Обманчивая реальность читать онлайн - Нора Робертс

Обманчивая реальность

Нора Робертс

Ева Даллас

Еве Даллас и ее коллеге Пибоди в очередной раз предстоит расследовать необычное преступление. В баре, которым владеет ее муж Рорк, при загадочных обстоятельствах погибают восемьдесят человек. Уцелевшие свидетели описывают внезапное всепоглощающее чувство страха, ярости и паранойи. Ева и Пибоди выясняют, что в коктейли посетителей подмешали химические вещества. Но кто мог столь жестоко поступить? Подозрение падает на Рорка. Сможет ли Ева вопреки своим чувствам раскрыть преступление и найти настоящего убийцу?

Нора Робертс

Обманчивая реальность

И дух Цезаря воскликнет: «Пришла ваша погибель!» – и пойдет войной.

    В. Шекспир. «Юлий Цезарь»

И я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя «Смерть».

    «Откровение Святого Иоанна Богослова»

Nora Roberts

Delusion in Death

© Nora Roberts, 2012. This edition published by arrangement with Writers House LLC and Synopsis Literary Agency

© Бушуева Т., перевод на русский язык, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

1

После убийственного дня на работе ничто так не греет душу, как «счастливый час» в питейном заведении. Основными завсегдатаями бара «Виски с содовой» в Нижнем Вест-Сайде были «белые воротнички». Клерки всех мастей регулярно наведывались сюда из-за дешевой выпивки и сомнительных рисовых колобков, поглощая которые они жаловались друг другу на начальников или перемывали косточки коллегам.

Кстати, начальники тоже бывали здесь – забегали пропустить рюмку-другую, прежде чем вернуться в свои пафосные пригороды.

С половины пятого до шести вдоль барной стойки на высоких и низких табуретах восседали средней руки начальники, «админы», помощники и секретарши, что слетались сюда из своих крошечных кабинетиков. Некоторых занесло в бар, будто мощной приливной волной после кораблекрушения. Другие сами вышли на берег послушать последние сплетни. Третьим вообще ничего не было нужно – главное, в одиночку, на крохотном квадратике личного пространства, глушить стакан за стаканом.

К пяти часам бар уже гудел как улей. Бармены за стойкой и официантки в зале едва успевали обслуживать тех, для кого рабочий день уже закончился. Второй стакан за полцены, похоже, существенно улучшал настроение. На фоне царящего в заведении гула то и дело раздавались взрывы хохота, дружеская болтовня и ритуальные восклицания, предваряющие спаривание.

Папки с документами, отчеты, пропущенные звонки и письма – все мгновенно отодвигалось на второй план, стоило вам шагнуть в это царство теплого, нежного, золотистого света, звона бокалов и орешков к пиву за счет заведения.

Время от времени дверь распахивалась, впуская очередного посетителя, которому посчастливилось пережить еще один день нью-йоркских конторских будней. Вместе с входящим врывался прохладный осенний воздух и уличный шум. Затем снова становилось тепло, зал вновь наполнялся гулом и ярким светом.

Где-то в середине «счастливого часа» (полтора часа по «барному» времени) многие уже торопились вон. Дела, семья, предстоящее свидание – все это выталкивало посетителей за дверь, к метро, автобусам, поездам, такси. Те, кто оставался сидеть с друзьями и коллегами, обычно пропускали еще по бокалу, нежась в золотистом свете питейного заведения, прежде чем шагнуть под слепящие фонари или же, наоборот, в темноту.

Мейси Снайдер сидела за высоким столом размером чуть больше тарелки. Сидела не одна. Здесь же, тесно прижавшись друг к другу, расположились ее бойфренд Тревис, с которым она встречалась вот уже три месяца и двенадцать дней, ее подруга по работе Чи-Чи и приятель Тревиса по имени Брен. Мейси вот уже несколько недель буквально из кожи вон лезла, чтобы свести Чи-Чи и Брена. Было бы здорово дружить парами. Есть с кем развлечься, есть с кем поболтать. Вот и сейчас это была веселая, шумная компания, и Мейси среди них, пожалуй, выглядела самой счастливой.

Похоже, Чи-Чи и Брен понравились друг другу. Мейси видела это по их глазам, по их жестам. А так как Чи-Чи прислала ей две эсэмэски, тайком набранные под столом, ее версия подтвердилась.

К тому моменту, когда они заказали напитки по второму кругу, уже начали рождаться планы, а не продолжить ли вечер. Например, поужинать вместе еще где-нибудь.

Дав условный сигнал Чи-Чи, Мейси схватила сумочку.

– Мы вернемся, – сказала она и поднялась с места.

Лавируя между столиками, она прошла через зал, ругаясь себе под нос всякий раз, когда кто-то вставал из-за барной стойки и натыкался на нее плечом.

– Поживее! – весело выкрикнула она и взяла Чи-Чи за руку. Вместе они сбежали по узким ступенькам и пристроились к довольно короткой очереди, что вела в туалет.

– Что я тебе говорила! – завопила Мейси.

– Сама знаю. Ты говорила, что он просто душка, и даже показала его фотку. Но в жизни он еще симпатичнее. И такой смешной. Свидания вслепую обычно такой облом, но это – мечта поэта.

– Послушай, что мы сейчас сделаем. Давай уговорим их пойти в «Нино». Поужинаем там вместе, а потом разойдемся каждый в свою сторону. Тогда Брен сможет проводить тебя до дома, а ты – пригласить его к себе.

– Ну не знаю. – Чи-Чи задумчиво закусила нижнюю губу. Она всегда была страшной занудой в том, что касалось свиданий. Неудивительно, что у нее вот уже три месяца и двенадцать дней нет никакого бойфренда. – Не хотелось бы спешить.

– Можно подумать, тебя кто-то заставляет с ним спать. – Мейси театрально закатила глаза. – Предложи ему кофе или рюмочку на сон грядущий. Можешь немного с ним потискаться.

С этими словами она рванула в освободившуюся кабинку. Черт, так и описаться недолго.

– Когда он уйдет, пришли мне эсэмэску и расскажи все как было. В мельчайших подробностях.

Тем временем освободилась вторая кабинка. Чи-Чи шагнула к ней и пописала из солидарности с подругой.

– Может быть. Все зависит от того, как пройдет ужин. Вдруг он не захочет проводить меня до дома?

– Проводит. Куда он денется? Ведь ты сама сказала, что он просто душка. Разве я стала бы сводить тебя с каким-нибудь дураком? – Мейси подошла к раковине, шмыгнула носом, втягивая персиковый аромат жидкого мыла, а когда Чи-Чи присоединилась к ней, вся просияла:

– Если все получится, представляешь, как будет здорово? Тогда мы можем вместе ходить на свидания!

– Нет-нет, не думай, он мне нравится. Просто, когда парень мне симпатичен, я начинаю нервничать.

– Ты ему тоже понравилась.

– Ты уверена?

– На все сто, – успокоила Мейси подругу, причесывая перед зеркалом коротко стриженные светлые волосы. Чи-Чи тем временем подкрасила губы губной помадой. Черт, подумала Мейси, неожиданно разозлившись. Неужели ей весь вечер придется гладить всех по шерстке и ворковать приятные вещи?

– Ты ведь хорошенькая, умная и веселая, – сказала она, а про себя добавила: «Я с идиотами не вожусь». – Неудивительно, что ты ему понравилась. Господи, Чи-Чи, расслабься. Сколько можно строить из себя истеричку девственницу?

– Я не…

– Скажи честно, тебе хочется потрахаться или нет? – огрызнулась Мейси. Чи-Чи вытаращила на подругу глаза. – Я, можно сказать, из кожи вон лезла, чтобы организовать эту встречу, а теперь ты собралась все бездарно профукать.

– Я лишь…

– Черт! – Мейси потерла виски. –

Кажется, у меня болит голова.

И, наверно, сильно, подумала Чи-Чи. Мейси никогда не говорила гадостей. А она и впрямь строит из себя истеричку девственницу. Пусть даже всего лишь чуть-чуть.

– У Брена такая чудная улыбка. – Чи-Чи встретилась с Мейси в зеркале взглядом. Ее глаза на фоне смуглой кожи казались ярко-зелеными. – Если он проводит меня домой, я, так и быть, приглашу его к себе.

– Ага, наконец-то ты заговорила.

Они вернулись в зал. Господи, как же здесь шумно! – с раздражением подумала Мейси. Гомон голосов, звяканье стаканов и тарелок, царапанье стульев о пол не облегчали ее страданий, скорее наоборот.

Может, не стоит больше пить?

Когда они шли мимо бара, кто-то на мгновение перегородил ей дорогу. Мейси раздраженно обернулась и хотела пихнуть нахала, но незнакомец уже пробормотал извинение и направился к выходу.

– Идиот, – за неимением лучшего прошипела она ему вдогонку. Он же, прежде чем шагнуть за дверь, обернулся и улыбнулся ей.

– Что-то не так?

– Пустяки. Просто меня толкнул один идиот.

– Кстати, как ты? Если голова сильно болит, могу дать таблетку. Всегда ношу с собой на всякий случай.

– В этом вся ты, – пробормотала Мейси, делая глубокий вдох. Хорошие друзья, напомнила она себе. Приятный вечер.

Она снова села за стол. Тревис тотчас взял ее за руку и подмигнул.

– Мы хотели бы поужинать у Нино, – объявила Мейси.

– А мы только что говорили о том, не пойти ли нам в «Тортилья Флэтс». У Нино нужно заранее заказывать столик, – напомнил ей Тревис.

– Не желаю есть всякую мексиканскую гадость. Если идти, то в какое-нибудь приличное место. А если нужно будет непременно заказывать напитки, то каждый заплатит за себя.

Тревис нахмурился, отчего между бровями залегла глубокая складка. Такое случалось всякий раз, стоило ей сказать какую-то глупость. Она же терпеть не могла, когда он так делал.

– До заведения Нино всего двенадцать кварталов. А мексиканский ресторанчик практически за углом.

Злая до такой степени, что у нее уже начали трястись руки, Мейси почти вплотную придвинула лицо к его лицу.

– Скажи, ты куда-то спешишь? Неужели нельзя в кои-то веки пойти туда, куда хочется мне?

– Ну а где, по-твоему, мы сейчас? Там, где хотелось выпить тебе.

Оба почти сорвались на крик; их пронзительные голоса влились в нестройный хор посетителей, что звучал вокруг них. Чувствуя, что у нее вот-вот разболится голова, Чи-Чи вопросительно посмотрела на Брена.

Брен сидел, тупо глядя в стакан, изобразив вместо улыбки злобный оскал, и что-то бормотал.

Нет, он был вовсе не душка. Он был противен, как и Тревис. Неприятен, уродлив. И мечтал лишь об одном – трахнуть ее. Скажи она ему «нет», он бы ее изнасиловал. Или, может, даже избил бы при первой же возможности. И Мейси наверняка в курсе, но она лишь посмеялась бы.

– Пошли вы оба знаете куда? – прошептала она. – Да нет, все трое.

– Прекрати таращиться на меня, урод! – взвизгнула Мейси. – Урод – вот ты кто!

Тревис стукнул кулаком по столу и прокричал:

– Заткни свою пасть!

– Я сказала, прекрати! – Схватив со стола вилку, Мейси с пронзительным визгом вогнала ее зубья в глаз Тревису.

Тот взвыл. Этот вой, казалось, пронзил мозг Чи-Чи насквозь. В следующую секунду Тревис вскочил и набросился на ее подругу.

И тогда разразился ад.

* * *

Лейтенант Ева Даллас стояла посреди моря крови и изуродованных тел. Всякий раз что-то новое, подумала она. Всякий раз что-то еще более ужасное, чем раньше, чего ни один коп не мог представить даже в страшном сне.

Даже для такого бывалого копа, как она, который только за последние три месяца в Нью-Йорке насмотрелся самых разных кошмаров, всегда найдется что-то такое, чего еще не было.

Тела, плавающие в лужах крови, в парах алкоголя и миазмах рвоты. Некоторые, подобно тряпичным куклам, повисли, переброшенные на барную стойку, либо словно омерзительные коты свернулись клубочком под поломанными столами. Весь пол в осколках битого стекла. Зловеще поблескивая, словно бриллианты, они украшали собой то, что осталось от столов и стульев, либо, перемазанные кровью, торчали из мертвых тел.

И еще смрад. Здесь было невозможно дышать. Еве тотчас вспомнилось одно старое фото военных времен, на котором было изображено поле боя. Ни одна из сторон не могла назвать себя победительницей.

Выколотые глаза, изуродованные лица, перерезанные горла, размозженные головы, из которых вытекли мозги. Все это напоминало войну – начатую и проигранную.

Несколько жертв были голыми или почти голыми. Кожа, словно у древних воинов, разрисована – правда не краской, а кровью.

Ева стояла, ожидая, когда пройдет первый шок. Такого с ней уже давно не было. Она обернулась – высокая, стройная, кареглазая – и посмотрела на участкового полицейского, который первым прибыл на место происшествия.

– Вам что-нибудь известно?

Заметив, что он дышит сквозь стиснутые зубы, Ева не стала его торопить.

– У нас с напарником был перерыв, и мы пошли перекусить в забегаловку на другой стороне улицы. Когда я вышел, то заметил молодую женщину. Она орала как резаная и, пятясь, выбиралась отсюда. Я бросился к ней, но она продолжала кричать.

– В котором часу это было?

– Перерыв у нас начался без пятнадцати шесть. Мы просидели там не более пяти минут, лейтенант.

– Хорошо, продолжайте.

– Женщина несла какую-то околесицу и указывала на дверь. Пока мой напарник ее успокаивал, я открыл дверь.

Полицейский умолк и прочистил горло.

– Я служу вот уже двадцать два года, лейтенант, но такое увидел впервые. Куда ни глянь – везде тела. Некоторые еще были живы. Они ползали, рыдали, стонали. Я тотчас же вызвал бригаду медиков. Оставить это в том виде, в каком я все здесь застал, было невозможно. Надо было спасать людей.

– Я поняла.

– Их было человек восемь-десять. Медиков. Прошу прощения, лейтенант, но точное количество я не запомнил. Им не позавидуешь. Некоторых они взялись спасать прямо здесь, а затем всех живых переправили в клинику Трайбека. Тогда же мы огородили место происшествия. Медики исследовали каждый уголок помещений. Мы также обнаружили людей в туалетах и на кухне.

– Вы смогли допросить хотя бы одного из тех, кто остался жив?

– У нас есть несколько имен. Те, что были в состоянии говорить, утверждали практически одно и то же. Что их пытались убить.

– Кто именно пытался?

– Все, кто был внутри.

– Хорошо. Пока не будем сюда никого пускать. – Она прошла с ним до двери.

Здесь она заметила свою помощницу. С Пибоди они расстались меньше часа назад. Ева осталась в управлении, доделать кое-какие бумажные дела. Она уже шагала к гаражу, мечтая, что еще полчаса, и она будет дома, когда ей позвонили.

По крайней мере, она догадалась отправить мужу эсэмэску и предупредить Рорка, что задерживается.

И вот так всегда.

Ева шагнула вперед, чтобы загородить собой вход в заведение. Нет, конечно, Пибоди – особа крепкая и сильная, несмотря на розовые ковбойские сапоги, радужные очки и несерьезный, короткий конский хвостик. Увы, то, что там, за дверью… Такое лучше не видеть. Такое не по силам даже матерому копу с двадцатилетним стажем.

– Почти успела, – сказала Пибоди. – По пути домой заглянула на рынок. Хотела порадовать МакНаба домашней едой.

С этими словами она помахала перед носом Евы

небольшим пакетом:

– Хорошо, что я не успела домой. Кстати, что тут у нас?

– Ничего хорошего.

Веселого настроения Пибоди как не бывало. Лицо ее превратилось в каменную маску.

– Совсем-совсем ничего?

– Моли бога, что ты никогда не увидишь ничего хуже. Сплошные трупы, искромсанные на куски, порезанные, растерзанные, изуродованные. Запечатай-ка руки. – С этими словами она бросила напарнице баночку герметика, которую всегда носила с собой вместе с другими полезными вещами. – Поставь свою сумку и наберись мужества. Если почувствуешь, что тебя тошнит, быстро выйди на улицу. Там и без того уже все заблевано, не хватает нам для полного счастья еще и твоей рвоты. Кстати, внутри уже наследили, но без этого было нельзя. Нужно было попасть к тем, кто еще был жив, чтобы оказать первую помощь.

– Ладно, как-нибудь попробую.

– Сейчас увидим. – С этими словами Ева снова шагнула внутрь.

От нее не скрылось, как Пибоди сдавленно ахнула:

– Матерь Божья! Господи Иисусе!

– Что я тебе говорила?

– Но что здесь стряслось? Кто их так и за что?

– Именно это мы и пытаемся выяснить. У нас есть свидетельница. Поручаю тебе ее допросить.

– Никаких проблем, Даллас. Будет сделано.

– А что тебе еще остается? – Ева попыталась не выдать истинных чувств ни словом, ни взглядом. – Возьми у нее показания, задействуй Бакстера, Трухарта, Дженкинсона и Рейнеке. Чем больше рук, чем больше глаз, тем лучше. Навскидку здесь около восьмидесяти тел. Около десятка тех, кто остался жив, находятся в больнице. Еще я бы хотела видеть здесь Морриса, – добавила Ева, имея в виду главного судмедэксперта. – Разыщи владельца ресторана, а также любых работников, кто не вышел в сегодняшнюю смену. Сделай так, чтобы, так сказать, колеса закрутились побыстрее. После чего возвращайся ко мне и помоги отработать место преступления.

– Если ты уже говорила со свидетельницей, может, лучше начать с остальных. – Опасаясь, как бы ее не подвел желудок, Пибоди обвела взглядом помещение бара. – Ты же не сможешь здесь ничего сделать одна.

– Почему же? По телу за один раз. Начинай. Не тяни резину.

Оставшись одна, Ева постояла немного посреди кровавого побоища.

Высокая, в чуть поношенных армейских ботинках и хорошей кожаной куртке. Коротко стриженные волосы, с таким же золотистым отливом, как и карие глаза. На какое-то мгновение она плотно сжала губы, отгоняя от себя ужас и жалость, что исподтишка пытались проскользнуть в душу.

Тому, над кем она сейчас склонилась, жалость уже не нужна, как, впрочем, и ее ужас.

– Говорит лейтенант Ева Даллас, – начала она запись. – Визуальная оценка – более восьмидесяти жертв с множественными травмами различного характера. Как мужчины, так и женщины, разной расовой принадлежности и возраста. Место происшествия было потревожено медицинским персоналом, который прибыл сюда для оказания первой помощи пострадавшим и отправки их в больницу. Жертвы, как мертвые, так и живые, были обнаружены полицией примерно в семнадцать пятьдесят. Жертва номер один, – произнесла она, опускаясь на одно колено, и достала набор для снятия отпечатков пальцев. – Мужчина, – продолжила она. – Тяжелые травмы головы и лица. Порезы разной степени тяжести на лице, шее, руках и животе. – Ева прижала пальцы к подушечке для снятия отпечатков. – Жертва номер один. Опознан как Джозеф Кэттери, цветной мужчина, тридцати восьми лет. Женат, двое детей, мужского и женского пола. Проживает в Бруклине. Работает помощником директора по маркетингу в фирме «Стивенсон и Рид». Это в двух кварталах отсюда. Небось зашел пропустить стаканчик, а, Джо?

Под ногтями чья-то кожа. – Ева взяла небольшой образец и откатала его. – На пальце золотое обручальное кольцо. Золотые часы. В кармане футляр-бумажник с гравировкой. Кредитные карты, немного наличности, удостоверение личности, электронные ключи и карманный коммуникатор.

Разложив содержимое карманов по пакетам, запечатав их и снабдив ярлыками, она сосредоточила внимание на самом Джозефе Кэттери.

Первым делом приподняла рассеченную верхнюю губу.

– Зубы выбиты. Кто-то нанес сильный удар в лицо, однако летальной оказалась травма головы. Для подтверждения нужна медицинская экспертиза. – С этими словами Ева вынула датчики. – Время наступления смерти – семнадцать сорок пять. То есть за пять минут до появления полиции.

Пять минут? – подумала она. Всего пять минут до того, как участковый коп открыл дверь? Интересно, каковы были его шансы?

Для ответа на этот вопрос ей было достаточно перейти к новой жертве.

– Жертва номер два, – произнесла Ева.

Она успела опознать и осмотреть пятерых, когда вернулась Пибоди.

– Команда уже выехала, – доложила помощница уже не таким дрожащим голосом. – У меня при себе информация, полученная от свидетельницы. Согласно ее заявлению, она договорилась встретиться здесь с подругами, но опоздала, потому что задержалась на работе. Она разговаривала с одной из них, Гвен Талберт, примерно в пять тридцать. Я проверила, звонок действительно имел место. Все сходится. Сама она пришла сюда с опозданием примерно в двадцать минут и застала то, что мы сейчас видим. Все произошло до того, как она открыла дверь. Она испугалась, попятилась назад, закричала и продолжала кричать до тех пор, пока к ней не подбежали дежурные копы Фрэнкс и Райли.

– Талберт Гвиннет, жертва номер три. Сломана рука, как будто кто-то нарочно прошелся по ней ногами. Перерезано горло.

– Но как такое можно сотворить всего за двадцать минут? Даже меньше. Как могут все до одного посетители и работники бара быть перерезаны всего за двадцать минут?

Ева встала на ноги.

– Посмотри как следует, Пибоди. Я только что обследовала пять тел и могу сказать, что все до одного были убиты тем, что попалось под руку. Разбитым стаканом, бутылкой, кухонным ножом, голыми руками. Там у одного парня из левого глаза торчит вилка, а одна женщина по-прежнему сжимает в руках окровавленную ножку стола. Причем такое впечатление, будто именно этой ножкой она до смерти забила мужчину, лежащего рядом с ней.

– Но…

– Подчас самое простое объяснение – самое верное.

– Здесь повсюду валяются портфели, дамские сумочки, украшения, деньги. За барной стойкой – бутылки с алкоголем. Предположить, что здесь бесчинствовала банда «торчков»? Но за двадцать минут они вряд ли бы успели разгромить весь бар, а потом наверняка бы захватили с собой все ценное, чтобы купить новой «дури». Хорошо, допустим, здесь поработала банда психов, которые ловят кайф от убийства? Но они бы замкнули дверь, а перебив всех, наверняка захотели бы отпраздновать это дело. Кроме того, чтобы за двадцать мнут перебить больше восьмидесяти человек и ранить около десятка, банда должна быть многочисленной. Но никто не выбежал, никто не попытался даже позвать на помощь.

Ева покачала головой:

– К тому же чистым отсюда ни за что не выйти. У Фрэнка форма и ботинки все в кровище, руки тоже, а ведь он всего лишь помогал медикам.

Ева посмотрела напарнице в глаза. На лице Пибоди читалась растерянность.

– Эти люди убили друг друга. Они вели сражение, и все до единого его проиграли.

– Но как? И зачем?

– Понятия не имею. – Но ничего, она это выяснит. – Нужен токсикологический анализ каждой жертвы.

Что они ели, что пили. Здесь же надо все пропустить сквозь сито, прочесать каждый квадратный дюйм. Похоже, что-то было подмешано в пищу или напитки. Все это нужно самым тщательнейшим образом проверить.

– Но ведь вряд ли все они ели и пили одно и то же.

– Либо одно и то же, либо отравлено было сразу несколько блюд и напитков. Начнем с жертв. Опознаем каждого, установим обстоятельства и причину смерти. Выясним, в каких отношениях жертвы состояли друг с другом. Где работают, где живут. Исследуем сам бар. Проверим каждый стакан, каждую бутылку, каждую тарелку, кухонное оборудование, гриль… Да что там, все до последнего блюдца! Либо отправим в лабораторию, либо вызовем ее прямо сюда. Проверим вентиляцию, воду, моющие средства.

– Если это что-то такое, то оно еще здесь. Ты заходила внутрь?

– Да, хотела было, после первых пяти тел. Потом позвонила в госпиталь, поговорила с медиками, которые оказывали первую помощь живым. С ними все в порядке. Что бы ни произошло, оно произошло в самом начале. Те самые двадцать минут. Нас это не коснулось.

Похоже, все-таки что-то в пище, – размышляла она. – Даже если какая-то гадость попала в желудки половине присутствующих, они вполне могли наброситься на остальных. – Ева посмотрела на свои запечатанные руки, перемазанные остывающей кровью. – Мне, конечно, все это не нравится, но другой версии у меня пока нет. Пойдем делать дело дальше.

Не успела она произнести этих слов, как дверь открылась и внутрь шагнул Моррис. В джинсах и шелковой рубахе цвета спелой сливы, что было великой редкостью, потому что обычно он щеголял в дорогих костюмах. По всей видимости, сегодня не его смена, решила Ева. Его угловатое лицо сегодня лишилось обычного обрамления: волосы были гладко зачесаны назад и убраны в хвост. Темные, под стать волосам, глаза окинули взглядом помещение бара. На какой-то миг Еве показалось, будто в них промелькнули потрясение и жалость.

– Ну, ты мне подложила свинью. Здесь их целая армия.

– Это не я, а кто-то другой, я лишь… – Она не договорила, потому что вслед за Моррисом внутрь шагнул Рорк.

Он по-прежнему был в костюме, солидном черном костюме, том самом, который надел в их спальне сегодня утром и который так выгодно подчеркивал его высокий рост и поджарое телосложение. На черный воротник ниспадала грива блестящих черных волос, слегка взбитых муссом, как будто их взъерошил ветер.

В то время как лицо Морриса было интересным и в некотором смысле смазливым, лицо Рорка было… лицом Рорка. До невозможности прекрасным, как будто высеченным сильной, уверенной рукой некоего божества, которое в довершение к красоте черт подарило ему дерзкие ослепительно-синие глаза.

Двое мужчин стояли рядом, и на какой-то миг Еве показалось, что и в глазах Рорка она увидела то же самое – потрясение и жалость. Впрочем, им на смену тотчас пришла ярость.

Дерзкие синие глаза встретились с ее, золотисто-карими.

– Лейтенант!

И хотя голос его звенел плохо сдерживаемой яростью, ирландский темперамент все равно прорывался наружу.

Она шагнула к нему – нет, не для того, чтобы поздороваться или загородить кровавую сцену, что в любом случае невозможно, тем более за свою жизнь Рорк насмотрелся и не такого. Просто сейчас она была офицером полиции при исполнении служебных обязанностей, и здесь было не место гражданским лицам и тем более мужьям.

– Тебе сюда нельзя.

– Нет, можно, – поправил он. – Я хозяин.

Как же она сразу не догадалась! Этому человеку принадлежит едва ли не половина мира плюс половина Вселенной в придачу. Ничего не говоря, Ева перевела суровый взгляд на Пибоди.

– Извини, забыла тебя предупредить. Я искала хозяина и вышла на Рорка.

– Нам с тобой нужно будет поговорить, но сначала мне нужен Моррис. Ты пока подожди снаружи.

Ярость на его лице уступила место каменному выражению.

– Я не намерен ждать снаружи.

Ева его поняла, хотя, наверно, было бы лучше, если бы нет. За два с половиной года, прожитых вместе, Рорк научил ее понимать такие вещи, которых копу лучше не знать. Она с трудом сдержала порыв прикоснуться к нему – черт, этого ей только не хватало! – и понизила голос:

– Послушай, тебе лучше этого не видеть.

– Почему же? Хотелось бы увидеть собственными глазами.

– Нужно, чтобы ты мне не мешал.

– Значит, я и не буду тебе мешать.

Судя по всему, он не видел ничего предосудительного в прикосновениях: несмотря на кровь, он взял ее руку и крепко пожал.

– Но ждать снаружи, пока ты ходишь по колено в крови в заведении, которое принадлежит мне? Даже не надейся.

– Погоди. – Она повернулась к Моррису: – Я… я снабдила тела ярлыками с порядковыми номерами… тех, кого опознала и осмотрела. Можешь начать с первого номера, через минуту я к тебе присоединюсь.

– Как скажешь.

– С минуты на минуту сюда должны приехать еще несколько человек. У нас будет больше рук и больше глаз, чтобы осмотреть и само место, и тела.

– Тогда я лучше начну.

– Перепоручаю тебя Пибоди, – сказала она Рорку. – Ты проведешь ее мимо камер видеонаблюдения, пока сюда не прибудут наши компьютерщики.

– Спешу сообщить тебе, что никаких камер здесь нет. Люди заглядывают сюда, чтобы пропустить рюмку-другую, а под видеокамерами, как ты понимаешь, особенно не расслабишься.

«Сюда приходят, чтобы забыть о работе, поговорить с друзьями, встретиться с кем-то, а вовсе не для того, чтобы записаться на камеру. Никому и в голову не придет, что его здесь убьют», – проговорил он про себя.

– У нас стандартная проверка при входе, – продолжил он вслух, – а также проверка системы безопасности при закрытии заведения. Но что касается того, что происходит внутри, таких данных нет, и тебе ни за что не узнать, что случилось и почему.

Ева и сама пришла к такому выводу, поскольку не заметила в помещении никаких камер. Тем не менее она потерла глаза и попыталась собраться с мыслями.

– Нам нужен список работников и график их смен.

– Таковой имеется. Как только мне позвонили, я сразу же его составил.

Рорк вновь обвел взглядом зал, пытаясь представить то, что не поддавалось описанию, и принять как данность случившееся, чего, по идее, не могло даже быть.

– Это заведение принадлежит мне уже несколько месяцев, но я не стал здесь ничего менять. Дела идут – насколько я могу судить – очень даже гладко. Но я постараюсь выяснить подробности.

– Ну хорошо. Все, что сумеешь раскопать, передай Пибоди, я же пока поработаю с Моррисом.

– Ева. – Он снова взял ее за руку, и на этот раз, когда он заглянул ей в глаза, в его собственных скорее читалась печаль, нежели ярость. – Дай мне задание, поручи какое-нибудь дело. Я знаю этих людей не больше, чем ты, даже тех, что на меня работали. Но, видит бог, мне нужно чем-то себя занять.

– Бери себе в пару Пибоди, – сказала Ева. – Начните с личных коммуникаторов. Проверьте, были ли сообщения хотя бы с одного, когда все началось. У нас есть временные рамки. Вдруг нароете видео или хотя бы аудиозапись, сделанные в течение этих двадцати минут.

– Двадцати? Все произошло за двадцать минут?

– Если не меньше. Двадцать – это максимум. Отправь Пибоди назад ко мне, как только прибудет наша команда. Можешь продолжить работу вместе с ними. Я же пока займусь своим делом.

С этими словами Ева направилась к Моррису, а в

следующую минуту внутрь вошли Дженкинсон и Рейнеке. Она обернулась к ним, быстро ввела в курс дела, после чего сделала то же самое, когда прибыли Бакстер и Трухарт.

Когда она наконец добралась до Морриса, тот уже работал с жертвой номер три.

– Их нужно направить на экспертизу, Даллас. Здесь есть и оборонительные травмы, и травмы, нанесенные при нападении. Причем и те и другие самого разного характера. Обстоятельства и время смерти первых трех жертв – с разницей в пару-тройку минут.

– Все произошло быстро, в течение максимум двадцати минут. Одна из жертв пригласила подругу в бар, но та опоздала. И когда они с ней говорили, все было в порядке. Подруга пришла сюда минут через двадцать после разговора и увидела произошедшее.

– Они перебили друг друга. Из того, что я вижу на данный момент, они разом напали друг на друга и принялись убивать.

– Мне тоже так показалось. Какой-то яд, возможно, галлюциноген или некий новомодный наркотик. Вот только в чем? В выпивке? В еде? В вентиляционной системе? Моррис, у нас на руках восемьдесят трупов и горстка выживших – пока что – в больнице.

– Они пускали в ход первое, что попадало под руку – битые стаканы, вилки, ножи, мебель, собственные руки.

– Внизу – в районе туалета – есть еще. А также в кухне. Так что всеобщее избиение не ограничилось исключительно залом. Но никаких свидетельств того, что кто-то сумел вырваться на улицу, никаких признаков насилия снаружи.

– Считай, что тебе крупно повезло. Я осмотрю тела, после чего дам команду отвезти их в морг. Там мы проведем токсикологическое исследование.

– Я тоже приеду, как только закончу здесь и поговорю с теми, кто остался жив.

– Боюсь, нам всем предстоит длинная ночь.

– А прибавь к этому СМИ. Журналюги слетятся, как воронье на падаль. Я запрошу режим секретности, хотя сильно сомневаюсь, что он поможет. Утечки все равно будут. Ладно, для начала давай получим ответы на собственные вопросы.

С этими словами она встала на ноги.

Здесь слишком много народа, подумала она. Как мертвых, так и живых, пусть даже полицейских. Хотя копы, которых она вызвала сюда, и пользовались ее доверием, когда за дело берется сразу столько рук, жди какой-нибудь оплошности.

Ее взгляд выхватил Фини, капитана прибывшей бригады. Впрочем, такого нельзя не заметить – копна рыжих кудрявых волос сияла издалека, как маяк. Когда-то он был ее напарником. Сейчас он о чем-то разговаривает с Рорком. Остается лишь надеяться, что они что-нибудь выяснят.

Ева уже начала спускаться вниз по ступенькам, когда ей навстречу попался МакНаб – настоящий ас их отдела и зазноба Пибоди. В ярко-синих джинсах, сплошь в карманах с серебряными заклепками, в ухе – с полмиллиона блестящих сережек. На фоне того, что творилось в баре, МакНаб казался инородным телом. Впрочем, лицо хмурое, серьезное, как и полагается копу.

– Я кое-что нашел. – Он протянул Еве коммуникатор. В другой руке МакНаб держал в запечатанных пластиковых пакетах еще несколько. – Жертва найдена внизу, в женском туалете. Трухарт установил владелицу. Венди Макмахон, двадцать три года.

– Она им пользовалась?

– Да. В семнадцать тридцать две позвонила сестре, стала рассказывать ей, как познакомилась наверху с одним парнем – Чип его имя, – и в течение примерно тридцати секунд трещала без умолку, вся такая счастливая. Затем вдруг пожаловалась, что у нее внезапно разболелась голова, и в семнадцать тридцать три она вдруг взбесилась и обозвала сестру потаскухой. Та попробовала ее перебить, но она продолжала поносить ее последними словами, обзывать стервой и шлюхой, как будто у нее ни с того ни с сего снесло крышу. Послушай сама, Даллас. Затем появилась еще одна женщина и тоже начала орать. Слышно, как они набросились друг на дружку. Макмахон выронила коммуникатор, и мы можем даже увидеть, как они дерутся. Этой второй женщины я там не нашел. Она либо убила свою противницу и двинулась дальше, либо покинула туалет, оставив ее умирать. Коммуникатор отключился через тридцать секунд, что в порядке вещей.

Двенадцать минут, подумала Ева. Двенадцать минут от первых признаков того, что в баре творилось что-то неладное, до времени смерти жертвы номер один.

– Необходимо как можно скорее отправить находки в управление.

– У меня есть еще пара записей. Мы сможем слепить их для тебя в один файл, чтобы тебе не пришлось смотреть каждую по отдельности. Это не займет много времени, скорее сэкономит. Но сначала я должен буду просмотреть их все до одной.

– Валяй.

Ева перешагнула лежащее у нижней ступеньки тело. Как оказалось, оно уже было опознано и снабжено биркой. Тем временем Трухарт продолжал трудиться в поте лица. Судя по всему, Бакстер отправил его сюда, пожалев психику начинающего копа.

Вернувшись наверх, Ева подошла к Рорку:

– Держись ближе к нашим ребятам.

– Мы тут нашли кое-какие записи на коммуникаторах.

– МакНаб уже доложил. Я буду в управлении, как только поговорю с теми, кто остался жив. А вы здесь пока продолжайте поиски. Мы временно закрываем твое заведение.

– Понял.

– Пибоди! – окликнула напарницу Ева. – Ты идешь со мной. Остальные продолжают заниматься опознанием тел, проверяют коммуникаторы, оружие и личные вещи жертв. Бакстер, поручаю тебе составить список жертв, через полчаса он должен быть у меня на столе. Сегодня вечером мы официально оповестим родственников. Мне нужен диск с записью с входной двери. Дженкинсон, ты расширишь поле действий до четырех кварталов отсюда. Моррис, отправь одежду жертв в лабораторию, запроси анализ волокон ткани. Туда же отправьте всю пищу и напитки. Пусть их проверят на предмет запрещенных добавок.

Ева на минуту умолкла и обвела глазами бар. Да, она доверяет им всем.

– Полноценный брифинг состоится в управлении. – Проверив, который час, она мысленно прикинула: «В двадцать два тридцать». – Я запрашиваю режим секретности, так что никакой болтовни. Пока не поступит иных указаний, вы все официально ведете это расследование.

Еще раз на прощание посмотрев на Рорка, Ева вышла на улицу, на свежий воздух, навстречу гулу большого города.

– В больницу, – бросила она Пибоди. – Посмотрим, в состоянии кто-то давать показания или нет. Машину поведешь ты.

С этими словами она села на пассажирское сиденье и, глубоко вздохнув, взяла в руки коммуникатор и связалась с начальством.

2

Ева терпеть не могла больниц. Причем сколько себя помнила. Даже зная, что паранойя эта обязана своим существованием событиям далекого детства, когда однажды она проснулась в больничных стенах – избитая, изнасилованная, надломленная, – Ева все равно не могла избавиться от этого чувства. Любые больницы, оздоровительные центры, клиники и даже реанимобили – все источали одинаковый запах. Запах боли и страха.

С ненавистью к больницам она жила всю свою жизнь. Что, впрочем, не мешало ей постоянно иметь с ними дело по работе.

Ева была готова спорить на что угодно, что центр экстренной помощи, который никогда не был приятным местом, сегодня отвратителен как никогда. Еще бы, ведь сюда поступили сразу десять пациентов на грани жизни и смерти. Да, сейчас тамошним врачам не позавидуешь!

Ева шла через хор стонов, мимо остекленевших от боли глаз, ощущая острый запах пота и нездоровья, в надежде

обнаружить дежурную медсестру. В отличие от улыбающихся рожиц, нашитых на ее форме, медсестра оказалась особой неулыбчивой, если не сказать, откровенной ведьмой.

– Всем оставаться на своих местах! Мы окажем помощь, как только подойдет ваша очередь.

Ева показала ей свой идентификационный жетон. При этом она краем глаза заметила, как какой-то худой как скелет мужчина, не иначе как наркоман, соскользнул со своей каталки и на дрожащих ногах направился к выходу.

– К вам сегодня, примерно полтора часа назад, поступило десять человек. Я должна их увидеть и поговорить с ними.

– Ждите! – рявкнула медсестра и направилась к выходу. Улыбающиеся рожицы на ее рубашке смотрели на Еву с явной издевкой.

Спустя пару минут перед Евой предстал мужчина примерно такой же тощий, как и только что смывшийся отсюда «торчок». На плечах белый халат и выражение неизбывной усталости на лице.

– Доктор Трибидо. – Мелодичный голос был бессилен скрасить его измученный вид.

– Лейтенант Даллас, детектив Пибоди. Я должна посмотреть на выживших.

– Поступило десять человек. Один был доставлен уже мертвым, двое других вскоре скончались от несовместимых с жизнью травм. Трое сейчас находятся в операционной, еще один ждет своей очереди на операцию, один в коме.

– Где еще двое?

– Держатся. Это пациенты номер три и четыре.

– С них и начнем.

– Сюда, пожалуйста. Итак, пациент номер три. Сломанная локтевая кость, три сломанных пальца, сотрясение мозга, порезы лица, множественные колотые раны, обработанные медиками на месте. Большая часть колотых ран не представляет опасности для жизни. Можно сказать, барышне крупно повезло.

– Имя уже известно?

– Чи-Чи Уэй. В целом, она в здравом уме. По крайней мере сама назвала свое имя, домашний адрес, сегодняшнюю дату, но не смогла объяснить, откуда у нее эти травмы. Так что мы сами толком не знаем, что произошло. Может, вы, лейтенант, просветите нас на этот счет?

– Сначала мне самой неплохо бы это выяснить.

С этими словами она сквозь двойные двери прошла в палату, где лежала Чи-Чи. Дежурная медсестра только-только поставила ей очередную капельницу.

Пациентка лежала с закрытыми глазами. В любом случае левый глаз ей точно пока не открыть, подумала Ева, потому что он сильно заплыл и распух. Лицо Чи-Чи смазали гелем и наложили регенерационный пластырь, отчего оно казалось смазанной маслом маской. Это лишь усугубляло картину ее страданий.

Правая рука и кисть – в тонком лонгете. Открытые участки кожи – сплошь в отвратительных порезах и ранах – печально контрастируют с цветочками на больничной рубашке.

Трибидо шагнул к пациентке и подозвал сестру.

– Чи-Чи? Это доктор Трибидо. Вы узнаете меня?

– Я… – Правый глаз слегка приоткрылся, и зрачок нервно скользнул туда-сюда под багровым веком. – Да, узнаю. Это больница? Я в больнице?

– Верно, вы в больнице, и с вами все будет хорошо.

– А Мейси? Она тоже здесь?

– Это мы должны выяснить. – Голос доктора выдавал крайнюю степень усталости, однако он пытался говорить мягко, но убедительно. – С вами хочет поговорить офицер полиции. Ну как, сможете поговорить?

– Полиции? Ах да, полиции! Из-за случившегося? Полиция, кажется, приезжала, или мне почудилось? Полицейский сказал, что со мной все будет в порядке.

– Все верно. С вами все будет в порядке. Если я вдруг понадоблюсь, зовите, я буду ждать в коридоре.

– Мейси… – Ее голос хотя и прозвучал громче, но все еще сдавленно. – А с Мейси тоже все будет в порядке? А с Тревисом? А с… как его там… забыла его имя.

– Все в порядке. Главное, не волнуйтесь. – Трибидо повернулся к Еве и негромко добавил: – Она постоянно спрашивает про Мейси, стоит ей прийти в себя. А еще она упоминала некоего Тревиса и еще одного человека по имени Брен. Пару раз она начинала кричать. Мы ввели ей слабое успокоительное. И от боли помогает, и стресс снимает. Как я уже сказал, она в сознании, но плохо помнит, что случилось после того, как она пришла в бар. Ей стало бы гораздо лучше, сумей мы найти эту самую Мейси.

Вряд ли это возможно, подумала Ева. Тело, опознанное как принадлежащее Мейси Снайдер, уже было по пути в морг.

– Постараюсь не травмировать ее, – пообещала Ева и шагнула к кровати, вернее, высокому столу, на котором лежала девушка.

– Я лейтенант Даллас, а это моя напарница детектив Пибоди. Что произошло с вами, Чи-Чи?

– Меня ранили.

– Мы знаем. Кто ранил вас?

Единственный открытый глаз испуганно забегал из стороны в сторону.

– Я не знаю. Вы здесь ищете Мейси?

– Она ваша подруга? – сочувственно произнесла Пибоди.

– Да, мы работаем вместе в фирме «Штубен-Барнс» и общаемся после работы.

– И в бар «Виски с содовой» вы тоже пришли вместе? – спросила Ева. – После работы?

Здоровый глаз вновь задергался туда-сюда, после чего остановился на Еве.

– Да, все так. Мы работаем вместе и дружим в нерабочее время, я и Мейси. А еще она встречается с Тревисом. Уже давно. Мейси даже думает, что вскоре они с ним съедутся.

– И вы с ней после работы пришли в бар, выпить и немного расслабиться.

– Вроде того. Да-да, мы зашли выпить пива. Такой милый бар, у них вечером «счастливый час». Особенно мне у них нравятся начос. Правда, есть их приходится вилкой, потому что они такие…

Ее голос дрогнул, по лицу пробежало нечто похожее на ужас.

– От него близко до работы. С Мейси все в порядке?

– Как хорошо, когда есть подруга, с которой можно куда-нибудь сходить, – проворковала Пибоди.

– Да, с ней весело. По выходным мы иногда ходим по магазинам, делаем покупки.

– Но сегодня вы пришли в бар, чтобы выпить, верно? – подсказала Ева.

– Там нас встретил Тревис со своим другом. Этот друг, он вроде бы предназначался для меня.

– Вы могли бы назвать фамилии Мейси и Тревиса?

– Ой, я об этом не подумала. Вам нужны полные имена, чтобы их найти. Мейси Снайдер и Тревис Гринспэн. У меня на линке есть их фото. Если хотите, могу показать. Ой, а где же мой линк? Куда он подевался?

– Не переживайте, фото может подождать. Итак, вы вчетвером какое-то время находились в баре и даже успели пропустить по паре бокалов.

– Верно. Брен был такой симпатичный. Брен! – Здоровый глаз расширился, затем закрылся снова, а в его уголке показалась слеза. – Я вспомнила. Его звали Брендон Вонг. Он работает с Тревисом, и Тревис с Мейси решили нас познакомить. Правда, я сейчас его очень смутно представляю. – Девушка страдальчески посмотрела на Еву: – Извините, у меня жутко болит голова, мне дурно.

И она закрыла свой единственный здоровый глаз.

Ева наклонилась к ней:

– Чи-Чи, посмотри на меня. Прошу тебя, открой глаз и посмотри на меня. Скажи мне, чего ты боишься?

– Не знаю, просто мне больно.

– Кто сделал тебе больно?

– Не знаю! Скажите, мы пошли ужинать или нет? – Пальцы девушки нервно мяли и комкали простыню. – Мы собирались где-нибудь поужинать. Мейси хотела пойти к Нино… Не помню, так мы пошли туда или нет?

– Нет, вы остались в баре.

– Я не хочу оставаться в баре, я хочу домой.

– И что там произошло?

– Не знаю, что-то странное.

– Ничего странного, – вновь подала голос Пибоди и даже взяла за здоровую руку Чи-Чи. – Расскажи все, что тебе запомнилось, что, как тебе кажется, там произошло. Вот увидишь, тебе сразу станет легче. Мы здесь для того, чтобы

помочь.

– Она монстр. У нее из глаз течет кровь, а зубы острые, как ножи.

– Что еще за монстр?

– Он похож на Мейси, но это не Мейси. Он не поймешь кто.

– А что делал этот монстр?

– Он, вернее, она пырнула Тревиса вилкой в глаз. Взяла вилку Мейси и вогнала ее ему в глаз. О боже, о боже! Потом она закричала, и после этого все началось. В моей руке был осколок стекла, острый-острый, и я вонзала его в нее, а она кричала и махала кулаками. Господи, как же мне больно! Я хотела сделать ей больно, и тому другому, и всем остальным. Но в следующий миг я уже на полу, а моя рука… И все вокруг истошно кричат и повсюду кровь. Потом приехала «Скорая». Что было позже, я не помню.

Из глаза выкатилась слезинка.

– Не знаю, не помню. Мне кажется, я кого-то убила, но все это какая-то бессмыслица. Прошу вас, найдите Мейси. Она умная, она наверняка знает, что там произошло.

– Давай посмотрим на случившееся с другой стороны. Что вы делали до того, как ты увидела монстра?

– На самом деле ведь никаких монстров нет, верно?

О, больше, чем ты сможешь сосчитать, подумала Ева. Больше, чем ты можешь назвать.

– Только не волнуйся. Просто постарайся вспомнить, что было до этого. Итак, вас было четверо. Вы с Мейси и Тревис с Брендоном. Вы сидели за столиком или у стойки?

– За столиком. Да-да, точно, у нас был столик, но недалеко от бара, то есть от стойки.

– Отлично. И все четверо пили? Потому что был «счастливый час». Что именно вы пили?

– Мы с Мейси заказали по коктейлю. Парни взяли пиво. А еще начос, такие огромные начос. Но я опасалась их есть, лишь слегка поклевала. Потому что их есть неудобно, из них вечно сыплются крошки. Я же не хотела выглядеть неряхой, потому что меня только что познакомили с парнем.

– Что ж, тоже неплохо. И вы хорошо проводили время после рабочего дня. Вместе ели, вместе пили. А что было потом?

– Потом? Дайте вспомнить. Ну, мы разговаривали и хотели заказать еще по стаканчику. А потом мы – то есть я и Мейси – пошли в туалет. Очередь оказалась небольшая, что тоже было хорошо. Мы говорили о том, чтобы пойти куда-нибудь поужинать, и что, если Брен проводит меня до дома, я могла бы пригласить его к себе.

Пальцы девушки комкали простыню все быстрей и быстрей, как будто пытались угнаться за ее надрывным дыханием.

– Я не была уверена, стоит ли это делать, в отличие от Мейси, а она распсиховалась и даже стала кричать на меня. Что вообще-то на нее не похоже. Потом она сказала, что у нее ужасно болит голова, и мы вместе вернулись наверх. Наверно, у нее и вправду разболелась голова, потому что она по пути грубо отпихнула какого-то парня. Мне кажется, что это был парень. Он налетел на нее, когда мы шли вниз, в туалет.

– Один и тот же парень?

– Может быть. Не знаю. Мне стало страшно, когда она пихнула его, причем со всей силы. Все вокруг было чересчур шумным, чересчур ярким. А тут еще и Мейси окрысилась на всех. Затем мы снова сели за стол. Я решила посмотреть, вдруг у кого найдется таблетка, но они с Тревисом начали орать друг на друга. До этого они никогда не ссорились, ни разу не повысили голос друг на друга. В следующий миг у меня тоже разболелась голова. Представляете? Эти двое орут, моя голова раскалывается от боли, а потом изменился и Брен. Стал какой-то злобный. Я не знаю, в чем дело. Все как будто мгновенно сошли с ума.

Ева задала еще несколько вопросов, пытаясь вернуть девушку к событиям в баре. Входил ли кто-то в то время или, наоборот, выходил перед тем, как Чи-Чи увидела «монстра»?

Но та помнила лишь монстров и кровь. В конце концов она расплакалась, и Ева была вынуждена перепоручить ее медсестре.

Следующий свидетель, которого они допросили, оставался спокоен – можно сказать, подозрительно спокоен. Джемс Брюстер, бухгалтер. Поступил с множественными колотыми ранами и переломом ребер. Через всю левую половину лица, от глаза и до подбородка, протянулся кровавый след, а посреди лба, этаким вулканом, высилась огромная шишка. Видимо, кто-то с силой приложился к его лбу чем-то тяжелым.

Говорил он тихо, руки лежали вдоль туловища спокойно, не дергаясь. Ободранные костяшки пальцев густо смазаны заживляющим гелем.

– Я захожу туда по крайней мере раз в неделю. Обычно после работы я встречаюсь с кем-нибудь из клиентов. Я работаю у «Стронгфилда и Кляйна», в отделе бухгалтерской отчетности. Официально это не одобряется, но у некоторых из нас есть свои собственные клиенты на стороне, для которых мы ведем небольшую финансовую отчетность. У меня была назначена встреча с новым таким клиентом. Я пришел в бар за полчаса с тем, чтобы доделать кое-какую работу, после чего изучить информацию по новому клиенту. Вам это интересно?

– Скажите, а имя клиента вы можете назвать? Думается, нам бы оно пригодилось, равно как любая контактная информация.

– Разумеется! Ее имя МэриЭллин. Пишется в одно слово, но с заглавной Э. Фамилия – Джеральд. Боюсь, что никакой контактной информации я не помню, но она есть в моем блокноте. Правда, я не знаю, где он.

– Не переживайте, мистер Брюстер, – успокоила его Пибоди.

– Если не ошибаюсь, я пришел туда примерно в половине пятого, может, чуть раньше. Там меня знают, и официантка – ее зовут Катрина, а вот фамилию не помню – придержала для меня небольшой столик у стены на две персоны, потому что я им заранее позвонил и сказал, что со мной будет клиентка. Мой обычный столик.

Пациент на минуту закрыл глаза – светлые, голубые глаза, налитые кровью.

– Обычный. Вернее сказать, был обычный. Я заказал соевое латте и принялся изучать бумаги. Я так всегда поступаю перед деловой встречей, чтобы держать в голове всю необходимую информацию. В этот вечер было многолюдно. Бар, сами знаете, невелик, но там всегда порядок и приятная атмосфера. Потому я туда и хожу. Я люблю свой столик у стены. Катрина принесла мне латте, и я как раз собирался попросить ее принести мне воды, когда на меня накатил приступ головной боли и я полез за таблеткой. В следующий момент налетели пчелы.

– Пчелы? – удивилась Ева.

– Да, в желтых куртках, такие огромные, – проговорил он, задыхаясь. Грудь его ходила ходуном. – Неимоверно большие, просто огромные. В свое время меня в детстве сильно покусали пчелы, на ферме моего деда в Пенсильвании. Они роем налетели на меня. Я до сих пор помню, как они кружили надо мной, жужжали и жалили, жужжали и жалили, пока я убегал от них. С тех пор я их страшно боюсь. Наверно, звучит глупо, но я…

– Неправда, – перебила его Пибоди. – Ничуть не глупо.

Брюстер ответил ей благодарной улыбкой, но грудь его по-прежнему продолжала вздыматься и опадать, причем все быстрей и быстрей.

– Если не ошибаюсь, я подпрыгнул. Я не ожидал увидеть в баре пчел и потому бросился вон. Они ползали по Катрине, и я принялся ее бить, чтобы их отогнать. А затем… Наверно, это была галлюцинация. Моя фобия стала причиной галлюцинации. Потому что Катрина открыла рот, и из него вырвался новый рой пчел. Это было какое-то безумие. Меня охватила паника. Пчелы роем вылетали из нее, а потом ее стало не узнать. Изменилось все – глаза, тело. Я понимаю, звучит безумно, но она превращалась в огромную пчелу. Как в фильме ужасов. Не знаю, какая вам от этого польза.

– Нам полезно все, что вы вспомните, – заверила его Ева. – Даже самые незначительные мелочи.

– Симпатичные официантки

не превращаются в гигантских пчел. Вместе с тем все было таким реальным, до ужаса реальным. Вокруг раздавались вопли ужаса, жужжание, как будто все разом сошли с ума. Не помню точно. Кажется, я схватил свой стул и принялся ее им избивать. Я за всю свою жизнь ни на кого не поднял руки, но, если я правильно помню, я несколько раз ударил Катрину стулом, а потом попытался бежать, но меня все так же жалили пчелы. Казалось, они колют меня кинжалами, а одной из них удалось распороть мне лицо. Я упал. Они налетели на меня. Что было дальше, я не помню, наверно, потерял сознание. Когда пришел в себя, повсюду валялись люди и стояли лужи крови. И что-то – или кто-то – лежал на мне. Наконец мне удалось его спихнуть. Он был мертв. Я понял, что он мертв. Все вокруг меня были мертвы. Затем приехала полиция и обнаружила нас.

Я не знаю, что случилось с Катриной. Она была такая молоденькая. И так хотела стать актрисой.

Выйдя из палаты, Ева немного постояла, взвешивая варианты дальнейших действий.

– Ступай и проверь, можем ли мы поговорить с остальными свидетелями, – велела она Пибоди. – Если да, мне нужны подробные разъяснения. И самое главное, хронометраж событий. А я пока в морг. Интересно узнать, что скажет Моррис.

– Лично я не заметила в баре никаких пчел – ни гигантских, ни обыкновенных. И никаких демонов. Что же могло вызвать у людей такие сильные галлюцинации, причем так быстро и на такое короткое время?

– Согласна, это нужно непременно выяснить. Так что жду подробных отчетов, – повторила Ева. – И по тем фактам, что мы уже знаем, и по тем, что сумеешь выяснить. Кстати, ему еще не принесли его заказ, – пробормотала она.

– Кому? Брюстеру?

– По его словам, официантка принесла ему латте, а в следующий миг на него налетели пчелы. То есть галлюцинации начались до того, как он успел что-то выпить или съесть. Так что источник не в пище и не в напитках. Ладно, свяжусь с тобой снова уже в управлении.

Выходя из больницы, она позвонила Фини:

– Есть что-то новое?

– Просматриваем запись. Посетители входят и выходят, все нормально, ничего подозрительного. В семнадцать двадцать две вышла особа женского пола, лет тридцати пяти. Через десять секунд вошли две женщины. Еще у нас есть мужчина и женщина. По нашим прикидкам, в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет. Они вышли из бара, ругаясь. Не иначе как из-за чего-то повздорили. Вернее, первой вышла она. Он следом. Затем он окликнул ее, но она, не повернув головы, пошла прочь. Он было открыл дверь, чтобы вернуться в бар, но, видимо, передумал и бросился ей вдогонку. Это случилось в семнадцать двадцать девять. В семнадцать тридцать две вышли двое в деловых костюмах и сразу разошлись – один на север, другой на юг.

– Необходимо их всех опознать.

– Будет сделано. Что касается найденных линков, то хорошо слышно, как у людей сносит крышу. Сначала разговор начинается спокойно, а потом человек срывается на крик и орет как ненормальный или сыплет непристойностями. Мы сделали аудиозаписи. Слушать их – сомнительное удовольствие. Да и информации практически ноль.

– Я сейчас еду в морг, может, Моррис скажет что-нибудь существенное. Захвати на брифинг все, что вы сумели нарыть. Надо будет пройтись еще разок.

– Даллас, информация уже просочилась в СМИ. Уж слишком много свидетелей – копы, врачи, случайные прохожие. Как говорится, шила в мешке не утаишь. Подробностей никто не знает. Пока популярны две версии – налет городской банды или же обыкновенная потасовка, которая, к сожалению, зашла слишком далеко.

– С нашей стороны никаких комментариев, пока не прояснится направление расследования. И чтобы никаких утечек ни из управления, ни из «уголовки».

– Это я гарантирую. Твой муж уже дал нам список работников и тех, кто был занят тем вечером. Он лично проверяет все данные. – Фини на минутку умолк и посмотрел через плечо, как будто хотел удостовериться, не подслушивают ли, часом, их разговор. – Но никто не решается сказать, что у всех на уме.

Терроризм. Ева кивнула.

– В таком случае и мы тоже не будем ничего говорить. Я тебе перезвоню.

Первым делом факты, – сказала она себе, садясь за руль. – Улики, время, имена, мотивы. Просто веди расследование, шаг за шагом.

Чи-Чи Уэй и ее друзья, компания из четырех человек. Пьют пиво и коктейли и едят начос. Женщины идут в туалет, затем возвращаются. И тогда подруга Чи-Чи превращается в демона и тычет вилкой в глаз своему бойфренду.

Брюстер. Один, без всякой компании. Входит, садится за привычный столик, ничего не успевает выпить или съесть, а его официантка превращается в гигантскую пчелу.

Набитый офисным планктоном бар в считаные секунды превращается в поле боя. В ход идет все. Побоище длится, согласно имеющимся данным, примерно двенадцать минут. Результат: восемьдесят трупов.

И Чи-Чи, и Брюстер отмечали внезапную головную боль, и оба плохо запомнили происходящее. Впрочем, не похоже, чтобы они продолжали галлюцинировать.

Пока не похоже, уточнила Ева. Пока не известно, что стало причиной галлюцинаций, вполне можно ожидать их повторения.

Она вошла в морг. Длинный белый тоннель, обычно безмолвный, гудел как улей. Ей бросились в глаза белые халаты и защитные маски, усталые лица, суматоха и спешка. Она зашагала в прозекторскую к Моррису. Ее ноздри щекотал запах крови и смерти – все еще свежий и резкий.

У Морриса на столах лежали трое. Из его слов следовало, что где-то рядом сложено еще несколько. Он был в прозрачной накидке, надетой на джинсы и свитер, в ушах наушники, из которых доносилось что-то нежное и печальное. Запечатанные силиконом руки перемазаны кровью.

– Да, веселая ночка, – пробормотал он. – Мы ведь с тобой любим свою работу, пусть даже странным и извращенным образом. Но такое? Я бы назвал это проверкой на преданность делу.

С этими словами Моррис аккуратно положил на весы мозг и ввел программу анализа.

– Сразу столько покойников! – продолжал он. – И по чьей вине? Кому понадобились эти горы трупов? Где это видано, чтобы люди – главным образом незнакомые люди – до смерти забивали друг друга?

– По-твоему, именно это и произошло? Ты мог бы подтвердить эту догадку?

– Наш номер два, – махнул рукой Моррис. – У нее под ногтями и между зубами плоть – ясное дело, что не своя. Номер один. Не вся кровь, которая на нем, его собственная. А номер три? У него на ладони и пальцах правой руки глубокие резаные раны. Он с силой сжимал осколок стекла.

Моррис сжал руку, как будто в ней был нож.

– Он порезал себе руку до самой кости. Мои подчиненные уже работают с другими телами и все говорят одно и то же. Раны, полученные как при обороне, так и при нападении, следы ногтей, чужая кровь под ногтями, чужая плоть между зубов и следы укусов на теле, как будто оставленные хищником. Мы уже обнаружили человеческую плоть в некоторых желудках.

– О боже!

– Можешь воззвать ко всем богам сразу. – Моррис подошел к раковине, чтобы смыть кровь и чем там еще были перемазаны его запечатанные силиконом руки. – Твои предположения относительно обстоятельств и времени смерти подтвердились. Хочешь знать мое мнение?

– Хочу.

– Конкретные обстоятельства смерти каждого из этих людей мало что значат. Вопрос в другом. Что могло внезапно превратить их в кровожадных хищников? Подумай сама. С

чего это вдруг они принялись колоть и резать друг друга, избивать, ломать конечности, пробивать головы. Как-то все это омерзительно, скажу я тебе.

– Все равно они нам нужны. Все до одного.

– Понял.

Движимая любопытством, Ева приподняла руку жертвы номер три, чтобы лучше рассмотреть глубокую рану.

– По идее, имея такую рану, он должен был заорать как резаный и выронить осколок.

– По идее, да, должен был.

– Мне также нужен токсикологический отчет, причем чем раньше, тем лучше.

– Понял. Мы торопились, чтобы успеть обработать всех до единого. Как ты понимаешь, лаборатория зла как черт и на нас, и на тебя.

– Да пошли эти козлы знаешь куда!

Губы Морриса растянулись в улыбке – одновременно веселой и сочувственной.

– Говорят, будто их «главный» страдает от разбитого сердца.

– Если он и страдает, то лишь от ударившей в голову мочи.

– Что верно, то верно. По крайней мере, он сам и кое-кто из ключевых фигур уже приступили к делу, и у нас уже есть предварительные данные по некоторым жертвам, которые дополняют то, что я только что сказал.

– Каким языком излагать? – спросил Моррис, помолчав. – Для «чайников» или высоколобых?

– Для «чайников».

– Образцы, взятые у жертв, свидетельствуют о наличии в их организме сложного коктейля химических соединений – в носовых проходах, на коже, во рту, в горле и даже в крови.

– Они чем-то надышались. Кто-то распылил заразу в воздухе.

– Верно, надышались, – согласился Моррис. – И мы даже знаем чем – ЛСД в концентрированной дозе, с какой мне еще ни разу не доводилось иметь дело. Добавь к этому букет других компонентов, которые мы не смогли идентифицировать, и получишь гремучую смесь.

– Это не коктейль, а, скорее, суп.

– Ты права, больше похоже на суп. Ингредиенты взвешены, смешаны, сварены, – пробормотал он. – В результате имеем быстродействующий яд. По-моему, это странное варево вполне могло вызвать галлюцинации и приступ беспричинной ярости.

Ева повернулась к жертве номер один. Джозеф Кэттери, если ей не изменяла память. Вернее, к тому, что от него осталось.

– Ты так думаешь?

Моррис слабо улыбнулся:

– Опять для «чайников»? Реакция на такое сочетание веществ превратит нормального человека в законченного психа. Предполагаю, что неопознанные компоненты и есть пусть частичная, но причина столь быстрого действия наркотика.

– Да, похоже, эффект был сильным, но краткосрочным. По нашим прикидкам, его действие продолжалось около двенадцати минут.

– Но и их, видишь, оказалось достаточно. Вопрос в другом: как эта гремучая смесь была распылена? И как тот, кто ее распылил, сам не стал жертвой? Хотя кто знает, может, и стал. И почему симптомы исчезли за такое короткое время? На эти вопросы ответов у меня нет. Пока нет.

– Говоришь, вещество распылили?

В помещении, добавила Ева про себя. Люди входили и выходили. Парочка ссорилась. Может, успели вдохнуть?

– Никто не видел, чтобы в бар вплыло некое ядовитое облако, – сказала она Моррису. – И чтобы у тех, кто его вдохнул или кого оно задело, поехала крыша. Причем на двух уровнях – даже в закрытых помещениях типа кухни или туалетов. И только внутри. Снаружи, насколько нам известно, все было нормально. Что ты по этому поводу думаешь?

– Ну, это больше по твоей части или Миры. Я могу сказать лишь одно – эти люди, когда проснулись утром, в принципе были здоровы. У них в крови обнаружен алкоголь, и за двадцать минут до смерти все трое что-то ели. Признаков того, что они раньше принимали психотропные вещества, нет. У всех жертв травмы получены как при нападении, так при защите.

– А мозг? – С этими словами Ева придвинула стул к очередному клиенту морга, который терпеливо дожидался своей очереди. – Помнишь, когда мы имели дело с самоубийствами посредством вторжения в сознание, у жертв были обнаружены ожоги отдельных участков мозга.

– В данном случае ничего подобного. – Моррис подошел к компьютеру, чтобы взять папку с полным анализом. – Ни у этих, ни у других, по кому у меня уже есть данные. Мы, конечно, проведем дополнительные тесты. Однако на данный момент можно утверждать, что поражения, причиненные данным веществом, носили временный характер. Я имею в виду мозг. Каков результат, ты видишь сама.

– Да, результат очень даже поражает. – Ева засунула руки в карманы и вновь окинула взглядом ряды покойников. – В общем, мне нужно буквально все. Даже самая последняя мелочь, какую ты только нароешь.

– Ты считаешь, что это лишь начало?

– Кто знает? Если, конечно, мы не имеем дело с извращенным способом самоубийства и тот, кто его совершил, сейчас лежит у тебя на столе. Если же нет… Если первая попытка удалась, зачем останавливаться на достигнутом?

– Будем надеяться, что это все же самоубийство и виновник у нас. Потому что в противном случае трагедия может повториться где угодно и когда угодно.

Да, человека могут убить где угодно и когда угодно, подумала Ева, подъезжая к управлению. За годы работы в полиции она насмотрелась всякого, на что только способны люди по отношению к себе подобным, движимые ревностью, деньгами, жаждой власти или мести. Или даже без всякой причины. Увы, массовое убийство таило в себе нечто куда более темное и страшное. Тем более если чей-то извращенный ум превратил несчастных жертв в орудия убийства.

Моррис прав. Это по части Миры. И чем раньше они задействуют ведущего психоаналитика управления, тем лучше. Посмотрев на часы, Ева покачала головой. Черт, придется звонить доктору Шарлотте Мире домой.

– Ева? – На экранчике линка возникло хорошенькое личико доктора Миры. – Я тебе зачем-то нужна?

– Имел место странный случай.

– Да, я видела новостные сводки. Массовая смерть людей в баре в деловой части города.

– Да, он самый. Извини, что вынуждена беспокоить после работы, но ты мне нужна в управлении. Здесь состоится брифинг. Уже введен режим секретности. Обещаю, что долго мы тебя не задержим, но в данный момент ты нужна срочно.

– Сейчас буду. Ждите.

– Жду. – Ева подумала про Денниса Миру, про его разные носки и добрые, очень добрые глаза. – Кстати, мистер Мира дома?

– Да, конечно. Где же ему еще быть?

– Пусть он сегодня на всякий случай никуда не выходит. Так сказать, мера предосторожности.

– Ева, неужели все настолько опасно?

– Пока не знаем. И в этом вся проблема. Все остальное узнаешь на брифинге.

С этими словами она отключилась, а в следующее мгновение ей в голову пришла новая мысль: ее подруга Мэвис и ее малыш Леонард! Нужно немедленно ее предупредить, чтобы они не выходили из дома. Да, но как долго?

Для очистки совести Ева, как только поставила машину в гараже управления, отправила подруге коротенькое текстовое сообщение:

Не могу говорить, не могу объяснить. Просто сиди дома. Я тебе позвоню.

Затем она подумала об огромном городе и миллионах людей в нем. О тех, что сейчас сидят в барах, ресторанах, театрах, ходят по торговым центрам, едут в автобусе, поезде, метро.

Их всех никак не защитить. Их нельзя было защитить и раньше. И если только это не самоубийство и самоубийца не лежит в морге у Морриса, в любую минуту можно ожидать новых жертв.

Где угодно, когда угодно.

3

Не обращая ни на кого внимания, она зашагала прямиком к себе в кабинет и сделала то, чего не делала почти

никогда: закрыла дверь.

Оказавшись внутри крошечного помещения с единственным узким окном, Ева тяжело опустилась на стул и даже оставила без внимания мигающий огонь линка на ее рабочем столе.

В течение пятнадцати минут – если это ей, конечно, удастся – хотелось бы сосредоточиться на том, что уже известно, на том, что она видела собственными глазами. Еще раз мысленно пройтись по деталям, разговорам, попытаться извлечь из слов скрытый смысл.

И Ева сосредоточилась. Она прокручивала события взад и вперед, рассматривала их в разных ракурсах, уточняла время. Вскоре пришло текстовое сообщение от Пибоди – напарница была уже на пути в управление.

Поскольку времени перед брифингом было в обрез, Ева быстро распечатала кадры места происшествия и снимки отдельных жертв. Затем, проверив входящие сообщения, добавила имена опознанных жертв и выживших.

Нужно поставить в известность родственников, подумала Ева. Да, задача не из легких. И ляжет она на ее плечи.

Раздался стук в дверь, но она даже не подняла глаз, лишь приготовилась наброситься на вошедшего. Увы, им оказался Рорк, и она поспешно прикусила язык.

Вид у него был такой же подавленный, как у нее самой.

– Мне сказали, что ты вернулась, – пояснил он. – Хотел бы выпить настоящего кофе, а не той бурды, какой меня поили твои коллеги.

С этими словами Рорк подошел к кофейному автомату и, видя, что ее стол пуст, запрограммировал приготовление двух чашек напитка.

Рорк знал, что она держит запас хорошего кофе. Того самого, с помощью которого он добился ее взаимности.

– Я знаю, что ты занята, – виноватым тоном произнес он, ставя чашку с дымящимся кофе рядом с ее компьютером.

– Тут все заняты.

– Мы не можем сказать тебе ничего сверх того, что ты уже знаешь. – Рорк посмотрел на кадры, которые она начала сводить по порядку, и вздохнул: – Можем лишь подтвердить время, когда все началось, сколько длилось побоище плюс тот факт, что оно было ограничено помещением бара. Там стоял жуткий ор, – добавил он. – Кричали все.

– Я могла бы тебе сказать, что тебе нет необходимости этим заниматься.

– Верно, могла бы.

– Но я этого не сделаю.

– Да, так будет лучше. Как-никак бар принадлежит мне, но это не главное. Можно даже сказать, сущая мелочь, и она не играет роли.

– Этого мы пока не знаем. Вполне возможно, что главной целью был ты. Вдруг это месть со стороны того, кто имеет на тебя зуб?

Рорк рассеянно пригладил волосы.

– Ты так не думаешь. Потому что, будь это так, зачем было выбирать место, где я отсутствовал? Не проще ли было выбрать ресторан, где у меня была назначена деловая встреча, или, на худой конец, фойе моей компании? – Рорк подошел к окну и посмотрел на огромный муравейник под названием Нью-Йорк. – Нет, я здесь ни при чем. Ко мне это не имеет никакого отношения.

– Верно, шансы невелики, но сбрасывать эту версию со счетов тоже нельзя. Как и то, что причиной мог быть любой из посетителей. Или же никто. Прошло слишком мало времени. Кто-то – будь то одиночка или группа – еще может взять на себя ответственность за содеянное. Прислать нам сообщение или, что более вероятно, не нам, а каким-нибудь СМИ.

– Будем надеяться. – Рорк повернулся к ней спиной. – Ведь если кто-то возьмет это преступление на себя, у тебя хотя бы появится ниточка, за которую можно будет тянуть.

– Верно. А еще лучше, если бы мы нашли на ком-то из жертв предсмертную записку. Или же на работе или дома.

Даже стоя к ней спиной, Рорк представлял ее лицо в эти минуты. Ему было достаточно ее голоса, ее интонаций.

– Но ты в это не веришь.

– Я не могу безоговорочно это отмести. Тем более что это был бы лучший ответ.

– Мы с тобой оба циники, ты и я, и знаем, ответов на блюдечке с голубой каемочкой никто никогда не преподносит.

Она могла бы сказать ему то, что сказала бы считаным единицам.

– Это только начало. Я поняла это сразу, как только вошла туда. Еще до того, как поговорила с теми, кто остался в живых. Теперь этим несчастным до конца дней жить с этим кошмаром. Готова спорить, что практически все они убили своих друзей или знакомых. Может, даже своих любимых. Когда до них наконец дойдет правда, каково им будет с этим жить?

Боже, какая жестокость, подумала Ева, какая извращенная жестокость!

– Одно дело – убить кого-то, защищая себя и своих близких. Даже с этим потом жить нелегко. После брифинга мы должны оповестить родных погибших людей. К утру несколько десятков семей уже будут в трауре. Так что тот, на чьей совести этот ужас, наверняка уже празднует свой успех.

Рорк повернулся к ней, потому что знал, так ей станет легче. Даже если сама она отказывалась в этом признаться.

– Фини уже начал опознание тех, кого засняла видеокамера?

– Когда я от них уходил, он уже поручил кому-то это дело. По идее, это нетрудно сделать в отношении двух молодых женщин. Их лица хорошо видны, так что их имена будут известны в самое ближайшее время. Сложнее с теми, кто выходил. Камере они были видны в лучшем случае в профиль.

– Женщины, которые вошли, больше оттуда не вышли. Они либо мертвы, либо в госпитале. Опознать их – пара пустяков.

Рорк легонько дотронулся до ее руки:

– Ты уже знаешь, как это произошло?

– Частично. Подробности сообщу на брифинге.

– Хорошо. – Он вновь отошел к окну, посмотреть на здания, улицу внизу, на машины. – Когда я рос в Дублине, там еще случались разборки между враждующими городскими бандами. Самыми упертыми, которые никак не могли остановиться. Время от времени гремели взрывы: взрывались самодельные бомбы, впрочем, не слишком надежные. Их могли подбросить в машину, в магазин, швырнуть из окна на прохожих. Люди привыкли к постоянному страху, научились с ним жить, ведь иначе нельзя было.

Рорк отвернулся от окна.

– Но то, что произошло сегодня… Это не укладывается ни в какие рамки. Никакая самодельная бомба не унесет жизни стольких людей.

– Мы пока воздерживаемся озвучивать версию терроризма.

По лицу Рорка промелькнула тень – уже второй раз за вечер.

– А что это, по-твоему, как не терроризм?! Даже если повторений не будет, это терроризм, чистой воды терроризм! Если же это повторится – и даже если нет, – тебе придется иметь дело с людьми из бюро.

Ева спокойно выдержала взгляд Рорка, а про себя подумала, что его ярость бушует сразу на двух уровнях.

– Если до этого дойдет, не волнуйся, я как-нибудь справлюсь. Они не слишком меня волнуют.

Рорк подошел к ней и взял за руку:

– Если до этого дойдет, я тоже не стану тебя волновать.

Ева подумала о том, сколько он сделал лишь для нее одной. Ради нее он подавил в себе жажду мести по отношению к агентам внутренней безопасности. Агентам, которым было наплевать на крик и плач маленькой девочки в Далласе, на ее мольбы о помощи, когда родной отец избивал и насиловал ее. Он не стал мстить, потому что она этого не хотела.

– Ни в будущем, ни в прошлом, – сказал Ева, пожимая его руку. – Я тоже не стану тебя волновать.

– В тебе еще жива боль от того, что случилось всего несколько недель назад. Хотя ты и стараешься не показывать вида, моя дорогая Ева, но я вижу тебя насквозь. Переживать за тебя – часть моей работы. Если не веришь, загляни в свои знаменитые Правила Брака.

– Что ж, значит, придется заняться и этим тоже. Но пока мне нужно в конференц-зал. Не

знаю, как мы разгребем весь этот ад.

– Я помогу тебе.

Когда они вошли в конференц-зал, Пибоди уже начала брифинг.

– Твоя дверь была закрыта, – сказала она Еве, – и я решила начать без тебя. У меня уже есть хронометраж. И полный список жертв. Сейчас напечатают фото жертв и места происшествия.

– У меня они уже готовы.

– Понятно. – Пибоди на секунду слегка расстроилась. – Ну ладно, я их потом сверю. Кстати, у нас еще один труп. Умер один из тех, кого прооперировали. Остальные живы. По крайней мере, один очень даже ничего, вторая тоже пока держится, хотя врачи не дают никаких гарантий. Они по-прежнему борются за жизнь того парня, что ждал своей очереди в предоперационной, когда ты там была. Тот, что был в коме, так из нее не вышел. Но я все же сумела поговорить с одним парнем. Деннис Шерман. Он потерял глаз. Он работает в «Капли Дайнемикс». В том же здании, только на другом этаже, что и фирма, где работала Чи-Чи Уэй.

– Да, мир тесен, – пробормотала Ева.

– Ага, большой город, но состоит из районов, где все так или иначе пересекаются. Так что ты права.

– Готова спорить на что угодно, что Шерман частенько наведывался в этот бар.

– И ты не ошиблась, – подтвердила Пибоди. – Он завсегдатай заведения. Сегодня вечером он заглянул туда после работы с парой коллег. Но те ушли раньше, он же решил посидеть еще немного, поболтать с барменом. Поскольку он там зависает часто, то они хорошо знают друг друга и любят потрепаться про спорт. В общем, насколько Шерман помнит, все было нормально. Они говорили о какой-то игре, как вдруг бармен разбивает о стойку бутылку и острым горлышком тычет ему в лицо. Что было дальше, он плохо помнит, но я все равно записала. По его словам, бар внезапно наполнился водой, повсюду плавали акулы. Они кружились вокруг него и глотали кровь, что стекала по его лицу. Он был вынужден от них отбиваться, пытался заколоть их.

– Ты узнала имена его коллег?

– Да. Я узнала все, что могла, но врачи не дали мне с ним долго говорить. Кстати, знаешь, кто не выжил? Тот самый бармен. – Пибоди посмотрела на Рорка: – Сочувствую.

– Я тоже.

– Давай приготовим распечатки. Кстати, неплохо бы вывести их на экран, но чтобы я одновременно могла легко вытащить любой кадр из тех, что распечатала с диска.

– Я тебе помогу, – пообещал Рорк.

– Есть что-нибудь от Морриса? – поинтересовалась Пибоди, когда они с Евой приготовили доску со снимками побоища.

– По его словам, они вдохнули какую-то гадость, гремучую смесь психоделиков.

Пибоди замерла как вкопанная.

– Так это было в воздухе?

– Да, и еще возможно, контакт с кожей. Но подробности пока не известны. В лаборатории над этим работают. Это, так сказать, наша следующая остановка после брифинга.

Процесс опознания оказался долгим. Потребовалось время, чтобы совместить имена и лица, разместить на доске распечатки с изображением кровавых сцен. Ева почти закончила, когда дверь открылась.

Как оказалось, вошел ее непосредственный начальник. Она тотчас вытянулась в струнку:

– Сэр, подготовка к брифингу почти завершена.

– Лейтенант, ваш рапорт был краток, но информативен. Благодарю вас.

– Я старалась как можно быстрее снабдить вас ключевыми фактами. Мы все еще…

Он поднял руку, приказывая ей замолчать, затем шагнул к доске с развешанными распечатками. От Евы не скрылось, как напряглось его крупное, сильное тело. Широкое темное лицо словно превратилось в каменную маску. Ей почему-то бросилась в глаза седина в коротко стриженных волосах. Коммандер Уитни рассматривал распечатки, и казалось, будто складки, что залегли в уголках его рта, с каждой секундой делались все резче и глубже.

Каждый квадратный дюйм мощной фигуры коммандера Джека Уитни говорил за себя, и каждый дюйм нес на себе груз ответственности.

– И все это менее чем за пятнадцать минут?

– По нашим прикидкам, всего за двенадцать, сэр.

– Восемьдесят две жертвы?

– Восемьдесят три. Еще один только что умер в больнице, сэр.

Уитни продолжал молча изучать распечатки. В следующую секунду дверь открылась, и внутрь – в элегантном голубом костюме – вошла доктор Мира. Она пересекла зал и встала рядом с Джеком Уитни.

– Спасибо, что откликнулись на нашу просьбу, доктор Мира.

Та еле заметно кивнула.

– Я прочла предварительный рапорт. – Она повернулась к Еве: – И ценю, что вы пригласили меня.

Постепенно конференц-зал начал наполняться людьми. Пришли Фини, МакНаб и детектив Кэллендер из следственного отдела, Трухарт, Бакстер и все остальные. Перед тем как занять свое место, каждый быстро пробежал глазами распечатки. Редкий случай: в зале, полном копов, стояла гробовая тишина.

«Пора начинать», – шепнула себе Ева и вышла вперед:

– Сегодня вечером, вскоре после семнадцати тридцати, восемьдесят девять человек вдохнули некое вещество, которое, как мы смеем предполагать, было распылено в баре «Виски с содовой», расположенном в Нижнем Вест-Сайде. Данные, полученные от свидетелей, позволяют выстроить хронологию событий. Начальная точка – семнадцать часов тридцать три минуты, а конечная – примерно семнадцать сорок пять, когда, по нашим данным, скончалась последняя жертва.

Полицейские мысленно выполнили соответствующие вычисления. Было видно, что узкий временной коридор произвел впечатление даже на них.

– Нам до сих пор не известно, когда именно было распылено вещество, – продолжала Ева. – На данный момент мы точно знаем лишь то, что оно вызвало галлюцинации у всех восьмидесяти девяти человек, что находились в баре, и стало причиной их агрессивного поведения, вылившегося в массовое убийство. Находясь под действием психотропного вещества, люди набросились друг на друга. Восемьдесят три из них мертвы. Из шести выживших мы смогли опросить лишь троих. Показания всех троих схожи. Внезапный приступ головной боли, за которым последовали галлюцинации. Согласно предварительным данным врачей и патологоанатомов, вещество проникло в организмы жертв через дыхательные пути.

Ева быстро перечислила ингредиенты ядовитого коктейля. Присутствующие дружно нахмурили брови.

– Большинство из вас уже собственными глазами видели, к чему это привело. Но теперь пройдемся по подробностям. Включите экран номер один и продемонстрируйте один за другим кадры один-восемь.

Ева подождала, пока на экране не высветятся нужные ей кадры.

– Наши следователи уже сумели свести воедино записи с разных линков, найденных в баре. Капитан Фини?

Фини надул щеки и поднялся со стула.

– Некоторые записи были сделаны до начала трагедии. Мы обнаружили одиннадцать линков, на которых имелись те или иные фрагменты, причем семь из них продолжали отправлять сигналы во время самой трагедии. На пяти из них вторая сторона уже выключила связь или же отправка информации осуществлялась посредством голосовой почты. Одна передача была сделана во Фрипорте, и мы попросили ее получателя прислать нам копию передачи с того конца линии. Поскольку получатель трансмиссии был в невменяемом состоянии, мы работаем с местным управлением полиции. Вторая передача предназначалась жителю Бруклина, допросить которого была отправлена детектив Кэллендер. Она только что получила от него линк.

Фини посмотрел на Еву.

Кэллендер, в ярко-красных облегающих

брючках и желтой рубашке, которая выгодно подчеркивала все ее выпуклости, нервно поерзала на стуле.

– Шульц Джейкоб, двадцать четыре года. Холост. Охотно пошел на контакт, однако хотя и не был в невменяемом состоянии, тем не менее находился под действием алкоголя. Шульц был уверен, что полученные им кадры, которые он воспроизвел для меня в своем доме, – это розыгрыш кого-то из друзей. Я не стала его разубеждать.

С этими словами она снова поерзала на стуле, и черные локоны, будто атомный гриб, колыхнулись вокруг ее головы.

– Он был пьян, лейтенант. Нужно изрядно набраться, чтобы решить, будто кровавое зрелище на его линке – это чей-то черный юмор.

– Хотелось бы взглянуть.

Кэллендер кивнула и встала с места:

– Мы сделали копию. Сам линк запечатан и внесен в список вещдоков.

С этими словами она подошла к компьютеру и вставила в него диск.

– Вывести на экран, лейтенант?

– Да, на экран.

– Жертва на экране – это Лэнс Эбрамс, двадцать четыре года. Он у нас числился под номером двадцать девять.

Кэллендер отступила от экрана, на котором появилось молодое симпатичное лицо, чтобы присутствующие в зале смогли познакомиться с содержанием линка.

– Эй, Джейк, как дела?

– Отходняк. Думал, займет полдня, а он, сука, растянулся на полтора. А вот внутрь лилось без проблем.

– Это точно. Я тут тоже зашел пропустить пару стаканчиков. Кроме того, у меня встреча с одной блондинкой. Ну, ты помнишь, я тебе о ней рассказывал.

– Это которая с большими сиськами? Если будет невмоготу, дрочи.

– Ты лучше меня слушай. У нее есть подружка. Как тебе это? В общем, мы с ней наведались в парочку клубов, хавчик был очень даже приличный. Кстати, она поругалась со своим дружком. В общем, телочка самый сок. Пора брать.

После этих слов послышался долгий булькающий звук. Не иначе как, решила Ева, говорящий решил отправить внутрь очередную порцию пива.

– И ты хочешь, чтобы я приехал к тебе лишь за тем, чтобы ты смог ее трахнуть?

– Говорю тебе, у нее есть подружка.

– А у нее сиськи какие?

Эбрамс поморщился и прижал пальцы к виску:

– Черт, голова болит. Так ты приедешь или нет?

– У меня есть выпивон, «травка», а до получки в кармане ни шиша. Давай лучше привози их ко мне. Обещаю, что оттянемся по полной.

– Придурок! – Симпатичное лицо на глазах превратилось в злобную гримасу. – Гребаный придурок – вот ты кто… Пистон тебе в жопу!

– Ну, мой пистон еще при мне, – спокойно отреагировал его собеседник. – Да и руки у меня не из жопы растут.

– Пошел ты знаешь куда! Сейчас мы привалим к тебе, и тогда я размажу тебя по стенке, урод гребаный.

– Ну-ну, ты и твоя армия ниндзя. Главное, перегони мне фотку этой самой подружки. Хочу заранее посмотреть, встанет у меня на нее или нет. Эй, приятель, а что там у вас за вопли такие? Ты где? В каком-то садо-мазо клубе?

– Они уже здесь!

Позади Эбрамса фонтаном брызнула кровь. Кто-то пробежал мимо. На экране промелькнули похожие на когти хищника руки, и по лицу Эбрамса побежали ручейки крови.

– Они пришли за нами! – истошно выкрикнул парень.

– Эй, кто это там? – В голосе Джейка послышалась озабоченность. Теперь изображение на экране сменило ракурс. По всей видимости, линк был повернут вниз, потому что в кадре мелькали в основном ноги или же туловища тех, кто ползал по полу, то исчезая из кадра, то вновь появляясь. – Эй, приятель, это что за спектакль? Отпадная чернуха! Эй, ты где? Может, я все-таки к тебе прилечу? Эй, Лэнс! Слышишь ты меня? – В кадре возникла женщина, сжимающая обеими руками рану на горле. Джейкоб расхохотался. В следующий миг кто-то зацепился за нее и упал. Сверху тотчас посыпались удары. Кто-то принялся избивать несчастную ножкой стула.

– Черт, вот невезуха. Нужно пойти поссать. Щас вернусь.

С этими словами Джейк отключился, и экран погас.

Фини прочистил горло.

– То же самое записано и на линке жертвы, но в данном случае есть также видеокартинка. Мы соединили несколько других до того момента, как передача была прервана. Нужно еще раз крайне внимательно прослушать аудиоряд. Вдруг удастся выявить ключевые слова или же алгоритмы. Но из того, что у нас есть, эта запись самая информативная. Если хотите, могу показать вам остальные.

– Это может подождать. Подготовьте мне копии обеих. Пока что нам неизвестны две вещи – способ распыления и мотив. Мы также не знаем, живы ли те, кто распылил в баре вещество, и входило ли в планы этих людей остаться в живых.

– Ты хочешь сказать, что это могло быть извращенное самоубийство? – спросил Бакстер.

– Некоторые не любят умирать легко и в одиночку. Впрочем, эта версия в самом конце списка. Лучше вспомните реакцию Шульца. Чернуха, решил он, розыгрыш. Что не мешало ему, однако, с замиранием сердца следить за тем, что творилось на экране. Так кто все-таки за этим стоит? В любом случае готова спорить на что угодно, что они довольно посмеивались и потирали руки. Не исключаю, что им нужен был кто-то конкретный. Но чтобы за десять минут перебить восемь десятков человек? Они явно спешили. Доктор Мира, вы согласны с моим предположением или у вас есть другое мнение?

– Пожалуй, я соглашусь. Убить столько людей за такое короткое время, причем не просто убить, а манипулировать ими, как марионетками. Свои руки им явно пачкать не хотелось.

С этими словами Мира спокойным взором еще раз окинула распечатки.

– Самые обыкновенные люди, – добавила она, – пришедшие после работы в самое обыкновенное место. Преступник или преступники явно вообразили себя Господом Богом, причем богом злобным и мстительным. А еще проницательным, методичным… социопатом. У них наверняка есть подавляемые агрессивные склонности. Думаю, для них это был спектакль, перформанс, как выразился молодой человек. Преступник наблюдает, но не чувствует причастности, а если и чувствует, то лишь поверхностно. Он – или, возможно, она – все планирует и продумывает, но при этом любит рисковать. Возможно, он завидует людям, которые приходят в бар, чтобы пообщаться друг с другом после рабочего дня. Не исключаю, что у него имелась конкретная мишень или же он затаил обиду на весь бар как на место встреч.

– Он наверняка знаком с тамошними порядками и в курсе, что вечером бывает «счастливый час».

– Верно, – согласилась Мира и положила ногу на ногу. – Он явно оказался там не впервые и не случайно. Если, конечно, – повторяю, вероятность этого ничтожно мала – это не был некий извращенный метод свести счеты с жизнью. Если так, то ему не откажешь в самообладании. Он наверняка оттуда ушел. Не мог же он остаться и наблюдать за тем, что случилось по его вине. Чего он достиг… Впрочем, этого невозможно не увидеть. Думаю, он с рвением религиозного фанатика будет отслеживать сообщения в прессе. И наверняка попробует каким-то боком вписаться в эту историю. Ему захочется ощутить причастность, нет, не к жертвам, а к власти над ними.

– И повторит этот кошмар он еще раз.

– Да, причем в более крупных масштабах. Попробует охватить, если можно так выразиться, больше людей. У него наверняка есть нечто вроде подпольной лаборатории, где он готовит отраву, свое жуткое зелье. Не удивлюсь, если он ее заранее на ком-то протестировал. Например, на лабораторных животных. Проводи он опыты на людях, мы бы уже наверняка о них знали. Так

что это, по всей видимости, его первый крупный эксперимент на них.

– Здесь вполне могут присутствовать политические мотивы, – предположил Уитни.

– Не исключено, – согласилась доктор Мира. – Тем не менее основной профиль остается тем же, имеем мы дело с одиночкой-социопатом или с организацией. С той разницей, что во втором случае они наверняка заявят о причастности к содеянному. Таким обычно необходимо внимание, а также платформа для трансляции идеи, в которую они свято верят. Однако то, что с момента преступления прошло уже несколько часов и никто не взял на себя ответственность, существенно снижает вероятность второго сценария. Чем дольше молчит преступник, тем выше вероятность, что мы имеем дело с одиночкой. Либо с крайне малочисленной группой, не имеющей конкретных политических целей.

Доктор Мира еще раз внимательно посмотрела на доску с распечатками.

– Он сделал мощное заявление. Это публичное место, открытое для людей, для свиданий и встреч. И он убивает их с расстояния. Ему нет необходимости это видеть, чувствовать, осязать.

– Он лучше, чем они, – предположила Ева.

– Да, основной состав его жертв – это «белые воротнички». Менеджеры, сисадмины, личные секретари. Короче, «офисный планктон». Он работает или вместе с ними, или на них. Он их знает. По всей видимости, он работал или до сих пор работает где-то поблизости, в этом же районе. В том самом, который каждый вечер поставляет в бар посетителей, или же работает или работал в этом баре. Возможно, его уволили или обошли при повышении.

– Я уже проверил бумаги на предмет увольнений, – подал голос Рорк. – Ни единого случая, с тех пор как я приобрел это заведение. Я сохранил полностью старый персонал. Менеджер справляется со своими обязанностями. Кстати, он здесь уже два года. Пришел еще до того, как бар стал моим. Сегодня его не было. Бармен, который также в числе жертв, был его заместителем.

– Следует допросить всех работников до единого, – заявила Ева. – Тех, кто сегодня не выходил на работу, потому что была не их смена, и тех, кто отпросился. Либо тех, кого нет в списке жертв, хотя официально они числились на работе. Кроме того, как только они будут опознаны, мы допросим тех троих, кого камера записала на выходе за считаные минуты до трагедии. И, разумеется, родственников, коллег и знакомых всех до единой жертвы, на что уйдет уйма времени. Каждый из вас получит группу жертв. Будете работать как поодиночке, так и в команде. Вы же поставите в известность родственников закрепленных за вами жертв, а также проведете необходимые опросы и заведете дело на каждого погибшего.

Каждый допрос, каждый отчет, каждый ваш шаг, любая догадка – иными словами, каждый ваш чих фиксируется, и один экземпляр обязательно мне на стол. Два других экземпляра – коммандеру и доктору Мире. Брифинги проводятся в восемь утра. Любые отгулы отменяются. Бакстер, Трухарт… – и Ева начала раздавать конкретные поручения.

Как только она закончила, с места поднялся Уитни:

– Лейтенант, если вам понадобятся еще люди, говорите. Выделим тотчас же. Хотя вы поступили совершенно правильно, введя режим секретности, долго его сохранять нет смысла. Уже есть первые утечки информации – слишком многие, в том числе гражданское население, так или иначе оказались причастны к расследованию. Наше управление и мэр выступят с официальным заявлением. Здесь мы и поставим точку, учитывая обстоятельства.

– Да, сэр. Согласно профилю преступника, составленному доктором Мирой, тот жаждет внимания со стороны СМИ. Это на какое-то время его удовлетворит, мы же получим возможность вычислить круг подозреваемых. Либо, наоборот, окрылит, и тогда он нанесет новый удар, куда более грандиозных масштабов.

– Согласна, – кивнула Мира. – Если вы не против, я готова помочь вам и вашему секретарю по связям с общественностью в составлении текста заявления. То, как оно будет звучать, многое значит. Если составить его грамотно, это поможет нам выиграть время, прежде чем он нанесет новый удар.

– Начинаем действовать немедленно. Говорите, что нужно, – сказал Уитни, обращаясь к Еве, после чего посмотрел на остальных. – Удачной охоты, – сказал он и вышел.

– А мы продолжаем работу. Все уведомления должны быть сделаны уже сегодня.

Она не допустит, чтобы люди узнали, что потеряли мужа или жену, мать или отца, ребенка, брата или сестру, от бездушного экрана.

– Как хотите, пейте кофе, курите, но чтобы допросы начались как можно раньше. Будьте готовы доложить результаты в восемь. А пока все свободны.

Ева повернулась к Пибоди:

– До окончания расследования – это наша комната для брифингов. Когда нас в ней нет, она должна быть заперта на замок. Проследи, чтобы это распоряжение выполнялось. Мы с тобой разделим уведомления. На всякий случай возьми с собой копа в форме. Такого, что умеет держать язык за зубами. Наши с тобой – первые двадцать пять жертв по списку. Возьмешь на себя двенадцать человек от конца. Когда освободишься, пробеги глазами отчеты – с места преступления, из морга, посмотри, что пришлют из лаборатории или от следственной группы. На их основе напиши свой собственный и пришли его мне.

– Будет сделано.

– Затем поспи и в восемь ноль-ноль как штык на брифинг.

– Я возьму с собой Кармайкла, если он еще…

– Если тебе нужен Кармайкл, бери его себе. Сейчас, правда, не его смена, но можешь ему свистнуть.

– Я так и сделаю.

Затем Ева повернулась к Фини, который подошел к ним, чтобы что-то сказать.

– Есть информация по двум женщинам, входившим в бар, – Фини скользнул глазами по распечаткам, и Ева сразу все поняла.

– Которые?

– Номер шестьдесят и сорок два. Хилли и Кейт Симпсон. Сестры. Хилли живет в Виргинии, вторая работает в «Моднице». Это магазин женской одежды буквально за углом от бара.

– Сестра, по всей видимости, приехала в гости. Зашли в бар, пропустить рюмку-другую, поболтать с друзьями сестры, которая Кейт. О боже!

– Возраст – двадцать три года и двадцать шесть лет, – добавил Фини и потер лицо. – От некоторых расследований устаешь, еще не начав.

– Зайди ко мне. Напою тебя кофе.

– Подумаю над твоим предложением, – сказал он и вытащил коммуникатор, по которому только что поступил сигнал. – Ага, что-то новое. Еще кого-то опознали. Пару, что вышла на улицу в семнадцать двадцать девять. Вернее, не обоих, а лишь ее. Шелби Карстейн. Работает в фирме «Стронгфилд и Кляйн».

– Там же, где и Брюстер. Тот самый, что остался жив.

– Вот и ее адрес.

– Пришли его мне. Хочу поговорить с ней.

– Уже отправил. Послушай, вряд ли мы скажем что-то новое, имея лишь линки, что уже есть, – сказал он Еве. – Дайте нам все гаджеты жертв, и мы все досконально изучим. Начнем с записных книжек, посмотрим, вдруг что-то удастся нарыть. Но если никто из них не был конкретной мишенью или же соучастником, то, боюсь, мы стреляем вслепую.

– Понятно. Я попробую потрясти лабораторию, вдруг у них есть что-то новое, после чего съезжу к Шелби Карстейн.

– Если я больше не нужен следственной группе, то поеду с тобой, лейтенант, – предложил Рорк.

– Лейтенант, прошу меня извинить! – В конференц-зал вновь вбежал Трухарт. – Тут у нас пара-тройка человек, которые утверждают, будто были в баре и оставили там своего коллегу. Третий

утверждает, будто он менеджер заведения.

– Где они сейчас?

– Дежурный сержант решил, что их лучше развести. Двоим он велел подождать в холле. Менеджер находится в комнате для допросов.

– Твой сержант был прав. Я сначала допрошу двоих, затем займусь менеджером.

– А я пока займусь уведомлениями, – подала голос Пибоди. – Начну с конца списка. Если допрос займет много времени, пойду по списку дальше, пока ты не вернешься или я не закончу.

– Разумно, – согласилась Ева и, не сводя глаз с доски, увешанной фотографиями, добавила, обращаясь к Рорку: – Ты тоже можешь пойти в фойе, но только войдешь туда один, без меня, и сядешь где-нибудь рядом. У тебя зоркий глаз и острый нюх. Оцени их со стороны, пока я буду разговаривать с ними. Затем сделаешь то же самое в отношении своего менеджера, но только из-за зеркальной перегородки. Как хорошо ты его знаешь?

– По большому счету, почти никак не знаю, – признался Рорк. – Общался с ним в основном, когда заведение переходило из рук в руки. Как бывает в таких случаях, мы провели рутинную проверку – кто такой, где родился, где учился и так далее. Я также тесно общался с другими работниками, чтобы получить представление, с кем имею дело. За ним ничего криминального не числилось. С тех пор я практически не имел с ним никаких личных контактов, поскольку не видел в том необходимости. Все отчеты он пишет на имя координатора, который отвечает за бар.

– Не исключаю, что придется побеседовать и с координатором.

– Нет проблем. Скажи когда, и я устрою такую встречу.

– Войди первым. Возьми себе кофе и…

– Только не там! – Рорк вымучил подобие улыбки. – Не волнуйся, я знаю, как мне себя вести.

– Уговорил. Я приду через минуту.

Вместо одной она дала Рорку три минуты, после чего вошла сама.

Несколько копов рискнули взять себе по стаканчику водянистой коричневой бурды из торгового автомата. Рорк – с бутылкой воды и компьютером – устроился за столиком рядом со стульями, на которых сидели двое свидетелей.

Вид у обоих был усталый и недовольный. У женщины светлые волосы, каскадом спадавшие на плечи. На ногах туфли на плоской подошве, какие обычно надевают к повседневным брюкам. Тонкий свитер. На мужчине темные брюки, синяя рубашка и поношенные башмаки.

Ева дала обоим лет по тридцать с хвостиком. Мужчине – меньше, женщине – ближе к сорока.

На обоих не было деловых костюмов, а в руках – портфелей, но Ева тотчас узнала в них пару с видеозаписи на входе в бар. То, что они пришли сами, избавило полицию от необходимости устанавливать их личности.

– Лейтенант Даллас, – представилась Ева, подсаживаясь к ним. Оба тотчас выпрямили спины, сидя на жестких, пластиковых стульях.

– Нэнси Уивер и мой коллега Льюис Коллуэй. Я связалась с ним, как только услышала первые сообщения о том, что произошло в баре. Мы тоже там были, после работы. С нами было еще двое наших коллег – Джозеф Кэттери и Стивенсон Ванн. Я сразу же дозвонилась до Лью и до Стива. Кстати, Стив ушел из бара еще раньше нас. Ему нужно было успеть на самолет до Балтимора, где у него рано утром была назначена встреча. А вот до Джо я так и не дозвонилась. По словам Лью, тот все еще оставался в баре, когда он ушел оттуда.

Ева не стала перебивать собеседницу: пусть рассказывает. Между прочим, говорила она по делу, ничего лишнего – так обычно говорят те, кто привык выступать с презентациями. Разница заключалась лишь в том, что в отдельные моменты голос ее подрагивал.

Тем временем сама Ева переключила внимание на мужчину. Гладко выбритое лицо, прямые каштановые волосы.

– Вы работаете вместе?

– Да, в отделе маркетинга в фирме «Стивенсон и Рид». Мы только что завершили крупную рекламную кампанию. Мы пошли в бар, чтобы обсудить одну презентацию и немножко выпустить пар. Стив не мог оставаться с нами, потому что наутро у него была деловая встреча в Балтиморе.

– И во сколько вы пришли в бар?

– Где-то без четверти пять, если не ошибаюсь. Точно не помню. – Он посмотрел на Нэнси, в надежде получить подтверждение своим словам.

– Мы вышли из офиса примерно без двадцати пять, а до бара идти не более пяти минут. Я бы даже сказала, всего три. Стив ушел минут через пятнадцать. Я – минут в двадцать шестого. У меня в восемь было назначено свидание, и я хотела успеть домой. Переодеться, немного отдохнуть.

– Мы с Джо пропустили еще по бокалу, – добавил Коллуэй. – Его жена с детишками уехали погостить к родственникам, и я решил составить ему компанию, чтобы ему было не так скучно. Он предлагал переместиться куда-нибудь еще и поужинать, но, сказать по правде, мне уже хотелось домой.

С этими словами Коллуэй всплеснул руками, но затем вновь положил их на стол.

– Из-за нашей рекламной кампании мы все в последнее время много работали сверхурочно. Я чертовски устал. Когда Нэнси позвонила, я уже почти вырубился, сидя на диване. Я подумал, что Джо просто отключил свой линк, потому что завалился в какой-нибудь клуб. А вы как думаете?

– Продолжайте, Лью.

– Жена в отъезде. Обычно она держит его на коротком поводке, а тут… Сами понимаете, – добавил он едва ли не с улыбкой и даже слегка подмигнул. – Парню захотелось немного оттянуться. Но Нэнси забеспокоилась, и в конце концов забеспокоился и я.

– Все сообщения такие расплывчатые, отчего становится еще страшнее, – добавила Нэнси Уивер. – Мы были там, в этом баре. Какой-то репортер сказал, что там примерно семьдесят человек убитых.

– Нашла кому верить, – успокоил ее коллега и слегка похлопал по руке. – Можно подумать, ты не знаешь, как эти ребята любят все преувеличить.

– Там есть человеческие жертвы, – возразила она, и ее округлое лицо сделалось каменным. – Это не преувеличение. Но как такое могло произойти? Ведь это такое славное местечко! Очень приличное, не какая-то там забегаловка. Я даже как-то раз водила туда собственную мать! Боже, нам никто ничего не говорит, – пожаловалась Нэнси. – Сказали только сидеть здесь и ждать вас. Я поглощаю выпуски новостей, как ребенок конфеты. Вы ведь лейтенант из отдела уголовного розыска. Скажите, там кого-то убили?

– Скажу лишь то, что мне известно. Вечером в баре произошел трагический случай, повлекший человеческие жертвы.

– Боже! А наш Джо?

– Боюсь, вынуждена сообщить, что Джозеф Кэттери был опознан в числе жертв.

– Не может быть! – Коллуэй уставился на Еву, отказываясь верить собственным ушам. На какой-то миг его темные, почти черные глаза сделались совсем пустыми. – Боже мой, Джо? Неужели и он тоже? Но как? Он ведь просто сидел в баре с бокалом пива. Мы с ним пропустили всего по паре бокалов.

– Пока я не могу сообщить вам подробностей. Скажите лучше, когда вы уходили из бара, то не заметили ничего странного, подозрительного?

– Ничего, – прошептала Нэнси Уивер. По ее лицу катились слезы. – Абсолютно ничего. Это был «счастливый час», и все столики были заняты. Мы были вынуждены расположиться у стойки. Впрочем, есть мы не хотели и еду заказывать не собирались. Просто сидели у стойки и обсуждали презентацию, нашу рекламную кампанию. Говорили на профессиональные темы.

– Скажите, каждый из вас ушел поодиночке?

– Да.

– Да, – поддакнул Коллуэй. – Вернее, я вышел вместе с другим сотрудником нашей фирмы. Но не из нашего отдела. С Уислером, – добавил он,

обращаясь к Уивер. – Я не знал, что он тоже в баре. Просто столкнулся с ним на выходе. Спросил у него, как дела, после чего каждый пошел своей дорогой.

– Как он умер?

– Извините, мисс Уивер. Пока я ничего не могу вам сообщить.

– Но ведь у него жена, дети. Мальчик и девочка.

– Мы ей сообщим. Я же прошу вас не звонить ей до завтрашнего утра, пока мы не сделаем официальное заявление.

– Но ведь вы наверняка можете нам что-то сказать, – настаивал Коллуэй. – Вдруг мы сможем что-то сделать. Боже, Джо, ведь он был с нами в этом баре!

– Могу сообщить вам лишь то, что мы ведем активное расследование и в данный момент прорабатываем все возможные версии. Уже в самое ближайшее время будет сделано официальное заявление. Я бы хотела спросить у вас, не знаете ли вы кого-то, кто мог быть обижен на мистера Кэттери или же хотел ему отомстить?

– Что вы! Такое исключено! – воскликнула Нэнси Уивер и попыталась взять себя в руки. – Джо у нас образцово-показательный. Тренирует футбольную команду. Если у вас проблемы, он первый, кто придет на помощь. Он женат – причем это его первый и единственный брак – даже не помню уже сколько лет. Двенадцать, если не больше. Он никогда не забудет ваш день рождения.

– Да, его все любят, – подтвердил Коллуэй. – Что неудивительно.

– И как давно вы с ним вместе работаете?

– В январе будет девять лет, как я работаю в этой фирме, – сказала Уивер. – Джо пришел через несколько месяцев после меня.

– Я тоже там почти десять лет, хотя мы не всегда работали вместе, – уточнил Коллуэй. – У нас есть индивидуальные проекты, групповые проекты.

– А Стивенсон Ванн? Он тоже с вами?

– Он племянник гендиректора, – сообщила Уивер. – Стивенсон пришел к нам пять лет назад. Но он хороший работник. У него есть талант. Кстати, они с Джо очень дружны. Их сыновья примерно одного возраста. Стив разведен, но сын проводит время у него два раза в месяц. Стив и Джо любители поговорить о детях. Кстати, в баре без этого тоже не обошлось. О господи, кто сообщит Стиву?!

– Я, – пообещал Коллуэй. – Я ему скажу. – Нэнси Уивер взяла его руки в свои ладони, и он легонько их похлопал. – Я свяжусь с ним, как только мы освободимся.

– Скажите, а вы не заметили в баре кого-то еще из числа ваших знакомых?

– То есть? – Коллуэй растерянно заморгал.

– Вы только что сами сказали, что вышли с кем-то из знакомых. Были ли в баре другие, кого вы знали?

– Я? Честное слово, затрудняюсь сказать. В таких заведениях постоянно мелькают одни и те же лица. Это место пользуется популярностью не только у нас, но и у всех, кто работает по соседству.

– Мы сидели за стойкой, спиной к залу, – уточнила Уивер и на минуту закрыла глаза. – Я не исключаю, что там мог быть кто-то из знакомых, просто я их не видела. Если были, значит, они тоже погибли.

Взяв у них контактную информацию, Ева проводила их до дверей и подождала Рорка.

– Что скажешь?

– Женщина – особа эмоциональная, но умеет держать себя в руках.

– То есть владеет собой.

– Да, и он тоже.

– А чем занимается их фирма?

– Выпуском моющих средств – для промышленного использования. Для дома, для тела. Причем уже более ста лет. Солидные ребята. Кстати, можешь не тратить зря время. Уивер возглавляет отдел маркетинга. Ванн, Коллуэй и наша жертва работают под ее началом. Правда, Ванн отвечает за текущую кампанию, но под ее руководством. Коллуэй и Кэттери официально именуются ведущими специалистами. Уивер не замужем. В прошлом были два официальных сожителя. Ванн разведен. Коллуэй холост. Кэттери, как ты уже знаешь, женат, имеет двоих детей. У Ванна есть сын восьми лет. Того же возраста, что и у Кэттери. Но у того еще есть пятилетняя дочь. Уивер и Коллуэй бездетны.

– Из тебя вышел бы отличный помощник.

– Если тебе нужно что-то еще, скажи. Добуду из-под земли.

– Для первого раза достаточно. Скажи, ты ничего не заметил между Уивер и Коллуэем?

– Каких-то чувств? Нет.

– Я тоже не заметила. Однако он пришел, как только она ему позвонила. Это потому, что она его начальница, или потому, что они друзья? Ладно, это мы выясним.

Ева остановилась рядом с дверью комнаты для допросов.

– Что ты знаешь про этого парня?

– Девон Лестер, сорок три года. Второй брак – однополый, никаких детей. Работает в сфере ресторанного бизнеса вот уже двадцать лет. Начинал официантом, барменом, прошел все ступеньки карьерной лестницы. В этом баре вот уже два года. Небольшое криминальное прошлое. Подростком имел приводы в полицию. Проходил по делу о хулиганском нападении, однако обвинения были сняты, когда сумел доказать, что не был зачинщиком драки, а, наоборот, пытался разнять дерущихся. Производит пиво под собственной маркой, которое мы и продаем в этом баре.

– Иными словами, умеет смешивать ингредиенты.

– Можно сказать и так.

– Что ж, послушаем, что он нам скажет. Ты идешь в комнату для наблюдений.

– Как прикажете, лейтенант.

4

У Девона Лестера были рыжие, заплетенные в дреды волосы. Они образовывали нечто вроде огненного облака вокруг лица цвета отбеленной мешковины. У него была круглая, как пляжный мяч, голова и толстая, как ствол дерева, шея.

Глаза темно-карие, как изюмины, слегка навыкате.

Пальцы Девона отбивали по столешнице нервную дробь, в такт быстрому внутреннему ритму. Подметки его башмаков также барабанили по полу, отбивая особый ритм. Его легко можно было принять за «торчка», которому срочно требуется очередная доза, однако стоило ему встретиться с Евой взглядом, как дробь прекратилась.

– Вы коп мистера Рорка.

– Я коп управления нью-йоркской полиции.

– Я это и имел в виду. Я менеджер заведения. Мистер Рорк позвонил мне и сказал, что в баре неприятности. Что там погибли люди. У меня с собой полный список работников. – С этими словами Девон вытащил из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и, положив на стол, аккуратно его разгладил. – Может, вам это не надо, потому что вы его жена.

– Я сама себе хозяйка.

– Я хотел сказать… просто мне нехорошо. – С этими словами Лестер Девон потер широкими ладонями не менее широкое лицо. – У меня в голове не укладывается, как такое может быть. Он, то есть Рорк, толком ничего не сказал. Мол, у нас неприятности, погибли люди. И что я должен отправить ему список работников и их контакты, указать, кто работал в сегодняшнюю смену, а кто нет. Я решил, что произошла драка или типа того. Обычно у нас тихо, место в целом приличное. В общем, я так и думал, пока не услышал новости. И тогда позвонил Бидо.

Ева села на стул:

– Кто такой Бидо?

– Черт, я подумал, что вы знаете всех наших ребят. Это тот самый парень, который занимается баром.

– Мне казалось, баром занимаетесь вы.

– Я менеджер. Бидо – тот, кому я докладываю. Не стану же я каждый день дергать Рорка по разным мелочам? Рорк птица высокого полета, разве не так?

– Так.

– У нас свой порядок, кто кому подчиняется. Я докладываю Бидо, Бидо докладывает Рорку. Как в данном случае.

– Понятно.

– Угу. – Девон издал свистящий вздох, словно кипящий чайник, явно довольный тем, что прояснил этот пункт. – Так вот он, то есть Бидо, сказал, что бар кишит легавыми, так что дела, видать, паршивые. Хуже не бывает. Что там… – Он на минуту умолк и сглотнул комок в горле. – Что там восемьдесят покойников, если не больше. Покойников.

Это в моем-то баре! А мои работники? Он ничего не мог мне сказать про них. Я пришел потому, что хочу знать, что с моими ребятами. Я не могу до них дозвониться. Они не отвечают. Я должен знать, что с ними, что, в конце концов, там стряслось.

Девон продолжал бормотать, однако Ева воздала ему должное: из него не нужно было клещами тянуть информацию.

– Сегодня, как я понимаю, не ваша смена. У вас отгул?

– Да, я составляю график на две недели вперед. Но он гибкий, на случай, если кому-то что-то понадобится, например, выйти на работу в другую смену. У нас все всегда тип-топ, у меня замечательные работники. Ди Би сегодня приболел, это мой помощник. Я никак не могу с ним связаться. Сначала я поехал в бар, но там все опечатано, а возле двери дежурит коп. Там отказались разговаривать со мной, даже когда я сказал, что являюсь менеджером этого заведения. То есть они…

– Я вас поняла. Сегодня в баре «Виски с содовой» произошел инцидент, повлекший смерть восьмидесяти трех человек.

– Матерь Божья! – Лицо цвета выцветшей мешковины слегка позеленело. – Святая Дева Мария! Туда подкинули бомбу? Или…

– В данный момент ведется расследование, мистер Лестер.

– Мои работники. У меня здесь список их имен. Ди Би Грешем заболел. Эви Хайдельберг, это наш повар, Мэрилин Брикстон, старшая официантка…

– Спасибо, имена у меня уже есть. Когда я проверяла в последний раз, мисс Брикстон была на операционном столе. Эндрю Джонсон…

– Дрю. Мы зовем его Дрю. Это помощник на кухне.

– Он в коме. Оба лежат в клинике Трайбека.

Следующий вопрос Лестер задал не сразу:

– А остальные? Что с ними? У меня в эту смену работало девять человек.

– Боюсь, вынуждена сообщить, мистер Лестер, что в живых остались лишь двое, чьи имена я только что назвала.

– Нет, это какая-то ошибка. – Лестер отнял от столешницы пальцы. Впрочем, запястья остались плотно прижаты к ней, как будто его рукам требовался якорь. Голос его, однако, прозвучал вполне рассудительно. – Это ошибка. Не хочу проявлять неуважение к вам, миссис Рорк, но…

– Лейтенант Даллас.

– Какая разница. – В следующий миг его было не узнать. Подобно молнии в его глазах вспыхнула ярость, а вслед за ней промелькнул страх. – Семеро моих работников не могли умереть. Такого быть не может.

– Позвольте мне выразить соболезнования, мистер Лестер. Я понимаю, что в такое трудно поверить и еще труднее принять.

– А кто вам сказал, что я это принимаю? – Он вскочил на ноги: – Вы меня поняли? Это невозможно принять! Я хочу поговорить с вашим начальством!

Ева поднялась вслед за ним.

– У меня только что состоялся брифинг с начальником управления и следственной группой, которой поручено расследование. Которое, между прочим, возглавляю я. И я говорю вам – семеро из ваших работников мертвы. Двое находятся в больнице, и я не советую вам слишком уповать на то, что они выживут.

– Вы несете бред!

В дверь постучали. Приоткрыв ее не более чем на дюйм, Ева, к своему изумлению, увидела Рорка.

– Могу помочь, – предложил он, прежде чем Ева что-то успела сказать.

Она закрыла рот – что далось ей, честно говоря, нелегко – и впустила его внутрь. Стоило Рорку шагнуть в комнату для допросов, как стало ясно, что она поступила правильно.

Ярость в глазах Лестера моментально улетучилась, а страх уступил место скорби.

– Нет. Нет.

– Садись, Девон, садись.

Менеджер подчинился. Или же у него просто подкосились ноги, подумала Ева.

– Лишь Мэрилин и Дрю? А все стальные погибли? Все-все?

– И я хочу, Девон, чтобы ты помог лейтенанту. Она сделает все, что в ее силах. Ты же должен ей помочь.

– Ди Би собирался жениться. Он и его женщина вместе уже три года, и в мае у них свадьба. У Эви недавно родился ее первый внук. Катрина получила приглашение на прослушивание. Я даже поменял ей смену, чтобы она могла уйти в восемь и к нему подготовиться. Так что сегодня она вернулась бы домой рано.

Рорк молчал, давая Лестеру возможность выговориться. И хотя сам он лично не знал этих людей, в известном смысле они были и его тоже. Он на миг поднял глаза и встретился взглядом с Евой. Она поставила перед Лестером стакан воды.

– Скажите, что с ними стряслось? Прошу вас, скажите. Я ведь имею право знать, что там произошло.

– Пока я ничего не могу вам сказать. – Ева снова села. – Зато должна задать вам ряд вопросов.

– Ну хорошо, задавайте.

– Вы сказали, что у вас слаженная команда работников, но все равно должны же быть трения. Вам приходилось кого-нибудь наказывать? Или вмешиваться в чью-то перепалку?

– Послушайте… – Лестер рукавом вытер глаза и пару раз глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. – Вы ведь знаете, как бывает в жизни. Кто-то поругался с женой или бойфрендом, ну или с кем там еще. Или же клиент попался вредный, такое тоже бывает. Это, можно сказать, часть нашего бизнеса. Но мои люди ладили друг с другом. Наш бар – хорошее заведение. Хорошее жалованье, хорошие чаевые. Если нужно поменяться сменой, пожалуйста, мы поменяем. Кому-то срочно нужен отгул, ничего страшного, заменим.

– А вас самих сегодня в баре не было весь день?

– Нет. Сначала отсыпался, потом мы с моим партнером пошли в галерею в Сохо. Он обожает ходить по выставкам. Пообедали в городе, походили по магазинам.

– Вам сегодня кто-то звонил с работы?

– Нет, сегодня никто. Хотя обычно звонят. Но только не сегодня. Мой линк звякнул первый раз, когда мне позвонил Рорк. Так что у нас с Квирком был на редкость спокойный денек.

– Скажите, а у вас не было конфликтов? В личной жизни или в баре?

– Ничего. Разве что пару недель назад повздорил с соседом. У меня дома была вечеринка, а он заявил, что она слишком шумная. Придурок. Его не выносит даже собственная жена.

– Его имя?

– Откуда мне знать! Просто очередной сосед-придурок, и все.

– Послушайте, мистер Лестер, я веду расследование трагедии, унесшей жизни нескольких десятков людей. И потому готова обсуждать даже соседей-недоумков.

Лестер назвал ей имя и адрес и снова уставился на свои руки.

– Извините, если я не проявил к вам должного уважения.

– Вы сегодня потеряли друзей. Если кому-то и требуется уважение, то в первую очередь им. Мне этого достаточно.

– Что теперь делать? – Лестер посмотрел сначала на Еву, затем на Рорка. – Я должен поставить в известность остальных работников. Мне поговорить с ними лично? Такие вещи не принято сообщать по телефону. А семьи? Я должен сказать им, что… Боже, Дрю до сих пор живет в одной квартире с родителями. Он еще почти ребенок.

– Семьи поставим в известность мы, – успокоила его Ева. – Можете не переживать по этому поводу.

– Девон, сейчас тебе лучше пойти домой, – негромко произнес Рорк, и Лестер поднял на него глаза. – Завтра ты захочешь поговорить с остальными работниками. Справишься один или мне прислать тебе в помощь Бидо?

– Я возьму с собой Квирка. Они его хорошо знают, в отличие от Бидо. Если, конечно, вы не возражаете.

– Поступай так, как тебе удобнее. Если что-то понадобится от меня, можешь обращаться напрямую. Кстати, как ты попал сюда?

– То есть?

– Как ты добрался до управления?

– На метро.

– Я скажу, чтобы тебя отвезли домой. На машине, – твердо произнес Рорк, не давая Девону возможности возразить. – Шофер будет ждать у главного входа. Назавтра я тоже выделяю тебе машину,

чтобы вы с Квирком могли быстро добраться, куда вам нужно.

– Спасибо, сэр.

– Не за что. Это были и мои люди тоже.

– Да, сэр, по-моему, вы правы.

Ева молча выпустила Девона и села напротив Рорка, который тем временем отдавал распоряжения водителю.

– На этот раз я не стану спрашивать у тебя твое мнение, – сказала она, когда он закончил.

– В таком случае я спрошу у тебя твое.

– Оно может тебе не понравиться.

– Можно подумать, такого не было раньше.

– Он знает в баре всех до единого. Мы оба знаем, что, когда работаешь с людьми, невозможно, чтобы всегда была тишь да гладь. Кто-то непременно начнет вас раздражать, выводить из себя.

– И человек в отместку решит отравить сразу всех, пойдет на массовое убийство? Ева, это чушь собачья!

– Я кое-что про него нарыла. Твой Лестер состоит в браке с Квирком Макбейном, учителем живописи. На первый взгляд все чисто и аккуратно.

– И поэтому ты его подозреваешь? Потому что все чисто и аккуратно?

– У него также есть брат, Кристофер Лестер. Химик, с целой вереницей букв после имени. Возглавляет одну крутую частную лабораторию. Инцидент произошел в день, когда у Лестера был отгул. Ему известны в баре все ходы и выходы, так что он в любое время мог подложить туда смертельное вещество. Не исключаю, что сработал какой-нибудь таймер. Мы пока ничего не знаем. Девон намерен лично известить остальных работников и привлечь к своей персоне внимание, оказавшись таким образом в центре событий.

– О господи!

– Подумай сам, зачем ему кому-то что-то говорить? Зачем это нужно? Не затем ли, чтобы увидеть реакцию родственников погибших? Он провел день в обществе преподавателя живописи. Прекрасное алиби. Готова спорить на что угодно, что нам его подтвердят и в Сохо, и в галереях, и в ресторане, где они обедали. Все чисто и аккуратно.

– То есть ты видишь в нем потенциального массового убийцу тех, с кем он бок о бок работал каждый день? Лишь потому, что его брат химик, а у него самого есть алиби.

– Ты слышал Миру? Я согласна с ее профилем. Убийца хорошо знает бар, либо работает, либо часто бывает в нем. Он постарается втереться в доверие и оказаться в центре расследования, что Девон Лестер, между прочим, только что сделал. Его реакция нажала на верные кнопки и на первый взгляд была вполне искренней. Но кто бы ни был убийца, в его планы наверняка входило поговорить с копами, с другими людьми, и он был готов к такого рода разговорам. Думаю, есть смысл принять все это во внимание.

– Ты права. Мне это не нравится. – Рорк поднялся на ноги и обошел комнату. – Но то, что погибло так много людей, перевешивает чашу весов. И что теперь?

– Хочу зайти в лабораторию, вдруг у ребят есть что-то новое. Если нужно, подтолкну Дикого.

– Хочешь сказать, дашь ему взятку?

– Нет, на этот раз воздержусь. Но если придется, неплохо иметь что-то в карманах, – добавила Ева и тоже поднялась с места. – Кроме того, хочу поговорить с Шелби Карстейн. Ведь она ушла из бара за считаные минуты до того, как разразилось побоище. Еще мне нужно все как следует обдумать и взвесить. И заодно узнать, как дела у Морриса.

– Я тебя подкину.

– Я так и думала. – С этими словами Ева вытащила телефон, чтобы связаться с Моррисом, и они зашагали в сторону гаража.

* * *

Дик Беренски, он же Дикий Дик и начальник лаборатории, сгорбившись, сидел перед компьютером, напоминая гаргулью. Его похожая на яйцо голова торчала из белого халата, наброшенного на ярко-оранжевую рубашку и обтягивающие брюки цвета спелой сливы. Ева поймала себя на мысли, что предпочла бы прожить всю жизнь, ни разу не увидев Дика в его обтягивающих брюках.

В ухе у него болталось золотое кольцо – новый штришок в его имидже. Костюм завершали модные туфли в тон брюкам.

Дик бросил на нее кислый взгляд:

– Я был в клубе. Сальса.

Ева тотчас поймала себя на новой мысли: никогда в жизни ей не увидеть его танцующим сальсу.

– Извини, что вырвала тебя. С другой стороны, восемьдесят три покойника бывают не каждый день.

– Это я просто к слову. Кстати, я бывал в том баре. У них классный «счастливый час».

– Но только не сегодня.

– Боюсь, что да. Токсины просто зашкаливают, причем во всех пробах. Но ты это уже и сама знаешь.

– Знаю и хочу узнать больше.

– Отправил курьера, получить образцы от тех, кто остался жив, чтобы у нас была смешанная группа. Могу предположить, что или те, кто приготовил этот коктейль, обращались с ним иначе, или же вещество по-разному проявляет себя, если мозг все еще функционирует и сердце бьется.

– Ну хорошо. И что в итоге?

– Да все то же. Быстродействующее средство. Как вошло, так и вышло. Обычно наркотики дают более длительный эффект. Согласись, кому нужен двенадцатиминутный кайф?

– То есть двенадцать минут подтвердились?

– Столько продлился эффект. Двенадцать минут плюс-минус минута, в зависимости от роста, веса, возраста жертвы, количества выпитого алкоголя, принятых лекарств или других веществ и съеденной пищи. Иными словами, мы имеем временной интервал от одиннадцати до пятнадцати минут, но средний показатель – двенадцать.

Дик на стуле подъехал ближе к компьютеру и пробежал длинными костлявыми пальцами по экрану.

– Я попробовал воссоздать эту заразу. И мне почти удалось. Сейчас я пытаюсь поточнее синтезировать парочку компонентов, но основа уже имеется.

– Ты умеешь делать такие вещи?

Дик ухмыльнулся:

– А что тут сложного? Сначала я решил сделать компьютерную реконструкцию, но с реальным веществом работать проще. Я синтезировал четыре микрограмма и заразил им парочку крыс. Так вот, эти голохвостые твари словно с катушек съехали. Зрелище малоприятное, скажу я тебе. Пару секунд я даже ржал над ними, но потом стало не до смеха.

– Они принялись убивать друг друга?

– Разрывать на части. Технологов, которые мне помогали, вывернуло наизнанку, едва успели бедняги добежать до туалета. В другой ситуации я бы их за это вздрючил. Но только не в этой. Даллас, такой гадости мы еще не знали.

– А теперь поподробней, если можно.

– В ее основе старая добрая ЛСД. Галлюциноген. Обычно его глотают или впрыскивают шприцем.

– Это я знаю, Дики.

– Да, но только эта гадость нетипичная. Согласен, ЛСД вещь ударная, от нее глюки о-го-го какие. Но от этой не просто глюки, а мегаглюки. Можно сказать, этот парень гений. Он в разы усилил ее действие. Сотворил этакий денатурат, который затем подсластил какой-то синтетической дрянью, над которой мы сейчас бьемся. Если добавить «Зевса» – пиши пропало. Крышу сносит моментально – галлюцинации, всплеск энергии, агрессия. А потом чуток грибочков – чтобы уж вставило по полной программе. Получаем двойной галлюциноген. Ну и для полноты счастья синтетический адреналин, чтобы удвоить выброс тестостерона. Теперь видишь, сколько всего намешано в одной понюшке. Кстати, едва не забыл про мышьяк.

– Яд?

– Харпо еще не начала заниматься волосами, когда мы прислали ей результаты токсикологического анализа. Она только потом обнаружила мышьяк. Дозы небольшие. Но в сочетании со всем, что я тебе назвал, тоже способны вызвать галлюцинации. В общем, смешай все до кучи и получишь гремучую смесь.

В течение двенадцати минут в голову будет лезть всякая гадость – и глюки, и паника, и обиды. Время воздействия на человека мы

рассчитали по длительности реакции у крыс. Возможно, нужно минуты три для того, чтобы вещество начало действовать, затем в течение двенадцати минут в голове полный хаос, после чего действие начинает ослабевать.

– Слабое утешение, – пробормотала Ева.

– А теперь хорошее. Если вы остались живы, оно не оставляет после себя перманентных нарушений – ни мозга, ни сердца, ни почек. Беда в другом: как только оно попало в вас, его сразу ничем не выведешь. Остается только рвать когти.

– Не поняла?

– Как я уже сказал, в этой гадости чего только не намешано. Но если вырваться на воздух – на свежий воздух, то его действие пройдет быстрее. Сейчас я пытаюсь вычислить, насколько быстрее.

– Есть какой-нибудь антидот или блокатор?

– Не знаю, можно ли такое блокировать.

– Мне казалось, что ты у нас мастер на все руки.

Дикий Дик посмотрел на нее колючим взглядом, насупил брови и задумался.

– Ладно, попробую.

– Думаю, у нашего преступника он точно есть.

Взятки бывают разные, подумала Ева. И если уколоть чье-то эго, это может сработать. Обычно срабатывает.

– Когда он создавал свою дрянь, то наверняка продумал, как самому не перерезать себе горло, если он по неосторожности вдруг вдохнет свое детище. Готова спорить, что у него своя лаборатория.

– Согласен, лаборатория вещь хорошая, но порой бывает достаточно нескольких колб, резиновых трубок и спиртовки. Да что там, я бы сварганил эту дрянь на собственной кухне, если бы не боялся, что у меня самого снесет крышу. ЛСД вещь коварная. Найти нужное сочетание, нужное соотношение – назовем это словом «рецепт» – все это требует времени, работы ума. Вот где проявился его гений. Как только создал рецепт, смешать все вместе – пара пустяков. Я заблокировал и зашифровал формулу. Убрал, так сказать, с глаз подальше. Такие вещи, как эта, лучше хранить в надежном месте, иначе будет страшно даже нос высунуть из дома.

* * *

– Он прав, – сказала Ева, садясь в машину. – Стоит произойти утечке, как всегда найдется желающий, и не один, повторить подвиг.

– В государственных лабораториях по всей планете хранятся вирусы, способные вмиг стереть человечество с лица земли.

– Ты это говоришь, чтобы поднять мне настроение или окончательно его испортить?

– Это я к тому, что наш мир не назовешь безопасным местом. Никогда им не был и не будет. Мы все ходим по лезвию бритвы, и ты это знаешь не хуже меня. И тем не менее мы живем. Спим, едим, делаем покупки, занимаемся любовью, как будто нам ничего не угрожает. И так всю жизнь.

– Неправда, время от времени жизнь подкладывает подлянку. Но давай не будем о печальном. Лучше поедем и поговорим с Шелби Карстейн.

* * *

Квартирка Шелби располагалась на третьем этаже дома без лифта. Лестница была узенькая, подъезд пропах – хотя и не противно – жареным чесноком. Пока они поднимались вверх, из-за дверей до них доносился детский плач, взрывы хохота телевизионной комедии и надрывные ноты, издаваемые музыкальным инструментом. Скрипкой, решила Ева.

Она отметила про себя, что на двери квартиры 3-С мелькал красный глазок сигнализации, однако не заметила ни сенсора для ладони, ни видеокамеры.

– Похоже, на личную безопасность здесь всем наплевать, – пробормотала Ева.

– Это довольно приличный район.

– В котором на каждом углу торгуют «дурью».

– Я сказал, «довольно» приличный, – улыбнулся Рорк. – Надеюсь, ты не собираешься лишать торговца его заработка.

– Борьба с наркошушерой – не мой профиль. – Ева постучала в дверь и собралась сделать это еще раз, когда в глазке мелькнула тень.

– Полицейское управление Нью-Йорка, – сказала она и показала жетон.

Лязгнули замки, и дверь приоткрылась.

Глядя на Шелби Карстейн, можно было подумать, что она только что встала после очень активного времяпрепровождения в постели. Халатик, который она подпоясывала на ходу, доходил ей до середины бедер. Ногти на ногах были выкрашены в ярко-оранжевый цвет. Спутанные волосы того же цвета обрамляли лицо, все еще полусонное от хорошего секса.

Она потуже завернулась в халат, хотя и не стала прятать участок покрасневшей кожи на шее – оставленное мужской щетиной раздражение.

– В чем дело, офицер? – спросила она слегка охрипшим голосом, переводя взгляд с Евы на Рорка. В ее зеленых глазах читалась смесь раздражения и любопытства.

– Вы мисс Карстейн?

– Да. И что из этого?

– Я лейтенант Даллас, а это мой консультант. Мы хотели бы поговорить с вами.

– И о чем же?

– О том, что произошло сегодня в баре «Виски с содовой».

– А, вот вы о чем. Послушайте, да, мы подрались. Но мы ничем не кидались и ничего не ломали. Я даже не стукнула эту безмозглую шлюху, хотя кулаки чесались. Лишь сказала ей, чтобы она проваливала куда подальше, пока я ей не врезала. Так что я лишь обложила ее трехэтажным матом, но не тронула ее даже пальцем.

– А что это за безмозглая шлюха, мисс Карстейн?

– Понятия не имею. Просто девка с большими сиськами. Роки сказал, мол, что с нее взять. Напилась и ведет себя как дура, но затем она двинулась на него и встала прямо перед моим лицом. – Шелби даже показала двумя пальцами, как именно, будто Ева не знала, где это находится. – Можно подумать, я испугалась ее больших пьяных сисек. Не на ту нарвалась, шалава!

– Мисс Карстейн, нам можно войти?

– Ради бога. – Хозяйка квартиры отступила назад. Томной сонливости на ее лице как не бывало. Ее сменила злость: – Роки! Живо выметывайся отсюда! Ко мне пришли копы, а все из-за той дуры блондинки в баре.

– Да ладно! – раздался мужской голос из комнаты, смежной с симпатичной гостиной. Путь в ту комнату можно было легко проследить по разбросанной на полу одежде и обуви, в частности, по мужским брюкам, рубашке и женской юбке.

Не нужно быть копом, чтобы моментально понять, что здесь и как, решила Ева.

Из соседней комнаты, поправляя на ходу пижамные брюки, вышел молодой мужчина – темные волосы торчат колючими рожками, на голом плече – свежий засос. Ага, у Роки здесь есть место в комоде и в шкафу, сделала она очередной вывод.

– Шелби, какого хрена!

– Давайте ближе к делу, – сказала Ева. – Ваше имя? – спросила она у Роки.

– Рокуэлл Детвейлер.

«Серьезно? – удивилась она про себя. – Рокуэлл?»

– Вы и мисс Карстейн сегодня вечером находились в баре «Виски с содовой», откуда ушли в семнадцать двадцать девять.

– В семнадцать двадцать девять?! – Шелби всплеснула руками: – Это надо же! Мы что, теперь живем в полицейском государстве? Я ничего такого не сделала!

– Верно, – поддакнул Роки. – Ничего такого.

– Ты подумал, что это смешно, – повернулась к нему Шелби и даже ткнула пальцем. – Когда Роки направился к барной стойке, эта потаскуха буквально повесилась на него. Он же решил, что это просто смешно. Даже когда она протиснулась к нашему столику и положила на него свой номерок, он все еще продолжал считать, что это так.

– У мужчин чувство юмора, как у подростков, – предположила Ева.

– Это точно, – согласился Рорк. – В этом наш шарм.

– Ну-ну, хорош себе шарм, – хмыкнула Шелби.

– Но ведь я его не взял! – Роки в умоляющем жесте вытянул руки. – Я не взял ее чертов номер!

– Зато ты расплылся в улыбке от уха до уха или ты уже забыл? Прямо у меня перед носом. – Пальцы в очередной раз указали, где находится этот

нос. – В общем, я сказала ей, чтобы она засунула этот номер себе в одно место, и если она сейчас не провалит, я за себя не ручаюсь. Возможно, при этом я опрокинула стакан и выплеснула пиво ей на туфли. Но боже упаси, чтобы я замахнулась на нее. Или на него, – она большим пальцем указала на Роки. – Я просто встала и ушла.

– Мы вместе ушли, Шелби, или ты забыла? Согласен, получилось глупо, – добавил Роки, обращаясь ко всем присутствующим. – Да, тогда мне действительно было смешно. Эта телка набралась в хлам, и да, каюсь, мне было приятно, что она обратила на меня внимание. Но это было смешно, потому что со мной была ты. Но ведь я ничего такого не сделал. Ведь я люблю тебя. Или ты не слышала, как я это сказал? Когда мы вышли и ты сказала мне, что я могу проваливать к ней и все такое, я ведь остался с тобой, бросился за тобой вдогонку. Вспомни, разве я не бежал целых три квартала, чтобы извиниться? Чтобы сказать, что я люблю тебя. Я понял это прямо на улице, на Кармин-стрит. Я люблю тебя, Шелби.

– О, Роки! – Гнев моментально сменился глуповато-блаженной улыбкой.

– Куда вы пошли, когда вышли из бара? – поинтересовалась Ева.

– Сюда, – ответила Шелби. Блаженная улыбка крепко приклеилась к ее лицу. – Мы вернулись сюда.

– И все это время были здесь, никуда не выходили? Не смотрели выпуски новостей, не пользовались линками?

– Мы были в некотором роде заняты, – уточнил Роки с такой же глуповато-блаженной улыбкой, как и у Шелби. – Послушайте, если нужно заплатить штраф, говорите. Я его заплачу.

– Никакого штрафа платить не надо. Но я бы советовала вам сесть, – сказала им Ева. То, что она намеревалась сообщить, моментально сотрет с их лиц любые улыбки.

* * *

Ничего, подумала она, откладывая в сторону рапорт Пибоди, когда они проехали в ворота. Ничего, кроме горя и растерянности родных. Ева окинула взглядом похожий на крепость дом. Теплый, приветливый свет в огромных окнах, излучавших спокойствие и благополучие.

Дом. Страшно подумать, сколько людей сегодня не вернутся домой.

– Слишком поздно для допросов, – пробормотала она, – особенно после шоу с участием Роки и Шелби.

– Зато как было весело! Особенно под занавес такого жуткого дня, как этот.

– Возможно. Да и не сделать этого было нельзя. Зато мы потеряли время. И теперь у нас его совсем нет, чтобы уже сегодня допросить друзей и коллег.

– А сколько времени имеется в нашем распоряжении?

Ева тотчас поняла, к чему он клонит.

– Не могу сказать, и в этом вся загвоздка. Надеюсь, что неделя, может, даже две. Но я бы на его – их – месте, я бы нанесла новый удар уже в ближайшие дни. Так сказать, заставила бы нас подергаться, поставила бы весь город на уши. Разве не в этом их цель? Паника, страх, насилие, смерть. Зачем слишком долго ждать? В общем, нужно подумать.

Она вышла из машины, благодарная ему за пиджак. Ясное небо, казалось, выпило из города остатки тепла. Осень, подумала Ева.

Дни теперь короче. Ночи темнее и длиннее.

– У меня кое-какие дела. – Рорк взял ее за руку и, почувствовав, что та холодна, легонько прикоснулся к ней губами. – Как только освобожусь, поговорю с Фини.

Они шагнули внутрь. В фойе их уже поджидал «манекен в черном» – домоправитель и вечный источник ее головной боли. У его ног сидел кот по кличке Галахед. Увидев их, кот, мягко ступая подушечками лап, подошел, чтобы потереться о ее ноги, затем о ноги Рорка, после чего вернулся на место.

– Я уже слышал, что передавали в новостях, – произнес Саммерсет без каких-либо преамбул. Ева приготовилась, что за этим последует колкость в адрес полиции, но этого, увы, не произошло. Зря она хмурила брови. – Подробности, ясное дело, не сообщаются. Но чтобы столько людей погибло в одном месте… Причем не просто в одном, а в том, которое принадлежит вам, – добавил домоправитель, обращаясь к Рорку. – Малоприятное известие.

– Для нас тоже, – ответила Ева и зашагала к лестнице.

Саммерсет в упор смотрел на Рорка:

– Они рассчитывали убить вас?

– Нет.

– Лейтенант не согласна.

Ева поймала на себе взгляды обоих – домоправителя и Рорка. В глазах последнего читалось предостережение.

– Я такого не говорила. Я думаю, что это маловероятно.

– Не пытайтесь успокоить меня, вы оба.

– Нет, дело не во мне. – Рорк пригладил волосы – первый признак того, что он нервничает. – Ева говорит, что это маловероятно, потому что она коп. Она должна рассмотреть все возможные версии, даже самые нереальные.

– А как они умерли? Впрочем, вскоре я это узнаю и без вас, – произнес Саммерсет, глядя на Еву. – В сводках уже начали говорить про какой-то яд, химическое вещество или вирус. Анонимные источники утверждают, что бар напоминал поле боя, усеянное трупами.

– Вот дерьмо, – буркнула Ева.

– Но ведь это все. – Рорк шагнул к ней, когда она выругалась снова. – Не глупи. Вскоре он сам все узнает. Более того, ему, черт возьми, полагается это знать.

– Черт возьми, но это мне решать, что и кому полагается знать о расследовании, которое веду я.

– Да, но ты расследуешь происшествие, которое имело место в принадлежащем мне баре. Сегодня в морге лежат мои работники. Так что право голоса есть и у меня тоже.

– Ты…

– Судя по тому, что ты всем недовольна, я делаю вывод, что ты давно не ела, – спокойно перебил ее Саммерсет. – Вернее, вы оба. Живо в столовую и садитесь за стол, как нормальные люди!

С этими словами он зашагал прочь. Кот, пару секунд подумав, увязался следом.

– Я иду наверх.

– Даже не думай. Сейчас твоей попке место за столом. – Рорк взял ее за руку, чтобы отвести в столовую.

Ева уперлась пятками в пол.

– Мне нужно работать. Черт побери, кто он такой, чтобы мне указывать? Кстати, ты тоже.

– Угомонись. Мы пойдем и сядем за стол, потому что он нас попросил. Скажи, когда он в последний раз тебя о чем-то просил? Ты помнишь такое?

Ева было открыла рот, чтобы огрызнуться, но поняла, что крыть нечем.

– Я тоже его ни о чем не прошу.

– Да, но когда ты вспоминаешь о том, что нужно поесть, тебя всегда ждет еда, твои вещи всегда выстираны, в доме образцовый порядок. Мы же воспринимаем это как должное.

– С какой стати ты вдруг распсиховался? Пару секунд назад ты целовал мне пальцы, а теперь вдруг орешь на меня?

– Потому что он нас ждал – с той самой минуты, как услышал сводки новостей. Я никогда не говорю ему, где я был и что делал. Я никогда не думал о нем, потому что для меня самое главное – это мой бизнес и ты.

И теперь ему было стыдно.

– Он наверняка уже навел справки и узнал, что с нами ничего не случилось. Но я должен был сообщить ему сам. Так что если я на кого-то и злюсь, то только на самого себя. Ты же просто попала под перекрестный огонь. А сейчас мы оба сделаем то, о чем он нас просил, а именно сядем и поужинаем. И расскажем ему все, что имеем право рассказать, потому что – нравится тебе это или нет – он тоже член семьи.

– Ну хорошо. Уговорил. Но только, если можно, побыстрее.

С этими словами Ева прошла в столовую. В камине догорал огонь, свечи наполняли комнату нежным, приглушенным светом. На столе уже стоял хлеб, источавший божественный аромат, масло, поднос с сыром. Винные бокалы искрились, фарфоровые тарелки сияли, серебряные подставки блестели.

В следующий миг в столовую, держа поднос с супницей, шагнул сам Саммерсет.

– Мне следовало

поговорить с вами раньше, – произнес Рорк.

– Полагаю, вам было не до меня, – надменно возразил Саммерсет.

– Тем не менее это некрасиво с моей стороны и глупо, – извинился Рорк.

Саммерсет лишь выгнул брови.

– Да, и то и другое.

– И мне стыдно.

– Я вас прощаю. – С этими словами Саммерсет снял с супницы крышку и принялся разливать по тарелкам суп. – А теперь ешьте.

– Это вам. Я сейчас принесу еще один прибор. Пожалуйста.

Что бы там ни произошло между ними, подумала Ева, Саммерсет согласно кивнул.

– Единственный, кто сегодня ел в этом доме, это кот, так что от супа не откажусь.

Саммерсет сел за стол. Рорк выскользнул из комнаты.

– Это я его задержала, – начала было Ева.

– Вам нет необходимости что-то объяснять. Обычно он старается держать меня в курсе дел. Ну а поскольку сегодня он этого не сделал, а сообщения поступали тревожные, я, разумеется, начал волноваться. Ешьте суп, пока он не остыл.

Да, как, однако, странно ужинать в обществе Саммерсета! Но суп и впрямь был хорош – теплый, густой, вкусный, он приятно согревал и желудок, и душу.

Вскоре Рорк вернулся, сел за стол и тоже налил себе супа. С ним было уже не так странно.

– Пока ситуация не прояснится, еще пару дней делайте все покупки по Интернету, – сказала Ева Саммерсету и потянулась за хлебом. В следующую секунду рука Рорка легла на ее руку. В его глазах она прочла благодарность.

– Ты думаешь, это терроризм?

– Вряд ли, по крайней мере, не в традиционном смысле. Но исключать такую вероятность нельзя. Вещество был распылено неизвестным лицом или группой лиц в баре, во второй половине так называемого «счастливого часа». Назовем его мощным галлюциногенным аэрозолем. Люди вдохнули его, и через пару минут у них начались «глюки», сопровождавшиеся агрессией. Весь инцидент длился примерно двенадцать минут. В баре было восемьдесят девять человек, включая персонал. В живых осталось всего шестеро.

– Вы говорите, они перебили друг друга?

– Да, так оно и было. По крайней мере, наш патологоанатом не нашел ни у одной из жертв признаков самоубийства.

Саммерсет ничего не сказал, и Рорк воспользовался его молчанием, чтобы налить всем вина.

– Два подобных случая имели место во время Городских войн.

Ева застыла на месте.

– То есть такое уже случалось и раньше? – уточнила она.

– Не могу сказать, что точно такое, меня там не было. Но я знаю человека, что пережил первую атаку. Он сказал мне, что идет в кафе, где встречаются подпольщики. Заодно он надеялся провести время с женщиной, к которой был неравнодушен. Он был молод, лет восемнадцати, не больше. Дело было в Лондоне, в Южном Кенсингтоне. В то время основная борьба шла там. Он был в полуквартале от заведения, когда услышал истошные крики, удары, выстрелы. Он бросился на эти звуки. Когда он туда прибежал, у него на глазах взорвалось окно и из него вылетели пули и человеческие тела. Многие были уже мертвы. В это время дня в кафе было всего человек двадцать. Когда он сумел пробраться к ним, все они или уже были мертвы, или доживали последние мгновения.

Он решил, как, впрочем, и другие, кто подоспел туда, что это дело рук вражеской банды. Но все мертвые и умирающие были известны.

– А что явилось причиной?

Саммерсет покачал головой:

– Пришли военные, оцепили здание и закрыли заведение. Спустя несколько недель история повторилась в Риме. Мы держали ухо востро и ждали повторения. «Дело в вине», было нам сказано. Те, кто не пил, стали жертвами тех, в чьем стакане оно было. Из-за напитка у них случился приступ безумия.

– И что было в вине?

– Этого мы так и не узнали. Повторений не было. По крайней мере, мы о них не слышали. А ведь до нас в конечном итоге доходило все. Военные и политики упрятали все под такой надежный замок, что даже наши разведгруппы были бессильны его взломать. В то время я решил, что так, наверно, к лучшему.

Ева подняла бокал.

– Мне кажется, что вы это могли бы выяснить.

5

Когда они поднимались по лестнице, Рорк снова взял ее за руку:

– Ты молодчина.

– Это ты о чем?

– Обо всем. Знаю, ужин отнял у тебя время.

– Нет, Саммерсет располагал полезной информацией, так что время потрачено не напрасно.

Рорк остановился на лестничной площадке и посмотрел ей в глаза. Ева лишь пожала плечами и вздохнула:

– Послушай, нравится тебе это или нет, но он твой… Я не собираюсь наседать сейчас, когда он переживает из-за тебя. Лучше подождать, когда он успокоится, и вот тогда на него нажать.

Рорк рассмеялся и, не выпуская из рук ее руки, покачал ими туда-сюда.

– Что ж, справедливо. Ты дала ему поручение. Он же из тех людей, которые любят, когда им что-то поручают.

Ева машинально направилась вместо кабинета в спальню. Наверно, отдых не помешает, прежде чем снова с головой погрузиться в работу.

– У него до сих пор сохранились контакты времен Городских войн. Мне интересно, что он сумеет раскопать. Не знаю, связано ли то, что случилось сегодня, с теми двумя атаками в Европе несколько десятилетий назад. Но получить данные было бы интересно. Я не фанат войн, но мы проходили их в школе. В академии у нас были лекции по тактике, рассеиванию толпы, по химическим и биологическим угрозам, и все, как правило, на примере тех войн. Но то, о чем рассказал Саммерсет, я слышу впервые.

– Я тоже. Такое впечатление, что военные действительно повесили на эту тему большой замок. И если угроза перекочевала сюда или они намерены это повторить, думаю, в этом замешаны люди из бюро, – добавил он. – Держать все под покровом тайны – это они умеют.

– Пока что мы не имеем с ними дела. – Ева сняла кобуру и отложила ее в сторону. – А когда это все же произойдет, то чем больше мы узнаем, тем лучше. – Она села на кровать и стащила ботинки. – И если выяснится, что они знали о существовании формулы и о том, что может произойти, и при этом даже пальцем не пошевелили, честное слово, я их похороню.

– Потребуются две лопаты. Одна для меня.

Если до этого дойдет, она сделает все для того, чтобы Рорк сыграл свою роль в разоблачении этих мерзавцев. Нельзя исключать и того, размышляла Ева, что ей вообще ничего не придется делать, так как он все возьмет на себя.

У каждого из них будет свой резон. Для него главным станет отмщение. Опять-таки, это тоже своего рода правосудие.

– Прежде чем я за это дело возьмусь, мне не помешает душ. – С этими словами Ева направилась в ванную, затем остановилась и, посмотрев на мужа, поманила его пальцем.

Рорк удивленно выгнул брови:

– Ты серьезно?

– Смотри сам, мое дело предложить. Но через тридцать секунд я буду горячая и мокрая, и тебе наверняка захочется сбросить с себя одежду.

А что, подумал Рорк, небольшое занятие водными видами спорта не повредит. Наоборот, поможет, пусть даже на какое-то время, выбросить из головы то, чего они насмотрелись за сегодняшний вечер.

Все-таки жизнь продолжается.

Как он и предполагал, из полуоткрытой дверцы душевой кабины уже вовсю валил пар. Ева пустила горячую воду, едва ли не кипяток. Этак недолго ошпариться, подумал Рорк.

Но нет, она стояла в облаке пара – высокая, стройная, гибкая, подставив лицо под струи воды. Короткие волосы блестели, словно шкурка морского котика.

Рорк шагнул в кабину и тотчас поморщился. Тугие струи хлестали по телу, словно бичи. Впрочем,

невелика цена, подумал он, обхватив Еву сзади и проводя губами по ее шее.

– Я так и знала, что ты не откажешься, – сказала она, обнимая его в ответ и прижимаясь к нему. – Согласись, что это райское блаженство.

– Блаженство – это ты, – ответил Рорк. В доказательство его ладони скользнули вверх по ее телу и легли ей на грудь. – В отличие от воды. В таком кипятке только варить раков.

– Зато помогает сжечь токсины.

– Ты уверена?

– Это моя версия. – Она повернулась к нему, гладкая и скользкая, и, обняв еще крепче, припала к его губам. В следующий миг желание накрыло обоих с головой.

Все вокруг отступило на второй план. Остались лишь ее жадные губы и упругое тело. Над их головами продолжал клубиться пар, и в этом туманном облаке его руки продолжали скользить по шелковистым выпуклостям, таким знакомым и таким любимым. Она же лишь постанывала при каждом новом прикосновении.

Он развернул ее спиной к себе и, прижав к стене, обхватил сзади, наслаждаясь каждой клеточкой ее упругих мускулов под гладкой кожей.

Наполнив пригоршню душистой пеной, он медленно пробежал рукой вверх и вниз по телу – по плечам, по спине, по бедрам, по груди, по животу. Он ласкал ее до тех пор, пока дыхание ее, посреди облака ароматного пара, не сделалось глубоким и надрывистым.

Руки и рот, только руки и рот – медленно, умиротворенно, соблазнительно, и так до тех пор, пока она – его жена, его коп, его воин – не затрепетала в его объятиях, сгорая от страсти.

Как и его собственное сердце.

Его пальцы скользнули ей между ног, заигрывая, лаская.

Она словно растворилась в нем. Ее кулаки были прижаты к влажной стене, как будто в знак протеста против бурления гормонов. Ева хотела повернуться к нему, хотела встретиться с его страстью лицом к лицу. Но он прижал ее, не давая развернуться, используя ее тело, дразня и лаская.

Дюйм за дюймом он доводил ее до исступления и вместе с тем не давал совершить финальный прыжок к вершинам экстаза. Она извивалась и дрожала, как туго натянутая струна, готовая в любое мгновение взорваться фонтаном оргазма.

– Я больше не могу.

– Нет, можешь. – Он снова прижал губы к изгибу ее шеи.

Наконец долгожданный миг наступил, и у нее перехватило дыхание. Волны оргазма прокатывались по ее телу одна за одной, нарастая подобно цунами. Наслаждение и мука слились в одно целое, такое головокружительное и такое прекрасное.

Рорк повернул ее к себе. Его глаза были затянуты поволокой желания. Его рот вновь нашел ее губы, нашел жадно, алчно, грубо. В следующий миг он рывком вошел в нее.

Теперь душевую кабину наполнял шум воды и звук совокупляющихся тел. Он проникал в нее мощно и глубоко, заполняя собой пустоты, очищая сознание.

Ева запустила ему в волосы пальцы и притянула к себе. Ей хотелось видеть его лицо в эти минуты, а не представлять мысленным взором.

– Ты. Только ты.

Ее слова пронзили его в самое сердце. Рорк в последний раз припал губами к ее шее и, вдыхая аромат ее тела, кончил.

Какое-то время они сжимали друг друга в объятиях. Еве казалось, что дыхание вернется к ней лишь через день-два, не раньше. А чтобы снова твердо стоять на ногах, ей потребуется как минимум неделя.

Не считая этих мелочей, все остальное было прекрасно.

Сказать по правде, приглашая его в душ, она рассчитывала на быстрый перепихончик для снятия стресса. Вместо этого они оба лишь завелись еще больше – ватные коленки не в счет.

– Думаю, тебе лучше уйти отсюда, – сказала Ева мужу.

– Еще рано.

– Лично я выползу отсюда на четвереньках.

– У меня есть вариант получше: снизить температуру воды. Погоди.

На них обрушились прохладные струи, по крайней мере, по сравнению с той водой, что была вначале. Ева извивалась, сыпала проклятиями, сопротивлялась, но он по-прежнему прижимал ее к стене.

Рорк, смеясь, привлек Еву к себе.

– Она тебя взбодрит. Это такая же температура, что и в бассейне. Я бы не назвал ее ледяной.

Но для Евы она была ледяной.

– Выключи немедленно! Слышишь, кому говорят! Выключи!

Рорк внял ее мольбе. Ева убрала от глаз мокрые волосы и наградила его испепеляющим взглядом. Он же в ответ одарил ее своей самой неотразимой улыбкой.

Разве не ее собственные слова, что у мужчин подростковое чувство юмора?

– Ты считаешь, что это смешно?

– Еще как! А еще это бодрит и освежает. И главное, теперь ты сможешь выйти из душа без посторонней помощи.

Поскольку она действительно могла, – а вовсе не затем, чтобы доказать его правоту, – Ева шагнула прямиком в сушильную кабину и, ощутив на теле струи теплого воздуха, блаженно вздохнула.

Сквозь стекло кабины ей было видно, как Рорк выбрал полотенце, как, вытираясь, улыбнулся ей, после чего, обмотав полотенцем бедра, вышел в спальню.

Когда она вышла из ванной, он уже успел надеть футболку и джинсы. Она последовала его примеру.

В какой-то миг ей подумалось о том, что большинство людей уже в постелях или по крайней мере собираются это сделать, потому что время позднее. Но копы – это не большинство людей.

– Пора, дела не ждут, – сказала она Рорку.

– Согласен. – Он вышел вместе с ней. – Если понадобится помощь с моей стороны – говори. Я буду готов, как только разберусь со своими делами.

И они разошлись по своим кабинетам.

Прежде всего Ева подготовила демонстрационную доску. Выстроила в ряд лица погибших и тех, кто остался жив, затем тех, кто был с ними связан. В небольшой личной кухне приготовила в кофемашине бодрящий напиток и, взяв чашку с собой, села за стол. Здесь она, закинув на столешницу ноги, посидела несколько минут, пристально глядя на доску. Мысли тем временем разбрелись в разные стороны.

Похоже, сомнения, угрызения совести убийце – или убийцам – были неведомы. Им было все равно, кто погиб. Даже если теракт преследовал ликвидацию одной или нескольких жертв, остальные люди, случайные жертвы, убийц не беспокоили.

Возможно, в этом и заключалась их цель – убить как можно больше людей. Политические мотивы? Крайне маловероятно. Будь это так, террористы бы уже заявили о себе. Значит, мотив личный, хотя и не любовный.

Явно не сексуальный. И не корыстный. По крайней мере на первый взгляд, поправила она себя.

«Изобразить себя богом», – вот как сказала доктор Мира. Похоже, что так оно и есть.

Ева повернулась к компьютеру и прошлась по главным версиям. Затем написала рапорт по допросу Шелби Карстейн и Роки Детвейлера. Проверила входящую почту и добавила в рапорт присланные коллегами сведения.

Она не стала упоминать в рапорте о возможной связи теракта с Городскими войнами, – если таковая существует, – пока не выяснит для себя этот вопрос. Если в расследование влезут федералы или внутренняя служба безопасности, тотчас потребуется отдать им копии всех документов.

Когда к ней вошел Рорк, она, с новой чашкой кофе в руках, уже рисовала на доске ниточки возможных связей.

– Моя помощь требуется?

– Я подготовила официальные уведомления, как личные, так и те, что предназначены родственникам, находящимся за пределами Нью-Йорка. Также мы имеем новый материал для проверки. Семейные ссоры, бурные разводы, проблемы дома и на работе. Среди жертв отыскались двое, кто недавно подал заявление в полицию о насилии со стороны супруга. В одном случае даже имело место изнасилование в браке.

– Но сама ты

не думаешь, что этот случай как-то с этим связан. Ревнивый любовник или грубиян-муж, обиженная сестра или дочь – как-то все это неубедительно.

– Да, вероятность крайне низкая. Но проверять придется все версии. Вполне возможно, что эта бойня была устроена с целью устранить кого-то одного.

Но кто на такое способен? – мысленно задалась вопросом Ева. Убить десятки людей ради смерти всего одного человека?

Покачав головой, Ева взялась отвечать на собственные вопросы:

– У людей проблемы, Рорк. От кого-то ушла жена или же упекла благоверного за решетку за то, что тот распускал руки. «Разве ты мужик? Как ты можешь такое терпеть? – говорит он себе. – Проучи ее. Отомсти ей. Уничтожь ее, ее подруг и, может даже, ее любовника. А заодно кучу другого народа – ведь если играть, то по-крупному. А самое главное, пусть они сами перебьют друг друга. Ты же останешься чист».

– Избить или изнасиловать собственную жену – я бы не назвал это трезвым расчетом.

– О, еще каким! Например, мой отец. Он держал меня в изоляции и страхе первые восемь лет моей жизни. И делал со мной все, что хотел.

– Но ведь ты была ребенком.

– Дело не в этом, – не согласилась Ева. – Стеллой он тоже помыкал, опять-таки, по-своему. Убедил ее забеременеть, родить ребенка, заниматься мной. Имей Мира возможность составить его психологический профиль, он бы хорошо в него вписался. С той лишь разницей, что сегодня не день получки, а в случае моего отца это была главная движущая сила.

– Ты продолжаешь думать о нем, – заметил Рорк. – О нем, о Маккуинне, о Стелле.

– Верно, но не в первую очередь. Да, они загубили не одну жизнь. Вспомнила и о «Кассандре», о том, как они совершали нападения на местные достопримечательности, как отнимали жизни невинных людей. Это был не столько терроризм, сколько помешательство. Но то, что случилось сегодня, нет, это нечто совершенно иное.

Зная ее стиль работы, Рорк приготовил для нее трамплин.

– И в чем же разница?

– Он жаждет крови, но сам не хочет в ней вымараться. Он жаждет смерти, но не хочет убивать – по крайней мере, не своими руками. Ему нет необходимости выключать свет, не нужно вдыхать запах страха, ощущать вкус боли. Он изображает из себя Господа Бога, но делает это с опорой на науку.

– Я бы не назвал бога и науку взаимоисключающими понятиями.

– Ну, кое-кто считает их взаимоисключающими. Для них только бог способен – вжик! – создать из ничего, скажем, орангутанга.

– Я в восторге от твоего ума.

– Скажем так, это краткое изложение версии одной из сторон. Вторая лишь кривит губы в усмешке. Мол, никакой высшей силы нет и быть не может. Наша Вселенная – это просто такой гигантский бум-бум. Или пук-пук.

– Нет, это просто прелесть! – повторил Рорк. – Раздался пук, и появился орангутанг?

– В конечном счете да, появился. Но есть и третья партия, по мнению которой бог и наука очень даже неплохо уживаются между собой. Возможно, он же ее создатель. Так что почему бы не играть в бога с опорой на науку? Ведь что такое формула этой заразы, как не наука? Как, по-твоему, появилось ЛСД? Благодаря науке. А значит…

Ева начертила на доске еще один кружок.

– Он имеет научное образование или как-то связан с теми, у кого оно есть? Но что подтолкнуло его? Почему он выбрал именно это место и именно это время? Почему сегодня? Он явно рассчитывал произвести впечатление. И у него наверняка имелись причины выбрать наш бар, причем сегодня.

– Если есть какая-то связь с Городскими войнами, то не исключено, что это военный, пусть даже бывший. Он работал или продолжает работать на агентство, в котором хранятся соответствующие дела.

– Мне самой приходила в голову такая мысль, но на почерк военного это не слишком похоже. «Кассандра» – да, в них чувствовалась военная жилка. Крупные цели, угрозы, предупреждения, заявления о причастности к теракту. Здесь же скорее личный мотив. Главное – люди, а не вещи, не символы. Внутренний голос подсказывает мне, что за этим стоит личная месть. Остается только выяснить, что именно.

Ева покачалась на каблуках.

– Вопрос – исключать деньги как мотив или не исключать? Необходимо проверить финансовую сторону. Вдруг у кого-то из жертв имелись дорогие страховки или внушительные банковские счета? А если имелись, то кому они отойдут? Или другая выгода – власть и социальный статус. Большинство жертв имели престижную работу, или шли к ней по служебной лестнице, или работали на тех, кто уже наверху. Кто поднимется на пару ступеней выше, если его коллега упадет с лестницы?

Ева посмотрела на Рорка:

– Можешь заняться деньгами, властью, социальным статусом, потому что это твоя тема.

– Хорошо.

– Я же возьму на себя ревность, личные обиды и прочее.

– Потому что это твоя тема?

Ева пожала плечами:

– Если бы ты изменил мне, я бы не стала убивать весь бар, где полно народа. Лишь тебя одного. – Она одарила его чарующей улыбкой. – И я бы сделала это сама, своими руками, потому что люблю тебя.

– Я тронут, – улыбнулся Рорк и, шагнув к ней, взял в ладони ее лицо. – Только не загоняй себя в ступор. Не забывай, в восемь утра у тебя брифинг, а это и власть, и социальный статус.

– Не волнуйся, я помню.

– Вот и хорошо. – Он легонько коснулся губами ее губ и вернулся к себе в кабинет.

Взбодрившись очередной чашкой кофе, Ева взялась за супругов, сожителей, любовников – как нынешних, так и бывших. Прошлась по всем родственникам, близким и не очень. Просмотрела личные дела на предмет судебных тяжб и исков, проверила на наличие криминального прошлого, военного образования или службы в армии, причастности к лабораторным исследованиям, в том числе сильнодействующих препаратов – в научных, медицинских и в практических целях.

Это было сродни тому, как если бы она медленно продвигалась по колено в грязи – бит за битом сверяя, выверяя, уточняя и сравнивая полученные данные.

Поскольку было легче работать с визуальной опорой, она притащила еще одну доску, на которую поместила возможных подозреваемых и провела от них черту к той или иной жертве или жертвам.

Вот у этой, например, был тяжелый развод с ожесточенной битвой за ребенка. Бывший сожитель, кстати отмотавший срок, угрожал другой. Вот эта имела отношение к медицинским исследованиям, у этой – брат врач, а вот у той мать – отставной армейский полковник. Ева насчитала шесть гражданских исков, поданных по той или иной причине, а также нескольких мужей, в том числе бывших, сожителей и коллег с криминальным прошлым.

Их было не так много, как она опасалась, но все же достаточное количество. Ева снова села и, положив ноги на стол, всмотрелась в лица подозреваемых. Жизни, в которых ей предстоит покопаться, вопросы, которые предстоит задать. Ниточки, за которые придется дергать.

Кое-какие из них наверняка будут тянуться к тому, что откопает Рорк. И тогда подозреваемые займут в ее списке первые строчки. Согласитесь, два мотива лучше, чем один.

Хотя бы потому, что это даст расследованию – пусть не всему, а одной из версий – толчок в том или ином направлении. И если это направление окажется верным, то за одним из этих лиц они обнаружат холодную, жестокую, маниакальную личность.

Большинству людей, даже самым умным, наделенным редким самообладанием, никогда не удавалось полностью скрыть свою

натуру. Время от времени всплывали мелочи, давали знать о себе привычки, случались проколы. И в какой-то момент миру представало истинное лицо.

Как правило, такие люди стремились к одиночеству, жили тихо, избегали знакомств. Обычно коллеги и соседи утверждали, будто давно распознали убийцу, лишь после того, как им было сказано, что это – убийца.

Но только не этот. Не похоже, чтобы он жил, отгородившись от мира.

Он либо часто бывал в этом баре, либо работал в нем. Он умел заводить знакомства, умел общаться с окружающими, умел вписаться в обстановку. Он был слишком высокого мнения о себе, чтобы вести тихую, неприметную жизнь.

Как, например, ее отец. Хотя он и переезжал с места на место, однако нигде подолгу не задерживался. Заперев ее, он уходил в поисках приключений. Играл в свои игры, проворачивал аферы.

То же самое Стелла. Она вечно менялась, приспосабливаясь к новой роли. Но звоночки уже были, причем не только те, которые замечал ребенок задолго до того, как начался настоящий кошмар. Пристрастие к стимуляторам, к сексу, привычка уничтожать других людей на пути к достижению собственных целей.

Ева стряхнула воспоминания и заставила себя выпрямиться. Почему она вдруг об этом вспомнила. Какое отношение это имеет к данному случаю? Никакого, даже самого отдаленного. Увы, мысли упорно отказывались подчиняться ей, возвращаясь к этим двоим, в Даллас, в ту полную ужаса жизнь.

Немедленно прекрати! – одернула она себя. Кому говорят!

Отдавая себе отчет в том, что понапрасну тратит время, Ева снова пробежалась по версиям и выбрала наугад три, чтобы проработать их со всей основательностью. Вскрыть слой за слоем, попытаться обнаружить былые обиды или старых знакомых.

Чтобы сосредоточиться, она разделила экран на две половинки: одна с изображением последствий кровавого побоища, вторая – с фотографиями бара до того, как в нем пролилась кровь.

После чего попыталась представить убийцу. Он заказал напитки или же подавал их? Он вошел в бар хмурым или с улыбкой на лице? Один или в компании друзей? Или заступил на работу?

Сидел у стойки или работал, стоя за ней?

Вентиляционная система была включена и работала, разгоняя воздух по всему помещению. Она же разнесла по нему и отраву.

Он был у барной стойки или где-то рядом, потому что возле нее самое внушительное скопление народа. Место небольшое. Здесь постоянное движение, разговоры – кому-то хочется перекусить, кто-то заказывает напитки.

Если сесть у бара, то окажешься спиной к залу, подумала Ева. Но если слегка развернуть табурет или же смотреть в зеркало, что висит за стойкой, то можно держать заведение в поле зрения.

Ева снова закинула ноги на стол, пытаясь представить это место и себя посреди шума, суеты, запахов.

Напряженный день постепенно брал свое, и она погрузилась в дремоту. Перед мысленным взором тотчас всплыла картинка.

Отскакивающие от стен голоса, позвякивание ножей и вилок – это посетители расправлялись с начос, картофелем, рисовыми шариками, топили в коктейлях и пиве усталость рабочего дня.

Она тотчас узнала их – Чи-Чи Уэй и Мейси Снайдер, бойфренда, его приятеля. Вот они сидят за столиком и смеются.

Вот Джо Кэттери у стойки. Рядом – Нэнси Уивер, Льюис Коллуэй, Стивенсон Ванн. Бухгалтер сидит чуть поодаль, склонившись над своими бумагами, ожидая, когда ему принесут соевое латте, которое он так и не выпьет.

Вот бармен, спорит на спортивные темы с клиентом, которого он через пару минут убьет.

Первым к ней повернулся Джо Кэттери:

– Через несколько минут я буду мертв. Раз ты здесь, почему бы тебе не вмешаться? Честное слово, я хотел бы снова увидеть жену и детей.

– Прости, но все уже произошло. Я здесь лишь для того, чтобы во всем разобраться.

– Я всего лишь зашел, чтобы пропустить пару бокалов. Я никому ничего плохого не сделал.

– Пока нет, но скоро сделаешь.

Затем она увидела, как Мейси и Чи-Чи встали и направились к лестнице, что вела вниз, к туалетам.

– Мы собирались где-нибудь пообедать, – сказала ей Мейси. – У меня классный бойфренд и неплохая работа. Я счастлива. И все равно я никто. Я ничего собой не представляю. Никому до меня нет дела.

– Неправда. Мне есть до тебя дело.

– Но для этого я должна умереть.

– Они ведь все умрут, не так ли? – с бокалом в руке к ней развернулась Стелла. Из раны на ее горле вытекала кровь. – Тебе на всех наплевать. Тебе до кого-то есть дело лишь тогда, когда он в луже крови валяется на земле.

– У меня есть любимый мужчина. У меня есть помощница и друзья. У меня есть кот.

– У тебя нет ничего, потому что внутри тебя пустота. У тебя там трещина, поэтому долго ничего не задерживается. – С этими словами Стелла приподняла бокал и, мотнув головой, откинула от лица слипшиеся от крови волосы. – Ты – убийца. Вот ты кто.

– Неправда, я – коп.

– Твой жетон – не более чем оправдание. Он открывает тебе двери. Ты ведь убила его, признайся, ведь так? Эй, Ричи!

Ее отец тоже повернулся, сидя на табурете. Из многочисленных ран на теле струилась кровь. Ран, которые нанесла ему она – истерзанный, надломленный ребенок восьми лет.

– Привет, малышка! Давай-ка выпьем за воссоединение семьи!

Когда-то он был хорош собой, вспомнилось ей, настоящий красавец, истинный мачо. Увы, выпивка и грязные делишки наложили свой уродливый отпечаток и на его лицо, и на характер. Да, когда-то это была красивая пара, подумала Ева. Но то, что жило в них, разложило их изнутри, разъело тело и душу.

Нет, она не их ребенок. Не была и никогда не будет.

– Вы мне не семья.

– Что, снова проведешь тесты ДНК? – подмигнув, спросил отец, потягивая пенное пиво. – Ты моя плоть и кровь. Я сижу в твоих косточках, в твоих кишках, точно так же, как и Стелла. А ты убила меня.

– Ты насиловал меня, насиловал снова и снова. И бил. Снова и снова. Ты сломал мне руку, ты душил меня. Ты разорвал меня своим членом до кровотечения. Я же была всего лишь ребенком.

– Неправда, я заботился о тебе! – воскликнул он и швырнул на пол стакан. Но все осталось по-прежнему. Те же разговоры, тот же смех. – Я до сих пор могу о тебе позаботиться. Прошу принять это к сведению.

– Я тебя больше не боюсь.

Его лицо расплылось в улыбке, обнажив острые, блестящие зубы.

– Ты уверена?

– Она и меня убила, – напомнила ему Стелла. – Какой же сукой нужно быть, чтобы убить собственную мать?

– Я тебя не убивала. Это Маккуинн.

– Это ты довела его до убийства. Ты обманула меня, использовала в своих целях. Думаешь, тебе это так сойдет? Ты считаешь, что можешь после этого жить?

Они все еще в состоянии сделать ей больно, поняла Ева. Ей и впрямь было больно. Где-то в самой глубине ее естества.

– Могу и буду.

– Ты надломлена изнутри, и я внутри тебя, как когда-то ты была внутри меня. Живи с этим, сука.

– Стелла, угомонись. Представление начинается.

Вокруг них посетители бара уже разразились истошными воплями. Они накинулись друг на друга, принялись царапаться и кусаться, пустили в ход ножи и вилки. Некоторые уже лежали на полу, истекая кровью. Всех их затопчут в давке. Вскоре к крикам присоединился безумный хохот. Какая-то женщина развернулась, как будто делая пируэт; и кровь, что фонтаном била из ее горла, забрызгала все вокруг – пол, стены, мебель.

– Не хочешь поиграть? – спросил Ричи у Стеллы.

– У нас всего

двенадцать минут.

– Тогда чего мы ждем?

Стелла пожала плечами и допила стакан. Они вместе повернулись к Еве.

– Время свести счеты, – сказала Стелла.

Ева вытащила пистолет и выстрелила, но они продолжали наступать на нее.

– Мертвых не убьешь. С этим тебе придется жить, – сказала ей Стелла и, словно хищница, набросилась на нее.

Ева отбивалась, спасая свою жизнь и рассудок. Поскользнувшись в луже чьей-то крови, она попыталась сохранить равновесие, но уже в следующий миг вскрикнула от боли, подвернув руку. Боль пронзила ее, словно электрический разряд. Ева была готова поклясться, что услышала, как треснула кость – точно так же, как когда-то в детстве.

«Очнись, очнись», – взывал к ней собственный мозг.

Затем она услышала его голос. Почувствовала, как он пытается ее успокоить.

И она зарылась лицом ему в грудь.

– Успокойся, очнись, я с тобой, здесь, рядом.

– Со мной все в порядке.

– Неправда. Но я с тобой.

Она не стала открывать глаз. Просто прижалась к нему, вдыхая его запах вместо запаха крови и удушливых духов Стеллы. Запах ее любимого Рорка.

– Просто все смешалось. Вернее, я позволила всему смешаться.

Ей на колени прыгнул кот. Еще один утешитель. Ева попыталась отдышаться. Вскоре дыхание уже не обжигало легких. Когда она наконец решилась открыть глаза, то оказалось, что лежит на полу в кабинете и Рорк держит ее на коленях, словно ребенка.

– Боже, я не сделала тебе больно? – Она в панике отстранилась от мужа, вспомнив, как однажды в Далласе во время одного на редкость жуткого ночного кошмара в кровь расцарапала ему лицо.

– Нет. Не бери в голову. Ты посиди тихонько, пока не придешь в себя.

– Я впустила их, это моя вина. – Эта мысль наполнила ее яростью и отвращением. И страхом. – Мне не следует о них думать.

– Вот и не думай.

Рорк вновь привлек ее к себе, и она прочла в его глазах не только обеспокоенность. В них был гнев, готовый в любую минуту прорваться наружу.

– С тех пор как мы вернулись из Далласа, я могу по пальцам пересчитать количество ночей, когда ты нормально спала. И ситуация отнюдь не улучшается, скорее наоборот.

– Просто сегодня мне выпал тяжелый день, и я…

– Чушь собачья. Лично я этим сыт по горло, слышишь меня? Тебе давно пора поговорить на эту тему с Мирой. Причем поговорить серьезно.

– Я и сама справлюсь.

– Как? Да и зачем?

– Я не знаю как. – Ева отстранилась, чувствуя, как в глазах защипало от слез. Нет, она не позволит себе расплакаться, тем более сейчас, чтобы Рорк решил, какая она слабая, какая беспомощная. – Но раньше у меня получалось. Я имею в виду отца. Он отстал от меня. Вот увидишь, получится снова.

– А пока ты готова страдать? Я правильно тебя понял? Но зачем тебе это?

– Это мой мозг и мои проблемы. Я сказала, что поговорю с Мирой, но пока я не готова. Прошу тебя, не подталкивай меня.

– В таком случае я прошу тебя. Если ты отказываешься сделать это ради себя самой, сделай хотя бы ради меня.

– Прошу тебя, не играй на моих чувствах, не пытайся манипулировать мной.

– А что мне остается? Тем более что они принадлежат мне. Я так же честен с тобой, что и всегда, когда говорю, что это убивает и меня.

От его слов Еве стало не по себе. Она видела, со всей очевидностью видела, что Рорк не кривит душой.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/nora-roberts/obmanchivaya-realnost/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания