Открытка читать онлайн - Лия Флеминг

Открытка

Лия Флеминг

Amore. Зарубежные романы о любви

1930-е годы, Лондон. Долгие годы Калли не догадывалась, что на самом деле тетя Фиби ее настоящая мать. Но тайна раскрыта, и девушка, не в силах простить, сбегает в Каир, где у нее завязывается роман. Но обстоятельства вынуждают Калли вернуться на родину…

2002 год, Австралия. Перед смертью отец Мелиссы оставляет ей открытку и письмо, в котором просит выяснить тайну его рождения. Дочь полна решимости узнать, кем же на самом деле приходится отцу леди с открытки. Мелисса отправляется в путешествие через океан, в дождливый Лондон. Но догадывается ли девушка, какие шокирующие тайны ей предстоит узнать?

Лия Флеминг

Открытка

Leah Fleming

The Postcard

© 2014 by Leah Fleming

© Красневская З., перевод на русский язык, 2015

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

Посвящение

Господи, во имя Твое и в память о тех мужчинах и женщинах, мужественных участниках Сопротивления, которые проходили секретную подготовку в аббатстве Белью, а затем поодиночке отправлялись на борьбу с гитлеровской Германией. Перед тем как оказаться на оккупированной нацистами территории, все они нашли здесь малую толику того самого мира, за который потом сражались.

    Надпись на мемориальной доске, установленной на территории аббатства Белью 27 апреля 1969 года

Пролог

Аделаида, Австралия,

2002 год

Поздно ночью позвонили из больницы. Звонок ждали, но все равно он стал шоком.

– Мелисса! Ваш отец просит вас приехать. Видно, желает упокоиться с миром! – услышала она в трубке взволнованный голос медсестры.

«С какой стати? – пулей пронеслось в сознании Мел. – Что мне за дело до него? Этот человек никогда не был мне хорошим отцом. Где он был после смерти мамы, когда он был мне так нужен? И что я от него получила вообще? Разве что одни пустые обещания и чеки».

И все же злость угасла так же внезапно, как и вспыхнула. Спрятанные глубоко в душе дочерние чувства заставили Мелиссу подняться с постели, вызвать такси, быстро натянуть на себя джинсы и майку и сполоснуть лицо холодной водой.

Как ни крути, а Лью Бойд – единственный родной ей человек на всем белом свете. Долгие годы беспробудного пьянства окончательно разрушили его печень, и все достижения и успехи, которых Лью добился в жизни, оказались теперь совершенно бесполезными. Лишь Мел помнила, что когда-то давным-давно клятвенно пообещала матери, что обязательно выслушает отца перед смертью.

В больничных коридорах было тихо, и лишь гулкое эхо шагов Мел нарушило ночной покой. Сердце ее сжалось при мысли о том, что ее ожидает в отдельной палате, в которой лежал Лью. Она навестила отца всего лишь раз. Ворвалась тогда к нему с кульком винограда и улыбкой до ушей и прямо с порога объявила, что выиграла грант на продолжение учебы в Королевской академии музыки в Лондоне. Но от радостного возбуждения не осталось и следа, стоило ей только взглянуть на отца пристальней. Некогда крупный мужчина, он превратился в живой скелет: кожа да кости. Мел с отцом немного поболтали о всяких разностях, но Мел была так поражена переменами, которые произошли с ним, что постаралась как можно скорее ретироваться прочь.

Сейчас все иначе. Это же его последнее прости-прощай. Вдруг отец захочет сказать ей все те слова, которые никогда не говорил раньше, подумала она с замиранием сердца.

Лью полусидел на кровати, рядом с ним лежала кислородная маска. Его смуглая кожа приобрела желтизну шафрана, щеки ввалились, волосы после сеансов химиотерапии стали совсем редкими и неопрятно топорщились на макушке. Перед Мел лежала бледная тень былого красавца. Увидев дочь, он протянул к ней костлявую руку.

– Пришла! – проговорил он почти загробным голосом. – Я бы не обиделся, если бы ты не пришла.

– Мне сказали, ты хочешь меня видеть.

Голос Мел непроизвольно дрогнул. Сестра на цыпочках вышла из палаты. Мел присела на стул рядом с кроватью, отрешенно уставившись на изможденное тело, отчаянно пытающееся сделать вдох. Перемены, произошедшие с отцом, ужасали. Как она могла сомневаться, идти или не идти?

Отец с трудом повернулся лицом к дочери и впился в нее синими глазами.

– Я был тебе плохим отцом, правда?

– Но другого-то отца у меня все равно нет! – ответила она сдержанно, стараясь унять обиду, скопившуюся у нее за долгие годы. Всю свою жизнь отец отдал работе: он создал самую настоящую строительную империю, сколотил огромное состояние. А для чего старался, спрашивается?

– Пришло время, Мелисса, все расставить по своим местам. Мне жаль, что я столько раз подводил тебя, бросал одну. Хотя, поверь, любил и тебя, и Сандру по-настоящему. Но когда она погибла в автомобильной катастрофе, я словно с катушек сорвался. Не смог совладать со своим горем. Прости меня за все, детка. Я виноват перед тобой! И все же я всегда тобой гордился. А уж твой голос… – Отец замолчал. Было видно, что каждое слово давалось ему с огромным трудом. – Всю жизнь удивлялся, от кого у тебя такой необыкновенный голос? Уж точно не от нас с мамой. Сандре, той вообще слон на ухо наступил, упокой Господи ее душу. Наверное, голос достался тебе от кого-нибудь из наших предков.

– Пап, ты же пригласил меня не для того, чтобы обсуждать мои таланты! – Мелисса резко оборвала отца. – Прости, но я плохо понимаю, к чему весь этот разговор.

– Конечно-конечно! В голове все мысли перемешались – я и сам не очень-то понимаю, зачем тебя позвал. И все-таки есть один секрет, который я должен раскрыть тебе перед смертью. Надеюсь, ты доведешь дело до конца.

Лью потянулся к маске, чтобы сделать глоток кислорода.

– Много лет тому назад твоя бабушка привезла меня в Австралию. Мы прибыли сюда на пароходе после войны. Не помню, что вынудило нас оставить родные края и куда мы направились по прибытии. Сказать по правде, я вообще не знаю, кто я есть на самом деле, Мел. У меня даже свидетельства о рождении нет. Но твоя бабушка, в этом я уверен на все сто, не была мне родной матерью. Я хочу, чтобы ты это знала на тот случай, если… – Лью замолчал, и на его глазах выступили слезы. Мел взяла отца за руку.

– Сейчас, папа, это уже не имеет никакого значения. Все ведь уже в прошлом.

– Ты не права, Мел. Всю жизнь я мучился этой неизвестностью. В свое время мне даже предлагали пройти курс лечения гипнозом в реабилитационном центре, но я отказался. И теперь жалею. Надо было решиться и вместо того, чтобы изводить себя напрасными сомнениями, узнать, наконец, правду. Знаю, я для тебя всегда оставался закрытой книгой, дочка. Постоянные перепады в настроении, бесконечные запои… Я никогда не был достоин любви твоей матери! – Лью уставился на дочь невидящими глазами. – Столько энергии и сил растрачено впустую. Всю жизнь я работал как проклятый, и только ради того, чтобы вычеркнуть из памяти собственное детство. Нет-нет! Мои родные были сама доброта, но они не принадлежали к моему прошлому, а я никогда не спрашивал их о нем. А потом уже стало не у кого спрашивать. Впрочем, однажды я все же рискнул задать пару вопросов твоей бабушке, но она тотчас же укрылась под панцирем, словно черепаха. – Отец невольно улыбнулся сравнению, слегка покачав головой. – Сандру я тоже подвел, хотя она готова была отдать мне всю свою душу. Мне стыдно, что я

пренебрегал вами обеими, жалел лишнего часа времени, все торопился, спешил куда-то. Думал, что если добьюсь успеха, то все поймут и оценят. Ах, какой я хороший добытчик! Настоящий кормилец семьи! Мне хотелось, чтобы вы гордились мною. Но кто же будет гордиться пьяницей?

– Перестань, пап! Разве это теперь главное? – Мел почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

– Вот если бы узнать правду! Моя память – решето, столько страшных провалов… Но кое-что из детства я все же помню. В один прекрасный день ты сама станешь матерью, и я хочу, чтобы твои дети знали свою родословную. Во всяком случае, у них хоть будет кого винить в своих неудачах, если таковые случатся. Я оставил кое-какие бумаги для тебя у своего юриста Гарри Уэбстера. Обещай, что после моей смерти ты обязательно побываешь у Гарри и ознакомишься с ними.

– Пап, не темни, скажи толком, о чем речь? – Мел подалась вперед, чтобы лучше расслышать каждое слово.

– Когда ты отправишься в Англию, то, вполне возможно, тебе удастся разыскать там людей, которые прольют свет на некоторые факты моего прошлого. Когда-то я сам хотел заняться поисками, но работа! Она всегда стояла для меня на первом месте. А сейчас время мое истекает. Лишь в одном я уверен абсолютно: твоя бабушка – мне не мать. Помнится, когда я был еще ребенком, к нам из Англии приехала одна дама. – Отец замолчал и откинулся к стене, собираясь с силами. – Пожалуйста, узнай, кто была эта женщина и почему она больше никогда не навещала нас. Быть может, она еще жива. Пожалуйста, Мел, сделай это ради меня… пока еще не поздно.

«О чем он меня просит? – со страхом подумала Мел. – Какая еще дама? Зачем все это?»

– Папа, но почему ты раньше ничего не рассказал мне? Мы бы могли начать поиски вместе.

– Раньше я мало задумывался над своим прошлым. Пока меня не шандарахнуло… Потом начались сеансы химиотерапии, и стало ни до чего. – Лью безвольно откинулся на подушку, последние силы покидали его. – Тебе нужно обязательно встретиться с Гарри… Он все расскажет… И, пожалуйста, прости за все…

То были последние слова отца, которые она услышала сквозь слезы. Медсестра неслышно вошла в комнату. Светало.

– Ступайте передохните, мисс Бойд! – сказала она участливым тоном. – Он недолго протянет.

– Я останусь! – прошептала она в ответ. – Останусь с ним до конца.

Двумя неделями позднее Мел, облаченная в концертный костюм черного цвета, шагала по запруженной людьми Кинг-Уильям-стрит в деловой части города, где располагалась адвокатская контора Гарри Уэбстера. Поднявшись по ступенькам крыльца, она вошла в офис, где ее моментально препроводили в кабинет, предназначенный для встреч с важными клиентами. Мелисса откладывала поход к Гарри до последнего. Она откровенно боялась столкнуться лицом к лицу с незнакомым человеком. Вот и сейчас она заметно нервничала. В ее голове вертелось столько вопросов! Найти бы человека, который сумел бы ответить хотя бы на часть из них.

Уэбстер, коренастый крепыш приблизительно такого же возраста, что и ее покойный отец, производил впечатление завзятого игрока в регби. На это косвенно указывали разные признаки: сломанный нос и слишком длинные руки, неловко торчащие из рукавов пиджака. Румянец во всю щеку, рот до ушей – таким мистер Уэбстер предстал перед Мел и тут же повел ее в свой рабочий кабинет. Письменный стол там был завален кипами бумаг, книгами и кружками из-под кофе. На стенах красовались удостоверения и сертификаты, подтверждающие юридический статус конторы, а также многочисленные спортивные трофеи. Последние явно преобладали.

– Примите мои соболезнования, Мелисса! Лью так вами гордился… Слышал, вы получили премию имени Эльдара Холла. Поздравляю! Мы с вашим отцом стародавние приятели… еще со школы! Он мало изменился с тех пор. Прирожденный руководитель! Умел заставить людей работать как надо. И любил порядок во всем. Не то что я! – Уэбстер со смехом обвел рукой кавардак, царящий в комнате. – Мой отец когда-то вел дела семейства Бойд…

Адвокат впился в нее долгим взглядом, затем подошел к шкафу и, открыв дверцу, достал с одной из захламленных полок коробку из-под обуви, вовремя придержав свободной рукой целую стопку бумаг, готовых обрушиться на него сверху. Он поставил коробку на стол, сдвинув в сторону какие-то документы. Мел замерла в ожидании. Наверное, в этой коробке есть ответы хотя бы на часть ее вопросов, подумала она, заметно нервничая, и сделала медленный выдох.

Гарри негромко постучал пальцем о коробку.

– Лью приходил сюда полгода тому назад. Как только узнал о своем страшном диагнозе. Сказал, чтобы я вскрыл коробку сразу же после его смерти. Что я и сделал. Там письмо для вас и кое-какие личные мелочи. Он оставил вам хорошее наследство. Отныне у вас есть все: квартира, деньги… Если захотите, вы сможете путешествовать по всему свету. Завещание в полном порядке. – Гарри подвинул коробку к ней поближе. – Сдается мне, что в этой коробке – вся его жизнь. Вернее, то немногое, что он о ней знал. Бойды ведь были его приемными родителями. Наверное, ему хотелось узнать правду о своем происхождении. Но вы же знаете, он был сложным человеком! – Гарри немного помолчал. – К тому же его так легко можно было сбить с толку.

О да, подумала про себя Мелисса, ей ли этого не знать? Лью Бойд обожал раздавать налево и направо обещания, которые никогда не выполнялись. Он забывал о днях рождения своих близких, постоянно опаздывал везде и всюду, а иногда мог и вовсе не явиться на назначенную встречу. Она с раннего детства привыкла пользоваться малейшей возможностью увидеться с отцом, поговорить с ним… И вот отца больше нет, а она испытывает лишь горечь сожаления о прошлом.

– Среди бумаг много материалов о детях-мигрантах, – продолжил Гарри негромко. – Впрочем, не похоже на то, что Лью – из семьи бедняков, чьих детей, оставшихся после войны сиротами, отправляли в Австралию на усыновление. Сам он никогда не распространялся на эту тему. Говорил только, что Бойды спасли ему жизнь.

– Тайну, что бабушка мне не родная, отец открыл мне уже на смертном одре. Не понимаю, почему столько лет он так старательно скрывал от меня правду! – воскликнула Мелисса с нескрываемой досадой в голосе. – Зачем делал тайну из собственного прошлого?

Гарри опустился в кресло и тяжело вздохнул.

– Мне приходилось встречаться с такими людьми. Это особый вид, знаете ли, – люди без прошлого. Они, как правило, ничего не помнят о своем детстве, и нет никого, кто бы помог им восстановить память. Лью мне тоже никогда не рассказывал о своем детстве. Вполне возможно, в нем были страницы, которые ему просто не хотелось ворошить. Каждый ведь отчаянно борется за свое место под солнцем… Кто знает, к каким неожиданным открытиям могут привести нас крохи информации, которые лежат в этой коробке. Я не вскрывал письмо, адресованное вам. Думаю, что в нем есть все, что он хотел сообщить вам о себе. И еще раз повторю, он страшно гордился вами, хотя, конечно, был очень далек от образа идеального родителя.

Мел молча взяла коробку и выпрямилась, слегка тряхнув головой.

– Большое спасибо! Вы не возражаете, если я просмотрю бумаги дома? Я хочу сделать это в одиночестве.

– Как вам будет угодно! Если вам понадобится моя помощь, я к

вашим услугам! – Гарри поднялся из-за стола и проводил ее до выхода из конторы.

На крыльце она распрощалась с ним вежливым кивком головы и тут же смешалась с толпой прохожих. Стоял прекрасный солнечный день. Улица, как всегда, была забита машинами. Мел поспешила к себе в музыкальную школу и заперла коробку в ящике своего стола, где та благополучно провалялась почти неделю, пока сама Мел улаживала формальности, связанные с будущей учебой в Лондоне. Лишь покончив с докучливой канцелярщиной, Мел забрала коробку домой.

Там она простояла нетронутой еще неделю, ибо Мел холодела при одной мысли о ней. Но в один из вечеров обычное женское любопытство взяло верх. Прихватив с собой бутылку «Шираза» и большую плитку молочного шоколада, она вместе с коробкой направилась в квартиру отца. Огромные апартаменты, уставленные кожаной мебелью и стеклом. Эта квартира всегда казалась ей нежилой, и сама мысль о том, что ей здесь придется жить, повергала ее в ужас. После смерти отца квартира стала казаться еще более просторной и еще более пустой.

Итак, Мел предстоит настоящее расследование. Точнее, погружение в чужую жизнь – жизнь человека, который был ей отцом. Она налила себе большой бокал вина, удобно устроилась на огромном кожаном диване и открыла конверт, адресованный ей. Из конверта выпала открытка. Мел подняла ее с пола и взглянула на оборотную сторону. Старая британская марка с профилем короля и королевы и адрес. Открытка была отправлена некоему мистеру Дезмонду Ллойд-Джоунзу для дальнейшей передачи миссис Кейн, проживающей в Руби-Крик, Южная Австралия.

Прямо на открытке было написано: «ДОРОГОМУ ДЕЗМОНДУ… от мамочки с любовью».

Мелисса принялась изучать открытку. Ничего особенного! Раскрашенная сепией картинка какой-то деревушки возле озера. Дрожащими пальцами она извлекла из конверта письмо отца.

Дорогая Мел!

Прости, что заставляю тебя заниматься всякой ерундой. Но, быть может, именно ты и сумеешь разгадать ту тайну, которая не давала мне покоя всю жизнь. Начну с предыстории.

Эта открытка хранится у меня много лет. Я обнаружил ее, когда разбирал бумаги твоей покойной бабушки. Она хранила открытку вместе с письмами отца. И, наверное, совсем не случайно. Почему-то стоило мне ее увидеть и прочитать имя адресата, как я сразу понял, что открытка имеет отношение ко мне. И не спрашивай, откуда возникло это чувство. Что-то вдруг щелкнуло в моей памяти, какие-то смутные воспоминания завертелись в мозгу, хотя, впрочем, так и не приобрели конкретных очертаний. Когда я спросил отца об этой открытке, тот лишь рассмеялся в ответ и посоветовал выбросить ее вон. Дескать, матери просто понравился сельский пейзаж, запечатленный на бумаге. Якобы он напоминал ей о довоенной жизни в родительском доме в Шотландии. Почему-то я сразу догадался, что отец лжет, а потому забрал открытку, вместе с другими мелочами, себе.

Мало что помню о том времени, когда меня привезли в Австралию. Моя память похожа на осколки разбившегося стекла: цветной калейдоскоп, время от времени складывающийся в причудливые узоры. Почему-то явственно ощущаю вкус металлических поручней на пароходе, выкрашенных серой краской, брызги соленой воды на лице. Эти ощущения очень часто приходят ко мне в снах. Потом еще какие-то бессвязные обрывки воспоминаний, тяжелые, мрачные, зловещие. И вдруг яркая картинка: будто я заглядываю в отверстие в огромной стене, которой окружен сад, а там полно цветов. Тебе-то ведь хорошо известно, что я абсолютно равнодушен к цветам и даже не могу отличить один цветок от другого. Но запах роз из того сада я помню до сих пор.

Я не пытаюсь оправдаться, но все же в моей жизни есть такие моменты и такие воспоминания, которые мне бы хотелось навсегда вычеркнуть. И я старался забыть… А может быть, надо было сделать наоборот: узнать всю правду о собственном прошлом. И тогда тебе не пришлось бы стыдиться своего отца. Ты могла бы даже мною гордиться.

Бойды были добры ко мне, но как-то отстраненно и вежливо: они не сумели дать мне тепло и ласку, которых я так жаждал. В мое сердце вошла любовь только с приходом Сандры – ею меня одарила твоя мать. Как жаль, что все у нас сложилось так, как сложилось… А сейчас я вручаю эстафетную палочку тебе. Ты имеешь право знать, что сделало меня таким, каким я стал, узнать всю правду без прикрас. Воистину, между мною и моим прошлым воздвигнута настоящая Берлинская стена.

Я знаю твой характер: если ты берешься за дело, то всегда доводишь его до конца. Но прошу тебя, пусть поиски не отравляют твое собственное будущее. Живи полной жизнью. Надеюсь, тебе будет интересно выяснить, кто же я есть на самом деле. Ведь тогда ты поймешь многое и о себе самой. Ответы на все твои вопросы лежат далеко отсюда. Да и время работает против нас.

Но помни! Я всегда любил вас обеих. А потому прими мое запоздалое раскаяние и прости своего отца.

Лью.

Строчки поплыли у нее перед глазами, а потом слезы хлынули из глаз, смывая прочь все былые обиды и недоразумения, которые случались у нее с отцом. Последнее слово сказано – Мелисса осталась совсем-совсем одна, одна в целом мире.

Через какое-то время Мел немного успокоилась и приступила к изучению содержимого коробки. На самом дне лежали какие-то значки, любительские фотографии, еще одна открытка – фотография дамы в старомодном туалете и в шляпе с большими прямыми полями. Дама с улыбкой смотрела на нее. Еще Мел обнаружила медаль с выцветшей орденской лентой. Надпись на ней была сделана на каком-то иностранном языке.

В какой-то момент ей вдруг захотелось выбросить весь этот хлам в корзину для мусора. Какое отношение имеют эти вещи к ней и к ее жизни? С какой стати ей грузить себя дополнительными проблемами? Обязана ли она начинать свою новую жизнь в Лондоне с поиска каких-то мифических родственников? И все же глубоко в душе Мел понимала, что не имеет права подвести отца.

И, может быть, совсем не случайно судьба забросила ее в Англию.

Часть I

Калли

1923–1945 годы

Когда начинается бегуэн,

Возвращается звук той нежной музыки,

Возвращается ночь тропического великолепия,

Возвращаются неувядающие воспоминания.

    Кол Портер. Стихотворение «Когда начинается бегуэн», 1935 год

1

Каролина шла по лесной тропинке, пробираясь сквозь густые заросли, прихрамывая и придерживая рукой расцарапанную в кровь коленку. Вот он, результат ее попытки взобраться на вершину горы под названием Ведьмино Помело. А ведь Найвен Лэрд предупреждал ее, что гору соорудил сам дьявол. Но Каролине-то известно, что это всего лишь горный отрог, небольшой скалистый холм, и все равно она умудрилась шлепнуться вниз, и коленка теперь болела совсем даже не понарошку. Ей не хотелось, чтобы близнецы увидели, как она плачет. А потому она пустилась домой напрямки. Дома Марти ей поможет.

Была уже середина сентября. Куманика созрела и источала благоухающие соки. Кухня была напоена ароматами варенья, ибо миссис Айбел все дни занималась тем, что разливала по баночкам с видами Данди темно-красное мармеладное желе. Вот беда! С пораненной коленкой не сходишь за грибами. Не пособираешь желуди или лесные орехи. Да и времени лишнего нету.

Девочка вихрем вбежала в холл и едва не сбила с ног пожилого мужчину в твидовом пиджаке

и бриджах. Тот любовался картинами, висевшими на стене вдоль лестницы. Он отвернулся от живописных полотен и внимательно обозрел ее килт, грязные носки, жаккардовый свитер с дыркой на рукаве и многочисленными затяжками на груди.

– И кто же это носит тартан нашего клана? – поинтересовался он вслух, с любопытством разглядывая девочку.

В дверях моментально возникла миссис Айбел.

– Господи боже мой! Вы только взгляните на эту замарашку! Что подумает сэр Лайонел, хотела бы я знать! Это племянница мисс Фиби, сэр. Она у нас такая егоза!

– Вижу-вижу! – улыбнулся мужчина. – Сколько ей? Шесть?

– Уже семь! – громко возмутилась Каролина и тут же, вовремя вспомнив о манерах, добавила: – Сэр!

А что, если этот джентльмен в курсе, что завтра у нее день рождения? Может, он даже привез ей подарок. Впрочем, она никогда не видела его раньше. Каролина скромно отступила назад, давая ему возможность рассмотреть себя как следует.

– Высоковата для своего возраста, вы не находите? Настоящий сорванец! – мужчина рассмеялся.

– Это уж точно! Из леса не вытащить! И вечно возвращается домой, перемазанная грязью с головы до ног. Тетя привозит ей из Лондона такие нарядные платьица! Да разве ее заставишь ходить в платьях? Ну да хватит о девчонке! Рада видеть вас снова в наших краях, сэр Лайонел! Хорошо, что вы приехали на охотничий сезон. Как поживают ваши близкие?

Сэр Лайонел бросил задумчивый взгляд на экономку.

– Как обычно, миссис Айбел. Жена так и не смогла оправиться после гибели Артура. Да и Верити тоже переживает. Стольких друзей потеряла – не только брата! Немногие из ее знакомых вернулись домой живыми. Но я рад, что Далраднор совсем не изменился. Все как в старые добрые времена. Ничто так не оживляет атмосферу дома, как дети, вы не находите? Так что эта стрекоза здесь как нельзя более кстати. Говорите, племянница Фиби? Каролина?

Джентльмен снова уставился на нее внимательным взглядом.

– Калли! Все зовут меня Калли! И еще у меня болит коленка! – воскликнула девочка и ткнула пальцем в кровоточащую рану.

– Да ты всю кожу содрала! – испуганно ойкнула миссис Айбел. – Немедленно ступай наверх. Марти промоет тебе рану и переоденет.

Калли с явной неохотой стала подниматься по лестнице.

– Ах, как же я рада нашей встрече, сэр Лайонел! – услышала она у себя за спиной. – Вы так долго не приезжали к нам! Как жаль, что все так случилось! И прямо накануне свадьбы мистера Артура… Оставайтесь у нас на ужин. Точно не знаю, когда мисс Фиби прибудет из Лондона.

– Благодарю за приглашение, но у меня дела. Вот заглянул к вам по пути. Захотелось лично удостовериться, что, как поется в нашем новогоднем гимне, старое доброе время здесь еще не закончилось. И вы все так же лелеете молодую поросль, Нэн.

– Приходится. Сказать по правде, мне даже нравится, когда в доме резвятся дети. Калли – славная девочка, и ее няня Марти с ней отлично управляется. Особенно если учесть, что она иностранка. Мисс Фиби ведь постоянно пропадает в Лондоне.

– А я уж было подумал, она отошла от сцены.

Калли внимательно слушала разговор, стоя наверху, готовая вставить словечко при первом же удобном случае.

– Тетя Фиби снимается в кино. На мой день рождения она повезет всех нас в кинотеатр в Глазго. А вы привезли мне подарок ко дню рождения?

– Каролина! – захлебнулась от возмущения миссис Айбел, но сэр Лайонел лишь весело рассмеялся в ответ.

– Все правильно! Для того чтобы что-то получить, надо вначале попросить. Сейчас подумаю, моя юная леди, что бы вам такое подарить.

– Когда я была ребенком, все было иначе! – строго попеняла девочке экономка, скрестив руки на груди. – Если попросишь, тебе никогда не дадут это. И никаких дней рождения не было и в помине! Приношу свои извинения, сэр, за нашу невоспитанную юную леди.

Калли пулей ворвалась в детскую. Марти сидела в кресле-качалке и латала ее школьную юбку, разорванную накануне.

Кажется, Марти только этим и занимается с утра и до позднего вечера: следит за тем, чтобы Каролина не показалась на людях в грязных чулках, без носового платка в кармашке школьного фартука, чтобы майка была чистой. А еще Марти всегда рассказывает ей на ночь всякие увлекательные истории и сказки. Марти, экономка Нэн Айбел, садовник Том – вот весь круг ее общения, ее мир. И, конечно, Найрин и Найвен, ее лучшие друзья. Одно плохо: ну почему она родилась девочкой? Ведь так здорово быть мальчишкой!

Марти бережно промыла рану и так осторожно перевязала ее, что коленка даже перестала болеть. Затем она вымыла девочку и уложила ее в кровать.

– Время для послеобеденного сна, мисс! Сегодня можешь поспать подольше, пока мисс Фиби не приедет из Лондона.

Но Калли была слишком взбудоражена предстоящей встречей. Ведь тетя Фиби всегда приезжала с целым ворохом подарков: красивые книжки с картинками, наборы шоколадных конфет в нарядных коробках. И всегда – масса новостей обо всем на свете. Миссис Айбел тоже делала соответствующие приготовления: вкуснейшие лепешки с малиновым вареньем и кремом, воздушные пирожные безе, фирменный пирог с мясом. В столовой уже накрыт праздничный стол: белоснежная кружевная скатерть, серебряные приборы, красивая чайная посуда. Тетя Фиби всегда приезжает на ее день рождения, и сегодня она обязательно приедет. И так хорошо, что еще и каникулы. Занятия в академии мисс Камерон начнутся не скоро. Впереди уйма свободного времени. Можно строить планы. Вот, к примеру, завтра утром они поедут на поезде в Глазго, как и пообещала ей тетя Фиби в открытке.

Конечно, и Марти, и Нэн, они такие славные, но они – это тот хлеб, который она ест каждый день. Другое дело – тетя Фиби. Это уже самый редкий десерт, вкуснейшее мороженое, любимое лакомство. Словом, тетя – это всегда праздник.

Ой, ей столько нужно будет рассказать тете Фиби! Она нашла в лесу гнездо филина, засушила для гербария необычный цветок, вместе с Марти они разучили новые песенки из Болье. А еще она расскажет, чему их учат в школе. Например, она уже может самостоятельно и очень аккуратно написать свое имя и фамилию.

На прикроватной полке стоит альбом с открытками. Тетя Фиби всегда посылает ей открытки из самых разных мест: здесь и виды Биаррица, Парижа, Мальты. Но все эти снимки были получены еще до того, как закончилась Великая война, о чем с радостью возвестили церковные колокола в их деревушке. А вот открытка с видом Тауэра и какой-то портовый город под названием Гавр. Следом пошли фотоснимки самой тети Фиби, загорелой, на фоне разнаряженных кукол в ярких полосатых юбках и кружевных шляпах. Это не совсем обычные куклы. С ними нельзя играть! Это – коллекционные куклы, предназначенные для всяких выставок. Впрочем, Калли и так никогда не играет в куклы. Зато у нее есть любимый игрушечный ослик с настоящим кожаным седлом. Для него даже путы специальные имеются и нарядный хомут из блестящих синих бусинок.

Ни у кого из ее школьных подружек нет такой знаменитой тети. Тетя Фиби играет в театре, она щеголяет в красивых нарядах, в мехах, изысканных шляпках. Да, Калли знает, что ее родители умерли, едва она появилась на свет. И дом тети Фиби стал для нее родным домом. За что она должна быть только благодарна судьбе. По словам Марти, тетя много помогала солдатам во время войны,

особенно тем, кто ушел на фронт из их деревни. Но сейчас войны уже больше нет. И только большой крест, установленный на деревенской площади с выбитыми золотом именами тех, кто не вернулся домой, напоминает о том, что война все же была. Некоторые имена она уже даже может прочитать самостоятельно. Вообще-то с чтением у нее дела обстоят не очень. Зато она знает названия всех цветов – и тех, что у них в саду, и тех, что растут в лесу и на полях. И птиц она хорошо различает. Садовник Том научил ее узнавать птиц по их щебетанию. А еще она знает, где мечут по весне свою икру лягушки, из которых потом выводятся головастики, и где селятся черные дрозды. Они часто устраивают вместе с Марти пикники на озере. Располагаются прямо на берегу, усыпанном галькой, обязательно берут с собой корзинку с провизией. Пирог с дичью, бутерброды, пирожные с фруктами и большой термос горячего чая.

Хуже, когда на улице дождь. Калли ненавидит сидеть в четырех стенах. А вот зимой снег играм – не помеха! Так весело поиграть в снежки, или слепить снеговика, или скатиться вниз с горы на санках. Изредка она помогает Нэн на кухне или по дому служанке по имени Эффи Драммонд. У той всегда наготове какая-нибудь леденящая душу история о привидениях, оборотнях или водяных, которые так и ждут, чтобы затянуть человека в омут. А Калли и рада послушать про всякие ужасы! Удобно устроившись за столом, она неторопливо глотает обжигающе горячий чай с домашним печеньем или раскрашивает цветными карандашами свои раскраски и слушает затаив дыхание.

Но сегодня придется закрыть глаза и притвориться спящей. Марти тихонько выйдет из детской, и она останется в своей мансарде одна, начнет разглядывать зарешеченные окна, пылающий камин, огороженный латунной изгородью, за которой так весело искрятся угольки. Перед уходом няня предусмотрительно поставит у самой двери ее верного сторожа, лошадку по имени Дэппл, на тот случай, если Калли вдруг проснется посреди ночи и испугается чего-нибудь.

Калли нравилась ее комната. Нравилась просторная металлическая кровать с латунными набалдашниками и ярким лоскутным покрывалом ручной работы. У нее даже имелся свой собственный туалетный столик, все ящики которого пропахли нежным запахом лаванды. Листьями лаванды были переложены и ее платья, завернутые в тонкую тисненую бумагу. Вообще-то почти весь год, пока идут занятия в школе, Калли ходит в школьной форме: коротенькая туника с юбочкой в золотистую полоску, темно-зеленый кардиган, отделанный золотым кантом, толстые шерстяные гетры, тоже зеленого цвета и очень кусачие к тому же, темно-зеленая фетровая шляпа с фирменной школьной лентой. Довольно утомительно таскать всю эту тяжесть на себе, а потому она с таким нетерпением всегда ждет каникул: скорее сбросить с себя надоевшую форму и переодеться в любимый килт. Лично у нее килт ручной работы с собственным тартаном, в котором чередуются красные, зеленые и синие клетки. Ее тартан принадлежит клану Россов, и он изготовлен в частной мастерской Лори в Глазго.

Хорошо бы всегда ходить только в килте и свитере. Вот тогда она могла бы на равных носиться с близнецами Лэрдами наперегонки. Это вам не отутюженные накрахмаленные платья, и белые носочки, и кожаные сандалии, в которые ее наряжали по воскресеньям. Она уже сто раз просила сделать ей короткую стрижку, как у тети Фиби, но Марти сказала, что такую прическу ей позволят сделать только тогда, когда ей исполнится двенадцать лет. А пока же… Пока приходится терпеть и ждать. Каждое утро ей долго расчесывают густые волосы и затем заплетают в две тугих косы.

Калли ворочалась с боку на бок под своими одеялами. Сна не было и в помине. В последний раз тетя Фиби навещала их на Пасху. Тогда она приехала вместе со своей подругой тетей Китти. Тетя Китти трудилась медсестрой в каком-то крупном столичном госпитале и была очень строгой. Марти очень волновалась, узнав о приезде тети Китти. Ведь отец Китти, его преподобие отец Фаррелл, спас семью Марти и приютил их у себя в годы войны. От тети Китти Марти ждала свежих новостей о своих близких. После войны сестры Марти и ее родители снова вернулись в Бельгию, в небольшой городок под названием Брюгге. До войны родители работали в Брюгге учителями. Один из братьев Марти, правда, эмигрировал в Канаду. А что, если Марти тоже захочет вернуться на родину вслед за родителями? Но не накануне же дня рождения Каролины! А тот пожилой джентльмен в холле… интересно, он и правда принесет ей подарок?

Девочка нащупала рукой под одеялом своего игрушечного кота по имени Смоки, закрыла глаза и стала тихонько напевать свою любимую колыбельную песенку: «Slaap, kindie, slaap…» – «Спи, малыш, усни, спят и пони, и слоны…»

2

Фиби Фей любовалась пейзажами, проносящимися за окнами поезда. Вот состав вынырнул из тоннеля, оставив позади задымленный железнодорожный вокзал Бачанэн, каменные застройки и портовые подъемные краны Клайда, устремляясь все дальше и дальше на север, к утопающим в лиственных лесах Берсдену и Милнгави, к поросшим вереском болотным пустошам вдоль горной гряды Кампси-Феллс. Последняя часть путешествия из Лондона никогда ее не утомляла. Ведь Фиби знала, что все обитатели дома с нетерпением ждут ее приезда и готовят ей радостную встречу. И Том обязательно будет встречать ее на станции, а она, в свою очередь, тоже приготовила для него самый настоящий сюрприз. Завтра им из Глазго пригонят новенькую машину, прямо из гаража. Она заранее заказала. Том быстро научится управлять автомобилем и место ему отыщет в конюшнях.

Конечно, покидать Лондон, оставлять позади блеск и суету большого города всегда непросто. Но сейчас у них в доме, слава богу, установили телефон, так что, если вдруг подвернутся новые кинопробы, с ней найдут возможность связаться. Театральный сезон открылся тихо. Основная часть публики все еще пребывала на охоте или продолжала отдыхать на школьных каникулах. Правда, в Шотландии дети учатся несколько по иному расписанию, чем в Англии. Но пока Каролина еще тоже на каникулах, и львиную долю свободного времени Фиби должна будет посвятить ей. Надо хоть немножко разгрузить домашних. О, она за пару дней разбалует Калли до невозможности! Пикники, поездки в город, подарки. К тому же у ребенка день рождения! Последний раз Фиби видела Калли на Пасху. Должно быть, за лето крошка сильно выросла. Что, если вся одежда, которую Фиби везет из Лондона, окажется ей мала? Вообще-то Фиби планировала появиться дома раньше, но пьеса, в которой она сейчас занята, с самого начала стала приносить хорошие сборы, а потом поступило предложение на кинопробы в новом фильме. Правда, в итоге пробы закончились ничем.

Постепенно предгорье сменилось крутыми склонами и суровыми горными пейзажами. Фиби невольно почувствовала волнение и еще какие-то смешанные чувства: радость предвкушения встречи и скрытые угрызения совести из-за того, что она так редко бывает в Далрадноре. Она вдруг вспомнила, как приехала сюда впервые, вскоре после гибели Артура и оглашения его завещания, согласно которому дом отходил к ней. Тогда это было долгое и утомительное путешествие, в котором ее сопровождала Марти с грудным младенцем на руках. Ей казалось, что ее отправили в ссылку на другой конец страны. Но

когда она открыла кованые чугунные ворота, когда увидела красивый дом на фоне величественных шотландских пейзажей, то с первой же минуты поняла, что наконец-то у нее появилось свое убежище. Помнится, во всех окнах тогда горел свет и все двери были широко распахнуты настежь.

Экономка тоже не особо с ними церемонилась, застав врасплох своим первым заявлением.

– Мы глубоко скорбим о кончине хозяина, – начала она и, глянув на сверток в одеялах, добавила: – И что это у нас тут? – А увидев личико младенца, подвела черту: – Никак не предполагала, что у нас в доме появится ребенок.

После чего последовала самая большая ложь в жизни Фиби.

– Это – моя племянница Каролина. Ее родители погибли в аварии. Я сейчас – ее единственная родственница. А это ее няня, – добавила она, указывая на Марти.

И вот уже много лет она продолжает жить с этой ложью, и жизнь ее отнюдь не стала проще или легче. Конечно, это даже к лучшему, что ребенок пока ни о чем не догадывается. Уж пусть лучше пребывает в прекраснодушном неведении, чем несет на себе клеймо незаконнорожденной. Ложь позволила Фиби снова вернуться к работе, и всю войну она трудилась не покладая рук. Решение тоже было не из легких, но как иначе? Ведь она должна зарабатывать на жизнь им обеим.

Отныне Далраднор стал для Каролины родным домом. Правда, решение бросить ребенка одного на попечении Марти тоже далось Фиби с трудом. Но аргументов «за» было больше, чем «против». Дом стоит посреди лугов в живописнейшем месте. Дорога рядом, деревня всего лишь в полумиле от имения. Рядом теннисный корт, сад. Столько места для того, чтобы девочка росла на природе в полной безопасности. Плюс свежий воздух, в котором так нуждаются дети.

Первый год Фиби провела вместе с малышкой. Надо было научиться жить без Артура. Гибель жениха стала для нее громом среди ясного неба, но постепенно раны стали затягиваться и все связанное с возлюбленным превратилось в далекие и грустные воспоминания, похожие скорее на сон. Оказавшись вдали от любопытных глаз, она быстро сжилась с домашней прислугой, подружилась с деревенскими, которые все как один обожали представителей клана Сетон-Росс. А когда они узнали, что они с Артуром были помолвлены и о гибели жениха ей телеграммой сообщили буквально за несколько дней до их свадьбы, то сердца обитателей деревни и вовсе растаяли, и все стали относиться к Фиби с исключительной теплотой.

Однако огни рампы снова поманили бывшую артистку варьете и солистку труппы «Гейети» на юг, в Лондон. Вначале Фиби появилась в гриме перед ранеными солдатами в Эрскайн-Хаус, помпезном дворце на берегу Клайда, который в годы войны был превращен в госпиталь. Там создали специальный лечебный центр для солдат и матросов, ставших инвалидами. Поначалу она просто веселила молодых ребят, выступая перед ними с незатейливыми песенками из разных музыкальных шоу. Потом они все вместе пили чай, сидя на огромной террасе и наблюдая за тем, как медленно скользят по воде большие суда, направляясь к устью реки. Иногда она брала на свои выступления и Каролину, но ребенок пугался и начинал плакать при виде стольких обезображенных людей. А потом Фиби получила приглашение поучаствовать в концертных бригадах уже непосредственно на фронтах и согласилась не раздумывая. Да, ее место было там, на передовой. Не сидеть же ей без дела, когда в доме и без нее полно женщин. Правда, ей было тяжело расставаться с Каролиной, но малышка даже не заметила ее отсутствия. Девочка уже успела привязаться к няне, и больше ей никто не был нужен. Так что в общем и целом Фиби поступила тогда правильно.

Только после возвращения лучшей подруги Китти из Салоник, где та подхватила тяжелейшую форму дизентерии, Фиби впервые усомнилась, а так ли уж правильно она сделала. Когда Фиби привезла Китти с собой в Далраднор, та не стала особо церемониться с подругой.

– Какого черта ты бросила малышку одну в этой глуши?

– Все считают меня ее тетей, и никто не знает, что я – ее родная мать, – честно призналась ей Фиби и, увидев нескрываемый ужас в глазах лучшей подруги, торопливо добавила: – Так будет лучше, поверь мне!

Фиби все еще надеялась, что подруга поймет те мотивы, которыми она руководствовалась.

– Лучше для кого? – вспылила Китти. – С тобой, Фиби, всегда одна беда: хочешь таскать каштаны из огня и руки при этом не обжечь. Она же твоя родная дочь! Как ты можешь так бессовестно обманывать ее?

– Она еще слишком маленькая. Вот подрастет, и тогда я ей все объясню. Ей там так хорошо! Поистине райское место для ребенка.

– Помяни мое слово: в один прекрасный день вам обеим придется заплатить суровую цену за твою ложь! – Резкие слова Китти больно ранили ее. – Все эти красоты, замки, прислуга… Ты строишь счастье Калли на лжи. Подумай хорошенько! Еще не поздно все исправить!

Фиби с уважением отнеслась к мнению подруги, она оценила ее прямолинейность и честность, но последовать совету не смогла. Как же они не понимают, думала она с некоторым раздражением о своих подругах. Впрочем, чего можно ждать от Китти? У нее на руках больные старики родители. Сейчас она снова пытается наладить жизнь, устроиться на работу в ту больницу, в которой трудилась до войны.

Вторая ее приятельница, Мейси Гиббонс, с которой они когда-то вместе начинали на подмостках сцены, вдруг неожиданно для всех завязала с театральной карьерой. Совместно с бывшим партнером Билли Димейном они открыли в Кенсингтоне школу хореографии и сценического искусства. Обе ее подруги присутствовали при родах Каролины, обе хранили тайну рождения девочки в строжайшем секрете и обе не одобряли решения Фиби.

Правда, Фиби ни словом не обмолвилась подругам о том, что в свое время, узнав о смерти Артура, Билли написал ей письмо с предложением выйти за него замуж. Тогда он смог бы дать ребенку свое имя. Конечно, это был наихудший вариант решения проблемы. Билли всегда был только другом для Фиби – близким, хорошим другом, – о том, чтобы выйти за него замуж, не могло быть и речи. Человек он благородный, великодушный, но чересчур практичный. К тому же чрезвычайно озабоченный собственной репутацией. Приобретя статус женатого человека, он бы оградил себя от ненужных слухов и сплетен, но весь театральный мир и так знал о его несколько нетрадиционных наклонностях. А потому их брак с самого начала грозил бы превратиться в фарс.

Мейси обожала маленькую Каролину.

– Ты лишаешь ребенка детства, – постоянно упрекала она подругу. – Если бы у меня была такая кроха, я ни за что бы не бросила ее на чужих людей. Тебе сам Бог послал такое счастье!

Особого счастья Фиби не ощущала! Напротив, груз ответственности за все и за всех на свете иногда казался ей чрезмерно тяжелым. Ведь она была ребенку всем: и отцом, и матерью, и главным добытчиком, который должен уметь разбираться в курсах акций, в биржевых котировках и прочее, и прочее, и все для того, чтобы ценные бумаги приносили устойчивую прибыль. А еще приходилось содержать огромный дом вдали от Лондона, постоянно помнить о своевременной оплате всех счетов, тщательно планировать бюджет и одновременно не забывать про собственную театральную карьеру, которая, в сущности, и обеспечивала все остальное. А потому роль тети ей была как нельзя более кстати. В

качестве тети она могла появляться в Далрадноре тогда, когда у нее это получалось, и никто не задавал ей неудобных вопросов касательно ее дальнейших планов.

Само собой, она очень любит Каролину. Она не может дождаться той минуты, когда девчушка бросится к ней в объятья с криками «Тетя Фиби! Тетя Фиби приехала!». И они станут кружиться на лужайке до тех пор, пока у обеих не поплывет все перед глазами, и тогда с веселым смехом рухнут вдвоем прямо на траву. Ах, какая жалость, что Артур так и не увидел своей дочери! Даже в самые счастливые мгновения в самых дальних уголках сознания Фиби постоянно терзала одна и та же мысль: рано или поздно правда выйдет наружу. А что, если объявить правду прямо сейчас? Калли тотчас станет незаконнорожденной дочерью матери-одиночки. Веселенькая перспектива, ничего не скажешь! В былые времена женщин отправляли в работные дома или сажали в психушки и за меньшие проступки.

Она виновата перед дочерью, но не меньшую вину Фиби чувствовала и перед покойным отцом. Ему она тоже ничего не сказала, а потом он так неожиданно умер, заболев испанкой. Она никогда особо не распространялась о своих корнях и о начале жизненного пути в Лидсе, держала язык за зубами даже с подругами. Правда, преждевременная гибель брата Джо в автомобильной аварии позволила ей слепить вымышленных родителей для Каролины. Что же до второго брата, Теда, который был жив-здоров и женат, то Фиби попросту забыла о его существовании или постаралась забыть, а всякую связь с ним она утратила уже много лет тому назад. Слишком много тайн накопилось в ее жизни за минувшие годы, среди них были и те, которых она стыдилась, а потому лучше уж пусть никто из близких ни о чем не подозревает. К тому же кому приятно, когда тебя бичует общественное мнение?

Итак, она на пути в Далраднор и везет с собой целый чемодан подарков для всех. Новое красивое платье для Марти, поднос, расписанный всякими экзотическими фруктами, – для кухарки. А уж для Каролины по случаю ее дня рождения она и вовсе приготовила потрясающий подарок. Пока Том медленно вез ее по липовой аллее, ведущей к дому, пока сделал круг, прежде чем остановиться перед парадным крыльцом, она во все глаза смотрела на старинный дом, не в силах скрыть своего восхищения. Взметнувшиеся ввысь фронтоны, которые облюбовали вороны, резные окна в мансардах, обрамленные красным песчаником, широкие балконные двери, выходящие на мощенную камнем террасу, которая сбегает ступеньками вниз к изумрудно-зеленым лужайкам и теннисному корту. Всякий раз, когда она видела перед собой этот дом, она вспоминала Артура. Представляла, с какой радостью он приезжал в Далраднор на летние каникулы, как наслаждался здешним раздольем, дальними прогулками на своей любимой лошади, рыбалкой, пикниками на озере. «Ну вот, – думала она, – я привезла твою дочь туда, где ты когда-то был так счастлив. И я точно знаю, она здесь пустит глубокие корни. Надеюсь, ты доволен, что я поступила именно так. А что, если нет? – тут же мысленно спохватывалась она. У нее никогда не было полной уверенности в том, что Артур одобрил бы все, что она делает. Как же мало она его знала! Помнится, его прощальный жест – завещать им с дочерью имение Далраднор, – поверг семью Артура в ужас.

– Мы специально не укладывали нашу ласочку в кровать, пока вы не приедете! – встретила ее улыбающаяся Нэн. – Сегодня у нас был гость. Нас навестил сэр Лайонел Сетон-Росс собственной персоной. Он приехал в наши места по случаю годовщины гибели сына, а заодно захотел взглянуть и на мемориал в честь погибших на войне, который установили на деревенской площади. По его просьбе имя его сына тоже выбито на памятнике.

Фиби встревожилась. Что, если старый Сетон-Росс приезжал взглянуть не столько на памятник, сколько на собственную внучку?

– Наше сиятельство виделась с гостем? – спросила она как можно более непринужденным тоном.

– Да она его чуть с ног не сбила! Но, судя по всему, ей удалось произвести впечатление на сэра Лайонела. Он даже пообещал ей прислать подарок по случаю дня рождения.

– Вот это уж совсем лишнее! Надеюсь, она вела себя пристойно!

Фиби совсем не обрадовалась тому, что сэр Лайонел может прийти к ним на ужин. «Только праздник нам испортит», – огорчилась она мысленно. Да и перспектива оказаться за одним столом с его дочерью Верити тоже не вдохновляла. Как всегда, длинноносая аристократка будет смотреть на нее с презрением, как на пустое место. Артур шокировал семью, сообщив им в завещании, что у него будет ребенок, которого он хочет узаконить. Помнится, Верити пулей вылетела из адвокатской конторы после такого кошмарного известия. Пожалуй, лишь один сэр Лайонел и интересовался внучкой все эти годы. И вот приехал, чтобы познакомиться с ней лично.

– Итак, к завтрашнему дню все готово? Надеюсь, вы пригласили близнецов Лэрдов? – Фиби тихонько вздохнула. – Я бы предпочла поехать в Глазго только с одной Каролиной. Разве что взять с собой еще ее школьную подружку Флору.

– Будут только мальчики. Беда с этой девчонкой! Я проследила за тем, чтобы Марти приготовила ей соответствующий наряд, платье отутюжила и все остальное, что положено к платью. Иначе этот дьяволенок может отправиться в город в своем любимом килте, предварительно измазав его грязью.

Фиби молча стала подниматься по лестнице в детскую. Каролина сидела возле камина.

– Ну наконец-то! Я все ждала и ждала!

– Прости, малышка, я немножко задержалась. Ступай же, обними меня! А я посмотрю, как ты выросла.

Каролина подхватилась с пола и помчалась к дверям. Марти немедленно извлекла линейку и приставила ее к дверному косяку, сделав отметку прямо над головой девочки.

– С вашего последнего приезда она выросла на целый дюйм, мисс Фиби. Калли будет у нас высокой девочкой, такой, как вы. А ее мать тоже была высокой?

Фиби вздрогнула от неожиданности. Как правило, в присутствии Каролины они почти никогда не заводили разговор о ее покойном брате Джо и его невесте, которые погибли в аварии. Согласно легенде, именно они стали вымышленными родителями девочки. В конце концов, Джо ведь Фиби не чужой человек! Правда, она не стала увешивать детскую фотографиями Джо и Берилл. Это уж было бы слишком. Иногда Марти вскользь касалась болезненной темы погибших родителей, и тогда Фиби не возражала выдать на-гора скудную информацию о них. Должна же девочка знать хоть что-то о своих покойной матери и отце. Но почему-то именно сегодня вопрос Марти не только застал ее врасплох, но и покоробил своей неуместностью. «Пора кончать с этой ложью», – мелькнуло у нее, но вслух она лишь сказала:

– Нет. Каролина пошла в нашу родню. Ступай же ко мне, детка! Хочешь, я расскажу тебе сказку?

– Какую? О двух сестричках, которых тоже звали Каролинами? Одна из них была беленькая, а вторая – черненькая. Я уже могу пересказать эту сказку на родном языке Марти.

– Нет, моя родная! Этой сказки я не знаю. Я почитаю тебе какую-нибудь другую сказку.

Фиби подошла к книжной полке. Она и не подозревала, что Каролина общается с няней на ее родном языке. Впрочем, чего можно было ожидать, нанимая в дом иностранку?

– Другую не хочу! – капризно возразила девочка.

– В какой книге вы ее вычитали? – на Фиби вдруг навалилась усталость. И еще свело

желудок от голода.

– О, эту сказку мне когда-то рассказывала моя мать, – подала голос Марти. – Я ее наизусть помню. У нас в стране ее знают и стар, и млад. Хотите, я расскажу сказку Калли сама?

Да, в этот ее приезд все пошло не так с самого начала, разочарованно подумала Фиби. Она молча подшевелила огонь в камине, чувствуя, как в ней нарастает раздражение. Новость о визите сэра Лайонела окончательно выбила ее из колеи. Интересно, он приехал один или все же с Верити? Что, если они завтра оба и заявятся к ним?

И вот Марти снова заняла свое главенствующее место в детской. Негромко журчит ее голосок, и нескончаемой кажется сама история о двух сестрах, одна из них – златовласая красавица, вторая – чумазая дурнушка. Злая мачеха вознамерилась сделать так, чтобы белокурая Каролина стала такой же уродиной, как и ее сестричка, тоже Каролина. Но сестры убежали из дома на озеро и попросили лебедя перевезти их на другой берег. Посреди озера лебедь сказал, что он выбился из сил и не может плыть дальше. Он попросил одну из сестер броситься в воду, чтобы вторая могла спастись. И тогда в воду, не задумываясь ни секунды, бросилась дурнушка. Горько обливалась слезами ее вторая сестричка, сидя на берегу. Но в этот момент из глубин озера появилась черненькая Каролина, и она стала такой же красавицей, как и ее светловолосая сестра. Ну а потом, как это бывает в сказках, мачеха во всем горько раскаялась, и они счастливо зажили все втроем.

– Черненькая Каролина пожертвовала своей жизнью для того, чтобы спасти сестру, и в награду получила внешнюю красоту, – подвела Марти мораль сказки. – Но ведь если вдуматься, – добавила она совсем тихо, видя, что Калли уже заснула, – то девочка тоже была красива, только внутренней красотой. А то, что у человека внутри, всегда важнее, не так ли? – обратилась она к Фиби.

– Конечно! – с готовностью согласилась та, а про себя подумала: «А чего больше в моей душе? Черного или белого?»

Какое-то время она молча наблюдала за тем, как Марти на руках отнесла девочку в кровать и выключила лампу.

– Калли любит, чтобы занавески на окнах были раздвинуты. Ей нравится утром смотреть на горы. И двери тоже просит оставлять открытыми.

Няня с улыбкой взглянула на спящего ребенка и принялась собирать игрушки с пола. Потом аккуратно развесила все одежки Калли на стуле.

«А я бы и не догадалась заняться наведением порядка в комнате», – снова подумала про себя Фиби. Как же мало она знает о бытовой стороне жизни своей дочери!» Она почувствовала, как слезы наворачиваются ей на глаза. Были ли то слезы раскаяния, признания собственной вины? Ей стало стыдно? Или это все же любовь к дочери? Наверное, все вместе. Сложное переплетение чувств, лишь усилившее тяжесть на сердце.

Поездка в Глазго оказалась на редкость удачной. В город они поехали в вагоне первого класса. Вначале навестили чайную мисс Крэнстон и вдоволь полакомились вкуснейшими пирожными. Фиби очень нравилось это знаменитое на весь Глазго заведение: великолепный интерьер, стилизованные под старину стулья с высокими спинками, стены, расписанные фресками и украшенные старинным холодным оружием, официантки в национальных костюмах. Все очень сильно походило на шикарные театральные декорации. Близнецы Лэрды, как всегда, ни минуты не могли усидеть на месте, но, слава богу, ничего не разбили и не пролили на стол. Потом в сопровождении Марти дети покатались по городу на желто-зеленом трамвае, осмотрели местные достопримечательности, и, наконец, все вместе отправились в ювелирный магазин Хендерсена выбирать подарок для Калли. Фиби вознамерилась подарить девочке красивые золотые часики на белом ремешке.

– Тетя Фиби, я еще не могу определять время по часам, – запротестовала Калли. – Давай лучше купим браслет.

– Ты быстро научишься! Это же совсем просто, вот увидишь! – упорствовала Фиби, все еще надеясь, что дочь по достоинству оценит столь дорогой подарок.

Потом они отправились в кинотеатр на одну из последних кинокомедий Чаплина. Сидели за столиком, пили чай, ели мороженое и смеялись. Чарли Чаплин, конечно же, блестящий актер. Вот только лицо у него всегда такое печальное. В какой-то момент Калли так растрогалась, что в порыве сострадания к герою схватила Марти за руку. Фиби, словно током пронзила, ревность: няня и ее воспитанница были так близки!

Первое, что бросилось им в глаза, когда они вернулись домой, это огромный автомобиль у парадного крыльца. Фиби почувствовала неприятный холодок в груди. Нет, это совсем не та машина, которую она заказывала в Глазго. Это другая машина, и она отлично знает, чья она.

Мальчишки мгновенно бросились рассматривать черный сверкающий лимузин, а шофер даже милостиво предложил им немного покататься, совершить, так сказать, круг почета вокруг лужайки. Каролина тоже ринулась к машине, но вовремя была остановлена. Марти схватила ее за руку железной хваткой.

– Пора пить чай! И не забывай, у нас гость.

Фиби поплелась в дом за ними следом, лихорадочно пытаясь взять себя в руки. Интересно, зачем сэр Лайонел приехал к ним снова?

Нэн суетилась в холле.

– Чай уже готов! Я накрыла в столовой. Ступайте, барышня, мыть руки. А потом поприветствуйте нашего гостя.

Фиби направилась в столовую, моля Бога, чтобы сэр Лайонел приехал один. И перевела вздох облегчения, увидев, что он действительно приехал один. Сэр Лайонел всегда относился к ней с симпатией. К тому же столько поводов встретиться. На подходе годовщина со дня смерти Артура, день рождения Каролины. Зачем же выискивать какие-то скрытые мотивы в его поступке? И все же, и все же… Вот рассмотрит девчушку внимательным взглядом и сразу же увидит то, что видит она: Каролина – точная копия своего отца. И чем старше она становится, тем сильнее бросается в глаза это сходство.

– Рада видеть вас, сэр Лайонел. Хорошо, что вы к нам снова заехали. К сожалению, вчера я приехала слишком поздно и уже не застала вас. А сегодня мы провели такой насыщенный день в городе, но прошу вас, оставайтесь с нами на чай. У нас торт по случаю дня рождения Каролины. Каролина, ты где? Сэр Лайонел любезно навестил нас еще раз.

– Привезли? – с места в карьер начала выяснять суть визита Калли, торопливо сделав книксен.

– Разве я что-то был должен вам привезти, моя юная леди? – сделал удивленное лицо сэр Лайонел.

– Конечно! У меня же сегодня день рождения! – девочка улыбнулась и добавила с гордостью: – Мне уже семь.

– Поздравляю! Совсем запамятовал! Кое-что я вам все же должен вручить.

– Что «кое-что»? – Шалунья обвела кокетливым взглядом комнату, отыскивая глазами коробку с подарком. – Вот, посмотрите! Тетя Фиби подарила мне часики! Настоящие! Я их сама выбрала.

Девочка доверчиво протянула ему ручонку, чтобы он тоже мог полюбоваться такой красотой.

– Замечательный подарок! – одобрительно улыбнулся сэр Лайонел. – Что ж, теперь моя очередь дарить тебе подарки. У меня, конечно, пустяк. Так, мелочь! Куда же он запропастился? – Было видно, что старому джентльмену доставляло откровенное удовольствие дразнить девочку. – О, наверное, я положил его вон в ту корзинку! – он показал жестом на плетеную корзинку, которая дожидалась своего часа на кожаном кресле у окна. – Окажи мне любезность, открой ее сама,

ладно?

Каролина бросилась к корзинке, открыла ее и тут же издала восхищенный вопль.

– Ой, Марти! Тетя Фиби! Вы только взгляните!

Девочка извлекла из корзинки небольшой пушистый комочек, маленького щенка, который щурился спросонья на всех. Щенку было всего лишь пара месяцев.

– Это мне? Он мой? – Калли все еще не могла поверить своему счастью.

Судя по выражению лица сэра Лайонела, он остался доволен произведенным эффектом.

– Вам-вам, моя юная леди! – кивнул он головой. – Отныне вы должны заботиться о нем, брать его с собой на прогулки, учить его, как должна вести себя воспитанная собачка. Его зовут Кулейн, в честь одинокого горца, о котором в наших краях сложено столько легенд. Порода – керн-терьер, большим не вырастет, но эти собачки очень энергичные и хорошие охотники. Полагаю, семилетняя барышня уже вполне отдает себе отчет в том, что щенок – это не игрушка, а живое существо, которое требует и заботы, и ласки. А вы, мисс Фей, вы лично не против такого подарка?

– Пожалуйста, называйте меня просто Фиби! – негромко пробормотала она, понимая, что сэр Лайонел ждет от нее согласия на то, чтобы оставить щенка в доме. Кажется, он переиграл ее вчистую. Знает, старая лиса, как и чем растопить сердце ребенка. А уж для ребенка, который растет в одиночестве, лучшего подарка и не придумаешь. Итак, его подарок хорош, а вот ее собственный – так себе. Кому, в самом деле, нужны часы? Тем более тебя же просили о браслете! А уж настоящий щенок… Это же лучший товарищ и друг! Будет с кем теперь поиграть. Но почему ей самой не пришла в голову столь очевидная вещь?

Да потому, что ты не знаешь собственной дочери, вторило сознание. Ты не принадлежишь к ее миру, пребывая лишь на периферии ее сознания. Ты для нее – просто тетя, которая изредка навещает ее, а потом снова исчезает на долгие месяцы. Так что нечего скулить и жаловаться на свою судьбу. Ты сама выбрала для себя роль тети. Вот и пожинай сейчас плоды своего обмана. Наклей на физиономию фальшивую улыбку и не порти дочери праздник. В конце концов, сегодня – ее день рождения, а не твой.

Все вместе они прошествовали в столовую. В канделябрах горели свечи. Красивый торт стоял посреди сервированного стола, украшенный семью свечками. Каролина уселась к столу, не выпуская из рук щенка, который доверчиво жался к ней.

И Фиби снова почувствовала себя лишней. Да, праздник окончательно испорчен. Кажется, в этот момент она похожа на ребенка, который стоит, приклеив нос к окну, и с завистью смотрит во двор, где весело носятся дети. Она сделала глубокий вдох. Пора снова изобразить на лице улыбку и начинать играть роль гостеприимной хозяйки.

– Как замечательно, что все мы сегодня собрались за одним столом! И как хорошо заканчивается этот радостный для всех нас день!

3

Калли не могла дождаться наступления летних каникул. Даже предстоящие расставания пока не очень омрачали ее радужный настрой. Хотя прощаний впереди было много. Семейство Лэрдов перебирается на более крупную ферму поближе к границе. Марти собралась в Бельгию, навестить родных. Все лето Калли проведет с тетей Фиби. Вместе с ее друзьями они совершат путешествие по югу Франции. Но вначале им предстоит пересечь Ла-Манш, высадиться в Булони, оттуда они поедут на экскурсию в Париж, а уже из Парижа поездом отправятся на Средиземное море в город под названием Ницца.

Миссис Айбел без устали шила ей летние хлопчатобумажные платья, строчила панамки и летние шляпки, следила за тем, чтобы не забыли положить в чемодан желудочные капли и слабительное на тот случай, если заграничная еда не пойдет ребенку впрок. Марти должна будет сопровождать воспитанницу до Лондона. А там ее встретит тетя Фиби. Сама же Марти отправится в путь на пароходе через Остенд. Готовясь каждая к своему путешествию, они несколько раз сверяли маршруты по карте, висевшей на стене в детской. Марти свободно разговаривала на французском и сейчас заставляла Калли выучить наизусть самые распространенные разговорные фразы из ее учебника по французскому.

Вообще-то в последнее время Марти пребывала в подавленном настроении. Молча паковала вещи, не вдаваясь в подробности и почти без разговоров. Пришло письмо от тети Фиби с подробнейшими указаниями, что и как делать. Но почему-то, когда она начала читать письмо, Марти вдруг расплакалась и отвернулась к окну, судорожно обхватив руками новую юбку, которую специально сшила себе к отпуску. Юбка была по последней моде, короче, чем обычно носила няня, и открывала взору ее красивые стройные ноги. И стрижка у нее красивая. Словом, Калли нашла, что няня очень похорошела в последнее время. Вот только слезы…

Она подбежала к ней и обхватила ручонками за талию.

– Ты заболела, да?

– Нет… Просто мне грустно…

– Почему?

– Потому что рано или поздно все хорошее кончается. Впрочем, все это глупости! Не слушай меня! Давай лучше обсудим, какие книги ты возьмешь с собой в дорогу.

Почему же Марти такая печальная, продолжала размышлять про себя Калли. Вдруг у нее появился кавалер, который вознамерился увезти ее далеко от Далраднора? Тогда это действительно несчастье!

Что же до Кулейна, то пришлось оставить его на попечение Тома и Нэн. Не везти же собаку с собой за тридевять земель. Калли очень переживала предстоящую разлуку с любимцем. Но, быть может, сэр Лайонел заедет как-нибудь в Далраднор, пока они будут в отъезде. Тогда он и сам убедится в том, что все это время она хорошо заботилась о щенке. Изредка он навещал их, но всегда приезжал один, без жены и дочери, чем сильно огорчал миссис Айбел.

– Вот живут же всего в пяти милях от Далраднора и даже не заглянут сюда! – сокрушалась старая экономка. – А я все жду и жду их! Все надеюсь на встречу!

Калли нравился сэр Лайонел. Он всегда привозил ей в подарок забавные комиксы для чтения и конфеты в конусообразной коробке, похожей на колпак звездочета, на дне которой обязательно лежала монетка в полкроны на личные нужды Калли. А когда сэр Лайонел прощался с ней, то лицо у него в эти минуты всегда было очень грустным.

Друзья Калли, близнецы братья Лэрд, скоро уедут, и с кем, интересно, она будет играть, когда вернется домой после летних каникул? С девочками отношения у Калли всегда складывались непросто. Те зачастую дразнили ее, обзывали «бедной сироткой». Будто она виновата в том, что у нее нет ни брата, ни сестры. И родителей тоже нет. В школе у многих девочек отцы погибли на войне. Тетя Фиби потеряла на войне своего жениха. Его фотография в серебряной рамочке всегда стоит у нее в спальне. На фотографии он запечатлен в военной форме. Калли уже знала, что жених тети был сыном сэра Лайонела. Его имя тоже значится в списке погибших на мемориале, установленном на деревенском кладбище. А еще тетя Фиби делается такой мрачной, когда смотрит на фотографию жениха.

Наконец наступил день, когда они с Марти двинулись в путь. Было очень жарко и душно. По пыльной дороге их довезли до Глазго прямо к железнодорожному вокзалу. Сам вокзал произвел на Калли неизгладимое впечатление. Толпы провожающих, громогласные крики носильщиков, снующих по платформе с тележками, заставленными багажом; огромный газетный киоск, где ей купили целых две книжки сказок для чтения в дороге. Но вот поезд тронулся и плавно

покатился на юг. Как же интересно стало смотреть в окно! Вскоре Марти извлекла из дорожной сумки бутерброды и термос с чаем, путешественницы перекусили, потом поиграли в «крестики-нолики» и в «виселицу». Когда поезд миновал Ланкастер, няня занялась вязанием, а Калли предложила немного почитать, а потом вздремнуть часик-другой. Но спать не хотелось. На каждой станции Калли спрашивала, скоро ли они приедут. Но Марти лишь смеялась в ответ:

– Запасись терпением, детка. Еще не скоро!

Потом они ради забавы немного поболтали друг с другом на фламандском языке, но вдруг лицо Марти сделалось серьезным, и она тихо обронила, обращаясь к Калли:

– Постарайся не забыть этот язык. Пусть он станет твоим секретным знанием. Представляешь, ты начнешь говорить, а все вокруг только рты разинут от удивления. Никто же ведь ничего не понимает!

Калли это тоже показалось забавным, и она с улыбкой кивнула головой в знак согласия. Она хорошо понимала фламандскую речь. Даже тогда, когда Марти начинала говорить быстро, она все равно понимала каждое слово.

Но вот мало-помалу сельские пейзажи за окнами поезда уступили место фабричным постройкам, потом замелькали кирпичные дома, трубы, тоннели, и, наконец, поезд замер на платформе вокзала Юстон. Тетя Фиби уже стояла в толпе встречающих, радостно приветствуя своих любимых путешественниц рукой. Она сильно изменилась с тех пор, как Калли видела ее в последний раз. Короткая стрижка была уложена в красивый перманент, элегантная маленькая беретка кокетливо сдвинута набок, легкое платье из хлопчатобумажного шифона едва прикрывало колени, шелковые чулки на ногах и изящные туфельки с перепонкой и на высоких каблуках.

– О господи! – воскликнула Фиби, взглянув на дочь. – В этом килте ты похожа на сваренного в кипятке омара. Неужели нельзя было надеть на девочку что-нибудь полегче? – набросилась она на Марти.

– Когда мы выезжали, у нас было более чем прохладно, мисс! – обиделась та. – А все новые одежки Калли мы решили приберечь уже для заграницы.

– Хорошо! Как решили, так решили! Пошли, Каролина! Такси уже ждет! – Тетя Фиби повернулась к Марти: – Когда отправляется твой поезд в порт? У тебя еще есть время немного передохнуть и привести себя в порядок? Я забираю Калли. Прощайтесь прямо сейчас.

Калли вдруг почувствовала себя посылкой, которую передают из рук в руки.

– Мэм, а можно, Марти поедет с нами? – испугалась она, но тетя Фиби проигнорировала просьбу.

– Нет! Лучше попрощайтесь здесь. У меня еще куча дел, а завтра мы уже уезжаем. Счастливого пути, Марти! Надеюсь, тебя ждет хороший отдых. Китти тоже передает привет тебе и всем твоим близким. Дай Бог, чтобы все у вас дома было хорошо.

Марти наклонилась и поцеловала девочку.

– Будь умницей, дорогая! Веди себя хорошо! Счастливо отдохнуть! Я буду скучать по тебе, детка, – голос Марти дрогнул.

– Мы навестим няню на обратном пути, правда ведь? – Калли повернулась к Фиби.

– Разумеется, дорогая, если у нас будет в запасе пара свободных деньков.

– Как жаль, что ты не можешь поехать вместе с нами! – Девочка обхватила Марти руками за шею и прижалась к ней. До сих пор Марти была для нее самым важным человеком на свете. Няня незримо присутствовала в ее жизни всегда и везде. Можно сказать, они были неразлучны и днем и ночью. – Не хочу, чтобы ты уезжала! – Калли вдруг перешла на фламандский.

Марти тихо прошептала ей на ухо на своем родном языке:

– Не расстраивайся, малышка! Я тебя никогда не брошу!

– Пожалуйста, давайте обойдемся без трогательных сцен! Тем более на людях! – прервала их Фиби. – Марти тоже имеет право на свою личную жизнь, не забывай об этом, Каролина. К тому же она вовсе не хочет, чтобы ты тут начала реветь в три ручья. Скоро вы снова встретитесь…

Фиби взяла девочку за руку и потащила ее вдоль перрона, а Калли все время норовила повернуться назад. Она махала и махала рукой, пока Марти не смешалась с толпой пассажиров и не пропала из виду. А потом они с тетей вдруг оказались на огромной, залитой солнцем площади, запруженной машинами, повозками, автобусами. Резкие сигналы клаксонов сотрясали воздух, все вокруг полнилось звуками большого города. Точно как в Глазго, подумала Калли, только в несколько раз громче и оживленнее. И откуда здесь столько людей, тоскливо глянула она на забитые прохожими тротуары. И все куда-то торопятся, спешат… Потом они с тетей сели в такси, и Калли подумала, что они сейчас похожи на рыбок в аквариуме, только без воды. Она зачарованно разглядывала большие дома, проносящиеся мимо. Они нависали над проезжей частью улицы, словно скалы. Из окон проезжающих мимо автобусов тоже глазели люди. На мгновение Калли почувствовала себя абсолютно потерянной в этом бурлящем водовороте лиц, машин, домов. И такой маленькой!

Зато тетя Фиби явно была в своей тарелке. Она расслабленно откинулась на спинку сиденья и улыбнулась.

– Волнуешься? – спросила она, глядя на ошарашенное лицо девочки.

– Немножко! – стеснительно прошептала Калли. – А где мы будем жить?

– В моей квартире на Мерилибон-Хай-стрит. Тебе понравится, вот увидишь! Я декорировала твою спальню по самой последней моде. Завтра рано утром мы отправляемся в Дувр, чтобы успеть на паром. На пароме мы поплывем во Францию. Так я путешествовала на континент в годы войны, когда выступала на фронтах в составе концертных бригад.

– Я еще пока не очень хорошо владею французским! – честно призналась Калли.

– Уверена, ты все равно знаешь больше меня. К тому же в Европе почти все говорят по-английски. Мне хочется показать тебе столько сногсшибательных достопримечательностей. Надеюсь, впереди у нас по-настоящему прекрасный отдых. Незабываемые каникулы в Европе!

Калли промолчала, подумав, что предпочла бы лучше сидеть на берегу своего озера, тренируя Кулейна и заставляя его таскать палки из воды. Казалось бы, перспектива увидеть столько незнакомых красот должна была ее взволновать. Но никакого приподнятого настроения она не ощущала. Напротив! Странная пустота в желудке красноречивее всяких слов свидетельствовала о том, что все в ее жизни начинается с чистого листа и уже никогда и ничего не будет таким, как раньше.

4

Фиби долго мучилась без сна. Твердое намерение устроить дочери незабываемые каникулы давило дополнительным грузом проблем. Какой же жалкой замухрышкой показалась ей Калли, когда она увидела ее выходящей из вагона. Старый килт, линялая кофточка, этакая серая мышка, впервые попавшая в большой город. Но теперь все у них будет по-другому. Тем более что и Марти больше нет рядом. Первым делом Фиби заставит дочь переодеться! А уже потом… Впереди у них целых четыре недели отдыха. Будет время для того, чтобы получше узнать друг друга.

Кажется, она предусмотрела все: наряды, костюмы для пляжа и для купания, платья для прогулок и для приемов и встреч с друзьями Мейси. Билл тоже обещал заглянуть к ним со своей последней пассией, а он умеет отлично ладить с детьми. Каролина расцветет под лучами южного солнца, исчезнет с лица эта пугающая бледность, появится румянец на щеках. А уж впечатлений будет выше крыши! Старинные замки, соборы, виноградники, сады… Каролина не только хорошо отдохнет, но и узнает много нового. Образовательные планы для

дочери у Фиби тоже были уже готовы.

Конечно, в качестве начального этапа обучения академия мисс Камерон подходила как нельзя лучше. Но девочка растет, она должна привыкать к строгому распорядку и режиму дня. Пора определять ее в хорошую закрытую школу, где она получит возможность общаться с девочками своего круга. Да и уровень образования, которое получают выпускницы таких учебных заведений, позволяет им потом шлифовать свои знания уже за границей. У Калли должно быть все, чтобы занять достойное положение в обществе, удачно выйти замуж и устроить свою личную жизнь так, чтобы ничто в будущем не напоминало ей о постыдном статусе незаконнорожденной. Но пока говорить об этом еще рано, и особых причин для того, чтобы посвящать дочь во все подробности ее биографии, у Фиби тоже пока нет.

Сэр Лайонел твердо придерживался взятых на себя обязательств. Его адвокаты продолжали исправно субсидировать бывшую невесту сына, а потому финансовое положение его внучки было более чем прочным. К чести Фиби, она не взяла ни единого пенса ни из наследства Артура, ни из тех доходов, которые приносило имение. Все это целиком и полностью откладывалось на будущее приданое дочери. Единственное, что она позволила себе принять в качестве дара, – это дом в Шотландии. Все остальное по праву принадлежит Каролине. Сама же Фиби зарабатывала себе на жизнь, выступая в одном из лондонских театров.

Правда, времена изменились. Когда-то она блистала юной звездочкой на подмостках варьете, но за минувшие годы подросли уже новые звездочки, более молодые и раскованные. Да и вкусы публики стали иными. Она попросту не поспевала за веяниями театральной моды. Приходилось с грустью констатировать, что пик ее сценической карьеры – увы! – уже в прошлом. Правда, неожиданно для себя самой Фиби нашла себя в амплуа характерной актрисы и с успехом играла пожилых матрон с севера, веселя зрителя непонятным шотландским акцентом или забавным йоркширским диалектом. Изредка перепадали и небольшие роли в кино. Фиби даже обзавелась собственным агентом, который постарался включить ее имя в картотеки большинства киностудий. Конечно, совсем не о такой сценической карьере мечтала когда-то юная Фиби Фей. Но музыкальные водевили и оперетки канули в Лету. А новое амплуа позволяло ей не только содержать себя, оплачивать все счета и аренду жилья, но и красиво одеваться. Грех жаловаться на судьбу, особенно если вспомнить, что многие актеры вообще не имеют работы и откровенно голодают. А уж она-то прекрасно знает, что такое голод и холод. Сама когда-то так начинала в Лидсе.

Впрочем, благодаря своей внешности, красивому голосу и сценическому обаянию, Фиби быстро выбилась тогда на первые роли. А вскоре ее заметил сам великий импресарио Джордж Эдвардс. К тому времени, как он лично пригласил ее в Лондон в свою знаменитую труппу «Гейети», молодая актриса уже успела избавиться от своего провинциального акцента. И вот этот акцент снова пригодился ей много лет спустя. Именно благодаря ему она и получает эпизодические роли в кино.

Ну а если в работе случались простои, то Фиби не расстраивалась и с готовностью шла помогать своей подруге Мейси в школе хореографии и сценического искусства. Вела там занятия по вокалу, сценическому мастерству, а также преподавала декламацию и выразительное чтение. Какое счастье, что Каролина совершенно не интересуется театром. У нее в голове одни только собаки, пони, разбитые в кровь коленки и прочие деревенские радости. А ведь она заслуживает гораздо лучшей участи. Что ж, первейшей задачей Фиби как матери на ближайшие четыре недели будет приобщить дочь к настоящей европейской культуре, познакомить со всеми благами цивилизации, привить ей вкус к удобной и комфортной жизни.

Фиби улыбнулась, снова вспомнив, в каких условиях приходилось начинать ей самой, как она ребенком пела за жалкие пару шиллингов, собирая на свои выступления таких же нищих зрителей, как и сама, на задворках жилых кварталов Лидса. Разве могла она тогда представить себе, в каком привилегированном мире будет жить ее собственная дочь?

Нет, никто не посмеет упрекнуть ее в том, что она не сделала все, что могла, ради дочери! Воистину, права Эмили Дэвисон, воскликнувшая когда-то, что дела всегда красноречивее любых слов. Как известно, эта воинствующая суфражистка предпочла в 1913 году смерть, бросившись во время скачек в Дерби под копыта лошади самого короля Георга V.

Фиби подавила тяжелый вздох, вспомнив вдруг, когда она впервые увидела Артура. На королевских скачках в Дерби. Артур, одетый строго по протоколу: серый цилиндр и все такое, – с аппетитом уминал за обе щеки кусок мясного пирога.

Что ж, по крайней мере, его дочь никогда не узнает, что такое голод и нужда. А в окружающем их мире полно и того и другого. Да и вообще, война разрушила столько человеческих судеб. Вот и все подруги Фиби: и Китти, и Мейси – так и остались одинокими. Стольких мужчин недосчитались женщины после победы. «Ах, мой дорогой Артур, – снова вздохнула Фиби и перевернулась на другой бок, все еще надеясь заснуть. – Ну почему я должна сама все решать? Почему ты не вернулся живым?» Она безвольно откинулась на подушку и впервые за долгие годы позволила себе вспомнить в мельчайших подробностях тот незабываемый уик-энд, который они провели вместе в 1916 году.

5

1916 год

Фиби заметно нервничала, стоя за кулисами в ожидании своего выхода. Она знала, что на представлении присутствует Артур. Как только опустился занавес и умолкли последние аплодисменты, она опрометью бросилась к себе в уборную. Надо немедленно сбросить с себя сценический костюм и предстать перед Артуром во всей красе. Для встречи с ним она выбрала самый красивый наряд: платье из розового панбархата и боа из лебединых перьев. Сегодня она должна быть особенно красивой, но в то же время – ничего сценически пошлого! Никаких ассоциаций с танцовщицами варьете, чьими открытками уставлены витрины всех газетных киосков. Нет, она просто красивая девушка, вышедшая на прогулку по городу со своим кавалером, который вырвался в кратковременный отпуск с фронта.

Артур терпеливо дожидался ее на улице возле театрального подъезда. Он был в военной форме.

– Давай немного прогуляемся пешком, – предложила она ему. – Подышим свежим воздухом.

Стояла красивая звездная ночь. Легкий морозец мгновенно превращал их дыхание в пар. Они миновали Трафальгарскую площадь и медленно пошли вниз по Пиккадилли, в сторону Сент-Джеймсского дворца, потом свернули на Джермин-стрит. Артур заказал поздний ужин в ресторане отеля «Кавендиш».

Фиби была здесь лишь однажды. По приглашению самой хозяйки заведения, мисс Розы Льюис, которая дружила с самим старым королем. К тому же мисс Роза славилась на всю столицу непревзойденным кулинарным искусством. Мистер Эдвардс представил ей нескольких артисток из своей труппы. Девушек угостили роскошным ужином и даже разрешили порадовать своим вокальным мастерством офицеров-фронтовиков, пребывающих на отдыхе. Все, разумеется, было в высшей степени пристойно и благообразно, но выступление солисток варьете придало вечеру особый блеск и даже высекло искру веселья.

– У меня в этот ресторан постоянный пропуск! – не преминул

похвастаться ей Артур. – Дело в том, что мой отец – старинный друг мисс Льюис, и всякий раз, когда мы приезжаем в Лондон, мы тотчас же оказываемся на ее попечении. И кроме того, здесь тихо. Мне нравится камерная, почти домашняя атмосфера этого места. Не то что в других барах и кафе, заполненных толпами народа. Не очень хочется из одной толпы сразу же попадать в другую.

Их усадили за небольшой столик, укрытый от посторонних глаз резными жардиньерками. Фиби оглядела просторный зал удлиненной формы со стенами, обитыми дубовыми панелями. Зал был полон, но знакомых лиц она не обнаружила. Фиби вздохнула с облегчением и внезапно почувствовала страшный голод.

– Кухня здесь изумительная! – продолжал между тем свой экскурс Артур. – Мисс Роза лично наблюдает за процессом приготовления блюд на кухне. Наверху около сотни номеров, которые в основном резервируются для постоянных клиентов. Но мисс Роза – сама доброта. Конечно же, она не может отказать бедным фронтовикам, оказавшимся в Лондоне на побывке. Более того, она даже не берет с них за постой. Каким-то образом изыскивает возможность взимать дополнительную плату со старых почтенных джентльменов, имеющих деньги, а все фронтовики обслуживаются у нее бесплатно. Знаешь, я всегда чувствую себя у мисс Розы как дома. Впрочем, хватит обо мне! – Артур порывисто сжал руку Фиби. – Ты сегодня была неподражаема! И ревю замечательное. И этот малый, Лесли Хенсон, тоже выше всяких похвал. Выглядишь потрясающе! Много лучше, чем когда мы с тобой виделись в последний раз во Франции. Тогда ты мне показалась такой худенькой.

– Еще бы! Мы же метались из одного госпиталя в другой, из одного лагеря в другой. Иногда настолько уставали, что просто валились с ног. И есть не хотелось. Ты тоже… Когда мы встретились в Кале, у тебя был такой вид, словно ты вышел прямиком из ада.

«Ну вот, – сокрушенно вздохнула она, – а ведь не собиралась говорить о войне». Но стоит взглянуть на Артура, как понимаешь: никуда от этой темы не деться. Он и сегодня выглядит неважно, будто весь на нервах.

– Мне тяжело далась неделя, которую я провел в родительском доме! – Артур словно прочитал ее мысли. – Мама у нас самый настоящий диктатор! Не отпускала меня от себя ни на секунду. А за ужином обязательно подсовывала в качестве соседки какую-нибудь глупенькую девчушку.

– Она же хотела как лучше. Старалась развлечь тебя, познакомить с хорошенькими девушками, – проговорила Фиби примирительным тоном. А что еще она могла сказать? Хотя если честно, то новость о том, что мать Артура активно занялась поисками подходящей партии для своего единственного сына, ее совсем не обрадовала. – Как твоя сестра?

– Верити приехала домой всего лишь на один день, клещами вытягивала из меня всяческую информацию о том, что делается на фронте, и без конца жалела всех наших славных ребят из Итона, которые все как один ушли на фронт. Бедняжка! Наши ряды сильно поредели за последние пару лет. Боюсь, что к концу войны у сестры будет негустой выбор по части женихов, если будет вообще. На фронте сейчас такая мясорубка, страшно подумать! Плюс еще газовые атаки… – Артур замолчал, а потом энергично тряхнул головой, словно пытаясь стряхнуть с себя невеселые мысли. – Все! Больше никаких разговоров о войне! Я просто хочу смотреть на тебя, любоваться твоим лицом и ни о чем не думать. Как замечательно, что судьба подарила мне встречу с тобой! А через какое-то время снова свела нас вместе. Кстати, я никогда не понимал, почему мы тогда расстались…

Фиби сделала глоток вина.

– Мне показалось разумным выходом из сложной ситуации – перестать видеться, ведь твоя мать…

– Ты разговаривала с мамой? Когда? – Артур наклонился к ней и еще крепче сжал ее руку.

– На скачках в Дерби. Помнишь, когда мы встретились все вместе во время ленча? Она тогда обронила, что, если наши отношения примут серьезный характер, тебе придется оставить гвардию.

Артур раздраженно отставил свой бокал в сторону.

– Как она могла! Она не имела права вмешиваться в мою личную жизнь! Почему ты не рассказала мне об этом разговоре раньше?

– Не хотела. А потом, ты же помнишь, в тот день произошел этот ужасный инцидент с мисс Дэвисон. О чем еще можно было думать после ее трагической гибели?

– Да, жалко ее, конечно. Очень жаль! Но еще горше от осознания того, сколько времени потратили впустую! Сколько хороших писем я бы получил от тебя за все те годы, что мы не общались. И, наверное, если бы мне пришлось оставить гвардию, это тоже было бы только к лучшему. Вступил бы в другой полк. Знаешь, немного осталось нашего брата, офицеров гвардии, после битвы на Марне и под Монсом! – Артур тяжело вздохнул. – Мама все еще живет в прошлом, в том мире, которого уже больше нет. Война – кровавая бойня, вмиг разрушившая все иерархические построения минувших столетий, выбросившая на свалку деление британцев на сословия и прочую чушь. Столько пэров, наследников громких титулов, выпускников аристократических школ и просто хороших парней полегло на полях сражений! В бою не имеет значения, какое у тебя звание и есть ли у тебя титул. Знала бы ты, как умирали многие мои однополчане, харкая кровью, изнемогая от боли в полевых госпиталях, моля лишь об одном: чтобы побыстрее закончились их невыносимые страдания. Фиби, я так по тебе скучал! Пытался флиртовать с другими девушками, хотел заполнить ту пустоту, которая образовалась в моей жизни после твоего ухода. Но ничего не помогало. Везде и всюду я думал только о тебе.

Фиби почувствовала, что от избытка чувств она вот-вот расплачется. Но устраивать мелодраматическую сцену на людях тоже не хотелось.

– Здесь очень душно! – прошептала она едва слышно. – Еще немного, и я лишусь чувств от нехватки воздуха.

– Хорошо! Тогда пошли ко мне в номер и поужинаем там.

Она кивнула в знак согласия, и Артур повел ее по лестнице на третий этаж, где располагался его номер. Они молча прошли по пустынному коридору, вслушиваясь в скрип рассохшихся половиц, и остановились возле запертой двери. На какое-то мгновение Фиби охватило смятение. Наверное, не нужно этого делать, подумала она. Надо было просто заказать такси и уехать домой. Но в ту же минуту она отбросила прочь все сомнения. Будь что будет! Она должна побыть какое-то время наедине с Артуром. Когда еще они встретятся в следующий раз? Разве они не имеют права хотя бы на одну-единственную ночь?

Он распахнул дверь, приглашая ее в номер. Красивая гостиная, на стенах многочисленные литографии на тему охоты и спорта, на окнах веселенькие ситцевые занавески, уютная ниша с небольшим обеденным столом. Рядом спальня. Фиби сняла плащ и положила его на кресло, скользнув взглядом по комнате: повсюду вещи Артура, приятно пахнет табаком и дорогим одеколоном. Таким изысканным парфюмом обычно пользуются щеголи, осаждающие театральные кулисы. Впрочем, Артур тоже был отменным франтом и заботился о своем туалете с не меньшим рвением, чем она сама.

Подали ужин, и они уселись за стол. Фиби пригубила шампанское и не почувствовала никакого вкуса. Только пузырьки воздуха ударили в ноздри. Напряжение между ними не спадало. Когда закрылась дверь за официантом, она взглянула на Артура и, не говоря ни слова, рухнула в его объятия, дав волю

слезам.

– Прости! Прости меня! Я думала, что так будет лучше!

Он осторожно тронул мизинцем ее губы, и она почувствовала на щеке прохладу в том месте, где по коже прошлось его золотое кольцо-печатка.

– Сейчас ты со мной, и это – главное. Лучший вечер за весь мой отпуск. Ты понятия не имеешь, как я жаждал этого мгновения. Сколько раз я бесцельно шлялся возле твоего театра в надежде случайно встретить тебя на улице. Я писал тебе, но ты не отвечала. Не будем же сейчас попусту тратить наше время, размышляя о том, что и как могло бы быть лучше. Главное – сейчас мы вместе, и мы – одни.

Она поцеловала его, вначале медленно, робко, словно пробуя на вкус, и в ту же минуту волна влечения затопила их обоих. Неудержимое желание слиться воедино, почувствовать вкус тела друг друга было столь велико и всеобъемлюще, что были отброшены прочь все условности и та ложная стыдливость, которую Фиби так хорошо изображала на сцене. Ужин так и остался нетронутым. Он остывал на столе, в то время как влюбленные срывали друг с друга одежду, лихорадочно искали застежки и пуговицы, чтобы побыстрее освободиться от ненужных пут, и, наконец, рухнули абсолютно нагими на кровать и предались любви. Они наслаждались друг другом, с удовлетворенными улыбками созерцая собственные отражения в висевшем напротив огромном зеркале в массивной позолоченной раме. В зеркале отражалось каждое их движение, и созерцание реакции друг друга на нескончаемые ласки лишь усиливало остроту наслаждения. Их любовь, она была сама нежность, сама радость, а потом вдруг стремительный взрыв страсти, и Фиби, обхватив руками тело Артура, почувствовала, как он вошел в нее и задвигался внутри сильными и мощными толчками. И по ее телу вдруг разлилось такое блаженство, которого она никогда не испытывала ранее.

А потом они лежали, откинувшись на подушки, пресыщенные ласками, уставшие, но счастливые, получившие сполна все, что может дать физическая близость. Фиби с некоторым любопытством разглядывала в неярком свете ночника растянувшегося рядом с ней Артура. Так вот оно как бывает, когда мужчина и женщина занимаются любовью, размышляла она. С ним все получается так естественно, так просто… Какая же она дурочка, право! Столько лет отказывать себе в таком удовольствии! Ведь их потянуло друг к другу с самой первой встречи, с того момента, как они познакомились на свадьбе мисс Лили Элси много лет тому назад. Артур прав, столько времени растрачено впустую. Но сейчас они вместе, и это главное. Этот красивый мужчина, лежащий рядом с ней, отныне и навсегда останется в ее жизни. И она с ним больше никогда не расстанется. Артур заснул. Фиби подняла с пола стеганое одеяло и прикрыла им голое тело, а потом тихонько легла рядом, свернувшись калачиком.

Утром они вместе плескались в ванне, намыливали друг друга, смывали губкой мыльную пену и все время смеялись, словно впереди у них еще целая вечность счастья. Столько времени, чтобы доставить радость друг другу и ублажить свои тела, открывая для этого все новые и новые способы. Завтрак им тоже принесли прямо в номер, и по обилию еды Фиби поняла, что завтрак подали на двоих. Закутавшись в халат Артура, она без тени смущения вышла к столу и, усевшись, спокойно стала ждать, пока ее обслужат. Яйца, ветчина, хрустящие тосты, свежайшие сдобные рогалики, высокий серебряный кофейник с горячим кофе. Настоящее пиршество для изголодавшихся любовников.

– Итак, какие у нас планы на день? – улыбнулся ей Артур. – Предлагаю пойти и купить тебе кольцо.

– Наверное, мне все же стоит для начала заглянуть на репетицию. Да и сменить вечернее платье тоже не мешает.

– Когда же ты вернешься? Не забывай, сегодня мой последний день!

– Помню-помню! Я постараюсь управиться за пару часов.

Что она делает, мысленно спохватилась Фиби, уже стоя в дверях. Разве она не может пожертвовать всеми делами, чтобы провести весь этот день с Артуром? К тому же, если она сейчас заглянет к себе в квартирку на Литл-Портленд-стрит, то товарки засыплют ее вопросами. Что да как? Не проще ли купить себе что-то из одежды, а потом зайти в какую-нибудь химчистку и попросить их разрешить переодеться? Говорят, в некоторых химчистках к услугам клиентов есть даже душ. Так что все можно устроить проще простого.

Так или иначе, а «Кавендиш» покидала женщина, имеющая мало общего с той, что вошла туда накануне вечером! Вчера каждый из них был как бы сам по себе, а сегодня они уже пара. И никто не разлучит их. Никогда! Нет, она не станет портить ему последний день отпуска. Сейчас она возьмет и сделает что-то из ряда вон, нечто такое, чего никогда не позволяла себе. Позвонит в театр и скажет, что заболела, попросит дать ей отгул и пропустит спектакль. Впервые за всю свою сценическую карьеру! Подумаешь, перетерпят как-нибудь один вечер. Хотя такое отношение к театру в корне противоречит ее принципам. Но ничего не поделаешь! Значит, придется пересматривать и сами принципы.

Они шли по улице, а Фиби не переставала думать о том, что странным образом Артур сумел за одну только ночь отодвинуть все остальное, включая и ее театральную карьеру, на второй план. Если она все же выйдет за него замуж, то именно он, а не театр станет центром ее притяжения. Такая вот внезапная и кардинальная переоценка всех жизненных приоритетов. Ночью Фиби случайно увидела шрам на его плече, след от пулевого ранения. Пуля задела лишь по касательной. По словам Артура, его спасла кожаная портупея. Иначе могло быть гораздо хуже, добавил он с улыбкой. Он еще счастливчик. У парня, который стоял рядом с ним, пуля попала прямо в глаз и пробила череп насквозь так, что мозги брызнули во все стороны. Благодаря этому шраму Фиби изменила отношение к жизни.

Фиби позвонила в театр из телефона-автомата. Сказала, что у нее желудочные колики и выступать сегодня она не может. Своим соседкам по квартире она послала визитку, коротко уведомив их, что отправляется на встречу с семьей Артура.

Они прогулялись по Сент-Джеймсскому парку, с грустью обнаружив, как много павильонов на территории парка сдавали в аренду или были переоборудованы в спортивные площадки, тоже наверняка платные. Прохладный свежий воздух приятно остужал горящие щеки. Они свернули на Бонд-стрит и заглянули в «Фенуик», роскошный универмаг, славящийся широким ассортиментом предметов роскоши и аксессуаров на любой вкус. Там Артур купил ей теплое пальто, меховую шляпку-кубанку и муфту, потом они еще какое-то время побродили бесцельно по магазинам, пока, наконец, Артур не увидел то, что искал: тот самый ювелирный магазин, в котором он еще раньше вознамерился купить ей кольцо.

Решительным шагом он направился к дверям и прямо с порога громогласно объявил:

– Мне нужно обручальное кольцо!

– Артур! Прошу тебя! – схватила его за руку Фиби. – Ты же еще даже не сделал мне предложения.

При последних словах лицо ее покрылось легким румянцем.

– Но ты ведь согласна, не так ли? – он устремил на нее исполненный мольбы взгляд.

Ошарашенный продавец молча ожидал за прилавком, что она скажет в ответ.

– Пожалуйста, давай повременим! – взмолилась Фиби, лихорадочно пытаясь привести свои мысли в порядок. – Давай сделаем все, как положено! Твои родители, моя семья… Не хочу, чтобы ты бросался в женитьбу,

словно в омут с головой! Вдруг потом ты пожалеешь о том, что сделал? Пожалуйста!

– Я не могу ждать, Фиби! У меня нет времени. Садись и подбери себе что-нибудь красивое.

Фиби не знала, куда ей деваться от смущения.

– Пожалуйста, давай обсудим это позже, без свидетелей! – проговорила она тихо и направилась к дверям.

– Так ты все же отказываешь мне?

– Конечно же нет! – улыбнулась она в ответ. – Но обручальное кольцо – это всегда сюрприз! Вот и выбери мне его сам.

– Отлично! Тогда будь умницей и подожди меня снаружи, а я постараюсь подобрать что-то такое, что тебе наверняка понравится. Конечно, по всем правилам моя семья тоже должна преподнести тебе что-то в качестве подарка, но на такие формальности у нас сегодня точно времени нет!

Фиби не оставалось ничего другого, как молча выйти на улицу и с дурацким выражением лица прогуливаться вдоль витрин. «Как оно все будет?» – растерянно пыталась она представить себе знакомство с родителями. Через несколько минут вышел Артур с нарядной коробочкой в руке.

– Ну вот! Все в порядке! Если размер не подойдет, то ты сама виновата. А сейчас идем отмечать нашу помолвку. По такому торжественному случаю предлагаю «Ритц».

И вот они сидят в роскошном зале, поражающем обилием позолоты и лепнины. Фиби любуется богато расписанным потолком, вокруг полно нарядно одетых посетителей, все столики заняты, а Артур протягивает ей, наконец, коробочку с кольцом.

– Вот он, твой сюрприз! Полюбуйся!

Она открывает темно-синюю кожаную коробочку, изнутри обитую небесно-голубым бархатом. Посреди лежит красивое плоское кольцо с целой россыпью крупных бриллиантов и сапфиров в золотой оправе.

– Сапфиры – в тон твоим глазам, – начинает он давать свои пояснения. – А бриллианты в честь нашей любви, которая продлится вечно. Тебе нравится?

– Очень! Оно великолепно! Спасибо тебе!

А дальше Фиби ждет разочарование. Как она ни старается натянуть кольцо на палец, не получается. Кольцо ей катастрофически мало. Слезы отчаяния выступают на глаза.

– Такое красивое! – восклицает она с горечью. – Но ужасные костяшки на моих пальцах…

– Не переживай! Мы его растянем в мастерской! Главное – что ты теперь моя невеста! Фиби Фей!

– Нет, мое настоящее имя – Фиби Бордман. Фей – это мой театральный псевдоним. Ты же знаешь, «на театре», как выражались в былые времена, все фальшивое.

– Зато ты у меня – настоящая! И мне дела нет до того, как тебя зовут в действительности. Сейчас я могу со спокойной совестью снова отправляться на фронт, зная, что ты будешь меня ждать.

– Для этого вовсе не надо было покупать такое дорогущее кольцо. И не надо пока никому ничего говорить. Иначе меня больше не отпустят на фронт с концертами. Решат, что я рвусь на передовую исключительно по личным мотивам. А я тоже хочу внести свою, пусть и крохотную, лепту в общее дело. Одним словом, хочу быть полезной.

Она коснулась губами его впалых щек, потом поцеловала в уставшие глаза.

– Будь по-твоему! Пока все оставим в секрете, но в мой следующий приезд домой мы обязательно поженимся. У меня поезд ровно в шесть с вокзала Ватерлоо. Ты меня проводишь?

Они снова вернулись в гостиницу и заперли дверь на ключ изнутри. Но, боже мой, как же быстро промелькнули те несколько часов, которые у них оставались в запасе. И вот уже нужно было подниматься с кровати, одеваться, ехать на вокзал, битком набитый пассажирами. На перроне уже было полно военных в самой разной форме, тут же стояли заплаканные женщины, провожающие на фронт своих мужей и сыновей. Едкие клубы дыма, стелющийся по земле пар, гарь, копоть, суетящиеся вокзальные служащие, носильщики. В глазах рябило от обилия хаки, разноцветных лампас, шевронов и нашивок.

Фиби молча навалилась на руку жениха, отчаянно жалея лишь об одном: что никто в эту минуту не видит ее новенькое обручальное кольцо. Какая же она дура! Надо было прежде определиться с размером. Впрочем, какое все это имеет значение сейчас?

– Пожалуйста, не торчи на платформе! – просил ее Артур. – Хочу запомнить тебя улыбающейся. Пиши мне, пиши часто. Буду ждать. Не знаю, когда сумею вырваться в отпуск в следующий раз. – Он ласково глянул на нее сверху вниз. – Но я получил все, о чем мечтал! И даже больше. Отныне мы никогда не расстанемся, моя ненаглядная!

– Пожалуйста, береги себя! Не рискуй понапрасну, хотя бы ради меня. Я не вынесу, если с тобой что случится! – воскликнула она, бросаясь к нему на шею. И они сплелись в тесном объятии. А потом раздался свисток к отправлению состава, Артур легко запрыгнул на ступеньку вагона, а Фиби побежала следом по платформе. И бежала, махала рукой, пока не уперлась в край платформы. Там она остановилась и еще долго стояла в оцепенении, глядя, как последние клубы дыма исчезают за поворотом. Стемнело. Огромная луна величаво выплыла и загорелась на звездном небосклоне. А Фиби все стояла и стояла, не в силах сдвинуться с места.

– Разве мы не вернемся к Марти? – удивилась Калли, когда тетя ознакомила ее с планами на вечер.

– Нет, детка, уже поздно. А вдруг Марти нет дома? Ты только расстроишься. Мы навестим их завтра утром, накануне отъезда.

И снова Калли стала растерянно соображать, почему же тетя заранее не уведомила Ван Гугов о том, когда они приезжают. Неужели трудно было отправить обычную почтовую открытку?

Утром после завтрака они снова отправились по знакомому адресу. Дверь им открыла женщина. Она взглянула на посетительниц без тени приветственной улыбки на лице.

– Так это были вы! – сухо проронила она. – Мне передали, что вчера к нам наведывались какие-то иностранки. Марти на работе. Она живет в доме доктора постоянно. Рекомендации, которые вы ей дали, просто отличные. – Голос женщины звучал отчужденно, но, увидев расстроенное личико девочки, она смягчила враждебный тон. – Проходите же! – пригласила она их в дом.

Мать няни говорила на хорошем английском, но Калли все равно была сбита с толку. Рекомендации? Какие рекомендации? Ведь рекомендации пишут обычно тогда, когда служанка уходит от хозяев. Так зачем же Марти вдруг понадобились рекомендации?

– А я могу с ней увидеться и поговорить? – обратилась она к женщине на фламандском. Госпожа Ван Гуг удивленно вскинула брови, услышав родную речь.

– Нет, дорогая! Она сейчас на работе и не может с тобой встретиться. Но она оставила тебе письмо на тот случай, если ты вдруг зайдешь к нам. Ты хорошо говоришь на фламандском, Калли! – снова улыбнулась женщина и протянула ей конверт с письмом.

Калли непонимающе уставилась на тетю.

– Разве Марти не поедет с нами в Далраднор?

В комнате повисла напряженная тишина. Женщины молча переглянулись, и обе уставились на Калли.

– Оказывается, девочка даже ничего не знает! – воскликнула с негодованием мать Марти, скрестив руки на груди.

– Нет, я не стала ей говорить, – растерянно пробормотала Фиби. – Не хотела портить отдых. Они с Марти так привязались друг к другу…

– Не хотите ли чашечку чая? – предложила хозяйка вежливым тоном, но в глазах ее, устремленных на Фиби, плескалась откровенная неприязнь. Но вот она повернулась к Калли и снова по-доброму улыбнулась ей, а потом намеренно перешла на фламандский, зная, что Фиби их не поймет. – Мы всегда будем рады видеть тебя у нас, Калли! Марти

очень переживает, что не смогла с тобой попрощаться. Она сильно по тебе скучает.

– Мы, пожалуй, пойдем! – заторопилась вдруг Фиби. – Спасибо, что приняли нас. Надеюсь, вы понимаете, пришло время… Марти ведь тоже было уже пора… возвращаться домой, к своим близким. Так ведь даже лучше для нее.

– Думаю, Марти сама в состоянии решать, что и когда для нее лучше. А время, мисс Фей, совсем тут ни при чем. Недаром говорят, что всему свое время.

Атмосфера в комнате снова накалилась, и тетя Фиби потащила Калли к дверям. На ее щеках вспыхнул густой румянец, когда Калли вдруг расплакалась.

– Я попрошу не устраивать мне сцен на улице! – приказала она безапелляционным тоном.

Калли была настолько раздавлена новостью, что шла за тетей, как во сне, безмолвно глотая слезы. Марти бросила ее, нашла себе новую работу и даже не сочла нужным попрощаться с ней. И что теперь будет, вдруг подумала она в ужасе. С кем она останется жить?

– Ну же! Приободрись! – сказала ей тетя. – Сейчас зайдем в кафе, и я закажу тебе мороженое.

– Не хочу мороженого! – с вызовом ответила девочка. – Меня от него уже тошнит!

Она понимала, что ведет себя грубо. Так нельзя разговаривать со взрослыми, тем более на улице. Но дух противоречия уже вселился в нее, и она не могла ничего с собой поделать. Горе было слишком велико.

Потом они сели на поезд и поехали из Брюгге снова во Францию. Дорога шла вдоль побережья, Калли с отрешенным видом глядела в окно: бескрайние поля, дамбы, каналы, и над всем этим ярко-синий небесный шатер. Зачем тетя Фиби потащила ее в этот Брюгге, если она прекрасно знала, что Марти больше не вернется к ним, недоумевала девочка. Но самое ужасное, и это ранило Калли больнее всего, Марти тоже знала обо всем с самого начала и ничего не сказала ей. Устроили такой большой секрет от нее, словно она совсем уж несмышленыш в пеленках. Трудно понять этих взрослых! Калли с раздражением отвернулась от тети. Было видно, что тетя тоже чувствовала себя не в своей тарелке. Все время улыбалась и разговаривала с ней заискивающим тоном, а еще угощала конфетами.

– Пойми, Каролина! Ты уже взрослая девочка. Можешь обходиться без няни. А Марти изъявила желание вернуться к родным.

– Мне она никогда не изъявляла такого желания!

– Ну, взрослые не всегда посвящают в свои планы детей. У тебя, кстати, тоже впереди много перемен. Ты пойдешь в новую школу и будешь жить там постоянно. Познакомишься с девочками, обзаведешься новыми подружками…

Вот так Калли узнала, что она будет учиться в закрытой женской школе Святой Маргариты на восточном побережье Шотландии. Отныне она сможет навещать Далраднор только во время каникул. Это был второй удар за день, от которого она и вовсе лишилась речи.

– А что же будет с Кулейном? И с моим пони Гектором? – спросила она после некоторой паузы дрожащим голоском.

– За ними присмотрят миссис Айбел и садовник Том.

Вот оно как, размышляла девочка. Значит, они все спланировали заранее, у нее за спиной. Все, все знали, кроме нее самой! А сейчас ей еще придется торчать бог знает сколько времени в этом паршивом Лондоне! От одной мысли о такой перспективе ей стало плохо.

– Хочу домой! – Калли почувствовала, как слезы градом покатились по ее щекам. – Я хочу поскорее увидеть Кулейна. Он, наверное, решил, что я его бросила!

– Ты уже большая девочка, Каролина! Тебе понравится новая школа, вот увидишь! Это одна из лучших школ во всей Шотландии. Там столько всего интересного! Много всяких игр…

Напрасно Фиби пыталась поднять ей настроение, Калли и слушать ничего не хотела. И в каюте парома, перевозившего их на другой берег Ла-Манша, она тоже сидела молча. Благо тетю замучила морская качка, и она лежала пластом с позеленевшим от постоянных позывов на тошноту лицом. Калли лишь злорадно усмехнулась про себя, наблюдая за мучениями тети. По крайней мере, та хоть не лезла к ней со своими утешениями и оставила ее в покое. Самое время прочитать, что написала ей Марти. Калли извлекла письмо из кармана. Оно было написано на фламандском. Что же, тем лучше! Она не собирается делиться содержанием письма ни с кем.

Моя дорогая Калли!

Прости, что не смогла попрощаться с тобой так, как мне хотелось бы. Я дорожу каждой минутой, которую провела рядом с тобой, наблюдая за тем, как ты взрослеешь на моих глазах. И вот ты уже почти совсем выросла и готова к большим переменам в своей жизни. Мисс Фей хочет отправить тебя в закрытую школу. Она попросила меня ничего не говорить тебе вплоть до нашего отъезда. Мне было очень тяжело притворяться и делать вид, будто ничего не случилось, поверь мне! Я буду очень сильно скучать по тебе, но запомни: я навсегда останусь тебе другом. И если ты захочешь написать мне, я с удовольствием отвечу на все твои письма. Еще раз повторяю: это был не мой выбор. Так решила мисс Фей. Она посчитала, что отныне у каждой из нас должна быть своя жизнь.

Твоя любящая подруга

Марти Ван Гуг.

Так это все дело рук тети Фиби! Это она заставила Марти уехать из Далраднора! Но почему?! Почему? Почему? Впервые в жизни Калли почувствовала, что больше не доверяет тете. Более того, она ее ненавидит! Да она с ней даже разговаривать после этого не будет! Девочка свернулась калачиком в кресле, стараясь не расплакаться. Конечно, она не совсем справедлива к Фиби. Ведь как-никак та ее единственная родственница на свете. И тетя заботится о ней. В глубине души Калли понимала, что обязана слушаться и делать то, чего от нее хотят. Но боже мой! Каким же ужасом преисполнилось ее сердце при одной только мысли, что совсем скоро ей придется расстаться со своими четвероногими любимцами и долгие месяцы провести вдали от Далраднора в толпе незнакомых девочек.

Почти всю дорогу Фиби безвылазно просидела в уборной, чувствуя себя хуже некуда. А дочь, надувшись, словно сыч, молча коротала время в каюте. «В один прекрасный день она еще скажет мне спасибо», – убеждала себя Фиби в собственной правоте. Напрасно они поехали в Брюгге. Вот это была ошибка! Наверное, следовало рассказать дочери все много раньше, подготовить ребенка к тем переменам, которые грядут в ее жизни. Но что сделано, то сделано. У Фиби ведь совсем нет опыта общения с детьми такого возраста, как Каролина, которой все случившееся пойдет только на пользу. Чем раньше она поймет, что жизнь полна не одних лишь приятных сюрпризов, тем лучше для нее. В конце концов, ее же не отсылают в какой-то сиротский приют, затерянный в глухомани. Школа Святой Маргариты – престижная и дорогая закрытая школа, в которой поощряются самые прогрессивные методы обучения. Девочка получит первоклассное образование, будет проводить много времени на свежем воздухе, среди красивых горных пейзажей. Чего еще желать?

Школа стала альма-матер для многих известных врачей и педагогов, прославившихся своими инновациями в области педагогики и медицины. Каролине еще повезло, что ее приняли. Правда, подсуетились Китти и ее старый друг Кристалл Макмиллан. Сэр Лайонел тоже одобрил выбор, написал, что о лучшей школе для такой яркой и способной девочки и мечтать не приходится. Но чем ближе они подъезжали к Далраднору, тем острее Фиби чувствовала, что концовка их совместного с дочерью летнего отдыха оказалась смазанной. И исключительно по вине Фиби. Миссис

Ван Гуг абсолютно права. Всему в этой жизни есть свое время.

В Далраднор они приехали уставшими и измученными сверх всяких сил. Что не помешало Каролине тут же опрометью броситься к своим любимцам. Она даже не взглянула на тетю, не поблагодарила за путешествие. Фиби почувствовала себя уязвленной, но не подала виду перед слугами и почти сразу же погрузилась в хлопоты, связанные с подготовкой к школе. Нужно было пройтись по длинному списку необходимого и проверить еще раз, все ли у них в порядке с формой, закуплены ли учебные пособия, которые понадобятся для занятий в новой школе. Плюс еще купить теплое зимнее пальто, строгий костюм из твида для посещения воскресных служб в церкви, ворох нижнего белья и одежду для занятий спортом. Набиралась целая гора вещей, каждую из которых еще предстояло снабдить ярлычком с именем Каролины. Но это было уже по части миссис Айбел, которая бесшумно сновала из комнаты в комнату, делая все, что положено: подписывала, учитывала и паковала вещи в тяжеленный кофр, который после завершения всех приготовлений немедленно отвезли на станцию и отправили поездом к месту назначения.

Каролина целыми днями пропадала на улице, и Фиби ее почти не видела. Последние летние денечки, теплые, напоенные ароматом спеющих яблок и куманики, с нестройным жужжанием пчел, торопящихся собрать последний дар на цветочных клумбах в саду. Старинный каменный дом утопал в золотом сиянии, и вода в озере переливалась, словно ограненный алмаз. Таким Фиби увидела Далраднор впервые, когда привезла под сень здешних райских кущ новорожденного младенца, жалея лишь об одном: что Артур никогда не увидит своей дочери. И вот маленькая крошка превратилась в быстроногую девочку, подвижную и стремительную, как лань. Конечно, для Каролины Далраднор – родной дом. Другого у нее просто не было.

В день отъезда Каролина стояла белая как мел, в новом матросском костюмчике, но выражение лица у ребенка было такое, словно ее отправляют не в школу, а на рабские галеры.

– Семестр закончится, не успеешь и оглянуться! – старательно успокаивала ее миссис Айбел. – И снова будешь дома! Всегда можешь привозить сюда своих новых подружек на каникулы.

– На каникулы я должна буду ехать в Лондон, к ней! – сказала, как отрезала, Калли, глядя в упор на Фиби.

– Но до каникул еще дожить надо! – примирительно начала миссис Айбел. – А потому не будем себе портить нервы раньше времени. Впереди у тебя столько всего интересного: новая школа, новые друзья. Уверена, ты подрастешь за один семестр на целых шесть дюймов.

Калли бросилась к экономке и обхватила ее за шею руками, стараясь не расплакаться.

– Я напишу вам, миссис Айбел. Обязательно напишу!

С Фиби девочка всю дорогу держалась подчеркнуто вежливо. Подъехав к школе, они оставили Тома в машине на въезде, а сами пошли пешком по подъездной аллее в направлении высокого серого здания. Издали школа была похожа на собор. Калли невольно восхитилась красотой открывшегося пейзажа. Вокруг царило настоящее столпотворение: родители, легковые машины, шоферы, девочки, многие с музыкальными инструментами в футлярах, приветствуют друг друга радостными возгласами и тут же попадают в объятия подружек. Всех новеньких сверяли по специальным спискам старосты из числа старшеклассниц. Девочки, облаченные в строгие мантии, старательно демонстрировали безупречность манер.

– А сейчас попрощайтесь со своими близкими! – обратилась к новеньким учительница, тоже в мантии и в академической шапочке с плоским квадратным верхом.

Фиби сделала шаг навстречу Каролине, надеясь, что та ее обнимет. И это станет первым шагом к примирению и признаком того, что ее простили за невольную жестокость. Ведь все же это делается ради блага дочери!

Но Каролина резко отвернулась в сторону.

– Ты можешь ехать. Со мной все в порядке, – проговорила она безразличным тоном. – До свидания! Спасибо, что привезла меня сюда.

Синие глаза, глаза ее незабвенного Артура, были холодны как лед, подбородок решительно вскинут, плотно поджатые губы не оставляли сомнений: разговор окончен.

«Вот и вся благодарность за мои труды, – думала Фиби, вздыхая, пока шла к машине. – А чего же ты хотела?» В ушах снова раздался сердитый голос Китти. Ты лишила ребенка всего, что она любила. Даже любимую собаку отобрала. И после этого ты еще ждешь каких-то благодарностей? Дай ей время, может, все и образуется.

Образуется ли, спрашивала себя Фиби. Дождется ли она когда-нибудь благодарственных слов от дочери? Фиби чувствовала неприятную тяжесть в желудке, и ноги стали ватными. Ей стало совсем нехорошо. На выходе она замешкалась, и у нее вдруг возникла безумная мысль. А что, если сейчас вернуться и забрать дочь с собой? Но, оглянувшись, она увидела, что новеньких уже успели куда-то увести.

– Что я наделала? – выкрикнула она, глядя в пустоту. – Что я наделала!

Фиби почувствовала, как ее охватила паника. Будто она только что отбросила от себя прочь что-то очень дорогое и очень важное в своей жизни. И еще вопрос, сумеет ли она снова обрести все то, с чем так легко рассталась…

6

1928 год

По пути в Шотландию Фиби остановилась на ночлег в гостинице. Протяженные летние каникулы Каролина должна была провести в Далрадноре. Она не рискнула лишать дочь шанса пообщаться со своим любимым псом и пони Гектором. Наверняка и сэр Лайонел придумает какой-нибудь веский повод, чтобы повидаться, хотя бы тайком, с внучкой, в воспитании которой он принимал участие.

Фиби только что закончила съемки в новом немом кинофильме. В главной роли снялся сам Айвор Новелло, звезда экрана последних лет, а в качестве режиссера-постановщика выступил Фред Хичкок. После успеха своего предыдущего фильма «Жилец» он был преисполнен решимости создать еще один леденящий душу триллер. Роль у нее была проходной, но компания на площадке подобралась хорошая, и Фиби была довольна съемками.

В последнее время все новости с киностудий крутились исключительно вокруг технической новинки под названием «звуковое кино». Звук, как ни странно, открыл перед Фиби широкие творческие перспективы. Не секрет ведь, что у многих актеров немого кино просто отвратительные голоса, которые требуется переозвучивать. Однажды Фиби привела Калли для участия в пробах. Она не сомневалась, что помощник режиссера попросит дочь, которая явилась на студию вместе со школьной подружкой Примроуз, остаться для дальнейшей работы, но дочь проявила абсолютное равнодушие к процессу кинопроизводства. Фиби казалась немного странной дружба этих двух девочек, но Каролина очень любила бывать у Примми в Йоркшире, в городке под названием Харроугейт.

Харроугейт находился всего лишь в нескольких милях от Лидса, но контраст был разительный. Сразу было видно: здесь обитают богатые люди. На каждом шагу бутики, спа-салоны, красивые ухоженные пригороды. Фиби никогда не рассказывала дочери о своих корнях в Лидсе. Миф о погибших родителях Каролины, родном брате Фиби и его жене, тоже был погребен под толщей лет за ненадобностью. Много лет тому назад Калли вдруг резко перестала интересоваться всем, что было связано с ее родителями. Иногда Фиби задавалась вопросом о том, как сложилась судьба ее второго брата, Теда. Наверняка он еще был жив.

Но, пожалуй, встреться они сегодня на улице, то и не узнали бы друг друга.

Фиби нравилось навещать Калли. Величественное каменное здание школы Святой Маргариты наполняло чувствительную актрису священным трепетом, а суровая красота окружающей природы завораживала. Вокруг аккуратно подстриженные газоны, а всего лишь в двух шагах – бушующее море. Волны вот-вот готовы обрушиться и на кровлю здания, и на нарядные лужайки рядом со школой. Лучшего места для учебного заведения закрытого типа и не придумаешь. Артур наверняка бы гордился тем, что его дочь учится в такой привилегированной школе. Уже на подъезде к зданию Фиби увидела эстраду, воздвигнутую на одной из лужаек. Видно, готовилось выступление школьного оркестра. Рядом зеленели спортивные площадки и арена небольшого стадиона. Она направилась прямиком в шестой класс и оказалась в плотном кольце юных почитательниц своего таланта. Девочки стали засыпать ее вопросами о театре и кино. Фиби с удовольствием отвечала на все вопросы честно, ничего не приукрашивая. Ленч им подали в шатре, специально установленном посреди газона для особо почетных гостей и родителей. Девочки в нарядных летних платьях из разноцветного льна суетились вокруг, стараясь быть максимально полезными гостям, съехавшимся на праздник по случаю окончания очередного учебного года.

На лужайке между тем разворачивалось красочное действо: своеобразный спектакль – ожившая на глазах зрителей картина – марш суфражисток времен королевы Виктории. Девочки, облаченные в кринолины, отчаянно прорывали цепи полицейских кордонов. Некоторые приковывали себя цепями к импровизированным оградам, тут же происходили аресты активисток. В целом представление смотрелось неплохо. Правда, исполнительницы явно переигрывали, внося в развитие сюжета надрывную мелодраматическую ноту. Но юные артистки, одетые в арестантские робы, в холщовые фартуки и чепцы, марширующие с серебряными стрелами в руках, что по замыслу постановщиков должно было обозначать грядущее тюремное заключение, распевающие знаменитый гимн суфражисток «Станем плечом к плечу», очень старались.

Фиби попыталась отыскать глазами в толпе зрителей Каролину и ее подругу, однако, судя по всему, в представлении были задействованы именно ученицы пятых и шестых классов. Что ж, встреча с дочерью откладывается до вечернего чаепития.

Представление закончилось под громовые овации зрителей, и вдруг неожиданно для всех на старинной башне раздался звон колокола. Все стали задирать головы и смотреть, что происходит на звоннице. Увиденное впечатляло. Две девочки отчаянно карабкались вверх по кровле. В лучах яркого солнца было видно, что одна из них, огненно-рыженькая, замешкалась чуть ниже, а другая упорно ползет все выше и выше, туда, где на ветру трепетал флюгер. Раздались испуганные возгласы родителей. Фиби похолодела от ужаса. Неужели все повторяется? И она снова увидит своими глазами, как погибает Эмили Дэвисон? Оставалось лишь молиться. Господи, спаси и сохрани жизнь моей девочке… Господи, спаси и сохрани…

– С тобой все в порядке? Выше не лезь! – приказала Калли, заметив смятение в глазах подружки, пока они карабкались на крышу, пробираясь вдоль узкой балюстрады.

– Я сказала, что сделаю, и сделаю! – возразила Примми и стала разворачивать транспарант, который они сами соорудили, сшив несколько наволочек. – Возьмись за этот конец!

Прим явно зарывается, подумала Калли. В конце концов, это Калли все придумала, ей и доводить дело до конца.

– Слазь! – снова скомандовала она. – Я сама все сделаю. Да и места здесь маловато для двоих.

Но Примми стояла на своем:

– Не слезу! И потом, ты же не хуже меня знаешь, что вдвоем легче будет закрепить.

– Я справлюсь одна! Это приказ! – воскликнула Калли, стараясь перекричать ветер. Далеко внизу на них были устремлены десятки лиц. Внезапно идея установить стяг на такой высоте, да еще на глазах у публики, перестала казаться ей такой уж гениальной. Это нужно было делать ночью, когда никто не видит, мелькнуло у нее в мозгу. Но поскольку они с Примми уже сидят на крыше, отступать некуда. Начатое надо доводить до конца. Главное – чтобы Примми поскорее убралась. Пусть спускается вниз! Здесь гораздо выше, чем они предполагали. Вообще-то взобраться на старинную колокольню было проще простого, но, карабкаясь вверх, они зацепили и сдвинули с места несколько камней, и легкость, с которой те выскользнули из-под их ног и покатились вниз, заметно напугала обеих начинающих скалолазок.

– Прошу же тебя, Примми! Спускайся на землю! – взмолилась Калли и замерла, ожидая, пока подруга прислушается к ее словам и начнет двигаться вниз. Но вот лицо Примми исчезло из виду, теперь можно заняться главным.

Собственно, флюгер был совсем рядом. Калли даже показалось, что стоит ей как следует податься вперед, и она достанет его рукой. Девочки заранее приготовили широкую петлю, чтобы накинуть ее на флюгер. Еще одно усилие, и дело будет сделано. Но на самом деле расстояние до флюгера было еще достаточно приличное. Еще одно усилие! Калли подтянулась выше и, чувствуя, как немеют от напряжения руки, сделала несколько попыток, пока наконец ей удалось закрепить стяг на импровизированном флагштоке. На белой материи чернилами было написано следующее: ПЕРВОПРОХОДЦАМ – СЛАВА! В качестве стропа для подъема флага пошел в ход ее форменный блейзер ярко-синего цвета с отделкой из алых и золотистых галунов. Девочка перекинула блейзер вокруг флюгера, превратив его в надежный противовес для трепещущего на ветру знамени.

Когда подружки еще только задумывали свое рисковое предприятие, сама идея казалась им просто фантастически грандиозным розыгрышем. Но сейчас Калли понимала, что ничего забавного в их выходке нет. Даже с такой высоты ей было хорошо видно: никто из собравшихся на лужайке не смеется, наблюдая за ее отчаянными усилиями.

На какую-то сотую долю секунды Калли сковал ужас. Ей даже показалось, что нога непроизвольно соскользнула вниз. Но вместе со страхом неожиданно пришло доселе неизведанное чувство радостного возбуждения и полной внутренней свободы. Я сделала это! А раз так, то все остальное уже не имеет значения. Коль скоро она взобралась на крышу, значит, сумеет и спуститься вниз. Впрочем, спуск оказался гораздо труднее, чем она предполагала. Сверху ей было видно, как привратник тащит откуда-то огромную лестницу, как мужчины натянули внизу одеяла на тот случай, если она вдруг рухнет вниз. В эту минуту она снова почувствовала страх, у нее даже ноги стали непослушными. Но ведь там же внизу среди гостей и ее тетя Фиби. Она тоже смотрит, волнуется. Нельзя превращать день собственного триумфа в трагедию для всех. «И что мне теперь делать? – вихрем пронеслось в сознании. – Сохраняй спокойствие, спускайся шаг за шагом, дюйм за дюймом, так же, как ты карабкалась вверх. И не смотри вниз! Кладка на крыше выдержит твой вес.

Она почувствовала, как капельки пота выступили на лбу, как от напряжения стали влажными ладони рук. Еще одно усилие, еще одно маленькое усилие, и она почувствовала под ногами балюстраду. Ура! Спасена! Но, кажется, подумала Калли с замиранием сердца, все ее беды только начинаются. Там, на земле, триумфальной встречи

победителей, судя по всему, не предвидится.

– Я хочу знать, Каролина, чего конкретно ты добивалась, демонстрируя перед всеми верх собственной глупости? И ты, Примроуз, тоже? – строгим тоном вопрошала их мисс Коркоран.

Обе девочки стояли за своими партами, понуро опустив головы, сзади молча смотрели на них еще не вполне оправившиеся от пережитого шока родители Примми и тетя Фиби.

– Что за блажь! – продолжала возмущаться директриса. – Решили устроить представление на публике, да? А о родителях вы подумали? О своей тете ты вспомнила, Каролина? Что они пережили, пока вы торчали там, на крыше, на такой высоте!

Фиби видела, как низко опустила голову ее дочь. Значит, понимает, что виновата. Действительно, все собравшиеся в ужасе следили за тем, что вытворяла Калли возле флюгера. Фиби даже боялась допустить мысль о том, что случилось бы с девочкой, если бы…

– Мы решили, мисс, что такой удобный случай напомнить всем о вашем любимом девизе, – пробормотала Каролина едва слышно.

– О моем что? – даже захлебнулась от возмущения мисс Коркоран.

Фиби впилась ногтями в кожу рук. В эту минуту она готова была провалиться сквозь землю.

– Но вы же всегда призываете нас идти вперед неизведанными тропами, быть пионерами во всем. Там, на крыше, я проложила путь с помощью своего блейзера.

– Понятно! Вознамерились устроить цирк на крыше, повеселить публику, начисто забыв об авторитете школы!

– Нет, мисс Коркоран! Ничего подобного! – подала голос Примми. – Мы с Калли организовали клуб первопроходцев и подумали, что нам тоже под силу совершить какой-нибудь смелый поступок, наподобие тех, которые совершали суфражистки.

– Но вы же могли разбиться насмерть, пока карабкались на эту башню. Ей уже несколько сотен лет, там нет никаких оградительных перил, ничего! Как вы сумели вскарабкаться туда?

– Мы проявили смекалку! – возразила Примми. – Вы же нас сами учите всегда и везде проявлять инициативу.

Девочка с победным видом посмотрела на своих родителей, которые с трудом прятали улыбки, наблюдая со стороны за этой неожиданной пикировкой.

Однако мисс Коркоран не видела в случившемся ничего смешного.

– Ваша глупая выходка могла закончиться трагедией и навлечь на нашу школу позор и бесчестие. А мы всегда гордились тем, что в своей воспитательной работе ставим во главу угла прежде всего дисциплину и здравый смысл.

Мама Примми выступила вперед.

– Мы отдали дочь в школу Святой Маргариты, потому что знаем, что здесь девочек учат не только здравому смыслу, но и умению думать. Ваши лучшие ученицы не боятся трудностей и всегда могут постоять за себя. Да, Калли и Примми решились на очень опасное предприятие. Но они еще слишком малы, чтобы понимать и чувствовать, что такое настоящая опасность. Для них это был всего лишь риск, попытка доказать себе, что они тоже что-то могут. Впрочем, сегодня они обе получили хороший урок, который запомнят на всю жизнь. – Женщина повернулась к Фиби. – А вы что думаете, мисс Фей? Как-никак ваша племянница была заводилой.

– Нет, мамочка! Ты не права! Калли заставила меня спуститься с крыши еще в самом начале. Она не разрешила мне лезть выше. А планировали мы привязать флаг вдвоем. Калли ни в чем не виновата! – преданная подружка была готова разрыдаться.

– Ну, вот вам и ответ! – сказала Фиби максимально бодрым тоном. – Две глупышки решились на мужественный поступок, не подумав о тех опасностях, которые их могут подстерегать. Мужество ведь тоже имеет свою цену. Право, даже не знаю, что еще добавить в их защиту.

– Так мы это дело не оставим! Дурной пример заразителен, как вы знаете. А благородство замысла и тот факт, что они еще не умеют анализировать, как взрослые, не является оправданием в данном конкретном случае. Мне надо хорошенько поразмыслить над тем, каким должно быть наказание для двух отчаянных альпинисток. Что-то такое, что пошло бы им на пользу. Спасибо, что согласились меня выслушать! – подвела черту под состоявшейся беседой мисс Коркоран. – Девочки, рекомендую и вам обдумать, как загладить перед школой собственную вину.

Фиби была почти счастлива, что их не выставили из школы прямо сейчас. Ей хотелось схватить дочь за шиворот и хорошенько тряхнуть хулиганку.

– О чем ты только думала! – зловеще прошептала она.

Все вместе они вышли на улицу. Девочки, бледные от пережитых треволнений, взялись за руки и, задрав головы кверху, увидели, что их знамя все еще полощется на ветру.

– Оно еще там! – хором закричали они. – Мы сделали это! А кто его снимет?

– Очень надеюсь, что на сей раз обойдутся уже без вашей помощи! – улыбнулся отец Примми. – Ну и кашу вы заварили! Вы двое! Не хотел бы я оказаться на вашем месте в новом учебном году!

– Если их еще возьмут обратно! – сердито обронила Фиби.

– О, не волнуйтесь, мисс Фей! Я хорошо знаю Дороти! Уверяю вас, в глубине души она даже гордится их поступком. Сейчас она точно знает, что среди ее учениц есть две девочки, которые в случае опасности не испугаются и не повернут назад. Вот уж воистину, первопроходцы! Впрочем, готов побиться об заклад, что с сего дня это слово навсегда исчезнет из лексикона директрисы. Ну что? Пошли посмотрим, оставили ли нам хоть немного чая.

Фиби с некоторой завистью посмотрела вслед родителям Примми, которые, взявшись за руки, медленно побрели к шатру. «Вам хорошо, – подумала она. – Вас – двое! Вдвоем вы сумеете обуздать свою своенравную дочь. А что делать мне одной?» Она похолодела при мысли о том ужасе, который пережила, пока ее собственная дочь карабкалась вниз. Замирая от страха, что в любую минуту девочка может сорваться и разбиться насмерть, Фиби чуть не умерла. Эти мгновения она запомнит на всю оставшуюся жизнь. Что же до утраты блейзера, так это сущий пустяк! Дорогая тряпка, которую всегда можно заменить на новую. Совсем не то, что потерять собственного ребенка.

Она обняла Каролину за плечи, и они молча пошли к шатру, где все еще подавали чай.

– Пожалуйста, прошу тебя, больше никогда меня так не пугай, ладно? – проговорила она уже возле самого шатра.

1933 год

Дорогая Марти!

Спасибо за приглашение на свадьбу. К сожалению, я не смогу поздравить тебя лично. Мы вместе с Примми отправляемся в горы в национальном заповеднике «Каирнгормс». В поход мы пойдем под руководством инструкторов. Мы к тому же командиры отрядов бойскаутов и должны подтвердить свое звание, получив по итогам похода соответствующие значки. Желаю вам с Андре огромного счастья. Тетя Фиби отправила тебе свадебный подарок от нас двоих. А вообще-то лето выдалось на редкость неудачным. Кулейн съел какую-то гадость, и его, бедного, пришлось усыпить, чтобы не мучился. Мы его похоронили в нашем саду прямо возле ограды. Мне очень его не хватает. Мы с Примми останемся в Лондоне до начала каникул.

Любящая тебя Калли.

7

Август

– Если вдруг начнется война, я тоже хотела бы заняться чем-то стоящим. А ты? – спросила Калли у Примми, разглядывая фотографию тети в военной форме. – Не станем же мы бегать распомаженными по всяким светским вечеринкам!

Калли была рада, что лето она проведет в обществе Примми. Она обрела свою лучшую подружку в ту самую минуту, как переступила порог школы Святой Маргариты и увидела испуганно жмущуюся в толпе

девочку, такую же потерянную, как и она сама. Ее сразу же потянуло к Примми, и очень скоро они стали неразлейвода: девочек даже поселили в одну комнату. Обеих отличало немногословие, обе предпочитали больше слушать, чем говорить, обе были изобретательны.

Конечно, имя Примроуз, что буквально означает «примула», не очень-то шло ее рыжеволосой подружке. Калли никогда в жизни не видела такой огненно-красной шевелюры, как у Примми. А стоило той искупаться в море, и волосы тотчас же завивались в сотни мелких спиралек, таких упругих, что их невозможно было расчесать и заплести в косы. А потому для Примми сделали исключение из правила и позволили сделать короткую стрижку. Новая прическа очень ей шла: вьющиеся волосы образовали над головкой девочки настоящий золотистый ореол. Зеленоглазая, веснушчатая Примми была не очень сильна в спорте, зато по части математики и прочих точных наук числилась среди лучших. Она училась легко, казалось, совсем не прикладывая усилий и впитывая в себя знания, словно губка. А вот Калли приходилось не только внимательно слушать на уроках, но еще и конспектировать, а потом зубрить, зубрить и еще раз зубрить. Что не спасало, и почти по всем дисциплинам она тащилась в хвосте. Исключение составляли лишь языки. Немецкий и французский она знала в совершенстве.

Примми слушала подругу рассеянно. Она разглядывала толстый альбом в переплете из красной кожи, куда тетя Фиби когда-то вклеивала старые театральные программки, сценические фотографии и открытки, относящиеся к тем далеким временам, когда она еще только-только начинала свою сценическую карьеру на подмостках варьете.

– Ну разве она не красавица? – усмехнулась Примми. – Нет, твоя тетя и сегодня выглядит сногсшибательно. Но на этих фотографиях… Настоящая кинозвезда! И эти живописные шляпы…

– А мне они кажутся безобразными. Такое уродство! Особенно вот эта! Колесо колесом! Ты только представь себе, каково сегодня пройтись по улице в такой шляпе! Ужас! Старая мода всегда немного смешна, правда?

Калли нравилось, как одеваются современные женщины, особенно в столице. Узкие облегающие юбки, небольшие аккуратные шляпки колпачком. И все же лучшей одеждой в мире она по-прежнему считала килт и вязаный свитер.

– И те фотографии, на которых твоя тетя заснята в военной форме, мне тоже нравятся. – Примми перевернула очередную страницу. – Вот эта, например. – На фото Фиби была запечатлена в палате военного госпиталя. – Она ведь служила во Франции, да?

– Да нет! Она выезжала на фронт в составе концертных бригад. Это твоя мама работала в военном госпитале.

Калли знала, что Бетти Макалистер в годы войны проявила настоящий героизм. Горными тропами она перебралась из Греции в Сербию, чтобы помогать раненым бойцам сербской армии.

– Мама говорит, что умение веселить и развлекать людей не менее важно, чем воспитывать. И то и другое делает их лучше, – возразила Примми. Она всегда и во всем старалась видеть только хорошее. И ей не очень нравилось то осуждение, которое вольно или невольно сквозило в словах Калли. Вечно она придирается к Фиби!

Примми перевернула последнюю страницу и увидела пухлую пачку разрозненных фотографий, открыток и писем. Они выскользнули из альбома и веером рассыпались по столу. Она взяла одну из открыток. – «Мистер Гарри Бордман», – было написано на обороте. – Кто такой? Любопытно! Открытка не отправлена. Марка чистая.

– Наверное, это – отец Фиби… мой дедушка, – ответила Калли равнодушно. Охота же Примми копаться в этом старье, подумала она, глянув на подругу.

– Я и не знала, что он из Лидса. Он еще жив?

– Давно умер. Как и мои родители. Я их никогда не видела.

Бордманы действительно прошли по ее жизни стороной. Она никогда не получала от родственников тети ни поздравительных открыток, ни подарков к Рождеству. Если честно, то Калли даже забыла о том, что у нее когда-то был дед. И вот впервые она задумалась над тем, что у тети Фиби тоже, оказывается, был отец.

– А ты хорошо знаешь Лидс? – неожиданно в ней проснулся интерес.

– Немного знаю. Мы всегда проезжаем Лидс, когда возвращаемся к себе домой. У тебя там есть родственники?

– Кажется, мой родной дядя все еще живет в Лидсе.

– Можем попытаться отыскать его. Мы ведь живем совсем рядом с Лидсом.

– Не уверена, что мне этого хочется. По-моему, тетя намеренно порвала отношения с родней много лет тому назад. Во всяком случае, я ни разу не слышала, чтобы при мне она завела речь о брате.

– Но если у тебя есть родной дядя, то должны быть и двоюродные братья и сестры. Это же так здорово!

Калли мельком глянула на адрес.

– Можно, конечно, попробовать! Ничего предосудительного в желании поддерживать родственные связи нет.

Примми отложила открытку в сторону.

– Итак, нас ждет настоящее приключение! – воскликнула она с энтузиазмом. – Представляешь, что будет, если тебе удастся отыскать потерянных родственников? Настоящий сюрприз для твоей тети! То-то она удивится! Совсем как в романе «Энн из Зеленых Мезонинов». Помнишь?

Примми очень понравился этот роман канадской писательницы Люси Мод Монтгомери. И не в последнюю очередь потому, что главная героиня романа Энн Ширли – тоже рыженькая, а она очень переживала из-за своих рыжих волос.

– Поживем – увидим! – неопределенно пожала плечами Калли, но все же положила в карман еще несколько старых фотографий из тетиного альбома, чтобы внимательно рассмотреть их еще раз, уже без Примми.

Двумя днями позже подружки сидели в поезде, уносящем их на север, обставленные со всех сторон чемоданами и дорожными сумками. Калли нравилось гостить у Макалистеров. Там их поджидали целая куча братьев и собак и непрерывно трезвонящий телефон в холле. Хамит, старший брат Примми, – настоящий бойскаут, и уже совсем взрослый. Собирается поступать в университет учиться на врача. Правда, подурачиться любит до сих пор. Доктор Бетти, мама Примми, руководит какой-то престижной клиникой для новорожденных малышей и их мам, доктор Джим практикует прямо на дому. Его консультация оборудована во флигеле рядом с домом. То есть все обитатели дома заняты делом, а потому целыми днями девочки предоставлены сами себе. Вечерами вся семья в обязательном порядке собирается в столовой за ужином, и уж тогда можно оглохнуть от шума. Какой контраст с той мертвой тишиной, которая царит в доме тети Фиби. У Макалистеров же, напротив, все пронизано весельем, оживленными и громкими разговорами, смехом.

– Ты взяла с собой открытку? – первым делом поинтересовалась Примми. Судя по всему, предстоящие поиски родного дяди Калли стали для нее почти навязчивой идеей.

– Забыла! – спохватилась Калли и, увидев расстроенное лицо подруги, виновато добавила. – Я запомнила улицу: Пил-стрит.

– А номер дома?

– Не помню!

– Из тебя никогда не получится хорошего детектива! – воскликнула огорченная Примми. Она как раз читала очередной детективный роман Дороти Сейерс под названием «Сильный яд». Одна из героинь этого романа, Гарриет Вэйн – кстати, тоже писательница детективных романов, – приводила ее в неописуемый восторг своей глубокой проницательностью.

При первой же возможности девочки отправились автобусом в Лидс. Город им совсем не понравился. Убогие дома,

прилепившиеся друг к другу. Никакой зелени. Даже садиков возле домов нет. Все какое-то закопченное, мрачное, неприветливое. Неужели тетя Фиби выросла среди такой нищеты, удивилась про себя Калли. Это открытие стало для нее настоящим шоком. А вот Примми восприняла увиденное как должное. Вид затрапезных улиц и зданий совсем не отпугнул ее. Несмотря на свой юный возраст, она уже успела понять одну очень важную истину: не все могут позволить себе жить так, как им хочется. Многие живут, как получается.

Но на Калли, знакомой только с тем, как живут в Далрадноре или вокруг Кенсингтонского парка, то есть все те, кто могут позволить себе отправить своих дочерей учиться в школу Святой Маргариты, знакомство с трущобами Лидса произвело малоприятное впечатление.

– Ты уверена, что мы идем правильным путем? – спросила она у Примми, которая бодро шагала впереди, время от времени сверяя маршрут с названиями улиц на табличках.

– Уверена. Это рабочие кварталы. Тут живут те, кто работает на шахтах, на заводах и фабриках. Думаешь, все могут позволить себе жить на природе, как мы? Ты бы еще посмотрела на обитателей трущоб Глазго! Но, наверное, ты и сама все видела! Ведь поезд всегда идет через Глазго? Или ты спишь в это время?

– Что-то мне расхотелось искать моих родственников! Давай повернем обратно!

– Не будь снобкой! Если твои родители жили когда-то здесь, то почему бы и не узнать, где именно они жили? Мы можем даже отыскать их могилы.

– Нет! – вспыхнула Калли. – Не хочу!

Сама мысль о том, что ее родители упокоились не на тихом деревенском кладбище рядом с церковью, в окружении цветов и зелени, а в этом задымленном, черном от копоти городе, ранила ей сердце.

– Калли! Я никогда не считала тебя трусихой! Вперед, к намеченной цели! – Примми смело направилась к первому же дому в самом начале Пил-стрит и постучала в дверь.

– Простите, мы ищем мистера Бордмана, – мило улыбнулась она хозяйке, отворившей дверь.

– Это еще зачем? – женщина с шалью на голове посмотрела на девочек с откровенным подозрением. – Бордманы здесь жили сто лет в обед. Их уже и в живых, поди, никого нет. Нет! Вспомнила! Мне говорили, что кто-то из братьев, видно, младшенький – не помню, как его зовут, живет на Гладстон-стрит. Поищите его там!

С этими словами женщина решительно захлопнула дверь перед носом у девочек.

– Отлично! – обрадовалась Примми. – Вот мы и взяли первый след! Идем на Гладстон-стрит! Судя по всему, это где-то рядом.

– Вдруг он на работе? – выдвинула свой контраргумент Калли. – Поехали лучше домой.

– Ерунда! Вполне возможно, он работает посменно. А ты просто придумываешь на ходу всякие отговорки!

С Примми всегда одна беда: она ничего не боится. Таким же бодрым шагом она заглянула в ближайшую лавку на углу и через какое-то время вынырнула оттуда с улыбкой до ушей и кульком разноцветного драже, которым немедленно стала угощать подругу. – Ступай за мной! Гладстон-стрит прямо за углом.

Калли, облаченная в свой неизменный килт, вдруг почувствовала себя совершенно чужой в этом неприветливом городе. На углу пыхтели трубками несколько мужчин. Они с откровенным любопытством уставились на девочек, видно, сразу же определив, что те не здешние.

Все улицы были похожи друг на друга: ряды покрытых копотью домов, два окна наверху, одно – внизу, цокольный этаж, утопающий в земле. Ступеньки крыльца, выкрашенные известкой, сетчатые занавески на окнах.

– Сейчас разговаривать будешь ты! – строго скомандовала Примми и постучала молоточком в дверь первого дома. – Спроси, как нам найти мистера Бордмана.

Пожилая женщина объяснила дорогу, проводив их беззубой улыбкой. Отступать было поздно. Калли усилием воли заставила себя подойти к искомому дому. Дай Бог, взмолилась она мысленно, чтобы все его обитатели были на работе. Но не успела она постучать, как дверь распахнулась, и девочки увидели жилую комнату. Навстречу им вышла темноволосая женщина в линялом фартуке с небрежно собранным пучком волос на затылке. Она уставилась на них в недоумении.

– Я не покупаю у коммивояжеров!

– Нет-нет! Мы не коммивояжеры! – поспешила успокоить ее Калли. – Тед Бордман здесь живет?

– Кто его спрашивает? – женщина впилась в них недоверчивым взглядом.

– Меня зовут Каролина. Я – дочь его брата Джо.

– Пройдите в дом! Тед, к тебе гости! – прокричала женщина в открытую дверь, ведущую на кухню.

Калли увидела мужчину, лежавшего на самодельном топчане возле кухонной плиты. В комнате сильно пахло лизолом и мятными пастилками от кашля, но было прибрано и чисто.

– Кто там, Хильда?

– Говорит, дочь Джо. Садитесь, мисс. Только кричите громче! Он у нас совсем глухой. Ничего не слышит.

– Кто ей такое сказал? – воскликнул мужчина, уставившись на Калли. Впалые щеки, ввалившиеся глаза, необычайная бледность лица, – все свидетельствовало о том, что мужчина серьезно болен.

– Меня зовут Каролина Бордман. А это – моя подруга Примроуз. Вот решили отыскать вас. Дело в том, что я – дочь Джо и Берилл. Но про своих родителей я знаю очень мало.

Калли сконфуженно умолкла, надеясь, что мужчина расслышал все, что она ему сказала.

– И кто же, интересно, наплел тебе такие басни?

– Тед, прошу тебя! Не сейчас!

– Тетя Фиби, ваша сестра.

Озадаченная неожиданным вопросом, Калли извлекла из кармана фотографию тети Фиби времен ее выступлений в варьете. Мужчина глянул на фотографию и расхохотался.

– Так вот какую легенду она для тебя придумала. Что ж, наша Фиби всегда была в душе большим романтиком. А она в свое время смотрелась эффектной штучкой, не правда ли? – Мужчина снова глянул на фото, потом перевел взгляд на Калли. – И ты тоже ничего! В нее пошла!

– Но моя мать Берилл Пул…

– Ничего подобного! Берилл вышла замуж за Эрни Маттерса, и у них с Эрни нет детей. А Джо погиб много раньше. Его сбили в темноте, когда он возвращался домой на велосипеде. На тот момент он даже не был женат. Что же до Фиби, то она вовремя улизнула из семейного гнездышка. Удрала в Лондон и носу не кажет в родные места. Впрочем, я ее не виню. Она помогала отцу деньгами до последнего. Но на похороны так и не явилась. А ведь это он помог ей в свое время сделать первые шаги на сцене. Ну да Бог ей судья! Вот только рассказывать всякие сказки… Прошу простить меня, мисс, как вас там зовут. Если вы и в самом деле приходитесь мне родней, то скажу откровенно: лично я вижу вас впервые в жизни. А потому резонно спросить: почему же я раньше ничего о вас не слышал? Думаю, вы должны устроить Фиби допрос с пристрастием. А я не желаю больше распространяться на эту тему. В любом случае рад знакомству. Никогда ведь не знаешь, что и как повернется в нашей жизни.

– Хватит, Тед! – оборвала его жена. – Не видишь разве, девочка и так в шоке! – Она повернулась к Калли и добавила ласково: – Простите, мисс, что не смогли ничем вам помочь.

Калли, оглушенная словами Теда Бордмана, подавленно молчала. На помощь, как всегда, поспешила Примми.

– Большое спасибо! Вы нам очень помогли! Наверное, здесь какое-то недоразумение. Извините, что напрасно побеспокоили вас. Тем более в ваш выходной.

– Какой выходной? – почти весело фыркнул Тед. – После того как закрыли фабрику, у меня все дни выходные. На нашей улице ни у кого нет работы. Разве вы не

обратили внимания на толпы мужчин, бесцельно шатающихся по тротуарам? Если бы не Хильда, мы бы тут давно с голоду передохли. Она, молодчина, зарабатывает какие-то крохи поденщицей. Небось Фиби-то в Лондоне не сидит без работы, а?

– Да, она снимается в кино. А еще преподает вокал.

– Что ж, голос у нее всегда был хороший. Мечтала о большом будущем. Замуж так и не вышла? – наступил черед Теда задавать вопросы.

– Ее жених погиб под Сомом. Мы навещали как-то раз его могилу во Франции.

– Да, в этой бойне много наших парней полегло. Простите, мисс, что огорчил вас. Но у нашего Джо никогда не было детей. Да и бабником он у нас не был. Обожал только свою Берилл. Возвращайтесь домой и приприте мою сестрицу к стенке: пусть выложит вам всю правду! А уже потом присылает ко мне каких-то родственников.

– Извините, я не хотела вас обидеть! – прошептала Калли, с трудом сдерживая слезы.

– Тебя, детка, я и не виню. Во всем виновата та, кто повела себя нечестно.

– Спасибо, мистер Бордман! – снова вмешалась в разговор Примми. – Но нам уже пора! Пошли, Калли!

– Оставайтесь! – радушно пригласила их Хильда. – Вон и чайник на плите уже закипает. Сейчас попьем чайку.

– Большое спасибо, но нам действительно пора домой! – снова повторила Примми. – Да и Калли теперь есть над чем подумать.

– И не только ей! – пробурчал Тед. – Как говорят, яблочко-то недалеко от яблони падает. Сообщите мне, чем закончится вся эта рождественская сказка, если, конечно, не забудете, – голос мужчины заметно потеплел. – В любом случае мы всегда будем рады вам, кем бы вы нам ни приходились. Так приятно видеть в доме красивые молодые лица.

Девочки молча вышли на улицу.

– Прости меня, Калли! Это я во всем виновата! Втянула тебя в какие-то дурацкие поиски!

Примми осторожно взяла подругу за руку, но та рывком выдернула свою руку.

– Оставь меня в покое!

Всю обратную дорогу девочки шли молча. Примми с виноватым лицом тащилась сзади, не смея тронуть подругу. Но вот та повернула к ней свое расстроенное лицо и воскликнула с горечью:

– Кто же я на самом деле, Примми? И что имел в виду этот человек, когда сказал про яблочки, которые падают недалеко от своих яблонь?

– Понятия не имею! Тебе нужно будет серьезно поговорить с тетей Фиби и попросить ее объяснить, почему она лгала тебе столько лет.

Каникулы были бесповоротно испорчены. И в бойскаутском лагере все с самого начала пошло не так. Калли целыми днями бродила в одиночестве, снова и снова перебирая в памяти все то, о чем рассказал ей дядя Тед. Она вспоминала выражение его лица, его язвительный смех, когда она сообщила ему причину своего прихода, как он открестился от нее поначалу. Но почему столько лет ей внушали откровенную ложь? Разумное объяснение тут могло быть только одно.

Наверное, она была беспризорницей, которую тетя Фиби тайно удочерила, чтобы иметь возможность растить ребенка. Родная мать бросила ее, отдала еще младенцем в сиротский приют, и потому тетя Фиби тщательно скрывала от нее тайну позорного рождения, чтобы не травмировать ее понапрасну. Теперь понятно, почему у них в доме нет фотографий ее родителей. И никаких мелочей, тех дорогих сердцу памятных вещиц, которые обычно хранят в память об умерших. Поняла она и другое. Тетя Фиби намеренно не рассказывала ей о своем нищенском детстве в бедных кварталах Лидса. Зачем? Ведь ее прошлая жизнь так разительно отличалась от всего того, что окружало Калли сегодня: привилегированная школа, роскошный дом в Далрадноре.

Примми старалась держаться незаметно, лишний раз не докучать подруге. Это ведь она сподвигла Калли заняться поисками каких-то мифических родственников. Стараясь загладить свою вину, она постоянно суетилась вокруг, делая вид, что все хорошо. Но Калли точно знала: все хорошее уже в прошлом. Она – презренная сирота, подкидыш, которого подобрали из жалости. Почти как Энн Ширли, любимая героиня Примми.

Первые дни Калли ходила как в воду опущенная. Ей было жалко себя, она горько оплакивала свою судьбу и вообще ставила крест на своем будущем. Но постепенно волшебная красота окружающей природы сделала свое дело. Горы, прогулки по реке, долгие вечера у костра под звездным шатром ночного неба с веселыми песнями и играми – все это мало-помалу смягчило душу и растопило тяжесть на сердце.

– Ты в порядке? – поинтересовалась у нее Примми, когда их смена подошла к концу и они уже паковали палатки и прочее снаряжение, готовясь разъехаться по домам. – Тете написала?

– Со мной все в полном порядке! – бодро солгала ей Калли. – Писать я пока ничего не стала. Да это и не так уж важно.

– Ты так считаешь? А я думаю, что ты должна знать правду.

– Послушай, Примми! – голос Калли вдруг стал холодным как сталь. – Когда мне понадобится твой совет, я обязательно спрошу тебя! А пока оставь меня в покое! Прости…

Калли понимала, что зря обидела свою лучшую подругу. Но и та должна понять: отныне жизнь Каролины со всеми проблемами и грузом неразгаданных тайн – это ее жизнь, и она сама будет разбираться с ней. И первым человеком, к кому она обратится за помощью, станет Марти. Та обязательно должна что-то знать. Сразу же по возвращении домой она напишет ей письмо. Марти не станет ей лгать. И она никогда не бросит Каролину в беде!

Но тут Калли спохватилась. Ведь Марти только что вышла замуж. У нее медовый месяц, а тут давняя подопечная со своими глупыми расспросами. Нет, пока не время тревожить Марти. И Калли снова погрузилась в безысходность.

Ну почему нельзя стереть воспоминания о поездке в Лидс из памяти, стереть, как стирают ластиком ошибки в тетрадях, снова и снова спрашивала она себя. Сделать вид, что ничего не было и она ничего не знает. Но ничего не получалось! Весь мир стал вдруг чужим и враждебным. И лишь одно-единственное место на земле Калли все еще продолжала считать родным. Далраднор! Вот ее настоящий дом, где она всегда чувствует себя в полной безопасности. Скорей бы увидеть родные стены Далраднора! Там, и она это точно знала, все ее горести пройдут сами собой. Там и только там Калли чувствовала себя среди своих.

8

Фиби заметила перемены в дочери с той самой минуты, как увидела ее в Далрадноре. Девочка, словно улитка, свернулась в своей ракушке, наглухо захлопнув створки перед всеми. Каждый день Каролина отправлялась в долгие прогулки пешком, всегда одна, без провожатых. Или каталась верхом, тоже в полном одиночестве. За обедом рассеянно ковыряла вилкой блюда, что с такой любовью приготовила для нее миссис Айбел, а потом устраивалась с книжкой на подоконнике рядом с лестницей и с головой уходила в чтение.

– Я так рассчитывала на бойскаутский лагерь, – пожаловалась Фиби экономке. – Надеялась, горный воздух и прогулки в горах помогут прогнать эту ужасную бледность с лица.

– На все надо время, мисс Фей, – рассудительно отвечала та. – Подождем месяц-другой, посмотрим, что да как. Калли у нас уже совсем взрослой барышней стала. Но еще не успела оформиться: ни то ни се. И не девушка еще, но уже и не девочка. К тому же она, бедняжка, до сих пор страдает по своему верному другу Кулейну.

Миссис Айбел занялась приготовлением шоколадного торта.

– Вот, хочу успеть к чаю! Быть может, хоть это ее порадует!

– Она что, поругалась с Примми?

– Вроде

нет! Просто, наверное, потерялась немного сама в себе. Говорю же вам, переходный возраст. К тому же скоро снова в школу. Как долго она еще там пробудет?

– Пока еще ничего не решено насчет школы. Я ведь хотела отправить Каролину в Швейцарию, чтобы свое образование она закончила там. Но теперь сама не знаю, что делать.

– Швейцария! – недовольно фыркнула экономка. – Это же будет стоить целую кучу денег. Разве нельзя подобрать что-то приличное поближе к дому? Например, в Лондоне.

В голосе миссис Айбел звучал явный упрек.

– У Каролины хорошо идут языки. Вот я и подумала, что в Швейцарии у нее будет отличный шанс усовершенствовать свой французский. К тому же отличная возможность покататься на горных лыжах. Завяжутся полезные знакомства, появятся новые друзья. Все это тоже важно.

– Может, вы и правы! – нехотя согласилась экономка. – Калли и правда последнее время сама не своя. Я уж было подумала… Ну, сами знаете! Девочки в ее возрасте… Вдруг она влюбилась в какого-нибудь молодого человека?

– Глупости! – вспыхнула Фиби. В ее глазах дочь все еще оставалась подростком-несмышленышем в темных чулках и школьной форме. – Ей еще только шестнадцать лет. Успеет навлюбляться, когда окончит школу!

В глубине души Фиби продолжала лелеять надежду, что сумеет отыскать знакомых, которые помогут пробиться ее дочери в высший свет и дебютировать при дворе, как и положено девушке из приличной семьи. Но знакомых среди аристократов, таких, которые взялись бы добровольно посодействовать реализации ее честолюбивых замыслов, у Фиби не было. Жена сэра Лайонела, та и вовсе знаться с ними не желала. Именно директриса школы, мисс Коркоран, подала ей идею подыскать для дочери хороший лингвистический колледж или отправить ее на курсы секретарш.

– Калли не сможет учиться в университете, – пояснила она свою мысль. – Девочка она способная, но все базовые предметы, которые необходимы для получения высшего образования, ее мало интересуют. Боюсь, она просто не справится с колоссальным объемом учебного материала, которым нагружают студентов.

Фиби была рада, что ей удалось выкроить время, чтобы хоть какие-то крохи летних каникул провести вместе с дочерью. Она уже запланировала поездки в Эдинбург, морскую прогулку на пароходе «Стерлинг касл», посещение картинной галереи в Глазго. Быть может, они даже побывают на одном из представлений в театре «Альгамбра».

Времена в стране были тяжелые. Особенно в больших городах. Портовые доки стояли пустыми, толпы безработных на улицах. И у всех на лицах печать обреченности, то самое выражение, которое сразу же выдает бедняка. Но кино, в котором она снималась, как ни странно, продолжало собирать полные залы и неплохо кормило ее. Она снялась в музыкальном фильме, где в главной роли блистала несравненная Джесси Мэттьюс, и сыграла еще одну роль в другом кинофильме в дуэте с Джеком Бучманом. Звуковое кино, заворожившее зрителей своей новизной, открыло блестящие возможности и для самой Фиби. Ее голос звучал гораздо мелодичнее, чем голоса многих звезд немого кино. Короче говоря, сейчас работы для нее было непочатый край. Что ж, нынешние времена не менее суровые, чем годы военного лихолетья. Тогда она веселила солдат, выступая перед ними с зажигательными музыкальными номерами, сейчас развлекает публику с киноэкранов.

Определенно, что-то гнетет Каролину. Она никогда не была капризной девочкой, никогда не требовала себе чего-то сверх меры. Что же до тряпок, то ее дочь по-прежнему была равнодушна к нарядам, а хождения по магазинам в поисках новых вещей считала пустой тратой времени. Она постоянно носила либо килт, либо брюки-галифе для верховой езды и всегда таскала с собой какую-нибудь книжку. Судя по всему, дочка и понятия не имела о том, какой красавицей смотрелась бы в обычном девичьем наряде. Фиби со вздохом глянула на собственное отражение в зеркале и побрела в гостиную, оставив Нэн колдовать над своим шоколадным тортом.

Да, никуда не деться от морщин и первых проблесков седины в волосах, а еще стала набирать вес, раздалась в талии. Пришлось посадить себя на строжайшую диету. Иначе объектив кинокамеры удвоит все ее габариты. Что ж, как ни верти, а ей покатил уже пятый десяток. Время стареть, а ее дочери, напротив, расцветать и хорошеть. Такова суровая правда жизни. Время, как известно, нельзя остановить. Какое счастье, что ей удалось зацепиться за роли характерных актрис. Те дни, когда она снималась для открыток, уже давно канули в Лету. Однако тщательный уход за собой, умело подобранный грим, продуманное освещение на площадке, вовремя подкрашенные волосы… Нет, все же пока она стареет весьма достойно.

Фиби отправилась по дому в поисках дочери, но нашла Каролину в саду. Склонившись над книгой, она сидела на скамейке возле могилы Кулейна.

– Что читаешь? – спросила у нее Фиби просто для того, чтобы что-то спросить. Сама она не была большой любительницей книг.

Каролина резко захлопнула книгу и отвернулась от нее с недовольным выражением лица.

– Ничего!

– Перестань, Каролина! Что с тобой творится в последнее время? Ты приехала из лагеря такая измочаленная. Уж не загоняли ли тебя по тамошним горам? – Шутка получилась довольно плоской.

– Со мной все в полном порядке! – Калли даже не повернулась в сторону тети.

Фиби, преодолев себя, села рядом.

– Миссис Айбел жалуется, что ты ничего не ешь. Возвращаешь назад полные тарелки. Ты же знаешь, как она не любит, когда остаются объедки. Сейчас такие трудные времена. В ее семье тоже многие сидят без работы. Грех оставлять еду нетронутой.

– Просто я не голодна. К тому же у нее всегда такие большие порции.

– Раньше ты не жаловалась на отсутствие аппетита. Напротив! Тебе всегда хотелось есть. Ты заболела? Или у тебя сейчас месячные?

Это была одна из немногих тем, которую Фиби не боялась затрагивать, зная, что Каролина уже готова к подобным разговорам. В школе девочкам, когда им исполнилось четырнадцать, прочитали обстоятельную лекцию об особенностях женского организма и прочих серьезных вещах.

– Перестань суетиться! – вспыхнула Калли. Наверняка она хотела сказать «Уходи прочь!», но не рискнула.

– Но я волнуюсь за тебя! – упорствовала Фиби. – У тебя такой несчастный вид. Расскажи своей тете, что тебя тревожит.

Фиби придвинулась к дочери поближе, но та тут же отстранилась от нее.

– А ты и правда моя тетя? Или это еще одна из тех сказочек, которыми ты меня пичкала все эти годы?

Итак, Калли нажала на курок. И почти сразу же поняла, что пуля попала точно в цель.

– Что ты имеешь в виду? Ведь я же была с тобой все эти годы.

– Была! Но тетя ли ты мне? Вот в чем вопрос!

– А кто же еще? Конечно! Я ведь тоже Бордман.

– Тогда не впаивай мне впредь всякое дерьмо про моих родителей, ладно? Я встречалась с дядей Тедом, и он сказал мне, что все твои россказни – чистой воды враки.

Фиби почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног. Она сделала глубокий вдох, пытаясь унять сердцебиение, и слегка откашлялась.

– Когда это было? – спросила она, стараясь ничем не выдать своего волнения.

– Примми нашла в твоем старом альбоме с вырезками и фотографиями неотправленное письмо с адресом. Она уговорила меня съездить по этому адресу и узнать, живут ли там наши

родственники. Вот мы и поехали в Лидс, нашли Пил-стрит, потом Гладстон-стрит, где живет сейчас Тед Бордман и его жена Хильда.

– Понятно. И что сказал тебе Тед? – Фиби из последних сил пыталась говорить так, как будто речь шла о самых заурядных вещах.

– Я показала ему твои фотографии и открытки с твоим изображением. Он посмеялся, выслушав мою историю, и посоветовал выяснить всю правду у тебя. Ему непонятно, в какие игры ты играешь, рассказывая мне о том, что ваш покойный брат был женатым человеком. Его невеста Берилл после смерти жениха вышла замуж за другого, но детей у них нет. Так почему же ты мне лгала, рассказывая, что Джо и Берилл – это мои родители?

– Все не так просто, родная! Просто мне не хотелось ранить твою душу. Правда не всегда ведь бывает приятной. Вот я и решила до поры до времени пощадить твои чувства.

– Не надо щадить мои чувства! Я готова услышать всю правду без прикрас! Итак, ты меня удочерила и воспитала как собственного ребенка. Из какого приюта ты меня выкупила? И почему все эти годы притворялась моей тетей? Что плохого в усыновлении сироты?

У Фиби поплыли круги перед глазами. Еще немного, и она лишится чувств. Каролина все поняла не так! Начать рассказывать историю ее появления на свет прямо сейчас – это обречь дочь на новые душевные страдания. А ведь Китти предупреждала ее в свое время, что настанет день, когда ей уже не удастся больше скрывать от дочери всю правду. И ей придется сполна заплатить за ту ложь, на которую она сознательно пошла. Ах, как жаль, что сейчас рядом с ней нет Китти и ей приходится вести баталию в одиночестве.

– Во-первых, Каролина, тебя никто и никогда не удочерял. Ты – не сирота! Ты – плод любви двух молодых людей, чей роман выпал на годы войны. И ты действительно сирота, ибо твой отец погиб, защищая родину. А твоя мать скрыла правду, потому что хотела защитить тебя от наветов. Ведь молодые люди попросту не успели оформить свои отношения до того момента, как ты появилась на свет. – Фиби почувствовала легкую дрожь во всем теле. – Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Прекрасно понимаю! Я – незаконнорожденная, бастард, дочь матери-одиночки! – проговорила Каролина ледяным тоном, но глаза ее метали громы и молнии.

– Нет… то есть да… в какой-то степени… в глазах общественного мнения и перед лицом закона. Но ты была желанным ребенком! Просто так распорядился рок, лишив тебя обоих родителей.

– Так все же где моя мать? – с яростью выкрикнула Каролина. – Она тоже умерла? Или передарила меня тебе в качестве сувенира?

– Разве ты сама не в состоянии понять, кто твоя мать? – взмолилась Фиби, заламывая в отчаянии руки. – Не заставляй же меня разжевывать тебе все до последней буквы.

– О нет! Только не это! Неужели это ты? – Каролина в ужасе отшатнулась от Фиби и подскочила со скамейки как ошпаренная. – Как ты могла? Как ты могла притворяться все эти годы моей теткой, когда на самом деле ты – моя родная мать? Я не верю этому! Тед сказал мне, что ты и не такие номера выкидывала в свое время, но чтоб такое… Какой жестокой надо быть, чтобы отказаться от собственного ребенка!

– Ах, нет! Все не так, как ты думаешь! Прошу тебя! Выслушай меня! – взмолилась Фиби. – Я просто хотела защитить нас обеих. Когда Артур узнал, что я жду ребенка, он сделал все от него зависящее, чтобы у нас с тобой был дом, а сэр Лайонел всегда…

– Так он тоже в курсе твоей лжи? Выходит, он – мой дедушка. А ты выдумывала какие-то сказки! Столько лет! Тебе не стыдно?! Убирайся прочь от меня! – Последние слова Калли выкрикнула, уже не помня себя от ярости, и пулей бросилась прочь.

Фиби безвольно упала на колени прямо на садовой дорожке.

– Как ты могла подумать, что я не хотела твоего появления на свет? – воскликнула она вслед дочери. Но и в такую минуту внутреннего напряжения холодным умом артистки она понимала, что какая-то часть ее естества не живет, а играет даже сейчас, разыгрывает душещипательную сцену из какой-нибудь мелодрамы. «Немедленно поднимайся с колен, – приказала она себе мысленно. – Кончай ломать комедию. Все имеет свою цену, вот и ты должна заплатить сполна по старым долгам. Оставь девочку в покое! Со временем она все поймет!» Фиби с трудом дотащилась до скамейки и плюхнулась на сиденье, пытаясь привести в порядок растерзанные чувства. Рядом с тем местом, где Калли похоронила своего Кулейна, пышно цвел куст поздних роз. Вокруг него вились пчелы, и их мелодичное жужжание напоминало о том, что лето все еще длится. «Ты лишила свою дочь всяких иллюзий, к тому же выбила почву у нее из-под ног, – продолжал нашептывать ей разум. – Стоит ли после этого удивляться, что она возненавидела тебя? Но ты – ее мать, ее родная мать! А потому ты обязана заново навести мосты с единственной дочерью и принять ее такой, какая она есть. Все в конце концов образуется. Вот увидишь! Все должно образоваться!»

9

Из сада Калли прямиком бросилась к конюшне. Гектор в стойле заметил ее уже издалека и тут же принялся всячески выражать свою радость.

– Здравствуй, мой мальчик! – поздоровалась с ним Калли. – Сейчас мы с тобой совершим хорошую прогулку. Только ты и я! – Она перекинула седло через спину жеребца и, держа его под уздцы, вывела со двора.

Они зашагали через поле, держа путь к тропе для верховой езды. Эту дорогу Калли знала как свои пять пальцев. Она торопилась изо всех сил как можно быстрее и как можно дальше уйти от Далраднора. Правда об истории собственного появления на свет жгла ее, словно каленое железо. Тетя Фиби – никакая ей не тетя, а родная мать. Тем не менее столько лет она с успехом разыгрывала перед всеми роль тети, живущей вдали от своей единственной племянницы. Как же все это гадко, подло, низко! Она ненавидит эту женщину за ее бессовестную ложь.

Ветер бил ей в лицо, а Гектор все дальше уносил от дома. Как ни странно, быстрый аллюр успокоил расходившиеся нервы. Да и не станет же она вымещать свою ярость на Гекторе. Он-то в чем виноват? По сути, пони – единственное родное ей существо на всем белом свете. Они остановились под большим деревом, и Калли спешилась, давая жеребцу возможность немного передохнуть. Сейчас она уже точно знала, куда держит путь. Еще немного, и они спустятся вниз вон по той тропе и выйдут прямо к мосту, по которому перегоняют вьючных лошадей. Перейдут на другой берег реки, а там уже два шага до имения Белфорс. Огромный дом из серого камня с зубчатыми сводами, высокой островерхой крышей, как в старинных замках, с башенками по углам. Главное, чтобы сэр Лайонел был дома.

Мысли звенели и гудели в голове, словно рой растревоженных пчел. Теперь понятно, почему сэр Лайонел знал, когда у нее день рождения и всегда приезжал к ним в этот день с подарками для нее. Все стало на свои места и получило разумное объяснение, включая и тот давний визит к обелиску, воздвигнутому в честь погибшего сына. Ведь сын сэра Лайонела был ее отцом, а она даже не подозревала об этом.

На подъезде к замку она снова спешилась и, навязав Гектора на привязь, направилась через широкую лужайку к парадному крыльцу, громко постучала в дверь и стала ждать, когда ей откроют. Через какое-то время на пороге появился дворецкий в черном смокинге.

– Доложите, что мисс Бордман хочет видеть сэра Лайонела Сетон-Росса.

– Он на охоте,

мисс! – последовал ответ.

– Кто там, Фрейзер? – Женщина с худым заострившимся лицом, облаченная в твидовый костюм, подошла к дверям. – Ах, это ты! Проходи!

Калли впервые видела эту женщину.

– Простите, что побеспокоила вас. Меня зовут Каролина Бордман. Я из Далраднор-Хаус.

– Я отлично знаю, кто ты. Только удивляюсь, зачем ты сюда пожаловала! – бросила женщина полупрезрительно. Они молча пересекли просторный, облицованный мрамором холл и вошли в гостиную.

У Калли хватило выдержки не забыть о манерах.

– Простите, но кто вы? – проговорила она максимально вежливым тоном.

– Верити Сетон-Росс.

Женщина вальяжно расположилась на софе, кивком головы указав Калли на кресло напротив, затем извлекла из кармана кардигана портсигар.

– Итак, зачем явилась? – повторила она свой вопрос безапелляционным тоном.

– Я приехала повидаться с сэром Лайонелом. Хочу кое-что выяснить у него. Но я могу и подождать.

Девочка поднялась с кресла. Она была слишком возбуждена, чтобы сидеть на одном месте.

– Хм! Дай-ка я разгляжу тебя как следует! – женщина жестом поманила Калли ближе к камину, возле которого тоже стояло кресло. – Ты все знаешь, да?

– Знаю ли я, что сэр Лайонел – мой родной дедушка? Да, знаю! Мне только что сообщили об этом…

– Артур был моим братом, но из этого отнюдь не следует, что я являюсь твоей теткой. Даже и не мечтай о каких-то родственных узах между нами. В нашей семье твою мать не приняли с самого начала. Не знаю, что она там тебе плела о своей неземной любви к Артуру, но я скажу так. Она пыталась заарканить его с момента их первой встречи. И вот еще что! Никаких прав на наше имущество у тебя нет. Артур оставил твоей матери достаточно средств, чтобы ты не смела тянуть из нас что-то еще. Ты это хотела узнать?

Калли выпрямилась во весь рост.

– Я приехала сюда затем, чтобы узнать, правда ли то, что мне только что сообщила тетя Фиби. Мне ничего не надо ни от вас, ни от нее! – Она немного помолчала. – Что же до вашего нежелания быть моей тетей, то скажу так: в моей жизни и без вас было достаточно теть. Но никто из них не соизволил вплоть до сего дня сказать мне правду. А вы знаете – каково это жить с мыслью о том, что ты появилась на свет, как нежеланный бастард? Я думала, что отыщу в этом доме хоть каплю сочувствия. Но вместо этого вы с ходу обвинили меня в том, что я явилась к вам требовать денег. Хватит! С меня достаточно! Всего доброго, мисс Сетон-Росс!

Она пулей выскочила за дверь и вихрем пронеслась по холлу. Среди мраморных колоннад гулким эхом прозвучал стук ее стремительных шагов. Верити устремилась следом.

– Куда же вы, мисс? Вернитесь, кому говорю!

– И не подумаю! Проваливайте ко всем чертям! Все!

Калли промчалась мимо растерявшегося дворецкого, сама распахнула себе дверь настежь, выскочила на крыльцо и, сбежав по ступенькам, помчалась к Гектору.

– Мне нужна Марти! Одна только Марти сможет мне помочь! – залилась она слезами, обхватив Гектора за шею руками.

Но Марти была далеко. А сейчас рядом с ней стоял лишь старый пони. Лишь он один мог ее утешить. Только Гектора она и могла сейчас орошать слезами, уткнувшись лицом в его гриву.

– Куда же мне идти, мой мальчик? Куда нам с тобой податься?

Темнело, а Каролина все еще не возвращалась домой. Фиби нервничала. Дочь ускакала на своем Гекторе бог знает сколько часов тому назад, в одной тоненькой блузочке и брюках для верховой езды. Нервными шагами Фиби мерила гостиную, время от времени подходя к окну.

Миссис Айбел она лишь сказала, что у них с Калли случилась ссора, после которой девочка взяла своего пони и умчалась прочь.

– Надо сообщить в полицию! – рассудительно посоветовала экономка. – Мало ли что! Времена сами знаете какие! А уже темно!

– Подождем еще немного! – решила Фиби. – Может, они забрались с Гектором в какой-нибудь коровник и устроились там на ночлег? Каролина ведь ни за что не допустит, чтобы ее любимый пони простудился и заболел.

Послышался звук подъезжающей к дому машины, и Фиби опрометью побежала к дверям. Первым из машины вышел сэр Лайонел. Он все еще был в охотничьем костюме. Следом показалась его дочь.

При виде сэра Лайонела Фиби издала вздох облегчения. Он-то уж точно знает, что делать в подобных обстоятельствах.

– Я все знаю! – объявил сэр Лайонел, тяжело опираясь на палку. – Где она сейчас?

– Пока еще не вернулась! Но откуда вы знаете? А, понятно! Она приезжала к вам?

Вперед выступила Верити.

– Папа как раз был на охоте. Я ее приняла, кое-что сказала, поделилась с ней некоторыми своими соображениями… Но я же не знала, в каком она была состоянии! Пожалуй, я лишь все усугубила…

Последние слова прозвучали почти как просьба о прощении, но Фиби их даже не расслышала.

– Если что случится с девочкой… – начал сэр Лайонел резким тоном, а потом развернулся и вперил тяжелый взгляд в Фиби. – Наконец-то вы сообщили ей правду, как я понимаю!

– А что мне оставалось делать? Она разыскала моих родных, и те сообщили ей часть истории, после чего она вообразила, что я взяла ее из приюта. Проходите, пожалуйста, садитесь! Пора, наверное, призвать на помощь полицию. Как вы думаете? После того как умер Кулейн, пони для нее – все!

– Я постараюсь подобрать ей другого щенка такой же породы.

Сэр Лайонел уселся на предложенный стул, вытирая капли дождя со лба.

– Едва ли щенок нам теперь поможет. Все эти годы я поступала так, как считала лучшим… для всех нас! Старалась ничем не опорочить ваше имя, не бросить даже тень сомнения на светлую память Артура. К тому же мне нужно было позаботиться и о собственной репутации. И вот чем все закончилось! Я не знаю, что мне делать. Вас еще она, быть может, и послушает, сэр Лайонел! Но меня… Я просто в отчаянии! – Фиби бросила умоляющий взгляд на сэра Лайонела и его дочь. – Я в тупике! Боже! Какую же кашу я заварила! И сама, своими руками!

– У нее сейчас переходный возраст, – подала голос Верити. – Думаю, ей нужно поменять обстановку. Она все еще учится в школе Святой Маргариты?

– Я хотела отправить ее за границу для завершения образования, но сейчас и сама не знаю, как поступить. – Фиби тяжело вздохнула. Она понимала, что очередная встреча с дочерью не сулит ей ничего хорошего. Пожалуй, та сразу же отметет прочь все ее предложения. Да и вообще! Если Каролина не поймет все произошедшее так, как надо, их совместное будущее будет очень непростым.

– Позвольте дать вам один совет, мисс Фей! – неспешно проронил сэр Лайонел. – Все эти годы вы ни разу не позволили девочке принять самостоятельного решения. Вот я и думаю! Она уже достаточно взрослая, и следует у нее самой спросить, чего ей хочется, вместо того чтобы навязывать ребенку готовые решения. Как вы считаете? В любом случае, опираясь на собственный опыт, скажу так: сотрудничество всегда лучше любой конфронтации.

– Да она меня и слушать больше не станет! – воскликнула Фиби, и слезы градом покатились по ее щекам.

– Может, она послушает меня? Как полагаешь, Верити?

– Девчонка она резвая, я бы даже сказала, своенравная. Но, по-моему, с головой у нее все в порядке! Она прямолинейна, не боится говорить то, что думает. Уверена, в случае чего, она сумеет постоять за себя. Разумеется, Каролина не заслужила тех резких слов, которые я на нее обрушила, но она не

растерялась и дала мне достойный отпор. В этой девочке столько силы духа! Она – не какой-то там изнеженный цветок, нет! И так похожа на Артура! Я чуть сознание не потеряла, когда увидела ее! Вылитая копия брата! Если мисс Фей полагает, что Каролину стоит отправить за границу, то надо попробовать. Вреда от этого точно не будет. А все остальное, то, что случилось сейчас, она переживет. Вот увидите!

– Главное, чтобы она не натворила каких-нибудь глупостей!

Дверь в гостиную слегка приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова миссис Айбел. Женщина улыбалась.

– Спешу доложить, что потеря нашлась! Сама постучалась в дверь моей кухни. Я только что накормила ее горячим супом, свежими булочками с чаем и уложила в кровать, обложив бутылками с горячей водой. Считаю, что на сегодня с ребенка хватит наставлений. Пусть отсыпается себе на здоровье, бедняжка. Сэр Лайонел, не подать ли чаю? Или лучше принести капельку спиртного?

– Прошу вас, миссис Айбел, подайте нам всем троим! – распорядилась Фиби, облегченно вздохнув. – Слава богу, Каролина нашлась!

Завтра, быть может, подумала Фиби, она и воспользуется советом сэра Лайонела. И будет больше слушать, чем читать нотации. Ведь материнских обязанностей с нее никто не снимал. Завтра они попытаются вдвоем с дочерью начать все сначала, постараются забыть те несколько ужасных часов, которые едва не перечеркнули все их прошлое. Правда, новый старт не обещает быть легким. Ах, как же права оказалась Китти! Уже в который раз Фиби вспомнила, о чем предупреждала ее подруга много лет тому назад. Тогда она не прислушалась к ее словам, а зря! И как сейчас, скажите на милость, ей наводить мосты через ту пропасть, которая разверзлась между ней и ее дочерью?

10

1933–1934 годы

Калли была вознаграждена сполна за все те страдания, которые обрушились на нее вместе с правдой о ее происхождении. Во всяком случае, в школу ее больше не отправили. Какое-то время она провела в Далрадноре, потом перебралась в Лондон. Каникулы затянулись почти до Пасхи. После чего она должна была направиться в Западную Фландрию для завершения образования в одной из тамошних школ. Что хорошо, совсем рядом от Марти и Андре. Своей бывшей няне Калли излила всю душу и очень скоро получила от Марти письмо, полное теплых слов сочувствия и поддержки.

Любое знание всегда лучше неведения, – писала ей Марти. – Но ты должна понять и те мотивы, которыми руководствовалась мисс Фей, скрывая от тебя правду. Не забывай об общественном мнении, оно по-прежнему очень сильно. К тому же случившееся помогло тебе лучше узнать своего дедушку. Да и мисс Верити кажется мне очень разумной особой. Не забывай, ее единственный брат погиб на войне. Отныне сэр Лайонел для тебя не просто незнакомый чужой человек, а близкий друг. Уверена, он поможет тебе занять свое место во взрослой жизни. Изучение языков всегда приносит пользу. Если бы моих родных судьба не забросила в далеком 1914 году в Англию, я бы никогда не познала, что такое жизнь в чужой стране, не научилась бы говорить по-английски. Но главное – у меня никогда бы не появился такой добрый и сердечный друг, как ты. А потому не бойся плыть в неизведанное. Жизнь всегда воздаст за это сторицей.

Марти так похожа на Примми, подумала Калли. Она тоже во всем видит только хорошее.

Тетя Фиби изо всех сил старалась загладить свою вину, уменьшить степень напряженности между ними. Иногда ее старания были даже чрезмерными, ибо она была готова буквально распластаться перед дочерью. Когда она отправлялась на съемки, было лучше: не оставалось времени на ненужную суету. Правда, были еще и занятия в танцевальной школе тети Мейси, где Фиби пропадала все вечера, так что времени на общение друг с другом у них почти не оставалось.

Замок Гротен располагался к северо-западу от Брюсселя, недалеко от Брюгге, в живописной парковой зоне рядом с озером. Настоящий сказочный замок из розового камня, с типичной для французских замков архитектурой. Бесчисленное количество башенок, красивые решетчатые окна под самой крышей – словом, все те архитектурные излишества и красоты, которые характерны, как узнала сейчас Калли, для готического стиля в его чистом виде. Общую панораму завершала ровная вереница ступеней, ведущих к резному портику из белого камня, переливающегося в лучах солнца. Просто волшебный дворец в миниатюре. Марти, однако, осталась совершенно равнодушной к увиденным красотам. Она встретила Калли на вокзале в Брюсселе, и два дня та провела в их с Андре уютном домике с террасами. С удовольствием играла с малышкой Матильдой и даже пыталась петь ей колыбельные, которые еще помнила со времен собственного детства.

– Прекрасный замок, да? – не переставала восторгаться Калли всю дорогу, пока они шли с автобусной остановки.

– Не мешало бы покрасить стены свежей краской. Да и окна заодно вымыть! – Марти была настроена критично. – Посмотри, вся дорожка заросла сорняками! Ты уверена, что это именно то место, куда тебе надо?

– Да! Это ведь дом, который принадлежит графине Ван Гротен, не так ли? Значит, мне сюда!

– Если возникнут какие-то проблемы, немедленно отпиши мне и снова возвращайся к нам. А сейчас я зайду вместе с тобой в этот замок. Так, на всякий случай.

Милая, милая Марти! С нею Калли всегда чувствовала себя под надежным крылом и в полной безопасности. Вот так бы и с Фиби, подумала она с горечью.

Они позвонили в дверной колокольчик, и дверь им открыла маленькая изящная женщина лет пятидесяти с шиньоном, элегантно уложенным на затылке, и длинной ниткой тяжелого жемчуга.

– Ah, l’Anglaise… entrez… et vous? – уставилась она на Марти и добавила по-английски: – Вы кто? Служанка?

– Mais non, je suis Madame Kortrik. Друг семьи, – Марти тоже перешла на английский.

– Belgique?..

– Exactement…

Бедняжка Марти была выставлена графиней за дверь в два счета, но та все же успела, прощаясь, прошептать Калли на фламандском:

– Берегись этого солдафона в юбке!

Калли поставила чемодан на пол и огляделась по сторонам. Холл, богато декорированный старинными изразцами, на стенах развешено оружие из серебра и старинные шпаги.

– Все остальные девочки уже приехали! Ты опоздала! Невежливо заставлять хозяйку ждать. Ступай наверх, распакуй свои вещи. Встречаемся в гостиной ровно в пять. Я коротко ознакомлю вас с распорядком.

Калли не оставалось ничего иного, как молча поплестись по лестнице на второй этаж, а там сориентироваться в полумраке и пойти туда, откуда доносились голоса. Наконец она обнаружила большую спальню с шестью железными кроватями, установленными прямо на голом полу. На окнах висели шелковые шторы, отороченные поистершейся бахромой и увенчанные изысканным ламбрекеном. Комната показалась Калли неряшливой и пустой. Пять девочек, расположившихся на своих кроватях, уставились на новенькую. Опоздавшей досталась кровать рядом с огромным окном, из которого отчаянно сквозило даже сейчас, когда еще было сравнительно тепло.

– Надеюсь, ты не забыла прихватить с собой теплые шмотки. У нас здесь настоящий холодильник! – обратилась к ней хорошенькая темноволосая девочка, явно американка. – А еще сыро, как в подземелье! Потерплю до тех пор, пока папа не обнаружит, что мы тут застряли в восемнадцатом столетии. Меня зовут

Софи.

– Не думаю, что здесь будет холоднее, чем в моей прежней школе в Шотландии, – Калли старалась не поддаться упадническим настроениям с самого же начала. – Как-нибудь проживем! Тем более скоро лето. И дом сам по себе очень красивый…

– Развалюха! Здесь нужен хороший ремонт. Да и декоратору есть над чем потрудиться! – вторая американка была уже на грани слез. – Меня зовут Ванесса.

– Ты еще не видела, что такое настоящая развалюха! Поверь мне. Я ночевала в таких затрапезных дворцах, что… Что по сравнению с ними здесь рай! Меня зовут Клементина, но мадам настояла, чтобы все называли меня Клеменс, – проговорила тоненькая, как тростинка, девчушка, судя по всему англичанка. Она с готовностью протянула руку для приветствия.

Пухленькая девчушка поднялась с кровати навстречу Калли.

– Яснее ясного, наша мадам переживает тяжелые времена. Осталась вдовой после войны, а у нее три сына, и всем надо дать образование. Она нас взяла к себе только с одной-единственной целью: расплатиться по долгам. Но вообще-то она хорошая. Моя сестра обучалась у нее два года тому назад. Меня зовут Памела. А какое имя она дала тебе? – девочка с улыбкой глянула на Калли.

– Меня зовут Каролина. Но домашние называют меня просто Калли. Думаю, это звучит достаточно по-французски.

Внизу раздался гонг.

Калли мигом извлекла из чемодана чулки и натянула их на себя и торопливо зачесала волосы за уши, надеясь пройти осмотр без замечаний.

Однако мадам не преминула обратить внимание на общую неряшливость ее внешнего вида. Она бросила на девочку полупрезрительный взгляд и разразилась пространной тирадой:

– Не забывайте, все вы являетесь своеобразным капиталовложением для ваших родителей! Они вкладывают в вас средства, тратят деньги на ваше обучение с тем, чтобы из вас выросли настоящие светские барышни. Впрочем, среди вас имеются и такие бедняжки, которым впоследствии предстоит самим зарабатывать себе на жизнь. Моя обязанность – довести ваше образование до своей кульминации, нанести те завершающие штрихи, чтобы слепить весь образ. Вы должны выпорхнуть отсюда готовыми, если повезет, стать невестой самого принца Уэльского. И никто не должен иметь основания, чтобы упрекнуть вас в отсутствии манер или должного воспитания для того, чтобы в положенный срок стать королевой. Понятно?

Мадам обвела девочек пристальным взглядом, буквально впиваясь глазами в каждую.

– Я думала увидеть узкие бедра, тонкую кость, грацию молодых кобылок. А что я вижу вместо этого? Обвислые плечи и горы лишнего жира! Еще раз повторяю! Вы же не тягловые лошади! Вы должны быть похожи на молодых грациозных кобылок. Где сдержанная элегантность твоего образа, Ванесса? Почему вместо натурального жемчуга у тебя болтается какая-то дешевая блестящая бижутерия? Мы, француженки, всегда умеем извлекать максимум из того, чем мы располагаем. Взгляните на меня! У меня маленький рост. Да! Но если я приподниму свою фигуру, скажем, встану на каблуки, сделаю высокую прическу, буду ровно держать спину и высоко нести голову, то, уверяю вас, я моментально превращусь в газель.

Калли с трудом удержалась от смеха, сохраняя серьезное выражение лица. Забавно было бы посмотреть, как начнут прыгать вокруг стола все остальные газели.

– Я учу трем вещам, – продолжала вещать графиня. – Умению ходить, умению одеваться и умению быть обворожительной и правильно вести себя в обществе. У меня в салоне никаких сигарет и табака! От курения портится кожа. Никакого шоколада и прочих сладостей – от них раздается талия. А она должна быть безупречной. Стройность, стройность и еще раз стройность! Я требую, чтобы вы научились правильно стоять, принимать правильные позы, побольше свежего воздуха. И еще одно и, пожалуй, главное! Побольше любознательности! Нам предстоит множество визитов. Надеюсь, вы сумеете разнообразить светскую беседу умными и интересными историями. Уверена, капиталовложения, которые сделали ваши родители, оплатив вашу учебу у меня, принесут им со временем хорошую прибыль! – Мадам улыбнулась и добавила: – Есть вопросы?

Но девочки были настолько ошарашены монологом графини, что они молча поднялись со стульев и, стараясь соблюсти максимально элегантную походку, посеменили к дверям и только уже у себя в спальне дали волю шуточкам и смеху. Марафон по превращению замухрышек в великосветских красавиц начался.

Они посетили все музеи в Брюгге. Ведь по словам их наставницы, Брюгге – это настоящая северная Венеция. Они наблюдали за тем, как плетутся знаменитые кружева и как работают сами кружевницы, они с восхищением рассматривали полотна прославленных голландских и фламандских живописцев. Утренние часы были заполнены самыми разнообразными занятиями, но после обеда графиня исчезала в своей комнате, оставляя учениц наедине друг с другом. Девочки читали, расположившись на лужайке, плавали или катались верхом. Еда была вкусной, но спартанской. Калли никогда не ела столько овощей и яиц. Американки отчаянно жаловались на скудность порций, пока не убедились в том, что их талии действительно заметно постройнели. Словом, совсем недалеко до любимого образа графини: кожа да кости. Девочки быстро перезнакомились и стали охотно делиться друг с другом и своим прошлым, и своими планами на будущее.

– Вообще-то предполагалось, что я закончу образование в Штатах, – рассказывала Ванесса. – В академии мисс Портер. Это лучшая школа в Америке. Но меня туда не взяли! – честно призналась она. – У меня не та фамилия. Дело в том, что девочки, носящие фамилии Гринбергс или Коэн, в школу не принимаются. И тогда папа решил отправить меня в Европу. Мне здесь очень нравится. Ну, не конкретно здесь… а вообще.

Остальные весело засмеялись этой последней реплике. Все отлично понимали, что проходит серьезное испытание на прочность. Ужиться шести незнакомым людям в одной комнате не так-то просто, тем более в таком возрасте.

– Как думаете, мы получим дипломы? – спросила Ванесса у девочек.

Все тут же уставились на Калли как на высший авторитет во всех областях знаний. Во-первых, она их старше и вполне уже может опекать на правах матери, во-вторых, ее успехи в языках были бесспорны и очевидны всем. Для самой же Калли занятия в школе мадам так живо напомнили все то, что было ей знакомо по школе Святой Маргариты.

– Наверное, главное для нас – это пройти тест на звание газели, – пошутила она, и девочки снова весело рассмеялись, по достоинству оценив шутку.

Несколько недель спустя обветшалый замок графини вдруг преобразился и приобрел совершенно новое качество: неожиданно приехал один из сыновей. Он предстал перед девочками за вечерней трапезой, облаченный в строгий смокинг, и очень быстро сумел обворожить всех пансионерок своим чисто французским обаянием и шармом. Темные вьющиеся кудри, огромные серо-голубые глаза, притягательная улыбка, от которой, подобно электрическому разряду, в воздухе сыпались столпы искр. Шесть пар глаз завороженно изучали этого Адониса, коллективно вздыхая при виде столь очевидного всем совершенства.

– Mes enfants, это мой сын Луи-Ферранд. Я думала, он в Арденнах, но, оказывается, у них каникулы. Он учится в тамошнем университете.

Молодой человек с готовностью одарил каждую из

девочек своей зажигательной улыбкой, а Калли даже пришлось сделать над собой усилие, чтобы не покраснеть.

– Ванесса, Адель, Софи, Клеменс, Памела и Каролина, – перечислила графиня имена своих воспитанниц, сопроводив представление легким наклоном головы в сторону каждой из них.

– Enchante, – изрек молодой человек красивым, волнующим голосом.

Когда девочки вернулись к себе, Ванесса сделала вид, что хоть сейчас готова рухнуть без чувств.

– Девчонки! Какой мужчина! Это же надо!

– Думаю, старушка неспроста выставила его нам напоказ. Все для того, чтобы научить нас искусству обольщения! – резонно предположила Калли. – Что еще может так взволновать кровь, как не присутствие красивого мужчины рядом? Вот и мадам бросила в наш курятник молодого петушка. А мы и рады! Взгляните на себя! Хлопаете ресницами, словно куклы, краснеете. А он – самый обычный студент.

– И как же, по-твоему, нам начинать учиться быть обворожительными? – насупилась Памела.

– Можно, я первой опробую на нем свои чары? – шепотом предложила Клемми.

– Что мешает нам сделать это всем по очереди? – уточнила Ванесса.

Калли стало жалко Ферранда. На тебе! Человек приехал к родной матери отдохнуть на каникулах, а тут полный дом нимфеток, жаждущих любви и страстно алкающих его внимания.

– Предлагаю оставить бедного студента в покое! – сказала она вслух. – Судя по всему, бедняга больше всего нуждается в тишине и покое, и наше докучливое внимание будет ему в тягость. В любом случае меня попрошу из вашего списка вычеркнуть. Я в такие игры не играю.

– Не глупи, Калли! Не корчи из себя Недотрогу-синий-чулок! – рассмеялась Ванесса. – Впрочем, как хочешь! Нам же лучше! Меньше соперниц. А ты ступай к своим книжкам.

А Калли и не возражала. Девчонки жаждут внимания, ну и пусть себе! Бедняга Ферранд рискует стать единственным объектом их совместных усилий. Ей даже захотелось защитить несчастного студента от неуемных посягательств пансионерок. Вообще-то фотографии сыновей мадам в серебряных рамочках были расставлены по всему дому. Из чего следовало, что мадам не станет мешать иностранкам заигрывать с ее драгоценным сыночком. Главное, чтобы они не докучали ей самой.

Спустя пару дней ближе к вечеру Калли оседлала одного из жеребцов, числившихся на довольствии школы графини, и решила совершить верховую прогулку вдоль озера по другую сторону имения. Было тепло. Подъехав к озеру, она привязала Альфонса под деревом, а сама, скинув туфли и чулки, с удовольствием погрузила ноги в воду. Она так часто делала в Далрадноре. Неожиданно послышался легкий шорох за спиной. Калли вздрогнула. Неужели кто-то пустился за ней по следу? Она даже похолодела от страха, но в эту минуту из тени деревьев выступил Ферранд. В руках он что-то держал.

– Pardon, mademoiselle… je vous en pris… Думаю, это потерял Альфонс.

Молодой человек держал в руке подкову. Он подошел к дереву, под сенью которого был привязан конь, и осмотрел его.

– Так и есть! Видно, потерял по дороге.

– Ой, тогда надо поскорее возвращаться! – испугалась Калли. Одновременно ей было неловко, что сын мадам застал ее за таким детским занятием – плескаться в воде. – Надеюсь, он не повредил ногу?

– Все в порядке! – улыбнулся Ферранд. – Как вам у нас? Маман может порой быть очень… как бы это поделикатнее выразиться… очень требовательной наставницей.

– Не волнуйтесь! У меня есть свои средства самозащиты! – рассмеялась в ответ Калли. – И есть куда убежать в случае чего.

Какое счастье, что Марти живет неподалеку. Она с удовольствием рассказала молодому человеку о своей бывшей няне и о ее семье.

– Мой отец погиб недалеко от этих мест, во Франции, – добавила она, впервые осмелившись назвать Артура Сетон-Росса своим отцом. Тем более иностранцу, но все это прозвучало как-то очень естественно.

Ферранд хорошо говорил по-английски и, в свою очередь, был изумлен ее знанием фламандского.

– Только не говорите маман, что знаете фламандский. Она так гордится тем, что является чистокровной француженкой. Но мой отец тоже был фламандцем. Лично я предпочитаю считать себя гражданином Бельгии.

Выяснилось, что, помимо занятий в университете, молодой граф еще проходит обучение как будущий офицер кавалерии.

– Конечно, сегодня кавалерия востребована не так широко, как когда-то, – поделился он своими соображениями. – Но семейные традиции, знаете ли, обязывают…

– Моя мама раньше играла в театре. А теперь снимается в кино. Но я не собираюсь идти по ее следам. Да у меня и слуха нет, и голоса…

Она направилась в сторону тропы для верховой езды. Ферранд ехал сзади. Он взялся показать ей дорогу до ближайшей кузницы, где могут подковать ее коня.

– Наверняка я опоздаю! – испугалась Калли. – Графиня не любит, когда мы заставляем ее ждать.

– Так влезайте ко мне! Пару километров Актеон сумеет выдержать нас двоих.

Словом, случилось то, что случилось! И именно недотрога Калли прибыла в замок на лошади Ферранда, сидя сзади и обхватив его руками за пояс. Девчонки только рты раскрыли от изумления, и по их лицам растеклась плохо скрываемая зависть. Калли спешилась и чинно поблагодарила своего спасителя. Щеки ее полыхали жаром, но она чувствовала, что виной тут совсем даже не горячее послеобеденное солнце.

– Итак, первой к финишу приходит наша темная лошадка. Ох, недаром папа любит повторять, что этих англичан так просто, с наскока, не возьмешь!

– Ай, перестань! – отмахнулась от Ванессы Калли. – Ничего из того, что ты себе навоображала! Мой Альфонс потерял где-то подкову.

– И тут же на помощь к тебе поспешил благородный рыцарь на белом коне! – рассмеялась Памела.

– Вначале потеряли гвоздь, потом подкову, потом лишились коня… но в конце концов выиграли битву и без оного! – подначила Клемми, увлекая за собой Калли наверх. – Интересно, что скажет на это графиня?

На что «на это», подумала про себя Калли. Ведь ничего же не было! Но когда Ферранд вдруг неожиданно прервал свои вакации и уехал в Брюссель, она почувствовала, что солнце стало светить как-то не так ярко.

Двумя неделями позже она получила письмо. Почерк, которым был подписан адрес на конверте, был ей незнаком. Оказалось, что письмо от Ферранда. Он писал, что его очень впечатлила их совместная прогулка верхом. В следующие выходные он собирается снова нагрянуть к ним и уже заранее приглашает ее на пикник.

Калли постаралась упрятать письмо подальше от любопытных глаз, но в глубине души обрадовалась, что снова увидится с молодым графом. Ее мало интересовали мальчишки, да и к старшим братьям своих подружек она всегда относилась только как к товарищам. Не любила она и всякие глупые разговоры о любви, о любовных кинодрамах, в которых блистали Валентино и другие звезды кино тех лет. Но неожиданно для себя самой Калли вдруг обнаружила, что отныне она обзавелась сердечной тайной, которой не намерена делиться ни с кем. Ибо в глубине души она страстно жаждала новой встречи с Феррандом. Она чувствовала какое-то странное возбуждение во всем теле. Ах, как было бы хорошо снова встретиться с ним где-нибудь наедине! Но вот, наконец, настал долгожданный уик-энд, и граф тихонько сунул ей в руку записку с предложением, где и когда встретиться. И в тот самый момент, когда он передавал записку,

непонятная сладость вдруг разлилась по всему телу Калли.

Они выехали, каждый по отдельности, и направились к небольшому леску в самом дальнем углу поместья. Вообще-то ученицам не разрешалось покидать территорию замка без разрешения. Но Калли надеялась, что никто не обратит внимания на ее отлучку. Все знали, что она любит кататься верхом и часто совершает такие прогулки в полном одиночестве.

Молодые люди спешились под развесистым дубом. Ферранд немедленно сбросил с себя заплечный мешок со снедью для предстоящего пикника: свежие багеты, сыр, небольшой фруктовый торт и бутылку охлажденного белого вина. Он также извлек из рюкзака салфетки и бокалы для вина. Прямо самый настоящий пикник. Они уселись на траву и молча принялись за еду, внимательно наблюдая друг за другом.

– Ты бывал в Англии? – первой начала разговор Калли.

– Mais oui, несколько раз, вместе с матерью.

– Думаю, графиня тобой гордится.

– У нее есть свои планы на мой счет. Для Кароля уготована духовная семинария и карьера священнослужителя. Мой старший брат Жан-Люк унаследует имение. Я же планирую продолжить свое образование и дальше. Я специализируюсь на изучении древних цивилизаций. Впрочем, военной службы для нас троих никто не отменял на тот случай, если вдруг война… Трудно маме без мужа! Но ведь и твоя мать тоже осталась одна, да?

Калли не хотелось нарушать очарование встречи совершенно ненужными разговорами о Фиби. Она неопределенно пожала плечами и, откинувшись навзничь, блаженно подставила лицо солнцу.

– Войны больше не будет!

– Кто знает, кто знает! Говорят, немцы вовсю строят дороги, тайно перевооружают армию. Они жаждут реванша после Версальского мира.

– Но им же запрещено иметь свою армию! Нет, войны больше не будет! По крайней мере, не при нас!

– Не переживай! В случае чего бельгийская армия тебя защитит! – рассмеялся молодой человек. Внезапно он наклонился над ней и нежно поцеловал в щеку. И снова уже знакомая сладость заполнила все ее естество. – Можно, я тебя поцелую? – прошептал он. На нее пахнуло вином от его дыхания.

– Я еще ни с кем не целовалась! – улыбнулась она в ответ. – А потому ничего не имею против.

– Ни с кем?! Да ты просто прелесть! Остальные девочки тоже хорошенькие, но ты – самая красивая. И потом, они еще совсем дети. Сколько тебе лет?

– Скоро восемнадцать.

– Тогда я поцелую тебя так, как целуют взрослую женщину.

Его губы впились в нее со всей неистовостью желания, тела сплелись воедино в тесном объятии, и так продолжалось до тех пор, пока Калли сама не оттолкнула его от себя. Она испугалась, что огонь вспыхнувшей в них страсти может завести их слишком далеко. Она уселась на землю с пылающим лицом, еще не вполне оправившись от пережитого.

– Прости! – проговорил Ферранд. – Я не должен был целовать тебя так. Я не имею права пользоваться твоей доверчивостью! Это бесчестно… ты наш гость… и потом…

Граф молча отвернулся в сторону.

– Что бесчестно? – не поняла Калли. «Что плохого в поцелуе?» – подумала она. Ей вдруг захотелось, чтобы их поцелуй длился вечность.

– Нам пора! – подхватился на ноги Ферранд. – Пусть все останется нашей маленькой тайной.

Весь обратный путь они проделали молча. Когда впереди замаячил силуэт замка, они разъехались в разные стороны, и каждый вернулся своей дорогой.

На прощание он помахал ей рукой и воскликнул с провоцирующей улыбкой:

– Давай завтра снова поцелуемся!

Калли казалось, что она не скачет верхом, а плывет по горячему воздуху, который обтекает ее со всех сторон. Первый поцелуй в ее жизни! И такой сладкий! Такой горячий! Да она готова целоваться с Феррандом день и ночь!

– Вы снова опоздали, мисс Бордман! – встретила ее графиня сердитым окриком. – Где вы изволили быть?

Но в эту минуту подоспел на помощь Ферранд, он как раз входил в парадную дверь.

– Мы вместе катались верхом! – объявил он громко.

– Вот как? Ступайте и переоденьтесь к обеду! – приказала мадам Калли и повернулась к сыну. – Зайди ко мне на пару слов.

Калли пулей помчалась наверх. Сегодня она оденется к столу с особой тщательностью. Все должно быть очень продуманно и со вкусом, как у настоящей леди. Как у леди, которую только что поцеловал молодой красавец. Остальные девочки встретили ее натянутыми улыбками, но зато ванная была в ее полном распоряжении. Хоть бы только теплой воды хватило, испугалась она. Сейчас быстро намылится, потом сполоснется. Да, не забыть капнуть немного розового масла в воду. Оно стоит на полочке возле раковины.

Ах, как приятно нежиться среди пены и мечтать о предстоящей встрече с Феррандом. Воистину, он в одно мгновение сделал из нее взрослую женщину. Никаких детских мечтаний! Самые настоящие взрослые желания. Если следующее свидание у них случится при лунном свете, сможет ли она устоять перед натиском его желания? Вдруг он не ограничится просто поцелуем, а начнет ласкать ее всю?

В дверь тихо постучали, а следом в ванную комнату с каменным лицом прошествовала графиня.

– Одевайтесь, Каролина! Мне надо поговорить с вами.

Калли быстренько поднялась из ванны и схватила банное полотенце. Ей стало неуютно под пристальным взглядом мадам, которым та рассматривала ее обнаженное тело. Так, закутавшись лишь в одно полотенце, она пошлепала вслед за графиней в ее кабинет.

– Ну-с, юная леди! Пора кончать с подобными глупостями!

Графиня жестом указала на стул, стоявший возле письменного стола.

– Вы оба молоды, еще совсем дети! Вы еще просто не доросли до подобной чепухи! И я не позволю вам строить глазки моему сыну и обманом вытягивать из него обещания, которые он не сможет выполнить.

Каролина села на предложенный стул. Скороговорка французских слов, обрушившаяся на нее, ошеломила. Она даже не разобрала некоторых слов.

– Прошу прощения, но я вас не совсем поняла!

– Ах да! Я же совсем забыла, что вы разговариваете на французском, как бельгийская простолюдинка. Вы не пара моим сыновьям! Никому из них! Вы – англичанка, и к тому же протестантка. Мой сын – аристократ, а вы, насколько мне известно, дочь актрисы. Отца у вас нет, происхождение весьма сомнительное. C’est incroyable! А потому я требую немедленно прекратить всяческие амуры с моим сыном! К тому же он обещан другой: дочери моего кузена Альбертине Оранской. Мой сын знает, что такое долг перед семьей! И не надейтесь, что вы были первой, кому удалось вскружить ему голову. Я вообще не беру на обучение молоденьких девушек именно из-за того, что они сразу же начинают соблазнять моих сыновей. Но тут такое стечение обстоятельств… Крыша прохудилась, долги по счетам… Именно это вынуждает меня мириться с вашим постоянным непослушанием и своенравным характером. Вам ясно, о чем я толкую?

Графиня раздраженно взмахнула рукой.

Калли молча кивнула. Она была настолько шокирована потоком несправедливых обвинений, которые обрушила на ее голову эта женщина, что у нее не нашлось даже слов в собственную защиту.

Следовательно, мелькнуло у нее, в такие игры он играл и с прежними воспитанницами мадам. И ее подобрал, словно игрушку. На время! Но как он мог, если у него уже есть невеста? Какая жестокость!

– Ступайте и приведите себя в порядок! – приказала ей графиня ледяным тоном.

– Может быть, будет лучше, если я обойдусь без

ужина?

– Нет, вы спуститесь вниз и сядете за стол вместе с нами и продемонстрируете всем, что такое по-настоящему воспитанная английская девушка. И попрошу, без сцен! Иначе вы горько пожалеете обо всем!

Калли опрометью бросилась в спальню. Все остальные девушки уже были внизу. Глотая слезы, Калли принялась одеваться в полном одиночестве. Потом расплела косы: целый водопад золотистых кудрей рассыпался по плечам. Она все еще не могла прийти в себя после того, что только что произошло в кабинете мадам. Что было не так? Почему? Но в любом случае сейчас она обязана спуститься вниз с высоко поднятой головой. Пусть Ферранд не думает, что она стала разменной монетой в его руках! Его подлые трюки теперь ей хорошо понятны. Она сделала глубокий вдох, расправила плечи и побежала в столовую.

Все молча уставились на Калли, когда она вошла. Графиня по обыкновению восседала во главе стола, само очарование и воплощение изящества.

– Alors, cherie! Вы уже успели загореть, как я посмотрю!

Калли заметила, что стул рядом с ней пуст. Значит, Ферранд тоже опаздывает. От графини не ускользнул ее мимолетный взгляд. Она кивнула на свободный стул и сказала:

– К сожалению, мой сын был вынужден безотлагательно вернуться в университет. Учеба! Он приносит свои извинения всем присутствующим за то, что не смог попрощаться с вами как подобает. Но, как известно, потеха потехой, а делу – время. Не так ли? – женщина вперила неприязненный взгляд прямо в Калли.

Калли ела как во сне, плохо понимая, где она и что ест. Итак, маман отправила своего сыночка прочь, спровадила его с глаз долой, а он и рад был улизнуть, даже не попрощавшись с ней, не попытавшись попросить у нее прощения или объяснить случившееся. Какой подлец!

А с какой стати ему перед ней расшаркиваться? Она для него – так, мимолетное увлечение, послеобеденный каприз. Как же жестоко она ошиблась! И неожиданно для себя самой Калли вдруг вспомнила слова Теда Бордмана о яблочке, которое падает недалеко от яблони. Неужели она пошла в свою мать? Наверное, раз она может сейчас притворяться и делать вид, что ничего не произошло, словно заправская актриса. Она даже мило улыбалась остальным девочкам, непринужденно болтала с ними о всяких пустяках. Никто не должен знать, что творится у нее внутри, приказала она себе, собрав в кулак всю свою волю. Это тебе хороший урок на будущее, моя дорогая, размышляла она. Впредь будешь знать, как связываться с глупыми молодыми людьми, которые к тому же еще и под каблуком у своих мамаш. Нет, ты достойна гораздо лучшего!

11

Когда Каролина вышла из вагона на платформу вокзала Ватерлоо, Фиби даже не поверила своим глазам. Куда девалась прежняя угловатость? Перед ней стояла высокая статная девушка с копной золотистых кудрей. Во всем, в том, как она двигалась, как держалась, сквозила новая Калли, уверенная в себе, исполненная собственного достоинства, настоящая юная леди. Гадкий утенок превратился в красивую стильную барышню, облаченную в элегантный костюм-двойку из тонкого льна, на голове мягкая фетровая шляпа, похожая по фасону на мужскую и лихо сдвинутая слегка набок.

– Наконец-то! – воскликнула Фиби, раскрывая объятия. – Я уж думала, ты никогда не приедешь!

Но вместо объятий они обменялись всего лишь дежурными поцелуями в щечку.

– Загостилась у Марти! У нее дел полно! Такая очаровательная крошка ее дочь. Кстати, я стала ее крестной матерью.

Фиби почувствовала невольный укол ревности. Для дочери Марти всегда была на первом плане. Но она выдавила из себя жизнерадостную улыбку и сказала:

– Ты обязательно должна рассказать мне о них. Только дома.

– Разве мы не едем прямо сейчас в Шотландию?

– Но должна же ты хоть как-то перевести дыхание после такого длительного пути! Распаковать вещи и все такое… И потом, наши планы немного поменялись. Но об этом после! – Фиби не хотелось пускаться в пространные объяснения прямо на перроне. – У тебя будет пара деньков, чтобы повстречаться со своими новыми подругами.

– У меня их нет.

– Неужели ты ни с кем не подружилась в школе?

– Нет. Просто хорошие знакомые, и только. Давай возьмем такси. Хочу побыстрее принять ванну. В поезде всю дорогу было так душно.

Каролина подавила тяжелый вздох и зашагала в сторону привокзальной площади.

Все повторяется, подумала Фиби. Из школы Святой Маргариты она приехала точно в таком же настроении, неразговорчивая, хмурая. Швырнула свои вещи в прихожей, залезла в ванну, а потом улеглась в кровать с книжкой в руке. Да, но сегодня ей уже восемнадцать. Пора серьезно задуматься о будущем.

Не успела Каролина переступить порог квартиры, как тут же извлекла из чемодана ворох подарков, белье и немедленно включила на полную мощь радио. Звуки танцевальной музыки заполнили гостиную. Запахло сигаретным дымом.

– Неужели ты уже усвоила эту вредную привычку? – не удержалась Фиби.

– В Европе все курят. Я себе купила мундштук из слоновой кости. – Калли сделала вид, что не расслышала упрек в вопросе матери. – Элегантно смотрится, когда куришь через мундштук.

– И это все, чему ты научилась за границей?

– Еще я научилась смешивать коктейли, например «Джин Слинг». Это вода, джин, сахар, лимон и лед. Могу еще приготовить омлет с ветчиной или выбрать в случае необходимости самый качественный жемчуг. Да! Еще я сейчас умею играть в покер.

Увидев растерянное лицо матери, Калли рассмеялась.

– Шучу, конечно! Но со мной учились две американки, они такие завзятые картежницы. Мы пристрастились играть на интерес – на косметику. – Калли немного помолчала. – Ты сейчас снимаешься?

– Нет! Я помогаю Мейси в ее хореографической школе. Мой агент, как всегда, занят поиском новых ролей для меня, но пока ничего стоящего не подворачивается. Мы организовали при школе танцевальный кружок для начинающих. Не согласишься помочь нам немного?

– Ты забыла? У меня же обе ноги левые! Нет, на меня не рассчитывайте! – с места в карьер отвергла предложение матери Калли и взяла со стола журнал.

– Речь идет о том, чтобы просто подежурить в офисе, отвечать на телефонные звонки, разобраться с почтой. У нас полнейший завал по части канцелярской работы.

– Меня не обучали обязанностям секретарши! – снова отмахнулась Калли. Судя по всему, ее совсем не интересовало, как жила мать все это время, пока она отсутствовала.

– В этой работе нет ничего сложного! Уверяю тебя, ты освоишь все за один день. Прошу тебя, помоги нам хотя бы несколько недель. Сейчас такая запарка! Все хотят обучиться новомодным танцам к открытию сезона. Вот начнется сезон, и у нас станет поспокойнее.

– А как же Далраднор? Я уже и Примми пригласила к себе погостить!

– Каролина! Ты провела за границей целых шесть месяцев. По-моему, отдыха было более чем достаточно.

Фиби не хотела быть грубой, но все же дочка должна понять, что жизнь не состоит из одних лишь праздников. Если нужно помочь, значит, нужно помочь. Все лучше, чем бесцельно слоняться без дела целыми днями.

– Вот теперь все понятно! Пора платить по долгам! – Каролина поднялась со стула и направилась в кухню. – Не успела переступить порог родительского дома, а тебе уже суют метлу в руки!

– Хорошо! Съезди на недельку в Далраднор, если тебе так надо, но потом все же помоги Мейси. Очень прошу

тебя. Она плохо себя чувствует в последнее время, и Китти очень тревожится за нее.

Каролина круто развернулась в сторону матери.

– Вот с этого бы и начинала! Что с ней?

– Женские проблемы… Какая-то опухоль… Сделали операцию, но она еще очень слаба. Билли старается изо всех сил, заменяет ее где только можно… Китти опасается, что одной операцией дело не закончится.

– Бедная-, бедная Мейси! Мне ее очень жаль! Почему ты мне ничего не писала? Вот так всегда! Я все узнаю последней!

«Значит, все же поможет», – вздохнула с облегчением Фиби. У Мейси диагностировали рак, причем в тяжелейшей форме. В настоящий момент с ней может справляться только Китти. Она уже давно предупредила Фиби, что Мейси долго не протянет. «Взгляни на ее лицо: кожа пожелтела и обвисла, глаза ввалились. Ей нужен покой и только покой». Но Мейси упорно продолжала вести занятия, сидя на стуле.

– Хорошо, что ты подставишь плечо тете Мейси, – сказала она дочери. – Мы все стараемся сейчас помочь ей кто как может.

Фиби не могла представить себе, что в скором времени потеряет Мейси. Пока она старалась даже не думать об этом. И она, и Билли выбивались из последних сил, чтобы все в школе функционировало так, как обычно. Ну а уж если к этому делу подключится Каролина, то будет и вовсе замечательно. Кто знает, может, ей понравится работа и в один прекрасный день она сама захочет возглавить их бизнес. Ежегодные поездки в Далраднор – это все же роскошь, без которой можно иногда и обойтись. Например, в этом году. С домом ничего не случится: он в заботливых руках миссис Айбел и ее дочери Мимы. С поездкой на север придется повременить. У Каролины было достаточно развлечений в последние месяцы. Пусть потихоньку привыкает к мысли о том, что надо работать.

Хореографическая школа Гиббонс располагалась неподалеку от Кенсингтон-Хай-стрит в большом старинном доме, который, вне всякого сомнения, знавал и лучшие времена. Тем не менее на втором этаже, куда вела красивая резная лестница, имелся огромный бальный зал. Его владельцы школы превратили в настоящую балетную студию, закрыв все стены большими зеркалами в золоченых рамах. Потрескавшийся дубовый паркет пах мастикой. По обе стороны зала были установлены деревянные брусья-станки, возле которых обычно занимаются профессиональные артисты балета. А потому в утренние часы зал сдавался в аренду для проведения репетиций и мастер-классов. Раздевалку устроили прямо в бывшей прихожей, а бывшую библиотеку переоборудовали под офис.

Фиби ничуть не преувеличила, когда сказала Калли, что они никак не справляются с тем ворохом дел, который навалился на всех в последние месяцы. Ящики письменного стола были завалены счетами и письмами. Некоторые счета были соединены скрепками. Другие просто приколоты булавками к стене. Почти вся корреспонденция валялась нераспечатанной. Покрытые толстым слоем пыли стопки журналов «Сцена», поднос с кофейными чашками, допотопная пишущая машинка и телефон на письменном столе с застарелыми пятнами от чая на кожаной поверхности венчали общее убранство комнаты, в которой кучковался весь персонал хореографической школы. Если старый чайник и банку с раскрошившимися от времени бисквитами можно тоже отнести к категории офисного оборудования, то тогда они и были завершающим аккордом в сравнительно коротком списке имущества. Кажется, от Калли все ждали чудес. Она же ужаснулась от увиденного. Какими безвозвратно далекими вдруг показались ей дни, проведенные в элегантном замке Гротен. Как будто и не было в ее жизни этого прекрасного лета рядом с озером. Убогость окружающей обстановки так контрастировала с тем, что она оставила позади себя. Калли невольно улыбнулась, вспомнив эти прекрасные полгода. Вспомнила, как она злилась на Ферранда, пока не получила от него письмо с извинениями и объяснением столь внезапного и странного отъезда из замка. Помнится, первым ее желанием было порвать письмо в клочья и выбросить вон, даже не прочитав. Однако природное любопытство взяло верх. Интересно, как и чем он станет оправдываться перед нею?

…Прости, что уехал, не попрощавшись с тобой. Но маман настолько допекла меня, что я не смог более и минуты задержаться в доме. Уверен, своим острым язычком она допечет и тебя. Мама все еще никак не может понять и привыкнуть к мысли о том, что у меня своя жизнь и своих друзей я тоже выбираю сам. Времена, когда она делала это вместо меня, уже давно канули в Лету. Попутно сообщаю тебе, что я ни с кем не помолвлен и уж тем более не собираюсь ни на ком жениться в ближайшие годы. Это все мамины фантазии, но она по-прежнему желает руководить всеми нами, ее сыновьями, и старательно продолжает навязывать нам свою волю. Жана-Люка она все же упекла в армию; правда, средний брат Кароль умудрился вырваться из ее цепких объятий, поступив в духовную семинарию. Что же до меня, то я намереваюсь продолжить обучение за границей, так что в недалеком будущем нашей мамочке придется довольствоваться только лишь планами касательно собственной жизни.

Пожалуйста, прости, что я уехал, бросив тебя с нею один на один. Наверняка она излила на тебя все свое недовольство мною. Но я полагаю, что поступил правильно, уехав из дома. Быть может, до нее дойдет, наконец, что нельзя заставлять детей жить по своим правилам. У каждого из нас уже своя жизнь. Как бы то ни было, но те два дня, что мы провели вместе, были чудесны. Надеюсь, мы еще встретимся.

Луи-Ферранд Ван Гротен.

Обратного адреса не было. Да если бы он и был, то Калли не собиралась отвечать. Случилась маленькая романтическая история, потому что лето, солнце… А теперь она закончена, и все в прошлом. Впрочем, ей было приятно узнать, что Ферранд все же не притворялся, не изображал чувств к ней, которых у него на самом деле не было. Он был искренен, а значит, ее первые впечатления были верны и она не ошиблась в нем. Просто молодой студент – только-только выпорхнувший из родительского гнездышка юнец, который еще толком и крылья-то не расправил, чтобы пуститься в самостоятельный полет. Она даже пожалела бедняжку графиню. Каково это – жить в мире собственных фантазий! Так можно в один прекрасный день потерять всех своих детей.

Но и для нее самой настало время вернуться с небес на землю. Оглядев кавардак, царивший в офисе, Калли поняла, что ее приземление оказалось на редкость жестким.

Поначалу она планировала задержаться в Лондоне всего лишь на пару-тройку недель, исключительно из чувства долга, но, увидев, как до неузнаваемости изменилась Мейси и что сделала с ней эта проклятая болезнь, Калли поняла, что она не имеет права подвести ее и бросить все на самотек.

А еще Калли не преминула отметить про себя, как сплачиваются все подруги матери в трудный час. Все они прошли войну, в жизни каждой из них было полно потерь и разочарований, и тем не менее они оставались оптимистками, всегда находили повод пошутить и посмеяться. Нет, люди военного поколения действительно достойны восхищения, что бы там ни говорили! У самой Калли друзей не хватало. Примми поступила в Оксфорд. Калли навестила ее и погостила пару дней у нее в общежитии. Все то же самое, что и в их школе Святой Маргариты, только гораздо помпезнее. Огромные аудитории, лекционные залы с позолоченной

лепниной. Она изо всех сил пыталась скрыть свою ревность по отношению к новым друзьям Примми, которыми та уже успела обзавестись в университете. Ведь сама она уже плавно переместилась в категорию старых друзей. Несмотря на регулярную переписку, Калли понимала, что отныне их судьбы с Примми расходятся и дальше каждая из них заживет своей жизнью.

В один из дней к ним в офис ворвалась целая ватага юных девушек, страждущих научиться танцам. Калли как раз занималась сверкой картотеки с именами учащихся на тот случай, если некоторые из договоров придется расторгнуть за неуплату. Знакомый голос заставил ее оторваться от дела.

– Вот это да! Наша темная лошадка Калли Бордман собственной персоной! – весело фыркнула Памела Карлюк. – Интересно, что ты здесь делаешь?

– Помогаю немного своим тетушкам, – слегка покраснела Калли, застигнутая врасплох. Как элегантны Памела и Клемми в нарядных зимних пальто и модных шляпках. – Но вы тоже меня удивляете! Одни, без сопровождения! – подначила она, намекая на то, что юным светским дебютанткам непозволительно появляться на публике без сопровождения пожилых матрон.

– Во-первых, мы не одни. Взгляни, как нас много. Распушаем хвосты в преддверии сезона балов. Готовы лоб расшибить, лишь бы заполучить себе самых лучших кавалеров. Ну, а ты как? Встречалась с тем красавцем студентом еще?

– Перестань говорить глупости! – слегка прикрикнула на нее Калли и показала взглядом на стоявшую неподалеку Фиби. – У госпожи графини особые планы на каждого из своих сыновей.

Памела повернулась к своим подружкам.

– Графиня была настоящей Горгоной, но женщина, безусловно, умная. Мы как-нибудь с Калли расскажем вам про нее ворох забавных историй.

Девушек пригласили пройти в танцкласс, и занятия начались. Джем, хореограф, который вел урок, распределил всех по парам и стал тщательно отрабатывать с ученицами каждое па. Калли с завистью наблюдала, как легко девушки усваивают танцевальные премудрости. Впрочем, и преподаватель был строг и не давал спуску никому.

Когда занятия окончились, Памела снова заскочила к ней в офис.

– Мы собираемся пойти выпить где-нибудь по чашечке чая. Пошли с нами!

– Ступай, Калли! – подала голос Фиби. – Ты вполне заработала себе небольшой перерыв. И так приятно встретиться с друзьями. Я рада, что ты все же успела обзавестись и новыми подружками тоже.

Калли схватила шляпку и пальто и устремилась за девушками вниз по лестнице. Она заметно нервничала. Калли плохо знала и Клемми, и Памелу, в школе у графини они почти не общались. Она смутно представляла себе и их круг общения, но они ведь сами ее пригласили. И, в конце концов, так приятно вырваться из пыльного офиса на свежий воздух, да еще в компании хорошеньких молоденьких девушек. Не то что коротать целые дни в обществе пожилых дам. Нет, оказывается, Лондон тоже может быть приятным местом, и здесь совсем уж не так одиноко, как ей это показалось поначалу.

Танцклассы по четвергам стали регулярными. Наконец Калли не выдержала и тоже присоединилась к тем, кто жаждал научиться танцевать новомодное танго. Уж слишком притягательной была музыка, под которую разучивали новый танец ученицы. Клемми танцевала превосходно, в ней был, что говорится, прирожденный талант к танцам. Она изящно выгибала спинку и в точности повторяла все движения, которые демонстрировал им Джем. За месяцы, проведенные в замке у графини, все девушки не только изрядно постройнели, но и изголодались, а потому после всех изнурительных нагрузок на занятиях в танцклассе они с легкой душой позволяли себе расслабиться, с жадностью набрасываясь на французские пирожные в замечательной чайной неподалеку от фешенебельного универмага «Харродз».

– Тебе нужно обязательно пойти с нами на вечеринку в клуб «400». У них самый лучший оркестр в городе. Пойдешь, да? – принялась уговаривать ее Памела. – Там весело! Тьма народа! Все наши там! Скажи тете, там все очень прилично. И все наши братья и кузены безупречно ведут себя в такси! – весело подмигнула она Калли.

– В чем там принято бывать? – спросила Калли. Она понимала, что с дебютантками ей не состязаться. У тех горы новомодной одежды и шикарных туалетов на все случаи жизни.

– В чем хочешь! Особо не заморачивайся! Но платье должно быть легким. Там очень душно. Самое место продемонстрировать всем свои узкие бедра и осиную талию… Mais non? Словом, покажи товар лицом, чтобы графиня тобой гордилась! – весело воскликнула Клемми. – И чтоб парни кричали тебе вслед: «Ого-го-го!»

Первый выход Калли в свет сопровождался интенсивной подготовкой по всем направлениям. Мейси одолжила на вечер один из своих элегантных нарядов: облегающее фигуру платье из голубого атласа, скроенное по косой. Фиби кое-что переделала, и платье село на Калли как влитое. Волосы ей уложили в строгом соответствии с самыми последними веяниями в области парикмахерского искусства. Китти принесла свою старую меховую пелерину, от которой слегка попахивало камфарой, лучшим средством от моли.

– Я была в этой пелерине, когда впервые встретилась с твоим отцом, – разоткровенничалась Фиби, не выпуская с дюжину булавок изо рта. – Но на тебе она смотрится просто шикарно!

Они обе старались наладить отношения друг с другом, но пока удавалось это плохо. Калли понимала, что матери хочется, чтобы она начала расспрашивать ее об отце, о том, как завязался их роман и все такое, но она не стала поддерживать разговор на эту тему. Сказать по правде, ее совсем не интересовало, где и как познакомились ее родители.

Но вот, наконец, наступил долгожданный вечер. Калли усадили в такси, вручив сумочку, в которой лежали деньги на обратный проезд, губная помада, запасная пара чулок, расческа и несколько булавок. Чем ближе подъезжала она к клубу, тем сильнее волновалась. «Вдруг меня никто не пригласит на танец? Или девочки забудут и не выйдут меня встретить? Напрасно я согласилась,» – корила себя Калли весь остаток пути.

Встреча была назначена в баре отеля «Ритц» в цокольном этаже. Поначалу Калли даже растерялась. Вокруг одни чужие лица, и все смотрят на нее. Началась процедура представления: Джок, Бифф, Найджел, Понго, Пэдди… Молодые люди, облаченные во фраки, прибыли в качестве сопровождающего эскорта для своих младших сестер и кузин. Гермиона, Сесиллия, Анабель, Памела… Последняя прихватила с собой еще и младшую сестру Поппи, а Клементина приехала с кузиной по имени Белинда.

Памела окинула ее взглядом и улыбнулась.

– Отлично выглядишь, Калли! На все сто! Этот ярко-голубой цвет тебе очень к лицу.

Все тут же бросились заказывать себе джин и шампанское. Калли не успела и глазом моргнуть, как в ее руке тоже очутился бокал. Она сделала глоток, другой, и по телу разлилось приятное тепло. Ближе к полуночи вся компания направилась на Лестер-сквер. Клуб располагался в нескольких шагах от театра «Альгамбра». В полуподвальном помещении царил приятный полумрак, плавали клубы табачного дыма, словом, настоящий подземный мир, очень располагающий к танцам до утра.

Стены в помещении были обтянуты красным шелком, на окнах – наглухо задернутые бархатные шторы, у стен стояли обтянутые плюшем скамейки, рядом позолоченные торшеры, на обеденных столах горят свечи в

подсвечниках. Помещение было забито народом до отказа. Калли ожидала увидеть традиционный зал для балов с массивными канделябрами, зеркалами и прочее. Но так даже интереснее: сплошной гламур. Оркестр разместили на небольшой эстраде. Музыка лилась во все концы зала, несколько пар уже кружили в танце. Публика была разновозрастной: молодые, пожилые, откровенно старые, но все, казалось, знали друг друга. Наверняка мальчишки учились в одной школе, подумала Калли, а девочки перезнакомились еще тогда, когда гуляли в парке вместе со своими нянями.

– Господи, хоть бы сегодня сюда не заявился папа со своей подружкой! – прошептала Белинда. – Не хочу, чтобы мама догадалась про его амуры. Для всех он допоздна задерживается по работе в палате общин.

Молодежь немедленно разбилась по парам и пустилась отплясывать под зажигательный свинг, который с такой виртуозностью наяривали темнокожие музыканты.

– Прошу! – церемонно отвесил поклон Найджел и подал Калли руку. – Но сразу же предупреждаю! Танцор из меня не так чтобы очень!

«Ни капельки не покривил душой, – подумала Калли, когда они снова вернулись на свои места. За время танца молодой человек успел оттоптать ей все ноги. – Наверное, будет лучше, если следующий танец я пропущу», – решила она. Но тут оркестр заиграл танго.

– Вперед, Калли! – крикнула ей Памела во весь голос, стараясь перекричать царящий вокруг шум. – Сейчас мы им покажем, как надо танцевать танго! Ты ведешь, потому что ты выше меня.

Они старательно пытались следовать всем указаниям наставника, но без пристального взгляда Джема и его суровых окриков получилось так себе. Пару раз они даже сбились с ритма. Зато следом на паркет вышла пара, которая и в самом деле знала толк в танго. Партнер смотрелся просто сногсшибательно в черном фраке с бабочкой, партнерша в облегающем платье ярко-красного цвета крутилась вокруг него, как юла, демонстрируя публике совершенные бедра и ноги.

– Это что, приглашенные артисты? – шепотом спросила Калли.

– Нет! Это наш Тоби зажигает! – весело рассмеялась Памела. – Танцует как бог, да? А как ведет! Мы его называем «уэльским чародеем». Но сегодня он превзошел сам себя! Ты только посмотри, как он ее ведет!

Калли и правда не могла отвести глаз от этой красивой пары, которая заняла центральное место на танцполе. Они заряжали всех присутствующих своими томными, исполненными чувственности взглядами, волнующими па и не менее страстными позами.

– Надо же! Где это он научился так хорошо танцевать?

– Наш Тоби – странник, блуждает по свету и большую часть времени живет за границей. Ты только взгляни на этот загар! А плечи… Таинственная личность! Хочешь, я познакомлю тебя с ним?

– Нет! Что ты! – моментально испугалась Калли.

Магнетизм его взгляда, устремленного на партнершу, которую он с лихостью крутил в разные стороны, завораживал. Казалось, в эту минуту он видит только ее и никого более.

Девушки сошли с паркета и вернулись к своей компании. А тут и танго закончилось. Неожиданно Памела направилась прямиком к Тоби и через какое-то время привела пару за собой.

– Моя подруга хочет с вами познакомиться! – проговорила она самым невинным тоном. – Прошу любить и жаловать! Мистер Тоби Ллойд-Джоунз! А это – Каролина Бордман!

Калли почувствовала, что задыхается от бешенства. Что за глупости! Какое знакомство! Особенно на фоне того позорного исполнения, которое только что продемонстрировали они с Памелой.

– Мы просто восхищались вашим мастерством! – проговорила она, слегка запинаясь. – Мы тоже учимся сейчас танцевать танго. Но даже после нескольких сотен занятий я никогда не смогу танцевать так виртуозно, как вы двое! – Она оглянулась по сторонам, надеясь получить поддержку от остальных. Но странным образом вся компания куда-то испарилась.

– Я вас раньше не встречал здесь, – ответил Тоби, разглядывая ее с явным интересом.

– Мы учились вместе с Памелой и Клемми в Бельгии, – ответила Калли, заметно нервничая. – А здесь – что надо! И музыка – класс! – она старалась говорить обычным тоном, но это у нее плохо получалось.

Молодой человек чувствовал себя в этом подземелье как рыба в воде. На его фоне она смотрелась глупенькой инженю. К тому же он действительно много старше, чем все остальные в ее компании. Пожалуй, ему уже за тридцать, если судить по морщинам на лице.

– А вот и наша Перл! – воскликнула его партнерша, мулатка с темно-шоколадной кожей и огромными черными глазами, взглянув в сторону оркестра. Она доброжелательно улыбнулась Калли и добавила: – Сейчас будет петь. Значит, и мне пора! Скоро мой выход! Пока-пока, мой дорогой Тоби! – девушка поцеловала его прямо в губы.

Калли решила юркнуть куда-нибудь, но была остановлена Тоби.

– Хотите потанцевать со мной? Кажется, ваш кавалер на время бросил вас.

Не дожидаясь ответа, он сгреб ее и увлек за собой на паркет, где уже вовсю отплясывали квикстеп. Тоби вел ее с такой легкостью, что Калли очень скоро расслабилась, поняв, что партнер в случае чего все сделает за нее.

– Выходит, к паркетам лондонских танцплощадок вы еще не привыкли? – спросил он по ходу танца.

– Для меня привычнее сельские пейзажи Шотландии. У нас там есть свой дом. Но моя тетя болеет в последнее время, а она – владелица хореографической студии. Я сейчас ей немного помогаю в офисе: всякие организационные вопросы.

С чего бы я вдруг так расчирикалась, задалась она неожиданным вопросом. Зачем эта пустая болтовня? От Тоби пахло лосьоном для бритья, табаком и чем-то еще, таким опьяняюще соблазнительным, что трудно было устоять перед мужскими чарами, названия которым она пока еще не знала.

– В этом клубе играют лучшую музыку в городе. И вообще, тут удобно встречаться. Жаль, мне не часто удается вырваться.

– Памела сказала, что вы трудитесь за границей.

– Она так сказала? Частично это правда. Курсирую туда-обратно, помогаю людям делать инвестиции во всякие инновационные проекты. В частности, занимаюсь реконструкцией Каира, различными гидротехническими сооружениями на реке Нил. Мы планируем в ближайшее время существенно расширить нашу деятельность. Кстати, нужно будет перекинуться парой слов с ее братьями…

– Египет! Какая замечательная страна! Я много читала про Тутанхамона и гробницы других фараонов.

Калли по-детски пыталась произвести впечатление на собеседника своими скромными познаниями.

– Чтобы понять все величие и магическую красоту египетских пирамид, нужно совершить путешествие к ним по пустыне на верблюдах. И полюбоваться этими несравненными архитектурными сооружениями при заходе солнца.

Тоби улыбнулся и посмотрел на нее сверху вниз.

– Да, это было бы здорово! Я видела Монблан, взбиралась на Эйфелеву башню, но пирамиды… Конечно, это совсем другое! Вы – счастливый человек, что видели такую красоту своими глазами!

Ах, какое упоение кружить по паркету в крепких объятиях настоящего взрослого мужчины. И какая жалость, что музыка вот-вот закончится.

– Предлагаю поискать свободное местечко в баре. Я закажу нам коктейли.

– Вообще-то мне пора к своим, – проговорила Калли извиняющимся тоном, понимая, что это всего лишь вежливая отговорка. На самом деле его внимание к ее скромной персоне льстило ей и даже

слегка кружило голову. – Но если только что-нибудь освежающее. Спасибо!

Тоби умудрился отыскать в клубной круговерти тихий уголок и свободную скамейку и, оставив там Калли, отправился в бар за шампанским. Его отлучкой воспользовалась Клемми.

– Итак, опять главный приз вечера – твой! Как тебе только удается их кадрить?

– Что значит «кадрить»? – не поняла Калли. – Мы просто сидим, беседуем. Он немного староват для меня.

– Ерунда! Совсем даже неплохо, когда рядом с тобой мужчина, который знает, что и как. Между прочим, он не появлялся в клубе уже целую вечность. Так что, можно сказать, тебе крупно повезло. Завтра, надеюсь, тоже с Тоби? Что ж, развлекай его на полную катушку! В четверг нам все расскажешь.

Калли подавленно молчала, не зная, что ответить. Она ведь просто пришла на танцы. И вовсе не собиралась никого «кадрить», как выразилась Клемми. И вот вам, пожалуйста! Первый же мужчина, который пригласил ее на танец, и сразу такое… В чем-то Клемми определенно права. В присутствии Тоби она чувствует себя как-то по-особому. Она вдруг вспомнила свой непродолжительный летний роман. Но у Тоби нет рядом матери, которая отслеживает буквально каждый шаг своего сына. Зато, вполне возможно, он уже женат! Не может быть, чтобы все было так хорошо! Чтобы с первой попытки, и такой самородок!

Вернулся Тоби с шампанским и двумя бокалами. Калли улыбнулась ему и решилась на первый вопрос.

– Ваша семья живет в Лондоне?

– В Уэльсе. Родители съехали в свой загородный дом. Подальше от шума и сутолоки большого города. Они предпочитают вести спокойную жизнь сельских затворников. Я у них один.

Тоби открыл золотой портсигар и извлек из него сигарету.

– Значит, сами вы еще не женаты?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/liya-fleming/otkrytka/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания