Режим чтения
Скачать книгу

В заячьей норе читать онлайн - Екатерина Сереброва

В заячьей норе

Екатерина Сереброва

Вероника – странная, в понимании других, девушка, погруженная в свои сюжеты и фантазии больше, чем общество готово принять. Она правильная, тихая, незаметная, временами ненавидящая людей за их непонимание. А подчас готовая этих самых людей безответно любить – просто так, порыв ее мятежной души. Всегда бы так, но однажды в сердце Ники поселяется острая, жгучая ненависть к человеку, вздумавшему преследовать и изводить ее. Изводить своей непонятной, убивающей любовью…

В заячьей норе

Сереброва Екатерина

Посвящаю маме, сестре, близким подругам Анне П., Татьяне Б.

© Сереброва Екатерина, 2015

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru

1

    1999 год

Ее родители разводятся.

Новость впервые обсуждалась Анной Викторовной с дочерьми – старшей Галей и младшей Вероникой – на кухне, пока Леонид Петрович принимал ванну. В их двушке с высокими потолками, но небольшими квадратными метрами, единственная возможность для тайного обсуждения – вот так, немного позорно, приглушая голоса и боясь разоблачения, под шум льющейся за стенкой воды, собраться на кухне. Вопрос, не против ли девочки, если папа уйдет, прозвучал уверенно и вроде даже ожидаемо для них всех. Но доля страха в глазах мамы проскальзывает, она боится, что дочки не поймут. Хотя, вероятно, лишь опасается неуместных вопросов «почему». Но никто не возражает. Все одновременно выдыхают. Ворчание, острая нелюбовь к гостям, холодность отношений с мамой – видимо, главные причины разлада двадцатилетнего брака.

Но тринадцатилетней Вероники об истинных причинах ничего и неизвестно. Ей просто надоело какое-то моральное давление отца, все его недовольство, постоянные бормотания и хмурый вид. Согласившись с решением мамы, Ника спокойно отправляется в спальню – общую с родителями (гостиная негласно принадлежала Гале, как и обновки в одежде), чтобы попялить глаза в зомбоящик, немножко собраться с мыслями.

Вообще-то, папа такой угрюмый и невыносимый не так и давно.

Вероника плохо помнит детали детства. У нее как-то не лады с воспоминаниями, хотя она легко, с фантастической точностью способна воспроизвести у себя в мыслях музыку, фильм, конспект, страницу учебника – все зрительное и хоть чем-то цепляющее, далеко не все подряд. Ника даже помнит песни и мелодии 80-х, хотя была совсем крохой. Но вот собственные события жизни кажутся бессвязными обрывками. Поднапрячься, конечно, можно, но подобный эффект сильно удивлял ее.

Однако веселого, катающего их с сестрой на своей спине, корчащего рожицы, несущего забавную нелепицу папу Вероника отчетливо помнит. Ее дошкольные и часть начальной школы годы были воистину счастливыми. Вот где действительно идеал, стремление каждого к подобной семье, какой были Серебрянкины. Они с Галей даже проводили больше времени с отцом, нежели с мамой. Это он вывозил их в лес, в какую-нибудь безлюдную глушь, с потертым покрывалом, которое мама не успела выбросить прежде, безвкусными консервами и подгорелыми шашлыками, но им так весело было втроем…

В какой момент пошла трещина, и треугольник резко и навсегда образовался вокруг мамы, а не папы – Нике неясно. Ее главный страх – муравьи, когда она, сопливая пятилетка, ногами залезла в кишащий муравейник, любопытствуя, как и всегда… и как дико потом Вероничка орала от укусов и ужаса, мигом охватившего ею. Вот, что девочка помнит явственно. Но о переменах в папе не знает ровным счетом ничего.

Она отмечает, что ссор между ним и мамой тоже, собственно, никогда не случалось. Бывало, папа сидит как истукан – молчаливый и безучастный, – мама ему раз скажет, два, а потом – хрязь, по башке! И он тут же активен, говорлив (сварлив), все полочки криво, неустойчиво, но прибиваются, лампочки вкручиваются, мусор вынесен. Его стоило подталкивать, иначе семья попросту нищенствовала и увядала в грязи, рухляди и полном равнодушии ко всему. С легкой подачи Анны Викторовны, которая сама ни минуту не сидела на месте, Леонид Петрович слыл относительно нормальным семьянином. Хозяйство у него спорилось плохо, но все же было. Работа, стабильные средства, один, но верный друг, баня по выходным, дача – летом, несложные обязанности по дому.

Когда вдруг у мамы закончилось терпение, а папа перестал довольствоваться таким помыканием и напрочь захотел свободы, в том числе и в плане новых отношений с дамами, Вероника не имеет ни малейшего представления. Ей не жаль папу. Она считает это верным решением, поскольку теперь можно приводить домой подружек из школы.

Довольствуясь такой мыслью, Ника, все еще пребывая в себе, не слышит тихой ругани родителей, она переходит в ванную. Смотрит на свое отражение: довольно мелкие для округлой формы лица зеленые глаза, курносый нос, покрытый веснушками, самые обычные губы – не пухлые и не тонкие. Когда-то русые, но теперь темные, почти черные волосы до плеч. В детстве они были кудрявыми, сейчас лишь слегка вьющиеся. Волосы – единственное, что ей в себе нравится. Еще тонкие длинные пальцы, отлично пригодившиеся ей для занятий на фортепиано, которые больше не вдохновляют – к счастью, из муз. школы Ника уже выпустилась с «четверками» и одной скупой «пятеркой». Нынче хоть можно отрастить ногти, которые были, на удивление, крепкими. Располневшие ноги, увесистые щеки, маленькие глаза, веснушки – Веронику все это бесит. Еще полгода назад на фото она была стройной, без свисающего жира, милой девочкой. Вдруг располнев (хотя и без лишних килограммов при своем росте в сто семьдесят), Ника отказалась от платьев и юбок, возненавидела глядеться в зеркало.

Так и сейчас она резко отворачивается, включая в ванне воду. Готовится к вечернему принятию ванны, чтобы расслабленной пойти спать.

Но вместо желанного расслабления, погружаясь, наконец, в теплую воду без каких-либо ароматных примесей – она почти не различает запахов, – до девочки доходит: собственно, особых друзей, которых теперь можно будет толпами приводить, у нее и нет. Вероника давно осознала, но каждый раз неистово отгоняет навязчивую, противную мыслишку, что она безумно похожа на папу. Внутренне. Да и внешне куда больше, чем Галя. Она тоже нелюдима, редко улыбчива и весела, абсолютно в противоположность легкой на подъем, общительной маме. Которая пока еще горестно не вздыхает, надеясь, что Ника другая. Но ни Галя, ни Вероника, похоже, не оправдают надежд Анны Викторовны.

На что девочке пока все равно.

Развод, так развод. Вероника наспех намыливается и смывает пену, заворожено наблюдая за утекающей водой. Ее жизнь кардинально менялась, во что пока сложно было поверить.

Тихо, без скандалов, ранней весной дом покинул папа. Чего все молча в тайне хотели.

***

Довольно долго мама говорит Веронике о потребности сменить школу. В их провинциальном городе есть престижная – единственная, где реально хорошее образование, позволяющее затем поступить в Вуз. Не по годам умная Ника должна там обучаться. Но девочка боится перемен. В прежней школе у нее мало-мальски есть друзья и даже влюбленный в нее мальчик, которого в этом году Вероника смущенно пригласила на свой день рождения. Что,
Страница 2 из 10

правда, чуть расширило их общение, но не дало шанса на дальнейшее развитие дружбы. Особенно теперь, когда Вероника узнает, что туда, в свой класс, больше не вернется. Потому что обычная, вроде бы, ученица-хорошистка легко обставляет отличников на вступительных экзаменах и проходит на бюджетное место в престижную школу-лицей.

В середине июля Ника узнает о своем поступлении плачет дома, уткнувшись в подушку. Мама ее горя не разделяет, а сестра занята поступлением в Вуз. В этом году Гали не будет рядом вовсе. Что грустно и печально, но куда тревожнее мысли о новой школе. Друг со двора давно съехал, и там, среди новых лиц, Вероника будет абсолютно одна.

Однако прежде, чем наступает сентябрь, она проживает довольно сносное, интересное лето. В семью плавно входит отчим – тезка папы, Леонид. Новый папа нравится Нике: обходительный, вежливый, беззаботный и снова заставивший маму улыбаться. Он как-то разом объединяет их вновь, заряжает своим оптимизмом. Отчим, в противовес родному отцу, достаточно деятелен и трудолюбив, разделяет любовь мамы к огороду. Ника немного стесняется его. Но Леонид почему-то так и не переселяется к ним. Да так и не сближается с Вероникой, с которой по-прежнему по душам, откровенно никто в семье не говорит.

Анна Викторовна пытается заменить и маму, и папу, в ней все больше строгости. От нежного прилива любви до вдруг властного требования, к примеру, немедленно убраться в комнате. Внимания мамы внезапно Нике катастрофически не достает, хотя его и немало. Ревность к Гале, к отчиму – ко всем понемногу. Нарастающий эгоизм, сумятица, подростковые комплексы.

Все усугубляется, когда Ника однажды решается написать свою первую историю. С детства она играла в куклы по заранее выдуманному сценарию. Веронике стыдно, но она играет до сих пор. Точнее, лет в одиннадцать девочка забросила любимых Барби, предпочтя книги классиков, вроде Чехова и его «Трех сестер», но теперь она их достает и тайком играется с особенной жаждой. Куклы – важное средство для написания сказок о принце. С помощью них Ника лучше прописывает диалоги и ситуации. Она совершенно не умеет рисовать, но делает наброски людей, прически, одежду, чтобы еще было лучше представлять героев. Больше всего у Ники выходят истории про любовь бедняжки и принца.

Но к сентябрю тематика рассказов расширяется, все чаще Нику посещают мысли о смерти как о явлении, о душах, призраках и прочей мистики. Неистово творит, днем и ночью, не замечая никого вокруг, забывая о бедах, растворяясь в безоблачном мирке, где ей подвластно все. Люди слушаются, покорно исполняя все ее пожелания.

Чем ближе школа, тем тревожнее на ее увлечение смотрит Анна Викторовна. Наконец, она запрещает писать во время обучения. Вероника молча – как и всегда – покорно кивает. Но сама знает, что хоть ей и по-настоящему нравится учиться, прекратить писать – невозможно.

Потому что в августе вернувшись из детского лагеря раньше срока (Вероника не переносит эти «тупые» игры и сходит с ума при таком количестве незнакомых детей), куклы Ника убирает снова. Поскольку образы являются к ней сами. Поглощая сознание, разрывая его. Кажется, что до безумия осталось чуть-чуть. У Вероники даже рябь перед глазами, разум напрочь «отъезжает», иногда полностью выпадая из реальности и не помня, как прошел день.

***

Сегодня Вероника идет в новую школу. 8 класс, с углубленным изучением естественных наук, особенно химии. Она пишет, но вовсе не спятила, чего так боялась, но на что втайне все же надеясь. Авось, пытка новыми одноклассниками и не состоится. Но нет, первое сентября наступило.

Сестра умотала в другой город, мама уже на работе, а Ника придирчиво осматривает форму. Черный в красную полоску цвет. Юбку она сразу отметает в сторону. Выбирает брюки, а над блузкой кривится: Вероника ненавидит эти белые блузы. Но смиренно натягивает, сверху сразу набрасывает пиджак и застегивает на все пуговички, под самый воротник. Вздыхая, берет ранец, идет в лицей, на праздничную линейку.

Выстроенные в ряд ученики во дворе школы слушают торжественную речь директора. Ника стоит позади всех, растерянно глядя себе под ноги. Даже отсюда она прекрасно видит лысоватого дядьку-директора, потому что многие ее ровесники значительно ниже ростом. И Веронике это, конечно, не нравится: выделяться ей не с руки. Вокруг – толпа незнакомых и шушукающихся незнакомцев, ее передергивает от страха. Нервное глотание – практически верный спутник. Ей приходиться задерживать дыхание, чтобы не сглатывать слишком часто. Но проще просто ни на кого не смотреть. Что удается.

Потом детей ведут по классам, знакомиться. Старшеклассники же в это время спокойно будут делиться впечатлениями о каникулах, с ними проведут урок на тему вечной дружбы. Ника предпочла бы оказаться там, слушать идиотскую лекцию, но ей придется присутствовать на ознакомительном уроке со своим восьмым «А».

В кабинет она заходит в числе последних, нарочно оттягивая момент. Внутри уже шум и гам, ребята успели перезнакомиться. Все, кроме Вероники, не смеющей поднять на них взгляда. Она выбирает самую первую от двери парту, где свободно. Щеки горят. Сердце учащенно стучит. Но, похоже, никому нет до Ники дела, и это успокаивает. Правда, последней заходит классная руководительница – Шарикова Нина Ивановна, жутко напоминающая внешне жабу, кхм… Она ведет за руку еще более напуганную, нескладную, низкорослую девочку-блондинку в очках. Ника мысленно просит помиловать ее и не сводить с чудачкой, но именно к ней та и подсаживается, вдруг оживленно заулыбавшись.

– Вера, – шепчет девочка.

– Вероника, – хмуро отзывается Ника.

Вера оказывается той еще болтушкой и заводит разговор о своей родне. Серебрянкина слушает вполуха, и то, лишь бы заглушить свой страх перед другими. Ее Вероника не боится. Одну-единственную.

Потом замолкает и Вера, Нина Ивановна коротко рассказывает о себе и просит высказаться всех, кто пожелает. Вероника облегченно выдыхает. Ее никто не принудит говорить на публику, какое счастье! Смельчаков находится немного, все это время Ника гоняет свои мысли. Потом, правда, Шарикова все же просит остальных назвать хоть имена, что каждый по очереди проделывает. Вера представляется тихо, Вероника – еще тише. Их очередь была последней, поэтому, на самом деле, одноклассникам практически плевать, что за страшилы там остались. Поэтому уже после окончания классного часа их обеих моментально путают по именам.

Нике равнодушно на это. Она лишь жалеет, что ее не зовут как-нибудь вроде Александры – это определенно отличало бы ее от Веры. С которой сближаться вообще нет никакого желания, но вдвоем не так и страшно. Если Вероника хочет покоя, то ей придется.

Домой девочки идут вместе. Серебрянкина только довольно улыбается, что сворачивать с главной улицы ей куда раньше, чем обретенной подруге. Живут друг от друга они в получасе ходьбы, как минимум.

Вечером, чтобы поделиться впечатлением, которое переливается через край, что невозможно ждать до прихода мамы, Вероника таки набирает номер своей настоящей подруги, с прежней школы. Что первой делает редко. Но сейчас эмоции
Страница 3 из 10

зашкаливают. Маша – любительница книг, как и Ника, охотно отзывается на просьбу навестить ее. Обещается, что возьмет с собой Ленку, хоть и недолюбливает ее. Но Веронике дороги они обе: Лена – своим веселым нравом, Маша – начитанностью. Однако в Лене было ценно и другое: она много общается с мальчиками. Как ни крути, как ни зарывайся в учебе и своих рассказах, а загадочная тема мальчиков Веронику тоже манит.

В выходной девчонки обязательно придут. В той школе они списывали у Ники домашку, но ей хочется верить, что дружба их крепка и вечна. Особенно с Ленкой. Ну, а как иначе? У них немало совместных приключений, на самом деле. Ведь в младших классах Серебрянкина была куда веселее, общительнее (тоже в меру, конечно), способная заражать своим любопытством.

2

Он стоит под дверью у отцовского кабинета. Ему жутко страшно, но он стоит и нагло подслушивает. Потому что хочет знать о папе больше, а бушующие гормоны, наконец, позволяют пойти на такой риск.

Вячеслав Юрьевич Беспалов – человек крайне занятой. Все свое детство его единственный сын Левка практически не видит отца. Няньки, слуги, изредка – родная мама, но отец – вообще почти только по фото. Лева мечтал, чтобы папа работал на дому. По какой-то дикой случайности, в свои тринадцать мечта осуществилась, добавив мальчику массу проблем, дополнительных запретов.

«Не ходи так громко, папа работает!», «Ступай в свою комнату, у папы совещание!» – тут и там Левушка слышит подобные наставления от няньки теперь гораздо чаще. Он лишь недавно однажды дерзко бросает отцу на его строгое замечание: «Что мне, не дышать?», в ответ получает невозмутимое: «Если понадобится, да». И не поспорить, потому что тяжелый взгляд отца – и ладошки уже взмокли от страха, лоб покрылся испариной.

Внешний облик папы всегда восхищал Леву. Высокий, статный, с идеальными чертами лица (как и у самого мальчика), всегда сдержанный. Взгляд – жесткий, подавляющий, властный. Улыбка на лице, которую раньше Лев принимал за искреннюю и добрую, но теперь он знает, что это глубокое заблуждение. Маленький наследник не раз примерял одежду папы, хотел быть похожим, но за такие примерки ему часто попадало – не от отца, к счастью.

Вячеслав Юрьевич – бизнесмен. В провинции сильно не развернешься, но ему достаточно. Еще до рождения Левы, даже до свадьбы с его мамой Юлией, он начинал с открытия маленького рыбного ларька на оптовом рынке. Теперь папа – депутат, владелец ресторана с морским меню, пары комбинатов и одной сельско-хозяйственной фермы за пределами города. У Беспаловых шикарный коттедж, яхта, автопарк крутых машин. У них неприличная сумма на счету в банке, которой и так было непомерно много, доставшихся в наследство от деда, но сейчас этих капиталов хватит на отличную жизнь не одному поколению.

Все это известно Льву. Но он не в курсе, что отец любит делать в свободное время, какие у него вкусы, кроме гастрономических. Чем занимался в юности, какие кружки посещал. Как познакомился с мамой… Самого Левку с трех лет репетиторы допытывались с языками, дипломатией, шахматами, культурологией, этикетом, историей, общеукрепляющим спортом (бег, легкие элементы гимнастики, чуточка борьбы). Но что-то подсказывает ему, что у папы детство было другим.

Прыщавый пацан буквально трясется под заветной дверью, едва ли улавливая обрывки разговора отца. Тот постоянно с кем-то говорит – или лично, или по телефону, в данном случае посетителей у него нет. Время – обеденное. Значит, скоро он выйдет. Но Левка упорно вслушивается. Сперва занудные беседы с поставщиками продуктов для ресторана, потом с шеф-поваром – отец любит именно это свое детище. Потом разбирательства с кем-то по поводу несчастного случая на одном из комбинатов. Много грязных ругательств не в правилах Вячеслава Юрьевича, но, очевидно, ситуация патовая. Лев морщится, но ждет дальше. Внезапно голос отца становится тише, мальчишка практически сливается с дверью, любопытство зашкаливает вместе с пульсом.

«Нет, послушай, Эрик, курьер надежен».

Далее следовало молчание отца, обусловленное ответом оппонента по телефону.

«Я лично проверял», – стальным голосом бросает Вячеслав Юрьевич.

«Я понимаю ценность груза. Да, партия велика. Но я сам это не повезу – тема закрыта».

Пауза в речи отца затягивается, Лев подумывает уйти, но внезапно папа переходит на резкий полукрик:

«Черт возьми, да, я, блин, в курсе, что он повезет марихуану!»

У Левы резко темнеет в глазах. Он отступается от двери, как от прокаженного места. Немного шатаясь, медленно уходит прочь. Никогда бы Лева не догадался, о чем папа говорит, пусть и были намеки, но теперь все очевидно, как никогда. Его отец поставляет кому-то марихуану. Умный Левушка быстро складывает дважды два: ну неспроста в его владениях какая-то ферма, неспроста. Так даже однажды вскользь заметила мама, обычно не предрасположенная к обсуждению дел папы, не говоря уже о критике.

Нет, он действительно догадывался, что его папа – не святой. Подробностей бизнеса Лев не знает, но по уничижительному взгляду отца на своих коллег, которые часто бывают у них дома, нетрудно понять, что человек он жесткий. Но чтобы заниматься наркотиками… как-то слишком!

Но не успевает мальчик все обдумать, убраться подальше от гнева отца за подслушивание – а в этой стороне коттеджа ему бывать незачем, как Вячеслав Юрьевич самолично окликает Льва. Холодок пробегается по спине, на нетвердых ногах он медленно оборачивается с перепуганными глазами. Во взгляде отца укоризна, но по большому счету прочесть что-либо сложно. Тем страшнее…

В памяти вдруг всплывает случай, когда ему было три года. Говорят, дети в этом возрасте не могут надолго запомнить что-то. Те события не были четкими, но определенные образы Лев уловил на всю жизнь. Он уверен, что никогда не сумеет забыть, даже если захочет.

Маленький Левка гуляет с мамой во дворе дома, где живет бабушка (по материнской линии). Бабуля проживает в обычной квартире, в самом стандартном панельном доме с хорошим двором и детской площадкой.

Лева крайне редко бывал там, среди таких же малышей, которым до лампочки его происхождение, деньги, отцовский авторитет и влияние. Они детишки, копошащиеся в песочнице – общей, безликой, созданной для всех. Отец просто отъехал на сделку где-то неподалеку. Но, по правде-то говоря, о чем Лев узнал позже, не тогда, мать тоже не любила бывать в месте, где выросла сама. Она строила из себя высокомерную, строгую особу. А тут, среди простых домохозяек, сильно-то не выделишься – не перед кем. Да и сидеть на посыпанной песком лавке в белом дорогущем костюме не особо приятно.

Но в тот солнечный летний день они были там. Лева игрался с машинкой, познакомился с девочкой своих же лет. Милая девчушка протягивает Левке куклу – он и берет, приучен не отказываться. Они вместе здорово болтают, изображая голоса кукол. Потом она дает ему покатать детскую колясочку, Лева и катает. Из-за угла дома показывается фигура отца. Тот в упор смотрит на сына, и даже на отдалении видно, как они сверкают гневом. Левка играется, не замечая. Мама заметно напрягается, кусая губу.

– Что за девчачьи
Страница 4 из 10

игры? – доносится до мальчика холодный голос отца, что отдается презрением.

– Милый, Левушка еще мал, понимаешь, – робко объясняет его жена.

– Так на это я и покупаю ему солдатиков, машинки, приставку, но не ЭТО, – отец смотрит на коляску, куклы с нескрываемым презрением, кривит губы. Он и к детям-то не приближается, стоит в стороне, на асфальтированной части. Юлия отряхивает от песка костюмчик, берет Леву за руку и молча подходит к нему.

– Извини, – лепечет жена.

Левушка вдруг хнычет и требует вернуть его обратно. Юлия старается угомонить обычно тихого и кроткого мальчишку, но не выходит. Лева тянет ее за руку, плачет громче. Наконец, нервы сдают у отца. Он резко выхватывает его ладошку у матери, привлекает к себе и грозно, пристально всматривается. Так, что у Льва сперва уходит с лица обида, а потом он не в силах противостоять волне страха, окутывающей мальчонку. Детское упрямство еще где-то колотится внутри, но ощущение опасности, энергетика отца не дают Лёве шанса усомниться в серьезности ситуации.

– Запомни меня, Лев, – отчеканивает Вячеслав Юрьевич, – ты вырастешь сильным, мужественным, достойным продолжателем рода. Мне не нужен слабый наследник, – смысл слов едва ли доходит до ребенка, но он завороженно слушает, выпучив глаза. Крепкая ладонь, к тому же, прочно удерживает его на месте. – А потому я не позволю, слышишь, якшаться с оборванками вроде нее.

Беспалов определенно не боится быть услышанным: мама девочки, на которую с отвращением смотрит он, бросает на него враждебный взгляд, полный возмущения. Вячеслав Юрьевич остается непоколебим и суров.

– И никаких посторонних игр, всех этих женских штучек. Ты – мужчина.

– Па, поши домой? – писклявым, детским голоском отзывается Лев. Отец тяжело вздыхает.

– Идем, – кивает, наконец.

– А ты покачаешь меня на качельке? – с надеждой вопрошает Левушка.

– Ты не слышал меня?! – вдруг приходит в ярость отец.

Мама кидается в защиту сына и с трудом, но отбирает у него Левку, который теперь и вправду напуган тоном папы.

– Да что с тобой? – не понимает Юлия.

– Твари, – выплевывает куда-то в сторону Вячеслав Юрьевич и быстрым шагом удаляется. Мама с сыном семенят сзади, Левка крепко сжимает ее ладонь.

Тринадцатилетний Лев смотрит на отца более затравленно, чем тогда, потому что осознает в полной мере свой проступок.

– Няньки и твоя мать вконец испортили тебя, – разочаровано произносит Беспалов, чуть прибавив жесткому взгляду мягкости. – Ты совершенно не приспособлен. Из тебя не выйдет хорошего бизнесмена, – качает головой он.

– И к счастью, – выдыхает Лев, не сразу сообразив, что сказал это вслух. Бровь отца взмывает вверх: тонкое движение, но крайне опасное свидетельство буйного недовольства.

– К счастью? – уточняет он.

– Ну да, – тихо подтверждает Лев. – Я не люблю риск и власть. Скажи, а… м… правда, что ты занимаешься не очень хорошими делами? Не в ресторане, а на ферме, – не глядя на Беспалова, решается спросить подросток.

Секунду Льву кажется, что отец реально пришибет его за такие вопросы и признания. Сам в шоке от своей смелости, но вопрос задан, его не вернуть.

– И много ты слышал? – сузив глаза, спрашивает отец.

– Клянусь, я не нарочно! – выпаливает он.

Отец многозначительно молчит, шумно вдыхая и выдыхая.

– Иногда приходится делать что-то, чего ты не желаешь, – поразительно спокойно отвечает он. – Либо думать, что тебе это нужно, рваться завладеть, но в конечном счете отказаться. А еще бывает, что и дело так себе, и отказаться от него тебе не дают.

Отвлеченные разговоры вроде этого, один на один с сыном – удивительная роскошь для Левы. Он проглатывает страх и на время опять стремится к близости с отцом.

– Но разве ты не настолько могущественен, чтобы кто-то мог тебя заставить?

– Есть силы, – кивает Беспалов со злой усмешкой. – Но они не дождутся, что я склоню перед ними колени, сынок. Может, и хорошо, что ты не любишь власть – будет легче пробиваться. Кем ты хочешь стать? В этом году ты идешь, наконец, в хорошую школу.

– Да, на лингвистический профиль. Я бы занялся юриспруденцией, папа.

– Да, неплохо, – в его словах одобрение, наконец, впервые за тринадцать лет. – Все же не понимаю, почему в этой школе дурацкие правила – принимать только в восьмые классы. Не пришлось бы тебе тогда учиться с обормотами и увальнями. И все ведь мать твоя, не позволила отдать в Западную школу, – вздыхает и хмурится. От мягкости не остается следа.

– Так уж вышло, – растеряно говорит Лев, который сам истерично упрашивал маму отстоять его право обучаться в родном городе, а не черте где. Только тут за спиной всегда авторитет и власть отца, а там он был бы предоставлен сам себе.

– Вышло, – опять вздыхает Беспалов-старший. – Ладно, иди. Скоро педагог по музыке придет.

– Конечно, папа.

Вячеслав Юрьевич в задумчивости разворачивается и опять уходит в свой кабинет. Лев в прострации осматривает просторный холл: господи, как он боялся безграничного пространства этого огромного домища! Всюду казались призраки. К счастью, теперь он полностью привык к дому, его оглушающей тишине и пустоте. Лева и сам как тень, бесшумен и тих. Но он чувствует, что в новой школе таким паинькой не будет. В младших классах над Левкой подтрунивали, толкали, недолюбливали. Все его скудные навыки борьбы катились коту под хвост, когда сразу несколько оголтелых крепышей несутся на тебя с другого конца коридора…

Ох, держите его семеро, и оторвется же богатенький наследничек на новых одноклассничках! Там нельзя показывать слабый характер, а сразу надо показать, где его место. Наконец-то, деньги, статус отца реально играют весомую роль. Собственный дар красноречия поможет ему обрести нужных «друзей» рядом – и вперед.

3

    2003 год

На улице весна – время всеобщего расцветания, лучистого тепла, так долгожданного после долгой сибирской зимы. В воздухе витают запахи свежей травы, птички щебечут, листья на деревьях радуют своей зеленой листвой.

Но для Вероники весна – мрачное время. Слякоть, тающие слишком тягуче и медленно сосульки, грязь – слишком явные недостатки весны. Ника не очень любит и лето из-за жары, хотя не против каникул, вовсе не являясь типичной зубрилой, как думают в школе. Ей важно, что летом больше времени для писательства. Осень навевает депрессивное настроение, которое и так слишком часто, а зима… Зима немножко удручает своим однообразием, но притягивает все же сильнее, чем любое другое время года. Весна – нечто среднее по ощущениям.

Только не сейчас. Эта весна приносит слишком много неприятных вещей.

Сперва у Ники не ладится с любимой химией, она путает формулы и неправильно выполняет практические, словно к окончанию школы напрочь утратила все свои способности в этом предмете. Но ей принципиально получить по химии итоговую «пять», потому что за тот год Вероника по большому недоразумению схлопотала по ней «тройку». И она немало трудится после уроков, лишь бы вернуть утраченное. Но гораздо больше Серебрянкина боится завалить алгебру – вот уж что ей никогда не давалось легко. Просиживая в престижной школе подчас
Страница 5 из 10

до пяти пар кряду, она бледной тенью посещает дополнительные занятия по математике, химии и один раз в неделю ходит на факультатив по психологии. Собственные проблемы и аномалии пугают меньше, чем в тринадцать лет, когда они впервые осознались, но с факультативом жизнь определенно пошла чуть легче. Яснее, что ли.

Но затем, в середине марта, происходит нечто, не вписывающееся в ее органичный, спокойный мирок. Невообразимое, неподконтрольное. Ника возвращается из школы. Уставшая, но уже снявшая с себя груз тревоги и стресса от общения с одноклассниками. Сегодня среда – день выпуска ее любимого молодежного журнальчика. Вероника ненавидит все гламурное и истинно женское, но журнал привлекает интересными интервью со звездами кино и музыки, постерами, которыми она увешала всю спальню, которую они делили с мамой. У Ники, как у всякого подростка, есть свои кумиры. Она рада, что хоть чем-то похожа на сверстников.

Заветный журнал в руках. Скоро последний звонок, к слову, и именно поэтому Вероника уговорила себя пойти сегодня в традиционном платье и фартучке, как давно делали другие девчонки. Ника переходит дорогу – вот и ее дом, почти дошла. Заходит во двор, видит окна своей квартиры на первом этаже. Дворик маленький, украшенный несколькими клумбами с цветами. Но она вдруг чувствует, что далеко не в безопасности. Затылком чует чужой взгляд. Шагов почти не слышит, но физически ощущает присутствие и слежку. Вероника обычно ходит быстро, вот и сейчас не сбавляет темп, уверяя себя, что уж за ней следить незачем. Денег нет, ценных вещей – и подавно. Только журнал, прижимаемый к груди.

Без оглядки она торопится к подъезду, где старые, скрипучие двери. Дома наверняка гостит сестра, окна уже рядом, чего же бояться? Но сердце Ники бешено стучит, а внутренний голос вопит об опасности. Она редко слушает интуицию тогда, когда это нужно, хотя шестое чувство у Вероники отменное. Вот и сейчас, только ступив в подъезд, она в ужасе и смятении понимает, что попалась.

Гадкая, дурно пахнущая рука зажимает ей рот, вталкивая внутрь и зажимая в «предбаннике» у стены. До квартиры не более десяти шагов, но Нику удерживает еще одна дверь. Какой умник придумал две двери в подъезде, если обе все равно бесполезны от пьянчуг и воров? Не говоря о маньяках. Первая мысль у Вероники: происходящее – не реальность. С хорошей девочкой не может происходить ничего злого и плохого.

Но оно происходит. Самым издевательским способом – нападением из-за спины. В кромешной темноте. Еще пару лет назад Ника пугалась темноты, потом привыкла, а теперь ощущала панику. Дикую, сводящую с ума. Потная рука тискают ее грудь под нарядным белым фартуком. Вероника тихо плачет – закричать не дает ладонь и мерзкий шепот с угрозами. Но она слышит страх в голосе нападавшего. Что, правда, мало утешает. Своими действиями он и не спешит, кажется, будучи в растерянности и замешательстве. Словно не верит своей удаче. Но потом возбужденно требует поцелуя. Ника в абсолютном оцепенении бормочет, что ничего не умеет, молиться, чтоб он отпустил, клянется молчать.

Какое-то время маньяк тупо блуждает руками по ее телу, особо не налегая. Но, на самом деле, рассудок Вероники отказывается работать, отчаянно защищая ее от безумия, поэтому она не отдает себе отчет, насколько сильно ей противно, и до какой степени тошнит. Внешне Ника довольно стойко сносит происходящее. Она не шевелится, потому что он сообщает о ноже. Потом он вдруг отстраняется, требуя денег. Вероника вновь дрожащим голосом убеждает его, что журнал – все, что есть. Несостоявшийся насильник проталкивает ее за дверь – последнюю преграду до квартиры. Он предупреждает, что знает ее адрес, в случае несдержанного ею обещания. Вероника сглатывает.

На ватных ногах, по-прежнему не веря, Ника неуверенно шагает, нажимает на кнопку звонка. Она не смеет и повернуть головы, хотя преступник точно на своем месте, он глядит на нее в упор – лицо Вероники горит. Она корит себя за трусость, но ничего не предпринимает. Дверь открывают, и Нику отпускает эта звенящая опасность. Она буквально вваливается в квартиру, но не плачет, нет.

Без особого удивления обнаруживает в прихожей довольно улыбающегося папу, увлеченного каким-то делом, – видимо, зашел в гости. Машинально кидает рюкзак, торопливо идет в ванну, где с мылом ожесточенно трет язык, натирает мылом руки. Возвращается в коридор и проходит в гостиную. На диване смотрит телевизор Галя – похорошевшая сестренка, которая приезжала не реже раза в месяц, что чуть отдалило дружных девчонок. Но сейчас все неважно.

Ника забирается к ней под одеяло. Старшая удивленно смотрит на нее, несколько раз спрашивает, не случилось ли что. Младшая упрямо молчит. Лишь прижавшись к родной частичке себя, спрятавшись под одеялом, Вероника заливается слезами. Нет, держать в себе – выше всяких сил. Она в один момент выпаливает Гале, сквозь рыдания, о произошедшем, кратко, что приводит сестру в ужас. Та немедленно подзывает папу, который в озверевшем состоянии кидается во двор, где давно никого постороннего нет… Галя звонит маме на работу, скоро та прибывает. Потом участковый, соседи… Весь кошмарный круговорот дальнейших событий Ника не запоминает. Стольких слез она не проливала и за всю свою короткую жизнь.

Когда посторонние уходят, Вероника запахивает окна шторами. Она бьется в истерике, если кто-то предлагает открыть их. Мама старается успокоить, взывая к справедливости небес и милиции, где обязательно помогут.

Ника пропускает школу в течение недели. Пока не набирается решимости и все же не идет туда вновь, навстречу своим страхам, которых теперь в разы больше. Веронику переклинивает из-за мысли, что преступность с телевизора – не абстракция. Она вот она, разгуливает с ней бок о бок. С той, которая верит в Бога, стремится учиться хорошо, слушаться маму. Оказывается, этого вовсе недостаточно, чтобы быть защищенной.

Потом до Вероники доходит, что все могло завершиться намного хуже. В прокуратуре рассказывают о схожих случаях, но насильник там доходил до конца. Ника знает, что психопаты убивают жертв. И она опять верует в Высшие силы, ведь с ней, кроме глубокого морального потрясения, больше ничего не произошло. Утешение слабое, состояние Ники не нормализуется и через месяц. На фартук и ту форму она вообще не может смотреть.

Вероника вспоминает, как лет в четырнадцать мама-таки водила ее к психологу. Мысленно Ника смеялась над тетенькой и ее тестами. Никто, никто не сумеет разъяснить ей причину замкнутости и отстраненности от мира. Потому что они не знают об увлечении писательством. Это не сказывается на учебе, значит, взрослых и не должно касаться, значит, до них не дойдет. Так думала Серебрянкина.

Теперь ее ведут к экстрасенсу. Никаких тупых вопросов. Несколько поддерживающих слов, обмен энергиями, обычное растирание ступней и ладоней. Вот, где Вероника реально оживает заново. Хотя еще вчера считала магов шарлатанами. Но нет, после этих сеансов она не чувствует удушающего груза. Будто все изменилось. Страница перелистнулась, закрасив предыдущие воспоминания.

Ей еще снятся кошмары, буйная фантазия
Страница 6 из 10

подкидывает кровавые варианты продолжения. Но процесс заживления раны идет, Ника чувствует. Потому никто из ее школьного окружения ничего об инциденте не узнает. Да и кому есть дело? Вере тоже знать ни к чему. Ее мир еще более хрупок, как думает Вероника, поэтому не делится с подругой, которая осталась одна. Ленка – та самая, с которой они клялись не расставаться, пропала после девятого класса, а с Машкой отношения медленно сошли на «нет» чуть позже, поняв всю их обреченность, не связанную более ежедневными встречами.

Так что о проблемах Ники, с трудом, но одевшую злополучную форму в назначенный день в апреле (наступившим непомерно быстро), не знает никто на этом празднике—репетиции перед окончательным прощанием с детством.

Но вот уже май не обошелся без сюрпризов. Уроки по-прежнему шли своим чередом, хотя никто сильно не усердствовал. На большой перемене класс Вероники обедал в столовой. Она, как и четыре года назад, занимает с Верой первую парту – ту, что ближе к коридору. Но Ника все равно приходит обычно к столовке последней, потому что не собирается болтаться в куче безумствующих подростков, которых, словно, не кормили с месяц. Иногда она успевает проскользнуть раньше, да нетронутой, рискует и сегодня.

Звонок – и ученики моментально срываются с мест. Ника в азарте тоже бежит. Им предстоит лестница, Серебрянкина прытко сбегает по ступенькам, стараясь держаться у поручней. Но физическая подготовка у нее всегда страдала, поэтому Веронику, конечно, обходят. Она и не в обиде, хотя и не отстает. Однако уже почти спустившись, чувствует, что надвигается опасность. Сообразить не успевает – и раз, пятой точкой пребольно тормозит, практически докатываясь до пола, где ступени кончаются. Падает на правую руку – ту, что ломала в детстве (со здоровьем всегда была большая беда), но, к счастью, не чувствует острой боли и не слышит хруста. Однако голова идет кругом, сквозь туман Вероника успевает заметить нерасторопного – парень с параллельного класса. Ника приподнимается, лишь бы не добил кто еще, ковыляет до столовки, где ей за столом не достается вилки, и приходиться дохромать, держась за голову, до раздачи и взять прибор.

Вероника автоматически жует невкусные макароны, а сама взглядом выискивает наглеца. И находит по светлой макушке. Ее столкнул Лев Беспалов – звезда школы. Богатенький папенькин сыночек, везде и всюду болтающий о своем отце и его деньгах. Нику всегда такие разговоры бесили, но многие мальчишки с восхищением отзывались о нем, хвастались, что где-то удалось поболтать с ним. Девчонки же пылали, мечтая встречаться с таким красавцем. Для Вероники он был слишком смазливым, тщеславным и трусливым, чтобы счесть за достойного кандидата. И сейчас весь его напыщенный вид раздражал Нику, заставлял злиться. Однако Беспалов не улыбался своей лживой, но безукоризненной по красоте улыбкой и вообще выглядел угрюмо, недружелюбно. Впрочем, Серебрянкина перестала рассматривать его, потому как и он бросил на нее недоуменный взгляд. Правильно, он наверняка и не заметил, что чуть не убил ее. Ника фыркнула: вот же напыщенный индюк!

Но после весна не принесла ей ничего другого, еще ужаснее.

Выпускного она ждет с особым чувством. Вероника желает быть там королевой – негласно, для себя. Они с мамой выбирают ей чУдное, светло-зеленое пышное платье. Поэтому вместе с хлопотами над предстоящим событием, а также, разумеется, экзаменами все беды этой весны уходят в сторону. Неприятный мальчишка в том числе.

4

Лев сидит в этой захудалой столовке и не притрагивается к еде, от одного запаха которой его слегка подташнивает. Он не раз жаловался отцу на пропитание в осточертелой ему престижной школе, Беспалов-старший, конечно, указал на недостатки директору, но поваров так и не сменили. Отец…

Лев ненадолго отвлекается от мыслей, заметив странный, долгий взгляд, обращенный на себя. Пялится какая-то несуразная и нескладная девица. Вроде и на лицо ничего, если представить другую прическу и немного макияжа, но а так, нет, ничего интересного. Пусть в ее глазах и нет привычного обожания, что уже дает ей преимущество, но с такими заморышами Лев не знакомится. Он презрительно ухмыляется, когда девчонка первой не выдерживает и прячет глаза, переводит взгляд на своих друзей, что неизменно сидят рядом с ним и всюду сопровождают, словно бояться упустить. Или думают, что Левка умалишенный и без них сразу заблудится. Кто ж знает, о чем они шушукаются у него за спиной?

За четыре года Беспалов добился значительных успехов. Сильно не рвался до учебы, но все равно числился в «хорошистах», а где-то проявлял недюжинный талант – в языках, конечно, с его-то натасканностью с детства. У него нет акцента, поэтому Лев свободно говорит на английском, французском и немецком похлеще их преподавателя, которая в нем души не чает. Еще он умеет прекрасно доносить исторические события как страны, так и мировые, показывать, да в лицах, все важнейшие битвы. Непросто дается математика, на которую делал упор его отец, но по ней у Льва все равно «пять», благодаря уже знаниям своей подружки Алисы. Так же Беспалов по-прежнему несилен в физкультуре: в мелких стычках уже не боится давать отпор, если вдруг таковые случатся, нормативы выполняет, но выше головы не прыгнешь. Его бесит собственная слабость, но он знает о многих своих плюсах, поэтому смиряется с жирным минусом. В конце концов, мышцы можно накачать, необязательно быть при этом суперспортсменом.

И, конечно, Льву удается достичь всеобщего внимания к своей персоне. Быстро, за первые полгода он приобретает звездную славу. Благодаря внешности – у девчонок, благодаря замечательному дару рассказчика и фантазера – у мальчишек. Не лгал Левка только в одном: отец – депутат и крупный бизнесмен, у них крутой коттедж, где он даже провел несколько вечеринок для избранных. Откровенно врал про потерю девственности в десятилетнем возрасте – с ним происходит этот долгожданный, сакральный момент гораздо позже, в пятнадцать. Девочки давно крутятся рядом, но Беспалов долго боится зайти дальше поцелуя и решается на это, только будучи пьяным, во время буйного праздника у себя дома. Зато после он значительно более уверен и спокойно меняет одну подружку на другую.

Неизменной и верной подругой остается лишь Алиса Крайнова.

Алиска весело болтает сейчас с Артемием – другом, которого Льву навязал отец. А Крайнову он по каким-то соображениям выбрал сам, да не в любовницы, а в друзья. Алиса прелестна: русые волнистые локоны, достающие ей до поясницы, томный взгляд голубых очей, аккуратный прямой носик, губы бантиком. Про таких слагают стихи, им посвящают песни, из-за них разворачиваются войны. К тому же, девочка умна: лучшая в их классе в математике, экономике и физике. Даже странно, что она на специализации лингвистов. Крайнова уверяет, что наперекор отцу не желает обучаться экономике дальше, она хочет стать флористом. Левка все беззлобно посмеивается над ее выбором, она куксится, но на самом деле он одобряет, ведь такой воздушной особе цветы действительно будут идеальным занятием, нежели душный офис с похотливым
Страница 7 из 10

директором под боком… От подобных картин Беспалов приходит в жуткую ревность, хотя в обыденности ни разу не чувствовал ничего похожего, когда Алиска, как и он, меняла кавалеров, не глядя. Он любит ее как сестренку и готов оберегать. Сам поражаясь, как тщеславие, гордыня, жестокость и цинизм еще не выветрили в нем эти странного рода заботливость и нежность.

Лев кривится, когда Алиса заливается искренним смехом от шуток Артемия. Так называемого друга Беспалов ненавидит. Грубый невежда, не интересующийся ничем, кроме как соблазнить очередную дурочку и довести потом ту до истерики и нервного срыва. Нет, Льву не было жаль его потаскушек – своих было навалом, – но Артемий никогда не задумывался о будущей профессии, он идет по накатанной дорожке своих родителей, и ему плевать, кем станет. Если Левку тянуло на философские размышления, то приходилось тайком подзывать Алису, чтобы ей одной излить душу, иначе Артемий просто засмеет. И похоронит к черту всю идеально выстроенную репутацию Беспалова. Артемию Зазывалову он никогда не доверял.

– Чего кислый такой? – шутливо интересуется Крайнова, вновь вырывая его из пучины мрачный мыслей, обрушивающихся на Льва потоком. – Стряслось что? Ты уже второй день никакой.

– Какая-нибудь недотрога отшила? – гогоча, спрашивает Зазывалов. Смерив его презрительным взглядом, Беспалов бросает Алисе:

– Позже.

Та понимающе кивает. У них давно от Артемия есть только им понятная «игра взглядов», а тому и невдомек. Он ржет, жадно поедает все, что перед ним, с удовольствием берет порцию Алисы. Льва безнадежно тошнит от этого зрелища. Иногда хочется высказать придурку в лицо все, что накопилось, но нельзя, особенно теперь. Отец Зазывалова – депутат, партнер Беспалова-старшего по ресторанному бизнесу. А сейчас у Вячеслава Юрьевича большие, огромный проблемы, которых у Зазывалова нет. Так что приходиться терпеть, благо, до выпускного недолго.

Мучительная перемена подходит к концу. Лев с Алисой и Артемием спешно выходят из столовой, чтобы не быть затоптанными. Их места за столиком обычно никто не трогает, но ничто не мешает каким-нибудь остолопам невзначай толкнуть Беспалова. Физической боли, самой малой, он не переносит. Они идут в класс биологии, Лев занимает с Алисой одну парту, Зазывалов на уроках обычно соседствует с другим таким же олухом, но небогатым, до которого Беспалову абсолютно нет никакого дела.

Звенит звонок, учительница скучным голосом продолжает тему и напоминает об экзаменах. Лев биологию не сдает, как и Алиса, хотя предмет ей нравится, но сейчас ему важнее скорее выговориться.

– Моему отцу угрожают, – шепчет он. К счастью, оба на последней парте, где их мало, кто услышит.

– Кто? – пораженно спрашивает Крайнова.

– Подонки какие-то, – зло пожимает плечами Лев. – Я точно не знаю, мне мало известно. Но он никогда не был так подавлен. Помнишь, я как-то случайно проболтался, чем он еще занимается?

– Угу, – мрачно кивает Алиса.

– Дело в них. К нам приходила милиция с обыском… Вот, вчера.

– Боже мой, что же будет? – взволнована подруга, с трудом не переходя на бОльшую громкость.

– Не знаю, Лис, – понуро качает головой Лев. – Как бы не самое страшное.

– Думаешь, его убьют? – ошарашенно спрашивает Алиса.

– Надеюсь, что нет, – тяжело вздыхает Беспалов, закрывая голову руками. – Лис, как же страшно.

Крайнова заботливо обнимает его, косясь на преподавательницу. Нет, вроде не замечает. Одноклассники решают задачки, им не до шушукающихся.

– Не бойся, все будет хорошо, – говорит она то, чего он больше всего и ждал, в чем нуждался. – Он же не хранит дома… м..?

– Нет, – убежденно мотает головой Лев.

– Значит, от милиции предъяв не будет. А чего бандитам надо?

– Без понятия, Лис.

– Твой отец – опытный игрок. Не переживай, выход найдется.

Он кивает, глядя на Алису с благодарностью. Верит в положительный исход, хотя в глубине души знает, что вероятность крайне мала. Даже мать неделю как не бывала в салонах красоты, а это первый признак реальной угрозы со стороны, без шуток.

Урок подходит к концу. Никто из учителей многого уже не требует, лишь бы дети не оплошали на экзаменах, а они и так дали все, что могли. Так что Беспалов не парится, что не выполнил задания. Они с Алисой неспешно собирают сумки, чтобы перейти в другой класс, на последний урок. Продвигаются к выходу, где Льва кто-то задевает плечом. Он морщится, медленно оборачиваясь, видит виноватое лицо перепуганного Кольки-очкарика.

– Полегче, урод, – безжалостно шипит Беспалов, хватая очки мальчишки и закидывая их в мусорное ведро в углу.

Зазывалов где-то сзади хохочет, его приятель – тоже, Алиса чуть заметно хмурится, но все же улыбается. Несчастный Коля готов разрыдаться. А Лев с деланным равнодушием выходит в коридор, где вальяжной походкой вновь и вновь доказывает, кто здесь главный.

Через несколько дней, как обычно, вернувшись домой из школы, Лева застает побледневшую, резко состарившуюся мать, которая сообщает, что отца увезли в СИЗО. Она уверяет, что кто-то нарочно подкинул ему наркоту. Лев верит, ужасно разозлившись на ментов. Одним махом ему срывает крышу. Не обращая внимания на мать, он со всех ног бежит в отцовский кабинет, где долгое время, до полного изнеможения, громит мебель, шкафы с бумагами, потрошит ящики стола, рвет шторы.

Ярость полыхает в Беспалове с неделю и больше. В школе от него шарахаются, Артемий не донимает, Алиса молчаливо ходит за ним, боясь, что он выкинет что-нибудь из ряда вон. Он все рассказал ей в день ареста, но больше не пророняет ни слова. Вот буквально мечет глазами молнии, пыхтит, сжимает кулаки и молчит все эти дни. Поэтому Крайнова, конечно, думает, как бы парень не вскрыл себе вены, например, от такого напряжения.

Меньше месяца до выпускного, на котором его точно не будет. Алиса сперва сомневается, но на всякий случай подбирает платье. Единственное, что говорит Лев – «ты обязана пойти». Крайнова подчиняется. И когда случается совсем уж немыслимое, Беспалов ей не признается.

Ему позвонили ОНИ. За три дня до выпуска. Вот так, ни с того, ни с сего, когда его отец изнывал в камере ровно месяц.

«Твой папаша от нас не спрячется там, так и знай», – вещал сиплый голос. – «Должок на нем серьезный. Денюжки свои мы получим, с ментов особый спрос, с фига ли они его только припрятали – неясно. Но пока папаня отдыхает, ты должен отработать за него, сопляк. Иначе живым из камеры ему не выйти, усек?».

Лев не верит, что это происходит наяву. Самый влиятельный, лично для него, человек – его папа, вдруг попал в сомнительную переделку. Мало того, еще и нарушил главное обещание – оставил сына наедине с настоящей бедой. На растерзание волкам. Но он любит отца и не желает ему смерти, определенно.

«Ч-что я могу сделать?» – тихим сорвавшимся голосом спрашивает Лев.

«Предателя мы нашли – тебе меньше работы, радуйся», – смеется противный голос, пробирающий Льва до костей. – «Его надо ликвидировать, малец. Тогда твой папаня будет оправдан перед нами. Пусть себе гуляет, в нашем бизнесе обойдутся без него».

«Ликвидировать?» – запинаясь, переспрашивает Лев.

«Да, малец, именно.
Страница 8 из 10

Изничтожить, понимаешь?».

«У меня… нет оружия…".

«В спальне у твоего папашки есть, проверь», – ехидно поясняет душегуб. – «Не подводи нас, а то ведь и маманя у тебя недурна собой, знаешь…»

Он ударил в самое больное место. Мама для Льва вообще неприкосновенна, и он с большей уверенности выдает:

«Хорошо. Как мне найти его?».

Голос диктует ему адрес. Называет дату – день выпускного Льва. Время – за полночь.

«Будет сидеть и ждать тебя, представь?» – гогочет, совсем как Зазывалов, только куда как противнее. – «Ну все, малыш, надеемся на твою сознательность. Только твой ротик кому-нибудь шепнет о нашем уговоре, или ты сорвешь операцию – все, папаня не жилец, усек?».

«Усек».

Дают отбой. Беспалов трясется, до скрежета зубов. Они разбудили его среди ночи, но теперь и не заснуть. Ужасно обидно за отца. Жутко страшно за маму. Неимоверно жаль себя. Настолько, что он все-таки не удерживает прорывающихся наружу слез. Ревет, как трехлетний ребенок, не останавливаясь и протяжно. Мама его не услышит, как он надеется, потому что родительская спальня далеко от его. Лев искренне верит, что это чей-то злой розыгрыш. И что папа вернется невредимый из СИЗО, кошмар закончится, так как Вячеслав всегда умел выходить сухим из воды.

Три дня проходят для Левы как в бреду. В школу он не ходит, он ждет у окна, высматривая во дворе отца. Алисе на звонки Беспалов не отвечает, послав скупую смс, что все нормально. Пусть девочка празднует, не тревожась. Лев не смыкает глаз ни разу, его разрывает на части. К назначенному сроку он находит пистолет в комнате папы и мамы, нервно усмехаясь осведомленности бандитов. Маму он не видит – иначе мигом нахлынет еще большая жалость к себе, и Беспалов подставит отца.

Он берет такси и едет к месту казни. Мобильник при нем, выключен, чтобы не названивала Алиса. Беспалов удивительно спокоен, но это лишь иллюзия, вызванная долгой бессонницей. Машина уезжает, высаживая его. Он медленно заходит в заброшенный дом. Вокруг темнота, прорезаемая только тусклым светом фонаря. Гуляет ветер, глаза Льва слезятся. Он вздрагивает от каждого шороха. Сердце колотится с такой силой, что закладывает уши. С него сходит седьмой пот, невыносимо душно, несмотря на низкую для весны температуру и легкую рубашку на Льве. Его кричащее имя еще ни разу не оправдало себя.

Ступая по грязи, обломкам дома, всякому мусору, он медленно идет вперед. И тут видит на расчищенной площадке силуэт мужчины на стуле. Лев дрожащей рукой достает пистолет, подходя ближе. Человек опустил голову на грудь, он не шевелится. Не разобрать, сколько ему лет, не увидеть лица. Что хорошо. Лев прицеливается, не выжидая. Прищуривается, давит пальцем на курок. Но вдруг немного оступается, наступая ногой на что-то склизкое. Машинально опускает голову и различает кровь. Какого черта? Беспалов в изумлении таращится на пятно у себя под ногой, потом замечает целую дорожку, ведущую от мужчины на стуле. Но откуда?

Не дав Льву прийти в себя, из мрака по обе стороны от пленника появляются двое мужчин в черных одеждах. Они ухмыляются, насмешливо глядя на Беспалова. У того от зашкаливающего адреналина переклинивает в мозгах, он целится пистолетом в них. Но кто-то мягко и довольно легко отбирает оружие из его рук, подходя справа от Льва, совсем рядом. Третий мужчина говорит с ним тем самым, сиплым голосом:

– Молодец, что пришел. Но эта скотина издохла до тебя, извини, – развел руками он. Лев мысленно надеется на примирение и свой скорый уход. – Поэтому мы чуток пошалим с тобой, – все меняет эта фраза. – Считай, легко отделался, сосунок.

Они гогочут. От переизбытка эмоций мозг Льва, кажется, кто-то отключает. Дальнейшее он воспринимает с трудом, обрывками.

Вот двое громил несут его к какой-то машине. Один достает что-то вроде кипятильника – не разобрать. Беспалов почти теряет сознание, но ему дают ощутимую оплеуху. Потом ему больно жжет руку. До своей отключки Лев улавливает, что его не убьют и не изнасилуют. Ему выжигают какой-то символ на руке. Он кричит, но не слышит сам себя.

А потом обнаруживает себя валяющимся у ворот своего дома. Заботливые подонки – подбросили домой. Руку нещадно саднит, Лев боится и взглянуть, чего они там на нем выжгли. Но задранный рукав не позволяет уйти от неизбежного. Раскрыв от шока рот, Беспалов видит алый лист конопли у своего запястья. Запекшаяся на рубашке кровь – ерунда. Пульсирующая рука – тоже. Теперь он помечен. Позорно и навеки.

Отца выпускают через несколько дней. У них забрали яхту, квартиру, купленную к совершеннолетию сына, два комбината, ферму и депутатское место. Остался коттедж, большое число машин, ресторан. Вячеслав отделался малой кровью. Он не в курсе, почему бандиты так легко от него открестились. Но доволен. Как и мама. А Лев к нему не выходит. Он тихо ненавидит отца. Ему наплевать, сколько у них теперь денег. Это абсолютно потеряло значение.

Лишь через две недели Лев звонит Алисе и просит навестить его.

5

    2006 год

Призраки прошлого ее не преследуют. Вероника с невиданным для нее оптимизмом ждала поступления в Вуз и переезда в другой город на съемную квартиру. И новая жизнь забила ключом. Ей даже кажется, что до сих пор она словно и не жила: сколько новых событий сразу!

Во-первых, учиться на юриста Нике нравится, к четвертому курсу разочарования не последовало. Она будет кем-то вроде архивариуса, что ее вполне устроит. Во-вторых, наконец-то появились по-настоящему интересные, хорошие подружки – Оксана и Ксюша, которые, правда, не сильно выносят общество друг друга. Вероника про себя усмехалась: ну не может она подобрать двух близких друг другу, а не только ей, подруг. Оксанка – вихрь, ураган, постоянно сменяющиеся эмоции, минимум женственности и куча веселых историй, море парней-друзей, с которыми она все обещает свести нелюдимую стесняшку Нику. Ксюха – тоже не скучная особа, мечтательная, как Вероника, презирающая гламур, иногда – циничная и ироничная, но чаще – просто общительная, в меру яркая девчонка. Никто из них в профессии оставаться не намерен, в отличие от упрямой Ники. Но ей без особой разницы. Она снизила свои требования к людям и их уровню способностей. Стало значительно легче и проще.

А в третьих, Вероника-таки научилась спокойно переходить от реальности к фантазиям, никому не мешая и не вызывая дикие путаницы в сознании. Пишет себе помаленьку, а днем с воодушевлением гуляет по чудесной набережной у их Вуза с Оксаной, или Ксюхой. А то и с обеими сразу, если повезет.

Сентябрь, начало третьего курса, и вот оно, обещанное Окс, приближается. Сегодня она ведет Веронику в гости к одному из лучших своих друзей, Валерке. Валера – тоже учится на юриста, но в другом Вузе. Ника волнуется, у нее не складывается общение с парнями с того дня, когда… В общем, в детстве она значительно успешнее общалась с мальчишками, больше предпочитая их компанию, нежели девчонок, но постепенно все сошло на «нет». С другой стороны, тогда Вероника не встретила бы двух необычных, весьма своенравных подруг.

Пар было мало, не в пример треклятому лицею. И вот, Ника, подбадриваемая Оксанкой, торопливо шагает за ней, этой
Страница 9 из 10

рыжеволосой бестией с рюкзачком и кучей значков на нем.

– Валерка еще со школы друг мой – вот такой парень! – поднимает она большой палец вверх. – Тоже читать любит, как ты, серьезный, но и веселый. Из армии вернулся, поэтому на курс нас младше обучается. Вы обязательно должны познакомиться!

Она всю дорогу верещала. Вероника кидала беспокойные взгляды по сторонам, все любуясь красотой этого прекрасного города, наполненного скверами, фонтанами, яркими витринами магазинов, кишащего молодежью, а не богом забытого ее родного городочка. К слову, Оксана была из деревни еще дальше отсюда, но уверяла, что никогда не поселится в шумном городе вроде этого. Ника ее не понимала.

Наконец, они прибыли. Поднялись на третий этаж старенькой хрущевки, постучались в деревянную, прожженную дверь.

Им открывает парень ростом с Веронику. Шатен, голубые, с хитринкой глаза, обычные нос, губы, стройное тело. Ничего особенного, если бы не этот игривый взгляд. Где Оксана видела там серьезность?.. Но что-то определенно привлекает в нем Нику. Она не вполне осознает, но, похоже, это оно и есть, ага. Вожделение… То, что Вероника в себе отрицала, мол, нет, влюбиться – дело нужное и приятное, но не грубое желание с кем-то, кхм, перепихнуться. От Валеры исходило именно такая аура, что ли…

Меж тем, Ника собралась с мыслями, сглотнув. Валерка о чем-то уже щебечет с Оксаной, пропуская их внутрь и лишь мельком взглянув на тихую Серебрянкину. Дома у него по-холостяцки не убрано. Однокомнатная квартира. Чайник на столике в комнате, небрежно сложенные на стульчике вещи. Вроде бы ничего, благо, хоть носков не видно, и ничего не болтается на люстре (а Ника почему-то представляла, будто будет). Кухня тесная, но усесться втроем, а то и впятером – можно. Дело техники. И привычки. Валера рассаживает гостей там, спешно наливая чай. Оксана достает купленный по пути тортик, нарезает. Вероника смущается до предела.

Они перекусывают, плавно перебираясь в комнатку. Валерка достает гитару, Оксана с удовольствием за нее берется, но чуть стесняется. Да, она пишет занимательные песни – Ника не раз слышала, вместе с ней распевая их. Потом Валера еще и включает на телефоне камеру, собираясь запечатлеть момент. Оксанка матерится, но потом поет. Все довольно весело, Вероника почти забывает, где она, растворяясь в музыке, но затем Оксана ненадолго убегает в туалет, а камера медленно переходит на Нику. Внутри нее все холодеет.

– Ну, а ты, поешь? – с интересом спрашивает Валера. – Или что-то еще?

– Пою немного, – робко отвечает Вероника, сглатывая. – Пишу.

– А что?

– Так, рассказы всякие. О любви. Фантастику. Разное.

– Мм, – чуть теряя свою уверенность, делает паузу он. – Дашь почитать? – потом вдруг находится.

– Да, – неловко отвечает Ника, никогда прежде не рисковавшая дать кому-то, кроме мамы, свои жалкие творения.

Он кивает с улыбкой. Она почти тает… Дальше Валера спрашивает что-то о травке, на что Вероника с сарказмом отвечает, что ей для веселья никакой травки не надобно. Он, кажется, удивлен. А она удивлена таким вопросам в ее адрес.

Оксана возвращается, но почему-то не одна. Валера убирает камеру, подымаясь навстречу вошедшему светловолосому парню, который смутно знаком Нике.

– Ты как тут? – хихикнул Валера, ударив приятеля по ладони.

– Кто-то скребся к тебе в дверь, я выглянула, а там это, – засмеялась Оксана, пояснив все за парня. Тот несколько растерян, но не из-за замечания Оксаны, а скорее из-за присутствия ее и Ники в принципе.

– Я пришел за учебником, – сухо говорит парень.

– Ага, погоди, – кивает Валерка, отбегая в сторону.

И тут, ближе рассмотрев его, Вероника хмурится: перед ней Беспалов. Тот самый, что столкнул ее с лестницы и не заметил. Лев тоже смотрит на нее в упор, но вряд ли узнает. Правда, не брезгливо морщится, как в школе, а, напротив, как-то поразительно спокойно, без привычной для него надменности. С некоторым снисхождением оборачивается на Оксану. Сомнений, что это Беспалов, нет точно.

– На! – радостно вручает ему учебник Валера, чем вызывает удивленный взгляд Беспалова.

– Не представишь меня гостям? – он вскидывает одну бровь. Голос холоден, лицо почти неподвижно. Ника поневоле съеживается, обнимает себя за плечи. Он не такой лощеный, как в школе. Кое-что поменялось. Больше сдержанности, и красота какая-то отчужденная, холодная. Смазливого мальчика в Беспалове не чувствуется, но и новый образ его не красит. Вероника только злится сильнее, сама не зная, почему.

– Оксанчик и Вероника, – бросает Валерка, возвращая Нику в реальность и немного приободряя.

– Лев, – говорит он, кивая и неотрывно глядя на Веронику.

– Хм, – выдает Валера, все замечая. – Девочки, это мой нелюдимый сокурсник, – шутливо говорит он. – Хочешь остаться? Левка, оставайся.

С секунду Беспалов еще разглядывает Веронику. Каким-то хищным, пугающим взглядом. Но потом равнодушно кидает:

– Нет. Увидимся, – кивает Валере и выходит.

У Ники спутанные чувства. И странное смятение. Она отходит от наваждения и смотрит на Валеру. Понимая, что все вожделение испарилось. Значит, опять быть Веронике одной. В свои двадцать она имеет несколько неудачных опытов отношений, где дело не заходило дальше разговоров. Теперь, когда Ника была почти готова к маленькому приключению, все снова обрывается, огорчая ее.

6

Иногда он думает, что зря ему не дали убить того нарко-курьера. Глядишь, не было бы той зияющей дыры, что образовалась в нем после унизительного наказания. Лев так и не рассказал никому о своем самом страшном дне. Алисе соврал по случайный ожог, родители и не увидели его метки. Отец стал каким-то блаженным слепцом, довольствующимся малым – рестораном, но его трудно винить. Беспалов-старший старался вернуть утраченное богатство и влияние, и частично сделал это. Но Льву было все равно. В нем слишком сильно бушевала ненависть. Причем не к отцу, не к тем подонкам. А удушающая ненависть к людям вообще. Кроме родителей и Алисы.

Но постепенно Лев заставил себя немного сбавить обороты. Поступил в Вуз, окончательно разорвал всякое общение с Зазываловым, но поддерживал теплую дружбу с Алисой, которая осталась в их родном городе и осуществляла свою мечту. Обзавелся приятелем Валерой, с которым забывал о бедах прошлого. Пристроился оператором сотовой связи в маленьком салончике, чтобы самому оплатить съемную квартиру, ему было стыдно, что за учебу и так платит отец. Поступить на бюджетное место у Льва не хватило мозгов. Зато сейчас учится с интересом, исключительно отлично. Сама мысль куда-то пойти работать появилась, конечно, не сразу и казалась диковинной, но желание зависеть от отца все меньше перевесило.

Жизнь была размеренной, спокойной и без лишней суматохи и фанаток его богатства. Хватит, наигрался уже в звезду. Но тут вдруг встреча с этим воробышком у Валерки дома. Справненькая, с легким румянцем и веснушками на носу самая обычная девчонка, только закрытая и с испуганными глазами. В мешковатой кофте и джинсах – точно, в толпе не заметишь. С чего вдруг она заинтересовала Льва? Где-то он видел эти глаза. Но где и когда – вспомнить не удается.

Уходя
Страница 10 из 10

из квартиры приятеля, он все прокручивает ее образ в голове. Пытается придумать ей, даже имя которой забыл, какое-нибудь качество, чтобы была причина его внезапно проснувшегося интереса. Лев и в школе не отличался влюбчивостью и пылкостью. А после и подавно не верил в любовь. Беспалов пробует списать все на банальное вожделение. И тут же фыркает: к той замухрышке? Брр. Тогда Лев убеждает себя, что всего лишь где-то встречал ее прежде, поэтому так обеспокоился. Он не хотел бы видеться с кем-то из школы, кроме Лис, представлял их гримасы злорадства, заметь они свою бывшую звезду таким ощетинившимся, мнительным типом, который работает оператором связи и перебирается с копейки на копейку. Жалкое зрелище. Лев не лжет самому себе: на их месте он поступил бы точно так же. Высмеял бы, да еще сфоткал для других. С деньгами ты всем друг, но без них – слабак, которого так и норовит пнуть побольнее.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/ekaterina-serebrova/v-zayachey-nore/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Здесь представлен ознакомительный фрагмент книги.

Для бесплатного чтения открыта только часть текста (ограничение правообладателя). Если книга вам понравилась, полный текст можно получить на сайте нашего партнера.

Adblock
detector