Птица -радуга читать онлайн - Анна Платунова

Птица -радуга

Анна Платунова

На что ты готова ради своей мечты? Готова ли отправиться в экспедицию без шансов вернуться назад? Готова ли притвориться юнгой на космическом корабле, где кроме тебя девушек нет? Готова ли посмотреть в глаза своему страху и остаться человеком? Попробуй выжить там, где смертельная опасность притаилась рядом с тобой.

Птица -радуга

Анна Платунова

© Анна Платунова, 2016

© Ева Ракова, дизайн обложки, 2016

© Тинн Сулиен, иллюстрации, 2016

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– Ты неудачница, – сказала я своему отражению в зеркале. Из зеркала на меня смотрело несчастное создание: темные волосы собраны пучком на макушке, помада размазалась, на щеке белое пятно, в руках половая тряпка, а глаза печальные-печальные.

Дверь в женский туалет тихонько приоткрылась, и мой помощник Скрип-Скрип ввалился в уборную. Его немигающие глаза, казалось, смотрели на меня укоризненно.

– Пол еще не вымыт. Хозяин будет ругаться, – невнятно пробасил Скрип-Скрип. Его динамики не меняли уже десятый год, и голос у бедняги постоянно менялся, он то басил, то верещал, то икал, то проглатывал слоги и целые слова. Поэтому Скрип предпочитал изъясняться кратко, а отвечал односложно.

– Скрип, – сказала я, – и как нас угораздило здесь оказаться?

Помощник мой промолчал. Внутри у него что-то булькнуло и щелкнуло. Я поняла, что это был печальный вздох.

Я бросила тряпку в ведро, хорошенько прополоскала, вытащила из-за шкафчика швабру и со всем этим добром поплелась в кабинет начальника. Скрип тащился следом и сочувствующе булькал: у него не было рук, чтобы мне помочь.

Коридор был достаточно длинным, чтобы я еще раз успела обдумать свою несчастную судьбу. Все могло бы быть совсем другим в моей жизни, таким прекрасным, таким интересным… Но я не знала и даже представить не могла, как мне что-то изменить. Работу свою я, мягко говоря, не любила. Была я, по записи в трудовом контракте, лаборантом на кафедре ракетного топлива в Институте освоения космоса. И каждый день в моей жизни был похож на другой: набирала на компьютере методички преподавателям, стирала пыль с моделей космических двигателей, мыла полы и молча переживала.

В институте нашем готовили военных космоинженеров, астронавигаторов, экспертов по оружию. Курсанты приходили на занятия подтянутые, в строгих черных костюмах, с серебряными нашивками на рукавах. Они, будущие командиры космических шаттлов, даже и замечать не хотели грустную девчонку с карими глазами, которая приносила им на занятия видеопроекторы, протирала клавиатуры их компьютеров. Девчонку, которая мечтала о космосе не меньше их самих, а может, даже и больше.

Я ни разу еще не покидала планеты. Все мои друзья кто по одному разу, а кто и по несколько, успели куда-нибудь слетать. Планета наша, Альфа, находилась в солнечной системе Октет, в самом первом витке галактики, от нее до всех солнечных систем рукой подать, а я даже на спутнике Альфы, Гладисе, не была. Делать там, конечно, нечего: атмосферы нет, три крохотных военных базы ютятся под куполами и один туристический комплекс. Но все же это космос и звезды там светят, наверное, совсем не так, как здесь, внизу.

Я вздохнула, открыла дверь кабинета начальника и вошла. Отправила Скрипа пылесосить палас, сама взялась за полы. Начальник нашей кафедры, бывший командир знаменитой «Искры», был человек мрачный и неразговорчивый. Он никогда не ругался, но, когда был чем-то недоволен, смотрел так, что хотелось поскорее спрятаться. Когда-то в его подчинении было полторы тысячи человек, весь экипаж его шаттла. После посадки на Пандору в живых осталось не больше сотни. Говорят, что, когда прилетела спасательная экспедиция, он не хотел улетать, хотел остаться со своим погибшим экипажем. Что там произошло? Средства массовой информации называют это не иначе как «ужасная трагедия», но подробности утаивают. Никто, кроме высших чинов, не знает. И командора Шемана, конечно. А он молчит.

Сейчас у него в подчинении было десятка два преподавателей, несколько техников, инженеров и лаборантов. И дюжина роботов, которые, как известно, народ бестолковый, никому не хотят подчиняться, а только путаются под ногами.

Двигатель Скрип-Скрипа надсадно ревел, он старательно елозил по паласу, но пыли, похоже, меньше не становилось. Опять фильтр забился. Беда с этими роботами, мороки больше, чем пользы. И ведь подумать только: институт галактического значения, а техника рассыпается на глазах.

– Пойдем, Скрипыч, – обреченно вздохнула я, – придется тебя почистить.

– Не чистить. Разобрать на детали. Пора на свалку, – пропищал мой механический коллега. Это он так мрачно шутил. Хотя доля истины в этом заявлении была.

Когда я закончила возиться со Скрипом, рабочий день уже подходил к концу. А кабинет командора Шемана все еще чистотой не блестел. Опять придется задерживаться. И ведь никто спасибо не скажет.

За окнами нашей кафедры начинался ласковый летний вечер. Ветерок тихонько раскачивал верхушки тополей в институтском парке. Тополи были очень красивые, высокие и стройные. Я слышала, что когда-то давным-давно они росли на планете-колыбели всего человечества, его прародине Земле. Вся растительность на Альфе была низкорослая, и тополи выделялись на ее фоне, как зеленые стрелы, стремящиеся в небо. Солнце светило не жарко, на ультрамариновом небе ни облачка. А я уже сто лет нигде не была: работа, работа… Как будто и лета нет никакого.

Сзади незаметно подкрался Шутер. Свое имя он и получил за отвратительную привычку подбираться так тихо, что никто до последнего момента его не замечал. А в последний момент он выныривал из-за плеча и орал прямо в ухо:

– Вам звонок! Ответьте на звонок!

По-моему, он получал от этого настоящий кайф, хотя когда его пытались ругать, делал невинный вид (насколько он может быть невинным у экранчика на колесиках) и всем своим видом говорил: «Как вы можете! Я только выполняю свою работу!»

Вот и сейчас он заголосил так, что я подпрыгнула.

– Зараза ты! – сказала я.

Шутер сделал вид, что обиделся, а на самом деле так и лучился от радости: это было высшей похвалой его таланту.

– Вам звонок. Ответьте на звонок, – сказал он уже потише. Экран моргнул и засветился. На дисплее была моя мама, она увидела меня и помахала рукой.

– Привет, солнышко мое! Когда ты к нам приедешь?

– Ой, мам. Даже не знаю. Сегодня опять не получится: надо задержаться на работе.

– Ну, понятно, – мама улыбнулась. – Ракеты без тебя не взлетят. Институт развалится. Мир рухнет.

Мои родители жили на другом конце города, в верхнем ярусе, по подземной железке не добраться, что было быстрее всего. Приходилось по воздуху, скайлайном, с тремя пересадками. Пока доберешься – ночь наступит.

Сама я жила в институтском городке, в маленькой, но очень уютной комнатке в общежитии. Городок наш был очень старый, одноярусный, с парком и озером. Он был надежно окружен силовым полем и абсолютно безопасен. Здесь было так тихо и спокойно, как, наверное, было в каком-нибудь маленьком городке на старушке Земле в давние (уже почти забытые) времена.

Когда я выбиралась в город, темп жизни

казался мне там сумасшедшим. Люди вечно куда-то торопились, бежали, машины ревели, идешь по тротуару – земля дрожит, очевидно, внизу пронесся экспресс, поднимешь голову – неба не видно: все заслонила сетка скайлайна. На каждом здании по стереовизору, и каждый стереовизор показывает очередную глупую рекламу.

«Розовый утенок» – вкусные ириски!

Ириски для вашей киски!

Улыбающаяся девушка гладит мохнатое создание в половину ее ростом. У создания четыре глаза на макушке смотрят меланхолично и сыто, коротенькие передние лапки сложены на груди. Венесская кошка. Настоящие земные кошки теперь большая редкость. Я часто видела их в книгах, так они были толстые, пушистые и довольные, и один раз в зоопарке, так они были тощенькие и несчастные.

Голос с экрана вернул меня на землю.

– Малышка, а ты помнишь, что на выходные мы поедем навестить бабушку? – это папа появился рядом с мамой на экране.

Ох уж эти родители. Девица уже взрослая, а они солнышко, малышка, уси-пуси… Ужасно. Еще хорошо, что никого нет поблизости.

– Да-да, помню. Прилечу послезавтра. Пока-пока. Мне сейчас некогда.

В кабинете нашего начальника было уже темно, тяжелые шторы на окнах не пропускали слабый вечерний свет. Я потянулась к выключателю, но вдруг что-то почувствовала: в комнате явно кто-то был, мне показалось какое-то движение в кресле и чей-то вздох.

– Скрип? – неуверенно позвала я, хотя точно знала, что робот сейчас стоит в кладовке, подсоединенный к блоку питания. К тому же кто-то к кресле был очень маленький… Если там вообще кто-то был…

Не дождавшись ответа, я зажгла свет, но эти люми-лампы включаются всегда так медленно. Я не успела ничего рассмотреть, почувствовала только, как какое-то маленькое существо юркнуло рядом с моей ногой. Еще я почувствовала его теплый мохнатый бок и увидела длинный пушистый хвост, исчезающий за дверью. У меня не хватило смелости последовать за ним.

Я прислонилась к косяку, сердце бешено колотилось. Наваждение какое-то. Что за существо разгуливает так спокойно по институту среди белого дня. Энергоэкран не пропустит никого чужого на нашу кафедру, если только… Если только в базе данных не хранится запись о том, что чужак абсолютно безопасен!

Фу! Какое облегчение! Это просто бестолковая зверушка из парка случайно забрела к нам. Коп (так мы зовем нашего робота-охранника) вычислит ее в два счета и водворит на место. Вот и хорошо.

Я подошла к столу и принялась вытирать пыль. Из головы никак не шла зверушка. Этот пушистый хвост я где-то уже видела, но где?

У командора на столе чего только не лежало. Деловые бумаги вперемешку с каким-то мусором, клочками бумажек, на которых он делал записи. Красивое пресс-папье из темного хрусталя совершенно терялось в этом творческом беспорядке. Сверху пресс-папье лежали две маленькие шоколадные конфетки.

«А, командор Шеман, да вы сластена!» – неизвестно почему обрадовалась я. Видимо, просто всегда приятно обнаружить слабость в человеке, в котором, как казалось, слабостей не было.

Одну конфетку я, недолго думая, съела, над второй подумала немного, вздохнула и тоже отправила в рот. Что поделать, я тоже сластена. Пусть думает, что я случайно выкинула их с мусором.

Когда я складывала ненужные записочки в корзину для бумаг, на столе командора зажегся экран связи. Я знала, это его личная линия для экстренных случаев, когда звонки поступают напрямую, не через секретаря. Я и не думала отвечать на звонок, но он звонил так громко и так настойчиво, что я невольно нажала на кнопку вызова.

На экране возник человек. Лицо его было перекошено ужасом, и половина лица залита кровью, рот кривила болезненная судорога.

– Он на свободе… – выдохнул он, но осекся, увидев меня.

– Кто вы?! – спросил он резко. – Где командор?

Мне было очень не по себе от его вида, но я пересилила свое желание немедленно отключиться и ответила:

– Он ушел домой полчаса назад. Я здесь убиралась…

Он смотрел на меня недоверчиво и зло.

– Извините… – прошептала я, уже совсем расстроившись. Я была смущена, испугана, и этот человек, залитый кровью… Это как-то не увязывалось с тихим летним вечером и чистеньким уютным кабинетом. Наверное, не надо было мне отвечать на звонок, соваться не в свое дело. Но когда я протянула руку к кнопке отбоя, незнакомец меня остановил.

– Подожди.

Он внимательно посмотрел мне в глаза и вдруг запел:

Если ты попадешь в беду,

Я на помощь к тебе приду…

Ясно! Я имею дело с сумасшедшим.

– Простите. Извините, – пискнула я, отключая связь.

Жуть какая. Хватит с меня на сегодня. Зверушки, сумасшедшие… Бр!

Голова у меня от всего этого шла кругом. Хватит! Домой, домой! Сделать себе бутербродик, бухнуться на диван, включить стереовизор и отдохнуть. Как раз сегодня будут показывать последнюю серию «Космических бродяг». Надо успокоиться и все забыть. Ну и денек!

Я захлопнула дверь кабинета и нервно огляделась, ожидая, что где-то за углом мелькнет пушистый хвост. Коридоры кафедры были тихи и пустынны. Курсанты с самоподготовки ушли уже давно, преподаватели сразу за ними. Здесь не осталось никого кроме меня, роботов и скучающего дневального на посту около оружейки. Я сочувственно помахала ему рукой, он печально улыбнулся.

Коп бессмысленно мотылялся возле входа и ждал, пока я уйду.

– Не видел никого подозрительного? – спросила я на всякий случай.

– Кого подозрительного? – переспросил он меланхолично.

Наш Коп с узкой маленькой головкой на длинной шее напоминал задумчивую старую лошадь.

– Кого-то маленького и мохнатого, – ответила я осторожно.

– Пробегал тут один, – неопределенно пояснил он.

Я поняла, что больше уже ничего от него не добьюсь и ушла.

Но домой я попала еще не скоро. Выйдя на улицу и вдохнув свежего воздуха, я поняла, что так просто оставить это дело не могу. Все это было очень странно, если не сказать страшно. Возможно, командору грозит опасность, надо бы его предупредить.

И я пошла к дому своего начальника, благо жил он тут же, в городке. Дом командора Шемана был сделан из пенолана, со свойственной этим домам бесформенностью и причудливостью форм, он напоминал раздувшийся до невероятных размеров кусок сыра с множеством дырок – окон. Командор жил в четвертом улье, наверху. Подняться к нему сразу я не решилась, да и с непривычки легко заблудиться на этих запутанных длинных лестницах, которые ведут куда угодно и иногда даже пересекаются сами с собой. Сама я жила в обычном доме, с квадратными комнатами и прямыми лестницами и новомодная архитектура из пенолана мне совсем не нравилась.

Я выудила из сумочки сотовый и набрала сигнал вызова. Секунд десять никто не отвечал, и я уже совсем было отчаялась, но тут в трубке раздался щелчок и знакомый, громкий и суровый голос произнес:

– Да. Я слушаю.

Тут же все мысли в моей голове перепутались. Что сказать, как начать? С чего ни начни, все будет звучать глупо и неубедительно.

Поэтому я решила изложить факты и только факты. Я рассказала ему о звонке залитого кровью незнакомца, о том, что его первыми словами было «он сбежал». О непонятном существе рассказывать не стала, сейчас мне это казалось совсем

не важно.

– Я уже знаю, – ответил мой начальник и повесил трубку.

Вот так. Ни спасибо, ни до свидания. Даже не пригласил зайти. Немного расстроенная, я побрела домой.

Пусик, мой маленький попугайчик, искренне обрадовался при виде меня, что немного подняло настроение. Я насыпала ему в кормушку эрзац-зерен и подумала, что и мне перекусить не помешало бы.

В холодильнике моем мышь повесилась, причем давно. Сыра осталось на пару бутербродов, а мне после всех этих переживаний очень хотелось есть. Придется звонить в доставку.

Курьер прибежал довольно быстро. Я поужинала, посмотрела последнюю серию моего любимого сериала и завалилась спать. Благо завтра последний рабочий день на этой неделе, впереди два выходных, поеду на природу, отдохну…

Всю ночь мне снилась какая-то ерунда: темный подвал, где в углу постоянно слышались шорохи, а я никак не могла разглядеть, кто же там прячется.

Проснулась я от трезвона будильника, невыспавшаяся, с больной головой.

На работе с самого утра был переполох. Это я поняла по тому, как все наши преподаватели торопились в кабинет начальника, лица у всех были растерянные. Похоже было, что начальник кафедры собирает экстренное совещание. Но вот по поводу чего?

– Что случилось? – окликнула я нашего молоденького майора-адъюнкта.

Он пожал плечами.

– Сам не знаю. Начальник всех вызывает.

Любопытство меня разбирало. Нехорошо, конечно, но я знала, что из соседнего класса, прилегающего к кабинету начальника, слышен будет весь разговор.

На дежурстве у нас сегодня сидела пожилая сотрудница, отличающаяся вздорным характером. Она подозрительно наблюдала за тем, как я снимаю ключ с гвоздика, но от комментариев воздержалась.

– Подготовлю стереопроектор ко второй паре, – на всякий случай объяснила я ей и пошла в лаборантскую за этим самым стереопроектором, чтобы все выглядело убедительно.

Но я зря старалась. Когда я подходила к дверям, совещание уже закончилось, и народ расходился чем-то расстроенный и, я бы сказала, смущенный.

– Надо же что придумал! – возмущенно говорил наш вспыльчивый подполковник Труба щупленькому и носатенькому майору Миркусу. Тот согласно кивал головой.

– Сорваться посреди учебного года. Так неожиданно. Это просто непорядочно с его стороны, – громогласно ревел Труба.

Толстенький добродушный Зверяка примирительно дотронулся до его плеча.

– Но вы же слышали. Дело срочное. Начальник института не против, так чего же нам возмущаться.

– Нет! Вы слышали! Учебная программа горит. Вот это действительно дело срочное.

Я застыла на пороге класса с горящими глазами и ловила каждое слово, но все равно ничего не поняла. Ничегошеньки. Тут я заметила, что майор Лассо стоит рядом и с улыбкой за мной наблюдает.

– Любопытной Варваре… – сказал он.

Я фыркнула, мол, вот еще, просто задумалась о своем. Но провести его мне не удалось.

– Все, уходит наш командор, – сжалился надо мной майор. – Сказал, что собирает срочную экспедицию на Пандору. Что случилось, не знаю, но дело экстренное и такой важности, что приказ уже подписан начальником института. Команда набирается из добровольцев. Никому, говорит, не могу подписать смертного приговора, каждый должен сам для себя решить. Вот только кто туда полетит? Я лично пас.

Я слушала его, открыв рот. Ну и дела творятся. Интересно, не связано ли это со вчерашними событиями? Находясь в совершеннейшем мысленном вакууме, я поставила стереопроектор на стол и пошла куда-то по коридору. Куда, не знаю.

– Мурка, ты что? – крикнул мне вслед Ванис Лассо.

Но я его не слышала. Я думала только о том, что командор Шеман собирает экспедицию. А экспедиция полетит к звездам. Далеко, далеко, далеко… О том, как опасно, я не думала.

Первым делом я позвонила родителям и объявила, что улетаю в командировку. Да, месяца на три. Нет, волноваться не надо. Да, звонить буду.

Вторым делом я выслушала отказ командора. Во-первых, дело опасное. Во-вторых, я слишком молода и неопытна. В-третьих: девушек в команду не берут.

Я знала, что так будет, и отступать была не намерена. Я позвонила в отдел кадров и заявила, что увольняюсь. Я сходила в парикмахерскую и коротко подстриглась, купила в магазине готовой одежды мужской костюм свободного покроя. Потом я позвонила по телефону для набора добровольцев, который был уже всем известен, и записалась под именем Феникса Платино. Феникс – мое второе имя, фамилию я оставила свою.

Запись вел незнакомый усатый дядька. Он задал мне довольно много вопросов. Некоторые из них были самые обычные, например, в каком году я родилась. Я на всякий случай прибавила себе два года. Другие вопросы показались мне глупыми: к какому полу я отношусь. Я решила играть роль до конца и ответила, что к мужскому. Дядька посмотрел на меня внимательно, но ничего не сказал. Парочка вопросов показались мне странными и к делу не относящимися. Умеете ли вы петь? Да, пожалуй… Боитесь ли вы темноты? После секундной запинки я ответила, что нет, но это было не вполне правдой.

О результатах собеседования мне обещали сообщить вечером, так что впереди у меня был еще целый день на сборы. Не знаю почему, но я была уверена, что меня возьмут.

Я пристроила Пусика к соседке, позвонила парочке подружек, чтобы попрощаться. Сказала, что полечу на Цияру. Цияра – планета-курорт, побывать там – мечта каждого. Не могла же признаться, куда полечу на самом деле.

Потом я долго сидела около телефона, думая над тем, стоит ли набрать еще один номер и позвонить Сержу. Мы с ним вроде как встречались, но именно вроде как: пару раз сходили в кино, посидели в закусочной, слетали за город и устроили пикник на маленькой полянке, заросшей розовыми цветочками, чьи лепестки напоминали сердечки. Он был старше меня на шесть лет, у него были черные глаза и темные вьющиеся волосы, он работал программистом в компании, название которой я не запомнила. Вот и все, что я о нем знала. Мы познакомились в ночном клубе «Гермес», куда меня затащила Мила. Обычно я по таким местам не хожу, но в тот вечер она заявилась ко мне вся в печали и сообщила, что настроение у нее хуже нет и, чтобы окончательно не скатиться в депрессию, ей нужна энергетическая подпитка. Энергетическая подпитка в представлении Милы – это хорошенький тарарамчик в ночном клубе. Пришлось поддержать подругу.

Он пригласил меня на медленный танец и полчаса болтал о всякой ерунде. Если хорошенько подумать, то во все наши встречи мы ни о чем серьезном так и не поговорили. Он называл меня «малыш» и, очевидно, думал, что я еще слишком молоденькая и глупенькая. Он не звонил мне уже две недели и, видимо, никогда уже не позвонит. Ничего страшного, но немного обидно.

Вечером пневмопочта выплюнула пластиковую капсулу, внутри нее лежала свернутая бумажка голубого цвета. Волнуясь, я развернула ее и прочла: «Предписание. Юнге Фениксу Платино явиться к месту службы 25.17.00651 года Шаттл „Экспрессия“ к утренней проверке для инструктажа». Внизу стояла размашистая подпись командора и печать с летящим орлом.

Итак, я прошла собеседование. Я в команде. Я завтра вылетаю к звездам.

Поток адреналина, питающий до этого мои нервные клетки, иссяк, и я впервые

по-настоящему задумалась над тем, что сделала. Я испытывала странное чувство: страх и волнение, с одной стороны, но, с другой стороны, предвкушение чего-то прекрасного. Я сидела на диване в своей маленькой комнатке и ревела, обхватив колени руками. На кресле небольшой горкой была сложена моя одежда, я выложила ее, чтобы упаковать в сумку, но потом поняла, что ничего из этого я взять с собой не могу. Теперь я юнга. Мне выдадут черную форму с серебряными нашивками и будут звать Фениксом, а не Марией. Я улечу завтра к звездам, я улечу…

Мысли путались и знобило. Я побросала в сумку какие-то безделушки и, даже не раздеваясь, укрылась пледом и уснула.

Космополис был как всегда шумным, пыльным и суетливым. Здесь бился пульс города: по сетке скайлайна скользили челноки, спускаясь на воздушных подушках на гравитационную площадку, со станции подземки тек поток жаждущих попасть в космополис, и такой же поток тек в обратном направлении. Люди, выходцы с других планет, роботы – все смешались в одно живое, многоголовое и многорукое существо. В воздухе стоял запах металла и сухого песка.

Казалось, что все течет, ползет и перемещается в сторону колоссально огромного, сверкающего на солнце хромом здания вокзала. Где-то, по ту сторону этой громадины раскинулось многокилометровое поле, разделенное на квадраты – ячейки.

В одной из таких ячеек ожидала меня сейчас «Экспрессия».

Несколько минут назад я вынырнула из станции подземки и попала в этот удивительный, шумный и спешащий куда-то мир. Я застыла как зачарованная, не обращая внимания на то, что меня постоянно задевают локтями и ногами, а один раз я получила довольно чувствительный толчок в спину, когда торопившийся мужчина попытался протиснуться между мной и стеной магазинчика, возле которого я остановилась.

Времени в запасе у меня было еще много, поэтому я решила отдышаться и зайти выпить чего-нибудь холодненького.

Я толкнула дверь и вошла. В магазинчике было довольно людно, но прохладно, и уже одно это после раскаленного воздуха показалось мне блаженством.

Магазинчик «Товары в дорогу» ничего особенного собой не представлял. Как это обычно бывает в подобного рода магазинчиках, на витринах зубные щетки соседствовали с электронными книжками, вафлями и носками. В углу незаметно примостился маленький бар, где за стойкой стоял скучающий мантикор.

Я выбрала себе столик и с облегчением сняла с плеча сумку, которая уже порядком мне надоела тем, что цеплялась буквально за все и к тому же больно била меня по коленке.

Выгребла из кармана мелочь и подошла к стойке.

– Стаканчик слипса и пирожок с капустой, – сказала я мантикору, лениво глядевшему на меня своими тремя глазами. Его затянутые пленкой ноздри раздулись, и он фыркнул (именно так можно было определить его речь).

– Д'ал'еко-о с'обр'алисссь?

Он не прочь был поболтать, но мне не хотелось, да и нечего было сказать ему.

Я забрала сок с пирожком и вернулась за свой столик, где у меня к этому времени появились соседи: мама с ребятёнком, не знаю точно, какого пола был малыш, потому что оба они были ящерами с планеты Халиссо. О том, что существо постарше – мама, я догадалась только по украшению из бисера на ее шее.

Ребятёнок покосился на меня и произнес капризным голосом на чистейшей космолингве:

– Мамочка, оно ест капусту! Меня сейчас стошнит!

Оба халиссянина ели что-то, что шевелилось и смотрело на меня печальными розовыми глазами.

– Ш-ш-ш, детка, – прошептала мама, наклоняясь к детенышу. – Так нельзя. Сколько раз я тебе говорила.

Она попыталась мило мне улыбнуться, и от этой улыбки у меня мурашки побежали по коже.

– Он еще совсем маленький, – виновато объяснила она, стараясь не смотреть на капусту в моем пирожке.

Чтобы не смущать семейство, я быстро допила свой сок, подхватила сумку и пошла к выходу. Соседство с розовыми глазами меня тоже не привлекало.

Снова очутившись в царстве жары и суматохи, я достала из кармана путевую карту и принялась изучать маршрут до ячейки А-4, где ждал меня мой шаттл. Вот он магазинчик, возле которого я сейчас стою, вот нужная мне ячейка. Как будто недалеко. И я смело направилась к громадине вокзала, возвышающего надо мной подобно скале.

После нескольких минут бесцельного блуждания по многочисленным лестницам и переходам и нескольких поездок на лифте я поняла, что заблудилась окончательно и вызвала по внутренней связи робота-гида. Он вынырнул тут же из ближайшей кладовки, как чертик из коробочки. Его лицо было голограммой на экране, и лицо это приветственно улыбалось.

– Ячейка А-4, – буркнула я, огорченная тем, что так заплутала.

– Здесь совсем близко, – словно издеваясь, объяснил он. – Пять кредиток.

Ух ты, ну и расценочки, но делать нечего, пришлось раскошелиться. Когда кредитка исчезла в прорези на груди робота, он взял мою сумку и деловито заскользил вперед, лавируя между роботами, людьми и чемоданами.

Благодаря его стараниям уже пару минут спустя я вышла на поле. Оно раскинулось передо мной насколько хватало глаз, до самого горизонта. Совсем неподалеку высилась стрела «Экспрессии». Я сразу ее узнала: военный шаттл класса «эпсилон», это могла быть только она. Рядом со входом в шлюзовой лифт перемещались темные фигурки, собирались в маленькие группки и исчезали внутри.

Сердце мое взволнованно забилось, мне хотелось как можно скорее оказаться там, рядом с ними. Я почти бежала, и теперь уже сопровождающий меня робот казался мне слишком медлительным.

Неподалеку от «Экспрессии» приютился небольшой приземистый туристический шаттл. Кучка праздных туристов с причудливыми панамками на головах, с необъятными баулами, стоящими в ногах, медленно двигалась в сторону своей развалюхи на скрипучем черкаше: площадке с моторчиком, проще говоря. Некоторое время нам было по пути, и когда черкаш поравнялся со мной, один из туристов, мужчина в оранжевой рубашке и какой-то немыслимой шляпе, тронул меня за плечо и, указывая в сторону «Экспрессии», спросил:

– Правда, что этот военный шаттл полетит на Пандору, детка?

– Правда, – буркнула я.

У пассажиров черкаша округлились глаза.

– И ты тоже? – дрожащим голосом спросила дамочка в сиреневых солнцезащитных очках.

– Да, – односложно ответила я, ускоряя шаг, чтобы не слышать больше охов, вздохов и причитаний.

Но их разговор доносился до меня еще некоторое время.

– Бедный ребенок! Да как же так?..

– Я слышала вчера в новостях про эту экспедицию…

– Что-то жуткое…

– Никто не знает, это какая-то страшная тайна…

– Но как, как?! Таких молоденьких…

Больше я, к счастью, ничего не разобрала.

У шлюзового входа на шаттл стоял незнакомый майор, рядом несколько человек в гражданке, с сумками – такие же добровольцы, как я. Несколько минут мы томились в ожидании, и я украдкой разглядывала этих людей. Совсем скоро «Экспрессия» свяжет нас невидимыми узами, мы будем одной командой, будем дышать одним воздухом и, возможно, погибнем вместе.

Все, кто сейчас здесь присутствовал, были мужчинами, многие из них, судя по военной выправке, служили, и почти все были людьми, кроме одного остроухого гуманоида с Веги. Я заметила,

что и они тоже посматривают на меня, и, похоже, немного удивлены.

Военный окликнул нас и стал собирать предписания, проверяя их прибором, похожим на тот, что считывает штрих-коды в магазине. Очередь незаметно дошла до меня. Я протянула уже изрядно помятый голубой листочек. Приборчик удовлетворенно пискнул, и я получила целый ворох бумаг: блестящий ламинированный распорядок дня, карточку на получение формы, пайковую карточку и пластиковый ключ от каюты, которая на какой-то период времени станет моим домом. На ключе было выдавлено «Палуба С, 108 каюта». Палуба С – нижняя палуба, об этом я не раз слышала. Так заведено на всех шаттлах класса «эпсилон».

– Новая партия прибыла, – крикнул наш встречающий в коммуникатор и указал нам на лифт. С некоторой опаской я вошла вовнутрь, створки лифта с шипением захлопнулись, пол дернулся, и тут же струя воздуха почти выдула меня в объятья молоденького офицера, всем остальным удалось удержаться на ногах.

– Ничего, привыкнешь, – сочувствующе сказал он мне. – Все привыкают.

Он взглянул на карточки-ключи и разделил нас на три группы. На палубу А, офицерскую, отправлялись шесть человек, среди них ушастый веганец. На палубу В, технического персонала, семеро. А на палубу С, обслуживающего персонала, почему-то я одна. Это меня немного расстроило.

– Сейчас посмотрите свои каюты, потом получите форму. После завтрака состоится личная беседа командора с каждым из вас… Из нас, – поправился он. – Каждый будет вызван отдельно по ручному коммуникатору. Вот такому.

Он махнул рукой роботу и тот выдал каждому тонкий серебристый браслет, с несколькими кнопками на нем.

– А сейчас следуйте за поводырями, они отведут вас домой.

Офицер улыбнулся, говоря «домой», и я поняла, что это такой космический сленг.

Три маленьких круглых робота – поводыря юркнули к нашим ногам. Я обреченно двинулась за своим, а на душе у меня кошки скребли. Все, Мурка, допрыгалась. Личная беседа с командором. Тут-то и закончится моя недолгая звездная карьера. Тут же развернет домой, и глазом моргнуть не успею. А я то, глупая, надеялась, что до конца полета мы не пересечемся, а если он меня и увидит мельком, то все равно не узнает.

Я с моим провожатым спустилась на лифте вниз и оказалась в длинном коридоре, освещенном люми-лампами. Стены были обшиты белым пластиком, и коридор своей чистотой и белизной напоминал больницу.

Моя каюта находилась в самом конце, за поворотом. Когда я вставила ключ, и электронный замок, щелкнув, открылся, я обнаружила, что каюта у меня двухместная, и на одной из заправленных коек-коконов уже возлежал мой сосед: парнишка-дорианин, худенький, с большими фиолетовыми глазами. Его предки были выходцами с Земли, но давно уже колонизировали Дориан, и постепенно адаптация к иным условиям изменила их внешность.

– Ты представляешь, – радостно закричал он при виде меня, – здесь даже душ есть.

Тут же он подпрыгнул, как на пружинках, и энергично потряс мне руку.

– Джаспер Хопер, – представился он.

– Феникс Платино, – вяло назвалась я. Неожиданное соседство, признаться, меня совсем выбило из колеи. Хотя, с другой стороны, не все ли равно, скоро я поговорю с командором Шеманом и отправлюсь домой.

– Осмотрись-ка, – посоветовал мне мой попутчик. Я осмотрелась, но без энтузиазма. Обстановка была, прямо скажем, спартанская: каюта наша состояла из двух крохотных помещений, в одном из них стояли наши койки-коконы, находились две встроенные тумбочки и встроенный шкаф, в соседнем размещалась уборная. Пока я осматривалась, мой робот-поводырь призывно просигналил.

– Иди за формой, – объяснил мне Джаспер. – Я свою уже получил. Смотри-ка…

Он указал подбородком на шкаф, я отодвинула одну дверцу и заглянула. Там на вешалках висели два новехоньких форменных костюма: один черный, парадный, с серебряными пуговицами и нашивками на плечах – одна тонкая металлическая полоска – отличительный знак юнги; и один серый, рабочий: широкие штаны и короткая блуза. Джаспер даже не потрудился снять с них защитную пленку.

– Здорово! – не смогла скрыть я своего искреннего восхищения. Это было похоже на сон наяву.

– Еще бы, – гордо сказал сосед. – Беги скорее.

Робот повел меня на склад, который находился ниже, на техническом этаже.

Измученный, в капельках пота, кладовщик что-то вводил в компьютер, тыкая одним пальцем по клавиатуре, и сердито ворчал под нос:

– Нашел работенку! Так ее растак!

Рядом, переминаясь с ноги на ногу, стоял незнакомый парнишка и терпеливо ожидал своей участи.

– Давай, – сурово сказал ему дядька кладовщик и протянул руку.

Парнишка протянул ему лист аккредитации.

– Иди, обмеряйся, – кладовщик кивнул в сторону маленькой кабины.

Тот зашел, через минуту вышел, и тут же пневмопочта выплюнула на стол кладовщика два пакета. С тоской я увидела сквозь прозрачную оболочку офицерские нашивки.

– Благодарю, – пробормотал офицерик немного смущенно.

– Иди, иди, – отмахнулся суровый дядька.

Меня ожидала такая же процедура. В кабинке мне посветили зачем-то в глаза, тонкие прутики обвили мои руки, ноги, грудную клетку и бедра. Когда я вышла, форма лежала уже на столе.

– Нестандартные пропорции, – сказал кладовщик и неприветливо взглянул на меня. – Этот комплект чудом обнаружился на складе.

Я-то знала, в чем истинная причина, но я, конечно, промолчала.

Не успела я вернуться в свою каюту, как по браслету-коммуникатору прозвучал сигнал к завтраку.

Джаспер тут же подпрыгнул и оказался за дверью раньше меня. Я безрадостно поплелась следом. Попутчик же мой болтал без умолку. Через минуту я уже была посвящена в тайны его родословной и знала всех его бесчисленных родственников по именам. Джаспер был восьмым ребенком в семье, самым младшим.

– Думаешь, легко прокормить такую ораву, – доверительно сообщил он мне. – Я вот и решил матери хоть как-то помочь. А что, деньги неплохие.

– И не боишься?

– Ерунда! – отмахнулся он. – Жить вообще вредно, от этого умирают.

Мне осталось только удивляться его бесконечной жизнерадостности.

Общая столовая находилась на палубе А. Все потихоньку начинали стекаться в этом направлении. С ориентацией в пространстве у меня было туго, поэтому я неотступно следовала за Джаспером, у которого с ориентацией, похоже, все было в порядке.

Мы поднялись на лифте, перешли через несколько коридоров и по длинному переходу вышли прямо к столовой.

Столы были накрыты, и почти все места были заняты. Здесь не было строгого разделения по рангам, офицеры сидели вперемежку с технарями и с работягами вроде меня, из обслуживающего персонала.

Мы нашли себе два местечка с краю и быстренько сели. Все противоположную стену и потолок занимал огромный экран, сбоку стояла небольшая трибуна, я поняла, что столовая служила еще и залом собраний. Сейчас на экран транслировался вид на Космополис сверху, я разглядела серебристую стрелу «Экспрессии», а экран над головой демонстрировал чистое летнее небо.

Пока я любовалась видом, все почему-то принялись подниматься со своих мест и замерли стоя, глядя в сторону трибуны. Я тоже посмотрела, и сердце ушло

в пятки.

На трибуну поднимался хорошо известный мне Юлиус Шеман в парадной форме, в сопровождении адъюнкта-лейтенанта. Очевидно, он хотел сказать напутственную речь. Как бы мне хотелось стать невидимкой! Я вжала голову в плечи и постаралась спрятаться за спину соседа. Конечно, нас разделяло приличное расстояние. «Вряд ли он обратит на меня внимание», – успокаивала я себя. Да что там, перед смертью, как говорится, не надышишься, может и лучше, если он увидит меня сейчас.

Джаспер смотрел на меня изумленными глазами, я махнула ему, мол, отвяжись. В эту секунду командор заговорил. Никогда я еще не слышала в голосе своего начальника такой теплоты. Начал он официально, поприветствовал команду «Экспрессии», сказал, что позже поговорит с каждым лично, что вылет назначен на три часа местного времени, и после старта шаттл будет находиться три часа в состоянии невесомости. Закончил же он трогательно:

– Друзья мои, мы теперь не просто команда: жизнь каждого из нас находится в руках другого. Я сам, не задумываясь, отдам жизнь за любого из вас. Спасибо за то, что вы доверились мне.

Словно вздох прокатился по рядам, потом стало тихо. Люди в полном молчании садились на свои места.

Но опять ни слова не было сказано о предстоящей опасности. Когда же тайна раскроется?

Завтрак был легким, но приятным: салат, зерновые лепешки с джемом, сок. Мой фиолетовоглазый сосед уписывал все за обе щеки, да и я не отставала.

После завтрака потянулись часы томительного ожидания разговора с командором. С минуты на минуту я ожидала, что мой ручной коммуникатор запищит, и меня пригласят на беседу. Но время уже приближалось к полудню, а все было тихо.

Джаспер был беззаботен и весел, как обычно, пытался и меня развеселить, рассказывая всякие байки, но я его почти не слушала.

– Феникс, да что с тобой? – не выдержал он наконец. – Ты что такой смурной? Боишься. Тогда еще не поздно отказаться!

– Да не боюсь я! Отвяжись! – огрызнулась я.

Джаспер замолчал. Незаметно я задремала.

Проснулась я от того, что кто-то настойчиво тряс меня за плечо. Я открыла глаза и увидела прямо перед собой физиономию Джаспера, его нос почти касался моей щеки.

– Ты чего? – пискнула я.

– Побежали скорее обедать, – воскликнул он с энтузиазмом и потянул меня за руку с кровати. – Через час стартуем. Здорово, да?!

Кажется, после сна у меня в голове все перепуталось.

– Но мы же еще не беседовали с командором.

– Ты представь, какая куча народа! С каждым поговорить! Он же не железный, да и старт откладывать нельзя. Наговоришься еще вечером.

Настроение у меня сразу улучшилось. Не высадит же он меня в открытом космосе, да и отправить обратно получится слишком накладно.

Обед был не очень питательный: экипажу предстояло провести три часа в невесомости, а перед этим некому наедаться не полезно.

После обеда всем дали последние инструкции, как правильно пристегнуться к койке-кокону. Бывалые астронавты посмеивались, им это было не впервой, а мы с Джаспером слушали во все уши.

Я долго не могла устроиться в своем коконе, засовывала руки не в те лямки, вся запуталась и, чуть не плача, попросила Джаспера мне помочь.

– Ну вот и чудненько! – подвел он итог, затягивая на мне последние ремни. – Как запеленатый младенчик! Пойду-ка я тоже устраиваться.

Не успел он улечься, как корпус шаттла завибрировал, послышался нарастающий гул. Наши браслеты одновременно заговорили.

– Последнее предупреждение! Команде занять свои места в каютах. Отрыв произойдет через десять условных минут.

В полете время всегда измеряют в условных единицах.

Эти минуты тянулись, кажется, целую вечность. Потом в недрах корабля засвистело, завыло, и тут же словно невидимая тяжелая огромная рука сдавила мне грудь, не давая дышать. Странно, я так долго ждала этого момента, а теперь не испытывала ни радости, ни волнения, и продолжала рассуждать вполне трезво.

Давление на грудь продолжалось не больше минуты, потом вдруг стало очень легко. Мне показалось, что я падаю в огромную бездонную яму. Ощущения не из приятных, но через некоторое время я с собой справилась и смогла осторожно оглядеться. Как будто ничего не изменилось, только посреди каюты парили грязные Джасперовы ботинки. Они медленно поплыли к стене каюты и, коснувшись ее, отрикошетили прямо в мою сторону. Один из них пролетел буквально в сантиметре от моего носа.

– Джаспер, зараза! – выругалась я. – Что же ты их не убрал?!

Джаспер не ответил. Я оглянулась на него. Он лежал задумчиво, прислушиваясь к своим ощущениям.

– Джаспереныш, у тебя нет случайно космической болезни? – обеспокоилась я его слишком уж серьезным видом.

– Нет, – сказал он медленно, но потом уже увереннее улыбнувшись: – Нет! Все в порядке! Все-таки хорошо, что летим!

Около семи часов корабельного времени мой браслет-коммуникатор запищал, и тут же раздался мужской голос:

– Феникс Платино вызывается на беседу с командором Шеманом. Явиться в течение пяти условных минут, форма одежды – парадная.

Как я к этому ни готовилась, но сердце все равно чуть не выпрыгнуло из груди. Трясущимися руками я сдирала целлофановую упаковку со своего парадного форменного костюма. Джаспер наблюдал со мной с садистской усмешкой.

– Птенчик волнуется! – комментировал он мои действия. – Сейчас страшный дядька командор ощиплет ему перышки!

Я только молча пыхтела в ответ. Наконец мне удалось избавить форму от ненавистного целлофана, но передо мной встала новая проблема: как переодеться? Не скажу, чтобы я очень стеснялась Джаспера, но как сообщить ему, что вовсе не парень? Со вздохом я взяла костюм, ботинки и побежала в уборную, времени было уже в обрез.

– Ой, ой! Птенчик застеснялся!

– Да отцепись ты, липучка! – буркнула я, захлопывая дверь.

По-моему, черная форма была мне к лицу, так я решила, разглядывая свое отражение в зеркале. Расстраивало только одно: в этой форме я была очень сильно похожа на девушку: такая тоненькая, такая стройная, с большими карими глазами. Хорошо еще, что парадную форму я буду надевать не так часто.

Джаспер, когда я вышла, тоже облачился в форму.

– Приготовлюсь пока, – объяснил он. – Ты смотри, не заблудись. Прямо по коридору до лифта, палуба А. Там уж спросишь.

На ватных ногах я двинулась навстречу своей судьбе. Как я ни успокаивала себя, что теперь уже поздно возвращать меня назад, но мысли все равно были самые мрачные.

Командор принимал в своем кабинете, который находился неподалеку от столовой. Удивительно, но на этот раз я не заблудилась. Двери, сделанные из настоящего дерева, оглядели меня с ног до головы своими рецепторами и, не обнаружив ничего подозрительного, открылись.

Кабинет оказался довольно большим, с проекционным экраном на стене, сквозь который на меня сейчас смотрели миллиарды звезд, с мягкими креслами, на полу вместо ковра лежал дерн, сейчас я ступала по самой настоящей траве. Сам командор стоял возле экрана и смотрел на меня. По его взгляду я никак не могла определить, узнал он меня или нет.

– Досье, – сказал он в свой наручный коммуникатор.

Звездное небо на проекционном экране сменилось фото. На фото жизнерадостная физиономия

с косичками, справа от фотографии бежали столбцы текста.

– Подойди ко мне, Мария, – сказал он спокойным и ровным голосом.

Я пошла вперед на негнущихся ногах. «Сейчас он меня убьет!» – мелькнула мысль. Некоторое время он молча смотрел на меня, вернее на мою макушку, потому что голову я опустила ниже плеч.

– Что же ты наделала, Мурка! – сказал он вдруг тихо и осторожно приподнял мою голову за подбородок. – Ну-ка посмотри на меня.

Я посмотрела. Командор Шеман был совсем не старый, а шрам не левой щеке совсем не портил его внешность. Я вдруг впервые увидела, какие синие у него глаза.

– Это смертельно опасно. Что же мне делать теперь с тобой, глупая девчонка?

– Я ничего не боюсь, – сказала я чуть слышно.

– Ты не боишься, потому что не знаешь! – крикнул он.

Я вздрогнула. Он постарался взять себя в руки и некоторое время молча смотрел на звезды, которые вновь появились на экране, потом заговорил.

– Когда я набирал добровольцев, я имел в виду взрослых людей, которые осознанно делают этот выбор. К тому же, заметь, в команде нет ни одной женщины. Возможно, ты посчитаешь это дискриминацией, но я оставил за собой право выбора. Тяжело быть ответственным за жизни людей, вдвойне тяжело, если это жизнь неразумной девчонки, которая сама не знает, что натворила.

Я молчала, потому что понимала – оправдываться глупо. Что бы я сейчас ни сказала, прозвучит банально. Но я-то знала, мой поступок имеет смысл. Для меня.

Быть может, командор увидел что-то в моих глазах, потому что его взгляд немного смягчился. Он положил свою тяжелую руку мне на плечо.

– Все равно слишком поздно что-то изменить. Я сам виноват, надо было все проверить самому. Иди…

Я поняла, что остаюсь. Мне бы радоваться, но я чувствовала себя ужасно виноватой. Уже у самого выхода он вдруг окрикнул меня:

– Мария.

Я обернулась.

– На шаттле больше нет женщин. Чтобы не было нарушения дисциплины, тебе придется играть свою роль до конца. Теперь ты – Феникс.

Это я и сама понимала.

– Иди, – повторил он.

У выхода я обернулась, командор стоял посреди кабинета немного ссутулившись, словно что-то тяжелое давило ему на плечи.

За дверью уже ждал своей очереди Джаспер.

– Ну как? – спросил он шепотом. Похоже, несмотря на всю свою браваду, бедняга тоже волновался.

В ответ я сложила из большого и указательного пальцев букву «О», мол, все нормально. Говорить не хотелось: в горле пересохло.

Вернувшись в каюту, я умылась и переоделась в серую рабочую форму. На душе скребли кошки. Но я их загнала в темный уголок души.

Скоро вернулся Джаспер с сияющими глазами.

– Ну что, Финик! – радостно закричал он при виде меня. – Можем считать себя астронавтами.

Ну что за человек! Почему он все время орет!

Так началась моя новая жизнь в качестве юнги. И, надо признаться, была она довольно скучной и однообразной. Весь день согласно распорядку: подъем, завтрак, работа по уборке помещений. Как ни печально, но и в космосе откуда-то бралась пыль.

После ужина для младших чинов офицеры проводили занятия. Это была инициатива командора, который считал, что мозги членов команды, занятые познанием чего-то нового, лучше, чем праздные мозги, готовые пустить нерастраченную энергию в ход. На какое-нибудь нехитрое дело. А как говорится, нехитрое дело – оно же дурное.

Преподавали нам историю человечества, под которым, согласно последней поправке к уставу СЗС, это сокращенно от Союза Звездных Систем, было принято понимать все разумные расы галактики, объединенные этим союзом. Начиная от собственно людей, их эволюционирующих потомков, просто гуманоидные расы, а также не гуманоидные, но с общей для всех системой ценностей. Иными словами, если ты ящер с Халисса, но понимаешь, что плохо съедать маму на ужин, предавать друзей, даже если они наступили тебе на хвост, заботишься о детях и т. д., значит, ты тоже относишься к человечеству. Это все нам рассказали на вводном занятии.

Джаспер, бедняга, ужасно на этих занятиях скучал, вздыхал и маялся.

А я была в восторге: нам рассказывали о планетах и их обитателях, о великом расселении людей, о космических первопроходцах и первых межпланетных контактах. Удивительно и потрясающе интересно. Но, похоже, моей радости никто не разделял, уставшие за рабочий день обитатели третьего яруса с трудом сдерживали зевки и смотрели на молоденького офицера – лектора с плохо скрываемым раздражением.

– Финик, как ты это выносишь? – простонал Джаспер на лекции о жизни и нравах обитателей планеты Флисс, маленьких, зеленых, бесформенных трехполых созданиях. Как раз сейчас офицерик рассказывал об их брачных традициях: очень забавно.

– Джаспереныш, но это же потрясно! – прошептала я. – Подумать только, на свадьбе у них один как бы жених и две как бы невесты…

Джаспер посмотрел на меня кисло и сказал:

– У нашего командора, на мой взгляд, прямо пунктик какой-то на эту «Историю человечества».

– Каждый образованный человек должен это знать!

– Ну да, ну да… Для человека, работа которого состоит в уборке помещений, ты хочешь слишком много знать.

– Зануда! – сказала я и обиженно отвернулась.

После занятий наступало свободное время, можно было пойти в спортзал или в кают-компанию, посмотреть фильм или просто пообщаться, но обычно к этому времени все так уставали, что потихоньку разбредались по своим каютам.

Еще на корабле бывали ночные дежурства, Джаспер свое уже отстоял, скоро должна была наступить моя очередь.

– Ничего особенного, – рассказывал потом мой сосед. – Сидел у входа, и был мальчиком на подхвате.

– Не весело, – огорчилась я. Я-то уже успела представить себе, что все это необыкновенно серьезно и важно, а тут… мальчик на подхвате…

– Да вообще тоска, – подтвердил Джаспер, заваливаясь спать.

Мы находились в космосе уже семь дней. Родителям я еще не звонила, хотя и обещала звонить часто. Не хотела больше их обманывать, но сказать правду тоже не могла. Я надеялась, что ко времени нашей остановки на Палладисе, я все же решусь.

На Палладисе, вернее на орбитальной станции Палладиса, будет наша последняя остановка перед прыжком. Прыжок перенесет нас совсем в другую часть галактики, в малоизученную ее часть.

На Палладисе мы будем через десять дней, три дня на Палладисе – для профилактического осмотра и пополнения запасов топлива и продовольствия. Отсюда мы сможем послать последнюю весточку родным. Сам прыжок продлится всего несколько минут, но торможение после прыжка займет еще восемнадцать дней. После этого мы возьмем курс на Пандору, и окажемся на месте спустя три дня. Итого тридцать четыре дня.

Самое удивительное в космических перелетах было для меня то, что пассажирским кораблям, кораблям космической разведки и другим небольшим суднам вовсе не нужно было, совершая прыжки в пространстве, тормозить потом долгие несколько дней. И говорить нечего, как это было удобно. Утром садишься на корабль на Альфе, условным вечером ты уже ни Цияре, а ночью зажигаешь на карнавале Масок (знаменитое, как мне кажется, на всю галактику празднество), а вечером следующего дня уже принимаешь ванну у себя дома. Разве не замечательно?

Дело в том, что

на небольших кораблях были установлены совершенно иного типа двигатели, которые позволяли совершать им микропрыжки, перемещаясь от объекта к объекту по кратчайшей траектории. Почему нельзя поставить такие двигатели на большие шаттлы вроде нашей «Экспрессии», я толком не знала, знала только, что ученые СЗС бились над этой проблемой с тех пор, как были изобретены гиперпространственные двигатели и прыжки в космосе, но решить ее до сих пор не могли. Как мне вспоминалось, связано это было с критической массой… А впрочем, не знаю. В физике я не сильна.

Вот почему наша «Экспрессия» тащилась к Палладису как черепаха, тогда как легкий пассажирский корабль теоретически смог бы за это время слетать туда и обратно. А на Пандоре быть уже через три дня. Тут я задумалась над тем, а стоило ли командору Шеману снаряжать такую дорогостоящую экспедицию? С чем это связано? Мысль мучила меня весь день, а вечером я, после лекции об аборигенах Тайлуса, задала мучивший меня вопрос офицеру, проводившему занятие. Он хмуро посмотрел на меня.

– Феникс Платино, если не ошибаюсь?

Я робко кивнула.

– Интересно, что в моей лекции могло натолкнуть вас на такие размышления? – в голосе офицера зазвучал металл.

Я испуганно вжалась в спинку стула. Честно говоря, лекцию я слушала вполуха. Но что могло его так разозлить? Может быть то, то и сам Верк Алик, так звали нашего сегодняшнего лектора, задавался тем же вопросом и не находил ответа?

Во всяком случае, мне он ничего не ответил, посверлил взглядом, потом собрал свои бумажки и покинул аудиторию.

Слушатели вздохнули с облегчением и тоже стали собираться. Кое-кто смотрел на меня косо, хотя большинство так устали за время рабочего дня, что как обычно клевали носом, пропустив эту мизансцену. Джаспер, сидевший справа, толкнул меня локтем.

– Ты не понял еще, зачем снаряжать шаттл? Финик, ты просто шляпа! Неужели не ясно: чем больше людей летит, тем больше шансов, что кто-то останется в живых и выполнит миссию… Какая бы она ни была.

От этих слов неприятный холод побежал у меня по позвоночнику. Но, как говорится, назвался груздем, полезай в кузов. Мол, если взялся за дело, то назад пути нет. А что такое груздь и кузов мне было неизвестно. Неизвестно это было также моей бабушке, и бабушке моей бабушки… Одним словом, эта тайна уходила в глубь веков. Но поговорка мне нравилась.

Однако после слов Джаспера я задумалась. Неизвестность не то чтобы пугала, но была неприятной и тянула за душу. Тайна оставалась тайной, и когда она прояснится, было неизвестно. Я видела, что и во взглядах людей, когда во время завтрака, обеда или ужина они смотрели в сторону командора, все чаще читался безмолвный вопрос: «Когда?».

Когда тайна раскроется? Почему он молчит?

Сегодня был день, когда я заступала на вахту. Джаспер уже успел испортить мне все впечатление, поэтому предстоящая ночь на капитанском мостике меня почти не радовала. Капитанский мостик – так все называли по старинке сердце корабля, его главный узел управления, куда стекалась вся информация о жизнедеятельности шаттла. Здесь дежурили астронавигаторы, прокладывающие курс, инженеры, следившие за тем, чтобы все части огромного организма корабля работали слаженно и без сбоев, и еще достаточно большое количество людей, потому что уследить надо было за многим, и работы хватало всем.

Мне, конечно, ответственных поручений не дадут, максимум попросят сварить кофе, но, с другой стороны, утешала я себя, вовремя поданная чашечка кофе тоже может спасти корабль от катастрофы, если у астронавигатора вдруг начнут слипаться глаза от усталости. Еще меня радовало то, что на дежурство уставом было предписано надевать парадную форму. Черный костюм с серебряными нашивками вызывал во мне чувство гордости, и… еще он был мне очень к лицу.

Вот только эта мысль была не к лицу бесстрашному герою космоса, и я ее прогнала.

Без пятнадцати восемь условного вечера я облачилась в парадную форму, кивнула Джасперу, развалившемуся на кровати с журнальчиком в руках. Он и мне предлагал почитать этот журнальчик с пухлогубой девицей на обложке, но я его с негодованием отвергла. Джаспер посмотрел на меня как на кретина, в очередной раз обозвал птенчиком и погрузился в чтение. По крайней мере, его было не слышно уже два часа, а это радовало, так что журнальчику следовало сказать спасибо.

– Ну, пока, – сказала я, открывая дверь, потому что моего кивка Джаспер, ушедший в чтение с головой, конечно, не увидел. – Увидимся утром.

– Пока, пока… – пробормотал мой сосед, помахав рукой мимо меня, головы от журнала он так и не поднял.

На вахту я заступала в восемь тридцать. Сначала надо было пройти личный досмотр дежурным офицером, в порядке ли мой внешний вид, так как с этим у нас было строго, потом инструктаж. Все заступающие на вахту выстроились в три линии, разделившись, как уже было заведено, на офицерский, технический и обслуживающий состав, и в течение пятнадцати минут дежурный офицер объяснял, что можно, что нельзя, и на что следует обратить внимание. Инструктаж был обращен в основном к офицерам и технарям, а я томилась ожиданием, почти не вслушиваясь в монотонную речь, и мечтая, наконец, попасть в святая святых корабля, в его сердце, а лучше сказать мозг.

Ровно в восемь тридцать мы отправились на свои места. Мне было отведено место почти у самого выхода, рядом, за неприметной дверью располагалась небольшая кухня: аппарат для кофе, охлаждающая установка с бутербродами, фруктами и напитками. Осмотрев свое маленькое царство, я усмехнулась, почувствовав себя внезапно стюардессой на борту пассажирского шаттла. Правда, в мои обязанности не входило кормить несущих вахту людей, им разрешалось сделать перерыв и самим приготовить себе кофе или перекусить, но в то же время, если кто-то был очень занят, он, несомненно, мог вызвать меня и попросить сварить кофе, принести бутерброд или даже вытереть пот со лба, если уж на то пошло. Вот что Джаспер называл «быть мальчиком на подхвате». Не самое героическое занятие, но все же…

Я уселась за свое рабочее место: за небольшой столик, где располагался дисплей компьютера, назначение которого было мне неизвестно, надо полагать, что-то на инструктаже я все же прослушала. Но прояснилось все достаточно быстро: на дисплее был план посадки всех заступивших на вахту, если кто-то нуждался в моих услугах, квадратик, обозначающий его местоположение, загорался зеленым, рядом появлялось имя человека, его ранг. Очень удобно, экономит время и нервы.

Думая, что первая половина вахты пройдет спокойно, я расположилась удобнее и оперлась подбородком на кулак, намереваясь немножко помечтать. Но вдруг одно из мест в первом ряду засветилось зеленым, и появившаяся рядом надпись сообщила: «Марк О'Тул, капитан». И тут ниже маленькими буковками появилось одно сообщение, я даже заморгала от неожиданности. Сообщение гласило: «Марк О'Тул. Известный всем брюзга и грубиян. Не повезло тебе, братишка». И подпись «Дух корабля».

Ха-ха! Само собой, все это проделал какой-то хакер самоучка, томясь во время одной из нудных вахт. Но мне стало весело и приятно. Интересно, а остальные в курсе этой

шутки? Наверное, только юнги, но они благоразумно молчат. И я буду.

Но надо идти. Сверившись с планом, я почти сразу нашла «брюзгу и грубияна», а на первый взгляд совершенно безобидного пухлого человека в капитанских нашивках. Капитан посмотрел на меня краем глаза, неотрывно глядя на экран. Насколько я могла судить, ничего серьезного там пока не происходило. Экран показывал столбцы цифр: О'Тул был астронавигатором. Я молча ждала указаний.

– Ну и что ты стоишь? – спросил капитан раздраженно.

– Что? – опешила я. – Но я… Вы не вызывали?

– Вызывал! Но не для того, чтобы ты пялился на меня.

Я открыла рот, но не нашлась, что ответить, так и закрыла. Офицер, сидевший по соседству, симпатичный лейтенант, сморщил нос в сторону О'Тула, а потом подмигнул мне. Мол, не парься, он всегда такой.

Капитан отвернулся, наконец, от экрана и посмотрел на меня тяжелым взглядом.

– Не понятно? – спросил он холодно.

Мне хотелось провалиться сквозь землю, в данном случае сквозь переборку. Так со мной еще не разговаривали. Спасибо «духу корабля», а то бы я, наверное, разревелась.

– Да уж… – прошипел он, обращаясь сам к себе. – Обслуга совсем тупая пошла!

Потом снова посмотрел на меня.

– Кофе принеси!

– Да тише ты, Марк! Совсем мальчишку перепугал, – примирительно сказал мужчина во втором ряду, и обратился ко мне:

– Он всегда пьет только кофе. Ты, конечно, не должен был этого знать. Не переживай.

Я поплелась варить кофе. Настроение было испорчено окончательно, я даже закусила губу, чтоб не заплакать. И хотя больше неприятных инцидентов не возникало, и остальные, дежурившие в эту ночь, были со мной приветливы и вежливы, но впечатление от первой вахты осталось самое неприятное.

Вернулась я утром уставшая, злющая, с больной головой. Небрежно бросила так еще недавно восхищавший меня парадный костюм на койку, и пошла умываться. К счастью, Джаспер уже ушел на утреннюю смену, и я могла расслабиться. От его трескотни моя голова бы точно взорвалась.

Но вот форма убрана в шкаф, я умыта и расчесана. Теперь мне полагается спокойный восьмичасовой сон.

– Поздравляю с боевым крещением! – буркнула я себе под нос и упала на кровать. Закуталась в одеяло и через три секунды уже спала.

Проснулась я вечером от того, что Джаспер, вернувшись с дневной смены, бормоча что-то себе под нос, пытался засунуть в шкаф форму. Я мысленно заскрипела зубами, перевернулась на другой бок и накрылась одеялом. Сосед мой такого намека не понял, продолжая бурчать, скрипеть дверьми, потом включил воду и принялся шумно плескаться.

– Да уймись ты! – крикнула я злобно.

Из-за двери душевой выглянула ехидная физиономия, и мой напарник поинтересовался:

– Не выспался еще, соня? Сейчас и ужин проспишь!

Я промолчала, но сон уже ушел, к тому же впереди была еще целая ночь, чтобы выспаться, поэтому я потянулась и села на кровати.

Явился Джаспер, обмотанный полотенцем, его фиолетовые глаза смотрели весело и, как мне показалось, мелькала в них хулиганская искорка, как будто мой сосед что-то задумал.

– Знаешь что, птенчик… – начал он.

– Ты же знаешь, мне не нравится… – начала я возмущенную тираду, но Джаспер примирительно поднял руки.

– Хорошо, хорошо. Финик. Ты не против?

Я только вздохнула. Бороться с ним было абсолютно бесполезно.

– Ну так вот. Мы здесь уже несколько дней, а шаттл еще толком не осмотрели. Предлагаю отправиться на экскурсию. Сегодня не будет нудных лекций!

– Почему? – расстроилась я.

– Объявили, что сегодня вечер свободен. Вроде как выходной. Ну, куда пойдем?

– В кино? – предложила я без энтузиазма.

– Может быть. Но сначала давай заглянем в «Сиреневый шар».

– Что это?

Название было мне незнакомо.

– Ну, птенчик… Извини! Финик. Совсем ты отстал от жизни. Классное местечко! Напитки. Музыка. Бар, одним словом. Вчера ребята сказали, даже показывали голографическое шоу, и девчонки выглядели совсем как живые! Жаль, что настоящих девчонок мы там не встретим.

Джаспер вдруг посмотрел на меня так, как будто хотел о чем-то спросить, но не мог подобрать слов. Я тоже залилась румянцем. Тут же возникла мысль, что, очевидно, мой камуфляж никуда не годится.

«А может, сознаться во всем?» – мелькнула шальная мысль, но я тут же загнала ее в самый потаенный уголок своего сознания. Признаться – это значит подвести командора, который отнесся ко мне более чем по-хорошему.

– Так идем в «Сиреневый шар»? – спросил Джаспер, пытаясь сгладить неловкое молчание.

– Идем, – покорно кивнула я.

В «Сиреневом шаре» сегодня было не протолкнуться, все столики заняты, у барной стойки толпился народ. Бармен, я его узнала, один из наших, с третьего яруса, едва успевал подавать напитки.

– Удивительно, что бармена не заменили на робота! – крикнула я Джасперу в ухо, иначе бы он меня не услышал, такой шум стоял вокруг.

– Я думаю, космопсихологи посчитали, что для благоприятной психологической атмосферы на корабле лучше использовать живого человека, а не машину. Робот – это как-то бездушно, что ли… – прокричал он мне в ответ.

Я кивнула. В таком шуме разговаривать было просто невозможно, поэтому я решила оглядеться, и сразу поняла, почему бар носил такое название: круглая комната была подсвечена сиреневым сиянием, по полу стлалась полупрозрачная сиреневая дымка. Интересно, что космопсихологи говорили на этот счет. В противоположной стороне от барной стойки прямо в воздухе парили, соблазнительно изгибаясь, три девицы, которых ни за что невозможно было отличить от настоящих. Джаспер тоже смотрел на них, потягивая из трубочки кроваво-красный коктейль. Заметив мой взгляд, он закатил глаза, изображая восторг. Я хмуро отвернулась к стойке, пожалев уже, что дала себя уговорить и затащить в это место.

Бармен кивнул мне и вопросительно поднял бровь, мол, что будешь заказывать? Я пожала плечами, немного подумала и подбородком указала на своего приятеля, мол, налей мне то же, что ему. Через пару секунд у меня был в руках сомнительного цвета коктейль и, дабы придать вечеру хоть какое-то подобие веселья, я осушила его несколькими глотками.

Признаться, до этого я почти не пила. То ли поэтому, то ли из-за того, что в коктейль была подмешана какая-то дрянь, но голова у меня закружилась, ноги ослабели, я бережно опустила стакан на барную стойку, так как он норовил выскользнуть у меня из рук, медленно-медленно повернулась и вцепилась Джасперу в рукав. Перед глазами все плыло, и физиономия моего приятеля показалась мне неестественно вытянутой.

– Что с тобой? – спросил он.

– Что-то мне захотелось присесть… А еще лучше прилечь… – прошептала я, чувствуя, что зеленею.

– Ну хорошо, хорошо. Пошли.

Джаспер поставил свой стакан на стойку, развернул меня на 180 градусов и повел к выходу. Тут на меня напала еще и икота.

– Что-то мне… Ик! Нехорошо…

– Я не пойму, Финик, когда ты успел. Несколько минут назад ты был трезвый, как стеклышко. Что ты пил?

– То же, что и ты!

– Сок флуксии! С ума сошел! Такое может выдержать только мой метаболизм… Я же с Дориана. А для человека это все равно что выпить пол-литра спирта. Я немедленно веду тебя к врачу.

– Не-ет, – плаксиво протянула я

и попробовала вырваться, но тонкие руки дорианина удерживали меня за плечи с удивительной силой.

– Птенчик, утихомирься! Тебе будет плохо.

Я сощурилась и погрозила ему пальцем.

– Я не пт… пт… птенчик! – проговорила я, запинаясь. – И к врачу я не пойду!

Где-то в глубине моего мутного сознания плескалась мысль, что врач меня тут же разоблачит. Конечно, командор Шеман все уже знает, но все же выйдет нехорошо… Поэтому я решила бороться до последнего. И даже, собрав последние силы, бодро зашагала вперед, чем немало удивила Джаспера, который уже смирился с тем, что большую часть дороги ему придется тащить меня на себе.

«Сиреневый шар» располагался на палубе А, рядом с расположением офицеров и самого командора, поэтому я собралась и постаралась придать своему шагу большую уверенность. А фигуру, насколько это было возможно, привела в горизонтальное положение. Джаспер шел рядом, контролируя каждый мой шаг и готовый подхватить меня, если что. Я надеялась, что до этого не дойдет.

И мы уже почти добрались до лифта, но тут, как это всегда бывает в страшных историях и плохих анекдотах, из-за поворота прямо на меня шагнул командор Юлиус Шеман. Я застыла, не дыша, и он, кивнув, уже прошел было мимо, но тут меня повело, я икнула, попыталась ухватиться за Джаспера, и упала бы, если бы меня с двух сторон не подхватили руки. Слева рука Джаспера держала меня за локоть, справа рука командора держала меня за шиворот, рискуя оторвать воротник.

– Ой! – сказала я.

Глаза командора смотрели на меня мрачно.

– Ма… Гм. Феникс Платино, почему вы разгуливаете в таком виде?!

В ответ я могла только открывать и закрывать рот. Джаспер, посмотрев на мое плачевное состояние, решил объясниться вместо меня.

– Финик… Извините. Феникс не рассчитал силы. Он не знал о том, что сок флуксии…

– Так! – прервал его командор, еще более помрачнев. – Сок флуксии!

– Если позволите, ему нужно к врачу! – Джаспер посмотрел на меня извиняющимся взглядом, но, должно быть, он твердо решил спасти мне жизнь. А мне в тот момент очень хотелось умереть.

– Так! – глухо повторил мой начальник, сверля меня взглядом, потом посмотрел на моего приятеля. – Возвращайся к себе в каюту. Я сам этим займусь.

Джаспер посмотрел на меня виновато и медленно побрел в сторону лифта. Когда створки лифта закрылись за ним, Шеман, так и не убрав руку с моего воротника, немного меня встряхнул.

– Уши бы тебе надрать! – сказал он негромко, но зловеще. – Я знал, что эта непростительная глупость мне еще аукнется. Что мне теперь прикажешь с тобой делать?!

– Только не к врачу! – прошептала я, собирая всю волю в кулак, чтобы устоять на ногах.

– Это я и сам знаю…

Немногие офицеры, проходившие мимо, с изумлением наблюдали эту сцену: командор держит за шиворот нашкодившего юнгу. Видимо, светит мальчишке гауптвахта на несколько дней, будет сидеть до самого Палладиса.

Командор, поняв, что за нами наблюдают, замолчал и молча повел меня куда-то по коридору. Только уже у самых дверей я поняла, что стою рядом с личной каютой Шемана, и застыла в замешательстве.

– Сейчас же ложись в кровать, а я спущусь к врачу, посоветуюсь, что можно дать в случае такого отравления, – скомандовал он, открывая дверь.

Каюту я разглядеть толком не смогла, потому что все кружилось у меня перед глазами. И вот через секунду я уже лежу на мягкой подушке, а мой начальник, ругаясь на чем свет стоит, стягивает с меня ботинки.

– Не знал бы, что ты глупая девчонка, надавал бы по шее! – сказал он мне перед уходом.

Я пристыженно вздохнула и тут же провалилась во тьму нездорового сна. Даже во сне мир вокруг меня не прекратил вращаться, и мне казалось, что я проваливаюсь в бездонную пропасть.

К счастью, кошмар длился недолго: сильная рука довольно бесцеремонно трясла меня за плечо.

– Мария! Проснись немедленно!

Я разлепила глаза. Надо мной возвышался Юлиус Шеман со стаканом воды в одной руке и горстью таблеток в другой.

– Все это надо выпить! – сказал он уже помягче. Поставил стакан на столик и освободившейся рукой приподнял мне голову.

– Давай… Не торопись… По одной.

Я послушно проглотила все эти отвратительные на вкус пилюли, сделала несколько глотков воды и поняла, что сил больше не осталось. «Спать, спать, спать…» – стучала в голове единственная мысль. Мой спаситель тоже это понял, бережно опустил мою голову обратно на подушку, и я немедленно уснула. На этот раз сон не был таким неприятным. Наоборот, я как будто качалась на волнах, и плыла, плыла, плыла куда-то.

Проснулась я ночью с совершенно ясной головой, и события прошедшего вечера так живо воскресли в моей памяти, что я едва не застонала он нестерпимого стыда. Я села и закрыла лицо ладонями. В ответ на мое движение кто-то тяжело поднялся с кресла, я услышала шаги, и тяжелая рука легла мне на плечо.

– Как ты себя чувствуешь, Мария? – спросил командор.

– Нормально… – прошептала я.

– Тогда тебе придется идти домой… Гм. В свою каюту. Я тебя не смогу проводить.

– Конечно, конечно!

Я вскочила на ноги и попыталась в темноте нашарить ногой ботинки. Шеман хмыкнул и включил свет, оглядел меня с ног до головы и невольно улыбнулся. Я попыталась представить, как выгляжу сейчас, и нарисованная воображением картинка не привела меня в восторг: волосы всклокочены, глаза красные, лицо опухшее, да и форма (моя парадная форма!) сейчас не в лучшем виде.

– Лучше я все же тебя провожу, – сделал вывод Шеман. – Боюсь, как бы ты опять во что-нибудь не влипла.

Он вздохнул.

– Боюсь, что я не раз еще пожалею…

– Нет! – воскликнула я. – Честное слово, больше со мной не будет никаких историй. Я не хочу вас подводить.

Командор горько усмехнулся в ответ на мою горячую тираду.

– Боюсь, что при всем моем огромном желании отправить тебя домой, это невозможно. На Палладис не заходят пассажирские лайнеры, а отправлять тебя одну на грузовых шаттлах… В общем, считаю, что вопрос исчерпан.

– Спасибо, – сказала я неуверенно, потому что на лице командора ясно читалась мысль, что будь у него под рукой одноместный шаттл, я летела бы уже домой на Альфу, а все мои мольбы вряд ли были бы услышаны.

Больше мы не говорили. Дежурный офицер палубы А при виде своего начальника вскочил было, отдавая честь, но Шеман едва заметным кивком головы остановил его. Мы спустились на лифте, дошли до каюты. Все это время я чувствовала необходимость что-то сказать, может быть, поблагодарить еще раз. Но слова не находились.

– Веди себя хорошо, Мурка, – сказал мне командор на прощание.

Я ввалилась в каюту, натолкнулась в темноте на тумбочку, с нее что-то упало с грохотом, Джаспер подскочил на кровати и уставился на меня. Вернуться тихо не получилось!

– Ох, Финик… – начал было приятель, но тут его озарило понимание того, что произошло. – Ты вернулся! Ты не под арестом. Где ты провел ночь? Что вообще происходит?!

– Джаспер! – простонала я, плюхаясь на кровать. – Все вопросы утром. Голова трещит.

Очевидно было, что соседа раздирает любопытство, но мой жалкий вид разбудил в нем совесть, Джаспер все-таки лег обратно в кровать и демонстративно отвернулся. Нечего, подождет до утра. А утром я

что-нибудь придумаю.

Прошло два дня. Мы убирали с утра палубу F, самую нижнюю, где редко появлялись люди, а находились в основном ремонтные роботы. Коридоры на палубе F были такие узкие, а потолки такие низкие, что приходилось протискиваться вперед боком и согнувшись, при этом умудряясь еще тащить за собой ведро.

– Что за бред! – возмущалась я. – Кто тебе сказал, что здесь нужно убираться? Здесь и пыли-то нет, и, если уж на то пошло, что-то могут сделать и роботы. Просто издевательство какое-то над юнгами.

Джаспер шел сзади и молчал, только пыхтел. Мы дошли до небольшого круглого зала, стены которого были покрыты датчиками, реле и прочей ерундой, в которой я не разбираюсь.

– Здесь точно ничего трогать нельзя! – сказала я уверенно. – Заденем какой-нибудь переключатель и уйдем в гиперпространство!

Джаспер молчал, я продолжала осматриваться. Из зальчика вело три коридора, два такие же узкие, как тот, по которому мы только что пришли, а один, удивительное дело, вполне пригодный для свободного передвижения человека: широкий и хорошо освещен.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/anna-platunova/ptica-raduga/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.