Удачная попытка читать онлайн - Карли Филлипс

Удачная попытка

Карли Филлипс

Serendipity's Finest #2

Эрин Марсден, дочь начальника полиции из маленького живописного городка, с детских лет отличалась здравым смыслом, и, казалось, была вполне довольна своей благополучной, размеренной жизнью, пока однажды судьба не свела ее с Коулом Сандерсом, мускулистым красавцем со жгучим взглядом и загадочным прошлым. С первой же секунды их закружило в водовороте бурной страсти, которая не признает ни доводов разума, ни прочих условностей.

Однако прошлое настигает Коула, более того, опасность угрожает и жизни Эрин. Теперь ему предстоит, рискуя жизнью, защитить любимую женщину…

Карли Филлипс

Удачная попытка

Роман

Глава 1

Эрин Марсден всегда была примерной девочкой, которой по праву гордилась семья, да что там говорить – весь городок под звучным названием Серендипити, удачно расположенный в непосредственной близости от Нью-Йорка, тихий и притягательно старомодный. Помощница окружного прокурора, единственная дочь отставного начальника полиции, «младшенькая», заботливо опекаемая двумя старшими братьями-копами, один из которых служил теперь начальником полиции, Эрин стремилась во всем быть образцом для подражания и ни разу не оступилась на этом трудном пути.

Ни разу, вплоть до вчерашней ночи.

Эрин крепко зажмурилась и снова открыла глаза: чужая кровать, незнакомые стены и голый мужчина рядом.

Коул Сандерс.

Эрин окинула взглядом его рассыпавшиеся по подушке темные волосы, давно не знавшие ножниц, скользнула глазами по его мускулистому торсу и зябко повела плечами. Собственное тело, тоже, кстати, обнаженное, услужливо напомнило ей о событиях прошедшей ночи. Стоило ей единственный раз в жизни уступить соблазну, как от хорошей девочки, которой ее считали все, включая ее самое, не осталось и следа. Любовь на одну ночь – Эрин даже не подозревала, что способна на это.

При мысли о том, что все произошедшее ей не приснилось, Эрин испытала приступ головокружения и легкой тошноты. Как же это случилось? Эрин попыталась восстановить в памяти цепочку событий, приведших ее в эту незнакомую комнату, в эту чужую постель. Все начиналось вполне благопристойно – с роли подружки невесты на свадьбе ее брата Майка, женившегося на одной из самых близких подруг Эрин, Каре, в девичестве Хартли, а теперь Марсден. На свадьбе Эрин постоянно находилась в плотном кольце подруг, родственников и счастливых влюбленных парочек. Пробиться сквозь это кольцо было непросто, и потому пары для Эрин так и не нашлось. Когда праздник закончился, Эрин, не испытывая особого желания возвращаться домой, решила заглянуть в бар «У Джо». Тогда она и допустила первый промах.

Эрин позволила Коулу Сандерсу, в кого была безнадежно влюблена еще в старших классах школы, вытащить ее на танцпол. И это был промах номер два.

Он держал ее в крепких объятиях, давая сполна прочувствовать твердость грудных мышц и иных частей тела. Она смотрела в его темные, почти иссиня-черные глаза и видела в них неизбывную печаль, надрывавшую ей сердце. Сказать, что она испытывала к нему сочувствие, было бы лицемерием. Чувства Эрин были иного рода. Взаимное притяжение между Эрин и Коулом появилось не сейчас, но после возвращения Коула в Серендипити оно заметно усилилось. И если до встречи «У Джо» они оба благоразумно игнорировали зов плоти, то на этот раз Эрин решила, что немного флирта ей не повредит. Ошибка номер три.

А потом она и вовсе слетела с катушек, согласившись подняться в его квартиру, расположенную как раз над баром «У Джо», прельщенная перспективой захватывающего сексуального марафона. Но назвать этот четвертый промах ошибкой у Эрин язык не поворачивался, потому что Коул проявил себя как феноменальный любовник. Эрин и не подозревала, что такой накал страстей возможен между мужчиной и женщиной. Секс с ним был поистине восхитителен. Если честно, Эрин потянулась бы и замурлыкала как кошка прямо сейчас, если бы не побоялась разбудить тихо посапывающего рядом с ней Коула Сандерса.

Несмотря на то что родители Эрин и Коула были на дружеской ноге, Эрин знала Коула плохо. Вообще-то хорошо его не знал никто, даже Майк, считавшийся его самым близким приятелем. Впрочем, с тех пор как Коул вернулся в город, Майк стал проводить с ним больше времени, чем до отъезда. Возможно, они с Коулом сблизились настолько, чтобы называться друзьями. Отец Коула служил заместителем начальника полиции вплоть до прошлого года, когда они оба – отец Эрин и Джед Сандерс – ушли в отставку, однако о своем сыне Джед никогда не говорил.

Майк рассказывал, что Коул бросил учебу в Полицейской академии всего за несколько дней до окончания. Чем занимался Коул после этого – никому доподлинно не известно, но слухи в их маленьком городке ходили самые невероятные. Говорили, что он как-то связан с нью-йоркской мафией, контролирующей наркотрафик и проституцию. Однако Эрин, учившаяся с ним в одной школе, хотя и держалась на расстоянии от мальчика с репутацией «трудного подростка», не могла в это поверить.

Пусть ее назовут наивной, но Эрин всегда чувствовала, что Коул лучше, чем кажется, несмотря на непримиримую позицию Джеда, отца Коула, который всегда считал сына «пропащим». Хотя из того, что Эрин по-человечески неплохо относилась к своему партнеру на одну ночь, не следовало, что она не попытается исчезнуть из его квартиры как можно быстрее и незаметнее.

Мучительная утренняя неловкость «после того» была ей отчасти знакома. Секс у Эрин случался, пусть не такой бурный, как этот, и все ее сексуальные эскапады заканчивались одинаково: обменом вежливыми фразами вроде «дело не в тебе, дело во мне» и безболезненным расставанием. Но до сих пор ей ни разу не приходилось утром украдкой выбираться из постели, в которой продолжал спать ее ночной любовник.

Бросив напоследок взгляд на его широкие плечи, мирно вздымавшиеся в такт дыханию, на его украшенные татуировками бицепсы, Эрин явственно ощутила новый прилив желания.

«Дыши глубже, – приказала она себе. – И думай головой».

Одежда ее была разбросана по всей спальне, из чего следовало, что придется потратить определенное время на поиски снятых впопыхах предметов туалета. Надевать на себя несвежее вчерашнее белье не слишком приятно, да и платье подружки невесты не самый подходящий наряд для женщины, стремящейся покинуть «любовное гнездышко», не привлекая к себе внимания. Бросив в последний раз благодарный взгляд на мужчину, что вознес ее на седьмое небо прошлой ночью, Эрин неохотно скинула теплое одеяло и выбралась из постели. Где же платье? Эрин не привыкла разгуливать по квартире голой, особенно если эта квартира была чужой, и чувствовала себя крайне неуютно, наклоняясь за платьем, которое отчего-то оказалось под кроватью.

– Не думал я, что ты из тех, кто уходит не прощаясь, – раздался у нее за спиной знакомый низкий голос. Коул нарочно растягивал слова, не скрывая насмешки.

Схватив с пола платье и прикрываясь им, как щитом, Эрин развернулась к нему лицом, внезапно ощутив себя той самой примерной девочкой, какой была двадцать четыре часа назад.

– Я уже все успел рассмотреть, – напомнил Коул, глядя ей прямо в глаза своим усталым и таким сексуальным взглядом. Может, дело просто в тяжелых

веках?

Эрин вспыхнула.

– А из каких, по-твоему? – спросила Эрин, стараясь сохранять достоинство, что при сложившихся обстоятельствах было непросто. Унизительное напоминание о его осведомленности она сознательно проигнорировала.

Коул вытянулся на кровати, откинувшись на изголовье. Слегка растрепанный, невероятно сексуальный. Эрин поймала себя на мысли, что ей больше всего на свете хочется сейчас вновь забраться к нему в постель. Увы, этого не будет по ряду причин, и в первую очередь потому, что «любовь на одну ночь» имеет свой срок, и этот срок закончился. Во-вторых, к ее глубочайшему разочарованию, Коул ни о чем таком ее не просил. И в-третьих, Эрин в ипостаси «плохой девочки» – отклонение от нормы, а сегодня утром, в отсутствие шампанского в организме, хорошая девочка Эрин вернулась на прежнее место, как это ни печально.

Коул закинул руки за голову и потянулся, продолжая пристально смотреть на нее. Простыня соскользнула ниже пупка, и Эрин потребовалось все ее самообладание, чтобы не пялиться на его живот и слегка приподнявшуюся в виде шатра чуть пониже пупка простыню.

– Ночью ты была храброй девочкой, которая не стала бы убегать, трусливо поджав хвост, – с самым серьезным видом ответил на ее вопрос Коул, приподняв для пущей выразительности бровь.

«Он что, вообще не умеет улыбаться?»

– А я ни за что не подумала бы, что ты относишься к той категории мужчин, которым нравится, чтобы женщина оставалась с тобой… после того.

И потому Эрин не понимала, отчего Коул не позволил ей уйти по-тихому, даже если не спал. Поступив так, он тем самым избавил бы их обоих от неловкости настоящего момента. Но с другой стороны, этого разговора им все равно было бы не избежать. Не сейчас, так в другой раз. Не лучше ли разом со всем этим покончить?

С некоторой задержкой до нее начал доходить смысл им сказанного.

– Я была храброй? – переспросила она, расправив плечи.

Эрин умела постоять за себя и в общении с братьями, и на работе, которая требовала от нее умения отстаивать свои позиции и перед начальством, и с клиентами, но еще ни один мужчина, с которым ее не связывали ни родственные, ни служебные отношения, не называл ее «храброй девочкой». Пожалуй, ей было даже приятно услышать такое в свой адрес.

– Я вышла из бара вместе с тобой, и это был отважный поступок, – сказала Эрин почти что самодовольно.

Он взглянул на нее без тени улыбки, но она могла бы поклясться, что увидела насмешливый блеск в его глазах. В голове у нее мелькнула догадка, и подтверждение не заставило себя ждать.

– Я имел в виду, что ты была храброй в постели, – с одобрительным рокотом в голосе сообщил Коул, заставив Эрин покраснеть то ли от жара, то ли от смущения.

– Спасибо, – сказала она и тут же ужаснулась сказанному.

Наградой ей была сексуальная ухмылка, которую она уже никогда не сможет забыть.

– Возвращаясь к теме, от которой мы, похоже, сильно отклонились, отвечу: нет, я не ожидал, что ты попытаешься ускользнуть незаметно, – сказал Коул. – Сожалеешь? – спросил он, удивив ее как самой постановкой вопроса, так и агрессивным тоном, каким он был задан.

– Никаких сожалений, – поспешно ответила Эрин, удрученная тем, что он мог подумать, что они у нее есть.

Впрочем, если подумать, вопрос его был закономерен. Его возвращение в городе не было встречено с распростертыми объятиями, и, если бы кто-нибудь узнал о том, что было между ними ночью, ее бы сочли спятившей. А уж если о ее тайне станет известно братьям… Так далеко Эрин даже в мыслях не пожелала заходить. Если до сих пор она ни о чем не пожалела, то и потом не пожалеет. И ей не хотелось, чтобы он подумал, что она стыдится того, что с ним переспала.

– Ты меня удивляешь, – признался Коул, пристально изучая ее взглядом. – А надо сказать, меня уже мало чем можно удивить.

Если судить по словам, то жизнь его изрядно потрепала. Эрин захотелось протянуть руку и погладить ласково, пожалеть, утолить его печаль. Но еще до того как она успела дать себе отчет в своих мыслях, он заговорил:

– Но в отношении меня интуиция тебя не подвела. Я не очень-то люблю затягивать утренние прощания.

Разочарование было как удар в солнечное сплетение, и уже сам факт того, насколько сильным был эмоциональный отклик на его слова, отбивал желание заниматься психоанализом.

– Рада узнать, что я все еще в форме, – игривым тоном сообщила Эрин, хотя желания шутить у нее совсем не было.

Теперь, когда действительно пришла пора прощаться, ей было не просто неловко, ей было больно, больнее, чем она предполагала. И она получила по заслугам. Надо было думать, прежде чем подписываться на любовь на одну ночь с парнем, к которому всегда была неравнодушна.

– Поскольку эта ночь была первой и последней, о повторном представлении можешь не беспокоиться, – стараясь говорить насколько можно непринужденно, бросила ему Эрин.

– Жаль, – пробормотал он.

Эрин вздрогнула от удивления.

Пока она раздумывала, хватит ли у нее смелости попросить его отвернуться, чтобы она могла одеться, Коул откинул одеяло и встал с кровати, явившись перед ней во всей своей ослепительной наготе.

И все мысли разом вылетели у нее из головы. Эрин попыталась сглотнуть слюну, но подавилась и закашлялась, при этом снова покраснев как рак.

– И это лишь подтверждает то, что второй ночи не будет. Не должно быть, – пробормотал Коул, скорее обращаясь к себе, чем к ней.

– Что это значит? – спросила Эрин.

– Эрин, детка, в мире, где ничто и никто не является тем, чем кажется, ты – настоящая. И это делает тебя опасной.

– Ты продолжаешь говорить загадками, – сказала она ему.

Коул проигнорировал ее замечание. Он подошел к комоду и вытащил спортивные штаны на резинке и серую линялую футболку.

– Вот, – сказал он, протягивая ей вещи. – Это лучше, чем платье, и с точки зрения удобства, и, конечно, конспирации.

Эрин судорожно сглотнула.

– Спасибо.

Он кивнул в сторону открытой двери в углу:

– Ванная там. Полотенце для душа найдешь в одном из выдвижных ящиков. Можешь не торопиться, – сказал он и направился в сторону маленькой кухни, смежной со спальней. Голый. Он явно чувствовал себя вполне комфортно, прикрытый лишь собственной кожей.

Эрин тряхнула головой, стремясь выбросить из нее все мысли, не связанные с предстоящим походом в душ, одеванием и уходом. Переживания она оставит на потом. Останется одна – и тогда можно дать волю эмоциям. А потом она их препарирует, проанализирует и отправит на хранение туда, откуда никогда не станет доставать, разве что долгими одинокими ночами, когда рядом не будет никого, кроме ее вибратора. Потому что все в ней знало, что Коул, несмотря на его демонстративно пренебрежительное отношение к ней этим утром, оставил далеко позади всех, кто был у нее до него, и установил недостижимо высокую планку для всякого, кто мог бы появиться после.

А Эрин уже и сама установила эту чертову недостижимо высокую планку.

* * *

Три месяца спустя

Если это судебное заседание не закончится через пять минут, она упадет в обморок прямо тут, перед судьей, присяжными и всеми прочими. Черт бы побрал эти новые туфли, они ее доконают. Нет, до того как она вырубится, ее, пожалуй, стошнит. Пока судья Уайт давал бесконечные наставления коллегии присяжных, Эрин

мужественно боролась с приступами тошноты. Наконец раздался благословенный стук молотка, и Эрин в изнеможении уронила голову на стол.

– Не переживай, я записала все, что сказал судья, и там не было ничего для нас неожиданного или требующего возражений, – заверила ее Трина Льюис, помощница Эрин.

– Спасибо, – невнятно пробормотала Эрин.

– Пойдем, я тебя провожу. Не хочешь заглянуть в туалет перед уходом?

Эрин с трудом подняла голову.

– Да, пожалуй, – заплетающимся языком сказала она.

Трина уже успела собрать со стола вещи Эрин и убрала их в сумку. К счастью, почти все присутствующие на судебном заседании уже успели покинуть зал и желающих пообщаться с Эрин не нашлось.

– Эрин, могу я с тобой поговорить? – осторожно спросила Трина, открывая перед подругой дверь дамской комнаты.

– Конечно.

Трина работала в окружной прокуратуре два последних года. Они с Эрин были примерно одного возраста и единственными женщинами-юристами в Серендипити, что способствовало их сближению. Профессионального соперничества между ними не было, обеим время от времени требовалось отдохнуть от общества мужчин, и потому обе остро нуждались друг в друге. Третьей в их компании была Мейси Донован. Втроем они ходили в бар «У Джо», в кино и устраивали девичники друг у друга дома. Раньше их было четверо, но недавно Алекса Коллинз переехала в Техас, и их осталось трое.

Прежде чем заговорить, Трина убедилась, что кабинки пусты и их никто не подслушает. Трина сделала это по привычке, появившейся у нее и у Эрин после того, как им стало известно, что работающий с ними по одному делу адвокат Ли Гордон подговорил свою помощницу подслушивать в общественном туалете суда и доносить ему обо всем, что могло бы помочь ему выиграть дело.

– Все чисто, – доложила Трина.

– Что случилось? – спросила Эрин, плеснув в лицо холодной воды.

– Тебе не кажется, что твой желудочный грипп какой-то странный? Не слышала, чтобы кто-то болел им больше месяца, – сказала Трина, протягивая Эрин бумажное полотенце.

– Мне постепенно становится лучше, – солгала Эрин.

– Нет, не становится.

Эрин не стала спорить. Вначале она решила, что у нее пищевое отравление, потом убедила себя в том, что у нее какое-то инфекционное заболевание вроде желудочного гриппа.

– Последнее время ты слишком часто опаздываешь на работу, да и уйти норовишь пораньше. На тебя это не похоже. Я давно тебя знаю.

– Давно! Целых два года, – съязвила Эрин.

Как бы там ни было, Трина говорила дело. Даже босс Эрин, Эван Кармайкл, который никогда раньше лишних вопросов не задавал, стал требовать от нее отчета о причинах ее участившихся опозданий и пропусков по болезни.

– Короче, пока ты пила чай во время обеденного перерыва, я заскочила в аптеку и принесла тебе это. – Трина вытащила бумажный пакет.

Эрин, настороженно прищурившись, взяла его.

– Что там? – спросила она и, не дожидаясь ответа Трины, заглянула внутрь. – Тест на беременность? – взвизгнула Эрин и тут же зажала рот рукой.

Задержку месячных Эрин объясняла себе стрессом на работе. Ни разу ей не пришло в голову связать симптомы с возможной беременностью.

– Эй, такое случается, – напомнила ей Трина.

– Ты что, смеешься надо мной? Мы работаем круглые сутки без выходных уже бог знает сколько времени. Я даже не припомню, когда последний раз пользовалась вибратором, о настоящем мужчине и речи нет.

– Неправда, – возразила Трина.

Эрин насупилась. Они обе знали, что Эрин прекрасно помнит, когда именно у нее был секс. Она частенько вспоминала мускулистого Коула Сандерса и проведенную с ним ночь.

Они предприняли все необходимые меры по предупреждению нежелательной беременности. Каждый раз Коул пользовался презервативом, а их ему пришлось израсходовать немало за ту волшебную ночь. Кроме того, какова вероятность, что в тот единственный раз, когда она решилась выйти за пределы собственной зоны комфорта, в жизни ее случится то, что изменит навсегда сложившийся уклад? Неужели она заслужила такой «подарок» после того, как столько лет вела себя примерно?

Эрин уже пожалела о том, что поделилась со своими подругами впечатлениями от событий той памятной ночи, поскольку теперь ей было не отвертеться.

– Достань его, – настойчиво предложила Трина, указывая на коробочку, которую ни одна женщина на свете не могла бы не узнать.

– Я не могла забеременеть, – пробормотала Эрин, покрываясь холодным потом при мысли о том, что такое возможно.

– Хорошо. Тогда докажи, что я ошибаюсь, и тогда я отведу тебя к врачу, который выяснит, почему тебя уже месяц как тошнит. – Трина пригвоздила ее к месту тем профессиональным прокурорским взглядом, под которым дрожат и плачут подозреваемые.

– Идет, – сказала Эрин и, взяв коробку, направилась в кабинку. Руки ее так сильно дрожали, что она с трудом смогла прочесть инструкцию. Как бы там ни было, через несколько минут они с Триной в напряженном молчании уже ждали появления розовой или синей полоски.

Пока секундная стрелка на ее часах совершала медленные круги, Эрин думала о Коуле. Он старательно избегал ее с той ночи. Когда она увидела его в кафе, он скупо кивнул ей и вышел за дверь.

Как-то на днях, когда «У Джо» был так называемый «дамский вечер» и присутствующая там страдающая от постоянной тошноты Эрин, следуя внезапному побуждению, подошла к нему и завела разговор, она тут же почувствовала, как все внутри ее встрепенулось. Поскольку очередь к бару была немаленькая, Коул, не желая показаться невежливым всем этим людям, поддержал разговор.

Он даже посмеялся пару раз над какими-то ее шутками, подарив надежду, но, получив свое пиво, уклончиво кивнул ей и исчез, смешавшись с толпой. Коул ясно дал понять, что она для него – женщина на одну ночь, и не более того. Им даже друзьями стать не суждено. Живот ее свело судорогой при этом воспоминании.

Она не могла притворяться даже перед собой, что его безразличие не причинило ей боли, и искренне желала, чтобы он уехал из их маленького городка, перестав быть назойливым напоминанием о том, как она оступилась единственный раз в жизни. Беременность от него была бы немыслимой! Что еще могло бы сильнее испортить ей жизнь?

– Время вышло, – жизнерадостным тоном объявила Трина.

– Посмотри ты, – сказала Эрин, обхватив себя руками. Она чувствовала, что дрожит.

Трина протянула руку подруге, и Эрин с благодарностью приняла поддержку. Она затаила дыхание, и сердце ее стучало так сильно, что стук этот отдавался в ушах. В горле стоял комок, и сейчас она не могла бы сказать, что мешало дышать: тошнота или подступающая паника.

– Ну? – спросила Эрин, не в силах более вынести молчание.

– Реакция положительная, – прошептала Трина, больше не пытаясь изображать жизнерадостность.

Эрин издала какой-то звук, не узнав собственного голоса, и бросилась в соседнюю кабинку, уже более не в силах сдерживать тошноту.

Глава 2

Коул открыл глаза. В окно его маленькой квартирки над баром «У Джо» ярко светило солнце. С тех пор как он вернулся домой после очередного задания, Коул взял себе за правило каждое утро анализировать свое душевное состояние и, проведя ревизию, пришел к выводу, что этот день ничем не отличается от всех прочих.

Одним словом, в его мире ничего не

поменялось.

Коул принял горячий душ, оделся и направился в бар на первом этаже – все как обычно. Коул принял так необходимую ему порцию кофеина в одиночестве – он давно привык не обращать внимания на тот факт, что почти все жители городка предпочитают обходить его стороной.

Почти, но не все. В число тех немногих, что его не чурались, входила хозяйка кофейни Триша. Подобно ее брату Джо, хозяину бара, Триша готова выслушивать чьи угодно жалобы на жизнь. Но в отличие от Джо Триша еще и пыталась его разговорить, дабы узнать побольше о том, чем он занимался в годы отсутствия, при этом бессовестно пользуясь своими женскими чарами. Ничего не добившись, Триша не опустила руки. Теперь она пыталась добиться от Коула согласия на то, чтобы он сходил на свидание с одной из Тришиных подруг. Но неудача ждала ее и на этом поприще.

Коул вернулся в родной город, получив законный отпуск после долгой и трудной работы под прикрытием. В подобных случаях Коул, как правило, отправлялся путешествовать в компании своего сослуживца, такого же, как и он, агента спецслужб, или уезжал в Монтану, в глушь, в ведомственный пансионат. В Серендипити Коул уже давно не был. Как бы ему ни было неприятно себе в этом признаваться, он скучал если не по людям, то по месту, в котором вырос.

И вот он здесь, в старом добром Серендипити, в котором жили его близкие, и те, к которым он относился нормально, и те, которых он, мягко говоря, недолюбливал. Отпуск продлится недолго, и снова начнутся суровые трудовые будни. Радовало хотя бы то, что работу свою Коул любил. Коулу нравилось сознание того, что он сбивает спесь с подонков общества, даже если отец считал его одним из них. Джед Сандерс утвердился во мнении, что его сын отщепенец и негодяй, задолго до того, как Коул стал работать агентом под прикрытием. Отец, верно, стремился сделать из сына собственную копию, но Коул никогда не хотел ею стать, и, надо надеяться, никогда не станет. Джед тоже это понял и потому махнул на сына рукой. Воспитывать его он уже давно не пытался, но зато при каждом удобном случае старался уколоть побольнее. Злобные выпады Джеда крепко его достали, и, надо признать, во многом из-за этого Коул не приезжал домой так долго.

Покопавшись в себе, Коул пришел к выводу, что последнее задание сильно поколебало его душевное равновесие, если он снова размышляет о том, почему отец так плохо к нему относится. Вообще-то Коул старался жить, не оглядываясь назад и не вспоминая детство. Когда-то он сказал себе, что, наверное, в нем и вправду что-то не так и у его родителя есть основания, мягко говоря, недолюбливать своего отпрыска.

У Коула зазвонил мобильник, и он ответил после первого же звонка.

Это был кузен Коула, Ник Манчини.

– К сожалению, сегодняшний выезд отменяется, – сказал Ник. – К нам нагрянула пожарная инспекция, и потому все работы придется отложить.

Сразу по возвращении Коул устроился работать строителем в компанию Ника. Честно говоря, Коула грело сознание того, что Ник не даст умереть с голоду, – работа для него всегда найдется. Впрочем, финансовая сторона вопроса была не так существенна, как возможность под вполне благовидным предлогом поменьше находиться рядом с отцом. Жаль, что Коул раньше до этого не додумался, пока жил с отцом постоянно, но прошлого не изменить. Подростком Коул то и дело попадал в неприятные истории, но поскольку именно это в конечном итоге и привело к тому, что они с матерью оставили Серендипити и оставшегося там Джеда, возможно, его криминальные наклонности в юном возрасте и не были такой уж большой бедой. Что бы там ни думал по этому поводу отец и как бы ни проклинал его за это.

– Ничего, – сказал Коул. – Может, я еще где-нибудь тебе пригожусь?

Ответное молчание в трубке было красноречивее слов. Ник уже проинформировал двоюродного брата о том, что некоторые заказчики выказали неудовольствие по поводу того, что Коул работает на строительстве их домов. Будто он когда-то был пойман на воровстве. Однако Коул понимал: подозрительность этих людей оправданна, и он ничего не мог им предъявить, дабы развеять ее. Работа агента под прикрытием подразумевает наличие, скажем так, дурной репутации, и, соглашаясь на эту работу, Коул понимал, с чем ему придется столкнуться.

– Не переживай. Позвони, когда я снова тебе понадоблюсь, – сказал Коул, снимая груз с души Ника.

– Моя мать говорила, что дяде Джеду надо с домом помочь, – сказал Ник. – Я мог бы в выходные заехать, если хочешь.

Мать Ника приходилась сестрой матери Коула. Тетя Глория помогла матери Коула тогда, когда им было труднее всего, дав сестре деньги, чтобы та могла снять жилье и прокормить себя и ребенка первое время после отъезда из Серендипити. Уже за одно это Коул был премного ей благодарен. Глория – добрая душа, и Ник пошел в мать. На этих родственников Коул всегда мог рассчитывать. Они ему в помощи не откажут.

Коул был благодарен Нику за предложение помощи, но с ремонтом дома своего старика Коул мог справиться и сам.

– Тебе есть с кем провести выходные, – сказал Коул, имея в виду новоиспеченную супругу двоюродного брата. Ник наконец-то женился всего пару месяцев назад, но на свадьбу двоюродного брата Коул не смог приехать из-за работы, и это был один из тех редких случаев, когда ему пришла в голову мысль, что минусов в его работе все же больше, чем плюсов.

Но эти редкие моменты не в счет. Сказать, что Коула устраивала его работа, значит, почти ничего не сказать. Работа была для Коула всем. Он не просто выполнял свое дело, он жил в нем. Другой жизни у него не было: ни друзей, ни привычек, ни увлечений, ничего. Он жил работой и кое-как кантовался в промежутке между заданиями.

– Мне не в тягость помочь старику. Я-то сумею сладить с Джедом. Ты – дело другое.

– Спасибо, но раз уж я обещал ему помочь, надо держать слово.

– Не вижу в этом смысла. Только себе хуже сделаешь.

– Он мой отец, мне в его дерьме и копаться. Но все равно спасибо.

Ник прочистил горло.

– Ладно. Приедешь в выходные, чтобы оттянуться?

– Поживем – увидим. – Они оба знали, что Коул не приедет, но Ник все же спросил, и Коул дал стандартный ответ.

Коул завершил вызов, взял еще кофе на дорожку и вышел на улицу. Как бы хорошо он ни относился к Нику, тесное общение с родственниками не доставляло ему особого удовольствия. Ребенком он рос далеко не в самой крепкой семье, по крайней мере до тех пор, пока мать не вышла замуж во второй раз, за Броуди Уильямса, но тогда Коулу было почти семнадцать, и он фактически уже стал самостоятельным взрослым мужчиной. Коул приучил себя не желать того, что не может иметь, и такая жизненная позиция вполне его устраивала, особенно принимая во внимание характер его трудовой деятельности, и он не видел причин что-то менять в своих взглядах.

Выйдя из кафе, Коул заметил двух женщин, переходящих улицу. На миг ему показалось, что он увидел Эрин, но вскоре осознал свою ошибку: он видел то, что подсознательно хотел увидеть. Женщина с рыжеватыми волосами была вовсе не Эрин.

Когда они впервые случайно встретились после совместно проведенной ночи, Коул сознательно вел себя жестко, если не сказать грубо. Он хотел дать ей понять, что ее счастливая улыбка, раскрасневшиеся щеки и теплые слова его ничуть не растрогали. Даже если она

была тем единственным, что случилось в его жизни хорошего со времени возвращения домой. И после этого, когда они случайно встречались на улице, Коул демонстративно ограничивался кивком. Он понимал, что ведет себя по-хамски, и был сам себе противен, но оправдывал себя тем, что действует в ее интересах. Лучше уж держать ее на расстоянии, чем внушать ложные надежды. Так будет честнее. Эрин была порядочной девушкой и имела полное право на то, что в городках вроде Серендипити называется личным счастьем. Ей, наверное, хотелось выйти замуж за парня, которым она могла бы гордиться, родить от него детей. Увы, Коул не мог ей этого дать. Так что уж лучше делать вид, что между ними ничего не было.

Но Эрин, по всей видимости, такой формат общения не устраивал, поскольку пару дней назад, увидев его в заведении Джо, она с радостной улыбкой подошла к нему и завела светскую беседу, и он даже отвечал что-то впопад, несмотря на то что запах ее духов, настойчиво напоминавший ему о той взрывной ночи, сводил его с ума. Этот запах держался в его квартирке еще пару недель, удерживая в возбужденном состоянии и мешая уснуть. Он постоянно ее хотел.

Пока его не обслужили, Коулу пришлось общаться. Ему пришлось позволить ей касаться его руки своими нежными пальчиками, что тоже неизбежно вызвало в памяти события той бурной ночи, когда ее умелые пальцы касались не только его рук, но и совсем других частей тела.

Как только Джо подал ему пиво, Коул благоразумно прервал разговор и поспешил вернуться к себе в квартиру. Может, она и посчитала его ублюдком, да он и сам ощущал себя таковым, но ей уж точно не нужны осложнения, которые непременно возникнут, если ее будут видеть в обществе Коула Сандерса, которого все в Серендипити считали дурной компанией.

Хотя она и искушала его сливочной нежной кожей, обликом и характером хорошей девочки, светлым смехом, согревавшим его охладевшую мрачную душу, хотя его неодолимо влекло к ней физически, он должен держаться от нее подальше. Ради ее же блага.

– Довольно, – пробормотал Коул. Стиснув зубы, он направился к своему старенькому «мустангу», чтобы поехать к отцу.

Да поможет ему Бог.

Хотелось бы знать, в каком настроении он застанет отца сегодня.

После того как они с матерью сбежали от отца, последовал развод. И в этом отец тоже винил своего никчемного сына. Если мать Коула вскоре вышла замуж за доброго и порядочного человека, то Джед так и остался одиноким и несчастным. Коул предпочитал видеться с отцом как можно реже, но с годами старик моложе не становился, и поскольку Коул все равно был в городе, он считал своим долгом помочь старику, насколько это было в его силах, не важно, хочет Джед принимать его помощь или нет.

Коул остановил машину возле дома, в котором вырос, и окинул его критическим взглядом. Расшатавшуюся половую доску, о которую споткнулся Джед и сломал себе руку, Коул, разумеется, отсюда разглядеть не мог, зато видел облупившуюся краску, покрытые пылью окна и кое-как залатанную крышу. Начинать, пожалуй, надо с крыши, поскольку, если не сделать ремонта летом, пока тепло и сухо, к зиме в доме может случиться потоп.

Однако на сегодня Коул решил ограничиться мелким ремонтом, и если настроение Джеда позволит, он попытается уговорить отца переехать в меньший по размерам муниципальный дом, за которым проще смотреть и ремонт в котором будут делать соответствующие службы. Впрочем, когда Коул заговорил об этом в первый раз, отец начал орать и брызгать слюной, отбив у Коула всякое желание общаться дальше.

Коул направился к дому и вдруг перед гаражом увидел синий джип. Коул выругался сквозь зубы. Он знал, кому принадлежит машина, и понимал, что, хочет он того или нет, встретиться с ней ему все равно придется. И тут одним кивком не отделаешься. День не заладился с самого утра. Чего еще ждать?

Эрин убрала две из трех кастрюлек, что передала ей мать, в морозильную камеру, а оставшуюся поставила в холодильник. Поскольку Джед много лет был помощником начальника полиции, правой рукой отца Эрин на работе, в семье Марсден к нему относились как к близкому родственнику. И потому прежде чем отправиться в месячный круиз по Аляске, Элла, мать Эрин, наготовила для Джеда еды на тот срок, пока ему придется носить гипс.

Сильным мужчинам вроде Джеда или Саймона, отца Эрин, смириться с неизбежностью возрастных болезней нелегко. Отец Эрин болел лимфомой. Рак неизлечим, и с этим ничего не поделаешь, но когда у Саймона наступила ремиссия, Элла, его жена и верная подруга, уговорила мужа отправиться в поездку по Аляске, где он давно хотел побывать, но работа не позволяла. Неизвестно, сколько месяцев или лет ему отпущено, но пока он чувствует себя неплохо, пусть в его жизни будет как можно больше радости и ярких впечатлений. У Джеда рядом такой подруги не было, да и характер у него был еще тяжелее и вздорнее, чем у Саймона. И это в лучшие времена. А сейчас, после перенесенного в прошлом году инфаркта, сильно подорвавшего здоровье старика, а теперь еще и после перелома руки, лишившего его возможности обслуживать себя, не прибегая к посторонней помощи, Джед вообще превратился в злобного тролля. Впрочем, Эрин знала о его тяжелом характере – он частенько бывал у них дома – и потому на все выходки Джеда реагировала спокойно. Она видела в нем прежде всего пожилого человека, нуждающегося в помощи и при этом слишком гордого, чтобы это признать, и слишком эгоистичного, чтобы испытывать благодарность к тому, кто ее оказывает. Одним словом, Эрин согласилась ему помогать, не испытывая предубеждений. Но тогда она еще не знала, что случится потом. Как выяснилось, беременность сделала ее куда чувствительнее к обидным словам и поступкам старика. Пикантность момента заключалась еще и в том, что беременна она была от сына Джеда, что, конечно, не прибавляло уверенности в общении с будущим дедушкой ее ребенка.

– Все, что от вас требуется, это разогреть духовку до 350 градусов и поставить в нее кастрюльку примерно на тридцать минут. Или можно разделить еду на порции и разогреть в микроволновке. Понятно? – спросила Эрин и, закрыв дверцу холодильника, обернулась к старику.

– Ты знаешь, что я благодарен за хлопоты, но я мог бы заказать готовый обед навынос в семейном ресторане. – Джед сидел за кухонным столом и пил утренний кофе, держа чашку в той руке, что была не в гипсе.

– И вы знаете, что моя мама не позволила бы никому, кто ей дорог, питаться исключительно едой навынос. Кто станет следить за количеством потребляемой вами соли? – спросила она, стараясь придать своему голосу шутливые интонации, чтобы Джед не думал, что она на него давит.

– Я принимаю таблетки от давления и потому не понимаю, почему не могу есть то, что хочу, – хмуро пробурчал старик.

И в преклонных годах Джед оставался импозантным мужчиной. Шевелюра его, теперь полностью седая, оставалась все такой же густой, да и черты лица оставались все теми же – мужественными и правильными. Коул внешностью определенно пошел в отца.

Эрин покачала головой, понимая, что лучше ей придать мыслям иное направление.

– В следующий раз об этом поговорим, а сейчас мне пора на работу.

– Он вас достает? – раздался у нее за спиной знакомый мужской голос.

Эрин, вздрогнув, обернулась.

– Я не слышала,

как вы зашли, – сказала Эрин. Сердце ее гулко забилось.

– Я вошел со двора.

– Ублюдок все еще имеет ключи от этого дома, – сквозь зубы процедил Джед. – Какого черта пришел? – рявкнул он, обращаясь к сыну.

Эрин передернуло от негодования и отвращения. Как можно так отзываться о собственном сыне и так разговаривать с ним? Последний раз Эрин видела Коула и Джеда вместе, когда ей было лет десять. Она заметила, как они вдвоем выходили из кабинета директора школы. Коул, конечно, никогда не был подарком: подростком он выпивал, влипал в нехорошие истории, в школе его постоянно наказывали, задерживая после уроков, и, случайно подслушав разговор своих родителей, Эрин узнала, что Джед грозит отправить сына в военное училище, чтобы там его научили уму-разуму. Как бы там ни было, Коул уже давно вырос, воспитывать его уже поздно, так не пора ли зарыть топор войны?

– И тебе доброго утра, отец, – откликнулся Коул и шагнул в маленькую кухню.

Высокий, мускулистый, энергичный и мужественный, Коул стоял, небрежно прислонившись к кухонной стойке, и, казалось, занимал собой все пространство кухни.

– А вы что тут делаете? – спросил у нее Коул, буравя Эрин пристальным взглядом непостижимо темных глаз.

– Мама попросила меня привезти Джеду еду, чтобы он не голодал, пока их не будет в городе, – отчиталась Эрин, тут же вспомнив, что теперь, когда задача выполнена, больше у Джеда ее ничто не держит. Она схватила со стойки сумочку и ключи от машины. – Мне пора.

– Не удирай из-за него, – сказал Джед.

Эрин постаралась не показать, как больно резанули слух слова Джеда.

Коул, не обращая внимания на отца, пристально взглянул на нее. Эрин судорожно сглотнула. Под его взглядом она чувствовала себя крайне неуютно. Возникало желание пригладить волосы или что-то поправить в своем облачении.

И желание это было вполне объяснимо. Выглядела она далеко не лучшим образом. Эрин последнее время плохо спала, измотанная не только физическим недомоганием, но и постоянной тревогой. Как бы там ни было, беременность никак не входила в ее планы, и перспектива стать матерью-одиночкой вообще-то ее пугала. Эрин была женщиной практичной и понимала, что одной тащить свалившуюся ношу ей не по силам, но не знала, кто из тех, к кому она могла бы обратиться, гарантированно не сольет информацию ее родителям, братьям и, что было бы еще хуже, самому Коулу. Иными словами, Эрин была не в лучшей форме и не хотела, чтобы Коул догадался, что с ней что-то не так. Со временем ей так или иначе придется с ним переговорить, но сейчас она не была готова к этому разговору.

Эрин стиснула ключи в кулаке.

– Мне пора на работу.

– Теперь ты еще и женщин взялся третировать, сын? Раньше за тобой по крайней мере такого не водилось, – сказал, обращаясь к Коулу, Джед, и в тоне его не было и намека на шутку.

«О Боже, с меня довольно», – подумала Эрин. Ей ужасно хотелось высказать Джеду все, что она о нем думает, но, понимая, что ее вмешательство не придется по вкусу ни отцу, ни сыну, заставила себя промолчать. Однако она не отказала себе в удовольствии посмотреть на Джеда так, чтобы он понял, что его комментарии она находит совершенно неуместными. Какие бы разногласия ни существовали между Сандерсом-старшим и Сандерсом-младшим, не стоило старику делать ее свидетельницей их ссор.

От Эрин не ускользнуло то, как отреагировал на слова отца Коул. Он весь сгруппировался, как группируется боксер во время матча. Чего он хотел добиться? Чтобы оскорбления Джеда отлетали от него как мячи? Впрочем, если судить по тому, как дернулись желваки на его скуле, удары все же достигали цели. Коулу было больно. И судя по тому, что лицо его пошло красными пятнами, еще и стыдно. Как, впрочем, и ей самой.

Из всего этого следовало, что ей пора убегать, не дожидаясь дальнейшего развития сюжета. Эрин еще раз попрощалась и оставила обоих воинственно настроенных мужчин наедине друг с другом.

– Поздравляю, – сообщил Джед сыну после того, как Эрин ретировалась, – ты прогнал Эрин из дома.

– Ты сам ее прогнал, отец, – ответил Коул, и хотя он давно привык к нападкам отца и даже гордился тем, что никак не реагирует на оскорбительные замечания, на этот раз выходка Джеда не оставила его равнодушным. Ему было обидно за Эрин, потому что нельзя было не заметить, что ей сделалось не по себе.

– Ты все слышал. Она и не думала уходить, пока ты не появился.

Коул стиснул кулаки.

– Может, закроем тему? У тебя есть список того, что я могу тут починить?

– Что я слышу! Никак, до твоего двоюродного братца наконец дошло, что такой сукин сын, как ты, может распугать всех его уважаемых клиентов?

Коул не хотел ругаться с отцом при Эрин, но и теперь, когда она ушла, у Коула не было желания вступать с ним в перебранку. Коул, пропустив сказанное отцом мимо ушей, молча вышел из дома. Инструменты он привез с собой в машине, и по крайней мере крыльцо починить сможет. Машина Эрин по-прежнему стояла возле дома, и это было странно.

Она сидела на переднем сиденье, опустив голову на руки. Двигатель в машине работал. Меньше всего на свете Коулу сейчас хотелось вступать с ней в разговор, но пройти мимо и не выяснить, нуждается ли она в помощи, он не мог.

Коул постучал в окно.

Она испуганно вздрогнула, вскинула голову и опустила стекло.

– Ты в порядке? – спросил он, хотя и сам видел, что она далеко не в порядке. Эрин была бледна, и под глазами ее легли темные круги, которых он раньше не замечал.

– Я… У меня просто голова немного закружилась, но сейчас я в полном порядке, – сказала Эрин, смахнув дрожащей рукой упавшую на глаза прядь.

Коул наблюдал, как щеки ее покрыл лихорадочный румянец и в глазах появился панический страх. Он нахмурился.

– Я уже уезжаю, – сказала Эрин, но еще до того как она успела переключить передачу, Коул открыл дверь.

– Что ты делаешь? – воскликнула Эрин.

– Когда ты в последний раз ела?

Эрин отвела глаза.

– Попробую перефразировать вопрос. Ты завтракала сегодня утром?

Может, ей и не хотелось на него смотреть, но закрыть дверь машины она все равно не могла. Коул знал, что он сильнее и ей с ним не справиться ни физически, ни морально.

– Нет, – сказала она, сдавшись.

– Могу я спросить почему?

– Могу я спросить, какое тебе дело? – огрызнулась Эрин.

Коул не смог сдержать ухмылки. Эрин была крепким орешком.

– Я не позволю тебе вести машину в таком состоянии. Возвращайся в дом, и я приготовлю тебе что-нибудь поесть.

– Спасибо за заботу, но не стоит себя затруднять. У меня с собой батончик мюсли. – Эрин порылась в сумке и с победным видом достала искомый батончик. – Вот!

Коул кивнул:

– Хорошо. Почему ты не съела его перед тем, как поехать сюда?

– Я неважно себя чувствовала утром. Послушай, я опаздываю на работу. Мне правда надо ехать.

– Ты никуда не поедешь, пока не съешь свой батончик. Я должен знать, что ты не потеряешь сознание по дороге.

Эрин, закатив глаза, развернула обертку и демонстративно откусила немного мюсли. Он смотрел, как она жует, понимая, что доставляет ей дискомфорт, но не в силах ничего с собой поделать.

– Ты выглядишь усталой. Ты уверена, что высыпаешься?

Эрин подавилась и закашлялась.

– Это что, допрос с пристрастием? – спросила она, откашлявшись.

Коул и бровью не повел. Он видел, что с

ней что-то не так, и это его беспокоило. На него не похоже? Верно. Зачем ему проблемы? Ответ однозначен: проблемы ему не нужны. Не хватало, чтобы еще одна женщина чувствовала себя брошенной по его милости, как это произошло с Викторией, женой Винсента Марони. Коул зябко поежился при мысли о Виктории, от которой не знал как отвязаться.

Не желая вспоминать ее, Коул сосредоточился на той женщине, что видел перед собой. Между тем Эрин доела батончик, после чего достала из сумки бутылку с водой и запила сухие мюсли.

– Ну вот, теперь я чувствую себя лучше, – объявила она.

Коул лучше себя не чувствовал, да и ей он не верил, но это ничего не меняло.

– Хорошо. Вести сможешь?

– Да, спасибо, – кивнув, сказала она и посмотрела ему в глаза с неожиданной пристальностью, словно пыталась разглядеть в нем нечто, скрытое от других.

Пусть пытается. Ничего ценного она все равно не обнаружит.

– Ладно. Пока. Береги себя, – сказал он и похлопал ладонью по крыше машины.

– И тебе того же. – Эрин не торопилась отъезжать. – Знаешь, Коул, не обращай внимания на отца. Он просто нервничает из-за руки.

– Нет. Просто он Джед. Каким был, таким остался. Он никогда не был обо мне высокого мнения и никогда не считал нужным скрывать свое ко мне отношение. – Коулу захотелось прикусить язык, но было поздно: он сказал то, что сказал. Ему совсем не хотелось вызывать у нее жалость.

Но в ее прищуренных глазах он увидел гнев, а не сочувствие.

– Тогда он не прав.

Эрин не защищала Джеда, она была на его, Коула, стороне.

И тогда он почувствовал, как тепло наполняет грудь, и в тот же миг безжалостно подавил те чистые, светлые чувства, которые испытывал крайне редко и совсем не привык выражать. Он не нуждался в том, чтобы она принимала его сторону, точно так же, как не нуждался в ее симпатии. Он не мог дать ей ровным счетом ничего, мог лишь погубить репутацию этой правильной, чистой девушки. Да что там репутацию, он мог погубить ее жизнь.

– Поезжай на работу, – хмуро проворчал Коул. Он видел промелькнувшее в ее взгляде разочарование, но не сделал ничего, чтобы ее обнадежить.

И хотя он действовал в соответствии со своим намерением держать ее на расстоянии, чувства удовлетворения Коул не испытал, и ощущения, что он оказал ей услугу, тоже у него не возникло.

Отремонтировав крыльцо и починив выдвижной ящик в шкафу на кухне, Коул решил, что на сегодня пребывания в отчем доме с него довольно. Раз уж он собирался пожить какое-то время в этом городе, ограничить свой круг общения парнями, работающими с ним в одной бригаде в строительной компании Ника, Коул не мог. Он не был уверен в том, что в полицейском участке ему окажут радушный прием, но все равно направился туда, где когда-то работал его отец, чтобы встретиться с человеком, которого мог бы с некоторой натяжкой назвать другом, с Майком Марсденом.

Майк, нынешний начальник полиции Серендипити, был в числе тех немногих жителей города, кто кое-что знал не только о давнем, но и недавнем прошлом Коула. И хотя Майк тоже в свое время работал под прикрытием, так глубоко, как Коул, он никогда не забирался. Как бы там ни было, Майк мог догадываться о том, что делал и чувствовал Коул в течение последнего года своей жизни. Но говорить об этом Коул не хотел даже с Майком. До сих пор не хотел. Но сейчас, после очередной стычки с Джедом, Коул испытывал потребность пообщаться с кем-то, кто мог бы его понять. Ладно, если уж начистоту, Коулу был нужен друг. Даже если этот друг приходился Эрин родным братом.

Дура, какая же она дура. Если бы голова у Эрин и без того не раскалывалась от боли, она бы принялась стучаться головой об оконное стекло машины.

Дыши глубже, приказала она себе, пытаясь сделать вид, что не замечает того, как батончик мюсли пытается пробиться вверх и наружу. О чем она думала? Зачем сразу не уехала? Как ей вообще могло прийти в голову такое? Остаться сидеть в машине на виду у Коула и его отца, страдальчески опустив голову на руль и распустив слюни? Похоже, Коул проглотил наживку, поверив, что ей стало плохо от банального голода. Она должна была ему все рассказать, но не знала, как это сделать.

Поскольку никаких встреч и совещаний на сегодня у нее назначено не было, Эрин решила заехать в семейный ресторан, чтобы повидаться со своей подругой Мейси Донован. Эрин подумала, что ей станет легче, если она поделится своей проблемой с кем-нибудь еще, помимо Трины. Своей коллеге Трине Эрин, конечно, доверяла, но дружили они относительно недавно и просить совета у нее Эрин не стала бы. Мейси – дело другое. Она и опыт житейский имеет, и знает Эрин с детства.

Эрин заехала на стоянку возле старого дома на окраине города. В этом самом непрезентабельном строении в не самом престижном районе городка и находился семейный ресторан, главным человеком в котором была Мейси. В том, что семейное предприятие имело столь жалкий вид, Мейси виновата была меньше всего. По документам ресторан принадлежал ее отцу, и сколько они с сестрой ни уговаривали его выделить средства на ремонт и пересмотреть меню, все было напрасно. И все же, несмотря на не самое удачное расположение на окраине и не самый броский внешний вид, ресторан был весьма популярен среди жителей города, которые приезжали сюда не только поесть, но и пообщаться.

Эрин вошла и села у стойки, помахав подруге рукой, чтобы та ее заметила. Мейси, усадив пожилую пару, подошла к подруге и села рядом.

– Привет, подружка. Давно не виделись. Как поживаешь? – спросила Мейси, забарабанив длинными, покрытыми ярким лаком ногтями по столешнице.

– Честно сказать? – Эрин была не в настроении ходить вокруг да около.

– Ну конечно. Что-то случилось? – прищурившись, спросила Мейси. – Могла бы и сама догадаться, раз ты давно не заходишь.

Эрин кивнула и, наклонившись к Мейси, чтобы ее никто, кроме подруги, не услышал, сказала:

– Пообещай, что никому не расскажешь. Идет?

– Клянусь, – с самым серьезным видом заверила ее Мейси.

Эрин судорожно сглотнула.

– Я беременна, – прошептала она и поспешила закрыть рот подруги ладонью, чтобы та, не дай бог, не вскрикнула от неожиданности. С Мейси станется.

У той расширились глаза.

– Намек поняла? – спросила Эрин.

Мейси кивнула, и Эрин опустила руку.

– Как, черт возьми, это случилось? Ты, кажется, говорила, что предохранялась? – громко спросила Мейси.

– Тише ты!

Мейси еще раз кивнула.

– Ладно, я поняла, нам надо поговорить, – сказала она, на этот раз приглушенно.

– Никто не знает, кроме Трины. Она-то и купила тест, потому что у меня не хватило ума посмотреть правде в глаза. А теперь еще и ты.

– Бедняжка, и что ты думаешь делать? – сочувственно погладив Эрин по плечу, спросила Мейси.

– Рожать, что же еще!

Мейси улыбнулась:

– В этом я как раз не сомневалась. Я имела в виду, что ты собираешься делать со всем остальным.

– Предпочитаю жить, не загадывая наперед. Я должна ему сказать, но подумала, что, возможно, стоит подождать, пока не пройдет первый триместр. – Который закончится очень скоро. – Знаешь, говорят, первые двенадцать недель самые опасные, и все такое.

– Ты молодая здоровая женщина. Я уверена, что с тобой все будет в порядке, и чем дольше ты будешь тянуть с разговором, тем хуже для тебя. Поняла?

Эрин молча кивнула. В горле уже стояли

слезы.

– Прости, Мейси. Я последнее время стала какой-то слишком эмоциональной.

– Ты же знаешь, что в одиночку ребенка не сделать, так что не бойся ему об этом сказать. Этот мужчина только с виду такой неприступный, поверь моей интуиции. Я думаю, если ты с ним спала, он не станет отказываться от отцовства.

– Да, но мы с ним даже не друзья. С тех пор как переспали, он старается даже на глаза мне не попадаться. – Эрин ни за что не призналась бы, как ей от этого больно.

– У него в голове тараканов полно, что меня не удивляет. Если вспомнить, как отец к нему относился, да еще то, что никто не знает, где он пропадал так долго… Ты же видела, какие у него всегда грустные глаза.

«Всегда, но не той ночью», – подумала Эрин. В ту ночь она грусти в его глазах не заметила. Она видела в них лишь страсть. Эрин зябко поежилась.

– Расскажи ему, – сказала Мейси, похлопав Эрин по руке.

– Скажу. Только пока не знаю когда. И как.

Эрин выпила чаю, отчего тошнота немного отступила. Затем она расплатилась, обняла Мейси и поехала на работу.

Здание окружной прокуратуры примыкало к зданию отделения полиции, расположенному как раз напротив суда. Их разделял ухоженный сквер с нарядной беседкой посередине. Кабинет у Эрин был тесноват, зато вид из окна радовал глаз и поднимал настроение.

Рабочий день уже давно начался, и потому свободного места для парковки в непосредственной близости от здания прокуратуры не нашлось. Этот августовский день выдался необычно прохладным. Выйдя из машины, Эрин зябко поежилась. Прихватив с собой жакет и портфель с документами, Эрин захлопнула дверцу машины. Она уже прошла половину пути до входа в учреждение, когда, вдруг услышав зловещий свистящий звук, оглянулась и, никого не увидев, пошла дальше. Она успела сделать еще пару шагов перед тем, как почувствовала жгучую боль в руке.

Опустив глаза, Эрин увидела, как блузка ее пропитывается кровью. Эрин не понимала, что происходит. Внезапно голова у нее закружилась, и она покачнулась.

Кто-то окликнул ее по имени, и она увидела, как к ней побежал охранник. Эрин открыла рот, чтобы сообщить, что в нее стреляли и ранили, но боль сделалась нестерпимой, и она рухнула на тротуар.

Глава 3

Коул вошел в здание отделения полиции города Серендипити. Он шел, не обращая внимания на бросаемые в его сторону хмурые взгляды. Если кто и не знал про его подростковые «подвиги», то теперь и их ввели в курс дела. Всем своим видом давая понять, что ему плевать на то, что о нем думают, Коул шел по коридору к кабинету начальника полиции. Он уже поднял руку, чтобы постучать, когда услышал за дверью голоса, и решил задержаться.

Женский смех и низкий мужской хохоток.

Коул смущенно попятился, но дверь вдруг распахнулась, и из кабинета вышла Кара Марсден. Надо отдать ей должное, она держалась непринужденно, но кое-какие детали все равно ее выдавали: слегка встрепанные волосы, красные от поцелуев губы и раскрасневшиеся щеки.

Коул покачал головой. У него не укладывалось в голове, как Майк, такой серьезный и сдержанный, мог соблазнять собственную жену на своем рабочем месте и в рабочее время. Коул молча, лишь кивком головы, поприветствовал Кару, дождался, пока та отойдет подальше, и лишь затем постучал в дверь давнего приятеля.

– Входите, – отозвался Майк.

Коул решил, что лучшая защита – нападение, и потому прямо с порога вместо приветствия сказал:

– Значит, ты женился и крепко укоренился в Серендипити. Сделался большим начальником.

Майк спешно поправлял галстук.

– Хорошая работа. Всегда есть с кем перепихнуться. Молодец, – продолжал наседать Коул.

– Не забывайся, ты говоришь о моей жене, – сказал Майк, выходя из-за стола.

Майк протянул Коулу руку, и тот сразу понял, что Майк не злится на него, в нем лишь говорит чувство собственника. Как все же жизнь меняет людей!

– Я рад, что ты наконец нашел время для старого друга, – крепко пожав Коулу руку, сказал Майк.

– У меня были кое-какие дела в Нью-Йорке по подготовке материалов для передачи в суд, так что пришлось попотеть. А сейчас я пытаюсь как-то расслабиться.

Последнее задание действительно измотало его, как никакое другое. У главаря банды, Марони, в которую внедрили Коула, была жена, которая чувствовала себя во всех смыслах ущемленной ввиду полного отсутствия внимания со стороны мужа. Коулу стало ее жалко, и в своем стремлении защитить эту женщину как от склонного к насилию мужа, так и от неминуемых последствий того, что случится, когда Марони упекут за решетку, Коул слишком тесно сблизился с Викторией. И когда мужа ее арестовали и стало ясно, какую роль в этом аресте сыграл он, Коул, Виктория тоже решила открыть карты. И оказалось, что она по уши влюбилась в него и убедила себя в том, что и он отвечает ей взаимностью.

– Я знаю, о чем говорю, хотя так глубоко, как ты, никогда не забирался. После такой работенки прийти в себя непросто. Нужно время, чтобы вспомнить, кто ты такой на самом деле, – сказал Майк.

И Коул помнил, кто он такой. А на случай, если вдруг у него случатся провалы в памяти, на помощь всегда придет Джед.

– Как у тебя с отцом? – спросил Майк, словно читая мысли Коула.

– Никак. Вернее, все так же. Джед винит меня в том, что мама от него ушла. Он видит во мне лишь трудного подростка, каким я был когда-то. – «А может, старик и прав», – подумал Коул.

По правде сказать, Коулу и самому не нравился тот мальчишка, каким он когда-то был. Но себя повзрослевшего, каким он стал после того, как мать его вышла замуж за Броуди – человека, который принял его как родного сына и всегда относился к нему лучше, чем родной отец, Коул понимал куда лучше и даже временами уважал. Но и спустя десять лет после развода родителей негативное влияние отца продолжало сказываться.

– Черт возьми, он винит меня и в том, что я все еще жив и здоров, – пробормотал Коул.

– Джед всегда был человеком жестким и бескомпромиссным. Только потому он и смог так долго продержаться на этой чертовой работе, – сказал Майк. – Но это его не оправдывает.

– Забудь об этом, – сказал, махнув рукой, Коул, подумав, что, узнай Майк о том, что Коул переспал с его сестрой, он бы точно принял сторону Джеда.

То, что Майк в отличие от всех прочих жителей Серендипити знал, чем на самом деле занимался его приятель, не означало, что он считает Коула подходящей парой для своей сестры. Майк прекрасно понимал, с какой опасностью сопряжена работа секретного агента. Таким, как Коул, на роду написано быть волком-одиночкой.

И в этом Коул был согласен с Майком. Эрин заслуживала того, чтобы ее мужчина был всегда рядом. Ей нужен был мужчина, на которого она может опереться. Она выросла в семье, где царила атмосфера любви и заботы, и, вне сомнений, ей хотелось создать такую же крепкую и дружную семью. Работа Коула не позволит ему постоянно находиться рядом. То и дело ему придется отсутствовать, отсутствовать подолгу и без возможности поддерживать связь. Последнее задание отняло у него год жизни, не считая того времени, которое занял последовавший судебный процесс. Впрочем, до сих пор это не доставляло Коулу особенных неудобств: тяги общаться с родственниками у него не было, друзей, с кем бы он не работал вместе, тоже. Он жил так, как умел, и другой жизни не знал, да и желания жить по-другому у

него не было.

В очередной раз поймав себя на все тех же мыслях, связанных с женщиной, которая, как он прекрасно знал, совсем ему не подходила, как и он не подходил ей, Коул мысленно выругался.

Громкий шум за дверью заставил обоих насторожиться. Извинившись, Майк вышел, чтобы проверить, чем вызван переполох.

– Что там еще? – крикнул Майк.

– На парковке стреляли, – сообщила Кара, подбежав к мужу. – Тебе надо туда, срочно, – с нажимом на последнем слове сказала она, схватив Майка за руку.

«Очевидно, не все так спокойно в этом тихом городке», – подумал Коул и вышел следом за Майком.

На стоянке уже была толпа полицейских, которые расступились, давая проехать машине «скорой помощи» с включенной сиреной.

– Я не ослышался, это в мою сестру стреляли?! – закричал Майк.

Коул рванулся вперед, но вооруженный полицейский преградил ему путь.

– Посторонних велено не пускать, приятель. Пусть каждый занимается своим делом, – сказал ему человек в форме.

– Но я не посторонний, – возразил Коул и сразу же осекся. Не посторонний, тогда кто? Кем он приходится Эрин? Коул не был ее родственником, и доступ к ней был ему закрыт.

Вот черт!

Стоять сложа руки Коул не привык, но, попытавшись пробиться сквозь ограждение, он ничего не добьется – его арестуют, и будут правы. Объяснять Майку, почему он должен быть рядом с Эрин, тоже бесполезно. Сейчас надо мыслить ясно и быстро. В Эрин стреляли, и, надо полагать, в нее попали. Следовательно, ее повезут в больницу. Именно туда и направился Коул в надежде разузнать все у ее родных, как только они туда приедут.

В университетской больнице кипела работа. С приездом машины «скорой помощи» дел только прибавилось. Коул, прижавшись спиной к стене, смотрел, как Эрин погрузили на каталку и повезли в операционную. Он облегченно вздохнул, увидев, что глаза ее открыты. Слава Богу, она в сознании. Непроизвольно он потер левый бок, где остался след от пулевого ранения, которое он получил на завершающем этапе последнего задания. Он помнил, как это больно. Никому не пожелаешь, особенно такой славной девочке, как Эрин.

Майк, сопровождавший Эрин в карете «скорой помощи», зашел в приемное отделение следом за каталкой. Майк не оглядывался по сторонам и потому не заметил Коула. Впрочем, это и к лучшему. Майк мог бы спросить у Коула, что он тут делает, а ответа на этот вопрос Коул и сам не знал. Одно он знал точно – что его всего свело от напряжения, и он не успокоится, пока не будет точно знать, что ее жизни и здоровью ничто не угрожает.

Коул не знал, сколько времени прождал, пока Майк не вышел из помещения, куда медики увезли Эрин. На этот раз Майк сразу увидел Коула.

– Привет. Что ты тут делаешь?

Коул судорожно сглотнул.

– Я был у тебя, когда это случилось. Я не мог вернуться домой, не выяснив, нужна ли тебе моя помощь. – Более или менее правдивое объяснение.

– Спасибо, – сказал Майк и провел рукой по взъерошенным волосам.

– Как она? – спросил Коул, надеясь, что голос его не выдаст.

– Они ее сейчас осматривают. – Майк проверил, нет ли пропущенных вызовов или сообщений на телефоне, и лишь затем поднял глаза на Коула и встретился с ним взглядом. – Знаешь, мне действительно нужна твоя помощь. Мне надо отыскать Сэма, – пояснил Майк, имея в виду своего брата. – Кара сейчас на выезде – поступил звонок с жалобой на домашнее насилие, – и потому она не может меня выручить. Поскольку ты уже здесь, не мог бы ты подежурить возле палаты Эрин и позвонить мне, как только появятся какие-то новости?

– Конечно. – Коул надеялся, что ответ его не прозвучал подозрительно радостно. Он не мог и мечтать о том, что ему представится возможность увидеться с Эрин лично и узнать все из первых рук.

– Отлично. Пойдем, я тебя провожу. – Майк провел Коула в отделение экстренной помощи. – Она в боксе номер три, – сказал Майк. – Мне надо выйти на улицу, чтобы дозвониться до Сэма. Тут связи нет. Тебе надо просто подождать в коридоре. Как только врачи закончат осмотр, ты можешь зайти. Она наверняка обрадуется, увидев знакомое лицо.

Коул не был в этом уверен, но все равно кивнул.

– Я позвоню тебе, если что-то узнаю до того, как ты вернешься.

– Я твой должник, – сказал Майк.

Коул так не считал и потому ничего не ответил.

Майк ушел, а Коул остался стоять возле отгороженного шторами кубрика, скрестив руки на груди. Пульс у него участился, и на лбу выступил пот. Он очень надеялся, что пуля не застряла где-нибудь там, где для ее удаления потребуется серьезная операция.

Кому, черт возьми, могло прийти в голову устроить пальбу на стоянке перед отделением полиции?

Коул подошел вплотную к занавеске и прислушался.

– Похоже, пуля прошла насквозь, но мы будем знать точнее после проведения нескольких тестов, – говорил врач.

– Ладно, – тихо ответила Эрин. Голос ее был слабым, очевидно, она потеряла много крови.

– Поскольку вы беременны, мы ограничены в выборе антибиотиков и обезболивающих препаратов.

– Что?! – У Коула разом вся кровь отлила от головы при этих словах врача.

Не успел он прийти в себя, как штору отдернули, и Коул оказался лицом к лицу с врачом, обследовавшим Эрин.

Эрин смотрела на него в ужасе, лицо ее сделалось пепельным.

– Кто вы? – спросил мужчина в белом халате.

– Все в порядке, – дрожащим голосом сказала Эрин. Она подняла на врача мутный от боли взгляд. – Вы не могли бы оставить нас наедине на пару минут?

– Конечно, – сказал терапевт и вышел за дверь.

Коул окинул взглядом испуганное пепельно-серое лицо Эрин и тут же решил, что разговор о ее беременности подождет.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Нормально.

– Лгунья, – со смешком сказал он. Сильная женщина. Он восхищался ею. – А теперь скажи мне, как ты себя чувствуешь на самом деле.

– Мне чертовски больно. – Эрин прикусила нижнюю губу и втянула воздух. В красивых глазах стояли слезы. Он чувствовал ее боль как свою.

– Я знаю, – сказал Коул и положил руку на ее здоровое плечо. К его облегчению, Эрин не отстранилась.

– Что ты тут делаешь? – спросила она.

– Я был у твоего брата, когда он узнал, что на стоянке стреляли. Мы выбежали вместе, я узнал, что стреляли в тебя… – Коул пожал плечами. – И вот я здесь.

Коул мог бы сам задать себе вопрос о том, в чем только что признался ей. Чувства его пребывали в смятении, чем дальше, тем больше.

– Эрин…

– Коул, – одновременно с ним сказала она.

– Ты собиралась мне сказать? – Или ей была настолько унизительна сама мысль о том, что она беременна от него?

Коул не стал бы ее за это винить, но факт оставался фактом: ребенок, которого она носила, был от него, и он должен нести ответственность за случившееся.

Ребенок. Ответственность. Господи!

– Я пыталась правильно выбрать время. И найти нужные слова. – Щеки ее стали пунцовыми. До сих пор она избегала смотреть ему в глаза, но сейчас наконец решилась. – Ты ведь не сомневаешься, что это твой ребенок?

Коул приподнял бровь.

– Я много в чем сомневаюсь в жизни, но в этом? Нет.

Эрин насупилась.

– Потому что я такая примерная девочка, да?

Нет, потому что он держал руку на пульсе городских слухов, и если верить этому самому надежному из источников информации, Эрин последнее время ни с кем не встречалась. Странно вообще-то. Коул был уверен в том,

что ей станет легче, как только он скажет ей, что признает себя отцом, но случилось по-другому. Ей, оказывается, не нравится, что ее считают примерной девочкой.

Коул покачал головой, напомнив себе, что сейчас не самое подходящее время, чтобы давать оценку ее реакции, какой бы забавной она ему ни казалась.

– На случай если тебе это поможет, в ту ночь ты не вела себя как примерная девочка, – сказал он и тут же почувствовал прилив жара от накативших воспоминаний.

Эрин вымучила смешок – все получилось, как он и рассчитывал.

– А теперь перейдем к самому главному. Насчет ребенка…

– Я его сохраню. – Эрин попыталась скрестить руки на груди, но застонала от боли.

Сердце у него сжалось при виде ее страданий.

– Не дергайся, черт возьми. – Коул стиснул кулаки, терзаясь собственной беспомощностью.

– Не ори на меня!

– Тогда не говори глупостей. Кем ты меня, черт возьми, считаешь? Ты что, думала, я попрошу тебя избавиться от моего ребенка?!

Они хмуро уставились друг на друга, и Коул осознал, что у них случилась первая настоящая ссора, хотя, по сути, оба придерживались одного мнения по главному вопросу.

– Что, черт побери, я только что услышал? – спросил, распахнув шторки, Майк.

При виде разъяренного брата Эрин съежилась. «Боже, какой ужас», – подумала она, совсем не имея в виду тот факт, что ее подстрелили. Кстати, об этом выстреле. Казалось невероятным, что в их сонном, вполне респектабельном городке найдется хоть один псих, решившийся стрелять на парковке прямо перед отделением полиции.

Можно было бы подумать, что в сложившейся ситуации Майк как начальник полиции должен был бы все силы бросить на поимку преступника, но не тут-то было. Судя по всему, Майк о стрелявшем в его сестру вообще забыл и всю мощь своего праведного гнева готов был обрушить на Коула. Эрин должна была прийти на помощь отцу своего ребенка.

– Майк? – окликнула она брата.

– Что? – отозвался Майк, несколько смягчив тон. – Когда именно этот ублюдок над тобой надругался? И почему ты мне ничего об этом не сказала?

Эрин выразительно кивнула на сжатый кулак брата.

– Потому и не рассказала. И никакого насилия не было. Все случилось по взаимному согласию.

– Мог бы, черт возьми, презерватив надеть! – взревел Майк.

Эрин готова была провалиться сквозь землю.

– Тише!

– Прекрати смущать Эрин, – сдержанно попросил Коул. – Я не считаю, что обязан перед тобой отчитываться, но все же скажу: мы предохранялись.

«Не одну пачку презервативов извели», – подумала Эрин, но вслух произносить не стала.

– Случаются проколы, – сказала она вместо этого.

– Ну, надеюсь, он…

– Довольно! – собрав все свои силы, завопила Эрин и бессильно опустилась на подушку. – Мы с Коулом сами все решим, без тебя. Я знаю, что тебе не все равно, я понимаю, что ты расстроен, но ты не должен вмешиваться.

– По крайней мере до той поры, пока мы не останемся с тобой один на один, – сказал Коул. – И перестань третировать свою сестру, – добавил Коул таким тоном, словно считал своим долгом защитить ее от агрессии со стороны родного брата, чем немало удивил Эрин.

Впрочем, до того как тайное стало явным, она могла лишь гадать о том, как Коул воспримет весть о ее беременности. Пока ей жаловаться было не на что – Коул повел себя по-джентльменски.

– Сюда едут Сэм и Кара, – сообщил Майк. Он все еще кипел, но волю гневу больше не давал.

Эрин судорожно вдохнула.

– Ты можешь рассказать Каре, когда вы останетесь наедине. В любом случае я не верю, что ты в состоянии хранить секреты от жены. Что касается Сэма, я была бы благодарна, если бы ты оставил за мной право самой рассказать ему обо всем. То же касается мамы и папы. Я им сама расскажу, но не раньше, чем они вернутся домой. – Эрин выразительно посмотрела на Майка.

– Идет. Как твоя рука? – участливо спросил ее брат.

– Болит. Посмотрим, что разрешат мне принимать врачи. Выбор обезболивающих средств ограничен с учетом того, что я беременна. – Понимая, что при напоминании о ее беременности Майк снова начнет заводиться, Эрин поспешила сменить тему: – Твои люди что-нибудь узнали о том человеке, который в меня стрелял?

Майк покачал головой:

– Они сейчас работают над этим, прочесывают территорию. Мы надеемся найти пулю, чтобы провести баллистическую экспертизу. Еще мы опрашиваем работающих поблизости людей, и, когда ты придешь в себя, мне нужно будет и с тобой поговорить.

Эрин кивнула.

– Подумай о тех делах, над которыми ты сейчас работаешь. Может, тебе кто-нибудь угрожал? – спросил Коул.

– Я… – начала было Эрин.

– Это дело полиции, Сандерс, – перебил его Майк, прежде чем Эрин успела закончить предложение.

Эрин закатила глаза.

– Коул знает, что делает. Его опыт может пригодиться.

– Какой опыт? – спросил Майк, обращаясь к Эрин.

Эрин открыла было рот и снова его закрыла. Майк прав. О каком опыте Коула она говорит? И что ей вообще о нем известно?

– Я не знаю, – сказала Эрин. И при этом она бросилась на его защиту так, словно была на сто процентов уверена, что защищает агента национальной безопасности.

Майк и Коул настороженно переглянулись. У Эрин возникло ощущение, что у них есть какая-то общая тайна, в которую они ее не собираются посвящать. Этот взгляд она распознала мгновенно – так смотрели друг на друга ее братья, когда «ради ее же блага» решали отстранить ее от принятия решений, касающихся ее же судьбы.

– О чем это вы?! – возмущенно спросила Эрин.

Коул слегка кивнул, словно давал Майку разрешение рассказать Эрин о чем-то пока ей неизвестном.

– Интуиция тебя не подвела, – сквозь зубы признался Майк. – Коул знает, что делает. Он работает агентом под прикрытием в полицейском управлении Нью-Йорка.

Эрин обдумывала услышанное. Не то чтобы эта новость как-то повлияла на ее чувства к Коулу, но, не имея ни малейшего представления о том, чем он занимался и где пропадал все это время, Эрин все равно догадывалась, что Коулу пришлось несладко. Этот усталый взгляд, эта вселенская скорбь в глазах – теперь многое прояснилось. При мысли о том, что пришлось повидать Коулу, Эрин зябко поежилась.

– Когда тебя отпустят? – спросил Майк, меняя тему.

– На ночь меня не оставят, но врач еще должен провести несколько тестов, промыть рану и сделать перевязку.

Майк кивнул:

– Тогда Кара отвезет тебя к нам домой.

– Я ее отвезу, – сказал Коул, шагнув ближе к изголовью кровати.

– Знаете, – заметила Эрин, – мне все равно, кто меня отвезет, но я хочу вернуться к себе домой.

– Но не в одиночестве, – отрезал Коул.

Эрин почесала нос и вопросительно на него посмотрела:

– А почему нет?

Мужчины переглянулись и, судя по всему, молча договорились друг с другом о чем-то таком, что ей едва ли понравится.

– Я слушаю, – сказала Эрин.

– В тебя стреляли и ранили, и рука у тебя болит. Я прав? Или боль внезапно прошла? – спросил Майк.

– Тогда тебе небезопасно находиться одной, – сказал Майк, явно довольный тем, что так доходчиво ей все объяснил.

«Ах ты, садист, зверюга, – подумала Эрин. – Мстишь мне!»

– Чепуха. Я уверена, что меня ранили случайно. Никто в меня специально не целился. Я просто оказалась в неудачное время в неудачном месте. И я сейчас не веду ни одного дела, которое могло бы грозить мне хоть какими-то

неприятностями!

– Это ты так думаешь, – уточнил Майк, упрямо поджав губы.

– Мы пока ничего не можем исключать, – согласился с ним Коул, – и поэтому меры предосторожности принять необходимо. – Он явно был готов от слов перейти к делу. – Ты сама призналась, что тебе больно, а огнестрельная рана, прежде чем начнет заживать, еще доставит тебе немало неприятностей. Поверь мне, в ближайшее время боль усилится, и, если врачи позволят тебе принимать обезболивающие препараты, тебя будет клонить в сон и голова будет кружиться. Я уж не говорю о том, что ты ничего не сможешь делать простреленной рукой.

Коул встретился взглядом с Майком.

– Я отвезу ее туда, где она живет, и останусь там. Со мной она будет в безопасности.

– Черта с два, – прошипел Майк. – Она поедет ко мне и останется там, пока мы не выясним, кто стрелял и почему, пока я не удостоверюсь в том, что ей ничто не угрожает. – Майк расправил плечи, готовый подраться с Коулом, если потребуется.

Эрин решила, что с нее хватит.

– Она все еще здесь, и она будет решать, что для нее хорошо и что плохо.

Коул приподнял ее здоровую руку, удивив Эрин этим внезапным полным нежности жестом.

– Пока ты будешь решать, помни, что это моего ребенка ты носишь, и я тоже несу за него ответственность. За него и за тебя.

– Я сама могу о себе позаботиться.

Коул и Майк снова обменялись взглядами. Что бы они себе там ни думали, Эрин решила, что не позволит им выбирать, что лучше для нее и что хуже.

– Я еду домой, – как можно тверже заявила она.

– Тогда Коул едет с тобой, – объявил Майк.

– Не ты ли только что сказал, что не можешь доверить мою жизнь Коулу?

– Я хотел, чтобы ты поехала со мной. Но я знаю, что если ты что-то вбила себе в голову, тебя не переупрямить. И потому, если ты настаиваешь на том, чтобы вернуться к себе домой, одну я тебя не отпущу. Но если Сэм в качестве телохранителя тебя устраивает больше, так тому и быть.

– Нет! – хором сказали Коул и Эрин.

Эрин любила брата, но если они будут жить под одной крышей, уже через час ей захочется его задушить.

– Майк, тебе пора заняться работой, а нам с Коулом надо поговорить, идет?

– Обещаешь, что не уедешь отсюда одна? – спросил Майк.

– Обещаю, – сказала Эрин, не дав Коулу ответить за нее. Майк наклонился и поцеловал сестру в лоб.

– Я загляну позже, – сказал он, обращаясь к Эрин, но при этом пристально глядя на Коула.

Затем Майк ушел, оставив Эрин наедине с отцом ее ребенка. С мужчиной на одну ночь, который вдруг изъявил настойчивое желание у нее поселиться. Как все запутано! И что с этим делать?

Сразу после ухода Майка вернулся врач, и разговор пришлось отложить. Измотанная донельзя, измученная болью, Эрин испытала облегчение с приходом врача. Впрочем, она понимала, что передышка лишь временная. Что-то ей подсказывало, что им с Коулом о многом придется поговорить после того, как ее отпустят из больницы.

Глава 4

Сидя в приемной, Коул смотрел на часы. Он примерно знал, сколько времени медикам потребуется на то, чтобы оценить серьезность ранения, промыть и перевязать рану и подготовить Эрин к выписке.

Коул не удивился, когда увидел вернувшегося Майка.

– Нам надо поговорить, – мрачно сообщил тот.

– Я слушаю, – ответил Коул.

Он с должным уважением относился к Майку, брату женщины, которая от него забеременела, но пасовать перед ним не собирался. Коул догадывался, что именно думает о нем Майк, но это не значит, что он должен все это слушать. Что сделано, то сделано. Изменить что-либо уже нельзя.

Коул удивился, когда Майк сел рядом. Стоя, он занимал более выгодную тактическую позицию.

– Тебя давно не было в городе, и потому ты пропустил драму с моим стариком, – сказал Майк.

Коул не ожидал такого поворота.

– Ты о Саймоне?

– Нет. О Рексе Брэнсоне.

Коул вопросительно приподнял бровь, но вдруг вспомнил старые сплетни о том, как Саймон Марсден усыновил Майка, когда тот был еще младенцем. Не зная, к чему клонит Майк, Коул мог лишь молча слушать.

– Продолжай, – сказал он.

– Рекс сделал моей матери ребенка, то есть меня, когда они еще не были женаты. Рекс жениться не собирался, он был красивым парнем, и женщины на него вешались, да только ни с одной из них он надолго не задерживался.

– То есть он был таким же, как я, – сказал Коул.

– Я этого не говорил.

«Ну что же, хоть на этом спасибо», – подумал Коул.

Майк откинулся на спинку стула.

– Послушай, я знаю, как это, жить и знать, что ты не нужен своему отцу. Настоящему отцу. То, что Саймон все делал правильно, не имеет значения: осадок все равно останется. Ты понял, к чему я?

– Я не брошу своего ребенка, – с нажимом в голосе сказал Коул. Уж это он точно знал.

Коул любил свою работу. Она была опасной и уводила его в другую реальность. Та жизнь, которой он жил, выполняя задание, даже отдаленно не напоминала настоящую, не давала ни одного шанса насладиться ею сполна. Но вопрос в том, какую жизнь считать настоящей. Коул жил работой, и другой жизни не знал. И это двойственное существование вполне его устраивало. Но это не означало, что он не сможет дать своему ребенку того, что обязан дать.

Майк наклонил голову к плечу.

– Это начало. Но еще не конец.

Коул судорожно сглотнул.

– Эрин, – сказал он до того, как это имя успел произнести Майк.

– Я говорю о своей младшей сестренке. Я знаю, через что пришлось пройти моей матери, которая любила Рекса, или думала, что его любит.

– Между мной и Эрин все не так.

Майк скривился.

– Отчего-то мне думается, что забеременеть после случайной связи – это еще хуже.

Коул открыл было рот, но Майк поднял руку.

– Послушай, как бы сильно я ни любил свою сестру, я уважаю ее право жить так, как она считает нужным, и делать свой выбор.

Коул прищурился.

– Но?

– Но у нее должен быть выбор.

– Вот это уже решать нам с твоей сестрой. Без тебя, – процедил Коул.

Майк поднялся со стула.

– Знай, что если ты собираешься разбить ей сердце, то тебе придется отвечать перед нами всеми – перед всей ее семьей, – пригрозил Майк.

Теперь Коул сидел, а Майк нависал над ним, но запугать Коула ему не удалось, тот даже не думал глотать наживку.

– Разве не ты только что сказал, что, бросая ребенка, оставляешь шрамы в его душе, которые не заживают всю жизнь?

Майк смотрел на него почти с ненавистью.

– Мне было хреново, но я как-то с этим справился. Все лекарство, что мне понадобилось, – это любовь хорошей женщины. Не можешь дать ей того, что должен, так разворачивайся и уходи. Эрин найдет того, кто тебя заменит.

У Коула свело живот от ярости. Глядя в глаза тому, кого раньше считал другом, он сказал:

– А вот теперь мы подошли к главному. Я недостаточно хорош для твоей сестры.

– Ты сам это сказал.

Коул стиснул зубы, заклиная себя не пускать в ход кулаки.

– Предлагаю тебе уйти до того, как мы оба сделаем что-то такое, о чем сможем пожалеть. Я отец этого ребенка, и я буду присутствовать в его жизни в том качестве, в котором мы с Эрин того пожелаем. И на этом точка.

Коул выбрал этот момент для того, чтобы встать со стула.

– Я буду приглядывать за своей сестрой, Сандерс. И за тобой. – С этими словами Майк развернулся и ушел, оставив Коула дожидаться Эрин в состоянии злой взвинченности, которое, вообще говоря, не было для него характерно.

Майк лишь

озвучил то, что Коул и сам думал, но слова Майка прозвучали для него как приговор. Хорошо, что у него еще оставалось время, чтобы успокоиться, до того как выпишут Эрин.

И Коул сумел взять себя в руки, несмотря на то что слова Майка по-прежнему звучали у него в голове. Майк много чего сказал, но тяжелее всего оказалось Коулу примириться с мыслью, что у Эрин будет другой мужчина.

Врач вел Эрин под руку по коридору, чтобы передать ее заботам Коула, которому предстояло доставить ослабевшую, измотанную болью Эрин домой в целости и сохранности. Главное сейчас – обеспечить Эрин комфорт и безопасность, а обо всем прочем он подумает как-нибудь потом.

В машине она молчала, и когда Коул оглянулся, то увидел, что Эрин заснула.

Взглянув на нее, Коул поймал себя на том, что улыбается. Она была все той же девочкой, какой запомнилась ему со школы, – ясноглазой дочкой начальника полиции Серендипити, дочкой босса его отца, которую всем ставили в пример. Тот факт, что она оказалась тигрицей в постели, ни в коей мере не умалял ее душевной чистоты. Майк хорошо ее знал, нравилось это Коулу или нет. Так или иначе, Эрин вошла в его жизнь навсегда – в этом у Коула сомнений не было. Она и их общий ребенок. Он был теперь в ответе за них. На всю оставшуюся жизнь. Его бросило в жар от этой мысли.

Стараясь не думать о неподъемном грузе ответственности, что свалился на его плечи нежданно-негаданно, Коул осторожно разбудил Эрин и помог ей выбраться из машины. Пусть не в самом добром здравии, Эрин все равно оставалась для него объектом сильного сексуального влечения, что неизбежно грозило осложнениями. Ноги едва держали ее, и ей пришлось опереться на его руку и прислониться к нему. Под свободно облегающей тонкий стан Эрин кремовой шелковой блузкой была тонкая трикотажная майка-бюстье, и поскольку этот день выдался необычно прохладным для августа, соски ее напряглись от холода. Коул мысленно обругал себя скотом за то, что обратил на это внимание, когда Эрин было совсем не до секса.

Но Коул все же оставался мужчиной, и, пока вел ее домой, испытал на себе в полной мере действие всей совокупности раздражителей, включая тонкий и все еще до боли знакомый аромат ее духов, прикосновение шелковистых волос и тепло хрупкого тела. И эта хрупкость заставляла его испытывать щемящую нежность и рождала в нем потребность заботиться о ней.

Поймав себя на этой мысли, Коул споткнулся. Пришлось остановиться, чтобы отдышаться.

– Спальня наверху, – сказала Эрин, по-своему интерпретировав эту внезапную остановку.

Пусть и дальше заблуждается на его счет, подумал Коул.

– Спасибо, – сказал он, направляясь к невысокой лестнице, ведущей в спальню.

Коул уложил ее на кровать и огляделся. Чисто женская спальня с безделушками и добротной светлой деревянной мебелью.

– Коул? – Она открыла карие глаза и сосредоточила на нем взгляд.

– Да?

– Я только… Спасибо тебе, – тихо сказала она, доверчиво глядя на него. Коула словно накрыла теплая волна.

– Не за что, – сказал он. – А теперь отдыхай.

Еще до того как он вышел из комнаты, она уснула.

Спустившись на первый этаж, Коул провел ладонью по лицу, словно хотел удостовериться в том, что все происходящее ему не привиделось. Спящая наверху беременная женщина. Упрямая беременная женщина. Женщина, к которой его тянуло все сильнее с каждой минутой, даже теперь, когда она была далеко не в лучшей форме. Пожалуй, именно ее уязвимость затронула какую-то тайную струну в его душе, о которой он раньше не подозревал. Не надо было напрашиваться к ней в сожители.

Увы, у него не было выбора.

Эрин проснулась и тут же почувствовала невыносимую боль в руке. Снизу доносились мужские голоса. Она заставила себя встать с постели и поплелась в ванную. Увидев свое отражение в зеркале, Эрин застонала. Одной рукой она смыла с лица остатки косметики, почистила зубы и пошла вниз разбираться с главными мужчинами ее жизни.

Майк и Сэм сидели за столом на кухне, обложившись папками. Коул стоял у окна. Эрин узнала эти папки – то были ее рабочие документы, многие из которых имели гриф «Для служебного пользования», и эти засекреченные документы лежали открытыми перед Майком.

Эрин сердито прокашлялась.

– Что это вы делаете, смею спросить?

Майк поднял на нее взгляд. Раскаяния на его лице Эрин не заметила.

– Я распорядился, чтобы сюда привезли документы по недавним делам. Хочу выяснить, кому понадобилось в тебя стрелять.

– И ты не мог дождаться, когда я проснусь? – Охватившее ее раздражение отодвинуло боль на второй план.

Сэм поспешно поднялся и подошел к сестре.

– Ты в порядке? – участливо спросил он, пристально глядя на нее такими же, как у сестры, карими глазами.

Эрин очень любила младшего брата, и он ее любил, но, как и Майк, слишком уж назойливо ее опекал.

– Я была в порядке, пока не застукала вас обоих копающимися в моих рабочих документах.

– Расслабься, – как ни в чем не бывало сказал Майк.

– Ты знаешь, что мы должны выполнять свою работу, – дипломатично поддержал брата Сэм.

– Так и поезжайте к себе на работу! – перебила его Эрин. – Разве вы не хотите найти пулю? И если вам нужна информация по моим делам, вам не приходило в голову попросить ее у меня?

Коул молча наблюдал за происходящим. Уже само его присутствие в ее маленьком домике заставляло Эрин нервничать, но устраивать разборки с Коулом она не собиралась, по крайней мере до тех пор, пока не внушит братьям, что их вмешательство не приветствуется.

Крик потребовал от Эрин немалых усилий, от напряжения рука разболелась так, что она не смогла сдержать стон.

– Хватит. Вы оба все слышали. Довольно с вас. Уезжайте. Эрин надо отдохнуть, – сказал свое веское слово Коул.

Большинство мужчин в жизни Эрин пасовали перед ее братьями, которых Бог силой не обделил. Большинство, но не Коул Сандерс. Но то, что Коул сумеет подчинить Майка и Сэма Марсденов своей воле, не означает, что Эрин обретет долгожданную свободу. Коул, точно так же, как и ее братья-копы, не верил, что Эрин может жить своим умом. Она все это понимала, но в данный момент предпочла бы, чтобы братья ушли, а Коул остался.

Майк поднялся во весь рост, но это не дало ему преимущества перед соперником.

– Послушай, то, что ты обрюхатил мою сестру, не дает тебе права здесь хозяйничать.

– Какого черта?! – воскликнул Сэм, из чего Эрин сделала вывод, что он только сейчас узнал о ее беременности.

– Спасибо большое, – пробормотала Эрин.

Коул стиснул зубы.

– Во-первых, следи за своим языком, Майк. Во-вторых, я всего лишь повторил вам то, что вы не пожелали услышать: Эрин требует, чтобы вы ушли. А в-третьих, я здесь, чтобы ее защищать. И если мне придется защищать ее от вас, так тому и быть, – сказал Коул и скрестил на груди руки.

Ответом ему было заряженное угрозой молчание. Эрин поняла, что если она немедленно что-то не предпримет, потасовки не избежать.

– Давайте возьмем тайм-аут, – жизнерадостно сказала она, – скажем, до вечера или до завтрашнего дня. Я сама просмотрю свои дела, а вы двое поедете на работу.

– Ты беременна? – спросил Сэм. Очевидно, мозг его отказывался воспринимать подобную информацию. – От него?

Эрин кивнула:

– Да. Но эту тему мы обсудим в другой раз. Я не отказываюсь от разговора, но только не

сейчас, хорошо? Просто дайте мне, вернее, нам, побыть вдвоем.

Сэм повел плечами, словно разминался перед боем. Но тут он обернулся к Эрин и, коснувшись ее руки, сказал:

– Ты всегда будешь моей любимой сестрой, и я всегда буду тебя защищать. Но я понял тебя. Я ухожу, но я еще вернусь. И тогда мы поговорим.

– Да, Сэм, спасибо, – сказала Эрин, чмокнув Сэма в щеку. – А ты что скажешь, Майк?

– И я ухожу, – недовольно ответил тот.

Чуть позже она позвонит Каре и предупредит ее, что сегодня в Майке лучше не будить зверя, а если этот зверь проснется, то стоит успокоить его лаской.

– И тебе спасибо, Майк, – сказала Эрин, проводив братьев до двери.

Закрыв за ними дверь, она обернулась к Коулу.

– Ну вот, они ушли.

– Верно, ушли.

– И что дальше? – спросила она. Ей действительно было любопытно, что, по его мнению, входит в обязанности ее телохранителя.

– Если ты выйдешь из дома, я пойду с тобой.

Эрин кивнула:

– А если я останусь дома и буду смотреть телевизор?

– И я займусь тем же.

«Коротко и ясно», – подумала Эрин.

– Э… И ты будешь уезжать на ночь и приезжать утром до того, как мне ехать на работу?

Коул прищурился:

– Я думал, мы все обговорили в больнице. Я буду жить здесь. С тобой.

– Послушай, я отдаю себе отчет в том, что, пока не нашли того, кто в меня стрелял, находиться на улице без охраны для меня опасно, но зачем мне телохранитель здесь, в доме?

– Охранная сигнализация простенькая, вырубить ее ничего не стоит, – скривившись, заметил Коул.

Эрин пожала плечами:

– Меня она устраивает. В случае попытки несанкционированного проникновения в центральном отделении полиции получат сигнал. Если эта квартира и эта сигнализация устраивали Кару, когда она тут жила, то и мне не на что жаловаться.

Коул насупился.

– Я останусь здесь, – упрямо повторил он.

Одного взгляда на него Эрин хватило, чтобы осознать всю бессмысленность возражений.

– Тогда давай посмотрим, что у нас есть на обед, – пробормотала она, открыв холодильник.

Коул подошел к ней со спины. Она отчетливо почувствовала тепло его тела, его мужественный запах. Эрин не понимала, отчего он оказывает на нее столь сильное воздействие, но факт оставался фактом: Коул ее возбуждал, несмотря на мучившую боль и вызывавшую досаду слабость. Впрочем, она бы не забеременела от него, если бы не испытывала к нему желания. Но неужели все то, что произошло с ней за последнее время, все, что перевернуло ее жизнь с ног на голову, не умерило ее похоти?

Коул через ее плечо заглянул в холодильник.

– Ну вот, – неодобрительно сказал он.

Эрин окинула взглядом пару баночек йогурта, яйца, пакет обезжиренного молока и пару апельсинов. Ах да, и еще несколько пачек шоколадного печенья, которое выглядело так заманчиво раньше, когда ее не мучила тошнота. Она держала печенье в холодильнике, потому что ей нравилось есть его холодным.

– Что-то не так?

– В доме нет нормальной еды. Неудивительно, что у тебя едва не случился голодный обморок, – пробормотал Коул.

Эрин смотрела на него в недоумении.

– Это был обычный приступ утренней тошноты, – наставительно сообщила она.

Коул недоверчиво приподнял бровь.

– Может, и так.

Упрямец.

– Если ты считаешь, что тебе нечего есть, поезжай в супермаркет и купи всего, что твоей душе угодно. Тебя никто не держит.

– Именно это я и собираюсь сделать. А ты поедешь со мной. Я не оставлю тебя одну, помнишь?

Эрин решила не удостаивать его ответом.

– Сегодня мы закажем еду на дом, чтобы ты могла отдохнуть, а завтра уже отправимся за покупками. До следующей недели тебе на работу не выходить. Врач сказал, что ты должна набраться сил.

Эрин нахмурилась. Возможно, он и был прав, но ей не нравилась его авторитарность.

– Будут еще какие-нибудь указания? – с издевкой спросила она.

Он повернулся к ней и пригвоздил ее к месту взглядом.

– Насколько мне помнится, тебе нравилось, когда я тобой командовал.

У Эрин перехватило дыхание. Он попал в самое уязвимое место.

– Нехорошо с твоей стороны напоминать мне об этом, – пробормотала Эрин.

Он усмехнулся, и Эрин вышла из кухни.

– Куда ты?

– Принять обезболивающее и посмотреть телевизор.

– Только не на пустой желудок, – сказал он. – Я сделаю тебе омлет.

Эрин стремительно развернулась и уставилась на него во все глаза.

– Ты умеешь готовить? – изумленно спросила она, потому что сама готовить не умела.

– Если хочу есть, я готовлю. Пока жил над баром, я себя особо не утруждал, но здесь? Да, я буду готовить. А как у тебя с этим делом?

Мать Эрин всегда говорила, что жалеет о том, что не привила дочке любовь к приготовлению пищи, но Эрин никогда не разделяла сожалений матери.

– Вообще-то… – протянула Эрин.

Коул окинул ее взглядом.

– Вот так? А как же ты выживаешь?

– Очень просто! Мама живет в полумиле отсюда. Семья моей лучшей подруги владеет семейным рестораном. Едва ли у меня есть шанс умереть от голода.

– Ты тощая, а сейчас тебе надо есть за двоих, – вынес свой вердикт Коул. В кухонном шкафу он отыскал кастрюлю и прочие необходимые ему принадлежности. – Сядь, – приказал он, указав на стул лопаткой.

Эрин с радостью опустилась на стул. Ноги подкашивались от слабости, и от боли у нее кружилась голова.

– Надеюсь, ты всегда будешь такой послушной, – сказал он и улыбнулся. Сердце ее при этом отчетливо екнуло.

– На это можешь не рассчитывать, – пробормотала она.

– Странно, что ты не готовишь, а в доме у тебя есть все необходимые для этого инструменты.

– Что я могу сказать? Моя мама все еще сохраняет надежду. – Кстати, о маме. Эрин вспомнила, что ей еще предстоит сообщить матери о своей беременности.

И при этой мысли на нее накатила тошнота, не имеющая отношения ни к голоду, ни к уже привычному утреннему недомоганию. Опустив голову на стол, она стала ждать, когда ее накормят.

Эрин удалось пережить первую ночь пребывания Коула в ее доме благодаря тому, что она этой ночи практически не заметила. Проснувшись утром и обнаружив себя в постели, она не смогла вспомнить, как там оказалась. Должно быть, она отключилась в гостиной, когда смотрела телевизор после ужина. Что означало, что в кровать ее перенес Коул. Настоящий рыцарь на белом коне, кто бы мог подумать!

Мрачный рыцарь, который провел годы, работая агентом под прикрытием, занимаясь бог знает чем и бог знает с кем. Такая работа не могла не оставить следа на его психике, и она же научила его скрытности. Впрочем, он и подростком не отличался открытостью. Как бы там ни было, Эрин, как ни старалась, не могла понять, что он чувствует в связи со сложившейся ситуацией, но то, что он сам вызвался о ней позаботиться и делал все, чтобы поставить ее на ноги, было неоспоримым фактом.

Для Эрин такое отношение со стороны мужчины было внове. Признаться честно, она была благодарна Коулу за то, что он делает. Хорошо, когда можно болеть себе и ни о чем не думать.

Именно эта мысль и подняла Эрин с постели. К хорошему привыкаешь быстро, а потом не сможешь обходиться без посторонней помощи. Что она станет делать, когда Коула не будет рядом и ей придется самой заботиться не только о себе, но еще и о ребенке. Разумеется, он тоже будет принимать посильное участие в воспитании их общего ребенка, и Эрин не была настолько глупа и наивна, чтобы отказаться

от финансовой помощи Коула. Но для нее эта беременность означала, что придется проститься с мечтой о той любви и том браке, в котором, к примеру, жили ее родители. В котором теперь жили Майк и Кара. Или Алекса и Люк. Найти хорошего мужчину непросто, но найти того, кто взял бы на себя заботу о ребенке от другого мужчины, втройне сложнее. И Эрин прекрасно понимала, что не стоит тешить себя иллюзиями. Из того, что Коул готов был выполнить обязательства по отношению к ее ребенку, не следовало, что она сама ему небезразлична. Он предельно ясно демонстрировал свое отношение к ней при каждой их встрече после той случайной ночи.

Смотреть правде в глаза было больно, и рука продолжала болеть. Но жизнь продолжалась. Эрин встала и, как и вчера, одной рукой умылась и почистила зубы. Когда она вышла из ванной, в дверь позвонили.

Коул ее опередил. Она слышала, как он говорил с кем-то, кто стоял за дверью. Приоткрыв дверь, он посмотрел, нет ли за ней кого подозрительного, и лишь затем неохотно впустил Мейси.

Девушка протиснулась мимо него и, дождавшись, когда он закроет за ней дверь и повернется к ней лицом, выпалила на одном дыхании:

– Что вы тут делаете и где Эрин?

– Я здесь, – сказала Эрин с верхней ступеньки лестницы.

Мейси и Коул одновременно повернули к ней головы. В глазах Мейси стоял ужас. Эрин спустилась вниз. Мейси уже не выглядела такой напуганной, когда собственными глазами увидела, что ее подруга в относительном порядке.

– Ах ты, бедняжка, – сказала она, скосив взгляд на забинтованную руку Эрин. – Садись, тебе, наверное, стоять тяжело.

– Судя по всему, ты уже в курсе того, что произошло? – спросила Эрин.

– Худые вести не лежат на месте, – не без сарказма ответила Мейси.

– Я не знал, что ты проснулась, – сказал Коул. Он стоял, сунув руки в карманы джинсов, и буравил ее взглядом, невольно заставляя Эрин нервничать.

Сегодня на нем была черная футболка, подчеркивающая скульптурную красоту и мощь его мускулов. Коул не успел побриться, но щетина, надо признаться, была ему к лицу. Он был похож на парня с обложки глянцевого журнала для дам, тогда как она была похожа на дохлую кошку.

– Болит? – спросил он.

– Очень, – призналась Эрин.

Глаза его потемнели.

– Ты можешь принимать какие-нибудь обезболивающие лекарства, которые не противопоказаны в твоем положении? – спросила Мейси, и Эрин вздрогнула, очнувшись.

Она совсем позабыла, что они с Коулом не одни. Похоже, рядом с этим мужчиной такие помрачения рассудка в порядке вещей.

Мейси внезапно закашлялась, расширив глаза. Эрин едва сдержала смех.

– Он знает, – успокоила подругу Эрин.

– Правда? – Мейси развернулась и посмотрела на Коула. Лицо у того было каменное. – Так тебе разрешили что-нибудь принимать?

– Парацетамол. И еще доктор дал мне рецепт на более сильный препарат, который можно принимать только изредка, когда боль уже нельзя терпеть, но я стараюсь без него обходиться.

Мейси пожала ей руку.

– Ну, я уверена, что самое лучшее лекарство – это отдых. Тебе надо поменьше двигаться.

Коул кивнул:

– Она права. Сядь. Я пойду на кухню и принесу что-нибудь на завтрак.

Мейси прищурилась, глядя на Коула. Очевидно, она пока не могла составить о нем определенного мнения.

– У меня в машине полно еды для тебя. Мама передала столько, что хватит на пару дней. Только не забывай разогревать, и все.

Соня Донован, мать Мейси, была славной женщиной, которая относилась к друзьям своих отпрысков так, словно они были ее детьми.

– Поблагодари ее от меня.

– Непременно.

– Ну, я уже взболтал омлет, так что сегодня завтракать ты будешь тем, что я приготовлю. – Коул перевел взгляд на Мейси: – Оставьте ключи от машины на тумбочке, и я принесу еду, которую вы привезли для Эрин, как только приготовлю завтрак. – Не дожидаясь ответа, Коул направился на кухню.

– Он всегда такой разговорчивый? – спросила Мейси, не скрывая сарказма.

– Сегодня Коул – само обаяние, – ответила Эрин.

– Так как все прошло, когда ты ему сказала? – спросила Мейси, когда они с Эрин устроились на диване в гостиной.

Эрин болезненно поморщилась, вспоминая, как все это было.

– Все произошло случайно. В отделении экстренной помощи вместо палат кубрики с занавесками, вот он и услышал, что говорил врач. А врач сказал, что не может прописать мне сильные обезболивающие из-за беременности. Коул был в шоке, это точно. Но мое ранение оттеснило тему беременности на второй план. По правде, мы еще и не говорили об этом. – Эрин прикусила нижнюю губу.

– Как бы там ни было, он здесь и о тебе заботится. Разве это не значит, что вы пара?

Эрин покачала головой:

– Совсем не значит. Он мой телохранитель. Они с Майком едва не подрались, когда решали, кто из них повезет меня из больницы и где я буду жить. Когда я настояла на том, чтобы вернуться в свою квартиру, Майк уступил и позволил Коулу поиграть в сторожевого пса. – Эрин совсем не нравилась роль опекаемой Коулом жертвы неизвестного преступника, но еще меньше ей нравилось то, что она и ее ребенок станут пожизненной обузой для Коула.

Эрин мечтала о будущем, в котором найдется место для мужчины, который будет ее любить и которому она будет отвечать взаимностью. Возможно, взгляды ее были старомодными и наивными, но она видела, как относятся друг к другу ее родители и как Майк относится к Каре, стараясь изо всех сил сделать ее счастливой. Меньшее ее не устраивало. И тем более она не хотела быть камнем на шее у мужчины.

– О чем это ты вздыхаешь? – спросила Мейси, проявив неприятную для Эрин наблюдательность.

– Ни о чем. Я не вздыхаю. Все прекрасно.

Мейси, судя по выражению лица, ей не поверила.

– Для простого телохранителя он слишком уж заботлив.

– В нем говорит чувство долга, и ничего больше. – Эрин нахмурилась. – Как только я смогу шевелить рукой, в его услугах нужда отпадет.

– Поживем – увидим. Кстати, удалось что-нибудь узнать о стрелявшем? В городе говорят, что это был какой-то глупый подросток, решивший поиграть с ружьем.

Эрин приподняла бровь.

– Правда? Насколько мне известно, полиции до сих пор ничего не удалось выяснить, и это при том, что расследованием занимаются главные мужчины в моей жизни.

– Кстати, о главных мужчинах в твоей жизни. Он чертовски сексуален. Но ведь ты и сама об этом знаешь, верно? – Мейси понизила голос, говоря о Коуле.

– И еще он унылый и мрачный, – сказала Эрин, предпочтя умолчать о том, что порой он бывает очень заботливым и ласковым. – И замкнутый. Он никого не пускает в свой мир.

– Ты – мать его ребенка, тебе и карты в руки. Кому, как не тебе, моей славной и заботливой лучшей подруге, отыскать путь к его сердцу?

– Я думала, ты станешь отговаривать меня от попыток наладить с ним отношения, – с искренним удивлением сказала Эрин. Она тоже понизила голос до шепота: – Потому что мои братья вне себя от злости, у моих родителей крышу снесет, когда они узнают, и никто в городе не желает с ним общаться, за исключением его двоюродного брата.

– И тебя, – к месту напомнила ей Мейси. – Кроме того, все, что ты перечислила, отчего-то не помешало тебе получать удовольствие от общения с ним. Иначе ты бы с ним не переспала, – с ухмылкой заметила Мейси. – Я полностью доверяю твоим суждениям. Я всегда считала, что ты умеешь

разбираться в людях. Так что, если ты не изменила своего мнения о нем…

– Нет! – Эрин не стала бы делиться с Мейси тем, что узнала о его прошлом, но подруга была права. Интуиция у Эрин была развита неплохо. Она всегда считала Коула порядочным парнем, и то, что она узнала о нем вчера, и то, как он себя повел, лишь подтверждало ее догадки, что бы он ни видел и что бы ни делал, работая тайным агентом.

Эрин забарабанила пальцами по подлокотнику кресла.

– Послушай, я знаю, что он возьмет на себя ответственность за ребенка, но от жизни я хочу большего. Я иного жду от отношений. Ты знаешь.

Мейси кивнула. Когда она встретилась с Эрин взглядами, глаза ее были серьезными.

– Тогда я предлагаю тебе найти способ получить то, что ты хочешь, от мужчины, который является отцом твоего ребенка.

Эрин хотела было ответить, но из кухни донесся голос Коула:

– Еда готова.

– Он готовит, – с восторженным вздохом констатировала Мейси. – Он мог бы стать настоящим хозяином в доме.

Не желая спорить с подругой, Эрин осторожно встала с кресла. Коулу Сандерсу роль хозяина в доме совсем не подходила. Для него были пустыми словами такие понятия, как домашний очаг, дом, семья и, главное, любовь.

Глава 5

Мейси осталась у Эрин завтракать, затем помогла подруге принять душ и вымыть голову так, чтобы не намочить повязку.

Утомленная, Эрин упала на кровать без сил.

– Спасибо, Мейси. Не знаю, что бы я без тебя делала.

Мейси ухмыльнулась.

– Не за что. Мистер Телохранитель может быть по-своему полезен, – выразительно приподняв бровь, добавила Мейси, – но кое-что по силам только подружке. Если только… ты не захочешь, чтобы он снова увидел тебя голой.

Эрин приподнялась на подушках.

– Ты что, сошла с ума? Из-за этого я и забеременела.

– Что говорит о том, что он силен во всех смыслах, – со смешком ответила Мейси. – Еще что-нибудь сделать перед уходом?

– Ты и так сделала для меня слишком много, – с улыбкой сказала Эрин. «Хорошо, что есть на свете настоящие подруги», – подумала она.

– Эй, я знаю, что ты для меня сделала бы то же самое. Я загляну к тебе позже. – Мейси послала ей воздушный поцелуй и направилась к двери, но перед тем как уйти, обернулась и сказала: – Если ты заинтересована в Коуле не только как в телохранителе, то имей в виду: твой мужчина как раз там, где он тебе больше всего нужен. Пора действовать.

Мейси выскочила за дверь раньше, чем Эрин придумала, что сказать. Эрин чувствовала, что слегка запуталась. Она должна все обдумать. Спонтанность в ее случае – не лучшая тактика. Подумать, чтобы не совершить ошибку вновь. Эрин положила руку на свой все еще плоский живот не в силах поверить в то, что там, внутри, растет новая жизнь. Что бы ни случилось между ней и Коулом, это не произойдет из-за того, что она заставила его дать ей то, чего он дать не в силах, или, что еще хуже, больше того, что он хочет дать. Мейси живет в мире своих фантазий, но Эрин хорошо понимала различия между сказкой и былью.

При мысли о Мейси Эрин едва не вскочила с кровати, застонав от боли, причиненной резким движением.

– Черт! – до нее только что дошло, что Мейси спустилась вниз одна и, следовательно, имеет прекрасную возможность загнать Коула в угол и попытать с пристрастием.

Дабы предотвратить такое развитие событий, Эрин бросилась к лестнице.

– Я не из тех, кто любит совать нос в чужие дела, – говорила Коулу Мейси, – но там, наверху, моя лучшая подруга, и если вы сделаете ей больно, я вернусь и пристрелю вас.

– Тогда вам лучше занять очередь за ее братьями, – с насмешливой и такой сексуальной ухмылкой ответил Коул.

Эрин не знала, что именно так его позабавило, потому что ей было ужасно неловко и совсем не смешно.

– Мы взрослые люди, Мейси, сами разберемся, – сказала, обращаясь к подруге, Эрин.

– Зачем ты встала с постели? Сама же сказала, что у тебя сил нет. Возвращайся в кровать.

Проигнорировав указания Мейси, Эрин спустилась в холл.

– Я хотела помешать тебе наделать глупостей, но вижу, что опоздала.

– Нет ничего плохого в том, что у тебя есть надежный тыл, – сказал Коул, обращаясь к Эрин, чем весьма ее удивил.

– И я убеждена, что он на твоей стороне, – сказала Мейси, кивнув в сторону Коула.

– Я вас услышал, – заверил ее Коул.

Эрин закатила глаза.

– Поезжай домой, Мейси.

Мейси послала ей воздушный поцелуй.

– Я позже заскочу! – сказала она и, помахав на прощание рукой, вышла из дома.

– Ты хочешь посмотреть телевизор и отдохнуть? – спросил Коул.

Эрин кивнула.

Через несколько минут они оба уже смотрели телевизор. Через полчаса глаза у Эрин начали слипаться. Коул настоял на том, чтобы она поднялась в спальню, и Эрин, вместо того чтобы возмутиться его начальственным тоном, послушно поднялась с дивана. Постоянное присутствие рядом с ней сексуального, сильного и желанного мужчины будоражило ее и изматывало.

Эрин уже собралась подняться в спальню, когда в дверь позвонили. Она хотела открыть, но Коул остановил ее:

– Я открою. Оставайся здесь.

Эрин недовольно поморщилась, но возражать не стала. Постоянная боль в руке утомляла, и по крайней мере на данный момент потворствовать ему было куда легче и приятнее, чем вступать с ним в споры.

Коул посмотрел в застекленное окошко в двери и лишь затем чуть приоткрыл ее, положив руку на пистолет в кобуре.

«Господи, не слишком ли он переигрывает?» – подумала Эрин.

Коул говорил с кем-то сквозь щелку, затем открыл дверь пошире и вернулся с вазой, полной желтых роз. Ее любимых цветов.

– Интересно, кто их прислал? – спросила она с радостным возбуждением в голосе, ибо какая женщина не любит получать розы?

Коул с мрачным лицом поставил вазу на стол. Эрин протянула руку за карточкой.

«Береги себя и не торопись возвращаться, пока не будешь к этому готова.

Эван».

– Ну, и кто прислал тебе цветы? – раздраженно поинтересовался Коул.

– Это не важно.

Коул выхватил у нее из рук записку.

– Эй, это личное!

– Что, если она от стрелка?

Коул прочел записку и помрачнел еще больше.

– Кто такой Эван, черт возьми?

– Эван Кармайкл – мой босс.

Коул пробормотал что-то невразумительное.

– Что ты сказал? – спросила Эрин, пытаясь вывести их общение в более цивилизованное русло. Если дело так дальше пойдет, они поубивают друг друга.

– Ничего. – Коул уселся перед телевизором и больше не произнес ни слова.

Если бы Эрин не знала, что этого не может быть, она бы решила, что Коул ревнует. Но все его прошлые поступки утвердили Эрин в мысли, что он ее ни к чему и ни к кому в ее жизни ревновать не станет. Значит, это что-то другое.

Через пару дней совместного с Коулом проживания голова у Эрин прояснилась настолько, что она вспомнила, что должна кое-где быть в четверг вечером.

Она постучала в дверь гостевой комнаты.

– Войдите.

Эрин вошла и увидела Коула, делающего отжимания на полу. На нем были черные гимнастические шорты и больше ничего. Мышцы его играли при каждом движении.

Эрин сглотнула слюну.

– Я забыла сказать, что мне надо выехать в город.

Коул ловким движением вскочил на ноги.

– Я вижу. – Он окинул взглядом ее наряд – джинсы, черный шелковый топ и балетки. – И куда мы едем?

Это «мы» эхом отдалось у нее в голове.

– Я встречаюсь с клиентами по четвергам в офисе на выезде из

города.

– У тебя больничный на всю неделю, – напомнил ей Коул.

– Речь идет лишь о сегодняшнем вечере, и я не собираюсь это обсуждать.

Он приподнял бровь и спросил:

– Где именно на выезде?

– Дом по соседству с закусочной Лин.

Коул скрестил руки на груди.

– Не самый благополучный район. Вечером тебе там делать нечего.

– Увы, я туда еду. Что, как ты столь красноречиво мне объяснил, означает, что ты едешь тоже. То, что я прогуливаю свою дневную работу, уже плохо, но тех своих клиентов я подвести не имею права. Они очень на меня рассчитывают. – Эрин, решив, что сказала достаточно, собралась уходить, но передумала и обернулась: – Встречаемся внизу, когда будешь готов. – Потом еще немного подумала и добавила: – Пожалуйста.

Коул не собирался никуда выходить из дома сегодня вечером, но увидев ее настрой, решил не дразнить гусей. Вскоре он уже парковал джип Эрин на тускло освещенной стоянке перед закусочной. На соседнем доме над дверью красовалась табличка. Коул прочел ее, и ему все стало понятно.

– На общественных началах, значит?

Эрин гордо улыбнулась и, опередив его, взялась за ручку.

В приемной было полно народу, в основном женщины, многие из которых пришли сюда с маленькими детьми. Хотя некоторые и головы не подняли, когда они с Эрин вошли, а другие с опаской посматривали на Коула, дети, увидев Эрин, оживились.

– Эрин! – Маленькая девочка с двумя недостающими передними зубами подбежала к ней, широко улыбаясь.

– Привет, Мэри! – сказала Эрин и присела, чтобы глаза ее были вровень с глазами ребенка. – Как дела?

– Хорошо. Мама сказала, что если ты сможешь получить деньги от моего папы, мы скоро переедем из приюта в настоящую квартиру.

– Я сделаю все, что смогу, – пообещала ребенку Эрин.

У Коула защемило сердце не столько от слов девочки, сколько от того, как серьезно она об этом говорила. Такие большие надежды и такие печальные обстоятельства. Но она смотрела на Эрин с такой надеждой, что даже Коул был готов поверить в то, что Эрин способна творить чудеса.

Он согласился с требованием ждать ее в приемной и не заходить в кабинет. Он понимал, что конфиденциальность должна быть соблюдена, особенно с такими вот клиентами. И он прождал четыре часа, пока она работала со всеми этими людьми, не оставив никого из присутствовавших в приемной без внимания. Она продолжала работать и тогда, когда глаза у нее закрывались, и он заметил, как она сдерживает зевоту, провожая за дверь свою предпоследнюю клиентку. Он знал, что эта клиентка предпоследняя, потому что сам запер парадную дверь. Эрин ждала ребенка, была ранена и нуждалась в отдыхе. Она должна была простить ему эту вольность, если бы даже узнала о том, что он сделал. Но, к счастью, она ничего подозрительного не заметила.

– Рука болит? – спросил он, помогая ей сесть в машину.

– Очень.

Коул сдержался, хотя ему очень хотелось отчитать ее за чрезмерное усердие.

– Эти женщины на тебя рассчитывают.

– Это так. – Эрин прислонилась виском к стеклу.

– Я вот думаю, как бы поступила моя мать, если бы у нее была возможность прийти в контору вроде этой, – сказал он, глядя вперед, на дорогу.

– Что? – Эрин подняла голову.

– Ничего. – Коул не любил разговаривать про то время.

Эрин пристально смотрела на него своими умными усталыми глазами.

– Я всегда знала, что мне повезло. У меня было счастливое детство. А как жилось моей маме в юности? Ей тоже повезло, потому что Саймон сделал то, чего не сделал настоящий отец Майка. Но как бы сложилась ее жизнь, если бы ей не встретился такой Саймон? Если бы ей, матери-одиночке, некуда было пойти, не к кому обратиться? Я хочу, чтобы эти женщины знали, что им есть куда прийти. Есть к кому.

О Господи, она была слишком хороша для этой жизни. Его мать ее бы полюбила.

– Им повезло с тобой.

Она послала ему благодарную улыбку.

– Мне приятно, что ты это сказал.

Эрин зевнула.

– Вообще-то я не очень приятный человек.

Она покрутила головой из стороны в сторону, разминая шею.

– Временами ты бываешь очень милым, – возразила она.

К счастью, он успел повернуть на подъездную дорогу к ее дому до того, как пришлось что-то сказать в ответ.

Кое-как Эрин пережила первую неделю совместного с Коулом проживания. Положительных сдвигов в их отношениях практически не наблюдалось, что беспокоило, поскольку поддерживать отношения с ним ей предстояло и дальше, возможно, всю оставшуюся жизнь. Ни один из них не поднимал тему ее беременности, хотя она чувствовала, что ему нужно время, чтобы примириться с новой реальностью. И поскольку и ей тоже требовалось время, чтобы осознать всю значимость произошедших в ее жизни перемен, торопить его Эрин не хотела.

К тому же необходимость жить с ним бок о бок уже являлась серьезной нагрузкой для ее психики, как и временная недееспособность и боль в руке. Впрочем, боль постепенно утихала. Ради ребенка она старалась принимать как можно меньше медикаментов, и как следствие не высыпалась.

И все же Эрин вернулась к работе с радостью – она устала сидеть дома взаперти и в офисе чувствовала себя больше в своей тарелке, чем в собственной квартире.

Трина устроила в ее честь торжественную встречу с тортом. Эрин растрогалась до слез. Хотя, наверное, слезы – продукт бурной гормональной деятельности. Два первых рабочих дня дались ей тяжелее, чем она предполагала. Эрин быстро уставала – организм не успел восстановиться после ранения, плюс к этому беременность.

Эван не остался безучастным и сам предложил ей поработать в щадящем режиме. Потом, когда она окончательно выздоровеет, все можно будет наверстать. Эрин была благодарна ему за понимание и перестала брать на себя больше, чем сможет выполнить. Эта неожиданная беременность заставила Эрин осознать, что силы ее не беспредельны, и она перестала мнить себя суперменшей.

Самой большой проблемой Эрин на работе был Коул. Он угрюмым стражем сидел под дверью ее кабинета, что не могло не множить слухи и сплетни среди женской половины сотрудников прокуратуры. Эрин, которая никогда не любила пускать посторонних в свою личную жизнь, объяснила всем, что Коул является ее телохранителем и будет находиться здесь до тех пор, пока полиция не установит личность стрелявшего в нее человека и не узнает, почему стреляли в нее. Эрин даже не хотелось думать о том, как отреагируют ее коллеги, когда округлившийся живот уже невозможно будет спрятать и правда о ней и Коуле станет достоянием гласности.

Думая про коллег, Эрин прежде всего имела в виду Эвана, своего босса. Он открыто демонстрировал свое неприязненное отношение к Коулу, и Коул отвечал ему взаимностью. И к чему весь этот сыр-бор? Да, в прошлом Эван пытался за ней ухаживать. Да, она сходила с ним на одно свидание после того, как Эван вернулся в город. Это было еще до того, как его назначили начальником Эрин. Но нет, Эрин не почувствовала искры между ними, по крайней мере настолько сильной, чтобы пойти на следующее свидание с ним. Нельзя сказать, чтобы он отступился от нее. Эван продолжал за ней ухаживать, и она слегка флиртовала с боссом, но все это было всего лишь игрой с обеих сторон. Эрин была для него положительным стимулом, и он получал удовольствие от этой «гонки преследования». Но Эван был в первую очередь

профессионалом, и он по достоинству оценивал ее профессиональный потенциал. И Эрин, в свою очередь, уважала и ценила его как классного юриста. Безобидная игра, только и всего. Но Коул ее таковой не считал.

С тех пор как курьер принес те розы, Коул вел себя так, словно видел в Эване врага и соперника, которого надо любой ценой заставить отступиться от предмета его притязаний. К несчастью, Эван точно так же вел себя в отношении Коула. На самом же деле ни тот ни другой впрямую не заявляли на нее никаких прав. Вся эта бессмысленная игра мускулами действовала Эрин на нервы, и чем дальше, тем больше.

Что касается расследования нападения на Эрин, то пулю нашли: она застряла в стоявшей неподалеку машине, а гильзу обнаружили возле перелеска. Опытный преступник никогда не оставил бы улик, что наводило на мысль, что они имеют дело с новичком, человеком случайным. Как бы там ни было, теперь у них был материал для работы. Майк отправил улики в криминалистическую лабораторию штата, но там, как всегда, было полно другой работы, по более важным делам. Неудивительно, что отписка из лаборатории взбесила Майка, и, чтобы успокоить брата и как-то отвлечь в ожидании результатов баллистической экспертизы, Эрин согласилась вместе с братьями пробежаться по делам, над которыми работала. Сама она ни на одно мгновение не верила в то, что преступника надо искать среди тех, кто проходил по ее делам. Как бы там ни было, полиция Серендипити опрашивала людей, в делах которых она выступала на стороне обвинения, и, как и следовало ожидать, без каких бы то ни было результатов.

В присутствии Коула братья ее всегда пребывали в дурном настроении, а она в состоянии повышенной эмоциональной возбудимости. А как могло бы быть по-другому? Сексуальная энергия, исходившая от Коула, была слишком мощной, чтобы Эрин удалось не попасть под ее воздействие. Она не могла уснуть теперь уже не из-за боли, а из-за осознания того, что мужчина, которого она ни на миг не переставала желать, спит в одной с ней квартире.

Кое-что в ее жизни все же поменялось к лучшему – теперь она могла работать обеими руками.

Эрин посмотрела на часы. До назначенной трехчасовой встречи оставалось совсем немного. Она вышла из кабинета и тронула за плечо своего телохранителя.

– Пора ехать.

– Куда мы направляемся? – спросил он.

– Долго объяснять, – сказала она, пока они шли по коридору к лифту.

– Я никуда не поеду, пока ты не объяснишь.

Эрин вздохнула:

– Я оказываю услугу Лулу, тете Мейси. Видишь ли, она поссорилась со своей сестрой, бабушкой Мейси, из-за пирожков в ресторане. И потому тетя Лулу устроилась на работу в новом супермаркете – том, что только что открылся.

Эрин взглянула на Коула, чтобы посмотреть, слушает ли он, и была удивлена тем, как он на нее смотрел: сосредоточенно и внимательно. Пожав плечами, она следом за ним направилась к лифту. Коул нажал на кнопку первого этажа, и, пока они ехали, Эрин продолжила свой рассказ:

– Так вот, пока тетя Лулу раскладывала торты на витрине, кусок крыши отвалился и упал на нее, и тетя Лулу получила сотрясение мозга и несколько ушибов. Она, конечно, подала иск, который должны были бы удовлетворить довольно быстро, но родительская компания заключила договор с влиятельной юридической фирмой, и их юристы тут же завалили адвокатов Лулу бумажной работой в надежде заставить ее отозвать иск. – Эрин нахмурилась. Противно, когда мощная административная машина подминает под себя маленького человека – пожилую женщину без больших связей и денег.

– Ты представляешь сторону обвинения в уголовных делах. Какое отношение ее тяжба имеет к твоей работе? – спросил Коул, задержавшись возле стола охраны в холле.

Эрин пожала плечами:

– Я обещала, что разберусь, как получилось, что заурядное дело о компенсации за причиненный вред здоровью работника превратилось в правовой кошмар. Возможно, мне удастся надавить кое на кого своим авторитетом. Негуманно травить пожилую женщину. – Эрин уже успела сделать несколько звонков до того, как ее ранили на парковке, но никто из головного офиса супермаркета ей до сих пор не перезвонил.

Коул кивнул и обратился к Эдгару, дежурному охраннику:

– Сегодня было тихо?

– Почти никто не заходил, а выходило и того меньше народу, – сказал Эдгар, похлопав ладонью по журналу учета. – Как вы себя чувствуете, мисс Эрин?

Эрин улыбнулась. Эдгар, похожий на доброго дедушку из детских сказок, работал здесь дольше, чем Эрин себя помнила.

– С каждым днем все лучше, беспокоиться не о чем, – заверила его Эрин.

Эдгара не было на дежурстве в тот день, когда в Эрин стреляли, но он был расстроен произошедшим не меньше, чем Муррей, другой охранник. Эрин старалась не думать о том дне, но, когда она помахала на прощание Эдгару, поймала себя на том, что ей страшно выходить на улицу.

«Глупости», – сказала себе Эрин, но, взявшись за ручку двери, вдруг поняла, что дальше не может и шагу ступить. Умом она понимала, что не должна поддаваться страху, но, если честно, каждый раз, проходя через парковку, она чувствовала себя так, словно идет по минному полю.

– Эрин?

Словно издалека она услышала низкий голос Коула, но в ушах ее стоял птичий щебет, как в тот день, и затем хлопок – ружейный выстрел.

Внезапно Эрин почувствовала, что в глазах у нее темнеет. Она словно существовала сразу в двух измерениях, и реальность того утра, когда в нее стреляли, была намного ярче, чем дня сегодняшнего. Ноги вдруг перестали ее держать.

Сильные руки подхватили ее, и когда она наконец пришла в себя, первое, что почувствовала, – это тепло сильного мужского тела и запах, который тут же пробудил в ней воспоминания о той достопамятной ночи.

– Коул? – слабым голосом прошептала она, пытаясь сфокусировать взгляд. Его участливое лицо было совсем близко, и губы всего в дюйме от ее губ.

– Ты в порядке? – спросил он.

Очевидно, он успел подхватить ее до того, как она потеряла сознание. Они сидели на скамье в дальнем углу холла, подальше от любопытных глаз.

– Сейчас уже да, – сказала Эрин. Она чувствовала себя ужасно глупо и вместо благодарности испытывала стыд и досаду.

– Паническая атака, да? – спросил он. Взгляд его был внимательным и серьезным.

– Наверное.

– Не «наверное», а точно. Я знаю, о чем говорю.

Самонадеянность Коула ее разозлила. Откуда ему знать, что этот обморок не был вызван беременностью?

– Мисс Эрин? – Голос Эдгара раздался откуда-то сверху. – Вы в порядке?

– В полном порядке, – пробурчал Коул, отвечая за нее.

– Может, вам что-нибудь принести? – спросил Эдгар.

– Воды, если можно, – попросила Эрин.

– Я сейчас.

Эдгар отошел за водой.

– Головокружение прошло? – спросил Коул.

– Да. – Эрин провела языком по пересохшим губам, только сейчас обратив внимание на то, что продолжает сидеть у него на коленях. Эрин не торопилась отодвигаться, понимая, что лишится его тепла и ощущения защищенности.

– Меня пугает эта парковка, – тихо призналась она.

– Господи, – пробормотал Коул и крепче ее обнял. Ему хватило одного взгляда на ее побледневшее лицо, чтобы распознать признаки паники, и он успел подхватить ее на руки до того, как у Эрин подкосились колени. – Никто больше не причинит тебе вреда. – Пусть только попробуют. Тогда им

придется иметь дело с ним.

Доверие в ее взгляде смущало Коула. Он не был уверен в том, что способен его оправдать. Она была ему небезразлична, и это работало как на него, так и против. Зависимость от эмоций делает телохранителя уязвимым, но Коул сказал себе, что это не про него: его чувство к ней обострит его бдительность, интуицию, ускорит реакцию.

Понимание того, что она нуждается в нем, хочет она того или нет, укрепляло его дух, делало сильнее. Коул и не догадывался, что может вот так относиться к женщине. «Она моя», – думал он, крепче обнимая ее. «Моя подопечная», – поспешил поправить себя Коул. Существенная поправка, ибо для того, чтобы не причинить ей боль, когда ему придется исчезнуть из ее жизни, необходимо держать дистанцию.

– Я знаю, что мой страх иррационален. Это все психология, – сказала Эрин, опустив глаза. Коул любовался ее ресницами – такими длинными и темными, отбрасывающими тень на ее бледные щеки.

– Это то же самое, что посттравматический стресс, – пояснил Коул, стараясь говорить отстраненно о том, о чем ему говорить равнодушно было все еще очень трудно. После первого задания он прошел через все «прелести» посттравматического стресса. Одними сеансами у психотерапевта дело не обошлось, пришлось еще и таблетки глотать. И хотя и начальство, и «мозгоправ» в один голос утверждали, что все через это проходят, и ничего, Коул с этим «ничего» согласен не был. Им бы побывать в том аду, в котором находился он.

– О чем ты? – спросила Эрин.

– Умом понимаешь, что все в порядке, но сознание относит тебя в то время, и в результате ты не можешь контролировать ни свое тело, ни его реакции. – Даже сейчас, когда Коул говорил, пальцы его непроизвольно сжались, впиваясь в тело Эрин. Она даже вскрикнула от боли.

Коул, извиняясь, погладил ее по руке.

– Откуда тебе столько об этом известно? – спросила Эрин.

– Вот вода, как вы просили, – сказал Эдгар, протянув ей бутылку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/karli-fillips/udachnaya-popytka-2/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.