Режим чтения
Скачать книгу

Солдаты удачи поневоле… читать онлайн - Станислав Олейник

Солдаты удачи поневоле…

Станислав Олейник

«Солдаты удачи поневоле…» – скандальный исторический роман-исследование об участии советских войск, выполняющих так называемый «интернациональный долг», в Конголезском кризисе 1960–1965 годов, унесшем жизни более 100 тысяч человек. Тогда советские солдаты оказались брошенными в далеких джунглях Конго на произвол судьбы советским военным руководством, фактически они были оставлены умирать вдали от родины и своих семей. Открестившись от них, Советский Союз не спешил отдавать долги своим собственным гражданам, которых в угоду своим политическим амбициям бросил в другой конец земного шара.

Автор книги Станислав Олейник – юрист и участник боевых действий в Афганистане.

В книге использованы воспоминания бывших легионеров Французского иностранного Легиона Сергея Балмасова, Гиацинтова, материалы корреспондента газеты «Труд» за 14 марта 2001 года Вероники Черкасовой и материалы корреспондента газеты «Могилевская правда» Виктора Демидова, журналиста Михаила Поликарпова, воспоминания режиссера и публициста Эльдара Рязанова, помощника Сталина Бориса Бажанова и писателя Михаила Пархомовского.

Станислав Олейник

Солдаты удачи поневоле…

1991 год. Год исчезновения с политической карты мира Великой мировой державы, название которой было – Союз Советских Социалистических Республик. И хотя с момента распада прошло уже более двадцати лет, споры об ушедшей в прошлое эпохе не прекращаются.

Спорят и в телевизионных передачах, и газетах, и журналах, и по обычаю, «на кухнях». Как правило, спорщики используют исключительно черно-белые краски, и все их мнения, конечно же, являются диаметрально противоположными.

Одни говорят, – все было замечательно! Люди были добрее друг к другу. Была уверенность в завтрашнем дне, не было такого огромного количества бездомных и беспризорников, никто не голодал, выстрелы на улицах городов были чрезвычайной ситуацией, из-за которой и милиция и КГБ ночей не спали до поимки злоумышленников. И не надо кривить душой, все это, правда, так это и было.

Другие говорят совершенно противоположное, – это была эпоха тотального дефицита и очередей, когда любая иностранная тряпка казалась престижной вещью, когда любители собирали пустые импортные сигаретные пачки и бутылки и торжественно выставляли их на видное место в доме, когда, сколько нибудь ценные товары необходимо было иметь «доставать». Поездка за границу большинству населения казалась несбыточной мечтой, а тем, кто все же попадал за рубеж, приходилось испытывать немало унижений, считая каждый командировочный доллар или франк, чтобы привезти подарки домой. Да, и это тоже, правда, так это и было.

Наверное, настоящее осмысление советской эпохи станет возможным только тогда, когда к ней можно будет относиться лишь, как к далекому прошлому. Кто знает… Это уже судить не нам, а будущим поколениям…

Но перейдем к другой теме…

Сразу после свершения революции 1917 года прошлого столетия, специфической чертой руководителей новообразованной социалистической системы, стало навязчивое желание оказывать каким-нибудь друзьям, даже далеким, экономическую, политическую и военную помощь. И это было, правда. Кому только не помогал Советский Союз за время своего существования. Еще и Союз – то был не провозглашен, а Россия уже помогала Турции воевать с Грецией. В 1921 году это казалось Кремлю чрезвычайно важным.

Тогда, молодая советская республика считала, что в Турции идет «Национально-освободительная война турецкого народа», которая началась 15 мая 1919 года с первых выстрелов, раздавшихся по высадившимся в Измире грекам.

Но, в отличие от Сталина, Хрущев делал ставку на национально – освободительное движение, как на силу, способную противостоять империализму.

К концу 1961 года завершился процесс освобождения многих стран, бывших до того колониями, от власти метрополий. В 1954 году во Вьетнаме, в 1961 году в Конго, в 1962 году в Алжире закончились многолетние освободительные войны. СССР помогал лидерам этих государств оружием и военными специалистами. 1960 год получил тогда название «год Африки», – сразу 17 стран стали независимыми.

Советский Союз всегда с гордостью вещал о новой независимой стране, где его военные специалисты принимали участие в помощи, возвеличивая роль Советского союза в борьбе против империализма.

Но, вероятно, были и страны, в которых Советская Держава терпела фиаско. И к такой стране, по всей видимости, следует отнести Конго. Иначе как объяснить, возвращение советских воинов-интернационалистов в 1968 году на Родину из Франции, тогда, как они, прибыв в Конго «инкогнито» в 1960 году, и брошенные там своей страной на произвол судьбы, были интернированы. Тогда, 270 советских солдат из 600 интернированных, бежав из лагеря, и получив отказ от посла СССР в Конго на их просьбу возврата на родину, чтобы выжить, вынуждены была стать легионерами Французского иностранного легиона…

Тогда, по свидетельству одного из участников этой трагедии Яна Сперскиса, КГБ не привлек их к уголовной ответственности за измену родине, лишь потому, что интернациональную операцию в Конго проводило тогда ГРУ, не поставив в известность КГБ. Но ведь это лишь слова сотрудника КГБ проводившего, с нашим героем «собеседование». Что ж, в это, хотя и с большой натяжкой, можно и поверить, поскольку именно в тот период, в конце 1963 года суровое наказание получил бывший начальник ГРУ ГШ ВС СССР, генерал армии, а позднее, разжалованный до воинского звания генерал-майор, Серов Иван Александрович.

И. А. Родился Серов, в 1905 году в деревне Афимская, Сокольского района, Вологодской губернии. В 1923 году работал в сельском исполкоме. С 1926 года член ВКП (б). В 1928 году, закончил Ленинградское военное училище. Командовал взводом, батареей, занимал должность начальника штаба полка. В 1935–1939 года слушатель Военной Академии имени М. В. Фрунзе. По окончании работал в НКВД СССР, зам. Начальника, затем начальник Главного управления рабоче-крестьянской милиции. С 1939 – начальник 2-го отдела и зам. начальника ГУГБ НКВД СССР. С 25 февраля 1941 года, – первый заместитель наркома госбезопасности СССР. 1954–1958, – председатель КГБ при Совмине СССР. Генерал армии, Герой Советского Союза… 1958–1963 года, – начальник ГРУ ГШ – зам. начальника ГШ ВС СССР… И просто не понятно, как такой человек, преданнейший Н. С. Хрущеву, по надуманному или продуманному обвинению вдруг становится пониженным в воинском звании до генерал-майора за «утерю политической бдительности». Лишается всех наград Советского государства и исключается из КПСС…

Не плата ли эта за принятие им решения по направлению советских военнослужащих в Конго в 1960 году, а возможно и другие страны, «успешном» провале этой «операции», принесшей неоправданные жертвы, и загубленные судьбы советских солдат и офицеров, а также дискредитацию Советского Союза?

А ведь если это было так, то тогдашняя ситуация СССР в связи с событиями в Конго действительно была слишком щекотлива. Тогда Советское правительство, ну ни как в открытую не могло заявить о случившемся. Если бы это произошло, был бы признан факт вооруженной интервенции. Кроме того, этот случай выглядел бы на международной арене для СССР
Страница 2 из 11

очень позорным. Слабая, по сравнению с советской, бельгийская армия, захватила и интернировала крупный воинский отряд из СССР, который не оказал никакого сопротивления…

Нет веры и тому, что КГБ не знал об этой операции. В каждом воинском подразделении, не ниже отдельного батальона, был оперативный сотрудник военной контрразведки КГБ, на связи у которого была агентура. А как же тогда приказ командующего корпусом железнодорожных войск о посылке советских военнослужащих за рубеж, остался без внимания КГБ? Не плата ли своей должностью Председателя КГБ 5 ноября 1961 года, за этот «прокол», А. Н. Шелепина… И могло ли тогда МО СССР, без уведомления Первого Секретаря ЦК КПСС Н. С. Хрущева, отправить военнослужащих за рубеж? Ответ твердый, – нет!

По крайней мере, остается загадкой неожиданный перевод с поста Председателя КГБ А. Н. Шелепина, который сменил в 1958 году генерала И. А. Армии Серова на должность секретаря ЦК КПСС. Ответ наверняка есть. Хрущев спас своего верного слугу…

Октябрь 1961 год. XXII съезд КПСС. А. Н. Шелепин по настоянию Р.С Хрущева выступает с речью, в которой заявляет: «Органы государственной безопасности реорганизованы, значительно сокращены, очищены от карьеристских элементов. Вся деятельность органов КГБ проходит теперь под неослабным контролем партии и правительства, строится на полном доверии к советскому человеку, на уважении его прав и достоинства. Органы государственной безопасности – это уже не пугало, каким их пытались сделать в недалеком прошлом враги – Берия и его подручные, а подлинно народные политические органы нашей партии в прямом смысле этого слова. Теперь чекисты могут с чистой совестью смотреть в глаза советского народа».

Хрущев оценивает рвение своего назначенца. На состоявшемся 31 октября 1961 года первом, после первого съезда, Пленуме ЦК КПСС А. Н. Шелепин избирается секретарем ЦК КПСС. Но, в соответствии с указанием ЦК КПСС, обязанности председателя КГБ он исполняет до 13 ноября 1961 года.

Исходя из изложенного, можно предположить, что операцию в Конго планировал и проводил бывший тогда начальником ГРУ ГШ ВС СССР, генерал армии Серов. А Шелепин, занимавшийся внутренними разборками в стране, и другими, более важными вопросами на международной арене, мог и не знать этого. Или, наоборот, зная об обстановке в этом африканском регионе, дал возможность провести задуманное Серовым, чтобы тот, в итоге, или добился своего, или дискредитировал себя. Если бы случилось первое, то Шелепин был бы на высоте, – ГРУ, «под недремлющим оком КГБ», провело успешную операцию в Конго, а в случае провала, добился своего, ибо он видел в Серове для себя явную угрозу. Что же, и такой вариант мог иметь место тогда в жизни нашей страны.

Есть и другая версия – предательство полковника ГРУ Пеньковского. Но за Серовым были и другие прошлые дела, которые могли подорвать авторитет Хрущева. Он занимался переселением народов, ведал тюрьмами, оперативной работы не знал и не занимался ею. На должность начальника ГРУ его назначил Хрущев. Никита Сергеевич доверял Серову, который все указания своего «шефа» Хрущева выполнял безоговорочно. Но провал Пеньковского был ударом не только по ГРУ, но и по престижу самого Хрущева. Сейчас все эти версии проверить практически невозможно. Почти все действующие лица в небытии. И остается только гадать, – как это было. Правда есть еще и государственные архивы, но…

Сейчас трудно рассуждать, правильными ли были эти решения по интернациональной помощи другим государствам. Но, по крайней мере, вполне оправданной и логичной была помощь СССР республиканской Испании в 1936–1939 годах. Да, был смысл посылать в бой летчиков, танкистов, пехотинцев и моряков. Стоило направлять туда танки и самолеты. Ведь наиболее вероятные потенциальные противники в грядущей войне, Гитлер и Муссолини, посылали туда своих военных и боевую технику. Нужно было учиться противостоять им. И Советские военные вернулись из Испании с бесценным боевым опытом. Техника прошла реальные испытания в реальном бою.

То же самое происходило и в Корее и Вьетнаме. СССР должен был показать тогдашнему геополитическому противнику – США, что на его силу найдется другая сила, что возможность беспрепятственно и безнаказанно хозяйничать на планете, нужно забыть. Опять же советские военные приобретали необходимый боевой опыт, и испытывали новую военную технику.

Но, к сожалению, были факты, когда военно-экономическая помощь вызывала множество вопросов. Например, Советский Союз в сороковые и пятидесятые годы прошлого столетия, оказывал довольно существенную помощь КНР. И можно представить, какие чувства испытывали наши офицеры, помогавшие в пятидесятые годы китайцам создавать современные вооруженные силы, после сообщений о советско-китайских боях на острове Даманский.

Следует отметить, что военно-экономическую помощь своим друзьям Советский Союз стремился всегда засекретить. Особенно, когда советским военнослужащим приходилось участвовать в военных конфликтах.

Стремление «засекретить» участие советских офицеров и солдат в чужих войнах от своего народа, носило порой парадоксальный характер. Например, те, кому помогали, да и противник, прекрасно знали о советском военном присутствии в той или иной стране. Поэтому и для советского народа, это было, прежде всего, лишь секретом Полишинеля.

В порядке вещей были ситуации, когда советских военных и гражданских советников и специалистов, собственное руководство могло поставить в достаточно неприятное положение.

К сожалению, в силу засекреченности сведений по таким тайным войнам, не было, и практически нет даже и сейчас никаких публикаций – ни документальных, ни мемуаров, ни исторических исследований. До сих пор многие участники этих войн таковыми не признаны. И в личном деле офицера и в военном билете солдата, сержанта отсутствуют отметки о пребывании в той или иной стране, где когда-то происходили военные действия. И,… к сожалению, ничего доказать нельзя. Исключение составляют, пожалуй, только довольно редкие материалы по афганской войне.

Собирая и изучая материалы о советских солдатах прошедших Французский иностранный Легион, автор нашел очень интересную заметку, которая говорила и деятельности советского спецназа по ту и другую сторон баррикад национально – освободительного движения Африки. В частности в этой заметке, без указания автора и даты, говорится, что теоретически советские спецназовцы должны были выполнять в «дружеских странах» роль инструкторов и, как правило, не имели приказа участвовать в боевых действиях. На практике же им не раз приходилось проводить акции по уничтожению командных пунктов повстанческих формирований, мест сбора их лидеров, ликвидации руководителей этих групп. Кроме того, специальные подразделения КГБ и ГРУ занимались сбором информации, проведением диверсионных и разведывательных акций. Причем ответственность за эти операции по предварительной договоренности, брали на себя местные группировки. Известны также случаи, когда советские спецназовцы выполняли боевые приказы, находясь в составе отрядов «Легион террористов» (!?).

А не является ли этот «отряд «Легион террористов», тем самым Французским
Страница 3 из 11

иностранным легионом? Но рассуждать далее на эту тему и строить свои предположения, явно не имеет смысла…

Но история про Яна Сперскиса, действительно загадочна. В ней очень много вопросов, на которые практически нет никаких ответов…

Попытка показать общественности, что такие «тайные» войны были, как есть и живые их участники, была предпринята журналисткой Вероникой Черкасовой. В газете «Труд» за 14 марта 2001 года был напечатан ее очерк об удивительной судьбе бывшего военнослужащего Советской Армии Яна Сперскиса, который в числе шестисот таких же, как и он солдат и офицеров, были брошены на произвол судьбы в далеком африканском Конго…

Вот поэтому автор и пытается донести читателю все, что произошло в 1960-х годах прошлого столетия с советскими воинами – интернационалистами, неожиданно превратившихся в солдат Французского иностранного легиона.

Представленные материалы о судьбе Яна Сперскиса, наверняка вызовут у читателя множество вопросов и возражений. И первый из них, – «такого не могло быть, потому что такого не могло быть никогда».

Возможно, оппоненты и правы. И наш главный герой, рассказывая о себе журналистам, все выдумал. И все рассказанное им, плод его больного воображения, или, как сейчас модно говорить, троллинг.

Теперь рассмотрим и спокойно взвесим доводы «за»:

1. Хорошее знание географии Конго, и событий, которые там происходили. Узнать мир по Сенкевичу тогда было недостаточно.

2. Знание структуры иностранного легиона, его командиров, описание бытовых условий, боевых действий в Алжире. Эту информацию в провинциальной библиотеке найти было нельзя.

3. Фотографии нашего героя и его товарищей в военной форме легионеров. Фотошопа тогда не было.

4. Хорошее знание французского языка. Неужели человек без высшего образования выучил его самостоятельно в Могилеве?

5. Почему спецслужбы СССР, а потом и Белоруссии, пропустили публикации в газетах про Яна Сперскиса, явно дискредитирующие Державу, и не пресекли данный факт? Значит, он все же мог иметь место в жизни нашей страны?

5. А как быть с фактами, когда СССР посылал своих солдат и офицеров для выполнения интернационального долга, и никаких отметок в их личных делах и военных билетах? А они все давали подписки о неразглашении. А некоторые из них даже были награждены правительственными наградами. Примеры можно найти в архивах МО РФ, в Подольске.

Так кто он, этот «ненормальный» человек? Талантливый самоучка? Или человек, через которого переехало колесо истории?

И чтобы разобраться, было это или нет, нужно глубже посмотреть в действительность нашей бывшей Державы, – СССР.

Но прежде чем приступить к непосредственному повествованию истории про нашего героя, предлагаю ознакомиться с тем, как был создан этот, Французский иностранный легион…

В первых числах марта 1831 года король Луи-Филипп обсуждал со своими приближенными вопрос колонизации Алжира. В ходе обсуждения этой темы, в первую очередь возникнул вопрос, – где взять войска? В те времена во Франции и, особенно в Париже, поселилось много иностранцев. Кто-то из приближенных предложил создать из них воинские подразделения и направить в Африку. Франция получит нужные войска и заодно сократит в стране численность «нежелательных» слоев населения…

И вот, 9 марта 1831 года королем Луи – Филиппом (Loi du 9 mars 1831) был подписан закон о создании Французского Иностранного легиона, с припиской, что он может быть использован только за пределами континентальной Франции. Офицеры для нового подразделения были набраны из бывшей армии Наполеона, а в солдаты вербовались уроженцы Италии, Испании, Швейцарии и других европейских стран. Вербовались также и французские граждане, у которых были проблемы с законом. Вот тогда была и заложена традиция – не спрашивать ни имени новобранца и не интересоваться его прошлым.

Но следует отдать должное и Наполеону, который и раньше имел в своих войсках наемников. Полков с иностранными наемниками было у императора более десятка. Но, после финальной битвы при Ватерлоо в 1815 г. их осталось восемь.

Все они, за приверженность Бонопарту, были распущены. Однако в том же 1815 году из пожелавших служить королю солдат был создан «Королевский Иностранный легион», вскоре переименованный по имени своего шефа «Легионом Гогенлоэ». И только спустя 16 лет, 5 января 1831 г. Легион Гогенлоэ упразднили, а из его чинов, 9 марта того же года и был создан Французский иностранный легион в составе только четыре батальона. Чтобы сохранить какую-то «преемственность» от швейцарских наемников, новое легионное начальство заимствовало у них девиз «Честь и верность» и некоторые другие атрибуты. Легионеров сразу бросили на завоевание Алжира, где началась тяжелая колониальная война. С этого времени и до 1962 г., когда Алжир добился независимости, значительная часть Французского иностранного легиона оставалась на алжирской земле.

Здесь, на протяжении десятков лет, под палящими лучами африканского солнца, изнывая от неимоверно тяжелого труда, жажды и разных лишений, воевали легионеры против арабов и берберов, с оружием в руках отстаивавших свою независимость и свободу. О десятках и даже сотнях кровавых боев Иностранного легиона в Алжире так никто и не узнает… Однако места самых известных сражений и сегодня нетрудно обнаружить по массовым захоронениям, среди которых немало и легионерских – Сиди-Хабель, Арзе, Мостаганем, Мулей-Исмаил, штурм Константины, Джиджелли, оборона Легионом Милианы, при которой из 750 легионеров погибли 462… Названия эти мало что говорят даже историкам, но сколько крови, жестокости и страданий кроется за ними! Чего стоит только взятие укрепленного города Константины в восточной части Алжира! Здесь арабы и кабилы под руководством Хаджи Ахмеда 6 лет упорно отбивали попытки французов овладеть этим городом, нанося врагу существенный урон. Так как французы предпочитали отправлять в пекло иностранный сброд, то и потери у легионеров здесь были очень тяжелыми. Осенью 1836 г. маршал Клозель, имевший в своем распоряжении 7 тысяч солдат, в том числе около 1 тысячи легионеров, попытался овладеть Константиной. Он самонадеянно решил овладеть ею без применения осадных средств. Расплачиваться за это пришлось солдатскими, в том числе и легионерскими жизнями. Потеряв в ходе неудачного штурма 2 тысячи солдат, Клозель с позором был вынужден снять осаду. Пленных легионеров победители не пощадили, сбросив с городских стен на металлические крючья, где те умирали в страшных мучениях, добиваемые стервятниками…

Подобное выражение «любви» к легионерам повстанцев, неудивительно – это была месть за те неописуемые жестокости, которыми «прославился» Французский иностранный легион при подавлении алжирского сопротивления. Сохранились многочисленные свидетельства того, как легионеры вырезали население целых селений, не щадя ни пола, ни возраста, насиловали местных женщин. Для устрашения же непокорных они отрубали у своих жертв головы, насаживали их на штыки и шествовали так по алжирской земле, вызывая всюду ужас и ненависть местного населения. Нередко бывало, что легионеры убивали местных жителей под предлогом того, что те представляли для них опасность, из-за
Страница 4 из 11

украшений – золотых цепочек и браслетов… Французское военное командование предпочитало в подобные эксцессы не вмешиваться – нужно же иногда выпускать из легионеров накопившуюся отрицательную энергию! В 1836 г. легионеры одержали 1-ю крупную победу над вождем сопротивления алжирского народа Абд-эль-Кадиром, применив новую рассыпную пехотную тактику и варварские разрывные пули «дум-дум». И все же от завоевания Константины французы не отказались, так как вокруг нее создался опасный очаг сопротивления дальнейшему покорению Алжира. Поэтому через год, 6 октября 1837 года, 10-тысячная армия генерала Дамремона, в которой находилась тысяча легионеров, снова осадила Константину. 12 октября, проделав в стене города брешь, осаждавшие, в том числе и легионеры, пытались штурмовать Константину, но были отбиты с большими потерями, причем был убит сам генерал Дамремон. Его преемник, генерал Вале, овладел Константиной после ожесточенной бомбардировки в ходе решительного штурма города. Львиная доля потерь при взятии города пришлась опять-таки на легионеров, шедших в первых рядах штурмующих…

Помимо выполнения чисто военных и карательных функций, легионеров заставляют строить в Алжире новые города, прокладывать дороги, разводить сады. Немало потерь в Иностранном легионе было тогда из-за болезней, непривычного климата. В то же время, в период с 1835 по 1839 г., «собратья по несчастью» французских легионеров из Английского иностранного легиона находились в Испании, где они по воле английского правительства участвовали в первой Карлистской династической войне против Дона Карлоса. Естественно, что кадровые английские части в подобной авантюре участия практически не принимали – для этого был под рукой разношерстный иностранный сброд. Даже по оценке английского историка Томаса Харботла, который был склонен сильно занижать потери и поражения англичан и преувеличивать потери противника, Британский легион не был особенно стойким подразделением и понес в ходе боевых действий, несмотря на победу сторонников Британии, очень большие потери. С февраля по июнь 1836 г. английские легионеры жестоко страдали от лишений во время осады крепости Сан-Себастьян, которую они защищали от карлистов, неся большие потери. 29 августа 1836 г. в сражении в районе Эрнани против карлистов Британский иностранный легион генерала Эванса был разбит, многие его солдаты и офицеры погибли или были взяты в плен. Немало, вероятно, горе-легионеров проклинали тот день и час, когда нелегкая занесла их в Легион! В этом же месте 15 и 16 марта 1837 г. Британский легион понес крупные потери, сражаясь с переменным успехом против карлистов. В очередной раз «намяли бока» британским легионерам испанцы в сражении под Уэской 23 мая 1837 г., где первые не смогли сдержать напора вторых и побежали. Причем на это бегство и приходится большая часть потерь оборонявшихся. Тогда британские легионеры потеряли 20 офицеров и 350 нижних чинов. В 1839 г., не дожидаясь окончательной победы королевы Кристины, поддерживаемой Англией, над Доном Карлосом, Британский иностранный легион выводят из Испании. Во многом это было вызвано большими потерями и угрозой начала брожения в Легионе. Даже при поверхностном взгляде на действия иностранных легионов Франции и Англии, ясно, что с ними особенно не церемонились и бросали в любую дыру, любое пекло, если где-то возникали проблемы у правителей Лондона или Парижа…

Французский же иностранный легион до конца 1853 г. находился в Алжире, пока не началась Крымская война и его не перебросили в Россию. С 1854 по 1856 г. Легион находится в Крыму, под Севастополем, где участвует во всех боях и штурмах. Во время одного из них легионеры смогли на себе испытать всю мощь русского штыкового удара. Тогда прочие французские воинские части отступили, не дождавшись отхода Иностранного легиона, которому пришлось очень туго, а его командиру, полковнику Виено, неизвестный русский солдат разбил прикладом голову. Вообще, Крымская война была первой войной легионеров не против слабо вооруженных туземцев, а против одной из сильнейших армий в мире. В этой войне они понесли больше потерь, чем за всю Алжирскую кампанию. После завершения Крымской войны потрепанный Французский иностранный легион снова перебрасывают в Алжир, где он находился до 1859 г., когда вспыхнула война Франции против Австрии. Тогда Легион переправляют по морю в Италию, где и развивались события австро-итало-французской войны. В сражении при Маджента 4 июня 1859 г. легионеры входили в состав 2-го армейского корпуса генерала Мак Магона. Именно они первыми из французских подразделений форсировали реку Тичино, атаковав австрийские позиции. В ходе ожесточенного боя, стоившего им сотен раненых и убитых, Легиону удалось опрокинуть одну из австрийских колонн. В тот день успех сопутствовал Мак Магону, и австрийцы побежали. Легионеры преследовали бегущих три километра, однако, ворвавшись в сам город Маджента, забыли про все и бросились освобождать его уже не от австрийцев, а от разного рода ценностей, грабя и насильничая над женщинами. Возможно, это и стало главной причиной того, что большая часть австрийской армии благополучно ушла из-под удара. Больших потерь стоило Французскому иностранному легиону и участие в главной битве той войны – при Сольферино 24 июня 1859 г., в котором принимали участие австрийский император Франц Иосиф и французский император Наполеон III. Несмотря на примерно равную численность австрийской и франко-пьемонтской армий, первые имели в полтора раза более мощную артиллерию. Сражение опять-таки началось атакой корпуса Мак Магона, в первых рядах которого, принимая на себя большую часть австрийских пуль, шли легионеры, атаковавшие высоты в районе Сольферино. Австрийцы были разбиты, но поредевший Легион вскоре был отправлен из Италии на доукомплектование.

Первые сведения о службе российских подданных во французском иностранном легионе относятся к рубежу XIX–XX веков. Как правило, это были малообеспеченные трудовые мигранты и переселенцы, стремившиеся на Запад по социально – экономическим и этноконфессиональным причинам. Большинство из них тогда составляли недавние жители западных и юго-западных губерний – поляки, украинцы, немцы.

Будучи выходцами, из низших слоев общества и не владевшие иностранными языками, они скоро убеждались в собственной беспомощности, и, пытаясь как-то изменить свою жизнь к лучшему, охотно соглашались на условия контрактной службы в Иностранном легионе. Но это были единицы. Традиционными поставщиками же в иностранный легион в те времена являлись Швейцария, Германия, Бельгия. Испания…

Ситуация в легионе изменилась после 20-х годов прошлого столетия, когда в Легион влилось более 10 тысяч русских белогвардейцев. Во многом именно благодаря русским, Франция сумела добиться больших успехов в конфликтах 20-х годов против туарегов, друзов, кабилов и других восставших племен Африки. Недаром вербовщики начали охоту за царскими офицерами сразу после вхождения эскадры Врангеля в порт Константинополя. Пятеро представителей того поколения получили генеральские звания в составе иностранного легиона Франции…

Солдаты и офицеры белой армии. Вскоре все они
Страница 5 из 11

будут солдатами французского иностранного легиона

Запись во Французский Иностранный легион началась еще в Галлиполи, Лемносе, Константинополе, куда начали прибывать беженцы и эвакуированные части русской армии генерала Врангеля. Так, в одном из приказов по Донскому корпусу объявлялось, что в результате соглашения генерала Врангеля и командира французского корпуса производится запись казаков на службу во французский Иностранный легион. Записалось до 3 тысяч казаков, с которыми в Марселе был заключен контракт на 5 лет.

Всего же, по сведениям бывшего легионера подполковника Э.Гиацинтова, в рядах Французского иностранного легиона служило около 10 тысяч русских. Никто из русских, подписавших контракт, по словам Гиацинтова, не имел и представления о том, что такое легион, и большинство искренне верили «слову французского офицера»…

Вот как говорил о тех годах бывший офицер белой гвардии, а позднее легионер Е.Тарусский: «… не страх голода и холода толкал их туда. Голода и холода русский офицер не боялся. Но зато он боялся нищеты и «дна». Голод и холод в рядах полка, в траншеях и походах его не страшили, а голод и холод на дне среди человеческих подонков, его ужасали».

Бывших белогвардейцев в легионе привлекала не только возможность как-то устроить свою жизнь на чужбине, но и широко разрекламированный в пропагандистских материалах легиона его психологический климат. Еще в середине XIX века в легионе стал складываться особый стиль взаимоотношений между солдатами и офицерами. Авторитет офицера базировался не на его происхождении, а на реальном боевом опыте. Офицеры делили со своими подчиненными все тяготы и лишения полевой жизни, отчего в легионе возникал особый дух боевого братства, столь близкий русскому офицерству. Импонировало и то, что в легион принимали людей не «заглядывая» в его личные бумаги и не интересуясь его прошлым. Это давало возможность многим русским эмигрантам, не желающим запятнать свои имена, вступать в иностранный легион под видом немцев, чехов, сербов…

И только впоследствии для большинства русских офицеров ставших легионерами, стало ясно, что основная часть позиций, столь романтично представленных в пропагандистских материалах, оказались ложными.

Об этом хорошо показал в своих воспоминаниях полковник белой армии Ф. И. Елисеев, служивший в легионе с 1939 по 1945 год: «В иностранном легионе Французской армии всякий легионер-иностранец является существом без рода и племени. Никаких родственников и наследников у него нет и не должно быть. Это относится и к офицерам-иностранцам. Все они считаются «салибатэр», т. е. неженатыми, хотя бы и имели законных жен и детей. В случае гибели – семья не получает ничего».

Русские легионеры воевали в Сирии и Ливане, Марокко и Индокитае. Есть сведения об участии эмигрантов из России в боевых действиях в 1945 году против японцев в составе 5-го полка легиона. Тогда командиром 2 батальона 5 полка Французского иностранного легиона был команданте Токхадзе, по национальности грузин. Командиром роты первого батальона – капитан Слюсаренко, бывший офицер гетмана Скоропадского, командиром 6-й роты 2-го батальона капитан В. Комаров, командиром пулеметного взвода лейтенант Элизе (отмеченный выше полковник русской армии Ф.Елисеев), командиром взвода «аджуан-шеф» Букалов из Воронежа.

В составе 1-го полка Иностранного легиона (Сиди-бель-Аббесе) служили, бывшие офицеры царской армии, капитан 1-го ранга В.Тихонравов, лейтенант флота Г. А. Соловьев. В 1933 году в 1-м кавалерийском полку служили лейтенантами – Владимир Бутягин, бывший подполковник 2-го лейб-гусарского Павлогорадского полка В. С. Канивальский, бывший штаб-ротмистр лейб-гусарского гренадерского полка В. М. Соломирский. Бывший генерал-майор императорской армии и генерал-лейтенант производства адмирала Б. Р. Колчака Хрещатинский, являвшимся в кавалерии легиона абсолютным рекордсменом по количеству наград и другие. Длительное время в иностранном легионе служил и крестный сын пролетарского писателя Максима Горького Зиновий Пешков, ставший впоследствии генералом Французской армии…

С начала 90-х годов прошлого столетия количество русских во Французском иностранном легионе снова начало расти. В своей основе это были не новички в военном деле, а вышедшие в отставку офицеры Советской Армии, или уволившиеся сержанты, зачастую имевшие опыт боевых действий, в том числе и в Африке, Анголе, Центральной Азии – Афганистане и других странах.

Вступление во французский иностранный легион для парней из СНГ в те годы было шансом начать жизнь с чистого листа. Многое разваливалось в нашей армии и обществе, и тем не менее, когда Родине вновь потребовались настоящие защитники, многие легионеры возвращались для того, чтобы защищать Россию во время войн в Чечне, не требуя за это никакой платы.

И в каком бы подразделении Легиона не служили русские, белорусы, украинцы – всюду они были одними из лучших бойцов, наиболее стойких и хорошо подготовленных. Они и сейчас в составе иностранного легиона Франции воюют против Аль-Каиды в африканских странах, прозванных «африканским Афганистаном».

Глава 1. «КОМАНДИРОВКА В АФРИКУ»

Итак. Один из июньских дней 1960 года.

В железнодорожном батальоне, дислоцированном в поселке Титовка Мурманской области, ждали дембеля, а возможно и продолжения дальнейшей службы, отслужившие свой срок солдаты и сержанты советской армии.

Многие носили солдатскую форму уже более пяти лет. Были среди них и те, кто участвовал в подавлении контрреволюционных мятежей в Польше и Венгрии. Многим из отслуживших свой срок солдатам и сержантам, было предложено перейти на сверхсрочную службу. Среди принявших это предложение был и старший сержант Ян Сперскис. Он уже пять лет, как в Советской Армии. В пятидесятых годах побывал в Польше, в Познани, где за активное участие в подавлении контрреволюционного мятежа, что было тогда в полном соответствии с выполнением интернационального долга, был награжден Крестом «Виртути милитари 3 степени», которым польские власти награждали за отчаянную храбрость. Потом снова принимал участие в подавлении «контрреволюционного мятежа» теперь уже в Венгрии. В 1956 году, и получив от венгерского правительства медаль «Непсабадшах», вернулся в Союз, чтобы ждать «дембеля», или остаться на сверхсрочную службу. А дома его ждали родители, которых ему хотелось, хотя бы только увидеть. И разве мог он предполагать, что в этот воскресный день, произойдет то, о чем он даже и думать не мог…

Батальон, а это около трехсот солдат и сержантов, в числе которых был и Ян Сперскис, в начале июня 1960 года был переброшен в поселок Титовку со станции Державинка, Атабасарского района Акмолинской области Казахстана. Перед отправкой всем военнослужащим был зачитан приказ командующего корпусом железнодорожных войск, о том, что их железнодорожный батальон может быть отправлен в братскую страну, чтобы оказать там техническую помощь. В какую страну, об этом не было не сказано ни слова. Из батальона отобрали 36 сержантов и старшин срочной и сверхсрочной службы и четырех офицеров во главе с замполитом майором Ткачуком…

Обыкновенный воскресный день, которые за пятилетнюю службу
Страница 6 из 11

встречались Яну Сперскису ровно по календарю, хотя отдыхать приходилось в эти дни довольно мало. В этот день личный состав батальона, за исключением дежурной службы, находился, кто в библиотеке, кто в солдатском кафе, кто в клубе на просмотре кинофильма. В тот день шел трофейный фильм «Тарзан». И вдруг – «Тревога!»

Они ждали этого дня. И он пришел также неожиданно, как и все те, когда были Польша и Венгрия. И разве мог тогда подумать Ян Сперскис и его сослуживцы, что построение на плацу подвергнет его и многих его товарищей к далеко нелегким испытаниям…

Перед строем появился замполит батальона майор Ткачук и сообщил, что бельгийские колонизаторы хотят закабалить свободолюбивый народ братского Конго. И поэтому Советское правительство верное интернациональному долгу решило оказать этой стране гуманитарную помощь своим воинским контингентом. Что такое «интернациональный долг, Ян Михайлович и тогда не очень понимал, как и не понял за свою долгую жизнь. Но когда замполит предложил тем, кто хочет помочь братскому народу Конго, сделать два шага вперед, он, не задумываясь, их сделал. Таких военнослужащих, которые тогда сделали два шага вперед, оказалось более семисот человек. На следующий день их привезли на железнодорожную станцию, и посадили в эшелон. Покидать вагон, куда бы – то ни было, и общаться с посторонними лицами категорически запрещалось.

Через сутки, 28 июня 1960 года, эшелон прибыл в Кронштадт. На сборном пункте им выдали комбинезоны из «чертовой кожи», береты синего цвета, и рубашки в клеточку – «канадки», как их тогда называли. У всех военнослужащих отобрали подписки о неразглашении, куда их отправляют. Путешествие проходило в душных трюмах двух кораблей торгового флота. Личного оружия у командированных не было, но в грузовых отсеках разместился целый арсенал – от ракетниц до зенитных орудий. На борту был и десяток бронеавтомобилей образца 1945–1950 годов выпуска.

Пока шли в наших водах, солдатам, небольшими группами разрешалось выходить на палубу. А как только вышли в международные воды, – приказ, всем в трюмы. Несколько раз транспорты попадали в штормы. А для сухопутных солдат, они оказались нелегким испытанием. Представьте трюм, набитый людьми, как бочка с сельдью. И все проявления морской болезни… Везде трупами валялись солдаты. Многих рвало прямо там, где они лежали, и они были не в силах даже шевельнуться. Гальюны были также забиты солдатами, многие из которых корчились в судорогах тут же. Не смотря на запрет покидать трюм, некоторые разъяренные солдаты отбрасывали в сторону дежурных офицеров и вахтенных матросов из экипажа судна и выбирались на свежий воздух. Тут же на палубе испражнялись. Путешествие продолжалось около месяца. В порту, в который они прибыли стояла пятидесятиградусная жара.

Кронштадт, 28.06.60 года, грузовая площадка диспетчерской порта. Здесь солдаты сдали свое оружие – старые карабины, переоделись в комбинезоны из «чертовой кожи», синие береты, и погрузились на транспорты

Но не это было главным событием в их дальнейшей судьбе, а то, что пока солдаты находились в пути, ситуация в Конго (ныне Заир) резко изменилась.

Долгая гражданская война неожиданно охватила одно из самых богатейших африканских государств того времени, куда и направил Советский Союз своих солдат, офицеров и технику для помощи, но который абсолютно был не готов к этим, стремительно развивающимся событиям. Практически сразу после провозглашения независимости страны, провинция Катанга, знаменитая алмазными копями и медными рудниками, объявила об отделении. А самопровозглашенный премьер Моиз Чомбе стал набирать собственную армию, костяк которой составили французские и британские наемники, а возникший конфликт мгновенно вписался в контекст холодной войны:

СССР заявил о поддержке центрального правительства, которое возглавлял Патрис Лумумба. Конго превратился в арену межплеменных столкновений, жертвами которых стали десятки тысяч мирных жителей, событиями.

Опьяневшая от легких побед и развращенная неожиданно свалившимися чинами «народная армия» фактически вышла из-под контроля. В стране начался натуральный хаос. А буквально всего несколько месяцев назад Советский Союз уже признавший независимость Конго, оказал помощь в размере 10 млн. долларов лидеру Национального движения Патрису Лумумбе и направил техническую помощь, подкрепленную солдатами и офицерами. В июне 1960 года Лумумба неожиданно обращается за поддержкой к Бельгии, с которой тут же был заключен договор о военной и финансовой помощи. А 11 июля Моиз Чомбе провозглашает независимость провинции Катанга со столицей Колвези. Патрис Лумумба прячется в штабе войск ООН в Леопольдвиле. И уже 13 июля бельгийские «коммандос», под командованием генерала Гейсена, подавили мятеж конголезских солдат. В порт Матади, конечную цель маршрута советских кораблей торгового флота, вошли 4 корвета бельгийского военно-морского флота, а самолеты ВВС Бельгии бомбили сам порт…

Но вернемся снова назад, к нашим интернационалистам…

Темная ночь 18 июля 1960 года. Два транспорта советского торгового флота медленно входили в порт Матади. Вдруг ярко вспыхнули прожекторы боевых кораблей, пронзительно завыли сирены, раздались команды на французском языке. Были даже сделаны несколько предупредительных выстрелов артиллерийских орудий. Сидя в трюмах, около шестисот советских солдат ничего не понимали, только слышали выстрелы и разрывы снарядов около бортов. Бывшие с солдатами офицеры, с побелевшими от неожиданности лицами, твердили одно: «Сидеть тихо!». И только минут пять спустя, по корабельному радио раздается команда: «Подготовиться к высадке на берег! Соблюдать очередность высадки! Сопротивления не оказывать! Нас интернировали!» А кто тогда из простых солдат, многие из которых имели за плечами, за редким исключением, всего два класса образования, знал значение этого слова? Да никто.

Катера Бельгийских ВМФ переправили на берег всех советских военнослужащих, где их посадили в товарные вагоны и в сопровождении вооруженных бельгийских коммандос отправили в Леопольдвиль. Там пересадили всех на грузовики с тентами и везли через джунгли еще 300 километров.

Первое впечатление Яна Сперскиса от порабощенного Конго наверняка расстроило бы его замполита. «Я понял, что колониализм – хорошая вещь, – говорил он много лет спустя, когда вернулся на родину. – Роскошные дороги, дома, которые наши ребята могли видеть только в социалистических снах». Но о том, кому принадлежали эти дома, и в каких условиях живут в своих кишлаках африканские аборигены, он почему-то замалчивал. В прочем, простить это ему было можно. Он повторял эти слова только тогда, когда был пьян, да и то не часто.

Французская часть бассейна реки Конго во многом зависела от принадлежащего бельгийцам выхода к океану в виде железной дороги Киншаса – Матади. Но сделать они ничего не могли. Бельгийцы были их союзниками и совладельцами многих промышленных и алмазодобывающих компаний. Французы всегда мечтали иметь свой собственный путь к атлантическому побережью, который связывал бы Браззавиль, французский центр на Стенлипуле, с ближайшим океанским портом на
Страница 7 из 11

французской территории. Но, несмотря на некоторые разногласия, стратегические вопросы и проблемы решались почти всегда совместно. Однако были моменты, когда та или иная сторона не вмешивалась в дела друг друга. Вот и на этот раз, французы были только сторонними наблюдателями того, как бельгийцы интернировали большое количество советских солдат и офицеров…

Конечным пунктом для советских «интернационалистов» оказались палатки лагеря бельгийских коммандос в городке Бандунгу, расположенном в 25 километрах от границы с Французским Конго, в джунглях. За один день вокруг лагеря бельгийцы намотали колючую проволоку, поставили вышки. Охрану лагеря несли негры, одетые в военную форму бельгийских коммандос.

С интернированными советскими солдатами и офицерами, охрана обращалась хорошо. В дневное время солдаты привлекались на хозяйственные работы. Общение с местным населением давало свои результаты, – уже через месяц все довольно бегло говорили на франконском языке. (Смесь французского с африканос). Палаточный городок, где поселили советских солдат, был небольшой. Жили в палатках. У каждого была мягкая койка с чистым бельем, играла музыка. А кормили, ну просто на убой. Многие там впервые в жизни увидели телевизор.

Первое время на советских солдат особое впечатление производило местное население. До этого, они, видевшие негров только на картинках, тут же раз и навсегда окрестили их «обезьянами», и долгое время не могли разобраться, что за водопроводные трубы с дырками они всегда таскают за собой. Но дальнейшее знакомство с местными реалиями показало, что эти загадочные приспособления – не что иное, как бельгийские крупнокалиберные пулеметы, одна пуля которых – размером с полруки.

Вообщем жили, как в санатории. Одно мешало чувствовать себя, как в санатории, – это вышки по периметру, на которых сидела охрана из конголезских патриотов.

Вот, как отреагировал своими воспоминаниями на этот факт Ян Сперскис, – Бывало, идешь мимо, а он затвором клац-клац и целится тебе в спину. А ты идешь и чувствуешь, как ствол пулемета будто щекочет тебя аккурат, между лопатками…

Офицеры уговаривали нас ждать, говорили, что советское правительство «не забудет своих сынов», рассказывая солдатам, как советское правительство во главе с Никитой Сергеевичем Хрущевым ночей не спит, думая о том, как их освободить.

Но прошло два месяца, и не похоже было, чтобы советское правительство думало о своих солдатах… Когда они спрашивали об этом переводчика – офицера из бельгийских коммандос, Пьера Людерса, тот в ответ только весело смеялся. Никому и в голову не могло прийти, что их просто бросили на произвол судьбы!

Спустя некоторое время солдаты начали несмело сомневаться, что руководство страны «мается» бессонницей из-за их нелегкой судьбы, и уже через три с половиной месяца поняли, что надеяться могут только на себя… К ним пришли раздражение и злость, в первую очередь на офицеров, которые жили отдельно от солдат в деревянных сборных коттеджах. Солдаты, как им тогда казалось, были офицерам «до лампочки». По крайней мере, такое мнение сложилось у них в последние дни. Вот тогда они и начали высматривать слабые места в лагерном окружении, изучали охрану на вышках и в воротах. Потихоньку ломали металлические прутья спинок кроватей, затачивать их о камни. Интернированных никто особенно не контролировал…

Идея побега принадлежала Яну Сперскису. Его авантюристический характер искал для себя выход. И в один из душных вечеров, он собрал у себя в палатке пятерых надежных товарищей, которым доверял, как себе. Среди них был и младший сержант Воронин, на фото он крайний справа в шинели, левая рука в кармане. Он один из немногих, чья судьба известна Яну Сперскису. Воронин прошел а легионе с Яном все круги ада. По окончании контракта в иностранном легионе, он встретил итальянку, влюбился, и остался в Италии.

Провели среди солдат соответствующую работу, и приступили к действию. Заточки уже были готовы. И вот настала ночь, – ночь побега. «Штаб» во главе со Сперскисом четко распределил каждому бойцу план его действий. Выдрали длинные жерди, которые подпирали палатки, и, используя их как шесты, запрыгнули на вышки, и перерезали горло охранникам. Организованная солдатская масса из 270 человек, именно столько человек согласились на побег, снесла ворота, и побежала к джипам. Охрана попыталась оказать сопротивление. Завязался ночной рукопашный бой. Из захваченного оружия беглецы открыли стрельбу. Воронин и Сперскис держались вместе. Попавших навстречу солдат охраны проткнули заточками, вырвали винтовки. К джипам подбежали практически все, и только около десяти бежавших погибло.

Карта у Сперскиса была с собой. Ее украли за неделю до побега у одного бельгийского офицера.

На захваченном пароме, на мачте которого прикрепили белое полотнище, перебрались на противоположный берег. Там беглецов весьма доброжелательно встретили французы, заставили сдать оружие и разместили всех в кемпинге. И снова, – мягкие кровати, хорошие условия, кормежка, которая советским солдатам после родной перловки казалась пищей богов. И самое главное – прекрасный сладкий кофе, о существовании которого до африканских приключений, солдаты, даже не подозревали.

Но и в этих условиях русская душа не находила покоя. А потому, спустя три месяца советские солдаты вновь устремились в бега.

На этот раз никого убивать не пришлось: особой охраны не было, погони тоже. В джунглях, где остановились беглецы, они не пропали. Они быстро научились добивать пропитания и, ориентируясь по звездам, вышли к реке. Река кишела крокодилами. Это была именно та река, в которую захвативший власть во французском Конго аббат Фюльбер-Юлу, приказывал сбрасывать своих противников.

Увидев причаливший к берегу небольшой пароходик, солдаты захватили его и доплыли по реке впадавшей в океан, прямо к побережью порта Матади.

На рейде стояло много кораблей, среди которых были и советские. Радости солдатской не было предела – появилась реальная возможность вернуться на родину. Но, не тут-то было… Вахтенные советских кораблей не подпустили своих соотечественников близко даже к трапу.

«Ох, как обидно было, если бы кто-то знал! – вспоминал Сперскис, – Родина выбросила нас, как мусор из помойного ведра, без жалости и сожаления».

Но еще хуже пришлось тем, у кого тогда не хватило смелости бежать из первого лагеря. Они три с половиной года просидели в джунглях многие переболели тропическими болезнями, некоторые из них умерли. Но ни они, ни их семьи за три года, проведенные без кормильцев, не получили ни компенсации, ни зарплаты.

Последняя надежда была на советского посла. Но тот, выслушав оборванных соотечественников, заявил им, что «Советское правительство никого никуда не направляло, поскольку никогда не вмешивается в дела других государств». Выполняя интернациональный долг, наша страна не спешила отдавать долги своим собственным гражданам, которых в угоду политическим амбициям бросила на другой конец земного шара.

Но ушлые солдаты нашли выход и из этого положения:

Они отправились в местный фотосалон и сфотографировались на фоне картинки, где были изображены местные женщины, собирающие
Страница 8 из 11

урожай кофе. Вождь племени балуба, выпускник университета которому немного позднее было присвоено имя Патриса Лумумбы, за взятку 10 миллионов старых франков дал солдатам справку, свидетельствовавшую, что 260 советских военнослужащих находились на сельхозработах в возглавляемом им африканском племени… Но и это не помогло. В Советском посольстве их просто не приняли.

Чужая страна, чужие люди, ни гроша за душой…

На работу не берут, вот и пришлось просить милостыню. Солдатам подавали бананы, другие фрукты. Но разве это еда для здоровых молодых людей! А потом к ним подошел познакомиться французский офицер…

…В холле небольшого особняка находились офицеры Французского иностранного легиона. На столе стояла бутылка «Перно» три наполненных до половины вином бокала. Один офицер, что помоложе, был командиром взвода, другой, который постарше, командиром роты. Третий, с нашивками капитана, был командир батальона, Роже Люнгвиц.

Взяв из коробки лежащей рядом с бутылкой кубинскую сигару, капитан не спеша, обрезал специальным ножичком ее кончик, прикурил от зажигалки, поднялся из-за стола и подошел к окну. Посмотрев на пыльный пейзаж за окном, на легионеров, охраняющих особняк, он затянулся, выпустил дым, и только потом вновь повернулся к столу.

– Итак, месье, продолжим наш разговор. Кто будет докладывать? – Посмотрел он на офицеров. Тот, что постарше, улыбаясь, смотрел на молодого офицера.

Капитан, поймав взгляд командира роты, усмехнулся, и чтобы подыграть тому, обратился к командиру взвода.

– Вы, месье, Бардан?

Лейтенант сделал попытку встать, но, увидев предостерегающий взмах руки капитана, остался сидеть.

– Итак, лейтенант, я слушаю, – капитан Люнгвиц подошел к столу и сел на свободный стул. Положил сигару в пепельницу, пригубил бокал с вином.

Командир роты последовал его примеру.

Лейтенант Бардан, мельком взглянув на тонкий вьющийся над сигарой ароматный дымок, все же поднялся со стула.

– Я считаю, месье капитан, – тихо произнес он, остановившись взглядом на капитане, – к русским можно выходить с предложением о подписании контракта с Легионом. Они уже дошли до ручки. Мы постоянно следили за ними, как только они вырвались из бельгийского лагеря. И мне кажется, поступили правильно, что не помешали бежать и из нашего лагеря. Мы увидели, что это солдаты что надо. Это, месье, готовые легионеры. Я лично наблюдал, как они разделались с охраной бельгийского лагеря. Даже будучи в джунглях они не растерялись, а быстро приспособились к неизвестной им ранее обстановке, и приловчились добывать себе пропитание.

– Да, вы правы, лейтенант, такие солдаты нам нужны, и мы поступили правильно, что приняли решение на выжидание. И выиграли. Особую «услугу», если можно так назвать действия русского посла, он оказал нам, как говорят сами русские, медвежью услугу, отказав им в помощи. И помог нам в этом деле и мэр Леопольдвиля, запретивший по нашей просьбе брать русских на работу… Я русских знаю хорошо. До конца сороковых в легионе их было много. Это действительно настоящие офицеры и солдаты. С некоторыми из них, которые сейчас в отставке, я и сейчас дружу.

На следующий день, к палаткам, где проживали сбежавшие из бельгийского лагеря интернированных советские солдаты, подошла группа французских офицеров в кепи с золотыми позументами, в полевых френчах и крагах. Среди офицеров был и капитан Роже Люнгвитц, офицер Французского иностранного легиона, будущий командир их, советских солдат…

А тем временем, кровавая круговерть в Конго только начинала разворачиваться. В этой круговерти уже участвовали и племенные группировки, и войска ООН, и бельгийские парашютисты. Но, решающую роль, конечно же, играли наемники. Именно в Конго взошли звезды самых знаменитых «солдат удачи» – француза Боба Денара и британца Майкла Хоара. Именно по их биографиям можно написать историю самых известных за пятидесятые-шестидесятые годы прошлого столетия, наемников. Именно из-за этих кровавых годов, на наемников стали смотреть, как на бандитов. Впрочем, жестокость европейских наемников, явно затмевала бесчеловечность африканских аборигенов. Например, Майкл Хоар всегда с какой-то оторопью вспоминал, как чомбовцы, варили пленных в котлах живьем. Да и постоянно восстававшее племя Симба, в котором были кубинские и китайские советники, мало уступало в жестокости своим землякам по другую сторону баррикады.

Советским интернированным солдатам, тогда очень повезло, что они оказались на территории подконтрольной Франции. Сбежав из лагеря интернированных и убив при бегстве несколько охранников, они, в случае задержания бельгийцами, наверняка были бы признаны вне закона, с вытекающими, в связи с этим, последствиями…

Глава 2. ЛЕГИОН

Французское Конго, где оказались советские солдаты, называлось уже Народной Республикой Конго (Браззавиль). Независимость была провозглашена 15 августа, а 17 августа решилась судьба 260 советских солдат. Им было предложено подписать контракт сроком на три года о зачислении во Французский иностранный легион. Выбора у советских солдат не было, – или сидеть и ждать «до морковного заговенья», и умирать голодной смертью, или легион…

Позднее новообращенные легионеры узнали о трагедии, которая разыгралась в этой стране, – убийство Патриса Лумумбы. Хотя они и были «рядом», но обстоятельства смерти не были известны ни им, ни гражданам этой колониальной страны, ни даже всему миру. И только спустя 41 год после события специальная комиссия бельгийского парламента восстановила события, способствовавшие смерти П. Лумумбы.

Согласно выводам комиссии, Лумумба и его соратники были арестованы сообщниками Мобуту и депортированы в самолёте к Моизу Чомбе в Катангу, где были помещены в лесную хижину. Лумумба со своими соратниками Окито и Мполо подверглись пыткам, после чего их посетили политические соперники – Чомбе, Кимба и бельгийские политики, для того, чтобы оскорбить и оплевать их. 17 января 1961 года Лумумба с соратниками были расстреляны катангийскими солдатами, состоявшими под командованием бельгийских офицеров, и предварительно закопаны на месте расстрела. Чтобы скрыть содеянное, трупы были эксгумированы спустя несколько дней. Тело Лумумбы было расчленено, растворено в кислоте и после этого останки были сожжены. Убийство было приписано жителям деревни.

Большинство средств массовой информации тогда опубликовало заключительный отчет комиссии, которая пришла к выводу, что король Бельгии Бодуэн знал о планах убийства Лумумбы. Той же комиссией было установлено, что бельгийское правительство оказывало транспортную, финансовую и военную помощь силам, враждебно относившимся к Лумумбе.

Большинство средств массовой информации тогда опубликовало заключительный отчет комиссии, которая пришла к выводу, что король Бельгии Бодуэн знал о планах убийства Лумумбы. Той же комиссией было установлено, что бельгийское правительство оказывало транспортную, финансовую и военную помощь силам враждебно относившимся к Лумумбе. Большая часть вины была приписана непосредственно королю Бельгии, который предположительно в обход политических институтов проводил свою собственную колониальную политику. Расследования
Страница 9 из 11

привели к выводу, что убийство Лумумбы было заказано правительствами Бельгии и США и исполнено силами ЦРУ и местных пособников, в том числе, финансируемых из Брюсселя и Вашингтона. В интервью многие из них впервые признались в том, что лично участвовали в убийстве и последующем устранении останков Лумумбы и его соратников, при помощи кислоты. Согласно заключению той же комиссии бельгийского парламента, были получены и другие данные об убийстве Лумумбы, – в частности была зачитана стенограмма с заседания Совета национальной безопасности США от 18 августа 1961 года…

«18 августа 1961 года. Вашингтон.

Под председательством президента Эйзенхауэра состоялось заседание Совета национальной безопасности США. В конце стола с неизменной трубкой во рту восседал Ален Даллес, директор ЦРУ. Он внимательно слушал и в конце совещания сделал пометку в блокноте: «Лумумба должен исчезнуть…» В тот же вечер это указание было послано шифрованным сообщением Виктору Хеджмену, официально секретарю американского посольства в Леопольдвиле, на самом же деле резиденту ЦРУ в Конго. В телеграмме Даллеса говорилось: «Руководящие круги пришли к выводу, что до тех пор, пока Лумумба будет оставаться у власти, в лучшем случае не удастся избежать хаоса, а в худшем будет открыта зеленая улица коммунистам, стремящимся прийти к власти в Конго. В соответствии с этим мы решили, что устранение Лумумбы – срочная и первоочередная задача, и в интересах этого нужно, прежде всего, ориентироваться на выполнение секретной акции».

Со своей стороны, еще не получив указаний Центра, Хеджмен тоже отправил в Вашингтон телеграмму: «Неважно, что представляет собой по сути своей Лумумба, – коммунист он или только делает ставку на «красных», чтобы тем самым укрепить свою власть, но влияние антизападных сил в Конго нарастает, и не исключено, что у нас остается слишком мало времени, чтобы воспрепятствовать появлению новой Кубы».

Руководил «устранением» Лумумбы» (под этим понималось его физическое устранение) Ричард Биссел, один из заместителей Даллеса. Биссел действовал сразу по нескольким направлениям: наблюдал за переговорами с группами настроенными против Лумумбы, и одновременно готовил яд. Йозеф Шайдер, специалист ЦРУ по химическим препаратам и ядам, получил задание выбрать и отправить в Леопольдвиль такое биологическое средство, которое вызовет смертельное заболевание, похожее на одну из часто встречающихся местных болезней. Шайдер самолично вылетел в Леопольдвиль с выбранным им ядом. Отдельно были упакованы наконечники стрел, которые предназначались для того, чтобы ранить Лумумбу. Их предстояло предварительно смазать ядовитым веществом. В Леопольдвиль были также отправлены резиновые перчатки, а обычным рейсовым самолетом – два наемные убийцы.

Приготовились к применению яда и другим способом. Хеджмен информировал Вашингтон, что поручил двум своим агентам контрабандой привезти отравляющее вещество в Леопольдвиль, чтобы там подмешать его в пищу Лумумбы, или в молоко, которое он пьет.

Ответ ЦРУ гласил: «Нужно спешить, пока яд «хорошего качества», потому что со временем его действие слабеет…»

Тем временем подготовили и еще один способ устранения Лумумбы. В сентябре, за несколько дней до намеченного покушения, в действие вступили политические противники Лумумбы, совершившие переворот, и премьер – министру пришлось просить политического убежища в штабе войск ООН в Конго.

И уже на следующий день после переворота в Леопольдвиле резидентура ЦРУ в Конго обратила внимание вашингтонского Центра: «Лумумба и в нынешнем положении почти также опасен, как если бы он находился у власти. Его нужно уничтожить физически». 13 сентября еще одна телеграмма в Вашингтон: «Талант и динамизм Лумумбы были решающими факторами во всех случаях его возвращения к власти, когда казалось, что он уже потерпел поражение. Лумумба в любых ситуациях умеет изменить ход событий в свою пользу». И двумя днями позже новая шифровка оттуда же: «Единственный выход – окончательно убрать Лумумбу со сцены, и чем быстрее, тем лучше».

План, который выработали в Вашингтоне и 9 октября в форме распоряжения передали в Леопольдвиль, определял следующие этапы ведущего к цели пути: «Мы предлагаем сейчас в качестве непосредственной акции, направленной против Лумумбы, его арест и заключение в тюрьму. Это должны сделать сами конголезцы». А вот ответ Хеджмена на эту телеграмму, посланный 11 октября: «Резидентура сделала все, чтобы убедить конголезских руководителей в необходимости ареста Лумумбы»…

В помощь Хеджмену был послан специальный агент ЦРУ, который установил дружеские отношения с одним из охранявших Лумумбу солдат из состава войск ООН. Агент ЦРУ попросил своего новоиспеченного друга под определенным предлогом выманить Лумумбу за пределы охранявшего его подразделения войск ООН. И это тому удалось. Лумумба послушался и угодил в ловушку.

Ночью 27 ноября премьер – министр тайно покинул убежище ООН в надежде, что сумеет пробраться в город Стенливиль, к своему другу Гизенге.

Резидентура ЦРУ в Леопольдвиле только и ждала этого момента. И уже на другое утро в Вашингтоне получили телеграмму: «Мы сотрудничаем с конголезскими властями. Дороги перекрыты, мы проконтролировали боевую готовность по всей трассе, по которой, вероятнее всего, попытается бежать Лумумба». А несколькими часами позднее Лумумба был уже схвачен, избит до полусмерти и брошен в тюрьму.

14 января леопольдвильские власти принимают предложение Хеджмена и выдают захваченного Лумумбу Чомбе, который правит в Катанге.

Вот полное радости сообщение леопольдвильского резидента ЦРУ в Вашингтон: «Патрис Лумумба убит при попытке к бегству». Позднее Организация Объединенных Наций провела специальное расследование и установила: солдаты бывшего сержанта Чомбе убили Лумумбу по заранее разработанному плану. Ни о какой попытке к бегству не было и речи. Патрис Лумумба был убит 17 января 1961 года.

Между прочим, человек спланировавший операцию по физической ликвидации Лумумбы, до недавнего времени был жив. Эдаким элегантным седым господином он явился в сенатскую комиссию дать показания, и на ее членов произвел впечатление бизнесмена на пенсии. Почти веселым голосом он заявил тогда: «Ну что, когда нам стало известно, что Лумумбу отправили в Катангу, мы решили, что дело это можно считать законченным, потому что Чомбе одновременно и ненавидел Лумумбу и боялся его…»

Эта, успешно проведенная операция ЦРУ США, была концом, явно не проработанной операции Советского Союза по Конго. Советский Союз уже не мог остановить, начавшуюся раскручиваться пружину своей внешней политики. А к этому времени посланные в Конго его солдаты и офицеры уже были интернированы…

Борьба за влияние над колонией была жесткой даже между союзниками. А что было говорить тогда об СССР, который сделал только попытку ввязаться в эту борьбу. Он сразу же потерпел поражение.

И Бельгия и Франция были колониальными державами, обе эти страны вели многолетние войны, и им требовалось много солдат. Но в этом вопросе, по поводу советских солдат, Франция вышла победительницей.

Французский иностранный легион шестидесятых, – это воинское
Страница 10 из 11

формирование особого типа, в него принимали людей, как, между прочим, и в настоящее время, не заглядывая им в документы, не спрашивая о прошлом. Практикуется даже замена преступникам каторги (кайенны) на трехлетний срок службы. Главное, чтобы они хотели служить в легионе, и были здоровы. А учить их легионерскому делу было кому. Офицеры в легионе были, конечно, за редким исключением, французы – главным образом уроженцы колоний. Сержантский состав (капралы), в среднем до 50 лет, составляли немцы-эсэсовцы, бывшие полицаи всех национальностей из СССР, солдаты и офицеры национальных дивизий СС «Литва». «Латвия». «Эстония», «Галичина», мусульманской дивизии СС «Анчар». Они были страшно усердны в тренировках солдат. Был случай, как на тренировке по ползанию по-пластунски огромный (120 кг) фельдфебель – бывший эсэсовец вставал на ползущего легионера и требовал ползти вместе с ним. Мог при этом еще, и стрелять тому между ног, приучая не бояться пуль. Если при этом промахивался – убитого списывали на боевые потери.

Остальные по национальности делились на три группы. Во-первых, русские, прибалты и так далее – в общем, уроженцы СССР. Во-вторых, негры из южных штатов США. Среди них было очень много откровенных уголовников. Прочие были по мелочи: например, из Французского Индокитая и подмандатных территорий, или греки, ранее служившие в королевской гвардии. Были еще норвежцы-квислинговцы, испанцы из «Голубой дивизии». Много было иорданских евреев. В наследство от Британской империи достались сикхи и белуджи. В русском батальоне их служило до полусотни.

И ведь, несмотря на такой пестрый состав, на то, что в недалеком прошлом эти люди зачастую воевали друг против друга – национальной вражды между легионерами не было. А говорили все друг с другом только по-французски.

Контракты в среднем заключались на три года, а потом перезаключались на любой срок. Были солдаты-легионеры, служившие по 20 и 25 лет. Эти ветераны имели по 30–35 орденов и медалей, заслуженных на поле боя. А офицеры-штабисты легиона имели от силы пять-шесть наград. Получение наград во Французском иностранном легионе самое справедливое, и в этом мы убедились. Через три месяца жестоких боев в пустыне и в городах (о чем чуть ниже) оставшиеся в живых «советские» легионеры тоже получили свои первые медали.

Вот так советские солдаты стали, по неволе, солдатами Французского иностранного легиона…

Спустя много лет, Ян Сперскис, уже, будучи тяжело больным человеком, лежал на постели, и чтобы заглушить тяжелую боль в поврежденном позвоночнике, вспоминал свою службу в легионе. Вспомнил, как рано утром их, похожих на оборванцев, 260 человек, высадили из автобусов на плацу в одном из вербовочных пунктов Иностранного легиона.

К бывшим советским солдатам подошли тогда двое легионеров. Взяли у сопровождавших сопроводительные документы. Один из них на чистом русском языке, приказал им построиться. Услышав родную русскую речь, солдаты оживились, – оказывается, в легионе есть и русские. Они слышали об этом и раньше, но тут убедились воочию. У ребят, – как вспоминал Ян, – поднялось настроение.

Стоявшие перед строем легионеры были одеты в военную форму цвета хаки. Широкие синие пояса, как стало известно позднее, назывались камербандами, были обмотаны вокруг их талий. На плечах ярко-красным пламенем горели эполеты. На голове были белые кепи, на ногах белые гетры. Вообщем, на бывших советских солдат, оба легионера тогда произвели довольно внушительное впечатление. Но, допотопные винтовки, которые висели у них на плечах, прибывших разочаровали. Уж, какие были у них свои старые советские карабины, но этим винтовкам было до них очень далеко.

Легионер, который говорил по-русски, оказался капралом Василенко, служившим в легионе с 1949 года. Оказывается, он еще мальчишкой был угнан немцами из города Белгорода в Германию, И там работал на одном из заводов Круппа токарем. Когда их освободили американцы, он, по совету одного из рабочих французов, уехал с ним во Францию, да так там и остался. Это Яну и его товарищам стало известно немного позднее. Так вот, Василенко оглядел строй, и, судя по выражению лица, оказался довольным их выправкой, улыбнулся, и скомандовал, – «на право!»

Душевая, в которой все оказались, представляла собой огромный из бетона зал, с висящими с потолка сосками. Кранов, подающим к ним воду, было только два, – «холодный» и «горячий». Разделись в небольшой комнате примыкающей к залу. А когда помылись, в коридоре с противоположной стороны, из окон каптерок, каждому была выдана легионерская форма. Да, Ян вспомнил, прежде чем их одели в новую форму, они прошли через один кабинет, в котором было несколько врачей.

Каптенармусы вели себя доброжелательно. Терпеливо выслушивали говоривших на франконском наречии, и то и на ломанном французском новобранцев, и добросовестно подгоняли под каждого военную форму.

Потом Василенко повел всех в столовую. Еду поглощали молча. Когда обед был закончен, всех провели в казарму, где стояли металлические кровати с матрасами набитыми соломой, непонятно чем набитыми подушками, и рваные одеяла. Потрогав матрас рукой, Ян, да и все кто тогда с ним был, вспомнили постели в бельгийском лагере интернированных… Настоящие ватные матрасы, пуховые подушки, белые простыни, и легкие байковые одеяла, телевизоры. Но делать было нечего. Никто не роптал. Они сами, каждый, выбрали этот, новый для них путь.

Остаток того дня был для «молодых» легионеров, свободным. Каждый оборудовал свое новое спальное место, занимался подгонкой обмундирования.

Поздно вечером раздались звуки горна. Горнист играл «отбой». Но богатые новыми впечатлениями русские легионеры, долго еще не спали, переговариваясь между собою вполголоса.

Их сладкий сон, был прерван задиристыми звуками горна. Умылись холодной водой, которая бежала из крана установленного в начале длинного бетонного желоба, после чего получили по кружке горячего кофе. После этого легкого завтрака, сержант Василенко, признав в Яне лидера своих земляков, приказал разбить всех на две равные группы. Одну группу, под руководством Яна отправили на уборку территории и прочие хозяйственные работы, а другую, под руководством друга Сперскиса, Воронина, на чистку картофеля.

Вечером всех поездом отправили в Марсель. Эшелон был полон рекрутов. Но русские были все вместе в двух вагонах. Слушались Сперскиса и его помощника Воронина беспрекословно.

Рано утром уже были в Марселе. Всех прибывших поместили в накрытые тентами грузовики, и привезли, как легионеры узнали позднее, в форт Сен-Николя. Форт был расположен на высоком холме, который высился над морским портом. В форте уже было около двух сотен, таких же, как и они, рекрутов. Звучала невообразимая смесь языков, – английского, французского, испанского, еще какого-то, а теперь появилась еще и русский.

Где-то там, легионеров обучали стрелковому делу, вывозили на полигон, потом снова привозили, и потом партиями, человек по сто, переправляли пароходом в Алжир.

Русским легионерам пошли навстречу. По просьбе Сперскиса их не распределяли по разным ротам, а поместили всех в одной казарме.

Ребята, привыкшие уже ко многому, быстро привыкли и к своему новому положению, хотя
Страница 11 из 11

центральный двор форта производил на них довольно тягостное впечатление. Он похож был на внутренние тюремные дворы, знакомые уже из показанных им фильмов-боевиков. Уж эти-то фильмы, бывшие советские солдаты смотрели во все глаза. Где им можно было увидеть подобное у себя на Родине? Да нигде. У сержантов, в руки которых передали русских легионеров, был явно свирепый вид. Но русских легионеров, их вид не пугал. Они у себя в Советской Армии, видели и не таких. И хотя сержанты с русскими держались, как тюремные надзиратели, но было видно, что этих русских, они побаиваются.

Осень стояла холодная, дождливая. В казармах холодно, обстановка мрачная, угнетающая. О санитарных условиях, которыми были не избалованы даже бывшие советские солдаты, приходилось только мечтать. Помещение не имеет ни окон, ни электрического освещения. Из крана течет ледяная вода, и он служит умывальником для целого батальона легионеров. Туалеты были оборудованы почти также как в казармах Советской Армии. В бетонном полу проделаны дырки, по бокам от них подставки для ног. Койки в спальных помещениях казармы, трехъярусные. Между ними такое узкое пространство, что едва можно протиснуться. Разве можно было всю эту «прелесть» сравнить с тем, что они оставили там, в лагере интернированных, в Конго?

Но русские легионеры адаптировались быстро. Дисциплине их приучать не имело смысла. Они все понимали с полуслова. Французскую речь, на которой к ним обращались сержанты, все понимали прекрасно, и могли уже вполне сносно на ней говорить. Они поставили стол в центре казармы, и вечерами, там, в клубах дыма разворачивались карточные баталии. Но ни драк, ни ссор, между проигравшими и выигравшими никогда не было. Тут начеку был всегда невысокого роста черноволосый крепыш, их непререкаемый авторитет, Ян Сперскис, который в корне пресекал все возникающие за столом недоразумения.

Как-то вечером, в выдавшийся маленький кусочек свободного времени, Ян с Ворониным проходили по укреплению форта, откуда открывался вид на гавань и небольшой остров, на котором была видна средневековая крепость, которая носила знаменитое название, – замок Иф. Откуда было им тогда знать, особенно Воронину, который и в руках-то не держал книгу о человеке, который был заключен в этот замок, а в последствии ставший героем знаменитой книги Александра Дюма – отца, – граф Монте-Кристо…

За окном казармы льет дождь и дует сильный ветер. Всех русских легионеров, и еще сотню испанцев, англичан и итальянцев переодели в походную форму, и проводили с ними, не смотря на непогоду, усиленную боевую подготовку. Вскоре их должны были отправить в Алжир.

Обучали пользоваться различными видами оружия из Западных стран. Но советским солдатам это было не в новинку. Им привыкшим обращению со своим оружием, обучение это давалось легко. Чего не скажешь о легионерах других стран. Со стороны столов, где они занимались разборкой и сборкой стрелкового оружия, довольно часто раздавались свирепые вопли недовольных сержантов-инструкторов. Вооружили легионеров американскими винтовками «М16». Так, по крайней мере сказал в своем повествании посетившим его журналистам, спустя почти тридцать лет после возвращения на Родину Ян Сперскис. Пулеметы и гранаты были немецкими, Орудия и минометы – французскими.

Общаясь с новыми коллегами по легиону, русские солдаты, видели, как меняются эти испанские, английские и итальянские парни. Не было уже тоски в глазах, чувства оторванности от своего старого, привычного окружения. Не было и чувства того, если бы тебя утянуло в сливное отверстие в туалете, никто бы даже глазом не моргнул. Появился живой блеск в их глазах. Конечно же, было и не все гладко.

Служба в легионе протекала довольно своеобразно, – занятия, работа, караул, патруль за дезертирами и пьянство. Иногда случались и драки. В особенности частыми они были между поляками и немцами. Нередко дело доходило и до поножовщины. Естественно такая жизнь не могла отразиться хорошо на дальнейшей судьбе легионеров, а потому в большинстве случаев под конец службы легионеры становились пьяницами и неврастениками.

Однажды, группа легионеров была на полигоне, где проходили минометные стрельбы. Собралась смесь темнокожих, белокожих, смуглых и бледных, бородатых, усатых, лысых и косматых парней, от которых выгодно отличались своей короткой стрижкой русские легионеры. И вот, один, похоже, испанец, подошел к ожидавшему очередь на стрельбу из миномета русскому парню, и неожиданно выхватил из рук того часть журнала «Pleyboy». Парень не успел и рот открыть, как рядом, неизвестно откуда появился Ян Сперскис. Он схватил за руку испанца и предложил тому, вернуть журнал хозяину. Испанец ответил бранью и грубо оттолкнул руку Яна. И тут случилось невероятное. Никто и не заметил, как испанец оказался лежащим на земле, а на его горле стояла обутая в армейский ботинок нога Сперскиса. Выждав мгновение, он спокойно посмотрел в испуганное лицо лежащего на земле легионера, и повторил на французском языке свою просьбу. Еще раз внимательно посмотрел на того, убрал с его горла ногу, и, не оглядываясь, исчез в окружившей инцидент толпе легионеров. Журнал был возвращен хозяину. Испанец этот в дальнейшем старался держаться подальше от русских парней.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/stanislav-oleynik-2/soldaty-udachi-ponevole/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя). Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.

Adblock
detector