Режим чтения
Скачать книгу

Крестоносец читать онлайн - Андрей Посняков

Крестоносец

Андрей Посняков

Ратник #2

Отвечать за себя куда легче, чем за других. Однако Михаил Ратников, вновь оказавшийся в прошлом, вынужден заниматься именно этим! Мало того, что на дворе стоит 1241 год и едва удалось сбежать из тевтонского плена, так еще и новгородские воины считают его предателем. И нужно восстановить свое имя, свою честь, найти и вырвать из этой жестокой эпохи своих современников, двух молодых людей… одного удается отыскать быстро, а вот второго… точнее говоря – вторую…

А Псков, между прочим, захвачен рыцарями Тевтонского ордена, и войско новгородского князя Александра Ярославича уже на подходе… К тому же не дремлют старые враги – людокрады.

Андрей Посняков

Крестоносец

Глава 1

Наши дни. Псковская область

Усадьба

Вот аллоды, кои состоят в вечном владении аббатов…

    Из средневековой грамоты

Усадьба, она так и называлась «Усадьба», потому как стояла на отшибе, в лесу, на берегу небольшой речки, а даже, лучше сказать – широкого ручья, что впадал в реку Черную, а уж та пополняла своими бурными водами беспредельно-серебристую гладь Псковского озера. До него от Усадьбы было километров десять, а до второго озера, Чудского, чуть побольше – пятнадцать, но это, если напрямик, через леса, ручьи, болотины… Имелись, вились тропки – в сухое лето запросто можно было пройти, даже и проехать – по заброшенной и разбитой лесовозами до полного некуда грунтовке. Не на легковушках, конечно, проехать – на «УАЗике».

У Миши как раз «УАЗик» и был куплен, почти одновременно с Усадьбой. А что, плохо разве? Рубленый дом – крепкий, на века, только лишь починить крышу – амбары, участок чуть ли не в гектар. Кругом лес, река, озеро вот…

Вообще, эту Усадьбу Мише приятель, питерский опер Василий Ганзеев по прозвищу «Веселый Ганс», посоветовал. Ты, сказал, хотел ведь чего-то уединенного, да на лоне природы, да подальше от людских глаз? Так вот и покупай – место хорошее: природа, охота, рыбалка, цивилизации почти никакой нет, даже сотовая связь – и та не берет. Покупай, пока просят недорого…

Миша – Михаил Сергеевич Ратников, молодой человек лет тридцати, высокий синеглазый брюнет с небольшой бородкой, бывший коммерсант, бывший учитель истории (о, это в какие седые времена еще было?!) – подумал-подумал, да и купил. Не для себя уединенья и покоя искал – для Марьюшки: стройненькой, миленькой, зеленоглазой… а как распустит по плечикам сахарным волосы льняные – ну, чисто русалка! Не думал, не гадал прожженный циник Михаил Сергеевич, что вот эдак вот Господь сподобит влюбиться, словно бы броситься с головой в глубокий речной омут! И вот на те ж – бросился…

Выжав сцепление, Михаил врубил первую передачу и, поднявшись в крутую горку, остановился, заглушив двигатель. Тут – рядом, буквально в двух шагах – щавеля росло немеряно, вот Миша и решил нарвать – на щи, Марьюшка-Маша любила…

Управился быстро – минут за десять нарвал пакетик, а больше и не надобно было. Хороший щавель – густой, крепкий, забористый, и здесь его прорва, не то, что за Усадьбой. Там, конечно, близко, но все не то – редкий да мелкотравчатый – не то, что вот здесь, тем более и по пути же.

Разогнувшись, молодой человек потянулся и повернул голову, услыхав надсадный рев мотора. Рев быстро приближался, и вот уже между деревьями, на лесной дорожке показался замызганный по самое некуда «Урал», под завязку груженный лесом. Ну, ясно дело – воры. Миша, конечно, в местные дела не лез, потому что был умный и вовсе не хотел, чтобы кто-то пустил красного петуха в Усадьбу или, пуще того, в магазин, еще по весне открытый им в ближнем, в пяти километрах, поселке. Поселок – а, вернее, два сросшихся – имел двойное название – «Советский номер 3» и «Сяргозеро». Первое досталось от времен колхозов-строек-лесоповалов, второе – от древних финно-угорских племен – «белоглазой» чуди. Проживало в сем довольно красивом местечке, если верить переписи, четыреста двадцать два человека, число которых летом, за счет приезжих дачников, легко переваливало и за тысячу. А магазин до Миши имелся один – бывший «ОРС», да и тот торговал только продуктами.

Ну, господин Ратников, пообжившись да приглядевшись, это дело быстро поправил – арендовал помещение в добротном кирпичном здании недавно закрытой восьмилетки, завез товар – парфюм, батарейки, шмотки, мелкую электронику и прочее – расторговался… И вот, на следующий год уже подумывал о магазинчике автозапчастей. А что? Дело выгодное – машины у всех не новые, ломаются часто, да еще мотоциклы, да моторные лодки, катера…

Поэтому ссориться с местными не хотелось. И без того – чужак. Хорошо, хоть жил в отдалении – все ж не так завидовали, как, к примеру, недавним переселенцам из Узбекистана Кумовкиным, этнически русским, которых в поселке, как водится, сразу же прозвали – «узбеки».

Ох, как их возненавидели!

Поселковые и так-то промеж собой жили недружно – в свое время в Советский переселили жителей так называемых «неперспективных деревень» – Карякина, Пустыни, Горелухи, издавна враждовавших. Выходцы из каждой поселились отдельными улицами, так сказать «средь своих», исконная вражда никуда не делась, но потихоньку притухла, проявляясь лишь по большим праздникам, когда в местном клубе традиционно устраивались драки. Все, как и положено издревле: карякинские на пустынских, или те и другие – на горелухинских, летом вариант – все вместе – на дачников или стройотрядовских студентов… Все как положено – с пьяными воплями, с кольями, с красной юшкой из носу и сломанными ребрами бузотеров. В общем, весело жили по праздникам, с огоньком, с задором, жаль, времена те давно ушли. Молодых мужиков нынче маловато осталось, да и те большей частью спились, а кто не спился, те, на пилорамах да лесовозах халтурили – после банкротства леспромхоза никакой другой работы в поселке не было. С одной стороны, молодцы – семьи-то кормить-одевать надо… Да и леса, в общем-то, не жалко – вон его сколько кругом, не окинешь взглядом! Леса не жалко, жалко дорог – уж их-то лесовозники-гады разбили, как «юнкерсы» в войну не разбивали.

Так вот, об «узбеках» Кумовкиных. Приехали они крепкой семьей, сами вдвоем, сын с невесткой, дочери, зятья, внуки. Сразу же взяли ссуду, да и так, верно, накопления были, выстроили просторный двухэтажный дом, с садом-огородом, с теплицею… И конечно же сей особнячок сразу же стал бельмом на глазу для каждого, уважающего себя, сяргозерца. Ходили, мычали – вот, мол, понаехали тут на все готовенькое… Ну и по мелочи пакостили, по крупному пока опасались.

Отогнав «УАЗик» с дороги в траву – чтоб лесо-возник-гад невзначай не помял, а то ведь они та– кие – Миша с интересом следил, как груженный лесом «Урал» с натугой штурмует горку… Нет, выкатил все же! Молодец! Только вот дорога…

– Здорово, командир! – лесовозник тоже остановил машину на пригорке, выскочил из кабины, закурил. Кудрявый молодой парень, лет на пять помоложе Ратникова, звали его Николай Карякин… Карякин, да – как и бывшую деревню.

– Привет, Николай, – Михаил вылез из авто, поздоровался. – Что – на халтурах?

– А куда ж нам деваться? – Карякин хохотнул. – Не все ж водку жрать.

И прищурился. Нехорошо так прищурился, не по-доброму… Миша знал, что Карякин-то был
Страница 2 из 20

судимый, отсидел лет пять за грабеж, недавно вернулся… семью завел – вроде бы совсем стал порядочным человеком, и все же… Все же сквозило в его облике и повадках нечто такое… волчье… И это вот – «командир»… Карякина в поселке побаивались.

– Слышь, командир, – сплюнув, с ленцой протянул лесовозник. – Там, у повертки, ментов случайно, не видел?

– Да не видел, – Миша пожал плечами. – Однако ж – менты: они сейчас здесь, а потом – там. Никогда не угадаешь.

– Это верно. Ну, бывай, командир…

Карякин выбросил окурок в лужу и полез в кабину. Загудел двигатель, тяжелая машина тронулась, спустилась под горку… Михаил видел, как, выбравшись на шоссе, «Урал» резко прибавил скорость – что и понятно: сделка. Сколько рейсов сделаешь, столько и получишь.

– Собьют они когда-нить кого-нить! От, Хрис– том-богом клянуся – собьют! Ишь, как носятся – словно черти угорелые.

– Это точно!

Ратников обернулся, увидев подошедшего старичка, бывшего лесника, а ныне пенсионера, Пантелеича, сухонького, седого, но еще вполне бодрого – вон, и сейчас шагал с ружьишком, хотя… сезон охоты уже что, открыт? Ах – Миша поморщился – не его это дело!

Старик проводил удалявшийся лесовоз долгим взглядом:

– Случай, не Колька Карякин за рулем?

– Он.

– Двух горелухинских третьего дня в клубе уделал… На танцах, Генка Горелухин видал – как раз проходил мимо клуба. Он так-то нелюдим, Генка-то… Участковый приезжал – разбираться.

– Разобрался?

– А, – Пантелеич махнул рукой. – Никто ничего не видал, никто ничего не хочет. Но колеса ему про– ткнут – вот, Христом-Богом клянуся – проткнут!

Михаил лишь усмехнулся – кто бы сомневался?

– Слышь, Миша, а ты не в поселок?

– Не, на Усадьбу – домой.

– Жаль, жаль… думал – может, подвез бы? Ну, раз так, пешком доберусь… Хо! Людей седни странных видал… аккурат у Черной, на бережку – в одежке старинной, ну, знаешь, как в кино показывают, некоторые даж – с мечами! Слыхал, в городах-от, клубы такие есть. Как их зовут-то?

– Реконструкторы, Пантелеич… Тут ведь Чудское рядом… Наверное, чего задумали изобразить, – Миша улыбнулся. – Хотя Ледовое побоище вряд ли у них выйдет. По причине полного отсутствия льда, потому как – лето красное стоит. А где ты, говоришь, их видел?

– Да у Черной речки. Ну, там недалеко к Красной Горке повертка… где черника… Черт! Аристаршка Брыкин, бригадир бывший, уже, верно, все ягоды там обрал. А не он – так Горелухин, уж тот-то все места знает.

– А, – Михаил улыбнулся. – И я знаю. Съездить, что ли, проведать? Может, кто знакомый?

Ратников и сам когда-то, когда еще жил в Питере, занимался исторической реконструкцией и тамошнюю тусовку знал. Впрочем, эти-то вполне могли оказаться и местными…

А действительно – съездить, что ли? Нет, сначала – домой, Маша, поди, заждалась…

– Ну, ладно, пойду я, – Пантелеич протянул Ратникову руку. – Слышь, Миша, ты когда за товаром поедешь?

Михаил пожал плечами:

– Да ездил уже. Теперь в августе только.

– Жаль, жаль… Мне б кабель для телевизора, а то старуха совсем заела – сделай да сделай… Мне-то он ни на хрен собачий не нужен, телевизор этот, а вот ей охота – «кармелит» всяких смотреть.

– Тебе кабеля-то много надо?

– Да метров пять… А что есть, что ли?

– Так загляни в магазин, там отрезки должны оставаться. У продавщиц спроси – уж всяко еще не продали.

– Ладно, – Пантелеич обрадованно затряс головой. – Спрошу! Спасибо, Миша, обнадежил… Ну, пойду…

– Добрый путь, – Михаил улыбнулся. – Супруге привет.

– Передам ужо…

Места вокруг расстилались красивейшие – зеленое изумрудье лесов с синими прожилками ручьев и речушек, прозрачные зеркала озер, желто-розовые – от лютиков и клевера – луга, воздух – прозрачный, тянучий, сладкий… И тишина вокруг! Ну, не считая пилорам и лесовозов…

Миша все же решил навестить реконструкторов, тем более тут и ехать-то всего ничего, а потому остановил машину, не заезжая во двор. Проходя воротами, окинул хозяйским глазом высокий, недавно слаженный забор, огород, сараи…

– Мисаиле!!! – оторвавшись от грядок, кинулась навстречу Марьюшка – милое зеленоглазое чудо в подоткнутой длинной юбке (коротких, как и, упаси Боже, джинсов или там шортиков, девушка не носила принципиально… может быть, пока?).

– Мисаил… любый мой… Приехал!

Михаил обнял девушку, прижал к себе и не говорил покуда ни слова, чувствуя, что соскучился, сильно соскучился, хотя и времени-то прошло мало… день всего, сутки – съездил в поселок, да там и заночевал, решая возникшие проблемы с лицензией.

Ах, как радовалась Марьюшка!

Целуя девушку в губы, Миша подхватил ее на руки, закружил… расстегнул блузку… Никакого белья Марьюшка не носила – еще не привыкла – под блузкой и юбкой ничего не было…

Михаил поцеловал девушку в грудь, поласкал языком, чувствуя, как быстро твердеют соски…

– Ах… – прикрыв глаза, томно застонала Марьюшка. – Ах, любый…

Они повалились в траву, и белый пух одуванчиков, сверкая, взлетел к солнцу…

– Ты такая у меня загорелая! – восхищенно, будто впервые, Миша смотрел на любимую, гладил ее по плечам и бедрам, Марьюшка смущалась, потом вдруг прижалась крепко-крепко, всем телом… – Прямо статуя бронзовая. Небось, на реку купаться бегаешь, когда меня нет?

– Бегаю, – улыбнулась девушка. – Хорошо ведь!

– Так вот прямо, голой…

– Так ведь тут нет никого? Или…

– Бегай-бегай, душа моя, – Михаил ласково похлопал Машу по ягодицам – тугим и упругим, чувствуя, как вновь нарастает желание… – Бегай!

Их утехи прервал вдруг треск мотоцикла – та– кой громкий, что слыхать было еще издалека, от повертки.

Миша поцеловал Марьюшку в губы…

– Черт, принесло кого-то…

– Не говори так! – девушка засмеялась. – Гость в дом – счастье в дом, ведь верно?

– Верно, верно, – Михаил кивал, быстро одеваясь. – А ну-ка, глянем, что там за счастье?

Темно-голубой «Восход-2М» – насколько помнил Ратников, именно так именовалось сие восстановленное двухколесное чудо – выскочил из-за леса на ведущую к Усадьбе повертку и теперь быстро приближался, грохоча, словно немецкий танк.

Миша присмотрелся, опершись на ограду.

За рулем сидел щуплый пацан, то ли поселковый, то ли дачник, черт его знает, с копной светлых, растрепавшихся от ветра – какой, к черту, шлем? – волос и в обрезанных до колен джинсах, за ним виднелся и пассажир – ухмыляющийся и чем-то неуловимо похожий на самого Ратникова – тоже темноволосый, только без бороды, да и глаза не синие, а карие.

Неужели?

Господи – вот уж действительно радость, права оказалась Марьюшка!

Гость в дом – радость в дом!

– Здорово, лесной житель! – слезая с сиденья, пассажир скинул с плеч рюкзак.

– Здорово, Веселый Ганс!

Друзья обнялись.

– Ну, давай, давай, заходи… – Ратников радостно похлопывал приятеля по плечу – и в самом деле, не так уж и часто на Усадьбе бывали гости. – Сейчас посидим, отдохнешь с дороги, я пока баньку сварганю…

– Банька – это хорошо! – с чувством промолвил гость. – Однако я ведь того, не устал. Чай не пешком!

– Ага… Так ты, Василий, хочешь сказать, из Питера сюда на общественном транспорте добирался?

– Да нет, на своей… В поселке оставил – к тебе же на нормальной машине никак!

– А то ты не знал?

– Да знал… Ну, что, может, на рыбалочку
Страница 3 из 20

сходим?

– Можно и на рыбалочку… – Михаил хохотнул. – Но сначала – водки!

– А вот это по-нашему, по-бразильски! – обрадованно подхватив рюкзак, гость вслед за хозяином зашагал по двору к дожидавшейся у крыльца Марьюшке – по обычаю, поклонившейся в пояс.

– Ну, ну, Маша, – Василий с видимым удовольствием чмокнул девушку в губы. – Зачем уж так-то?

– Дядя Миша!

Михаил оглянулся – во двор заглянул тот самый пацан, мотоциклист. Надо бы и его позвать, а то нехорошо как-то…

– Айда обедать с нами!

– Не-а… спасибо. Мне б уехать.

– А!!! – догадался наконец Ратников. – Что, не заводится? Подтолкнуть, что ли?

– Угу, подтолкните… если, конечно, не трудно.

– Да не трудно… Тебя как звать-то?

– Максимом…

– Ну, давай, Максюта, прыгай в седло… Разбегаемся… Оп-па!

Немного прокатившись под гору, мотоцикл оглушительно затрещал, и улыбающийся Максим, радостно поддав газку, скрылся за ближним лесом.

– Ну, вот, – посмотрев ему вслед, Михаил потер руки. – Теперь порядок…

– Порядок, говорю, – войдя в горницу, Ратников заплескался у рукомойника, краем глаза наблюдая, как сноровисто и быстро Марьюшка накрывает на стол.

Свежий лучок, молодая, только что появившаяся, редиска – краснобокая, крепкая, хрустящая, соленые огурцы, капусточка – в печи поспевало жаркое с гречневой кашей. А вот ни картошки, ни помидоров на столе не было – Марьюшка относилась к ним с недоверием, сии овощи были для нее незнаемыми, непонятными. Хотя, конечно, картошку Михаил выращивал, вон, пол-огорода засеяно. Зря, наверное, – все равно Маша ее не ест.

– Ну, вы кушайте, – поставив на стол аппетитно нарезанный толстыми хрустящими ломтями хлеб, девушка вновь поклонилась. – А я пока баньку спроворю…

– Да обожди, никуда не денется твоя банька, – разливая по стаканам водку, с нарочитой сердитостью проговорил Ратников. – Посиди вот лучше с нами, люба. Уваж гостюшку.

Стесняясь, девушка уселась на лавку… выпила, точней – пригубила. Да и потом не сидела спокойно – все бегала, сновала от печи к столу и обратно, да в сени – за квасцом холодненьким, в конце концов уж так-таки и сбежала в баньку…

– Хорошая девчонка эта Маша, – смачно хрустнув огурцом, похвалил Веселый Ганс. – Я бы сказал – неиспорченная. И вообще, повезло тебе с ней.

– Или – ей со мной, – хохотнул Михаил.

– Нет, – гость со всей серьезностью посмотрел прямо ему в глаза. – Тебе! Это точно.

Хлопнув пол-литра, друзья по-быстрому накопали червей и спустились вниз, к ручью, порыбачить…

– Хорошо как! – закидывая удочку, Веселый Ганс посмотрел вокруг с таким видом, словно это он и был истинным хозяином всего вокруг – вот этого вот ручья, того перелеска, луга с ромашками, даже синего, с небольшими белесыми облачками, неба. Всего.

– Да, сейчас здесь неплохо, – Михаил вытащил из прихваченной с собою сумки сверкнувшие на солнце жестяные банки. – Лови! Оп!

– Вот это правильно: пиво без водки – деньги на ветер, – одобрительно кивнув, гость откупорил банку «Невского».

Ратников хохотнул:

– Или – наоборот – водка без пива.

– Так я не пойму… Мы в баню-то сегодня идем или как? Ого – холодненькое…

– Так из холодильничка же!

– А ты что – уже и электричество провел?

– Поговорил кое с кем… с просеки фазу бросили. Зимой, правда, плохо… ну так у меня на тот случай и свой дизель имеется.

– А телевизор чего не заведешь?

– Да видишь… Ловит здесь плохо…

Врал Миша, врал. Как ни хотелось самому – не покупал в дом телевизор, боялся за Марьюшку… И так-то, пока в Колпино жили, насмотрелась на улицах всего, бедная… как только с ума не сошла.

– Эй, эй!

– Что такое?

– Клюет у тебя, говорю! Тащи – о чем думаешь? Эх… поздно…

– Да и черт с ней! Ну что, в баньку?

– А готова уже?

– Ну, конечно – сейчас же лето, топить долго не надо.

Всласть напарившись в бане, друзья вновь уселись за стол. Вечерело уже, и черные вершины сосен и елей царапали оранжевый край солнца.

– Ну, что? – Миша искоса посмотрел на приятеля. – Еще по пять капель?

Тот молчал, задумчиво устремив взор на литровую бутыль «Путинки».

– Да настоящая, не переживай, не паленка! – оглянувшись на деловито возившуюся с рыбой Марьюшку, заверил Ратников.

– Да я не об том, – гость поскреб на подбородке щетину. – Слышь, Миш… Я ж тебе подарок привез – коньячок «Эчмиадзин», вкус – уммм!

– Так доставай!

– Да нету… Весь рюкзак обшарил – нет… Видать, в машине оставил.

– Не переживай, завтра съездим, – Михаил рассмеялся, весело наполняя стаканы, и тут же осекся. – А он, коньяк-то, у тебя там где? В багажнике лежит?

– В том-то и дело, что нет. В салоне. В пакете на заднем сиденье лежит…

– Ай-ай-ай, – Ратников с осуждением покачал головой. – Как же ты так неосторожно? А еще опер!

– Да, понимаешь, торопился… Панельку от магнитолы тоже забыл выдернуть.

– Э! Растяпа!

– Так и в вашей глуши тоже по салонам шалят?

– Эк, сказал – глушь! – ухмыльнулся Миша. – Есть, есть и у нас охотнички, и свои и приезжие… Тем более – суббота сегодня, танцы. Ты где тачку свою бросил, надеюсь, не у клуба?

– Не. У магазина.

– Ага. Вот туда-то все перед танцами и пойдут… Да не переживай ты так, дотемна стекла бить не станут…

– Может, позвонить? – Василий вытащил мобильный. – Ну, продавцам твоим… чтоб присмотрели.

Михаил саркастически усмехнулся:

– Ага, позвонить… Связи-то нет!

– А я, кажется, видел вышку… и не так далеко…

– Да, поставили… до кризиса еще. С тех пор так и стоит – без всякой нужды, аппаратуру-то когда еще установят? Обещали к зиме.

– К зиме…

– В общем, так, – посмотрев на загрустившего дружка, Ратников прихлопнул ладонью по столу. – Сейчас мы к твоей тачке съездим. Туда, обратно – за час и обернемся. А Марьюшка нам пока рыбку пожарит, верно, Марьюшка?

– Пожарю, милый, – оторвавшись от своего занятия, девушка поклонилась. – Как вернетесь – так и за стол.

– Вот это девушка! – остановившись на крыльце, восхищенно промолвил Веселый Ганс. – Вот это я понимаю! Другая бы начала ныть – да куда, да зачем, да не езжайте… или сама бы напросилась вместе… А эта – нет! Как ты сказал – так и будет. Ни слова не возразила! Даже поклонилась… слушай, а это она зачем? – гость резко понизил голос. – Издевается?

– Да нет, – рассмеялся Ратников. – Просто… привычка у нее такая. Она ведь из этой… из старообрядческой семьи, вот!

– Кержаки? Знаю. Теперь понятно, что повезло тебе. И как же я, дурак, раньше-то не догадался? В прошлом году еще…

– Ладно, хватит разоряться, поехали.

– Слушай, а ничего что мы… что ты…

– Ты еще про ГАИ спроси! На этой дорожке их отродясь не бывало. Ну, разве что – с вертолета.

Усевшись в верный Мишин «УАЗ», приятели поехали к поселку, понимая за собой тучу светло-оранжевой песчаной пыли, клубящейся в нежных лучах заходящего солнца.

– Ну и пылища здесь, – поскрипев песком на зубах, вымолвил Веселый Ганс.

– Так – суглинки! Подожди, сейчас ручей пере– едем, там получше пойдет…

Весело рычал двигатель, подпрыгивая на ухабах, машина ходко бежала по узкой лесной дорожке.

– Там, в поселке, заодно пива в магазине купим! – ворочая рулем, громко кричал Ратников. – Чтоб завтра зря не ездить.

– В твоем магазине?

– Не. У меня – промтоварный.

– А чего ж пивом не торгуешь?

– Так
Страница 4 из 20

лицензия… да и… тут у нас разделение труда, знаешь ли!

– А, вот так!

– А ты думал? Все строго.

Километров через семь, за лесом, пошел уже более-менее приличный участок дороги, и «УАЗ», если верить спидометру, разогнался аж до восьмиде– сяти.

– Смотри на скорости не разбейся, Шумахер! – глядя на проезжавших по обочине велосипедистов, пошутил гость. – Ой, смотри-ка… А девочки тут ничего! Может, поедем потише, а?

– Девочки ему… – сворачивая с грунтовки в поселок, Миша хмыкнул. – Тебе сколько годков-то, черт?

– Тридцать три… скоро будет.

– Во! И я говорю – седина в бороду, бес – в ребро.

– Нет, в самом деле – велосипедистки симпатичные… Особенно во-от та, в желтой юбочке!

– Это, между прочим, восьмиклассница!

– Восьмиклассница… ммм… А говорят, что тебя по географии трояк, а мне на это просто…

– … наплевать! – подхватил Михаил. – У-у-у – восьмиклассница-а-а-а…

Вот так вот, под старую песенку Цоя и подкатили к площади, на которой располагался старый ОРСовский магазин, ныне гордо именующийся «Немезида», деревянная одноэтажная почта, еще какое-то здание в псевдоклассическом стиле позднего сталинизма, с облупленными колоннами и штукатуркой, и – чуть в стороне, за небольшим сквериком – школа, точнее сказать, уже бывшая школа.

– Во он, мой магазин, – выходя из «УАЗика», Ратников кивнул на школу.

– А вон моя машина, – Веселый Ганс радостно улыбнулся, глядя на серую «десятку». – Смотри-ка, еще не вскрыли… Оп!

Пикнула сигнализация…

– Ну, вот он, коньяк! А вот – магнитола.

– Вот что, Вася, – негромко произнес Михаил, задумчиво глядя на тусующуюся у «Немезиды» молодежь, – думаю, мы твою машинку сейчас отгоним… к одному хорошему человеку на двор… Нет, ты не думай, тут тоже безопасно… но… сам видишь – танцы сегодня. Понаедет со всей округи шантрапа, так что уж лучше… Как говорится – береженого Бог бережет.

– Да-да, – поспешно закивал гость. – Так и нужно сделать.

– Ну, тогда езжай за мной, да смотри, по пути не потеряйся!

Объехав толпу азартно пьющих пиво и тоник подростков, Ратников свернул налево, потом – направо, потом – еще раз налево и, миновав приземистое здание клуба, остановился метров через сто от него, напротив зажиточного вида ворот и ограды.

– Ну, вот, – выйдя из машины, он дождался, когда рядом остановится Веселый Ганс. – Здесь мой знакомый живет, у него тачку твою и оставим… Подожди-ка…

Михаил что есть силы загрохотал кулаками в ворота. Во дворе злобно залаял пес.

– Гляди-ка, – Веселый Ганс опасливо попятился. – А ведь не написано «осторожно, злая соба– ка»!

– Да она не злая, – немного передохнув, Ратников застучал вновь. – Эй, эй, есть кто дома?

– Ой! Здрасьте, дядя Миша, – в ограде открылась неприметная маленькая калиточка, выпустив со двора девочку лет десяти, веснушчатую, с косичками, в смешном коротеньком платьице, красном в белый горошек. – А я думаю – и кто это там барабанит?

– Привет, привет, Настюшка, – Михаил ласково потрепал девчонку по голове. – А где твои все?

– Так в Городище поехали, в гости. Там у них свадьба!

– Что?! – Миша покачал головой. – У дедушки-бабушки твоих – свадьба?

– Да не, не у них. У их знакомых.

– И что же – ты теперь на хозяйстве одна?

– Не одна – с Пальмой! А бабушка с дедушкой обещали к одиннадцати вернуться.

– К одиннадцати? – Миша кинул взгляд на часы – едва набежало девять… Ну да – самое начало танцев. – А мы-то хотели машину у вашего дома поставить.

– Так поставьте! – девчушка улыбнулась. – Только ворота сами откройте – тяжелые!

– А Пальма твоя нас не разорвет?

– Не… я ее счас на цепь!

Настенька скрылась во дворе:

– Пальма, Пальма… А ну-ка, иди сюда… Вот я тебя, вот! Ты зачем опять в огороде грядки порыла? Ну, ни на минуту нельзя оставить! Не собака, а наказание…

– Вот что, Настюшка, – косясь на Пальму – здоровенную овчарищу – уши торчком, – Ратников заглянул во двор. – А там, ну, где свадьба… телефон есть?

– У Кадниковых-то? Есть, конечно… такой, зеленый…

– А номер ты помнишь?

– Номер? Ой… А! Он у нас на обоях записан! Да вы заходите, дядя Миша…

Через пять минут приятели, поглядывая на явно волнующуюся при виде чужих овчарку, проворно открыли ворота и, загнав «десятку» на просторный двор, поехали на «УАЗике»» обратно.

– В свой магазин сейчас загляну, – рассуждал по пути Миша. – Потом – в продовольственный, за пивом… ну и – домой! Маша, небось, рыбки уже нажарила… Умм! Знаешь, как она рыбу готовит? Нет, ты не знаешь!

– От твоих слов прямо слюни текут, – хохотал Веселый Ганс.

Настроение его резко улучшилось, еще бы – машину пристроили, коньяк нашли, вот, еще и пиво купят, и впереди еще – один выходной и два дня отгулов, с большим скандалом выпрошенных у райотделовского начальства.

– Здоров будь, Димыч, – притормозив, Ратников громко приветствовал какого-то молоденького мальчика, на вид – так вообще почти подростка, в серой, на кнопках, форме с погонами младшего лейтенанта милиции. С черным дипломатом в руке, паренек с крайне деловым видом шагал куда-то в сторону грунтовки… нет – к шоссейной дороге.

– Здравствуйте, Михаил, – младший лейтенант улыбнулся… и с некоторой даже надеждой спросил. – Случайно, не в райцентр?

– Не!

– Жаль… А кто туда сегодня поедет – не в курсах?

– Не в курсах, – Михаил подмигнул. – Завтра – да, многие обратно поедут, а сегодня – вряд ли. Суббота же!

– Да знаю, что суббота…

– Слышь, Димыч, а зачем тебе в райцентр? Давай ко мне в гости – водочки тяпнем…

– Да не пью я.

– Ну, тогда – в баньку, и – пива. Ну? Хочется же! По глазам вижу – хочется!

Младший лейтенант вздохнул и отрицательно тряхнул головой:

– Хочется, конечно, да времени нету. Материалов полно – и у всех сроки вышли. Начальник сказал… а-а-а, не охота и пересказывать, что он сказал. Этим летом как прорвало, Миша! То одно, то другое, третье… То корову со двора сведут – не успеешь разобраться: морды друг дружке набьют, или незаконный поруб, или там труп некриминальный… А еще отдельные поручения следователя выполняй… будто у меня своей работы мало! Вы куда сейчас – в магазин?

– Ну да, сначала в мой, потом в «Немезиду», за пивом. Кстати… а ведь Игорь из «Немезиды» как раз вечером домой поедет… в райцентр…

– Точно! – милиционер просиял. – Игорь! И как это я мог позабыть? Побегу…

И, смешно дергая дипломатиком, побежал к магазину.

– Это что ж такое за недоразумение? – удивленно хлопнул ресницами Веселый Ганс. – Только не говори, что участковый.

– Участковый и есть, – усмехнулся Миша. – Дмитрий Дмитриевич, здесь все его Димычем кличут… ничего паренек, безобидный.

– Да-а-а… наберут детей в милицию, потом сами не знают – что с ними делать? А как он, интересно, материалы разрешает? А случись в клубе драка…

Михаил хмыкнул, притормаживая у своего магазина:

– Дурак он, что ли, драки тут разнимать? Ты пока посиди, я быстро…

– А, с другой стороны, такой клуб – очень даже хорошо, – сам с собой рассуждал старший опер Василий Ганзеев, в узких кругах реконструкторов известный как Веселый Ганс. – По пьяным да по мелким – всегда план выполнен. Не надо и стараться.

Миша отсутствовал недолго, минут пять, после чего, легко прыгнув за руль, повел машину к «Немезиде» – последнему
Страница 5 из 20

пункту пребывания обоих приятелей в поселке Советский № 3.

Из магазина уже как раз вышел участковый Димыч, поставил дипломат на крыльцо, закурил… приосанился…

– Ой, Дмитрий Дмитриевич! А что это вы, на службе, да?

– Ут-ти, какие! – Веселый Ганс не удержался, обернулся, посмотреть на окруживших младшего лейтенанта девчонок, тех самых велосипедисток лет пятнадцати…

– Ты не о девочках думай! О бане!

– И еще – о пиве. И – о коньяке! – хохотнув, старший опер вошел в магазин следом за Мишей.

– Нам вот это, вот это… и еще – вон то! – дождавшись очереди, показал пальцем Ратников. – Да, еще карамелек… вон тех, «Взлетных»…

– Ты чего это, уже на конфеты перешел?

– Да нет, Машка любит…

Все купив, вышли…

А крыльцо все прямо цвело от обступивших участкового голоногих девчонок!

– А что же вы к нам на танцы не ходите, Дмитрий Дмитриевич? Некогда? А тогда так, на чаек загляните… вот хоть ко мне! А? Правда, приходите в понедельник, а? Чай у меня вкусный… с баранками…

Это все издевалась та, в желтой мини-юбке и бежевой безрукавочке. Длинные, по плечам, волосы, большие серо-голубые глаза, смуглая, точнее сказать – загорелая – кожа.

– На Машку твою похожа чем-то, – угнездившись на сиденье, ухмыльнулся Ганзеев. – Вон та, в желтой юбочке…

– Да ладно тебе – похожа! – Миша повернул ключ… да так и застыл, углядев на запястье девчонки в желтенькой юбочке браслетик золотисто-коричневого стекла…

И как током кольнуло…

Бросил:

– Я сейчас.

Выскочил из машины:

– Девушка… Вы, вы… Ваш браслетик… Я бы супруге хотел такой, в подарок… Можно взглянуть?

– Да, пожалуйста, – девчонка манерно ухмыльнулась и протянула руку. – Смотрите! В вашем магазине, небось, таких нет?

Тот! Или, по крайней мере – очень похожий. Витой, в виде змейки с красными рубиновыми глаз– ками.

– А откуда такая прелесть, можно узнать?

– Да можно, – девчонка пожала плечами. – Максик Гордеев подарил вчера… То же еще, мелочь, клеится…

– Нет, Лера, Макс вообще-то симпатичный.

– Ну и целуйся с ним, если симпатичный!

– Ага…

Максик, значит… Гордеев…

Черт! Так это ж тот самый, мотоциклист… Эх, знать бы раньше!

– На танцы он, конечно, придет?

– Нет, не придет… С родителями в город уехал.

– Что, насовсем?

– К середине недели объявится.

Ладно… пусть так… ладно…

А браслетик этот надо бы у девчонки… Нет! Слишком уж подозрительно, нелепо даже… Может, просто похож? Да нет… такой же! Один в один. Ладно, подождем Максика…

В машине нетерпеливо забибикал Веселый Ганс.

– Иду, иду уже…

Усевшись за руль, Михаил завел авто и тронулся с места, задумчиво глядя на девчонку с браслетиком… Леру…

Нет… скорее всего – просто похож…

Глава 2

Наши дни. Июль. Псковская область

Советский-3

Мы же в обмен на названную его крепостную дали господину епископу Парижскому Эмелину – нашу крепостную, для выдачи ее замуж…

    Из средневековой грамоты: об Эмелине, женщине, даной в обмен аббатом и монастырем св. Германана Лугу, епископу Парижскому

Через день Ратников отвез Веселого Ганса обратно в поселок – гостю нужно было возвращаться. Забрав «десятку» со двора, тормознулись у магазина, обнялись на прощанье.

– Ну, – улыбнулся Ганзеев. – Ты не забывай, звони.

Миша кивнул:

– Буду. Да и ты информируй, ежели что-нибудь интересное… ну, в знакомых местах.

Опер вскинул глаза:

– Понял… Не пойму только – и что ты к этому браслету привязался? Ну, похож – и что?

– Да так… – Ратников отмахнулся – да что тут скажешь-то?

Что это никакой не браслет, а прибор для мгновенного перемещения во времени? Кстати, вчера ведь по пьяни так и брякнул… Конечно, Василий, как всякий нормальный человек, на это не прореагировал, даже у виска пальцем не покрутил, счел за шутку…

Нет, этот браслетик, тот что на девочке Лере, конечно, может, и не тот… Во, как мысли причудливо изгибаются – «этот – не тот»! – уж точно – по древу.

Михаил усмехнулся и, хлопнув приятеля по плечу, пожелал удачного пути.

Гость завел двигатель и высунулся в форточку:

– Спасибо за все, Миха! Отдохнули классно.

– Да не за что.

– В Питер когда?

– Да к осени выберусь…

– Ну, будешь – заходи. Посидим не хуже, чем у тебя здесь.

– Да уж. Не сомневаюсь.

Махнув рукой вслед отъехавшей «десятке», Ратников немного еще постоял, подумал и, взяв в «УАЗике» сумку, зашел в магазин – за пивком.

И сразу же выпил, вот только отъехал за угол, в тенечек, чтобы особо-то не отсвечивать. Первую бутылку – на этот раз взял бутылочного, оно почему-то казалось вкуснее – Михаил охоботил разом, в три глотка – уж больно после вчерашнего душа горела, прямо таки надрывно просила влаги, а вторую уже смаковал, пил медленно, с чувством. Пил и думал. О браслетике… О Марьюшке… О том невероятном, что приключилось с ним почти год назад. Тоже вот началось все с найденного случайно браслетика – желтовато-коричневого стекла, в виде змейки с красными глазками, благодаря которому Ратников, к ужасу своему, очутился вдруг в тринадцатом веке, а точнее – в тысяча двести сороковом году, 15 июля – как раз в момент знаменитой Невской битвы. На битву эту Михаил, собственно, тогда и приехал в Усть-Ижору – с историческими реконструкторами – целой ватагой! Помахали мечами всласть, потом выпили – как всегда, мало показалось. Миша с Веселым Гансом – Василием Ганзеевым – махнули за водкой. Ратников тогда еще не знал, что Ганзеев – опер, специально внедрившийся в среду реконструкторов: под их видом кто-то поставлял в городские притоны подростков – юношей и девушек – очень странных, словно бы не от мира сего.

Как выяснил Михаил уже позже, разобравшись, где очутился – в Новгороде Великом, мать честная! – ребятами этими торговала целая шайка во главе с боярышней Ириной Мирошкиничной, молодой и обворожительно сексуальной дамой из могущественного аристократического рода. На нее работали хитрые ярыжки, типа Кривого Ярила, тиуна, и такие откровенные садисты, как некий Кнут Карасевич, которого Михаил едва не убил.

В общем, удалось тогда выбраться – вместе с Марьюшкой – да, эта девчонка была оттуда, из прошлого. Холопка – раба!

Ой, не просто оказалось найти эти браслеты – да и сам Ратников далеко не сразу догадался, что это именно с ними все связано. Как выяснилось, перейти время можно было только в двух местах – а может, иных Миша просто не разведал, не установил – в Усть-Ижоре, на месте Невской битвы, и далеко на северо-востоке Ленинградской области, в Долгозерье, рядом с турбазой.

Там-то – уже когда перебрался с Марьюшкой – весьма кстати пришлась помощь Ганзеева, давно пасшего всю банду.

Удалось тогда выбраться, удалось… Ганзеев конечно же так ничего и не понял, думал – странных «рабынь» возили с дальних архангельских деревень или от староверов. Такой же вот староверкой он считал и Марьюшку, Машу, как ее стал называть Михаил, потому как короче.

Именно из-за Маши он и оставил родной Санкт-Петербург, поселившись в сельской глуши, средь непроходимых болот и лесов. Для Маши – любимой! – это действительно оказалось лучше. Ее воспитанная с детства покорность теперь пришлась как нельзя более кстати – лишний раз она ничего не спрашивала, все перемены воспринимала, как есть, занималась домашним хозяйством – только еще
Страница 6 из 20

не смогла привыкнуть к картошке – и, похоже, была очень счастлива. Еще бы – сбылась наконец давно лелеемая мечта – жить с любимым человеком!

В загсе, конечно, не регистрировались, правда, Миша предложил как-то – в Петербурге – венчаться, но Марьюшка лишь хмыкнула – ты что, мол, совсем с ума сбрендил? Да Ратников и сам знал – по «Русской Правде» жениться на рабе – значит, лишиться всего, самому стать холопом, причем полным – обельным. А вот так жить, с наложницей – это не возбранялось, хотя церковь, конечно, смотрела косо… да не особенно она была и сильна в те времена, в городах только, хотя и там иногда процветало самое оголтелое язычество.

Да, в Петербурге у Маши случился выкидыш… От всего пережитого. Так что предложение Ганзеева – дача в псковской глухомани – пришлось как нельзя более кстати. Девчонка постепенно отошла, повеселела, похорошела, прямо расцвела вся! Людей уже не дичилась, с туристами, рыбаками, охотниками разговаривала смело. Миша даже начал ее потихоньку учить управлять «УАЗиком» – «бесовской повозкой», как ее называла Марьюшка поначалу… А потом, как увидела за рулем «Хантера» православного батюшку, махнула рукой, – учи! Железный конь в хозяйстве сгодится… все равно обычного нет. Подумывали уже и о коровушках – это, конечно, Маша просила – и по осени Ратников решился уже взять телочек, ну, а следующей весной – и кур, и уток, хотя, сказать честно, к животноводству его душа ну уж никак не лежала. Он бы, конечно, Машу в магазин в свой магазин пристроил – продавщицей – вот только подучить кой-чему.

Да… тогда, в прошлом году, бонду хорошо приложили: как сказал Ганзеев, ни разу больше ничего необычного в тех местах не было. И это хорошо, хорошо… Только вот, браслетик… Миша ведь тогда так и не смог узнать – как их делают, зачем, по каким технологиям… или это – магия?

Да и черт с ними! Нет ничего – и нет… Только вот девочка Лера… Максик Гордеев ей браслет подарил… А тот где взял? Приедет – спросить: наверняка купил в какой-нибудь сувенирной лавке…

А если это именно тот браслет? Который… И вдруг девочка Лера его случайно сломает… И окажется где-нибудь в средневековье! Вот будет номер!

Черт… и как же позавчера-то об этом не подумал? Жалко девку… Хотя раньше браслеты «работали» только в определенных местах – в Усть-Ижоре и на Долгом озере. Так, может, и сейчас?

Нет, браслет все же у нее надо будет забрать! Под любым предлогом. Но – осторожненько – не сломать.

Размышляя таким образом, Михаил сидел себе в машине, потягивал пивко да посматривал на прохаживавшихся к магазину и обратно местных… слонявшихся гурьбой и что-то оживленно обсуждавших. Ага!!! Вот и участковый объявился… в рубашечке серо-голубой, в фуражке, со всегдашним своим дипломатиком… явно чем-то сильно озабочен– ный.

Ратников распахнул дверь:

– Димыч!

– Здрасте, Михаил.

– Что такой озабоченный?

– А, – подойдя к «УАЗику», участковый махнул рукой. – Фигней всякой маюсь. Якобы девчонка одна пропала.

– Якобы? А кто?

– Лерка Размятникова, местная юная… ммм… как бы поприличнее выразиться…

– Не надо, я понял. Да ты садись! Пивка?

– А – выпью! – умостившись на сиденье рядом с водителем, младший лейтенант снял фуражку и устало вытер выступивший на лбу пот. Жарило сегодня прямо с утра, и духота такая кругом расстилалась… к хорошей грозе, верно.

– Понимаешь, Михаил, – как всегда, когда волновался, участковый незаметно для себя переходил на «ты». – Я-то в отгулах должен был быть – уже с друзьями договорились в один бар забуриться, да потом в Струги, в баньку съездить… Только собрался, и тут – на тебе, начальство вызывает!

– Бывает, – понимающе кивнул Миша. – Ваше дело такое – служебное. Да ты пей, пей…

– Спасибо… уфф… Холодненькое!

– Так что Лерка-то?

– Да ничего! – младший лейтенант поморщился, словно от зубной боли. – Пропала, дескать – тетка в отделение позвонила, мол, как в субботу на танцы ушла, так и в воскресенье целый день не было… подумаешь! Трех суток еще не прошло, а начальство погнало – посмотри, мол, чего там да как… У нас, видишь, серия изнасилований, как раз вот в сельских клубах, после танцев… Вот и Лерку, может… Хотя – она сама кого хочешь изнасилует!

– Да-а, – Ратников покачал головой и откупорил очередную бутылку. – А сколько ж ей лет, этой Лерке?

– Пятнадцать, кажется… или вот-вот будет. Ты, Михаил, на возраст ее не смотри – со столбами разве еще только не перетрахалась, извиняюсь за грубое слово.

– Гулящая, что ли?

– Не то слово! Причем знаешь – избирательно, не со всем и не с каждым. А только, как она говорит, – с тем, кто понравился и почти по любви! – На этих словах участковый неожиданно покраснел и замолк. Правда, ненадолго. – Она ведь как бы и не деревенская, городская… не поверишь – из Питера!

– Да ну? – удивился Михаил. – Землячка, значит.

– Почти. Бабка у нее в Питере жила, в коммуналке, а мать здешняя, пьянь – клейма ставить негде! – вот бабка-то внучку и забрала, в гимназию какую-то крутую пристроила, с французским уклоном… да года полтора назад померла. Комнатуху соседи прихватили – уж не знаю, как – да Лерка там и прописана не была, не успела бабка. Увы! Побарахталась девчонка в Питере – да сюда. Не к матери-пьяни – у той каждый день шалман – к тетке. Та тоже, конечно, не ангел, но ничего – племянницу кормила, правда поругивала, соседи говорят – скандалили они часто. Да Лерку-то ругать было за что!

– Я так полагаю, на такую красивую девку многие западали, – задумчиво произнес Ратников. – И те, кому она, грубо говоря, не дала, могли запросто ее… тем более, что другим-то она как раз давала, о чем весь поселок уж наверняка знал.

– Да знали… Вот и я о том же подумал! Из особо подозрительных к Лерке двое клеились – Эдик «Узбек» и Колька Карякин. Карякин – местный – тот еще урод, с зоны недавно откинувшийся, ну и Узбек – тоже себе на уме, семейку их здесь очень не жалуют, жлобами кличут.

– Это ты про Кумовкиных, переселенцев? – на всякий случай уточнил Михаил.

– Про них.

– А мне так кажется, зря их не любят – завидуют просто, вон какую домину выстроили. И непьющие все, работают с утра до зари. Завидуют. Просто потому, что чужаки.

– Так и ты не местный! – хохотнул младший лейтенант. – Однако ж тебя жлобом не зовут?

– Потому что в магазине местным работу дал…

– Правильно! И продавцы твои в долг запросто отпускают. А у Кумовкиных – снега зимой не выпросишь. Вот и говорят – жлобы.

– Еще? – Миша достал с заднего сиденья бутылку.

– Нет, спасибо, – участковый отрицательно качнул головой. – Пойду.

– Ну, как знаешь. А что про Максика Гордеева не говоришь? Он ведь тоже – Леркин воздыхатель. И, я полагаю, неудовлетворенный. Кстати, чем ей Карякин с Узбеком не нравились?

– Карякин – потому что сидел, да и вообще, в поселке говорят – злой он. А Эдик Узбек – жлоб, Лерка таких ненавидела. – Младший лейтенант вылез из машины и обернулся. – Что ж до Максика, так он же ребенок еще, таких целая куча за Леркой таскались. Парни хорошие, безобидные… как вот и Максик. Она, Лерка-то, среди них, как королева – принеси-подай. Ладно, пойду к матери ее прогуляюсь… наверное, похмелилась уже.

– Слышь, Димыч, ты это, в баньку-то заходи или так, в гости… Да, и если съездить сегодня куда
Страница 7 из 20

на– до – я пока в поселке.

Максик Гордеев уже завтра должен бы вернуться. Вот и спросить – про браслетик: откуда взял? А Лерка… правда, может, ничего с ней такого и не случилось – просто загуляла девка, видно снял кто-то – кто понравился. И, если бы не случаи изнасилования, никто бы сюда участкового по такому поводу не погнал. Да и сейчас – так просто пригнали, на всякий случай. Вдруг да чего?

Размышляя, Ратников вдруг с удивлением обнаружил, что только что купленное пиво – кончилось, и очень быстро. Ну да, ведь еще и участкового угощал, вот и…

Хлопнув дверью, Михаил зашел в магазин… где, как всегда, уже гомонила очередь. Обсуждали как раз участкового.

– Ишь, – размахивал руками старик Пантелеич. – Лерку-поблядушку ищут! Милиции больше заняться нечем, нет что ворюг огородных ловить…

– Так, так, Пантелеич, – одобрительно кивали поселковые бабки. – Лерка эта, та еще курвища – а одета-то как, прости Господи? Пуп голый, юбка – по самое некуда. Срам один!

– Да все они сейчас так одеваются, – здороваясь, хохотнул Миша. – Мода такая, молодежная.

– Бляжья, а не молодежна! У тебя, вон, жена тоже молода – а этак не ходит! Совесть, значит, да стыд есть.

– Сергеич, а ты пленку-то в магазин завез? Обещал ить.

– Какую пленку, баба Зина?

– Так парниковую. Мою-то какие-то ироды изорвали. Участковому жалилась – да тот только рукой машет, мол, и других дел полно.

– Лерку эту искать. А чего ее искать-то? Сама объявится.

– И то верно.

– Колька Карякин, грят, на эту девку глаз положил… И не стыдно? Женатый-то человек!

– Дак это, может, она его приваживает. Сука!

– И Эдик Узбек, жлобина… внук говорит – так в клубе к ней и цеплялся, ну, к Лерке-то.

– Как матушка – такая и дочка!

– Да уж, яблочко от яблоньки недалеко…

– Они, Узбеки эти, на все способны…

– Да и Колька парень не сахар…

– Сергеич, так ты привези пленку-то…

– А? Ах, да… Уже привез, баба Зина. Можешь идти покупать.

– Ай! Вот молодец, вот и славно.

– А Лерка-то все по танцулькам, по танцулькам… вот и допрыгалась!

– Да все они по танцулькам…

– Вот в наше-то время хоть танцы были, так танцы… а счас что? Трясенье одно, скажи, Пантелеич?

– Верно, верно, бывали ране дела. Помнишь, Зинка, как я тя у забора зажал?

– Ой, бабоньки! Да что ж он такое горит-то, ирод! Ты че несешь-то, Пантелеич, че несешь?

– То что было, то и несу…

Дедок ухмылялся в усы, окружившие его старушки хохотали, косясь на не на шутку разошедшуюся бабу Зину:

– Ирод ты, Пантелеич! Как есть – ирод.

Клуб! – выходя из магазина, вдруг подумал Ратников.

Точно – клуб. Вот если кто и знает, кто там Лерку «склеил», так это те, кто позавчера на танцах трясся. Пацаны… или девки… и надо помладше выбирать – те, может, поразговорчивей. Кстати, участковый, верно, тоже этим же путем пошел? Хотя, нет – он вроде к Леркиной мамашке-алкоголичке отправился. Скатертью дорога…

И где сейчас молодежь? В такую-то жару? Конечно, на пляже, у речки. Правда, рановато еще, но, может быть, кто-нибудь уже и есть, а нет – так подойдут.

Подъехав к реке, Михаил оставил машину в тенечке, разделся и с удовольствием выкупался, после чего разлегся на песке, невдалеке от азартно резавшихся в карты ребятишек лет по двенадцати:

– Три вальта!

– Верю! Ходи, Жека.

– Валет…

– Еще валет…

– Еще два…

– А не верю!

– А – забери! Ха-ха-ха!

Из валявшегося рядом в траве раздолбанного магнитофона хрипло матюгался «Сектор Газа» – вот уж, поистине, вечная для подростков группа!

– А ну, Жека, подставляй лобешник, раз проиграл!

Ратников лениво потянулся:

– Парни, в клубе вчера были?

– Были, дядя Миша.

– Что, вас уже на танцы пускают?

– Ха! А мы и не спрашиваем.

– Лерку видели?

– А как же! Ходила, как павлин, выпендривалась. А у самой под блузкой лифчика нет, как плясать стала – я сам титьки видел!

– И я видел!

– И я!

– Вот что, парни, а браслетика вы у нее на руке не заметили? – Михаил решительно направил разговор в нужное русло. – Такой, желтенький.

– Да много на ней всякого было.

– Я почему спрашиваю – хочу такой же браслетик супружнице своей купить. Лерка обещала сказать – где купила.

– Это Макс Гордеев ей подарил, я сам видел.

– Макс, значит? Ну-ну… А что парни – красивая девчонка Лерка? Вам нравится?

– Да… ничего вообще-то. Не жадная и не дура. Только вяжется с разными…

– Эдик с Колькой из-за нее вчера подрались!

– Эдик с Колькой? – Ратников резко насторожился. – Колька, я так понимаю – Карякин, а Эдик – Узбек?

– Они, – светлоглазый, загорелый почти до черноты, пацан – Жека – радостно делился увиденным. – Колька ка-ак ему даст, жлобу этому – тот так и покатился. Потом, такой, встал… ка-ак заедет с ноги, типа каратист… А Колька…

– Ну, и кто ж победил?

– Колька, конечно, – он поздоровее будет.

– А с чего ты взял, что они из-за Лерки дрались? Может, так просто.

– Ха, так? – Жека склонил голову на плечо и хитровато прищурился. – Да сначала Узбек с Леркой о чем-то за клубом шептались-жимкались, а Колька увидел…

– Узбек Лерке кольцо подарил – вот!

– Да ладно те, Жека, заливать-то! Кольцо! Этот жлоб-то?

– Точно вам говорю – Лерка сама в клубе хвасталась. Вы уж к тому времени ушли давно, а я все видел!

– Все-то ты видел, – на этот раз прищурился Ратников. – А еще что видал? Лерка-то с кем ушла?

– С Эдиком. Ну, с Узбеком… Уже после драки.

Так… значит, все-таки с Узбеком…

– А куда пошли?

– Так к Танаеву озеру поехали… на Узбековой «семере»… Ясно зачем!

– А Карякин куда делся?

– Колька-то? Так он еще раньше ушел.

Ушел…

Танаево озеро – любимое место для местных пикников – Михаил конечно же знал: небольшое лесное озерко весьма живописно располагалось километрах в пяти от его Усадьбы, можно сказать – совсем рядом. Правда, от Усадьбы к озеру можно было добраться только лишь по рыбацкой тропинке, которую еще далеко не каждый из дачников знал, а вот на машине – только в объезд, через поселок.

Туда-то Ратников сейчас и рванул – к Танаеву, сам еще не зная – зачем.

И в самом деле – красивое было местечко! Как на картинке – плакучие ивы, ракитовые заросли, зеленая травка, стройные сосны и – в середине всего этого – озеро с песчаными берегами и теплой прозрачной водою. А вокруг, по берегам – кострища, пивные банки, бутылки и всякий прочий мусор. Вылезая из машины, Миша даже головой покачал – троглодиты! Ну, приехали, выпили, посидели, девчонок потискали – так за собой-то потом уберите! Куда там… Одно слово – свиньи.

Насвистывая, Ратников захлопнул дверь и неспешно зашагал по тропинке вдоль озера, приглядываясь к разного рода укромным местечкам – вот здесь, за кустиками, ничего спокойно, а вот тут можно проехать на «жигулях», а вон там, чуть дальше – нет, не проедешь.

Тихо было кругом, безлюдно – лишь радостно пели птицы. Может быть, потому-то они и радовались, что еще не понаехали людишки, не учинили безобразий, не намусорили… хотя, куда уж больше… и вот есть еще целая неделя покоя – до ближайших, следующих, выходных.

Чуть дальше от берегов, в ложбинке, желтели кувшинки, а пригорок за кустами малины и ежевики был розовым от клевера… Нет, и там что-то желтело. Какой-то мусор… Пакет, что ли? Нет…

Миша наклонился…

Юбка!!!

Короткая, по самое некуда – такая же, какая
Страница 8 из 20

была на Лерке!

Леркина?! А чья же еще-то? Однако дела-а-а…

Миша озадаченно присел на валявшуюся на берегу сушину. С минуту посидел, подумал… Потом встал, закричал:

– Лерка, Лерка!!!

Быстро разделся, нырнул, поплавал – никакого трупа не обнаружил, вылез обратно, обсох. Потом огляделся по сторонам и, спрятав юбку в кустах, рванул к «УАЗу».

Участкового Димыча он обнаружил там, где и предполагал, – тот как раз выходил из клуба. Отлично! Быстро по тормозам…

– Ну как, Пинкертон, чего выискал?

– О! Михаил! Ты-то мне и нужен, – явно обрадовался милиционер. – До Танаева не подбросишь?

– Садись… – Ратников предупреждающе открыл дверцу и эдак небрежно спросил: – А что там, с Танаевым-то?

– Да, понимаешь, вроде как туда Лерка с Эдькой Узбеком поехали, – бесхитростно признался Димыч. – Ну, некуда просто больше…

– А на шоссе? В город?

– Могли и туда рвануть… – младший лейтенант задумчиво кивнул, но тут же вскинул глаза. – Хотя… а чего им там делать-то? По выходным и здесь не скучно. Тем более – лето. Нет! На Танаево они рванули, больше некуда.

– Райка-завклубом сказала? – догадался Ми– хаил.

– Она. Ну, так что – едем?

– Поехали… – прямо по-гагарински отозвался Ратников и, лихо развернув машину на площади, покатил в обратный путь.

Машину покачивало на кочках, но все же дорожка была укатанной, на «жигулях» вполне можно проехать. Над ярко-желтым лютико-одуванчико– вым лугом весело синело небо, высокое и чистое – налетевший с обеда ветерок развеял, унес тучи, и собиравшийся с утра дождь так и не случился.

– Вот, если задуматься, красота-то вокруг какая! – глядя в окно, негромко промолвил участковый. – И чего только людям надо? Только не говори, что – только денег!

– Ну, почему ж только денег? – Ратников философски усмехнулся. – Удовольствий всяких – тоже надобно.

– Понимаю – на Эдика с Леркой намекаешь.

– На них.

Михаил остановил машину почти там же, где и в первый раз, невдалеке от озера. Участковый сразу выпрыгнул, не забыв прихватить дипломат, и деловито распорядился:

– Вон – тропа. По ней и пойдем. Поглядим!

– Давай, – согласно кивнул Миша. – Она как раз вокруг всего озера…

Юбку милиционер так и не заметил, пришлось Ратникову самому привлечь внимание:

– Слышь, Димыч… а там вроде что-то желтеет!

– Да лютики…

– Не вроде не лютики.

– Тогда – кувшинки. Или одуванчики какие-нибудь, тут всего много.

– Не… Пойду, гляну…

– Давай…

Придав лицу как можно более удивленный вид, Михаил выскочил из кустов:

– Юбка! Честное слово – юбка. Леркина, факт!

– Ну, то что на Лерке была такая же, еще не значит, что эта – ее, – пристально рассматривая находку, весьма резонно заметил милиционер. – Но – очень может быть, очень. Спасибо, Михаил, ну и глаз у тебя!

– Группу вызвать надо, – Ратников дипломатично улыбнулся. – Эдьку Узбека арестовывать.

– На каком основании? – снова спросил Димыч, и снова – весьма резонно. – То, что он куда-то там ездил, пусть даже и с Леркой – еще не факт! Скажет, подвез ее… да на то же Танаево… да сразу обратно. Уж попросила, не отказал. А народу тут много было, всех и не упомнил. Ведь так он скажет?

– Ну… Тебе виднее, ты же у нас участковый.

– А потому – давай-ка не будем горячку пороть, а все еще разок внимательно осмотрим… А ж потом отзвонюсь начальству, доложу. Пусть оно решает, на то у него и звезды большие.

Больше ничего не нашли, как ни искали. Ну, конечно, на худой конец, труп можно было б и закопать – и тут участковый что-то сказал о собаке. И это правильно было бы – чего уж тут искать-то? То же еще – Следопыт и Зоркий Глаз.

Нет… вот младший лейтенант застыл… ну, точно взявшая след гончая – наклонился…

– Колеса!

– Так «жигули» – «семера» Узбекова.

– Не-ет… тут на «Урал» больше похоже! И следы свежие… Прав ты, Михаил, вызову-ка я лучше группу!

– Вот и правильно, – одобрительно кивнул Ратников. – А то мы одни с тобой тут наворочаем… Ладно, отвезу тебя в поселок, и – бывай. Вечерком заглядывай, я тут недалеко – во-он по той тропке километров пять, не больше.

Если, конечно, девчонку убили, если дело вовсе не в браслете… Лерку было жалко. По сути, ведь и пожить-то не успела еще, пятнадцать лет – соплюшка. Жаль, жаль, если вдруг найдут прикопанный кем-то труп… С другой стороны, а зачем Узбеку ее убивать? Коль уж она сама к нему в машину села, вместе и поехали… опять же, колечко он ей подарил, не пожадничал, хоть и жлоб…

Опа!

Едва Ратников притормозил на площади, у магазина, как прямо к машине торопливо зашагал некий молодой парень с обмотанной бинтами головой.

Эдик Кумовкин – Узбек!

– А я вас повсюду ищу, товарищ участковый!

– И чего ж, интересно, ты меня ищешь?

– Рассказать все хочу… Ну, как на Танаевом озере было.

– Ну, тогда пошли к тебе…

– Нет. Лучше здесь, в машине, – Эдик неожиданно застенчиво улыбнулся. – Не хочу, чтоб мои видели. И так-то не отпускали…

– А меня не стесняешься? – кивая на заднее сиденье, хмыкнул Миша.

– А мне стесняться нечего, – парень пожал плечами. – Расскажу все как есть…

Он быстро забрался на сиденье и захлопнул дверь. – Короче, Лерка со мной на Танаево поехала… Я ведь всегда ее… ну… нравилась она мне, очень… Кольцо вот ей подарил. А она все – жлоб да жлоб… Я понимаю, всю нашу семью здесь не любят. Ну вот, в общем, поехали… Как бы искупаться, потом – костерок, шашлыки, музыка. Я мясо купил, в машине – стереосистема хорошая. Весело ехали! Лерка все смеялась – никто, говорит, за мной еще так не ухаживал. Нет, что вы смотрите?! Именно так и сказала! Никто, говорит…

– Ладно, – младший лейтенант оторвался от бланка «Объяснения». – Давай – что дальше было?

– А дальше… – парень вновь застеснялся, опустил ресницы. – Ну, сами, наверное, понимаете…

– Ты говори, говори, коль уж начал! Потом еще следователю то же самое рассказывать будешь.

– Так я и говорю…

– Что у тебя с головой-то?

– Так там все, на Танаевом… Короче, приехали, из машины вышли. Я музыку романтическую включил, громко… Хотел костер, да Лерка на капот села… Стали целоваться… А потом вдруг – бамм!!! Кто-то меня приложил по затылку… Отключился… Очнулся – вокруг никого. Ни Лерки, ни… того, кто меня огрел… Ну, покричал-покричал Лерку… да домой поехал. Башка вся в крови… до сих пор трещит – вот.

Участковый задумчиво погрыз колпачок ручки:

– И кто тебя так приложил, ты, конечно, не видел?

– Нет… – Эдик кисло усмехнулся. – Могу, конечно, предположить…

– Потом предположишь, – Димыч спрятал объяснение в дипломат и, защелкнув замки, многозначительно посмотрел на парня. – Значит, сидишь сейчас дома и ждешь следователя… ну, или опера… Заодно – вспоминаешь все подробности, даже самые незначительный… типа там – какая именно музыка играла и какие трусики были на Лерке!

– Трусики, кажется, розовые были. А музыка – Милен Фармер, новый альбом…

– Все, Эдик! Иди.

Вежливо попрощавшись, парень вышел из машины и скрылся за магазином.

– Ну? – Димыч посмотрел на Мишу. – Как тебе ухажер?

– Он к тому гнет, что это Колька Карякин его по башке треснул, – Ратников усмехнулся. – Кстати, очень может быть. Не удивлюсь, если так оно и было. Только вот Карякин к тебе точно не побежит ни в чем признаваться! Да и этот тоже… ишь – только
Страница 9 из 20

целовались они… Так, что юбка в кусты улетела. Ладно, пошел я звонить.

– Как группа отработает, заглядывайте на огонек, коли время будет, – врубая мотор, гостеприимно пригласил Михаил.

Они все ж заявились уже ближе к ночи, часов в десять – Димыч и с ним какой-то незнакомый коротко остриженный парень, высокий и худой, Димыч его представил Сашей, дознавателем.

– Задержался после работы – дела в порядок привести, – вот и послали, – Саша развел руками. – Кого уж нашли.

– А я думал – на убийства следователь прокуратуры должен выезжать, – разливая водку, дипломатично сказал Ратников.

– Правильно, – Саша с готовностью кивнул. – Только какое ж это убийство, когда трупа нет? Да, Кумовкин пострадал, но у него, как максимум – средней тяжести вред здоровью, а то и вообще – легкий: как эксперт скажет.

– Но девка-то, похоже, пропала!

– Так ведь еще не вечер… – Дознаватель посмотрел в окно и улыбнулся. – Ой… я в смысле – может, найдется.

– А Карякин что?

– Да ничего – я, мол, не я и лошадь не моя! Никто ж его там не видел!

– А следы? От «Урала»?

– А он не отрицает – заезжал на Танаево, искупаться, только вечером, а не ночью.

– С ворованным лесом!

– Да… Только ведь он не дурак: ворованный лес ему куда лучше признать, чем возможное убийство повесить… Хотя – какое там убийство? Трупа-то нет! А Карякина, кстати, мы все же тормознули… пока по-мелкому…

– По какому?

– Ты, Миша, не вникай, – встрял в разговор участковый. – У них там свои тонкости. Кстати, забыл сказать – плохо мы с тобой искали… то есть – не там.

– Что значит, не там? – вскинул глаза Ратников.

– В «Урале» Карякина монтировку нашли… с плохо вытертыми следами крови… Не успел выбросить или не захотел, пожадничал, решил, что и так сойдет.

– Теперь уж мы из него все вытрясем, – ухмыльнувшись, пообещал Саша. – Не мы, так прокурорские, если их прижмет. Это здесь, у себя дома, они все пальцы гнут, в казенных-то стенах совсем по другому разговаривается. Совсем-совсем по-дру– гому…

– Ну и славно, – улыбнулся Михаил. – Димыч! Ты никак водку пить начал?!

– Начнешь тут… – младший лейтенант смущенно помотал головою. – Коли такие дела.

– Маша! – Ратников обернулся к возившейся у печки супруге… или лучше сказать, сожительнице. Пока – сожительнице. – Хватит там елозить, давай, садись к столу.

Миша промолчал тогда про Максика. Решил сначала сам поговорить, а уж потом… Выяснить, откуда ж у него тот браслет? Браслет… А может, зря все? Показалось. Ну, браслет… Похож просто… Чего панику-то раньше времени разводить?

Да и Лерка, быть может, найдется скоро… хм… без юбки. Что, если Карякин и вправду ее того… Все той же монтировкой. Остается надеяться, что все вскоре выяснится.

Утром Миша отвез гостей в поселок, а к ближе к вечеру снова наведался туда же – к приходу рейсового автобуса. Заняв удобную позицию на крылечке расположенной неподалеку от остановки почты, читал газету и делал вид, что кого-то ждал. Впрочем – действительно ведь ждал.

Конечно, наверное, лучше было бы самому не светиться, расспросить Максика через каких-нибудь ребят… да вот ребят-то – хороших знакомых – не было, а доверяться незнамо кому – еще больше подставиться. Поэтому Ратников и решил действовать нахрапом, грубо. Знал, что тетка Лида Гордеева живет на самом конце деревни, куда как раз сейчас поселковый пастух пригонит стадо… Так что никак тетушка не побежит встречать родного племянника, ни– коим образом не побежит.

Да где же, черт возьми, этот долбаный автобус? Что-то запаздывает… А давно уж должен быть… Ага! Вот он!

Подняв тучу пыли и прогнав с площади роющихся там кур, автобус – видавший виды «ЛиАЗ», какие в более приличных населенных пунктах, верно, остались только в музеях, – остановился прямо напротив почты, выпустив из своего прожаренного, словно печка, нутра вялых, как мухи, пассажиров, большей частью поселковых теток с кошелками, в которых виднелись немудреные городские гостинцы типа вареных колбас и французских булок. Вот еще одна тетка вылезла… еще…

– Михална, в больницу ездила?

– Дак, туда…

– Чего говорят-то?

– Дак, что они скажут? Деньги только зря прокатала.

Еще тетки… Вот какой-то дед. Девчонки… А где же, интересно, Макс? Ага… Вот он!

Светлоглазый лохматый подросток в белых – пижон! – шортах и клетчатой красно-желтой рубахе выбрался из автобуса одним из последних, взлохмаченный, распаренный, краснощекий…

– Максим!

– А? – парнишка на ходу оглянулся. – Здрасьте, дядя Миша.

– Привет, привет… – Ратников нехорошо прищурился. – Разговор есть, Макс. Я поначалу хотел сразу в милицию заявить, да подумал… может, так разберемся?

– Разберемся? – мальчишка непонимающе моргнул. – В чем?

– У меня из магазина партия браслетов пропала… Желтенькие такие, янтарные, в виде змейки. Я у Лерки Размятниковой увидел, спросил – она божится, что ты подарил. Так?

– Так, – подросток сглотнул слюну и остановился. – Я подарил, не врет Лерка. Но… я не вор, дядя Миша! Честное слово – не вор! Я их нашел, эти чертовы браслеты, у Танаева озера нашел, хотите, так завтра же покажу – где… Так это у вас их украли? Но там немного было – всего три – валялись себе в траве, я случайно наткнулся… Нет, если б их больше было… или – в коробке… я бы… я бы сразу взрослым сказал… А так…

Глаза у парня казались честными-честными, Максик даже чуть заикаться от волнения начал, тянуть гласные – «за-автра», «ска-азал».

Ну, завтра, так завтра – так и уговорились встретиться, на повертке к Танаеву. Договорившись с мальчишкой, Ратников обошел автобус и, насвистывая, зашагал к стоявшему за углом «УАЗику»… где нос к носу столкнулся с участковым.

– Привет, Димыч? Почто опять в наши края? Что, Лерка отыскалась?

– Да не отыскалась, – милиционер достал сигаретную пачку и закурил, нервно поглядывая на автобус. – Как бы раньше времени не ушел…

Михаил улыбнулся:

– Да кури, кури – успеешь. Что Карякин, так все и играет в молчанку?

– Карякин? – Димыч довольно выпустил в воздух дым – попытался по-пижонски, кольцами, да не получилось, видать, опыта не хватало. – Ты не поверишь – признался!

– Да ты что? – Ратников удивленно хлопнул себя ладонями по коленкам. – Значит, что же, выходит, он ее и…

– Не, – стряхнув пепел в траву, участковый помотал головой. – В убийстве он не признался… Ну, разве что – в неосторожном, так ведь опять – трупа нет. Озеро все переглядели, тем более – мелко там. Сказал да, было дело – увидел, как Лерка в машину к Эдику Узбеку садилась, так решил – за ними, как он выразился, «слегка проучить». И ладно бы, сказал, хоть бы кто из своих, деревенских, Лерку эту увез, а то – Узбек! Непорядок! Короче, те – на Танаево и он, на своем «Урале» – за ними, этак, не торопясь – чего их там искать-то? Издалека видны, еще больше – слышны – музыка-то на весь лес грохотала. В общем, выскочил Карякин из машины, монтировочку прихватил… а Эдик уже девчонку на капот посадил, юбку с нее снял и блузку расстегивал… Вот Карякин ему и двинул по черепу – как говорит: слегка…

– И в самом деле – слегка, – кивнул Ратников. – Не слегка бы – убил!

– Это уж точно, – участковый вновь стряхнул пепел, на этот раз – себе на брюки. – Короче, дальше самое веселье пошло. Лерка как бы
Страница 10 из 20

рассердилась, заорала, все больше матом, на Карякина с кулаками кинулась… тот ее схватил за руки… оттолкнул тихонько – она и в озеро… И – не видать! Он говорит – сразу за ней… Нырял, нырял – никого! Такая вот странная история… Но в озере трупа точно – нет, водолазы уже проверяли.

– Тогда куда же он делся?

– Загадка! – Димыч пожал плечами и, выбросив окурок в пыль, нетерпеливо взглянул на автобус.

– Слышь, – тихо спросил Ратников. – А он как ее за руки схватил… за запястья?

– Да, наверное, за что же еще-то? О, завелся наконец! Ну, пока, Миша, поехал я!

Подхватив дипломат, младший лейтенант галопом побежал к автобусу, да по пути запнулся о какую– то корягу, едва не упал, выронил дипломат… склонился, пособирал вывалившиеся бумаги – автобус уже сигналил – мол, поторапливайся… Успел…

Задумчиво покачав головой, Михаил забрался в машину и завел двигатель.

Утром, не раненько, а уже часов в десять – что для подростков летом, в общем-то, рано – Максик Гордеев, позевывая, поджидал Ратникова на повертке. Как и условились. Лохматый, в старых порванных джинсах и длинной черной майке с изображением рогатого черепа и надписью «Motorhead» – «Kiss Of Death».

– «Поцелуй смерти», – вслух перевел Михаил, едва мальчишка забрался в кабину. – Нравится «Моторхед»?

– Да ну, – Максик отмахнулся. – «Расмус» там, «ХИМ», «Найтуиш» – еще ладно, а это старичье… Нет, не люблю.

– Чего ж тогда майку надел?

– Просто так. Прикольно! А что?

– Да так просто. У меня дома отрывной календарь на таком же вот плакатике присобачен. «Моторхед». Как раз сегодня листок оторвал с рецептом…

Миша зачем-то вытащил из кармана измятый листок:

– Двадцать девятое июля… Борщ по-украински. Вкусная штука – хочу вот Машу научить… да забыл отдать. Впрочем, ладно, поехали. Место-то помнишь?

– Найду, – подросток хмуро кивнул и спросил про Лерку… Мол, правда ли, что ее… на озере…

– Не знаю, – выруливая на лесную дорогу, честно ответил Ратников. – По мне так вряд ли она там утопла. Озеро-то мелкое… если что, давно нашли бы.

– Это точно, мелкое, – шепотом повторил Макс.

Михаил искоса посмотрел на мальчишку:

– Ты-то сам как думаешь, могла она куда-нибудь свалить втихую, никого не предупредив?

– Да могла, конечно, – от такого вопроса Максик сразу повеселел. – Запросто! Взяла, да махнула с кем-нибудь в Питер, у нее там знакомых – тьма! А я как раз там, у Танаева, этих… ну, которые старинных воинов изображают, видел… когда эти долбаные браслеты нашел.

– Реконструкторов ты видел, – улыбнулся Миша. – Их многие видели…

– Ну, вот я и говорю… Лерка могла запросто с ними напроситься в город, аж дальше – ищи-свищи… Вы ж сами говорите, что… трупа нет.

– Нет, – Ратников согласно кивнул. – Это точно.

Если только Колька Карякин девчонку не отвез на Чудское да не притопил там… А он мог – ушлый! Тогда уж точно – никаких концов не найдешь.

Этой своей мыслью Михаил с пассажиром делиться не стал, а спросил про браслеты.

– Да я ж говорил уже! – парнишка пожал плечами. – Шел себе по тропинке, смотрю – в кустах блестит что-то…

– В этих, что ли, кустах? – показал рукой Ратников – они как раз уже подъезжали к озерку.

Максик всмотрелся:

– Не, не в этих. Подальше.

– Ну, показывай тогда.

Проехали еще метров сто…

– Вон-вон, здесь!

Ратников остановил машину, вышел вслед за выпрыгнувшим пацаном.

– Вот она, тропка, – деловито показывал тот. – А вот – кусты… Тут они и лежали, вот под этой ракитой, кучей. И, знаете, один даже на ветке висел – словно бы кто-то повесил, чтоб увидели.

– А сколько их было, ты говоришь?

– Да не помню… Я взял два – один маме подарил, другой Лерке вот…

Наклонившийся к земле Михаил с усмешкой обернулся:

– Чего ж все-то не забрал? Продал бы – наварился.

– Ага, наварился… держи карман! Это ж не золото, не серебро – стекляшка! Хоть вы и говорили про янтарь – но, нет. Стекло! Уж мама-то у меня разбирается… Блин… Что-то не видно… Штук пять тут точно еще оставалось… Не найти. Может, тоже нашел кто?

– Может, – Михаил подавил вздох.

Не нравились ему эти браслеты, очень и очень не нравились…

– Вон здесь один лежал, прямо на колее… видать, обронил кто-то…

На колее…

Они обыскали все, насколько можно это было сделать – ну, не рыть же землю? Максик честно отработал час, а потом – видно было – надоело, и Миша отпустил парня купаться. Сам же еще раз осмотрел кусты, заросшую густой травою дорогу… Да-а… тут при всем желании…

– Ну что? – выкупавшийся и довольный Максик, прыгая на одной ноге, выбивал попавшую в ухо воду. – Нашли что-нибудь?

– Да нет, увы, – Ратников развел руками и мотнул головой. – Давай, одевайся. Едем.

– Угу… сейчас, только обсохну…

Когда парнишка забрался в салон, Михаил запустил двигатель и аккуратненько развернулся, заехав задними колесами в кусты… Потом медленно тронулся…

Черт!

– А где дорога-то? – повернув голову, очумело спросил Максим. – Ведь только что была… А вон сейчас – травища какая! В пояс!

Не говоря ни слова, Ратников смотрел в зеркало заднего вида, в котором отражался… натуральный тевтонский рыцарь! На коне, в накинутом поверх блестящей кольчуги белом, с большим черным крестом посередине, плаще.

Глава 3

Лето. Окрестности Псковского озера

Христовый брат

Так собрались все графы и все знатные бароны, которые взяли крест.

    Робер де Клари.

    «Завоевание Константинополя».

За рыцарем – он был налегке, без щита и шлема – маячили оруженосцы и кнехты. Тоже с крестами. С короткими копьями, в сверкающих открытых шлемах – железных касках с широкими полями.

– Привет! – Максик выскочил из машины первым и сразу же подбежал к рыцарю. – Как у вас все натурально! И кольчуга… И меч… А почему – кольчуга? Я в кино видел – все рыцари в латах…

– Это добрый доспех, работы мастера Герхарда Мюллера из Нюрнберга, – рыцарь отвечал вежливо, даже с улыбкой, и по-русски говорил довольно хорошо, только с ярко выраженным акцентом. Эстонским – «топ-прый тоспехх»… – Кто ты есть, славный юноша? Я вижу – у тебя герб? Ты – оруженосец. Подожди… Я сам попробую угадать твоего господина… Рогатый череп – это не есть геральдическая фигура! Похожий герб имеет славный Бруно фон Эшберг… но, нет… это не герб Эшбергов, их я хорошо знаю. Ммм… Ха! Подойди-ка поближе, славный юноша. Я вижу, здесь и девиз… «Кисс Оф Дет»… Что это за язык? Какой-то смутно знакомый…

– Обычный английский, – подросток пожал плечами. – Странные вы какие-то. А можно ваш меч посмотреть?

– Меч?! – крестоносец горделиво обернулся к кнехтам. – Вот! Слышали? Знающие люди еще издалека определят лучший клинок! Даже в ножнах! Что бы там не говорил брат Бруно!

Реконструкторы…

Ратников вышел наконец из машины и – как и принято было – поклонился:

– Приветствую тебя, о, доблестный рыцарь! Не ожидал встретить вас в этой глуши.

– Не ожидал? – крестоносец – он был довольно молод и весьма приятен – светловолосый, с небольшой бородкой, улыбчивый. – Вы нас искали? Понятно… К нам многие хотят примкнуть, особенно после призыва его святейшества папы. Так вы англичане?! Славные воины благочестивого короля Генриха! Я немного знаю саксонскую речь… но ведь английски йомены говорят не совсем по-саксонски.

– А рыцари и
Страница 11 из 20

бароны – вообще по-французски! – рассмеялся Миша. – Мон амур, ту жур, бонжур!

– Ах да, да, я это слышал! К сожалению, я не понимаю вашей речи… хотя в Ордене есть и французские, и английские братья. Но – ваших земляков, увы, немного. В Пскове их сейчас нет. Похвально, что вы выучили язык врагов. Ордену нужны хорошие толмачи, которым можно было бы доверять… Странная у вас повозка. А где быки? Лошади?

– Вы сами-то откуда? – улучив момент, Ратников наконец-то прервал словоохотливого рыцаря этим простым и не вызывающим особого подозрения вопросом. – Москвичи? Питер? Нет… в питерской тусовке я почти всех знаю… О! Про Веселого Ганса слыхали?

– Ганс? – рыцарь улыбнулся. – О да, в пограничном замке есть каштелян, Ганс… Вы про этого Ганса?

– А он веселый?

– Гм… не думаю, что очень.

– А вас самого как зовут?

– Ах, – рыцарь приосанился. – Совсем забыл. Мое имя – Иоганн фон Оффенбах, я младший сын славного Готфрида фон Оффенбаха и дамы Матильды, урожденной младшей ветви рода маркграфов Пфальцских!

– Ого! – Михаил хлопнул в ладоши. – Рад знакомству со столь именитым рыцарем. Но ныне, судя по кресту, вы у тевтонцев?

– Вот уже третий год, как я дал обет нести слово Божие поганым язычникам и примкнул к братьям славного Ордена! Вы, думаю, хотите того же? А какого вы рода, разрешите узнать?

– Михаил… Майкл… Максик, как по-английски – ратник?

– Ратник… Воин, что ли? Кажется, уориор.

– Майкл Уориор – как вам имя? – Ратников хохотнул и уже серьезно поинтересовался: – Куда запропастилась дорога?

– А дорога там, дальше, – с улыбкой махнул рукой Иоганн. – Вам крупно повезло. Я вижу, что вы заблудились… Но теперь – с нами – мы войдем в Псков, и я представлю вас маршалу!

– Спасибо, о, благороднейший рыцарь! – Михаил издевательски сплюнул. – Может, хватит уже? Лучше б вытолкнули на дорогу машину, парни.

– Да, нам бы пора уже уезжать, – Максик наконец оторвался от разглядывания рыцарского вооружения и коня. – А вы тут сражения устраивать будете? А когда? А можно прийти с ребятами, посмот– реть?

– Какой у вас забавный оруженосец, герр Майкл, – усмехнулся рыцарь.

– Зато ваши кнехты, как на подбор – молчаливые.

– А я еще не давал им право заговорить. Ну, что, идите за нами… Увы, конь у меня только один… Ничего, думаю, вы скоро себе добудете лошадей! Несмотря на кажущуюся безлюдность, здесь, в лесах, есть деревни русских схизматиков… Только добывать трофеи нужно сейчас, через сутки уже будет поздно – там пойдут деревни герцогства Плескау, а, поскольку герцогство сие с недавних пор наше, эти деревни грабить нельзя. Наоборот, мы должны будем их защищать. Ну, чего вы ждете? Идемте же!

Ратников положил руку на плечо Макса:

– Идем. Глянем, где тут эта чертова дорога. А рыцарь хорошо излагает – в подробностях не теряется. Действительно, был такой момент в тринадцатом веке, когда тевтонские рыцари владели Псковом, правда, не очень долго.

– Захватили?

– Нет, часть псковичей открыли ворота.

– Предатели!

– Не все так однозначно, Максим. Многим было все равно, под чье покровительство отдаться. Рыцари точно так же могли бы защищать Псков от тех же литовцев, от Смоленска, от Новгорода, наконец. Хоть и считался Псков младшим братом, а новгородцы его при каждом удобном случае плющили. Так что немцы – для многих не такой уж и плохой вариант. Не лучше других, но и не хуже. Но, конечно, неминуемо начались бы проблемы с религией… Господи! Это что – дорога, что ли?

То, на что указывал рыцарь, вовсе не напоминало ту укатанную лесную дорожку, по которой можно было проехать и на «жигулях». Какая-то невообразимо жуткая – такое впечатление, что тележная – колея, грязь, точнее – густая пыль.

Максик покачал головой:

– Нет. Это какая-то не та дорога. Парень на коне, похоже, ничего тут не знает. Да все они… Я думал, он эстонец, а вышло – немец. У них тут что, международный сбор? Вот здорово! Наверняка рыцарский турнир устроят, я такой один раз видел в Выборге, у замка…

– Ты в Выборге был?

– Да, у меня же мама оттуда… Ой! Чего это ему надо?

Один из кнехтов – приземистый мужичок с рыжей разбойничьей бородой – подойдя к Ратникову, поклонился и, поправив шлем, обратился… кажется, по-немецки…

– Макс, ты немецкий знаешь?

– В школе учу… Только… он как-то не совсем понятно говорит. Лишь некоторые слова разобрать можно… Ага! Светлый какой-то… Светлый рыцарь… Светлый рыцарь Иоганн приглашает нас отдохнуть в его шатре и разделить трапезу…

– Скажи – пойдем, раз приглашает.

Максик быстро перевел и обернулся к Мише:

– Вы как хотите, дядя Миша, а я, наверное, пойду. Не очень-то и далеко тут…

– Да подожди ты – посидим да вместе поедем. Что ты так заторопился-то?

Мальчишка пожал плечами:

– Не нравятся мне эти иностранцы. Странные они какие-то. Не говорят ничего, а глазами так и зыркают. Нет, сам-то этот Иоганн вроде парень нормальный…

– Ну и пойдем. Посидим с «нормальным парнем».

– Так вы пока идите, а я к машине сбегаю… забыл кое-что…

– Ну, беги, коль охота, – махнув рукой, Михаил хмыкнул и быстро зашагал к видневшемуся за деревьями высокому шатру… естественно, тоже украшенному черными тевтонскими крестами.

– Вы без оруженосца? – рыцарь Иоганн, сняв кольчугу, развалился на разостланной кошме. – Он недостаточно знатен?

– Да нет. Явится чуть позже. Какой-то у вас восточный стиль… Кошмы эти, циновки, скатерть на траве… думаете, именно так у крестоносцев и было? Ну, разве что в Палестине…

– Палестина? – Иоганн вскинул глаза. – О, да! Я вижу, вы много где побывать успели… В Латинской империи? Вот почему ваш оруженосец ходит с голыми руками, в хламиде…

– Я говорю – стиль похож: как там.

Рыцарь вдруг улыбнулся:

– Все хочу спросить вас, герр Майкл… Ваше платье… Это в Англии такое носят? Или в Латинской империи?

Джинсовая рубаха на Мише, в общем-то, не была такой уж старой… А, впрочем – понятно: герр Иоганн шутит.

– Откуда вы? Гамбург? Берлин? Мекленбург?

– Мекленбург, – кивнул хозяин шатра. – Рад, что вы вспомнили мой род, герр Майкл! Более того – польщен! А оруженосца вы, верно, послали присмотреть за повозкой? Не беспокойтесь, по возвращению Плескау пошлем сюда кнехтов с быками. А вашего коня и ваших быков, видать, увели местные, а? – рыцарь хитро прищурился и шутливо погрозил пальцем.

Он был одет в узкие штаны-шоссы и гамбизон – стеганую – как раз под доспехи – куртку, с этой стороны у Ратникова не было замечаний – все, как и в то время. Не было претензий и к языку – это раньше, еще до своего появления в средневековом Новгороде, Миша считал бы, что древние русичи разговаривали именно так – «вельми понеже» – ан, нет, все гораздо проще. Громоздкие словесные формулы употреблялись лишь в официальных прошениях да в летописях, достаточно лишь берестяные грамоты прочитать – «что ты такое ко мне имеешь, что не приходишь» – как писала одна новгородская девушка своему парню. Обычный русский язык, вполне понятный. Мы же тоже редко говорим «санузел», «головной убор» и прочее.

– Ничего! – снова засмеялся рыцарь. – Вот завтра с утра, по пути устроим охоту. Тут ведь на наши деревни – повеселимся! Оп! А вот уже и дичь!

Огромный, зажаренный на вертеле – такое впечатление, что целиком – гусь оказался чересчур – до
Страница 12 из 20

изжоги – жирным и жестким, к тому же жутко пах тиной, и Ратникова едва не вырвало, хорошо – вовремя схватил кубок.

– Доброе рейнское вино! – горделиво похвастался Иоганн. – Отец-каштелян не часто балует таким братьев.

– Да, вино хорошее, – попробовав, искренне похвалил Миша. – Давненько такого не пил!

– Ну, а я что говорю?! Признаюсь – весьма рад нашему знакомству, герр Майкл, весьма рад! Вы как рассчитываете – примкнуть к Ордену братом, приняв все обеты, или пока так… невоцерквленно…

– А вот прием – посмотрим, – Михаил со смаком откусил изрядный кусок жареной рыбины – форель, что ли? Так и есть! Однако удачливые рыбаки, эти иностранцы.

– Герр Иоганн, вы вино где покупали? У себя в Мекленбурге? А сколько оно там стоит? Знаю один магазинчик в Париже, рядом с Данфер Рошро, так там меньше двух евриков – совершенно потрясающее бордо, честное слово!

– Париж – вы сказали? – крестоносец неожиданно ухмыльнулся. – Знавал я некогда оттуда студентов… Редкостные буяны!

– Так вы игнорировали мой вопрос относительно вина, герр Иоганн!

– Ах, вино… Недавно прибывшие братья привезли пару бочонков. Вот приедем – напробуемся. Вы, я вижу, не очень-то любите поститься?

– Да нет, не очень.

– Я тоже. Только… тсс… не очень-то болтайте об этом, друг мой! Среди кнехтов есть наушники отца Германа, командора – а это, хочу предупредить, очень уж въедливый брат. Он послан великим магистром… для пригляду… Ну что, герр Майкл, поднимем бокала за Орден!

– Поднимем! «Помогать, защищать, лечить!» – Девиз Ордена Святой Марии тевтонской Ратников ввернул весьма к месту… и к большому удовольствию своего сотрапезника.

Рыцарь фон Оффенбах обслуживал гостя сам, по-походному – кнехты в шатер не лезли, что было странно – неужели, им не хотелось выпить?

Ага… вот послышались чьи-то шаги… шуршала трава…

– Можно к вам? – в шатер заглянул запыхавшийся Максик.

Грязный, как черт – и где только уделался?

– Кеды снимай, – крикнул ему Ратников. – Где шлялся-то?

– Да вокруг озера пробежал… Нет там дорог!

Мальчик сопя, уселся на кошме, по-турецки скрестив ноги.

– Ну вот, – хмыкнул хозяин шатра. – Будет теперь кому нам прислуживать. Как зовут парня, забыл спросить?

– Максом кличут.

– Ого! Как римских императоров! Верно, он и в самом деле древнего и весьма достойного рода. Разливай вино, Максимус, так и быть – плесни и себе во-он в тот кубок.

– Хорошие у вас рюмочки! – старательно наливая из кувшина вино, хмыкнул подросток. – Такими и убить можно. Дядя Миша, это что – из какого-нибудь музея, да?

– Новоделы… Да не тряси ты так – больше расплещешь! Так нет, говоришь, дороги?

– Нигде! Честно слово – не видел. А облазил кругом все… Главное – мы-то как-то проехали…

Нехорошие подозрения вмиг закрались в голову Ратникова. Тевтонский рыцарь, шатер, странные разговоры… ни одного современного предмета – радио там или навигатора – ничего! А может…

Миша похолодел… Неужели? Но – как? Ведь никаких браслетов-то ни на нем, ни на Максике не было! И машина… Машина… Она-то – как?

Черт! А если… если чисто случайно, когда разворачивался, наехал… раздавил…

– Макс! Не в службу, а в дружбу, сбегай-ка снова к машине… посмотри под колесами… нет ли чего? Может, осколки какие лежат?

– Осколки?

– Да, посмотри, пожалуйста, и повнимательней, а?

– Ну… ладно… – с явным удовольствием допив из кубка вино, Макс вытер рукой губы и выскочил из шатра.

– Да не беспокойтесь вы так за свою повозку, герр Майкл! – хохотнул тевтонец. – Хотя, оно конечно – оруженосец не должен бездельничать, за это вам его родители спасибо не скажут!

Неужели… неужели… правда?!

В шатер – очень уж быстро – заглянул раскрасневшийся от вина Макс. Протянул на ладони осколки… те самые – золотисто-коричневые… витые…

– Вот. Вы не про это спрашивали?

Они… Черт побери… они…

Значит… Впрочем, может быть, не стоит зря разводить панику? Да, паниковать не стоит… но подстраховаться нужно. Если представить, что сейчас… гм… тринадцатый век, точнее – тысяча двести сорок первый год – то… Хорошо еще, крестоносец принял их за рыцаря и оруженосца – небось, хватало в ту эпоху таких вот искателей удачи и славы. Из Палестины рыцарей давно выбили, почти всех, осталась новая фишка – Прибалтика да псковские и новгородские земли. Да, еще Литва. Литовский Кунигас Миндовг не столь уж давно так лихо врезал тевтонцам при Шауляе, что Ордену наверняка требовались люди. И это, несмотря на объединение с меченосцами, которые теперь превратились в филиал Тевтонского Ордена в Ливонии, или просто – в ливонцев. А еще были германские князья, император Священной Римской империи Фридрих (кстати, главный враг и конкурент папы римского), Рижский архиепископ, орденские комтуры, уже упоминавшиеся литовцы, а еще к ним – и поляки, плюс ко всему – смоленцы, полочане, новгородцы, псковичи… И у каждого – свои интересы, и каждый – друг другу враг, а если на какое-то время и друг – так исключительно из тех, про кого пословица – «против кого дружить будем?».

Такая вот в тринадцатом веке в здешних местах ситуация, насколько себе представлял Миша.

Да! Оружие. Крестоносец попался вежливый, еще ничего толком и не спросил, но очень скоро спросит, обязательно спросит…

– Наш баркас угнали какие-то люди… Вернее, это был их баркас… мы его наняли… Сказали, что так быстрее добраться в Плескау.

– Ха! – Иоганн громко расхохотался. – То-то я и смотрю… Конечно же на баркасе осталось и ваше оружие, и кони…

– Да, именно так. Успели выгрузить только повозку. Пока мы с нею возились, баркас неожиданно уплыл…

– Вы слишком доверились этим закоренелым язычникам эстам, мой дорогой друг! – покачав головой, крестоносец поднялся на ноги и выглянул из шатра: – Эй, Теодор! Принеси-ка сюда еще один кувшинчик.

– Что-то я не пойму… – озадаченно хлопал глазами Макс. – Какой баркас? Какое оружие? Что за повозка? И где наконец дорога?

– Объясню, – Ратников быстро кивнул. – Обязательно объясню, только – чуть позже. А сейчас пока много не болтай… лишь поддакивай да важно кивай.

– Но зачем?

– Скоро узнаешь… хотя, конечно, лучше бы и не знать.

– А знаешь, герр Майкл, – усаживаясь обратно на кошму, усмехнулся рыцарь. – Если б не герб на хламиде твоего оруженосца да не шикарная повозка, я, наверное, принял бы вас за бродяг.

– Ничего удивительного, – буркнул Ратников. – Именно на них мы сейчас и похожи.

– Тога не побрезгуйте… я распоряжусь, чтобы вам дали мантии или плащи… вполне добротные вещи… Уж не беспокойтесь, как-нибудь подберем вам платье!

– Вы очень добры, герр Иоганн!

– Пустяки! Ведь все мы – братья во Христе, верно?

– Истинная правда, о, благороднейший!

– Господин… – Снаружи, перед шатром, что-то звякнуло.

– Теодор?

В шатер, поклонившись, вошел белобрысый парень – кнехт – довольно мускулистый и рослый, с ним крестоносец заговорил по-своему, на мелкенбургском диалекте, который ни Ратников, ни Максик не понимали.

– Боюсь, сегодня нам понадобятся все силы! – взволнованно произнес рыцарь, едва кнехт ушел. – Мои соглядатаи видели совсем рядом большой отряд язычников. Приплыли на двух карбасах, псы. Видать, это они вас и ограбили…

– Сколько их, ты сказал?

– С полсотни человек
Страница 13 из 20

будет. А у меня – только одно «копье»: я да с дюжину кнехтов.

– Можешь вполне рассчитывать на нас, герр Иоганн! – высокопарно заверил Миша.

Рыцарь улыбнулся:

– Клянусь, и не ждал иного ответа, мой друг! Думаю, язычники нападут ночью… или рано поутру, как это у них принято. Придется не спать!

– А что, если… гм… переместиться куда-нибудь в боле удобное место.

– Это самое удобное! К тому же мы не очень хорошо знаем местность – все эти ручейки, речушки, болота… Нет, встретим их здесь, да поможет нам Бог! – крестоносец набожно перекрестился. – А, если уж не поможет – что ж, тогда умрем с честью! Я приказал разбить для вас походный полог, отдохните, переоденьтесь… И…

Рыцарь засунул руку под кошму и вытащил оттуда – меч! Довольно длинный – около метра длиной – с большим перекрестьем и заостренным концом.

– Бери, герр Майкл! Конечно, это не нюрнбергский клинок, но все ж – плесковский. Извини, ножен к нему тоже нет. А твоему оруженосцу я пришлю копье, надеюсь, он хорошо им владеет…

– Добрый меч, – проведя по клинку пальцем, довольно произнес Ратников. – Спасибо. Я – твой должник Иоганн!

– Ничего-ничего, – снова засмеялся рыцарь. – Быть может, с долгами мы разберемся уже на том свете!

– Хорошее напутствие, – выходя из шатра, вполголоса заметил Михаил. – Макс, не видишь тут того полога, что для нас разбили?

– Нет…

– И я тоже…

– Ой! А вон там, за деревьями – не он? Низенькая такая палатка…

Подскочивший кнехт – Теодор – поклонился и что-то сказал, указывая рукою на полог.

– Говорит – это для нас, – Максик, наконец смог хоть что-то разобрать. – И еще что-то говорит – да я не все понимаю.

– Хорошо еще хоть что-то понимаешь, – забираясь под полог, хмыкнул Михаил.

– Дядя Миша! – устроившись рядом, взволнованно воскликнул подросток. – Я вообще ничего не понимаю! Что тут такое делается-то? Куда дорога делась, тропки все? Почему все эти люди такие странные?

– Ты только не волнуйся, Макс… я попробую объяснить. Слыхал что-нибудь про путешествие во времени?

– Фильм смотрел французский – «Пришельцы».

– Вот и хорошо – представление, значит, имеешь.

– Да о чем представленье-то? – Максим уже чуть не плакал. – О чем?

– О том, что мы здесь – такие же пришельцы.

Мальчишка обхватил себя руками за плечи и обиженно скривился:

– Все равно не понимаю… Одно понял пока – с этими людьми нужно быть поосторожнее, верно?

– Верно мыслишь, Шарапов!

– Так, может, лучше убежать, пока не поздно? Черт с ней, с дорогой… и с «УАЗиком», потом как-нибудь его заберете!

– Ладно, попробуем уйти… Прямо сейчас предлагаешь?

Максик зябко поежился:

– Да нет – темновато уже. Давайте утром, пораньше.

– Утром? Давай… Ну, тогда сейчас спи.

– Ага… Дядя Миша, а я ведь правда, осмотрел тут все, пока бегал, – немного помолчав, растерянно промолвил подросток. – Ничего знакомого не нашел! Тропинки есть, правда, но какие-то не те… да и вообще, как-то уж слишком чисто кругом, прибрано.

– Что значит – прибрано?

– Ни бутылок вокруг, ни банок… Как такое может вообще быть?

Ратников ничего не ответил, лишь вздохнул и попытался забыться. Да уж, ситуация… А ведь получается, если все так, как он подумал, то… То ведь именно он и подставил Макса! Ведь, если бы парень с ним не поехал… Господи, только бы все это оказалось дурным сном! А если – не сон, если – правда? Была ведь в его жизни похожая ситуация… Тогда нужно выбираться! Если и здесь действуют браслеты – значит, во-первых, как минимум, нужно хорошенько запомнить место – Танаево озеро. И еще запомнить – как к нему добраться, дороги тут могут быть другими, да, наверняка – другие. А затем? А затем – искать эти самые браслетики! Ведь их же кто-то принес! И, значит, кто-то этим переходом пользуется! Отвязаться от этих чертовых крестоносцев, поселиться здесь – и ждать! Черт… Псков-то под тевтонцами сейчас. Потом Александр Грозны Очи явится… нет, отсидеться вряд ли получится. Ладно, это все надо обдумать… А вот пока Максику-то что сказать? А все как есть – так и сказать! Все равно, ведь начал уже. А поверит– не поверит – его дело.

– Макс, спишь?

– Да, дядя Миша? – мальчишка вздрогнул и тут же обернулся. – Слышите? Идет кто-то!

– Мейне геррен?

Ну, эту-то фразу Ратников понял и без перевода. Пришел белобрысый Теодор, принес одежку – положил у полога с поклоном и, еще раз кивнув, удалился к шатру… нет-нет – к повозкам! Тяжелые такие, крытые рогожкой, телеги, волы… нет, быки все же. Значит – есть тут где-то дорога! Правда, машина – даже «УАЗ» – сейчас туда вряд ли проедет, местность уж больно болотистая… а вот, когда чуть подмерзнет… или – еще больше подсушит.

– Дядь Миша, чего этот парень принес-то?

– А вот сейчас и глянем… – Ратников присел на корточки.

Смеркалось, но небо еще было белесым, высоким, на его фоне контрастно выделялись аспидно-черные вершины елей. Где-то совсем рядом куковала кукушка – ку-ку, ку-ку…

Господи, сколько нам здесь жить?

Ку-ку, ку-ку, ку-ку…

– Так, что тут у нас… Плащи… Этот – синее корзно с фибулой, мне, тот, рваненький – тебе. Не кривься, не кривься, именно такой оруженосцу и полагается.

– А это что? – у парня аж глаза округлились. – Кольчуга, что ли? Ишь, звенит…

– Кольчуга… короткий хауберт. Все ее тогда носили – и наши, и рыцари… Это вранье все про тяжелые рыцарские доспехи, они много позже появятся, да и то, в основном, для турниров… Хауберт – мне, а тебе вот – панцирь из чудеснейшей свиной кожи – чуешь, как пахнет?

– Да уж, – Максик с отвращением отодвинулся. – Вонища – хоть нос затыкай!

– А какие на нем прекрасные железные бляшки! Многих, правда, нет – отвалились, ну, уж извини – дареному коню в зубы не смотрят. Ага! Шлемы! Этот, с наносником – мне, а ты бери каску…

Максим тут же водрузил шлем на голову и поморщился:

– Великовата шапочка…

– Ничего, с подшлемником в самый раз будет. Меч у меня уже есть… а вот и твое копье… Потом покажу, как пользоваться.

– Дядя Миша… Мы что же – тоже в турнире будем участвовать?

Ратников усмехнулся:

– Вот в турнире – вряд ли! А в какой-нибудь мелкой стычке – запросто. Ты, Максюта, помнишь, что я тебе недавно сказал… ну, про другое время?

– Да помню… И как вам только прикалываться-то не надоест?

– Так вот теперь слушай, как мы здесь могли оказаться… Браслеты помнишь?

– Ну!

– Так вот – с их помощью… Наехали колесом – ты сам принес осколки. И с их же помощью мы можем вернуться назад. Нужно только их отыскать, эти браслетики… через тех, кто их сюда принес. Останемся, подстережем… Не такое уж и сложное дело, верно? Найдем браслеты, выберемся… Черт! Еще бы эту вертихвостку Лерку найти!

– Лерку? – мальчишка дернулся, губы его задрожали. – Так вы… вы думаете, что…

– Ты слышал уже про нее?

– Да слышал. Эти два урода… Узбек и Карякин…

– В общем, думаю, что она тоже здесь, в этом времени, и мы…

– Ой, дядя Миша, – обхватив голову руками, Максик тихонечко застонал. – А давайте, вы мне все это потом расскажете, ну, когда домой придем, а?

Ратников в ответ только вздохнул: не поверил парень.

– Ладно, давай спать – утро вечера мудренее!

– А утром уходим – не забыли?

– Да уж не забыл, спи, с утречка разбужу.

А утром они проснулись от жутких криков! Кто-то бежал, что-то звенело,
Страница 14 из 20

вопили, казалось, прямо над головою и еще – жутко пахло гарью!

– Надевай! – Ратников швырнул Максу панцирь и подшлемник. – Быстро!

– Да не надену я это…

– Давай без разговоров!

Михаил и сам уже облачался в кольчужку – имелся опыт – справился один, без помощи оруженосца, надвинул на глаза шлем и, взяв в руки меч, высунулся наружу…

– Ой, мать моя!

Тотчас же прямо на Мишу набросилась какая-то совершенно жуткая бородатая рожа с перекошенным от ярости ртом и огромной дубиной… которая едва не угодила Ратникову в голову… хорошо, тот успел пригнуться… и пустил в ход меч, ударив коротко, тычком, бородачу в пах!

Враг зарычал, дико и страшно, как рычит смертельно раненный, выгнанный из теплой берлоги медведь. Зарычал… выронил дубину… и тяжело повалился в траву, орошенную кровью.

– Дядя Миша! Что это? – испуганно возопил выбравшийся из полога Макс. – Что тут происходит… Боже? Он что – мертвый?

– Мертвее некуда, – оглядываясь, сквозь зубы процедил Ратников. – Ты вот что… спрячься пока где-нибудь и не высовывайся… не до тебя.

Огромными от ужаса глазами подросток смотрел на стекающую с меча Михаила кровь…

– Дядь Миша…

– Кому сказал – исчезни!

А вокруг происходила уже самая настоящая битва! Какие-то люди в плотных стеганых панцирях из звериных шкур, ловко орудуя рогатинами, дубинами и топорами, окружили тевтонцев и теперь крушили их со злобной и молодецкой удалью. Надо сказать, «копье» рыцаря Иоганна фон Оффенбаха, несмотря на численное превосходство врагов, защищалось умело – сам рыцарь быстро организовал оборону, меч его сверкал над головой, словно молния, в блестящем, похожем на перевернутое ведро, шлеме, отражались первые лучики солнца.

– Helfen! Wehren! Heilen! – с каждым ударом фон Оффенбах выкрикивал едва слышный из-под шлема девиз Ордена. – Помогать! Защищать! Лечить!

У Ратникова даже и сомнения не возникло – кому помогать, да и, честно сказать, не до того было… Вот снова подскочил какой-то лохматый черт! Выпучив глаза, завращал дубиной…

Мечом такую не отобьешь – клинок жалко…

Михаил резко отпрыгнул вправо и тут же взмахнул мечом, оцарапав противнику плечо. Враг еще пуще рассвирепел, что-то закричал, поудобнее перехватив страшное свое оружие… вернее – только попытался перехватить, Ратников не дал ему это сделать. Стремительный выпад вперед… Укол! Хруст… Выплеснувшаяся фонтаном кровь вновь обагрила лезвие…

– Дядя Миша-а-а!

Михаил обернулся… увидев под своими ногами поверженного, хрипящего еще врага – молодого парня… Выпавшая из его рук секира валялась тут же, в траве, рядом стоял Максик, смешной, в казавшемся таким нелепым шлеме. С острия его короткого копья капала свежая кровь… Значит – он…

– Молодец, Макс!

Выкрикнув, Ратников ухватил парня за руку и метнулся к толстой березе – врагов вокруг было слишком уж много, как бы не зашли за спину.

Вот они, вот они – напирают, теснят… Что там за треск позади? Неужели…

Теодор! Так, кажется, его зовут… Белобрысый парень, кнехт с круглым лицом… Без шлема – видно, сбили дубиной. На лице – кровь, но в руках – копье… Парень прихрамывал – в бедре торчала обломанная стрела. Ах, у них и луки!

– С нами Бог! – Теодор неожиданно улыбнулся. – Постоим за Святую Деву! Помогать! Защищать! Лечить!

Их сразу же окружило человек десять – двое здоровяков в ржавых кольчугах, с рогатинами, остальные – мелкий, в медвежьих шкурах, сброд… Да, у двоих луки… И помощи ждать – неоткуда!

Теодор снова что-то крикнул Мише, задиристо потрясая копьем.

– Говорит, нам бы еще чуть-чуть продержаться, – сглотнув слюну, тут же перевел Макс. – Дядя Миша… а они нас сейчас убьют?

– Если мы им это позволим! – ловким ударом Ратников отбил рогатину, и Макс… Максик… немедленно сунул копьем в шею вырвавшемуся вперед верзиле… Тот захрипел, осел, зажимая рану… Остальные завыли, словно тучи дьяволов, кто-то метнул дубину, едва не пришибившую Макса… Просвистела стрела…

– С нами Бог и Святая Дева! Держитесь!

Ратников поднял голову – рыжебородый кнехт и фон Оффенбах в сверкающем ведре-шлеме, а с ними еще человек пять, орудуя мечами и копьями, пробивались на выручку… Ага… вот рыжий упал с разможженной головой…

Черт…

– Помогать! Защищать! Лечить! – снова выкрикнул Теодор и, закусив губу, вдруг повалился спиной на толстый березовый ствол…

Макс встал рядом, выставив на врагов копье… Ратников взмахнул мечом и грустно ухмыльнулся: похоже, помочь им сейчас и в самом деле могла только Святая Дева.

– Помогать! Защищать! Лечить!

И вдруг, где-то совсем рядом, за лесом, раздался звук рога… И вот уже за деревьями показались всадники, в белых, с большими черными крестами, плащах, в сверкающих шлемах!

– Помогать! Защищать! Лечить!

Их было человек двадцать, из которых – двое рыцарей, а все остальные, насколько мог судить Ратников по вооружению и одежде, – кнехты.

Вражины замялись… дрогнули… и вот уже, не дожидаясь разгрома, рванули, побежали в разные стороны, словно зайцы… Повернув коней, всадники кинулись было преследовать их, но, куда там, тщетно…

– Рад видеть тебя, брат Гернольт, – сняв шлем, Иоганн фон Оффенбах устало опустился на землю. – Клянусь святыми мощами, ты появился вовремя.

– Вообще-то, я не очень спешил, – орденский рыцарь в подбитом волчьим мехом плаще слез с коня и передал шлем подскочившему кнехту.

Лет сорока, с худым узким лицом, он напоминал аскета. Редкие светло-рыжие волосы падали на плечи, на макушке виднелась аккуратно выстриженная тонзура. Тонкий, с небольшой горбинкой, нос, реденькая, как и волосы, бородка – ничем не примечательный облик, какой-то даже потасканный, блеклый… если бы не глаза! Глубоко посаженные, черные, они сверлили всех таким яростно-жгучим и подозрительным взглядом, что Ратников невольно поежился.

– Сколько у вас потерь? – хмурясь, спросил брат Гернольт. Спросил, естественно, по-немецки, вернее, на том диалекте, что был в ходу в Ливонии.

Подтянувшись, герр Иоганн быстро доложил обстановку, после чего с улыбкой показал рукою на Ратникова:

– Это герр Майкл, рыцарь из Англии. Прибыл к нам с оруженосцем. Сражался, как лев! О, видели бы вы, брат Гернольт, как ловко он орудует мечом!

– Так любой рыцарь должен владеть им, – крестоносец усмехнулся, краем глаза наблюдая, как кнехты оказывают помощь раненым и складывают в скорбный ряд погибших. – Так вы прибыли из Англии, сэр Майкл?

Ратников слабо улыбнулся и, разведя руками, покачал головой.

– Герр Майкл не знает нашего языка, – поспешно пояснил фон Оффенбах.

– Как же вы общаетесь? Неужели, как в Англии? Или – по-латыни?

– Нет… Зная, куда отправляется, герр Майкл специально выучил речь руссов.

– Даже так? Поистине это великий подвиг… Из какой вы семьи, сэр Майкл? – спросил брат Гернольт по-русски. Хорошо спросил, почти совершенно без акцента, даже не «цокал», как, скажем, новгородцы – те ведь так и говорили – «зацем», «поцему»…

– Я… ммм… Мой род известен в Ливерпуле. Сэр Пол Маккартни – слышали? Так это мой дядя.

– Сэр Пол Маккартни? Увы, не слыхал. Ведь ваша Англия столь далека от нас… Хотя, в комтурствах Пруссии найдутся ваши земляки англичане. Вы славно бились… – брат Гернольт потер руки.

– Да и вы подоспели вовремя.

– Что ж… сейчас
Страница 15 из 20

погребем павших… помолимся… и потрапезничаем, а уж потом – в путь. Так, брат Иоганн?

Фон Оффенбах кивнул и направился к своим – подсчитывать потери.

– Я рад, что вы прибыли к нам, сэр Майкл! – неожиданно улыбнулся крестоносец. – Опытных рыцарей нам очень не хватает, особенно здесь и сейчас, ведь надобно брать под руку Ордена все эти дикие земли. Кстати, знаете, сколько братьев-рыцарей взяли Плескау?

– Интересно, сколько же?

– Двенадцать! Да-да, всего-то дюжина. Ну, не считая кнехтов и того, что добрые бюргеры Плескау во главе со своим бургомистром Твердильо Иванковичем с радостью распахнули пред нами ворота.

Вот оно – гнусное предательство, – подумал про себя Ратников. – хотя, наверное, имелись у «добрых псковских бюргеров» во всем этом и свои интересы.

– Теперь нас всего четверо в Плескау… я имею в виду – четверо рыцарей, – брат Гернольт продолжал водить неофита в курс дела. – К сожалению, великий магистр Хайнрик фон Вида отстранил гроссмейстера отделения Ордена в Ливонии. Магистр считает, что мы зря вмешались в русские дела, что нас используют все кому не лень. Вот и сейчас обиженный на псковичей князь Ярослав Дорогобужский захотел отвоевать себе трон. Якобы нашими руками, именно так и считает магистр. Да, наверное, это и так – но и мы здесь немало поимеем! Вы толок представьте – Плескау – наш! О, это большой и красивый город, вы скоро сами увидите и восхититесь. Что же касается князя Ярослава… он всем надоел. Приехал в Феллин, ныл там, ныл, мол, обижают… интриговал, выпросил помощь – ну как отказать? Жена его отца, князя Владимира Мстиславича – дочь Дитриха фон Буксгевдена, а Дитрих – родной брат рижского епископа, ссориться с которым нам пока не с руки. Кстати, и сам князь Владимир в свое время пытался использовать Орден – тогда еще – Меченосцев – в своих корыстных целях, силясь оторвать Плескау от Новгорода. Вот и великий магистр относится ко всей этой эпопее с Плескау с большим недоверием. Вот и мало рыцарей – буквально некому доверять. А ведь нужно основывать дальние комтурства, крестить язычников, строить замки… А некому! О, у нас здесь много достойных для любого славного рыцаря дел, сэр Майкл!

Брат Гернольт хитро прищурился:

– Вы как хотите… сразу принять обет Ордена? Предупреждаю, наш устав очень строгий.

– А может быть, мне пока остаться на правах орденского вассала? – хитро вывернулся Михаил. – Кто его знает, как там все сложится? Может, жениться захочу? Говорят, в Плескау очень много красивых и знатных дев…

– О, вы правы, их там великое множество, как русские говорят – «бесщисла»! – крестоносец прищелкнул языком… но тут же заплевался и перекрестился. – господи, прости меня, грешника… Ну, что ж – жду вас за трапезой, сэр Майкл. Там уж поговорим посерьезнее.

Ратников усмехнулся – не такие уж тевтонцы безвинные овечки, как пытается убедить брат Гернольт. Надо же – в русские дела их втянули… затащили лису в курятник – а то они на русские земли не зарились?! Псковичи, правда, тоже хитрованы еще те – и опека со стороны Новгорода – «старшего брата» – многим наверняка давненько уже надоела, вот и пригласили немцев да князя Ярослава Дорогобужского – из Смоленского, кстати, княжества – тамошние князья во Пскове и сидели, а вот суздальцы – Ярослав и сын его, Александр Грозны Очи, через много-много-много лет прозванный летописцем «Невский», – никакого отношения к Пскову не имели. Назвать псковичей «предателями русской земли»? Ну, это если только считать «Русской» землею сузадьцев или Новгород… А ведь там полно еще княжеств! И никакого единства – как, впрочем, в германских землях. Суздальцы от нашествия монголов ослабли? Отлично! Кто больше всех радуется, руки потирает? Немцы? А вот и нет – смоляне! А вот Новгород смотрит на поднимающийся Псков как на свою колонию… кому ж такое понравится? Тут сойдет и Орден… Почему бы нет? Сейчас поможет, а потом… насчет католичества… там посмотрим… Мавр выполнит свое дело… а дальше ему и накостылять можно! С помощью того же Смоленска или Литвы. Нет! У литовских кунигасов слишком уж руки загребущи, хуже, чем у немцев, – потом не выгонишь. «Немцы» в контексте Ордена – это именно что «немцы» – иностранцы. И датчан там хватало, и французов, и шведов… да и Мекленбург, Померания, Бавария – все разные земли, и очень часто друг другу – враги.

А вот рыцарей Тевтонского Ордена смело можно назвать предателями… предателями интересов Священной Римской империи (германской нации), император которой – Фридрих – был самым яростным врагом римского папы, верховного сюзерена Ордена. И, в общем-то, брат Гернольт прав – сильно потрепан Орден: в тридцать восьмом, при Шауляе, накостыляли литовцы, совсем недавно – монгольские тумены хана Кайду. Так что не хватало рыцарей, не хватало…

Ратников все ж закончил когда-то истфак, кое в чем разбирался…

Черт побери! А где же Максик-то? Неужели… Нет, нет, не может быть – он же вот, рядом был, буквально только что…

Так куда ж делся?

– Максим! Макс! – сложив рупором ладони, позвал Ратников.

Тишина… Только слышно, как переговариваются кнехты, делая свою неприятную работу.

Закусив губу, Михаил подбежал к березе… той самой, с красным от крови стволом. Осмотрел все, рванулся в кусты, по тропинкам… И там, в камышах, у самого озера наконец обнаружил Макса. Мальчишка лежал ничком…

Господи!

– Ма-а-акс!!!

В три прыжка Ратников оказался рядом, упал на колени, с ужасом трогая подростка за плечо… Мертв?

– Дядя Миша…

Максим обернулся – лицо его было мокрым от слез:

– Дядя Миша… да что же это… я вот того, бородатого… копьем… А он… Я что же – убил? Нет! Нет!

Парень уронил голову в ладони, плечи его задергались.

– А ну, не реви! – схватив Макса за подбородок, Ратников ударил его ладонью по щекам. Несколько раз. Не сильно, но вполне чувствительно.

– Прекратить истерику! Да – ты его убил. Иначе бы он тебя! Помнишь, что я тебе говорил? Ну? Помнишь?

– Дядя Миша…

– Иди умойся, да пойдем обедать. Не журись, парень! Выберемся! Это я тебе говорю – выберемся! Самое сложное – это Лерку найти. Ну да ничего – и тут справимся.

Парнишка неожиданно улыбнулся:

– Да, Лерку найдем… и свалим! Верно, дядь Миша?

– Конечно же верно, Макс!

– Кто это были – русские? – сидя в шатре фон Оффенбаха за скромной трапезой, спросил Ратников.

– Чудины или эсты, – обгладывая кость, хмуро бросил Иоганн. – Русские нас бы вмиг…

– Это были язычники, – брат Гернольт скривил губы. – По пути мы видели капище – огромный серый камень на берегу озера. А вокруг кости птиц, зверей, даже человеческие… И еще – разноцветные ленточки.

– Чудины поклоняются бесам, – согласно кивнул фон Оффенбах. – Брат Гернольт, мы отправимся в путь сегодня?

– Да, – крестоносец вытер жирные руки о край плаща. – Язычники могут вернуться, и в гораздо большем количестве. На трех карбасах, на четырех, на десяти. Следует поспешить. Сэр Майкл?

– Да? – Ратников поспешно оторвался от кубка.

– Помните, я говорил о серьезной беседе?

– Ну да…

– Ее час пришел. Вам следует знать – я нынче исполняю обязанности командора Плескау и вверенной мне властью решил основать несколько пограничных комтурств… одно из которых предлагаю возглавить вам!

Хитро прищурясь,
Страница 16 из 20

крестоносец посмотрел прямо в глаза собеседнику:

– Это очень непростое, опасное, но весьма бого– угодное дело. Да вы и сами, наверное, уже это поняли…

– За тем и явился! – слегка наклонил голову Михаил.

Брат Гернольт удовлетворенно кивнул:

– Признаюсь, иного ответа не ждал.

Ратников опустил глаза, лихорадочно соображая – что же дальше? Сообразил, надо сказать, быстро и тут же спросил:

– А могу я сам выбрать комтурство?

– Ну, конечно же! – неожиданно расхохотался Гернольт. – Их ведь, в общем-то, еще нет, вернее есть, но пока только – здесь, – он постучал себя по лбу указательным пальцем. Так что – выбирайте! На правах вассала, конечно…

– Тогда – здесь! – решительно заявил Ратников. – На этом вот самом месте.

– Хорошо, – крестоносец устало кивнул. – В десяти лигах отсюда, на берегу, есть что-то вроде нашего опорного пункта.

Глава 4

Лето 1241 года. Окрестности Чудского озера

Комтур

Желаем, чтобы поместья наши, коим мы определили обслуживать наши собственные нужды, всецело служили нам, а не другим людям. Чтобы с нашими людьми хорошо обращались и чтобы никто не доводил их до разорения.

    Капитулярий о поместьях

Вот тогда только Максик Гордеев поверил в то, что говорил ему Ратников, когда увидел Псков! Тот самый, средневековый, с полной лодок и кораблей пристанью на реке Великой, с горделиво возвышающимся на высоком холме белокаменным кремлем – Кромом – с огороженным валом и деревянной стеною посадом, с мерцающими вдали куполами Спасо-Мирожского монастыря.

– Вот это прикол! – едва город открылся перед глазами, только и вымолвил Макс.

Бедняга…

Псков произвел впечатление и на Ратникова, хотя тот уже видал и Новгород, и Ладогу – и все же, тем не менее, и тот был очарован и потрясен псковской красотою, богатством и мощью.

Неожиданно вдруг даже закралась мысль:

– И все это немцам отдали!

Впрочем – а что, лучше литовцам? Смолянам? Суздальцам? Нет, может быть, в чем-то и лучше – уж, по крайней мере, католичество те насаждать не будут.

В Пскове, кстати, Михаил с Максом долго не задержались. С благословения брата Гернольта и – заочного – гроссмейстера Ливонского отделения Ордена Святой Марии Тевтонской, новоявленный крестоносец «сэр Майкл» получил отряд в три копья кнехтов – сорок человек самого разноплеменного сброда – да две телеги оружия – копья, старые кольчуги, мечи, секиры, было даже два тяжелых крепостных арбалета, орудия, некогда запрещенного папой в силу своей дьявольской действенности, но с успехом используемого даже вот, божьими рыцарями. Кроме того, имелась и бумага на право вассального владения землями – грамота великого магистра – а как же без нее-то?

Надо сказать, впечатления оккупированного города Псков не производил – орденских немцев в нем было не так уж и много, куда больше купцов – торговлишка шла вовсю, причем не только с немцами. Лето нынче выдалось сухое, знойное, хлеб в псковских землях мог и не уродиться, потому следовало позаботься заранее – с кем-то договориться, заплатить.

Эти же заботы тревожили сейчас и «сэра Майкла» – важной задачей была заготовка продовольствия на зиму, до которой Ратников, вообще-то, задерживаться вовсе не собирался, однако, кто знает? Человек предполагает, а Бог располагает.

На смирной белом коняшке, с некоторой грустью помахивающем желтовато-пегим хвостом, Михаил, не особенно торопясь, ехал во главе своего небольшого отряда, сборного, а лучше сказать – сбродного, кого там только не было! Беглые крестьяне-баварцы, наемные лучники из Бранденбурга, с десяток державшихся на особицу чудинов, столько же белоглазых эстов, да, были еще и русские – Иван Судак и Доброга – тоже, верно, из беглых. Иван – здоровенный крепыш, косая сажень в плечах, с кудлатой огненно-рыжей бородою, Доброга – чернявый, цыганистый, не такой широкоплечий, но тоже – верзила с ручищами, словно оглобли. К ним почему-то прибился Эгберт – совсем еще молодой парнишка из Любека, похоже, что из подмастерий или, скорее, учеников, из тех вечных бедняков, что никогда не выбьются в мастера. По типу характера – как знаменитый чеховский Ванька – такой же зачуханный, светленький, сероглазый, с тонкой, вечно замотанной какой-то грязной тряпицею, шеей. Остальные кнехты его откровенно шпыняли, один из бранденбуржцев – сутулый, с длинным вислым носом, звали его, кажется, Фрицем – даже как-то на привале под общий смех завалил бедолагу, наплевав на все Божьи заповеди, явно намереваясь использовать того, как девочку… Ратников уж хотел вмешаться, да не успел – рыжий Иван Судак, не говоря ни слова, просто огрел охальника кулаком по хребтине – тот и осел. Бранденбуржцы хватились было за копья… да тут выступили вперед молчаливые чудины и эсты… Угомонились. Вот с той поры Эгберт, устало примостив на узком плечике копьецо, и шагал следом за русскими, как собачонка.

Короче – то еще было воинство, недаром брат Гернольт, прощаясь, вполне серьезно советовал первым делом парочку из этого сброда повесить, просто так, для острастки. Наверное, так бы и стоило сделать, да Миша – «сэр Майкл» – почему-то стеснялся. Наверное, проклятое воспитание мешало.

А Максик, уже помаленьку приходивший в себя, шагал рядом с Ратниковым – конь парню не полагался, как и любому другому из всех этих с позволения сказать, солдат. Михаил ехал неспешно, да при всем желании не получалось быстрее – в телеги-то были запряжены быки, а уж они-то никуда не торопились, помахивали себе хвостами, отгоняя назойливых мух, да время от времени останавливались – жевали траву. Возами правили баварцы – видно было, что – крестьяне. Беглые.

А никто их, похоже, о прошлом и не спрашивал – людей у Ордена не хватало, и не только рыцарей.

Бург – если его так можно было назвать – располагался километрах в двенадцати от Танаева озера, на мысу, в виду большого острова у впадения в Чудское озеро реки Желчи. Частокол с воротами, сложенная на скорую руку башня и несколько жилых и хозяйственных построек, многие из которых были еще не законченными.

Вновь прибывших встречал священник – орденский брат – отец Арнольд. Даже с виду весь какой-то желчный, с отечным носом и желтым лицом, священник сразу же не понравился Ратникову, как, впрочем, и сам бург, центр нарождавшегося комтурства.

– Я – рыцарь Майкл, – спешившись, представился Михаил, вытаскивая бумаги. – Из…

– Я знаю, кто вы, – холодно ответствовал отец Арнольд. – Меня уже известили – брат Гернольт отправил связного на лодке.

Ага… Ратников ухмыльнулся в усы: Гернольт ему ничего о подобном вестнике не говорил – специально? Или просто не счел нужным?

– Располагайтесь, – священник соизволил изобразить на тонких губах нечто вроде улыбки. – Ваши покои, герр Майкл – в главной башне, там же, я полагаю, поселиться и ваш оруженосец, в привратницкой же обычно располагалась охрана. Прошу вас, проходите… Вскоре приготовят обед, уж извините, не успели…

– Ничего, ничего…

– А пока я бы порекомендовал вам после молитвы и краткого отдыха ознакомиться с уставом, герр комтур.

– Гарнизонной и караульной службы? – пошутил Миша. – Хорошая вещь, тащите сюда, отец Арнольд.

– Я велю принести.

Велю… А не слишком ли ты много на себя берешь, гнида желтолицая? Ратников
Страница 17 из 20

усмехнулся – а брат Гернольт хитер, ишь ты, предложил комтурство. Он, «сэр Майкл», вроде как – командир, а этот отец Арнольд, выходит, за комиссара?! Для слежки, пригляду, наушничества и наблюдения за морально-политическим обликом вверенного гарнизона? Не дурак брат Гернольт, не дурак… все правильно – разделяй и властвуй. Ладно, поглядим, кто кого!

Привратницкая располагалась на первом этаже башни, на второй вела узкая приставная лесенка – в покои комтура и оруженосца. Последнему, собственно, никаких таких отдельных покоев и не полагалось – он спал на скамье в небольшой зале – приемной. Весь первый этаж был сложен из замшелых камней и выглядел довольно старым, остальная же – верхняя, бревенчатая – часть башни явно была пристроена недавно, и в покоях вкусно пахло свежей сосновой смолой и опилками.

– Ну, вот, – сбросив плащ, Ратников уселся на лавку. – Вроде прибыли.

– Выбраться бы поскорее отсюда, – сжал губы Макс.

Выглядел он сейчас хоть куда – в мягких башмаках из лошадиной кожи, в длинной, перехваченной широким поясом, тунике с черным крестом на груди. На поясе висел устрашающих размеров кинжал – трофейный, чудинский.

– Да-а… – хохотнул Миша. – Ты у нас теперь – истинный ариец!

Подросток наморщил лоб:

– Дядь Миша… а что же это – мы теперь с тобой крестоносцы? Псы-рыцари?

– Псы? – Михаил улыбнулся. – У тебя, Максюта, что по истории было?

– Четыре! Нет, ей-богу, четыре!

– Ну, вообще – да, что у нас в школьных учебниках написано – ясно. Выдумка на пропаганде сидит и глупыми побасенками погоняет. Тевтонцев, Максюта, современники псами не звали… Это уж потом, пресловутого Карла Маркса не совсем правильно перевели – он-то писал «рыцари-монахи», а получилось – «псы». Ты, кстати, фильм «Александр Нев– ский» случайно не смотрел? Ну, тот, старый…

– Нет.

– И слава Богу! Чу! Вроде как кто-то внизу кричит… Сбегай-ка. Макс, посмотри.

Кивнув, парнишка выбежал из покоев… и тут же вернулся, держа в руке пожелтевший пергаментный свиток:

– Сказали – устав.

– Понятненько! – Ратников потер руки. – Сейчас взглянем… ну-ка… ах, блин, по-немецки… Ну-ка переводи!

Разложив свиток на столе, Максим придавил его тяжелыми подсвечниками – что б не скручивался – и снова наморщил лоб:

– Ну и почерк – убил бы!

– Что – совсем ничего не разобрать?

– Да нет… сейчас попробую… «братьям позволено носить и использовать холст для нижних рубах, подштанников и чулок, простыней и покрывал… верхняя одежда должна быть спокойных тонов…»

– Стой, стой, что это ты такое читаешь?

– Что написано, – подросток пожал плечами. – Дальше продолжать?

– Давай, – Миша разлегся на лавке, вытянув ноги. – Только с другого места.

– Как скажете… «все братья должны стричь свои волосы в монашеской и духовной манере…»

– Подожди! – Михаил уселся и, пододвинув свиток к себе, неожиданно рассмеялся. – Так это они мне Орденский устав подсунули, клоуны! Так и знал – нет у них караульного устава! Бардак. Ладно, разберемся и с этим…

– А чего разбираться-то, дядя Миша? Валить надо при первом же удобном случае!

Ратников насмешливо взглянул на подростка и покачал головой:

– Э, это ты погоди, Максюта – валить! А куда валить?

– Ну… к машине, куда же еще-то?

– Допустим. И что там делать? Ждать, когда кто-нибудь с браслетами явиться – на подносе нам их принесет? А вдруг опять чудины? Ну, те… Нет, братец ты мой! Не наш это путь, мы пойдем другим путем…

– Каким другим путем, дядя Миша? – жалобно поморгал Макс. – Тут ведь только одна дорога.

– Эх, молодежь, молодежь, – Михаил с осуждением покачал головой. – Вот в чем беда – не знаете классики. Ладно! Я к тому, что ведь очень хорошо, что мы с тобой в крестоносцах. В командирах, а не где-нибудь там в пыточном подвале! Этим надо воспользоваться, Максюта. Мы там, около Танаева – пост выставим! И, ежели что – сразу знать будем. Обо всех подозрительных людях! Смекаешь?

– Понял, – мальчишка обрадованно закивал. – Понял, дядя Миша… Вы не смотрите, я вообще-то понятливый… только вот растерялся немного…

– Любой бы на твоем месте растерялся, – Ратников потрепал парня по голове. – Хорошо. Отдохнул?

– Ну…

– Так иди-ка теперь на разведку, разузнай там насчет обеда… и спроси, где туалет, что-то я его тут не видел.

Максим убежал, а Миша встал у узенького – бойницей – оконца и долго разглядывал мерцающие голубым серебром просторы Чудского озера. Вот где-то здесь… примерно в этих местах, напротив мыса, у Узмени и Вороньего камня и разразиться битва… Знаменитое Ледовое побоище… Или – похабище?

В приемной послышались шаги.

– Ну? – Михаил обернулся. – Узнал?

– Узнал! Обед сейчас подадут в трапезную… а уборной тут, похоже, и нет!

– То есть, как это нет? – удивился Ратников.

– А так! Все за угол ходят… в ров…

– Да-а, – Михаил угрюмо вздохнул. – Я и говорю – бардак!

После трапезы – вареной рыбы с грибами и просяной кашей, обильно сдобренной проповедями отца Арнольда, новый комтур решительно объявил строевой смотр. Его еще во время пути сюда достали взаимные придирки, разборки и драки, которым нужно было бы как можно быстрее положить конец, ибо Ратникову было совершенно точно ясно, во что это все может вылиться. Как в семнадцатом году в России…

Три явившихся вместе с Михаилом из Пскова «копья» сменили весь гарнизон бурга, кроме, разве что, кастеляна и отца Арнольда – эти относились к категории несменяемых. Что же касается остальных, то их уже и след простыл, лишь где-то далеко в лесу слушалась быстро удаляющаяся залихватская песня. Ну, ясно – смена кончилась – чего им тут теперь и делать-то? В этой-то опасной глуши? Пусть теперь новенькие хлебнут лиха. Со скучной рутиной службы, с ничем не ограниченным произволом начальников, с постоянными набегами чуди, с полчищами комаров, наконец!

По приказу комтура, все воинство выстроилось в две шеренги – по «копьям»: чудины, эсты и все остальные – бранденбуржцы, баварцы, русские – и с ними забитый мальчишка Эгберт из Любека.

Осматривая войско, Михаил угрюмо качал головой. Нет, вооружены-то все были более-менее… Кольчуги, правда, не у всех, так есть кожаные панцири с нашитыми на них металлическими платинами, зато – копья, мечи, секиры – этого добра в полном достатке, как и шлемов, простых, открытых.

А вот что касается боевого состояния гарнизона, то с этим дело обстояло не очень. Нет, конечно, Ратников вовсе не собирался учить их чему-то – бою, строю и прочему – но элементарный порядок должен был навести, от этого в буквальном смысле слова зависело все. И жизнь и – скорейшее возвращение в свою эпоху.

Во-первых, начинать нужно было с понимания. Эсты понимали немецкий – ливонский диалект, чудины – русский, остальные все – серединка на половинку. Потому Ратников и, не мудрствуя лукаво, отдал команды по-русски, а уж потом Максим переводил – как ни странно, его понимали.

Затем Михаил сразу же перетасовал всю колоду, разбавив «чудинское» и «эстское» копья скандальными бранденбургскими лучниками – те против перестановки не возражали – лишь бы не видеть ненавистных баварских рож, оставшихся в третьем «копье» – по имени десятника Ивана Судака Ратников стал именовать его «русским». Карауль– ную службу стали вести по очереди –
Страница 18 из 20

через день на ремень… нет, тут через два дня выходило. Все же остальные вне наряда вовсе не бездельничали – надзирали за исполнявшими повинности местными жителями – в большинстве, чудинами – лениво ремонтировавшими дорогу, а также ловили рыбу, соби– рали в лесу грибы и занимались прочими промыслами.

Да! И вопрос с уборной Ратников решил в первый же день. Выстроив всех, приказал выкопать две выгребные ямы, установить будки:

– Чистить их будет – кто? Нет, не местные… Вы, бездельники! Те, кто спит на посту, спустя рукава выполняет приказы или иным недостойным образом уклоняется от службы господу нашему и Ордену благочестивых рыцарей Святой Марии Тевтонской.

Кто-то хмыкнул за спиной – Миша углядел отца Арнольда – тому явно понравилось принятое решение. Удивительно – хоть что-то понравилось!

А вечером Ратников пригласил к себе всех десятников: от русских – Иван Судак, от чуди явился высокий, с длинными русыми волосами мужик, звали его Витольдом, от эстов – немногословный круглоголовый Тойво. Ни бранденбуржцы, ни баварцы таким образом, в начальство не попали – не повезло, ладно.

– Вот что, господа сержанты, – меряя шагами приемную, негромко начал комтур. – О дисциплине я вам уже все сегодня сказал, больше повторяться не буду. Теперь вот о чем… Вам нужно будет выделить из каждого копья наиболее ловких и ушлых людей, у кого получится с местными… пусть даже они им в чем-то будут потакать, не важно, пусть пьют иногда в местных корчмах…

Присутствовавший на совещании – а как же! – отец Арнольд при этих словах возмущенно вскинул брови.

– Я должен знать все обо всех подозрительных людях, появившихся на территории вверенного мне приказом магистра и Божьей волей комтурства. Обо всех! И особенно – о людях из Новгорода.

Отец Арнольд навострил уши.

– Таковых ушлых людей вы пришлете мне завтра же!

На этом день и закончился. Отдав все необходимые распоряжения, Михаил – «сэр Майкл и вассал Ордена Святой Марии Тевтонской» – улегся спать на широкой лавке, укрывшись тяжелой медвежьей шкурой.

Рядом, за стенкой, давно уже посапывал Макс. В горнице надоедливо зудел комар.

Долгое время ничего существенного не случалось, все шло своим чередом. Время от времени, как и было заведено, отец Арнольд брал десяток воинов и отправлялся на баркасе по прибрежным деревням, как он выражался «навестить недавно крещеный люд», а на самом деле, конечно, – получить богатые подарки да и просто развеяться, отвлечься от надоедливого сидения в бурге, где, кроме как молитвами да интригами, занять себя было совершеннейшее нечем.

Этим его очередным отъездом и решил воспользоваться Ратников, давно уже намеревавшийся перетащить поближе машину – жалко было оставлять без пригляду, ведь разберут, рано или поздно, странно, что еще не разобрали, видать, побаивались незнакомого предмета, да и народу в тех местах бродило немного – охотники, рыбаки, да вот – орденские братья.

Дорогу к бургу уже к тому времени отремонтировали, топи у Танаева озера по приказу Михаила замостили валежником – уж как получилось, но должно быть можно было б проехать. И вот, едва только баркас под крестоносным флагом Ордена скрылся за ближайшим мысом, Ратников немедленно отправился в путь, прихватив с собой свободных от смены кнехтов да деревенского кузнеца – приладить к машине оглобли, в которые намеревался впрячь быков, именно для этой цели и реквизированных. По здравому размышлению, Михаил не очень-то хотел прослыть чернокнижником и колдуном, управляющим самобеглой повозкой.

– Да, это верно, – согласился Максик. – Только вот – долго провозимся.

А возились не так уж и долго! На болоте, уж конечно, пришлось помочь быкам и толкающим машину кнехтам двигателем… Немножко все напугались… Но – «УАЗ» выскочил все-таки, проехал через болото… А уж дальше спокойно покатил себе, поднимая тучи пыли и влекомый медлительными быками.

Михаил специально отослал кнехтов обратно в замок и на подъемах все же заводил мотор. Сидящий рядом, на пассажирском сиденье, Макс ухмы– лялся:

– Хорошо хоть, аккумулятор не сдох и бензин не слили!

– Аккумулятор новье, а бензин… да кому он тут нужен-то – бензин!

– Ой… это верно.

Чудную повозку загнали в дальний амбар, кнехты прозвали ее «латной колесницей». Отец Арнольд, по возвращению, на железную повозку дивился, но ничего не сказал – колесница, так колесница, он вообще не лез в дела вооружений и тактики.

В августе выстроили наконец и уборные, и баню – к вящей радости русских, Ивана Судака и Доброги, уже те любители были попариться, да и Ратников с Максом баню жаловали, а вот отец Арнольд – что– то не очень, слишком уж ему там было жарко – «как у дьявола на сковороде» – именно так он и выражался. Михаил даже установил во вверенном ему «гарнизоне» банный день и каждую неделю гонял свободных от службы в лес, по дрова – чтоб не расслаблялись, у хорошего командира солдаты без дела не сидят!

Наряду с отцом Арнольдом манкировал помывкой и Эгберт, вечно ходивший грязным, в баню его не могли затащить даже русские – слишком уж упирался, кусался даже. Бывший подмастерье неожиданно сблизился с Максиком, Ратников не раз уже замечал, как парни, усевшись за амбаром на траве, о чем-то разговаривали, смеялись.

– Эгберт мне про Любек рассказывает, – как-то вечером пояснил Макс. – Красиво, говорит, там, весело. Только он оттуда сбежал – хозяин семь шкур драл.

– Нашел, куда сбежать, чудо!

– Он говорит, Орден переселенцев привечает, особенно – кто из немецких земель. Всякие льготы дают, земли…

– Ну да, ну да, – Михаил рассмеялся. – Как в Штатах на Диком Западе. Закон о гомстедах! Наделы всем желающим фермерам! Ничего, что на индейских землях? Ничего, что на орденских землях – пруссы, эсты, чудь?

– Ну, не знаю, – мальчишка пожал плечами. – Так Эгберт сказал. Говорил еще – и поляки многие под Орден идут, и даже литовцы. Выгодней, чем своих алчных князей кормить!

– Эгберт, Эгберт, – Ратников оперся на резные перила высокого, пристроенного недавно, крыльца. Перила, кстати, вырезал Иван Судак, оказавшийся неплохим плотником и столяром. – Смотрю, скорешились вы с ним.

– Ну да, – Максик пожал плечами. – Он меня ненамного и старше – всего-то на полгода. Много чего повидал, интересно послушать. Да и говорит он понятно, не как другие. К примеру, баварцев так я сосем не понимаю, а бранденбуржцев – через слово.

– Ты б спросил своего друга – когда он в баню пойдет? Или привык – вечно чумазым?

– Он бы пошел… он бы рад, – сразу же кивнул подросток. – Но боится. К нему и так этот, вислоносый Фриц пристает…

– Ах так? Ну, это дело мы быстро исправим!

– Да нет… он не открыто…

– И все же, пусть твой дружок вымоется наконец, а то стыдно смотреть – воин!

Эгберт и мылся – в озере, так сказать, в свободное от ратной службы время. Уходил подальше, за мыс, почти к Черной речке – всерьез опасался Фрица и ему подобных ухарей. И вот однажды…

Собственно, со слов юного кнехта о случившемся доложил Макс, сам Эгберт почему-то постеснялся, да, наверное, не счел и особо важным то, что невзначай увидел. А дело было так…

Ратников даже представил воочию.

Лес, сверкающая гладь озера, жаркое солнце – лето в этом году выдалось на редкость знойным. На
Страница 19 из 20

песчаную косу, подозрительно озираясь, из леса выходит Эгберт. Сбрасывает одежку, боязливо пробует воду ногой… И вдруг – слышит шум весел! Из-за мыса появляется вместительный баркас, с мачтой и только что спущенным парусом.

Подхватив одежку, кнехт быстро прячется в ближайших кустах – к лесу-то не успеть, далековато.

Баркас причаливает к берегу – там, у впадения в озеро Черной речки, есть подходящее место. Дюжие, вооруженные мечами и копьями, парни выталкивают на берег… юных стенающих девушек, похоже что – пленниц. Кое-кто лупит их кнутом…

Дев гонят в лес, как раз по той тропке, что тянется вдоль Черной реки… Быстро накинув одежку, Эгберт крадется за незнакомцами следом. Вот они – подозрительные люди, о которых предупреждал герр комтур! Вот она – награда, теперь уж никто не скажет, что Эгберт – плохой воин, грязнуля и неумеха. Теперь уж… Юный кнехт крадется неслышно, в серых глазах его сверкает огонь любопытства…

Странный отряд сворачивает к Танаеву озеру. Эгберт затаился в кустах. Господи! Кажется, идут обратно! Нет, не все – только вооруженные парни. Дюжие такие, один – с кнутом. Идут, усмехаясь, о чем-то негромко переговариваются, смеются, как люди, только что выполнившие какое-то важное дело.

Эгберт пропустил их – ну, ясно, что возвращаются к баркасу, да сейчас уплывут. А вот девки… Куда они-то делись? Далеко уйти не могли…

Но, нет! Напрасно бегал парень по всему лесу – никого и ничего не нашел, словно и не было тут никаких парей и девок, похоже что – пленниц. И крови не было, и мертвых тел – ну, не успели бы закопать, слишком уж быстро вернулись. Тропки там две через болотины – быстро не пойдешь, а по дороге – той самой, недавно отремонтированной – либо к бургу, либо во Псков. Что же, девки туда одни отправились? Или – кто-то за ними явился?

– Так ведь он и не узнал толком ничего, – пожаловался Макс. – Потому и доложить не решился.

– Гад твой дружок! Я же говорил – докладывать о любой мелочи.

– Ну, мне-то он рассказал! Дядя Миша, я ведь тоже думаю – куда те девчонки делись? Можно я… можно мы… ну, с Эгбертом… к Танаеву сбегаем, посмотрим там повнимательней?

Ратников лишь рукой махнул:

– Бегите. Авось, и впрямь чего сыщете…

– Спасибо, дядя Миша! – мальчишка едва ли не кубарем бросился с крыльца.

– Только вряд ли, – сплюнув, желчно заключил Михаил. – Не такие уж они дураки… наверное.

А у самого сердце екнуло – а вдруг и, правда, это те, которых он ищет?

Так и нервничал целый день почти до самого вечера, пока ждал парней… Те вернулись ни с чем.

– Ничего там нету! – виновато доложил Максик. – Трава только примята… Но точно! Куда ж девчонки делись? К нам! Стопудово – к нам! – глаза парня вспыхнули.

– Охолонись, – Ратников подошел к узкому оконцу и посмотрел вдаль. – В Псков скорее всего их угнали. На рынок – живой товар.

– А… а ведь у них сейчас феодализм, а не рабовладение, дядя Миша!

Михаил прищурился:

– Умный ты, как я посмотрю… Слова ученые знаешь – «феодализм», надо же. А рабов-то вокруг полно, ты не заметил? И пленниками на рынках торгуют. Даже слово такое есть – не то, что холопка – раба!

Сказал и осекся. Вспомнил Марьюшку. Она ведь и была когда-то рабою…

И все ж таки пришлось Эгберту вымыться. Нет, не в бане, а снова – в озере – кто б его в баню-то пустил, такого…

А дело все в том, что бывший подмастерье заснул на посту – и самым дурацким образом попался вездесущему отцу Арнольду.

– В выгребную яму! – тут же и распорядился священник от имени комтура. – Вычистить до утра.

Что поделать, пришлось незадачливому бедолаге брать золотарскую телегу да лопату пошире… Во– зился долго… но к утру ничего, вычистил, благо ночка выдалась светлая, лунная…

А утром, сразу после трапезы и молитвы, к Мише побежал Максик. Глаза горят, весь такой возбужденный, зашептал взволнованно:

– Есть кое-что!

Отдав очередному наряду распоряжения, Ратников обернулся:

– И что же у тебя есть?

– Есть… отойти бы.

– Ну… пошли тогда в горницу.

По скрипучей лестнице оба поднялись наверх, в башню.

– Вот! – Максик вытащил из-за пазухи что-то завернутое в тряпицу, бросил на стол…

Осколки!

Стеклянные желтовато-коричневые осколки… Неужели – те самые?

Ратников протянул руку, взял одно стеклышко, поднес к окну… Оно! Вон – змеиная головка, глазки… и запах такой… Михаил поморщился:

– Где отыскал? Опять на Танаево без моего разрешения бегал?

– Не-а… Эгберт их в выгребной яме нашел. Сегодня ночью. Говорит – сверху плавали.

Глава 5

Осень 1241 года. Окрестности Чудского озера

Ведьма

…этот клирик, то и дело рискуя собственной жизнью, совершил подвигов больше, чем кто-либо иной.

    Робер де Клари. «Завоевание Константинополя.

Значит, кто-то есть в бурге! Кто-то, кто как-то связан с работорговцами, кто помогает, пусть даже не зная всей правды. И это, скорее всего – кто-то из «старичков», из тех, кто живет здесь уже достаточно давно, можно даже сказать – постоянно. Следовательно осталось лишь его вычислить…

Кто бы это мог быть? Кто постоянно в бурге? Отец Арнольд? Хм… маловероятно, хотя и его нельзя сбрасывать со счетов. А кроме него? Кузнец с молотобойцем, каштелян, конюхи… да, еще может быть кто и пришлый, из деревенских. Были они в тот день, когда Эгберт проспал? Ну, разумеется – ведь каждый день кто-нибудь да приходит, то с оброком, то пожаловаться на соседей, то еще с каким делом – земли-то окрестные теперь – орденские. Пойди, попробуй, вычисли… Однако и то хорошо уже, что теперь точно известно…

Был уже послеобеденный час, и солнце постепенно клонилось к закату. Размышляя, Ратников валялся себе на лавке, закинув ногу на ногу, и даже чуть задремал, когда услышал донесшиеся со двора крики. Кто-то кричал… Должно быть, опять бранденбуржцы с баварцами что-то не поделили, вот уж, поистине, вражины – и дня не могут прожить без доброй ссоры.

А ну их… Пускай десятники разбираются – потом доложат.

Михаил перевернулся на бок, пододвинув под голову медвежью шкуру, заставив себя не обращать решительно никакого внимания на доносившуюся со двора возню. Оруженосец Макс вновь отпросился на Танаево озеро – Ратников не возражал, пускай, может, чего-нибудь еще отыщет?

Браслет, браслет… Эх, если б вдруг целый! Тогда бы можно было Максика спровадить обратно домой, а самому уж остаться здесь, выручать Лерку… если она тоже сюда попала, если ее Колька Карякин не придушил. Честно говоря, закрадывались у Миши сомнения насчет Лерки – что-то про внезапно объявившуюся в здешних лесах странную полуголую девку в окрестных деревнях не болтали. А ведь, по идее – должны были б…

Снизу послышались шаги, скрипнула лестница.

– Герр комтур!

И кого там черт несет…

– Мы с вами договаривались…

Ах да, отец каштелян.

– Входите, входите, брат Герман!

Вот уж поистине, более незаметного человека нельзя было себе представить! Вечно сгорбленный, низенького росточка, отец Герман и сам, казалось, старался выглядеть как можно скромнее, незаметнее. Он был монахом, не рыцарем – темная, подпоясанная обычной веревкою, ряса, благообразное, без всяких особых примет, лицо, нельзя сказать, что красивое, но и не безобразное, обычное такое лицо мелкого канцелярского служащего, этакого офисного планктона, бюрократа
Страница 20 из 20

средней руки. Ему бы еще нарукавники… Кстати, в окрестных селеньях отца Германа почему-то уважали, Ратников узнал это не так давно от Макса, а тот – от Эгберта – и был очень удивлен. Впрочем, тут же и позабыл – настолько отец Герман был неприметен, не вызывал буквально никаких эмоций.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/andrey-posnyakov/krestonosec/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя). Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.

Adblock
detector