Соединенные Штаты Америки. Противостояние и сдерживание читать онлайн - Александр Широкорад

Соединенные Штаты Америки. Противостояние и сдерживание

Александр Борисович Широкорад

Друзья и враги России

Американская революция и Война за независимость были благосклонно встречены всеми слоями русского общества, от императрицы Екатерины Великой до самых либеральных представителей дворянства. В XIX веке Российская империя и США были постоянными союзниками. При этом продажа Аляски стала результатом не столько давления американских промышленников, сколько злым умыслом ряда российских сановников.

Почему же Россия и США стали соперниками и врагами? В чем суть конфликта двух сверхдержав? Как развивались торговые взаимоотношения между нашими странами в XX веке? Верно ли то, что капиталисты США через Aмторг перевооружили Красную Армию? Почему США и СССР осенью 1945 г. оказались на грани вооруженного конфликта на Дальнем Востоке? Где в 1945–1991 гг. проходила граница между «холодной» И полномасштабной войной между СССР и США? Прекратилось ли военное противостояние на суше, на море, в воздухе и в космическом пространстве после развала СССР и Варшавскоrо пакта?

Об этом и многом другом читатель узнает из книги историка А.Б. Широкорада.

А.Б. Широкорад

Соединенные Штаты Америки. Противостояние и сдерживание

Раздел I

От союза к соперничеству

Глава 1

Американская революция и россия

Первое английское поселение на территории США возникло в 1607 г. в Виргинии (Вирджинии) и получило название Джеймстаун. Торговая фактория, основанная командами трех английских кораблей под командованием капитана Ньюпорта, стала одновременно форпостом на дуги испанского продвижения в глубь континента.

Всего за несколько лет Джеймстаун превратился в процветающий поселок благодаря заложенным там в 1609 г. плантациям табака. Уже к 1620 г. население поселка достигало тысячи человек. Европейских иммигрантов манили в Америку богатые природные ресурсы далекого континента, наличие свободных земель и отсутствие (временное) религиозных преследований.

Понятно, что свободных земель в полном смысле этого слова в Америке не было, но купить землю у индейцев за гроши или силой изгнать их ни в XVII, ни в XIX веках зазорным не считалось. Тем более что в Новый Свет отправлялись тысячи людей, находившихся не в ладу с законом в Старом.

Переселение в Америку финансировалось рядом частных компаний и отдельными лицами. В 1606 г. в Англии были образованы Лондонская и Плимутская компании, которые занялись освоением северо-восточного побережья Америки. Многие иммигранты перебирались в Новый Свет целыми семьями и общинами за свой счет. Несмотря на привлекательность новых земель, в колониях ощущалась постоянная нехватка человеческих ресурсов.

В конце августа 1619 г. в Виргинию прибыл голландский корабль, впервые доставивший в Северную Америку негров, двадцать из которых были сразу же куплены колонистами в качестве рабов.

Тут нельзя не сказать об американском брэнде – голландском корабле «Мэйфлауэр» (Mayflower – Майский цветок).

19 сентября 1620 г.[1 - Даты везде по новому стилю, старый стиль будет указан особо.] шлюп «Мэйфлауэр» со 102 пассажирами, в числе которых были три беременные женщины, покинул британский порт Плимут. Во время плавания Елизавета Гопкинс родила сына, названного Oceanus (Океанчик).

19 ноября пилигримы увидели Америку – мыс Код (мыс Трески). Через два дня, за несколько часов до высадки, эмигранты подписали документ, известный как «Соглашение на Мэйфлауре», которому американская историография придает судьбоносное значение, как зародышу конституционного самоуправления, «животворному семени» американской жизни и проявлению внутренней свободы духа.

Вскоре у мыса Трески возникло поселение Новый Плимут. Трудная жизнь колонистов быстро обросла легендами. И как знать в России старалась вывести свои родословные от Рюрика и Гедемина, так и богатые американцы в XIX–XX веках придумывали себе предков, прибывших на «Мэйфлауэре».

В 1630–1643 гг. в Новую Англию, в район Массачусетского залива, прибыло около 20 тысяч человек. До 1682 г. на территории современных США возникло еще 12 колоний – Нью-Хемпшир, Массачусетс, Род-Айленд, Коннектикут, Нью-Йорк, Нью-Джерси, Пенсильвания, Делавэр, Мэриленд, Северная Каролина, Южная Каролина и Джорджия.

В южных колониях (Виргиния, Северная и Южная Каролина, Мэриленд и Джорджия) под тропическим солнцем прекрасно произрастали сахарный тростник и хлопок, а в Виргинии – табак. В этих колониях закрепилось помещичье землевладение, использовавшее труд рабов. Значительная часть плантаторов Юга была тесно связана родством и происхождением с английской аристократией. Здесь не было ни значительного крестьянства, ни крепкой буржуазии.

Северные колонии, занимавшие узкую каменистую полосу, прилегающую с одной стороны к озерам и горам, а с другой – к Атлантическому океану, были мало пригодны для земледелия. Значительная часть населения занималась рыболовством и торговлей. Колонии привлекали преимущественно торговцев (в основном мехами), моряков, искателей приключений. Источником наживы были также торговля рабами и морская контрабанда, часто выливавшаяся в откровенное пиратство.

Здесь, в Новой Англии, сложилась крупная торговая буржуазия, которая была сравнительно независима от метрополии. Отсутствие феодальной знати придавало этим колониям внешне демократический характер. Поэтому-то северные колонии и стали приютом для гонимых на родине за веру и убеждения.

Вместе с торговцами, моряками и охотниками в Новую Англию переселялись ремесленники, рабочие, мелкие фабриканты. Многие – добровольно, но были и выселяемые британским правительством как оппозиционные элементы.

Условия здесь были благоприятны для развития промышленности. Появились мастерские и мелкие фабрики, возникло судостроение. Но промышленность в это время еще только складывалась и представляла собой в основном домашнюю промышленность крестьянского типа, рассчитанную на собственное потребление. Только в конце XVIII века появились первые мануфактуры.

В центральных колониях (Нью-Йорк, Нью-Джерси, Делавэр, Пенсильвания), владевших плодородными землями, широко развилось фермерство. Туда непрерывном потоком переселялись крестьяне, главным образом из Англии и Ирландии, приносившие с собой ненависть к помещичьему землевладению и к монархии. Крупное землевладение в большом масштабе здесь не сложилось из-за недостатка рабочих рук.

Все эти колонии с населением в 2,5 млн. человек (на 1775 г.) жили в непрерывных войнах со своими соседями – индейцами. Колонисты расселялись все дальше вглубь страны и теснили индейцев. Отдельные стычки перерастали в длительные войны.

Первая большая война с индейцами длилась с 1622 по 1634 год, то есть 12 лет! «Карательная» экспедиция Кларка длилась 11 лет (с 1778 по 1789 г.). За индейскими племенами часто стояли враждующие европейские государства (Франция, Испания и Англия), которые натравили индейских вождей друг на друга и снабжали их оружием.

В результате непрерывных войн в колониях рано сложились собственные вооруженные силы. Каждый фермер должен был быть одновременно и воином. В сражениях с индейцами формировались опытные военачальники.

Политическое устройство колоний было неоднородным.

Так называемые королевские провинции управлялись непосредственно губернаторами, назначаемыми из Англии. В частнособственнических колониях, например, в Пенсильвании, власть находилась в руках владельцев колоний, но под контролем английского правительства. Наконец, были и такие колонии, как Род-Айленд и Коннектикут, в которых существовало так называемое «народное самоуправление». Господствующая роль в управлении этими колониями принадлежала небольшой группе купеческих и землевладельческих семей.

Во всех колониях, кроме Нью-Йорка, в этот период существовали законодательные собрания, которые имели незначительные права. Выборы же проводились на основе высокого ценза, устранявшего от участия в них трудящихся.

В южных колониях (Виргиния, Южная и Северная Каролина) избирательными правами пользовались только крупные земельные собственники.

По мере роста и развития колоний все острее становились противоречия между ними и метрополией. Господствующие классы Англии стремились задержать самостоятельное экономическое развитие колоний и обратить их лишь в источники сырья и доходов для метрополии.

Основным противоречием между метрополией и колониями был аграрный вопрос, вопрос о землях на Западе. Огромная территория от Аллеганских гор до реки Миссисипи, полученная Англией в результате Семилетней войны, была указом 1763 г. объявлена королевской собственностью, и частным лицам запрещалось переселение и обработка земли за Аллеганами. Это мероприятие шло в. разрез с интересами большинства населения американских колоний, стремившегося к свободному продвижению на Западе.

Другое противоречие между метрополией и колониями заключалось в промышленности. Британское правительство препятствовало развитию промышленности в колониях. Строительство промышленных предприятий, кроме судостроительных, было запрещено. Все промышленные товары колонии должны были получаться только из Англии по произвольным монопольным ценам или через английское посредство. Те виды сырья, которые необходимы были метрополии, колонии имели право продавать только Англии. Такая политика тормозила развитие капитализма в американских колониях, противоречила интересам крупной буржуазии и широких слоев потребителей.

Постоянным источником конфликтов была торговая политика Англии. Целый ряд товаров – табак, сахар, хлопок и др. – должен был вывозиться только в Англию, причем британские купцы забирали себе всю посредническую прибыль. Торговля колоний была ограничена товарами, перевозимыми на английских судах, что удорожало стоимость перевозки в ущерб и производителям, и купцам. Такое положение толкало американских купцов на путь обхода закона, на контрабанду. Политика Лондона вызывала огромное недовольство во всех слоях населения.

После Семилетней войны Англия еще больше усилила нажим на колонии, стремясь переложить на них тяжесть своего государственного долга, достигшего в 1763 г. 140 млн. фунтов стерлингов. Это выразилось в введении новых пошлин и налогов. Введенный в 1765 г. закон о гербовом сборе лег тяжелым бременем на население и вызвал взрыв возмущения. Колонисты ответили на него бойкотом английских товаров. Ввоз английских товаров резко сократился, и правительство было вынуждено уступить и в 1765 г. отменило закон о гербовом сборе. Одновременно британское правительство стало принимать меры к увеличению своих военных сил в колониях, после чего снова перешло в наступление. В 1768 г. были введены новые пошлины на бумагу, чай, краску и другие товары. Американцы вновь применили бойкот английских товаров, который продолжался в течение двух лет (1768–1769) и принес английским купцам огромные убытки. Были отменены все пошлины на английские товары, ввозимые в колонии, за исключением пошлины на чай, которая была оставлена в целях принципиального утверждения права английского правительства облагать колонии налогами.

Замечу, что налоги, вводимые британским парламентом на территории колоний, казались высокими только самим колонистам. Если среднестатистический колонист платил в казну всего шесть пенсов в год, то жители метрополии были вынуждены раскошеливаться в среднем на 25 шиллингов ежегодно. Таким образом, никакого «удушения» экономики американских колоний не было. Для сравнения вспомним о нормальном экономическом развитии других британских колоний, как, например, Канады или Австралии.

Так что война за независимость была обусловлена желанием получить еще большую прибыль и не подчиняться ни в чем Лондону.

В декабре 1773 г., когда английские купцы привезли в Бостонскую гавань большую партию чая, бостонцы напали на корабли и выбросили весь чай в море. Этот эпизод вошел в историю как «Бостонское чаепитие».

Бостонское выступление было не единичным, и в ходе борьбы началось более тесное сближение колоний между собой. В 1774 г. в Филадельфии собрался первый так называемый Континентальный (то есть всеамериканский) конгресс, состоявший из представителей всех колоний, кроме Джорджии. На этом конгрессе вопрос о независимости колоний даже не поднимался. Конгресс лишь просил английского короля уничтожить стеснения торговли и промышленности и не облагать колонии излишними налогами. Георг III ответил на это требованием полного подчинения колоний, объявил их в состоянии мятежа и начал блокаду.

Военные действия начались в 1775 г. нападением американских войск на Бостон, где стоял английский гарнизон, и событиями при Лексингтоне и Конкорде, где американской милицией было оказано сопротивление английским солдатам. Осада Бостона продолжалась до марта 1776 г. Роль центрального правительства во время войны играл Континентальный конгресс, непрерывно заседавший до 1781 г. сначала в Филадельфии, затем в Балтиморе. Главнокомандующим американской армией был назначен Джордж Вашингтон, сын плантатора, показавший себя в войнах с индейцами и Францией талантливым военачальником.

Любопытно, что почти все вожди Американской революции были рабовладельцами. Автор «Декларации независимости» Томас Джефферсон сожительствовал со своими рабынями. Он неоднократно заявлял, что рабство аморально, однако так и не освободил своих рабов.

4 июля 1776 г. второй Континентальный конгресс в Филадельфии опубликовал Декларацию независимости, которая провозглашала отделение колоний от Англии навсегда и образование из колоний самостоятельного государства – Соединенных Штатов.

Эта декларация впервые в мире провозгласила основные положения буржуазно-демократических свобод – равенство граждан, уничтожение феодальных привилегий и др. и послужила прообразом для «Декларации прав человека и гражданина», провозглашенной во время французской буржуазной революции конца XVIII века. Декларация независимости оформила революционный характер войны и дала колонистам знамя, за которое они сражались.

В ходе войны, в 1781 г. была принята первая конституция нового государства, получившая название «Статьи конфедерации». Эта конституция отразила сильный партикуляризм со стороны отдельных штатов. Центральному правительству было дано очень мало власти. Оно могло выносить только пожелания, выполнение которых зависело от штатов. Слабость центральной

власти сильно затрудняла ведение войны.

В начале войны перевес был на стороне англичан. Английские войска под командованием генерала Гоу без особого труда выиграли несколько крупных сражений и заняли важные пункты на побережье.

Первую серьезную победу армия Вашингтона одержала в 1777 г., и с этого момента начался перелом в ходе военных действий. Англичане пытались перенести борьбу на Юг, но и там потерпели поражение. Это подняло престиж революционной армии, и на помощь ей пришли иностранные державы, в том числе и Франция, стремившаяся к ослаблению своего векового соперника – Англии.

В 1778 г. был заключен франко-американский союз на основе Саратогской конвенции, по которой Франция признала Соединенные Штаты самостоятельным государством и обязывалась помочь им армией и флотом.

Летом 1778 г. у берегов Америки появился французский флот, и прибыло несколько тысяч французских солдат. Вместе с ними начали прибывать на помощь американцам добровольцы из Европы. Среди них был французский офицер Лафайет, военный министр Сен-Симон и бригадный генерал Тадеуш Костюшко.

В следующем, 1779 г. вместе с Францией открытую поддержку американцам стала оказывать и враждебная Англии Испания.

В 1781 г. главные силы англичан под Йорктауном в Виргинии сдались Вашингтону. После этого небольшие отряды английских войск были разоружены, и по существу война прекратилась. В 1782–1783 гг. война шла уже главным образом между Францией и Англией, напавшей на французские колонии.

5 ноября 1783 г. в Версале был подписан мирный договор, по которому Англия признала независимость американских колоний. По этому договору за Англией в Северной Америке осталась только Канада, граница же между США и Канадой не была установлена. Все земли, лежащие между Аллеганскими горами и рекой Миссисипи, были признаны территорией Соединенных Штатов. Таким образом, по этому договору Соединенные Штаты простирались от Атлантического океана до Миссисипи и от Канады до испанских владений на берегу Мексиканского залива.

В мае 1787 г. в Филадельфии собрался съезд делегатов разных штатов, получивший название Конституционного конвента. Съезд был созван Континентальным конгрессом для пересмотра «Статей конфедерации». На съезде присутствовали исключительно купцы, крупные землевладельцы и промышленники.

На конгрессе развернулась борьба вокруг вопросов о ввозе рабов и о протекционистских тарифах на ввозимые товары. В результате было принято компромиссное решение: Север предоставлял Югу свободный ввоз рабов до 1808 г., а Юг согласился на введение протекционизма[2 - Протекционизм – политика защиты внутреннего рынка от иностранной конкуренции через систему определенных ограничений: импортных и экспортных пошлин, субсидий и других мер.].

17 сентября 1787 г. была подписана конституция США, которая с дополнениями действует до настоящего времени.

Важной характерной чертой новой конституции было преобразование США из конфедерации почти самостоятельных штатов в единое федеративное государство – республику с сильной центральной властью, с централизованной налоговой системой, со своими вооруженными силами и финансами. Конституция превращала в закон уже существовавшие в США отсутствие сословий и сословных привилегий и отделение церкви от государства. Политические права неимущих граждан были ограничены.

Во главе исполнительной власти был поставлен президент, избираемый каждые четыре года. Президенту были предоставлены большие полномочия, в частности, право назначать чиновников и осуществлять верховное руководство армией и флотом. Законодательная власть принадлежит по конституции Конгрессу, состоящему из двух палат. Верхняя палата – Сенат – составлена из представителей штатов. Нижняя палата – Палата представителей – избирается сроком на два года всеми гражданами, имеющими избирательное право.

Из-за высокого избирательного ценза все неимущее и малоимущее население было лишено права выбора. Избирательный ценз устанавливался каждым штатом в отдельности. По этому цензу, после утверждения конституции, из трех миллионов населения пользовалось избирательным правом только 120 тысяч человек. Не получили избирательных прав женщины и рабочие. Из фермеров получили избирательное право только зажиточные.

Конституция устанавливала, что члены Верховного суда назначаются президентом (с последующим утверждением Сената) пожизненно. Верховному суду было предоставлено право следить за тем, чтобы законы не противоречили конституции. Верховный суд имел право толкования конституции, то есть имел право контроля и над законодательной, и над исполнительной властью.

Первоначально в конституции ничего не говорилось о свободе слова, печати, собраний.

Ну а как относились в России к Американской революции? Императрица Екатерина Великая официально порицала любые бунты, направленные против законных монархов, но фактически действовала исключительно с точки зрения собственных интересов. Замечу, что личные интересы Екатерины II практически полностью совпадали с интересами Государства Российского, чего не скажешь о большинстве ее преемников.

Осенью 1775 г. Георг III обратился к Екатерине II с просьбой послать войска для подавления мятежа в Америке. Одновременно британскому посланнику в Петербурге был отправлен проект соответствующего договора и приказано добиваться соглашения о посылке 20 тысяч русских солдат.

Но Екатерина решительно отказалась от посылки русских солдат за океан, хотя внешне и выразила Англии свое сочувствие. Она писала: «От всего сердца желаю, чтобы мои друзья англичане поладили со своими колониями; но сколько моих предсказаний сбывалось, что боюсь, что еще при моей жизни нам придется увидеть отпадение Америки от Европы». Через год в частном письме императрица напишет: «Что скажете Вы об этих колониях, которые навсегда прощаются с Англией?» А в отношении политики Георга III сострила: «В дурных руках все становится дурным».

К планам посылки русских войск в Америку британские дипломаты возвращались и позднее. Они были готовы пойти и на сокращение контингента. Так, в июле 1777 г. главнокомандующий британскими силами в Америке писал: «Корпус из 10 тысяч боеспособных русских солдат мог бы гарантировать Великобритании военный успех в предстоящей кампании».

Любопытен отзыв А.Н. Радищева на события в Америке в оде «Вольность»

К тебе душа моя вспаленна,

К тебе, словутая страна,

Стремится, гнетом где согбенна,

Лежала вольность попрана;

Ликуешь ты! а мы здесь страждем!..

Того ж, того ж и мы все жаждем;

Пример твой мету обнажил[3 - Радищев А.Н. Избранные произведения. М. – Л, 1949. С. 280.].

Существенную помощь Соединенным Штатам в борьбе с Англией оказал рескрипт Екатерины II от 9 марта (27 февраля) 1790 г., где говорилось: «…признали Мы необходимым… прежде чем оскорбление Российского торгового флага преобразится в вредную привычку, употребить с своей стороны к совершенному ограждению и обеспечению его, все от нас и державы нашей зависящее пособия, с твердым однако ж предположением свято и ненарушимо согласовать оные в продолжение настоящей войны с правилами строжайшего нейтралитета».

К рескрипту прилагалась «Декларация о

вооруженном нейтралитете», в которой говорилось, что для освобождения морской торговли от притеснений императрица «считает обязанностью объявить правила, которым будет следовать, и для поддержания которых и покровительства чести российского флага и безопасности торговли ее подданных, противу кого бы то ни было, она повелит выступить в море со значительной частью своих сил».

24 апреля 1779 г. бригадир СП. Хметевский вывел из Ревеля отряд в составе двух кораблей и одного фрегата и повел их к северному побережью Норвегии. Там у мыса Варде 7 июля Хметевский соединился в отрядом из двух кораблей и двух фрегатов, вышедшем из Архангельска (там они были и построены). К концу навигации объединенная эскадра Хметевского вернулась в Кронштадт.

11 июня 1780 г. из Кронштадта вышли сразу три отряда. Бригадир Н.Л. Палибин повел четыре корабля и фрегат к берегам Португалии. Зимовали три корабля и фрегат в Лиссабоне, а корабль «Дерись» – в Портсмуте. «Дерись» вернулся в Кронштадт в июне, а остальные суда – 15 июля 1781 г.

Второй отряд (пять кораблей и один фрегат) контр-адмирал И.А. Круз повел на крейсерство в Северное море. Вернулся он 8 октября 1780 г.

Третий отряд в составе пяти кораблей и двух фрегатов контр-адмирал И.А. Борисов повел в Средиземное море.

В высочайше утвержденной инструкции командующим эскадрами имелась приписка: «На назначенном пространстве… крейсировать нераздельно… но, когда надобность востребует… конвоировать российский купеческий один или несколько кораблей…, отделить ля того один или два своих корабля… и конвоировать… В случае нападения на такое купеческое судно или суда… под каким бы флагом ни было, защищать оные всеми силами, исполняя должность храброго и искусного мореплавателя… Во время повстречания с военными кораблями всех без исключений держав поступать дружественным образом… Касательно купеческих судов всех без изъятия держав… никакого притеснения и остановки в пути не делать… но показывать всякое снисхождение и человеколюбие».

Спору нет, русские суда в 70—80-х гг. XVIII века к Атлантическому побережью Америки не ходили, но сама по себе «Декларация о вооруженном нейтралитете» и наличие русских эскадр в Атлантике оказали сдерживающее влияние на Британское адмиралтейство.

Правительства Соединенных Штатов и России первое время не считало нужным спешить с установлением дипломатических отношений. Хотя еще в 1781 г. в Петербурге побывала американская миссия Френсиса Дейна. Секретарем Дейна и переводчиком с французского был Адаме Джон Куинси. Его в 1809 г. назначили первым американским послом в России.

В 1803 г. Англия объявила войну Франции. Воспользовавшись этим, британские военные корабли стали захватывать в Атлантике не только французские, но и нейтральные суда. Досталось и американцам.

В сентябре 1807 г. американский посланник в Лондоне Джеймс Монро в беседе с российским уполномоченным сообщил о желании президента, чтобы Александр I назначил своего дипломатического представителя в Соединенные Штаты. Принципиальное согласие на установление дипломатических отношений в Петербурге было дано сразу же, но обмен официальными представителями задержался. Назначенный президентом Томасом Джефферсоном на пост посланника в России У. Шорт не был утвержден Сенатом, и первый американский посланник Джон Адаме прибыл в Россию лишь осенью 1809 г. Он вручил верительную грамоту императору Александру 25 октября (5 ноября).

В свою очередь, российский посланник Ф.П. Пален отправился в Америку уже в апреле 1810 г. и вручил свои верительные грамоты президенту Джеймсу Мэдисону в июне того же года. С июля 1809 г. в Филадельфии в качестве генерального консула находился А.Я. Дашков, исполнявший одновременно обязанности поверенного в делах

В Петербурге Адаме провел пять лет. А в 1825 г. Адаме стал шестым президентом США. Он же стал и соавтором доктрины Монро.

Уже в конце XVIII века американские купцы и промышленники стали серьезными торговыми партнерами России. Важную роль в этом играли семейство Дерби (Сейлем), С. Джирард (Филадельфия), К. Чемплин, Дж. Гиббс и У. Чаннинг (Ньюпорт), Дж. Бенсон и Н. Браун (Провиденс), А. Хикс (Нью-Йорк) и др.

Американский консул Леветт Гаррис писал, что в течение 1803 г. «84 американских судна приняли на борт такое количество грузов, которое по стоимости равно грузам 166 иностранных судов, кроме английских, и грузам 105 судов Англии», что составило «восьмую часть всей иностранной торговли в С.-Петербурге». Поскольку США испытывали «большую потребность в русских товарах и изделиях ее мануфактур», Гаррис указывал, что русско-американская торговля всего за несколько лет приобрела важное значение и теперь считается, «что она превосходит торговлю со всеми другими странами, кроме Англии»[4 - Болховитинов Н. История США // Материалы сайта http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/bolh/index.php (http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/bolh/index.php)].

Установление дипломатических отношений между Вашингтоном и Санкт-Петербургом, а также введение Наполеоном Континентальной блокады привели к увеличению взаимной торговли. Например, в 1811 г. 138 кораблей прибыло в Кронштадт, 65 – в Архангельск и около 30 – в Ригу, Ревель и другие порты Балтики. Даже по неполным официальным данным, экспорт США в Россию превысил 6,1 млн. долларов, то есть примерно 10 % всего американского экспорта в 1811 г.

Активной коммерческой деятельностью в России занимались Дж. Д. Льюис и М. Фишер-младший, открывший в 1810 г. в Петербурге процветающие торговые фирмы. В августе 1811 г. М. Фишер-младший сообщал: «К нам пришло 16 судов, а сейчас мы кончаем погрузку еще пяти». Он оценивал свои «сделки по ввозу и вывозу товаров на сумму не менее чем 2 500 000 долларов».

Российско-американская торговля позволяла с помощью ряда хитроумных приемов обходить Континентальную блокаду и получать огромные барыши американским купцам и русским чиновникам.

Как видим, ко времени окончания наполеоновских войн и началу работы Венского конгресса взаимоотношения между Соединенными Штатами Америки и Российской империей были достаточно дружественными и взаимовыгодными.

Глава 2

Приключения «Черного корсара» на Черном море

Говоря о взаимоотношениях наших стран в царствование Екатерины II, нельзя не упомянуть об участии знаменитого американского адмирала Поля Джонса в русско-турецкой войне.

Поль Джонс родился в 1747 г. в Шотландии в семье бедняка. Он начал свою морскую карьеру в 13 лет юнгой, в 18 стал первым помощником капитана, а в 21 – капитаном. В 1773 г. в Виргинии умирает его старший брат, оставляя небольшое поместье. 26-летний моряк становится американским плантатором и принимает по условию завещания фамилию Джонс. Но скоро начинается война Соединенных Штатов за независимость, участвуя в которой он находит свое истинное призвание. Поль Джонс становится капером, или, попросту говоря, пиратом. В декабре 1775 г. Поль Джонс поднимает флаг Североамериканских штатов над торговым судном – бригом «Альфред».

К этому времени в его эскадре было три судна: бриги «Альфред», «Провиданс» и 18-пушечный шлюп[5 - Шлюп – парусное военное (реже торговое) судно, использовавшееся для посыльной и дозорной службы. Могло нести от 1 до 3 мачт. Паруса почти всегда прямые. В Атлантике встречались пиратские

шлюпы.] «Рейнджер», а на счету – 16 захваченных английских и нейтральных судов. Держа свой флаг на шлюпе «Рейнджер», Черный корсар, как его называли в Европе, прорвал блокаду британских фрегатов и решил искать счастья у берегов Англии. Там к нему присоединились еще три судна.

Франция благосклонно относилась к Конгрессу, адмирал получил базу в Дувре. Там он сдавал две трети захваченной добычи представителям Конгресса при американском консульстве, набирал новые экипажи в кабаках Дувра и Бреста, вооружал французскими пушками захваченные британские суда и вновь шел на коммуникации противника. Он решил ударить по северным портам, где формировались караваны в Северную Америку.

Выйдя на «Рейнджере» из Бреста 10 апреля 1778 г., Поль Джонс высадился в Уайтгафене в графстве Кумберланд, овладел фортом, заклепал орудия, сжег в порту несколько английских купеческих судов и направился к берегам Шотландии. Там Черный корсар взял замок графа Селкирка, вынудил английский фрегат «Drake» спустить флаг и отвел его в Брест.

В августе 1779 г. Поль Джонс поучил в командование 40-пушечный корабль Ост-Индийской компании «Дурас» и был поставлен во главе эскадры, в состав которой вошли еще два французских фрегата. 23 сентября отряд встретил караван английских купеческих судов, шедший из Балтийского моря под конвоем 44-пушечного фрегата «Serapis» и 20-пушечного фрегата «Skarborough». Но французы оставили Черного корсара, и он с одним своим кораблем атаковал английские фрегаты и после ожесточенного боя заставил их сдаться. Бой этот стал примером одиночного боя парусного судна по искусству тактики и настойчивости сражавшихся. По прибытии в Тексель Джонс сдал 600 пленных и богатую добычу.

Затем Черный корсар напал на Ливерпуль и, несмотря на то, что план его не удался, навел панику на все британское побережье, овладел еще одним английским кораблем и с богатой добычей вернулся в Брест.

Слава о походах Черного корсара быстро разлетелась по Франции. Его везде встречали восторженными овациями, что вызывало зависть французских моряков.

Людовик XVI, узнав о бое Поля Джонса с двумя английскими фрегатами, пригласил его в Париж, наградил золотой шпагой и орденом за военные заслуги.

В конце 1779 г., возвращаясь в Америку на фрегате «Ариэль», Джонс по пути заставил сдаться английский фрегат «Триумф». В самом начале боя «Ариэль» получил подводную пробоину, образовалась течь. Узнав об этом, Джонс подошел вплотную к противнику и обратился к команде со словами: «Матросы! Вам осталось сражаться недолго. Если в течение 20 минут вы не возьмете английский корабль, он от нас уйдет, и нам останется только потонуть».

Эти слова пирата воодушевили команду, и через несколько минут «Триумф» был взят на абордаж.

После заключения мира с Англией Поль Джонс поселился в своем доме в Париже. Русский посол Иван Симолин доложил об оставшемся не у дел пирате в Петербург. Императрица лично написала письмо Полю Джонсу с предложением поступить на русскую службу.

Черный корсар приехал в российскую столицу 23 апреля 1787 г. Екатерина II немедленно удостоила аудиенции шотландского «морского волка», которого ей представил французский посол граф Сегюр. Из рук Екатерины Поль Джонс получил патент на чин контр-адмирала за ее собственноручной подписью, но на имя француза Павла де Жонеса.

13 февраля 1788 г. Екатерина отписал Потемкину: «Друг мой князь Григорий Александрович. В американской войне именитый английский подданный Пауль Жонес, который, служа Американским колониям, с весьма малыми силами сделался самим англичанам страшным, ныне желает войти в мою службу. Я, ни минуты не мешкав, приказала его принять, и велю ему ехать прямо к вам, не теряя времени. Сей человек весьма способен в неприятеле умножить страх и трепет. Его имя, чаю, Вам известно. Когда он к Вам приедет, то Вы сами лучше разберете, таков ли он, как об нем слух повсюду. Спешу тебе о сем сказать, понеже знаю, что тебе небезприятно будет иметь одною мордашкою более на Черном море».

17 марта Потемкин отвечал: «…скудность наша в морских офицерах, то сие есть великая истина, которую я больше всех чувствую. Пример тому, что Ломбард один больше делал всех. Бог видит, что нет человека. Все, что ни было хорошего, то от Ломбарда и некоторых греков. Нассау берется гребными судами предводить. Я сему весьма рад. Тем паче, что он любит Суворова и будет под ним. Для парусных же судов нетерпеливо ожидаю Пауль Жонса».

Весной 1788 г. началась битва за ДнепроБуге кий лиман, где турецкие корабли и артиллерия Очаковской крепости блокировали русские суда, построенные на Днепре на Херсонских верфях. По прибытии в Лиман Поль Джонс вступил в командование кораблями парусной эскадры. На тот момент в эскадре состояло два корабля, три фрегата и восемь малых судов. Командовавший ей ранее бригадир Панаиоти Алексиано был страшно обижен и, по словам Потемкина, «чуть было с ума не сошел от печали». Дошло до того, что Алексиано заявил, что-де не хочет быть под командованием «пирата». Риторический вопрос: чем занимались в 1769–1774 гг. в Архипелаге оба командира черноморских корабельных эскадр П. Алексиано и М. Войнович? А теперь Алексиано и ряд корсаров-греков стали строить из себя невинных институток. К грекам присоединились и несколько английских офицеров, служивших в Лиманской эскадре – Вильсон, Бентом, Фенш и др.

По сему поводу Потемкин писал Екатерине 19 июня 1788 г.: «Что мне стоило хлопот это все устроить. Я послал дежурного бригадира, писал ко многим и ласками и угрозами насилу удержал».

Кстати, дежурным бригадиром, мирившим моряков, был де Рибас. Часть англичан уехала, часть осталась. Остались и все греки, а П. Алексиано пришлось довольствоваться должностью заместителя Поля Джонса и командира корабля «Владимир».

Большая турецкая эскадра под командованием адмирала Эсски-Гуссейна 20 мая 1788 г. бросила якорь в видимости стен Очакова.

Утром 7 июня корабли Поля Джонса и гребные суда Нассау-Зигена атаковали турецкую эскадру. В ходе боя русской артиллерией были уничтожены три турецких судна. Турки отступили, но преследовать их русские не стали. Как писал Нассау-Заген Потемкину: «…к несчастию, ветер был противный и наши корабли не могли ее атаковать, и мы вынуждены были возвратиться, занять свое положение возле парусной эскадры».

Прежде, чем перейти к следующему сражению, стоит упомянуть забавную историю о похождениях Поля Джонса в 10-дневной паузе между сражениями. В боевых действиях в Лимане с обеих сторон принимали участие запорожские казаки. Поль Джонс еще в Европе слышал о запорожцах и решил их узнать поближе. Дважды (6 и 15 июня) он посетил стан «верных запорожцев». Во время последнего посещения знаменитый пират был торжественно принят в казаки. Среди запорожцев нашелся казак по имени Иван, сносно владевший французским, он и стал переводчиком.

Сидор Билый преподнес корсару запорожский подарок: шапку со шлыком, кунтуш алого сукна, такие же шаровары, казацкие сапоги, пояс с пистолетами, люльку и дорогую турецкую саблю. Изрядно угостившись горилкой, запорожцы переодели Поля в казацкую одежду, смущало их лишь то, что тот не имел чуба и усов. Потом пошел разговор о делах. Уже ночью пират попросил своего побратима Ивана показать ему мели на лимане.

Надев темное платье и взяв с собой квач и смолу в небольшой кадушке, оба сели в лодки и, обмотав уключины мокрыми тряпками, тихо пошли на двух веслах к Очаковской гавани. Турки их не заметили. Иван подгреб вплотную к борту флагмана, подал адмиралу кадушку со смолой и квач, и тот на борту написал – «Сжечь, Поль Джонс». Затем запорожец указал адмиралу мели, на которые следовало заманить турецкие корабли во время отлива, после чего побратимы благополучно прибыли обратно.

Между прочим, Поль Джонс несколько раз появлялся в запорожском костюме на палубе своего флагманского корабля «Святой Владимир». Вид контр-адмирала в шароварах «шириной в Черное море» настолько потряс офицера англичанина, что тот пустил слух, что безбожный Джонс принял ислам.

16 июня в час пополудни турецкая эскадра решила атаковать корабли русских. Читал ли флагман турецкой эскадры надпись, сделанную на борту его корабля рукой Поль Джонса, история умалчивает. Вероятно, читал с помощью своих британских советников, так как Поль Джонс писал на английском языке. Весьма возможно, что Эсски-Гуссейн пришел в ярость, и только потому пошел в лиман впереди всей своей эскадры.

Вскоре флагманский 64-пушечный корабль сел на мель. Турецкие корабли окружили его. День прошел в перестрелке на больших дистанциях, как обычно, безвредной для обеих сторон. Тем временем баталия началась между двумя знаменитыми адмиралами. Принц Нассау-Зиген хотел атаковать всеми силами севшего на мель флагмана, а Поль Джонс отказывался принять в этом участие, справедливо полагая, что его корабли тоже могут сесть на мель. Сия баталия продолжалась несколько часов и кончилась лишь, когда туркам удалось снять с мели капудан-пашу.

Рано утром 17 июня к флотилии Нассау-Зигена присоединились 22 канонерские лодки с 18-фунтовыми пушками, пришедшие из Кременчуга. Вскоре русские парусные и гребные суда атаковали турецкую эскадру. Турецкому флагману фатально не везло – он опять сел на мель. Но на сей раз он был подожжен брандскугелем и сгорел. Между прочим, пират Поль Джонс приказал спустить шлюпки и организовать спасение турок на горящем корабле, за что позже подвергся насмешкам «благороднейшего» принца.

Сражение продолжалось четыре с половиной часа, после чего часть турецких судов отошла к стенам Очакова, а большая часть двинулась к морю. При отходе турки попали под ураганный огонь батарей с Кинбурнской косы.

Всего русскими было уничтожено три 64-пушечных корабля, два 40-пушечных и три 32-пушечных фрегата, одна 30-пушечная шебека и одна 14-пушечная бригантина[6 - Бригантина – торговое или военное парусно-гребное судно. Парусное вооружение близко к бригу. Некоторые западные авторы (например, К.Х. Марквардт) не видят разницы между бригом и бригантиной. Иногда бригантину называли шхуно-бригом (шкуно-бригом). Основной движитель – парус. Весла использовались редко. Тем не менее, бригантины имели от 8 до 16 банок (пар весел). Заносить же бригантину в категорию гребных судов, как делают некие наши «мэтры», безграмотно. На вооружении бригантины имели до 20 пушек малого калибра.]. Один 64-пушечный турецкий корабль был взят в плен. Вскоре его отремонтировали в Херсоне. 22 октября 1788 г. он был введен в строй под названием «Леонтий Мученик».

В ходе двухдневного сражения было убито и утонуло около 6 тысяч турок, 1673 турка взято в плен. Наши потери: убитых 2 офицера и 16 нижних чинов, раненых 10 офицеров и 57 нижних чинов.

Заслуги всех были сравнительно объективно оценены Потемкиным в письме к Екатерине от 15 июня 1788 г.: «Я представляю на апробацию: Принцу Нассау второй класс Егорьевский [крест. – А.Ш.]. Пауль Джонсу – анненскую, тоже и Мордвинову – за большие заботы и труды. Алексиану, который здесь старший бригадир, – Контр-Адмирала, чего он весьма достоин».

В письме императрицы от 19 июня у Потемкина проскальзывает недовольство Полем Джонсом: «Капитан-паша, хотевши нас проглотить, пришел с страшными силами, ушел с трудом. Бог видимо помогает. Мы лодками разбили в щепы их флот, и истребили лутчее, а осталась дрянь, с которою он уходит в Варну. Матушка, будьте щедры к Нассау, сколько его трудов и усердия, и к Алексиану, который его сотрудником. А пират наш не совоин».

Чтобы опорочить Поля Джонса, Светлейший пошел даже на подлог. В бою в Лимане было повреждено и затонуло небольшое транспортное судно «Александр», а в Петербург полетело донесение, что Поль Джонс потерял фрегат «Александр».

25 июня 1788 г. Екатерина пишет Потемкину: «Что морские все сбесились от Пауль Жонеса, о том жалею. Дай Боже, чтобы перестали беситься – он нам нужен».

17 октября 1788 г. Потемкин пишет Екатерине: «Турецкие канонерские лодки, стоявшие под Очаковом, которые в прошедшем сражении были повреждены, исправлены. Я приказал их взять или сжечь Принцу Нассау, но он пытался два раза, и не удалось или, лутче сказать, счастье не послужило. И он, отведав трудность, под предлогом болезни уехал в Варшаву. Сии [турецкие. – Л.Ш.] суда через два дня после того ушли из Очакова к своему флоту мимо флотилии и спящего адмирала Пауль Жонса, который перед тем пропустил в день под носом у себя три судна турецких в Очаков, из коих самое большое село на мель. Я ему приказал его сжечь, но он два раза пытался и все ворочался назад, боялся турецких пушек. Дал я ему ордер, чтобы сие предприятие оставить, а приказал запорожцам. Полковник Головатый с 50 казаками тотчас сжег, несмотря на канонаду, и подорвал судно порохом, в нем находившимся».

Далее Светлейший просит императрицу убрать Поля Джонса из Лимана: «Сей человек неспособен к начальству: медлен, неретив, а, может быть, и боится турков. Притом душу имеет черную. Я не могу ему поверить никакого предприятия. Не сделает он чести вашему флагу. Может быть, для корысти он отваживался, но многими судами никогда не командовал. Он нов в сем деле, команду всю запустил, ничему нет толку: не знавши языка, ни приказать ни выслушать не может… Может быть, с одним судном, как пират, он годен, но начальствовать не умеет, а в пиратах может ли ровняться он Ломбарду?»

Екатерина отвечает: «Сожалетельно, что Принц Нассау не мог сжечь суда, кои вычинили в Очакове. Пауль Жонес имел, как сам знаешь, предприимчивую репутацию доныне. Естьли его сюда возвратишь, то сыщем ему место».

В результате Поль Джонс уехал из Лимана в Петербург. Там его недоброжелатели обвинили в изнасиловании какой-то девицы. Вообще-то нравы петербургских девиц при матушке Екатерине были таковы, что они сами любого пирата могли изнасиловать. Так или иначе, но Полю Джонсу пришлось в 1789 г. уехать из Петербурга. Он вновь поселился в Париже. Там в безвестности он и скончался в марте 1792 г. 45 лет от роду.

Согласно завещанию, Поля Джонса похоронили в железном гробу, заполненном коньяком. Пират был прозорлив: в 1851 г. представители Конгресса США с трудом нашли его гроб, поскольку кладбище было разрушено, а на его месте уже были новые дома и улицы. Железный гроб на американском фрегате «Сен Лоренс» перевезли в Америку. Перезахоронение прошло с большой помпой. В США считают пирата отцом-основателем американского флота. В настоящее время в составе ВМФ США имеется ракетный эсминец «Поль Джонс».

Глава 3

Явление Русской аМерики

14 октября 1778 г. знаменитый английский

путешественник Джеймс Кук на корабле «Резолюшн» подошел к неизвестному острову у берегов Аляски. Навстречу англичанам с острова двинулись два десятка каноэ с туземцами. Но к великому удивлению «просвещенных мореплавателей», на головной лодке сидел европеец, говоривший на ломаном английском языке. В дневнике Кука он был записан как «Ерасим Грегорев Син Измайлов».

А вот свидетельство другой стороны: Рапорт в Камчатскую Большерецкую Канцелярию Штурманского ученика Герасима Измайлова от 14 (25) октября 1778 г.: «По прибытии моем к здешним Алеутским островам сего 1778 года, августа 14 числа, но по задолженности моей в реченной канцелярии должности к переписи здешних народов, имел я отбыть из гавани с острова Уналашки сентября 2-го числа на остров Умнак, Четырех сопок и протчие. А по прибытии моем, сентября 23 числа, прибыли на тот же остров Уналашку, и стали не в дальнем расстоянии от гавани моей, на полуношнои стороне в бухту два пакетбота с острову Лондону, называются англичанами. А я, по исправлении своей должности, имел к ним прибыть в крайней скорости, а по прибытии находился трои суток, оказывая к ним ласковость и приветствие».

Итак, Куку не повезло: Алеутские острова и Аляска были «терра инкогнито» только для западноевропейцев, русские же уже давно вели там хозяйственную деятельность.

История русских открытий в Северной Америке началась в 1648 г., когда кочи казачьих атаманов Семена Дежнева и Федота Алексеева прошли через пролив, отделяющий Азию от Америки. Вскоре на Чукотке был построен Анадырский острог. А еще раньше, в 1646 г., на западном побережье Сибири в устье реки Охоты было основано русское зимовье, превратившееся в следующем году в Охотский острог, который в 1731 г. был преобразован в первый русский порт на Тихом океане – Охотский порт.

В начале XVIII века на Камчатке были построены Нижнекамчатский, Верхнекамчатский и Большерецкий остроги. Несколько позже появилась Тигильская крепость.

К началу XVIII века о походе Семена Дежнева почти забыли, и вот 2 января 1719 г. Петр I писал инструкцию геодезистам Ивану Евреинову и Федору Лужину: «Ехать вам до Тобольска и от Тобольска, взяв провожатых, ехать до Камчатки и далее, куды вам указано, и описать тамошние места, сошлася ль Америка с Азиею, что надлежит зело тщательно сделать».

В 1726 г. в Охотске был построен бот «Гавриил», на котором командор Витус Беринг отправился в 1727 г. в свое первое путешествие. В 1728 г. Берингом были открыты залив Креста и остров Святого Лаврентия. Идя вдоль берега, «Гавриил» пошел в пролив, который теперь зазывается Беринговым. «Гавриил» в Чукотском море достиг широты 67°18?, 16 августа лег на обратный курс и 1 сентября вернулся в Нижнекамчатск.

23 июля 1732 г. бот «Гавриил» вновь вышел из Нижнекамчатска. На сей раз им командовал М.С. Гвоздев. 13 августа бот подошел к мысу Дежнева. 20 август Гвоздев приказал идти на восток. Подойдя к острову, позже названному в честь Крузенштерна, русские моряки увидели берега Америки. Это произошло 21 августа 1732 г. «Гавриил» направился к этим берегам и вскоре подошел к американской земле в районе теперешнего мыса Принца Уэльского.

Бот пошел на юг и на следующий день подошел к острову Кинга, с которого к боту приезжал чукча.

Этот поход можно без преувеличения назвать вторым открытием Америки. Русские, двигаясь с востока, впервые достигли побережья Северной Америки.

Несколько позже Ломоносов в поэме «Петр Великий» напишет:

Какая похвала российскому народу

Судьбой дана пройти покрыту льдами воду

Колумбы росские, презрев угрюмый рок,

Меж льдами новый путь отворят на Восток,

И наша досягнет Америки держава…

16 марта 1733 г. императрица Анна Иоанновна подписала указ об организации второй Камчатской экспедиции, которую историки впоследствии назвали Великой Северной или Великой Сибирско-Тихоокеанской экспедицией. Многочисленные ее отряды исследовали берега Азии, искали путь в Японию, исследовали Курильские острова, а один отряд, или собственно вторая Камчатская экспедиция, должен был исследовать берега Америки.

29 июня и 2 июля 1740 г. на Охотской верфи были спущены на воду два пакетбота, названные «Святой Петр» и «Святой Павел».

4 июня следующего года пакетботы вышли в плавание на восток. «Святым Петром» командовал В.И. Беринг, он же был и начальником экспедиции, а «Святым Павлом» командовал А.Е. Чириков. 20 июня пакетботы разошлись и дальше вели исследования раздельно.

25 июня Беринг пошел на северо-восток, и 16 июля, когда судно находилось на широте 58°14?, взорам моряков открылись берега Северной Америки. 20 июля «Святой Петр» подошел к острову Каяк. На берег высадился натуралист Г. Стеллер в сопровождении казака Фомы Лепихина. А «для сыскания гавани» был послан штурман С. Хитрово с пятнадцатью матросами. Остров Каяк был назван островом Святого Ильи, то же имя получила и гора, видневшаяся на горизонте.

А.И. Чириков на пакетботе «Святой Павел», разойдясь с Берингом, пошел не на юг, а на восток, затем – на северо-восток. 15 июля 1741 г. моряки увидели землю. Чириков записал в журнале: «В 2 часа пополудни впереди себя увидели землю, на которой горы высокие, а тогда еще не очень было светло, того ради легли на дрейф; в 3-м часу стало быть землю свободнее видеть».

Это была Америка. Пакетбот находился вблизи мыса Аддингтон на острове Бейкер, на широте 55°20’.

Пока речь шла только о казенных экспедициях и судах военно-морского флота, но уже в 40-х гг. XVIII века на Аляску и Алеутские острова устремились русские купцы. Так, к примеру, иркутский купец Никифор Алексеевич Трапезников на паях с московским купцом Андреем Чебаевским и сержантом Охотской нерегулярной команды Емельяном Софроновичем Басовым построили шитик[7 - Шитик – небольшое палубное парусно-гребное судно с одной или двумя мачтами.] «Петр».

Летом 1743 г. шитик пошел на восток и достиг острова Беринга. Промысел оказался удачным, и в 1744 г. Басов возвратился на Камчатку с 1200 шкурами бобров и четырьмя тысячами шкур котиков, которые были проданы за 64 тысячи рублей.

В 1745–1746 гг. Басов с купцом Евтихеем Санниковым снова отправился в плавание и промышлял на открытом им острове Медном, где были найдены признаки меди. Компаньоном его по-прежнему был купец Трапезников. В 1747–1848 гг. и в 1749–1750 гг. плавания на остров Медный продолжались. В них участвовали Н.А. Трапезников, А. Толстых и Д. Наквасин. На все эти плавания были указы императрицы Елизаветы Петровны. Так, на последнее плавание Е.С. Басова есть указ от 23 декабря 1748 г. посадскому камчадальских острогов Никифору Трапезникову о разрешении совершить такое плавание. В указе также говорится: «…а ежели ж увидит на каких, которые вновь наши найдены будут, на незнакомых островах не ясашной народ, которой не под высокодержавною ея и. в. рукою находится не в подданстве, то в подданство призывать ласкою и приветом».

Вскоре промысловые экспедиции на Алеутские острова стали обычным делом. Всего с 1743 по 1797 г. их было не менее девяноста.

С 80-х гг. XVIII века начинается новый этап хозяйственного освоения Аляски. Наибольший вклад внесла компания рыльского купца Григория Ивановича Шелихова. В 1781 г. он заключил соглашение с богатым купцом И. Голиковым и его племянником Михаилом об образовании Северо-восточной компании

сроком на десять лет. Новым в этом соглашении было то, что компаньоны хотели «основать на берегах и островах американских селения и крепости».

Чтобы отвести обвинения в монополизме, купец Шелихов в 1790 г. создает дочерние компании – Предтеченскую, а затем и Уналашкинскую. Тогда на остров Кадьяк был послан новый управляющий Северо-восточной компанией каргопольский купец А.А. Баранов, и этот выбор оказался очень удачным. Баранов состоял главным правителем русских колоний в Америке 28 лет и сделал очень много для их развития. Это был человек с большим опытом, энергичный, умелый политик либеральных взглядов. Важным событием в жизни русских американских колоний было утверждение в 1794 г. духовной православной миссии во главе с архимандритом Иоасафом, которая сделала очень много для культурного развития края.

В ноябре 1796 г. скончалась Екатерина Великая. На престол взошел Павел I, решивший делать все наперекор матери. Мать не хотела монополизировать торговлю и промыслы в Русской Америке, и тут сын решил сделать наоборот.

В Охотске и Петропавловске не менее чутко, чем в Петербурге, улавливали перемены при дворе, и вот 7 августа 1797 г. действительный тайный советник князь Куракин объявил президенту коммерц-коллегии Петру Соймонову о желании иркутских купцов учредить компанию под началом Коммерц-коллегии. Это желание передал иркутский гражданский губернатор Л. Нагель, и 8 сентября того же года последовал указ Павла I: «Господин тайный советник и Иркутский губернатор Нагель. Рапорт ваш от 22 прошедшего июля с приложением списков с договоров учрежденной в Иркутске коммерской Американской компании я получил; и как соединение купцов Голикова, Шелихова и Мыльникова для совместного отправления торговли и промыслов и на американских островах почитаю полезным и оное утверждаю, так и мнение ваше по сему случаю изображенное весьма похваляю, пребывая в прочем вам благосклонный Павел».

3 августа 1798 г. в Петербург поступил акт о слиянии Северо-восточной, Северно-американской, Курильской и Иркутской компаний и образование новой Американской Соединенной компании. Акт подписали двадцать семей купцов, в том числе Н.А. Шелихов, И.Л. Голиков, Н.П. Мыльников, П.Д. Мичурин, И.П. Шелихов, В.И. Шелихов, Е.И. Дел аров.

8 июля 1799 г. император подписал два важных указа. Первый – об основании компании и даруемых ей привилегиях, а по второму указу представитель семьи Шелиховых должен быть обязательно одним из четырех директоров компании. «Жалуя всемилостивейшее сие право из уважения, что муж ея был из первоначальных заводителей сей торговли», – писал Павел в указе.

Главному правлению Российско-Американской компании в Петербурге и ее представителю А.А. Баранову давались широкие полномочия. Да и капитал компании, составлявший на 1 января 1800 г. 2 634 356 рублей 57 3А копеек и состоявший из 724 акций стоимостью 3638 рублей 61 % копейки каждая, позволял надеяться на быстрые и значительные преобразования в Русской Америке и рассчитывать на крупные прибыли.

В 1799 г. 29-летний лейтенант Иван Федорович Крузенштерн представил в Морское министерство проект кругосветного плавания с целью доставки необходимых предметов снабжения на Камчатку и Аляску. Однако Павел I отклонил проект.

После смерти Павла морской министр Н.С. Мордовии и министр коммерции граф Н.П. Румянцев заинтересовались планом кругосветного путешествия. Замечу, что оба были пайщиками Российско-Американской компании.

26 июля 1803 г. два шлюпа покинули Кронштадтской рейд. «Надеждой» командовал капитан-лейтенант Крузенштерн, а «Невой» – капитан-лейтенант Лисянский.

Шлюпы, благополучно достигнув Русской Америки, совершили несколько рейсов между Камчаткой и Ново-Архангельском (Ситкой).

В июне 1807 г. шлюп «Нева» вышел из Кронштадта в новое плавание к берегам Аляски. Командовал им на сей раз лейтенант Л.А. Гагенмейстер. Шлюп обогнул мыс Доброй Надежды и в августе 1808 г. прибыл на остров Ситха в Ново-Архангельск, который к 1808 г. стал главным портом Российско-Американской компании на Аляске.

Затем рейсы военных кораблей Балтийского флота и судов Российско-Американской компании с Балтики к берегам Америки стали рутинным событием.

В первой четверти XIX века правители Русской Америки предпринимали активные попытки расширения колоний за пределами Аляски и Алеутских островов. Так, Баранов попытался присоединить к колонии Сандвичевы (Гавайские) острова. Острова эти – самый крупный архипелаг Океании, открыты были 18 января 1778 г. Джеймсом Куком по пути к берегам Берингова пролива. Кук назвал архипелаг в честь первого лорда Адмиралтейства графа Сандвича. Позже архипелаг стали называть по имени самого крупного острова – Гавайи.

На обратном пути Кук поссорился с туземцами и вместе с несколькими матросами был ими съеден.

В 1804 г. Сандвичевы острова посетил Лисянский на шлюпе «Нева», а через 12 лет – Коцебу на бриге «Рюрик». В 1806 г. русский промышленник Сисой Слободчиков приходил на остров Оаху на шхуне Российско-Американской компании «Николай». Слободчиков закупил партию сандалового дерева и продовольствие и доставил груз в Ново-Архангельск. В ноябре 1808 г. Баранов отправил из Ново-Архангельска на зимовку на Сандвичевы острова шлюп «Нева» под командованием Гагенмейстера, который установил хорошие отношения с местным королем Камеамеа.

18 июня 1809 г. Гагенмейстер уже с Камчатки отправил министру коммерции Румянцеву рапорт с планом организации на Сандвичевых островах сельскохозяйственной колонии для снабжения продовольствием Русской Америки. По этому плану на первое время вполне достаточно было построить на Гавайях одну крепостную башню-блокгауз с одной пушкой и оставить там гарнизон из двух десятков русских колонистов. А 5 ноября 1809 г. Главное правление Российско-Американской компании обратилось с таким же предложением к императору, но получило отказ.

В 1816 г. Баранов посылает на остров Гавайи с поручением основать факторию врача Георга Шеффера, немца, с 1813 г. состоявшего на службе в Российско-Американской компании. С Шеффером Баранов послал королю Камеамеа большую серебряную медаль на владимирской ленте. Однако из-за происков американских купцов король принял Шеффера довольно прохладно. Но последнего выручила профессия – король серьезно заболел «грудной болезнью», и немец вылечил его, а заодно и его любимую жену Качуману.

Но все же Камеамеа отказал Шефферу в постройке фактории из-за наущений своего «министра» – американского матроса Джорджа Юнга. Тогда Шеффер обратился к «конкурирующей фирме». Шеффер писал: «Король Отувая Тамари не только разрешил создать русскую факторию, но даже сам попросил покровительства русского императора и самым торжественным образом в форме письменного акта вручил верховное главенство над своим островом Его величеству российскому императору Александру Павловичу».

19 (31) января 1818 г. Главное правление Российско-Американской компании сообщило министру иностранных дел Нессельроде со слов ближайшего помощника Баранова и командира корабля компании «Открытие» лейтенанта Якова Аникиевича Подушкина: «Сие событие сопровождено было следующим торжеством: 21 мая 1816 года король на шканцах[8 - Шканцы – часть верхней палубы от

грот-мачты до бизань-мачты, там обычно происходили встречи командования и почетных гостей.] корабля “Открытие”, вручив доктору Шефферу оный акт покорения, испросил себе, в вящее удостоверение своей покорности, флаг того корабля и мундир».

Согласно этому акту русские получили право учреждать фактории и плантации во владениях Тамари. Король обязался торговать самым ценным предметом экспорта – сандаловым деревом – только с Российско-Американской компанией, а с янки «никакой торговли не иметь».

В августе 1816 г. Шеффер писал Главному правлению Российско-Американской компании: «Может быть его величество император пришлет на Тихий океан один фрегат, который… будет представлять большое значение для Российской империи».

В Петербург письмо пришло только в августе 1817 г. Главное правление компании действовало оперативно, и уже 17 (29) августа направило министру иностранных дел Нессельроде записку о ситуации с Сандвичевыми островами.

29 августа (10 сентября) Нессельроде запросил русского посла в Лондоне Х.А. Ливена о статусе Сандвичевых островов в целом и островов Отувай и Гегау, которыми владел король Тамари. 15 (27) ноября 1817 г. Ливен ответил, что пока ни одна европейская держава не претендует на Сандвичевы острова.

19 (31) января 1818 г. Главное правление Российско-Американской компании направило Нессельроде еще одну записку, в которой говорилось: «Правление Компании подносит при сем на усмотрение Вашего сиятельства историческое, климатическое и стратегическое сведение о Сандвичевых островах… из которого явствует, что все они совершенно свободны от влияния европейских держав».

Главное правление компании просило Нессельроде довести все вышеизложенное до царя.

Ответ на записку Нессельроде дал 24 февраля (8 марта) 1818 г.: «Государь император изволит полагать, что приобретение сих островов и добровольное их поступление в его покровительство не только не может принесть России никакой существенной пользы, но, напротив, во многих отношениях сопряжено с весьма важными неудобствами».

26 марта (7 апреля) 1818 г. Главное правление компании постановило: «Принимая к исполнению решение Его императорского величества отклонить прошение короля Тамари о присоединении Сандвичевых островов к России, Совет поручает Правлению Российско-Американской компании вернуть королю акт».

Так печально закончилась попытка Российско-Американской компании приобрести Сандвичевы острова. Что повлияло на решение царя – не знаю. В 1818 г. после падения Наполеона Россия была в зените своего могущества, как военного, так и политического, и воевать из-за Сандвичевых островов Англии не было смысла, тем более что «владычица морей» ни до, ни после не пыталась захватить эти острова.

С другой стороны, Александр занялся мистицизмом и совершил целый ряд непонятных историкам поступков. Так что вполне возможно, что отказ от Сандвичевых островов объясняется отклонениями в психике «Благословенного царя».

Более удачно прошла попытка Российско-Американской компании закрепиться на Калифорнийском побережье. В ноябре 1811 г. из Ситки (Аляска) к берегам Калифорнии на шхуне «Чириков» отправилась экспедиция под командованием Ивана Александровича Кускова, в задачу которой входило основание первого русского форта на калифорнийском побережье. В составе экспедиции были 25 русских мастеровых для постройки зданий крепости и 80 алеутов-охотников для ведения морского промысла.

Место для поселения было выбрано Кусковым севернее залива Бодега, который был переименован им в залив Румянцева, примерно в 100 километрах к северу от залива Сан-Франциско. К 1814 г. были закончены все главные постройки форта, получившего наименование Росс. Замечу, что русские называли это поселение крепость Росс или чаще просто Росс. Название Форт Росс придумали янки, но поскольку оно столь крепко вошло в отечественные исторические труды, то я не буду ломать традицию и тоже буду именовать русское поселение Фортом Росс.

Территория вблизи Форта Росс к 1811 г. была ничейная. Первое поселение на территории Калифорнии – Сан-Диего – основали испанцы в 1769 г. Но оно находилось примерно в 800 км от Росса.

В конце XVIII века испанцы основали три религиозные миссии на южном берегу залива Сан-Франциско, они получили названия Сан-Франциско, Санта-Клара и Сан-Хосе. В записке В.М. Головнина для правления Российско-Американской компании от 10 сентября 1819 г. говорилось: «…последнее испанское селение к северу на сих берегах находилось в южной части залива Сан-Франциско под широтою 37°48?4?, и что о северной части сего залива они ничего не знали…»[9 - Российско-Американская компания и изучение Тихоокеанского севера 1815–1841. Сборник документов / Составители Т.С. Федорова, Л.И. Спиридонова. М.: Наука, 2005. С. 68.] Форт Росс же располагался под 38°33? северной широты.

28 апреля 1808 г. директор Главного правления Российско-Американской компании М.М. Булдаков отправил записку Александру I, где говорилось: «Калифорния изобилует премножеством хлеба и, не имея никуда оному отпуска, ежегодно оставляет в гнилости более 300 000 пудов [т. е. около 5 тыс. т]; напротив того, американские заселения должны получать хлеб, провозимый через Сибирь одним сухим путем более 3000 верст, отчего самой компании становится он около 15 рублей пуд. Также и отвозимый в Камчатку казною на тамошние войска становится более 10 руб. пуд.

Калифорния преизбыточествует в рогатом домашнем скорее и лошадях, кои водятся без призрения в лесах и распространились многочисленными табунами даже до реки Колумбии. Правительство гишпанское, чтобы предупредить вред, наносимый сим скотом на нивах, определило каждый год убивать оного от 10 до 30 тыс., напротив того, Охотский и Камчатский край имеет в таковом скорее величайшую нужду, терпя весьма часто всеобщую голодовку».

Булдаков просил царя организовать посылку к берегам Калифорнии не менее двух кораблей в год. При этом Булдаков хотел, чтобы посылка кораблей была согласована с Мадридским двором.

Александр I предложил графу Румянцеву снестись по данному вопросу с русским послом в Мадриде Строгановым. Тут невольно возникает вопрос: если сотрудники Российско-Американской компании на Аляске не могли знать, что в Мадридской дворе с 90-х гг. XVIII века царил полнейший хаос, то почему об этом не знал Александр I?

Тогда в Испании было сразу два короля – формальный Карл IV и фактический Мануэль Годой, он же герцог Алькудиа и князь Мира. Оба этих персонажа делили не только бразды правления, но и постель королевы Марии Луизы. Со временем к власти стал рваться и наследник трона сын Карла IV Фердинанд, принц Астурийский. С марта 1808 г. в Испании начался бунт.

Все это разозлило Наполеона, который приказал арестовать всю веселую «шведскую семейку» из трех персон и агрессивного сынка Фердинанда в придачу. Взамен император назначил своего брата неаполитанского короля Жозефа королем Испании. А неаполитанским королем Наполеон назначил своего зятя маршала Мюрата.

И тут-то выяснилось, что испанцам не подходит кодекс Наполеона и они никак не могут жить без инквизиции. Так что хаос продолжился, но с участием французских войск.

После отречения Наполеона испанским королем стал Фердинанд XII, бывший принц Астурийский. После

этого испанцам как в метрополии, так и в колониях инквизиция разонравилась и возникла ностальгия по кодексу Наполеона. Кроме того, колонии потребовали «незалежности».

В такой ситуации России было просто нелепо обращаться к испанским властям хотя бы потому, что было неясно, кто у них – законная власть, а кто – мятежники. В Калифорнии нужны были лишь русские корабли и пушки.

А тем временем поселок Росс рос (простите за каламбур). Вокруг крепости были возведены мастерские, несколько мельниц, кузница, кожевенный завод, конюшни, молочная ферма и даже судостроительная верфь. В 1812 г. в Форт Росс привезли около сотни семейств ссыльных и старообрядцев – хлебопашцев.

В конце 1824 г. к берегам Калифорнии прибыл шлюп «Предприятие» под командованием Отто Коцебу. Вот как описал Коцебу испанское поселение Сан-Франциско: «Над проливом господствует крепость св. Иоахима, расположенная на высокой скале на его левом берегу. Мы увидели, что над крепостью развевается республиканский флаг. Последнее означало, что и эта, самая северная, колония Испании уже не признает власти метрополии. Мы заметили также несколько кавалеристов и толпу народа; все они, казалось, с напряженным вниманием следили за быстрым приближением нашего судна.

Когда мы подошли на расстояние ружейного выстрела, часовой схватил обеими руками длинный рупор и запросил нас, какой мы нации и откуда прибыли. Его грубый окрик, пушки, направленные на фарватер, маленькое войско, стоящее под ружьем, в том числе находящаяся в боевой готовности кавалерия, наконец, переданное нам требование салютовать крепости – все это могло создать впечатление, будто комендант властен помешать входу в гавань даже военного судна. Однако мы были до некоторой степени осведомлены об истинном положении. Дело в том, что покоящаяся на скале крепость св. Иоахима – самая миролюбивая на свете. Ни одна из ее пушек не годится для точной стрельбы, а ее гарнизон может вести лишь словесные сражения. Все же я из учтивости приказал салютовать крепости, надеясь таким путем обеспечить нам более радушный прием. Каково же было мое удивление, когда на наш салют не последовало никакого ответа! Представитель коменданта, вскоре прибывший из крепости, разъяснил мне эту загадку: он попросил дать им немного пороху, чтобы они могли надлежащим образом ответить на мое приветствие»[10 - Коцебу О.Е. Новое путешествие вокруг света в 1823–1826 гг. М.: Наука, 1981. С. 205–206.].

Как видим, «Предприятие» с его двадцатью четырьмя 6-фунтовыми пушками мог вдребезги разнести Сан-Франциско и притом сделать это совершенно безнаказанно.

А теперь перейдем к описанию Форта Росс. «Крепость Росс расположена на возвышенном морском берегу, возле устья небольшой речки… Она была основана в 1812 г. с согласия коренных жителей, которые с готовностью помогали подвозить строительные материалы и даже участвовали в возведении построек. Русские поселились здесь для того, чтобы развернуть у побережья Калифорнии охоту на морских бобров, ибо возле более северных наших поселений эти животные были теперь полностью истреблены. Испанцы, не занимаясь сами подобными промыслами, охотно разрешили русским за определенное возмещение поселиться на здешнем берегу, где тогда еще в изобилии водились морские бобры. В настоящее время эти животные даже тут стали редкостью. Все же у побережья Калифорнии, где охота производится из колонии Росс, по-прежнему добывается больше бобров, чем в любом другом месте земного шара.

Крепость представляет собой четырехугольник, окруженный частоколом из высоких и толстых бревен. Она имеет две башни, снабженные 15 пушками. Во время моего пребывании в крепости ее гарнизон состоял из 130 человек, из которых лишь немногие были русскими, а остальные – алеутами»[11 - Коцебу О.Е. Новое путешествие вокруг света в 1823–1826 гг. М.: Наука, 1981. С. 227.].

Судьбу Форта Росс, равно как и всей Русской Америки, решили два фактора: непонимание правительством экономического и военно-стратегического значения этих земель и наличие крепостного права в России.

Крепостное право уже в XIX веке стало тормозом и экономическому развитию Европейской России. Но еще раньше оно стало препятствием в колонизационной политике империи. В огромной стране не было людей для заселения новых земель. И тут речь идет не только о Россе или Аляске, но даже о Сибири.

В конце XVIII века князю Потемкину не хватало людей для заселения Дикого поля, Причерноморья и Крыма. Тут Екатерина II даже согласилась смотреть сквозь пальцы на прием Светлейшим беглых крестьян, но и этого было мало.

В Сибирь же в основном направлялись ссыльные. Так, например, в 1729 г. было велено ссылать в Сибирь разных беглых и бродяг, которых помещики не желают принять обратно, «дабы через то шатающихся и праздных без дел и платежа подушных денег никогда не было», в 1730 г. – пойманных беглых, пытавшихся уйти за границу, в 1733 г. – всех виновных «в делании золотых и серебряных вещей ниже пробы, в подделке их и торговле ими», в 1737 г. – негодных к военной службе лиц, виновных продаже, покупке или отдаче в рекруты чужих людей и крестьян, в 1739 г. – заводских мастеровых и рабочих людей за пьянство и игру в кости и карты. Все эти указы подразумевали административную ссылку. А наряду с ними действовали и старые московские законы, изданные во второй половине XVII века, о ссылке за некоторые уголовные преступления по суду, как-то: за повторную кражу, за разбой и наезд, за укрывательство воров и разбойников, за корчемство, за непредумышленное убийство и т. д. В 1753 г. и 1754 г. императрица Елизавета Петровна добавила к этим законам указы о замене смертной казни за общегражданские преступления политической смертью и ссылкой в Сибирь навсегда. Она же положила начало ссылке крестьян в Сибирь их владельцами.

В 1760 г. был издан указ, предоставлявший право всем частным лицам и учреждениям удалять в Сибирь своих крестьян, почему-либо для них неудобных, с зачетом их за рекрут и с получением платы из казны за их жен и детей. Этот вид поселенцев получил особое название сосланных «за предерзости».

То же самое продолжалось и в XIX веке. С 1800 по 1860 г. на долю ссыльных пришлось почти 67 % мигрантов в Сибирь – 349,6 тысячи человек из 516,8 тысячи[12 - Алексеев А.И. Освоение русскими людьми Дальнего Востока и Русской Америки. М.: Наука, 1982. С. 133.].

Очевидно, что ссыльных не хватало для заселения Сибири, да и значительная часть этого «контингента» не желала заниматься сельским хозяйством, охотничьим промыслом, торговлей и т. д., предпочитая воровать, попрошайничать и пьянствовать. Собственно, то же происходило и в других осваиваемых частях империи, включая ту же Карскую область с ее православными переселенцами.

Много раз правление Российско-Американской компании обращалось в правительство и лично к царю с просьбой дать разрешение компании на покупку крепостных или на переселение на Аляску и Курильские острова «свободных хлебопашцев». И во всех случаях следовал категорический отказ.

В принципе и при наличии крепостного права Александр I и Николай I могли переселить несколько миллионов человек в Сибирь и на Дальний Восток, а из них 100 тысяч «хлебопашцев» – в Калифорнию. И вот тогда анекдот 80-х гг. XX века, пародирующий телепрограмму

«Время» – «На полях Калифорщины в закрома Родины колхозники собрали богатый урожай зерновых», – стал бы былью.

Но для этого на престоле должна была быть сильная личность типа Ивана III, Ивана IV или Петра I. Царский указ боярам – выделить столько-то крестьян и столько-то денег – и баста! А ослушники первыми отправились бы на Камчатку. Беда русских царей от Александра I до Николая II в том, что они пытались сочетать деспотические законы с либеральными.

В 30-х гг. XIX века Росс постепенно стал угасать. Бобры были выбиты, а землепашцы для развития сельского хозяйства из России так и не прибыли. Мексиканцы (в 1818 г. инсургеты отделились от Испании) и янки начали все ближе и ближе к Россу основывать свои фактории.

Спору нет, население Росса продолжало трудиться, на его верфи было построено шесть крупных судов (четыре для Российско-Американской компании и два для Испании), а также десятки малых судов. Росс посылал в Аляску кирпичи, деготь, солонину, масло и прочее. Несмотря на это, Российско-Американская компания имела ежегодного убытка от содержания этого поселения до 44 тысяч рублей.

В конце концов петербургские сановники подсунули царю указ о продажи Форта Росс. 15 апреля 1839 г. Николай I начертал на нем: «Быть по сему».

Теперь возник вопрос: а кому можно «толкнуть» Росс?

Последний комендант Форта Росс Александр Ротчев и комиссионер Российско-Американской компании Костромитинов начали переговоры о продаже с мексиканским правительством за 30 тысяч долларов, с Гудзонской компанией и с частными лицами. Мексиканское правительство отказалось покупать Форт Росс на том основании, что земля его принадлежит Мексике.

13 декабря 1841 г. Форт Росс со всем своим инвентарем был продан Костромитиновым в Сан-Франциско швейцарцу Джону Суттеру из Нью-Гельвеции за 42 857 рублей и 14 копеек. Эти деньги выплачивались в четыре срока: первые две выплаты хлебом, а последние две – деньгами. Из этих денег 15 тысяч рублей были уплачены по требованию русского посла в Соединенных Штатах Бодиско, через русского консула в Сан-Франциско, американца Стюарта, не умевшего говорить по-русски. Всего же Российско-Американская компания получила только 37 484 рублей 45 копеек. После этого Ротчев с частью русских колонистов в январе 1842 г. отплыл в Ново-Архангельск на бриге «Константин».

Передачу Росса Суттеру совершил А. Николач. Вместе с Фортом Росс были проданы и окружавшие его поселения: Костромитиново, Васильево, Хлебниково, Юрьево и Черник. Остались в Калифорнии крещеные индейцы, перешедшие в русское подданство, и русские поселенцы, не пожелавшие вернуться в Россию.

Американцы переименовали Росс в форт Суттер. В 1848 г. свершились два важных события в истории Калифорнии – вхождение в состав США и открытие больших месторождений золота. Началась знаменитая калифорнийская золотая лихорадка.

31 марта 1897 г. развалины Форта Росс посетил епископ Алеутский и Сан-Францисский Николай. Он писал: «…посетил сие священное для всякого русского место. С грустью взирал на мерзость запустения на месте святе. Господь да упокоит души почивших рабов Божьих и да простит согрешение тем, кто дерзнул отдать сие место, купленное ценою русской крови…»

После окончания Второй мировой войны американцы восстановили часть построек Форта Росс и в доме «Менеджера» устроили музей. Археологи из Университета Калифорнии и Института приморской археологии западных штатов ведут сейчас раскопки первой калифорнийской судоверфи.

В завершение рассказа о Форте Росс стоит упомянуть и о романтической истории, связанной с пребыванием русских в Калифорнии. 24 марта (6 апреля) 1806 г.[13 - По другим данным это случилось 30 марта 1806 г. (по ст. стилю).] в испанское поселение Сан-Франциско пришел русский фрегат «Юнона», на борту которого находился камергер Николай Петрович Резанов. Целью визита являлась закупка зерна для русских поселений на Аляске. Комендант крепости Аргуелло категорически отказал, ссылаясь на запрет испанского правительства продавать продовольствие русским.

Резанов, зная слабость испанцев, уже подумывал пустить в дело пушки «Юноны», которые, как мы уже знаем, позже навели страху на самураев на Южном Сахалине и Курилах. Но в последний момент Резанов заметил прекрасные черные глаза, неотступно следящие за ним. Это была дочь коменданта пятнадцатилетняя Консипсьён, а для домашних просто Кончита.

Стоит заметить, что Резанов был из хорошей дворянской семьи и с 14 лет служил в Петербурге в лейб-гвардии Измайловском полку. Надо ли говорить, что он сумел произвести впечатление на девочку, выросшую в Богом забытом селении и притом обладавшую бешеным честолюбием. Не последнюю роль сыграло и то, что у Кончиты было еще четырнадцать сестер и братьев. Что ей светило в Сан-Франциско? Выйти замуж за испанского сержанта или в лучшем случае за лейтенанта и всю оставшуюся жизнь влачить жалкое существование. А тут перед ней был 42-летний красивый мужчина, полунезависимый правитель Аляски.

Не мудрствуя лукаво, Николай Петрович сделал Кончите предложение, которое было принято с восторгом. Сейчас историки спорят, состоялась ли в Сан-Франциско только помолвка или свершилось обручение влюбленной пары. С юридической точки зрения Резанов мог вступить в брак – в 1802 г. умерла после родов его жена Анна Григорьевна, дочь основателя компании Шелихова[14 - По другим источникам она была падчерицей Шелихова.]. Но наш камергер был православным, а невеста – католичкой. Тогда Резанов заявил, что он уедет в Россию и будет просить царя ходатайствовать перед папой римским, дабы тот разрешил им вступить в брак. На мой взгляд, камергеру хотелось просто улизнуть. К тому времени русские правители, начиная с Ивана III и до Павла I, выдали за католиков и протестантов десятка два своих дочерей, знатные русские вельможи женились на неправославных девицах, например, тот же Ибрагим Ганнибал – Арап Петра Великого. Так что вполне можно было и обвенчаться в Сан-Франциско.

А что касается папы римского, то гораздо проще Резанову было дать хорошую взятку Талейрану, тот попросил бы Наполеона, ну а император приказал бы папе римскому обвенчать Резанова хоть с комендантской дочкой, хоть с самим комендантом.

Ну а пока Кончита строила дерзновенные планы, Резанов заявился в порт и приказал грузить на «Юнону» продовольствие. Тесть-комендант заперся дома и в порту не показывался. Всего было погружено 2156 пудов (35,3 т) пшеницы, 351 пуд (5,7 т) ячменя, 560 пудов (9,2 т) бобовых.

11 июля 1806 г. «Юнона» подняла якоря, а на берегу стояла Кончита. Больше она никогда не увидит Резанова. Он простудится на Сибирском тракте и умрет 1 марта 1807 г. по дороге в Красноярск.

В 1808 г. новый правитель Аляски Баранов прислал письмо Кончите с сообщением о смерти Резанова, но она не поверила и продолжала ждать жениха. В смерти Николая Петровича ее сумели убедить лишь в 1842 г. А в 1851 г. Кончита постриглась в монахини под именем До-меники и основала первый женский монастырь в Калифорнии. Позже католическая церковь канонизировала ее.

Эта драматическая история вдохновила в 1972 г. Андрея Вознесенского на создание поэмы «Авось». Позже в театре «Ленком» был поставлен и спектакль «Юнона» и «Авось», где Резанова отлично играл Николай Караченцев.

На самом деле

тендер «Авось» не был с Резановым в Сан-Франциско. Ну а «Юнона» благополучно доставила продовольствие в Ново-Архангельск. Фрегат несколько лет плавал в Тихом океане под флагом Российско-Американской компании, но 31 октября 1812 г. в шторм разбился на скалах у берегов Камчатки близ Петропавловской бухты.

Глава 4

Как Русская аМерика перестала быть русской

К 1 января 1819 г. население Русской Америки насчитывало: русских мужчин – 318, русских женщин – 13, креолов – 133, креолок – 111, или всего 451 мужчин и 124 женщины. Местное население на ту же дату состояло из 4062 мужчин и 4322 женщин, или всего 8384 человек. Итого, в Русской Америке проживало 8977 человек[15 - Тихменев П.А. Историческое обозрение образования Российско-Американской компании. СПб., 1861. Ч. I. С. 252–253.].

Наиболее заселенными были остров Кадьяк, остров Уналашка, Ново-Архангельск и Форт Росс. В Россе в 1836 г. проживало 260 человек, в Ново-Архангельске в 1826 г. – 813, из которых 309 человек были русские, а остальные креолы. В селении Уналашка в 1834 г. жило русских и креолов 275 человек, в остальных десяти селениях – 470 человек[16 - Вениаминов И.Е. Записки об островах Уналашкинского отдела. СПб., 1840. Ч. I. С. 110.]. К 1858 г. в колонии проживало 10 075 человек.

Отношения русских с местным населением были сложными. С одной стороны, ряд племен охотно сотрудничали с русскими, но, например, с воинственным и кровожадным племенем колошей неоднократно имели место вооруженные столкновения.

А вот любопытное донесение И.А. Куприянова в Главное управление Российско-Американской компании от 1 мая 1838 г. Он просит наградить тоена (вождя колошей) Куатхе за доброе дело – он отказался убить на жертвеннике четырехлетнего мальчика в день поминания умерших. Этот мальчик был доставлен на шхуне «Акция» в Ново-Архангельск, окрещен в церкви, получил имя Михаил и определен в школу для мальчиков-туземцев. Куприянов просил разрешения наградить тоена.

Замечу, что в Ново-Архангельске была школа и для местных девочек. Поскольку русских женщин в колонии почти не было, многие русские промышленники и даже офицеры женились на туземках. Дети, рожденные в таком браке, назывались креолами. Обычно креол получал довольно приличное, даже по меркам Центральной России, образование. Вот, к примеру, Александр Филиппович Кашеваров. Родился он 28 декабря 1809 г. в Павловской гавани на острове Кадьяк. Отец его был русским учителем, а мать – алеутка. В 12 лет мальчика отдали в частный пансион в Петербурге, а по окончании его он поступил в штурманское училище. В 1828 г. Кашеваров на судне «Елена», принадлежавшем Компании, ушел в свое первое кругосветное плавание из Кронштадта в Русскую Америку – на родину. Позже Александр Филиппович стал начальником гидрографической экспедиции по исследованию берегов Северо-Западной Америки, в 1850–1856 гг. он был начальником Аянского порта в Охотском море. В 1860 г. Кашеваров был произведен в капитаны 1-го ранга, в 1865 г. уволен в отставку с производством в генерал-майоры. Умер он 25 сентября 1870 г.

Креол Андрей Ильич Климовский был отправлен Барановым на шхуне «Нева» в Петербург, где окончил штурманское училище. Вернулся на Аляску, участвовал во многих экспедициях, командовал шхуной «Акция».

Много сделали для исследования Аляски креолы Андрей Кондра-тьевич Глазунов, Петр Васильевич Малахов, Петр Федорович Колмаков, Андрей Устюгов, Иван Семенович Лукин.

Да и сам правитель Баранов женился на дочери вождя эскимосов и имел от нее дочь Ирину, вышедшую замуж за капитан-лейтенанта СИ. Яновского, а также сына Антипатра.

В отличие от англичан и янки, у русских никогда не было расовых и национальных предрассудков. Любой человек – турок, эскимос или колош, – крестившийся по православному обряду, становился равноправным членом общества.

До 1831 г. Русской Америкой управлял клан Шелиховых, промышленников, обычно не отделявших интересы империи от своих собственных интересов. Они были склонны к экспансии и старались присоединить к владениям Компании всё новые территории. Но с уходом в 1830 г. с поста главного директора М.М. Булдакова (зятя Шелихова) ситуация резко изменилась. Царское правительство стало направлять на Аляску сроком на 5 лет управлять колонией морских офицеров. Первым из них стал Ф.П. Врангель. Офицеры эти более-менее разбирались в военно-морской науке, но были слабы в коммерции, мало знали жизнь колонии. Главное же, они чувствовали себя временщиками, отбывавшими положенный срок. Они боялись принять решительные меры против зарвавшихся янки, и вообще вели себя по принципу «как бы чего не вышло», постоянно озираясь на Петербург. Естественно, что такие правители вели Российско-Американскую компанию к краху.

Любопытен список акционеров Компании к июню 1825 г.:

Его величество государь император – 60 акций;

Ее величество государыня императрица Елисавета Алексеевна – 4 акции;

Ее величество государыня императрица Мария Федоровна – 4 акции;

Его высочество государь цесаревич и великий князь Константин Павлович – 3 акции.

Итого, 71 акция Компании у членов императорской фамилии.

Кроме того, было 180 держателей акций с правом голоса и 466 – без права голоса.

К 1 февраля 1812 г. Компания располагала судами, находящимися в удовлетворительном состоянии: «Ситха», «Еклипс», «Юнона», «Петр и Павел», «Финляндия», «Ростислав» и «Мария».

К 1 апреля 1831 г. флотилия Российско-Американской компании располагала годными к плаванию судами «Сивуч», «Уруп», «Байкал», «Охотск», «Чичагов», «Бобр», «Уналашка» и «Рюрик». Нуждались в капительном ремонте ветхие суда «Булдаков», «Кяхта» и «Головнин».

В 1849 г. в Русской Америке была создана китобойная компания (с участием финских купцов). В 1860 г. Российско-Американская компания владела тринадцатью мореходными судами, из которых два были паровыми.

Любопытно, что первый пароход правление Компании решило завести еще в 1837 г., когда пароходы были редкостью в Балтийском и Черноморском флотах. 29 апреля 1838 г. в Ново-Архангельск из Бостона прибыл американский шлюп «Суффолк», доставивший паровую машину мощностью в 60 номинальных лошадиных сил[17 - Одна номинальная лошадиная сила – это расчетная единица. Она больше, чем фактическая (индикаторная) лошадиная сила. Во сколько раз больше – зависит от типа машины.]. Вместе с машиной прибыл и инженер Э. Мур, заключивший с Компанией контракт на 2,5 года.

5 июня 1838 г. на верфи в Ново-Архангельске был заложен первых пароход Компании «Николай I». Длина его корпуса по палубе составляла 40,2 м; ширина с колесами 12,2 м, без колес 6,1 м; осадка 9 футов (2,74 м). Пароход строился в крытом эллинге, а машину, доставленную «Суффолком», собирали на шлюпе «Уруп».

1 апреля 1839 г. «Николай I» был спущен на воду. Через неделю к нему подогнали «Уруп» и с помощью специального устройства переставили машину. Первым командиром парохода стал уже известный нам креол подпоручик А.Ф. Кашеваров.

Таким же способом в Ново-Архангельске был построен пароход «Баранов», причем главным строителем его был креол Осип Егорович Несветов.

В годы Крымской войны Российско-Американская компания и английская компания Гудзонова пролива по согласованию с правительствами России и Британии объявили себя нейтральными. Это показывает, что силы англичан в Северной Америке были

малы, и они сами боялись русских. Тем не менее на всякий случай гарнизон Ново-Архангельска был усилен сотней солдат Сибирского линейного батальона. Единственной потерей Компании стал шлюп «Ситха», захваченный в океане близ берегов Камчатки англо-французской эскадрой.

Ну а каковы были отношения русских с американцами?

В памятной записке А.Я. Дашкову от 20 августа (1 сентября) 1808 г. директора Российско-Американской компании отмечали, что американские граждане привозят в русские владения «сукна, толстые полотна, готовые платья, обувь, ружья, сабли, пистолеты, пушки, порох и прочие мелочи и безделушки, получая от диких очень выгодно бобры морские и всяких других морских и земляных зверей меховые шкуры».

Будучи заинтересованной в снабжении русских поселений продовольствием, компания одновременно добивалась запрещения торговли оружием. Она выражала также надежду, что А.Я. Дашков будет содействовать сближению компании «с гражданством Соединенных Штатов» и внушит «им доверенность и добрые расположения».

Достичь официального соглашения о запрещении продажи «бостонцами» огнестрельного оружия на Северо-западе Америки А.Я. Дашкову и Ф.П. Палену так и не удалось, но они содействовали установлению деловых связей между Российско-Американской компанией и Американской меховой компанией Дж. Дж. Астора, завершившихся подписанием 20 апреля (2 мая) 1812 г. в Петербурге специальной конвенции.

В 1823 г. правительство Соединенных Штатов принимает так называемую доктрину Монро – «Америка для американцев». Позже мы поговорим о ней поподробнее, а пока скажу несколько слов о реакции на нее в России.

Основные тезисы доктрины Монро выражались в конфиденциальном меморандуме, 27 ноября 1823 г. переданном Джоном Адамсом русскому посланнику барону Тейлю. Замечу, что Федор Васильевич Тейль был голландским бароном Дидериком Якобом Тейль ван Сераскеркеном (1771–1826), временно находившимся на русской службе. Карл Нессельроде превратил русский МИД в собрание таких же, как и он сам, космополитов.

«Царскому посланнику было не очень приятно выслушивать пространную лекцию о преимуществах республиканских учреждений, праве нации самой определять свою судьбу, разделении мира на две системы (европейскую и американскую) и т. п. Особенно же ему не хотелось пересылать подобный документ в Петербург. Поэтому 29 ноября 1823 г. Тейль отправился к государственному секретарю с просьбой смягчить некоторые выражения. Со своей стороны российский дипломат заверил государственного секретаря в дружественном расположении императора и в отсутствии у того каких-либо враждебных намерений. Даже простое сомнение по этому поводу может создать у императорского правительства впечатление, что посланник не сделал всего необходимого для передачи соответствующих чувств»[18 - Болховитинов Н. История США // http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/bolh/16.php (http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/bolh/16.php)].

И только 11 декабря 1823 г. барон Тейль смог отправить в Петербург исправленный «дипломатический документ», который ему «конфиденциальным образом» передал Государственный секретарь. В американском меморандуме говорилось: «Нейтралитет Европы был одним из оснований, учитывая которые Соединенные Штаты приняли решение признать независимость Южной Америки; они считали и продолжают считать, что от этого нейтралитета европейские страны не могут на законных основаниях отойти».

Далее Госсекретарь отмечал, что Россия является одной из тех европейских стран, с которыми Соединенные Штаты поддерживали самые дружественные и взаимовыгодные связи. Хорошие взаимоотношения не прекращались, несмотря на все превратности войны и революции. Заверив, что США будут придерживаться нейтралитета в борьбе между новыми государствами и их метрополией так долго, как будут сохранять нейтралитет европейские страны, Адаме сообщал, что президент желает понять общую декларацию принципов в отношении подавления революции в том смысле, что сфера их действия ограничена Европой и не предназначена для распространения на Соединенные Штаты или какую-либо часть западного полушария.

Важное значение имела заключительная часть конфиденциальной ноты: «Соединенные Штаты и их правительство не могли бы с безразличием относиться к вооруженному вмешательству любой европейской страны кроме Испании, ни для восстановления господства метрополии над ее освобожденными колониями в Америке, ни для учреждения монархических правительств в этих странах, ни для перехода любого из владений в американском полушарии, в настоящее время или ранее принадлежавшего Испании, к какой-либо другой европейской державе».

Ряд русских сановников, включая морского министра Н.М. Мордвинова, уговаривали царя не уступать США территории на Тихоокеанском побережье севернее 42° с. ш., закрепившись в крайнем случае на Форте Росс.

Еще 4 (16) сентября 1821 г. Александр I издал Высочайший указ о запрещении плавания иностранным судам на расстоянии ближе 100 итальянских миль (190 км) от побережья российских тихоокеанских владений – от 51° с. ш. в Америке до 45°50? с. ш. в Северо-Восточной Азии, а также о запрете иностранной торговли в этой зане русского Тихого океана.

Нетрудно догадаться, что сей указ делал Берингово море русским внутренним морем.

Увы, три года спустя Александр I попал под влияние Нессельроде и его соратников «не в вечном России подданстве»[19 - Так обозначали иностранных граждан, служивших в России на военной и статской службе.].

В итоге 5(17) апреля 1824 г. Нессельроде и американский посланник Генри Мидлтон подписали в Петербурге русско-американскую конвенцию. Согласно ее условиям:

1. Декларируется свобода мореплавания, торговли и рыболовства на Тихом океане с правом приставать к берегу в любом еще никем не занятом месте.

2. Граждане США и подданные России не могут приставать к берегам друг друга без соответствующего разрешения местных властей и не могут вести там торговлю.

3. Никакие селения не могут быть основаны или создаваемы в будущем на северо-западном побережье Америки: русскими южнее, а американцами – севернее 54°40’ с. ш.

Таким образом, граница владений и сфер двух стран проводится по линии 54°40’ с. ш. на побережье.

4. В течение 10 лет со дня подписания конвенции гражданам США и подданным России будет позволено заходить в порты друг друга по-прежнему по надобности и вести торговлю.

5. Запрещается торговля спиртными напитками, оружием, порохом и другими боеприпасами, и в связи с контролем за соблюдением этого правила разрешается осматривать суда и грузы и накладывать соответствующие штрафы обеим сторонам.

На уступленной им Россией территории Соединенные Штаты создали в 1859 и 1889 гг. целых два штата – Орегон и Вашингтон.

Это соглашение настолько ущемляло права России, что Романовы держали его в тайне. Впервые текст его был опубликован после революции 1917 года.

Сразу же после подписания договора последовали многочисленные записки и протесты, в которых, в частности, указывалось, что разрешение американским купцам и зверопромышленникам торговать в российских владениях грозит компании крайне тяжелыми последствиями. По словам директоров Российско-Американской компании, «дозволенное совместничество иностранцев»

менее, «нежели в десять лет», не только разорит компанию, но и лишит Российское государство «обильного источника богатства, открытого предприимчивостью, трудами и пожертвованиями его подданных, из которого в течение столетия отдаленный и суровый край почерпал жизнь и силу».

Руководство Российско-Американской компании утверждало: «В калитку невозможно провезти того, что провозится в ворота». Получив свободный доступ в российские владения, американские торговцы будут сами «промышлять» и ловить зверей, а также «предпочтительно от самих коренных жителей приобретать все то, что они получают от компании… Должно только вообразить, что селения наши не составляют более двух тысяч жителей, в том числе до 500 русских, рассеянных на пространстве нескольких тысяч верст, и тогда откроется, сильны ли они противустать совместничеству предприимчивых, богатых капиталами и многочисленных американских купцов, издавна стремящихся к разрушению нашей компании…»[20 - Записка РАК Е.Ф. Канкрину от 12(24) июля 1824 г., подписанная М. Булдаковым, А. Севериным, И. Прокофьевым и К. Рылеевым. АВПР. Ф. Канцелярия. Оп. 468, 1826 г. Д. 2995. Л. 75–81.].

После окончания Крымской войны к власти в России приходят новые люди, и начинается эпоха реформ. Новый император Александр II отдает Морское ведомство своему брату Константину, а Министерство иностранных дел – князю А.М. Горчакову.

В 1861 г. Александр Освободитель отменил крепостное право, но большая часть земель осталась в руках помещиков. Тут можно было бы сказать «нет худа без добра» – безземельные, но уже лично свободные крестьяне теперь устремятся осваивать окраины империи в Сибирь, на Дальний Восток, в Среднюю Азию. Массовая миграция русского населения в эти области в 1861–1904 гг. не только предотвратила бы продажу Аляски, но и позволила бы избежать Русско-японской войны. Да и вообще к 1917 г. в составе России были бы Аляска и Маньчжурия, в которых преобладало русское (православное) население.

Но, увы, стратегические интересы империи были диаметрально противоположны интересам нашего правящего класса – помещиков. Начнись массовая миграция – резко упадут цены на земли в Центральной России, а стоимость труда батраков возрастет в несколько раз. Поэтому царское правительство издало ряд законов и положений, которые препятствовали миграции населения из центра империи на ее окраины.

Кстати, и при существовавших условиях Российско-Американская компания приносила прибыль. Так, «с 1822 по 1860 год в казну от Компании поступили 6 508 891 рубль 46 копеек различных сборов. А акционеры получили 4 500 556 рублей 85 копеек дивидендов. Капитал же Компании оценивался в 3 721 400 рублей при годовом доходе в 148 856 рублей серебром»[21 - Кремлев С. Русская Америка. Открыть и продать! М.: Яуза, 2005. С. 432.].

Новый глава Морского ведомства генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич энергично начал строительство нового парусно-парового флота. Впервые в русской истории наряду со строительством судов для прибрежных морей (Балтийского и Черного) серийно стоятся суда для дальних походов.

С начала 80-х гг. XIX века в Тихом океане уже постоянно находится мощная эскадра русских паровых кораблей. Русские адмиралы лихорадочно ищут базы в Тихом океане[22 - Подробнее об этом рассказано в моей книге «Россия выходит в мировой океан» (М.: Вече, 2005).]. И тут следует… продажа Аляски.

Более абсурдного решения представить себе невозможно. Что же произошло?

К несчастью для России, тут сошлись интересы двух ключевых фигур империи – великого князя Константина Николаевича и князя Горчакова.

Горчаков до самой смерти панически боялся Англии. Он так и не понял, что наступил век железной брони, нарезных пушек и крейсеров, а главное, сильных правителей, которых меньше всего интересовали какие-то договора.

Горчаков был против любых акций России – посылки эскадр к берегам Америки в 1863 г., продвижения в Средней Азии и т. д. Русская Америка мешала престарелому канцлеру в его химерах дипломатических игр.

Великому князю Константину Николаевичу крайне нужны были огромные средства на внутренние преобразования в империи и на строительство флота, а Российско-Американская компания в 50— 60-х гг. XIX века, по его мнению, приносила лишь убыток. Пусть убыток этот был невелик, но он покрывался за счет Морского ведомства. Кроме того, властный Константин считал, что все военные суда должны быть в его подчинении. А тут Российско-Американская компания с солидным флотом из десятков парусных и паровых судов. В свое время Герман Геринг заявил: «Все, что летает – мое». Не знаю, говорил ли Константин: «Все, что плавает – мое», но, во всяком случае, он так думал. Его просто раздражали вооруженные пушками пароходы компании.

Тут следует заметить, что и в целом освоение Дальнего Востока в конце XIX – начале XX века было для империи убыточным делом. Те же суда Добровольного флота, курсировавшие с Балтийского и Черного морей на Дальний Восток, а также Транссибирская магистраль были убыточны и требовали дотации государства. Так что же, России надо было уйти за Уральский хребет?

В итоге великий князь Константин весной 1857 г., отдыхая в Ницце, написал Горчакову письмо с предложением продать Русскую Америку: «Продажа эта была бы весьма своевременна, ибо не следует себя обманывать и надобно предвидеть, что Соединенные Штаты, стремясь постоянно к округлению своих владений и желая господствовать нераздельно в Северной Америке, возьмут у нас помянутые колонии, и мы будем не в состоянии воротить их. Между тем эти колонии приносят нам весьма мало пользы, и потеря их не была бы слишком чувствительна и потребовала только вознаграждения нашей Российско-Американской компании»[23 - Цит. по: Кремлев С. Русская Америка: Открыть и продать! С. 419–420.].

Горчаков радостно поддержал план генерал-адмирала. К 29 апреля (11 мая) 1857 г. он подготовил для высочайшего доклада записку «Об уступке Соединенным Штатам наших владений в Северной Америке» с грифом «Весьма секретно». Записка начиналась так: «Министерство иностранных дел вполне разделяет мысль его императорского высочества великого князя Константина Николаевича относительно уступки наших владений…»

Крайне негативную роль играл и русский посланник в США барон Стекль. Подробнее мы поговорим позже, а пока замечу, что в ходе финансовых операций по продаже Аляски у него осталось 125 тысяч долларов[24 - История Русской Америки(1732–1867) / Коллектив авторов. М.: Международные отношения, 1997. Т. III.]. О том, куда барон Стекль их подевал, до сих пор гадают историки.

И вот механизм продажи был запущен. Однако бюрократическая машина работала медленно, и лишь в конце 1866 г. было принято окончательное решение. «16 декабря 1866 г. с участием царя состоялось совещание, на котором присутствовали великий князь Константин Николаевич, A.M. Горчаков, М.Х. Рейтерн, морской министр Н.К. Крабе, прибывший из Вашингтона посол России Э.А. Стекль. Все они безоговорочно высказались за продажу российских владений США. В пользу такого шага были выдвинуты следующие доводы:

1. Убыточность компании (РАК) и невозможность правительственной поддержки ввиду тяжелого финансового положения страны.

2. Невозможность обеспечения защиты колоний в случае войны от неприятельского флота, а

в мирное время – от мародеров и иностранных судов, ведущих хищнический рыбный промысел.

3. Ослабление значения колоний в Америке в связи с утверждением России в Приамурье и Приморье.

4. Стремление избежать столкновений с США из-за колоний и продажей их укрепить дружественные отношения между Россией и США»[25 - История внешней политики России. Вторая половина XIX века (от Парижского мира 1856 г. до русско-французского союза). М., 1997. С. 152.].

Тут Горчаков вновь сумничал: «Ввиду протяженности и очертаний своих границ Россия нигде не смогла бы располагать достаточными силами, когда стремилась бы их иметь повсюду, но сама указала бы уязвимые для неприятеля участки, попытавшись сосредоточить их в одном месте».

А сейчас те же перлы повторяют наши политики и академики. Академик А.Л. Нарочницкий писал, что русское правительство «понимало, что ему не удержать Аляску и Алеутские острова, которые при первом же вооруженном столкновении были бы отняты Соединенными Штатами»[26 - Цит. по: Алексеев А.И. Освоение русскими людьми Дальнего Востока и Русской Америки. С. 130].

Неужели наши политики и военные не могут видеть на примере Англии в XIX веке и в первой половине XX века, а позже на примере Америки, что не обязательно быть сильнее соперников в каждой точке земного шара, а достаточно иметь возможность быстро перебросить в нужный район большие силы и, кроме того, наносить и асимметричные удары по противнику.

Предположим, английский флот напал на Русскую Америку. В ответ русский флот мог начать беспощадную крейсерскую войну в мировом океане, а русская армия двинулась бы в Индию.

До США наша армия дойти не могла, но зато в 1867 г. русский флот мог устроить экономическую катастрофу Америке. Да и в русско-американскую войну неизбежно вмешались бы обиженные янки Испания и Мексика.

Наконец, после разгрома Франции Пруссией в 1870 г. любая европейская коалиция против России была бы исключена, по крайней мере, на 30 лет.

Тем не менее, русское правительство заключило 30 марта 1867 г. договор с США о продаже Русской Америки за 7 млн. 200 тыс. долларов. Причем сделано это было в секретном порядке в тайне от народа.

В числе уступленных по договору Россией Соединенным Штатам территорий на Североамериканском континенте и в Тихом океане были: весь полуостров Аляска (по линии, проходящей по меридиану 141° з. д.), береговая полоса шириной в 10 миль южнее Аляски вдоль западного берега Британской Колумбии; Александра архипелаг; Алеутские острова с островом Атту; острова Ближние, Крысьи, Лисьи, Андреяновские, Шумагина, Тринити, Умнак, Унимак, Кадьяк, Чирикова, Афогнак и другие более мелкие острова; острова в Беринговом море: Св. Лаврентия, Св. Матвея, Нунивак и острова Прибылова – Сен-Пол и Сен-Джордж. Общий размер уступаемой Россией сухопутной территории составлял 1519 тысяч кв. км. Вместе с территорией Соединенным Штатам передавалось все недвижимое имущество, все колониальные архивы, официальные и исторические документы, относящиеся к передаваемым территориям.

При ликвидации дел Российско-Американской компании в 1868 г. часть русских была вывезена с Аляски на родину. Другая же часть – около 200 человек – оставлена была в Ново-Архангельске из-за нехватки судов.

Позднее оставшиеся на Аляске русские подданные неоднократно обращались с прошениями к представителям русского правительства в Америке с просьбой помочь им в переселении на азиатский берег России, но безрезультатно. Последнее из известных прошений было послано в 1874 г. за подписями 123 человек «русских и креолов, оставшихся в Ситхе, по неимению случая выехать в Россию». К сожалению, обнаружить документы, проясняющие дальнейшую судьбу этих людей, не удалось. Скорее всего, они так и не добрались до родных берегов.

Говорить о тех барышах, которые получили янки на Аляске от добычи пушного зверя, разработки месторождений золота, а в XX веке и от огромных нефтяных залежей, видимо, не стоит. Это общеизвестно.

Менее известно то, что через двадцать лет после продажи Аляски отношения России и США существенно ухудшились.

Глава 5

Штаты в первой половине XIX века

Пиратские действия британских кораблей в Атлантике и континентальная блокада Наполеона дали толчок бурному развитию промышленности на Севере США. Так, выплавка чугуна в 1830 г. выросла до 821 200 т, а в 1840 г. – 287 000 т, в 1860 г. выросла до 821 200 т. В 1853 г. собственная прокатка рельсов составила 87 тыс. т, в 1856 г. – 180 тыс. т, в 1860 г. – 205 тыс. т. С поразительной быстротой росло железнодорожное строительство. В 1830 г. имелось всего 23 мили железнодорожной сети, в 1850 г. – 9021 миля, в 1860 г. – 30 626 миль. На Севере США быстро развивалась крупнокапиталистическая промышленность, складывались сильная промышленная буржуазия и промышленный пролетариат. На Юге же господствовала земельная аристократия – рабовладельцы.

В связи с развитием собственной хлопчатобумажной промышленности быстро развивалось хлопководство, которое вскоре заняло первое место в хозяйстве Юга, а хлопок стал главным предметом экспорта. В 1830 г. по количеству потребляемого хлопка США занимали уже 2-е место в мире.

Первая половина XIX века ознаменовалась геноцидом индейцев Северной Америки. Прибегая к прямому обману, подкупая и спаивая племенных вождей, правительственные чиновники навязывали наивным аборигенам грабительские договоры о «добровольной уступке» своих владений в обмен на обещанные им территории по ту сторону «Великой реки» и мизерную денежную компенсацию. Если же индейские племена отказывались покидать родные края, власти на основании подписанных документов применяли силу.

Так, на протяжении 1831–1837 гг. из штатов Миссисипи, Алабама, Джорджия были принудительно «перемещены» на «Индейскую территорию» племена чокто, крики и чикасо.

Затем настала очередь чироков, обитавших в долине реки Теннесси. Они вели оседлый образ жизни, занимаясь сельским хозяйством и ремеслами, причем успели многое позаимствовать у своих белых соседей. Чироки обрабатывали землю, разводили скот, пользовались плугами, прялками, ткацкими станками, имели мельницы, лесопилки, кузницы, паромы, развитую сеть дорог, строили школы, издавали газету и даже составили собственную конституцию.

Когда же их земли оказались объектом притязаний штата Джорджия, индейцы обратились в Верховный суд, который в 1832 г. признал эти домогательства незаконными и подтвердил права племени. Однако президент Эндрю Джексон (1829–1837) и не думал выполнять судебное решение. 29 декабря 1835 г. было инсценировано подписание «договора», предусматривавшего переселение чироков в течение двух лет на запад, а в мае 1838 г. войска приступили к его осуществлению. Семитысячная армия под командованием генерала Скотта согнала индейцев в специально устроенные лагеря, откуда их партиями под конвоем этапировали по «дороге слез» за Миссисипи. От голода, холода, болезней, тяжелых условий в лагерях и в пути погибло около четверти племени, насчитывавшего до того 17 тысяч человек. Последние из оставшихся в живых чироки лишь к концу марта 1839 г. достигли места назначения на северо-востоке Оклахомы.

Не менее трагично сложилась судьба семинолов Флориды. Под договором 1832 г. об их «перемещении» в западную резервацию стояли подписи полутора

десятков индейских вождей. Но некоторые из них утверждали, будто никогда не подписывали этот документ, другие заявили, что их заставили сделать это. В ответ на попытки федерального правительства переселить семинолов те оказали вооруженное сопротивление.

Отправленные во Флориду воинские части поначалу успеха не добились, но в конце октября 1837 г. американцы предательски захватили в плен Оцеолу и еще тринадцать вождей индейцев, прибывших под белым флагом для ведения переговоров. Семинолы еще в течение пяти лет продолжали борьбу, но все же потерпели поражение. В ходе войны 1835–1842 гг. их селения были разрушены, посевы уничтожены, а значительная часть людей перебита. Большинству уцелевших пришлось покориться воле победителей, только немногим удалось укрыться в труднодоступных болотистых зарослях.

Севернее, в Иллинойсе и Висконсине, столь же безуспешно пытались с оружием в руках противостоять натиску правительственных сил племена саук и фокс под предводительством старого вождя Черного Сокола (1832 г.).

По данным американского историка М.П. Роджина, из примерно 125-тысячного аборигенного населения, проживавшего в начале 20-х гг. XIX века восточнее Миссисипи, за два десятилетия были в принудительном порядке препровождены на запад около 75 %.

К середине 40-х гг. XIX века в восточных штатах осталось менее 30 тысяч индейцев, сосредоточенных преимущественно на берегах озера Верхнее (в основном оджибвеи, или, как их называли, чиппева), и лишь несколько тысяч – в горах и непроходимых болотах Юго-Востока.

Всего к 1840 г. различные племена согласно навязанным им «договорам» вынуждены были «уступить» государству 442 866 370 акров, а в последующие 10 лет – еще до 20 млн. акров, получив взамен номинально почти в 9 раз меньшую земельную площадь (фактически и того меньше) в пределах «Индейской территории».

В связи с территориальной экспансией США, ускорением колонизации «Дикого Запада» и увеличением направлявшегося туда потока переселенцев, открытием золота в Калифорнии, ростом спроса на шкуры бизонов (ставшие важной статьей торговли), прокладкой дорог через необозримые степные пространства, сооружением укреплений и размещением гарнизонов для охраны коммуникаций с середины XIX века началось наступление на ареалы расселения кочевых племен Великих равнин.

В 1851 г. тетон-сиу, чейены, арапахо, кроу, арикара, ассинобойны, ацина, манданы под давлением уполномоченных правительства, посуливших индейцам ежегодную выплату суммы в 50 тыс. долларов на протяжении 50 лет, согласились беспрепятственно пропускать по Орегонской тропе обозы белых колонистов, а также допустить создание военных фортов и строительство дорог на занимаемой ими территории (теперешние штаты Вайоминг, Монтана, Северная и Южная Дакоты). В 1855 г. договор аналогичного содержания был заключен с племенем черноногих и его союзниками.

Преобразование большей части «Индейской территории» в территории Канзас и Небраску (1854 г.) сопровождалось выселением оттуда в Оклахому (отведенную для размещения депортированных ранее с Юго-Востока «Пяти цивилизованных племен») индейцев омаха, ото, айова, саук и фокс.

Коренное население Калифорнии и Орегона власти загоняли в сравнительно небольшие резервации, где невозможно было прокормиться. Особенно пострадали калифорнийские индейцы, которых к тому же беспощадно истребляли авантюристы, хлынувшие в страну в погоне за золотом. Как писал американский ученый Дж. Д. Дауне: «В большинстве своем это была просто садистская резня беззащитных индейцев, виновных лишь в том, что они сопротивлялись хищным золотоискателям, стараясь защитить себя или своих жен от нападений и насилования». Численность аборигенов Калифорнии с 1849 по 1859 г. сократилась на 70 тысяч человек.

Еще в 1787 г. при обсуждении конституции США была установлена так называемая линия Мезона-Диксона, разграничившая свободные и невольничьи штаты на Востоке и проходившая в 16 милях южнее 40-й параллели. Все штаты севернее этой линии были признаны свободными, а южнее – допускающими у себя рабство. В 1819 г. встал вопрос о принятии в федерацию нового штата Миссури, который образовался в большинстве из свободного населения, но часть его территории лежала южнее линии Мезона-Диксона.

После больших разногласий пришли к компромиссному решению (так называемый «Миссурийский компромисс» 1819 г.): штат Миссури был принят в союз как рабовладельческий, но в то же время устанавливалось, что граница между свободными и рабовладельческими штатами пойдет в более выгодном для северян направлении: вся территория к северу от 36-й параллели будет закрыта для рабства.

Чтобы не нарушать равновесия сил в Сенате, из старого штата Массачусетса был выкроен новый свободный штат Мэн и, кроме того, принято негласное решение: в дальнейшем с той же целью принимать новые штаты парами – один свободный и один рабовладельческий. Это соглашение, конечно, было искусственным и долго удержаться не могло.

Во время президентства Джона Куниси Адамса (1825–1829) отношения между Севером и Югом обострились. Адаме усилил протекционистскую систему, доведя в 1828 г. увеличение тарифов по некоторым товарам (шерсть, шерстяные изделия) до 40–45 % их стоимости. Этот тариф южане назвали «тарифом ужаса». В южных штатах развернулось движение за сецессию, то есть выход из союза. Ряд южных политиков толковали конституцию США как свободный договор между штатами, позволяющий любому штату или группе штатов выйти из состава США и образовать самостоятельное государство. Буржуазия северных штатов была решительно настроена против этих теорий, поскольку была заинтересована в едином национальном внутреннем рынке.

В этих условиях разложение старых партий федералистов и республиканцев, окончательно завершившееся при президенте Эндрю Джексоне (1829–1837), привело к перегруппировке политических сил. В 1828 г. была основана демократическая партия, объединившая в тот период главным образом южных землевладельцев-плантаторов и связанную с ними часть финансовой аристократии Севера. Эта партия, защищая интересы рабовладельцев, выступала против протекционизма. Партия промышленной буржуазии как самостоятельная политическая организация выступила в 1832 г., когда она приняла свою платформу. Через два года эта партия получила название партии вигов.

Противоречия между промышленниками Севера и плантаторами Юга до поры до времени сглаживались взаимными уступками. Однако гораздо значительнее были противоречия между фермерами и плантаторами на почве аграрного вопроса. После войны за независимость на огромную территорию к западу от Аллеганских гор устремились фермеры с Севера и плантаторы с Юга.

Особенно усилилась колонизация Запада в 40—60-х гг. XIX века в связи с развитием железных дорог и пароходства по Миссури и Миссисипи. В этот период колонизация Запада получила название «движение на Запад». О мощности этого движения можно судить по росту населения в северо-западных штатах (Огайо, Индиана, Иллинойс, Мичиган, Висконсин, Айова): 1800 г. – 50 тыс. человек, 1820 г. – 792 тыс., 1840 г.-2 967 тыс.

На новых заселяемых землях в лице фермеров и плантаторов столкнулись две социальные системы: свободная фермерско-капиталистическая и

плантаторско-рабовладельческая. У фермеров все сильнее зрел протест против захвата плантаторами лучших земель и политической власти в стране. На Западе очень быстро росли поселения, которые соединялись в штаты и требовали своего принятия в союз. Это были преимущественно фермерские штаты, которые не могли быть приняты как рабовладельческие.

Население Севера росло очень быстро, главным образом за счет иммиграции из Европы и других стран. За 1821–1830 г. в США прибыло 143 тыс. иммигрантов, в 1831–1840 гг. – 600 тыс., в 1841–1850 гг. – 1 700 тыс., а в 1851–1860 гг. – 2 миллиона иммигрантов. Иммигранты, большей частью рабочие и крестьяне, в основном направлялись на Запад и Север, где могли найти себе работу.

В 1850 г. население США составляло уже 23,2 млн. человек, из которых на Север приходилось 14 млн., а на Юг – 9 млн. Поэтому уже в 30-х гг. XIX века в Палате представителей большинство принадлежало северянам. Но в Сенате северяне и южане были представлены пока на равных. Южане с тревогой смотрели на рост северных штатов.

В 1850 г. Конгресс принял закон о беглых рабах. До этого времени негр, попавший на территорию северных штатов, становился свободным. По новому же закону беглый раб, где бы он ни находился, подлежал возврату хозяину. Таким образом, разница между рабовладельческими и свободными штатами уничтожилась. Понятно, что этот закон вызвал сильное возмущение на Севере.

В 1854 г. был принят закон, получивший позже название «билль Канзас – Небраска». По этому закону каждому вновь образовавшемуся штату полагалось решать самостоятельно вопрос о рабстве на своей территории. При помощи этого билля плантаторы делали попытку распространить рабство и на северные территории. Когда в том же 1854 г. встал вопрос о приеме нового штата Канзас, применение этого закона вызвало ожесточенную борьбу в штате между рабовладельцами и аболиционистами. Было создано два правительства, и между ними началась вооруженная борьба, в которой участвовали тысячи людей. Главный город штата Лоуренс был разгромлен. Борьба закончилась компромиссом. Наряду со свободным штатом Канзас был образован рабовладельческий штат Небраска.

В 1857 г. Верховный суд принял постановление по делу беглого раба Дреда Скотта, в котором говорилось, что раб есть такой же вид собственности, как и всякий другой товар, и поэтому рабовладелец может перевозить своих невольников как принадлежащее ему имущество во всякую территорию, в любой штат, даже в такой, где рабство запрещено. Таким постановлением рабство фактически распространялось на всю территорию США.

В ответ на это фермеры пытались действовать методами вооруженной борьбы. Фермер Джон Браун, аболиционист, полностью отдался идее освобождения рабов. В Канзасе во время борьбы сторонников и противников рабовладения Браун играл руководящую роль. В 1859 г. он пытался поднять восстание среди негров штата Виргиния. Ему удалось с небольшим отрядом овладеть федеральными складами оружия в местечке Харперс-Ферри. Но отряд был схвачен, и восстание захлебнулось в самом начале. Джона Брауна судили и казнили. Песня про Брауна воодушевляла войска Севера и стала военным гимном северных армий в Гражданской войне. Пример восстания Брауна вызвал целый ряд попыток восстаний рабов и в других частях страны.

Глава 6

Гражданская война в США

История Гражданской войны в США, на мой взгляд, должна быть как минимум трехтомной. Здесь же я попробую дать читателю общие представление о войне, выделив аспекты, необходимые, чтобы понять ход русско-американских отношений и нашу собственную историю.

Одной из причин Гражданской войны стали президентские выборы, состоявшиеся 6 ноября 1860 г. В них участвовали 4 700 тысяч избирателей. За освободителя негров Линкольна проголосовали 1 866 452 человека, за Дугласа – 1 376 957, за Брекинриджа – 849 781, за Белла (кандидат партии «ничего не знающих») —588 879. Голоса выборщиков распределились соответственно – 180, 72, 39 и 12. Таким образом, по числу голосов выборщиков Линкольн значительно опередил объединенные голоса всех своих противников – 180 против 123, хотя и получил меньше голосов избирателей, чем его противники, вместе взятые.

До 4 марта 1861 г. у власти находился ставленник рабовладельцев президент Бьюкенен. Рабовладельцы не скрывали, что удар по единству Союза должен быть нанесен до официального вступления Линкольна в должность президента. Рабовладельческая газета «Миссисипиэн» писала: «Сейчас время действовать. Пока федеральное правительство находится в дружеских руках, надо предпринять окончательный шаг к сецессии и завершить ее».

20 декабря 1860 г. Южная Каролина вышла из Союза. В январе – феврале 1861 г. вышли Алабама, Джорджия, Луизиана, Миссисипи, Техас, Теннеси и Флорида. Чуть позже – Арканзас, Виргиния и Северная Каролина. Территория одиннадцати штатов, вышедших из Союза, составила 733 144 кв. мили, 40 % всей территории США.

4 февраля 1861 г. конвент отделившихся штатов провозгласил создание Конфедерации рабовладельческих штатов. Была принята конституция и сформировано временное правительство. 18 февраля временным президентом Конфедерации стал крупный плантатор Джефферсон Дэвис.

Конституция Конфедерации открыто провозглашала, что рабство является основой экономического и политического устройства нового государства. В конституции много говорилось о правах штатов, но они лишались важнейшего права – свободного выхода из Конфедерации. Таким образом, начав сецессию[27 - Сецессия (лат. secessio) – выход из состава государства (как правило, федеративного) какой-либо его части (как правило, субъекта федерации). Термин в этом значении появился во время американской Войны за независимость. Во время Гражданской войны в США сецессию осуществили Конфедеративные Штаты Америки.] под знаменем борьбы за права штатов на выход из Союза, мятежные рабовладельцы законодательным путем лишили штаты Конфедерации права выхода из вновь созданного государства.

Сецессия не явилась неожиданностью для Севера, но тем не менее ее воздействие на общественную жизнь северных штатов было весьма значительным. Влиятельные деловые круги Севера по-прежнему были заинтересованы в сохранении рабства. К их числу относились текстильные фабриканты, нуждавшиеся в хлопке, торговая буржуазия, получавшая прибыли от посреднических операций по продаже хлопка и от поставок в южные штаты всего, в чем нуждался этот огромный район, транспортные компании, банкиры, кредитовавшие плантаторов. Однако эта часть буржуазии не играла решающей роли в экономике Севера и не ей принадлежало будущее.

Короли железа и стали, владельцы мощных предприятий, начинавших производить машины машинами, хозяева железнодорожных компаний и рудников диктовали свою волю стране. Они определяли основные направления развития экономики, а, следовательно, и политики.

На следующий же день после избрания Линкольна биржа Нью-Йорка зафиксировала резкое падение курса доллара. Объявил о банкротстве банкирский дом «Ли и К?» в Балтиморе, поползли слухи, что и другие банки готовятся прекратить платежи. В Вашингтоне за несколько дней до выборов крупные торговцы прекратили все закупки товаров.

Влиятельные политические круги Севера считали сецессию законным актом. Уже

после принятия мятежной Конфедерацией временной конституции Г. Грили заявлял в «Нью-Йорк дейли трибюн», что в соответствии с положениями Декларации независимости рабовладельческие штаты имеют моральное право создать собственную независимую нацию.

Аналогичную точку зрения высказывал ведущий журнал Запада «Цинциннати коммершнл», который писал в марте 1861 г.: «Нам следовало бы признать существование правительства, созданного всеми рабовладельческими штатами, и установить дружественные отношения с ним».

Сецессионисты использовали период между 6 ноября 1860 г. и 4 марта 1861 г. для того, чтобы всемерно укрепить свои позиции. Военный департамент передал южным штатам 500 тыс. ружей и отказался направить подкрепление крошечному гарнизону фортов Чарлстона, осажденных сецессионистами. Все регулярные воинские части были отведены с Юга на Дальний Запад. Министр финансов рабовладелец Кобб перевел крупные суммы в банки Юга, и к моменту прихода Линкольна к власти федеральная казна была по существу опустошена.

Фактически происходил процесс разоружения Севера в условиях консолидации сил мятежных рабовладельцев.

Увещевания Линкольна не дали результатов. В мятежных штатах вступление Линкольна в должность президента послужило сигналом к началу открытой гражданской войны. 12 апреля 1861 г. войска рабовладельцев начали артиллерийский обстрел форта Самтер, прикрывавшего вход в бухту у города Чарлстон. 74 солдата и 9 офицеров, составлявших гарнизон форта, не смогли долго сопротивляться 7-тысячной армии мятежников, поддержанной 47 орудиями. После полуторачасовой бомбардировки флаг США был спущен. Форт капитулировал. Началась Гражданская война.

15 апреля 1861 г. Линкольн объявил штаты, вышедшие из Союза, в состоянии мятежа, призвал в армию 75 тыс. добровольцев сроком на три месяца и обратился ко всем «лояльным гражданам» с призывом выступить на борьбу за восстановление Союза. На Севере повсеместно была распространена уверенность в скором окончании войны. Превосходство в численности населения и экономики не оставляли шансов на победу конфедератов.

Одиннадцати мятежным штатам противостояли 23 штата, оставшихся в Союзе. Население их составляли 22 млн. человек. В Конфедерации проживали 9 миллионов, из них почти 4 миллиона были рабами. Север смог за время войны призвать в вооруженные силы 2 898 304 человека, Юг – 1 927 890. На Севере была сосредоточена почти вся промышленность, 4/5 всего банковского капитала США, 22 тыс. миль железных дорог из 31 тыс. миль, имевшихся в стране. Здесь находились почти все инженеры и квалифицированные рабочие.

Чтобы вовлечь в войну фермеров и сотни тысяч иммигрантов из Европы, президент Линкольн настоял на принятии знаменитого «гомстед-акта» о наделении фермеров земельными наделами, опубликованного в прессе 27 мая 1862 г.

По этому закону земли на Западе подлежали разделению на участки по одной четверти секции (секция равна 640 акрам, акр – 1/3 десятины) и предлагались каждому желающему по 2 доллара за акр. Получивший землю и в течение пяти лет беспрерывно ведший на ней хозяйство приобретал на нее право полной собственности.

Однако полная реализация «гомстед-акта» была возможна только при условии уничтожения рабства, так как рабовладельцы были жизненно заинтересованы в захвате плодородных «свободных» земель на Западе. Прямая и самая тесная связь между рабством и аграрной проблемой проявлялась и в том, что подавляющее большинство рабов было занято в сфере сельскохозяйственного производства. И ликвидация рабства коренным образом меняла социально-экономические и политические условия жизни значительного числа сельскохозяйственного населения страны.

Теперь каждый солдат Севера был уверен, что после победы над рабовладельцами получит бесплатный земельный участок.

17 июня 1862 г. Конгресс принял закон о конфискации собственности рабовладельцев. В нем говорилось, что если в течение 60 дней мятежники не капитулируют, то участники мятежа будут объявлены государственными преступниками и приговорены к смертной казни, которая может быть заменена по решению президента пятью годами тюремного заключения, или 10 тыс. долларов штрафа. Все имущество мятежников конфискуется, а рабы объявляются свободными. Закон разрешал призыв негров в вооруженные силы и формирование из них специальных негритянских полков.

Любопытно, что в послании 1 декабря 1862 г. Линкольн в очередной раз поднял вопрос о необходимости переселения негров в другие страны и предлагал выплатить компенсацию рабовладельцам, которые до 1 января 1863 г. сами освободят своих рабов.

Мало того, в 1862 г. Конгресс ассигновал 100 тыс. долларов на переселение негров из Соединенных Штатов.

Тут стоит сделать маленькое отступление от военной темы. В 1820 г. 88 освобожденных негров из США отправились на родину к берегам Сьерра-Леоне. Там они основали поселок Фритаун (Свободный город). В 1824 г. туда отправили пять тысяч негров. Они и основали государство Либерия со столицей Монровия (в честь президента Монро).

Однако подавляющее большинство негров были категорически против планов переселения их в Африку, на Гаити или в страны Латинской Америки.

Ход Гражданской войны 1861–1865 гг. очень интересен, но, увы, выходит за формат монографии. Тут же я отмечу ряд моментов.

Нельзя не упомянуть о нескольких десятках русских иммигрантов, сражавшихся на стороне северян. Один из них – Иван Васильевич Турчанинов (1822–1901) – стал первым и последним русским генералом в американской армии.

Турчанинов служил в лейб-гвардии и в 1843 г. окончил Михайловское артиллерийское училище. В 1856 г. он имел чин полковника и должность начальника штаба корпуса. Однако он бросает службу и вместе с женой едет в США. Возможно, на этот экстравагантный поступок его подтолкнула переписка с Александром Герценом.

По прибытии в США чета Турчаниновых сначала попыталась заниматься земледелием, но быстро разорилась. Иван Васильевич Турчанинов американизировал свое имя на американский лад и стал называться Джон Бэйзил Турчин, его жена Надежда взяла имя Надин.

В июне 1861 г. Турчин вступил в федеральную армию. Будучи кадровым военным, он сразу получил звание полковника и принял 19-й Иллинойский пехотный полк. В формируемом полку солдаты сами выбрали своего командира. Они отдали предпочтение Турчину перед его конкурентом, полковником Грантом, который стал командиром 21-го пехотного полка, а впоследствии главнокомандующим армией северян и президентом США.

Будучи талантливым командиром, Турчин сумел превратить свой полк в одну из самых боеспособных частей северян. Вскоре его полк включили в новосозданную Огайскую армию под командованием генерал-майора Дона Карлоса Бьюэлла. На последнего произвели впечатление успехи Турчина, и вскоре ему поручили возглавить 8-ю бригаду дивизии Митчелла, состоящую из четырех полков

Супруга Турчина Надин служила врачом в бригаде своего мужа и заслужила любовь и уважение как прекрасный врач и отзывчивый человек. Солдаты обращались к ней «Мадам Турчин».

17 июня 1862 г. президент Линкольн присвоил Турчину звание бригадного генерала. 4 октября 1864 г. генерал Турчин вышел в отставку. Далее он работал инженером в Чикаго, затем торговал недвижимостью в

Иллинойсе. Одно время Турчин был близок к польским иммигрантам – участникам восстания 1863 г.

На «гражданке» Турчин быстро разочаровался в прелестях американской жизни. В письме к Герцену от 1869 г. он сокрушался: «Разочарование мое полное; я не вижу действительной свободы здесь ни на волос… Эта республика – рай для богатых; они здесь истинно независимы; самые страшные преступления и самые черные происки окупаются деньгами… Что касается до меня лично, то я за одно благодарю Америку: она помогла мне убить наповал барские предрассудки и низвела меня на степень обыкновенного смертного; …никакой труд для меня не страшен».

В конце концов, Турчин написал императору Александру прошение о разрешении вернуться в Россию, но получил отказ.

3 апреля 1865 г. армия северян под командованием генерала Гранта захватила столицу южных штатов Ричмонд, а через шесть дней генерал Ли с остатками армии конфедератов сдался Гранту.

На этом и закончилась Гражданская война. Она стала самой кровопролитной и дорогостоящей войной в истории страны. По официальным американским данным, Север потерял убитыми и умершими от ран и болезней 360 тыс. человек, потери Юга составили не менее 250 тыс. человек, миллион солдат и офицеров Севера и Юга были искалечены. Прямые военные расходы федерального правительства достигли 3 млрд. долларов, не считая расходов отдельных штатов и учреждений, выплат пенсий ветеранам войны и семьям погибших солдат и офицеров. Не подсчитанными остались убытки, связанные с уничтожением в ходе войны материальных ценностей. Национальный долг за годы войны вырос до огромной суммы – 3,5 млрд. долларов.

Не были учтены санитарные потери обеих армий и потери мирного населения, но суммарные потери намного превысили миллион человек.

В свете воззрений наших либералов на Гражданскую войну возникает вопрос: а были ли оправдана война Севера и Юга? А, может быть, президенту Линкольну и олигархам Севера следовало признать независимость Конфедерации? Возникает риторический вопрос: как развивались бы далее два антагонистических американских государства? Понятно, что в XX веке не появилась бы сверхдержава США, а существовали бы в лучшем случае еще две Канады. Поэтому-то наши либералы и помалкивают о Гражданской войне в Америке 1861–1865 гг., а также о Великой Французской революции и «эксцессах» 1791–1799 гг., в которых в процентном отношении погибло французов больше, чем американцев или русских в их гражданских войнах XIX и XX веков.

Спору нет, самый оптимальный путь развития общества – это быстрая и мирная эволюция. Но когда внутри государства возникают могущественные силы, мешающие прогрессу и росту благосостояния основной массы граждан, то тогда для нации необходима и предпочтительна гражданская война, нежели деградация. Примеры Америки, Франции и России служат яркими доказательствами этого очевидного факта.

Понятно, что эта аксиома не нравится либералам-наперсточникам, которые фарисейски кричат о крови, о жизнях людей, правах человека и т. д. Тут же приплетают Достоевского – что он говорил о «слезинке ребенка».

Увы, Федор Михайлович такого не говорил, и не надо путать убеждения писателя со словами персонажей его романов. Ну а Достоевский в своих публицистических статьях четко расставил все точки над «i». «И еще раз о том, что Константинополь рано или поздно, а должен быть наш» – вот название одной из серии аналогичных статей, написанных им в 1878 г. Думаю, не надо доказывать, что для того, чтоб Константинополь стал наш, потребовались бы сотни тысяч, если не миллионы убитых и моря детских слезинок.

А еще хочу вспомнить любопытную цитату адмирала Горацио Нельсона: «Умейте считать». В большом государстве, где правители правят безграмотно и неправедно, погибают от различных преступлений, отсутствия лекарств и больниц, алкоголизма, наркомании, голода, самоубийств бедных и больных людей в несколько раз больше человек, нежели в самой кровавой гражданской войне.

Но вернемся в Соединенные Штаты. В ходе Гражданской войны обе стороны использовали принципиально новую технику боевых действий. Особенно это заметно в морской войне. Большая часть Атлантического побережья, около 900 миль, принадлежала южанам, на долю северян приходилось лишь 700 миль берега. Все побережье Мексиканского залива протяженностью 1300 миль было в руках южан. Естественно, что борьба на море имела важнейшее значение для обеих сторон.

Действия военных судов конфедератов и федералов произвели настоящую революцию в военно-морском деле. Сейчас принято отождествлять революции в военном деле исключительно с научно-технической революцией. Но ни в Гражданской войне в США в 1861–1865 гг., ни в Гражданской войне в России в 1917–1920 гг. практически не было сделано особых открытий в технике. Так что «революция» происходила не за счет достижений в технологии, а за счет нового и грамотного применения уже созданных типов оружия. Это была революция умов, когда командующими армиями и флотилиями стали молодые офицеры, а то и вообще гражданские лица, головы которых не были забиты давно устаревшими доктринами, правилами и наставлениями.

Ни бронирование кораблей, ни морские мины заграждения, ни подводные лодки, ни шестовые мины не были американским изобретением, а давно уже использовались в Европе, но делалось это в целом очень осторожно и бестолково.

На счастье американцев, у них было мало военно-морских офицеров, и политическое руководство почти не лезло в морские дела. Зато было много талантливых инженеров и смелых предпринимателей, предпочитавших оригинальные идеи. Так, например, в Европе броненосные суда строились годами, а в США морские и речные суда обращались в броненосцы за несколько суток.

Вот, к примеру, строитель-подрядчик Иде в Сен-Луисе изготовил в течение 75 дней семь новых бронированных казематных паровых судов. Это были колесные пароходы водоизмещением в 600 тонн со скоростью хода 9 узлов. Четырехугольный броневой каземат защищал колесо, находившееся посередине судна. Вооружение пароходов состояло из трех орудий (9- или 10-дюймовых) на носу, по четыре с каждого борта и два кормовых орудия. Борт был защищен 2,5-дюймовой броней, наклоненной под углом в 35°—45°. Длина пароходов составляла 53,3 м, ширина 15,8 м, углубление 1,83 м. Корпус деревянный.

Через 65 дней первый пароход был спущен со стапеля вполне готовым, и через 3,5 месяца все семь пароходов были готовы к бою.

Знаменитый «Монитор» – первое в мире башенное судно – был построен инженером Эриксоном всего за 3 месяца! Стоимость его составила 195 тысяч долларов. В башню «Монитора» были помещены две 11-дюймовые (280-мм) гладкие пушки Дальгрена.

В свою очередь южане в Госпорте у Норфолка подняли сгоревший до ватерлинии и затонувший паровой фрегат «Мерримак» водоизмещением 3000 тонн. Поскольку машина и котлы уцелели, то фрегат отремонтировали и перестроили. В середине корабля поставили каземат длиной в 51,8 м с наклонными под углом в 35° бортами и закругленной с носа и кормы. Этот каземат был забронирован двумя слоями железных плит толщиной в 2 дюйма и железнодорожных рельсов. К форштевню прикрепили железный таран длиной в 1,22 м. Руль и винт остались без защиты, и только рулевая рубка была забронирована.

Углубление фрегата составило 7 м. На носу и корме стояло по одному нарезному 7-дюймовому орудию, по бортам – по одному 6-дюймовому орудию и по три 240-мм гладких короткоствольных пушки Дальгрена. Прислугу орудий составляли сухопутные артиллеристы и несколько матросов.

8 марта 1862 г. «Мерримак» в первый раз вышел на Хэмптонский рейд, где стояла эскадра северян. Орудия северян как на кораблях, так и на береговых фортах оказались бессильны против брони «Мерримака». Зато броненосец южан артиллерийским огнем потопил 50-пушечный фрегат «Конгресс» и таранным ударом отправил на дно 30-пу-шечный фрегат «Кумберленд». Северяне потеряли свыше 250 человек убитыми.

На следующий день «Мерримак» опять вышел на Хэмптонский рейд, но теперь его там ждал броненосец «Монитор». Первый в истории бой между броненосцами начался в 8 ч 30 мин. Скорости обоих судов не превышали 5 узлов. Дистанция стрельбы колебалась от нескольких сотен до 10 (!) метров. Тем не менее ядра пушек Дальгрена не могли пробить броню и оставляли лишь вмятины в ней. Тогда оба противника решили пойти на таран. Командир «Монитора» лейтенант Уорден попытался протаранить корму «Мерримака» и повредить его гребной винт, но из-за неудовлетворительной управляемости судна промахнулся.

Наступила пауза в бою, после которой командир «Мерримака» командор Буканан ударил тараном в борт «Монитора». Но машины «Мерримака» развили скорость всего 3–3,5 узла, и удар оказался недостаточно сильным – в борту броненосца северян осталась лишь выбоина. Тогда «Мерримак» изменил тактику и стал обстреливать не башню, а боевую рубку «Монитора». В 10 ч 30 мин осколок разорвавшегося около рубки снаряда ранил через смотровую щель командира «Монитора». Броненосец, никем не управляемый, несло некоторое время по течению, но когда под командованием старшего офицера он вернулся к месту боя, «Мерримак» уже уходил в Норфольк, отказавшись от продолжения боя.

Этот безрезультатный и даже в чем-то анекдотичный поединок оказал огромное влияние как на судостроение, так и на морскую тактику.

В ответ на морскую блокаду северян, душившую экономику южных штатов, конфедераты уже в 1861 г. начали крейсерскую войну. Лишь один крейсер «Самтер» под командованием капитана Симса захватил в течение 1861 г. 18 торговых судов. При этом «Самтер» регулярно заходил в нейтральные порты, где принимал уголь и продовольствие.

Но наибольшую известность получил крейсер южан «Алабама». Судно было заложено в 1861 г. на верфи братьев Лэрд в городе Бирке – нэде в Англии по заказу правительства Южных штатов. Строительство «Алабамы» велось в строжайшей тайне, и в документах фирмы крейсер обозначался как судно № 290.

Посол США (то есть федералов) в Англии неоднократно требовал ареста этого «подозрительного судна». Тогда офицеры «Алабамы» решили пойти на хитрость. Судно было закончено, но главные сдаточные испытания были назначены на 31 августа 1863 г. После ходовых испытаний планировался большой банкет. На борт «Алабамы» поднялись десятки «представителей общественности», дам «из общества» и журналистов. Но когда судно вышло в море, к нему причалил торговый пароход, на борт которого и было предложено перебраться всей честной публике. А сама «Алабама» пошла к Азорским островам.

Этот маскарад не был напрасным: через два дня после ухода «Алабамы» к выходу из бухты подошел фрегат северян «Тускарора», который должен был перехватить «Алабаму» при попытке выхода в океан.

У Азорских островов «Алабама» встретила английский пароход «Агрипину», зафрахтованный конфедератами. С «Агрипины» на «Алабаму» в нейтральных водах перегрузили артиллерию, боекомплект и уголь.

И только теперь «Алабама» стала настоящим боевым кораблем. Корпус ее был построен из дерева, длина его составляла 213 футов (65 м), ширина 32 фута (9,8 м) и осадка 15 футов (4,6 м). Стандартное водоизмещение 1040 тонн. Паровая машина мощностью в 300 номинальных л. с. позволяла развивать судну скорость до 11,5 узла. Артиллерия «Алабамы» состояла из одной 7-дюймовой (178-мм) нарезной пушки системы Блэкли[28 - Пушки системы Блэкли стреляли снарядами, оснащенными чашкообразным поддоном из красной меди, привинченным к дну снаряда. Канал имел три нареза весьма оригинального сечения. При выстреле чашка прижималась газами ко дну и врезалась в нарезы. Орудия системы Блэкли были испытаны в Англии в 1861–1863 гг. и в России в начале 1864 г., но не были приняты на вооружение из-за ряда серьезных конструктивных недостатков. За неимением лучших клиентов, капитан Блэкли продал в начале 1862 г. серию 9- и 7-дюймовых пушек Южным штатам.], одной 203-мм гладкой пушки на поворотной платформе и шести 32-фунтовых гладких английских пушек, расположенных по бортам.

Численность экипажа «Алабамы» менялась за время крейсерства от 70 до 120 человек при 24-х офицерах. Интересно, что большинство экипажа «Алабамы» составляли англичане, в том числе на «Агрипине» прибыл и командир «Алабамы» знаменитый капитан Рафаэль Симе. Ранее он командовал крейсером «Самтер», но когда корпус судна пришел в негодность, Симсу пришлось продать «Самтер». На «Агрипине» прибыли и несколько комендоров, обучавшихся ранее на учебном корабле королевского флота «Экселлент».

24 августа 1862 г. «Алабама» отправилась в крейсерство. Вскоре у Азорских островов она захватили 10 китобойных судов северян. К концу октября «Алабама» пересекла Атлантический океан и около Ньюфаундлендской банки захватила 12 судов, большей частью шедших с американским хлебом в Европу. Двигаясь на юг, «Алабама» к 1 ноября подошла на 200 миль к Нью-Йорку, где явление крейсера произвело настоящую панику. Из-за того, что место нахождения «Алабамы» стало известно северянам, капитан Симе вскоре ушел на Мартинику, где стал на якорь в гавани Форт де Франс, чтобы загрузиться там углем с ожидавшего его транспорта «Агрипина». Однако на следующий день после прихода «Алабама» была заблокирована федеральным фрегатом «Сан-Джасинто», имевшим более сильное вооружение. Но под покровом ночи «Алабаме» удалось ускользнуть от превосходившего по силе противника и уйти к острову Бланкилла – месту условного рандеву с «Агрипиной», которая 21 ноября также подошла к Бланкилле.

Загрузившись углем, «Алабама» вышла к острову Гаити, где начала подстерегать возвращавшиеся в Америку клиперы и почтовые пароходы. Здесь «Алабама» захватила свой самый ценный приз – почтовый пароход «Ариэль», принявший «Алабаму» за военное судно северян и поэтому подошедший слишком близко. Надеясь на свое преимущество в скорости, «Ариэль» попытался бежать, но, имея на борту до 500 пассажиров, большинство из которых были женщины, отказался от этой попытки. И когда «Алабама» открыл огонь по пароходу ядрами, «Ариэль» застопорил машину.

Из захваченных на «Ариэли» бумаг капитан Симе узнал, что против порта Гальвестон северяне снаряжают десантную экспедицию. Надеясь при удаче отбить транспорты, капитан Симе пошел к Гальвестону. Предприятие это было крайне рискованным, поскольку весь берег блокировался сотней военных судов северян. Но капитан Симе стал искать боя с военным судном, чтобы доказать боевые достоинства своего крейсера, чем опровергнуть распространяемые газетами северян обидные сведения, что команда

«Алабамы» состоит исключительно из подонков разных наций, не дисциплинирована и никогда не будет в состоянии сразиться с настоящим военным судном.

11 января 1863 г. «Алабама» подошла к Гальвестону на 30 миль. Капитан Симе рассчитывал засветло увидеть неприятеля и ночью атаковать транспорты, но был замечен с неприятельского судна раньше, чем сам их увидел. За крейсером погнался, не подозревая в шедшем под парусами незнакомом судне «Алабамы», один из трех крейсеров северян, блокировавших Гальвестон. Это был железный колесный пароход «Хаттерас» водоизмещением 1100 тонн.

После получасового боя «Хаттерас» спустил флаг, но было уже поздно, и корабль северян затонул. После сражения с «Хаттерасом» «Алабама» отправилась к Ямайке, где высадила пленных. Зная, что дальнейшее пребывание крейсера в Вест-Индии будет опасным, капитан Симе повел свой крейсер в другую часть Атлантического океана – в точку, где пересекаются пути из Южной Америки и Африки, и у Канарских островов захватил 5 призов.

В марте 1863 г. «Алабама» вдоль берегов Южной Америки пошла на юг, захватив при этом 24 судна. Все они были уничтожены, за исключением одного «Конрада», который под названием «Тускалооза» стал крейсером конфедератов.

После двухмесячного пребывания у берегов Бразилии «Алабама» вновь пересекла океан и, захватив по дороге два приза, зашла в Капштадт. Там капитан Симе узнал, что ожидается приход специально назначенного для его преследования быстроходного крейсера северян «Вандербалт». Тогда «Алабама» оставила мыс Доброй Надежды и направилась в Зондский пролив, по пути захватив только один приз. А в Зондском проливе «Алабаму» сторожило военное судно федералов «Вайоминг». И капитан Симе, не желая подвергать «Алабаму» риску, поспешил покинуть опасные для нее воды пролива, все-таки захватив в них два приза.

Пройдя вдоль западного берега Борнео, «Алабама» зашла во французскую колонию каторжников на берегу Кохинхины Пуло-Кондор, где ремонтировалась в течение двух недель. Опасаясь нападения «Вайоминга», «Алабама» в Пуло-Кондоре стояла на шпринге, чтобы иметь возможность обстреливать вход в гавань.

Из Пуло-Кондора «Алабама» через Сингапурский пролив пошла к мысу Каморен на восточном берегу Африки, захватив по дороге два приза, а затем, обогнув мыс Доброй Надежды, двинулась в Шербур, куда прибыла 11 июня 1864 г. после двухлетней, страшной для торговли северян деятельности.

За все время своего крейсерства «Алабама» захватила 68 призов, не считая военного крейсера «Хаттерас». В числе призов был лишь один пароход «Ариэль». 53 приза было уничтожено, 9 выкуплено за наличные деньги, два освобождены, один обращен в крейсер и в четырех случаях был уничтожен только груз.

Гражданская война в США показала, чего могут добиться смелые офицеры и инженеры. В свою очередь Крымская и русско-японская войны стали наглядным примером «разрухи в головах» русских адмиралов и офицеров. Обе войны были проиграны 14 декабря 1825 г. на Сенатской площади. Повесив пятерых и отправив на каторгу 150 самых думающих офицеров, царь Николай I решил сделать из остальных – пустых болванов, бездумно выполнявших все приказы и, надо сказать, добился своего.

Четыре дня стояла в видимости берегов Крыма армада союзных кораблей, свыше 90 % которых были парусные (особенно транспортные суда). В составе Черноморского флота и гражданских ведомств на Черном море имелось 30–35 малых пароходов. Кто мешал оснастить их шестовыми минами и устроить «Варфоломеевскую ночь» союзной эскадре? В крайнем случае часть малых пароходов могла стать брандерами или идти на таран.

Самое забавное, что командующий Черноморским флотом адмирал Корнилов 18 марта 1854 г. издал инструкцию о борьбе с брандерами союзников, но самому использовать брандеры ему и в голову не пришло.

К началу Крымской война на Балтике находилось парусных: четыре фрегата, три корвета и восемь бригов; по два фрегата состояли в Архангельске и на Тихом океане.

Представим себе, что эти 19 судов могли натворить на удаленных коммуникациях англичан и французов в Атлантическим, Индийском и Тихом океанах. Автономность парусных судов была неограниченной. Продовольствие и воду можно было брать на захваченных морских судах противника.

Но нашим адмиралам и в голову не пришло отправить суда на крейсерство, а предприимчивые янки с этого и начали.

Однако урок «Алабамы» оказался не впрок царю Николаю II и его приближенным. Русские броненосные крейсера и вооруженные пароходы Добровольного флота за 3–6 месяцев могли жесткой блокадой поставить японцев на колени. Дело в том, что примерно 80 % потребляемого сырья в Японии покрывалось за счет экспорта. Так, в 1902 г. из собственного сырья железной руды Япония была в состоянии выплавить 240 тысяч тонн чугуна и добывала всего 10 миллионов литров нефти. Но царских министров больше всего заботило, а что скажут по поводу блокады японских островов в Лондоне и Париже.

А вот через 38 лет американский адмирал Локвуд отдаст приказ своим подводным лодкам «Sink them all»[29 - «Топи их всех» (англ.).], и они будут топить все без разбора суда на Тихом океане, за исключением, конечно, английских и американских.

Половина судов 2-й и 3-й Тихоокеанских эскадр имели старые орудия образца 1877 г. калибра 229–152 мм со скорострельностью 0,5–1 выстр./мин. Но заменить их на новейшие 152-мм пушки Кане со скорострельностью 6–7 выстр./мин никому не пришло в голову, хотя пушек Кане хватало как в Балтийском и Черноморском флотах, так и в береговой обороне. Зато пьяные матросы в 1918–1919 гг. ставили за день-два 6-дюймовые пушки Кане на грязеотвозные шаланды и нефтеналивные шхуны, которые становились грозными крейсерами, наводившими ужас на противника.

Первый пулемет системы Максима появился в России в 1883 г., но лишь в 1918 г. батька Махно и слесарь Клим Ворошилов догадались поставить их на тачанки. А как бы пулеметные тачанки пригодились на маньчжурских равнинах! Но, увы, вина тому – разруха в головах господ офицеров.

Не пора ли и нашим военным сделать выводы из гражданских войн 1861–1865 и 1918–1920 гг.?

Глава 7

Российские эскадры спасают федералистов

Когда в другом государстве начинается гражданская война, то соседние и даже весьма удаленные страны начинают «удить рыбку в мутной воде». Так было во Франции в 1790–1794 гг., так будет в России в 1918–1920 гг. Не стали исключением и Соединенные Штаты.

2(14) апреля 1861 г. российский посланник Стекль сообщал из Вашингтона: «Англия воспользуется первым же предлогом, чтобы признать отделившиеся штаты, а Франция последует за ней».

Я уже несколько раз упоминаю о Стекле, так что стоит сказать пару слов и о нем. Это был один из многих авантюристов и космополитов, которыми Карл Нессельроде заполнял российский МИД. Эдуард Андреевич Стекль родился в 1804 г. в Стамбуле. Отец – австрийский дипломат Андреас Стекль, мать – итальянка Мария Пизани. Именовал себя бароном, но такового титула не имел. С 1854 г. – посланник в США. Как и его предшественник на этом посту А.А. Бодиско, Стекль был женат на американке.

Прогноз Стекля оказался верным. С самого начала войны конфедераты сделали ставку на интервенцию Англии и Франции. В послании Конгрессу от 4 июля 1861 г. Линкольн утверждал, что Конфедерация «взывает о признании,

помощи и интервенции со стороны иностранных держав». И правда, уже Конгресс конфедератов в Монтгомери принял решение послать в европейские державы дипломатическую миссию, добиться признания Конфедерации этими державами и получить от них всестороннюю поддержку. В инструкциях дипломатам мятежных рабовладельцев говорилось о необходимости заключить соответствующее соглашение, в первую очередь с Англией.

13 мая 1861 г. в Англии была опубликована «Королевская прокламация о нейтралитете». Провозглашая нейтралитет, Англия одновременно признавала Юг воюющей стороной. Это был первый шаг на пути к полному признанию Конфедерации.

Весной 1861 г., подстрекаемая Англией, Испания оккупировала негритянскую республику Сан-Доминго. Эта акция имела характер откровенной демонстрации, направленной против США. 31 октября 1861 г. в Лондоне было подписано соглашение о совместной интервенции Англии, Франции и Испании в Мексике. В декабре в Мексике высадились испанские войска. В январе 1862 г. к ним присоединились английские и французские.

Комментируя внешнеполитический раздел послания президента Конгрессу от 4 июля 1861 г., Стекль писал: «Позиция Англии становится все более враждебной, Франция, кажется, действует сообща со своей старой союзницей, наконец, присоединение Сан-Доминго [оккупация испанскими войсками. – А.Ш.]… не улучшило отношения, всегда малодружественные, между Испанией и Соединенными Штатами. Президент счел своим долгом обойти молчанием эти факты, очевидно, чтобы не дать публике новый повод для беспокойства».

С самого начала конфликта Россия однозначно приняла сторону федералистов. В июне 1861 г. министр иностранных дел Горчаков отправил Стеклю депешу, где говорилось: «Американский Союз в наших глазах является не только существенным элементом мирового политического равновесия, кроме этого, он образует нацию, к которой наш государь и вся Россия питают самые дружественные чувства, потому что обе страны, расположенные в противоположных частях мира и находящиеся в возрастающем периоде своего развития, призваны, очевидно, к естественной солидарности интересов и симпатий, взаимные доказательства которых они уже представили друг другу… Американский Союз может рассчитывать на самое искреннее сочувствие со стороны нашего государя во время тяжелого кризиса, переживаемого в настоящее время».

В депеше подчеркивалось, что Россия выступает против иностранного вмешательства во внутренние дела США. Горчаков рекомендовал Стеклю всемерно использовать свое влияние в попытках примирить враждующие стороны.

Содержание депеши было доведено до сведения Линкольна и государственного секретаря Сьюарда. 28 августа (9 сентября) 1861 г. Стекль сообщал Горчакову, что реакция Вашингтона на этот документ была исключительно доброжелательной. Президент заявил российскому посланнику: «Будьте добры передать императору нашу глубокую признательность и заверить его величество, что вся нация оценит этот новый знак дружбы».

Дружественное отношение России к федеральному правительству приобрело особенно важное значение в условиях резкого обострения отношений между США и Англией в связи с делом о пароходе «Трент».

В ноябре 1861 г. два дипломата Конфедерации, Мэйсон и Слайделл, направились в Англию и во Францию, чтобы добиться согласия этих стран на прямое военное вмешательство в Гражданскую войну в США на стороне Конфедерации. Английский почтовый пароход «Трент», на котором находились дипломаты мятежников, был обстрелян и остановлен федеральным фрегатом «Сан-Хакинто». Оба дипломата были арестованы и доставлены в Бостон.

С точки зрения морского права действия командира «Сан-Хакинто» были классическим пиратством. Помимо всего прочего, этот английский почтовый пароход совершал регулярный рейс Гавана – Лондон. (В Гавану дипломатов доставил корабль конфедератов «Самтер».)

В Англии поднялась кампания против действий федерального правительства. Реакционная пресса требовала объявить США войну. Правительство Пальмерстона заявило Линкольну протест и направило в Канаду флот и 10 тысяч солдат, а император Наполеон III направил в Вашингтон письмо ультимативного характера. Возникла реальная угроза войны. Положение осложнялось тем, что консервативно настроенный Госсекретарь Сьюард высказался за объявление войны Англии. Он считал, что перед угрозой внешнего врага Север и Юг должны объединить свои силы против Англии и прекратить Гражданскую войну. Линкольн подверг резкой критике этот авантюристический проект.

Президент США проявил большое дипломатическое искусство, выдержку и терпение и сумел разрядить напряженность, угрожавшую перерасти в войну.

27 декабря 1861 г. Мэйсон и Слайделл сели на британский пароход «Ринальдо» и отправились на Бермудские острова, а оттуда – в Лондон.

Правительство Пальмерстона оказывало активную военную помощь мятежникам. Только летом 1862 г. в Англии по заказу Конфедерации были построены 290 военных кораблей, участвовавших в каперских операциях против флота северян.

Важное место в прорабовладельческом курсе Англии и Франции отводилось планам так называемого посредничества, суть которого сводилась к заключению мира между Севером и Югом на условиях, приемлемых для рабовладельцев, а также Англии и Франции. Посланник Стекль сообщил в Петербург о том, что попытки такого посредничества вызывали на Севере повсеместные протесты.

8 (20) мая 1862 г. он сообщал о вмешательстве Англии и Франции в американский кризис. «Я убежден, – писал Стекль, – что… если вмешательство будет мирным, они (федералисты) отклонят его. В случае, если оно будет решительным и сопровождено угрозами признания южной Конфедерации, последствием будет война. В данном случае я выражаю не только свое мнение, но и мнение послов Англии и Франции».

31 октября 1862 г. император Наполеон III предложил Англии и России потребовать от воюющих сторон заключить шестимесячное перемирие и снять блокаду Конфедерации. Горчаков ответил, что это было бы не посредничество, а враждебная акция по отношению к федеральному правительству, с которым Россия поддерживает дружественные отношения. Вмешательство в Гражданскую войну было сорвано благодаря твердой позиции России.

Следует заметить, что поддержка федералистов осуществлялась Петербургом не из каких-то альтруистских соображений, а по старой аксиоме дипломатии: «Враг моего врага – мой друг».

Дело в том, что еще с 1861 г. в Русской Польше происходили волнения, которые в ноябре 1863 г. переросли в вооруженное восстание. Царское правительство по старинке стало пугать европейские правительства призраком революции, очагом которой на сей раз стала Польша. Увы, это было далеко от действительности. Восстание было поднято исключительно шляхтой и католическим духовенством, к которым присоединилось некоторое число деклассированных элементов.

Напомню, что 1863 год – это разгар реформ в Российской империи, проводимых императором Александром II: освобождение крестьян (в самый разгар восстания царь подписал закон о запрещении телесных наказаний), идет подготовка к созданию земств, судебной реформы и др. Другой вопрос, что довольно узкий круг русских революционеров из дворян и

разночинцев требовал более кардинальных реформ – ликвидации помещичьего землевладения и др. Советские историки в своих трудах даже пытались объединить польских повстанцев и русских революционеров, мол, они вместе боролись с «проклятым царизмом». Увы, цели у них были совсем разные.

Повстанцы не ставили своей целью провести какие-либо демократические или экономические реформы. Главным их лозунгом была полная независимость Польши в границах 1772 года «от можа до можа», то есть от Балтийского до Черного моря, с включением в ее состав территорий, населенных русскими или немцами. Диссиденты, то есть православные и протестанты, должны были кормить оголодавшую шляхту. Любопытно, что ряд польских магнатов «умеренных взглядов» предлагали русским сановникам компромиссное предложение – Польша останется в составе Российской империи под властью царя, но ее административные границы следует расширить до территориальных границ Речи Посполитой образца 1772 г., то есть попросту панам нужны хлопы, и бог с ними, с «тиранией» и самодержавием.

Объективно говоря, в ходе восстания 1863 г. в роли революционеров выступили не паны и ксендзы, а Александр II и его сановники. Так, 1 марта 1863 г. Александр II объявил указ Сенату, которым в губерниях Виленской, Ковенской, Гродненской, Минской и в четырех уездах губернии Витебской прекращались обязательные отношения крестьян к землевладельцам и начинался немедленный выкуп их угодий при содействии правительства.

За это паны обругали царя… коммунистом!

Возникает риторический вопрос, о чем думали ясновельможные паны, затевая мятеж? Как без поддержки всего населения одолеть сильнейшую в мире армию? Увы, расчеты панов опирались не на хлопов, а на французскую армию и британский флот. И замечу, что эти расчеты не были беспочвенны. И в Лондоне, и в Париже всерьез рассматривали планы вооруженного вмешательства во внутренние дела Российской империи. Папа Пий IX призывал всех католиков в мире помочь Польше, то есть к новому крестовому походу. В Петербурге Александр II, вице-канцлер Горчаков и другие сановники трепетали от одной мысли о новой Крымской войне.

В этой сложной ситуации выход нашли наши моряки. 23 июня 1863 г. управляющий Морским министерством Н.К. Краббе[30 - Краббе Николай Карлович, полный адмирал. Родился 20 августа 1814 г. С 1860 г. по 1876 г. управлял Морским министерством.] подал Александру II всеподданнейшую записку. Там говорилось: «Примеры истории морских войн прежнего времени и нынешние подвиги наскоро снаряженных каперов Южных Штатов служат ручательством в том, что вред, который подобные крейсеры в состоянии нанести неприятельской торговле, может быть весьма значителен. Не подлежит сомнению, что в числе причин, заставляющих Англию столь постоянно уклоняться от войны с Американскими Штатами, – опасения, возбуждаемые воспоминаниями об убытках, понесенных английской морской торговлей в прошедшие войны с Америкой. Они занимают одно из первых, если не первое место, и потому я позволяю себе думать, что появление нашей эскадры в Атлантическом океане в настоящее время может иметь на мирное окончание происходящих ныне переговоров более влияния, нежели сухопутные вооружения, имеющие в особенности в отношении к Англии чисто оборонительный характер, который не угрожает жизненным интересам этой морской и коммерческой страны».

Далее Краббе предлагал отправить эту эскадру как можно скорей и секретно, поскольку опасался, что если об этом узнают лорды Адмиралтейства, то британская эскадра легко заблокирует Датские проливы и воспрепятствует выходу в океан судов Балтийского флота. По мнению Краббе, крейсерские суда следовало отправить поодиночке и дать им вид очередной смены судов, плавающих в Средиземном море и Тихом океане. По выходе из Бельта судам надлежало соединиться и следовать в Нью-Йорк по самым неоживленным морским путям. Тихоокеанской эскадре он тоже предлагал предписать следовать в Сан-Франциско, и обеим эскадрам ожидать в этих портах конца дипломатических переговоров, а в случае неблагоприятного их исхода занять все важнейшие торговые морские пути и начать крейсерские операции с целью нанести наивозможно больший убыток воюющим против нас державам, истребляя и захватывая их коммерческие корабли.

Краббе советовал не останавливаться из-за возможности потери некоторых крейсерских судов, так как это неизбежная случайность, всегда допустимая во время военных действий.

Александр II в столь сложной обстановке попросту был вынужден согласиться на это смелое предложение адмирала. Подробную разработку планов операций для обеих эскадр царь поручил тому же Краббе, который в отсутствие генерал-адмирала великого князя Константина Николаевича, бывшего в то время наместником Царства Польского, временно исполнял его обязанности.

Разработанной адмиралом Краббе инструкцией предписывалось в случае открытия военных действий по прибытии наших эскадр в Америку распределить суда обеих эскадр на торговых путях Атлантического, Тихого, а по надобности и других океанов и морей для нанесения всевозможного вреда неприятельской торговле и, в случае возможности, для нападения на слабые места английских и французских колоний.

Для обеспечения продовольствием и снабжения обеих эскадр, уходивших в Америку в полной боевой готовности, туда был выслан капитан 2-го ранга Кроун. Он по соглашению с начальниками обеих эскадр и с русским посланником в Вашингтоне должен был организовать быструю и непрерывную доставку на эскадры всех нужных припасов при помощи зафрахтованных судов, на заранее условленных рандеву

В случае начала боевых действий суда федералистов должны были доставить уголь, продовольствие и боеприпасы русским крейсерам в три пункта Атлантического океана: у острова Святой Екатерины у северных берегов Бразилии – 20 ноября 1863 г., в заливе Лобиту на западном побережье Африки – 15 марта 1864 г. и в заливе Сан-Матиас у южных берегов Аргентины – 5 июля 1864 г.

В состав снаряжавшейся в Кронштадте эскадры Атлантического океана, начальником которой был назначен контр-адмирал С.С. Лесовский, вошли фрегаты «Александр Невский», «Пересвет» и «Ослябя», корветы «Варяг» и «Витязь» и клипер «Алмаз».

В состав эскадры Тихого океана вошли корветы «Богатырь», «Калевала», «Рында» и «Новик» и клипера «Абрек» и «Гайдамак». Начальником эскадры был назначен контр-адмирал А.А. Попов.

В ночь на 18 июля 1863 г. фрегат «Александр Невский», имея на борту адмирала Лесовского, тайно покинул Кронштадтский рейд. У Ревеля к нему присоединился фрегат «Пересвет», у Дагерорта (Хийумаа, западная оконечность острова Даго) – корветы «Варяг» и «Витязь», а в проливе Малый Бельт – клипер «Алмаз» и доставившие уголь для пополнения запасов винтовые транспорты «Артельщик» и «Красная Горка».

Только утром 26 июля, когда корабли находились в походном строю, командам было объявлено, что «Александр Невский» – флагманский корабль впервые сформированной эскадры Атлантического океана, отправлявшейся под командованием С.С. Лесовского к берегам Североамериканских штатов. Сберегая уголь на случай боя или длительного штиля, отряд шел в основном под парусами.

24 сентября 1863 г. (по ст. стилю) эскадра

Лесовского вошла в Нью-Йоркскую гавань, где ее уже ждал фрегат «Ослябя», пришедший туда из Средиземного моря.

Вскоре фрегат «Александр Невский» под флагом контр-адмирала Лесовского в сопровождении фрегата «Пересвет» и корвета «Витязь» отправился в Карибское море и Мексиканский залив, то есть в районы, буквально кишевшие английскими торговыми судами. Фрегат «Ослябя», корвет «Варяг» и клипер «Алмаз» были оставлены в портах США. Командовать ими было поручено командиру фрегата «Ослябя» капитану 1-го ранга Бутакову.

В пути отряд Лесовского разделился. «Пересвет» посетил южные порты Кубы. «Витязь» посетил Британский Гондурас, Гавану, порт Рояль (на острове Ямайка), Кюрасао и Картогену. Сам адмирал на «Александре Невском» посетил северные порты Кубы. Следует заметить, что испанцы с удовольствием снабжали русских углем и продовольствием. С одной стороны, наши моряки платили золотом, а с другой – испанцы недолюбливали англичан.

Между тем корабли отряда Бутакова также не стояли на одном месте, а постоянно перемещались вдоль восточного побережья США. Они заходили в крепость Мойр, в Балтимор, в Аннаполис и т. д. Таким образом, англичане не смогли бы внезапно заблокировать русские крейсерские суда.

9 февраля 1864 г. «Александр Невский» покинул гостеприимную Гавану и пошел в Нью-Йорк. 6 апреля в Нью-Йорк после крейсерства у Больших Антильских островов и захода в Гавану возвратился «Пересвет». Вместо него к Антильским островам отправился «Варяг».

А теперь перенесемся из Америки на другую сторону земного шара, в Николаевск-на-Амуре – главную базу Сибирской флотилии. 8 июля 1863 г. там получили срочный приказ из Петербурга от адмирала Краббе: «Немедленно сосредоточить силы, чтобы по получении известия об открытии военных действий немедленно направить их на слабые и уязвимые места противника». Контр-адмирал Попов отправил в Петербург достойный ответ: «В случае нужды мы будем в состоянии сделать много вреда неприятелю, прежде чем понадобится нас исключить из списков флота».

Русские крейсера поодиночке пересекли Тихий океан и встретились все вместе на рейде Сан-Франциско. К 27 октября 1863 г. здесь собрались корветы «Калевала» (флагман), «Богатырь» и «Рында», клипера «Абрек» и «Гайдамак».

К сожалению, по пути из Хакодате в США погиб корвет «Новик», которым командовал капитан-лейтенант Скрыплев. 14 сентября 1863 г. в сильный туман «Новик» налетел на камни у мыса Лос-Рейес севернее Сан-Франциско. Мичману Гертнеру удалось добраться до берега, а оттуда – в Сан-Франциско и обратиться за помощью к русскому консулу Клинковстрему. Тот обратился за помощью к американским властям и получил в свое распоряжение пароход «Шабрик».

Когда «Шабрик» подошел к корвету, все команда его уже находилась на берегу в бухте Драк. После краткого совещания консул, командир «Шабрика» и капитан-лейтенант Скрыплев решили не проводить спасательные работы. Экипаж «Новика» был переправлен на «Шабрик» и доставлен в Сан-Франциско. Позже по приказу контр-адмирала Попова вся команда корвета была распределена по другим судам эскадры. Остатки разбитого корвета были проданы с аукциона за 1700 долларов.

16 октября 1863 г. при входе клипера «Абрек» на рейд Сан-Франциско был замечен небольшой пароход, имевший какой-то странный флаг на корме: белые и красные полосы, но не вдоль, как на американском флаге, а поперек, а в углу американский гюйс. Когда «Абрек» приблизился к пароходу, то увидели, что с парохода сделали выстрел. Но командир «Абрека» не принял это на свой счет, тем более что, находясь в прошлом году в Сан-Франциско, командир клипера Пилкин знал правила этого порта. Но вскоре после первого выстрела последовал второй ядром, давшим рикошет под бушпритом клипера, и это привело Пилкина в полное недоумение. Так как флаг парохода был незнаком, то Пилкин решил, что часть города Сан-Франциско захвачена южанами, приказал прибавить ходу и остановил клипер перед носом парохода. Тем временем с парохода спустили шлюпку с офицером, который, пристав к борту клипера, объяснил, что это их новые правила по случаю нападений крейсеров южных штатов, и что пароход этот занимает брандвахтенный пост и имеет флаг, присвоенный судам этого рода.

Когда клипер стал на якорь, то к нему подошел на шлюпке и командир брандвахты и принес свои извинения. Такого объяснения было достаточно, и дело осталось без последствий.

Присутствие эскадры Попова внесло реальный вклад в безопасность порта Сан-Франциско от набегов каперов конфедератов. В начале Гражданской войны правительство Североамериканских Штатов послало один из своих броненосцев в Сан-Франциско для охраны его от нападения южан. Вскоре после прихода Тихоокеанской эскадры этот броненосец погиб, оставив, таким образом, город практически не защищенным, поскольку имеющиеся там береговые батареи были слишком слабы для оказания эффективного отпора. В связи с этим контр-адмирал Попов предписал командирам своих судов следующее. Если на рейде покажется какой-нибудь корсар, старший из присутствующих офицеров делает сигнал: «Приготовиться к бою и развести пары!» и одновременно посылает офицера на пришедшее судно, чтобы передать требование оставить рейд, а в случае отказа должен силой удалить его. Если же ворвавшийся корсар прямо откроет огонь, то старший на рейде делает сигнал: «Сняться с якоря по способности!», а сам, подойдя к пришедшему кораблю, требует прекращения военных действий, а в случае отказа немедленно атакует его.

Копия с этого предписания была отослана управляющему Морским министерством, который передал его вице-канцлеру Горчакову для отзыва. Тот ответил, что не может одобрить этого предписания, так как Россия должна держаться строго нейтралитета, о чем и было сообщено контр-адмиралу Попову.

8 марта 1864 г. вся эскадра выходила на 5 дней в море для артиллерийской стрельбы и возвратилась обратно в Сан-Франциско. 21 марта по получении тревожных известий из Китая корвет «Калевала» был послан в Гонолулу, чтобы в случае надобности он мог появиться в китайских водах, и в то же время быть вблизи эскадры. Корвет «Абрек» 8 марта отправился в Ситху, а корвет «Рында» пошел в южное полушарие для отвлечения внимания иностранных держав.

Весной 1864 г. в европейских и американских газетах появились воззвания французского капитана Маньяна к матросам российского флота польского происхождения. Капитан призывал их к службе на корсарских судах, вооруженных им для нападения на русские военные суда в Старом и Новом Свете, а также для пресечения нашей морской торговли.

Поэтому Краббе отдал распоряжение начальникам обеих эскадр принять соответствующие меры предосторожности, войти в непрерывные сношения по этому поводу с русским посланником в Вашингтоне и со всеми нашими консулами в Америке. Кроме того, послать в крейсерство вдоль берегов наши корабли и в случае появления корсаров принять самые решительные меры к их уничтожению.

Вскоре появились слухи, что в Ванкувере собирается много поляков, которые замышляют нападение на суда Русско-Американской компании на Аляске и северо-восточной части Тихого океана. Контр-адмирал Попов упомянул об этом в своем рапорте. Для проверки этих слухов корвету «Абрек» было

приказано из Ситхи зайти в Ванкувер.

Все эти сведения частично подтвердились. Выяснилось, что действительно капитан Маньяк с другими выходцами из Польши приобрел в Англии для корсарства одномачтовый колесный пароход «Princess» и переименовал его в «Prince Poniarovski». Этот пароход вышел из Нью-Кастла в Анкону (Италия). Выяснилось также, что главный театр действий польских корсаров предполагался в Черном море. И план бы этот удался, но Турция, боявшаяся войны с Россией, решительно заявила, что будет поступать с поляками как с пиратами.

Говоря о первой экспедиции русского флота в Америку, нельзя забывать, как это делают наши историки, о том, что часть наших крейсерских судов одновременно находилась на Средиземном море. Суда были в полной боевой готовности. Надо ли объяснять, что «добычи» для них на Средиземном море было более чем достаточно. Так, например, фрегат «Олег» 16 сентября 1863 г. вышел из Кронштадта и ровно через месяц вошел на Тулонский рейд. 25 октября фрегат покинул Тулон и через 6 дней бросил якорь в греческом порту Пирей. За время перехода из Кронштадта в Пирей «Олег» находился в море 24,5 суток, то есть среднесуточное плавание его составляло 189 миль.

Независимо от фрегата «Олег» в Средиземном море в 1863 г. крейсировал и черноморский корвет «Сокол».

Ну а теперь перейдем к реакции на действия русских крейсеров Англии и США. В Лондоне о приходе русской эскадры в Нью-Йорк узнали через неделю из американских газет, доставленных рейсовым пароходом из Нью-Йорка. Немедленно в Форин Офис заявили, что это обычная «газетная утка». Позже наступил шок. Судоходные компании резко подняли стоимость фрахтов, страховые компании начали менять правила страховок. К сожалению, никто из современников не посчитал убытки, нанесенные экономике Британии. Замечу, что и без этого английская промышленность находилась в кризисе, вызванном войной в Соединенных Штатах и рядом других причин.

Увы, вместе с англичанами здорово перетрухнули и наши дипломаты. Из Лондона в Петербург прислал истеричную депешу наш посол барон Бруннов. А вице-канцлер князь Горчаков отправился с упреками к Краббе и стал сравнивать приход наших кораблей в Америку с уничтожением в 1853 г. Нахимовым турецкой эскадры, что, мол, тоже неизбежно приведет к войне с великими державами.

На это адмирал резонно возразил в служебной записке: «Это, быть может, синопские выстрелы были причиной падения Севастополя, но если бы выстрелы эти могли в то время раздаваться в Океане на путях английской морской торговли, то торговое сословие этой страны, имеющее на ход государственных дел то огромное влияние, о котором упоминает барон Бруннов, вероятно, столь же сильно восстало против войны с Россией, как оно всегда восставало и восстает против войны с Америкой, несмотря на то что каждый англичанин ненавидит американца более всего на свете за исключением разве француза».

Копия записки была препровождена Александру II, на которой он соизволил собственноручно написать: «Дельно».

Через три недели после прибытия русских эскадр в Америку Александр II в рескрипте на имя генерал-адмирала (от 19 октября) назвал Польшу страной, «находящейся под гнетом крамолы и пагубным влиянием иноземных возмутителей». Упоминание в обнародованном рескрипте об «иноземных возмутителях», которое до прибытия русских эскадр в Америку могло бы послужить casus belli, теперь было встречено западными державами молча, как заслуженный урок.

Сразу же после прибытия эскадр в Америку антирусская коалиция развалилась. Первой поспешила отойти Австрия, которая, сразу почуяв всю шаткость положения, предвидя близкую размолвку Англии и Франции, побоялась принять на себя совместный удар России и Пруссии. Австрия, круто изменив свою политику, не только пошла на соглашение с Россией, но даже стала содействовать усмирению мятежа в Царстве Польском.

Английским дипломатам с большим трудом удалось задержать на полпути, в Берлине, грозную ноту с угрозами в адрес России, которую должен был вручить Горчакову лорд Непир. Теперь Форин Офис пошел на попятную.

Пытаясь «спасти лицо», император Наполеон III предложил, как последнее средство, созвать конгресс для обсуждения польского вопроса. Но и эта его попытка не была принята ни Англией, ни Австрией. Наполеон, оставшись в одиночестве, вынужден был и сам отказаться от всякой мысли о вмешательстве.

С самого прибытия в Америку русские эскадры сделались предметом непрерывных восторженных манифестаций со стороны американских властей и населения. О политическом значении этих манифестаций достаточно ясно говорят заголовки статей американских газет того времени: «Новый союз скреплен. Россия и Соединенные Штаты братствуют», «Восторженная народная демонстрация», «Русский крест сплетает свои складки с звездами и полосами», «Посещение эскадры», «Представление резолюции общинного комитета и речь адмирала Лесовского», «Военный и официальный прием», «Большой парад на Пятой улице» и др.

Все эти манифестации вполне соответствовали интересам вашингтонского правительства. Объявляя торжества по случаю приема русских всеобщими и искренними, Государственный секретарь США Сьюард писал американскому послу в России Клею: «Президент искренне хотел, чтобы их прием… мог отразить сердечность и дружбу, которые нация питает к России… и я счастлив сказать, что это желание было реализовано. Визит русского флота оживленно обсуждался американской прессой. Русские моряки не оставались в долгу перед американцами. На корабли обеих эскадр прибывали представители самых различных слоев населения. Гостями русских моряков были механики, заводчики, литейщики, которые открывали русским свои достижения, свои фирмы и заводы. Американские деятели медицины установили дружественный контакт с корабельными врачами».

Один из гостей, обращаясь к своим русским коллегам, сказал: «Хотя отделенные друг от друга пространством океана, мы все принадлежим к одному и тому же сословию и трудимся общими силами на пользу человечества и науки». Все русское сделалось в Америке предметом увлечения. Характеризуя этот интерес к дружественной державе, один из морских офицеров сообщал на родину: «Русские писатели, русские артисты и артистки в свою очередь не забыты, словом, у северян теперь русские и вообще все русское на первом плане». Популярность русских и России за океаном была столь велика, что новорожденным в массовом порядке давали русские имена. В продажу поступили казацкие пистолеты, новгородские подвязки, московские рубашки, екатерининские кринолины. Даже мостовую улицы Бродвей называли Русской мостовой. Большое внимание американцев привлекали лекции на тему «Россия и русские», с которыми выступал бывший секретарь посольства в Петербурге Тейлор. Присутствовавший на одной из таких лекций русский офицер писал, что «…театр был полон и при всяком удобном случае публика аплодисментами заявила свое сочувствие».

В знак особого расположения к своим гостям американские власти организовали поездку группы русских моряков в действующую Потомакскую армию. Русские офицеры во главе с капитаном 1-го ранга И.И. Бутаковым были сердечно приняты войсками северян. Затем офицеров эскадры дружески принял

генерал Мид, главнокомандующий Потомакской армией. После обеда у генерала американские офицеры «разобрали нарасхват» русских в свои палатки. В завязавшейся дружеской беседе, сообщал один из русских офицеров, федералисты с симпатией вспоминали о капитане артиллерии Раздеришине, который с дозволения нашего Военного министерства служил полгода в действующей Потомакской армии.

В манифестацию дружбы двух народов вылилась и поездка офицеров эскадры к Ниагарскому водопаду. «По дороге, – делился своими впечатлениями один из русских моряков, – из домов и домиков, отовсюду слали нам приветствия, и флаги американский с русским и в городах, и в селах, и в отдельных хижинах, повсюду нам напоминали дружественные международные отношения».

Общение русских моряков с американцами выходило за рамки официальных приемов и церемоний. Офицеры обеих эскадр за время восьмимесячного пребывания за океаном обзавелись многими знакомыми, встречали радушный прием в домах северян.

Степан Осипович Макаров, посетивший Америку в качестве кадета на корвете «Богатырь» эскадры Попова, оставил в своем дневнике записи, говорящие о дружественном общении русских офицеров с американцами. Сам будущий флотоводец был частым и желанным гостем в семье Сельфрич в Сан-Франциско.

Заключительным аккордом гостеприимства, которое оказали американцы русским морякам, явились празднества, организованные в их честь в Бостоне 19 июня 1864 г. Из разнообразной программы приема особенно большое впечатление на гостей произвело музыкальное празднество, организованное детьми из бостонских школ. Их концерт начался с приветственной песни, специально сочиненной по случаю прихода эскадры и исполненной под музыку русского гимна. В ней были следующие строки, отражавшие чувства симпатии американцев к русским:

Морские птицы московской земли,

Оставайтесь в наших морях.

Невские владыки морей, наши сердца

Бьются приветствием к вам.

Звуки, которые вы к нам принесли,

Проникают до глубины сердца,

Подобно тому, как брошенные вами якоря – до глубины моря.

На прощальном обеде мэр Бостона сказал: «Русская эскадра не привезла нам ни оружия, ни боевых снарядов для подавления восстания, но она принесла с собою более этого – чувство международного братства, свое нравственное содействие». «Россия, – говорил другой оратор, – показала себя в отношении к нам мудрым, постоянным и надежным другом».

Госсекретарь США Сьюард заявлял, что хотя «…русский флот пришел по его собственным причинам, преимущество от его присутствия было в том, чтобы убедить Англию и Францию, что он явился, чтобы защитить Соединенные Штаты от вмешательства».

По мнению американского историка Уолдмена, большинство ньюйоркцев было убеждено, что русский флот проплыл тысячи миль через океан, чтобы помочь Соединенным Штатам. Чувства признательности американцев к русским ярко выразил банкир Варжон Баркер, заявив, что «…американцы обязаны в такой же степени России за поддержку в 1863 году, как Франции – в 1778 году».

Итак, исход «польского кризиса» 1863 года без единого выстрела решили наши храбрые моряки, готовые драться с англичанами на всех широтах. Не меньшую роль сыграли и наши солдаты, которые совместно с польскими и малороссийскими крестьянам укротили буйное панство.

После урегулирования польского кризиса весной 1864 г. русские крейсерские суда перешли на положение мирного времени. Часть их ушла в Кронштадт, а часть продолжала патрулирование в Средиземном море и в дальневосточных водах.

Глава 8

Продолжение русско-американского сотрудничества на море

4 мая 1866 г. лидер Республиканской партии заявил в Конгрессе, что «народу, отдавшему нам в час нашей смертельной опасности свои самые теплые чувства, следует направить нечто большее, чем просто поздравления императору»[31 - Цит. по: Коршунов Ю.Л. Россия и США. Страницы морской истории. М.: Международные отношения, 2008. С. 65.]. И предложил послать в Россию эскадру американских кораблей.

Соответствующее постановление после рассмотрения и одобрения Палатой представителей и Сенатом было подписано президентом Э. Джонсоном 16 мая. В качестве чрезвычайного посла Соединенных Штатов Конгресс назначил помощника Государственного секретаря по Морскому министерству, члена Вашингтонского кабинета Густава Фокса.

Вопрос о том, какое судно должно было стать флагманом эскадры, ни у президента, ни у морского министра не стоял. Конечно монитор!

Дело в том, что после ничейного боя «Монитора» с казематным броненосцем «Мерримак» пресса северян настолько разрекламировала свой башенный броненосец, что слово «Монитор» превратилось из названия корабля в тип класса кораблей, как это в 1905 г. стало с «Дредноутом».

Для визита в Кронштадт был выбран самый большой и самый новый двухбашенный монитор с труднопроизносимым названием «Миантономо». Полное водоизмещение монитора составляло 3400 т, а вооружение: четыре 15-дюймовые чугунные гладкоствольные пушки системы Родмана. Корпус был построен из дуба, белой сосны и лиственницы. Ахиллесовой пятой «Миантономо», равно как и других американских мониторов, была малая высота борта: 70–80 см. Из-за этого и других конструктивных особенностей мониторы имели неудовлетворительную мореходность.

Так, и сам «Монитор» 30 декабря 1862 г. затонул в шторм в 25 милях южнее мыса Гаттерас.

Тем не менее ради рекламы и престижа страны американцы отправили «Миантономо» через Атлантику. При этом было сделано все для предотвращения катастрофы. Монитор специально оборудовали для дальнего похода. Переход обеспечивали два американских пароходо-фрегата – «Аугуста» и «Ашуелот» Переход осуществлялся в самое спокойное время – в июне. Выбрали самый кратчайший маршрут: порт Сент-Джонс на острове Ньюфаундленд – Ирландия, всего 3200 км.

Большую часть пути «Миантономо» шел на буксире у «Аугусты». По палубе монитора постоянно гуляла океанская волна, и выход на нее был сопряжен с большим риском.

3 августа 1866 г. отряд американских кораблей подошел к Кронштадту и был встречен салютом.

В тот же день Густав Фокс и сопровождающие его лица отбыли в Петербург, где поселились в отведенных для них апартаментах в гостинице «Отель де Франс» на Большой Морской, недалеко от арки Главного штаба.

А 8 августа американская делегация была принята Александром II в Петергофском дворце. На следующий день император в сопровождении цесаревича Александра осмотрел американские суда.

Ради царя монитор салютовал из своих 15-дюймовых орудий, что произвело большое впечатление на Александра II и его сына.

23 августа по приглашению Московского городского общества американская делегация выехала в Москву.

Лишь 15 сентября 1866 г. американские корабли покинули Кронштадт. Этот визит, равно как и американская реклама мониторов, нанесли существенный вред русскому флоту. Российские адмиралы начали строительство мониторов по американскому образцу. Всего было построено десять однобашенных мониторов, пять двухбашенных и два трехбашенных. Эти суда могли эффективно оборонять лишь Кронштадтский рейд. Даже плавание по Финскому заливу представляло для них большую опасность. Так, двухбашенный монитор «Русалка» в 1893 г. затонул на переходе из

Ревеля в Гельсингфорс.

Огромные средства, потраченные на строительство бесполезных мониторов, можно было потратить на казематные броненосные фрегаты, способные эффективно действовать на британских коммуникациях.

В 1867 г. американцы решили продемонстрировать свой флаг в пятнадцати европейских государствах и посетить более тридцати портов. Но на сей раз янки не хотели искушать судьбу и обошлись без мониторов. В состав эскадры адмирала Давида Фаррагута вошли 49-пушечный винтовой фрегат «Франклин», винтовые корветы «Тикондерога», «Канедегда» и колесный пароход «Фролик».

Американцы пока еще помнили помощь русских эскадр во время Гражданской войны и первый визит нанесли в Кронштадт. Первые три корабля прибыли туда 10 августа 1867 г., а через три дня пришел и пароход «Фролик».

Фаррагута тепло встретили в Петербурге и Москве, но императора Александра ему увидеть не пришлось. Царь отдыхал в своем новом именье в Ливадии.

Зато Александр II в том же году повстречался в Ливадии с американским журналистом и писателем Сэмюэлем Клеменсом, больше известным читателям как Марк Твен. Тот прибыл в Ялту на пароходе «Кванер Сити» с группой американцев. Все они получили аудиенцию в Ливадийском дворце. Император был так любезен и прост, что Марк Твен остался в восторге от визита в Ливадию, о чем и написал в книге «Простаки за границей».

Ну а эскадра Фаррагута 2 сентября 1867 г. подняла якоря и отправилась из Кронштадта в Стокгольм. Путь американцам показывал русский пароходо-фрегат «Олаф».

Как известно, согласно условиям Парижского мира, подписанного в марте 1856 г., Россия обязалась не иметь флота на Черном море. Наш «бумажный» канцлер Александр Горчаков пообещал Александру II дипломатическим путем добиться от Англии и Франции разрешения на строительство флота на Черном море. Князь Александр Михайлович был из породы бумажных дипломатов, блестяще описанных Львом Толстым в «Войне и мире» в образе Билибина. Для Горчакова, как и для Би-либина, главным было красиво составить депешу, меморандум и т. д.

Железный канцлер Бисмарк уговаривал нашего канцлера – чего вы суетитесь, Александр Михайлович, стройте потихоньку флот. Позже Бисмарк публично заявил, что будь русские поумнее, они «стали бы спокойно строить суда на Черном море и ждать, пока их о том запросят. Тогда они сказали бы, что им ничего не известно, что нужно осведомиться, и затянули бы дело. Оно могло бы продлиться, при русских порядках, и в конце концов с ним бы свыклись»[32 - Татищев С.С. Император Александр II, его жизнь и царствование. М.: Чарли, 2006. Кн. 2. Ч. 75.].

Вспомним, как в 1918 г. союзники Версальским договором запретили Германии иметь военную авиацию, подводные лодки, торпедные катера, океанские линкоры и крейсера и т. п. В Германию союзники послали многочисленные контрольные комиссии, которые на местах должны были следить за выполнением договора. Но вот в 1935 г. Германия официально отказалась от большинства ограничений Версальского договора. И буквально в одночасье появились сотни германских боевых самолетов, подводных лодок, торпедных катеров, танков и многое другое. С начала 20-х гг. прямо перед носом у союзных инспекторов под видом сельскохозяйственных тракторов создавались танки, под видом прогулочных катеров – торпедные катера, под видом броненосцев береговой обороны – «карманные» линкоры и т. д.

С 1856 по 1870 г. Горчаков написал сотни депеш, циркуляров, много раз обращался с просьбами к Наполеону III об изменении статей Парижского мира, но французский император попросту водил за нос нашего бумажного канцлера.

Но вот армия железного канцлера вдребезги разбила французскую армию, и сам Наполеон III оказался в плену.

И только 19 октября 1870 г. Горчаков отправил в русские посольства за рубежом свой знаменитый циркуляр, отменявший ограничения Парижского мира в части морских вооружений.

Тут стоит еще раз заметить, что новый железный канцлер в 1935 г. отменил ограничения Версальского договора, лишь отдернув занавес, за которым оказались линкоры, подводные лодки, танки, зенитные пушки и т. д. Ну а наш бумажный канцлер написал циркуляр, ничего фактически не менявший. На сентябрь 1870 г. на Черном море не было не только военных кораблей, не имелось даже верфей, где можно было бы их построить, не имелось даже железных дорог, по которым можно было доставить материалы для строительства верфей и самих кораблей. Равно как не было портов с развитой инфраструктурой, где мог бы базироваться Черноморский флот, не было береговых батарей, прикрывавших места базирования флота и т. д. Самое интересное, что договор 1856 г. не запрещал строительство железных дорог, верфей и портов.

Увы, первая железная дорога была проложена в Николаев в 1873 г., в Севастополь – в 1875 г. Первый боевой корабль Черноморского флота – броненосец «Императрица Екатерина II» был заложен в Николаеве в 1883 г., а вошел в строй аж в… 1888 г.

По вине Горчакова и Александра II Россия не имела флота на Черном море 32 (!!!) года.

В сентябре 1870 г. в Лондоне прекрасно знали ситуацию на Черном море, и циркуляр Горчакова никого не испугал, но для порядка начались протесты. Понятно, что после разгрома Франции ни о каком выступлении Англии против России не могло и речи идти. Ведь «просвещенные мореплаватели» привыкли воевать чужими руками.

Но тем не менее Морское ведомство решило попугать гордых сынов Альбиона и послать крейсерскую эскадру к берегам Северной Америки.

Подготовка эскадры к походу началась весной 1870 г., то есть за полгода до циркуляра Горчакова. Но из-за бюрократизма и неразберихи в Морском ведомстве эскадра вице-адмирала К.Н. Посьета сумела покинуть Кронштадт лишь 20 августа (2 сентября) 1871 г. Это вам не «Алабама»!

К этому времени надобность пугать кого-то уже отпала. 5 января 1871 г. (ст. ст.) в Лондоне открылась Конференция уполномоченных держав – участниц Парижского договора 1856 г. К 20 февраля там была подписана конвенция, вносившая в Парижский договор ряд изменений, которые закрепили права России иметь на Черном море любое количество боевых кораблей.

По сему поводу князь Горчаков, согласно рескрипту Александра II, подписанному 18 марта 1870 г., стал «светлейшим князем».

Зачем же тогда нужно было гонять эскадру в Америку? Конечно, официальные морские историки могут объяснить все учебными целями и проведением боевой подготовки в условиях Атлантики.

На самом же деле господам офицерам для карьерного роста был нужен так называемый морской ценз, по которому для получения следующего чина необходимо было пробыть определенное число лет в плавании (мичману полтора года, лейтенанту 4,5 года), а для получения чина штаб-офицера – командовать судном. Понятно, что морской ценз надо было зарабатывать не в Финском заливе.

Резонный вопрос, а почему бы не сплавать на Дальний Восток, где в 1871 г. была крайняя необходимость военного присутствия России?

Так Атлантическое побережье Соединенных Штатов… ближе, да и жалкий поселок Владивосток с Нью-Йорком не сравнить.

Главное же, надо было куда-то сплавить великого князя Алексея Александровича. Он был четвертым сыном императора, и его с детства готовили к морской карьере. Однако морская наука мало интересовала его как в молодости, так и когда он стал

генерал-адмиралом – начальником всего русского флота. И это не поклеп, а признания самого Алексея.

Ну а в 1870–1871 гг. августейший плейбой не на шутку разгулялся. Ну, длительными запоями и беспорядочными интимными связями в семье Романовых никого не удивишь. Но Алексей, помимо всего прочего, завел серьезный роман с Александрой Жуковской – дочерью знаменитого поэта, служившей фрейлиной при его матери императрице Марии Александровне. Самое любопытное, «Сашенька» была на 8 лет старше Алексея.

Ряд историков утверждают, что в 1870 г. в Италии они вступили в тайный брак. Косвенным подтверждением служит то, что Алексей, доживший до 1909 г., имел сотни любовниц, но официально так и не женился.

Так или иначе, но лейтенанта Алексея Романова зачислили на фрегат «Светлана» и отправили в Америку. Через полтора месяца после отплытия «Светланы» в немецком городе Зальцбурге у девицы Александры Жуковской родился сын, названный Алексеем.

Фрегат «Светлана» был лучшим фрегатом российского флота. В 1870 г. он прошел тимберовку[33 - Тимберовка – капитальный ремонт деревянного корпуса.] в Кронштадте и взамен гладкоствольных 60-фунтовых пушек получил десять нарезных 8-дюймовых пушек обр. 1867 г. и одну 6-дюймовую пушку обр. 1867 г.

Кроме «Светланы» в состав эскадры Посьета входили корвет «Богатырь» и клипер «Абрек».

8 (20) ноября 1871 г. русская эскадра прибыла в Нью-Йорк.

Поскольку «Светлана» не шла под штандартом великого князя Алексея, он на корабле считался простым офицером. Другой вопрос, что Алексей в течение всего плавания беспробудно пил. Зато когда он сел в шлюпку, направлявшуюся к американскому берегу, над ней был поднят императорский штандарт, и Алексея приняли уже в качестве великого князя.

В Нью-Йорке великий князь поселился в роскошном отеле «Кларедон». Первым делом Алексей пожелал купить бизона или, по крайней мере, его шкуру, а также кожу индейца. В последней просьбе благоразумные янки ему отказали. Конечно, убивать краснокожих – дело не только привычное, но и богоугодное. Но начнет Алексей хвалиться кожей индейца в Европе, там ведь могут и неправильно понять.

Зато охоту на бизонов в штате Небраска устроили на славу! Правда, Алексей долго не мог с близкого расстояния попасть в бизона, чем немного посмешил янки. В конце концов, великий князь сумел пристрелить зверя.

Затем Алексея представили вождю племени Сиокс по имени Пестрый Хвост. Великий князь и вождь вдоволь напились шампанского. Судя по всему, у князя был и мимолетный роман с миссис Пестрый Хвост.

Население города Спрингфилда радушно встретило великого князя. Там Алексея повели на оружейный завод фирмы «Смит-Вессон», где юная красавица подарила великому князю револьвер специальной выделки.

Янки знали, что делали. В том же году русское Военное ведомство приняло на вооружение 4,2линейный (10,67-мм) револьвер «Смит-Вессон». Замечу, что ряд отечественных револьверов были уже отвергнуты Военным ведомством. Так, еще в 1861 г. подпоручик Горюнов предложил 3,5линейный (8,89-мм) шестизарядный револьвер с самовзводом. Но наши генералы даже отказались его испытывать, мол, слишком много (аж 19) частей в револьвере.

Одновременно с принятием на вооружение завод в Спрингфилде получил заказ на 20 тысяч револьверов «Смит-Вессон». Любопытно, что американское военное министерство закупило только тысячу револьверов «Смит-Вессон», а далее предпочло иные системы.

За Спрингфилдом последовали радушные встречи в Бостоне, Кембридже и т. д. Журналисты с жадностью следили за каждым эпизодом поездки великого князя, особенно изощряясь в слухах об Алексее и женщинах. Так, одна из газет писала: «Великий князь Алексей отдает предпочтение женщинам небольшого роста, что немедленно сказалось на волшебном превращении: молодые женщины и женщины высшего света отказались от туфель на высоком каблуке и снизили высоту причесок».

Высокому гостю показали Ниагарский водопад, Детройт и знаменитые скотобойни в Чикаго, где забивали по три тысячи свиней за 10 часов ежедневно.

В Чикаго на приеме у мэра города Алексей выписал чек и пожертвовал 5 тысяч долларов в помощь семьям погорельцев.

Великокняжеский визит недешево обошелся казне. Вице-адмирал Посьет, сопровождавший князя, отправляет отчаянную депешу царю: «Расходы наши здесь очень велики. Первое время день в сложности обходился в 1500 долларов, теперь около 1200 долларов в день, потому что цены на все жизненные припасы здесь чрезвычайно поднялись после междоусобной войны».

В США хотели купить новые паровые котлы, чтобы заменить старые на «Светлане». Но князь и адмирал прокутили деньги на ремонт машин фрегата.

Быть в Америке и не прокатиться по Миссисипи?! Алексей приказал зафрахтовать большой пароход «Джеймс Хоуворд» и отправился вниз по великой американской реке. Ну а на корабли эскадры он послал депешу с приказом идти в Мексиканский залив.

11 февраля 1872 г. пароход «Джеймс Хоуворд» подошел к причалу Нового Орлеана. На следующий день в городе начались балы и карнавалы. Лишь 20 февраля Алексей поднялся на борт «Светланы», ожидавшей его с 9 февраля в порту Пенсакола (штат Флорида).

А через два дня эскадра взяла курс на Гавану. Оттуда, согласно плану, русские корабли должны были через Атлантику вернуться в Кронштадт. Но Александру II донесли, что его сын по-прежнему вспоминает о Сашеньке Жуковской. И эскадра получила приказ отправиться в кругосветное плавание по маршруту Гавана – Рио-де-Жанейро – мыс Доброй Надежды – Гонконг – Нагасаки – Владивосток. В декабре 1872 г. «Светлана» прибыла во Владивосток, а оттуда Алексей добирался уже сухим путем через Сибирь.

16 июля 1873 г. великий князь прибыл в Царское Село. Вскоре его произвели в капитаны 1-го ранга, а в феврале 1874 г. Алексей стал командиром фрегата «Светлана».

Глава 9

Вторая американская экспедиция

На 5 июля 1875 г. был назначен Высочайший смотр кораблей Балтийского флота. К участию в смотре приглашались корабли Швеции, Англии и Соединенных Штатов. И вот утром 2 июля на рейде Кронштадта появилась американская эскадра в составе двух деревянных парусно-паровых судов – 19-пушечного фрегата «Франклин» и корвета «Аляска». Командовал эскадрой контр-адмирал Джон Уорден, бывший командир «Монитора».

3 июля американские корабли посетил генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич, а вечером на пароходе «Рюрик» состоялся торжественный обед[34 - Любопытно, что великому князю Константину так нравилось пировать на «Рюрике», что командование Балтийского флота распорядилось снять кормовую 6-дюймовую пушку, дабы она не мешала проводить обеды его императорскому высочеству.].

После проведения смотра и посещения Уорденом Петербурга американская эскадра отправилась в обратный путь.

В июне 1876 г. на Балканах началась война. Сербия и Черногория, стремясь поддержать повстанцев в Боснии и Герцеговине, объявили Турции войну. Большая часть русского общества поддержала это решение. В Сербию отправились около семи тысяч русских добровольцев. Во главе сербской армии стал герой туркестанской войны генерал Черняев.

Осенью 1876 г. Россия начала частичную мобилизацию войск. Назревала русско-турецкая война. Естественно, в Петербурге опасались вмешательства Лондона в конфликт на

Балканах. Поэтому в конце 1876 г. были разработаны планы посылки двух русских крейсерских эскадр: на Атлантическое побережье – в Норфлолк и на Тихоокеанское побережье – в Сан-Франциско.

В октябре 1876 г. корабли «отряда судов Тихого океана»[35 - Они официально находились в составе Балтийского флота.] и Сибирской флотилии получили приказ идти в Сан-Франциско. К 25 декабря 1876 г. там уже находились корвет «Баян», клипера «Всадник» и «Абрек», шхуны «Восток, «Тунгус» и «Ермак» под командованием контр-адмирала Ореста Поликарповича Пузино. В январе 1877 г. к ним присоединились канонерская лодка «Горностай» и транспорт «Японец».

Замечу, что канонерка имела парусное вооружение шхуны и была вооружена двумя 6-дюймовыми пушками обр. 1867 г., а все три шхуны Сибирской флотилии имели по четыре 4-фунтовые пушки обр. 1867 г. Таким образом, даже винтовая канонерская лодка и винтовые шхуны могли успешно вести длительные крейсерские действия в океане. А их нарезные орудия позволяли надеяться на успех в бою с британскими «колониальными» судами – корветами, шлюпами и т. д.

Согласно плану, разработанному контр-адмиралом Пузино, в случае войны его эскадра должна была напасть на британский порт Ванкувер, чтобы «нанести возможный вред неприятельским учреждениям и уничтожить встреченные там военные и купеческие суда», а затем идти к Австралии и крейсировать у ее западного (корвет) и восточного (клипера) побережья, создав склады на северном берегу Новой Гвинеи, на Соломоновых и Маршаловых островах.

Согласно первоначальному плану войны с Турцией, корабли Балтийского флота должны были осуществлять блокаду Турции на Средиземном море. Однако из-за угрозы Англии русские корабли получили приказ покинуть Средиземное море и идти в американские порты.

Корвет «Богатырь» вышел из Генуи 9 ноября и прибыл в Чарльстон 27 декабря; фрегат «Светлана» вышел из Неаполя 12 ноября и пришел в Норфолк 31 декабря. Корвет «Аскольд» вышел из Генуи 20 ноября и пришел в Чарльстон 12 января 1877 г. Клипер «Крейсер» вышел из Неаполя 23 ноября и пришел в Нью-Йорк 4 февраля.

Командование над кораблями, пришедшими из Средиземного моря, принял контр-адмирал И.И. Бутаков (брат знаменитого адмирала Г.И. Бутакова), державший свой флаг на «Светлане». Кроме того, на «Светлане» находились сразу два великих князя – командир корабля капитан 1-го ранга Алексей Александрович и мичман Константин Константинович.

Как и при прошлых визитах русских кораблей, на Атлантическом побережье Штатов их ждала восторженная встреча. Началом торжества в Норфолке стал «большой бал, данный мэрией города в честь офицеров русской эскадры. “Собравшейся публики было от 1000 до 1500 человек”. Вслед за городским балом пошли непрерывные завтраки, обеды, ужины на кораблях, в полках, различных общественных организациях.

Однако венцом всех празднеств, как писали местные газеты, стал прием, устроенный командиром “Светланы”. “Были приглашены самые красивые и элегантные дамы Норфолка, моряки находящейся здесь станции и генерал Бэрри со всеми офицерами штаба форта Монроэ”. Точно в назначенный час от борта “Светланы” за приглашенными отвалили катера. “При входе на фрегат ничто не напоминало судно, вы находились в богато убранной и прекрасно устроенной для бала зале. Палуба…, обтянутая белым как снег полотном, вдоль бортов устроены… диваны, покрытые персидскими коврами, сверху натянут тент, украшенный русскими и американскими флагами”. Великий князь как командир фрегата принимал гостей “у входа на шканцы, офицеры один другого любезнее оказывали всем величайшее внимание. Щегольски одетые матросы… с ловкостью услуживали гостям… Адмирал Бутаков и Великий князь Константин Константинович… помогали августейшему командиру… в оказываемом им истинно царском гостеприимстве… Завтрак был великолепно сервирован a la Russe. Может быть, не всем известно, что в настоящее время сервировка а lа Russe считается самой модно и элегантной”»[36 - Коршунов Ю.Л. Россия и США. Страницы морской истории. С. 109–110.].

11 марта 1877 г. «Светлана», «Богатырь» и «Аскольд» прибыли в Нью-Йорк. «Крейсер» ремонтировался в Филадельфии. Снова начались визиты и приемы.

5 апреля великие князья Алексей и Константин вместе с адмиралом Бутаковым были приняты новоизбранным президентом Рузерфордом Хейсом.

К апрелю 1877 г. очередная «военная тревога» с Англией миновала, и 30 апреля Бутаков получил приказ покинуть американские порты и возвращаться в Европу.

5 мая 1877 г. эскадра Бутакова покинула гостеприимные берега США. Почти одновременно с ней корабли отряда судов Тихого океана и Сибирской флотилии покинули Сан-Франциско. 16 июня 1877 г. «Баян» и «Всадник» пришли в Гонолулу (Гавайи), где их ждал клипер «Гайдамак».

Однако «разрядка международной напряженности» оказалась временной. 8 января 1878 г. русские войска взяли турецкую крепость Адрианополь и подошли к стенам Царьграда. В ответ четыре британских броненосца адмирала Хорби вошли в Мраморное море и бросили якорь у Принцевых островов. Так началась новая «военная тревога».

В мае 1878 г. в Англии приступили к формированию «особой эскадры». Ее командующим был назначен адмирал Кей, который 7 июня 1878 г. (по новому стилю) поднял свой флаг на броненосце «Геркулес». «Особая эскадра» должна была войти в Балтийское море и атаковать Кронштадт.

«Особая эскадра» представляла собой скопище самых разнотипных судов, неспособных взаимодействовать в составе соединения.

Зато британская пресса не скупилась на похвалы своей непобедимой армаде. Кульминацией пропагандистской кампании стал высочайший смотр «особой эскадры» 13 августа 1878 г., устроенный королевой Викторией.

«Особая эскадра» страшно напугала престарелого князя А.Н. Горчакова и многих сановников. На самом деле не только «особая эскадра», но и пять таких эскадр не смогли бы взломать русскую оборону в районе Кронштадта. Если бы адмирал Кей пожаловал бы на Балтику, перед ним бы оказалась альтернатива – или постоять пару-тройку месяцев у входа в Финский залив, захватить десяток малых каботажных судов, пограбить дюжину чухонских деревень, изнасиловать десятка два чухонок, то есть в точности повторить стояние британской эскадры на Балтике в 1854–1855 гг., или атаковать в лоб Кронштадт. Последний вариант привел бы к уничтожению не менее половины британских броненосцев.

Надо ли говорить, что лорды Адмиралтейства не были дураками, и всерьез нападать на Кронштадт никто не думал. «Особая эскадра» была одним из великих британских блефов, на который, увы, купились Александр II и его «железный канцлер». Был, естественно, и финансовый аспект сбора великой армады. Не надо забывать, что воруют не только в России. В 1877–1878 гг. десятки миллионов фунтов стерлингов уплыли в бездонные карманы подрядчиков и лордов Адмиралтейства.

Между тем Россия готовилась не только к пассивной обороне, но и к нападению на британские коммуникации. Русские крейсера, корветы и клипера были отправлены в Атлантику и Тихий океан.

Еще до начала войны с Турцией Морское ведомство провело несколько зондажей на предмет возможности закупки в Североамериканских Штатах быстроходных пароходов, которые могли бы начать операции на коммуникациях Англии. В частности, был

запрошен русский посланник в Вашингтоне: «Не осталось ли в архивах русского посольства… следов от плана, который был разработан на эскадре в 1863 г.? Если да, то пусть в посольстве составят докладную записку из имеющихся документов».

Телеграмма эта поставила посланника в сложное положение, но вскоре он вспомнил, что один из флаг-офицеров С.С. Лесовского лейтенант Л.П. Семечкин, к настоящему времени уже капитан-лейтенант и адъютант великого князя генерал-адмирала Константина Николаевича, находится на Всемирной выставке в Филадельфии. И посланник обратился к нему. «Просьба пришлась как раз по адресу. Семечкин мог ясно припомнить всю переписку 1863 г., которая велась через него. Поработав над имеющимися документами, пополнив недостающие сведения своими воспоминаниями, он составил подробную докладную записку. Ее вывод звучал так: “Не нарушая своего нейтралитета, Америка может дополнить наш флот продажей России нескольких крейсеров и снаряжением их у себя”».

В марте 1878 г. русское правительство решило приобрести в Америке 12 пароходов с тем, чтобы вооружить их и переоборудовать в крейсера, однако из-за финансовых затруднений было решено ограничиться четырьмя судами. Естественно, что вся операция проводилась в строжайшей тайне. 1 апреля 1878 г. из Ораниенбаума вышел зафрахтованный Россией германский пароход «Цимбрия», на борту которого находилось 66 русских морских офицеров и 606 нижних чинов под командованием капитан-лейтенанта К. К. Гриппенберга.

Замечу, что все господа офицеры получили огромные для того времени подъемные: мичман – 400 рублей, капитан-лейтенант – 800 рублей. Поэтому недостатка в добровольцах не было. Только в море Гриппенберг вскрыл пакет и прочитал приказ: «…обогнуть Северную Англию и… идти в небольшой порт Северо-Американских Штатов, South-West-Harbour». Этот порт, расположенный в штате Мэн почти на границе с Канадой, как нельзя лучше подходил для пребывания русских экипажей – подальше от любопытных глаз и ушей. Впрочем, была и еще одна причина, чисто русская: в штате Мэн действовал «сухой закон» и были запрещены все крепкие напитки. Замечу, что «Цимбрия» шла в Атлантике под торговым флагом Германской империи.

16 апреля «Цимбрия» прибыла в Соут-Вест-Харбор. Прибывшие представились русскими эмигрантами, приехавшими в Америку. «Эмигранты» были в штатском, но уж больно однообразно одеты, да и выправка выдавала.

Гриппенберг немедленно отправился на телеграф и отослал несколько шифрованных цифрами телеграмм в Россию. Телеграфистам никогда не приходилось отправлять цифровые телеграммы, и это обстоятельство привлекло большее внимание прессы, чем сам факт прибытия «Цимбрии». Увы, у наших адмиралов не хватило ума составить зашифрованный текст на английском языке.

Покупку судов вел капитан-лейтенант Л.П. Семечкин, ранее прибывший в США на рейсовом пароходе. Семечкин заранее вступил в сговор с филадельфийским банкиром Вортоном Баркером. В марте 1878 г. Баркер объявил, что собирается создать судоходную компанию для обслуживания линии Аляска – Сан-Франциско и приобрести три-четыре быстроходных парохода. Благодаря огромному капиталу и связям в правительственных кругах проект этот возражений не встретил. Правительство оставило за собой лишь право освидетельствовать пароходы и признать их годными для предполагаемой цели. Так возникло, очевидно, не без ведома американского правительства, фиктивное пароходство Баркера.

«Интимный» же договор Баркера с Семечкиным гласил: «В. Баркер приобретает на свое имя столько судов, сколько ему будет заказано, производит на них такие переделки… какие ему укажут», после чего Баркер должен был вывести суда в океан под американским флагом «в такое время, какое будет вызвано соображениями русского правительства. Для затрат ему делаются необходимые авансы. Окончательный расчет производится при исполнении всех взаимных обязательств. При найме капитанов, офицеров и команды В. Баркер руководствуется указаниями Семечкина и для исключения всяких претензий со стороны властей заключает с ним нотариальный договор». Выведя пароходы за пределы территориальных вод, Барке «в присутствии необходимых свидетелей и нотариуса передает… Семечкину все свои права на пароходы, совершив на все купчую крепость».

Первым судном, которое купила Россия уже через двое суток после прибыли Семечкина в Америку, стало «Stat of California». Л.П. Семечки писал впоследствии: «Я остановился в Филадельфии, чтобы возобновить сношение с некоторыми из прежних друзей… и осмотреть на верфи гг. Крампов оконченный в постройке, но еще не спущенный пароход “Stat of California”… Осмотрев внимательно корпус, стоявший на стапеле, и машину, собранную в мастерской, я убедился, что пароход… имеет право называться лучшим в Соединенных Штатах по тщательности и прочности постройки».

Пароход был признан годным «для крейсерских целей» и куплен за 400 тысяч долларов.

Узнав о намерении русских, англичане также начали скупать через своих агентов в Америке пароходы. «Положили глаз» они и на «Stat of California», за который Крамп запросил с них 500 тысяч долларов. Но в британском Адмиралтействе слишком долго думали и рассчитывали, и разрешение на его покупку пришло через два дня после того, как пароход приобрела Россия.

Покупка «Stat of California» сильно взволновала американскую прессу, газеты подняли шум: «Имеют ли русские право покупать суда? Даже если соблюдены все формальности, должно ли этим довольствоваться правительство?» Тогда русские представители обратились к самым крупным юристам-международникам, среди которых были известный государственный деятель, соратник Авраама Линкольна, сын и внук двух президентов Ч. Адаме, крупнейший юрист и дипломат бывший министр юстиции К. Кашинг, член Конгресса герой Гражданской войны генерал В. Бутлер и другие. Все они сочувствовали русским. «Г-н Адаме созвал репортеров главнейших газет и разъяснял, что американский закон позволяет продавать оружие, но запрещает выпускать вооруженные экспедиции. Закон… позволяет продавать корабли, но последние должны выходить из гавани без пороха и вооруженных людей… Статьи, разъясняющие дело, были напечатаны в 35 газетах».

Но американские юристы настаивали, чтобы спуск американского флага и подъем Андреевского производился вне территориальных вод США, то есть на расстоянии трех морских миль от американского берега. «Всякий корабль пользуется правом экстерриториальности. Приобрести его он может только у своих берегов или в пределах вод, никому не принадлежащих».

Американские судовладельцы быстро посчитали ожидаемые барыши от продажи пароходов русским и пришли к выводу, что дело это очень выгодное. Большую роль сыграла и поддержка Промышленной лиги, объединявшей полторы тысячи заводов и более двух миллионов рабочих. «Русские дали работу многим тысячам людей, и потому Лига также приняла сторону наших».

Проблема была решена, и 8 мая 1878 г. пароход «Stat of California» сошел на воду. Впоследствии, будучи переоборудованным в крейсер, он получит название «Европа».

Затем Россия купила в Филадельфии за 275 тысяч долларов пароход «Columbus», переименованный затем в «Азию». Его также переоборудовали на заводе Крампа.

«Последовательность… и

осмотрительность, с которой действовала наша экспедиция, произвела на американцев сильное впечатление», – вспоминал Л.П. Семечкин. Американские судовладельцы резко подняли цены на пароходы, они были уверены в кредитоспособности русских, и сколько им понадобится еще пароходов – никто не знал. И третий пароход, «Saratoga», переименованный в «Африку», пришлось купить уже за 335 тысяч долларов. Переделывался он также на заводе Крампа. Русские моряки – офицеры и нижние чины – принимали активное участие в переоборудовании купленных пароходов.

Между тем Морское ведомство России заказало Крампу за 275 тысяч долларов клипер «Забияку». По контракту на постройку корабля от закладки до спуска на воду отводилось всего четыре месяца. В случае невыполнения договорных условий предусматривалась система штрафов. Всего за три недели была разработана проектная документация, и 1 июля 1878 г. на верфи Крампа произошла закладка крейсера. 9 сентября «Забияка» был спущен на воду и уже 27 сентября прошел пробные ходовые испытания. Зима в этот год выдалась суровая, реку Делавэр рано сковало льдом, и это не позволило закончить испытания в 1878 г. Только на следующий год Крампу удалось сдать клипер, да и то с большими штрафами. За опоздание со спуском на 9 дней с Крампа сняли 63 тыс. долларов, за переуглубление на 9 дюймов – 60 тыс. долларов, за меньшую на 0,5 узла скорость – 35 тыс. долларов. В результате Крамп получил всего 153 тысячи долларов, да еще он должен был за свой счет снабдить корабль всем необходимым для перехода в Европу. В итоге «Забияка» стал самым дешевым крейсером русского флота.

Несколько слов стоит сказать и об устройстве судов, закупленных в Америке.

Клипер «Европа» имел длину 93,6 м, ширину 11,3 м и осадку 5,2 м. Водоизмещение его составляло 3169 т. Машина типа компаунд мощностью 3000 индикаторных л. с. позволяла развивать скорость до 13,5 уз. 1 винт. Запас угля 1100 т. Дальность плавания 14 000 миль при 10-узловом ходе. На малом ходу обеспечивалось плавание под парами до 120 суток.

Клипер «Азия»: длина 86,4 м, ширина 10,7 м, осадка 4,5 м, водоизмещение 2449 т. Одна машина двойного расширения мощностью 1200 л. с. 1 винт. Скорость 15,6 уз. Запас угля 750 т. Дальность плавания 1500 миль. Парусное вооружение трехмачтового клипера.

Клипер «Африка»: длина 82,6 м, ширина 11,6 м, осадка 4,6 м, водоизмещение 960 т. Одна машина двойного расширения мощностью 1417 л. с. 1 винт. Скорость 12,7 уз. Дальность плавания 6400 миль при 9 уз. Парусное вооружение трехмачтового клипера.

21 декабря 1878 г. «Европа» и «Азия» с русской командой вышли в океан. В трех милях от берега они спустили американские и подняли русские Андреевские флаги. Через пять дней то же проделала и «Африка».

Поскольку к этому времени кризис миновал, все три крейсера под Новый год пришли в Копенгаген, где и перезимовали, ожидая освобождения Кронштадтского рейда ото льда.

Об этой экспедиции и до 1917 г., и после написано очень много. Однако во всех источниках обойден один очень любопытный момент – откуда на русских кораблях должны были взяться пушки? Ведь без орудий эти корабли были абсолютно беспомощны. Получалось, что в условиях войны с Англией надо идти в Кронштадт, там вооружаться, а затем вновь идти в океан на британские коммуникации? Надо ли объяснять бредовость такого плана.

На самом же деле орудия для русских крейсеров были заказаны фирме Круппа. «Европа» получила одну 8,26-дюймовую (210-мм) гаубицу, три 5,9-дюймовые (149,3-мм) пушки и четыре 9-фунтовые (107-мм) пушки; «Азия» – три 5,9-дюймовые и четыре 9-фунтовые пушки; «Африка» – пять 5,9-дюймовых и четыре 9-фунтовые пушки. Все эти орудия были изготовлены Круппом. Кстати, 5,9-дюймовые крупповские пушки в 1878 г. получили и другие наши крейсерские суда, как, например, корветы «Богатырь» и «Варяг».

Первоначальный замысел предусматривал вооружение «Европы», «Азии» и «Африки» в море с нейтральных пароходов, доставивших пушки из Германии. И лишь после окончания Берлинского конгресса было решено пушки ставить в Кронштадте.

Что же касается клипера «Забияка», то он с 28 мая по 5 августа 1879 г. перешел из Филадельфии в Кронштадт. Вооружение он получил лишь к началу кампании 1880 г. Оно состояло из двух 6-дюймовых обр. 1867 г., четырех 9-фунтовых и одной 3-фунтовой обр. 1867 г. пушек. В середине 1880-х гг. были добавлены одна 2,5-дюймовая пушка Барановского и шесть 37-мм пятиствольных пушек.

Покупка пароходов в Америке были осуществлена Морским ведомством и на казенные деньги. Однако параллельно по всей стране в 1878 г. шел сбор средств с населения на покупку за границей крейсерских судов. Инициативу в сборе средств проявило «Императорское общество содействия русскому торговому мореходству». В Москве был учрежден главный комендант для сбора пожертвований, а звание почетного председателя принял на себя цесаревич Александр Александрович. К началу мая 1878 г. было собрано уже более двух миллионов рублей, в мае 1879 г. – 3 835 500 рублей, к концу 1881 г. – 4 132 800 рублей. Суммы пожертвований частных лиц составляли от нескольких копеек до 100 тысяч рублей. Большая часть населения с энтузиазмом отнеслась к строительству Добровольного флота. Любопытно, что великий композитор Петр Ильич Чайковский в 1878 г. сочинил марш «Добровольный флот». Он попросил издателя П.И. Юргенсона перечислить гонорар за марш на строительство флота.

6 июня 1878 г. Россия купила в Германии первые три парохода. Первый пароход «Holsatia» прибыл в Кронштадт уже 14 июня. Газета «Новое время» так описала торжественное мероприятие, посвященное приходу судна в Россию: «20 июня, около часа пополудни, после торжественного молебна, первый рейдер добровольного флота “Holsatia” был окрещен “Россией”. На рейдере под звуки музыки, игравшей национальный гимн, был поднят русский флаг и гюйс. По окончании молебна надпись на пароходе “Holsatia” была немедленно закрашена».

Второй из приобретенных пароходов «Hommania» прибыл в Кронштадт 19 июня и впоследствии был переименован в «Москву». Третий пароход «Turingia», оказавшийся в Кронштадте, 24 июня был назван «Петербургом». Все три парохода были приобретены за 165 тысяч фунтов стерлингов, что по курсу 1878 г. составляло примерно 1580 тысяч рублей. Водоизмещение судов составляло около 3000 т, а скорость 13,5—14,5 узла.

А 17 июля, отремонтированные, вооруженные крупповской артиллерией и укомплектованные военными экипажами, они уже стояли на кронштадтском рейде в полной готовности для крейсерской службы. 26 июня был приобретен пароход «Нижний Новгород».

Между тем мирный исход Берлинского конгресса устранил угрозу войны, и 1 августа разоруженные крейсера были исключены из списков военного флота и переведены в ведение комитета. Крейсера были отправлены на Черное море и приняли участи в перевозке русских войск из Сан-Стефано в Одессу (до 13 тысяч человек, 3600 лошадей и около 5 тысяч тонн другого груза).

Раздел II

Вражда, торговая и военный союз

Глава 1

Интервенция в Россию

25 октября, то есть 7 ноября 1917 г., в России произошла Великая Октябрьская Социалистическая революция или октябрьский переворот, пусть каждый читатель выберет название согласно собственной политической ориентации. Любопытно другое: за день до этого посол США в Петрограде Френсис предложил Госдепартаменту послать в Россию (через Владивосток

или Швецию) две или более американские дивизии.

А еще раньше, 18 (31) октября 1917 г., был выпущен меморандум Морского министерства США с предложением начать интервенцию в Россию. Иностранные войска предлагалось послать на Север (США, Англия и Франция) и на Дальний Восток (США и Япония). В меморандуме выражалась надежда, что войска союзников станут «оплотом закона, власти и правительства», вокруг них объединятся «лучшие элементы русского народа» (офицеры, казаки, средний класс), а также «мыслящая честная часть крестьянства, солдат, рабочих». Оккупация части России признавалась необходимой в качестве гарантии выплаты ее долгов союзным странам. Если Россия все-таки попытается выйти из войны, то союзные войска, оккупировавшие территорию на Севере и на Дальнем Востоке, не позволят ей этого сделать. Эти войска также помешают Германии воспользоваться плодами мирного соглашения и удержат русскую армию на фронте[37 - Меморандум, озаглавленный «Заметки о положении в России и о том, каким образом оно затрагивает интересы союзников» был обнаружен российским историком академиком А. Фурсенко в фондах Национального архива США. См.: Фурсенко А.А. Подготовка американской интервенции в Советскую Россию// «Вопросы истории» № 10/1986. С. 54–55.].

Как видим, уже тогда американские адмиралы рассматривали Россию как банановую республику и собирались поступить с ней соответствующим образом.

19 ноября 1917 г. американский посол в России Френсис обратился с призывом к русскому народу – сохранять «благоразумие» и …передать США Транссибирскую железную дорогу.

8 января 1918 г. президент США изложил «Четырнадцать пунктов» условий мира. Они предусматривали: 1) открытые мирные договоры; 2) «свободу морей» – абсолютную свободу судоходства; 3) «свободу торговли» – устранение таможенных барьеров; 4) установление гарантий, обеспечивающих сокращение вооружений; 5) свободное, откровенное и беспристрастное урегулирование колониальных вопросов; 6) освобождение Германией всех оккупированных ею русских территорий, предоставление России беспрепятственной возможности определить свое политическое развитие и национальную политику, вступление ее в «сообщество свободных наций» и оказание ей там «радушного приема» (дальнейшие события и в особенности активное участие США в интервенции против Советской России показали истинное отношение Вильсона и демагогический характер его «Четырнадцати пунктов»).

Ну а параллельно советник президента полковник Хауз разрабатывал планы расчленения России, рассматривая Сибирь как американскую вотчину, аннексия которой для США являлось бы лишь делом времени. Россию никак нельзя было оставлять нерасчлененной, подчеркивал он, ведь Россия «слишком велика и слишком гомогенна для нашей безопасности. Я бы хотел видеть Сибирь как отдельное государство, а Европейскую Россию расчлененную на три части».

В октябре 1918 г. правительство Вильсона разработало тайные «комментарии к четырнадцати пунктам», в которых предлагалось окончательно решить «русский вопрос» при помощи расчленения России на отдельные «самостоятельные области», подвластные США. Американские правители объявили Россию «более не существующей» и потребовали не только выделения Польши, Финляндии, Литвы, Латвии и Эстонии из состава бывшей Российской империи, но также отделения от России Украины, Сибири, Кавказа и других территорий.

Наглядным примером планов США уничтожения России служит официальная карта, составленная Госдепартаментом США для Парижской мирной конференции и озаглавленная «Предлагаемые границы в России». На этой карте от России не оставалось ничего, кроме Среднерусской возвышенности. В приложении к этой карте говорилось: «Всю Россию следует разделить на большие естественные области, каждая со своей экономической жизнью. При этом ни одна область не должна быть настолько самостоятельной, чтобы образовать сильное государство».

11 (24) ноября 1917 г. во Владивосток прибыл американский броненосный крейсер «Бруклин» (водоизмещение 10 100 т, вооружение: 8 – 203-мм и 12 – 127-мм пушек). А 6 июля 1918 г. правительство США приняло решение о непосредственном участии своих войск в оккупации Дальнего Востока и Сибири. 16 августа во Владивостоке высадился американский экспедиционный корпус общей численностью 9 тыс. человек.

Как уже говорилось, одной из важнейших целей американской интервенции была Транссибирская магистраль. В январе 1919 г. было подписано соглашение об установлении межсоюзного контроля над Транссибом. Номинальное руководство по осуществлению контроля вручалось Межсоюзному железнодорожному комитету (МСЖК) под председательством колчаковского министра путей сообщений Устругова. Исполнение решения МСЖК передавалось Совету по воинским перевозкам, возглавляемому японским представителем, и Техническому совету под началом американского инженера Дж. Стивенса. Данному совету поручалось непосредственное заведывание всеми участками дороги, их техническая эксплуатация, решение всех хозяйственных вопросов, назначение иностранных экспертов и т. д.

В апреле 1919 г. был создан Закупочный комитет, в задачу которого входили приобретение и доставка различных необходимых для железной дороги материалов. Председателем комитета назначили американского представителя Спенглера. Охрана Транссиба со всеми ответвлениями возлагалась на войска всех стран, принимавших участие в интервенции. Фактический контроль над Транссибом осуществляли Япония и США.

Правда, воевать с большевиками янки сами не желали и предоставляли это делать колчаковцам. Зато США предоставили Колчаку кредит в размере 262 млн. долларов и в счет этого направили ему в конце 1918 г. свыше 200 тысяч винтовок, пулеметы, орудия и боеприпасы. В первой половине 1919 г. США послали Колчаку 250 тысяч винтовок, несколько тысяч пулеметов и несколько сотен орудий, в августе 1919 г. – свыше 1800 пулеметов, более 92 млн. патронов к ним, 665 автоматических ружей, 15 тысяч револьверов и 2 млн. патронов к ним. Кроме того, Колчак получил несколько десятков двухмоторных самолетов фирмы «Вильсон – Стюртеван», использовавшихся для разведки и бомбометания.

В свою очередь адмирал передал американцам 2118 пудов золота из захваченного золотого запаса России.

В целях «освоения» Дальнего Востока американцы открыли в различных городах края филиалы банков, представительства, конторы, акционерные торгово-промышленные предприятия. В США была создана специальная комиссия по эксплуатации богатств Дальнего Востока (объекты наживы американских предпринимателей – угольные копи, прииски, лесоразработки, рыбные промыслы, железнодорожный, водный транспорт и др.)

Из портов Дальнего Востока за океан шли суда с награбленным добром. Только за три месяца 1919 г. интервенты вывезли более 3 млн. шкурок ценной пушнины, в 1919 г. – 14 млн. пудов сельди. Начиная с 1918 г. вывозилось большое количество леса.

Интервенты разграбили Владивостокский порт, Дальневосточное морское, Амурское, Байкальское и Ленское пароходства, многие железные дороги, продовольственные, военные и другие склады, различные учреждения и предприятия, привели в негодность железнодорожные пути.

В Приморье американцы с мирным населением

обращались так же, как и у себя на «диком Западе» с краснокожими.

«В архивах и газетных публикациях той поры и поныне хранятся свидетельства, как янки, прибыв за тридевять земель, хозяйничали на нашей земле, оставляя кровавый след в судьбах русских людей и в истории Приморья. Так, к примеру, захватив крестьян И. Гоневчука, С. Горшкова, П. Опарина и 3. Мурашко, американцы живьем закопали их за связь с местными партизанами. А с женой партизана Е. Бойчука расправились следующим образом: искололи тело штыками и утопили в помойной яме. Крестьянина Бочкарева до неузнаваемости изуродовали штыками и ножами: “нос, губы, уши были отрезаны, челюсть выбита, лицо и глаза исколоты штыками, все тело изрезано”. У ст. Свиягино таким же зверским способом был замучен партизан Н. Мясников, которому, по свидетельству очевидца, “сперва отрубили уши, потом нос, руки, ноги, живым порубив на куски”.

“Весной 1919 года в деревне появилась карательная экспедиция интервентов, учиняя расправу над теми, кто подозревался в сочувствии партизанам, – свидетельствовал житель деревни Харитоновка Шкотовского района А. Хортов. – Каратели арестовали многих крестьян в качестве заложников и требовали выдать партизан, угрожая расстрелом (…) Свирепо расправились палачи-интервенты и с безвинными крестьянами-заложниками. В числе их находился и мой престарелый отец Филипп Хортов. Его принесли домой в окровавленном виде. Он несколько дней еще был жив, все время повторял: “За что меня замучили, звери проклятые?!”. Отец умер, оставив пятерых сирот.

Несколько раз американские солдаты появлялись в нашей деревне и каждый раз чинили аресты жителей, грабежи, убийства. Летом 1919 г. американские и японские каратели устроили публичную порку шомполами и нагайками крестьянина Павла Кузикова. Американский унтер-офицер стоял рядом и, улыбаясь, щелкал фотоаппаратом. Ивана Кравчука и еще трех парней из Владивостока заподозрили в связи с партизанами, их мучили несколько дней. Они вышибли им зубы, отрубили языки».

А вот другое свидетельство: «Интервенты окружили Маленький Мыс и открыли ураганный огонь по деревне. Узнав, что партизан там нет, американцы осмелели, ворвались в нее, сожгли школу. Пороли зверски каждого, кто попадался им под руку. Крестьянина Череватова, как и многих других, пришлось унести домой окровавленным, потерявшим сознание. Жестокие притеснения чинили американские пехотинцы в деревнях Кневичи, Кролевцы и в других населенных пунктах. На глазах у всех американский офицер несколько пуль выпустил в голову раненого паренька Василия Шемякина».

Да и сам генерал Грэвс, командующий американским экспедиционным корпусом, впоследствии признавал: «из тех районов, где находились американские войска, мы получали сообщения об убийствах и истязаниях мужчин, женщин, детей…»

Не менее откровенен в своих воспоминаниях и полковник армии США Морроу, сетуя, что его бедняги-солдаты… «не могли уснуть, не убив кого-нибудь в этот день (…) Когда наши солдаты брали русских в плен, они отвозили их на станцию Андрияновка, где вагоны разгружались, пленных подводили к огромным ямам, у которых их и расстреливали из пулеметов». «Самым памятным» для полковника Морроу был день, «когда было расстреляно 1600 человек, доставленных в 53 вагонах».

Свидетельства о зверствах интервентов приводились практически во всех местных газетах той поры. Так, «Дальневосточное обозрение» приводило следующий факт: «Во Владивостоке на Светланской улице американский патруль, посмеиваясь, взирал на избиение японскими солдатами матроса Куприянова. Когда возмущенные прохожие бросились на выручку, американский патруль взял его “под защиту”. Вскоре стало известно, что американские “благодетели” застрелили Куприянова якобы за сопротивление патрулю».

Другой американский патруль напал на Ивана Богдашевского, «отобрал у него деньги, раздел донага, избил и бросил в яму. Через два дня тот умер». 1 мая 1919 г. два пьяных американских солдата напали на С. Комаровского с целью грабежа, но тот успел убежать от грабителей.

На Седанке группой американских солдат была зверски изнасилована 23-летняя гражданка К. Факты насилия над женщинами и девушками жеребцами в форме армии США неоднократно регистрировались и в других частях Владивостока и Приморья. Очевидно, девицы легкого поведения, которых тогда, как и нынче, было немало, американских вояк уже пресытили. Кстати, одну из «жриц любви», «наградившую» нескольких американских «ковбоев» нехорошей болезнью, как-то обнаружили убитой на улице Прудовой (где нынче стоит кинотеатр «Комсомолец») «с пятью револьверными пулями в теле».

Другое свидетельство, взятое из местной прессы: «В начале июля, проезжая по Светланской улице на извозчике, четверо пьяных американских солдат, куражась, оскорбляли прохожих. Проходящие мимо гласный (т. е. депутат) городской думы Войцеховский, Санарский и другие лица, возмущенные их поведением, остановили извозчика. Пьяные солдаты подошли к Войцеховскому и по-русски закричали на него: “Чего свистишь, русская свинья? Разве не знаешь, что сегодня американский праздник?”. Один из солдат наставил на Войцеховского револьвер, а другой стал наносить револьвером ему удары в лицо».

Или вот другой пример из «Вечерней газеты» за 18 ноября 1921 г. Пятеро американских матросов, обслуживающих радиостанцию на Русском острове, которую интервенты захватили еще в 1918 г., прибыли на танцевальный вечер в зал Радкевича, что на Подножье. Изрядно приняв «на грудь», они стали «вести себя вызывающе». А когда начался спектакль, «сели во втором ряду, а ноги положили на спинки стульев первого ряда» (где сидели русские зрители). При этом матросы говорили, что «плюют на все русское, в том числе и на русские законы», а затем начали дебоширить.

Надо сказать, что, судя по сохранившимся свидетельствам, американские вояки по части пьянства, грабежей и «непристойностей в отношении к женщинам, которым делаются гнусные предложения прямо на улицах», а также по наглому, хамскому поведению ко всем и вся, уже тогда равных себе не имели. Они могли устроить, куражась в пьяном угаре, беспричинную стрельбу на людных улицах по принципу: кто не спрятался – я не виноват! Ничуть не смущаясь, что под их пулями гибнут ни в чем не повинные люди. Газета «Голос Родины» за 12 января 1922 г. дала вполне конкретное название: «Американские дикари развлекаются».

В апреле 1920 г. американские, английские, французские и прочие иноземные войска убрались восвояси из Владивостока. В связи с изменившейся военно-политической ситуацией на Дальнем Востоке правительства США, Великобритании, Франции и др. государств вынуждены были отказаться от открытой поддержки разномастных местных властей на Дальнем Востоке, противостоящих большевикам. В августе покинули Приморье и китайские части.

Дольше всех оставались у нас японцы (до октября 1922 г.). Под их «крышей» продолжал действовать и специальный батальон американских вояк. Янки вместе с японцами «обслуживали» созданный в те годы на Русском острове концлагерь и радиостанцию, расположенную там же. Замученных в лагере топили рядом с островом порознь и целыми баржами, связывая руки колючей проволокой.

Есть свидетельства, что уже после

ухода интервентов один из водолазов, работая на затопленных объектах у Русского острова, наткнулся на одну из таких барж, внутри которой «стояли, как живые, связанные люди». Шокированный увиденным, водолаз сошел с ума[38 - Материалы сайтаhttp://copypast.ru/2009/03/20/temnaja_storona_ssha_zverstva_amerikanskogo_jekspedicionnogo_korpusa_na_dalnem_vostoke.html].

На Дальнем Востоке американские войска пробыли до весны 1920 г. Уже в январе началась эвакуация. Заключительным аккордом интервенции стал увод из Владивостока адмиралом Г К. Старком тридцати военных и гражданских судов. По пути часть из них затонула, часть была продана или брошена в портах Гензан и Шанхай.

10 января 1923 г. флотилия Старка в составе кораблей «Бойкая», «Свирь», «Батарея», «Взрыватель», «Илья Муромец», «Улисс», «Патрокл», «Диомид», «Фарватер» и «Парис» прибыли в оккупированный американцами порт Манилу. Там бравый адмирал и продал американцам остатки Сибирской флотилии.

Помимо Дальнего Востока США приняли участие в интервенции Антанты на Севере России. Формально целью интервенции была защита больших запасов оружия и продовольствия, скопившихся в портах Мурманска и Архангельска вследствие нерасторопности царской администрации.

28 апреля 1918 г. из американского порта Чарльстон вышел бронепалубный крейсер «Олимпия» (водоизмещением 6 560 т) с секретной миссией. Даже его командир капитан 1-го ранга Бергер не знал конечного пункта назначения. Согласно инструкции, Бергер вскрыл запечатанный пакет 16 мая, находясь у берегов Шотландии, и лишь тогда узнал, что «Олимпия» идет в Мурманск.

25 мая крейсер прибыл в Мурманск. 8 июня по приказу Бергера на берег был высажен десант в составе 8 офицеров и 100 матросов. Позже было высажено еще несколько десятков человек.

Американцы захватили русский миноносец «Капитан Юровский» и, проведя небольшой ремонт, подняли американский флаг. Команда миноносца представляла сборную солянку – 30 американцев, несколько русских и моряков других национальностей.

13 августа американцы захватили миноносец «Бесшумный». Командиром его был назначен лейтенант с «Олимпии» Честер Джексон.

16 июня американцы вместе с англичанами оккупировали поселок Колу. В конце июля британский генерал Пул использует две американские роты для захвата Архангельска. 15 августа в бою у деревни Селетской янки впервые несут потери – трое раненых.

Летом 1918 г. на Западный фронт была переброшена 85-я дивизия армии США. Один из ее полков, 339-й пехотный, с приданными частями на британских транспортах «Нагоя», «Тидеус» и «Сомали» вместо Франции был доставлен на север России. Личный состав полка набирался из призывников в штатах Мичиган, Иллинойс и Висконсин.

4 сентября 1918 г. пять с половиной тысяч американских солдат высадились в Архангельске. Кроме пехотных батальонов 85-й дивизии в состав контингента входили подразделения 310-го инженерно-саперного полка, военно-транспортные подразделения, медицинский батальон и полевой госпиталь.

Свой поход на Русский Север американцы назвали Экспедиция «Полярный медведь». Официальное наименование воинского контингента – Американский экспедиционный корпус в Северной России.

Американцами командовал подполковник Джордж Стюарт. Общее командование иностранными войсками в Северной области России осуществлял британский генерал-майор Фредерик Пул. Помимо американцев в его подчинении были британские, канадские, австралийские, французские и сербские части. Вскоре генерала Пула сменил другой британский командующий, генерал Уильям Эдмунд Айронсайд.

Американское командование старалось избежать использования своих частей непосредственно в боях с Красной Армией. Но под нажимом англичан пришлось отправить на фронт 339-й пехотный полк, который побатальонно и даже поротно воевал на Железнодорожном, Двинском и Онежском фронтах.

Английские интервенты завезли на Русский Север восточный штамм гриппа («испанку»). Среди мирного населения вспыхнули массовые эпидемии, которые затронули и американцев.

Потери американцев на Севере составили ПО человек убитыми. Более 70 человек умерли от гриппа «испанки», который начал косить солдат в первые же дни по прибытии в Архангельск. Около 30 человек пропали без вести.

С местным населением янки не церемонились, также как и на Дальнем Востоке. Так, «американские солдаты, ворвавшись в село Ровдино, приказали крестьянам предоставить хлеб, мясо, овощи, лошадей для интервентов. Крестьянину Попову американские солдаты завязали глаза и 14 километров гнали пешком с мешком песка на спине. В селе Ровдино они зверски истязали его, а затем живого закопали в землю. Захватив деревню Пылища Онежского уезда, интервенты и белогвардейцы зверски расправились с мирными жителями. Карательный отряд вывел группу крестьян на опушку леса и зверски убил их. Трупы их были страшно обезображены, их невозможно было узнать: изломанные руки и ноги, выколотые глаза, рассеченные головы и лица. Тяжело больного командира ледокола “Святогор” И.А. Дрейера интервенты сначала распяли на столбе, а потом застрелили»[39 - Материалы сайта http://www.ref.by/refs/21/35926/1.html].

Интервенты на Русском Севере устроили свыше одиннадцати концлагерей и тюрем, через которые прошли 52 тысячи человек. Таким образом, в заключении побывал каждый пятый житель этой малонаселенной области.

Анкета, проведенная Иоканьговским Совдепом уже после падения Северной области, показывает, что из 1200 арестантов, побывавших в застенках Иоканьги, лишь 20 человек принадлежало к коммунистической партии, остальные были беспартийные. Тысячи людей были погублены в тюрьме совершенно несправедливо. Из этих 1200 человек 23 – расстреляны, 310 – умерли от цинги и тифа, лишь 100 человек оставались относительно здоровыми. Свое существование Иоканьга закончила 20 февраля 1920 г., когда, узнав о разгроме белых, каторжане арестовали стражу. На мачте радиостанции взвился красный флаг.

«Тюремных помещений не хватало. Под тюрьмы занял подвалы таможни, трюмы пароходов (например “Волжский”[40 - В плавучую тюрьму обратили русский линкор «Чесму» {Примеч. авт.).]). Были выстроены тюрьмы на Кегострове, на Быку, на Бакарице. Наиболее мрачную славу снискали каторжные тюрьмы на острове Мудьюг и в бухте Иоканьга. Созданные интервентами Мудьюгская и Иоканьгская ссыльнокаторжные тюрьмы – самые кошмарные и позорные страницы истории англо-американской и французской интервенции на Севере. И так как тюрьмы Печенги, Мурманска, Кеми, Архангельска в 1918 г. были переполнены, то чтобы “разгрузить” места заключения, 23 августа 1918 г. открыли каторжную тюрьму на заброшенном, пустынном острове Мудьюге, расположенном в Двинской губе Белого моря, в 60 километрах от Архангельска. Тюрьму назвали “первым концентрационным лагерем для военнопленных”. В действительности лагерь оказался каторжной тюрьмой.

Первая группа каторжан прибыла на остров 23 августа 1918 г. Им предстояло своими руками построить и оборудовать себе тюрьму, в первую очередь карцеры-землянки.

Начальник тюрьмы Судаков установил жесточайший режим. Заключенных истязали, морили голодом, держали в карцере, из которого если кто и выходил живым, то на всю жизнь оставался калекой. Одним из первых туда попал заместитель председателя Архангельского Совета рабочих и солдатских

депутатов А. Гуляев. На третьи сутки пребывания в карцере он уже не мог передвигаться и вставать с места. Бывший узник Мудьюгской тюрьмы Павел Петрович Рассказов писал: “Представление о Мудьюге неразрывно связано с представлениями о высших страданиях, о высшей человеческой жестокости и неизбежности мучительной смерти. Кто попал на Мудьюг, тот живой труп, тот не вернется к жизни”.

Прибывших в Мудьюг стригли “под машинку”. Не было ни бани, ни умывальников. Поэтому умывались из котелков, которые выдавались для пищи. Белье не выдавалось, одежда сгнивала на теле. Число заключенных в бараках, рассчитанных на 100 человек, дошло до 350 человек. Тюрьма представляла собой дощатые сараи, окруженные колючей проволокой, в шагах пятидесяти от них стояли могильные кресты. Санитарно-гигиенические условия были ужасающими. Неимоверная теснота, грязь, паразиты и голод создавали самые благоприятные условия для заболеваний, а администрация не только не старалась улучшить положение заключенных, но и всячески стремилась сделать их еще более невозможными. Впоследствии это вылилось в страшные эпидемии тифа, дизентерии. Участник Гражданской войны Игнатьев в своем очерке “Некоторые факты и итоги 4-х лет гражданской войны” рассказывает: “Громадный процент арестованных был поражен цингой. Карцеры были холодными, располагались в простых погребах. “Больница” была такова, что член Онежской земской управы Душин, лежа в ней в тифу, отморозил себе все пальцы на ногах”. Это был “лагерь смерти”. Работать заставляли по 18 часов в день. Врач Маршавин свидетельствует, что работали заключенные с 5 утра до 23 часов. Часть из них работала в лесу, вырубая деревья на столбы для проволочных заграждений. Перерывов на отдых не было. В особенности тяжелы были земельные работы. Для засыпки низких мест срывали возвышенности и землю насыпали на носилки. Уже одни только носилки были очень тяжелы для изнуренных, голодных людей. Чтобы возить дрова, в сани впрягалось 4 человека. Немного легче была работа на устройстве проволочных заграждений. Люди ходили оборванными и поцарапанными, рукавиц для этой работы не было. Зимой снег заставляли разгребать также голыми руками. За две недели пребывания на Мудьюге все деревья на территории лагеря были вырублены, и два ряда проволочных заграждений высотой около 1,5 сажени охватывали лагерь колюче-острым железным кольцом.

В тюрьме применялись изуверские пытки: жгли каленым железом, закапывали живьем в землю. Широко применяли и железные кандалы. Заключенные пытались группами или в одиночку бежать, но их ловили и расстреливали»[41 - Материалы сайта http://www.ref.by/refs/21/35926/1.html].

Замечу, что построенные англичанами и американцами концентрационные лагеря были первыми в истории нашей страны. Большевики начали создавать их только после 1920 г.

Возникает естественный вопрос: на каком основании пропаганда США десятилетия бубнит о ГУЛАГе, где условия жизни заключенных в целом были намного лучше, чем на Мудьюге и в других северных лагерях? Ах да! Мудьюг – это было так давно! Ну а как насчет секретных тюрем ЦРУ XXI века на Кубе (Гуантанамо), в Польше, Прибалтике и других странах?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (http://www.litres.ru/aleksandr-shirokorad/soedinennye-shtaty-ameriki-protivostoyanie-i-sderzhivanie/?lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes

Примечания

1

Даты везде по новому стилю, старый стиль будет указан особо.

2

Протекционизм – политика защиты внутреннего рынка от иностранной конкуренции через систему определенных ограничений: импортных и экспортных пошлин, субсидий и других мер.

3

Радищев А.Н. Избранные произведения. М. – Л, 1949. С. 280.

4

Болховитинов Н. История США // Материалы сайта http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/bolh/index.php (http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/bolh/index.php)

5

Шлюп – парусное военное (реже торговое) судно, использовавшееся для посыльной и дозорной службы. Могло нести от 1 до 3 мачт. Паруса почти всегда прямые. В Атлантике встречались пиратские шлюпы.

6

Бригантина – торговое или военное парусно-гребное судно. Парусное вооружение близко к бригу. Некоторые западные авторы (например, К.Х. Марквардт) не видят разницы между бригом и бригантиной. Иногда бригантину называли шхуно-бригом (шкуно-бригом). Основной движитель – парус. Весла использовались редко. Тем не менее, бригантины имели от 8 до 16 банок (пар весел). Заносить же бригантину в категорию гребных судов, как делают некие наши «мэтры», безграмотно. На вооружении бригантины имели до 20 пушек малого калибра.

7

Шитик – небольшое палубное парусно-гребное судно с одной или двумя мачтами.

8

Шканцы – часть верхней палубы от грот-мачты до бизань-мачты, там обычно происходили встречи командования и почетных гостей.

9

Российско-Американская компания и изучение Тихоокеанского севера 1815–1841. Сборник документов / Составители Т.С. Федорова, Л.И. Спиридонова. М.: Наука, 2005. С. 68.

10

Коцебу О.Е. Новое путешествие вокруг света в 1823–1826 гг. М.: Наука, 1981. С. 205–206.

11

Коцебу О.Е. Новое путешествие вокруг света в 1823–1826 гг. М.: Наука, 1981. С. 227.

12

Алексеев А.И. Освоение русскими людьми Дальнего Востока и Русской Америки. М.: Наука, 1982. С. 133.

13

По другим данным это случилось 30 марта 1806 г. (по ст. стилю).

14

По другим источникам она была падчерицей Шелихова.

15

Тихменев П.А. Историческое обозрение образования Российско-Американской компании. СПб., 1861. Ч. I. С. 252–253.

16

Вениаминов И.Е. Записки об островах Уналашкинского отдела. СПб., 1840. Ч. I. С. 110.

17

Одна номинальная лошадиная сила – это расчетная единица. Она больше, чем фактическая (индикаторная) лошадиная сила. Во сколько раз больше – зависит от типа машины.

18

Болховитинов Н. История США // http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/bolh/16.php (http://www.gumer.info/bibliotek_Buks/History/bolh/16.php)

19

Так обозначали иностранных граждан, служивших в России на военной и статской службе.

20

Записка РАК Е.Ф. Канкрину от 12(24) июля 1824 г., подписанная М. Булдаковым, А. Севериным, И. Прокофьевым и К. Рылеевым. АВПР. Ф. Канцелярия. Оп. 468, 1826 г. Д. 2995. Л. 75–81.

21

Кремлев С. Русская Америка. Открыть и продать! М.: Яуза, 2005. С. 432.

22

Подробнее об этом рассказано в моей книге «Россия выходит в мировой океан» (М.: Вече, 2005).

23

Цит. по: Кремлев С. Русская Америка: Открыть и продать! С. 419–420.

24

История Русской Америки(1732–1867) / Коллектив авторов. М.: Международные отношения, 1997. Т. III.

25

История внешней политики России. Вторая половина XIX века (от Парижского мира 1856 г. до русско-французского союза). М., 1997. С. 152.

26

Цит. по: Алексеев А.И. Освоение русскими людьми Дальнего Востока и Русской Америки. С. 130

27

Сецессия (лат. secessio) – выход из состава государства (как правило, федеративного) какой-либо его части (как правило, субъекта федерации). Термин в этом значении появился во время американской Войны за независимость. Во время Гражданской войны в США сецессию осуществили Конфедеративные

Штаты Америки.

28

Пушки системы Блэкли стреляли снарядами, оснащенными чашкообразным поддоном из красной меди, привинченным к дну снаряда. Канал имел три нареза весьма оригинального сечения. При выстреле чашка прижималась газами ко дну и врезалась в нарезы. Орудия системы Блэкли были испытаны в Англии в 1861–1863 гг. и в России в начале 1864 г., но не были приняты на вооружение из-за ряда серьезных конструктивных недостатков. За неимением лучших клиентов, капитан Блэкли продал в начале 1862 г. серию 9- и 7-дюймовых пушек Южным штатам.

29

«Топи их всех» (англ.).

30

Краббе Николай Карлович, полный адмирал. Родился 20 августа 1814 г. С 1860 г. по 1876 г. управлял Морским министерством.

31

Цит. по: Коршунов Ю.Л. Россия и США. Страницы морской истории. М.: Международные отношения, 2008. С. 65.

32

Татищев С.С. Император Александр II, его жизнь и царствование. М.: Чарли, 2006. Кн. 2. Ч. 75.

33

Тимберовка – капитальный ремонт деревянного корпуса.

34

Любопытно, что великому князю Константину так нравилось пировать на «Рюрике», что командование Балтийского флота распорядилось снять кормовую 6-дюймовую пушку, дабы она не мешала проводить обеды его императорскому высочеству.

35

Они официально находились в составе Балтийского флота.

36

Коршунов Ю.Л. Россия и США. Страницы морской истории. С. 109–110.

37

Меморандум, озаглавленный «Заметки о положении в России и о том, каким образом оно затрагивает интересы союзников» был обнаружен российским историком академиком А. Фурсенко в фондах Национального архива США. См.: Фурсенко А.А. Подготовка американской интервенции в Советскую Россию// «Вопросы истории» № 10/1986. С. 54–55.

38

Материалы сайта

http://copypast.ru/2009/03/20/temnaja_storona_ssha_zverstva_

amerikanskogo_jekspedicionnogo_korpusa_na_dalnem_vostoke.html

39

Материалы сайта http://www.ref.by/refs/21/35926/1.html

40

В плавучую тюрьму обратили русский линкор «Чесму» {Примеч. авт.).

41

Материалы сайта http://www.ref.by/refs/21/35926/1.html