Режим чтения
Скачать книгу

Последняя тайна Варяжской Руси. Мифы и правда о русской цивилизации читать онлайн - Александр Белов (Селидор)

Последняя тайна Варяжской Руси. Мифы и правда о русской цивилизации

Александр Константинович Белов (Селидор)

Русская цивилизация

«Подлинная история варяго-русов интереснее любой фантастики», – утверждает автор этой ярко написанной книги. С дерзостью первопроходца он доказывает, что те самые варяги, которых наши предки призывали из Новгорода владеть ими и устанавливать порядок, были вовсе не викингами-скандинавами, а… славянами! Что полулегендарный Рюрик, от которого пошла династия русских царей, был князем славянского племени ободритов, а дружина, с которой он прибыл, состояла из древних ругов (руссов) с современного острова Рюген. И не только критическая работа с источниками, но и подлинное плавание в реконструированной варяжской лодке помогло автору осознать, а нам – прочувствовать реальность его догадок…

Селидор (Александр Белов)

Последняя тайна Варяжской Руси. Мифы и правда о русской цивилизации

© ООО «Издательство «Эксмо», 2016

* * *

СЕЛИДОР (Александр Белов) – президент Русского Варяжского общества, историк, автор теории натуральной психологии. Профессиональный спортсмен, международный гранд-мастер по рукопашному и ножевому бою. Обладатель черного пояса по кумикан кэмпо карате-до. Создатель боевой системы «Славяно-горицкая борьба», широко известной в мире как «объединенный русский стиль». Тренировал спецподразделения ГРУ.

Глава 1. В чехле идеологии

На первый взгляд история России не имеет белых пятен. В ней уже нет пространства для открытий и новых гипотез. В ней существуют спорные версии событий и противоречивые теории. Но все это вписывается в скучноватый сюжет вытряхивания истрепанных обносков из старого чулана. Казалось бы, откуда здесь взяться страстям, в этом царстве сна и архивной пыли? Ну, если разве речь зайдет о каких-нибудь мифических сокровищах, вроде золотого обоза Наполеона Бонапарта… Однако не будем спешить с выводами.

В последние дни марта 2000 года в Подольске, в своей квартире, был убит историк Вильям Васильевич Похлебкин. Жил он очень скромно. Говорят, в советские годы Вильям Васильевич обходился 30 копейками в день. Так что привлечь роскошью ученый никого не мог. Ему нанесли 11 ранений предметом, похожим на отвертку. Бил явно не профессионал. Все очень смахивало на банальную бытовуху. Но… дело закрыли, а убийца не найден до сих пор. Странный криминалистский казус!

Накануне смерти Похлебкин позвонил в редакцию, где ждали его рукопись, и в душевном возбуждении заявил: «Это сенсация! Я нашел то, что перевернет научное мнение!»

Его считали чудаком. И хотя Похлебкин работал с каким-то неизвестным «древнерусским источником», никто всерьез его слова не воспринял. Остаток лет Вильям Васильевич посвятил вопросам кулинарии. Историк-скандинавист с мировым именем (его перу принадлежит лучшее изложение биографии финского президента У. К. Кекконена) посвятил себя восстановлению традиций русской кухни. Говорят, это было формой его протеста, отказом пресмыкаться перед чинами советской академической историографии. Это произошло после того, как ученый совет Института истории АН СССР завернул тему его докторской диссертации. Похлебкин в ответ ушел из «официальной» науки.

В начале 1990-х его уже знали не как специалиста по геополитическим аспектам истории, а как автора монографии «История водки». Поэтому в редакции сообщение Вильяма Васильевича накануне смерти вызвало скорее улыбку. Действительно, какая научная «бомба» может таиться в рецептах пшенной каши?

При осмотре места преступления никакого сенсационного древнерусского источника не нашли. Впрочем, я не знаком с материалами дела и сужу лишь по слухам в сообществе, которое было близко историку. Но что очевидно – дело очень быстро закрыли. С формулировкой «в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению к ответственности в качестве обвиняемого». Возможно, это какие-то сугубо российские особенности правоприменения.

Меня познакомил с Похлебкиным в 1989 году этнограф В. М. Григорьев. Это было в Академии педагогических наук на III Виноградовских чтениях. Владимир Михайлович делал там доклад. Похлебкин тогда произвел впечатление человека, захваченного исследовательской страстью. Когда он говорил о кулинарии, для него рядом никого и ничего уже не существовало: ни мнений, ни интересов, ни позиций. Видимо, он был истовым бойцом науки. Какую же сенсацию приготовил Похлебкин?

Людям нужны сенсации. Представьте себе, как однажды осенью к недавно назначенному директору музея приходит молодой человек и предлагает «бересту» – древние рукописные источники. Просит за все 120 рублей. По советским меркам – деньги небольшие, равные месячной зарплате младшего научного сотрудника.

Директор смотрит на предпринимателя с недоверием. Оно и понятно: на дворе – времена перестройки и мошенников пруд пруди. Еще не смолкли пересуды относительно «Велесовой книги», а уже поговаривают о «книге Коляды». Исторический фальсификат получил право голоса, приняв форму «источника неудобной правды». Своего почитателя он, конечно, найдет. По уму и по образованию. Но продавать фальсификат в государственный музей!..

Однако беглого взгляда достаточно, чтобы понять: в руках молодого человека уникальный раритет. Во всяком случае, на то похоже. Что-то вроде разрозненных фрагментов единого рукописного текста. Каждый ученый мечтает об открытии. А вдруг это… новый «источник»? Памятник культуры международного масштаба и значения?

Директор музея по инерции объясняет посетителю, что в их музее нет отдела древних рукописей и в любом случае «бересту» должен будет проверить радиоуглерод, ведь ее подняли не из исторического слоя, а появилась она неизвестно откуда. К тому же подлинную ценность текстов может определить только лингвистическая экспертиза. Он говорит, а сам при этом не сводит глаз с берестяных грамот.

Молодой человек соглашается на экспертизу, но наотрез отказывается оставлять тексты. Что называется, только в собственных руках. Когда становится ясно, что условия посетителя неисполнимы, он торопливо прощается и уходит. Больше его не видели. А директор музея Вячеслав Александрович Ким подумывает о том, что упустил свою синюю птицу.

Идеология всегда подавляет историческую истину. Потому что идеологии всегда что-то выгодно, а что-то нет. Она манипулирует историей. Тут уместно било бы вспомнить об ответственности историка перед обществом, о его гражданской совести.

Может быть, это легенда? Я слышал эту историю в разных трактовках и от разных людей. Мало ли, о чем говорит сообщество историков? Да и то время отсюда видится почти легендарным…

Подумалось о том, как относительны наши представления о мире. Взять все тех же историков. Принято считать, что по брутальности эта команда уступает только ботаникам. Однако же академик Борис Рыбаков мизинцем поднимал двухпудовую гирю. Сам я этого не видел, но мне рассказывал друг – Стас Покровский, снимавший о Рыбакове телепередачу. А здоровался академик так, будто пытался подкову согнуть. Есть такая форма рукоприветствия. Вот вам и историк! Да, частности порой способны изменить общие представления. А частности в исторической науке способны
Страница 2 из 12

повернуть вспять глобальные выводы.

Исторической науке всегда не везло. Кто только ни высказывался от ее лица: политики, философы, экономисты, юристы… А все потому, что они видят развитие человеческого общества в свете своей специализации, в ракурсе своих взглядов и идеологических пристрастий. В основе мирового исторического процесса, разумеется, по их мнению, лежит проблема, с которой они нянчатся. И главное здесь – использовать широкие обобщения, мощные логические связки.

Есть такой метод – индукция: когда на основе наблюдения несвязанных единичных случаев делаются обобщающие выводы. Вот, например, «подрезает» ваше авто на дороге какой-нибудь неумеха, вы уже и речь «приветственную» ему подготовили, но смотрите – за рулем блондинка. И сразу в голову лезут соответствующие мысли относительно умственного развития этой женской породы. Но так ли глупы блондинки, как представляют индуцированные выводы? Вспомню только трех женщин в истории, отмеченных и великим умом, и светлокудрым очарованием. Гипатия Александрийская – философ, математик, астроном. Жила в конце IV – начале V века. Лаура Басси – первая женщина, которой было разрешено преподавать в европейском университете. Ввиду особого ума и таланта. Жила в XVIII веке. И разумеется, Мария Склодовская-Кюри, первый лауреат Нобелевской премии сразу по двум наукам: по физике и химии.

Вот и думайте: это исключение из общего правила или общего правила здесь не существует? Но ведь историческая наука и есть система общих правил и закономерностей, как принято считать. Никому почему-то в голову не приходит, хотя бы в порядке блажи, что миром часто правит случай. Просто случай. А значит, множественная случайность – векторная величина истории! Все видят только индуцированные закономерности. А их так просто прицепить к политике и к идеологии. Но, может, именно это и нужно ученому сообществу?

Знаете, почему в армии не бывает женских танковых экипажей? Потому что в армии нет женщин-танкистов. Самый простой логический силлогизм. Без всякой идеологии и политики.

Мощным примером идеологизации истории для нас будет еще не остывшее марксистско-ленинское прошлое. Кто-то его пережил как форму бытия и сознания. Сейчас еще встречаются страны с коммунистической вывеской на фасаде. Например, Китай. Но как странно изменилось китайское бытие! Понятно, что конкурентоспособность экономики заставляет политиков пересмотреть взгляды, но ведь человеческое общество здесь создавалось по другим идеологическим меркам. И даже сам смысл исторического процесса сводился к отношению между трудом и капиталом. Эти догмы пропитаны кровью миллионов людей! Снова история отработала роль на сцене идеологической драмы. Роль, которую ей уготовили.

Чэнь Юнь, видный государственный и партийный деятель Китая, никогда не подавал руки западноевропейским или американским политикам. Или не отвечал на предложение рукопожатия. Он принципиально не подавал руки империалистам. Это – идеология. Точнее, часть «идеологии топора».

Марксизм входил в пространство истории, оценивая даже глубины каменного века. Палеолит примитивен и потому привлекателен для идеологии. Здесь можно легко развернуться с революционными идеями. Например, внедряя такой штамп, как «орудие труда». Этот термин понадобится для оперирования понятиями «производительные силы» и «производственные отношения». Он нужен идеологии. По сути, речь идет об орудиях добычи, а не труда. К явлению труда марксисты старательно прикладывают понятие «производить». Древний охотник ничего не производит. Да и само палеолитическое общество не является производящим, оно всего лишь обслуживает собственные потребности с помощью подручных средств. Добытчицкая деятельность здесь стимулирована вовсе не трудовым процессом. И не трудовой процесс влияет на развитие сознания, а процесс достижения результата – утилитарная функция действия. Однако идеологии нужен носитель образа производительной силы, чтобы обнаружить конфликт между тем, кто производит, и тем, кто присваивает результаты его труда (в действительной истории человеческого общества этот конфликт не играет никакой роли).

Греческий философ Гераклит сказал: «Диалектика открывается там, где вскрывается проблема противоречий». Другими словами, где есть конфликт. Наличие конфликта поддерживает само существование марксизма. Если конфликта нет – его надо придумать. Понимаете теперь, почему Чэнь Юнь не протягивал руки западным политикам? Ему, как любому истинному коммунисту, нужно явление классового врага и, соответственно, явление конфликта. Если такового не существует, его придумает идеология.

Что и случилось, например, в Советской России времен индустриализации. И сотни тысяч человеческих жизней стали жертвами идеологических манипуляций. А потом война, восстановление народного хозяйства, сокращение идеологических конфликтных противоречий внутри общества – и марксизм «сдулся». Он бы еще мог держаться на диктатуре, но для этого, по меньшей мере, нужно иметь диктатора. А персоны чахлых советских лидеров до такого калибра явно не дотягивали.

У революционной идеологии душа зверя, и лик зверя, и лапы. А романтика революционных порывов – самая утомительная форма идеализма. Увлекать человеческие массы идеями – отнюдь не значит нести людям правду. Рано или поздно запал краснознаменной казуистики должен был иссякнуть. И он иссяк. Пришло время революционной одышки. Пришла «усталость героев».

Самое страшное детище идеологии – социальные утопии, в которые вкладываются души и жизни людей.

Идеология всегда подавляет историческую истину. Мы это обнаружим и на примере варяжского вопроса. Потому что идеологии всегда что-то выгодно, а что-то нет. Она манипулирует историей. Тут уместно было бы вспомнить об ответственности историка перед обществом, о его гражданской совести, но подобные понятия звучат наивным лепетом в бессовестном мире объективной реальности.

Конечно, честный историк должен пребывать в идеологической апатии. Точнее – в идеологическом сне. Но бывают ли вообще честные историки? Историки, не ангажированные властью или коварством собственного идейного умысла?

Мы попробуем в этой книге использовать совершенно новый для науки инструмент – честность. Хотя бы потому, что у автора нет никакого умысла врать, ибо он ничего не ждет от своей работы; на весомый отклик и на поддержку со стороны научного сообщества эти выводы уже априори не могут рассчитывать.

Глава 2. Искусство обретать друзей

Кстати, о честности. Расскажу вам французскую версию одной истории, версию, найти которую в российских источниках довольно трудно. И не потому, что она лжива. Просто в таком варианте эта история выглядит идеологически невыгодно для нас. Речь идет об одном из трагических эпизодов войны 1812 года.

Французы взяли Москву. Еще не остыла земля Бородинского поля. Над полем – смрад. Разлагаются трупы. Похоронные команды неприятеля извлекают из тлена тела солдат «La Grande Armеe» – Великой Армии. Их многие тысячи. Офицеров подняли несколькими днями раньше. До русских очередь еще не дошла. У этого мрачного занятия есть свой регламент: сперва подбирают знамена,
Страница 3 из 12

штандарты, полковые символы, потом – оружие. Это делают еще во время боя. Чтобы врагу не перешли в качестве трофеев. Людей, точнее то, что от них осталось, убирают в последнюю очередь.

«Мадам, позвольте мне предложить вам экипаж и в сопровождение – взвод солдат. Чтобы в случае надобности они могли защитить вас от посягательства португальских мародеров!» – ответил комендант Москвы, наполеоновский маршал Эдуард Мортье на прошение Маргариты Михайловны Тучковой. Она добивалась официального разрешения новых властей на поиск останков мужа. Ей ответил враг!

Палец и рубиновый перстень – все, что осталось от генерала Александра Тучкова, получившего заряд картечи в грудь у Семеновских флешей. Вернее сказать, это все, что смогло отдать ратное поле вдове генерала. Палец с рубиновым перстнем. Говорят, для Тучкова этот перстень сыграл роль обручального кольца.

Так ли было на самом деле? Думаю, мы не узнаем никогда. Мемуары французского маршала у нас не напечатают. У нас свое понимание истории, выгодное нам. Но ведь правда может быть только одна. И даже в том случае, если она непонятна и необъяснима. В своей же версии правды мы не хотим отметить врага честью. Мы вообще не допускаем мысли, что у врага существует такое понятие. Разве не так? А сейчас, когда против России фактически развернута холодная война и Европа – консолидированный союзник США, французская версия тем более не популярна. Независимо от того, является она правдой или нет.

Казалось бы, в варяжском вопросе, о котором у нас пойдет речь, идеологизация должна повернуть дело в сторону славянской версии происхождения Рюрика. Тем более что президент России объявил национальной идеей патриотизм. Это стратегически важно на пороге новой возможной войны. Однако именно российская идеология продолжает объявлять варягов норманнами, независимо ни от каких доводов здравомыслия. Все дело в том, что евразийский геополитический базис нашей идеологии предусмотрел такую схему российского прошлого: дохристианская пассионарность и правящие элиты – скандинавские (Северная Европа), идеология – греко-православная (Южная Европа), историческая платформа – Восточная Европа. Вектор движения империи – Восточная Азия. Понимаете, чего не достает для равновесной континентальной модели? Западной Европы! Северная, Восточная и Южная Европа – в исторической данности, и есть к чему идти.

Но что значит – не достает? У нас же на языке блистательная фраза екатерининского канцлера Александра Андреевича Безбородко, когда-то стоявшего во главе российской внешней политики: «При нас ни одна пушка в Европе без позволения нашего выпалить не смела»!

А как дивно откликается на нее реплика государя российского Александра III: «Когда русский царь удит рыбу, Европа может подождать».

Я даже слышал такую контаминацию этих высказываний: «Пока российский царь ловит рыбу, в Европе не выстрелит ни одна пушка». Как точно соединено! И как желанно сейчас, когда у нас есть воля это снова посметь.

Но ключевым сочетанием, подсказанным Александром Андреевичем в 1799 году, будет – «при нас». Именно так! Ведь при нас российские стратегические бомбардировщики летают над Ла-Маншем…

Но этнизировать историю – боже упаси! Как в представленную модель вколотить самостоятельность славянского пути? Ведь патриарх Кирилл в своем известном высказывании о славянах обозначил контуры политической оценки: славяне – это дикари. И, стало быть, не может быть никакой славянской идеологии.

Вы способны одной фразой ответить на вопрос, что такое быть русским? Думаю, большинство решит так: «Быть русским значит быть православным». От вас это и требуется. Именно такой взгляд. Поскольку он полностью вытесняет славянскую историю и культуру, славянскую традицию и идеологию, не отводя им никакого места ни в прошлом, ни в будущем России.

Идеологическая история современной России, по мнению разработчиков этой идеологии, началась с Куликова поля, и хотя Куликово поле – не первая и не последняя ратная победа над татаро-монголами, значение ее, как печать, отметило старт современной геополитики. Эта победа создала православное единство перед лицом общего врага и легла в основу формирования великорусской народности.

Но если считать православие исключительно объединяющим фактором, то как относиться к феодальной раздробленности православной Руси? И, например, к лютой взаимной ненависти православных тверичей и православных владимирцев в этот период истории? Равно как и новгородцев, и рязанцев, и киевлян по отношению друг к другу? А может, вопросы идентичности не всегда зависят от монотеизма? Ведь христианство никак не удерживало не только русских, но и другие народы от столкновений: например, саксонцев и баварцев, франков и бургундов. Я бы даже сказал так: христианство еще никому не помешало убить врага своего.

Рассматривая роль православия в объединении России, мы опять наблюдаем всего лишь идеологическую версию исторической правды. А что такое – быть русским? Как ответить на этот вопрос, не выставляя идеологических предпочтений?

Понятие «русский» отмечено историей исключительно как этническое, образованное на основе стратегического единения территорий с разноплеменным составом населения. Правда, базисом этого разноплеменья является славянская общность. Жизнеспособность дробных территорий в процессе монгольского завоевания была утрачена, и люди смогли выжить только в качестве единого народа с централизованным государством. Единый народ (нация) – это, в первую очередь, единое самосознание и самоопределение. Как раз то, чего так не хватало феодальной Руси.

Православие же являлось верой, а не идеологией этого союза, как сейчас утверждают заинтересованные лица российской геополитики. Оно, безусловно, могло быть объединяющим фактором, но далеко не главным.

Вопросами происхождения народов занимается этногенез – раздел этнографии. Хотим мы того или нет, но вопросы эти подчинены объективным историческим причинам и следствиям. Этнос – эволюционирующая социально-историческая система. Как вы считаете: русские XVI века отличаются от русских века нынешнего? То есть от тех, кто прошел испытание революциями, войнами, строительством конкурентоспособной мировой державы? Но если отличаются, то этот вывод опровергает идеи Гумилева, понимавшего этнос как природное, а не социальное явление. Впрочем, не только эти выводы опровергают идеи Гумилева.

Начиная разговор о возникновении народа, не лишним будет оценить и само понятие «народ», или «этнос», с точки зрения науки. В 1923 году русский антрополог Сергей Михайлович Широкогоров дал такое определение: «Этнос есть группа людей, говорящих на одном языке, признающих единое происхождение, обладающих комплексом обычаев, укладом жизни, хранимых и освященных традиций и отличаемых ей от таковых других групп».

Понятие «русский» отмечено историей исключительно как этническое, образованное на основе стратегического единения территорий с разноплеменным составом населения. Единый народ (нация) – это, в первую очередь, единое самосознание и самоопределение. Как раз то, чего так не хватало феодальной Руси.

Звучит довольно коряво, но понять можно. Такая
Страница 4 из 12

характеристика подходит для определения различных групп людей, необязательно только народа. И в этом ее слабость. Так, например, можно оценить движение футбольных фанатов. Кроме того, «признавать единое происхождение» еще не значит иметь его.

И все же: что такое быть русским? На этот вопрос должны ответить не этнографы, не историки, не политики и не разносчики дешевых сенсаций с опытом сценической клоунады, а психологи. Поскольку в прицеле психологии находится человек со всеми особенностями его сознания и поведения. А кроме того, человеческий коллектив, который в первую очередь является именно человеческим коллективом и только потом – объектом исторической науки.

Как уже следует из существа исторической причины, возникновение данного народа есть этносоциальный рефлекс, вырабатывающийся как ответ на угрозу, преодолеть которую прежние этнические группы не могли. Славяне противостояли игу, невосполнимо растрачивая человеческий ресурс, но не могли преодолеть его. Для решения такой задачи, в процессе этногенеза, складывается новое общество. Понадобилось 3–4 поколения, чтобы оно возникло и стало пассионарным. Пассионарность, то есть жизненная активность, была тем необходимым рывком, который позволил этому обществу осуществить задачу исторического выживания и преображения. Но уже в новом этнокульторном формате, который преодолел дробность племенного ума и ограниченность племенного кругозора.

Фактически на смену искусству создавать врагов, типичному для феодального многокняжения, приходит умение обретать друзей. Стать русским значило объединиться для решения фундаментальной задачи. А быть русским, соответственно, означает решать фундаментальные задачи, в том числе и исторического масштаба. Но с обязательным использованием того исторического опыта, который разделили славянские и в значительно меньшей степени финно-угорские, угорские и тюркские народы. Хотим мы того или нет идеологически, но мы должны это признать. Правда не может быть удобной или неудобной. Правда может быть только правдой.

Украинцы и белорусы выпали из русской интеграции, поскольку влияние на них польской короны в XIV – XV веках, а после Люблинской унии – Речи Посполитой, было значительно сильнее, чем влияние укрепившейся Москвы.

Вспоминается тост Сталина «За великий русский народ!», произнесенный на Кремлевском приеме 24 мая 1945 года. Этот человек никогда не связывал величие русского народа с православием, но при этом исторический вес и значение народа, о котором идет речь, ничуть им не преуменьшались. Из текста стенограммы: «Я пью прежде всего за здоровье русского народа потому, что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза!»

И это говорит грузин! Нет, это говорит в первую очередь советский человек. Представляете, если сегодня что-то подобное сказал бы нынешний публичный политик? Его бы тут же обвинили в шовинизме и разжигании межнациональной вражды.

Глава 3. Кто есть кто

В варяжской теме причудливо переплелись мифологическая и реальная истории. В этом нет ничего удивительного, ведь чувство реальности у средневековых историков было несколько иным, чем у нас. Куда хуже то, что с этими историями переплелась ложь, отмеченная строкой летописного текста. Во всяком случае, мы можем наблюдать в некоторых причудах варяжской темы явное передергивание исторического факта. Попробуем разобраться.

Цитирую по Ипатьевской летописи: «И изгнали варягов за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, но не было в них правды, и встал род на род, и была усобица у них, и начали воевать сами с собой. И говорят: „Поищем у себя князя (по тексту: „сами в соб?“), который нами бы владел, навел порядок и судил по праву“».

Дальше мы пропустим часть текста, но к упомянутому высказыванию прибавим сакраментальную реплику, адресованную просителями уже непосредственно самим этим «варягам»: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет, придите княжить и владеть нами». Думаю, вы хорошо ее знаете.

Потрясающе! О ком это все время идет речь? Кто здесь, с подачи летописца, объединен побратимским местоимением «мы»? Порядка у нас нет, междоусобица у нас и т. д. Напомню, историотво?рец рассказывает о странной конфедерации племен, в которую входили ильменские словене, кривичи, дреговичи, меря и чудь. Объединяет этих людей только одно – все они платили дань датчанам. Не будем пока называть датчан варягами.

С чего это вдруг племена разных народов, никак исторически не связанных, обнаруживают такую нежную, семейную взаимосвязь?

Люди говорят на разных языках, представляют разные культуры, разные исторические судьбы. Не все здесь даже понимают речь друг друга. Попробуйте-ка объясниться с финном! Единственный общий интерес у них – не платить дань.

Территория, которую занимает этот странный «союз», поистине впечатляет. Она простирается от современной Карелии до Московской области, включая весь регион Верхней Волги и даже практически всю территорию современной Республики Беларусь. Плотность населения здесь в IX веке составляла менее 2 человек на 1 квадратный километр. Что могут не поделить на такой территории, в ее безмерных лесах и на бескрайних равнинах, несколько десятков тысяч человек?! Пусть даже пара-другая сотен тысяч. Это – население одного современного небольшого города. Да и вообще, какое основание у них есть в IX веке для исторической интеграции?

Датчане, распространяя идею «Danelagen» – «датского права» («Все, что вижу, принадлежит мне»), фактически осуществили ее только в отношении северо-восточной Англии. У них нет военного ресурса, чтобы покорить территорию Южной, Восточной и Северо-Восточной Балтики, которую иногда успешно контролируют их военно-морские дружины. И уж тем более несколько сот викингов, к тому же периодически воюющих между собой, не способны держать материковую часть Восточной Европы.

История, рассказанная летописцем, никак не тянет на геополитическую интригу. Что-то здесь явно не так.

Странное сцепление выводов у летописца. Ведь его высказывание можно понять как взаимосвязь межплеменных конфликтов с отказом платить дань морским разбойникам. Он явно связывает проблему «политического безволия» славян и финно-угров с изгнанием «варягов». В логике есть понятие эквивалентности, когда одно определяющее ставится в жесткую зависимость от другого. Вчитайтесь в текст Ипатьевского источника. Получается такая мысль: «Изгнав варягов, славянские и финно-угорские племена получают социально-политический коллапс». Выходит, что до изгнания такой проблемы не было? Согласно летописи, «варяги» пришли «из-за моря» в 859 году. И, стало быть, до изгнания на территории от Балтики до Немана и до Средней Волги осуществляли свою законодательную и исполнительную власть? Южнее этого региона безобразничали хазары, но нас сейчас они мало интересуют.

Впрочем, я не буду додумывать за летописца. Что хотел сказать, он сказал. Другое дело, что я могу понять, почему он это говорит. Мы ведь условились, что историю будет оценивать не историк, а психолог. Так вот, почему? Летописец подсказывает нам роль варягов в историческом процессе. Он идеологически не свободен в своей
Страница 5 из 12

оценке факта призвания варягов. Не будем забывать, что речь идет об истории правящей династии.

Знаете, у Тацита есть выражение: «Omne ignotum pro magnifico est». Его переводят буквально, но в буквальном подстрочнике оно утрачивает смысл. А понимать эти слова нужно так: «Все неизвестное видится важным». Можно и перефразировать: «Все видится важным, пока остается неизвестным». Думаю, в примере с социально и политически немощными просителями из Новгородчины дело обстоит именно так.

Если уж мы столько внимания решили уделить летописцу, уместно будет вспомнить, кого из народов он точно не отметил понятием «варяги». Им было сказано: «И пошли за море к варягам, к руси, ибо так звались те варяги, как другие зовутся шведы, иные же – норманны, англы, другие – готы, эти же так». Цитирую по Радзивилловской летописи XIII века, сохранившейся в качестве списка. Есть такой термин в разговорнике историков. Он означает копию, списанную с оригинала. Сам оригинал Радзивилловской летописи утрачен.

Итак, по мнению летописца, варяги, которые зовутся русью, противопоставляются «другим» и не являются шведами, не являются норвежцами (норманнами), не являются англами и не являются готами. В этом скоплении народы представлены сумбурно, хотя для самого летописца – показательно демонстрационно. Просматривается даже определенный берег Балтийского моря. Это – Западная Балтика. Не хватает только данов – датчан. Значит, летописец подразумевает их?

В этой логике есть одна пробоина, способная посадить «датский» корабль на мель. Термин «варяг» не является этнонимом. Это – прозвище, причем на Балтике оно не в ходу. Ни один из представленных балтийских народов так себя не называет и своих соседей своих тоже. Зато их так называют новгородцы. Видимо, они и придумали этот термин. А вот летописец уверенно отождествляет варягов с этнонимом «русь». Стоит только убрать разговорное определение «варяг», и мы получим этнический ряд: русь, шведы, норвежцы, англы, готы.

С помощью простого логического силлогизма здесь строится такая картина суждения:

– шведы, норвежцы, англы и готы – не русь (предикат заключения);

– русь – это варяги (субъект заключения);

– стало быть, варяги – это не шведы, не норвежцы, не англы и не готы (само заключение).

Термин «варяг» не является этнонимом. Это – прозвище, причем на Балтике то не в ходу. Ни один из представленных балтийских народов так себя не называет и соседей своих тоже. Зато их так называют новгородцы. Видимо, они и придумали этот термин. А вот летописец уверенно отождествляет варягов с этнонимом «русь».

То, что некая «историческая позиция» не всегда дружит с правдой, мы уже поняли, но она еще не всегда дружит и с логикой.

Нестыковка выводов историопи?сца состоит в том, что народность, которую он называет русью, никак не тождественна народу, известному как даны (датчане). Впрочем, далеко не все историки вообще рассматривают в качестве исторического источника текстовки этого человека, указанного в Хлебниковском списке середины XVI века как «монах Нестор». Мало ли чего он там навыдумывал? Вернее так: что-то рассматривают, а что-то нет. В зависимости от необходимости.

У нас, однако, нет оснований ему не доверять. Тем более что этноним «русь» в ключевом значении варяжского вопроса в равной степени признается и представителями норманской теории, и противниками этой теории. Датчане летописцем не упомянуты, как не упомянуты еще два народа, претендующие на роль варягов. Это – вагры и ободриты. Думаю, Нестор вполне оправданно молчит и о тех, и о других. Но… пока еще рано тревожить себя выводами. Сохраним интригу.

В прошлой главе мы говорили о понятии «русский». Знаете, откуда появилось это субстантивированное прилагательное? Оно образовано от термина «русич», который так и не стал этнонимом. Русы через поколения растворились в славянской массе. Самоопределение славян всегда было племенным и только племенным. Сами славяне никогда не называли себя так. Они говорили о себе: «Мы – вятичи, мы – кривичи, мы – дреговичи, мы – радимичи…» С укреплением средневековых городов значение племенного этнонима утрачивается. На смену ему приходит культ земли, территории, которую этот город объединяет. Тверичи, рязанцы, владимирцы считают себя русичами, но при этом не осознают себя единым народом. Точно так же у балтийских славян вильцы-лютичи никогда не отождествляли себя с ободритами-бодричами.

Я иногда думаю: неужели для того, чтобы стать русскими, стать теми, кто мы есть сейчас, нам было так необходимо Куликово поле? Как и Бородинское поле, и поле под деревней Прохоровкой, переломившее ход Второй мировой войны? Какое поле будет следующим, чтобы «россияне» невольно действительно стали нацией? В истинном смысле?

Бородинское поле мы уже вспоминали в прошлой главе. И вспоминали французов, которых могло и не быть под Москвой. Ведь русские всего лишь вмешались в историю англо-французских взаимоотношений. Напомню, в ночь на 12 марта 1801 года осуществляется заговор против государя российского Павла I. Разрабатывает и финансирует заговор английская дипломатия. А предшествовало заговору сближение России и Франции. Павел становится союзником первого консула Французской республики Наполеона Бонапарта.

Позже английский посол Чарльз Уитворт за успех операции в Михайловском замке Санкт-Петербурга получит титул и герцогиню Дорсет в придачу. Еще бы, ведь успеху Уитворда приписывают и срыв союзнического договора России с Данией. Было за что награждать!

Михайловский замок Павел так и не успел обжить. По странному стечению обстоятельств, он и построил дворец, чтобы скрываться здесь от возможного заговора. А другим странным совпадением будет то, что о присуждении титула пэра послу Уитворту русский царь самолично просил английского короля Георга III. «Всему свое время!» – вероятно, подумал король. Он знал, о каком времени идет речь.

Вот текст письма Павла I, которое он направил атаману Донского казачьего войска Василию Орлову: «Англичане приготовляются сделать нападение на меня и союзников моих датчан и шведов. Я готов их принять, но нужно их самих атаковать и там, где удар может быть чувствительней, и где менее ожидают…»

Павел пытался говорить по-французски, старательно скрипя языком и рыкая, как злобный пес. Грассируя, другими словами. Но французский ему уже не понадобится. Бонапарт лишился такого союзника!

Как видим, рубиновый перстень доблестного русского генерала Тучкова имеет свою предысторию. Клубок можно отмотать, и вот куда ведет его нить – к успеху английской дипломатии. Ведь преемник убиенного российского самодержца – Александр I сразу станет союзником англичан. Сэр Чарльз Уитворт с особым поручением побывает в Париже. А через четыре дня после его отбытия 12 марта 1803 года Англия официально объявит войну Франции. Участь России решит дипломатия и, возможно, разведка. Ведь Уитфорд еще до успехов на дипломатическом поприще имел звание армейского подполковника.

Ратные поля и герои, в них низвергнутые, часто являются результатом успеха или неуспеха дипломатии. А в нашей истории посольство славянских и финно-угорских племен прибыло за море к варягам просить своим народам достойного властителя.

Глава 4.
Страница 6 из 12

По ту сторону от «Славянского вала»

От немецкого города Киль, практически в одном направлении с 404-м шоссе, на юг проходит «Славянский вал». Вернее, то, что от него осталось. Этот бывший укрепленный пограничный рубеж чаще называют «Саксонский вал», заботливо указывая, кто именно его строил. Так принято считать. Казалось бы, какая интрига таится в этих мшистых камнях, обложивших старый боевой рубец вагрийской земли? Судьба этого укрепления имеет прямое отношение к нашей истории.

Начну с того, что строительство оборонительной преграды было затеяно датчанами. Саксонцы здесь не при чем. Возможно, они только достраивали вал. Датский конунг Готфрид умело использовал его во время войны со славянами в 808 году. Вал возвели вблизи границы расселения славян-вагров, которых принято рассматривать как самостоятельное племя в составе союза ободритских племен. Граница вагров и саксов проходила по реке Свентине (Свенте).

Этот Готфрид, сын Зигфреда (не путать с Зигфридом), известен тем, что бросил вызов самому Карлу Великому. У датчан, естественно, своя версия истории, отличающаяся от немецкой. Сошлюсь на университетское издание «Danmarks historie I Grundtr?k: «Даны, должно быть, тщательно следили за тем, как ведут себя франки, и поэтому, видимо, попытались в 737 г. заблокировать подходы к своей территории с юга путем возведения системы валов, известной как Даневирке и перегораживавшей южную оконечность полуострова Ютландия…»

Король франков и лангобардов, ставший к началу IX века императором, вел войну с саксами. Ободриты были союзниками и вассалами Карла Великого. Если не вдаваться в подробности противостояния, то замечу только, что в самом начале IX века в Северной Европе появляется сила, которая заставила всех считаться с собой: и саксов, и фризов, и франков, и свенов, и норманнов, и, конечно, славян. Это даны. Название племени происходит от древне-скандинавского слова «дан» – «лес».

В 804 году Карл с удивлением узнает, что правитель Ютландии (Южной Дании) Готфрид в своей столице Хедебю собирает большое войско и флот, намереваясь напасть на франков и их союзников.

Успешная франкская дипломатия позволяет избежать нового витка войны, ставшей для Карла привычным делом. И все же полностью договориться с вероломным датским конунгом не удается. Война всего лишь откладывается на четыре года. От агрессии датчан больше пострадают союзники Карла Великого, чем сами франки. Готфрид разорит страну ободритов, сотрет с лица земли их столицу Рарог, а жителей насильственно переселит в свой город Хедебю. Для укрепления его в качестве крупнейшего центра ремесла и торговли.

Империя Каролингов плыла по течению величия Карла. Именно его, а не по воле сменивших его руководителей. Она возникла 25 декабря 800 года и просуществовала около ста лет. На смену ей придет Священная Римская империя, которая к самому Риму имела примерно такое же отношение, как к Тульской губернии.

Уже через два года конунга убьет кто-то из своих, и даны перейдут к обороне. Преемник Готфрида будет более сговорчивым: в 811 году он заключит мирный договор с франками, согласно которому южная граница Дании пройдет по реке Айдер, а славян-вагров от саксонского племени нордальбингов (дословно: «жителей Северной Эльбы») будет теперь отделять вал, который можно считать «саксонским», или «славянским», как кому заблагорассудится. В действительности он появился как часть общей оборонительной системы данов в одно время с оборонительными редутами Даневирке. К тому же сразу после окончания саксонской войны в 804 году, когда Карл насильственно переселил из Северной Саксонии (Нордальбингии) 10 тысяч саксонских семей, передав эту землю своим союзникам – ободритам. Так что саксонцы не могли построить вал. Их просто уже не было с его западной стороны. Хотя граница территории ободритов, оговоренная договором 811 года, указана по старинке и отмечена этим валом.

На переговорах с франками Хеннинг – преемник Готфрида – все больше молчал. И не потому, что под складками лба скрывал спокойную мудрость. Рядом клокотало скопище рыжебородых свирепых викингов, собранных чужой рукой, но Хеннинг ничем не мог им ответить. Ведь для того чтобы воевать, нужно не армию иметь, а характер, то есть хотеть драки. Новый конунг ее не хотел.

Однако же расслабиться славянам не пришлось. Через три года умрет Карл Великий. Еще раньше будет убит Хеннинг. Конунгом датчан станет Харальд, представлявший древнейший клан Скьёльдунгов, но ему тоже недолго придется властвовать. На горизонте возникнут сыновья Готфрида со шведским войском в придачу. И Харальд найдет пристанище у ободритов. Здесь бывший датский правитель начнет собирать силы, чтобы вернуть власть над Ютландией. Здесь, замечу, у ободритов.

Все это выглядит как само собой разумеющееся. Отсюда, с восточной стороны «Славянского вала», в 815 году Харальд возглавит поход на Данию. Его поддержит новый император франков Людовик I Благочестивый. Союзные войска ободритов и франков прошерстят всю Ютландию, не встречая особого сопротивления датчан, и все же поход окажется неудачным для Харальда. Он вновь займет престол в Хедебю лишь через четыре года. С помощью, разумеется, ободритских клинков. Но славяне-ободриты ведут собственную политику в отношении Каролингской империи. Это связано с династическими распрями после гибели их князя Годлава в 808 году, попавшего в плен к вероломному Готфриду во время штурма столицы ободритов города Рарога (Рерика). На смену ему приходит Славомир.

Недовольные узурпировавшим власть князем Славомиром, славяне настойчиво тормошат императора и, наконец, получают его решение о соправлении, разделении власти. Что, естественно, вызывает бурю негодования у самого Славомира.

Исторический союз ободритов и франков трещит по швам. Это хорошо понимает Харальд. Ободриты, возглавляемые Славомиром, заключают союз против франков с датским конунгом Хориком I, заклятым врагом Харальда.

Всегда надо вовремя понимать, с кем дружить и против кого дружить. Харальд это понимает. Он теряет поддержку ободритов, но переключается на дружбу с императором Людовиком I Благочестивым. Настолько переключается, что с готовностью принимает из его рук христианство.

Впрочем, в этой пестрой смене событий и обстоятельств скоро окажется, что и Славомир тоже не лыком шит. В попытке пободаться с императором франков он неожиданно для себя откроет, что лоб Людовика оказался крепче. Этот вывод обернется для князя пожизненным тюремным заключением. Там Славомир не откажет себе в заманчивой идее поменять веру, чтобы облегчить свою участь. Известный прием всех корыстолюбцев и изворотов того времени.

Славомир, со светлой слезой в глазу, выйдет на свободу и даже получит снова права на власть, но смерть уже склонится над его челом. Он станет первым князем ободритов, принявшим христианство.

Мы углубились в тему, и кто-то, наверно, уже запутался во всех этих именах. Но без них не понять роль каждого из участников в этом совсем не любовном треугольнике: даны – империя франков – ободриты.

Империя Каролингов плыла по течению величия Карла. Именно его, а не по воле сменивших его руководителей. Она возникла 25 декабря 800 года и просуществовала около ста лет.
Страница 7 из 12

На смену ей придет Священная Римская империя, которая к самому Риму имела примерно такое же отношение, как к Тульской губернии.

Так от кого защищался вероломный Готфрид, создавая целые укрепрайоны? Вот что пишет о нем Эйнхард – франкский историк и биограф Карла Великого: «Последняя война была начата против норманнов, называемых данами (804–810). Вначале они занимались пиратством, затем, при помощи большого флота, разорили берега Галлии и Германии. Король норманнов Годфрид до такой степени был исполнен пустой спеси, что рассчитывал владеть всей Германией. Фризию, как и Саксонию, он считал не иначе как своими провинциями. Он уже подчинил себе своих соседей ободритов, сделав их своими данниками. Он хвастался, что скоро войдет с большим войском в Аахен, где был двор короля. Истинность его слов, хотя и пустых, не оспаривалась никем. Скорее, полагали, что он предпримет нечто подобное. Его остановила только внезапная смерть. Убитый собственным телохранителем, он положил конец и своей жизни, и войне, им развязанной».

Это разнится с тем, что пишут датские историки. Не так ли? Они, как водится, трактуют историю в удобном для себя свете.

Готфрид поднял на щит датскую пассионарность. «Все, что вижу, принадлежит мне! – провозгласил датский викинг. – Ты не согласен? Тогда испробуй моей секиры!» Он собирался жить долго и долго воевать. За него это сделают другие рыжебородые.

А с юга от славян уже вызревала новая Саксония. Совсем не та, что населялась немощными нордальбингами, то присягавшими Карлу, то поднимавшими против него меч. Это была Саксония остфалов – «маленького и злого востока», всячески сопротивлявшаяся горячему феодализму великого Карла, но впитывавшая его дух так прочно, что это выглядело теперь как ее собственная воля. Свободные эделинги, знатные воины саксов, были уже несвободны. В отличие от славян, живших всего через реку от них. Они были несвободны, потому что вдруг почувствовали себя великой силой. И этому невольно подучил их Карл. Ах, как не хватало славянам этого чувства! Этого желания быть империей! Жить среди германцев того времени могли только неистовые, бурей рожденные люди. А главное – отмеченные понятием «создатели». Тот, кто сам творит историю, а не наблюдает ее со стороны, подчиняясь воле событий.

ІX век начал клониться к концу, и где-то в его колыбели уже ворочался малыш по имени Генрих из рода Людольфингов. Тот самый Генрих, которого назовут Птицеловом.

Его грязную деревню Мейдеборге, спрятавшуюся под земляными крышами в загустьях ольхи и клена, франки превратили в мощную крепость Магадобург. И маленький Генрих навсегда запомнит, как у ее стен горят повозки с соломой, подожженные славянами-сорбами. Отблеск этого огня будет стоять в его глазах.

В 919 году он сделает крепость неприступной для славян и венгров. Славяне навсегда останутся для Генриха чужими, останутся врагами, и он будет беспощадно выжигать их с этой земли, которая превратится в Саксонию Генриха I Птицелова – изувера и душегуба, но великого правителя и великого воина.

Глава 5. Святые тоже могут ошибаться

Думаю, теперь исторический фон вокруг славян-ободритов становится более понятным. И все же какой именно народ летописец Нестор имел в виду под прозвищем «варяги»? Народ этот, как мы уже поняли, назывался русью.

Если мимоходом заглянуть в интернет, то с некоторой оторопью мы обнаружим, что тема эта сверхпопулярна. Более того, сегодня даже ребенок знает, кто такие древние русы и как они оказались среди балтийских славян. Однако книга, которую вы держите в руках, никогда бы не состоялась, если бы я повторял чужие выводы. Но главное даже не в этом. Размусоливание темы варяго-русов в интеллектуальном пространстве Всемирной сети идет полным ходом – на обывательском уровне. Но одна только эрудиция никогда еще не позволяла людям делать правильные выводы. Знание и умение использовать знание – два совершенно разных предмета. А использование знания называется интеллектом.

Так вот, о русах. Сказочный домик теории норманского родословия русов упокоен на фундаменте одного исторического документа – Бертинских анналов. Слово «анналы» латинского происхождения и означает принцип записи событий с разбивкой на годы. Что-то вроде нашей летописи. В единственном числе это иностранное слово может иметь совершенно другой смысл, но мы будем использовать его исключительно в параметрах исторической науки. Насколько получится.

Летопись Сен-Бертинского монастыря, которую принято называть Бертинскими анналами, принадлежит перу сразу трех человек. Интересующую нас часть сотворил святой Пруденций Труасский. Хотя на этот счет нет единого мнения.

Цитирую по источнику: «Он (византийский император Теофил. – Прим. авт.) также послал с ними (с послами греков. – Прим. авт.) тех самых, кто себя (то есть свой народ. – Прим. авт.) называли рос (hros), которых их король, прозванием каган, отправил ранее ради того, чтобы они объявили о дружбе к нему (императору Теофилу. – Прим. авт.), прося… получить благосклонностью императора возможность вернуться, а также помощь через всю его власть. Он не захотел, чтобы они возвращались теми путями и попали бы в сильную опасность, потому что пути, по которым они шли к нему в Константинополь, они проделывали среди варваров очень жестоких и страшных народов.

Очень тщательно исследовав причину их прихода, император (в данном случае речь идет об императоре франков Людовике I Благочестивом. – Прим. авт.) узнал, что они из народа свеонов, как считается, скорее разведчики, чем просители дружбы того королевства и нашего (Византии и империи франков. – Прим. авт.), он приказал удерживать их у себя до тех пор, пока смог бы это истинно открыть… честно они пришли от того (императора Теофила. – Прим. авт.) или нет…»

«Честно они пришли или нет?» Правителю франков тоже что-то бросилось в глаза. Заподозрил. Может, то, что послы были в аварских халатах?

Захватывающий триллер. Читать только трудно. Святой Пруденций явно не дружит с легкостью пера. Однако наберемся терпения, ведь перед нами – настоящий исторический детектив!

Если вы дочитали хотя бы до половины, то не могли не обнаружить в словах летописца явную несуразицу. Эти «послы», сразу вызвавшие подозрение у императора франков Людовика I Благочестивого, объявляют себя русами и вроде бы представляют шведское сообщество. Своего правителя они называют каганом. Вот что сразу режет слух!

Дело происходит в 839 году, «каган» шведов вообще-то зовется конунгом, и это знают все, кроме стареющего императора франков и некоторых современных представителей норманской теории. Людовик ничего не слышал о народе русов и потому не очень понимает, с кем имеет дело и кто там у них как зовется.

Первым шведским королем станет Олаф-креститель по прозвищу Щетконунг, и это произойдет позднее, чем через полтора столетия, а в IX веке у скандинавов каганы не водились.

Императора явно смущает это посольство, в котором он сам видит лазутчиков. Летопись на это прямо указывает. Да и пришли они, мягко говоря, совсем не из Скандинавии от достоверных шведских викингов, а из Константинополя. И очень хотят вернуться обратно, а не в Швецию, что было бы вполне логично для шведов. О чем нижайше
Страница 8 из 12

и просят Благочестивого, пугая его разными побасенками о нравах варваров. Видимо, себя они таковыми не считают. Очень любопытное наблюдение.

Что ищут «послы» у императора, что они разведывают? Время переломное. Уже через год рухнет единое франкское государство, а император Людовик отправится в мир иной. Его батюшка Карл Великий, которого мы вспоминали не раз, отметился еще и тем, что сильно пошатнул Аварский каганат. Кстати, не без помощи славян.

В начале IX века каганат, который вел войну на два фронта: с франками на западе и с болгарами на востоке и юге, пал. Восточная его часть «погибоша аки обры». На Руси авар вспоминали как обров. А вот западная часть отнюдь не «погибоша». С западными обрами было все в порядке, франки их крестили и предоставили земли в составе своей Восточной марки. В 805 году из рук архиепископа Зальцбургского христианство принимает и каган аварского племени, которое обретает новую судьбу на новой родине.

Принято считать, что эти авары были ассимилированы то ли франками, то ли венграми, поскольку после 822 года о них нет сведений в исторических источниках. Я видел на прошлой неделе десятка три цыган возле вокзала. Конкретно о них тоже нет сведений в исторических источниках, но при этом они существуют. Сведения создают не народы о себе, а события, в которых участвуют эти народы. Если нет зафиксированных событий, это еще не значит, что нет людей.

Получается, что авары, подселившиеся в Западно-Дунайском крае, удивительным образом испарились. А то, что среди народов Кавказа живет многочисленный аварский народ (аварцы), иногда вспоминающий аваров в качестве своих древних предков, почему-то никого не трогает.

В IX веке достоверная историография народов Европы и Азии располагает сведениями о Хазарском, Аварском, Кимакском и Карлукском каганатах. Тюркский каганат с его «небесными тюрками» к этому времени уже давно приказал долго жить. Басня о послах «русов» породила даже тему «Русского каганата». Но обсуждать это – значит, себя не уважать, поскольку в «истории» Русского каганата нет предмета истории, а есть всего лишь идеологические выверты.

Мало кто утруждал себя мыслью, что не существует этноса вне его языка. Это – аксиома. И говорить о появлении народа можно, только опираясь на лингвистические данные. А найти единый язык для всех «осколков» не взялся бы и самый отчаянный научный фантаст.

Делать выводы и создавать суждения – совсем не то же самое, что повторять чужие мысли, к тому же сильно притянутые к вполне понятным идеологическим задачам. Это я имел в виду, говоря об интернете и его всезнающих историках. Вот, к примеру, мифический «Русский каганат». Что делают шведы (hros) в качестве государственного образования в Причерноморье? Как они там оказались? Как вообще разделилась Швеция и почему? История есть не только хронология событий, но и их логика.

Некоторые норманисты, вдохновленные сообщением святого Пруденция в Бертинских анналах, поспешили на древних картах Швеции нарисовать этноним «hros». Если бы существовала такая латинская транскрипция шведского слова (а Бертинский источник написан, конечно же, на латыни), то на языке оригинала – языке самих шведских викингов – слово это звучало бы примерно как «лтх-о-о-с». В древнешведском фрикативная «r» не выглядит открыто. А характерное пропевание просодий – ритмических ударений – делает это слово совсем не похожим на славянское «русь».

Подводя итог сказанному, робко предположу, что странные послы при дворе императора Людовика I Благочестивого к русам имеют примерно такое же отношение, как к любому из африканских племен, поскольку высказанная ими принадлежность к народу Сварии – Дунайской провинции, куда были переселены уцелевшие авары, была понята святым Пруденцием как принадлежность к шведскому народу. На шведском языке «sv?rj?» означает «шведский». И речь шла о кагане аваров, а никак не шведов («русов»). Пруденций ошибся. Во всяком случае, строить целую теорию на базисе одного маленького исторического недоразумения – полнейшая глупость. Уж простите за такую оценку.

Надо сказать, что термин «русь» явился богатейшим поводом для игры воображения. Главным мотивом здесь была обрисовка последовательной историчности этого этноса, возникающего – по воле интерпретаторов – то в Северной Африке, то в Скандинавии, то в низовьях Волги. Потрясая картой со старательно собранными осколками мифической империи, некоторые русоманы даже переводили этот термин не иначе как «рассеянные». Почему-то не замечая при этом явного эпического сходства с несколько иным древним народом.

Мало кто утруждал себя мыслью, что не существует этноса вне его языка. Это – аксиома. И говорить о появлении народа можно, только опираясь на лингвистические данные. А найти единый язык для всех «осколков» не взялся бы и самый отчаянный научный фантаст. То, что называется сегодня «арийскими ведами» или чем-то подобным и помещает русский язык в палеолитическую древность, к лингвистике имеет отношение примерно такое же, как к квантовой механике.

Древнерусский язык представлял собой конвергенцию славянской речи, и никаких шведских отклонений в нем не наблюдалось.

Упоминание «руси» в источниках ранее образования древнерусского государства вовсе не указывает на существование единого народа, пропущенного через общий для него этногенезис. Кроме того, из источников невозможно сделать вывод, о ком вообще идет речь. Что это – этноним, прозвище, самоназвание (эндоэтноним), объединяющий признак (символ) или что-то еще? Но идейный историк всегда будет уверен: «Все русы – единый народ!»

В восточной стороне объединения славян-лютичей протекала маленькая речушка Укра (нем. Usker). Племя, жившее по ее берегам, называлось укряне. Есть такое явление – присоединение ранее появившегося географического названия к наименованию племени, которое вблизи него поселяется. Даже независимо от того, как оно само себя при этом называет. Для больших народов так удобнее выстраивать этногеографию. В VII веке появляется один из больших славянских народов – лютичи, называвшие себя вильцами. Они образуют племенной союз, исторически разделяясь со славянами-ободритами, имевшими общие корни с вандалами. Так вот, укряне эти входят в состав лютичей. Никакого отношения к современному Украинскому государству они, естественно, не имеют. Но как заманчива такая связь для нынешней политической историографии Украины! Ведь назвать себя потомками укрян значит нарисовать перспективную смычку с Великим переселением народов. Отыскать «свой» след в древней истории Европы!

Примерно так же выглядят попытки объединения древних русов. Не избежал широких обобщений в этом вопросе и Аполлон Григорьевич Кузьмин – историк с мировым именем, имеющий прямое отношение к нашей теме. Когда-то Кузьмину пришлось даже поменять научное мнение относительно этнической природы варягов, чем сразу вызвал обвинения в беспринципности и продажности. Изменить собственное мнение для ученого – серьезный шаг, отважиться на который способны только сильные люди.

И все-таки Кузьмин иногда выдает желаемое за действительное. Он часто неоправданно использует определение «русский», когда говорит о русах. Например,
Страница 9 из 12

в составленном им сборнике 1986 года «Откуда есть пошла Русская земля» Аполлон Григорьевич говорит о русских, ссылаясь на Барийские анналы и указывая 1024 год. Но в Барийских анналах («Хроника безымянного барийского монаха о делах, вершившихся в провинции Бари», XV в.) нет записи под таким годом.

Упоминая «русских», профессор также активно пользуется источниками типа «комментатор Адама Бременского» или «французский автор, писавший в первой половине XI века», при этом не называет имен. Конечно, кто в 1986 году может проверить Кузьмина по таким специфичным ссылкам?

Профессор часто употребляет термин «русские» с явной натяжкой. Вот он пишет, что «византийский хронист Феофано под 765 или 773 годом упоминает русские корабли». Феофан Византийский, известный как Феофан Исповедник, написал всего одну работу, она называется «Хронография». Цитирую самого автора: «Год 774. В этом году, в месяце мае, 12 индикта Константин (византийский император. – Прим. авт.) двинул флот из двух тысяч хеландриев (кораблей. – Прим. авт.) против Булгарии и, сам взойдя на пурпурные хеландрии, отправился к устью реки Дунай». Никаких русских кораблей!

Кузьмин называет имя русского богатыря Фьерабраса, ссылаясь на экзотический источник – поэму XII века «Сэсн». Да, там действительно есть такие строки на старо-французском языке: «Fierabraz de Rossie s`en est lavez an piez…» Однако Кузьмин скромно умалчивает, что это произведение, написанное Жаном Боделем и больше известное как «Песнь о саксах», доступно в более поздней редакции, нежели текст XII века. Да и Фьерабрас, мягко говоря, не совсем русский богатырь, о чем Аполлон Григорьевич вряд ли не знает. Этот популярный персонаж европейского эпоса всегда являлся сарацином. Имея возможность в 1986 году читать «Сэсн» («Les Saisnes»), Кузьмин, конечно, осведомлен и о Фьерабрасе, изученном французскими филологами вдоль и поперек, но выбор ученого – на стороне идеологии. Фьерабрас – наш, русский парень!

У нас нет необходимости придумывать себе историю. Подлинная история варяго-русов интереснее любой фантастики. Уж поверьте. Впрочем, попробую это доказать.

Глава 6. На острове Буяне

Отвлечемся от истории русов и займемся делами варягов.

У самого истока реки Волхов из озера Ильмень поднимался когда-то из воды небольшой остров. Всякий, кто шел ладьями по тяжелой ильменской волне, видел его с левого борта от фарватера на Новгород. На острове стояла дивная реликтовая дубрава. Варяги назвали остров Перынью в честь своего главного бога и поставили там святилище.

Сейчас острова нет. В 1960-х годах под Новгородом возвели дамбу, и ландшафт изменился. На карте Ленинградской области 1933 года (0–36-XIV) отмечен и сам островок, и реликтовая роща на нем.

А вот теперь я, как и обещал, дам возможность наблюдать и делать выводы не историку – правдомеру дремучей старины, а психологу. Пожалуй, даже так – делайте выводы сами. Снова применим метод индукции. Напомню для тех, кто забыл, – это когда на основе частных примеров допустимо использовать обобщенные выводы.

Итак, в 882 году варяжский князь Олег создает Восточнославянскую империю, объединяя под своей властью Новгород, Смоленск, Любеч, Чернигов (хотя этот город в IX веке, если судить по летописям, еще не известен, но уже к 907 году он упомянут «вторым после Киева») и Киев.

Казалось бы, зачем пришлым скандинавам объединять славян? Можно было бы предположить, что Олегу был нужен полный контроль над торговым путем «из варяг в греки». Так или иначе, не задержавшись в Киеве, варяги спускаются по Днепру до порогов и обнаруживают большой остров и реликтовую дубовую рощу на нем. Что они делают дальше? Попробуем догадаться. Правильно, ставят святилище Перуна. Используя обобщение, можно сделать вывод, что варяги не равнодушны к островам, на которых стоят дубы или растут дубравы.

Этот остров хорошо знаком традициям русской народной сказки. Помните: «В Окиян-море, на острове Буяне растет дуб в семь обхватов толщиной, а под дубом лежит бел-горюч камень Алатырь…» Впрочем, зачем нам сказки? Тем более что сегодня ни для кого не секрет, что остров Рюген с его реальной историей до 1168 года и есть тот самый вдохновитель «сакральных» русских тайн.

Я часто бываю на Рюгене. Люблю этот край. Главный его город Берген можно считать немецким захолустьем. Здесь, пожалуй, скучно будет среднестатистическому европейскому либералу: не встретишь гей-парадов, не бросаются в глаза переселенцы арабского племени, не бывает скандальных акций за право женщины быть мужчиной…

Само немецкое слово «bergen» переводится на русский как «выздоравливать». Но в названии города участвовало другое слово – «berg», то есть «гора». Берген действительно стоит на могучем холме. Живет в городе 15 тысяч человек, и он считается самым большим городом на острове. Почти в центре островной столицы, на Банхофштрассе, рядом с отелем «Романтик» стоит… руянский дуб! И это не миф, не фантазия. Дерево является памятником культуры, охраняемым местным муниципалитетом. Дубу, конечно, не тысяча лет, но, как гласит путеводитель по Бергену, занимает он место более древнего растения, имевшего культовое значение.

А всего в двух сотнях шагов от него, на старой торговой площади, радует детей и туристов «бел-горюч камень», размером с легковой автомобиль. И все это реальность.

Бергенский дуб из славянской легенды

Алатырь-камень

Общаясь когда-то с немецкими специалистами из археологического кабинета Музея истории Гамбурга, я спросил, какой же им интерес восстанавливать памятники славянской культуры? Ответ был примерно таким: «Германию населяют разные народы, но история у нас одна. И это наша общая история». Что ж, мудро.

Немцы очень старательны, но фантазии им недостает. Не каждый специалист у них считает возможным для себя делать выводы. Это прерогатива особого звена – профессуры. Может, оно и правильно. Ведь свобода фантазии часто порождает вымысел. А в науке вымыслы недопустимы. Археологи из Министерства образования, науки и культуры земли Мекленбург – Передняя Померания, много лет ведущие раскопки на месте культового славянского города Аркона, очень не хотели делать выводы о ценности своих новых находок. Не хотели, но сделали. Как нам сказала почти по секрету Хайде – ассистент профессора Рухёфта (Fred Ruchh?ft), зооморфные статуэтки, поднятые из культурных слоев железного века, говорят о том, что на месте Арконы культ коня существовал еще до славянского появления на острове. Славяне только присоединились к сакральной теме особо почитаемого животного, теме, которую открыли жившие до них племена ругов. Аркона существовала до славян!

И хотя следовало бы дождаться официальной публикации, уже понятно, что это сообщение немецких археологов в какой-то мере подтверждает высказывание А. Г. Кузьмина из его работы «Об этнической природе варягов»: «Название Аркона интересно тем, что оно, во-первых, уходит в глубокую древность, а во-вторых, это явно не славянское, не германское и не романское наименование».

Итак, в 882 году варяжский князь Олег создает Восточнославянскую империю, объединяя под своей властью Новгород, Смоленск, Любеч, Чернигов (хотя этот город в IX веке, если судить по летописям, еще не известен, но уже к 907 году он упомянут
Страница 10 из 12

«вторым после Киева») и Киев.

Профессор наотрез отказывался признавать у ругов прогерманский генезис. Кузьмин был очарован кельтской темой.

Собственно говоря, немецкое название острова и переводится как «остров ругов». Руги появились здесь, возможно, до I века нашей эры, ведь если в конце I века ругов знает Публий Корнелий Тацит, который черпал свои знания о германских народах у ветеранов римской армии, то ветераны эти наблюдали расселение варваров парой десятилетий раньше, не так ли? Значит, к середине I века руги уже прочно сидели на острове.

Знаменательны руги тем, что они еще до похода готов начали двигаться в юго-восточном от Скандинавии направлении, оказавшись на южном берегу Балтийского моря. Основная масса ругов на Балтике не задержалась, и виной тому готы, потеснившие ругов дальше на юг.

Эти миграции дали толчок Великому переселению народов, которое осуществило переход Древнего мира в Средневековье.

Наличие ругского языка (Rugians) документально подтверждено по надписям на надгробных плитах в Италии. Нам очень мало известно об этом языке. Уже в VIII веке язык жителей острова представляет собой конгломерат восточногерманской и славяно-вандальской речи.

В VII веке на остров хлынули ободриты. Известно, что общины Рюгена не разделяются на германскую и славянскую. В процессе этноинтеграции к VIII веку на Рюгене складывается смешанный тип культур и человеческой популяции. По-видимому, это происходит не всегда мирным путем. Например, укрепления ругов-свиров были в то время разрушены. А ругская богиня Герта, культовый центр которой находился на территории современного национального парка Ясмунд, обрела черты ободритской богини Сивы (Сины).

Здесь позволю себе небольшое отступление от темы. Герард Кремер, сын сапожника Губера, родился во Фландрии, когда костры инквизиции озаряли ее городские площади ярче весеннего солнца. Он тоже однажды не избежит обвинения в ереси, но до костра дело все же не дойдет. Этот Кремер больше известен как географ Меркатор. Современные мореходы пользуются картами с его проекцией. До Меркатора карты были «плоскими», как сам лист пергамента, на который они помещались. Однако Земля круглая, а потому расстояние от одного мыса до другого на плоской карте не соответствовало положению дел в «выпуклой» реальности.

Меркатор создал глобус Земли и даже глобус Луны. Но для нас этот голландец интересен не в качестве картографа, а как «соавтор» высказываний о ругах. При жизни Меркатор издавал атласы и описания к ним, но после его смерти появляется публикация атласа с текстом на латыни (его принято называть «Космографией»), якобы принадлежащим перу Меркатора, но с добавлениями, которые сам голландец ранее не делал.

Мы не будем углубляться в этот детектив. Какая нам разница, кто именно в XVI – XVII веках высказывается о нравах и языке народов раннего Средневековья? По сообщению Меркатора (или псевдо-Меркатора) о Рюгене, люди там говорили на славянском (Slavonica) и вандальском (Vandalica) языках. Видимо, составитель текста «Космографии» ничего не слышал о ругском языке. Вообще, популярный перевод высказываний Меркатора о ругах, который сегодня знают все, кто в теме, мягко говоря, не совсем точно соответствует оригиналу «Космографии».

Так или иначе, во времена исторически значимых событий, выпадающих на эпоху Каролингов, на острове проживает некий особый народ, потерявшийся на время для хронистов. Этот народ скоро очень мощно заявит о себе в летописных источниках уже как самостоятельное славянизированное племя. И это племя будет вовсе не ругами.

Чередование согласных «г» / «з» в корне слова – явление не редкое. Например, при образовании множественного числа существительного «друг». Таким же образом легко допустить, что в славянской огласовке пара «единственное – множественное число» может выглядеть как «руг – рузи». Оглушение согласного звука в конце слова мы наблюдаем на примере: «букет роз» (произносим как «букет рос»), «без слез» («бес слес») и т. п. В процессе оглушения согласного слово «рузи» звучит как «руси» или «русы».

Так и возникает странный этноним, связанный и с ободритами, и с ругами, и с таинственным островом в «Окиян-море».

Глава 7. Рюрик Рюрику рознь

В 2014 году первый заместитель председателя местного совета Рюгена Райнер Флит поднял в Брюсселе вопрос об «особом статусе» острова и о независимом его членстве в составе Евросоюза. Чем, разумеется, вызвал негодование официального Берлина. Конституция Германии не предусматривает возможности подобной автономии ее федеральных земель. Зазвучали, естественно, обвинения в сепаратизме.

Самосознание островитян всегда отличимо от умостроя жителей континента. Ведь мир живущих на острове имеет естественные границы и естественное отделение от материковой человеческой общности. Бессознательное не может этого не отмечать.

А вот чей мир никогда не имел границ, так это мир варягов и викингов. Как знать, может, именно желание выйти за пределы обозримого пространства и двигало людей в никуда?

«Человек рождается, чтобы смотреть за горизонт», – скажет усталый старик белобрысому мальчугану, вглядываясь в морскую даль. И мальчуган поверит в это. Повернет глазенки к морю и взглянет на него иначе.

Возможно это – романтизация темы и не более того, а людей звал на корабль только промысел. Одни промышляли рыбу, а те, кто был посмелее и поудалее, – чужое добро. Возможно, мы говорим по существу всего лишь о морских разбойниках, бандитах и убийцах? Но ведь именно к ним, а не к «благочестивым» франкам отправится новгородское посольство! Значит, эти люди были не только разбойниками и грабителями?

И все же почему не к франкам? В 862 году король восточных франков Людовик II подчиняет ободритов, успешно воюет против Великой Моравии. Ему бы очень не помешали земли восточнее Немана. Тем более что они сами плыли ему в руки.

У народов, снарядивших посольство, был свой мотив и совершенно неслучайный выбор. Вполне очевидно, что в поиске автократичного властителя они вовсе не собирались жертвовать верой. Подобное идеологическое потрясение никак не входило в их планы. Язычество было веротерпимо потому, что не обладало идеологией, а значит, не противопоставляло «истинной» веры ересям, никого не преследовало за веру, предполагая в этом вопросе наличие множественности и свободы выбора. Многообразие подчеркивало индивидуализацию народов, их историческую самобытность и различимость. Разноплеменному сообществу требовался лидер, готовый скорее защищать традиции, обычаи и устои этого сообщества, чем преследовать за них.

Но означает ли это, что послы были отряжены именно к ободритам? Ведь в IX веке шведы, норманны и даны тоже считались варварами и лбов еще не крестили. К тому же все они засветились на землях восточнее Балтики, а Южная Ладога веком ранее отмечена в сагах чуть ли не как легендарная для скандинавов земля. Так о каких варягах идет речь?

Отвлечемся от ранее сделанных выводов. Забудем про русов с острова Рюген. Попробуем сомневаться хотя бы потому, что у нас есть право на сомнение. У нас пока еще есть такое право, хотя его остается все меньше. И отжимает его обязанность верить и не обсуждать, которую
Страница 11 из 12

провозгласила монополярная идеология. Сомнение – беспокойный спутник свободы воли. Итак, говоря о призвании варягов, важно помнить, что варяги эти были всего лишь дружиной князя, личность которого и способна варяжский вопрос превратить в убедительный варяжский ответ.

Среди претендентов на роль исторического Рюрика принято рассматривать шведского конунга Эйрика из Уппсалы, Рёрика – датского конунга из Хедебю и ободритского княжича Рорика-Рарока (ободритское прозвище, означающее «сокол»).

Дайте мне 10 секунд, и я докажу, кто из них истинный Рюрик. С помощью только одного убойного аргумента. Этот аргумент перекрывает все доводы норманистов, превращая их просто в подтасовку фактов. Готовы? Засекайте по часам.

Итак. Княжеская династия Рюриковичей использует династический герб в виде символики ободритского опрокинутого сокола. Тогда как конунги имеют иную родовую символику.

Вот и все. И что здесь обсуждать, если сами варяги помечают себя ободритской тамгой? Остановимся на этом подробнее.

Конунг Эйрик Анундсон принадлежит к древнему роду Скьёльдунгов. И хотя представители этой династии правили и данами, и свенами, и норманнами, Скьёльдунги считаются мифологическими предками датчан. Этот род происходит от легендарного Скьёльда, отмеченного каким-то необычным щитом, отчего и имя его переводится как «щит». И был он – ни много ни мало – сыном самого Одина!

Чтобы там ни пели норманисты над литейными формами из Старой Ладоги, Скьёльдунги никогда не использовали изображение птицы в качестве династического герба. Даже в качестве индивидуального символа не использовали. Действительно, был такой викинг – Рагнар Лодброк, который носил на знамени изображение ворона Одина (хотя у Одина, как известно, было два ворона – Хугин и Мунин, и кого из них тут выделяют и почему, не совсем понятно). Но Рагнар представлял другой легендарный род – Инглингов, и специализировался он на захватнических экспедициях на территории современной Англии. Также ему приписывают и захват Парижа в 845 году. В любом случае, его «птичка» летала в других местах.

Самосознание островитян всегда отличимо от умостроя жителей континента. Ведь мир живущих на острове имеет естественные границы и естественное отделение от материковой человеческой общности Л вот чей мир никогда не имел границ, так это мир варягов и викингов. Как знать, может, именно желание выйти за пределы обозримого пространства и двигало людей в никуда?

Династический герб у скандинавов появляется достаточно поздно. Например, Кнуд Великий, или Кнуд Могучий, как его еще называли (в общем, «великий и могучий», как русский язык), живший в начале XI века, чеканил монеты с изображением трилистника, а его брат Олаф Шётконунг, считающийся первым шведским королем, за неимением собственного герба использовал символ веры – крест. Оба короля принадлежали к династии Мунсе.

Кнуд был знаменит тем, что создал свою империю, в состав которой входили Англия, Шотландия, Уэльс, Норвегия, частично Польша (земли поморян) и частично Швеция. Кстати, остров Рюген тоже входил в эту империю.

На раннем династическом гербе Скьёльдунгов изображен лев с секирой в лапах. И хотя по законам средневековой геральдики такое изображение принято называть леопардом (зверь стоит на четырех лапах, а не на двух), Скьёльдунги с гордостью отождествляли себя с «морским львом».

Перейдем ко второму претенденту из нашего списка на роль истинного Рюрика. Это – Рёрик Ютландский. Его особо настойчиво усаживают на парчовое княжеское кресло в Рюриковом городище (или в Старой Ладоге, как кому нравится), даже вписывая в подвиги этого викинга подчинение ободритов в 857–862 годах. Непонятно только, из каких источников это видно.

Но вот незадача: Рёрик, оказывается, тоже Скьёльдунг! А значит, он никак не мог принести в Новгород символическое изображение опрокинутого сокола в качестве своего родового гербового знака. Не так ли? Да и правит он фризами, а не восточными славянами. С переменным успехом ведя при этом войны и с единокровниками – данами.

Он так активен на Рейне, что не может исчезнуть из реальной хронографии эпохи викингов. Например, его налетчики в 863 году грабят рейнские города Нойс и Ксантен. А в 867 году восставшие фризы изгоняют датчан во главе с Рёриком. Правда, он очень скоро вернется и войдет в историю уже как «король фризских варваров». А ведь нашему, варяжскому Рюрику, положено в это время быть в другом месте. Я бы даже сказал – совсем в другом месте.

В 873 году Рёрик присягнет Людовику II Немецкому, сыну Благочестивого, присягнет как вассал, как король Фризии. Но присягают-то на Библии! И Рёрик – христианин. Впрочем, таковая данность не очевидна только профессору А. Н. Кирпичникову, хотя Реймский архиепископ Хинклар считал Рёрика Ютландского христианином еще в 863 году.

Поясню. Дело в том, что подлинный Рюрик в это самое время… возводит святилище Перуна на маленьком острове под Новгородом! На маленьком острове с реликтовой дубравой и вековым покоем среди студеной ильменской воды.

Конечно, самой истории нельзя задать вопрос: «Зачем?» А вот у некоторых историков хочется спросить: «Зачем вы врете?» Ладно бы еще скандинавами были! У каждой из скандинавских стран есть своя версия происхождения Рюрика – «короля русов». И все эти рюрики, естественно, местного разлива.

Сидит какой-нибудь румяный Ханссон с кружкой пива и, вывалив животище, говорит: «Когда мы были викингами…»

Вы, господин Ханссон?! Викингом?! Нет, вы никогда не были викингом и никогда им не будете. Вы другой.

Приятно все-таки Ханссону отождествлять себя с грозным норманном. Ведь ему больше особо и вспомнить некого. Ну разве что Карла XII, который вину и женщинам предпочитал войну. Не «толстяка Гу» вспоминать же? Просветителям толпа лавров не раздает.

Впрочем, я не собираюсь притягивать происхождение Рюрика ни к одной из теорий. Будем непредвзяты. Дадим шанс ютландскому воителю утвердиться в этом образе. Ведь мы сомневаемся.

В его реальной биографии есть пятно: 868 год. Где он был в это время? Норманисты ведь считают, что именно Рёрик Ютландский несколькими годами ранее подчинил ободритов. Логика здесь ясна, не так ли? Подчинив ободритов, их владыка может принять новгородское посольство и даже откликнуться на его призыв. К тому же этот датчанин не оставил ни в ком из последователей своего прямого генетического следа, что тоже настраивает выводы определенных спецов под мажорную частицу «ага!».

Но Рёрик никогда не подчинял ободритов. С ними воюет Людовик II. Воюет с переменным успехом и в 862 году действительно их «подчиняет». Правда, ненадолго. Об этом знают профессиональные историки, изучающие Каролингов.

Наследники Карла Великого, разделив империю на три части, пребывают в постоянных распрях. Это понятно. Влияние, власть, могущество, собственные интересы… нет только единения. Нет самой идеи единения. Идеология общая есть, а общей стратегии нет. И когда освобождается место правителя Лотарингии, Карл Лысый, король Западно-Франкского королевства (то есть «Франции»), и его брат Людовик II, король Восточно-Франкского королевства (то есть «Германии»), договариваются разделить власть. Все просто. Это произойдет в 869 году. Нам важно
Страница 12 из 12

запоминать даты, ибо они имеют прямое логическое отношение к «истории Рюрика».

Что было дальше? А дальше Карл нарушает договоренность и присваивает Лотарингию. 9 сентября 869 года в Сен-Этьенском соборе Карл возлагает на себя корону Лотарингского монарха. Людовик отвечает брату войной.

На службе у Карла находятся норманны, которых он крестил после победы над ними на Марненском мосту (862). Возглавляет эту дружину… Рёрик Ютландский! Вот он где отсвечивает, а не на Волховском мосту в Новограде.

Едва Людовик начинает войну за Лотарингию, Карл сразу отправляется в Нимвеген, во Фризию, где уже снова правит Рёрик. Карлу нужна норманнская дружина. Но датчанин выбирает между братьями. Война заканчивается Мерсенским договором (870), согласно которому Фризия переходит к Людовику. И сразу же ее королем становится… все тот же Рёрик Ютландский. Ему даже переезжать никуда не пришлось. Видимо, он сделал правильный выбор между братьями. А еще через три года Рёрик присягнет на Библии на верность Людовику II Немецкому. Датчанин благополучно правил Фризией до своей кончины в 882 году, в почтенном возрасте примерно 72–73 лет.

А теперь скажите, где здесь хотя бы намек на восточнославянскую «командировку» Рёрика из Хедебю?

Я просил 10 секунд для аргумента. Хотите попробовать сами? Новый аргумент, один единственный, убийственный. Я только подскажу.

Давайте заглянем в официальные родословные. У шведского и датского конунгов нет потомков с именами Игорь, Святослав, Владимир и т. д.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=22072578&lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя). Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.

Adblock
detector