Ворон читать онлайн - Бертрис Смолл

Ворон

Бертрис Смолл

Человеческая жизнь – миг в безбрежном море вечности. Но душа человека бессмертна, она хранит память о любви к другой душе, проносит ее через века.

Эта красивая сказка начинается в Уэльсе в одиннадцатом веке, но память Уинн из Гарнока и принца Мейдока возвращает их во времена более давние.

Бертрис Смолл

Ворон

В память о моем друге Томе Е. Хаффе. Тому, который всегда оставался Томом, за исключением того времени, когда он был Дженнифер.

До новой встречи, дорогой.

Bertrice Small

A Moment in Time

Печатается с разрешения издательства Ballantine Books, an imprint of the Random House Publishing Group, a division of Random House, Inc. и литературного агентства Nova Littera Ltd.

© Bertrice Small, 1991

© Перевод. Л.А. Михайлова, 1996

© Издание на русском языке AST Publishers, 2014

Пролог

Где-то в вечности

Любовь отдает только себя и ничего не берет взамен.

Любовь ничем не владеет, и ею нельзя обладать,

Поскольку любви нужна любовь.

    Кахлил Джибран, пророк

В Большом зале Дифида, окруженная зловещим облаком фиолетового тумана, внезапно появилась Анхарид, королева Справедливого народа.

О ее появлении возвестил удар грома, который так мощно потряс кровлю, что все находящиеся в зале в страхе посмотрели вверх, опасаясь быть погребенными под ее обломками.

Когда туман рассеялся, перед взорами присутствующих предстала женщина необычайной красоты. Справедливости ради надо заметить, что Анхарид все же была не столь прекрасна, как ее сестра Рианон, жена принца, владельца Дифида. Наряд королевы мерцал таинственными переливами перламутра. Ее длинные золотистые волосы были заплетены в семь кос, каждую из которых украшали жемчуг и драгоценные камни, вспыхивающие при малейшем движении головы, когда королева неторопливо оглядывалась по сторонам, рассматривая все своим серебристо-голубым взором.

Тейрнион, лорд Гвента, и его хорошенькая жена Илейн стояли со своим сыном Анвилом. Взгляд Анхарид на мгновение потеплел, когда она увидела маленького мальчика. Заметив же Бронуин Белую Грудь, дерзко сидевшую рядом с Пауелом, принцем Дифида, глаза королевы вновь стали суровыми. Стыда не было у этой Бронуин. Она восседала на половине скамьи властелина, словно имела на то право, и вызывающе смотрела на королеву Справедливого народа как на непрошеную гостью. Пауел, надо отдать ему должное, чувствовал себя неловко и выглядел подавленным.

– Сестра! – раздался нежный, но вместе с тем настойчивый голос.

Анхарид обернулась и обняла свою старшую сестру. С едва заметной торжествующей улыбкой она взглянула на Рианон. Народу Кимри не удалось ее уничтожить, хотя одному Богу известно, как они старались. Красота Рианон еще больше расцвела за эти мучительные четыре года.

– Будь милосердна, сестра. – Эти беззвучно произнесенные Рианон слова были тем не менее услышаны Анхарид.

– Сомневаюсь, что они проявили к тебе хоть каплю сострадания, – также беззвучно ответила королева Справедливого народа.

– Некоторые из них заботились обо мне, – заметила Рианон.

– Я знаю, и мой гнев их не коснется, – сказала Анхарид и, отвернувшись от старшей сестры, громко обратилась к присутствующим. Она обдуманно и осторожно подбирала слова.

Тех, кто был добр к ее сестре, Анхарид осыпала благодеяниями и сказочными богатствами. На тех же, кто умышленно и расчетливо обижал Рианон, королева наложила страшное проклятие. Тишина, воцарившаяся в Большом зале во время речи Анхарид, была такая, что казалась зримой.

Потом королева взглянула на мужа Рианон, восседавшего на троне, обхватив голову руками. Силой воли она заставила его посмотреть на нее, и, когда их взгляды встретились, Анхарид заговорила вновь. В ее голосе уже не было гнева, а только глубокая печаль.

– Пауел, властелин Дифида, – обратилась она, – когда ты приехал, чтобы взять в жены мою сестру, Рианон просила тебя лишь о двух вещах: любить только ее и полностью доверять ей. Это все, что она хотела взамен тех жертв, на которые пошла, чтобы стать твоей женой. Ты предал ее. Ты не смог доверять Рианон, когда твои люди осуждали ее только за то, что она не из народа Кимри, и по этой причине сомневались в ее верности. Но если даже Справедливый народ и простит тебя, останется ли твое сердце верным ей? Нет, Пауел Дифида. Твоя любовь не выдержала испытаний, как и твоя вера в Рианон. Даже зная о великих жертвах, на которые она пошла ради тебя, ты оставил ее беспомощной, беззащитной, зажатой между двумя мирами. За это, Пауел Дифида, ты понесешь наказание.

Затем Анхарид, королева Справедливого народа, объ явила приговор Пауелу, приговор столь суровый, что все присутствующие затаили дыхание в благоговейном страхе перед его изощренностью. Когда смысл наказания полностью дошел до сознания Пауела, его глаза широко раскрылись от ужаса, и он всем своим существом восстал против возмездия, которое заслужил.

Перед пораженными взорами придворных Дифида зал стал наполняться серебристой дымкой.

Раздался еще один ужасающий удар грома, который мгновенно рассеял туман, и все увидели, что Анхарид и Рианон исчезли. Бронуин Белая Грудь скулила, охваченная страхом, с жалобным видом уцепившись за руку Пауела. Он яростно сбросил ее руку и закричал вслед жене:

– Рианон! Рианон! Ри-а-нон!

Ответа не последовало, и по мере того, как голос Пауела отдавался эхом и затихал в стенах Большого зала, глубокая скорбная тишина окутывала всех и всё.

Часть I

Уинн из Гарнока

Уэльс, 1066 год

Если в сумерках памяти нам суждено еще раз встретиться, мы вновь поговорим друг с другом и ты споешь мне таинственную песню.

    Кахлил Джибран, пророк

1

Уинн из поместья Гарнок пристально смотрела на могилу своего отца. Всего месяц прошел с того момента, когда Оуен ап Льюилин случайно встретил свою смерть. Могильный холм уже начал зарастать травой, и скоро он будет похож на соседний, под которым покоится ее мать. Как будто все так и было во веки веков. Как будто под холмом не было ничего, кроме земли. Она почувствовала, как слеза потекла по щеке, и нетерпеливо смахнула ее. Уинн не плакала, когда умирал отец. Слезы для слабых, а она не могла быть слабой, как другие женщины. На их плечи не ложилась ответственность за большое, доходное поместье, которое надо сохранить для подрастающего наследника. Им не надо было беспокоиться о безопасности младшего брата и трех сестер.

– Ты оставил мне тяжелую ношу, отец, – с глубоким вздохом сказала Уинн. Оуен ап Льюилин был высоким, красивым мужчиной в расцвете лет. Хотя он владел одним из самых богатых поместий во всем Морганнуиге, никто не завидовал ему, включая короля, Граффидда ап Льюилина, его дальнего кузена. В воинственном Уэльсе он прослыл миролюбивым, хотя, когда того требовал случай, брался за свой меч. Но все же всему остальному он предпочитал свои земли и стада, свою жену и семью и старался не совершать ничего такого, что подвергло бы опасности его родных и близких.

Люди считали, что ему во всем сопутствует удача. В двадцать два года он взял в жены первую красавицу Уэльса, Маргиад, прозванную Жемчужиной. Она подарила ему четырех дочерей и сына. Родив последнюю дочь, она умерла, но даже после такой утраты его по-прежнему считали счастливчиком.

Дети росли здоровыми, и он, конечно, мог жениться второй раз. Оуен был

завидным женихом, однако вторично не женился. Он страстно любил свою жену и глубоко переживал ее смерть. Те, кто знал Оуена ап Льюилина близко, заметили, что после потери Маргиад он перестал смеяться легко и часто, как раньше. Последнюю дочь он назвал Map, что означало на древнем языке Кимри «печаль». Он любил девчушку не меньше других дочерей, но он не был уже и прежним, таким, как до смерти Маргиад Жемчужины. Оуен безжалостно перегружал себя работой, словно пытаясь убежать от реальности вдовства. Не будучи слишком гордым, он не видел ничего зазорного в том, чтобы взять в руки серп и поработать в поле вместе со своими крепостными и рабами. В тот самый день, когда Оуен ап Льюилин погиб, он решил перекрыть крышу амбара соломой. Весенние дожди и зимняя непогода разрушили кровлю. Нагруженный соломой, он оступился и упал с крыши прямо на кучу сена. Вилы, небрежно оставленные в сене, пронзили ему сердце, и он мгновенно умер.

Наследнику Гарнока было всего десять лет, и хотя фактически имение принадлежало ему, управлять им он не мог из-за столь юного возраста. Эта тяжелая ноша легла на плечи его старшей сестры, пятнадцатилетней Уинн, поскольку не было подходящего родственника мужского пола. К счастью, у сирот осталась бабушка по отцовской линии, Энид, которая вела дом, оставив Уинн надзор за большим наследством брата. Были еще и другие проблемы, которые надо было уладить, и Уинн опасалась, что не сможет справиться с ними.

Как лорд Гарнока, ее маленький брат был желанным женихом, но Уинн сомневалась в разумности обручения Дьюи ап Оуена в таком раннем возрасте. В те времена не было ничего необычного в женитьбе десятилетних мальчиков. Но если вдруг Дьюи умрет в детстве, семья его жены может от ее имени потребовать богатые земли Гарнока. Что тогда будет с сестрами и бабушкой? Стоя у могилы отца, Уинн нахмурилась, ибо она знала ответ на этот вопрос. Все они останутся без крова и без пенни в кармане. Все было так сложно! Надо подыскать мужей для Кейтлин, Дилис и Map. Как ей подступиться к этому? У нее самой еще не было мужа.

– Кар! Кар!

Уинн обернулась на резкий крик и хлопанье крыльев. Большой черный ворон глядел на нее с соседнего дерева. Он склонил голову набок, словно вопрошая, что держит девушку на вершине открытого холма под порывами резкого ветра, в котором уже чувствовалось приближение дождя. Слабая улыбка коснулась губ Уинн. Ворон был ее старинным другом. Казалось, у него нет возраста, он все время присутствовал в ее жизни. Ее отец всегда подшучивал над ней, говоря, что это, должно быть, самый старый ворон из всех живущих, поскольку, по его мнению, вороны не относятся к числу особых долгожителей. Но сейчас Уинн была уверена, что птица, смотрящая на нее, именно та, которую она знала всю свою жизнь.

– Привет, Дью! – поздоровалась Уинн, чувствуя себя удивительно спокойно в присутствии ворона. – У меня сегодня нет для тебя хлеба, извини.

Птица, казалось, была огорчена ее словами и издала слабый гортанный звук.

– О, – ласково сказала Уинн. – Я оскорбила твои чувства, верно? Ты прилетел вовсе не за хлебом, а чтобы успокоить меня, старина Дью. Что ж, мои заботы сегодня, конечно, серьезнее твоих.

Она тихо засмеялась.

– А вдруг люди подумают, что я сумасшедшая или колдунья, так как разговариваю с вороном? Мы ведь с тобой старые друзья, правда?

Ворон, казалось, кивнул головой.

Уинн это позабавило.

– Я, пожалуй, пойду, старина Дью. Мне не решить все трудности, стоя здесь и болтая с тобой. Позаботься сам о себе и не слишком воруй зерно, когда мы на следующей неделе будем сеять.

И она стала спускаться с холма, а ворон продолжал наблюдать за ней, удобно устроившись на дереве, но, когда упала первая капля дождя, птица, ворча, улетела на поиски укрытия.

Торопясь домой, Уинн накинула на голову шерстяную шаль. Весенние дожди могут быть коварно обманчивы, а ей не хотелось схватить простуду. Дома по крайней мере будет тепло. Странно, но, несмотря на близость к реке, в нем всегда было сухо. В детстве ее интересовал предок, который построил дом на мысу, возвышающемся над рекой. Взрослея, она поняла, что расположенный таким образом дом был уязвим лишь с одной стороны, но та сторона была окружена каменной стеной с тяжелыми дубовыми воротами, окованными железом, которые закрывали и запирали на засовы на закате солнца или во время опасности.

За этими стенами находились основные постройки имения, главный амбар, кузница, кухня, конюшни, псарня, голубятня, колодец и огород. Дом был построен из камня и дерева, крыша покрыта соломой, в которой было несколько отверстий для дымоходов, что указывало на богатство хозяина поместья. Внутри основной этаж занимал зал, протянувшийся вдоль всего здания и поднимающийся на два этажа вверх. Над той частью зала, которая занимала лишь один этаж, на втором этаже находилась небольшая солнечная комната – спальня Оуена ап Льюилина и его жены. Это было исключением из общепринятого правила, когда лорд и его семья спали в одной комнате, занавесками отделяя одну кровать от другой.

Уинн быстро пробежала сквозь ворота, так как небеса буквально разверзлись, и добралась до дома, облегченно вздохнув. Она стряхнула капли дождя с тяжелой шали, и та стала почти сухой. Завернувшись в нее, Уинн вошла в зал. В двух очагах весело горел огонь, и, как обычно, было уютно и сухо. Ее зеленые глаза обежали зал, заметив бабушку Энид, говорившую что-то слугам, которые принесли вечернюю трапезу, затем остановились на брате Дьюи, который весело играл со щенками и сестричкой Map, потом Уинн перевела взор на двух сестер, Кейтлин и Дилис, которые, по обыкновению, сидели и сплетничали. Увидев ее, Дилис вскочила и подбежала к старшей сестре.

– Где ты была? – захныкала она. – Мы так боялись! Мы узнали, что на нашем берегу вновь появились ирландские работорговцы. Что, если они схватили бы тебя? Что тогда с нами будет? – Ее хорошенький ротик обиженно скривился.

Кейтлин подошла к ним и тоном превосходства сказала:

– Она опять была на могиле, ведь правда, Уинн? Не понимаю, почему ты туда ходишь. Там ничего нет. Отец давно умер. Дилис права. Ирландцы совершают налеты. Тебе следует быть более благоразумной в своих странствиях.

– Спасибо тебе, дорогая сестра, за заботу, – сухо ответила Уинн. – Откуда ты узнала об ирландцах? Их нечего бояться. Мы слишком далеко от берега, чтобы они смогли побеспокоить нас!

– Приезжал гонец! – воскликнула Дилис. – Когда ты ушла!

– Разве я была так далеко, что за мной нельзя было послать? – резко спросила Уинн. – В конце концов, мне виден был дом. Я не заметила никакого всадника.

– Ты его не видела, возможно, потому, что опять предавалась мечтам, – ответила Кейтлин. – Гонец прискакал, сообщил новость и немедленно покинул нас – так приказал ему его хозяин. Я полагаю, Ризу из Сант-Брайда нужен каждый человек, пока опасность не минует.

– Так это Риз прислал гонца, чтобы предупредить об ирландских работорговцах? – Уинн была озадачена. – Любезно с его стороны, но, думаю, необязательно.

– Нет! Нет! – глупо хихикала Дилис, танцуя около старшей сестры, ее золотисто-каштановые волосы разлетались в разные стороны.

– Замолчи, ты, глупая негодница! – прикрикнула на сестру Кейтлин. – Я передам Уинн послание. – Она

повернулась к старшей сестре. – Риз из Сант-Брайда приедет навестить нас. Он будет говорить с тобой об очень важном деле, – гордо сказала Кейтлин, – а это значит только одно – он хочет на тебе жениться! Я сказала гонцу, чтобы он передал своему хозяину, что ты будешь рада и сочтешь за честь принять его, когда ему будет удобно. Если ты выйдешь за Риза, тогда и мы сможем найти богатых мужей! Какая возможность для нас! Ты рада, Уинн?

Слова сестры сначала поразили, а потом обеспокоили Уинн.

– Нет, – наконец сказала она, тщательно подбирая слова. – Нет, я совсем не в восторге от перспективы стать предметом его ухаживаний. Мне придется отказать ему, если он будет просить моей руки, а отказывая, трудно сохранить дружбу, Кейтлин.

– Отказать ему? Почему ты откажешь ему? – завизжала Кейтлин. – Ты погубишь всех нас, эгоистка, до того, как разделаются с тобой!

Уинн вздохнула.

– Кейтлин, подумай немного. Почему могущественный военачальник, владелец большого замка, хочет взять меня в жены? О, у меня неплохое приданое, но имя не столь знатное. Риз из Сант-Брайда может иметь жену и с приданым, и с именем. Зачем ему я?

– Кого это волнует, почему он хочет именно тебя? – раздраженно сказала Кейтлин. – Неужели ты ничего не понимаешь, Уинн? Имея Риза свояком и вдобавок наше приличное приданое, мы можем выбрать хороших мужей. Кроме того, мы в родстве с самим королем.

– Наша родственная связь с Граффиддом ап Льюилином столь тонка, что едва различима, – небрежно ответила Уинн. – Если Риз и собирается ухаживать за мной, то только из-за нашего брата.

– Какое Дьюи имеет к этому отношение? – поинтересовалась Дилис, наморщив свой хорошенький лобик.

– Наш брат – ребенок. Если с ним что-то случится до того, как он вырастет, женится и станет отцом, Гарнок будет принадлежать мне. К счастью, у нас нет ближайших родственников-мужчин, которые представляли бы угрозу наследству Дьюи. Можешь быть уверена, что именно это и имеет в виду Риз, желая поухаживать за мной, – возможную кончину Дьюи. Я не позволю ускорить переселение брата в мир иной, что даст возможность Ризу через меня заполучить Гарнок. Линия передачи поместья по наследству вполне ясна. Сначала через мужскую линию к третьему колену, а затем через женскую линию, начиная со старшей сестры. Риз из Сант-Брайда никогда даже не видел меня. А может, я лысая или беззубая? Но он все равно возьмет меня, чтобы завладеть Гарноком.

– Ты с ума сошла! – сказала Кейтлин, не глядя на сестру.

– Нет, – вступила в разговор бабушка. – Она, возможно, права. Но все же мы не будем судить строго Риза из Сант-Брайда, пока не выслушаем его. А вдруг его предложение окажется искренним? Уинн – практичная девочка. Она ясно видит, в чем ее притягательная сила для могущественного лорда. Хотя Дьюи и является лордом Гарнока, она наследница Гарнока до тех пор, пока у него не появится собственный сын. И все же, моя девочка, – сказала Энид, нежно обняв внучку, – Кейтлин поступила правильно, сказав гонцу, что ты примешь лорда из Сант-Брайда.

– Будем надеяться, что ирландцы отвлекут его на несколько месяцев, – пробормотала Уинн. – Меньше всего сейчас мне нужен поклонник. Надо посеять пшеницу и позаботиться о сене, чтобы было чем кормить скот зимой. Вы же знаете, как трудно на нашей почве вырастить хлеб.

– Сегодня еще четыре коровы отелились, – сказал Дьюи, подойдя к сестрам. – Старушка Бяодвен опять принесла близнецов, и один из них – это крошечный бычок, Уинн.

Она улыбнулась ему, вытаскивая соломинки из его черных волос и нежно взъерошив их.

– Малютка бычок, – повторила она. – Если он хоть наполовину пойдет в собственного отца, он для нас будет просто незаменим.

Довольный Дьюи улыбнулся, а Кейтлин помрачнела.

– Быки и коровы! – раздраженно сказала она. – Неужели это все, о чем ты можешь думать, Уинн?

– Кто-то из нас должен думать о хозяйстве, если мы хотим сохранить поместье – ведь ты хочешь сохранить свое приданое? – ответила ей Уинн.

– Мое приданое – это мое приданое, – твердо сказала Кейтлин.

– Твое приданое – часть поместья, и в первую очередь надо думать о Гарноке, – ответила ей Уинн.

– Есть еще одна причина, по которой ты должна выйти замуж за Риза из Сант-Брайда, если он попросит твоей руки, – упрямо продолжала настаивать Кейтлин. – Ни одна женщина не может управлять поместьем. Я просто не понимаю, почему бы тебе не выйти замуж. Сделай это, и пусть Риз возьмет на себя все хозяйские заботы, пока ты не разорила нас!

– Уинн не надо выходить замуж, если она не хочет этого, ты, эгоистичная корова! – вступился за старшую сестру Дьюи, гневно сверкая голубыми глазами. – Я лорд Гарнока, я сказал вам свое слово!

– Лорд Гарнока! Лорд Гарнока! – передразнила его Дилис, поскольку они с Кейтлин были близки. – Ты всего лишь коротышка!

– Я такой же большой, как и ты, – ответил он смело, протягивая руку, чтобы дернуть Дилис за одну из ее длинных кос, и усмехаясь от удовольствия, предвкушая ее вопли.

Кейтлин хотела шлепнуть брата, чтобы защитить Дилис, но он увернулся от ее руки и, хорошенько нацелившись, пнул ее по голени. Кейтлин взвыла от ярости, потому что удар Дьюи оказался метким.

– Промахнулась! Промахнулась! – смеялся он над ней, прыгая вокруг, пока она терла больное место.

Уинн схватила брата за шиворот и крепко держала его.

– Проси прощения у сестер, – твердо приказала она извивающемуся Дьюи.

– Извините, – проговорил он медовым, раскаивающимся голосом, но в глазах его плясали озорные огоньки. Если Уинн не могла видеть его взгляда, то Кейтлин и Дилис заметили притворство брата. Холодные голубые глаза Кейтлин пригрозили младшему брату, что ему не поздоровится, если она застанет его где-нибудь одного. Кейтлин с уважением относилась к двум вещам: власти и золоту. У Дьюи не было ни того, ни другого, поэтому ее месть могла настигнуть его в любом месте и в любой момент. Однако он мог рассчитывать на забывчивую натуру Дилис. Хотя Дилис была эгоистична и погружена в себя, она редко имела зуб против кого-нибудь в отличие от Кейтлин.

А за стенами дома бушевал ветер, дождь громко барабанил по закрытым окнам. Порывы ветра задували в дымоход, рассыпая в воздухе снопы искр, которые падали, не причинив вреда, обратно в круглое углубление очага.

– Довольно, – твердо сказала Энид. – Остывает вечерняя трапеза, пока мы здесь стоим и спорим о деле, о котором имеем слабое представление. Может, Риз из Сант-Брайда хочет всего-навсего купить у нас скот.

– Всем хорошо известно, что мы не торгуем скотом, – нетерпеливо произнесла Кейтлин.

За столом семью терпеливо ожидал отец Дрю. Это был тихий человечек с карими мигающими глазами, их единственный близкий родственник-мужчина, но, как лицо духовное, он не имел права наследовать Гарнок. Он прожил здесь всю жизнь, за исключением тех лет, которые провел в английском монастыре, откуда вернулся спустя несколько месяцев после рождения Уинн. Как раз в это время умер бывший священник Гарнока, другой кузен, и он занял его место.

Сейчас в животе у него урчало от голода, но он сохранял спокойствие, пока все родственники не уселись за стол. Затем он быстро пробормотал благодарственную молитву за обильную еду, и не успело смолкнуть последнее «аминь», как он

потянулся за своей кружкой.

Энид сдержала смешок и дала знак слугам подавать на стол. Она знала, что никто не ценил еду так, как Дрю, и все же он не был настоящим мужчиной. Баранина, тушенная с луком, морковью и капустой, была разложена на отдельные деревянные тарелки. Это было вкусное, ароматное блюдо, посоленное морской солью и сдобренное заморским перцем. У Энид был утонченный вкус, и ей не нравилась пресная еда. Морская соль была доступна, а что касается перца – он считался роскошью, которую привозили из дальних мест, о которых она ничего не знала. На столе были сыр и свежеиспеченный хлеб, а также кувшин с охлажденным элем.

Когда все принялись за еду, в комнате воцарилась тишина. Уинн, строго нахмурив брови, сделала Дьюи замечание, чтобы он ел ложкой, а не руками. На столе была простая пища деревенских жителей, и ее было вдосталь. Когда они наконец покончили с трапезой и слуги убрали остатки, внесли блюдо со сморщенными яблоками. Они хранились всю зиму с прошлого урожая в холодном погребе и знавали лучшие дни.

– Унесите их, – приказала Энид, – и сварите к завтраку.

– Не забудьте подсластить их! – крикнула вслед уходящему слуге Кейтлин.

– Если она даже съест весь мед в мире, то все равно не будет лучше, – пробормотал Дьюи.

Уинн бросила на брата предупреждающий взгляд, но ей не удалось скрыть легкую улыбку, и он озорно улыбнулся ей в ответ.

– Что он сказал? – требовательно произнесла Кейтлин.

– Тебя это не касается, – ответила Уинн, решительно пресекая продолжение ссоры.

– Интересно, когда Риз из Сант-Брайда начнет ухаживать за Уинн? – сказала Дилис.

– Мы что, должны все время только и говорить о лорде из Сант-Брайда? – раздраженно ответила Уинн.

– Что с тобой? – обрушилась на старшую сестру Кейтлин. – Ты ведешь себя так, словно сам дьявол посватался к тебе. Говорят, Риз – прекрасный человек, ему тридцать с небольшим. Он молод и силен. Только раз был женат, но детей у него нет. Твой сын унаследует Сант-Брайд. Богатый и могущественный человек собирается свататься к тебе, Уинн! Ей-богу, как бы мне хотелось быть на твоем месте!

– Я тоже этого хочу, – спокойно ответила Уинн. – Сейчас мне не нужен никакой муж.

– Тогда ты просто дура! – разозлилась на нее Кейтлин. – Тебе уже пятнадцать лет, сестра, и моложе ты не становишься!

– Если тебя так сильно волнует замужество, я предлагаю заключить брак между тобой и Ризом из Сант-Брайда, если он действительно явится к нам за женой.

– Он не захочет меня, – небрежно призналась Кейтлин, раздраженная своим честным ответом.

– Ты права, – ответила сестра, – и мы обе знаем причину, верно, Кейтлин? Вот почему я не выйду замуж, пока Дьюи не вырастет и у него не родится сын.

– А что будет с нами? – запричитала Кейтлин. – Мы обречены остаться старыми девами только потому, что ты избрала для себя такой путь? Это эгоистично!

– Хватит! – резко оборвала ее Энид. – Постыдись, Кейтлин! Когда это Уинн была эгоисткой? Это ты самая эгоистичная из всей семьи, нам этого вполне хватает. Уинн, я и наш прекрасный юный лорд Гарнока уверяем тебя, что у вас с Дилис будут хорошие мужья.

– Мне не нужен хороший муж, – угрюмо заявила Кейтлин бабушке. – Я хочу богатого и могущественного!

Уинн рассмеялась:

– Ей-богу, Кейтлин, ты тупица.

– Хорошие мужчины обычно скучны, – заметила Кейтлин.

– Ну а если он окажется богатым и хорошим человеком? – подтрунивала над ней Уинн. – Это сделает его более привлекательным для тебя?

– Она, вероятно, сведет его поскорее в могилу, – съязвил Дьюи.

– Только в том случае, если заведу себе любовника, – уточнила Кейтлин.

– Что?! – Энид была потрясена. – Внучка, что это за разговор? Какое зло ты замыслила, моя девочка?

– Ой, бабушка, не волнуйся, – утомленно ответила Кейтлин. – Я не собираюсь лишаться невинности ради минутной страсти, когда я могу продать ее подороже. Тем не менее мне, конечно, очень понравятся плотские отношения между мужем и женой. Так что если я овдовею, то, разумеется, не собираюсь обходиться без них. Я не Уинн, холодная и сдержанная. Я – существо горячее!

– Ты нахалка! – воскликнула Энид и больно ударила ее по щеке, но девушка только посмеялась над бабушкой, потирая хорошенькое дерзкое личико.

Дилис глуповато хихикнула и тоже получила оплеуху в назидание. Из ее больших голубых глаз потекли слезы.

– Отправляйтесь спать, – потеряв терпение, приказала Энид двум девушкам. – Ты тоже, мой бесценный мальчик, – обратилась она к Дьюи.

Не произнеся ни слова, Кейтлин встала и гордо удалилась из зала. Дилис торопливо последовала за ней.

Дьюи поднялся со своего места, поцеловал старшую сестру и бабушку и тоже пошел спать.

– Она плохо кончит, – мрачно предрекла Энид.

– Нет, бабушка, – нежно возразила Уинн. – Это просто потому, что она открыла в себе женщину. Она хочет быть себе хозяйкой в своем собственном доме.

– Но ты ведь не хочешь, – сказала Энид. – Почему так, мое дитя?

Уинн покачала головой.

– Я не смею выходить замуж, чтобы не навредить брату, – ответила она.

– Ты можешь дурачить кого-нибудь другого этой сказкой, но только не меня. В чем дело? Что мешает тебе подыскать мужа? Не отрицаю, возможно, ты и права в отношении Риза. Но кроме него, есть и другие, кому нужна только ты, а не Гарнок. Перед смертью твоего отца были двое, которые просили твоей руки, но ты отказала им. Почему?

Уинн глубоко вздохнула, нервно перебирая ткань своего просторного платья.

– Бабушка, я, наверное, глупая, что верю в настоящую любовь, в то время когда браки заключаются по расчету? Я не смогу чувствовать себя спокойно, если выйду замуж за человека, которого не люблю или не уважаю. Но ведь так не поступают в нашем мире, ведь правда? Кейтлин справедливо упрекает меня, но я ничего не могу с собой поделать. Думаю, мне не стоит выходить замуж, потому что брак – это таинство между Богом и человеком. К нему надо относиться серьезно. Но как я могу воспринимать супружество серьезно, если выхожу замуж ради самого замужества и буду несчастлива в браке?

Энид понимающе кивнула:

– У меня было два мужа. Первого выбрал мне отец. Твой дедушка был замечательным человеком, и я любила его. Когда он умер, я думала, мир померк для меня. Но чтобы не обременять твоих родителей, я вышла замуж вторично. Это было ошибкой. Если бы Хауел ап Мерридид не умер своей смертью, думаю, я бы ускорила его уход в иной мир. Он был жесток. От меня ты не услышишь никаких возражений, дитя мое. Если ты собираешься замуж только по любви, послушайся своего сердца, вот что я тебе скажу!

Уинн соскользнула со стула и обняла бабушку, а старая женщина ласково потрепала ее по волосам.

– Ты всегда понимала меня, бабушка. Всегда. Лучше всех. И почему это так?

Энид рассмеялась.

– Ты похожа на меня, детка. Я ежедневно вижу в тебе себя. Ты привыкла видеть меня седой и старой, но ведь когда-то и я была молода, как и ты, и во мне кипели те же страсти, хотя ты и не осознаешь этого.

– Зато Кейтлин уже поняла, что с ней происходит, хотя и моложе меня, – заметила Уинн.

Энид издала какой-то неопределенный звук.

– Ух, Кейтлин уже родилась всезнайкой. Есть такие женщины, хотя их и немного. Они, кажется, понимают все еще до того, как им скажут. А ты оставайся такой, как есть! У тебя, дитя мое,

такое невинное и чистое сердце.

Мудрые слова бабушки понравились Уинн, правда, она не знала почему. И все же они успокоили ее, и это чувство было с ней все те несколько недель, когда лили непрерывные дожди и нельзя было посеять зерно, а то, что уже было в земле, дождь полностью вымыл, и теперь нужно было пересеивать.

– Вот видишь, – придиралась Кейтлин. – Нам в Гарноке нужен мужчина.

– Ты думаешь, он сможет остановить дождь? – подшучивала над ней Уинн. – Не будь глупой! Если бы ты, Кейтлин, захотела помочь, я бы предложила тебе помолиться, чтобы хорошая погода продержалась до тех пор, пока зерно не проросло и окрепло и посевы могли выдержать ливень.

Кейтлин бросила на сестру едкий взгляд.

– Я лучше помолюсь, чтобы скорее приехал Риз из Сант-Брайда, – парировала она.

– А может быть, нам помолиться, чтобы он не нашел более подходящей невесты, – дурачилась Дилис.

– Или чтобы он сломал себе шею, прежде чем начнет надоедать сестре, – хитро добавил Дьюи, а Уинн от души рассмеялась.

– Ты, глупый маленький гаденыш, неужели ты не понимаешь всей выгоды от брака Риза с нашей старшей сестрой? – зло сказала Кейтлин.

– Я понимаю, какую выгоду ты хочешь извлечь для себя, – ответил Дьюи. – Но если Риз женится на Уинн, это вовсе не значит, что он поможет тебе или Дилис. Пусть Уинн поступает как хочет. Я не буду ее принуждать к браку и тебе, Кейтлин, не позволю делать этого.

– А если она влюбится в него?

– Тогда она получит мое благословение, – ответил мальчик. – Мне бы хотелось, чтобы мои сестры были счастливы в замужестве.

– Я буду счастлива только с богатым и могущественным мужем, – сказала ему Кейтлин.

– Ты это повторяешь уже не первый раз, сестра, – ответил Дьюи. – Не буду говорить слишком высокопарно, Кейтлин, но мне кажется, что в мужчине важны не его имя, положение или богатство.

– Да и в женщине, – добавила Уинн.

– Какие же вы оба дураки! – воскликнула Кейтлин. – Мужчина ищет в женщине многое. Больше золота, чтобы набить сундуки. Больше власти для своей семьи. Сыновей. Золота у нас мало, о власти и говорить не приходится. Зато у нас есть красота, а наша мамочка умела прекрасно разводить скот, что также ценится. А теперь соедини все это с браком сестры с самым могущественным лордом на побережье. – Ее голубые глаза сверкали от удовольствия при мысли, что ей не мешают говорить.

Дьюи покачал головой. Хотя он и был очень молод, но понимал Кейтлин лучше, чем она предполагала или чем ей хотелось. И еще он знал, что никогда не любил ее. Ему жалко было человека, которого она в конце концов поймает в свои сети и женит на себе. У Кейтлин каменное сердце, если оно вообще у нее есть. Она думала только о себе и была равнодушна ко всем остальным.

– Мужчину надо любить, Кейтлин, – сказал Дьюи, хотя понимал, что она не способна никого любить, возможно, даже себя.

– Повторяю тебе, маленький братец, ты дурак! – последовал грубый ответ. – Мужчин не волнует, любят ли их женщины. Власть! Золото! Вот истинные цели. Ты убедишься сам, когда вырастешь и перестанешь верить сказкам, которые так любят рассказывать бабушка и наша старшая сестра.

– Я женюсь только по любви, Кейтлин, – спокойно ответил мальчик. – Какой прок от богатого приданого в доме, в котором поселился раздор между мужем и женой? Каких детей вырастят эти бедные души? Золото не может утешить больное сердце.

Прежде чем Кейтлин возразила брату, Уинн подняла руку:

– Вы не сможете прийти к единому мнению, поэтому я приказываю вам прекратить вашу детскую перебранку. Когда к нам наконец явится Риз из Сант-Брайда, мы со всей почтительностью выслушаем его, что бы он нам ни сообщил.

Сестры кивнули в знак согласия, хотя на уме у каждой было свое. Кейтлин считала, что, когда Риз сделает предложение ее сестре, она уговорит ее принять его и таким образом обеспечит прекрасное будущее себе и Дилис. Она с самодовольной улыбкой окинула всех взглядом.

Дьюи, сощурив глаза, с отвращением смотрел на Кейтлин. Она напоминала злобную кошку, выслеживающую беззащитную мышь. Она не будет поступать по-своему, если он против, а он не одобряет ее поведения. Его права как хозяина Гарнока будут защищены. Он, возможно, и молод, но понимает, что если сейчас не начнет оказывать свое влияние, то позже ему с трудом удастся заставить окружающих воспринимать его всерьез. Он не проявит никакой слабости ради будущего счастья Уинн.

– Только ради тебя, дорогая сестра, – сказал Дьюи Уинн, нежно коснувшись ее щеки своей маленькой рукой.

Кейтлин нахмурилась. От нее не ускользнуло ни значение его жеста, ни его слова, но она сдержалась. В конце концов, ее слова окажутся решающими в этом деле, а не какого-то мальчишки.

Погода улучшилась, и вскоре поля вновь зазеленели всходами. Уинн и Дьюи ежедневно объезжали поместье. Они были привычны для крестьян и рабов Гарнока – молодой хозяин на своем упитанном сером в яблоках пони и его сестра на кроткой черной кобыле. Хотя мальчик в роли хозяина пугал их, но люди Гарнока доверяли леди Уинн и надеялись, что все будет хорошо. В течение многих лет, до внезапной смерти старого хозяина, леди Уинн каждый день сопровождала его в поездках по поместью. Даже когда она была еще ребенком, они знали, что в ней есть что-то особенное. Когда же она выросла, оказалось, что чутье их не обмануло. Уинн умела врачевать, но не знание лекарств, микстур, трав, припарок отличало ее, а благотворное прикосновение ее рук – редкий дар, которым Бог награждал немногих. Поэтому они доверяли сестре своего юного хозяина.

Весна выдалась славная. Скот жирел на лугах, покрытых после обильных дождей сочной травой. Среди молодняка не было потерь, болезни и хищники обошли его стороной, спрос на сыр был небывалый, и не только из-за его качества, а еще благодаря тому, что они делали лишь определенное количество, которое, в свою очередь, повышало цены на сыр, наполняя сундуки Гарнока золотом. Объезжая как-то утром вместе с братом поместье, Уинн подумала про себя, что судьба милостива к ним.

– А Кейтлин больше не жалуется, что нам в Гарноке нужен мужчина, – заметил Дьюи. – Позволив ей купить вдоволь материи и немного драгоценностей у торговца, ты, кажется, несколько смирила ее раздражительность. – Он засмеялся.

– Новые покупки просто отвлекли ее, – мудро заметила Уинн. – Она воспринимает все, что ей позволяют купить, как должное.

Дьюи громко расхохотался, потом лицо его стало серьезным.

– Мы ничего больше не слышим о Ризе из Сант-Брайда, сестра. Но если он сказал, что приедет, значит, так оно и будет. Я не сомневаюсь в этом. Что ты собираешься делать, если он на самом деле попросит твоей руки?

– Я откажу ему, Дьюи. Я ведь тебе уже говорила, что не оставлю Гарнок, пока ты не вырастешь и не женишься. Наши родители, упокой Бог их души, одобрили бы мое решение. Мы как можно скорее выдадим замуж Кейтлин и Дилис, хотя Дилис сама по себе безвредная и простая душа. Кейтлин, однако, нужен муж. Она потеряла покой и поэтому сеет раздор в нашем доме. Она переменится, когда у нее будет собственный дом.

– Ей придется не по душе то, что ты ее так хорошо знаешь, – заметил он.

– В таком случае мы ей просто ничего не скажем, мой маленький братец, – с улыбкой ответила Уинн. – Но у тебя чутье такое же острое, как и у

меня, верно?

– Думаю, что ты станешь очень умной женщиной, сестра, – сказал мальчик, но вдруг что-то отвлекло его внимание, и он закричал, доставая рогатку: – Взгляни! Это тот самый черный бродяга, который ворует зерно! – Найдя в сумке камень, он быстро вложил его в рогатку и выстрелил, не обращая внимания на крики Уинн:

– Нет, Дьюи! Это мой ворон! Не убивай его!

Обычно очень меткий, Дьюи в этот раз промахнулся или, возможно, ворон был более проворным. С негодующим криком птица пролетела над ними, сердито ругаясь.

Уинн засмеялась:

– Не надо даже знать языка воронов, чтобы понять, что он сильно бранит тебя, маленький братец.

– Госпожа! Госпожа! – раздался голос со склона холма, и вскоре к ним подскакал Эйнион, домашний раб. Это был крупный мужчина, такой высокий, что его ноги почти касались земли, когда он сидел на лошади. Широкоплечий, с мускулистыми руками и ногами, с головой, заросшей львиной гривой рыжих волос, падающих на плечи, он являл собой впечатляющее и устрашающее зрелище. Но он сильно хромал, из-за чего и попал в плен. Его схватили после битвы с ирландцами и продали в рабство. Оуену ап Льюилину сказали, что он из Норвегии, далекой северной страны. Хотя походка Эйниона из-за хромоты была неуклюжей, он обладал невероятной силой. Оуен ап Льюилин сразу же полюбил его и инстинктивно доверял ему. Сняв с него ошейник раба, хотя и не отпустив к родной семье, Оуен поручил Эйниону охранять детей. В то время в доме была только малышка Уинн.

– Меня послала к вам леди Кейтлин, – сообщил Эйнион. – Лорд из Сант-Брайда неподалеку и просит разрешения остановиться в Гарноке.

– Наша сестрица, несомненно, передала с гонцом разрешение, – проворчал раздраженный Дьюи.

Эйнион усмехнулся.

– Да, хозяин, – сказал он, а потом добавил: – Она даже не дала бы гонцу утолить жажду, так ей не терпелось, если бы не вступилась бабушка.

– Как жаль, что мы не можем обручить Кейтлин с Ризом, – пробормотал мальчик. – Она бы прекрасно ему подошла!

– Дьюи! – Уинн засмеялась. – Ты опозоришь нас своими дурными манерами, мой юный лорд Гарнока. Риза из Сант-Брайда надо встретить со всей учтивостью, несмотря на то, что я откажу ему.

– А если ты его полюбишь? – спросил мальчик.

– Мне не нужно замужество, которое угрожает тебе, – тихо проговорила Уинн. – Я не пойду на это ради мужской любви, Дьюи, потому что любовь, в которой пылко клянутся, может угасать, пока не потухнет совсем. Нет, мой дорогой, любовь никогда не повлияет ни на одно мое серьезное решение.

Мальчик кивнул, вполне довольный. Из слов сестры он понял, что она не оставит его и оградит от опасности его жизнь, но в карих глазах Эйниона было беспокойство. Леди Уинн слишком молода, чтобы так уж хорошо разбираться в жизни, особенно не имея достаточного представления о мужчинах и женщинах. Она уже не первый раз говорила таким образом, и каждый раз он с любопытством вглядывался в нее, ощущая присутствие еще кого-то. Но перед ним стояла именно леди Уинн, и никого больше. Он озадаченно тряхнул своей большой головой и пришпорил коня вслед за братом и сестрой.

Они прискакали в Гарнок и увидели, что Риз из Сант-Брайда уже опередил их – его воины на конях кружили по двору, пока конюхи пытались навести порядок. Они вздохнули с облегчением, когда вернулась Уинн. Главный конюх подбежал к ней, чтобы взять ее лошадь под уздцы.

– Займись нашими гостями, – тихо приказала она. – Я сама справлюсь.

Как только слуга отошел, его место занял человек среднего роста в богатой одежде.

– Правы были те, кто говорил мне, что Уинн из Гарнока – красавица, – начал он. – Однако они недостаточно воздали должное вашей красоте, госпожа.

– А мне не доводилось слышать, что Риз из Сант-Брайда – льстец, мой господин, – ответила Уинн, глядя на него сверху.

Лицо человека, смотревшего на нее, имело чисто кельтские черты. Голова большая и овальная с почти квадратным лицом, которое лишь немного сужалось к хорошо подстриженной черной бороде и усам, обрамлявшим чувственный рот. Нос был прямой, а глаза, внимательно изучавшие ее, светло-зеленые. Мощная, как у быка, шея свидетельствовала о закаленном в битвах теле. Густые темно-каштановые волосы были коротко подстрижены.

Уинн не отвела взгляда, не желая проявлять слабость. Ей показалось разумным сразу же дать понять Ризу, что ее не запугать и она не будет игрушкой в чужих руках.

– Позвольте мне помочь вам сойти с лошади, госпожа, – сказал он и, не дожидаясь ответа, крепко взял ее за талию и поставил на землю.

Уинн отступила в сторону, стряхнула пыль с одежды, разглаживая невидимую складку на желтом платье-тунике.

– Спасибо, мой господин, – сказала она. – Не зайдете ли вы в зал отдохнуть? – И, повернувшись, пошла в дом.

Риз на мгновение почувствовал замешательство. Ему передавали, что Уинн – неопытная, невинная девушка. А она оказалась достаточно сильной и уверенной в себе молодой особой. И хотя его опыт общения с молодыми девушками был и невелик, он не одобрил ее поведение. Однако ему ничего не оставалось, как последовать за ней, что он и сделал.

Сердечко Уинн, возможно, билось немного сильнее обычного. Итак, это и есть Риз из Сант-Брайда, думала она про себя, стараясь рассуждать логично. Он не производит впечатление покладистого человека, однако нельзя сказать, что он похож и на жестокого. Скорее он напомнил ей цепкую охотничью собаку. Если он хочет заполучить Гарнок, она будет бороться, чтобы отстоять его, и ей это удастся. Гарнок принадлежит Дьюи, и она очень надеется, что брат вырастет, женится и передаст поместье наследникам.

Они вошли в зал. Кейтлин и Дилис выступили вперед, расточая приветствия лорду из Сант-Брайда, когда Уинн представляла его. На каждой было надето одно из лучших платьев-туник. Кейтлин красовалась в розовом с серебристо-черной вышивкой, которое подчеркивало ее светлую кожу. Дилис была в бледно-голубом с сине-розовой вышивкой. Обе хихикали и скромно опускали глаза, когда откровенный взгляд Риза скользнул по ним.

– Ваши сестры прекрасны, – прямо сказал он.

– Они еще очень молоды, мой господин, – ответила Уинн, давая знак слуге принести вино.

– Мы обе достаточно взрослые, чтобы выйти замуж, – смело возразила Кейтлин.

– Сестра! – резко прервала ее Уинн. – Что лорд из Сант-Брайда подумает о такой дерзости? Присаживайтесь, пожалуйста, мой господин. Вы оказали нам большую честь, остановившись в Гарноке.

– Я не просто остановился, госпожа, и вы это прекрасно знаете. Разве я не посылал к вам гонца сообщить, что приеду к вам? Ваша сестра права. Она уже достаточно взрослая для замужества, как и вы. Вот цель моего визита.

Уинн повернулась к Кейтлин и Дилис.

– Покиньте зал, – приказала она, – и пришлите сюда бабушку. А вас, мой господин, я прошу быть сдержанным в речах, пока сестры не уйдут и к нам не присоединится леди Энид, – обратилась она к Ризу.

Он кивнул, весьма довольный. У нее есть манеры, и, что более важно, она благоразумна. Красота, манеры, благоразумие – все это несколько успокоило его тревогу после ее довольно резкого поведения при встрече.

Кейтлин и Дилис ушли, разочарование было написано на их лицах, когда Уинн, слегка улыбаясь, сказала:

– Они будут сплетничать, мой господин, но наше дело, я думаю, должно

остаться между нами.

– Ненадолго, – уверенно ответил Риз.

Уинн на мгновение сдержала себя, потом, опять став радушной хозяйкой, предложила гостю еще вина, свежеиспеченный хлеб и сыр собственного изготовления, при виде которого он причмокнул губами.

В зал вошла Энид. Ее седые волосы были заплетены в косы и уложены короной вокруг головы, делая ее еще выше. Нижняя туника на ней была красного цвета, а сверху было надето платье-туника ярко-синее, расшитое по рукавам серебряными нитями. Ее голову покрывал квадратный кусок тонкой ткани, украшенный серебряной вышивкой и укрепленный наголовной повязкой. В ушах были превосходные гранаты, а эмалевый крест с гранатами и жемчугом покоился на груди на массивной золотой цепи.

– Надеюсь, внучка позаботилась, чтобы вы, мой господин, чувствовали себя у нас уютно, – сказала Энид, таким образом приветствуя дорогого гостя. – Я леди Энид, добро пожаловать в наш дом.

Он поднялся из-за стола при ее приближении и поцеловал ей руку.

– Леди Уинн, кажется, прекрасно справляется с обязанностями хозяйки дома. Прекрасная репутация леди Уинн и слава о ее красоте дошли до меня в Сант-Брайде. – Он сел между бабушкой и внучкой. – Такие достоинства в женщине радуют мужчину, который ищет себе жену.

Уинн покраснела, не промолвив ни слова, а Энид спокойно спросила:

– Вам нужна супруга, мой господин?

– Да, – прямо ответил он. – Вот уже несколько лет, как я овдовел. Пришло время выбрать себе невесту. Человеку моего положения необходимы законные сыновья, чтобы иметь наследников.

– У вас есть незаконнорожденные сыновья? – тихо спросила Уинн.

Его поразила ее прямота – он полагал, что юным девушкам из хороших семей не следует знать о подобных вещах.

– Да, – медленно ответил он. – У меня несколько сыновей. Старшему – семнадцать. Как вы, должно быть, знаете, они не имеют права на наследство.

– Ваша честность, мой господин, похвальна, – сказала Энид и, подняв свой бокал, поспешила скрыть улыбку. Как это похоже на Уинн – смутить такого могущественного воина побережья. Внешность девочки так обманчива. Ее бледное лицо, ясное, с гладкой кожей, создавало впечатление кротости. Но только до тех пор, пока она не начинала говорить, подумала, усмехнувшись про себя, Энид, ставя бокал на стол.

– Скажите, зачем вы приехали в Гарнок, мой господин? – спросила она. – Лучше сразу же вернуться к делу.

Риз из Сант-Брайда с шумом прочистил горло, затем, глубоко вздохнув, сказал зычным голосом, который шел из самой груди:

– Госпожа, я хочу взять вашу внучку себе в жены.

– Вы имеете в виду, конечно, Уинн, – спокойно промолвила Энид. – Не Кейтлин или Дилис.

– Мне нужна старшая, – последовал ответ.

– Вы, разумеется, оказали нам честь, – начала Энид, которую вдруг прервала предполагаемая невеста.

– Благодарю вас, мой господин из Сант-Брайда, за оказанную честь, но я не могу быть вашей женой, – просто сказала Уинн.

– Не можете? Почему, госпожа? Вы уже просватаны? Или вы, возможно, хотите посвятить себя церкви? – спросил Риз.

– Нет, мой господин, я не собираюсь заточать себя в монастырь. У меня есть долг перед семьей, перед моим братом, Дьюи ап Оуеном, лордом Гарнока, который еще слишком мал, перед моими родителями, упокой Господь их души, которые надеялись, что я неотлучно буду при брате, пока он не вырастет и не сможет сам о себе позаботиться. Я не могу покинуть Гарнок, пока не исполню свой долг, а это будет не скоро. Поэтому, мой господин, я благодарю вас за ваше любезное предложение, но, думаю, вам лучше поискать жену в другом месте, – вежливо закончила Уинн.

– Я не хочу никого другого, госпожа, только вас, – сердито ответил Риз.

– Мой господин! Вы ведь не знаете меня. Моя семья едва ли сможет сравниться с вашей, и хотя у меня приличное приданое, но все же не такое, на которое может рассчитывать человек с таким громким именем.

– Вам, госпожа, нечего стыдиться. Разве вы не наследница этого поместья? Гарнок известен на много миль вокруг своими травами и сыром. Это значительное наследство, достойное моей жены.

– Я никогда не унаследую Гарнок, мой господин, – твердо сказала Уинн.

– Вы не можете быть так уверены, госпожа, – возразил он. – Ваш брат молод, пройдет много лет, прежде чем он повзрослеет и у него появятся собственные сыновья. До этого многое может случиться.

– Этого не произойдет, если я буду рядом с ним в Гарноке, чтобы уберечь и защитить его. И я это сделаю, мой господин. Это я вам обещаю, – сказала Ризу из Сант-Брайда Уинн.

– А ваши младшие сестры, госпожа? Вы их тоже будете держать в Гарноке? Разве они не хотят выйти замуж?

– Все мои внучки в свое время выйдут замуж за подходящих мужей, мой господин, – сказала Энид.

– Если вы будете моей женой, леди Уинн, я позабочусь, чтобы у ваших сестер были богатые и с положением мужья. Два моих кузена как раз ищут себе жен. Они молоды, и у каждого есть поместье. Вы вряд ли сможете найти для своих сестер мужей с таким положением, как это могу сделать я. Мы могли бы даже выдать их замуж до того, как вы станете моей женой. Если хотите, это доверие с моей стороны.

– У меня есть маленькая сестричка, – сказала Уинн, интересуясь, каков будет ответ. – Еe зовут Map, и ей шесть лет.

– Ребенок, который своим рождением убил свою мать? После нашей свадьбы ее следует определить в монастырь, чтобы она провела остаток дней, искупая свой грех, – ответил Риз.

– Никогда! – Уинн задохнулась от ярости. – То, что моя мать умерла во время родов, – несчастье, но не грех малютки. Я никогда не заточу ее в монастырь, если, конечно, она сама того не захочет. Если таковы ваши планы в отношении Map, то я с содроганием представляю, что вы приготовили для Дьюи.

– Мальчик будет воспитываться в Сант-Брайде, – ответил Риз. – У меня есть несколько питомцев. Он может вместе с ними обучаться боевому искусству. Это замечательные, сообразительные парни.

– Место Дьюи в Гарноке. Ему надо учиться управлять своими землями и заботиться о людях, а не учиться убивать их! – с негодованием заметила Уинн своему поклоннику.

Он сощурил глаза, словно заново оценивая ее, но уже как противника.

– Госпожа, вы, очевидно, находитесь под чрезмерным впечатлением от моего предложения. Я мог бы пойти к нашему королю, Граффидду ап Льюилину, главе вашей семьи, и попросить вашей руки и опеки над вашим братом и его землями. Как вы думаете, каков будет его ответ, госпожа? Когда я объяснил бы ему серьезность ситуации, вы думаете, он оставил бы Гарнок и его маленького лорда в руках неопытной девчонки? Однако я предпочитаю, чтобы вы приняли мое предложение по собственной воле. Я буду вам хорошим мужем и стану заботливо охранять ваши интересы, чтобы вы могли свободно воспитывать моих законных сыновей, которые со временем унаследуют мое состояние. Что вы на это скажете, госпожа?

– Мне нужно время, чтобы подумать, – ответила Уинн. – То, что вы сказали, заслуживает внимания, мой господин, но я должна решить для себя, правильно ли я поступаю. Знаю, что вы поймете мои чувства, хотя я просто девчонка перед вами.

Риз из Сант-Брайда улыбнулся, обнажив ряд коротких белых зубов.

– Сегодня первый день новолуния, – сказал он. – Когда луна вновь станет полной, я приеду за ответом, моя госпожа.

– Вы останетесь

переночевать? – поинтересовалась Уинн, надеясь, что Риз откажется.

Но вместо этого он кивнул:

– Да, я воспользуюсь случаем, чтобы мы могли лучше узнать друг друга.

– Бабушка, я должна проследить за ужином. Вы ведь не дадите скучать нашему гостю?

– Вы хорошо ее обучили, госпожа, – одобрительно заметил лорд из Сант-Брайда. – А обязанности жены она знает так же хорошо, как и хозяйки дома?

– Она узнает их в день свадьбы, – довольно резко ответила Энид. – Такие знания надо хорошенько хранить, чтобы девушка не стала чересчур любопытной до срока.

– Да, – согласился он и широко улыбнулся. – Учите ее хорошенько, госпожа. Я большой охотник до женского тела. Я приму ее девичью скромность в первую брачную ночь, но потом мне не нужны застенчивость и непокорность. Убедитесь, что ваша внучка понимает это. Я буду часто делить с ней ложе, и не только потому, что хочу наследника, мне просто нравится этим заниматься.

Энид была сражена его откровенностью.

– Надеюсь, – прямо сказала она, – вы будете с женой столь же честны, как и со мной, мой господин.

Он засмеялся. Сочный глубокий звук заполнил зал.

– Да, конечно. Я не столь глуп, чтобы не понять, что женщины бывают разные. Большинство из них слабые, беспомощные существа, у которых на уме только дом и дети. Но встречаются такие, как леди Уинн. Я вижу, ваша внучка умна. Для меня это ценное качество. Случись мне отправиться на войну, я могу доверить ей мой замок и земли, она не станет обворовывать меня, как это сделал бы один из родственников.

Теперь пришел черед Энид расхохотаться. Рассуждения Риза, к ее радости, были здравыми и проницательными. Она понимала нежелание Уинн выходить сейчас замуж за кого-либо, но, несомненно, ее внучка прогадает, не взяв Риза в мужья. Она не придавала большого значения тому, как Риз распорядится судьбой Дьюи ап Оуена, если такая возможность возникнет, поскольку он не казался ей злым.

– Я не буду противиться вашему браку, – сказала она Ризу.

– Спасибо, госпожа, – ответил он.

В зал вошел Дьюи, и Энид с радостью увидела, что он переоделся. На нем была оранжево-красная туника, отделанная по вороту вышивкой, а желтые чулки были подвязаны крест-накрест. Тяжелая золотая цепь отца спускалась с шеи. Он прошествовал к столу и произнес:

– Как лорд Гарнока я приветствую вас, Риз из Сант-Брайда, в моем доме.

Риз обратил внимание, что хорошо обученный слуга немедленно подал мальчику кубок. Старшая сестра, очевидно, проследила, чтобы слуги считались с ним.

– Благодарю вас, Дьюи ап Оуен. Вы, несомненно, хотите знать причину моего визита.

Мальчик кивнул.

– Я хочу взять в жены вашу сестру Уинн. Вы дадите мне ваше позволение жениться на ней?

– Решение должна принять сама сестра. Брак – серьезный шаг для женщины. Если ей позволят выбирать свободно, у нее будет счастливая семейная жизнь. Если же она выйдет замуж по принуждению, на ее долю выпадут горечь и печаль. Я слишком сильно люблю Уинн, чтобы заставить ее вступить в брак против ее воли.

– Если твоя сестра, Дьюи ап Оуен, выйдет за меня замуж, тебе надо будет поехать с нами в Сант-Брайд, чтобы обучаться рыцарскому искусству. Придется ли тебе это по душе? – бросил пробный камень Риз.

– Место лорда Гарнока в Гарноке, а не в Сант-Брайде. Я не горю желанием быть воином, мой господин, – ответил Дьюи, однако, увидев строгий взгляд бабушки, добавил: – Но я благодарю вас за предложение.

Кейтлин и Дилис вновь появились в зале и поспешили присоединиться к остальным.

– Не будь ребенком, Дьюи, – сказала Кейтлин, услышав слова брата. – Лорд Сант-Брайда предлагает тебе сказочную возможность, которой удостаиваются не все юноши. Я слышала, мой господин, что вы принимаете не всех мальчиков, чьи семьи просили вас заняться их воспитанием, а только самых смелых и сильных. Правда?

– Да, – кратко ответил он, раздраженный ответом Дьюи. Кто из мальчиков не хочет быть воином?

– Мы тоже будем жить в Сант-Брайде, когда вы женитесь на нашей сестре? – скромно спросила Кейтлин.

Ее вопрос дошел до него, и он улыбнулся. Подходящая особа, подумал он, прекрасная пара для его слабовольного кузена лорда Коуда. В той ветви семьи было слишком много браков между кровными родственниками. Эта девушка возьмет его кузена на попечение и вырастит сильных сыновей.

– Если ваша сестра, леди Уинн, выйдет за меня замуж, – ответил он Кейтлин, – я дам вам в мужья своего кузена, лорда Коуда.

– А что будет с моими сестрами?

– Малютка Map слишком мала, чтобы думать о замужестве, но у меня есть еще кузен, лорд Ллина, который подойдет для леди Дилис. Оба моих кузена молоды и имеют богатые поместья. Вы довольны, леди Кейтлин? Леди Дилис?

– Да, – ответила Кейтлин. – Это меня очень порадовало, мой господин. Мы будем просить нашу сестру принять ваше предложение, уверяю вас.

Дилис бессмысленно рассмеялась.

Тем временем слуги начали накрывать на стол, ставя перед каждым хорошо отполированную оловянную тарелку и кубок. Нарезанный хлеб был разложен на подносы. Кувшины с охлажденным элем и горшочки со свежим маслом, небольшой круг домашнего сыра на особой дощечке уже были на столе.

Уинн вернулась в зал со словами:

– Прошу прощения, мой господин, за простую еду. Увы, нам не сообщили достаточно точно о вашем прибытии.

Она сделала знак слугам, и они начали вносить в зал блюда с разнообразными кушаньями. Тут были и вареный кролик, и форель, и каплуны, и оленина, два пирога, дичь, плавающая в жирном соусе с красным вином, блюда с морковью, тушеным латуком, зеленым горошком, а также буханки свежего, только что из печи хлеба, такого горячего, что на нем таяло масло. Все это украсило стол.

– Вы прекрасно руководите своим поваром в выборе блюд по сезону, – похвалил Риз. – А вы можете, леди Уинн, обучить челядь на кухне более сложным блюдам?

– Конечно, она сможет, – быстро отозвалась Энид. – Уинн искусна в домашнем хозяйстве, умеет даже готовить лекарства, припарки, микстуры. А Кейтлин делает прекрасные благовония и мыло. Самые лучшие, которые я когда-либо видела.

– Ну а леди Дилис? – спросил Риз.

– У нее ласковый нрав, мой господин, но нам надо еще определить занятие, в котором она будет совершенствоваться, – честно призналась Энид.

Когда подали последнее блюдо – пирог, пропитанный сладким вином, покрытый кремом и украшенный земляникой, все воздали ему должное. Риз откинулся назад с довольной улыбкой на лице.

– Госпожа, – обратился он к Уинн, – я буду в восторге от вашей простой еды, когда вы воцаритесь в Сант-Брайде в роли моей жены.

– Мой господин, – мягко упрекнула его Уинн, – я еще не приняла ваше предложение.

– Вы – та женщина, которая понимает значение слова «долг», госпожа. Вы исполните свой долг перед Гарноком и братом, перед вашими сестрами, Кейтлин и Дилис, перед вашей младшей сестрой Map, которой со временем я тоже подыщу подходящего мужа.

– Нас должны пообещать лордам из Коуда и Ллина, – сообщила Кейтлин старшей сестре. – Они молоды и богаты!

Хохот Риза прокатился по залу.

– Конечно, леди Уинн, вы не разочаруете эту жадную особу, вашу сестру, – пошутил он.

Уинн остановила на нем взгляд своих зеленых глаз.

– Вы ведете нечестную игру, мой господин, – неодобрительно сказала она.

Риз насмешливо посмотрел на

нее:

– Любовь, госпожа, это такая же битва, которую надо выиграть, как и войну.

– Я не думаю, что любовь имеет какое-то отношение к нашему браку, – резко заметила Уинн.

– Если вы допустите ее, госпожа, она будет между нами, – вдруг серьезно произнес Риз.

– Любовь, мой господин, иллюзия. Боюсь, ее часто путают с желанием или страстью. Если брак не удался, любовь тоже уходит, – сказала ему Уинн.

– Моя сестра не верит в любовь, – сообщил Дьюи Ризу из Сант-Брайда.

– А я верю, – тихо ответил тот.

– Вы удивляете меня, мой господин, вот уж никогда бы не подумала, что такой свирепый человек, как вы, способен на подобную глупость. – С этими словами Уинн поднялась из-за стола. – Бабушка проводит вас к месту ночлега, мой господин. Вы должны извинить меня, я очень устала. Завтра я встану вовремя, чтобы попрощаться с вами. – Сделав реверанс, она покинула зал.

– Она слишком мудра для девушки, – подозрительно заметил Риз, внезапно заинтересовавшись, какой мужчина так повлиял на ее отношение к любви и на самом ли деле она невинна. Его жена должна быть девственницей. Он не хочет, чтобы кто-то другой был первым. Его отцовство должно быть вне всякого сомнения.

Прежде чем Энид смогла защитить доброе имя Уинн, до того молчавшая Дилис разумно ответила Ризу:

– Мой господин, Уинн всегда была такой. Когда мы были детьми и наша матушка рассказывала нам сказки, Уинн никогда не верила. Она говорит, что любовь наших родителей друг к другу – очень большая редкость.

– Значит, леди Уинн всегда была такой? – Риз не мог не поверить столь невинной и бесхитростной девушке, как Дилис.

– Да, – просто ответила Дилис.

– А что скажет моя леди Кейтлин? – спросил Риз. – Вы верите в любовь или, как старшая сестра, считаете ее иллюзией?

– Ваш кузен, лорд Коуд, будет добр со мной? – задала ему встречный вопрос Кейтлин.

Риз взглянул на хорошенькую девушку, сидящую перед ним, с темно-каштановыми шелковистыми волосами и ярко-голубыми глазами.

– Да, – ответил Риз. – Он, несомненно, будет от вас без ума, госпожа.

– В таком случае я буду его крепко и долго любить, – ответила Кейтлин.

Риз вновь рассмеялся.

– Вы, госпожа, ответили честно, хотя, без сомнения, удивлены не меньше моего. – Он поднялся и обратился к Энид: – Покажите, где я могу отдохнуть. Завтра я должен отправиться в Сант-Брайд с первым лучом солнца.

Энид проводила его к большой нише, находившейся вблизи очага. Набитый соломой матрас был покрыт мягкой периной, поверх которой были положены шкуры.

– Вам здесь будет удобно, мой господин, – вежливо сказала Энид. – Вам прислать женщину?

– Благодарю, госпожа, не надо. Думаю, что воздержусь от этого удовольствия, чтобы не обидеть вашу внучку, – ответил он.

– Как вам будет угодно, мой господин. Тогда желаю вам спокойной ночи. Эйнион поможет вам снять кирасу. – Она поспешно удалилась, а Риз заметил гиганта, которого уже видел с Уинн и юным Дьюи.

– На тебе нет ошейника раба, – отметил Риз. – Ты крепостной или вольный?

– Я раб, мой господин, но Оуен ап Льюилин снял с меня ошейник в первый же день, как я попал в Гарнок. Он поручил мне охранять детей, и я выполняю его наказ. Позвольте мне, мой господин, помочь вам.

Ловкие пальцы Эйниона начали развязывать ремни, которые удерживали кирасу.

– Все готово, мой господин, – сказал Эйнион, сняв кирасу. Затем он разул Риза, поставив сапоги рядом с кирасой у постели. – Спокойной ночи, мой господин, – сказал он и ушел.

Риз посмотрел, как удаляется огромный раб, затем снял с себя верхнюю тунику, оставшись в рубашке и нижней тунике, и подумал, что не замерзнет под шкурами. Забравшись в постель, он почувствовал себя удивительно уютно. Похоже, что в постели не было вшей и блох. Уинн, несомненно, прекрасная хозяйка.

Зал погрузился в тишину. Заслышав вдруг шаги, он насторожился. Повернув голову, Риз увидел Уинн. Он улыбнулся про себя. Как хорошая хозяйка дома, она перед сном проверяла сама все, даже собраны ли в кучки угли в очагах! Он наблюдал сквозь щелочки глаз, как Эйнион подошел к ней. Их голоса нельзя было различить. Затем раб-великан поклонился Уинн, и они оба покинули зал.

Риз из Сант-Брайда почувствовал, как его тело стало расслабляться, что случалось с ним крайне редко. Покой и уют царили в Гарноке. И все благодаря стараниям Уинн. Он мечтал о том времени, когда Уинн принесет вместе с собой в большой замок в Сант-Брайде такой же покой и уют. Так оно и будет. У нее нет выбора. С довольной улыбкой на лице Риз с наслаждением захрапел.

2

Уинн с облегчением наблюдала за отъездом Риза. Хотя она и не почувствовала в нем жестокости, он был сильной личностью, и это раздражало ее. Он решил, что она станет его женой, а Уинн, несмотря на свою хрупкую внешность, была полна решимости не уступать ему. По крайней мере сейчас она не собиралась замуж. Как отказать Ризу, не обидев его? А что, если он обратится к королю? Великий Льюилин вряд ли будет возражать против брака незнатной родственницы с могущественным лордом. Конечно, как откровенно признался Риз, король предпочтет, чтобы мужчина взял опеку над Гарноком, а не девчонка вроде нее.

– Чума на всех мужчин! – пробормотала Уинн, поддав ногой кусок гальки. Затем, увидев, как Риз повернулся в седле, чтобы помахать ей в последний раз, она, не улыбнувшись, тоже махнула ему рукой. Ущербная луна висела в утреннем небе над лордом из Сант-Брайда, напоминая Уинн о том, что ей осталось только несколько недель, чтобы найти выход из создавшегося положения, если он вообще был.

Ей нужно работать. Ей нужен тяжелый физический труд, который проясняет мысли. Как и покойный отец, Уинн не чуралась работы, которая доводила ее сестер до приступов истерики.

Уинн пошла следом за повозкой на луг, и, когда лошадь остановилась, девушка взяла вилы и стала выгружать из повозки сено и складывать в копну – молодой травы еще не хватало, чтобы прокормить коров. Она работала без остановки, идя по полю вслед за повозкой от копны к копне. Когда повозка опустела, она вместе с возницей поехала обратно к сенному сараю, забралась на сеновал и начала вновь нагружать повозку сеном. Подмышки у платья стали мокрыми, подол, чтобы не мешал, она подоткнула повыше. Спустившись с сеновала, она вновь двинулась за повозкой в поле.

День за днем Уинн работала с крепостными Гарнока от зари до зари. Но ответа так и не нашла. А тем временем ее сестры каждый вечер болтали в зале о своем блестящем будущем в качестве жен кузенов Риза. Они были так поглощены своими разговорами, что не замечали страдания старшей сестры. Зато Дьюи и бабушка видели все.

– Не выходи за него, Уинн, если не хочешь, – как-то вечером серьезно сказал Дьюи. – Разве я этого не говорил раньше? Или я здесь не хозяин? – Он сказал так тихо, чтобы сестры ничего не услышали и не начали опять надоедать Уинн.

– Похоже, у меня нет другого выхода, – неохотно призналась девушка. – Если я откажу ему, он поедет к Льюилину. Я уверена, что ни один благородный человек не захочет, чтобы его невесту тащили к алтарю силой. Отвергнет ли он меня, если я его опозорю таким образом? Если же мне придется выйти за него замуж, надеюсь, я сделаю его похожим на себя, брат.

Энид кивнула:

– Ты мудра, дитя мое. Нехорошо ссориться с мужем, в чьей власти ты находишься.

Ты должна примириться с судьбой до следующего приезда Риза, чтобы встретить его с улыбкой.

Уинн глубоко вздохнула.

– Я не хочу выходить замуж. Я ничего не имею против Риза, хотя и подозреваю, почему он выбрал именно меня. Он наверняка мечтает когда-нибудь завладеть Гарноком, но думаю, бабушка, мы с тобой сможем перехитрить его. Он не кажется мне злым, но все же мне следует отказать ему.

Энид часто слышала возражения старшей внучки против замужества, но ей не приходило в голову поинтересоваться, почему она так настроена против него.

– Что тебя пугает, дитя? – мягко спросила она. – Может, тебе будет легче решиться, если я объясню тебе тайну брачного ложа прямо сейчас? Супружество – естественное состояние женщины. Браки между мужчинами и женщинами были всегда. Разве церковь не этому учит нас?

– Я боюсь не брачного ложа, бабушка, – честно ответила Уинн. По правде сказать, подумала она про себя, это было единственное в супружестве, что бы ей хотелось познать на собственном опыте.

– Что же тогда? – спросила Энид, не в состоянии понять, почему внучка хочет отвергнуть Риза, не питая к нему отвращения, не боясь близости с ним, не имея желания посвятить себя Богу.

Уинн минуту подумала, потом медленно заговорила, словно взвешивала каждое слово:

– Я хочу сама распоряжаться своей судьбой. После смерти отца я вольна поступать по собственному разумению. Поймет ли меня Риз? Не думаю. Он будет потрясен такой женой и силой добьется повиновения. Бабушка! Я не хочу такой жизни! Возможно, когда-нибудь я встречу человека, который поймет меня и полюбит, несмотря ни на что, но до тех пор я предпочла бы не выходить замуж.

Две женщины сидели у очага, совершенно забыв о Дьюи. Энид подалась вперед и взяла руки Уинн в свои и с чувством пожала их.

– Бедное дитя, – проговорила она, ее глаза были влажными от переполнявших ее чувств, – то, чего ты хочешь, – совершенно невозможно. Женщины не живут так, как предлагаешь ты. Они либо выходят замуж, либо идут в монастырь. Монастырь не для тебя. У тебя нет выбора, Уинн, и ты должна смотреть правде в глаза.

Девушка промолчала, и Энид продолжила свой монолог:

– Риз грубый малый, но в нем чувствуется доброта. Нетерпеливый мужчина не дал бы тебе время для размышления. Он полюбит тебя, если ты дашь ему такую возможность. И не потому, что любовь необходима в супружестве, но она делает брак крепче. Обручившись с Ризом, ты обеспечишь будущее по крайней мере двум сестрам. Это немало, дитя.

– А что будет с Дьюи? – тихо спросила Уинн.

Энид усмехнулась.

– Ты, дитя, поглощена его судьбой, но в таком деле тебе нужно проявить еще и мудрость. Риз будет счастлив, если ты примешь его предложение, но тебе совершенно незачем выходить за него замуж по крайней мере в течение года. Скажи ему, что свадьба будет через год, в весенний праздник Белтейн[1 - Белтейн – старый кельтский праздник. В этот день – 1 мая – разжигают костры.]. А мы тем временем отправим послание королю с просьбой разрешить брак, а Дьюи одновременно попросит Льюилина, чтобы его не принуждали покидать Гарнок и его земли, когда лорд из Сант-Брайда станет его опекуном. Дьюи сам отправится к королю вместе с отцом Дрю, чтобы молить о своем деле. Король добр к родственникам, какими бы дальними они ни были. Решимость Дьюи и его страстная любовь к Гарноку подействуют на Льюилина, к тому же Риза, хлопочущего о собственном благе, там не будет. Король, несомненно, удовлетворит просьбу мальчика. Мне кажется, Риз не осмелится спорить с ним, вряд ли у него вообще появится такое желание.

– Хороший план, бабушка, но я все же не могу согласиться на такую судьбу. – С каждым днем она чувствовала себя все больше в западне, беспомощной и неспособной найти выход.

– Ты должна принять предложение Риза, дитя, – сказала Энид. – Есть ли у тебя другой выбор? Две недели ты работаешь словно рабыня. Сам собой напрашивается только один ответ. Осталась, правда, последняя надежда. Отправляйся завтра в лес и приведи свои мысли в порядок. Лес всегда был твоим любимым местом. Поброди по нему и насладись чудесами весны. Может, и придет к тебе другое решение. Не знаю, что тебе еще посоветовать.

– Да, – задумчиво сказала Уинн. – Я пойду в лес! Возьму корзину для трав. Эйнион говорит, что вдоль ручьев уже растет кресс-салат. Если найду, то нарву каперсов. Мне не хватает их для лечения зубов. Этой весной ко мне обращаются с зубной болью больше, чем в прошлые годы.

На следующее утро, перед самой зарей, Уинн выбралась из дома босая, одетая в старое зеленое платье, из которого почти выросла. Ноги от росы стали мокрыми и холодными. Как только она вошла в лес, ее умело подобранный костюм сделал Уинн почти невидимой, если б не нижняя неокрашенная туника, выглядывающая из-под зеленого платья. Хотя лучи солнца еще не проникли в лес, но птицы уже начали просыпаться, будя друг друга. Это время Уинн любила больше всего – краткие минуты перед восходом солнца.

Еле различимой тропинкой мимо поднимающихся к небу дубов и буков Уинн пробиралась к небольшой лощине, где было озерцо с чистой прозрачной водой и песчаным дном. Кружевной водопад падал со скал в это озеро. Улыбаясь, Уинн поставила корзину на землю, скинула одежду и вошла в воду, дрожа от ее первого прикосновения, затем быстро нырнула и мгновенно вновь появилась, разбрасывая вокруг себя брызги и радостно смеясь. Она неторопливо поплыла по озеру, ее длинные темные волосы, как шлейф, плыли за ней. Уинн окончательно проснулась, и мысли ее прояснились. Несмотря на предстоящий ей выбор, она впервые за две недели почувствовала умиротворение.

Приплыв на мелководье, она встала, озаряемая единственным лучом солнца, пробившимся сквозь листву, и отжала волосы. Внезапно поднявшийся легкий ветерок вызвал у нее слабую дрожь, и соски ее маленьких грудей сморщились от холода. Обнаженная, она села на поросший мхом берег, чтобы обсохнуть. Девушка сидела тихо, еле дыша, стараясь слиться с окружающей природой. Семейство красных оленей вышло из леса на том берегу озера, чтобы напиться, и опять скрылось в чаще. Лисица прибежала на водопой, увидев Уинн, села и с любопытством разглядывала ее несколько минут, прежде чем удалиться по своим делам.

Внезапно Уинн почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Она быстро огляделась по сторонам и увидела на дереве наблюдавшего за ней ворона.

– Это ты, старина Дью? – засмеялась девушка. – Как не стыдно! Фи! Подглядывать за дамой во время купания! – Уинн вскочила и погрозила ворону пальцем. Птица склонила голову набок и разглядывала ее с таким восхищением, а может, Уинн от смущения это только казалось, что девушка залилась краской и потянулась за рубашкой, чувствуя себя при этом несколько глупо. Ей стало как-то неуютно, и она поспешила одеться, взяла корзину и пошла прочь от озера.

Весь день птица сопровождала ее, время от времени отлучаясь по своим делам, но всегда возвращаясь к ней, и они вместе продолжали путь. Уинн любила лес вокруг Гарнока. Но если спросить, что же привлекало ее в нем, она не смогла бы дать разумный ответ. Уинн чувствовала себя в нем как дома. В нем для нее не было ничего угрожающего даже в самую плохую погоду или во мраке ночи. Были такие, кто старался избегать леса в определенное время,

вспоминая старинные легенды и рассказы, чтобы оправдать свои страхи и суеверия о колдовстве, эльфах и Справедливом народе, который населял этот лес в древнем Уэльсе.

Она нашла нежные молодые каперсы и быстро нарвала их, поскольку их лучше всего собирать рано утром, до того, как высохнет роса. Лес начал редеть, и перед ней наконец открылся солнечный луг в полном цвету. Уинн собрала бледную лаванду и белые цветы тысячелистника, из которых делается прекрасный возбуждающий напиток, а также чудесная мазь для ран. Говорили, что их можно использовать и для приготовления волшебного зелья, но Уинн об этом ничего не знала. Она увидела розовый окопник и выкопала его вместе с корнями, которые помогают при болезни почек, а из цветов, если правильно извлечь сок, получается замечательное средство для протирания кожи. Потом она обнаружила одуванчики и выкопала несколько растений. Молодые листочки хороши для еды, из цветов делают приятное вино, а корни используют как лекарство для печени. Перед тем как вернуться в лес, Уинн остановилась, чтобы нарвать большой пучок фиалок. Их засахаренные цветы были изысканным угощением, а отвар из них облегчал головную боль и снимал раздражение. Даже просто понюхав их, человеку становилось легче, но Уинн это, к сожалению, не помогало. По узкой тропинке она поспешила к маленькому ручейку, который весело журчал по заросшим лишайником камням. Вдоль него рос кресс-салат, но девушка решила сначала подкрепиться хлебом и сыром, которые прихватила с собой. Она присела около дуба, порылась в корзинке и вытащила аккуратно завернутую салфетку. Развернув ее, она разложила на ней хлеб и сыр.

Ворон, усевшись на сук ближайшего дерева, с надеждой смотрел на еду, издавая горлом мягкие звуки.

Уинн засмеялась.

– Значит, ты тоже проголодался, старина Дью? Что ж, ты мне сегодня утром составил компанию, и я с радостью поделюсь с тобой. Держи! – Она бросила птице кусочек хлеба.

Слетев на землю, ворон подобрал хлеб и вернулся на преж нее место, чтобы съесть его.

Уинн вздохнула, вдруг став серьезной.

– Что мне делать? – заплакала она. Затем посмотрела на своего спутника, словно ожидая от него помощи. Действительно, ей иногда приходила в голову причудливая мысль, что ворон, возможно, меняет свой облик. Может, он один из тех существ, которые с незапамятных времен жили среди ее народа и о которых шептались люди? Церковь запрещала такие разговоры, но такие вещи проникли глубоко в душу народа, гораздо глубже, чем церковь.

– Если ты на самом деле оборотень, старина Дью… если ты действительно волшебное существо… пожалуйста! О, пожалуйста, помоги мне сейчас! Риз из Сант-Брайда не злой человек, но он упорно добивается меня в жены, хочу я того или нет! Я не хочу выходить за него замуж! Не хочу! Если б ты только мог мне помочь! – Она обхватила голову руками и разрыдалась.

Ворон с любопытством разглядывал девушку и, поддавшись ее настроению, нежно каркнул, как будто в знак симпатии.

Уинн почувствовала на себе его взгляд, но, подняв голову, увидела только большую черную птицу со склоненной головой. Она громко рассмеялась, но в смехе не звучала радость. В нем звенело ее отчаяние.

– Бедный Дью. Как тебе понять меня? Ведь ты только птица. Как бы мне хотелось свободно летать, как и вы, и так же свободно выбирать себе супруга. – Она опять вздохнула. – У меня нет выхода. Я должна выйти замуж за Риза, хотя и не люблю его. Я должна пойти на это, чтобы у моих сестер Кейтлин и Дилис были богатые мужья. Чтобы бабушка и брат могли жить в спокойствии и безопасности, мне придется держать Риза на расстоянии. Чтобы обеспечить будущее малютки Map.

Уинн опять горько заплакала.

– Как мне перенести все это? Ох, как же мне перенести? – всхлипывала она. – У меня нет другого выбора. Вряд ли церковная жизнь для меня, а если я убегу от Риза в монастырь, кто позаботится о брате и сестрах? Кто сохранит Гарнок для Дьюи? Конечно, не Кейтлин и не Дилис! Я должна выйти замуж за Риза из Сант-Брайда. И мне надо покориться своей судьбе до его приезда. Луна уже прибывает, и через несколько дней настанет полнолуние. Он вернется за ответом, заранее зная, каков он будет. Я не осмелюсь предстать перед ним в слезах, мне надо встретить его с улыбкой.

Уинн смахнула слезы и потянулась за сыром. Какая польза в слезах? Они не помогут. Она машинально жевала сыр и небольшой кусочек хлеба. Еда казалась ей безвкусной и застревала в горле, прежде чем лечь в желудок. Она раскрошила остатки хлеба и сыра и разбросала под деревом, чтобы птицы и мелкие твари могли полакомиться.

Со своего удобного места ворон молча наблюдал за ней. Она погрузилась в дремоту. С раннего детства ей снился один и тот же непонятный сон. Неясные краски и образы окружали и обволакивали ее, но не угрожали. Скорее ее угнетало ощущение глубокой, огромной печали. Мрачное уныние было столь велико, что после пробуждения, услышав свое имя, она не сразу поняла, что кто-то ее настойчиво зовет. Ее лицо было мокрым от слез. Глаза Уинн раскрылись, и на миг она подумала, что перед ней стоит большой темный человек, но потом, сосредоточив взгляд, она увидела только дерево и своего друга, старину Дью, который терпеливо ждал в ветвях.

С неуверенным смешком она встала на ноги, определив по солнцу, что день скоро начнет клониться к вечеру. Затем, вспомнив о кресс-салате, она опустилась у ручья на колени, нарвала большой пучок, положила его в корзину и пошла домой. Короткий сон не освежил ее, и она по-прежнему не знала, как ей избежать брака с Ризом. В оставшиеся до полнолуния дни она должна будет смириться с неизбежностью замужества. Хотя желание Риза взять ее в жены основано не на таких возвышенных чувствах, как у влюбленного человека, но он мог не опасаться быть обманутым своей избранницей. Она будет ему хорошей женой хотя бы потому, что собирается во что бы то ни стало увидеть своего брата дожившим до зрелого возраста, когда Ризу уже не удастся унаследовать через нее Гарнок.

Выйдя из леса, она увидела свой дом, и мягкая улыбка озарила ее лицо. Это был не замок, но она его любила всем сердцем. Старый камень и дерево, увитые зеленым плющом, говорили о любви и преданности этой земле нескольких поколений. В доме всегда царило счастье, и солнце лило на него свой свет. Уинн не сомневалась, что будет тосковать по дому, но в тайниках души девушка знала, что однажды покинет Гарнок. Когда у брата появятся дети, она уйдет, удовлетворенная тем, что выполнила свой долг…

Она помедлила, чтобы в последний раз подумать обо всем, и, поискав глазами Дью, увидела его сидящим среди переплетенных веток ближайшего куста.

– Что ж, старый друг, выбора у меня нет, я приму предложение Риза, – сказала она ворону.

– Кар! – ответила птица.

– Знаю, знаю! – Уинн уныло улыбнулась. – Но у тебя тоже нет ответа, старина. Я бы вышла замуж по любви, но в мире, в котором я живу, так не принято. Как мои сестры подсмеиваются надо мной из-за этого! И кто скажет, что они не правы? Я поступила бы эгоистично, отказав Ризу. Он обеспечит богатое будущее моим сестрам. Думаю, мы с бабушкой сумеем уберечь Дьюи от жадности Риза. А если нет, то у меня все равно нет такой роскоши, как выбор. Но если б только он у меня был, я бы отказала Ризу. Отказала!

– Кар! – ответил ворон и

улетел, совершив один круг над домом, прежде чем отправиться к ближайшим холмам.

– Прощай, Дью! – крикнула Уинн ему вслед, немного опечаленная, что он покинул ее, и вошла в дом, передав корзину слуге.

– Где ты была? – грубо спросила Кейтлин, ее обычно бледные щеки пылали от раздражения. – Ты проходила целый день! – Она смотрела на Уинн со своего места у камина и одновременно расчесывала длинные темно-каштановые волосы.

– Я тебе была нужна? – поинтересовалась Уинн. – Я была в лесу. Бабушка знала.

– Как ты можешь бродить по этим сырым и ужасным лесам? – Кейтлин изящно вздрогнула и, отложив гребень в сторону, заплела волосы в две аккуратные косы.

– Кому-то надо собирать травы для припарок, тоников, лекарств, – ответила Уинн сестре. – Тебе, Кейтлин, придется заниматься этим в доме твоего мужа. Я пыталась научить тебя, но ты этим не интересуешься. Хорошая хозяйка замка должна знать, как ухаживать за людьми.

– У меня будет богатый муж, – последовал ответ Кейтлин. – Одни слуги будут собирать травы, другие готовить из них лекарства, о которых ты всегда так много болтаешь.

– И у меня тоже! – выпалила Дилис.

Уинн вздохнула. Спорить с ними бесполезно. Они думают только о себе.

– Ты уже решила принять великодушное предложение Риза и перестать вести себя как дурочка? – спросила Кейтлин. – Если он хочет взять тебя в жены, то добьется своего. Но если тебе вздумается противиться ему, тогда он может не дать нам в мужья своих кузенов.

– Я как можно любезнее приму предложение Риза, Кейтлин, хотя, будь у меня выбор, я бы отказала ему, – грубо ответила сестре Уинн. Ее поглощенность собственной персоной была сегодня особенно раздражающей.

– Дитя мое, тогда, наверное, вот ответ, который ты искала, – произнесла Энид, услышав слова Уинн.

– Мне кажется, другого выхода нет, – согласилась она. – Но все же, бабушка, я надеюсь выйти замуж по любви.

– Ты неисправима, – сказала ехидным тоном Кейтлин. – У тебя, однако, хватило благоразумия не совершить ошибку. Теперь, когда ты наконец пришла в согласие сама с собой, доставив всем нам много неприятных минут, позаботься заранее, до своего брака, получить у Риза брачные контракты для меня и Дилис, чтобы он нас не обманул.

– Да, Уинн, ты не должна продешевить, добейся для нас от Риза самой высокой цены, – добавила Дилис.

– Я поступлю лучше, чем вы хотите, – ответила сестрам Уинн. – Я буду настаивать, чтобы вы первыми вышли замуж и хорошо устроились во владениях своих мужей. А уж только после этого я стану женой Риза. Вы довольны? – спросила она сестер, слегка подшучивая над ними. Но они ничего не заметили.

– Да! – Кейтлин широко улыбнулась, глядя на старшую сестру. – Очень практично с твоей стороны!

– Да! – вторила ей Дилис.

– А у меня будет когда-нибудь муж? – спросила крошка Map, которая, оставшись незамеченной, слышала весь их разговор.

– Да! – Уинн улыбнулась сестричке. – У тебя будет прекрасный молодой лорд, который приедет в Гарнок верхом на коне и увезет тебя, чтобы ты стала его красивой невестой.

– Какая чушь! – пробормотала Кейтлин.

– Я хочу кучу детей, – объявила Map.

– Они у тебя будут, мой ягненочек, если ты того хочешь. – Уинн рассмеялась, взъерошив светло-каштановые волосы Map, отливающие золотом.

– Вот видишь! – Map показала язык Кейтлин, которая сейчас была в хорошем расположении духа и не обратила внимания на ребенка.

– Ты вовремя приняла решение, – сказала она Уинн. – Риз обязательно будет здесь завтра.

– Нет, – возразила Уинн. – Раньше полнолуния он не приедет.

– Завтра, – повторила Кейтлин. – Ты потеряла счет дням, сестра. – Сердце Уинн на мгновение упало, но потом она собрала всю свою волю и попыталась рассмеяться.

– Если завтра на самом деле полнолуние, тогда я действительно потеряла счет дням.

– Зато я нет, – резко ответила Кейтлин. – Я мечтаю о том дне, когда выйду замуж за кузена Риза и уеду из Гарнока в собственный дом. Это время тянется для меня так долго.

– И для меня, – откликнулась Дилис.

Уинн с грустью покачала головой. Для нее самое тяжелое – покинуть Гарнок, а сестры готовы были расстаться с родным домом как можно быстрее.

– Не думай о них плохо, дитя мое, – тихо сказала бабушка, когда Кейтлин и Дилис вернулись к своим делам. – Ты старше, и естественно, что любишь Гарнок больше, чем они. Они знают, что не унаследуют эти земли. Поэтому их ничего с ними не связывает. Они озабочены тем, чтобы получить место, которое можно было бы назвать собственным.

– Но ведь я тоже не получу в наследство Гарнок, – заметила Уинн, – однако я люблю его.

– С благословения Бога, дитя, ты не унаследуешь его, но всегда есть шанс, что Дьюи не достигнет зрелости или у него не будет наследников. Если такое случится, тогда ты будешь хозяйкой Гарнока. Вероятность того, что и ты, и Дьюи умрете, невелика. Твоя сестра не глупа. Возможно, сварлива, но не глупа.

– Кстати, где мой бездельник братец? Я что-то его не вижу после возвращения из леса. Куда он, бабушка, запропастился?

– Он сказал, что пойдет днем ловить птиц, – ответила Энид.

– Эйнион пошел с ним?

– Нет. В этом не было необходимости. Дьюи оскорбился бы, если бы ему дали провожатого. Ты чересчур оберегаешь его, Уинн. Он мальчик и лорд Гарнока, и к нему надо соответственно относиться. Кроме того, Эйнион обучал Map верховой езде. У нее был бы разрыв сердца, если б урок не состоялся. Она так любит своего толстенького пони. – Энид улыбнулась – малышка была ее любимицей.

Уинн глянула в окно и нахмурилась. Небо покрылось тучами, хотя она и не видела заката солнца, становилось темно, как ночью.

– Эйнион, – позвала она великана, когда тот вошел в зал. – Ты видел брата?

– Нет, госпожа, с тех пор как он ушел, но я пойду на двор и спрошу у людей. Он может быть в конюшне. – Эйнион удалился.

– Бабушка, я понимаю, что с моей стороны глупо так тревожиться, и в душе осознаю, что чрезмерно опекаю Дьюи, но на мне лежит ответственность за него! Если с ним что случится до его совершеннолетия, я буду винить себя за то, что не оправдала ожиданий родителей и не выполнила своего долга перед Гарноком. Мне претит сама мысль, что я могу извлечь для себя выгоду за счет брата. Ты можешь это понять? – Обычно спокойные черты лица Уинн были искажены страданием.

– Я понимаю, дитя мое, – успокоила ее бабушка, но сердце ее переполнял гнев за жестокую судьбу, которая возложила на это юное создание столь огромную ответственность. Еще она в душе сердилась на своего умершего сына, упокой Господь его душу, за то, что он внушил своей любимой дочери Уинн такую страсть к Гарноку, которая не может быть никогда удовлетворена. Они жили в суровое время, и дети умирали часто. То, что у Оуена и Маргиад родились здоровые дети – благословение Божье и чудо, но Дьюи и Map еще очень маленькие, и их подстерегают всякие опасности. Если несчастный случай или болезнь унесет их, Уинн не может нести всю ответственность, и Энид сказала внучке об этом, пожимая ей руку. Однако она видела, что хоть та и кивает в знак согласия, но по ее зеленым глазам было видно, что она не желает, чтобы ее успокаивали.

В зал вошел Эйнион со словами:

– Молодой господин еще не вернулся, госпожа.

Уинн побледнела и, еще раз взглянув в окно, с беспокойством

сказала:

– Наступила ночь. Что, если с ним что-то случилось и он лежит раненый или напуганный? Мы должны немедленно отправить людей на поиски!

– Госпожа, – ласково обратился к ней Эйнион, – ночь темная, небо закрыто тучами. Если бы не это, молодой господин вернулся бы домой сам при свете луны, а если тучи рассеются через несколько часов, он так и поступит. Я не думаю, что он ранен. Когда молодой лорд забирается на дерево, он очень осторожен. Хотя, конечно, у вас может быть другое мнение.

– Но он, такой маленький, один в лесу, в темноте! Мы должны найти его.

– Дитя мое, Эйнион прав, – спокойно сказала Энид, волнуясь в душе не меньше внучки. Но лучше ей этого не показывать. Энид дала знак слугам подавать ужин и позвала семейство к столу. Кейтлин и Дилис болтали без умолку, пока накрывали на стол.

– Как ты думаешь, лорд Ллин красив? – интересовалась Дилис. – Ой, я надеюсь, что он красивый мужчина. Терпеть не могу уродов.

– Какая разница? – бросила Кейтлин. – Был бы туго набит его кошелек и был бы он щедр к тебе. Если у него мощное «копье» и он доставляет тебе удовольствие, кого волнует его красота? В темноте брачного ложа это не имеет значения, глупая ты гусыня.

– Но если он урод, я даже в темноте буду помнить об этом, сестра, – упорствовала Дилис.

– Тогда ты еще глупее, чем я думала, – зло ответила Кейтлин, не замечая льющихся слез обиды из голубых глаз сестры. – Мне все равно, если мой лорд Коуд некрасив, как грязь, или у него блошиные мозги, до тех пор, пока набит его кошелек и он мне ни в чем не отказывает.

– Как ты можешь так рассуждать, Кейтлин, – не выдержала Уинн. – Наша мамочка, упокой Господь ее душу, и наша бабушка, конечно, не учили тебя этому.

– Мать Маргиад, ваша другая бабушка, была даже большей эгоисткой, чем Кейтлин, – сухо заметила Энид. – Я ее очень хорошо помню. Она родила своему мужу трех сыновей и двух дочерей, которые благодаря чуду были добродушными. Дилис очень похожа на свою тетку, в честь которой была названа. Она умерла в одиннадцать лет. Та Дилис тоже была младшей сестрой, и ей не хватало ума, но сестра, которая была старше, лучше влияла на нее, чем Кейтлин на Дилис.

– Твои слова, бабушка, не могут огорчить меня – я скоро выйду замуж и покину этот дом.

– Как ты можешь сейчас думать только о себе? – разгневалась Уинн. – Неужели тебя не волнует, что Дьюи потерялся? А вдруг он ранен или мертв?

– Чему быть, того не миновать, – отрезала Кейтлин. – Моя болтовня ничего не может изменить, Уинн. Ты слишком беспокоишься. Ночь застала Дьюи, и он где-нибудь укрылся. Утром ты в этом убедишься сама.

Она поднялась из-за стола.

– Пошли, Дилис. Нам надо хорошенько выспаться. Мы должны беречь свою красоту. Я не хочу, чтобы Риз из Сант-Брайда сожалел о своем решении, когда приедет.

Когда ее младшие сестрицы утомленной походкой покидали зал, Уинн закрыла рот рукой, чтобы сдержаться. Если брак с Ризом освободит ее от Кейтлин и Дилис, то это не такая уж плохая сделка. Малютка Map смотрела на старшую сестру широко распахнутыми глазами и не могла сдержать смех. Уинн опустила руку, улыбнулась девчушке и нежно взъерошила ей волосы.

– Они так меня разозлили, – сказала она.

– Они очень плохие, – заметила Map. – Я знаю, что должна любить их, но не могу. – Она со страхом посмотрела на отца Дрю. – Святой отец, Господь отправит меня за это гореть в огне? Это грех, я знаю, не любить сестер, но я просто не могу!

Чувства священника боролись с его совестью.

– Дурно ненавидеть, Map, – сказал он девочке. – Но я думаю, что Господь не проклянет тебя за то, что ты не любишь Кейтлин и Дилис. Наш Бог понимает такие чувства. – Он погладил девочку по головке и тихо пробормотал себе под нос: – Кроме того, только святой может любить их.

– Пора спать, Map, – поднимаясь из-за стола, сказала Энид, еле сдерживая смех, поскольку услышала замечание отца Дрю. Взяв внучку за руку, она повела ее спать.

– Отец Дрю, другие священники так же гуманны, как и вы? – спросила Уинн. – Она тоже расслышала его последние слова, и в ее глазах заиграли веселые огоньки.

Священник взглянул на нее, моргая карими глазами.

– Я уже даже не припомню, Уинн, когда встречался с другими священниками, – ответил он честно. – Мой мир – это Гарнок, и я в нем единственный священник. Много лет я учился в монастыре, готовил себя к духовной жизни, чтобы в один прекрасный день я смог вернуться в Гарнок, служить там Богу и его людям. Мои воспоминания о том времени ослабели. Все, что сохранила память, это учеба и молитва.

– И никаких друзей?

– Только один, – медленно ответил отец Дрю. – Такой же, как я, который должен был вернуться в семью, чтобы наставлять на путь истинный обитателей поместья. Как бишь его звали? Элфрик, мне кажется. Он был саксонцем, откуда-то из Винчестера.

– А что ты о нем помнишь? – поинтересовалась Уинн.

Отец Дрю нахмурил брови, вспоминая, затем улыбнулся.

– Он любил смеяться, моя дорогая. Даже тяжелая монастырская жизнь не изменила его. Нас одновременно призвали домой. С тех пор я его не видел.

– Вы редко рассказываете о себе, но, когда это случается, мне нравится вас слушать.

– В обязанности священника не входит рассказывать о себе. Кроме того, что можно поведать о Дрю ап Дэффиде? Я единственный сын младшего дядюшки твоего отца, который давно умер. Ты это знаешь.

– Мне кажется, что на самом деле вы можете рассказать о себе гораздо больше, чем говорите, – подшучивала над ним Уинн, потом вдруг серьезно спросила: – Я правильно поступаю, принимая предложение Риза?

– Твоя бабушка и я будем беречь Дьюи, не беспокойся. Понимаю, что это твоя главная забота. Риз из Сант-Брайда, несомненно, получит жену лучше, чем заслуживает, но Гарнок ему не достанется, обещаю тебе. – Потом он усмехнулся и добавил: – А мы к тому же избавимся от Кейтлин и Дилис.

Уинн улыбнулась ему в ответ, но, посмотрев в окно, опять нахмурилась.

– Луна должна уже быть высоко, святой отец, облака такие густые, что она никак не пробьется сквозь них. Бедный Дьюи! Дай Бог, чтобы он был цел.

– Ложись спать, дитя мое, – посоветовал отец Дрю. – Ты не можешь помочь брату. Если он утром не вернется, тогда я сам поведу людей на его поиски. Мы отправимся на рассвете.

– Я глаз не сомкну! – причитала Уинн, но она так устала за день в лесу, да к тому же сказывалось напряжение последних дней, что в конце концов она решила последовать совету священника. Как обычно, Уинн обошла дом, проверив, все ли в порядке, а потом поднялась по лестнице в семейную спальню, где на цыпочках пробралась к своей кровати. Кейтлин и Дилис спали вместе, и их похрапывание раздавалось из-за полога. Уинн улыбнулась, представив себе, как бы ужаснулись сестрицы, узнав, что они храпят во сне.

Map спала на низенькой кроватке на колесиках, на день задвигавшейся под кровать бабушки. Уинн растрогалась при виде спящей девочки, щечки которой пылали здоровьем, мягкие каштановые волосы вились вокруг лица, большой пальчик был наполовину засунут в розоватый ротик. Уинн отвернулась и начала раздеваться, аккуратно складывая одежду в свой сундук, и, достав на завтрашний день другую, разложила ее на крышке сундука. Присев на кровать, она разулась, затем расплела косы и, взяв из-под подушки гребень, расчесала длинные черные волосы.

Наконец со вздохом задернула полог и скользнула под одеяло. Некоторое время она лежала без сна, мысли путались в голове. Затем ей с трудом удалось сосредоточиться на молитве. Дочитав ее до конца, она погрузилась в освежающий сон. С Дьюи все будет в порядке. Первоначальный испуг прошел, интуиция подсказывала ей, что брату ничего не угрожает. Она на самом деле почувствовала, что он в безопасности. И не один.

Внезапно проснувшись, Уинн села на кровати. Почему она так подумала? Раздвинув полог, Уинн увидела, что заря начала освещать край неба. Близилось утро, она проспала несколько часов, хотя и не ощутила этого. Что ее разбудило? Она не могла вспомнить и сидела спокойно, прислушиваясь к звуку, который, безусловно, лишил ее сна, но все вокруг было тихо. Кейтлин, Дилис и бабушка храпели. В своей постельке мирно спала Map. Снизу, из зала, не раздавалось ни единого звука. Даже птицы еще не начали свою утреннюю песню.

Ей больше не заснуть. Уинн выскользнула из постели, дрожа от холода в одной полотняной рубашке. Она прошла к алькову, где стояли глиняная лохань и кувшин с водой. Зимой вода часто замерзала, сейчас она была просто ледяной. Налив немного воды в лохань, она умыла лицо и руки, почистила зубы кусочком грубой ткани, опустив ее предварительно в порошок, состоящий из мяты и мелкоистолченной пемзы. Прополоснув рот и кусочек ткани, она открыла окно в алькове и выплеснула грязную воду. День обещает быть ясным, хотя сейчас все окутывал туман.

Вернувшись к кровати, она начала одеваться. Сначала нижнюю фиолетово-синюю тунику с длинными облегающими рукавами, которые доходили до лодыжек, затем короткую, до колен, верхнюю тунику ярко-зеленого цвета с длинными рукавами, широкие манжеты которых были расшиты золотыми нитками и заканчивались у узких запястий. Это было ее лучшее платье. Уинн подпоясала верхнюю тунику позолоченным кожаным ремнем, украшенным серебряной с позолотой пряжкой и необыкновенно красивым горным хрусталем, который придавал ей спокойный блеск. Открыв еще один сундук, она достала пару мягких кожаных туфель, сделанных как раз по ее узенькой ножке. Сегодня она удостоит Риза чести видеть ее в лучшем наряде, когда тот приедет в Гарнок за ответом.

Покопавшись поглубже в сундуке, Уинн извлекла маленькую резную шкатулку и, открыв ее, достала и надела пару сережек из горного хрусталя в виде груши. Сидя на кровати, она расчесала волосы и заплела их в косу, конец которой украсила зеленой лентой. По обычаю девушки до замужества ходили с распущенными волосами, лишь завязывая их лентой, но Уинн, когда на нее внезапно обрушилась ответственность за всю семью, стала заплетать косу, чтобы казаться старше при общении с незнакомыми людьми. Она гордилась своими густыми черными волосами, которые, когда не были заплетены в косу, окутывали ее, как ночное облако. Уинн полагала, что волосы, несомненно, были самым главным ее достоинством. Она вздохнула с облегчением, когда было покончено с неприятным обычаем отрезать девушкам волосы вскоре после первого замужества, чтобы показать ее покорность. Отрезать ее прекрасные косы? Никогда!

Она вынула из шкатулки еще одну драгоценность – золотой круглый кулон, украшенный зеленой и синей эмалью и прикрепленный к тяжелой цепи червонного золота. Рисунок был кельтский. И цепь и кулон привезены из Ирландии. Отец получил их взамен большой партии сыра много лет назад, когда Уинн была еще ребенком. Она восхищалась кулоном, и, несмотря на то что это была ценная вещь, отец подарил ее дочери просто потому, что она ей нравилась. «Уинн так редко хочет что-то из земных ценностей», – заметил он Маргиад. Девушка дорожила кулоном, особенно после смерти отца. Ей всегда казалось, что Оуен был с ней, когда она носила это украшение, и она чувствовала, что кулон принадлежит ей, как только она его увидела.

Готовая встретить новый день, Уинн вышла из спальни. Внизу, в зале, слуги расторопно разжигали огонь в очагах. Через открытую дверь дома был виден поднимающийся над пекарней дым. Риза придется просить отобедать, и, судя по его последнему визиту, аппетит у него отменный. Им потребуется весь хлеб и пироги, которые пекарь напечет за день.

Рядом с ней заговорил Эйнион:

– Будет ясный день, госпожа, и, поскольку молодого господина еще нет, святой отец и я соберем отряд и отправимся на его поиски и доставим домой.

Уинн на мгновение охватило чувство вины. Она совсем забыла о Дьюи!

– Да, ему достанется за это, – твердо сказала она Эйниону. – Не важно, лорд из Гарнока или нет, он все еще десятилетний мальчишка и в моей власти. Своей выходкой он проявил бессердечность к нам. Передай ему, что его зад узнает, что такое ореховый прут, как только Риз уедет. Я не стану смущать лорда Гарнока перед другим лордом, но он будет наказан.

– Кто это будет наказан? – Дьюи ап Оуен стоял прямо в дверях зала.

– Дьюи! – воскликнула Уинн, бросилась к двери, схватила брата и крепко обнимала его, пока он не вырвался из ее объятий.

– Слава Всевышнему, Богородице и нашему святому Давиду, что ты жив и невредим! – Уинн чуть не всхлипывала.

– Кто будет наказан? – повторил Дьюи, встряхиваясь, как щенок.

– Ты! Ты, беспечный бездельник! – сказала старшая сестра. – Ты напугал нас, мы все так о тебе волновались. Как же ты мог так уйти, Дьюи!

– Я пошел ловить птиц, – спокойно ответил Дьюи. – Я ведь уже с шести лет сам хожу за птицами. Поблизости есть гнездо сокола, я наблюдал за ним, потому что хотел взять одного птенца и выдрессировать тебе в качестве свадебного подарка.

– Ох, Дьюи! – Глаза Уинн наполнились слезами, но потом она гневно спросила: – Почему ты не вернулся вечером домой?

– Я так увлекся, наблюдая за птенцами, что не заметил, как наступил вечер, – ответил он раздраженно, как бы не понимая, почему она такая недогадливая. – Ты думаешь, я провел ночь в сырости и холоде, сестра? Если бы не Мейдок, я бы умер от голода.

– Мейдок? – озадаченно переспросила Уинн и только тогда увидела человека, стоящего рядом с братом. Когда ее удивленный взгляд встретился с глазами незнакомца, жгучее пламя охватило все ее тело, и она долго не могла перевести дух.

В это мгновение внимание всех привлекла Энид, которая, торопясь, спускалась по лестнице из спальни, овеваемая широкими одеяниями шафранного и фиолетового цветов.

– Дьюи! Дитя мое! Слава Богу и святому Давиду, ты вернулся невредим.

– Доброе утро, бабушка, – поздоровался с ней мальчик. – Позволь представить тебе моего друга, Мейдока из Пауиса. Мы познакомились прошлой ночью.

Энид обняла внука и посмотрела долгим изучающим взглядом на его спутника.

– Вы Мейдок Пауиса Венвинвина, мой господин? – спросила наконец она.

– Да, госпожа.

– Благодарю вас за заботу о моем внуке и добро пожаловать в Гарнок, мой принц, моя внучка Уинн присоединяется ко мне.

«Принц?» – К Уинн вернулась способность дышать и говорить, их взгляды вновь встретились, но на этот раз Мейдок не позволил ей отвести глаза. У Мейдока они были замечательные, овальной формы, темно-синие, с черными густыми бровями, опушенные длинными ресницами, которым позавидовала бы любая женщина. Но в нем самом не было ничего женственного. Уинн ощутила, как тонет в глубине этих синих глаз. Она не могла отвести взгляд и в конце

концов закрыла в отчаянии глаза, почувствовав, как теряет сознание, сердце бешено забилось, и ноги у нее подкосились.

– Уинн!

Голос бабушки доносился как бы издалека, ее подняли, голова девушки очутилась на чьем-то крепком плече. На какой-то миг Уинн растворилась в небытии, потом постепенно стала вновь ощущать тело, и сознание вернулось к ней. Девушка поняла, что сидит на скамье подле главного очага. Открыв глаза, она увидела мужчину, крепко обнимающего ее за талию. Уинн с трудом вздохнула, и почти тотчас силы вернулись к ней.

– Как вы себя чувствуете, госпожа? – донесся до нее во прошающий голос.

– Бедная девочка! – Уинн услышала голос бабушки. – Она так переволновалась за брата! – Энид встала перед внучкой на колени. – Тебе сейчас лучше, дорогая?

Чувства и разум девушки снова ожили.

– Да, – медленно ответила она. – Бабушка, не могу себе представить, что со мной случилось. Я ведь не падаю в обмороки. – Она взволнованно посмотрела на руку незнакомца, и та немедленно покинула ее талию. «Он прочел мои мысли», – подумала про себя Уинн, вспоминая, что именно его проникающий взгляд так сильно подействовал на нее. Она поднялась со скамьи и с удивлением обнаружила, что ноги стали вновь служить ей. Она нервничала, что придется смотреть ему прямо в лицо, но у нее не было выбора.

– Мой господин, – начала она, скромно потупив взор. – Благодарю вас от всего сердца, что прошлой ночью вы проявили заботу и внимание к лорду Гарнока. Если б я только знала, что он в надежных руках, я бы так не волновалась. Не разделите ли вы с нами трапезу после мессы?

– С удовольствием, госпожа, – последовал ответ. Голос у него был глубокий, но лишенный грубости, почти что музыкальный.

– Итак, паршивец, явился! – прервала их Кейтлин, спускаясь по лестнице в своем лучшем наряде – алой шелковой тунике, расшитой золотом, поверх темно-синей нижней. За ней шла Дилис, тоже разодетая – в серебристо-розовой парчовой тунике поверх темно-розовой, и, наконец, Map – в обычном голубом платьице.

– Дьюи цел и невредим, Кейтлин, – мягко сказала Уинн, но в ее тоне чувствовалась едва заметная резкость. – Мне бы хотелось знать, почему вы так вырядились сегодня?

– Ты думаешь, мы не окажем честь Ризу из Сант-Брайда, когда он приедет просить твоей руки? Кроме того, мы не хотим, чтобы он забыл о своем обещании тоже дать нам мужей, сестра.

Взгляд Кейтлин остановился на Мейдоке, которого она тщательно изучила, обратив внимание на длинную тунику из сине-зеленой шелковой парчи, отороченную роскошной коричневой куницей, но скромно украшенную по вороту и длинным рукавам. Однако прекрасный шелковый пояс, опоясывающий тонкую талию, с золотой пряжкой искусной работы, украшенной янтарем, говорил о том, что это человек с определенным положением.

– Кто это? – спросила она хитро.

– Мой господин, это мои младшие сестры, Кейтлин и Дилис, – сказала Уинн. – Сестры, я представляю вас Мейдоку, принцу Пауиса. Это он нашел нашего брата прошлой ночью и приютил его до утра.

– Вас привело в Гарнок какое-нибудь дело или вы просто проезжали по нашим землям? – грубо спросила Кейтлин. Никто, кроме нее, не решился бы на подобный вопрос.

Мейдок из Пауиса улыбнулся, признавая в ней возможного противника.

– У меня здесь дело, но не к вам, – ответил он.

Уинн хотелось рассмеяться при виде раздраженной Кейтлин. Вместо этого она сказала:

– Пора на мессу, мы должны быть благодарны за этот день – наш брат, лорд Гарнока, вернулся невредимым.

– А еще приезжает лорд из Сант-Брайда просить твоей руки и дать нам богатых мужей. Да, я поблагодарю Бога за это!

Мейдок заметил, как помрачнело лицо Уинн при упоминании о Ризе из Сант-Брайда. Он улыбнулся про себя и проследовал за всем семейством в домашнюю церковь, находившуюся за стенами, окружавшими дом. Отец Дрю, кареглазый человечек, похожий на эльфа, широко улыбнулся, увидев Дьюи, и пропел мессу особенно удачно, к удовольствию Мейдока, который любил музыку. На крыльце церкви, когда их представляли друг другу, он сделал комплимент святому отцу и улыбнулся, заметив, как зарделся от удовольствия этот старый человек.

Уинн теперь смотрела на Мейдока почти безбоязненно, оставшись особенно довольна его добротой к отцу Дрю. Он ответил ей улыбкой, а ее занимала мысль, почему его появление так странно повлияло на нее. Ей все же пришлось признать, что присутствие принца заставляет всю ее плоть гореть непривычным огнем, сердце биться быстрее, а пальцы и ступни ног загадочно покалывало. С ней никогда раньше такого не случалось, и она недоумевала, почему Мейдок так странно на нее действует. Он нисколько не похож на злодея.

– Вернемся в дом и разговеемся, – сказала Уинн, вспоминая о своих обязанностях хозяйки дома.

– С удовольствием, сестра, – ответил Дьюи. – Вспомни, что я вчера не ужинал дома и очень голоден!

– Так тебе и надо! Ты так нас напугал, – отозвалась Кейтлин.

– Что? Только не рассказывай мне сказки, будто ты хоть на минуту вспомнила обо мне, Кейтлин. Вот уж не поверю тебе. Ты только о себе и думаешь. А если вдруг случайно и подумала, то лишь потому, что моя преждевременная смерть заставила бы тебя носить траур и отложить день твоей свадьбы.

Кейтлин рассвирепела, но, к ее чести, рассмеялась.

– Да, – согласилась она, – ты, братец, возможно, и прав.

– Я молила за тебя святого Давида, – тихо пролепетала Map.

– Так, значит, это ты спасла меня, моя дорогая малышка, – великодушно сказал Дьюи, взлохматив мягкие волосики сестренки. – Господь всегда услышит молитвы хорошего человека.

– Но я молилась святому Давиду, – решительно повторила Map.

– А святой Давид молил Господа Бога, – пояснил отец Дрю, улаживая спор.

Они были так очарованы малышкой, направляясь к дому, что даже не услышали стука копыт приближающихся лошадей, которые чуть не смяли их.

– Это Риз из Сант-Брайда, – возбужденно зашептала Кейтлин. – Царица небесная, он жаждет твоего ответа, хотя знает, каков он должен быть! Как ты думаешь, лорд Коуд и лорд Ллин сопровождают его? Дилис, как я выгляжу? Волосы у меня в порядке? А наряд изящен?

– Ради Бога, Кейтлин, не жеманься перед человеком на сей раз, – бросил Дьюи сестре, затем, повернувшись, громко сказал: – Добро пожаловать в Гарнок, мой лорд из Сант-Брайда. Вы прибыли как раз к завтраку.

– Несомненно, он старался поспеть именно к завтраку, – тихо пробормотала Уинн. – Слава Богу, пекарь напек достаточно хлеба, чтобы удовлетворить чудовищный аппетит моего лорда.

Дилис и Map захихикали, а Энид спрятала улыбку.

Риз из Сант-Брайда был поглощен одной только Уинн. Он жадно пожирал ее своими серыми глазами, подъехав к ней на огромном черном жеребце. Цирюльник потрудился над его бородой и усами, запах ароматического масла облаком стоял вокруг него в сыром утреннем воздухе. Нежный аромат дамасской розы, исходивший от растительности на лице этого грубого воина, был почти комичен, но никому не пришло на ум рассмеяться.

– Госпожа, я приехал за ответом, – начал он прямо, – как и обещал. Сегодня первый день полнолуния. Я спрашиваю вас в последний раз. Вы будете моей женой?

Жеребец Риза нервно пританцовывал при звуке его голоса, а лошади под его стражниками переминались на месте.

Уинн глубоко вздохнула, как вдруг

раздался голос Мейдока:

– Уинн Гарнока не может быть вашей женой, мой господин из Сант-Брайда, поскольку обещана мне с рождения.

Риз соскочил с лошади, чтобы взглянуть на соперника, и сердито зарычал:

– А вы кто… мой господин?

– Я Мейдок из Пауиса, – спокойно ответил принц, но Уинн послышалась в его словах скрытая угроза.

Серо-голубые глаза Риза расширились.

– Лорд Венвинвина? – медленно спросил он, и Уинн инстинктивно почувствовала, что ее поклонник надеется на отрицательный ответ Мейдока.

– Да, – ответил принц, стараясь скрыть веселую улыбку.

Почему Риз испугался, а Мейдок едва ли не смеется, думала Уинн. И самое главное, что имел в виду Мейдок, говоря, что она обручена с ним с рождения? Она впервые о таком слышит! К ее величайшему удивлению, Риз, которого она считала бесстрашным человеком, начал что-то истерично лепетать:

– Мой принц! Я не хотел быть непочтительным с вами! Я не думал вас оскорбить! Девушка ничего не сказала мне о том, что обручена с другим! Она не сказала, что обещана такому могущественному лорду! – Он повернулся к Уинн. – Госпожа, подтвердите мои слова! Скажите ему.

– Конечно, я вам ничего не говорила, мой господин, – ответила Уинн. – Как я могла это сделать, если и сама не знала?

– Что? – Маленькие глаза Риза подозрительно сощурились, придавая ему вид злого кабана, готового к нападению.

– Может, мы обсудим это дело в зале? – разумно предложил принц, глядя вниз на цыплят, роющихся у его ног.

– Да, – поспешила сказать Уинн, вспомнив о своих обязанностях хозяйки Гарнока. – Мне кажется, нам надо именно сейчас обсудить это, но сначала мы разговеемся. Серьезные дела лучше всего решать на полный желудок. Пойдемте в дом, мои господа!

Они проследовали за ней в зал, где слуги уже накрыли стол к завтраку. Уинн с удовольствием отметила, что слуги положили достаточно свежеиспеченного хлеба. Не спрашивая согласия едоков, в тарелки была наложена ячменная каша. Уинн одобрительно улыбнулась Ди, главной служанке в зале, которая рядом с тарелками положила серебряные ложки с отполированными костяными ручками, поставила кувшины со свежими сливками, тарелки с недавно сбитым маслом, горшочки меда, несколько свежих деревенских лепешек и блюдо сваренных вкрутую яиц. Коричневый эль был разлит в прекрасные серебряные кубки. Мейдок, Риз и Дьюи с жадностью набросились на еду.

– Что происходит? – зашипела на старшую сестру Кейтлин. – Ты что, разрушила все наши планы и мы не получим богатых мужей? Я тебе этого никогда не прощу!

– Успокойся! Я сама не знаю, что здесь творится, но когда наши гости насытятся, постараюсь все выяснить. Ты хочешь, чтобы я нарушила законы гостеприимства ради утоления твоей жадности?

– Вы не голодны, госпожа? – прошептал Мейдок так, что только Уинн могла его услышать. Она ответила ему сердитым уничтожающим взглядом.

– Ешьте, мой господин, и поживее. Я не хочу показаться негостеприимной, но коль скоро вы осмелились перевернуть мою жизнь, мне бы хотелось побыстрее получить от вас объяснения!

Он одарил ее обаятельной улыбкой и, взяв кусок хлеба, обильно намазал его маслом и полил медом. Кончиком языка быстро облизал губы, чтобы снять крошки и несколько капелек золотистого меда. Еще раз Уинн заметила, как быстро становится легкой ее голова, когда она зачарованно смотрит на Мейдока. Она была не в состоянии понять свое поведение.

Вернувшись к действительности, она увидела, что Мейдок держит приготовленный для нее такой же кусок хлеба с маслом и медом. Она взяла его, но пальцы Мейдока не отпустили ее пальчики, даже когда Уинн поднесла хлеб ко рту. Она неловко откусила, опасаясь привлечь всеобщее внимание, и ощутила прикосновение своих губ к его пальцам. Уинн попыталась освободиться от Мейдока, но он с проницательной улыбкой поднес ее руку ко рту и облизал мед с ее пальцев, медленно обсасывая каждый, прежде чем отпустить его.

Ее вновь обдало жаром, проникающим в каждую клеточку тела, он испепелял ее жадным пламенем. Она осознавала, что не в состоянии понять природу чувств, охвативших ее, поскольку ничего подобного раньше не испытывала. В этот миг на земле существовали только они двое.

– Мне нравится ваш вкус, – услышала Уинн его шепот.

– Отпустите мою руку, – удивляясь своей смелости, ответила она тоже тихо. Он не спорил с ней. Виновато оглядевшись вокруг, Уинн увидела, что Риз и ее семейство поглощены едой, не ведая, что произошло только что между ними. А что в самом деле произошло? Она взяла кубок и стала жадно пить эль, ощутив вдруг мучительную жажду.

Риз из Сант-Брайда, проглотив кашу, с жадностью съел четыре яйца, прикончил каравай деревенского хлеба. Слуги по крайней мере трижды наполняли его кубок элем. Теперь, с удовлетворением отрыгивая, он слегка отодвинулся от стола и уставился на Мейдока.

– Теперь я почтительно прошу объяснений, мой господин, – сказал он умиротворенно. – Я хотел просить руки леди Уинн из Гарнока. Вы объявили, что обручены с ней, однако она заявляет, что ничего не знает об обручении. Вы, конечно, поймете мое смятение. – Его взгляд смягчился. Риз отряхнул крошки со своих черно-золотых одежд и, как умел, обаятельно улыбнулся Мейдоку.

– В самом деле, лорд, мне бы самой было интересно узнать, каким образом я оказалась обрученной с человеком, которого никогда раньше в глаза не видела. – Такой поворот событий странным образом раздражал Уинн, даже несмотря на то, что неожиданный, но вместе с тем своевременный приезд Мейдока избавлял ее от необходимости выходить замуж за Риза.

«Нет худа без добра», – непрошеная мысль пришла ей на ум.

– Святой отец, вы ведь не тот священник, который присутствовал при рождении Уинн? – обратился Мейдок к отцу Дрю. – Где же тот?

– Давно умер, мой господин, упокой Господь его душу, – ответил священник.

– Его звали отец Давид, не так ли? – спросил Мейдок. – Он был небольшого роста, полный, с лысой головой, правда, макушку обрамляли несколько седых волос. У него были самые синие глаза, которые мне довелось видеть, что особенно поражало на лице такого старого человека. Его глубокий громкий голос раздавался в стенах этого зала, верно? А большая розовая родинка размером с горошину на левой щеке?

– Вы абсолютно точно описали моего предшественника! – взволнованно воскликнул отец Дрю. – Он был моим кузеном, это только благодаря моей любви к нему я стал священником, чтобы походить на него.

– Когда родилась леди Уинн, – продолжал Мейдок, – я приехал к Оуену ап Льюилину и попросил обручить меня с малышкой. Я тогда недавно получил наследство. Моя мать дважды овдовела, и я счел своим долгом не жениться до тех пор, пока не вырастет сестра Неста. Я искал невесту из хорошей семьи, но которая достигнет брачного возраста через много лет. Именно отец Давид заключил брачный контракт. – Мейдок вытащил из недр своего одеяния аккуратно свернутый пергамент и вручил отцу Дрю.

Священник осторожно развернул документ, разгладил его и внимательно прочитал. Наконец он поднял глаза и объявил:

– Все в порядке, моя госпожа, это почерк отца Давида. Я хорошо его знаю.

– Но почему мне ничего не сказали?

Мейдок улыбнулся ей.

– Этого не сделали по нескольким причинам, госпожа. Мне нужна была не жена-ребенок, а

взрослая девушка, способная следить за домом и растить моих сыновей. Я хотел с любовью ухаживать за ней, а не брать в жены против ее воли, да к тому же влюбленную в другого. Мы договорились, что я появлюсь в Гарноке летом на шестнадцатом году вашей жизни, Уинн, чтобы посвататься и взять вас в жены. Если бы вы до этого встретили другого, вам бы сообщили об обручении, но окончательный выбор остался бы за вами. Я лишь совсем недавно узнал о безвременной кончине вашего отца и, предполагая, что он еще ничего не сообщил вам (поскольку вы не прислали ко мне гонца), я отправился в Гарнок сам.

– И увидели себя в любовном треугольнике, – тихо заметила Энид.

– Если, моя госпожа, вы любите Риза из Сант-Брайда, я уступаю дорогу, – сказал Мейдок. – Я не сделаю вас несчастной.

– Нет! – сдавленным голосом выдохнула Уинн и, покраснев до корней волос, повернулась к Ризу. – Я не хотела вас обидеть, мой господин, но если мой отец, упокой Господь его душу, устроил этот брак для меня, я чувствую, что должна уважать его желание так же, как я исполняю свой долг по отношению к Гарноку и семье.

– Вы представили свою копию брачного соглашения, – сказал Риз, слегка расстроившись, но не желая упускать из рук такой лакомый кусочек, как Уинн, окончательно. – Конечно, у Оуена ап Льюилина был свой экземпляр брачного документа. Я бы желал непременно взглянуть на него, прежде чем отказаться от прав на эту леди. – Он мог легко откусить себе язык, произнося эти слова. «Ну не сумасшедший ли я?» – думал про себя Риз. Он прекрасно знал о репутации Мейдока. Принцы Венвинвина были из рода чародеев, чья волшебная сила была дана им самим великим Мерлином[2 - Мерлин – волшебник в сказаниях о короле Артуре; занимался черной магией и стал ее жертвой. Озерная леди чарами завлекла его в куст терновника, где он спит до сих пор.], так гласила людская молва. Риз молча проклинал себя за свою глупость. Если Мейдок оскорбится – а волшебники, говорят, отличаются горячим нравом, – его собственный род может на нем и закончиться, ведь Мейдок может превратить его в жука и раздавить ногой.

Мейдок, однако, улыбался, встретив беспокойный взгляд Риза. Улыбка означала: «Я понимаю и буду милосерден».

– Прекрасная мысль, – ответил принц. – Мне известно, что у Оуена ап Льюилина была копия этого документа, потому что я ставил подпись на двух экземплярах. – Он повернулся к Уинн. – Скажите, госпожа, вы не знаете, где ваш отец мог хранить такой документ?

– У него в спальне была шкатулка, ключ от нее у меня, но я ее не открывала. Он хранил в ней документы, касающиеся хозяйственных дел Гарнока. У меня не было времени просмотреть их.

– Я принесу шкатулку, – с готовностью откликнулся Дьюи. – Я знаю, где она.

Не успел никто опомниться, как мальчик бегом бросился наверх и быстро вернулся назад, сгибаясь под тяжестью резной дубовой шкатулки. Он поставил ее на стол и взглянул на старшую сестру.

Сняв связку ключей, висевших у нее на поясе, Уинн отыскала нужный, вставила в замок и открыла шкатулку. Она удивленно подняла брови, когда Риз попытался отстранить ее.

– Вы ведь не умеете читать, – заявил он. – Я помогу вам найти документ.

Уинн сердито отодвинула его в сторону.

– Я, мой господин, умею читать! У меня к тому же прекрасный почерк. Как бы я могла вести хозяйство после смерти отца? – Она аккуратно стала перебирать пергаменты.

– Вы читаете, пишете и ведете документы? – Риз почти со стоном произнес эти слова. Он потерял настоящее сокровище. Он мог бы все время воевать со слабыми соседями, зная, что жена, чьи интересы будут и его интересами, присматривает в Сант-Брайде за всем поместьем. Имея такую жену, он мог бы увеличить свои владения. Боль от потери была слишком ощутима.

Пальчики Уинн быстро перебирали пергаменты, пока наконец на дне шкатулки она не обнаружила то, что искала. Вытащив документ, она сравнила его с экземпляром Мейдока, потом, посмотрев на собравшихся, тихо произнесла:

– Такой же. Мой отец на самом деле обручил меня с Мейдоком, когда мне было шесть недель. Теперь не может быть и речи о браке между мной и Ризом из Сант-Брайда.

Риз застонал, от расстройства сжимая и разжимая кулак.

– Я не могу позволить, чтобы вы уехали из Гарнока моим врагом, – к удивлению Риза, сказал Мейдок.

«Его врагом? Кто я такой, чтобы в волшебнике наживать себе врага? – с горечью подумал Риз. – Неужели принц смеется надо мной? Нет, не похоже».

– Вам нужна жена, – спокойно продолжил Мейдок. – Но не всякая женщина подойдет вам, поскольку мать ваших наследников должна быть такой же редкостной жемчужиной, как моя Уинн. Вы не знали, что эта девушка была обещана мне, и я в каком-то смысле украл у вас невесту. Позвольте мне заменить ее вам моей собственной сестрой Нестой, прекрасной девушкой, о которой можно только мечтать, и к тому же хорошо обученной домашнему хозяйству.

– Вашей сестрой? – Риз знал, что выглядит в этот момент настоящим дураком, повторяя слова принца, но это его уже не волновало. Неста из Пауиса славилась красотой. Говорили, что ей знакомо искусство волшебства. Он породнится с Мейдоком! Какое теперь имеет значение, что он потерял Гарнок! У него будет Неста и ее могущественные родственники. Риз чуть не прыгал от радости.

– Моей сестре семнадцать лет, и она сообщила, что готова выйти замуж, – продолжал Мейдок. – Она доверила свое состояние мне. Если вы согласитесь взять ее в жены, тогда я буду уверен, что мы уладим это дело ко всеобщему удовлетворению. Что скажете вы, мой господин из Сант-Брайда?

– Я скажу – да! – с восторгом ответил Риз, довольная улыбка осветила его лицо.

– А что будет с нами? – воскликнула Кейтлин, не в силах больше сдерживать себя. У ее старшей сестры будет принц, сестра принца получит Риза. А что с ней? И Дилис? – Мой господин, а как будет с мужьями, которых вы обещали нам? – потребовала ответа Кейтлин.

– Это ничего не меняет, госпожа, – ответил Риз, добродушно настроенный от свалившегося на него счастья. – Мы породнимся через брак. Не важно, что я беру в жены другую женщину, моим кузенам из Коуда и Ллина нужны хорошенькие молодые жены, чтобы обогреть и осчастливить их этой зимой, а также в будущем. Я обещал вам богатых молодых мужей, мои госпожи, вы их от меня получите!

– А когда нас обвенчают? – не вполне доверяя Ризу, спросила Кейтлин.

Лорд из Сант-Брайда повернулся к Мейдоку.

– Я должен обратиться к вам, мой господин, – учтиво произнес Риз. – Гарнок теперь под вашим попечением.

Дьюи ап Льюилин прыгнул на стол и сердито посмотрел на двух мужчин.

– Нет, господа, я протестую, – яростно заявил он. – Я лорд Гарнока, хотя еще и мальчик. Я отвечаю за Гарнок, и никто другой! – Он стоял, расставив ноги, со сжатыми на бедрах кулаками, его темно-синие глаза сверкали гневом.

– Мой юный шурин абсолютно прав, – добродушно произнес Мейдок. – Мы с вами, Риз, провинились, грубо нарушив приличия. – Мейдок посмотрел на Дьюи и улыбнулся. – Спускайтесь на пол, мой господин. Вы завладели нашим вниманием. Если мы сейчас же не договоримся о дне бракосочетания вашей сестры, боюсь, это разгневает леди Кейтлин. – Он подал Дьюи руку и помог спрыгнуть со стола. – Что вы скажете о шестом дне сентября после сбора урожая, мой лорд Гарнока?

– А раньше нельзя? –

Дьюи был разочарован.

– Мне кажется, твоим сестрам потребуется время, чтобы закончить приготовление приданого. Затем надо подумать и о моей сестре. Я думаю, что привезу ее в Гарнок, чтобы познакомить с будущим мужем, во время бракосочетания леди Кейт лин и леди Дилис. Конечно, с вашего позволения.

– Да, мой господин, славно придумано! – согласился Дьюи, хотя в душе мечтал поскорее избавиться от Кейтлин и Дилис.

– Я не увижу леди Несту до сентября? – разочарованно спросил Риз, как мальчик, впервые познавший любовь.

– Сначала надо составить брачный контракт и уладить между нами вопрос о приданом, – ответил Мейдок. – Наша покойная матушка всегда хотела, чтобы Несте достался Пендрагон, ее фамильный дом, последней наследницей которого по прямой линии она была. Я, безусловно, исполню волю моей матушки в этом деле, но, кроме того, мы с сестрой должны уладить вопрос с золотом, и ей еще нужно время, чтобы приготовить приданое. Думаю, мы назначим свадьбу на день зимнего солнцестояния, мой господин, если это устроит вас. Пришлите ко мне как можно скорее священника, чтобы он позаботился о формальностях.

Неожиданно свалившееся на него богатство вскружило Ризу голову. Потеря Гарнока легко и быстро забылась в предвкушении приобретения Пендрагона, небольшого, но стратегически удачно расположенного замка на берегу моря, неподалеку от его собственного поместья. Он всегда жаждал заполучить Пендрагон, который был неприступен для нападающих. Подобно своим соседям, Риз вынужден был отказаться от притязаний на него, не видя разумного способа овладеть им. Получение Пендрагона в качестве приданого Несты удвоит его владения. Хотя сам замок и невелик, но земли, принадлежащие ему, обширны и богаты. Женившись на Несте из Пауиса, он, без сомнения, станет самым могущественным лордом на побережье. Взамен эфемерной возможности он получил абсолютную уверенность. Риз снял с мизинца золотой перстень с печаткой.

– Передайте это вашей сестре, мой господин, – сказал он важно. – Это залог моей верности ей.

– Ваше внимание доставит Несте радость, – сказал ему Мейдок. – У нее нежное сердце, и она ценит изящные поступки. Даря ей это кольцо, вы завоюете ее расположение.

От слов Мейдока Риз зарделся. Его бесхитростная куртуазность доставит наслаждение Несте. Как, должно быть, отличается эта девушка от холодной леди из Гарнока, с которой он едва не связал свою судьбу, чтобы защитить эти земли от мародеров, которые иначе могли попытаться украсть их у юного Дьюи ап Льюилина.

Он поднялся.

– Теперь я возвращаюсь в Сант-Брайд, – объявил он. – Мой принц, я вскоре дам вам о себе знать! – Риз сделал знак своим воинам, которые в Гарноке туго набили утробы свежим хлебом, знаменитым сыром и коричневым, как орех, элем. – По коням! – скомандовал он, и все они с шумом затопали за ним из зала.

– Что ж! – сварливо сказала Кейтлин, подозрительно щуря глаза. – Надеюсь, он сдержит слово и не проведет нас. Мне бы хотелось, чтобы день свадьбы наступил как можно скорее.

– Моя госпожа, отсрочки вашей свадьбы не будет, – заверил ее Мейдок. – Помните, Риз женится на моей сестре только после вашего и Дилис брака с его кузенами. В сердце Риза нет злобы. Вам нечего опасаться. Теперь, с разрешения вашего брата, я попросил бы вас и ваших младших сестер покинуть зал, поскольку у меня есть дело к лорду Гарнока, которое к вам не имеет отношения.

Шелестя юбками и, к удивлению, не проронив ни слова, Кейтлин удалилась из зала, за ней Дилис, ведя за руку Map.

– Нам тоже уйти, мой господин? – учтиво спросила Энид.

– Не надо, госпожа, – ответил он, ласково улыбнувшись. – Дело, которое я должен обсудить с лордом Гарнока, касается леди Уинн. Думаю, ей следует остаться. Вам тоже, поскольку вы умудрены опытом и, полагаю, внуки уважают ваше мнение.

Энид ответила ему улыбкой, думая про себя, что он самый обаятельный человек, несмотря на репутацию его семьи. Она посмотрела на старшую внучку, но ничего не могла прочесть на ясном лице Уинн, что было плохим знаком.

– Ну что ж, мое дитя, – обратилась она к ней, желая выведать ее мысли, – ты молила Бога, чтобы он спас тебя от Риза, и вот он услышал твои молитвы.

– В самом деле, бабушка, я избавлена от Риза, но какой ценой? – воскликнула Уинн. – Почему ты мне ничего не сказала о брачном контракте?

– Потому что я не знала сама, – честно призналась Энид. – Вспомни, я появилась в Гарноке, когда тебе не исполнилось и годика. После смерти второго мужа я не захотела оставаться в его доме беспомощной вдовой, чтобы жестокий сын Хауела и его злая жена помыкали мной, как крепостной. Я предпочла вернуться в Гарнок и помогать Маргиад управляться с растущим семейством. Твоя мать радушно приняла меня. В промежутке между тобой и Кейтлин родился ребенок, который вскоре умер. Маргиад была счастлива иметь под рукой преданного и опытного человека. Твой отец никогда ничего не упоминал о брачном контракте, но подобная скрытность так похожа на него. Он редко обсуждал что-нибудь важное с твоей матерью или со мной, если только это напрямую не касалось нас или было неизбежно. И с тобой он оставался таким же. Поскольку его смерть – это просто несчастный случай, он был относительно молод и здоров и никак не ожидал столь ранней кончины, поэтому он никому из нас ничего не рассказал о документе. Если бы ты влюбилась в другого, тогда, по условиям контракта, выбор оставался за тобой. Нам повезло, что Мейдок узнал о смерти Оуена до твоего обручения с Ризом. – Энид побледнела. – Такой брак в глазах церкви был бы двоемужним, а дети считались бы незаконнорожденными.

– Не волнуйтесь, добрая госпожа, – успокаивал ее Мейдок. – Сейчас все в порядке.

– Когда вы женитесь на моей сестре Уинн? – прямо спросил Дьюи.

– В следующий Белтейн, если ее это устроит и если она захочет выйти за меня замуж, – тихо сказал принц.

– У меня сейчас нет желания выходить замуж, – ответила Уинн, удивляясь сама себе, откуда у нее взялась смелость произнести подобные слова, когда она чувствовала себя еще слабой и беспомощной, только что избежав брака с Ризом.

– Вы решили посвятить себя церкви, госпожа? – спросил Мейдок, и, когда она отрицательно покачала головой, он продолжал: – Тогда вы в конце концов должны выйти замуж. Поскольку мы с вами обручены и у вас никого нет, вы должны стать моей женой.

Он взял ее изящную ручку в свою. Пораженная, она чувствовала, как от него к ней переходит сила, наполняя ее тело.

– Я вас чем-нибудь огорчил, госпожа? – сказал он нежно, прекрасными глазами изучая ее лицо.

– Как вы можете огорчить меня, мой господин, когда я вас не знаю, – ответила Уинн, старательно избегая встречаться с ним взглядом.

– Вот поэтому я и назначил день нашей свадьбы почти что через год, дорогая, – ответил он, и что не удалось его взгляду, оказалось под силу нежному обращению. Жар вновь охватил ее.

– Это более чем справедливо, – сказал, к великому удивлению Уинн, Дьюи. – Это великодушно. Поскольку у тебя нет стремления посвятить себя церкви, то ты должна исполнить волю отца и выйти замуж за принца Мейдока.

– Разве ты не клялся, что выбор останется за мной? – почти что сердито настаивала Уинн.

– Да, я не отказываюсь от своего слова, сестра, но если не Мейдок, то

кто тогда? В декабре тебе будет шестнадцать лет, а ты уже отказала нескольким поклонникам из хороших семей с прекрасной репутацией. Насколько я знаю, ты ни в кого не влюблена, и вот теперь мы узнаем, что ты обручена с этим человеком. Я знаю, мне не придется бояться за свою жизнь, когда он станет твоим мужем, как должен был бы я опасаться Риза из Сант-Брайда. Мейдоку не нужны мои земли. В самом деле, репутация его семьи оградит и меня, и Гарнок от возможных посягательств.

Уинн поразилась, как ее младший брат верно понял ситуацию. Вчера он был лишь маленьким озорником, ушедшим ловить птиц. Сейчас он говорил с достоинством и логикой зрелого человека. Она была в растерянности и не знала, как в этих обстоятельствах ответить ему. Несмотря на его юный возраст, он был во всем прав.

– А если, мой господин, узнав вас поближе, я пойму, что мы не подходим друг другу… вы отступитесь от меня?

Он медленно кивнул головой:

– Я не хочу брать женщину в жены против ее желания. После сбора урожая и свадеб ваших сестер я возьму вас с собой в свой замок на Скале Ворона. Вы составите компанию моей сестре Несте до зимнего солнцестояния, когда мы отпразднуем ее брак с Ризом. За это время мы и узнаем друг друга ближе. Наступит долгая зима, когда мы останемся одни и по-настоящему убедимся, подходим ли друг другу. Вы довольны, Уинн Гарнока?

– Оставить Гарнок?! – запротестовала она.

– Успокойся, сестра, – несколько нетерпеливо сказал Дьюи. – Ты ведь, конечно, не рассчитываешь, что принц Венвинвина останется здесь ухаживать за тобой? После урожая ты отправишься с ним в его замок и начнешь знакомиться с новыми владениями. Теперь, когда обо всем договорились, я переоденусь. После моих приключений я вымок до костей. – Он встал из-за стола. – Бабушка, пойди и помоги мне.

– У вас глаза, как у пойманной птицы, – заметил Мейдок, когда они смотрели вслед уходящим Дьюи и Энид.

Уинн повернулась к нему, испуганная и пораженная его способностью читать ее мысли.

– Вы понравились моему брату, – сказала она, сделав вид, что не обратила внимания на последнее замечание Мейдока, – поэтому он постарается, чтобы наш брак состоялся, хочу я этого или нет, и не важно, что он предоставил мне свободу выбора. Первый раз после смерти отца он ведет себя как истинный лорд Гарнока, без скидок на возраст и отсутствие опыта.

– Вы хорошо его учили, госпожа, но не стоит бояться. Я не столь самонадеян, чтобы думать, что в случае вашего отказа пострадаю я или Гарнок. Выбор за вами. Клянусь вам в этом!

– Почему никто не хочет понять, что я просто не хочу выходить замуж? – в отчаянии произнесла Уинн.

– Но почему же, госпожа? – мягко спросил он. – Вы испытываете неприязнь к мужчинам?

– Не думаю, мой господин. Нет! Мне нравятся мужчины.

– Тогда что заставляет вас биться, как зверь в капкане, против неизбежного, госпожа?

– Я мечтаю о свободе! Никому не принадлежать! Быть хозяйкой самой себе!

– Так оно и будет, когда вы станете моей женой, Уинн. Даже более свободной, чем сейчас, дорогая, ибо сейчас вы в собственных силках. Вы прочно опутаны ими с помощью страха и неведения, но скоро вы освободитесь из западни, дорогая, я дам вам самое грозное оружие, чтобы побороть собственные страхи.

– Что же это за оружие? – шепотом спросила она, затрепетав от его слов.

– Любовь, – последовал простой ответ. – Любовь – величайшее оружие, которое знает человек, Уинн. Вы убедитесь сами, моя дорогая. Скоро вы сами убедитесь!

3

Урожай выдался на славу, собрали его без потерь. Грядущей зимой его хватит, чтобы прокормить и скотину, и людей Гарнока. Лето было не таким сырым, как в прошлые годы. Солнце помогло вырастить зерно и высушить сено. Когда урожай поспел, погода установилась солнечная и мягкая. Коровы мирно паслись на лесистых склонах холмов, где была густая и сочная трава. В садах висели яблоки, становясь с каждым днем тяжелее и слаще.

Уинн, Энид и малышка Map присматривали в зале за многочисленными приготовлениями к двум свадьбам, которые будут праздноваться через три дня. Дьюи и Эйнион в последний раз отправились поохотиться, чтобы пополнить запасы кладовой. Женихи, сопровождаемые Ризом, приедут только накануне свадьбы. Мейдока и его сестру ожидали завтра.

Три месяца назад он провел в Гарноке всего одну ночь и с тех пор больше не появлялся. За все это время он написал ей несколько писем, одни были нежными, другие носили деловой характер. Он прислал Уинн подарки, при виде которых Кейтлин позеленела от зависти, поскольку ее жених прислал всего лишь одно дурно исполненное ожерелье, которое даже Уинн вынуждена была признать уродливым. В шкатулке из слоновой кости лежали полдюжины красивых золотых заколок для волос, украшенных розовым жемчугом, прекрасная ирландская цепь червонного золота, гранатовое и аметистовое ожерелья, к каждому из которых были подобраны серьги. А однажды Уинн получила от него клетку из ивовых прутьев с бледно-зеленым зябликом. Ей не доводилось слушать ничего лучше его нежного пения. Мягкосердечная Уинн попыталась выпустить маленькое создание на волю. Но птичка, налетавшись по залу и саду, каждый вечер возвращалась в свою клетку, где прятала под крыло свою крошечную головку и крепко спала всю ночь до первого луча солнца.

Через месяц после своего отъезда из Гарнока Мейдок с гонцом прислал несколько кусков ткани: парчу, шелк, прекрасную мягкую шерсть, легкое тонкое полотно и украшенные драгоценностями ленты всех цветов радуги.

– С поклоном от моего господина, – сказал юный паж, когда его стражники внесли все это внезапное и нежданное изобилие в дом. – Мой господин подумал, что, возможно, вы найдете среди его даров ткани, которые понравятся вашим сестрам, и они сошьют из них свадебные платья.

С воплем восторга Кейтлин и Дилис, нимало не смущаясь, упали на ткани, и мгновенно началась дикая ссора из-за понравившегося куска материи.

– Передайте, пожалуйста, лорду Мейдоку мою благодарность за его доброту и заботу, – ответила пажу Уинн, предлагая ему и его людям отдохнуть и перекусить перед обратной дорогой. Затем ее внимание обратилось на сестриц. – Немедленно прекратите перебранку или ничего не получите, – пригрозила она им. – Напоминаю всем, что ткани мои и я вольна поступать с ними по своему усмотрению. Первой выберет себе бабушка, затем Дьюи и Map. И только после них я позволю вам.

– Несправедливо! – возмутилась Кейтлин. – Мы невесты! Мы первыми должны выбирать!

– Поспорь еще со мной, – мрачно сказала Уинн с угрозой в голосе, – и пойдешь под венец в сорочке с подстриженными волосами, чтобы показать лорду Коуду свою супружескую покорность.

– Я согласна подождать своей очереди, – быстро сказала Дилис, выронив из рук кусок парчи и проводя рукой по длинным золотисто-каштановым волосам, как бы желая убедиться, что они все еще на месте. Волосы были ее главным украшением, поскольку она была худенькой девушкой с резкими чертами лица, ее грудь только начала придавать фигуре мягкие очертания.

– Ты не посмеешь, – угрожающе зашипела Кейтлин, прижимая к груди особо полюбившийся ей кусок шелка и вызывающе глядя на Уинн.

– Ничто, моя сестра, не доставит мне большего удовольствия, – заверила она Кейтлин, – но запомни, первое впечатление

очень важно. Если надеешься командовать своим мужем, а я знаю, что именно этого ты и хочешь, Кейтлин, тогда ты должна привязать его к себе с самого начала. Сможешь ли ты это сделать, если я остригу тебя, как Эйнион стрижет овец?

Шелк выскользнул из рук Кейтлин, и она раздраженно отбросила его прочь.

– Цвет все равно мне не подходит, – расстроенным голосом проговорила она.

Уинн улыбнулась:

– Не знаю, но, возможно, ты права. Твой вкус в этих вещах тебя не подводит.

В конце концов Кейтлин досталась ткань, которую она выбрала первой. Энид облюбовала себе сине-фиолетовую материю, которая подходила к ее серебристо-седым волосам, и еще розовый шелк. Дьюи взял черно-желтую парчу, оставив для Кейтлин медно-черную шелковую парчу, которая ей показалась необычной и элегантной. Дилис остановила выбор на своем любимом нежно-голубом шелке, который подходил к ее глазам и был расшит крохотными серебряными звездочками. Энид настаивала, чтобы оставшиеся ткани взяла себе Уинн и сшила несколько новых красивых платьев и нижних туник. Она же считала, что сестры могут сделать еще несколько лишних платьев.

– Не знаю, зачем ты настаиваешь, чтобы я нашила себе столько новых вещей, – возражала Уинн. – Мне есть что носить. Более чем достаточно!

– Дитя, ты никуда не уезжала из Гарнока, – наставляла внучку Энид. – Хотя мне не приходилось бывать в замке Скала Ворона, знаю, что это место, которое ты себе и представить не можешь. Мейдок был необычайно добр, прислав все эти ткани, чтобы ты могла обновить свой гардероб. Тебе он пригодится, когда станешь его женой. Подожди – и увидишь сама! Я права, потому что я жила не только в Гарноке.

Слова бабушки задели Уинн за живое, но она не знала почему. Какой провинциалкой она покажется тем, кто живет в замке Скала Ворона? А что, если она им не понравится? Ее всегда все любили, но это были обитатели Гарнока, а не незнакомцы с неизвестным образом жизни и в чужом месте. С тех пор эта мысль не давала ей покоя. И вот сейчас она ждала приближения завтрашнего дня. Мейдок с сестрой будут здесь. Через несколько дней она покинет свой родной дом. Единственное место, которое любила.

Уинн сердилась на себя за свою робость. То малое, что она узнала о Мейдоке, говорило о нем как о добром человеке. Конечно, и его люди тоже будут добры. А если ей не хватит опыта для жизни в прекрасном замке, она быстренько научится, как вести себя, и восполнит все пробелы в своих знаниях. Она заведет себе друзей. У нее их никогда не было. Только сестры. Нет, это не совсем верно. Эйнион был всегда ее другом, но он должен остаться в Гарноке, чтобы оберегать Дьюи и Map. И сестра Мейдока вскоре покинет родной дом и поселится в Сант-Брайде. Возможно, это единственное сходство поможет им подружиться, а вот найдет ли она там еще друзей? На сердце было неспокойно, но она выбросила из головы эти тревожные мысли, так как считала все это глупостью.

– Все вычищено, – удовлетворенно сообщила Энид. – В этом зале нет ни единой вещи, которую бы дважды не вычистили и не отполировали. – Она оглядела все вокруг и улыбнулась, заметив облегчение на лицах присутствующих. Всем им пришлось потрудиться на славу.

– А если женихи поинтересуются, нам поклясться, что это все сделали Кейтлин и Дилис? – созорничала малышка Map.

Бабушка и Уинн громко рассмеялись.

– К счастью, Map, женихи молоды, их в первую очередь интересует красота невест. А так как наши сестры хорошенькие, мы можем смело так им и сказать, наши новые родственники не будут огорчены.

– Кейтлин и Дилис только и делали в эти последние недели, что поливались духами и натирались твоим кремом из жира ягненка и розовой воды, – сказала Map.

– В моем креме не только это, – засмеялась Уинн. – Мне стоит научить тебя готовить его до моего отъезда, вдруг не представится больше случая.

– Да, – согласилась Map, – лучше научи меня, сестра, а то Кейтлин и Дилис попрятали все баночки с кремом, которые ты запасла, в свои сундуки и ни одной не осталось!

Энид покачала головой:

– Что они станут делать, когда крем кончится, хотела бы я знать, ведь их совершенно не интересовало, как его приготовить.

– Они немедленно отправят ко мне гонцов, – со смехом ответила Уинн. Затем она посмотрела на сестричку. – У меня припрятано немного крема, а завтра мы с тобой сделаем еще!

– Но уже не для Кейтлин и Дилис, – твердо сказала Map.

– Нет, не для Кейтлин и Дилис, – успокоила ее Уинн.

На следующий день ранний приезд Мейдока и его сестры застал ее врасплох. Она была вместе с Map в своей домашней аптеке в старой выцветшей тунике, несколько коротковатой и с пятнами под мышками. Дьюи пришел позвать ее. В спальню можно было пройти только через зал. Не избежать осмотра со стороны принца и его сестры, утонченной сказочной девушки, у которой при виде босой Уинн глаза расширятся от удивления.

– Вы не могли прислать гонца, чтобы заранее уведомить о вашем приезде? – вместо приветствия раздраженно сказала Уинн.

– Но вы знали, что мы приедем сегодня, – смущенно ответил Мейдок.

– Но не точно, – смело ответила Уинн. – Я учила Map готовить кремы для лица и тела в домашней аптеке, поскольку Кейтлин и Дилис опустошили мой запас полностью. Что подумает обо мне ваша сестра, когда я встречаю вас в таком виде?

Неста из Пауиса рассмеялась.

– Ох, – задыхалась она от веселья. – Я так рада, что вы не трепещете перед Мейдоком! Я очень боялась, что он достанется какому-нибудь смиренному безмозглому существу, которое будет подпрыгивать при каждом его вздохе. И если ваш восхитительный цвет лица от крема, то я тоже хочу научиться его делать! Мы можем вернуться в вашу аптеку, сестра? Мой брат в состоянии позаботиться о себе сам.

Сестра! Неста назвала ее сестрой так легко, словно они знали друг друга всю жизнь. Уинн почувствовала, как в глазах ее защипало от слез, она с трудом сглотнула их, лицо ее озарилось улыбкой, когда сестра Мейдока взяла ее под руку. Они станут друзьями!

– Вам не стоит бояться, что сестра моя послушна и застенчива, – подтрунивал Дьюи. – Она никого не боится… или по крайней мере в этом меня уверяет. Я ведь еще не взрослый.

– Паршивец! – Уинн рассмеялась, хорошенько шлепнув его.

Потом она повела Несту в аптеку, где Map добавляла розовую воду в жирную массу. Представив ей сестру Мейдока, Уинн начала обучать обеих девочек искусству приготовления крема красоты. С помощью трех пар рук ее маленькие каменные горшочки вскоре были наполнены, аккуратно запечатаны пчелиным воском, покрыты кусочками холста и поставлены подальше на высокую полку, где ни Кейтлин, ни Дилис не смогут найти их. После этого Map убежала, а Уинн и Неста остались, чтобы навести в аптеке порядок.

– Расскажи мне о Ризе из Сант-Брайда, – попросила Неста. – Он ведь был твоим поклонником, верно? – Она мыла ступку и пестик, которыми недавно пользовалась Уинн.

– Нежеланным, – ответила Уинн, медленно вытирая утварь.

– Почему? – В слегка золотистых глазах Несты отразилось любопытство. – Он показался тебе физически неприятным?

– Нет, просто нежеланным поклонником, потому что я сейчас не хочу выходить замуж, – объяснила Уинн. – Что же до его внешности, думаю, ты сочтешь ее привлекательной. Он среднего роста, крепкого телосложения, с бычьей шеей. Воин до мозга

костей. Похоже, в нем нет никакой деликатности. Сила буквально исходит от него. – Уинн начисто вытерла каменные стойки.

– И все же ты не боишься его, – заметила Неста.

– Я не показала своего страха, но боялась его. Вероятно, не столько его самого, сколько того, что он может увезти меня из Гарнока и причинить вред Дьюи. Он хотел взять меня в жены отнюдь не по романтическим мотивам. Брат слишком юн и не достиг зрелости. Если он умрет, я унаследую эту землю. Думаю, именно это и привлекало во мне Риза. Он честолюбив.

– В честолюбии нет ничего плохого, – задумчиво проговорила Неста, – но мне понятны твои опасения за маленького брата. Ты умно поступила, послушавшись внутреннего голоса, сестра. Расскажи мне еще о Ризе. Какого цвета у него глаза? Волосы? Не могу представить себе его лицо.

– Ты не боишься? – спросила Уинн. – Твой брат обещал тебя человеку, которого ты даже не знаешь. Сможешь ли ты его полюбить?

Неста улыбнулась:

– У меня нет призвания служить Богу. Поэтому я должна выйти замуж. Я никого не люблю. Я доверяю Мейдоку в выборе мне мужа. Надеюсь, он поступил мудро. Я унаследовала от матери Пендрагон, но не могу жить в нем без мужа. Выбери Мейдок человека с владениями внутри страны, что проку тогда в Пендрагоне для меня или для него? Замок Риза совсем близко от моего. Но расскажи мне о нем побольше! – Неста сняла фартук, который ей дала Уинн, чтобы не испачкать платье.

– Лицом он настоящий кельт. У него светло-зеленые, почти серебристые глаза, а волосы темно-каштанового цвета. Он носит бороду – думаю, это предмет его неустанной заботы, поскольку она красиво подстрижена, – и усы, которые обрамляют рот и спускаются к бороде. Рот у него большой, губы полные и чувственные. Да, он привлекателен. Не думаю, что он разочарует тебя, но о его характере знаю только, что он упрям.

Неста опять заливисто рассмеялась.

– Иначе говоря, тебе не удалось отпугнуть его, – сказала она.

Уинн печально покачала головой:

– Я не смогла. Если б не появился твой брат, не знаю, что со мной было бы.

– Мейдок искусен в этом, – ответила Неста. – Он всегда появляется в тот момент, когда в нем больше всего нуждаются.

– Это правда, что люди говорят о вашей семье? – спросила Уинн, одолеваемая одновременно любопытством и страхом, какой последует ответ. Неста улыбнулась.

– Да, – просто ответила она, – но одни искуснее других.

– А Мейдок?

Неста кивнула:

– Он умный человек, Уинн, но я не знаю ни одного случая, чтобы он использовал свою волшебную силу несправедливо либо со злобой. По правде говоря, мне даже неизвестна глубина его мудрости.

– А твои способности? Они такие же? Прости меня, но мне надо знать, с чем я столкнусь в замке Скала Ворона. Мне неведом другой мир, кроме Гарнока. Наверное, по-твоему, я рассуждаю как ребенок, – закончила Уинн, вытерев каменный стол.

– Нет, ты не ребенок. Твои заботы, сестра, естественны. – Неста вновь взяла ее под руку. – Мои способности лишь чуть больше твоих. Видишь ли, я сводная сестра Мейдока. У нас разные отцы, а лорды Венвинвина наследуют свою силу по мужской линии, не по женской. Большинство людей не знает об этом и думает иначе. У нас с Мейдоком есть еще брат, Брайс, у которого со мной один отец. Брайс позволяет людям думать, что он тоже наделен волшебной силой, хотя на самом деле это не так.

– Я и не знала, что у тебя есть еще брат!

– Брайс отдалился от нас. У него свое поместье в Кей. Не думай о нем. Теперь скажи мне, когда приедет Риз? Мне не терпится познакомиться с ним.

– Он будет накануне свадеб, – сообщила ей Уинн по дороге к дому. – Риз сопровождает двух женихов, своих кузенов. Но я предложила ему погостить у нас несколько дней после торжества, поскольку подумала, что тебе потребуется время для знакомства с ним.

– Вероятно, мы позволим ему вместе с нами вернуться на Скалу Ворона. Не знаю, что собой представляет Сант-Брайд, но, думаю, будет справедливо дать Ризу возможность познакомиться с моим изысканным домом, чтобы он мог как следует подготовиться к моему приезду после свадьбы, – гордо сказала Неста.

Уинн кивнула:

– Да, ты умна, сестра. – Она покраснела, произнеся слово «сестра», хотя ей казалось, что они давно знают друг друга. С Нестой было так легко говорить, и она была столь искренна в своих суждениях. – Риз долгое время жил холостяком, некому было присматривать за домом. Если он подобен большинству мужчин, тогда дом его, возможно, похож на свинарник!

А в зале, удобно устроившись, Мейдок беседовал с Энид. Уинн отметила, что впервые за долгие месяцы бабушка чувствовала себя счастливой и спокойной. Принц явно нравился ей. «Если б только я могла быть уверена в нем», – подумала про себя Уинн, затем вся вспыхнула, когда Мейдок поднял глаза и посмотрел прямо на нее, словно она произнесла эти слова вслух.

– Не делайте этого! – сердясь, сказала она ему. – Вы не имеете права.

Чувствуя за собой вину, он покраснел.

– Простите меня, дорогая, но моя душа настолько созвучна вашей, что трудно не услышать ваши мысли.

– В таком случае научите и меня, чтобы мы с вами были на равных, – сказала Уинн, слегка смягчившись.

– В чем дело? – спросила Энид, смущенная их словами.

– Ничего такого, бабушка, что обеспокоило бы тебя, – ответила ей Уинн.

– Погуляйте с принцем в саду, который выходит на реку, – посоветовала она внучке. – Пока ты трудилась в аптеке, он все это время развлекал старую женщину. Восполнила запасы крема?

– Да, и спрятала так, что ни Кейтлин, ни Дилис не найдут. Они не подумали о других, взяв без разрешения весь запас.

– Но это так на них похоже, – ответила Энид. – Пойди с Мейдоком, дитя. А я провожу Несту в спальню, чтобы она смогла там отдохнуть. Пока она у нас в гостях, вы будете спать на одной кровати.

– Расскажите мне про этот сад с видом на реку, – сказал Мейдок, беря Уинн за руку, когда они вышли из зала в солнечный полдень.

– Это всего лишь маленький клочок земли, – ответила с улыбкой Уинн. – Моя мать и бабушка настояли разбить на нем сад и выходили его. Как вы видите, дом построен на высоком мысу, который выдается в реку. Завладеть домом с тыла невозможно, поскольку стены предохраняют с двух сторон, а скала такая крутая, что с реки на нее влезть невозможно. – Она грациозно взмахнула рукой. – А вот и наш крошечный садик, мой господин. Ничего в нем нет особенного, но бабушка его очень любит.

– Вам он тоже нравится, – заметил Мейдок, и она кивнула в знак согласия.

– Да, я люблю сидеть здесь на маленькой скамье и смотреть на дальние холмы. Так спокойно. Как вы успели заметить, стена тут совсем не нужна, садик обрывается над рекой, но матушка посадила там розы, чтобы нельзя было подойти к краю и упасть.

– Дамасская роза, мне нравится аромат.

– Вам знакома дамасская роза? – удивилась Уинн.

– В моем поместье, дорогая, есть красивые сады, и они с нетерпением ждут прикосновения ваших нежных и умелых рук. Вот уже два года, как умерла моя мать, и они несколько запущены. Вам бы понравилась моя мать. Неста на нее очень похожа.

– Неста мне сказала, что у вас есть еще брат, – обронила Уинн.

Тень промелькнула по лицу Мейдока.

– Брайс из Кей. Да, но мы не встречаемся. К сожалению, у Брайса беспокойный характер. Он мог бы оказаться опасным, если бы я допустил это, но я

этого никогда не сделаю. Я вижу, вы в своем саду выращиваете душистые травы, – обратил внимание Мейдок, ловко меняя тему разговора, которой он явно не хотел касаться.

Проявив уважение к его желанию избежать дальнейшего разговора о брате, хоть ей и было интересно, Уинн сорвала кусочек лаванды, растерла между пальцами и поднесла руку к его лицу.

– Моя лаванда необычная, я ее выращивала так, как кто-то, возможно, выращивает корову. Мне кажется, она душистее других, я захвачу с собой семена, чтобы посадить в замке Скала Ворона.

Он оценивающе понюхал траву, а затем, взяв ее пальчики, поцеловал их.

– Мне кажется, вы питаете склонность к пальцам, мой господин. – И, хотя взор ее был мрачен, в глазах загорелись огоньки.

Отпустив ее руку, он сказал:

– Вы для меня загадка, Уинн. Я не знаю, как обращаться с вами, чтобы своими действиями не напугать и не обидеть вас. То вы колючи, как морской еж, то пугливы, как лань. Мне приходится действовать интуитивно. Что мне еще остается делать?

– Что вы хотите от меня, мой господин? – прямо спросила его Уинн. – Я чувствую, что здесь кроется нечто большее, чем просто женитьба.

– Сейчас, дорогая, мне бы просто хотелось вашей любви, – ответил Мейдок, искусно избегая прямого ответа, поскольку правда сейчас была бы слишком крепким напитком для нее.

– Не знаю, смогу ли полюбить вас, мой господин. Я люблю своего брата, Map, бабушку. Думаю, могу питать чуточку нежных чувств к Кейтлин и Дилис. Я любила родителей, люблю Эйниона, который оберегает меня с детства. Я даже привязана к большому ворону, которого зову старина Дью. Но то, что я питаю к этим добрым душам, мне кажется, совсем не то, что вы ждете от меня, Мейдок Пауиса. Я даже не знаю, способна ли я на это. Кроме того, существует ли на самом деле чувство, именуемое любовью?

– Вы говорите мне, дорогая, что никогда не любили мужчину, однако рассуждаете как опытная женщина, которую кто-то глубоко обидел, – ответил он.

– В самом деле? – Уинн искренне была удивлена. – Как странно. Тем не менее я сказала вам правду, так я чувствовала с детских лет.

– Вероятно, в другое время и в другом месте вы приобрели этот печальный опыт, который сохранился, чтобы мучить вас в это время и в этом месте.

Она медленно кивнула:

– Возможно.

Мейдок счел весьма интересным то, что она приняла на веру его слова, его занимала мысль, поняла ли она теорию перевоплощения. Это была мудрость, старая как мир, понимаемая и признаваемая их кельтскими предками и когда-то даже проповедуемая христианской верой. Жертва Христа делала это простое учение еще более понятным для тех, кто верил. Бессмертная душа, дар Творца, будет возрождаться вновь и вновь в человеческой оболочке, борясь за свое совершенствование. Человеческая душа, как необработанный драгоценный камень в своей первоначальной ипостаси, постоянно трудится над собой, отшлифовывая себя до совершенства, чтобы однажды она могла переместиться на следующий уровень духовного существования. Много веков назад церковь перестала проповедовать учение о перевоплощении. В те далекие времена масса верующих состояла из простых людей, которые неправильно понимали его. Перевоплощение для них было оправданием порочной жизни, расплата за которую наступит для них в другой жизни. Но поскольку цель учения состояла не в этом, церковь просто перестала проповедовать достижение высшего духовного совершенства. Это знание составляло существенную часть многих других религий.

Сердцем и душой Мейдок был кельтом. Он знал, что нежелание Уинн выходить замуж исходит из другой жизни. Причина этого, конечно, таится не в сегодняшнем дне и не в этом месте. Он знал, откуда оно пришло. Эту загадку Уинн должна решить для себя сама. Он ничем не мог помочь ей, только любить и успокаивать. Возможно, со временем в ее душе воцарится согласие. Или, может быть, она вспомнит. Он ждал и одновременно боялся этого момента.

– Когда ваши сестры выйдут замуж, мы возвратимся в мой замок Скала Ворона. Там мы лучше узнаем друг друга. Возможно, вы даже научитесь любить меня. Придет праздник Белтейн, и я возьму вас в жены, Уинн Гарнока.

– А вы, Мейдок, научитесь любить меня?

– Думаю, я уже научился, дорогая. Разве вы забыли, что я знаю вас с детства?

– Как это может быть, мой господин? Я ведь узнала вас всего три месяца назад! Вы выглядите льстецом.

– В свое время вы все узнаете, Уинн, – пообещал Мейдок, – но до многого вам придется дойти самой. Я расскажу вам только часть и только тогда, когда наступит нужный момент.

Она рассмеялась:

– Вы говорите загадками, мой лорд Пауиса, но вы по крайней мере не напыщенны и не скучны…

Мейдок сорвал цветущую дамасскую розу с живой изгороди и вдел в густую косу Уинн.

– Неужели я такой прозрачный, что вы видите меня насквозь? – с улыбкой подшутил он над ней.

– Не уверена, что вообще вижу перед собой вас настоящего, мой господин, – мудро ответила Уинн.

Он засмеялся:

– Это временное преимущество, которое я буду недолго смаковать, потому что мужчина не может хранить его при более длительном знакомстве с дамой сердца.

Уинн улыбнулась в ответ:

– Так вот, мой господин, я бы вам не посочувствовала, знай я вас лучше.

– Насколько я понимаю, мне не ждать от вас пощады, госпожа?

– Никакой, – весело согласилась она, удивленная тем, что ей начинает нравиться этот человек.

Кейтлин и Дилис не вышли к ужину, передав со служанкой, что им нужно отдохнуть перед утомительными празднествами.

– Я бы могла понять их, если б они помогли в приготовлениях к их же свадьбам, но ведь они палец о палец не ударили – часами отмокали в дубовой ванне и мазались кремом, пока, должно быть, не стали скользкими, как угорь, – пробормотала Энид.

– Неужели, бабушка, тебе на самом деле хотелось, чтобы Кейтлин и Дилис помогали тебе? – сказал Дьюи, озорно сверкая голубыми глазами. – Нам всем гораздо лучше было без них. Что касается меня, я просто благодарен им за их отсутствие.

– Дьюи! Что подумают принц и его сестра, не увидев у тебя братской любви к сестрам?

– Есть сестры, – тихо заметила Неста, – которых нелегко, нет, просто невозможно любить. Боюсь, мы не можем любить человека только потому, что он наш родственник.

– Вот видишь! – воскликнул Дьюи. – Леди Неста понимает, а ты, Уинн, нет.

– Я вижу, у леди Несты манеры лучше, чем у лорда Гарнока, мой брат. Она пришла тебе на помощь, а ты поставил нас всех в неловкое положение.

Дьюи быстро понял свою сестру и покраснел.

– Прошу прощения, мой лорд, дамы.

Следующие два дня пролетели незаметно. В Гарноке стояла суматоха от приготовлений к свадьбам. Дьюи объявил праздник в честь двух невест, и его крепостные в тот день будут освобождены от работ в поле, хотя коров дважды в день все равно надо будет доить. Надеялись, что день будет ясным, поскольку торжества хотели проводить вне дома. Хотя их семья была невелика и они пригласили всего нескольких близких соседей, народу ожидалось много. Риз прибудет с большим отрядом воинов, и женихи, конечно, приедут со своими родственниками. Они получили известие от Риза, когда тот со своими людьми был лишь в часе езды от Гарнока.

Уинн пробежала глазами послание. Лорды Коуда и Ллина везут с собой вдовствующих матерей, и еще есть сестра, правда, Риз не сообщал,

чья она.

– В коровнике рядом с домом хранятся кровати, – вспомнила Энид. – Пошлю за ними, мы поставим их в спальню. – Она повернулась к Кейтлин и Дилис, которые мазали друг другу руки кремом. – В конце зала в сундуках есть матрасы и занавески. Принесите их и приготовьте постели для наших гостей.

– Но мы испортим себе руки, – заскулила Дилис.

– Если вы этого не сделаете, – пригрозила Энид, – никто за вас не станет делать. Вы думаете, матери женихов позволят вам выйти за них замуж, если вы не удосужились позаботиться об их удобстве? Но если вы предпочитаете остаться старыми девами, я вам в этом не помеха.

Без возражений Кейтлин и Дилис поднялись и поспешили исполнить бабушкино поручение. Энид хитро улыбалась.

Риз и его отряд наконец прибыли. Когда лошадей поставили в конюшни, а гостей провели в зал, началось знакомство.

Артур из Коуда был долговязым парнем с большим адамовым яблоком. Цвет его прямых волос не поддавался описанию. Как ни старалась Уинн, она не смогла определить и какого цвета его внимательно разглядывающие все глаза. Он ухмыльнулся, довольный, показав дурные зубы, когда его представили Кейтлин. Он сгреб ее и запечатлел мокрый звонкий поцелуй на ее безупречной щечке.

– Клянусь распятием, кузен, – обратился он к Ризу, словно Кейтлин вовсе здесь не было, – ты посадил прелестную голубку в мое гнездо! С радостью наполню ее живот своим семенем. – Он крепко обнимал Кейтлин за талию и, похоже, не скоро собирался отпустить ее.

Кейтлин вспыхнула. В глазах появилось злое выражение, но она не могла дать выход ярости, так как будущий супруг представлял ее женщине огромных размеров, чьи крошечные глазки едва виднелись на заплывшем жиром лице. Это была его мать, леди Блодвен.

– Какая ты хорошенькая! – медовым голосом сказала леди Блодвен. – Я так рада, что мой сын берет тебя в жены и ты приедешь в Коуд ухаживать за мной. Ты, должно быть, знаешь, что у меня слабое здоровье.

Прежде чем Кейтлин смогла произнести хоть слово, Риз вытолкнул вперед другого кузена, Хауела из Ллина, чтобы представить Дилис. Это был необыкновенно красивый молодой человек со светлой кожей, темно-карими глазами и белокурыми волосами. Он критически оглядел Дилис, потом заскулил.

– Риз, она не такая хорошенькая, как первая. Почему у Артура должна быть лучше? Что ты думаешь, матушка? – Он обратился к женщине, которая могла сойти за его сестру. Она совсем не была похожа на мать.

– Она прекрасно подойдет, Хауел. Не все такие красивые, как ты, мой дорогой мальчик. Она довольно хорошенькая, и ты сможешь получать от нее удовольствие без отвращения, но не такая красивая, чтобы другой мужчина домогался ее. С ней ты будешь уверен, что сыновья будут твоими. Поцелуй ее сейчас же, а то люди подумают, что я совсем не научила тебя хорошим манерам.

Дилис, несмотря на их слова, пришла в восторг. Красивее Хауела из Ллина она никого не видела.

– Ох, – прошептала она тихо, – как вы красивы, мой господин!

Довольный ее почтительностью, Хауел поцеловал Дилис и, отступив назад, улыбнулся ей.

– Я дам тебе красивых сыновей, госпожа, – сказал он.

Леди Глэдис, так звали мать Хауела, затем представила свою дочь Гвенду, гордую девочку одиннадцати лет. Она взяла ее с собой, узнав, что лорд Гарнока еще ни с кем не обручен. Гвенда была такая же светленькая, как ее мать и брат. Чертами характера девочка напоминала Дьюи его сестрицу Кейтлин, и он не проявил к ней большого интереса. Поскольку это осталось незамеченным, леди Глэдис возлагала на Дьюи большие надежды. Она нашла Дилис безобидной, и тем не менее оставаться в Ллине вечно леди Глэдис не хотела. Хорошо было бы закончить свои дни в Гарноке. Да и старая бабушка не вечна.

Обрученные пары гуськом удалились. Энид предложила матерям вино и удобно усадила их у камина, думая при этом, как привлекательны стоящие рядом Мейдок и Уинн. Риз нервно переминался с ноги на ногу, стараясь не слишком явно оглядываться по сторонам.

– Вы найдете мою сестру в саду за залом, – сказал ему Мейдок. – Она не захотела уменьшать радостного волнения Кейтлин и Дилис. – Он улыбнулся, Уинн тоже. – Ступайте к ней, мой лорд.

Риз могучим усилием воли постарался не показать своего нетерпения, но он едва смог сдержать себя, чтобы не броситься опрометью из зала. Когда он вошел в маленький садик, у него от изумления открылся рот. Самая восхитительная в мире девушка, безусловно, самая утонченная на всем белом свете, стояла, ожидая его, протянув к нему навстречу руки. Его поразила мысль, что он всю жизнь ждал эту женщину, он понял это с первого взгляда. Она стояла у живой изгороди из цветущих дамасских роз – дикий завораживающий фон для ее темно-рыжих волос с огоньками цвета меди, которые, казалось, перемещались по ним, как гранатовая изморозь. Ее лицо напоминало сердечко с прямым крохотным носиком, ротиком, словно бутон розы, по обеим сторонам которого были глубокие ямочки. На него смотрели самые восхитительные золотистые глаза, которые Ризу доводилось видеть.

Неста была облачена в голубовато-зеленую с золотом парчу, а под ней виднелась нижняя шелковая туника такого же цвета. Узкий золотой обруч обвивал лоб, удерживая ее замечательные волосы. В центре его украшал лунный камень.

– Приветствую вас, мой дорогой лорд Сант-Брайда, – сказала Неста своим чистым музыкальным голосом и шагнула ему навстречу.

Риз из Сант-Брайда упал перед ней на колени и поцеловал маленькие ручки девушки. Это замечательное создание предназначено ему! Внезапно он почувствовал робость и чуть не закричал от радости, если б его не душили слезы. Чем он, большой, грубый человек, заслужил такое истинное сокровище?

– Госпожа, – смог наконец вымолвить он, нимало не смущаясь тем, что, должно быть, выглядит нелепо.

Обхватив своими пальчиками, насколько можно было, его руки, она заставила его подняться и с восхищением сказала, когда он встал:

– Вы такой огромный! Мне кажется, я никогда не видела такого большого человека, но я вижу, вы еще и нежны, хотя и скрываете это, чтобы никто не подумал, что вы слабый. – Она поднялась на цыпочки и, наклонив его голову, нежно поцеловала в губы.

К своему удивлению, Риз почувствовал, как по бородатой щеке его скатилась слеза.

Неста широко улыбнулась ему и пальчиком смахнула слезу.

– Все хорошо, мой господин. Мы нашли друг друга, и ничто не разлучит нас. – Потом она еще поцеловала его. Риз задрожал, обняв ее сильными руками, опасаясь, как бы ненароком не причинить ей боль, уж таким она была хрупким созданием.

Уинн, вместе с Мейдоком наблюдая за ними, покачала от удивления головой:

– Она совсем не боится его, а я боялась. Не понимаю.

– Он был не для вас, моя дорогая, – ответил Мейдок.

– А вы? – слегка улыбнувшись, спросила она.

– Я – да, – тихо ответил он, крепко обнимая ее рукой. Затем, нежно взяв пальцами за подбородок и слегка повернув к себе ее голову, он на миг коснулся губами ее губ.

Почувствовав тепло его прикосновения, она от удивления широко раскрыла глаза. Услышав в его голосе веселые нотки, Уинн резко заметила:

– Конечно, я не знаю, как надо целоваться! Я никогда не занималась этим раньше. Несомненно, вам достанется не распутная жена! – Затем она подступила к нему ближе. – Научите меня правильно

целоваться, Мейдок. Я заметила, что люди, должно быть, находят в этом большое удовольствие.

– С радостью научу вас, моя дорогая, и доставлю столько удовольствия, сколько захотите, клянусь вам! – пообещал Мейдок.

– Хорошо! Начнем сегодня после ужина, когда я освобожусь от дневных забот. Хотя мы и обещаны друг другу, вы должны ухаживать за мной, если хотите завоевать меня. Поцелуи ведь часть ухаживания, не так ли, мой господин?

Он заметил, как щеки у нее порозовели.

– Да, очень большая часть, – ответил он. Держась за руки, они вернулись в зал. Уинн не позволила бы собственному любопытству одержать верх над обязанностями хозяйки дома. Она, к своей радости, не застала ни одного из кузенов Риза, а у сестер жалоб не было вовсе. После первого потрясения, когда жених обращался с ней как с племенной кобылой, Кейтлин искусно приступила к завоеванию Артура и леди Блодвен. Она пришла к заключению, что ее суженый клюнет на лесть, несмотря на его мужественность. И она немедленно начала ему льстить, позволив самые неистовые и смелые вольности, включая страстные поцелуи и шаловливые ласки в укромных уголках зала, где их никто не мог видеть.

– Ox! – воскликнула Кейтлин, когда Артур с жаром стиснул ее полную грудь. – Вы разожгли во мне пожар! Я невинная девушка, но чувствую, вы будете могучим любовником. Я никого, кроме вас, никогда не захочу! – Она прижалась к нему, влажные губы полуоткрыты, вытянутая рука смело ласкала его. Кейтлин едва не рассмеялась над его остекленевшим взглядом, увидев, с какой легкостью она превратила его в своего раба. И теперь, принимая его влажные поцелуи, она была уверена, что в браке будет поступать по-своему.

Что же касается старой жирной коровы, то есть леди Блодвен, Кейтлин моментально поняла, что ее свекровь желает только выслушивать лесть, иметь неиссякаемый запас засахаренных фруктов и ничего не делать. Девушка надеялась, что в Коуде есть умелые рабы. А если они окажутся неумехами, Кейтлин проследит, чтобы в доме все шло гладко, хотя сама предпочитала не заниматься домашними делами. Она многому научилась, наблюдая за старшей сестрой. То, что она руки не подняла, чтобы сделать какую-нибудь работу по дому, не означало, что Кейтлин не знала, как ее следовало выполнить. Своим женихом она осталась довольна.

И Дилис тоже. Она не отличалась умом, как Кейтлин, но своим постоянным невинным обожанием сразу же завоевала расположение Хауела. Красавец Хауел был тщеславен сверх меры. Дилис, очевидно, не собирается ничего менять в их жизни. Так же как леди Глэдис, она будет осыпать похвалами красивого супруга. Еe сразу же радушно приняли в новую семью. Ее свекровь была особенно нежна с Дилис. Она надеялась лестью найти в девушке союзницу, которая помогла бы повлиять на Дьюи, чтобы тот был благосклонен к ее дочери. Леди Глэдис не знала, что Дилис совсем не имеет влияния на юного лорда Гарнока.

После ужина женщины удалились в спальню. На первой мессе завтра утром молодые будут обвенчаны. До полудня их будут чествовать, затем они уедут – в Гарноке не было возможности разместить одновременно две пары новобрачных в первую брачную ночь. Поэтому они разъедутся по своим поместьям, чтобы завершить свадебный обряд. Уинн лично проследила, чтобы дамы с комфортом расположились на ночь в спальне. Были поставлены две кровати для свекровей. Гвенда будет спать в одной постели с матерью, а две служанки, сопровождающие этих дам, разместятся на выдвижных кроватях подле своих хозяек. Для умывания приготовили большой запас воды.

Внизу, в зале, Энид проследила за приготовлением постелей для мужчин и проводила каждого на его место, проверила, достаточно ли покрывал и сгребли ли угли в очагах на середину. Стражников устроили в конюшне и надежно закрыли двери. Заметив Мейдока, устремившего взор на лестницу, Энид тихо сказала:

– Она должна отдохнуть, мой господин. Все завтрашние приготовления лягут на ее плечи.

– У нас назначена встреча, госпожа, – признался он.

Энид покачала головой:

– Думаю, не сегодня.

Он учтиво поклонился:

– Как пожелаете, госпожа. Но передайте Уинн мои сожаления.

– Хорошо, – пообещала Энид и ласково похлопала его по щеке. – У вас будет много времени узнать мою внучку после завтрашних торжеств.

Он улыбнулся ей в ответ:

– Теперь я вижу, откуда берет силы Уинн, госпожа.

Энид рассмеялась:

– Возможно, но Уинн очень самостоятельна, мой господин. Никогда не забывайте это.

– Подозреваю, что она не позволит мне забыть, госпожа, – последовал его ответ.

Энид кивнула, поднимаясь по лестнице в спальню. Там она увидела Уинн, собиравшуюся спуститься в зал.

– Нет, дитя, я сказала Мейдоку, что тебе нужен отдых. Завтра у нас будет трудный день и большая часть забот ляжет на тебя. Я слишком стара для этого.

Уинн была разочарована, но понимала, что бабушка права. Кроме того, ей хотелось узнать впечатление Несты о Ризе. Ей было интересно, как миниатюрная сестра Мейдока столь легко покорила великана Риза. Как только они вернулись вдвоем в зал далеко за полдень, стало ясно, что он трогательно влюблен в сияющую Несту Пауиса. Оставшись в одной рубашке, Уинн, как обычно, умылась и забралась в постель.

– Я думала, у тебя встреча с Мейдоком, – сказала удивленная Неста.

– Бабушка велела ложиться спать, завтра у нас тяжелый день, – ответила Уинн. – Расскажи о Ризе. Ты, должно быть, так легко приручила столь свирепого человека с помощью волшебных чар?

Раздался нежный, как звон колокольчика, смех Несты.

– Уинн, здесь нет никакого волшебства, клянусь тебе! – Она перевернулась на своей половине кровати и посмотрела в красивое лицо Уинн. – С детства я мечтала выйти замуж за человека, похожего на Риза. Огромного, как медведь, и с сердцем нежным, как яичная скорлупа.

– Риз? Мягкосердечный? – не веря своим ушам, прошептала Уинн.

Неста опять рассмеялась.

– Да, – ответила она. – Мягкосердечный! Клянусь, это правда, Уинн. Только он не смеет показать себя таким на людях. Ты ведь понимаешь, верно?

Уинн кивнула:

– И ты его любишь?

– Сейчас еще нет, – честно призналась Неста, – но когда узнаю лучше, полюблю. – Она улыбнулась. – Когда твои сестры выйдут замуж и разъедутся, мы так хорошо будем проводить время! Возьмем хлеб, ваш замечательный сыр, сладкое вино и устроим пикник в холмах около Гарнока.

– Если позволит погода, – практично заметила Уинн.

– Она будет хорошей, – убежденно ответила Неста. – Давай спать, леди Энид права. Тебе нужно отдохнуть.

Впервые за долгое время Уинн хорошо выспалась. Когда главная домашняя рабыня Ди коснулась ее плеча, чтобы разбудить за час до зари, Уинн поднялась освеженная. Одеваться в нарядное платье было слишком рано. Она вынула из сундука старую тунику, перехватила ее поясом и поспешила вниз. С удовольствием она отметила, что огонь в камине весело полыхает. Отперев дверь зала, она заторопилась в пекарню, где из печей вынималась уже вторая порция свежих хлебов. Одобрительно улыбнувшись и помахав рукой пекарю, она поспешила в хлев, где коров уже подоили, а в сыроварне на каменных столах лежали свежие сыры, приготовленные для отправки в зал. В домике, где размещалась кухня, повар Гвир, размахивая ложкой, давал указания помощникам, что они должны сделать на кухне и на

дворе, где были уже установлены вертелы для большой туши оленя, быка и четырех молодых барашков, которых сейчас поворачивали над огнем. На кухне повар жарил каплунов, уток и молодого кабана. Уинн чуть не столкнулась с поваренком, несущим в пекарню противень пирожков с дичью.

Гвир, суетливый малый, громко закричал:

– Только урони пироги, ты, неуклюжий дурак, и я из тебя самого сделаю фарш!

Мальчик бросил на повара нахальный взгляд, нисколько не боясь его угроз.

– Сначала поймай меня! – засмеялся он.

– Рыба будет к столу? – спросила Уинн.

– Да, моя госпожа! Морская форель, фаршированная лобаном, который начинен устрицами. Она будет сварена в вине и с травами на пару и подана с ломтиками лимона на листьях свежего кресс-салата.

– Ты художник, – похвалила Гвира Уинн. – А сладости готовы?

– Да, Гарри, пекарь, приготовил невестам сахарный торт, а мы залили в формочки розовое желе, сделали засахаренные фиалки и еще яблочный пирог.

– Вы все так хорошо потрудились, что мне почти ничего не осталось, – похвалила Уинн Гвира и его помощников.

– Вы должны беречь свою красоту для принца, – лукаво сказал Гвир.

Уинн рассмеялась:

– У меня нет времени для моего лорда Мейдока, пока я не увижу благополучный отъезд своих сестер.

Гвир не сказал ничего, но голос откуда-то из глубины кухни отчетливо произнес:

– Который нельзя, к сожалению, ускорить, госпожа!

– Как не стыдно! – ответила Уинн, погрозив пальцем провинившемуся, едва сдерживая смех. Ни Кейтлин, ни Дилис не пользовались любовью слуг, и, надо заметить, вполне заслуженно. Обе были грубы, требовательны, им трудно было угодить.

Затем Уинн заторопилась в церковь, где застала отца Дрю, под руководством которого несколько молоденьких девушек украшали церковь свежими цветами, еще влажными от росы, и зелеными ветками. Отперев длинную узкую шкатулку, Уинн вынула несколько свечей из пчелиного воска и дала их священнику.

Возвратившись в зал, она обнаружила, что мужчины уже зашевелились. Уинн подозвала Эйниона и сказала:

– Позаботься, чтобы лорды Коуда и Ллина помылись перед свадьбой. Подозреваю, что они не видели воды несколько недель. Вчера от них несло. Возможно, от быстрой езды.

– Я вымою их сам, госпожа, – с усмешкой сказал Эйнион. – Не могу сказать, что ваши сестры заслужили мою любезность. Принц поможет мне. Он любит воду.

– Возьми их на реку, а потом проследи, чтобы как можно скорее наполнили дубовую ванну для дам.

Большая дубовая ванна, используемая для мытья, быстро была установлена в алькове спальни и наполнена горячей водой. Уинн разбудила сначала своих гостей, но и леди Блодвен, и леди Глэдис пришли в ужас от предложения Уинн принять ванну.

– Я продрогну до костей, если вымоюсь, – запротестовала слабым голосом леди Блодвен. – И уж конечно, умру от простуды, а если и выживу… то месяцы проваляюсь в постели…

– А я моюсь только в своей ванне, – высокомерно ответила леди Глэдис, – и мылась всего лишь в прошлом месяце. Мне, безусловно, не нужно принимать ванну.

– Мама! Можно мне? – капризно захныкала Гвенда.

– Конечно, нет, мое сокровище, – ответила Глэдис дочери.

– Как вам будет угодно, леди, – учтиво сказала Уинн и разбудила сестер.

Увидев большую ванну, Кейтлин и Дилис тотчас же заспорили, кто будет первой.

– Кейтлин старшая, – уладила спор Уинн.

– Самая старшая ты, – выпалила Map.

– Я буду последней, как подобает хорошей хозяйке дома, – ответила Уинн. – Пусть сначала вымоются невесты, а потом уже мы. Кейтлин – старшая из невест.

В спальню вошли несколько служанок, чтобы помочь в приготовлениях к торжеству. К удивлению Уинн, все были готовы за несколько минут до начала мессы. Уинн про себя поблагодарила Мейдока за его щедрость, поскольку она, бабушка, Дьюи и невесты выглядели замечательно в новых туалетах. Им не пришлось краснеть перед гостями.

Кейтлин была элегантна и выглядела почти что красавицей в медно-черной парчовой тунике, под которую надела блестящую шелковую, тоже цвета меди. Верхняя была перехвачена поясом из чеканных медных колец, покрытых черным эмалевым рисунком. Мягкие кожаные туфельки плотно облегали ее ножки. Шею обвивала длинная нитка жемчуга, а из каждого ушка свисали большие серьги из крупных жемчужин. Длинные темно-каштановые волосы свободно струились по спине, сдерживаемые на лбу золотым обручем, украшенным мелкими жемчужинками.

У хорошенькой Дилис был тоже красивый свадебный наряд. Поверх бледно-голубой нижней шелковой туники она надела небесно-голубое платье, расшитое изящными серебряными звездочками и перехваченное плетеным серебряным пояском. На ножках были крошечные серебряные туфельки. Шею украшала такая же, как у Кейтлин, нитка жемчуга. Аквамариновые сережки в виде капелек были в серебряной оправе и подходили к овальному аквамарину в центре обруча, который удерживал на лбу золотисто-каштановые волосы. Как и у Кейтлин, волосы были распущены по спине.

– Ваши сестры замечательно одеты, – с завистью заметила леди Глэдис, которую затмила юная красота невест. – Никак не ожидала этого, вы ведь простые сельские жители.

– Гарнок – поместье отнюдь не бедное, госпожа, – мягко ответила Уинн. – У моих сестер солидное приданое, и они хорошо одеты, как и подобает сестрам лорда Гарнока.

– Какой у них замечательный жемчуг, – заметила леди Блодвен, уставившись на ожерелье Кейтлин.

– Мой покойный сын подарил своей жене по нитке жемчуга после рождения Кейтлин и Дилис, – пояснила Энид. – Я подумала, что будет правильно, если девочки возьмут их себе, когда будут выходить замуж.

– Отец Дрю будет искать нас, – сказала Уинн. – Пойдемте в церковь, чтобы наконец наши семьи породнились. – Она грациозно отошла назад, пропуская вперед гостей, но Неста задержалась подле нее.

– Предупреди своих сестер, чтобы они не позволили этим двум гарпиям запугать их. Они жаждут жемчуга, но если Кейтлин и Дилис проявят твердость, этим ведьмам не удастся заполучить ожерелья.

– О Кейтлин не стоит беспокоиться, – ответила Уинн. – Леди Блодвен не получит от нее ничего, как бы она ни старалась. Подозреваю, что ее счастливые дни в Коуде сочтены. Насколько я могу судить, она мечтает иметь невестку, которая будет угождать ее прихотям. Но ее ожидает разочарование. Единственная забота Кейтлин – это она сама. Дилис – другое дело. Я прослежу, чтобы мой брат удостоверился, что леди Глэдис не давит на бедную Дилис. Если ему удастся скрывать свою неприязнь к ее дочери Гвенде достаточно долго, думаю, все будет в порядке. Без Кейтлин Дилис не такая плохая. Она несмышленая девочка, но в ней есть привлекательность.

– Думаю, нам больше повезло с сужеными, – заметила Неста.

Энид улыбнулась про себя, услышав эти слова. Она так же полюбила Несту, как и Мейдока. Девушка своей чувствительной душой напоминала ей Уинн. Неста даже смогла приучить Риза есть из ее рук, чего Энид никогда в жизни не видывала. Она расправила ткань на платье, довольная богатым видом сине-фиолетовой серебристой парчи. Риз из льва прямо на глазах превратился в ягненка, и это дело рук Несты. Если это не волшебство, так что же тогда, хотелось бы ей знать? Энид глубоко вдохнула теплый воздух позднего лета и ощутила, как чувство глубокого

удовлетворения окутывает ее. Если б полгода назад ей сказали, что к осени в Гарноке все будет именно так, она сочла бы человека безумцем. Она посмотрела вдаль, на холмы, где похоронен ее сын. «Ах, Оуен! Судьба милостива к нам. Кейтлин и Дилис сегодня выходят замуж и покидают Гарнок. За Уинн явился ее суженый, он защитит права Дьюи. Нам не надо его бояться, как боялись других. Верю, мы в безопасности, хотя с тобой, мой сын, нам было бы спокойнее. Если б только Уинн была счастлива в будущем браке, но это все девичьи заботы. У одних они есть, у других – нет. Думаю, все будет хорошо».

Старая женщина стояла в маленькой церквушке Гарнока, с улыбкой наблюдая, как отец Дрю соединяет священными узами брака ее внучку Кейтлин с Артуром из Коуда и внучку Дилис с Хауелом из Ллина. Она, довольная, кивнула головой, заметив, как Мейдок взял в свою руку ручку Уинн и та не нахмурилась и не отдернула ее! Ох уж эта любовь! Ох любовь! И все же, мудро подумала она, в ее возрасте есть тоже свои преимущества. Юность не может знать столько, сколько зрелость. С возрастом приходит терпимость, а иногда, как в ее случае, мир и покой. Хорошо подниматься рано утром, несмотря на боли то тут, то там, радуясь, что жив и впереди предстоит новый день. Не менее приятно лежать на перине после длинного дня в тепле и спокойствии и позволить сну овладевать твоими мыслями. Энид снова улыбнулась. Если б только Господь Бог дал ей время увидеть невредимыми других, подумала она. Вдруг малышка Map потянула ее за руку.

– Бабушка, пошли! Служба кончилась, – радостно сказала она. – Пора праздновать!

– Да, – ответила Энид. – Конечно, пора праздновать!

4

Она была в лесу, окутанная бледным розовато-лиловым легким туманом, который, подобно лоскутам шелкового газа, струился между деревьями. Мир замер во времени, как вдруг у нее над головой раздался крик ворона.

– Вспомни!

Она скорее почувствовала слово, чем услышала его, и попыталась понять значение.

«Вспомни!» – кто-то настойчиво и нежно нашептывал это слово ей в ухо.

Еще раз прозвучал резкий, хриплый крик ворона.

Вспомнить? Что вспомнить? Она не знала что. Потом, как всегда, ужасная печаль начала обволакивать ее. Она слышала, как голос звал кого-то, но не могла разобрать имени. Беспокойно она металась по кровати и проснулась вся в поту. Придя в себя, она с облегчением подумала, что Неста спала на бывшей кровати Кейтлин и Дилис. Ей не хотелось ни с кем обсуждать этот повторяющийся сон. Он смущал и пугал ее.

Раздвинув полог, она выскользнула из постели. За окном она увидела свет зарождающейся утренней зари, медленно поднимающейся над горизонтом. В темно-синем небе ярко сияла утренняя звезда, словно настоящий хрусталь. Открыв сундук, стоявший в ногах кровати, Уинн достала старую любимую тунику зеленого цвета и надела ее, не подпоясав поясом. Затем побрызгала холодной водой на лицо, медленно спустилась по лестнице в зал и направилась к входной двери. Как можно тише отодвинула засов, открыла дверь и вышла из дома.

Босиком побрела через двор, кивнув стражнику, открывшему перед ней ворота. Слуги в Гарноке привыкли к ранним прогулкам молодой хозяйки. Пройдя половину поля напротив ворот, Уинн внезапно замерла, когда большой олень с пятнадцатью ответвлениями на рогах грациозно и неслышно вышел из леса. Уинн сорвала пучок зеленой травы и протянула оленю. Сердце бешено заколотилось от волнения, но, несколько раз глубоко и медленно вздохнув, она сумела унять сердцебиение, уменьшив таким образом бьющую через край жизненную силу, чтобы не показаться враждебной оленю.

Несколько долгих минут животное с любопытством разглядывало девушку. Затем, нежно фыркнув, тряхнуло головой и мягко ударило по земле копытом, продолжая наблюдать, какое впечатление произведут его действия на это человеческое существо. Когда Уинн тихонько засмеялась, олень нервно отступил на шаг или два назад.

– Как не стыдно, – нежно сказала она. При звуке ее голоса, хотя и миролюбивого, олень навострил уши. – Ты вдвое больше меня, а боишься. Почему? – продолжала Уинн. – Не будь глупеньким! Подойди и возьми эту чудесную луговую траву, которая сорвана для тебя. Она сладкая и вся еще в росе.

Словно поняв ее, олень медленно приблизился к девушке, заинтересованный и соблазненный восхитительным запахом травы. Он, насколько мог, вытянул шею, пытаясь достать зелень, одновременно надеясь сохранить расстояние между ним и девушкой. Уинн протянула небольшой пучок, чтобы помочь животному, которое сразу начало жевать траву и, отвлеченное таким манером, не обратило внимания на то, что хрупкая девушка немного приблизилась к нему.

Рука, скользнувшая по ее талии, ужасно напугала бы ее, если б голос Мейдока не прошептал ей на ухо:

– Это всего лишь я, дорогая. Вижу, вы приручили оленя. – Протянув руку, он погладил морду большого самца костяшками пальцев.

Великолепный олень, покончив с травой, поднял голову и внимательно посмотрел на них обоих. Потом, грациозно повернувшись, медленно удалился, пощипывая на выбор лакомые листочки.

Мейдок повернул Уинн к себе лицом и улыбнулся.

– Вы поступаете умно, завоевывая расположение лесных зверей.

– В этом нет никакой хитрости, мой господин. Я просто стараюсь ничем не напугать их, – ответила ему Уинн и беспокойно заерзала в его руках. И повторилось то же самое. Она почувствовала, как жар вновь охватил ее. Почему он так странно на нее действовал?

Мейдок явно видел ее беспокойство, но, казалось, не спешил выпустить ее из своих рук, а Уинн не просила его об этом.

– Мне кажется, я должен был вчера вечером дать вам урок поцелуя, – тихо сказал он. – Так как вчера нам не удалось встретиться, думаю, сейчас для этого подходящий момент. – Он приподнял ее лицо. – Приоткройте немного губы.

– Что? – Просьба показалась ей странной.

– Надо разомкнуть губы, чтобы правильно поцеловаться, – с серьезным видом объяснил он, едва сдерживая смех. Странное занятие – учить девушку целоваться. Большинство из них вполне естественно справляются с этим сами.

– Вот так? – Уинн, полная решимости добиться правильного положения губ, восхитительно наморщила их.

– Закройте глаза, – сказал он.

– Зачем?

– Думаю, лучше целоваться, когда глаза закрыты.

Ее прелестные зеленые глазки послушно закрылись, густые темные ресницы веером легли на бледные щеки. Мейдок взглянул на нее в благоговейном восхищении. Она была невероятно красива. Кто мог подумать, что пухленький ребенок, с которым он много лет назад обручился, превратится в такую красивую девушку? Он улыбнулся про себя. Он всегда это знал. Не медля больше, Мейдок коснулся губами ее губ, наслаждаясь их свежестью и нежностью.

Ей показалось, что душа рассталась с телом. На мгновение она была почти уверена в этом, она как бы воспарила, но потом жар охватил ее с небывалой силой. Сердце отбивало бешеный ритм, и, когда страсть, неведомое дотоле чувство, сжала Уинн своей крепкой хваткой, она опьянела от полноты ощущений. Неожиданно она умело ответила на его поцелуй, это была уже не ученица. Она горячо прижалась к Мейдоку, от удивления у него перехватило дыхание. Она не могла понять желаний, овладевших ею, ни тех чувств, которые она возбуждала в нем. Поцелуй, как поняла Уинн, – самое восхитительное

занятие. Восторг переполнял ее.

Мейдок знал, что если он сейчас не остановит ее, они вскоре окажутся в нежной зеленой траве, завершая их соединение способом, который Уинн не может даже себе вообразить. Не то чтобы он не мог научить ее наслаждаться и этим, но для таких откровений время еще не подошло. Он прервал поцелуй и твердо отстранил ее, улыбкой давая понять, что все в порядке.

– Дорогая, вы такая способная ученица, о которой можно только мечтать, – похвалил он.

– Еще! – потребовала она, бросившись к нему. – Мне нравится вас целовать!

Он нежно потерся губами о ее губы, а затем, смеясь, сказал:

– И мне нравится целовать вас, дорогая, но в любви есть большее, чем просто поцелуи. Мы скоро откроем для себя другие наслаждения, и я с радостью буду не спеша ухаживать за вами, чтобы сначала мы стали друзьями.

– Разве такое возможно, чтобы мужчина и женщина были друзьями, мой господин?

– Да, Уинн, самые лучшие друзья становятся лучшими любовниками, обещаю тебе.

– Поцелуйте меня, – уговаривала она его. – Я чувствую в себе сильное волнение, только ваши поцелуи могут унять его.

– Но ваши поцелуи пробуждают во мне бурю, дорогая, – ответил он. – Доверьтесь мне, и не будем спешить, чтобы наше первое соединение было достойно ожидания.

Она покраснела от его слов, и внезапно к ней вновь вернулась робость.

– Что вы, должно быть, подумали обо мне, мой господин? Я была с вами так смела. – Она отвернулась от него.

– Взгляните на меня, Уинн, – умолял он, приподняв ее лицо. – Я обожаю вашу смелость, но у страсти так много ступенек, и мне хотелось, чтобы вы сначала прошли по ним. Позвольте мне быть в этом вашим наставником, как, впрочем, и в других вещах. Разве вам не понятно? Я хочу, чтобы вы полюбили меня!

Уинн выглядела огорченной.

– Ах, мой господин, я уже говорила вам, что не знаю, способна ли я на это чувство. Я не хочу никому принадлежать.

– Любовь, Уинн, это своего рода обладание. Но когда любишь по-настоящему, становишься свободным. Я хочу, чтобы вы полюбили меня, но если вы не верите, что сможете, тогда я буду доволен иметь в вас жену и друга. Теперь ты должна называть меня по имени, я не хочу, чтобы ты обращалась ко мне как незнакомка или служанка.

– Кто ты, Мейдок Пауиса, что так терпелив со мной? Не думаю, чтобы Риз Сант-Брайда так считался с моими чувствами.

– Риз не был предназначен тебе. Он не любил тебя.

– Неста, однако, другое дело, – с улыбкой заметила Уинн. – Ах, Мейдок, меня разбирает смех, когда я вижу их вместе! Он напоминает огромного медведя, который очень старается быть мягким и нежным с твоей сестрой. Она говорит, что не обладает никакими чарами. Но я не верю ей!

– Она его, безусловно, околдовала, – согласился Мейдок, – но околдовала Риза любовью. Ничем другим, клянусь тебе.

– А ты, Мейдок? – смело спросила Уинн. – Какая волшебная сила заключена в тебе? Молва о твоей семье опередила тебя. Сознаюсь, я любопытна. Очень любопытна!

– Не бойся, – успокоил он. – Я расскажу, дорогая, все, что тебе нужно знать, когда мы вернемся в мой замок Скала Ворона. А сейчас я голоден как волк! Поскольку я не позволил себе удовольствия насладиться твоим нежным телом, мы должны возвратиться домой за более привычной пищей.

– Ты испорченный! – обвинила она Мейдока, вспыхнув от его слов.

– Нет, я хороший! – ответил он со скрытым смыслом. – Исключительно хороший, клянусь тебе, Уинн!

– Я не осмелюсь думать иначе, Мейдок, – ответила она и, взяв его за руку, повела обратно в дом.

Следующие несколько дней были самыми чудесными в жизни Уинн. Погода оставалась теплой и ясной. Две пары влюбленных гуляли по лугам, холмам и лесам, счастливые от возможности быть вместе. Они устраивали пикники у быстро бегущих лесных ручьев, по вечерам сидели у главного очага, пели по очереди баллады под аккомпанемент лютни, на которой играл то один, то другой.

Уинн, полюбившая Несту с первого взгляда, теперь обнаружила, что смотрит на Риза совсем другими глазами. К ее удивлению, она полюбила его. Это был грубовато-добродушный честный человек с твердыми принципами, кроме того, он обладал замечательным чувством юмора, которое восхищало Уинн. Она всегда считала, что человеку с чувством юмора можно доверять. Отчаянно влюбленный в Несту, он теперь относился к Уинн с нежностью старшего брата. Ее занимала мысль, разглядела бы она в нем его истинную сущность, если б они поженились? И она решила, что нет. Между ними всегда бы стоял Гарнок. Она считала невероятным везением, что судьба вовремя послала ей Мейдока, избавившего ее от помолвки с Ризом. «Мейдок!» – Уинн мечтательно улыбнулась про себя. После утренней встречи на лугу было много таких же уроков, хотя оба прекрасно знали, что Уинн не надо больше совершенствоваться в этом искусстве, особенно после того как Мейдок продемонстрировал ей, как приятно могут шалить два язычка. Она никогда и не думала, что язык может играть такую роль в любовных играх, но Мейдок убедил ее в этом.

Наступил момент отъезда из Гарнока, и Уинн обуревали противоречивые чувства. Как она может оставить так горячо любимый ею дом? Бабушку, Map и особенно Дьюи? Как они проживут без нее?

– Я должна сейчас ехать с тобой? – спросила она Мейдока уже в сотый раз. – Мы уже знаем друг друга, и я больше не отказываюсь быть твоей женой. Я нужна здесь!

– Нет, – быстро и резко сказала Энид. – Ты думаешь, несколько поцелуев откроют тебе достоинства этого человека, дитя мое? Ох, как же много тебе надо узнать о нем! Даже если ты замужем тысячу лет, ты все равно всего не узнаешь.

– Не волнуйся о своей семье, дорогая, – мягко уговаривал ее Мейдок. – У меня есть человек по имени Давид. Он был управляющим одного из моих фамильных поместий. Он несчастлив с той поры, как наследник этого имения стал независим и отправил его обратно ко мне. Я уже договорился о его приезде сюда, в Гарнок, чтобы наставлять Дьюи в его обязанностях хозяина дома. Это добрый и умный человек. Он хорошо будет учить твоего брата.

– Уезжай, сестра! – поддразнивал ее Дьюи. – Мне надоело держаться за твои юбки! Я буду настоящим хозяином в собственном доме. А пока ты здесь, я себя им не чувствую.

– Ты помнишь, чему я тебя учила? – упорствовала она. – Будешь ли ты любить бабушку и Map и учтиво с ними обращаться? А защищать их? Обещай мне, что будешь справедлив и добр с нашими людьми.

– Да, да и еще раз да! – ответил он утомленно.

– Я буду скучать по тебе, – со слезами на глазах сказала Уинн.

– Твоя первая любовь – Гарнок, – интуитивно заметил Дьюи. – А в качестве последнего подарка я отправляю с тобой Эйниона, чтобы он оберегал тебя.

– Но Эйнион должен остаться в Гарноке, присматривать за тобой и Map! – Уинн запротестовала, готовая расплакаться. – Отец выбрал его для охраны детей.

– Он поедет с тобой, – твердо сказал лорд Гарнока. – Сейчас я здесь хозяин и я позабочусь о Map. У моего брата из Пауиса нет возражений, не так ли, Мейдок?

– Нет, Дьюи ап Льюилин, я ничего не имею против этого дара вашей сестре, но вы сомневаетесь, что я могу сам защитить свое?

– Как я защищаю свое, – ответил мальчик, к большому удивлению принца.

Мейдок изящно поклонился, понимая, что тема исчерпана. Взяв Уинн за руку, он повел ее из зала во двор, где их уже дожидались Неста и Риз. Он

посадил ее на лошадь – спокойную белую кобылу, которая предназначалась ей.

На мгновение в глазах Уинн мелькнул панический страх, но Энид, подойдя к ней, успокаивающе похлопала ее по руке.

– У нас все будет прекрасно, мое дитя. Пиши мне, когда сможешь, и помни, что я довольно хорошо управлялась сама в этом мире до того, как ты пришла в него! Думаю, что смогу жить так и дальше, находясь здесь, а ты там.

Бабушкиного напутствия оказалось достаточно, чтобы снять напряжение, и Уинн рассмеялась.

– Это ведь приключение, бабушка, правда?

– Да, мое дитя. У каждой молоденькой девушки должны быть приключения до того, как она приступит к скучному занятию – быть женой и матерью! Это естественный порядок жизни для женщин, которым дан дар рожать и растить детей, вить свое гнездо, но такая жизнь не самая интересная.

Отец Дрю выступил вперед, чтобы благословить их и предстоящее путешествие. Когда он осенил их крестным знамением, Уинн почувствовала, как по ее щекам потекли слезы, которые она не в силах была больше сдерживать. Она не была несчастной. Нет! Но она с грустью покидала Гарнок. Когда лошади тронулись, вид бабушки и малышки Map запечатлелся у нее в сердце. Ее брат, быстро махнув в ее сторону, исчез за углом дома, поглощенный своим делом. Внезапно печаль оставила ее.

– Дьюи, конечно, хотелось избавиться от меня, – заметила она, смеясь сквозь слезы.

– Он хочет быть сам себе хозяин, – мудро ответил Риз. – Вы не можете жаловаться на парня, Уинн. При хорошем дальнейшем руководстве он принесет пользу Гарноку. Нам надо пораскинуть мозгами и найти ему через несколько лет хорошую жену, но только не мою кузину Гвенду из Ллина. Я заметил, что она ему совершенно не понравилась, хотя ее мать, конечно, лелеет надежды.

– Она своим поведением напоминает ему Кейтлин, – ответила Уинн. – А Дьюи никогда ее не любил.

– Мы знаем много восхитительных юных девочек, каждая из которых стала бы прекрасной женой твоему брату, – сказала Неста.

Мейдок посмеялся над ними.

– Дайте мальчику время, – посоветовал он. – Он только что освободился от старшей сестры, ему сначала нужно немного вырасти, а потом завести себе несколько подружек.

– Ах, подружки! – одобрительно усмехнулся Риз.

– И много их у тебя было, мой дорогой господин? – нежно спросила Неста. Ее приветливое лицо было обманчиво спокойно, а золотистые глаза дьявольски мерцали.

– Думаю, достаточно, чтобы ты осталась довольна мной в спальне, – смело ответил он.

Неста, застигнутая врасплох его ответом, очаровательно покраснела.

Риз удовлетворенно засмеялся.

– Ты околдовала меня, моя прекрасная Неста, – признался он, – но не забывай, что я мужчина!

– Я никогда больше не забуду, – быстро ответила она. Но когда она это говорила, Уинн почувствовала в словах, предназначенных ее одурманенному мужу, скрытый смысл.

Дорога от Гарнока к дому Мейдока заняла несколько дней. Им не всегда удавалось найти приют в монастыре, или монастырской гостинице, или в какой-нибудь благородной семье, или у зажиточного крестьянина, готового накормить так много ртов. Две ночи они провели в лесу, поддерживая огонь в кострах, чтобы отпугивать диких зверей, и выставив надежную охрану, чтобы не подпустить грабителей, которые охотятся за беспечными путешественниками, а жестокостью и свирепостью превосходят лесных тварей.

Риз сопровождал их лишь часть пути, он не мог надолго отлучаться из Сант-Брайда, чтобы какой-нибудь безумец не стал оспаривать его власть. Однажды рано утром большой отряд вооруженных людей подъехал к ним, выкрикивая имя принца. Мейдок с улыбкой выехал им навстречу, помахивая рукой в знак приветствия.

– Я оставляю вас, моя госпожа, – обратился Риз к Несте, – и возвращусь в Сант-Брайд, чтобы все хорошенько приготовить к вашему приезду.

– Без вас время покажется мне вечностью, – ответила ему Неста. Слезы хлынули у нее из глаз, когда она наклонилась с лошади, чтобы поймать его руку и прижать ее к своей щеке.

Уинн вынуждена была отвернуться, ибо выражение лица Риза разрывало ей душу. Было ясно, что ему трудно будет пережить разлуку с Нестой. А ей – с ним. «Так любить после столь короткого знакомства!» – подумала Уинн. Казалось, что они знают друг друга всю свою жизнь, а не несколько дней. Почему же у нее нет и половины той любви к Мейдоку, что питает Неста к своему суженому? Чувства Несты к Ризу совсем иные, чем ее к Мейдоку. Уинн достаточно умна, чтобы понять это. Нет, она не могла сказать, что ее увлечение Мейдоком было чем-то неприятным, но она инстинктивно чувствовала – этого недостаточно. Она вспомнила, что ее родители вели себя так же, как и Неста с Ризом. Придут ли наконец и к ней эти чувства? Голос Риза вывел ее из задумчивости.

– Прощайте, Уинн Гарнока.

– Прощайте, мой господин. Да хранит вас Бог и святой Давид до нашей встречи, – ответила она. Он улыбнулся ей, и Уинн впервые поняла, что он красив. – Благодарю вас за то, что дали моим сестрам таких прекрасных мужей, мой господин.

Смех Риза загрохотал в его могучей груди.

– Думаю, никто из нас не проиграл от этой сделки, Уинн. Надеюсь, вы тоже так считаете?

– Да, – согласилась Уинн со смехом, понимая, что он также хотел заполучить для своих отнюдь не восхитительных родственников жен, как и она для сварливой Кейтлин и глупенькой Дилис мужей.

– И нам придется редко, если когда-нибудь вообще, видеться с ними, – усмехнулся Риз.

– Если это так, мой господин, тогда я перед вами в долгу, – засмеялась Уинн.

– Вы оба просто ужасны! – едва сдерживая улыбку, распекала их Неста.

Мейдок подъехал к ним и подал Ризу на прощание руку.

– Приезжай, брат, за два дня до зимнего солнцестояния за невестой. Она будет тебя ждать. Возьми с собой отряд побольше, у Несты солидное приданое и имущество. Имей в виду, Риз, эта женщина не упускает ничего, что попало ей в руки. Она до сих пор хранит свою детскую одежду.

– Которую я убрала и которая еще прекрасно послужит моим дочерям, – чопорно ответила Неста. – Я не люблю бросать на ветер добро, Мейдок. У меня нет твоих запасов.

– Клянусь, ты же увезешь с собой половину моего замка, – подтрунивал над ней Мейдок.

– Я заслужила его целиком за то, что терпела тебя столько лет, – живо парировала она.

Риз с улыбкой пожал Мейдоку руку, приветливо помахал Уинн, потом наклонился к Несте и сердечно поцеловал ее, отчего у той порозовело личико и перехватило дыхание.

– Прощайте, моя госпожа. Ускорьте бег времени, разделяющего нас с вами, моя любовь. До скорой встречи! – Он повернул коня и дал команду своим воинам следовать за ним.

Отряд Мейдока оседлал коней, минуту посмотрев вслед удаляющемуся Ризу и его людям, а затем по сигналу принца двинулся в противоположном направлении. Уинн промолчала почти весь остаток пути. Она никогда не удалялась от Гарнока более чем на одну-две мили, поэтому путешествие внушало ей благоговейный трепет и пленяло ее. Они ехали темными лесами, через обширные долины, напоминающие луга, переходящие в болота, по холмам, отлогим и крутым, и всегда перед глазами поднимались горы, манившие их к себе.

Замок Мейдока на Скале Ворона располагался в Черных Горах Пауиса. Впервые увидев его, Уинн подумала, что это сон. Никогда раньше ей не приходилось видеть ничего подобного.

Казалось, он вырастал из самой горы. Создавалось впечатление, что гора и замок составляют одно целое.

– Волшебное место, – тихо сказала Уинн, взглянув на свой новый дом.

– Вот как? – сказал он.

– Не надо шутить со мной, мой господин, – резко откликнулась Уинн. – Люди говорят, что волшебная сила вашей семьи идет от Мерлина. Разве не Мерлин помог Артуру придать вид Камелоту? Как бы вам удалось высечь в горе замок?

– Замок просто выглядит как одно целое с горой. Это потому, что он построен из того же самого гранита, что и скала, дорогая. Мой предок счел это прекрасной маскировкой.

– Возможно, я ничего не понимаю в замках, но я никогда не видела места, подобного Скале Ворона. Он выглядит чужестранцем.

– Да, – согласился принц. – В нем соединились разные стили, еще не распространенные на Британском острове. Мой предок привез эти идеи из своих путешествий. Он много лет провел странствуя по свету. Основная часть здания – это круглая башня.

– Их четыре, – заметила Уинн.

– Посмотри внимательно, – сказал ей Мейдок, когда лошади спускались по крутой тропе к ущелью. – Две башни круглые, а две квадратные, основная башня на западной стороне.

– А где твои сады?

– Открытые пространства, которые расположены по краям скал, называются террасами, Уинн. Там-то и разбиты мои сады, они очень приятны для глаз. Я уже отправил заранее гонца, чтобы он предупредил садовника приготовить место для твоих трав. Тогда они успеют прижиться до зимы. Приятно, что женская рука вновь коснется садов. Они теперь совсем не те, что были при жизни матери. Земля откликается добром на женское прикосновение. Неста не могла заставить себя ухаживать за садом матери. Она говорила, что тоска съедает ее.

– Женщины понимают землю, мой господин. И земля, и женщина дают жизнь.

Тропа, по которой они ехали, спускалась вниз, в ущелье, где весело бежала небольшая речушка. Крепко построенный каменный мост соединял ее берега. Они переехали на другую сторону и по узкой тропе стали подниматься к воротам замка. Вокруг него не было обычного рва, поскольку по тропе, ведущей к замку, могла проехать лишь одна лошадь. Он был неприступен, если вдруг какому-нибудь сумасшедшему взбредет в голову напасть на него.

– Когда впервые приближаешься к Скале Ворона, замок представляется могущественным и ужасающим, – сказал Мейдок, – но, пройдя под опускной решеткой ворот, ты увидишь, что попала в добрый и красивый мир.

– Он кажется таким черным и свирепым, – заметила Уинн, глядя на поднимающиеся вверх темные башни и четко очерченные парапеты замка.

– Чтобы напугать наших врагов, – ответил Мейдок.

– У тебя есть недруги, мой господин?

– Боюсь, что нет, моя дорогая.

Раздался громкий крик воинов, стоявших на стенах замка. Они приветствовали принца:

– Мейдок! Мейдок! Мейдок!

– Они его так любят? – поинтересовалась Уинн у Несты.

– Да, у принцев Венвинвина есть нечто, что делает их людей верными им. Говорят, Мейдок очень похож на своего отца, принца Гвалчмала.

– А что с ним случилось? Я так мало знаю семью, в которую вхожу.

– По-настоящему никто не знает, – ответила Неста. – Однажды ранним весенним утром принц Гвалчмал был найден у подножия горы с переломанной шеей. Считается, что он упал, но никто не знает, почему и как это произошло. Он был в расцвете лет, что тем более смущает. Мейдоку в то время было семь лет. Наша мать, Гвенхвивар, поспешно вышла второй раз замуж. Многим это показалось неприличным. Но она чувствовала, что ей нужно защитить Мейдока. Он был ребенком, неспособным постоять за себя. Она взяла в мужья брата-близнеца своего первого мужа, Синбела из Кей. Отец Мейдока умер в марте. Гвенхвивар вышла замуж за Синбела в мае того же года. Наш брат Брайс родился в следующем году в феврале.

– Брат-близнец! – повторила изумленная Уинн. – В Гарноке одна крепостная родила сразу двух дочек. Никто не мог отличить их, так они были похожи.

– Отец Мейдока и мой, хотя и родились в одно и то же время, были совсем разные. Мейдок, говорят, похож на отца: темные волосы, белая кожа и замечательные голубые глаза. Гвалчмал выглядел как все принцы Пауиса Венвинвина, но мой отец пошел в семью нашей бабушки, у которых светлые волосы.

– Значит, твой отец вырастил Мейдока?

– Да, – кратко ответила Неста, а когда Уинн вопросительно посмотрела на нее, она тихо продолжила: – Мой брат Брайс похож на отца. Красивый и очаровательный внешне, но злой! Говорят, что Гвалчмал и Синбел чуть не убили при рождении свою мать, каждый спешил первым попасть в этот мир, чтобы унаследовать замок Скала Ворона. И еще говорят, когда Гвалчмал-первенец появился из чрева матери, Синбел крепко зажал в кулачок его лодыжку, словно не пускал.

Глаза у Уинн расширились от удивления.

– Близнецы все детство и юность воевали друг с другом. Они соперничали во всем. Всегда находилось то, что Синбел старался сделать лучше Гвалчмала. Когда умер наш прадедушка по материнской линии, у него не осталось живых наследников-мужчин. Его замок в Кей достался матери Гвалчмала и Синбела. Синбела отправили туда, чтобы отделить от брата. Боялись, что они убьют друг друга и прервется линия принцев Пауиса Венвинвина. После двух сыновей у моей бабушки не было больше детей. Слишком велико было напряжение при их рождении. Но тем не менее она дожила до глубокой старости.

– Подожди минутку, – остановила ее Уинн. – Ты мне сказала, что у тебя нет волшебной силы, так как она передается по мужской линии, а у тебя и у Мейдока разные отцы. Теперь я узнаю, что твой отец и отец Мейдока – близнецы. Тогда как же получается, что у него есть сила, а у тебя нет? А у твоего брата Брайса?

– Мой дед Карадок, когда увидел злобность Синбела, заколдовал его, лишив волшебной силы, которую он мог бы получить, достигнув зрелости. Эти чары распространяются и на потомков Синбела, на тысячу будущих поколений. Мне проще объяснить свою ситуацию тем, что у нас с Мейдоком разные отцы, а этот дар передается по линии его отца.

– Почему ты ближе с Мейдоком, чем со своим родным братом Брайсом?

– Это очень заметно? – Неста выглядела огорченной. Потом она объяснила: – Брайс на три с половиной года старше меня. Когда мне не было и шести лет, Брайс попытался лишить меня невинности. Я дралась с ним, зная, что его желание гнусно. Вошел отец, я бросилась к нему, обливаясь слезами и ища защиты. Но вместо того, чтобы наказать Брайса, отец рассмеялся. Он был доволен его ранней зрелостью и сказал: «Нет, парень, ты все неправильно делаешь. Не важно, что тебе не удалось. Я сам покажу тебе, как надо!» Потом он схватил меня. В тот момент он был пьян. И отец совершил бы грех кровосмешения, если б не появился Мейдок. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять, какую мерзость задумали мой отец и брат. Он схватил меня за руку, беря под свою защиту. Отец никогда не был к нему по-настоящему добр. Но у него ни разу не появилось возможности навредить Мейдоку, поскольку тот был умен, да и слуги в замке отличались бдительностью. Все же отец не мог смириться с тем, что принц Венвинвина – Мейдок, а не он. Отец стал кричать на Мейдока, что тот не имеет права вмешиваться в это дело. Я его дочь, и он может делать со мной все, что хочет. Мейдок, который к тому времени был уже почти взрослый,

ответил, что это Синбел не имеет никаких прав в замке Скала Ворона. С того момента он сослал его и Брайса в Кей. Слуги в замке с радостью стали повиноваться Мейдоку и были счастливы, что отца и сына изгнали. Спустя два года отец умер, говорили, что он упал в бочку с молодым вином.

– А твоя мать? Она не последовала за ними в Кей?

– Нет. Мама облегченно вздохнула, когда Синбел уехал. Боюсь, у нее был слабый характер. Она не любила ссор и многого боялась в жизни. Это была мягкая, добрая женщина. Ей хотелось покоя, и она любой ценой желала защитить себя от окружающего мира. Мой отец принудил ее к браку с ним, напугав, что Мейдоку грозит опасность и что ей нужен сильный человек, чтобы удержать замок. В молодости он был красив, пока не пристрастился к вину и элю. Его красота, однако, была всего лишь маской. По натуре жестокий и злой человек, он с каждым днем становился еще злее и жестче. Только сильное давление моей бабушки удерживало его от серьезного насилия по отношению к Мейдоку. Думаю, только ее отец по-настоящему боялся. Она умерла почти сразу же после того, как отец утонул. Похоже, что она не осмеливалась оставить нас, пока он был жив, – сказала Неста.

– А твоя мать? Она ведь умерла недавно?

– Немногим больше года, – ответила Неста.

– И Брайс все эти годы жил один в Кей? Странно, почему твоя мать не поехала к нему после смерти отца?

– Она предложила, но Брайс отказался и не вернулся сюда, хотя Мейдок пригласил его ради матери. Когда он отказался приехать, Мейдок отправил в Кей сильного и надежного управляющего, чтобы приглядывать за Брайсом. В день своего восемнадцатилетия Брайс отослал управляющего обратно со словами, что тот ему больше не нужен, и справился о здоровье матери.

– И ты его в последнее время не видела?

– Нет, с того самого ужасного дня, когда он попытался изнасиловать меня. Я не хочу его видеть, и Мейдок не желает этого.

– Теперь понятно, почему вы с Мейдоком отдалились от брата. Надеясь на более мирную жизнь.

– И никаких близнецов, – заметила Неста с легкой улыбкой. – А вот мы и дома!

Они и в самом деле проехали под опускной решеткой ворот замка Скала Ворона. Глаза Уинн широко открылись от удивления. Они очутились в огромном дворе, в котором кипела жизнь. Одного быстрого взгляда ей было достаточно, чтобы увидеть конюшни, скотный двор, оружейную мастерскую и бассейн с запасом воды. Подбежали приветливые слуги взять их лошадей, в их глазах было откровенное любопытство. Подле нее мгновенно очутился Эйнион. Нежно приподняв, он осторожно опустил ее на землю. Великан с любопытством огляделся вокруг.

– Это, несомненно, больше Гарнока, – заметил он. – Но я не вижу недружелюбных лиц, госпожа.

Уинн улыбнулась ему:

– Где появляешься ты, Эйнион, нет неприветливых лиц. Сколько разбитых сердец ты оставил в Гарноке? Я уже вижу, что несколько молоденьких девушек бросают взгляды в твою сторону.

Эйнион усмехнулся:

– Женщина – часть жизни мужчины, госпожа. Это естественный порядок вещей.

– Пойдем, я покажу тебе, где мы живем, – сказала Неста, беря ее за руку. Она повела Уинн по маленькой лестнице в шесть ступенек наверх, а потом по каменной галерее.

– О Боже! – Уинн, окончательно сраженная, разглядывала все вокруг. Перед ней расстилался сад, разбитый на нескольких уровнях. У нее разбегались глаза от окружавшей ее красоты. Наконец по трем мраморным ступеням она сошла на террасу, которая шла на всю ширину садов. За балюстрадой сразу же начинался провал в поросшую лесом горную долину. Открывающийся вид поражал своей первозданной красотой. У нее перехватило дух. Теперь Уинн поняла, что замок находится на вершине горы, разделяющей две долины.

Уинн обернулась и увидела улыбающуюся Несту.

– Я, должно быть, кажусь тебе дурочкой, но никогда прежде я не видела ничего столь… столь… столь прекрасного!

– Рада, что тебе понравилось, но открою тебе секрет, сестра. Хотя я прожила с этой красотой всю жизнь, она по-прежнему очаровывает и внушает благоговейный трепет. В мире нет места, подобного Скале Ворона.

В голубом небе прямо над ними раздался крик птицы. Обе девушки посмотрели вверх.

– Так это же старина Дью! – воскликнула Уинн. – Я уверена, это он! Он прилетел сюда следом за мной!

– Старина Дью? – удивилась Неста.

– Мой ворон, – рассмеялась Уинн. – Он всю мою жизнь жил в Гарноке. Мы с ним друзья! Ох, мне просто не верится! Это предзнаменование. Хорошее предзнаменование! Его не было в Гарноке, когда мы уезжали. Я искала его, искала несколько дней, но нигде не могла найти.

– У нас здесь много воронов, – заметила Неста с успокаивающей логикой. – Почему ты уверена, что это именно та птица?

– Я просто знаю, – ответила абсолютно уверенная Уинн.

Неста засмеялась.

– Еще одна кельтская мистика, – сказала она с юмором. – Думаю, вы с моим братом поладите. А теперь пошли в дом. Меня начинает знобить, становится прохладно.

Уинн поняла, что красивые сады, в которых она стояла, окружены с трех сторон самим замком. Жилая часть Скалы Ворона была отделена от хозяйственного двора. Единственный путь сюда – через галерею. Отгороженные от всего мира, обитатели замка были не просто защищены, а совершенно неуязвимы. Уинн последовала за Нестой через сады. Справа от галереи, куда они пришли, была изящная лестница в шесть ступенек, ведущая к главному входу в жилую часть замка.

Внутри замка слуги бросились им навстречу, приняли их дорожные плащи. Уинн пошла следом за Нестой. Они вступили в Большой зал, построенный из камня и дерева. Шелковые знамена свисали с балок. В зале было четыре больших очага, хотя это были не совсем такие очаги, как в Гарноке. Они были устроены в стене как спальные места. Но тем не менее огонь в них весело горел и они не дымили. За высоким столом было большое сводчатое окно, из которого открывался тот же самый вид на горы, прельстивший Уинн в саду. На западной и восточной стенах высоко располагались сводчатые окна поменьше.

– Ну как тебе Большой зал? – поинтересовалась Неста.

– Замечательный, – последовал ответ. – Никогда не видела ничего подобного. Как вы избавляетесь от дыма очагов, Неста? Я такого не видела.

– Мы называем их каминами, Уинн. Дым выходит не через дымовые отверстия в крыше, а через специальный проход в стене. Он называется дымоход.

– Не думаю, что ты найдешь такую роскошь в Сант-Брайде, – честно призналась Уинн. – Как ты сможешь перенести отъезд из дома?

– Когда Риз увидит, как мы здесь живем, – засмеялась Неста, – думаю, мне не составит труда заставить его сделать для меня в Сант-Брайде некоторые улучшения. Пойдем, я покажу тебе твои покои. Я вся пропахла лошадью и мечтаю о горячей ванне.

Они вышли из зала и поспешили наверх по широкой лестнице. Лестницы были каменные, а не деревянные, как у них в Гарноке, отметила Уинн. Наверху они повернули направо, в коридор, освещенный множеством факелов.

– Это самая темная часть дома, – сообщила Неста. – Та стена, – она небрежно махнула левой рукой, – выходит во двор, поэтому ради безопасности у нее нет окон. Комнаты на другой стороне выходят окнами в сад. – Она указала направо.

Они дошли до конца коридора и вновь повернули направо. Неста открыла резную дубовую дверь.

– Это наши семейные апартаменты, – сказала

она. – Здесь моя комната, а твоя в покоях принца, вон там. – Она указала рукой.

– Как? У каждой из нас отдельная комната? – Уинн была поражена. В Гарноке лишь лорд и его жена имели личные покои. Потом она вспыхнула. – Я не могу спать в комнате Мейдока, Неста. Мы обручены, но еще не обвенчаны.

Неста рассмеялась звонким смехом.

– В покоях моего брата не одна комната, Уинн. Пойдем, посмотришь! – Она открыла еще ряд комнат и провела ее по ним. – У Мейдока есть комната, где он сидит у камина и читает. Другая – для мытья. Одна – для сна. Разумеется, есть комната для жены принца, не говоря уже о комнатах для одежды и слуг. А так как ты станешь его женой, тебе надлежит занять соответствующую комнату.

– Я приехала сюда посмотреть, сможем ли мы с Мейдоком понравиться друг другу, – беспокойно запротестовала Уинн. – Если я решу, что мы не подходим, меня нельзя будет удержать.

– Ах, Уинн, если ты не выйдешь замуж за моего брата, что с тобой будет? – спросила расстроенная Неста.

Прежде чем Уинн смогла ответить, дверь в комнату жены принца открылась, и на пороге появилась хорошенькая девушка в простой тунике бледно-голубого цвета. У нее были каштановые волосы и карие глаза.

– Добро пожаловать в замок, госпожа. Меня зовут Меган, я буду вашей служанкой, – сказала она нежным мелодичным голосом.

– Ну что ж, – сказала Неста с некоторым облегчением, – оставляю тебя в надежных руках, дорогая сестра. Пойду приму ванну.

– Гвин уже приготовила ее для вас, моя леди Неста, – сказала Меган.

Неста поспешила к себе, не оглянувшись.

Уинн позволила провести себя в другую комнату, где стояла огромная дубовая ванна, опоясанная большими обручами из начищенной меди. Над ней поднимался пар от горячей воды.

– Я взяла на себя смелость и тоже приготовила для вас ванну, моя леди Уинн, – сказала Меган. – Позвольте мне помочь вам раздеться. Вы, должно быть, устали после такой долгой дороги из Гарнока.

– Ox, – промолвила Уинн, когда теплая вода коснулась ее кожи. – Замечательно! Спасибо тебе, Меган, за заботу.

– В ванне есть стул, садитесь на него, моя госпожа. Пока вы будете нежиться в воде, я отнесу вашу одежду прачке.

Только когда девушка убежала, Уинн поняла, что впервые за несколько дней осталась совершенно одна. Это было восхитительное чувство. Она огляделась. Ванная комната. Совершенно новая и весьма полезная идея. Ванна, очевидно, остается здесь все время и ее не надо никуда убирать с глаз долой. «А откуда берется вода?» – заинтересовалась Уинн. Внимательно оглядевшись, она увидела то, что вначале приняла за каменную трубу. Так и есть, рядом висело ведро. В ванной комнате был колодец! Идея проста, даже более того – очевидна. И конечно, вода нагревалась в большом камине, который занимал почти всю стену комнаты. Сдвинутый в сторону от огня, висел котел. К тому же камин нагревает и саму комнату!

Было даже окно, через которое она могла любоваться горами. Все было великолепно!

Сады. Ванная комната. Горы. Нетрудно быть счастливой в замке Скала Ворона. Конечно, он больше ее дома в Гарноке. Она еще не видела кухни, пекарни, не встретила никого из слуг, но у нее для этого будет еще много времени. Ее поразило, что замок в таком порядке, учитывая, что матери Мейдока уже нет в живых. Неста, должно быть, прекрасная хозяйка. У Уинн будет всего три месяца, чтобы узнать все о доме и быте замка, если она хочет так же успешно вести хозяйство.

Мысли Уинн резко оборвались. И угораздило же ее думать об этом! Она не хотела выходить замуж, однако здесь она обдумывала то, что ей надо будет узнать о доме Мейдока. Она была в ловушке, которая медленно закрывалась за ней. Мейдок добивался ее своим очарованием и терпением, а теперь еще этот замечательный замок. Так нечестно. Все в сговоре против нее, и все же… Она погасила волну гнева. Ей надо быть хладнокровнее в этой ситуации. Что здесь плохого? Почему она решила не выходить замуж?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/bertris-smoll/voron/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

1

Белтейн – старый кельтский праздник. В этот день – 1 мая – разжигают костры.

2

Мерлин – волшебник в сказаниях о короле Артуре; занимался черной магией и стал ее жертвой. Озерная леди чарами завлекла его в куст терновника, где он спит до сих пор.