современному» доверию [8, с. 115]. Общества, основанные на рыночном типе хозяйствования, воспроизводят новый тип моральных отношений и доверия, регулирующий безличные отношения агентов социальной и экономической коммуникации. Этот тип отношений основан на рациональном восприятии действий других в отличие от культурно-детерминированного доверия в традиционных обществах [6, с. 9]. В условиях современности меняется сама природа доверия. Отношения доверия становятся, во-первых, функциональными, во-вторых –
Страница 15 из 36

рациональными, в-третьих – абстрактными (неперсонифицированными) (то, что А. Гидденс называет доверием «экспертным системам»). Исследователи отмечают, что в настоящее время идея социального обмена представляет собой ведущую социологическую традицию в экспериментальном изучении доверия. Так, Л. Мум и К. Кук выделяют обмен, основанный на предварительной договоренности, и его противоположность – спонтанный взаимный обмен [63]. Если договоренность не была достигнута изначально, предоставление товаров и услуг осуществляется в расчете на то, что реципрокность сработает и получатель вернет долг. Л. Молм, Н. Такаши и Г. Петерсон продемонстрировали, что в данном случае доверие достигает более высокого уровня, чем в процессе обмена по договоренности [62, с. 1398].

Несмотря на популярность модели «рационального доверия» (основанного на взаимном выполнении обещаний, т. е. на обмене) и на высокие возможности этой модели в объяснении экономического поведения, следует отметить, что такой тип доверия имеет гораздо больше общего с расчетом, а не с подлинным доверием, одним из основных признаков которого является безусловность. А. Селигмен считает, что обойти это противоречие позволяет концепция «генерализованного обмена» форму которого приобретает доверие в современную эпоху [25, с. 82]. Генерализованный обмен означает, что субъект соблюдает нормы сообщества, не претендуя на немедленное вознаграждение, а рассчитывая на то, что другие члены общества будут по ступать так же, и это в итоге позитивно скажется на жизнедеятельности всего общества и самого субъекта. Однако, как нам кажется, понимание доверия как особой формы договора или любой формы обмена (персонифицированного или неперсонифицированного, эквивалентного или неэквивалентного) уводит нас немного в сторону от понимания подлинной сути доверия (или сути подлинного доверия).

Все исследователи сходятся во мнении, что в современном обществе все более интенсивным и частым становится тип взаимодействия, когда отсутствует духовная близость или единство целей и ценностей. Нередко взаимодействие носит деперсонифицированный характер. Часто партнеры лишены возможности достаточно хорошо узнать друг друга и заключить надежный договор. Таким образом, взаимодействие протекает в условиях неопределенности и в отсутствии каких-либо гарантий получения эквивалентного блага. И тем не менее люди продолжают доверять друг другу и сотрудничать. Какой же тип доверия может заменить в этом случае рациональное доверие? Этот вопрос возвращает нас к объяснениям кооперации и сотрудничества людей существованием некоторых базовых социальных потребностей (социальных инстинктов, «органической солидарности» по Э. Дюркгейму, «спонтанной социабельности» по Ф. Фукуяме). Действительно существует некоторая базовая социальная потребность, а именно потребность человека в жизни в сообществе, на которой строятся все остальные социальные потребности: в совместности, общности, принадлежности, уважении и т. д. Э. Дюркгейм видел основу органической солидарности людей в единых для всех людей нравственных ценностях, т. е. таких, которые соответствуют «общей концепции человека»: «поскольку в каждом из нас есть доля человечности, совесть каждого индивида содержит нечто божественное и, значит, знает, что должна быть чистой и нерушимой перед другими» [51, с. 52]. Однако в ситуации высокой неопределенности, которая может сопровождаться противоречиями или даже конфликтами мировоззрений, целей и интересов, «органическая солидарность» не может выступать достаточным гарантом безопасности взаимодействия и снизить риски. Поэтому еще одной особенностью современного состояния доверия в обществе является тенденция одновременного присутствия в отношениях доверия и недоверия между партнерами – баланса оптимальных уровней доверия и недоверия.

Наличие некоторых устойчивых характеристик доверия в различные исторические периоды и в различных сообществах людей позволяет говорить о культуре доверия [7, 25, 31]. Культура доверия – это не только исторически сформированные установки, нормы и ценности социального взаимодействия, но и активно воспроизводимая в социальных практиках структура отношений, которая может сознательно планироваться и регулироваться [7, с. 32]. Различные культуры отличаются значимостью доверия, критериями его формирования, основными составляющими (основаниями) степенью их выраженности, правилами и традициями регулирующими доверительные отношения. Ф. Фукуяма, рассматривая национальные культуры доверия, разделяет со временные государства на три группы в зависимости от того, какую роль играет доверие в этих обществах [31]. Первую группу с самым высоким уровнем социальной кооперации и доверия составляют США, Япония и Германия. Ф. Фукуяма связывает высочайшее развитие экономики в этих странах с той ролью, которую играет доверие в их экономической жизни. Вторую группу с более низким уровнем доверия составляют Китай, Италия и Франция, где доверие поддерживается семейными структурами (или сходными с ними). Третья группа, характеризующаяся наиболее низким уровнем доверия, объединяет постсоциалистические страны. Несмотря на высокую долю условности и обобщенности, эта модель является в настоящее время одной из наиболее популярных. Хотя ее критики отмечают, что вряд ли воз можно объединять различные в культурном плане страны (Япония и Германия, Китай и Франция) в одну группу. Ясно, что Китай и Япония будут понимать доверие в рамках конфуцианской морали (например, уважение и доверие старшим). США и Франция, Англия и Италия как государства прежде всего христианские (хотя и разные – протестантские и католические) будут едины в общей морали и признании ценностей человеческой жизни, гражданского общества, прогресса [7, с. 30].

Что касается постсоциалистических стран, то некоторые исследователи подчеркивают, что именно в странах западного мира, особенно в США, наблюдается разрушение и упадок традиционной куль туры доверия, а страны Восточной Европы представляют собой пример актив но формирующейся культуры доверия [75, с. 99]. И это несмотря на то, отмечает Ю. В. Веселов, что в последние годы своего существования коммунистические режимы способствовали созданию особой культуры недоверия: граждане не доверяли государству, государство – гражданам [7, 8]. Основной зоной доверия была семья или круг близких друзей. В период начальной трансформации эта ситуация недоверия еще более усилилась: старые механизмы формирования доверия были уже разрушены, а новые еще не заработали в полную силу. В результате еще более возросла криминализация общества, недоверие формировало силовую установку в отношениях между людьми и особенно между экономическими организациями. Так возникли понятия «крыша», «силовая поддержка», «силовое предпринимательство». Недоверие распространилось и на экономические институты – вместо денежных отношений использовались бартерные, люди перестали доверять свои сбережения банкам, банки перестали доверять своим клиентам и кредитовать предприятия. Однако, отмечает Ю. В. Веселов, в настоящее время «мы становимся свидетелями замечательного явления, когда уровень
Страница 16 из 36

доверия в постсоветских странах поднимается с нулевой отметки до сравнительно высокого показателя» [7, с. 31]. Таким образом, научные представления о сущности и происхождении доверия, так же как и имплицитные представления о нем, культурно и исторически обусловлены.

Неудивительно, что взгляд на природу доверия отличается у представителей различных социальных наук, а также различных отраслей психологической науки в зависимости от того, на каком объекте и в какой сфере его жизнедеятельности изучается доверие. Однако должны существовать также и некоторые наиболее универсальные и устойчивые основания доверия. Сделаем попытку выявить их, сопоставив признаваемые многими исследователями точки зрения на его содержание. Как было отмечено выше, доверие часто понимается как позитивное ожидание, или ожидание благоприятного по отношению к субъекту поведения контрагента [2, 28, 53 и др.]. Однако мы не боимся получить от людей, которым доверяем, также и негативную оценку, наказание или порицание в том случае, если они нами заслужены. Мы ждем от них справедливого отношения, поведения, соответствующего нравственным нормам.

Ожидание справедливого поведения не единственный и не ключевой признак доверия. Не может выступать таковым и ожидание субъектом пользы от взаимодействия. Т. П. Скрипкина определяет доверие как «способность человека априори наделять явления и объекты окружающего мира, а также других людей, их возможные будущие действия и собственные предполагаемые действия свойствами безопасности (надежности) и ситуативной полезности (значимости)» [28, с. 85]. В этом определении в качестве основных признаков доверия называются безопасность и полезность (значимость). Однако, как будет показано ниже в главе, посвященной соотношению доверия и недоверия, оценки объекта как опасного или безопасного в большей степени являются дескрипторами недоверия. Значимость другого человека, несомненно, один из основных признаков доверия, в то же время ее не стоит однозначно понимать как ситуативную полезность. Так, А. Селигмен называет «первородной» формой доверия доверие безусловное, которое не базируется на каких-либо взаимных договоренностях и обязательствах. «Ареной» этого вида доверия «является не рынок, не место для гуляний, не биржа и никакое другое публичное пространство, а приватная сфера дружеских и любовных отношений» [25, с. 140]. В чем же заключается полезность такого общения? В первую очередь в возможности субъекта открыться, быть выслушанным и понятым. Никаких конкретных благ не ожидает и младенец, с улыбкой протягивающий ручки к новому яркому объекту. Таким образом, безусловное расположение, интерес и открытость первичны по отношению к другим составляющим доверия.

Данный вывод подтверждают и результаты нашего эмпирического исследования доверия и недоверия. Они показали, что интерес к другому человеку является одним из основных критериев доверия. Не случайно нашими респондентами как вызывающий доверие оценивается человек веселый, сильный, активный, имеющий широкий круг интересов. Эти показатели не имеют связи с ситуативной полезностью для субъекта данного человека и со значимостью оказываемой им помощи. Кроме того, анализ имплицитных представлений о доверии позволяет утверждать, что большинством людей доверие другому человеку воспринимается, в первую очередь, как собственная готовность к справедливому и честному отношению, как готовность оказать поддержку и помощь без каких-либо условий. Все это дает основание считать первоосновой доверия и его начальной формой эмоционально-позитивное отношение, интерес и открытость субъекта по отношению к партнеру. Более «зрелая» форма доверия характеризуется также готовностью проявлять добрую волю в отношении партнера, и только затем следует ожидание справедливого и честного отношения.

Определив основные признаки доверия как социального явления, необходимо перейти к анализу доверия и недоверия как социально-психологических феноменов. Доверие может быть отнесено и относится отдельными авторами к различным классам понятий, в частности, оно понимается как чувство, ожидание, состояние, представление, психологическое отношение, способность, процесс и т. д. Нередко доверие понимается как форма социальной компетентности (умение и готовность строить доверительные отношения), культура (совокупность правил и норм), социальная ситуация и т. д. Например, В. Н. Минина исследовала недоверие как социальную проблему, понимая под ним ситуацию дисбаланса интересов субъектов социального взаимодействия, в результате чего за интересованные группы формулируют требования по изменению сложившихся условий или существующего общественного устройства и оказывают воздействие на власть, общественное мнение с тем, чтобы выдвигаемые требования были удовлетворены [19, с. 160].

Для социальной психологии наиболее перспективным является подход к доверию и недоверию как к психологическому отношению. Актуальным является также анализ доверия как взаимоотношения партнеров, формирующегося на основе сопоставления взаимных оценок, установок и ожиданий. Так, доверие предполагает не только оценку другого участника взаимодействия и ожидания его действий, но также и представление о том, как тот оценивает доверителя и какое поведение он от доверителя ожидает. При такой постановке проблемы второй участник взаимодействия может быть назван «объектом» с очень большой натяжкой, поскольку доверие предполагает высокую зависимость от его отношения и поступков. В доверительных отношениях социальных объектов взаимное оценивание, готовность и ожидания приобретают решающее значение, поэтому можно скорее говорить о двух сторонах доверительных отношений, нежели о субъекте и объекте доверия. Именно поэтому в своей работе мы не используем термин объект, предпочитая называть второго участника взаимодействия партнером. Это определение нам кажется также более уместным по сравнению с понятием «бенефициар» обозначающим объект доверия в деловом и юридическом лексиконе.

Подход к доверию как к психологическому отношению предполагает выделение в его структуре когнитивного, эмоционального и поведенческого компонента. Когнитивный компонент включает представления о себе, втором участнике доверительных отношений и условиях взаимодействия, а также ожидания, связанные с поведением партнера. Эмоциональный компонент характеризуется эмоциональными оценками взаимодействующих сторон и самого процесса взаимодействия. Поведенческий компонент включает готовность к определенным действиям в отношении второго участника, в отношении самого себя и сложившихся условий. Например, готовность соблюдать нравственные нормы при взаимодействии с ним или готовность пожертвовать собственными интересами ради поддержания определенного уровня доверия.

Поскольку наибольшее распространение получили определения доверия и недоверия как ожиданий, необходимо дать наше понимание этого феномена. Ожидание, по нашему мнению, есть особая форма психологического отношения, определяющая роль в котором принадлежит мотивационной составляющей. Т. е. ожидание по отношению к какому-либо объекту или
Страница 17 из 36

партнеру – это психологическое отношение, включающее представление о потребностях, которые могут быть удовлетворены в результате взаимодействия с данным объектом или партнером, эмоции, которые вызываются предвкушением удовлетворения этих потребностей, и готовность совершать определенные действия, способствующие их удовлетворению.

Таким образом, доверие как психологическое отношение включает интерес и уважение к объекту или партнеру; представление о потребностях, которые могут быть удовлетворены в результате взаимодействия с ним; эмоции от предвкушения их удовлетворения и позитивные эмоциональные оценки партнера; расслабленность и безусловную готовность проявлять по отношению к нему добрую волю, а также совершать определенные действия, способствующие успешному взаимодействию. В свою очередь, недоверие включает следующие основные элементы: осознание рисков; чувство опасности, страха в сочетании с негативными эмоциональными оценками партнера и возможных результатов взаимодействия; настороженность и напряженность, а также готовность прекратить контакт, ответить на агрессию или проявить опережающую враждебность. В главе 2 мы дадим более развернутое описание компонентов доверия и недоверия и проведем сопоставление их общих и различных свойств и характеристик.

Для нас принципиальна различная значимость составляющих доверия – ожидание пользы для себя, по нашему мнению, не является определяющим или первичным в структуре доверия. Собственная готовность к доверительным отношениям, осознание ответственности за их развитие – значимые составляющие доверия. Важными признаками являются также открытость и интерес субъекта. Однако именно они делают партнеров уязвимыми. А. Селигмен даже предсказывает «угасание доверия» в мире, где возрастает неопределенность и где риски превышают допустимый уровень, превращаясь в опасность [25, с. 199]. Сложно согласиться с этой точкой зрения, поскольку в таких условиях может иметь место дальнейшая эволюция содержания и роли доверия в обществе при сохранении высокой значимости данного феномена. Прогноз угасания и обесценивания доверия в современном мире А. Селигмена строится на том, что если между договаривающимися или взаимодействующими сторонами не усматривается никакого общего символического или этического пространства и участники взаимодействия воспринимают друг друга как обитателей совершенно разных, потенциально противоположных или враждебных миров, то их действия чреваты опасностью для всех остальных. А. Селигмен задается вопросом: не происходит ли в таких условиях возврата к прошлому, к групповым идентичностям (зачастую аскриптивным или даже примордиальным), а также к различного рода системным ограничениям, которые по своей сути враждебны доверию [25, с. 200–202]. Он спрашивает: «Разве не в этом направлении идет в наши дни переосмысление взаимоотношений различных этнических групп Северной Америки и Западной Европы (не говоря уж о Восточной Европе)?» [25, с. 200].

А. Селигмен приводит пример исчезновения доверия в ситуации, когда профессор университета вынужден взвешивать каждую фразу, заботясь о соответствии сказанного современным нормам расовой, этнической или гендерной «политкорректности», поскольку опасается негативной реакции представителей этих групп [25, с. 202]. Однако, по нашему мнению, такое понимание доверия означает следующее: «Я, ничего не опасаясь, могу поступать в соответствии со своими принципами и нормами, а вы – хотите или нет – должны приспосабливаться к этому». Такое понимание доверия превращается в его отрицание – в безразличие к другому человеку – к его индивидуальности, самобытности, особой системе ценностей и смыслов. Действительно, какой из двух вариантов поведения будет являться проявлением доверия: первый – пренебречь предостережением партнера о том, что он не допустит ущемления своих интересов и принципов, провоцируя таким образом его агрессивное поведение; или же второй – отнестись серьезно к этому предостережению, поверив в значимость данных ценностей для партнера, и проявлять осторожность в поступках и высказываниях? Можно сказать, что в приведенном выше примере проявлением доверия может считаться именно такое поведение, в котором субъект (профессор университета), избегая оскорбительных и бестактных высказываний, демонстрирует расположенность и заинтересованность во взаимодействии, а также уважение к индивидуальным и групповым особенностям своей аудитории. Подлинное доверие, как мы уже отмечали, предполагает в первую очередь именно интерес и уважение к мировоззрению партнера. Оно предполагает также понимание тех ценностей, норм и принципов, которыми партнер готов поступиться в ходе сотрудничества, и тех, которые не могут быть принесены в жертву и потому в определенных ситуациях будут побуждать партнера поступать в соответствии с собственным кодексом поведения. Только прояснение позиций обеих сторон в ходе диалога позволит сформировать оптимальный уровень доверия в тех сферах взаимодействия, где налицо единство ценностей и целей, и ввести некоторые взаимные ограничения в тех областях, где имеются противоречия и возможны конфликты. Доверяющие, т. е. значимые друг для друга, заинтересованные в сотрудничестве и мирном сосуществовании, осознающие собственную ответственность за развитие отношений, партнеры должны вырабатывать меры предосторожности и контроля в потенциально опасных сферах и ситуациях взаимодействия. Таким образом, оптимальное соотношение доверия и недоверия – вот ответ общества на вызовы современности.

Увеличение неопределенности и рисков может привести к росту недоверия, но не может снизить интерес (а следовательно, и доверие) к новому и непознанному. Есть особые группы, для которых опасность является неизбежным условием их профессиональной деятельности – они сталкиваются с ней «по долгу службы» (представители вооруженных сил, сотрудники органов внутренних дед, спасатели, испытатели и т. д.). Существуют также различного рода романтики и авантюристы, безрассудно относящиеся к риску. Наряду с этими двумя категориями можно выделить еще одну – людей, которые добровольно, открыто и осознанно, т. е. с доверием, вступают во взаимодействие с потенциально опасными объектами. Это, в первую очередь, первопроходцы и исследователи, переговорщики и посредники в конфликтах, пропагандисты различных идей и проповедники, а также деловые люди – коммивояжеры и предприниматели. Их интерес к новому, непонятному, трудно достижимому настолько велик, что они продолжают свою деятельность, несмотря на осознаваемый высокий риск. Кроме того, многими из них движут социальные мотивы, в том числе мотив социальной ответственности «если не я – то кто же?» Этот вопрос заставляет их идти на риск, то укрощать природные явления, опасные заболевания, осваивать новую технику. Он позволяет устанавливать взаимопонимание с чужими культурами и враждебно настроенными социальными группами. Только в результате искреннего интереса возможно познание и постижение системы ценностей и норм этих групп. Благодаря этому появляется возможность достижения взаимопонимания и сотрудничества в
Страница 18 из 36

условиях высоких рисков и неопределенности. Жертвуя своей безопасностью, осваивая и «приручая» неизведанные социальные и материальные миры, первопроходцы снижают уровень риска для всех последующих участников взаимодействия, создавая таким образом условия доверия для больших социальных общностей или следующих поколений людей.

Пренебрежение отдельными категориями людей личной безопасностью при построении отношений возвращает нас к пониманию безусловности и бескорыстности как первооснов доверия. Не все исследователи придерживаются такой точки зрения. В частности, И. В. Антоненко определяет доверие как «психическое образование субъекта, выражающее его положительное отношение к объекту, обладающему качеством встречной позитивности эквивалентного характера» [2, с. 208]. Можно возразить, что калькуляция получаемого и отдаваемого блага является, скорее, признаком договорных отношений обмена, а не собственно доверия. Такое доверие имеет много общего с расчетом и характерно для некоторых типов отношений людей, в частности, для делового взаимодействия. Одновременно можно выделить формы и виды доверия, когда условие эквивалентного обмена неуместно. В первую очередь оно не характерно для эмоционально близких, интимных отношений личности. Однако и на групповом уровне, а также на уровне общества доверие мало зависит от воздаяния за хорошее отношение [25, 31, 55]. Так, генерализованное (общественное) доверие поддерживается поступками членов общества, не связанными с ожиданием ответного поведения или вознаграждения. Примером такого отношения является существование норм помощи больным, неимущим и всякому человеку, нуждающемуся в поддержке. В соблюдении этих правил можно усмотреть выполнение гражданского долга или следование социальным нормам, которое вознаграждается обществом, но в нем, несомненно, также присутствует удовлетворение основных социальных потребностей человека (в совместности, общности, кооперации, сотрудничестве, заботе об окружающих и т. д.). В этом случае такое гуманное и ответственное поведение есть естественное поведение, присущее любому социальному существу.

Как показал представленный анализ, содержание и структура доверия имеет выраженные особенности в зависимости от условий и характера взаимодействия партнеров. Эти особенности обуславливают существование многообразных форм и видов доверия и недоверия. Ниже мы остановимся на некоторых особенностях их возникновения и проявления.

1.4. Виды и типы доверия и недоверия

Одним из принятых оснований типологии является объект доверия и недоверия. Проведенный Т. П. Скрипкиной анализ показал, что в различных направлениях психологической науки речь шла о трех самостоятельных областях, где доверие чаще всего называлось в качестве условия существования какого-либо другого явления: это доверие к миру, доверие к другим и доверие к себе [28]. Причем каждый из этих аспектов изучался обособленно. При этом доверие к другому изучалось в контексте социально-психологических проблем; доверие к себе выступало предметом психотерапевтических и психокорекционных процедур; доверие к миру рассматривалось как базовая установка личности, причем психологические механизмы этого явления до настоящего времени не изучались. Основой для формирования этих трех видов доверия является «базальное доверие», описанное Э. Эриксоном [40]. Базальное (базисное) доверие, возникающее на ранних стадиях онтогенетического развития личности из опыта общения с самым близким окружением ребенка, продолжает развиваться и видоизменяться на протяжении жизни человека и определяет такое свойство личности, как доверчивость.

В настоящее время наиболее проработанной является проблема доверия личности к себе, которая является предметом исследований Т. П. Скрипкиной и ее учеников. Она определяет доверие к себе как рефлексивный, субъектный феномен личности, позволяющий человеку занять определенную ценностную позицию по отношению к самому себе, к миру и, исходя из этой позиции, строить собственную жизненную стратегию [28, с. 139]. Т. П. Скрипкина указывает, что развитие оптимального уровня доверия к себе является показателем не только целостности, но и зрелости личности [28, с. 133]. В свою очередь доверие к миру понимается «как специфический субъектный феномен, сущность которого состоит в специфическом отношении субъекта к различным объектам или фрагментам мира, заключающимся в переживании актуальной значимости и априорной безопасности этих объектов или фрагментов мира для человека» [28, с. 97]. Она отмечает, что доверие к себе невозможно без доверия к миру, иначе распадается вся система «человек и мир», которая может существовать лишь как целостная система [28, с. 87]. В одних случаях человек может стремиться к обретению доверия к миру, и тогда он действует в логике «сообразности», т. е. адаптивности. В других случаях все может быть иначе – человек стремится к обретению доверия к себе, и тогда он способен «выйти» за рамки ситуации, проявляя надситуативную активность [28, с. 93]. Таким образом, доверие человека к миру и доверие человека к себе постоянно находятся в состоянии подвижного равновесия: «доверие к миру и доверие к себе стремятся к гармоничному сочетанию, иначе наблюдается либо безрассудный риск, либо полное отчуждение личной индивидуальности от самой себя» [28, с. 91–93]. По мнению Т. П. Скрипкиной, абсолютизация любого из полюсов приводит к дезадаптации личности, к патологическим последствиям.

Подобный взгляд, противопоставляющий доверие к миру и доверие к себе, может вызвать закономерные возражения. Так, адаптивные действия субъекта сообразно ситуации нередко протекают при высоком уровне доверия личности как себе, так и миру. Пример – активность в хорошо знакомых условиях, предсказуемой среде и т. д. Кроме того, личность может проявлять высокий уровень доверия к себе и миру одновременно и в противоположной ситуации, характеризующейся высоким риском и неопределенностью – в поисках неизведанного, в стремлении к непознанному. Условием же противоречия доверия к миру, другим людям и доверия к себе выступает рассогласование ожиданий личности относительно условий активности. Это могут быть условия как физической среды, так и социальной – система ценностей, смыслов и норм. Субъект, столкнувшись с неожиданными явлениями привычного мира, оказывается перед выбором – действовать сообразно ситуации или согласно собственным устремлениям. В случае же, если отсутствует рассогласование условий жизнедеятельности и субъективных ожиданий, личность может действовать с высокой долей доверия к себе, не подвергаясь риску. Можно также предположить, что чем сильнее человек будет доверять себе, тем чаще он будет демонстрировать доверяющее поведение по отношению к другим людям и миру в целом. На рефлексивном уровне это может выглядеть примерно так: «Какие бы неожиданные события ни произошли, как бы ни повели себя окружающие, я всегда найду выход из положения». Однако эти предположения нуждаются в серьезной проверке. В главе 4 (параграф 4.6) представлены результаты пилотажного эмпирического исследования соотношения доверия личности себе, миру, другим людям. Его
Страница 19 из 36

результаты позволяют считать данное направление исследований весьма перспективным.

Помимо окружающего мира, других людей и самого субъекта, объектами доверия и недоверия являются также отдельные люди, социальные группы и организации. Другими возможными объектами могут выступать различные феномены и явления материального и нематериального мира. Например, разные виды отношений между людьми, системы ценностей и принципы устройства общества. В частности, исследователи говорят о доверии социальным ролям, категориям, сетям и т. п. В этом случае речь идет о деперсонифицированном доверии. Социологи и экономисты используют понятие «доверие системе» [32]. К. – У. Хельман понимает под этим «веру людей в надлежащее функционирование общественной системы: все имеет свой порядок, не бывает серьезных выходов системы из строя, существенных недостатков в ее функционировании, соответственно регулярных и крупных потерь при этом, все остается в рамках ожидаемого» [32]. В каждом обществе существует множество функциональных систем, основные из которых, по мнению К. – У. Хельмана, – экономика, политика и право. Это позволяет проводить классификацию видов доверия и недоверия по сферам приложения, как это сделано в работе Л. А. Журавлевой. В ней приводится следующая классификация видов доверия: организационное доверие, управленческое доверие, экономическое доверие, политическое доверие, нравственное доверие, психологическое доверие, правовое доверие [15].

Основанием типологии может выступать и сам субъект доверия и недоверия – личность или группа. Иногда не только объект, но и субъект доверия и недоверия могут не идентифицироваться. К этому виду относятся институциональное и генерализованное доверие (доверие на уровне всего общества). В зависимости от точки зрения возможны еще два особых вида доверия и недоверия – испытываемое субъектом доверие/недоверие к другим людям и воспринимаемое им доверие/недоверие со стороны различных людей и групп. Т. П. Скрипкина использует для их обозначения термины «я-доверие» и «мне-доверие» [27, 28]. Соответственно, можно выделить «я-недоверие» и «мне-недоверие». Влияние этих видов доверия и недоверия на взаимоотношения партнеров и на поведение субъекта на сегодняшний день не изучено и представляет собой весьма перспективное направление исследования.

Выраженность формально-динамических характеристик доверия и недоверия также позволяют построить соответствующую типологию. Ее основаниями могут выступать следующие характеристики: избирательность, парциальность, стабильность и устойчивость к различного рода воздействиям, в частности, устойчивость во времени и т. д. Например, возможны следующие виды доверия и недоверия: избирательное, широкое, нерушимое, неустойчивое, ситуативное и т. д. В нашем исследовании (глава 4) выделены эмпирические типы, отличающиеся дифференциацией социального окружения по показателям доверия/недоверия. По этому же принципу можно выделить формальное и неформальное доверие. Формальное доверие чаще всего упоминается в литературе как институциональное доверие, под которым понимается система принятых в данном сообществе принципов, правил и норм построения отношений доверия и недоверия. По признаку формальности выделяется и такой вид, как вынужденное доверие.

Определенное сочетание у субъекта разных уровней отдельных видов и форм доверия и недоверия может служить основанием для специфических типологий. Так, концептуальное положение об относительной независимости феноменов доверия и недоверия позволяет провести классификации различных типов сочетания доверия и недоверия. В работе Р. Левицки, Д. Макалистера, Р. Биса в рамках двухмерного каркаса описаны 4 типа отношений: низкое доверие/низкое недоверие, высокое доверие/низкое недоверие, низкое доверие/высокое недоверие, и высокое доверие/высокое недоверие [57]. В условиях низкого доверия и низкого недоверия, субъект не имеет причин ни для того, чтобы быть уверенным в партнере, ни для того, чтобы быть подозрительным и настороженным. Отношения с большой вероятностью характеризуются ограниченным количеством аспектов (граней), малым количеством связей и низкой «полосой пропускания» (т. е. редкостью контактов и незначительным объемом передаваемой информации). В условиях высокого доверия и низкого недоверия действующее лицо имеет основания быть уверенным в другом человеке, и не имеет оснований подозревать его. Заинтересованные стороны убеждены, что имеют общие цели, ценности и испытывают сильное положительное чувство друг к другу, которое выражается посредством проявления признательности, поддержки, и поощрения. Стороны будут часто взаимодействовать, периодически открывать новые возможности для взаимодействия, а также «восстанавливать» доверие в случае возникновения напряженности. Факты, свидетельствующие о неблагонадежности, будут скорее всего игнорироваться или отрицаться [57]. В ситуации, когда стороны испытывают низкое доверие и высокое недоверие, но тем не менее взаимозависимы, они находят некоторые пути для управления своим недоверием. Один из эффективных путей – разделить отношения на составляющие, группируя аспекты, в которых стороны могут положиться друг на друга, и отделяя их от тех аспектов отношений, где доверие между сторонами невозможно. Основное условие поддержания отношений – действовать в рамках правил [57]. В условиях высокого доверия и высокого недоверия одна сторона имеет основания быть уверенной в другой в определенном аспекте отношений, но также имеет основания быть настороженной и подозрительной в других аспектах. Отношения с большой вероятностью характеризуются многогранной взаимозависимостью, при этом партнеры имеют как отдельные, так и совместные цели. Для того чтобы поддерживать отношения и получить выгоду от них, стороны могут предпринимать шаги для сужения взаимозависимости только на тех аспектах отношений, которые могут повысить доверие. Р. Левицки, Д. Макалистер и Р. Бис отмечают, что равновысокое доверие и недоверие является наиболее распространенной формой отношений по мере того, как формируются и расширяются взаимозависимости в командах, партнерствах и альянсах [57].

Еще более сложную типологию можно построить, рассмотрев варианты сочетаний различной степени выраженности у субъекта доверия и недоверия миру, другим людям, самому себе, а также его способности вызывать доверие окружающих. Так, человек в высокой степени доверяющий себе, сочетающий высокое доверие и недоверие другим людям, способный вызвать доверие у максимального числа людей, скорее всего, займет лидирующую позицию в сообществе. Высокое доверие к себе в сочетании с недоверием окружающему миру характерно для творческих отшельников (ученых, писателей и т. д.). Возможны и другие стратегии жизни, определяющиеся особенностями сочетаний разных видов доверия. Субъект с низким недоверием к другому и низким доверием к себе, скорее всего, вступит в контакт, но не начнет совместную деятельность. Так, в деловых отношениях договор может быть подписан, но начало реализации проекта будет откладываться, возможны различные задержки и согласования по ходу совместной
Страница 20 из 36

деятельности и в ходе оценки ее результатов. Человек с низким недоверием и одновременно с низким доверием к самому себе может взяться за работу, с которой не способен справиться («взялся за гуж – не говори, что не дюж»). Высокое доверие и высокое недоверие к окружающим и самому себе вызовет осторожное продвижение в контактах «шаг вперед – два шага назад».

Распространенными являются также классификации видов доверия и недоверия по их основаниям. Так Р. Левицки, М. Стивенсон, Б. Банкер выделяют три вида доверия: доверие, основанное на расчете; доверие, основанное на знании; доверие по тождеству [58]. Модель, используемая в нашем исследовании, позволяет добавить еще два вида: доверие, основанное на приязни, и доверие, основанное на надежности. Аналогичные типологии можно построить для многих моделей доверия не только личностного, но и группового. Например, опираясь на распространенные модели организационного доверия, можно выделить следующие его виды: доверие, основанное на компетентности руководителя; доверие, основанное на порядочности; доверие, основанное на заботе и т. д.

Возможно провести классификацию форм доверия по степени выраженности компонентов психологического отношения доверия/недоверия. Разная выраженность отдельных компонентов психологического отношения приводит к различным формам доверия. Например, возможно следующее сочетание: на поведенческом уровне имеет место демонстрация доверия, на когнитивном и эмоциональном – враждебное отношение. Данный тип доверия/недоверия может быть назван обманным доверием или вероломством. Обратное сочетание, когда на фоне уверенности в надежности партнера демонстрируется недоверие ему на поведенческом уровне, может быть охарактеризовано как видимость недоверия (псевдонедоверие). Такая форма отношения, например, нередко используется руководителями с целью повышения ответственности работников. Соответственно выраженности отдельных компонентов отношения можно выделить также осознаваемое или неосознаваемое (интуитивное) доверие и недоверие. В случае неосознаваемого доверия уровень выраженности эмоционального и поведенческого компонентов будет превышать уровень когнитивного компонента. Вообще в жизни мы часто сталкиваемся с такими формами, как «псевдодоверие», «псевдонедоверие», «номинальное» доверие, «авансированное доверие». Для молодых людей нередко характерно «безрассудное доверие» – открытость как условие высокой познавательной активность и готовности взаимодействовать с незнакомыми социальными объектами и людьми. Встречается и проявление «слепого доверия» в отношениях с близкими людьми.

Существование форм доверия и недоверия, различающихся выраженностью отдельных компонентов психологического отношения, подводит нас к необходимости выделения двух основных категорий: «подлинного» и «неподлинного» доверия и недоверия. Так, все виды и формы доверия, включающие ожидание блага, позитивные эмоциональные оценки и готовность субъекта к нравственному поведению, могут быть отнесены к категории «подлинного или искреннего доверия». Аналогично компонентами «подлинного или искреннего недоверия» являются: опасение зла, негативные оценки и готовность к прерыванию контакта и/или проявлению опережающей враждебности. Это верно даже в том случае, если доверие и недоверие являются результатами проекции собственных свойств или приписывания партнеру несвойственных ему характеристик. Такие виды доверия и недоверия отличаются от «неподлинных» – неискренних, обманных форм, являющихся имитацией этих отношений. Например, к «неподлинным» видам относятся «псевдодоверие» и «псевдонедоверие», которые используются для введения в заблуждение и манипулирования партнером.

В свою очередь многообразие феноменов «подлинного» доверия и недоверия позволяет выделить в этой категории особый вид отношений, названный нами «собственно доверие» и «собственно недоверие». Под «собственно доверием» мы понимает отношение, построенное в результате основанного на проверенных данных объективного оценивания людей и объектов окружающего мира как достойных, заслуживающих доверия. Соответственно, «собственно недоверие» есть обоснованная, проверенная, довольно объективная оценка людей и объектов окружающего мира как вызывающих недоверие. Проверка и оценивание при формировании разных видов и форм доверия имеет место далеко не всегда. Например, они не характерны для деперсонифицированных видов доверия: общественного (генерализованного) доверия, доверия социальным ролям, сетям, категориям и др. Заслуженные, основанные на проверке «собственно доверие» и «собственно недоверие» отличаются от остальных видов подлинного доверия своими основаниями, критериями формирования и функциями. Однако суть, основное содержание (представления, ожидания, эмоциональные оценки и готовность к определенному поведению) остается практически неизменным, что позволяет обе эти формы относить к феноменам «подлинного» доверия/недоверия. Таким образом, можно выделить различные формы доверия и недоверия в зависимости от выполняемых ими функций. Представленный ниже анализ функций этих феноменов позволит выявить некоторые психологические механизмы, которые стоят за разнообразными видами доверия и недоверия.

1.5. Социально-психологические функции доверия и недоверия

Многие современные исследователи акцентируют внимание на той роли, которую играет доверие в регуляции сознания и поведения личности, группы, общества. Т. П. Скрипкина отмечает, что доверие осуществляет функцию связи человека с миром в единую систему, способствует слиянию прошлого, настоящего и будущего в целостный акт жизнедеятельности; создает эффекты целостности бытия человека, личности, взаимодействия человека с миром; устанавливает меру соответствия поведения человека, принятого решения, целей, поставленных задач как миру, так и самому себе [28, с. 235]. Подобные достаточно общие определения функций требуют конкретизации для каждого особого вида доверия. Связано это с тем, что функции доверия и недоверия, так же как и другие их характеристики, специфичны для различных аспектов жизнедеятельности субъекта – для разных типов и сфер отношений, этапов жизни и ситуаций. При этом хотелось бы избежать и другой крайности, характерной для многих современных исследований, в частности, доверия в сфере менеджмента, – слишком узкого и инструментального толкования как самого доверия, так и его функций.

Ряд авторов выделяет в качестве основной функции доверия регуляцию межличностных отношений [28, с. 48]. Так, рассматривая доверие на уровне личности, В. С. Сафонов выделяет три основные функции доверия, которые оно выполняет в дружеских и деловых взаимоотношениях [24]. Первая – функция обратной связи в процессе самопознания личности. В процессе доверительного общения человек получает обратную связь о своих переживаниях, чувствах. Вторая функция получила название психологического облегчения. После раскрытия другому человеку внутренних сторон личности наступает момент психологического облегчения для того, кто был выслушан и понят другим человеком. Третья функция – это функция
Страница 21 из 36

углубления взаимоотношений. Доверительное общение ведет к сближению людей как в совместной трудовой деятельности, так и в личных отношениях.

По мнению Ю. В. Веселова, доверие на межличностном уровне активизирует коммуникацию и взаимодействие, снижает риск и мобилизует активность сторон во взаимодействии. Благодаря доверию коммуникация (обмен информацией) становится более широкой, приобретая черты постоянства. Доверие ускоряет процессы социального обмена, способствует интеграции группы, общности и общества в целом [7].

Доверие в обществе инициирует совместные действия, т. е. воспроизводит кооперативные отношения (сотрудничество, взаимопомощь, поддержку, участие, согласие). Связи индивида и группы становятся более устойчивыми, а его включение в общность – более полным. Ю. В. Веселов отмечает, что доверие должно постоянно производиться и воспроизводиться и в социальных, и в экономических отношениях, но и само доверие воспроизводит социальные отношения и общество в целом [7, с. 28]. Кроме того, в современном обществе доверие позволяет соединять функционально различные интересы индивидов и групп в одно целое, где борьба противоположностей не переходит в социальный конфликт. В этом состоит его уже упомянутая интегративная функция. Доверие как на личностном, так и на социальном уровне, может накапливаться. Накопление успешного опыта социальных взаимодействий может использоваться далее как некий социальный ресурс, что особенно значимо в периоды резких социальных потрясений [7, с. 27]. Этот ресурс может выполнять крайне важную компенсаторную функцию в общественных изменениях. Ф. Вельтер, Т. Каутонен, А. Чепуренко, Е. Мальева отмечают также и комплементарную функцию, которую выполняет доверие в организационных отношениях [5]. Она состоит в том, что доверие дополняет существующие формализованные и правовые регуляторы отношений между деловыми партнерами и членами организаций. В исследовании психологии изолированных групп В. И. Лебедев также отмечает, что возможность доверительного общения выступает необходимым дополнением к формальной структуре такой группы [18, с. 313–314]. Можно отметить, что эта функция доверия значима и на уровне общества.

В свою очередь, Д. М. Данкин, рассматривая функции доверия в обществе, указывает, что доверие осуществляет редукцию сложности отношения к окружающему миру к более простому отношению степени доверия/не доверия [10]. По его мнению, выполняя эту функцию, доверие, повышает адаптивность к окружающей среде, экономит ресурсы социальной системы, расширяет спектр возможностей ее взаимодействия с другими система ми. Т. е. доверие выполняет функцию оптимизации взаимодействия. Кроме того, доверие упорядочивает и закрепляет в общественном сознании и культуре определенные установки и оценки, императивы и запреты, цели и проекты. Доверие объединяет социальные группы, отсутствие его – разъединяет. По мнению А. М. Данкина, доверие также выполняет функцию репродуцирования, самовоспроизводства: установившееся доверие (взаимодоверие) позволяет на своей основе развивать дальнейшие отношения, каждый раз воспроизводя сложившийся уровень доверия или повышая его [10, с. 60–66].

Вслед за другими авторами И. В. Антоненко выделяет следующие функции доверия: функция обеспечения эффективной деятельности; интегрирующая функция обеспечивает социальную интеграцию на различных уровнях обществах; коммуникативная функция обеспечивает определенный уровень коммуникации индивидов и социальных групп в соответствии с достигнутым уровнем доверия; интерактивная функция доверия аналогичным образом обеспечивает взаимодействие; перцептивная функция определяется тем, что существующий уровень доверия формирует определенную перцептивную установку на восприятие некоторой ситуации; редуцирующая функция сводит сложную систему отношений к одному отношению – величине актуального доверия; управленческая функция проявляется в использовании доверия как управленческого ресурса; предсказательная функция заключается в возможности определенного прогноза в развитии взаимодействия сторон в зависимости от проявляемого или достигнутого уровня доверия; ориентирующая функция обеспечивает основу для выработки других отношений; эффективизирующая функция делает отношения более эффективными; стабилизирующая функция составляет основу стабильности отношений; психологическая функция снижает уровень напряженности и стресса в отношениях [2].

Анализ работ Ф. Фукуямы позволяет выделить еще три основополагающие социально-психологические функции общественного доверия [31]. Доверие как основа социального капитала (системы связей и отношений) выполняет функцию воспроизводства социальной структуры. Кроме того, нравственная основа доверия позволяет также сделать заключение, что доверие есть награда со стороны общества за этическое поведение и соблюдение социальных норм отдельными его членами, а недоверие – наказание за их нарушение. Таким образом, доверие и недоверие выполняют функцию поддержания моральных основ и социальных норм. И, наконец, доверие как проявление спонтанной социабельности выполняет функцию обеспечения самоорганизации общества.

Следует отметить, что при анализе функций доверия чаще подчеркиваются их позитивные последствия для жизнедеятельности субъекта, а при анализе функций недоверия – негативные. Анализ доверия и недоверия как самостоятельных феноменов, выполненный на основе ряда специальных работ и собственных исследований автора, позволяет заключить, что они осуществляют ряд сходных функций – регулируют отношения с окружающим миром, формируют и воспроизводят социально-психологическое пространство человека и др. Некоторые виды и формы доверия, так же как и недоверия могут приводить к негативным последствиям, выполняя таким образом общие деструктивные функции в регуляции сознания и поведения субъекта. В то же время можно выделить функции, специфичные для доверия и недоверия. Благодаря доверию субъект вступает во взаимодействие с миром, познает и преобразует его и себя. Таким образом, именно доверие создает условия для развития субъекта в ходе обмена. Недоверие же способствует сохранению субъекта и его социально-психологического пространства. В этом проявляется его защитная функция. Специфичность функций различных видов доверия и недоверия можно продемонстрировать на примере ряда хорошо известных феноменов.

Функциональные особенности отдельных видов доверия и недоверия. Из всего многообразия существующих форм доверия и недоверия остановимся на тех, которые позволяют наиболее наглядно проиллюстрировать их функциональные особенности (таблица 1).

Отсутствие на сегодняшний день специальных исследований, посвященных большинству видов доверия и недоверия, представленных в таблице 1, определило то, что названия, функции и основания многих из них являются авторскими и могут восприниматься как спорные. Проведенный анализ, являющийся первым этапом подобной систематизации, может стать основой научной дискуссии и должен быть продолжен как на теоретическом уровне, так и в ходе эмпирических исследований.

Таблица 1.
Страница 22 из 36

Социально-психологические функции и основания некоторых видов доверия и недоверия

Вид доверия/недоверия: Базовое общечеловеческое (генерализованное, общественное) доверие

Специфические основания и условия: Базовые человекообразующие свойства – потребность в общности и близости, «потребность в совместности» (А. Л. Журавлев), «органическая солидарность» (Э. Дюркгейм), «спонтанная социабельность» (Ф. Фукуяма)

Специфические функции: Основа совместной жизнедеятельности людей, поддержание моральных и социальных норм, обеспечение самоорганизации разных общностей, включая общество и т. д.

Вид доверия/недоверия: Базовое (генерализованное) недоверие

Специфические основания и условия: Базовая потребность в самосохранении, защите от нежелательного влияния, независимости

Специфические функции: Самосохранение, обособление, автономное развитие и существование и т. д.

Вид доверия/недоверия: Собственно доверие

Специфические основания и условия: Надежность, единство, приязнь, предсказуемость

Специфические функции: Формирование устойчивых позитивных отношений и обеспечение эффективного взаимодействия

Вид доверия/недоверия: Собственно недоверие

Специфические основания и условия: Опасность, враждебность, ненадежность и т. д. как со стороны партнера, так и со стороны субъекта

Специфические функции: Дистанцирование, защита от нежелательных последствий взаимодействия

Вид доверия/недоверия: Интуитивное доверие/ недоверие

Специфические основания и условия: Интуитивные, эмоциональные оценки, стереотипы, предубеждения и т. п.

Специфические функции: Облегчение принятия решения в ситуации дефицита информации и времени

Вид доверия/недоверия: Доверие неизвестным объектам

Специфические основания и условия: Интерес к объекту, его новизна, непонятность, инаковость

Специфические функции: Познание мира, социальный обмен, самопознание, поиск новых и острых ощущений

Вид доверия/недоверия: Традиционное, клановое доверие/недоверие (доверие «своим» и недоверие «чужим»)

Специфические основания и условия: Наличие признаков «своего» или «чужого»

Специфические функции: Сохранение и воспроизводство структуры и социально-психологического пространства своей группы, демонстрация чужаку ее границ, а также пределов дозволенного и недозволенного, создание благоприятных условий жизнедеятельности для «своих», укрепление и выражение позитивной групповой идентичности, выход агрессивности и др.

Вид доверия/недоверия: Недоверие наиболее близким, надежным людям

Специфические основания и условия: Высокая уязвимость субъекта и неопределенность среды и т. п.

Специфические функции: Самосохранение, эго-защита

Вид доверия/недоверия: Гуманистическое (альтруистическое) доверие

Специфические основания и условия: Гуманистическая или миросозидательная ориентация субъекта

Специфические функции: Поддержка, демонстрация уважения, поддержание собственной позитивной идентичности (доброго, благородного человека)

Вид доверия/недоверия: Авансированное доверие

Специфические основания и условия: Заинтересованность в положительных результатах деятельности партнера

Специфические функции: Создание благоприятных условий деятельности для выполнения партнером его функций

Вид доверия/недоверия: Ролевое доверие (социальным ролям, сетям, системе)

Специфические основания и условия: Вера в надлежащее функционирование системы, ее социальные нормы и законы

Специфические функции: Обеспечение деперсонифицированного взаимодействия в соответствии с социальными ролями, воспроизводство социальной структуры

Вид доверия/недоверия: Организационное доверие

Специфические основания и условия: Система принятых в данном сообществе принципов, норм, правил и ограничений

Специфические функции: Упорядочивание, регламентация, оптимизация и деперсонификация взаимодействия

Вид доверия/недоверия: Деловое доверие

Специфические основания и условия: Расчет, договор, взаимная зависимость и уязвимость

Специфические функции: Обеспечение эффективного взаимодействия с малоизвестным или потенциально ненадежным партнером

Вид доверия/недоверия: Псевдодоверие

Специфические основания и условия: Скрытая враждебность или установка субъекта на соперничество

Специфические функции: Введение в заблуждение с целью сокрытия своих намерений и «раскрытия» партнера, стимулирования доверия с его стороны

Вид доверия/недоверия: Псевдонедоверие

Специфические основания и условия: Высокая значимость результата в условиях неопределенности

Специфические функции: Повышение ответственности и надежности партнера при отсутствии контроля

Анализ исследований показывает, что существуют различные точки зрения на роль доверия и недоверия в жизнедеятельности личности, группы и общества. Широкое распространение получил подход к доверию как к оптимистическому ожиданию личностью или группой некоего блага (чаще всего взаимного) в результате взаимодействия [2, 53]. Однако эта характеристика свойственна отнюдь не всем видам доверия. Обеспечение эффективности деятельности и формирование устойчивых позитивных отношений являются основными функциями доверия между хорошо знакомыми, тесно взаимодействующими субъектами. Доверие в этом случае возникает в результате взаимного оценивания качеств партнеров, в первую очередь, нравственности, надежности, единства, открытости. Основаниями для недоверия выступают: безнравственность, ненадежность, скрытность, зависимость, конфликтность и др. Эти виды персонифицированного отношения могут быть определены как собственно доверие и собственно недоверие.

Однако получение субъектом личного «выигрыша» не может выступать целью базового общечеловеческого (генерализованного, общественного) доверия, которое предполагает проявление субъектом позитивного отношения к другим без ожидания адекватного вознаграждения лично для себя, а лишь «пользы» для социума. Многими авторами признается, что общественное (генерализованное) доверие поддерживается поступками, которые не связаны с ожиданиями ответного поведения. Так, в любом обществе существуют нормы помогать слабым, больным, неимущим и т. д., не ожидая от них ответных действий [25, 31]. Таким образом, основные функции общественного доверия – обеспечение самоорганизации общества и воспроизводство социальной структуры. В этом плане анализ доверия тесно пересекается с дискуссией о природе альтруизма и нравственного поведения. В основе общечеловеческого доверия лежат базовые человекообразующие свойства – потребность в общности и близости, «потребность в совместности» (А. Л. Журавлев), «органическая солидарность» (Э. Дюркгейм), «спонтанная социабельность» (Ф. Фукуяма). Этот вид доверия является основой совместной жизнедеятельности людей, способствует поддержанию моральных и социальных норм. Другие базовые потребности – в самосохранении, независимости, защите от нежелательного влияния и т. п. – определяют существование базового общечеловеческого (генерализованного) недоверия. Этот вид недоверия соответственно выполняет функции самосохранения,
Страница 23 из 36

обособления, обеспечения автономного развития и существования как индивидуального так и группового субъекта.

Для человека, определившегося с жизненными принципами, целями, ценностями, мотивами, идеалами, особо важной является задача формирования социально-психологического пространства, соответствующего его ценностно-смысловой и мотивационно-потребностной системе. Конструирование социально-психологического пространства включает оценивание и отбор личностью в социальном окружении людей и объектов, наиболее близких ей по своим принципам, ценностям и идеалам. Высокое доверие как поддержка людям, разделяющим их, служит одним из способов утверждения личностью собственной системы значимых ценностей, идеалов и представлений.

В этом случае доверие и недоверие выполняют инструментальную (служебную) функцию, выступая «маркерами» этого отбора и выражением позиции по отношению к различным социальным категориям. Самоопределяясь в окружающем мире, личность таким образом отстаивает те ценности и идеалы, которые считает для себя наиболее значимыми.

Сформированное социально-психологическое пространство требует от его создателя поддержания и защиты. Стремление к его сохранению приводит к тому, что доверие и недоверие начинают выполнять в жизни субъекта функции, прямо противоположные тем, которые они выполняли на предыдущем этапе самоопределения личности. Если ранее достойные доверия люди отбирались в близкий «круг» психологической дистанции, то теперь те, кто в него включен, наделяются доверием как «охранной грамотой». Им прощаются даже очевидные промахи и нарушения доверительных отношений. В то же время незнакомцы и «чужаки» априорно рассматриваются как подозрительные и не достойные доверия люди. Функцию защиты и воспроизводства социально-психологического пространства выполняет так называемое «слепое» доверие близким людям. Для него характерно отрицание и игнорирование (ради сохранения близкой психологической дистанции) доказательств того, что они не вполне достойны доверия. Для обозначения данного феномена используется специальное понятие – «самоподкрепление отношений» и его аналоги, т. е. доверие «обслуживает», подкрепляет отношения близости.

Сохраняя и поддерживая близкие отношения личности, этот вид доверия также выполняет функцию защиты Я-концепции, системы наиболее значимых принципов и ценностей личности – «стержня» ее самоопределения [12]. Например, если значимым принципом для личности является верность другу, то поддержание сложившихся отношений доверия становится самоцелью даже вопреки здравому смыслу. Возможен и еще один специфический вид отношения – необоснованное недоверие самому близкому человеку. Например, когда никаких порочащих партнера доказательств нет, однако риск в случае обмана, предательства крайне велик. В этом случае, не доверяя близкому человеку, субъект перестраховывается, чтобы не испытать жесточайшее разочарование, способное разрушить его Я. Таким образом, недоверие также выполняет эго-защитную функцию.

Особые социально-психологические функции выполняет феномен сочетания высокого доверия «своим» с явно выраженным недоверием «чужим». К его анализу обращались и продолжают обращаться многие исследователи [16, 21, 25, 29 и др.]. Следует отметить, что понятие «чужой» не обязательно предполагает враждебность с его стороны. В классической работе Г. Зиммеля показано, что «чужак» по своему значению не идентичен «врагу», однако опасения, которые он вызывает, могут быть более сильными, чем те, которые вызывает представитель враждебного сообщества [16]. Намерения нового и непонятного человека обычно являются тайной для членов группы. С одной стороны, «чужак» может оказаться скрытым противником – «троянским конем». С другой стороны, он может быть носителем позитивных качеств, полезных группе. Но этим «чужак» представляет опасность для групповой структуры, сложившегося социально-психологического пространства и культуры группы. После прихода нового человека в них произойдут неконтролируемые изменения: он, возможно, «потеснит» некоторых членов группы, лишит занимаемого статуса и соответствующих привилегий. Такие перспективы закономерно вызовут настороженное отношение к любому, даже доброжелательно настроенному новому члену группы.

Таким образом, проявляя высокий уровень доверия «своим» в сочетании с высоким недоверием «чужим», субъект, во-первых, сохраняет и воспроизводит существующую структуру и социально-психологическое пространство своей группы; во-вторых, демонстрирует «чужаку» границы своей группы, а также пределы дозволенного и недозволенного в отношениях; в-третьих, создает более благоприятные условия жизнедеятельности для «своих»; в-четвертых, укрепляет позитивную групповую идентичность – «вот нашим-то доверять можно»; в-пятых, демонстрирует другим членам группы верность общим ценностям и нормам, т. е. свою групповую принадлежность; в-шестых, дает выход агрессивности; в-седьмых, снижает когнитивную сложность окружающего мира, облегчая принятие решения и выбор поведения. По сравнению с описанным видом доверия/недоверия совсем иные функции выполняет доверие новому и непонятному («чужому»). Во-первых, доверие «чужому» обеспечивает возможность мирного сосуществования. Кроме того, доверие «чужому» может определяться потребностью в изменениях и рассматриваться как ресурс развития.

Особые функции выполняют доверие и недоверие при взаимодействии с «дальними» – людьми и группами, не вступающими с субъектом в непосредственное взаимодействие. В этих условиях риск неблагоприятных последствий от контакта крайне низок, следовательно, невысоким является и недоверие. Демонстрация доброй воли и потенциальной готовности к сотрудничеству – вот роль, которую выполняет этот вид доверия. В данном случае «инаковость», «новизна» объекта является не ограничением, а стимулом к контакту. Не случайно часто отмечается, что доверие есть необходимое условие взаимодействия с миром и его познания. Следовательно, положение о том, что доверие и недоверие выполняют функции социального познания, является важным дополнением к уже названным функциям. Так, в наших эмпирических исследованиях в качестве основных критериев доверия другому человеку в числе прочих были выделены следующие личностные свойства: сила, активность, оптимизм, смелость, а также нравственность, широта интересов и организованность (глава 2). Само по себе их наличие сулит субъекту мало прямой выгоды, однако общение и взаимодействие с их носителем обещает быть интересным, а потенциальная совместная деятельность – успешной. Не случайно, по Э. Эриксону, важнейшим новообразованием на первой стадии психосоциального развития личности является автономность [40]. Автономность, независимость личности открывает возможность, в первую очередь, познания мира. На этой стадии «планка» доверия может быть довольна низка, несформированными являются критерии и основания доверия. Так, дети и молодые люди, стремясь к освоению мира, доверяют всему новому и необычному. Критериями доверия для них выступают, в первую очередь, привлекательность, интересность и непонятность
Страница 24 из 36

объекта.

Делая попытку обобщить ряд перечисленных функций, можно сказать, что в широком смысле одна из основных социально-психологических функций доверия и недоверия – обеспечение социального и жизненного самоопределения субъекта. Окружающие нас люди и группы, социально-психологические феномены и явления (мода, политические и научные теории, новые технологии, произведения культуры и искусства, образовательные и экологические программы) могут не вступать с нами во взаимодействие, могут быть отдалены от нас пространственно и психологически, однако по отношению к ним мы можем испытывать как высокое доверие, так и сильное недоверие.

При этом доверие и недоверие определяется не ожиданиями пользы или вреда, а скорее показателями дружественности, близости к нашим ценностям и интересам или, напротив, новизны, непонятности («инаковости»), чуждости и враждебности. Разумеется, в глобальном смысле эти явления могут затрагивать наши интересы, иногда не напрямую, а оказывая влияние на общую среду обитания или на сознание окружающих нас людей. Так, ценностные характеристики произведений массовой культуры, например, рекламы, могут оказывать нежелательное влияние на формирование ценностных ориентаций подрастающего поколения. Однако недоверие к ним может возникнуть еще до того как будет доказана их опасность или вред. Таким образом, доверие и недоверие выступают выражением определенного отношения субъекта к миру, человечеству, окружающей социальной среде, отдельным группам или людям, а также проявлением его позиции в системе ценностей и норм человеческого сообщества.

По мнению многих исследователей, основная цель самоопределения субъекта – поиск своего способа жизнедеятельности. Формируя доверительные отношения, служащие задачам самоопределения, личность не стремится к получению какой-либо выгоды для себя, а напротив, нередко руководствуется альтруистическими мотивами. Примером выражения подобной позиции субъекта является альтруистическое доверие, в частности, доверие сильного человека более слабому – «рука помощи». Другим примером является доверие потребителей отечественным производителям, основная задача которого – выразить поддержку российской экономике. Совершая альтруистичные поступки, самоопределяющийся субъект следует значимым для себя принципам и нормам, тем самым, в частности, подкрепляя и поддерживая собственное представление о справедливом устройстве мира. Таким образом, осознанное высокое доверие миру и окружающим людям является выражением общей позитивной направленности, а также гуманистической жизненной позиции личности.

Нередко недоверие является следствием предрассудков и предубеждений против определенных людей или групп. Для социально-ответственного человека демонстративное доверие к представителям «групп риска» может выступать способом борьбы с этими предрассудками. Таким образом, личность может своим поведением утверждать гуманистические ценности равенства, милосердия, справедливости. Иллюстрацией является готовность некоторых людей доверять, например, человеку, осужденному за тяжелейшее преступление. Вербально выражаемая точка зрения: «Я доверяю потому, что считаю несправедливым, когда против одного человека выступает все общество» – может быть позицией священнослужителя, врача, адвоката, представителя государственных структур, благотворительных организаций и вообще любого доброго человека. Высокое гуманистическое доверие в данном случае не имеет под собой объективной основы (единство, надежность и т. д.). В нем проявляется позиция субъекта, а также стремление подать пример окружающим, увлечь их за собой, указать им путь в сторону гуманизации отношений в обществе. Доверие такого рода в наиболее общем понимании выполняет функцию, которую условно можно назвать «миросозидательной». В ее основе лежит стремление сделать мир и окружающих людей лучше – извечная идея и мечта всех прогрессивных людей с древнейших времен по настоящее время.

Можно выделить ряд видов доверия и недоверия, которые выполняют некоторые специфические инструментальные функции. Например, несколько форм институционального доверия/недоверия (ролевое, организационное, деловое и т. п.) выполняют те же функции, что и социальная категоризация в целом. В частности, они упорядочивают, регламентируют и оптимизируют взаимодействие. Кроме того, редуцируя сложнейшие межличностные и межгрупповые отношения к степени доверия/недоверия, они снижают когнитивную сложность в состоянии неопределенности и облегчают принятие решения и т. д. Эту же функцию в ситуации дефицита времени выполняют интуитивное доверие и недоверие.

Выше отмечалось, что доверие и недоверие могут выполнять деструктивные функции в регуляции сознания и поведения субъекта. В первую очередь это относится к неискренним, обманным, манипулятивным видам, например, псевдодоверию и псевдонедоверию. Кроме того, вполне искреннее, но излишне высокое доверие может снижать безопасность субъекта, а излишне высокое недоверие – осложнять взаимодействие, познание мира и, в конечном итоге, замедлять развитие. Таким образом, перечисленные выше позитивные эффекты и основные функции характерны для оптимального соотношения, баланса доверия и недоверия к одному и тому же объекту. Именно такое сочетание способно осуществлять еще одну важнейшую функцию, отмечаемую исследователями – функцию гармонизации отношений субъекта с окружающими людьми, миром и самим собой [28].

Анализ многообразия и разноплановости социально-психологических функций доверия/недоверия приводит нас к неожиданному результату. Возможно, что объективно обоснованные (заслуженные) виды и формы доверия и недоверия, названные нами «собственно доверие» и «собственно недоверие» занимают в жизнедеятельности людей и общества не столь значительное место и играют в ее регуляции далеко не самую главную роль. Под «собственно доверием» и «собственно недоверием», как было сказано выше, мы понимает отношение, построенное в результате проверки и оценивания людей и объектов окружающего мира как достойных, заслуживающих доверия или, напротив, как вызывающих недоверие. Рассмотренные функции этих феноменов позволяют сделать заключение, что для жизнедеятельности субъекта высокозначимыми являются также другие формы доверия и недоверия, имеющие иные основания, критерии формирования и функции.

Так, часто вполне искренние доверие и недоверие являются результатом проекции или приписывания субъектом определенных свойств партнеру или объекту окружающего мира. Посредством такого приписанного, объективно не заслуженного доверия/недоверия субъект выражает свое отношение к ценностно-смысловому значению различных объектов окружающего мира, к системе ценностей, норм, целей и мотивов отдельных людей и социальных групп. Например, такую функцию выполняет доверие в отношении к современной рекламе, рекламным персонажам и в отношении к идеальному женскому рекламному образу (глава 5). Кроме того, доверие и недоверие демонстрируют позицию субъекта, его статус и роль в социально-психологическом пространстве. И, наконец, нередко доверие и недоверие
Страница 25 из 36

являются проявлениями направленности субъекта, его ориентации на достижение определенных целей. Примером такого отношения является гуманистическое и «миросозидательное» доверие опасным партнерам и объектам. Можно сказать, что во всех этих случаях доверие и недоверие выполняют служебную роль по отношению к самоопределению субъекта. Кроме того, наделяя признаками доверия окружающих людей, принадлежащих к определенным социальным категориям, субъект поддерживает и воспроизводит социальную структуру группы и общества. Эту функцию, в частности, выполняют такие виды отношения как доверие социальным ролям и ему подобные.

В заключение можно отметить, что анализ психологических функций различных видов доверия и недоверия является перспективным направлением исследований. Задачами будущих исследований могут выступать, в частности, следующие: группирование функций доверия и недоверия, построение их иерархии; разработка типологии доверия и недоверия на основе реализуемых функций; эмпирические исследования функциональной регуляции жизнедеятельности личности и группы различные виды доверия и недоверия и др. Важным итогом проведенного анализа является концептуальное положение о том, что основания, критерии формирования, содержание доверия и недоверия в высокой степени определяются значимостью данных феноменов для конкретной сферы жизнедеятельности и ведущими функциями, которые они выполняют в регуляции этой сферы. Среди многочисленных детерминант, определяющих основания, критерии, содержание доверия и недоверия, особое место занимают социокультурные факторы.

Выводы по главе 1

1. Теоретический анализ позволил определить место доверия и недоверия в системе психологических понятий. В различных исследованиях доверие рассматривается как ожидание, установка, отношение, состояние, чувство, процесс социального обмена и передачи информации и других значимых благ, личностное и групповое свойство. Исследователи также говорят о культуре доверия, нередко доверие понимается как компетенция субъекта и т. д. В определенных условиях доверие или недоверие рассматривается как общественное и групповое настроение, климат, социальная ситуация и социальная проблема.

Для социальной психологии наиболее перспективным является подход к доверию и недоверию как к психологическому отношению, а также как к взаимоотношению партнеров, формирующемуся на основе сопоставления взаимных оценок, установок, представлений и ожиданий. В ходе анализа соотношения близких феноменов показано, что доверие и недоверие может выступать одним из структурных компонентов, фактором и критерием формирования более общих социально-психологических феноменов, таких, в частности, как: отношение к миру, другим людям, себе; социально-психологическая дистанция; социально-психологическое пространство; самоопределение субъекта и др.

2. Содержание, критерии и социально-психологические функции доверия и недоверия культурно и исторически обусловлены. В качестве основополагающих признаков доверия современными исследователями выделяются эмоциональная близость, социальная идентичность, обмен, моральные добродетели, ролевые ожидания, договорные обязательства. В качестве источников доверия рассматриваются базовые потребности человека в совместности, общности, а также социальные потребности в сотрудничестве, кооперации и т. д. По мнению ряда авторов, одним из основных признаков доверия выступает его безусловность. Анализ показал, что ожидание пользы от взаимодействия не является определяющим или первичным основанием доверия. Первооснова доверия – эмоционально-позитивное отношение, интерес и открытость субъекта по отношению к партнеру. Более «зрелая» форма доверия характеризуется также готовностью проявлять добрую волю в отношении партнера, и только затем следует ожидание справедливого и честного отношения.

Таким образом, собственная готовность к доверительным отношениям, осознание ответственности за их развитие – значимые составляющие доверия. В условиях высокой неопределенности и риска, характерных для современного социального, в том числе межкультурного взаимодействия, формируются особые виды доверия/недоверия. В таких условиях значимые друг для друга, заинтересованные в сотрудничестве и мирном сосуществовании, осознающие свою ответственность за развитие отношений партнеры признают необходимость мер предосторожности и контроля в потенциально опасных сферах и ситуациях взаимодействия повышенной неопределенности. Оптимальное соотношение доверия и недоверия – ответ общества на вызовы современности.

3. Проведенный анализ видов и типов доверия и недоверия позволил выявить следующие основания их классификации: объект, а также субъект доверия и недоверия (в ряде случаев субъект и объект доверия не идентифицируются, что характерно для институционального и генерализованного доверия); сферы приложения доверия и недоверия; формально-динамические характеристики доверия и недоверия; сочетание разного уровня отдельных видов доверия и недоверия (например, сочетание различной степени выраженности доверия и недоверия в отношении одного объекта, а также сочетание различных степеней доверия и недоверия личности миру, другим людям, себе и т. д.); основания и степень выраженности компонентов доверия и недоверия как психологического отношения; функции доверия и недоверия.

4. Анализ позволил описать некоторые специфические типы доверия, различающиеся своими основаниями, критериями и функциями. Так, все виды доверия, включающие ожидание блага, позитивные эмоциональные оценки и психологическую готовность субъекта к нравственному поведению могут быть отнесены к категории «подлинного, или искреннего, доверия». Аналогично компонентами «подлинного, или искреннего, недоверия» являются: опасение зла, негативные оценки и готовность к прерыванию контакта и/или проявлению опережающей враждебности. Эти виды доверия и недоверия отличаются от «неподлинных» (неискренних, ложных, обманных форм), являющихся имитацией этих отношений, например, «псвевдодоверия» и «псевдонедоверия», которые используются для введения в заблуждение и манипулирования партнером.

В свою очередь, многообразие феноменов «подлинного» доверия и недоверия позволяет выделить в этой категории особый вид отношений, названный «собственно доверие» и «собственно недоверие». Под «собственно доверием» понимается отношение, построенное в результате проверки и объективного оценивания людей и объектов окружающего мира как достойных, заслуживающих доверия. Соответственно, «собственно недоверие» есть основанная на проверке объективная оценка людей и объектов окружающего мира как вызывающих недоверие. Оценивание и проверка партнера далеко не всегда имеют место при формировании доверия. Например, они не характерны для деперсонифицированных видов доверия: базового общечеловеческого (общественного, генерализованного) доверия, а также доверия социальным ролям, сетям и категориям и др., основная функция которого – сохранение и воспроизводство социальной структуры и социально-психологического пространства
Страница 26 из 36

субъекта.

5. Доверие и недоверие выполняют широкий спектр значимых позитивных и негативных (деструктивных) функций в регуляции жизнедеятельности общества, социальных групп и отдельных людей. Их позитивная роль в наиболее общем виде состоит в том, что доверие и недоверие способствуют интеграции и гармонизации отношений человека с самим собой, окружающими людьми и миром в целом, обеспечивают сосуществование и взаимодействие с ними, регулируют межличностные, внутригрупповые и межгрупповые отношения. Анализируя негативные (деструктивные) функции доверия и недоверия в регуляции жизнедеятельности, следует отметить, что излишне высокое доверие может снижать безопасность субъекта, а излишне высокое недоверие – осложнять взаимодействие, познание мира и, в конечном итоге, замедлять развитие субъекта.

В качестве основных социально-психологических функций доверия и недоверия можно выделить следующие: познание и самопознание; обеспечение взаимодействия с миром и защиты от нежелательного влияния; обусловливание самоорганизации общества (в том числе за счет поддержания моральных основ и социальных норм сотрудничества, взаимопомощи, поддержки, участия, согласия); формирование и воспроизводство социальных отношений и социальной структуры; самоопределение субъекта (проявление позиции субъекта по отношению к различным социальным категориям и объектам окружающего мира, выражение его самоотношения, стремления преобразовывать себя, других людей, окружающий мир, а также формирование, защита, воспроизводство социально-психологического пространства и Я-концепции личности и др.); оптимизация социального взаимодействия; обеспечение эмоционального комфорта (как следствия принятия, понимания со стороны других людей); психологическое облегчение (в результате самораскрытия); снижение уровня напряженности и стресса в отношениях (в том числе за счет проявления агрессивности в ситуации недоверия).

Наряду с основными, можно выделить инструментальные (обслуживающие) функции доверия и недоверия: активизации коммуникации и взаимодействия; редукции сложных отношений к разной степени доверия/не доверия (снижения когнитивной сложности в состоянии неопределенности, облегчения принятия решения и выбора норм поведения); групповой идентификации и дифференциации; а также перцептивную; а также предсказательную (прогностическую); стабилизирующую; компенсаторную (в ситуациях напряжения); комплиментарную (по отношению к формальным нормам и правилам). Доверие и недоверие также выполняют ряд функций, связанных с собственной регуляцией, в частности, ре продуцирования и самовоспроизводства.

Литература к главе 1

1. Агеев B. C. Межгрупповое взаимодействие. Социально-психологические проблемы. М.: Изд-во МГУ, 1990.

2. Антоненко И. В. Доверие: социально-психологический феномен. М.: Социум; ГУУ, 2004. 320 с.

3. Антоненко И. В. Обзор исследований по проблеме доверия // Социальный психолог. 2003. № 1. C. 26–35.

4. Бубер М. Два образа веры. М.: ООО «Фирма «Изд-во ACT», 1999.

5. Вельтер Ф., Каутонен Т., Чепуренко А., Мальева Е. Структуры управления сетевыми сообществами малых предприятий и роль доверия: германо-российское сопоставление // Экономическая социология. 2004. Т. 5. № 2. С. 13–36.

6. Веселов Ю. В. Проблема доверия // Экономика и социология доверия / Под ред. Ю. В. Веселова. СПб.: Социол. об-во им. М. М. Ковалевского, 2004. С. 5–15.

7. Веселов Ю. В. Социологическая теория доверия // Экономика и социология доверия / Под ред. Ю. В. Веселова. СПб.: Социол. об-во им. М. М. Ковалевского, 2004. С. 16–32.

8. Веселов Ю. В. Трансформация доверия в российском/советском обществе // Экономика и социология доверия / Под ред. Ю. В. Веселова. СПб.: Социол. об-во им. М. М. Ковалевского, 2004. С. 109–134.

9. Галушко В. Г. Проблема соотношения веры и разума. Автореф. дис… канд. филос. наук. СПб., 1994.

10. Данкин Д. М. Проблема политического доверия в международных отношениях. Дис…докт. полит. наук. М., 2000.

11. Журавлев А. Л. Психология управленческого взаимодействия (теоретические и прикладные проблемы). М.: Изд-во «Институт психологии РАН», 2004. 476 с.

12. Журавлев А. Л., Купрейченко А. Б. Самоопределение личности и группы в изменяющихся экономических условиях // Вестник Российского университета дружбы народов. 2006. № 1 (3). С. 6–19.

13. Журавлев А. Л., Купрейченко А. Б. Некоторые виды социально-психологических пространств самоопределяющегося субъекта // Психология образования: культурно-исторические и социально-правовые аспекты: Материалы III Национальной научно-практической конференции. Т. 1. М., 2006. С. 180–181.

14. Журавлев А. Л., Сумарокова В. А. Доверие предпринимателей к разным видам организаций: региональные особенности // Социально-психологическая динамика в условиях экономических изменений / Отв. ред. А. Л. Журавлев, Е. В. Шорохова. М.: Изд-во «Институт Психологии РАН», 1998. С. 258–272.

15. Журавлева Л. А. Связь общительности личности и доверия к людям. Дис… канд. психол. наук. М., 2004.

16. Зиммель Г. Эссе о Чужаке // Социальное пространство: Междисциплинарные исследования: Реферативный сборник / Отв. ред. Л. В. Гирко М.: ИНИОН, 2003. С. 181–186.

17. Капусткина Е. В. Новое доверие в современной России: опыт эмпирического исследования // Экономика и социология доверия / Под ред. Ю. В. Веселова. СПб.: Социол. об-во им. М. М. Ковалевского, 2004. С. 167–188.

18. Лебедев В. И. Психология и психопатология одиночества и групповой изоляции. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2002.

19. Минина В. Н. Недоверие к государственным институтам в российском обществе // Экономика и социология доверия / Под ред. Ю. В. Веселова. СПб.: Социол. об-во им. М. М. Ковалевского, 2004. С. 150–167.

20. Поршнев Б. Ф. Элементы социальной психологии // Проблемы общественной психологии. М., 1965.

21. Поршнев Б. Ф. Контрсуггестия и история (Элементарное социально-психологическое явление и его трансформации в развитии человечества) // История и психология. М.: Мысль, 1972.

22. Переверзева И. А. Проблема доверия в сфере бизнеса // Иностранная психология. 2000. № 12. С. 84–93.

23. Ромек В. Г. Уверенность в себе как социально-психологическая характеристика личности. Дис… канд. психол. наук. Ростов-на-Дону, 1997.

24. Сафонов В. С. Особенности доверительного общения. Дис… канд. психол. наук. 1978.

25. Селигмен А. Проблема доверия. М.: Идея-Пресс, 2002. 256 с.

26. Синютин М. В. Доверие и капиталистическая глобализация: российские метаморфозы // Экономика и социология доверия / Под ред. Ю. В. Веселова. СПб.: Социол. об-во им. М. М. Ковалевского, 2004. С. 135–149.

27. Скрипкина Т. П. Психология доверия (теоретико-эмпирический анализ). Ростов н/Д, 1997.

28. Скрипкина Т. П. Психология доверия: Учебное пособие. М.: Изд. центр «Академия», 2000. 264 с.

29. Стоянов К. Доверие и отчуждение: аспекты социологической концепции Г. Зиммеля // Экономика и социология доверия / Ред. Ю. В. Веселов. СПб.: Социол. об-во им. М. М. Ковалевского, 2004. С. 32–49.

30. Франк С. Л. Духовные основы общества М., 1992.

31. Фукуяма Ф. Доверие: социальные добродетели и путь к процветанию. М.: ООО «Из-во АСТ», 2004. 730 с.

32. Хельман К. – У. Доверие к рынкам // Экономика и социология доверия / Под ред. Ю. В. Веселова. СПб.: Социол. об-во им. М. М. Ковалевского, 2004. С. 75–88.

33. Чернышев А. С. Роль развивающих социальных сред (социальных оазисов) в преодолении деформации личности современной молодежи // Психология
Страница 27 из 36

образования: Проблемы и перспективы. Материалы Первой международной научно-практической конференции. М.: Смысл, 2004. С. 189–190.

34. Чернышев А. С., Лунев Ю. А., Лобков Ю. Л., Сарычев С. В. Психологическая школа молодежных лидеров. М., 2005.

35. Шихирев П. Н. Взаимное доверие как основа деловой этики // Доверие – ключ к успеху экономических реформ (материалы «Круглого стола»). М.: Институт экономики РАН, 1998. 208 с.

36. Шо Р. Б. Ключи к доверию в организации: Результативность, порядочность, проявление заботы. М.: Дело, 2000. 272 с.

37. Шрадер X. Доверие, сети и социальный капитал // Экономика и социология доверия / Под ред. Ю. В. Веселова. СПб.: Социол. об-во им. М. М. Ковалевского, 2004. С. 49–61.

38. Штомпка П. Социология социальных изменений. М.: Аспект Пресс, 1996.

39. Экономика и социология доверия / Под ред. Ю. В. Веселова. СПб.: Социол. об-во им. М. М. Ковалевского, 2004. 192 с.

40. Эриксон Э. Детство и общество. М.: Изд. группа «Прогресс», 1996.

41. Advances in Group Processes: Group Cohesion, Trust and Solidarity. Vol.19 / Ed. S. R. Thye, E. J. Lawler. Oxford, England: Elsevier Science, 2002.

42. Barber B. The Logic and Limits of Trust. New Brunswick, NJ: Rutgers Univ. Press, 1983. 310 p.

43. Brewer MB. Ethnocentrism and its role in interpersonal trust // Scientific Inquiry and the Social Sciences / Eds. M. B. Brewer, B. E. Collins, NY: Jossey-Bass, 1981. P. 345–359.

44. Brewer M. B. In-group favoritism: the subtle side of inter-group discrimination // Codes of Conduct: Behavioral Research and Business Ethics / Eds. D. M. Messick, A. Tenbrunsel. NY: Russell Sage Found, 1996. P. 160–171.

45. Bromiley P., Cummings L. L. Transaction costs in organizations with trust // Re search on Negotiation in Organizations / Eds. R. Bies, R. Lewicki, В. Sheppard. Greenwich, CT: JAI, 1996. V. 5. P. 219–247.

46. Burt R., Knez M. Kinds of third-party effects on trust // J. Ration. Soc. 1995. V. 7. P. 255–292.

47. Chang E., Hussain F., Dillon T. Trust and Reputation for Service-Oriented Environments: Technologies For Building Business Intelligence and Consumer Confidence. Southern Gate Chichester, West Sussex England: John Wiley & Sons Inc. 2006. 374 p.

48. Cook K. S., Hardin R., Levi M. Cooperation Without Trust? (Russell Sage Foundation Series on Trust) // Russell Sage Foundation Publications, 2005.

49. Creating Social Trust in Post-Socialist Transition / Eds. K. Janos, B. Rothstein, S. Rose-Ackerman. N. Y.: Palgrave Macmillan, 2004.

50. Distrust (Russell Sage Foundation Series on Trust, Vol. 8) / Ed. R. Hardin. Russell Sage Foundation Publications. 2004. 334 p.

51. Durkheim E. Individualism and the Intellectuals // Emile Durkheim on Morality and Society / Ed. R. Bellah. Chicago: University of Chicago Press, 1973.

52. Fine G., Holyfield L. Secrecy, trust and dangerous leisure: generating group cohesion in voluntary organizations // Soc. Psychol. Q. 1996. V. 59. P. 22–38.

53. Hosmer L. T. Trust: the connecting link between organizational theory and philosophical ethics // Academy of Management Review. 1995. V. 20. Is. 2. P. 379–403.

54. Insko C. A., Schopler J. Differential dis trust of groups and individuals // Inter-group Cognition and Intergroup Behavior / Eds. С. Sedikides, J. Schopler, С. Insko. Hillsdale, NJ: Erlbaum, 1997. 469 p.

55. Kramer R. M. Trust and Distrust in Organizations: Emerging Perspectives, Enduring Questions // Annual Reviews Psychology. 1999. V. 50. P. 569–598.

56. Levis D., Weigert A. J. Social atomism, holism, and trust // The sociological quarterly. 1985. V. 26. Is. 4. P. 455–471.

57. Lewicki R. J., Mcallister D. J., Bies R. J. Trust and distrust: New relationships and realities // Academy of Management Review. 1998. V. 23. Is. 3. P. 438–459.

58. Lewicky R. J., Stevenson M., Bunker B. B. The three components of interpersonal trust: instrument development and differences across relationships // The Ohio State University: WPS. Feb. 1997.

59. Luhmann N. Trust and power. Chichester, England: Wiley, 1979.

60. March J. G., Olsen J. P. Democratic Governance. NY: Free Press, 1994.

61. Miller G. J. Managerial dilemmas: The political economy of hierarchy. NY: Cambridge University Press, 1992.

62. Molm L, Takashi N., Peterson G. Risk and Trust in Social Exchange: An Experimental Test of a Classical Proposition // American Journal of Sociology. 2000. V. 105. P. 1396–1427.

63. Moom L., Cook K. S. Social Exchange and Exchange Networks // Social Perspectives on Social Psychology. Boston: Allyn and Bacon, 1995. P. 209–235.

64. M?llering G. Trust: Reason, Routine, Reflexivity. Oxford: Elsevier, 2006. 230 p.

65. Murnighan J. K., Malhotra D., Weber J. M. Paradoxes of Trust: Empirical and Theoretical Departures from a Traditional Model // Trust and Distrust in Organizations: Dilemmas and Approaches (The Russell Sage Foundation Series on Trust, V.7) / Eds. R. M. Kramer, K. S. Cook. Russell Sage Foundation Publications, 2004. P. 293–326.

66. Networks, Trust And Social Capital: Theoretical And Empirical Investigations From Europe / Ed. S. M. Koniordos. Burlington, VT: Ashgate Pub. Co., 2005. 294 p.

67. Rempel J. K., Holmes J. G., Zanna M. P. Trust in close relationships // Journal of Personality and Social Psychology. 1985, V. 49. Is. 1. P. 95–112.

68. Ring P. S., Van de Ven A. H. Developmental process of cooperative interorganizational relationships // Academy of Management Review. 1994. V. 19. P. 90–118.

69. Robinson S. L. Trust and breach of the psychological contract // Admin. Sci. Q. 1996. V. 41. P. 574–599.

70. Rousseau D. M., Sitkin S. B., Burt R. S., Camerer C. Not so different after all: a cross-discipline view of trust // Academy of Management Review. 1998. V. 23. Is. 3. P. 393–404.

71. Slovic P. Perceived risk, trust, and democracy // Risk Anal. 1993. V. 13. P. 675–682.

72. Solomon R. C., Flores F. Building Trust: In Business, Politics, Relationships, and Life. 2003.

73. Special topic forum on trust in and between organizations // Academy of Management Review. 1998. V. 23. Is. 3. P. 387–620.

74. Sztompka P. Trust, distrust and two paradoxes of democracy // European Journal of Social Theory. 1998. V. 1. Is. 1. Р. 412.

75. Sztompka P. Trust: a sociological theory. Cambridge: Cambridge university press, 1999.

76. Trust and Distrust in Organizations: Dilemmas and Approaches (The Russell Sage Foundation Series on Trust, V.7) / Eds. R. M. Kramer, K. S. Cook. Russell Sage Foundation Publications, 2004.

77. Trust in Organizations: Frontiers of theory and research / Еds. R. M. Kramer, T. R. Tyler. Thousand Oaks, CA: Sage, 1996. 429 p.

78. Trust in Technology: A Socio-Technical Perspective (Computer Supported Cooperative Work) / Eds. K. Clarke, G. Hardstone, M. Rouncefield, I. Sommerville. Kluwer Academic Publishers, 2006.

79. Trust: Making and breaking cooperative relations / Ed. D. Gambetta. Oxford: Basil Blackwell, 1988.

80. Weber L. R., Carter A. I. Social Construction of Trust. The Kluwer Academic. Plenum Publishers, 2002. 184 p.

81. Yamagishi T., Yamagishi M. Trust and commitment in the United States and Japan // Motiv. Emot. 1994. V. 18. P. 129–166.

82. Zand D. E. The Leadership Triad: Knowledge, Trust, and Power. NY: Oxford Univ. Press, 1997. 221 p.

Глава 2

Диалектика доверия и недоверия: соотношение, взаимовлияние, особенности

Введение

Представление о доверии и недоверии как об относительно автономных феноменах является сравнительно новой точкой зрения в психологии. Условность новизны такого подхода объясняется тем, что некоторые его основания были намечены в 50-70-е годы XX в. в работах М. Дойча, Ж. Меллингера, Б. Ф. Поршнева, У. Рида и др. [9, 10, 23, 42, 53]. Однако в последние десятилетия распространение получил более упрощенный подход к анализу соотношения доверия и недоверия, согласно которому эти феномены рассматриваются как противоположные, взаимоисключающие и тем самым взаимосвязанные [1, 12, 30, 40]. В то же время результаты исследований последних лет убедительно показывают, что доверие и недоверие как психологические феномены в высокой степени независимы друг от друга [6, 7, 15, 27, 36]. Последнее десятилетие характеризуется возрастающим интересом к недоверию как самостоятельному феномену и выполнением значительного числа работ по данной проблеме [2, 3, 8, 20, 21, 24, 27, 29, 31, 34–36, 38, 43, 45, 48, 51, 55, 58, 59, 61–63, 65]. Несмотря на это, пока еще в недостаточной степени определены признаки, факторы, функции, компоненты, а также условия возникновения и существования доверия и недоверия. Наиболее важной исследовательской задачей является поиск признаков доверия и недоверия – характеристик, позволяющих четко определить и разграничить данные феномены.

В ходе эмпирического исследования имплицитных представлений о доверии и недоверии, а также критериев и факторов доверия личности другим людям были выявлены некоторые особенности этих феноменов. В исследовании приняли участие 165 человек – преимущественно студенты-психологи, получающие первое и второе высшее образование в возрасте от 20 до 35 лет, женщины составили 65 %, мужчины – 35 %. Исследование включало два основных этапа. На первом этапе анализировались имплицитные представления о доверии и недоверии личности. С этой целью были проведены 3 фокус-группы с предварительным опросом (N=65). Полученные результаты послужили основой для разработки авторской методики, предназначенной для определения критериев доверия и недоверия личности другим людям. Второй этап исследования включал опрос респондентов по предложенной методике (N=100).

2.1. Общие и отличительные характеристики доверия и недоверия

Общие признаки доверия и недоверия. Большинство исследователей отмечает, что доверие возникает в условиях неопределенности, уязвимости, отсутствия контроля [30, 36, 40]. Кроме того, нередко доверие определяется как состояние открытости. Однако недоверие также возникает только при наличии всех перечисленных условий. Если нет открытости, уязвимости и
Страница 28 из 36

неопределенности, то нет и опасений, связанных с ними, и, следовательно, нет оснований не только для доверия, но и для недоверия.

Важным положением современных исследований является утверждение о том, что доверие не всегда приносит благо, а недоверие – зло. Избыток доверия может иногда причинить значительный вред, а оптимальный уровень недоверия – существенную пользу [36, 41, 63]. В то же время большинство исследователей определяют доверие как уверенно позитивные или оптимистические ожидания относительно поведения другого, а недоверие как уверенно негативные ожидания [36, 41, 54 и др.]. Таким образом, эти авторы считают, что доверие касается ожиданий вещей, на которые надеются, а недоверие – ожиданий вещей, которых боятся.

По нашему мнению, далеко не всегда доверие представляет позитивные ожидания. Доверяя человеку, мы принимаем от него не только позитивные, но и негативные оценки собственного поведения, а также неприятные для нас, но справедливые поступки (например, наказание). Незаслуженная похвала в большей степени способна поколебать доверие, нежели неприятное, но обоснованное замечание. В свою очередь, и добро, идущее от человека, которому мы не доверяем, становится основой для еще больших подозрений. Особенно если мы ничем не заслужили подобное хорошее отношение. Существуют мудрые изречения, раскрывающие истинное значение этого «блага»: «Бесплатный сыр бывает только в мышеловке», «Бойтесь данайцев, дары приносящих». Таким образом, можно выделить признаки, которые более надежно, нежели позитивные и негативные ожидания, позволяют развести доверие и недоверие. Таковыми, по нашему мнению, выступают ожидание пользы (признак доверия), в том числе в форме порицания, ограничения или наказания и ожидание вреда (признак недоверия), в том числе и в форме незаслуженного вознаграждения, лести, услужливости и т. д.

Наиболее близким по смыслу к фактору «ожидания пользы – опасение вреда» является дихотомия «ожидание добра – опасение зла». Не случайно, в философской традиции наиболее часто одним из основных признаков доверия выступает нравственное поведение. Доверие понимается как этическая категория, отражающая нравственные отношения между людьми [12, с. 45]. Б. А. Рутковским доверие рассматривается как нравственное понятие, выражающее такое отношение одной личности к другой, которое исходит из убежденности в ее добропорядочности, верности, ответственности, честности, правдивости [11]. Я. Янчев также понимает доверие как нравственное отношение [14]. С этой позиции противоположностью доверия является недоверие, понимаемое как состояние, в котором искренность и честность человека подвергаются сомнению [12, с. 47]. Однако такое противопоставление является верным далеко не всегда. Человек, которому мы не доверяем, может действовать сообразно нормам морали, но его интересы и цели деятельности могут вступать в противоречие с нашими и потому вызывать закономерные опасения. В этом случае мы имеем дело с заслуживающим уважения противником.

Недоверие возникает и в случае, если второй участник взаимодействия не проявляет и даже не испытывает враждебности. Он может вообще не подозревать о существовании конфликта целей и интересов. Однако если этот конфликт очевиден для субъекта, если он испытывает зависть или враждебность и готов к соперничеству, то ожидание справедливой реакции на подобное отношение порождает недоверие к противной стороне. Готовность субъекта к вражде или конкуренции вызывает опережающее ожидание отмщения и порождает «превентивное» недоверие. Соперничество также как и недоверие нередко бывают неосознаваемыми. Не этим ли чаще всего объясняется немотивированное недоверие со стороны людей, которым мы не сделали ничего плохого? Таким образом, поведение человека, которому мы не доверяем, может быть вполне честным и справедливым – просто мы с ним находимся «по разные стороны баррикад».

Попытка определить доверие как однозначное ожидание нравственного (справедливого, честного, ответственного) поведения, а недоверие как ожидание безнравственного поведения оказывается несостоятельной еще и по другой причине. Как показали результаты нашего эмпирического исследования, крайняя степень выраженности у оцениваемого человека некоторых нравственных качеств (гиперответственность, кристальная честность и т. д.) неоднозначно воспринимаются респондентами. Большинство считает эти характеристики важными основаниями доверия другому человеку. Но, по мнению части респондентов, такая бескомпромиссность и нечувствительность к контексту может привести к неприятным последствиям, особенно со стороны близкого человека, и поэтому вызывает недоверие к нему. Например, кристально честный человек в нравственно неоднозначной ситуации может не сохранить чужую тайну и в результате оцениваться как «предатель». Неоднозначность связи нравственности с доверием и безнравственности с недоверием можно представить в виде схемы. В таблице 1 представлены виды отношений, которые могут возникать при различных сочетаниях степени нравственности и безнравственности оцениваемого человека и самого доверителя.

Несмотря на упрощенность, таблица наглядно демонстрирует, что степень нравственности партнеров не является критерием, позволяющим однозначно и надежно разграничить понятия «доверие» и «недоверие». Таким образом, общность перечисленных выше признаков этих феноменов возвращает нас к вопросу о том, в чем же состоят главные различия доверия и недоверия?

Основные признаки, дифференцирующие доверие и недоверие. В работах отечественного историка и социального психолога Б. Ф. Поршнева предложены некоторые основания для разведения их содержания и происхождения [9, 10]. Отвергая представление о том, что доверие есть всего лишь отсутствие недоверия, Б. Ф. Поршнев отмечает, что эти явления могут существовать в один и тот же момент времени. Используя аналогию с законом обратной индукции возбуждения и торможения в физиологии высшей нервной деятельности, Б. Ф. Поршнев считает, что основанная на доверии суггестия, сила прямого влияния слова на психику, индуцирует (хоть и далеко не столь автоматически) ограждение, складывающееся из разных психических механизмов [9, 10]. Выработка этих средств отпора совершается на протяжении всей истории человечества. Недоверие и есть первый феномен из серии этих охранительных психических антидействий. Понимая доверие как предрасположенность к внушению и зависимости от другого, Б. Ф. Поршнев отмечает, что «зависимость» (суггестия) первичнее, материальнее, чем «внутренний мир» одиночки» [10]. По мнению Б. Ф. Поршнева, недоверие есть отношение, формирующее внутренний мир человека – психическая независимость достигается противодействием зависимости. Таким образом, способность не доверять наряду со способностью доверять – онтогенетически и филогенетически одно из древнейших образований.

Таблица 1. Виды доверия и недоверия при различных сочетаниях степени нравственности и безнравственности взаимодействующих субъектов

Подобный взгляд, по нашему мнению, способен расширить заложенные Э. Эриксоном и ставшие традиционными представления о формировании базисного
Страница 29 из 36

доверия на ранних стадиях отногенеза [13]. Можно высказать гипотезу, что базисное доверие (ощущение единства, тождественности с матерью) – это то, с чем ребенок входит в мир. Продолжая аналогию Б. Ф. Поршнева, следует предположить, что оно первичнее, чем ощущение независимости. Отделение от матери и одновременное вхождение в мир (открытость ему) нарушает привычный комфорт младенца в утробе матери, вызывает ряд неприятных ощущений, которые и формируют, в конечном итоге, чувство физических границ с матерью и окружающим миром. Постепенно ребенок научается находить источники приятных ощущений и избегать неприятных, т. е. делать правильный выбор в пользу приближения и единства или в пользу избегания и враждебности. За первым выбором стоит умение «впускать мир в себя» и «отпускать в мир свое». За вторым – способность защититься от неприятного внешнего воздействия. Инстинкт самосохранения (стремление защитить собственные границы от разрушающего воздействия), по своей сути, является проявлением базисного недоверия личности. Базисное недоверие – ощущение небезопасности окружающего мира и стремление к избеганию неприятных факторов среды возникает на ранних стадиях онтогенеза как закономерное следствие базисного доверия, с которым ребенок приходит в мир.

Таким образом, на начальном этапе развития личности формируются навыки в определенной пропорции доверять и не доверять миру. Это сочетание открытости миру и закрытости от него, по нашему мнению, и есть подлинная автономность, т. е. именно то новообразование, которое формируется на первой стадии психосоциального развития личности, названной Э. Эриксоном «краеугольным камнем жизнеспособности личности» [13]. Автономность человека, в числе других элементов, включает осознание им границ собственного Я, своего психологического пространства и границ окружающего мира. Опасения, связанные с вторжением окружающих людей в эти границы, а также опасения, связанные с нарушением субъектом границ окружающего мира и других людей, является основой недоверия.

Основанием доверия выступают ожидания пользы (доброго и справедливого отношения) от тех, кому личность открывает границы собственного психологического пространства, или тех, чьи границы она нарушает.

Анализ происхождения доверия и недоверия вплотную подводит нас к рассмотрению функций, которые выполняют эти явления в жизни субъекта. Их подробному анализу посвящен отдельный параграф. Здесь же отметим, что доверие и недоверие выполняют ряд сходных функций – регулируют отношения с окружающим миром, воспроизводят социально-психологическое пространство человека и др. В то же время можно выделить функции, специфичные для доверия и недоверия. Благодаря доверию субъект вступает во взаимодействие с миром, познает и преобразует его и себя. Таким образом, именно доверие создает условия для развития субъекта в результате обмена. Недоверие же способствует сохранению субъекта и его социально-психологического пространства. В этом проявляется его защитная функция. Таким образом, еще одной характеристикой, способной развести доверие и недоверие является «ориентация на изменение и развитие в результате обмена – ориентация на сохранение и автономное развитие».

Динамический баланс доверия и недоверия личности есть результат влияния двух взаимосвязанных факторов: «притяжение – избегание» и «приятно – неприятно». Интересные объекты при сближении вызывают у ребенка разные ощущения и эмоции, формируя представление о приятном или неприятном (опасном). На следующих стадиях развития, наряду с фактором «приятно – неприятно», значимыми становятся также показатели «полезно – вредно», «плохо – хорошо», «нравственно – безнравственно». Эту группу факторов можно условно объединить под названием «ожидание добра – опасение зла». Значимость каждого из входящих в эту группу факторов для построения отношений доверия/недоверия определяется целым спектром личностных, социально-демографических, социокультурных, ситуативных и других детерминант.

Таким образом, наиболее значимыми факторами, по которым возможно развести феномены доверия и недоверия, мы считаем: «притяжение – избегание», «ожидание добра – опасение зла». Эти факторы являются в значительной степени взаимосвязанными и в предельном случае (под влиянием социальной ситуации, личностных особенностей и т. д.) они могут сливаться в единый фактор – «доверчивость – подозрительность (недоверчивость)». Именно этот частный случай и выступал основой теоретической модели, которая долгие годы была наиболее принятой в психологии, – модели противопоставления и взаимоисключения доверия и недоверия. Можно видеть, что среди основных факторов доверия-недоверия имеются конативные, когнитивные и эмоциональные образования. Это позволяет сформулировать определение феноменов доверия и недоверия как психологического отношения с его традиционной структурой, включающей перечисленные компоненты.

Выше мы определили, что доверие как психологическое отношение включает интерес и уважение к объекту или партнеру; представление о потребностях, которые могут быть удовлетворены в результате взаимодействия с ним; эмоции от предвкушения их удовлетворения и позитивные эмоциональные оценки партнера; расслабленность и безусловную готовность проявлять по отношению к нему добрую волю, а также совершать определенные действия, способствующие успешному взаимодействию. В свою очередь, недоверие включает следующие основные элементы: осознание рисков; чувство опасности, страха в сочетании с негативными эмоциональными оценками партнера и возможных результатов взаимодействия; настороженность и напряженность, а также готовность прекратить контакт, ответить на агрессию или проявить опережающую враждебность – нанести «превентивный удар».

Важно отметить, что содержание и степень опасений (недоверия), как правило, не эквивалентны содержанию и уровню надежд (доверия). Известно, что удовольствие от выигрыша всегда ниже, чем огорчение от проигрыша [5]. Этот феномен достаточно хорошо исследован и объясняется тем, что теряем мы нечто уже принадлежащее нам – «свое», а приобретаем то, что еще не включено в это понятие. Поэтому количественно эквивалентные приобретения и потери имеют различную психологическую значимость. Однако в отношениях доверия и недоверия существует еще один важный аспект. То, что мы теряем, зачастую не является даже по объективным оценкам эквивалентом того, что мы рассчитываем приобрести в результате взаимодействия, – предмет доверия неэквивалентен предмету недоверия.

Пояснить сказанное можно на следующем примере. Так, для многих людей аргументами в пользу брака являются ожидания понимания, любви, комфорта и т. д. (характеристика высокого доверия). У других людей ожидания перечисленных ценностей в семейной жизни не высоки, и это не вызывает у них особого беспокойства (среднее или низкое доверие). Однако, если брак окажется неудачным, потери окажутся более существенными. Утраченными могут оказаться вера в людей, надежды на будущее, круг общения, социальный статус, материальные блага. Субъект, который заблаговременно задумывается над
Страница 30 из 36

этим, испытывает высокое недоверие. Тот, кто почти не думает об этом – низкое недоверие. Эти особенности доверия и недоверия позволяют по-новому взглянуть на проблему способов и приемов формирования доверительных отношений. Как следует из сказанного, представляется бесполезным бороться с недоверием, увеличивая весомость выгод и благ, которые субъект может приобрести в результате доверия (самораскрытия). Снизить недоверие могут лишь некоторые гарантии (брачный контракт, сохранение раздельных кругов общения и т. д.). Точно так же скидки на билеты или повышение комфортабельности авиалайнеров не способны снизить недоверие к воздушному транспорту.

Таким образом, высокое доверие означает ожидание значительного блага, а низкое – невысокие ожидания. Высокое недоверие проявляется как страх многое потерять. Низкое недоверие характеризуется невыраженными опасениями. При этом приобретения от оправдания доверия и потери в результате подтверждения недоверия в большинстве случаев ни качественно, ни количественно, ни тем более психологически не являются эквивалентными. Если ожидания доверия не оправдаются, ничего страшного не произойдет – мы просто не получим «выигрыш». Если же подтвердятся ожидания недоверия, то, впустив на свою «территорию» опасного партнера, мы можем потерять нечто высокозначимое. Образно проблему доверия-недоверия можно представить как «дилемму мыши перед мышеловкой». В случае оправдания доверия она получает кусочек сыра, в случае же подтверждения недоверия – теряет жизнь. Предметом доверия выступает сыр, предметом недоверия (ставкой) – жизнь. Увеличение веса сыра повысит доверие, но снизить недоверие может только ржавчина на мышеловке или что-то подобное.

Высказанные выше предположения, несомненно, нуждаются в проверке. Нами было получено определенное их подтверждение в ходе эмпирических исследований феноменов доверия и недоверия другим людям, результаты которых представлены ниже. Так, некоторые выделенные факторы, определяющие различия между людьми в выборе критериев доверия и недоверия, согласуются с предложенной выше моделью базального доверия и недоверия. Это, в частности, факторы веры в силу добра, отношения к нравственности и безнравственности партнера, а также факторы настороженного отношения к внешним признакам неблагополучного человека или «чужака» (непонятного, неизвестного).

Амбивалентность доверия и недоверия. Еще одним вопросом, вызывающим интерес современных исследователей, является анализ условий, при которых возможно сосуществование доверия и недоверия в межличностных и организационных отношениях. В работе Р. Левицки, Д. Макаллистера и Р. Биса отмечается, что доверие и недоверие не являются противоположными концами единого континуума [36]. Это означает, что субъекты способны одновременно доверять и не доверять друг другу. Основаниями подобного подхода эти авторы называют современные социально-психологические исследования отделимости и одновременного существования позитивно-валентных и негативно-валентных аттитюдов (Дж. Кациопо и Г. Бернтсон, Р. Пети, Д. Вегенер и Л. Фабригар) [19, 50]. Исследовательские данные относительно позитивных и негативных чувств показывают, что они существуют, скорее, как двухполюсные конструкты (М. Бурк с соавт., Д. Ватсон и А. Теллген) [18, 64]. По данным этих авторов, позитивная аффективность (например: радость, восторг, любовь, счастье) не антонимична высоконегативной аффективности (страдание, презрение, испуг, ненависть и т. д.).

Другие авторы сделали схожие находки, продемонстрировав отделимость позитивно-валентного и негативно-валентного конструктов, для оптимизма/пессимизма (М. Сталлингс с соавт.) [60], межрасовых аттитюдов (И. Катз и соавт., М. Патчен с соавт.) [32, 33, 49]. Существуют аналогичные эмпирические исследования некоторых феноменов, тесно связанных с доверием и недоверием. Так, в ряде работ (П. Наци с соавт.; И. Катз и Р Хаас,) установлена возможность одновременного ожидания людьми выгоды и ущерба при взаимодействии [32, 46]. Дж. Пристер и Р. Пети (1996) выявили в представлениях личности по отношению к одному и тому же человеку сосуществование чувств любви и ненависти [52]. На основании этих работ Р. Левицки, Д. Макаллистер и Р. Бис делают заключение о том, что амбивалентность (двойственность) – обыкновенна в человеческих отношениях [36]. Исследователи считают, что люди достаточно легко формируют амбивалентное представление о другом. Соответственно, амбивалентность доверия и недоверия по отношению к другому человеку также является для большинства людей понятной и естественной.

Кроме того, ряд исследователей показал, что по мере того, как межличностные отношения становятся ближе, по мере того, как социальный контекст отношений становится более комплексным и характеризуется перегрузкой информации, ролевыми конфликтами и изменениями, вероятность двойственности убеждений, аттитюдов и ожиданий увеличивается (Л. Косер, Г. Зиммель, П. Манчини, С. Отнес с соавт.) [22, 39, 47, 57]. В условиях, где сложность, неуверенность и ролевые конфликты обыкновенны, где межличностные отношения формируются постепенно и многоаспектны по природе, существует высокий потенциал для одновременного усиления доверия и недоверия. Основой такого понимания является допущение о многомерности и имманентной противоречивости комплексных отношений между людьми в противовес более ранним представлениям о одномерности и балансе отношений [36].

Сложные (мультиплексные) отношения существуют там, где представлена более чем одна взаимосвязь (Р. Фаррас с соавт., П. Монге и Р. Айсенберг) [25, 44]. Р. Левицки, Д. Макаллистер и Р. Бис справедливо отмечают, что и доверие и недоверие могут одновременно существовать в рамках мультиплексных отношений [36]. Дж. Габарро рассматривает, как доверие эволюционирует от основанного на общем впечатлении (импрессионистского) и недифференцированного к более полно очерченному и дифференцированному по специфическим основаниям. Границы доверия и области, где доверие неуместно, становятся более четко определенными по мере того, как акцент смещается с вопроса: «Как сильно я доверяю?» – к вопросу: «В каких областях и каким образом я доверяю?» [26]. Б. Шепард отмечает, что чаще всего мотивы отношений партнеров могут быть охарактеризованы как частично конвергентные, частично дивергентные и частично несвязанные. Более того, отношения часто многоаспектны [56]. Все это порождает возможность того, что партнеры могут доверять друг другу в определенных отношениях, не доверять друг другу в других отношениях, а также не доверять друг другу временами.

По мнению Р. Левицки, Д. Макаллистера и Р. Биса, баланс и однородность в представлениях и ощущениях скорее временные и промежуточные состояния [36]. Отношения взаимодействующих сторон находятся по большей степени в состояниях дисбаланса, неоднородности и сложности. Этим же характеризуется и процесс формирования отношений в зависимости от частоты взаимодействия, длительности, и разнообразия проблем, с которыми сталкиваются партнеры. Состояния баланса и устойчивости подобны однокадровому снимку динамического процесса трансформации отношений. В связи с этим уместно использовать термин
Страница 31 из 36

«операционный уровень доверия» как показатель текущего состояния отношений в данном аспекте взаимодействия [36].

Важно отметить, что исследователи не всегда оценивают диссонанс (несоответствие) в отношениях как нечто нежелательное.

Р. Зайонц отмечает, что отношения между людьми имеют тенденцию изменения по направлению к оптимальному уровню психологической несовместимости (расхождению в убеждениях, мыслях, ощущениях, поведениях) – промежуточному положению между низкой устойчивостью и излишней устойчивостью отношений [66]. Взаимосвязанные (часто не по своему желанию) стороны должны эффективно взаимодействовать и координировать действия вне зависимости от того, нравится им это или нет. При таком комплексном понимании отношений вполне естественным выглядит сосуществование позитивных и негативных связей и оценок [36].

В отличие от Р. Левицки, Д. Макаллистера и Р. Биса мы убеждены, что доверие и недоверие могут проявляться и сосуществовать в одних и тех же аспектах отношений между людьми. В частности, причиной может выступать наличие у оцениваемого человека противоречивых качеств. Так, основанием для доверия в деловых отношениях может выступать высокая компетентность партнера (которая создает уверенность, что он справится с задачей), а основанием столь же высокого недоверия могут выступать другие личностные особенности, например, неорганизованность (которая приведет к срыву сроков).

Кроме того, в ходе нашего эмпирического исследования установлено, что существуют качества личности, которые могут одновременно вызывать и доверие, и недоверие. В первую очередь это такие личностные свойства, как: сила, активность, смелость и оптимизм, а также слабость, различие интересов, гиперответственность и т. п. Ниже мы более подробно остановимся на анализе причин этого явления. Одной из них является тот факт, что сила, активность, смелость и т. д. могут принести значительную пользу в сотрудничестве, но становятся опасными, если являются качествами потенциального противника. Аналогично слабость партнера по взаимодействию снижает доверие к нему, так как может негативно отразиться на результатах совместной деятельности, однако, она также сдерживает недоверие, поскольку является гарантией безопасности.

Существует еще одна причина усиления недоверия одновременно с ростом доверия. Дело в том, что с увеличением открытости партнеров возрастают связанные с ней риски (возможные негативные последствия обмана доверия). Действительно, чем социально и физически ближе партнеры по взаимодействию, тем они уязвимее друг для друга. Высокая оценка рисков, возникающих в результате открытости субъекта и партнера по взаимодействию, может приводить к росту недоверия. В таких отношениях недоверие в отличие от доверия зачастую не имеет объективных оснований, так как не подтверждается какими-либо негативными фактами. Подобное необоснованное недоверие довольно типично для высокозначимых отношений и мало зависит от доказательств надежности партнера. Как уже отмечалось выше, снизить недоверие помогут только гарантии безопасности.

Например, в клановых сообществах нередко используются следующие приемы: ограничение доступа партнеров к полной информации друг о друге («меньше знаешь – крепче спишь»), или, напротив, наличие общих секретов («быть повязанными»). Снижает недоверие и жесткая взаимозависимость и взаимоответственность партнеров («круговая порука»). Более надежной гарантией может выступать только психологическая близость – наличие общего мировоззрения, системы ценностей, а также взаимное принятие, уважение и т. д. Подлинно глубокие отношения являются единственным в полной мере эффективным ограничителем недоверия в наиболее значимых сферах жизнедеятельности субъекта. Общность целей и интересов, хорошее знание партнера, уверенность в его высокой нравственности создают условия для преодоления амбивалентности отношений и формирования высокого доверия на фоне низкого недоверия. Однако этот тип отношений абсолютного и полного доверия нечасто встречается в реальной жизни и, как будет показано ниже, может иметь не только позитивные, но и негативные последствия.

«Плюсы» и «минусы» доверия и недоверия. В большинстве современных работ по проблеме доверия обосновываются преимущества доверительных отношений и отмечаются негативные последствия недоверия. Однако существует ряд специальных исследований (Р. Бис и Т. Трип; Р. Бис, Т. Трип и Р. Крамер; Р. Левицки, Д. Макаллистер и Р. Бис; Н. Луманн), посвященных анализу негативных последствий для отношений и эффективности совместной деятельности, которые влечет за собой высокое доверие, и позитивного влияния на отношения умеренного недоверия [17, 18, 36, 37]. Опровергая представление о том, что больше доверия – однозначно лучше, Д. Макаллистер называет это «вторым лицом доверия», или «темной стороной доверия». Он анализирует ситуации обмана доверия, а также влияние этого на дальнейшие отношения и на экономическую эффективность деятельности [41]. Ряд упомянутых работ содержит глубокий анализ представлений западных исследователей о последствиях однозначно высокого уровня доверия и преимуществах оптимального соотношения доверия и недоверия. Основываясь на результатах собственного эмпирического исследования, мы дополним этот анализ представлениями о позитивной роли баланса доверия и недоверия в регуляции отношений.

Большинством современных авторов разделяется точка зрения о позитивном значении для взаимодействия различных субъектов высокого уровня доверия. Для исследователей также очевидны и «минусы» излишнего недоверия. Оно не только приводит к увеличению издержек взаимодействия, связанных с необходимостью гарантий и контроля, но и ограничивает коммуникации, осложняет передачу информации, тем самым затрудняя и затягивая процессы принятия решений. Кроме того, даже когда недоверие в отношении партнеров имеет некоторые основания и оправдано, оно может утрироваться и инициировать параноидальное отношение (Р. Бис и Т. Трип, Р. Бис, Т. Трип и Р. Крамер) [17, 18]. Что приведет к общему игнорированию позитивной информации о партнере и переинтерпретации свидетельств того, что он заслуживает доверия. Ожидания вредительства и предательства не являются необычными во многих организациях. Параноидальные условия могут усиливаться, актуализировать тему мести, и приводить к пристальному контролю за лишенным доверия злоумышленником. С позиции недоверия, благожелательное или альтруистическое поведение подозреваемого человека может быть рассмотрено как очередное свидетельство его недобрых намерений, как попытка манипуляции, управления впечатлением и т. д. [17, 18, 36].

В то же время высокое и однозначное доверие может приводить к целому ряду негативных последствий. По мнению большинства авторов, основным минусом доверительных отношений является злоупотребление доверием. Оно может проходить в форме вероломства, когда открытость и уязвимость партнера используются для получения выгоды. В этом случае доверие будет безвозвратно утрачено, однако выигрыш может быть весьма значителен. Наиболее вероятно, что человек, не оправдавший доверия, был бы не в
Страница 32 из 36

силах добиться его путем переговоров или в ходе честной борьбы. Возможен и другой вариант злоупотребления доверием, не связанный с обманом, но являющийся манипуляцией. Так, «пугая» недоверием, можно добиваться от партнера различных уступок и дополнительных благ в качестве доказательств дружбы и преданности.

Необходимо отметить также «минусы» доверия и для человека, которому собираются доверять. У него может отсутствовать желание выступать объектом доверия. Во-первых, потому, что доверие предполагает ответственность, которую он не готов взять на себя. Во-вторых, сокращение психологической дистанции не позволяет ему максимизировать собственный выигрыш от взаимодействия. В случае, если человек чувствует себя способным победить в условиях соперничества при отсутствии доверия, т. е. имеет, по собственному мнению, высокие шансы на успех в ситуации соревнования, то в условиях доверия он более ограничен в выборе методов и средств воздействия. Поскольку, применив силу, хитрость или устрашение по отношению к человеку, который ему доверяет, он окажется предателем, обманщиком. А это для большинства людей, стремящихся сохранить самоуважение, является неприемлемым. Навязывание доверия для снижения неопределенности и обеспечения собственной безопасности является манипулятивным приемом: «Видишь, я тебе доверяю, и, значит, ты должен…». Можно сказать, что в условиях доверия более сильный партнер проигрывает. Поэтому далеко не все готовы принять высокий уровень доверия, навязываемый другими участниками взаимодействия. Если манипуляция доверием является взаимной, то такое псевдодоверие может быть опасной игрой – готовность каждой стороны нанести внезапный удар в условиях периодической демонстрации открытости, которую игра в доверие неизбежно предполагает. Рано или поздно одна из сторон воспользуется этой незащищенностью и нанесет удар.

Справедливости ради необходимо отметить, что не меньше негативных последствий таит в себе и игра в недоверие. Демонстрация неготовности доверять партнеру, который заинтересован в том, чтобы его заслужить, предполагает проявление им своих добрых намерений, надежности, предсказуемости и т. д. В то же время позиция «я ему не доверяю» позволяет субъекту быть более требовательным и нетерпимым к партнеру. Кроме того, эта позиция также позволяет не соблюдать по отношению к нему социальных норм. Поскольку, как мы уже отмечали выше, доверие и недоверие – это, в первую очередь, готовность совершать или не совершать определенные действия, а также соблюдать или не соблюдать социальные нормы в отношении объекта доверия или недоверия.

Еще одним неприятным следствием высокого уровня доверия является тот факт, что отсутствие контроля и конкуренции действует расслабляюще на взаимодействующие стороны. Ошибки и упущения партнера в условиях излишнего доверия остаются незамеченными, перспективные возможности – нереализованными, имеющийся потенциал – нераскрытым. Таким образом, слишком высокий уровень доверия, даже при самых добрых намерениях сторон, снижает эффективность деятельности. При высоком уровне доверия возникают также ситуации, когда подозрительное поведение другого отметается или интерпретируется в позитивном свете. По мнению Р. Левицки, Д. Макаллистера и Р. Биса, это может служить оправданием усилий, вложенных в формирование доверия. Мы считаем, что таким образом также может реализовываться одна их социально-психологических функций доверия – воспроизводство социально-психологического пространства личности. Для сохранения близких отношений необходимо иногда закрывать глаза на неблаговидное поведение партнера.

Защитой от подобных негативных последствий излишнего и однозначного доверия выступают ограничители доверия, а также динамический баланс доверия и недоверия. Неслучайно рядом исследователей ставится вопрос анализа эффективности, функциональности и полезности недоверия. В большинстве работ речь идет об институциональном недоверии, т. е. о закрепленных в формальных и неформальных институциональных кодексах, правилах и нормах, ограничивающих свободный обмен информацией и другими ресурсами между взаимодействующими субъектами и предписывающих процедуры взаимного контроля и отчета, а также санкции в случае нарушения этих норм. Такое недоверие, в частности, может пониматься как центральный компонент стимулирования рациональности организации. В 1957 г. Г. Саймон доказал, что организации способны достигать уровня рациональности, который превосходит рациональность ее членов, создавая структуры и системы правил, усиливающие недоверие. В этой связи интересно высказывание Н. Луманна о том, что «в условиях современной среды доверие не может существовать отдельно от недоверия, и доверие не может возрастать отдельно от увеличения недоверия. Увеличение доверия или недоверия отдельно от увеличения другого компонента может причинить больше вреда, нежели пользы!» [37, с. 89]. Н. Луманн считает, что если мы надеемся повысить уровень доверия в обществе, то должны быть готовы также увеличить общие показатели недоверия. Он полагает, что недоверие может быть институционализировано в формальных организационных ролях (инспекторы контроля или аудиторы), позициях (супервайзеры), и санкциях (специфических наказаниях для различных нарушений). Н. Луманн приводит довод, что таким образом институционализированное недоверие допускает деперсонализацию недоверительной активности. Он считает, что формализованные процедуры взысканий за нарушения полезны, так как они определяют границы возможного наказания и, кроме того, обеспечивают возмещение убытков. Деперсонификация недоверия позволяет поддерживать достаточно высокий уровень доверия, моральный дух и комфортную психологическую атмосферу в организации. Это возможно потому, что выполнение институализированных контрольных и отчетных процедур не воспринимается как подозрительность и слежка, а оценивается как добровольное и уважительное соблюдение норм корпоративной культуры.

Перспективным направлением исследований, по мнению Р. Левицки, Д. Макаллистера и Р. Биса выступает анализ управления амбивалентностью доверия и недоверия в равностатусных организационных отношениях и взаимодействиях руководитель – подчиненный [36]. Члены организаций должны знать, не только когда доверять другим и в каких отношениях, но также когда внимательно следить за другими. Более того, члены организаций должны развивать способность управлять областями, в которых им доверяют и не доверяют другие. Р. Левицки, Д. Макаллистер и Р. Бис настаивают на том, что функциональное сосуществование доверия и недоверия может быть центральным компонентом отношений в высокопроизводительных командах. Оно создает основания для эффективного принятия решений, гармоничного взаимодействия и координированного исполнения.

Можно отметить еще одно важное преимущество баланса доверия и недоверия в отношениях. Оптимальное соотношение доверия и недоверия, становясь нормой взаимодействия с окружающими, расширяет круг людей, организаций и социальных групп, с которыми субъект может вступать в контакт и чьей помощью он может
Страница 33 из 36

воспользоваться. Р. Левицки, Д. Макаллистер и Р. Бис приводят аргумент М. Грановетера о «силе слабых звеньев». Он основывается на представлении о том, что «те, с кем мы слабо связаны, с большей вероятностью вращаются в иных кругах, нежели мы, и имеют доступ к неизвестной нам информации» [28, с. 1371]. Таким образом, отдаленные знакомства могут быть более полезны, нежели близкие компаньоны при управлении кризисами (получение работы, противодействие оппозиции и т. д.). В то же время те, с кем мы слабо связаны, вполне вероятно, имеют ценности и предпочтения, отличные от наших, что создает основание для частичного недоверия.

В заключение можно привести высказывание Р. Левицки, Д. Макаллистера и Р. Биса о том, что неизбежны сложности как раз в тех отношениях, где возникает либо широкое доверие, либо такое же недоверие и где сдерживаются противоположные тенденции. Они оценивают это динамическое напряжение доверия и недоверия как продуктивное, оказывающее влияние в интересах обеих сторон и являющееся источником стабильности их отношений [36].

* * *

Проведенный анализ основных признаков, функций, условий формирования и совместного существования доверия и недоверия подтверждает бесперспективность определения их как взаимоисключающих феноменов, являющихся противоположными полюсами единого континуума. Результаты обсуждения проблемы соотношения доверия и недоверия послужили концептуальной основой представленного ниже эмпирического исследования имплицитных представлений, критериев и факторов доверия и недоверия личности другим людям.

2.2. Имплицитные представления о доверии и недоверии личности другим людям[1 - Параграф написан совместно с С. П. Табхаровой.]

Вопросы, на которые письменно отвечали участники первого этапа исследования, были поставлены в открытой форме и направлены на определение следующих элементов имплицитных представлений:

1) характеристики человека, которому можно и нельзя доверять;

2) чувства, которые личность испытывает по отношению к человеку, которому доверяет и не доверяет; 3) ситуации, в которых проявляется доверие или недоверие; 4) способы завоевания доверия и преодоления недоверия; 5) типичные образцы поведения в ситуациях доверия и недоверия. После заполнения анкет проходило коллективное обсуждение каждого из перечисленных вопросов, а также вопроса о том, что представляют собой «доверие» и «недоверие» в наиболее общем виде.

В результате были выделены следующие представления респондентов о доверии и недоверии. Установлено, что характеристики человека, которому можно и которому нельзя доверять, существенно различаются. Для недоверия более значимы формально-динамические показатели (внешность, поведение, темперамент оцениваемого человека, принадлежность к определенной социальной группе и т. д.). Критериями доверия в большей степени выступают содержательные характеристики межличностных отношений и ценности оцениваемого человека (нравственные, интеллектуальные, волевые и коммуникативные качества; оптимизм; сходство интересов, жизненных целей и мировоззрения и т. д.). Данный вывод является центральным выводом первого этапа исследования.

В отношении людей, которым респонденты доверяют и которым не доверяют, они испытывают, как правило, следующие чувства. К человеку, которому субъект доверяет, он относится с благодарностью, уважением; чувствует себя с ним уверенно, спокойно; по отношению к нему он дружелюбен, искренен, предан. В отношении человека, которому субъект не доверяет, он испытывает раздражение, ненависть, неприязнь, страх. Кроме того, субъект постоянно находится в ожидании подвоха, чувствует неуверенность.

Респонденты готовы доверять преимущественно в ситуациях, когда нуждаются в помощи и уверенны в человеке. Недоверие же проявляется в ситуации совместной деятельности, взаимодействия с незнакомым человеком, а также при наличии негативного прошлого опыта. Оснований не доверять больше, чем доверять. По мнению респондентов, доверие можно заслужить, выручив человека в беде, оказав помощь, поддержку, сохранив тайну. Для того чтобы человеку можно было не доверять, достаточно, чтобы он обманул, не оказал помощь, накричал, нахамил. Разрушают доверие зависть, обман, предательство. Устраняют недоверие уступки, помощь, просьба о прощении. Таким образом, в ситуации обретения доверия и преодоления недоверия большую роль играет оказание помощи и поддержки. Однако большинство респондентов считают, что ситуацию недоверия нельзя исправить ничем. Подорвать доверие легче, чем заслужить его; легче, чем разрушить недоверие. Изменить ситуацию возможно только, если «предателю» удастся оправдаться, и человек, чье доверие было обмануто, сможет понять и принять его аргументы. В противном случае недоверие и подозрения сохранятся надолго.

Интересны ответы на вопрос о типичном поведении в ситуациях доверия и недоверия. По отношению к человеку, которому доверяют, респонденты ведут себя следующим образом: обращаются с просьбой; открываются; доверяют секреты; проявляют искренность; соблюдают нравственные нормы; ожидают взаимности в отношениях; проявляют готовность сделать что-либо для него; уступают в конфликте; предъявляют этому человеку более высокие требования, чем другим, и т. д. Таким образом, видно, что доверие накладывает определенные обязательства на обе стороны, и многие респонденты считают необходимым не только ожидать каких-либо благ от объекта доверия, но, в первую очередь, вести себя нравственно и оказывать встречную поддержку. Таким образом, большинство людей осознает собственную ответственность за построение и поддержание отношений доверия.

В ситуации недоверия респонденты совершают следующие поступки: избегают контактов по деловым вопросам; уклоняются от любого взаимодействия и общения; игнорируют партнера и стараются отдалиться; скрывают деловую и личную информацию; не обращаются с просьбой о помощи; не желают сотрудничать; не оказывают помощь сами; отказывают в просьбах. Из этого следует, что недоверие так же, как и доверие, оказывает влияние не только на ожидания субъекта, но и на его готовность совершать и не совершать определенные действия в адрес человека, которому он не доверяет. Важно также, что недоверие «генерализуется», т. е. распространяется на все аспекты совместной жизнедеятельности, а не только на те связи и отношения, в которых оно было подорвано. Последнее замечание не согласуется с точкой зрения Р. Левицки, Д. Макаллистера и Р. Биса о том, что высокое недоверие в одних аспектах отношений может сочетаться с высоким доверием в других [36]. Наши данные говорят в пользу того, что в сознании большинства респондентов нет жесткого разграничения различных сфер отношений (профессиональных, управленческих, товарищеских, соседских и т. д.).

Участников опроса и фокус-групп просили также сформулировать сущность доверия и недоверия одним словом. Недоверие наиболее часто было определено как: ненадежность, несходство интересов, обман, предательство, отсутствие информации о партнере, непредсказуемость, невзаимность, непривлекательность, личная неприязнь, влияние стереотипов. В свою очередь, доверие понималось как: открытость,
Страница 34 из 36

предсказуемость, надежность, спокойствие, взаимодействие, общение, результат опыта, совпадение интересов, привлекательность. Вместе с тем ряд респондентов отметил, что доверие – это манипуляция. Таким образом, на уровне имплицитных представлений существует понимание, что абсолютное доверие не всегда приносит пользу.

2.3. Критерии доверия и недоверия личности другим людям[2 - Параграф написан совместно с С. П. Табхаровой.]

Предметом второго этапа исследования выступали критерии доверия и недоверия другим людям, а также факторы, определяющие индивидуальные особенности критериев доверия и недоверия. В результате анализа отчетов респондентов, полученных на предыдущем этапе исследования, был составлен список, включающий 95 характеристик воспринимаемого человека. Характеристики включали нравственные, интеллектуальные, волевые, темпераментальные и характерологические личностные качества. Кроме того, они отражали особенности внешнего облика и поведения оцениваемого человека, его социально-групповую принадлежность, характер связей, взаимодействия, отношений с субъектом и др. В качестве предполагаемого критерия доверия/недоверия оценивалась степень совпадения жизненных позиций. Для этого предлагалось оценить значимость наличия у субъекта и другого человека общих, различных и противоположных по направленности целей, интересов и мировоззрения. Оценивалась также значимость принадлежности человека к другим социальным группам (в том числе конфессиональным, национальным, демографическим и социально-экономическим), а также к враждебным социальным группам и группам иного социального происхождения.

Инструкция методики предлагала оценить по 5-балльной шкале значимость каждой характеристики из списка в качестве критериев доверия и недоверия. Вопросы формулировались следующим образом: «Для того чтобы я не доверял человеку, достаточно чтобы он был…» и «Для того чтобы я доверял человеку, достаточно чтобы он был…» При этом необходимо было определить верность каждого высказывания по отношению к трем категориям людей: незнакомый человек, знакомый человек, близкий человек. Для первой категории предлагался сокращенный список переменных. В него не были включены характеристики, которые нельзя оценить без близкого знакомства: интеллектуальные, нравственные, волевые, мировоззренческие.

В оба списка (предполагаемых критериев доверия и критериев недоверия) были включены пары антонимов, так как мы предполагали, что у различных людей критериями доверия могут выступать прямо противоположные качества: сила или слабость, красота или некрасивость, пассивность или активность, разговорчивость или молчаливость и т. д. Кроме того, в список был включен ряд синонимичных понятий, в частности, потому, что, как мы предположили, крайняя степень выраженности отдельных качеств может вызывать эффект, обратный по сравнению со средней степенью выраженности того же качества. Например, смелость может выступать критерием доверия, а рисковость – критерием недоверия. Или кристальная честность и гиперответственность могут в меньшей степени способствовать доверию, нежели искренность и ответственность. То же в отношении рациональности и расчетливости, разговорчивости и молчаливости, болтливости и неболтливости и т. д. Таким образом, мы получали возможность достаточно полно оценить избирательность индивидуальной системы критериев доверия и недоверия.

В результате частотного анализа полученных распределений ответов были выявлены критерии доверия и недоверия, признаваемые большей частью респондентов. В таблице 2 приведена в процентах доля респондентов, согласных с тем, что данный показатель выступает достаточным основанием для доверия или недоверия личности другим людям (оценки 4 или 5 баллов). Критерии доверия и недоверия, являющиеся антонимами, расположены в таблице в одной строке. Прочерки относятся к показателям, которые невозможно оценить по отношению к данной категории людей (незнакомый человек).

Наиболее значимыми критериями доверия выступают следующие общие свойства личности: сила, активность, оптимизм (веселость), смелость. К критериям доверия незнакомым людям их отнесли более 50 % респондентов, доверия знакомым людям – более 60 %, доверия близким людям – более 70 %. Чрезвычайно значимыми являются нравственные качества: искренность, честность, терпимость, справедливость (в отношении различных категорий оцениваемых людей критериями доверия их считают от 51 % до 84 % респондентов). Критериями доверия выступают также: ум, образованность, авторитетность (до 75 %). Высокозначимым является показатель широты интересов оцениваемого человека (до 76 %). Важно, что многие критерии, выделенные в качестве основных в нашем исследовании, практически не упоминаются в существующих моделях доверия и не оцениваются имеющимися методическими приемами (таблица 2).

Кроме перечисленных, значимыми критериями доверия являются также следующие частные (дополнительные) свойства оцениваемого человека: открытость (до 82 % по отдельным категориям оцениваемых людей), организованность (до 81 %), вежливость (до 77 %), стабильность (до 73 %), находчивость (до 72 %), независимость (до 71 %), сдержанность (до 66 %), участливость (до 65 %), неболтливость (до 65 %), неагрессивность (до 63 %), рациональность (до 63 %), спокойствие (до 62 %), непосредственность (до 57 %), скромность (до 54 %) (таблица 2). Особая значимость этих показателей потребовала специального анализа, результаты которого будут представлены ниже.

Таблица 2. Оценка показателей в качестве критериев доверия и недоверия личности другим людям

(процент респондентов, считающих данный показатель достаточным основанием для доверия или недоверия;

полужирным шрифтом выделены оценки, превышающие 50 %)

Одни из наиболее значимых критериев доверия – показатели эмоциональной привлекательности оцениваемого человека (приязни): любимый (до 90 %) и обаятельный (до 71 %). Приязнь, хотя и не является основанием подлинного доверия, в качестве одной из шкал входит в ряд общеизвестных моделей доверия. Необходимо проверить, какое место занимают в полученной нами системе критериев другие признаваемые многими исследователями основания доверия, в частности, надежность (поддержка), единство (тождество), предсказуемость. Правомерность критерия надежности признается подавляющим большинством респондентов (в доверии знакомому человеку – 83 %, в доверии близкому человеку – 92 %). К тому же фактору относится показатель «помогающий мне» (в доверии незнакомым людям – 57 %, в доверии знакомому человеку – 71 %, в доверии близкому человеку – 83 %). Интересно, что показатель «полезный мне» является менее значимым по сравнению с двумя предыдущими. Т. е. важна реальная поддержка и помощь, а не гипотетическая их возможность. Высоко значимыми являются и показатели единства с оцениваемым человеком: общее восприятие мира (до 77 %), близость интересов (до 74 %) и жизненных целей (до 70 %). Несколько неожиданной оказалась неоднозначность показателя «предсказуемый»: в доверии знакомому человеку его считают критерием всего 33 %, в доверии близкому человеку – 45 %. Таким образом, значимость этого
Страница 35 из 36

показателя на данном этапе исследования не нашла подтверждения (таблица 2).

За редким исключением значимость перечисленных критериев доверия – наибольшая в отношении к близкому человеку, несколько ниже – в отношении к знакомому и наиболее низкая – в отношении к незнакомому. Эти различия слабее всего выражены у показателей: открытый, искренний, надежный, терпимый. При анализе выделена группа характеристик, которые являются критериями доверия только в отношении одной категории людей – близких. Так, значимыми критериями для этой категории являются показатели: неконфликтный (предпочитающий компромиссы), степенный, разговорчивый, надеющийся только на себя, опрятный и хорошо одетый.

Анализ критериев недоверия показал, что в качестве таковых выступают в первую очередь следующие показатели: лживый (от 79 % до 93 % для разных категорий оцениваемых людей); хитрый (до 87 %), несправедливый (до 71 %); ненадежный (до 85 %); агрессивный (до 80 %), болтливый (до 76 %); принадлежащий к враждебной социальной группе (до 76 %); конфликтующий с окружающими (до 74 %); невежливый (до 72 %); конкурирующий со мной (до 71 %); скрытный (до 69 %); неопрятный (до 68 %); глупый (до 64 %); безответственный (до 65 %); непредсказуемый (до 59 %); имеющий интересы, противоречащие моим (до 59 %); неорганизованный (до 59 %); зависимый от других (до 58 %); развязный (до 57 %); любопытный (до 57 %); нелюбимый (до 51 %). Следует отметить, что выделенные показатели отличаются по значимости при оценке разных категорий людей – незнакомых, знакомых и близких. Например, стабильно значимы для недоверия как знакомым, так и близким людям (у незнакомых людей эти качества оценить невозможно) показатели безнравственности и ненадежности. Большинство же перечисленных показателей значимы для недоверия незнакомому и знакомому человеку, но не являются критериями по отношению к близкому человеку. Однако из этого правила есть ряд интересных исключений. Так, мало зависит от степени знакомства и близости оцениваемого человека значимость такого критерия, как глупость (от 47 до 65 % для разных категорий оцениваемых людей). В то же время есть показатели, которые выступают критериями недоверия только по отношению к близкому человеку, например, безответственность (65 %). А вот показатели агрессивности (80 %) и неопрятности (68 %) являются критерием недоверия исключительно незнакомому человеку (таблица 2).

Сравнивая оценку значимости различных показателей для доверия и для недоверия, отчетливо видим, что имеется выраженная асимметрия критериев доверия и недоверия другим людям. Наблюдается явный «перекос» в сторону доверия. Во-первых, критериев доверия больше, во-вторых, они сохраняют свою значимость по отношению к большему числу категорий оцениваемых людей. Например, показатели силы, активности, смелости и оптимизма (веселости) выступают высокозначимыми критериями доверия. А их антонимы [слабость, пассивность, робость, пессимизм (угрюмость)] критериями недоверия не являются. Феномен асимметрии критериев доверия и недоверия говорит о преобладании у наших респондентов (как и у большинства людей) позитивного отношения к людям и окружающему миру.

«Перевес» в сторону доверия (по результатам сравнения значимости для недоверия противоположных по смыслу понятий) выявлен у следующих показателей: сила, активность, оптимизм (веселость), смелость, близость интересов и жизненных целей, авторитетность, образованность, обаятельность, находчивость, организованность, терпимость, спокойствие, степенность, стабильность, рациональность, красота. Однако есть также и личностные характеристики, негативный полюс которых является критерием недоверия, а позитивный критерием доверия не является, т. е. по данным характеристикам имеется «перевес» в сторону недоверия. Это такие показатели, как: принадлежность к враждебной социальной группе, безответственность.

Вместе с тем можно выделить симметричные критерии доверия и недоверия, которые в полной мере можно называть критериями доверия/недоверия другим людям. К ним относятся следующие пары показателей: нравственность (в первую очередь – искренность, честность, справедливость) – безнравственность (лживость, несправедливость); надежность – ненадежность; открытость – скрытность; ум – глупость; независимость – зависимость; вежливость – невежливость; неболтливость – болтливость; скромность – хвастливость; неагрессивность – агрессивность; неконфликтность – конфликтность; сдержанность – развязность; опрятность – неопрятность (последняя пара показателей значима только по отношению к незнакомым людям).

Дополнительный анализ ряда приведенных в таблице характеристик (по Т-критерию Стьюдента для зависимых переменных) показывает, что многие из них у одних и тех же респондентов в отношении незнакомого человека выступают показателями недоверия, а в отношении с близкими людьми становятся критериями доверия. Такими качествами являются, в частности: слабость, различие интересов, необразованность, неавторитетность, ненаходчивость, зависимость от субъекта, иное социальное происхождение, бедность, богатство, гиперответственность, молчаливость, соревновательность, красивость, некрасивость, плохая одежда. В менее выраженной форме данная закономерность характерна и для основных критериев доверия. Так, от 4 до 18 % респондентов считают, что сила, активность, смелость и оптимизм могут выступать критерием недоверия незнакомому и знакомому человеку. Такая неоднозначность многих личностных характеристик для оценки доверия-недоверия требует специального объяснения. Например, оценки незнакомого и знакомого человека как смелого, сильного, активного и т. д. могут внушать личности закономерное опасение: «А что если эта сила принадлежит врагу – человеку с иными ценностями, пересекающимися интересами и стремящемуся завладеть чем-либо, принадлежащим мне?» В то же время неоднозначность многих характеристик, описывающих любое отклонение от среднего (молчаливый), любое несходство с респондентом (иного социального происхождения) или человеческие слабости (слабый, робкий) выполняет важные функции в регуляции межгрупповых, межличностных и внутриличностных отношений. Например, это может быть связано с явлением ингруппового фаворитизма. В данном случае происходит процесс, обратный оцениванию человека как достойного или недостойного доверия, – потребность поддержания сложившейся социальной структуры требует позитивно оценивать членов своей группы за те же качества, за которые негативно оцениваются «чужаки». Кроме того, доверие «обслуживает», подкрепляет отношения близости, способствует сохранению социально-психологического пространства личности, а также выполняет функцию защиты Я-концепции, системы наиболее значимых отношений личности – «стержня» ее самоопределения [4]. По этим причинам у одних и тех же респондентов одни и те же качества являются критериями доверия для близких людей и выступают критериями недоверия для далеких и чужих.

Ряд показателей не получил однозначной оценки в качестве критериев доверия или недоверия по другой причине. Так, у респондентов отсутствует единое мнение при оценке, в частности, следующих показателей: пассивный,
Страница 36 из 36

пессимист (угрюмый), рисковый, любопытный, слишком опрятный, полезный мне, принадлежащий к другой социальной группе, другого вероисповедания, другой национальности и др. Данные показатели выступают критериями недоверия для определенного значительного числа респондентов (до 40 %). В то же время для примерно равного числа других респондентов они являются критериями доверия. Данные различия определяются индивидуальными, групповыми (вероятно, и ситуативными) особенностями отношения к некоторым характеристикам оцениваемого человека, например, отношением личности к представителям «чужих» социальных групп. Кроме того, использование данных характеристик в качестве критериев доверия или недоверия выполняет особые функции (в частности, выражает жизненную позицию личности) или проявляется в тех ситуациях, когда доверие/недоверие регулируется системой социальных (межгрупповых) отношений, а не особенностями доверия/недоверия личности.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/a-b-kupreychenko/psihologiya-doveriya-i-nedoveriya/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

1

Параграф написан совместно с С. П. Табхаровой.

2

Параграф написан совместно с С. П. Табхаровой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя). Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.

Adblock
detector