Время рокировок читать онлайн - Андрей Васильев

Время рокировок

Андрей Александрович Васильев

Группа Свата #3

Люди уже немного разобрались с тем, что такое мир «Ковчега», а это значит, что теперь начнется привычная человеческая забава: кто-то будет сразу агрессивно карабкаться наверх, к власти, а кто-то будет на это смотреть, выжидая подходящий момент для того, чтобы нанести удар своему противнику. А еще есть те, кто всегда готов половить рыбку в мутной воде, и, разумеется, не без выгоды для себя. Просто в этом мире наступило такое время – время рокировок.

Андрей Васильев

Время рокировок

Часть первая

Глава 1

– А река стала еще шире, – заметил Джебе, сидящий на носу лодки. – Причем значительно.

– Чем ближе к тому месту, где река впадает в море, тем она полноводнее, – лениво ответил ему Голд, подставивший лицо солнцу. – Это не я придумал, это законы природы. Мир тут вывихнутый, но законы природы – те же.

– Жалко, что людские законы другие, – подала голос Милена, сидящая в соседней лодке.

– Даже смерть ее не изменила, – усмехнулась Настя, она была в одной лодке со мной. – Как была пацифисткой, так ею и осталась, стреляй в нее, не стреляй. Вот что за человек?

Милене, естественно, уже было известно и то, откуда мы все ее знаем, и то, как она погибла. Только про Окуня мы ей рассказывать ничего не стали – зачем? Лишнее это.

И, следует заметить, что она одобрила все свои действия, даже те, которые привели ее к смерти, чем вызвала у Насти неподдельный хохот, да и не у нее одной. «Волчата» за последнее время порядком заматерели, и сами мысли о том, что можно посочувствовать врагу или попробовать решить вопрос миром с тем, кто наставил на тебя оружие, были им непонятны.

Меня же больше всего опечалило подтверждение моей догадки о том, что вместе с памятью о прожитом и набранными характеристиками при смерти человека теряются и приобретенные магические умения. Одним магом у нас стало меньше, и это плохо.

Впрочем, в одном месте убывает, в другом прибывает. Да, Милена больше не была магом, но на ее место пришли сразу три новых чародея. Конечно, чародеи – это сказано громко и вообще не слишком хорошо отражает суть вновь прибывших, но я это слово услышал от Викентия, который очень быстро стал в группе своим, обретя братскую поддержку в лице Профа и Германа, и оно мне понравилось. «Маг» – слово хорошее, но больно заезженное. А вот «чародей» – звучит красиво.

Откуда эти трое взялись? Я их получил в дар от Салеха, правда, этот подарок не слишком легко мне достался. Впрочем, тут особый разговор, тут надо быть последовательным.

Начать следует с того, что я не слишком ожидал увидеть Салеха в условленном месте встречи. Пять степняков с хитрыми глазами – это да, это предполагалось, но сам Салех? То, что те, кого он в нашу прошлую встречу называл преступниками и негодяями, на него же и работают, не вызывало у меня никаких сомнений, но то, что он сам даст мне понять их взаимосвязь, меня удивило.

– Здравствуй, брат мой! – Салех раскинул руки и обнял меня, изображая всем своим видом, как он мне рад.

Я решил соответствовать и сделал то же самое, добавив:

– Как и не расставались.

Его подручные подбросили в костерок дров и водрузили на заранее вкопанные в землю рогульки вертел с насаженным на него небольшим оленем. Или лосем, я в животных не разбираюсь, особенно в тех, которые уже освежеваны. Так-то хоть по рогам разобрать можно, а когда это просто освежеванная туша – поди пойми. Разве что потом, по вкусу.

– Не ждал тебя здесь увидеть, – решил я сразу взять быка за рога.

Может, в том, что Салех здесь, есть какой-то подвох? Может, он у своего повелителя в опалу попал и сейчас у меня политическое убежище попросит? В этом случае ему не повезло, завалю я его прямо здесь и сейчас – мне конфликты с каганом не нужны, по крайней мере по столь незначительному поводу.

– Я подумал: нам долго скакать по степи вместе, – возвышенно ответил мне Салех, предлагая присесть на изрядно потертую кошму в стороне от всех, так, чтобы нас никто не мог услышать. – Как я мог не прийти? Тем более ты все равно уже понял, что именно я поставляю тебе нужных людей.

– Как не понять. – Я с удовольствием сел и вытянул ноги. – Салех, давай без этих твоих витиеватостей, мы целый день по степи топали. Кабы скакали, как ты сказал, а то ведь все на своих двоих.

– Да, лошадей нет, и это очень, очень печалит нас всех, – покивал Салех. – Все есть – сайгаки, сурки, змеи, даже вон, газель сегодня подстрелили, а лошадей нет.

И очень хорошо, что нет. Если эта дикая орда еще и средства передвижения получит, то нам точно труба настанет. Или придется перебираться на тот берег реки жить, подальше от этой компании.

Да, о том береге. Мы все-таки нашли захоронку сектантов, она была в лесу, километрах в двух от поляны. Ничего особенного, впрочем, там не оказалось, я так и не понял, чем они расплачивались с кочевниками. Или просто они им все ценное, что было, уже отдали?

Наиболее интересным из того, что мы там обнаружили, было десять автоматов, причем я таких и не видел никогда – длинный и тонкий ствол, барабанный магазин, ручка хвата под стволом и скошенный вниз приклад. Будь здесь Оружейник, может, он и определил бы, что это за диво такое, но увы.

Хотя одно мне очень понравилось – магазин аж на сто патронов. Но это был единственный плюс, к тому же патроны к этому автомату оказались нестандартные, и запас их, обнаруженный в этом же тайнике, был крайне незначителен.

Неудивительно, что сектанты предпочитали ходить с тем оружием, что они у нас во время ночного налета забрали.

Еще в тайнике нашлось немало белой ткани, десяток пистолетов разных систем, изрядных размеров ящик с железяками и деталями, вроде микросхем, и куча другого разномастного хлама. Особенно меня поразили женские джинсы с пестрым рисунком на правой штанине. Как они сюда попали? Каким образом?

А, чуть не забыл. Там обнаружился ноутбук, именно так назывались допотопные переносные компьютеры. Этот был громоздкий и, естественно, неработающий. То есть, может, и работающий, но, чтобы проверить, нужно было подключить его к сети, а ни ее, ни каких-нибудь проводов у нас не было.

Впрочем, среди наших умников он произвел фурор, они вокруг него только что хоровод не водили. А как по мне – бесполезнейшая вещь. Кабы он работал – тогда разговоров нет, может, и был бы от него какой прок, а так… Кусок пластмассы – и все.

Это с моей точки зрения. А наша троица непризнанных гениев только что не стонала, осознав, что расспросить о происхождении этого чуда техники некого, и чуть ли не обвинила нас в безосновательной жестокости. Мол, всех-то зачем было убивать?

Но в целом улов был неплох. И вообще мы хорошее дело сделали, такой гнойник выдавили, да еще и без потерь с нашей стороны. Одно плохо – их духовный лидер таки ушел, что меня печалило. А Голда, когда он вернулся из похода на поляну, и вовсе откровенно взбесило.

Нет-нет, он не предъявлял нам претензий вроде: «Почему меня не подождали, обещали же», – он трезво оценил ситуацию и признал, что выбора у нас не было. Он даже потрепал по голове Аллочку, чем неслабо ее перепугал, раньше она от него ничего подобного не видела. Вот только понятно было, что у него внутри сейчас все клокочет.

Уже вечером он зашел ко мне и

сказал:

– Плохо.

– Что именно? – уточнил я.

– Эта тварь не угомонится, – пояснил мне Голд. – Главарь просто начнет все сначала, только далеко отсюда, и действовать станет с большей предусмотрительностью. Это же как сорняк – стебель сорвал, но если корень не выкорчевал, то все твои труды насмарку. Прости за словесные штампы.

– Мы сделали все, – немного виновато сказал я. – Но он очень ловок был.

– Понятное дело, – невесело хохотнул Голд. – Ладно, есть в том, что вы его не достали, и позитивный момент.

– Какой? – не понял я.

– Он будет нам мстить, а значит, придет сюда. – Консильери улыбнулся так, что у меня мороз по коже пробежал. – Тут-то я его и убью. Не сразу, понятное дело.

То, что он его убьет, – это ладно. Мне не понравились слова о том, что этот повелитель Великого Речного Зверя нам мстить будет, да еще и сюда придет.

Впрочем, все было не так уж и плохо. Частично с мыслью о пропущенном веселье моего консильери примирило то, что он еще недели две после этого из снайперки отстреливал оставшихся сектантов, которые проплывали мимо нас по реке на легких лодочках вроде долбленок и небольших плотах, не зная о том, что оплот их веры разрушен. На утесе весь день торчал кто-нибудь из нашей мелкоты и, завидев плавсредство с людьми в белых балахонах, тут же бежал внутрь крепости, громко крича:

– Дядька Голд, дядька Голд! Плывут!

Голд после этого радостно улыбался, подхватывал снайперку, шел на утес, а дальше все было просто и незамысловато. Это дело даже приносило нам прибыль – пару лодочек шустрые «волчата» успели поймать до того, как течение их унесло.

Надо заметить, что малыши следили за рекой очень бдительно, время от времени подменяя друг друга. Маленькие-маленькие, а то, что их друзей чуть не пустили под нож, они поняли, и каждый из них затаил на злых дядек в белом острый молочный зуб.

Плюс пару раз вечерней порой в компании нескольких «волчат» Голд сплавал непосредственно на поляну, проверить, не проскочил ли кто-то мимо нас под покровом ночи, но никого там не обнаружил, кроме двух десятков ничего не помнящих людей, которые начали ее потихоньку снова обживать. Джебе, которого я отправил с консильери, потом мне рассказал, что Голд посмотрел на них из кустов, задумчиво пощелкал предохранителем на автомате, но делать ничего не стал. Что это бывшие сектанты, сомнений не оставалось, но убивать их было вроде как и не за что. По крайней мере пока.

Но и к себе мы их приглашать не стали. Хоть и лишились они памяти, но какая-то брезгливость по отношению к этим людям осталась, как и в случаях с теми, кто когда-то покинул нашу крепость. Ну да, смерть стерла все, что было, но нутро-то прежнее, его не переделаешь. Если есть в человеке гнильца, то рано или поздно она себя проявит, причем непременно в самый ненужный момент. И наоборот – если есть в человеке стержень, то он и после смерти, которая стирает все, останется. Вот Флай – и до гибели своей был боец, и после воскрешения им остался. Да, он отстал от тех, с кем когда-то начинал, но впахивал как проклятый, набирая уровни и знания, и снова вернулся в строй. А эти… Они уже один раз пошли по пути наименьшего сопротивления и, без сомнения, снова на него встанут.

Да, чуть не забыл. Поход, из-за которого Голд пропустил ночное мероприятие, закончился более чем благополучно. Мало того что они с Наемником вывезли все найденное нами имущество, так по дороге еще и три десятка душ по лесам насобирали и привели в крепость. Впрочем, вру. Не все имущество они вывезли, оставили бочки с горючкой. Как они ни прикидывали, через лес их тащить было хоть и возможно, но крайне проблематично, а потому Голд принял решение, что отныне это – наш надежно спрятанный стратегический запас удаленного характера. Жалко, но тут ничего не поделаешь. Не на все можно наложить лапу, по крайней мере вот так сразу. Зато все остальное было доставлено в крепость – и орудие, и остаток снарядов, и даже вся начинка из автобуса, включая стекла.

Так что вроде жизнь становилась совсем неплохой, можно даже сказать – сбалансированной, но если у кочевников появятся кони, то балансу этому хана наступит непременно. Вот только появлению их мы не могли помешать никак, и если по степи забегают табуны лошадок, то обострения конфликта интересов не избежать.

Но зато можно было наладить хорошие отношения с кем-то, кто приближен к высшей власти в каганате. В своих планах я делал большую ставку на Салеха, и если мои предположения о том, что он вышел у кагана из фавора, верны, то это очень-очень плохо.

– Да, может, кони еще появятся, – ободрил я своего собеседника, мысленно скрестив пальцы. – Сам же знаешь, жизнь непредсказуема.

– Истинно так, – покивал Салех. – Истинно. Вот простой пример – пять дней назад мы повезли партию товара нашим постоянным покупателям с того берега реки. Пришли в назначенное место, а там никого. День прождали – никого. Тогда несколько наших воинов отправились к ним, на тот берег, чтобы сообщить, что договоренности надо выполнять. И что же они там увидели?

– Ну-ну, – заинтересованно поторопил его я.

– Ничего, – развел руками Салех. – Вместо большой общины, что там некогда была, там теперь живут какие-то люди, которые только-только вышли из леса и про нас даже не слышали. А покупателей и след простыл.

– Так бывает, – заверил его я. – Лик этой земли меняется ежедневно, такое и на «том свете» случалось. Что племена – народы мигрировали, переселялись, меняли ареал обитания. Это жизнь. Мало ли почему кто-то откуда-то уходит?

– Это да, – не стал со мной спорить Салех. – Но немного походив по округе, мои воины, надо заметить – отличные следопыты, нашли в кустах вокруг поляны немало гильз, причем еще пахнущих порохом, то есть отстрелянных недавно. А кое-кто из охотников за рабами рассказал, что не так давно слышал стрельбу на том берегу реки. Скажи мне, брат мой, ты знаешь что-нибудь об этом?

Ах ты, хитрюшка. Не то чтобы ты загнал меня в угол, я тебе ничего не должен и обещаний о том, что мы не будем трогать сектантов, я тебе не давал. Хотя и его можно понять: сделка расстроилась, а каганат потерял стабильного торгового партнера. Вопрос – на кого вешать убытки?

Но и врать не стоит, это было бы совершенно неверным ходом. Все он знает, все он понял и сейчас решает, работать ему дальше со мной или нет. А может, и о том думает, чтобы сдать меня кагану, выставив главным противником Предвечной степи.

– Скажи мне, Салех, – неторопливо спросил у него я, – то место, куда ходили твои воины, – это поляна изрядных размеров на повороте реки? Где еще отмель есть, и на ней стоит что-то вроде помоста?

– Именно так, – кивнул мой собеседник, не сводя своих глаз с моего лица.

– С тамошними жителями разделались мы, – не стал тянуть я. – И у нас был повод для того, чтобы это сделать. Они украли из моего лагеря детей и собирались их убить. Причем не просто убить, а сделать это в процессе ритуала поклонения какому-то чуду-юду. Сам ритуал мне безразличен, но это мои люди, пусть и маленькие пока. К тому же в ту ночь, когда сектанты их украли, в перестрелке они положили еще троих моих бойцов и одну женщину. Такое не прощается.

Про то, что на самом деле перестрелки не было и сектанты абсолютно беспрепятственно вошли в крепость

и вышли из нее, я говорить, естественно, не стал. Ни к чему это – так позориться, тем более в глазах этого человека.

– Не знал. – В глазах Салеха появилась сдержанная печаль, и, будь я чуть подоверчивее, я бы ему даже поверил. – Мне жаль твоих людей, Сват. Но пойми и нас – мы несем убытки. Эти, в белых балахонах, были хорошими покупателями и платили достойно. Теперь их нет – и что нам делать? Кому сбывать товар? А ведь его надо кормить, поить – это тоже расходы.

– Салех, брат мой, мое сердце плачет, слыша эти слова. – Я приложил руки к груди. – Но я не понимаю, при чем здесь твои убытки и моя месть за обиду? Скажем так, если бы тебе кто-то нанес такое оскорбление, если бы кто-то пришел в твой дом и убил твоих людей, то разве тебя остановил бы от мести тот факт, что, возможно, этот наглец работает со мной? Если честно?

– Конечно нет, – улыбнулся Салех. – Но потом я, скорее всего, сделал бы тебе какой-нибудь подарок, чтобы между нами не осталось разногласий.

– Вот все-таки вы, восточные люди, тоньше понимаете ситуацию, – заметил я вполне искренне. – Не то что мы, люди Запада.

– Это все условности, – пожал плечами Салех и сменил тон с витиевато-шахерезадного на обычный деловой. – Восток, Запад… Скажу тебе так, Сват: каган не знает, что бойня на том берегу реки – это твоих рук дело.

– И не узнает? – сразу же спросил я.

– Зависит от нас. – Салех выделил интонацией «нас». Мол, не «тебя», нет-нет. Но если «ты» и «я» не станем «нами», то все возможно. – Если мы поймем друг друга, то…

– Прости за банальность, но умные люди всегда смогут договориться, – не стал медлить с ответом я.

Не скажу, будто меня очень пугала перспектива того, что каган узнает о нашей мести. В конце концов, сектанты были самостоятельной группой, степнякам они не приходились ни рабами, ни вассалами, и какие-либо претензии по их уничтожению нам выставлять не имело смысла. Формально – да, так и было. А в действительности этот каган мог устроить что угодно, от мелких диверсий до полномасштабной войны, которая мне пока была совершенно не нужна. Насколько я понял, он у них мужик крутой, и до того, что о нем другие думают, ему дела нет.

– Банально, но верно, – кивнул Салех. – Знаешь, может показаться забавным, но я тебе верю. В принципе нас ничего не связывает, кроме одной сделки и двух встреч, но при этом я ощущаю между нами некую связь. Нет-нет, не в плотском смысле этого слова, я люблю женщин и, видит Аллах, не признаю отношений между мужчинами, по крайней мере тех, которые неугодны небесам. Это связь другого свойства. Я точно знаю, что если мы – ты и я – объединимся, то можем добиться очень многого, особенно в этом мире, который только-только встает на ноги.

– Двое всегда лучше, чем один, – осторожно заметил я. – Вот только что по этому поводу скажет каган? Формально ведь ты служишь ему. Ты же понимаешь, о чем я?

– Каган силен и мудр, – политкорректно ответил мне Салех. – Но только не всегда сила и мудрость достаются тем, кто может ими распорядиться достойно. В последнее время то, что он делает, не всегда находит отклик в душах преданных ему людей. Он слишком отдалился от нас, слишком уверовал в то, что его величие безгранично, забыл о том, что его величие находится на кончиках стрел его воинов, а не в его шатре.

– Зазнался, короче, – подытожил я.

– Ну да, – кивнул Салех. – Причем безмерно. Я подобное и на старой Земле видел. Сначала у лидера начинается мания величия, за этим следует череда безумных решений и поступков и, как следствие, крах всего и вся. Кстати, где-то посередине этого цикла лидер всегда убирает тех, кто был с ним с самого начала, подозревая их в желании занять его место.

– Зачастую эти подозрения небеспочвенны, – заметил я.

– Зачастую это не желание сесть повыше, а элементарный инстинкт самосохранения, – возразил мне Салех. – Если лидер безумен, то смерть людей его ближнего круга – только вопрос времени.

– Скажи, что конкретно ты хочешь от меня?

Смысл его слов был мне понятен. Вот только какой реакции он ждет? Кстати, это могла быть и ловушка, так сказать, проверка на вшивость.

– Если ситуация сложится так, что я попрошу у тебя помощи, ты не откажешь мне? – Салех понизил голос почти до шепота. – Военной помощи, Сват, а не доброго слова или совета. Хотя и от них я никогда не откажусь.

– Я тоже рад тому, что наши дороги пресеклись тогда, в степи, – неторопливо произнес я. – И да, я думаю, это произошло не случайно, поскольку есть у наших душ что-то родственное. А родственники должны помогать друг другу. Но вот только вопрос: что я должен буду сказать своим людям? Ведь это не их война. У вас, в степи, все проще: если слово сказано, то тем, кому оно предназначалось, думать над ним не надо, надо идти и выполнять приказ. У меня все по-другому. Мое слово – последнее, но только по праву старшинства, а я – первый среди равных. Мои люди должны знать, за что они будут убивать и умирать. В чем будет интерес моей семьи?

– Военный и политический союз, – помолчав, ответил Салех. – Тот, кто займет место кагана, будет всегда лоялен к твоей семье. Твои враги будут его врагами, твои беды – его бедами. Ну и определенные торговые преференции я тоже могу гарантировать, это само собой. Скажем так, ты всегда получишь то, что тебе нужно, и если твои интересы пересекутся с интересами других покупателей, то они услышат «нет», а не ты.

Неплохо. Жаль, что это все нельзя зафиксировать в виде договора. Слова – это только слова. Хотя и бумага в этом мире не имеет никакого веса. Ну, нарушил ты подписанный договор – и что? Судов здесь нет, Гааги – тоже, а мировое сообщество в большинстве своем думает о том, как бы поесть лишний раз и переночевать хоть одну ночь в тепле, а не под деревом.

– Салех, если это место займешь ты, то я буду думать. Если не ты, то ничего вообще обещать не стану, – напрямик заявил я, приняв для себя решение. – И еще – кроме тебя о том, что я вошел в это дело, никто знать не должен.

Ну, последнее он мне точно пообещает, но вот станет ли соблюдать… В любом случае, тут с ходу решать нельзя, тут с народом надо кумекать. Само собой, не со всеми сразу, а буквально с несколькими людьми.

– Да, это место я хочу оставить за собой, – помолчав, ответил Салех.

– Я не стану тебе прямо сейчас говорить «да», но отвечу так: сделаю все, чтобы моя семья поддержала тебя, – протянул я ему руку. – Через неделю здесь же, на этом месте, я скажу тебе решение своей семьи. Такая постановка вопроса тебя устроит?

– Более чем. – Салех сжал мою ладонь. – Куда больше, чем если бы ты прямо сейчас пообещал мне свою всестороннюю поддержку. Я не верю людям, которые клянутся в верности сиюминутно, поскольку они и предают так же быстро. Это я усвоил еще в той жизни, и усвоил хорошо. Только давай так – не через неделю, а через три. Я не смогу на следующей неделе быть здесь, у меня есть кое-какие дела.

– Тогда и детали – при встрече, – предложил ему я. – Лишние знания – вещь такая, опасная.

– А я бы ничего тебе и не сказал, – засмеялся Салех, подавая какой-то знак своим людям. – Ладно, давай покушаем. Все уже едят, понимаешь, а мы с тобой разговоры разговариваем.

Перед нами поставили деревянное блюдо с исходящими паром кусками жареного мяса.

– Уф. – Салех насадил один

из них на нож. – Все здесь хорошо, но специй нет. Только чеснок нашли, понимаешь. За куркуму и жгучий перец полжизни бы отдал.

Кабы знать и специи захватить, как бы эффектно получилось. Мы же тогда в бункере их нашли, и в изрядном количестве. Не обеднели бы, подари я Салеху пакетик-другой.

Ладно, в следующий раз ему их принесу. Это будет красиво.

– Мм. – Я отхватил зубами ломоть сочного мяса. – Вкусная зверушка.

– Газель, – повторил Салех с набитым ртом. – Самка, молодая совсем, потому вкусная. Самцы куда жестче.

Не знаю, я самцов газелей не пробовал до этого, ни тут, ни там. Хотя и самок тоже не пробовал. Вкусно – и ладно, а уж кто это был при жизни, мне не слишком интересно.

И еще раз я пожалел о том, что не был в курсе гастрономических пристрастий Салеха после ужина, когда он вытер жирные пальцы о халат и снова махнул рукой, что-то приказывая своим людям.

– У меня есть для тебя подарок, – важно сообщил он мне. – Я не знаю, какое ты примешь решение, но у моего народа принято одаривать своих друзей просто за то, что они есть и готовы тебя выслушать.

К нам подвели трех человек – двух женщин и одного мужчину. Выглядели они неприглядно – замученные, с осунувшимися лицами и совершенно голые.

– Это тебе, брат мой, – ткнул в них пальцем Салех. – Они те, кого ты искал.

– Эмм? – непонимающе глянул я на него.

– Они умеют делать магию, – пояснил кочевник, поморщившись. – Еле спас их от смерти, слушай. Эти рабы глупые совсем, всем про свои новые таланты рассказывали. А у нас с такими дело просто обстоит.

О как! Я окинул взглядом напрягшихся людей, которые, похоже, уже не верили в то, что изменения в их судьбе могут привести к лучшему, и ничего хорошего от меня явно не ожидали.

– Салех… – Я не знал, как спросить у кочевника о том, сколько я ему должен.

– Если ты скажешь хоть слово об оплате, я очень обижусь, – заявил Салех, который все понял верно. – Сильно и надолго. Они подарок, за них не надо платить. И на твое решение подарок влиять не должен, это ясно? Это просто тебе от меня приятная неожиданность.

– И неожиданность, и приятная, – признал я. – Знаешь, у меня внутри сейчас как в детстве – и светло, и немного неловко, но очень душевно.

– Это хорошо. – Салех усмехнулся. – Значит, не совсем ты еще закостенел. Хотя, по нашей жизни, это ненадолго. И не скрипи ты так мозгами, что мне в ответ подарить, ничего не надо выдумывать. Подарок – он на то и подарок, чтобы быть внезапным и не требовать ответного жеста.

Я смущенно улыбнулся – и в самом деле, я прикидывал, что у нас с собой такого есть, что было бы не стыдно подарить кочевнику.

– Ладно, а теперь за дело. – Салех потер руки. – Кроме этих бездельников я привел сюда еще шесть мастеров и принес тысячу с лишним листков, ну, тех, что нам от мертвых достаются, ты вроде про них говорил в прошлый раз. Вот теперь пришло время торговаться, и, видит небо, я это буду делать с удовольствием!

Хитрый кочевник – он знал, что теперь всерьез торговаться не буду я, и, несомненно, накрутил цены настолько, что три подаренных мне чародея полностью окупились. Ну, может, не полностью, но полцены он отбил, это точно.

Но и я внакладе не оказался – листочки из Сводов нам достались неплохие, и даже очень. Нет, процентов на восемьдесят пять, если не больше, там оказалась более чем посредственная информация, естественно, на мой дилетантский взгляд, – описания растений и животных, причесок и орнаментов на старинных вазах, а также иная бессмыслица. Но среди этого хлама попались рецепты зелий и порошков, отрывки из магических книг, куча географических данных, которые для меня в последнее время представляли большой интерес, а самое главное – нам перепало три золотых листочка с отрывками серьезных магических рецептов. Профу я их показывать пока не стал, скопировав их только Насте. Ни к чему давать подобной информации разлетаться в разные стороны, знаю я наше светило науки. Я ему отдам эти рецепты, он их передаст Герману, а то еще и Викентию, причем абсолютно без задней мысли, просто чтобы было с кем об этом деле подискутировать. Люди науки – они как дети, не сказать хуже, не понимают, что такое закрытая информация, для чего она нужна и сколько стоит.

А еще я собирался на всем этом нагреть руки, поскольку не соврал нам в свое время Ривкин – листочки из Сводов и впрямь высоко ценились в Новом Вавилоне. Точнее, частично не соврал. Цены он занизил безбожно, если не сказать по-другому. Хотя не обманешь – не заработаешь, так что претензий к нему ноль. Тем более слово свое он сдержал – поддержку нашему Льву Антоновичу в городе оказал. Небескорыстно, понятное дело, но оказал.

Все это и многое другое нам рассказал Щур, тот самый шустрый волчонок, которого я отправил с нашим торговым представительством в качестве курьера. И свою миссию он выполнил добросовестно, добравшись обратно в крепость из города с максимальной скоростью, за какие-то четыре дня.

А еще через пару дней две лодки и плот, груженные разными вещами, отчалили от берега, сопровождаемые пожеланиями скорейшего возвращения и маханием платками вслед. Мы держали путь в сторону Нового Вавилона.

Глава 2

Особых споров по поводу того, кому и на чем плыть, не было. Ну, почти не было. Марика, узнав, что ее кандидатура даже не рассматривалась, крайне возмутилась и пообещала в случае отказа преследовать нас, подплывать под днища лодок и тыкать в них острыми колющими предметами.

Подобные угрозы меня не слишком пугали, но, поразмыслив, оставлять ее в крепости я не захотел, с нее сталось бы прихватить винтовку и отправиться в степь на охоту, причем на двуногую дичь. Она всегда отличалась отменной злопамятностью, потому степнякам в этом случае ничего хорошего не светило, а у меня с ними мир и перспективы возможного сотрудничества. После второй встречи с Салехом я запретил ей об этом даже думать, и она вроде как согласилась пока не мстить, но в случае моего длительного отсутствия это обещание могло быть и нарушено. Мол, о чем Стас не узнает, то ему не повредит.

И вообще, в отличие от Жеки, который был безмятежно счастлив, ежедневно наблюдая объект своего многолетнего обожания, я ее появлению в последнее время не слишком-то и радовался. Нет, Марика хорошая, надежная, много чего знает и умеет, но я для нее не командир. Вот не командир ни разу. Я для нее не Сват, а Стас, давний друг, собутыльник, боевой товарищ – в общем, кто угодно, но только не лидер. То есть просьбы мои выполнять можно, но, если очень хочется, на них можно и забить. Ибо мы же друзья, какие обиды и недопонимания, в случае чего?

А мне этого не надо. Здесь не Земля, не академия и не бар «Хвост ящерицы». Все вышеперечисленное распалось на атомы, стало воспоминаниями, которые с каждым днем все больше и больше блекнут, заслоняемые новыми впечатлениями. Это другой мир, и в нем действуют другие правила. И я в нем становлюсь другим, вот какая штука.

Но она даже не задумывается об этом, при попытках что-то объяснить отшучивается или смеется, приговаривая: «Стас, что за глупости?» В результате мне проще держать ее при себе, чем что-то объяснять. Да еще и Жека лоб морщит, того и гляди заподозрит меня в том, что я решил за ней приударить. Дурацкая ситуация, если не сказать хуже.

В свете всего

этого мне все чаще в голову приходит мысль о том, что лучше бы мы ее вовсе не находили. И, грешно признавать, но в случае, если ее шальную голову найдет не менее шальная пуля, я плакать точно не стану.

Правда, это ничего не изменит, верный рыцарь Жека, ломая зеленые насаждения, тут же кинется за ней, дабы отыскать и спасти. Да и куда она уйдет дальше леса или степи?

Хотя, по слухам, если возродиться в лесу и отправиться не в сторону степи, как по какой-то причине делают все, а в противоположную, то сначала там будут о-го-го какие по протяженности и опасности болота, а за ними снова начнется лесистая местность, перемежаемая лугами с зеленой травой и озерами, полными рыбы. Эдакая земля обетованная для тех, кто ее найдет. Кстати, где-то там, на границе предполагаемых болот и гипотетической лесной местности с озерами и мягкой травой-муравой, находится бункер номер три, последний из тех, которые отмечены на карте. Если когда-нибудь у нас будет много свободного времени и мы отправимся туда, то непременно проверим, правдивы эти слухи или же нет. Может, просто не выживают те, кто в ту сторону ходит, вот и нет достоверной информации.

Но, как по мне, все это сказки, народный фольклор, который не мог не возникнуть. Когда ты живешь в мире, полном риска и опасностей, то непременно мечтаешь о месте, где все тихо и спокойно, такова суть человеческая.

Я даже догадываюсь, кто эти байки придумывает. Это наверняка Проф забавляется, начитавшись макулатуры, которой я ему накидал после встречи с Салехом. Ох и радовался он этим листкам из Сводов! Как ребенок, честное слово. Не понимал, умник, что теперь ему вообще никогда из крепости не выйти за ворота, что он теперь – сейф на ножках. Я даже отдал Наемнику приказ: если все будет совсем плохо и речь пойдет о захвате крепости противником, не приведи господь, конечно, прикрепить к Профу отдельного «волчонка», который будет отвечать за его безопасность и спасение. Этот же человек, в случае совсем уже патовой ситуации, должен уничтожить Германа и Викентия как носителей информации, которая не должна попасть к потенциальному противнику. Троих спасать сложнее, чем одного, а делиться с кем-либо таким объемом знаний, который мы уже накопили, я не собираюсь. Это товар, причем стратегический.

И конечно же Проф на меня в очередной раз обиделся, когда узнал, что его в Новый Вавилон не берут. Я же говорю: как ребенок. Может, все ученые в возрасте такими становятся?

А вообще команда сформирована была очень быстро. В первую лодку, на которой шел я, попали Азиз со своей «деткой», Джебе, Настя, Флай, Амиго, Щур, гордо называющий себя то проводником, то лоцманом, и Голд. Ах да, еще Франческа, Фрэн, которая все-таки вышла из леса на костерок Флая и видеть которую я был очень рад. Как выяснилось, она знает аж двенадцать языков и потому присоединилась к нам в качестве универсального переводчика. На второй, замыкающей лодке шли Ювелир за старшего, Марика, Милена и еще трое «волков» как резервная ударная сила. А в середине конвоя был плот с грузом и экипажем в составе Павлика, которого я после определенных раздумий поставил рулевым, двух «волков» и трех «волчат». И еще Одессита. Подумав немного, я прихватил его с собой. Во-первых, он хоть и излишне экспрессивен, зато наблюдателен, во-вторых, знает три языка, а в-третьих, пусть на глазах будет, так мне спокойней. Забыл про Фиру. Она тоже была на плоту. В последний момент она все-таки вошла в состав конвоя, ее тяга к новым впечатлениям не давала ей сидеть на месте. Вот я ее на плот и определил, мачтовым. Хочешь новых впечатлений – получай.

Да, на этот плот мы установили мачту с парусом, благо материи у нас теперь было если не в достатке, то приемлемое количество. По крайней мере на парус для одного плота хватило. А что? Скорость увеличилась, да и обратно против течения при попутном ветре идти будет проще. Расстояние-то – о-го-го!

Эх, кабы нам пару моторов… Горючка есть, а вот с моторами беда.

Но это ладно.

Жека и Наемник остались в Сватбурге, руководить, охранять и наблюдать. Плюс Наемнику я вручил кожаный фирман, который некогда дал мне Салех. Если я не вернусь в течение ближайших двух с половиной недель (а так оно и будет, я в этом уверен, ибо просто по времени не успею обернуться), он должен наведаться к путевому колодцу, показать фирман упомянутому Салеху, объяснить, что я прийти не смог, и сказать два слова: «Я согласен».

Не хотелось мне никого посвящать в эти дела, но и пропускать подобную встречу никак нельзя. Пятой точкой чую – этот союз мне много пользы принесет, по крайней мере до тех пор, пока наши интересы будут совпадать. Через Салеха ко мне будут поступать чародеи, мастера и информация из Сводов. А если он возглавит каганат, то все станет совсем неплохо. Хотя в этом случае главное не упустить тот момент, когда наше союзничество перестанет быть для него выгодным.

Но это – дела будущие, а в настоящем мы плывем по Большой реке, глазеем по сторонам и (чего скрывать) с нетерпением ждем, когда покажутся стены и башни Нового Вавилона.

Щур, описывая город, всегда говорил одно и то же:

– Здоровенный – у-у-у!

И махал руками, показывая, насколько здоровенный.

Несомненно, что он видел дома и повыше – в целях экономии места для застройки еще на «том свете» века с двадцатого возведение небоскребов стало нормой. Но где «тот свет»? Нигде. А здесь мы уже привыкли к огромным пустым пространствам и отсутствию строений выше одного этажа. Тем более огромных городских стен из каменных глыб Щур, родившийся и проживший двадцать лет до момента переноса в Тамбове, до этого явно не видел.

– У-у-у! – орал, махая руками, он еще во время первого разговора, который происходил в моем домике. – Стены такие здоровые! По ним люди ночью ходят, прикиньте? С факелами!

– Ночная стража, – заметил Голд, по традиции сидевший в уголке. – Значит, охрана есть, и она худо-бедно функционирует. То есть минимальный порядок наличествует.

– Еще бы! – Щур азартно сопел. – Там все строго. Ну, не то чтобы все-все, но порядок есть, это факт. Торговать просто так тебе никто не даст, это Антоныч сразу выяснил. Рынок огромный, его сразу не обойдешь, но лоток на нем фиг поставишь. А уж эту… как ее… лавку – и подавно! Нет разрешения Совета Восьмерых, даже и не думай!

– Вот с этого места поподробней, – сразу подобрался я. – Что за Совет Восьмерых и с чем его едят?

– Нет, – насупился Щур. – Не скажу. Антоныч не велел. Точнее, наоборот. Велел не говорить.

– Не поняла? – удивилась Настя. – Это как? Говори, говорю.

– Нет, – опустил глаза в пол Щур. – Антоныч сказал так: «Если ты им расскажешь все, что видел и слышал, то они выработают стратегию, но она будет необъективна, так как ты и сейчас знаешь меньше, чем я, и базироваться на твоих теперешних знаниях глупо. А когда они прибудут сюда, я буду знать еще больше. Зачем мне рушить уже сложившиеся у них стереотипы и в очередной раз ломать с кем-то копья?» Я два раза попросил его эту фразу повторить, чтобы запомнить.

– Вот старый еврей! – повертел головой Наемник.

– По сути, он прав, – заметила Марика, которая тоже присутствовала при этом разговоре. Ее припер с собой Жека, вызвав недовольство Голда и Насти.

Кстати, Настя и мой консильери вроде поладили сначала,

только вот ненадолго. Но открытой вражды не было, они просто не общались друг с другом – и все.

– Поясни, – попросил ее я, желая проверить, совпадет моя догадка с ее или нет. Раньше всегда совпадали, все-таки учителя у нас с ней были одни и те же.

– У него уже есть план. – Марика положила ногу на ногу. – И ему проще доказать его действенность, если мы будем опираться на его данные, чем на те, которые получены нами ранее. Вопрос в другом: точно ли его план выгоден нам? Насколько мы верим этому человеку?

– Мы – верим. – Настя не смотрела на собеседницу. – А твое мнение не является решающим.

– Це-це-це! – как-то по-восточному сказал Голд и помахал указательным пальцем. – Верим – не верим, это дело такое… Не торопись с выводами. Но в целом логика Льва Антоновича ясна, тут я с Марикой согласен. И даже предлагаю не мучить дальше по этому поводу Щура. Нет, если мы захотим, то он все нам расскажет…

Щур ухмыльнулся, видимо думая, что Голд шутит. Вот интересно, что сделал Оружейник, раз этот парень так держит свое слово? Ведь перед ним – вся верхушка семьи, он должен соловьем петь.

– Смешной ты. Наивный, – улыбнулся и консильери, а следом за этим гаркнул: – Азиз!

– Э? – В дверь всунулась голова моего телохранителя.

– У тебя давно женщины не было? – строго спросил у него Голд.

Голова повращала глазами, как бы говоря: «Ну, так».

– Смотри какой, – показал пальцем на Щура консильери.

Голова окинула парня взглядом и облизнула толстенные губы широким как лопата языком.

– Это! – Щур принялся тревожно перебирать ногами, будто собираясь куда-то бежать. Он знал, что Азиз не по этой части, но кто его, черта черного, разберет. – Так нельзя.

– А ты говоришь – не расскажешь, – добродушно попенял ему Голд. – Все, Азиз, не смущай мальчонку.

Зимбабвиец ухмыльнулся, подмигнул окончательно струхнувшему Щуру и покинул дверной проем.

– На самом деле это неправильно, – продолжил Голд, не обращая внимания на наши смешки. – Не знать точно, куда едем и что там есть, – это ошибка. Но…

– Ну, Антоныч! – Щур даже головой помотал. – Он и сказал мне, что вы именно так рассуждать будете. И велел мне рассказывать все, кроме информации о Совете Восьмерых и его планов на них. Хотя о планах я особо ничего и не знаю, он меня в них не слишком посвящал. И Эмиссара – тоже.

– Я же говорю: еврей. – Наемник хлопнул ладонью о ладонь. – Ни слова в простоте.

– Ни два ни полтора, – поддержал его Жека.

Мои предположения совпали и с мнением Марики, и с мыслями остальных, хотя окончательные логические выкладки Оружейника все равно остались для меня загадкой – мы и так прокачаем ситуацию до стадии принятия каких-то решений.

– Ладно. – Я хлопнул ладонью по столу. – Поведай нам о том, о чем можно.

Щур рассказывал долго и с удовольствием. Как видно, здорово ему в этом Новом Вавилоне понравилось.

Кстати, название возникло не на ровном месте. Это был истинный Вавилон. Не в смысле постройки башни до неба, а из-за смешения рас и языков.

Как стало нам понятно из рассказов «волчонка», там население было еще более пестрым и интернациональным, чем у нас. С той, правда, разницей, что у нас народ как-то сплотился, исходя из того, что нет ни эллина, ни иудея, а там такого не произошло, вследствие чего жители расселились по национальному признаку, основав восемь общин (их еще называли кварталами, концами, секторами или районами, кто как хочет).

При упоминании числа «восемь» народ запереглядывался – вот тебе и весь секрет. Понятно теперь, что там за совет такой.

Открытой вражды между жителями не было; арабы из мусульманского квартала не задирались с евреями, которые свою общину основывать не стали, расселившись кто куда; китайцы и корейцы мирно проживали в азиатском квартале бок о бок; а русские, которых там тоже было немало, и не думали лезть в драку с американцами, несмотря на то, что последние века два на той Земле любви между ними не наблюдалось.

Никто ни с кем не враждовал, но при этом и сближаться не стремился. Каждая община преследовала личные цели и осваивала свои пути развития в этом мире. Кто-то сосредоточился на торговле – скупке товаров у людей, живущих рядом с городом, и продаже добытого добра на рынке, другие занялись рекой (этим промышляли американцы, Ривкин был из их общины), третьи исследовали новую землю в поисках ресурсов и товаров. Иногда зоны интересов пересекались, но пока удавалось обходиться без серьезных конфликтов.

Впрочем, со слов Щура, в дальнейшее мирное сосуществование этих людей наш Оружейник не верил, поскольку проскользнула фраза, которая явно не принадлежала рассказчику: «Все это здорово, пока есть что делить и продавать. А как ресурс выработают, как до точки кипения дойдет, тут веселье и начнется».

А ресурс был. Город, как и рассказывал когда-то Ривкин, достался жителям не пустым, а с начинкой в виде оружия, припасов и много чего еще. Это нам перепали дырявые стены, пустые дома да старый меч титанических размеров, а там всего было если не с избытком, то в достатке точно. Ресурсы поделили еще в начале заселения, тогда же были установлены правила общежития и даже первичные законы взаимного существования. Причем они соблюдались до сих пор, по крайней мере формально.

И снова за Щуром замаячила тень Оружейника. «Формально» – это его слово. Стало быть, с виду все чинно и благородно, а изнанка может оказаться какой угодно. Я глянул на Голда и понял, что он думает так же.

Окончательно мне стало понятно, что имел в виду Оружейник, говоря о точке кипения, когда Щур упомянул, что народонаселение города прирастает стремительно. Люди прибывают постоянно – кто-то натыкается на него случайно, бродя по лесам и горам, кто-то узнает про него от бродячих торговцев и, как выразился Щур, изыскателей. А кто-то прибывает туда в качестве раба, и таких немало.

– О как, – проникся я. – Так у них там рабовладение узаконено?

– С недавнего времени – да, – подтвердил Щур. – Нет, жителей города и его окрестностей в рабство и сейчас нельзя… эмм… обратить. Ну, если только человек сам того не хочет. И то – только из своей общины, из чужой нельзя. А вот если человек не местный, если его как товар привезли, то запросто. И купить можно, и продать.

Ну, вот и ясно, что за изыскатели такие там у них есть, и одна из отраслей доходного бизнеса прояснилась. Как оказалось, там еще много занятных бизнес-течений было. «Халифат», например, владел «Ареной» – огромных размеров сооружением типа Колизея, где ежедневно проводились бои. Крови в этом мире нет и смерти конечной – тоже, но удовольствие от созерцания убийства себе подобных никто не отменял, правда?

Нашлось место и для не менее доходного любовного бизнеса, и для торговли наркотиками.

Тут Щур осекся и виновато посмотрел на нас.

– Чего замолчал, родной? – спросила у него Марика.

– Это с Антонычем вам надо говорить, – пробормотал наш разведчик.

– Понятно. – Голд улыбнулся, как кот перед блюдцем со сметаной. – Стало быть, нашел он к кому-то тропинку. Ладно, шут с тобой, не будем на этом останавливаться. Вещай дальше.

Но дальше пошли мелкие детали, поскольку все главное уже прозвучало. А еще Оружейник требовал не затягивать с визитом в Новый Вавилон, ибо дело надо делать, время –

деньги. Точнее, если перефразировать, время – товар, всеобщего эквивалента еще не появилось, потому процветал примитивный товарообмен. Но это до поры до времени, надо думать, пока золото где-нибудь не найдут или камни самоцветные.

Еще он просил привезти весь запас дури, все листки Свода, которые есть, горючку и то оружие, которое не жалко пустить на продажу. И обязательно табак! Непременно!

Отдельно он просил отметить, что продукты питания везти не надо, этого добра тут хватает, но если уже есть мед, то он будет очень кстати.

– Со жратвой там проблем пока нет! – махал руками Щур. – Там за стенами города такие поля уже народ распахал – что ты! Да, я тут семян привез.

Он захлопал руками по карманам, пытаясь что-то найти.

– Тут морковь, репа, свекла, – бормотал он. – У них там все это растет, Антоныч в первый же день купил.

– И молчит, – укоризненно покачал головой я. – Да тебя наши за эти семена расцелуют. Не потерял?

– Вот! – Щур торжественно показал нам несколько свертков, извлеченных из кармана, упаковкой служили какие-то листья, причем не высохшие и не потерявшие эластичность. – Все на месте. Тут, правда, немного, но Антоныч сказал, что сколько смог, столько и купил.

– Потом Дарье передашь, – велел ему я. – Порадуешь ее.

– Это… – Щур посерьезнел. – Антоныч просил не тянуть с прибытием.

– Ты это уже говорил, – заметила Марика. – Повторяешься.

– Мне велели несколько раз это сказать – я и говорю. – Щур понятия не имел, кто эта девица с короткими волосами, а потому никакого уважения к ней не испытывал. Хотя, даже будь он в курсе, ничего бы для него не изменилось. – Антоныч знает, что делает.

Надо заметить, что уровень уважения к Оружейнику у Щура был очень высок. Видать, всерьез развернулся наш Лев Антонович в этом самом Новом Вавилоне.

– Тогда и тянуть не будем, – хлопнул в ладоши я. – Все, парень, можешь идти к Дарье, потом загляни к Фрау, перекуси. А мы поговорим о том, кто плывет, кто остается и что берем с собой.

Ну а затем определили состав группы, загрузили на плот товар и, по недавней традиции, приложили руку к новым воротам, которые Рэнди смастерил из более-менее уцелевших листов обшивки монитора (он отказался от идеи его восстановления, а потому с энтузиазмом стал снимать со старой посудины все, что можно и нельзя).

А еще у меня вышел короткий разговор с Голдом.

– Их там уже почти два десятка, – хлопнул ладонью мой советник по янтарному боку тюрьмы.

Это верно, список погруженных в сон подрос. К Окуню и любителям поиздеваться над ближними своими, некогда проживавшими в соседнем лесу, добавилось еще несколько слишком бойких молодых людей, прибившихся к нам недавно и почему-то решивших, что если нагрянуть к девушкам ночью, то им это понравится. Девушкам это не понравилось. Молодых людей долго били, а после засунули на месяц в янтарь. Как по мне, эта воспитательная мера была более чем сомнительна, они там все равно ничего не осознают, для них этот месяц пролетит как секунда, но спорить с общественностью я не стал. Хотят так – пусть будет так, мне не жалко. Не убивать же этих обалдуев? Но дорогу наверх они себе закрыли намертво, в ряды «волчат» им уже не попасть.

И еще там, в янтаре, было несколько человек из тех рабов, что нам продал Салех. Убивать я их тоже не захотел, а просто отпустить их на волю… Ни к чему это. Да и им самим это не было нужно. В голове у них что-то перемкнуло, они стали совсем рабами. То есть свободными они себя не ощущали. Я предложил им выход из положения в виде гуманной смерти, они отказались. Все бы ничего, каждый живет так, как хочет, но они еще и проповедовать начали, что, мол, этот мир дал им возможность искупить грехи бывшей жизни, что в подчинении слабого сильному есть высшая мудрость, и все такое.

Ну и что с ними было делать? Вот мы их в янтарь и засунули.

– Балласт, – продолжил Голд, глядя на очертания людей в желтом нутре тюрьмы.

– Ну да. – Я поправил ремень автомата. – Заканчивай фразу. Ты же хотел сказать еще: «товар»?

– Пока нет, – отрицательно покачал головой он. – Не думай обо мне настолько плохо. Но в перспективе… Тюрьма не резиновая, согласись? И все равно с этими людьми что-то надо будет делать. Ладно еще Окунь, с ним все ясно, он нам уже как родной. Опять же – живой тренажер для «волчат». А остальные?

Не знаю, не знаю, пока мне о подобном как-то не думается. Оружие, наркотики – это ладно, дело есть дело. Но работорговля… Не наше это. Не мое. И потом, каждый из тех, кто в тюрьме, что-то про нас знает, что-то видел, а значит, что-то сможет рассказать. Легче уж тогда пойти на поляну и там бывших сектантов повязать, тем более их и не жалко. Вот только не лежит у меня душа к такому заработку, как какой-то барьер, преодолев который ты под гору начнешь катиться, да так, что не остановишься уже. Не нужно это нам. У каждого – свой путь, этот не наш.

Хотя тут тоже все небесспорно. Нет, торговать людьми мы не будем, это не обсуждается, но вот что произойдет, когда (и если) наладятся постоянное транспортное сообщение и торговые связи с Новым Вавилоном? Ведь тот же Лев Антонович немедленно начнет мне выносить мозг, убеждая в том, что можно оказывать услуги по перевозке, сопровождению и охране товара деловитым степнякам, имея с этого свой процент. А процент – те же мастера или чародеи, товар дефицитный и крайне полезный. И как тогда быть? Перевозка рабов не сильно отличается от торговли ими же. И те же англичане в восемнадцатом веке перевозчиков вешали не менее ретиво, чем продавцов. Да и дело это не менее грязное, чем сама торговля, чего уж тут.

Ладно, дойдет до этого, тогда и думать станем. Кстати, о чародеях. По их количеству мы отстаем, и здорово. Щур сказал, что магия в Новом Вавилоне очень в чести, даже несколько магических орденов и братств уже сформировалось, и если на рынок рабов попадает человек с магическими умениями, то цена на него порой взлетает до небес. Там прямо аукционы проводят. Он сам видел, как за паренька, способного вызывать ма-а-аленький снежный смерчик, продавцу отдали два ящика гранат, две винтовки с оптикой, да еще сверху накинули троечку короткоствольных автоматов с боеприпасом.

А мы в этой части безнадежно отстаем. Да вот, я давеча привел троих таких умельцев – один может под водой без воздуха пять минут находиться; вторая каменный стержень из-под земли выталкивает в том месте, где захочет, коротенький, но очень острый; а третья из ничего маленькую змейку создает, причем ядовитую. Правда, ненадолго. Понятное дело, начни они это дело прокачивать, и камень длиннее станет, и змея в размерах увеличится. Но только надо, чтобы они этим занялись, чтобы развивались, а этого и нет.

И виноват в этом я и никто другой. Вот что я сделал для того, чтобы процесс раскачки начался? Да ничего! Привел их, отдал Профу, сказал, чтобы тот их разместил, да и все, потом я про них просто забыл, поскольку других дел полно. Про тех, что были раньше, я вообще молчу.

Нет, так дело не пойдет, тем более время еще не упущено. После того как узнал про городские порядки, я поставил Профу и его умникам задачу – задействовать все ресурсы и заняться развитием талантов имеющихся у нас чародеев. Всех, включая Николь, как бы она ни сопротивлялась. И вообще – возражения не слушать,

жалости не проявлять, если что, привлекать для разъяснительной работы Наемника и Дарью. Они хоть премудростям всяким не обучены, но зато умеют хорошо и внятно объяснить любому, с какой стороны на бутерброде масло лежит. В качестве стимула я пообещал нашим умникам привезти с городского рынка разных ингредиентов для зелий, которые можно было изготовить по рецептам, найденным в Сводах. Ну, при условии, что они там будут продаваться и не сильно дорого стоят. Это, собственно, немного примирило Профа с тем, что он с нами не едет.

Про само путешествие рассказывать особо нечего – я обозревал практически однообразный пейзаж с борта своей флагманской лодки, кстати, найденной после ночной резни у сектантов. Не лодка – загляденье. Все тот же «Зодиак», но эта красавица была вместительней, чем наши старые лодки, да еще и со специально обозначенными на бортах местами, откуда при необходимости бойцы могли вести огонь более прицельно и, если можно так сказать, комфортно. Да еще со щитком, который защищал мотор от случайного в него попадания. Кабы у нас был мотор, то ему бы точно ничего не угрожало, жаль только, что у нас его нет.

Впрочем, сейчас и нам ничего не угрожало, и, как сказал Щур, в прошлый раз тоже обошлось практически без эксцессов. Только раз ночью их отряд попробовали ограбить какие-то гаврики, проплывавшие мимо, но их в четыре автомата просто покрошили в капусту. И еще на третий день, на повороте реки (да, серьезный поворот, мы потом его заценили), когда лодки и плоты были близко к берегу, некие полуголые люди в немалом количестве собрались до них добраться вплавь с недвусмысленными намерениями. Тут тоже все закончилось благополучно – флегматичный Тор пристрелил троих рейдеров одной очередью и громко пообещал кинуть гранату. Разбойники были хоть и дикие, но не совсем уж дураки, а потому отказались от своих планов.

На нашу долю и того не выпало. Хотя, я так думаю, дело было исключительно в том, что народ, который жил по берегам реки и, несомненно, подрабатывал разбоем, уже научился отделять «хочу» от «могу». Когда сплавляется вооруженная толпа, какой смысл что-то затевать? Даже если удача улыбнется, потери все немалые, не окупающие доходность предприятия. А если кто из нас выживет да мстить придет?

А Щур везучий. Вот его запросто могли прихлопнуть, в одиночку же плыл. Но обошлось, видно, любит его судьба.

Путешествие ничем, кроме постоянных пикировок Насти, Милены и Марики, мне толком и не запомнилось. Впрочем, еще я приметил одну интересную вещь где-то на четвертый день пути, когда полноводное русло реки сузилось до такой степени, что оба берега были видны отчетливо. Как раз там я на обоих берегах и заприметил то, что меня заинтересовало. А если говорить конкретнее – дорогу, которая вызвала у меня какие-то смутные ассоциации и почему-то навевала воспоминания об Италии.

– Надо же, – сказал Голд, вертя головой. – Как есть римская дорога.

Вот почему я Италию вспомнил. Точно, римская дорога – широкая, мощеная, построенная добротно и на века. Нам когда-то ее гид показывал и подробно о ней рассказывал.

Откуда она здесь? И куда ведет?

Ответа на этот вопрос мне, понятное дело, никто дать не мог.

А на шестой день, ближе к полудню, Щур заорал, показывая на какие-то руины на берегу:

– Вон, вон, смотрите, развалины! Значит, почти на месте!

Ради правды, приближение города ощущалось по окружающему пейзажу. Деревья вдоль берегов прорежены, лодочки по протокам снуют, пару раз даже какие-то соломенные крыши глазастая Фрэн замечала. Словом, цивилизация дает о себе знать.

А Щур был прав: минут через десять мы миновали небольшой поворот и сразу же увидели Новый Вавилон, после чего поняли восторги нашего разведчика – зрелище действительно впечатляло. Мощные стены, несколько куполов и шпилей, возвышающихся над ними, люди, которые входили и выходили в огромные ворота, режущие глаз нестерпимым блеском золота.

– Принимай правее, – заорал Щур. – Правь вон туда! Приставать будем не здесь, а прямо в городе!

Это была новость, про это он раньше ничего не говорил. Но я молча кивнул Азизу, сидящему на веслах, и подал идущим за нами знак: «Делай, как я».

В городе – значит, в городе.

Глава 3

«Вон туда» оказалось небольшим то ли рукавом, то ли притоком Большой реки. Нешироким, но достаточным для того, чтобы там разошлись не только несколько лодок, но и полноценные суда. Он поворачивал к городу и, судя по всему, протекал прямо через него.

– Там ворота, – пояснил мне Щур. – Река течет прямо через город, там тоже есть пристань.

– Тоже? – уточнил Голд, поправляя кепи.

– Вторая пристань там. – «Волчонок» махнул рукой в сторону основного русла реки. – Она для всех, здоровенная такая. А та, что в городе, – для своих. Ну, не совсем для своих, а для тех, кому разрешил Совет. Нам разрешил, Антоныч договорился. Тут дело и в престиже, и в том, что не своруют ничего. На общей пристани разное бывает, а в городе – нет.

Мы приближались к… даже не знаю – входу или, прости господи, вплыву в город, который, как и стены, внушал немалое уважение. Это был огромный проем с зубчатыми верхними краями. Добавляли впечатления и две огромные цепи, верхняя часть которых скрывалась в проеме, а нижняя уходила под воду. И каждое звено этих цепей было размером с две моих головы. Судя по всему, цепи крепились к воротам, сейчас лежащим на дне речном, а ночью закрывавшим доступ в город.

Интересно, а ворота в этом мире ржавеют или нет? И еще – глянуть бы на процесс их подъема, интересно ведь!

Но и это было не все – прямо за зубчатой аркой, в стенах, с обеих сторон находились бойницы, в которых виднелись стволы крупнокалиберных пулеметов. Я насчитал шесть и не сомневаюсь, что это не вся огневая мощь входа в город. Не завидую тем, кто попробует прорваться здесь, даже шесть таких стволов – это немалая сила.

Течение, после того как мы миновали створки, почти не чувствовалось, потому Азиз было взялся за весла.

– Стой ты! – шикнул на него Щур. – Сначала нас проверят.

– Кто? – немедленно рявкнул мужской голос, причем явно чем-то усиленный. – Куда?

– Туда, – помахал рукой Щур, достал из-за пазухи какую-то штуку на кожаном шнурке и поднял ее над головой. – По именному разрешению владетеля Рувима!

– Покажи-ка, – скрипнула дверь в стене, которую вот так сразу было и не заметить, на узкий парапет шагнул человек в камуфлированной форме. – Давай сюда. И сразу – вы кто такие? Разрешение разрешением, а порядок должен быть.

– Представители семьи Свата, – опередил меня Голд. – Живем в пяти днях пути отсюда.

– Семьи? – Привратник рассмотрел то, что отдал ему Щур. Я, кстати, тоже – это был кругляш с цифрой пять в центре, на вид вроде как бронзовый. Еще я дал себе зарок как следует надрать «волчонку» уши за скрытность. Почему не рассказал, почему не показал?

– Чем это название хуже другого? – вступил я в разговор. – У нас тесные отношения в коллективе.

– Свальный грех? – заинтересовался привратник.

– Общность интересов, – подала голос Марика. – Если кого-то из наших обидят, то мы ведем себя как одна семья и мстим за него все вместе.

– Звучит серьезно. – Человек в камуфляже окинул взглядом наши лодки, снаряжение, оружие, видимо, принял какое-то решение,

вернул Щуру пропуск, если его можно было назвать так, козырнул. – Добро пожаловать в Новый Вавилон, двигайтесь вперед, а там все сами увидите. После того как причалите, в город не выходите до тех пор, пока не пройдете инструктаж у представителя администрации.

Заплескала вода под лопастями весел. Мы двигались в тени высоченных стен, поневоле проникаясь уважением к тем, кто когда-то это строил (точнее, написал программу), и тем, кто это все прибрал к рукам. К последним почтения было побольше. Захапать такую махину – это сильно. Попади я сюда, а не в лес – не факт, что наложил бы на этот город лапу. Что на город – даже на его самую маленькую улицу.

– Впечатляет? – немного тщеславно спросил Щур, так, как будто он сам это строил.

– Есть такое, – подтвердил Голд, переворачивая кепи козырьком назад. – Чего скрывать.

– Город, – проворчал Азиз, орудуя веслами. – Не люблю. Воздуха нет, неба нет. Не люблю.

– Я тоже как-то от этого всего отвыкла, – подала голос Настя. – Привыкла уже к открытым пространствам и чистому воздуху. А здесь – как в ловушке.

От воды шел немного затхлый запах, который и впрямь был не слишком приятен.

– Нам тут не жить. – Мне, если честно, тоже было немного не по себе – обзора нет, кругом камень да вода. И ощущение, что я сейчас под прицелом, что моя голова и головы моих спутников находятся в перекрестье оптики, приделанной к винтовке. Хотя, может, так оно и было на самом деле.

В какой-то момент этот серый проход из стен кончился, и перед нами открылась широченная и длиннющая набережная со ступенями, сходящими прямо к дощатому причалу. На самой набережной было полно народу, а около причала мы увидели множество самых разных плавсредств – от резиновых лодок вроде наших до вполне серьезных суденышек, напоминающих яхты.

– Кто такие? – недовольно заорал, глядя на нас, крепкий мужичок, обнаженный по пояс, видимо для того, чтобы все увидели его татуировки, которыми был заполнен каждый сантиметр его тела. – К кому, куда, зачем?

– Как много вопросов, – заметила Марика из своей лодки. – Могу тебе еще рассказать, на каком боку я обычно засыпаю.

– Не хотите отвечать – проваливайте, – и не подумал менять модель поведения мужичок. – Двигайтесь прямо и скоро снова попадете к реке. Бывайте!

– Эй! – окликнул его я. – Щур, покажи ему висюльку. Мы тут по личному разрешению владетеля… Как его?

– Рувима, – понял меня Щур и помахал бронзовой безделушкой.

– Понятно, – кивнул мужичок и вытянул руку. – За яхтой, вон той, дальней, синего цвета, которая «Фламинго» называется, будет поворот, по нему и двигайтесь до стены. Там стойте и ждите меня, из лодок не вылезать, с плота тоже не сходить. Ясно?

– Предельно, – кивнул я.

– Тогда давайте, давайте, – замахал он рукой. – Чего застыли? Это не дикие места, это Вавилон, тут надо двигаться быстро!

– Я один себя ощущаю маленьким мальчиком из Тульчина, попавшим в очень большой город? – громко поинтересовался Одессит. – Не знаю, как вам, а мне немножко боязно, немножко стыдно за свою провинциальность, но зато очень интересно, чем это кончится. Правда, для маленьких мальчиков из Тульчина в больших городах все кончается, как правило, не очень хорошо, но иногда они ухватывают удачу за усы.

– А как «не очень хорошо»? – спросила у него Фрэн.

– Ну, сначала их лишают девственности, потом – тех денег, что у них есть, потом они становятся директорами фирм и в результате отвечают за то, что с этими фирмами делали дяди, которых эти мальчики никогда даже не видели, – охотно ответил ей Одессит. – Срок ответа обычно составляет от трех до шести лет общего режима. Потом они возвращаются в Тульчин, женятся и с печалью смотрят на то, как их взрослеющие дети собираются покорять большие города.

– Никогда бы не подумала, что такое скажу, но его болтовня как-то даже к месту, – удивленно произнесла Настя.

– Магия большого города, – засмеялся Голд. – Азиз, вон туда. Если не ошибаюсь, это та яхта, про которую нам говорил тот, в партаках.

– В чем? – тут же спросила у него Настя.

– В самом деле? – удивился я. – А мне показалось – просто роспись по телу.

– Да прямо, – фыркнул Ювелир, который слышал наш разговор, расстояние между лодками было не таким уж и большим. – Все верно Голд говорит – воровские у него татуировки, там такой иконостас… Настенька, по телу этого человека можно изучать криминалистику, чего у него там только нет. Кстати, именно по этой причине я сомневаюсь, что он в самом деле тот, за кого себя выдает.

– То есть? – Голд даже привстал, видно, заинтересовался.

– Не хочу орать. – Ювелир повертел головой. – Пристанем – скажу.

Миновав яхту с надписью «Фламинго», мы повернули в узкую протоку, прошли мимо десятка разномастных лодок с пассажирами и без, после чего буквально уперлись в стену.

– Прибыли, – выдохнул Щур. – Ф-фу!

– А тебе-то чего нервничать? – удивился Одессит. – Ты свою почетную героическую миссию выполнил еще тогда, когда нам от Оружейника благую весть припер.

– Не скажи, – помотал головой Щур. – А сюда вас доставить? Это тоже моя работа.

– Ответственный какой, – прищурился я. – Неспроста. И сразу вопрос…

– Сват, давай по очереди, – потребовал Голд. – Ювелир, так что там с татуировками?

– У него на правом предплечье набит кот в шляпе и с бабочкой, на левом – парусник, а на груди – распятие с пятью молящимися людьми, – тут же ответил тот. – Парусник означает, что он гастролер, мотается по разным городам и не работает там, где живет. Кот в шляпе – символ карманника. Распятие обозначает, что он большой авторитет. Ну ладно, с натяжкой можно согласиться с тем, что карманник может быть гастролером. И даже с тем, что он может быть авторитетом, – пусть. Но бабочка на шее кота?

– А что она означает? – спросила Милена, которая, как и все мы, с интересом слушала Ювелира.

– Это значит, что когда-то он здорово напортачил. – Ювелир, похоже, застеснялся такого внимания к себе. – Что сотрудничал с администрацией исправительного учреждения. Такие люди не могут получить распятие. Проще говоря, он выбирал татуировки покрасивее, вот и все. Кстати, если бы такое увидели воры на той Земле, то мало бы ему не показалось, такие партаки еще заслужить надо.

– А зачем же он тогда это сделал? – удивленно спросил Амиго.

– Кто его знает. – Ювелир сморкнулся за борт.

– Я так думаю, что он вора собирался отыгрывать, – подала голос Фрэн. – Ну, сначала-то все думали, что здесь будет игра. У меня много приятелей себе разного-всякого прикупили – и чипы встроенные, и облик оборотня. Вот только с игрой не сложилось, а купленное осталось.

– Ну, чип или когти длинные – это еще ничего, это даже здорово, – отметил Павлик и потрогал свое ухо. – Это им еще повезло. Лучше бы я себе такой иконостас тогда забабахал!

– Какие монументальные у вас познания по этой части, – тактично перевела разговор Фрэн, без малейшей иронии обращаясь к Ювелиру. – Вы, видимо, занимались этой тематикой? Чувствуется серьезная подготовка.

– Занимался, – подтвердил Ювелир, дернув щекой. – Было дело.

Мы с Голдом обменялись многозначительными взглядами, потому как давно догадались, что прошлое этого человека не безоблачно.

А вообще я был удивлен – надо же,

как там все четко разложено по полочкам, в уголовном мире. Хотя на «том свете» об этой стороне жизни никогда и не говорили, это считалось дурным тоном. Нет, кое-что я знал. Века идут, а остаются какие-то сообщества, которые не меняются и чтут многовековые традиции. Воровское братство – одно из них, нам по этому поводу даже лекцию в академии читали. Про них и еще про масонов. Но таких деталей не касались, это точно.

Те же, кто побывал в исправительных учреждениях, никогда и ни о чем не рассказывали, таково было одно из условий освобождения из-под стражи.

– Любопытно. – Голд помахал кепкой Ювелиру. – Спасибо. Я потом еще порасспрашиваю тебя на эту тему?

– Можно, – как-то даже смутился тот.

– Теперь мне дозволено потерзать нашего лоцмана? – язвительно спросил я у Голда.

– Извольте, – чинно кивнул тот.

– Ответь мне, лишенец, – мягко, по-отечески поинтересовался я у Щура. – Ты почто мне про знак не рассказал и про боковые протоки – тоже?

– Эмм… – замялся Щур и ткнул пальцем мне за спину. – Вот, это к нам.

Ох и темнит наш лоцман-проводник, что не есть хорошо. Ну да ладно, потом разберемся.

Тем временем к нашим лодкам подошли двое – тот самый татуированный молодчик и еще один человек, одетый чудно, я бы сказал: по средневековой моде. По крайней мере именно в такие одежды были облачены герои сериалов, которые постоянно крутили по телевидению: штаны в обтяжку, остроносые туфли, короткая курточка, а на шее на толстой железной цепи какая-то фигулька болтается.

Смотрелось это очень забавно. Но я улыбаться не стал и еще Настю ногой толкнул – она явно собиралась похихикать, я это сразу понял. Не стоит нарываться вот так, сразу.

– Вот они, – ткнул в нас пальцем татуированный. – Личный допуск владетеля Рувима.

– Кто старший? – окинул нас взглядом его спутник.

– Он, – показал на меня Голд, и я, решив не тянуть, вылез из лодки. Ну вот не люблю разговаривать, когда на меня смотрят сверху вниз.

– Сват, – представился я, подходя к этой парочке.

– Грэй, – назвал свое имя средневековый персонаж, но руку протягивать не стал. Я тоже обошелся без этого. Нет ничего глупее, чем тот момент, когда рука, протянутая для приветствия, повисает в воздухе. – Откуда прибыли?

– С верховьев реки, – пожал плечами я. – Точнее не скажу, с ориентирами туго. Могу назвать время в пути.

– Не надо, – отказался Грэй. – Цель приезда?

– Ознакомительная, – незамедлительно ответил я. – Оценить возможный рынок сбыта, закупить необходимые нам вещи. Да и вообще – просто поглядеть на ваш город. Интересно же. Единственный крупный населенный пункт на много километров вокруг. По крайней мере тот, про который нам стало известно.

– Это да, – согласился со мной клерк. – Откуда знакомы с владетелем Рувимом?

Какой интересный вопрос. И взгляд у этого странновато одетого товарища стал каким-то колючим.

– Так вы у него и узнайте, – доброжелательно посоветовал ему я. – При встрече непременно попрошу дать вам исчерпывающую информацию по данному поводу.

А что я еще мог ответить? Я и сам не знал, откуда я знаком с владетелем Рувимом. Больше скажу – я даже не представляю, как он выглядит и что он за человек. Хотя и догадываюсь, откуда здесь ноги растут, тут дураком надо быть, чтобы это не понять.

– Значит, так. – Грэй пропустил мимо ушей мои последние слова. – Слушаем внимательно. Правил поведения в городе не так уж много пока, но они соблюдаются неукоснительно. Первое – убийства себе подобных запрещены. Полностью. Под «себе подобными» я имею в виду таких же, как мы, людей, попавших сюда, причем не важно, как они выглядят – как человеки, как орки или даже как волки, передвигающиеся на задних лапах.

– У, как вы все это конкретизируете, – заметила Фира. – Сказали же – убивать нельзя. Мы же не дураки.

– Это мне неизвестно, – с интересом осмотрел пышные формы еврейки Грэй. – Равно как я не знаю, кто вы по профессии, может, юристы. Но недели три назад один такой, из адвокатов, пристрелил на улице гнома, который ему нахамил. Ради правды, нахамил гном крепко, не настолько, чтобы стрелять, но изрядно. А когда мы его, адвоката, в смысле, за горло взяли, то он заявил, что его предупреждали насчет людей, а про гномов речь не шла. И формально был прав.

– И чем дело кончилось? – уточнил Голд.

– Убийство есть убийство, а судов тут нет и не предвидится, – пожал плечами Грэй. – Утопили мы его, вот в этом самом канале. Чтобы не создавать прецедент. Но это исключение из правил, так-то обычно с убийцами по-другому поступают.

Грэй пару секунд помедлил, видимо дожидаясь вопроса: «А как?» Но мы молчали, и он продолжил:

– Убийц в Новом Вавилоне ждет только одно – «Арена». Они будут выступать в качестве гладиаторов до той поры, пока не погибнут на ее песке или пока сами себя не убьют, такое случается. Права на освобождение или выкуп у них нет.

– А после того как воскреснут, у них какое-то поражение в правах остается? – любознательно поинтересовался Голд.

– Если будет рецидив, то да, – ответил Грэй. – Но это только на словах, по сути, за этим никто особо не следит, компьютеров и идентификаторов тут нет, а так – поди всех запомни. Хотя есть уже несколько типов, которые объявлены в Вавилоне персонами нон-грата за серии убийств. Но это скорее исключение из правил.

– А вот «Арена». – Марика пощелкала пальцами, привлекая внимание Грэя. – Там только гладиаторы рубятся или нет?

– Да тут не только это. – Голд склонил голову к плечу. – Каков подбор бойцов? На «том свете» было все понятно – один выше, другой ниже, один плечистый, другой юркий. А здесь-то? Кто прокачался больше по уровням, тот и победит.

– Сначала так и было, – согласился с ним Грэй. – Но потом «Халифат» стал единоличным владельцем «Арены» и навел порядок в этом вопросе. Бойцы, участвующие в схватках, всегда соответствуют друг другу, ну, более-менее. Уровни, комплекция, рост, оружие. Иначе не будет ставок, а без них «Арена» теряет свою привлекательность. Так что никто против даже очень раскачанного гнома не выпустит дылду вроде вашего негра. Какой смысл? Что до участников – на «Арену» может выйти любой житель или гость Нового Вавилона, при условии, что для него найдется подходящий противник. Больше скажу: у нас тут и турниры проводят – и еженедельные, и ежемесячные, с отборочными соревнованиями и плей-оффом. И призами!

– Да вы что? – заинтересовался я. – А что за призы?

– Ну, ежедневные, для лучших бойцов – попроще, – веско ответил Грэй. – Нож там, меч, иногда – незамысловатый огнестрел. А вот недельный или месячный приз – это да, это уже серьезное что-то. Вот скоро будет разыгрываться главный приз нынешних месячных соревнований – пулемет-спарка со стойкой и полным боекомплектом. Очень хорошая штука, а главное – дорогая.

– Спарка? – Вся эта затея, которая мне поначалу показалась баловством, обрела практический смысл. – Хороший приз.

– Не то слово, – подтвердил Грэй, видимо, сам завзятый болельщик. – Сколько народу уже погибло из-за него.

– Почему погибло? – не поняла Милена.

– Так бои всегда идут до смерти, – пояснил ей Грэй. – Здесь ничьей не бывает, и пальцы вверх никто не поднимает. Выходят на арену двое, а уходит только один.

Ну да, иначе неинтересно будет. Но

спарка! Надо с Оружейником поговорить будет, он наверняка уже все разведал.

– Ладно, – тряхнул головой Грэй. – Отвлекли вы меня. Итак, убивать нельзя. Воровать тоже нельзя, за это на «Арену» не посылают, но наказание тоже очень жесткое, за это кидают в каменный мешок, срок определяется стоимостью украденного. Это тебе не янтарь беспамятный, это крепостные подземелья, там очень неприятно находиться. Холода здесь, как вы знаете, никто не ощущает, колотун не бьет, но все равно – две недели в темноте в компании с крысами не каждый выдержит. Что еще? Нельзя вести открытую уличную религиозную пропаганду любых конфессий, нельзя разжигать межнациональную рознь в любых проявлениях, нельзя похищать или силой удерживать других людей, нельзя заниматься любой торговлей любым товаром без соответствующего разрешения Совета Восьмерых, этот вопрос полностью в их компетенции. Да, автоматы оставьте здесь или сдайте в камеру хранения, за соответствующую плату. Тарифа там нет, как договоритесь. Ношение пистолетов и ножей на улицах города разрешено, автоматов и другого длинноствольного оружия – запрещено. Были, знаете ли, поначалу прецеденты. По сути – все, остальное в городе поймете. И вот еще что. Бывает такое, что люди напакостят и умудряются улизнуть, еще не все у нас тут отработано, не все схвачено, на это ведь нужно время. Но тайное всегда становится явным, и в город эти люди больше никогда не зайдут. А если и зайдут, то из него не выйдут, помните об этом. И добро пожаловать в Новый Вавилон, столицу нового мира!

– Спасибо, – вежливо ответила Фрэн, похоже впечатленная услышанным.

– Один вопрос, – остановил я Грэя, который явно собрался уходить. – Точнее, несколько.

– Слушаю, – посмотрел на меня тот.

– Наши лодки. – Я обвел рукой плавсредства. – Они могут оставаться здесь? И должны ли мы что-то платить за место, которое они занимают? И еще – их сохранность. Не упрут их отсюда? Не хочу вас обидеть, но…

– Все нормально, правильные вопросы, – безмятежно ответил Грэй. – До пяти дней могут стоять тут, если до того не покинете город – найдите меня, проговорим, как быть дальше. Платить за это не надо, пока деньги за подобное не взимаются. Открытая позиция, знаете ли. Да и как ее брать, оплату, единого эквивалента-то нет? Вон, в камере хранения чем только за свои услуги не берут – патронами, конденсаторами, даже репой. Но они себе это могут позволить, они частная лавочка, у них склады в «Латинском квартале» есть, а нам где все это хранить? Они-то не относятся к городским службам, в отличие от нас.

«Латинский квартал»? Очень интересно, как остальные семь… эмм… Даже не знаю… Районов? В общем, как остальное называется?

– Странно. – Голд почесал подбородок. – Город большой, по виду – средневековый, шпиль ратуши я приметил с воды, и, по слухам, вы тут много чего нашли. Тут ведь и сокровищница должна наличествовать или что-то в этом роде.

– Есть такая, – без тени подозрительности ответил ему Грэй. – Ее одну из первых обшарили. Только вот там пусто было. Ни золота, ни монет, ни кубков с камушками. Ни-че-го. Все в городе обнаружилось – оружие, продукты, одежда разная, а золота нет. Так вот и живем пока натуральным обменом, но это до поры до времени, рано или поздно что-нибудь придумаем. Что до сохранности имущества – даже не переживайте, чего-чего, а лодки ваши не тронут. Еще вопросы есть?

– Куда идти? В смысле – вход в город где? – Я показал пальцем на большое строение, похожее на арку, в которую входили и выходили люди. – Там?

– Там, – подтвердил Грэй и заторопился. – Ну все, бывайте. Если что – я тут с девяти утра до семи вечера.

– Храни тебя господь, – напутствовала его Марика, на что Грэй, обернувшись, погрозил ей пальцем.

– У тебя мозги есть? – подала голос Настя.

– А что такого? – насупилась Марика. – Что я сказала-то? Стас?

– Религиозная пропаганда христианства, – ответил ей я. – Скорее всего, они опасаются, что вслед за укреплением той или иной конфессии может начаться свара на этой почве. Религиозных войн в истории старой Земли было как бы не больше, чем обычных, захватнических. И вообще, прищеми тут свой язычок, хорошо? Не время и не место для колкостей и шуточек. Если очень неймется, то можешь подергать Павлика за уши.

– Это неинтересно. – Марика вздохнула. – Это я уже делала.

– Я сказал – ты услышала, – бросил я. – Тут мы не дома. Даже странно, что именно тебе мне приходится объяснять прописные истины. Сразу предупреждаю – если будешь шалить, то сядешь под замок в том доме, который для себя снял Оружейник.

– А он снял для себя дом? – заинтересовался Ювелир.

– Наверняка, – усмехнулся я. – Или ты думаешь, что наш Лев Антонович на улице спать будет?

Про жилищные условия я у Щура не спросил, забыл, но, зная Оружейника, можно было не сомневаться, что дела обстоят именно так.

– И вообще, сказанное Марике всех касается. – Я обвел глазами своих людей. – Вести себя надлежащим образом, понятно? Нам проблемы не нужны, нам с ними сотрудничать, надеюсь, долго и плодотворно. У них тут вон, спарки есть, а я за спарку… Ну, не удавлюсь, но готов на многое.

– Злой ты стал, Стас, – загрустила Марика. – И корыстолюбивый. Хотя ты и раньше жадноват был.

– Просто тогда это не так в глаза бросалось, – кивнул я.

– Правильно Сват все говорит, – поджала губы Настя, и Фрэн согласно кивнула. – Ты, Мар, в любой бочке затычка. Сват, оставь ее здесь, от греха.

– Фу-фу-фу! – Марика тоже покинула лодку. – Какие грязные мыслишки! Такая маленькая – и такая злая.

– Цыц обе! – рявкнул я на спорщиц, а после оглядел своих людей, которые один за другим сходили на сушу и с удовольствием разминали ноги. – Так. Мачту убрать, плавсредства привязать, автоматы – на плот. Не хочу я их никому сдавать на ответственное хранение, так что здесь будет сменный пост. Первыми дежурят Флай и Амиго. Флай – старший. Не спать, понятно? Вечером сменим, если сегодня груз к Оружейнику не перетащим. А может, на все время пребывания тут пост будет, не ровен час угонят лодки, как домой добираться будем? Грэй этот, конечно, меня почти убедил, что тут не воруют, но… Верю-верю всякому зверю, а ему, ежу, – погожу.

– Правильно, – одобрил Одессит. – Ну да, этот франт сказал, мол, не волнуйтесь, но мало ли… Так он и потом руками разведет, да еще и промямлит что-то вроде: «Все бывает в первый раз». Но нам-то от этого легче не станет.

– Подальше положишь – поближе возьмешь, – подытожила Фира.

Оружие составили в пирамидки, около которых разместились крайне недовольные моим решением бойцы. Их можно было понять: всем хочется глянуть на город, но я ведь не могу вместо уже обстрелянных людей оставить тут кого-то из «волчат» или, того хлеще, назначить следить за имуществом девушек. Ну и потом – мы сюда не на один день приехали, так что все успеют увидеть и потрогать. Хотя нет, лучше только увидеть. А ну как за «потрогать» платить придется?

– Веди, – сказал я Щуру, когда здесь мы с делами разобрались.

– Кабы знать куда, – почесал затылок тот. – Мы в прошлый раз не на этой пристани были, а на внешней.

– Это твои проблемы, – мягко сказала Настя. – Ты всю дорогу как комар над ухом звенел о том, что тут все знаешь, – вот и давай, доставь нас к Оружейнику.

– Нам

туда. – Щур ткнул пальцем в сторону арки, про которую чуть раньше я спрашивал у Грэя.

– Кто бы мог подумать? – покачал головой Одессит. – В жизни бы не догадался.

К моему великому удивлению, это оказалось не здание вокзального типа, чего я от него, признаться, ожидал. Это была именно арка с небольшим тоннельчиком внутри, выводящая на не слишком широкую улочку с булыжной мостовой.

– Похоже на Барселону, – заметила Фрэн.

– Или на Прагу, – усмехнулась Марика. – Или на Краков. Проще говоря, на любой старый город, построенный в Средневековье. Готический стиль. Кстати, мне он всегда нравился, хоть какая-то стабильность.

Улочка была не очень людной, причем во всех смыслах. То есть и прохожих встретилось не так уж много, да и не все из них оказались людьми. Мы увидели гнома, потом мимо прошел некто с синей кожей и тремя руками. Окончательно нас добил восьминогий паук с человеческим лицом.

– Кунсткамера, – пробормотал Стакс, «волчонок» из перспективных, которого мне буквально навязал Жека. Подозреваю, что он дал ему задание прикрывать, если что, Марику. Не думаю, что парня это порадовало, но в город съездить хотелось всем, и по этой причине он согласился. На ночевках он пару раз описывал вокруг меня круги, хотел о чем-то поговорить, но стеснялся. Думаю, как раз об этом.

– Не таращьтесь вы так на них, – попросила ребят Милена. – Неудобно же!

– Легко тебе говорить! – Ранго, один из «волков», проводил взглядом стройную девушку с огромной грудью. – А нам каково, представь, когда тут такое!

Не знаю, до чего бы мы договорились, но тут улица кончилась, перейдя в огромную площадь, на которой яблоку негде было упасть из-за толп людей, нагромождения лотков, павильонов, лавок и всего такого прочего. В ее центре, далеко от нас, был выстроен огромный помост, на котором стояли люди, чуть левее виднелось красивое здание в восточном стиле. Шум, который мы заслышали, еще когда шли улице, превратился в многоголосый гул, носа коснулась сложная гамма запахов, в которой смешались восточные специи, благовония, дым от десятков и сотен мангалов и кухонь и даже вроде пот, которому здесь и взяться-то неоткуда.

Откуда столько людей? Их же здесь… Тысячи!

– Восточная оконечность рынка! – обрадованно заорал Щур. – Я знаю, куда дальше идти.

Он шустро припустил по краю площади, мы поспешили за ним.

Не знаю, какова протяженность этого рынка и откуда здесь взялось столько покупателей и продавцов, но мы и половины его по окружности не обошли, хотя двигались быстро и долго.

Щур вертел головой, высматривая одному ему известные приметы, но тщетно. В результате не он нас вывел куда надо, отличилась Фира.

– Тор! – пронзительно взвизгнула она и замахала рукой. – То-о-ор!

Как она углядела вечно спокойного скандинава в толпе, мне неизвестно, но углядела.

– Сват, – сказал, протянув мне руку, он, – рад, что приехали наконец. Мне что-то беспокойно стало, Оружейник слишком разошелся.

Столько слов от него я не ожидал услышать. А сам факт того, что его что-то беспокоит, и вовсе заставил меня нервничать.

– Где он? – пожимая ему руку, спросил я.

– Там. – Тор ткнул пальцем в здание, вызывающее ассоциации со сказками «Тысячи и одной ночи». – Это представительство «Халифата». Рынок – их территория. Не весь, понятное дело, но их слово тут в большинстве случаев решающее. Проводить?

«Халифат». Стало быть, второй из восьми. Ничего плохого сказать не хочу, но тех ли партнеров Оружейник выбрал? Хм, а Рувим – это не восточное имя.

Ладно, разберемся.

– Веди, – сказал я Тору и последовал за ним.

Глава 4

Внутри здания было прохладно и куда менее многолюдно, чем на рынке. Еще там обнаружились просторная площадка, видимо, для ожидающих аудиенции, лестница, ведущая наверх, и четыре свирепого вида араба, стоящие около нее, причем неплохо вооруженные.

На левом боку у каждого из них висели широкие кривые сабли без ножен, справа болтались интересного вида кобуры – широкие, почти прямоугольные, причем висели они не на поясах, а на ремешках, переброшенных через плечо. Это какого же размера там пистолеты? Любопытно было бы на них глянуть.

– Куда? – рыкнул на скверном английском один из них, с массивной золотой серьгой в ухе.

Значит, есть тут все-таки золото? А Грэй сказал, что ничего такого они не нашли.

– Туда, – показал на лестницу я и повернулся к Тору. – Ведь туда?

– Не совсем, – ответил «волк». – Не так все тут просто.

Он сделал несколько шагов вперед и сказал арабу, который уже положил руку на кобуру:

– Пошли кого-нибудь наверх, к владетелю Али-Садаху. Где-то там сейчас находится человек по имени Лев Антонович, пусть ему скажут, что прибыл его повелитель.

Одессит за моей спиной присвистнул, Фрэн хихикнула – похоже, ее рассмешило само слово «повелитель». Видимо, не слишком оно вязалось у нее с моей персоной.

– Все верно, – тихонько сказал Голд. – Другая ментальность. У них нет понятия «командир». Тор?

– Да? – вернулся к нам «волк», убедившись в том, что один из арабов отправился наверх.

– Понимаю, что в двух словах всего не расскажешь, но пока к нам не присоединился Оружейник, освети нам хоть немного – что здесь вообще за место? – попросил его Голд, как всегда, опередив меня.

– Может, лучше дождемся? – И Тор мотнул подбородком в сторону лестницы.

– Это само собой, – вступил в разговор я. – Но мне бы хотелось услышать разные точки зрения на один и тот же вопрос. И потом, ты сказал, что его как-то начало заносить. Поясни свои слова. Нет, если есть желание сделать это при Оружейнике…

– Моя точка зрения не меняется от его присутствия или отсутствия, – пожал мощными плечами Тор.

– Уважаю за позицию, – без тени иронии произнес я. – И тем не менее чего зря время терять? Пока его найдут, пока он спустится к нам… Давай, рассказывай.

Тор понятливо кивнул, и мы отошли от арабов-охранников, которые с интересом прислушивались к нашей беседе.

По словам Тора, первое, что произнес Лев Антонович, войдя в город, было: «Недооценили мы их потенциал. Ошибочка вышла».

Это относилось не конкретно к мощным стенам вокруг Нового Вавилона, или к народу, который мотался по улицам, или даже к инфраструктуре. Это было признание того, что он неверно оценил ситуацию в целом.

Впрочем, я его понимал. Я изначально был уверен в том, что это некрупный городок, в котором живет двести – триста человек и который пытается доказать, что он самый большой в этом мире. Даже рассказы Щура не разрушили у меня уверенности в этом, только поменяли картинку в воображении, заменив ее на более глобальную, да подкорректировали численность населения. И в этом была наша общая с Оружейником ошибка – в прогнозировании ситуации. Штука в том, что тут никто ничего доказывать не пытался. Те, кто здесь взял власть в свои руки, сделали то же, что и мы, – просто стали жить в новых условиях, строя то, что приемлемо для этого мира, и практически не оглядываясь на предыдущий опыт умершей Земли, особенно в части моральных и этических норм.

Рынок поверг Оружейника в состояние восторга, смешанное с разочарованием. Какой мед? Какое вяленое мясо? Какая рыба? Местные жители уже прекрасно с этим управились и без нас. Ну, если не с медом, то со всем остальным – это точно. Мало того, тут был

сумасшедший (по нашим меркам) выбор овощей и зерна. Все это продавалось по более чем умеренным ценам, то есть сделать на этом бизнес было если не сложно, то проблематично в любом случае.

К тому же вот так взять и начать что-то продавать было просто невозможно – как и было нам уже сказано Грэем, право на торговлю выдавал Совет Восьмерых, что было вполне объяснимо – за каждым из членов совета стояла его община, а у каждой общины был свой интерес на рынке, своя делянка, которую он окучивал. Если хочешь торговать – договаривайся или шагай за пределы каменных стен – верстах в трех от города находился так называемый дикий рынок, где тоже можно было продать и купить всякое-разное. Вот только там все было дороже и порядок отсутствовал как таковой. И закон – тоже. В Новом Вавилоне всякое случалось, но до разбоя или убийств почти никогда не доходило. Там же это было нормой вещей.

Впрочем, понятия закона и порядка здесь тоже были условными, что опять же не шло вразрез со словами Грэя. Убивать – нельзя, воровать – нельзя, это все так, и за это провинившегося ждала быстрая и безжалостная расправа. Но только в тех местах, которые являются зоной взаимного контроля. А в своих кварталах (Тор в рассказе называл их не только кварталами, но и общинами, дистриктами, а один раз употребил даже заумное и неприятное слово «кластер») закон был у каждого свой. И выдачи оттуда практически не было, каждый случай, когда один район требовал голову человека из другого, превращался в ломку копий на Совете. Хотя такое происходило не слишком часто.

Каждый дистрикт помимо доли на рынке имел еще свой личный интерес, который контролировал он и никто другой.

Собственно, тут Тор перешел к тому, что меня интересовало больше всего, – что это за дистрикты такие и с чем их едят. Рассказ об их интересах он оставил на потом.

В отличие от нашей семьи, в которой как-то не произошло деления по национальному признаку (если не считать амурной страсти Владека к Эльжбете, тут все-таки что-то такое было), в Новом Вавилоне размежевание произошло практически незамедлительно, к концу второй недели проживания людей за каменными стенами.

Всего выделилось восемь дистриктов, практически по количеству кварталов в городе. Чтобы понятней – город был круглым, как торт, и неведомые строители нарезали его на десять частей. Восемь были жилыми кварталами, девятая и десятая представляли собой большой проспект, рассекающий город ровно посередине и ведущий от рынка к главным воротам с внешним портом в одну сторону и к внутренней пристани – в другую, правда, близ нее проспект сужался, становясь, по сути, улочкой. Видимо, так было задумано. Центр города, как и вышеупомянутый проспект, был объявлен зоной взаимного контроля. Там находилась ратуша – самое высокое здание Вавилона. На верхних ее этажах располагался зал заседаний Совета Восьмерых, а в подвалах размещалась тюрьма. Также в центре были рынок и несколько зданий административного характера, в которых, при необходимости, решались внутренние вопросы.

Так вот, районы-дистрикты. Нельзя сказать, что в основе их заселения лежал исключительно национальный признак, хотя во многом именно так определялись группы людей, слившиеся воедино. Все-таки общность культур и схожесть языка – великое дело, подобное всегда тянется к подобному. Впрочем, не обошлось и без казусов, когда географически далекие от Мексики и Латинской Америки испанцы влились в состав квартала, носящего имя «Картель». Думаю, тут дело было в общей ментальности. Да и понять друг друга им было несложно – языки-то, по сути, происходят от одного корня. Хотя проблем с общением в Новом Вавилоне почти не было – английский чуть лучше или хуже знали почти все.

А вообще «Картель» – название говорящее, у меня сразу столько ассоциаций появилось… И что-то мне подсказывает, что они недалеки от истины.

Объединение греков, болгар и турок (да-да, турки и болгары в одной упряжке, воистину этот мир непредсказуем; ведь многовековой конфликт за спиной – однако же вот, сплотились воедино) носило имя «Дом Земноморья». Собственно, здесь территориальный принцип был основным – с кем греки, которых в городе насчитывалось больше других, граничили на той Земле, тех они и вобрали в свою общину. Впрочем, в этом дистрикте жили еще и албанцы, и македонцы, и другие народы, но численность их была очень мала.

Квартал моих земляков звался «Братство»; русские предсказуемо объединились с украинцами, белорусами и другими братскими народами, например сербами. Только гордые поляки не пожелали присоединиться к славянскому блоку и предпочли ему «Латинский квартал», который вообще славился пестротой населения – там в одном котле варились французы, голландцы, швейцарцы, бельгийцы и представители еще десятка разных европейских государств.

Немцы основали «Тевтонский союз», к ним присоединились не только австрийцы и чехи, но и венгры. Похоже, узрев в этом для себя какую-то выгоду.

И англичане не стремились к европейцам, предпочтя им своих дальних родственников – американцев, австралийцев и новозеландцев. Их квартал назывался «Мэйфлауэр», и был этот дистрикт одним из самых многочисленных.

Впрочем, «Халифат», в здании которого мы сейчас находились, был не меньше по составу, если не больше. Он вобрал в себя арабов и множество единичных представителей разных рас, от сомалийцев и пакистанцев до курдов. Этот дистрикт отличался еще тем, что был единственным из всех, в котором серьезно относились к религиозным убеждениям. Если человек, решивший поселиться в этом районе, не исповедовал ислам, дорога ему в «Халифат» была закрыта. Впрочем, никому они свою религию специально не навязывали и никак это дело в народные массы не продвигали. Да и сделать подобное было бы затруднительно – запрет на агрессивное продвижение религиозных учений был принят одним из первых, все помнили, чем эти вещи заканчивались на той Земле. И конечно, деловых связей подобная категоричность в убеждениях не касалась.

Совсем уж интересным был последний дистрикт – «Азиатский блок». В нем уживались несколько вроде бы совсем уж разных наций – китайцы, корейцы, индусы и японцы. Как им это удалось, какие у них были точки соприкосновения, какие причины для объединения у них имелись – неизвестно. Самый густонаселенный квартал жил закрыто, его обитатели ни с кем особо не общались. Да и в общественной жизни почти не участвовали.

Остальное множество наций старой Земли было представлено крайне немногочисленно, а потому они примыкали к уже сложившимся блокам. Например, соотечественников Тора, датчан, в Новом Вавилоне насчитывалось пятеро, и все они вошли в славянский блок. Столько же было и шведов, правда, они предпочли влиться в «Мэйфлауэр». Исландцев вообще оказалось всего двое, они отправились к немцам, сочтя именно их подходящей для себя компанией.

Почему так получилось, почему их были единицы – потому, что флегматичным северянам не слишком было интересно виртуальное посмертие, или потому, что основная их часть рассредоточилась по огромным территориям Ковчега, было никому не известно. Да никто на эту тему и не думал, по крайней мере Тор про подобное не слышал.

И совсем уж мало было в Новом Вавилоне

представителей Черного континента, но это как раз объяснимо. Людей, которые могли бы заплатить за возможность не умирать, там имелось очень и очень немного, что подтверждал пример Азиза. Оттого и здесь их оказались единицы.

Что до соотечественников Льва Антоновича, таковых нашлось немало, но свой личный квартал они основывать не стали, предпочтя рассыпаться по существующим, исключая «Халифат». Да и то не по причине давней нелюбви к мусульманам, а потому что с исламом у них никак не складывалось.

Что примечательно – межнациональные дрязги старой Земли остались в прошлом, а здесь, на Ковчеге, практически полностью исчезли. В самом начале было несколько конфликтов, но они были сразу же погашены путем жестокого и быстрого наказания обеих сторон, причем без выяснения правых и виноватых, и люди смекнули, что здесь для подобного не место.

Именно по этой причине наш Лев Антонович, несмотря на его ярко выраженные семитские черты лица, без проблем ошивается в представительстве «Халифата» в компании арабов и совершенно не опасается за свою жизнь.

– Воистину – Вавилон, – только и покачала головой, дослушав Тора, Фира. – Как есть.

Она-то как раз была очень насторожена, особенно увидев здесь арабов. Инстинкты, знаете ли, их никуда не денешь.

– Вавилон-то Вавилоном, мне другое непонятно. – Я снял кепи и пригладил волосы на голове. – Чем этот город живет? В том смысле – откуда они черпают продукты и все прочее, причем не только для пропитания эдакой толпы народа, но и для торговли? Да и торговля бойкая. Они друг у друга, что ли, покупают одно и то же, по кругу?

– И это есть, – подтвердил Тор. – Тех же рабов некоторые дистрикты скупают охотно, но от некоторых из них потом по какой-то причине избавляются. Про магов я и не говорю – за ними просто охота какая-то идет, но тут с «Азиатским блоком» мало кто спорить может. Но и они иногда меняют одних на других.

– Но ресурсы? – недоуменно произнес Голд. – Тут что – производство налажено так, что они постоянно пополняются, или еще что-то такое есть? Чтобы что-то купить, за это надо расплатиться. Денег тут нет, так чем те же азиаты платят за магов, если они их так шустро скупают? И потом – остальных это что, вообще не напрягает?

– Точно, – поддержал я Голда, который, как обычно, озвучил мои мысли. – Самый многолюдный квартал, да еще и наращивающий магическую мощь, – это, знаете ли…

– Не лучшее место для обсуждения подобных вопросов нашли. – Мы так увлеклись разговором, что прозевали, как к нам подошел Оружейник. – Здравствуй, Сват, рад тебя видеть.

Да, наш торговый представитель изменился. Он как-то посолиднел, даже округлился, сменил наряд с камуфляжа на что-то вроде унифицированного делового костюма – серые штаны, рубашка без ворота и пестрая косыночка на шее. И еще у него было озабоченное лицо, на котором просто-таки было написано: «Обо всем мне одному надо думать».

– Уверен, что не только меня, – мягко произнес я.

– Да-да, и остальных – тоже, – махнул рукой Лев Антонович. – Безумно рад всех видеть. Пошли отсюда.

И, не дожидаясь нас, он двинулся к выходу, его новенькие кожаные «мокасины» мягко шаркали по мрамору пола.

– О как, – негромко сказал Голд и глянул на меня.

– Вот как-то так, – подтвердил я и последовал за Оружейником.

Наш торговый представитель, выйдя из здания, шустро устремился куда-то вглубь рынка, очень ловко огибая людей, будто он здесь родился. Мы еле поспевали за ним, у нас даже не было времени хорошенько разглядеть то, что тут продается.

А посмотреть было на что! Я, например, с печалью пробежал мимо лавки, на которой красовалась вывеска с двумя скрещенными револьверами и надписью: «Sure shot. Bay without a miss»[1 - «Верный выстрел. Стреляй без промаха» (англ.).].

Девушки чуть не скрипели зубами, минуя прилавки, на которых были грудой навалены бусы, зеркальца и заколки явно кустарного производства.

А сколько всего еще тут было! Живая рыба и лавки с одеждой всех видов, кузнечный ряд и овощное изобилие, туши оленей, которые, молодецки ухая, рубил дюжий мясник, и даже магазины посуды. И все это окутано запахами, запахами, запахами! Аромат жареного мяса всех видов смешивался с тонкими нотками специй, благоухали фрукты, невероятно контрастируя с запахом оружейной смазки.

– Если тут нет кофе, буду сильно удивлен, – заметил Голд, вертя головой. – Народ, если его увидите, скажите мне об этом.

– Мечты сбываются, – заметила Фира. – А что будет тому, кто его увидит первым?

– Только не говори: «Ничего не будет», – попросил моего советника Одессит. – Это, как говорили в моем родном городе, «баянище».

– Снял с языка, – расстроился Голд. – Ну ладно, тогда так – за мной не заржавеет.

Мы двигались за Оружейником, который развил немалую скорость, и даже не успевали удивляться ни лотку с древними мобильными телефонами, ни вывеске «Girls for every taste and for any race»[2 - «Девочки на любой вкус и для любой расы» (англ.).] с нарисованной на ней похабной картинкой.

Толпа людей, через которую мы шли, то становилась многолюдней, то, наоборот, редела.

– Крепкая девка! Все при ней, – донесся до нас голос с помоста, который мы приметили еще только оказавшись на площади. Сейчас там что-то происходило. Хотя почему «что-то»? Мы не дети, было понятно, что здесь торгуют людьми. – Особо отмечу – у этой красотки имеется в наличии модификация «Ночное видение», так что товар с бонусом. Что еще? Мутантка, вон, у нее полосы на лице и уши острые, видать, «женщиной-кошкой» хотела быть.

Народ вокруг помоста расхохотался. Надо заметить, что публики тут было много, человек под сто, и в большинстве своем не зеваки.

– Больно она злая, – крикнул кто-то из толпы. – Вон как зубы скалит!

И правда – девушка, чем-то, кстати, похожая на нашу Китти, ощерившись, с ненавистью смотрела на толпу. Дай ей сейчас в руки пулемет Азиза – ох тут и месиво бы было!

Я притормозил, крикнув Голду, чтобы тот остановил Оружейника. Мне было интересно посмотреть на процесс торгов. Это полезное зрелище, на основании него можно делать кое-какие выводы. Не знаю отчего, но полагаться только на мнение Льва Антоновича я почему-то не хотел. Не то чтобы я ему перестал доверять, просто это был уже не тот человек, который совсем недавно покинул наш дом. Хотя, возможно, это наносное, опять же – он натура увлекающаяся.

– Так ты ее на цепь посади, – тут же отозвался аукционист, крепко сложенный мужичок с бородкой-эспаньолкой, одетый в кожаные штаны и такую же жилетку на голое тело. – Усмири киску и заставь ее мурлыкать. Так даже интереснее! Ладно, первая ставка – автоматический многозарядный пистолет плюс обойма. Револьверы не предлагать, не нужны. Кто больше?

– Чего опять оружие-то? – недовольно крикнули из толпы сразу несколько человек. – Давай едой расчет сделай! Или сводиками!

Сводики – это, надо думать, листочки из Свода. Интересно, а какие у них котировки? Ну, вот сколько сводиков стоит среднестатистический раб и сколько – вот такая экзотическая красотка с бонусом? А во сколько сводиков обойдется хороший мастер – плотник или каменщик?

– Девка комиссионная, – тем временем невозмутимо пояснил аукционер. – Какую цену продавец поставил, ту я и называю.

– «Глок» с обоймой, – поднял руку кто-то. – Не новый, но

исправный.

– Неплохо для начала, – одобрил аукционер. – Давай, народ, не жмись. Такая ягодка на кону!

– И то, – согласился с ним кто-то. – «Люгер» и две обоймы к нему.

– Перебил ставку, – помедлив секунду и что-то прикинув в голове, сообщил толпе аукционист. – Кто больше?

– Карабин и два десятка патронов, – прозвучал барственный голос откуда-то сбоку.

Я с интересом глянул в ту сторону и увидел ну очень красивого светловолосого юношу, одетого в белоснежный костюм. За его спиной стояли два крепких смуглых здоровяка в кожаных жилетках, не скрывавших мускулистых татуированных торсов.

– Дон Сильвио, – изобразил что-то вроде галантного поклона аукционист, – а я уж думал: не придете.

– Не прийти в день, когда азиаты распродают свою добычу, – верх глупости. Они не ценят красоту, в отличие от нас, – вальяжно ответил юноша. – Хотя в той реальности именно они просто-таки кричали о том, что видят прекрасное в каждой капле воды и кваканье лягушки.

Он глянул на девушку на помосте и облизал губы.

Как-то не вязался его облик с поведением и словами. Есть все-таки люди, которые даже если себе вот такой смазливый облик создадут, толстый живот, пухлые щеки и сладострастная суть из-под него все одно вылезут. Жалко девушку, не повезло ей. Нутром чую – если этот тип на нее глаз положил, то уже не отступится. И чем платить у него есть, вряд ли у простого посетителя рынка за спиной два телохранителя по сторонам глазеть будут.

– Истинно так, – закивал аукционист, явно уважающий этого самого дона Сильвио. – Ну-с, кто больше?

– Сват, пошли, – с досадой позвал Оружейник. – Это Сильвио Лопес, правая рука Хорхе Изальяса, владетеля «Картеля». Он на девках помешан и эту теперь наверняка купит, вон как глаза у него блестят, вопрос только в цене. Пошли, пошли. Я вообще вас вчера ждал, у нас на сегодня уже встречи назначены, а мне тебе много чего еще объяснить надо. Если очень интересно на торги посмотреть, послезавтра британцы свою добычу будут продавать, там и ассортимент лучше, и оплата многовариантная – они сводики охотно принимают.

Кто-то робко поднял цену, но дон Сильвио, подмигнув скривившейся девушке, тут же ее перебил.

– Ладно, пошли, – кивнул я. – Далеко еще?

– Нет, – отмахнулся Лев Антонович. – Я рядом с рынком снял жилье. И рядом все, и порядка больше.

«Жильем» он называл двухэтажный каменный дом с восьмью комнатами. Даже не знаю, это он прибеднялся так или тут попроще жилья нет.

Хотя он же тут не один живет? Арам, его кубинка, Тор, Эмиссар, а до этого и Щур – они же тоже тут проживают? Так что нормально все.

Угадал я наполовину. Нет, остальные на самом деле жили здесь, но их место было на первом этаже. Второй Оружейник полностью занял сам.

Врать не стану – возникало желание поставить нашего торгового представителя, явно перегибавшего палку, на место, особенно после того, как он деловито бросил мне:

– Сват, ты со мной наверх, остальные подождите здесь. Да, тут что-то вроде постоялого двора в двух шагах отсюда – можете пока пойти снять себе комнаты.

Мы с Голдом переглянулись, он весело усмехнулся и подмигнул мне.

Ну да, сначала послушаем, что Оружейник нам скажет, бить мы его потом будем. Раньше не стоит – обидится еще, что-то утаит. Этот может.

– Иду-иду, – постаравшись добавить в голос робости и восхищения одновременно, ответил я Оружейнику. – Поспешаю!

Как только его шаги послышались на втором этаже, я жестом подозвал к себе Анджелу, ту самую кубинку, подругу Арама, которая о чем-то общалась с нашими девушками, и тихонько у нее спросил:

– Где Эмиссар?

– Он… – Анджела защелкала пальцами, подбирая русские слова.

– Не мучайся, – попросил я ее. – По-английски говори.

Молодец какая. Учит наш язык. А почему не армянский? Это было бы разумнее, с ее-то ухажером.

– Он ушел на торги, – пояснила кубинка. – Сегодня в восточной части рынка будут продавать горючку, азиаты где-то в предгорьях склад вскрыли, их группа как раз два дня назад оттуда вернулась. Вот он и ушел цены узнавать. И Арамчик мой с ним.

Ага, опять азиаты. Надо думать, что девушка-рабыня оттуда же, откуда и горючка, – из каких-то предгорий. С размахом народ работает.

Если честно, я себя все больше ощущал бедным родственником, который из глуши приехал в большой город, не мигая смотрит на светящиеся в ночи небоскребы и не понимает, почему люди в это время суток не спят, а куда-то идут. Мы там через лес пушки таскаем и провода в бункерах режем, а после думаем, что невероятно богаты. А тут запросто склады с горючкой вскрывают, причем не прячут ее в захоронку, а сразу выставляют на торги.

Ладно, разберемся. Только вот…

– Лакки, Перстень, – скомандовал я двум «волкам». – Барышню с собой берете, и чтобы самое большее через полчаса Эмиссар был тут.

Нет, надо всех опрашивать, с усердием и прилежанием, по-другому никак. По очереди. Но сначала – Оружейник, чтобы не успел подстроиться под рассказы других. И еще очень важно, чтобы он заранее всю эту беседу с остальными не продумал и не срежиссировал. С него станется. Я сам такой.

– Голд, пошли, – сказал я консильери, когда кубинка с сопровождавшими ее «волками» безропотно вышла за дверь. – Пообщаемся с нашим главным по торговле.

– Только я тебя умоляю: держи себя в руках, – попросил он, шагая за мной по лестнице. – Пусть он сначала все расскажет, хорошо? Ты на взводе, я вижу, но всему свое время.

– Что, так заметно? – огорчился я.

Вот же, вроде всегда эмоции держал при себе.

– Мне – да, – честно ответил Голд. – А у Антоныча чуйка похлеще моей в некоторых вопросах. Особенно если они касаются его безопасности.

– Я постараюсь, – пообещал я, впрочем, не особо уверенно.

Нет, этот старый еврей всегда был себе на уме и жадноват, но это нормально, с учетом его ментальности, его прежней и нынешней профессий. Он и должен быть таким, не спорю. Будь это прежний Оружейник, со всем его «сдаем трофеи» и «куда попер патроны, они на балансе», – я бы слова не сказал. Он торговец божьей милостью, и его тараканы в голове, по идее, охраняются законом.

Но спесь, высокомерие, все эти закидоны с проживанием в четырех комнатах… Это не дело, это надо пресекать.

Хотя, может, это часть стратегии. Представительный вид, комната для приемов и переговоров, просто из роли не вышел. Голд, как всегда, прав.

– Мм. – Когда мы вошли в комнату, Оружейник глянул сначала на Голда, а после с легкой укоризной на меня.

– Надо же было с Анджелой поговорить, – пояснил я ему, прекрасно понимая, куда он гнет и почему так смотрит на моего советника. – Не чужие люди ведь.

– Вон стулья, – ткнул пальцем в сторону стены Оружейник и с удовольствием плюхнулся в мягкое кресло. – Садитесь. Разговор был бы долгий, да времени нет. Я сейчас по верхушкам пройдусь, а там вы что-то сами поймете, а что и я после подскажу. Значит, так, тут есть восемь общин…

– Это мы знаем уже, – перебил его я. – Нам Тор рассказал, что к чему и кто с кем объединился. Но вот какова у каждой из них зона влияния, мы не знаем.

– Хорошо, – обрадовался Оружейник. – Это объяснять не надо – уже хорошо. А что до того, кто тут есть кто, – так это сильно непростая тема, но без нее никак, иначе вы не поймете, каковы наши шансы интеграции в это сообщество.

– Даже не

удивлен. – Я положил ногу на ногу, устроившись на не очень удобном жестком стуле. – Если бы все было просто, то это было бы странно. Давайте, Лев Антонович, давайте, излагайте.

Тот потер лысинку и начал говорить, фактически продолжая то, о чем нам рассказывал Тор.

До сих пор все восемь общин (которые Лев Антонович почему-то называл Домами), жили в мире, по крайней мере на первый взгляд. Конечно, без конфликтов время от времени не обходилось. И один из них разгорелся тогда, когда завершилось формирование общин, когда составы дистриктов определились и у них появились единоличные лидеры из числа самых умных, самых быстрых, самых смелых и самых безжалостных в борьбе за власть людей. Демократии ни в одном из Домов не возникло, даже у американцев, которые на умершей Земле считали такую форму правления одним из самых больших своих завоеваний. Здесь все было просто и строго: есть тот, кто стоит во главе, а о мнении народа можно благополучно забыть. О тирании речь не шла, никто не устраивал публичные казни и не вводил право «первой ночи», но при этом решение лидер принимал сам, не оглядываясь на своих людей, правда не мешая им его обсуждать.

Так вот, в тот момент, когда общины поделили город, вобрали в себя все многообразие бывших земных наций и даже выбрали себе названия, встал вопрос: а чем каждая из них будет кормиться? Запасы, найденные в городе (надо заметить, немалые), честно поделили, но что их на долгую и счастливую жизнь не хватит, было ясно. Толпы народа тогда в город еще не прибывали, рынок только-только появился, и именно он стал отправной точкой конфликта.

Его стремились контролировать все. «Картель» захотел получать свой процент с каждой сделки. «Тевтонский союз», уже тогда выработавший план по развитию сельского хозяйства, испытывал желание стать монополистом по поставке продукции. Аналогичное желание было и у «Дома Земноморья», но в отношении рыбы, у них в планах значился захват доступа к реке. «Халифат» просто не собирался делиться ни с кем и ничем, и той же точки зрения придерживался «Мэйфлауэр». Да и остальные Дома тоже выказывали недовольство политикой соседей, в основном оперируя аргументами вроде: «Вы тут не одни живете».

Ситуация накалилась, оружия в городе было немало, хватало и тех, кто знал, как пустить его в ход.

Именно тогда глава «Халифата» Али-Садах предложил остальным главам дистриктов встретиться на нейтральной территории – в здании ратуши, на которое никто не наложил лапу лишь потому, что тогда бы возмутились все оставшиеся семь общин. А против семи противников сразу выстоять просто невозможно.

Он собрал глав общин и сказал им:

– Война не нужна. Давайте договариваться.

Слова были простые и незамысловатые, но до него их никто сказать не решался, все боялись, что это воспримут как слабость. А когда слова все же прозвучали, главы общин облегченно выдохнули и стали делить сферы деятельности.

Процесс был долгий, сопровождался и руганью, и смехом, но мир в результате удалось сохранить. И, что немаловажно, каждый что-то да получил, что-то такое, чего не было у остальных.

– И что кому досталось? – поторопил я Оружейника, который столько твердил нам, что нет времени, а сейчас наслаждался театральными эффектами.

– А вот об этом – отдельный разговор, – лукаво улыбнулся он.

Глава 5

На самом деле вся эта его театральность была излишней – сюрприза не получилось, поскольку после всего уже увиденного удивить нас было трудновато. Так вот, каждый район получил то, что ему было ближе всего по ментальности. «Картель» промышлял оружием, владея всеми оружейными лавками города, «Халифату» отошла «Арена», правда, сначала на паях с «Домом Земноморья», но потом они как-то договорились, и в результате гладиаторские бои теперь были полноправной собственностью «Халифата». Немцы получили право приоритета в выборе земель неподалеку от города, для возделывания и последующих поставок продукции на рынок, а «Мэйфлауэр» курировал работорговлю, имея свой процент с организации процесса продаж.

Что до моих соотечественников, они обеспечивали поддержание закона и порядка внутри города и в его окрестностях, и это было весьма выгодно – они первыми видели добычу, попадавшую в город, – и вещи, и людей. И первыми могли купить то, что им понравится, в разумных пределах, разумеется. Если вещь была в определенном смысле уникальной, как, например, недавно найденный в горах вполне исправный беспилотник, то она поступала на аукцион, который, в свою очередь, контролировали азиаты.

Купили этот беспилотник, кстати, представители «Латинского квартала», которые держали все мастерские города и знали толк в механизмах.

Остальное же находилось в общем ведении – все дистрикты отправляли свои поисковые группы за пределы города на поиск ресурсов и новых торговых каналов, все потихоньку промышляли захватом и продажей рабов, и все помаленьку наращивали военную и магическую мощь.

– То есть все не так уж радужно? – среагировал я на последние слова Оружейника. – Хочешь мира – готовься к войне?

– Люди не меняются, Сват. – Довольно улыбаясь, он сложил руки на животе. – Это твои же слова. Никто не любит делиться, особенно если речь идет о власти. Земные политические дрязги здесь давно забыты, было что-то такое в самом начале, но говорунов, которые орали о превосходстве той или иной нации или о всеобщей демократии, сразу придушили, причем в буквальном смысле. Но вот желание быть первым, причем не среди равных, а просто первым, не убьешь. Так что большой взрыв здесь – это только вопрос времени.

– Плохо, – пожал плечами я. – Для нас это плохо. Единовластных лидеров всегда отличают растущие амбиции и желание расширить ареал своего влияния, а мы хоть и далеко отсюда живем, но не настолько, чтобы не попасть в возможную зону интересов. Нам с этим городом не воевать, а торговать надо.

Голд усмехнулся, и я понял, что он имел в виду.

Ну да, я сам уже осознал, насколько смешны были мои недавние планы по поводу нашего присутствия в торговых сферах Нового Вавилона. На здешнем фоне мы смотрелись даже не сиротливо, это как-то по-другому называется. Теперь я понимал, почему Щур не слишком-то расписывал местное изобилие, – он нас пожалел, тактично умалчивая про увиденное. Плюс, видимо, опасался, что, если мы узнаем правду, можем и вовсе не поехать сюда – кому охота позориться?

Что эти наши несколько бочек горючки, если азиаты недавно в горах вскрыли хранилище с десятком законсервированных цистерн?

Что стоят два-три десятка автоматов, если здесь, в городе, сразу обнаружился приличный арсенал, да и со стороны оружие поступает будь здоров как?

Что стоит наше просо и прочая мелочовка против «тевтонских» парников и добротно возделанных полей, которые вскоре дадут урожай? Что примечательно – на многих из них самосейкой, видимо, изначально много чего росло. Ну, условной самосейкой, просто этому городу разработчики (или кто там наверху сидит) отмерили куда больше, чем какому-то другому.

И так – по всем пунктам, кроме, возможно, трех: наркотики, табак и листочки из Свода. Но этого для серьезного присутствия здесь было маловато. Да и то не факт, что это здесь нужно вот так, чтобы прямо «ах».

Нет, еще есть работорговля, благо

нам есть где товар брать, степь под боком, но свое мнение по поводу этого промысла я уже сформировал. И еще – кто даст гарантию, что шустрые горожане не доберутся до кагана и он не начнет торговать с ними напрямую.

И сразу возникает еще один повод для раздумий – если они договорятся, то вавилоняне степнякам за рабов наверняка заплатят оружием, которое потом запросто может повернуться против меня же. А это уже серьезно.

Впрочем, Оружейник бодр и весел, а значит, какой-то козырь в рукаве припас.

– Или по-добрососедски ладить, – поправился я. – Как минимум. Очень уж у нас весовые категории разные. Нет, против междоусобицы как таковой я ничего не имею, пусть хоть поубивают здесь друг друга, нам это только на пользу. А вот усиление вертикали власти нам не нужно наверняка.

– Я знал, что ты это скажешь, – чуть ли не захлопал в ладоши Оружейник. – Все правильно, кроме одного момента.

– Какого именно? – хмуро спросил у него я.

– Единоличный правитель – это невыгодно, все верно, – вкрадчиво произнес Лев Антонович. – Если только он изначально не настроен к тебе и твоей семье лояльно. Тогда все может быть по-другому.

«Твоей семье». Не «нашей». Обидно, ошибся я в человеке. Грустно, я делал на него большую ставку. Хотя не стоит спешить с выводами. Наверное. Но в любом случае все эти разговоры о том, как неплохо было бы к кому-то прилепиться, уже изначально неправильные. Выбирая одну сторону, ты автоматически наживаешь себе как минимум одного врага. А в данных реалиях – куда больше. И потом, это не наш город и не наша война. Нам бы со своими проблемами разобраться, зачем нам чужие?

– Сват, Сват… – Лев Антонович встал с кресла и подошел ко мне. – Вот всем ты хорош – но только там, где надо быстро действовать и метко стрелять. Ну, еще если наорать на кого-нибудь или заставить кого-то это сделать вместо тебя. А интриги – это пока не твое, даже не знаю, как мы будем эту проблему решать.

– Лев Антонович. – Я нахмурился и посмотрел на Оружейника. – Вы как-то определитесь с поведением, хорошо? Мне ваши ребусы сейчас не слишком нужны – день уж очень перенасыщен информацией и впечатлениями. У нас там, знаете ли, патриархально все – раз в неделю постреляли, и тишина стоит, нет событийных всплесков, отвыкли мы от них.

– Я понял. – Оружейник выставил перед собой ладони. – Ну да, с моей стороны было глупо проводить эксперименты над тобой, это как минимум несоблюдение субординации… Да и потом – на что я рассчитывал, ведь все было ясно заранее.

– Чего? – уже и впрямь обиделся я. – Лев Антонович, я не знаю, в курсе ли вы, но я юность провел в казармах, а там нравы ох какие незамысловатые…

– Нет-нет. – Оружейник расплылся в улыбке. – Я в том смысле, что вы – я имею в виду вас обоих, тебя и Голда, – не любите всех этих цирлихов-манирлихов. Но дело в том, что здесь есть только они, а вот с пострелять пока туго. Нет, раз в неделю на «Арене» проводят бои с огнестрелом, три на три, но оно вам надо? Что же до меня – простите дурака старого, решил посмотреть на вас, а ну как я все-таки ошибся? Но нет, не ошибся. У тебя на лице все можно читать, как в тех газетах, – и что ты думаешь, и что делать станешь.

– Есть такое, – подтвердил Голд. – Ну а что вы хотели? Он не дипломат, не сотрудник Тайного жандармского корпуса и не государственный чиновник. Ему не надо было врать с честным лицом.

Интересно, а что такое «Тайный жандармский корпус»? Я про такой не слышал. Понятно, что слово «тайный» не подразумевает огласки, но и я не в детском саду воспитателем в свое время служил. Надо будет потом у Голда узнать.

– Вообще-то я еще в банке работал, – заметил я, сдвинув брови. – Там если врать с честным лицом не умеешь, то это, по сути, профнепригодность.

– Банк и политика – это даже не две стороны одной монеты, – печально сказал Лев Антонович. – Это вообще разные вещи. Ну и потом – не знаю, кому и что ты там умудрялся впихивать, но сегодня был явно не твой день. Вот смотри. Я оделся дорого и в новое – и у тебя тут же морщинка на лбу появилась, как ты меня заметил. Стало быть, недоволен тем, что я на себя ресурсы потратил. Потом, правда, она пропала – ты таки понял, что без представительских расходов на представительную внешность посланника не обойтись. И скажу тебе вот что: ты правильно подумал.

Ну да, так все и было.

– Потом ты увидел дом, – продолжал препарировать меня Оружейник. – Нет, сам дом ты перенес нормально, но боже мой, как сверкнули твои глаза, как только ты услышал, что я себе весь второй этаж забрал. Я подумал, что сейчас пожар начнется, ты только что не искрил. Кстати, Голд, и ты таки тоже оскоромился, уголки рта опустил.

– Да? – расстроился мой советник. – Экая досада, теряю хватку.

– Ну и нарочно допущенная обмолвка только что, – горестно всплеснул руками Оружейник. – Мой милый Сват, ты совершенно не держишь удар. Ты практически вслух сказал, что Лев Антонович является старым и неблагодарным поцем. Что не совсем так – я стар, но я не поц. Причем во всех отношениях, как ни хотелось бы это признавать. Забыл я подключить эту функцию, я о ней как-то не подумал. Биометрию-то считали с меня, а я в той жизни в этот момент был уже… Скажем так – не боевым, а холостым, хе-хе. Таким и остался тут в результате.

– Нет худа без добра, – заявил Голд. – Зато вашу светлую голову ничто не отвлекает от планов по получению сверхприбылей.

– Планы-то есть, но что нам делать с нашим дорогим лидером? – печально сообщил ему Оружейник. – Рувим – очень хитрый человек, такой хитрый, что я сам стараюсь при нем молчать. Да и Хорхе, глава «Картеля», хоть и выглядит диковато, как все мексиканцы, но при этом совсем не дурак. А Свату надо пообщаться и с тем и с другим. И это я еще молчу про И Сина, владетеля «Азиатского блока», с которым он встретится просто непременно, поскольку выгоды от разговора с ним будет очень много. Азиаты – они и так-то физиономисты от бога, а тут такой подарок на стуле сидит, улыбается. Сват, это не повод для веселья, это будут серьезные разговоры о серьезных вещах. Честное слово, если бы я тебя не знал, то подумал бы о том, что сюда, в Ковчег, не пойми кого пускали.

– Вообще-то так оно и было, – заметил я, убирая с лица улыбку. – В смысле, действительно пускали не пойми кого, иначе как объяснить такое огромное количество странноватых граждан, которые тут обитают? А что до улыбки – есть повод. Я рад, что не ошибся.

– Ай, брось. – Передо мной и в самом деле был старый Оружейник. – Что до того, что ты во мне не ошибся… Ты же это имеешь в виду? Ой-вэй, это все такая ерунда по сравнению с тем, как я ошибся. Что со мной было, когда я увидел рынок, невозможно описать. Все наши выкладки, все планы одним махом летят ко всем чертям!

– Та же ерунда, – подтвердил я, и Голд присоединился ко мне, закивав головой. – Мне даже стыдно стало.

– Стыдно мне не бывает вообще никогда, – заявил Лев Антонович – Ну, может, кроме того случая в пятнадцать лет, когда Давид Ефимович, мой сосед, прихватил меня на своей дочери без штанов. Да и то стыдно было по поводу школы, которую я прогуливал, он же там был как-никак завуч. Нехорошо тогда вышло. Но после этого ни разу мне не было стыдно. А вот обидно – да, и в последний раз это было тогда, когда я попал на местный рынок.

Или я это уже говорил?

– Говорил, – подтвердил Голд.

– Так вот. – Оружейник снова сел в кресло. – Я на это посмотрел и подумал: «Не может такого быть, чтобы не осталась какая-то ниша, которая никем не занята и где бы мы не могли немного подзаработать». И скажу вам так – нишу я не нашел, но кое-что нащупал. И очень вовремя, опоздай я на недельку – не видать бы нам вовсе ничего.

– В смысле? – попросил уточнить я.

– В прямом. – Оружейник хихикнул. – Город не резиновый, у него есть предельная заполняемость. А народ сюда так и валит – все же понимают, что за стенами жить спокойней, чем в лесу или в горах. Добро, если приходит мастер, или стрелок, или, что того весомей, маг с приобретенным умением, пусть даже и непрокачанным пока. Ему, точнее, им будет почет и уважение, они найдут себе покровителей, не в одном Доме, так в другом. А если это простой человек, который и раньше ничего не умел делать, и сейчас не научился? И даже не стремится к этому? Кому он такой нужен, коли своих подобных уже в избытке? В статусе раба – еще туда-сюда, а так… Да и то – рабы-то в городе не живут, они за стенами квартируют. Вот недавно Совет Восьмерых и наложил эмбарго на новых жителей города. Посмотреть – приходи, а жить тут – только с особого разрешения. Каждому, кто входит в город, дают бирку, на ней дата, когда он пожаловал сюда. Времени у посетителя – три дня, потом или продлевай срок пребывания, или уматывай. И что бы я успел за три дня? А так – покрутился, покрутился, да и нащупал кое-какие каналы.

– Нам такой бирки не дали, – заметил Голд.

– Вы показали знак владетеля Рувима, – пояснил Лев Антонович. – И в город пожаловали через внутренний канал, с вас другой спрос. А чуть позже я вам дам бирки, их надо будет носить с собой и, если что, предъявлять специальным патрулям. Но эти не три дня действуют, а неделю.

– Прямо миграционная политика, – проникся Голд.

– У них выбора нет. – Оружейник скривился. – Во-первых, и вправду перенаселение города, а такая скученность людей – это всегда плохо. Неминуемое увеличение числа конфликтов, всякие там революционные веяния. И самое главное – возможное усиление какого-то из Домов. «Картель» в последнее время принимал к себе кого попало, – продолжал Лев Антонович. – Но упор делал на мужчин, причем желательно средних лет и крепких. Старикам у них не место, как и толстякам. Ну и мутантов не приветствуют, то есть гномов, эльфов и прочих сказочных персонажей. Тех, что со встроенными модификациями, это не касается. То же самое азиаты с индусами – у них отбор чуть попридирчивее, опять же, с уклоном в национальность, но раскосого народа в последнее время в городе сильно прибавилось. Кстати, национальность национальностью, а магов они скупают и переманивают к себе любых – хоть гагауза, хоть якута. Вот так-то.

– Возникает сразу масса вопросов, – потер лоб я. – Как патрули отличают горожан от негорожан? И как «Картель» и азиаты могут принимать людей в свои ряды, если действует эмбарго? Почему остальные дистрикты спокойно смотрят на то, что «Картель» явно формирует маленькую армию?

– И еще десяток других вопросов найдется, – поддержал меня Голд.

– Ну, сначала самое простое. – Оружейник вытянул ноги, положив одну на другую. – У всех горожан есть на предплечье специальный знак. С документами тут никто заморачиваться не стал, боли здесь нет, потому кузнецы изготовили несколько клейм, и одним днем весь город получил что-то вроде штампа о прописке на свою кожу. Кстати, на рабов тоже поставили специальные клейма, у каждого Дома – свое. Очень простой и эффективный способ. А главное, его не подделаешь, себе дороже выйдет. Формы для отливки уничтожили сразу же, сами клейма лежат в ратуше, а кузнецам и так неплохо живется, чтобы они стали рисковать своим положением.

– Не знаю, не знаю… – засомневался Голд. – Если кузнец живет в том же «Картеле», скажет ему этот самый Хорхе, чтобы он сделал копию клейма, – так он что, спорить станет?

– Не скажет, – заверил его Оружейник. – Если такое вскроется – а это вскроется, поверь мне, то остальные Дома его не поймут, причем очень сильно. Штука в том, что, несмотря на всю двойственность местной ситуации, лодку сейчас никто раскачивать не хочет. Любой Дом только копни – столько всего сразу наверх вылезет. Владетели это знают и рисковать не хотят.

– Как по мне, слишком это все примитивно. – Похоже, слова Льва Антоновича Голда явно не убедили.

– Предложи что-то свое, – пожал плечами тот. – В любом случае, пока схема работает. Что до эмбарго, раз в неделю Совет обязательно собирается в ратуше для обсуждения текущих вопросов. Нет, бывают и внеплановые собрания, но по средам – непременно. Один из обязательных пунктов повестки дня в последнее время – получение гражданства новыми членами Домов. У каждого Дома есть определенная квота, а если он выходит за нее, то надо обоснование, зачем ему именно этот человек. Как правило, сложностей не возникает. К тому же все видят, кого привечают остальные.

– Вот людям делать нечего, – не выдержал я.

Пока мы там преодолеваем трудности, таскаемся по рекам, лесам и бункерам и давим тоталитарные секты, они здесь играют в большую политику. Воистину каждому свое.

Хотя… Окажись я здесь, а не в лесу, интересно, кем бы я был? Уж точно не лидером. И еще я понял, что точно не хочу променять свой берег реки на этот город. Чую спинным мозгом – эта их идиллия времен Возрождения недолго продолжится.

– Ну и последний вопрос, примыкающий к предыдущему. – Оружейник посерьезнел, и я понял, что мы подобрались к самой важной части разговора. – Следует помнить, что все тут на всё смотрят и все всё знают. И каждый играет в свою игру, полагая, что именно он в результате окажется на вершине пирамиды. Ничего нового, по сути, не происходит.

– Гадючник, – заключил я. – Ну ладно, а мы-то тут с какого бока можем пристроиться? Так сказать, каково наше место в этой пищевой цепочке? Насколько я понял, здесь все уже поделено, в лавке смысла нет, так как наши товары практически не пляшут, за редким исключением – так с чего, например, этот Рувим нам пропуск дал? За твои красивые глаза?

– Не совсем так, – назидательно помахал указательным пальцем Оружейник. – Я же тут не просто так крутился все это время и ноги чуть не до колен стер. Вот такие мозоли на пальцах, не поверишь.

– Поверю, – хмыкнул я. – И все-таки? Нет, ты говорил о каком-то И Сине из «Азиатского блока» и Хорхе из «Картеля». С этими все ясно: одному нужна травка, второму, исходя из услышанного, сводики. А вот Рувим – ему что надо?

– Все так. – Оружейник потер руки. – И с Хорхе ты угадал, и с И Сином. Кстати, ты с ними встречаешься завтра, я попозже договорюсь. По ценам и всему остальному у нас будет отдельный разговор вечером. А к Рувиму мы сходим сегодня, тянуть не стоит.

– Лев Антонович, – нахмурился я, – это все прекрасно, но ты меня слышишь? Я понять хочу, какой у нас с ним взаимный интерес? Где мы – и где «Халифат»?

– При чем тут «Халифат»? – удивился Оружейник.

– Ну, Рувим – он же владетель «Халифата»? – уточнил я.

– Нет. – Лев Антонович поморгал. – Рувим – владетель «Дома Земноморья». А с чего ты взял, что он из «Халифата»?

А правда, с чего я это взял? Сам не понял.

Теперь все совсем запуталось.

– «Дом Земноморья» – он самый… Как бы так сказать? – Оружейник пощелкал пальцами. – Невыразительный, что ли, дом Нового Вавилона. У них вроде как нет особого промысла, кроме рыбной ловли, и повышенного интереса к Большой реке, они даже свою долю в «Арене» уступили «Халифату». На первый взгляд это выглядит именно так. Но только на первый взгляд. Знаете, что они взяли за долю в «Арене»? Что послужило оплатой?

– Конечно нет! – как-то даже зло ответил Голд. – Антоныч, я сейчас закипать начну!

– Поддерживаю, – присоединился к нему я. – Сколько можно?

– Нет чтобы порадовать старика, – насупился Оружейник. – Ну да, я люблю театральные эффекты, могли бы и потерпеть.

– Так что же они получили за долю в «Арене»? – не сговариваясь, гаркнули мы с Голдом, причем он еще подался вперед и захлопал глазами.

– Три корабля, на которые «Халифат» наложил свою лапу в самом начале, – невозмутимо сообщил нам Оружейник. – Ну, как корабля? Это, скорее… мм… небольшие суденышки, не лайнеры какие-нибудь, но вполне серьезные, вместительные и даже бронированные. Знающие люди назвали их модифицированными боевыми катерами класса «S». Человек сорок на борт брать могут, пулеметы на них стоят, сам видел. Еще есть пушка, а сзади – что-то вроде ракетной установки. Правда, не знаю, есть к ним у Рувима боезапас или нет. Но думаю, что есть.

– О как! – Мы с Голдом переглянулись.

Боевые бронированные катера с пулеметами, орудиями и ракетной установкой. Целых три. Что я там говорил о сборе пошлины за проход по реке? Собирать мне ее, пока эти ребята ко мне не пожалуют и не разнесут мой утес вдребезги вместе с противопехотной пушкой. Чтобы свободной торговле на их реке не мешал. А потом высадят сотню десанта в полной выкладке – и все.

Ну, может, и не все, я сгущаю краски, катера не эсминцы, но вероятность такая есть.

Если бы я был на их месте и стремился прибрать к рукам реку, то так бы и сделал. Половину десанта высадил бы за несколько километров до нас, вторую под прикрытием орудий и пулеметов – у утеса, а дальше утюжил бы нас по полной, пока крепость белый флаг не вывесит.

– Так вот. – Лев Антонович явно наслаждался произведенным эффектом. – Рувим не слишком стремится быть первым здесь, в городе, зато река ему очень интересна. И люди, которые на ней живут, – тоже. А мы, судя по всему, самое крупное речное поселение из тех, что известны. Остальные так – мелочовка, живут по берегам, рыбу ловят, пиратствуют при случае. И у него к тебе, Сват, есть разговор и интересное предложение. Какое – могу только догадываться, он со мной детально говорить не стал, нет здесь обычая с доверенными лицами заключать сделки. Все напрямую.

– А как ты на него вышел-то? – спросил я.

– Это не я на него, это он на меня, – пояснил Оружейник. – Я так думаю, что Ривкин сливает информацию Рувиму, точнее, кому-то из его людей. Так-то наш американский друг – из «Мэйфлауэра», но его работа – мотаться по реке, а она – в зоне интересов «Земноморья». Наверняка он у них на жалованье. Ко мне денька через четыре после прибытия человек пришел и передал приглашение от Рувима, он захотел меня увидеть. Я, если честно, когда разговор с ним начинал, даже не знал, чем дело кончится – то ли тем, что и я, и все, кто со мной тогда был, из его… хм… резиденции так и не выйдут, то ли тем, что я в тот же день Щура к тебе отправлю. Выстрелил второй вариант.

Ну, по крайней мере появилась хоть какая-то ясность, хотя и очень условная. Вот чего я очень не люблю, так это того, когда чего-то не понимаю или объяснить не могу. А интерес к себе одного из владетелей домов я никак не мог обосновать. Что ему до группки людей, живущей где-то на отшибе, и их лидера? На фоне местных реалий мы даже не бедные родственники.

– Понятно, что пока ничего не понятно, – согласился с ним я. – Но хоть какая-то логика появилась. Как считаешь, Антоныч, он меня под себя гнуть будет или все-таки о чем-то договариваться?

– И то и другое, я так полагаю, – помолчав, сказал Оружейник. – В равной мере. Я так думаю, что ему форпост на реке нужен, не сильно близко от города, где они и так все контролируют. Поставь он своих людей вверх и вниз по течению – и вся река по факту его. Ты в данном случае самая подходящая кандидатура. Уже там осел, люди у тебя есть, оружие тоже есть. Скрывать не буду – я ему про нас кое-что рассказал, ну, не детально, ясное дело, но рассказал.

– Вассалитет? – задумчиво глянул на него Голд.

– Скорее протекторат, – покачал головой Оружейник. – Как мне думается. Он со мной своими планами не делился.

– Не хочу я ни того ни другого, – сообщил им я. – Ну вот не хочу. Как это ни назови, выходит, что мы кому-то что-то будем должны. У нас есть планы, мы куда-то собрались, но тут приходят их люди и говорят: «Все ваши дела побоку, собираемся, едем». И ведь в сторону не вильнешь. Не нужно мне этого, не хочу чужим умом жить и под чужие желания подстраиваться. Я впервые за всю жизнь волю почуял, понимаете? Что надо мной нет никого, не считая этих двух клоунов, Хлюпа и Люта.

– Кстати, я про них тут тоже кое-что узнал, про этих двоих много разных слухов ходит. Забавные персонажи оказались, особенно Лют, – встрепенулся Оружейник. – А что до протектората – ты не торопись. Не в смысле – подумай, а в том смысле, что пока еще неизвестно, какое тебе предложение сделают. Рувим от остальных владетелей отличается, те все практики, все норовят под себя грести, ну, кроме, может, азиатов. А этот – стратег, он перспективно мыслит и ни с кем никогда не спорит, но при этом имеет свою позицию, что само по себе впечатляет. Если тут с кем и можно дело иметь, так это с ним.

– Так я поговорить и не против, о чем речь? – удивился я. – Само собой – сходим, побеседуем. Просто я свой взгляд на вещи обозначил. Но, опять же, это моя личная позиция, есть еще мнение народа. Здесь наших немного, но если все будет именно так, то с ними посоветоваться надо будет обязательно.

– Ты сгущаешь краски. – Голд улыбнулся уголками рта. – Услышал слова «три боевых катера» и сразу нарисовал себе жуткую картину, как они плющат нашу крепость, да?

– Не без того, – не стал скрывать я. – Чего греха таить.

– И зря. – Консильери обменялся взглядами с Оружейником. – Не будут они гонять свой флот только ради того, чтобы разнести на атомы какого-то поместного князька, сидящего черт знает где и ничем им, по сути, не мешающего. Смысл? Нет, возможно, потом… Но к тому времени и мы можем поднабрать мощь – почему нет? Месяц назад что у нас было? Да ничего. А сейчас? Кто знает, что будет еще через месяц? И самое главное – может, пока не нужно видеть в них противника, а попробовать разглядеть союзника?

– Да что вы меня как девку уламываете? – рассердился я. – Не собираюсь я сразу в позу вставать и этого Рувима посылать. Конечно, я его выслушаю и постараюсь выжать из общения с ним максимум информации и пользы.

– Вот и славно, – потер руки Оружейник. – Тогда идем, чего время терять? Дело-то к вечеру. Я обещал, что именно с ним ты пообщаешься в первую очередь. И еще надо сейчас будет Щура отправить к И Синю и Хорхе, на завтра встречи назначить, эти подождут. Только не думай, что ты очень важная персона, просто у тебя есть то, что им нужно, вот и все. Это я не

принижаю тебя, так оно и есть на самом деле. Например, к владетелю Гуго, тому, что заправляет немцами, тебе вот так просто не попасть, максимум с его заместителями поговоришь.

Спустившись на первый этаж, он развил бешеную деятельность: раздал людям деревянные кругляши с цифрой «семь» и датой «18.02.00» (интересно, с какого момента они тут отсчет времени ведут), отругал запыхавшегося Эмиссара, который прибежал по моему зову, за то, что тот оставил торги, отправил Щура, куда собирался, перед этим отняв у него пропуск на шнурке, а после подцепил нас с Голдом под локотки, кликнул Тора и устремился на улицу. Я только и успел, что отдать приказ сменить через пару часов караульных на плоту да кое-как, чуть ли не с руганью, убедить Марику и Настю, что с нами ходить не стоит. Одной руководило ее извечное любопытство, второй… Настя – она тоже любознательная.

Квартал «Дома Земноморья» оказался неподалеку от того жилья, которое снимал Оружейник, ходу до него было минут пять.

Никакого специального поста или шлагбаума, возле которого топталось бы несколько человек с автоматами, не было – просто поворот с проспекта на широкую улицу, по обеим сторонам которой стояли двухэтажные многооконные здания. При этом ощущение того, что за нами наблюдают несколько пар глаз, у меня появилось сразу же, как только мы шагнули на булыжную мостовую квартала. Кто, как, откуда на нас смотрел – не знаю. Но оно было.

Плюс пара смуглых черноволосых мальчишек, до того игравших у входа в квартал в какие-то свои игры, топала за нами, даже не особо скрываясь. Точнее, играло ребят там куда как больше, но за нами увязались именно эти двое.

– Лев Антонович, вот еще что, – негромко спросил у Оружейника я. – Ты упомянул, что про нас Рувиму рассказывал, уточни, что именно? Ну, вооружение, численность. И самое главное – ты ему говорил о том, что творится вокруг крепости? Про степняков, про бункеры?

– Сват, я иногда готов на тебя обидеться, – фыркнул он. – Конечно нет. На подобные вопросы я отвечал так: «И рад бы сказать, но на это нет моей компетенции», – а то и вовсе говорил, что ничего не знаю. Только общая информация. Да, есть крепость. Да, есть лидер. И бойцы есть, хорошие, обученные. И таки да – есть планы на водную артерию, что скрывать. Но при этом мы готовы к диалогу, особенно если он будет для нас небезвыгоден.

– Тогда хорошо, – успокоился я. – Голд, если меня не туда занесет, ногой толкай, не стесняйся.

– Это вряд ли. – Оружейник остановился около аккуратного двухэтажного дома с небольшим крылечком и с забранными решетками узкими окнами.

– Почему? – удивился я.

– Он будет говорить с тобой наедине, так тут дела делаются. «Тут» – это конкретно здесь, в этом квартале. В отличие от того же Хорхе, Рувим предпочитает тишину и приватность, – обескуражил меня он. – Все, мы пришли. Это его дом.

Лев Антонович дернул дверь с медной ручкой и первым шагнул внутрь.

Глава 6

Я предполагал, что за дверью будет узенькая лестница, ведущая наверх, – внешний вид дома как бы это подразумевал, но нет – сразу за порогом пространства было более чем достаточно. Хотя не исключено, что здесь была некоторая перепланировка, для защиты нынешнего обитателя.

Впрочем, оно и понятно. Из того, что рассказал мне Оружейник, пусть это и было с пятого на десятое, я усвоил одно – мир в Новом Вавилоне иллюзорен. То есть так-то все друзья, но до поры до времени. И в свете этого то, что я увидел, было абсолютно объяснимо, более того – крайне благоразумно.

Прихожая дома Рувима представляла собой практически ловушку для тех, кто пожелал бы проникнуть сюда с целью его убить. Как только за моей спиной с металлическим лязгом захлопнулась дверь (с внешней стороны деревянная, а по сути – стальная) и я обвел глазами абсолютно пустое помещение, в котором даже стульев и диванов не было, откуда-то сверху раздался голос, говорящий по-английски, но с диким акцентом.

– Куда? К кому?

Разумно сделано, хотя и ничего нового. Шлюзовая комната. Вон дверь напротив нас, вон несколько отверстий в ней же – по сути, бойницы, а вон и окошко, из которого сейчас нас изучают. Нет в этом мире непрозрачных и непробиваемых стекол пока, вот и обходятся тем, что имеется.

А вон и черные полоски – там, надо думать, дверь, открывающаяся только изнутри.

Рувим явно хочет жить. Вот только это эффективно против небольших диверсионных групп, а подгони сюда танк или подкати орудие, и грош цена этим предосторожностям. А если дойдет до междоусобицы, насчет танка не скажу, не знаю, а вот артиллерия у них наверняка есть, сердцем чую. Если боевые катера есть, то уж пушки-то точно наличествуют. Впрочем, вряд ли владетель этого Дома будет сидеть здесь и ждать, когда его в расход пустят. Если он сейчас так подстраховался, то и на этот случай у него, наверное, что-то придумано. Скорее всего – отнорки в подземные коммуникации, не может быть, чтобы в эдаком городе не было подземелий. А то и вовсе каналов, выводящих к реке.

И самое главное – еще неизвестно, кто диктатором будет. Может, он же? Впрочем, это точно не мои проблемы. Мне в этом городе не жить и власть с ними не делить. У меня свой дом есть.

– К владетелю Рувиму. – Лев Антонович помахал рукой, в которой был памятный мне пропуск на шнурочке. – Он нас ожидает. Селим, открывай, пожалуйста, не тяни. Дело к ночи, а мы еще даже не обедали.

– Кто с вами? – Судя по всему, тот факт, что Оружейник голоден, спрашивающего не тронул.

– Это Сват, мой… э-э-э… командир. – Лев Антонович явно не сразу подобрал подходящее слово. – Он владетель крепости на берегах реки. И еще здесь, с нами, его советник. Я же про них вам говорил! Рувим нас ждет!

– Оружие, – потребовал голос, и, лязгнув, из стены выдвинулось что-то вроде большого подноса. – Все оружие сюда кладите.

– Нет, – сказал я громко.

Ну да, возможно, поступок не слишком разумный, вон и Оружейник на меня укоризненно глянул. Но в данном случае моя точка зрения не изменится, я и по нужде-то без оружия уже не хожу. Может, здесь, в городе, где за порядком даже следят специальные патрули, такая подозрительность ни к чему, но я уже не горожанин. Из диких краев мы, однако, у нас там фронтир и все такое, мы в лесу родились, пням молились.

– Тогда покиньте здание, – потребовал голос, в нем ощущалась угроза.

– Сват! – прошипел Оружейник. – Отдай им оружие, здесь такие порядки.

– Это их порядки, – невозмутимо заметил Голд. – При чем тут мы?

Судя по всему, его посетили те же мысли. Хотя, в принципе, если нас тут захотят убить – убьют. Одна радость в этом случае будет – мои люди знают, куда мы пошли. Хотя все равно доказать ничего будет невозможно, в Ковчеге все сделано для убийц идеально, даже тела прятать не надо.

Ну да, возможно, мое поведение сейчас и неразумно с точки зрения тактики и стратегии, я уж молчу о политике переговоров, но у меня уже сложилось свое понимание о том, что творится в этом мире. Нет меня без оружия в нем, не существует.

Прав был тогда Проф: та смерть, которая есть здесь, со стиранием памяти – страшнее даже, чем физическая. На «том свете», с которого мы сюда прибыли, все было просто. Ты умер – и все, тебя совсем нет и потом уже не будет никогда. А в этом, умирая, ты осознаешь, что снова будешь жить, но потеряешь все, что

создавал потом и кровью, и даже об этом помнить не будешь. Это страшно.

А потому я умирать ну очень не хочу. Стало быть, чтобы жить, надо делать все, что только возможно, и я с оружием не расстанусь даже в такой ситуации. И конкретно сейчас как раз тот случай, когда подобные действия рассматриваются не как упрямство или самодурство, а как осознанная личная позиция. По крайней мере мне это видится так. Хотя, возможно, я ошибаюсь и со стороны все это выглядит не очень красиво. Но мне плевать на то, как это выглядит со стороны, вот какая штука.

– Селим, доложи о нас, – потребовал Оружейник. – Пусть решение примет владетель Рувим.

– Есть правила, – гортанно произнес невидимый Селим. – Они едины для всех.

– Согласен, есть правила, и их надо придерживаться, – сообщил ему я вполне миролюбиво. – Но эти правила хороши для тех, кто обосновался в мирном городе. А мы на границе с Предвечной степью живем. У нас даже дети с оружием ходят и никому его не доверяют, потому что твое оружие – это часть тела.

Ну, это я переборщил… Хотя было бы чем вооружить тех же Сережку и Аллочку – вооружил бы. Просто для них стволов нет.

Селим замолчал, до нас донеслась какая-то возня, а минуты через три он произнес:

– Хорошо. Но когда ты будешь заходить в покои владетеля, оставишь пистолет кому-то из своих людей. Так – и никак иначе.

– Идет, – согласился я. – Даже спорить не стану.

Ну а что? Это нормальный вариант.

Тут ведь дело не только в том, что я безоружным останусь, мне вон в кабинет Рувима все равно с пустыми руками идти. Просто сама мысль о том, что мой кольт будут держать чужие руки, мне не очень нравится, если не сказать, что не нравится вовсе.

Что-то щелкнуло, скрипнуло, и в стене обнаружилась дверь, причем совсем не там, где я ожидал ее увидеть. Надо же, какие молодцы, сразу видно – профи работали. Контур с черными полосками наложили не в том месте, где вход был на самом деле. Хотя это все эффективно сработает только в том случае, если диверсанты тут впервые и не получили точную наводку от того, кто здесь уже бывал. А в девяноста девяти процентах случаев наводчик или заказчик убийства – человек, с потенциальным покойником хорошо знакомый или даже находящийся с ним в родстве.

Чужаки редко нанимают убийц, обычно это делают свои.

За дверью обнаружился узкий проход, стены в нем были из толстенных каменных глыб.

– Идем, – скомандовал Селим, которого я узнал по голосу.

Ух и зверовидно же он выглядел!

Это был турок, ростом метра под два, мускулатурой он мог бы поспорить с Азизом (который, к слову, очень на меня обиделся за то, что я его не взял с собой, даже больше, чем Марика), с черной как смоль бородищей и невероятно страшной рожей. Как по мне, с редактором-то можно было и поработать. Если бы я эдакое чудище в ночи увидел, кто знает, как бы отреагировал. Может, сразу стрелять начал, а может, даже и убежал бы.

За коридорчиком обнаружилась и искомая узкая лестница – я же говорил, что без нее не обойдется.

– Наверх, на второй этаж, – напутствовал нас Селим. – Там вас встретят.

– Знаю, – пробурчал Оружейник, который явно до сих переживал ситуацию при входе.

Лестница дала небольшую петлю, которая обеспечивала хорошую стрельбу со второго этажа по поднимающимся людям. На такой лестнице врага можно долго держать, особенно если вовремя гранату бросить.

На втором этаже нас встретил еще один турок, как видно, охрана была набрана именно из них. Новые янычары. Хм, Рувим знает, что делает.

Глупо думать, что все турки за прошедшие века стали мастерами массажа, уборки гостиничных территорий и торгашами, весело кричащими: «Эй, Наташя! Иди суда!» Среди них остались те, в ком течет кровь профессиональных воя. И не важно, что большинство янычар не были этническими турками, их потомство это только укрепило.

В группе гросс-капитана Каймана, с которой нашему подразделению как-то довелось побывать в Хорватии при выполнении одной невойсковой операции, служил турок по имени Айрым. Что он вытворял с ножом – вы бы видели! И воевал будь здоров как. Жека с ним тогда сошелся накоротке, на предмет общих интересов в виде ножевого боя.

Так что если эти ребята тех же кровей, не завидую я тем, кто сюда полезет.

Еще пара узких коридоров, в стенах которых на уровне своей головы и пояса я увидел несколько отверстий, явно предназначенных для того, чтобы просовывать толстые металлические пруты, блокирующие проход, – и мы оказались в небольшом помещении, которое было убрано красивыми коврами, меблировано и явно вело в покои владетеля Рувима.

– Цветан, это к повелителю пришли. – Сопровождающий нас турок обратился к миловидному юноше, сидящему за чем-то вроде стойки, которые были на «том свете» на ресепшен в офисах.

– Да-да, – поддержал его Оружейник. – Доложите: прибыл владетель Сват.

Вот я и стал «владетелем». Кстати, а почему он не сказал, владетель чего? Хотя поди сформулируй, чего именно. «Сват – владетель Сватбурга»? «Сват – владетель города, стоящего на Большой реке»? А другие варианты еще бредовей будут.

– Секунду, – мелодичным голосом сказал юноша и, чуть вихляя задом, направился к деревянной двери, украшенной искуснейшей резьбой.

Деревянная-то она деревянная. А ткни ножом – и лезвие скрежетнет о железо. Знаем мы такие двери.

Через минуту дверь широко распахнулась, и чуть покрасневший и улыбающийся Цветан гостеприимно произнес:

– Владетель Рувим ждет вас, почтеннейший Сват. Проходите.

А Рувим-то не по женщинам, видать, ходок. Впрочем, мне до этого дела нет.

– Оружие, – негромко, но с ощутимой угрозой потребовал турок за нашей спиной.

Я холодно на него глянул, достал из кобуры свой кольт и отдал его Голду. За пистолетом последовал нож.

– Все? – уточнил турок и сделал шаг вперед, явно собираясь меня обыскать.

– Его щупать будешь, – показал я на Цветана. – Понятно? Ты делаешь свое дело, я тебя за это уважаю, но палку-то не перегибай.

Турок сморщился, но отступил назад.

– Владетель ждет вас, – без особой любви глянул на телохранителя Цветан. – Извините уж нас за них, они невероятные грубияны.

– Мои не лучше, – расстроил его я. – Поверьте мне. У нас тоже таких полно.

– Так тут иногда тяжело жить, – захлопали густые ресницы, оттеняя чуть подведенные глаза. – Грубый мир, ужасно, ужасно грубый.

Ну да, с твоими-то запросами, голубок. Хотя у меня и свой такой есть, Стилист. Правда, он пообтесался за это время, забросив свои ужимки и привычки. Нет, ориентацию не сменил, но при этом в коллектив влился. Тут ведь все от среды обитания зависит. Ну и от человека – хочет он быть своим среди своих, или все-таки «никто его не понимает». Только если в том мире одиночка худо-бедно выжить мог, то здесь это вряд ли случится.

И совсем уж жутко представить, что с вот таким Цветаном степняки сделают.

В покоях владетеля царил полумрак, сам он привольно раскинулся на невысоком диване. Был он среднего роста, поджарый, черноволосый, с небольшой курчавой бородкой и очень живыми глазами на смуглом лице.

– Вот наконец мы и встретились, Сват, – довольно шустро поднялся он на ноги и подошел ко мне, раскидывая руки. – Я уж, если честно, тебя заждался. Прости, что на «ты», но мы оба владетели, а значит, равны.

– Согласен, – не скажу, что

обниматься с любителем Цветана мне было сильно в радость, но в этой ситуации кривить лицо не стоит. – Если бы я знал, что меня ожидает такой человек, как ты, я бы прибыл куда раньше.

– Время не потеряно, – обрадовал меня Рувим, похлопывая по спине. – Так что все происходит так и тогда, как должно быть.

Он отпустил меня и показал рукой на диван:

– Присядем? Беседа будет некороткой, нам многое надо обсудить. Да – чай, кофе?

– Прямо вот кофе? – заинтересовался я. – Ароматный, настоящий, не суррогат?

– Как можно? – возмутился Рувим. – Недавно азиаты старое здание к югу от Вавилона откопали, так там кроме десятка живых скелетов и прочей дребедени обнаружилось три десятка мешков с кофейными зернами. Я купил у них пяток. Дорого! Но не могу себе отказать в этом напитке, привычка, знаешь ли.

С живыми скелетами? Не родственники ли эти костлявые хранители кофе нашим, тем, что из бункера? Внутри приятно запокалывало – чую, много интересного мне удастся тут узнать. И это здорово.

– К кофе равнодушен, – признался я, садясь на диван. – Но, если есть такая возможность… В приемной мой советник, вот он без него страдает невероятно, всем нам мозги уже по этому поводу выел. Его бы чашечкой угостить…

– Настоящий лидер всегда думает о своих людях, об их чаяниях и пожеланиях. Главное, чтобы их пожелания не становились больше, чем польза, этими людьми приносимая, – одобрительно заметил Рувим, позвонил в колокольчик, стоящий рядом с ним на небольшом серебряном подносе, и отдал несколько команд Цветану, секундой позже появившемуся в дверях. Причем не на английском, а на каком-то другом языке, то ли болгарском, то ли еще каком. Вроде как знакомые слова, а поди их пойми.

– Ну-с. – Рувим потер руки. – Поговорим, друже Сват? Причем предлагаю говорить сразу напрямую, без дежурного обнюхивания. Мы же деловые люди.

Кто же он по национальности? «Друже». Болгарин? И внешне вроде похож. Но при том Рувим – имя еврейское, я, кстати, сразу подумал, что именно по этому принципу наш Антоныч «Дом Земноморья» выбрал, как наиболее дружественный нам.

– Для того и пришел. – Я повольготнее устроился на очень и очень мягком диване. – Мой человек сказал мне, что у вас есть предложение…

– От которого невозможно отказаться? – лукаво прищурился Рувим.

– От любого предложения можно отказаться, а если загоняют в угол, то это уже не предложение, это по-другому называется, – пожал плечами я. – Ну, или мне просто везло.

– Это афоризм, – пояснил Рувим.

– Тем не менее. Афоризмы – это прекрасно, но я сначала предпочитаю решить все деловые вопросы, а потом уже шутки шутить.

– Разумно, – кивнул Рувим. – Друже Сват, я так понимаю, Лев уже сказал тебе, что наша зона интересов – это река.

– Сказал, – не стал скрывать я.

– Река, вода – это все. – Рувим встал с дивана и прошелся по комнате. – Наши народы – я имею в виду тех, кто объединился в моем Доме, – в большинстве своем испокон века жили около воды. Вода накормит, вода напоит, вода остановит врага, вода спасет друга. Остальные Дома борются за землю и каменные здания – я считаю это глупостью. Строения разрушатся, почва истощится, а река пребудет вовеки. И я, друже Сват, хочу сделать эту реку собственностью моего Дома.

– Желание понятное, более того – разумное. – Я склонил голову к плечу. – Но вся река на один Дом – не многовато ли? И что делать тем, кто уже на ней живет? Например, мне и моей семье? Я имею на нее такое же право, как и любой другой.

– Нет-нет, ты неверно меня понял, – замахал руками Рувим. – Да и как можно захватить всю реку, тем более я не знаю даже, где ее верховья, где она начинается. Нет, про всю я речь не веду, но вот об определенном ее отрезке ведь можно говорить? Правда, очень длинном отрезке.

– Опять же утопия, – пожал плечами я. – Ну хорошо, поставите вы у берега табличку «Река моя». Так что, какой-нибудь голландец или пакистанец не смогут пойти и выловить из нее рыбу-другую без спроса? Да они, может, и читать-то не умеют на чужих языках, по крайней мере пакистанец. Или плюнут на нее, даже если прочтут. Я бы плюнул.

– Уф. – Рувим почесал затылок. – Это я неверно объясняю. Нет-нет, никто не говорит о том, чтобы монополизировать реку со всей ее рыбой, раками и прочими водорослями. Я говорю о практическом ее аспекте – торговля, сопровождение караванов. Еще рынки хочу на обоих берегах открыть, которые будут работать исключительно под протекторатом моего Дома. Не один рынок, не два, а много.

Ну что, мысли сходятся, я о чем-то таком уже думал. Но вот «моего Дома» – это не есть хорошо. Мы не его Дом.

– А что с бродячими торговцами делать будете? – поинтересовался у него я, пока не касаясь этой темы. – Их много по берегам ползает, мы вот о вас от них же узнали.

– Хорошее слово – «ползает». – Рувим улыбнулся. – Как о насекомых сказали. А что делают с докучливыми насекомыми, друже Сват?

И владетель хлопнул одной ладонью о другую, как будто что-то раздавил.

– Но задача это непростая, – продолжил он. – И мне нужны люди, которые будут стоять рядом со мной.

– Рядом или чуть ниже? – уточнил у него я. – Это важно. Для меня важно.

– Вопросы подчинения – серьезные вопросы. – Рувим заложил руки за спину. – Кто кому подчиняется, что за это имеет…

– Вопросы подчинения вообще не будут рассматриваться. Вопросы сотрудничества – да, с радостью, но не подчинения, – твердо сказал я. – Рувим, я вижу, что ты человек не просто умный и сильный, ты настоящий лидер. Это не лесть с моей стороны, это скорее легкая зависть. Если бы я попал к тебе тогда, когда еще ничего здесь не добился, то пошел бы под твою руку с легким сердцем, понимая, что иду к человеку, который знает, чего хочет от этой жизни. И решение касалось бы меня одного. Но сейчас все не так. За мной стоят люди, которые мне верят. За мной стоит крепость, которая стала моим домом. И люди в этой крепости знают, что они одна семья, ни от кого не зависящая семья. Я коряво объясняю, но, думаю, ты меня понял.

– Понял, – по-моему, даже обрадовался Рувим. – И рад, что это услышал. Наместников, вассалов набрать можно много, поверь. А вот людей, которые с тобой рядом по дороге идут не потому, что ты им платишь или они тебе что-то должны, мало, почти нет. Ты из таких – и это очень хорошо. Наместник своей головой не думает и не за свое сражается, а за твое. Так что ему, по сути, все равно – сгорит дом или нет. Он же не его. А на этой земле и вовсе… Понял он, что дело плохо, и сбежал. Что ему терять? А ты не побежишь, ты за свое воевать будешь, зубами грызть.

– Это не ответ, – заметил я. – Хотя все верно сказано. И все-таки, каков будет статус моей семьи в том предприятии, которое вы затеваете? Пока это главное, что я хочу услышать, все остальное – после.

– Партнер, – веско сказал Рувим. – Полноправный партнер с долей в доходе и правом голоса. Но и с обязанностями, уж не обессудь.

– Партнер – звучит хорошо. – Я задумчиво глянул на владетеля «Дома Земноморья». – Слушай, а ты только чаем поишь или поесть тоже что-то можно попросить? Я сегодня только завтракал.

– Чую, споемся. – Рувим ухмыльнулся и цапнул колокольчик.

Мы беседовали еще около часа, не меньше, съели приличных размеров свиной окорок и выпили около литра какой-то настойки,

пахнущей травами и крепкой в смысле градусов. Кстати, после первой же стопки я выяснил, что тут вот так просто выпивать не получится, поскольку перед глазами сразу после того, как настойка огненным шаром прокатилась по горлу, проскочило сообщение о том, что на меня наложен штраф за это дело и теперь моя координация будет нарушена сроком на пятнадцать минут. А вместе с ней, надо полагать, сразу же перекосились и другие способности, например, прицельно стрелять или умело орудовать ножом. Не приветствуют в «Ковчеге» алкоголизм, стало быть. Подозреваю, что за наркоту штрафы еще жестче, поскольку она куда большее зло, чем алкоголь. Это одновременно и хорошо, и плохо. Хорошо – потому что и я считаю наркоманию злом. Плохо – потому что это может обесценить товар, на который у меня есть конкретные планы. И вообще, эта двойственность меня начинает раздражать, надо уже как-то определяться, а то я как та девственница – и мужика хочется, и мамку боюсь.

Впрочем, особо мне на эту тему думать в настоящий момент было некогда – я слушал владетеля.

Рувим затеял и впрямь большое дело, планы его были огромны. Он собирался наладить сообщение между берегами, построив сеть паромов, поставить фактории, занимающиеся скупкой разного-всякого у населения и продажей им полезной мелочовки, открыть несколько крупных рынков и, как финал, со временем полностью забрать под свою руку всю навигацию, возведя на реке ряд серьезных укрепленных баз.

Ну, последний пункт показался мне немного сложным в реализации – всегда будут люди, которые предпочтут грести веслами неделю, лишь бы никому ничего не платить, а лодки и плоты запретить невозможно. Но при этом львиную долю сплавляющихся по реке подмять под себя можно.

И мне в его планах было отведено серьезное место, тут он не врал.

– Ты пойми, Сват, – размахивал Рувим вилкой, на которую был наколот кусок мяса. – Я разорваться не могу, да и народу у меня пока столько нет. В смысле, чтобы поддерживать закон и порядок на реке. Хотя о чем я? Какой закон и порядок? До них еще дожить надо. А для начала надо выжечь каленым железом пиратов, которые под каждым кустом сидят. Что ни день – пустые плоты по реке к морю плывут, значит, снова кого-то прибили в верховьях, мы уже несем урон. Нет, с одной стороны, это нам на руку, это что-то вроде рекламы, мол, с нами безопасно. Но с другой… Если так дело дальше пойдет, народ вовсе от реки шарахаться будет. Тех флибустьеров, что в паре дней пути от города вверх и вниз по течению, мы уже перебили, а вот дальше – уже никак. Не могу я много народа отпускать из города, понимаешь? Неспокойно здесь у нас стало.

– Да вроде как наоборот, – удивился я. – Никто ни в кого не стреляет, все чинно, благородно. Не то что у нас.

– Это внешне так выглядит, – нахмурился Рувим. – А что творится на самом деле, ты даже не представляешь. Да и не надо тебе пока этого знать.

– Пока? – уточнил я.

– До поры до времени, – расплывчато ответил владетель. – И потом – ты же не собираешься здесь сидеть? У тебя вон какой фронт работ образовался.

– Стоп-стоп, – остановил его я. – Мы пока ни о чем не договорились.

– Как так? – удивился Рувим.

– Вот так. – Я закинул в рот редиску. Окорок был обложен овощами, которые я с удовольствием поглощал. Мясо – оно и есть мясо, а вот зеленый лучок и редиска – это да. – Рувим, то, что ты мне рассказал, – это очень интересно, партнерство, то, се… Это многообещающе, но! Со всем уважением – в чем тут чистый интерес моей семьи?

– Вот тебе и раз! – Владетель хлопнул себя ладонями по ляжкам. – Ты меня вообще слушал?

– И очень внимательно, – заверил его я. – Твой Дом подминает под себя реку, получает контроль над ней и отлично себя чувствует, если все получится как надо. А где здесь мы? Мы будет гонять бандюков, рисковать жизнью, зачищать пространство, а что за это получим? Ну, кроме признательности людей и устной благодарности от тебя. Сразу оговорюсь – я не филантроп, в добрые дела от чистого сердца не верю и подвижником не являюсь.

– Во-первых, мой Дом поддержит тебя материально – оружием и боеприпасами, – загнул первый палец Рувим.

– Это само собой, – ухватил перышко зеленого лука я. – Расходные материалы так и так на тебе. Или ты думал, что я это все за свой счет буду делать?

– Скуповат ты, – попенял мне Рувим. – Сам говорил: партнерство.

– В местных реалиях скупость – это достоинство, а не недостаток, – совершенно не смутился я. – Пока не убедил.

– У твоей семьи будет процент с дохода, – вздохнув, загнул второй палец Рувим. – Треть. Извини, не больше, и можешь даже не торговаться. Это нормальный процент.

Я глянул на него и понял – тут он не уступит. Ну и ладно, доберем другим.

– Все трофеи с бандитов – наши, – таким же тоном произнес я. – Это будет как довесок к твоей трети, так будет честно, партнер.

Глупо было даже рассчитывать на то, что он смутится от моего сарказма. Да мне и все равно было, я тоже здесь выглядел не лучшим образом, как-то мелочно. Ну и пусть, до изобильных времен, которые он обещает, еще дожить надо.

– Идет, – загнул он третий палец. – Но я не закончил. Еще ты сможешь рассчитывать на мою поддержку в случае, если у тебя возникнут проблемы. Причем любую. Ресурсы, люди – по ситуации. Разумеется, речь идет о ситуациях, когда все будет совсем плохо.

– А вот это аргумент, – кивнул я. – Это уже что-то.

Аргумент-то аргумент, только все это слова. Но лучше такие слова, чем ничего. Предложение и в самом деле заманчивое, тем более я и сам собирался пошариться по берегам. Теперь будет все то же самое, но за чужой счет.

Нет, то, что он очень мягко стелет, я понимаю, причем отлично, равно как и то, что со временем, когда позиции «Дома Земноморья» окрепнут, мы можем начать им мешать. Партнерство – отличная вещь для «старт-апа», но вот когда все устаканивается, кому-то из партнеров всегда становится жалко делиться заработанным. Вот тогда и начинается самое интересное. Но это когда еще будет. И потом – они окрепнут, но и мы окрепнем, и если дойдет до дележки долей, то еще поглядим, у кого зубы крепче. Одно дело – тут за стенами сидеть, другое дело – на свежем воздухе воевать. А у меня ведь еще и Салех есть, и при нем вечно жадная до войны толпа степняков.

А, так он еще не закончил.

– Ну и главное. – Сдается мне, что он этот пункт приберегал как последнюю соломинку, которая должна сломать спину верблюда. Если бы я раньше сдался, то предложение не прозвучало бы. – Мы даем вам два лодочных мотора и запас горючки. И еще… Ладно, помни мою доброту, еще ты получишь катер.

– Катер? – Вот тут он меня удивил. Не ожидал я от него такой щедрости. – Что за катер?

Неужто он решил расщедриться и отдать мне один из трех катеров, что получил за долю в «Арене»? Ну, тогда не знаю даже, что и сказать…

– Катер, катер. Ну да, не новый – и по жизни, и по модели. Но он не старый, я бы назвал его винтажным. – Рувим замахал руками, как ветряная мельница. – И потом – в любом случае это катер, а не лодка резиновая. Надежная машинка, неплохое водоизмещение, для реки – вообще самое то. Мои люди его неподалеку от побережья нашли. Чуть днище подлатали, чуть подкрасили – и все. Это настоящий корабль на ходу, Сват! И он твой.

Я, если честно, немного

оторопел.

– Катер, – потер подбородок я. – А движок у него какой? Много горючки жрет?

– Вообще не жрет, – заверил меня Рувим. – Он паровой, для местных реалий – самое то! Я же тебе говорю: от сердца отрываю! Горючка – ресурс конечный, а паровой двигатель вечен. Кончилось топливо, сошел на берег, срубил пару деревьев – и плыви себе дальше. Ну, я утрирую, конечно, но в принципе так и есть. Да, вот еще что – мои ребята и пулемет уже установили у него на носу. Так что цени.

– Да? – Вот это было совсем интересно. Пулемет – он сам по себе вещь нужная. – Спарку?

– Эка ты махнул. – Рувим скорчил забавную рожицу. – Нет, тоже какой-то антиквариат, но исправный, действующий. Так что если мы договорились, то катер твой.

– Совсем мой? – уточнил я. – Ты это все даешь мне не на время, не в долг, не в рассрочку, а насовсем. И это не плата за мои услуги, а именно честное распределение партнерских обязанностей.

– Но и ты тогда честно выполняешь свои обязанности, – тут же, уже без улыбок и даже как-то жестко ответил мне Рувим. – Ты зачищаешь оба берега реки, для начала – километров на сто пути от тебя в сторону города. Плюс на тебе разведка реки, я знаю, что ты особо далеко вверх по течению не ходил, с исчерпывающим рассказом об увиденном мне. И все это – без особого затягивания, время дорого.

Ну да, кое-что отсыпал, но и хочет немало. Вот же жлоб, нет чтобы боевой катер дать. Хотя, может, он и прав. Горючки у нас не так и много, а на угольке да дровах можно долго по реке туда-сюда бегать. До полного износа транспорта. Лесов здесь много, на наш, пусть и очень долгий век, хватит.

Интересно, так же думали те, кто угробил нашу старую Землю? Почему-то мне кажется, что да.

– Это не все. – Рувим прищурился. – Есть еще пара моментов. Первое – может выйти так, что мне понадобится твоя помощь здесь. Знаешь, ситуация тут нестабильная, и полсотни хорошо подготовленных стрелков могут здорово изменить ход событий.

– Ну, не знаю. – Я почесал затылок. – Не в смысле – зачем нам это, а в том смысле, что мы можем и не успеть. Даже на моторе сюда не день добираться и не два.

– Это нюансы, мне нужно принципиальное согласие, – объяснил Рувим. – И второе. Может случиться так, что мне надо будет спрятать кое-каких людей. Не то чтобы спрятать, а сделать так, чтобы они отсиделись в безопасном месте. Понятно, что таких мест здесь полно, вон вокруг леса какие. Но хочется, чтобы именно у своих и подальше от города.

– Не вопрос, – ответил ему я. – С этим проблем не будет.

Ну, в крепости его людям делать нечего, но у меня есть бункер, поляна работорговцев, наконец, поляна рядом с вторым схроном. Спрячем.

– Так что, мы договорились? – Владетель протянул мне руку. – Если да – зовем советников и переходим к деталям.

– Скажи, Рувим. – Я все-таки решил ему задать вопрос, который не давал мне покоя с самого начала. – Почему ты мне вот так сразу поверил? К тебе пришел человек, которого ты до этого никогда не видел, ты его вообще не знаешь. И вот так сразу даешь катер, стволы, боеприпасы, выкладываешь все планы. А если я с этим всем возьму да и смоюсь?

– Я бы мог тебе сказать, что ты смоешься, а крепость твоя и люди в ней останутся. – Рувим усмехнулся. – Или что я тебя все равно найду, мои турки – ребята упорные, причем найду не раз и не два, смерть-то в этом мире является не концом, а только началом. Но дело не в этом. Просто Лев – мой троюродный брат, и я ему верю. И он мне сказал: «Со Сватом тебе работать не только можно, но и нужно. Если с кем и идти за властью, так это с ним. Просто ему самому ее не надо, он удовлетворится военной добычей, так что глотку друг другу при ее дележке вам потом грызть не придется». И он был прав, я сам это сейчас вижу. Ну да, ты строптив, упрям и немного жадноват, но это как раз то, что надо. Так что расклад для меня идеален. И еще, я предложил Льву работать здесь, со мной, а он отказался от этого, предпочтя остаться с тобой. Это лучшая из характеристик, Лева всегда знал, с какой стороны масло на бутерброде лежит.

Значит, тебе все-таки нужна власть, это для тебя главное. Ну и славно, тогда мы поладим.

И я пожал его руку, фиксируя сделку.

Глава 7

Когда я вышел из кабинета Рувима, первым, на что я наткнулся, был взгляд Оружейника, настороженный и ожидающий одновременно. Лев Антонович явно опасался того, что я, по своей вздорной сути, могу взбрыкнуть, если меня что-то не устроит. И его можно понять – все-таки Рувим ему родня, неудобно получится. Хотя не сомневаюсь, что тут еще какой-то личный интерес есть, – такая уж у него натура. Может, процент от сделки, может, еще что. Да и ладно, я не против. Особенно если мне перепадет процент от процента.

– Лев Антонович, вы мне нужны, – сообщил я ему, сознательно переходя на «вы» – надо поднимать его престиж в глазах родственника. – Голд, ты тоже.

– Вот оно, счастье, – поднял на меня совершенно ошалевшие глаза советник, в руках у него была чашечка кофе, причем явно не первая. – Речь не о том, что я тебе нужен, а вот об этой благодати. Только ради этого сюда стоило приехать.

– Как ребенок, – умилился я. – Только вооруженный и небритый. Да, Селим, как будем решать с оружием? Мои люди сейчас пойдут со мной к владетелю Рувиму, тебе же я наши стволы не оставлю. Не потому что не доверяю, а просто в силу того, что оружие как женщина, его в чужие руки отдавать нельзя.

– Женщину можно, – произнес Селим. – Женщина не лепешка, в одиночку не съешь. Но насчет оружия, человек с реки, я с тобой согласен, правда, к хозяину с ним все равно никого не пущу.

Все-таки страшная штука – менталитет. Все понятия зачастую с ног на голову перевернуты.

– Да пусть проходят так, – донеслось до нас из кабинета. – Мы теперь одно целое, так что все нормально.

Голд допил кофе, протянул мне мои кольт и нож, после чего двинулся в сторону кабинета владетеля – он хотел узнать, что означают слова «одно целое».

Оружейник же после этой реплики облегченно вздохнул, у него явно отлегло от сердца. Стало быть, решил, что мы договорились. Хотя я бы так утверждать не стал. Договаривались мы еще часа полтора, дотошно обсуждая все детали.

Результатом стало следующее.

Мы получаем два мотора для лодок, паровой катер с пулеметом, полсотни автоматов и боеприпасы к ним, из расчета три сотни патронов на ствол. Плюс отдельный запас боекомплекта к пулемету с катера. Еще Оружейник выбил из родственника три десятка пистолетов, точнее, револьверов неизвестной мне системы «наган». Я про такие ничего не слышал, но Антоныч, улучив момент, мне подмигнул: мол, вещь стоящая.

Еще мы получили право на открытие торговой точки на рынке под эгидой «Дома Земноморья», при этом арендная плата за помещение, которое она займет, с нас взиматься не будет, равно как и плата за охрану, – все расходы берет на себя Рувим. Ну и наша треть от доходов, которые, надеюсь, воспоследуют, само собой. Еще владетель обещал добиться для нас приличных скидок, если мы надумаем что-то оптом закупать, влияние в городе у него было немалое.

Со своей стороны, мы обязуемся незамедлительно начать зачистку берегов, беспощадно уничтожая сухопутных пиратов, плюс на нас лежит поддержание безопасности судоходства и после того, как мы выбьем основные группы злодеев. Трофеи все переходят к нам, но в

случае, если мы надумаем убивать не всех бандитов, а кое-кого поработить и продать на рынке как живой товар, то тут доход делится на двоих, в равных пропорциях. Все административные хлопоты по этому вопросу Рувим брал на себя.

Кстати, не самая плохая идея. Одно дело – закабалять свободных людей и торговать ими, другое – продавать бандюков. Их, признаться, не жалко. Да и продавать их можно не перекупщикам, а на ту же «Арену». Опять же лишний заработок не помешает. Правда, тут надо еще подумать, здесь сложности могут возникнуть с вопросом транспортировки этой публики. Не пешком же их вести?

Особое внимание Рувим уделил исследованиям реки, он очень хотел знать, что происходит выше нас по течению, это все его крайне занимало. Оно и понятно – с такими капиталовложениями надо четко понимать, где что творится.

Еще мы должны были составить максимально подробную карту реки в обе стороны от нашей крепости, отметив, где русло сужается, где есть отмели и притоки, где берега оптимальны для размещения на них рынков, баз или паромов. В общем, надо было зафиксировать все, что только можно.

Проще говоря, нам теперь было чем заняться, это точно.

Отдельно несколько раз было упомянуто про то, что мы теперь союзники, и в случае боестолкновения один другому обязан оказывать военную поддержку. Из всего, что было сказано, это, пожалуй, меня напрягло больше всего. Союзничество союзничеством, но вот только нам, если что, их не дождаться – пока кто-то доберется до города, пока его люди до нас доплывут, от моей крепости может уже и угольков не остаться. А вот Рувим, если какой-нибудь переворот задумает, может моих гвардейцев в город заранее выписать, прислав к нам гонца.

Что обидно, с дальнобойными радиостанциями и в Вавилоне было не лучше, чем у нас. Нет, кое-что купить на рынке было можно: древние переговорные устройства, берущие в радиусе пяти километров, коротковолновые передатчики, но все это было не то. Для данных целей не то. А так… Для моих локальных нужд, может, они и сгодятся, так что к коротковолновикам я приценюсь.

– Сколько вы еще пробудете в городе? – спросил у меня Рувим, когда мы закончили проговаривать детали и напоследок решили попить чаю.

– Дня два, – ответил ему я. – Надо еще кое с кем повстречаться.

– Да, Лев мне говорил, – скривился владетель. – С Хорхе? Плохая идея. И товар у тебя тоже не самый лучший. Сват, я коммерсант в бог весть каком поколении и понимаю, что если есть спрос, то нужно продавать все что можно, но наркотики… Я очень не люблю это зелье.

– Согласен, – кивнул я. – Но этот товар есть, и я могу сорвать на нем куш. Мне надо укреплять позиции, мне нужно оружие и провиант, мне вообще много чего нужно. И если есть возможность это получить, пусть даже таким неприглядным путем, я на это пойду.

– Понимаю. – Рувим был очень серьезен. – Но здесь дело не только в товаре. Хорхе – редкая сволочь, помни об этом. Если честно, то именно его я считаю наибольшей угрозой для себя. Да и не только для себя, для остальных владетелей тоже. Там властолюбия, подлости и жадности на десятерых хватит. И ума, что совсем уж скверно, тоже в избытке. Он очень, очень плохой человек, так что будь осторожен при встрече с ним. И помни вот что: если он может не платить за товар, а получить его бесплатно, пусть даже убив при этом кучу народа, он так и поступит. Речь не о том, что он прикончит тебя при первой встрече, чтобы отнять демонстрационные образцы, он будет выяснять, откуда ты это дело берешь, чтобы забрать сразу все. Пойми правильно, я не отговариваю тебя от встречи с ним, а от чистого сердца предупреждаю об опасности.

– Ясно. – Я глянул на Голда. – Мотаешь на ус?

Впрочем, можно было и не спрашивать.

– Рувим. – Я отпил чаю, кстати, очень вкусного и с какой-то кислинкой, приятной и необычной. – Скажи, когда мы сможем катер глянуть и моторы для лодок получить? Точнее, один мотор. Поясню: я хочу одну лодку отправить домой, пусть начинают причал строить для катера. Пока мы тут дела доделаем, пока обратно дойдем – как раз все готово будет.

– Да хоть сейчас, – добродушно засмеялся владетель. – Здесь не старый мир, двусторонне подписанных договоров и предоплаты не требуется. Просто ночь уже на дворе, так что, может, завтра?

– Идет, – хлопнул себя по ляжкам я. – Может, прямо с утра? Времени жалко.

– Время – самый невосполняемый ресурс, – согласился со мной он. – Как проснетесь, так и подходите сюда же, к моему дому. Вас отведут к нашим причалам, покажут катер, потом выдадут то, что понадобится, с нашего склада.

– И еще – горючки отольешь? – без смущения попросил я. – Взаимообразно. У нас есть, но для дизеля, а моторы-то небось на бензине работают. Просто мне надо, чтобы ребята быстро до крепости добрались.

– Да какие теперь счеты, – махнул рукой Рувим. – Такое дело начинаем, что я, пару-тройку десятков литров топлива для тебя пожалею? А-а-а, ладно, гулять так гулять. Я тебе на катер еще бочку горючки отгружу, из своих запасов. Наверняка понадобится, когда русло реки будете чистить – догнать кого, еще зачем.

– Широко живешь, – уважительно сказал ему я и протянул руку для пожатия.

– А иначе неинтересно, – блеснул глазами Рувим. – Хотя запасы – вещь необходимая, потому как жить нам здесь придется долго.

– Это да, – согласился с ним я. – Кстати, пока не забыл спросить: вот ты говоришь, что не знаешь, как обстоят дела в верховьях реки. А вниз по течению твои ребята все уже излазили, выходит?

– Излазили, – подтвердил Рувим.

– И что там? – тут же спросил у него я. – Вправду все плохо?

– С чего ты взял? – удивился Рувим. – Нет, что все здорово, не скажу, но и не хуже, чем в других местах.

– Да Ривкин говорил, что там, где река становится морем, все просто жутко. Мол, монстры там размером со слона, и вообще кошмар какой-то творится, – объяснил я.

– Ривкин? – Рувим расхохотался. – Это я утку запустил, чтобы в ту сторону особо никто не таскался. У меня руки не доходят там все как следует обшарить, вот я страшилки и придумываю. Все же знают, что до моря только мои люди доходили и что там есть, видели. А на самом деле там не лучше и не хуже, чем в других местах. Ну да, разные твари там тоже есть, не спорю, но их там не больше, чем в твоих лесах. И люди там тоже есть, прижились, как без этого. Хотя нет дыма без огня, там, на берегу моря, много всякого такого хватает, что так сразу не объяснишь. Но ты себе голову этим не забивай – где ты и где море…

– Насчет него ничего не думал пока? – поинтересовался я, пропустив его последние слова мимо ушей. Мне лишние знания никогда не мешали, просто сейчас не время и не место. Но Антонычу я задание по этому поводу дам. – Насчет моря? В практическом смысле?

– А нечего пока тут думать. – Рувим взъерошил бородку. – Серьезных кораблей у меня нет, рыба и креветки в промышленных масштабах никому не нужны, а как его еще использовать, я пока не знаю.

– Слушай, вот ты говоришь – «серьезных кораблей»… – Тема была мне крайне интересна. – Что ты имеешь в виду?

– Сейнеры, плавучие холодильники, лайнеры и так далее, – пояснил Рувим. – Да вообще любые крупнотоннажные суда. Все, что пока попадалось в руки и на глаза людям, – это небольшие кораблики, непригодные для серьезных дел.

– Не скажи, –

покачал головой я. – У меня на берегу ржавый монитор стоит. Ну да, плавать на нем нельзя, но такая махина – о-го-го!

– Ключевые слова – «плавать нельзя», – усмехнулся Рувим. – На берегу моря мои парни пассажирский теплоход нашли, размером с небольшую гору. Всей пользы с него – куча разнообразного хлама из кают, который они потом еще неделю сюда перевозили. Продукты, горючка, одежда и много чего другого. А сам корабль – куча ржавого металла. Я тебе говорю о том, что можно хоть как-то использовать. Самый крупный образчик судоходства из тех, что на ходу, – гидрографический катер, он принадлежит твоим соотечественникам, «Братству», они его в какой-то притоке нашли. Как ни пытался я с ними сторговаться – не хотят славяне его ни продавать, ни сменять на что-то. А мне бы он не помешал, хорошая штука. Ну да, тихоходен, но зато грузоподъемность отличная. Оборудование только снял бы, толку от него никакого.

– Что за оборудование? – заинтересовался я.

– Гидрографическое, – пояснил Рувим, как-то очень по-свойски постучав мне по лбу. – По нему и догадались, что за специализация у этого кораблика была.

Когда мы уже собирались уходить, к Рувиму подошел Цветан и передал ему нечто, завернутое в кусок материи, а также небольшой мешочек.

– Очень кстати, – обрадовался владетель. – Друже Голд, прими от меня этот подарок. Нечасто увидишь в этом мире, как люди искренне радуются чему-то, как-то туго здесь с радостью пока.

– Да ладно! – Голд даже подпрыгнул на месте, принял из рук Рувима сверток и принюхался. – Кофе?

– Зерна, – с достоинством подтвердил Рувим. – Смелешь сам, на месте. Так и для транспортировки удобнее, да и безопаснее – водой ведь пойдете. Молотый подмокнет – и все, а зернам все едино. Подсушил – и мели.

– Вот спасибо! – Консильери потряс руку владетеля. – Меня так давно никто не баловал, причем не только в этом мире.

– Да ладно, – притворно засмущался Рувим. – Опять же повод приехать будет, как этот запас закончится.

Когда все вышли из кабинета, владетель задержал меня и прикрыл дверь.

– А это тебе. – Рувим развязал мешочек и достал из него перстень-печатку. – Он сделан на заказ, для тебя, и другого такого нет. Да-да, я знал, что мы договоримся, потому и дал команду его отлить.

– Ну ты и хитрюга! – только и сказал я, рассматривая перстень.

Был он серебряный, в меру массивный и с причудливым узором на печатке: виноградная плеть с гроздьями ягод, свитая в круг, а в центре – две буквы, написанные готическим шрифтом, – «Sv».

Да, подготовился Рувим, ничего не скажешь. Все продумал.

– Не говори про него никому, не стоит. И не носи на руке, не надо, – попросил меня владетель и тряхнул мешочком. – Здесь внутри еще сургуч и несколько пергаментных листков, не нашли мы пока бумаги. Если надо будет передать что-то конфиденциальное – напишешь, расплавишь сургуч, запечатаешь перстнем, как в старинном кино, и пришлешь ко мне с гонцом. Да, тут еще лежит один такой же пропуск, как тот, по которому вы в город попали, специально для этих случаев.

Все предусмотрел. Вообще все. А с виду – простак простаком.

– И вот, гляди. – Рувим сунул мне под нос свою правую руку, точнее – перстень, украшавший его безымянный палец. Был он похож на тот, что сделали для меня, только в центре красовались буквы «WR». – Если от меня привезут письмо, то оно будет опечатано так же, сургучом, печать должна быть не повреждена, с вот этим рисунком. Понял? Запомни его как следует, вон, видишь – те три веточки смотрят не вверх, а вниз. И сургуч изучай досконально, если от меня письмо будет.

– Как в дикие времена живем, – вздохнул я. – Вроде бы пустяк – беспроводная связь. Да хоть бы и проводная, черт с ним! А мы письма пишем друг другу, сургучом запечатываем.

– А может, оно и к лучшему, – заметил Рувим. – Связь как ни шифруй, все равно прослушать можно, умельцы найдутся. А так – никакой утечки информации. Держи.

Он положил перстень в мешочек, сунул его мне, обнял на прощанье и вытолкал из кабинета.

– Что скажешь? – спросил у меня Оружейник, когда мы покинули резиденцию владетеля и вышли на центральный проспект, порядком обезлюдевший по причине наступившей темноты.

– Что скажу? – задумался я. – В первую очередь то, что ты, Лев Антонович, большой умница. Второе – что-то я не слишком верю в тот факт, что Рувим, хоть он и славный малый, отдал нам свой лучший корабль.

– Лучше с посредственным корабликом, чем без какого-либо вообще, – заступился за Рувима Голд и погладил оттопыренный карман, в котором лежали зерна кофе. – Тем более его планы совпадают с нашими, мы бы все равно берега реки чистить начали не сегодня завтра.

– Это да, – согласился с ним я. – Плюс нам перепали дополнительные стволы.

– Поверьте мне, мы ему их стократно отработаем, – заметил Оружейник. – Люди не меняются, а я Рувима знаю, и папу его, Ицхака, знал тоже. Ох, он нам голову еще с той же картой поморочит.

– Не поморочит, – отмахнулся я. – У нас специалист по этому делу есть, геодезист, мы его запряжем карту делать. Зря я за него платил, что ли?

– При чем тут геодезист? – удивился Оружейник. – По картам – это картограф или топограф, геодезия – другая наука.

– Пускай перепрофилируется, – не согласился с ним я. – Что то, что другое, что третье – все практически из одной отрасли. Если надо – пусть себе подручного берет, две головы лучше, чем одна. А я, когда с Салехом в следующий раз встречаться буду, попрошу его подыскать нам картографа, у него проходимость народа большая, может, и подвернется кто.

– Грамотеи, – хмыкнул Голд. – Умники. Знатоки. Хоть картография и топография не одно и то же, но это разделы одной науки, геодезии. При этом любой геодезист до получения диплома чем только не занимается. Я слышал, что они даже до сих пор с рейками и нивелирами бегают несмотря на то, что технологии позволяют этого не делать. Традиции. Так что если наш геодезист был не двоечник, то разберется с тем, что ему поручат. Инструментов, правда, у нас нет, но чего-нибудь придумаем.

Тем временем, как оказалось, в съемном доме нарастала напряженность – солнце уже село, а нас все не было, и женская половина отряда начала волноваться. Особенно усердствовала Фира в силу своей неуемной энергии. Она же первая и накинулась на меня, когда мы появились в дверях.

– Негодяй! – И ее маленькие кулачки забарабанили по моей груди. – Мы думали, что вас уже убили. Кто так поступает?

– О как. – Я даже удивился такой странной постановке вопроса. – А почему нас должны были убить? С чего такие выводы?

– Никто не понимает, – подошел ко мне Одессит. – Она сначала бормотала: «Что-то с ними случилось», – потом топотала ножками, бегая по комнате, и таки подняла всем нервы. Как по мне, ей надо брать ванны, для успокоения.

– Дурак! – Фира оттолкнула Одессита в сторону и убежала на второй этаж.

– Если бы здесь можно было беременеть, я бы таки сказал, что она на сносях, – посмотрел ей вслед тот. – Такие перепады настроения, что просто боже мой. Но это ладно. Сват, вот скажи мне, мы с тобой друзья? Ну, если оставить в стороне кое-какие мои грешки и ошибки. Но друзья?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную

легальную версию (http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=22610113&lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Сноски

1

«Верный выстрел. Стреляй без промаха» (англ.).

2

«Девочки на любой вкус и для любой расы» (англ.).