Режим чтения
Скачать книгу

Три закона Дамиано читать онлайн - Михаил Ротарь

Три закона Дамиано

Михаил Владимирович Ротарь

Предупреждение: Если Вы надеетесь встретить здесь огнедышащих драконов, эльфов или джедаев, перейдите к чтению другого произведения, более достойного Вашего внимания. Если жаждете крови – её прольётся очень немного, не более трёх стаканов. Если одобряете введение «сухого закона», то Вам тоже стоит эакрыть эту книгу!

Ни одна из описанных здесь женщин не похожа ни на «бедную Лизу», ни на Наташу Ростову, ни на Анну Каренину. В книге присутствуют процессы табакокурения. Всем остальным – добро пожаловать!

Михаил Владимирович Ротарь

Михаил Ротарь

Три закона Дамиано

Если прогневится на тебя начальник – не покидай своего места,

Ибо уступчивость прекращает большие грехи.

    Экклезиаст, Гл.10, Стих 6–7.

Глава 1. Неаполитанская мелодия

Маленький арахноид медленно, шаг за шагом, спускается к мухе, запутавшейся в его паутине.

Под звуки свадебного марша Мендельсона он торжественно преподносит ей букет, нежно ласкает свою красавицу – и с аппетитом её съедает!

На следующий день он бегает уже за хозяйским попугайчиком, а очень скоро – и за маленькой домашней собачкой. Мало-помалу, этот паучок вырастает до паука неимоверных размеров, и в конце фильма тащит в свою сеть и самого хозяина.

Какие славные «ужастики» крутят нам по пятницам!

А вот мой паучок Кузя, когда у него заканчивается лицензия на отлов мух, гоняется только за домашними тараканчиками, а на меня посматривает вполне дружелюбно.

Сегодня утром я воочию увидал, как два его отпрыска гоняли по стенкам туалета небольшую «кукарачу».

Тот метался из стороны в сторону, а малыши нападали на него то слева, то справа, и то вместе, то по очереди. Загнанный «торо» был в более выгодной весовой категории, но его противники были ловчее, и, судя по всему, хорошо обученными. Они умело пользовались своей паутиной, словно какие-то «ретиарии»[1 - Ретиарии – разновидность гладиаторов, вооружение которых состояло из рыбацкой сети и короткого меча.] на арене амфитеатра, и, то наступая, то изображая бегство, целенаправленно изматывали маленького «бычка».

Исход всей этой драчки был пока неясен, но вдруг откуда-то сверху появился сам Кузя, который цепко схватил бедного мальчонку «за шкварник».

Большой палец вниз: обычно так «благородный плебс» Великого Рима решал судьбу поверженных гладиаторов!

* * *

Как избавиться от всех этих «милых квартирантов»?

У самого входа, на первом этаже, периодически вывешивалось объявление: «Администрация кооператива просит всех жильцов сдать по 5 евро на День Таракана».

Я законопослушно выделял такую сумму из своего скромного бюджета, но «штатные» экзекуторы приходили только днём, когда я был на работе, а когда я сидел дома – не работали они.

В прошлом году в доме напротив тоже как-то вывесили подобную «объяву»:

«Завтра с 9-00 до 12–00 в вашем подъезде будет проводиться плановая дезинсекция. Если никого не будет дома, просим поставить возле своих дверей пустые баночки для препарата».

Многие простаки так и сделали.

Именно их тем утром и обокрали: «домушники» могли уже не волноваться, что кто-нибудь из случайно оставшихся дома жильцов им помешает.

Кое у кого на дверях были прикреплены таблички: «Находится под охраной агентства «Прямоугольное Кольцо». Лицензия номер…. Телефон…».

Это им не помогло: их тоже обчистили!

* * *

Ранним субботним утром к подъезду подъехал серый микроавтобус, из которого вылезли три «инопланетянина» в потёртых комбинезонах со следами явно земной грязи.

Выйдя из лифта, они бодро переступили порог квартиры и довольно грубо отпихнули меня с дороги.

«Пришельцы» с трудом протиснули свои тяжёлые баллоны, каждый из которых был литров по двадцать, поставили их все на паркет, и стали подсоединять к ним шланги.

Гремя своими ключами и отвёртками, они переговаривались между собой какими-то загадочными жестами, но скоро я стал понимать их язык: «Не этот ключ! Сам дурак! Да пошёл ты в задницу!»

«Инопланетяне» сделали «пробный пшик», и я теперь понял, что означает это слово: «Освенцим».

Они стали брызгать какой-то противной жидкостью повсюду: и по углам комнат, и по их стенам, и по потолку.

Едва их «старшой» на минуту отвлёкся от надзора за двумя «молодыми», решив провести «рекогносцировку на местности», те решили проявить своё усердие.

Но почему-то для этого они выбрали именно зеркала в прихожей, и стали размазывать всю грязь по их поверхностям.

Увидев, что они творят, он постучал пальцем по своему шлему, выразительно покрутил пальцем у виска, и те немедленно приступили к другим объектам.

На кухне эти два «экстерминатора» одним дуновением насоса смахнули все мои чашки и тарелки со стола прямо на пол, где те благополучно разбились.

Не обделили вниманием они и холодильник, где была припасена вся моя еда на неделю вперёд. Подобная же судьба была уготовлена и всем бритвенным принадлежностям, зубной пасте и щётке, и с этого момента торжество санитарии было не за горами!

«Старшой» прогудел из-под скафандра:

– Окрыыытееээ былкооо!

– Что?

– Окрыыытееээ былкооо!

– Что-что?

Он резко открыл забрало, злобно прошипев:

– Открывайте балкон!

«Двое из ларца» ринулись в открытые двери, но застряли в проёме, зацепившись друг за друга своим снаряжением, не переставая при этом изрыгать потоки ядовитой смеси.

Я догадался: им платят не за величину обработанных площадей, а за количество израсходованного ингредиента.

Значит, это затянется надолго!

Но минуты через три они всё-таки расцепились.

«Старшой» раскрыл сумку, достал из неё электронный планшет, и присел на уже мокрый диван, помечая крестиками все обработанные плацдармы.

В этот момент он напоминал мне Наполеона, обозревающего после очередной победной битвы с вершины высокого холма горы окровавленных тел противника.

Наконец, эта операция закончилась, и «предводитель» опять откинул забрало.

Получив «за труды свои тяжкие» половину моей месячной зарплаты, он торжественно изрёк:

– А теперь можете жить счастливо! Закройте двери и окна, погуляйте некоторое время, а потом хорошенько проветрите квартиру. Трупики сметайте интенсивнее, можно даже пылесосом! Но через месяц всю процедуру следует повторить!

– А что мне делать с моим котом?

– А про кота вы ничего не говорили в заказе! На всякий случай, помолитесь за его душу. Кстати, в городе есть кладбище домашних животных. Я там постоянный клиент, могу и одолжить карточку скидок!

И весь этот «космический десант», разделив между свой честно заработанный гонорар, направился прямо на этом автобусе в сторону ближайшей пивной.

На обоях появились разводы, а пятна на потолке успели приобрести жёлтоватый оттенок.

Жрать осталось совершенно нечего, костюм и куртку можно смело выбрасывать, и мне опять придётся делать ремонт!

* * *

Симбиоз человека с насекомыми, при всём желании, ну никак не складывается!

Прошлым летом нас совсем достали комары: они долетали аж до седьмого этажа!

Двое приятелей как раз решили в это время порыбачить.

Они не позабыли об этих надоедливых тварях, и перед поездкой
Страница 2 из 21

на любимую речку купили на базаре не только свежего мотыля, но и новый японский репеллент, к которому была приложена инструкция на ломаном английском.

Парнишки и его не знали, но это же не «есть проблема»: даже пьяному ёжику известно, как этим препаратом пользоваться, это же вам не «бамбуковый набор для харакири»!

Их немного смутило его название: «суки», и сначала они предположили, что им надо энергично махать и бить комаров, громко выкрикивая его название.

Но продавец достал из-под своего прилавка японско-русский словарик, где на соответствующей странице красным фломастером было жирно подчёркнуто, что на русский это переводится так: «любимый».

Оснований не доверять этому разговорнику они не нашли, и приобрели патентованный «волшебный эликсир» уже без дальнейших препирательств.

Наловив рыбы, ребятки намазались этой мазью, достали закуску, стаканы и свой любимый пузырёк размера «ноль семь».

В такие моменты душа так и просит достать гитару, сплясать голышом у костра и спеть что-нибудь в высшей степени неприличное!

Но танцевать в эту ночь им пришлось совсем под другой аккомпанемент.

Казалось, в их палатку слетелись комары не только со всего леса, но и со всех близлежащих континентов: они забивались и в нос, и в уши, и кусали прямо через одежду!

Тела этих бедолаг сначала превратились в два дуршлага, а затем – в две шкуры леопардов. Искусанные вдоль и поперёк, они бросились домой, оставив на берегу и весь улов, и даже палатку, но они не забыли взять с собой упаковку этого «чудодейственного» средства.

Ранним утром они подняли меня с постели, требуя немедленно перевести эту инструкцию. Сразу после этого они намеревались четвертовать того продавца, а его киоск вместе со всем товаром – сжечь дотла!

Я медленно прочитал им всё, что там написали потомки гордых самураев:

«Основой препарата является экстракт полового гормона самцов комаров, который привлекает самок. Намажьте этой мазью камень или кусок дерева, положите его в ста футах от места своего отдыха – и комары вас не потревожат! Желаем приятного отдыха!»[2 - У комаров кровью питаются только самки, самцы её не пьют.]

Волдыри у них сошли через неделю.

* * *

Если я не попил с утра кофе – весь день хожу, как «сомнамбула»!

Вслед за мной с постели спрыгнуло лохматое чудовище с лысым хвостом.

Оно было неравнодушно к этому запаху, постоянно вылизывая всю гущу из чашек: вероятно, там есть какие-то витамины, которых ему не хватает.

Это чудо природы зовётся Арамисом, хотя ничем не оправдывает имени того славного мушкетёра: оно не ест мяса, не ворует колбасы, очень редко поедает рыбу, а питается исключительно сухим кормом и своими консервами.

Это – дитя современного мира, которое нельзя назвать даже «ребёнком асфальта»: ни одна из его четырёх лап никогда не касалась тротуара, лишь только бетона лестничной площадки, и никогда далее лифта!

Но в нём всё-таки просыпался хищник, если я забывал купить ему «Вискас».

Из мягкотелого увальня это нежное создание превращалось в саблезубого тигра, который кусал меня за пятки, а если я всё-таки пытался уснуть, не покормив его, кусал меня и за нос, и его пыл могла охладить только струйка воды, выпущенная из какой-нибудь прыскалки.

Он развалился на полу – и замурлыкал!

Попав когда-то ко мне в качестве подарка, тогдашний маленький тёплый кусочек шерсти незаметно превратился в семь килограммов живого наглого веса.

Кот – это единственное животное, которому разрешается находиться в церкви.

Кот – это единственное животное, которому разрешено входить в мечеть.

Существует поверие: нарушил сон кота – загубил свою карму, и быть тебе в следующей жизни или морской свинкой, или просто свиньёй!

Но сами коты думают иначе: для них пробежаться по спине или голове спящего хозяина – неописуемо увлекательный вид спорта, а если тот, проснувшись, ещё устраивает гонки и кидается тапочками – значит, день не прошёл напрасно!

Арамис блевал ещё пару дней, но всё-таки выжил после той «страстной субботы».

С тех пор он ненавидел и кусал всех, кто появлялся у меня дома в белой майке, рубашке или брюках.

Мне тоже пришлось избавиться от этого цвета в своём гардеробе.

– Остаёшься за старшего! – приказал я ему, одеваясь. – А на все звонки в дверь будешь отвечать: «хозяин пошёл в библиотеку!».

Но я пошёл не в этот священный храм культуры.

Неподалёку есть место более достойное: круглосуточный бар!

Мне, одинокому холостяку в возрасте Христа, имеющему собственную «двушку» в многоэтажке, только такое заведение по карману.

Хорошее пиво там есть всегда, и совсем недорогое. Закуски – только пролетарские: сосиски, котлеты, бифштексы. Омаров не подают, но столы и тарелки всегда чистые.

Стоит это заведение на перекрёстке, где главная дорога делает очень крутой поворот налево.

Три его стенки из четырёх сделаны из сплошного стекла, поэтому «аборигены» величают такое строение «стекляшкой» или «аквариумом».

Рядом есть навес, где в тёплое время года можно курить.

На автобусной остановке, в десяти шагах отсюда, постоянно развешивают различные объявления: «пропала или найдена собака, ключи или документы».

На прошлой неделе было такое: «Пропал кот сибирский, в районе кебабной. Нашедшего просим вернуть за вознаграждение!»

Сегодня висело другое: «Найдена вставная челюсть. Потерявшего просят позвонить по телефону….».

* * *

Город «низко летающих ангелов».

Столица бывшей цветущей союзной республики, а теперь – нищего, зато очень гордого государства, руководители которого обожают давать советы своим новым содержателям о том, как побольнее укусить содержателя предыдущего.

Малоэффективных пришлых руководителей сменили ещё менее эффективные, зато уже свои, коренные кадры.

Каждый новый лидер сразу же после пышной инаугурации яростно клеймил позором всех своих предшественников, справедливо обвиняя тех в коррупции и некомпетентности. А через год он делал всё то же самое, только ещё хуже, и продавался всё тем же, только уже подороже.

Цены на пиво и крепкое спиртное то увеличивали, то снижали, а водку разрешали продавать то круглосуточно, то всего по нескольку часов в день.

В текущий момент истории спиртное продавали с 8 утра до 10 вечера, хотя сохранились и некоторые учреждения с лицензией работать в режиме «non-stop».

«Аквариум» – одно из таких.

На автомобильной площадке посетителей сиротливо ожидала гостиница «Астория».

Кто-то однажды приехал сюда на задрипанном «Опеле Астра».

Вероятно, её хозяин тогда перебрал, и уехал домой на такси.

И совершенно правильно: зачем зря искушать судьбу, рисковать своей судьбой, и «за просто так» спонсировать ненавистных ментов?

Но или что-то потом с ним случилось, или он просто спьяну забыл, где её оставил.

Так или иначе, эта машина стояла на этой площадке уже месяц.

Вскоре её приметили, на её капоте несколько раз выпивали «на посошок», а через неделю её двери запросто открыли, при помощи обыкновенного перочинного ножа.

Сначала там отоспался один забулдыга, затем второй, потом и третий.

А потом обнаружилось, что там, внутри, можно
Страница 3 из 21

не только переночевать, но и распивать водку из горла, курить, и даже заниматься сексом.

Этот «отель» быстро стал популярным у некоторой части завсегдатаев «Аквариума», и они ласково нарекли его «Асторией».

* * *

Тёплый апрельский вечер, пятница.

Снег уже стаял, обнажив кучи мусора с пустыми бутылками и собачим помётом. Старшеклассницы только недавно сменили свои строгие «макси» на более приятные мужскому взору «мини», но туфли на каблучках и сапожки пока преобладали над босоножками.

Свободным было одно единственное место, у окошка, и довольно неплохое: там можно сидеть с бокалом пива, и тупо глазеть из-за стекла на улицу, словно ты смотришь телевизор.

Напротив расположился мужик лет пятидесяти.

Я понял, что это тоже русский: жареная картошка с селёдкой, кулёк сушёной рыбы с этикеткой: «мелочь третьей группы, вяленая», и бутылка водки.

Спросив его разрешения, я присоединился к нему, и мы понемногу разговорились.

Бывший моряк, теперь он гонял машины в Россию и Казахстан, ремонтировал их там, продавал – и по новой!

На столе лежала его газета.

На третьей странице я наткнулся на довольно большую статью, которая клеймила позором какого-то их местного чиновника. Из-за его безалаберности целый квартал уже четвёртую неделю сидит без горячей воды!

Но, перевернув несколько листов, я нашёл и другую заметку, и всё о том же должностном лице.

Совсем другим тоном там писалось уже об «отзывчивом, чутком и грамотном руководителе», который моментально реагирует на все просьбы населения. А тот очень увлечённо рассказывал корреспонденту о своих зелёных попугайчиках, по поведению которых он своевременно обнаруживал все экологические нарушения в атмосфере родного города.

Обе статьи были явно заказными, и они должны были появиться и в разных разделах, и в разное время, но по каким-то непонятным причинам, техническим или наркологическим, попали в один и тот же выпуск.

Обе они были написаны вполне профессионально, с подобающим этим случаям пафосом.

А автором обеих этих статей был один и тот же журналист, который почему-то забыл подписаться хотя бы под одним из двух своим текстов дежурным псевдонимом.

Реклама в газете была тоже замечательной: какая-то фармацевтическая фирма рекомендовала при всех недомоганиях пользоваться средством «Неграм», предупреждая о всех побочных эффектах: тошнота, зуд, боль, крапивница, иногда смертельные случаи, слабоумие и индурация.

Они же предлагали и пилюли против изжоги: «Durak ®, торговая марка запатентована».

И это тоже интересно: «Славянский творческий союз «Израиль», а двумя строчками ниже: «Юридический центр «На Родину!» Разводы за два часа, бракосочетание за час. Обрезание. Дешевле, чем в синагоге!»

Я поинтересовался:

– А много в вашем городе осталось синагог?

– Теперь ни одной, а раньше были, целых две!

– А самих евреев?

– Уже немного. Все эти Кацманы и Вассерманы или давно уехали, или стали теперь Ивановыми и Смирновыми. Но и те, что остались после развала Союза, тоже прослышали, что в Израиле не так уж и плохо, да и водка там недорогая. А взрывать у нас стали даже чаще, чем у них. И все они опять стали Шмеерсонами и Рабиновичами, и снова стали паковать чемоданы, а на еврейских вдовушек и их старых дев в очередной раз повысился спрос.

Морячок громко выдохнул, и хряпнул стаканчик:

– Бывал я в Хайфе, наш кораблик частенько туда захаживал! Красивый город, и наших «бывших» там навалом. Как раз, после Хайфы, когда мы в Клайпеду вернулись, дружка моего Вадима прямо у трапа и арестовали!

– А за что? Как обычно, за контрабанду валюты?

– За валюту тогда уже не сажали. «За убийство по неосторожности и нанесение тяжких телесных повреждений». Правда, отсидел он недолго.

– Убил кого-то в Израиле? Или уже дома?

– Да нет! Мы-то все уже были «женатиками». Дома всегда кто-то из семьи оставался, квартиры не пустовали. А Вадим был тогда холостой. Пришёл как-то из рейса: в кармане куча денег, а квартира была без охраны. И квартирантов он не хотел селить категорически. Смотрит – а хата уже пустая: все вещи куда-то вынесли! Он всё закупил по новой, обставил опять квартиру – и в очередной рейс! Возвращается: и снова его обчистили! Ему это надоело, и взял он со списанного судна корабельный «ревун». Сирена есть такая, чтобы в тумане сигнал другим подавать. Громкость у такой – всего-то сто пять децибел!

– Если я правильно помню, болевой порог – сто двадцать.

– Правильно помнишь, до рёва истребителя с пяти метров чуть-чуть не дотягивает. И сделал он так, чтобы сирена срабатывала через пять минут после того, как откроют двери. Настроил эту систему – и опять в море! Возвращается – а менты его уже на пирсе ждут, с «браслетами». Короче, пока был он в рейсе, опять «домушники» к нему заскочили. И через пять минут «ревун» заработал на славу: в доме напротив все стёкла повылетали! Один из воров на месте концы отдал от испуга. Другого потом на лестничной клетке подобрали: барабанные перепонки у него лопнули, кровь из ушей ручьём текла. Ну, а третьего – сначала в психушку, а оттуда – уже в «кутузку»!

Он закусил своей «мелочью третьей группы», и продолжил:

– Ну, я говорил уже: отсидел недолго, а недавно женился. Теперь Вадим Алексеевич – капитан рыболовного траулера. Пару лет назад сомалийцы их в заложники взяли, но не стал он их тем своим ревуном глушить. Думаю: напрасно! Выкупили потом их экипаж, по дипломатическим каналам.

У него закончилась первая бутылка, и он взял себе вторую.

Я поинтересовался:

– А не боитесь переборщить?

– Не дрейфь, пацан, всё под контролем!

Он уселся на своё место, и продолжил:

– Как-то было в Марселе. Я в увольнении, а «русскими тройками» мы уже не ходили. Зашёл в их кабак, а там все эти французики свой коньяк мелкими напёрстками глотают. Взял бутылочку их «конины», хряпнул полный стакан, и рукавом занюхал. У них тут же глаза навыкат: «Руссо! Руссо! Браво, бис!» И начали они пари между собой ставить: одолею я ещё один стакан или свалюсь. А я им: «Если выпью, и не свалюсь, половина ваших ставок – моя!» Согласились, лягушатники гадские! Короче, пять стаканов я в тот вечер выдул. Смотрю потом на часики: батюшки, через час мой кораблик отчаливает! Говорю: «Всё, концерт окончен, гоните мои бабки!» Нехотя, но всё-таки отдали, и я в порт отваливаю. Шатаюсь, спотыкаюсь, но иду! Так они, эти сволочи, вышли из того кабака – и до самого трапа меня сопровождали. Новое пари себе устроили: дойду я до корабля, или нет! Дошёл, и на пирсе опять деньгу с них сорвал, а дома на них себе новый шкаф купил!

«Мелочь третьей группы» с картошкой у него закончилась, а скоро опустела и вторая бутылка.

Он поднялся:

– Ну, мне пора, завтра машину выбирать! – и нетвёрдой походкой направился к выходу.

– Удачи! – сказал я ему напоследок.

– И тебе не хворать!

* * *

За соседним столом трое работяг перемывали косточки начальству:

– У нас на днях в бабском сортире кто-то лампочку спёр. А хозяин теперь – молодой пацан, весь бизнес от престарелого папы унаследовал, а не сам заработал. Решить устроить всем нам передачу: «Следствие ведут колобки»,
Страница 4 из 21

но ни одна баба так и не раскололась! Тогда он «наехал» на мужиков: «А не заходил ли ты в женский туалет, случайно?» Так и не нашёл «этого гада». Мог бы поставить на эти «ценные» лампочки колпаки с хитрыми защёлками, или ключ от туалета у дежурного постоянно оставлять. Но нет, он принял революционное решение: приказал купить новую лампочку – и поставить её на клей!

– Но когда-нибудь она всё-таки перегорит! – удивлённо заметил один из выпивавших. – Тогда придётся ломать весь потолок! Уж будет подороже всех лампочек!

– «Не надо меня пугать страшилками! Исполнение проверю лично!»

* * *

В помещение неторопливо зашёл красивый мужчина лет тридцати пяти, удивительно напоминающий одного знаменитого актёра.

Он был довольно смугл, словно прибыл сюда прямиком из Египта.

На нём был хорошего покроя костюм и модные туфли, а трёхдневная щетина наверняка сводила с ума всех увидавших его женщин.

Но молодые красотки забегали сюда очень редко. Гораздо чаще них появлялись старые девы или домохозяйки бальзаковского возраста, чьи мужья неожиданно умотали в командировку.

Я часто посещал этот «Аквариум», но видел этого красавчика впервые.

Он взял кофе, и уверенно направился к моему столику.

Остановившись рядом, незнакомец спросил меня на чистейшем русском языке:

– Можно к вам присоединиться?

– No problem!

Некоторое время мы оба молчали, но вскоре я решил прервать затянувшуюся паузу:

– Вы явно здесь впервые. Ваш костюм предполагает заведения поприличнее!

– Я знавал многих людей, и весьма состоятельных, которые могли себе купить десяток шикарнейших ресторанов, но почему-то предпочитали им простые забегаловки. Недавно я поселился неподалёку отсюда. Захотелось подышать свежим воздухом. Шёл мимо, дай, думаю, зайду!

Он протянул мне визитку.

Красивым типографским шрифтом там было отпечатано одно слово: «Дамиано», и ничего более: ни адреса, ни телефона, ни рода его занятий!

У меня тоже была карточка, но я её зажилил: этот тип, судя по костюму стоимостью в мою годовую зарплату, стоит в нашей социальной иерархии намного выше меня, и наверняка выкинет её при первой же возможности.

– Судя по имени, вы итальянец?

– Не совсем: все мои предки греческого происхождения, хотя я родился и вырос в Неаполе.

– Понимаю: сицилийцы тоже очень не любят, когда их называют итальянцами. И ещё припоминаю, что Неаполь когда-то был целым королевством. Мне часто приходилось общаться с потомками Юлия Цезаря, и я даже пробовал изучать их язык. Но сами итальянцы весьма неохотно изучают чужую словесность, даже английскую, а вы говорите по-русски просто великолепно!

– Это совсем несложно: здесь много русских.

В нашем городе действительно немало моих соплеменников, но их диалект сильно отличается от того, что я сейчас слышал. Мой новый знакомый говорил на том языке, который преподают в литературных институтах, и на котором читают свои тексты все дикторы центральных каналов.

Эрудиции этот Дамиано оказался необычайной.

Он поведал мне много нового: и о христианизации Руси, и о тевтонских рыцарях, и о вчерашних событиях в Палестине. Излагал он иногда и довольно парадоксальные теории, но при этом ничего и никогда не утверждал категорически.

Если я «плавал» в его теме, то просто слушал. Но если «что-то» и «где-то» читал или слышал, и пытался вставить свои «пять копеек», тут же получал от него чёткие разъяснения и поправки:

– Это не совсем так: тот пожар произошёл случайно, и он был для Нерона совершенно некстати. Император как раз тогда потратил огромные средства на строительство инженерных сооружений, начатых ещё при Тиберии. Наступил «дефолт», в результате которого он резко потерял прежнюю популярность. Да, он писал стихи, и даже на смертном одре пытался сочинить себе эпитафию, но у него ничего из этого не получилось. Но Нерон не искал вдохновения в созерцании пылающего Рима, и у него есть алиби: в день возникновения пожара он находился в 50 километрах от столицы.

Вдруг Дамиано прервал своё повествование, и пристально посмотрел мне в глаза.

Кажется, он что-то там увидел, потому что сказал чуть ли не приказным тоном:

– Давайте перейдём на веранду: там тише, и курить там разрешено. Возьмите бутылочку навынос, потом не пожалеете!

Я с удовольствием принял оба его предложения.

На новом месте Дамиано продолжил излагать мне историю своей Италии.

Он так увлечённо говорил о Диоклетиане и Каракалле, Папах Римских и семейках Борджиа и Медичи, что я готов был просидеть здесь до утра. Но, дойдя до Торквато Тассо, он вдруг опять прервал свою речь, посмотрев на часы:

– Ну, мне пора, да и вам то же самое советую. Я тут приметил не совсем приятную компанию.

За соседним столом пятеро гопников всем своим внешним видом и поведением могли бы убедить самого Папу Римскому в необходимости использования презервативов.

Молодой хлыщ угощал своих «корешей» водкой, и, сплёвывая прямо на пол, громко хвастался им, что его бабушка завещала дом именно ему, а не его матери. Поэтому он полный хозяин всего семейного имущества, и если мать робко пыталась отказать ему в деньгах на очередную выпивку, он грубо брал её за шиворот: «Ты, сука, живёшь в моём доме! Захочу – и выкину тебя на улицу, скотина!»

И та покорно доставала кошелёк.

Но почему лет двадцать назад здесь не появился царь Ирод со своими всадниками?

Клянусь: за убийство подобного младенца я поставил бы на могилу этого изверга свечку!

* * *

Дамиано тихо исчез за поворотом, и я не слышал даже звука его шагов.

Допив пиво, я направился к лавочке на остановке, и присел там покурить.

Вдруг послышался душераздирающий вой мощного мотора, и чёрный BMW, мчавшийся на огромной скорости, не вписался в крутой поворот.

Перескочив на полном ходу через невысокий бордюр, он влетел прямо в стеклянную стенку «Аквариума». Она моментально рассыпалась, и эта тяжелая машина влетела туда, пропихнув своим бампером столик метра два вперёд, до самой стойки.

«Бумер» въехал именно в то место, где мы до этого сидели вместе с Дамиано, и если бы этот «неаполитанец» не предложил нам пересесть, мне бы уже «намазывали лоб зелёнкой».

Подойти поглазеть поближе, или пытаться спасти этого козла?

Нет, лучше уносить ноги!

Сейчас появится полиция, они будут задавать много вопросов, да и потом не раз вызовут в комиссариат как свидетеля.

Ситуация всем ясна до безобразия, и я услышал, что скорую уже вызвали.

Очевидцев вам и без меня хватает, а мне уже смертельно хотелось спать.

Водитель остался на месте, уронив голову на руль.

Первой приехала полиция, а сразу же за ней – и «скорая».

Санитары сначала засуетились, но дежурный врач потрогал пульс того лихача, раскрыл его веки пальцами, махнул рукой – и неторопливо закрыл квадратный чемоданчик.

Началась «протокольная церемония».

Сердце бешено колотилось, и я хлебнул водки прямо из горла.

Встречу ли я когда-нибудь своего спасителя?

И мне стало стыдно, что я не дал ему ответной визитки.

«Кстати, где же она?»

Я пошарил по всем своим карманам, но так и нашёл её.

«Наверное, обронил, когда расплачивался за пиво. А может, и потерял
Страница 5 из 21

в туалете».

Глава 2. Тайна железной двери

Английское слово «hostel» обозначает «недорогую гостиницу с ограниченным количеством удобств». Примерно так же переводят на него и наше слово «общежитие».

Но на самом деле это понятие невозможно перевести или объяснить тем, кто там не жил.

Общежития бывали двух типов: «семейными», где санузел и душ приходились на две смежные комнаты, и «коридорными», где этими прелестями пользовались обитатели двадцати или более комнат.

Так проживали одинокие холостяки или малочисленные семьи, хотя в некоторых апартаментах площадью 18 квадратных метров могли жить взрослый мужчина и супруги за шкафом.

Сюда попадали по-разному.

Кто-то, приехав из провинции, посчитал это место временным трамплином для скорого карьерного взлёта, но так и остался «в затяжном прыжке».

Кого-то «милые дети» выкинули из собственной квартиры, чтобы «эти надоедливые родители» не путались у них под ногами.

Одной девочке папа купил комнату, потому что смертельно устал от её шумных ночных похождений и громких криков пьяных мальчиков за стеной.

Словом, здесь собрались те «леди и джентльмены, которым не повезло».

Йен был старше меня.

Он не был «русофобом», и почти все его бывшие «пассии» носили славянские имена. Он не был и «нетрадиционалом», калекой или импотентом, но так уж вышло: в своё время на него никто не «клюнул», и он «уже» не женился!

Его комната имела свою особенность: у неё был балкон, по которому можно было пройти и залезть через окно к соседям, не выходя для этого в коридор.

Если к сорока годам дом мужчины не заполняется детским смехом, он заполняется пустыми бутылками.

Заскакивая к нему на гулянки, я любил незаметно поставить в холодильник или другое потайное место бутылку, отвлекая внимание всех гостей какими-нибудь дешёвыми показушными трюками.

Когда допивался последний стаканчик, все безнадёжно выворачивали пустые карманы и недовольно смотрели на того, на ком она закончилась: по неписаному закону, именно он должен бежать за продолжением.

Я терпеливо выжидал, пока всеобщее уныние не достигнет апогея, и, вдоволь насладившись муками несчастных жертв, громко восклицал:

– А так ли нам надо сегодня нажраться?

– Надо! – дружно отвечал хор.

Тогда я подходил к своему «тайничку» и делал несколько магических пассов:

– Заклинаю тебя, Мефистофель! Пришли нам водки с твоего света!

Потом я изображал смятение на лице, показывая жестами, что я смертельно утомился от этих связей с «астральной энергией».

Хозяин открывал свой холодильник – и с изумлением доставал оттуда «подарок из Ада».

Не всегда это сопровождалось овациями: один раз мне набили морду за вызов скорой помощи для особо впечатлительной зрительницы.

После того случая меня стали обыскивать на входе, осеняя крёстным знамением.

От водки же никто никогда не отказывался: прислал её Ангел или Дьявол – всем было по барабану!

* * *

На входе на его этаж стояла монументальная железная дверь без замочной скважины, кодового замка или звонка.

Как попасть туда?

«Элементарно, Ватсон! Припёрся к кому-то в гости – вот и звони им по мобильному. Могут и впустить, если ещё не спят!»

Когда-то там был обыкновенный замок, но его скважину постоянно засоряли жвачкой и бычками местные хулиганы, поэтому это отверстие накрыли металлической пластиной, заварили её намертво и поставили кодовый замок.

Через две недели код знали все знакомые знакомых в радиусе десяти километров, и его тоже убрали.

Я видывал двери и поинтереснее.

В квартире пятиэтажной «хрущёвки» поселились «сквоттеры». Их дверь с обивкой из кожзаменителя внешне ничем не отличалась от соседских.

Пока я курил, ожидая хозяина, на лестничной площадке появился бомж.

Он был в «сомнамбуле», и не обратил на меня внимания. Передвигаясь на «автопилоте», он не стал доставать ключи, а стал на коленки, откинул вверх нижнюю треть двери, будто она была на шарнире, и прополз понизу внутрь.

Когда он закрыл эту створку за собой, снаружи дверь опять выглядела плотно запертой.

* * *

– Привет, иноземец! – кивнул мне Йен, отворяя этот «монумент».

– Салют, абориген! – парировал я.

В разговоре мы постоянно переходили с одного языка на другой.

Именно он в своё время обучил меня государственному языку, но не официальному, канцелярскому, а настоящему, разговорному, со всеми его своеобразными шутками и прибаутками.

Мы пошли по длинному коридору.

На давно некрашеной двери висела табличка:

«Прежде, чем постучаться, спроси себя: действительно ли ты нужен здесь?»

Там обитал композитор, который уже четыре года корпел над оперой «Явление Девы Марии Президенту Республики».

Сразу же после премьеры он намеревался существенно поправить материальное положение, но с момента написания увертюры поменялось всё: и Президент, и его окружение, и международная обстановка.

Бедному музыканту пришлось менять все арии: ведущая партия вместо хриплого баса теперь принадлежала колоратурному сопрано, а пост Министра Обороны занимал уже мужчина, и Творцу приходилось переписывать всё заново!

Ему было жизненно необходимо дописать последнюю ноту хотя бы за полгода до новых выборов, поэтому он вылезал наружу только ради покупок съестного и отправления естественных потребностей.

Мы были там совершенно не нужны, поэтому пошли вперёд.

Несколькими метрами дальше на коврике у двери спала какая-то женщина.

Йен невозмутимо пояснил:

– Муж предупреждал: если опять придёт пьяной, на порог не пустит. Вот и воспитывает!

И мы прошли, только не к нему, а к соседу, которого я тоже хорошо знал.

На белом потолке расплылось жёлтое пятно: так на прошлый Новый Год открыли бутылку шампанского. Но всем гостям поясняли, что это – результат бурной сексуальной деятельности хозяина, промахнувшегося один раз в оргазме мимо партнёрши.

* * *

«А наш притончик гонит самогончик, никто на свете не поставит нам заслончик!»

Но вместо самогончика сегодня была «палёная» водка: жилец с этажа выше разбавлял контрабандный спирт водой из-под крана. Со временем и эта процедура упростилась: теперь он продавал только «порцию», которую клиенты готовили сами.

«Эликсиром здоровья» в его отсутствие или «временной амнезии» распоряжались две маленькие дочки. Первой было десять лет, второй – восемь.

Если со спиртом случались перебои, в наличии всегда был самогон, но он стоил дороже.

На заводе этанол разбавляют дистиллированной водой, добавляют туда лимонную кислоту и сахар, потом всё это фильтруют и выдерживают целые сутки.

Здесь же это всё было лишним: смесь просто заливали в стеклянную бутылку и взбалтывали. Когда пузырьки всплывали, по стеклу стучали ножом, и если звук был глухим, надо было ещё немного подождать. Только когда он становился звонким, можно было приступать к «чаепитию».

Назывался этот «напиток богов» в переводе на русский «черепухой».

Для гурманов и дам туда добавляли сиропа или варенья, а в период эпидемий гриппа молотый перец или чеснок.

У русских «старшой» наливает всем поровну, торжественно произносит тост, и все чокаются и пьют одновременно.

Местная
Страница 6 из 21

традиция иная, для неё достаточно и одного стакана: «солнце вращается по часовой стрелке»! Ты выпиваешь всё, что налил тебе сосед справа, и наливаешь соседу слева. В зависимости от симпатии или антипатии, льёшь тому «две капли» или «с верхом».

Себе наливать не разрешается, кому-нибудь вне очереди – тоже, а бить морду за недолив позволяется лишь наутро.

«Сабантуй» был в самом разгаре, и на меня косо посмотрели, как на очередного «халявщика». Но свой коронный номер сегодня я решил не демонстрировать, достав из наплечной сумки литруху «государственной» и кусок колбасы, и их кривые лица сменились на приветственные.

* * *

За столом, кроме других соседей, сидели две особи женского пола: какая-то красавица и, вероятно, её подруга.

Со второй я был немного знаком. Та была не в моём вкусе: постарше меня лет на пять, толстая, с большими арбузными грудями.

Местные обитатели прозвали её «акустической торпедой»: она часто приходила сюда и слонялась по коридорам, прислушиваясь к звукам за дверями, а затем стучалась туда, откуда раздавались песни, музыка или звон стаканов.

Когда выпивка там заканчивалась, эта «торпеда» плавно переплывала в другую комнату.

У неё была и другая кличка, после того, как она год проработала паяльщицей на местном радиозаводе.

После пайки платы положено промывать спиртом, но чтобы его не воровали, этанол заменили спирто-бензиновой смесью. Всю получившуюся гадость, вместе с канифолью, после смены положено было сливать в особую канистру и сдавать кладовщику для утилизации.

Процесс довольно нудный, поэтому всё это дерьмо часто просто выливали в унитаз.

Там спирт смешивался с водой, и уходил при сливе в канализацию. Бензин же легче воды, поэтому он скапливался сверху.

Курить в туалете запрещалось, но «нашим людям» всегда наплевать на любые запреты!

Если бы у неё была зажигалка, ничего бы особенного не произошло. Но она прикурила сигарету от спички, и кинула её, ещё горящую, вниз, между своих ног.

Спичка упала в бензин, и тот моментально вспыхнул.

В спущенных трусах, с обгоревшей задницей, несчастная курильщица с дикими воплями влетела назад, в цех, сметая всё на своём пути.

После этого её прозвали «Летучей Голландкой», но со временем это прозвище заменили более кратким и ёмким: «Байконур».

* * *

Я присоединился к празднику жизни под названием «триста лет гранёному стакану».

Кивнув в сторону незнакомки, я наклонился к уху Йена:

– Что за симпатяга?

Он ответил мне, тоже на ушко:

– Зовут Дженни. Русская, незамужем, без комплексов. Не советую, но дело твоё!

Я незаметно стал к ней приглядываться.

Типичная славянка среднего роста, с длинными ногами и тонкой талией.

Тёмные волосы, слегка раскосые глаза и ярко выраженные брови. Вне сомнений, в её генеалогическое древо когда-то влез какой-нибудь азиат.

Одета она была очень привлекательно: лёгкая маечка, красивые туфельки и коротенькая юбочка.

Когда подошла моя очередь наливать, у меня вдруг раскрылся фонтан красноречия.

В своей речи я мимоходом упомянул пару городов, где когда-то побывал.

– Краснодар? О, у меня там был любовник! – вставила свои «пять копеек» красотка.

Слегка смутившись, я продолжил, но она опять прервала:

– Москва? О, у меня там тоже был любовник!

Я закончил тост, осушил стакан и стал ещё более внимательно присматриваться к этой «фемине».

Периодически кто-то из гостей выходил на балкон покурить.

После третьего круга хозяин комнаты, Ариэль, стал мне энергично подмигивать и строить оттуда различные гримасы.

Наконец, я понял, чего он хочет, и присоединился к нему.

– Виктор, я знаю: ты умный человек! – заговорщически прошептал он.

– Не тяни кота за хвост! Был бы умным – пил бы сейчас «Мартини» на Канарах, а не эту «палёнку» в общаге! Ревнуешь к этой красавице? Она твоя, что ли?

– Да тьфу на неё, это вольная птица! Трахни её как следует, если получится: она это дело, говорят, очень любит. Понимаешь, я написал одну книгу, и хочу, чтобы ты её прочёл.

Он тут же достал из-за пазухи стопку каких-то листов.

Я мельком глянул их:

– Ариэль, ты в курсе: я не очень силён в вашем языке. Я не знаю его тонкостей, и не смогу быть литературным критиком.

– Ты постарайся, с меня бутылка!

– Хорошо, только дай хотя бы пару недель, быстрее не получится.

– Лады! Только не сболтни Йену, он будет потом прикалываться!

– Договорились!

Мы бросили «бычки», и вернулись к столу.

Красотка вдруг пересела поближе:

– А чем ты занимаешься?

– Как и все: ворую! – и дал ей визитку.

Глава 3. Искушение по-итальянски

Уже дома, на кухне, я увидел «картину маслом»: к кошачьей миске осторожно пробиралась серенькая мышка, а за нею семенили двое малышей. Мама показывала дорогу к пище.

Первый мышонок был старательным учеником: он пристроился за матушкой в кильватере, не отставая от неё ни на сантиметр. А второй был явным двоечником: он прыгал, кружился вокруг маминого хвоста, и всячески резвился. Вся эта гоп-компания не обращала на меня никакого внимания.

Меня не удивило, что мыши попали на седьмой этаж, но как они не учуяли запаха кота?

И что же делает мой «хищник»?

Он безмятежно возлежал на моей кровати.

– Арамис, ты даром ешь корм, там дичь бегает!

Кот лениво посмотрел в мою сторону и зевнул.

Он поднялся, выгнул спину и присел на одеяле. Затем он поднял правую ногу пистолетом и стал вылизывать причинные места.

Мыши пискнули и убежали, когда я на руках принёс его на кухню.

Арамис лениво спрыгнул с них, но не побежал за лёгкой добычей, а подошёл к уже полупустой миске, помедитировал над нею полминуты, и нехотя принялся чавкать.

Покончив с ужином, эта ленивая кошара повернулась ко мне спиной.

На кошачьем языке это означает совсем не презрение, а наоборот, полное доверие: он не боится нападения сзади!

Я решил назвать мышку Фросей, а маленькому озорнику имя даже придумывать не пришлось: Джерри, и никто другой!

Только как окрестить его братца?

Ну что же, нарекаю тебя Пафнутием!

* * *

Сумма удовольствий после пьянки и самочувствия следующим утром обычно отрицательная, хотя разгрузка в конце недели – явление интернациональное, особенно там, где получку выдают по пятницам.

А вот в Ирландии, я слышал, жалование выдают по четвергам.

В этот вечер все бары переполнены, хотя пятница – полноценный рабочий день!

Синие, злые и похмельные, «дети Святого Патрика» выползают на следующее утро трудиться. Весь день они тяжко стонут, дожидаясь финального свистка.

Глупо, но такое там правило!

Кстати, самыми пьющими в Европе считаются они, а не русские.

«После вчерашнего» выпить было нечего, и я довольствовался томатным соком.

«Дамиано» – высветилось на телефоне.

– Bon giorno! Помните нашу встречу? Можно к вам заглянуть?

Хотя я с удовольствием пролежал бы ещё пару часиков, из вежливости решил соврать:

– Конечно!

Не прошло и двух минут, как в моих дверях стоял тот самый «неаполитанец» с маленьким дипломатом в руках.

Выглядел он по-прежнему безукоризненно.

– Честно говоря, не ожидал, что вы придёте так скоро! – растерянно пробормотал я, накидывая пижаму на голое
Страница 7 из 21

тело.

– Я просто проходил рядом.

– А откуда вы знаете мой телефон и адрес?

Дамиано помахал перед моими глазами какой-то визиткой. Чёрт возьми, та самая!

Странно: я неплохо выпил в тот вечер, но помнил всё.

Я точно не давал ему этой карточки!

Конечно, она запросто могла выпасть из моего кармана там, на веранде. Но представить такого франта, зачем-то подбирающего с грязного пола чужие визитки?

Чтобы не показать себя полным дураком, я согласно кивнул, провёдя его в комнату.

– Прежде всего, я должен поблагодарить вас за спасение. Если бы вы тогда не предложили пересесть, говорил бы я сейчас не с вами, а с самими архангелами.

– С архангелами, бывает, говорят и живые, после четвёртой бутылки, – язвительно возразил гость, – но не такие уж они интересные собеседники, поверьте мне на слово. Если же имеете в виду того гонщика на «Бемби», это простое совпадение.

– Вы об этом тоже знаете?

– Конечно, все в округе до сих пор говорят, и по новостям пару раз показывали.

– А много там было жертв? Я слинял по вашему совету, и слышал только пару сплетен.

– Если не считать того водителя, и нервного стресса у барменши, никого. Тогда он был «мертвецки пьян», теперь он «мертвецки мёртв».

Дамиано достал из дипломата плоскую бутылочку:

– Помяните его душу. Это на самом деле был большой грешник: две кражи, разбой, сутенёрство, четыре «ходки». Жертв могло было быть больше: он вёз к себе на дачу двух малолеток-нимфеток. К счастью, незадолго до этого он «состыковался» с «братанами» из дружественной «бригады». Пока они «перетирали» между собой и выпивали, те схватили бутылку его шампанского – и под шумом «сдинамили»!

Я решил не поминать покойного, а молча выпил за находчивых «лолиток».

Неаполитанец пристально посмотрел на меня:

– Правильно!

Я подождал, пока мой организм усвоит его угощение, и задал вполне резонный вопрос:

– Но я не записывал вашего номера! Как он оказался в моём телефоне?

– Вы сильно отстали от технического прогресса. Современная аппаратура позволяет не только определить точное местонахождение человека и прослушать все его разговоры. Можно просмотреть его телефонную книжку, стереть там старые контакты, добавить новые, и даже немного пошалить: поменять местами номера любовницы и жены, вставить ему на звонки начальника «ringtone» в виде похоронного марша, и сотворить массу других интересных вещей.

Мне с трудом удалось сдержать улыбку:

– Если его мобильник включён.

– Если постараться, можно и на выключенный!

Я удивлённо хмыкнул, а Дамиано продолжил:

– Шутки в сторону. Итак, Виктор: вам тридцать три года, вы неженаты, образование высшее техническое, владеете несколькими языками. Живёте один, родители ваши умерли. Любите музыку, чтение, женщин и выпивку. Имеете довольно скромную зарплату и большие материальные проблемы. Постоянно стараетесь выбраться из нищеты, но всё безуспешно. Церковь посещаете, но редко, политикой не занимаетесь, хотя и имеете определённые взгляды. Не крещены.

Последнюю характеристику он выделил особенно.

– Всё верно! Про языки я вам тогда рассказывал, да и про свои отношения с церковью – тоже. Всё остальное про меня узнать нетрудно. Надеюсь, вы не крестить меня собрались?

– Ни в коем случае, скорее, наоборот! Я вам не профессор Воланд, и ни ваша душа, ни эта жилплощадь меня не интересуют. Я работаю на одну весьма влиятельную контору, чья деятельность не является ни коммерческой, ни разведывательной, и скорее её можно назвать даже благотворительной. В чём её точная суть, пока объяснять не буду, а сотрудникам своим мы платим вполне достойно!

– Я хочу работать за хорошую зарплату, и даже очень! Но если она мне будет противной, непременно откажусь. Я не буду упаковывать трупы, торговать наркотиками, работать сутенёром или подрывать мечети.

– Какая у вас скудная фантазия! Но если за работу могильщика мы будем платить вам зарплату президента правления банка, вы согласитесь её выполнять?

– Скорее всего, да!

– Отлично! А наркодилерами, при желании, можно признать всех фармацевтов. Одно и то же средство в одной стране может быть запрещено, а в другой – разрешено, и даже рекомендовано. Кокаин у индейцев Колумбии никакими силами не отнять, это их национальная культура, а повезите его в Малайзию – смертная казнь гарантирована. А иногда ситуация меняется на противоположную. Вы слышали про талидомид?

– Да, это хорошее снотворное. Им невозможно переборщить или отравиться, и его когда-то прописывали даже беременным. Но потом выяснилось, что он воздействует на эмбрионы, и родилось несколько сотен уродов без ушей или без ног. Скандал был грандиозный, ту фирму закрыли, а сам препарат запретили.

– А то, что он опять применяется в медицине, вы знаете?

– Впервые слышу!

– Вот так-то, не всё так просто! Но хватит о лекарствах, это было «к слову». У нас много работы, а исполнителей катастрофически не хватает. Наш выбор пал на вас. Я предлагаю относительно нетрудную, но очень интересную и ответственную должность «посланца по особым поручениям».

– А именно?

– Например: встретить приезжего гостя, обустроить его и обеспечить всем необходимым. Всё будет легально: никаких пистолетов или гранат. Мы подстраховываем «своих», но сами светиться не хотим. Прежнюю работу можете не бросать, а там видно будет!

– Испытательный срок существует?

– Существует, как и право увольнения по собственному желанию. Но отток кадров в нашем ведомстве настолько невелик, что об этом даже говорить не приходится!

– Социальные гарантии, пенсия, страховка?

– Это тоже имеется, но не совсем в такой форме, к которой вы привыкли. Плюс куча бонусов.

Видя мою заинтересованность и нерешительность, Дамиано сделал паузу:

– Давайте сделаем так: я даю вам одну карточку. Если потом передумаете, просто вернёте её, и забудем об этом визите навсегда. Но второго шанса не будет!

Он положил на стол кусочек пластика, на котором уже было выгравировано моё имя. Оперативно сработано!

Там не было кричащих логотипов ведущих платёжных систем – всего-навсего нехитрый однотонный рисунок! Попадись мне такая карточка где-нибудь на лавочке, я бы тут же запулил её в ближайшую мусорку.

– Есть маленький нюанс: у меня кое-какие долги, – осторожно возразил я.

– Я в курсе. Будете покрывать их потихоньку, иначе это привлечёт чьё-то внимание. На нашу карточку арест наложить невозможно, и её трудно физически уничтожить. Но пока будет одна особенность. Ежедневно вы должны тратить оттуда ровно 200 долларов, и ни центом меньше, ни центом больше! Нарушите это условие – получаете штраф. Повторное нарушение – двойной штраф. А на третий раз она прямо на ваших глазах превратится в пепел.

Я не слишком поверил этому, но меня загипнотизировала такая сумма.

«Двести долларов в день, это же шесть тысяч в месяц! Неплохая зарплата, почти как у сенаторов. Артисты и киллеры, правда, получают побольше, но я этого делать не умею!»

Дамиано невозмутимо промолвил:

– Всему можно обучиться, – и, усмехнувшись, продолжил: – даже обращению с этой карточкой. Первое время вы не сможете получать
Страница 8 из 21

с неё ни копейки наличными. Но и сейчас, и в дальнейшем: нельзя перечислять наши деньги церквям, монастырям, знакомым или своим родственникам. На неё нельзя покупать религиозную литературу или делать пожертвования политическим организациям.

– А детским приютам, если они при какой-нибудь церкви?

– Таким можно, но только напрямую, без их посредничества!

– А из собственных средств?

– А это уже ваше личное дело!

Я заметил, что он недолюбливает церковников и политиков. Кстати, я сам – тоже.

– А почему такое жёсткое ограничение: ровно двести долларов в день?

– Пока объяснять не буду, потом сами поймёте. И дарёному коню в зубы не смотрят, я ничего взамен пока не требую! Нашей карточкой можно расплачиваться где угодно, и сколько угодно. Запомните расчётный час: 24–00. Курс доллара к вашей валюте всё время меняется, поэтому следите за этим. И имейте в виду: курс официальный, а не продажи или покупки!

– А с «девочками» можно ею рассчитываться?

Дамиано не смутился от такой наглости:

– Можно. Многие путаны принимают сейчас оплату даже переводом.

– Пин-код карточки?

– Его нет, карточка активирована на вашу ДНК.

– Это как?

– Читайте соответствующую литературу, просвещайтесь! Сейчас такие времена: какой-нибудь подвыпивший ловелас шлёпнет в баре женщину по заднице, и оставит на её юбке три молекулы своего пота. А через недельку ему приносят повесточку в суд «за сексуальное домогательство», и результаты генетической экспертизы у судьи уже на руках! Но помните: наша карточка не будет вечно работать вхолостую, и рано или поздно вам придётся принимать решение.

Я закурил.

Предложение было более чем заманчивым.

– Когда можно заняться шопингом?

– Ровно через пять минут. Arrividerci!

И он покинул моё жилище.

Ради любопытства я посмотрел его номер в телефоне, но экран высветил только звездочки.

* * *

На кухне Фрося опять воровала кошачий корм.

Я налил ей молока: Арамис его не пил уже несколько лет.

Интересно: а что делает сейчас этот «охотник»?

Мой «мини-тигр» досматривал семнадцатый сон, и я не стал его будить.

Вернувшись на кухню, я увидел идиллию: Пафнутий и Джерри с аппетитом лакали моё угощение, а Фрося стояла «на стрёме».

Есть старая английская сказка про мышей, которые долго думали, как обезопасить себя от нападений страшного соседского кота.

Кто-то подал гениальную идею: надо надеть на кота колокольчик, и когда он будет звенеть, мыши успеют спрятаться!

Все стали плясать и веселиться от такого замечательного решения, но оставался один вопрос: а кто из них наденет на кота колокольчик?

На Арамиса его можно было нацепить без опаски: он был убеждённый пацифист!

Глава 4. Шопоголия, как образ жизни

Утренняя встреча показалась мне увлекательным сном, но карточка не исчезла, а лежала на моей тумбочке.

Значит, это не белая горячка!

Посмотрев курс доллара, я приступил к «материализации духа».

«Где лучше всего отовариваться? Конечно же, в супермаркете, и сначала покупать дорогие вещи, а на остаток подбирать что-нибудь подешевле!»

Большинство товаров теперь стоят: 2.59, 9.99, 119.99, и очень мало что продают по «круглым» ценам. Именно эти «девятки» и создавали основную проблему.

Микроволновка, кофейник, столовые принадлежности, кое-что пожрать и бутылка «Чинзано».

Оставалось потратить 1 доллар 47 центов.

«И что тут самое дешёвое? Как обычно: спички, пять центов за коробок».

Двадцать девять – недобор, а тридцать – уже перебор.

Что-то типа игры «в очко», только с открытыми картами.

* * *

Рынок постоянно меняется: на то он и рынок.

Привычные товары иногда исчезают, потому что новое правительство решило, что страна, с которой торговали двадцать лет подряд, теперь стала «плохой». А другая, ранее «плохая», стала «страной прогрессирующей демократии», и покупать надо только у них, пусть и вдвое дороже, чем у «неправильных»!

Я с интересом разглядывал новые этикетки: «ведмедик клишоногий», «яблочный нектар, изготовлен из апельсинового сока», вафли «мура».

Очень понравилась жвачка «Camel balls», на упаковке которой был изображён улыбающийся верблюд. Неизвестный художник акцентировал внимание именно на этой анатомической детали жизнерадостного самца.

На моё счастье, ещё оставались товары, которые можно купить вразвес: салаты, фарш, фрукты, орешки.

Их становится всё меньше, и меньше. Всё должно быть упаковано, взвешено и запечатано: так решили «глубоко образованные и ответственные» чиновники из Брюсселя.

* * *

Как иногда отовариваются «наши бывшие» на Западе?

Многие торговые центры не держат в зале лишнего персонала. Купил ты, например, бананы – бери мешочек, кидай их туда и ставь на автоматические весы. Они выплёвывают тебе квиток к оплате в общей кассе: «у нас джентльменам на слово верят!».

Наши же джентльмены не просто ставили товар на тарелочку, а придерживали мешок сверху, и в результате весы показывали на пару килограммов меньше.

С появлением камер в залах стало чуть-чуть сложнее, но наши люди все равно придумывали всё новые рецепты более справедливого распределения материальных благ, и всегда в свою пользу.

* * *

Орешки – это именно то, что мне нужно!

Проверив их вес и цену, я добавил недостающие граммы и решительно двинулся к кассе.

Молодая кассирша задала дежурный вопрос:

– А вы имеете нашу карточку скидок?

Я машинально её протянул.

«О ужас, сумма покупок уменьшилась на целых три доллара!»

– А что это за «минус»?

– Сегодня у нас скидка на вино.

– А можно ею не пользоваться?

– Да, если вы так желаете!

Она с изумлением глянула на меня, пощёлкала по клавишам, и магическая цифра в 200.00 долларов в пересчёте на наши «тугрики» вернулась на экран.

– Платите наличными?

– Карточкой!

Аппарат довольно мурлыкнул: «код принят».

На выходе я проверил в банкомате баланс. «Остаток: 0,00. Поздравляю! Д.»

«Неплохие возможности у этого «Д»: свободный доступ к любой банковской системе!»

Операция «купи меня!» заняла несколько часов.

Присев дома на диване, я отхлебнул вермут прямо из горла, и на память пришла песенка: «Постоянно сыто-пьяно, постоянно пьём «Чинзано», держим в банко миллионо и плеванто на законо!»

* * *

На следующий день затовариваться я решил всё там же.

Не спеша прохаживаясь по залу, я сегодня внимательно изучал, на что даются скидки, и какого размера, чтобы не показаться идиотом во второй раз.

Кассовые аппараты жужжали безостановочно, и магазин устанавливал очередной рекорд товарооборота. Несмотря на героическую работу продавцов, образовались длинные очереди, и по сигналу администратора к резервной кассе бежал паренёк-практикант.

Видя, что сейчас появится возможность заметно сократить время пребывания в этом «реликте развитого социализма», какая-то ухоженная мадмуазель, неплохо поддавшая перед «шопингом», резко дёрнула коляску, и ринулась к свободному проходу.

В её корзинке я насчитал товаров на целую тысячу: блузочки, балычки, коньячки, и так далее.

Она нечаянно зацепила стенд с товарами «моментального спроса»: жвачками, зажигалками, презервативами.

Тот упал со звуком «плюх», и вся эта мелочь
Страница 9 из 21

оказалась на полу.

Паренёк моментально затормозил и принялся их собирать.

Он потянулся за жвачкой, залетевшей под соседнюю кассу, а мадмуазель переехала его руку коляской, и не только не извинилась, а громко заорала на него:

– Ты где ползаешь, твою мать? Я что, должна ждать, пока ты свою жопу на рабочее место засунешь? Сейчас же жалобу накатаю! Понабрали всяких!

Видя, как бедняга массирует раненую кисть, я решил вмешаться:

– Женщина, не хамите продавцу! Он убирает весь тот бардак, который вы же и сотворили, из-за своей неуклюжести!

Мадмуазель, дыхнув на меня свежим коньячком, презрительно выпалила:

– Это я-то неуклюжая? Да я пятнадцать лет акробаткой проработала! Смотри, гнида ты позорная!

Она оттолкнула свою коляску в сторону, скинув в неё курточку, и поехала по кафелю ногами, сев на «шпагат». Затем она плавно перешла из него в «мостик».

Передвигаясь так на одних руках, бывшая акробатка изогнулась буквой «С», приблизилась к коляске, и стала перебирать там ногами свои покупки.

Все бросили свои дела, и даже охранники разинули рты, а полдюжины покупателей достали телефоны, чтобы заснять весь этот аттракцион.

Откинув в сторону осетрину, блузки и прочую мелочь, мадмуазель нащупала ногами коньяк, и я подумал: сейчас она скинет обувь и будет пальцами ног откручивать пробку.

Но она повертела бутылку и подкинула её ногами вверх.

Та стала на подошвах её туфелек вертикально!

Женские туфли – это вам не кирзовые сапоги: тут и изгибы, и всякие другие выкрутасы. И самое главное: у них подошва фигурная, а не плоская. На такой и монету трудно удержать, а она удерживала бутылку! Это стало настоящим триумфом «Hennessy»!

Подержав её так полминуты, хамка лёгким движением ноги подкинула – и пнула носком «триумфатора»!

Так в цирке передают ассистенту очередной аксессуар, а тот его профессионально ловит и кидает артисту следующий предмет жонглирования.

Но «мальчика на побегушках» рядом не оказалось, и бутылка, описав в воздухе высокую дугу, упала на кафель, где глухо разбилась.

Мадмуазель попыталась одним прыжком опять стать на ноги и широко раскинуть руки в стороны, в ожидании привычных оваций.

Но из-за резких движений её лифчик не выдержал непривычной нагрузки, и его лямка лопнула. Все желающие смогли увидеть два весьма аппетитных полушария.

Очевидно, долгий перерыв в практике и принятое «на грудь» спиртное сделали своё чёрное дело: акробатка тоже рухнула на пол.

К ней моментально ринулся седовласый мужчина в шикарном костюме, до сего момента терпеливо ожидавший свою даму на скамеечке за кассами. Вероятно, это был почитатель её прежнего таланта и нынешний содержатель.

Он поднял свою подругу и, лихорадочно суетясь, заплатил за всё, даже не взяв сдачи. Несчастный поклонник женской красоты потащил её на выход, громко выговаривая по пути:

– Опять ты за своё! Уймись ты, наконец, Эльвира!

А Эльвира выпятила голую грудь и прыгнула в коляску поверх товаров, размахивая остатками лифчика:

– Алле-гоп!

Вся злость на эту хамку у меня тут же пропала, и я, как и все, провожал её овацией!

Не исключаю вмешательства производителей алкоголя, но полгода спустя этот сюжет, снятый кем-то из покупателей, получил специальный приз «Первого Французского Телевидения».

* * *

В отделе бытовой техники моё внимание привлекла стиралка, и я решил прицениться, предвкушая уже совсем близкое будущее.

Инструкция к ней гласила: «Перед загрузкой белья убедитесь, что в барабане не находятся посторонние предметы, а также случайно попавшие туда домашние животные!»

Одна американка использовала всю свою технику по полной программе: у неё только ночью простаивали чайник, стиралка и кухонный комбайн. И когда её маленькая собачонка какой-то редкой породы промокла под дождём, она решила просушить её так, как всегда делала с бельём: засунула в микроволновку и включила разогрев.

Собачка умерла в страшных мучениях, так и не дождавшись звука таймера «OFF».

Но хозяйка, хотя и была женщиной глупой, зато богатой и очень упрямой, и это же Америка!

Её адвокат сумел убедить суд, что причина случившейся трагедии – это вина нерадивых изготовителей, которые не вписали в свою инструкцию пункт, запрещающий помещать внутри «потенциально опасного устройства» домашних животных!

В результате эта идиотка получила колоссальную компенсацию за утрату любимицы, а производители были вынуждены включить в свой «талмуд» такой пункт: специально для дебилов.

Только собачку жалко!

А вот другого придурка, номинанта на «премию Дарвина», мне было совсем не жалко: тот решил воспользоваться только что купленной электрической пилой.

В результате её производители написали в инструкции жирным шрифтом: «Не тормозить работающий механизм руками и гениталиями!»

* * *

Товаров в корзинке набралось на 187 долларов и 50 центов, и я лениво направился в другой отдел, долго раздумывая, чего бы купить на недостающую сумму.

В углу одиноко стояла лопата для уборки снега.

На улице весна, снег уже давно растаял, и её попросту забыли убрать на склад.

А я зачарованно смотрел на цену: 12.50, и такая всего одна!

Я ринулся к ней так, что все покупатели шарахнулись в разные стороны, а ко мне побежал охранник.

На меня весело посматривали и перемигивались между собой пассажиры автобуса, когда я протискивался с ней по салону.

Тем же вечером я подарил её своему другу-дворнику.

Глава 5. Продано!

В будние дни задача была достаточно примитивной: банки в супермаркетах работают допоздна, любую сумму можно перевести на любой счёт, и она не обязана быть «круглой».

Я с удовольствием погашал долги за отопление и горячую воду, и передо мной вырисовывалась заманчивая перспектива наконец-то стать полноценным гражданином, с незапятнанной совестью и выплаченной задолженностью.

Но провал случился, как это всегда бывает, совершенно неожиданно.

«Как хорошо быть генералом!» – напевал я старую песенку, подруливая с полной коляской к кассе.

Но аппарат почему-то не замурчал уже привычной мелодией, а нервно запипикал.

Кассирша недовольно пробурчала:

– К сожалению, на вашей карточке недостаточно средств.

– Не может быть!

– Ничем помочь не могу, обращайтесь в свой банк!

Униженный и оскорблённый, я оставил всё на кассе, и ринулся к банкомату.

«В связи с нарушением наших договорённостей ваш счёт блокирован на три календарных дня. Д».

Какие, к чёрту, «наши договорённости» я нарушил?

Но, немного успокоившись, стал тщательно припоминать все его инструкции.

Дамиано, кажется, говорил что-то о курсе доллара.

«Козёл, я же вчера всё сделал неправильно! Я посмотрел курс доллара, но по небрежности запомнил курс покупки, а надо было официальный!»

Разница была небольшая, но на двух сотнях долларов это составляло несколько центов, и этого было достаточно!

Хорошо, что на работе оставалась заначка, за которой пришлось пройти три километра пешком, и выискивать жалкие медяки на дне ящика рабочего стола.

Я бы смог как-нибудь прожить эти три дня, но вот кот меня совсем не понимал: он не желал голодать принципиально, а мышей своей едою
Страница 10 из 21

не считал!

* * *

Расчёт Дамиано был невероятно прост: «посадить меня на иглу».

К хорошей жизни быстро привыкаешь, и возврат к тому времени, когда я считал каждую копейку, казался мне малопривлекательным.

Карточка выдана на неопределённое время, и я должен, рано или поздно, дать ему ответ.

«А что мне, собственно, терять: утренний подъём на работу и восемь часов энтузиазма? Вечернее чтение детективов и пару бутылок пива перед сном?»

Выпив сто граммов для храбрости, я нашёл в телефоне эту запись: «Дамиано».

– Я рад, что вы позвонили! – поднял он трубку, не дожидаясь даже второго гудка.

– Когда можно встретиться?

– Через две минуты!

Он не обманул моих ожиданий, появившись без опозданий.

– Bon giorno! Итак?

В этот момент мне захотелось ляпнуть что-нибудь хамское, типа: «Не гони лошадей, начальник!», но я воздержался: хозяином положения всё-таки был он!

– Кофе?

– Не откажусь! – сухо ответил «неаполитанец».

Я долго собирался с мыслями, выбирая нужные слова:

– Вы победили, чужестранец! В борьбе между сердцем и головой всегда побеждает желудок, и я готов работать на вас!

Дамиано невозмутимо улыбнулся:

– Отлично, я с самого начала был в этом уверен! Простите, что пришлось вас немного помучить, но этот метод надёжнее всяких анкет и тестов на сообразительность. В нашей работе вам часто придётся делать отступления от формальных правил приличия. Но все эти прегрешения будут сущей мелочью по сравнению с той пользой, что вы принесёте людям. Подчёркиваю: людям, а не только нашей организации!

– И что это за отступления?

– Превышение скорости, неправильная парковка автомобиля, прыжки через заборы, разбитые витрины, и многие подобные проступки, которые «на уголовку» не потянут.

– Такие мелочи я и раньше делал, и совершенно бесплатно. Но всё только ради собственного удовольствия!

– А мы теперь за такие удовольствия будем платить! Только надо правильно выбирать, где, как и когда хулиганить. Подпишите этот документ.

Он достал из дипломата небольшой листок бумаги и авторучку.

Сейчас все соглашения пишутся на пяти или более страницах, даже при покупке картриджа для принтера, а программисты шутят: русские быстрее всех читают тексты на английском, намного быстрее самих англичан.

Это истинная правда: наши люди их совсем не читают, а сразу нажимают кнопочку: «Согласен».

* * *

Там были отпечатаны всего три фразы:

«Обязуюсь делать Добро во имя Добра, делать Зло во имя Добра, не делать Ничего во имя Зла!»

– Как три закона роботехники. С первым и третьим постулатами всё ясно, а как понимать второй? – спросил я, ничему уже не удивляясь.

– Вы читали «Задига» Вольтера?

– Приходилось.

– Там Ангел, появившийся главному герою в его изгнании, бесцеремонно, и без особых на то причин, вдруг скинул с моста в речку мальчишку, сына хозяина, который их приютил. И тот ребёнок утонул.

– Ангел объяснил: мальчишка, когда вырастет, непременно станет убийцей. И он сначала убьёт своего отца, а через год – и самого Задига. Неплохая вещичка!

– Вольтер был бы польщён, услышав такую лестную рецензию на своё скромное произведение! Екатерина Великая была им недовольна, а тут такая похвала!

Я понял, что сморозил глупость. Дамиано продолжил:

– Это была превентивная, и вполне обоснованная мера. Но мы – вовсе не Ангелы, и у нас не такие решительные действия. Мы предпочитаем работать поделикатнее. Нарисую такую ситуацию: вам надо срочно куда-то лететь, а перед самой посадкой к вам цепляется какой-то пьяница: «Ты мне почему-то нравишься, парнишка! Давай накатим, угощаю!» И он достаёт бутылку. Полиции рядом нет, а ведёт он себя настырно.

– Пересяду от него подальше.

– А он не отстаёт!

– Тогда попробую набить ему морду, если это не каратист.

– Правильное решение! И тут появляются они самые, наши любимые полицейские, и вяжут вас обоих. Вы опоздали на свой рейс. Ваши действия?

– Попытаюсь выяснить, когда его отпустят, и буду караулить на выходе, чтобы переломать ему все кости.

– А ему выписывают штраф и выпускают на свободу на полчаса раньше вас. И тут вы слышите по радио: самолёт, на который у вас был билет, разбился, и все, кто там был, погибли!

– Тогда куплю ящик водки и попытаюсь его найти. И, естественно, заберу заявление обратно!

– Тоже правильно. Вот только пьяница этот слинял подальше от вас, на всякий случай, и совсем не хочет слышать от вас даже слова благодарности. Вот так обстоит наш Второй Пункт, и сыграть роль такого пьяницы может быть вашей задачей. Итак?

Я поставил жирную точку на его листочке, и Дамиано усмехнулся:

– Ценю ваш юмор, но даже такая подпись прокатит!

– А почему вы не требуете расписаться кровью?

– Во-первых, это уже устарело, а во-вторых, я не представляю интересы Дьявола!

Это меня окончательно убедило, и я каллиграфически расписался под низом.

Дамиано глянул на подпись и одобрительно кивнул:

– Теперь можно начинать наше сотрудничество. Кстати, устное соглашение имеет ту же самую силу!

Со злости я чуть не запулил в него авторучкой.

Но очень быстро я успокоился, и даже совсем обнаглел:

– «Вот и первое заданье: в три-пятнадцать, возле бани, может раньше, а может позже, остановится такси. Надо сесть, связать шофёра, разыграть простого вора, а потом про этот случай раструбят по Би-би-си!»

– Не надо пока связывать таксиста.

По выражению его лица я понял: эту песню он тоже знает.

Дамиано вышел куда-то за дверь, но через минуту вернулся со спортивной сумкой:

– Вот это вы должны сегодня вечером отвезти сюда.

Он нарисовал на другом листочке схему проезда и написал адрес.

– Эта деревенька километрах в ста отсюда. Два часа туда, два часа обратно, полчаса там.

– Но моя машина давно сломана, ремонт стоит дороже её самой!

– Я в курсе. Поедете на автобусе. Это билеты, а это – командировочные.

– Кому я должен передать эту сумку?

– Никому. Там никто не живёт. Вы должны поставить эту сумку в пустой шкаф. А это ключ от того дома.

– «Ключ от квартиры, где деньги лежат?»

– Опять ценю ваше чувство юмора, но денег там совершенно нет. Аккуратно прикройте дверь за собой, но не запирайте. Но сразу же назад, и не вздумайте играть в Пинкертона, пытаясь выследить, кто за ней придёт: или состаритесь, или умрёте от голода.

– Могу я взглянуть на её содержимое? Вдруг меня по дороге остановит полиция?

– Можете. Я же говорил: мы стараемся избегать криминала.

Я раскрыл сумку.

Как в магазине «Всё для мужчин»: джинсы, лёгкая рубашка, кроссовки, новые носки и трусы, немного денег и мобильный телефон. Бутылка лимонада, пара бутербродов с сыром и недорогие наручные часы.

Скажу честно: пулемёту я бы не удивился!

– Не опоздайте на автобус, всё рассчитано до минуты. Как только выполните, свяжитесь со мной по банкомату. Ключ оставьте в кармане этих джинсов. И ничего там своего не оставляйте, а то привыкли уже разбрасываться своими визитками направо и налево!

Глава 6. Дом без привидений

Поездка туда заняла целую вечность.

Час на достаточно приличном «дилижансе» до районного центра типа «Мухосранска», а оттуда – ещё полчаса, на завывающем
Страница 11 из 21

от напряжения тарантасе, по пыльной просёлочной дороге, до остановки «Колобибишки».

Местные жители уже устали переименовывать свои улицы с партийных псевдонимов бывших вождей на имена новых героев: все равно лет через сорок опять переименуют! Поэтому они носили теперь славные, но нейтральные имена: «Вторая Садовая», «Первая Заречная», «Вишнёвая».

Деревушка была довольно маленькой, но нужный мне дом я нашёл не сразу.

Для нежилого он выглядел вполне прилично: окна не разбиты, и мусора вокруг нет. Невысокий забор, калитка прикрыта, но не заперта.

Внутри тоже опрятно, но обстановка была очень скромной: стол, стул, шкаф, кровать и небольшой телевизор.

Странно, что телевизор был включён, хотя толстый слой пыли на нём говорил, что я здесь первый человек, появившийся, как минимум, за последние месяца три.

Имелся в доме и холодильник, но внутри он был абсолютно пуст. Нигде не было ни икон, ни крестов, хотя в нашей сельской местности так не принято.

На книжной полке лежали какие-то географические карты, и я взял одну. Это оказалась карта Кампании.

От автовокзала Неаполя кто-то фломастером прочертил жирную стрелку по направлению к городку Поццуоли, а оттуда, уже другим цветом, на северо-запад, к озеру Аверно.

Чем же это маленькое озерцо так примечательно для обитателя этой «малины»?

Но времени изучать эту «явку» не было: если опоздаю на автобус, придётся идти до «Мухосранска» пешком. И даже деньги меня не спасут: такси здесь не бывает, а попутки наверняка ходят редко. Да и мало кто у нас берёт попутчиков на ночь глядя!

На ключе – пять цифр и фирменный «лейбл» производителя заготовок.

Я сунул его в карман джинсов, как было велено, поставил сумку в шкаф и вышел.

Автобус прибыл через две минуты.

Я водрузился на заднее сиденье и стал размышлять: «А в то ли дело я ввязался?»

Вдруг небо покрылось густыми тучами, поднялся ветер, и хлынул проливной дождь. Грянул гром, и молния ударила в землю где-то там, где был тот дом. Точно утверждать я не мог: мы отъехали уже прилично.

Но дождь моментально прекратился, и небо прояснилось. Так здесь часто бывает, особенно весной.

На сиденье напротив маленькая китаянка убаюкивала дочку, на чистейшем местном языке напевая ей сказку про Королеву Змей.

* * *

Банкомат в здании вокзала выдал квитанцию:

«Можете не заходить в магазин. Как доберётесь домой, позвоните! Д.»

В убогой забегаловке на привокзальной площади приходилось упираться в спины сидящих за другим столиком, зато спиртное там продавалось круглосуточно, как и в моей «стекляшке».

Весьма колоритный мужик с козлиной бородкой за другим столиком рассказывал собутыльникам:

– Это было, когда все вокруг занялись «челночным» бизнесом. У друга был микроавтобус, и надо было как-то забрать один груз во Вроцлаве. Границу мы пересекли уже вечером, проехали оттуда километров пять. За окном – январь, лёгкий морозец, но снега почти не было. Нас было шестеро, мужики согревались водочкой, бабы – коньячком. И впереди какой-то дед на велосипеде. Мы только собрались его обгонять, а он вдруг вильнул в сторону – и полетел на землю, чуть-чуть не попал под наши колёса. Лежит – и не поднимается! Мы подумали: зацепили его ненароком, и остановились. Велосипед цел, только цепь слетела, да и сам дед невредим, но пьян в стельку – и уже храпит. Жалко стало: чего доброго, замёрзнет! Решили его подвезти. Погрузили в автобус, а велосипед рядом поставили, места хватало. Но мы пока в приграничной зоне. А вдруг остановят, а у деда нет документов? Проблемы: «везём нелегала»! С нами был один поляк, Тадиком его звали. Он пошарил по его карманам, и говорит: «Всё в порядке! Это его паспорт, он недалеко живёт, километров пять отсюда. У меня там даже знакомая живёт, Ядвига». И машинально сунул его паспорт к себе в карман. Хряпнули ещё по стаканчику, включили музыку и поехали. Деревеньку ту проскочили, а про деда совсем забыли. Доехали до Варшавы, а это километров триста! Тут дед стал ворочаться и глазами хлопать, но сразу видно: ещё не протрезвел. Что делать? Придумали: его, полуспящего, посадили на скамеечку, велосипед рядом поставили – а сами в ноги! Некогда оправдываться: он в родной стране, а не в Африке, проспится – разберётся!

– Ну, а дальше?

– Доехали до Вроцлава, сделали все дела, покатались немного по Польше – и обратно! А тут этот Тадик сунул руку в карман: «Ребята, у меня его паспорт остался, надо будет отдать!» Решили, в качестве компенсации, купить ему большую бутылку водку. Заехали туда, нашли его домик и постучали. На крыльцо выходит толстая баба, со зверским лицом: «Кто такие?» Тадик: «Да мы неместные, хотели бы вашего мужа увидеть». Та, не меняя выражения: «А зачем это?» Тадик плюнул в сердцах: «Да выпить с ним хотели!», и достаёт его паспорт и бутылку. А жена: «Не-е-е-е! Он как позавчера вернулся с Варшавы на «лесопеде», с тех пор совсем не пьёт!»

* * *

На бордюре сидел, вытянув ноги на проезжую часть, какой-то русский турист, который явно хорошо поддал: он был в очень хорошем настроении, и довольно громко пел.

У него оказались абсолютный слух и очень сильный голос.

Я никогда и нигде не слышал этих мелодий, хотя считал себя достаточно грамотным в этой сфере.

К нему подошли трое полицейских. Но, оценив его репертуар и манеру исполнения, они не стали задерживать этого бедолагу, и даже не попытались посадить его на ближайшую скамеечку.

Мимо проезжала машина дорожных укладчиков, и патруль резко остановил её.

Старший мент взял с их прицепа знак «объезд», а двое других – оранжевые светоотражающие конусы.

Они поставили знак впереди певца, а конусы – вокруг, и стали дальше наслаждаться его серенадами.

* * *

Холодильник с утра ещё был пуст, но я нашёл там кучу продуктов, и всё оказалось в моём вкусе: сыры, колбасы, другие копчёности и несколько банок пива.

Переодевшись в домашнее, я взял телефон, и через пару минут Дамиано опять стоял на моём пороге.

Я не переставал удивляться:

– Меня всегда поражала ваша скорость!

– Я же говорил, что живу неподалеку! – напомнил он.

– Спасибо за гостинцы, но как вы проникли сюда без меня?

Дамиано улыбнулся:

– Вы даже не представляете себе, как это просто. Но вернёмся к нашим делам! Вы выполнили первое задание, и теперь находитесь под нашей защитой. Отныне вы не обязаны тратить эти деньги ежедневно, и можете их копить. Все остальные ограничения остаются в силе, но появляется ещё одно: вы не можете официально вступать в брак. Против природы не попрёшь, и можете встречаться с кем угодно, влюбляться в кого угодно, и даже заводить детей. Сейчас жить без регистрации вполне допустимо, это почти норма. Но не вздумайте вдруг креститься или делать себе обрезание.

– А это ещё почему?

– Считайте это прихотью начальства!

– А свечку в церкви поставить хотя бы можно?

– Можно, но не более того. И не называйте своего сына Фемистоклом!

Я был удивлён такой непатриотичностью:

– А чем вам этот полководец не нравится?

Дамиано рассмеялся:

– Над ним в школе будут смеяться! Arrividerci!

* * *

«Что это за организация, к которой я присоединился? И можно ли будет оттуда
Страница 12 из 21

«соскочить», если всё-таки передумаю?»

В мафии есть закон: «Рубль – вход, два рубля – выход, и чаще всего через морг!»

Хотя мне заявлено, что отставка у них существует, как это будет выглядеть на практике?

Многие спецслужбы после какого-нибудь провала убирают всех свидетелей, а иногда и своих сотрудников. И иногда они делают это не сразу: надо усыпить бдительность своих «бывших»!

На кого я сейчас работаю? «Моссад»? «Шабак»? ЦРУ?

Такие службы часто используют сеть внештатных помощников.

Например, нужна «незасвеченная» машина. Сочувствующий оставляет свой автомобиль в условленном месте с ключами в замке. Через день его ему возвращают с полным баком, а на случай провала у него уже заготовлено заявление об угоне. Шастали они это время по борделям или «мочили кого-то в сортире» – хозяин никогда этого не узнает!

Работать они предпочитают, конечно, со своими соплеменниками, но всё течёт, всё изменяется.

Когда-то наших «Штирлицей» отправляли собирать информацию за границей в одиночку, оставляя их жён и детей в заложниках. Но потом до них дошло, что тамошние контрразведчики довольно косо смотрят на одиноких холостяков, которым за сорок, и стали засылать туда уже целые семьи, иногда и с детьми.

Сейчас на Западе в моде однополые браки, и я не исключаю, что теперь они используют в своих интересах и такие «пары».

В качестве расчётной единицы со мной выбран американский доллар, но это ни о чём не говорит. Хорошо ещё, что не монгольские тугрики или мексиканские песо!

Собственно, что я сделал такого противозаконного?

Доставил одежду неизвестному человеку. Кому и зачем?

Дамиано просто рассмеётся, если я пристану с такими расспросами:

«Позвонил друг. Упал спьяну в речку, а потом ещё и в дерьме вывалялся. В такси и автобус в таком виде не посадят, а завтра в город надо позарез!»

И что я тогда отвечу?

* * *

Мне приснилось, что я рыбачу, и ко мне подходит седой мужчина:

– Ну как клюёт, сынок?

Мне показалось такое обращение фамильярным, но я не хотел грубить старику:

– Да так себе, хреново!

– Сколько раз тебе говорил: поплюй на червяка и скажи: «Ловись рыбка, большая и крупная!»

Он взял его и прошептал над ним знаменитое рыбацкое заклинание.

Не прошло и минуты, как мой поплавок утонул, и скоро на траве лежал огромный лещ.

Я посмотрел на этого деда. Сходство было просто поразительным!

– Папа, это ты? Но ведь ты уже умер!

– Мне там дали отпуск!

– Ты пришёл за мной?

– Нет, я хочу ещё увидеть внука, а заодно и тебе помочь.

– А почему ты без бороды?

– «Правила внутреннего распорядка!»

– Как там?

– Всякое бывает. Но ты помнишь: мне и здесь было несладко.

Он молчал, наблюдая за моим поплавком.

– Ты не бойся этого «неаполитанца», сынок. Он совсем неплохой!

– Кто он?

– «Посредник». Смотри, у тебя опять клюёт!

Я стал увлечённо тянуть новую добычу, и это заняло пару минут.

Вытащив из воды второго леща, я повернулся к отцу.

Но его уже не было.

Глава 7. «Эммануэль» под майонезом

Никогда до этого у меня не было таких снов.

Нам может присниться и фараон Тутанхамон, и вождь племени «апачи» Винниту, особенно если мы смотрели недавно эти фильмы или читали про них.

Но гораздо чаще нам снятся те, о ком мы часто думаем и вспоминаем днём.

У меня был комплекс вины перед отцом: из-за волокиты с оформлением документов я не успел на его похороны.

Но теперь я понял: он меня простил!

* * *

Привычное воскресное чтение детектива прервал звонок незнакомого абонента.

– Очень внимательно!

Приятный женский голос сказал:

– Привет, это я, Дженни. Помнишь, мы познакомились у Йена? К тебе можно?

– Да кто бы возражал, только не я!

Через полчаса в моих дверях стояла та красотка.

На ней была маечка, подчёркивающая очень стройную фигурку, а сверху она накинула лёгкую кофточку.

Она придирчиво осмотрела мою берлогу, и, судя по её лицу, осталась вполне довольной.

– Извини, у меня не убрано. Я никого не ждал! – растерянно пробормотал я.

– Можешь не оправдываться, я и не такое видывала. А где твои родители?

– Они умерли, я живу один.

– А жена?

– Пока не обзавёлся!

Дженни удивилась:

– Неужели ни одна баба на такого не клюнула? Всё-таки квартира, а не какой-нибудь «клоповник». И язычок у тебя неплохо подвешен. Совсем не калека, не урод, давно уже мог кого-нибудь подцепить. Неужели ты никогда не влюблялся?

– Влюблялся, и много раз, а иногда даже вдрызг! Первый раз – в девять лет.

Она опять расширила глаза:

– Ты трахнулся впервые в девять лет?

– Нет, конечно, ты же говорила о любви! Писал записки, сочинял стихи, носил её портфель, как в кино для подростков. Но её родители нашли работу где-то в Ирландии, и с тех пор от неё ни слуху, ни духу. Потом всё перегорело. Влюблялся ещё раза четыре, но как-то «не срослось»!

Она закинула ножку за ножку, и загадочно улыбнулась:

– Надеюсь, ты всё-таки не девственник? А то они такие непредсказуемые! Кстати, жарко у тебя, можно я сниму кофточку?

Вид её выпуклостей под тонкой маечкой мог бы возбудить даже мертвеца!

– Мне говорили: ты знаешь английский, – продолжила она, выпуская дымок от сигареты.

– Совсем немного: «Дую пиво эври дей энд кайф лавью».

Она рассмеялась.

– Можешь перевести эту бумажку? Это нужно по работе.

Её бумажка оказалась инструкцией к «Виагре».

«Интересно, что это за работа, где выдают такие инструкции?»

За пару минут я перевёл этот совсем несложный текст, набросав краткий конспект.

Дженни бегло просмотрела его, и спрятала в свой кармашек:

– Спасибо! Но каждая работа должна быть оплачена! Возьми там мою сумочку.

Внутри я обнаружил плоскую бутылочку малиновой водки и кошелёк, который раскрылся сам по себе.

Кроме денег, там была и целая упаковка резинок «Durex», но я не подал и виду, что нашёл кое-что интересное:

– «Малиновка», «мой любимый размер»! Как будем пить? «По-нашему» или «по-местному»?

Она от души рассмеялась:

– Я предпочитаю «по-русски»!

Пригубив первую стопочку, Дженни слегка сморщилась и закусила колбаской:

– Хорошо пошло! Но тут сильно дует. Можно, я к тебе пересяду?

– Давай. Ещё по одной?

– Конечно, только теперь выпьем «на брудершафт».

Как и положено, мы перекрутили руки, и выпили ещё по стопочке.

– После этого положено целоваться! – громко заявила она, и мы впились друг в друга.

Я обнял её хрупкое тело, а правой рукой провёл по позвоночнику.

Она прошептала:

– Отпусти меня на секундочку!

Дженни скинула на пол маечку, и моя челюсть опустилась до самого пола.

– Нравится? – кокетливо спросила она, стаскивая с себя уже трусики.

* * *

Она оказалась не просто красивой женщиной, а очень опытной и умелой любовницей.

И мы изведали с ней много того, чего «можно», и немного того – чего «нельзя»!

Я входил в неё не один раз, каждый раз изобретая что-то новенькое. Но, похоже, новым это было только для меня, и она всё понимала с полуслова.

Её нравились и классическая «миссионерская», и коленно-локтевая позы, но больше всего она любила «погоны».

Потом она подробно объясняла, что означает «69», как правильно делается «жемчужное ожерелье», и в какой
Страница 13 из 21

последовательности надо целовать груди. И мы начинали всё сначала.

Похоже, она могла заниматься этим 25 часов в сутки.

Когда я обессилено упал на кровать, Дженни, как ни в чём не бывало, накинула на себя кофточку, и прошла на кухню.

Ко всему прочему, Дженни оказалась и способной кулинаршей.

До встречи с ней я даже не знал, что пельмени можно не только варить, но и жарить, и даже простой лук, мелко порезанный и поджаренный на сале, в её руках превращался в изысканное блюдо.

– Тебе твою рыбу сварить или пожарить? – услышал я голос из кухни.

Я не покупаю сырую рыбу: ужасно лень сдирать с неё чешую.

– А откуда она там взялась?

– Ты что, забыл, что в твоей морозилке пять прекрасных лещей?

Вчера я покупал пельмени, но в рыбный отдел даже не заглядывал.

Опять эти фокусы Дамиано?

– Если не возражаешь, я запеку их в духовке.

Зашуршали всякие пакетики со хмели-сунели, перцем и корицей, зашипело масло на сковородке, застучал нож на разделочной доске.

Истощённый любовной гонкой, я немного вздремнул, а когда открыл глаза – напротив уже стоял противень с готовым блюдом, и я отломил кусочек побольше.

Вкус этих лещей, поданных под сметаной и майонезом, был просто необычайным: они были какими-то воздушными, какое-то невозможное сочетание рыбы, мяса и специй!

Через несколько минут от первого «ихтиозавра» остались только косточки.

Дженни с торжеством наблюдала за мной, аккуратно отламывая себе мелкие кусочки.

Скоро второй скелетик присоединился к первому, и Дженни вопросительно посмотрела на меня: она ждала ответного хода.

И теперь уже я сорвал неё кофточку, притянув к себе.

И теперь мы изведали немного того, чего «можно», и очень много из того, чего «нельзя»!

Будь мы в пуританской Англии XVII века, нас повели бы на следующее утро на виселицу, повесив на шеи таблички: «For Unlawful Corporal Knowledge». По пути на эшафот нас стегали бы кнутами, а местный священник отказался бы нас исповедовать.

Но и это нас не остановило бы!

О, несчастные Ромео и Джульетта, о невезучие Тристан и Изольда, как вам не повезло с эпохой!

Долгие ухаживания, томные вздохи, ожидание с букетом, ночные серенады под балконом?

Глупости какие-то: «Горбатая с косой – не за горами! Будь счастлив этим днём!»

* * *

– А что, если я поставлю один фильм? – загадочно спросила Дженни, вытирая полотенцем с живота пот и следы наших преступлений. – Тебе понравится!

– Ставь, если это не Фредди Крюгер.

– Это круче!

Она достала из сумочки какую-то флешку, и воткнула её в мой компьютер.

Кино оказалось с явным намёком: это была легендарная «Эммануэль». Потом была ещё более откровенная лента. А за ними следовала и совсем простая киношка на итальянском, без перевода, но там и переводить было нечего!

Лично я отношусь к этому жанру умеренно положительно. А многие утверждают, что женщины его терпеть не могут.

Наглое враньё: Дженни заявила, что кое-чему там можно даже поучиться, и не дождавшись конца фильма, навалилась на меня своим телом.

Её глаза горели зелёным пламенем: «Сожру всего, даже косточек не останется!»

А мои отвечали: «Жри, если успеешь до первых петухов. А пока ты моя!»

Глава 8. «Вдох глубокий, руки шире!»

В следующую субботу звонок Дамиано застал меня врасплох: я уже задремал после очередного любовного марафона.

Почему-то он даже не поздоровался:

– Надо срочно встретиться!

– У меня гостья! – попытался я робко возразить.

– Я знаю. Встречаемся в кафе возле бензоколонки. На сборы даю десять минут!

Я тут же оделся: нельзя ссориться с таким благодетелем!

Дамиано сидел за столиком, потягивая неизменное кофе.

Он не стал мне рассказывать про красоты Кампании и Калабрии, а небрежно кинул на стол пропуск в один из элитных спортзалов.

– Завтра в 11 часов я должен видеть вас там. Купите себе спортивную форму и кимоно.

* * *

На входе в «Центр Здоровья» меня остановил охранник:

– Сегодня, к сожалению, мы не работаем: всё зарезервировано для VIP-персон!

– Не для меня ли, случайно?

Я протянул ему билет, и он, как вышколенный швейцар, тут же меня пропустил, безо всяких комментариев.

Огромный спортзал был пуст, если не считать Дамиано, который лениво развлекался с большими гирями.

«Неужели он выкупил его весь, только для нас двоих?»

Он как будто прочёл мои мысли:

– Именно так! Сегодня за один день вам предстоит наверстать всё, что упустили за предыдущие десять лет. Выпейте это!

Он протянул какую-то бутылочку.

– Это что, допинг?

– Нет, обыкновенный «стрихнин»!

Его напиток оказался настолько мерзопакостным, что вышиб с моего лба лавину пота, и меня чуть не вырвало.

Но буквально через минуту я почувствовал какую-то эйфорию: всё моё тело пылало и пело, а в мышцах ощущалась удивительная лёгкость.

Я внезапно ослеп, но постепенно, словно в полусне, стали проявляться отдельные детали: тела каких-то людей и лошадей, чьи-то отрубленные головы и руки, и огромные лужи крови на голой земле.

Несколько десятков воинов в экзотических белых одеяниях торжественно потрясали копьями и мечами: они явно чему-то радовались.

«И чем это он меня сейчас напичкал? ЛСД или мескалином?»

Временами я видел его в этом зале, а иногда он куда-то исчезал, но я всё время слышал его голос.

Да и сам я оказался как бы в двух местах одновременно: и возле этих тренажёров, и в какой-то очень далёкой стране.

– Видите этот периметр? Всего-то и пробежать вдоль него двести сорок кругов, по двести пятьдесят шагов в каждом. Лёгким шагом вперёд, марш! Бежать, пока я не крикну: «Афины!»

– «Al fino», «до конца»?

– Нет, просто Афины. Avanti!

* * *

Сначала было даже весело, и первые сорок кругов я что-то напевал.

Но кайф от этого напитка постепенно проходил, и с непривычки я скоро устал.

Пятидесятый, шестидесятый, шестьдесят пятый круг.

На семидесятом я запросил пощады:

– Может, хватит на первый раз?

– Avanti!

Я бежал по пыльной дороге: редкие кучки лошадиного навоза, следы от каких-то телег, и совершенно никаких указателей!

Девяностый круг, девяносто пятый, сто первый.

– Avanti, Фиддипид»! Ты это должен сделать, Фиддипид, ты это можешь!

Я не удивился, что Дамиано называл меня чужим именем: во многих сектах так делают «зомбирование», «адептам» дают новые имена, а наркотик помогает им достичь полного экстаза.

«Потом он мне выдаст липовые документы, сделает пластику лица – и прикажет подорвать Акрополь. А всё это: простая тренировка, для того, чтобы я уверился, что мне предстоит потом убегать от греческих полицейских. Но они просто поднимут в воздух парочку вертолётов, и пристрелят меня сверху, как взбесившегося слона в зоопарке!»

* * *

Я уже был уверен, что не дойду до финиша, и это последний забег в моей жизни.

Но на сто восемьдесят пятом кругу вдруг открылось «второе дыхание».

Вся усталость куда-то пропала, и я вновь побежал легко и непринуждённо. А впереди – только дорога, чистое небо и яркое солнце над головой.

Туман в глазах уже рассеялся, и я увидел: какие-то мощные каменные стены, куча лачуг и бедно одетые женщины, старики и дети.

«Не будут же в меня стрелять, если здесь полным-полно народу!»

Но тут же себе
Страница 14 из 21

возразил: «А снайперам дозволено стрелять и в толпу!»

Перестав отсчитывать круги, я перешёл на шаги: так уже было проще.

И я увидел конечную цель: это Храм Афины Паллады!

Он не сохранился до наших дней целиком, я видел лишь его реконструкции в монографиях по истории искусства и архитектуры. А здесь он предстал во всей своей красоте и величии!

Люди напряжённо смотрели на незнакомца, чего-то явно от меня ожидая.

И тут, словно с небес, я услышал голос Дамиано: «Афины!»

Откуда-то из моего подсознания всплыла та фраза, и я прокричал её из последних сил:

– Радуйтесь, люди, мы победили!

И, совершенно обессиленный, упал на мраморные ступени.

* * *

Я открыл глаза: никакого храма, никакой экзотики.

Я лежу на матах в элитном спортзале, а надо мною склонился Дамиано.

Посматривая на секундомер, он с улыбкой произнёс:

– Совсем неплохо для дилетанта: сорок два километра за два с половиной часа, Фиддипид бежал много дольше! Но немедленно поднимайтесь, если не хотите повторить его судьбу. Два круга простым шагом, один – медленным, а потом – душ!

Я уже обрадовался, что эта «пытка здоровьем» закончилась, но едва я вышел, вытираясь полотенцем, Дамиано заставил меня надеть кимоно.

Он протянул кожаный шлем, очень похожий на танкистский:

– Это тоже наденьте! А теперь займёмся «конкретикой»!

Там были наушники, и я слышал в них не только голос, а и само дыхание Дамиано, и всё это сопровождалось какими-то странными звуками.

– Расслабьте все мышцы, подпрыгните на месте и разомните кисти. А теперь лёгкая разминка, с наклонами и приседаниями.

Я всё сделал, и он скомандовал:

– Полшага назад, туловище и ноги на сорок пять градусов вправо, стопы держать параллельно. Слегка присесть и согнуть руки в локтях, кулаки крепко сжать. Правая рука идёт назад, левая – резко вперёд!

«Как в фильмах с Брюсом Ли или Джекки Чаном!»

А «сансей» продолжал:

– Я наношу удар в лицо правой рукой. Ваш ответ: вскинуть левую руку, согнув её в локте, и рывком отвести удар. Правую руку просунуть вот сюда, и сделав «залом рычагом», положить меня на землю.

Я выполнил это упражнение, и через секунду Дамиано лежал на матах.

– Отлично!

Он вскочил одним прыжком, а музыка в наушниках поменяла свою тональность.

– Теперь я наношу удар слева. Резко вскинуть правую руку, согнув в локте, и отвести мой удар полукругом. Левой со всей мочи ударить меня в бок! Отлично! Теперь я хватаю вашу шею спереди. Складываете руки «лодочкой», резко поднимаете их вверх – и рывком раздвигаете в стороны. И ещё раз!

Один приём сменялся другим, и Дамиано обучал меня всему тому, что можно использовать в драке: броскам через колено или плечо, защите от ударов ножом, палкой или бутылкой.

Но потасовки случаются не только на улице: это может произойти и в троллейбусе, и в ресторане, и на дискотеке. И он подробно объяснял мне, как вести себя в разных ситуациях, а я добросовестно старался усвоить все его уроки.

* * *

Мелодии и ритмы звуков всё время менялись, а иногда громкость становилась просто невыносимой.

Мы тренировались так уже часа три, и я подумал, что сейчас лопнут все мои кровеносные сосуды, и меня сразит инсульт, но Дамиано, наконец, смилостивился:

– Finita la commedia!

И я опять упал навзничь.

В ушах зазвучала какая-то расслабляющая музыка, напоминающая шум морского прибоя.

Кажется, это Франк Дюваль.

Дамиано снисходительно посмотрел на меня сверху:

– Ну что же, на одну поездку пока хватит. На «чёрный пояс» вам претендовать рановато, но дать сдачи всякой рвани уже сможете. А теперь – опять в душ, и уже можно переодеваться! И, начиная со следующей недели, вы приходите сюда каждый вторник и четверг!

* * *

«Проклятый итальянец! Уж лучше бы я продал душу Дьяволу!»

После таких тренировок в меня не лезло ни пиво, ни водка, зато мышцы нарастали прямо на глазах!

Глава 9. Операция «Ш»

Дамиано одиноко сидел за столиком, лениво потягивая кофе.

– Buona sera. Я слышал, у вас проблемы на работе. Расслабьтесь! Все неприятности имеют одно общее свойство: рано или поздно они проходят! А вам предстоит сегодняшней ночью совершить одно маленькое хулиганство.

– Я так и думал: скоро вы прикажете подорвать синагогу. Но именно завтра, как никогда, я должен быть на работе, и в отличной форме: у начальника плохое настроение.

– Завтра его вообще не будет в городе, а когда он появится, настроение у него будет превосходным. Это ваш бюллетень.

Он достал больничный на моё имя: три дня, со всеми печатями. Неопасный, но вполне уважительный диагноз.

– Когда всё сделаете, не вызывайте такси: погода будет хорошей. Утром сообщите вашей секретарше, что у вас высокая температура. И сидите дома всё рабочее время: бывают такие начальники, которые проверяют, действительно ли их подчинённые болеют. Иногда они поручают это заместителям. В этом случае покажете им градусник.

Я был весьма озадачен.

– Но я совсем не привык болеть, у меня даже термометра дома нет!

– Очень зря. Дарю!

Он достал его из дипломата, а заодно и положил на стол упаковку каких-то таблеток.

– А это ещё что такое?

– Абсолютно безвредное средство, совместимое со всем, кроме цианистого калия и серной кислоты. Голова после их приёма болеть не будет, но температура сорок градусов и выше обеспечена. Действие каждой таблетки – шесть часов.

– Но зачем тогда подделывать бюллетень, если у меня и на самом деле будет высокая температура? Можно просто сходить к врачу!

– Чтобы не тратить время на ожидание в очередях. Да ещё заразу какую-нибудь там подхватите!

Он был совершенно прав: в результате нескольких реформ в нашей стране сложилась такая практика, что необходимо записываться к врачу ещё за полгода до того, как у тебя заболел желудок. Медицинская помощь при этом совсем не бесплатная, зато шансы заразиться ещё чем-нибудь в их помещениях очень высоки!

– А могу я потом заглянуть в «Аквариум»?

– Опять за своё! Да, но только после того, как всё выполните. Если увидите кого-нибудь из знакомых, не засиживайтесь, возьмите что-нибудь с собой и уходите домой. И не перестарайтесь!

Его последнее замечание было вполне уместно.

– Если всё так хорошо продумано, остался один нюанс: днём может кто-нибудь позвонить по делам, а по расписанию я должен сидеть в поликлинике!

– Это тоже не проблема! Нажмёте эту кнопку, и ваш разговор будет сопровождаться звуком медицинских инструментов и женским визгом: «Больной! Мы же просили отключить телефон!»

Я проверил. Всё оказалось именно так, как он сказал.

– И в чём будет заключаться эта операция «Ы»?

Дамиано, не моргнув глазом, поправил:

– Операция «Ш».

И достал три вещи: ключи с брелком «Шкода», запечатанный конверт и обыкновенное шило.

* * *

По пути домой я выбросил все улики в реку, и у меня появился соблазн нарушить его инструкции, вызвав ночную «тачку».

Но погода и на самом деле была замечательной, а после его вчерашнего спектакля я серьёзно опасался, что вместо голоса диспетчера услышу в телефоне его: «Я же сказал: не брать такси!»

Впрочем, перехитрить своего босса удалось: он запретил брать такси, но ничего не сказал про попутку,
Страница 15 из 21

и за десять долларов меня доставили прямо к «Аквариуму».

Две поддатые матроны за соседним столиком громко обсуждали достоинства и недостатки своих сексуальных партнёров.

Слушая их, я догадался, что любовник первой мадам был мужем второй, и наоборот. Обе ругали своих мужей, и взахлёб хвалили чужих.

Они чуть из-за этого не подрались, но потом допили вино и уехали, обнимаясь, на одном такси. К которому из их мужей именно, оставалось только догадываться.

Через полчаса на пороге появился щупленький паренёк примерно моего возраста.

Он был до неприличности трезв для такого часа, но на его лице было написано: он от чего-то смертельно устал, и совсем не выспался.

Загорелое лицо и тёмные волосы выдавали в нём «гостя с юга», но я заинтересовался, кто он поконкретнее: армянин, грузин или турок?

Изучив меню, он взял себе вермут получше, и стал оценивать окружающую обстановку.

Свободных мест в «Аквариуме» было немного, несмотря на столь поздний (или уже ранний) час, и он выбрал мой столик, поставив рядом с собой сумку.

Отпив пару глотков, южанин достал мобильник и стал лихорадочно что-то там набирать. Я заметил, что у него ничего не получается.

– Can I help you?

Он машинально переспросил: «Scusi?», но тут же перешёл на русский:

– Извини, что ты сейчас сказал?

Какой интересный у него оказался акцент! И это знакомое мне слово «scusi» сразу подсказало, какой именно.

– Могу я вам помочь?

– Да, если тебе нетрудно. Недавно сменил модель, да всё никак не могу с ней справиться.

Я взял его телефон: простая мобила, надёжная и примитивная до невозможности, с такой даже «даун» не растеряется! Меню было на итальянском, что лишь подтвердило мою догадку.

– Сначала надо установить дату и время: ваши часы показывают погоду! Но ничего страшного!

Я исправил всё, что было нужно, и проверил его работоспособность, сделав контрольный звонок на свой сотовый.

– Prego! – протянул я ему его игрушку.

– Grazie! – машинально ответил он, и тут же осёкся. – Ты говоришь по-итальянски?

– Пять слов: «спасибо», «ещё вина!», и самое главное: «Девочка, я хочу тебя трахнуть!»

– Вполне достаточно, чтобы покорить всю Италию! – рассмеялся он, но вдруг засуетился, и передумал звонить. – Извини, я с этими перелётами совсем потерял чувство времени. Надо срочно отоспаться! Ciao!

Что-то знакомое я углядел в этом парне, но всё никак не мог понять, что именно.

* * *

Дженни сладко спала на животе, а её волосы падали с подушки.

Я осторожно приподнял простынку, в очередной раз залюбовавшись её телом.

Мне хотелось поцеловать и эту чистую спинку, и эту пухлую попку, но я решил не будить свою красавицу: у нас впереди целых трое суток!

Спать совершенно не хотелось, и я прилёг в другой комнате, открыв «pocket-book», купленный неделю назад в каком-то супермаркете.

Книги я предпочитаю читать в бумажном виде: мне нравится перелистывать страницы и слышать их шуршание, а не перекручивать «мышкой».

Когда-то институтский преподаватель по математической логике рекомендовал для развития воображения читать детективы, и я старался следовать его совету.

Страница 47 этой книги поведала:

«В кровати лежала мёртвая миссис Лестрейд, и инспектор Грей вызвал скорую помощь. Четыре дня она промучилась в больнице, и наконец, испустила там дух, но так и не промолвила ни единого слова, что могло бы помочь раскрыть загадку смертельного самоубийства старого лорда Йохансона».

Я тут же перевернул двадцать страниц.

Там этот инспектор допрашивал подозреваемого с использованием современных средств дознания: «ярко-красный квадрат синусоиды на экране чётко говорил: этот мерзкий, ничтожный Эркюль Мехти-заде опять врёт!»

Можно было бы на этом и закончить, но я перевернул ещё десять страниц.

Там главный герой уже мучился сомнениями в справедливости предъявленных им этому гаду обвинений.

Он закурил сигару «Суэцкий канал», смело стряхнул пепел на недавно купленный нигерийский ковёр из верблюжьей шерсти, и, залюбовавшись лучами утреннего заката, очередной раз погрузился в раздумья.

Я со злостью кинул этот «шедевр» в стенку, достав роман Ариэля.

На его первой странице было тщательно выведено:

«Всем, кого я любил, и всем, кто меня любит, посвящаю этот роман!»

Я с трудом удержался, чтобы не расхохотаться, но первое впечатление бывает обманчивым, и я решил прочесть этот «опус».

Начинался он так:

«Родился я в такой-то деревеньке, такого-то числа. Отец мой работал плотником, а мать дояркой. Дед и бабка были из этой же деревни. Здесь же жили и мой прадед и прабабка».

«Сейчас он дойдёт до викингов и охотников на мамонтов», – подумал я, но обошлось.

Перевернув ещё несколько страниц, я познакомился со всеми друзьями его детства, отрочества и юности.

Читать это было скучно: ни единой драки, ни одной сексуальной сцены, ни кровавых убийств, на целых пятидесяти восьми страницах довольно корявого изложения.

Страниц с пятьдесят девятой по сто десятую в этой пачке не было.

А на сто одиннадцатой Ариэль ходил уже по кладбищу, выпивая за упокой дедушки, и читал эпитафии на памятниках:

«Я же говорил, что я сам болен!» – этот деревенский лекарь всегда отлынивал от работы.

«Покойся с миром! Этот камень поставили в память о тебе все сыновья, за исключением Ричарда, который просто удрал!» – матушка была очень сварливой, и всё время злилась на старшего сына, который сразу после школы уехал на заработки во вражескую Россию, и выучился там на геолога.

Он узнал о смерти матери только после окончания долгой экспедиции, и не сумел приехать даже на её поминки.

Все родственники попрекали его этим ещё лет двадцать.

«Я прожил так долго, потому что никогда не был трезвым!» – самый отвязный местный пьяница успокоился в сто восемь лет и шесть месяцев от роду.

* * *

А вот и солнце взошло: можно звонить на работу!

И как только я положил трубку, до меня вдруг дошло, что в том посетителе было для меня знакомым: его джинсы, кроссовки и майка. Именно такой гардероб я вёз тогда вечером в эту провинцию!

И часы у него были точно такие же, и мобильник всё той же модели, да и сумка того же самого цвета!

Впрочем, в этом нет ничего удивительного: они оба итальянцы, и оба находятся в чужой стране.

И то, что Дамиано решил ему помочь, говорит только в его пользу.

А почему этот парень оказался в моём районе, тоже легко объяснить: Дамиано не раз говорил, что обитает где-то от меня неподалёку.

Только этому «итальяшке» зайти к нему можно, а мне – пока нельзя!

Арамис привычно улёгся в моих ногах, а на кухне опять зашуршала некоммерческая компания «Фрося и сыновья».

Глава 10. Профессор ненормативной лексики

Ранним утром, как всегда, Ленард Шатра, менеджер чешской фирмы по производству мебели, которая имела здесь филиал, спустился к своей «Шкоде».

Машина завелась, но трогаться с места почему-то не захотела, и откуда-то снизу появился густой чёрный дым.

Ленард вылез из-за руля, и увидел: все колёса его автомобиля спущены. Случайно проколоть одно из них можно, но не все же четыре!

Он вымолвил только три слова: «шлапка, штетка, курва!», со злости ударил кулаком по капоту, и вдруг
Страница 16 из 21

замолчал. Но ровно через две минуты Ленард вспомнил уже весь свой богатый и могучий родной язык.

В своей тираде он упомянул всех Христовых Апостолов поимённо, но почему-то Петра обматерил всего один раз, а вот Павла проклял трижды! Затем Ленард переключился на своих национальных героев: Яна Гуса и Яна Жижку.

Марии Магдалене повезло больше остальных: он так и не сумел сформулировать проект её наказания, а вот Матери Божьей досталось капитально!

Вдоволь наругавшись, Ленард позвонил на работу, и предупредил, что сегодня немного задержится.

Только сейчас он увидел на заднем сиденье какой-то конверт.

Там были триста долларов и листочек, отпечатанный на принтере: «Sorry».

«Значит, это не примитивное хулиганство! Но для чего, и кто это сделал?»

Положив деньги в карман, он порвал конверт и направился к автобусной остановке.

Скоро его автобус застрял в длинной пробке.

Водитель постоял в ней минут двадцать, потом вылез из кабины и пошёл вперёд, для выяснения обстановки.

Скоро он вернулся, почему-то довольный:

– Всё, граждане пассажиры, выметайтесь! Свежий воздух и пешая прогулка полезны для здоровья! Не забудьте захватить из салона все свои и чужие вещи!

Пройдя по ходу маршрута метров восемьсот, Ленард увидел причину этого затора: мост, что был впереди, внезапно обвалился, и это произошло, как говорили очевидцы, примерно полчаса назад.

Если бы не эти злополучные колеса, он как раз бы проезжал под низом на свое «Шкоде».

«Злополучные? Счастливые!»

Он прошёл дворами на соседнюю улицу, поймал там такси, и вскоре прибыл на работу.

* * *

«Интересно, чем ему хозяин этой «Шкоды» не понравился?»

Спортивный комментатор анализировал ход проходящего чемпионата Европы:

– Если мы посмотрим на турнирную таблицу, то лучше нам на неё совсем не смотреть! Наши любимцы оказались полными хамами и ублюдками, не достойными тех денег, что им платят спонсоры, государство, а значит, и мы с вами, уважаемые телезрители!

А бегущая снизу строка сообщала номера счетов, на который болельщиков слёзно просили перевести пожертвования для этих спортсменов.

В разделе «Происшествия» показали обрушившийся сегодня утром мост.

За пять минут до того, как он обвалился, по нему должна была проехать целая колонна рефрижераторов: водители грузовиков всегда используют утренние часы, пока нет интенсивного движения.

Но у шедшего впереди «флагмана» что-то случилось с рулевым управлением, и его повело влево. Водитель инстинктивно затормозил, и тяжёлая фура намертво перегородила всем движение.

Все, что ехали сзади него, сначала дружно ругали бедного «водилу» почём зря, грозясь подать и на него, и на его фирму, в суд. И они громко призывали небеса наслать на него все возможные проклятия.

А через десять минут они были готовы целовать его сапоги!

* * *

За три дня я отдохнул от рабочей суеты, да и с Дженни оторвался на славу!

Дамиано опять оказался прав: когда я появился на фирме, настроение там было уже совсем другим.

И на самом деле: в первый же день моего отсутствия начальник действительно куда-то уехал.

А сегодня его лицо даже озаряла улыбка: мы только что получили хороший заказ, и я к нему имел самое непосредственное отношение!

* * *

В автосервисе проблему Ленарда поняли моментально, и их машина, вместе со специалистами, довезла его прямо до дома.

Механики на месте перемонтировали всю его резину, получили свои деньги, и вежливо попрощались.

«Злоумышленники» немного ошиблись в расчётах: они не учли стоимости этой «эскорт-услуги», и в результате он потратил на десять долларов больше.

Но в его голове молнией пролетела мысль: «Ты оценил свою жизнь в эти десять долларов? Совсем недорого!»

И какой-то хриплый голос за его спиной громко хихикнул: «Да по такой цене я готов приобрести целый десяток таких «жмуриков». Тогда и землекопы будут бесплатными!»

Со скамеечки зловеще поднялась худощавая фигура в тёмном капюшоне, направившись в его сторону, и Ленард пулей залетел домой, наглухо заперев входную дверь.

Он стал лихорадочно искать нательный крестик, и целых пять раз прочёл молитву Божьей Матери: той самой, которую он много раз проклял сегодняшним утром.

Эта зловещая фигура, не скидывая с головы балахон, неторопливо поднялась на его лестничную площадку, и остановилась возле самой двери, тяжело дыша и громко кашляя.

Но вероятно, эта молитва всё-таки помогла!

И фигура не стала ломать его дверь: посопев так пару минут, она поднялась на другой этаж, где открыла ключом дверь, спрятав свой мобильник в карман.

Ленард тогда не знал, что его сосед сверху работает распорядителем в фирме по оказанию ритуальных услуг.

* * *

Вскоре он позабыл об этом наваждении, и мысли перенесли его на родину, в «Злату Прагу».

Ленард очень любил пройтись по Карлову мосту, свернуть на Вацлавскую площадь и присесть на Староместской за столиком, где круглосуточно можно выпить пару бокалов самого лучшего в мире пива: кроме чешского, никакого другого Ленард не признавал.

Куранты на башне XIV века отсчитывали время уже семь веков подряд, а их механические фигурки рассказывали хозяевам и гостям столицы притчу о смысле жизни и смерти.

После окончания гимназии он проработал пару лет на мебельной фабрике.

Руководству понравилась его исполнительность, и его направили обучаться в Москву.

Там он жил на Таганке, иногда посещая знаменитый театр Любимова, что был совсем недалеко от его съёмной квартиры.

По пути Ленард часто проходил мимо другой достопримечательности российской столицы: кукольного театра Образцова.

Часы на его фасаде на много столетий моложе пражских, и фигурок там поэтому намного больше.

Каждый час одна из кукол открывает свою дверцу – и то заяц барабанит, а то ухает сова!

А ровно в двенадцать они выходят все вместе, и начинается «гала-концерт»!

Каждый день на этой площади собирались люди не только со всего бывшего Союза, но и приезжие из далёких стран, а многие прибывали сюда за несколько часов до начала этого представления.

Но в общей толпе туристов присутствовали и кучки небритых существ, одетых в грязные лохмотья.

Почти все они держали в руках полиэтиленовые пакеты, где находилось всё их «движимое имущество».

В Праге тоже много бомжей, но куранты на башне там их совершенно не интересовали, а эти напряженно смотрели на часы.

«Даже нищие приходят посмотреть на это чудо! Поистине, не зря так много говорят про загадочную русскую душу!» – глядя на них, думал Ленард.

Когда часовая стрелка показывала на дверцу волка, и тот появлялся из маленькой каморки наружу, все эти «люмпены» кричали хором: «Волчара любимый!» – и дружно срывались в одном направлении, стараясь обогнать впереди бегущих.

«Что это за новый культ? Ведь это не германцы, они должны почитать медведя!» – недоумевал Ленард. – «И зачем для своего марафона они выбирают это место?»

Исчерпывающий ответ на этот вопрос он получил от своего соседа по комнате, пана Валерия:

– Часы свои эти алкаши давно уже или пропили, или просто потеряли. И со временем, «после вчерашнего», они с большим трудом ориентируются. А этот волк
Страница 17 из 21

открывает свою дверцу только тогда, когда на него показывает часовая стрелка: ровно в одиннадцать. Именно в этот час открываются в Москве все винно-водочные отделы!

* * *

Валерий, его одногруппник по институту, и сосед по съёмной квартире, охотно помогал Ленарду в изучении русского языка.

У него было довольно интересное хобби: ненормативная лексика.

Он был не просто матершинником, а гроссмейстером своего дела, и его интересовали не только сами ругательства, но и всё, что с ними связано: происхождение, миграция этих слов из языка в язык, их аналоги, заимствования и дальнейшие трансформации.

Он мог часами рассказывать Ленарду о происхождении таких слов, как «кретин», «дурак», «подонок», и очень многих других.

Собирал он и неологизмы, и даже готовил к изданию свой словарик, в котором изменение одной или пары букв, или их перестановка, придавали слову или фразе уже совсем другой смысл: «гашишник на посту», «хренометраж времени», «отрыгной талон», «пердоплата».

Фиксировал он и замечательные опечатки: «гавнокомандующий», «распой среди бела дня», «запердельный режим».

Ленард предложил ему обогатить свой словарь дополнительным разделом: забавными совпадениями и различиями в других языках.

Разумеется, первым словом в нём было «урода», которое на польском означает «красота». Из болгарского туда попали «пыржени яйца на очи» (яичница-глазунья) и «Дедо Мраз» (Дед Мороз).

Ленард подарил ему и такие перлы, как «херня» (игорный зал), «питомец» (придурок), и многие другие.

Особое удовольствие Валерию доставил рекламный лозунг одной крупной компании «совершенное творение», которое по-чешски звучит так: «Доконале тваре!»

А за такие выражения, как «позор на пса!» (осторожно, злая собака!) и «столице наше родины», которое переводится на русский примерно как «испражнения нашей семьи», Валерий поставил ему бутылку!

Ругательства и проклятия существуют во многих языках.

В русском они чаще всего касаются наружных половых органов и их отношений, а в некоторых других это связано с естественным выбросом отходов жизнедеятельности наружу.

Для нас сравнение человека с каким-то животным типа собаки, крокодила или змеи – тоже оскорбление, но значительно меньшее по силе эмоций.

Ленард же пояснил Валерию, что на их языке половые отношения в любой форме не имеют никакой эмоциональной окраски, и выражение «я имел с твоей мамой половой контакт!» означает у них всего-навсего: «я готов тебя усыновить!», или «я мог бы быть твоим отцом!», зато сравнение твоего собеседника с таким полезным животным, как курица («курва»), может навлечь на тебя большие неприятности.

Валерий часто читал ему поэмы Баркова, озорные стишки Лермонтова и Есенина, и многие другие произведения.

А иногда его тянуло на монологи, и он риторически вопрошал Ленарда:

– Почему это такие эротические произведения, как «Декамерон» и «Золотой Осёл», признаются «классикой мировой литературы», а на «Луку Мудищева» льют грязь? Мопассана и Арсан издают уже миллионными тиражами, «Эдичку» Лимонова тоже опубликовали, а на Баркова наложили запрет?

Матерился Валерий постоянно, и однажды Ленард тайком записал его монолог на магнитофон.

Через пару дней, во время очередного застолья, он прокрутил ему эту запись, с приложением стенографической справки: за 87 секунд Валерий произнес 62 слова, из которых 38 было матерными.

Тот расхохотался, и послал его в задницу, но уже через неделю следующая стенограмма содержала только 27 матов на 64 слова.

Затем его лексикон закрепился всего на десяти матах в минуту.

* * *

Недавно Валерий был у него в гостях.

Хотя они оба закончили экономический факультет, Валерий теперь работал в области филологии.

Он даже стал заведующим кафедрой славянских языков в одном из гуманитарных институтов, а его диссертация называлась так: «История и эволюция обсценной лексики славянских народов».

Он издал свой словарик, и тот разошёлся огромным тиражом.

Валерий подарил Ленарду авторский экземпляр, с дарственной надписью.

И первое, что Валерий произнёс, войдя в его квартиру, было:

– Ну, ты (непечатно) и живёшь! Я уееееею!

Но после этого, за все дни, что гостил у него, не сказал ни единого бранного слова.

Даже в церкви!

Глава 11. Это нежное слово: «мамаша»!

– В воскресенье вам предстоит командировка! – объявил мне Дамиано после очередной тренировки.

– И куда это теперь?

– В «Мёртвую Зону».

– Куда-куда?

– Есть такой город! – и он назвал его.

Я бывал там пару раз, помогая своим знакомым в переездах в «чистилище».

Весь этот населённый пункт, в котором проживали в основном русские, держался на единственной фабрике по производству керамики.

Но она не выдержала конкуренции с испанцами в период смены экономической формации, и все жители остались без работы.

В поисках лучшего молодёжь дружно рванула за границу.

Некоторым из тех, кто остался, повезло: они нашли работу в столице, и ездили на электричке туда и обратно, по два часа в одну сторону. Потом «прогрессивное государство» разобрало железную дорогу, чтобы её рельсы не сдавали на металлолом, и дорога в город стала отнимать ещё больше времени.

А остальные стремительно скатывались «на дно».

Скоро туда, всеми правдами и неправдами, начали выселять тех, кто потерял жильё в других местах, а за пятьсот долларов там можно было купить трёхкомнатную квартиру.

Новые жильцы, обосновавшись в своих апартаментах, очень быстро проедали все накопления, полученные от продажи своих квартир в прежних местах, но обещанных правительством и «серыми риэлтерами» рабочих мест так и не появилось.

Сначала они продавали электроплиты, а скоро пришла очередь радиаторов.

А затем стали продавали всё, что было можно: унитазы, краны, паркет.

За ящик водки, за пять бутылок, за одну!

Скоро в городке появились пятиэтажки, в которых не осталось ни единого жильца.

Пара парламентариев и кучка журналистов попытались было вякнуть о «гуманитарной катастрофе», но их тут же заткнули: «Мы пришли к власти под прекрасным лозунгом: «лучше быть голодными, но свободными»! Вот вы теперь и голодайте!»

Правительство было больше озабочено соблюдением прав человека в сопредельных странах, финансированием тамошних диссидентов и участием в военных операциях по принудительному «насаждению демократии» за тысячи километров от своих границ.

А на борьбу с безработицей и нищетой в своём государстве средств уже не оставалось.

* * *

Дамиано опять раскрыл свой дипломат:

– Это ключи от вашей машины, а это – её техпаспорт. Она будет стоять там же.

У меня отвисла челюсть: именно этой «Шкоде» я совсем недавно прокалывал колёса!

Дамиано, увидев моё изумление, спокойно пояснил:

– Да-да, это именно та машина! Но теперь её хозяин – не совсем для нас посторонний, хотя пока что не агент. Мы с ним просто переговорили, я намекнул ему на тот мост, и он всё сразу понял. Только не подумайте превратно: мост мы не подрывали, это обыкновенный строительный брак. А покрышки ему давно уже следовало поменять! И не потеряйте эти «браслеты»!

* * *

Дженни смотрела у меня дома
Страница 18 из 21

телевизор.

Лежала она всё время в своей постели, или куда-то выбегала – я её никогда не спрашивал.

Она могла оставаться дома безвылазно несколько дней, а могла и исчезнуть на целую неделю, после какого-нибудь звонка.

Где и кем она работала, Дженни мне не рассказывала. И, в отличие от предыдущих моих подруг, никогда не вытягивала из меня денег: у неё были свои.

Такая неопределённость меня не совсем устраивала, но в своё время я насмотрелся фильмов, где главный герой начинал «внутреннее расследование». И, в конце концов, он докапывался до такой грязной правды, в том числе и о себе лично, что единственным выходом оставалась только пуля в лоб: «не будите спящую собаку!»

Никаких иллюзий в отношении себя лично я не испытывал, да я и не строил никаких серьёзных планов.

Вдобавок, мне это строго запрещено, поэтому пусть всё остаётся так, как есть!

Дженни уже сделалась моей «визитной карточкой», и я не стеснялся показать её друзьям и сослуживцам.

Выглядела она всегда эффектно, и я часто слышал томные вздохи за спиной: «Мне б такую!»

Но мне никак не удавалось заставить её одеваться поскромнее: она категорически не признавала длинных юбок или строгих платьев. Изредка она всё-таки напяливала джинсы, но лифчик – только на пляж.

– Но ты же всех мужиков провоцируешь своим видом! – уговаривал я её. – Надень что-нибудь построже, на тебя и так все похотливые кабаны пялятся!

– Пускай пялятся! Ты всё-таки мужик, и защитишь меня, если надо будет! А одеваться так, как ты хочешь, я буду: когда стану бабушкой! Давай-ка сходим в общагу, я там забыла кое-что.

* * *

Йен угрюмо сидел на диване.

На столике напротив стояла трёхлитровая банка свежего молока.

По своему опыту я знал, что на опохмел надо пить соки, кисломолочные продукты или рассол, но Йен же в этом случае пил только этот напиток, и ничто другое ему не помогало.

– Привет, Ромео! – провозгласил он, накидывая рубашку на голое тело.

– Привет, Отелло! – ответил я, расстёгивая сумку. – Похмел прибыл по расписанию.

Упрашивать его не пришлось, и стаканчик организовался самым волшебным образом.

– Можно Ариэля пригласить? Ему тоже плохо! – спросил он, поправив здоровье.

– Нет проблем!

Йен три раза стукнул кулаком в стенку, и через пять минут на пороге появился заспанный писатель, который после опохмела тоже стал вполне свеженьким и бодреньким.

В коридоре послышался топот шагов и детский визг.

Дверь открылась, и в комнате появились две девочки, одной было лет пять, а другой – восемь. Они сказали: «Здрассьте», и тут же открыли холодильник, который стоял у самого входа. Малышки нашли там копчёную колбасу, пропищали «спасибо!», и убежали, хлопнув дверью.

Йен пожал плечами:

– Местная специфика!

И закрыл дверь на замок.

Этажом выше жила мама, которая выполняла демографическую программу государства.

Первый раз она просто «залетела» после пьянки, и когда родила первую дочку, её за это не побили камнями, а выдали детское пособие. Вполне справедливо и логично для страны, где население, вследствие невероятно высокой эмиграции и суицида, постоянно уменьшается!

С тех пор это стало её профессией. Замуж её с таким приданым не брали, но переспать после пьянки некоторые мужики не отказывались.

В Швеции даже неработающая мать-одиночка может нормально жить и содержать детей, отдыхая на южных курортах. Наши же гроши позволяют только сводить концы с концами, да и то, если и у тебя, и у твоих детей есть железное здоровье.

Выпить мама очень любила, особенно в компаниях, а детям после всего оставались только крохи. Но кушать хочется всегда, и если их мамаша засиживалась у соседей, они прибегали сначала просто её проведать.

Никто не смел отказать этим малышкам в куске хлеба со стола.

Они это быстро усвоили, и скоро приходили туда уже без мамы, прося покушать, и их угощали всем, что имелось. А потом они перестали даже спрашивать, и начали совершать набеги на чужие холодильники без предупреждения.

Мама не блистала особой свежестью, но все её пять дочерей были просто красавицами.

Она уже строила планы выдавать их всех замуж, по очереди: за бизнесменов, депутатов и артистов. Но самой старшей было пока пятнадцать, и процветания это семье приходилось только дожидаться.

* * *

Ариэль, хряпнув второй стаканчик, стал энергично мне подмигивать.

В этот раз я понял его намного быстрее, выйдя за ним на балкон.

– Ну что? Ты прочитал мою книгу?

– Ничего вещица, довольно занимательная, но там нет и половины текста.

Он не понял:

– Как нет?

– Так нет! Извольте ознакомиться!

Ариэль стал пересматривать фрагменты своего творения, и мне показалось, что я услышал звуки вращения шестерёнок в его голове, сильно заржавевшие «после вчерашнего».

Он тут же хлопнул себя по лбу:

– Точно!

Через десять минут в моих руках были все недостающие страницы.

Глава 12. «Хроники» «мёртвого города»

Во всех голливудских боевиках «лихие парни», направляясь «на задание», непременно надевают бронежилет, накидывают на плечо автомат, и рассовывают по карманам пять кинжалов, два пистолета и три гранаты.

Мне же было велено одеться поскромнее: надеть спортивный костюм и кроссовки.

Ехать туда – примерно часа два, и я планировал вернуться домой не позже пяти вечера, уже предвкушая воскресный ужин со своей «леди».

Слева и справа от шоссе были настоящие чудеса природы: зелёные леса, голубые озёра, серебряные реки.

Если бы такие сокровища природы оказались в руках умных правителей, лет через десять в Ницце и Пальма-де-Мальорке закрыли бы последний отель: все туристы были бы только здесь!

Но сейчас тут были другие плакаты: «Частная территория», «купаться запрещено!», «Осторожно: свалка!».

В воскресный день все куда-то спешили: жители столицы – уехать в провинцию, жители провинции – попасть в столицу.

С диким рёвом меня обогнали рокеры, которые что-то громко кричали и сигналили всем встречным.

Не люблю я таких: шуму от них слишком много!

Вдруг они остановились и перегородили движение по обеим полосам, выстроив свои мотоциклы в виде баррикады. Я посмотрел и увидел причину их остановки: дорогу переходила серая кошка, которая держала в зубах маленького котёнка.

Она перенесла его через дорогу и побежала назад, за вторым.

Мотоциклисты терпеливо ждали, пока вся эта компания не окажется на другой стороне шоссе в полном составе.

В образовавшейся пробке я оказался вторым, а впереди стояло такси, явно опаздывающее на какой-то срочный вызов. Водитель его нервно курил, но он всё понимал.

Сзади стоял шикарнейший «Mercedes».

Его шофёр, совсем ещё юнец, со своего высокого сиденья всё прекрасно видел, но беспрерывно сигналил, требуя освободить ему проезд.

Я вышел из машины и подошёл к нему:

– Слушай, пацан! На тот свет ты ещё успеешь! Поимей совесть, потерпи немного!

В ответ он заорал:

– Давить таких надо: и котов, и этих рокеров сраных. А их защитничков, вроде тебя, по самые помидоры трахать, и в рот, и в сраку!

Он приоткрыл окно своего джипа и плюнул в мою сторону.

Я схватил его за волосы, и со всей силы ударил лицом о руль. Из его носа тут же закапала
Страница 19 из 21

кровь.

Мотоциклисты всё видели, и показали мне большой палец в знак одобрения.

Он в злости вылетел из машины.

– Да ты знаешь, скотина, с кем связался? Я сын помощника прокурора района! Ты за это заплатишь! Пару лет «строгача» я тебе точно «впаяю»!

Один из рокеров отделился от общей кучки, подъехав к нам поближе:

– А я не только сын своих родителей. «Служба собственной безопасности». Такую карточку ты когда-нибудь видел?

Юнец лихорадочно замахал головой, увидев его удостоверение.

– Права и техпаспорт – на капот!

Техпаспорт у него нашёлся, а вот прав, как оказалось, он не имел совсем. Он не оставил их дома, а просто вообще не считал это нужным: наверное, если с ним что-то случалось, все проблемы за него решал отец, одним звонком. Но с такими ребятами уже не пошутишь!

Рокер похлопал меня по плечу:

– Я бы так же сделал на твоём месте, будь я гражданским, но погоны другое обязывают. Вали отсюда, а с этим козлом мы сейчас разберёмся!

Мне не надо было это объяснять дважды.

Кошка со всеми своими котятами уже убежала, и рокеры освободили проезд.

Теперь они окружили этот «Мерс».

Сев на место, я нажал на акселератор до упора: я тоже выбивался из графика, но не жалел о том, что сделал.

Я сам подписался под «Вторым Законом Дамиано»!

* * *

Оставив машину на безопасном расстоянии, я ознакомился с обстановкой на месте.

В пятиэтажке с выбитыми стёклами, по явному недоразумению, ещё кто-то проживал на втором этаже: из окон были слышны крики типичной семейной разборки.

– Коза старая, какого хрена в магазин попёрлась? Не могла, что ли, «бормотухи» в киоске купить? Везде одно и то же, а у Нинки на четверть дешевле, и она в долг даёт!

В столице киоски не могли конкурировать с гигантами торговли, и один за другим закрывались. Здесь же они пока сохранились, а некоторые торговали даже круглосуточно.

Толстая коммерсантка в синем халате не скрывала своей радости: солнце светит, птички поют, ханурики похмеляются. А это значит: бизнес в стране процветает!

И она мило улыбалась из окна своего контейнера.

Рядом прямо на траве расположились четыре деклассированных элемента, которые распивали какую-то жидкость, скорее всего, приобретённую тут же.

Трое из них меня совершенно не интересовали, а вот четвёртый, в чёрной майке с изображением черепа, был именно тем, за кем я приехал.

Его портрет я изучил заранее: типичный «гот» с длинными волосами.

– Здорово, джигит, это тебя Никколо зовут? – обратился я к нему без лишних предисловий.

– Может, и меня! Только я иду не туда, куда зовут, а туда, куда я хочу! – небрежно брякнул он, даже не смотря в мою сторону.

– Самостоятельный мальчик, хвалю! А выпить, случайно, не хочешь? Только не этого пойла, а водяры нормальной?

– Доставай! А чего это ты такой добрый? Спереть, что ли, что-то надо, а сам не умеешь? – поинтересовался он.

– Воровать не умею, это правда, но не для этого сюда приехал. Водка у меня там, в машине. Видишь «Шкоду» на горочке? Пойдём, объясню тебе задачу.

Джигит стал чесать затылок: если тебе «за просто так» дают рубль, надо требовать два! И именно такая железная логика в нём и победила:

– Ноги лень таскать. Если что-то надо, неси свою водяру сюда, здесь и перетрём. До твоей тачки километр пёхать. И у нас компания, не видишь, что ли? Если уж идти, то за двумя пузырями! Пройдёмся, пацаны? – обратился он к корешам. – Парниша за что-то стаканит!

– В падлу туда таскаться! Пусть тогда уже три пузыря готовит, тогда и пробздимся! – предложил один из этой компании.

У меня даже перехватило дыхание от такой наглости:

– Ваша троица мне совсем без надобности. Пролетаете, как фанера над Парижем, самолётами «Люфтганза». Ваш рейс: «ноль-нуль-еднадцать»!

Другой ханыга, гревшийся на солнышке, моментально повернулся ко мне:

– Слушай, фраерочек! Я вижу, ты издалека сюда припёрся, но это твоё дело. Ты отдыхать нам мешаешь, и хамишь «не по понятиям»! У нас ещё мероприятице одно намечено, при свечах, а ты – «не в нашей теме»!

Я понимаю романтический ужин с дамой, с бутылкой дорогого вина и дешёвыми котлетами с макаронами.

Я даже допускаю, что это можно сделать у себя дома, а не в ресторане, если дама не очень привередлива. Но представить себе этих четырёх забулдыг с бутылкой дешёвого портвейна под канделябром?

Может, в этом и есть «эстетика наших дней»?

– Мужики! Мне по-фигу ваша романтика, да и базарить с вами не о чем, а к Никколо у меня дельце есть!

– «Мужики на зоне пашут», а за «базар» ты ответишь! – услышал я ещё от одного.

Он сидел ближе всех ко мне.

Слово, абсолютно безобидное для рядового работника офиса, может быть оскорблением для тех, кто прошёл «другую реальность».

На «зону» попадают по-разному: кто-то ворует с самого детства, кто-то решил поторговать среди однокурсников «дурью», а кто-то в сердцах покалечил любовника жены, застав его на месте преступления.

Из них формируются разные касты. Те, «чей дом – тюрьма», всей душой ненавидят и презирают тех, кто мечтает поскорее вернуться на свободу, и ради этого честно работает. Назвать этих «блатарей» «мужиками» – это означает: бросить им вызов, но извиняться перед этими «урками» я совсем не намерен!

Блатарь и поднялся самым первым, подобрав валяющуюся рядом пустую бутылку.

За ним встали ещё двое, но Никколо оставался сидеть, внимательно следя за развитием событий.

Я машинально сделал два шага назад.

* * *

Десантники и спецназовцы тренируются годами, а я занимался борьбой всего один месяц.

Но моя левая рука автоматически дёрнулась вверх, остановив удар бывшего «зэка», а правая нанесла ответ прямо в его солнечное сплетение.

Бутылка выпала из его рук и покатилась куда-то за моей спиной.

Пока он ловил ртом воздух, я схватил его за ступни, и резко дёрнул на себя.

После шумного падения на спину этот «бывалый» решил отдохнуть.

«Совет тебе да любовь!»

Второй попытался ударить меня в пах, но я заблокировал его ногу, скрестив руки, и потянул её вверх. Он оказался в положении танцовщицы «канкана», и сделать ему подсечку не составляло уже никакого труда.

Он тоже упал, больно ударившись копчиком о землю, и тихо застонал.

Третий схватил меня за шею сзади.

Два резких удара локтями в грудь – и он отпустил её. Ситуацию он оценил грамотнее приятелей, и предпочёл ретироваться, убежав за ту пятиэтажку.

Продавщица, увидев такое зрелище, немедленно засуетилась, и закрыла свой киоск, вывесив дежурную табличку: «Ушла на пятиминутку, буду через час!».

Вероятно, подобные разборки она видела не впервые.

Я нанёс каждому из поверженных противников по паре контрольных ударов, и повернулся к Никколо.

Откуда у меня взялись такие навыки?

Во время тренировки на мне был шлем, который всё время издавал очень странные звуки.

Некая секретная методика, позволяющая запоминать мышцам и всему организму все движения, но во много раз быстрее?

И сколь долго я буду это всё помнить?

* * *

– А теперь пошли, там уже водка закипела!

Никколо меня понял правильно: «тебя либо поят на халяву, либо очень больно бьют!»

Он предпочёл первый вариант.

– За что это их так? – спросил он, нехотя
Страница 20 из 21

вставая.

– За тёплый приём гостей!

Он не стал рвать на себе рубашку и кричать, что «теперь я покойник»: Никколо покорно поплёлся за мной следом.

Первый стакан он одолел одним махом, и я протянул ему пару бутербродов с колбасой.

Судя по тому, как он их сожрал, я понял: этот «гот» уже неделю ничего не ел, а только пил.

– А корешам моим тоже нальёшь?

– Я не такой идиот: они только что пытались меня замочить, а я их ещё поить буду?!

– Креста на тебе нет! – ехидно заметил он. – Христос велел: «подставь и другую щеку»!

– Ошибся адресом: я некрещёный, а за пощёчину в морду дам! Могу даже трижды!

Тут он серьёзно задумался:

– Тебе повезло: я такой же философии. Может, ты тоже станешь нашим, только не сегодня. Налей ещё! Краёв, что ли, не видишь? Можешь и себе налить!

Я оторопел от такой борзости:

– Я за рулём, и это моя водка! Это мне решать, кому и сколько! Мог бы и «спасибо» хотя бы сказать!

– За рулём не пьют только трусы, а этого твоего слова я давно уже не употребляю. Для этого имеется и другое: «Благодарю!»

Я вспомнил, что на зоне слово «спасибо» тоже нельзя произносить.

– Допивай до конца, и поехали!

Никколо уже с трудом держался на ногах, но как-то сумел расстегнуть ширинку и помахать передо мною тем, что он, вероятно, считал своим «мужским достоинством».

Я повернулся к нему спиной, и резко развернулся.

От сильного «крюка» в живот он согнулся в поясе, а после удара ребром ладони по шее грузно повалился на землю.

* * *

Пьяных пассажиров чаще всего перевозят на заднем сиденье или на полу.

Но мне это было запрещено: он может потом очухаться, и напасть на водителя сзади, даже на полной скорости!

И я загрузил Никколо справа от себя, пристёгнув его к дверной ручке «браслетами».

Гнать машину полным ходом нельзя: все документы у меня в порядке, автомобиль не находится в розыске, но если меня остановят за малейшее нарушение, я поимею проблемы.

Я полностью трезв, а пьяный пассажир – это не преступление. Но на нём «браслеты», а это уже перебор! И этот Никколо наверняка заорёт во весь голос, что его для чего-то похитили.

«А на каком основании вы нарушили конституционную свободу гражданина Республики, и где вы достали наручники?»

Посылая меня на это дело, мой босс мне не выделил хоть какой-нибудь вшивой «ксивы», а ведь мог бы и постараться!

И можно ли было избежать этой драки?

Да элементарно: поздороваться со всеми, налить каждому по сто грамм, и рассказать пару похабных анекдотов. Потом предложить Никколо проехаться со мной до ближайшего гастронома, а там его и вырубить!

Но Дамиано настаивал на другом сценарии:

– Пока вы будете там с ними так церемонничать, на небе уже звёзды появятся. А мне он нужен очень срочно!

* * *

Через час мой «пассажир» начал приходить в себя.

– А что это за «вечеринка»? – спросил я его. – Свет, что ли, отключили, или с дамами вдруг решили встретиться? На романтика ты как-то не похож.

– Не твоё дело! Куда мы едем?

– В столицу!

– Вельзику я почти не должен. Осталась всего малость, мог бы и потерпеть!

Я не знал, кто это такой, но даже вида не подал:

– Вельзик тут «не при делах». С тобой побеседует Дамиано.

Если сказать, что он вздрогнул, это значит: ничего не сказать!

По его телу прокатилась судорога, а на лбу появилась струйка пота, и если бы Никколо не был прикован к двери, он точно бы сполз на пол!

– Я не поеду к нему! Выпусти меня!

– Ответил бы тебе, да руки заняты, ширинку расстегнуть нечем!

На его глазах появились слёзы.

– Я умоляю тебя, не надо!

– Надо, Никколо, надо. Единственное, чем могу помочь: налить ещё стаканчик, на ближайшем привале.

Он замолчал.

Сразу за маленьким посёлком показался какой-то лесочек, и я решил свернуть туда.

Никколо чуть не вывалился на землю, когда я открыл его дверцу. Я помог ему подняться и перестегнул его наручники.

Он посмотрел на них мутными глазами, и с явным трудом выговорил:

– А как я так отолью?

– Сможешь, если очень захочешь!

Он действительно с этим делом справился, но стал после этого оглядываться по сторонам.

– Слушай, дай закурить!

– Без проблем!

Никколо затянулся с явным отвращением, но докурил мою сигарету до конца:

– Слушай, как там тебя?

– Виктор.

– Витёк, от твоей закуски у меня живот свело, сейчас обделаюсь. Сними их!

Это было похоже на правду: после долгого воздержания от пищи даже хорошая колбаса может натворить в желудке всё, что ей захочется.

И я нарушил указания своего босса, расстегнув браслет на одной руке.

Никколо тут же присел у высокой берёзы:

– У тебя есть бумага?

– Да, имеется где-то рулончик. Кажется, «Опережая желания». Или ты хочешь помягче: «Профессионал», с запахом леса?

– Мне не до смеха. Принеси, если тебе не трудно!

– Только ради тебя. Тебе как: с инструкцией, или без таковой?

– Да пошёл ты в жопу, юморист сраный!

Пока я искал для него бумагу в «бардачке», не прошло и минуты, но когда я вернулся к той берёзе, этого козла там уже не было: он куда-то исчез!

Бить самому себе морду в диком отчаянии? Некогда, надо сначала его найти!

Звонить Дамиано? Но он запретил мне дёргать его «по всяким пустякам», и даже включить свой сотовый я не смог, хотя специально заряжал аккумулятор перед поездкой.

Значит, исправлять свои ошибки придётся мне самому!

* * *

Никколо – с большого бодуна, и убежать далеко не мог.

Если бы он заранее продумывал побег, что весьма маловероятно, то наверняка побежал бы в сторону шоссе, но не прямо, а полукругом, стараясь обогнуть меня, а уже там постараться поймать попутку.

Вряд ли кто захочет подвезти такого типа: он пьян, небрит, да ещё и в наручниках, болтающихся на одной руке.

Но если кинуться под колёса проезжающей машине и завопить, что его похитили бандиты, и что надо срочно вызвать полицию?

И иногда можно так убедительно попросить подвезти: мало не покажется!

Что человека, что животное – страх сначала гонит беглеца прямо вперёд, и только потом здравый смысл, если он есть, подсказывает что-нибудь более разумное: где-нибудь спрятаться и затаиться, а потом переодеться и поменять маршрут.

В этом редком лесу и спрятаться-то негде, но куда же он, всё-таки, побежал?

Нет у него здесь особого выбора: слева по курсу – глубокий овраг, в который и спрыгнуть страшно, а справа – большая куча мусора.

Владимира Ильича Ленина наши власти уже давно предали анафеме, но многие его методы управления решили применять на практике: каждый год в последнюю субботу апреля всех граждан призывали бесплатно поработать на благоустройстве своей территории.

Но в этом посёлке наверняка собрались несознательные люди, и мусор в лесу давно не убирали: и тут, и там виднелись осколки от разбитых бутылок, куски арматуры, и даже мотки колючей проволоки. По такой полосе препятствий не сильно и побегаешь!

Значит, он побежал туда, по одинокой тропинке, вглубь леса, и я ринулся туда.

Через пару сотен метров на остром сучке висел кусок какой-то чёрной ткани, похожей на цвет его майки, а где-то впереди хрустели ветки.

«Врёшь, не уйдёшь!», и я побежал на этот звук.

Скоро этот лесок кончился, и впереди раскинулось
Страница 21 из 21

широкое поле.

Если бы весной его засевали кукурузой или подсолнечником, мне можно было бы сразу стреляться: в таких зарослях невероятно просто спрятаться.

Но за годы независимости руководители государства угробили не только всю промышленность, но и сельское хозяйство, и здесь давно ничего не сеяли.

Всё поле заросло сплошным бурьяном, и слегка примятый след травы подсказывал, куда направился этот беглец.

И скоро я увидел его!

Вместо того, чтобы прилечь где-нибудь на земле и попытаться спрятаться, мой подопечный сломя голову бежал вперёд.

Ну что же, побегаем!

* * *

Где-то на юге Африки до сих пор живут племена степных кочевников. Их женщины собирают коренья и фрукты, а мужчины промышляют охотой.

Обнаружив стадо ланей или антилоп, они не загоняют всех сразу: это невозможно, да и нет в этом никакого смысла: наесться один раз до отвала, а через месяц опять умирать от голода?

Каждый охотник выбирает себе жертву: всегда находится какая-нибудь глупая особь, которая в панике отрывается от стада. А если такой нет – можно положить глаз на любую тебе приглянувшуюся!

Несчастная лань виляет из стороны в сторону, пытается вернуться в стадо, но и это уже бесполезно: охота началась, и именно на неё!

И только невероятно глупый хищник меняет во время погони свою цель!

И теперь воин бежит, и он бежит только за ней!

Он не торопится, и не повторяет все её виражи и петли: силы надо расходовать экономно!

В этой гонке, иногда начинающейся на рассвете, охотник может бежать до захода солнца, а если будет нужно – и до следующего восхода.

Загнанный зверь впадает в панику: он бежит, что есть мочи, и, в конце концов, выдыхается, спотыкается и падает.

Охотник неторопливо подходит к упавшей лани и перерезает ножом ей горло.

Взвалив эту тушку на плечи, он смотрит на солнце и местность, чтобы понять, где он находится. Сегодня дома будет праздник.

И следующая охота для такого тоже будет удачной!

* * *

В этот момент Никколо обернулся, и увидел меня.

Но он ещё не понял, что уже проиграл.

«Не боись! Теперь мы играем в другую игру: не «кто от кого убежит?», а «кто кого перебежит?».

Дистанция между нами то уменьшалась, то увеличивалась, но я на это не обращал внимания, и бежал ровным шагом.

Преимущества его аффекта уже закончились, зато стали сказываться последствия похмелья и неправильного образа жизни: он начал спотыкаться.

Сначала Никколо упал один раз, но тут же поднялся.

Шагов через сто он опять свалился, и опять встал, но теперь уже не бежал, а просто брёл вперёд.

Затем он упал в третий раз, и это уже было окончательно.

Никколо лежал на траве лицом вниз, и я неторопливо подошёл к нему, переводя дыхание.

Перевернув его на спину, я увидел на его груди две татуировки.

Сейчас это стало модно: драконы, дельфины, всяческие китайские иероглифы.

«Не знаешь китайского? – это совсем не проблема: купи на базаре тушёнку, и принеси её специалисту!»

Только показывай на этой банке верную загогулину: иначе вместо «Великой Стены» тебе выколют: «сделано в Шанхае» или, того хуже: «срок хранения – два года»!

У зеков свой ассортимент: соборы, с крестами или без крестов, голые бабы или русалки. Пишут они на себе и свои тюремные афоризмы, иногда с грубыми грамматическими ошибками.

На правой груди у Никколо была выколота пятиконечная звезда в кружочке, а на левой – эмблема мира: окружность, перечёркнутая вертикально, с двумя радиусами, исходящими влево и вправо.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/mihail-rotar/tri-zakona-damiano/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Сноски

1

Ретиарии – разновидность гладиаторов, вооружение которых состояло из рыбацкой сети и короткого меча.

2

У комаров кровью питаются только самки, самцы её не пьют.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя). Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.

Adblock
detector