Восточный роман читать онлайн - Александра Гардт

Восточный роман

Александра Гардт

Магические легенды

Русская студентка Нина Светлова познакомилась с красивым восточным парнем по имени Ким Джаён. Он приехал из Южной Кореи по программе студенческого обмена. На самом деле цель его пребывания в России совсем другая. Ким – воин, один из стражей, контролирующих выполнение древнего договора между кланами сверхъестественных существ Востока и Запада. Вот только любовь к русской девушке Нине спутала все его планы…

Александра Гардт

Восточный роман

© Гардт А., 2017

© ООО «Издательство «Э», 2017

Глава 1

Лето подходило к концу, и на Москву неумолимо опускалась осень. Это означало сразу несколько вещей. Во-первых, начинался последний год в магистратуре, и дальше мне предстояло уходить в свободное плавание. Был вариант остаться в аспирантуре и написать никому не нужную диссертацию, но, если честно, не хотелось. И так уже хлебнула лишку с этим корееведением.

На табло наконец-то поменялся статус нужного рейса, и я подмигнула Маринке: мол, как договаривались. Ты рассказываешь о красотах города, я слежу, чтобы ни один студент по обмену не отбился от группы. А уж если есть симпатичные, то пусть смерть рассудит нас. Маринка мотнула головой и снова уставилась в телефон. Универсальный жест «отстань, не до тебя сейчас». Я вздохнула, засекла время и пошла за кофе. Затормозила, не зная, что выбрать, потом махнула рукой и зашла в первую попавшуюся кафешку. Около аэроэкспресса имелся «Старбакс», и мне как раз не хватало одной звездочки до бесплатного напитка, но это же пока дойдешь… А бойкие корейцы могли успеть просочиться, с этим багажом никогда не знаешь, вовремя он приедет, раньше, позже, не приедет вообще. Я хмыкнула, сделала глоток из стаканчика и стала вглядываться в толпу, шедшую по зеленому коридору.

– Да кого ты там высматриваешь? Ким Чжечжуна? – насмешливо протянула Маринка, и я не отказала себе в удовольствии заехать ей в бок локтем.

– Ай! Ну еще скажи, ты не из-за него на факультет пошла.

Я помотала головой и с деланой обидой отвернулась.

– Между прочим, – сказала Маринка, наконец-то убирая телефон в сумку, – у нас есть некто Ким Чжаён, если верить списку. Вдруг красавчик? А ты дальше играй в молчанку, отличный способ знакомиться с людьми.

– Марин, слушай, мы же договорились, я произвожу впечатление эффектного тупого овоща, а ты общаешься. Всех корейских двадцатилеток оставляю тебе.

Маринка фыркнула и достала из сумочки зеркало:

– Да перестань вообще. На наш век русских ребят не осталось, пора это признать. Вон Машка за шведа выходит, Женька из Австралии никак не вернется. Не повезло нам, Нин. Но с твоей стороны я вижу только упадничество.

Мимо пробежала группка русских туристов, возвращавшихся из Турции, и я со вздохом признала Маринкину правоту. Но не с двадцатилетними же по этому поводу встречаться, в самом деле. Возраст не тот, четверть века на носу.

– И смотри сюда, овощ, Чжаёну как раз аккурат двадцать два вчера исполнилось. Не такая уж и большая разница.

– Да что ты на этом Чжаёне зациклилась? – Легкое волнение Маринки передалось по воздуху, настала моя очередь лезть в сумочку за зеркалом. – Больше ребят нет?

– С красивыми именами – зеро.

Я рассмеялась и открыла пудреницу. В этом была вся Маринка, нелогичная, веселая, пробивная. Идеально подходила моей привычке отсидеться за чьей-нибудь спиной.

Зеркало на этот раз даже не говорило особенных гадостей. Наверное, смилостивилось, нельзя же сразу падать в грязь лицом.

– Так. На исходную, должны выйти уже. – Маринка достала табличку и бодро направилась в зону встречающих.

Я, даром что выше, едва за ней угналась. Вчиталась в слова и расшибла лицо фейспалмом.

– Ты как универ написала?

Маринка перечитала творение рук своих, ойкнула и растерянно уставилась на меня. Ну да, пробиваться – это к ней. А вот устранять последствия в виде поломанных кирпичных стен – обычно моя прерогатива.

– Может, ручкой исправим?

Я бросила взгляд на очередную группу прилетевших, размышляя над предложением. Помотала головой:

– Сама знаешь их менталитет. Кто курсач писал про особенности, Пушкин? Давай лучше вообще без таблички. Увидим группу…

Закончить я не успела. По проходу грохотали чемоданами самых разных расцветок человек восемь корейцев. Судя по коротким юбкам, модным кедам (корееведы мы или где!) и общему виду шестнадцатилетних школьников, контингент был наш.

– Вперед! – прошипела я, надевая на лицо широкую улыбку и выдирая у Маринки неудавшийся плакат.

Маринка подлетела к шедшему первым парню (высоченному даже по нашим меркам) и затараторила с невыносимой скоростью. Вот что стажировки животворящие делают.

Изображая красивый тупой овощ, я вслушалась в разговор. Дети были наши, все без исключения, главным в группе и правда оказался Ким Чжаён (умеет же Маринка выхватывать нужную информацию), они вовсе не устали, все счастливы познакомиться, а вот еще если прямо сейчас сделать селку, корейский аналог селфи, так вообще будет замечательно.

Позади наших корейцев уже начала скапливаться небольшая пробка из рассерженных американцев. Пробормотав себе под нос: «Разделяй и властвуй», – я шмыгнула к концу очереди и – наиболее простыми выражениями – попросила девчонок на выход. Маринка, кажется, подхватила мое начинание, в результате корейцев мы увели на безопасное расстояние, отбили у таксистов, а на грубое замечание одного из американцев я проорала вслед что-то, в свою очередь, не вполне вежливое. Чжаён уставился на меня слегка шокированно, я пожала плечами и отправилась расставлять миленьких кореянок подальше от туристических троп. Сначала нужно было объяснить, что мы сейчас делаем, куда едем, как держимся в городе и вообще.

Пока Маринка экспрессивно размахивала руками, я украдкой бросила взгляд на Чжаёна. Красавчик, ничего не скажешь: высоченный, наверное, за сто восемьдесят, длинноногий, глаза жгучие… Вполне во вкусе Маринки. Я покачала головой. Оставшиеся двое ребят подобных эмоций не вызывали даже близко, стандартные, как везде, а этому – хоть в модельное агентство или айдолы, состоять в суперпопулярной группе и сводить девчонок по всему миру с ума. Нет, зачем-то изучает Россию. Тоже мне, умник нашелся.

Я вспомнила, как нечто подобное высказывала мне сама Маринка, и прыснула в кулак. Тогда, на втором курсе, мы с ней друг друга недолюбливали, подружились значительно позже. И слава богу – со своей привычкой сидеть в тени я довольно долго не могла найти никого близкого. Родители остались во Владивостоке, школьные друзья разъехались кто куда, да и Москву сложно было назвать гостеприимным городом. Пускай у меня и имелась собственная крошечная квартирка на окраине, а родители исправно присылали деньги.

– Что с общежитием? – спросили по-корейски, и я отвлеклась от мыслей.

Реплика принадлежала Чжаёну, а Маринка суетилась где-то у другого конца нашей стройной линии с огромными чемоданами.

Я пожала плечами. Нет, говорила я по-корейски отлично, все-таки и сама на стажировки каталась, да и поначалу была здорово увлечена идеей выучить язык и выйти замуж если не за айдола, то за красивого корейского парня. Самая лучшая мотивация для нарабатывания вокабуляра. Но сейчас лезть

на рожон мне не хотелось. Схватят, припашут, и вот ты уже активист, гордость магистратуры и обязана ехать встречать студентов по обмену. Кстати, к вопросу о том, куда приводят мечты.

Чжаён повторил вопрос помедленнее. Я отчаянно посмотрела на Маринку. Так и есть, мастерство одновременной селки с пятью участниками. А ввязываться в разговор с Чжаёном было никак нельзя. Я сделала лицо попроще (в моем понимании – это разгладить все морщинки и умиротворенно похлопать глазами) и пролопотала, старательно подделывая акцент под русский:

– Не знаю, вот сейчас Марина все расскажет. Я тут больше за… компанию.

Чжаён нахмурился и вытащил из кармана джинсов огромный телефон. Конечно, родной «Самсунг», зачем поддерживать другие компании. Ответом он меня не удостоил, и я отошла на два шага в сторону, немного задетая. Если я говорю по-корейски так себе, можно и не общаться? Ужасные все-таки снобы.

Но своей цели я все-таки добилась. Маринка наконец объяснилась, удовлетворенно щелкнула своим телефоном (наверняка успела все пять селок запостить с другого ракурса, звезда наша) и командным голосом велела следовать за ней. Я с облегчением засеменила сзади. До аэроэкспресса еще дойти надо было, а с размерами этих чемоданов… В общем, быстро не получалось.

Пересчитала макушки (расцветки от блонда через розовый до иссиня-черного), вздохнула. Чжаён довольно ловко обогнал всех и пошел рядом с Маринкой, о чем-то ее расспрашивая. Маринка раза два оглянулась на меня (такое впечатление, рукой помахать хотела), покачала головой и стала ему что-то втолковывать. Надо бы узнать, кем прикидываться впоследствии, а то наплетет, знаю я ее, придется про синдром Аспергера гуглить.

Больше проблем никаких не возникло, под щелчки воображаемых затворов на вполне реальных телефонах мы добрались до Москвы, пересели на метро и довольно быстро оказались, собственно, у общежития. Тут усталость, видимо, взяла вверх, девчонки сразу взялись распаковываться, ребята запрыгнули на кровати, а Маринка принялась звонить нашему замдекана.

Я стояла в коридоре и думала, что сейчас скучно поеду в свою скучную квартиру, и никто не скрасит мне остатки дня. Да что там, в общем, и остатки жизни тоже. Все девчонки с курса давным-давно определились с планами. Если они не включали в себя симпатичного шведа или улетного австралийца, то обязательно – какую-нибудь неплохую компанию с какой-нибудь неплохой зарплатой. Работать в офисе я никогда не стремилась, неплохая зарплата требовала неплохих усилий, надо понимать; подтягивать двоечников мне казалось скучным. В общем, хотелось, чтобы явился кто-нибудь и рассказал, как жить дальше и не чувствовать себя при этом насквозь потерянной.

В коридоре появилась Маринка.

– Все? – одними губами поинтересовалась я.

Она пожала плечами в ответ и снова нервно унеслась. Я подавила вздох. Чего доброго, кому-нибудь что-нибудь понадобится…

– Почему ты со мной не говоришь? – спросил невесть откуда нарисовавшийся Чжаён, и я почти что подпрыгнула.

В сером, хоть и неплохо отремонтированном коридоре с небольшими комнатками по правую и по левую руку он смотрелся так же чуждо, как какая-нибудь «Ламборгини» на заводе Автоваза. Кроме того, наглел и хамил. Тоже мне, двадцать два, а уже без обращения по старшинству. Придурок мелкий.

– Корейский. Плохо очень, – издевательски выдала я.

С другого конца коридора летела Маринка, а значит, я была спасена.

– Неправда, – обиженно заявил было Чжаён, но я уже раскланивалась и махала рукой девчонкам.

Маринка схватила меня за локоть и выволокла на улицу, успев прощебетать что-то на прощание.

Глава 2

Вечер проходил в адски продуктивных разговорах с Маринкой, которая раскопала все мыслимые и немыслимые профили Чжаёна и теперь делилась со мной нарытой информацией.

– Слышишь, вроде написано «в поиске».

– О, любит Тейлор Свифт, наш человек.

– Нин, смотри, как тебе кажется, я похожа на Тейлор Свифт? А если покрашусь?

Я лежала на своей одинокой кровати и только и могла, что выстанывать более-менее связные ответы. Если Маринка собралась в атаку, то поминай как звали. Ее, меня, наших родителей и, конечно, цель. Чжаён обречен был пасть. Вопрос времени и Маринкиных сил, которые нецелесообразно расходовались и на магистерскую диссертацию в том числе.

– Нин, ну Ни-и-и-ин, ну что тебе стоит, залезь, посмотри, я кое-что не понимаю. Сама знаешь, они как завернут…

– Ну да, а у тебя перед глазами только его улыбка, – со вздохом отозвалась я, но ноутбук открыла и пробежалась глазами по ссылке.

Профиль был заурядный, даже чересчур. Пара красивых, постановочных фото, десяток заумных цитат, хорошо бы, не из «Чосон», понятно, где Маринка забуксовала. Я потыркалась, обнаружила ссылку на YouTube, но открывать не стала, наверняка какие-нибудь приколы.

– Хороший он парень, так скажу.

Прозвучало потерянно, потому что Маринка в момент надулась, выдала, что так мне и надо, сижу, как сыч, в квартире и даже не помышляю о приключениях и красивых корейских парнях, я брякнула в ответ что-то мрачное, и она отключилась. С минуту поизучав экран мобильника и возможность перезвонить и извиниться, я нехотя закинула телефон подальше в недра кровати. Отойдет, тогда поговорим.

Маринка никогда не злилась всерьез или подолгу, но вспылить любила. За годы я привыкла к этой черте, и теперь мы вынужденное молчание в эфире даже ссорой не называли. Бывает. Завтра наверняка последуют какие-нибудь восхитительные открытия из жизни Ким Чжаёна, и мне предстоит слушать и улыбаться, а ведь я успела невзлюбить парня с первого взгляда. Понятия не имею, чем он мне насолил, но при одной мысли я даже вздрагивала. Было в нем что-то… угрожающее, что ли. Такой мне не подходил. А вот какой подходил, тоже большой вопрос. Я вспомнила Леньку, недавнюю неудачу на любовном фронте, и вздрогнула еще сильнее, чем от Чжаёна. Последний хоть обладатель модельной внешности, а вот первый умудрился расстаться со мной по смс, да еще с интересным рефреном «Ты слишком сложная». На следующий день я видела его с девчонкой с первого курса. В общем, правильно, конкуренция у нас на факультете сильная. Все ж таки языки не мужское дело. И скандалы случались, и женатых преподавателей расхватывали.

Я на мгновение представила, какая битва развернется за Чжаёна, вздрогнула, суеверно перекрестилась и поняла, что придется подносить Маринке снаряды. Потом махнула на все рукой (настроение, на удивление, было не таким уж и плохим) и взялась за ноутбук с намерением прошерстить всех любимых видеоблогеров. YouTube в рекомендованных видео подсовывал непонятно кого, как водится – корейского, и я уже было потянулась ко вкладке «Косметика», как вдруг поняла, что одно из смеющихся лиц – наш кореец по обмену. Собственной персоной. В ролике с тремястами тысячами просмотров. Я похлопала глазами и нажала, собственно, на «плей». Потом очень быстро перешла на канал. И все-таки разочарованно застонала в голос. Не про нас Ким Чжаён, ох, не про нас. Ольччан с кучей подписчиц и сотнями тысяч просмотров, красивая мордашка, рассказывающая про «Отряд самоубийц», Кристофера Нолана и, о боже мой, даже рекламирующая какую-то косметику. Словом, знаменитость, как я и подозревала по шикарной внешности. Только не из

крупного агентства по раскрутке талантов, а сама по себе.

В данный момент Чжаён, наверное, снимал отчет о трудном перелете и еще более трудной России и готовился отвечать на комментарии фанаток о минус пятидесяти в конце августа. В очередной раз скривившись, я и не заметила, как залипла на каком-то ролике с политикой. Пять с половиной минут пролетели незаметно, а красавчик оказался вовсе не дурак. С другой стороны, может, все это было проектом, а тексты писал кто-то другой. Я ткнула в следующее видео.

Проснулась из-за того, что настойчиво звонил телефон. YouTube показывал серые полосы и ошибку подключения, а часы на мониторе – восемь утра. Вот это я развлеклась. Мысли упорядочивались слишком медленно, но я все-таки сообразила, что надо бы ответить.

– Ты что зеваешь? – рявкнула в трубку Маринка. – С ума сошла? Тебе через час группу по Москве вести! Посмотрите налево – Окуджава, направо – корова из «Му-му»!

– Группу? – переспросила я.

Маринка очень звонко стукнула себя ладонью по лбу. И тут до меня дошло: ну конечно, в предпоследний день каникул мы должны были отправиться на экскурсию для новоприбывших.

– Прикроешь меня? Проспала.

– А что с тобой делать? Звони, как в центре будешь, скажу, где мы, и отдам половину.

Я хотела съязвить про лучшую и Чжаёна, несомненно в ней находящегося, но решила придержать искрометный юмор. Нашла юбку, надела любимую кофточку, набросила куртку и рванула в метро. О завтраке, к сожалению, даже думать не приходилось, поскольку все сроки давности истекли довольно давно.

Маринка ошивалась, конечно, на Старом Арбате и холодно повествовала корейцам про Окуджаву. Корейцы, как водится, пугались, переспрашивали и снова пугались: нет ли японского отклика в фамилии. Не дойдя метров тридцать, я встала у художника с портретом, чтобы перевести дыхание. Отыскала взглядом наиболее симпатичную кореяночку, потом уперлась в Чжаёна: высоченный, не ошибиться. Оказалось, впрочем, что Чжаён заинтересованно и насмешливо смотрит в ответ. Вот так отдышалась.

Я нацепила на лицо подобие улыбки и пошла вперед: глаза на спине у него, что ли. Маринка наконец меня заметила, издала радостный вопль и что-то быстренько наврала про мое отсутствие. Я сконфуженно поздоровалась по-корейски и спросила, кто идет со мной. Оказалось – девчонки. Мы помахали рукой оставшимся и двинули в сторону Ленинки и Кремля.

Девчонки были веселые, сразу набросились на меня, мою одежду и мою косметику. Пришлось признаться, что косметика сплошь корейская, а как иначе. Их восторг приобрел совсем уж разрушительные черты.

С час потаскавшись в центре, мы уселись в кафешке, и я заставила их заказывать еду на русском. Иначе – зачем огород городить со стажировкой.

Я оставила их внутри, а сама вышла на веранду – на законный перекур. Наличие там Ким Чжаёна меня почему-то совсем не удивило, скорее погладило против шерсти.

– Корейский очень плохо, значит? – насмешливо поинтересовался он на чистом русском, и я села к нему за столик.

Порылась в сумочке, не обнаружила ни сигарет, ни зажигалки. Неплохой, в общем-то, день катился куда-то к чертям.

– Какой есть.

– Не забывай, пожалуйста, что у меня отвратительный русский.

Русский, по правде, был отличный и неправдоподобный. Почти как его профиль, хранящий ольччановскую тайну. Я уставилась на Чжаёна во все глаза.

– Мы так и будем молчать, судья?

Я осмотрелась по сторонам и подняла брови. Оговорился, видимо.

– Зачем же? Я могу спросить, почему ты сбежал от Маринки и где какие-либо правила приличия. Я все-таки Корею давно изучаю, да и девчонки ваши меня «Нина-онни» зовут, а не как бог на душу положит.

На этом моменте брови поднял Чжаён, и я нехотя им залюбовалась: хорош, слов нет.

– Если честно, судья, – с нажимом сказал он, – мне надоело играть в игры. Давай сразу к делу. Я тебя старше, но можешь обращаться ко мне на равных.

Поколебавшись, я бросила взгляд на улицу. Солнца все еще не было, так что вряд ли двадцатидвухлетний Чжаён схлопотал тепловой удар. Хотя на удар в целом было похоже, да еще русский такой…

– Это розыгрыш, да?

– Какой розыгрыш, я специально летел уйму времени – зачем? Чтобы разыгрывать судью, а не входить с ним в курс дела? Что с Ямато и Нари? Почему ты ведешь себя так, будто ничего не знаешь?

Я почувствовала себя совсем уж дурно и начала размышлять над тем, как бы половчее сбежать в туалет и набрать Маринке с криком: «Чжаён не вынес нашей действительности и двинулся!» – когда тот вдруг улыбнулся:

– Простите, нуна, захотелось повалять дурака. Марина-нуна меня отпустила погулять, как это, самостоятельно, а я случайно заметил вас.

От сердца отлегло. Хотя бы так, одной проблемой меньше, не придется ничего объяснять безутешным родителям.

– Может, ты тогда к нам присоединишься? – спросила я для разнообразия на корейском, и Чжаён восхищенно зацокал языком и тут же принялся нахваливать меня и мои познания.

На мгновение даже грустно стало: от его слов про каких-то судей, Ямато и Нари веяло тайной и загадкой, а объяснилось, как обычно, банальнее не придумаешь. И вон какой тихий сделался, будто не ольччан ни разу. Только «нуна», только уважительные интонации. Интересно, Маринка лезет на стену от этого обращения? Не мешало бы уточнить.

– Пойдем заберем девчонок и сходим до Китай-города. Там красиво.

– И китайцы? – уморительно поинтересовался Чжаён.

– Боюсь, нет. Там церквей много, иностранцам обычно нравится.

Я встала из-за столика, зашла внутрь, только чтобы обнаружить, что девчонки уже расплатились и очаровали абсолютно все кафе. Соён вообще отбивалась от нежданного поклонника.

– Пошли, – скомандовала я, посылая скользкому на вид типу не самый добрый взгляд.

На улицу мы вывалились дружно, я раза три застряла в дверях. Второй вышел не особенно удобным, потому что застревали с Чжаёном, и я ткнулась носом в его пахнущую дорогой туалетной водой майку. Извинялся, впрочем, он, громко и излишне стандартно. Потом намеренно отстал, уткнувшись в телефон, мне пришлось его подгонять, а дальше, где-то в районе Покровки, мы наткнулись на Маринкину группу, все кинулись обниматься, даже мне перепало – собственно, от подруги, и я уже была готова объявить день удавшимся (сигарет бы купить, но черт с ними, подожду), когда вдруг что-то словно толкнуло меня.

Чжаён стоял, прислонившись спиной к стене, и говорил, быстро, отрывисто. Понять я не поняла ни слова: неудивительно, японский, однако имя «Ямато» словила достаточно быстро. В принципе из вариантов было все-таки купить сигарет и просто держаться от ольччана Ким Чжаёна подальше весь оставшийся год.

Глава 3

Первое сентября выдалось солнечным, но никаким: половина группы все еще прохлаждалась в австралиях, швециях и на морях, оставшаяся половина вяло обсуждала новоприбывших и строила далекоидущие планы на их мужскую часть. Костик – и тот признал Чжаёна, хотя сам по себе был очень ничего, худющий блондин с вечно модной стрижкой. На третью пару выпало окно, поэтому мы в разной степени уныния сидели в аудитории со стаканчиками из соседнего «Старбакса».

– Ой, девоньки! – трагично провозгласил Костик вдруг и полез на преподавательский стол.

Я закатила глаза: наш местный шут был в своем репертуаре. На него уже даже внимания

никто не обращал, а все туда же.

– Дарлин, ты ведь не станешь Павлом Волей, – отрезала Маринка и сделала глоток.

Я рассмеялась: что-то общее и правда угадывалось.

– Марин, перестань, между прочим, – хрипло отозвался Костик уже со стола и закашлялся.

– Ну что, вторую пачку начал или первую докуриваешь? – спросила я, невольно включаясь в игру «достань одногруппника».

– Да вы только посмотрите! – Костик встал на ноги и почти уперся головой в потолок. – Наша сонная дева ожила. А мы думали, понадобится корейский принц Ким Чжаён, чтобы ее растормошить.

– Тебя хватило. Что ты топчешься, кеды грязные. Как первоклассник, честное слово.

– Мамочка, погоди. – Вот же зараза! – Девоньки, у нас все плохо. Я только что получил сообщение от Женьки. Она рассталась с Майклом и приземлилась в Шарике. Говорит, надо напиться. Всем вместе. Да, вместо пар. Да, я косноязычное чмо, Нин, брось в меня чем-нибудь!

Телефон было жалко. Информация регистрировалась медленно: Женька, Австралия, Майкл…

– Придется сваливать, – сказала Катька, надувая и без того полные губы. – Ну что, мы ее в беде оставим?

– А как насчет перелета в сутки? – вмешалась Маринка. – Может, стоит дать человеку поспать для начала?

Костик притопнул ногой:

– Она мне все написала. Говорит, в самолете срубило от слез. Поэтому, дамы, линяем.

– А с преподавателями что? – спросила я.

Нет, всегда хорошо пробить пары, да только нам не по восемнадцать, и не очень, по правде говоря, хочется подставлять людей.

– Нин, не занудничай. Если даже Анька согласна, то чего ты мнешься?

Анька, словно в ответ на слова Костика, покладисто вскинула на плечо сумку и направилась к выходу. За ней с первого курса тянулся ореол отличницы и просто ангела, но, по моему мнению, к последнему году магистратуры святость изрядно выветрилась и работала на хозяйку по назначению. Плохих оценок ей не ставили просто так.

Я прикинула, кого бы из преподавателей предупредить о том, что группу не ждать целиком, не нашла ни одной миролюбивой кандидатуры и со вздохом поплелась в коридор последней. Зная нашу отчасти золотую, отчасти посеребренную группу, пить поедем в какое-нибудь пафосное место. Нет, денег у меня хватит, но вот тратить последние сбережения совсем впустую не хотелось. Что до Женьки и Майкла, какое мне дело. Не дружим толком, общаемся-то из-под палки.

– Давай-давай, не отлынивай, – будто услышала мои мысли Маринка, дожидавшаяся снаружи. – Поедем. Последний год вместе. Будет, что вспомнить.

– Лучше бы остались и Чжаёна ловили. Ты должна уже его окрутить, моя Тейлор.

Маринка захихикала и потащила меня за руку вверх по улице. Очень удобное расположение факультета: самый центр, до всего рукой подать.

Мы предсказуемо выбрали нечто, именующееся кафе и являющееся рестораном, закатились внутрь: даже слова никто не сказал, ну да, гурьба золотой молодежи. Пускай закатываются, если им так хочется.

Женька ехала около часа по пробкам (конечно, кому нужен аэроэкспресс), ввалилась внутрь с чемоданом, на безумных каблуках и с не менее безумным макияжем и сразу же разрыдалась на Костике. Поскольку счет у нас восьмерых был уже весьма приличный, слова ей никто даже не посмел сказать. Страдает девушка, а чемодан мы тут в угол поставим, и вообще – с пониманием.

Захотелось упасть на пол и побиться в конвульсиях (ох, как я не любила всю эту претензию на сладкую жизнь), но Маринка стукнула меня локтем в бок, Анька повисла на шее, а дальше нам принесли первый круг шотов, и Женька принялась излагать подробности душещипательной истории, едва отрываясь от текилы.

Часам к шести вечера прониклась даже я.

– Выходит так, – провещала я, чувствуя, как язык смешно заплетается во рту. – Выходит, что Майкл пошел на концерт. Но! Пошел вместе с Женькой. И тут они встретили эту, ну. Не помню, в общем, его первую любовь. А потом все заверте… и вот уже по дому Майкла летают канде… свечи вместе с Минди, черт, точно, вот так ее звали, а Женька собирает вещи, покупает билет, и мы в этом прекрасном ресторане в этой прекрасной компании?

Ответа не последовало. Я завертела головой и обнаружила отблеск Маринкиных рыжих волос где-то у резной колонны напротив. А кому я тогда распиналась все это время… Я призвала на помощь остатки трезвости и внезапно обнаружила, что сижу не за нашим центральным столом, а за боковым. В какой-то момент Костик всех пересаживал и меня сдвинул, но не настолько же? Или настолько?

Факт оставался фактом, я сидела в горьком одиночестве и рассказывала свое видение ситуации пустоте. В этот момент что-то подсказало мне, что пора переходить на воду, и я, тяжело вздохнув, стала крутиться в поисках официанта. Народу было предостаточно, и мы перестали быть приоритетом.

Когда я повернулась назад, изо всех сил стараясь не свалиться, например, под стол, прямо напротив меня уже сидел какой-то парень. Я хотела было извиниться, но слова застряли у меня в горле, и я решила: задохнусь тут по пьяни от эстетического шока. Эффектная стрижка (мои любимые бритые виски), чувственный рот, четкий рисунок бровей – и, ах да, стопроцентный азиат. По нашей части. Кожа белая-белая, как снег. Я уставилась на видение в немом шоке, оно чуть улыбнулось и понесло отборную тарабарщину.

В этот момент на меня свалилась шатающаяся на каблуках Женька. Я привычно помогла ей подняться и выразительно прошипела:

– Парень напротив!

Я была готова ставить на галлюцинацию, господи боже, да таких не бывает в природе, не то что в наших ресторанах, когда Женька практически просвистела в ответ:

– Красавчик. Не австралиец. Бери, завтра прикроем.

За что, конечно, удостоилась хорошенького толчка в спину, но ее уже ловил Костик.

Не-галлюцинация обворожительно улыбнулась и продолжила нести ересь. Я сконцентрировалась и поняла, что несет он на японском. Что делать, не обучена. У нас только корейский как родной и английский как само собой разумеющееся.

– Извините, – сказала я на последнем виновато. – Ни слова не понимаю.

Про Корею упоминать не стала, серьезные все-таки разногласия, может, он кореененавистник, кто их там разберет.

– Мидзуно Ямато, – отозвался парень, и я осознала, что мне точно нужно освежиться. У меня явно были проблемы со слухом.

Я вскочила на ноги, схватила с нашего столика бутылку минералки, сделала три жадных глотка и понеслась в ванную комнату умываться. Побрызгала на себя водичкой и устроилась на полу поудобнее до лучших времен, почти полностью спрятавшись за мраморной раковиной. Мысли бешеным галопом скакали в голове: Ямато, Ямато, да откуда везде Ямато, и зачем мне на голову свалился Ким Чжаён с этим именем!

Дверь открылась, и в ванную вошла красивая девушка, наверное, слегка меня постарше. Тоже азиатка.

– Нина? – вдруг позвала она. – Нина, я принесла воды, извини, что Ямато тебя напугал, мы не хотели.

Я высунулась из-за раковины, конечно, на призывные интонации любимого корейского.

– Вот ты где, – улыбнулась девушка. – Слушай, нам нужно поговорить, как думаешь, сможешь?

Я прикинула расположение сил: вряд ли эти странные люди что-нибудь со мной сделают, потому что утаскивать меня для продажи на органы придется через весь ресторан и через всю мою группу, которая отобьет и атаку зомби.

– Думаю, смогу! –

решительно заявила я, вставая на ноги. – Сразу вопрос: я задолжала корейской мафии или японской?

Девушка звонко рассмеялась и протянула мне бутылку, достаточно церемонно поклонилась:

– Пак Нари.

– Светлова Нина. Но мафии это должно быть известно, разве нет? – Я открыла запаянную крышку.

– Нина, мы с Ямато… Я бы не сказала, что мы из мафии. Но поговорить с тобой нам очень надо.

– Только сразу: никуда не поеду.

Нари пожала плечами, и в этом жесте было столько изящества и женственности, что я невольно позавидовала. Мне до такого расти и расти.

– Ехать никуда и не надо, – пояснила она. – Нам нужно кое-что тебе рассказать. Видишь ли, Чжаёни решил, что будет лучше, если расскажем мы.

Я отметила про себя ласковое обращение и поняла, что запуталась окончательно и бесповоротно. Ну хорошо, эти двое. А японец тут при чем? Может, Маринка оказалась права (просто с большим опозданием), и меня возьмут в модели? А что, недурно.

Из ванной я вышла, старательно не качаясь и одновременно дико сожалея о том, что забыла поправить макияж. Перед японцем хотелось быть хотя бы «ничего себе», если не сногсшибательной. Ему, впрочем, оказалось все равно. Увидев нас с Нари, он расцвел, и я поняла, что на этом моменте моя история заканчивается, а начинается – о, что-то совсем иное. Кажется, за разрез этих хитрых глаз я пропала мгновенно. В моей голове друг на друга наслоились две идеи: «Бывает же такое!» и «Зачем, дура, корейский учила?».

Наши продолжали отмечать разрыв (между двумя часами дня и семью вечера – все-таки огромная разница, пускай и семантическая) за своим столом, японец явно не страдал от соседства с ними, и я, повинуясь собственному идиотизму, дернула Нари за рукав и спросила быстро, пока не дошли:

– Женат?

Нари глянула в ответ удивленно, а потом расхохоталась во весь голос. Так и смеялась, пока мы огибали две колонны и пытались не расшибиться об Аньку, решившую вскочить с места и провозгласить тост. Я прокляла себя раз двадцать, но потом Нари все-таки разродилась коротким и очень красивым иероглифом, шепнула на ухо, чуть наклонившись и задев волосами:

– Свободен.

Глава 4

– Как первокурсники! – надрывался декан. – Всей группой прогуляли две пары. И это – будущее отечественного корееведения? Что за отношение? Вы в детском саду, что ли?

На круг с нашей оголтелой инфантильностью он заходил раз в шестой – и, видимо, не в последний. Я усиленно таращила совершенно не открывающиеся глаза. В аудитории было очень холодно: кажется, Костик догадался распахнуть окна, чтобы так удручающе не несло перегаром. Свет был приглушенный, уже осенний, и хотя бы это радовало. Как я добралась до универа – история, полная лиц и событий. Судя по зияющим пустотам в наших рядах, многие, проснувшись, решили не добираться.

– Всем до конца дня объяснительные с подписью в деканат! – рявкнул он напоследок.

Мы переглянулись было, но тут в комнату вошла невысокая симпатичная особа, надо думать, новый преподаватель, так что озвучить мысли не удалось.

– Здравствуйте, я Екатерина Андреевна, и первая пара у нас должна была быть вчера, но вы отсутствовали, поэтому…

– Екатерина Андреевна! – вскочил на ноги Костик. – Я вас уверяю, это все какая-то ошибка, мы хорошая группа, да вы и сами знаете, наверняка интересовались. Зачем нам пропускать пару, не предупредив? Извините, мы не хотели вас подводить!

Екатерина Андреевна от такого напора, конечно, опешила, поникла головой (да сколько ей лет, такое впечатление, что наша ровесница) и даже слегка покраснела. На неокрепшие женские умы Костиков язык без костей имел поразительный эффект. Это только мы уже давно привыкли к тому, что ни единому его слову верить нельзя, а тирады так и вообще лучше пропускать мимо ушей. Девчонки сходились на том, что Близнецы – страшный знак зодиака, а я как-то не выдержала и поинтересовалась. У Костика был довольно злой отчим, перед которым за каждую мелочь приходилось отвечать головой, вот он и научился болтать так, что все теряли нить к концу второго предложения. Главное, чтобы про трагические обстоятельства не завел, а то придумывал и не такое.

Екатерине Андреевне, впрочем, все нравилось, и конфликт был улажен, даже не начавшись. Я зверски хотела кофе, возможно, даже литр (а что, два больших стаканчика – как раз), потом вспомнила, что следующим у нас английский и известный вредитель Алексей Михайлович, запрещавший не то что есть, но и минералку пить на занятии. Захотелось немедленно убиться обо что-нибудь с разбегу. Потому что за перерыв нормальный кофе мне точно не светит, а злить Алексея Михайловича – себе дороже. Он как созовет на экзамен комиссию, даром что английский мне почти родной… Плавали, знаем: суровости нашей английской кафедры не поддаются ни описанию, ни исчислению. Один мальчик, на пару лет постарше, допрыгался. Пропускал занятия, грубил, заявлял, что и так язык знает (к слову, он его, в общем-то, знал, но поведение оставляло желать лучшего), и на гос к нему пришли три преподавателя смерти. Насколько я поняла, не выпустился он до сих пор. И наша английская кафедра вполне могла себе это позволить.

За такими невеселыми мыслями протекло занятие, оказавшееся семинаром по внутриазиатским отношениям. Я пропустила половину мимо ушей, благо, вовсю солировал Костик. На задворках сознания металась важная мысль, но осознать я ее не могла. Пьянство накануне окончательно подкосило мои когнитивные функции. Я даже не помнила, как домой доехала, и это было довольно грустно. Надеюсь, таксист в приложении не выставил мне совсем уж плохую оценку.

Екатерина Андреевна отпустила нас на пять минут пораньше, и, радостно цокая каблуками и даже подошвами кед, народ умчался в «Старбакс». «Не успеют», – подумала я совсем мрачно. А мне отдуваться перед Алексеем Михайловичем. Даже Маринка унеслась. Я побродила около автомата с самым отвратительным кофе на свете и полезла в сумку за монетками. На этаже пока что было тихо, но очень скоро начнется галдеж, появятся студенты… Я взяла стаканчик, отошла к подоконнику и сделала глоток. Внезапно оказалось, что любой кофе гораздо лучше никакого, и мне стало чуть полегче.

Будто в ответ на мои мысли дверь аудитории напротив распахнулась настежь, и оттуда высыпали щебечущие, свежие и веселые кореяночки. За ними высыпался Алексей Михайлович. Я вздрогнула, но все-таки отсалютовала ему стаканом. Он задержал на мне взгляд, едва заметно хмыкнул, но кивнул. Зараза, каких поискать. Я почти совсем расслабилась, понимая, что лично мне комиссия не грозит, а группа – да все равно, предатели старбаксовские, когда из аудитории с большой задержкой появился Чжаён. Я зажмурилась (передо мной мелькнули какие-то неясные всполохи), попыталась уловить важное, прорывающееся в память из вчерашнего, но не смогла.

– Голова не болит? – насмешливо поинтересовались рядом, и я распахнула глаза. Чертов ольччан был тут как тут.

– Да вроде бы не жалуюсь, – ответила я.

Что-то в его фразе здорово меня напрягало, но понять, что именно, я была не в силах.

– Больше не будешь считать меня сумасшедшим?

Тут я дернулась. Картинка оказалась под пальцами, но расплывалась и ускользала, будто я на нее сквозь мутное стекло смотрела. Психом я его и правда посчитала, но из-за чего,

вернее, из-за кого?

– Чжаён, знаешь, – начала я, – вообще не помню, что случилось вчера, у нас интересный день вышел. И если ты…

Чжаён хмыкнул и перебил:

– Слышал я про вашу пьянку, но дело не в ней. Мидзуно так на всех действует. Не привыкла ты еще.

И тут я вспомнила.

…Прекрасный луноликий Ямато своим видом словно по голове меня огрел, в который уже раз. Нет, все-таки до него всем нашим – очень далеко. Один вопрос, зачем ему и Нари понадобилась я. Серьезно, ну какие модели в двадцать семь лет. Старость это, по модельным-то меркам.

Я села за столик, стараясь порвать зрительный контакт, но не в силах оторваться от этих глаз, скул, да всего сразу, черт возьми. Ямато моргнул первым и что-то спросил у Нари. Я хотела было возмутиться, но тут явился официант и поставил на стол три чайничка.

– Так, – деловито сказала Нари. – Нам бы неплохо общаться втроем, но заклятие начнет действовать, когда ты поверишь, так что Мидзуно-сан пока что исключен из разговора. А по-русски он и слова не произнесет, вредина.

Я поняла, что прослушала ровно половину, и заставила себя опустить взгляд в чай.

– Нина, ты веришь в сверхъественное?

Я, конечно, верила. Сижу в дорогом ресторане с красивой деловой кореянкой и, вероятно, самым красивым парнем на планете Земля, а то и за ее пределами. Чем не доказательство?

– Ямато мог бы посиять нам волосами, – правда, Ямато? – но, конечно, делать этого не будет. Поэтому нам придется прибегнуть к мудрости старых друзей… Вот, хорошо, раз пьешь, скоро заработает.

Я вздрогнула и опустила чашку на стол. Наши находились рядом, так что вряд ли меня собрались похищать, но рисковать страшно не хотелось. Да и вкус у чая был какой-то подозрительный. Я моргнула, а когда открыла глаза, замерла, пригвожденная к месту. Вокруг меня метались маленькие вихри и что-то искрилось. Ресторан, все эти колонны, завитушки и вычурные стулья сделались полупрозрачными. Люди вдруг изменились, я едва узнала Костика, он оказался гораздо симпатичнее, чем раньше. Но главное было не в этом. За столом со мной сидели монстр и Ямато. Монстр смахивал на лису, время от времени шел рябью, и на его месте вдруг оказывалась красивая женщина в традиционном ханбоке. А Ямато… Ямато был таким же, не считая того, что весь светился бледным молочным сиянием, и выбеленные волосы были куда ниже плеч, напоминая, наверное, лунный свет, уложенный в буйной прическе.

Смотреть на это не хватало никаких сил. Я попыталась встать на ноги, но этого тоже не получилось, заморгала отчаянно – даже глаза слезились, и тут наваждение пропало. Вернулось золотистое освещение, рядом хохотал обыкновенный Костик, за столиком сидели одетая в черный костюм Нари и обыкновенный дико красивый Ямато.

– А вот и подействовало. – Он хлопнул в ладоши.

Сказано было на чистом русском. Я моргнула и поняла, что сейчас потеряю сознание, но Нари тут же протянула мне платок, надушенный чем-то едким, и голову перестало вести.

– Как тебе истинная сущность вещей? – поинтересовался Ямато совсем уж живо. – Понравилось? А мы так всё видим.

Нари немедленно хлопнула его по руке:

– Прекрати заливать, она и так напугалась. Ты хочешь нового судью или молодое тело? Я про труп, Ямато, про труп, не про то, что ты подумал.

Ямато хмыкнул и промолчал. Я взяла свою волю, завязала ее в узел и попыталась встать из-за стола. Получилось не то чтобы очень, но все-таки получилось. Ямато и Нари сразу вскинулись и хищно на меня посмотрели.

– Простите, я не очень понимаю, что происходит, но, пожалуй, пойду, если вы не против.

– Судья, будь добра, сядь на место, – попросил Ямато, но в его голосе слышался приказ.

Сама не зная, почему, я послушалась.

– Ямато, – недовольно протянула Нари. – Ну хорош уже. Ты с кем имеешь дело, с едой или с равным.

Ямато дернул плечом, и я вспомнила, что в видении он был одет в темное кимоно, и шелк контрастировал с кожей так, что даже выть хотелось.

– С равным, с равным. Все мы тут равны, – обнажил зубы Ямато.

Я сидела тряпичной куклой. Нари посмотрела на меня, перевела взгляд на Ямато и наконец-то выдала хоть что-то знакомое:

– Айщ! – сказала она резко. – Ямато, прекрати свои девчачьи фокусы. Еще светиться бы начал. Я шутила, а ты что творишь.

– А что я творю, – спокойно ответил он, делая глоток из чашки. – Это она хочет уйти. Настойчиво так хочет, еле держу. Судья, сама понимаешь.

Происходящее плохо укладывалось у меня в голове, и я действительно хотела убраться от этих двух улыбчивых психов подальше. Нет, можно, конечно, было что-то понять… Знания по истории Кореи крутились в голове, и я пыталась их приспособить под увиденное. Нари в своем зверином обличье… Погодите-ка.

– Ты кумихо, лисица-оборотень? – спросила я и уставилась на нее во все глаза.

– Представь себе, – хохотнул Ямато, перебирая чашку пальцами. – Так ей еще за триста. Кисэн подрабатывала, студентов ела. Школяров.

Нари вспыхнула и мгновенно подобралась:

– Выбирай выражения, милый. Сам-то кто, проклятый дух?

Ямато развел руками, и я залюбовалась и длинными пальцами, и бледными запястьями, показавшимися из-под худи.

– Нас по-разному называют. Но мне хотя бы двадцать восемь, моя госпожа.

Нари скривилась:

– Ладно, с тобой разберусь позже. А сейчас, Нина, поедем. Мы покажем тебе Москву. Извини, не согласишься – утащим силой. А то этот хваран, Ким Чжаён, совсем распустился и не выполняет обязательств.

Глава 5

Я ошарашенно смотрела на Чжаёна, выкинутая обратно в реальность.

– Вижу, вспомнила, – отозвался тот и улыбнулся, легко и тепло, совсем не как пресловутый Ямато.

До сих пор не могу понять, почему говорят, что все азиаты на одно лицо. Они такие неодинаковые, что даже страшно становится. Вот взять хотя бы Ямато и Чжаёна. Оба высокие, оба красивые. Но один белый, как фарфор, второй смуглый. Носы разные, абрис губ. Глаза – и те, даром что восточные. У Чжаёна кошачий разрез, тяжелое веко. У Ямато очень-очень раскосые. Узкие, пронзительные.

– Хваран, значит, – отозвалась я задумчиво и посмотрела на Чжаёна. – Воин за справедливость, получается. А лет тебе сколько, хваран? Раз сначала обращался как к младшей? Триста? Пятьсот?

Чжаён рассмеялся, сделал мне пальцем и отбежал за кофе к автомату. Монетки бряцнули очень быстро, и он стоял передо мной буквально через несколько мгновений.

– Мне двадцать два, прекрасная Нина, это только госпожа Нари в возрасте.

– И господин Ямато в характере, – уныло добавила я.

– Что, извел своими капризами?

– Да трудно сказать. Я же им не верила до последнего. Пока не продемонстрировали. А демонстрируют они оба очень…

– Не съели никого? – перебил посерьезневший Чжаён.

Я в ужасе помотала головой:

– А должны были?

Чжаён пожал плечами, и я без сил привалилась к его боку, даже не стесняясь того, кто и что про меня подумает.

…Увезли, конечно, не силой, но, по правде сказать, будь моя воля, не поехала бы. Конечно, казавшиеся теперь платиновыми пряди Ямато волновали и манили, но что я, в руки себя взять не могу?

А дальше началось. Ямато сел с правого бока, Нари – с левого, шофер поднял перегородку и нажал на газ. И я вынуждена была слушать. Картинка вырисовывалась шизофреническая, но, как только я пыталась усомниться (уже трезвая, как стекло), Ямато принимался светить

волосами, да и Нари один раз рыкнула не вполне человечьим образом. В общем, мои любимые вампиры из английской готики, а далее – везде, существовали. Еще существовали оборотни, злые духи и полный набор нечисти, который только можно было представить. То же самое касалось и Востока. Все их легенды про злых лисиц, поедавших сердце и печень (не путать с более миролюбивыми японскими кицунэ, хотя, к черту подробности, кицунэ тоже жили себе и здравствовали), ёбосанов и, конечно, ёкаев (Ямато отвечал за них), были чистой правдой. Возможно, кое-где приукрашенной, но и только. Чем дальше развивалось человечество, тем сложнее им всем оказывалось выживать. Кое-где образовывались государства внутри государств, кое-где господствовали кланы. И все же к двадцатому веку среднестатистической кумихо жилось очень плохо: не загрызть студента, чтобы без последствий. Сообщества нечисти путали следы, пускали ложные слухи, но все было напрасно. И тогда какому-то итальянскому вампиру пришла в голову блестящая идея: поменять полярности. Да, может быть, все немцы были морально готовы увидеть вервольфа, но китайцы, например, понятия бы не имели, что с ним делать. Каждому народу – своя нечисть и свои способы с ней бороться. Но раз всем становится так сложно, то почему бы кумихо не обосноваться в Европе, а вампирам не двинуться в глубь Азии? Дешево и сердито.

Я попыталась вмешаться, потому что, на мой взгляд, это было странно: какая разница, где путать следы, но Ямато с непогрешимой уверенностью заявил, что первые лет тридцать все работало блестяще, атаки вампиров в его родной Японии на нечисть даже не пытались списать, потому что просто о таком не догадывались. Но потом грянул Интернет, за ним поспешила глобализация, и теперь везде было не очень сладко, хотя все-таки и попроще, чем раньше.

– Ты вот знаешь, что я за ёкай? – спросил Ямато самодовольно.

Я пожала плечами в ответ.

– То-то же, а будь я вампиром, а Нари – верфольфом, ты бы уже и план имела, как нас извести, в случае чего. Люди людьми, а огрызаться вы умеете здорово.

Под конец его речи мы все-таки доехали до какого-то заведения на берегу Москвы-реки. Ямато выбрался из машины первым и неспешно пошел вокруг, подавать руку Нари. Я молча вылезла с другой стороны, чем, кажется, его шокировала.

Заведение было мрачноватое, огромный ресторан на первом этаже бывшего промышленного здания. Я долго пыталась сориентироваться, где мы, бросила бесплодные попытки и пошла внутрь. Нет, если бы меня хотели съесть, то ничего подобного устраивать бы не стали. Внутри царило исключительно женское общество. У каждой девушки имелся кавалер, но бросались в глаза именно они, красивые молодые азиатки на любой вкус.

Мы дошли до барной стойки, и Нари поинтересовалась:

– Еще чаю или сама увидишь?

Ее слова возымели магическое действие. Теперь я смотрела не на девушек, а на сборище лисиц, кровожадных, злых, красивых потусторонней красотой. Сразу захотелось куда-нибудь сбежать, но Ямато аккуратно перехватил мое запястье, и я замерла на месте. Прикосновение леденило, как будто руки коснулось что-то ненастоящее. Неживое.

– Это все очень плохо, – сказала я, стряхивая холодные пальцы, – потому что представляю, кто на ужин. Так вот зачем я вам?

Ямато хмыкнул и легонько покачал головой, и светлые волосы, как будто длиннее, чем нужно, но не такие, как у ёкая, закачались в такт.

– Не понимаю, почему ей все хваран не объяснил. Она такая же ведь. Из добрых.

Нари ядовито фыркнула:

– А когда судьи были из злых, Ямато?

Тот нахмурился, потом поднял уголок рта, видимо, признавая ее правоту:

– В принципе никогда. Ну хорошо, я не об этом спрашивал.

– Спецэффектов у него не хватает, вот и не рассказал.

– А мне показалось, – начал Ямато задумчиво, – что тебе, моя госпожа, как раз хватает его спецэффектов.

Нари повела плечом и посмотрела на него так, что во всем ресторане воцарилась тишина, и откуда-то прилетел лютый сквозняк.

– Больно же, – возмутился Ямато и поднес руку к лицу.

Судя по царапинам на коже, Нари и вцепилась в него как следует, я просто не успела зафиксировать.

– В общем, дитя мое, чтобы тебя не задерживать. В Москве обитают исключительно восточные кланы. Мой клан кумихо и клан ёкаев, которым руководит Ямато, на данный момент самые сильные. Как ты сама понимаешь, – в этот момент я наконец-то отлипла от точеных запястий, надо все-таки будет приехать домой и нагуглить, что он за напасть такая, – вся наша деятельность строго регламентирована. Мы не попадаемся никогда, а если попадаемся – это форс-мажор городского масштаба. Так вот, до поры до времени мы с Ямато справлялись со всем городом сами. Но сейчас голову подняли китайские кланы, да и у нас есть некоторые разногласия.

– Мафия, – буднично констатировала я. – Все-таки мафия.

– Дослушай, пожалуйста. В таких случаях мы завели правило: взять человека со стороны, наименее заинтересованного во всем происходящем, местного, достаточно умного и здравого, чтобы он решал наши споры. Выбор пал на тебя, мы посовещались, согласились, так что деваться некуда.

Я вытаращила глаза, потому что ожидала чего угодно, но не этого.

– Нари говорит неправду, ты всегда можешь отказаться, – процедил Ямато в уже привычной высокомерной манере. – Но я бы не стал этого делать. Ты будешь находиться на полном обеспечении, машина, квартира, дома по миру, что захочешь. Ты будешь неприкосновенна. И сможешь назначить круг неприкосновенных. Можешь не работать, можешь работать. Только решай наши споры время от времени. А что, я бы сам согласился.

– Я тебя умоляю, – закатила глаза Нари. – Надоел. Нина, что скажешь?

– …И что ты сказала? – поинтересовался Чжаён.

Я вздохнула. Кофе в стаканчике кончился, идти за другим не было настроения.

– Сказала, что хочу поговорить с тобой.

Чжаён забавно поменялся в лице. В отличие от Ямато он был искренним и хорошим мальчишкой. Я даже почувствовала, как ему приятно.

– Но я же не могу повлиять на твое решение. И не должен.

– Я так и не поняла, Чжаён, – произнесла я. – Ведь так не бывает, жизнь как сказка за честные и неподкупные решения. Нет, нет, я знакома с судебными системами и знаю, что это как раз нормально. Но в чем подвох?

Чжаён наморщился и сказал тихо:

– Ну а в чем подвох у судей?

– Слушай, я думала об этом. Но я же ведь не судьей буду в прямом смысле слова, правда? Я буду мировым. Причем мировым на побегушках у мафии. Они людей убивают и не скрывают этого.

– Твоя правда, – отозвался Чжаён, и я вдруг резко поняла, что по-прежнему лежу у него на плече и смотрю снизу вверх, будто вычитать что-то хочу. – Но хорошие кланы тоже есть, и мы стараемся поддерживать баланс. Это лучше, чем хаотичное кровопролитие. И нам ты тоже нужна, потому что судью слушаются все. Как он сказал, так и будет. Никто же не обещал тебе сказку, верно?

Я помолчала.

– Ответ надо дать до завтра, у них есть какой-то запасной кандидат.

– Знаешь, я бы согласился на твоем месте. Это не самая чистая в мире работа, но на ней можно стараться делать хорошее. Да и потом, когда еще с Мидзуно будешь так часто сталкиваться. Ты чего вздрагиваешь, Нин?

Я замерла, как провинившаяся школьница. Сталкиваться с Ямато действительно хотелось почаще.

– Я шутил вообще. А он что, сильно

мерцал волосами и был излишне волоок?

Я прыснула и стукнула Чжаёна локтем. Из аудитории напротив появился Алексей Михайлович, и только тут я вспомнила о времени.

– Нина Даниловна, – резко проговорил он. – Может быть, у вас любовь с господином Кимом, но вы бы хоть не напротив нас стояли, пара уже пять минут, как началась.

Я ошалело выпрямилась, хлопнула Чжаёна по руке и рванула в аудиторию. Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, лучше бы в «Старбакс» сходила, а об этой мути и не вспоминала вовсе.

Дверь захлопнулась за моей спиной. Вся красная, я упала на свободное место во втором ряду и увлеченно стала рыться в сумке.

– Так вот, пока мы тут с божьей помощью выясняли английских королей, Нина Даниловна устраивала свою личную жизнь, можете себе представить, и ничто ее не могло остановить. Нина Даниловна, может быть, вы на английском – чистейшем – поделитесь с нами своей историей? Да вы не стесняйтесь, выходите к доске.

Я с тяжелым вздохом встала на ноги. Начиналась самая настоящая экзекуция.

Глава 6

Определенно этот день был еще хуже вчерашнего дебоша. После пары по английскому меня откачивали ввосьмером: почти оттащили на лестницу, уходящую с пятого этажа на крышу, поили минералкой, какими-то таблетками и обмахивали сразу тремя учебниками корейского.

– Нинка, ну ты что, – на разные голоса причитала группа, а я даже сформулировать не могла; кто-то, кажется, Катька, хлопнул себя по лбу и унесся в «Старбакс» за нормальным кофе «для нашей героини».

– Слушай, Нин, – растерянно проговорил Костик, – ну ты же Белова сделала, просто вчистую, чего теперь в обмороки падать.

Белова, то есть Алексея Михайловича, я, может, и сделала, но какой ценой. Он всю пару надо мной измывался, гоняя по грамматике, лексике, орфоэпии, начиная временами и заканчивая артиклями. Расспрашивал на житейские темы, заставил рассказывать про школу, самое несчастливое воспоминание, потом перескочил на кризис и мировую политику. Я не молчала ни секунды, и где-то через полчаса возроптала даже Юлька, не слишком-то меня жаловавшая. Алексей Михайлович, впрочем, только цыкнул и продолжил наказание.

Маринка вылила воды на дорогущий платок и протерла мне лоб. Лучше не становилось, по телу будто вчерашний лимузин проехал.

– Ну перестань дурить, – попросил Костик совсем жалобно, и тут на него сорвались со всех сторон.

Пришлось брать себя в руки, преодолевать слабость и выпивать залпом остатки минералки:

– Прекратите гомонить, а. Перенервничала. С кем не бывает. А ты вот, Кость, что бы сделал, устрой тебе Белов подобный разнос? Сомневаюсь, что притворялся бы огурчиком.

– Нин, он тебе зачет поставил и сказал, что вы с ним теперь увидитесь на госе. Зачет получила, второго сентября. Можешь на пары не ходить.

– Ну и балда ты, Коштоянц, – протянула Женька манерно и села на ступеньку пониже меня, потрепала по ноге.

Смешная она девчонка, из богатой семьи, с дорогими сумками, а отзывчивая и славная. Вот кто мамочка у группы. Точно не я.

– Сам как будто не понимаешь.

– Нет, не понимаю, – взвился Костик. – Что сразу балда-то?

– Я и говорю, балда, – заключила Женька. – Кто в кого был влюблен половину бакалавриата?

Я застонала в голос:

– Жень, может, не надо?

– Да все знают, за исключением вот этого вот. Правильно, Алексей Михайлович в Нину, а Нина в Алексея Михайловича, только они друг друга по-взрослому решили ненавидеть. Ну, чтобы, не дай бог, не жениться и не родить детей.

– Да ладно! – Костик аж закашлялся. – Тогда понятно, чего он так набросился, Нинка же с корейцем новым стояла и на пару не шла. Я бы тоже что плохое подумал.

Костика все-таки надо было убить. Судя по тому, как вспыхнула Маринка, инстинктивно отодвигаясь от меня, дела обстояли несколько серьезнее, чем я предполагала.

– Слушайте, может, хватит мою личную жизнь полоскать? Тоже мне, всевидящие оки. А с Чжаёном я так просто стояла. И вообще.

Но ситуацию было уже не спасти: Маринка просочилась сквозь народ, и мне только и оставалось, что ловить пальцами воздух. Еще и лучшая подруга обиделась. Здорово, ничего не скажешь. Зачет тоже не радовал. Как он был получен, с какими словами и интонациями, вот это имело значение и задевало даже сейчас.

Явилась Катька с кофе (не иначе, бежала всю дорогу), я сделала глоток и сразу почувствовала, как живительное многокалорийное тепло делает свое дело.

– Давай мы тебя прикроем, – сказал Костик. – Вали домой, раз такая заморочка.

– А где Нина? – спросили из коридора по-корейски.

Спрашивал, конечно, Чжаён. Девчонки переглянулись, Костик бросил на него тяжелый взгляд через плечо, но пройти дал.

– Все в порядке?

В порядке, не в порядке, а мне нужно было с ним поговорить и принять решение.

– Прикрывайте, бог в помощь.

Я не без труда встала на ноги, кивнула и двинулась к Чжаёну. Костик только брови поднял. В общем, без меня меня женили, и Маринка сегодня еще наслушается. Узнать ради такого дела, есть ли кто у красавца хварана?

– Я домой пойду, а Чжаён вон до первого этажа проводит. Бегите уже, Елена Дмитриевна ждать не любит.

Мы пошли по ступенькам вниз, и через пару пролетов я поинтересовалась (не на русском, а на той языковой магии, которая странным образом включилась, когда я поверила в происходящее; вот и учи после этого иностранные языки):

– Пройдешься со мной?

– Без проблем, – отозвался он.

Мы вышли на все еще зеленую, но довольно холодную улицу, и я приложилась к стаканчику с кофе. Вот черт, деньги забыла отдать. Не то чтобы у меня их много оставалось после вчерашнего.

– Все нормально прошло? Ты какая-то молчаливая. И, извини, но слегка зеленоватая.

– Отлично прошло, – среагировала я, подавляя тяжелый вздох. – Я уж не знаю, учился ты или нет…

– Учился, конечно! – возмущенно перебил Чжаён. – Все учатся. И Нари по-настоящему в «Самсунге» работает, всего добилась сама.

– Воу, воу. Я тебя ни в чем не обвиняла, я же понятия не имею, как это все у вас, сверхъестественных, происходит.

Очень захотелось обиженно замолчать, и я покрепче сжала стаканчик.

У Чжаёна заиграл телефон – чем-то сладкоголосым и девчачьим, – и мое выражение оскорбленной невинности пропало втуне.

– Да, Ямато. – Сердце сделало кульбит и застучало, как сумасшедшее. Вот аритмии мне только со всем этим не хватало. Пускай даже временной. – Нет, не знаю, почему не берет. Слушай, она учится, ты сам дал времени до завтра. Айщ. Айщ, Ямато! – Тут Чжаён сделал паузу, уставившись в землю, и я перестала теряться даже в догадках. – Хорошо, я все передам. Хорошо, я… Слушай, демон, еще раз такое скажешь…

И тут Чжаён протянул трубку мне, весь темный от гнева.

– Алло? – неуверенно произнесла я, прикладывая огромный смартфон к уху.

– И если ты еще раз… О! Какие люди! Прости, думал, с болваном этим разговариваю. Хвараном. Неважно. Так вот, красота неземная, ты что решила?

– Ничего не решила.

Я посмотрела, как Чжаён красиво опирается на стену дома рядом с нашим факультетом, картинка и топ-модель, и сжала губы. Что тут решишь?

– А чего мучиться? Я уже упоминал деньги, машины и дома? Могу упомянуть содействие любых наших специалистов по получению друзей и любовников. В полное распоряжение, дорогая. И нет, нет, без этих ваших дешевых приворотов, самолично выселил из Москвы десяток

настоящих ведьм, но это же скучно, сделать из человека тряпку. У нас сработано будет гораздо тоньше. Нин, соглашайся.

– Ямато! – возмутилась я. – До завтра ведь времени было, а? И так день ни к черту, с подругой нелады, преподаватель пристал, да все еще это ваше до кучи, а теперь ты нарисовался.

– Во-первых, Мидзуно-сан. – В трубке засквозило холодом. – Во-вторых, не торопил бы, если бы китайцы не озверели. В Китай-город, кстати, пока не решишь, ночью не суйся, ну их. Да, им понравилось название, я в курсе, что это не Чайнатаун. В-третьих, все сделаем.

– А если мне кицунэ какой глянется? – воинственно брякнула я.

Чжаён вдруг хрюкнул, а в трубке изумились:

– Девушка, что ли? Вот не думал… Ну и девушку достанем. Согласись уже.

– Какая еще девушка? – не поняла я.

Чжаён смеялся в голос.

– Ну, кицунэ же только девушки. Как и кумихо. Хотя виды разные… А, я понял. Это тебе отсутствие знаний по японской мифологии мешает, организуем. И ёкая организуем, если очень надо будет. Не со стопроцентной гарантией, конечно, но постараемся.

– Ладно, Мидзуно-сан, я как раз собиралась пойти напиться в район Китай-города, так что согласна.

Ямато на том конце провода, кажется, что-то уронил. Или влетел в стену, хотя довольно странно, учитывая его невероятное чувство баланса. Чжаён метнулся ко мне и хотел было отнять трубку, но я не далась.

– Что вы все так удивляетесь? Давайте дело, будем решать.

– Вы где с хвараньим отро… с хвараном находитесь? – деловито спросил Ямато. – Я сейчас буду, только адрес продиктуй.

– В центре гуляем, а зачем ты сейчас будешь, Мидзуно-сан?

– Заканчивай с официальными названиями, судья. Нам нужно срочно разруливать одно дело, я приеду. И Нари тоже. Так что включи уже звук на своем престарелом мобильнике, мы мчим.

– Мчит, сказал. – Я пожала плечами и протянула телефон Чжаёну.

Тот схватился за трубку и чересчур сильно – за мои пальцы. Я ойкнула.

– Сейчас будут, два гонщика. Только в обморок не падай.

– Я уже нападалась сегодня, Чжаён. Пойдем, что ли, прогуляемся, какая разница, где нас искать, здесь или в паре километров отсюда.

Он подставил мне руку, и я очень уютно на ней повисла. Даже шаг был какой надо, не быстрый, а размеренный и доставляющий массу удовольствия.

– Зачем ты согласилась? – спросил он.

– Если честно, понятия не имею. Наверное, надоело плыть по течению. Меня сегодня так отчитал один… один человек, мимо которого я по этому течению проплыла, что жить вовсе не хотелось. А тут я хозяйка своей судьбы. Это же здорово, а?

Он чуть улыбнулся, сосредоточенно глядя вперед, будто высматривал Нари и Ямато.

– Слушай, – дернулась я. – Слушай, Чжаён, а у тебя девушка есть? Ты не подумай, я не поэтому интересуюсь.

– У Ямато нет, – невпопад отозвался он. – И у меня нет, но я не совсем… Словом, девушка есть, но не у меня.

Дослушивать я не стала, а только радостно написала Маринке, мол, девушки нет, горизонт почти чист – только чтобы получить ответное «Я и вижу из окна, как вы идете под ручку». Я обернулась, поискала глазами нужный этаж, выругалась с большим вкусом. Взяла Чжаёна покрепче и пошла вперед, не оглядываясь.

Глава 7

Нагнали нас далеко не сразу, но, надо сказать, очень быстро. И двадцати минут не прошло, как у меня заиграл телефон.

– Где вы? – Ямато был краток и нетерпелив.

– На Ильинке, – отозвалась я. – Что, встать и не двигаться?

Но он уже отключился, не дослушав моего саркастичного замечания. Где-то вдалеке надсадно взревел мотор, и я глупо подумала, что это Ямато, трогает с места, чтобы догнать и взять в плен. По крайней мере, меня, по крайней мере, фигурально.

– И где носит нашего ёкая? – поинтересовался Чжаён.

– Понятия не имею, но, наверное, надо дождаться? – Я отпустила его руку и встала подальше от проезжей части.

– Ты молодец, – сказал вдруг он, опуская глаза. – Вот правду говорю. Думал, что не согласишься, и нам бы тогда мучиться, уговаривать другого…

– Чжаён, – спросила я, глядя на недавнюю Маринкину фотку в мобильнике. – Слушай, а так везде? Откуда вообще пошла эта традиция?

– Честно? Понятия не имею. Но, по нашим легендам, не человеческим, судьи были всегда. Есть даже целые своды про их приключения или, наоборот, святые дела. Насколько я понимаю, традиция перешла от нас к европейцам.

– А что за колдовство с языками?

Чжаён улыбнулся в ответ:

– Ну, это совсем просто, даже не считается. Обыкновенная магия, Нин. Причем самая ее толика. Прямой перевод, если хочешь. Мы же слышим слова. Просто вся эта история… помогает видеть реальный мир. И слышать его тоже реально. Считай, по смыслу воспринимаешь сказанное мной.

– Ага, ясно. – Я вздохнула и телефон все-таки убрала.

Что у нас с приоритетами? Маринке придется объяснять все лично, так что пока стоит волноваться по другим поводам.

Из-за угла раздался шум мотора, и я почему-то повернула голову. Так и есть, на дорогущем с виду мотоцикле к нам подлетел какой-то парень. Из-под шлема длинные белые пряди, конечно, не торчали, но я почему-то была уверена, что это Ямато.

– А вот и мы! – С другой стороны улицы махала рукой из внедорожника Нари.

– Они живут вместе, что ли? – мученически поинтересовалась я, и Ямато наконец-то снял шлем.

– Работаем мы вместе, – произнес он, улыбаясь хищно и белозубо, но тут уже не выдержал Чжаён:

– Ага, один в «Тойоте», вторая в «Самсунге».

– Едем, – бросил Ямато. – Давайте, разбирайтесь, кто к кому садится, и гоним.

Я ошарашенно посмотрела на него, потом со всей уверенностью пошла по зебре – в машину к Нари. Не хватало еще с ним на мотоцикле кататься.

На заднем сиденье меня уже дожидался Чжаён.

– Зря не поехала, – хмыкнула Нари, нажимая на газ, – «Кавасаки» у него потрясающий, даже моя видавшая виды душа уходит в пятки.

Мы резво тронулись с места.

– Нет, спасибо, я лучше по старинке, на машине, – отозвалась я, зачарованно глядя через тонированные стекла, как Ямато надевает шлем обратно, как тот прочерчивает линию шеи и…

– Друг, остынь, – шепнул Чжаён, беря меня за руку. – Ты бы лучше спросила у Ямато, что он за ёкай, может, расскажет.

– Опасный? – Я, как завороженная, искала взглядом стройную фигуру на огромном мотоцикле.

Нари хмыкнула и посмотрела на нас в зеркало заднего вида:

– Не принято у них. И у нас тоже не принято. А вообще, он просто девчонка, разноется еще, скажет, что мы все переврали и выставили его в дурном свете, правда, Чжаён… – она секунду поколебалась, – …-ши?

Я, не скрываясь, вытаращила глаза. Это ей триста лет, ему в десять раз меньше, с какого перепугу такой аффикс, а не залихватское «мальчик мой»?

– Истинная правда, Нари-нуна, – окаменело отозвался мой хваран, и в салоне явственно скакнуло напряжение. – Я уже не советовал Нине влюбляться, но… Такие волосы, такой мотоцикл, как тут устоишь.

Нари засмеялась, совсем как девчонка. Я стукнула Чжаёна по ноге, тогда улыбнулся и он.

– Расскажите, что стряслось. И как вы прогуливаете работу, – попыталась сменить тему я.

– А, это. – Нари заложила лихой вираж, и к горлу подобрался липкий страх. – Ничего, тебе тоже будут все спускать с рук, вот прямо с сегодняшнего дня и начнут. А что стряслось, Нина, я могу рассказать только в присутствии Ямато.

– И когда он будет присутствовать?

– Мы почти

добрались.

Через пару минут мы действительно запарковались где-то в районе Курской, точнее я сказать не могла.

Нари вылетела наружу, Чжаён вышел вторым, а я на мгновение задержалась. Чувствовала, что обыденность и будничность машут мне рукой, и ничего с этим поделать нельзя. Разве только отказаться. Хотя от такого, наверное, не отказываются.

– Нина, пойдем. – В салон заглянул Чжаён. – Давай уже, поторопись.

Я вышла из машины, и в этот момент на горизонте появился Ямато. Никогда со мной такого не было, но вот поди ж ты: взгляд от него просто не отрывался. Хотелось смотреть вечно. Даже голова кружилась. Чем ближе он подъезжал – тем сильнее.

Из забвения меня выдернули за плечи. Ухватили цепко и развернули на себя. Нари.

– Слушай, девочка, мы тебе повторять больше не будем. Не попадай под его чары, он опасен. С ним я еще поговорю сама, но от тебя тут зависит две трети. У тебя есть сила, так что используй ее по назначению, освободись уже от него.

Я тряхнула головой и послушно поплелась за ней. Мы вошли во двор симпатичного бежевого дома с зеленой площадкой, прошли к третьему по счету подъезду. Ямато нагнал нас только на лестнице и просто молча пошел рядом. На четвертом этаже Нари остановилась и прислонилась рукой к стене.

И тут у меня снова случился приступ настоящего зрения. Там на самом деле была квартира, но, видимо, хорошо спрятанная каким-то колдовством. Я сморгнула, а когда открыла глаза, Нари уже отпирала ключом замок.

– Явка? – пошутила я, заходя внутрь и ожидая увидеть разбросанные руны, стеклянные шары или что-то столь же несусветное.

Ничего не было, впрочем: обычная довольно большая трешка с ремонтом с иголочки.

– Короче, так, – резко начал Ямато, – эти китайцы совсем рухнули с…

– Замолчи! – оборвала его Нари. – Сам будто не знаешь, что этих китайцев надо дождаться.

Ямато потряс головой и ушел на кухню. Чжаён последовал за ним. В прихожей осталась только я, совершенно не у дел, потому что все трое (и как только Нари мимо меня проскочила) уже обсуждали что-то на повышенных тонах. Меня, как назло, держали даже кеды, никак не желавшие развязываться.

– О, – сказали сзади, и я подскочила так, что врезалась в дверь ванной. – Не могу поверить, неужели судья?

Я испуганно обернулась. Прямо передо мной стоял черноволосый коротко стриженный парень с правильными чертами лица.

– А как вы зашли? – поинтересовалась я, машинально делая шаг в сторону кухни.

– Да очень просто, – слегка угрожающе сказал он, и я попятилась назад. – Позволено мне, вот и зашел.

В отличие от Ямато, в котором тоже явно просматривалось что-то нехорошее, парень наводил лютый ужас одним лишь цепким взглядом черных глаз. К несчастью, до кухни мне было еще далеко, а горло будто парализовало. Я постаралась не смотреть, но не тут-то было, снова эти восточные фокусы. Парень оказался вдруг совсем близко, я дернулась, наступила на свой же шнурок и полетела вниз, хватаясь за все подряд. Страх и наваждение сгинули, очень не хотелось разбить голову о порог, но тут меня подхватили чьи-то невесомые и чрезвычайно холодные пальцы. Мир закристаллизовался и встал на место.

Ямато кашлянул мне на ухо и мгновенно поднял, осмотрел придирчиво, скорчил недовольную мину:

– Ша-а-ань, а можно нам судью не запугивать?

Я пыталась проморгаться, но в угрожающей близости от Ямато меня снова снесло неведомым потусторонним эффектом. Модная стрижка виделась мне длинными белыми прядями, и умереть хотелось на месте, немедленно, потому что необладание этим всем было настолько мучительно, что… Вышедший с кухни Чжаён слегка толкнул Ямато, и наваждение исчезло. Так, магические цепочки можно размыкать, пронеслось у меня в голове. А дальше все вернулось на круги своя.

Черноволосый парень швырнул ключи от машины на подставку для обуви и прошествовал в комнату, Чжаён пошел за ним, Ямато снова осмотрел меня с ног до головы, будто дыру искал, прожженную новеньким, ничего не нашел и повел за руку вперед. Совсем не так, как Чжаён, и сердце у меня ушло в пятки.

Неугомонная Нари уже сидела в кресле, и новенький с ней громко препирался:

– …выбрали судью без моего одобрения? Может, она у вас уже на привязи?

Я хотела было возмутиться, но Ямато принялся усаживать меня, совершенно лишив пространства для маневра.

– Циньшань, не неси ерунду. – Нари рассмеялась и посмотрела на него ласково. – Мы предложили кандидатуру, вернее, предложили ей, она согласилась, ты можешь отказаться, дело твое. Да сам знаешь, хоть десять раз передумай.

– Нари, милая, – отозвался тот серьезно и без капли сарказма. – Вот представь, представители двух сильнейших кланов сошлись во мнении, а теперь я, значит, отказывайся. Нет, учитывая ситуацию, могу и отказаться. Но резни я тоже не хочу.

– Нина – случайный человек, – подал голос Чжаён. – Просто так вышло, что именно ее указали некоторые признаки, совпали кое-какие моменты. Да и подошла она идеально. Уверен, что судить будет беспристрастно.

– Разумеется! – А на этот раз яда и иронии было не занимать. – Особенно когда глава одного из кланов – Мидзуно.

Ямато, усевшийся рядом со мной, только фыркнул:

– Конечно, темный маг, рассказывай про то, какое я влияние имею на девушек. А про то, что можешь ты, умолчи, забудь.

Циньшань сжал кулаки в бессильной злобе, закусил нижнюю губу.

– Эй, эй, поосторожнее, – к чему-то попросила Нари.

– Нина, – проговорил Циньшань так, будто в комнате никого, кроме нас двоих, не было. – Послушайте, я посмотрел на вас, вы вроде бы хороший человек. Но скажите мне такую вещь, Нина, вы обещаете мне, Ямато, Нари, Чжаёну, в конце концов, а также любому представителю наших кланов, и не наших тоже, разобраться в беде и судить честно и неподкупно?

Я едва сумела не посмотреть на Ямато и кивнула.

– Тогда вас бы надо за книги посадить.

– Какие книги? – ядовито прошелестел Ямато. – Какие книги, маг, поимей совесть. Гуэй твой, значит, написал на нашей девушке иероглиф обладания, а ты предлагаешь Нину за книги?

– Ямато, успокойся. Девушка – не ваша. А что спит с ёкаем, так это десятый вопрос. Она наша.

– Циньшань, если ты сейчас не заткнешься…

– Мальчики, мальчики, – замахала руками Нари. – Давайте введем Нину в курс дела. А драться будем уже потом.

Ямато закатил глаза, но все-таки умолк, и Нари начала рассказывать.

Глава 8

Очень хотелось позвонить Маринке и горько разрыдаться. Или хотя бы панически заорать в трубку, как перед госом: «Мы все умрем, Александров в комиссии, он влепит тройбан – и поминай, как звали!» Только тут не вопрос красного диплома решался. На кону стояла человеческая жизнь, а я тихо ловила приступ паники в ванной комнате самой обыкновенной трехкомнатной квартиры где-то около Курского вокзала. На мгновение даже мелькнула безумная мысль: вскочить в любой поезд и рвануть подальше, а эти четверо пусть сами мучаются. Найдут ответственного. Что, мало умных на свете?

В дверь тихо поскреблись. Наверняка Чжаён – пришел волноваться и уточнять, все ли со мной в порядке. Конечно, все в порядке, только сердце стучит, как безумное.

– Нина? – позвали снаружи.

Я даже за края раковины схватилась, сглатывая непрошеные слезы.

– Нина, ответь, пожалуйста.

Я посмотрела в зеркало; картинка была еще та:

заплаканная, тушь потекла, нос красный.

– Нина, я ведь дверь сломаю.

Никакой это был не Чжаён. Ямато собственной персоной – с мрачными закидонами и жеманным построением фраз.

– Погоди, я сейчас выйду, – проговорила я.

Получилось надтреснуто. Я кое-как привела лицо в порядок (сумку захватить не догадалась) и открыла дверь. Ямато стоял, прислонившись к стенке, и терпеливо ждал. Я в растерянности уставилась на него. Он пожал плечами и чуть улыбнулся – будто с умыслом. Но я начинала привыкать. И мне, кажется, все нравилось.

В коридор выглянул Циньшань:

– Ребят, мне свою кандидатуру предлагать или все-таки наша судья скажет какую-нибудь словесную формулу, чтобы я понял, что за дело она возьмется и решит в ближайшую пару дней?

– Слушай, хватит ее торопить, – протянул Ямато. – Пять минут погоды не сделают. Ты вот очень обрадовался, когда семейство объявило тебе о магическом наследии? Я, например, полдня продышаться не мог.

– Я маг, плакать, что ли, – отозвался Циньшань. – Тебе, мой чаровник, конечно, опций поменьше выделено…

В воздухе явственно запахло дракой, и я сместилась, встала между ними.

– Отойди, я расскажу этому умнику, кто из нас двоих чаровник.

Циньшань неприятно усмехнулся и чуть напрягся, а вот Ямато преобразился. Судя по всему, настоящая сущность приходила с настоящей внешностью, и я бы с удовольствием пообщалась с этим длинноволосым красавцем, было в нем что-то особенно привлекательное.

Пришлось как следует тряхнуть головой, чтобы отогнать наваждение. Циньшань меж тем пошел вперед, и я набрала воздуха в грудь:

– Прекратить, стоять на месте, я так сказала!

Как ни странно, подействовало.

– В комнату, за мной, живо. И не драться.

Я юркнула в гостиную. Нари и Чжаён сидели, кажется, в двух самых удаленных точках и делали вид, что их не существует. Помощники нашлись. Особенно, конечно, Маринкина зазноба, корейский ольччан, по совместительству корейский самурай и все такое прочее. Память услужливо подкинула различия кодекса хваранов и бусидо, и я поняла, что вовсе не так безнадежна, как кажусь сама себе. Подумаешь, выучить перечень нечисти и пару документов, регламентирующих отношения между кланами. Да их всех не было на наших экзаменах по истории России!

Ямато и Циньшань словно бы нехотя вошли вслед за мной. Я посмотрела на них как можно строже и села в кресло.

– Я правильно понимаю, что мне нужно решить судьбу девушки, на которую претендуют твой ёкай и твой маг?

Ямато недовольно кивнул, а Циньшань чуть сузил глаза:

– Хоть сначала начинай. Дорогая судья, мы в этом веке будем заниматься проблемой или чаю попьем?

– С тобой – обязательно, – сказал Ямато. – Только на яд надо будет чашку проверить, Нин, не забудь.

Я искоса посмотрела на Нари и Чжаёна. Оба пребывали в каком-то странном ступоре, и причин этому я не находила. Еще минут пятнадцать назад Нари, как сторона более-менее не заинтересованная, изложила мне суть дела и была вполне бодра.

Циньшань в явном нетерпении стукнул рукой об руку, и в его ладонях на мгновение появился и тут же опал цветок черного лотоса. Вот только спецэффектов не хватало.

– Пока что я, при всем моем уважении к твоему ёкаю и его отношениям, поняла одно. Колдун из клана Циньшаня имел право подчинить девушку себе. То есть не моральное, конечно, но мы о морали, кажется, и не говорим… И нет, Циньшань, я не приняла решения, я просто излагаю мысли вслух. Я вообще тут новенькая и не понимаю ничего. От слова «совсем». Какие документы регламентируют, на кого сверхъестественные сущности могут воздействовать чарами?

– Да никакие, – отрубил Циньшань. – Воздействуешь, и все тут.

– Разбежался, – мрачно ответил Ямато, закидывая явственно увеличившиеся в длине волосы за плечо. – Если на человеке лежит чья-то печать, то лучше бы вам отвернуть, как в той старой шутке.

– Твой паучара никакой печати не успел оставить. Они встречаются-то сколько? А? День, два?

– Ну ты совсем головой стукнулся, маг, – процедил Ямато. – Я понимаю, лет немерено, но ты иди, полежи в мавзолее, благо, у русских свой, отдохни тогда.

Воздух в комнате сгустился, почернел, и стало нечем дышать. Я поняла, что тьма заливается в легкие через нос и рот, хуже воды, и испугалась так, что в голове помутилось. Но спустя мгновение наваждение пропало. Посреди комнаты сцепились Ямато и Циншань, но их с двух сторон разнимали Чжаён и Нари. Чжаён еще и бормотал что-то под нос. Вокруг него расходились круги кристально чистого воздуха, прогоняя душную тьму.

Ямато и Циньшань наконец расцепились. Нари отшвырнула китайца в угол, явственно зарычав, а Ямато вырвался из крепкой хватки Чжаёна и отошел в другой, мрачный, как туча.

– Ребята, скажите, – взмолилась я. – Может, у вас презентация есть какая, в Пауэрпойнте или где там еще, с фотографиями и фактами? Паук, тридцать лет, влюблен в простую русскую девушку. Колдун, двадцать пять, в девушку тоже влюблен, вот и нарисовал на ней какую-то… какой-то иероглиф. Который заставляет ее против воли быть с ним. Цели и задачи: решить, кому девушка принадлежит.

Ямато нервно засмеялся, а Нари вскинула брови. Чжаён задумчиво потер лоб, единственный, похоже, не настроенный с ходу против моего вопроса. Циньшань посмотрел цепко, и я испытала странное чувство.

– Погоди. Слушай, ты почему не отрицаешь того, что я сказала? Я про влюбленность твоего колдуна из воздуха ведь взяла.

Циньшань поджал губы, и тогда Ямато вскинулся, переводя взгляд с него на меня:

– Да ты гений. Он не может отрицать, если это правда. Хотел бы, да не может, у них реальность определяется и меняется выражениями, словами, слогами. Сказанет, что не любит, – так и выйдет. Сильный больно.

– Ты тоже нормальный, – произнес Циньшань, будто делая ему одолжение.

Дракой, впрочем, пахнуть перестало.

– И все-таки, что насчет Пауэрпойнта? – жалобно повторила я.

– А что мы хотели, в конце концов, – произнес Ямато куда-то в пустоту. – Ну да, дитя технологий и сериалов, где вся информация следователю дается в папочке, потом выводится на экран…

– Ну а так – я имею ваши сбивчивые показания.

– Сходи и проверь, – пожал плечами Ямато. – Координаты мы тебе дадим.

– А документы?

– И документы дадим. Но на мой взгляд, это не тот спор, в котором нужны знания.

– Так, – протестующе махнула рукой я. – Пусть на эту тему выскажется Нари, а еще лучше – Чжаён. Он у нас сторона заинтересованная, но хотя бы в человеческой жизни.

– А что я могу сказать? – внезапно стушевался тот. – Вот вообще ничего. Может, паук ее сожрет, когда разлюбит. – Ямато в этот момент звонко приложил ладонь ко лбу. – Может, маг убьет прямо с ходу. Тут уж как получится.

– Да я не про это. – Я закашлялась, давно столько не говорила за день. – Знания какие-нибудь теоретические мне нужны, чтобы спор разрешить? Или поговорить с участниками конфликта, и хватит с меня?

Чжаён сделал задумчивую мину.

– Нужны, но у нас нет времени, – вмешалась Нари. – Имей в виду вот что: знак принадлежности, да поправит меня Циньшань, это тот же самый слог. Чем дольше слог на девушке, тем сильнее она в его власти. Так что решение нужно еще вчера. Мы вообще должны были тебе дать тестовое задание под видом настоящего, ты бы готовилась недели три, но, как видишь, все обернулось

против нас. Какие претензии могут быть у кумо? Да самые обыкновенные. Да, на девушке нет его печати. Но уж, конечно, после двух месяцев свиданий от нее фонит. Хороший тон – не трогать тех, от кого фонит. Это негласная договоренность, поэтому колдун Циньшаня формально имел право делать, что хочет. Все.

– Хорошо, – кивнула я, хотя ничего хорошего не наблюдала. – И мне нужно разрешить конфликт потому…

– Потому что кумо злится. Потому что колдун пошел против…

– Имел право, – звонко проговорил Циньшань. – Госпожа, имел право, отсюда и спор.

– Вот видишь, что здесь происходит. А знала бы ты, что вчера было на той самой Ильинке, куда зашли погулять ёкаи, не обрадовалась бы.

Я кивнула, пытаясь переработать информацию. В голове она укладывалась с трудом, и пока что было очевидно только одно: формально и морально правда была на стороне кумо. И Ямато будет рад, а это мне на руку. Хотя, конечно, и девушку не мешало бы послушать…

– Стоп, – сказала я. – А безымянная жертва вообще знает, что она встречается с пауком-оборотнем, а глаз на нее положил маг?

– Нина, детка, – нагло отозвался Ямато. – А ты бы стала встречаться с пауком?

Повисла неловкая пауза.

– Если можно, не зови меня «детка», хорошо? И тогда давайте к сути, пожалуйста, запишите мне контакты всех причастных к истории. А я поеду с Чжаёном, если это не считается за помощь от одной из сторон, прямиком к кумо. Потом к магу. Далее – везде, то есть по списку. Когда нужно решение, если не вчера?

Ямато выразительно глянул на Циньшаня.

– Еще пару дней она продержится, а потом сила воли треснет и сломается. В идеале – завтра с утра. В самом плохом случае – до полуночи. И так, разумеется, чтобы мы сумели предпринять действия, – нехотя ответил Циньшань.

– Данные, быстро, – скомандовала я. – Чжаён, и нам нужна машина, наверное. Такси?

– Он неплохо водит, возьмете мою, – проговорила с кресла Нари. – Ну, знаешь, раньше с конем надо было управляться, а теперь…

Я кивнула и вскочила на ноги, полная решимости действовать.

Глава 9

– Слушай, Чжаён, два вопроса, – задумчиво проговорила я, глядя на данные: пришлось писать самой, под диктовку, поскольку на иероглифы истинное зрение почему-то не распространялось.

Чжаён пристегнулся, поставил ручку автомата в нужное положение, и мы тронулись с места, проехали мимо выходящих из подъезда Нари, Циньшаня и Ямато, а потом выскочили на дорогу и помчались, как сумасшедшие.

– Или даже три.

– Говори.

– Почему они отпустили меня с тобой? Ты же вроде бы тоже из клана. Только я не поняла, из какого.

Чжаён лихо перестроился в левый ряд, и я снова испугалась. Мое заманчивое положение, к сожалению, бессмертия не гарантировало. Разве только попросить свести с вампиром… Я задумчиво посмотрела на серую морось за окном, за ней открывался новый и прекрасный мир. Жить вечно – ведь лучше не придумаешь.

– Скажем так, я за людей отвечаю, – бросил Чжаён, втапливая педаль в пол.

Меня дернуло:

– Убьемся ведь, давай потише.

– Нет, не убьемся. Я умею водить машину, знаешь ли. Профессиональный навык, Нари правильно сказала.

Спокойнее мне от такого заявления, конечно, не стало, но делать было нечего.

– Так вот, да. У нас свой уклад, мы, по возможности, следим, чтобы интересы простых людей в этой кровавой драме не забывались. Понимаешь, я ведь тебе уже говорил, что интересы кланов – это как бы получше пообедать. И они от своего не откажутся. Номинально я на стороне этой девушки, – Чжаён кивнул на листочек с данными, – а по сути, ты не можешь решить конфликт в ее пользу. Ну, разве меньшим злом. А короче, не принимают они меня всерьез, и все тут.

– И как… решать? – спросила я.

Чжаён слегка качнул головой:

– А вот как хочешь, так и решай.

– Из того, что они рассказали…

– Нина, давай лучше послушаем заинтересованных лиц.

– Давай, – расстроенно согласилась я. – Огромного паука и китайского колдуна. Они нам всю правду-то и выложат. Слушай, а не съедят?

– Колдун точно не будет, зачем мы ему. Насчет кумо не знаю, но я тебя отобью, если что.

Я подавленно замолчала. В голове роился сразу десяток вопросов, да с дюжину предположений. Что делать, как делать, зачем делать, в конце концов. Тоже ведь немаловажно. Кумо звали Санзо, и было ему тридцать два года от роду. Ехали мы, к счастью, на рабочее место, но меня все это не вполне вдохновляло. Вопрос Ямато звенел в ушах, и я мрачно раздумывала над тем, кем в итоге может оказаться он.

– А второй? – сказал вдруг Чжаён.

– Что второй? – не поняла я.

– У тебя было два вопроса.

Я захлопала глазами, пытаясь вернуться в прошлое хотя бы на три минуты назад. Уже столько успела передумать и забыть, что страшно становилось. Вообще, за последние несколько дней новой информации оказалось слишком много, и я, кажется, постепенно теряла возможность держать в голове все разом. Старость, что ли, пришла. Если так – то очень, черт побери, не вовремя. А вот еще интересно, есть ли бог или хотя бы дьявол. Или их тоже существует в количестве, у каждой страны свои и в довершение – Летающий макаронный монстр?

– Нина, не увязай, я тебя теряю.

– Не увязаю, Чжаён, вернее, стараюсь не увязнуть, но это сложно. Я не помню.

– Прозвучало как «Знать не желаю».

– Разумеется. Просто… столько всего, я не усваиваю, слушаю и не слышу.

– Это нормально. Ты вообще отлично справляешься. Во всяком случае, пока. Да и Нари с Ямато были правы, тебе сначала тестовое задание полагалось, а ты… Вот так попала. Ничего, если перед пауком в обморок не загремишь, дальше не страшно.

– Чжаён. – Я содрогнулась. – А что, мне с ним как с пауком общаться надо?

– Нет, но истинное зрение-то будет барахлить. Ты вот как Ямато видишь?

– Иногда как обычно. А иногда как ёкая. Но это когда он злится. Мне кажется, я реальным зрением вообще не управляю.

– Научишься. А паука не бойся, он тебя бояться должен. Так. – Чжаён затормозил. – Если я правильно понимаю, мы приехали. Магазин со всяческой японщиной, где наш кумо – управляющий.

Я боязливо отстегнулась. Потом сделала глубокий вдох. Было уже четыре часа дня, значит, времени оставалось крайне мало. А если еще свидетели найдутся, так вообще катастрофа.

– Ёкаи умеют любить? – спросила я на улице, морщась от мелкого дождя.

Чжаён вдруг посмотрел на меня совершенно пустым взглядом, и я поежилась, испугалась.

– Наверное, нам и предстоит выяснить?

Чжаён протянул мне локоть, и я схватилась за него, как за соломинку. Что-то здесь было нечисто, и вопрос мой касался этого, но вот поди ж ты, вспомнить не удавалось.

Мы дошли до входа, Чжаён открыл дверь – и зашел первым. Я хотела возмутиться, но потом поняла, зачем он так. В магазинчике пахло чем-то не тем. Нехорошая атмосфера, жадная до крови и всего остального. Так-то вроде ничего страшного: узкое помещение со стеллажом посредине, заставленное бонсаями, симпатичными лампами и прочими сувенирами. Разве что темновато. Мне сразу представился огромный паук, затаскивающий покупателей в подсобку, и я чуть богу душу не отдала на месте.

– Чем могу помочь? – радостно поинтересовались откуда-то из-за прилавка.

Девчонка, русская, вполне симпатичная. Так, стоп. Я достала из сумки телефон, чтобы свериться. Точно, вот и наша жертва. Хоть бы сказали, что работает под началом у

Санзо. Просто отлично.

– Нам бы поговорить с управляющим, – мягко сказал Чжаён. – Мы по делу, не волнуйтесь.

– От кого? – Она склонила голову набок.

Двадцать три года, какой-то кулинарный техникум за плечами, впрочем, очень славная. Ямато не наврал в описании.

– А передайте, что от Мидзуно.

Девчонка скрылась в подсобке, и я наконец заставила себя назвать ее по имени:

– Ирина, значит?

– Как видишь, – отозвался Чжаён недовольно.

Я огляделась и прислушалась к тревожно стучащему сердцу: да нет, не врут ощущения, стоящий на отшибе магазин, богатая отделка, съедят и еще недорого возьмут. Не надо тут находиться.

Дверь, завешенная гирляндами и непонятными символами, дрогнула, и нам явился никакой не паук, а красивый молодой парень. С виду и не скажешь, что тридцать два года. Каре, густые волосы, не прочесать, тревожная, но хорошая улыбка. Я пригляделась получше: тени в виде паука он тоже не отбрасывал. Наверное, стоило начинать пить какое-нибудь успокоительное.

Чжаён легонько погладил меня по руке, и я встрепенулась:

– Прошу прощения, мы от…

– Судья, – констатировал парень мелодично. – Я ждал тебя, знаешь ли. А что, корейцы теперь хорошо охраняют тело?

Я схватила дернувшегося было Чжаёна посильнее и ответила, не опуская глаз:

– Это не твое дело, кумо. Пойдем на улицу, поговорим.

– Идите, – сказал он.

– Нет, давай ты вперед, – бросил Чжаён, отодвигаясь к стенке и утягивая меня за собой.

Кумо пожал плечами и танцующей походкой прошел мимо. Наверное, изяществу способствовали восемь ног. На пороге он обернулся и позвал уже с сильным акцентом:

– Ира! Я скоро вернусь.

Предмет спора вынырнул из подсобки и радостно кивнул. Здесь понимать было нечего, только что язык от счастья не высунула.

Дождь на улице прекратился совсем. Кумо похлопал по карманам костюма, выудил сигареты и зажигалку. Видимо, начинался новый период некурения, потому что от вида пачки в тонких длинных пальцах меня даже передернуло.

– Что скажешь, судья? – спросил он, оборачиваясь ко мне.

– Я пока могу только спросить, – ответила я и наконец отцепилась от Чжаёна.

Понятно, в общем и целом, почему кумо подумал что-то не то.

– Мне нужна информация. Все, что ты можешь сказать по поводу. И давай без глупостей, я тебя очень прошу.

Он досадливо поморщился:

– Судья, извини, что я на тебя накинулся, виноват, но хватит меня уже величать «кумо». Имя есть. И беда тоже. Есть.

– Идет, Санзо, – сказала я со странным чувством. – Я Нина, и я решу дело честно.

– Хотелось бы. – Он бросил тоскливый взгляд куда-то поверх моего плеча.

В окно заглянул, должно быть.

– Объясни, пожалуйста, что случилось.

– Объясняю. – Санзо затянулся. – Прихожу домой, а у Иры на плече иероглиф подчинения. Все, хватит?

Я не стала сдерживаться и закатила глаза. Вообще получалось очень интересное кино: в роли судьи я была сама не своя, смелая и дерзкая, наглости вот тоже оказалось не занимать.

– Я слышала и Ямато, и Циньшаня. Можно мне что-нибудь, так сказать, личное?

– Личное? – сузил глаза он. – Ну вот, например, отошли куда-нибудь телохранителя, я тебе и личное скажу, и не личное…

– Да не телохранитель он, сколько можно. – Я начала раздражаться. – Сам не видишь, что хваран, или поиздеваться надо?

– Ого. Послушай, а ты ведь к нему ровно дышишь. Не пойму тогда, к кому неровно. К Ямато, что ли? Так и чувствую, как смущена твоя широкая русская душа. – Санзо неприятно рассмеялся.

Я толкнула Чжаёна в бок и пошла к машине:

– Придешь в чувство, позвони, найдешь контакт моей души через Ямато. А пока что…

– Да стой, судья. – Санзо отшвырнул сигарету. – Стой. Отпусти уважаемого хварана до машины, а сама погоди, я все расскажу.

Чжаён вопросительно на меня посмотрел, и я развела руками. Дверь хлопнула, я осталась с Санзо один на один. Улица почему-то пустовала.

– Слушай, судья, – сказал он. – Меня непросто полюбить, потому что люди тоже не дураки, они чувствуют то, от чего ты который раз брезгливо кривишь рот. Я не прекрасный демон, сама знаешь. Но… суть не в этом. Мы не только демоны, мы люди еще. И у меня человеческая сущность главенствует. Мне не очень-то хочется быть ночным кошмаром, понимаешь. Иру я взял на работу в июне. Сошлись. Она ко мне была добра. Нет, тоже, конечно, что-то ощущала. Но намеренно не придавала этому значения. Меня вообще впервые в жизни полюбил кто-то, помимо мамы, папы и выводка братьев и сестер. Это ценно, когда тебя любят. Я ее тоже люблю. В прямом смысле этого слова. И находить знак принадлежности, мягко сказать, больно. Он же ведь ее сломает, тебе это китайское отродье наверняка дату называло. Сломает, и Иры не останется. Уйдет к нему куклой. История вся.

Я задумчиво кивнула. Потом закусила губу.

– А ты ее не съешь, например?

Санзо с силой провел рукой по лбу:

– Ем я других, и то по праздникам, знаешь. А тебе скажу вот что: решишь дело в мою пользу, получишь что захочешь.

Я поморщилась:

– Подкупать судью?

– Какое там. Все после решения.

Я развернулась и уставилась на силуэт Иры, хорошо угадывавшийся через окно. Потом неторопливо пошла к машине. Чжаён, конечно, был прав, единственный вариант – решать все в пользу людей.

– И Ямато будет доволен, – бросил Санзо мне в спину.

Глава 10

Колдун работал в какой-то захудалой компании, занимающейся логистикой. Я дозвонилась до него и потребовала выйти на переговоры. Он промямлил в ответ что-то отрицательное. И тем не менее, когда мы вкатились во двор небольшого офисного здания, которое то ли изначально было серое, то ли приобрело оттенок специфической московской осени, колдун уже преданно ждал у первого подъезда. По сравнению с Санзо выглядел он замызганно и слегка убито. Кроме того, вполне русифицированно. Нет, глаза были раскосые, но совсем капельку.

– Здрасьте, – сказала я, выходя из машины, и не прогадала.

– Здравствуйте, – ответил он на чистом, родном русском.

Разницу между переводом и оригиналом я уже научилась улавливать. Я обернулась к Чжаёну. Тот пожал плечами. Я кивнула. Поняли друг друга без слов.

– У меня есть время поговорить, но перерыв скоро закончится, и… – Колдуна, которого звали Ли Гуэй, слегка потряхивало.

То ли от страха, то ли от чего еще.

Я аккуратно притворила дверь и подошла к нему поближе. В принципе в рассказе Санзо все складывалось как нельзя лучше, но для порядка надо было послушать и вторую сторону.

– Слушайте, уважаемый, натворили, так давайте отвечать. Потому что мне выносить решение по вашему делу, а потом еще иероглиф кому-то стирать придется.

Колдун вздрогнул, зашуганно огляделся по сторонам и почти сполз на лавочку. Аукается ему, наверное, и от Циньшаня в том числе. Мне почему-то стало его жалко. Я подошла и села рядом. Поймала цепкий взгляд Чжаёна из машины, ощутила вдруг себя в безопасности и с легким сердцем обратилась к колдуну:

– Ли Гуэй, будете рассказывать?

Он снова вздрогнул. Я даже глаза открыла пошире, просто на всякий случай, мало ли что тут приключится.

– Я имею право поставить на нее иероглиф.

– Да ну? Вроде бы не по внутренним договоренностям между кланами. Вы меня поправьте, конечно, если я что неправильно говорю. Меня Ниной зовут, кстати.

Колдун замотал головой и упрямо уставился в землю.

– Давайте так. Вот мне

кажется, что вы не особо всем этим колдовством увлекаетесь. Верно?

Говорила я наугад, но вдруг попала. Колдун посмотрел на меня подозрительно, а спустя мгновение – неуверенно кивнул.

– Ну и зачем вам вообще городить огород? Ну понравилась девушка – уведите ее. Я так понимаю, что сделать это возможно.

Колдун сжал губы так, что они побелели, собрался было что-то сказать, но махнул рукой.

– Я могу уехать. Что ж из вас информацию надо тащить. Вообще не понимаю, обыкновенный любовный конфликт, а вы зачем-то иероглифы бросились рисовать.

Он помялся еще мгновение, а потом спросил жалобно:

– Нина, а вы понимаете, в каком я положении?

Ударение стояло на слове «я», и это меня зацепило.

– Если честно, не до конца. Вы весь такой дерзкий похититель, решивший увести девушку у ёкая и сделать с ней что-то нехорошее. В положении похитителя чужих девушек?

Колдун схватился за виски.

– Излагайте, господин Ли, вперед.

– Вы должны обещать, что…

– Я ничего не должна обещать, но если я выгляжу как посланец ёкаев на дорогой машине, то это не совсем так. Да, я не в восторге оказалась от вашего лидера, да, я вижу историю с одной стороны. Но меня судьей назначили, дурацкое слово, а приходится как минимум соответствовать. Я не брошусь принимать подарки и решать дела в пользу дарителей.

– Хорошо. Я надеялся, что вы поймете. В общем, послушайте. Я не шикую, я далеко не так близок к нашему лидеру, как паук этот к Мидзуно. И Ира мне… не нравится мне Ира, все равно она мне.

Восприятие засбоило окончательно, и я задумалась о том, как делать выводы, если оба подозреваемых с легкостью могут врать.

– Хорошо. Тогда зачем иероглиф?

– Нина, вы там были? Видели этот магазин? Он вам понравился?

Плечи на секунду свело судорогой:

– Положим, нет, но к делу это не имеет отношения.

– А меня туда однажды занесла нелегкая. Вы правильно сказали, я не колдую совсем. Не Циньшань-гэ, чтобы преобразовывать материю словом. Но я же чувствую и я же вижу. Паучье логово, а девчонка-продавщица попала в сети. Ну, то есть знаю я Ирку. Учились вместе в школе. Поэтому, наверное, и продрало так.

Я поставила очередную зарубку в мыслях и кивнула, стараясь сохранять спокойный вид.

– Теперь покоя нет ни от своих, ни от чужих.

– Она в него влюблена вроде бы. Даже по глазам видно, – сказала я.

Колдун замахал на меня руками:

– Нина, я понимаю, что вы недавно во всем этом крутитесь, но, черт подери, неужели не понятно, что ёкаи обладают очарованием?

– Паук? Огромный паук с меня ростом обладает очарованием? Простите, Ли Гуэй, но это смешно.

– Не смешно, а грустно. Да, он может привлечь жертву. Но, если честно, мне все равно, влюблена она по-настоящему или нет. Да, плевать. И да, я ее сломаю, чтобы сохранить ей жизнь.

– Подождите, – тут руками замахала уже я. – Подождите-подождите. Он мне сказал, что ест других, да и то редко, а Ира – это любовь всей жизни.

Колдун посмотрел на меня, как на восторженную идиотку, и я совсем потерялась.

– И вы его слушаете. Ёкая, да?

– Понимаете, мне некого больше слушать. Вас, его. Иру, подозреваю, не имеет смысла.

– Ну послушайте других ёкаев. Спросите, что значит эта их ёкайская любовь. И какое у нее наивысшее проявление.

Колдун разнервничался совсем – на щеках появился лихорадочный румянец, – но парадоксальным образом стал увереннее и напористее.

– Вы на что намекаете?

– Я вам прямо говорю, что он не избежит соблазна и съест ее. Ёкаи, Нина, – силы зла. Им многое дозволено. И если вы поинтересуетесь, например, почему даже наша нечисть не заводит долгих отношений, вам все скажут одно: из боязни не удержаться. Они и влюбляются в того, кто притягательнее, по другим соображениям. Может, вам будет понятнее аналогия с вампирами, вы же дитя Запада. Кровь вкусная, а девушка красивая. И что первичное, а что побочное…

– Так вы ее заколдовали, чтобы она перестала его любить?

Колдун кивнул, и я поняла, что мне срочно нужно выпить, а еще лучше – напиться так, чтобы ничего этого не помнить. Что один говорит убедительно, что второй рассказывает – не оторвешься.

– А других способов не было?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=24154334&lfrom=931425718) на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.