От индивида к индивидуальности читать онлайн - Владимир Шадриков

От индивида к индивидуальности

Владимир Дмитриевич Шадриков

Достижения в психологии

В монографии рассматривается становление присущих человеку психических качеств, духовных основ человечности. Раскрыты природа и движущие силы перехода от инстинктов к духовности как специфически человеческому способу психической жизни.

Освещаются возникновение и развитие внутренней жизни человека. Раскрываются его структура и функции, дается периодизация его формирования. Выдвигается положение о том, что внутренний мир человека – особого рода потребностно-эмоциональная субстанция, обеспечивающая сохранение и тождество личности в процессах ее изменения и развития. Формулируются законы функционирования внутреннего мира и его индивидуальные проявления.

Дается системное описание способностей человека, показывается, что содержательно способности можно определить с учетом трех измерений: индивида, субъекта деятельности и личности. Прослеживается развитие способностей от природных к духовным. Предлагается авторская модель интеллекта.

Книга предназначена для специалистов в области психологии, педагогики и философии. Может использоваться в учебном процессе высших учебных заведений при подготовке по психолого-педагогическим специальностям.

Освещение в книге проблемы человекознания представляет интерес для широкого круга читателей.

Владимир Дмитриевич Шадриков

От индивида к индивидуальности. Введение в психологию

© Институт психологии Российской академии наук, 2009

* * *

Предисловие

Среди самых сложных задач, с которыми сталкивается любая наука, выделяются задачи формирования ее категориального аппарата и систематизации имеющихся теоретических представлений и эмпирических данных. Специалистов, которые проводят исследования в конкретной предметной области, достаточно много, тогда как ученых, которые берут на себя ответственность за уточнение содержания базовых научных понятий и построение категориальных тезаурусов в рамках всех предметных областей данной науки, очень мало. Владимир Дмитриевич Шадриков, один из наиболее авторитетных отечественных психологов, осуществил исключительный по объему и сложности труд, написав обобщающую монографию, в которой отражены практически все основные сферы и проблемы современной психологической науки. Глубинной интенцией этой книги является попытка найти ответ на важнейший вопрос, который решится задать не каждый профессиональный психолог: в чем заключается сущность человека? Анализ природы человеческой психики осуществляется в широчайшем контексте, начиная с анализа этапов эволюции homo sapiens и заканчивая духовными способностями.

Ключевой феномен, позволивший объединить антропологический, нейроморфологический, психофизиологический и собственно психологический аспекты проблемы природы психики, – это «внутренний мир человека». Хотя в своем порождении внутренний мир тесно связан с внешним, тем не менее он самостоятелен, может существовать независимо от внешнего мира, это «внутренний мир человека, проживающего свою жизнь». Такое понимание позволяет автору говорить о «душе» как «субстанции», выступающей в качестве основания всех психических изменений. Важнейшим фактором душевной жизни является «тайна личности», которая не только защищает Я, но и выступает в качестве мощного средства индивидуализации психических ресурсов. Парадоксален, но чрезвычайно современен призыв восстановить в правах понятие «душа» как научное понятие: «…предметом психологии может стать душа человека в ее научном понимании».

Анализ большого объема экспериментальных данных позволил автору рассмотреть внутренний мир с позиций структурно-уровневого подхода и сформулировать некоторые закономерности его функционирования.

Традиционно описываемые психические феномены (восприятие, представления, воображение, мышление, мотивация, эмоции и др.) рассматриваются как проявления внутренней психической жизни человека. В частности, отмечается тесная связь мышления с индивидуальными ценностями и моралью: «ум оформляет моральные требования, мораль направляет мышление».

Внутренний мир, подчиняясь закону самоорганизации, включает такие базовые компоненты, как мотивация, эмоции и чувства, смысловая информация и др. В свою очередь, в процессах бытия человека формируются вторичные психические новообразования: способности, личностные качества, планы и программы поведения. Все события внутреннего мира разворачиваются одновременно на двух уровнях: сознательном и бессознательном. Внутренний мир обладает огромными ресурсами, которыми человек должен уметь пользоваться. Характерно, что критерии психического здоровья человека связываются с особенностями функционирования внутреннего мира. Именно поэтому одним из подходов к разработке общей теории психотерапии, по мнению автора, может стать поиск законов формирования и функционирования внутреннего мира человека, ибо многие болезни являются следствием нарушения его целостности.

Чрезвычайно существенным представляется то обстоятельство, что понятие «внутренний мир человека» позволило включить в единую систему понятий такие базовые категории психологии, как «функциональная система», «психическая функция», «психический (познавательный) процесс», «психические свойства личности», «способности», «деятельность».

Характерно, что при анализе различных проявлений внутреннего мира В.Д. Шадриков одновременно обращается как к низшим, так и высшим уровням психической активности, которые находятся в отношении взаимообратимости. Так, с появлением языка и речи мышление переходит, по его словам, в новое качество, позволяющее осознавать добро и зло; с этого момента и начинает формироваться человечность как главное отличительное качество человека. При этом, однако, истоки высших психических свойств (таких, как альтруизм, сострадание, жертвенность и т. д.) коренятся в биологических особенностях индивида и складываются на основе естественного отбора форм поведения, способствующих выживанию рода. В частности, обсуждение проблемы мотивации привело автора к очень важному выводу о том, что первопричина развития человека заложена в нем самом, а именно в механизме биологической мотивации. Более того, все многообразие социально и эстетически обусловленных потребностей развивается на основе потребностей биологических. В этом контексте вызывает большой интерес представление о биологических основаниях духовности, в частности, идея «изначального зла» («темной духовности») в человеке, которая, по мнению автора, имеет существенное значение для теории воспитания нравственной личности. Не менее важным является утверждение о том, что духовность, будучи тесно связанна с религией, является атрибутом не только веры, но и морали.

В монографии подробно излагаются основные положения разработанной В.Д. Шадриковым теории способностей. «Способности – это свойства функциональных систем, реализующих отдельные психические функции, имеющие индивидуальную меру выраженности и проявляющиеся в успешности и качественном своеобразии освоения и реализации деятельности». На основе

способностей индивида (природных способностей) формируются, по мнению автора, способности субъекта деятельности за счет развития интеллектуальных операций (операциональных механизмов). В результате природные способности включаются в психологические функциональные системы, на основе которых реализуются самые разные виды деятельности.

Например, способность восприятия есть системное свойство (качество) функциональной системы зрительного восприятия. Таким образом, способность восприятия является одной из общих (природных) способностей человека, выступающей как конкретное проявление соответствующей психической функции. Признание врожденности способностей не отрицает возможности их развития после рождения ребенка, ибо функциональные системы, реализующие конкретные психические функции, развиваются, следовательно, развиваются и способности.

Определение способностей как свойств функциональной системы позволило связать их с познавательными процессами. Способности и познавательные процессы выступают как две стороны одного и того же объекта – функциональных физиологических систем, реализующих конкретные психические функции. Следовательно, можно говорить о способности ощущения (сенсорных процессах), способности восприятия (перцептивных процессах), способности воображения (имажинитивных процессах), способности мышления (мыслительных процессах) и т. д. Тем самым решается проблема принципиальной важности, а именно ликвидируется теоретический «разрыв» между способностями и психическими процессами, который представлен практически во всех учебниках психологии, как отечественных, так и зарубежных.

В монографии обоснован принципиально новый подход к трактовке способностей. В частности, если традиционно в психологии способность рассматривалась как свойство индивида, характеризующее его познавательную сферу, то В.Д. Шадриков говорит о способности хотеть (желать) и способности чувствовать. Соответственно детально анализируются конструкты «мотивация», «эмоции и чувства», «произвольное управление поведением». Расширение феноменологии способностей на мотивацию, эмоции и волевую сферу дает возможность, по словам автора, более полно увидеть систему психических явлений и определить значение категории «способность» в системе других психологических категорий. В логике этого подхода закономерно использование понятия «духовные способности». В целом «…введение в систему способностей духовных способностей, способностей желать и хотеть, чувствовать и переживать переводит проблему способностей в категорию ментального опыта человека».

В.Д. Шадриковым описана функциональная система способностей, характеризующая их архитектонику. При этом им сформулирована гипотеза о том, что данная структура едина для всех способностей и аналогична структуре деятельности, т. е. при множестве способностей реально существует единая структура деятельности, которая мультиплицируется в структуре отдельных способностей.

В контексте разработанной теории способностей предлагается решение вопроса о соотношении специальных и общих способностей. Так, специальные способности – это общие способности, приобретшие черты оперативности под влиянием требований деятельности. Безусловный теоретический и практический интерес представляют результаты исследования музыкальных способностей, согласно которым с опытом музыкальной деятельности возрастает значение фактора оперативности (ладовой характеристики) и снижается значение общей способности звуковысотного различения.

Особую значимость имеет раздел, посвященный интеллектуальным операциям. Современные представления о природе способностей позволяют утверждать, что способности субъекта деятельности формируются путем «достраивания» природных способностей интеллектуальными операциями. Вводится понятие «метаинтеллектуальные операции» (формулирование гипотез, целеполагание, планирование, понимание, интерпретация, доказательство, принятие решений, моделирование, рефлексия и т. д.).

Центральное место в монографии отводится обсуждению проблемы ментального развития человека. Под ментальным развитием понимается, прежде всего, умственное развитие, а также изменения в образе мыслей, совокупности умственных навыков и духовных установок, присущих отдельному человеку или социальной группе. Судя по содержанию этого раздела, ментальное развитие связывается в первую очередь с развитием способностей и проходит в нескольких направлениях: созревание функциональных систем, свойством которых выступают способности; научение интеллектуальным операциям; произвольное управление собственными способностями; оперативное приспособление к условиям деятельности; постановка способностей под контроль нравственных устоев личности.

Завершающий раздел монографии посвящен обсуждению природы интеллекта, одаренности и таланта – высших уровней ментального развития человека.

Пожалуй, одним из наиболее дискуссионных вопросов является трактовка интеллекта как «врожденного качества индивида», которая в определенной мере противоречит пониманию интеллекта как формы интеграции способностей, знаний и умения, предполагающей участие в качестве операциональных составляющих обобщенных схем деятельности, планов и программ поведения. Иными словами, функциональные системы, реализующие процессы восприятия, памяти и действия, действительно являются природной основой интеллекта, и с этой точки зрения интеллект можно рассматривать как врожденное качество. Однако, подчиняясь закономерностям ментального развития человека, интеллект в онтогенезе формируется как ментальная структура со своими содержательными, операциональными, индивидуально-стилевыми свойствами, и с этой точки зрения интеллект является приобретенным качеством. В целом же относительно развития интеллекта (как, впрочем, и любого другого психического явления) следует говорить о действии трех факторов: генетического, средового и субъектного, причем именно активность самого субъекта (в терминах ментальных событий, происходящих «внутри» его внутреннего мира) выступает, как можно предположить, в качестве ведущего механизма развития интеллекта взрослого человека. С этой точки зрения, выделение «природного» и «культурного» (или «социального») интеллекта не согласуется с концепцией «единого интеллекта», который в каждый конкретный момент ментального развития субъекта деятельности функционирует как сложнейшее целостное образование.

Проблема механизмов становления психики – от индивида к личности, субъекту деятельности и затем индивидуальности – грандиозна по своей сложности и актуальности. В книге В.Д. Шадрикова переход к индивидуальности обозначен, скорее, как теоретическая перспектива. Однако категория «внутренний мир человека», на наш взгляд, как раз и может выступить в качестве того недостающего связующего звена, которое откроет путь к изучению феномена индивидуальности.

Охват психологических проблем в монографии Владимира Дмитриевича Шадрикова настолько широк, что она будет одновременно интересна теоретикам, экспериментаторам и практикам, работающим

в самых разных областях психологии. Несмотря на четко отточенные формулировки и строгие классификационные схемы, в книге есть пространство для дискуссии и самостоятельного осмысления перспектив формирования психологического знания. Эта монография, безусловно, найдет своих внимательных и благодарных читателей.

    Член-корреспондент РАН, доктор психологических наук, профессор А. Л. Журавлев

    Доктор психологических наук, профессор М. А. Холодная

Введение

В настоящей работе делается попытка дать ответ на известный вопрос: в чем заключается сущность человека? Эта попытка не нова, ответ на поставленный вопрос пытались дать многие авторы, начиная с античности и до нашего времени.

Что позволяет нам надеяться, что в нашем исследовании удается открыть новый ракурс данной проблемы. Это, прежде всего, использованный принцип теоретического исследования – функциональный подход, который мы постарались реализовать на всем протяжении рассмотрения классических проблем психологии. В чем его суть? Раскрывая сущность каждого психического явления – сознания и бессознательного, потребностей, мотивов, эмоций, характера, воли и самой личности, мы старались следовать этому принципу, требующему ответ на вопрос: зачем и как эта психическая реальность возникла, какую роль она играет в обеспечении жизни субъекта в многообразии его природных и социальных отношений, какую роль она играет в реализации сущностей более высокого или взаимосвязанного с ней порядка. Этот функциональный подход обосновывается и реализуется с опорой на теорию П.К. Анохина и на принцип психофизического единства в трактовке С. Л. Рубинштейна, а также на глобальную идею, что на каждом более высоком уровне организации соотношение структуры и функции изменяется в пользу усиления роли функции.

В работе принцип функциональности выступает как способ анализа и объяснения всех рассматриваемых психологических проблем.

Другим методологическим принципом, которым мы руководствовались, был принцип деятельностного подхода. При этом мы исходили из ключевой категории – успех личности в многообразном ее проявлении. Такой подход позволил интегрировать индивидуально-субъективное и социально-объективное, рассматривать успех, как движущую силу деятельности личности. В этом конкретном механизме соединены и потребностно-мотивационно-эмоциональные проекции – притязания личности, и ее ориентация на социальные оценки.

Научное исследование осуществлялось нами в трех аспектах: исторически-эволюционном, субъективно-эволюционном и деятельностно-эволюционном.

Первый аспект (первая часть) – формирование человечности как сущностного качества развивающегося человечества, которая воплощается в индивидуальности конкретного человека.

Поставленная проблема практически обходится в большинстве психологических работ. Человечность человека сама собой подразумевается. До настоящего времени данное понятие остается почти неразработанным. Неясны его отношения с сознанием и мышлением, моралью и религией, мотивацией и поступками. Столь же проблематичен и вопрос о врожденности и наследуемости человечности, о соотношении архетипического и приобретенного. И в то же время понять, что такое человек, можно, только определив понятие «человечность», исторический путь его становления и формы существования в настоящее время.

Можно высказать предположение, что человечность рождается и развивается вместе с развитием человечества. И хотя выразителями человечности являются конкретные индивиды, человечность как явление принадлежит человечеству и определенному человеческому сообществу. Индивид, развиваясь в обществе и присваивая его духовные ценности, формируется как личность, которую мы понимаем как духовную индивидуальность.

Происхождение человечности и очеловечивание природных качеств человека духовностью выступают в единстве как прямая и обратная задачи. И только в логике их решения, на наш взгляд, можно дать целостное психологическое понятие личности.

В своей работе мы сочли возможным и необходимым обратиться к религиозному пониманию духовности. Не отождествляя науку и веру, мы в то же время и не противопоставляем их друг другу. «И религия, и наука стремятся проникнуть за мир видимых феноменов с целью обретения надвременных идеальных символов, законов… И научный поиск истины, и духовный равно убеждены в том, что главное невидимо для глаз, что необходимы особые усилия и особая методика, чтобы обнажать смысловые структуры бытия»[1 - Кураев А., диакон. Традиция. Догмат. Обряд. Апологетические очерки. Москва-Клин: Изд-во Братства Святителя Тихона, 1996. С. 354.]. «Вера Христова не во вражде с истинным знанием, потому что не в союзе с невежеством»[2 - Се. Филарет (Дроздов), митр. Собрание мнений и отзывов. М., 1887. Т. 5. Ч. 1. С. 48.].

С другой стороны, как отмечает Н.Н. Моисеев, в основе любого научного мировоззрения необходимо присутствует постулат веры, хотя на это не всегда обращают внимание… Наука вполне совместима с религиозными убеждениями, а тем более с религиозным чувством – основой любой веры. Они никак не противоречат друг другу, отражая сущности двух кардинальных вопросов. Один из них порожден практикой человеческой деятельности, требованиями сохранения рода человеческого, заложенными в нашем генетическом естестве, а другой возник вместе с духовным миром человека[3 - Моисеев Н.Н. Быть или не быть… человечеству? М., 1999. С. 74.].

Рассматривая происхождение человечности в ее тесной взаимосвязи с моралью, мы старались рассмотреть моральные явления не с позиций нормативной этики, а с позиций этики как науки о нравственности. Еще Питирим Сорокин убедительно показал, что «каждое нормативное суждение, всякое должное (а отсюда и долг) имеет в своей основе оценку, которая как таковая уже не есть достояние или содержание нормативного суждения, а есть содержание теоретического (т. е. изучающего сущее как оно есть) суждения… Поэтому и этика должного, если она вообще возможна, то возможна только на основе этики, изучающей сущее, т. е. существовавшую и существующую мораль независимо от желательного и должного»[4 - Сорокин П. Преступление и кара, подвиг и награда. СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 1999. С. 39.]. В научном исследовании следует исходить из функциональных связей, данных нам в сущем, и постепенно восходить в мир должного. Реализация данного положения возможна только с позиций системогенетического подхода к происхождению человечности.

Обращение к проблеме человечности потребовало рассмотрения таких понятий как традиция, обряд и обычай, добро и зло, совесть как высшее проявление духовности, осознание себя, формирование социального интеллекта, который начал складываться в недрах природного интеллекта.

Автор выражает глубокую благодарность Н.П. Ансимовой, В.Н. Дружинину, А.В. Карпову, Н.В. Нижегородцевой, О.А. Таллиной, Л.В. Черемошкиной, В.Л. Шкаликову, Р. В. Шрейдер, С. В. Филиной, работавшим вместе с ним и во многом способствовавшим появлению этой книги.

Особую признательность автор высказывает Б.Г. Ананьеву, К.А. Абульхановой, Е.П. Ильину, В.П. Кузьмину, Б.Ф. Ломову, Д.А. Ошанину, В.Ф. Рубахину, М.С. Роговину,

которые доброжелательными и конструктивными советами и замечаниями на разных этапах его творческого пути содействовали развитию основных идей монографии.

Автор выражает благодарность за подготовку данной монографии к печати Н.А. Зиновьевой.

Часть I

Происхождение человечности

Глава I

Возникновение человека

История жизни на Земле

История нашей Земли разделяется на четыре периода (эры). Наиболее древняя эра – криптозой – охватывает геологический период от возникновения Земли (4600 млн лет назад) до появления примитивных организмов и низших форм растений (580 млн лет назад). Это самая продолжительная эра, в течение которой на планете в морях впервые появилась жизнь (таблица 1).

Таблица 1

Таблица 2

Второй геологический период – палеозойская эра (570–225 млн лет назад). В этот период появляются обширные территории суши (многие геологи предполагают, что в это время существовал единый огромный континент), многочисленные новые группы растений, первые земноводные, крылатые насекомые, пресмыкающиеся. Жизнь выходит из моря и постепенно завоевывает континент. Появляются линии жизни, ведущие к млекопитающим и в конечном счете – к человеку (таблица 2).

Мезозойская эра (225-65 млн лет назад) характеризовалась появлением и расцветом голосеменных растений, господством динозавров, появлением крылатых рептилий, а затем и птиц, развитием примитивных млекопитающих, рыб. В конце мезозойской эры происходят мощные тектонические процессы, изменяется климат планеты, значительные части фауны и флоры исчезают и вымирают (таблица 3).

Таблица 3

Кайнозойская эра (65 млн-10 тыс. лет назад) имеет принципиальное значение. В этот период появляются приматы, от которых в последующем произошел человек. В растительном и животном мире складываются формы и виды, которые во многих отношениях напоминают современные. Появляются первые приматы, которые дают начало эволюционной линии обезьян (таблица 4). В кайнозойской эре выделяется третичный период (65–26 млн лет назад) и четвертичный период (2 млн-10 тыс. лет назад)[5 - Периодизация и табличный материал к гл. 1.1. взяты из кн.: История жизни на Земле. Прага: Артия, 1977. С. 47.].

Таблица 4

Появление человека

Четвертичный период Кайнозойской эры занимает особое место в геологической классификации. Он получил название антропогеновый, именно в этот период на Земле появляется человек. С этого периода возрождается археологическая периодизация, которая идет параллельно с геологической. Мы остановимся только на первых трех ее периодах: Палеолите (древнем каменном веке), который делится на нижний, средний и верхний, Мезолите (среднем каменном веке) и Неолите (новом каменном веке).

В соответствии с требованиями Международного свода зоологической номенклатуры начальной стадии развития человека присвоено название Homo erectus (Человек прямоходящий). Homo erectus жил приблизительно в период 1000-500 тыс. лет до н. э. Рост Homo erectus составлял до 170 см. Он жил в группах себе подобных, питался растительной и животной пищей. Умел изготавливать различные каменные орудия и применять их для охоты и разделки туш убитых животных, научился разводить и поддерживать огонь, создавая подобие домашнего очага. Выработанный им образ жизни оказался настолько успешным, что человек прямоходящий распространился по многим областям Старого света (таблица 5)[6 - Холличер В. Человек в научной картине Мира. М.: Прогресс, 1971. С. 18.].

Анатомические характеристики человека прямоходящего близки к характеристикам современного человека. Его рука была приспособлена для «точной» работы, при которой большой палец противостоит четырем остальным. От своих предшественников (австралопитеков и других промежуточных звеньев) Homo erectus отличался, прежде всего, большим размером мозга и сложным поведением. Объем черепа человека прямоходящего колебался между 750 и 1400 см

, что уже сравнимо с объемом мозга современного человека (1000–2000 см

). Можно предположить, что у человека прямоходящего наблюдались и глубокие структурные изменения мозга по сравнению с предшественниками.

Таблица 5

Слои и места находок ископаемого человека Homo sapiens (по У. Хоуэллсу)

В ходе эволюции человека прямоходящего происходило тонкое взаимодействие развития психических функций и его организма. Как мы уже отмечали, объем мозга Homo erectus достигал 1400 см

. Ребенок с таким объемом мозга просто не мог родиться. Ни женщина, ни ребенок не могли бы пережить роды. И тогда природа нашла решение: мозг человека стал развиваться в основном не в утробе материнского организма, а после появления ребенка на свет. Если, например, мозг новорожденного шимпанзе составляет 65 % объема мозга взрослого шимпанзе, то у австралопитеков это соотношение равно 45 %, у человека прямоходящего – 30 %, у новорожденного младенца современного человека – лишь 25 %. В результате линии развития, обозначенной природой, сформировался мозг нового типа, у которого интеллект превалировал над природой, а генетическое программирование сменилось индивидуальной способностью к обучению[7 - Уайт Э., Браун Д.М. Первые люди // Сер. Возникновение человека. М.: Мир, 1978.].

Другой стороной рассматриваемого явления стала беспомощность человека в момент рождения и необходимость длительной опеки со стороны родителей. По меньшей мере, два года кто-то должен непрерывно заботиться о нем, предвидеть и удовлетворять его нужды. Но эта первоначальная беспомощность ребенка сыграла огромную роль в прогрессе человечества. Она стала одним из решающих факторов возникновения социальной организации жизни человека.

Беспомощность младенца, необходимость держать его на руках сковывала свободу женщины, ставила ее в большую зависимость от мужчин, которые занимались охотой и кормили семью. Женщина сделалась хранительницей очага, дополняя эту функцию собиранием орехов, фруктов, кореньев, ягод. Совместными усилиями мужчины и женщины обеспечивали необходимый минимум пропитания. На основе этих взаимодействий складывался прототип семьи, возникало сотрудничество между семьями, что в последующем развитии человечества привело к образованию кланов, племен, народов.

Появление протосемьи способствовало новым формам полового поведения и выбора партнеров. Это было обусловлено изменением периода эструса[8 - Эструс (новолат. – oestrus) – течка, период половой активности у самок млекопитающих.] у самки. Если у млекопитающих, в том числе и у обезьян, эструс регулируется гормонами и вспыхивает и угасает регулярно через длительные периоды, то в ходе эволюции гоминидов этот цикл постепенно изменялся, и способность к зачатию сохранялась уже весь год. В результате мужчины и женщины начали контролировать свое сексуальное поведение и решать, когда (и с кем) они вступят в половое общение. В этих условиях у отдельных мужчин и женщин возникало взаимное влечение, служившее основой для своего рода союза, который признавали и они сами, и другие члены группы. Появление речи позволило человеку прямоходящему осмыслить идею семейного родства.

На каком-то этапе эволюции древних людей появился запрет на кровосмешение, один из элементов первобытной морали. Развитие семьи повлияло на

развитие чувств привязанности и заботы, необходимости обеспечить безопасность и выживание. Запрет на кровосмешение привел к тому, что половых партнеров стали искать в других группах (протосемьях). Стали устанавливаться межгрупповые связи.

Беспомощность младенца и необходимость длительное время оставаться на одном месте обусловили появление базовых лагерей обитания, а затем и появление дома. «Для человеческого общества основное значение базового лагеря заключалось в том, что он обеспечивал возможность культурного развития. В спасительном кругу света… впервые на Земле крепло ощущение общности, товарищества. Очаг воспитывал самосознание и взаимное доверие у людей, обитавших в мире, где властвовали когти и клыки. Там человек мог научиться чему-то, что непосредственно для выживания не требовалось, – он овладевал понятиями, творил язык, улучшал свои орудия и оружие, придумывал новые способы изменения мира»[9 - Уайт Э., Браун Д.М. Там же. С. 133.].

Для Homo erectus уже характерны достаточно сложные формы социальной организации, разделение труда между мужчинами (охота) и женщинами (собирательницами пищи).

Складываются и предпосылки семейных отношений: женщины стали более разборчивыми, а мужчины – более ревнивыми.

Определенные изменения произошли в голосовом аппарате, что позволило человеку прямоходящему произносить некоторые из звуков. Он научился общаться при помощи символов и обозначать предметы и понятия комбинациями звуков. Следует отметить, что голосовой аппарат современного новорожденного больше напоминает голосовой аппарат человека прямоходящего, чем современного взрослого человека.

Сравнение объемов мозга человека прямоходящего и мозга современного человека в его развитии показывает, что к концу первого года жизни мозг ребенка достигает объема мозга шестилетнего человека прямоходящего (750 см

). По мнению ученых, этот объем можно считать границей, на которой складывается способность к речи. К достижению половой зрелости человека прямоходящего можно приравнять по уровню развития к семилетнему ребенку. Ученые считают, что человек прямоходящий мог многое сообщить своим сородичам о себе и об окружающей среде. Учитывая малую продолжительность жизни, можно также предположить ограниченность объема и сложности культурного наследия, передававшегося из поколения в поколение.

На рубеже Нижнего и Среднего Палеолита (250-40 тыс. лет до н. э.) в Европе появляются неандертальцы. Еще совсем недавно древний европейский человек – неандерталец – считался непосредственным предком современного человека, но теперь стали рассматривать его как боковую ветвь Homo sapiens. За ним было закреплено название Homo sapiens neanderthalensis. Он имел атлетическое телосложение, его рост доходил до 165 см, ходил с легким наклоном вперед. Внешний вид его характеризовался выдвинутым лицом, покатым лбом, низким, словно стиснутым с боков черепом. Однако объем его мозга превышал объем мозга человека прямоходящего и приближался к объему мозга современного человека.

Неандерталец продолжал жить в основном там же, где обитал человек прямоходящий, – в саванне, тропическом редколесье, степях и негустых лиственных лесах средней широты. Неандертальцы были отличными охотниками, техника изготовления каменных орудий достигла уровня высокого искусства (орудия-отщепы).

Именно неандертальцам пришлось испытать наиболее сильное похолодание и наступление ледников, продолжавшееся более 75 тыс. лет. И неандерталец выдержал это тяжелое испытание, вышел из него более развитым в интеллектуальном отношении, приобрел новые умения и навыки.

Исследования показывают, что на неандертальце прекратилось дальнейшее увеличение объема мозга и развитие природного интеллекта – это произошло приблизительно 100 тыс. лет до н. э.

Культура неандертальцев была гораздо более высокой, чем культура человека прямоходящего. Это проявлялось, прежде всего, в искусстве изготовления орудий и одежды, в способах охоты. Эта культура получила название мустьерской (по названию французской пещеры Ле-Мустье, где в 60-х годах XIX в. впервые были найдены орудия из отщепов). Археологические исследования свидетельствуют, что неандертальцы были праворукими, а это косвенно указывает на структурные изменения мозга и достаточно высокий уровень развития речи.

Заканчивая описание жизни неандертальца, отметим, что ему были присущи элементы духовной жизни. Мы уже указывали на возникновение табу кровосмешения как элемента первобытной морали. Археологические находки показывают, что неандертальцы хоронили умерших, при этом над покойником совершался ритуальный обряд. В могилу часто укладывали символические предметы, которые могли, по представлениям неандертальцев, помочь в загробной жизни. «Неандертальцы, по всей вероятности, ощущали ценность жизни много острее, чем любое живое существо до них – ведь погребальные обряды в конечном счете знаменуют стремления продолжать существование человека»[10 - Констэбл Д.Ж. Неандертальцы. Сер. Возникновение человека. М.: Мир, 1978. С. 101.].

Антропологи предполагают, что у неандертальцев существовали ритуалы, связанные с охотой, зародилась охотничья магия. Можно предположить, что неандертальцы стремились воздействовать на осознаваемые как реальность неведомые силы, влияющие на успех охоты. Для совершения охотничьего ритуала, как показывают раскопки, они собирались в специальные места (часто в пещеры) и совершали действия, в которые вкладывали магический смысл. Неандертальцы заботились о престарелых и калеках.

Наличие красок в местах обитания позволяет предположить, что в этот период зарождается примитивное искусство. Приведенные данные говорят о том, что общество неандертальцев характеризуется пробуждением человеческого духа.

История неандертальца заканчивается примерно в переходный период 35–40 тыс. лет назад. Ему на смену приходит кроманьонский человек. Непосредственный предок современного человека – кроманьонец (40–10 тыс. лет до н. э.) получил название Homo sapiens (Человек разумный). За эпоху позднего палеолита сменилось 1200 поколений и по Земле прошло около 4 млрд кроманьонцев. Они жили в конце Вюрмского оледенения. Потепления и похолодания сменяли друг друга довольно часто, и кроманьонцы успешно приспосабливались к изменяющимся природным условиям.

Они создали протокультуру современного человека и, оставаясь охотниками-собирателями, подвели развитие человечества к культуре земледелия. Достижения кроманьонцев поистине поразительны. Их искусство обработки камня было так высоко, что можно сказать, что с кроманьонцем в мир пришла техника. Технологические нововведения и развитие материальной культуры пришли на смену физической эволюции. Они также научились делать всевозможные орудия и оружие из костей, бивней, оленьих рогов и дерева.

Кроманьонцы достигли высокой степени совершенства в изготовлении одежды, сооружении обширных жилищ. В их очаге могли использоваться для обогрева не только деревья, но и другие горючие материалы, например, кость. Построенные ими печи для обжига глины представляли собой прототипы доменных печей. Они довели почти до предела, за которым начинается земледелие, способы использования

растений. Эти люди жали колосья диких злаков и собирали столько злаков, что ими покрывалась большая часть пищевых потребностей. Они изобрели приспособления для размалывания и перетирания зерна. Кроманьонцы умели изготавливать плетеные емкости и вплотную подошли к гончарному искусству.

После вековых кочевок вслед за животными или в поисках сезонных съедобных растений кроманьонец сумел перейти к оседлому образу жизни, используя более эффективно ресурсы одной местности. Оседлый образ жизни содействовал становлению социальной жизни, накоплению практических и социальных знаний и наблюдений, которые стали основой для создания языка, искусства и религии.

Изменились способы охоты. Были изобретены копьеметалки, с помощью которых охотники стали добывать больше зверей, а сами реже получали раны, жили дольше и лучше. Благодаря достатку улучшилось также здоровье и физическое развитие. Оседлый образ жизни в сочетании с увеличившейся продолжительностью жизни способствовали приобретению опыта и знаний, совершенствовали ум и развивали культуру. Есть основания предполагать, что у кроманьонцев был и лук, хотя материальных свидетельств этого не сохранилось. Важную роль для расширения рациона питания кроманьонцев сыграло изобретение различных приспособлений для ловли рыбы – одним из таких хитроумных приспособлений была острога.

Кроманьонцы научились изготавливать различные смеси глины с другими веществами. Из этих смесей они делали разные фигурки и обжигали их в специально устроенном очаге. Фактически они открыли способ получения новых веществ с новыми полезными качествами путем объединения двух или более исходных материалов.

Кроманьонцы создали действительно великое доисторическое искусство. Это подтверждается многочисленными настенными росписями в пещерах, скульптурными произведениями, фигурками животных и человека. Выражением их эстетического вкуса стали украшенные резьбой бивни и костяные пластины, которые свидетельствуют о том, что в процессе резьбы кроманьонские художники испытывали творческое удовлетворение. В раскопках находят блистательные образцы кроманьонской культуры – скульптуры, вырезанные из кости, оленьего рога, бивня мамонта.

Подводя итог, можно сказать, что «телосложение кроманьонца было современным, ум острым, мастерство – высокоразвитым, искусство – великолепным»[11 - Придо Т. Кроманьонский человек. Сер. Возникновение человека. М.: Мир, 1979. С. 125.]. В кроманьонские времена была достигнута важнейшая ступень интеллектуального развития человека – способность оперировать символами.

У кроманьонцев появляются начала первобытной религии. Значительную роль в жизни людей стал играть шаман – предсказатель, врачеватель, колдун. Люди, во многом зависевшие от природы, были уверены, что шаман способен постигнуть их судьбу и помочь им. Так как статус шамана передавался по наследству, шаманы стали носителями культурного достояния племени, рода. «Репертуар шамана – его трюки, способы лечения, гаданий и оказания той или иной помощи – очень заметно варьируется от одной первобытной культуры к другой, но всегда опирается на магию, на понятие о другой реальности. Человек вряд ли сумел бы создать науку, если бы раньше не практиковал магию и не удивлялся бы тому, что, казалось, лежало за пределами понимания»[12 - Там же. С. 125, 134.].

Археологическая периодизация возникновения человека представлена в таблице 6[13 - Там же. С. 134.].

Таблица 6

В процессе индивидуального развития человека из оплодотворенного яйца через стадии эмбриона и плода отчетливо просматриваются исторические признаки его предков.

Яйцо и его деление в результате оплодотворения могут рассматриваться, соответственно, как одноклеточная стадия развития организма и как возникновение многоклеточного строения. На более поздней эмбрионной стадии обнаруживаются признаки сходства с рыбами (жаберные щели, особенности строения сосудов, двухкамерное сердце и общее внешнее сходство эмбриона с рыбой). Стадию амфибий, следующую в филогенезе за стадией рыб, напоминает развитие в онтогенезе у человеческого плода (на пятом месяце) общей полости носа и глотки, а также остаток «мигательной пленки» во внутреннем углу глаза человека в виде так называемого слезного сосочка. Сходство с рептилиями обнаруживается, например, в порядке расположения волос на теле плода, который соответствует порядку расположения чешуи у пресмыкающихся.

Своей гладкой поверхностью головной мозг плода на ранней стадии напоминает мозг низших млекопитающих среднего периода (мезозойская эра). Лишь от этих «теплокровных» животных, физиологическая активность которых предполагала наличие постоянно высокого уровня обмена веществ, могло пойти развитие человека.

Функционирующие мышцы ушей, которые можно наблюдать у человека, лишние соски, сильное оволосение – все это атавистические «напоминания» о стадии млекопитающих в процессе развития человеческого рода. Рудиментарные органы, например червеобразный отросток слепой кишки, также указывают на происхождение человека в данном случае от млекопитающих, обладающих более длинной слепой кишкой. Общность многих паразитов у человека и обезьян – из 25 видов простейших, паразитирующих у обезьян, 18 встречаются и у человека, но не обнаруживаются у других млекопитающих – показывает, что мы «восприняли» даже болезни наших предков[14 - История жизни на земле. Прага: Артия, 1977.].

Первобытный человек многого достиг в познании природы. Как отмечает К. Леви-Строс, именно в неолите, за несколько тысяч лет до формирования современной науки, «человек утверждает господство великих искусств цивилизации: гончарства, ткачества, земледелия и доместикации животных… Каждая из техник предполагает столетия активного и методического наблюдения, проверки смелых гипотез, отвергаемых либо доказываемых посредством неустанно повторяемых опытов… Чтобы преобразовать сорняк в культурное растение, дикого зверя в домашнее животное, выявить в том или другом пищевые или технологические качества, которые первоначально полностью отсутствуют или, возможно, о них едва подозревали; чтобы сделать из нестойкой глины, склонной к разрыхлению, распылению или растрескиванию, прочную и герметичную посуду (предварительно найдя среди множества органических и неорганических материалов тот, что наиболее пригоден для обезжиривания, а также подходящее топливо, температуру и время обжига, степень продуктивного окисления); чтобы разработать техники, часто длительные и сложные, позволяющие превращать ядовитые зерна или корни в съедобные, а также использовать их токсичность для охоты, военных целей, для ритуала, потребовалась, несомненно, поистине научная установка ума, усердие и всегда бдительная любознательность, аппетит к познанию ради удовольствия познавать, поскольку лишь малая доля наблюдений и опытов (которые, как можно предположить, вдохновлялись с самого начала и главным образом вкусом и знаниями) приносили практические результаты. И мы еще оставляем в стороне металлургию бронзы и железа, драгоценных металлов и даже простую обработку природной меди путем ковки, появившуюся за несколько

тысяч лет ранее металлургии, а ведь все это уже требует продвинутой технической компетентности»[15 - Леви-Строс К. Первобытное мышление. М.: Республика, 1994. С. 124–125.]. В данном восхитительном отрывке в концентрированной форме показаны достижения человека неолита или протоистории, достижения первобытного мышления.

Неолитический парадокс заключается в следующем: как оказалось, что после столь бурного прогресса в сфере познания природы и технологий человечество остановилось в своем развитии на несколько тысячелетий до формирования современной науки с ее достижениями. Анализируя ситуацию, Леви-Строс делает заключение, что отмеченный парадокс «допускает только одно решение: существуют два различных способа научного мышления, являющихся функциями (конечно, неравных стадий развития человеческого разума) двух разных стратегических уровней, на которых природа подвергается атаке со стороны научного познания»[16 - Там же. С. 125.]. Один путь основывается на восприятии и воображении, весьма близок к чувственной интуиции, другой – на абстрагировании от чувственного восприятия, в силу этого он более свободен, расторможен, что позволяет раскрывать более отдаленные связи и отношения. Следует также подчеркнуть, что оба способа научного мышления (первобытного, мифологического и современного) различаются «не по роду ментальных операций, которыми оба они располагают, и которые отличны не столько по своему характеру, сколько по типу явлений, к которым они прилагаются»[17 - Там же. С. 125.].

Первобытное мышление в большей мере направлено на практическое знание и технологию, но в процессе познания оно использует те же мыслительные операции: анализ и синтез, систематизацию и классификацию. Оно нацелено на выявление, прежде всего, чувственных качеств, позволяющих определить ценность вещи. В своем стремлении познать первобытное мышление конструирует определенные абстрактные схемы познания, постулирующие связь между воспринимаемыми и скрытыми качествами, свои способы наблюдения и рефлексии, которые часто в кодированной форме фиксировались в мифах и ритуалах. Первобытное мышление создало науку конкретного. В операциях мышления стал использоваться знак. И хотя знак в первобытном мышлении носил такой же конкретный характер, как и образ, но по своей референциальной способности он уже был подобен понятию. Как и понятие, знак замещал другую вещь, он адресуется к элементам первобытной культуры, способам человеческой деятельности. Мифологическое (первобытное) мышление может быть обобщающим, оно действует посредством аналогий и сопоставлений.

Характерной особенностью первобытного мышления является то, что качества, которыми оно оперирует, непосредственно входят в переживаемый субъектом опыт, а следовательно, они всегда личностно значимы. Таким образом, в первобытном мышлении фактически снимается проблема мотивации познавательной деятельности.

В заключение отметим, что мышление ребенка конкретно, как и мышление первобытного человека, оно базируется на чувственном опыте и чувственной интуиции. Не должно быть разрыва между чувственным познанием и рациональным познанием, и переходным мостом должны быть методы мышления. Как мы уже говорили, они общие у чувственного и рационального мышления, но имеют соответствующий предмет. А для этого очень важно показать трансформацию предмета познания из чувственного в абстрактный, рациональный.

Глава II

Формирование и развитие человечности

Предпосылки человечности

В первой главе было отмечено, что в результате увеличения объема головного мозга уже у первобытного человека интеллект стал превалировать над природой, а генетическое программирование сменилось индивидуальной способностью к обучению. Рассмотрим эту линию развития человека, условленную природой, более подробно.

Человек прежде всего должен жить. И все, что необходимо для жизни, он первоначально получал от природы. Изобретение огня, раскрытие полезных свойств растений и минералов, познание повадок животных, гончарное и кузнечное дело, земледелие, скотоводство и многое другое – все эти важные открытия были связаны с природой.

Структура нашей психики порождена необходимостью сохранения индивидуальной и социальной жизни и определяется функциями психики. Если в природе животного заложены инстинкты, то в природе человека эволюционно сформировались функции (восприятия, памяти, мышления, речи). Каждая из психических функций реализуется определенной нейрофизиологической системой в структуре мозга[18 - Лурия А.Р. Основы нейропсихологии. М.: Изд-во Моек, ун-та, 1973.]. Целостные поведенческие акты, как показал П. К. Анохин[19 - Анохин П.К. Биология и нейрофизиология учебного рефлекса. М.: Медицина, 1968.], реализуются физиологическими функциональными системами.

Современные анатомические и физиологические исследования показали, что любое сложное поведение осуществляется функциональной системой мозга, имеющей вертикальное строение, пред полагающее совместную работу разных уровней нервного аппарата друг с другом, как восходящими, так и нисходящими связями, превращающими мозг в саморегулирующуюся систему[20 - Лурия А.Р. Указ. соч.]. Нижние отделы ствола и образования межуточного мозга обеспечивают и регулируют тонус коры и выступают как регулятор общего фона психической деятельности. В свою очередь, аппараты стволового уровня мозга не работают в полной изоляции от коры головного мозга и испытывают ее регулирующее влияние. Таким образом, кора головного мозга находится в постоянном взаимодействии с нижележащими образованиями и не является единственным мозговым субстратом психических процессов.

Изучение предыстории развития человеческого мозга показывает, что оно шло по пути постоянного возрастания удельного веса вторичных и третичных зон коры. И это усложнение отражало усложнение условий жизни и переход от животной эволюции к социальной истории человека.

Как отмечает А. Р. Лурия, уже у Homo erectus наблюдается усиленное развитие нижнетеменных областей коры, что связано с охотничьим образом жизни, требующим высокоразвитой способности ориентироваться в пространстве. У неандертальцев развиваются нижнелобные области мозга, что связано с развитием звукового языка, опирающегося на совместную работу височных и нижнелобных долей мозга. У кроманьонца интенсивно развиваются верхние отделы переднелобной области, связанные с переработкой и кодированием информации.

Анализ изменений в мозговых структурах в процессе развития ребенка показывает, что ребенок появляется на свет с полностью созревшими подкорковыми образованиями и наиболее простыми проекционными первичными зонами коры. Одновременно наблюдается недостаточное созревание сложных вторичных и третичных зон коры. Онтогенез структур головного мозга во многом повторяет филогенез мозга антропоидов.

Нейропсихологическое изучение речевой деятельности позволило дифференцировать эту психическую функцию. Выделение из речевого потока фонем связано с деятельностью вторичных отделов височной (слуховой) коры левого полушария, понимание значения целой фразы – с деятельностью теменно-затылочных и височно-теменно-затылочных

отделов левого полушария у правшей, активный анализ наиболее существенных элементов содержания речи связан с деятельностью лобных долей мозга и т. д.

Таким образом, мы видим, что в обусловленной природой линии развития человека появление речи связано с эволюционными анатомическими изменениями, формированием голосового аппарата и одновременно происходящими изменениями головного мозга, прежде всего коры головного мозга, созданием вторичных и третичных зон. Процесс этот происходил медленно и занял более 500 тыс. лет. Одновременно следует отметить, что развитие речи тесно связано с групповой формой жизнедеятельности первобытного человека. Именно необходимость передать жизненно важные факты от одного члена группы другому, скоординировать совместную деятельность, например, во время загонной охоты, вызывала потребность в речи. В последующем в слове стал фиксироваться опыт сообщества, который наследовался индивидом в отногенезе. Имеющиеся эмпирические данные (например, случаи воспитания детей животными) показывают, что наследуются предпосылки формирования речи. Если на определенном этапе развития ребенок был лишен человеческого общения, то в последующем у него нельзя было сформировать полноценную речь.

Развитие речи тесно взаимосвязано с развитием мышления. В мышлении как сложной форме психической деятельности осуществляется обобщенное и опосредованное отражение общего и существенного в действительности.

Самое гениальное открытие, которое сделал человеческий ум, заключается в установлении зависимости свойства вещи от ее структуры, т. е. от того, из каких компонентов состоит вещь и как они соединены друг с другом. Из ограниченного разнообразия атомов складывается все многообразие мира. Чтобы познать вещь, необходимо разложить ее на части, чтобы создать новое, надо соединить определенные компоненты в целое. Именно в этом и заключается основное свойство ума: разлагать и соединять с целью обнаружения или создания полезных для жизни вещей. Другими словами, ум должен способен выполнять функции анализа и синтеза. Будем иметь в виду, что это должно быть природное качество, свойство человеческого мозга, реализующего мышление. Это качество создает природа в процессе эволюции человека как биологического вида.

Обладает ли человек таким качеством? Данные нейропсихологии позволяют ответить на этот вопрос утвердительно. Начнем наш анализ с процессов восприятия. «Процесс зрительного восприятия человека начинается с момента, когда возбуждения, возникающие на сетчатке глаза, доходят до первичной (проекционной) зрительной коры, где они, проецируясь на соответствующих… проектах коры, распадаются на огромное количество составляющих признаков… Этот процесс зрительного анализа обеспечивается наличием в зрительной коре огромного числа высокодифференцированных нейронов, каждый из которых реагирует лишь на какой-либо один признак воспринимаемого объекта»[21 - Лурия А.Р. Указ. соч. С. 232.]. В дальнейшем возбуждение из первичных зон передается во вторичные проекционные зоны коры, которые составляют основной аппарат синтеза зрительно воспринимаемых элементов. При этом необходимо отметить, что сами эти зоны находятся под влиянием других, внезрительных отделов мозга, организующих и моделирующих их работу. Наконец, в третичных зонах осуществляется синтез возбуждений от различных модальностей.

Таким образом, природа создала механизм не просто отражения внешнего мира, а отражения умного, построенного на анализе и синтезе. Природа создала механизм умного восприятия. Ум включен в процесс восприятия. В развитых формах мышления участвуют не только проекционные зоны коры, но и лобные отделы мозга, лобно-теменно-затылочные области и др. Развитие отдельных видов мышления: конкретно-действенного, входящего в практическую деятельность, наглядно-образного и отвлеченного (понятийного) шло в тесной связи с развитием речи. Процессы мышления зависят и от смыслового значения слов. Если вначале за словом стоит слитное нерасчлененное (синкретическое) объединение жизненных впечатлений ребенка, то в дальнейшем за словом выступает с достаточной ясностью многообразие смысловых матриц, формирующихся на разных этапах жизни человека.

Итак, мы можем отметить, что и мышление и речь развивались в единстве друг с другом и во взаимосвязи психических функций и функциональных систем мозга, реализующих эти функции.

Первоначально психическое существенно независимо от речи и сознания. Психика возникла как регулятор отношений организма и среды. Именно посредством ощущений, восприятий, представлений, независимо от их осознания, происходит отражение действительности. Для построения адаптивного поведения не требуется осознания ощущений, восприятий и переживаний, достаточно ощущений, восприятий и переживаний. Единственное требование – они должны возможно точнее отражать внешний мир.

Сознание есть вторичная, субъективная форма существования психического. Это отражение психического в себе. Отражение своих ощущений, представлений, переживаний, мыслительной деятельности. Это рефлексия, интроспекция, самосознание. Но именно эта генетически более поздняя форма психического, появляющаяся у человека, и отличает его от всего другого животного мира. Можно сказать, что именно эта форма психического лежит в основе возникновения человечности.

Для сознания характерно предметное значение, смысловое, семантическое содержание, закрепленное в понятии и оформленное в слове. Процесс осознания явлений психики связан с осознанием их предметности. Важно еще раз подчеркнуть, что психические явления могут протекать и протекают вне контроля сознания, на двух уровнях: бессознательном и сознательном. Можно даже сказать, что сознание составляет только надводную часть айсберга, подводная же его часть не осознается, но именно она является первичной формой существования психического. И все же осознание, связанное с рефлексией, интроспекцией, самосознанием является исключительно человеческим феноменом.

Предметность психического процесса приводит к тому, что у каждого индивида формируется наглядно-практический субъективный образ внешнего мира. Другими словами, у каждого индивида формируется идеальный образ внешнего мира. Предметы этого мира в процессе жизнедеятельности индивида приобретают для него определенный личностный смысл. Таким образом, на основе предметности психических процессов формируется идеальный образ внешнего мира, отдельные части которого и образ в целом имеют конкретный личностный смысл. Идеальное первоначально выступает как чувственный образ мира, играющий роль необходимого фактора регуляции поведения. Идеальный образ действительности не только имеет личностный смысл, в нем выражается и отношение субъекта к действительности. В идеальное включается как вся жизнь субъекта в ее уникальности и неповторимости, так и непосредственные переживания им своих отношений к реальности. По своей природе и происхождению идеальное представляет собой некоторый аспект сознания человека[22 - Спиркин А.Г. Происхождение сознания. М., 1960.].

Вернемся теперь к человеку прямоходящему. До возникновения

языка и речи каждый индивид в процессе жизнедеятельности формировал идеальный образ действительности. Из-за похожих условий жизни эти субъективные образы были в основных моментах сходными, иными словами, субъективные образы мира первобытного человека в значительной мере были инвариантными. Можно предположить, что именно эта инвариантность субъективных образов и стала одним из основных факторов возникновения языка и речи. Личностный смысл и значение одних и тех же частей идеального образа для различных индивидов в значительной мере совпадали. Поэтому не только потребность передать ряд сведений при совместной, групповой жизнедеятельности от одного члена группы другому, но и возможность такой передачи, обусловленная совпадением личностных смыслов, способствовали возникновению языка и речи.

С появлением и развитием языка и речи происходит дальнейшее развитие идеального образа действительности и сознания. Язык позволяет фиксировать накопленный индивидуальный и общественный опыт в общественно значимых понятиях. Резко возрастают возможности накопления, сохранения и передачи полученного опыта от поколения к поколению через продукты культуры, включая язык. В содержание идеального начинают входить не только чувственные образы, способы взаимодействия с действительностью, но и знания, зафиксированные в языке.

В качестве особого момента развития идеального необходимо выделить осознание субъектом самого себя (в виде самопознания и формирования самосознания)[23 - Спиркин А.Г. Сознание и самосознание. М., 1972.] и своих отношений с другими членами группы.

Важными моментами самопознания являются осознание человеком своего бытия во времени, формирование представленности в его сознании «настоящего, «прошлого» и «будущего», насыщение этих понятий личностным смыслом, осознание конечности своей жизни в этом мире, поиски ответа на вопрос: «А что потом?» Осознание себя во времени порождает определенное отношение ко времени, наполняет его личностными переживаниями.

Поиски исходного момента человечности неразрывно связаны с ответом на вопрос о том, что отличает человека от животного. Проведенный анализ показывает, что таким отличительным признаком выступает сознание – особая форма психического, включающая как чувственный образ действительности, несущей личностный смысл (переживания субъектом своих отношений с реальностью), так и осознание психического в самом себе, осознание себя как субъекта психической деятельности. Отличительной чертой человека становится его способность к созданию нового, способность к творчеству.

Идеальное у человека выступает мощным средством преобразования действительности в процессе теоретической и практической деятельности. Идеальное у человека приобретает относительную самостоятельность, становясь активным началом жизнедеятельности. Человек не только преобразует природу, но и создает культуру (орудия труда, искусство, религия, нравственность, наука, право и др.). В системе культуры складывается богатство ценностей, которые присваивает личность в своем развитии. Благодаря сознанию действия человека приобретают целенаправленный характер, он предвосхищает результат своих действий. Вершиной творческой деятельности становятся духовные творения человека, в которых делается попытка осмыслить роль и назначение человека в истории, его отношения с другими людьми с позиций добра и зла. В этом творческом поиске формируется духовность человека как высшее проявление человечности.

Таким образом, психический процесс разворачивается на разных уровнях[24 - Интересно отметить, что еще Ч.С. Шеррингтон, изучая деятельность мышц-антагонистов, обнаружил, что команда из нервного центра о сокращении антательных мышц идет одновременно с командой о расслаблении разгибательных мышц. И эта одновременность сама по себе обеспечивает интеллектуальное единство.]. С одной стороны, это относится к функциональной системе, реализующей какую-либо психическую функцию, с другой – к результату психического процесса. Он представляется на уровне образа, значения и личностного смысла. При этом отдельные уровни в реальном психическом процессе могут выпадать из сознания или не находить в нем отражения.

Когда ситуация отражается преимущественно на уровне личностного смысла, она насыщается личностными переживаниями и осмысливается в отношениях субъекта. Именно в этой ситуации формируется, проявляется и развивается человечность.

Проведенный анализ позволяет высказать положение о том, что человечность может быть понята только как путь, путь развития от телесного к душевному и далее, к духовному. Чтобы развиваться, человек должен прежде всего жить. Психика человека, его ум (разум и мышление) формировались как механизм познания и выживания в окружающем мире. Этот мир целесообразно разделить на Мир-природу и Мир-общество.

На начальных этапах происхождения человека его умственные способности направлены на обеспечение его выживания в природе. Человек действует как коллективный субъект, не отделяя себя от группы, следуя обычаю и морали закрытой группы. Критическим периодом развития выступает период осознания себя как субъекта, отличного от других членов группы, и осознания возможности использования других членов группы для своего выживания, а в последующем и благополучия. Осознание возможности использования других в своих интересах является периодом зарождения феномена человечности. Ранее человек боролся с природой за свое выживание, теперь он использует других людей, борется с собой и другими людьми за выживание и за жизнь.

Именно с этого момента появляются понятия «добро» и «зло». Осознание добра и зла является поворотным моментом в истории человечества. Человечность выступает характеристикой человека в его отношениях с другими людьми. Как добро или зло по отношению к другим человечность проявляется в поступках (добродетелях), как любовь и ненависть – в чувствах. По своей природе человечность амбивалентна: в ней присутствует добро и зло, любовь и ненависть. Появление сознания, языка и речи – предпосылка человечности.

Ум[25 - Славянский перевод древнегреческого понятия «нус» (лат. – интеллект).], как известно, характеризуется способностью мышления и понимания. Ум-интеллект можно рассматривать как интегральное проявление способностей, знаний и умений. Способности являются свойствами функциональных систем, реализующих отдельные психические функции, которые имеют индивидуальную меру выраженности, проявляющуюся в успешности и качественном своеобразии освоения и реализации деятельности (подробнее этот вопрос будет рассмотрен в четвертой главе). Способности как свойства функциональных систем развиваются вместе с развитием функциональных систем, реализующих конкретные психические функции.

Уровень интеллекта определяется не только уровнем развития отдельных способностей, но и обобщенными операционными схемами, планами и программами поведения, а также знаниями о внешнем предметном мире, о других людях и самом себе. Эти знания составляют содержание мышления. Мышление формируется и развивается как сложное многоуровневое системное

образование.

Для субъективно-деятельностного подхода и соответствующей теории, разработанной С. Л. Рубинштейном и его школой, главными и весьма разными уровнями мышления являются деятельность (изначально практическая и теоретическая), внутри нее психическое как процесс и т. д. В личном плане мышление выступает, прежде всего, в виде деятельности, т. е. со стороны мотивов и целей субъекта, его рефлексии, осуществляемых им умственных действий и операций и т. д. Однако мышление – это не только деятельность, но и внутри нее формирующийся непрерывный (недизъюнктивный) психический процесс анализа, синтеза и обобщения постоянно изменяющихся, т. е. новых и потому еще во многом неизвестных, обстоятельств жизни данного субъекта. С помощью такого предельно пластичного, мобильного, непрерывно формирующегося процесса индивид определяет новые для себя, совсем конкретные особенности проблемной ситуации и задачи, соответственно используя и преобразуя уже имеющиеся у него относительно стабильные умственные операции, формируя новые интеллектуальные действия и т. д. Если мышление как деятельность, как система операций осуществляется преимущественно осознанно, то внутри нее мышление как процесс, напротив, формируется в основном на уровне бессознательного, хотя и под косвенным контролем субъекта (его целей, осознанных мотивов и т. д.)[26 - Брушлинский А.В. О субъекте мышления и творчества // Основные современные концепции творчества и одаренности. М.: Молодая гвардия, 1997. С. 46–47.].

Здесь, на наш взгляд, выражено главное: мышление есть деятельность и психический процесс, оно реализуется функциональными и операционными механизмами, протекает как на уровне сознания, так и на бессознательном уровне. Выше мы показали эти механизмы. Здесь важно подчеркнуть, что для осознания результатов мышления необходимо, чтобы эти результаты были выражены в понятиях. А для этого требуется развитие речи и языка. Следовательно, только с их появлением мышление переходит в новое качество, позволяющее осознать добро и зло, себя как субъекта, отличного от других членов группы. И с этого момента начинает формироваться человечность как главное отличительное качество человека.

Отделение мышления от чувственного познания происходит уже в работах древнегреческих мыслителей. Платон вычленяет в качестве главного признака мышления идеальность (мир «идей»), как особую форму реальности. Кант отмечает, что «всякое наше знание начинается с чувств, переходит затем к рассудку и заканчивается в разуме, выше которого нет в нас ничего для обработки материала созерцания и для подведения его под высшее единство мышления»[27 - Кант И. Соч. 1964. Т. 3. С. 340.]. Гегель также различает рассудок и разум, как две стадии развития мышления.

«Отправляясь от чувственного опыта, мышление преобразует его, дает возможность получить знания о таких свойствах и отношениях объектов, которые недоступны непосредственному эмпирическому познанию. Мышление неизмеримо расширяет познавательные возможности человека, позволяет проникнуть в закономерности природы, общества и самого мышления»[28 - Мышление // Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983. С. 391.]. К этому надо добавить, что не только общества, но и самого себя, своих отношений с другими членами общества. Развитие мышления выступает предпосылкой и условием развития человечности как особого качества человека.

Как мы уже отмечали, основная задача разума и мышления заключается в обеспечении выживания человека, а в последующем и в полноценной социальной жизни. Но, как известно, реализовать эту функцию было бы более просто, если бы в памяти человека хранились образы выживания в разнообразных и сложных земных условиях. Эти образы «должны содержать в себе две равнозначные составляющие: образ внешнего (окружающего) мира и его воздействия на тебя как помехи, препятствующей твоему желанию, что означает выживание (назовем это образом воздействующего мира), и образ твоего ответа, то есть образ действия по преодолению воздействия или противодействия мира»[29 - Андреев А. Мир Тропы. Очерки русской этнопсихологии. СПб.: Тропа троянова, 1998. С. 224.]. Эти образы можно обозначить как архетипы. Это образы выживания. «Разум создает и хранит образы того мира, в котором должен выжить»[30 - Андреев А. Указ. соч. С. 222.]. То, что такое сохранение возможно, было показано нами ранее. Эти образы составляют глубинную часть душевной жизни человека. Там, где они отражают социальную среду и выживание человека в ней, эти образы выступают как истоки человечности. Архетипы добра и зла, делание добра и зла, сопряженные с чувствами любви и ненависти, составляют истоки человечности.

Врожденное и приобретенное в человечности

Как уже отмечалось, у истоков человечности стоят инстинкты. Направление в науке, связанное с объективным изучением инстинктов, поведения животных во всем многообразии его взаимосвязей со средой, называется этологией (от греч. ethos – обычай, нрав). Развитие этого направления относят к концу XIX-началу XX в. Исследования показали, что любая поведенческая реакция формируется при участии как генетических (врожденных) факторов, так и совокупности условий среды. Вопрос может стоять только об относительной роли врожденного и приобретенного в формировании поведения[31 - Крушинский Л.В. Предисловие: Шовен Р. Поведение животных. М.: Мир, 1972.] .

Особый интерес для нас представляет рассмотрение организованных форм поведения (семейных, групповых, общественных) у животных[32 - Шовен Р. Поведение животных. М.: Мир, 1972.].

Материнский инстинкт, проявляющийся в заботе о потомстве, в обеспечении безопасности вплоть до самопожертвования, лежит в основе материнской любви к ребенку, любви, ничем не обусловленной, любви только потому, что он есть. Инстинкт продолжения рода представлен и у мужских особей. Он проявляется в борьбе за партнера, в заботе о потомстве, в особых формах ухаживания. Из этих инстинктов произрастают такие качества, как специфическая отцовская любовь, агрессивность, сексуальное поведение. В семейных парах рождается прообраз общественных отношений, формируются нравственные черты закрытого общества.

Групповые формы жизни порождают инстинкты доминирования и иерархии, которые мы встречаем и в первобытных человеческих сообществах. Жизнь в сообществах порождает инстинкты заботы не только о своем потомстве, формируются коллективные формы обороны, своеобразная взаимовыручка, групповые виды охоты с распределением ролей.

Жизнь в группах вызывает определенные отношения между группами с прообразом отношений между закрытыми сообществами людей и с групповой моралью. В животном мире борьба между группами происходит в основном из-за территорий обитания. «В самое последнее время были проведены исследования, посвященные возможному сохранению семейных уз в стае и распознаванию родственников. Оказалось, что связь между матерью и детенышем сохраняется на всю жизнь и образует как бы ядро, вокруг которого могут наслаиваться другие формы общественных связей»[33 - Шовен Р. Указ. соч. С. 115.]. Отмечено, что отцовская забота явно способствует повышению статуса молодняка.

Огромную роль в воспитании детенышей в

условиях групповой жизни играет механизм подражания. Важно отметить, что в групповых формах существования животные взаимодействуют друг с другом во время охоты и обороны.

Практически при любых формах организации сообщества между его членами наблюдается соперничество (за доминирование, за полового партнера). Характерным признаком группового сообщества является наличие средств общения.

В сообществах животных мы видим примеры даже совместной работы: строительство жилья, защита от врага, помощь родителям в выращивании потомства следующего поколения.

Описанные виды инстинктов порождают такие формы поведения животных, которые хотелось бы охарактеризовать системой нравственных категорий: любовь, ненависть, агрессивность, стремление к обладанию, интерес, забота, доброта, храбрость и т. д. Однако подобная характеристика отдавала бы антропоморфизмом. В инстинкте закреплена приобретенная форма поведения, биология поведения. Но именно из этих форм инстинктов в человеческом сообществе постепенно создавались предпосылки моральных норм. Важнейшую роль в этом играл ум человека и коллективная жизнедеятельность, появление речи и языка, а также взаимная оценка поведения с точки зрения полезности для сообщества, а не для индивида. Инстинкт сохранения вида, проявляющийся в наборе субинстинктов (борьба за партнера, оборона от врагов, забота о потомстве и др.), перерос в мораль сообщества, направленную на сохранение этого закрытого сообщества. Половой инстинкт – в сексуальность, а последняя перешла в любовь; оборона от врагов – во взаимовыручку, смелость, храбрость, жертвенность; забота об отдельных членах сообщества – в сострадание, милосердие, альтруизм и т. д.

Таким образом, мы можем утверждать, что истоки человечности лежат в инстинктах человека, которые в свою очередь восходят к инстинктам предчеловека (периода дикости).

Но что такое инстинкт? Кажется, все понятно – это врожденные формы поведения, обеспечивающие приспособление организма к требованиям среды. По структуре и динамике эти врожденные формы поведения достаточно сложны и консервативны. На базе инстинктов можно строить адаптивное поведение только в достаточно стабильной среде. Более тонкое приспособление осуществляется за счет приобретенных форм поведения.

Вершиной эволюционной ветви развития, основанной на приобретенных формах поведения, является человек, у которого место инстинктов заняли психические функции, позволяющие строить различные формы адаптивного поведения, переходящее в творческое поведение, включающее изменение среды, завершающееся созданием «второй природы» жизнедеятельности.

Таким образом, с одной стороны, действительно понятно, что такое инстинкт. Но, с другой стороны, как отмечает Р. Шовен, понятие «инстинкт» столь же неопределенно, как и понятие «интеллект». Ясно пока одно – инстинкт имеет сложную структуру, в которой еще в 1918 г. английский исследователь Крэг выделил два основных элемента: побуждение (drive), требующее удовлетворения, и поисковое поведение (appetitive behavior), которое складывается из двигательной активности и завершающего акта.

Исследования этологов в более поздний период позволили сформировать «представление об организме как о «горячем коне», стремящемся растратить запас своей энергии, но для этого ему нужно преодолеть различные внутренние барьеры, которые исчезают при действии вполне определенных раздражителей»[34 - Шовен Р. Указ. соч. С. 41.]. Эти раздражители после работ Конрада Лоренца получили название «релизоры» – специальные сигналы животных, автоматически вызывающие реакции у их сородичей.

Таким образом, согласно представленной системе взглядов «организм не инертная масса, пассивно ожидающая возбуждения извне, напротив, он сам его активно ищет: это и есть так называемая исследовательская активность»[35 - Там же.].

Релизоры служат для того, чтобы освободить часть внутренней энергии, спрессованной в организме, и направить ее по вполне определенному каналу.

В качестве базовых источников внутренней активности этологи выделяют пищевую мотивацию, исследовательскую активность, половую мотивацию, стремление к доминированию, агрессивность, родительское поведение, строительство гнезда, защиту территории, игру. На проявление базовых форм активности животных значительное влияние оказывает эндокринная регуляция. Гормоны повышают общую активность, создают предрасположенность к конкретным формам поведения, понижают пороги чувствительности. Степень выраженности базовых форм активности в некоторой мере определяется генетическими факторами. Сегодня можно считать установленным фактом, что любая поведенческая реакция формируется при участии как генетического фактора, так и всей совокупности условий среды.

Есть основания предполагать, что отмеченные базовые формы активности присущи и человеку. Они в той или иной форме фигурируют в различных концепциях глубинной психологии (3. Фрейд, А. Адлер, К. Г. Юнг и др.). Необходимо также отметить, что каждая форма активности реализуется через соответствующее состояние организма. Здесь уместно поставить вопрос: а чем детерминируются те или иные формы активности? К сожалению, данному вопросу уделяется мало внимания в психологических исследованиях. В большинстве работ внутренняя активность считается предопределенной.

Вместе с тем экспериментальные исследования позволяют уже сегодня раскрыть и описать природу активности[36 - Судаков К.В. Биологические мотивации. М.: Медицина, 1971.].

Огромная роль в происхождении человечности принадлежит традиции и обычаю. Они приходят на смену инстинкту. Истоки традиций и обычаев восходят к мифологическому мышлению. Интересные данные по этому вопросу приводит М. Элиаде.

Так как миф рассказывает о деяниях сверхъестественных существ и о проявлении их могущества, он становится моделью для подражания при любом, сколько-нибудь значительном проявлении человеческой активности. Когда миссионер и этнограф Штрелов спрашивал представителей австралийского племени арунта, почему они совершают тот или иной ритуал, ему отвечали однозначно: «Потому что так нам повелели наши предки». Члены племени кай (Новая Гвинея) отказывались как-либо менять свой образ жизни и особенности своей трудовой деятельности и, объясняя это, говорили: «Так поступали немусы (мифические предки), и мы делаем так же». Когда у певца племени навахо поинтересовались о причине возникновения одной из деталей обряда, он ответил: «Потому что наши Святые Предки поступили так в первый раз». Мы находим точно такое же оправдание в молитве, которая сопровождает тибетский древний ритуал: «Как нам было завещано от начала сотворения мира, так мы и должны совершать жертвоприношения (…) Как наши предки поступали во времена прошедшие, так и мы должны поступать сегодня». Такое же оправдание приводится и индусскими теологами. «Мы должны делать так, как боги делали во времена „начала всех начал“» (Satapatha Brahmana, VII.2.1.4). «Так поступали Боги, так теперь поступают люди» (Taittiriya Brahmana, I.5.9.4)[37 - Элиаде М. Аспекты мифа. М.: Инвест-ППП, 1995. С. 17.].

Обычай и традиция формируются на ранних этапах развития социального сообщества. Обычай столь же императивен, как

и инстинкт. Он содержит в себе и способ поведения, и источники активности, и нравственную норму в скрытой (имплицитной) форме. Обычай изначально социален. Он несет в себе нравственную основу, но она неотрефлексирована.

Поступая согласно обычаю, человек поступает нравственно, следовательно, человечно. По силе воздействия обычай сравним с инстинктом. Обычай онтологичен. Это акт, совершенствующийся в людях. Обычай – это, прежде всего, действие, способ поведения, являющийся, с одной стороны, обязательным для отдельных членов группы, а с другой – привычным для ее членов. В обычае передается действие. Обычай тесно связан с преданием как образом жизни. Предание – сама жизнь, воплощенная в поступках этнических героев.

Человек, будучи членом закрытой группы, совершая какое-либо действие согласно обычаю, поступает человечно. Сделав обычай привычным для себя, он приобретает качество человечности. Сила обычая в формировании человечности заключается в том, что человек усваивает не нравственную норму, а способ действия, который нравствен по отношению к членам закрытого сообщества. В обычае человек живет. Научить обычаю значит научить жить. Без обычая нравственность не входит интимно в сущность человеческого бытия. В обычае сокрыта одна из сторон тайны человечности.

Нравственность обычая конкретна и причастна к своему объекту. Действующий в обычае поступает с соответствии с моралью закрытой группы. Через обычай человек идентифицирует себя со своим народом, вводится в свой род, ибо обычай – дух народа, его дела.

В основании обычая лежат поступки реальных людей в наиболее важных для рода жизненных ситуациях. Именно духовность этих поступков составляет человечность обычаев. Такие поступки являются не только нравственной основой обычаев, но и содержанием преданий, в которых рассказывается о важнейших событиях в жизни народа и подвигах отдельных героев. Существуя в форме устного рассказа, предание передается из поколения в поколение. В народном предании образы постепенно идеализируются и обобщаются. Со временем предания могут отражаться в народных эпосах, в том числе и в литературной форме. На образах преданий (Микулы Селяниновича, Ильи Муромца, князя Владимира и др.) воспитывается молодое поколение, впитывая нравственные черты героев в процессе переживания событий, отраженных в предании. Именно присутствие в предании реального поступка конкретных людей наделяет его нравственной силой, заставляет вслушиваться в него и размышлять. Предание – это опыт общения с предками, это усвоение каждым человеком духовного наследия предков. Предание – это Святослав с его благородным «иду на Вы», это мужественный и отважный Евпатий Коловрат, это Сергий Радонежский, воплощающий духовность Руси. Постичь предание значит постичь душу народа, и наоборот, чтобы постичь душу народа, надо постичь его предания. В преданиях раскрывается смысл истории в поступках людей. Онтологическая суть предания – осуществлять в конкретном человеке то, что для рода (народа) было совершено героями. Дух предков наследуется в человечности новых поколений.

Свою духовность мы получаем от предков, она заключена в обычаях и предании. (Сегодня мы уходим и от того и от другого.) Герои преданий не завещают нам мораль, они оставляют нам поступки. И в этом – непреходящая ценность преданий в формировании человечности. Человечность – это не слова, а поступки, которые мы интерпретируем в категориях морали.

Перефразируя слова протоиерея С. Булгакова, можно утверждать, что предание не есть археология, которая тенью прошлого связывает настоящее, но есть духовная самотождественность народной жизни[38 - Булгаков C., прот. Православие. М., 1991. С. 76.].

Где сегодня та среда, в которой сохраняется и передается обычай и предание? Ответ на этот вопрос во многом определяет путь развития нравственных сил и человечности у современного человека.

В теологии под преданием понимается дар, жертва, которую приносит Христос на Крест. Предание совершается ради любви к людям. Исток Предания – в Боге. Отец – Христос – апостолы – такова линия Предания. В Предании Бог дает людям свою вечность, и человек должен раскрыть себя для принятия этого дара. Предание возможно лишь потому, что Бог дарит Себя людям. Но рождение нового человека предполагает двойственный акт: с одной стороны, Бог рождает себя в людях; с другой – человек рождает в себе Бога. Для этого человек должен преодолеть собственно человеческие горизонты бытия, раскрыть в себе человека, который может верить в Бога, родить в себе человека духовного, открытого для действия и света Божественной благодати[39 - Кураев А. Указ. соч. С. 21.]. Осуществляется это путем вхождения в духовную традицию. Человек начинает понимать, что Мир не сводится к естественному порядку вещей, в нем есть смысл и доброта, есть идеальное измерение. Вхождение в традицию – это откровение Смысла. Местом, где осуществляется вхождение в традицию, является церковь. Ее внешний строй и все порядки – богослужебные, осветительные, дисциплинарные служат выражению, воспитанию и ограждению внутреннего нравственно-религиозного строя христиан. Этому способствуют посты, молитва и милостыня, церковные таинства.

Анализируя сущность предания, В. Лосский выделяет горизонтальную линию преданий, полученных из уст Спасителя и переданных апостолами и их преемниками, и вертикальную линию предания, определяемую сообщением Духа Святого. Предание находится в нерасторжимом единстве с Писанием. Их нельзя противопоставлять, но нельзя также поставить одно на место другого. «Если Писание и все то, что может быть сказано написанными или произнесенными словами, литургическими изображениями или же иными словами, если все это – различные способы выражения Истины, то Священное Предание – единственный способ воспринимать Истину. Предание есть жизнь Духа Святого в Церкви, жизнь, сообщающая каждому члену Тела Христова способность слышать, понимать, познавать Истину в присущем ей свете, а не естественном свете человеческого разума»[40 - Лосский В. Предание и предания. С. 380.].

Зададимся теперь вопросом, а есть ли у человека не только биологические, но и духовные побуждения, с которыми он появляется на свет и которые побуждают и направляют его поведение. Другими словами – является ли человечность врожденным качеством, хотя бы в некоторых видах.

Ответ на этот вопрос необходимо искать, прежде всего, в процессах происхождения сознания. Как отмечает А. Адлер, «с самого своего начала история человека была историей развития и постоянной дифференциации сознания»[41 - Адлер А. Лекции по аналитической психологии. М.: Рефл-бук; Ваклер, 1996. С. 218.], которое берет начало в бессознательной жизни человека. Пробуждение сознания тесно связано с появлением и развитием языка. Как было показано в главе 1, развитие языка относится к периоду жизни Homo erectus (1 млн – 500 тыс. лет до н. э.). В этот период произошли принципиальные изменения в голосовом аппарате, что позволило человеку прямоходящему произносить звуки и использовать их комбинации для обозначения предметов, для передачи своим сородичам каких-либо сведений о себе и об окружающей среде. Выделение и отделение себя от других членов

группы явилось принципиальным обстоятельством в развитии сознания. Можно считать, что с этого момента появилась возможность осознать свое поведение в контексте добра и зла, которое первобытный человек совершает по отношению к сородичам. Осознание себя осуществляется через проекцию на других членов группы. Совершив смертный грех, убив своего брата Авеля, Каин понимает, что и его теперь может убить всякий, кто встретится с ним. Именно в осознании добра и зла, как поворотного момента в истории человечества, можно истолковать слова Библии о грехопадении человека через познание добра и зла. Это знание одухотворяет человека. Устами змея Библия говорит:

«Но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро и зло»[42 - Библия. Бытие, 3:5.].

И далее:

«И сказал Господь Бог: вот Адам стал как один из Нас, зная добро и зло»[43 - Библия. Бытие, 3: 22.].

Для нас важно подчеркнуть, что осознание добра и зла шло одновременно с дифференциацией сознания, и что происходило это на заре становления человека.

Охраняя себя от зла, общество установило запреты, которые воплотились в обычаях. Но встает вопрос: могли ли обычаи (архетипы поведения) стать бессознательным, врожденным побуждением?

Могли ли они перейти во врожденные виды человечности? Эмпирические данные допускают возможность подобного процесса. К ним относятся достаточно многочисленные зафиксированные факты проявления видовой памяти. Человек при определенных обстоятельствах вспоминает то, с чем он абсолютно точно никогда в своей жизни не встречался. Например, он начинает говорить на иностранном языке, которого никогда не учил. Об этом же могут свидетельствовать и нравственно-духовные качества конкретного народа как его этническая врожденная характеристика. Наконец, важным доказательством возможности перевода приобретенного опыта (в том числе и обычаев) из индивидуального в видовой может служить механизм запоминания. Почти все современные физиологи и психологи признают реальность следов памяти, но их сущность еще не раскрыта полностью и вызывает много дискуссий среди ученых. В настоящее время наиболее вероятными считаются гипотезы о химической и биоэлектрической природе механизма памяти.

Теория химической природы памяти состоит в следующем. Установлено, что длительное сохранение внешних сигналов осуществляется на основе немутационных изменений локусов молекулы дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК), т. е. процесс запоминания реализуется непосредственно в ядре памяти. Считывание и воспроизведение на уровне клетки предполагает участие рибонуклеиновой кислоты (РНК) и специфических белков в качестве преобразователей информации. Но так как в процессах памяти принимают участие молекулы ДНК, то можно предположить, что при некоторых условиях изменения могут принять наследуемый характер, закрепиться в генетическом коде организма. Это, конечно, гипотеза, но гипотеза, имеющая определенные основания.

Здесь следует отметить, что еще Платон в диалоге «Федон» утверждал, что определенные идеи в нас заложены от рождения и что эти знания мы можем постепенно восстановить в процессе индивидуальной жизни[44 - Платон. Собр. соч. В 4 т. М.: Мысль, 1993. Т. 2. С. 7–80.]. Мысль об изначальном добре высказывал Руссо[45 - Руссо Ж.-Ж. Педагогические сочинения. М.: Педагогика, 1981.].

Это добро заложено в человеке в виде способности к состраданию. Именно благодаря этой способности «человек претерпел троякое изменение – от естественного состояния к цивилизации, от чувства к познанию и от животного состояния к человеческому… Эта способность… вытекает из отождествления себя с другим – не родственным, не близким, не соотечественником, а просто с любым человеком, поскольку тот является человеком, более того, с любым живым существом, поскольку оно живое»[46 - Леви-Строс К. Первобытное мышление. М.: Республика, 1994. С. 23.].

Великий Дарвин в своей работе «Происхождение человека и половой отбор» утверждал, что такое сложное чувство, как симпатия, помогающее животным защищать друг друга, является врожденным и передается наследственно. Дарвин справедливо ставит вопрос о том, что если у низших животных моральное чувство инстинктивно, или врожденно, то почему бы тому же самому не быть у человека.

В малоизвестной у нас книге П. А. Кропоткина «Происхождение и развитие нравственности» (1922) высказано предположение о групповом отборе и об отборе «инстинктов человечности», а английский генетик и биохимик Джордж Холдейн даже рассчитал эффективность отбора по «генам альтруизма».

Наш отечественный генетик В. П. Эфроимсон в 1960-е годы в работе «Родословная альтруизма» утверждал, что без генетической основы социальной преемственности человеческое сообщество не могло бы развиваться столь успешно. При этом очень важен, отмечал Эфроимсон, тот факт, что «естественный отбор не создал и не мог создать самой этики. Но он вызвал такие перестройки наследственности, на основе которых у человека складывалась… способность к созданию и восприятию этических оценок и, более того, потребность в них»[47 - Цит. по: Иванов С. Отпечаток перстня. М.: Знание, 1973. С. 53.].

Как мы видим, прослеживается определенная закономерность как в биологической (К. В. Судаков), так и в инстинктивно-моральной сферах побуждений. Наследственно передается предрасположенность к восприятию и оценке ряда внешних сигналов и вещей. Более того, генетически передается и потребность в них. Особую роль при этом играют сложные релизоры. Очень часто эта предрасположенность выражается в формировании определенного состояния, которое снимается поиском предмета соответствующего побуждения.

К таким первичным побуждениям можно отнести альтруизм (сохранение вида), эгоизм (сохранение индивида), эмпатию. В сочетании с биологическими побуждениями: пищевой и половой мотивацией, исследовательской активностью, родительским инстинктом и инстинктом защиты территории формируются предпосылки многообразных форм проявления человечности: любви, жертвенности, смелости, агрессивности, стремления к доминированию и др.

Из всего сказанного можно с определенной долей уверенности сделать вывод о том, что среди врожденных видов внутренней активности человека (природных побудителей) наряду с биологическими представлены и нравственные. В силу своей первичности они бессознательно определяют поведение человека. И недаром никто не ставит под сомнение афоризм Талейрана: «Бойтесь первых побуждений – они самые благородные».

Таким образом, мы можем говорить о природных предпосылках человечности. Эволюционное развитие человека как биологического и социального существа осуществляется в трех направлениях: развитие объемов и структуры головного мозга и развитие умственных возможностей; развитие умственных возможностей и формирование первобытной морали и религии; развитие биологических и социальных (групповых) инстинктов. Отмеченные линии развития тесно взаимосвязаны и представляют целостный одновременный процесс происхождения человека и формирования человечности. При этом человечность представляется в двух формах: природной (врожденной) человечности, выступающей как условие и предпосылка

нравственного поведения человека, приобретающей конкретное исполнение в зависимости от условий жизнедеятельности человека, и коллективной морали, субъектом которой является сообщество и которая фиксируется в культуре этого сообщества. В процессах взаимодействия природной человечности и коллективной (социальной) морали прижизненно формируются нравственные качества конкретного человека, происходит формирование личности.

Осознание добра и зла

В природе жизнь – это борьба. Жизнь одного – это смерть кого-либо другого, таков закон выживания. Выживание – это борьба и победа. Животное (плотоядное) не может выжить, не убив другое животное. Если описывать это в терминах морали, то выживание – это зло, наносимое одним во имя блага других. В природе изначально господствует зло. Можно отметить, что и в религии (иудаизме, христианстве) дьявол (сатана, Люцифер) появляется раньше Адама и Евы, Авраама, Моисея, пророков Христа. Дьявол искушает Еву, а впоследствии пробует искушать и Христа.

Воплощая бытие, Бог, прежде всего, допускает восстание ангелов и падение Люцифера, создав себе динамический противовес, через который и разыгрывается действо мира, а сотворив человека, допускает его грехопадение, а уже потом наделяет его заповедями и заветами, служащими просветлению духа.

Как пишет Г. Гачев, зло входит в мир раньше и более зрелым, чем добро. Зло – исходная константа существования во времени; добро плодится усилиями человека. Добро растет реактивно, отталкиваясь от зла, от искушений. Искушениями зло от добра питается, но, победив в искушении, не умножает, а лишь подтверждает себя. Добро же умножается деяниями человека. Свобода воли нам дана именно на добро. «Но это и мудрейше: что нам свобода воли дана именно на добро. Что если б обратно было: добро было б задано утвердительно, а зло – проблематично, вопросительно? Жизни как развитию пришлось бы употребляться во зло, ибо только в эту сторону существование (не бытие) оставалось незавершенным»[48 - Гачев Г. Книга удивлений или Естествознание глазами гуманитария, или образы в науке. М.: Педагогика, 1991. С. 105.]. Здесь уместно отметить, что один из крупнейших мыслителей поздней античности Аврелий Августин на основе опросов женщин и собственных наблюдений пришел к выводу: «Младенцы невинны по своей телесной слабости, а не по душе своей. Проявления злобы в ребенке вовсе не так незначительны сами по себе, ведь в дальнейшем они станут нетерпимыми. Блаженный Августин часто указывал, что ребенок не знает, что такое добро, и не способен на него… Ребенок стремится удовлетворить свои желания – и наталкивается на непонимание и сопротивление взрослых, вызывающие в нем досаду, горечь и желание отомстить. Первая его реакция на этот мир – память о нанесенных обидах и желание отомстить»[49 - Цит. по: Послушник и школяр, наставник и магистр. М.: Изд-во РАО, 1996. С. 83.].

Выживание осуществляется на уровне инстинктов с элементами научения. Чтобы жить, надо научиться выживать.

Каков же критический момент поворота от зла к добру? Это момент, в который совершение дела другому оборачивается злом для себя. Но когда подобное случается у человека? Для того чтобы это понять, необходимо учесть коллективный (групповой) образ жизни первобытного человека. Чтобы выжить, группа должна выступить как коллективный субъект выживания. Для этого требуется внутренняя организация группы. (Это мы наблюдаем уже у стадных животных.) Человеческая группа как субъект выживания должна быть структурирована. Для того чтобы группа выступала субъектом выживания, ее члены должны взаимодействовать, помогать друг другу. Эта помощь еще не добро, но предпосылка добра. Эта помощь еще не осознается, она осуществляется бессознательно, на уровне инстинктов. Это не только взаимодействие, но и взаимосодействие. Что требуется для повышения качества взаимодействия? Необходимо, чтобы тебя понимали другие члены группы. Возник язык. Он выступал механизмом повышения качества взаимодействия отдельных членов группы в борьбе за выживание.

Язык помогает человеку отделить себя от других, осознать отличия себя от других, осознать себя. Постепенно человек научился осознавать особенности других, отличать свою индивидуальность от других индивидуальностей. Осознание себя является вторым критическим моментом поворота от зла к добру. От инстинктивного взаимодействия в борьбе за выживание человек переходит к сознательному взаимодействию и помощи другому. Вместе с тем осознаются и страдания другого из-за голода, ран и увечий. У человека формируется способность сострадания, сопереживания (эмпатии). Сострадание сдерживает проявление зла по отношению к другим членам группы, побуждает к действиям, препятствующим страданиям других, побуждает к добру. В ряде случаев оказание в совместной борьбе помощи другому есть добро для себя. Добро для другого порождает добро для себя. Таким образом, сострадание и стремление к добру для себя порождают добро для других. У истоков человечности, как мы видим, лежит эгоизм и зло, с одной стороны, и сострадание, альтруизм, добро – с другой. Человечность проявляется в борьбе добра и зла, эгоизма и альтруизма.

Естественный отбор форм поведения, способствующих выживанию, закрепляет добродетельные поступки в обычаях. В человеческом обществе обычаи вначале дополняют инстинкты, а затем и во многом заменяют их. Поведение первобытного человека регулируется обычаем.

На примере возникновения обычаев мы можем видеть, как различные виды деятельности и поведения, присущие индивиду становятся формами поведения всех. Группа присваивает наиболее полезные для выживания виды поведения и деятельности через механизм обычая. Социализация индивида и его воспитание представляют собой обратный процесс. Индивид присваивает различные виды поведения и деятельности через подражание[50 - Шадриков В.Д. Философия образования и образовательные политики. М.: Исслед. центр проблем качества подготовки специалистов, 1993. С. 163–169.], присвоение обычаев, табу, требования морали.

Таким образом, мы видим, что обычай формируется через обобщение индивидуальных социально значимых форм поведения. Но за конкретной формой поведения индивида стоит реальная психологическая функциональная система деятельности[51 - Шадриков В.Д. Проблемы системогенеза профессиональной деятельности. М.: Наука, 1982.]. Не останавливаясь на раскрытии содержания этого понятия, отметим только, что в состав ее компонентов наряду с другими, не менее важными, входят мотивации и способности.

Мотивация же тесно связана с характером. Известный психолог и философ С. Л. Рубинштейн писал: «Взаимосвязь характера и поступка опосредована взаимозависимостью свойств характера и мотивов поведения: черты характера не только обусловливают мотивы поведения человека, но и сами обусловлены ими. Мотивы поведения, переходя в действие и закрепляясь в нем, фиксируются в характере. Каждый действенный мотив поведения, который приобретает устойчивость, – это в потенции будущая черта характера в ее генезисе.

В мотивах черты характера выступают впервые еще в виде тенденций; действие переводит их затем в устойчивые свойства. Путь к формированию характера лежит поэтому

через формирование надлежащих мотивов поведения и организацию направленных на их закрепление поступков»[52 - Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М.: Учпедгиз, 1946. С. 665.].

Но если учесть, что черта характера есть качество человека, а именно, системное проявление качеств формирует индивидуальный склад личности, обнаруживающийся в особенностях поведения и в отношении к другим людям, то можно сделать вывод о том, что устойчивые формы деятельности, связанные с устойчивыми мотивами, формируют конкретные качества человека. И, следовательно, с появлением моральных форм поведения формируются и моральные качества индивида. Человек, как было показано выше, характеризуется системокомплексом моральных качеств. Соответственно можно утверждать и о существовании системокомплексов действий и поступков, характеризующих отношение людей друг к другу. Эти действия и поступки могут нести в себе как добро, так и зло. Многообразие моральных форм поведения есть выражение человечности конкретного индивида.

Но вернемся к первобытному человеку. Его действия инстинктивны, регулируются обычаем и табу. Необходимо подчеркнуть, что они осуществляются на уровне природных механизмов. Они еще не есть мораль в действии, они представляют собой природные формы поведения, направленные на выживание. Как добро или зло мы их оцениваем с позиции современной морали.

И если становление человека как биологического вида относят к периоду кроманьонца, когда происходит формирование социального интеллекта на базе природного, то можно предположить, что именно в это время (от 1 млн-500 тыс. лет до н. э. до 30–20 тыс. лет до н. э.) происходит формирование языка, осознание себя и других и, как следствие, осознание добра и зла, появление морального поведения. Дальнейшее развитие человечества в моральном плане можно представить как непрерывную борьбу добра и зла, которой пронизана и каждая индивидуальная жизнь. Человечность выступает как победа добра над злом в конкретном поступке и во всем складе личности.

Нам хотелось бы подчеркнуть, что эта борьба по-разному проявляется в периоды выживания и периоды жизни с относительным достатком. Выживание актуализирует природные механизмы поведения, в эти периоды происходит как бы «расчеловечивание» человека. Одновременно в этих условиях неизмеримо ярче проявляется моральная личность. В периоды жизни с относительным достатком в наибольшей мере проявляется аморальная личность, так как в эти периоды отсутствует необходимость бороться за выживание. Борьба ведется за укрепление достатка, за власть над другими людьми. И если первоначально желание себе добра побуждает к добру для других, то теперь оно же начинает побуждать к злу по отношению к другим. Добро для себя перестает порождать добро для других. Проклятием цивилизации стала нравственная ненадежность человека. С изумлением и тревогой мы обнаруживаем, что громадное число людей повинуется общепризнанным социальным требованиям и культурно-нравственным нормам лишь под давлением внешнего принуждения, т. е. только там, где нарушение запрета грозит наказанием, и только до тех пор, пока угроза наказания реальна. Рост социального неравенства убивает человечность в ее истинном смысле. На смену ей приходит групповая мораль имущих и неимущих.

Но вернемся к проблеме изначального зла в человеке. Достаточно ясно это можно проследить на ветхозаветных жизнеописаниях. Бог сотворил Адама и Еву для добра. Но уже в раю они нарушают заповедь Господа Бога (грешат), за что и изгоняются из рая и обрекаются на суровую жизнь.

«Жене сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей: в болезни будешь рожать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою.

Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором я заповедовал тебе, сказав: «не ешь от него», проклята земля за тебя; со скорби будешь питаться от нее во все дни жизни твоей.

Терние и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою.

В поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят; ибо прах ты, и в прах возвратишься»[53 - Библия. Бытие, 3:16–19.].

Далее мы видим, как Каин убивает Авеля, брат убивает брата, и затем:

«Но земля растлилась пред лицем Божиим, и наполнилась земля злодеяниями… ибо всякая плоть извратила путь свой на земле»[54 - Библия. Бытие, 6:11–12.].

Господь Бог истребляет всякую плоть, в которой есть дух жизни, но спасает Ноя с семейством и скотом. Но на Земле снова воцаряется зло и разврат. Символом этого разврата являются города Содом и Гоморра. И забыли люди завет о непролитии человеческой крови, и обзавелись рабами и пленными, и поразило их стяжательство и зависть брата к брату, и продали братья своего брата (Иосифа) в рабство. Сам Илеод-израильтянин из Емина отмечен кровью и смертью всех первенцев, но после милостей Господних народ Израильский снова совращается и поклоняется золотому тельцу, так что Господь говорит Моисею:

«Я вижу народ сей, и вот, народ он – жестоковыйный»[55 - Библия. Исход, 32:9.].

О морали этого времени много говорит библейское описание войны с мадиамитянами и обращения с пленными.

«И пошли войною на Мадиама, как повелел Господь Моисею, и убили всех мужеского пола.

А жен Мадиамских и детей их сыны Израилевы взяли в плен, и весь скот их, и все стада их и все имение их взяли в добычу,

И все города их во владениях их и все селения их сожгли огнем.

И взяли все захваченное и всю добычу, от человека до скота»[56 - Библия. Числа, 31:7, 9-11.].

Но это оказывается мало.

«И прогневался Моисей на военачальников, тысяченачальников и стоначальников, пришедших с войны.

И сказал им Моисей: для чего вы оставили в живых всех женщин?

Итак убейте всех детей мужеского пола, и всех женщин, познавших мужа на мужеском ложе, убейте;

А всех детей женского пола, которые не познали мужеского ложа, оставьте в живых для себя»[57 - Библия. Числа, 31:14–15,17-18.].

То же самое повторяется и после победы над Сигоном, царем Есевонским.

«И взяли в то время все города его, и предали заклятию все города, и мужчин, и женщин, и детей, не оставили никого в живых»[58 - Библия. Второзаконие, 2:34.].

Приведенные выше выдержки показывают, что в ветхозаветные времена уже складывается мораль закрытого общества, которая безжалостна к членам других сообществ, но и внутри своего сообщества нравы достаточно жестокие. Ибо заповеди Моисея гласят: «Почитай отца твоего и матерь твою, не убивай, не прелюбодействуй, не кради, не лжесвидетельствуй против ближнего твоего, не желай жены, дома, поля, раба, скота, что есть у ближнего твоего».

Таким образом, мы видим, что к моменту формирования христианства как мировой религии общественная мораль уже оформилась в системе табу, обычаев и моральных требований. Это мораль отдельных социальных групп и этносов – закрытая мораль. Ее требования распространяются только на свою группу, освобождая индивида от необходимости их соблюдения по отношению к членам других групп, родов, племен, этносов. Это жесткая мораль, в которой превалируют запреты, сдерживающие природу человека и природное зло его поведения. Религия, как мы увидим в дальнейшем, усиливает эти запреты.

Необходимо подчеркнуть,

что уже в этот период мораль принадлежит обществу и противостоит индивиду И если на неандертальце заканчивается развитие природного интеллекта, и далее, начиная с кроманьонца, развитие человека осуществляется благодаря социальному интеллекту, в недрах которого функционирует природный интеллект, то мы можем отметить: практически параллельно формируется социальная мораль, выступающая как обобщение индивидуального поведения, но присущая обществу как коллективному субъекту. Индивид присваивает общественную мораль, но это присвоение может происходить на уровне знаний, и тогда мы сталкиваемся с нравственной ненадежностью человека. Но требования морали, будучи общественно значимыми, могут стать и личностно значимыми. И тогда мы будем иметь дело с нравственной личностью, характеризующейся симптомокомплексом нравственных качеств.

Констатация изначального зла в человеке имеет огромное прикладное значение для современной педагогики, формирования теории воспитания. Необходимо отметить, что в настоящее время отечественная педагогика такой теорией не располагает. Педагоги европейского средневековья такую теорию имели – в ее роли выступало христианское учение, согласно которому от рождения ребенок несет в себе образ Божий. В этом случае задачей воспитания было создание условий для проявления этого образа; содержанием воспитания – христианское учение о религиозной морали. Педагогика должна была обладать методом, используя который на основе содержания образования, его истолкования и разъяснения, педагог учил ученика жить во Христе. Средневековая педагогика была ориентирована на воспитание верой, на спасение души через ее нравственное формирование, на безгрешность человека перед лицом Господа[59 - Безрогое В.Г. Сущностные черты средневековой педагогики // Послушник и школяр, наставник и магистр. М.: Изд-во РАО, 1996.]. Средневековая педагогика имела свой предмет и метод.

Признание изначального зла в человеке и добра как отражения общественной морали ставит перед педагогикой вполне конкретную задачу: воспитание нравственной личности через механизм придания общественно значимой морали личностного смысла. Может ли современная педагогика разрешить эту задачу? Не является ли нравственная неустойчивость граждан следствием неразрешенности отмеченной выше задачи? Мы не беремся сейчас давать ответы на поставленные вопросы. Ясно только одно, что при таком подходе педагогика обретет свою теорию, предмет и метод.

Духовность как выражение человечности

Истоки духовности

Итак, у нас есть все основания для того, чтобы в качестве ведущей действующей силы становления человечности рассматривать духовность. Обращаясь к источникам ее возникновения, следует отметить и развитие мозга, и развитие интеллекта, и формирование сознания, и целый ряд других факторов.

Но центральным, главным источником духовности является осознание себя и своих отношений с другими людьми, а уже через это (и посредством этого) – осознание добра и зла, осознание своей выгоды и отказ от нее во имя блага другого. В свою очередь, естественной основой сознательных актов такого рода является природный механизм осознания человеком самого себя.

Как же возник этот механизм, выделивший человека из животного мира и способствовавший превращению его в обладающую самосознанием личность?

Думается, онтологической предпосылкой здесь выступала (а в известной мере и продолжает выступать) биологическая мотивация. Побуждая человека к поиску и присвоению необходимых ему веществ природы, она вызывала вполне определенные, повторяющиеся действия и связанные с ними переживания.

Циклическая актуализация потребности переживается индивидом как неприятное чувство, а ее удовлетворение сопровождается положительными эмоциями. Можно сказать, что природой через механизм переживаний заложен механизм отражения субъектом самого себя. Другим механизмом отражения благополучия или неблагополучия является механизм боли. Наконец, чтобы действовать целенаправленно, человек должен отражать свои действия по принципу обратной связи, т. е. через механизм самоощущений. Вот эти три механизма отражения субъектом самого себя и сформированы самой природой.

Появлению речи должно было предшествовать изменение строения гортани. Точнее будет сказать, что появление речи шло параллельно с изменением строения гортани. Нужны были долговременные попытки что-то передать члену малой группы, чтобы такие изменения произошли. А значит, первобытному человеку было что передавать: жизненно важную информацию. Но для того чтобы передавать информацию, надо отражать значение ситуации для себя и для других. Назовем это первосигнальным сознанием. В отражении внешнего мира первоначально порождается информация. Но она еще не значима для субъекта. Перевод информации в значимую (личностно значимую) характеризует ее преобразование в знание. Именно первобытный человек и воспринимал знание как значимое, и стремился передать, осознав его. Таким представляется процесс осознания предметного мира в его значимости для первобытного человека, который предшествовал его кодированию через слово.

Вначале человек должен был осознать свое отношение к природе. И знания, получаемые в ходе этого процесса, передать другим, использовать в совместной жизнедеятельности. Чтобы передавать, надо иметь, что передавать; чтобы иметь, что передавать, надо осознать свои отношения с миром.

Проблема осознания и вербализации жизненно важной информации и сегодня, на современном уровне развития человека, является весьма существенной. Не все, что человек осознает как жизненно важное, он может передать другому. Например, почти вся информация, которой он руководствуется при построении своих движений, не передается другому напрямую. Это – главная трудность при обучении в спорте и в трудовой деятельности. К тому же и самим субъектом не осознается вся информация, используемая при построении движения (Н. А. Бернштейн). То же можно сказать и об информационной основе деятельности в целом. Например, инструктор по сварке не может точно описать все наглядные признаки сварочной дуги, не поддаются описанию различного рода сериационные признаки.

Приведенные примеры показывают, что первобытный человек мог осознавать себя и свои действия, не прибегая к словесным описаниям, не используя понятий, т. е. не прибегая к абстрагированию. Человек осознавал себя и свои действия в их самости, как явления жизни, онтологично. Это мы и называем первосигнальным сознанием. (Заметим, что именно с онтологичностью индивидуального сознания связано понимание учебного материала.)

Столь же архаичны и переживания отношений с другими членами социальной группы, они не связаны с понятийным мышлением. Обратимся к более известному примеру. Опыты, проводимые с крысами, показывают, что крыса перестает нажимать на рычаг, дающий пищу, если она видит поведение другой крысы, которую этим же движением рычага наказывают электрическим током. Понятно, что в этой ситуации ни о каком сознании не может быть речи. Но крыса отражает свои действия и их последствия для себя и других. На человеческом языке она строит свое

поведение в «пространстве добра и зла», отказывается от пищи, чтобы не принести вреда другой особи. Возможно, это поведение связано каким-то образом с инстинктивным поведением, но ситуация опыта явно искусственная и напрямую в инстинкт не заложена. Анализ группового поведения обезьян и иерархических отношений отдельных особей показывает, что и здесь присутствует осознание своего отношения к другим, а следовательно, и индивидуальное восприятие других членов группы и отношений в группе.

Природа, пойдя по пути развития интеллекта человека, перехода от инстинктивных форм поведения к интеллектуальному научению, сформировала механизмы самоосознания человеком себя и окружающего мира. Это являлось составной частью развития интеллектуальных форм поведения, одним из условий эффективного научения и обучения. Критической точкой становления интеллекта стало осознание человеком своих отношений с другими людьми в плане извлечения пользы для себя за счет других. На свет появились добро и зло в человеческом понимании. С этого периода человек стал развиваться не только как биологический, но и как социальный вид, к его биологическим характеристикам добавилась человечность как осознанная борьба двух начал: добра и зла.

С учетом того, что человек развивался в закрытой группе (племени, роде), человечность, прежде всего, распространялась на членов закрытого общества. В отношении к окружающему миру, в том числе и к членам других закрытых сообществ, человек вел себя агрессивно. Человечность формировалась как одновременное проявление добра и зла в одном человеке по отношению к разным субъектам, принадлежащим к различным закрытым сообществам.

Важно подчеркнуть, что человечность как качество субъекта сформировалась в результате объективного развития человека как биологического вида в борьбе за выживание, в процессе развития того биологического вида предчеловека, который эволюционировал в современный вид homo sapiens. В этот период осознания себя и своих отношений с другими членами группы произошел качественный скачок: человек от биологического существования перешел к нравственному. Скачок стал результатом системных изменений: инстинктивное поведение сменилось интеллектуальным; на смену инстинкту пришли психические функции; в инстинктивном поведении произошел разрыв между мотивирующей составляющей и поисковым поведением; на базе основных биологических мотиваций, составляющих динамическую основу инстинкта, развивалась система надстроенных мотиваций; поисковое поведение стало строиться на широкой информационной основе, поставляемой развитыми психическими функциями; организации эффективного поведения способствовало осознание субъектом себя и своих отношений с миром. Все эти процессы и изменения проходили в тесной взаимосвязи друг с другом, определяя отношения целостного субъекта. Обозначенным изменениям соответствуют свои биологические механизмы, направленные на удовлетворение потребностей субъекта за счет внешнего предметного мира – растительного и животного.

Осознание своих отношений с членами малой группы и возможности удовлетворения своих потребностей за счет их интересов (только вследствие перечисленных выше изменений) привело к качественному сдвигу. Появилось добро и зло как основные характеристики человечности. Человек стал понимать, пользу или вред наносят его действия другим членам группы и всему сообществу; он стал осознанно совершать такие действия или воздерживаться от них.

Осознание своих отношений с другими членами сообщества часто выступало как осознание этих же отношений, вначале проявляющихся в виде инстинктивных форм поведения. Этологи, например, описывают различные формы отношений в группе обезьян. Эти отношения выстраиваются на биологическом уровне регуляции. Можно предположить, что и в группах человекообразных обезьян, предшествующих человеку прямоходящему, и в группах первобытного человека прямоходящего (homo erectus) существовали иерархические отношения. Заметим, проточеловек этого вида не обладал речью, но уже мог общаться с помощью комбинации звуков. Он уже был в состоянии осознать свои отношения с другими членами группы. Важно подчеркнуть, что эти отношения уже существовали ранее, независимо от их осознания. И пройдет еще много времени, прежде чем осознание своих отношений с другими членами группы превратится в осознание возможности использовать других членов группы в своих интересах. Согласно некоторым данным это произошло в период от неандертальцев (250-40 тыс. лет до н. э.) до кроманьонцев (40–10 тыс. лет до н. э.). Как уже отмечалось, человек предстает на исторической арене как человек плотский, едва отличающийся от животного. Его поведение определяется инстинктами, включающими в себя побуждение, требующее удовлетворения, и поисковую активность.

От животного состояния человек унаследовал инстинкты сохранения вида и индивида при доминировании первого. Индивид «интересует» природу в аспекте сохранения вида, но вид сохраняется только через индивида. Поэтому природа наделяет индивида необходимыми субинстинктами и мотивациями.

Базовые инстинкты формируются природой таким образом, чтобы обеспечить доминирование интересов вида. Инстинкт животного, выражаясь человеческим языком, «морален». Инстинкт первобытного человека с этой точки зрения тоже «морален». Он морален по природе: поисковое поведение и его реализация, связанная с актуальной потребностью, в большинстве случаев строится таким образом, чтобы удовлетворение побуждения индивида не наносило вреда виду. Можно сказать иначе: природа обходится без морали, пока действует первобытный инстинкт.

Развитие головного мозга, психических функций приводит к тому, что в инстинкте перестраивается исполнительная часть. Сохраняя основные виды инстинктивной мотивации, человек начинает строить адаптивные формы поведения. Поведение человека при сохранении инстинктивных форм мотивации начинает носить интеллектуальный характер.

Появление интеллектуальных форм поведения разрывает две составные части инстинкта: побуждение (мотивация) и действие. Именно поисковая часть поведения и завершающий акт первыми претерпевают изменения. Появляется возможность формирования форм поведения с доминированием интересов индивида над интересами вида. Как было показано ранее, на этом этапе, в целях сохранения вида, появляется мораль, закрепленная в табу, обычае и традиции. Характерной чертой морали является ее онтологичность, закрепленность в жизни человеческого сообщества. Носителем морали является первобытная группа, род, племя. Обычай и традиция сдерживают многообразие форм поведения индивида, регулируют это многообразие, позволяя виду (равно как и иному сообществу: группе, роду, племени и др.) строить адаптивные формы поведения.

Не менее интересная картина разворачивается и в мотивационной части инстинкта. Базовые источники инстинктивной мотивации, к которым можно отнести пищевую мотивацию, исследовательскую активность, половую мотивацию, стремление к доминированию, агрессивность, родительское поведение, защиту территории, игру, строительство гнезда, остаются, но претерпевают

значительные изменения и развитие. Инстинкт продолжения рода конкретизируется в половом инстинкте, родительском поведении, строительстве гнезда и др. Материнский инстинкт лежит в основе любви к ребенку, половой инстинкт преобразуется в сексуальность, а последняя – в любовь. Сколь же велико влияние сексуальности на поведение человека, к каким трансформациям поведения и личности может привести половое влечение, показывают психоаналитические исследования.

Итак, можно констатировать, что сложнейшая мотивация поведения человека строится на основе базовых мотиваций, приобретая разнообразие в зависимости от возможностей удовлетворения потребностей (и ограничений), которые возникают у человека с момента рождения, в том числе и в зависимости от успехов или неудач, вызывающих целую гамму замещающих мотиваций и форм поведения. И весь спектр мотиваций и форм поведения является выражением (отражением) плоти человека.

И все же природа закладывает в человеке предпосылки духовности. Они лежат в доминировании инстинкта сохранения вида, из которого проистекает жертвенность, а вместе с нею эмпатия и альтруизм. Человеку как биологическому виду присуща жертвенность во имя племени, продолжения рода. Жертвенность часто сочетается с доминированием при дележе пищи и полового партнера. Но она проявляется и в стремлении защищать род, отражать агрессию других племен, рисковать на охоте, добывая пищу. С появлением сознания, развитием речи жертвенность стала поощряться племенем, входить в обычай, героизироваться, служить основой мифов и преданий.

Сознательная жертвенность во имя других, как правило, членов своего рода, и стоиту истоков духовности. Героизм стоит у истоков духовности. И принципиально важно здесь не то, что человек приносит себя в жертву во имя рода, а то, что он делает это сознательно. И жертвенность теперь становится доступной для каждого. Каждый может возвыситься до духовного поступка, но не каждый возвышается. Сознание, возвышая человека, одновременно и обостряет его эгоизм, объединяется с инстинктом сохранения индивида (сохранения жизни). Формируется ситуация борьбы мотивов: жертвовать собой во имя других или спасать себя. Поэтизация героических поступков, закрепление их в мифах и преданиях способствуют формированию духовности (героизм и жертвенность) как сознательной формы поведения.

В духовности человек выходит за пределы плоти. Духовность в известной мере противостоит плоти. Духовность, прежде всего, проявляется в мотивации поведения. Это не мотивация плоти, направленная на собственное удовлетворение, а мотивация духа, т. е. осознанная мотивация блага для других, мотивация жертвенности и героизма.

В своей духовности человек морален. Духовность онтологична, она включена в жизнь субъекта. Духовность добродетельна. Духовность, как мы показали, природна, она произрастает из доминирования инстинкта сохранения вида. Духовность сообщества выражается в мифах, обычаях, преданиях. Мораль формируется на основе духовности, закрепляет духовность, а не наоборот. Мораль оформляет поведение, но не мотивирует людей, отсюда проистекает нравственная ненадежность человека. Духовность связана с деланием добра. Духовность человек принимает от своего народа, закрытой малой группы. Плотская мотивация идет от своей плоти, духовность – от «плоти» закрытой группы. «Не делай зла ближнему» – моральный запрет. «Люби ближнего, жертвуй собой ради этой любви» – духовный закон.

Отмеченный путь развития человечности важно иметь в виду, когда мы пытаемся объяснить поведение современного человека. Ранее мы приводили научные данные, показывающие, что в процессе индивидуального развития человека из оплодотворенной яйцеклетки отчетливо просматриваются исторические признаки его предков: рыб, амфибий, рептилий, низших млекопитающих. Есть основания считать, что и в психической деятельности современного человека представлена его предыстория: инстинктивная мотивация, групповая иерархия, бессознательное регулирование отношений с окружающим миром, поведение, характерное для закрытой группы, и др. Несомненно, что эти формы поведения сегодня регулируются сформированными на основе человечности нормами морали и нравственности, а также законами. Природные формы регуляции во многом разрушены или нарушены. И здесь проявляется парадокс цивилизации: когда разрушаются социальные формы регуляции поведения современного человека, его поведение становится «более диким», чем поведение животного.

Если пойти естественным путем и проследить становление человека как социального существа, то мы должны констатировать, что он изначально формировался как социальное животное, а следовательно, формировался под влиянием двух доминирующих начал: сохранения вида и сохранения индивида, при доминировании инстинктов сохранения вида.

Мы склонны встать на точку зрения А. Бергсона[60 - Бергсон А. Два источника морали и религии. М.: Канон, 1994.], который показал, что, наделив человека умом, природа внесла дисбаланс в гармонию инстинктов индивидуального и видового сохранения. Ум всегда эгоистичен, ум посоветует вначале стать эгоистом, и именно в эту сторону пойдет умное существо, если его ничто не остановит. Ум изобретает орудия труда, благодаря уму человек осваивает процесс их изготовления и применения. Ум усиливает возможности человека в борьбе за существование, обеспечивает прогресс обществу. Но в то же время ум угрожает нарушить в некоторых пунктах сплоченность общества, и если общество должно сохраниться, то необходимо, чтобы существовал противовес уму, точнее, его индивидной ориентации. В качестве такого противовеса природа выбрала общественную мораль, воплощенную в обычаях и религии.

В определенной мере обычай занял место инстинкта, это социальный инстинкт общества. Инстинктивная мораль устанавливает поведение человека в его интересах и интересах сообщества.

Принимая условия сообщества, индивид получает у него свою безопасность и жизнеспособность. Инстинктивная мораль решает одновременно задачи индивида и социального самосохранения. На начальных этапах развития человеческого сообщества мораль исчерпывается обычаем. В основе моральных обязанностей лежат общественные требования близкого для индивида сообщества – закрытого общества. Социальный инстинкт, а вместе с ним и социальная обязанность, стремятся к закрытому обществу. Мораль закрытого сообщества распространяется только на его членов.

В мораль включены, как уже отмечалось, не только обязанность, но и некоторое эмоциональное состояние, обусловливающее принятие морального требования, сопровождающее его выполнение или невыполнение. Возникнув как реакция на эгоистичность ума, мораль не выполняется автоматически. Следование обычаю, традициям, норме всегда связано с напряжением сил, так как всегда выступает как борьба социального требования и личностного интереса.

Вырастая из интересов сообщества, совокупность моральных требований характеризуется взаимосвязью, системностью. Поэтому противоречие личного интереса и одной из моральных обязанностей вызывает системную реакцию. Это противоречие переживается как личностный

конфликт с обществом в целом. Подобная реакция резко усиливает действенность каждого из моральных требований.

И все же ум постоянно вступает в конфликт с социальностью человека. Ум в своих следствиях, в том числе и негативных, может завести человека сколь угодно далеко.

В стремлении обезопасить общество и повысить моральную силу запрета последний воплощается в образе. Переход морального запрета в образ (Божества) осуществляется в процессе мифотворчества. Природа предусмотрела возможность мифотворчества в процессах воображения и на этой основе – переход морального запрета в божественный образ. Бог возник для того, чтобы запрещать, предупреждать или наказывать за моральное зло, которое индивид может нанести обществу. Индивид останавливается в стремлении нарушить обычай религиозным страхом наказания, которому он будет подвергнут один. Первоначальный обычай – это вся мораль, а поскольку религия запрещает от него уклоняться, мораль совпадает по объему с первобытной религией.

Таким образом, первобытная религия, совпадающая по объему с моралью, выступает как мера предосторожности против опасности, которой подвергается общество, как только индивид начинает думать только о себе. Здесь мы находим и ответ на часто возникающий вопрос: «Почему в религии такое огромное место занимает страх наказания, и не только в первобытной религии, но и современных мировых религиях?» В религиозном страхе наказания скрыта охранительная функция религии по отношению к обществу.

Соблюдение или нарушение моральных запросов, обычаев и норм, связанных с табу, религиозным запретом, оказывает огромное эмоциональное воздействие на субъекта.

Человек прежде всего должен жить. Поэтому организация его психики порождается необходимостью сохранения и развития индивидуальной и социальной жизни, т. е. той функцией, которую психика должна реализовать в целях сохранения и развития жизни. Природа функций учитывает и тот факт, что они должны осуществляться в обществе. Поэтому мышление человека одновременно индивидуально и социально. Социальное детерминируется моралью. Можно сказать, что мышление человека индивидуально и морально. То же самое можно сказать и о других психических функциях.

Подведем итог сказанному. Во-первых, отметим, что общественная мораль и религия возникли практически одновременно, на заре исторического становления человеческого сообщества. Во-вторых, в этот период мораль по объему совпадает с первобытной религией. В-третьих, общественная мораль и религия выполняют охранительную функцию по отношению к обществу[61 - Литературные данные раскрывают и другие функции религии, другие ее истоки. Например, как защитную функцию природы от созданного умом представления о смерти, как стремление выйти за временные рамки земной жизни, уйти от неопределенности, как веру в Бога, подтвержденную фактом воскресения Иисуса Христа. Мы рассматриваем один из источников возникновения религии и ее отношение с моралью.]. В-четвертых, в основу психики природа заложила функциональную организацию, которая позволяет реализовывать различные действия (практические и идеальные). В-пятых, воображение выступает как природный механизм мифотворчества, перевода морального запрета в образ (Бога). В-шестых, мышление человека, как и другие психические функции, одновременно индивидуально и морально. В-седьмых, моральное поведение связано с эмоциональным переживанием.

Теперь позволительно поставить вопрос: «Можно ли на данном этапе развития человечества говорить о духовности?»

Очевидно, истоки духовности необходимо искать в факте социальной сущности человека, в противопоставлении и единстве общественного и личного интересов. Именно эта борьба рождает понятия морального добра и зла. Социальность человека проявляется, прежде всего, в совместной деятельности, частным, но очень важным аспектом которой выступает борьба. В противоборстве с другими закрытыми обществами (в военном противоборстве) требуется сплоченность, дисциплинированность, единство воли, взаимоподдержка.

Социальная сплоченность продиктована необходимостью защищаться от других. И общество высоко оценивает социальную сплоченность и качества, ее обеспечивающие. Ум человека, с одной стороны, ведет к изобретению новых орудий борьбы (оружия), совершенствует военное искусство, но, с другой стороны, в минуты критической опасности выдает решения для индивидуального спасения. Именно в этой области начинают проявляться социальная норма и обычай, реализующие поведение человека. Именно в этой области общество создает культ героя и культ военного божества, покровительствующего войне. Общество культивирует такие черты, как смелость, бойцовское мастерство, жертвенность. Разум, действие которого направлено на спасение индивида, побеждается нравственными качествами, способствующими сохранению общества. Смелость, героизм, жертвенность и культ героя становятся ареной глубоких внутренних переживаний всех членов общества и каждого в отдельности. Военный подвиг, особенно если он сопряжен с жертвенностью во имя других, обусловлен борьбой инстинкта и морали, эмоций и разума. Поступок для других есть выражение морального добра, есть победа душевных сил, проявление духа.

Победа морального добра, подчиняющего разум, сопряженная с жертвенностью, сопровождается глубоким эмоциональным потрясением, мобилизацией всех сил организма. Это состояние внутренней борьбы морального добра или зла и разума, сопровождающееся эмоциональным переживанием, назовем духовным состоянием.

Отдельный человек духовен, пока следует морали. Отдельный человек духовен, если для него общественно значимое стало личностно значимым. Отдельный человек духовен, когда он в состоянии раскаяться, если использовал другого человека в качестве средства для достижения своей цели, если он утверждает себя в качестве единичного в ущерб всеобщему (общественному). Таким образом, человек характеризовался духовностью уже в доисторические времена.

Поставим теперь следующий вопрос: «Является ли духовность атрибутом веры?»

Приведенные выше рассуждения позволяют утверждать, что духовность является атрибутом морали. Но если учесть, что, как уже было отмечено, общественная мораль и религия возникают одновременно и что мораль по объему совпадает с первобытной религией, то можно сделать заключение, что духовность тесно связана с религией. Религия усиливает духовность, придает ей новое звучание.

Рассмотрим теперь, как любовь порождает духовность. В животном мире сохранение вида обеспечивается на основе инстинктивного полового поведения, биологического влечения. Половое поведение включает отбор партнера по качествам, важным для сохранения вида. Этот отбор осуществляется в процессе конкуренции партнеров. Отличительной чертой человека является сексуальность. Половые отношения осуществляются не для продолжения рода, а ради сексуального удовольствия. Сексуальность резко усложняет отношения в человеческом сообществе. Появляется борьба за сексуального партнера, которая рискует дестабилизировать первобытное общество. И тогда половые отношения начинает регулировать мораль, в

большинстве случаев выраженная в форме табу.

Таким образом, половые отношения, регулируемые инстинктом, переходят в сексуальные отношения, регулируемые моралью и религией. Борьба сексуальных влечений и общественной морали порождает глубокие душевные переживания, кипение страсти. В закрытом обществе, среди своих, эта страсть, с одной стороны, способствует развитию социально одобряемого поведения, с другой – порождает чувство зависти и мести. В сексуальном влечении рождается светлая и темная духовность. Как и героическая борьба, сексуальное поведение определяется общественной моралью и первобытной религией, но если в первом случае главную роль играет жертвенность и культ героя, то во втором – влечение и табу.

Отметим также, что в силу системности моральных запретов, конфликт в области социальных отношений переживается как конфликт с обществом в целом. Ум стремится оформить сексуальные влечения в формы, не вступающие в конфликт с обществом. Одной из таких форм является романтическая любовь, порождающая жертвенность в любви, желание жить для другого, жить в другом, стремление к подвигу во имя любимой. На этом этапе развития любовь порождает духовность личности, влияющую на все поведение.

Таким образом, любовь является одним из сильнейших источников духовности человека. Но вместе с тем любовь отрывает духовность от религии. Любовь переводит отношения между людьми в область чувств, где разум отступает на второй план. Романтическая любовь порождает пыл, порыв и экстаз, она ведет к обожанию возлюбленного, превращаясь в мистическое, сверхъестественное чувство. Но чем сильнее страсть, тем глубже может стать падение. В любви формируется ревность, месть, разочарование. Любовь сама диктует моральную норму, в любви духовность порождает мораль, мораль любви: светлую и темную. И хотя инстинкт и ум присутствуют в любви, но не они здесь «правят бал». В любви человек выходит за рамки закрытого общества.

Ум обеспечивает прогресс обществу, делает жизнь более независимой от природы. Прогресс в области науки, техники и технологии формирует достаток общества. Вместе с достатком изменяется мораль общества. Она все более начинает превращаться в светскую мораль. Религия перестает выступать в роли инструмента, усиливающего требования обычая. На смену обычаю приходит право, оформляющее наиболее важные социальные нормы. Религия перестает выполнять защитную функцию от эгоизма ума.

Первобытная мораль, соединенная с религией, начинает развиваться в двух направлениях: морали светской и морали веры, каждая из которых порождает свою духовность, а точнее, развивает свою часть в единой морали.

Интересно отметить, что анализ Библии позволяет выделить иерархию (понятий) грех-благодать; зло-добро. Благодать – не добро, а благо, святость. Благодать исходит от Бога, грех же выражается через отношение человека к Богу. Зло – внутрилюдское дело. Зло не касается Бога, оно относится к людям.

Добро возникает в людях, в побуждении изнутри к добрым делам, а не как послушание только Богу. Истинное добро – когда человек выходит за рамки заповеди, завета, обычая, когда добро выступает как творческий акт свободной личности.

Сказанное открывает также два пути к духовности – божественной и человеческой, они не противостоят друг другу, но имеют разные истоки.

В соответствии с двумя направлениями развития морали формируется духовность светская и духовность веры. Между ними нет непроходимой границы. Но если раньше они объединялись, выступая механизмом защиты общества от эгоизма индивида, то теперь они расходятся, чтобы полнее удовлетворять интересы индивида и общества. Индивид и общество уже не связаны столь жестко, как раньше. Общество может позволить в определенной мере проявляться эгоизму индивида, общество в большей мере индивидуализируется.

Одновременно происходит постепенный переход от закрытого общества к открытому, выход за рамки семьи, нации и государства. Формируется мораль открытого общества, мораль, обращенная ко всему человечеству. Но процесс этот находится только в начале своего развития.

Усиление индивидуализации общества является одним из условий формирования открытого общества[62 - Следует осторожно подходить к идее открытого общества. Как показал Н. С. Трубецкой в работе «Европа и человечество», то, что сегодня пытаются вложить в понятие «общечеловеческая цивилизация», есть не что иное как культура, которую в совместной работе выработали романские и германские народы Европы. Европейский космополит ничем не отличается от шовиниста. Европейская культура не есть культура человечества. Вопрос об «общечеловеческой цивилизации» и «общечеловеческих ценностях» еще требует глубокой проработки и осмысления в контексте национальных культур и неевропейских цивилизаций. (См: В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией. М.: Наука, 1994. Ч. II. С. 125–130.)], но индивидуализация ведет к эрозии морали общества. Таким образом, переход к открытому обществу ведет к эрозии общественной морали и понижению уровня духовности общества.

В светской морали гражданские идеи являются источником переживаний и духовности личности. В качестве таковых выступают идеи свободы, равенства, справедливости, патриотизма и гражданского долга, идеи, за которые человек готов отдать жизнь. Но для этого подобные идеи должны стать личностно значимыми, обрасти человеческими страстями, наполниться жертвенностью, воплотиться в поступках. Они должны быть окрашены чувством любви и ненависти. Эти идеи должны стать непосредственно чувственными и душевными, и в таком случае они порождают духовность личности. Гражданские идеи тогда становятся источником духовности, когда они принимаются не разумом, а чувствами, когда индивид готов отказаться от своей единичности, чтобы стать всеобщим (С. Кьеркегор. Страх и трепет). Индивидуалист принимает гражданские идеи разумом, и они не порождают у него духовности.

Огромную роль в формировании духовности личности играет духовная культура: искусство, наука, религиозные верования. Являясь в своих лучших образцах проявлением духа Создателя, проникая в тайны человеческих отношений, отображая борьбу страстей, реальные жизненные конфликты и пути их разрешения, раскрывающие высоту человеческого духа и низость падения человека, они раскрывают жизнь в динамике, позволяют заглянуть за внешнюю картину жизни и созерцательно прикоснуться к внутренней психической жизни. Но это особая созерцательность, она будит эмоции, заставляет погрузиться в контекст, пережить с героями горе и радость. Духовная культура представляет собой квазиреальность, которая переводит мораль в чувственную форму, создает условия, чтобы она стала личностно значимой. Но это только условия, которые могут помочь преодолеть пропасть между знанием и поведением, определить направления свободы выбора личности: идти ли к своей духовности или отдать предпочтение эгоистическому интересу.

Духовная культура, ее переживание (проживание) помогает человеку определиться в поступке, а поступок – путь к личности, путь к добру, к формированию собственной духовности.

Освоение духовной культуры определяет формирование личностных

качеств, способствующих проявлению духовности. К ним отнесем в первую очередь совесть, честь, веру в людей, добродетель, волю, свободостремление (стремление выйти за социальную норму), стремление к творчеству, желание выйти за временные рамки бытия. Освоение духовной культуры определяет содержание морального сознания.

Приведенный анализ показывает, что духовность как свойство личности является фундаментальным качеством человека. Формируясь уже в первобытном обществе, духовность развивается на основе единства морали и религии. Это двуединое основание духовности прослеживается до настоящего времени. Развитие светской морали ослабляет религиозную составляющую духовности в ее двуедином основании и ведет к снижению уровня духовности общества. Переход к открытому обществу приводит к эрозии общественной морали и также понижает уровень духовности.

Любовь как проявление духовности

Придерживаясь принципа историзма, рассмотрим развитие любви от биологического влечения до высших форм своего выражения – любви как проявления человечности.

Половое влечение человека как биологического существа определяется инстинктом продолжения рода и природным механизмом полового отбора.

Исследования этологов и физиологов показали, что половые отношения животных связаны с увеличением светового дня, которое приводит к активизации гипофиза, в свою очередь гормоны гипофиза вызывают активацию половых желез. У самки наступает состояние эструса. Затем самец начинает ухаживать за самкой; если самка еще не готова к спариванию, то ухаживание ускоряет созревание половых желез. Ухаживание сопровождается изменением внешнего облика, специальными движениями, которые выступают в роли «ключевых» раздражителей (релизоров), способствующих сближению половых партнеров. Важная роль в половом поведении принадлежит тактильным раздражителям, звукам, издаваемым половым партнером. Брачные ритуалы у млекопитающих выглядят намного беднее, чем у птиц.

Под влиянием половых гормонов изменяется поведение животных, начинается строительство гнезд, формируется родительское поведение, прежде всего материнское, которое в наиболее яркой форме проявляется сразу же после родов. Таким образом, половые влечения животных опосредуются различными природными механизмами, которые в своей совокупности и определяют половые отношения.

Но природа создала механизм не только полового влечения, она позаботилась и о постоянном развитии вида. В качестве такого механизма выступает естественный отбор. Рассматривая механизм естественного отбора, Ч. Дарвин писал:

«Если человек может достигать и действительно достигал великих результатов путем применения систематического и бессознательного отбора, то чего же не в состоянии осуществить естественный отбор! Человек может влиять только на наружные и видимые признаки. Природа, – если мне будет дозволено олицетворять под этим термином естественное сохранение организмов или выживание наиболее приспособленных, – заботится о внешности лишь настолько, насколько эта внешность полезна какому-нибудь существу. Она может влиять на всякий внутренний орган, на каждый оттенок общего телосложения, на весь жизненный механизм. Человек отбирает ради своей пользы, природа – только ради пользы охраняемого организма. Каждая особенность строения, подвергшаяся отбору, утилизуется вполне; это вытекает из самого факта отбора»[63 - Дарвин Ч. Происхождение видов. С. 41.].

Значительную роль в естественном отборе играет половой отбор, когда в результате борьбы между особями одного пола (преимущественно самцами) за обладание особью другого пола у более слабого ограничивается или полностью отсутствует потомство. Но что значит – более слабого? Это, как правило, – менее приспособленного. Таким образом, половой отбор способствует появлению потомства более сильного и более приспособленного.

Нет никакого сомнения в том, что на ранних стадиях развития человека как биологического вида половой отбор имел большое значение для его совершенствования. И в этой борьбе за полового партнера биологическое влечение играло ведущую роль. Но чем, в свою очередь, определяется это влечение? Только ли стремлением продолжать род? Вся наша жизнь дает отрицательный ответ на такое предположение. Важно не только продолжать род, важно – с кем продолжать род. Интересно поставить ряд вопросов: существует ли здесь какая-нибудь природная предопределенность? существует ли природная предопределенность любви? если существует, то в чем она заключается? какими данными по этой проблеме располагает наука сегодня?

Современные исследования показывают, что природа заложила в человеке влечение к вполне определенному типу особей противоположного пола. И эта предопределенность действует на генном уровне. Иными словами, человек выбирает генетически подходящего партнера, или научно – генетически комплементарного. Для того чтобы человек мог «разглядеть» партнера, который ему подходит на генетическом уровне, природа позаботилась о механизме выбора. Признаки генетической совместимости представлены во внешнем облике человека, его походке, жестах, тембре голоса, запахе. Эти признаки-релизоры воспринимаются каждым из нас на подсознательном уровне и запускают механизм влечения, воздействуют на гормональные механизмы, формируют «любовное» поведение (А. Валентинов). В жизни реализация генетической предрасположенности осложняется многочисленными социальными факторами. Генетическая комплементарность является одним из условий счастливого брака, но не единственным. Несоблюдение принципа генетической комплементарности способствует распаду брака, приводит к сокращению количества детей в таких семьях, в ряде случаев подобные браки оказываются бесплодными[64 - Социологические исследования показывают, что 40–60 % опрошенных не испытывали чувства любви.]. Как отмечают ученые, природа как бы защищает себя от нежелательного потомства. Дети генетически комплементарных родителей бывают более красивыми, физически более жизнестойкими, жизнеспособными, с большими интеллектуальными возможностями.

Интересно отметить, что еще во времена Платона широкое хождение имела легенда о людях-андрогинах, сочетающих в себе мужское и женское начало. Они были сильны и намеревались посягнуть даже на власть богов. И тогда Зевс разделил каждого из них на две половины: мужскую и женскую. «Вот с каких давних пор, – пишет Платон, – свойственно людям любовное влечение друг к другу, которое, соединяя прежние половины, пытается сделать из двух одно и тем самым исцелить человеческую природу»[65 - Платон. Пир. М.: Мысль, 1993. С. 98–103.].

Современная наука возвела принцип дополнительности, сформулированный Нильсом Бором, в методологический принцип. Он может использоваться при рассмотрении различных сторон отношений мужчины и женщины, различных сторон любовных отношений.

Как мы уже отметили выше, внешние признаки-релизоры запускают сложный механизм любовного поведения и любовных отношений. Современные исследования показывают, что эти процессы регулируются значительным числом гормонов (ученые выделили более 100, но есть основания считать, что их гораздо

больше)[66 - Николаев Г. Мужчина и женщина. Биология любви // Наука и жизнь. 1996. № 5. С. 142–145.]. Отметим, что в разных временных периодах любовных отношений действуют разные гормоны, обладающие разной силой и качественной спецификой. Общей характеристикой практически всех гормонов, определяющих эмоциональный строй и отношения человека, является адаптация организма к их действию и необходимость периодических внешних воздействий для выработки новых доз желательного гормона. В силу этого любовные отношения требуют разнообразия.

Современные исследования позволяют выдвинуть гипотезу, что первой стадии любви способствует появление в организме особых молекул, которые получили название РЕА. Воздействие этого вещества перестраивает весь строй настроения и мироощущения человека, способствует идеализации объекта любовного отношения. В условиях действия РЕА достаточно запаха любимого человека, звука его голоса, прикосновения, чтобы человек почувствовал сильнейшее возбуждение, испытал чувство глубокого удовлетворения. Одновременно общение с любимым человеком способствует выработке этого вещества в организме. Поэтому, когда любящие не имеют долгое время возможности видеть друг друга, говорить друг с другом, сокращается количество РЕА в организме, а это приводит к негативным переживаниям, возникновению чувства глубокой утраты. Вот почему любящие как наркоманы жаждут условий, способствующих выработке РЕА, а это одновременно есть условия любовных отношений. Природа и здесь заложила универсальный механизм – то, что регулирует клетки, входит в ее метаболизм.

Однако, как отмечают исследователи, организм адаптируется к действию РЕА. И для того чтобы сохранить любовные чувства, с каждым разом требуются все более сильные дозы РЕА. Этого можно добиться, совершенствуя технику отношений. Но в конечном счете наступает предел. Через два – четыре года действие РЕА прекращается. Это критический период любовных отношений. Романтическая любовь живет недолго, но этого периода хватает, чтобы люди в любви родили ребенка. Действия РЕА достаточно, чтобы ребенок пережил самый сложный и трудный период своего развития. Интересно отметить, что по данным статистики трех-четырехлетний период совместной жизни завершается первой волной разводов.

На смену РЕА приходят другие гормоны – «серотонин» и «эндорфин». Их действие гораздо мягче, чем РЕА, но столь же благоприятно для любовных отношений. Эндорфин смягчает восприятие отрицательных ситуаций, способствует формированию устойчивых положительных эмоциональных состояний, уменьшает боль, благотворно действует на иммунную систему, способствует сексуальным отношениям. К сожалению, как и РЕА, эндорфин распадается в достаточно короткое время. И для нового положительного возбуждения мозг требует новых доз эндорфина, которые вырабатываются в процессе духовных и физических отношений между любящими. Потребность в серотонине и эндофрине является естественным стимулом к возобновляющимся любовным отношениям.

В регуляции любовных отношений участвуют и другие гормоны: дофамин и норадреналин. Они влияют на эмоции человека, сами являясь производными от чувств и отношений людей.

Таким образом, мы видим, что природа заложила предрасположенность во влечении мужчины к женщине, которое часто проявляется в непреодолимой страсти. Можно с определенной мерой уверенности утверждать, что любовники созданы друг для друга природой.

Но у любви есть и вполне осознаваемый высший стимул – оставить в потомках память о себе. Рождение ребенка – вот та доля бессмертия и вечности, которая отпущена смертному существу. В конечном счете, любовь – стремление к бессмертию. Стремление к бессмертию, как отмечает Платон[67 - Платон. Указ. соч. С. 117.], реализуется двумя путями: через деторождение и через добродетели, и чем люди доблестнее, тем больше стремятся к добродетели, к духовному бессмертию.

«Восхождение к вершинам любви проходит несколько стадий. Свой путь к таинствам любви человек должен начать с устремления к прекрасным телам в молодости.

Если ему укажут верную дорогу, он полюбит сначала одно какое-то тело и родит в нем прекрасные мысли, а потом поймет, что красота одного тела родственна красоте любого другого, и что если стремиться к идее прекрасного, то нелепо думать, будто красота у всех тел не одна и та же. Поняв это, он станет любить все прекрасные тела, а к тому одному охладеет, ибо сочтет такую чрезмерную любовь ничтожной и мелкой. После этого он начнет ценить красоту души выше, чем красоту тела, и если ему попадется человек хорошей души, но не такой уж цветущий, он будет вполне доволен, полюбит его и станет заботиться о нем, стараясь родить такие суждения, которые делают юношей лучше, благодаря чему невольно постигает красоту нравов и обычаев и, увидев, что все это прекрасное родственно между собой, будет считать красоту тела чем-то ничтожным. От нравов он должен перейти к наукам, чтобы увидеть красоту наук и, стремясь к красоте уже во всем ее многообразии, не быть больше ничтожным и жалким рабом чьей-то привлекательности, а повернуть к открытому морю красоты и, созерцая его в неуклонном стремлении к мудрости, обильно рождать великолепные речи и мысли, пока, наконец, набравшись тут сил и усовершенствовавшись, он не узреет того единственного знания, которое касается прекрасного…»[68 - Платон. Указ. соч. С. 120–121.].

Это прекрасное относится не к отдельным разновидностям прекрасного, а представляет собой само прекрасное. Тот, кто познал истинно прекрасное, тот сумеет родить истинную добродетель. «А кто родил и вскормил истинную добродетель, тому достается в удел любовь богов, и если кто-либо из людей бывает бессмертен, то именно он»[69 - Там же. С. 122.].

В приведенной большой цитате-отрывке можно выделить следующие положения:

Любовь развивается от понимания красоты тела к пониманию красоты нравов и обычаев, от них – к познанию научных истин. Только на этом фундаменте можно подняться до вершин духовного постижения абсолютной красоты.

Истинная красота рождает истинную добродетель.

Бессмертие открывается перед людьми, творящими истинную добродетель. Бессмертен добродеятель.

Важно отметить, что Платон видит путь к понятию красоты от конкретного факта к его обобщению и к последующему отрицанию. Но это отрицание открывает путь к следующей ступени познания. Например, от красоты тела к красоте души, красоте нравов и обычаев и далее, к красоте науки, познающей красоту во всем ее многообразии. Эти ступени познания красоты можно рассматривать как ступени на пути к духовности и на каждой ступени будут свои духовные способности: способности обессмертить красоту тела, способности раскрыть духовный мир человека и народа, постигнуть сущность нравов и обычаев, способности познать общие законы мироздания, способности постичь абсолютную красоту, абсолютную идею, саму любовь как путь к бессмертию. Любовь формирует эти способности.

Не познает духовной красоты тела тот, кто знает одно тело. В конкретном теле он будет видеть только путь к бессмертию через деторождение. Не познает истинной красоты обычаев и нравов тот, кто знает обычаи и нравы только одного народа. В обычаях и нравах

он будет видеть только путь к видовому (этническому) бессмертию. Не познает истинной красоты природы тот, кто не знает ее законов. Природа будет выступать только как условие бессмертия индивида и вида (проблема экологии). Но кто не познает истинной красоты тела и духа, тот не поднимется до истинной добродетели.

В развитии любви одного человека к другому наблюдается определенная периодизация. Этот процесс стал предметом анализа поэтов и писателей. Учитывая цели нашей книги, мы сочли возможным воспользоваться описанием любви и ее развития, которое дает Стендаль. Выделяя четыре рода любви: любовь-страсть, любовь-влечение, физическую любовь и любовь-тщеславие, он представляет генезис любви следующим образом: восхищение; наслаждение; надежда; зарождение; первая кристаллизация; сомнение; вторая кристаллизация.

Первый этап – восхищение лицом противоположного пола трудно точно описать. «Любовь подобна лихорадке, она родится и чахнет без малейшего участия воли»[70 - Стендаль. О любви // Собр. соч. В 12 т. М.: Правда, 1978. Т. 7. С. 21.]. Можно только отметить, что состояние восхищения зависит от общего состояния, в котором пребывает человек, от его предшествующего опыта и от поведения объекта восхищения. Любовь зарождается, когда человек начинает представлять себе возможные наслаждения, которые мог бы он получить от объекта восхищения. Уже на этом этапе намечается идеализация объекта восхищения и, возможно, формирование надежды на то, что объект восхищения ответит взаимностью. Соединение восхищения с представлением о возможном наслаждении и возможном ответном чувстве зарождает любовь.

Представление о возможном наслаждении переходит в наслаждение, когда человек видит, осязает, ощущает всеми органами чувств и как можно на более близком расстоянии существо, которое он любит и которое любит его[71 - Стендаль. О любви // Собр. соч. В 12 т. М.: Правда, 1978. Т. 7. С. 14.]. В этом состоянии начинается активная идеализация объекта любви (первичная кристаллизация). Объект любви наделяется различными добродетелями.

Если на данном этапе наступает близость, процесс идеализации партнера может прекратиться или приостановиться на время, но появляются новые радости любви и новые качества у любимого. Если же объект восхищения не отвечает взаимностью, то наступает период сомнения. Человек может сделать попытку отказаться от объекта восхищения, но при этом может обнаружить, что другие радости жизни исчезли. «Боязнь ужасного несчастья овладевает им, а вместе с этой боязнью появляется и глубокое внимание»[72 - Там же. С. 16.]. Наступает период второй идеализации, сочетающейся со стремлением убедить себя, доказать, что объект восхищения отвечает взаимностью. «Влюбленный непрерывно блуждает между тремя мыслями: в ней все совершенно, она меня любит, как добиться от нее величайшего доказательства любви, какое только возможно?.. Самый мучительный миг еще молодой любви тот, когда влюбленный замечает, что им сделано неправильное умозаключение»[73 - Там же. С. 17.].

Для нас во всей этой феноменальной картине любви важно выделить следующие моменты:

• природа обусловливает страсть;

• развитие любви зависит от состояния и опыта;

• развитие любви сопровождается активной работой ума и воображения;

• любовь проявляется как особое душевное состояние;

• любовь способствует возникновению добродетели, одухотворяет способности.

Каждая женщина отличается не только внешней красотой, красотой тела, но и чертами характера. В этом ответ на вопрос: «Почему мужчина выбирает не самую красивую?» Он выбирает по характеру, созвучному своему, он ищет в женщине ее душу. «Все, что открыто, предстает нашим чувствам, нравится нам лишь как символ того, что от них сокрыто…, мы любим внешние качества лишь за наслаждение, которое они нам доставляют, но главное для нас – качества внутренние…, всего сильнее нас привлекает душа»[74 - Люк де Клапье де Вовенарг. Введение в познание человеческого разума // Мир и эрос. М.: Политиздат, 1991. С. 114.].

Постигая в любви красоту не только тела, но и души, человек становится духовным. В любви каждый отдает себя другому и через это раскрывается во всем своем могуществе, во всей своей духовной силе. В любви человек выражает свое нравственное содержание. Нравственный закон требует, чтобы себя забывали в другом. Любовь сама отдает себя другому. Любовь – это самая интимная точка соединения природы и разума[75 - Фихте И.Г. Основоположения естественного права согласно принципам наукоучения (…) первое приложение естественного права // Философские науки. 1972. № 5. С. 120–125.].

В жертвенности любви источник зарождения нежности, чувств и отношений. Любовь – это природа и разум в их первоначальном объединении, т. е. природное влечение и разум, влечение и нравственность. Можно сказать, что только там, где есть расположение к нравственности, природное влечение проявляется в форме любви.

Любовь преображает не только образ любимой, но и самого любящего. Здесь мы снова вспомним Платона, который писал, что все, кого коснется Эрот, становятся храбрее, справедливее, искуснее.

Кто станет отрицать, что благодаря мудрости Эрота возникает и образуется все, что живет?

А разве совершенство в искусстве и ремеслах – разве мы не знаем, что те, чьим учителем оказался этот бог, достигли великой славы, а те, кого Эрот не коснулся, прозябали в безвестности? Ведь искусство стрельбы из лука, искусство врачевания и прорицания Аполлон открыл тогда, когда им руководили любовь и страсть, так что его тоже можно считать учеником Эрота, наставника Муз в искусстве мусическом, Гефеста – в кузнечном деле, Афины – в ткацком, Зевса – в искусстве «править людьми и богами»[76 - Платон. Указ. соч. С. 106.].

Эту же мысль мы находим и во множестве других философских и художественных произведений. Здесь необходимо обратить внимание на взаимосвязь любви и уровня достижений в познании и в различных искусствах. По этому поводу Достоевский писал: «Будешь любить каждую вещь и тайну Божию постигнешь в вещах. Постигнешь однажды и уже неуклонно начнешь постигать ее все далее и далее на всяк день»[77 - Достоевский Ф.М. Поли. собр. соч. Т. 14. С. 210.].

Таким образом, мы видим, что любовь развивается на основе биологических предпосылок, поднимаясь до духовных вершин, когда она одухотворяет поведение человека, изменяет его, усиливает его способности, способствует творческим достижениям. И в этом случае любовь выступает как одно из высших проявлений человечности.

Труд как источник духовности

Развитие интеллекта, высших психических функций повлекло разрушение инстинктивных форм поведения и возникновение его новых форм – деятельностных. Трудовая деятельность явилась продолжением инстинктивных форм поведения. В свою очередь трудовая деятельность стала мощным источником развития интеллекта человека как биологического вида.

Чтобы жить, человек должен трудиться. Потребности тела (плоти) подвигают человека к труду. Первоначально труд имеет плотскую мотивацию. Но труд несет очень важную характеристику. Результаты труда часто предназначены для других, от результатов труда зависит социальный статус его субъекта. Это, прежде всего, относится к качеству труда и продуктов труда. Качество

же труда определяется качествами работников, которые, в свою очередь, развиваются в процессе труда. В силу того что качество труда оценивается другими, появляется социальная мотивация труда, не связанная непосредственно с биологической мотивацией. Эта социальная мотивация является важнейшим фактором роста профессионального мастерства. На высших уровнях своего развития профессиональное мастерство выступает как искусство. К сожалению, нами утрачено понятие искусства как меры мастерства, но если мы обратимся к Древней Греции, то увидим, что искусен был и оружейник, и гончар, и ткач, и скульптор, и воин, и певец, и т. д. В наше время искусство стали связывать только с отдельными видами деятельности. В историческом плане искусство – это мера мастерства человека.

Поскольку мастерство связано с качествами, оно одновременно является и мерой творчества человека в избранном виде труда. Творчество же всегда выход за известные (заданные) границы, образцы, с проявлением свободы человека, его индивидуального видения мира, уникального понимания сути предназначения вещей. Творческий труд выводит человека за границы существующего, обогащает его бытие. Творческий труд, вовлекая в процесс созидания всего человека, все его качества, позволяет проявиться и выразиться человеку во всем его многообразии, порождает особые состояния творческого успеха, достижения желаемого, задуманного. Эти состояния можно отнести к духовным состояниям. Духовность личности будет характеризоваться высшей мерой мастерства, когда в труде воплощается не только высокая техника исполнения, но и замысел и чувства создателя. Мастерство требует подвижничества и жертвенности во имя достижения поставленной цели и одновременно веры в возможность достижения задуманного. Духовность в труде есть интегральное (синергетическое) проявление подвижничества, жертвенности, веры, ответственности, устремленности, знания и технического мастерства.

Духовность труда, заключаясь в его отрыве от бытия, от конкретных потребностей, выражение того, на что способен человек в периоды наивысшего подъема своих творческих возможностей. Духовность есть порождение этого подъема и одновременно его условие. Благодаря такому единству духовность получает способность к саморазвитию. Духовность – условие и следствие успеха в деятельности. Но путь к цели творческого человека лежит через неудачи, потери, разочарования и лишения, через жертвы и подвижничество. И это делает творческий труд духовным.

Разновидностью духовного труда является стремление к истине; не к знанию, а к истине. Известно, что знание определяется как процесс постижения действительности сознания, как совокупность сведений, результатов познания в какой-либо области; при определении истины учитывается не только момент познания действительности, но и то, что это правда; а правда – не только знание, но и порядок, основанный на справедливости, честности. Таким образом, истина не только познание, но и… отражение справедливости, истина всегда несет в себе нравственный оттенок, истина есть нравственное знание. Исходя из сказанного, стремление к истине, справедливости всегда сопряжено с духовным началом в человеке, «Истина не всегда должна иметь определенную форму, – писал Гёте, – достаточно, если она витает над нами в виде неосязаемого духа и производит гармонию, если в воздухе она звучит торжественно и мягко, как колокол».

Особенно наглядно духовность личности проявляется в педагогическом труде.

Групповая жизнедеятельность как источник человечности

Понять происхождение человечности можно, только рассматривая развитие человека в единстве телесного и духовного, способности умственного понимания и нравственной чуткости, индивидуального и группового (социального). Групповая жизнедеятельность является условием существования индивида. Первобытный человек не мог выжить в одиночку. Доминанта группового существования наложила отпечаток на весь процесс развития человечества и человечности. Уже отмечалось, что вне групповой формы жизнедеятельности не могла возникнуть речь, как следствие, не сформировалось бы понятийное сознание.

Но групповая форма существования породила возможность появления зла, когда один индивид стал получать личную выгоду за счет другого. Порождение зла привело к необходимости появления и развития морали закрытого общества. В свою очередь, появление морали толкнуло человечество на путь духовного развития. Таким образом, групповая форма существования, порождая речь, резко ускоряет интеллектуальное развитие, это интеллектуальное развитие обостряет эгоизм индивида и порождает зло, которое ведет к развитию морали и духовности человека. Это естественный путь развития вида Homo sapiens.

В реальном процессе развития человечества отмеченные качества формировались не последовательно, а системно, неравномерно и гетерохронно. Важно подчеркнуть, что путь духовного развития человечества предначертан природой. Удаляясь от инстинктивных форм поведения, разрушая их у себя как биологическую основу поведения, человек все в большей мере переходит к гражданско-правовому регулированию поведения. И этим во многом определяется нравственная ненадежность человека.

В процессе эволюционного развития человечество по капле накапливало опыт нравственного поведения. Носителем этого опыта выступало закрытое сообщество – малая группа (род, племя). Таким образом, очеловечивалась малая группа. Человек от рождения появлялся на свет как биологическое существо, и только воспитываясь в группе, очеловечивал свои биологические качества. Человечность – прежде всего атрибут группы (рода, племени). И только в общении с себе подобными очеловечивается конкретный индивид.

Накапливая культуру, человечество резко усилило свои возможности. Но, поскольку в конечном счете источником жизни человека является природа, его интеллектуальные возможности вошли в противоречие уже не с себе подобными, а с самой природой. И так же как в процессе эволюции человека появилась мораль, определяющая отношения в человеческом сообществе, сегодня актуально появление морали, определяющей отношения с природой. Человек должен отказаться от опасной иллюзии господства, ему придется принять иные парадигмы своего бытия. Должны быть изменены характерные особенности его духовного мира. Он должен принять новый нравственный императив, продиктованный императивом экологическим[78 - Моисеев Н.Н. Быть или не быть… человечеству. М., 1999.].

Религиозное понимание духовности

Анализируя истоки духовности, мы отмечали, что мораль рождается одновременно с религией и равна ей по объему. Рассмотрим теперь более подробно, что же предлагает религия в моральном плане. Проанализируем это на примере христианства. В канонической форме христианская мораль изложена в заповедях и законах Моисея и Христа.

Обратимся к ветхозаветным заповедям[79 - Библия. Исход, 20:2–6, 8-15.].

«Я, Господь, Бог твой, который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства.

Да не будет у тебя других богов пред лицом Моим. Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже

земли.

Не поклоняйся им и не служи им; ибо Я, Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвертого рода, ненавидящих Меня.

И творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои.

Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай и делай (в них) всякие дела твои; А день седьмой – суббота Господу Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни (вол твой, ни осел твой, ни всякий) скот твой, ни пришелец, который в жилищах твоих;

Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, и море, и все, что в них, а на день седьмый почил. Посему благословил Господь день субботний и освятил его.

Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе. Не убивай.

Не прелюбодействуй. Не кради.

Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего.

Не желай дома ближнего твоего, не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего»[80 - Библия. От Матфея Святое Благовествование, 5:2-46, 48.].

Эти и другие законы, объявленные Моисеем, регулируют различные стороны жизни. В простых словах заповедей для современников Моисея заключался огромный духовный смысл, оказавший воздействие на всю историю человечества. Законы Моисея суровы.

Здесь наглядно просматривается охранительная функция религии, стремление обезопасить общество с помощью моральной силы запрета. Ветхозаветные заповеди устанавливают отношения иудеев с Богом. В них заключена суть веры в Бога.

А теперь – Нагорная проповедь Иисуса[81 - Библия. От Матфея Святое Благовествование, 5:2-46,48,128.].

«Увидев народ, Он взошел на гору; и когда сел, приступили к Нему ученики Его.

И Он, отверзши уста Свои, учил их, говоря:

Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное.

Блаженны плачущие, ибо они утешатся.

Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.

Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.

Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.

Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.

Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божьими.

Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное.

Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня.

Радуйтесь и веселитесь, ибо велика ваша награда на небесах: так гнали и пророков, бывших прежде вас.

Вы – соль земли. Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою? Она уже ни к чему негодна, как разве выбросить ее вон на попрание людям.

Вы – свет мира. Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме.

Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного.

Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков; не нарушить пришел Я, но исполнить.

Ибо истинно говорю вам: доколе не прейдет небо и земля, ни одна нота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все.

Итак, кто нарушит одну из заповедей сих малейших и научит так людей, тот малейшим наречется в Царстве Небесном; а кто сотворит и научит, тот великим наречется в Царстве Небесном.

Ибо, говорю вам, если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное.

Вы слышали, что сказано древним: „не убивай, кто же убьет, подлежит суду“

А Я говорю вам, что всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду; кто же скажет брату своему: „рака“[82 - Пустой человек.], подлежит синедриону[83 - Верховное судилище.]; а кто скажет: „безумный“, подлежит геенне огненной.

Итак, если ты принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что-нибудь против тебя,

Оставь там дар твой пред жертвенником, и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой.

Мирись с соперником твоим скорее, пока ты еще на пути с ним, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу;

Истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта.

Вы слышали, что сказано древним: „не прелюбодействуй“. А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем.

Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя; ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну.

И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя; ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну.

Сказано также, что если кто разведется с женою своею, пусть даст ей разводную.

А Я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины любодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует.

Еще слышали вы, что сказано древним: „не преступай клятвы, но исполняй пред Господом клятвы твои“.

А Я говорю вам: не клянись вовсе: ни небом, потому что оно престол Божий;

Ни землею, потому что она подножие ног Его; ни Иерусалимом, потому что он город великого Царя;

Ни головою твоею не клянись, потому что не можешь ни одного волоса сделать белым или черным.

Но да будет слово ваше: „да, да“; „нет, нет“; а что сверх этого, то от лукавого.

Вы слышали, что сказано: „око за око и зуб за зуб“.

А Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую;

И кто захочет судиться с тобою и взять у тебя рубашку, отдай ему и верхнюю одежду;

И кто принудит тебя идти с ним одно поприще, иди с ним два.

Просящему у тебя дай и от хотящего занять у тебя не отвращайся.

Вы слышали, что сказано: „люби ближнего твоего и ненавидь врага твоего“.

А Я говорю вам: любите врагов ваших, благословляйте проклинающих вас, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас,

Да будете сынами Отца вашего Небесного; ибо Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных.

Ибо если вы будете любить любящих вас, какая вам награда? Не то же ли делают мытари[84 - Сборщики податей.]?

Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный».

Как мы видим, Христос утверждает необходимость исполнения законов Моисея, но он стремится к большему и дает толкование ветхозаветным законам и заповедям.

Христос развивает суровую мораль Ветхого завета и делает ее более гуманной. Это поражает, если учитывать, что от написания Ветхого завета (400–200 гг. до Р.Х.) до написания Нового завета (40–90 гг. после Р.Х.) в историческом плане прошло совсем немного времени (250–450 лет)[85 - Мень А. История религии. М.: Изд. дом «Форум», 1997. С. 153, 177.].

Но, пожалуй, самое важное заключается в том, что Христос делает решающий шаг к Человеку.

Если заповеди Моисея – это, прежде всего, заповеди отношения с Богом, заповеди запрета греха, но не заповеди добра, то проповеди Иисуса – проповеди добра. Заповеди Моисея строятся в плоскости благо-грех; заповеди Христа – в объеме: благо-грех; добро-зло. Христос обращается не только к поступку, но и к мотивации, побуждению, намерению души. Христос требует не только повиновения, но и

плодоношения добра.

В проповеди Христа в яркой форме представлены любовь к ближнему, альтруизм и жертвенность. Проповедь несет в себе огромный заряд духовной силы. Она исполнена надежды, терпимости к прегрешениям других и веры в безграничное совершенствование человека (будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный). Мы можем с основанием утверждать, что Нагорная проповедь утверждает высокие идеалы человечности. Отметим также, что в этот период вся мораль исчерпывается моралью Ветхого и Нового Завета. Религиозная мораль совпадает по объему с моралью общества.

Прекрасное толкование заповедям Христа дают евангелисты. В Евангелии от Иоанна можно прочитать: «Ибо закон дан чрез Моисея, благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа»[86 - Библия. От Иоанна Святое благовествование, 1:17.]. Евангелие разделяет закон и благодать, закон и истину. Духовность не сводится к закону моральному, духовность стремится к истине и благодати, к истине и добродетели. Но духовность и не отделена от морального закона «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине»[87 - Там же, 4:24.], – отмечает евангелист. Но что такое «в истине»? В истине – это значит в заповедях Христа, «чтобы вам быть неповинными в день Господа нашего Иисуса Христа»[88 - Там же. Первое послание к коринфянам святого апостола Павла, 1:8.]. «И слово мое и проповедь моя, – говорит апостол Павел, – не в убедительных словах человеческой мудрости, но в явлении духа и силы. Чтобы вера ваша утверждалась не на мудрости человеческой, но на силе Божией»[89 - Там же, 2:4–5.].

А что же такое «в духе»? Определенный ответ дает апостол Павел, когда пишет: «Но мы приняли не духа мира сего, а Духа от Бога, чтобы знать дарованное нам от Бога»[90 - Там же, 2:12.].

«Нам Бог открыл это Духом Своим; ибо Дух все прощает, и глубины Божие»[91 - Библия. От Иоанна Святое благовествование, 2:10.]. Апостолы приняли Духа от Бога. Апостолы духовны Духом Божиим, его знанием и премудростью. Апостолы несут истину от Духа Святого, сообразуя духовное с духовным. Земной путь человека – это путь плотского человека, которого сопровождают зависть, споры, разногласия. Земной человек не освобожден от соблазнов. Земной человек, современник апостолов, уверовал в Бога через апостолов, «и притом, поскольку каждому дал Господь»[92 - Библия. Первое послание к коринфянам святого апостола Павла, 3: 5.]. Что же говорить о человеке плотском сегодня, когда он веру приобретает не от апостолов, а от церкви, служителей культа, которые сами приобретали ее опосредованно, через столетия и тысячелетия. Очевидно, что ни один священник сегодня не может сравниться в Духовности непосредственно с апостолами, которых наделил Духом Своим сам Господь.

И все же апостол Павел утверждает, что каждый человек – храм Божий, и дух Божий живет в нем, каждый имеет свое дарование от Бога.

«…Каждому дается проявление Духа на пользу: одному дается Духом слово мудрости, другому – слово знания, тем же Духом;

Иному вера, тем же Духом; иному дары исцеления, тем же Духом;

Иному чудотворения, иному пророчество, иному различение духов, иному разные языки, иному истолкование языков.

Все же сие производит один и тот же Дух, разделяя каждому особо, как Ему угодно»[93 - Там же, 12: 7-11.].

Важнейшим моментом в понимании духовности являются слова апостола Павла о том, что «сеется тело душевное, восстает тело духовное. Есть тело душевное, есть тело и духовное… Но не духовное прежде, а душевное, потом духовное»[94 - Там же, 15:44, 46.]. В акте воскрешения приобретаем мы истинную духовность, познать которую не дано смертному.

В жизни же желание плоти и духа взаимно противоположные. «Дела плоти известны; они суть прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия (соблазны), ереси, ненависть, убийства, пьянство, бесчинство и тому подобное…

Плод же духа: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание…»[95 - Библия. Послание к галетам святого апостола Павла, 5:19–23.]. Важно обратить внимание, что апостол Павел говорит не о духе, а о плодах духа. И это понятно, так как дух от Бога, а Бог непознаваем, следовательно, и духу человека невозможно дать характеристику; возможно только описать его проявления, если же посмотреть на плоды Духа, то это – соблюдение заповедей Христовых. И это тоже понятно: в заповедях Иисуса Христа воплощен Дух Божий.

Главная заповедь человека, живущего духом, – поступать по духу, т. е. постоянно делать добро всем, особенно своим по вере. Главным же плодом духа является любовь. Духовные дары без любви ничто, – утверждает апостол Павел.

«Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая, а не кимвал звенящий.

Если имею дар пророчества, и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто.

И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, – нет мне в том никакой пользы.

Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится.

Не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла.

Не радуется неправде, а сорадуется истине. Все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знания упразднятся»[96 - Там же, 13:1–8.].

Любовь – это прежде всего любовь к Богу, но это любовь и к ближним, это любовь ко всем людям. Любовь Христова объемлет всех. Вся земная жизнь человека есть подготовка к жизни духовной, к переходу от плотской жизни к духовной. И на судилище Христовом каждый получит соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или злое.

Представляется, что религиозное понимание духовности позволяет приблизиться к осознанию духовности в светском понимании. С одной стороны, можно утверждать, что соблюдение светской морали, которая, по существу, впитала в себя христианские заповеди, жизнь в морали формирует предпосылки духовности личности, но, с другой стороны, жизнь в морали не есть еще духовность личности. Жизнь в морали не предполагает отречения от тела. Она требует соблюдения законов, главный из которых заключается в уважении другой личности, добродетели и благонравии. «Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними». Нравственный человек не отказывает себе в удовлетворении потребностей плотского человека, именно эти потребности определяют его поведение.

Духовность личности характеризуется отрешением от плоти. В силу этого она сопряжена со страданиями и переживаниями, с преодолением и ограничениями, с верой в духовную цель, с любовью к людям и связанной с этим жертвенностью, борьбой со своими страстями, эгоистическими тенденциями. Таким образом, духовность – это и состояние личности, и ее новое качество, отнесенное не к плоти, а к духу. В духовности человек поднимается над собой во имя других.

Анализ заветов и законов Моисея и Христа показывает, что они как бы распадаются на две части: первая – касается отношения к Господу Богу, относится к вере в Господа Бога, вторая – является нравственным (моральным) кодексом иудеев и христиан.

В

библейском Боге видит человек всеобъятную личность. Бог многокачествен и многолик. С потрясающей художественной силой это рисует Григор Нарекаци (951-1003), монах и великий армянский трагический поэт.

О Повелитель сущего всего,

Бесценными дарами нас дарящий,

Господь, творящий все из ничего,

Неведомый, всезнающий, страшащий,

И милосердный и неумолимый,

Неизреченный и непостижимый,

Невидимый, извечный, необъятный,

И ужасающий, и благодатный

Непроницаем Ты, неосязаем

И безначален Ты и нескончаем,

Ты-то единственное, что безмерно,

Что в мире подлинно и достоверно,

Ты – то, что нам дает благословенье,

Ты – полдень без заката, свет без тени,

Единственный для нас родник покоя

Что просветляет бытие мирское[97 - Нарекаци Г. Книга скорби. Ереван: Советакан грох, 1977. С. 49.].

Бог видится поэту щадящим и карающим, освобождающим и всеисцеляющим, обороняющим и избавляющим, нетленным и благословенным. Но над всеми этими качествами возвышается любовь Бога к людям. Именно в любви к ним он и ужасающий и благодатный, карающий и щадящий.

В Боге и через Бога человек приходит к пониманию любви к ближним, к пониманию греховности себялюбия. В понимании других, в любви к людям начинает формироваться духовность человека. Не плотью, а духом желает походить человек на Господа. Именно в этом духовном совершенствовании и заключается смысл воссоздания себя по образу и подобию Бога.

Самый большой грех – это грех перед другими людьми. И именно Бог, который одинаково любит всех, показывает путь к очищению. Отмечая греховность человека, Нарекаци пишет:

Скорблю, что дух и разум не едины.

Что на добро надежды нет в сердцах.

Скорблю, что создан человек из глины,

Замешанной на низменных страстях[98 - Там же. С. 83.].

Вглядываясь только в себя, человек не видит пути к очищению, ибо слаб человек:

Мы, смертные, пленяемся ничтожным,

И не умеем мы глядеть вперед.

И в поединке истинного с ложным

Неистинное чаще верх берет,

И боль утрат идет вослед за нами,

И всюду тьма, и пелена у глаз,

И приговор возмездья пишет память

В суде сознанья каждого из нас[99 - Там же.].

Без любви человек идет по замкнутому кругу, осознавая свои поступки, но не видя пути к возвышению. Этот путь открывается через любовь к Богу и стремление заслужить его ответную любовь. В этом случае не погоня за наслаждениями, а служение Богу ведет к формированию духовности. Поэт раскрывает себя, свою греховную душу, обращая свое слово к Богу. И в этом очищении Нарекаци восходит к глубокой духовности:

Я обращаю сбивчивую речь

К тебе, Господь, не в суетности праздной,

А чтоб в огне отчаяния сжечь

Овладевающие мной соблазны[100 - Нарекаци Г. Указ. соч. С. 29.].

Поэт идет к очищению с осознания своих грехов, осознания своего эгоизма и себялюбия, с осознания себя – бренного и земного. Природная суть и жизненные соблазны не дают подняться духу. Поэт понимает, какой это титанический труд – освободить от греха. Он пишет:

Как Ханаан, грехом я осквернен,

Я – Амалик, меня нельзя наставить,

Как идолообитель Вавилон,

Меня разрушить легче, чем исправить[101 - Там же. С. 35.].

И все же он жаждет искупления и духовного возрождения. Ясен и путь к этому ощущению:

Пусть чистая молитва и елей –

Все, что тебе святыми воздается

Проникнут в суть души моей[102 - Там же. С. 39.].

В молитвенном прощении Богом грехов открывается путь к самооценке и очищению, лишь покаянье искупает грех.

Я человек, чья совесть нечиста,

И лишь в Тебе надежда очищенья,

Я проклят, и Твоя лишь доброта

В меня вселяет веру во спасенье[103 - Там же. С. 163.].

В покаянии человек осознает греховность своего поведения, он раскаивается в содеянном, освобождается от низменных страстей. В раскаянии открывается путь к духовности, к добродетели. В определенной мере можно сказать, что не может стать духовным тот человек, который не грешил.

Другой путь к покаянию и к духовности лежит через совесть человека и через любовь. Как в идее рая, так и в любви заключается стремление к бессмертию.

Господь Иисус Христос засвидетельствовал о бессмертии человека: «Всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек». Бессмертный дух праведников, просветленный и могущественно усиленный после освобождения от тела, получает возможность беспредельного развития в направлении добра и Божественной любви, в постоянном общении с Богом и всеми бесплотными силами. В духовном совершенствовании заключается цель земной жизни человека. В этом процессе осуществляется очищение человека и человечества от первородного греха Адама и возрождение его, подобно воскрешению Иисуса Христа.

Как же осуществляется духовное становление человека? Прежде всего – на основе веры и любви. И далее, через осознание своих мелких недостатков (например, любви к сладостям, болтливости, суетности) и борьбой с ними. Постоянным, ежедневным и ежеминутным трудом по ограничению своих желаний, в которых проявляется себялюбие и эгоизм. Ибо от них исходят злые помыслы, прелюбодеяние, убийства, лихоимство, злоба, коварство, зависть, гордыня, богохульство. В конечном счете духовное очищение связано с искоренениями желания жить в довольстве и наслаждении и с научением любить бедствия, скорбь и трудности. Пока мы угождаем себе, мы не можем угождать ближнему, любить ближнего. А раз мы не можем любить ближнего, мы не можем любить и Господа.

Путь, ведущий к ограничению своих желаний, начинается с выполнения установленных церковью постов. С них начинается послушание. В послушании смиряется гордыня, дух противоречия, самоуверенность и упрямство, и открываются просторы для любви. Для освобождения от соблазнов огромное значение имеет молитва.

Как же развивается грех в душе человека? Святые отцы, подвижники христианского аскетизма и благочестия… различают следующие стадии греха: первый момент в грехе – прилог, когда в сознании человека только обозначился тот или иной соблазн: греховное впечатление, грязная мысль и т. д. Если прилог не отвергнут, он переходит в неясное стремление, а затем в осознанное, ясное желание греха… Но вот человек впал в грех. Упреки совести звучат громко и ясно, вызывая у неиспорченного еще человека лишь резкое отвращение к данному греху… Труднее бороться тогда с грехом, когда он через постоянное повторение обратится у человека в привычку… Еще более опасной стадией греха является порок… Здесь без особой милости и помощи Божьей человек уже не может справиться с собою и нуждается в молитве и духовной поддержке других… Высшей степенью греха, на которой он уже совсем порабощает в себе человека, является страсть того или иного греховного типа… Но есть еще один особый ужаснейший и погибельный род греха. Это – смертельный грех… Этот грех – хула на Духа Святого[104 - Филарет. Нравственность христианина. М.: Российский писатель, 1991. С. 11–12.].

Молитва может включаться для ведения внутренней борьбы на любом этапе к совершению греха. Поэтому христианин должен научиться молиться. «Молитва является одним крылом, вера – другим, и они возносят нас к небу»[105 - Коллиандер Тит. Узкий путь. Рига: Балто-славянское общество культурного развития и сотрудничества, 1992. С. 25.]. Молитва питает душу и просвещает ум, это активное действие верующего, направленное

на борьбу с соблазном. Поэтому молиться надо непрестанно. Молитва должна порождать внутреннее спокойствие, терпение в скорби, любовь и благодарение. Молитва должна оживлять мысль и делать ее ясной.

Бог хочет, чтобы человек был спасен, ибо Он – человеколюбив. Дело человека встать на путь спасения, ибо он свободен. Воля Бога и желания человека образуют предопределение. Бог хочет, если хочет и человек.

В борьбе с грехом огромную роль играет совесть, заложенная в саму природу человека. «Конечно, прирожденной может быть признана только сама нравственная потребность, своего рода нравственный инстинкт, но не раскрытые и ясные нравственные понятия и идеи. Такие ясные нравственные понятия и идеи развиваются в человеке отчасти через воспитание предшествовавших поколений, наиболее же всего на основе религиозного чувства»[106 - Филарет. Указ. соч. С. 9.]. Совесть – это нравственный закон, это голос Божий в душе человека, основа общечеловеческой нравственности.

Совесть выступает, прежде всего, как неподкупный судья, оценивающий все поступки и переживания человека. Совесть выступает и как законодатель, формирующий нравственные требования. Наконец, совесть действует в человеке и как мздовоздаватель. При совершении добродетельных поступков человек несет нравственную ответственность только за те поступки, которые он совершает в сознательном состоянии и будучи свободен при совершении этих поступков.

Каждый христианин, воспитывая в себе добродетели, готовится к грядущей вечности. Но для того чтобы быть добродетельным, он должен творить добро другим, борясь со своими недостатками и пороками. В этом заключается подвиг земной жизни каждого христианина. Человек, перестающий работать над собой, не остается таким, каким он был, а непременно становится хуже. Идеал христианского совершенства недостижимо высок. И поэтому работе над собой, над своей духовной личностью не может быть конца[107 - Там же.].

Духовное развитие предполагает не только избавление от греха, смирение и покаяние. Духовное развитие заключается и в формировании добродетелей, совершенствовании ума, накоплении знаний, воспитании эстетического чувства, нравственного совершенствования. Ум и чувства, направленные на познание мира, созданного Богом, облагораживают эстетические способности, просветляют человеческую душу, создают условия для сотворения добра другим людям. На этой основе формируется христианская любовь, коренной принцип христианской нравственности. Христианская любовь есть сильнейшее внутреннее тяготение одного человека к другому, стремление сделать добро другим. Христианская любовь приближает человека к Богу. «Христос заповедовал нам не искусственную любовь к человечеству, но именно любовь к ближнему… И любовь христианская проявляется… в живом общении, взаимной поддержке и сочувствии»[108 - Там же. С. 55.].

Освоение духовных ценностей, вхождение в религиозную реальность, религиозную традицию расширяет мир человека, открывает для него не только мир вещей, но и мир смысла и доброты, идеальное измерение мира. «Если до достижения высшей ступени ценностного переживания ценность принадлежала личности, была ее частью, и личность могла сказать: „это моя ценность“, то теперь происходит оборачивание этого отношения – уже личность оказывается частью объемлющей ее ценности, принадлежит ей, и именно в этой причащенности ценности, в служении ей исходит смысл и оправдание жизни»[109 - Василюк Ф.Е. Психология переживания. М., 1984. С. 134.].

Большое значение для проникновения в смысл христианства имеет личность духовного наставника. Создание духовного человека, личности, бесконечно далеко отстоит от простого научения. «Здесь мы видим не ученика, конспектирующего лекцию профессора, а послушника, живущего вместе с духовным учителем и впитывающего в себя его образ душевного устроения»[110 - Кураев А. Указ. соч. С. 28.]. Эта живая нить тянется от Христа к апостолам, от апостолов к епископам, от епископов к пастве. «Присутствие Бога может открыть только сам Бог. Поэтому традицию можно определить, как передачу и воспроизводство „ситуаций“, в которых Бог приходит и остается с людьми»[111 - Там же. С. 36.]. То, что сделал Христос, словами невыразимо и не может передаваться словами. Главным делом Христа было не Его слово, а Его бытие: бытие-с-людьми; бытие-на-кресте.

Огромное значение для проникновения в духовные ценности и смысл религии играет процедура Евхаристии (покаяния и причастия). Евхаристия заключает в себе Тайну православия, участие в Тайной Вечери. «Иисус, взяв хлеб и благословив, преломил, и, раздавая ученикам, сказал: приимите ядите; сие есть Тело Мое. И, взяв чашу и благодарив, подал им и сказал: пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя нового завета, за многих изливаемая во оставление грехов». Эта традиция повторяется в причастии. Догмат церкви утверждает, что «лишь непосредственное, евхаристическое, харизматическое соединение со Христом, буквально – причастие Ему, делает возможным исполнение Его новых заповедей»[112 - Там же. С. 103.].

Трудно переоценить значение молитвы в духовном становлении верующего. Можно сказать, что в акте молитвы суть религии, понимаемой как связь с Богом. «Всякая совершаемая молитва есть моление, заключающее в себе или прошение или благодарение или славление»[113 - Преп. Исаак Сирин. Творения. Сергиев Посад, 1991. С. 90–91.]. Низшая молитва – просительная, более высокая – благодарственная, высшая – славление. Истинная молитва возможна только при исполнении самой сути религии. В молитве человек раскрывается сам себе, признается в своих грехах, очищается от грехов и готовится к Причащению. Через молитву человек приобщается к благочестивой жизни. Во время православной молитвы никаких образов держать не следует. Не виды, а смыслы делаются здесь предметом рассмотрения. «Вообрази истину и молись о ней, или ее во время молитвы вращай в уме, и молитвы составляй из нее же. Придет момент, когда истина сия войдет в сердце, и обымет все существо души, питая ее и обвеселяя»[114 - Се. Феофан Затворник. Письма. М., 1898. Вып. 2. С. 159.].

Периодизация развития человечности

Опираясь на материалы первой и второй глав, попытаемся локализовать во времени период происхождения человечности. Нижней границей можно считать время выделения человека из животного мира как биологического вида – это период становления Homo erectus (1 млн – 500 тыс. лет до н. э.). Верхнюю границу условно отнесем к периоду формирования библейских идей, ибо одной из главных из них является идея добра и зла, которой буквально пропитана вся Библия. Однако эту границу мы с полным основанием можем пропустить.

Исследования этнологов показывают, что в первобытных обществах значительная часть магических действий была направлена на получение выгоды за счет других людей[115 - Фрэзер Д.Д. Золотая ветвь. М.: Политиздат, 1983.]. Это говорит о том, что уже в первобытных обществах индивидуальное сознание отражало добро и зло и возможность получения личной выгоды за счет других. Данную промежуточную границу в развитии человечности можно отнести к 30–20 тыс. лет до н. э.

Таким образом, первичный этап возникновения человечности можно датировать периодом от 1 млн – 500 тыс. лет до н. э. до 30–20 тыс.

лет до н. э.

Вторым этапом становления человечности можно считать период от 30–20 тыс. лет до н. э. через язычество до появления мировых религий (1-е тыс. до н. э. – иудаизм, VI–V вв. до н. э. – буддизм; I в. н. э. – христианство; VII в. н. э. – ислам).

Третий этап развития человечности связан с интенсивным распространением мировых религий до периода просвещения – XVIII в.; четвертый этап – от периода просвещения до перехода к идеологии открытого общества – вторая половина XX в.; этому этапу свойственны дифференциация морали на светскую и религиозную, формирование духовности веры и светской духовности, усиление индивидуализации общества; пятый этап (со второй половины XX в.) характеризуется идеологией открытого общества и его дальнейшей индивидуализацией.

Предлагаемая периодизация[116 - В предложенной периодизации на завершающих этапах представлена ориентация на европейскую культуру.] носит условный характер, ее можно детализировать и дополнять. Но, учитывая сложность предмета исследования и отсутствие какой-либо периодизации происхождения и развития человечности, мы считаем возможным и полезным ее вынесение на страницы данной книги.

Представление поведения человека борьбой добра и зла позволит высказать несколько соображений в отношении динамической (аналитической) психологии. Если учесть, что добро и зло реально выражаются в конкретных мотивациях и действиях, то можно считать поведение человека обусловленным борьбой мотиваций добра и зла. При этом мотивации зла первичны, природны (что не исключает и приобретенных мотиваций негативного характера). Мотивации добра сначала существуют как моральные нормы, запреты, присущие общественной морали. В первое время идет борьба между мотивациями зла субъекта и моральными запретами общества. Если социальные мотивации добра стали личностно значимыми, то возможна борьба мотиваций добра и зла, характеризующих субъекты. Несомненно, что динамика этой борьбы в первом и втором случаях будет разной.

Отмеченные выше мотивации могут осознаваться или не осознаваться. Из сказанного вытекает достаточно сложная картина борьбы мотиваций добра и зла, различающихся качественной спецификой и мерой осознания. Любые концепции динамических сил, разрабатываемые в рамках отдельных психоаналитических направлений, выступают как частный случай описанной нами картины.

Часть II

Мир внутренней жизни человека

Глава III

Характеристики внутреннего мира

Определение понятий

Говоря о предмете нашего рассмотрения, мы должны выделить такие понятия, как «мир», «жизнь», «реальный», «внутренний». Что же мы будем иметь в виду под данными понятиями?

Начнем с понятия «мир». Толковые словари дают различные определения: это и совокупность всех форм материи во вселенной; и отдельная часть вселенной, планета; и земной шар вместе с населением; и отдельная область жизни (мир животных, мир звуков); и отношения людей, без вражды и конфликтов. Мы будем использовать понятие мир как отдельную область явлений.

Столь же многообразны и определения «жизни»: это и особая форма существования и движения материи, возникающая на определенных ступенях ее развития; и физиологическое существование человека и животных; и деятельность общества и человека в тех или иных ее проявлениях; и совокупность явлений, происходящих в организмах. В дальнейшем мы будем понимать под жизнью совокупность психических явлений и событий, происходящих с человеком. Эти явления и события и будут составлять отдельную область – психический мир человека.

События происходят с человеком и в человеке, поэтому этот мир внутренний.

И наконец, когда мы говорим о чем-то «реальном», то данным понятием обозначает тот факт, что предмет рассмотрения действительно существует, независимо от нас, от изучающего и наблюдающего его субъекта. Этот мир формируется, живет и развивается по определенным законам, определенным образом структурирован, характеризуясь определенными внутренними отношениями и взаимодействием между отдельными своими частями. В своей совокупности это и дает нам мир внутренней реальной человеческой жизни.

Зарождение внутреннего мира

Внутренний психический мир человека является частью человеческой жизни. Уже эмбрион реагирует на состояние матери и события внешнего мира. Можно сказать, что он живет одной жизнью с матерью. В постнатальный период эта связь с матерью и внешним миром остается, но принимает другие формы – она регулируется психикой ребенка, которая в этом взаимодействии и развивается.

Первой особенностью этого взаимодействия является то, что оно детерминируется внутренним состоянием младенца, его потребностями и связанными с ними переживаниями[117 - Механизм происхождения, функционирования и развития эмоций и чувств рассмотрен мною в кн.: Введение в психологию (эмоции и чувства). М., 2002.]. Интересно отметить, что современные нейрофизиологические исследования показывают, что в первые 2–3 месяца жизни мозг ребенка пассивен по отношению к среде, активного взаимодействия с внешним миром не происходит (И. А. Скворцов). Ребенок переживает себя, свои состояния, и связывает эти состояния с матерью. В этом процессе опредмечиваются его переживания: состояния ребенка, переживания ребенка ? удовлетворение за счет объекта вне ребенка. Чувства ребенка связываются с предметным миром, они неразрывны. Подчеркнем, что переживания ребенка едины с его органическими ощущениями, они еще не могут осознаваться, но они в своем единстве и составляют жизнь ребенка. В процессах удовлетворения потребностей предметы внешнего мира приобретают для ребенка значение, смысл и эмоциональную окраску. Внешний предметный мир наделяется значением и переживаниями и выступает в единстве с внутренним миром (переживаниями ребенка). В процессе опредмечивания переживаний формируется единство ребенка и внешнего мира, прежде всего его единство с матерью.

Длительное время (1930–2000) в отечественной психологии господствовала точка зрения, согласно которой психические явления рассматривались как отражение действительности. Главным фактором формирования внутреннего мира выступал внешний мир, окружающая человека среда. «Это отражение действительности человеческим мозгом, – читаем мы в учебнике психологии, – в виде различных психических явлений есть субъективный мир человека, представляющий собой отражение, образ объективного мира, существующего вне нас и независимо от нашего сознания»[118 - Психология / Под ред. А.А. Смирнова, А.Н. Леонтьева, С.Л. Рубинштейна и Б.М. Теплова. М.: Учпедгиз, 1956. С. 9.]. И хотя С. Л. Рубинштейн подчеркивал, что «всякий психический факт – это и кусок реальной действительности и отражения действительности – не либо одно, либо другое, а и одно и другое; именно в том и заключается своеобразие психического, что оно является и реальной стороной бытия и его отражением, – единством реального и идеального», действительность доминировала в порождении психического. Мысль Рубинштейна о том, что всякое психическое образование – это и переживание, и знание, не нашли должного развития. Да и не могла найти, так как с позиций психического, как отражения действительности, первичным

является внешний мир. В реальности же, как мы подчеркивали выше, первичным является человек с его переживаниями, которые опредмечиваются.

На учебнике, отредактированном корифеями отечественной психологии, были воспитаны поколения учителей и психологов. Данные позиции сохранялись на протяжении 60–70 лет. Прослеживаются они и в учебниках последнего периода, хотя в более мягкой форме. Мы же еще раз подчеркнем, что внутренний мир начинает формироваться с переживаний человеком самого себя, своих органических ощущений.

С учетом сказанного, продолжим рассмотрение процесса зарождения внутреннего мира.

Человек часть природы. Свое существование он может обеспечить только за счет природы. И чтобы этого достичь, он должен располагать соответствующим знанием о природе и обладать определенными навыками. Знания об окружающем мире всегда функциональны, т. е. они получаются ребенком в процессе разрешения жизненно-важной задачи. Эти знания служат удовлетворению определенной потребности и поэтому всегда сопровождаются переживанием. Жизненно-важные знания всегда связаны с переживанием. В этих переживаниях отражается личностный смысл знаний, получаемых от взаимодействия человека с внешним миром в процессе жизнедеятельности. В формирующемся субъективном образе внешний мир раскрывается как «мир для меня» (вещь в себе становится вещью для меня). Предметы внешнего мира связываются с переживаниями и наделяются личностными смыслами. Субъективный образ объективного мира, его формирование включается в процесс жизни человека, обеспечивает эту жизнь, является ее частью. И происходит это без обязательного осознания явлений психики (хотя на определенном этапе они начинают осознаваться). Нас в гораздо большей мере интересует не сам субъективный образ, а его включенность во внутренний мир человека.

Репрезентация внешнего мира во внутреннем

Внешний мир представлен в формулирующемся внутреннем мире в различных языковых[119 - Под языком мы будем понимать любую знаковую систему.] отображениях. Прежде всего, он предстает субъекту в его чувственных ощущениях и восприятиях и в виде ощущений и восприятий включается во внутренний мир. Вполне естественно утверждение, что разные чувства отражают различные стороны объективного мира, они с этой целью и сформировались в процессе эволюции человека. Следовательно, разные чувства дадут нам различную картину мира.

С особой стороны, но тесно связанной с восприятием, внешний мир будет представлен на языке потребностей человека, насыщен определенными личностными смыслами и переживаниями.

Внешний мир может быть представлен субъекту на языке движений, действий и деятельностей, связанных с определенными целями и мотивами. Он может быть представлен знаниями и символами, имеющими различное значение и смысл, различную эмоциональную насыщенность.

Наконец, внешний мир описывается на языке слов, наделенных определенным значением, которое у субъекта насыщается различным смыслом, ценностями и переживаниями. Одно и то же словесное описание по-разному воспринимается различными лицами в зависимости от их жизненного опыта. Слово многозначно. Поэтому внешний мир, описанный словами, во внутреннем мире у различных субъектов представлен по-разному.

Из сказанного становится ясным вся сложность репрезентации внешнего мира и богатство внутреннего мира человека. При этом многообразие языков представления внешнего мира не лишает внутренний мир целостности.

Единство и независимость внешнего и внутреннего миров

Внешний мир един с внутренним, ибо во внешнем мире опредмечиваются потребности человека. В деятельности и через деятельность предметы внешнего мира приобретают определенное значение и личностный смысл, а формирующийся образ внешнего мира всегда носит черты оперативного образа.

В потоке жизни, состоящем из действий и поступков, идет постоянная смена информационных моделей, обеспечивающих конкретные действия и поступки. Актуальные модели переходят в потенциальные, которые в своем единстве составляют внутренний мир. Актуализация потенциальных моделей, составляющих внутреннего мира, происходит по функциональному принципу, сформулированному С. Л. Рубинштейном для процессов припоминания. «Этим функциональным принципом в частности объясняется, по-видимому…. повседневный и все же, как будто парадоксальный факт: мы часто помним, что мы чего-то не помним; при припоминании забытого, если нам подвернется не то, что мы стараемся вспомнить, мы сейчас же сознаем или чувствуем: нет, это не то. Таким образом, мы знаем, что мы забыли, хотя, казалось бы, что, раз это забыли, мы этого не знаем. В действительности у нас в этих случаях обычно есть некоторое функциональное знание о связях, в которых стоит забытое нами. Припоминая, мы очень часто ищем носителя определенных, более или менее ясно осознанных функций, связей. В процессе припоминания мы из них исходим, и, когда нам как будто вспоминается забытое, мы проверяем, то ли нам вспомнилось, что мы хотели припомнить, по тому, как всплывшее в памяти входит в эти связи. Отождествляя всплывшее в памяти с искомым или отвергая его как не то, что мы хотели припомнить, мы в значительной мере базируемся на некотором смысловом контексте, из которого исходит припоминание»[120 - Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. С. 294.].

В данной пространной цитате нам хотелось бы, во-первых, подчеркнуть, что отдельные блоки информации во внутреннем мире связаны друг с другом функциональными связями и составляют единое целое – внутренний мир. Во-вторых, в конкретные моменты времени мы не только не помним того, что включено в память, но и с трудом это можем актуализировать. Но оттого, что мы не помним чего-то, не следует, что этого не содержит наша память.

Отметим также, что функциональным принципом работы памяти объясняются многие обмолвки. Например, вы длительное время встречались с одним человеком, и, может быть, были с ним близки, затем вы расстались, и вам встретился другой человек. В этом случае вы можете часто ловить себя на мысли, что вам хочется назвать его именем первого.

В своем порождении внутренний мир тесно связан с внешним миром, но одновременно внутренний мир самостоятелен, существует независимо от внешнего мира. Это внутренний мир человека, проживающего свою жизнь.

Но проживает свою жизнь человек во внешнем мире. Поэтому нам хотелось бы подчеркнуть еще раз единство внешнего и внутреннего мира. Это единство особенно убедительно доказывается исследованиями явлений депривации. Различные формы депривации: сенсорной, эмоциональной, двигательной, социальной, всегда приводят к нарушению нормального функционирования психики. Обеднение отношений с внешним миром приводит к задержкам психического развития, как в интеллектуальном, так и в эмоциональном аспектах. Широко известны результаты исследований детей в условиях детских учреждений, когда при нормальных биологических факторах развития наблюдаются обедненные социальные контакты, недостаток эмоциональных отношений. В этих условиях наблюдается общая задержка развития ребенка.

В условия депривации у человека усиливается потребность в ощущениях и переживаниях,

что осознается в форме сенсорного эмоционального голода. Активизируются процессы воображения, нарушается ритм сна и бодрствования, развиваются гипнотические состояния. Снижаются показатели функционирования практически всех познавательных процессов, наблюдаются иллюзии и галлюцинации.

Внутренний мир и душа человека

Переживания человека пронизывают все идеальные компоненты психической деятельности. Это относится и к образам восприятия, и к информации памяти, и к процессам принятия решений, разрешения жизненных ситуаций и деятельностных задач. Другими словами, все идеальные компоненты психологической системы деятельности связаны с переживаниями. Следовательно, вся информация, составляющая содержание внутреннего мира, будет пронизана переживаниями. Это принципиальное отличие информации внутреннего мира человека от информации, циркулирующей в любой технической системе, в том числе в системах искусственного интеллекта. Внутренний мир человека представляет собой потребностно-эмоционально-информационную субстанцию, формирующуюся при жизни человека на основе его индивидуальных свойств и качеств и отражающую все многообразие его бытия.

И если внутренний мир человека может существовать относительно самостоятельно от внешнего мира, то он не может быть отделен от человека. Внутренний мир, как мы уже отмечали, начинает формироваться с восприятия своих потребностей и переживаний, и в дальнейшем своем существовании он неотделим от потребностей и переживаний конкретного человека. С внутренней стороны проживание жизни и есть поток изменений внутреннего мира в каждый момент жизни, вплетенный в реальные действия и поступки, обеспечивающий эти действия и поступки. В силу сказанного можно заключить, что внутренний мир человека – это живой мир, и потребностно-эмоционально-информационная субстанция, представляющая внутренний мир, – это живая субстанция.

Можно сказать, что эта потребностно-эмоционально-информационная субстанция и есть душа человека. Эта душа живет в единстве с телом и относительно независима от внешнего мира. Подчеркнем еще раз, что душа живет и может сама себя рефлексировать, может в каждый момент времени проживать всю жизнь или отдельные события. С этой точки зрения душа живет вне времени.

Давая характеристику души через субстанцию, мы должны более подробно раскрыть это понятие. Как отмечал С. Л. Рубинштейн, к понятию субстанции мы с необходимостью обращаемся, когда делаем попытку отразить сущность вещи. Субстанция понимается как устойчивое в явлении. «Субстанция определяется как сущность, проявляющаяся в явлениях, выступающая в них в форме осложненной несущественными, привходящими обстоятельствами, иногда маскирующими сущность, существенное в явлении»[121 - Рубинштейн С.Л. Человек и мир. М.: Наука, 1997. С. 24.]. Именно такой субстанцией и является душа. Иными словами, душа составляет сущность человека и проявляется в его поведении. Душа как сущность личности, выступает той инстанцией, которая преломляет и преобразует внешние воздействия.

«Душа – субстанция», как сущность человека, является устойчивым основанием личности в процессе ее взаимодействий с другими личностями и внешним миром в целом. Одновременно эта сущность человека выступает как основание всех его изменений.

Понятие души как субстанции позволяет понять такое сложное явление, как сохранение и тождество личности в процессах ее изменения и развития. «Субстанция выступает как пребывающая сущность и ее проявления, как сущее, причина существования которого в нем самом, существующее как причина самого себя»[122 - Там же. С. 26.]. Внутренние отношения, субстанциональные отношения, отношения во внутреннем мире между его компонентами является основой, сущностью внешних отношений человека.

Говоря о душе как субстанции, не сводимой к ее проявлениям – отдельным ощущениям, восприятиям, мыслям, чувствам, стремлениям, желаниям, духовным состояниям, – мы фактически реализуем принципы системного подхода. Целое не сводится к частям, его составляющим, целое обладает новыми системными качествами. Одновременно душа как субстанция не существует отдельно от своих проявлений, вне психических явлений. Как отмечает Г. И. Челпанов, «наш психический организм не представляет простого механического соединения отдельных частей, а тоже представляет нечто целое, единое, вроде организма. Этому единству присуще постоянство и относительная неизменность, а это именно и суть, те свойства, которые характеризуют субстанция»[123 - Челпанов Г.И. Мозг и душа. Критика материализма и очерк современных учений о душе. М.: Институт психологии РАО, 1994. С. 275.].

Выступая как единое целое душа – субстанция одновременно выступает как организованное целое, имеющее свою структуру. Именно структурные связи и образуют внутренние условия, через которые преломляются внешние воздействия[124 - Рубинштейн С.Л. Человек и мир. М.: Наука, 1997. С. 27.].

Субстанция детерминирует поведение человека и, как следствие этого поведения, может изменяться сама. Отсюда вытекает следствие, что сама субстанция зависит от истории субъекта, жизненного пути личности. Анализируя детерминацию поведения человека со стороны сознательного существования, С. Л. Рубинштейн отмечает, что «психические явления выступают и как обусловленные условием жизни людей, и как обусловливающие их поведение, их деятельность… Внешние условия выступают как условия общественной жизни (общественный строй, политическая организация и т. д.), которые действуют через внутренние моральные установки человека, личности. Детерминация через мотивацию – это детерминация через значимость явлений для человека. Отсюда диалектика детерминации со стороны «влечения» и «долга» (внешней нормы). Отсюда также возможный подход к проблеме «ценностей», их шкале и динамике в зависимости от уровня бытия, жизни личности. Вопрос о «пользе» («утилитаризм»), о «счастье» (удовольствие, наслаждение, радость) и т. д. решается не абстрактно, а в зависимости от того, о человеке какого уровня жизни идет речь»[125 - Там же. С. 30.].

Интересны рассуждения и логические доводы существования души Абу ибн Сины (Авиценны). В предельно общем виде под душой он понимал силу, которая является основой совершения действий. «Сон и бодрствование, здоровье и болезнь, – пишет Ибн Сина, – это состояние тела, и их начала исходят от него; они принадлежат сначала ему; однако они принадлежат ему потому, что у него есть душа. А что касается преставления, вожделения, гнева и тому подобного, то они принадлежат душе постольку, поскольку она обладает телом, а телу – постольку, поскольку они, прежде всего, принадлежат душе тела… Печаль, беспокойство, скорбь и тому подобное… принадлежит телу со стороны души, поскольку они сначала принадлежат душе»[126 - Ибн Сина (Авиценна). Избранные философские произведения. М.: Наука, 1980. С. 469.].

Голод и вожделение, иными словами, биологические потребности, принадлежат первично телу; страх, гнев, печаль – это претерпевания, проявляющиеся сначала у души. К проявлениям души Ибн Сина относит восприятие, воображение, память, речь, мышление. Можно с уверенностью утверждать, что к проявлениям души Ибн Сина относит все

основные категории, изучаемые современной психологией. Он не использует понятие «психология», но по содержанию рассматриваемых категорий душа, в понимании Ибн Сины, в своих проявлениях охватывает то, что изучает психология. И с этой точки зрения можно говорить, что психология – наука о душе.

Но при этом очень важно отметить, что по утверждениям Ибн Сины «душа действует самостоятельно… Душа совершает два [вида] действий: один – по отношению к телу, которым она руководит и управляет; другой – по отношению к себе самой и к своим началам, а это как раз и есть действие разума»[127 - Там же. С. 485.]. Здесь мы считаем важным подчеркнуть глубокую мысль Ибн Сины о том, что душа является источником активности человека: она действует самостоятельно, но живет и тесно связана с телом, а также то, что душа стремится познать себя с помощью разума.

Обращаясь к понятию души, вспоминаются слова С. Л. Франка, который писал: «Будущий историк нашей современной духовной культуры, вероятно, с удивлением отметит как один из характернейших ее признаков отсутствия в ней какого-либо определенного и принципиального учения о сущности человеческой души и о месте человека и его духовной жизни в общей системе целого»[128 - Франк С.Л. Реальность и человек. М.: Республика, 1997. С. 6.]. «Прекрасное обозначение „психология“ – учение о душе, – было просто незаконно похищено и использовано как титул для совсем иной научной области; оно похищено так основательно, что, когда теперь размышляем о природе души, о мире внутренней реальности человеческой жизни, как таковой, то занимаемся делом, которому суждено остаться безымянным или для которого надо придумывать какое-нибудь новое обозначение»[129 - Там же. С. 8.].

Понятие души используется в двух аспектах: как внутренний, психический мир человека, его переживания, настроения, чувства и т. д., и в теологическом плане: как бессмертное, нематериальное начало, существующее независимо от тела, связывающее человека с Богом.

«В русском языке слово душа дает наивысшую частотность употребления в значении „внутренний психический (психологический) мир человека“. В своем религиозном значении „нематериальное начало“ оно употребляется гораздо реже, – пишет С. Г. Тер-Минасова. – Показательны в этом смысле данные „Словаря языка А. С. Пушкина“. Слово „душа“ – чемпион по частотности употребления у Пушкина. При этом абсолютное большинство употреблений этого слова – 510 раз – приходится на значение „внутренний психический мир человека“. В значении же „нематериальное начало в человеке, продолжающее жить после его смерти“, оно употреблено всего 44 раза. 510 и 44 – разница впечатляющая. Причем в языке А. С. Пушкина, так что это нельзя отнести за счет советской антирелигиозной пропаганды»[130 - Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация М.: Слово/Slovo, 2000. С. 164–165.].

Понятие «душа» вполне достойно того, чтобы его восстановить в правах как научное понятие. И предметом психологии может стать душа человека в ее научном понимании.

Внутренняя жизнь и сознание

Возникновение сознания явилось критическим моментом в развитии человека. Единой точки зрения на понимание, что такое сознание, нет, но большинство исследователей связывает происхождение сознания в единстве с возникновением языка и речи.

Зададимся вопросом, какую функцию несет речь и язык. Прежде всего, речь и язык выполняют коммуникативную функцию.

В условиях группового существования и совместной деятельности речь и язык потребовались главным образом для более эффективного построения совместной деятельности, в первую очередь, координации деятельности отдельных членов группы путем обмена информацией. Появление языка и речи позволило объединить интеллектуальные и исполнительные ресурсы всех членов группы, повышая эффективность выживания. Можно сказать, что с возникновением языка и речи появился коллективный разум, выражаясь современным языком, появился распределенный сетевой интеллект. Язык позволил аккумулировать знания. К обычаю и традиции добавилось предание и реальное речевое общение. Накопление знаний привело к дальнейшему росту коллективного разума.

Процесс этот шел достаточно медленно и занял несколько тысячелетий (от неандертальца к кроманьонцу)[131 - Шадриков В.Д. Происхождение человечности. М., 2003.].

Отметим также, что возникновение языка и речи выступило мощным стимулом обособления одних групп людей от других, стимулированию возникновения закрытых обществ на основе единства языка. Закрытое общество, в свою очередь, способствовало интенсификации информационного обмена и развитию языка. С помощью развивающегося языка человек мог все более точно описывать окружающий мир, жизненно важные события и признаки.

Для нас особенно важно, что развивающийся язык позволял все более точно и полно описывать повадки зверя, а затем и соплеменника. Через словесное описание соплеменников человек все в более полной мере начинал отражать и самого себя. Давая, например, характеристику того или иного зверя, первобытный человек отмечал силу одного, хитрость другого, быстроту третьего и т. д. В дальнейшем эти характеристики начинают относиться к отдельным членам группы (племени). Отголоски этого мы находим, например, в прозвищах индейцев: «Орлиный Глаз», «Хитрая Лиса», «Свирепый Буйвол» и т. д. Через сопоставление себя с другими членами группы человек мог более успешно познавать самого себя. Таким образом, мы подходим к процессу самопознания (co-знания). Это было самопознание себя не в философском аспекте, а сугубо практическое самопознание. Знание своих качеств позволяло более точно планировать свои действия, как в индивидуальной, так и в коллективной деятельности, повышая их эффективность. Более выносливых послать в загон, более метких поставить в засаду и т. д.

Со временем функции планирования и целеполагания стали одними из центральных в деятельности человека. С развитием целеполагания деятельность человека начала приобретать системный характер, благодаря тому что цель, как закон, определяет характер самой деятельности. Как показывают работы П. К. Анохина, физиологические механизмы целеполагания представлены уже в поведении животных. В деятельности же человека они принимают принципиально иной характер – осознанного планирования и целеполагания.

Отмеченные изменения в поведении человека не могли произойти без серьезных изменений в его биологии, прежде всего развитии головного мозга и голосового аппарата.

Природа сформировала мощный инструмент, регулирующий его отношения с окружающим миром. По данным П. К. Анохина, головной мозг насчитывает более 10 млрд нейронов, каждый из которых может устанавливать до 5 тыс. связей. Практически возможности мозга безграничны[132 - Анохин П.К. Очерки по физиологии функциональных систем. М.: Медицина, 1975.В ряде работ считается, что количество нейронов в головном мозге превышает 10 млрд. В частности, в работе (Дж. Эделмен, В. Маунткасл. Разумный мозг. М., 1981) указывается, что число нейронов составляет около 50 млрд.].

Как отмечает Н.П. Дубинин, «для человечества как вида прекратилась биологическая эволюция. Естественно протекающие в генофонде человечества изменения не поднимаются до

уровня биологической видовой эволюции. Генетическая видовая программа после появления вида Homo sapiens перешла в стационарное состояние»[133 - Дубинин Н.П. Что такое человек. М.: Мысль, 1983. С. 51.].

В контексте рассматриваемой проблемы внутренней жизни человека и роли сознания в этой жизни нам достаточно констатировать отмеченный факт безграничных возможностей человека и обратить внимание на биологические предпосылки появления и проявления сознания. К таким предпосылкам относятся: структурно-функциональная организация мозга, выделение правого и левого полушарий, локализация корково-подкорковых функций, реализация поведения на основе формирующихся физиологических функциональных систем.

Функциональная асимметрия мозга. Длительное время при рассмотрении работы полушарий мозга основное внимание обращалось на соотношение правой и левой половины тела и конечностей с левым и правым полушариями мозга. При этом считалось, что все функции одного полушария соответствуют функциям другого. Однако, начиная с работ П. Брокка и К. Вернике, стали накапливаться данные о том, что поражение левого полушария приводят к нарушениям речи, а правого – нет. Подобные данные были зафиксированы и по отношению к другим психическим явлениям. На основании многочисленных клинических наблюдений X. Джексон сформулировал концепцию доминантности полушарий, в соответствии с которой за левым полушарием закрепилась роль речевого, т. е. имеющего отношение к речи, письму, чтению, понятийному мышлению. С этой точки зрения левое полушарие стали считать доминантным, а правое – субдоминантным.

Со временем выяснилось, что правое полушарие также выполняет доминантные функции по отношению к восприятию образов реальных предметов, невербальных стимулов, наглядно-образного мышления, ориентировки в пространстве. Современные исследования говорят о том, что в осуществлении любой психической функции принимают участие соответствующие (симметричные) структуры обоих полушарий, которые работают по принципу межполушарных взаимодействий. Это взаимодействие распространяется не только на такие познавательные процессы, как восприятие, речь, мышление, память, но и на эмоциональную сферу, ориентировку в окружающем мире, восприятие собственного «Я» и соотнесение его с категориями пространства и времени, характера использования собственного опыта и степень адаптации к конкретным природным и социальным условиям.

При рождении у человека существуют предпосылки к функциональной асимметрии. Конкретный характер функциональной асимметрии формируется в процессе развития под воздействием различных биологических и социальных факторов. В наибольшей степени функциональная асимметрия выступает в работе парных органов (рук, глаз, ушей). Руки неравны по силе, ловкости, скорости, координации движений. При бинауральном слухе уши не одинаково воспринимают вербальные и невербальные звуки (речь и музыку). В правом и левом перцептивных полях по-разному воспринимается зрительная информация. Парные органы работают в режиме комплементарности, взаимного дополнения.

При рождении ребенка доминирует правое полушарие, затем под влиянием социально-культурных факторов происходит сдвиг асимметрии в сторону левого полушария.

Для нас наибольший интерес представляет не доминирование полушарий, а их совместная работа, комплементарность, определенный «диалог» между полушариями. Этот «диалог» разворачивает психический процесс в пространстве и времени, становясь элементом внутренней психической жизни. А с учетом доминирования левого (речевого) полушария появляется возможность воздействия на психические процессы и внутреннюю психическую жизнь со стороны сознания, тесно связанного с языком и речью.

Каждое из полушарий состоит из лобной, височной, теменной и затылочной областей. Лобная область «содержит мощные ассоциативные пучки, связывающие ее с нервными клетками других областей, от деятельности которых в первую очередь зависит мышление. Другие нейроны этой доли являются компонентами разветвленной речевой функциональной системы, формирующей, в частности, моторные программы речи. Височная доля коры регулирует процессы, обеспечивающие слух, память и речь. В теменной доле нейроны, по-видимому, связаны с памятью и речью. В затылочной доле коры обрабатывается информация, поступающая от органов зрения»[134 - Дубинин Н.П. Что такое человек. М.: Мысль, 1983. С. 74–75.].

Рассматривая вертикальную структуру мозга, можно выделить древние по происхождению структуры мозгового ствола, примыкающие к спинному мозгу, промежуточный мозг и кору головного мозга. По функциональному значению мозг можно разделить на две части: одна обеспечивает автоматизм поведения и функций организма, другая – новообразования коры головного мозга – обеспечивает процессы целеполагания, принятия решений, оценки результатов в сложной деятельности человека, осуществляет знаковые, логические и символические функции сознания. Такая структура позволяет сознанию влиять на все психические функции организма, осуществляет связь души и тела, обеспечивает подлинную внутреннюю психическую жизнь и управление ей со стороны сознания. Важно подчеркнуть, что инициатором внутренней жизни могут выступать процессы, происходящие на уровне сознания, инициируемые сознанием.

Таким образом, субординационно-координационная структура мозга может выступать материальной основой формирующегося внутреннего мира и мира внутренней психической жизни человека.

Глава IV

Развитие внутреннего мира

Развитие внутреннего мира ребенка

Как мы уже отмечали, развитие внутреннего мира ребенка начинается с переживаний внутренних потребностей и с опредмечивания этих потребностей. В этом процессе объекты внешнего мира, прежде всего, мать, приобретают для ребенка определенные значения и эмоциональную окраску. Подчеркнем, внутренний мир начинается с переживаний, внешний мир вторичен. В своем внутреннем мире ребенок замкнут на себя. Он для себя весь мир, все остальное существует для него. Так формируется эгоцентрическая позиция ребенка. Внутренний мир человека первичен по отношению к внешнему.

Дальнейшее формирование внутреннего мира осуществляется в совместной деятельности ребенка и взрослого. Парадокс заключается в том, что ребенок, обладая огромным потенциалом, ничего не может. Его мозг потенциально может все, но ничему не обучен. Осуществляя движения, ребенок учит свой мозг. Лучше и легче это происходит, когда ребенок осуществляет действия с предметами (предметные действия). Но он не может их выполнить не научившись.

И вот в этот критический момент ему на помощь приходит взрослый. Механизм формирования внутреннего мира в этом возрасте заключается в распределенном действии, в совместной деятельности ребенка и взрослого. Любое действие вначале выполняется как совместное, и только постепенно взрослый передает свое умение ребенку. Вначале взрослый и ребенок вместе держат ложку, вместе надевают кольца на пирамидку, вместе катают тележку – все делают вместе. Но постепенно любое действие ребенок все в большей мере начинает выполнять самостоятельно. В совместной деятельности

жизненный опыт взрослого передается ребенку с помощью совместного предметного действия.

Глубокий смысл этой совместной деятельности заключается в том, что взрослый повинуется желаниям и переживаниям ребенка, его стремлениям к определенным предметам, его стремлениям что-то сделать, скорее всего, схватить предмет. Взрослый повинуется желаниям ребенка и формирует цель для себя, соответствующую этому желанию. Мотив – ребенка, а цель – взрослого. Одновременно взрослый создает условия для выполнения действия, реализующего мотив ребенка. Пододвигает игрушку, поворачивает ее так, чтобы легче было взять, поддерживает ее и т. д.

В процессе выполнения предметных действий, направленных на удовлетворение желаний ребенка, происходит опредмечивание этих желаний (мотивов), а так как цель исходит от взрослого, то и отражение внешнего мира в предметном действии осуществляется в соответствии с целями взрослого и мотивами ребенка. В процессе выполнения предметного действия формируется образ внешнего мира, ограниченный, фрагментарный, акцентированный на конкретные действия, насыщенный переживаниями (эмоциями). Таким образом, первичный внутренний мир, связанный с переживанием себя, начинает дополняться представлениями о внешнем мире, тоже связанным с удовлетворением желаний ребенка. Осуществляется это в совместной деятельности ребенка и взрослого, в которой взрослый передает ребенку свои способности и свое видение внешнего мира. В совместном предметном действии взрослый распредмечивает эти способности в своей индивидуальной интерпретации и передает их ребенку.

По образному выражению С.Ю. Степанова, взрослый выступает по отношению к ребенку в качестве своеобразного «духовного мецената»[135 - Степанов С.Ю. Рефлексивная практика творческого развития человека и организации. М.: Наука, 2000.].

В формирующийся внутренний мир, таким образом, включаются не только представления о внешнем предметном мире, но и представления о распредмеченных способностях в той части, которая связана с психологической системой способностей[136 - Шадриков В.Д. Введение в психологию: способности человека М.: Логос, 2001.].

Каково бы ни было содержание внутреннего мира, следует еще раз подчеркнуть, что это содержание через потребности и переживания всегда связывается с телом. Душа и тело всегда едины.

Как мы уже отметили, ребенок от природы эгоцентричен. И формирование внутреннего мира начинается с переживания своих внутренних ощущений.

Окружающая среда, в том числе социальная, имеет для него значение только в той мере, в которой она связана с удовлетворением естественных потребностей, с обеспечением состояния удовлетворенности и безопасности.

Постепенно ребенок дифференцирует людей и предметы внешнего мира как объекты своих потребностей. Он выделяет отдельные качества этих объектов, связанные с удовлетворением потребностей. Это выделение объектов и их качеств осуществляется в процессе манипулирования и общения с ними. В общении с взрослыми ребенок осваивает и названия объектов, и их качества. Ребенок открывает объективный мир, существующий вокруг него и для него, для удовлетворения своих потребностей. Он в центре мира.

В системе отношений ребенка с окружающим миром особенно следует выделить отношения с родителями и, прежде всего, с матерью. С первых моментов жизни от нее исходят все приятные ощущения: удовлетворение голода и жажды, тепло, ласка, а также одобрение всех действий, любовь и восхищение.

Со временем ребенок открывает для себя, что комплекс положительных ощущений, получаемых от матери, называется любовью. Когда тебя любят, это хорошо, это приятно. Ребенку ничего не надо делать, чтобы мать его любила. Она любит его потому, что он есть. Ребенок эгоцентричен в отношении не только объектов потребностей, но и чувств, и в первую очередь – по отношению к любви.

Безусловность материнской любви человек ощущает всю жизнь. И всю жизнь человек тянется к этому духовному пристанищу, жаждет любви типа материнской, любви к нему такому, какой он есть, любви, не обусловленной конкретными качествами и достоинствами. Стремление к безусловной любви одна из самых сильных потребностей человека. В любви, как отмечает Э. Фромм, всегда есть страх, что любовь может исчезнуть. Кроме того, «заслуженная» любовь может оставлять горькое чувство, что тебя любят не ради тебя самого, а только потому, что ты нравишься; что тебя, если разобраться, вообще не любят, а используют[137 - Фромм Э. Душа человека. М.: Республика, 1992. С. 132.].

Осторожно подходя к фрейдовско-фроммовскому разделению любви на материнскую и отцовскую, все же отметим, что отец раньше матери начинает предъявлять к ребенку конкретные требования, выполнение которых ведет к отцовскому поощрению, ласке, любви. Не останавливаясь на тонкостях, отметим только, что в отношениях отца ребенок сталкивается с ситуацией, когда любовь можно и должно заслужить. Для этого надо что-то сделать или совершить поступок. Чтобы быть любимым, надо сделать то, что заслужит одобрение. Постепенно, в общении с родственниками (матерью и отцом, дедушкой и бабушкой, сестрами и братьями) ребенок усваивает общий характер данного положения. Ребенок начинает понимать, что любят не только за то, что ты есть, но и за то, что ты делаешь.

С особой остротой это положение проявляется, когда ребенок сталкивается со сверстниками, с другими детьми. Каждый из них эгоцентричен. Сталкиваются эгоцентрические тенденции. И в этой ситуации остро выступает проблема: кто ты есть, какими качествами обладаешь и что делаешь для других. Сильный ты или слабый, ловкий и быстрый или нет, превосходишь ли других в сообразительности, смелый или трус – все будет приниматься в расчет. Естественно, что вначале все эти качества проявляются конкретно: сумеешь ли ты побороть или обогнать других, быстрее решить задачу, не отступить перед агрессивным действием другого, вступить в борьбу, если у тебя что-то отняли. И только постепенно у ребенка начинают формироваться представления о качествах других детей и о своих собственных в сопоставлении с ними.

Парадокс этой ситуации заключается в том, что столкновение эгоцентрических тенденций приводит к пониманию других и себя. При этом личностные качества выступают не сами по себе, а в действиях по отношению к другим. Важно не только, какими качествами ты характеризуешься, но и что ты делаешь для других людей. Выступают ли твои качества как добродетели? Любишь ли ты других людей? С ответа на эти вопросы начинается восхождение к духовности.

Следует отметить, что столкновение эгоцентрических тенденций приводит, может быть, впервые, к глубоким конфликтам, которые активизируют внутреннюю жизнь.

Развитие внутреннего мира в деятельности

Любая деятельность побуждается, направляется и регулируется двумя векторами: мотивом ? целью и целью ? результатом[138 - Шадриков В.Д. Проблемы системогенеза профессиональной деятельности. М.: Наука, 1982.]. Мотив инициирует деятельность, направляет ее и конкретизирует цель; цель определяет результат деятельности.

Принципиальным этапом освоения деятельности является ее принятие человеком. Решение этого вопроса будет определяться тем, насколько

представление человека о профессии будет соответствовать его потребностям. Человек, выбирая профессию, проецирует свою мотивационную сферу на структуру факторов, связанных с деятельностью и возможностями удовлетворения своих потребностей в деятельности и через деятельность. Принятие профессии порождает желание выполнять ее определенным образом, порождает определенную детерминирующую тенденцию и служит исходным моментом формирования психологической системы деятельности.

В процессе дальнейшего освоения деятельности происходит трансформация мотивационной структуры субъекта деятельности. Во-первых, общие потребности личности находят свой предмет в деятельности и, таким образом, идет формирование структуры профессиональных мотивов и их осознания. В результате этого процесса устанавливается личностный смысл деятельности.

Во-вторых, система профессиональных мотивов изменяется с возрастанием уровня профессионализации. Это выражается в появлении новых и инволюции ряда старых мотивов; изменениях в абсолютной и относительной значимости мотивов; в изменении их структуры. Различные аспекты деятельности приобретают различный личностный смысл и привлекательность. На разных этапах профессионализации различные мотивы становятся ведущими. Это явление (в отличие от сдвига мотивов по А.Н. Леонтьеву) мы назвали «дрейфом» мотивов.

Мотивация организует целостное поведение, оказывает существенное влияние на формирование цели, проявляется в установках на качество и производительность, в ее динамике, напряженности, на весь процесс генезиса психологической системы деятельности. Цель деятельности выступает как идеальный или мысленно представляемый результат, включающий качественные и количественные параметры. На этапе формирования представления о качестве результата выделяются те его параметры, которые определяют это качество. В процессе формирования представления о цели деятельности субъект выделяет, прежде всего, те параметры, которые имеют предпочтительный личностный смысл. Существенным моментом формирования цели является установление личностно приемлемых (предпочтительных) уровней достижений в деятельности (по каждому параметру). Завершающим этапом процесса формирования цели является выработка критериев, по которым происходит принятие решения о достижении цели деятельности (критерии оценки достижения цели). Помимо критериев достижения цели, формируются критерии оценки эффективности деятельности и критерии предпочтительности того или иного результата. Необходимость выработки подобного рода критериев обусловлено наличием поля допустимых результатов и множества возможных способов деятельности.

С учетом сформированных и принятых субъектом целей деятельности формируются представления о программе деятельности и способах выполнения определенных действий, соответствующие критерии оценки правильности действий и решающие правила, по которым происходит обработка информации и принятие решений.

В деятельности внешний мир отражается функционально. В результате формируется оперативный образ, обеспечивающий успешность деятельности. Под оперативным образом будем понимать, вслед за Д. А. Ошаниным, «идеальное, специализированное отражение преобразуемого в действии объекта (процесса, явления и т. д.), складывающееся по ходу выполнения конкретного предметного действия и подчиненное задаче действия»[139 - Инженерная психология. Теория, методология, практическое применение. М.: Наука, 1972. Гл. VII. С. 135–136.]. Исследования, проведенные Д. А. Ошаниным, показали, что складывающийся в процессе деятельности и в целях деятельности образ объекта обладает рядом особенностей. Оперативный образ прагматичен, адекватен задаче действия, специфичен, лаконичен, функционально деформирован[140 - Там же. С. 137–138.].

Прагматичность оперативного образа заключается в том, что он складывается в процессе решения конкретной задачи и для решения этой конкретной задачи. Его информационное содержание и структура определяются задачей действия.

Обслуживая решение определенной задачи, оперативный образ и соответствует ей наилучшим образом, он адекватен задаче действия. В силу адекватности он эффективен и в этом смысле наиболее надежен, обеспечивает решение задачи в различных условиях.

Прагматичность оперативного образа и связанная с этим эффективность приводят к тому, что в образ включается информация, необходимая для решения только этих задач. В этом заключается специфичность оперативного образа, его «пригнанность» к задачам действия.

Оперативный образ «лаконичен». В него не включен целый ряд особенностей объекта, в том числе и существенных, которые в данном случае и данным исполнителем не могут быть использованы для решения задачи.

С «лаконичностью» оперативного образа тесно связана его функциональная деформация – нарушение беспристрастности и нейтральности отражения объекта в образе через акцентировку в нем характеристик объекта, особенно существенных в условиях конкретного действия и, наоборот – через свернутость или меньшую осознанность отражения в нем малоинформативных в данной ситуации объективных свойств.

Если рассмотреть жизнь человека, то она предстает как непрерывно меняющиеся деятельности и поступки. Следовательно, и субъективный образ объективного мира будет складываться из оперативных образов, характерных для конкретных видов деятельности и поступков. И, если составляющие этого образы характеризуются прагматичностью, адекватностью задаче действия, специфичностью, лаконичностью и функциональной деформированностью, то и субъективный образ мира у конкретного субъекта будет характеризоваться этими свойствами. Субъективный образ будет отражать те задачи, которые решал субъект в своей жизни. У каждого свой образ мира, в своих частях точно приспособленный для решения определенных задач жизнедеятельности. В каждой деятельности этот образ поворачивается своей особой гранью, из него вычерпывается именно та информация, которая нужна для данной (конкретной) деятельности. Чем в большее число деятельностей включался человек, тем большей оперативностью обладает его субъективный образ. В оперативности образа заключается его жизненная приспособленность, возможность его эффективного использования в выполнении различных задач.

Рассматривая формирование оперативного образа, мы все время говорим, что он формируется в целях деятельности или поведения. В последнем случае ведущей характеристикой оперативного образа становится его насыщение информацией о других людях, в отношении которых совершается тот или иной поступок. Таким образом, в оперативный образ включается социальная информация, и содержание оперативного образа будет характеризовать субъективный образ личности.

Экспериментальные исследования различных видов деятельности позволили сделать вывод, что при всем их многообразии любая деятельность описывается одними и теми же функциональными блоками (компонентами). Для различных видов деятельности эти компоненты будут различными по своему конкретному информационному содержанию, но легко сопоставимыми по функциональным

характеристикам. В своем единстве они будут образовывать психологическую систему деятельности, которая включает в себя:

• мотивы профессиональной деятельности;

• цели профессиональной деятельности;

• программы деятельности;

• информационную основу деятельности;

• решающие правила и алгоритмы;

• профессионально важные качества (способности)[141 - Подробное изложение концепции функциональной психологической системы деятельности человека в работе: Шадриков В.Д. Проблемы системогенеза профессиональной деятельности. М.: Наука, 1982.].

В целях нашей работы важно подчеркнуть вслед за С. Л. Рубинштейном, А. Н. Леонтьевым, Б. Ф. Ломовым, что задача психологического изучения деятельности заключается в том, чтобы, «не превращая действия и деятельность в психологическое образование, разработать подлинную психологию действия»[142 - Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии М.: Учпедгиз, 1946. С. 535.]. Любая деятельность имеет внешнюю и внутреннюю стороны, которые неразрывно связаны между собой. «Разделение деятельностей на внешние и внутренние – это искусственное разделение. Любое внешнее действие опосредуется процессами, протекающими внутри субъекта, а внутренний процесс, так или иначе, проявляется вовне. Задача психологии заключается не в том, чтобы их сначала разделить, а затем искать, как они связаны, а в том, чтобы, изучая „внешнюю сторону“ деятельности, раскрывать „внутреннюю сторону“, а также понять реальную роль психического в деятельности»[143 - Ломов Б.Ф. К проблеме деятельности в психологии // Психологический журнал. 1981. Т. 2. № 5. С. 16–17.].

Любая деятельность человека в своем внутреннем содержании и есть одна из сторон внутренней жизни человека.

Изучая психологическую сторону деятельности, мы проникаем во внутреннюю сторону деятельности, имеющую и внешнее выражение.

Рассмотрим в качестве примера следующую ситуацию. Преподаватель объявляет, что на очередном уроке ученики будут писать сочинения по произведениям писателя «X». Что будут делать ученики? Одни решат, что надо заняться дополнительно, другие сочтут, что этого можно не делать, достаточно и того, что они знают. Эти решения продиктованы различной мотивацией и различным представлением об уровне своей подготовленности. Ученик может решить заняться дополнительной подготовкой потому, что он любит этого писателя, желает выразить себя в этом сочинении, хорошо предстать в глазах одноклассницы, в которую он недавно влюбился и хотел бы обратить ее внимание на себя. Оценка по этому сочинению может стать решающей в итоговой оценке за четверть (год). Ученик может быть уверен, что его знаний хватит на положительную оценку, а сегодня и завтра предстоят важные встречи, матч по хоккею, который он бы хотел посмотреть, интересная дискотека и т. д. Наконец, ученика не волнуют его оценки, сфера его интересов лежит за пределами учебы, а тройку ему все равно поставят.

Таким образом, существенным моментом в определении характера поведения будут выступать мотивации, представление о своих знаниях, правильность этих представлений, представление о требованиях, которые преподаватель предъявляет к сочинениям.

На основе оценки сложившейся ситуации ученик формирует цель: подготовиться к сочинению в соответствии со своими представлениями о «хорошем» сочинении, и со своими критериями оценки уровня своей готовности. Цель может включать в себя: необходимость актуализации учебного материала по данному писателю, который изучался на предыдущих занятиях, обращение к произведениям писателя (программным и выходящим за рамки школьной программы), обращение к уже имеющимся сочинениям по произведениям данного писателя (в частности, в сети «Интернет»), обращение к литературной критике, выяснение индивидуальных предпочтений преподавателя, подготовку цитат, заготовку шпаргалок и т. д.

В зависимости от сформированного представления о цели предстоящей деятельности ученик разрабатывает программу того, что, как и когда надо сделать в имеющийся у него отрезок времени. Структура поведения (планов поведения) может иметь самый причудливый характер в зависимости от доминирующей мотивации, оценки своих возможностей, декомпозиции цели (частных задач), способностей, информационных условий (доступность литературы, компьютерной сети, времени и др.), уровня притязаний, представлений о желаемом результате, сложившихся правил принятия решений и критериев оценки своих действий.

Естественно, что за принятием цели и разработкой программы должна последовать сама деятельность по ее реализации, в ходе которой в цель и программу могут вноситься различные изменения, вплоть до отказа от принятой цели.

Даже представленный эскизный набросок показывает всю системность разворачивающейся психологической деятельности, связанной с отдельным фрагментом текущей жизни ученика. Мы рассмотрели только один предмет и только одно текущее задание, а у ученика их как минимум шесть каждый день. Ему надо выстроить план поведения в системе всего учебного процесса в ограниченное время с учетом индивидуальных требований каждого учителя, своих интересов, смыслов и предпочтений. Но и сама учебная деятельность является только частью его жизнедеятельности. Ученик, как личность, проживает свою жизнь, включающую отношения с родителями, товарищами, учениками, занятия спортом и искусством, различными видами технического творчества, юношеские увлечения, влюбленность, разочарования, товарищеские обязательства и многое другое. Мы даже не задумываемся обо всем многообразии и сложности текущей человеческой жизни. Обращение к деятельности нам помогает ее конкретизировать.

Зададимся также вопросом: «Что стало со всеми представлениями ученика, с его мотивацией, критериями и правилами, которыми он руководствовался в процессе принятия решений о своем поведении в канун предстоящего сочинения, после того, как сочинение было написано?» Они исчезли, ушли в небытие? Исследования показывают, что они сохранились в памяти ученика и могут быть актуализированы для решения других жизненных задач. Они стали частью внутреннего мира ученики. Они вошли в состав внутреннего информационного тезауруса, включающего и образы, и знания, и значения, и смыслы.

Развитие внутреннего мира в поступках

Ранее мы рассмотрели формирование внутреннего мира человека как субъекта деятельности. Оставаясь по структуре тем же, что и в деятельности, внутренний мир претерпевает существенные изменения, когда мы начинаем его рассматривать как производный от поступка. В поступке на первый план выходят отношения человека с другими людьми. Человек выделяет себя из группы, противопоставляет себя другим ее членам и отождествляет себя с группой. Через поступок человек начинает осознавать групповые формы поведения, иерархию в группе, ценность для себя других членов группы, групповых норм. Через оценки других человек начинает оценивать себя, начинает понимать, что он есть для других, ценность себя для других. В содержание внутреннего мира включаются ценности межличностных отношений, социальные нормы поведения. Осознание социальных норм переводит их в знание, а это, в свою очередь, делает допустимым их

нарушение. Ставится под сомнение традиция и обычай. Появляется возможность оправдать эгоизм. Познание человеком самого себя через отношения с другими есть одновременно и познание добра и зла, и усвоение морали. В поступках закладывается человечность[144 - Шадриков В.Д. Происхождение человечности. М.: Логос, 2001.].

Одновременно в поступках закладывается возможность возникновения конфликтных ситуаций, которые могут стать источником внутреннего конфликта.

Совершая поступок, осознавая свои отношения с другими людьми, человек осознает, что он может стать источником добра или зла для других, он осознает, что и он сам может извлечь пользу для себя за счет других. Мораль гармонизирует эти отношения. Через поступок во внутренний мир входит мораль, а вместе с моралью осознание героизма, эгоизма, жертвенности. Соблюдение моральных норм связано с глубокими эмоциональными переживаниями. Через поступок формируется духовность человека. Духовность характеризует новый этап в развитии внутреннего мира человека. Высшим проявлением духовности является совесть человека.

Особое место в структуре внутреннего мира занимает совесть. В процессе воспитания ребенок усваивает нормы морали. При этом нравственные нормы, мораль определяют поведение человека, выступая или как стимул, или, если они стали личностно значимыми, как мотив. В первом случае человек «сверяет», сопоставляет свое поведение с моральными нормами и старается их выполнять из страха наказания. Во втором случае нравственные нормы служат мотивом поведения. Нам важно отметить, что и в том и в другом случае присутствует акт соотнесения поведения и моральных норм, и что моральная норма побуждает и направляет поведение в первом случае опосредованно, во втором случае прямо. Но мы знаем, что деятельность и поведение не только мотивируются, но и корректируются на основе самоконтроля. Личность производит самооценку совершаемых поступков. Этот нравственный самоконтроль происходит путем соотнесения нравственных параметров поведения с моральными нормами. В том случае, когда моральные нормы стали личностно значимыми, человек самостоятельно формирует для себя нравственные обязанности и требует от себя их выполнения.

Заметим, что моральные нормы становятся личностно значимыми у незначительной части общества, для большинства это внешний стимул, определяющий характер поведения. В этих условиях природа должна была позаботиться о дополнительных гарантиях морального поведения. Таковым гарантом стала совесть.

Моральный самоконтроль часто констатирует расхождение реального поведения с моральными нормами, но не приводит, или в большинстве случаев не может привести, к изменению уже совершенного акта поведения. Тогда наше сознание констатирует факт расхождения поведения и нравственной нормы, и, таким образом, формируется негативный градиент оценки собственного поведения. Причем это характерно для обеих ипостасей моральной нормы – стимула и мотива. Негативный градиент оценки начинает проявляться как некоторая оценочная мотивация в отношении самого себя. Любая мотивация порождает соответствующее мотивационное состояние, которое субъективно проявляется в особом чувстве неудовлетворенности или удовлетворенности собой – в совести. Учитывая это, можно предположить, что физиологическая основа совести близка к физиологической основе биологической мотивации. Нейропсихологические и нейрофизиологические данные о воздействии сознания на подкорковые процессы позволяют высказать эту гипотезу.

Совесть характеризует способность личности осуществлять нравственный самоконтроль, самостоятельно формулировать для себя нравственные обязанности и требовать от себя их выполнения, производить самооценку совершаемых поступков[145 - Ильин И.А. Путь к очевидности М.: Республика, 1993. С. 179.]. Совесть выступает в форме внутреннего императива, определяющего поведение человека при достижении самых различных целей. И если в моральных нормах отражаются потребности человека и общества на основе исторического опыта многих поколений, то совесть всегда индивидуальна; она лежит в основе не только рационального осознания нравственного значения совершаемых действий, но и эмоциональной (чувственной) оценки этих действий. Именно чувственная составляющая совести выступает в роли мотивации. В совести морально должное и фактически принятое совпадают далеко не всегда и не полностью.

Поступок «по совести» позволяет человеку пережить изумительное и таинственное душевное состояние, раскрывает перед ним истинную духовную свободу. В этот момент человек начинает постигать духовную свободу не с чужих слов, не отвлеченным рассудком, но собственным опытом. «Человек, верно переживший совестный акт, завоевывает себе доступ в сферу, где долг не тягостен, где дисциплина слагается сама собой, где инстинкт примеряется с духом, где живут любовь и религиозность»[146 - Там же. С. 180.].

Совесть живет в каждом человеке, даже в самом мрачном и ожесточенном, и она приводит человека к покаянию, но для этого надо отдаться совести, подчиниться ее действию в совестном акте.

«Беда современного человека в том, что он «научился относиться критически» к освященной, иррациональной глубине совести, ограждая себя от ее голоса. В среде современной интеллигенции царит не высказываемое, но молчаливо подразумевающееся и все более укореняющееся воззрение, будто «умному» человеку, собственно говоря, решительно нечего делать с совестью, у него много дел поважнее: ему надо приспособиться к сложным законам общественности, хозяйственности и политики для того, чтобы научиться комбинировать эти законы в свою собственную пользу и на этом построить свое благополучие. Такому дельцу невдомек, что совесть нужна каждому человеку и не только в важные, поворотные минуты его жизни, но и в ежедневных делах и в обыденных отношениях; и то, что не тронуто ее лучом, – оказывается не только недоброкачественным в смысле духовной ценности, но и жизненно непрочным, некрепким, в высшей степени подверженным распаду и в личной, и в общественной жизни… Там, где совесть вытравливается из жизни, ослабевает чувство долга, расшатывается дисциплина, гаснет чувство верности, исчезает из жизни начало служения; повсюду воцаряется продажность, взяточничество, измена и дезертирство; все превращается в бесстыдное торжище, и жизнь становится невозможной»[147 - Там же. С. 181.].

Нельзя рассматривать совесть только с позиции «укора совести». Доведенная до крайности, такая позиция может привести к подавлению совести, а вместе с ней и самой идеи добра, доброты и добродетели. Душа в этом случае становится циничной, черствой, холодной. Человек, которому не удается поднять себя до совести, начинает опускать ее до себя.

Таким образом, переживание совести как укора может привести или к вытеснению совестного акта, или к снижению совестного акта до себя. Весьма опасен путь интеллектуализации совестного акта, заключающийся в попытках его логического обоснования. Ум может заслонить совесть, закрыть ее моральной казуистикой, увести от совершения совестного акта[148 - Там же.].

Как мы уже отмечали, совестный акт должен осуществляться

свободно. И если человек обращается к своей совести, то он должен это делать не в качестве исследователя, а в качестве деятеля. Человек должен жить совестно, он должен предстать перед своей совестью, увидеть в ней себя и для себя, для совершения дела. Человек должен обращаться к совести с вопросами о своей личной жизни и деятельности, совесть подсказывает нравственно лучшее в данном жизненном положении. Совершения совестных поступков могут постепенно привести к тому, что утратится грань между совестью и самим человеком, человек перестанет противопоставлять совесть своему «я», а «я» – своей совести, зовы совести станут желаниями человека.

Совестный акт возникает бессловесно, из иррациональной глубины души. «Совесть есть состояние нравственной очевидности»[149 - Там же. С. 192.]. Это очень точное определение А. И. Ильина, именно нравственная очевидность, а не рассудочное решение. Совестный акт выступает как сильнейшая мотивация конкретного нравственного поступка и переживается как сильнейшее чувство, эмоция. В то же время совестный акт есть проявление свободной воли, волевое действие.

Особенно следует подчеркнуть роль отдельных событий в жизни человека, жизненных успехов и неудач, вероятностный, строго недетерменированный характер его развития. В процессах формирования внутреннего мира проявляется свобода личности, ее творческий характер. Можно с уверенностью сказать, что человек создает сам себя. В этом процессе огромное значение имеют его мысли: внутренний идеальный фактор развития.

Важнейшим фактором душевной жизни является тайна личности. На минуту обратимся к себе. Раскрыты ли мы полностью для окружающих, даже самых близких Вам? И каждый ответит – нет! У каждого есть множество тайн, которые он не хотел бы (или не желает в настоящее время) открывать для других. А если бы все стали говорить друг другу только правду, жизнь стала бы невыносимой. Сокрытое – есть тайна.

«Как только человеческому духу удалось выдумать идею греха, – писал Юнг, – возникло психически сокрытое, на аналитическом языке – вытесненное»[150 - Юнг К.Г. Проблемы души нашего времени. М., 1994. С. 14.]. Однако есть основания считать, что тайное возникло раньше идеи греха. Первоначально тайное было связано с деятельностью, личными открытиями на охоте, в одомашнивании животных, в изготовлении орудий труда, оружия, гончарном деле и т. д. В более поздний период эти тайны стали носить характер ремесленнических секретов, которые передавались от отца к сыну, фамильных тайн боевых приемов и т. п. Тайна возвышала личность в глазах окружающих, владение тайной давало значительные преимущества. Это была тайна знания, а значение – сила. Тайна знания способствовала индивидуальной дифференциации человека. Эти тайны профессионального мастера присутствуют и в деятельности современного человека, составляя важную часть его самосознания, внутреннего мира.

Тайна – это то, что я знаю, но не хочу, чтобы об этом знали другие. Во всем объеме этой информации особую категорию составляет информация обо мне самом. Это та часть внутреннего мира, которая составляет мою тайну, тайну моего «Я». Переживания этой тайны составляет важную часть моей внутренней душевной жизни. Подчеркнем, что эта тайна не наносит вред другим. Эта тайна защищает меня, ибо это во многом и есть «Я».

Наконец, выделим в тайне ту часть, которая связана с мотивацией и поступками, противоречащими требованиям морали. Это тайна, обращенная к другим людям, тайна вины и греха, тайна, порождающая «угрызения» совести, тайна, подобная душевному яду, отделяющая человека от общества, разрушающая личность. Человек стремится освободиться от этой тайны, разделить ее с другими, что часто он и делает перед совершенно незнакомыми людьми, например, перед попутчиками в поезде. Разделенная с другими тайна снимает напряжение, испытываемое субъектом, возвращает его в общество, в малую группу.

Тайна личности может осознаваться, но может находиться в бессознательном, вытесненном состоянии. В последнем случае содержание тайны утаивается даже от себя. Как пишет Юнг, «оно отщепляется в виде самостоятельного комплекса от сознания и ведет в области бессознательной души существование особого рода, недоступное сознательному вмешательству и коррекции. Комплекс образует, так сказать, маленькую обособленную психику, которая, как показал опыт, сама по себе развивает своеобразную деятельность фантазии»[151 - Там же.].

Таким образом, мы видим, что, выступая одним из факторов внутренней психической жизни индивида, его тайна является нормальным явлением, и только будучи вытесненной из сознания, превращается в психологическую причину, изменяющую поведение человека, требующую вмешательства психоаналитика.

Другим важным фактором, влияющим на протекание внутренней жизни, является сдерживание проявления аффектов. «Сдержанный аффект действует так же изолирующе и так же дезорганизующе, как и неосознаваемая тайна»[152 - Там же. С. 16.]. Подобными ситуациями переполнена наша жизнь. Люди сдерживают свои аффекты в общественных местах, на работе, в транспорте и т. д. Как было показано ранее, стресс постоянно сопровождает нас в жизни, в силу чего восприятие мира есть одновременно его эмоциональное восприятие. Задержанный аффект, в большинстве случаев негативный, порождает стойкое негативное отношение к ситуации и лицу (лицам), его породившему, и в дальнейшем определяет поведение субъекта.

В процессе развития своего внутреннего мира со стороны эмоций и чувств, утончая их до крайней остроты, субъект не должен потерять над ними контроля. Получая удовольствие от переживаний, можно попасть под власть этих переживаний, и тогда они будут направлять поведение. Когда чувства становятся господствующими, подавляется воля, начинается распад внутреннего мира. Соотношение переживаний как стороны эмоционального отражения мира и себя и переживаний как мотиватора поведения очень тонкое и здесь нельзя переходить грани баланса, характеризующего нормальную психику.

Сдержанность достигается путем вытеснения эмоций. Вытесненные эмоции переходят в содержание бессознательного. В бессознательном накаливаются эмоции, требующие выхода.

Как известно из практики, важную роль в упорядочивании психической жизни являются процедуры освобождения от тайны и от подавленных аффектов. Эти процедуры применяются практически во всех религиях, нашли широкое применение в психоаналитических процедурах и получили название катарсис – очищение. Душа требует очищения. И эта работа психики составляет важнейшую часть внутренней жизни субъекта, жизни не всегда осознаваемой, но периодически всплывающей в сознании. Во всех этих процедурах человек очищает свою совесть, облагораживает сам себя.

Рассматривая содержание внутреннего мира, нельзя не отметить самостоятельность пережидаемых мыслей. Будучи порождением реальных отношений, мысли добрые и злые приобретают собственную жизнь и назначение. Раз возникнув, та или иная мысль вливается в общий поток внутренней жизни и определяет поведение субъекта на долгий период, иногда на всю жизнь. Например, у Вас возникает мысль о том, что Ваш собеседник неискренен. Эта мысль будет определять все

Ваше поведение с этим человеком. Другим ярким примером является мысль о неверности любимого. Она порождает чувство ревности, от которого часто невозможно избавиться и которое портит жизнь любящих. Та же мысль о неверности друга вызывает подозрение и изменяет все ваше поведение. Недаром говорят, что слово ранит. Мысль, заключенная в слове, порой переворачивает весь внутренний мир. Поэтому человек должен осознанно подходить к собственным мыслям и оценкам, не предаваться недобрым размышлениям, не формировать из себя недоброжелателя. Столь же опасно, как и недобрым мыслям, предаваться грусти. Она ослабляет волю и способствует формированию чувства одиночества, покинутости, несправедливости.

Особо опасную роль в деформации внутреннего мира играют чувства ущемленности, несправедливости, овладевающие человеком. Такой человек начинает компенсировать свои неудачи стремлением унизить других, поставить их в зависимое положение. На этой основе могут развиться садистские черты характера. Боль другого, кто бы это ни был: жена, дети, сослуживцы, просто посторонние люди, начинает доставлять удовольствие такому человеку. Завистливый человек начинает причинять зло и горе всем, кому мстит, возникает стойкое желание беспредельной мести. Озлобленные неудачники и просто завистливые люди готовы критиковать всех и вся, в быту и на производстве, в научном коллективе и в искусстве. Они омрачают жизнь людей. Еще раз подчеркнем, что огромное значение в формировании внутреннего мира имеет личный успех. Нереализованные желания разрушают человека изнутри.

Огромную роль в формировании внутреннего мира играет воспитание человека. К сожалению, начиная с XIX в. воспитание стали заменять образованием, которое давало большие преимущества в жизни. На протяжении двух столетий эта тенденция, набирая силу, стала отличительной чертой образования настоящего времени. Огромную отрицательную роль в формировании внутреннего мира человека играют современные средства массовой информации. Газеты, радио, телевидение ежедневно обрушивают на человека массу информации, и важно не то, что она часто недостоверна, опасно, что это, как правило, информация, отнесенная к несущественным вопросам и незначительным проблемам, но раздутым до огромных размеров. Эта информация съедает все свободное время, заполняет мышление малозначительными проблемами, не оставляя времени для размышления над подлинными проблемами, составляющими смысл жизни человека. Все это опустошает и озлобляет человека, делает его духовно нищим, не видящим пути к чему-то большому и интересному. Пресса формирует идеал человека, довольствующегося животными страстями.

До настоящего времени мы в основном представляли поток жизни индивида как насыщающий и развивающий его внутренний мир. Но в поток жизненных ситуаций включены и так называемые критические жизненные ситуации, которые представляют собой эмоционально переживаемые жизненные обстоятельства, представляющие в восприятии человека сложную психологическую трудность, требующую своего решения или преодоления (Н. В. Гришина). Типичными представителями ситуаций такого рода являются различного рода конфликты и кризисы. Конфликт, как правило, затрагивает отдельную проблему или сферу жизнедеятельности, понятие кризиса в психологии относят к внутреннему миру личности в целом. Примером конфликта могут выступать противоречия интересов человека, его потребностей и ограничений морали, когнитивные конфликты, конфликты конкурентных отношений в семье, на работе, в спорте, возрастные конфликты и др.

«На уровне индивидуального сознания переживаемый человеком кризис – это, прежде всего, острая эмоциональная ситуация, мучительное ощущение потребности и необходимости изменений в сочетании с неясностью их характера и способов, наконец, чувства растерянности, бесполезности, бессилия»[153 - Психология / Под ред. А. А. Крылова. М.: Проспект, 1998. С. 364.].

Преодоление конфликтов и кризисов составляет сущностную часть внутренней жизни человека. Успешное преодоление создает условия для самореализации личности, ее полноценной жизни. В ряде случаев этого не удается достичь, и тогда возможно развитие различного рода психопатий.

Целостность внутреннего мира

Как было показано выше, внутренний мир формируется в поступках и действиях, которые реализуются целостной психологической функциональной системой. Отдельные компоненты этой системы, отнесенные к мотивации, переживаниям, оперативному образу внешнего предметного мира и самого себя, планам и программам поведения, правилам и критериям оценки в соответствии с целями деятельности и моральными нормами, тесно функционально взаимосвязаны друг с другом. Таким образом, внутри отдельного поступка и действия внутренний мир целостен и функционален.

Вместе с тем каждый отдельный поступок и действие (назовем это актом жизнедеятельности) вплетены в реальную жизнь человека, являются элементами потока жизни. В этом процессе жизнедеятельности развиваются природные качества индивида. Базовые биологические мотивации: пищевая, половая и доминирование – формируются в целостную систему потребностей личности с ее материальной, духовной и социальной составляющими, в которых отражается весь мир продуктов потребления, моральные нормы, предания, традиции и обычаи, религиозные устремления, эстетические ценности, потребности в общении, социальном признании, самоактуализации и многое другое[154 - Шадриков В.Д. Введение в психологию: мотивация поведения. М.: Логос, 2001.].

Формируясь в актах жизнедеятельности, многообразие потребностей вырастает из базовых потребностей и в силу этого представляет собой единую развивающуюся подсистему внутреннего мира. Принятие той или иной деятельности определяется системой потребностей личности, структурой ее доминирующих мотиваций. Через развивающуюся систему потребностей все акты жизнедеятельности становятся взаимосвязанными. Таким образом, отдельные целостные компоненты, реализующие отдельные акты жизнедеятельности, объединяются в целостный развивающийся внутренний мир человека. При этом особо следует отметить, что потребности, развиваясь из базовых биологических, тесно связывают внутренний мир с телом (единство тела и духа), а моральные нормы, являясь порождением общества и принятые человеком, как личностно-значимые, воплотившиеся в совести, связывают его с обществом (единство личности и общества). В результате образуется структура: природа ? индивид ? личность ? общество.

Вторым системообразующим фактором, определяющим целостность внутреннего мира, являются переживания. Переживания интимно входят в любой психический процесс и психическое новообразование (образ, программы поведения, оценочные критерии, решающие правила и т. д.). Ощущения, восприятия, представления, мысли субъекта всегда несут в себе и компонент переживания. Возникая, переживание охватывает весь акт жизнедеятельности, пронизывает всю психическую систему действия. Конкретное переживание становится событием в жизни человека, и вся его жизнь представляется как цепь переживаний. Эти переживания становятся как бы точками кристаллизации всего

внутреннего мира человека, всей его внутренней жизни.

Как и подсистема потребностей, подсистема эмоций и чувств развивается на основе базовых эмоций, в качестве которых Спиноза выделял удовольствия, неудовольствия, желания; Вундт – удовольствия-неудовольствия, возбуждение-успокоение, напряжение-разрядку; Грот – удовольствие и страдание; Уотсон – страх, гнев и любовь; Симонов – гнев, страх, удовольствие и его противоположность – отвращение и дискомфорт, Изард – интерес – волнение, радость, удивление, горе – страдание, гнев, отвращение, презрение, страх, стыд и вину. Можно отметить, что почти все психологи, занимавшиеся проблемами эмоций, выделяли категорию базовых эмоций, число которых ограничено. Все дальнейшее многообразие эмоций и чувств развивается на основе базовых. Таким образом, если с общебиологической точки зрения полезность эмоций заключается в их подкрепляющей и закрепляющей функции, то с общепсихологической позиции функция эмоций заключается в формировании внутреннего мира человека, всей внутренней психической жизни субъекта.

В заключение еще раз подчеркнем, что внутренний мир человека замкнут на него самого, это внутренний мир конкретного индивида, и он целостен. Нарушения целостности и функциональности внутреннего мира человека ведут к различным аномалиям в поведении, которые определяются как различные психопатологические синдромы.

Когда мы говорим о внутренней жизни человека, мы рассматриваем этот мир в динамике, как поток событий. Внутренняя жизнь человека может протекать полностью в идеальной форме, в виде представлений, фантазий, мечты. В своих фантазиях человек исходит из своих потребностей, в них отражается его жизненный опыт, он совершает «виртуальные» действия и поступки, которые может глубоко переживать. Именно переживания, находящие отражение в телесных реакциях, говорят нам о том, что это реальная жизнь. Но эта внутренняя жизнь может быть и стороной реального потока актов жизнедеятельности, выливаться в конкретные действия и поступки. В определенных случаях внешне выраженная сторона поступка может оказаться незавершенной, например, в случае ее произвольной задержки. Внешне выраженная сторона поступка это лишь вершина айсберга, подводную часть которого составляют явления внутренней жизни: это и борьба мотивов, и принятие решения, и глубокие переживания того и другого, и процессы выработки программ, и информационное обеспечение процессов принятия решения и осуществление действия.

Внутренняя жизнь складывается из прошлой жизни. Допустим, Вы пришли в кафе и Вам дали меню. Если Вы имеете малый опыт посещения кафе, то почти все названия блюд Вам будут неизвестны. Их чтение не вызовет желаний и переживаний, разве что пробудит любопытство. Если Вы слышали хвалебную оценку конкретному блюду, то, по всей вероятности, закажете его. Но если Вы постоянный посетитель данного кафе и знакомы с предлагаемым ассортиментом, чтение меню будет сопровождаться определенными переживаниями, и Вы сделаете вполне конкретный выбор. Наконец, Вам может уже не понадобиться меню, так как у Вас выработался определенный вкус и предпочтения. Прошлый опыт определяет Ваше настоящее поведение с определенной закономерностью: вначале идет накопление чувственного опыта в гастрономической сфере, затем формируются индивидуальные предпочтения.

То же можно наблюдать и в сфере выбора одежды, если Вы не стеснены в средствах, с поправкой на моду. Но и здесь человек со временем сформирует свой стиль одежды.

Если мы рассмотрим, как формируется информационная основа любой деятельности, то обнаружим ту же самую закономерность: вначале идет накопление информационных признаков, на основе которых осуществляется регуляция деятельности, а затем наблюдается их свертывание.

Наконец, этот же процесс происходит при формировании способностей в отношении операционных механизмов; а в деятельности – в отношении структуры способностей, ее реализующих.

Очевидно, это общая закономерность развития и функционирования внутреннего мира. Человек стремится минимизировать психические затраты и вырабатывает для этого вполне определенные планы и структуры поведения, его алгоритмы. В этих процессах происходит структуризация и индивидуализация внутреннего мира.

Ранее мы отмечали функциональный характер отражения внешнего мира в оперативном образе и его представленность во внутреннем мире. Важно отметить и еще одну особенность – внешний мир всегда представлен в субъективном образе частично. Внешний мир всегда остается «вещью в себе» и только частично раскрывается субъекту в поведении и деятельности и становится «вещью для меня». В любом акте познания мы познаем предметы и внешний мир только частично, преимущественно в функциональном значении, в меру наших интересов и потребностей. Причем одна и та же вещь в разных деятельностях и поступках не только по-разному раскрывается с когнитивно-функциональной стороны, но и отражается разными ощущениями. Предметы внешнего мира в субъективном образе предстают многофункциональными и полиэмоциональными. И так же как предметный мир открывается человеку частично, так и внутренний мир на уровне сознания представляется ему самому тоже частично. Внутренний мир человека предстает перед ним как «вещь в себе». Именно поэтому так трудно познать себя, практически невозможно. Всегда останутся «уголки души», которые вдруг открываются человеку неожиданно для самого себя, и тихий человек, внешне робкий и неяркий совершает героический поступок, а милый человек оказывается мерзавцем. И не только «чужая душа – потемки», но и своя тоже.

Глава V

Структура и функции внутреннего мира

Структура внутреннего мира

Формирующийся в процессе жизнедеятельности, в действиях и поступках, представленный на разных языках внутренний мир по своей структуре должен отражать архитектуру функциональной системы деятельности. Каждая новая деятельность и поступок обогащают эту структуру новым содержанием. Одновременно на основе новой информации идет реструктуризация внутри каждого компонента функциональной системы человека (индивида, субъекта деятельности, личности). Системообразующими факторами в этих процессах, как мы уже отмечали, выступают мотивации и переживания.

Биологической основой, реализующей структуру внутреннего мира, выступает физиологически функциональная система поведения, в которой выделяются и морфологически фиксируются отдельные разделы нервной системы человека и, прежде всего, головного мозга[155 - Лурия А.Р. Основы нейропсихологии. М.: Изд-во Моек, ун-та, 1973; Прибрамм К. Языки мира. М.: Прогресс, 1975;Скворцов И.А. Развитие нервной системы у детей. М.: Тривола, 2000.]. Как показывают современные исследования, «в соответствии с генетической программой развития нервной системы отдаленные друг от друга структуры мозга развиваются в конкретных временных промежутках. Временная характеристика как бы объединяет эти отделы мозга, определяя взаимосвязанную последовательность или синхронность их созревания. Синхронность развития событий в мозговых структурах, находящихся на отдалении друг от друга, обеспечивает возможность их

структурной и функциональной (курсив мой. – В.Ш.) организации в определенный период нейроонтогенеза при условии своевременного воздействия специфических средовых факторов…

В соответствии с генетической программой нейрональные сети формируют функциональные системы, ответственные за созревание и реализацию конкретных неврологических функций. Развитие функциональных систем проходит несколько последовательных стадий: избыточное задействование нейронов и межнейрональных связей, как внутри системы, так и внешних информационных притоков к ней; постепенный отбор наиболее эффективных нейронов и межнейрональных контактов с минимизацией энергетических затрат внутри системы и высвобождением в резерв менее эффективных нервных клеток; постепенное ограничение, минимизация внешних связей функциональной системы. В результате перестройка завершается и функциональная система становится закрытой», и на этом этапе онтогенеза – относительно стабилизированной»[156 - Скворцов И.А. Там же. С. 6–7.]. Средовые факторы запускают новый виток развития нервной системы и одновременно «дают сигнал к редукции (отмиранию) старых навыков и автоматизмов – своеобразный эффект «обнуления»: новый этап развития должен начаться как бы с нуля, с отказа от прежнего этапа»[157 - Там же. С. 5–6.].

Мы привели эту длинную цитату, так как она отражает современный взгляд на развитие психоневрологических функций – движения, восприятия, интеллекта, речи, коммуникации, практически тождественный той картине развития внутреннего мира и его структуры, которая открывается в психологическом исследовании. Это дает нашим представлениям о процессе формирования внутреннего мира нейрофизиологическую устойчивость.

Отражая биологическую и социальную природу человека в структуре внутреннего мира, можно выделить, биологическую и социальную составляющие. Разделение это в определенной мере условное. Мы уже видели, как на основе биологических потребностей развивается структура социально и духовно обусловленных потребностей; но вместе с тем на полюсах можно выделить ставшие личностно-значимыми биологическую мотивацию и нравственность, понимаемую как требования морали: с одной стороны – природная мотивация, с другой – совесть. Важно подчеркнуть, что совесть выступает в структуре психической жизни и как мотиватор, и как внутренний цензор[158 - В структуре душевной жизни, по 3. Фрейду, совесть относится к структуре сверх-Я (Uber-Ich) и выступает преимущественно в роли цензуры.]. Часто мы говорим, оценивая поступок человека: «Поступил по совести», т. е. поступил, не исходя из своих корыстных интересов, а часто вопреки ним, справедливо, с учетом интересов других. Совесть выступает здесь, несомненно, как мотив поведения и одновременно как цензор.

Рассматривая структуру душевной жизни, 3. Фрейд выделил в ней три подструктуры: оно (Es), самая глубинная подструктура, связанная с мотивацией, прежде всего, с сексуальными и агрессивными влечениями. Содержание данной подструктуры не осознается. В своем проявлении данная подструктура руководствуется принципом удовольствия, находится в конфликтных отношениях с Я и сверх-Я; Я (Ich) – подструктура душевной жизни, отвечающая за восприятие внешнего мира и приспособление к нему. Стремится согласовать между собой стремление Оно (мотивации), реальные возможности и требования морали, сверх-Я. Подчиняется принципу реальности. Содержание данной подструктуры частично осознается; Сверх-Я (Uber-Ich) – высшая инстанция в структуре душевной жизни, выполняющая роль внутреннего цензора, совести; содержание сверх-Я определяется моральными нормами. Относящиеся к сверх-Я представления могут быть как осознанно/предсознательными, так и бессознательными. Как мы уже отмечали ранее[159 - Шадриков В.Д. Введение в психологию: мотивация поведения.], в своем учении Фрейд выделял в структуре психики сознательное и бессознательное и такое деление считал основной предпосылкой психоанализа. Часть из того, что субъект отражает на уровне сознания в данный момент, может стать бессознательным, а при определенных обстоятельствах вновь стать сознательным. Бессознательное в данном случае является латентным, оно в любой момент может стать сознательным. Латентное бессознательное Фрейд назвал предсознательным. Но в ряде случаев содержание бессознательного не становится сознательным, потому что этому противодействует определенная сила (действие Сверх-Я). Состояние, в котором в этом случае находится бессознательное до его осознания, Фрейд назвал вытеснением, а термин «бессознательное» относил только к вытесненному динамическому бессознательному.

Таким образом, писал Фрейд, мы можем обходиться тремя терминами: сознательное, подсознательное и бессознательное, «если только не станем упускать из виду, что в описательном смысле существуют два вида бессознательного, в динамическом же только одно. В некоторых случаях, когда изложение преследует особые цели, этим различием можно пренебречь, в других же случаях оно, конечно, совершенно необходимо»[160 - Фрейд 3. Психология бессознательного. М.: Просвещение, 1989. С. 427.].

Важно отметить, что в теоретических воззрениях 3. Фрейда выделяется топографическая и структурная модели психики. В топографической модели он выделяет пространство предсознательного, сознательного и вытесненного бессознательного. Для описания этой модели Фрейд выбрал пространственную метафору. «Он приравнял систему бессознательного к большому тамбуру, в котором роятся душевные побуждения. К этому тамбуру примыкает вторая, более узкая часть, разновидность салона, в котором пребывает сознание. На пороге между двумя этими пространствами Фрейд видел сторожа, в обязанности которого входит рассмотрение отдельных побуждений души. Он отбирает и не допускает в салон те из них, которые вызвали неудовольствие»[161 - Базисное руководство по психотерапии. СПб.: Речь. С. 44.].

Вторая модель дает нам структуру психики, включающую уже упоминавшиеся Ид, Эго и Супер-Эго. При этом важно подчеркнуть, что структурные компоненты подвижны в отношении элементов пространственной модели, границы между Эго и Ид менее жестки, чем та, которая разделяет бессознательное и подсознательное/сознательное. Отдельные компоненты Эго и даже Супер-Эго могут быть как осознанными/подсознательными, так и бессознательными.

Интересны представления о структуре души К. Юнга. Он различает «три ступени души: 1) сознание; 2) личное бессознательное, состоящее, прежде всего, из всех тех содержаний, которые стали бессознательными либо в силу того, что они потеряли свою интенсивность и поэтому оказались забытыми, либо потому, что от них отстранилось сознание (так называемое вытесненное); кроме того, сюда можно включить те содержания, отчасти перцепции, которые из-за слишком малой интенсивности никогда не достигали сознания и все же каким-то образом проникли в психику; 3) коллективное бессознательное, являющееся вотчиной возможных представлений, но не индивидуальной, а общечеловеческой, и даже общеживотной, и представляющее собой фундамент индивидуальной психики»[162 - Юнг К.Г. Проблемы души нашего времени. М.: Универе. 1993. С. 125.].

В своей теории архетипов Юнг, вводя

понятие коллективного бессознательного (бессознательного, несущего опыт предков, формировавшийся не одно поколение – коллектива) подчеркивает, что «читатель не должен опасаться, что я буду говорить ему об унаследованных представлениях (курсив мой. – В.Ш.). Я далек от этой мысли. Автономные содержания бессознательного или доминанты бессознательного… – это не врожденные представления, а врожденные возможности, даже необходимости, направленные на воссоздание тех представлений, которые с давних пор выражались через доминанты бессознательного»[163 - Там же. С. 235.]. Разъясняя свое положение, К. Юнг писал: «Человек рождается с мозгом, который является результатом развития в бесконечно длинном ряду предков. Этот мозг получает свое полное дифференцированное завершение в каждом эмбрионе, и если он начинает выполнять свою функцию, то непременно появляются результаты, которые бесчисленное множество раз до него уже продуцировались в ряду предков… Следовательно, все те факторы, которые были существенны для наших близких и далеких предков в силу их соответствия унаследованной органической системе, будут существенны также и для нас. Они являются даже необходимостями, которые будут заявлять о себе в виде потребностей»[164 - Там же. С. 234–235.]. И далее: «Поскольку коллективное бессознательное является осадком явлений мира, который в конечном счете выражается в структуре мозга и симпатической нервной системе, то в своей совокупности это означает нечто вроде не имеющего времени, так сказать, вечного образа времени, противостоящего нашей сиюминутной сознательной картине мира».

Коллективное бессознательное, не имеющее временных пределов, несет в себе приспособительные реакции прошлого. Оно состоит «из чего-то вроде мифологических мотивов или образов; поэтому мифы народов являются непосредственным проявлением коллективного бессознательного… Описанные ситуации, будь то физическая опасность или угроза душе, вызывают аффективные фантазии, а поскольку такие ситуации типичны, то в результате этого образуются и одинаковые архетипы»[165 - Там же. С. 129.], которые Юнг обозначил как мифологические мотивы. Бессознательное, как совокупность архетипов, является осадком всего, что пережило человечество, вплоть до самых своих истоков, живой системой реакций и диспозиций, которая невидимым, а потому и действенным образом определяет индивидуальную жизнь.

Коллективное бессознательное является огромным духовным наследием, возрождаемым в каждой индивидуальной структуре мозга. Бессознательное содержит источник сил, приводящих душу в движение, а формы или категории, которые все это регулируют, – архетипы. Все самые модные идеи: религиозные, научные, философские, моральные – сводимы к архетипам.

Работая в сфере психотерапевтической практики, Фрейд и его последователи сосредоточили свои усилия на вытесненном бессознательном, и в этом отношении в области психоанализа накоплен огромный материал, представляющий большой интерес. Однако в реальной жизни психика нормального (не больного) индивида функционирует в пространстве сознательного-бессознательного (предсознательного) без доминирования вытеснения. При этом роль бессознательного в реальной внутренней жизни не снижается, значение бессознательного огромно, бессознательное выступает подструктурой реальной психической жизни, и не только в сфере мотивации. Ярким примером этому может служить процесс освоения действия, всесторонне и глубоко проанализированный Н.А. Бернштейном[166 - Бернштейн Н.А. Биомеханика и физиология движений. М.-Воронеж, 1997.].

Изучая подвижность кинематических цепей человеческого тела, Н.А. Бернштейн показал, что освоение любого движения связано с ограничением числа степеней свободы этих цепей, количество которых исчисляется десятками. Так, например, подвижность запястья относительно лопатки имеет 7 степеней свободы, а кончика пальца относительно грудной клетки – 16 степеней. Преодоление избыточных степеней свободы движущегося органа, координация движений решается по принципу сенсорных коррекций, осуществляемых совместно самыми различными системами афферентации и протекающих по основной структурной формуле рефлекторного кольца. Каждая двигательная задача находит себе в зависимости от своего содержания и смысловой структуры тот или иной уровень регуляции. Бернштейн выделил пять уровней построения движений: А – уровень палеокинетических регуляций, он же руброспинальный уровень центральной нервной системы; В – уровень синергий, он же таламопаллидарный; С – уровень пространственного поля, он же пирамидно-стриальный; Д – уровень действий (предметных действий, смысловых цепей), он же теменно-прематорный; Е – группа высших кортикальных уровней символических координации (письма, речи и т. п.).

Уровень А – наиболее древний, составляет палеокинетическую систему и регулирует сокращения гладкой мускулатуры внутренних органов, обеспечивает мышечный тонус. Патологические нарушения в работе руброспинального уровня проявляется, прежде всего, в расстройствах по линии тонуса – дистониях, в тяжелых случаях она может давать явления резкой общей гипертонии, каталепсии, «восковой гибкости». Дрожательный паралич Parkinson есть целая сводка ряда нарушений в описанном уровне. Характерным проявлением дисфункций уровня А являются треморы.

Уровень В – уровень синергии, отвечает за регулировку локомоторной функции, за движение собственного тела, отвечает за координацию движений во времени, объединяет все движения в общем ритме, обеспечивает стереотипность движений. Данный уровень отвечает за движения выразительной мимики, пантомимики и пластики, за эмоциональные движения лица, конечностей и всего тела. На уровне В протекают движения вольной бесснарядной гимнастики – наклоны корпуса, изгибы, откидывания тела, разнообразные пластико-ритмические движения. Очень существенна роль синергии таламо-паллидарного уровня в автоматизации двигательных навыков.

В патологических случаях выпадение уровня В дает симптомокомплекс паркинсонизма, распадаются самостоятельные и фоновые двигательные отправления, развивается амимичность, скованность поз, скупость жестов, отсутствие выразительных движений, бледнеет в связи с этим и субъективная эмоциональная жизнь (отмеченные данные подтверждают теорию Джемса и Ланге о периферическом порождении эмоций). Наблюдается деавтоматизация ходьбы и предметных навыков.

Уровень С – уровень пространственного поля, отвечает за вариативность и пластичность движений. Ведущая афферентация этого уровня есть синтетичность пространственного поля. Синтезирует полусырой материал, получаемый от текущей афферентации и информации, хранящейся в памяти, в нерасчленяемый синтез «пространственного поля». «Пространственное поле уровня С не есть ни ощущение, ни их сумма. Пока оно формируется, в нем участвуют и зрительные ощущения, и глазодвигательные ощущения, связанные с аккомодацией и стереоскопическим зрением, и осязательные ощущения с их местными знаками, и проприоцепторика всего тела, возглавляемая вестибулярными ощущениями тяготения и ускорения и, несомненно, бесчисленные осколки с других

рецепторных систем. В нем возможны многочисленные компенсации и викарные взаимозамены… Когда это поле создалось и выработалось, оно уже настолько абстрагируется от первичных рецепций, лежащих в его основе, что уловить в нем их следы становится невозможным самому пристальному самонаблюдению»[167 - Бернштейн Н.А. Там же. С. 113.].

Пространственное поле гомогенно и апериодично, т. е. однородно во всех своих частях и не содержит в себе никаких элементов чередования или цикличной неповторяемости. Оно обладает свойствами метричности и геометричности, включает в себя оценку протяжений, размеров и форм; заполнено объектами, имеющими размеры, форму, массу; характеризуется силами, действующими между этими объектами, т. е. определенными физическими параметрами.

Уровень С отвечает за точность и вариативность движений, за всевозможные локомоции, нелокомоторные движения всего тела в пространстве (гимнастические и акробатические упражнения), перемещение вещей в пространстве, движения прицеливания, подражающие и копирующие движения, сложные смысловые действия с предметом и орудием.

В патологических случаях расстройств функций на уровне С наблюдаются различного рода дистаксии и атаксии, т. е. того, что в просторечии принято называть «нарушениями координации».

Уровень Д – данный уровень целиком кортикален и составляет почти исключительную принадлежность человеку. Ведущей афферентацией данного уровня является предмет, и ведущим мотивом – смысловая сторона действия с предметом. Смысловая структура двигательного акта определяется содержанием возникшей задачи. Движения в уровне предметного действия представляют собой смысловые акты, т. е. не столько движения, сколько уже смысловые поступки, определяемые смыслом поставленной задачи.

В патологических случаях не выпадают никакие движения из нижележащих уровней, не выпадает и возможность произвольных движений, теряется возможность управления ими. Паталогии на уровне Д объединяются под общим названием апраксий. При апрактическом нарушении страдает не координация двигательного акта, а его реализация. При наличии полного понимания сути и смысла возникшей двигательной задачи утрачивается тот мостик, который ведет от восприятия задачи к ее двигательному решению. Субъекту покорны руки – ноги, но он ничего не может сделать с их помощью. Субъект теряет способность к приобретению умений и навыков. Правильно осмысляя задачу, апрактик заблуждается и относительно своего неуспеха в ее решении: как правило, он недоволен собой, отличаясь от душевнобольных, утративших критическую оценку своих действий.

Уровень Е – это уровень целостного предметного действия, или цепь таких действий, протекающих автоматизированно и бессознательно и приводящих при этом к смысловому результату, возвышающемуся над возможностями самого предметного уровня. В первую очередь к ним следует отнести движение речи и письма, а также музыкального исполнения.

Уровень Е имеет свои патологические проявления. Прежде всего, это различные асемические расстройства: афазии, алексии, асимболия, амузия и т. д., или утрата, соответственно, смысловой речи, чтения, запаса слов, способности к музыкальному восприятию и т. д. Все эти выпадения объединяются одним общим принципом: потерей в той или иной области смысловых мотивов. Второй класс выпадений на уровне Е характеризуется утерей связей между сделанным и тем, что предстоит сделать, распадом соответствия между ситуацией и действием.

В заключение следует привести следующий вывод, обобщающий исследование по построению движений, сделанный Н. А. Бернштейном. «Ни одно движение (может быть за редчайшим исключением) не обслуживается по всем его координационным деталям одним только ведущим уровнем построения… В начале формирования нового индивидуального двигательного навыка действительно почти все коррекции суррогатно ведутся ведущим уровнем – инициатором, но вскоре положение изменяется. Каждая из технических сторон и деталей выполняемого сложного движения рано или поздно находит для себя среди нижележащих уровней такой, афферентации которого наиболее адекватны этой детали по качествам обеспечиваемых ими сенсорных коррекций. Таким образом, постепенно, в результате ряда последовательных переключений и скачков образуется многоуровневая постройка, возглавляется ведущим уровнем, адекватным смысловой структуре двигательного акта и реализующим только самые основные, решающие в смысловом отношении коррекции»[168 - Бернштейн Н.А. Там же. С. 54.].

Результаты исследований Н. А. Бернштейна позволяют сделать важные для нас выводы: во-первых, на примере построения движений видно, что в норме его регуляция осуществляется на нескольких уровнях одновременно; во-вторых, только ведущий уровень регуляции осознается; в-третьих, выпадение отдельных уровней построения движений ведет к различным патологиям. Так как действия входят в большинство поведенческих актов, то можно утверждать, что и управление поведением строится на нескольких уровнях одновременно, и только ведущий уровень осознается. А так как внутренний мир формируется в действии и поступках, то и о нем можно сказать, что он представлен на различных уровнях, из которых субъектом отражается только ведущий для текущего действия или поведения. Выпадение отдельных уровней внутреннего мира должно приводить к различным аномалиям в поведении и деятельности.

Рассмотренные выше экспериментальные и клинические данные позволяют рассматривать внутренний мир с позиций структурно-уровневого подхода[169 - Подход мы рассматриваем как способ объяснения.]. С одной стороны, его структура отражает функциональную психологическую систему поведения и деятельности и включает компоненты, характеризующие эту систему, с другой стороны, внутренний мир можно охарактеризовать, выделяя в нем определенные уровни. При этом уровневая характеристика может относиться к функциональным физиологическим структурам, реализующим определенные психические функции и связанные с переработкой определенных потоков информации, или к уровням осознания своего внутреннего мира (уровни бессознательного, предсознательного и сознательного). В последнем случае речь будет идти о содержательном наполнении каждого из них и об отношениях между уровнями психики. В предложенном структурно-уровневом подходе описания внутреннего мира «понятия структуры и уровней образуют некую имплицитную «сетку координат», более или менее явно присутствующую при объяснении того или иного конкретного психологического факта»[170 - Роговин М. Структурно-уровневые теории в психологии. (Методологические основы.) Ярославль: ЯрГУ, 1977. С. 8].

Одной из характеристик душевной жизни является ее неизмеримость, в отличие от предметного мира, ее непространственность. Душевная жизнь характеризуется слитностью, внутренним единством, она не разложена на составные элементы.

Другой, тесно связанной с неизмеримостью, чертой душевной жизни является ее неограниченность, она не знает границ и объемов, она уходит вглубь до бесконечности. «Пределов души не найдешь, исходив все ее пути, – так глубока ее основа» – говорил еще Гераклит[171 - Диоген

Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979. С. 361.]. Содержание душевной жизни невозможно определить каким бы то ни было комплексом качественных черт[172 - Франк С.Л. Реальность и человек. М.: Республика, 1997. С. 86.]. Всякий психологический анализ имеет здесь смысл как анализ преобладающих сторон, направлений. Душевная жизнь в себе и для себя – есть потенциальная бесконечность.

Наконец, третьей чертой душевной жизни является ее вневременность. В мире знания мы возвышаемся над временем и живем в вечности[173 - Там же. С. 88.]. Индивидуальная память человека также делает душевную жизнь вневременной. В любой момент времени человек может пережить любой момент своей жизни.

Именно перечисленные качества душевной жизни обеспечили наиболее эффективно процессы выживания.

Попробуем это объяснить, используя эволюционно-исторический подход. Как и у человека, отношения животного со средой реализуются психикой. Чем более точно и полно психика отражает реальную среду обитания, чем богаче индивидуальный опыт, чем быстрее животное находит правильное решение, тем эффективнее его выживание. С этой точки зрения целесообразно, чтобы механизмы психической деятельности обеспечивали максимальную полноту информации. Эта полнота достигалась за счет видового и индивидуального опыта. Индивидуальный опыт реализуется механизмами памяти. Видовой опыт передается через врожденные механизмы инстинктов и механизмы научения. И здесь следует поставить вопрос: «Что, какой механизм отбирает информацию текущей жизни для последующей фиксации в памяти?» Если предположить, что фактором отбора была оценка полезности получаемой информации, необходимо предположить, что текущая информация должна сохраняться в кратковременной памяти до возможного момента оценки ценности этой информации для процессов выживания. Реализации этого пути служит механизм памяти, включающий несколько регистров: иконический, кратковременный, оперативный, долговременный и предполагающий перевод информации из одного регистра в другой. Возможен и другой путь, когда вся текущая информация переводится в память животного (и человека). Опыты с ЭРМ позволяют допустить существование механизма перевода внешних впечатлений в информацию памяти. В этом случае главный акцент переносится с запоминания на забывание: что необходимо стереть из памяти, и по прошествии какого времени?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/vladimir-shadrikov/ot-individa-k-individualnosti/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

1

Кураев А., диакон. Традиция. Догмат. Обряд. Апологетические очерки. Москва-Клин: Изд-во Братства Святителя Тихона, 1996. С. 354.

2

Се. Филарет (Дроздов), митр. Собрание мнений и отзывов. М., 1887. Т. 5. Ч. 1. С. 48.

3

Моисеев Н.Н. Быть или не быть… человечеству? М., 1999. С. 74.

4

Сорокин П. Преступление и кара, подвиг и награда. СПб.: Изд-во Русского Христианского гуманитарного института, 1999. С. 39.

5

Периодизация и табличный материал к гл. 1.1. взяты из кн.: История жизни на Земле. Прага: Артия, 1977. С. 47.

6

Холличер В. Человек в научной картине Мира. М.: Прогресс, 1971. С. 18.

7

Уайт Э., Браун Д.М. Первые люди // Сер. Возникновение человека. М.: Мир, 1978.

8

Эструс (новолат. – oestrus) – течка, период половой активности у самок млекопитающих.

9

Уайт Э., Браун Д.М. Там же. С. 133.

10

Констэбл Д.Ж. Неандертальцы. Сер. Возникновение человека. М.: Мир, 1978. С. 101.

11

Придо Т. Кроманьонский человек. Сер. Возникновение человека. М.: Мир, 1979. С. 125.

12

Там же. С. 125, 134.

13

Там же. С. 134.

14

История жизни на земле. Прага: Артия, 1977.

15

Леви-Строс К. Первобытное мышление. М.: Республика, 1994. С. 124–125.

16

Там же. С. 125.

17

Там же. С. 125.

18

Лурия А.Р. Основы нейропсихологии. М.: Изд-во Моек, ун-та, 1973.

19

Анохин П.К. Биология и нейрофизиология учебного рефлекса. М.: Медицина, 1968.

20

Лурия А.Р. Указ. соч.

21

Лурия А.Р. Указ. соч. С. 232.

22

Спиркин А.Г. Происхождение сознания. М., 1960.

23

Спиркин А.Г. Сознание и самосознание. М., 1972.

24

Интересно отметить, что еще Ч.С. Шеррингтон, изучая деятельность мышц-антагонистов, обнаружил, что команда из нервного центра о сокращении антательных мышц идет одновременно с командой о расслаблении разгибательных мышц. И эта одновременность сама по себе обеспечивает интеллектуальное единство.

25

Славянский перевод древнегреческого понятия «нус» (лат. – интеллект).

26

Брушлинский А.В. О субъекте мышления и творчества // Основные современные концепции творчества и одаренности. М.: Молодая гвардия, 1997. С. 46–47.

27

Кант И. Соч. 1964. Т. 3. С. 340.

28

Мышление // Философский энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1983. С. 391.

29

Андреев А. Мир Тропы. Очерки русской этнопсихологии. СПб.: Тропа троянова, 1998. С. 224.

30

Андреев А. Указ. соч. С. 222.

31

Крушинский Л.В. Предисловие: Шовен Р. Поведение животных. М.: Мир, 1972.

32

Шовен Р. Поведение животных. М.: Мир, 1972.

33

Шовен Р. Указ. соч. С. 115.

34

Шовен Р. Указ. соч. С. 41.

35

Там же.

36

Судаков К.В. Биологические мотивации. М.: Медицина, 1971.

37

Элиаде М. Аспекты мифа. М.: Инвест-ППП, 1995. С. 17.

38

Булгаков C., прот. Православие. М., 1991. С. 76.

39

Кураев А. Указ. соч. С. 21.

40

Лосский В. Предание и предания. С. 380.

41

Адлер А. Лекции по аналитической психологии. М.: Рефл-бук; Ваклер, 1996. С. 218.

42

Библия. Бытие, 3:5.

43

Библия. Бытие, 3: 22.

44

Платон. Собр. соч. В 4 т. М.: Мысль, 1993. Т. 2. С. 7–80.

45

Руссо Ж.-Ж. Педагогические сочинения. М.: Педагогика, 1981.

46

Леви-Строс К. Первобытное мышление. М.: Республика, 1994. С. 23.

47

Цит. по: Иванов С. Отпечаток перстня. М.: Знание, 1973. С. 53.

48

Гачев Г. Книга удивлений или Естествознание глазами гуманитария, или образы в науке. М.: Педагогика, 1991. С. 105.

49

Цит. по: Послушник и школяр, наставник и магистр. М.: Изд-во РАО, 1996. С. 83.

50

Шадриков В.Д. Философия образования и образовательные политики. М.: Исслед. центр проблем качества подготовки специалистов, 1993. С. 163–169.

51

Шадриков В.Д. Проблемы системогенеза профессиональной деятельности. М.: Наука, 1982.

52

Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М.: Учпедгиз, 1946. С. 665.

53

Библия. Бытие, 3:16–19.

54

Библия. Бытие, 6:11–12.

55

Библия. Исход, 32:9.

56

Библия. Числа, 31:7, 9-11.

57

Библия. Числа, 31:14–15,17-18.

58

Библия. Второзаконие, 2:34.

59

Безрогое В.Г. Сущностные черты средневековой педагогики // Послушник и школяр, наставник и магистр. М.: Изд-во РАО, 1996.

60

Бергсон А. Два источника морали и религии. М.: Канон, 1994.

61

Литературные данные раскрывают и другие функции религии, другие ее истоки. Например, как защитную функцию природы от созданного умом представления о смерти, как стремление выйти за временные рамки земной жизни, уйти от неопределенности, как веру в Бога, подтвержденную

фактом воскресения Иисуса Христа. Мы рассматриваем один из источников возникновения религии и ее отношение с моралью.

62

Следует осторожно подходить к идее открытого общества. Как показал Н. С. Трубецкой в работе «Европа и человечество», то, что сегодня пытаются вложить в понятие «общечеловеческая цивилизация», есть не что иное как культура, которую в совместной работе выработали романские и германские народы Европы. Европейский космополит ничем не отличается от шовиниста. Европейская культура не есть культура человечества. Вопрос об «общечеловеческой цивилизации» и «общечеловеческих ценностях» еще требует глубокой проработки и осмысления в контексте национальных культур и неевропейских цивилизаций. (См: В поисках своего пути: Россия между Европой и Азией. М.: Наука, 1994. Ч. II. С. 125–130.)

63

Дарвин Ч. Происхождение видов. С. 41.

64

Социологические исследования показывают, что 40–60 % опрошенных не испытывали чувства любви.

65

Платон. Пир. М.: Мысль, 1993. С. 98–103.

66

Николаев Г. Мужчина и женщина. Биология любви // Наука и жизнь. 1996. № 5. С. 142–145.

67

Платон. Указ. соч. С. 117.

68

Платон. Указ. соч. С. 120–121.

69

Там же. С. 122.

70

Стендаль. О любви // Собр. соч. В 12 т. М.: Правда, 1978. Т. 7. С. 21.

71

Стендаль. О любви // Собр. соч. В 12 т. М.: Правда, 1978. Т. 7. С. 14.

72

Там же. С. 16.

73

Там же. С. 17.

74

Люк де Клапье де Вовенарг. Введение в познание человеческого разума // Мир и эрос. М.: Политиздат, 1991. С. 114.

75

Фихте И.Г. Основоположения естественного права согласно принципам наукоучения (…) первое приложение естественного права // Философские науки. 1972. № 5. С. 120–125.

76

Платон. Указ. соч. С. 106.

77

Достоевский Ф.М. Поли. собр. соч. Т. 14. С. 210.

78

Моисеев Н.Н. Быть или не быть… человечеству. М., 1999.

79

Библия. Исход, 20:2–6, 8-15.

80

Библия. От Матфея Святое Благовествование, 5:2-46, 48.

81

Библия. От Матфея Святое Благовествование, 5:2-46,48,128.

82

Пустой человек.

83

Верховное судилище.

84

Сборщики податей.

85

Мень А. История религии. М.: Изд. дом «Форум», 1997. С. 153, 177.

86

Библия. От Иоанна Святое благовествование, 1:17.

87

Там же, 4:24.

88

Там же. Первое послание к коринфянам святого апостола Павла, 1:8.

89

Там же, 2:4–5.

90

Там же, 2:12.

91

Библия. От Иоанна Святое благовествование, 2:10.

92

Библия. Первое послание к коринфянам святого апостола Павла, 3: 5.

93

Там же, 12: 7-11.

94

Там же, 15:44, 46.

95

Библия. Послание к галетам святого апостола Павла, 5:19–23.

96

Там же, 13:1–8.

97

Нарекаци Г. Книга скорби. Ереван: Советакан грох, 1977. С. 49.

98

Там же. С. 83.

99

Там же.

100

Нарекаци Г. Указ. соч. С. 29.

101

Там же. С. 35.

102

Там же. С. 39.

103

Там же. С. 163.

104

Филарет. Нравственность христианина. М.: Российский писатель, 1991. С. 11–12.

105

Коллиандер Тит. Узкий путь. Рига: Балто-славянское общество культурного развития и сотрудничества, 1992. С. 25.

106

Филарет. Указ. соч. С. 9.

107

Там же.

108

Там же. С. 55.

109

Василюк Ф.Е. Психология переживания. М., 1984. С. 134.

110

Кураев А. Указ. соч. С. 28.

111

Там же. С. 36.

112

Там же. С. 103.

113

Преп. Исаак Сирин. Творения. Сергиев Посад, 1991. С. 90–91.

114

Се. Феофан Затворник. Письма. М., 1898. Вып. 2. С. 159.

115

Фрэзер Д.Д. Золотая ветвь. М.: Политиздат, 1983.

116

В предложенной периодизации на завершающих этапах представлена ориентация на европейскую культуру.

117

Механизм происхождения, функционирования и развития эмоций и чувств рассмотрен мною в кн.: Введение в психологию (эмоции и чувства). М., 2002.

118

Психология / Под ред. А.А. Смирнова, А.Н. Леонтьева, С.Л. Рубинштейна и Б.М. Теплова. М.: Учпедгиз, 1956. С. 9.

119

Под языком мы будем понимать любую знаковую систему.

120

Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. С. 294.

121

Рубинштейн С.Л. Человек и мир. М.: Наука, 1997. С. 24.

122

Там же. С. 26.

123

Челпанов Г.И. Мозг и душа. Критика материализма и очерк современных учений о душе. М.: Институт психологии РАО, 1994. С. 275.

124

Рубинштейн С.Л. Человек и мир. М.: Наука, 1997. С. 27.

125

Там же. С. 30.

126

Ибн Сина (Авиценна). Избранные философские произведения. М.: Наука, 1980. С. 469.

127

Там же. С. 485.

128

Франк С.Л. Реальность и человек. М.: Республика, 1997. С. 6.

129

Там же. С. 8.

130

Тер-Минасова С.Г. Язык и межкультурная коммуникация М.: Слово/Slovo, 2000. С. 164–165.

131

Шадриков В.Д. Происхождение человечности. М., 2003.

132

Анохин П.К. Очерки по физиологии функциональных систем. М.: Медицина, 1975.

В ряде работ считается, что количество нейронов в головном мозге превышает 10 млрд. В частности, в работе (Дж. Эделмен, В. Маунткасл. Разумный мозг. М., 1981) указывается, что число нейронов составляет около 50 млрд.

133

Дубинин Н.П. Что такое человек. М.: Мысль, 1983. С. 51.

134

Дубинин Н.П. Что такое человек. М.: Мысль, 1983. С. 74–75.

135

Степанов С.Ю. Рефлексивная практика творческого развития человека и организации. М.: Наука, 2000.

136

Шадриков В.Д. Введение в психологию: способности человека М.: Логос, 2001.

137

Фромм Э. Душа человека. М.: Республика, 1992. С. 132.

138

Шадриков В.Д. Проблемы системогенеза профессиональной деятельности. М.: Наука, 1982.

139

Инженерная психология. Теория, методология, практическое применение. М.: Наука, 1972. Гл. VII. С. 135–136.

140

Там же. С. 137–138.

141

Подробное изложение концепции функциональной психологической системы деятельности человека в работе: Шадриков В.Д. Проблемы системогенеза профессиональной деятельности. М.: Наука, 1982.

142

Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии М.: Учпедгиз, 1946. С. 535.

143

Ломов Б.Ф. К проблеме деятельности в психологии // Психологический журнал. 1981. Т. 2. № 5. С. 16–17.

144

Шадриков В.Д. Происхождение человечности. М.: Логос, 2001.

145

Ильин И.А. Путь к очевидности М.: Республика, 1993. С. 179.

146

Там же. С. 180.

147

Там же. С. 181.

148

Там же.

149

Там же. С. 192.

150

Юнг К.Г. Проблемы души нашего времени. М., 1994. С. 14.

151

Там же.

152

Там же. С. 16.

153

Психология / Под ред. А. А. Крылова. М.: Проспект, 1998. С. 364.

154

Шадриков В.Д. Введение в психологию: мотивация поведения. М.: Логос, 2001.

155

Лурия А.Р. Основы нейропсихологии. М.: Изд-во Моек, ун-та, 1973; Прибрамм К. Языки мира. М.: Прогресс, 1975;

Скворцов И.А. Развитие нервной системы у детей. М.: Тривола, 2000.

156

Скворцов И.А. Там же. С. 6–7.

157

Там же. С. 5–6.

158

В структуре душевной жизни, по 3. Фрейду, совесть относится к структуре сверх-Я (Uber-Ich) и выступает преимущественно в роли цензуры.

159

Шадриков В.Д. Введение в психологию: мотивация поведения.

160

Фрейд 3. Психология бессознательного. М.: Просвещение, 1989. С. 427.

161

Базисное руководство по психотерапии. СПб.: Речь. С. 44.

162

Юнг К.Г. Проблемы души нашего времени. М.: Универе. 1993. С. 125.

163

Там же. С. 235.

164

Там же. С. 234–235.

165

Там же. С. 129.

166

Бернштейн Н.А. Биомеханика и физиология движений. М.-Воронеж, 1997.

167

Бернштейн Н.А. Там же. С. 113.

168

Бернштейн Н.А. Там же. С. 54.

169

Подход мы рассматриваем как способ объяснения.

170

Роговин М. Структурно-уровневые теории в психологии. (Методологические основы.) Ярославль:

ЯрГУ, 1977. С. 8

171

Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1979. С. 361.

172

Франк С.Л. Реальность и человек. М.: Республика, 1997. С. 86.

173

Там же. С. 88.