Из будущего – в бой. Никто, кроме нас! читать онлайн - Михаил Ланцов

Из будущего – в бой. Никто, кроме нас!

Михаил Алексеевич Ланцов

Десантник на престоле #1

«У Великой России только два друга – армия и флот!» А еще – «попаданец» из будущего, завладевший сознанием великого князя Александра Александровича задолго до того, как, став императором Александром III, тот изречет свой знаменитый афоризм.

Каково 35-летнему десантнику, ветерану Чеченской войны, в теле августейшего подростка? Как уберечь будущего Царя-Миротворца от англо-французских шпионов и преуспеть в «игре на мировой шахматной доске», проведя его в ферзи? Как заслужить любовь дочери Пушкина и право провозгласить: «Пока Русский Царь ловит рыбу, Европа может подождать!»? Да очень просто – рыбу будем не удить, а глушить, и не в гатчинских прудах, а на Миссисипи. Заодно поучаствуем во главе бригады «Русские Медведи» в американской Гражданской войне – разумеется, на стороне южан, – опробуем на деле новейшие винтовки и митральезы, накостыляем чертовым янки и не допустим объединения Штатов, удавив американский Рейх в зародыше. Русский Медведь ощиплет Белоголового Орлана! Русский солдат омоет сапоги в Гудзоне. Десантник из XXI века сменит голубой берет на Корону Российской Империи. ИЗ БУДУЩЕГО – В БОЙ! Никто, кроме нас!

Михаил Ланцов

Десантник на престоле. Из будущего – в бой. Никто, кроме нас!

Пролог

Чистое, яркое, голубое небо. Тонкие ветви деревьев выглядят, как трещинки на небосводе. Асфальт, покрытый чуть притоптанным слоем снега. Сухой и чистый, чуть морозный воздух. Берег замерзшего пруда. Мужчина, одетый в темно-серое драповое приталенное полупальто, напоминавшее военную форму, сидел, откинувшись на спинку деревянной лавочки. Его глаза были закрыты, а слегка беспокойное дыхание вырывалось слабыми струйками пара. Он был невысокого роста, худощав, но очень жилист. Его ноги, обутые в летние армейские бутсы, казалось, совершенно не чувствовали холода, а возле правой руки, на лавке, покоилась черная полированная трость с никелированной рукояткой в виде шара. Александр был полностью погружен в свои мысли и лишь где-то на краю сознания улавливал шаги редких прохожих, которые шаркали по обледенелому асфальту где-то вдалеке. Эта идиллия продолжалась бы целую вечность, но близкий звук притормозившего автомобиля вынудил его открыть глаза и обратить внимание на источник шума. Метрах в сорока, за небольшой декоративной оградой парка, притормозил вызывающего вида кроваво-красный BMW X5. Практически сразу с переднего сиденья выскочил крепкий мужичок в опрятной, но несколько старомодной одежде и прислужливо открыл заднюю дверь. Чуть склонившись в легком поклоне. Из двери вышел пышущий жизнью человек совершенно лоснящегося вида, в черном приталенном расстегнутом полупальто из драпа, брюках в тон верху, но в еле заметную вертикальную полоску и изящных замшевых ботинках. На его шею был накинут белый шарф, а на руках матерчатые перчатки в тон шарфу. Головной убор отсутствовал, а потому была видна густая копна черных как смоль волос, чуть волнуемая легким ветерком. Черты лица этого человека были настолько неуловимы, что не получилось бы при всем желании не только их описать, но даже и просто сфокусировать на них свое внимание. Медленной и расслабленной походкой этот мужчина подошел к Александру, встал напротив и, чуть кивнув, обратился:

– Доброго дня. Не позволите присесть с вами?

– Пожалуйста, – Александр слегка поежился и поправил воротник пальто, а незнакомец сел рядом, откинувшись на спинку лавки, и продолжил:

– Знаете, Саша, а ведь я к вам по делу. Не удивляйтесь. Да, я знаю, как вас зовут. Мало того, знаю о вас все, включая ваши сокровенные мечты и желания.

– Кто вы?

– Мое имя вам ничего не скажет, если вы о нем. – Александр повернулся и спокойным, холодным и внимательным взглядом посмотрел на незнакомца в упор, пытаясь встретиться с ним глазами. Первая мысль после таких слов завертелась вокруг того маленького бизнеса, что давал ему относительно безбедно жить.

– Что вам от меня нужно?

– Люблю такой подход. – Незнакомец улыбнулся. Нет, Александр этого не видел, он почувствовал. – Сразу к делу. Я хочу вам предложить поучаствовать в одной небольшой авантюре.

– Я ни в чем не хочу участвовать, тем более в авантюрах, – сказал как можно более жестким и безапелляционным тоном Саша.

– Не делайте поспешных выводов. Мое предложение из тех, от которых не отказываются. Ой, ну не делайте вы такое лицо. Оно интересно прежде всего вам самому.

– Да неужели? – Саша скривился.

– Безусловно. Я же говорю, что знаю о вас все, а значит, понимаю, что вам нужно.

– Все? Что-то сомнительно.

– Александр Петрович, вы родились 1 апреля 1974 года. Ваши родители Петр Алексеевич и Мария Ивановна погибли в 1977 году в автокатастрофе, после чего вас определили в детский дом для детей, потерявших родителей. Вы были драчуном и непоседой от природы, а потому постоянно оказывались зачинщиком в разнообразных потасовках и проделках сверстников. В возрасте 14 лет стали практически неформальным лидером детского дома.

– Продолжайте, я вас внимательно слушаю. – Александр слегка улыбнулся, мысленно прокручивая способы получения личного дела из архива детского дома и то, каким из них воспользовался незнакомец.

– В школьной учебе вы не имели особенного прилежания, так как вам было откровенно скучно изучать совершенно бесполезные, на ваш взгляд, предметы. Но очень любили читать популярные журналы о науке и технике вроде «Юного техника» и «Техника – молодежи», где предпочитали обзорные статьи о науке и технике, а также экскурсы в историю развития техники, такие как, например, «Морская коллекция». Все подобные журналы, что имелись в вашем детском доме, вы затерли буквально до дыр. В возрасте тринадцати лет увлеклись было радиотехникой, но, не имея системных и глубоких знаний, а также способа их получения, быстро остыли, ограничившись несколькими примитивными поделками. Ну и прочим баловством вроде импровизированного шокера из обычного конденсатора. Увы, возможностей для самореализации в этой сфере детский дом вам не давал, то есть не было ни измерительных приборов, ни инструментов, ни элементарной базы. В итоге: к концу десятого класса у вас получилось в полной мере «общее образование» – вы знали много обо всем, но только по вершкам, то есть основные тенденции и ключевые детали. Помимо прочего, с десяти лет вы активно занимались спортом – бег, лыжи и тяжелая атлетика, в простонародье называемая «качалкой», которые позволили вам укрепить свое тело и здоровье, а также развить недюжинную физическую силу и выносливость. Из-за чего после окончания школы вас призвали в воздушно-десантные войска весенним призывом 1992 года. – Незнакомец вновь сделал паузу и вопросительно посмотрел на Александра.

– Я вас слушаю с большим увлечением, обожаю, когда кто-то вещает обо мне.

– В армии вас через полгода определили на шестимесячные сержантские курсы, после окончания которых вы вернулись в часть уже в звании младшего сержанта на должность командира отделения. Спустя полгода вас повысили до сержанта и назначили заместителем командира взвода. В сентябре 1993 года, будучи уже старшим сержантом, вы остались на сверхсрочную службу и были

направлены на десятимесячные курсы прапорщиков, которые вы блестяще завершили в июле 1994-го, вернувшись в часть в качестве уже командира взвода. В апреле 1995-го, по личному рапорту, вас переводят в Чечню. – Незнакомец запнулся, смотря куда-то вдаль и чуть кивая головой, но вскоре продолжил: – На войне вы буквально с первых дней оказываетесь в жарких местах, где получаете свой первый орден Мужества. В августе того же года, во время контрудара на захваченный Аргун выносите раненого бойца под огнем противника, чем спасаете ему жизнь, получаете медаль «За отвагу». Потом был тяжелый бой за Гудермес, где ваша рота из-за неудачного стечения обстоятельств оказывается один на один со значительно превосходящими силами противника. И когда на пятой минуте боя выбивают всех старших по званию, вы берете командование ротой на себя и быстро организуете эффективную оборону, которая смогла продержаться несколько часов до подхода бронетехники и подкрепления. За тот бой вас наградили вторым орденом Мужества и повысили до старшего прапорщика. Ваша военная удача кончилась в марте 1996 года, когда в ходе одной из контратак, ведя свой взвод, подорвались на мине и потеряли обе ступни, в связи с чем вас демобилизовали с протезами и инвалидностью 2-й группы. – Лицо Александра стало серым и грустным, он смотрел прямо перед собой, ибо нахлынувшие воспоминания делали ему больно. – В Москве вас ждала небольшая однокомнатная квартира у станции метро «Проспект Вернадского», доставшаяся вам по наследству от родителей, и весьма скромная пенсия инвалида. Именно там, за бутылкой водки, вы решили не сдаваться и возвращаться в строй, заодно и бросили пить. Своего рода протест против всего мира из класса «Не дождетесь!». Уже в сентябре 1996 года вы смогли устроиться в Государственную публичную историческую библиотеку на должность библиотекаря. Само собой, у вас не было никакого профильного образования, но там из-за крохотных зарплат остро не хватало сотрудников и на эту мелочь закрыли глаза. Но вам этого было мало, а потому с декабря того же года активно готовитесь к поступлению в вуз.

– ФСБ сейчас ведет такие подробные архивы на всех более-менее активных людей?

– Ну что вы, я не из ФСБ, моя организация куда солиднее.

– В самом деле? – Александр поднял бровь. – Хотя, впрочем, это не имеет никакого значения, продолжайте.

– Хм. А вы уперты.

– Безусловно. Вы же рассказываете мою биографию, и мне она интересна. Когда еще такие увлекательные байки послушаешь? – Незнакомец улыбнулся, потянулся и продолжил.

– В качестве вуза вы себе выбрали Институт международных экономических отношений, точнее, его заочное отделение и специальность финансового менеджмента. Причем вас совершенно не смутила ни платность обучения, ни сложность поступления. Будучи от природы человеком не только деятельным, но и упрямым, вы смогли совершенно довести их до белого каления и уступить вашему напору, а потому 1 сентября начали обучение, с огромным трудом оплатив первый семестр. Ради чего вам пришлось перейти буквально на хлеб и воду. В ходе учебы, понимая свое бедственное положение, вы стали искать способы приработка и быстро их нашли. Люди на вашем потоке были ленивые и по большей степени состоятельные, поэтому за определенное вознаграждение вы начали писать для них рефераты. Скучная и довольно неинтересная работа. Однако вы обратили ее не только в неплохой заработок, но и в средство самообразования, расширения кругозора. Уже к концу 1997/98 учебного года вы стали своеобразным «ангелом-спасителем» для всего факультета менеджмента и смогли получить прибытка в двадцать раз больше, чем пенсия по инвалидности и зарплата в библиотеке за то же время. В июне девяносто восьмого года покупаете себе свой первый компьютер и начинаете его интенсивно осваивать. Он очень сильно помогает вам в вашем импровизированном нелегальном бизнесе. В декабре докупаете сканер и принтер, а также начинаете потихоньку менять мебель в квартире, ибо у вас «в кубышке» были накоплены все необходимые средства для завершения обучения. Тогда же знакомитесь в библиотеке с Леной – небольшой, изящной девушкой с выразительными черными глазами и живым, подвижным лицом. Она вам напоминала маленькую мышку. Буквально через пару свиданий ваш роман с этой студенткой истфака МГУ переходит в, так сказать, горизонтальную плоскость. – При упоминании Елены Александр вздохнул и погрустнел еще больше. – Весной 1999 года вы переходите с рефератов на курсовые, что еще больше увеличивает доходность мероприятия. Летом 2000 года – делаете евроремонт в своей однокомнатной квартире. А в январе 2001-го начинается очередная серьезная веха вашей жизни – бизнес.

– Вы, как я понимаю, по его душу пришли?

– Нет, меня не волнуют ваши деньги.

– Вот как?

– Меня вообще деньги не волнуют.

– Вы их так не любите? Вы считаете, что деньги это зло? – Александр сардонически усмехнулся.

– Почему же? Я уважаю любую религию, какой бы рабской она ни была. Не будем лукавить, единственная современная универсальная религия – это деньги, а совсем не христианство или ислам, у нее есть апостолы-миллионеры, а большая часть людей ежемесячно причащается кусочком божественной плоти – зарплатой. При этом разные валюты – это конфессии, которые никак не поделят один-единственный, но большой и вкусный пирог.

– Да уж… пожалуй, вы правы. – Саша задумчиво покачал головой, ему не хотелось даже смеяться. – Но давайте вернемся к моей биографии.

– Конечно. В январе 2001 года вы увольняетесь из библиотеки и организуете свой первый нормальный бизнес – небольшой интернет-магазин, который занимался продажей книг с доставкой почтой или курьером по Москве. У вас получилось что-то вроде небольшого скромного семейного бизнеса, так как поначалу вы работали на пару с Еленой. Именно в этот период вы стали воспринимать ее не только как объект, удовлетворяющий ваши сексуальные потребности, своего рода самку человека, а как нечто большее. Много общения вне постели вас сближало все больше, дошло до того, что она смогла увлечь вас историей и ее любимой эпохой. Летом следующего года вы блестяще защищаете диплом финансового менеджера, что влечет за собой переход от курсовых к дипломам, которые, требуя не намного больших усилий, давали куда более значительные барыши, примерно по 80 – 100 тысяч рублей за каждый. А ваш характер не терпел пустоты и безделья, поэтому вы занимали все свое свободное время полезным трудом. Пользуясь тем, что вы нигде не учитесь, ваша подруга начинает тянуть вас к себе, на истфак МГУ, но поначалу безуспешно, так как, ссылаясь на плохое знание истории, договариваетесь с ней о том, что, пока она вас не подтянет, вы никуда не будете поступать. В феврале 2003 года вы делаете Елене предложение, та соглашается, и вы играете свадьбу, хотя и весьма скромно, так как ваша подруга тоже сирота и родственников у вас очень немного. Весной того же года производственная необходимость вынуждает вас начать серьезно изучать английский язык – из-за особенностей ведения вами финансов вам требуется совершенно свободное владение языком, а потому вы записываетесь на курсы МИДа. В январе следующего, 2004 года вы расширяете свой бизнес и открываете официальный

офис. Теперь на вас работает уже десяток человек, а ваш ежемесячный доход превышает 300 тысяч рублей. А дальше случается чудо – несмотря на ваше сопротивление, Лена умудряется вас уломать, и вы поступаете на заочное отделение факультета мировой истории МГУ. В ноябре 2005 года у вас начинаются серьезные проблемы с органами внутренних дел – ряд кадров пытается подмять ваш бизнес под себя. В марте 2006-го, когда вас окончательно обложили и деваться вам было просто некуда, вы решаетесь на отчаянный шаг: взяв огромный производственный кредит, тратите его на закупку товара с откатом, после чего объявляете о банкротстве фирмы и, «отбашляв», умудряетесь продвинуть сюжет о злобных «оборотнях в погонах» в одной из телепередач. Имущество компании уходит с молотка, а банкиры сталкиваются с сотрудниками правоохранительных органов. Вам, конечно, угрожают, обещают порвать, как Тузик грелку, но в итоге к осени все успокаивается, а ваше состояние, хранящееся на левых счетах, по итогам составляет 12,5 млн. рублей. Не много, но вполне терпимо для нормальной жизни либо нового «стартапа».

– А откуда вы узнали про точную сумму на счетах? Они же хранились анонимно. – Незнакомец лишь улыбнулся и продолжил:

– В начале 2007 года вы начинаете свой новый бизнес – в новом районе Москвы, одном из так называемых «замкадий», организуете сеть маленьких магазинчиков шаговой доступности. Там продавались и наиболее ходовые товары самого разного профиля – от хлеба до презервативов и клея. В будущем вы хотели развернуть на базе своих магазинов целую инфраструктуру по обеспечению бытовых потребностей жителей этих совершенно не обустроенных районов. Например, поставить в каждом из них точку доступа WiFi, объединив их в единую сеть с дешевым Интернетом. Ну и прочее. Все шло просто замечательно, однако в декабре 2008 года появляются ваши старые знакомые из внутренних дел. Снова начались разборки. Вас стали запугивать. В конце концов при попытке запугать исполнитель-наркоман заигрывается и в угаре убивает вашу беременную жену, вспоров ей живот ножом и бросив истекать кровью в подворотне. Прокуратура мило улыбалась и разводила руками, так как исполнитель был «нечаянно» застрелен при задержании. У вас началась сильнейшая депрессия и усилилось и без того не слабое состояние перманентной мизантропии. В итоге спустя месяц вы спешно продаете бизнес и затихаете, начиная готовиться к мести, а летом приступаете к делу. Закупленное предварительно вооружение было вывезено через подставных лиц с Кавказа, причем все было сделано очень тихо и аккуратно. Так что в итоге, 19 сентября прибив последнего – семнадцатого человека, причастного к гибели вашей жены и ребенка, вы успокаиваетесь. Вся милиция на ушах, но на вас даже не падают подозрения, так как вы, внешне не проявляя никакой активности, делаете вид убитого горем вдовца. Получилось практически как в фильме «Законопослушный гражданин», исключая концовку. Летом прошлого года вы блестяще заканчиваете истфак, и вас приглашают в аспирантуру. Вы соглашаетесь и теперь состоите на кафедре отечественной истории, где занимаетесь разработкой вопросов научно-технического прогресса и общего экономического развития Российской империи второй половины XIX века. – Незнакомец улыбнулся. – Ваше текущее состояние составляет 21 миллион рублей. Ваши любимые исторические фигуры Петр Великий, Отто Бисмарк и Иосиф Джугашвили. Ваши любимые киногерои капитан Джек Воробей из «Пиратов Карибского моря», Шерлок Холмс в исполнении Василия Ливанова и лейтенант-коммандер Том Додж из «Убрать перископ»…

– Хватит! – рявкнул Александр. – Замечательная работа разведки, но не более того, – по побагровевшему лицу, прищуренным глазам и колючему, холодному взгляду было видно – Александр на грани взрыва.

– Вам рассказать, как в возрасте шестнадцати лет вы страстно желали свою воспитательницу – двадцатилетнюю студентку-практикантку педагогического института Аню? И вы бы выли на луну, если бы не подвернулась удачная возможность… – незнакомец улыбнулся. – Задержавшись после урока, вы закрыли дверь в кабинет, заклинив ее отверткой, после подошли к ней, зажали и овладели прямо на учительском столе… хм… выплеснув в нее всю накопившуюся страсть. Вы в тот день были так нетерпеливы, что порвали ей трусики… беленькие, в черный горошек.

– Что?! – Александр вскочил. – Откуда вы это знаете? – Незнакомец улыбнулся и продолжил:

– Фактически вы взяли ее силой; правда, она не особо и сопротивлялась, так как вы ей тоже нравились, но разница в возрасте и воспитание не позволяли ей открыться. А так все складывалось, как в известном анекдоте про монашку: «и вдоволь, и без греха». У вас закрутился роман, в ходе которого вы демонстрировали весьма солидное либидо. А спустя полгода Анна внезапно пропала. И вы до сих пор ломаете себе голову над тем, что же с ней случилось. Так вот: она забеременела от вас и, как узнала об этом, рассказала родителям, желая посоветоваться. Но те ее буквально заклевали и застыдили из-за внебрачной беременности. Обзывали похотливой шлюхой и грозили отречься. Она не вынесла позора и повесилась. Когда мать нашла еще теплое тело дочери, висящее в петле, закрепленной на отцовском турнике в коридоре, ее хватил инфаркт, и спустя несколько минут она скончалась рядом с дочерью. А отец – кадровый военный, не вынеся горя, что на него свалилось, застрелился из именного пистолета. – Александр шлепнулся обратно на лавку и рассеянно уставился в пустоту перед собой.

– Повторяю – я знаю о вас все. Абсолютно все. Если желаете, я могу рассказать любые, даже сокровенные тайны, которые вы когда-либо имели. Но нужно ли?

– Кто вы?

– Я же говорил, мое имя…

– Мне плевать на ваше имя. Кто вы?

– На этот вопрос я также не могу вам ответить. Вы просто не поймете меня. Это за пределами понимания вашего сознания.

– Что вы этим хотите сказать? – Александр еще больше набычился и, прищурив глаза, пристально посмотрел на собеседника, буквально прожигая того ледяным взглядом.

– Я хочу сказать, что вы – человек. – Гость в черном пальто повернулся, впервые за всю беседу встретился с Александром взглядом и мило улыбнулся. Его глаза были лишены зрачков и казались совершенно бездонными. – Ну что, продолжим беседу? Или вы желаете подраться?

– Продолжим. Что вы хотите мне предложить?

– Начну издалека. Весь мир, который вас окружает, – это всего лишь один из бесконечных вариантов многомерного бесконечного пространства, в котором мы все играем свои роли. И я хочу предложить вам новую роль.

– Роль? Я похож на актера? – Александр был удивлен необычностью предложения, так как ожидал всего, чего угодно, кроме подобного. – Хотя… Что за роль? – Интерес начал захватывать мужчину в сером пальто, и его раздражение стремительно испарялось.

– Вы же страдали от душевной боли, видя сгнивающее заживо Отечество. Я дам возможность это поправить. Само собой, не волшебной палочкой или каким-то другим клиническим способом, а вашими собственными руками. То есть определив вас на роль одного из вершителей судеб – правителя социокультурного образования «Россия». Абсолютно любого на ваш выбор. Хотите оказаться на месте Владимира Мономаха? Отлично.

Желаете помахать кепкой с броневика в 1917 году? Нет проблем.

– А вам это зачем? – насторожился Александр.

– Какая вам разница? Разве вас не прельщает эта возможность сама по себе?

– И все же ответьте.

– Не все ответы приятны.

– Я как-нибудь сам разберусь с этим. Вы не получите моего согласия, пока я не пойму подноготной этой авантюры.

– Хм. Все достаточно просто. Считайте, что это маневры. Учения. Эксперимент. Очень солидные силы поспорили на тему роли личности в истории. Ведь вы же понимаете, что один человек, каким бы он ни был, изменить эпоху не в силах. Ну так вот, после долгих споров мы решили это проверить.

– А почему я?

– Совершенно случайный выбор. Считайте, что вам просто повезло. Или не повезло. Это как посмотреть. Не напрягайтесь вы так. Нет тут никакого подвоха. Если вы согласитесь, то будете вынуждены следующую массу лет работать как проклятый. Не всем людям это по душе. Почти все население этой сборки вариантов, как, впрочем, и других, вне зависимости от эпохи, хочет получать по потребностям, а отдавать взамен по возможностям. Правда, потребности у них всегда несоизмеримо больше возможностей.

– То есть меня выбрали не случайно?

– Эм…

– Не ломайтесь, говорите как есть. Вы же пытаетесь меня заинтриговать, противопоставляя остальным.

– Верно. – Незнакомец улыбнулся. – Мы вас выбрали не случайно. Вы нам подходите по характеру и знаниям.

– А если я откажусь?

– Вы просто забудете наш разговор, немного продремлете на этой лавочке, размышляя о бренности бытия, после чего проснетесь и пойдете домой. А мы выберем другого участника.

– Какими будут правила игры?

– Никакими. Вы просто продолжите жить в новом мире и в новом теле с выбранного вами временного отрезка. Как умрете, так игра и закончится.

– Я смогу взять с собой что-нибудь из этого мира и времени?

– Только свое сознание и свою память. Все, что вы знаете и помните на данный момент, останется с вами.

– Вы садист.

– В самом деле?

– Вы ведь понимаете, что неподготовленный человек, попадая в иной пространственно-временной континуум, погибает с вероятностью 99 %. Причем одна из самых важных причин этой неприятности – отсутствие социальной и культурной интегрированности в общество. То есть человек вдруг становится чужим. Это нечестный эксперимент, я тупо сдохну, причем быстро. А при самом лучшем раскладе буду изолирован в какой-нибудь психбольнице.

– А что вы хотите? – незнакомец лукаво улыбался. – Почувствовать себя земным воплощением бога?

– Было бы неплохо. – Александр улыбнулся. – Но, как я понимаю, вы мне предлагаете не это.

– Совершенно верно.

– Но вы, как разумный че… эм… просто разумный, а потому понимаете, что в варианте «как есть» мне это не интересно. Меня, конечно, тут ничего не держит, кроме горестных воспоминаний, но я же не сумасшедший и голову в петлю совать не намерен.

– Хорошо. Ваше замечание резонно. Давайте поторгуемся. Что бы вы хотели получить?

– Мое желание зависит от ваших возможностей.

– О! У вас отменный аппетит.

– Я могу подумать и все взвесить?

– Конечно. Взвешивайте. Вам хватит пяти минут?

– Вы серьезно?

– Абсолютно. – Незнакомец посмотрел прямо в глаза Александру, и у того по телу пошла волна легких покалываний. – Или вы сомневаетесь?

– Хорошо. – Александр выдержал паузу. Потянул немного подбородок вперед, как штабс-капитан Овечкин из кинофильма «Корона Российской империи». – Мне нужны две вещи. Первое – память реципиента. Причем так, будто это мой личный опыт, но без замещения того, что есть на данный момент. Это возможно?

– Вполне.

– Второе. Не знаю, по каким критериям вы меня выбирали, но, делая вывод из своих прошедших авантюр, я считаю, что мне остро не хватало интуиции и харизмы.

– Харизмы? Интуиции? – незнакомец улыбнулся.

– Да. Но, как и в первом случае, она не должна повредить моему образу, характеру, мыслям и памяти.

– Это все?

– Да.

– Ну что же. Память реципиента я вам сохраню в полном объеме, ваше замечание полностью резонно. Она станет будто бы продолжением вашей. Причем всю, то есть и факты, и эмоции, и движения, и привычки. А вот со второй просьбой, не обессудьте, ничего не выйдет. Это нарушение условий эксперимента, так как вы были выбраны не из-за того, что обладаете или будете обладать божественной интуицией и харизмой. С тем же успехом мы смогли бы провести эксперимент на каком-нибудь герое в духе древнегреческой традиции. Вы же должны остаться человеком. Пусть уникальным, но человеком. Так что по второй просьбе ответ – нет. Вы, как я понимаю, согласны. Хотите еще что-нибудь попросить?

Александр задумался, но спустя минуту повернулся к незнакомцу, встретился взглядом с его жутковатыми глазами и твердо ответил:

– Нет. Меня устраивают условия.

– Хорошо. Назовите человека и время.

– Александр Александрович Романов, второй сын императора Александра Николаевича, 2 марта 1855 года.

– Отлично. Прощайте. – С этими словами незнакомец встал и не спеша пошел в сторону машины. С каждым его шагом Александра смаривало все сильнее, а картинка становилась все более размытой, пока он, спустя всего несколько секунд потеряв из вида собеседника, не провалился в теплую и уютную теплоту забытья.

Глава 1

Первые шаги

(2 марта 1855 – 19 сентября 1856)

Тишина и покой, окружающие Александра, казалось, длились вечность. Но вдруг легкая струйка холодного воздуха скользнула по плечу, вызывая желание поежиться, потом еще одна, и уже спустя какие-то мгновения довольно мерзкая прохлада полностью покрывала тело, отзываясь в коже гаденьким покалыванием. А откуда-то издали доносились голоса, искаженные настолько, что сливались в нечленораздельное мычание. Потихоньку возвращалось ощущение собственного тела, которое выглядело так, будто бы его совершенно все отлежали, а буквально каждая мышца была под завязку наполнена легкими покалываниями и болью, расходящейся по телу теплыми живительными волнами. Вместе с тем с каждым мгновением повышалась четкость звуков, которые окружали его, да и вообще – всех ощущений. Теперь он уже различал сдавленный плач нескольких женщин и какие-то иные голоса, ведущие смешанную беседу, лишенную, по сути, всякого смысла. Александр чуть приоткрыл глаза и увидел небольшую толпу людей с очень перепуганными и серьезными лицами в разномастных одеждах, как гражданского, так и религиозного толка. Часть из них ему была смутно знакома. В небольшом отдалении рыдали три женщины, причем две явно фальшивили, больше выделываясь, так как явно присматривали за тем, чтобы их подопечная не упала или как еще себе не навредила, нежели переживая с ней какую-то утрату или муку. Приглядевшись, он опознал в той, что натурально страдает, свою маму… Эта мысль так резанула по сознанию, что ему стало не по себе, до жути, до странного тянущего чувства в груди. Он ведь не помнил свою мать совершенно, а тут точно и ясно осознавал факт того, что вон та смутно знакомая женщина – его биологическая мать, которая его любит.

Потихоньку он стал осматриваться, одними лишь чуть приоткрытыми глазами. Сквозь окна из толстого и довольно мутного стекла нестройными лучами пробивался слабенький свет с улицы, а потому в помещении был густой полумрак, волнуемый лишь

немногочисленными свечами в массивных подсвечниках с энергично пляшущими огоньками. Довольно быстро положение пассивного наблюдателя Александру надоело, потому он полностью открыл глаза и стал осматриваться не таясь. Прошло несколько минут. Все сосредоточенно занимались своими делами, не обращая никакого внимания на внимательно их рассматривающее тело подростка. Постель была очень мягкой, теплой и уютной. А потому Саша решил не отвлекать этих людей от безусловно важного и нужного дела и, повернувшись на бок, пригрелся и задремал. Через какое-то время он услышал легкий, испуганный вскрик, после которого в комнате наступила блаженная тишина. Шевелиться не хотелось, но где-то на краю сознания проскакивала мысль, что все присутствующие внимательно наблюдают за ним. Поэтому, чуть поборовшись со слабостью и дремотой, снова повернулся на спину, потянулся, сладко зевнув, и сказал: «Доброе утро», потирая кулачками глаза.

Вокруг десятилетнего мальчика сразу завертелась суета, и спустя какие-то пять минут в комнате было совершенно не протолкнуться. Александр чуть отстраненно смотрел по сторонам, пытаясь вспомнить лица хотя бы кого-нибудь из присутствующих. Большая часть окружающих была знакома, но воспринималась как легкое dе`j? vu. Вроде бы где-то видел, а вроде и нет, но как зовут, чем занимается, какой голос и прочие детали назвать вполне был в состоянии. Даже какие-то курьезы, связанные с теми или иными персонажами, стали вспоминаться. Однако от копания в свежей памяти пришлось отвлечься – в комнату ворвался высокого роста мужчина с лихо закрученными усами. Приглядевшись, Саша непроизвольно улыбнулся. У него пронеслась мысль в духе: «Как мило, такое узнаваемое лицо», в то время как вошедший Александр Николаевич (свежеиспеченный император Александр II) подумал о том, что сын его рад видеть. В общем, смешной эпизод – все остались при своем мнении, будучи довольны.

Отец подошел к нему, взял за плечи, посмотрел в глаза и крепко прижал к себе. На его утомленном лице выступили слезы, и минуту спустя, повернувшись к замершему залу, он возвестил: «Господь милостив! Он облегчил наше горе и вернул нам сына!» После чего, взяв Сашу за руку, Александр Николаевич вышел с ним в коридор, к людям. А за ними выдвинулась вся эта слегка гомонящая толпа. Помещение, в котором нашего переселенца держали, находилось на втором этаже Зимнего дворца, недалеко от Большой дворовой церкви. Причина, по которой Александр оказался в том месте, ему было непонятно. Да и вообще, он расслабился и «потек по течению», доверившись руке отца.

Коридоры, по которым они шли, были полностью забиты прислугой и различными придворными, которые излучали всем своим видом или удивление, или восторг. Однако вот шагов через сто они встретили трех человек с совершенно бледными лицами. От них шел уверенный и едкий аромат страха. Нет, они не сходили в штаны, но флюиды ужаса витали вокруг них, как навозные мухи возле сельского туалета. Перед ними император остановился, и в воздухе повисло напряженное молчание. Саша пригляделся и узнал среди этих людей скандально известного ему, в том числе и из книг, Мартина Вильгельма Мандта и, желая проявить вежливость, без какой-либо задней мысли, чуть кивнул ему, поздоровался и спросил о самочувствии. Получилось красиво. Откуда же Александру было знать, что это именно он заявил, будто второй сын новоиспеченного императора лежит при смерти и никакой надежды более нет? Зато вот все остальные были в курсе, а потому по народу прошла волна легкого ропота. Но прекратилась она практически так же быстро, как и началась. Император передал руку сына матери и попросил следовать далее. А сам остался стоять напротив Мартина. Позже Александр узнал, что разговор у них получился не простой, даже слегка болезненный, для лейб-медика конечно.

Остаток дня получился вполне ожидаемый: тщательнейший осмотр лейб-медиками, отдых и ужин с семьей. Причем стоит отметить, что заключение врачей о состоянии здоровья получилось довольно удобным для нашего переселенца – кроме некоторой рассеянности, которая, впрочем, пропадала сразу после обращения внимания на предмет обсуждения, Александр ничем необычным не отличался от здорового и вполне дееспособного подростка своих лет. Впрочем, рассеянность врачи списали на переживания из-за смерти дедушки.

Вечером, незадолго до отхода ко сну Мария Александровна зашла к сыну, чтобы немного пообщаться наедине:

– Сашенька, как твое самочувствие? Ты нас всех так перепугал!

– А что случилось? – Александр казался слегка заинтересованным.

– Ты разве ничего не помнишь? – Удивленно-вопросительный взгляд подростка вызвал некоторую заминку, после которой она продолжила: – Когда умер дедушка, ты был сам не свой и ходил чуть живой. Совсем бледный. А сегодня утром тебя не смогли добудиться. Ты лежал как будто бы без сознания. Мартин сказал, что надежды нет и ты медленно умираешь.

– Умираю? – Александр сделал сильно удивленное лицо. – Да я просто спал. Разве странно спать? А когда проснулся, то удивился тому, где я и отчего рядом так много людей. Они все занимались своими делами и на меня не обращали никакого внимания.

– Спал? – Мария была несколько удивлена.

– Да. – Саша кивнул головой. – Как будто лег с вечера спать и проснулся, но только не утром, а несколько позже.

– Но тебя совсем не могли разбудить.

– Значит, я спал крепко, – сказал Саша и сделал серьезное лицо.

– А что тебе снилось?

– Странный сон. – Александр откинулся на спинку дивана и уставился в потолок, лихорадочно пытаясь придумать что-нибудь. Спустя минуту Саша очнулся и стал рассказывать историю о том, как он летал во сне, а под ним проплывали поля. Описывал всякие деревья, траву, озера и прочее. В целом вполне позитивный сон получился с точки зрения мистики. Разговор был достаточно незамысловатый, и Александру было легко корчить из себя мальчика, который пытался хмуриться и строить из себя взрослого. Этакий деловитый пупс. Чуть позже к ним присоединились Владимир с Алексеем, что превратило разговор вообще в умилительный бред, на который Мария Александровна лишь снисходительно покачивала головой. В общем, все закончилось хорошо, по крайней мере для Саши, который хоть и с шероховатостями, но прижился. После разговора, когда легли спать, у нашего «Штирлица» появилось время в тишине и покое обдумать все произошедшее. Скорее, даже поверить в то, что это действительно произошло, пощипать себя и прочее.

Потихоньку наступили будни. 5 марта Мария Александровна распорядилась возобновить занятия с мадам Стрипицыной. Собственные знания великого князя были довольно скромные, так как его регулярное обучение началось только два года назад, а потому Александру было относительно легко и вольготно в плане освоения учебной программы. Даже более того – нужно было себя постоянно и полностью контролировать, дабы не продемонстрировать более высокий уровень знаний, чем тот, что у него должен быть. Основной тактикой в этом плане Саша выбрал подход, при котором он выдавал ровно столько, сколько просит мадам – ни больше ни меньше. Это было нужно для того, чтобы не смущать отца, который, не желая плодить конкуренцию для цесаревича, давал для

своих остальных детей весьма скромное образование. Однако такой подход применялся только для кабинетных занятий. В военных же, особенно на плацу, Александр решил полностью выкладываться и выдавать максимум из того, что допустимо показывать, дабы демонстрировать свой интерес и рвение. Причем интерес должен потихоньку увеличиваться, как и рвение, а не внезапно возникать. По большому счету единственными сложными предметами в плане освоения для Саши стали языки и танцы с музыкой. Дело в том, что Александр свободно владел только английским, да и то деловым его вариантом начала XXI века, а все остальное лежало на плечах скудной памяти реципиента, который просто не успел ничего серьезно изучить. Особенно воротило его от французского языка, в котором не было совершенно никакого порядка – сплошной благозвучный хаос. С танцами и музыкой была другая проблема – Александру с трудом удавалось все это воспринимать всерьез. Он был человеком совершенно иного воспитания, а потому смотрел на подобные вещи как на лишенные практического смысла излишества. Однако подчинялся и занимался прилежно, ибо хотел заработать максимальный кредит доверия у отца, которому наставники регулярно докладывали о ходе обучения их детей.

Одновременно с этими фоновыми телодвижениями Александр принялся за сколачивание своего рода «банды» из тех подростков, что его окружали. Увы, задача эта была весьма и весьма сложная, так как дети, что окружали Сашу в играх и общении, были весьма беззаботными и не имели каких-либо страстных амбиций или прочего. На первых порах получилось зацепить только младшего брата – Владимира, причем почвой общих интересов стал спорт. Зацепка возникла совершенно случайно, во время рассказа наставницы о битве при Марафоне. Слово за слово, и Александр заметил, как Владимир заинтересовался бегом, да и вообще Олимпийскими играми. Запомнил этот факт и стал его разрабатывать. В итоге 17 июня удалось начать ежедневные пробежки возле дворца. Но Саша не желал останавливаться на этом и двигался дальше. Уже сентябрь он встретил полноценными занятиями атлетикой (как, со ссылкой на античность, называл эти занятия Александр) с уклоном на упражнения по развитию мышечной массы и выносливости. Правда, без фанатизма, дабы не повредить здоровью. Родителям все эти изыски объяснялись возрождением древнего наследия античных героев и Олимпийских игр, да и вообще все подавалось именно через увлечение военным делом и античностью. Что-то вроде новой игры.

Но если Владимир, увлеченный рассказами брата, и играл, то Саша занимался целенаправленными тренировками. В августе к занятиям атлетикой присоединился и Николай Адленберг, который был на год старше Александра. В сентябре удалось уговорить Марию Александровну и получить новую игрушку – оборудованный зал для тренировок. Ничего подобного в те времена еще не существовало, а потому все изготавливалось по эскизам Саши. Тут были и отдельно стоящий турник, и огромная шведская стенка, и параллельные брусья, и бревно, и гимнастический конь, и опорные кольца, и ряд горизонтально установленных шестов, и канаты, висящие от потолка до пола, и куча других интересных вещей. Так, например, совершенно необычным явлением стали наборные гантели с винтовым креплением блинов. Большая часть всех этих снарядов лежала на поверхности, однако собрать воедино их никто не решался.

Зал был выделен довольно обширный, а потому стеснений у ребят не вызывал. Занятия шли далеко не на пределе возможностей, поэтому, кроме пользы, ничего не приносили и заинтересовали императора, который время от времени посещал зал для упражнений, где ребята тренировались. Само собой, помимо силовых было много легкоатлетических практик, а также разнообразных растяжек, призванных увеличить гибкость. Особенно разительный эффект это дало в укреплении здоровья – за всю зиму никто из трех участников этого спортивного клуба так и не заболел простудой. Да, собственно, даже и не чихнул, хотя особенно не кутались и проводили много времени на улице. И это – без отрыва от программы обычного обучения, так как упражнения заменяли подросткам игры.

Веселые вечера в спортивном зале, упражнения на свежем воздухе, прилежные занятия в учебных кабинетах, а также рвение и успех на плацу сделали свое дело. Даже два дела. С одной стороны – родители оценили новое увлечение Александра и не препятствовали ему, а с другой стороны, Саша стал замечать намного более пристальное внимание к своей персоне. Как будто за ним наблюдали. Поначалу даже не замечать, а чувствовать. Это ощущение его встревожило, а потому он стал приглядываться к тем людям, которые его окружают, оглядываться на поворотах и вытворять прочие дилетантские мелочи. Впрочем, ничего более существенного у него и не получилось бы, так как его объем знаний в разведывательной и контрразведывательной работе ограничивался фильмами о шпионах и остросюжетными приключенческими романами. Иными словами – детский садик, но очень бдительный. Это продолжалось довольно долго, однако в день своего рожденья, 26 февраля, Александр решил это все прекратить, а заодно и обсудить пару вопросов с отцом, для чего, подгадав, когда тот разместился вечером на отдых в своем кабинете, вдали от шума и гама, заглянул к нему. На дверях никого не было, а потому Саша вошел без каких-либо препятствий, хотя и постучался из вежливости. Его отец сидел в довольно просторном кресле, откинув голову на спинку, и пребывал в полудреме.

– Папа, я хочу с тобой поговорить.

– Да, Саша, проходи, садись. Отчего ты покинул гостей? Сегодня твой праздник.

– Меня тревожит одна странная вещь. – Саша нахмурил лоб и вопросительно посмотрел на отца.

– Какая же?

– Некоторое время назад я стал замечать, что за мной ходят люди, буквально по пятам, а как только я обращаю на них внимание, они сразу отворачиваются и делают вид, будто чем-то заняты. Меня это тревожит. Я не понимаю, что им от меня надо.

– И кто же эти люди? – Лицо императора сделалось слегка удивленным. После этого вопроса Саша достал из кармана листок бумаги, на котором был выписан с комментариями весь перечень тех людей, странное поведение которых он для себя отмечал, и передал его отцу. Александр Николаевич пробежался по листку, время от времени удивленно приподнимая бровь и хмыкая. После прочтения он сложил его, убрал в карман и продолжил: – Хорошо. Тебя беспокоило только это?

– Да. Но я хотел попросить об одном одолжении. – Саша слегка потупился, а император оживился.

– Это как-то связано с твоим увлечением гимнастикой?

– Атлетикой, Ваше Величество.

– Хорошо, атлетикой. – Император улыбнулся.

– У меня есть еще кое-какие задумки, но мне для них нужно больше ребят, мы втроем не справимся. – Александр Николаевич хотел что-то сказать, но Саша его опередил. – И еще я хотел бы, чтобы Никса занимался с нами. Он такой бледненький.

– Никса… хм… – отец усмехнулся. – Нет, Никса с вами заниматься не сможет, у него слишком много занятий в классах. Он и так от них сильно устает, боюсь, он не выдержит еще и ваши игры. А ребят для занятий атлетикой я тебе приглашу. Сколько их тебе нужно?

– Надобно, чтобы получилось двенадцать человек, то есть еще девять.

– Хорошо.

Так и поступим.

Утром следующего дня в том же кабинете император принимал товарища министра внутренних дел Левшина Алексея Ираклиевича.

– Входите, присаживайтесь, – император указал на кресло возле стола, – я вас с нетерпением жду.

– Ваше Величество, ваш вызов был для меня неожиданностью. Что-то случилось?

– Да. Вас это заинтересует. – Александр Николаевич пододвинул Левшину темно-зеленую папку, в которой лежал один исписанный листок. Алексей Ираклиевич внимательно и обстоятельно прочитал листок и поднял глаза на императора:

– Ничего не понимаю.

– Вы в курсе, кто эти люди?

– Конечно, это мои люди, которые занимались слежкой за великим князем, как вы и просили. Но не все. Тут еще ряд сотрудников британской и французской миссий, а также ряд лиц из дворцовых слуг.

– Верно. Посмотрите на почерк, он вам не знаком?

Алексей Ираклиевич стал внимательно всматриваться в листок, хмуря лоб, и лишь через пару минут удивленно поднял глаза на императора и спросил:

– Это почерк великого князя Александра?

– Именно. Вчера он приходил ко мне и передал вот этот листок, жалуясь, что вы его пугаете. В списке перечислены все ваши люди?

– Да, полностью.

– Вас это не удивляет?

– Да. Но это допустимо. Люди-то они неопытные в этом деле. Не привлекать же, в самом деле, для наблюдения сотрудников Третьего отделения? Думаю, это вызовет лишние вопросы. А вот остальные фигуранты меня очень смущают.

– Меня тоже. Сколько вам нужно времени, чтобы прояснить ситуацию?

– Неделя.

– Хорошо, через неделю жду вас на доклад по данному вопросу.

Александр Николаевич немного затянул выполнение своего обещания сыну, потому как хотел разобраться в сложившейся обстановке. Стремительно взрослеющий сын и внимание к нему со стороны британской и французской миссий были по отдельности не очень важны, но вместе – пугали. Основная причина, из-за которой император решил проследить за сыном, была неуверенность в том, что тот действует самостоятельно, а потому он искал, кто же за ним стоит, ибо поверить в то, что все «кренделя» последнего года делает Саша лично, ему было очень сложно. Запрошенная неделя проходила для императора в режиме очень высокого психологического напряжения, но вот наконец подошел день и час, и Левшин явился на доклад. Сразу приступили к делу – Алексей передал папку с отчетом в руки Александра Николаевича, а сам присел в кресло, что стояло рядом со столом. Минут пятнадцать в кабинете стояла тишина, прерываемая лишь легким шелестом бумаг. Закончив чтение, он закрыл папку и, откинувшись на спинку кресла, задумался.

– Алексей Ираклиевич, и какой вывод вы можете сделать из всего этого? – Император кивнул на папку. – Какая-то чертовщина.

– Ваше Величество. Ситуация действительно странная. Давайте по порядку. Мои люди, что наблюдали за великим князем по вашей просьбе, были опрошены и единогласно заявляют, что Александр действует самостоятельно. Им кажется, что он стремительно взрослеет. Уже сейчас я могу точно сказать, что ваш сын лет на десять старше своего возраста. И это не предел. Самостоятельные шаги, причем хорошо продуманные, ясность мысли, четкость поступков и никаких лишних движений. Мало этого, никто из моих людей не подозревал, что выдал себя, что говорит о выдержке, аккуратности и высокой внимательности к деталям.

– Это необычно. Как вы думаете, это связано с тем странным событием в день смерти моего отца?

– Безусловно. Я думаю, что мы имеем дело с ситуацией, аналогичной той, когда от страха или боли люди седеют, трезвеют или стареют. Александр сильно переживал болезнь и смерть Николая Павловича. Видимо, обстоятельства так сложились, что это чувство было многократно усилено. Очень опасная вещь. Я посоветовался с нашими лейб-медиками, они говорят, что такие потрясения очень вредны для здоровья. Но не в нашем случае. Да и вообще, я не могу сказать, что результат плох.

– Согласен. Вы думаете, Саша так и будет ускоренно взрослеть?

– Не думаю. Если, конечно, с ним не случатся какие-либо аналогично тяжелые потрясения.

– Хорошо. С этим все ясно. Что с британской и французской миссиями?

– Точно установлено, что они держат великого князя под практически круглосуточным наблюдением. Ради чего – неизвестно. Вероятнее всего, в этих миссиях тоже заметили изменения в Александре и решили пока присмотреться к нему как к потенциальному союзнику при дворе. Пока говорить о таких делах рано, но им, как я мыслю, нужна хорошая наживка, чтобы поймать эту рыбку на свой крючок. Причем следует отметить деталь: эти службы конкурируют.

– А почему Александр? Зачем он им нужен? Он же не наследник престола и, скорее всего, выберет карьеру военного, если судить по его интересам.

– Этого нам неизвестно. Игра многоходовая. Многие фигуранты нам неизвестны. Я не исключаю возможности причастности ряда солидных персон из вашего двора к этому делу.

– Вы можете назвать фамилии?

– Нет.

– Почему вы пришли к такому выводу?

– Уровень осведомленности британской и французской миссий поразительный, по крайней мере, всплыло много таких деталей, которые люди со стороны знать не могли. Ничего секретного, однако наводит на мысли.

– Займитесь этим вопросом. Я хочу знать, чего именно эти шакалы хотят от моего сына. Но подберите для слежки более компетентных людей, этих даже ребенок смог вычислить.

– Будет исполнено, Ваше Императорское Величество. – Алексей Ираклиевич встал с кресла и, слегка поклонившись, собрался уходить, однако император продолжил:

– И вот еще что. Займитесь подбором подростков для занятий атлетикой вместе с Александром, нужно еще девять человек. Здоровьем покрепче да из хороших родов, преданных трону. У Саши новая задумка, мне не терпится с ней ознакомиться. Он меня заинтриговал. За пару дней справитесь?

– Конечно.

– Хорошо, через пару дней жду вас вместе со списком кандидатов.

25 марта 1856 года Александр наконец смог собрать группу из 12 человек для занятий атлетикой (как он называл спорт вообще). Это были ребята в возрасте от десяти до двенадцати лет, вполне здоровые на вид, и по родителям своим относились либо к свите императора, либо просто к приближенным ко двору дворянским семьям. Все было прекрасно, за исключением одной детали – это были младшие или средние дети, и этим подчеркивалось само положение Александра: он не цесаревич, а потому старших сыновей для забав ему не выделят.

По итогам неполного года занятий в атлетическом зале Александр ввел одежду для упражнений подходящего для подобного дела вида. Это были свободные шорты до середины бедра (что-то вроде боксерских шорт конца 40-х – начала 50-х годов XX века, их Саша назвал – атлетические шорты), футболки с коротким рукавом (которые назвали атлетками) и легкие ботинки из мягкой кожи с плотной шнуровкой и высоким голенищем. Весь комплект назывался атлетическим костюмом. Эти элементы гардероба были новы, то есть просто так их купить было нельзя, поэтому пришлось потратить около месяца на работу с портным, Александр смог получить точно то, что желал. Почти каждый день приходилось мерить и давать комментарии по доработке образцов. Однако после завершения этого мучения получилась довольно удобная для занятий форма,

материалами которой были импортный хлопчатобумажный трикотаж и мягкая кожа. Шорты же поддерживались на нужном месте не резинкой, а плетеным шнурком, который выполнял функцию ремня.

Так как ткань, шедшая на выделку этой униформы, была хороша, но быстро изнашивалась при интенсивных занятиях, портной очень быстро набил руку и отработал ее изготовление. Поэтому все девять новичков, поступивших в его распоряжение, уже щеголяли в новенькой форме. Великий князь оглядел их с головы до ног, рассматривая безупречную работу портного и собираясь с мыслями, и в конце концов начал:

– Господа. Мы выбраны Провидением для нужного и благородного дела. – Саша обвел всех присутствующих цепким, жестким и холодным взглядом. – Наша Родина, потерпев сокрушительное поражение от грозного врага, унижена и оскорблена до крайности. Наша армия разбита. Наступили тяжелые времена для нашего Отечества. В древности наиболее крепкие духом воины объединялись в рыцарские ордена, дабы отстоять с оружием в руках свою веру и свою правоту. Правда, со временем они обросли жиром и умерли, потеряв свою изначальную цель и ценность. – Александр выдержал паузу и закрыл глаза на несколько секунд, а после продолжил: – Я собрал вас всех здесь для того, чтобы мы стали ядром и основой нового рыцарского ордена, православного ордена, целью которого станет защита нашего родного Отечества от врагов. – Саша выдержал паузу и снова обвел тем же жестким взглядом ребят, глаза которых уже горели от услышанных слов восторгом. – Но мы малы и слабы, и нашу затею никто не воспримет всерьез. Чтобы нас признали, как то должно, мы можем пойти только одним путем – стать лучшими воинами на земле. А это очень и очень тяжелый труд, который займет у нас много лет жизни. Вы готовы к этому? – Александр снова выдержал паузу и закрыл глаза, слушая, как ребята чуть ли не визжат от восторга. Да, глупостью было это все придумывать, но иного в голову и не пришло. Ему нужна была команда, которая из воздуха не возьмется, – ее необходимо было собирать. А для этого нужно общее дело. Да, они еще дети. И это замечательно. Ибо только потому и повелись на всю эту глупость с орденом. Взрослый человек с трезвым мышлением наверняка бы заинтересовался вопросами, на которые Александр не мог ничего ответить, вроде того, какая им выгода от всего этого дела. А эти ребята рады одной только идее стать теми, о ком они читали в романтических книжках о давно ушедших временах. Конечно, он нагло обманывает их и никакого апокрифического рыцарства он создавать не желает, но… у каждого свои мечты. Вздохнув, Саша продолжил: – Вижу, господа, вы готовы приступить к этому тяжелому труду. А потому у нас с вами есть две задачи. Первая – показать нас достойными той цели, что мы ставим перед собой, а не просто вздорными юнцами. Поэтому надобно будет со всем прилежанием учиться, дабы родители и учителя с наставниками были нами довольны. Вторая – укрепить свое тело и свой дух настолько, насколько это будет возможно. В этом зале и не только… – Александр обвел холодным взглядом ребят, которых просто распирало от чувств. – Ну что? Мы сделаем это? – Ответом был весьма жизнеутверждающий крик «Да!», который вырвался хором из одиннадцати подростковых глоток. «Удачный разговор», – подумал Саша и начал тренировку. Время действительно было подобрано прекраснейшим образом, так как 18 марта подписан мирный договор и закончилась война России с коалицией европейских держав. Для всех, кто радел о благополучии Отечества, пришедшая вчера депеша стала трагедией и личным горем. А дети приближенных ко двору дворян были молоды и еще не испорчены политикой, своего рода «чистыми душами», и оттого переживали особенно остро эту трагедию, этот стыд, эту боль, которые даже спустя полтора столетия вызывали чувство раздражения и обиды у любого, кто считает себя сыном России.

Основной упор в занятиях в зале делался на работу с брусьями и турником для развития верхнего пояса мышц, а также на легкие аэробные упражнения для растяжки связок и укрепления сердца. Увы, состояние новичков было весьма плачевным – сказывалась острая нехватка регулярных физических нагрузок в той системе воспитания и образования, которая доминировала в высшем обществе. Ведь ребята даже побегать вдоволь не могли, ибо для детей солидных родителей такое поведение было «невместно». А тут они отрывались на полную катушку. Александр в целом неплохо справлялся с управлением этим фактически взводом подростков, которые не только занимались физическими упражнениями совместно, но и с 23 апреля стали вместе заниматься в классах языком и прочими предметами. Необычный для того времени ход, но Саша смог уговорить маму, хоть и не сразу. Этот шаг пошел на пользу и сильнее сплотил группу.

В свободное время, которого было, к слову, весьма немного, Александр работал над уставом ордена, продумывая детали и согласуя их с наставниками, которые, впрочем, отнеслись к идее весьма благосклонно. Даже отец, и тот, узнав о подобной затее, лишь улыбнулся, резюмируя фразой о том, что дети играют в правильные игры. Потихоньку теплело, а потом ребром встал вопрос о занятиях на свежем воздухе. Помимо бега нужна была какая-либо развивающая аэробная игра, которая бы отвлекала от методичных и весьма рутинных занятий. Учитывая, что основной упор в тренировках делался на развитие верхнего пояса мышц, Саша решил остановить свой выбор на волейболе, которого пока в мире еще нигде не было даже в проекте. Правила он хорошо помнил современные, так как будучи в детском доме не раз играл в эту игру, а технологически никаких проблем для внедрения игры не было. То есть не требовалось создавать какого-то особого снаряжения. Поэтому на первый план вышла проблема, которую в обычных условиях и не заметили бы. А именно проблема названия. Называть старым именем очень не хотелось, так как англицизмов Александр хотел по возможности избегать. После нескольких дней размышлений он остановился на аббревиатуре КИРМ (Командная Игра в Ручной Мяч). Название было совершенно необычно для того времени, но, по его мнению, намного лучше англицизма или латинизма.

Другой проблемой летних занятий на улице стало создание второго костюма, чтобы осуществлять марш-броски и прочие элементы уличной тренировки. Для этих целей была нужна относительно удобная, но при этом весьма опрятная одежда. Учитывая проблемы с материалами, у Александра был только один путь – заимствовать по памяти одну из повседневных армейских униформ середины XX века, когда еще использовались обычные ткани, но уже думали об удобстве форменной одежды. За основу комплекта была взята хорошо известная и достаточно распространенная гимнастическая рубаха, получившая, как и в далеком будущем, название «гимнастерка». Ее шили из хлопчатобумажной ткани цвета хаки (серо-зелено-желтый). Она имела стоячий мягкий воротник, застегивающийся на две маленькие форменные пуговицы. Само собой, с подворотничком. Карманы прорезные, с прикрывающими клапанами. То есть на выходе получилась вполне типичная советская гимнастерка конца Великой Отечественной войны. Брюки были заимствованы из той же эпохи, дабы сочетаться с рубахой, и являли собой по покрою обычные армейские

бриджи образца 1935 года, только в цвет гимнастерки и без лампасов. Назывались они, как вы уже догадались, гимнастическими брюками. Завершала этот костюм (гимнастический) обувь – короткие сапоги до середины голени из мягкой хромовой кожи с набойками. Александр хотел попробовать заказать обычные армейские бутсы более позднего периода, однако весьма быстро отказался от этой идеи из-за технологических и эксплуатационных проблем. Как-никак в его время марш-броски по 50 – 100 км пешком не самое распространенное явление, а потому сапоги были уже не столь актуальны.

9 июня того же года, закончив работу над уставом ордена, посвященного архистратигу Михаилу, Александр смог договориться с матерью о предварительном семейном рассмотрении его задумки. Ведь вся эта игра в орден была чистой воды шалостью, с точки зрения родителей. А вот ребята восприняли ее прекрасно, да что там говорить – они просто загорелись этой идеей. Нужно было развивать инициативу, а потому Саша был настроен добиться хотя бы полуофициального признания ордена. И вот, вечером девятого июня, во время общих семейных посиделок за чаем, Александр обратился к отцу с просьбой ознакомиться с проектом написанного им устава. В общем, все улыбались, умилялись и даже слегка пожурили Сашу, дескать, какой деловой мальчик, но в конце концов император все же согласился изучить проект и дать заключение по нему. Собственно, только на словах, и отложил устав сразу в долгий ящик. Но, не одобрив официально, ему и не запретили заниматься вопросами ордена. Поняв это, Александр решил работать дальше над положительным разрешением этой непростой задачи, так как ему казалось, хоть и ошибочно, что его проверяют на устойчивость намерения. Проявит ли он упорство в достижении своей цели, или он просто маленький шаловливый ребенок.

Покопавшись в памяти, Саша вспомнил об очень интересном персонаже – московском митрополите Филарете, который мог быть весьма полезен в этом деле. Поэтому сразу после беседы с отцом пришлось сесть за проект письма к владыке. Но работа не клеилась, так как совершенно не хватало информации об этом человеке. Лишь через неделю, «расколов» маму, он смог получить достаточно ясное представление о характере и личности этого весьма необычного человека. Открыто у него поддержку Александр сразу решил не просить, а налегать в письме на фактор неумеренности во всем, что окружает его при дворе, и то, что он совершенно не понимает, как это связывается с заявляемой искренней верой. В общем, цеплял старичка за больное место. Работа над письмом шла очень медленно и тяжело. В сущности, было три проблемы.

Первая заключалась в том, чтобы соблюсти возрастной ценз, то есть писать так, как может подросток, а не взрослый человек.

Вторая проблема проявлялась в том, что письмо не должно было быть направлено явно против родителей и их окружения, так как в случае прочтения оными проблем могло стать явно больше. Поэтому приходилось прикидываться наивным дурачком и мучить старичка вопросами и советами о том, как разрешить эту странную ситуацию.

В-третьих, Филарета нужно было зацепить, то есть заинтересовать персоной великого князя, чтобы он вступил с ним в переписку и установил контакт. Это было, наверное, самым сложным, так как после конфликта в Синоде тот имел большой зуб на правящий дом и, понимая слабость своей позиции, замкнулся в смирении, полностью погрузившись в работу вверенной ему московской паствы.

Ну и по мелочи «брыкаясь» на тему попыток перевода Священного Писания с церковнославянского языка на русский. Вот на этой-то теме Саша, как позже выяснилось, его и зацепил. Узнав о мечте старика, он корпел около пары дней, пока переводил первую главу Евангелия от Иоанна. В общем-то, там объем текста весьма скромный, но церковнославянский язык Александр плохо знал, – что до вселения, что после. Нет, конечно, озвучить текст он мог вполне достойно, но вот осмыслить было затруднительно. Да и со стилем пришлось поработать, дабы получился связный текст «по-русски», а не в виде жесткого каламбура с огромным количеством заимствованных слов-калек из церковнославянского языка. Вот этот самый листок с переводом Саша приложил к письму с просьбой подкорректировать и поправить – дескать, он загорелся идеей митрополита и теперь ему не терпится посмотреть, что же там получится.

Как и следовало ожидать, Мария Александровна заинтересовалась письмом сына к митрополиту, а потому прочитала его предварительно сама, немного поохала, поахала, поулыбалась, но разрешила переслать адресату. Так завязалась переписка великого князя Александра Александровича с наиболее серьезной и самостоятельной фигурой в Русской православной церкви митрополитом Московским Филаретом.

Все дела шли не спеша и вроде бы успешно, если не считать тех деталей, что были сокрыты от Александра в силу острой ограниченности поступающего информационного потока. Спортивная и учебная подготовка вверенных ему «для забавы» ребят, включая собственного младшего брата Владимира, шла очень хорошо, так как все как один проявляли рвение и желание достигнуть успеха в этом необычном начинании (стать рыцарями-основателями военно-духовного ордена). Особенно хорошо учеба пошла, когда Саша стал сообща разбирать сложные для ребят задания и сложные вопросы по математике или естественной истории, дабы улучшить понимание предмета. Однако не все было так безоблачно.

Тихим вечером в конце июля в кабинете Александра Николаевича проходил небольшой совет в составе самого императора, уже известного нам Левшина Алексея Ираклиевича, министра внутренних дел Ланского Сергея Степановича и начальника 3-го отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии Долгорукова Василия Андреевича.

– Итак, господа, мы можем начинать. Сергей Степанович, прошу вас.

Ланской тяжело вздохнул, немного попыхтел и начал:

– Как нам всем известно, в феврале сего года великий князь Александр Александрович обратился к Его Величеству с просьбой избавить его от навязчивой слежки. В числе прочих им были перечислены люди, связанные с теми или иными организациями, идущими в русле интересов британской и французской корон. Связь эта установлена и подтверждена. Однако поначалу нам было совершенно не ясно, ради чего вся эта игра затеялась, так как великий князь не наследник престола и никак не связан с политическими группировками при дворе. Нездоровый интерес к персоне Александра Александровича и поведение самого великого князя, который за последние полтора-два года продемонстрировал нам ряд очень интересных качеств и талантов, заставили нас начать небольшую игру. Василий Андреевич, прошу вас.

– Как вы понимаете, Ваше Величество, для этой игры было задействовано Третье отделение, ибо завербованные Алексеем Ираклиевичем люди провалились. Если уж их смог заметить ребенок, то для британской агентуры это было, по всей видимости, еще проще. В ходе последующего за февральским обращением полугода мы развернули плотную сеть наружного наблюдения за деятельностью великого князя. Одновременно с этим нам приходилось противодействовать все укрепляющейся агентурной сети, имеющей преимущественно британские корни. Как

позже выяснилось, именно наше вмешательство и стало причиной повышения активности наших гостей с туманного Альбиона. Изначально те десять человек, которых поставили присматривать за великим князем, появились из-за слухов о повышении активности и самостоятельности вашего сына. – Долгоруков сделал паузу, собираясь с мыслями. – В общем, так получилось, что мы, сами не ведая того, разыграли очень интересную дипломатическую карту. Не секрет, что цесаревич Николай Александрович англофил. По крайней мере, испытывает к этой стране теплые чувства. Так вот. Смысл интриги, которую мы ненароком закрутили, сводится к тому, что британцы и французы сочли ситуацию с великим князем Александром за тайную подготовку его к восшествию на престол. А он для них совершенно не известен, ведь он не столь публичен, как цесаревич. Да и явных пристрастий к Британии не проявлял. Как, впрочем, и к другим иностранным державам. Попытка наблюдений с целью изучить возможного наследника Российской империи натолкнулась на наше все усиливающееся противодействие. Что только укрепляло в них уверенность в своей правоте. Не далее чем две недели назад в Риге была перехвачена депеша, отосланная в Лондон под видом обычной коммерческой переписки и лишь случайно нами выявленная. Мы ее скопировали, а оригинал переслали адресату. Смысл содержания упомянутой бумажки сводился к тому, что Александр – это, без сомнения, наследник империи, однако получить доступ к нему и внести свою лепту в воспитание у них пока не получается. – Василий Андреевич замолчал, лишь кивнул, подтверждая завершение своего выступления, а император задумался.

– Действительно, интересная карта. Сергей Степанович, как вы думаете, что даст нам ее розыгрыш?

– При умелой работе мы сможем выявить агентурные сети этих государств в нашем Отечестве. Алексей Ираклиевич подготовил кое-какие измышления для подобного хода событий.

– Даже так? Извольте.

– Великий князь Александр проявляет особый интерес к военному делу и гимнастике или, как он ее называет, атлетике. Даже свою, весьма небезынтересную практику придумал. Думаю, нам следует создать особый кадетский корпус, в который поместить всю его компанию. Сам же корпус разместить подальше от Санкт-Петербурга, например в Москве. И поручить его какому-нибудь старому боевому генералу, который иностранцев не очень любит. Да и митрополит Московский Филарет, с которым у Александра идет оживленная переписка, поспособствует, так как его агентурная сеть, развернутая через приходы, позволяет на порядок лучше нашей контролировать территорию. Любой незнакомец будет на учете. Москва в этом плане очень подходящий город.

– Но не будет ли это выглядеть как опала или ссылка?

– Отнюдь. Великий князь, насколько я знаю, разработал с помощью наставников проект некоего рыцарского ордена, а Москва – это первопрестольный город, в котором венчаются на царство императоры Всероссийские. Так сказать, духовный центр России. Если утвердить Синодом этот орден и вывести Александра с его первыми рыцарями в Москву, для духовного и военного воспитания, то это воспримут как своего рода причуду, но не более того.

– Я не люблю Москву и не хочу своего сына отправлять в эту деревню. Да и с Никсой возникнет недоразумение, так как Александр должен быть его опорой в делах, а для этого надобно, чтобы они были ближе друг к другу. – Император выдержал небольшую паузу. – Сергей Степанович, вы считаете, это разумная мысль?

– Вполне. Тем более что это временная мера. Подобный поворот событий позволит нам составить перечень людей, которые выражают интересы Великобритании и Франции при нашем дворе, а также вскрыть часть агентурной сети, которая, без сомнения, обширна. Василий Андреевич, как вы думаете, мы справимся?

– Если в Москве, да дать возможность кадетскому корпусу обособиться территориально, то более чем. Я осматривал атлетический зал Александра и видел занятия в нем – очень любопытное дело. Да что там говорить – посмотрите, как за этот год-полтора подтянулись ребята. Они стали крепче и живее. Думаю, стоит предложить великому князю развиваться в этом ключе и дальше. Тем более что оно идет не в ущерб учебе и фронтовой подготовке, в которой, к слову, вся дюжина наших молодых рыцарей показывает отменные результаты.

– А кого вы видите на должность руководителя этого особого кадетского корпуса?

– Вы его хорошо знаете. Старый боевой генерал, сподвижник Суворова и покоритель Кавказа, старая зубная боль всего офицерского корпуса, который доживает свои последние годы.

– Ермолов? Вы шутите! Он и не согласится. Сошлется на слабое здоровье. Да и зачем такой человек нужен на таком посту? – Император был поражен предложением и встревожен.

– Как раз такой и нужен. Только он или подобный ему старый боевой конь сможет выправить дела так, что мы получим не просто большую интригу, а просто помазанное медом место для иностранных шпионов. Помимо этого – он стар, а, учитывая его характер, это большой плюс – не будет нужды его убирать с этой должности и создавать скандал. Он сам уйдет через некоторое время.

– Не нравится мне все это, господа, очень не нравится. – Император откинулся на спинку кресла и задумался, разглядывая потолок. Ланской, Левшин и Долгоруков сидели в молчаливом напряжении и ждали, когда Его Величество примет решение. Минуты две спустя Александр Николаевич подался вперед и, посмотрев в упор на Алексея Ираклиевича, спросил: – А что сам Александр? Вы думаете, он справится? И как, по вашему мнению, должен быть организован этот особый кадетский корпус, дабы один из его учеников занимался развитием его учебной и дисциплинарной программы?

– Думаю, справится. С дюжиной ребят он отлично управляется – строгая дисциплина и очень прилежная учеба на протяжении последних нескольких месяцев стали нормой. Они, по всей видимости, очень серьезно отнеслись к идее вашего сына. А про организацию я не готов пока ответить, нужно подумать, но уверен, это реально, так как у нас есть очень интересный шаг с рыцарским орденом, который может стать прекрасным формальным предлогом для интересных решений.

– Хорошо. А как быть с Никсой?

– Ваше Величество, его следует назначить шефом этого корпуса и отправлять в регулярные визиты. А то и инспекции.

– Сергей Степанович, вы уверены в успехе мероприятия?

– Полностью.

– Хорошо. Тогда так и поступим. Алексей Ираклиевич, вы, как автор идеи, будете лично курировать эту работу. – Император задумчиво посмотрел куда-то в пустоту и чуть заметно покивал головой. – Да, господа, надеюсь, что мы не ошиблись в этой чистой воды авантюре.

7 августа 1856 года, в ходе рабочей беседы министра иностранных дел Российской империи Александра Михайловича Горчакова с послом Великобритании, 1-м графом Вудхауза Джоном Кимберли, была сделана оговорка о создании некоего общества Красной Звезды. Посол, впрочем, внешне интереса совершенно не выказал, но, по данным агентуры Третьего отделения, развил бурную деятельность по выяснению подоплеки этого дела. Усилиями Василия Андреевича Долгорукова вокруг этого дела была создана атмосфера тайности, а информация, которая просачивалась в руки Кимберли, тщательным образом фильтровалась.

Легенда заключалась в том, что Его Императорское Величество Александр II одобрил желание великого князя Александра Александровича, которое выражалось в намерении создания особого общества под названием «Братство Красной Звезды». Собственно, и все – дальше просачивались только отдельные фрагменты устава, которые должны были интриговать посла.

И в самом деле – организация выходила очень интересной. Имея с формальной стороны вид рыцарского братства средневековых образцов, по факту организация представляла собой полноценный прототип массовой политической партии. Конечно, Александр был дилетантом в вопросах партийного строительства, но определенные знания у него были. Да и как их могло не быть у человека, выросшего в Советском Союзе и пережившего лихие 90-е годы XX века? Мало того, он отлично понимал, что любой крупный политик, начиная свою игру, должен иметь команду преданных сподвижников, то есть некую группу своих людей. Конечно, можно привлекать уже сложившихся и опытных игроков политической арены, но доверять им до конца будет весьма сложно, так как формально они уже один раз отступили от своих убеждений и позиций. А, как гласит народная мудрость, «предавший раз, предаст снова». То есть какую бы проверку они ни прошли, полного доверия им более не будет никогда.

Подобное ограничение требовало создания организации, которая бы аккумулировала и воспитывала нужных Александру в будущем «своих людей». Своего рода кузница кадрового резерва. В связи с подобным раскладом возникает резонный вопрос: почему Саша решил создавать эту самую «кузницу» в духе рыцарского ордена? Ответ предельно очевиден: Александру Александровичу всего 11 лет. Ему и так, исключительно по чудесному стечению обстоятельств, от него не зависящих, позволили поиграть в рыцарей. Да и то с большим скрипом. А вот создание же открытой политической партии ребенком было бы совершенно невероятным событием как сейчас, так и тогда. Поэтому-то Александр и решил слукавить.

Дело в том, что массовых партий на 1856 год в мире не существовало. Вместо них имели место только кадровые, которые опирались на политически значимые фигуры, то есть представляли собой своего рода небольшие, можно даже сказать, камерные клубы. Финансировались они либо из государственных бюджетов тех или иных стран, либо крупными частными финансовыми структурами. То есть являли собой классические плутократические институты лоббирования интересов, как правило, крупного бизнеса. Неудивительно, что подобный подход довел до ручки могущественные империи Европы к началу XX века.

Итак, Александром задумана массовая политическая партия, замаскированная под некий романтический образ традиционного рыцарского ордена, – само собой, исключительно внешне: в названиях и публичных атрибутах, из числа которых особенно следует отметить эмблему ордена, выраженную в виде пятилучевой звезды красного цвета. По сути, мы имеем обычную звездочку красноармейца, только без серпа с молотом и с красивым мистическим (и религиозным) обоснованием. Почему пятилучевая красная звезда? Ну не звезду же Давида ему вводить в качестве символа организации, призванной в будущем стать одной из структур, нацеленных на укрепление российской государственности. Да и личные предпочтения Александра сказались, так как, выросший и воспитанный в Советском Союзе, он сознательно и подсознательно ассоциировал почти все хорошее и светлое с тем временем и той страной, которая позже стала стремительно распиливаться в угаре капиталистической вакханалии. Ведь мало кто из тех, кто помнил, что было до 1991 года, не разочаровался в том, что стало после него.

Однако для такого необычного символа нужно было обоснование, и с помощью наставников, которые намного лучше Александра разбирались в мистике, он нашел его. Получилось что-то вроде символа живого и полного сил человека, устремленного к высоким духовным идеалам. Не очень однозначная трактовка, но императора вполне устроила, ибо и звучала красиво, и британцев наверняка бы заинтриговала.

Глава 2

Москва

(10 августа 1856 – 26 февраля 1858)

Железная дорога совершенно расстроила Александра, так как он ожидал от вагонов первого класса несколько большего комфорта, но, видимо, его надежды забыли сделать поправку на время. Железнодорожный вагон образца 1856 года являл собой совершенно убогую конструкцию. Двухосная бытовка с подрессоренными колесными парами по типу кареты, только чуть жестче, не давала особой мягкости хода, а потому, вкупе с весьма хлипкой конструкцией самой коробки вагона, вызывала постоянные страхи и опасения даже на тех весьма скромных скоростях, что развивал состав. Душераздирающие скрипы на поворотах, постоянные крены, избыточно активное покачивание, сидячие места, отвратительная вентиляция, которая представлена, собственно, только сквозняками, очень сильно портили настроение от путешествия. Вся дорога заняла чуть более суток. И не столько из-за невысокой по современным меркам скорости движения, сколько из-за длительных остановок, в первую очередь технического характера. Основная проблема заключалась в том, что на третьем часу пути с локомотивом начались неприятные происшествия, потребовавшие в конечном счете его замены. Все эти проблемы, совмещенные с эксплуатационными особенностями железнодорожного сообщения России того времени и совершенно неудобной материальной частью, не приспособленной для долгих переездов, сделали саму поездку очень изматывающей. Помимо всего прочего, на подъезде к Москве испортилась погода – вначале стало пасмурно, а за час до прибытия заморосил мерзкий мелкий дождик. На Николаевском вокзале Москвы их ждала совершенно скисшая от погоды процессия, которая, впрочем, несколько оживилась с прибытием поезда, предвкушая, видимо, скорую возможность разойтись по домам и погреться. Александра сразу же отправили в Николаевский дворец Кремля, дабы он смог принять ванну и поспать, так как провел больше суток на ногах, а Алексей Ираклиевич, прибывший с ним в качестве куратора всей операции, отправился в дом губернатора Москвы Закревского Арсения Андреевича, дабы обсудить в деталях предстоящее мероприятие.

Крепкий, здоровый сон – что еще нужно для счастья? Не знаю как вы, а Александр в тот день посчитал именно так, а потому даже к ужину вставать не стал. Дело в том, что он и раньше не любил поезда, но тот ужас, который ему пришлось испытать в этом сарае на колесах, был непередаваем. Конечно, по уровню комфорта это не походило на вагон московского метрополитена, куда в час пик нужно входить с разбега, а потом около часа-полутора ехать куда-нибудь на другой конец города в подвешенном состоянии. В этом плане было все намного лучше: ты сидишь в довольно удобном кресле и пытаешься уснуть. Правда, в это время весь шикарно отделанный сарайчик вокруг тебя гаденько скрипит, норовя развалиться, и совершенно безбожно вибрирует. Это очень сильно напрягает нервы и не дает расслабиться. Особенно тяжело было Александру, так как его тело находилось в очень специфическом диссонансе: разум взрослого, физиология ребенка. Правда, стоит отметить, что гормональный фон за последние полтора года сильно изменился. Конечно, до

полноценного баланса тела с сознанием было далеко, но прогрессия ощущалась очень сильно. Физические упражнения вкупе с сильно прогрессирующим гормональным фоном сильно развили тело великого князя. В свои одиннадцать лет Александр выглядел как крепкий пятнадцатилетний подросток. Даже эрекция появилась, чего в первые месяцы после вселения он не замечал. Да реагировать особо было не на кого – вокруг великих князей усилиями Марии Александровны создавалась обстановка благопристойности в ее крайних формах. То есть молодых девушек, даже в одежде без декольте, можно было видеть только издалека и мимолетом. Поэтому эффект от молодой, красивой служанки лет восемнадцати в довольно интригующем платье, что дремала на стуле в коридоре возле покоев Александра, был очень необычен и приятен. Мягко говоря, великий князь слегка перевозбудился, и пришлось брать себя в руки. Верно, ее поставили временно, присмотреть за Сашей, пока его слуги отдыхали. Но пускаться во все тяжкие и пытаться проверить работоспособность своего «агрегата» Александр пока не желал, так как в случае, если это дойдет до родителей, проблем возникнет много. Поэтому он отвернулся от сочного бюста, который эротично подчеркивался корсетом, задумался о каких-то наукоемких глупостях и, поняв, что его отпустило, покашлял, привлекая внимание спящей служанки. В общем, благодаря ее деятельности уже через полчаса он стоял на парадном крыльце Николаевского дворца с довольной мордой лица и в аккуратно одетом гимнастическом костюме.

Перед Александром лежал Московский Кремль середины XIX века. Незадолго до переноса сознания он посещал это место с целью погулять по Соборной площади и посмотреть на экспозицию Оружейной палаты. Вчера, когда его, засыпающего, везли в карете, Саша даже не обращал внимания на окружающую обстановку, но теперь великий князь стоял и с легкой восторженностью осматривал различные постройки, сопоставляя их с тем, что он видел раньше. Постояв некоторое время, Александр пошел лазить по Кремлю. Взыграло любопытство. Служилый и церковный люд, что находился на территории, его еще не знал, а потому косился на необычного подростка в несколько непривычной форме. Однако опрятность одежды и уверенность поведения помогали ему не привлекать особого внимания – его принимали за ребенка кого-то из солидных персон, прибывших вчера из Санкт-Петербурга. Как это ни странно, но с великим князем его никто не ассоциировал. Долго ли, коротко ли, но дошел Александр до Троицкой башни и выглянул наружу. Выглядело все весьма и весьма скромно. И если внутри самого Кремля изменений было хоть много, но они как-то вписывались в ансамбль и не сильно диссонировали с воспоминаниями, то снаружи его ждал совершенно иной город. Да, он уже несколько привык к архитектурным изыскам своего нового времени, но Москва оставалась в голове в образе все той же огромной столицы. То, что просматривалось со стороны Троицкой башни Кремля, напоминало провинциальный городок, хоть и очень масштабный, но никак не могучий мегаполис, к которому привык Александр в своей прошлой жизни. Мысли о прошлом нахлынули бурной волной и принесли печаль. Он прислонился спиной к каменной кладке и задумался, смотря куда-то вдаль. Со стороны это выглядело очень необычно. Подросток со странным взглядом и суровым лицом был необычен настолько, что минут через пять такой медитации к нему подошел один из слуг лет двадцати, суетившихся с раннего утра на хозяйственных делах.

– Ваше благородие, вам плохо?

– Что? – Александр вывалился из ностальгических воспоминаний и пытался собраться с мыслями, недоумевая от того, что делает перед ним этот странный ряженый.

– Вам нехорошо? А то побледнели очень.

– Нет. Со мной все хорошо. Задумался. А кто ты такой?

– Я? Прохор, ваше благородие. Я тут служу у его превосходительства Арсения Андреевича. Слуга, значит, я.

– Хорошо. – Александр уже вернулся обратно на землю и заинтересовался собеседником. – Тебя не ждут срочные дела? Ты сейчас свободен? – Слуга замялся, думая, что ответить. – Ты не переживай. Я только приехал из Санкт-Петербурга и хотел расспросить тебя о жизни в Москве.

– Ваше благородие, так я же дремуч в барских делах. Что я могу рассказать?

– Темнишь ты чего-то, – сказал Александр и слегка улыбнулся. В этот момент он услышал, как Прохора кто-то издалека окликает, машет рукой. Спустя минуты полторы подошел одетый сходным образом человек лет сорока с густыми нахмуренными бровями.

– Ты что же это творишь?! – Незнакомец с ходу взял Прохора за грудки. – Ты понимаешь, что ежели Чурбан-паша прознает, нам всем достанется?

– Да успокойся ты, Аким, что ты взъерепенился?

– Ты к Глашке ходил? Что глаза отводишь? О чем ты думал? Стервец! – Тут Арсений осекся и, посмотрев настороженным взглядом на Александра, спросил у Прохора: – Это кто?

– Да барин молодой, смотрю, стоит бледный у стены, подумал, что дурно ему стало. – Александр чуть улыбнулся и встрял в разговор:

– Что у вас произошло? Отчего человек в столь солидном возрасте может так яриться?

– Да… это… – Аким сильно сбавил пыл, так как подросток обладал поразительно твердым взглядом, да еще и говорил как взрослый. Было от чего смутиться. К счастью, это продолжалось недолго. Спустя минуту со стороны Николаевского дворца раздался какой-то топот. Там бежали два сотрудника Третьего отделения, одетые по форме. Как позже выяснилось, проснувшийся Левшин решил проведать великого князя и обнаружил, что тот в одиночестве отправился гулять в неизвестном направлении. Шум и гам получился весьма знатный. Из вверенных ему сотрудников были сформированы патрули, один из которых и заметил Александра в компании каких-то слуг, причем, судя по всему, дерущихся. Бежали они шустро.

– Ваше императорское высочество, вас разыскивают. Алексей Ираклиевич совершенно перепуган вашей неожиданной прогулкой. Пожалуйте с нами во дворец. – Александр хмыкнул, качнул головой, но пошел. А когда эта своеобразная процессия отошла шагов на сто, Прохор, все еще удерживаемый ручищами Акима, задумчиво проговорил:

– Вот тебе и «ваше благородие». И ведь не поправил. Что теперь будет? Ты еще и Арсения Андреевича Чурбан-пашой назвал.

– Да-а-а… дела. Боюсь, порка теперь грозит не только тебе. Вот угораздило же нас.

Впрочем, этот эпизод потонул в массе активнейшего оживления, что творилось вокруг готовящейся коронации отца Саши – Александра Николаевича. Ничего толком великий князь запомнить не смог, так как сидел во дворце безвылазно, облизываясь на горничных и занимаясь атлетикой. Однако в сам важный день торжества 26 августа произошел интересный инцидент. Дело в том, что стоявший во время коронации с державой уже не молодой Михаил Дмитриевич Горчаков внезапно потерял сознание и упал. Александр же, не имея ни малейшего благоговения перед происходящим действом, откровенно скучал, а потому отреагировал мгновенно. Даже скорее на одних только рефлексах, чем хоть сколь-либо осознанно, он сделал рывок вперед. Что-то переклинило в голове у Саши настолько, что он заученным еще с «учебки» движением ушел в перекат, желая поймать падающую регалию. Горчаков упал, Александр схватил державу. За какие-то пару секунд великий князь в

этом перекате сумел преодолеть шагов семь-восемь. В такой позе он и замер, странно рассматривая массивный шарообразный предмет, который чуть было не упал на пол. Секунд через десять гробовой тишины великий князь наконец понял, что вокруг все замерли, повернулся к отцу, встал и протянул ему регалию.

– Папа, мне показалось, что, упав, она расколется, словно стеклянная. – А из-под волос на лоб ему выступила небольшая струйка крови. Видимо, во время переката он задел что-то и рассек себе кожу на голове. Император молча и вежливо принял державу и обратил свой взор на лежащего без чувств Горчакова. Потом обошел спокойным взглядом всех присутствующих и улыбнулся:

– При таких руках ей и стеклянной быть не грешно, – после чего продолжили процедуру коронации. А представители британского королевского двора, присутствующие в качестве гостей, многозначительно переглянулись. Впрочем, при дворе решили это странное происшествие не обсуждать, от греха подальше, уж больно оно выглядело неоднозначным и странным.

Когда коронационные торжества завершились, дворец притих – и великий князь наконец смог начать вести себя относительно свободно. Целый месяц был потрачен на непонятно что. Разве что с занятиями атлетикой никто не мешал, так как было не до него. Однако было то, что Александра сильно беспокоило, так что девятнадцатого сентября великий князь смог застать Левшина в одиночестве и попробовать поговорить.

– Алексей Ираклиевич, что происходит? – Александр тихо подошел со спины, и Левшин от неожиданности вздрогнул, резко обернулся и удивленно посмотрел на великого князя.

– Александр, тебя что-то беспокоит?

– Да, беспокоит. Зачем вся эта армия жандармов вокруг меня? Отчего они не уехали с отцом? Рассказывайте.

– Что же тут необычного? Это все для твоей безопасности. Его Императорское Величество очень переживает, и я стараюсь делать все от меня зависящее для честного исполнения своего долга.

– Вы не понимаете. Я чувствую себя наживкой в какой-то большой игре. Вашей игре. И мне это не нравится. Я не люблю, когда мною вертят. Алексей Ираклиевич, не темните, скажите как есть. Чем я меньше знаю, тем больше переживаю. Вы хотите, чтобы я вам все сорвал? – От такой фразы Левшин практически потерял дар речи. Помолчав минуту, собираясь с мыслями, он попробовал реабилитироваться.

– Александр, откуда такие странные мысли? Тебя никто не использует. Мы прибыли для охраны тебя и твоего предприятия. Тебе кто-то сказал что непотребное?

– Значит, не скажете. – С этими словами Саша развернулся и твердой походкой пошел к двери. А в голове пронеслись мысли: «Теперь ясно, чего это отец так раздобрился и ввязался в странную авантюру с рыцарским братством. Ну да ладно, эта новость, конечно, скверная, но нужно будет получить и с нее выгоду. Они хотят ловлю на живца? Они ее получат. Главное, чтоб не подавились». Последующие часы напряжение не спадало. Александр посматривал на сотрудников Третьего отделения волчонком и обдумывал свои шаги и пределы своих возможностей. После обеда прибыл митрополит и несколько оживил обстановку, но, видя, что она продолжает накаляться, настоял на немедленном выезде на выбранную им площадку под особый кадетский корпус.

Незадолго до приезда великого князя Московский митрополит Филарет, после консультаций с Закревским, решил, что наилучшим образом соответствует задачам, поставленным перед ним императором, только Ходынское поле, которое, впрочем, занимали хозяйства московских извозчиков. Раньше времени их выселять не спешили, так как это решение нужно было согласовать с Левшиным, да и мнение малолетнего Александра, который уже проявил себя мальчиком довольно деятельным и не лишенным трезвого разума, тоже было важно. Ведь ему там было строить какие-то свои поделки, так одобряемые Алексеем Ираклиевичем и лично Его Величеством. Именно на Ходынку вся делегация и поехала, ибо пробежавшая черная кошка между Александром и Левшиным грозила перерасти в события совершенно непредсказуемого характера. Да, Александр был еще только мальчиком, но от него многое зависело в этой авантюре, а потому он легко мог все порушить одним лишь своим неадекватным поведением. Или, как вариант, отказом во всем этом участвовать.

В ходе пути, совмещая прыжки на ухабах с общением, Филарет смог выяснить весьма впечатлившую его информацию о раскрытии Александром плана, пусть и не в деталях, так что теперь использование его втемную становится очень сложным, если вообще возможным. Великий князь, хоть и злился на то, что дал так легко себя обмануть, но посматривал по сторонам, пытаясь отвлечься и приметить знакомые места. К сожалению, этого практически не происходило. Его родной город за полтора столетия изменился колоссально и вообще не походил на себя образца начала XXI века. Больше всего он напоминал Зарайск в том виде, в котором застал его Александр в 2007 году, посещая музей одного из самых удивительных офицеров времен Великой Отечественной войны дважды Героя Советского Союза Виктора Леонова. Так вот, городок был практически не искорежен временем, и если не считать нескольких зданий, построенных в XX веке, вполне отражал уровень городской архитектуры московских двориков середины XIX века. Три этажа были редкостью и группировались ближе к центру. Много деревянных домиков с отгороженными дворами. Белье, сохнущее на веревках прямо во дворе, дымки от печей, поднимающиеся то там, то тут, а также прочие, не укладывающиеся в голове Александра детали, совершенно выбивались из рушащегося на глазах образа второй столицы. Да, он еще не посещал другие крупные города своего нового времени, но если так выглядит Первопрестольная, то какой же ужас творится в остальных местах?

Ужас? Разве пасторальные виды не должны умиротворять человека, а большая близость с природой – его успокаивать? Возможно, но, по всей видимости, не всех. Александр родился и вырос в гудящих, как трансформаторная будка, джунглях из бетона, стекла и металла, а потому подобная обстановка казалась ему неестественной и чуждой. Если конкретизировать, то, в принципе, неудовольствие великого князя и, по совместительству, гостя из нашего времени можно свести только к двум аспектам: технологическому уровню и динамике жизни. Пойдем по порядку. Итак, технологический уровень. С точки зрения человека, который жил полной жизнью в мегаполисе начала XXI века, его не было. Точнее, он был, но совершенно смехотворный – «хуже захудалой деревушки». Конечно, технологии находились на подобном уровне, а то и ниже, середине XIX века, по всей планете, но это Александра не сильно успокаивало. Ему остро не хватало мобильных телефонов, компьютеров, Интернета, скоростного транспорта, асфальтовых дорог, нормальной сантехники и прочего, прочего, прочего. И если проживание в Санкт-Петербурге он больше воспринимал как большой дебош в музее, то тут, в Москве, он оказался просто на грани паники. Только здесь и сейчас великий князь смог понять, что он на самом деле очень далеко в прошлом и что всего того, к чему он привык, в его жизни, скорее всего, больше не будет. Вторая беда, которая его угнетала, заключалась в ритме жизни. Все протекало невыносимо медленно. Это вызывало у него психологический

диссонанс с реальностью. Для него, как для человека, привыкшего жить и работать в суровом напряжении и спешке, подобная неторопливость и общая расслабленность вызывали зудящее желание начать давать подзатыльники и орать «Шире шаг!». Даже там, в той жизни, он умудрялся быстро ковылять на протезах, раздражаясь от медленно ползущих «пьяных чебурашек», которые прогулочным шагом еле плелись по дороге, мешая его ритму движения. Но там и тогда их всегда можно было обойти. А тут таким был весь народ. Вообще весь. Причем, по всей видимости, по всему миру. «Да уж. Только отсюда и поймешь, какой титанический труд пришлось проделать большевикам по переводу этой спящей местности на промышленные и деловые рельсы. Только здесь и начинаешь по-настоящему ценить и уважать их успехи. Это не смешные либералы-болтуны, которые максимум на что способны, так это разглагольствовать о каких-либо умозрительных фикциях и ругаться. Здесь работы непочатый край. Да такой работы, что пупок развязаться может. А поди ж ты – сделали». Мысли бурлили в голове великого князя могучими потоками, зля и напрягая его молодое тело. Ему предстояла большая работа – подобно большевикам, которых так нежно «обожали» либералы, поднять с практически абсолютного нуля могучую промышленность его Отечества. От таких мыслей депрессия только усиливалась, а он сам сжимался и представлял себя небольшой озлобленной блошкой, которая вознамерилась повернуть естественный ход событий. Да, шансов у него было мало, но уступить и просто плыть по течению он не мог, совесть не позволила бы.

Особый кадетский корпус, посвященный архистратигу и, по совместительству, архангелу Михаилу, решили строить на Ходынском поле, которое, впрочем, в полном объеме отходило к его территории. Название корпуса, предложенное Филаретом, было продиктовано не только определенными культурно-религиозными традициями, но и наличием весьма древнего Архангельского собора в Кремле, с которым можно было связать наиболее торжественные действия данного учебного заведения. Впрочем, длительная тирада митрополита была лишней, так как всех заинтересованных лиц вопрос о том, кому посвящать и в честь кого называть кадетский корпус, совершенно не волновал. Их больше интересовала территория, на которой все разместится, и, собственно, по поводу нее и спорили. В конце концов остановились на Ходынском поле, как наиболее удобном в географическом плане, так и наименее проблемном в плане разворачивания комплекса. Единственным затруднением были извозчики, для которых эта самая территория являлась одним из источников кормов для лошадей. Но критичной подобную проблему назвать было нельзя, тем более что поле им не принадлежало. Первым шагом, обозначенным Левшиным прямо при осмотре поля, стало создание так называемого периметра. Конечно, Алексей Ираклиевич не знал подобного слова, да и в практику такие поступки не вошли, но где-то на уровне подсознания такой шаг показался ему единственно верным. Впрочем, не только ему, так как весь совет, в который входили помимо него еще Закревский и Филарет, признал важность и нужность данного действия, дабы упростить охранные мероприятия. Собственно сам периметр был представлен обычной каменной стеной с прогулочной дорожкой с внутренней ее стороны. А дальше заморосил мелкий, прохладный дождик, и вся кавалькада решила продолжить обсуждение в Николаевском дворце, благо, что Арсений Андреевич загодя обеспокоился подробной картой поля.

Добравшись в половине пятого до Кремля и отужинав, уже упомянутая триада из Левшина, Закревского и Филарета уединилась, дабы обсудить ряд вопросов, связанных с организационными и проектными делами, касающимися особого кадетского корпуса. Александра, само собой, не пригласили – зачем нужен подросток, когда думают солидные мужи? Но в ходе обсуждения митрополит поднял вопрос об утреннем прецеденте, дабы решить, как быть дальше. После двух часов напряженного спора, в ходе которого пару раз чуть не дошло до рукоприкладства, решили, что Александра нужно привлекать к делам организации и развития корпуса. Они посчитали, что подобный шаг позволит потешить самолюбие и амбиции великого князя, а также отвлечь его от шпионских игр, максимально вовлекая его в большую игру другого плана. Само собой, не отпуская в свободное плавание, но давая определенную свободу. В связи с чем Филарет решил лично пригласить Александра на совет, а заодно и поговорить, прощупывая степень его раздражения от утреннего прецедента. Это было нужно, чтобы аккуратнее выстроить дискуссию после прибытия на совет этого во всех отношениях необычного мальчика. Без четверти семь он зашел в обширный кабинет, который великий князь временно использовал в качестве атлетического зала, и застал там весьма необычную для его взгляда картинку. Дабы утолить все усиливающееся напряжение, Александр решил устроить тренировку, но не только для себя, а для всего отряда. Вот за синхронным отжиманием с очень узким упором (для прокачки трицепсов и дельтовидных мышц) он и застал всех новоявленных рыцарей. При этом эти двенадцать подростков хором, речитативом в ритм жимам, читали стихотворение: «Я – узнал – что у – меня – есть – огромная – семья – и тропинка – и лесок – в поле – каждый – колосок – речка – небо – голубое – это все – мое – родное – это – Родина – моя – всех – люблю – на свете – я!». Учитывая, что подобных упражнений митрополит никогда в своей жизни не видел, да и не слышал ни о чем подобном, то был серьезно впечатлен. Так и стоял у двери, пока это упражнение не закончилось и Александр не поднял ребят и не перешел к легким аэробным упражнениям, дабы вывести избыток молочной кислоты из мышц.

Первые минуты совета с молодым великим князем проходили весьма необычно. Солидные люди надували щеки, как могли, пытаясь произвести эффект необычайной важности совершенно пустяковых вопросов, которые они договорились обсуждать при Александре. И действительно – если бы на месте нашего «вселенца» был оригинальный Александр Александрович Романов, то эффект был бы поразительный. Но им не повезло. Надували щеки они перед весьма опытным и достаточно ушлым кадром, который прошел и огонь и воду, и медные трубы, да в такой обстановке, что им и не снилось. Никто не умаляет достоинств наших предков, просто уровень напряженности, который в те времена вызывал психические срывы и переутомления, в наши дни совершенно обычен. Так вот, постоял Александр минут с десять, внимательно слушая их умилительный бред и вспоминая, как что-то аналогично бессмысленное ему лепетали там, в 1995 году, перед первым боем, но под конец не выдержал:

– Господа, вы, случаем, не захворали? – Великий князь выдержал паузу, смотря, как осеклись окружающие его «надутые индюки». – Я надеюсь, что это не так, и вы попросту решили разыграть для маленького мальчика небольшую театральную миниатюру. Я не хочу допускать мысли о том, будто вы искренне надеетесь на то, что я завизжу от радости и захлопаю в ладоши от чувства собственной важности, слушая всю эту ничего не значащую чепуху, которую вы мелете с таким солидным видом. – Вновь сделав паузу, Александр обвел злющим взглядом эту троицу, лица которых очень явственно говорили

о только что тщательно разжеванных и проглоченных фекалиях. – Так что, господа, если вы хотите делать со мной дела, я надеюсь, в будущем таких розыгрышей не будет, ибо я их очень не люблю. Давайте проясним. Вы здесь для того, чтобы, используя меня и мое предприятие в качестве наживки, максимально потрепать шпионскую сеть, по всей видимости, Великобритании. Это ваша задача. Я здесь для того, чтобы развернуть особый кадетский корпус как опорное учебное заведение Братства. Вы можете рассчитывать на мою поддержку в ваших делах. Но! – подросток поднял указательный палец вверх, выдерживая небольшую паузу. – Только в той мере, в какой я могу рассчитывать на вашу помощь в реализации моей задачи. Вопросы есть? – Александр снова обвел троицу с совершенно шокированными лицами максимально суровым взглядом и ждал их реакции. Этим горе-манипуляторам нужно было время, чтобы понять произошедший конфуз и осознать, как им действовать дальше. Первым пришел в себя митрополит.

– Ваше императорское высочество, вы нас не так поняли…

– В чем я вас не так понял? – Александр, продолжая хмуриться, упер руки в боки и посмотрел в глаза Филарету. Игра в «гляделки» получилась милейшей. Отвернуться было нельзя ни при каких обстоятельствах, как и выиграть. Время замедлилось, а в районе спины стала чувствоваться какая-то пустота, тянущая за собой все тело в желании отступить и уступить. Неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы Алексей Ираклиевич не прервал эту затянувшуюся паузу, войдя между обоими «насупившимися баранами», разрывая зрительный контакт и вступая в дискуссию.

– Господа, давайте не будем накалять обстановку. Мы действительно думали, что вы, ваше императорское высочество, не понимаете всех обстоятельств и тонкостей нашего дела. Но мы всего лишь люди и нам всем свойственно время от времени ошибаться. Надеюсь, вы не в обиде на нас за это?

Сказать, что Левшин, Закревский и Филарет были шокированы подобным поворотом разговора – ничего не сказать. Пока Александр вел разговор преимущественно с Арсением Андреевичем, Алексей Ираклиевич обдумывал произошедший инцидент. «Какой, однако, необычный ребенок. Если не считать двух эпизодов, списанных на хорошую наблюдательность, то он был вполне обычным мальчиком, укладывающимся в свой возраст. Конечно, очень замкнутым парнем, проявлявшим устойчивое, сильное рвение к учебе и к реализации своих дел, но это лишь похвально. Однако сегодня он раскрыл себя с совершенно новой стороны. Впервые он потерял самообладание и взорвался. Да как! В обычной обстановке они с Арсением только улыбнулись бы, смотря, как ребенок пытается строить из себя большого начальника, но в той ярости, которая выплеснулась из Александра и ощущалась буквально кожей, было что-то пугающее. Эти мощные, тяжелые эмоции, которые как будто поднялись с самого дна и рвались наружу, сдерживаемые лишь усилием воли. И самое ужасное было в том, что великий князь, по всей видимости, все понимал. Каждый шаг, который совершался, в том числе для пускания ему пыли в глаза. Стыдно и страшно». Совет дальше шел очень вяло, так как все его участники чувствовали себя не в своей тарелке после произошедшего. Видя это, Александр попросил время на обдумывание своих предложений по особому кадетскому корпусу и удалился с копией карты Ходынского поля.

На следующий день, по раннему утру, Левшин поехал к митрополиту, дабы обсудить весьма непростую обстановку с великим князем. Алексею Ираклиевичу повезло – он поймал митрополита, выезжавшего на бричке в сторону Кремля. Тому, как выяснилось, также не терпелось пообщаться. В общем, минут через двадцать после встречи они уже завтракали в резиденции митрополита. На повестке дня было три вопроса. Во-первых, тот ли это Александр и не подменили ли его, случаем? Во-вторых, если не подменили, то отчего он себя так странно ведет, не бес ли в него вселился? В-третьих, что им всем делать теперь? Завтрак затянулся до обеда, к которому подтянулся Арсений Андреевич. Вечером окончательно решили, что подмена исключена, так как великий князь был все время на виду и, кроме постепенно появлявшихся странностей, вел себя вполне нормально. Поэтому остановились на неком стороннем вмешательстве – или божественном, или дьявольском. Люди они были неискушенные в таком вопросе, а потому решили простым путем и скопировать церковную часть посвящения в рыцари у католиков, благо, что она совершенно не противоречила православным традициям. Поэтому Александру решили предложить публичное благословение Московского митрополита, но перед этим он должен совершить определенный ритуал, который заключался во всенощном бдении с молитвой возле алтаря, переходящем утром в службу, которая перетекала в исповедь и последующее причастие. И только по исполнении подобных действий митрополит мог публично благословить его с товарищами на ратные подвиги во славу Отечества, беря таким образом братство, созданное Александром, под покровительство РПЦ. Не очень красиво, да и Синод не факт, что одобрит, но зато замечательный повод проверить факт вселения беса в великого князя, да без лишних подозрений. Так что Его Величество простит митрополиту такую самодеятельность, ибо и проверил душевное здоровье сына, и подозрений не навел никаких. А то ведь потом, ежели приглашать из Киевской лавры специалистов по изгнанию вселившихся бесов, то можно поставить под удар всю императорскую фамилию, а оно было не только смертельно опасно, но и совершенно излишне. Для ритуала выбрали Архангельский собор Кремля. А что делать дальше, покажет результат проверки.

В это время Александр, пользуясь определенным затишьем, решил выяснить торговую и финансовую обстановку в Москве – на что он может рассчитывать при проектировании комплекса учебной военной базы, то есть особого кадетского корпуса. Для этой цели был остро необходим какой-либо опытный человек, хорошо сведущий в вопросах «товаров и цен». И именно такого Александр застал в приемной Арсения Андреевича, уехавшего без предупреждения куда-то ближе к обеду и оставившего в ожидании посетителей, пришедших к нему на прием по разным вопросам. По рекомендации секретаря Закревского великому князю представили известного московского текстильного фабриканта и торговца Солдатенкова Козьму Терентьевича, с которым Александр и уединился. Разговор получился, в принципе, достаточно познавательный для «вселенца», так как этот фабрикант не только бизнесом занимался, но и меценатством, а потому неплохо разбирался в искусстве и его текущих тенденциях. Точнее сказать, разговор был несколько неоднородным и состоял из двух частей. В первой, которая длилась не более часа, Александр задавал конкретные вопросы о поставщиках строительных материалов, их ассортименте, ценах, возможных объемах и сроках поставок, известных строительных артелях и прочих чисто деловых вещах. Большую часть подобных сведений он записывал в небольшую тетрадь, дабы не забыть. Вторая же часть разговора началась после того, как в разговоре было упомянуто издательство, открытое Солдатенковым в прошлом, 1856 году. В помещении оного Козьма предварительно проводил в том числе и ремонт и на этом примере объяснял сроки и цены отделочных

работ. Александра же в примере больше заинтересовало издательство, на чем и был сделан акцент. Всплыло несколько фамилий из школьного курса литературы. Знаний Александра о том же Виссарионе Белинском, в силу весьма прохладного отношения к литературе в школьные годы, было немного, но их хватило для того, чтобы разговор стал развиваться в совершенно новом ключе. Солдатенков был удивлен и поражен этим удивительным подростком, который в столь юном возрасте имеет такой широкий круг интересов. Особенный переход случился, когда Александр откопал в своей памяти воспоминания из университетского курса философии о диалектике Гегеля. Тут-то Козьму Терентьевича и понесло. Великий князь лишь изредка задавал наводящие вопросы и слушал, слушал, слушал, в то время как фабрикант, пребывавший в уже зрелом возрасте, с азартом мальчишки рассказывал о своем увлечении литературой и живописью. Он то вскакивал и начинал вышагивать по комнате, размахивая руками, то буквально падал на диван и с отрешенным видом продолжал рассказ почти шепотом. Александру остро не хватало гуманитарного кругозора для полноценного участия в такой беседе, но оно и не требовалось, так как Козьме Терентьевичу хотелось просто выговориться. Ничего супротив Его Величества или местных чиновников он не говорил, так как был не дурак и понимал, кто его слушатель. Однако вот уже несколько месяцев мог беседовать на подобные темы только с письмами, а тут такой подарок. В общем, им пришлось прерваться только потому, что к Александру прибыл курьер от секретаря Закревского, сообщающего, как то и было договорено, о возвращении Арсения Андреевича.

Новость о желании загладить свою непомерную вспыльчивость и гордыню, не приличную сану священнослужителя, и в лучших традициях христианства благословить дело великого князя на ратные подвиги, принес Александру утром следующего дня лично митрополит. Разговор вышел недолгим. Великий князь искренне поблагодарил митрополита за его поддержку, но после того, как узнал о необходимой процедуре с всенощным бдением, скис, хоть и не показывал этого внешне, даже напротив, и довольно быстро откланялся, желая рассказать об этой прекрасной новости ребятам. Он еще вчера вечером серьезно призадумался о том, что он творит и что на грани фола. А сегодня ему вообще чуть дурно не стало, когда ему показалось, будто он не с митрополитом Московским Филаретом разговаривает, а с весьма довольным собой Леонидом Броневым, выступающим в роли группенфюрера СС при соответствующем костюме. Он аж холодным потом покрылся от радости встречи. Но, к счастью, подобных наваждений больше не было. Так что на протяжении всего разговора с митрополитом где-то на краю сознания звучал до боли знакомый голос Копеляна: «В этот день Штирлиц как никогда был близок к провалу». И так по кругу, как заевшая пластинка в граммофоне. Естественно, дабы не вызывать подозрений, он обрадовал ребят желанием митрополита, а после, ближе к обеду, отправился лично осматривать Архангельский собор, который до того еще ни разу не посещал. Александр сразу понял, что этот хитроумный старичок что-то задумал, по всей видимости, проверить одержимость бесами его, Александра. То есть пробует вставлять палки в колеса. Поэтому нужно было пресечь все эти вредные и деструктивные шевеления сразу и навсегда. В соборе не было ни души. Да и кому нужно было туда ходить, кроме слуг для уборки? Большой склеп с древними костьми, в котором уже давно даже службу не вели. Точнее, вели, но лишь изредка – по большим праздникам. Так что, войдя внутрь, Александр оказался в тускло освещенном помещении совершенно один. Колеблющееся пламя от немногочисленных толстых свечей, зажженных рано утром, создавало причудливые тени по всему зданию, а свет от немногочисленных узких окон лишь слегка рассеивал полумрак. Иными словами – сонно-мистическое царство, перед которым Александр, как искренне неверующий человек, не испытывал ни малейшего трепета. Именно здесь ему и предстоит совершить чудо. Подстроить, конечно. Однако для сторонних наблюдателей это не должно быть понятно. После некоторых раздумий великий князь пришел к выводу, что этим чудом должен стать относительно сфокусированный луч света, который осветит его на рассвете. Прилепить зеркальце в нужном месте было небольшим трудом, но, во-первых, его могли обнаружить до или после «чуда», а во-вторых, его не только могли, но и обнаружили бы непременно. Так что простая геометрическая задачка по пусканию солнечного зайчика серьезно осложнилась.

После пары часов лазанья по территории собора Александр обратил внимание на то, что толстенные стекла в рамах не только слегка мутноваты, но и весьма грязны как снаружи, так и изнутри. Иными словами, если их правильно протереть в нужных местах, можно получить жиденький и несколько рассеянный, но луч света, идущий от стекла под определенным углом. Дальше все было делом техники – замеры на глазок, расчеты углов и подготовка меток, чтобы в последний вечер провернуть подобную операцию. В общем, рассеянность лучей играла даже на руку великому князю, так как, по его расчетам, позволяла подсветить не какое-то малое пятно, а приличный фрагмент пола перед алтарем. Как раз то место, которое было обозначено митрополитом для всенощного бдения. Дело в том, что Александр предложил оформить сей процесс благословения на бумаге, потомкам на память и последующим членам братства в качестве инструкции. И митрополит отказаться от подобного дела не мог, равно как и Александр от самого ритуала. А в ходе записывания пришлось вполне четко и конкретно регламентировать весь ритуал, дабы путаницы не возникало. Опять же по настоянию Александра, дотошность которого в этом деле несколько раздражала Филарета. Откладывать задуманную митрополитом процедуру не стали, так что уже 26 сентября, в субботу, после обеда Александр сделал задуманное и подготовил собор к чуду. Само собой – тайно. А вечером того же дня все представление торжественно и началось. Причем всенощное бдение членов братства проходило при службе, проводимой митрополитом при шести помощниках. Он лично хотел проконтролировать поведение великого князя и убедиться в его чистоте перед Богом. Помимо указанных людей, в соборе находилось десятка два всякого рода слуг и служек. В общем, получилось вполне людно. К счастью, никаких крупных праздников на эту ночь не приходилось, потому и особых проблем в этом не было. Так что, когда с первыми лучами солнца в церковном полумраке весьма ярко подсветилось то самое место, на котором стоял Александр, Филарет чуть не подавился собственным языком, будучи удивленным, испуганным и вдохновленным одновременно. Этот ступор длился минут пять, причем у всех присутствующих, включая остальных членов братства. Получилось даже лучше, чем на то рассчитывал великий князь. Он сделал так, что от каждого окна в нужную сторону шло много малых и узких лучей, которые через 2–3 метра смешивались из-за рассеивания их стеклом, а потому с некоторого удаления казалось, что светятся окна целиком. Так что прошло все в лучшем виде. После завершения всех процедур в соборе Александр обратился к митрополиту с просьбой привести собор в надлежащее состояние, дабы братство

в нем могло молиться, то есть отдраить в нем все, включая жутко грязные стекла, которые лишь после божественного вмешательства смогли пропустить толику света. Филарет грозно глянул на служек, которым было поручено следить за чистотой в этом храме, а те в ответ еле дрожащими от испуга голосами запричитали о том, что все будет исполнено в лучшем виде и уже сегодня. После чего митрополит, с видом «лихим и придурковатым» от полученного шока, двинулся в сопровождении великого князя Александра с остальными членами братства к Николаевскому дворцу, завтракать.

Уже вечером того же дня вся Москва знала о случившемся чуде, которое стало ключевой темой для досужих разговоров на ближайшее время. В связи с чем митрополит, как, впрочем, и Закревский с Левшиным, оказались своего рода заложниками подобного обстоятельства, ибо народная молва договорилась до ангелов, спустившихся с небес, дабы благословить великого князя с товарищами на ратные дела. Глупость, конечно, но опровергать ее было совершенно не в интересах как православной церкви, так и императорской фамилии. Даже более того: если бы кто-либо из свидетелей попробовал это сделать, то этот поступок имел бы весьма неприятные последствия. С одной стороны, митрополит, как человек хоть и весьма умный, но все же воспитанный в православном обществе, был более чем озадачен случившимся. С другой стороны. это могла быть чистой воды случайность, но уж больно она оказалась вовремя. В общем, после некоторых раздумий Филарет принял решение не искушать судьбу, тем более что было очень похоже на то, что Александр действительно находится под какой-то опекой божественных сил, явно обозначивших свое присутствие. Сделав соответствующие выводы и поделившись оными с Левшиным и Закревским, Филарет успокоился, надеясь на то, что дела вошли в спокойное русло и потрясения закончились. И очень даже зря, так как Александр, поняв, что товарищи наживку заглотили, решил делать следующий ход и развивать успех, как говорится, «не отходя от кассы». Задумка была проста и нетривиальна. Великому князю нужно было продвинуть свое видение учебной базы, но знать целую массу деталей и фактов он не мог по определению, так что проект в обычной его форме (то есть бизнес-план) был исключен. Однако успешно проведенная операция «Чудо» позволила ссылаться на сон, в котором он увидел то, что нужно строить, и изобразил все это в эскизах и набросках с пояснениями. Чем он и занялся. А 8 октября 1856 года, то есть спустя две недели после приезда в Москву, по инициативе великого князя был вновь собран совет, на котором Александр предоставил свои пожелания касательно особого кадетского корпуса. Собственно совета толком и не было, так как собравшиеся внимательно изучали целую папку эскизов, в которых полторы недели великий князь выражал свои мысли. Получилось весьма и весьма неплохо – даже невооруженным глазом было видно, что при некотором обобщении эта папка представляет собой весьма подробный план поэтапного развертывания мощной армейской учебной базы. Учитывая, что ни Левшин, ни Закревский, ни Филарет ничего подобного не видели, то они, разгребая папку, все больше и больше поражались, и не только проекту, но и происходящему вообще. А ближе к концу совета Алексей Ираклиевич был уже полностью убежден в том, что именно этот необычный мальчик – виновник того, что вообще вся эта каша заварилась. То есть у Александра шла своя игра, и весьма успешная.

Но вернемся к проекту. Согласно мыслям, изложенным на бумаге, особый кадетский корпус может быть запущен в функционирование в минимальном режиме уже через два месяца, то есть до наступления Нового года, а полное развертывание должно было завершиться летом 1861 года. В проекте были учтены самые разные детали, которые являлись как обыденными для существующего периода истории, так и новаторскими, а местами и вовсе революционными. После полноценного ввода в эксплуатацию учебный комплекс должен получить четыре однотипных трехэтажных казармы для полного пансиона учащихся числом до 1200 человек, то есть по 300 на корпус. В каждой казарме было по два десятка душевых кабин и по шесть десятков умывальников с туалетами. Туалеты, само собой, были далеки от современного нам состояния и представляли собой небольшую пристройку над выгребной ямой, прилегающей прямо к зданию. Помимо этого был предусмотрен пятый особнячок, где имелось 80 довольно просторных однокомнатных квартир для служебного пользования и еще столько же для размещения гостей. Учебных корпусов было четыре, в которых имелось шесть больших лекционных, восемь десятков малых и два десятка особых аудиторий, а также два малых танцевальных зала, три музыкальных класса и большой актовый зал. В общем, весьма и весьма обширные площади, позволяющие обучать до двух тысяч человек в одну смену. Кроме этого имелась отдельная столовая и не меньшая баня, небольшая мастерская для ремонта стрелкового оружия и снаряжения патронов, конюшни, склады, а также весьма обширный спортивный комплекс. Последний включал в себя закрытый отапливаемый бассейн с подогревом воды, стрельбище, плац, открытый манеж, несколько разнотипных полос препятствий, атлетический зал и площадку, игровой зал и площадку для игры в кирм, беговые дорожки и многое прочее. В общей сложности на территории учебной базы планировалось возвести более шести десятков различных крупных объектов, а также полторы тысячи таких мелочей, как фонари уличного освещения, скамейки, урны и прочее. Короче, весьма масштабное дело, в планировке которого просматривался явный запас на дальнейшее развитие. Спустя три часа Александр, ссылаясь на важные и неотложные дела, оставил своих фактически опекунов и отбыл на запланированную тренировку. Те же, в свою очередь, отбыли спустя час в резиденцию митрополита, разослав предварительно более десятка гонцов. Не считая некоторых разногласий, Левшин, как самый старший в чине между Филаретом и Закревским, постановил проект реализовывать, ибо он хоть и необычен, но очень любопытен. До прибытия в феврале следующего года Его Величества все равно много не получится реализовать, а дальше будет видно, тем более что, по предварительным подсчетам, до указанного отчетного момента общий расход на развертывание особого кадетского корпуса для великого князя легко укладывался в десять тысяч рублей, что было вполне допустимо.

Дальше начались скучные серые будни. Закревский курировал проработку привлеченными строительными организациями эскизов великого князя и преобразование их в нормальную документацию. А также контролировал начавшиеся строительные мероприятия и юридическую сторону вопроса. Филарет увлеченно занимался формированием мощной и развитой сети наблюдателей из числа священнослужителей, служек и наиболее ревностно верующих. Левшин вел по большей степени аналитическую работу, изучая политическую конъюнктуру Москвы и ее уголовный мир, дабы быть в курсе возможно большего количества разнообразных событий. Ну и общее курирование работы. В то время как Александр, при активном содействии Закревского и Филарета, занимался отбором будущих кадетов и преподавателей. И если с первым было все более или менее ясно и понятно – отбирались

наиболее сообразительные и крепкие ребята лет 10–12 из числа дворянской молодежи со всей губернии, то со вторым вышла полная потеха. Великий князь не хотел, чтобы в особом кадетском корпусе преподавали случайные люди, поэтому он изъявил желание участвовать в собеседованиях с ними, где большей частью просто наблюдал, но изредка задавал вопросы. Зато такие, что хоть стой, хоть падай. Дело в том, что вопросы носили несколько провокационный характер и шли сильно вразрез с общим лейтмотивом собеседования. Своего рода тест на стрессоустойчивость и сообразительность. Этому благому и приятному занятию предавались целый месяц, в итоге получилось 89 учащихся, включая питерских ребят и самого великого князя, а также 7 преподавателей, отобранных из желающих по учебным заведениям московской губернии. 77 новичков разбили на 7 групп, во главе каждой был поставлен главным один из братства. Позже, по ходу развития учебного комплекса, группы планировалось довести до 14–15 человек, то есть до размера, примерно соответствующего взводу. Сам Александр своей группы не получал и стоял старшим при братстве, а занимался по индивидуальному графику на любом занятии. Не очень красиво, но того требовали обстоятельства контрразведывательной деятельности, ради которой этот особый кадетский корпус и разворачивали. В общем, как-то так. То есть время тянулось медленно и скучно.

15 декабря 1856 года произошло торжественное открытие особого кадетского корпуса, на которое прибыл великий князь Николай Николаевич, брат Его Императорского Величества Александра II Николаевича. Событие получилось не очень пышное, но получилось, хотя Саша по этому поводу очень сильно переживал, не до конца веря в то, что все хоть как-то сдвинулось с мертвой точки. Тут стоит отметить, что Николай Николаевич не только имел военно-инженерное образование, но и был весьма увлечен военным делом, а потому заинтересовался проектом военно-учебной базы, то есть Особого императорского кадетского корпуса, посвященного архистратигу Михаилу. Да и беседа с Александром его заинтриговала, даже несмотря на то, что Саша пытался прикидываться максимально натуральным шлангом. Не получилось. Николай Николаевич был настолько поражен столь разительными и решительными переменами в великом князе, что даже отметил того же дня в своем дневнике особую, не по годам, разумность Александра Александровича, который интриговал его свежим и очень любопытным взглядом на многие вопросы. К счастью, начальство, направленное проведать авантюрное мероприятие самим императором, гостило недолго и Новый год встречать в Москве не решилось, а потому отбыло не задерживаясь. В первых числах января до Александра наконец дошла мысль о том, что через полтора месяца прибудет император лично (ну и цесаревича притащит) и его нужно будет удивлять и поражать в хорошем смысле слова. Ведь как иначе получить те 150 тысяч рублей, которые были необходимы на строительство и оборудование учебной базы? Идея оказалась, как ни странно, самая банальная. Александр случайно вспомнил о том, как в конце позапрошлого года носились с гербом, и его вдруг осенила мысль о геральдическом трио (герб, гимн, флаг), которое на текущий момент было неполным. Существовавший флаг Бернгард Васильевич Кёне вывел из придуманного им же и утвержденного в том же 1856 году личного герба рода Романовых. Также со слов Николая Николаевича Александр узнал о том, что был утвержден герб Российской империи, работы все того же Кене. И если это именно то, о чем подумал Саша, то получилось у Бернгарда Васильевича на редкость перегруженным и с весьма странным смыслом. Например, герб был так устроен, что символически обозначал в качестве столицы Москву, хотя таковой являлся Санкт-Петербург. В общем, работать еще над этой поделкой нужно было изрядно, но не к спеху, так как в условно съедобной форме можно было и творчество Кене проглотить. А вот с гимном была полная беда. Да, конечно, была замечательная песенка «Боже, царя храни!», утвержденная в 1834 году в качестве государственного гимна Российской империи дедушкой Александра императором Николаем Павловичем, но, положа руку на сердце, на гимн она вообще не тянула. Ну не может нормальный гимн звучать как какая-то заунывная молитва с изрядными нотками скуления. Да, Александр не был искусствоведом, но уж больно слух ему резало то заунывное пение, которое тут по недоразумению почитали за гимн великого и могущественного государства. Хотя в свете таких песен, как «Молитвы русских» или «Сколь славен наш Господь в Сионе», выглядел вполне уместно и актуально, особенно для Саши, у которого еще не остыла память ощущений от прослушивания правильного гимна в исполнении правильного хора (Александрова). В общем, пометавшись пару дней, великий князь Александр Александрович решил, что пусть он и совершенно убогий стихоплет, но сильно испортить гимн СССР не сможет при всем желании. Правда с музыкальным сопровождением была беда – он еще практически не умел играть, хоть и занимался усердно. Решение проблемы пришло довольно просто – его осенило на уроках музицирования, где они с остальными кадетами учились играть на фортепьяно. Дело в том, что саму композицию Александр помнил отлично и не мог лишь ее изобразить. Но кто сказал, что изображать ее должен он сам? Вот так, мучая своего уже немолодого преподавателя музыки Карла Генриховича, он шаг за шагом «сочинил» и записал в нотах сам все музыкальное сопровождение к гимну, проводя по 3–4 часа ежедневно в этом весьма заунывном занятии. Зато уже 17 января 1857 года ноты для фортепьяно были закончены, и Александр, 23 числа того же месяца, решил опробовать свою, сильно переделанную версию гимна СССР, под аккомпанемент Карла Генриховича перед Филаретом, Закревским и Левшиным. Причем, как и с учебной базой, Саша сослался на сон, в котором слышал эту музыку и отрывки песни в исполнении мощного мужского хора, которые доносились откуда-то издалека, как порывы ветра.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/mihail-lancov/iz-buduschego-v-boy-nikto-krome-nas/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.