Сосны. Последняя надежда читать онлайн - Блейк Крауч

Сосны. Последняя надежда

Блейк Крауч

Заплутавшие Сосны #3

К концу четвертого тысячелетия нашей эры генотип человечества полностью мутировал – и люди превратились в жутких кровожадных монстров, поедающих все, что движется. Они заселили всю планету – кроме одного-единственного места в горах штата Айдахо, городка Заплутавшие Сосны. Его жители выжили посреди этого хаоса. Они – последние люди на земле, а Заплутавшие Сосны – последний город в человеческой цивилизации, ее последняя надежда. Но парадокс ситуации заключается в том, что сами они об этом не знают, продолжая считать себя частью большого мира людей. Однако один из жителей городка – его шериф Итан Бёрк – докопался до правды. До истинного назначения Заплутавших Сосен…

Блейк Крауч

Сосны. Последняя надежда

Blake Crouch

THE LAST TON

Copyright © Blake Crouch, 2014.

This edition published by arrangement ith Inkell Management LLC and Synopsis Literary Agency

© Смирнова М. В., перевод на русский язык, 2014

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

* * *

Моим ангелам,

Эннсли и Эделайн

Это художественное произведение. Все имена, персонажи, организации, места и события либо являются продуктом авторского воображения, либо используются в вымышленном контексте.

О романе «Последний город»

Добро пожаловать в Заплутавшие Сосны, последний город!

Агент Секретной службы Итан Бёрк прибыл в Заплутавшие Сосны, штат Айдахо, три недели назад. В этом городе люди во всем живут по указу: с кем вступать в брак, где жить, где работать… Их детей учат, что Дэвид Пилчер, создатель города, – Бог. Никому не позволено покидать город. И даже за то, что вы задаете вопросы, вас могут убить.

Но Итан раскрыл поразительную тайну того, что скрывается за электрической оградой, окружающей Сосны и защищающей его от ужасов внешнего мира. Эта тайна и держит население города под полным контролем безумца и армии его последователей – тайна того, что готово вот-вот прорвать ограждение и смести последние хрупкие остатки человечества.

Невероятный сюжет заключительной книги Блейка Крауча из серии «Заплутавшие Сосны» (которую в 2015 году экранизировала кинокомпания «FOX») не позволит вам оторваться от чтения до самой последней страницы.

Господь отвечал Иову из бури и сказал: Кто сей, омрачающий Провидение словами без смысла? Препояшь ныне чресла твои, как муж: Я буду спрашивать тебя, и ты объясняй Мне: Где был ты, когда Я полагал основания земли? Скажи, если знаешь. Кто положил меру ей, если знаешь? Или кто протягивал по ней вервь? На чем утверждены основания ее, или кто положил краеугольный камень ее, при общем ликовании утренних звезд, когда все сыны Божии восклицали от радости?

    Иов. 38:1–7

Мы последние представители нашего вида, колония людей из начала двадцать первого века. Мы живем в горах бывшего штата Айдахо, в городе, именуемом Заплутавшие Сосны.

Наши координаты: 44 градуса, 13 минут, 0 секунд северной широты и 114 градусов, 56 минут, 16 секунд западной долготы. Слышит нас кто-нибудь?

    Часть передачи по радиосвязи голосом и азбукой Морзе на всех коротковолновых частотах, ведущейся из верхнего комплекса Заплутавших Сосен в закольцованном режиме в течение последних одиннадцати лет.

Вступление

Дэвид Пилчер

Верхний комплекс (гора)

Заплутавшие Сосны

Четырнадцать лет назад

Он открыл глаза.

Окоченение, дрожь, пульсация в голове… Кто-то стоял над ним – лицо этого человека было скрыто под хирургической маской и совершенно неразличимо.

Он не знал, где он находится или даже кто он такой. Безликая маска склонилась ближе к нему, и голос – женский голос – приказал:

– Сделайте долгий глубокий вдох и продолжайте дышать.

Он вдохнул газ – теплый, концентрированный кислород. Этот газ влился в его гортань и ворвался в легкие, вызвав приятный прилив тепла. Хотя рот склонившейся над ним женщины был скрыт под маской, в глазах ее проснувшийся человек увидел адресованную ему улыбку.

– Вам лучше? – спросила она.

Он кивнул. Теперь ее лицо стало видно более отчетливо. И ее голос… что-то знакомое было в этом голосе. Не сам тембр, а те чувства, которые человек испытывал, слыша его. Желание защитить, почти родительские эмоции.

– У вас болит голова? – задала она еще один вопрос.

Он снова кивнул.

– Это скоро пройдет, – пообещала незнакомка. – Я знаю, что вы ощущаете сильную дезориентацию.

Еще один кивок.

– Это совершенно нормально. Вы знаете, где находитесь?

Отрицательное покачивание головой.

– Вы знаете, кто вы?

И снова покачивание головой.

– В этом тоже нет ничего необычного. В вашу кровеносную систему всего тридцать пять минут назад была закачана кровь. Обычно пробужденным требуется несколько часов, чтобы вспомнить себя и окружающий мир.

Он уставился на светильники над головой – длинные флюоресцентные лампы, слишком яркие для его глаз – и приоткрыл рот.

– Не пытайтесь говорить, – предупредила женщина. – Хотите, я объясню вам, что происходит?

Кивок.

– Ваше имя – Дэвид Пилчер.

Человек подумал, что эта часть информации звучит правильно. На каком-то неуловимом уровне это имя ощущалось им как свое – по крайней мере оно казалось ему вполне уместным.

– Вы не в больнице. Вы не пострадали в автокатастрофе и не перенесли сердечный приступ. Ничего подобного, – добавила незнакомка.

Он хотел сказать, что не может двигаться. Что чувствует себя холодным, как труп, и это его пугает. А женский голос продолжал объяснять:

– Вы только что были выведены из анабиоза. Все ваши жизненные показатели находятся в пределах нормы. Вы проспали восемнадцать столетий в одной из тысячи анабиозных капсул, построенных по вашему проекту. Мы все очень рады. Ваш эксперимент увенчался успехом. Степень выживаемости команды составила девяносто семь процентов. Это заметно больше, чем выходило по вашим расчетам, и у нас нет критических потерь. Поздравляю.

Пилчер лежал на каталке и, мигая, смотрел на лампы.

Датчик, показывавший частоту его сердцебиения, попискивал все чаще и чаще, но это было вызвано не страхом и не стрессом. Причиной этому была радость. За пять секунд все стало на свои места: кто он такой, где он находится и почему он здесь. Как будто настроилась фокусировка фотоаппарата.

Дэвид поднял руку – тяжелую, как кусок гранита, – и потянул маску прочь с лица медсестры. И жадно уставился на ее лицо.

Впервые за почти два тысячелетия он заговорил, и голос его звучал хрипло, но отчетливо:

– Кто-нибудь выходил наружу?

Женщина убрала маску. Это была Памела. Двадцатилетняя Пэм, похожая на призрак – бледная и слабая после пробуждения от долгого, долгого сна.

И все-таки… по-прежнему прекрасная.

Она улыбалась:

– Вы же знаете, что я не допустила бы этого, Дэвид. Мы ждали вас.

* * *

Шесть часов спустя Пилчер уже стоял на ногах и нетвердой походкой шел по коридору Уровня 1 вместе с Тедом Апшоу, Пэм, Арнольдом Поупом и человеком по имени Фрэнсис Левен. Последний носил официальный титул «управляющего» горой и говорил, не умолкая ни на минуту:

– …стена ковчега была один раз проломлена семьсот восемьдесят три года назад, но вакуумные датчики

отследили это, и автоматы ликвидировали неисправность.

– А наши припасы? – поинтересовался Дэвид.

– Я провожу проверку, но, похоже, все осталось в полной сохранности, – сообщил Фрэнсис.

– Сколько человек из команды пробуждено?

– Только восемь, считая нас.

Они дошли до автоматических стеклянных дверей, ведущих в пещеру площадью в пять миллионов квадратных футов, которая служила складом продовольствия и строительных материалов. Эта пещера, высокопарно именуемая «ковчегом», была одним из великих достижений инженерного гения и инициативности людей.

В пещере пахло сыростью и камнем.

С потолка свисали массивные шарообразные лампы: их цепочка тянулась далеко в глубь ковчега, насколько хватало взгляда.

Люди подошли к «Хамви»[1 - «Хамви» – общепринятое именование американского армейского вездехода HMMV (сокращение от англ. High Mobility Multipurpose heeled Vehicle – «высокоподвижное многоцелевое колесное транспортное средство»).], припаркованному у выхода в тоннель. Пилчеру уже не хватало дыхания, а ноги его, казалось, вот-вот сведет судорогой.

Поуп сел за руль.

Флюоресцентное освещение в тоннеле еще не действовало, и «Хамви» катил по крутому наклонному полу в беспросветную темноту. Его путь освещал лишь одинокий отблеск фар, отражавшийся от мокрых каменных стен.

Дэвид сидел впереди, рядом с водителем.

Он все еще ощущал некоторую дезориентацию, хотя она мало-помалу отступала.

Его подчиненные уверяли, что анабиоз длился восемнадцать веков, но с каждым вдохом мужчине все меньше и меньше в это верилось. На самом деле у него было такое чувство, будто всего несколько часов прошло с той новогодней вечеринки в 2013 году, когда он и вся его команда выпили по бокалу шампанского «Дом Периньон», разделись донага, натянули специальные костюмы и вошли в свои анабиозные капсулы.

Спуск был достаточно крутым, и у Пилчера закладывало уши, словно в самолете. Хотя вряд ли это ощущение было порождено только перепадом давления.

Мышцы живота сводило от нервозного предвкушения.

Оглянувшись через плечо, Дэвид посмотрел на Левена, устроившегося на заднем сиденье. Почти детское личико этого тощего невысокого человечка странно контрастировало со взглядом умудренного годами старца.

– Мы сможем дышать в этой атмосфере без мер предосторожности? – спросил Пилчер.

– Она изменилась, но только чуть-чуть, – ответил Фрэнсис. – Слава богу, основными составляющими так и остались азот и кислород. Но сейчас в общем соотношении в воздухе на один процент больше кислорода и на один процент меньше азота. Содержание парниковых газов вернулось к уровню, предшествовавшему наступлению индустриальной эпохи.

– Полагаю, вы уже начали разгерметизацию верхнего комплекса?

– Это было первым вопросом, стоявшим на повестке дня. Мы уже закачиваем воздух снаружи.

– Есть еще какие-либо замечания по делу?

– Через несколько дней наша система будет полностью обеспечена энергией и отлажена.

– Какой день и год показывают наши электронные часы, если считать по христианскому календарю?

– Сегодня четырнадцатое февраля три тысячи восемьсот тринадцатого года от Рождества Христова. – Левен ухмыльнулся. – День святого Валентина, кстати.

* * *

Арнольд Поуп остановил машину. Яркий свет фар упирался в титановые ворота, защищавшие тоннель, гору и всех, кто спал в нем, от внешнего мира.

Поуп заглушил мотор, оставив фары включенными.

Когда все вышли из вездехода, Арнольд обошел машину сзади и открыл дверь багажного отсека. Из оружейной стойки он достал армейский дробовик.

– Ради бога, Арни, – хмыкнул Пилчер, – ты всегда подозреваешь худшее!

– За это вы мне и платите хорошую денежку, верно? – отозвался тот. – Если б решение принимал я, то с нами поехал бы целый отряд службы безопасности.

– Нет, пока что у нас прогулка для ближнего круга.

– Пэм, ты не включишь свой фонарик? – попросил Левен.

Когда она направила луч на штурвал, открывающий и закрывающий ворота, Дэвид вдруг сказал:

– Давайте подождем немного.

Фрэнсис выпрямился.

Поуп сделал шаг вперед.

Тед и Пэм повернулись к Пилчеру.

Голос Дэвида все еще был сиплым от медикаментов, вернувших его к жизни. Он медленно произнес:

– Мы не должны пропустить этот момент. – Подчиненные во все глаза смотрели на него. – Понимает ли кто-нибудь из вас, что мы сделали? Мы только что завершили самое опасное и дерзкое путешествие в истории человечества. Не через расстояние. Через время. Вы знаете, что ждет нас по ту сторону дверей?

Он сделал паузу, но вопрос его так и повис в воздухе: никто не отозвался.

– Чистое открытие, – продолжил Пилчер.

– Я не понимаю, – сказала Пэм.

– Я говорил это раньше и повторю теперь. Вот Нейл Армстронг выходит из «Аполлона-11», чтобы впервые ступить на поверхность Луны. Вот братья Райт поднимают аэроплан в воздух, впервые совершая управляемый полет. Вот Колумб сходит на берег Нового Света. И сейчас происходит то же самое. Никто из нас не может сказать, что лежит по ту сторону этих ворот.

– Вы предсказывали, что человечество вымрет, – напомнила медсестра.

– Да, но мое предсказание было всего лишь предсказанием. Я мог ошибаться. Там сейчас могут красоваться небоскребы в десять тысяч футов высотой. Представьте, что человек из двести тринадцатого года от Рождества Христова попадает в две тысячи тринадцатый. «Самое прекрасное, что только может выпасть нам на долю, – это тайна». Так сказал Альберт Эйнштейн. Мы все должны насладиться этим неповторимым моментом.

Левен снова повернулся к запорному штурвалу ворот и стал вращать его против часовой стрелки. Когда колесо наконец докрутилось до упора, он сказал:

– Сэр, вы желаете взять эту честь на себя?

Пилчер подошел к воротам. Фрэнсис пояснил:

– Откиньте эту задвижку, вот так.

Дэвид дернул задвижку. Какой-то миг ничего не происходило. Фары «Хамви» погасли, и только слабый луч фонарика Пэм разрезал тьму.

А потом под ногами у людей что-то застонало – словно скрипел корпус старого корабля. Тяжелые створки ворот содрогнулись и начали расходиться. И тогда…

Свет брызнул на цементный пол и пополз к ним непрерывно расширяющейся сияющей полосой. Сердце Пилчера неистово колотилось – это был самый захватывающий миг его жизни. Внутрь влетели клубы снега, а за ними в тоннель ворвался пронзительный порыв холодного ветра. Дэвид вздрогнул от непривычно яркого света.

Когда четырехфутовые ворота полностью отворились, внешний мир предстал перед людьми, точно картина в раме. Они увидели усеянный валунами сосновый лес, где бушевала метель.

* * *

Они шли через лес, пробиваясь сквозь мягкий снежный покров толщиной в фут. Было невероятно тихо, и шорох падающего снега звучал, подобно невнятному шепоту. Пройдя две сотни ярдов, Пилчер остановился. Остальные последовали его примеру. Предводитель этого маленького отряда сказал:

– Кажется, здесь некогда проходила дорога к Заплутавшим Соснам.

Пять человек по-прежнему стояли среди густого соснового леса, и нигде не было ни единого намека на то, что здесь когда-либо была дорога.

Дэвид достал компас.

* * *

Люди шли на север, в долину. Сосны

возвышались над их головами.

– Интересно, – промолвил Пилчер, – сколько раз этот лес сгорал и вырастал заново?

Ему было холодно, а ноги у него гудели от усталости. Он был уверен, что остальные ощущают такую же слабость, но никто не жаловался.

Люди брели, пока деревья не расступились перед ними. Их предводитель не мог уверенно сказать, далеко ли они отошли от выхода из комплекса. Снег поутих, и впервые Дэвид увидел нечто знакомое – крутые массивные утесы, которые почти две тысячи лет назад окружали поселение Заплутавшие Сосны.

Его самого удивило облегчение, которое он испытал, вновь увидев эти горы. Две тысячи лет – долгий срок, если речь идет о лесах и реках, но горы выглядели практически прежними. Словно он встретил старых друзей.

Вскоре маленький отряд стоял в самом центре долины.

Там не осталось ни одного здания. Даже руин.

– Как будто города здесь никогда и не было, – промолвил Левен.

– Что это значит? – спросила Памела.

– Да, что это значит? – повторил за ней Пилчер.

– То, что природа взяла верх. То, что город исчез, – предположил Фрэнсис.

– Невозможно сказать с уверенностью. Быть может, Айдахо теперь – огромный заповедник дикой природы. А может, Айдахо вообще больше не существует, – возразил Дэвид. – Нам еще многое нужно узнать об этом новом мире.

Он отыскал глазами Поупа. Тот отошел ярдов на двадцать в сторону, на прогалину, и опустился на колени в снег, что-то изучая.

– Что там такое, Арни? – спросил Пилчер.

Тот жестом пригласил руководителя подойти и, когда отряд сгрудился вокруг него, указал на цепочку следов.

– Человек? – спросил Дэвид.

– Ступни у него размером с человеческие, верно, но расположены не так, – пробормотал Арнольд.

– То есть? То есть как? – посыпались на него вопросы со всех сторон.

– Не знаю, что это за существо, но оно передвигалось на четырех конечностях. Видите? – Поуп коснулся снега. – Вот задние ноги. Вот передние. Взгляните на расстояние между следами. Оно адски проворное.

* * *

У юго-западного края долины они нашли рощу осин и низкорослых дубов, между которыми из земли тут и там торчали камни. Пилчер присел на корточки, чтобы осмотреть один из этих камней, и размел снег у его основания. Некогда это была глыба полированного мрамора, но время сделало ее поверхность шероховатой и неровной.

– Что это? – спросила Пэм, проведя рукой по другому такому же камню.

– Остатки кладбища, – ответил Дэвид. – Надписи, конечно, стерлись. Это все, что сохранилось от Заплутавших Сосен двадцать первого века.

* * *

Они направились домой, обратно к комплексу. Все ужасно устали, всем было холодно. Снег пошел снова: белый покров окутывал поверхность утесов и ветки хвойных деревьев.

– Непохоже, чтобы кто-то еще тут жил, – заметил Левен.

– Одна из первых вещей, которые мы должны сделать, – сказал Пилчер, – это выслать беспилотники. Мы отправим их в Бойсе, Миссулу и даже в Сиэтл. Мы узнаем, осталось ли хоть что-нибудь.

Они возвращались в лес по собственным следам. Когда все в маленьком отряде умолкли, из долины позади них донесся крик – ослабленный расстоянием, но от этого не менее жуткий, он эхом отразился от засыпанных снегом утесов. Люди замерли, и через секунду еще один крик ответил первому – он был более низким, но в нем звучала та же смесь тоски и агрессии. Поуп открыл было рот, чтобы что-то сказать, и тут весь лес вокруг них огласился диким хором жутких, нечеловеческих воплей.

Люди бросились сквозь снег к убежищу – сначала трусцой, а затем, по мере того как крики приближались, все перешли на отчаянный бег. В сотне ярдов от тоннеля Пилчер почувствовал, что у него подгибаются ноги. По лицу его струился пот. Все остальные уже достигли ворот и заскочили внутрь, крича ему, чтобы бежал быстрее. Их голоса смешивались с визгами позади него.

Перед глазами у Дэвида все расплывалось. Он оглянулся через плечо и краем глаза уловил движение среди сосен – бледные четвероногие силуэты преследовали его сквозь лес. Он хватал ртом воздух и думал: «Я могу погибнуть в первый же день выхода из анабиоза!»

Мир потемнел, и лицо бегущего человека свело холодом. Он не потерял сознание – просто рухнул лицом в снег, не в силах шевельнуться. Крики становились все громче, приближались – и тут его рывком подняли с земли. С новой точки обзора, свисая с плеча Арнольда Поупа, Пилчер видел, как качаются позади деревья, видел человекоподобных тварей, несущихся к ним – первая уже была всего в пятидесяти футах.

Поуп втолкнул его в титановую дверь и сам протиснулся внутрь. Дэвид рухнул на пол, ощутив под щекой холодный бетон.

– Закройте дверь! Не пускайте их! – закричал Арнольд.

Ворота с грохотом захлопнулись, а с другой стороны донеслось несколько глухих ударов по толстому металлу.

Оказавшись в безопасности, Пилчер ощутил, как сознание ускользает от него. Последнее, что он услышал перед тем, как погрузиться в беспамятство, был голос Пэм – она с истеричным надрывом визжала:

– Что это за твари, черт побери?!

Часть I

Два часа спустя после разоблачительной речи Итана Бёрка

Дженнифер Рочестер

В доме было адски темно. Дженнифер машинально попыталась включить на кухне свет, но это не дало результата. Электричества не было. Хозяйка ощупью обошла холодильник, добралась до шкафчика над плитой, открыла его и достала хрустальный подсвечник, свечу и коробку спичек. Открыв газ, поднесла горящую спичку к конфорке и поставила чайник поверх шипящего голубого пламени. Потом зажгла огарок свечи и присела к кухонному столу.

В своей прошлой жизни она была заядлой курильщицей и, видит Бог, не отказалась бы от сигареты и сейчас, чтобы успокоить нервы и хоть чем-то занять руки, которые дрожали, не переставая, вот уже пару часов. Глаза женщины наполнились слезами, и огненный язычок свечи стал дробиться и расплываться. Все, о чем она могла сейчас думать, – это о своем муже, Тедди, и о том, как далеко она от него сейчас. Без малого в двух тысячах лет…

Дженнифер всегда лелеяла надежду, что снаружи по-прежнему есть мир. За ограждением. За всем этим кошмаром. Что где-то там по-прежнему есть ее муж. Ее дом. Ее работа в университете. В каком-то смысле именно эта надежда поддерживала Дженнифер все эти годы. Надежда на то, что однажды утром она проснется дома, в Спокане. Тедди, все еще спящий, будет лежать рядом с нею, и это место – Заплутавшие Сосны – окажется только сном. Она тихонько выскользнет из постели, отправится на кухню и сварит вкрутую яйца, приготовит мужу кружку крепкого кофе. Она будет ждать его, сидя у кухонного стола, и он вылезет из кровати в той своей кошмарной пижаме, взлохмаченный, заспанный и ужасно любимый. Она скажет: «Ночью мне снился странный сон», – но когда попытается рассказать об увиденном, то все пережитое в Заплутавших Соснах потеряется в тумане забытых сновидений. Она улыбнется мужу, сидящему по ту сторону стола, и скажет: «Но я не могу его вспомнить».

Теперь ее надежда исчезла. Одиночество ошеломляло женщину, но под ним тлел гнев. Гнев из-за того, что с нею сотворили все это, гнев из-за всех ее потерь.

Чайник на плите засвистел,

и Дженнифер встала из-за стола. Мысли ее путались. Она сняла чайник с конфорки, и свист затих. Затем налила кипяток в фаянсовую кружку со вставленной в нее заварочной сеткой, куда были заранее насыпаны листья ромашки. С кружкой в одной руке и свечой в другой она вышла из темной комнаты в холл.

Большинство горожан все еще были в театре, осмысливая разоблачительные речи шерифа, и, может быть, ей следовало оставаться со всеми остальными. Но правда была в том, что ей хотелось побыть одной. Сегодня ей нужно просто поплакать в постели. Если сон придет к ней, это будет замечательно, но, если говорить честно, Дженнифер этого не ожидала.

Она обогнула нижнюю балясину перил и стала подниматься по скрипучей лестнице. Свет свечи бросал отблески на стены. Электричество и прежде отключалось несколько раз, но женщина не могла отделаться от ощущения, что нынешний перерыв в подаче электроэнергии означает нечто новое.

То, что все двери и окна в доме были крепко заперты, немного – очень немного – успокаивало ее.

Шериф Итан Бёрк

Итан смотрел на двадцатипятифутовые стальные столбы и остроконечные пики-проводники, обвитые кольцами колючей проволоки. Обычно ограждение гудело от электрического тока, в тысячу раз более мощного, чем требуется для убийства человека. Так громко, что его было слышно за сотню ярдов, а вблизи наэлектризованность воздуха ощущалась всем телом.

Сегодня Итан не слышал ничего. Хуже того, тридцатифутовые ворота были распахнуты настежь. И зафиксированы в раскрытом положении.

Обрывки тумана проносились мимо, словно предвестники надвигающейся бури, а Бёрк смотрел на черный лес за ограждением. Сквозь неистовое биение собственного сердца он различал визг, эхом отдающийся среди деревьев. Аберы приближались.

Заключительные слова Дэвида Пилчера непрестанно прокручивались в памяти шерифа.

«Ад сам идет к вам».

Это была вина Итана.

«Ад сам идет к вам».

Он сделал ошибку, назвав угрозы этого психа блефом.

«Ад сам идет к вам».

И сказав людям правду.

Теперь все в городе, включая его жену и сына, обречены на смерть.

* * *

Итан бросился обратно сквозь лес, чувствуя, как с каждым рывком, с каждым отчаянным выдохом в его душе нарастает паника. Он петлял среди сосен, двигаясь теперь вдоль умолкнувшего ограждения.

Его «Бронко» стоял совсем рядом, но крики звучали уже ближе, громче.

Прыгнув за руль, шериф врубил двигатель и помчался сквозь лес, нещадно убивая подвеску и вытрясая из рамы немногочисленные осколки, оставшиеся от лобового стекла.

Он достиг дороги, ведущей в город, и перевалил через обочину обратно на асфальт.

Вдавил педаль газа в пол.

Двигатель взвыл.

Бёрк вырвался из леса и промчался мимо пастбища.

Яркие лучи играли на щите при въезде в город, высвечивая идиллическую картину: семья из четырех человек приветственно махала руками, улыбаясь беспечными улыбками родом из 1950-х годов, а под этим изображением красовался оптимистический лозунг: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В ЗАПЛУТАВШИЕ СОСНЫ, ГДЕ ОБРЕТАЕТСЯ РАЙ!»

«Теперь уже нет», – подумал Итан.

Если им повезет, аберы сперва доберутся до пастбища и убьют весь скот, прежде чем ворваться в город.

Вот она, прямо впереди – окраина Заплутавших Сосен.

В ясный день город являл собой само совершенство. Аккуратные кварталы ярко окрашенных викторианских домиков. Белые штакетные заборчики. Пышная зеленая трава. Мейн-стрит выглядела так, словно была построена специально для туристов: чтобы они прогуливались по ней и мечтали, как уйдут на покой, поселятся здесь и будут вести счастливую жизнь. Старомодную тихую жизнь. Горы, окружавшие поселение, обещали безопасность и убежище. На первый взгляд ничто не выдавало место, которое нельзя покинуть – место, где ты поплатишься жизнью только за попытку уйти оттуда.

Но не сегодня. Сейчас жилые дома и официальные здания были зловеще темными.

Итан свернул на Десятую авеню и промчался через семь кварталов, прежде чем вывернуть на Главную улицу так резко, что оба правых колеса машины оторвались от земли.

Впереди, на пересечении Главной и Восьмой улиц, стояли все жители города – там, где он оставил их, перед оперным театром. Четыреста с лишним душ, ожидающих в темноте, как будто их всей толпой выгнали с бала. Они по-прежнему были одеты в свои нелепые костюмы, в которые облачились ради празднества.

Бёрк остановил машину и вышел. Было жутко видеть Главную улицу во мраке: лишь пламя факелов озаряло теперь витрины магазинов. Вот кофейня «Ароматный парок», «Деревянные сокровища» – магазин игрушек Кейт и Гарольда Бэллинджер, отель «Заплутавшие Сосны», пекарня Ричардсонов, «Биргартен», «Сладкоежка», компания по недвижимости «Заплутавшие Сосны», где работала жена Итана, Тереза…

Шум толпы ошеломлял.

Люди уже оправились от состояния неверия и потрясения, в которое погрузились, когда Бёрк все-таки решился рассказать им всю правду о Соснах. Они начали разговаривать друг с другом – в каком-то смысле впервые.

Кейт Бэллинджер бросилась к нему. Именно она и ее муж Гарольд должны были быть казнены на сегодняшнем празднестве, и разоблачительная речь Итана спасла их жизни в последний момент. Кто-то наскоро зашил женщине порез над левым глазом, но лицо ее по-прежнему было покрыто кровью, и на преждевременно поседевших волосах тоже виднелись кровавые пятна. Исчезновение Кейт и последующее ее появление в Заплутавших Соснах и привело Итана в этот город две тысячи лет назад. В прошлой жизни они работали вместе в секретной службе. Были напарниками. И на краткий, обжигающий промежуток времени даже стали друг для друга кем-то бо?льшим, чем просто напарники.

Шериф схватил Кейт за руку и потащил ее к заднему борту «Бронко», подальше от ушей собравшихся. Она едва не умерла сегодня, и, когда Бёрк смотрел на нее, он видел по ее глазам, что рассудок этой женщины держится на тонкой, почти перетершейся нити.

– Пилчер отключил энергию, – сказал он ей.

– Знаю.

– Нет, я хочу сказать: он отключил подачу энергии и на ограждение. Он открыл ворота.

Кейт пристально смотрела на Итана, как будто пытаясь оценить, насколько плохую новость он сообщил ей.

– Так эти твари… – произнесла она. – Эти мерзкие существа…

– Возможно, они прямо сейчас входят в город. Они идут сюда. Я слышал их у ограждения.

– Сколько их?

– Не знаю. Но даже маленькая стая может быть убийственной.

Кейт оглянулась на толпу.

Разговоры утихали, люди подбирались поближе, чтобы услышать новости.

– У некоторых из нас есть оружие, – сказала женщина. – Кое у кого – мачете.

– Это их не остановит, – возразил шериф.

– Ты не можешь поговорить с Пилчером? Вызвать его? Заставить его передумать?

– Мы перешли эту грань.

– Тогда мы отведем всех обратно в оперный театр, – предложила Кейт. – Там нет окон. И всего по одному выходу с каждой стороны сцены. Внутрь ведут двойные двери. Мы забаррикадируемся внутри.

– А что, если нас ждет многодневная осада? Ни еды, ни тепла, ни воды… И там нет достаточного количества материалов для баррикад – по крайней мере настолько прочных, чтобы они смогли удержать аберов.

– И что теперь,

Итан?

– Я не знаю. Но мы не можем просто отослать людей по домам.

– Некоторые уже разошлись.

– Я же сказал тебе задержать здесь всех!

– Я пыталась.

– Сколько человек отправилось домой?

– Пятьдесят или шестьдесят.

– Боже!

Итан заметил Терезу и Бена – свою драгоценную семью. Они пробирались к нему сквозь толпу.

– Если я смогу проникнуть в гору, если смогу показать приближенным Пилчера, какому человеку они на самом деле служат, то у нас может появиться шанс, – сказал он решительно.

– Так иди. Прямо сейчас, – предложила Бэллинджер.

– Я не покину своих родных. Только не сейчас, когда у нас нет реального плана.

Тереза подошла к мужу. Она стянула свои длинные светлые волосы в «конский хвост». И она, и Бен были одеты в темное.

Итан поцеловал ее, а потом взъерошил волосы сына, видя в глазах двенадцатилетнего мальчика недетский взгляд – взгляд того мужчины, каким тот мог бы стать в будущем. Пугающе быстрое взросление.

– Что ты обнаружил? – спросила Тереза.

– Ничего хорошего.

– Я понимаю, – сказала Кейт. – Нам всем надо переждать где-то в безопасном месте, пока ты пробиваешься в гору.

– Верно, – кивнул Бёрк.

– Где-то в хорошо укрепленном месте, которое можно оборонять. Там, где уже есть запасы провианта и воды.

– Именно.

Кейт улыбнулась:

– Возможно, я действительно знаю такое место.

Итан тоже это знал.

– Пещера Скитальцев, – кивнул он.

– Да.

– Это может сработать. У меня в шерифском участке есть оружие.

– Поезжай и привези его. Возьми с собой Брэда Фишера. – Кейт указала в сторону тротуара. – Он вон там.

– Как же мы сможем увести в горы такое количество народа?

– Я разделю все население города на четыре группы по сотне, – предложила миссис Бэллинджер, – и каждую группу возглавит человек, знающий дорогу.

– А что нам делать с теми, кто ушел по домам? – спросила Тереза.

Ответом ей был одинокий крик, долетевший издалека.

До этого толпа негромко переговаривалась.

Теперь же все умолкли.

Звук доносился из южной части города – прерывистый, исполненный злобы вой.

Его нельзя было объяснить или описать тому, кто никогда его не слышал.

Но любой, кто это слышал, всем своим существом понимал его значение.

И значение было таково: ад надвигается.

– Будет достаточно тяжело защитить даже тех, кто остался, – вздохнул Итан.

– Так что, им теперь придется защищаться самим?

– Мы все теперь каждый сам за себя.

Шериф обошел «Бронко» со стороны переднего пассажирского сиденья и извлек из-под кресла мегафон. Протянув его Кейт, он спросил:

– Ты поняла?

Она кивнула.

Бёрк посмотрел на Терезу:

– Я хочу, чтобы ты и Бен остались с Кейт.

– Ладно, – согласилась та.

– Я пойду с тобой, папа, – возразил мальчик.

– Мне нужно, чтобы ты был с мамой.

– Но я могу тебе помочь!

– Это и будет твоя помощь мне. – Итан повернулся к миссис Бэллинджер. – Я отыщу тебя, когда вернусь из шерифского участка с оружием. Где вы будете?

– Приходи в маленький парк на северной окраине города.

– Тот, где беседка?

– Именно в этот.

* * *

Брэд Фишер, единственный адвокат Заплутавших Сосен, неуклюже пристроился на развороченном переднем пассажирском сиденье Итанова «Бронко», сжимая рукоять дверцы, в то время как Бёрк на скорости в шестьдесят миль в час вел машину по Первой авеню.

Итан глянул на своего пассажира:

– Где твоя жена?

– Мы были в театре, – ответил Брэд. – Ты произносил речь, рассказывал нам… обо всем этом. Затем я смотрю – а Меган уже нет рядом.

– Учитывая, чему она учила детей за спинами родителей, она, вероятно, решила, что люди сочтут ее предательницей, – предположил шериф. – Она испугалась за свою жизнь. Что ты испытываешь к ней теперь?

Похоже, этот вопрос застал Фишера врасплох. Обычно этот человек был аккуратно одет и гладко выбрит – образец компетентного молодого адвоката. Сейчас он задумчиво потирал подбородок, на котором уже пробивалась щетина.

– Не знаю, – вздохнул он. – У меня никогда не было чувства, будто я знаю ее или она знает меня. Мы жили вместе потому, что нам так было велено. Мы спали в одной постели. Иногда спали друг с другом.

– То же самое можно сказать о множестве настоящих браков, заключенных добровольно. Ты любил ее?

Брэд снова вздохнул:

– Это сложный вопрос… Кстати, ты поступил правильно. Ну, когда рассказал нам.

– Если бы я знал, что он отрубит энергию на ограждении…

– Не ходи туда, Итан. Ты не сможешь играть в эту игру. Ты сделал то, что считал правильным. Спас Кейт и Гарольда. Показал нам, чего на самом деле сто?ит наша жизнь.

– Интересно, долго ли продержится это убеждение, когда люди начнут погибать? – промолвил Бёрк.

Свет фар озарил темный шерифский участок. Итан свернул на тротуар прямо через бордюр, остановил «Бронко» в нескольких футах от двери и вылез, включив фонарик. Мужчины подошли к двойным дверям. Итан отпер их и распахнул створку.

– Что берем? – спросил Брэд, когда они промчались через вестибюль и свернули по коридору к кабинету шерифа.

– Все, что стреляет.

Фишер светил фонариком, пока его товарищ доставал из шкафа стволы и подбирал к ним патроны. Бёрк положил на стол «Моссберг 930»[2 - «Моссберг 930» (Mossberg 930) – полуавтоматическое ружье.] и загнал в магазин восемь пуль. Затем вложил тридцать патронов в «Бушмастер АR-15»[3 - «Бушмастер AR-15» (Bushmaster AR-15) – вариант штурмовой винтовки AR-15.] и зарядил магазин «Пустынного орла». Дальше последовали еще несколько дробовиков, охотничьи ружья, «глоки», «ЗИГ-Зауэр», «смит-и-вессон» калибра.357 и еще два пистолета, но зарядка всего этого оружия отняла слишком много времени.

Кейт Бэллинджер (Хьюсон)

Она сжимала руку Гарольда. Ее муж должен был вести свою группу к входу в нескольких кварталах южнее, а она свою – к северной окраине города.

Кейт обвила руками его шею, приникнув к его губам в долгом страстном поцелуе.

– Я люблю тебя, – сказала она.

Гарольд улыбнулся. Его серебристые волосы, пропитанные потом, прилипли ко лбу, несмотря на вечерний холод. Кровоподтеки на его лице уже начали чернеть.

– Кэти, если что-нибудь случится… – начал было он.

– Не делай этого, – попросила она.

– Чего этого?

– Просто дойди до пещеры.

В нескольких кварталах от того места, где они стояли, раздался вой. Направляясь к толпе людей, ожидавших, когда она поведет их в безопасное место, Кейт оглянулась назад и послала Гарольду воздушный поцелуй.

Он поймал его на лету.

Дженнифер

В спальне она поставила свечу на комод и сняла костюм, надетый ради празднества – черный короткий плащ-тренч поверх длинного красного платья. Ее голову венчала пара самодельных дьявольских рогов, и Дженнифер выпутала их из волос. Ночная рубашка висела на плечиках с внутренней стороны двери.

Улегшись в кровать, женщина поднесла к губам чашку ромашкового чая и стала смотреть на отблески пламени свечи, танцующие на потолке.

Чай остыл, теперь он был просто теплым.

Это было для нее привычной последовательностью действий вот уже три года, и Дженнифер решила, что будет умнее не нарушать этот ритуал и сегодня. Когда твой мир распадается на части, цепляйся

за привычное.

Она подумала об остальных обитателях Заплутавших Сосен. Те, вероятно, тоже переживали все это каждый на свой лад, ставя под сомнение все, что им сказали, и приходя к осознанию того, как страшно все они заблуждались. Что принесет им всем завтрашний день?

Окно у кровати было приоткрыто, и струйка холодного ночного воздуха просачивалась внутрь. Дженнифер намеренно поддерживала в комнате низкую температуру: ей нравилось засыпать в выстывшей спальне под горой одеял.

За окном было непроглядно темно, и даже сверчки умолкли. Женщина поставила кружку с чаем на прикроватный столик и укрыла ноги одеялами. Свеча, стоявшая на комоде, укоротилась уже до дюйма, но Дженнифер не хотела оставаться сейчас в полной темноте. Пусть огарок догорит сам по себе.

Женщина закрыла глаза, и у нее возникло ощущение, будто она падает. Так много мыслей, так много страхов навалилось на нее, что их вес был почти осязаем.

Нужно было просто уснуть, но Дженнифер думала о Тедди. В последний год она часто ловила себя на том, что помнит запах мужа, звук его голоса и ощущение его рук на ее теле намного яснее, чем его лицо. Она стала забывать, как он выглядит.

Где-то снаружи, во тьме, закричал человек, и Дженнифер выпрямилась. Она никогда не слышала, чтобы кто-то так кричал. Ужас, и неверие, и невыносимая боль – все слилось в этом крике, который, казалось, длился, длился и длился без конца. Этот крик означал, что там кого-то убивают. Они все-таки решили казнить Кейт и Гарольда?

Звук оборвался – резко, как будто его выключили, и Дженнифер посмотрела вниз. Оказывается, она, сама того не сознавая, вскочила с кровати и теперь стояла босиком на холодном деревянном полу. Женщина подошла к окну и подняла раму на несколько дюймов выше. В комнату хлынул холод.

Кто-то закричал в доме поблизости, потом хлопнула дверь, а потом кто-то пробежал по переулку. Еще один крик эхом раскатился по улице – но этот звук был иным. Такой же вопль издавало чудовище в «Бронко» шерифа. Ужасающий, нечеловеческий визг…

Ему ответили другие крики. С ночным ветром в комнату влетел сильный, едкий запах, подобный гниющему мускусу. Низкое, горловое рычание раздалось в саду Дженнифер, и она закрыла окно и защелкнула задвижку. Затем, отшатнувшись от окна, села на кровать. И в этот миг что-то ворвалось через окно в гостиную на первом этаже. Хозяйка рывком повернулась к двери. Пламя свечи на комоде моргнуло и угасло, и у нее перехватило дыхание. В комнате было непроглядно темно: Дженнифер не видела даже собственной ладони, поднесенной к лицу. Вскочив на ноги, она заковыляла к двери спальни, ударилась коленом о сундук, стоявший в изножье кровати, но сумела остаться на ногах.

Наконец, она оказалась у двери и услышала, как скрипят ступени под весом существа, которое взбиралось по лестнице. Миссис Рочестер закрыла дверь и нащупала замок. Тот щелкнул, закрываясь. А то, что вломилось в ее дом, теперь было в коридоре за дверью: половицы стонали под тяжестью его тела.

Снова послышался шум внизу, и дом наполнили визг и постукивание. Дженнифер опустилась на четвереньки и поползла прочь от двери, от того, что приближалось с той стороны. Упав на живот, женщина заползла под кровать. Сердце ее колотилось так, что, казалось, эти удары гулко отдавались в запыленных половицах. Она слышала, как все больше тварей взбиралось наверх.

Дверь в спальню сорвалась с петель, и шаги того, что вошло в комнату, сопровождались странным постукиванием по деревянному полу. Как будто у этого были когти.

Хозяйка снова почувствовала запах, куда более сильный, чем раньше. Так должна была вонять мертвечина – гниль и кровь, – и потусторонний смрад, происхождения которого женщина не знала. Она не издала ни звука. Половицы затрещали совсем рядом с кроватью, точно под весом существа, опустившегося на колени, и Дженнифер задержала дыхание. Что-то твердое и гладкое схватило ее за плечо – она закричала и рванулась. Плечо неожиданно онемело, женщина поднесла к нему ладонь и ощутила влагу. Что-то поранило ее.

– Боже, прошу Тебя… – прошептала она еле слышно.

Теперь в комнате было уже не одно существо.

«О, Тедди!..» Дженнифер хотела лишь увидеть его лицо. В последний, единственный раз. Если это действительно конец.

Кровать поднялась, одна из ножек царапнула бок миссис Рочестер, и все сооружение врезалось в стену. Царила непроглядная тьма, и женщина не могла пошевельнуться, парализованная страхом. Плечо ее обильно кровоточило, но она ничего не чувствовала. Все ее тело онемело, словно выключившись: адреналиновая реакция «бей или беги» пока еще не вступила в действие. Дженнифер сжалась в комок, спрятав лицо в коленях.

Эти существа сгрудились вокруг нее, они стояли над нею, и их нечеловеческое дыхание было частым и мелким, словно у загнавших добычу псов.

За две недели до того, как отправиться в судьбоносную поездку в Заплутавшие Сосны, Дженнифер и Тедди провели субботу в Приречном парке в Спокане. Они бросили плед для пикника на траву и сидели там до сумерек, читая каждый свою книгу и поглядывая, как водопад взбивает речную гладь в белую пену.

И теперь женщина на секунду увидела его лицо. Не прямо, а в профиль. Вечерний свет золотил остатки его волос, отражался от стекол очков в тонкой оправе. Он смотрел, как солнце садится над водопадами. В этот момент он был спокоен и доволен. И она тоже.

«Тедди!» – позвала она мысленно.

Он повернулся и посмотрел на нее.

Улыбнулся.

И все закончилось.

Итан

Брэд засовывал рюкзак, набитый патронами, в машину через разбитое заднее окно, а Итан сел за руль. Он взглянул на часы: на то, чтобы вооружиться, было потрачено одиннадцать минут.

– Поехали! – поторопил Бёрк адвоката.

Тот распахнул дверцу и вскарабкался на покореженное сиденье. Свет фар брызнул сквозь стеклянную дверь в вестибюль шерифского участка. Итан глянул в зеркало заднего вида. Сквозь красный отблеск хвостовых огней он увидел бледный силуэт, промчавшийся мимо, и включил задний ход. Они съехали с тротуара, и Бёрк ударился головой о потолок машины, когда колеса соскочили с бордюра. Он резко затормозил, остановив «Бронко» посреди проезжей части, и дернул ручку переключения передач. Что-то ударилось о дверцу машины со стороны пассажирского сиденья. Брэд закричал, и к тому времени, как водитель оглянулся на него, ноги пассажира уже исчезали за пустой оконной рамой.

В темноте Итан не видел крови, но чуял ее – сильный, резкий запах ржавого железа, разлитый в воздухе. Он вытащил пистолет. Крик умолк, и все, что слышал теперь шериф, – это затихающее царапанье ботинок Фишера по асфальту. Кто-то волочил его тело прочь. Бёрк схватил фонарик, который Брэд уронил между сиденьями, и пошарил лучом по улице.

О, Боже мой!

Луч высветил абера. Тот припал на задние лапы над телом Брэда, погрузив пасть в разорванную глотку человека. Существо подняло голову – его морда была темной от крови. Оно зашипело на свет, точно змея, и в этом шипении звучало предупреждение: не тронь мою добычу! А позади этого абера луч выхватил из тьмы еще несколько бледных фигур, выходящих на середину

улицы.

Итан нажал на газ. В зеркале заднего вида он узрел, как дюжина чудовищ погналась за машиной на четвереньках. Тот, что был впереди, оказался теперь сбоку. Он прыгнул на окно со стороны водителя, но промахнулся, ударился о борт машины и отлетел прочь. Итан увидел, как сбитое им существо катится поперек улицы, и вдавил педаль газа до упора. Когда он снова посмотрел вперед, футах в двадцати перед радиатором стоял мелкий абер, застыв в свете фар и оскалив зубы. Шериф сжался в комок.

Удар бампера отбросил и эту тварь назад, футов на тридцать, после чего машина наехала на него и волокла его за собой полквартала. «Бронко» трясло так сильно, что Итан едва удерживал руль во вспотевших ладонях.

Наконец труп абера отцепился и остался лежать на асфальте. Бёрк мчался на север, и в его зеркале заднего вида была лишь темная пустая улица.

Впервые за эти мгновения шериф снова мог позволить себе дышать.

* * *

Возле северной окраины города Итан свернул на запад и проехал несколько кварталов по направлению к Главной улице, пока наконец фары его машины не высветили людей, выстроившихся шеренгой поперек улицы. Свет нескольких факелов озарял их лица.

Шериф направил «Бронко» на тротуар. Ключи он оставил в замке зажигания, чтобы фары продолжали гореть. Обойдя автомобиль сзади, откинул задний борт и взял один из трех заряженных дробовиков.

Кейт стояла у открытого люка позади парковой скамьи. С изнанки было видно, что люк сколочен из дюймовых досок и скреплен ржавыми петлями, а сверху замаскирован землей и травой. Она и еще один человек помогали людям по одному спускаться под землю.

Когда Итан подошел к Кейт, глаза их встретились. Он сунул ей в руки дробовик и оглянулся на толпу; наверху оставались еще человек двадцать пять – тридцать.

– Они должны были быть под землей уже пять минут назад, – сказал шериф.

– Мы шли так быстро, как могли, – отозвалась женщина.

– Где Бен и Тереза?

– Уже внизу.

– Аберы пришли, Кейт.

Бёрк увидел в ее глазах вопрос еще до того, как она задала его вслух:

– Где Брэд?

– Они схватили его. Я говорю тебе: у нас максимум пара минут, затем все будет кончено.

Толпа двигалась так, как и полагается при эвакуации, – в полном порядке, никто не произносил ни слова, в воздухе было разлито немое напряжение. Крики – человеческие и нечеловеческие – все чаще раздавались то тут, то там в городе.

Итан повернулся к очереди:

– У меня в машине груз оружия. Если в прошлой жизни вы владели огнестрельным оружием, если у вас есть какой-то опыт стрельбы и вы можете управиться с этим делом, идемте со мной.

Из шеренги вышли десять человек – они проследовали за Бёрком к кузову «Бронко». Среди них был Гектор Гайтер, городской пианист. Он был высок и худощав, с темными, сильно тронутыми сединой волосами – от висков у него и вовсе тянулись две совершенно белые пряди. Музыкант отличался изящными, почти аристократическими чертами лица. Для празднества он нарядился в костюм злого эльфа-убийцы.

– Ты когда-нибудь в прошлой жизни стрелял из ружья, Гектор? – недоверчиво спросил шериф.

– Когда-то я каждое Рождество охотился вместе с отцом на уток, – объяснил тот.

Итан протянул ему «Моссберг»:

– Я зарядил его пулями двенадцатого калибра. Отдача будет сильнее, чем от патронов с дробью на птиц, к которым ты привык.

Гайтер взял оружие за ствол – так странно было видеть эти мягкие, изящные руки сжимающими армейский дробовик!

– Мы с тобою спустимся последними, – сказал Бёрк и снова повернулся к своему арсеналу. – У меня осталось несколько револьверов и пара пистолетов-пулеметов. Кому что раздать?

Часть II

Пилчер

Заплутавшие Сосны

Двенадцать лет назад

Было утро.

Утро осеннего дня.

В его предыдущей жизни небо не было таким синим. Можно было смотреть прямо в бездонную глубину, отливающую фиолетовым цветом. Воздух был таким чистым и прозрачным, что все казалось нереальным, а краски – ослепительно яркими.

Пилчер шел по дороге в город. Она была заасфальтирована всего две недели назад и все еще пахла гудроном. Он прошел мимо новенького рекламного щита, на котором рабочий выводил букву «а» в слове «рай». По завершении девиз на щите будет гласить: «Добро пожаловать в Заплутавшие Сосны, где обретается рай!»

– Доброе утро! – бросил Дэвид. – Отличная работа.

– Спасибо, сэр! – отозвался рабочий.

Городу предстояло еще долго строиться, но долина уже начала выглядеть почти обжитой. Лес был по большей части вырублен: осталось лишь некоторое количество деревьев, которые будут затенять уличные тротуары и дворы перед домами.

Мимо проехала бетономешалка. Вдалеке виднелись несколько домов, находящихся на разных стадиях готовности. Для постройки жилых зданий все было подготовлено еще до ухода в анабиоз. После того как были заложены фундаменты, работа, похоже, ускорилась: город рос все быстрее с каждым днем, дома обретали форму… Школа была почти достроена. У больницы был сооружен каркас трех нижних этажей.

Пилчер дошел до выровненного, но еще не заасфальтированного перекрестка – в дальнейшем это будет угол Восьмой и Главной улиц. Вся долина гудела от отдаленного воя цепных пил, сквозь который прорывались слаженные удары молотков, вгоняющих гвозди в брусья. Дома вдоль будущей Мейн-стрит были уже возведены, хотя и не отделаны: желтые сосновые доски ярко сияли на утреннем солнце.

Подъехал Арнольд Поуп на открытом джипе «Рэнглер»: он выбрался из машины и не спеша подошел к нему.

– Прибыли взглянуть на то, как продвигаются дела?

– Великолепно, не так ли? – улыбнулся его начальник.

– Мы уже опережаем график. Если все пойдет хорошо, сто семьдесят домов будут завершены до того, как пойдет снег и будет готова внешняя отделка всех зданий в городе. Это означает, что мы сможем продолжить внутреннюю отделку зимой.

– Так на какой срок я могу назначить официальное разрезание ленточки?

– На следующую весну.

Пилчер улыбнулся, вообразив это: теплый день в мае, по всей долине яркие цветы, нежная травка, молодые, желтовато-зеленые листья…

Новый старт. Человечество начинает с чистого листа.

– Вы уже подумали, как объясните все это первым обитателям? – спросил тем временем Арнольд.

Они шли посреди улицы. Дэвид оглядывал леса, обрамляющие здание, которое должно будет стать оперным театром.

– Я полагаю, что вначале они будут потрясены и не сразу смогут поверить в то, что произошло, – сказал он задумчиво, – но когда они поймут, что я даю им шанс стать частью чего-то подобного…

– Они падут на колени, вознося вам хвалу, – довершил Поуп.

Пилчер улыбнулся. Мимо прогрохотал грузовик, везущий неошкуренные бревна.

– Можешь ли ты постичь, как велика эта возможность? – рассуждал Дэвид. – В мире, откуда мы пришли, наше существование было невероятно легким. И полным неудовлетворенности из-за этой легкости. Как чувствовать себя значимым, если ты всего лишь один из семи миллиардов? Когда еда, одежда и вообще все, что тебе нужно, покупается в соседнем торговом центре? Когда мы одурманиваем наш разум, погружаем его в сон различными зрелищами, демонстрируемыми нам «в улучшенном

качестве», значимость жизни, сама цель нашего существования утрачивается.

– И какова же она? – спросил Арнольд.

– Что именно?

– Наша цель.

– Увековечить наш вид, конечно же. Править этой планетой. И мы будем править ею снова. Не при твоей и не при моей жизни, но будем. У людей, которых я вывел из анабиоза, чтобы населить свой город, не будет айфонов, айпадов, «Фейсбука», «Твиттера» и интернет-магазинов. Они будут общаться так, как когда-то общались наши предки. Лицом к лицу друг с другом. И будут жить, зная, что они – последние из человечества, что за оградой обитают миллиарды чудовищ, жаждущих пожрать их. С этим знанием они будут жить в полном понимании того, что при таких невероятных ставках их жизни имеют непревзойденную ценность. И разве не этого мы хотели в итоге? Чувствовать себя полезными? Или ценными?

Пилчер улыбнулся, глядя, как его город – его мечта – оживает буквально на глазах. Чуть помолчав, он добавил:

– Это место станет нашим Эдемом.

Тёрнеры

Джим Тёрнер поцеловал восьмилетнюю дочь в лоб и утер слезы, струящиеся из ее глаз.

Она спорила с ним:

– Я хочу, чтобы ты остался с нами!

– Я должен охранять наш дом.

– Я боюсь!

– С тобой останется мама.

– Почему снаружи кричат люди?

– Я не знаю, – солгал мужчина.

– Это из-за тех чудовищ? Нам рассказывали о них в школе. Мистер Пилчер защищает нас от них.

– Я не знаю, кто они такие, Джессика, но я должен сделать все, чтобы с тобой и с мамой ничего не случилось, понимаешь?

Девочка кивнула.

– Я люблю тебя, милая, – сказал ее отец.

– Я тоже люблю тебя, папочка.

Джим встал и обхватил ладонями лицо жены. В темноте он не видел ее, но чувствовал, как дрожат у нее губы, как мокры от слез ее щеки.

– У вас есть вода, еда, фонарик, – сказал он. Попытался пошутить: – Даже горшок, чтобы писать в него.

Супруга обняла его за шею и прошептала ему на ухо:

– Не делай этого.

– Другого способа нет.

– Подвал…

– Не выйдет. Доски слишком длинные, они не лягут поперек двери. – Тёрнер слышал, как их соседи, Миллеры, умирают в своем доме через дорогу. – Когда настанет время выходить…

– Ты выпустишь нас.

– Только этого я и хочу. Но если я не приду, чтобы сделать это, используй гвоздодер. Тебе нужно будет отжать им косяк.

– Нам нужно было остаться вместе со всеми.

– Знаю, но мы не остались и теперь делаем все, что можем, чтобы выжить. Что бы вы ни услышали, что бы ни происходило в спальне, оставайтесь в шкафу и не издавайте ни звука. Закрой ей уши, если…

– Не говори так! – простонала Грейс.

– Если что, папочка? – с любопытством спросила их дочь.

– О, Боже, не говори так! – воскликнула миссис Тёрнер.

– Я люблю вас, девочки мои, – проговорил ее муж. – А теперь мне нужно закрыть эту дверь.

– Нет, папочка!

– Тихо, Джесс, – прошептал Джим.

Он поцеловал жену, а потом дочь. Затем закрыл их в шкафу – в спальне на втором этаже их дома, выстроенного в викторианском стиле и окрашенного в цвет лаванды. Его ящик с инструментами уже стоял, открытый, на полу. Тёрнер включил фонарик и выбрал две подходящих доски в два дюйма толщиной и в четыре шириной из груды обрезков, принесенных из сарая – они остались от постройки собачьей конуры прошлым летом. Те теплые дни, когда он работал на заднем дворе…

Крик миссис Миллер разбил эти воспоминания на осколки.

– Нет, нет, нет, нет, нет! О, Бо-о-о-о-о-оже!!!

Джессика плакала в шкафу. Грейс пыталась успокоить ее. Джим схватил молоток и пришпилил гвозди с обоих концов каждой доски. Шурупы были бы надежнее, но на это не было времени. Он приложил сосновую доску поперек дверцы шкафа и утопил гвозди в косяки. Мысли его мчались неостановимым потоком. Мужчина снова и снова проигрывал в памяти то, что сказал шериф, но не мог это осмыслить. Как это может быть: мы – все, что осталось от человечества?

К тому времени как Тёрнер приколотил все четыре доски поперек двери, Миллеры по другую сторону улицы умолкли. Джим уронил молоток и утер лоб. Со лба у него капал пот. Опустившись на колени, он прижался губами к дверце шкафа.

– Джессика? Грейс?

– Я слышу тебя, – ответила его жена.

– Дверь заколочена, – сообщил Джим. – Теперь мне нужно найти, куда спрятаться.

– Пожалуйста, побереги себя.

Он положил руку на дверь:

– Я очень люблю вас обеих.

Грейс сказала что-то в ответ, но он не смог расслышать ее слова: слишком глухо они прозвучали. Слишком тихо. Слишком много слез было в ее голосе. Поднявшись на ноги, мужчина взял фонарик и молоток – самое близкое к оружию из всего инструментального набора. У двери в спальню он повернулся и осторожно прикрыл ее за собой. В коридоре было темно.

Последние полчаса были так плотно заполнены криками и визгами, что тишина показалась ему теперь неправильной, обманчивой.

«Где ты спрячешься? Как ты выживешь?»

Тёрнер остановился на верхней площадке лестницы. Его тянуло включить фонарик, но он боялся, что свет привлечет внимание тварей. Ведя рукой по перилам, чтобы не упасть, Джим медленно спускался по скрипящим ступеням. Гостиная была залита непроницаемо-черной тенью. Он направился к входной двери и запер ее на засов, но у него было ощущение, что это не поможет. Судя по тому, что он видел, эти твари врывались в окна.

Остаться в доме? Или уйти?

Тёрнер услышал, как по другую сторону двери что-то скребется. Наклонившись вперед, он выглянул в глазок. Ни один уличный фонарь не горел, но Джим видел, что происходит снаружи: асфальт, столбики штакетника и припаркованные у тротуара машины были слабо озарены светом звезд. Три мерзкие твари ползли по плитам дорожки, ведущей от изгороди к двери. Еще из окна спальни на втором этаже хозяин дома видел, как они рыщут по улице, но впервые узрел их так близко. Ни одно из этих существ не было крупнее его самого, но под их шкурой играли невероятно мощные мышцы. Они выглядели… Словно люди, облаченные в костюмы чудовищ. Вместо пальцев у них были когти, зубы были приспособлены, чтобы грызть и рвать, а выставленные вперед руки казались непропорционально длинными по отношению к остальному телу. Даже длиннее, чем их ноги.

– Из какого ада вы вырвались? – беззвучно, словно молясь, прошептал мужчина.

Они добрались до крыльца.

Страх неожиданно окутал Тёрнера, словно мокрая пелена. Он отпрянул от двери и двинулся обратно сквозь мрак, между диваном и кофейным столиком, а затем в кухню, где звездный свет проникал через окно над раковиной и был достаточно ярким, чтобы подсветить линолеум и указать путь. Джим положил молоток на разделочный столик и снял ключ от черного хода с гвоздя у двери. Когда он вставил ключ в скважину, что-то с силой ударило в парадную дверь. Удар, от которого расщепилось дерево и вылетел замок.

Тёрнер повернул ключ и откинул щеколду. Он открыл дверь черного хода в тот же момент, как вылетела парадная дверь. Лестница, ведущая на второй этаж, к спальне, к шкафу, где прятались его девочки, – вот что первым делом увидят эти чудовища. Джим сделал несколько шагов назад, в темноту кухни и позвал:

– Эй, вы! Сюда!

Визг, разрывающий барабанные перепонки, заполнил дом. Тёрнер ничего не видел, но слышал,

как эти твари натыкаются на столы и стулья, несясь к нему. Он бросился вон из дома через черный ход, захлопнул за собой дверь и спрыгнул с единственной ступеньки на идеально подстриженную квадратную лужайку.

Джим помчался мимо собачьей будки к изгороди. Позади него разбилось стекло. А когда он достиг ворот, ведущих в переулок, то оглянулся назад и увидел, как одно из этих существ выбирается наружу через кухонное окно, тогда как два других выскочили из двери черного хода.

Он отдернул засов и ударом плеча распахнул ворота.

Итан

Вопли аберов раздавались менее чем в квартале от парка, когда Итан спустился в люк, схватился за ручку с внутренней стороны крышки и опустил ее над своей головой. По тоннелю перекатывалось эхо сотен голосов, звучащих внизу, достаточно громкое, чтобы заглушить визг чудовищ. Бёрк пошарил по крышке, но с этой стороны не было никакого замка или задвижки, никакого способа запереться от внешнего мира. Он начал спускаться по лесенке – двадцать пять железных скоб, ведущих на дно тоннеля, озаренное светом десятка факелов.

Это была дренажная труба размером шесть на шесть футов. Бетон крошился, корни и побеги тут и там проломили его. Трубе было около двух тысяч лет. Она проходила под всем городом и, помимо кладбища, была единственным изначальным сооружением, оставшимся от Заплутавших Сосен двадцать первого века. От нее веяло холодом, сыростью и древностью.

Люди стояли сплошной шеренгой, прижавшись спинами к стене, словно школьники, собранные на какие-то зловещие учения. Напряженные. Ожидающие. Дрожащие. Глаза некоторых были широко распахнуты, а у других на лицах и вовсе отсутствовало всякое выражение, как будто эти люди никак не могли принять то, что с ними происходит.

Итан быстрым шагом направился по тоннелю к Кейт.

– Все спустились? – спросила она.

– Да. Веди колонну. Мы с Гектором будем замыкающими.

Когда Бёрк двинулся назад вдоль шеренги, он приложил палец к губам, призывая всех к молчанию. Проходя мимо жены и сына, поймал взгляд Терезы, подмигнул ей и на миг сжал ее руку, после чего тут же поспешил дальше. К тому времени когда он достиг хвоста колонны, все уже двинулись в путь.

Шериф отозвал из колонны последнего человека, несущего факел. Это была женщина, которая по выходным дежурила за барной стойкой в «Биргартене». Кажется, ее звали Мэгги.

– Что вам от меня нужно? – спросила барменша. Она была молода и напугана.

– Просто держи свой факел и свети нам, – велел ей Бёрк. – Ты Мэгги, верно?

– Да.

– А я Итан.

– Я знаю.

– Идем.

Вся группа двигалась достаточно медленно, так что Итан, Гектор и Мэгги приотстали, не боясь потеряться. Свет факела подсвечивал стены и играл на крошащемся бетоне, озаряя отрезок тоннеля на сорок футов в обе стороны. Пустой промежуток между стенами позади беглецов был тревожно-черным. Слышался лишь звук шагов, шлепанье ног по воде, несколько приглушенных голосов и больше – почти ничего.

Пока они шли, мысли Итана обратились к Терезе и Бену. Они были всего в пятидесяти футах от него, но он не хотел бы в таких обстоятельствах отдаляться от них даже на пару шагов. Их группа подошла к перекрестку, и факел Мэгги вырвал из тьмы пересечение тоннелей. На долю секунды шерифу показалось, что он слышит крики, доносящиеся из темноты, но они потерялись в шуме шагов его группы.

– У нас всё в порядке? – спросила Мэгги.

Голос ее дрожал.

– Да, – ответил Итан. – Скоро мы будем в безопасности.

– Мне холодно.

Ее маскарадный костюм состоял из бикини, надетого под дождевик, и сапожек с меховой отделкой.

– Там, куда мы идем, у нас будет огонь, – заверил ее Бёрк.

– Я боюсь.

– Ты держишься молодцом, Мэгги.

Миновав два перекрестка, они свернули направо, в другой тоннель.

Проходя мимо старой железной лесенки, ведущей наверх, во тьму, Итан остановился.

– Что это за звук? – спросил Гектор.

Шериф оглянулся на свою спутницу:

– Дай мне свой факел.

– Зачем? – удивилась барменша.

Бёрк забрал у нее горящую палку и отдал ей дробовик. Потом он полез вверх, хватаясь одной рукой за перекладины, а второй сжимая факел. На десятой ступеньке снизу донесся голос Гектора:

– Итан, не хочу жаловаться, но теперь тут ничего не видно!

– Я вернусь через минуту, – пообещал шериф.

– Что ты делаешь?! – вскрикнула Мэгги.

В ее голосе звучали слезы, но Бёрк продолжал карабкаться вверх, пока не ударился головой о крышку люка. Он держался за верхнюю ступеньку лестницы, и факел в его руке освещал изнанку крышки. Жар пламени обжигал лицо.

Мэгги и Гектор продолжали взывать к нему. Итан чуть приподнял крышку. По сравнению с темнотой тоннеля озаренный звездным светом город был виден, словно днем. Шум, который заставил шерифа подняться по лестнице, был криком – человеческим. И Итан никак не мог осознать то, что теперь видел.

Какой смысл можно найти в том, что посреди улицы, которая словно сошла с обложки субботнего «Ивнинг пост», мечутся люди, преследуемые ордой чудовищ – белесых, бледных, подобных призракам в ночи? Одни мчались на задних конечностях, другие – на четвереньках, проворные и быстрые, точно волки.

Все происходящее воспринималось отрывисто, словно бы «по кусочкам» – последовательностью неизгладимых из памяти картин.

Из ближайшего дома доносятся крики – аберы вламываются внутрь через выходящее на улицу окно. Три других твари набегают на одного из распорядителей празднества, который остановился и в последний момент повернулся к ним, но взмахнул своим мачете слишком рано. Лезвие на пару дюймов разминулось с носом переднего чудища, в то время как двое других повалили человека наземь. Тридцатью ярдами дальше абер вытягивает из распоротого живота своей жертвы внутренности и поглощает их, в то время как человек, пришпиленный к мостовой его когтями, издает последний в своей жизни звук – ужасный, отчаянный вопль. Посреди Главной улицы огромный абер стоит над Меган Фишер, терзая ее. Десятки тел уже разбросаны по Главной, большинство лежит совершенно неподвижно в лужах собственной крови, двое слабо пытаются куда-то ползти, троих пожирают заживо. Словно в ужасной игре, никто не пытается бежать в каком-то определенном направлении.

Итан ощутил желание выбраться из-под земли и помочь людям. Спасти хоть кого-нибудь. Хотя бы одного человека. Убить хотя бы одно из этих чудовищ. Но это означало бы смерть – у него не было даже дробовика. Эта группа людей – одна четверть населения Заплутавших Сосен – была перехвачена на пути к спасительному люку. У них не было никакого оружия, кроме нескольких мачете. Но если бы даже они все были вооружены, сыграло бы это хоть какую-то роль? Сыграет ли это роль для группы Бёрка, если аберы найдут вход в тоннели?

Ужасная мысль.

«Думай о своих родных, – уговаривал себя шериф. – Сейчас они там, внизу. Ты нужен им. Ты нужен им живым».

– Итан! – закричала Мэгги. – Спускайся!

По улице мимо люка пробежал человек – Бёрк никогда не видел, чтобы кто-то мчался так отчаянно. Такая скорость и выплеск сил могли быть порождены только ужасом перед неотвратимой и невообразимой смертью. Бегущего преследовал монстр,

несшийся на четвереньках и быстро настигающий жертву. Когда человек оглянулся, шериф узнал в нем Джима Тёрнера, городского дантиста. Второй абер врезался в Джима на полной скорости, и от этого невероятной силы удара шея мужчины с хрустом сломалась.

Итан никак не мог отделаться от вопросов: а что, если бы он не выступил перед горожанами с разоблачением? Что, если бы он позволил им убить Кейт и Гарольда и оставить все и дальше так, как было всегда? Тогда эти люди наверняка сейчас не умирали бы…

Шериф осторожно опустил крышку люка и начал спускаться. Внизу истерически рыдала Мэгги. Гектор пытался успокоить ее. Бёрк спрыгнул на дно тоннеля, вернул барменше факел и взял у нее дробовик, после чего коротко сказал:

– Идем.

Вся остальная их группа быстро двигалась по тоннелю и уже скрылась из виду.

– Что происходит там, наверху? – спросила Мэгги.

– Одна из групп не успела вовремя спуститься под землю, – ответил Итан.

– Мы должны помочь им! – вскинулся Гайтер.

– Им уже ничем не поможешь.

– Что это значит? – не поняла женщина.

Бёрк различил вдали отблеск факелов и ускорил шаг.

– Мы должны сосредоточиться на том, чтобы увести людей в безопасное место. И ни на чем ином.

– Те люди – они погибли? – настаивала Мэгги на ответе.

– Да.

– Сколько?

– Я полагаю, в конечном счете все они.

Ричардсоны

Боб Ричардсон сел за руль своего «Олдсмобиль Катлас Сиерра» 1982 года и завел мотор. Его жена, Барбара, взгромоздилась на переднее пассажирское сиденье рядом с ним.

– Это глупейшая идея, – сказала она.

Боб нажал на газ и выехал на темную улицу.

– А что ты предлагаешь? – спросил он. – Ждать в доме, пока не вломятся эти твари?

– Ты не включил фары, – заметила жена.

– Я специально, дорогая.

– А ты не думаешь, что они слышат наш мотор?

– Ты не могла бы заткнуться и позволить мне спокойно вести машину? Пожалуйста.

– Конечно. Это будет самая короткая поездка в нашей жизни, учитывая, что за пределами города нет дорог.

Боб свернул на Первую авеню. Он не был готов признать правоту жены ни на словах, ни действием (то есть включить фары), но вокруг и вправду было очень темно. Вероятно, слишком темно, чтобы ехать без света. Прошло несколько месяцев с тех пор, как Ричардсон садился за руль, и сейчас он ощущал себя неуверенно, как будто почти разучился водить машину. Они миновали шерифский участок. Стекла «Олдсмобиля» были подняты, и крики, доносящиеся из города, почти не нарушали напряженную тишину в машине. Вскоре «Сиерра» достигла окраин.

Сквозь свое окно Боб увидел какое-то движение на пастбище.

– Они там, снаружи, – сказала Барбара.

– Знаю.

Женщина протянула руку поверх колена мужа и зажгла фары. Два луча ударили через луг наискосок. Десятки растерзанных коровьих туш усеивали пастбище, и над каждой из них сгрудилась кучка чудовищ, желающих насытиться.

– Черт побери, Барбара! – воскликнул водитель.

Все твари подняли морды от своей добычи, и их окровавленные пасти засверкали в свете фар. Боб вдавил педаль акселератора в пол.

Они промчались мимо щита на выезде – идеальная семья 1950-х годов улыбается и машет руками. «МЫ НАДЕЕМСЯ, ЧТО ВАМ ПОНРАВИЛСЯ ВИЗИТ В ЗАПЛУТАВШИЕ СОСНЫ! НЕ РАССТАВАЙТЕСЬ С НАМИ НАДОЛГО! ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ ПОСКОРЕЕ!»

Дорога вела в лес. Ричардсон убавил мощность фар, оставив лишь противотуманки, мощности которых хватало, чтобы различать дорогу с разделительной полосой посередине. Клочья тумана летели поперек узкой просеки в густой сосновой чаще. Боб все время поглядывал в зеркало заднего вида, но видел лишь крохотный участок убегающего асфальта, озаренный красными хвостовыми огнями.

– Езжай быстрее! – попросила его Барбара.

– Не могу. Впереди крутой поворот.

Пассажирка перелезла назад между креслами и оперлась коленями о заднее сиденье, вглядываясь во тьму позади.

– Есть что-нибудь? – спросил ее муж.

– Ничего. Что мы будем делать?

– Не знаю. Но мы хотя бы не в городе, не посреди всего этого. Может быть, мы сумеем просто уехать в какое-нибудь тихое местечко в лесу? – неуверенно предположил Ричардсон. – Оставить этот ужас позади?

– А что, если он бесконечный? – возразила его супруга.

Вопрос повис между ними, подобно черной туче. Дорога тем временем сделала поворот, и Боб свернул, держа скорость не выше двадцати миль в час. Барбара плакала на заднем сиденье.

– Я хотела бы, чтобы он не говорил нам… – выдавила она.

– О чем это ты? – не понял водитель.

– О шерифе Бёрке. Все это случилось потому, что он сказал нам правду!

– Наверное, ты права.

– Не могу сказать, что я так уж любила этот городок, но знаешь что? – Женщина всхлипнула. – Мне не нужно было тревожиться о счетах. Не нужно было волноваться об ипотеке. Мы с тобой держали пекарню…

– Ты привыкла к такому положению вещей.

– Именно.

– Но мы не могли говорить о нашем прошлом, – напомнил Боб жене. – Не могли повидаться с нашими друзьями или родными. Нас заставили вступить в брак.

– И это оказалось не так уж плохо, – возразила миссис Ричардсон.

Шофер промолчал – в этот момент он как раз вел машину через крутой поворот. Дорога, ведущая из города, внезапно превратилась в дорогу, стремящуюся в город. Мужчина сбросил газ, когда они проехали щит с приветственным плакатом. Заплутавшие Сосны лежали впереди, окутанные мраком. Боб позволил машине проехать еще немного и остановиться, а потом заглушил двигатель.

– Мы будем просто ждать здесь? – спросила Барбара.

– Пока что – да.

– Разве нам не нужно ехать?

– У нас почти не осталось бензина.

Женщина перелезла обратно на переднее сиденье и напомнила:

– Там умирают люди. Прямо сейчас.

– Знаю.

– Будь проклят этот шериф!

– Я рад, что он это сделал.

– Что?

– Я сказал, что рад.

– Нет, я расслышала это. Я имею в виду: почему ты рад? Наших соседей убивают сейчас там, Боб…

– Мы были рабами.

– И как тебе нравится наша новая свобода?

– Если это конец, я счастлив, что узнал правду.

– Ты не боишься?

– Я в ужасе.

Ричардсон открыл дверцу.

– Куда ты идешь? – спросила его супруга.

Неяркий свет потолочной лампочки буквально ослепил водителя.

– Мне нужно побыть одному, – ответил он уклончиво.

– Я не выйду из машины.

– И будешь права, дорогая.

Итан

Пока они догоняли свою группу, шериф Бёрк ощущал растущее несоответствие между тем, что он видел наверху, и тем фактом, что здесь, в тоннеле, люди все еще живы. Это напомнило ему о том, каким отвратительно хаотическим, неупорядоченным образом действует рок во время боя: если б ты сделал шаг влево, а не вправо, то пуля пронзила бы твой глаз, а не глаз твоего товарища. Если б Кейт повела их группу к другому входу в тоннели, то на Главной улице могли бы сейчас убивать Итана и его семью. И теперь Бёрк прилагал неимоверные усилия, чтобы выкинуть из головы образ полурастерзанной Меган Фишер на мостовой. Он видел достаточно смертей и разрушений в Ираке, чтобы понять: именно бедняжка Меган будет преследовать его в кошмарах в течение многих ночей. И еще шериф знал, что никогда не перестанет гадать: что было бы, если б он рискнул всем и вышел наружу? Что,

если б он убил напавшего на эту женщину абера? Спас бы ее? Уволок бы ее в тоннель? Итан проигрывал эту сцену в мыслях снова и снова, пока она не достигла идеальной четкости, как это бывает с фантазиями. Все, что угодно, лишь бы вытеснить эту картину: женщина, лежащая посреди дороги, и абер над ее телом… Хватит того, что со времен войны он не может забыть и никогда не забудет разные эпизоды невыразимых мучений и смерти. Но увиденное только что превосходило все, что он видел на войне.

Они с Мэгги и Гектором догнали колонну как раз в тот момент, когда та повернула в очередной тоннель. «Одна четверть человечества только что была уничтожена», – думал Итан.

Он бросил взгляд вдоль колонны и различил в тусклом свете затылок Терезы. Ему очень хотелось оказаться поближе к ней и Бену.

Меган на улице.

Хватит.

Меган кричит.

Хватит.

Меган…

Одинокий пронзительный вой разнесся по тоннелю. Мэгги и Гектор остановились, Итан поднял дробовик. Факел в руке барменши задрожал крупной дрожью, а шериф оглянулся. Колонна замерла: все слышали этот вой и теперь вытягивали шеи, напряженно всматриваясь в темноту тоннеля. Бёрк обратился сразу ко всем:

– Продолжайте идти дальше. Не останавливайтесь, что бы ни случилось. Просто идите!

Люди продолжили путь. Пройдя футов пятьдесят, Мэгги сказала:

– Кажется, я что-то слышу.

– Что? – спросил Гайтер.

– Это похоже на… плеск. Как будто кто-то идет по воде.

– Это шаги нашей группы, – заверил ее пианист.

Женщина покачала головой и указала в темноту:

– Оно доносится с той стороны.

– Приготовьтесь, – приказал Итан. – Мы идем последними. Пусть все пройдут дальше.

Когда хвост колонны отдалился, шериф стал вслушиваться в темноту. Теперь он тоже слышал шаги и понимал: это существо не шло, оно бежало. Во рту у Бёрка пересохло, и он внезапно осознал, что его сердце колотится о ребра с бешеной силой.

– Беремся за оружие, Гектор, – сказал Итан.

– Кто-то идет? – уточнил пианист.

– Кто-то идет.

Барменша отступила на несколько шагов. Шериф попытался подбодрить ее:

– Я знаю, что ты боишься, Мэгги, но у тебя наш свет. Что бы ты ни увидела, что бы ни явилось из тоннеля, стой где стоишь. Если ты побежишь, мы все погибнем. Понимаешь?

Плеск приближался – он становился все громче.

– Мэгги, ты меня поняла? – повысил голос Бёрк.

– Да, – проскулила женщина.

Итан передернул затвор дробовика.

– Гектор, ты снял оружие с предохранителя?

– Да, – отозвался музыкант.

Шериф оглянулся, пытаясь увидеть в толпе Терезу и Бена, но группа ушла уже слишком далеко, а освещение было слишком тусклым. Итан упер черный пластиковый приклад в плечо и глянул в прицел, снабженный светящимися отметками, которые четко выделялись в темноте – три мягко сияющих зеленых точки.

– Оружие заряжено пулями, а не дробью, – напомнил он Гайтеру.

– Значит, разлета не будет? – сообразил тот.

– Именно. Целься лучше.

– А если патроны кончатся?

– Этот мост мы сожжем, когда…

Оно вылетело из темноты, несясь на всех четырех конечностях и стелясь низко над полом тоннеля с невероятной скоростью – быстрое, точно гончая. Итан прицелился, Гектор выстрелил. Вспышка озарила тоннель, на долю секунды лишив шерифа зрения, а когда он снова смог видеть, абер по-прежнему мчался к ним – он был уже в двадцати футах, в трех секундах бега от них.

– Боже-боже-боже-боже-боже… – на одном дыхании шептала Мэгги.

Итан выстрелил. Отдача впечатала приклад ему в плечо, раскат выстрела в замкнутом пространстве тоннеля оглушил, словно пушечный грохот. Абер споткнулся и упал в трех футах от ботинок Бёрка – пуля вырвала огромный кусок черепной кости из затылка твари.

– Ого! – вырвалось у пианиста.

Его голос казался Итану приглушенным – в ушах у шерифа все еще звенело. Они рысцой двинулись по тоннелю, нагоняя группу – ее местонахождение теперь было обозначено лишь далеким отблеском света. По мере того как к Бёрку возвращался слух, он начал слышать все новые и новые завывания, отдающиеся в тоннелях.

– Быстрее, – скомандовал Итан.

Мужчина слышал шаги аберов по ручью, приближающиеся сзади. Он постоянно оглядывался через плечо, во тьму, но ничего не видел.

Все трое перешли на бег. Мэгги мчалась впереди, Итан и Гектор – сзади, бок о бок, время от времени сталкиваясь локтями. Они миновали перекресток. Из тоннеля справа неслись крики, визги, вой…

Гарольд Бэллинджер

Сначала закричали люди, шедшие последними. Крики эхом разносились в темноте – человеческие, нечеловеческие.

– …бегите, бегите, бегите!..

– …о, Боже, они здесь…

– …помогите, помогите!..

– …нет, нет, нет, не-е-ет!..

Словно волна пробежала по колонне – люди сталкивались и падали в воду под ногами. Звучали все новые крики о помощи, а потом – предсмертные вопли. Все рассыпалось так быстро…

Гарольд развернулся, чтобы кинуться назад, но там уже ничего не было. Все факелы погасли. Только темнота и крики – вспышки шума, отдающиеся от стен дренажной трубы. Единственной мыслью мужчины было: «Должно быть, такие звуки раздаются в аду». Он слышал выстрелы в соседнем тоннеле.

Кейт?

Тиффани Голден выкрикнула его имя. Она кричала, приказывая всем бежать. Спасаться. Не стоять здесь. Голден находилась футах в тридцати дальше по тоннелю и держала последний факел, оставшийся у их группы. Люди проталкивались мимо Бэллинджера, кто-то ударом плеча припечатал его к рассыпающейся бетонной стене. Крики умирающих звучали все ближе…

Гарольд побежал, зажатый между двумя женщинами. Вскоре они вырвались вперед, колотя его локтями по бокам и стремясь добежать до тускнеющего света. Бэллинджер думал, что идти оставалось уже недолго. Триста-четыреста ярдов, самое большее, а потом тоннель выведет их в лес. Если бы они только смогли выйти наружу, хотя бы половина из них…

Впереди раздался новый вопль, и факел погас. Крики во внезапно наступившей темноте стали втрое громче. Гарольд почти физически ощущал в воздухе панику, и отчасти эта паника была его собственной. Его сбили с ног в текущую по тоннелю воду, кто-то пробежал по его ногам, а потом по туловищу. Бэллинджер пытался подняться, но снова упал. Люди перелезали через него, словно через неодушевленное препятствие, кто-то наступил ему на голову…

Откатившись с их пути в сторону, Гарольд все-таки сумел встать. Что-то пронеслось мимо него в темноте – оно смердело разложением. В нескольких футах кто-то умолял о помощи, но крики заглушал звук разгрызаемых костей и хрящей. Страх Бэллинджера словно сжался, придавленный грузом неверия в происходящее.

Надо было идти. Точнее, бежать. Бедолага, моливший о помощи, умолк, и теперь слышно было лишь, как чудовище пожирает свою добычу. Как такое вообще могло случиться?

Вонючее дыхание коснулось лица Гарольда, и в нескольких дюймах от него раздался низкий протяжный рык.

– Не надо, – вымолвил мужчина.

Внезапно его шею обожгло, и на грудь потекло что-то теплое. Бэллинджер по-прежнему мог дышать, он не ощущал боли, но из шеи у него обильно струилась кровь. Миг спустя у него закружилась голова. Беглец осел в ледяной поток, и тогда тварь одним взмахом лапы распорола ему

живот. Боль чувствовалась слабо, словно издалека, хотя абер уже начал его жрать. Вокруг Бэллинджера слышались стоны и крики умирающих, испуганных людей, кто-то по-прежнему пробегал мимо впотьмах, пытаясь найти спасение, но сам Гарольд не издавал ни звука.

Он не пытался бороться, парализованный шоком, потерей крови, ранами, страхом, он не мог поверить, что это происходит с ним. Тварь поедала его с жадностью зверя, не кормленного много дней; когти задних лап впивались в лодыжки Бэллинджера, а передние лапы пригвоздили руки мужчины к бетону. Но он по-прежнему не ощущал никакой боли.

«Мне повезло», – успел подумать Гарольд, и это было правдой: он умер до того, как пришла настоящая боль.

Итан

Неприкрытое человеческое страдание и ужас. Хаос…

– Не останавливаться! – закричал Бёрк. – Вперед!

«Неужели напали на другую группу в соседнем тоннеле?» – думал он. Невообразимо…

Твари настигали беглецов, набрасывались, рвали их на части… Люди лезли один через другого в попытке спастись от чудовищ, роняли факелы и падали в поток. Их пожирали во тьме.

Далеко впереди померк свет от факела группы Итана.

– Куда они делись? – задыхаясь от страха, спросил шериф.

– Не знаю, – отозвался Гектор. – Свет просто исчез…

Вода под ботинками Бёрка теперь неслась стремительным потоком – уклон трубы увеличился, и навстречу беглецам дул холодный ветер. Они вышли из тоннеля в каменистое ущелье, и на миг визг аберов сменился шумом воды – она падала с высоты где-то поблизости, но в ночи ничего не было видно. Итан взглянул вверх и увидел, как факелы цепочкой скрываются в лесу. Он указал на них своим спутникам и скомандовал:

– Идите за огнями!

– Ты остаешься? – удивился Гайтер.

– Я скоро вас догоню.

Сквозь рев водопада прорезался вой аберов.

– Вперед! – рявкнул шериф.

Гектор и Мэгги поспешили к лесу.

Бёрк дослал в затвор новый патрон и влез по склону на несколько футов выше, туда, где была ровная площадка. Глаза его медленно привыкали к ночной темноте. Он уже различал силуэты деревьев и даже водопад вдали – черная вода отблескивала в свете звезд, переливаясь через край скалы на высоте нескольких сотен футов.

Мышцы Итана ныли от бега по тоннелю, а рубашка, несмотря на холод, промокла от пота. Абер вырвался из тоннеля и остановился в ущелье, сориентировался в новой обстановке и посмотрел на Бёрка… «Ну вот, началось!»

Тварь повернула голову вбок. Пуля ударила в туловище абера, и он рухнул обратно в ручей, но на смену ему из тоннеля выскочили еще два монстра. Один бросился к павшему собрату и испустил низкий прерывистый крик, а второй помчался к Итану, карабкаясь на четвереньках по каменистому откосу.

Шериф передернул затвор и выстрелил твари прямо в пасть. Она упала, но ее собрат уже несся следом, и еще два чудовища выбегали из тоннеля.

Передернуть затвор. Выстрелить.

Те два абера приближались, а из тоннеля позади них доносились все новые крики. Первого Бёрк повалил выстрелом из дробовика, но, стреляя в голову второму, промахнулся. Он дослал новый патрон, выстрелил почти в упор и попал аберу в нижнюю часть шеи. Кровь брызнула Итану в глаза, он вытер лицо, и тут на сцене появился еще один абер. Бёрк дернул затвор, нажал на спуск, но вместо выстрела раздался негромкий щелчок. Да чтоб тебя!

Абер тоже услышал этот звук и рванулся вперед. Шериф бросил разряженный дробовик, выхватил «Пустынного орла» и послал пулю прямо в сердце твари. Пороховой дым клубился в воздухе, сердце Итана готово было выскочить из груди, а из тоннеля по-прежнему неслись вопли. «Бежать, бежать, бежать…»

Бёрк сунул пистолет в кобуру, подхватил дробовик и полез вверх по склону, цепляясь за камни и влажную землю, пока не достиг деревьев. Едкий соленый пот заливал ему глаза.

Вдали маячили огни, а позади раздавались крики. Итан перебросил дробовик за плечо и побежал. Минуту спустя вой аберов зазвучал по-иному.

Они выбрались наружу – во множестве. Но шериф не стал оглядываться. Он продолжал бежать, продолжал карабкаться.

Часть III

Адам Тобиас Хасслер

Экспедиция Хасслера

Северо-западный Вайоминг

678 дней назад

Ярко окрашенные водоросли обрамляли отмель, струйки минеральной воды булькали, вырываясь на поверхность из вулканического мира жидкой лавы, лежащего под земной корой. В воздухе висел сильный запах серы и прочих минералов. Хасслер разделся донага под падающим снегом и спрятал свою одежду и снаряжение под вонючим пыльником. Шурша травой, он соскользнул в пруд и застонал от удовольствия.

В центре пруда было довольно глубоко, и вода была прозрачной и синей, как небо. Мужчина нашел вблизи от берега местечко глубиной фута в полтора и вытянулся на длинном гладком камне, являющем собой настоящий природный лежак. Чистое, незамутненное удовольствие… Как будто и пруд, и этот камень существовали здесь нарочно для таких случаев.

Адам валялся в пруду температурой сорок градусов по Цельсию, а сверху валил снег. Он закрыл глаза, ощущая легкое эйфорическое покалывание, напоминавшее ему о том, что значит быть человеком. Жить в цивилизованном мире обыденности и комфорта. Там, где возможность смерти не омрачает каждую секунду твоего существования.

Но осознание того, где он находится, кто он такой и почему он здесь, не отступало. Настороженный голос – тот, что хранил его живым последние восемьсот с лишним дней пребывания в глуши, – шептал, что было глупо останавливаться ради купания в этом пруду. Безрассудное потакание своей слабости. Это не спа-салон. И в любой момент могут появиться стаи аберов.

Обычно Хасслер был бдителен и не допускал ни малейших промахов, но этот пруд был настоящим подарком свыше, и человек знал, что воспоминание об этих минутах будет поддерживать его в течение многих грядущих недель. Кроме того, во время такой метели карта и компас бесполезны. Он просто погреется и отмокнет, пока не установится хорошая погода.

Адам снова закрыл глаза, чувствуя, как снежные хлопья ложатся ему на ресницы. Вдалеке он услышал звук, похожий на тот, с каким вырывается вода из дыхательного отверстия кита – это извергался один из мелких гейзеров.

Собственная улыбка удивила Хасслера. Впервые он увидел это место на тусклых цветных фотографиях в последнем томе энциклопедии «Британника» в подвале родительского дома. Она была выпущена в шестидесятые годы двадцатого века. На снимке толпа смотрела с набережной, как Олд-Фейтфул выплевывает струю кипящей минеральной воды.

Адам мечтал побывать здесь с детских лет. Он и представить себе не мог, что его первый визит в Йеллоустон состоится при таких обстоятельствах.

Через две тысячи лет, когда весь мир превратится в ад.

* * *

Хасслер нагреб пригоршню мелкой гальки и стал оттирать грязь и кожный жир, покрывшие его тело, подобно броне. В середине пруда, где глубина была больше его роста, он с головой ушел под воду.

Чистый впервые за много месяцев, мужчина выбрался из пруда и сел на прибитой морозом траве, чтобы дать телу остыть. Пар поднимался от его плеч, тепло дурманило голову. На другой стороне луга хвойные деревья высились, подобно призракам, почти

невидимые за паром и снегом.

А потом… То, что Адам принимал за куст, начало двигаться, и сердце Хасслера замерло. Он выпрямился и прищурился.

Трудно сказать, как далеко находилось это существо, но до него в любом случае было не больше ста ярдов. С такого расстояния его можно было легко принять за человека, ползущего на четвереньках – вот только в мире больше не существовало людей. По крайней мере, вне ограды с колючей проволокой и подведенным током высокого напряжения, которая окружала город Заплутавшие Сосны.

Точнее, за пределами этого города существовал один человек – сам Хасслер.

Существо приближалось. Нет – не одно существо. Их было три.

«Ты идиот!» – обругал себя Адам. Он сидит тут, голый, а его основное средство защиты – револьвер калибра.357 – засунуто в карман пыльника на берегу пруда. Но даже «смит-и-вессон» вряд ли сильно помог бы ему против трех аберов на близком расстоянии, да еще в метель, когда видимость почти нулевая. Если б он приготовился заранее, если б заметил их издалека, то мог бы уложить одного или двух из «Винчестера». А потом пустить последнему пулю в голову из револьвера – почти в упор.

Но все эти мысли были бесполезны: чудовища направлялись к пруду. Хасслер бесшумно скользнул в воду и погрузился по шею. Теперь он едва видел монстров сквозь пар и молился, чтобы этот же пар препятствовал и их зрению. Когда аберы приблизились, человек нырнул по самые глаза. Один из монстров оказался взрослой самкой, остальные двое – помоложе и потоньше – были не крупнее четырех футов. И все же даже такие детеныши были смертоносны. Адам Тобиас однажды видел, как более мелкие аберы одолели матерого бизона. Самка же, на которую он смотрел сейчас, была вдвое крупнее любого из них.

С расстояния в шестьдесят футов было хорошо видно, как мать останавливается над грудой его одежды и снаряжения. Она опустила нос к самому пыльнику, а юнцы встали рядом с ней и тоже принялись нюхать.

Хасслер всплыл на несколько миллиметров, так, чтобы ноздри оказались над водой. Сделав длинный глубокий вдох, он нырнул, выдохнув из легких достаточно воздуха, чтобы тело погрузилось в воду. Через пару секунд Адам уже сидел на каменистом дне пруда. Струйки горячей воды пробивались сквозь крошечные трещинки в камне под его ногами. Он закрыл глаза. В легких нарастали давление и боль, от нехватки кислорода в голове словно вспыхивали снопы искр. Хасслер вонзил ногти в икры ног – жажда воздуха нарастала, ширилась, поглощала все.

Когда Адам почувствовал, что больше не в состоянии выдерживать это, он всплыл на поверхность и стал хватать воздух ртом.

Аберы ушли. Мужчина начал медленно поворачиваться в воде – дюйм за дюймом… И замер, хотя желание рвануться назад и побежать прочь было почти неодолимым. В десяти футах от него, вытянув морду к воде, стоял у края пруда один из молодых аберов. Тварь не двигалась. Голова ее была слегка склонена набок, словно что-то ее заворожило.

Изучает свое отражение?

Хасслер видел этих монстров более чем достаточно, но в основном в оптический прицел винтовки и на большом расстоянии. Он никогда не оказывался так близко к одному из них, причем еще и оставаясь незамеченным. И теперь Адам не мог отвести глаза от сердца твари: биение мышечного мешка было различимо сквозь прозрачную шкуру, и мужчина видел, как кровь пульсирует в его артериях – алых дорожках, окутывающих центральную часть тела. Все это виделось расплывчато и туманно, словно через пластинку полированного кварца. Глаза у абера были маленькими и напоминали черные алмазы – жесткие и потусторонние. Но, как ни странно, не ужасные черты монстра внушали Хасслеру такой страх. Хуже было другое. Сквозь жуткий облик – лапы с пятью когтями на каждой, ряды бритвенно-острых зубов, невероятная физическая сила – просвечивало что-то человеческое. Было неоспоримо, что эти существа произошли от людей и теперь мир принадлежит им. Дэвид Пилчер, босс Хасслера и создатель Заплутавших Сосен, предполагал, что на одном только этом континенте обитает полмиллиарда аберов.

Пар был густым, но Адам не осмеливался снова нырнуть под воду. Он не шевелился, а абер по-прежнему рассматривал свое отражение в воде. Или тварь увидит путешественника, и тогда он умрет, или…

Издали донесся крик самки.

Молодой монстр вскинул голову. Мать закричала снова, ее голос звучал настойчиво и угрожающе, и абер помчался прочь.

Хасслер прислушивался, как три чудовища уходят прочь от пруда, и к тому времени, как он осмелился чуть-чуть пошевелиться – быстро повернуть голову, – они уже скрылись в пелене метели.

* * *

Адам ждал, пока закончится снегопад, но снег все продолжал валить. Человек выбрался из пруда и стряхнул три дюйма белого покрова со своего пыльника. Прежде чем сунуть ноги в ботинки, он тщательно вытер их.

Набросив плащ на мокрое тело, Хасслер взял остальные свои вещи и рысцой побежал через прогалину к сосновой роще. Нырнув под навес низко склоненных ветвей, которые защищали землю не хуже соломенной крыши, он, уже дрожа от холода, бросил вещи наземь и рывком открыл рюкзак. На самом верху лежал клок сухого лишайника, а под ним – пучок трута, собранный им в это утро.

Трут загорелся от третьей искры.

Когда в костре начали заниматься мелкие веточки, Адам отломил несколько сухих сосновых сучьев, оказавшихся поблизости, и переломил их через колено.

* * *

Огонь пылал, и холод отступал. Хасслер стоял нагим, греясь у огня. Вскоре он оделся и устроился поудобнее, прислонившись спиной к стволу дерева и вытянув руки к костру. За пределами его импровизированного укрытия все падал и падал снег, засыпая луг. Приближалась ночь.

Адам был в тепле и сухости. И на данный момент… Не мертв. Учитывая все происходящее в этом поганом новом мире, человек вряд ли мог надеяться на большее в конце долгого холодного дня.

* * *

Когда он в следующий раз открыл глаза, небо просвечивало сквозь ветви глубокой синевой, а луг был покрыт искрящимся белым покровом толщиной в фут. Костер прогорел уже несколько часов назад. Молодые деревца на лугу согнулись под тяжестью снега, образовав маленькие арки.

Благодаря горячим источникам Хасслер впервые за много месяцев не чувствовал, поднимаясь на ноги, что его суставы скрипят, словно ржавые петли. Он хотел пить, но вода во фляге за ночь замерзла. Адам съел немного вяленого мяса – ровно столько, чтобы отогнать безумный, яростный голод, всегда мучивший его после пробуждения. Подняв винтовку, он осмотрел прогалину, выискивая малейший намек на движение. Было градусов на шесть-семь холоднее, чем вчера, – пожалуй, почти минус двадцать, – и струи пара, поднимавшиеся над горячими источниками, сливались в облако, не рассеиваясь в воздухе. Помимо них, в этом зимнем пейзаже не было видно ни единого шевеления.

Хасслер достал компас и обрывок карты, а потом навьючил на плечи рюкзак. Выбравшись из-под нависающих ветвей, он пустился в путь через луг. Было холодно и совершенно безветренно, солнце недавно встало из-за горизонта. В центре луга Адам остановился и оглядел местность сквозь оптический прицел «винчестера».

По крайней мере,

в данный момент он был здесь один.

* * *

По мере того как солнце поднималось все выше, блеск снежного покрова становился нестерпимым. Хасслер мог бы остановиться и достать темные очки, но долгожданный полумрак леса был уже совсем рядом. Здесь сплошь росли корабельные сосны – двухсотфутовые гиганты с прямыми стройными стволами и редкими кронами. Путь через лес был куда более опасным, и на опушке путник остановился, чтобы достать из внутреннего кармана пыльника свой револьвер и проверить заряд.

Лес шел вверх по склону. Солнце пробивалось среди сосен яркими столбами света.

* * *

Адам вышел на гребень холма. Возникшее в поле его зрения озеро сияло, как самоцвет. Вблизи от берега вода замерзла, но в центре оставалась большая полынья. Мужчина присел на посеревший от времени пень и поднял к плечу приклад винтовки.

Озеро было огромным. Хасслер оглядел в прицел линию берега. В том направлении, куда он намеревался пойти, не было ничего, кроме нетронутой сверкающей белизны. На другой стороне, на расстоянии пары миль, человек увидел самца-абера посреди полосы окровавленного снега. Тот вытягивал длинные ленты внутренностей из тела огромного медведя-гризли с разорванной глоткой. Адам начал спускаться по пологому склону и у берега озера снова изучил карту. Лес подходил близко к воде, и, держась между берегом и деревьями, человек стал пробираться к западной стороне озера. Пробивать путь в снегу было довольно утомительно. Хасслер снял винтовку с плеча и сел неподалеку от воды. Вблизи было видно, что лед вовсе не толстый – всего лишь хрупкая корочка, образовавшаяся во время ночного заморозка. Снег нынче пошел рано. Очень рано. По всем расчетам Адама, еще не закончился июль. Мужчина снова оглядел берег, а потом лес за своей спиной. Все было неподвижно, если не считать абера по ту сторону озера – тот пировал, сунув голову целиком во вспоротое брюхо гризли.

Адам откинулся на свой рюкзак и достал карту. Ветра не было, солнце стояло прямо над головой, и мужчина ощущал, что оно согревает его до самых костей. Он обожал утро – несомненно, это было его самое любимое время суток. Было что-то обнадеживающее в том, чтобы просыпаться в первых лучах солнца и не знать еще, что готовит тебе грядущий день. Если рассуждать с эмоциональной точки зрения, труднее всего был ранний вечер, когда свет начинает угасать, принося понимание того, что предстоит провести еще одну ночь под открытым небом, одному в темноте, под угрозой страшной смерти, которая может наступить в любую минуту. Но по крайней мере, в данный момент наступающая ночь ощущалась, как нечто очень далекое.

И вновь мысли Хасслера обратились на север, к Заплутавшим Соснам. К тому дню, когда он дойдет до ограждения и вернется в безопасность, к маленькому домику в викторианском стиле на Шестой улице и к женщине, которую он любил так неистово, что даже не мог до конца осознать всю глубину этого чувства. Только ради нее одной он добровольно покинул свою жизнь в 2013 году и пошел на погружение в анабиоз на две тысячи лет, не имея понятия о том, в каком мире проснется. Но он знал, что в этом мире будет жить Тереза Бёрк, а ее муж, Итан, будет давным-давно мертв, и этого было более чем достаточно, чтобы рискнуть всем.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/bleyk-krauch/sosny-poslednyaya-nadezhda/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Сноски

1

«Хамви» – общепринятое именование американского армейского вездехода HMMV (сокращение от англ. High Mobility Multipurpose heeled Vehicle – «высокоподвижное многоцелевое колесное транспортное средство»).

2

«Моссберг 930» (Mossberg 930) – полуавтоматическое ружье.

3

«Бушмастер AR-15» (Bushmaster AR-15) – вариант штурмовой винтовки AR-15.