Бабуля читать онлайн - Стивен Кинг

Бабуля

Стивен Кинг

«Мама Джорджа подошла к двери, помедлила секунду, потом вернулась и взъерошила сыну волосы.

– Мне бы не хотелось… чтоб ты волновался, – сказала она. – Ничего страшного с тобой не случится. С бабулей – тоже.

– Конечно. Все о’кей. Передай Бадди, чтоб лежал мирно.

– Прости, не поняла?..»

Стивен Кинг

Бабуля

[1 - Gramma. У Stephen King, 1984. У 1997. Н. В. Рейн. Перевод с английского.]

Мама Джорджа подошла к двери, помедлила секунду, потом вернулась и взъерошила сыну волосы.

– Мне бы не хотелось… чтоб ты волновался, – сказала она. – Ничего страшного с тобой не случится. С бабулей – тоже.

– Конечно. Все о’кей. Передай Бадди, чтоб лежал мирно.

– Прости, не поняла?..

Джордж улыбнулся:

– Чтоб лежал смирно. Не дергался.

– О… очень смешно… – Она ответила ему улыбкой, отвлеченной и рассеянной, обращенной как бы ко всем сразу и ни к кому в отдельности. – А ты уверен, Джордж…

– Я буду в порядке.

Уверен в чем? В том, что не боится остаться с бабулей? Именно об этом хотела она спросить?

Если да, то ответ был отрицательный. В конце концов ему сейчас уже не шесть лет, как тогда, когда они только приехали в Майн ухаживать за бабулей и он всякий раз плакал от страха, когда она протягивала к нему свои толстенные ручищи. Бабуля сидела в белом, обтянутом винилом кресле, от него вечно пахло яйцами всмятку, которые она поедала, и сладковатой белой присыпкой, которую мама втирала в ее дряблую, морщинистую кожу. Итак, она протягивала свои белые слоновьи руки, прося, чтоб он подошел к ней, чтоб она могла прижать внука к огромному и распухшему слоноподобному телу. Бадди как-то подошел к ней. Бабуля заключила его в слепые объятия, и Бадди, как ни странно, остался жив… Но ведь Бадди был на два года старше.

Теперь же брат сломал ногу и находился в травматологическом отделении городской больницы Льюистона.

– У тебя есть телефон врача. На всякий непредвиденный случай. Но ничего такого не произойдет. Ведь так?

– Конечно, – ответил он и сглотнул сухой ком в горле. И выдавил улыбку. Интересно, получилась она или нет? Ну конечно же, получилась! И вообще все нормально, все о’кей. Он уже не боится бабули. Да и потом, ведь он уже вышел из шестилетнего возраста, верно? И мама может спокойно ехать в больницу в Льюистон навестить Бадди, а он спокойно останется дома и побудет с бабулей. Без проблем.

Мама снова подошла к двери, помедлила и снова вернулась, улыбаясь отрешенной, обращенной ко всем вообще и ни к кому в частности улыбкой.

– Если она вдруг проснется и попросит чаю…

– Знаю, – кивнул Джордж. Он прекрасно видел, как взволнована и напугана мать, сколько бы она там ни притворялась, маскируясь своей улыбкой. Она беспокоилась о Бадди. Ох уж этот Бадди и его идиотская «Лига любителей пони»! Позвонил тренер и сказал, что Бадди получил травму во время командных соревнований на призовой кубок. Джордж узнал об этом (он только что вернулся из школы и сидел за столом на кухне, поедая печенье и запивая его шоколадным напитком «Несквик»), когда мать, прижимая трубку к уху, вдруг тихо ахнула и сказала: «Бадди? Травму? Серьезную?..» – Да знаю я, мам, знаю. Все усек. Вызубрил до седьмого пота. Давай езжай.

– Умница, хороший мальчик, Джордж. И ничего не бойся. Ты ведь больше не боишься бабули, верно?

– Не-а… – протянул Джордж. И улыбнулся. Прекрасная улыбка, улыбка человека, который все усек, вызубрил до седьмого пота, улыбка парня, который уже давно вышел из шестилетнего возраста. Он сглотнул слюну. Просто потрясающая улыбка. Но за ней – пересохший от волнения рот и ком в горле. Словно это самое горло выстлали жесткой колючей шерстью. – И передай Бадди: мне очень жаль, что он сломал ногу.

– Обязательно, – сказала она и снова направилась к двери. Через окно пробивался солнечный свет. Начало пятого. – Слава Богу, что у нас есть спортивная страховка, Джордж. Не знаю, что бы мы без нее делали…

– И еще передай, что в следующий раз он обязательно выбьет этих сосунков из седла.

Мама опять улыбнулась отрешенной улыбкой. Улыбкой женщины за пятьдесят, которая в одиночестве растила двоих поздних сыновей – старшему тринадцать, младшему одиннадцать. Но на этот раз она наконец распахнула дверь и в комнату ворвался шепот прохладного октябрьского ветра.

– И помни, телефон доктора Арлиндера…

– Помню, мама, – ответил он. – Тебе давно пора, иначе его ногу…

– Она наверняка будет все время спать, – сказала мама. – Я люблю тебя, Джордж. Ты хороший, славный мальчик… – И с этими словами она затворила за собой дверь.

Джордж подошел к окну и смотрел, как она, вынимая ключи из сумочки, торопливо идет к старенькому «доджу» 1969 года выпуска, пожиравшему несметное количество бензина и масла. Теперь, когда она уже вышла из дома, не зная, что Джордж наблюдает за ней, отрешенная улыбка покинула лицо и мама выглядела совсем несчастной и потерянной. Потерянной и еще сходившей с ума от волнения за Бадди. Джорджу было жалко мать, но ее чувств к Бадди он не разделял. К Бадди, который любил, сбив брата с ног, усесться на него верхом, придавить коленями плечи и колотить Джорджа ложкой по лбу до тех пор, пока несчастный буквально не начинал сходить с ума (Бадди называл это «варварской китайской пыткой ложкой», страшно хохотал во время всего действа и доводил Джорджа до слез). Бадди применял к нему и «индейскую пытку веревкой», затягивая узел на руке брата до тех пор, пока не проступали крохотные капельки крови – словно роса на травинках под утро. К Бадди, который с таким сочувствием и пониманием внимал Джорджу, когда однажды ночью в спальне тот поделился с ним страшной тайной, признался, что неравнодушен к Хитер Макардл. На следующее же утро Бадди бегал по школьному двору и пронзительным, словно пожарная сирена, голосом выкрикивал: «ДЖОРДЖ И ХИТЕР НА ДЕРЕВЕ СИДЕЛИ! СИДЕЛИ И ПЕЛИ, СИДЕЛИ И ПЕЛИ! ТАМ, ГДЕ ЛЮБОВЬ, ПОРА ПОД ВЕНЕЦ! А ТАМ И НАШ ДЖОРДЖИ – СЧАСТЛИВЫЙ ОТЕЦ!» И никакие сломанные ноги не способны надолго вывести из строя старших братьев, подобных Бадди. Правда, на небольшую передышку Джордж все же мог рассчитывать. Посмотрим, как это у тебя получится, устроить мне китайскую пытку ложкой со сломанной ногой, Бадди! Валяй, малыш, действуй, я к твоим услугам!

«Додж» выехал со двора и остановился. Мать поглядела сначала в одну, потом – в другую сторону. Хотя проверять, не едет ли кто, совершенно бесполезно – здесь никогда никто не проезжал. Мили две матери предстояло проехать по совершенно разбитой, ухабистой дороге, а затем – еще девятнадцать миль уже по шоссе, до Льюистона.

Наконец машина тронулась с места и скрылась из виду. С минуту в воздухе висело облачко пыли, затем оно стало рассеиваться.

Он остался в доме один.

С бабулей.

Джордж нервно сглотнул слюну.

Все усек. Вызубрил до седьмого пота. Пусть себе лежит смирно. Верно?..

– Верно, – сказал Джордж вслух низким осипшим голосом и прошелся по тесной залитой солнечными лучами кухне. Светловолосый симпатичный мальчик с россыпью веснушек на носу и щеках и темно-серыми умными и добрыми глазами.

Несчастный случай с Бадди произошел во время командных соревнований в «Лиге любителей пони» 5 октября, а двумя неделями раньше команда молокососов Джорджа под названием «Тигры» потерпела

сокрушительное поражение и в первый же день выбыла из соревнований (Джордж со слезами на глазах шел с поля, а брат, вышагивая рядом, восклицал: «Что за команда! Сопливый детский сад! Шайка СЛЮНТЯЕВ!»). И вот теперь Бадди сломал ногу. И если бы не волнение и испуг мамы, Джордж был бы почти счастлив.

На стене висел телефон, рядом с ним – специальная дощечка для записей с болтающимся на шнурке жирным карандашом. В верхнем углу дощечки красовалась веселая и добродушная деревенская бабуля с розовыми щечками и белыми волосами, собранными в пучок. Картонная бабуля указывала пальцем на доску. Из весело улыбающегося рта вылетал продолговатый шар, а внутри него было написано: ЗАПОМНИ, СЫНОК! И ниже на доске размашистым почерком матери было выведено имя доктора Арлиндера и его номер телефона: 681-4330. Мать записала его не сегодня и не потому, что ей срочно понадобилось ехать к Бадди; номер висел здесь вот уже недели три, потому что у бабули снова начались «приступы».

Джордж снял трубку и прислушался.

– …ну, я и говорю ей: «Послушай, Мейбл, если он обращается с тобой, как с какой-то…»

Он повесил трубку. Генриетта Додд. Генриетта вечно висела на телефоне, и если дело происходило днем, то фоном для ее болтовни были бесконечные диалоги из мыльных опер. Как-то вечером она выпила с бабулей по стакану вина (кстати, именно с тех пор и начались «приступы», и доктор Арлиндер сказал, что бабуле ни в коем случае нельзя давать вина на ночь, да и маме его пить тоже не следует, – Джордж тогда очень расстроился, потому что, выпив вина, мать становилась веселой, все время хихикала и рассказывала разные занятные истории из своего детства), так вот, после этого мама сказала, что стоит Генриетте Додд еще раз раскрыть рот, и она выпустит ей кишки. Бадди и Джордж дико хохотали, а мать, спохватившись, тут же прикрыла ладошкой рот, а потом сказала: «Только никогда никому не рассказывайте, ЯСНО?», а потом вдруг тоже начала смеяться. И они втроем сидели за кухонным столом и хохотали; этот шум разбудил бабулю, и она вдруг начала кричать:«Рут! Рут! Р-У-У-У-Т!» своим пронзительным, визгливым голосом, и мама тут же перестала смеяться и побежала к ней в комнату.

Сегодня Генриетта Додд могла болтать по телефону что угодно и сколько заблагорассудится, Джорджу было плевать. Он просто хотел убедиться, что телефон работает. Две недели назад была страшная гроза, и с тех пор он время от времени отключался.

Он поймал себя на том, что внимательно разглядывает картонную бабушку. Интересно, на что это похоже – иметь вот такую, румяную и улыбчивую, бабулю?.. Его бабуля была огромной, толстой и слепой, к тому же она в последнее время сильно одряхлела от гипертонии. Порой, когда у нее случались «приступы», она, по выражению матери, превращалась в сущую мегеру. Кричала, звала людей, которых не могло быть рядом, вела бесконечные беседы сама с собой, бормотала какие-то бессвязные, бессмысленные слова. Однажды, во время последнего, совсем недавнего приступа, мама слушала все это, потом вдруг побелела как полотно, ворвалась к ней в комнату и стала кричать, чтоб она заткнулась, заткнулась, заткнулась! Джордж очень хорошо запомнил этот случай. Не только потому, что впервые услышал, как мать кричит на бабушку, но потому, что на следующий день вдруг выяснилось, что кладбище «Березки» на Мапл-Шугар-роуд подверглось акту вандализма – многие могильные плиты были вывернуты, старинные, девятнадцатого века, ворота повалены, и то ли одна, то ли две могилы вскрыты. Осквернение – вот как выразился по этому поводу мистер Бердон, директор школы, собрав на следующий день учеников всех восьми классов. И прочел им лекцию на тему, что есть «злостное хулиганство», объяснив, что многие выходки «вовсе нельзя считать смешными». Возвратившись в тот вечер домой, Джордж спросил брата, что означает это слово – осквернение. И Бадди объяснил, что так говорят, когда кто-нибудь раскапывает могилу, а потом писает на крышку гроба, но Джордж ему почему-то не поверил. До тех пор, пока не настала ночь. И комната не погрузилась в полную тьму…

Во время «приступов» бабуля сильно шумела, но большую часть времени просто лежала в постели (вот уже три года как она не вставала с нее) – толстая, неподвижная, похожая на ожиревшую улитку, в специальных подгузниках под фланелевой ночной рубашкой, лицо изрыто трещинками и морщинами, глаза пустые, невидящие, мутно-синие зрачки плавают на пожелтевшей роговой оболочке.

Нет, сначала бабуля еще что-то видела. Но слепота прогрессировала, и ее приходилось подхватывать с двух сторон под локотки, чтоб помочь подняться из белого винилового, пахнущего яйцом и детской присыпкой кресла, и препровождать в туалет или к постели. Уже тогда, пять лет назад, бабуля весила свыше двухсот фунтов.

Она протягивала руки, и Бадди, тогда восьмилетний, подбегал к ней. А Джордж всякий раз отскакивал в сторону и начинал плакать.

Но теперь я ее не боюсь, твердил он про себя, расхаживая по кухне. Ни капельки не боюсь. Она просто старуха, у которой иногда бывают «приступы».

Он наполнил чайник водой и поставил на слабый огонь. Достал чашку, опустил в нее пакетик с травяным чаем. На тот случай, если бабуля вдруг проснется и захочет пить. Он от души надеялся, что этого не произойдет, иначе придется подойти к ее высокой специальной больничной кровати, присесть рядом и поить ее чаем по глоточку, следя за тем, как раскрывается беззубый рот, как смыкаются дряблые губы на ободке чашки, слушать противный булькающий звук, с которым она проталкивала чай в свои влажные отмирающие кишки. Иногда она скатывалась к самому краю кровати, приходилось отодвигать ее обратно, и плоть ее казалась такой мягкой на ощупь, даже какой-то жидкой, словно тело было наполнено теплой водой, а слепые глаза так и сверлили тебя…

Джордж облизал губы и снова подошел к кухонному столу. На тарелке лежало последнее печенье, рядом – недопитый стакан «Несквика», но ему уже не хотелось ни есть, ни пить. И на учебники в пестрых пластиковых обложках он тоже смотрел безо всякого энтузиазма.

Он должен пойти и проверить, как она там.

Ему не хотелось.

Он сглотнул слюну и снова почувствовал – горло словно выстлано жесткой колючей шерстью.

Я не боюсь бабулю, подумал он. И если даже она протянет руки, возьму и подойду, вот так. И позволю ей обнять себя. Пусть. Жалко, что ли? Ведь бабуля – всего лишь старуха. Старая больная женщина, и от этого у нее «приступы». Вот и все. Пусть себе обнимает. Ни за что не заплачу. Как Бадди.

Он пересек короткий коридорчик, из которого открывалась дверь в комнату бабули. Губы плотно сжаты, так плотно, что даже побелели. Заглянул и увидел: вон она лежит, его бабуля. Желто-белые волосы разбросаны по подушке и напоминают корону. Спит… Беззубый рот открыт, челюсть отвисла, грудь под покрывалом поднимается так тихо и медленно, что почти незаметно. Надо очень долго смотреть на нее, чтобы понять, что она не умерла.

О Господи! А что, если она умрет, пока мама в больнице?..

Нет, не умрет. Она не умрет.

Но все-таки, если?..

Ни за что не умрет, и довольно этого слюнтяйства!

Внезапно одна из бабулиных желтых, словно подтаявших, рук шевельнулась. Медленно поползла по покрывалу, длинные ногти издавали еле слышный скребущий звук. Джордж

отпрянул, сердце его колотилось.

Спокойно, малыш, ничего страшного… Ведь она лежит, больше не встает.

Он вернулся на кухню посмотреть, сколько уже отсутствует мать. Час… а может, даже и все полтора. Если последнее, то есть все основания ожидать скорого ее возвращения. Джордж взглянул на часы и с изумлением увидел, что со времени ее отъезда едва прошло двадцать минут. Мама еще и до города не доехала, не говоря уже об обратном пути! Он стоял неподвижно, прислушиваясь к царившей в доме тишине, затем начал различать совсем слабые, еле слышные звуки: урчание холодильника, тиканье настенных электрических часов, шелест легкого бриза, огибавшего углы дома. А затем – уже совсем едва различимый звук, с которым ногти скребли по ткани. Это морщинистые и толстые бабулины руки ползли по одеялу…

Единым духом он выпалил про себя короткую молитву:

ПожалуйстаГосподисделайтакчтобыонанепроснуласьраньшемаминоговозвращения. ПрошуТебяГосподиАминь.

Затем сел к столу, доел печенье и допил шоколадный напиток «Несквик». Подумал, может, включить телевизор и посмотреть что-нибудь, но затем решил, что звук может разбудить бабулю и она начнет кричать. Кричать высоким, дребезжащим, пронзительным, требовательным голосом: «Р-У-У-У-Т! ЧА-Ю! Ч-А-А-АЮ! РУ-У-У-УТ!»

Джордж облизал шершавым языком пересохшие губы и мысленно приказал себе не быть слюнтяем. Она всего лишь больная, прикованная к постели старуха. Она просто не в состоянии встать и причинить ему вред. Да ей уже целых восемьдесят три, и она не умрет сегодня, нет, не умрет.

Джордж снова подошел к телефону и снял трубку.

– …в тот же день! А она и понятия не имела, что он женится, представляешь, Корри? Просто ненавижу этих дешевых интриганов, которые воображают, что всех на свете перехитрили! Вот я и говорю ей…

Джордж понял: Генриетта беседует со своей подругой Корой Симард. Генриетта висела на телефоне большую часть дня, примерно с часу до шести, и фоном для ее трескотни служили теледиалоги из бесконечных сериалов: сначала «Надежда Райана», затем «Жизнь дается одна», потом «Все мои дети», после него «А земля продолжает вертеться», «В поисках завтра» и далее, в том же духе и без перерыва. А Кора Симард была одной из наиболее постоянных и преданных ее телефонных собеседниц. И говорили они буквально обо всем: 1) когда, где и кем устраивается очередная тапперуэровская вечеринка[2 - Рекламное мероприятие в форме вечеринки с целью продажи пластиковых пищевых контейнеров фирмы «Тапперуэр». – Здесь и далее примеч. пер.] и чем на ней будут угощать; 2) как много развелось нынче разных дешевых интриганов; 3) кто, что и кому сказал: 3а) в грейндже[3 - Местное отделение ассоциации фермеров.], 3б) на ежемесячной благотворительной церковной распродаже и 3в) в танцевальном зале «Бино».

– …что если я еще раз застану ее в таком виде, то, будьте уверены, выполню свой гражданский долг и позвоню в…

Джордж опустил трубку на рычаг. Проходя мимо дома, где жила Кора, они вечно посмеивались над ней, как и другие ребятишки, – Кора была толстуха, неряха и страшная сплетница. И дразнили ее, распевая: Кора-Кора из Бора-Бора, ела собачье дерьмо у забора! Съела, дурашка, собачью какашку и завернула добавку в бумажку! Да мама бы просто убила их, узнай об этом! Но теперь Джордж был даже рад тому обстоятельству, что они с Генриеттой висят на телефоне. Да пусть хоть весь день треплются, ему-то что! Лично он ничего не имел против Коры. Как-то раз, пробегая мимо ее дома, он упал и сильно разбил коленку. Бадди тут же принялся дразнить его, а Кора вышла из дома, залепила рану пластырем и угостила их с братом печеньем, правда, при этом болтая без умолку. И Джордж всякий раз испытывал чувство неловкости, даже стыда, распевая песенку о собачьем дерьме и всем таком прочем.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/stiven-king/babulya/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

1

Gramma. У Stephen King, 1984. У 1997. Н. В. Рейн. Перевод с английского.

2

Рекламное мероприятие в форме вечеринки с целью продажи пластиковых пищевых контейнеров фирмы «Тапперуэр». – Здесь и далее примеч. пер.

3

Местное отделение ассоциации фермеров.