Режим чтения
Скачать книгу

Дживс и свадебные колокола читать онлайн - Себастьян Фолкс

Дживс и свадебные колокола

Себастьян Фолкс

Приключения легкомысленного Берти Вустера и его хитроумного «ангела-хранителя», камердинера Дживса, вошли в золотой фонд английской литературы, были множество раз экранизированы, легли в основу легендарного сериала со Стивеном Фраем и Хью Лори в главных ролях.

Миллионы фанатов Вудхауса по всему миру мечтали встретиться с любимыми героями еще раз. И Себастьян Фолкс сумел совершить практически невозможное – он написал роман, ничем не уступающий гениальным произведениям Вудхауса, роман, который стал национальным и международным бестселлером и был признан журналом «Kirkus Reviews» лучшей книгой 2013 года.

Головокружительные приключения в сельском поместье, полный набор эксцентричных английских леди и джентльменов, таинственные игры с переодеванием, очередной гениальный план Дживса и, конечно, искрометный, истинно британский юмор – в этом восхитительном романе есть все, чтобы привести в восторг даже самых придирчивых поклонников Дживса и Вустера!..

Себастьян Фолкс

Дживс и свадебные колокола

© Sebastian Faulks, 2013

© Школа перевода В. Баканова, 2015

© Издание на русском языке AST Publishers, 2015

* * *

Посвящается памяти П.Г. Вудхауса – и всем, кто смеялся и восторгался, читая его книги

Предисловие автора

Эта книга задумана как дань памяти и уважения П. Г. Вудхаусу – от меня лично и от имени всех, кто считает результат моих трудов хотя бы отчасти достойным такой задачи. Почти уже полвека книги Вудхауса радуют и восхищают меня. Я не специалист-вудхаусовед, я всего лишь благодарный читатель.

Потомки великого писателя надеются, что новый роман познакомит с Дживсом и Вустером новое поколение читателей – тех, кому еще только предстоит открыть для себя «Брачный сезон» или «Ваша взяла, Дживс!». Я тоже на это надеюсь и немного завидую – у них еще столько радостей впереди!

А «старичкам» скажу одно: да, я понимаю, на какую громадину замахнулся. Да, это действительно оказалось настолько трудно, как можно было ожидать. Проза Вудхауса блистательна – тут-то и главный подвох. Я не хотел и пытаться копировать его стиль, все равно получилось бы плоско и пошло. Не хотел и скатываться в пародию. Людям, не читавшим Вудхауса, я старался хотя бы приблизительно показать, что представляют собой книги о Дживсе, а тем, кто и так хорошо их знает, предлагаю ностальгическую вариацию на любимую тему. Воспоминания о прочитанном задают основной мотив, и я надеюсь, что мне удалось на этих страницах добиться верного звучания.

Хочу поблагодарить Гиллона Эйткена, Питера Штрауса, Йокасту Гамильтон, Кейт Каала и Гейл Ребак за помощь в издании этой книги, а Эдуарда Казалета, внука П. Г. Вудхауса, – за моральную поддержку.

Надеюсь, моя книга пробудит у читателей желание обратиться к несравненному оригиналу и погрузиться в прекрасный и светлый мир Вудхауса.

    Себастьян Фолкс

    ноябрь 2013 г.

Глава 1

Меня разбудил среди ночи трезвон, подобный грохоту десятка железных мусорных ящиков, сыплющихся по лестнице. Похлопав наугад рукой в темноте, я нащупал источник адского шума: большой будильник с двумя медными полушариями звонков. После недолгой, но ожесточенной борьбы я затолкал несчастную штуковину под матрас.

Вслед за тем запыхавшийся и слегка вспотевший Б. Вустер бросил взгляд на часы. Они показывали шесть утра – назначенный час, когда мне следовало пробудиться от сна и встретиться лицом к лицу со своими новыми обязанностями.

Черт возьми, это было куда труднее, чем может показаться на первый взгляд. Приподнявшись на кровати, я испытал сильную боль в пояснице. Не знаю, кто изготовил матрас, на котором я пролежал предыдущие семь часов, но человек этот явно считал, что в объятиях Морфея, как выражается Дживс, следует нежиться не более пяти минут кряду. Ухватившись за столбик кровати, я кое-как встал и, ступая по голым доскам пола, накинул халат. Наблюдатель, обладающий острым слухом, смог бы различить один-другой стон, пока я пробирался по коридору к ванной, предназначенной для слуг.

К счастью, других желающих совершить омовение там пока еще не было. Из нагревателя в ванну тонкой струйкой бежал кипяток, зато краны с горячей и холодной водой над умывальником точнее было бы назвать «холодный» и «ледяной». Намыливая щеки и прохаживаясь по ним гибкой сталью, я видел в зеркале совершенно изможденного Бертрама. Закончив с бритьем, я вытер лицо полотенцем, более похожим на кусок наждачной бумаги.

Забавно, как быстро привыкаешь к удобствам. В школе мы были обязаны под страхом полудюжины «горячих» следить за своими вещами и всегда знали, где находятся наши носки (серого цвета, шесть пар) и шорты (темно-синие, две пары). Однако помощь Таккера, усердного служителя в Оксфорде, а чуть позже несколько лет неусыпной заботы Дживса привели к тому, что я размяк и стал хуже разбираться во всех этих хозяйственных тонкостях. Сказать, что облачиться в форменный наряд камердинера было для меня нелегко – значит ничего не сказать. В конце концов после нескольких неудачных попыток и весьма цветистых выражений рубашка, галстук и запонки для воротничка в какой-то мере достигли взаимопонимания, а уж верхняя одежда после этого серьезных трудностей не представляла. Потерев для пущего блеска ботинком о штанину, я осторожно выглянул на площадку и спустился по черной лестнице, где сильно пахло липовой доской.

Длинный коридор привел меня к кухне. Распахнув створки дверей, я по возможности бодрым шагом вступил в царство готовки. Наполнить чайник водой и поставить на плиту – дело одной минуты. Дальше начались трудности: отыскать заварочный чайник, собственно чай, молоко и так далее. Я до сих пор и не задумывался, сколько всего требуется для приготовления утренней чашечки прекрасного напитка. Открыв наугад какой-то шкафчик, я увидел перед собой ряды котелков, судя по виду – для варки рыбы.

Я сунулся в кладовую и там усмотрел бутылку молока, заткнутую скрученной бумажкой. Слегка потянув носом, пришел к выводу, что молоко отнюдь не свежее, и начал уже отчаиваться, когда в коридоре послышались шаги.

Опасаясь, что кухарка, миссис Педжетт, не одобрит вторжения посторонних в ее царство, я бросился к двери в столовую, но тут в кухню вошла не кухарка, а экономка, миссис Тилмен.

– Мистер Уилберфорс! Боже мой, ну вы и ранняя пташка!

– Да-да, а как же. Червячка клюет, знаете ли. Я тут чайную заварку искал…

– Хотите отнести чай лорду Этрингему? Не рановато?

– Он сказал – в семь.

– По-моему, семь тридцать будет в самый раз. Давайте я приготовлю, а вы пока обувь лорду почистите. Господи, да вы тут воды на целый полк напасли! Идите, идите вниз, там в чуланчике ваксу найдете. Вы ботинки-то лорда Этрингема вчера прихватили?

– Само собой. Две пары.

Я предоставил приготовление чая умелым рукам этой замечательной женщины, а сам отправился вниз, начищать черные полуботинки и коричневые башмаки на толстой подошве, которые заранее принес с верхнего этажа. По моему опыту, в чуланчике дворецкого помимо штопоров, свечей и прочей мелкой бакалеи всегда хранятся одна-две бутылочки весьма полезных для здоровья жидкостей. Правда, время было еще слишком раннее даже для моего выносливого организма, однако сама мысль
Страница 2 из 13

бесконечно меня приободрила. Не скажу, что я распевал за работой, но взялся за щетку с большим азартом.

Вернувшись на кухню, я увидел, что миссис Тилмен уже накрыла поднос к завтраку, со всеми полагающимися причиндалами.

– Ой, мистер Уилберфорс, вы фартук надеть забыли, да? У вас вакса на сорочку попала. Постойте, я сотру.

Добрая душа при помощи тряпочки удалила большую часть черного вещества и, заново застегнув мне пуговицы на пиджаке, сочла меня готовым к дальнейшим подвигам.

Я взялся за поднос и попробовал его приподнять.

– Ох, золотце, какой вы неловкий… Ну ничего, не волнуйтесь. Идемте, сюда…

С этими словами экономка указала на обитую зеленым сукном дверь в конце коридора, которую мне пришлось отворить, весьма неизящно пихнув ее задом.

До парадной дубовой лестницы я добрался без особых происшествий и довольно резво начал подъем. От квадратной лестничной площадки на второй этаж вел еще один короткий пролет. Целью моего путешествия была угловая комната с видом на цветник с розами и парк, где гуляли олени. Почти не расплескав чай, я поставил поднос на пол и негромко постучал.

– Войдите! – раздался знакомый голос.

Я немало повидал загородных имений, однако должен признать: лорду Этрингему досталась не комната, а редкостное сокровище.

Сам лорд Этрингем в винно-красном узорчатом халате, – моем, между прочим, – сидел, откинувшись на подушки, и читал книгу, озаглавленную, если я верно запомнил, «Критика чистого разума», за авторством какого-то Иммануила Канта.

– Ваш чай, лорд Этрингем, – произнес я.

– Спасибо. Поставьте, пожалуйста, вот здесь на столик, – ответствовал Дживс, ибо это именно он занимал роскошную кровать с пологом и чистейшим до хруста постельным бельем.

– Хорошо спалось? – поинтересовался я не без яду.

– Чрезвычайно. Благодарю вас, сэр.

Стойте, стойте! Я опять понесся без оглядки, точно электрический заяц на собачьих бегах, а публика на трибунах понять не может – что, собственно, происходит. «Придержи коней, Вустер! – кричат они. – Куда спешишь, тебе за скорость никакого приза не дадут! Почему вдруг ты прислуживаешь Дживсу, и почему вы оба под вымышленными именами? Мы, часом, не на маскараде? Будь так добр, проясни картину!»

Так уж и быть. Вот только с мыслями соберусь.

В мае, примерно за четыре недели до моих тяжких трудов у плиты, я отправился отдыхать на юг Франции. Знаете, как это бывает – кажется, вечность прошла с тех пор, как ты провел десять дней в «Гранд отель де Бэн» в Швейцарских Альпах, и столичная жизнь уже начала немного утомлять. И вот я велел Дживсу забронировать номер в скромной гостинице или пансионе на Променад-дез-Англе, и в пятницу вечером мы выехали из Парижа «Голубым экспрессом».

Я предвкушал спартанский распорядок дня: прогулки в горах, разок-другой – если погода позволит – окунуться в море, читать хорошие книги, рано ложиться спать и, кстати, побольше минеральной воды «Виши». Так и шло первую пару дней, а потом случилось маленькое недоразумение с вращающейся дверью, в результате которого моя соотечественница, обитающая в той же гостинице, растянулась на мраморном полу в холле. Я помог ей собрать рассыпанные вещи и совершенно потерялся, заглянув в глаза самой прекрасной девушки на свете. Простая учтивость требовала пригласить ее в бар «Круазетт» и угостить чем-нибудь подкрепляющим, продолжая непрерывно извиняться.

Ушибленную девушку звали Джорджиана Мидоус. Она работала в каком-то лондонском издательстве, а на юг Франции приехала доводить до ума рукопись нового бестселлера. Я смутно представлял, как это происходит на практике, однако успешно поддерживал разговор, время от времени подавая реплики вроде «надо же» и «вот оно что».

– Вы часто занимаетесь редактированием на Лазурном берегу? – спросил я.

Она засмеялась – будто резвый ручеек прожурчал по струнам исключительно хорошо настроенной арфы.

– Нет, что вы! Обычно я сижу в уголке тесного кабинета на Бедфорд-сквер, тружусь при свете настольной лампы. Но у меня очень понимающий начальник. Он решил, что поездка будет мне на пользу – поможет разобраться в себе, что-то в таком духе.

Мы, Вустеры, все неплохо соображаем – это у нас в роду. Из ее короткой речи я сделал два вывода: во-первых, у этой Дж. Мидоус какие-то сложности в личной жизни, а во-вторых, начальник считает ее ценным работником. Но нельзя же лезть с вопросами – тем более при первом знакомстве, да еще к девушке, которую только что уронил на мраморный пол. И потому я тактично перевел разговор на тему совместного обеда.

Так и вышло, что пару часов спустя, умытые и переодетые, мы сидели с ней вдвоем в приморском ресторанчике на набережной Круазетт, в десяти минутах езды от гостиницы, а перед нами на блюде высилась целая гора ракообразных. Я счел, что после двух вечеров с «Виши» имею право продолжить тему укрепляющих средств коктейлем, а вслед за ним – бутылочкой белого охлажденного.

Кто знаком с мнением Дживса о моих, как он выражается, увлечениях, тому известно, что я в своей жизни имел счастье запросто общаться с довольно-таки неординарными представительницами противоположного пола, а со многими даже был помолвлен. Не следует трепать на публике доброе имя женщины, хотя все эти факты давно стали достоянием общественности, так что, быть может, позволительно упомянуть Кору «Таратору» Перебрайт и Зенобию «Нобби» Хопвуд – ведущих в забеге на звание самой привлекательной особы в поле зрения Б. Вустера. Не будем забывать и Полину Стоукер – ее красота поразила меня до такой степени, что я, обеспамятев, предложил ей руку и сердце в Дубовом зале нью-йоркского отеля «Плаза». Даже Мадлен Бассет замарашкой не назовешь, хотя как заговорит, поклонники от нее разбегаются с хорошей скоростью.

И вот что я вам скажу: Джорджиана Мидоус всех этих красоток затмевала напрочь. Как ее вообще на улицу выпускают? Это же просто ходячая угроза всему мужскому полу – и пешим, и тем, кто за рулем. Высокая, стройная, волны темных кудрей и глаза бездонные, как Бермудский треугольник. А когда она смеялась, на бледных щеках играли краски. Бедолага сомелье с полбокала вина на скатерть пролил, и другие официанты, я заметил, перешептывались, столпившись у двери в кухню. А сама Джорджиана совсем не подозревала, какой создала переполох.

Моя задача была развлекать это небесное видение, и я старался как мог, даже когда стало ясно, что уровень у меня совсем не тот. Все равно что жалкой кляче пыхтеть на беговой дорожке, состязаясь с чемпионом. Но знаете, что странно? Хотя большая часть сказанного ею проходила мимо меня, почему-то это нисколько не мешало общению. Быть может, у Джорджианы просто был, что называется, легкий характер – во всяком случае, к тому времени, как подали кофе, мы уже были лучшими друзьями и договорились назавтра встретиться за ленчем в саду отеля, когда она сможет выкроить часик отдыха от своих редакторских трудов. Двадцать минут спустя ваш Бертрам в прекраснейшем расположении духа вышел прогуляться по набережной, любуясь россыпью звезд и услаждая слух кваканьем древесных лягушек.

Дживс, когда я ему в общих чертах обрисовал ситуацию, следующие несколько дней утром рано тактично исчезал с глаз молодого хозяина, загрузив во взятое
Страница 3 из 13

напрокат авто рыболовные снасти, предоставленную отелем корзину для пикника и, не сомневаюсь, пару духоподъемных томиков Канта. Получив, таким образом, полную свободу действий, я тем не менее старался не слишком удаляться от гостиницы. В город меня не тянуло – все равно там никого не встретишь. Французы, кажется, очень мало интересуются пляжами, морскими купаниями и лаун-теннисом – да и вообще ничем, кроме приготовления изысканных блюд, начиная с крепкого кофе и свежих круассанов часам к девяти утра и далее практически без перерывов до глубокой ночи.

Под вечер Дживс возвращался с рыбалки, и мы с Джорджианой отправлялись кататься в автомобиле. На второй вечер она упросила меня пустить ее за руль.

– Берти, это же совсем нетрудно! Ну пожалуйста, я уже раньше сто раз водила!

Сказать, что она управляла машиной на французский манер, значило бы бросить тень на великую Францию. Пешеходы разбегались от нее, как лемминги, прыгающие с обрыва; автомобили съезжали в канавы; водители грузовиков дудели в свои клаксоны. Правда, заметим, с некоторой долей уважения, словно признавая в Джорджиане своего человека. Вместо пятнадцати минут дорога заняла вдвое меньше, и мы влетели на стоянку возле ресторана, всего лишь слегка поцарапав дверцу.

При своей удивительной стройности Джорджиана живо интересовалась вопросами питания.

– Берти, возьмем еще порцию лангустинов на двоих? – предлагала она в дополнение к основному заказу.

Дни мелькали один за другим. На обратном пути нежный ветерок веял над открытым автомобилем, руль теперь надежно держала вустерская рука, и чудесный смех Джорджианы звенел, заглушая рокот первоклассного мотора.

Вечером накануне своего отъезда она открыла мне, что за дилемма ее мучила. Мидоус-pe?re[1 - Отец (фр.).], известный лондонский врач, родился в долине Ившем, и там же в его поместье прошло безоблачное детство Джорджианы – главным образом, верхом на пони или на лошади. Немецкая подлодка, потопившая «Лузитанию», оставила Джорджиану в четырнадцать лет сиротой. Весьма солидное наследство находилось под контролем опекуна, пока Джорджиане не исполнится тридцать, а до этого даже и сейчас было еще далеко. Опекун, он же родной дядя, взял осиротевшую племянницу к себе, за что она была ему бесконечно благодарна. И вот этот самый дядя оказался стеснен в средствах, да настолько, что ему вот-вот придется продать родовое гнездо с прилегающими – и весьма значительными – угодьями. Единственная дочь влюбилась в молодого человека приятной внешности, но без гроша за душой. Одна надежда на спасение – выдать Джорджиану за человека состоятельного. И такой человек нашелся.

Деликатность чувств не позволила Джорджиане назвать имена и фамилии участников драмы.

– Беда в том, Берти, что я его не люблю, – сказала она, собирая ложечкой остатки клубничного пирожного.

При этом она проникновенно смотрела мне в глаза, отчего я растерял всякую связность мыслей.

– Не то слово, – сказал я.

– Но я стольким обязана дяде! Было бы черной неблагодарностью… да просто свинством не помочь, ведь дом для него – все. А много ли женатых пар в самом деле обручились по любви? Поначалу сильной страсти может и не быть.

Наступило грустное молчание. В ее бездонных глазах блестели непролитые слезы.

Кашлянув, я постарался взять себя в руки.

– Может, ты смогла бы его полюбить потом?

– Наверное, – ответила она, хотя при этом вздохнула глубоко-глубоко, от самых каблучков своих вечерних туфелек.

Я, в свою очередь, вдохнул поглубже.

– Я тоже рано потерял родителей. К счастью, доступ к сундукам открылся мне в двадцать один, пока я еще был в Оксфорде.

– Ты учился в Оксфорде?

Я заметил в ее голосе нотку удивления, но цепляться не стал, а просто ответил:

– Само собой!

Снова наступило – как это называется? – тягостное молчание. Вдруг Джорджиана вскочила:

– Пойдем, Берти! Что толку сидеть и грустить? Идем в то кафе с цыганским трио!

Она потянула меня за руку, и я потрусил за ней к машине, задержавшись только, чтобы бросить на стол купюру.

Часом позже мы вернулись в отель, обменялись адресами на прощание, я пожелал ей счастливого пути. Она легко поцеловала меня в щеку и ушла. На этот раз никто не налетел на нее и не сбил с ног. Джорджиана благополучно пересекла холл и уехала на лифте, оставив после себя едва заметный аромат ландышей.

А я пошел прогуляться перед сном по набережной. Вечер был приятный, но меня преследовало какое-то странное чувство, никогда такого раньше не испытывал: словно кто-то отыскал на распределительном щитке штепсель с надписью «Б. Вустер» и выдернул его из розетки.

Впрочем, непривычное ощущение притупилось, когда я вернулся в стремительную круговерть столичной жизни. Май сменился июнем; приближались Королевские скачки в Аскоте и сборище в клубе «Трутни» по случаю дня рождения Понго Туислтона. На раздумья по поводу Бедфорд-сквер просто не оставалось времени.

Как-то утром я, сидя в постели, готовился к новому дню при помощи особой смеси индийского чая разных сортов и раздумывал над трудным выбором: отправиться играть в гольф на Вест-Хилл или Уолтон-Хит, лимонные носки надеть или вишневые, – как вдруг мой взгляд упал на страницу объявлений в «Таймс». Только безупречный инстинкт самосохранения не позволил мне облиться кипятком из чайной чашки.

– Дживс! – позвал я, хотя точнее было бы, наверное, сказать «просипел».

Дживс материализовался в дверях.

– Сэр?

– Джорджиана Мидоус помолвлена!

– В самом деле, сэр?

– В самом что ни на есть самом!

– Примечательная новость, сэр, хотя нельзя сказать, чтобы непредвиденная.

– В смысле?

– Были опасения, что барышня не сумеет противостоять напору пылкого поклонника и настойчивого опекуна одновременно.

Я почесал черепушку.

– То есть ее взяли в клещи?

– Боюсь, сэр, в данном случае военная метафора вполне уместна.

Я почесал еще раз.

– Ну, не знаю… По-моему, тут скорее… как это называется, когда человеку всячески дают понять, что он будет последним уродом, если не сделает то, что нужно окружающим, даже если все отлично знают, что сам он этого делать не хочет?

– Эмоциональный шантаж, сэр?

– Точно! Эмоциональный шантаж как он есть. А этот Венаблз – фамилия какая-то знакомая. Что о нем известно?

– Насколько я знаю, сэр, он пишет книги о путешествиях.

– Я думал, на эту тему в путеводителе Бедекера все уже написано?

– Книги мистера Венаблза, сэр, отличаются личностным подходом. Они довольно известные. Самые свежие – «Галопом по Геллеспонту» и «На тарантасе в Тимбукту».

– Вы читали эти злосчастные книжонки?

– Случая не было, сэр. Впрочем, я подарил тетушке на именины книгу «В санях по Сибири».

– И как, ей понравилось?

– Она пока еще не высказала своего мнения, сэр.

Я мрачно уставился в газету. Со второго раза новость показалась мне еще более бесповоротной, если только это возможно.

«Объявляем о помолвке Джорджианы, единственной дочери покойных мистера и миссис Филип Мидоус из Першора, Вустершир, и Руперта, старшего сына мистера и миссис Сидни Венаблз, из Берклера, Гэмпшир, проживавших ранее в Чанамасале, Уттар-Прадеш».

– Что-нибудь еще, сэр? Приготовить одежду для гольфа?

Перспектива носиться по просторам Суррея в тщетных
Страница 4 из 13

поисках затерявшегося среди вересковых зарослей белого мячика почему-то уже не казалась привлекательной.

– Не время для гольфа.

– Как скажете, сэр. Час назад заходил джентльмен, хотел вас видеть, но я ему сказал, что вас нельзя беспокоить. Некий мистер Бичинг. Обещал вернуться в одиннадцать.

– Боже правый! Неужто Вуди Бичинг?

– Он назвал только фамилию, сэр.

– Высокий такой, с ястребиным взором?

– Некоторое сходство с хищной птицей присутствовало, сэр.

Еще в раннем детстве мы с Перегрином Вуди Бичингом были практически назваными братьями – с первого дня в начальной школе и до выпускного бала в Оксфорде. Наши родители дружили, а мы с Вуди в детстве в какие только переделки не попадали! Мне в жизни везет на приятелей, но ни с кем не было такой братской дружбы, как с этим самым Бичингом.

– Славный старина Вуди! Он все такой же комок нервов?

– Джентльмен в самом деле казался слегка взволнованным.

Я рассмеялся, но веселый смех умолк при новом взгляде на залитую чаем газету.

– А зачем он приходил?

– Хотел спросить моего совета, сэр.

Это меня удивило. Вуди, хоть и трепыхается по всякому поводу, мозгами не обижен. С тех пор как окончил университет, он работает в суде лорд-канцлера и, насколько я себе представляю, с легкостью находит ответы на разные трудные юридические вопросы.

– Дживс, я заинтригован!

– Как я понял, сэр, здесь деликатное дело. Мистер Бичинг, вы знаете, обручен с мисс Амелией Хаквуд. Похоже, путь их великой любви оказался несколько извилист. Мистер Бичинг не пожелал вдаваться в подробности, пока не возобновит своего знакомства с вами, сэр.

– И правильно! – одобрил я, глядя на часы.

Времени как раз, чтобы хватило умыться, побриться и приготовиться к встрече с Вуди. Поручив Дживсу приготовить яйца в мешочек, а бекон прожарить как следует, я воспрял с одра ночной дремоты и на всех парах помчался в ванную.

В назначенное время благоуханный после купания, хотя и несколько задумчивый Бертрам встретил у дверей своего старинного друга – Перегрина Вуди Бичинга.

– Берти, здравствуй! Необычно раннее пробуждение для тебя, – заметил Вуди, небрежно швырнув шляпу Дживсу.

– Я уже давно встал, – ответил я холодно. – Меня мучают заботы.

Вуди приподнял бровь, но промолчал, хотя ответ явно вертелся у него на языке – наверняка какая-нибудь колкость в мой адрес.

– Господи боже! – воскликнул он, входя за мной в гостиную. – Ты отрастил бакенбарды? Собираешься на маскарад в костюме славного разбойника Билли Кида?

– На Лазурном берегу этой весной все их носили, – ответил я с достоинством. – Спорим, к августу и ты себе заведешь такие.

– Разве только мне вдруг захочется изобразить из себя «Мыльного» Сида и с треском вылететь из адвокатской коллегии. А что Дживс о них думает?

– Не спрашивал, – ответил я небрежно. – Мнение Дживса по этому поводу меня не интересует.

Мы еще поболтали немного, а потом Вуди наконец перешел к делу.

– Понимаешь, Берти, я вообще-то пришел посоветоваться… с тобой или, вернее, с твоим замечательным камердинером. Только вопрос довольно… деликатный.

Дживс просочился в комнату, как только закончился сеанс дружеских воспоминаний, и теперь, словно охотничья собака, ждал команды «апорт».

– Вуди! – сказал я. – Вспомни, с кем ты разговариваешь. Могилы болтливы и гробницы разговорчивы по сравнению со мной. Скажите, Дживс!

– Ваша способность хранить секреты общеизвестна, сэр.

Вуди тяжело вздохнул.

– Речь идет о женщине…

– На устах моих печать!

– Точнее, о трех женщинах.

– Тем более!

– Ее имя… А, черт возьми, скажу сразу: ее имя – Амелия Хаквуд.

– Вуди, дружище, тоже мне новость! О вашей помолвке писали в газетах.

– Зря писали. Амелия разорвала помолвку.

– Сочувствую, старина!

– Я знал, что ты меня поймешь, Берти. Беда в том…

– Открой мне душу, Вуди.

– Амелия – самая чудесная девушка на свете. Я готов молиться на траву, по которой ступают ее теннисные туфли, на паркет, по которому порхают ее бальные туфельки, на…

– Мы поняли!

– Видели бы вы ее с ракеткой в руках! Как она проносится по корту, как мелькают загорелые ноги… Боже правый, она даже умеет выполнять удар слева!

Вуди еще долго излагал нам замечательные качества Амелии, а я старался не встречаться взглядом с Дживсом. Среди прочих ее талантов были – обширные познания о чешуекрылых (то есть, как я позднее узнал, о бабочках), виртуозная игра на скрипке, которую Вуди сравнил с искусством Паганини, и самое главное – горячая привязанность к В. Бичингу.

Увы, в емкость с душистым медом замешалась основательная каплища дегтя: Амелия оказалась одной из тех девушек, что, будучи щедро одарены природой, все же испытывают необъяснимую тревогу, когда любимый человек разговаривает с какой-нибудь другой особой женского пола. И вот однажды за ужином в Мелбери-холле, фамильной резиденции семейства Хаквуд в Кингстон-Сент-Джайлз, в Дорсетшире, Вуди не сумел вовремя пресечь излишнюю общительность местных девиц.

– Берти, я тебе клянусь – ничего такого в этом не было! Просто среди гостей попались две цветущие поселянки. Я проявил учтивость, не более. Думал, надо ради Амелии поддержать общую беседу. И вдруг бац – мне зачитывают приговор. Амелия сказала, что ей невыносимо представлять себе совместную жизнь с мужем, который флиртует с каждой юбкой, и что помолвка отменяется.

– Сурово, – отозвался я. – Ты подожди, она успокоится и передумает.

– Ты не знаешь Амелию!

– Увы, не имею счастья быть знакомым…

– Она употребила довольно-таки резкие выражения. Обвинила меня в том, что я, глядя на одну из этих девиц, пускал слюни!

– Ну, это уже слегка, знаешь ли…

– Барышня пару раз провела ладошкой по моему рукаву. Что я должен был сделать? Вмазать ей в челюсть?

– Можно было, например, встать и пойти за сандвичами.

– Да говорю же, ничего такого не было! Симпатичные девушки, но рядом с Амелией они… они…

Раз в жизни адвокатское красноречие иссякло, хотя, по всей вероятности, Дживс мог бы подсказать нужный оборот. Я взглянул на него вопросительно.

– Всего лишь пыль под ее колесницей[2 - «Мы – пыль под твоей колесницей» – строка из стихов Лоуренса Хоупа (Аделы Франсис Марджори Хоуп Николсон, 1865–1905).], сэр?

– Точно!

Я задумчиво раскурил сигарету, откинувшись на спинку любимого кресла. Вуди, конечно, честнейший парень, и все же я не был уверен, что он раскрыл перед нами всю полноту картины. У него ведь не только язык хорошо подвешен. Вуди из тех ребят, кому все удается. В Оксфорде два года подряд он был в команде по крикету, играл в гольф с гандикапом плюс два, и как будто этого мало – на старшем курсе вошел в университетскую команду по боксу.

Лицо Вуди я бы назвал грубоватым – чересчур выдающийся нос, тяжелые веки, а шевелюра такая, что хочется его отправить к парикмахеру, – и тем не менее барышни к нему слетались, будто мотыльки к последней свече до введения карточек на пчелиный воск. К тому же Вуди у нас воспитанный, с девушками полюбезничать всегда не прочь – не по душе ему видеть девичье личико без улыбки, как хрустальный бокал без вина. Надо вроде меня знать его с детства, чтобы понимать, насколько мало все это значит. По-настоящему Вуди во время милой беседы обдумывает какой-нибудь
Страница 5 из 13

хитрый юридический казус или прикидывает, как бы незаметно удрать на чемпионат по крикету, полюбоваться на Джека Хоббса в полном блеске. Словом, хоть я и не сомневался в своем закадычном приятеле, однако голову бы на отсечение не дал, что Амелия на него ополчилась совсем уж без всякого повода.

Вустерский мощный мозг переваривал полученные сведения, а между тем рассказ Вуди близился к концу.

– И вот я на следующие выходные снова собираюсь в Кингстон-Сент-Джайлз, но пригласили меня только потому, что сэру Генри не хватает игроков в команде по крикету, чтоб ей пусто было! Амелия не желает находиться со мной в одном помещении, а сэру Генри втемяшилось непременно выиграть матч против «Дорсетских джентльменов».

Поблизости раздался тихий звук – не то кашель, не то чихание, верный знак, что Дживс готов нечто высказать, только пригласи. Я и пригласил.

– Позвольте осведомиться, сэр, а как в целом сэр Генри относится к вашей помолвке с его дочерью?

– Без энтузиазма, – ответил Вуди. – Зато со всяческими условиями и оговорками по многим пунктам.

– Вот как, сэр?

Я не очень внимательно слушал рассказ Вуди – может, кое-что и пропустил, но самое лучшее он приберег под конец.

– Да! Сэру Генри требуется крупная сумма, чтобы спасти от продажи Мелбери-холл, наследие девяти поколений семьи. Иначе дом перейдет в собственность частной школы. А раздобыть столько денег он может одним только способом – выдав замуж дочь или племянницу, он у нее опекун.

– А можно ли со всей деликатностью поинтересоваться, сэр…

– Я понимаю, Дживс, о чем вы. Семейство Бичинг не так давно лишилось всего состояния. Мой дед неосмотрительно вложил деньги в «Канадскую тихоокеанскую железную дорогу». У меня есть только то, что я сам зарабатываю. А сэр Генри сказал, что сможет благословить мой брак с Амелией, только если племянница решит семейные проблемы.

Ничего в рассказе Вуди не показалось вам знакомым? У меня уже с минуту назад прозвенел в голове слабенький звоночек, а сейчас точно Квазимодо на Новый год трезвонил во все колокола собора, от всей своей исстрадавшейся души.

– А она? – спросил я.

– Кто она? И что? – спросил Вуди с некоторой досадой, словно два великих ума позабыли, что в комнате еще и я нахожусь.

– Племянница решила семейные проблемы? – уточнил я.

– Отчасти, – ответил Вуди. – Обручилась с одним типом, у него денег куры не клюют, вот только он ей не нравится. Она девушка ответственная, но втайне романтичная, как и все девушки. Боюсь, она сбежит, не дойдя до церкви, а не то что до алтаря.

– Весьма прискорбная ситуация, сэр, – заметил Дживс.

Наши взгляды встретились, и Дживс чуть заметно приподнял ладонь: для него это все равно что подпрыгивать, размахивая красными флажками. Я понял намек и не разомкнул уста.

– Что же вы мне посоветуете, Дживс? – спросил Вуди.

– К сожалению, сэр, ничего не приходит в голову. Дело очень уж щекотливое.

– Да что вы, Дживс! Где же ваша потрясающая находчивость?

– Я уверен, сэр, в свое время проблема так или иначе разрешится. А пока я бы рекомендовал как можно скорее вернуться в Кингстон-Сент-Джайлз. Ошеломляющий успех на спортивном поприще, возможно, смягчит мисс Хаквуд. Она сама спортсменка и наверняка оценит достижения своего нареченного.

– Бывшего нареченного, – уныло отозвался мой приятель.

– И смотри, Вуди, к девицам даже близко не подходи! Разговаривай только с мужчинами.

– Спасибо, Берти. Ну и умище у тебя, сам бы я ни за что не догадался.

На этом с делами было покончено, и я предложил Вуди прогуляться со мной по городу, а потом заглянуть к «Трутням» перекусить. По понедельникам в клубе подают отличные закуски, особенно холодную дичь и бараньи котлетки en gele?e[3 - В шляпе (фр.).].

– Пропустим сперва по стаканчику «Чики-брык» для аппетиту? – сказал Вуди.

«Чики-брык» – это был секретный напиток, рецепт которого Вуди узнал от бармена в Оксфорде и, в свою очередь, поделился с милейшим Альбертом из верхнего бара в «Трутнях». В состав входят джин, горькая настойка, ломтик апельсина, сладкий вермут, затем некий тайный ингредиент и еще как следует джина и лед. На вкус вроде микстуры от кашля, но после него мир сразу кажется лучше и счастливее.

– Ну если только по стаканчику, – согласился я.

– Не больше! – подхватил Вуди. – Мне потом на смену.

– Какую еще смену?

– Берти, даже ты наверняка слыхал, что происходит всеобщая забастовка?

– Я думал, там уже обо всем договорились и трудяги вернулись к работе, распевая веселые песни?

– Официально – да, а на самом деле еще не все линии метро в норме. Меня коллеги-адвокаты привлекли к делу. Смена начинается в четыре. Может, тоже поучаствуешь? Когда еще подвернется случай водить поезд!

– Кто знает, может, и поучаствую. Лишь бы только меня не растерзала разъяренная толпа бастующих.

Дальше пошло то одно, то другое, и домой я вернулся уже около пяти. Когда Вуди отправился трудиться на общественном транспорте, у нас организовалась партия в бильярд с Пуффи Проссером и Китикэтом Поттер-Перебрайтом. Китикэт во время актерского простоя был не прочь подзаработать иными способами.

Отпирая дверь штаб-квартиры, я учуял ароматы свежезаваренного «Дарджилинга» и, если не ошибаюсь, гренок с маслом. Дживс инстинктивно чувствует, когда я вернусь и что именно мне потребуется для подкрепления сил.

Пока я листал вечернюю газету, Дживс явился с нагруженным подносом. Рядом с гренками лежала запечатанная телеграмма, и вид ее мне не понравился.

– Дживс, это еще от кого?

– Не хотелось бы гадать, сэр.

Увидев имя отправителя, я не сдержал глухого крика. Потребовалось немалое усилие воли, чтобы прочесть телеграмму до конца. Вот ее содержание:

БУДУ ВЕСЬМА ОБЯЗАНА ЕСЛИ ПОЗВОЛИШЬ ЗАНЯТЬ ТВОЮ ГОСТЕВУЮ КОМНАТУ ЗПТ ПРИЕЗЖАЮ СРЕДУ НА ПЯТЬ ДНЕЙ ТЧК ДОМА ЖИТЬ НЕВОЗМОЖНО ИЗ-ЗА РЕМОНТА ТЧК СРОЧНЫЕ ДЕЛА В ЛОНДОНЕ ТЧК В ВОСКРЕСЕНЬЕ ТОМАС ПРИЕЗЖАЕТ НА КАНИКУЛЫ ТЧК АГАТА УОРПЛЕСДОН.

Глава 2

Я молча протянул Дживсу кошмарное послание. Если и есть в мире нечто еще более ужасающее, чем приезжающая погостить тетя Агата, то это тетя Агата, приезжающая погостить вместе с юным Томасом.

– Боже правый, Дживс! Это же все равно что взгромоздить что-то там на что-то там такое…

– Пелион на Оссу[4 - Оссу на древний Олимп взгромоздить… Пелион взбросить на Оссу.Из поэмы «Одиссея» (песнь 11, ст. 105–120) легендарного поэта Древней Греции Гомера (IX в. до н. э.), где рассказывается о том, как внуки Посейдона (бога морской стихии) братья-титаны Отос и Эфиальт, взбунтовавшиеся против богов-небожителей, стали угрожать им взять приступом небо.Чтобы забраться туда, они были готовы поставить гору на гору – «Оссу на древний Олимп взгромоздить», а «Пелион взбросить на Оссу» (Олимп, Осса и Пелион – название горных вершин в Греции). Но Аполлон убил дерзких титанов, не позволив им, таким образом, осуществить задуманное.], сэр.

Читатели-новички, как говорится, здесь слушают внимательно, а старые знакомцы семейства Вустеров могут, например, поиграть на фортепьяно, пока я объясню, в чем состоит существенное различие между моей тетей Далией – она, несмотря на зычный голос и твердокаменные воззрения, все же на стороне серафимов – и вот этой тетей Агатой, настолько пропитанной
Страница 6 из 13

всеми оттенками мрака, что в вопросе кровопролития сам Влад Цепеш отдал бы ей пальму первенства. И довольно об этом, недосуг вдаваться в подробности.

– Что делать, Дживс?!

– С вашего позволения, сэр, я бы посоветовал предоставить ее светлости квартиру в полное распоряжение.

– Дживс, вы, часом, не свихнулись?

– Надеюсь, что нет, сэр. Мой ход мысли…

– Знаю я ваш ход мысли! – Меня, как это бывает, внезапно озарило. – Это связано с моими бакенбардами? Как и невозможность дать Вуди совет нынче утром? Дживс, говорите напрямик, по-мужски: это всеобщая забастовка?

– Ни в коем случае, сэр. Мне не по чину иметь собственное мнение относительно вашего волосяного покрова. А затруднения мистера Бичинга я предпочел бы тщательно обдумать, прежде чем давать советы. Что касается леди Уорплесдон, сэр, я просто подумал: возможно, вы предпочли бы отдать ей всю квартиру в безраздельное пользование по причине своего отсутствия?

Я задумался.

– Отсутствия, говорите?

– Да, сэр. Это позволило бы, если можно так выразиться, истребить одним камнем сразу несколько зайцев.

– Дживс, вы изъясняетесь загадками.

– Дело весьма деликатное, сэр.

– Тут все свои!

– Благодарю вас, сэр. Будущее счастье мистера Бичинга зависит от благополучного исхода другой помолвки. Речь идет о мисс…

Я поднял руку, точно полицейский, останавливающий уличное движение.

– Дживс, не будем трепать имя дамы!

– Безусловно, сэр. Позволительно ли будет упомянуть о событиях на Лазурном берегу и, скажем так, о примадонне или, иначе выражаясь, главной героине драмы?

– Позволительно, Дживс.

– Благодарю вас, сэр. Полагаю, от вашего внимания не ускользнуло, что примадонна…

– Она же главная героиня.

– Безусловно, сэр, она же главная героиня, призвана сыграть решающую роль в судьбе мистера Бичинга.

– То есть вы считаете, грядущая разрешительница семейных проблем и главная героиня драмы с Лазурного берега – одно и то же лицо?

– Почти наверняка, сэр. И вот я подумал: если бы вы пожелали на короткое время поселиться в Кингстон-Сент-Джайлз, то, возможно, вам удалось бы помочь мистеру Бичингу…

– Скорее вам бы удалось, Дживс.

– Приложу все усилия, сэр. И вместе с тем вы смогли бы, если пожелаете, возобновить знакомство с некими особами…

– Конечно, желаю, Дживс! Еще бы не желать. Хотя и с различными оговорками. Не забывайте, она обручена с другим.

– …а заодно избавить себя от неудобств, связанных с визитом родственницы…

Тут он был прав. Но не так все просто.

– Нельзя же ни с того ни с сего позвонить этому Хаквуду и напроситься в гости. Я же не какой-нибудь там Кумар Ранджитсинджи[5 - Махараджа Джэм Сахиб (1872–1933), также известен как Кумар Шри Раджитсинджи, правитель княжества Наванагар в Британской Индии и известный крикетист, играл в сборной Англии, также в команде Кембриджского университета и в команде графства Сассекс. Его считали величайшим бэтсменом всех времен и называли «крикетный Сон в летнюю ночь».]. На крикетном поле толку от меня – ноль.

– Я считаю, что было бы крайне неблагоразумно дать знать сэру Генри о своем приезде. Несомненно, он уже осведомлен о некоторых подробностях событий на Лазурном берегу и вряд ли захочет вас пригласить.

– В смысле, для него имя Вустеров не лучше мусора?

– У меня сложилось впечаление, сэр, что это джентльмен весьма решительного характера. Он считает, что единственное спасение от финансового краха – выгодное замужество племянницы. Становиться у него на пути крайне нежелательно.

– А племянница… Думаете, разболтала ему о тех невинных вечерах на набережной Круазетт?

– Вряд ли непосредственно сэру Генри, сэр, но почти наверняка – мисс Хаквуд, своей ровеснице. А уж если подобные сведения просочатся на женскую половину, не пройдет много времени…

– Пока леди Х. узнает свеженькую сплетню и поделится со своим спутником жизни.

– Боюсь, это неизбежно, сэр.

Я в задумчивости выдохнул сквозь зубы.

– И что вы предлагаете?

– Нам уже доводилось в подобных случаях, сэр, снять на время скромный коттеджик и, обосновавшись там, наблюдать за развитием событий.

– Вроде как в «Укромном уголке»[6 - В книге П. Г. Вудхауса «Радость поутру» Дживс назвал так небольшое комфортабельное жилище в Стипл-Башппи.]?

– Совершенно верно, сэр.

Меня пробрала дрожь.

– Будем надеяться, что он не вспыхнет, как тот.

– Безусловно, сэр, малая возгораемость была бы значительным плюсом. Я позволил себе в ваше отсутствие навести кое-какие справки по телефону. Предлагают внаймы скромное, но приличное жилище под названием коттедж «Морская даль». На расстоянии пешей прогулки до Мелбери-холла, и прекрасный вид в южном направлении.

Я допил живительный напиток и твердой рукой поставил чашку на блюдце. Решение было принято.

– Дживс! – объявил я. – Все дороги ведут на запад. Сочините, пожалуйста, вежливую телеграмму для тети Агаты – пусть властвует в этой злосчастной квартире. Да, и извинитесь за мою отлучку в связи с неотложными делами. Ключ оставьте у миссис Тинклер-Мульке.

– Как пожелаете, сэр.

Меня осенила еще одна мысль.

– Слушайте, Дживс, а ничего, что вам придется пропустить Аскот?

– Долг важнее, сэр.

– Чертовски порядочно с вашей стороны! Я уверен, в Шерборне или еще где-нибудь поблизости найдется букмекер. Соберите сразу два чемодана. Мало ли, вдруг мы там надолго застрянем.

– Чемоданы уже уложены, сэр.

– Отлично! Выезжаем на рассвете. В общем, часиков в десять. И, Дживс…

– Да, сэр?

– Прихватите пару фланелевых костюмов для крикета, если у меня еще остались. Так, на всякий случай.

– Я их упаковал в первую очередь, сэр.

Не знаю, право, то ли от страха, как бы тетя Агата не вздумала приехать раньше, или по какой-нибудь еще причине, нога моя давила на газ почти непрерывно. Справа от дороги промелькнул Стоунхендж, а Дживс тем временем кратко пересказывал мне содержание романов Томаса Харди. Я свернул с главной дороги, пересек Крэнборн-Чейс и углубился в дебри Дорсетшира.

– Довольно мрачный тип, – заметил я, когда Дживс подошел к финалу «Джуда Незаметного».

– Безусловно, сэр, склад его характера нельзя назвать безоблачным. Под конец жизни он обратился к поэзии, которая…

– Может, оставим поэзию на другой раз?

– Как прикажете, сэр.

Мы перехватили по сандвичу с ветчиной и по кружке эля в тихой деревушке под названием Дарстон. Хоть мы и были единственными клиентами, хозяин таверны косился на нас с большим подозрением, чуть ли даже не с враждебностью. Наверняка не из-за одежды – мы оба оделись попроще, чтобы не слишком выделяться среди отдыхающих в Кингстон-Сент-Джайлз. Эль тонкой струйкой целую вечность цедился из бочонка, а ветчину, похоже, отрезали от глубоко несчастной свиньи, достойной быть персонажем какого-нибудь из романов Т. Харди.

Мы не стали там задерживаться. С помощью географического справочника и письма от агента по найму жилья вскоре отыскали селение Кингстон-Сент-Джайлз, а оттуда уже добрались до коттеджа «Морская даль». Я заглушил мотор своего верного двухместного авто, а Дживс занялся багажом.

Домик был с соломенной кровлей и белеными стенами. В смысле удобства – весьма скромно, но для наших целей вполне достаточно. Пока Дживс распаковывал чемоданы, я прогулялся
Страница 7 из 13

по симпатичному садику. Там как раз уже расцветали розы, по соседству с грядками гороха. Что касается морских далей, до них было миль двадцать, хотя, надо полагать, ястреб с хорошим телескопом, зависнув над дымовой трубой, вполне мог бы увидеть океан в виде неясного пятна у самого горизонта.

Проезжая через деревню, мы заметили почту, бакалейный магазинчик и лавку мясника, а еще – парочку постоялых дворов. Я отправил Дживса на почту, послать Вуди в Мелбери-холл телеграмму о том, что мы приехали. Возможно, я уже упоминал, что Вуди при всем своем высоком интеллекте человек довольно нервный. Нервы у него постоянно натянуты, как струны на ракетке Сюзанн Ленглен[7 - Сюзанн Рашель Флора Ленглен (1899–1938) – французская теннисистка, двукратная олимпийская чемпионка 1920 года, более чем тридцатикратная победительница турниров Большого шлема в одиночном, женском парном и смешанном парном разряде. Член Международного зала теннисной славы.]. Нехорошо, если он, случайно столкнувшись со мной где-нибудь на лугу или на сельской улочке, завопит на всю округу: «Разрази меня гром, это же Берти Вустер!» Кроме того, я поручил Дживсу закупить провизию и разузнать, что могут предложить на обед в тех самых постоялых дворах.

Затем я притащил в сад шезлонг, развязал галстук, закатал рукава и раскрыл книгу Руперта Венаблза «Пулмановским вагоном в Пекин» – я ее заказал перед отъездом в ближайшем книжном магазине и с удивлением обнаружил на титульном листе автограф сочинителя. Дживс объяснил, что авторы часто подписывают свои книги, предназначенные для продажи, чтобы владельцы книжных магазинов не могли вернуть подписанные экземпляры в издательство.

Книга меня слегка разочаровала. Я ожидал увлекательный рассказ о приключениях, а этот Венаблз просто монотонно излагал все этапы путешествия – от начального замысла до прибытия в пункт назначения, со всеми подробностями вроде покупки билетов. Кого-то он мне напоминал, только я никак не мог сообразить, кого именно. На тридцать четвертой странице, где Венаблз детально описывал своих соседей по купе, меня осенило: Толстяк Стоддард, главный зануда в клубе «Трутни»! За обедом вокруг него всегда возникала полоса отчуждения: никто не хотел садиться рядом. «В купе вошел пожилой человек ничем не примечательной наружности, восточного или, быть может, евразийского происхождения», – повествовал Венаблз, но и этого читать не стоило. Все равно после Булони этот неприметный тип собрал вещички и больше не появлялся.

Примерно через час я отложил книгу – признаюсь, не без облегчения, хотя преобладающим моим чувством было изумление. Как могла Джорджиана связаться с подобным человеком? Разве что в жизни он повеселее. А если нет, она бы нашла десяток женихов получше, не выходя за пределы графства.

Я прошелся по саду, раздумывая над этими странностями. Потом вернулся в дом – хотел почитать «Тайну дома с фронтоном», я ее еще раньше усмотрел на книжной полке в прихожей, – и тут появился Дживс.

– А, это вы? – сказал я. – Телеграмма отправлена?

– Да, сэр, хотя, как выяснилось, необходимости в этом не было. Возле бакалейной лавки я встретил самого мистера Бичинга.

Дживса не просто вывести из равновесия, однако я отчетливо ощущал, что не все ладно. Во-первых, ему полагалось принести целую охапку продукции окрестных фермерских хозяйств: свежеснесенные яйца, желтое сливочное масло, груши только что с ветки и так далее. А он пришел с пустыми руками.

– Случилось что-нибудь?

Он деликатно кашлянул.

– Пока мы разговаривали, к нам присоединился сэр Генри Хаквуд. Он как раз совершал верховую прогулку.

– Вот черт! – сказал я.

– Именно так, сэр. К сожалению, мистер Бичинг несколько растерялся. Видимо, он решил, что нужно как-то объяснить сэру Генри обстоятельства нашего знакомства.

– Вы же не были одеты как слуга или…

– В самом деле, сэр. Мистер Бичинг представил мне сэра Генри, а когда пришел черед назвать мое имя, он поддался волнению.

– То есть впал в панику?

– Он, безусловно, хотел произвести хорошее впечатление на человека, которого надеется увидеть своим тестем, и это отчасти объясняет…

– Что сказал этот кретин?

– Он… стал импровизировать, сэр. Представил меня как старинного друга своей семьи, лорда Этрингема.

– Что он сделал?

– Представил меня сэру Генри как лорда Этрингема, сэр.

– Что еще за лорд Этрингем? Кто это?

– Я пока еще не выяснил, сэр.

– Господи боже… Плохо дело.

– По всей вероятности, мистер Бичинг предпочел не упоминать вашего имени, поскольку это могло вызвать вопросы.

– В смысле Хаквуд уже объявил меня общественным злом номер один? Пожалуй, в этом что-то есть. И вообще, не так уж все страшно. Вы с сэром Генри больше никогда не встретитесь.

Дживс снова кашлянул.

– Боюсь, дело на этом не закончилось. Сэр Генри – джентльмен, придающий большое значение вопросам статуса.

– То есть оголтелый сноб. Да-да, в клубе что-то такое говорили.

– Узнав, что я якобы принадлежу к высшей знати, сэр Генри натянул поводья и остановил коня. В нем пробудился живой интерес к моей персоне.

– Насколько живой?

– Он пригласил меня отужинать сегодня в Мелбери-холле.

Я коротко и мрачно рассмеялся.

– Ну и тупица!

Дживс внимательно рассматривал свои ботинки.

– С прискорбием должен сообщить, сэр, что при данных обстоятельствах я не счел возможным отказаться.

– Что? Дживс, нельзя же…

– Не было другого выхода, сэр.

Конечно, он был прав. Не скажешь же: «Нет, спасибо, я лучше перехвачу пирога со свининой и пинту светлого в «Собаке и свистке». И все-таки…

– Черт возьми, Дживс, это мы влипли!

– По дороге домой я, сэр, обдумал все дело с разных точек зрения. Возможно, я сумею поддержать мистификацию, если только лишить сэра Генри возможности свериться с какими-либо справочными изданиями по родословным.

– Что-что?

– Стоит сэру Генри заглянуть в справочник Берка или Дебретта, он сразу же заметит, что мы с его лордством, к примеру, разного возраста. Там могут упоминаться и какие-нибудь подробности касательно семьи и имения. Если сэр Генри заведет о них речь за ужином…

– Вы сядете в лужу. А может, вам позвонить какому-нибудь своему приятелю, пусть узнает, где поместье, сколько детей и так далее?

– Узнать можно. А вот разницу в возрасте скрыть не получится никакими средствами.

– Хотите сказать, если вдруг «является он тощим паяцем, с очками на носу и с сумкой сбоку»?

– Именно так, сэр. Или, напротив, если его светлость – «плаксивый школьник, с блистающим, как утро дня, лицом»[8 - У. Шекспир. Как вам это понравится. Акт II, сцена 7 (перевод П. Вейнберга).]…

– Общий смысл мне ясен, Дживс.

Я поставил «Тайну дома с фронтоном» на полку – требовалась свободная рука, чтобы почесать в затылке.

Пораскинув извилинами, я сказал:

– А откуда мы знаем, что у него вообще есть эти книги?

– Боюсь, для джентльмена с такими воззрениями, как у сэра Генри, подобные издания – sine qua non[9 - Непременное условие (лат.).].

– Сине – что?

– Краеугольный камень его библиотеки, сэр.

– И что вы предлагаете? Сжечь библиотеку? Как в этой, как ее…

– Александрии, сэр. Я думаю, это излишне. Довольно будет изъять соответствующие тома.

– В смысле свистнуть?

– Временно переместить в иное хранилище,
Страница 8 из 13

сэр.

– Так ведь и он тоже может позвонить приятелю, чтобы тот ему зачитал параграф насчет старины Этрингема. Это вы не продумали, Дживс!

– Позвольте со всем почтением заметить, сэр, я предвидел упомянутое вами затруднение. Возможно, придется на время вывести из строя телефонную линию.

– Как-то все это очень уж сложно, – возразил я. – Не лучше ли совершить тактическое отступление?

– Куда, сэр?

В голове у меня зловеще щелкнуло. И ведь не поспоришь! В Лондон возвращаться нельзя – там тетя Агата воцарилась в моей квартире и, наверное, уже готовится проводить кровавые жертвоприношения.

– Куда угодно! – выпалил я. – Хоть в Корнуолл. Или на пароме через Ла-Манш. Затаимся в Дьеппе и переждем, пока все успокоится.

– У меня сложилось впечатление, что мистер Бичинг рассчитывает на нашу помощь. Речь идет о счастье всей его жизни, сэр.

Я долго молчал, глядя в окно на огородик. Вуди мне все равно что брат. Положение его, похоже, отчаянное. Судьба зависит от капризов старого сноба, свихнувшегося на почве спорта. А тут еще и сложности с Джорджианой… Я блуждал в тумане и никак не мог разглядеть за деревьями леса, ясно было только одно: уходить из этого самого леса никак нельзя.

– Дживс! – воскликнул я наконец. – В делах людей бывает миг чего-то там[10 - «В делах людей бывает миг прилива; Он мчит их к счастью, если не упущен» (У. Шекспир. Юлий Цезарь. Акт IV, сцена 3 (Перевод И. Мандельштама)).]…

– Есть такое мнение, сэр.

– По этому случаю отправляйтесь немедленно в Мелбери-холл и делайте свое черное дело, пока сэр Генри не вернулся с прогулки и не устроился в любимом кресле со справочником.

Последовала пауза. Довольно долгая.

– Дживс, ау?

– Слушаю, сэр.

– Почему вы молчите?

Дживс еще немного покашлял и вновь принялся разглядывать свои ботинки.

– Что такое, Дживс? Не томите!

– Боюсь, будет не очень удачно, если представитель высшего британского дворянства попадется кому-нибудь на глаза поблизости от Мелбери-холла с кусачками в руках или же с не принадлежащими ему книгами. Может сложиться ложное впечатление.

– Бросьте, Дживс, никто вас не увидит! Минутное дело: вошел-вышел. Пятнадцать минут на все про все, и вот вы уже дома, в коттедже «Морская даль», с добычей. Мы опрокинем по стаканчику в честь успешной операции, вы нацепите вечерний костюм и отправитесь ужинать в образе лорда Э.

– Риск слишком велик, сэр. Помимо сэра Генри в доме живут леди Хаквуд, мисс Хаквуд и мисс Мидоус. Насколько я понял, приглашены и другие гости. Также имеется значительный штат прислуги.

– Что ж, если риск слишком велик, бросаем Вуди в беде и пакуем чемоданы? Или… Дживс, не хотите ли вы сказать… Ни за что на свете! Я решительно отказываюсь!

– Сэр, если вас застигнут на месте преступления, у вас будет то преимущество, что вы с сэром Генри незнакомы.

– А если он вызовет полицию? Мне что, назваться вымышленным именем?

– Если припомните, сэр, происшествие в ночь после гребных гонок…

– Ладно-ладно, не впервой. По многочисленным просьбам публики Юстас Г. Плимсол, Лабурнум, Аллейн-роуд, снова на сцене! Только одно выступление! Ну хорошо, но только в самом крайнем случае.

– Такой случай вполне может возникнуть, сэр. Нежелательно, чтобы сэр Генри обнаружил, что человек, проникший в его дом, и есть тот самый джентльмен, чье появление на Лазурном берегу грозило стать препоной на его пути к финансовому благополучию.

Это было уже чересчур.

– Черт побери, Дживс! Я отказываюсь, и точка, Вуди там или не Вуди.

Десять минут спустя, все еще мысленно протестуя, я приближался к Мелбери-холлу с задней стороны.

Я в некотором роде знаток английской загородной архитектуры и должен сказать, у старины сэра Генри дом что надо. Приблизительно эпохи королевы Анны, позднее достраивался на денежки, приобретенные во время войны за испанское наследство или еще какой выгодной заварушки. Предки Хаквудов себя не ограничивали ни в жилье, ни в угодьях, ни в хозяйственных постройках. Куда ни кинь взгляд, тянутся вдаль парк с оленями, поле для крикета, газоны, лужайки, огороды и конюшня, в которой можно разместить всю Королевскую конную гвардию. Представляю, сколько для такой усадьбы требуется слуг! Можно обеспечить трудоустройством все население Кингстон-Сент-Джайлз. А тот, кто подписывает годовой счет за электричество, наверное, каждый раз перед этим должен хватануть чего-нибудь покрепче.

Сам дом очень даже красивый, я его хорошо рассмотрел. Из красного кирпича с вставками из камня, вдоль крыши – парапет. С южной стороны – просторная терраса. Пробраться бы туда, и уже несложно будет определить, какую из комнат первого этажа занимает библиотека. К счастью, Хаквуды любят деревья, в особенности можжевельник, так что человеку, часто игравшему в индейцев с Вуди Бичингом (исполнявшим роль Загадочного ковбоя), не составит труда подкрасться незамеченным.

Сказать, что я веселился вовсю, будет, пожалуй, преувеличением, однако сердце билось в ускоренном темпе, когда я на карачках притаился под ближайшим окном. Слегка отдышавшись, я рискнул заглянуть через подоконник. Там оказалась громадная гостиная. Три деревянные ступеньки вели на возвышение, с деревянными же колоннами по бокам. Также в комнате находились три пожилые дамы, одна молодая, – вероятно, Амелия, – долговязый тощий тип лет сорока, жизнерадостный старикашка в полном соку и важный дворецкий, раздающий всем чайные чашки. Я быстренько снова пригнулся и двинулся к следующему окошку.

Осторожно бросил взгляд внутрь и был вознагражден видом книг в огромном количестве. Заглянув еще раз, я уловил общую картину. Лучше библиотеки могла быть только библиотека, в которой нет ни единого Хаквуда, – и такое вот сокровище досталось мне всего лишь со второй попытки. Затаив дыхание, я подергал раму – она поддалась. Я посмотрел себе под ноги, чтобы не оступиться, влезая в окно, и примерно на уровне щиколотки заметил прикрепленную к стене маленькую коробочку. Удача Вустеров сегодня мне улыбалась! Если я не ошибся, через эту коробочку шла телефонная связь. В вопросах практических я всегда разбирался слабо и потому побоялся применить к коробочке хитрый инструмент, данный мне Дживсом, – еще взлечу на воздух. Вместо этого я твердой рукой рванул провод и, к моей радости, он легко выдернулся. Я засунул оборванный конец за коробочку, чтобы место повреждения не бросалось в глаза, и перешел ко второму этапу операции.

Проникнуть внутрь было несложно; труднее найти нужные книги. Одну полку целиком занимало полное собрание «Крикетного альманаха» Уисдена. Другую – издания, посвященные скаковым лошадям и крупному рогатому скоту. Немалого размера шкаф заняла военная история, с особым вниманием к Столетней войне. Честно говоря, обычному читателю в библиотеке сэра Генри Хаквуда искать было практически нечего. Где, интересно знать, он хранит детективные романы? Мой взгляд остановился было на обложке с многообещающим названием «Бриллианты Юстасов»[11 - Роман Энтони Троллопа.], но, пролистав книгу, я остался разочарован – ни единого трупа.

Спохватившись, что нахожусь здесь с важной миссией, я принялся осматривать нижние полки. Пара словарей и телефонный справочник возле бесполезного ныне аппарата. Это уже ближе к
Страница 9 из 13

делу! Вот, между железнодорожным справочником Брэдшо и «Введением в нумизматику» притаились и Дебретт, и зачитанный буквально до дыр Берк. Еле удержавшись от ликующего вопля, я схватил увесистые томики и уже полез было в окно, когда за спиной раздалось приятное контральто:

– Берти, привет! А что ты здесь делаешь?

Я резко обернулся, мощно приложившись затылком о поднятую оконную раму. Передо мной была Джорджиана Мидоус в легком летнем платье с рисунком из лиловых цветочков, еще больше обычного похожая на оживший рисунок небесного художника.

– Я, э-э… Я тут просто… книгу, знаешь ли, взял почитать…

Вновь раздался такой знакомый звук ручейка, резво журчащего по струнам арфы. Несомненно, в любое другое время я был бы счастлив его услышать.

– Не могу сейчас объяснить… – продолжил я бессвязный лепет. – Нужно помочь приятелю. Благое дело, честное слово!

– А я и не знала, что ты в Дорсете. Отчего не позвонил?

– А какой смысл, если все вот так сложилось? – Тут я вспомнил о правилах приличия. – Черт возьми, Джорджиана, страшно рад тебя видеть! Как дела, старушка?

Не без труда я переступил оконную раму, собравшись чмокнуть Джорджиану в щечку, но, увы, зацепился носком ботинка за подоконник и со всего маху врезался в бедняжку, причем Берк и Дебретт полетели в разные стороны.

Мы встали, отряхнулись, я извинился за то, что налетел на нее, точно нападающий в матче по регби.

– Ничего страшного, Берти. По крайней мере, на этот раз ты не сбил меня с ног.

– Это точно. Ладно, я пошел. Надо книжками заняться…

Тут Джорджиана повела себя очень странно. Она заперла дверь библиотеки.

– Не хочу, чтобы сэр Генри вдруг зашел. Берти, по-моему, ты ввязался в какую-то темную историю. Может, расскажешь?

– Лучше не надо, Джорджи. Мне правда пора бежать.

Карие глаза обратили на меня свое сияние в тысячу ватт, и у меня подогнулись колени. На ее губах заиграла улыбка, разом осветив всю физиономию, словно восход солнца, заснятый в замедленном режиме.

– И часто ты попадаешься на краже со взломом в загородных домах, куда тебя не приглашали?

Последовала короткая пауза. Я пытался осмыслить слова Джорджианы.

– Не очень часто, – сказал я наконец. Хотел этим и ограничиться, но мы, Вустеры, поборники правды. – Хотя случалось. Есть у меня такое свойство – влипать в разные истории.

– И больше ты ничего не скажешь?

– Сейчас – ничего. Вот только… Если в ближайшую пару дней мы с тобой случайно встретимся на людях, пожалуйста, сделай вид, что мы незнакомы.

– Почему?

– Я потом объясню. Обещаю!

– Ну ладно, я не выдам, что мы друг друга знаем.

– Что бы ни случилось!

– Поняла, поняла. Ну давай, выбирайся. Только дай слово, что позвонишь.

– Э-э… Да, конечно, обязательно.

– Может, как-нибудь придешь к ужину?

– Боюсь, в списке возможных гостей я у сэра Генри на последнем месте.

– Хотя бы напиши! Почту приносят три раза в день.

– Ладно, ладно, я еще вернусь!

Получилось больше похоже на угрозу.

– Книжки не забудь! – окликнула Джорджиана, когда я уже вылезал в окно.

Она передала мне Д. и Б., и я сунул по книге под мышку с каждой стороны.

– Ладно, Берти, беги! Я посторожу.

У меня было сильнейшее желание снова просунуть голову в окно и запечатлеть на этом прелестном личике пламенный поцелуй, но поскольку осторожность – лучшая часть чего-то такого, я перебежал через террасу, нырнул под прикрытие можжевельника, а там перешел на ровную рысь. Минут через десять я снова был в коттедже «Морская даль».

Утерев пот со лба, отважный Бертрам плюхнул тяжеленные книги на столик в прихожей и отправился в сад – перевести дух и заново осмыслить сложившееся положение.

За шезлонгом тактично прошуршало, и рядом возник столик с подносом.

– Я не знал, захотите ли вы чаю или прохладительного напитка, сэр, поэтому принес и то, и другое.

– Значит, выпью и то, и другое. Скажу без ложной скромности, Дживс: я вернулся с победой.

– Я заметил книги в прихожей, сэр. Важное достижение.

Я рассказал Дживсу о набеге на Мелбери-холл. Очевидцы, возможно, сочли бы, что я излишне подчеркнул быстроту своих ног и стремительность мысли, умолчав о синяках и шишках, а также о том, что чуть снова не сшиб небесное видение, но самое существенное я передал. И, черт возьми, сумел произвести впечатление!

– Более чем удовлетворительно, сэр. Я уже заглянул в добытые вами книги и установил, что нынешнему лорду Этрингему семьдесят восемь лет.

– Вот это да! Значит, не зря я старался?

– Безусловно, сэр. Кроме того, там сказано…

Его прервал оглушительный стук в дверь. Дживс отправился узнавать, кто к нам явился, а я подумал: не раскрыть ли снова «Пулмановским вагоном в Пекин», однако решил, что лучше не стоит.

– Мистер Бичинг, сэр.

Друг моего детства шагал по траве с озабоченным выражением лица. Само по себе это не могло меня встревожить: точно такой же заполошный вид у него был, когда преподобный Обри Апджон объявил, что приз миссис Монтегю за лучшее знание латинских стихов вновь достается П. Бичингу.

– Привет, Вуди! Как дела в Мелбери-холле? Все в норме?

– И да, и нет. Или точнее было бы сказать: и нет, и да? Если говорить о ситуации в целом…

– Ближе к делу, старина!

– У сэра Генри все печально. Он в препаршивом настроении. Из Лондона едет бухгалтер. Амелия со мной не разговаривает. А Дживс приглашен к ужину.

– Да-да, я слышал, ты тут ему присвоил новое имя. Что это еще за Этрингем?

– Я его фамилию слышал от знакомого судейского. Это реальный человек, страшный затворник. Живет в Уэстморленде, увлекается ископаемыми. Много лет никуда не выезжал из дому. Этот мой приятель всегда представляется его именем в низкопробных заведениях Вест-Энда. Говорит, идеальный псевдоним.

Возникший рядом Дживс подал Вуди чашку с чаем.

– Для вышибалы в «Розовой сове» на Брюэр-стрит он, может, и идеальный, – заметил я, – но не для одержимого сноба вроде старины Хаквуда.

– Вот и я об этом беспокоюсь! – воскликнул Вуди. – Он наверняка заглянет в…

Я прервал его, подняв руку, и сообщил радостную весть.

– Быстро ты! – восхитился Вуди. – Книги надежно спрятаны?

– Можешь не волноваться, мой мальчик! А теперь давай, рассказывай его светлости, – я кивнул на Дживса, – какие порядки в Хаквудовском семействе. Каких тем в разговоре лучше избегать, на каких струнах играть и так далее.

Одним словом, – хотя наш юрист никак не мог обойтись всего одним словом, – обстановка в Мелбери-холле сложилась такая: сэр Генри Хаквуд – желчный старикан, интересующийся в основном лошадьми, крикетом и сохранением прав собственности на дом. Леди Хаквуд – его ледяная супруга, по сравнению с которой Арктика покажется знойным раем, и притом глубоко недовольная состоянием семейных финансов. За хозяев поля играют также Амелия и Джорджиана. Среди гостей – нареченный Джорджианы, Р. Венаблз (должно быть, тот самый тощий тип, которого я углядел в окно), и его родители.

– Сэр Генри, ясное дело, хочет покрепче подружиться с родителями, – рассказывал Вуди. – Прямо из кожи лезет. Об отце ты, наверное, слышал – его прозвали Вишну Венаблз, потому что он постоянно вспоминает о своей службе в Индии. Скучает по Бенгалии. Он еще произнес два спича, когда его дочка выходила замуж за Реджи Вентворта.

– А-а, тот
Страница 10 из 13

самый? Ну надо же! А я и забыл, что невеста Реджи – урожденная Венаблз. То-то мне фамилия показалась знакомой.

Реджи Вентворт – мой приятель по Оксфорду. Женился года два назад, свадебный прием происходил в «Кларидже». Старинный друг семьи, которому полагалось трогательно рассказывать, как он качал невесту на коленях еще малышкой, сказался больным, и отец девушки сам произнес речь. Сам о себе и говорил. О невесте обмолвился раз-другой, Реджи не упоминал вовсе. Зато двадцать минут подряд распространялся о подвигах Сидни Венаблза по прозвищу Вишну во время его службы в должности окружного судьи Чанамасалы, и как вице-король сказал губернатору Уттар-Прадеша, что С. Венаблз – лучшее, что проистекло из Англии, не считая Темзы, и еще много разного в том же духе. Когда он закончил, ему похлопали – дружелюбно, хотя и чуточку растерянно. И вдруг, разрази меня гром, десять минут спустя он вскакивает с места и заводит речь снова. Если правильно помню, среди прочего перечислил все свои оценки на экзаменах в Оксфорде.

– А миссис Венаблз, какая она? – спросил я. – Помимо того что долготерпеливая страдалица.

– Почти все время молчит, – ответил Вуди. – Улыбается и мурлычет, как большая кошка, а разговаривать не разговаривает.

У меня мелькнула новая мысль.

– Кстати, Вуди, ты сумеешь сохранить серьезность, когда Дживс сядет рядом с тобой за стол?

– Ну конечно!

– Позвольте спросить, сэр, – вмешался Дживс. – Поскольку мисс Мидоус уже знает, что мистер Вустер тоже здесь, не могли бы вы и мисс Хаквуд ввести в курс дела? Не хотелось бы, чтобы молодая леди выказала изумление в неподходящий момент.

– Ладно, – кивнул Вуди. – Все-таки это я во всем виноват. Объясню Амелии, что лорд Этрингем – самозванец, и предупрежу, чтобы не пугалась, если наткнется в деревне на полоумного. Она уже и так знает Берти понаслышке.

Я пропустил мимо ушей клеветнические измышления, и вскоре Вуди, чуточку успокоенный, отправился готовиться к вечерней трапезе, а мы с Дживсом занялись важным вопросом: что Дживсу надеть.

Кое-как состряпали ему приличный наряд, частью из моих вещей, частью – из его собственных. Я усадил его в машину и помахал рукой вслед.

Когда авто скрылось из виду, я ощутил внезапное стеснение в области желудка. Сперва я подумал, это дает о себе знать съеденный за ленчем сандвич с ветчиной, но потом сообразил, что не в сандвиче дело. Неужели причина моих терзаний в том, что не Б. Вустер, а так называемый лорд Этрингем будет сидеть за ужином рядом с Джорджианой Мидоус?

Я отбросил эту мысль как недостойную и, вернувшись в дом, принялся обдумывать, как бы помирить Амелию Хаквуд с П. Бичингом, адвокатом.

Глава 3

Что толку гадать, как проходит ужин в Мелбери-холле? От одних предположений голова кругом. Важно было подкрепить силы в преддверии грядущих событий, так что в девятом часу вечера я отправился на поиски еды. «Красный лев» – дешевая пивнушка, а посетители – сельские труженики с не отмеченными печатью интеллекта лицами и до того похожие друг на друга, что невольно закрадывается подозрение, а не состоят ли они все в близком родстве такого сорта, которое сурово осуждается в Ветхом Завете. «Заяц и гончие» на той же улице – заведение классом повыше. По крайней мере, там есть отдельный зал, где путник избавлен от тесного общения с местными йоменами. Скоро я уже сидел за столиком у окна с пинтой эля и хорошим куском пирога с почками. «Тайна дома с фронтоном» скрасила мое одиночество, и около часа спустя довольный жизнью Б. Вустер отправился в обратный путь к коттеджу «Морская даль», вдыхая полной грудью аромат боярышника.

Давно наступила ночь, а я уже добрался до пятой главы и обнаружения второго трупа, когда во дворе послышался звук мотора. Пока Дживс вылез из машины и погасил фары, я распахнул входную дверь.

– Ну что, Дживс? Я весь обратился в слух!

– Надеюсь, сэр, вы приятно провели вечер. Сожалею, что не мог служить…

– К черту мой вечер! Как все прошло? Вас не разоблачили?

– Нет, сэр. Счастлив сообщить, что исполненная мной роль не вызвала никаких нареканий.

– Дживс, не время умалчивать. Я требую полного отчета! Не пропускайте ни единой подробности, даже если она вам кажется пустячной.

– Слушаюсь, сэр. Постараюсь нарисовать связную картину.

Так он начал свой рассказ. После коктейлей общество переместилось из гостиной в просторную столовую. Дживса усадили между Джорджианой Мидоус и Эйлин Венаблз – матушкой нареченного.

– А что сэр Генри? – спросил я.

– Всячески старался произвести впечатление. Поразить гостеприимством.

– Вино текло рекой? Предлагали добавки фуа-гра?

– У меня сложилось впечатление, что он все поставил на кон.

– Ясно. А как выглядела… счастливая парочка?

– Трудно сказать, сэр. Разговаривал главным образом мистер Сидни Венаблз. Он рассказал несколько историй о своей работе на посту окружного судьи Чанамасалы.

– Кто бы сомневался… И в этих историях сам Венаблз, несомненно, рисовался в наилучшем свете?

– По словам этого джентльмена, все, с кем ему приходилось сталкиваться, проникались к нему глубочайшим почтением.

– А Джорджиана? Как она?

– Очаровательная девушка, сэр. Нечасто встретишь человека, способного так непринужденно и в то же время здраво рассуждать о произведениях Шопенгауэра. В характере мисс Мидоус глубокая серьезность сочетается с живостью и непосредственностью. К тому же она всерьез заботится о близких. У меня сложилось о ней самое…

– Ладно-ладно, Дживс. Я ведь тоже с ней знаком, черт возьми!

– Прошу прощения, сэр. Я не хотел…

– Что скажете о младшем Венаблзе?

– Мистер Руперт Венаблз производит впечатление человека, вполне довольного жизнью. По-моему, он унаследовал от отца многие черты характера, хотя на этот вечер с готовностью уступил, если можно так выразиться, трибуну.

– А как он относится к Джорджиане?

Дживс задумался. Я буквально слышал, как в его гениальном мозгу крутятся шестеренки в поисках самого подходящего слова. К сожалению, когда он его нашел, слово оказалось мне незнакомым.

– Я бы назвал его обращение весьма куртуазным, сэр.

– В смысле безобразным?

– Можно и так сказать, сэр.

– Гм.

Я не вполне разобрал, в чем тонкость, ясно было одно: дело неладно.

– Слушайте, Дживс, вот чего я понять не могу: почему ее брак с этим писателем спасет Мелбери-холл? Его книги так хорошо продаются?

– Едва ли, сэр. Общеизвестно, что литературным трудом прокормиться невозможно.

– Значит, папаша богатый?

– Нет, сэр. Служащие из колоний получают скромную пенсию, даже если занимали крупные посты. Финансовое благополучие семьи зиждется на материнском наследии. Миссис Венаблз родом из Спансоу.

– Из испанцев?

– Спансоу, сэр. «Сосисочные упаковки Спансоу», весьма известная уилтширская фирма, поставщик двора. Недавно компанию перекупил американский пищевой концерн. Миссис Венаблз после смерти родителей принадлежит контрольный пакет акций. Она значится независимым членом правления «Тушенки Хикори» в Цинциннати.

Я присвистнул.

– Все ясно…

– Фирме принадлежит также торговая марка соуса, так называемого кетчупа. Возможно, вам в Нью-Йорке доводилось с ним сталкиваться?

– Боже правый, неужто «Горячий парень Хикори»?

– Он
Страница 11 из 13

самый.

– «Попробуешь – пар из ушей»!

– До меня доходили подобные отзывы, сэр, хотя самому не случилось отведать.

– Сведения верные?

– Миссис Венаблз не скупилась на подробности, сэр. Она не настолько разговорчива, как ее муж, однако точно так же довольна своим жребием.

– Чему и удивляться… А как дела у горемычного Вуди? Брезжит луч света?

– Боюсь, что нет, сэр. По моим наблюдениям, сэр Генри довольно суров с мистером Бичингом. А мисс Хаквуд несколько раз притворилась, будто не слышит, как он просил передать соль.

– В опале, значит, бедняга. Может, хоть Венаблз кость ему кинул?

– Мистер Венаблз обращался к нему свысока, чтобы не сказать больше. Только мисс Мидоус пробовала вовлечь мистера Бичинга в разговор.

– А как же леди Х.? По крайней мере, хозяйка дома должна оставаться в рамках приличия…

– Леди Хаквуд держала себя довольно холодно, сэр.

– Вечная мерзлота?

– Если и теплее, то на один-два градуса, не больше. Когда бы не крикетный матч в субботу, мистера Бичинга, пожалуй, и в дом бы не пустили.

Я обдумал полученные сведения, и мне они не понравились.

– О Лазурном береге речь не заходила, надеюсь?

– Мистер Руперт Венаблз упомянул о нем вскользь.

– Да ну? Удивительно.

– Кажется, он поддразнивал невесту, сэр.

– Ничего себе! Вот наглец. А она?

– Свела все в шутку, сэр, хотя я заметил, как она предостерегающе указала глазами на сэра Генри, после чего молодой джентльмен прекратил свои намеки. Выражение лица сэра Генри нельзя было назвать одобрительным.

– Могу себе представить.

– Вам сегодня еще что-нибудь понадобится, сэр?

– Одну минутку, Дживс! Были какие-нибудь скользкие моменты? Вам не грозило разоблачение? Сэр Генри не упоминал Берка или Дебретта?

– Нет, сэр. Мистификация прошла на удивление легко. Ошибок по части этикета я не совершал, поскольку хорошо знаком с укладом жизни в загородных резиденциях. А мистер Венаблз избавил всех присутствующих от необходимости принимать активное участие в общем разговоре, так что и с этой стороны риска выдать себя не было.

– Вы ограничились тем, что пару раз перемолвились словечком с ближайшими соседями по столу – Джорджи и миссис В.?

– Именно так, сэр.

– Никто не задавал неудобных вопросов?

– Мистер Бичинг и мисс Хаквуд были весьма тактичны, поскольку знали, кто я на самом деле, а мисс Мидоус тем более со мной знакома. Леди Хаквуд пребывала в дурном расположении духа и не слишком интересовалась гостями.

– Но уж такой сноб, как сэр Генри, наверняка полюбопытствовал бы насчет фамильного герба и прочего такого?

– Как только дамы удалились в гостиную, сэр Генри в самом деле начал задавать вопросы генеалогического характера, однако я постарался перевести разговор на другую тему, еще больше интересующую.

– Это какую же?

– Тему скачек, сэр. Я поделился с ним некоторыми соображениями по поводу завтрашнего заезда в три тридцать в Аскоте. У одного моего знакомого по клубу «Ганимед» брат работает в довольно известных конюшнях в Лэмбурне.

– Вы ему дали наводку на победителя?

– Предложил кое-какие рекомендации, сэр.

– Он оценил?

– Сэр Генри и сам неплохо разбирается в скаковых лошадях, однако налаживанию отношений это весьма поспособствовало. Он велел Бикнеллу, дворецкому, принести последнюю бутылку «Уорса»[12 - Warre’s – одна из старейших и самых уважаемых марок портвейна.] 1885 года, чтобы мы могли выпить за успех его завтрашней ставки у букмекера.

– Хорошее винцо?

– Весьма способствует пищеварению, сэр.

– Кстати, Дживс, вы, случаем, не прихватили из Лондона запас подкрепляющего на экстренный случай?

– Сию минуту приготовлю, сэр.

Десять минут спустя, пропустив стаканчик на сон грядущий, я отправился в спальню, где Дживс уже разложил на кровати мою лиловую пижаму с золотым кантом. День был долгий и трудный, и я с удовольствием погрузился в сон без сновидений.

Не знаю, как другие, а я с утра бываю бодр и весел, как пташка. Чашка чая и свежая газета пробуждают улыбку на вустерских устах, а умываясь, я напеваю мелодии из популярных мюзиклов.

То июньское утро не стало исключением. Дживс прошелся по местным лавкам и наверстал упущенное вчера. Желток яйца сиял приятно-оранжевым оттенком, а бекон по своему происхождению никоим образом не был связан ни с какими Джудами, хоть заметными, хоть незаметными. Над Кингстон-Сент-Джайлз раскинулось безоблачное небо, однако впереди ждали серьезные задачи, и я не сомневался, что они потребуют от меня напряжения всех духовных и физических сил. Увы, не знал я и не ведал, благодушно покуривая в саду после завтрака, что судьба уже подкарауливает меня с кистенем.

Начиналось все как будто неплохо. Я уже дошел до третьей главы «Дома с фронтоном», в которой обнаружили третий труп – на этот раз позади сарайчика в саду. Я раздумывал, не съездить ли к побережью, раздобыть рыбы к обеду, как вдруг из дома появился Дживс и сообщил свежие новости.

– Из Мелбери-холла пришло известие, сэр, что сегодня к вечеру ждут еще одного гостя.

– Отлично, и кто он?

– Она, сэр. Леди Джудит Паксли.

Мороз пробежал у меня по коже, несмотря на яркое солнце.

– А эту людоедку за каким дьяволом сюда принесло?

– Как я понял, она – подруга леди Хаквуд еще со школьных лет, сэр.

Я почувствовал, что разум мой буксует.

– Страшно представить ту школу, а, Дживс?

– В самом деле, сэр, подобная картина находится за гранью человеческого воображения.

– Как вы думаете, в ту эпоху старина Исаак Ньютон уже сочинил свою теорию?

– По всей вероятности, состояние естественных наук далеко отставало от нынешнего, сэр.

Я собирался еще поизощряться за счет почтенной дамы, но тут меня отрезвила неожиданная мысль.

– Если они учились вместе, получается, леди Хаквуд воспитывалась в той же школе, что и…

– Совершенно верно, сэр.

– …что и тетя Агата!

– Видимо, все три дамы обучались там одновременно.

– А значит, леди Хаквуд и с тетей Агатой дружит!

– Логически неизбежный вывод, сэр.

– Ставки повышаются, а?

– Не вижу большой угрозы, сэр, хотя осторожность не помешает.

Наверное, нужно объяснить, что леди Джудит Паксли сыграла некую роль в одном мучительном эпизоде моей юности. Она гостила в поместье в Шропшире, где я из-за не вовремя запертой щеколды застрял ночью на крыше в костюме Юлия Цезаря, и меня оттуда снимала бригада местных пожарных. Леди Джудит – вдова сэра Мортимера Паксли, большой шишки в мире химии, и сама она тоже ведущий авторитет в науке, если я правильно запомнил, в изучении шумерских клинописных табличек.

– Вот что меня беспокоит, Дживс: если кто-то там пришел, то вроде как еще кто-то в пути?

– Быть может, сэр, вы хотели процитировать поэта Перси Биши Шелли: «Пришла Зима, зато Весна в пути»[13 - Строчка из стихотворения Перси Биши Шелли «Ода западному ветру», перевод Б. Пастернака.]?

– Вот-вот. В смысле не явится ли вслед за ней и тетя Агата?

– Я думаю, можно с уверенностью предполагать, что леди Уорплесдон на какое-то время задержится в Лондоне.

– Черт возьми, Дживс, будем надеяться на это! Мы ведь ей оставили хороший запас провианта и второй ключ для малолетнего преступника?

– Ее светлость обеспечена всем необходимым, сэр.

– Ну и отлично. А я в любом случае близко не подойду к
Страница 12 из 13

Мелбери-холлу. Съезжу в Суонидж, подышать морским воздухом.

– В самом деле, сэр? А что будет с проблемой мисс Мидоус, мистера Венаблза и будущего благополучия Мелбери-холла?

– Дживс, – ответил я. – По-моему, вы завидуете моему успеху с Берком и Дебреттом.

– Нисколько, сэр. Желаю вам всяческого…

– Вспоминается поговорка насчет собаки на сене…

– Как скажете, сэр. Ждать ли вас к чаю?

На дорогу ушло больше времени, чем я рассчитывал, хотя поездка получилась приятная. Дорога шла мимо Уэрхема и дальше к замку Корф, а по правую руку высились живописные Пурбекские холмы. Беда в том, что, когда сам ведешь машину, недосуг любоваться видами. Вот если бы у меня был попутчик… И не успел я опомниться, как этот попутчик в моем воображении принял облик высокой стройной девушки в летнем платье, с длинными загорелыми ногами и глазами цвета растопленного шоколада.

Пришлось напомнить себе как можно строже, что небесное видение обручено с другим, а стало быть, окончательно и бесповоротно вне игры.

Я медленно, вдумчиво сжевал салат с крабами, не торопился и с бокалом вина, и с чашкой кофе, и с сигаретой. Долго смотрел на море и не могу отрицать, что, отправляясь в обратный путь, тоже пребывал в глубокой задумчивости.

Впрочем, пока доехал до Кингстон-Сент-Джайлз, я выбросил посторонние мысли из головы. Мы, Вустеры, не привыкли упиваться своими печалями. И вот уже мой разум вновь стал сверхточным инструментом, настроенным на выполнение одной-единственной задачи – примирить П. Бичинга с предметом его сердечной страсти.

– Дживс! – крикнул я из прихожей. – Я придумал совершенно сногсшибательный план!

С минуту было слышно только, как мой верный камердинер бренчит кастрюлями и тарелками. Затем он выглянул из кухни с несколько рассеянным видом.

– Все в порядке, Дживс? Я, наверное, выпью сегодня чай в доме.

Я придвинул кресло к камину. Дживс торжественно налил в чашку чай через ситечко, а закончив свои манипуляции, выпрямился в полный рост.

– Сэр!

– Да, Дживс?

– Есть новости.

– Какие?

Что-то в выражении его лица заставило меня замереть, не донеся чашку до рта.

– Помните, сэр, я упоминал, что сэр Генри интересуется лошадьми и у нас был с ним разговор на эту тему?

– Помню, конечно. Кстати, как ваши рекомендации, оправдали себя?

– Три лошади пришли победителями, а четвертой не хватило совсем чуть-чуть до призового места.

– Сэр Генри на них поставил?

– Все, что смог собрать, будучи несколько стеснен в средствах.

– Радуется небось как ребенок.

– Полчаса назад он зашел сюда поделиться новостями…

– Черт, чуть не столкнулись!

– Настроение сэра Генри значительно улучшилось. Он великодушно приписывает мне свою удачу.

– Ну еще бы. А почему тогда лицо такое вытянутое, Дживс?

– Сэр Генри вообразил, что я могу обеспечить столь же блестящие результаты во все оставшиеся дни скачек.

– А вы можете?

– Крайне маловероятно, сэр.

– Так скажите ему!

– Сказал, но он не слушает. Говорит, даже если больше ни разу не выиграет, все равно, как он выразился, «останется с прибытком», и более того – он счастлив знакомству с таким же заядлым любителем спорта королей.

– Что-что?

– Сэр Генри пригласил меня погостить в Мелбери-холле.

Я чуть не выронил чашку.

– Вы, конечно, отказались!

Еще не договорив, я понял, что уже произносил недавно подобные слова… И получил такой же ответ.

– Весьма сожалею, сэр, но при данных обстоятельствах я счел за лучшее согласиться.

Я запыхтел, как паровоз, поднимающийся в гору.

– Дживс, это надо как следует обдумать…

– Безусловно, сэр.

Я вскочил и заметался по комнате, стукнувшись при этом головой о потолочную балку.

– А отвертеться никак нельзя было?

– Сэр Генри не принял бы отказа. Он назвал этот коттедж «убогой хибаркой» и прибавил, что будет рад предлогу выставить мистера Бичинга из угловой комнаты – считается, что из нее самый лучший вид во всем доме…

– А мне-то что делать? Как играть роль Купидона, если некому мне рубашку погладить?

– Кстати, о рубашках, сэр. Я тщательно продумал, какая одежда может понадобиться лорду Этрингему на выходные. Подобающий гардероб…

– Черт побери, Дживс, бывают минуты, когда подобающий гардероб не имеет никакого значения!

– Мне пока не доводилось наблюдать подобных случаев, сэр.

Я снова рухнул в кресло и вытер струйку крови, стекавшую по виску.

– Дживс, я в полной растерянности. Есть какие-нибудь идеи?

– Если бы вы сообщили мне ваш план примирения мистера Бичинга с мисс Хаквуд, возможно, удалось бы обратить во благо мое пребывание в Мелбери-холле.

Что-то в этих словах Дживса меня насторожило. Случалось ли вам видеть на больших приемах человека, снующего средь шумной толпы гостей и демонстрирующего карточные фокусы? Смотришь на него и не знаешь, то ли это такой же гость, как и ты сам, то ли нанятый на сегодня гаер. Следишь, как орел, за его руками, пропуская мимо ушей болтовню, и вдруг – раз! – он выхватывает сумочку у какой-нибудь барышни и красивым жестом достает оттуда десятку бубен. Чувствуешь себя полным идиотом и никак не можешь решить, надо ему сунуть полкроны или нет.

Я не то чтобы подозревал, будто Дживс прячет туза в рукаве, просто какой-то он был… как бы это сказать… уклончивый. Мне показалось, что ему не дает покоя блестящий итог моего набега на библиотеку Мелбери-холла. Если у Дживса есть хоть один недостаток, то это чувствительность к чужому успеху.

Поэтому я не стал упоминать о своих достижениях, а просто изложил задуманный план.

– Я тут подумал…

– В самом деле, сэр?

– Именно. Давайте обратимся к психологии.

– Чьей, сэр?

– Мисс Хаквуд. Амелии. Девушка получила хорошее воспитание, так?

– Несомненно.

– Единственная дочь. Хотя последние лет десять Джорджиана ей вместо сестры… Училась в закрытом пансионе или вообще в монастыре… Английские короли, Священное Писание, чуточку алгебры, музыка и танцы, все в таком духе…

– Мисс Хаквуд играет на скрипке.

– Затем поездка в Швейцарию для завершения образования. Немного болтает по-французски и по-немецки. Изредка бывает в Лондоне, под присмотром какой-нибудь почтенной дамы…

– Леди Джудит Паксли, сэр.

– Вот-вот! Быть может, сэр Генри пару раз устраивал ее на временную работу…

– Летняя работа во Всеанглийском клубе лаун-тенниса.

– Благодарю вас, Дживс. И чего при всем при этом не хватает?

– Не рискну гадать, сэр.

– Мужчин, Дживс!

– Прошу прощения, сэр?

– Ей не приходилось сталкиваться с противоположным полом. Братьев-то нет. И если честно, парочка фокстротов на балу дебютанток и переписка со знакомым из Баден-Бадена никак не могут подготовить к общению с таким жизнелюбом, как наш Вуди Бичинг.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/sebastyan-folks/dzhivs-i-svadebnye-kolokola/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

1

Отец (фр.).

2

«Мы – пыль под твоей колесницей» – строка из стихов
Страница 13 из 13

Лоуренса Хоупа (Аделы Франсис Марджори Хоуп Николсон, 1865–1905).

3

В шляпе (фр.).

4

Оссу на древний Олимп взгромоздить… Пелион взбросить на Оссу.

Из поэмы «Одиссея» (песнь 11, ст. 105–120) легендарного поэта Древней Греции Гомера (IX в. до н. э.), где рассказывается о том, как внуки Посейдона (бога морской стихии) братья-титаны Отос и Эфиальт, взбунтовавшиеся против богов-небожителей, стали угрожать им взять приступом небо.

Чтобы забраться туда, они были готовы поставить гору на гору – «Оссу на древний Олимп взгромоздить», а «Пелион взбросить на Оссу» (Олимп, Осса и Пелион – название горных вершин в Греции). Но Аполлон убил дерзких титанов, не позволив им, таким образом, осуществить задуманное.

5

Махараджа Джэм Сахиб (1872–1933), также известен как Кумар Шри Раджитсинджи, правитель княжества Наванагар в Британской Индии и известный крикетист, играл в сборной Англии, также в команде Кембриджского университета и в команде графства Сассекс. Его считали величайшим бэтсменом всех времен и называли «крикетный Сон в летнюю ночь».

6

В книге П. Г. Вудхауса «Радость поутру» Дживс назвал так небольшое комфортабельное жилище в Стипл-Башппи.

7

Сюзанн Рашель Флора Ленглен (1899–1938) – французская теннисистка, двукратная олимпийская чемпионка 1920 года, более чем тридцатикратная победительница турниров Большого шлема в одиночном, женском парном и смешанном парном разряде. Член Международного зала теннисной славы.

8

У. Шекспир. Как вам это понравится. Акт II, сцена 7 (перевод П. Вейнберга).

9

Непременное условие (лат.).

10

«В делах людей бывает миг прилива; Он мчит их к счастью, если не упущен» (У. Шекспир. Юлий Цезарь. Акт IV, сцена 3 (Перевод И. Мандельштама)).

11

Роман Энтони Троллопа.

12

Warre’s – одна из старейших и самых уважаемых марок портвейна.

13

Строчка из стихотворения Перси Биши Шелли «Ода западному ветру», перевод Б. Пастернака.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя). Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.

Adblock
detector