Режим чтения
Скачать книгу

Смуглая ведьма читать онлайн - Нора Робертс

Смуглая ведьма

Нора Робертс

Кузены О'Двайер #1

Красавица Айона не похожа на своих друзей и подруг, она «странная»: говорит с лошадьми, и те ее понимают; умеет вызывать огонь силой взгляда…

И когда девушка решается переехать в Ирландию, чтобы найти своих двоюродных брата и сестру и поближе познакомиться с ними, она даже не подозревает, какие тайны и испытания ее ждут! Сможет ли Айона смириться с тем, что она – далекий потомок настоящей ведьмы, однажды бросившей вызов колдуну? Хватит ли ей сил победить древнее Зло?

Нора Робертс

Смуглая ведьма

Посвящается могуществу семьи, данной от рождения и обретенной.

Когда средь молний, в дождь и гром

Мы вновь увидимся втроем?

Когда один из воевод

Другого в битве разобьет.

    У. Шекспир, «Макбет» (пер. Б. Пастернака)

Nora Roberts

Dark Witch

Copyright © Nora Roberts, 2013. This edition published by arrangement with Writers House LLC and Synopsis Literary Agency

© Володина С., перевод на русский язык, 2014

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2015

Глава 1

В чаще леса, недалеко от того места, куда легла тень замка, Сорка вела своих детей к дому. Двое младших ехали верхом на коренастом пони, и Тейган – ей еще не исполнилось и трех – при каждом шаге мотала головкой. Устала, еще бы – перевозбудилась на Имолке[1 - Первый в году сезонный праздник кельтов – праздник приближения весны. Посвящался богине плодородия Бригид и отмечался между зимним солнцестоянием и весенним равноденствием (31 января – 1 февраля).]. Костры, пиршество…

– Эймон, смотри за сестренкой!

Для пятилетнего Эймона смотреть за сестренкой означало взбодрить ее тычком, чтобы немедленно вернуться к лепешкам, которые утром напекла мама.

– Скоро будем дома – и спать, – проворковала Сорка, когда Тейган захныкала. – Мы уже почти приехали.

Не надо было так долго торчать на поляне, теперь думала она. И хотя праздник Имолк символизировал первые движения во чреве Матери-Земли, зимняя ночь все равно опустилась чересчур быстро и резко.

А это была морозная ночь с завыванием студеного ветра, несущего заряды снега и ледяного дождя. Всю зиму держался туман, он подползал, стелился, затмевал собою солнце и луну. И слишком часто в этом тумане и ветре Сорке слышалось ее имя – призыв, на который она не давала ответа. Слишком часто в этом бело-сером мире проглядывала тьма.

Вступать с голосом в отношения она не собиралась.

Мужчина Сорки уговаривал ее забрать детей и пожить с его родом, пока он ведет сражения этой бесконечной зимой.

Как жене вождя были бы открыты все двери. Да и без этого ей везде были рады – благодаря тому, кто она есть.

Но Сорка не могла без своего леса, без своей хижины, без своего дома. Эта жизнь особняком ото всех была ей необходима, как воздух.

У нее всегда будет своя жизнь, дом, очаг, ремесло и свои обязанности. А главное – дети, их с Дайти дети. И ночи она не боится.

Сорку знали как Смуглую Ведьму, она славилась большим могуществом. Своим прозванием она была обязана столь необычному для этих мест оттенку кожи – ее кожа была будто слегка загорелая, что в той или иной степени унаследовали и дети – и темноволосая Брэнног, и златовласая малышка Тейган, и Эймон, с его пышными темно-каштановыми волосами.

При этой мысли Сорка остро ощутила тоску по своему мужчине, по его теплу, ладному крепкому телу, по тому, как он прижимает ее к себе в холодной и пустынной темноте.

Какое ей дело до войны? До алчности и амбиций этих маленьких царьков? Сорке нужно одно – чтобы ее мужчина был дома, целый и невредимый.

Когда он вернется, они родят еще одно дитя. Как же ей хочется вновь ощутить в себе эту новую жизнь! Она до сих пор оплакивает ту жизнь, что потеряла холодной черной ночью, когда по лесу, словно с плачем, пронесся первый зимний ветер.

Скольких она исцелила? Сколько жизней спасла? И однако же, когда из нее самой бежала кровь, вместе с которой исторглась эта едва зародившаяся жизнь, не помогли ни колдовство, ни жертвоприношение, ни уговор с богами.

По правде говоря, ей ли не знать, что лечить других куда легче, чем исцелять себя. И что боги непостоянны, как ветреная девчонка в мае.

– Смотрите! Смотрите! – закричала старшая дочь, семилетняя Брэнног, и кинулась с утоптанной тропы, а за ней и их большой пес. – Терн зацвел! Это знак.

Теперь Сорка и сама увидела – еле заметный намек на белые цветки в спутанных черных ветвях. Первая горькая мысль была – это богиня плодородия Бригид посылает на землю благословение, а ее чрево остается пустым.

Потом Сорка стала смотреть на дочь – первый предмет ее материнской гордости: востроглазая, розовощекая, она кружилась на снегу. И Сорка напомнила себе, что уже трижды получала благословение небес.

– Мам, это знак! – С каждым движением Брэнног ее черные волосы взвивались вверх, она поднимала лицо к ускользающему свету. – Значит, скоро весна.

– Верно. Хороший знак. – Хорошим знаком был и весь этот хмурый день, когда старая колдунья Калук не могла без солнца найти хворост в лесу. Значит, весна будет ранней – такая примета.

Терн цвел обильно, словно приглашая весенние цветы последовать примеру.

В глазах дочки она читала надежду, как и в глазах и голосах собравшихся у праздничного костра. В поисках этой надежды Сорка прислушалась и к себе.

Но почувствовала только страх.

Сегодня «голос» опять может явиться – она его чуяла. Подползет, затаится, станет плести свои козни. Скорее в дом, подумала Сорка, в родную хижину – запереться на засов, и так, чтобы чарами заслонить детей и себя от беды.

Она стегнула пони, чтобы ускорил шаг, и свистом подозвала собаку.

– Быстрее сюда, Брэнног, сестренка уже спит на ходу.

– Весной вернется папа, – задумчиво произнесла девочка.

Хоть у нее и было тяжело на сердце, Сорка улыбнулась и взяла дочь за руку.

– Вернется. Папа будет дома к Билтейну[2 - Второй из главных сезонных праздников кельтов. Отмечался в середине отрезка между весенним равноденствием и летним солнцестоянием, т. е. выпадал на 30 апреля или 1 мая и сопровождался ритуальными кострами.], и мы закатим пир!

– А можно мне его сегодня увидеть вместе с тобой? В огне?

– У нас очень много дел. Перед сном еще надо скотину накормить.

– Ну хоть на минуточку? – Брэнног обернулась на мать, и в ее дымчато-серых глазах стояла мольба. – Увижу его – и мне приснится, что папа снова дома.

Вот бы и мне так, подумалось Сорке, и на этот раз она улыбнулась от всего сердца.

– Ну хорошо, на минуточку можно, маленькая, но только когда все дела переделаем.

– И когда ты примешь свое лекарство.

– Лекарство? – Сорка округлила глаза. – Я что, выгляжу больной? Мне требуется лекарство?

– Мам, ты все еще очень бледная, – негромко ответила Брэнног.

– Просто немного устала, не о чем волноваться. Эй, Эймон! А ну-ка, держи сестренку! Аластар почуял дом, теперь его не удержишь. Смотри, чтоб не упала!

– Да, мам, она лучше Эймона ездит.

– Это верно, ведь конь – ее талисман, но сейчас-то – видишь? – она прямо засыпает в седле.

Дорога повернула; копыта пони позвякивали на мерзлой земле, он еще ускорил бег при виде своего сарая возле хижины.

– Эймон, займись Аластаром, он сегодня заслужил лишнюю миску зерна. Сам-то наелся? – добавила она, когда малыш заворчал.

Мальчик широко улыбнулся. Красивый
Страница 2 из 21

ребенок. Как летнее утро. И вместо того чтобы проворным зайчиком соскочить с коня, протянул маме руки.

Ласковый малыш, только дай пообниматься, подумала Сорка, легко сняла сына с седла и поставила на ножки.

Брэнног не нужно было напоминать об обязанностях. Девочка управлялась с хозяйством едва ли не наравне с матерью. Сорка взяла на руки Тейган и, ласково приговаривая, понесла в дом.

– Пора спать, моя хорошая.

– А я – пони, я весь день скачу.

– Конечно, причем самая красивая из всех пони. И самая быстроногая!

За долгие часы их отсутствия огонь в очаге превратился в угли и сейчас едва согревал жилище. Пронося малышку к ее кроватке, Сорка протянула одну руку к очагу. Пламя немедленно вспыхнуло с новой силой.

Она уложила и укутала Тейган, пригладила ей волосенки – цвета солнца, как у отца, – и дождалась, пока темные и глубоко посаженные, как у мамы, глазки не закроются.

– Пусть тебе снятся только сладкие сны, – прошептала она и коснулась рукой амулета над кроваткой. – Спи спокойно до самого утра. И пусть все, что ты есть и чем ты наделена, сбережет тебя в ночной тьме до самого рассвета.

Она поцеловала мягкую детскую шейку и выпрямилась, поморщившись от тянущей боли в животе. Эта боль приходила и уходила, но зимой ей становилось хуже. Надо последовать дочкиному совету и принять зелье.

– Бригид, сегодня твой день. Помоги мне поправиться! У меня трое детей, и я им нужна. Не могу бросить их одних.

Она оставила уснувшую Тейган и пошла помочь старшим детям по хозяйству.

Когда на землю опустилась ночь – слишком стремительно и рано, – она заперла входную дверь и отправилась укладывать Эймона.

– Я совсем не устал, ни капельки! – заявил мальчик, с трудом открывая глаза.

– Ну, это я вижу. Вижу, что ты бодр и весел. Будешь сегодня летать, сынок?

– Ага, буду! Высоко-высоко! А ты меня завтра еще научишь? И можно я утром пойду гулять с Ройбирдом?

– И научу. И погулять можно. Что до сокола, ты же знаешь: он твой, ты его видишь, понимаешь, чувствуешь. А сейчас отдыхай. – Она взъерошила ему темно-каштановые волосы и поцеловала в закрытые глазки – синие и озорные, как у отца.

Спустившись с чердака, она застала Брэнног уже сидящей у очага со своей собакой.

«Светится здоровьем и силой, хвала богине, – подумала Сорка. – Хотя этого пока не осознает и не умеет этим распорядиться. Даст бог, еще будет время».

– Я заварила чай, – доложила Брэнног. – В точности, как ты учила. Думаю, после него тебе станет лучше.

– Теперь ты меня лечишь, дочка? – Сорка с улыбкой взяла плошку, понюхала и кивнула. – У тебя есть чутье, этого не отнять. Целительство – большой дар. С ним тебе везде будут рады, ты всем будешь нужна, куда бы ни поехала.

– А я никуда ехать не собираюсь. Хочу всегда жить здесь, с тобой, папой, Эймоном и Тейган.

– Когда-нибудь тебе захочется узнать жизнь за пределами нашего леса. И еще у тебя появится мужчина.

Брэнног поморщилась.

– Не нужен мне никакой мужчина. Что я с ним стану делать?

– Ладно, обсудим это в другой раз.

Она присела к очагу рядом с дочкой, завернулась вместе с ней в платок. И выпила отвар. Когда же Брэнног тронула мать за руку, та повернула к ней ладонь, плотно соединив пальцы.

– Ну хорошо, только ненадолго. Тебе спать пора.

– А можно мне самой? Можно я вызову видение?

– Давай поглядим, что у тебя получится. Ты должна увидеть то, что в тебе есть. Сделать то, что считаешь нужным. Увидеть его, мужчину, от которого ты произошла, Брэнног. Его можно вызвать только любовью.

Сорка смотрела, как вьется дым, как вздымаются и опадают языки пламени. «Хорошо, – подумала она, – очень хорошо. Девочка быстро схватывает».

В извивах и впадинах огня начинал формироваться образ. Огонь внутри огня. Силуэты, движения и на какой-то миг – звук далеких голосов.

На лице дочки она видела напряжение, от усердия девочка покрылась испариной. «Это слишком для столь юного создания», – решила Сорка.

– Ладно, – вмешалась она, – попробуем вместе.

Она сфокусировала свою энергию, слив ее с энергией Брэнног.

Короткое рычание, завиток дыма, пляска искр. Потом все улеглось.

И вот он здесь, мужчина, по которому они обе скучают.

У другого очага, заключенного в кружок камней. Блестящие волосы, прижатые тесьмой, ниспадают на темный плащ, наброшенный на широкие плечи. Плащ скреплен соответствующей его званию брошью, поблескивающей в свете пламени.

Эту брошь с изображением собаки, коня и сокола она сама выплавила для него в огне, следуя всем законам магии.

– Вид у него усталый, – заметила Брэнног и прижалась головой к маминой руке. – Но он такой красивый! Самый очаровательный из всех мужчин.

– Это верно. Красивый, сильный и отважный. – Как же она соскучилась!

– А ты видишь, когда он вернется?

– Не все можно увидеть. Может быть, когда он будет поближе, мне удастся считать какой-нибудь знак. А сегодня мы видим, что он здоров и невредим, и этого достаточно.

– Он думает о тебе. – Брэнног обернулась к матери. – Я это чувствую. А он чувствует, что мы о нем думаем?

– У отца нет нашего дара, зато есть сердце и любовь. Так что, наверное, чувствует. А теперь спать. Я скоро тоже поднимусь.

– Зацвел терн, и старая ведьма сегодня не видела солнца. Значит, он скоро вернется.

Поднимаясь, Брэнног поцеловала мать. Собака вместе с ней поднялась по лестнице. Сорка осталась одна и стала смотреть на своего любимого в языках пламени. Сейчас, без свидетелей, она расплакалась.

Не успела высушить слезы, как услышала знакомый манящий звук.

Он мог бы ее утешить, окружить теплом – столь сильны его лживые соблазны. Он даст ей все, чего она захочет, и даже больше. Надо только отдаться ему.

– Никогда я не буду твоей.

Будешь. Ты уже моя. Идем же, и ты познаешь все удовольствия и полноту власти.

– Ни меня, ни того, чем я наделена, ты не получишь вовек!

Образ в огне изменился. И он вошел в пламя. Тот, чье могущество и устремления были чернее зимней ночи. Кэвон. Тот, кто жаждал заполучить ее – ее тело, душу, колдовскую силу.

Колдун вожделел Сорку, она кожей ощущала его похоть – будто ее касались потные ладони. Но более всего понимала, что он хотел заполучить ее дар. Эта жажда просто висела в воздухе.

В языках пламени ее мужчина улыбался – красивый и беспощадный.

Ты будешь моей, Смуглая Сорка. Ты и все, чем ты одарена. Мы созданы друг для друга. Мы одно целое.

«Ну уж нет, – подумала она. – Мы не одно и то же. Мы как день и ночь, как свет и мрак, которые сливаются только в тени».

Вижу, ты в одиночестве. Тебе тяжело. Твой мужчина оставил тебя в холодной постели. Иди же в мою, согрейся. Ощути жар. Сотвори этот жар со мной вместе. Вдвоем мы станем править миром.

Настроение упало, тянущее ощущение в животе превратилось в острую боль.

Она поднялась, впустила теплый ветер и подставила ему волосы. Собрала назад всю свою энергию, выпущенную для колдовства, и вся засветилась ею. Но и сквозь пламя Сорке были видны вожделение и алчность в чертах лица Кэвона.

Она знала, чего он хочет, – света, что бежит по ее жилам. Того, чего ему никогда не заполучить.

– Узнай мои мысли, измерь мою власть и помни о них каждый день, каждый час. Всегда ты приходишь в дыму и огне и с черною похотью липнешь ко мне. Ты жаждешь детей моих, мужа и род себе подчинить, их силу вобрать,
Страница 3 из 21

чтобы я предала их и стала твоей – для этого надо лишь руку подать. Так вот мой ответ, сквозь ветра и моря: не будет по-твоему, тешишься зря! Как дева, как мать, как колдунья – свою я волю тебе повторю: да будет так!

Она распростерла руки, высвободила всю свою женскую ярость, скрутила ее в тугой комок и запустила ему прямо в сердце.

И ощутила несказанное блаженство, услышав, как он завопил от боли и бешенства и как эти чувства, отразившись от языков пламени, ударили ему в лицо.

После чего пламя превратилось в обычный огонь, который будет тихонько теплиться до утра, согревая жилище в холодной ночи. И дом ее вновь стал обыкновенной хижиной, безмолвной и едва освещенной. А она – просто женщиной, ночующей в доме одна со своими детьми.

Сорка резко опустилась в кресло и обхватила рукой раздираемый болью живот.

Кэвон исчез, по крайней мере, на время. Но в ней остался страх – страх перед колдуном и перед мыслью о том, что, если ее не исцелит ни снадобье, ни молитва, дети ее останутся беззащитными.

Когда Сорка пробудилась, малышка лежала у нее под боком, свернувшись калачиком, и это придало ей сил встать навстречу новому дню.

– Мам, мам, не уходи.

– Ну что ты, радость моя, мне же столько дел нужно переделать. А ты должна быть в своей кроватке.

– Приходил плохой дядя. Он убил моих пони!

Сорку охватила паника. Что, если Кэвон замахнется на ее детей – на их тела, разум, души? Ее охватил невыразимый страх, невыразимая ярость.

– Это всего лишь сон, детка. – Она крепче прижала Тейган к себе, покачивая и успокаивая девочку. – Только сон.

Но в снах таится своя сила и опасность.

– Мои пони кричали, а я не могла их спасти. Он их поджег, и они кричали. Потом пришел Аластар и сбил плохого дядю с ног. Я ускакала верхом на Аластаре, но пони спасти не смогла. Я боюсь этого злого дядю, он мне снится.

– Он тебя не обидит. Я ему не позволю, ни за что! Он может обижать только пони во сне. – Сорка закрыла глаза и поцеловала взъерошенную головку и нежные щечки дочери. – А нам с тобой приснятся новые пони. Зелененькие, голубенькие…

– Зеленые пони!

– Конечно. Зеленые, как наши горы. – Свернувшись поуютнее, Сорка подняла руку, согнула палец и стала рисовать им круги, пока в воздухе над их головами не заплясали пони – голубые, зеленые, красные, желтые… Слушая смех малышки, она усилием воли одолела все свои страхи и гнев и заперла их на замок.

Он не причинит вреда ее детям, этого она не допустит. Она скорее увидит его мертвым.

– А теперь все пони отправляются есть овес. А ты иди со мной, мы тоже позавтракаем.

– И мед есть?

– Есть. – Эта простая радость при упоминании лакомства вызвала у Сорки улыбку. – Для хороших девочек мед найдется.

– Я хорошая девочка!

– У тебя самое чистое и нежное сердце.

Сорка подняла Тейган, малышка крепко прижалась к матери и зашептала ей на ухо:

– Плохой дядя сказал, что заберет меня первой, потому что я младше и слабее всех.

– Он никогда тебя не заберет, жизнью клянусь! – Она чуть отодвинула дочь, чтобы та могла видеть ее глаза. – Даю тебе честное слово! А кроме того, радость моя, никакая ты не слабая. И никогда слабой не будешь.

Она подбросила поленьев в огонь, намазала хлеб медом, заварила чай и овсянку. Сегодня ей с детьми предстоит сделать такое, на что потребуется вся их энергия. Она должна это сделать.

Сын спустился с чердака лохматый спросонья. Он потер глаза и по-собачьи втянул носом воздух.

– Я бился с черным колдуном. Я не убежал!

Сердце в груди у Сорки бешено запрыгало.

– Тебе приснился сон? Расскажи!

– Я был у излучины реки, где мы держим лодку. И тут пришел он, и я узнал колдуна. Это был черный маг. Потому что сердце у него черное.

– Сердце?

– Я видел его сердце, хотя он улыбался вроде как по-дружески и даже заманивал меня медовиком. «Глянь-ка, парень, – говорит, – у меня для тебя дивное угощение». Но внутри этого пирога было полно червей и черной крови. Я сразу понял: он отравлен.

– Значит, ты во сне и сердце его насквозь видел, и пирог тоже.

– Честное слово, видел. Я не вру!

– Верю. – Выходит, ее мальчик способен на большее, чем она считала.

– Тогда я ему говорю: «Сам ешь свой медовик! Это у тебя смерть в руках, а не пирог!» Но он отшвырнул его в сторону, и оттуда поползли черви и превратились в пепел. Колдун думал утопить меня в реке, но я забросал его камнями. А потом прилетел Ройбирд.

– Ты во сне позвал сокола?

– Нет, не позвал, а только пожалел, что он не со мной, и он возьми и прилети – грозный такой, когти вперед… Черный колдун исчез, как дым на ветру. А я проснулся в своей постели.

Сорка привлекла сына к себе, пригладила его по волосам.

Она обратила на Кэвона свой гнев, и тот тогда явился за ее детьми.

– Какой ты у меня храбрый, Эймон! Ты все правильно сделал. А сейчас пора завтракать. Нам еще скотиной заниматься.

Сорка повернулась к Брэнног, которая уже спустилась по лесенке.

– Тебя это тоже касается.

– Он проник и в мой сон. Сказал, может сделать меня своей невестой. Он… он хотел меня потрогать. Здесь. – Бледная от стыда, девочка закрыла руками грудь. – И здесь. – Она показала между ног.

Брэнног вся дрожала. Сорка крепко обняла дочь, и та прижалась к ней лицом.

– Я его подожгла. Не знаю, как это у меня получилось, но я подожгла ему пальцы. Он посылал на меня проклятия и тряс кулаками. Потом прибежал Катл, запрыгнул мне на постель. Он рычал и скалил зубы. И дядька исчез. Но он хотел меня потрогать и говорил, что я стану его невестой…

Теперь к страху прибавилась ярость.

– Ничего у него не выйдет. Клянусь! Он никогда тебя больше не тронет. А сейчас ешь. Поесть надо хорошо. У нас много работы.

Она отправила детей кормить и поить животных, чистить стойла, доить корову.

Оставшись одна, занялась приготовлениями. Собрала колдовской инвентарь. Чашу, колокола, свечи, священный нож и котел. Выбрала травы, которые собирала и сушила сама. И три медных браслета, которые когда-то давно на летней ярмарке купил ей Дайти.

Затем вышла на улицу, набрала полную грудь воздуху, подняла руки, чтобы расшевелить ветер. И призвала сокола.

Он явился с криком, который эхом отразился от леса и дальних холмов и заставил слуг в замке обратить глаза к небу. На широко раскинутых крыльях искрилось зимнее солнце. Она подняла руку в кожаной перчатке, чтобы птица могла обхватить ее когтями.

Она смотрела в глаза соколу, а тот – на нее.

– О быстрый и мудрый! Бесстрашный и сильный! Ты – Эймона птица, но и моя. Ты волю мою, как скажу я, исполнишь. Я же исполню волю твою. Ты нужен мне, Ройбирд, и все – ради сына. Он сын мне, тебе ж – властелин и слуга.

Она вынула нож. Птица смотрела на нее не мигая.

– Прошу тебя, Ройбирд, отдай мне три капли, три капельки крови из сильной груди. С крыла же могучего вырву перо я, оно заклинанию силу придаст. Хвалу возношу, и к тебе я взываю: ты должен мне сына помочь уберечь.

Она кольнула его кончиком ножа и собрала три капли крови во флакон. Потом выдернула перо из крыла.

– Благодарю тебя, – прошептала она. – Будь поблизости.

Сокол вспорхнул с ее руки, но взлетел не дальше ближайшего дерева. После чего сложил крылья и стал наблюдать.

Сорка свистом подозвала собаку. Катл смотрел на нее – преданно и доверчиво.

– Ты Брэнног и верой и правдою служишь. Сейчас же
Страница 4 из 21

послушай, что я прикажу, – начала она и повторила ритуал, собрав три капли крови и выщипнув клок шерсти с собачьего бока.

Наконец она вошла в сарай, где трое ее детей с веселым смехом выполняли порученное. Это придало ей сил. Она погладила пони по голове.

При виде ножа в руке мамы Тейган бросилась наперерез:

– Не надо!

– Я не сделаю ему больно. Он твой, но и мой тоже. Он сделает то, что прикажешь ему ты или я – с равным рвением. А ты всегда должна слушать его и делать то, что скажет он. Ты нужен мне, Аластар. Я прошу ради дочки – твоей хозяйки и твоей рабыни.

– Не режь его! Пожалуйста!

– Один маленький укол, легкая царапина – и то, если он согласится. – Сорка опять обратилась к коню: – О статный и сильный, мой конь быстроногий, позволь взять три капли из мощной груди и прядку из гривы – они мне помогут сберечь от несчастья хозяйку твою. За это тебя, Аластар, я прославлю. Хвалу возношу и смиренно прошу. – Всего три капельки, – тихо повторила Сорка, легонько ткнув пони ножом. – И одна прядка из гривы. Ну, вот. – Хотя Аластар стоял спокойно, с широко открытыми и невозмутимыми глазами, Сорка наложила руки на небольшой порез и применила свое магическое искусство для заживления раны. Специально для дочки с ее трепетным сердечком.

– Теперь все идите со мной. – Она посадила Тейган себе на бедро и пошла назад в дом. – Вам известно, кто я такая, я этого никогда не скрывала. И вы знаете, что унаследовали этот дар, каждый из вас. Я всегда вам об этом говорила. Как колдуны вы еще совсем молоды и невинны. Но однажды ваше мастерство станет сильным и проворным. Вы не должны использовать его кому-то во вред, потому что вред, который вы причиняете, вернется к вам с утроенной силой. Магия – оружие, это так, но такое оружие, какое нельзя применять против слабых, кротких и невинных. Это и дар, и бремя, вам предстоит нести и то и другое. Свою магию передадите тем, кто произойдет от вас. Сегодня вы узнаете кое-что новое. Внимательно следите за мной и моими действиями. Смотрите, слушайте, запоминайте!

Сначала она обратилась к Брэнног.

– Смотри: берем твою кровь, мою и кровь собаки. Кровь – это жизнь. Потеряешь кровь – потеряешь жизнь. Три капли твоей, три капли моей, три капли собачьей – никак не иначе!

Брэнног без колебаний вложила руку в руку матери и стояла не шелохнувшись, пока Сорка брала у нее кровь.

– Теперь ты, мой мальчик, – повернулась она к Эймону. – Три капли твоей, три капли моей, три капли от птицы – пусть чудо свершится!

У Эймона дрожали губы, но он бесстрашно протянул руку.

– А теперь ты, мое солнышко. Не бойся!

В глазах девочки блеснули слезы, но она с самым серьезным видом смотрела, как мама берет у нее кровь.

– Три капли твоей, три капли моей, три от коня – слушай меня!

Она смешала кровь и поцеловала маленькую ладошку.

– Вот и готово.

Она взяла котел, а флаконы с кровью сунула в мешочек на поясе.

– Несите остальное. Это лучше делать не в доме.

Она выбрала место – на твердой земле, в тени деревьев, где снег лежал еще плотно.

– Набрать хворосту? – предложил Эймон.

– Не надо, он нам не понадобится. Станьте здесь, все вместе.

Сорка шагнула детям за спину, обратила свой зов к богине, к земле, ветру, воде и огню. И очертила круг. По земле побежал легкий огонек и быстро замкнул круг. Внутри него стало тепло, как весной.

– Это и защита, и знак уважения. Зло не может проникнуть в круг, тьма не в силах побороть свет. И то, что делается внутри этого круга, делается во имя добра и любви.

– Сперва вода. Вода из моря, вода из облаков. – Она сложила ладони ковшиком и раскрыла их над котлом. И сейчас же в котле появилась вода, голубая, как из согретого солнцем озера, и стала выплескиваться наружу и возвращаться назад в котел. – И земля, наша земля, наши сердца.

Она щелкнула одной рукой, потом другой, и в котел посыпалась бурая земля.

– И воздух, песня ветра, дыхание тела. – Она распахнула руки и подула. И подобно музыке, воздух влился в котел с землей и водой.

– Теперь огонь, пламя и жар, начало и конец.

Она светилась, воздух вокруг нее мерцал, глаза горели синим огнем. Сорка выставила вперед руки ладонями вниз.

В котле загорелось пламя, заплясали искры.

– Все это подарил мне ваш отец. Это знак его любви и знак моей любви к нему. Вы, все трое, родились от этой любви.

Она швырнула в огонь котла три медных обруча и, кружа, отправила туда конский волос, собачью шерсть и перо, после чего влила кровь.

– Богиня дала мне и волю, и силу, сейчас, в этом месте я их применю. Пусть чары мои от опасности грозной детей защитят и потомство от них. Никто не посмеет поднять на них руку – на всех, кто от рода пойдет моего! Конь, сокол и пес пусть защитою служат в печали и в радости, в счастье, в борьбе. Свяжу я их клятвою кровной отныне, и станут угрозы они отводить – на черной земле и на воздухе легком, в огне и на море – вот воля моя. Да будет так!

Сорка высоко воздела руки и обратила лицо к небу.

Огонь взметнулся красным и золотым столбом, сердцевина которого светилась ярко-синим сиянием, и столб этот завивался и уходил вихрем в холодное зимнее небо.

Земля задрожала. Ледяная вода в ручье забурлила. А ветер завыл подобно загнанному волку.

Потом все стихло, замерло, и остались только трое детей. Крепко держась за руки, они следили за матерью, а та, теперь бледная как снег, вдруг покачнулась.

Брэнног шагнула к матери, но та помотала головой.

– Рано! Магия – это труд. Она дает, и она забирает. И мы еще не закончили. – Она сунула руку в котел и извлекла оттуда медные амулеты. – Для Брэнног – собака, для Эймона – сокол, для Тейган – конь. – Каждому из детей она надела на шею амулет. – Это ваши знаки и ваша защита. Они будут вас оберегать. Вы никогда не должны их снимать. Никогда! Если на вас этот оберег и вы верите в его силу, как верите в мою и свою собственную, то колдуну до вас не добраться. Однажды вы передадите свою силу тому, кто произойдет от вас. Вы сами поймете, кому именно. Станете рассказывать своим детям предание и петь им старые песни. Вы получите от меня этот дар, а потом передадите его дальше.

Тейган любовалась своим амулетом и с улыбкой вертела в ручках маленький овал.

– Красивый! Он похож на Аластара.

– В нем и есть частица Аластара, а еще тебя, меня и твоего отца, твоего брата и сестры. Неудивительно, что он красивый. – Она нагнулась поцеловать дочку в щеку. – Какие у меня прекрасные дети!

Она едва держалась на ногах, а когда с помощью Брэнног поднялась, пришлось подавить стон.

– Мне надо завершить круг. И все унести в дом.

– Мы поможем, – сказал Эймон, беря мать за руку.

Вместе с детьми она завершила магический круг и позволила им самим отнести все принадлежности в дом.

– Тебе надо отдохнуть. Садись к огню. – Брэнног подтолкнула мать в кресло. – Я заварю тебе снадобье.

– Да, и покрепче. И брату с сестрой покажи, как оно делается.

Малышка Тейган укутала ей плечи шалью, а Эймон накрыл колени пледом. Сорка улыбнулась. Она протянула руку к принесенной Брэнног кружке, но дочь отвела руку. Затем надавила на порез на ладони, пока три капли крови не упали в отвар.

– Кровь – это жизнь.

Сорка вздохнула.

– Да, это так. Спасибо тебе.

Выпив зелья, она уснула.

Глава 2

Неделю, а потом и другую она была здорова, и сила не
Страница 5 из 21

уходила. Кэвон бился, шел напролом, подползал тайком, но она давала ему отпор.

Цвел терн, за ним распустились подснежники, и прибавляющийся день ото дня свет все больше говорил в пользу весны. Зима отступала.

Каждый вечер Сорка искала в огне своего Дайти. Когда получалось, говорила с ним, с риском для себя посылала к нему свою душу, чтобы та вернулась назад и принесла с собой его запах, голос, прикосновение – перед этим точно таким же образом напомнив ему о себе.

И тем самым укрепляя силы обоих.

О Кэвоне она ему ничего не рассказывала. Магия – это ее епархия. Против такого, как Кэвон, меч, кулак и даже воинская доблесть бессильны. Дом – до того, как она взяла в мужья Дайти, – принадлежал ей – значит, ей его и защищать. Как и детей, которых они вместе произвели на свет.

И все же она продолжала считать дни до Билтейна – дня, когда он вернется домой.

Дети росли и постигали новое. Какой-то голос у нее в голове неустанно твердил, что она должна обучить их всему, что умеет сама, причем как можно быстрее. Сорка не подвергала это сомнению.

Ночью, при свете очага и сальной свечи, она долгими часами записывала свои заговоры и заклинания, рецепты зелий и даже мысли, не обращая внимания ни на вой волков, ни на шум ветра.

Дважды ее призывали в замок к больному, и тогда Сорка брала с собой детей, чтобы те смогли поиграть с одногодками, чтобы оставались у нее на глазах, а заодно видели, каким уважением пользуется Смуглая Ведьма.

Потому что и имя ее, и все, что оно олицетворяет, потом перейдет к ним.

Но всякий раз по пути домой ей требовалось снадобье для восстановления сил, которые отнимало у нее врачевание.

Несмотря на тоску по любимому и на пошатнувшееся здоровье – а она понимала, что оно уже никогда не восстановится, – Сорка изо дня в день обучала детей ремеслу. Когда Эймон подзывал Ройбирда – теперь принадлежащего скорее ему, чей ей, – она отходила в сторону. И с гордостью смотрела, как ее малышка едет верхом на Аластаре, бесстрашная, как настоящая воительница.

И гордилась но и грустила одновременно, понимая, как часто Брэнног обходит лес вместе с верным Катлом.

Они унаследовали ее дар, но оставались детьми. Она заботилась о том, чтобы они слушали музыку, играли в игры и, насколько это возможно, сохраняли невинность.

У них бывали посетители – кому-то требовалось заклинание, кому-то – лечебная мазь, кто-то искал ответы на вопросы, кто-то заказывал приворот на любовь или богатство. Кому могла, она помогала и принимала приношения. И еще смотрела на дорогу – не спускала с нее глаз, хотя и знала, что любимый вернется не раньше, чем через несколько месяцев.

Как-то раз, когда ветер был несильный, а сквозь облака проглядывало голубое небо, Сорка с детьми отправилась на реку прокатиться в лодке, которую построил их отец.

– А говорят, колдуньи не могут передвигаться по воде, – заметил Эймон.

– Да что ты? Прямо так и говорят? – рассмеялась Сорка и подставила лицо ветру. – А мы вот плывем себе, как ни в чем не бывало.

– Так Донал говорит – ну, из замка.

– Если кто-то что-то говорит и даже в этом убежден, это еще не значит, что это правда.

– Эймон показал Донал летающую лягушку. Похвастаться хотел.

Эймон мрачно покосился на младшую сестру и, если бы не присутствие матери, наверняка присовокупил бы тычок или ущипнул.

– Летающие лягушки – штука забавная, но не стоит расходовать колдовство на развлечения.

– Я практиковался.

– Можешь попрактиковаться в ловле рыбы нам на ужин. Не так! – остановила Сорка, когда мальчик поднял ладони над водой. – Нельзя любую задачу решать с помощью колдовства. Тело должно уметь позаботиться о себе и без всякой магии. Никогда не следует расходовать свое умение на то, что ты можешь сделать, если напряжешь мозги, руки или спину.

– Я люблю рыбачить.

– А я – нет! – возразила Брэнног. – Сидишь, сидишь, ждешь, ждешь… Мне больше нравится охота. Я люблю лес, да и зайца на ужин можно добыть.

– Этим ты вполне можешь заняться завтра. Посмотрим, удачливый ли и умелый рыбак твой брат, – может, и рыбки сегодня поедим. С картофельной запеканкой, а?

Брэнног надоело рыбачить, и она протянула удочку сестренке, а сама стала смотреть на виднеющийся вдали замок и его могучие каменные стены.

– Мам, а тебе никогда не хотелось там жить? Я слышала, как там женщины говорили. Нас там всех рады приютить.

– У нас есть свой дом. И пусть поначалу это была всего лишь хижина, зато ей больше лет, чем этим стенам. Она стояла, еще когда правили О'Конноры, задолго до династии Бэрков. Короли и принцы приходят и уходят, девочка, а дом – это навсегда.

– Мне нравится, как выглядит замок – такой величественный, высокий, но наш лес я люблю больше. – Она прильнула к матери. – А Бэрки не могут отнять у нас дом?

– Они, конечно, могли бы попытаться, но у них хватает мудрости уважать колдовство. Мы с ними не воюем, да и они с нами тоже.

– Пусть только попробуют – папа им вмиг даст отпор. Да и я тоже! – Она подняла глаза на мать. – А Девла из замка мне сказала, Кэвон был изгнан.

– Это не новость.

– Да, но она говорит, он возвращается и спит с женщинами. Он нашептывает им на ухо, и они думают, это их законный муж. А утром узнают правду. И плачут. Она сказала, ты научила женщин заклинанию против него, но… он заманил одну из служанок с кухни и увел ее на болото. Теперь ее найти не могут.

Сорке это было известно. Как и то, что служанку эту уже никогда не найдут.

– Они для него игрушка, он поддерживает свои силы за счет слабых. Его сила черная и холодная. Свет и огонь его всегда победят.

– Но он возвращается снова и снова. Скребется в окна и двери.

– Войти все равно не сможет. – Однако по ее жилам пробежал холодок. В этот момент Эймон издал торжествующий возглас и выдернул из воды удочку. На солнце рыба переливалась серебром.

– Вот вам и удача, и умение, – засмеялась Сорка, берясь за сеть.

– Хочу поймать рыбку! – Тейган возбужденно склонилась над водой, словно выискивая подходящую добычу.

– И прекрасно. Одной нам все равно не хватит, даже такой крупной. Молодец, Эймон!

Были пойманы еще три рыбы, и если Сорка и помогала малышке, то это было колдовство во имя любви.

Она взялась за весла и повела лодку назад, солнце сверкало, ветер плясал, и воздух полнился голосами ее детей.

Хороший, удачный день, подумала она, а весна так близко, что уже почти ощутима на вкус.

– Беги домой, Эймон, и принимайся за чистку рыбы. Ты, Брэнног, займись картошкой, а я пока привяжу лодку.

– Я с тобой! – Тейган сунула руку в ладонь матери. – Я буду помогать.

– Отлично, нам как раз надо будет захватить воды из ручья.

– А рыбе нравится, когда мы ее ловим и едим?

– Не скажу, что нравится, но таково ее предназначение.

– Почему?

Почему. Это было первое слово, произнесенное Тейган, вспомнилось Сорке.

– А разве высшие силы не поселили рыбу в воду, а нас не научили делать сети и удочки?

– Но плавать им, наверное, больше нравится, чем жариться на огне.

– Надо думать… Поэтому мы должны быть благодарны, когда едим.

– А если мы не стали бы их ловить и есть?

– Мы бы чаще всего сидели голодными.

– А они разговаривают под водой?

– Ну, знаешь, ни разу не беседовала с рыбой в реке. Иди-ка. – Сорка потуже запахнула на малышке плащ. – Холодает. – Она
Страница 6 из 21

подняла голову и увидела, что солнце почти скрылось в тучах. – Похоже, надвигается гроза. Надо поторапливаться.

Она выпрямилась, и в этот момент их окутал туман. Серый и грязный, он стелился по земле подобно змею и будто гасил яркий свет этого дня.

Нет, это не гроза, поняла Сорка. И опасность вот она, совсем близко.

Она прижала Тейган к себе, и тут из тумана возник Кэвон.

Весь в черном, шитым серебром, наподобие звезд на ночном небе. Его волосы волнами лежали на плечах – эбонитовое обрамление сурового и красивого лица. В его темных, как сердце цыгана, глазах, ощупывающих Сорку, читались сила и удовольствие.

Она чувствовала его липкий взгляд, как если бы он ощупывал ее руками.

На шее у него, будто солнце, сверкал большой серебряный кулон с крупным камнем по центру – словно мерцающий красный глаз. Это что-то новое, поняла она, ощутив исходящую от него черную силу.

– Прекрасные девушки, – произнес он с поклоном.

– Тебя сюда не приглашали.

– Куда хочу – туда хожу. И что я вижу? Женщину с малюткой, одних. Легкая добыча для разбойников и волков. И некому о тебе позаботиться, Смуглая Сорка. Я вас провожу.

– Я сама себя провожу. Исчезни, Кэвон! Понапрасну теряешь время и силы. Я никогда не покорюсь такому, как ты!

– Еще как покоришься! Быть со мной тебе предначертано судьбой. Я это видел в магическом кристалле.

– То, что ты в нем видишь, – сплошная ложь. Ты выдаешь желаемое за действительное. Никаким предназначением тут и не пахнет.

Он лишь улыбнулся, и улыбка его, как и голос, была исполнена обольщения.

– Вместе мы станем править этой землей – и всеми прочими, стоит лишь захотеть. Ты будешь носить тонкие яркие ткани и украшать себя драгоценными камнями.

Он сделал круговой взмах руками. Тейган так и ахнула: на маме оказался богатый, из роскошной красной ткани, наряд – такой впору королеве носить. Россыпь бриллиантов и золотая корона, тоже вся усыпанная камнями.

Сорка, так же быстро, щелкнула пальцами и вновь оказалась в своем простом плаще из черной шерсти.

– У меня нет ни нужды, ни желания носить твои яркие одежды и блистать. Оставь меня и мою семью, иначе познаешь на себе мой гнев.

Но он рассмеялся, смех его звучал дружелюбно и радостно.

– Не странно ли, душа моя, что мне нужна только ты и никто иной? Ты со своим огнем, красотой, могуществом. И все это предназначено мне.

– Я женщина Дайти и всегда ею останусь.

С негодованием Кэвон щелкнул пальцами.

– Дайти больше интересуют его набеги и турниры, его ничтожные войны, чем ты или детеныши, которых ты ему принесла. Сколько минуло лун с тех пор, как он в последний раз делил с тобой ложе? По ночам ты мерзнешь, Сорка, я это чувствую. Со мной ты познаешь наслаждения, о которых и не слыхала. И я сделаю из тебя нечто большее, чем ты есть. Я сделаю из тебя богиню.

Подобно стелющемуся по земле туману ей в душу закрался страх.

– Да я скорее сама на себя руки наложу, чем лягу с тобой в постель! Ты просто жаждешь большего могущества.

– А ты – нет? Глупо. Вместе мы сокрушим любого, кто станет на нашем пути, заживем как боги, станем равными богам. И ради этого я дам тебе то, чего больше всего жаждет твоя душа.

– Моя душа для тебя потемки.

– Ты понесешь ребенка взамен утраченного. Моего сына, которого ты родишь. И он будет наделен таким могуществом, какого не ведал никто в прошлом и не узнает никто после него.

На Сорку нахлынуло горе утраты, а еще – страх, жуткий страх оттого, что он посеял в ней крохотное семя желания. Желания ощутить в себе росток жизни, сильный и настоящий.

Кэвон почуял этот страх и шагнул ближе.

– Сына, – прошептал он. – У тебя в утробе. Откуда он выйдет сильным и славным – с ним никто не сможет сравниться. Протяни же руку, Смуглая Сорка, и я дам тебе то, чего ты так желаешь.

На миг она дрогнула, только на мгновение – боги, как она жаждала этой новой жизни!

И в эту секунду из-за ее спины выскочила Тейган. Она швырнула в Кэвона камнем и угодила прямо в висок. По его бледной щеке потекла тонкая струйка темной, почти черной крови.

В глазах сверкнуло бешенство, он мгновенно отпрянул, принимая позу нападения. Но Сорка опередила его и отбросила назад одним волевым усилием.

Она подняла дочку на руки.

Теперь вокруг нее кружился ветер – ветер, рожденный ее яростью.

– Я убью тебя тысячу раз, заставлю корчиться в муках десять тысяч лет – только тронь мое дитя! Клянусь всем, что у меня есть.

– Ты мне угрожаешь? Ты и твоя малявка? – Он перевел взор на Тейган и расплылся в улыбке, напоминающей смерть. – Хорошенькая крошка. Блестит, как рыбка в ручье. Может, поймать да и съесть тебя?

Тейган прижималась к матери и дрожала, но не струсила.

– Уходи!

Злость и страх выпустили наружу ее юную, еще не опробованную энергию, которая поразила колдуна не хуже камня. Теперь кровь потекла у Кэвона изо рта, и улыбка его превратилась в оскал.

– Сначала тебя, потом братца. Сестру… Эта пусть сперва немного созреет и тогда принесет мне сыновей. – Кончиком пальца он размазал кровь по лицу и в форме креста нанес на свой амулет. – Я бы смог оставить их тебе, Сорка, – сказал он. – Но раз так – ты увидишь их смерть.

Сорка прижалась губами к ушку Тейган.

– Он ничего не может тебе сделать, – зашептала она и в ужасе увидела, как начал меняться Кэвон.

Его тело стало колыхаться и виться подобно туману. Амулет сверкал, камень в нем вращался, и глаза колдуна сделались такими же красными, как камень.

Все тело покрылось черной шерстью. Из пальцев выросли когти. Он будто распростерся над землей, запрокинул голову и завыл.

Медленно и аккуратно Сорка поставила девочку на землю, вновь закрыв дочку собою.

– Он ничего не сможет тебе сделать. – Она молилась, чтобы это было так, чтобы магическая сила, которую она заключила в медный амулет, устояла и сейчас.

Потому что теперь было ясно, что Кэвон продал душу силам зла.

Волк оскалил пасть и прыгнул.

Она резко подалась вперед, выставив руки, собрав всю свою энергию, так что ладони вспыхнули ярким белым огнем. Когда вспышка достигла волка, он завопил почти человечьим голосом. Но не отступил, а продолжал кидаться и лаять, а глаза его горели диким огнем, и выражение их было зловеще человеческим.

Зверь выбросил вперед лапы, схватил Сорку за юбки и рванул на себя. Тогда воздух прорезал крик Тейган.

– Уходи! Уходи! – Она кидала в волка камнями, и при ударе камни превращались в огненные шары, так что туман наполнился запахом горящей плоти и шерсти.

Волк снова кинулся с протяжным воем. Тейган попятилась, а Сорка хлестнула зверя что было сил. Плащ на девочке распахнулся. Из медного амулета на ее шейке вырвался прямой и острый, как стрела, язык синего пламени. Он ударил волка в бок, выжигая на шкуре знак в форме пентаграммы.

Волк с отчаянным воплем бросился прочь. Сорка собрала всю свою силу, свет и надежду и мощным пучком запустила ему вдогонку.

Все вокруг побелело, ослепив ее. В отчаянии она нащупала ручонку Тейган и упала на колени.

Туман рассеялся. От зверя остался только опаленный клочок земли, формой повторяющий его очертания.

Тейган, в слезах, держалась за мать, прижималась к ней – сейчас это была просто маленькая девочка, до смерти напуганная злым чудовищем.

– Ну-ну, все позади. Ты в безопасности. Надо идти домой. Нам нужно
Страница 7 из 21

домой, малышка.

Но Сорка не держалась на ногах. Впору было самой плакать от бессилия. Было время, когда у нее хватило бы сил пролететь через лес с ребенком на руках. Сейчас ноги подкашивались, в горле жгло, а сердце билось так стремительно и так сильно, что его удары гулко отдавались в висках.

Если Кэвон придет в себя и вернется…

– Беги домой. Дорогу ты знаешь. Беги домой! Я следом.

– Я останусь с тобой.

– Тейган, делай, как говорю.

– Нет. Нет! – Тейган терла глаза кулачками и упрямо качала головой. – Идем вместе!

Сорка стиснула зубы и сумела все же встать на ноги. Но, не пройдя и двух шагов, опять опустилась на колени.

– Я не могу, девочка. Меня ноги не несут.

– Тогда Аластар поможет. Я позову, и он отвезет нас домой.

– И ты сможешь до него докричаться из такой дали?

– Он очень быстро будет тут.

Тейган встала на ножки, подняла ручки.

– Мой Аластар, свободный и бесстрашный, услышь мой зов, явись сейчас ко мне! Лети скорей, мой верный конь прекрасный, скачи туда, где помощь жду твою.

Тейган прикусила губу и повернулась к маме.

– Это Брэнног мне слова придумала. Хорошие?

– Очень хорошие! – Дети, подумала Сорка. Простые и чистые. – Повтори еще дважды. Три – сильное магическое число.

Тейган так и сделала, после чего подошла и погладила маму по волосам.

– Дома ты поправишься. Брэнног заварит тебе чай.

– Конечно. Обязательно! Дома я поправлюсь. – Впервые она лжет своему ребенку, подумала Сорка. – Найди мне хорошую, крепкую палку. Думаю, с опорой я сумею дойти.

– Аластар за нами приедет.

Сорка, хоть и не верила, кивнула.

– Мы пойдем ему навстречу. Найди мне крепкую палку, Тейган. Мы должны быть дома засветло.

Тейган еще не успела подняться, как донесся стук копыт.

– Он идет! Аластар! Мы здесь, мы здесь!

Получилось, с гордостью подумала Сорка, и усталости сразу поубавилось. Тейган побежала навстречу коню, а Сорка опять собралась и, превозмогая боль, встала на ноги.

– А вот и ты, благородный конь. – Она с благодарностью прижалась к голове скакуна, а тот тыкался в нее носом. – Ты мне поможешь сесть? – повернулась она к дочке.

– Аластар поможет. Я его одной штуке научила. Я хотела показать, когда папа вернется. Аластар, встань на коленки! На коленки! – Тейган, смеясь, показала ручкой, как надо опуститься.

Конь наклонил голову, потом согнул ноги и опустился на колени.

– Ах ты, моя умница!

– Хороший фокус?

– Замечательный! Правда, замечательный. – Ухватившись за гриву, Сорка взобралась на коня. Проворная, как сверчок, Тейган мигом уселась перед ней.

– Мам, держись за меня! Мы с Аластаром дорогу найдем.

Сорка обняла девочку за пояс и доверилась ребенку и коню. Каждый шаг коня причинял ей боль, но и приближал к дому.

Доехав до поляны перед хижиной, она увидела старших детей. Брэнног волоком тащила дедушкину саблю, а Эймон сжимал кинжал. Дети кинулись им навстречу.

Какие смелые! Слишком смелые.

– Назад в дом! Бегом!

– Приходил плохой! – прокричала Тейган. – И он превратился в волка. Эймон, я в него камнями кидалась. Как ты!

Голоса детей, расспросы, возбуждение, страх эхом отдавались в голове у Сорки. Она вся взмокла от пота. Опять ухватилась за гриву Аластара и сошла на землю. Все вокруг посерело, и она покачнулась.

– Маме плохо. Ей нужен чай!

– В дом! – с трудом скомандовала Сорка. – И заприте двери.

До ее слуха доносилось, как Брэнног четким командным голосом отдает указания: «принеси воды», «повороши дрова», – сама же она не помнила, как вошла в дом, опустилась в кресло и сразу обмякла.

На голове очутилась холодная полоска ткани. В горло потекло горячее сильнодействующее снадобье. Боль стала утихать, сознание – проясняться.

– Теперь отдыхай. – Брэнног погладила ее по голове.

– Мне лучше. У тебя большие способности к целительству.

– Тейган сказала, волк сгорел?

– Нет. Мы его обожгли, это так, поранили, но он жив.

– Мы его убьем. Поставим капкан и убьем.

– Это будет возможно, только когда я окрепну. У него в арсенале прибавились новые средства, он стал менять облик. Не знаю, какую цену он заплатил за эти способности, но наверняка очень высокую. Ваша сестренка оставила на нем отметину. Вот здесь. – Сорка показала на левое плечо. – В форме пентаграммы. Не забывайте об этом, остерегайтесь любого, на ком увидите такой знак.

– Даем слово. А ты сейчас успокойся и отдыхай. Мы приготовим ужин, ты поешь, отдохнешь – и силы вернутся.

– Ты изготовишь мне амулет. В точности, как я скажу. Сделаешь и принесешь сюда. Ужин подождет.

– А это поможет тебе окрепнуть?

– Да.

Брэнног сделала амулет, и Сорка тут же повесила его на шею, ближе к сердцу. Она выпила еще зелья и, несмотря на отсутствие аппетита, заставила себя поесть.

Потом уснула и видела сон, а когда проснулась, Брэнног сидела на часах.

– А теперь марш в постель! Поздно уже.

– Мы тебя не оставим. Давай помогу тебе лечь.

– Я здесь посижу, возле огня.

– Тогда я – с тобой. Мы по очереди. Сначала я, потом разбужу Эймона, а Тейган принесет тебе утренний чай.

Слишком изможденная, чтобы спорить, и слишком гордая своими детьми, чтобы их ругать, Сорка лишь улыбнулась.

– И так теперь будет всегда?

– Пока ты совсем не поправишься.

– Мне уже лучше, честное слово. У него такая мощная энергия и такая черная! Мне пришлось применить все свое искусство, чтобы ее побороть. А нашей Тейган можете гордиться. Такая была бесстрашная! И находчивая. А ты как нам навстречу бежала… Да еще с дедушкиным мечом наперевес…

– Он ужас какой тяжеленный!

Сорка от души расхохоталась.

– Да уж, твой дедушка был мужчина крупный. А борода у него была рыжая и длиной с твою руку. – Она со вздохом погладила Брэнног по голове. – Если все равно в кровать не собираешься, кинь себе здесь соломенный тюфяк. Вместе и поспим.

Когда дочка уснула, Сорка произнесла заговор, чтобы сны Брэнног были сладкими и безмятежными.

А сама повернулась к огню. Давно пора уже было призвать Дайти домой. Ей нужен был его меч, его мощь. Он сам был ей нужен.

И она доверила свои мысли огню, открыла свое сердце возлюбленному.

Ее душа пролетела над холмами и долами, сквозь ночь, сквозь чащу лесную, над водой, где купалась луна. Она преодолела многие мили, отделявшие ее от лагеря, где расположилось войско их племени.

Дайти спал возле огня, укрытый лунным светом, как одеялом.

Когда она опустилась с ним рядом, губы его дрогнули, рука обвила ее стан.

– От тебя пахнет домашним очагом и лесными полянами.

– Тебе пора возвращаться домой.

– Уж скоро, любовь моя. Неделя и еще одна неделя, не больше.

– Ты должен завтра же выехать и гнать во всю мочь. Душа моя, воин мой. – Она обхватила его лицо ладонями. – Ты нам нужен.

– А вы – мне. – Он перекатился, оказался над ее воображаемым образом и прижался к ней губами.

– Я истосковалась не только по твоим объятиям. Не было дня или ночи, чтобы я о тебе не думала. Мне нужен твой меч. Нужно, чтобы ты был рядом. Сегодня на нас напал Кэвон.

Дайти вскочил, рука сама собой наметанным жестом легла на рукоять меча.

– Ты не пострадала? А дети?

– Нет, нет. Но до этого было недалеко. Он делается все сильнее, а я слабею. Боюсь, скоро я не смогу ему противостоять.

– Сильнее тебя нет никого. Он никогда не тронет Смуглую Ведьму.

От того, что он так
Страница 8 из 21

в нее верит, у Сорки заныло сердце, ведь она уже этого не заслуживала.

– Я нездорова.

– Что такое?

– Не хотела тебя тревожить, к тому же… Гордость. Я раньше ею так дорожила, а теперь мне совсем не до нее. Я страшусь грядущего, Дайти! Страшусь его. Мне не сдержать его без тебя. Ради наших детей, ради самой нашей жизни – возвращайся домой!

– Выезжаю этой же ночью. И приведу с собой людей. Мы все вернемся домой.

– Но не раньше первых лучей зари! Дождись света, ибо ночью царствует он. А тогда уж скачи во весь опор!

– Два дня. Через два дня я буду с вами. И Кэвон отведает моего меча. Слово воина!

– Я буду тебя оберегать и ждать. В этой жизни я твоя и в будущей – тоже, что бы ни случилось.

– Поправляйся, моя колдунья. – Он поднес ее пальцы к губам. – Это единственное, о чем я прошу.

– Приезжай домой – и я поправлюсь.

– Два дня.

– Два дня. – Она поцеловала его, крепко заключив в объятия. И унесла с собой этот поцелуй, пролетая над озерами, где плавала луна, и над зелеными холмами.

Она вернулась в свое тело усталая. Очень усталая, но вместе с тем и более сильная. Между ними существовала магическая связь, и она делала их сильнее.

«Два дня», – подумала Сорка и смежила веки. Пока он едет, она отдохнет, даст своей магической силе опять накопиться. Будет держать детей при себе, окружит их энергией света.

Она заснула; и снова ей снился сон.

И в этом сне она увидела, что Дайти не стал дожидаться рассвета. Он оседлал коня при свете луны, под холодными звездами. И лицо его, пока скакун вытанцовывал на твердой земле, было сурово.

Конь рванулся вперед, намного опередив трех других всадников, выехавших вместе с ним.

При свете луны и звезд Дайти скакал домой, к семье, к своей женщине. Ибо Смуглую Ведьму он любил больше жизни.

Когда из тьмы выскочил волк, он едва успел выхватить меч из ножен. Дайти нанес удар, но рассек лишь воздух, поскольку конь попятился. Подобно серой стене поднялся туман, окружил его и отсек его людей.

Он сражался, но волк нападал снова и снова, уклоняясь от клинка, и пускал в ход клыки и когтистые лапы, после чего сразу растворялся в тумане, чтобы немедленно возобновить атаку.

Сорка полетела на помощь, опять паря над теми же холмами и озерами.

Она сразу почувствовала, что звериные челюсти сомкнулись, и из сердца Дайти брызнула кровь. Из ее сердца. Слезы градом хлынули из глаз, смывая туман и проясняя взор. Повторяя его имя, Сорка рухнула на землю рядом с любимым.

Она забормотала самое сильное заклинание, самую действенную магическую формулу, но сердце его больше не билось.

Она сжимала в руке руку Дайти и взывала к богине о милосердии, но ответом ей был лишь волчий смех во мраке ночи.

Во сне Брэнног трясло. Ее преследовали сновидения, наполненные кровью, борьбой и смертью. Она боролась, пытаясь вырваться. Звала мать, звала отца, звала солнце и весеннее тепло.

Но ее окутывали облака и холод. Из тумана вышел волк и шагнул на ее тропу. И с клыков его капало что-то красное и липкое.

Она сдавленно крикнула, заворочалась на своем тюфяке и схватилась за амулет. Подтянула к груди колени и крепко за них ухватилась, вытерла мокрое от слез лицо. Она не маленькая, чтобы плакать от дурного сна.

Давно пора было будить Эймона, после чего можно спокойно идти досыпать в своей постели.

Но сперва она повернула голову к матери. Кресло оказалось пустым. Брэнног потерла глаза и начала подниматься, негромко окликая мать.

И увидела Сорку лежащей на полу между очагом и чердачной лестницей. Она была неподвижна, как покойница.

– Мам! Мам! – Ужас охватил девочку, в один прыжок она оказалась рядом с матерью. Дрожащими руками перевернула Сорку и положила ее головой себе на колени. Повторяя снова и снова ее имя, как заклинание.

Белая. Недвижимая. Холодная. Брэнног действовала не раздумывая. Она схватила раскаленные камни из очага и, когда ее пронзил жар, влила его в тело матери. Дрожащими руками Брэнног все жала и жала на грудь матери, туда, где сердце, а голова у нее самой запрокинулась, и глаза остекленели, уставившись в одну точку. Дым от ее ладоней устремился вперед и притянул к себе свет, и этот свет девочка тоже направила в тело матери.

Жар выходил наружу, холод затекал внутрь, пока Брэнног, охваченная дрожью, не упала ничком. Небо и море восстали; свет и мгла перемешались. Живот разрезала боль, какой она еще не знала, а следом пронзила и сердце.

А потом все кончилось, осталось одно изнеможение.

Откуда-то издалека донесся лай ее собаки.

– Хватит, хватит… – прохрипела Сорка. Голос у нее был совсем слабый. – Довольно. Брэнног, остановись.

– Надо еще. Я могу еще!

– Нет. Делай, что я говорю. Спокойное дыхание, спокойное сознание, спокойное сердце. Дыхание, сознание, сердце.

– В чем дело? Что случилось? – скатился по лестнице Эймон. – Мам!

– Я ее здесь нашла. Помоги мне, помоги донести до постели!

– Никакой постели! Сейчас не время, – возразила Сорка. – Эймон, впусти Катла и разбуди Тейган.

– Она не спит, она уже здесь.

– Вот сладкая девочка. Молодец!

– Здесь кровь. У тебя руки в крови!

– Да. – Не показывая своего горя, Сорка уставилась на ладони. – Это не моя кровь.

– Тащи полотенце, Тейган, мы ее умоем.

– Не надо полотенца. Неси котел. Мои свечи, книгу и соль. Всю соль, что есть в доме. Эймон, раздуй огонь. А ты, Брэнног, завари мое зелье – да покрепче!

– Сейчас.

– Тейган, будь умницей и собери всю еду, что у нас есть.

– Мы что, уезжаем?

– Да, уезжаем. Эймон, покорми скотину. Хотя… рановато еще. Все равно: накорми всех досыта и ссыпь в мешок весь овес, что останется. Для Аластара.

Она взяла из рук старшей дочери чашку и залпом выпила.

– А теперь принимайтесь за сборы. Соберите все свои вещи, одежду, одеяла. Возьмите меч, кинжал, все деньги и драгоценности, что достались мне от бабушки. Все, что она мне оставила. Все, Брэнног! Ничего ценного не оставляй. Все сложи, да поживее! – прикрикнула она так, что Брэнног кинулась со всех ног.

«Время, – подумала Смуглая Ведьма. – Оно приходит и уходит. И сейчас его остается так мало. Но они успеют. Она об этом позаботится».

Она сидела тихо, пока дети выполняли ее поручения. И собиралась с силами, восстанавливала растраченную энергию.

Вернувшись, Брэнног застала мать на ногах, в полный рост, с выпрямленной спиной. Кожа вновь обрела цвет и тепло, глаза – зоркость и энергичность.

– Ты выздоровела!

– Нет, милая, я еще не вполне здорова, да и никогда уже не поправлюсь. – Она жестом не дала Брэнног возразить. – Но я сильна – во всяком случае, сейчас и для нашего дела. Я сделаю то, что должна, и ты тоже. – Она обвела взором младших детей. – Вы все. Раньше, чем взойдет солнце, вы уйдете. Идти будете лесом, на юг. На дорогу выйдете только тогда, когда отойдете далеко. Найдите мою двоюродную сестру Айлиш из клана О’Дуайеров и все ей расскажите. Она поможет.

– Мы уйдем все вместе. Вместе с тобой.

– Нет, Эймон, я останусь ждать здесь. А ты должен быть сильным и храбрым и защищать сестер, а они станут защищать тебя. Мне этой дороги не вынести.

– Я тебя вылечу! – воскликнула Брэнног.

– Это не в твоей власти. Это предопределено высшими силами. Но я не бросаю вас одних и беззащитных. Все, что я есть и чем наделена, – все это будет жить в вас. Однажды вы вернетесь, ведь здесь
Страница 9 из 21

ваш дом, а дом – это начало начал. Ваша чистота – не моя заслуга, но силу вам дать я могу.

Станьте рядом, ибо вы – моя душа и мое сердце, моя плоть и кровь. Вы для меня все. А теперь я очерчу круг, и никакое зло в него не проникнет.

На полу огонь побежал по кругу, а стоило Сорке щелкнуть пальцами – вспыхнул и под котлом. Она еще раз взглянула на свои руки, вздохнула и шагнула вперед.

– Это кровь вашего отца. – Она раскрыла ладони над котлом, и кровь стекла в него. – А это мои слезы. И ваши тоже. Он спешил домой, чтобы нас защитить. Я сама его попросила. Это была ловушка, поставленная Кэвоном, он воспользовался моим страхом, моей слабостью. И забрал жизнь вашего отца, а теперь заберет и мою. Жизнь, но не душу и не силу!

Она стояла на коленях, обхватив руками рыдающих детей.

– Я бы каждое мгновение, что мне еще отпущено, утешала вас, но сейчас не время предаваться горю. Помните того, кто вас породил, кто любил вас, и знайте, что я отправляюсь к нему и буду оттуда оберегать вас.

– Не отсылай нас! – заплакала Тейган у матери на плече. – Я хочу остаться с тобой. Я хочу к папе!

– Ты возьмешь с собой тот свет, что есть во мне. Я всегда буду с тобой. – Теперь уже чистыми и белыми руками Сорка вытерла слезы с дочкиной щеки. – Ты мой свет, моя надежда. И ты, мой бесстрашный сын, – она поцеловала Эймону пальцы, – мое сердце. И ты, моя стойкая, проницательная девочка, – она обхватила ладонями личико Брэнног, – моя сила. Несите меня с собой. А сейчас мы вместе произнесем заклинание. Вставайте рядом! Повторяйте мои слова и действия.

Она вытянула вперед руки.

– Пусть кровь и слезы наши страхи смоют. – Она повела рукой над котлом, и варево стало перемешиваться. – Четыре горстки соли дверь закроют, теперь она надежно заперта. Травой врага мы накрепко повяжем, а ягод сок его же ослепит. Моих детей он больше не увидит, они же будут жить и процветать. Пропитанные ненавистью розы столь сладко пахнут, что приманкой служат. В огне, в дыму мы это все проварим, и задохнется злой Кэвон от дыма. По зову моему сюда прибудет, здесь и найдет бесславный свой конец. Да будет так!

Вспыхнул свет и осветил все, что было замкнуто в круг.

Она взывала к Гекате, Бригид, Морриган и Бейв Кэта[3 - Богини кельтского пантеона: Бригид – богиня плодородия и врачевания, Морриган – богиня войны и смерти в бою, Бадб – войны, смерти и сражений, Бейв Кэта (досл. «Ворона битвы») – войны. Геката – древнегреческая богиня колдовства.], прося богинь о силе и могуществе. Воздух дрожал, потрескивал и будто раскалывался.

Дым окрасился в кроваво-красный цвет и заполнил комнату. Потом завертелся вихрем и втянулся назад в котел.

С горящим взором Сорка перелила зелье во флакон, запечатала его и сунула в карман.

– Мама! – прошептала Брэнног.

– Я ваша мать и останусь ею всегда. Не бойтесь меня и того, что я вам сейчас дам. Деточка моя. – Она взяла Тейган за руку. – Эта сила будет расти в тебе вместе с тобой. Ты всегда будешь доброй, что бы ни случилось. Ты всегда будешь на стороне тех, кто сам не в силах за себя постоять. Вот, возьми.

– Горячо! – сказала Тейган, ее ручонки в ладонях матери горели.

– Скоро остынет – пока не понадобится. Сынок! Ты станешь летать, станешь сражаться. Ты всегда будешь верным и честным. Держи!

– Я бы лучше взял тебя! И охранял бы.

– Охраняй сестренок. Брэнног, ты самая старшая, с тебя самый большой спрос. Твой дар уже силен, а сейчас я даю тебе еще больше. Больше, чем дала Тейган и Эймону, иначе нельзя. Тебе предстоит создавать и творить. Когда в твоем сердце поселится любовь, тебя ничто не остановит. На тебя всегда первую будут смотреть с надеждой, и тебе предстоит вечно нести это бремя. Прости меня и возьми вот это.

Брэнног ахнула.

– Жжет!

– Это только на мгновение. – Для Сорки это мгновение было наполнено тысячелетним страданием. – Открой. Возьми. Живи.

Она продержалась ровно столько, сколько понадобилось, после чего, когда дело было сделано, позволила себе опуститься на пол. Больше она не была Смуглой Ведьмой.

– Теперь вы – Смуглая Ведьма, все трое вместе. Это мой дар и мое проклятие. Каждый из вас наделен силой, а вместе вы сильней многократно. Однажды вы вернетесь. А сейчас идите, да побыстрее. Наступает день. Знайте, что мое сердце летит вместе с вами.

Но Тейган вцепилась в мать, а когда Эймон начал ее отрывать, принялась кричать и брыкаться.

– Неси ее на улицу и сажай на Аластара, – вполголоса произнесла Брэнног.

Но Эймон прежде опустился на колени перед матерью.

– Я отомщу за отца и за тебя, мама. Всю жизнь я буду защищать сестер. Клянусь!

– Горжусь своим сыном. Мы еще встретимся. Деточка моя, – обратилась она к Тейган. – Ты вернешься, обещаю!

Брэнног повернулась к сестренке, провела рукой над ее макушкой, и Тейган мгновенно уснула.

– Эймон, бери ее и все, что сможешь унести. Я возьму остальное.

– Я вам помогу, сил хватит, – вмешалась Сорка. К тому же она не собиралась впускать в дом Кэвона.

Навьючивая коня, Брэнног посмотрела матери в глаза.

– Я все поняла.

– Я знаю.

– Я не дам их в обиду. Если тебе не удастся уничтожить Кэвона, то это сделает твоя кровь. Даже если на это уйдет тысяча лет, твой род это довершит.

– Ночь на исходе, поторапливайтесь. Пока рассветет, Аластар вас уже далеко умчит. – У Сорки задрожали губы, она с трудом продолжала: – У нее нежное сердце, у нашей маленькой.

– Я буду всегда о ней заботиться. Обещаю, мама!

– Ну вот и все. Езжайте скорее, иначе все это будет напрасно!

Брэнног подтянулась и села за братом и околдованной сестренкой.

– Если я – твоя сила, мама, то ты – моя. И все, кто произойдет от нас, будут помнить о Сорке. Будут чтить Смуглую Ведьму.

На глаза у девочки навернулись слезы, но она повернулась вперед и пришпорила коня.

Сорка смотрела им вслед и, даже когда они скрылись в лесной чаще, продолжала следить за ними мысленным взором. Дети покидали ее. Ехали навстречу жизни.

На рассвете она достала из кармана флакон, выпила содержимое и стала ждать своего врага.

Он принес с собой туман, но явился в облике человека, привлеченный ее запахом и сиянием кожи. И ее могуществом, теперь уже притворным, но еще действенным.

– Мой мужчина мертв, – безжизненным голосом сообщила она.

– Твой мужчина стоит перед тобой.

– Но ты не такой, как другие мужчины.

– Я больше, чем другие мужчины. Ты сама меня вызвала, Смуглая Сорка.

– Я тоже не такая, как другие женщины, я больше. У меня и потребности особые. Сила привлекает силу. Ты сделаешь меня богиней, Кэвон?

Глаза его затмили алчность и похоть, и, как подумала Сорка, на мгновение он был ослеплен.

– Я открою тебе больше, чем ты способна вообразить. Вместе мы обретем все. Мы станем всем. Тебе надо только быть со мной.

– А как же мои дети?

– А что с ними? – Колдун покосился на дом. – Где они? – спросил он и собрался было шагнуть мимо нее.

– Они спят. Я их мать и хочу заручиться твоим обещанием, что им ничто не грозит. Пока ты мне его не дашь, ты никуда не войдешь. И пока не услышу от тебя этой клятвы, я не буду с тобой.

– От меня им вреда не будет. – Он снова улыбнулся. – Клянусь тебе.

«Лжец, – подумала она. – Я еще не лишилась способности читать твои мысли и заглядывать в твое черное сердце».

– Тогда подойди и поцелуй меня. Сделай меня своей,
Страница 10 из 21

а я сделаю своим тебя.

Он с силой притянул ее к себе и грубо намотал на руку волосы, чтобы запрокинуть ей голову. И впился в нее губами.

Она открыла губы и с помертвелым сердцем впустила себе в рот его язык. Позволила яду сделать свое дело.

Он отшатнулся и схватился за горло.

– Что ты сделала?

– Я тебя победила. Уничтожила. И вздохом последним тебя проклинаю. Всю силу на помощь себе призову. Объятый огнем, в страшных муках умрешь ты. От рук Смуглой Ведьмы смерть примешь свою. И этого ты никогда не забудешь, проклятием вечным я буду тебе. Да будет так!

Кожа его уже дымилась и чернела, а он все пытался пустить в ход свое могущество. Сорка упала, истекая кровью, в агонии, но продолжала цепляться за жизнь. С единственной целью – увидеть, как он умрет.

– Да будут прокляты все, что произойдут от тебя! – сумела выговорить она, а он уже полыхал ярким факелом, и его вопли разносились по всей округе.

– Моя жизнь – за его жизнь, – прошептала она, когда от колдуна остался лишь черный пепел, покрывший землю. – Это правильно. Это справедливо. Дело сделано.

И она отпустила свою душу и оставила тело лежать возле хижины в глубине лесной чащи.

Сквозь закруживший туман было видно, как что-то шевельнулось в кучке черного пепла.

Глава 3

Холод пробирал до костей, усиливаемый порывами ветра и потоками ледяного дождя, льющего с набрякшего черными тучами неба.

Так встретила Ирландия Айону Шиэн.

И ей это очень нравилось.

«Да и как может быть иначе?» – мысленно удивлялась она, обхватив себя руками и жадно впитывая вид штормового, набухшего водой пейзажа из окна замка. Эту ночь она провела в замке в самом сердце западной Ирландии.

Кто-то из ее предков здесь трудился, а возможно, и ночевал. Единственное, что она знала доподлинно, – что ее родня, по крайней мере, по маминой линии, происходила из этого дивного края, из этой части волшебной страны.

Правду сказать, она немало поставила на карту, когда решила ехать сюда искать свои корни, чтобы – как она надеялась – обрести с ними связь. А главное – наконец понять, что они такое.

Сожгла мосты, оставила их дымиться где-то позади в надежде построить новые, более крепкие. Такие, что приведут ее туда, куда она хочет попасть.

Мать она оставила в некотором раздражении. Правда, мать никогда не впадала в настоящий гнев или в печаль, радость или страсть. Трудно, наверное, пришлось ей с дочерью, которую вечно швыряло из стороны в сторону, будто она сидела верхом на диком мустанге. Отец – тот лишь с отсутствующим видом легонько потрепал ее по голове и пожелал удачи таким безразличным тоном, будто речь шла не о родной дочери, а о случайной знакомой.

Айона подозревала, что именно так он ее всегда и воспринимал. Бабушка с дедушкой со стороны отца расценили поездку как большое приключение и напутствовали ее щедрым чеком.

Она была благодарна, хотя и отдавала себе отчет, что старики живут по принципу «с глаз долой – из сердца вон» и скорее всего больше о ней и не вспомнят.

А вот от бабушки со стороны матери, ее обожаемой «бабули», ей как раз и достались способности, вызывавшие столько вопросов.

И вот она в этом прелестном уголке Мейо, окруженном водой, в тени древних дерев, и ее задача – найти ответы на эти вопросы.

Надо бы дождаться завтрашнего дня, как следует обустроиться, выспаться, ведь в самолете на балтиморском рейсе она почти не спала. Как минимум – распаковать вещи. В превращенном в отель замке Эшфорд ей предстоит провести неделю – неразумное расточительство, если смотреть на это с практической точки зрения. Но ей так хотелось ощутить эту связь – и почему бы не побаловать себя раз в жизни?

Айона открыла сумки, начала выкладывать вещи.

Она принадлежала к породе женщин, в юности мечтавших когда-нибудь вырасти выше своих жалких пяти футов трех дюймов и обрести более выразительную фигуру, чем тощее тело мальчика-подростка, коим наградила ее природа. Со временем она бросила пустые мечты и стала компенсировать маленький рост выбором ярких красок в одежде и высоких, даже очень высоких, каблуков при каждом удобном случае.

Как бы сказала бабуля, иллюзия ничем не хуже реальности.

Когда-то она жалела, что не унаследовала от матери эффектную внешность, но потом смирилась и стала довольствоваться тем, что есть: не красавица, зато с изюминкой. Единственный раз, когда девушка довела свою мать до состояния неподдельного ужаса, был день, когда она обрезала длинные светлые волосы короче некуда – а случилось это как раз неделю назад.

Сейчас она взъерошила не вполне привычную прическу. Ей ведь к лицу, правда? И скулы стали повыразительнее.

Даже если она пожалеет об этом своем порыве – не беда; ей уже приходилось о многом жалеть. Испытать что-то новое, пусть даже рискованное, – вот чего она сейчас добивалась. Больше никаких «поживем – увидим» – сколько она себя помнит, родители только и повторяют эту формулу подобно мантре. Отныне все будет иначе.

А раз так, решила она, к черту чемоданы, к чему тянуть до завтра? А вдруг она до утра не доживет?

Айона выудила из багажа сапоги, шарф и новый плащ – ярко-розовый, купленный специально для поездки в Ирландию. На голову натянула кепку в белую и розовую полоску и наискось через плечо перекинула ремень сумки.

«Не рассуждай, а действуй», – сказала она себе и вышла из теплой уютной комнаты.

Почти сразу свернула не туда, но это дало лишнюю возможность побродить по коридорам. Бронируя номер, она попросила комнату в самой старой части замка, ей нравилось представлять себе спешащих с поручениями слуг и сидящих за рукоделием дам. Или возвращающихся с поля боя воинов в окровавленных кольчугах.

На обследование замка, его земель и близлежащей деревни под названием Конг у нее было несколько дней, и она намеревалась использовать их с толком.

И все же главной ее целью было – разыскать Смуглую Ведьму и связаться с ней.

Шагнув за порог, навстречу пронизывающему ветру и проливному дождю, она сказала себе, что это самый что ни есть «ведьминский» день.

В сумке у нее лежал небольшой листок с нарисованным бабулей планом местности, который она успела выучить наизусть. Айона повернулась спиной к массивным каменным стенам и зашагала по дорожке к лесным зарослям. Миновала по-зимнему притихшие сады, набухшие водой зеленые луга. Потом запоздало вспомнила про зонтик в сумке, достала его и продолжила путь в навевающий воспоминания мрак напоенного дождем леса.

Она и не знала, что деревья бывают такими большими, с толстенными стволами и причудливо изогнутыми ветвями. Сказочный лес из книжки, подумала она, очарованная, несмотря на то что в сапоги сверху попадали брызги дождя.

Сквозь дробь дождевых капель слышались вздохи и завывания ветра, чуть позже она уловила и рокот воды: должно быть, впереди была река.

Тропа то шла прямо, как стрела, то ветвилась, но Айона держала в голове абрис.

Где-то в вышине как будто раздался крик и даже вроде мелькнули широко раскинутые крылья. И внезапно, даром что шумел дождь, рокотала река, вздыхал и стонал ветер, все как будто замерло. Тропа сузилась, под ногами появились то рытвины, то выпирающие корни деревьев, а сердце застучало в ушах – слишком часто и громко.

Справа от нее лежало опрокинутое ураганом дерево,
Страница 11 из 21

вывернутое основание его было выше человеческого роста и шире размаха ее рук. Плети толщиной с ее запястье сплелись в сплошную стену. Айону вдруг потянуло к ним, неудержимо захотелось разодрать эти заросли, найти проход и посмотреть, что же там, за этой зеленой стеной. Мелькнула короткая мысль, что недолго и заблудиться, мелькнула и тут же пропала.

Ей просто хотелось посмотреть.

Айона сделала шаг вперед, потом еще. Потянуло дымком и лошадьми, и запахи эти еще сильнее возбудили ее любопытство. Но стоило ей протянуть руку, как что-то метнулось в ее направлении, бросилось прямо к ней. Что-то черное и огромное. Она отшатнулась. Интуитивно показалось: медведь!

Зонт из ее рук вырвало порывом ветра, и Айона стала лихорадочно озираться в поисках какого-нибудь оружия – палки, камня, – и тут увидела, что это не медведь, а невероятных размеров собака, чего стоили одни ее лапы – массивные и могучие.

«Не медведь, – подумала она, – однако не менее опасное существо, только если это не чей-то добродушный домашний пес».

– Привет… собачка.

Пес продолжал следить за ее движениями, глаза у него были карие, но с сильным золотым отливом. Зверь приблизился к ней и принялся ее обнюхивать, что, как она надеялась, не являлось прелюдией к сытному обеду. Потом гавкнул два раза – как из пушки стрельнул – и умчался прочь.

– Ладно. – Айона, облегченно согнувшись, не сразу восстановила дыхание. – Все в порядке.

Можно было отложить изыскания до более приятного, солнечного дня. Или хотя бы не такого дождливого. Она подняла с земли насквозь мокрый и грязный зонт и зашагала дальше.

«Вообще, можно было подождать, – подумала она. – Вот… вымокла, перенервничала, и усталость от поездки навалилась с неожиданной силой. Надо было лечь спать в теплой постели, укутаться в одеяло и слушать дождь вместо того, чтобы лезть под него».

А теперь – совсем замечательно! – ложится туман, набегает клубами на землю, словно волны на берег. Туман сгустился и стал плотным, как эти вьющиеся плети, а шум дождя сделался похож на бормотание людских голосов.

Или там действительно кто-то бормочет? Причем на языке, который она, по идее, знать не должна, а тем не менее почти все понятно. Айона ускорила шаг, теперь ей не терпелось выбраться из этого леса – как вначале не терпелось войти в него.

Резко похолодало, так что стал виден пар изо рта. Теперь в голове зазвучали голоса: иди назад; иди назад.

Но упрямство пополам с возбуждением толкали ее вперед и вперед, пока она почти не припустила бегом по скользкой тропе.

И в конце концов выбралась на открытое место.

И снова дождь был всего лишь дождем, ветер – всего лишь ветром. Тропинка перешла в дорогу, по сторонам которой стояли дома, их было несколько, из труб вился дым. А за ними раскинулись прекрасные холмы, укрытые саваном тумана.

– Воображение разгулялось от недосыпа, – вслух сказала она себе.

Перед ней предстали заждавшиеся весны палисадники, машины, припаркованные на дорожной обочине либо на коротких подъездных дорожках.

Если верить бабулиной карте, оставалось совсем недалеко, так что она двинулась дальше, в уме считая дома.

По сравнению с другими этот дом стоял чуть в глубине от дороги и чуть в стороне от остальных домов, как будто ему требовалось больше воздуха. Приветливый на вид коттедж под соломенной крышей, с голубыми стенами и ярко-красной дверью как будто тоже сошел со страниц сказки – однако на маленькой подъездной дорожке примостился серебристый «мини». Дом изгибался под прямым углом с короткой и длинной частью, и остекленный фасад повторял этот изгиб. Даже сейчас, в разгар зимы, на крыльце стояли горшки с анютиными глазками, и их яркие мордочки были обращены кверху, словно в стремлении напоиться дождем.

На изгибе стекла была прикреплена старинная деревянная табличка. На ней были глубоко высечены какие-то буквы. Приглядевшись, Айона прочла: «Смуглая Ведьма».

– Нашла! – На мгновение Айона замерла и просто стояла под дождем, закрыв глаза. Каждое решение, принятое ею в последние полтора месяца – если не на протяжении всей жизни, – теперь воплотилось в этой находке.

Она еще не решила, идти ли ей к короткой части изгиба, где, по словам бабули, должна была быть мастерская, или же – ко входной двери. Но подойдя ближе, она заметила на стекле отблеск света. Еще ближе – и она различила полки, уставленные флаконами разных цветов, и ярких, и приглушенных, и связки сушеных растений. Ступки с пестиками, плошки и… котлы?

Один из котлов кипел на плите, и над ним вился пар, а какая-то женщина стояла возле стола и что-то перетирала.

Первым ощущением Айоны была зависть: как это некоторым женщинам удается так выглядеть безо всяких усилий? Пучок так прелестно разлохматившихся темных волос, кожа, порозовевшая от работы и пара… Тонкая кость, гарантирующая красоту от рождения до смерти, выразительная лепка губ, слегка изогнувшихся в удовлетворенной улыбке…

Интересно, чего тут больше – наследственности или колдовства? Правда, у некоторых это одно и то же.

Айона собралась с духом и, отбросив зонт, потянулась к ручке двери.

Не успела она коснуться ее, как женщина обернулась. Улыбка стала шире, словно незнакомую гостью приглашали войти, так что Айона распахнула дверь и шагнула в дом.

И улыбка на лице хозяйки погасла. Дымчато-серые глаза так пристально остановились на ней, что Айона замерла на месте, едва переступив порог.

– Можно мне войти?

– Уже вошли.

– Да… Кажется. Надо было постучать. Простите. Боже, как чудесно здесь пахнет! Розмарин, базилик, лаванда и… да все! Простите меня, – повторила она. – Вы ведь Брэнна О’Дуайер?

– Да, это я. – Она достала из стола полотенце и протянула Айоне. – Вы насквозь вымокли.

– Ох, простите, с меня на пол течет. Я пешком шла от замка. От отеля. Я остановилась в замке Эшфорд.

– Повезло, место на редкость превосходное. Исключительное.

– Просто мечта! По крайней мере, то, что я успела рассмотреть. Я только приехала. Ну, часа два назад. И сразу захотела познакомиться с вами.

– И в чем же причина?

– Ой, простите. Я…

– Что-то вы все время извиняетесь. Это уже которое извинение?..

– Да уж… – Айона мяла в руках полотенце. – Вы правы, выглядит именно так. Я Айона. Айона Шиэн. Мы с вами двоюродные сестры. То есть… моя бабушка Мэри Кейт О’Коннор – двоюродная сестра вашей бабушки Айлиш… Айлиш Флэннери. А значит, мы с вами… Троюродные? Четвероюродные? Я запуталась.

– Кузины – и все тут. Давай-ка сними с себя эти грязные сапоги, и попьем чайку.

– Спасибо. Я знаю, надо было написать или позвонить… Ну, как-то предупредить, что ли. Но я боялась, вы запретите мне приезжать.

– Правда? – проворчала Брэнна, ставя чайник.

– Просто… Раз уж я решила ехать, надо было действовать быстро. – Айона оставила сапоги у двери, повесила плащ на крючок. – Всегда мечтала побывать в Ирландии. Ну… поиски корней, знаете… Но все откладывала да откладывала. А потом… Решила ехать – и поехала.

– Пройди сюда, к огню, и сядь. Сегодня ветер холодный.

– Да уж! Мне показалось, чем глубже в лес, тем холоднее. О господи, это же тот самый медведь!

Она умолкла, увидев, как огромная собака, тихо лежавшая до этого у огня, подняла голову и уставилась на нее точно так же, как это было в
Страница 12 из 21

лесу.

– Я имею в виду собаку. Когда она выскочила из чащи, я поначалу приняла ее за медведя. Ну и собака у вас. Какая огромная!

– Да, пес принадлежит мне. А я – ему. Это Катл, тебе он ничего не сделает. Не боишься собак, сестренка?

– Нет. Но эта уж больно большая. Он кто?

– Ты про породу? Его отец – ирландский волкодав, а мать – помесь ирландского дога и шотландской борзой.

– Держится свирепо и одновременно с достоинством. Можно его погладить?

– Это вам с ним решать, – ответила Брэнна и поставила на стол чай и печенье. Больше она не произнесла ни слова. Айона присела на корточки, дала собаке понюхать тыльную сторону руки, после чего ласково потрепала псину по голове.

– Привет, Катл. Я не успела представиться. Ты меня очень напугал.

Она поднялась и улыбнулась хозяйке.

– Как я рада с тобой познакомиться! И вообще быть здесь. Все было так странно, до сих пор в голове не укладывается. Все не верится, что я здесь стою.

– Тогда садись и выпей чаю.

– Я о вас практически ничего не знала, – начала Айона, удобно устроившись за чашкой чая и согревая руки. – Ну, то есть… Бабуля мне говорила, что есть родня. Ты и твой брат.

– Коннор.

– Да, Коннор. И еще кто-то живет в Голуэе или Клэре. Она хотела свозить меня сюда еще сто лет назад, но… не сложилось. Мои родители – мама, в основном, – не очень-то хотели, чтобы мы ехали, а потом они с папой разошлись, ну, а в такой ситуации начинаешь метаться между двумя родителями, понимаете? Потом каждый обзавелся новой семьей, ну, тут вообще началось что-то несусветное, мама настояла на признании первого брака недействительным. Хоть и говорят, что на ребенке это никак не отражается, а все равно начинаешь чувствовать себя незаконнорожденным.

Брэнна и бровью не повела.

– Могу себе представить.

– Потом школа, работа, какое-то время у меня были отношения с одним человеком. А однажды я взглянула на него и подумала: «Зачем?» В смысле – мы были друг для друга не более чем привычкой, удобством, а ведь людям нужно нечто большее, правда?

– Пожалуй.

– Мне, во всяком случае, хочется большего, хотя бы со временем. В общем-то, я никогда не чувствовала себя в своей тарелке. Там, где я жила, что-то всегда казалось мне неправильным, как будто шло наперекосяк. Потом я начала видеть сны – точнее, я стала их запоминать. И поехала навестить бабулю. И все, что она мне рассказала, можно было принять за бред сумасшедшего. В ее словах как будто не было никакого смысла, а на самом деле – был. И все сразу встало на свое место… Что-то я много болтаю. Нервничаю очень. – Она взяла печенье, сунула в рот. – Вкусные! Я..

– Перестань извиняться. Звучит как-то жалко. Расскажи лучше о своих снах.

– Он хочет меня убить.

– Кто?

– Не знаю. Точнее – не знала. Бабуля говорит, его зовут… звали… зовут Кэвон, и он колдун. Злой колдун. Много веков назад наша прапрапрабабка – первая Смуглая Ведьма – его уничтожила. Но какая-то его крупица уцелела. И теперь он жаждет меня убить. Нас. Я понимаю, это похоже на бред.

Брэнна безмятежно потягивала чай.

– Думаешь, ты меня этим как-нибудь поразила?

– Да нет. Вид у тебя совершенно спокойный. Жаль, что я так не могу. А ты красивая! Я всегда мечтала быть красавицей. И ростом повыше. Ты высокая. Опять болтаю. Не могу остановиться.

Брэнна поднялась, открыла буфет и достала бутылку виски.

– В такой день хорошо плеснуть в чай каплю виски. Значит, ты услышала историю о Кэвоне и первой Смуглой Ведьме, Сорке, и решила махнуть в Ирландию для знакомства со мной?

– Ну… приблизительно так. Я уволилась с работы, продала вещи.

– Ты… – Тут Брэнна впервые по-настоящему удивилась. – Ты продала вещи?

– Включая двадцать восемь пар дизайнерской обуви, купленной со скидкой, но все же… Было нелегко, но не хотелось оставлять за собой хвосты. Да и деньги на поездку были нужны. И на поездку, и на жилье. Виза у меня рабочая. Найду место, подыщу, где жить.

Она взяла еще печенья, в надежде, что это остановит словоизлияние, но ее словно прорвало.

– Я знаю, глупо столько платить за номер в Эшфорде, но просто мне так захотелось! Дома у меня ничего не осталось. И, можно сказать, никого. Только бабуля. Правда! И она согласилась приехать, если я ее попрошу. Мне кажется, я могу здесь найти себя. Здесь у меня все может наладиться. Надоело ломать голову, почему я все время чувствую себя не на своем месте.

– А кем ты работала?

– Тренером по верховой езде. Инструктором на конных маршрутах. Конюхом. Надеялась когда-нибудь стать жокеем, но я просто люблю лошадей, а соревнования и тренировки – это всё не по мне.

Наблюдая за гостьей, Брэнна лишь кивнула.

– Ясное дело: лошади.

– Да, с ними у меня хороший контакт.

– Не сомневаюсь. Я знаю здесь одного владельца конюшни, отель возит туда своих постояльцев. Они там устраивают конные прогулки, дают уроки верховой езды и тому подобное. Думаю, Бойл сумел бы тебя пристроить.

– Ты это серьезно? Я и не мечтала сразу начать работать с лошадками. Думала, официанткой, продавщицей… Невероятно… Это будет такая удача, если на конюшне для меня найдется работа!

Есть такое выражение: «слишком хорошо, чтобы быть правдой», но Айона всегда считала иначе. Для нее «хорошо» и «правда» были синонимы.

– Послушай, я буду чистить стойла, ходить за лошадьми – на любую работу согласна!

– Я с ним поговорю.

– Не знаю, как тебя и благодарить! – просияла Айона, протянув Брэнне руку. Их ладони встретились, и между ними проскочила жаркая вспышка света.

Рука Айоны дрогнула, но она не отпрянула и не отвернулась.

– И что это означает?

– Это означает, что, судя по всему, время наконец пришло. А тетушка Мэри Кейт ничего тебе не дарила?

– Бабуля? Дарила. Как раз после того, как она мне все рассказала. – Свободной рукой Айона выудила из-под свитера цепь, на которой висел медный амулет с изображением коня.

– Его сделала Сорка для своей младшей дочки…

– Тейган, – подсказала Айона. – Чтобы защищаться от Кэвона. У Брэнног это была собака… Как же я сразу не догадалась, когда вашего пса увидела? А у Эймона был ястреб. Или сокол? Сколько себя помню, она все рассказывала мне эти легенды, но я как к легендам к ним и относилась. Моя мать уверяла меня, что это все сказки. И не любила, когда бабуля «забивала мне голову». И тогда я перестала делиться с матерью. Моя мать предпочитает плыть по течению.

– Так вот почему этот амулет перешел не к ней, а к тебе! Она не подходила. А ты подходишь. Могла бы приехать и тетя Мэри Кейт, но мы понимали, что амулет предназначен не ей, она лишь его хранительница. Хранительница наследия. Его ей передали такие же, как она, – кто берег его и ждал. И вот теперь он у тебя.

«А ты, – подумала Брэнна, – приехала ко мне».

– Она тебе сказала, кто ты есть? – поинтересовалась Брэнна.

– Сказала… – Айона глубоко вздохнула. – Она сказала, что я Смуглая Ведьма. Но ты…

– Нас трое. Три – хорошее магическое число. Так что теперь нас трое. Ты, я и Коннор. И от каждого требуется способность воспринять и все в целом, и себя, и свое родовое качество. Ты способна?

Чтобы успокоиться, Айона глотнула чаю с виски.

– В процессе…

– Что ты умеешь делать? Мэри Кейт не стала бы ничего тебе передавать, не будь она в тебе уверена. Покажи, что ты можешь.

– Что? – Айона поспешила вытереть
Страница 13 из 21

внезапно взмокшие ладони о джинсы. – Это нечто вроде прослушивания?

– Я всю жизнь практикуюсь. Ты – нет. Но в тебе течет наша кровь. – Брэнна наклонила голову, на ее красивом лице читался скепсис. – Ты что же, вообще ничего не умеешь?

– Кое-что умею. Только я никогда не… ну, разве что с бабулей. – Испытывая раздражение и неловкость, Айона придвинула к себе свечу на столе. – Что-то я жутко нервничаю, – проворчала она. – Ощущение, как будто пробуюсь на роль в школьном спектакле. И уже провалилась.

– Очисти свой разум. Все само придет.

Айона сделала еще один вдох, неспешный и ровный, и сосредоточилась, направив всю энергию на фитиль свечи. Почувствовала, как в ней поднимается тепло и струится свет. И легонько дунула.

Пламя дрогнуло, покачнулось и разгорелось.

– Ооооххх… – прошептала Айона. – Никогда к этому не привыкну. Я… колдунья.

– Это искусство. Его надо отрабатывать, упорядочивать, уважать. И почитать.

– Ты говоришь, как бабуля. Она показала мне это еще в детстве, и я поверила. Потом решила, это просто фокусы, потому что так сказали мои родители. И я думаю – точнее, знаю, – что моя мать велела ей прекратить, иначе она перестанет давать нам видеться.

– У твоей матери сознание закрыто. В этом она такая же, как большинство людей. Ты не должна на нее сердиться.

– Она ограждала меня. Ограждала от моего же естества!

– Теперь ты это понимаешь. Что еще ты умеешь?

– Несколько вещей. Могу заставить летать предметы, только некрупные, и то – пятьдесят на пятьдесят. Еще лошади. Я понимаю, что они чувствуют. Так всегда было. Пробовала менять обличье, но это был полный провал. Глаза стали фиолетовыми – даже белки, а зубы сияли неоновым светом. Пришлось на два дня взять больничный, пока это все не прошло.

Брэнна с приятным удивлением подлила им чаю и виски.

– А ты что умеешь? – спросила Айона. – Я-то все продемонстрировала. Теперь твоя очередь.

– Что ж, справедливо. – Брэнна резко выбросила вперед руку, и в ее ладони оказался белый огненный шар.

– Невероятно! Это же… – Айона недоверчиво подалась вперед и поднесла пальцы к огню, чтобы убедиться, что он горячий. – Я тоже так хочу.

– Будешь практиковаться – все получится.

– Научишь?

– Я буду тебя направлять. Твой дар всегда при тебе, но тебе нужно показывать путь, учить распознавать знаки, различать тонкости. Я снабжу тебя книгами для чтения и обучения. Неделя в замке в твоем распоряжении, и ты пока подумай, чего ты хочешь, Айона Шиэн. Подумай хорошенько, ведь стоит начать – обратной дороги не будет.

– Я не хочу уезжать.

– Я не имею в виду возвращение в Америку или твою жизнь здесь. Не будет возврата с пути, на который ты встанешь. – Она снова выкинула вперед руку и, освободив таким образом ладонь, взяла свой чай. – Кэвон – то, что от него осталось, – может оказаться куда хуже, чем был. И то, что от него осталось, жаждет заполучить то, что есть у тебя, что есть у нас. Колдун жаждет нашей крови. Твой дар и твоя жизнь – ты поставишь на карту все, поэтому думай как следует, мы не в игрушки будем играть.

– Бабуля говорила, это должно быть осознанное решение. Мое решение. Она говорила, что он – Кэвон – захочет отнять то, чем я обладаю и чем являюсь, и ради этого пойдет на все. Она расплакалась, когда я сказала, что еду, но вместе с тем была мной горда. И как только я здесь оказалась, у меня не осталось сомнений, что сделала правильный выбор. Не хочу игнорировать свою сущность. Я просто хочу понять ее.

– Ты еще вправе решить, оставаться тебе или нет. И если решишь остаться, то будешь жить здесь, со мной и Коннором.

– Здесь?

– Нам лучше держаться вместе. Места тут хватит.

К этому она совсем не была готова. Такого подарка она еще в жизни не получала.

– То есть ты позволишь мне жить тут, у тебя?

– Мы же, в конце концов, сестры, хоть и не родные. Эта неделя тебе на раздумья. Мы с Коннором дали клятву: если появится третий, мы его примем. Но у тебя еще вся жизнь впереди, так что все обдумай и решай наверняка. Это должно быть твое решение.

«И каким бы оно ни было, – подумала про себя Брэнна, – оно все равно все изменит».

Глава 4

На обратном пути Айона снова вымокла под дождем, но ее настроение от этого не ухудшилось. Встав под душ и отогрев косточки, она достала из сумки фланелевые штаны, термофутболку и, оставив чемодан на полу – разборку вещей можно закончить потом, – забралась в постель.

И как убитая проспала беспробудным сном полных четыре часа.

Проснулась девушка в темноте, ничего не понимающая – где она, что с ней? – и страшно голодная.

Перерыв кучу сваленной в беспорядке одежды, Айона умудрилась отыскать джинсы, теплые носки и сапоги. Вооружившись путеводителем и одной из книг, что дала ей Брэнна, она поспешила в расположенный в отдельном домике ресторан отеля, чтобы поесть и пообщаться с живыми людьми.

Под треск поленьев в очаге она поглощала овощной суп и увлеченно изучала книжки. Ей нравилось, что вокруг звучит разноязыкая речь – ирландская, американская, немецкая и, как она решила, шведская. На второе она съела рыбу с жареной картошкой и по случаю приезда позволила себе бокал шампанского.

Подливая Айоне воды в стакан, официантка наградила ее лучезарной улыбкой – под стать цвету своих огненно-рыжих волос.

– Все понравилось?

– Все замечательно. – Айона уютно обхватила себя за плечи и улыбнулась в ответ. – Все просто замечательно.

– Впервые в Эшфорде?

– Да. Потрясающее место! Такое впечатление, будто все происходит во сне.

– Ну, завтра, говорят, погода улучшится, если надумаете побродить по нашим местам.

– Хорошо бы. – «Не взять ли напрокат машину, – подумала Айона. – Попытать счастья на местных дорогах? А пока можно просто прогуляться до деревни». – Я вообще-то днем уже прошлась по окрестностям. В лес прогулялась.

– В такой-то ливень?

– Не могла удержаться. Хотелось с двоюродной сестрой повидаться. Она тут рядом живет.

– Правда? Это здорово, когда приезжаешь куда-то, где у тебя есть родня. И кто же она, если не секрет?

– Если быть точной, она не единственная моя родственница в этих краях, но сегодня я познакомилась с одной Брэнной. Брэнна О’Дуайер.

Улыбка с лица девушки не исчезла, но выражение глаз изменилось.

– Так вы, значит, родственница О’Дуайеров?

– Да. А вы их знаете?

– Кто ж не знает Брэнну и Коннора О’Дуайеров? Он сокольничий, занимается соколиной охотой и дрессировкой птиц. Отель регулярно заказывает у школы ловчих птиц и прогулки для своих постояльцев. Коннор обычно их и проводит. У туристов здесь это очень распространенное развлечение. А Брэнна… У нее магазинчик в Конге. Она варит мыло, всякие лосьоны, тоники и тому подобное. Магазин называется «Смуглая Ведьма» – это из одной местной легенды.

– В мастерской у нее я сегодня уже побывала. Надо будет заглянуть и в лавку. Да и в соколиную школу тоже.

– И туда, и сюда можно в охотку прогуляться от отеля. Что ж, приятного аппетита.

Официантка отошла, но Айона заметила, как она задержалась возле своей коллеги и бросила той пару слов. И обе оглянулись на Айону.

Стало быть, решила она, О’Дуайеры – местная достопримечательность. Ничего удивительного. Только странно было сидеть и жевать рыбу: она поняла, что стала объектом пересудов.

Они что же,
Страница 14 из 21

все знают, что Брэнна не просто держит лавку «Смуглая Ведьма», а и является ведьмой?

«Как и я, – подумала Айона. – Теперь надо только понять, что это означает». С этой единственной целью она открыла следующую книгу и, доедая ужин, читала, не поднимая глаз.

Дождь поутих, но ветер по-прежнему свирепствовал, побуждая ее скорее вернуться в главное здание замка, нежели гулять берегом реки Конг, как она первоначально рассчитывала.

Пока она шла через вестибюль, ее со всех сторон вежливо приветствовал персонал. Из любопытства она взяла на стойке буклеты о школах ловчих птиц и верховой езды, после чего заказала чай в номер.

Войдя к себе, она отложила брошюрки в сторону, чтобы наконец заняться разбором чемодана.

Перед отъездом Айона безжалостно очистила свой гардероб, распродав то, что не успела поносить, и все равно вещей осталось больше, чем нужно. Поэтому все, что, по ее мнению, могло понадобиться ей в новой жизни, она привезла с собой.

К тому моменту, как она заполнила шкаф и комод и упаковала обратно то, что скоро не понадобится, принесли чай, а к нему – тарелку соблазнительного печенья. Довольная тем, что дела сделаны, она опять переоделась в пижамные брюки, подложила под спину подушки и, сидя на кровати, принялась сочинять письмо бабушке, чтобы доложить, что она добралась благополучно и уже познакомилась с Брэнной.

Ирландия очень похожа на то, как ты ее описывала, и даже больше – а я ведь видела лишь маленький клочок. То же относится и к Брэнне. Так великодушно с ее стороны пустить меня жить к себе! Замок грандиозен, масса впечатлений мне обеспечена. Но я уже жду не дождусь, когда перееду к Брэнне. И к Коннору, кстати. Надеюсь вскоре с ним познакомиться. Если устроюсь работать на конюшню – это будет идеальный вариант. Так что обо мне не беспокойся, бабуля.

Вот сижу на этой роскошной кровати в настоящем ирландском замке, попиваю чай и гадаю, что меня ждет впереди. Я знаю, ты говорила, путь будет нелегким и решения предстоят трудные, да и Брэнна уже очень ясно дала мне это понять. Но я так взволнована и так счастлива!

По-моему, я, кажется, наконец обрела себя.

Завтра схожу на конюшню, в школу соколиной охоты и в деревню – посмотреть магазин Брэнны. Напишу тебе потом, как пойдут дела. Люблю тебя!

Айона

Потом, как послушная дочь, она отправила сообщения матери и отцу. Несколько бодрых посланий – друзьям и коллегам. И взяла на заметку, что надо будет пофотографировать специально для электронной почты.

Затем Айона поставила ноутбук на подзарядку, а сама взялась за книги и буклеты. Теперь она уже по-настоящему улеглась в постель, убрав из-под спины лишние подушки.

Абсолютно счастливая, она изучила буклеты, рассмотрела все фотографии. Школа ловчих птиц выглядела впечатляюще. И конюшни были в идеальном состоянии. Среди любимых напутствий ее матери было: «Не тешь себя завышенными ожиданиями!»

Но сейчас ожидания Айоны были как никогда высоки.

Буклет про конную школу она сунула под подушку – на удачу. Потом снова открыла книгу Брэнны.

Спустя двадцать минут, забыв погасить свет и убрать поднос с чаем с тумбочки у кровати, она провалилась в сон.

На этот раз ей снились соколы и кони. Большая черная собака. Еще – густая чаща леса, где притулился каменный домик, вокруг которого вился туман.

Спешившись с коня серой масти, сливаясь с висящей в воздухе мглой, она шла сквозь туман, закрыв волосы капюшоном плаща. Она принесла розы – знак любви – и положила к камню, гладко отполированному веками, но несущему глубокую печать магии и горя. Это были белые розы – белые, как утраченная ею чистота.

– Я дома, Мать. Мы дома. – Она рукой вытерла с лица слезы и прочла: «Сорка. Смуглая Ведьма».

Слова на камне сочились кровью.

Я тебя жду.

Это не был голос ее матери, это был его голос. После всего, что было сделано, после всех усилий и жертв – он выжил.

Она это знала. Они все это знали. И разве не это явилось причиной ее появления здесь, наряду с желанием почтить могилу матери?

– Тебе придется подождать еще. Ты будешь ждать день, месяц, тысячу лет, но тебе никогда не заполучить то, чего ты жаждешь.

Ты явилась одна, при свете звезд. Ты ищешь любви. Я ее тебе дам.

– Я не одна. – Она крутнула головой. Капюшон откинулся, и ее блестящие волосы сверкнули на свету. – Я никогда не бываю одна.

Туман закружился, взвился вверх, стал расползаться, и из него выросла мужская фигура. Вернее, фигура того, что некогда было мужчиной.

Ей приходилось сталкиваться с ним раньше, еще ребенком. Но теперь в ее арсенале кое-что получше камней.

«Он всего лишь тень, – подумала она. – Тень, проникающая в сны и заслоняющая свет».

Какая хорошенькая! Настоящая зрелая женщина – бери и срывай! Все еще кидаешься камнями?

Хотя она неотрывно смотрела ему в глаза, она заметила, как засверкал красный камень у него на шее.

– Кидаюсь так же метко, как всегда.

Он рассмеялся и придвинулся ближе. Она уловила его запах с оттенком серы. Только сговор с дьяволом мог дать ему силы существовать дальше.

Мамочки нет, за юбки не спрячешься. Я ее победил, забрал ее жизнь, а силу ее прибрал к своим рукам.

– Ты лжешь. Думаешь, мы не видим? Думаешь, не знаем? – Его амулет пульсировал красным светом – это его сердце, подумалось ей. Самая его сердцевина, вся его сила здесь. Она решила, что отберет его любой ценой. – Она одним своим поцелуем тебя сожгла. И я тоже на тебе отметилась. Ты до сих пор носишь эту отметину.

Девушка подняла руки, направив пальцы в его сторону, и знак на его плече вспыхнул ярче огня.

Колдун вскрикнул, а она кинулась вперед и схватила камень у него на шее. Но он резко бросился на нее и оставил глубокие царапины на ее руке внезапно выросшими у него когтями.

Будь проклята ты и весь ваш род! Я раздавлю вас в кулаке и выжму по капле в серебряный кубок. А потом выпью.

– Мой род отправит тебя в ад! – Она выбросила вперед окровавленную руку, посылая через нее свою энергию.

Но туман исчез, и ее рука всего лишь рассекла воздух. Красный камень еще ритмично померцал, а потом тоже исчез.

– Мой род отправит тебя в ад, – повторила она.

Во сне ей виделось, как он неотрывно смотрит на нее, прямо в глаза. Прямо в душу.

– Это касается не меня и случится не в этом месте и не в этом времени. Это касается тебя и произойдет в твое время. Запомни!

Поглаживая раненую руку, она кликнула коня.

Села верхом, еще раз оглянулась на камень, на цветы, на дом, который когда-то был ее домом.

– Клянусь именем любви, мы не подведем, даже если на это уйдет тысяча поколений. – Она поднесла руку к животу, который выдавался пока еще маленьким бугорком. – Новое поколение уже на подходе.

Она поскакала назад, через лес, к замку, где сейчас жила ее семья.

Проснулась Айона, вся дрожа. В правой руке пульсировала боль, и выключатель она нащупала левой. При свете лампы она разглядела свежие порезы и кровь. Вскрикнув от ужаса, она вскочила и кинулась в ванную, на ходу хватая полотенце.

Не успела она перевязать рану, как та стала меняться. Айона с благоговейным ужасом смотрела, как затягиваются раны и высыхает кровь, как утихает боль. В считаные секунды от ран не осталось и следа.

«Сон, – подумала она. – Но нет, какой же сон? Видение? В котором она была зрителем, а кто-то – участником».

Но она
Страница 15 из 21

чувствовала боль – и гнев, и горе. Чувствовала силу – небывалую, неведомую.

Силу Тейган?

Айона подняла взор и вгляделась в себя в зеркало, одновременно вызывая в памяти образы из сновидения. Несомненно, это было ее лицо… или нет? Ее телосложение, ее кожа и цвет волос.

«Но не ее голос, – подумала она. – О, даже не ее язык, хотя каждое слово было понятно. Наверное, древнегалльский».

Она слишком мало знает, ей предстоит еще много учиться. Например, надо научиться понимать, каким образом вышло, что она оказалась вовлечена в события многовековой давности, да еще так явственно, что чувствовала неподдельную боль.

Наклонившись над раковиной, она плеснула в лицо холодной водой и посмотрела на часы. Еще нет и четырех утра, а сна ни в одном глазу. Со временем ее внутренние часы перестроятся, а пока придется смириться. Может быть, почитать до рассвета?

Айона вернулась в спальню и приподняла с тумбочки поднос с чаем. И на прелестных белых салфетках увидела три красных пятнышка. Три капли крови. Ее крови, поняла девушка.

Во сне – назови его хоть видением, хоть приключением – ей не только было больно. Она еще и поранилась до крови.

Что это за сила, которая смогла погрузить ее в такой сон, где ее рана кровоточила кровью далекого предка?

Она оставила поднос на месте, села на край кровати и потерла руками шею.

А если бы эти когти добрались до нее, порвали ей яремную вену? Она что же, умерла бы тогда? Может ли сновидение убить?

Нет, решила Айона, сейчас не до книг. Ей нужны ответы, и она знает, у кого они есть.

К шести часам, заправившись кофе, девушка снова зашагала мимо фонтанов, клумб и зеленых газонов – в лесную чащу. Дорожка сужалась, и яркий сегодняшний свет все более мягкими и бледными каплями струился сквозь густые кроны деревьев. Сегодня она заметила таблички, указывающие направление к школе подготовки ловчих птиц и к конюшне.

Она пообещала себе, что сегодня же побывает в обоих местах, после чего совершит прогулку в Конг. И стопка книг по магии ее не отвлечет.

Ночной сон не отпускал ее, она то и дело ловила себя на том, что проверяет, не остались ли на руке следы когтей.

Неожиданно ее внимание привлек долгий, пронзительный крик, шедший откуда-то сверху. Она задрала голову к небу. На фоне бледно-голубого неба кружил сокол, он описал красивую коричнево-бронзовую дугу, после чего устремился вниз. Она готова была поклясться, что, когда птица спускалась сквозь ветви деревьев, ее крылья пели, как ветер. Сокол опустился на сук прямо над ее головой.

– Боже мой, какой ты красавец!

Хищник уставился на нее немигающим золотым глазом и чинно сложил крылья. Корону, наверное, дома оставил, со смехом подумала Айона.

Она неспешно вынула из заднего кармана телефон и, не дыша, включила режим съемки.

– Надеюсь, ты не против. Не каждый день девушки знакомятся с соколами. Или ястребами. Я не очень в вас разбираюсь. Дай мне только… – Она навела камеру и сделала снимок, затем еще один.

– Ты охотишься или совершаешь утреннюю прогулку? Ты, наверное, из школы, но…

Она умолкла: птица повернула голову. Ей показалось, она тоже его услышала, этот тонкий свист. В ответ сокол поднялся с ветки, устремился вверх и был таков.

Определенно надо будет заказать прогулку по соколиной тропе, решила она и, проверив снимки, убрала телефон на место.

А вот и вывернутое с корнем дерево, и стена лиан. Она снова ощутила притяжение, но поборола его. Не теперь. Не сегодня, когда ею владеют эмоции, вызванные сном.

Сперва получить ответы.

На опушке леса дожидался пес, словно знал, что она придет. Он приветственно махал хвостом и милостиво позволил погладить себя по голове.

– С добрым утром. Приятно видеть, что я не одна в такую рань поднялась. Надеюсь, Брэнна не очень рассердится, если я постучусь, но мне действительно надо с ней переговорить.

Катл привел ее к симпатичному синему домику, прямо к ярко-красной его двери.

– Вот и мы.

Она постучала в дверь кольцом в форме тройного кельтского узла и стала думать, как лучше подступиться к сестре.

Но дверь ей открыл тот, с кем она еще не была знакома. Он походил на помятого со сна воина княжеского рода, с копной вьющихся волос и отполированной солнцем загорелой кожей, а под ней – такое же прекрасно вылепленное лицо, как и у его сестры. Он смотрел на Айону и удивленно моргал, и она разглядела, что глаза у него изумрудные – под цвет окрестных холмов.

Высокий и поджарый, он стоял на пороге в серых фланелевых брюках и белом пуловере с обтрепанной нижней кромкой.

– Прошу прощения, – начала было она, но на секунду остановилась. Надо же, такое приветствие в этом доме уже входит у нее в привычку!

– С добрым утром. Ты, надо полагать, наша кузина Айона из Штатов.

– Да, я…

– Добро пожаловать домой.

Она очутилась в крепких объятиях, при этом ноги ее оказались слегка оторваны от пола. От этого дружеского жеста у нее защипало в глазах и сдали нервы.

– Я Коннор, если ты еще не догадалась. Неужто это Катл тебя отыскал и привел?

– Нет, то есть… да. Я и сама шла сюда, но он меня встретил на полпути.

– Ну что ж, входи, чего мерзнуть. Зима, как видишь, все не отпускает.

– Спасибо. Я понимаю, еще так рано…

– Точно. Будем считать это началом дня. – Жестом, показавшимся ей одновременно и обыденным, и колдовским, он повел рукой в сторону очага. Огонь немедленно занялся и завился вокруг сложенных стопкой брикетов торфа. – Сейчас соорудим что-нибудь на завтрак, – продолжал он, – и ты мне расскажешь все про Айону Шиэн.

– Это не займет много времени.

– Готов спорить, рассказать есть что.

Он схватил ее за руку и повел в глубь дома. Она едва успевала отмечать про себя цвет и предметы обстановки, освещение, запахи ванили и дыма. Дом оказался на удивление просторным, намного больше, чем она себе представляла.

Потом они очутились в кухне с красивым каменным очагом, длинными рабочими поверхностями синевато-серого цвета и небесно-голубыми стенами. Широкие подоконники были уставлены горшками с пряными травами, а над центральным островом висели медные кастрюли. В застекленных темно-серых шкафах была расставлена красочная стеклянная посуда и тарелки. В эркере стоял красивый старинный стол в окружении уютного разнобоя стульев.

Сельская простота с самой современной кухонной техникой белого цвета давали поистине волшебное сочетание.

– Очень красиво! Как из самого модного магазина.

– Правда? Брэнна у нас – кладезь оригинальных идей, и тут воплощена одна из них. – Испытующе нагнув голову, он опять одарил ее быстрой, очаровательной улыбкой. – Готовить умеешь?

– Гмм… пожалуй. То есть… уметь-то умею, но не люблю.

– Что ж, очень жаль. Значит, дежурным назначаюсь я. Тебе чай или кофе?

– Ой… кофе, спасибо. Не надо ничего готовить!

– Я готовлю, когда голоден. А сейчас именно тот случай. Вообще-то в этом доме за кухарку Брэнна, а я больше за посудомойку, однако завтрак мне под силу.

Он говорил и нажимал одну за другой кнопки на какой-то хитроумной кофемашине и доставал из холодильника яйца, масло и упаковку бекона.

– Снимай пальто и будь как дома, – сказал он. – Брэнна говорит, ты еще несколько дней проживешь в Эшфорде, прежде чем к нам перебраться. Как тебе Эшфорд?

– Как во сне. Вчера я большую часть дня проспала.
Страница 16 из 21

Отсыпаюсь, похоже. А ты не против, что я у вас поселюсь?

– С чего бы? Будем мыть посуду по очереди, так что я только в выигрыше.

Он снял с крючка сковородку и поставил на плиту.

– Чашки вон там, и свежие сливки, если надо. Сахар тоже. – Он рукой показывал, где что брать, а сам уже выкладывал бекон на сковородку.

И все это, как и он сам, подумала Айона, выглядит так же обыденно и просто, как его способ разведения огня в очаге одним мановением руки.

– Ты, говорят, хотела бы работать на конюшне.

– Надеюсь.

– Брэнна поговорила с Бойлом. Он сегодня с тобой это обсудит.

– Правда? – От радости у нее подскочило сердце. – Вот здорово! Фантастика. Многие считали, что я просто свихнулась, когда решила уехать, не имея никакого серьезного плана – ни работы, ни жилья.

– Какой интерес, если наперед знаешь все последующие шаги?

– Во-во, и я так говорю! – Она улыбнулась. – И вот у меня уже назначено собеседование с новым работодателем и есть семья, с которой я буду жить. А сегодня утром – в мои планы, конечно, не входила прогулка в шесть утра, – я видела в лесу сокола. Он слетел прямо вниз, уселся на ветку и стал на меня смотреть. Я его сфотографировала.

Она достала телефон и показала.

– Ты, конечно, знаешь, что это за порода сокола… или ястреба.

Коннор снял со сковороды бекон и повернулся к телефону.

– Это пустынный канюк – мы таких используем в наших прогулках с туристами. Этого зовут Мерлин, он принадлежит Фину. Отличная птица, надо сказать. Фин – это Финбар Бэрк. Кстати, держит конюшню на пару с Бойлом. И он же основал здесь, в Эшфорде, школу соколиной охоты. У Фина много чего есть, и тут, и там.

– Мне с ним тоже предстоит собеседование? Насчет работы?

– Да он, мне кажется, охотно предоставит это Бойлу. Мне в кофе побольше сливок и два куска сахара, пожалуйста.

– Ты пьешь, как я.

– Зато Брэнна предпочитает сливок одну каплю. Ты ей тоже завари, она уже спускается и сразу же начнет требовать кофе.

– Спускается? А откуда ты… Ой.

Он лишь улыбнулся.

– Пока не выпьет кофе, она распространяет вокруг себя свирепые утренние вибрации, а сегодня для нее вообще слишком рано, так что может и укусить.

Айона схватила еще одну чашку и торопливо наполнила ее кофе. Она как раз размешивала означенную каплю сливок, когда вошла Брэнна. Ее темные волосы спускались почти до пояса, глаза были сонные и сердитые.

Она взяла из рук Айоны свою порцию и сделала два больших глотка, следя за гостьей поверх чашки.

– Ладно. Что случилось-то?

– Послушай, не набрасывайся на нее, – вступился Коннор. – Ей досталось. Пусть сперва подкрепится.

– Сомневаюсь, чтобы она заявилась сюда в такую рань ради завтрака. Коннор, ты, как всегда, передержишь яйца.

– А вот и нет. Отрежь себе пока хлеба для тостов, а она устроится поудобнее и все нам расскажет.

– Между прочим, «она» стоит здесь, – напомнила Айона.

– К тому же в половине седьмого утра, – проворчала Брэнна, но все же взяла хлебный нож и сняла кусок полотна, закрывавший буханку хлеба на доске.

– Мне очень жаль, но…

– Каждая вторая фраза у нее начинается с этих слов. – Брэнна нарезала хлеб и сунула пару ломтей в тостер.

– Господи, да допей ты скорее кофе, пока своим настроением не испортила мне аппетит. Не достанешь тарелки, Айона? Вот молодец. – Его тон сменился с резкого на ласковый. Сестрица же облокотилась на стол и с мрачным видом глоток за глотком отпивала из чашки.

Айона молча поставила на стол тарелки, по подсказке Коннора нашла столовые приборы и накрыла на стол.

Она сидела с двоюродными братом и сестрой, смотрела на блюдо с жареным беконом и яйцами, на тарелку с хрустящим хлебом и слушала их беззлобную перебранку по поводу пережаренных яиц, насчет того, чья очередь идти на рынок и почему белье из стирки не сложено как полагается.

– Из-за того, что я так бесцеремонно заявилась, вы теперь ссоритесь, но я…

– Ничего мы не ссоримся! – Коннор подцепил вилкой кусок яичницы. – Мы разве ссоримся, Брэнна?

– Нет. Мы общаемся. – Она рассмеялась, тряхнула роскошной гривой и впилась зубами в тост. – Если бы мы ссорились, сгорели бы не только эти яйца.

– Они не сгорели, – проворчал Коннор. – Они пожарены… вкрутую.

– Они отлично пожарены.

Брэнна закатила глаза.

– Можешь не сомневаться, в отеле тебя покормили бы лучше. Там отличный шеф-повар.

– О еде я сегодня думала мало. Я не могу просто читать книги и двигаться вслепую… Я не пойму, что мне делать, пока не буду знать.

– Ну вот, теперь она, кажется, подкрепилась, как ты выражаешься, – обернулась Брэнна к Коннору. – Итак, что стряслось?

– Мне приснился сон, который был не сон.

И Айона рассказала им все, что помнила, не упустив ни одной самой мелкой детали, как можно более подробно и точно.

– Дай-ка руку, – перебила ее Брэнна. – Ту, из которой шла кровь.

Брэнна крепко держала руку Айоны, ведя пальцами по тыльной стороне. Кожа на руке лопнула, показалась кровь.

– Стой спокойно! – прикрикнула Брэнна, когда Айона ахнула и попыталась отнять руку. – Сейчас это всего лишь воспоминание. Боли нет. Это как отражение в зеркале того, что было.

– Все было по-настоящему. Было больно, горячо. И на простынке осталась кровь.

– Значит, так и есть, это было в реальности. А сейчас это только отражение. – Она еще раз провела пальцами по руке Айоны, и рана исчезла.

– Я была беременна. То есть… она была беременна. Во сне. Или в этом видении. Он об этом не знал. Он этого не видел или не мог чувствовать – не поняла. – В волнении Айона обеими руками пригладила волосы. – Брэнна, мне надо знать. Ты сказала, мне надо хорошенько подумать, но как я могу думать, когда я так мало знаю?

– Близко же он подобрался… – проговорила Брэнна. Коннор кивнул. – А ты более открытая, чем я думала. Я тебе кое-что дам, чтобы отсеивать нежелательные сны, это поможет тебе держаться чуть отстраненно. Мы с Коннором будем тебя направлять – насколько у нас хватит сил и возможностей. Но мы не можем тебе сказать того, чего и сами не знаем. Если Тейган одна вернулась в хижину, в лес, если на нее напали, скорее, это ты можешь нам что-то поведать.

– Мы с Брэнной знаем отдельные фрагменты, а ты теперь будешь знать больше. Мы оба тоже возвращались в прошлое, у нас тоже бывали видения – мы знаем, каково тебе сейчас.

– Но нас было только двое, – добавила Брэнна. – Теперь – трое.

– С тобой он держался наглее, потому что ты более уязвима. Но такого больше не будет, – пообещал Коннор.

Как ни нелепо это звучало, но ей пришлось произнести вслух то, что не давало ей покоя и бередило мысли:

– А он может меня убить? Если во сне я опять окажусь в прошлом – он меня не убьет?

– Он может попытаться. И скорее всего, так и будет. – На нелепый вопрос Брэнна ответила откровенно и просто. – Но ты его остановишь.

– Каким образом?

– Напряжением воли. Дарованной тебе силой. Амулетом, который ты носишь и никогда не должна снимать. И еще тем, что я дам тебе.

Брэнна перестала ковырять вилкой в тарелке и взялась за кофе. И снова поверх кружки следила за Айоной.

– Главное – пойми: если останешься, если решишься быть заодно с нами, быть тем, кто ты есть, он неизбежно явится за тобой. Ты должна остаться, отдавая себе в этом отчет, по своей воле – или уехать и жить своей жизнью.

Все это
Страница 17 из 21

было слишком неправдоподобно. И все же… Она же жила в том сне! Она же чувствовала боль!

И чувствовала зов своего естества, того, что жило в ней всегда.

Мосты сожжены, напомнила себе Айона, но ради наведения новых. И куда бы они ни вели, они уже приблизили ее к обретению себя намного заметнее, чем все мосты ее прошлой жизни.

– Я не собираюсь уезжать.

– У тебя пока было мало времени, чтобы все обдумать и понять, – начала Брэнна, но Айона лишь мотнула головой.

– Я знаю, что раньше я нигде не чувствовала себя своей. И думаю, что теперь мне понятна причина. Она в том, что мое место – здесь. Я происхожу от нее, от Тейган. И еще я понимаю: ей хотелось, чтобы я видела, что в ту ночь она его ранила и он стал бояться. Разве это… Разве это не означает, что я тоже могу его ранить?

– Если твое место здесь – а я в этом не сомневаюсь, – что ж, тогда оставайся. Только не спеши брать препятствия, – предостерег ее Коннор и потрепал по руке. – Ты еще на самом старте.

– Я отличный наездник, и посадка у меня прекрасная. Я научусь. Научи меня! – Она подалась вперед, охваченная нетерпением. – Покажи.

Брэнна откинулась на спинку стула.

– Уж больно ты нетерпеливая.

– В зависимости от обстоятельств. Но в целом – да, – не могла не признать Айона, – нетерпеливая.

– Придется набираться терпения. Но мы будем продвигаться вперед. Не форсируя. Шаг за шагом.

– Расскажите мне про этот домик. Они там жили, и Сорка умерла там же. Он еще сохранился? Там такое большое дерево, вывернутое с корнями, и эти густые плети…

– Туда не ходи! – быстро проговорила Брэнна. – Пока не ходи. По крайней мере – одна.

– Она права. Надо подождать. Ты должна обещать, что не полезешь туда одна. – Коннор взял ее за руку, и от его ладони пошел жар. – Обещай сейчас, а я сразу узнаю, намерена ли ты сдержать слово.

– Ладно. Обещаю. Но вы меня туда сводите!

– Не сегодня, – ответила Брэнна. – У меня масса дел, а Коннору надо на работу. А тебе, кстати, надо повидаться с Бойлом.

– Сейчас?

– Довольно скоро. Но сначала ты перемоешь посуду в отместку за то, что подняла меня в такую рань. Чуть попозже приходи. Я закончу свои дела и буду готова часам к трем.

– Приду. – Успокоившись и вновь обретя уверенность в себе, Айона позволила себе еще один хрустящий тост.

Глава 5

Шагая по тропинке, Айона старательно восстанавливала в памяти, как проходить собеседование при приеме на работу. Что говорить, как говорить. Она надеялась, что к ее джинсам и любимому красному свитеру придираться не станут, она ведь не знала, уходя чуть свет из отеля, что ей предстоит уже этим утром общаться с потенциальным работодателем. Тем более что она нанимается на конюшню. Так что вряд ли ей понадобится деловой костюм и портфель.

Впрочем, ни того ни другого у нее все равно нет, подумала девушка. Да никогда и не хотелось иметь их.

Зато у нее было четко составленное резюме, рекомендации от предыдущих работодателей плюс рекомендательные письма ее учеников и их родителей.

Айону не слишком волновало, сколько ей станут платить, – во всяком случае, для начала. Чего она действительно хотела – это работать с лошадьми. А там уж она себя проявит. А пока будет себя проявлять, у нее будет дело, причем любимое дело.

У девушки скрутило живот. Это случалось всегда, когда ей хотелось чего-то слишком уж сильно, так что она приказала себе не трещать без умолку, когда будет говорить с человеком, которому предстоит решать, взять ее на работу или немедленно с ней распрощаться.

Но в ту минуту, как она свернула на поляну и увидела строения, ее волнения как не бывало. Здесь все было знакомо, будто дом родной. Очертания конюшен, когда-то выкрашенных в красный цвет, две лошадиные головы, с любопытством взирающие поверх створок ворот, грузовики и трейлеры, в беспорядке стоящие на посыпанной гравием просторной площадке.

Запахи сена, лошадей, навоза, кожи, масла и зерна растопили ее сердце. Едва сапоги захрустели по гравию, на нее нахлынули чувства.

Не в силах удержаться, Айона прямиком устремилась к лошадям.

За ее движением, глядя ей прямо в глаза, неотрывно следил гнедой. В качестве приветствия он фыркнул и переступил с ноги на ногу. А когда она погладила его по щеке, нагнул голову, после чего легонько ткнулся в нее носом.

– Я тоже рада с тобой познакомиться. Посмотри, какой ты красавец!

Ясные глаза, вычищенная до блеска шкура, тщательно расчесанная грива и спокойный нрав коня – вот что сразу бросилось Айоне в глаза. Здоровые, ухоженные лошади заранее подняли в ее глазах репутацию Бойла Макграта и Финбара Бэрка.

– Надеюсь, мы с тобой будем часто видеться. А кто твой друг? – Она повернулась ко второму коню, крепко сбитому рыжему, который терся шеей о раму окна с видом полнейшего безразличия к посетительнице.

Она шагнула в его сторону, и он прижал уши. Айона лишь наклонила голову и мысленно попросила его успокоиться – и уши лошади снова встали торчком.

– Так-то лучше. Зачем же нервничать? Я только зашла поздороваться.

Она легонько погладила коня.

– Это Цезарь к вам присматривается.

Айона обернулась. Сзади стояла наездница в сапогах для верховой езды. Ее гибкое тело облегали жокейские бриджи, жакет был в шотландскую клетку. Волосы, заплетенные в длинную свободную косу, напомнили Айоне любимую бабушкину норковую шубку – они были густые и роскошного каштанового цвета. Хотя в ее речи слышался ирландский выговор, золотистая кожа и темно-карие глаза скорее ассоциировались с теплыми краями и цыганскими кострами.

– Он вообще любит в первый момент прикинуться свирепым. И еще он стесняется, когда его трогают. Как правило, – добавила она, видя, что Айона продолжает гладить коня.

– Просто он осторожничает с незнакомцами. Их обоих берут на прогулки?

– Цезаря мы приберегаем для опытных наездников, но в принципе они тут оба на службе.

– Надеюсь, то же можно будет скоро сказать и обо мне. Я Айона Шиэн. Пришла поговорить с Бойлом Гратом.

– А, так ты, наверное, та янки, двоюродная сестра Коннора и Брэнны? А я Мира Куинн. – Она шагнула вперед и твердой рукой пожала Айоне руку, одновременно быстро и деловито оглядев ее с головы до ног. – Ты прямо с утра пораньше.

– Никак не привыкну к другому часовому поясу. Если сейчас неудачное время, я могу прийти позже.

– Что сейчас, что позже – какая разница. Бойла пока нет, но он скоро будет. Если хочешь, я тебе тут пока все покажу.

– С удовольствием. Спасибо! – Подобно Цезарю, Айона сразу сбросила напряжение. – Ты давно тут работаешь?

– Да уж почти восемь лет. Скоро девять будет. Да, впрочем, кто считает?

Она повела Айону в конюшню, широко шагая на длинных ногах, так что той пришлось поспешить, чтобы не отстать. С одной стороны Айона успела заметить комнату, заваленную шлемами, крагами, сапогами. Бочком подошел тощий кот, по примеру Миры смерив новенькую независимым взглядом, после чего чинно удалился.

– Это Дарби почтил нас присутствием. Он прекрасно ловит мышей, за что мы и прощаем ему его нелюдимость. Он честно зарабатывает свой хлеб, но ходит где и куда хочет.

– Самый лучший вариант.

Мира улыбнулась.

– Это правда. Так вот. Мы организуем конные прогулки, водим группы между Лох-Корриб до Мэском. Обычно это занимает час, но если клиент платит –
Страница 18 из 21

продлеваем маршрут. И еще у нас тут тренировочный манеж. Можешь посмотреть.

Айона вошла. На аккуратном гнедом сидела женщина тридцати с небольшим лет, а некрупный подвижный мужчина в рабочих джинсах обучал и коня, и всадницу разным видам шага.

– Это наш Мик. В молодости был жокеем. Кладезь историй из тех времен.

– Вот бы послушать!

– Если задержишься здесь дольше пяти минут – непременно услышишь. – Мира уставила руки в боки и стала смотреть, как работает Мик, позволив Айоне сделать то же самое. – Мик когда-то неудачно упал на скачках в Роскоммоне, на этом его жокейская карьера закончилась. Теперь он учит, тренирует, а его ученики коллекционируют награды.

– Так вам, выходит, повезло, что он у вас работает.

– Это уж точно. У нас есть еще большая конюшня, там тоже и манеж, и плац. И конкурное поле там. Уроки мы там проводим. Это отсюда недалеко. Местные у нас тут тоже занимаются, иногда и на маршрут ходят. В это время года полегче, можно немного расслабиться, но дел всегда хватает. В общей сложности у нас на этой и на большой конюшне двадцать две лошади. Снаряжение держим вон там, в шорной.

Она обернулась к Айоне:

– Мы ездим по-английски, так что если ты привычна к западному седлу, придется приспосабливаться.

– Я и так, и так умею.

– Это очень кстати. Бойл очень строго следит, чтобы снаряжение было в надлежащем порядке, – продолжала она, жестом приглашая Айону войти. – Мы все делаем любую работу – какая в данный момент важнее. Снаряжение приводим в порядок, заказы принимаем, навоз вывозим, ходим за лошадьми, задаем корм – на каждом деннике вывешен график кормежки и рацион. А тебе приходилось водить конные маршруты?

– У себя дома, конечно.

– Тогда ты знаешь, что это не просто неспешная прогулка в компании с заказчиками. Надо еще следить, как они ведут повод, как в седле держатся… Да еще большинству здешних туристов подавай местный колорит. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я? Их интересуют наши края, история, даже флора с фауной.

– Я буду учиться. Вообще-то кое-что я уже почитала. Люблю знать что-то о местах, где бываю.

– Пока живьем не увидишь, толком и не узнаешь.

– Но к неожиданностям я всегда готова.

Ее окружали знакомые запахи – кожа и седельное мыло. Она легко допускала, что для непосвященного глаза в комнате для хранения сбруи царит беспорядок, но в этом беспорядке она угадывала столь хорошо ей знакомую повседневность, видела, как что используется и как приводится в порядок, понимала, почему и где должна лежать та или иная вещь.

Поводья висели на одной стене, седла – на другой. На третьей стене – вешала для упряжи, там же – крючья и вешалка для мундштуков и мягких седел, полки для всякой всячины, тряпки, щетки, седельное мыло и масло. И в отдельной нише – метлы, вилы, скребницы, крючки для чистки копыт и ведра. Еще она заметила старенький холодильник.

– Там лекарства, – пояснила Мира. – Все под рукой – вдруг понадобится. Мы по возможности поддерживаем тут чистоту, а пару раз в год, когда наступает затишье, засучив рукава наводим полный порядок. Снаряжение у тебя будет свое?

– Я все продала. – Болезненное воспоминание. – Оставила только сапоги для езды и для уборки денников да еще шлем. Я не представляла, будет ли мне где все это хранить, да и вообще понадобится ли, во всяком случае на первом этапе. А надо иметь свое?

– Необязательно. Ну что ж, наверное, тебе не терпится взглянуть на наших лошадей. Мы берем и на постой, только в большую конюшню. Здесь мы держим ездовых и по мере надобности переводим их то туда, то сюда.

Мира говорила и продолжала идти своими длинными шагами, показывая Айоне денники.

– На сегодня у нас заявка на четверых на утро, после обеда еще две группы – пара и шесть человек. Уроки расписаны на весь день, так что мы забиты под завязку.

Она остановилась и потрепала по голове крепкого гнедого с белой звездочкой.

– Это Мэгги, такая ласковая! Очень хороша с детьми и с новичками. Она терпеливая, наша Мэгги, и любит спокойную жизнь. Я правду говорю, моя сладкая?

Кобыла потерлась носом о плечо Миры, потом нагнула голову к Айоне.

– Симпатяга! – Дождавшись, пока ее поскребут и почешут, Мэгги рассмешила Айону, ткнувшись ей в карман. – Сегодня у меня с собой ничего нет. В другой раз обязательно принесу тебе яблочко. Она… – Айона умолкла, заметив вопросительный взгляд Миры. – Что такое?

– Странно. Мэгги как раз больше всего любит яблоки. – Не продолжая, Мира прошла вперед. – А это наш Джек. Он уже большой мальчик, любит вздремнуть, а на прогулке при каждом удобном случае пощипать травку. С ним без твердой руки никуда.

– Любишь поесть и поспать, да? Да кто ж не любит… Подозреваю, такой большой и сильный малый, как ты, не моргнув глазом триста килограммов потянет.

– Это он может. А вот наш Спад. Он еще молодой и вздорный, но хорошо продвигается.

– Темная лошадка. – Айона подошла погладить его черную гриву. – И неравнодушен к картошке. – Айона вновь перехватила удивленный взгляд Миры и улыбнулась. – Имя-то его значит «картошина».

– Сегодня его возьмем, если ты не против. А вот «Королева» Би, так она о себе сама воображает. Командует всеми при каждой возможности, но хорошую прогулку любит.

– Я бы тоже не отказалась. У нее что-то с правой ногой?

– Немного растянула с неделю назад. Но уже все зажило. Если она тебе сказала иначе – значит, хотела, чтобы ее пожалели.

Айона неуверенно шагнула назад и убрала руки в карманы.

– Я не возражаю, когда у человека есть контакт с лошадьми, – заметила Мира. – Особенно если это человек из рода О’Дуайеров.

– Я с ними неплохо лажу. С лошадьми, – подтвердила Айона, поглаживая кобылу, взгляд у которой был воистину царственный. – Надеюсь, что и с О’Дуайерами мне удастся ужиться.

– У Коннора характер легкий, только имеется слабость к хорошеньким мордашкам. Ты, кстати, в его вкусе. Что до Брэнны, то главная ее черта – порядочность, а остальное неважно.

– Вы дружите?

– Да, причем с пеленок, вот почему я знаю, что Брэнна, с ее характером, ни за что не послала бы тебя к нам, если бы ты нам не подходила.

– Лошади – это мое. В этом деле я действительно неплохо соображаю. – Собственно, это единственное, что я умею, подумала девушка.

– Да уж придется соображать. – Айона взглянула на нее вопросительно. – Я здесь с рождения. И знаю, что третьим может быть только тот, кто понимает лошадей.

Айоне вспомнились взгляды официанток вчера за ужином.

– И что, здесь это всем известно?

– Что люди знают, во что они верят, что принимают? Это все разные вещи, согласна? Ну что ж, раз Бойл запаздывает, мы можем… – Она замолчала, вынула из кармана звякнувший телефон и прочла сообщение. – А, хорошо, он уже идет. Если не возражаешь, выйдем на улицу и встретим его.

«Потенциальный начальник», – отметила про себя Айона.

– Ничего не посоветуешь?

– Имей в виду, Бойл порядочный человек, хотя иной раз бывает резок в словах и поступках.

Мира показала Айоне, куда идти, а сама опять достала телефон.

– Он объезжает последнее приобретение Фина. Фин – его партнер, он часто в разъездах, особенно когда приходит охота подкупить лошадей или ястребов – или что там ему еще взбредет в голову…

– Но конюшнями управляет Бойл – то есть мистер Макграт?

– Ну да,
Страница 19 из 21

точнее – они оба, но повседневными делами в основном занимается Бойл. Этого жеребца Фин отыскал в Донегале и прислал сюда, а сам пока еще где-то мотается. Он предполагает уже в этом году использовать его на племя, и Бойл преисполнен решимости обучить его манерам.

– Кого – Фина или жеребца?

Мира от души расхохоталась. Они уже стояли на улице.

– Хороший вопрос. Может быть, и обоих. Хотя бьюсь об заклад, с конем у него получится лучше, нежели с Финбаром Бэрком.

Она кивнула в конец дороги.

– До чего хорош, мерзавец! Вот только норов…

Айона повернулась. Говорит ли Мира о жеребце или о мужчине, сидящем на нем верхом? По первому впечатлению, внешнее великолепие и горячий нрав относились в равной степени к тому и к другому.

Конь, по всем меркам крупный и красивый, испытывал наездника на ловкость, то пританцовывая, то вставая на дыбы, и даже с расстояния был заметен свирепый блеск в его глазах. Дымчато-серая шкура поблескивала от пота, хотя было еще прохладно, а уши он упрямо держал прижатыми.

Однако человек, тоже большой и красивый, не хуже знал себе цену. Айона слышала его голос – не слова, но решительную интонацию, заставлявшую коня идти рысью.

И от одного звука этого голоса что-то у нее в душе шевельнулось. Нервы, волнение, сказала она себе, ведь от этого человека зависит ее благополучие!

Но с приближением всадника трепет в ее душе нарастал. И сердцем, и сжавшимся в комок желудком она ощутила влечение – он действительно был великолепен, как и его конь. И для нее – так же привлекателен.

Волосы оттенка густой карамели – не совсем каштановые и не совсем рыжие. Ветер трепал их, и они развевались вокруг его головы. На нем была куртка грубой шерсти, линялые джинсы, потертые сапоги, и все это как нельзя более гармонировало с его суровым, худым лицом. Сильная челюсть и рот, показавшийся ей упрямым, всего лишь отражали суровый нрав, которому он едва дал волю, когда конь снова встал на дыбы.

Через левую бровь шел тонкий, переломленный, как молния в небе, шрам. По причине, которой она пока не могла осознать, вид этого шрама вызвал в ней легкий приступ желания.

Ковбой, пират, всадник из дикого племени… Как могло получиться, что три самые большие ее фантазии в отношении мужского пола сошлись в одном человеке?

«Бойл Макграт. – Она мысленно повторила его имя. – От тебя только и жди одних неприятностей, но ведь и я его стою, если начистоту…»

– Ого, да он не в духе, наш Бойл. Впрочем, если хочешь работать здесь, привыкай, на него временами такое накатывает…

Мира подалась вперед и прокричала:

– Ну что, задал он тебе трепку?

– Решил из меня отбивную сделать. Дважды чуть не скинул. Вот сукин сын! Еще раз такое вытворит – придется предпринять другие меры.

Бойл поравнялся с ними. Конь все еще пытался стряхнуть его, вставал на дыбы и взбрыкивал.

Большие, со шрамами на костяшках пальцев руки и пинки сапогами в бока усмирили животное.

– Да Фина за этого негодяя убить мало!

Словно издеваясь над наездником, конь в очередной раз встал на дыбы. Айона непроизвольным движением – это получилось у нее инстинктивно – подскочила и схватила его под уздцы.

– Назад! – остановил ее Бойл. – Еще укусит…

– Не впервой. – Она обращалась к коню, не сводя с него глаз. – Но больше укусов я не хочу, так что давай не будем. Какой ты красавец! – нараспев протянула она. – И такой сердитый. Но почему бы тебе не перестать злиться и не посмотреть, что будет дальше?

Она мельком взглянула на Бойла. Этот кусаться не станет. Найдет другой способ сделать из противника отбивную.

– Думаю, вы бы тоже вспылили, если бы вас упаковали и увезли из дому, а потом бросили на попечение кучки незнакомых людей.

– Вспылил? Да он ударил копытом работника на конюшне, укусил конюха, и все это – за одно утро!

– Ну, перестань, – повторила Айона, когда конь попытался дернуть головой. – Грубиянов никто не любит. – Свободной рукой она погладила ему шею. – Даже таких красивых, как ты. – И добавила для окружающих: – Он просто разозлился и хочет, чтобы мы все это поняли.

– И только-то? Сущие пустяки… – Бойл спрыгнул на землю и подобрал поводья. – А вы, наверное, американская родственница – та, которую мне Брэнна прислала.

– Айона Шиэн. И, похоже, я вам так же пришлась не по душе, как этот вот жеребец. Но я лошадей понимаю и могу сказать, что этому парню просто не нравится, что его вырвали из привычной для него обстановки. Здесь все другое. Я-то знаю, что это такое… – И она прошептала коню: – Я тебя понимаю… – а затем, громче, Бойлу: – А как его зовут?

– Фин зовет его Аластар.

– Аластар. Ты тут приживешься, уж поверь мне. – Она ослабила уздечку, и конь поднял уши. И если он и хотел кого-нибудь укусить, то теперь переменил намерения и благоразумно отвел глаза.

– Я принесла резюме, – начала было Айона. Дело прежде всего. И подальше от неприятностей! Она вынула из кармана флэшку. – В седле я с трех лет и много работала с лошадьми – убиралась на конюшне, ходила за животными, водила верховые прогулки. Инструктором была – и персональным, и в группах. Я лошадей хорошо знаю, – повторила она. – И готова сделать все, что потребуется, чтобы получить возможность у вас работать.

– Я показала ей, где у нас что, – вставила Мира, обращаясь к Бойлу, и взяла флэшку из рук Айоны. – Отнесу к тебе в кабинет.

Бойл крепко держал поводья, а глаза, золотистые с зеленым отливом, не сводил с Айоны.

– Резюме – это всего лишь слова на бумаге, верно? А не дела. Работу я вам дам хоть сейчас. Навоз убирать. Поглядим сперва, как вы умеете с лошадьми управляться, а уж тогда, может, и подпустим. Да и с упряжью всегда работы хватит.

«Это только начало», – напомнила она себе.

– Значит, буду выгребать навоз и чистить денники.

– Вы сможете зарабатывать больше, если найдете работу в замке. Официанткой, экономкой, в конторе…

– Дело не в заработке. Я хочу заниматься тем, что я люблю и что считаю своим призванием. А значит – работать здесь. Навоз меня не пугает.

– Тогда Мира вам все покажет. – Он взял из рук Миры флэшку и сунул ее в карман. – Вот с этим сейчас закончу – и посмотрю ваши бумажки.

– Вы хотите завести его в денник?

– Ну, не в отель же.

– Но ему бы сейчас… Он не мог бы еще побегать? Он как раз разогрелся.

Бойл поднял брови, снова невольно привлекая ее внимание к своему такому сексуальному шраму.

– Я с ним сегодня уже почти час бился.

– Он привык верховодить… Правда, Аластар? И тут появляетесь вы, а это для него… вызов. Вы сказали, резюме – это еще не дела. Согласна. Так позвольте мне показать себя в деле. Я могла бы пройтись с ним по вашему выгону.

– Да вы в своем уме? Чтобы от семи стоунов[4 - Стоун – британская мера веса, 14 фунтов, т. е. 6,35 кг.] осталось мокрое место?

Он уже дал ей работу! И по сравнению с ним – даже по сравнению с Мирой – она действительно выглядит маленькой и слабой.

– Я не знаю, сколько это – семь стоунов, но я сильная, и опыта у меня предостаточно.

– Да он вам руки из плеч повыдергивает – и это еще до того, как сбросит с себя.

– А мне так не кажется. Но если и так – значит, вы окажетесь правы. – Она обернулась к коню. – Подумай об этом, Аластар.

Бойл был озадачен. Эта маленькая принцесса хочет доказать ему что-то. Что ж – пускай. Сама потом будет
Страница 20 из 21

залечивать свою задницу – или голову, в зависимости от того, каким местом приложится по милости строптивого скакуна.

– Один кружок. Не выходя за ограду. – Бойл очертил рукой место. – Если еще сумеете усидеть на нем столько времени. Мира, дай ей, пожалуйста, шлем. Может, хоть шею себе не свернет, когда на земле распластается.

– Вижу, не он один разозлен. – Теперь, обретя уверенность, Айона послала Бойлу улыбку. – Мне надо укоротить стремена.

– Только по плацу – и только один круг! – еще раз предупредил он и подвел к ней коня. – Полагаю, как падать, вы знаете…

– Да уж знаю. Но я не упаду.

Она быстро и уверенно укоротила стремена. Она знала – Бойл не спускает с нее глаз. Вот и отлично. И прекрасно. Она справится, хотя бы ради того, чтобы чистить стойла и приводить упряжь в порядок.

Господи, как же ей хотелось снова оказаться в седле! А еще больше – оседлать этого скакуна. Почувствовать его под собой, слиться с его мощью.

– Благодарю. – Она застегнула принесенный Мирой шлем и, поскольку та захватила еще и подставку, запрыгнула с нее на коня.

Аластар подрагивал. Она напрягла колени и потянулась рукой к поводьям.

Теперь Бойл уже жалел о своем решении, она видела это в его рыжеватых глазах.

– Брэнна меня не похвалит, если вы угодите на больничную койку.

– Вы же не боитесь Брэнны?

Она взяла поводья. Возможно, она всю жизнь и мучилась сомнениями, где ее место на земле, но в седле она всегда, с первого мгновения, чувствовала себя как дома.

Подавшись вперед, Айона шепнула коню в самое ухо:

– Ты ведь не выставишь меня дурой, правда? Давай покажем, на что мы с тобой способны, и утрем ему нос.

Четыре шага конь сделал послушно. Потом вскинул задние ноги, опустил и встал на дыбы.

«Прекрати. Поиграем в другой раз».

Она пустила его по периметру, сменила ногу, провела по кругу в обратную сторону, еще раз переменила ногу и наконец пустила рысью.

Когда конь затанцевал, а потом снова попытался взбрыкнуть, она рассмеялась.

«Я хоть и полегче того парня, но могу и хлестнуть».

И пустила коня легким галопом – боже, какое у него красивое тело! – а потом снова рысью.

И почувствовала, что живет!

– Это больше, чем слова на бумаге, – восторженно прошептала Мира.

– Может быть. Хорошая посадка, хорошие руки – и почему-то этот дьявол ее как будто полюбил.

«По ее виду, – подумал Бойл, – можно решить, что она родилась верхом на коне, что из седла ее не выбьет ни ветер, ни чаща леса, что способна перелетать через горы».

Разозлившись на себя за такие мысли, он переступил с ноги на ногу.

– Можешь взять ее с собой в маршрут, только не на этом бешеном! Посмотришь, какова она с клиентами на прогулке.

– А знаешь, из этого жеребца выйдет толк. Фин знал, что брать.

– Фин редко ошибается. Редко, но метко. Ладно, она нам подойдет. Если не облажается. Пусть поставит его на выгоне. Посмотрим, как он ее послушается.

– А ты?

– А я почитаю ее бумажки.

– Когда хочешь, чтобы она приступала?

Бойл смотрел, как размашисто скачет новичок.

– Да она вроде уже приступила.

В деревню Айона не попала. Ее планы изменились наилучшим образом, и первую половину дня она провела, работая на конюшне, чистя стойла и лошадей, подписывая бумаги и осваивая с помощью Миры основные здешние правила и распорядок рабочего дня.

А лучше всего было то, что ей дали присоединиться к верховой прогулке. Конечно, группа шла неспешным, если не сказать ленивым, шагом, но зато она ехала на весельчаке Спаде. Группа неторопливо двигалась по утоптанной тропе, сквозь чащу леса, а где-то сбоку угрюмо рокотала река. Айона въедливо запоминала ориентиры.

Старый сарай, сучковатая сосна, каменная осыпь.

Она прислушивалась к интонациям развлекавшей клиентов Миры – это была немецкая пара в краткосрочном отпуске – и посмеивалась над смешением акцентов.

Вот она, Айона Шиэн, скачет верхом в лесах Мейо (имея при этом работу!) и слушает немецкую и ирландскую речь, ощущая на щеках холодный сырой ветер и ловя редкие проблески солнца сквозь тучи и кроны деревьев.

Она здесь. Это реальность. Айона вдруг со всей определенностью поняла: она уже никогда не уедет отсюда.

Отныне здесь ее дом. Дом, который она создаст для себя сама. Здесь ее жизнь, и жить она станет так, как захочет.

Если это не чудо, то что?

Она слышала голоса своих спутников, взрывы заразительного смеха и сама улыбалась.

– А вот, наверное, Коннор, – сказала Мира. – На соколиной прогулке.

Повернув по изгибу тропы, она увидела Коннора, он стоял на дорожке с другой парой туристов. На затянутой в перчатку руке женщины сидел сокол, а мужчина щелкал фотокамерой.

– Поразительно! – «Невероятно, – подумала Айона. – И как будто из другого времени». – Правда, это поразительно? – не унимались туристы.

– Мы с Отто и на завтра записались, – продолжала немка. – Жду не дождусь, честное слово.

– Получите большое удовольствие. Мне тоже надо попробовать. Это мой двоюродный брат, – добавила она, беззастенчиво хвастаясь. – Сокольничий.

– Очень симпатичный. У вас брат – сокольничий, а вы еще ни разу не ходили в этот маршрут?

– Я только вчера приехала. – Она улыбнулась, видя, как Коннор поднял руку и подмигнул ей – а может, Мире или им обеим.

– Это пустынный канюк, – пояснила Мира. – Поскольку вы забронировали прогулку уже на завтра, вам надо непременно успеть посетить школу. Готова спорить, прогулка станет для вас одним из ярчайших впечатлений, но оно будет неполным, если вы не увидите других хищных птиц и хоть немного о них не узнаете.

Ястреб взмахнул крылом и вспорхнул на ветку. Группы дали друг другу пройти.

– Удачного дня, Коннор, – на ходу бросила Мира.

– И тебе. Катаешься, сестренка?

– Я на работе.

– Прекрасно! Значит, с тебя причитается.

– Договорились.

«Ну вот, – подумала Айона, – и пинта с двоюродным братом после работы – это ли не чудо?»

– Прошу прощения. Я не очень хорошо говорю по-английски…

– У вас прекрасный английский, – возразила Айона, повернувшись к немке.

– Это ваш двоюродный брат. Но вы же не ирландка?

– Американка, но ирландского происхождения. Я только что сюда переехала жить. Буквально вчера.

– Вы приехали только вчера? И раньше никогда не были здесь?

– Нет, раньше я здесь никогда не была. Я на несколько дней остановилась в замке.

– А, так вы приехали погостить.

– Нет, теперь я живу здесь. Вчера приехала, сегодня получила вот эту работу, а на той неделе перееду жить к брату с сестрой. Все это как в сказке.

– Вы только что приехали из Америки и будете здесь жить? Мне кажется, вы очень смелая.

– Скорее везучая. Здесь такая красота, не находите?

– Да, здесь очень красиво. Мы живем в Берлине, там же и работаем. Это очень оживленный город. А здесь так тихо… и спокойно. Отличный отдых!

– Да. – «И еще лучший дом, – подумала Айона. – Мой родной дом».

К тому времени как Айона растерла и почистила Спада, убрала на место упряжь, познакомилась с другими работниками, дежурившими в тот день (Мик встретил ее широченной улыбкой, причем оказалось, что вчерашняя официантка – его дочь), помогла накормить и напоить лошадей, было уже слишком поздно, чтобы идти в Конг или в школу ловчих птиц.

Она подошла к Мире.

– Я не совсем уяснила свое рабочее время.

– Ну да. – Мира
Страница 21 из 21

сделала глоток из бутылки фанты. – Догадываюсь, ты не планировала работать целый день, как фактически получилось. Ты в силах выйти завтра?

– Конечно. Без проблем.

– Ну, тогда приходи в восемь, но на всякий случай уточни у Бойла, может быть, он уже как-то сбил график. Думаю, тебе сейчас можно идти, здесь Мик с Пэтти разберутся, а у меня еще урок на большой конюшне.

– Хорошо, я найду Бойла и спрошу. Спасибо за все, Мира.

Преисполненная радости от удачного дня, она крепко обняла Миру.

– Пожалуйста, конечно, но только я ничего такого не делала – скорее даже меньше обычного, ведь ты за меня почти всю грязную работу сделала.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/nora-roberts/smuglaya-vedma/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

1

Первый в году сезонный праздник кельтов – праздник приближения весны. Посвящался богине плодородия Бригид и отмечался между зимним солнцестоянием и весенним равноденствием (31 января – 1 февраля).

2

Второй из главных сезонных праздников кельтов. Отмечался в середине отрезка между весенним равноденствием и летним солнцестоянием, т. е. выпадал на 30 апреля или 1 мая и сопровождался ритуальными кострами.

3

Богини кельтского пантеона: Бригид – богиня плодородия и врачевания, Морриган – богиня войны и смерти в бою, Бадб – войны, смерти и сражений, Бейв Кэта (досл. «Ворона битвы») – войны. Геката – древнегреческая богиня колдовства.

4

Стоун – британская мера веса, 14 фунтов, т. е. 6,35 кг.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя). Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.

Adblock
detector