Иосиф Бродский — известный американский и российский поэт, эссеист, драматург. В свое время был номинирован на Нобелевскую премию по литературе. Стихи он писал на русском языке, а эссеистику — на английском.
Иосиф Бродский, цитаты которого мы предлагаем вам для изучения в данной статье, много писал о жизни, о любви. Его стихи полны жизненной силы, наблюдений, переживаний, сильных чувств. Их можно полностью разобрать на афоризмы, которые будут вас сопровождать на пути к счастью, к заветной мечте. Также он писал и о дожде, про окружающий мир, про природу. Когда читаешь цитаты Бродского, прям чувствуешь, как капельки дождя стучат по крыше, и доносится легкий аромат мокрой земли.
Много писатель сказал хороших слов о любви. Он указывал на то, что не нужно полностью погружать в мир другого человека, чтобы не утратить своей индивидуальности. Ведь любовь проявляется и в других вещах, как внимание, забота. Лучшие цитаты Бродского помогут вам понять ценности, о которых мы, возможно, забыли, поменяв их на те, что требует современный сумасшедший мир.
Высказывания Бродского очень разнообразны, захватывают самые разные жизненные ситуации. Он указывает на недостатки человека, он восхваляет природу, он призывает к честности перед самим собой. Трудно не согласиться с автором.
Цитаты из стихов Бродского подарят вам массу положительных эмоций и, возможно, даже смогут изменить вашу жизнь в лучшую сторону.
Если человек начинает меняться, в лучшую или худшую сторону, я бы не стал объяснять эти перемены обстоятельствами внешними, это исключительно трение времени о его шкуру.
Мужчина может оправдаться перед самим собой с помощью общих понятий. У женщин же нет подобного размаха воображения. Женщина видит несчастье. Сломанную жизнь. Мучения. И вот — она попросту плачет.
Любой идеал хочется достичь, обнять, спать с ним. Настоящий идеал — как линия горизонта, он недостижим.
Помню, как-то один знакомый — мне тогда было 22 года — задал вопрос: «Джо (так он меня называл), как бы ты определил суть того, что ты делаешь?» Я ответил: «Нахальная декларация идеализма».
Я польщен и изумлен. Это главные ощущения. Я узнал об этом только четыре часа тому назад. Во время ланча со знакомыми вошла приятельница, которая сказала, что звонили со шведского телевидения, чтобы я вернулся в то место, где я здесь нахожусь, и вот, собственно, и всё. Из неё самой [премии] не так уж много вытекает. А уж если человек искренне считает, что её заслужил, то это полная катастрофа.
Вы знаете, сны, как сказал один мой в некотором роде знакомый, — это в общем как… «облака, проплывающие в ночном окне»…
Пока есть такой язык, как русский, поэзия неизбежна.
«Неужто он был вороной».
«Птицей, птицей он был».
На тротуаре в двух
шагах от гостиницы, рыбой, попавшей в сети,
путешественник ловит воздух раскрытым ртом:
сильная боль, на этом убив, на том
продолжается свете.
Там, где ступила твоя нога,
возникают белые пятна на карте мира.
Вы знаете, я человек старый уже. Мне все-таки 53 года. Особенного стремления к общению, жажды этой у меня уже нет. Не думаю, что и я интересен своей жизнью и своими обстоятельствами. В лучшем случае я интересен тем, что сочиняю, что получается на бумаге. И в этом смысле я физическая реальность куда более, чем эти 90 килограммов и 176 сантиметров… Поэтому мне кажется, что меня лучше читать, чем со мной иметь дело. Видимо, действительно пришли новые люди, у которых все шансы быть лучше — хотя бы уже потому, что в их распоряжении куда более обширный культурный материал, нежели тот, на котором возросла моя милость. Но каждый человек принадлежит к какой-то своей органической естественной среде, которая определяется опять-таки возрастными параметрами. Может быть, им от меня какая-нибудь польза и была бы — сомневаюсь. Боюсь, что мне от них ничего не надо, кроме вздоха сожаления, что я приближаюсь к выходу из этого помещения. Кроме вздоха сожаления, что нам не жить вместе…
Абсолютно неважно, кем тебя считают, важно, что ты делаешь.
Перед вами совершенно замечательный мир. Главное, по-моему, не совершить одной ошибки — не поддаться идеям изолирующим. То есть когда говорят: Россия, Родина, то-сё, пятое-десятое, мы специфическая душа… Господь Бог души не распределяет согласно географическому принципу: вот это будет чешская, это будет бразильская, а вот эта — русская… Существуют некоторые интегрирующие вещи в человечестве, их надо искать, в их сторону глядеть…
Есть колоссальное достоинство и мудрость в том, чтобы сидеть на одном месте и смотреть на мир, и тогда в тебе все отражается, как в капле воды. Но я не думаю, что это плодотворно. Что ты выигрываешь в этом случае, то это душевный, если хотите, духовный комфорт. Человек ведь на самом деле изрядный буржуа и, по существу, стремится к комфорту. А самый главный комфорт — это комфорт убеждения и нравственной позиции. Куда, на мой взгляд, интереснее, но и опаснее дискомфорт, когда тебе никто и ничто не помогает, когда тебе не на что опереться, и если все же вообразить, что ты дерево, то поддерживают тебя не корни, но вершина, которую треплет изрядно. Говорят, дискомфорт губителен, но я воспитался на том, что читал. И мне так повезло, совпало так, что читал я Марину Ивановну и одновременно Шестова. А Шестов ужасно любил цитировать Тертуллиана: «Верую, ибо это абсурдно». И вот когда вы дочитываетесь до такого… Блажен, кто верует, тепло ему на свете. Но блаженнее, кто верует, когда ему холодно на этой земле. Мир, который начинается не в центре, а мир, начинающийся с окраин, потому что окраины — это не конец мира, но начало его. Мне кажется, эта схема ближе нашему поколению.
— Простите за этот вопрос, но вы совсем не ощущаете своей «российскости»?
— Мне вчера Рейн говорит: «Ты совершенно перестал быть русским поэтом. Ты занимаешься мировыми, европейскими проблемами», ну что-то в этом роде… За вопросом, который вы задаете, стоит неверная посылка. Я, может быть, самый русский, если хотите. Русский человек — это то, чем он может быть, или то, что его может интересовать. Вот чем определяется человек, а не тем, откуда он.
Человек не дерево. Если он куда-то уходит корнями, то скорее вверх, чем вниз. И это всегда зависит от индивидуума. Я думаю, что в Штатах можно найти столько же почвенников, что и в России, и примерно такую же пропорцию, скажем так, космополитов. Если же говорить о том, кто кому интереснее, то мне, как правило, космополиты, но я обожаю почву.